и жили братья. Один из них, который встретил пришедших, представился Недостойным Братом. - Я бы хотел называться Скорбящим Братом, - обратился к нему Пэрри. Взглянув на него, Недостойный кивнул: - Твое лицо отмечено печатью скорби, брат. - Здесь мы стараемся всем делиться с остальными, - заметил Кроткий. Пэрри не потребовалось долго объяснять: - У меня как раз есть буханка хлеба. - Благослови тебя Господь, брат, - с благодарностью откликнулся второй монах. Как будто по мановению руки, появились другие братья. Хлеб разделили, и скоро от него не осталось и следа. - Такого чудесного голоса, как у брата Скорбящего, я еще не слышал, - сказал Кроткий. - Думаю, сегодня нам следует поработать вместе, чтобы он смог освоиться. Для Пэрри подыскали мантию с капюшоном, которые носили не принявшие сан монахи, и кружку для подаяний. Затем братья отправились в город на привычную работу. Добравшись до людного места, например, до рынка, монахи начинали петь. Пэрри удавалось не только быстро схватывать мелодии, но и переделывать их для второго голоса, отчего пение казалось еще красивее. Результат превзошел все ожидания. Пэрри и раньше удавалось заставлять свой голос звучать так, будто ему аккомпанирует целый оркестр. Теперь в первый раз он пел для других. По этой ли причине, потому ли, что горе придало его пению больше чувства и он стоял бок о бок с другими, или потому, что его благословлял сам Господь, однако мелодия звучала по-особому. Голоса монахов крепли, сливаясь в единый мощный хор. Группу тотчас же окружили слушатели, а когда пение стихло, в протянутые кружки со звоном посыпались монеты. Чтобы скрыть смущение, певцы опустили глаза - никогда раньше они не получали такой щедрой благодарности. Признавая, что это во многом заслуга Пэрри, Кроткий Брат незаметно сжал ему руку. Другие монахи, которые поначалу отнеслись к появлению новенького сдержанно, теперь с радостью приняли его. Хотя, посвятив свои жизни Богу, они и обрекали себя на лишения, доводить эти лишения до крайности никому не хотелось. День выдался удачным. Вернувшись домой, монахи могли позволить себе более сытную, чем обычно, трапезу. Многие из них в тот вечер подошли к Пэрри с примерно одинаковыми словами: - Глубоко сочувствую тому несчастью, что привело тебя к нам, брат, но даже в самой тяжелейшей беде бывает доля хорошего. Добро пожаловать в наше братство! В отличие от веры, горе Пэрри было действительно глубоко, но он не мог не увидеть в своем положении и преимущества - теперь у него появился дом. Если бы только он мог разделить его с Джоли! Прошел год. Тщательно стараясь не выдать себя колдуну, который служил крестоносцам, Пэрри ни разу не прибег к магии. Он по-прежнему пел с монахами, их группа процветала. Путешествуя из города в город, они воспевали хвалу Господу. Пэрри не сомневался в том, что справедливый Бог не допустил бы развязанного от его имени крестового похода, который опустошил Южную Францию, и, уж конечно, не позволил бы убить такого ангела, как Джоли... Однако Пэрри пытался ничем не отличаться от других братьев. Свои истинные чувства можно было легко заслонить словами о том, что всемогущий Бог осуждает творящееся в мире беззаконие и требует вернуться к вечным ценностям, таким, как великодушие и прощение. Но со временем случилось необычное - Пэрри обнаружил, что сам начинает верить в эти слова. Ведь в самих понятиях великодушия и прощения не было ничего дурного, а пути Господа, казавшиеся порой странными, часто не поддавались разуму простого смертного. Конечно, Пэрри так и не смирился с потерей Джоли, хотя постепенно понял, что его новая жизнь способна принести миру больше добра, чем прежняя. Раньше за приемлемую плату он выручал лишь обитателей одной-единственной деревушки, теперь же помогал всем населяющим страну жителям осознавать свои грехи - так же как сам осознавал свои прошлые ошибки. Однако все это не оправдывало ни гибели его отца Колдуна, ни Джоли, ни старой крестьянки... Явись к Пэрри Господь и призови его стать нищим монахом, юноша стал бы им - для этого вовсе не обязательно убивать прекрасных людей. Где же таилось зло? С тех пор как боль утраты немного притупилась, Пэрри неуклонно размышлял над этим. Постепенно он пришел к выводу, что искать причину необходимо в самом бытие. Он задумался над сущностью Лукавого. Вероятно, тот предвидел, что беспорядки и смута окажутся ему на руку, и поэтому нарочно бросил Южную Францию в огонь войны. Таким образом, крестовый поход, развязанный во имя Бога, на самом деле был не чем иным, как дьявольскими кознями. Естественно, Пэрри ни с кем не стал делиться своим открытием - он и сам не сразу в это поверил. Однако как может мириться с подобной подтасовкой сам Господь? Напрашивался только один ответ - Он просто не обращал внимания. Все Его достойные начинания, не успев развиться, перехватывались Люцифером, который обращал их в полную противоположность. Вот так и крестовый поход почти с самого начала принял чудовищную форму - в сравнении со всем злом, которое он нес, горе Пэрри казалось лишь малой песчинкой. Еще молодого человека поражало то, что капелька крови на его запястье время от времени становилась горячей - как будто жила какой-то своей собственной жизнью. В конце концов Пэрри подумал, что таким способом душа Джоли, возможно, пытается с ним связаться. - Джоли, - однажды позвал он. - Приди ко мне! И из крови, смутный и парящий, как дымка, перед ним возник образ любимой. Так, значит, Танатос сказал правду - он не забрал ее душу с собой! Сначала она не могла ни говорить, ни двигаться. Однако Пэрри разговаривал и обращался с нею со всей любовью - как с единственным, что ему осталось от жены, и постепенно душа полностью приняла облик Джоли. Шаг за шагом она научилась общаться с Пэрри - конечно, не с помощью слов, а непосредственно передавая ему свои мысли. Все это происходило так медленно, что впоследствии он не смог бы точно вспомнить, когда случилось то или иное чудо. Но главное заключалось в том, что его жена не исчезла! Впрочем, это была лишь ее тень, которая никак не могла заменить живую Джоли... И тем не менее теперь Пэрри легче переносил свое горе и мог уже думать о том, как отомстить за утрату любимой. Прибегать к магии он все еще не решался, хотя мысленно продолжал повторять заклинания, стараясь сохранить их в памяти до тех пор, когда можно будет ими снова воспользоваться. В тот год, отказавшись от прошлого и встав на путь благочестия, начал выступать с проповедями бывший итальянский солдат Джованни ди Бернардон. В Риме из приехавших туда вместе с ним соратников ему было позволено сформировать монашеский орден. Со временем его миссия распространилась на другие страны, и наконец монахи оказались во Франции. Духовный вдохновитель группы говорил, что его мать - Бедность, а отец - Солнце. Идеи Бернардона во многом перекликались с идеями братьев, к которым примкнул Пэрри. Из-за французского происхождения отца Джованни монахи стали называться францисканцами. Поразмыслив, братья, с которыми пел и проповедовал Пэрри, решили примкнуть к францисканцам. Ведь теперь они могли рассчитывать на благосклонность официальной Церкви. Монахи по-прежнему продолжали свое дело, однако благодаря поддержке Церкви их влияние значительно возросло. В тысяча двести тринадцатом году, одержав победу при Мюре, предводитель крестового похода Симон де Монфор предрешил судьбу альбигойцев. У Пэрри защемило сердце, однако он ни единым словом не выдал свою боль - пока крестовый поход продолжался, ему следовало скрываться. Одержав в тысяча двести четырнадцатом году решающую победу, король Франции Филипп сделал французскую монархию господствующей в Европе. Пэрри продолжал петь, проповедовать и размышлять. В тысяча двести шестнадцатом году Доминик Гузман из Кастилии, который принимал активное участие в подавлении альбигойцев, основал новый монашеский орден. Оказывая моральную поддержку со стороны францисканцев, Пэрри стал посещать его проповеди. Доминиканцев, официально именуемых братьями-проповедниками за их черные мантии - вместо более распространенных белых, чаще называли Черными Монахами. В отличие от францисканцев, которые воспевали бедность и смирение, их больше интересовали философские аспекты зла. В тысяча двести двадцать первом году Доминик умер. Ставшие к этому времени мощной разветвленной организацией, францисканцы провели собор. У Пэрри появилась прекрасная возможность выдвинуться. Однако его размышления о Люцифере заставили молодого человека сделать то, что многие сочли бы глупостью - Пэрри решил оставить францисканцев и примкнуть к доминиканцам, которые, как ему казалось, уделяли больше внимания проблеме зла. Никогда не забывая о нанесенном ему ударе, Пэрри готовился подобраться к Князю Тьмы поближе. Люцифер не должен остаться без расплаты. Но сначала Пэрри предстояло хорошенько изучить его повадки. Ведь только тогда враг становился уязвим, когда раскрывались его тайны. Пэрри удалось на долгие годы пережить своего отца и Джоли. У него был один секрет - ее душа. Со временем она научилась покидать своего хозяина на все большие и большие расстояния, отовсюду принося ему новости. Душа могла то, чего не умел Пэрри - чувствовать, откуда исходят злые чары. Время, когда он мог исполнить задуманное, неуклонно приближалось. 4. ИНКВИЗИЦИЯ В тысяча двести тридцатом году доминиканцы поручили Пэрри и еще одному монаху, отцу Непреклонному, казалось бы, обычное разбирательство. Однако дело лишь с первого взгляда выглядело простым. Оно заинтересовало Джоли, занимавшуюся поисками таинственного колдуна, который когда-то принес им слишком много горя... Создавалось впечатление, что и здесь не обошлось без его вмешательства. Для Пэрри этого оказалось достаточно - если бы его даже не назначили, он сам вызвался бы принять участие в разбирательстве. Выяснилось, что местный судья выдвигал против одного богатого сеньора обвинение в ереси и добивался конфискации его владений в пользу заинтересованных сторон. В последнее время такие случаи перестали быть редкостью, однако без одобрения Церкви дело все-таки решиться не могло. Поэтому священнику или другому подобающему представителю духовенства предстояло его как следует изучить и принять окончательное решение. Идея лишать обвиняемых имущества не нравилась Джоли, а следовательно, и Пэрри. Сам он вел аскетический образ жизни и не имел ничего - ведь даже его одежда по существу принадлежала Церкви. Однако Джоли напомнила ему о том, что живущие в миру не могут обходиться без определенных материальных благ, вот почему так важно соблюсти справедливость. Зачастую, чтобы поживиться чужим добром, на людей просто клеветали. Подобная участь постигла и семью Джоли. Отец Непреклонный, напротив, не имел жалости к обвиняемым и всегда настаивал на самом суровом наказании. У него были свои четкие представления о справедливости - ведь, в отличие от Джоли, он не мог взглянуть на ситуацию глазами бедной деревенской девчонки. Пэрри попал в сложное положение - ему вовсе не хотелось оскорбить своего коллегу. Но и упиваться собственной святостью казалось ему совершенно неприемлемым... Взгляды обоих монахов были хорошо известны, поэтому сам факт, что дело поручили именно им двоим, о многом говорил. По-видимому, доминиканцы подозревали, что обвинение может оказаться ложным, и полагались на непредвзятость решения выбранных ими исполнителей. Именно этим принципом и собирался руководствоваться Пэрри, несмотря на резкость суждений своего помощника. - Как вы знаете, чтобы обвинить человека, часто бывает достаточно даже незначительных улик, - осторожно вступил в разговор Пэрри, когда оба они, оседлав ослов, отправились в дорогу. Путь предстоял долгий и скучный - Пэрри надеялся оживить его беседой. - Уж лучше так, чем распространение ереси, - благочестиво ответил отец Непреклонный. - Надутый осел! - воскликнула Джоли. Монах повернул голову: - Вы что-то сказали? - Мой осел начинает упрямиться, - пояснил Пэрри. Неужели отец Непреклонный действительно слышал возглас Джоли? Пэрри считал себя единственным, кто способен с ней общаться. Однако, является это его заслугой или Джоли сама решает, кто может ее услышать, а кто нет, он не знал. Так же, как и жизнь, ее смерть была окутана тайной. Прибыв в местный монастырь, Пэрри и отец Непреклонный принялись за скрупулезное изучение улик, которые, как обычно, состояли из сплетен, слухов и домыслов. Пэрри невольно пришло на ум другое значение слова "ересь"... Он задумался - что, если все обвинения в ереси действительно оказались бы вздорными и призрачными? - Дыма без огня не бывает, - самодовольно заявил отец Непреклонный. - Болван! - фыркнула Джоли. - Ну, Пэрри, тебе придется туго. Пэрри вздохнул. Он понимал, что порой только и начинает по-настоящему дымить, когда пламя уже потушено... - Придется опросить свидетелей, - сказал Пэрри. - Зачем? - удивился отец Непреклонный. - У нас достаточно показаний - не могут же все они оказаться ложными? - Да пусть они состряпают хоть сотню показаний! - вскипела Джоли. - Это все равно не причина, чтобы выносить кому бы то ни было смертный приговор! - Вряд ли в наших интересах оставлять людям лишний повод для критики, - осторожно заметил Пэрри. - Лучше уж раз и навсегда рассеять сомнения. Мне кажется, я смог бы получить более твердые доказательства. Отец Непреклонный недовольно надул щеки: - Ну что ж, отец Скорбящий, если вы настаиваете... - Вот это, - сказала Джоли, показывая на запись показаний одного из свидетелей. - Я чувствую, что здесь что-то не так. Пэрри поднес к глазам документ. - Фабиола, - прочитал он. - Похоже, она является главной свидетельницей обвинения. - Да, пожалуй, - согласился отец Непреклонный. - Одних ее показаний достаточно, чтобы решить дело. - Тогда мы так и сделаем - допросим-ка ее еще раз. В недоумении отец Непреклонный открыл и закрыл рот. У него и в мыслях не было проводить новый допрос, однако, отказавшись от него теперь, он поставил бы себя в крайне неловкое положение. Они просмотрели другие бумаги. - Кажется, в этом деле лорд Бофор - весьма заинтересованное лицо, - заметил Пэрри. - Его земли примыкают к землям обвиняемого. Вот вам и мотив. Джоли заволновалась - она тоже подозревала лорда Бофора. - Божьим слугам не к лицу такие мысли, - возразил отец Непреклонный. - Ведь обвинение выдвинуто не против лорда Бофора! - Возможно, - не стал спорить Пэрри. Наконец свидетельница предстала перед ними. Фабиола оказалась совсем юной, лет семнадцати, девушкой, хотя выглядела гораздо старше. На ее лбу виднелась узкая лента, которая перехватывала откинутые назад распущенные волосы - обычно так причесывались незамужние девушки. Уставившись на двух сидящих за столом мужчин огромными от страха карими глазами, девушка живо напомнила Пэрри Джоли, когда та впервые вошла в его дом. Даже через двадцать лет это воспоминание больно ранило ему сердце... - Ее мучили, - прервала его задумчивость Джоли. Мучили! Пэрри хотелось подробнее расспросить Джоли, однако не мог же он, монах, разговаривать с призраком умершей жены! Вряд ли другие братья поняли бы это... - Согласно показаниям, - обратился к девушке отец Непреклонный, - вы утверждаете, будто обвиняемый общался с демонами и будто вы сами это видели. Это правда? - Да, отец, - еле слышно пролепетала она. - Так же, как и то, будто, обнаружив, что за ним наблюдают, обвиняемый наслал одного из демонов на вас и тот вас обесчестил? Смертельно бледные щеки девушки вспыхнули. - Да, отец. - Любой женщине было непросто признаться в том, что ее изнасиловали. Отец Непреклонный обратился к Пэрри: - У нас имеется письменное подтверждение личного врача доктора Бофора, который ее осматривал. - Да, ее изнасиловали, - согласилась Джоли. - Но в показаниях ни словом не упоминается о пытках. Пэрри кивнул. - Фабиола, мы явились сюда не за тем, чтобы прибавить тебе страданий, - сочувственно произнес он. - Мы хотим лишь установить истину. Боюсь, что твои показания не отражают ее в полной мере. Глаза девушки наполнились ужасом: - Прошу вас, святой отец, я рассказала все! Все! Клянусь вам! - Несчастная, конечно, боялась, что ее снова будут мучить. - Сомневаюсь, - отрезал Пэрри. - Что же вы хотите от меня услышать, святой отец? - взмолилась она. Такая постановка вопроса не ускользнула от внимания Пэрри. Он понял, что девушка готова сказать все что угодно - ведь ее воля сломлена... - Всю правду, Фабиола. - Но меня... - В этом документе не написано о том, что вас пытали. Отец Непреклонный удивился, однако промолчал. Неожиданный поворот допроса застал его врасплох и показался интересным. Девушка попыталась замкнуться в себе. - Меня никто не... - Она даже не смогла закончить. Наверное, мучители пригрозили девушке, что, если она хоть словом выдаст их, они снова за нее примутся. - У нее на животе остались следы, - вмешалась Джоли. - Сними тунику, - приказал Пэрри. Теперь уж отец Непреклонный не выдержал. - Мы слуги Господа, брат! Не можем же мы выставлять эту женщину... - Вы правы, - подтвердил Пэрри. - Поэтому все посторонние должны удалиться. - Он многозначительно взглянул на солдат и слуг: - Выйдите! Когда понадобитесь, мы вас позовем. - Святой отец!.. - воскликнул сержант. Слегка нахмурившись, Пэрри пристально взглянул ему в глаза. Прекрасно понимая, что, если кто-нибудь из монахов пожалуется на него за неподчинение, ему несдобровать, сержант дрогнул. Формально не имея ни физической, ни политической власти, в действительности Церковь обладала и той, и другой - это было известно всем. Пыткам мог подвергнуться любой, не только простые крестьяне. Вскоре в комнате остались лишь два монаха и девушка. - Снимай тунику, - мягко повторил Пэрри. - О, святой отец, зачем вы меня позорите? - всхлипнула она. - Мы монахи, - твердо отчеканил отец Непреклонный. - И не собираемся пялить на тебя глаза. Единственное, что нам надо, так это установить истину. - Хорошо зная Пэрри, он был твердо уверен в том, что его спутник никогда не станет принимать легкомысленных решений. К тому же отец Непреклонный был обязан во всем поддерживать авторитет Церкви. Дрожа, девушка сбросила тунику, под которой оказалась лишь обмотанная вокруг живота давно не менявшаяся повязка. Тело Фабиолы было таким худым и грязным, что едва ли могло кого-либо соблазнить. - Скорее всего это ножевая рана, - заметила Джоли. - Но неглубокая. Тут что-то еще... - Ты сказала, что тебя не пытали, - начал Пэрри. - Тогда почему ты носишь эту повязку? - О, святой отец, это все демон! - воскликнула Фабиола. - Что "все"? - заинтересовавшись, задал вопрос и отец Непреклонный. - Он... он рвал меня ног... когтями, когда... - Женщина! - резко одернул свидетельницу Пэрри, которая от неожиданности чуть не подпрыгнула на месте. - Не пытайся обмануть служителей Господа! Несчастная разразилась слезами. - Фабиола, посмотри на меня, - приказал Пэрри. Девушка стала нерешительно поднимать глаза, пока они не встретились с глазами Пэрри. Бедняжка была похожа на застывшую перед змеей птичку. - Мучения бывают разными, - произнес Пэрри. - Телесные, я вижу, ты уже испытала. Однако гораздо страшнее, когда вечным мукам подвергается душа, а твоя душа как раз в опасности. - О, сжальтесь надо мной, святой отец! - до смерти перепуганная, вскричала девушка. - Бог милостив, - твердо молвил Пэрри. - Но он требует искренности. Откройся нам, и твоя душа будет спасена. Фабиола лишь молча рыдала. - По-моему, ее или ее близких сильно запугали, - сказала Джоли. Пэрри кивнул. - Ты боишься, что, признавшись во всем, накличешь на свою семью беду? - негромко спросил он. - Помни, тебя будет судить Бог. Ее рот судорожно дернулся: - Я... - Обещаю, что, если ты расскажешь нам всю правду, ни ты, ни твоя семья не пострадают... больше не пострадают, - заверил девушку Пэрри. На ее лице блеснула надежда: - Вы правда обещаете, святой отец? - И я тоже, - присоединился отец Непреклонный. - Тебе нечего бояться. Однако она все еще колебалась: - Вы можете поклясться? Отец Непреклонный посуровел, но Пэрри легонько тронул его за локоть. - Люцифер жестоко обходится с темными и неграмотными, брат. Сомневаясь в нашем слове, она действует неумышленно, - шепнул он. Затем обратился к девушке: - Клянемся, как перед Господом Богом и Святой Девой, дитя. Ты и твоя семья больше не пострадают. От тебя требуется лишь правда. Даже этого, как видно, было недостаточно. Казалось, девушка и хотела помочь, но не решалась. - Ты ведь знаешь, что мы не одиноки, - подбодрил ее Пэрри. - Посмотри на меня, дитя мое. - Он достал маленький серебряный крестик. Фабиола повиновалась, и Пэрри направил на нее гипнотический взгляд. - Сейчас ты увидишь, как этот крестик засияет. Сам Господь подаст тебе этим знак, что все будет хорошо. Посмотри же на крестик, дитя. Она перевела взгляд на крест. Ее лицо тут же осветилось радостью. - Он горит, горит! - воскликнула Фабиола. Пэрри протянул крестик ей: - Возьми его, дитя. Почувствуй его тепло. Пока твоя вера тверда, Бог всегда тебя защитит. Девушка нерешительно приняла подарок. - Да он и впрямь горячий! - Так же, как безграничная любовь к тебе нашего Спасителя, - сказал Пэрри. - Если ты признаешься в своих грехах и очистишь душу, то навеки окажешься под Его защитой. - Но моя душа черна от греха! - вскричала она. - Страшного греха! - Покайся и получишь прощение. Иисус заплатил за эту возможность своей кровью. Он с радостью принимает к себе раскаявшихся грешников. Фабиолу как будто прорвало. - Они меня заставили! - затараторила девушка. - Они связали меня, поднесли к животу нож и стали резать, а я не могла даже крикнуть, потому что мне заткнули рот и пригрозили, что продырявят, выпустят кишки и привяжут к лошади. Они сказали, что потом хлестнут лошадь хлыстом, чтобы она пустилась вскачь, и... Ко мне даже подвели лошадь... Что, что я могла поделать?! Пораженный услышанным, отец Непреклонный разинул рот. Однако Пэрри был уже готов к подобной истории. - Мы понимаем, дитя мое. Оденься, а потом расскажешь все по порядку. Ты правильно сделала, что призналась нам. Фабиола надела тунику, и допрос возобновился. Монахи узнали о том, что она пострадала от рук обвинителя, лорда Бофора, который пригрозил таким же способом расправиться со всей ее семьей, если девушка его не послушается. От нее требовалось дать нужные ему показания и ни словом не обмолвиться об этом противной стороне. В округе лорд Бофор сам вершил суд и выносил приговор, поэтому у Фабиолы не было причин сомневаться в его словах. Ведь о жестокости феодала ходили легенды... - Но я честная девушка, - сказала она, узнав о том, что именно ей предстоит засвидетельствовать. Тогда один из слуг Бофора тут же обесчестил ее. Видя направленный на нее нож и стоящую неподалеку лошадь, несчастная не посмела возразить. Согласно общепринятому тогда мнению, ее, в сущности, и не изнасиловали - ведь она не оказала сопротивления... Зато теперь негодяи были твердо уверены, что в ее показаниях никто не усомнится. Пэрри повернулся к своему помощнику: - Вам этого достаточно, брат? - Нет, - ответил отец Непреклонный. - Ведь еще не свершилось правосудие. Пэрри кивнул: - И начать его следовало бы прежде, чем эта девушка выйдет отсюда. - Он повысил голос: - Судья! Вошел судья. - Теперь вы удовлетворены? - Допросом - да, - сухо бросил Пэрри. - Мы удовлетворены тем, что теперь нам известно истинное положение вещей. Вам необходимо арестовать лорда Бофора за подстрекательство к лжесвидетельствованию. Кроме того, нужно обеспечить безопасность этой свидетельницы и ее семьи, иначе может случиться непоправимое. - Но я не обязан исполнять ваши приказы! - возразил судья. Пэрри пронзил его взглядом: - Разумеется, не обязаны, судья. Вы лишь исполняете то, что считаете правильным. А мы просто советуем. Церковь не вмешивается в мирские заботы. Судья оказался в таком же замешательстве, как до него - девушка. - Вы действительно считаете?.. - Мы считаем, что рано или поздно истина откроется, и не хотели бы упоминать об оказанном одной из заинтересованных сторон давлении... - Пэрри продолжал пристально смотреть судье в глаза. - Ну да, конечно... Пожалуй, вы правы... Я обо всем позабочусь. - Он поспешно вышел. Отец Непреклонный недоуменно покачал головой: - Брат, вы действительно знаете, что делаете! Сначала вы убедили девушку изменить данные под присягой показания, теперь вот... Я бы ни за что этого не добился! Пэрри улыбнулся: - Ну конечно, при необходимости добились бы, брат. Он радовался, что и его помощника можно было легко убедить. Эта черта объединяла многих из тех, кто привык слишком резко разграничивать понятия добра и зла. Однако арестовать лорда Бофора, замок которого защищало не менее двух десятков рыцарей, оказалось не так просто. Чтобы выманить его оттуда, потребовался бы отряд солдат со всем необходимым для осады снаряжением - ко времени когда этот отряд прибудет, преступник успеет уйти от расплаты, прибегнув к помощи могущественных покровителей. Пэрри понял что, пока он не доберется до лорда Бофора, данное им Фабиоле обещание ничего не стоит. Ведь как только монахи уедут, рыцари расправятся и с девушкой, и с ее семьей. Судья, конечно же, окажется на стороне более сильного из противников и не станет ни во что вмешиваться. Заботясь о безопасности девушки, Пэрри решил пока присмотреть за нею. Чисто вымытая и накормленная, она сразу похорошела, а от уверенности, которую придавал ей серебряный крестик, лицо Фабиолы почти светилось радостью. Попадись она в руки Бофора, эта радость быстро померкнет! Однако благодаря предупреждению Джоли Пэрри был готов к встрече с ним. - Придется пойти самому, - объявил он судье, - и доставить его к вам на суд. Отец Непреклонный закашлялся. Твердый в своей вере, он был далеко не глуп. Судья покачал головой: - Прошу прощения, святой отец, это невозможно. Лорд Бофор не очень-то уважает монахов. Чего доброго, еще вас побьет, а то и хуже... Пэрри разыграл удивление: - Но я слуга Господа! - Святой отец, нам приходится общаться далеко не с праведниками... Порой они сомневаются в могуществе самого Господа Бога, - заметил судья. - Могущество Господа Бога безгранично! - вознегодовал Пэрри. - И тем не менее, святой отец... - Быть может, нам следует доложить... - начал отец Непреклонный. - Нет, этого недостаточно, - отрезал Пэрри. - Хотя я с вами совершенно согласен, брат, - доложить все-таки следует. Что, если вы вернетесь и представите Ордену доклад, а я тем временем передам этого человека в руки правосудия? - Вам не следует идти туда одному! - горячился отец Непреклонный. - Но я пойду не один, - возразил Пэрри, - а вместе с Господом. Разве способен кто-нибудь защитить меня надежнее, чем Он? - Вы абсолютно правы! И тем не менее... - Значит, решено. Я прослежу, чтобы лорд Бофор попал в руки правосудия здесь, а вы доведете это дело до сведения нашего Ордена. Думаю, что обо всем, в свою очередь, станет известно Папе и он будет доволен проделанной работой. Не каждый день Церкви удается регулировать вопросы правосудия. - Да, не каждый, - эхом повторил отец Непреклонный. - И все-таки, святой отец... - начал было судья. - Довольно! - перебил его Пэрри. - Моя цель ясна. Лишь проводите меня до владений лорда Бофора, а я выполню то, что подскажет мне Господь. - Я могу вас проводить! - вызвалась Фабиола. - Я живу неподалеку. - Наверное, поэтому ее и выбрали на роль главной свидетельницы. Ведь чтобы найти и запугать деревенскую девчонку вовсе не требовалось далеко ходить. - Вот и отлично, дитя мое. Отец Непреклонный и судья обменялись недвусмысленными взглядами. Оба, вероятно, решили, что Пэрри сошел с ума. Безоружному шагнуть в клетку со львом?.. Однако Пэрри напомнил себе, что однажды это уже кое-кому удавалось и лев даже становился ручным... В назначенный час Пэрри на своем ослике и девушка отправились в путь. Глядя на худенькую спину Фабиолы, он снова подумал о первой встрече с Джоли. Эта мысль вызвала саму Джоли: - Смотри у меня! - Ну что ты, любимая, - пробормотал он. Фабиола обернулась: - Что вы сказали, святой отец? - Ничего, дитя мое. Я просто разговариваю сам с собой. Однако девушка упорно смотрела в его сторону: - А кто та знатная дама, святой отец? - Ты ее видишь? - удивился Пэрри. - Ну, разумеется, видит! - не выдержала Джоли. - Ведь ты дал ей крест. - Да, действительно, - согласился Пэрри, в душе, однако, сомневаясь, что причина именно в этом. Такой же крест носил и отец Непреклонный, но Джоли он никогда не видел. Затем Пэрри обратился к Фабиоле: - Эта дама - моя жена, когда ей было столько же, сколько тебе сейчас. Она умерла больше двадцати лет назад, однако по-прежнему рядом со мной. - Надо же! - Еще раз посмотрев вверх, Фабиола зашагала по дороге. - Что ты надумал, любимый? - спросила Джоли. - Ты ведь понимаешь - тот злодей не выйдет к тебе только потому, что ты его попросишь. - Знаю. Но если, как мы подозреваем, это тот самый колдун, по милости которого нас выследили, а затем убили отца и тебя, он не выдержит разоблачения. Это может оказаться моим главным оружием против него. Фабиола снова обернулась. - Так, значит, лорд Бофор - колдун, святой отец? Увлекшись разговором с Джоли, Пэрри совсем упустил из виду, что девушка идет рядом и все слышит. Впрочем, так ли уж это важно? Ведь своей безопасностью и безопасностью своих родных Фабиола обязана ему и потому станет во всем его поддерживать. - Скорее всего да, дитя мое. Так же как и я. Только моя магия белая и служит Господу, а его - черная, за которой стоят силы зла. - Изучению этих сил Пэрри посвятил немало времени, так что другие монахи даже поддразнивали его за любовь ко злу. Как и в нынешнем случае, ему удавалось безошибочно определять, где оно таится. - Я не прочь посмотреть, как этого мерзавца, который разрушил нам жизнь, отдадут под суд, - сказала Джоли. - И все-таки я не понимаю, как ему может повредить какое-то разоблачение. - Дело в том, что когда-то он принимал участие в крестовом походе, - объяснил Пэрри. - Тот, хотя по сути и являлся работой Дьявола, был преисполнен благих намерений. Поэтому Бофор заслужил хорошую репутацию и ни за что не захочет расстаться с нею. Это подтверждает и его нынешнее поведение. Если бы его слуги и рыцари узнали, кто он на самом деле, они не стали бы его поддерживать. Так что разоблачение с самого начала больно ударит по нему. - Как бы мне хотелось это увидеть! - воскликнула Фабиола. Еще бы, ведь ее мучили и насиловали слуги Бофора. - А знаешь, Пэрри, она могла бы нам пригодиться, - сказала Джоли. - Каким образом? - Как пригодиться? - спросила и Фабиола, которая, вероятно, подумала, что чего-то не расслышала. - По-моему, я смогу проникнуть к ней в голову, - пояснила Джоли. - И подсказывать, что говорить. Возможно, так будет гораздо удобнее. - Ну, не знаю... Но Джоли уже спешила к девушке. Подлетев к ней, образ Джоли как бы рассеялся, а затем исчез в голове Фабиолы. Фабиола резко выпрямилась и обернулась к Пэрри. - Привет, любимый! - промолвила она голосом Джоли. Пэрри едва не свалился с осла. - Убирайся оттуда! - прошипел он. - Надо же было додуматься! Овладела ею, как демоны! - А мне понравилось, - произнесла Фабиола своим собственным голосом. - Теперь я могу ее слышать и чувствую, что ей хочется, чтобы я сказала. По-моему, это совсем не похоже на то, как если бы мной овладели демоны. Ведь Джоли хорошая! - И все-таки... Похоже, девушка к чему-то прислушивалась. Затем она сказала: - Да, пожалуй. - Должно быть, Фабиола разговаривала с призраком, который сидел у нее внутри. - Но соблазнять святого человека... - Выходи! - строго повторил Пэрри. Девушка смотрела на него, игриво улыбаясь. - Попробуй достань меня! - сказала она голосом Джоли. Теперь она стала даже внешне похожа на Джоли. Спрыгнув с осла, Пэрри бросился к ней и схватил Фабиолу за плечи: - Богом заклинаю - оставь это тело! Джоли появилась в воздухе над головой девушки. - Ты изгнал меня, как какого-нибудь демона! - с негодованием воскликнула она. Фабиола расплакалась: - Я ничего такого не хотела! Она сказала, что это только игра! Пэрри отпустил ее. - Есть игры, в которые мы не играем, - сурово бросил он и направился к своему ослу. - Не будь брюзгой! - проворчала Джоли. - У меня и в мыслях не было ее совращать. Я только показала ей, что можно сделать, если я в нее проникну. Ведь тогда я сумела бы непосредственно помочь тебе, если с Бофором окажется не так просто сладить, как ты думаешь. Кстати, что ты собираешься с ней делать, когда она приведет тебя в замок? Отпустишь, чтобы девчонка стала добычей рыцарей? Пэрри пришлось признать, что отчасти Джоли права. - Ты уверена, что такое проникновение не опасно для нее? Я дал девушке слово, что буду ее защищать... - Да что со мной сделается?! - горячо заверила Фабиола. - Когда она внутри, я даже чувствую себя настоящей женщиной. Вот этого-то Пэрри как раз и опасался. Уверенный в том, что никто не способен заменить ему Джоли, он двадцать лет прожил, не коснувшись ни одной женщины. То, что Джоли так неожиданно предстала перед ним в образе живой девушки - такой же юной, как когда-то его любимая, - всколыхнуло в Пэрри давно забытые чувства. Впрочем, больше ничего общего у Фабиолы, которая не обладала ни красотой, ни умом, с Джоли не было. Что же случилось бы, если бы они оказались более похожи?! Ведь он теперь монах! Монах!!! Джоли подлетела к нему. - Ты взглянул на нее как на женщину? - тихо спросила она. Пэрри мрачно кивнул: - Извини, я не подумала... У меня было такое чувство, как будто я снова живая. Я не стану тебя больше мучить. - Спасибо, - сказал он, не глядя на нее. - Но я по-прежнему уверена в том, что она могла бы нам помочь. К тому же отпускать ее одну опасно. Этот Бофор - очень серьезный враг. - Не спорю. - Тогда, может быть, все же попробуем?.. - Делай так, как считаешь нужным, Джоли, - неохотно уступил Пэрри. Джоли исчезла, а Фабиола снова выпрямилась. - Как бы мне хотелось быть такой же, как вы! "Еще бы!" - подумал Пэрри, который все еще относился к затее Джоли с сомнением. - Теперь я могу все время оставаться с девушкой или, когда мы прибудем в замок, обследовать его, - произнесла Джоли устами Фабиолы. - Как ты думаешь? - Не знаю. Если там я буду с тобой общаться, то станет понятно, кто ты такая. Так что смотри сама. Пожалуй, тебе стоит сначала покружить по замку, чтобы увидеть то, чего не смогу увидеть я, а затем вернуться к Фабиоле. - Я так и сделаю. - Фабиола, - обратился Пэрри к девушке. - Ты уверена, что тебе стоит идти в замок? Вряд ли там нас встретят с распростертыми объятиями. - У меня ваш крестик, святой отец, - не задумываясь, сказала она. - Со мной ничего не может случиться. - Да, пока твоя вера тверда. Но стоит тебе только усомниться, и защита ослабеет. Христос не помогает сомневающимся. А там, в замке, тебя обязательно попытаются сбить с толку. Девушка крепко сжала в ладони крестик: - Им это не удастся! Пэрри оставалось лишь надеяться, что так и будет. Разумеется, в себе он был полностью уверен. Что ж, вероятно, с помощью Джоли Фабиола и выдержит трудное испытание... Наконец показался замок - не то чтобы огромный, однако довольно внушительный - с внутренним зеленым подворьем, со всех сторон окруженным мощными каменными стенами. Как и любая подобная крепость, он был прекрасно защищен - десятка два людей вполне могли держать оборону против целой армии. Очевидно, здесь уже ждали гостей - мост оказался спущен, и, когда путники к нему приблизились, часовые уже были начеку. - Наш хозяин приветствует вас, отец Скорбящий, - сказал один из караульных. - Мы позаботимся и об осле, и о девке. Даже спустя двадцать лет это грубое слово больно резануло Пэрри слух. Однако он постарался скрыть неприязнь. - Благодарю вас. Осла можете забрать, а эта молодая женщина останется со мной. Обдумывая его слова, часовой замешкался. Вероятно, ему приходилось слышать истории о монахах, которые порой забывали о данных обетах целомудрия. Что ж, Пэрри и сам не раз расследовал подобные случаи и налагал на виновных соответствующие дисциплинарные взыскания. Похоже, теперь в нарушении обета подозревают его... Что ж, зато у него есть предлог не расставаться с девушкой. Их повели в главное здание. Пока они шагали по длинному коридору, Джоли успела куда-то улететь и вернуться. - Мост поднимают, - сообщила она. Пэрри незаметно кивнул. Этого он ожидал. Отпускать свою жертву из когтей лев явно не собирался... Они вошли в богато убранный главный зал. На стенах висели живописные гобелены, отшлифованные деревянные полы блестели. Лорд Бофор обладал изысканным вкусом, а неправедно нажитое богатство позволяло ему устроить свое жилище так, как хотелось. - Из ниш за нами следят лучники, - сообщила Джоли. - Я видела арбалеты. Из внутреннего кармана Пэрри достал крупный серебряный крест. Вряд ли по ним сразу откроют стрельбу, однако рисковать все же не стоило. Почувствовав то же самое, Фабиола крепко ухватилась за свой крестик. За огромным дубовым столом их ждал лорд Бофор - моложавый мужчина лет пятидесяти в богато расшитой одежде. - Добро пожаловать, отец Скорбящий, - приветствовал он гостя. - Чем заслужили мы честь лицезреть у себя духовное лицо? - Бофор, - без предисловий начал Пэрри, - у меня имеется предписание на ваш арест за злоупотребление властью. Я пришел, чтобы доставить вас в суд. - Ты слишком много на себя берешь, монах! - отрезал Бофор. - Не следует совать нос в мои дела. - Я хотел бы предоставить решать это суду, - ответил Пэрри. - Прошу вас покинуть замок и вместе со мной отправиться в город, чтобы решить дело. - Только из-за дерзкого обвинения какой-то глупой девчонки? Поосторожней, монах... - Хватило же вам ее показаний, когда вы собирались использовать их против своего соседа, - напомнил Пэрри. - Однако мы убедились, что эти показания - результат пыток и угроз. Теперь она более надежная свидетельница против вас, чем против вашего соседа. - По-моему, она вообще больше ничего не засвидетельствует. - Лорд подал знак, и тут же вперед выступили два солдата. Фабиола выпрямилась - Пэрри догадался о присутствии Джоли. Девушка подняла маленький серебряный крестик. - Не смейте прикасаться ко мне, исчадия ада! - пригрозила она. Стражники заколебались. - Довольно слушать всякий бред! - заорал на них Бофор. - Взять ее! Солдаты двинулись к Фабиоле, которая, пронзив взглядом того из них, который оказался ближе, взмахнула крестом над его рукой. Схватившись за руку, он с воплем упал. Пэрри понял, что Джоли воспользовалась магическим приемом, которому с его помощью научилась уже после смерти. Место, которого Фабиола коснулась крестом, пронзила такая жгучая боль, как будто крестик раскалился докрасна. В действительности же солдат почувствовал боль лишь потому, что понимал - нельзя трогать свидетеля, которого защищает монах, - и поступал против своей совести. Теперь уж им овладел настоящий страх. - Ах, значит, так, - буркнул Бофор и подал другой знак. - Арбалеты! - крикнул Пэрри, предупреждая Джоли. Две стрелы, выпущенные из арбалетов, прямо в полете слегка отклонились в сторону и вонзились в стену за спиной девушки. Это тоже являлось заслугой Джоли, которая более десяти лет училась заставлять смертоносные стрелы на ходу менять курс. Что ж, все-таки это было проще, чем создавать предметы из ничего и подниматься в воздух... - Если до сих пор в вашей вине еще сомневались, - сказал Пэрри, - то теперь вы сами подтвердили ее. Пойдемте со мной. - Огибая стол, он двинулся к Бофору. - Все вон! - заорал Бофор. - Я буду разговаривать с ним наедине. Слуги и стражники, так же как и арбалетчики, поспешили выполнить приказ. Через минуту в зале остались только Пэрри, Фабиола и Бофор. - Кто ты? - спросил Бофор. - Я отлично распознаю колдовство! - Еще бы, - согласился Пэрри, - ведь ты занимался им не один десяток лет. - Во имя Церкви! - Во имя Люцифера. - Как ты смеешь обвинять меня? Я оказал неоценимую поддержку крестовому походу! - Под видом поддержки ты просто расправлялся со своими конкурентами. - Кто ты? - повторил Бофор. - Мне известно обо всех толковых колдунах - среди монахов их нет! - Я тот, кому удалось скрыться. Вы убили моего отца и мою жену. Теперь с помощью всемогущего Бога я пытаюсь восстановить справедливость. Бофор задумался. - Да, одному и правда удалось тогда бежать! Какой-то молокосос, мальчишка, убил крестоносца и выскользнул из ловушки. Я даже забыл о нем... - Зато я не забыл, - прошипел Пэрри. - Сейчас ты добровольно отправишься со мной на суд или твои люди узнают, кто ты на самом деле. Это погубит твою репутацию - так же как и замок. - Так ты хочешь заключить сделку, монах? - усмехнулся Бофор. - Моя профессия требует снисхождения к грешнику, сколь тяжела ни оказалась его вина. Признайся в своих грехах и смирись с наказанием - я не стану его усугублять. Идем со мной, и, быть может, тебе удастся спасти хотя бы часть богатства. - Не могу, - ответил Бофор. - Ты знаешь, кому я служу. - Мой господин могущественнее. - Нет, мы просто служим разным. - Не хочешь ли помериться силами? За мной стоит Господь; помогает ли тебе тот, кому ты так верно служишь? Бофор на секунду задумался. Все знали, что Люциферу быстро надоедали те, кто, выполняя его приказы, совершали промахи. - Надеюсь, мы все-таки договоримся. Если ты оставишь меня в покое, я открою тебе сведения, гораздо более ценные, чем я сам. - Я не торгуюсь. Следуй за мной - возможно, тебе удастся договориться с судьей. - С судьей? Еще бы, он всегда на стороне сильного. Впрочем, какой уж там суд - ведь ты настроил против меня весь город... - Все верно, Пэрри, - устами Фабиолы подтвердила Джоли. - К замку двигаются толпы горожан. Похоже, что не один из них пострадал по вине этого человека - теперь появилась отличная возможность с ним расправиться. - Твоя песенка спета, колдун, - сказал Пэрри. - Идем же. - Еще раз советую принять мое предложение, - предупредил Бофор. - Я могу сообщить тебе о приближающемся величайшем бедствии, которого еще не видела эта земля. Как ни забавно, но ты будешь иметь к нему самое непосредственное отношение! Если ты узнаешь, откуда исходит угроза, то сможешь спасти и себя, и то, что тебе дорого. - Я не имею дел с такими, как ты, - резко ответил Пэрри. - Пойдем, и я защищу тебя от гнева толпы. - Ну что ж, раз ничего не поделаешь... - произнес Бофор и повернулся было к выходу. Словно молния, Пэрри пронзил мощный разряд энергии, который окутал его огнем. Однако огонь тут же погас, не причинив Пэрри ни малейшего вреда. - Так, значит, силой тебя не возьмешь, - промолвил Бофор. - А как насчет этого? - Он сделал знак. Пэрри поднял вверх крест. Что-то невидимое ударилось о него и отскочило назад. - Ах ты хитрый... Черт тебя побери! Тьфу, тьфу, тьфу!.. Бес! - разразился бранью Бофор. - Зеркальным заклинанием ты отбросил проклятие на меня самого! От него нет спасения! - Следуй за мной, - строго повторил Пэрри. - Нет... будь проклят Бог! Хвала Люциферу! Тьфу, тьфу, тьфу!.. Я не пойду с тобой, монах! Эта голытьба... дерьмо собачье! Вонючая чернь! Черт, черт, черт!.. Разорвет меня на части! - Тогда я оставляю тебя здесь, - сказал Пэрри. - Идем, Фабиола, наша миссия закончена. - Во имя... пропади ты пропадом!.. Что ты от меня хочешь?! - в отчаянии завопил Бофор. - Я хочу, чтобы ты испытал такие же страдания, как те, на кого когда-то ты насылал подобные проклятия, - ответил Пэрри. Оставив беснующегося лорда Бофора, Пэрри и Фабиола покинули пышный зал. - Что с ним случилось, святой отец? - в страхе спросила Фабиола. - Его поразило посланное в мой адрес проклятие. Я внимательно изучил относящиеся к этому делу бумаги и догадался, что со многими он поступал именно так, как попытался сегодня со мной - в общем, я подготовился. Его жертвы, едва открыв рот, невольно начинали ругаться. Такой человек не может спрятаться, поскольку его выдает собственный язык. С лордом Бофором покончено, теперь он лишится даже самых преданных слуг. Вряд ли он способен и на колдовство - потоки брани разрушат его заклинания и не позволят ему как следует собраться. - Так ему и надо! - заключила Джоли. - Ты все-таки с ним разделался. - Ну что ты, - возразил Пэрри. - Он сам себя погубил. - Конечно, ты ведь теперь духовное лицо, - язвительно отозвалась она. - Где тебе до мирских страстей... А я всего лишь мстительный дух и потому упиваюсь падением нашего врага. Да, ждать пришлось долго, но я все равно довольна. Не желая копаться в собственных чувствах, Пэрри промолчал. Оба беспрепятственно покинули замок - стражники видели достаточно, чтобы понять, как опасно связываться с могущественным монахом. С улицы на замок со всех сторон напирала толпа. - Откажитесь от мести, - посоветовал им Пэрри. - Этот человек сам навлек на себя беду. Народ неуверенно топтался на месте, с одной стороны не желая ослушаться Пэрри, а с другой - лишить себя удовольствия. Однако вскоре все разрешилось само собой. Из замка пришла новость о том, что, наградив своих стражников и слуг самой грязной бранью, лорд Бофор закололся. По словам очевидцев, его тело прямо на их глазах превратилось в угли - как будто сгорело в адском огне. Пэрри проводил Фабиолу домой. - Храни свой крестик, дитя мое, - как и сегодня, он всегда будет тебя защищать. - Огромное вам спасибо, святой отец! - горячо поблагодарила она. - И госпоже Джоли - тоже! - Да благословит тебя Господь, дитя. - Наконец Пэрри сел на своего осла и отправился в путь. - Перед народом ты напустил на себя скромность, - заметила Джоли. - Но, сам знаешь, теперь об отце Скорбящем в этих местах еще долго будут ходить легенды. - Что ж, должна же Божья слава когда-то воссиять и в самых отдаленных уголках, - ответил он. - Впрочем, эта слава поможет тебе продвинуться по службе в Доминиканском Ордене, - продолжала Джоли. - У меня действительно есть задумки, которые я хотел бы осуществить. Возможно, сам Бог избрал этот путь, чтобы приблизить меня к цели. Так, за разговорами они возвращались в монастырь. Хотя Пэрри старательно скрывал свою радость, его душа ликовала. Пусть он не смог вернуть к жизни Джоли или отца, зато немного притупил постоянно терзающую его боль разочарования. Наконец-то он добрался до того, кто принес ему столько горя. И все же кое-что осталось невыясненным. Ведь Танатос говорил, что смерть Джоли связана с каким-то жесточайшим злом, которое и не позволило ее душе благополучно отправиться в Рай. Пока что Пэрри не сумел постигнуть сущность этого зла. Быть может, Танатос ошибся? Ох, вряд ли... Успех Пэрри действительно не остался незамеченным. В следующем, тысяча двести тридцать первом году его вызвали на встречу с Папой Георгием IX. Пэрри объяснил Папе необходимость более ревностного преследования зла - ведь очень часто недовольные становились орудиями Люцифера. Таким примером мог бы служить лорд Бофор, сеявший зло в других. Естественно, Пэрри, который не мог в глазах Папы порочить крестовый поход, не упомянул о том, что, по его мнению, Бофор с самого начала избрал путь зла. Козням Отца лжи могла противостоять только неусыпная бдительность. Пэрри выразил уверенность в том, что эту задачу следует возложить на Доминиканский Орден, который более других занимался именно изучением вопросов зла. В тот момент, чтобы бороться с ересью, у доминиканцев явно не хватало полномочий. Папа выслушал Пэрри с большим интересом, однако ему требовалось время, чтобы все обдумать. Поблагодарив, он отпустил монаха, который с удовлетворением отметил, что Папа намерен предпринять кое-какие шаги. Через два года, в тысяча двести тридцать третьем году, эти шаги обозначились - главным орудием в борьбе против ереси были объявлены доминиканцы, переподчиненные непосредственно Папе. Пэрри не занял в Ордене главенствующую роль, но, как ему и хотелось, явился тайным проводником идеи. Наконец он мог устремиться к всеобщему источнику зла, малой частицей которого являлся лорд Бофор, - к самому Люциферу. Пэрри намеревался выяснить сущность бедствия, упомянутого Бофором, и предотвратить его. Теперь у Инквизиции появились зубы. 5. СТРАШНОЕ БЕДСТВИЕ В тысяча двести тридцать девятом году Пэрри отправился на своем ослике в германские области. Наступала осень, и природа радовала взор яркими красками. В этот раз Пэрри выехал один, так как монастырь не смог выделить для такого длительного путешествия еще одного монаха. К тому же все знали, что, хотя отец Скорбящий уже немолод, он никому не позволил бы себя обидеть. Без тени юмора поговаривали, что горе ожидало того, кто становился этому монаху поперек дороги. - Для кого на сей раз ты собираешься таскать из огня каштаны? - спросила Джоли. Ее призрак неожиданно повис в воздухе перед Пэрри. Привыкший к подобному осел лишь шевельнул длинным ухом и, не обращая внимания на чудо, продолжал брести вперед. - Для императора, - ответил Пэрри, понимая, о чем пойдет разговор. - Фредерика? - уточнила она. - Но ведь его отлучили от Церкви! - Да, дважды, - невозмутимо согласился Пэрри. - И как же ты, преданный слуга Господа, можешь к нему ехать? Джоли поддразнивала его, однако Пэрри это даже нравилось. - Я еду туда, где более всего необходим свет Божий, - ответил он. - Хотя Фредерик II вовсе не так уж плох, моя поездка предназначена не для того, чтобы оказать ему поддержку, а для того, чтобы искоренить ересь, откуда бы она ни исходила. Священная Римская Империя не подвергает сомнению влияние Бога или даже Церкви, а просто старается усилить свою временную власть за счет власти Церкви. - Велика разница! Как может император бороться против Папы и в то же время оставаться хорошим человеком? - Все дело в том, что добро и зло лежат за пределами материального. Прекрати Фредерик распространять свое влияние дальше на богатые северные земли Италии, и довольно скоро Папа признает его вполне достойным человеком. - Сдается мне, ты критикуешь Церковь! Он ласково посмотрел на призрак: - Ну что ты, дорогая! Как могло мне, монаху-доминиканцу, который ревностно служит искоренению зла, прийти такое в голову? Джоли рассмеялась: - Как жаль, что я не могу снова стать живой! Уж я быстро сбила бы тебя с пути истинного! Пэрри кивнул, понимая, что рядом с живой Джоли он чувствовал бы себя гораздо счастливее. Ведь и на монашеском поприще он большей частью преуспевал благодаря ее советам и тому, что, пока Джоли была рядом, его не интересовали другие женщины. Случись ей вдруг его покинуть, Пэрри оказался бы в большой беде - ведь даже в свои сорок девять лет он все еще обращал внимание на молодых женщин... - Боюсь, ты так и не ответил на мой вопрос, - не унималась Джоли. - В чем же состоит твоя нынешняя миссия? - Как ты знаешь, я усердно потрудился, чтобы стереть ересь с прекрасного лика Франции. В большинстве своем еретики - простые необразованные люди, которых легко уговорить отказаться от прежних взглядов - ведь многие и придерживались-то их лишь по незнанию. Поэтому моя основная работа состоит в просвещении и убеждении. - Нельзя ли покороче, Пэрри?! Хотя бы передо мной не строй из себя выездного лектора! Я интересуюсь данным конкретным случаем. - Что ж, некоторые остаются тверды в своих заблуждениях и труднее других поддаются исправлению. Такие особы передаются на рассмотрение высших структур Инквизиции. Я проявил определенный талант в решении такого рода вопросов, поэтому самые сложные из них все чаще поручают именно мне. - Пэрри, ты же знаешь - все это мне давно известно! - нетерпеливо воскликнула Джоли, а затем с подозрением прищурилась. - Неужели еретичка? Какая-нибудь цветущая молодая особа, которая... Теперь уж не смог сдержать смех Пэрри: - Мне так нравится, когда ты ревнуешь, Джоли! Что ж, признаюсь: мне не только хочется искоренить повсюду расползающуюся, словно сорняк, ересь, но и выяснить главнейшую цель Люцифера. Ты помнишь лорда Бофора? - Там еще была замешана одна девушка! - воскликнула она. - Как же ее звали... ах да, Фабиола! Та, в которую вселялся демон! Ну, ни капли не сомневалась, что у тебя на уме какая-то женщина! - Прошло так много лет - я и помню-то ее лишь потому, что ее устами говорила ты. Джоли, Джоли, если бы ты только снова вернулась к жизни... - Я могла бы сделать это лишь наполовину - воспользовавшись чьим-нибудь телом. А это нанесет твоему целомудрию сокрушительный удар. Уж лучше мне оставаться такой как есть. - Она вскинула голову, отчего ее волосы разлетелись в стороны. - Ну, хватит увиливать, расскажи-ка мне лучше о своем задании. - От лорда Бофора, прежде чем его оставить, я узнал о том, что Люцифер задумал нечто ужасное. Я отказался от сделки с Бофором, хотя потом и пожалел об этом. Что ему было известно? Почему он сказал, что здесь каким-то образом замешан я? Эти вопросы до сих пор не дают мне покоя. Есть определенные признаки, что еретик, с которым я собираюсь встретиться, может оказаться посланцем самого Люцифера. Если так, то у него, по крайней мере, можно кое-что выяснить. Вот почему это дело, вероятно, приобретет первостепенное значение и для меня, и, вероятно, для всех остальных. Общаясь с раскаявшимися еретиками, мне удалось выяснить, что бедствие опустошит всю Европу и, возможно, уничтожит саму Церковь. Обрушится же оно примерно через десять лет с того времени, когда я впервые о нем услышал. А случилось это девять лет назад... - Значит, тебе остался еще один год. - Не обязательно. Бедствие может нагрянуть прежде обозначенного срока. Или даже позже. Я не имею права ждать. Вдруг все начнется уже в этом году? - Неужели столь ужасное зло еще ничем себя не проявило? - Нет - вот это меня и беспокоит! Я не вижу ничего, способного разрушить весь континент и ниспослать большинство населяющих его душ под власть заклятого врага рода человеческого. На севере английский король Генрих III транжирит государственную казну на глупые войны и всякие сумасбродства. У него не хватит ума накликать беду на чью-либо, кроме своей, голову. На юге христианские государства Кастилия, Арагон и Португалия вырывают у неверных мавров Пиренейский полуостров - вряд ли это можно назвать трагедией. Здесь, во Франции, Луи IX - вообще едва ли не идеальный монарх. Будь у него побольше времени, чтобы утвердиться, от его правления Франция только выиграет. Восточному императору слишком выгодно иметь под боком сильную Центральную Европу, поэтому он едва ли решится против нее выступить. В общем, я не вижу ни малейшего признака столь разрушительного зла, которое, как я уже говорил, способно опустошить весь континент и отдать большинство населяющих его душ под власть заклятого врага. Европа, как всегда, в постоянном беспорядочном движении, которое, как и сто лет назад, не изменило ее положение ни в худшую, ни в лучшую сторону. Даже не знаю, что и подумать! И все таки я уверен, что чудовищное зло где-то зреет. - Надеюсь, тебе все-таки удастся его обнаружить, Пэрри, - сказала Джоли и исчезла. Конечно, он тоже на это надеялся... Возле границы Джоли снова к нему обратилась: - Там группа сирот, которых надо отвести в женский монастырь, расположенный к востоку отсюда. Но монахиня, которая должна это сделать, боится проходить Черный Лес без охраны, а ее как раз и нет. Пэрри вздохнул: - Что же ты от меня хочешь, Джоли? - Да ведь ты вполне мог бы проводить бедных сироток! Ни один разбойник не решится тебя остановить. - Я тронут твоим доверием, - сухо бросил он. - Где они? - Давай за мной, благородный рыцарь! - Джоли полетела впереди, показывая дорогу. Пэрри порадовался, что в свое время потрудился изучить немецкий язык. Наверняка монахиня окажется немкой, которая сопровождает детей в свой монастырь. Когда Пэрри предложил ей свою помощь, она только обрадовалась, понимая, что для такого опасного путешествия лучшего спутника, чем монах-доминиканец, и найти нельзя. В очередной раз Джоли пришлось выступить в роли его совести, обратив внимание Пэрри на то, о чем бы он даже не подумал. Пэрри знал, что лучше и как человек, и как церковнослужитель он стал благодаря Джоли. В этом заключалась определенная насмешка судьбы - ведь если бы она не умерла или каким-то чудесным образом вдруг воскресла, ему никогда не носить бы монашескую тунику... Детей оказалось восемь - все девочки от пяти до двенадцати лет, босоногие и одетые в лохмотья, однако сытые и чистые. Вероятно, монахиня, как могла, позаботилась о них. Путешественники тронулись в путь. Своего осла Пэрри уступил монахине, которая с благодарностью приняла его, однако вместо себя усадила на него двух самых маленьких девочек. Едва деревня осталась позади, как за их спинами сомкнулся густой лес. Дорога превратилась в тропинку, так что путникам пришлось выстроиться гуськом. Впереди шел Пэрри, в середине вереницы - монахиня, которая то и дело обеспокоенно озиралась по сторонам, а в самом конце - ослик. С наступлением темноты они надеялись добраться до места, где можно было остановиться на ночлег, но неожиданно разразившийся ливень промочил путников до нитки и превратил тропинку в грязное месиво. Дети захныкали. Стало ясно, что ночевать придется прямо в лесной глуши. - Здесь есть съедобные ягоды, - подсказала Джоли, - и папоротники, которые к тому же сгодятся вместо подстилки. Пэрри передал ее слова остальным, и вскоре девочки занялись приготовлением ужина и постелей. Под его руководством из веток и сучьев они сумели смастерить кое-какие навесы и натаскать мягкого папоротника. С наступлением сумерек лес наполнился незнакомыми тенями и звуками. От какого-то жуткого воя девочки, шурша опавшими листьями, сбились в кучку. - Это просто лесные жители, - попытался успокоить их Пэрри. - Они не причинят нам вреда. - Святой отец говорит, что вам нечего беспокоиться, - строго сказала монахиня детям. - Укладывайтесь и засыпайте. Стараясь потеснее прижаться друг к другу, девочки устроились на ночлег. Подумав немного, Пэрри взобрался на дерево. Там, вдали от посторонних глаз, он сможет принять облик совы и отдохнуть в относительной безопасности. Последние годы принесли ему радость - теперь ему не приходилось бояться, что его выследит таинственный колдун, и Пэрри снова получил возможность прибегать к магии. Естественно, он пользовался ею только для благородных целей и только негласно - невежественный люд вполне мог вообразить, что любая магия - это дурно. Правда заключалась в том, что сама Церковь основывалась на волшебстве - от примитивных обрядов до самых настоящих чудес - и без него не смогла бы существовать. В этом состояла одна из главных причин искоренения ереси. Ведь если всем разрешить заниматься магией самостоятельно, монополия разрушится. И, конечно же, без направляющей руки Церкви народ, к радости Люцифера, неизбежно потянется к черной магии, которая, подобно тонкому льду, грозила бедой. Под навесами послышалась какая-то возня, а затем шепот монахини, которая, вероятно, пыталась выяснить, в чем дело. Затем кто-то пронзительно вскрикнул. Пэрри спрыгнул с дерева - должно быть, кричала монахиня! И было от чего... В слабом свете луны он разглядел волчий силуэт. Об этих животных ходили легенды, однако, потрудившись изучить их повадки, Пэрри выяснил, что волки никогда не нападают на человека, а лишь на домашних животных. Поэтому даже какой-нибудь хрупкий пастушок мог с успехом защитить целое стадо овец - не потому, что метко стрелял, а потому, что волки боялись людей и по возможности избегали столкновения с ними. Однако случались и исключения... Животное, в которого вселялся демон, теряло способность контролировать свое поведение и действовало неосознанно. Демон нисколько не заботился о благополучии своего хозяина - напротив, доводил его до мучительной смерти, которой предшествовало бешенство и водобоязнь. Однако перед самым концом несчастный из последних сил старался покусать кого-нибудь, к примеру, человека, таким образом передавая демона ему. Получался настоящий замкнутый круг - всего лишь несколько злых духов несли страдания и смерть бесконечной веренице жертв... Пэрри предстояло нелегкое испытание. Не удивительно, что монахиня закричала от ужаса - уж она-то сразу догадалась о том, кто прятался под личиной явившегося к ним зверя... - Не двигайтесь, - отчетливо скомандовал Пэрри. - Движение только привлечет его внимание. Оставайтесь на месте, а я займусь им. Монахиня перекрестилась. Голова волка беспокойно дернулась в ее сторону. - Замрите! - крикнул Пэрри. - Крестное знамение лишь дразнит и приводит их в бешенство! Понимая, что он прав, монахиня застыла. Пэрри начал медленно приближаться к чудовищу. - Я здесь, демон! - объявил он, доставая серебряный крест. - Взгляни-ка на это, проклятый! Эти девочки никогда не будут твоими! Горящие глаза волка обратились к монаху. Повисла зловещая тишина. Не слышно было ни рычания, ни даже дыхания зверя. Чего же он ждет? - Пэрри! - крикнула неожиданно появившаяся из тьмы Джоли. - Тебя окружают - и среди них не только волки! Обернувшись, он увидел двигающихся прямо на него еще двух волков - над ними низко парили летучие мыши. Пэрри понял, что столкнулся с этими тварями не случайно. По сути дела, ему расставили ловушку. - Сзади! - воскликнула Джоли. Развернувшись, монах увидел почти вплотную приблизившегося к нему первого волка; в открытой пасти показалась пена. Пэрри направил на него крест - ощетинившись, зверь неохотно отпрянул назад. - Оглянись! - предупредила Джоли. - Там летучая мышь! Пэрри снова резко повернулся назад и поднял крест над головой, на которую уже нацелилась летучая мышь. Ее крошечные глазки злобно сверкнули, и тварь пугливо метнулась в сторону. На плащ Пэрри упала капля ее слюны. Затем он снова вернулся к волку - подкрадываясь, зверь готовился к прыжку. Пэрри поднес свой крест прямо к волчьей морде - беззвучно огрызнувшись, тот шмыгнул в сторону. - Еще один! У тебя за спиной! Молниеносно отразив атаку, Пэрри снова взмахнул крестом над первым волком. Если бы не Джоли, которая предупреждала своего спутника о том, что происходило за его спиной, Пэрри давно бы уже сбили с ног. Похоже, наконец оценив, насколько успешно и без лишнего шума Пэрри теснит зло, Люцифер решил расправиться с ним. Что ж, в какой-то степени это было даже лестно! Но как же выбраться из смертельной ловушки? Пэрри понимал - достаточно одного укуса любой из этих тварей, и он обречен... Продержавшись несколько дней или даже недель, он все равно уже никогда не сможет излечиться от дьявольской заразы. - Сзади! - пронзительно вскрикнула Джоли. Пэрри отпрыгнул в сторону - чтобы тот, кто готовился напасть на него с тыла, промахнулся - и показал крест собиравшемуся броситься ему на грудь волку. Прием удался - летучая мышь скользнула мимо, едва коснувшись кончиком крыла уха Пэрри. Однако волк уже не смог остановиться и, по инерции кинувшись вперед, задел Пэрри бедро. Падая, монах обрушил свой крест на спину волка - в тот же миг сверкнула вспышка. Из пасти чудовища вырвался полный муки вопль - ведь сидевший внутри него демон в полной мере испытал силу магического талисмана. Содрогаясь, волк припал к земле. Людям, как правило, хватало того, что на них воздействовала собственная вера, однако одержимых адскими силами существ приходилось повергать в буквальном смысле этого слова. Однако теперь злобные твари теснили Пэрри со всех сторон. Понимая, что даже физически ему не справиться со всеми одновременно, он лихорадочно искал выход. - Попробуй петь! - крикнула Джоли. И спасение было найдено. Отбросив запреты, Пэрри обратился к своей давней способности петь и импровизировать. Дикие звери! Слушайте меня! И не смотрите как на врага! Враг ваш - тот демон, что в каждом из вас, Для ваших душ он проклятье припас! Мощный и уверенный голос прорезал ночную тишину леса. Пэрри заметил направленные на него восхищенные взгляды детей, а также круглые от изумления глаза монахини. Ведь, в отличие от францисканцев, монахи-доминиканцы никогда не пели! Волки замерли на месте, летучие мыши тоже неуверенно повисли в воздухе - все слушали пение. Однако было ясно - как только представится возможность, животные снова бросятся в атаку. Дикие звери! Слушайте меня! И не смотрите как на врага! Извергните дух, что сидит внутри! Оставьте его, чтоб себя спасти! Так же как грешных прощает Господь, Он уготовал прощенье и вам. Отбросьте же то, что вам чуждо, скорей И к прежней жизни вернитесь своей! Едва ли звери понимали слова, однако пение было проникнуто таким чувством, что Пэрри не бросал надежды донести общий смысл. Если же демон упрям и силен, Если связал вас, как крепкою сетью, Мне вы доверьтесь - коснувшись едва, Крест мой Святой вас спасет от мучений. Под воздействием пения одержимые животные, хоть и безуспешно, стали пытаться исторгнуть из себя демонов, которые уже не могли заставить их броситься на человека с серебряным крестом в руках. Если все-таки ко мне вы приблизиться не в силах, Стойте с миром. Сам приду И заклятие разрушу. Однако едва он подошел к одному из волков, как тот ловко увернулся, не позволив до себя дотронуться. Власть демонов оказалась слишком велика, или животные по-прежнему не доверяли монаху. Необходимо было придумать что-то другое... - Стань одним из них! - подсказала Джоли. - Покажи им, Пэрри! Он согласно кивнул. Как всегда, Джоли подала ему хороший совет. Дикие звери! Ведь я ваш друг! Ваш нрав мне понятен! Я один из вас! Замолчав, Пэрри обернулся волком, правая лапа которого сжимала крест. Тогда он наклонился и взял его в зубы. Когда Пэрри подошел к стоявшему к нему ближе всех волку, тот остался на месте. Едва его носа коснулся серебряный крест, снова послышался мучительный стон - однако на сей раз демон вылетел вон. Волк рухнул на землю - зато теперь он был свободен. Приблизившись к другому зверю, Пэрри также коснулся его крестом, а затем проделал то же самое с третьим. Наконец все три волка, тяжело дыша, лежали на земле, измученные демонами, зато возвращенные к своей привычной жизни. Тем временем Пэрри принял облик огромной летучей мыши - ведь ему предстояло подняться в воздух вместе с тяжелым крестом. Медленно подлетев к парящей на одном месте крылатой обитательнице леса, он дотронулся до нее крестом. С пронзительным писком та камнем устремилась вниз, однако двух других ее собратьев это, похоже, не спугнуло. Они спокойно позволили Пэрри по очереди осенить их крестом и тоже сорвались вниз. Тогда Пэрри снова превратился в человека. - Встаньте! - приказал он животным. - Идите своей дорогой и впредь не попадайтесь злым демонам! Живите так, как вам положено жить, в стороне от людей! Звери зашевелились. Поднявшись с земли, волки, пошатываясь, скрылись в темноте. Немного помедлив, летучие мыши одна за другой взлетели вверх и тоже исчезли. Остались лишь девочки и монахиня, которые во все глаза следили за происходящим. - Пожалуй, тебе придется дать кое-какие объяснения, любимый, - с хитрой усмешкой бросила Джоли и растаяла во мраке. Еще бы! Пэрри повернулся к своим маленьким спутницам. - Ну, что же вы видели? - спросил он, как будто речь шла о пустяках. Долгое время все молчали. Затем самая младшая из девочек пискнула: - Волков! Еще одна малышка добавила: - Летучих мышей! - Демонов! - хором ответили другие. - Ангела! - выдохнул кто-то. - Это была Мадонна! - поправила девочка, которая была старше всех. - Она предупреждала вас об опасности! - И подсказывала, что делать! Остальные закивали головками, подтверждая, что видели то же самое. Все вопросительно взглянули на монахиню. Та с трудом выговорила: - Я... мне что-то привиделось. Быть может, отец Скорбящий объяснит нам, что здесь произошло... Итак, Джоли она не увидела, однако поняла, что кое-что видели дети. Конечно, от ее внимания не ускользнули таинственные превращения Пэрри, но, на всякий случай, женщина о них промолчала. Что ж, он не станет их напрасно мучить. - Это действительно было видение, - подтвердил Пэрри. - Зло подкралось к нам в образе одержимых диких тварей, однако сила Христа одолела его. - Он высоко поднял свой крест. - Свидетелями этого вы все сегодня и оказались. Как же именно добро борется со злом, является субъектом индивидуального восприятия. Дети окончательно сбились с толку. - То есть каждый видит по-своему, - быстро пояснил Пэрри. - Правильно, но именно так, как дано ему одному. Некоторым из вас могли представиться волки и летучие мыши, а другим - овладевшие ими порождения ада. Взору и слуху одних мог явиться помогавший мне ангел, другим же - Мадонна. Но все это совершенно не имеет значения. Главное, Бог понял, что мы нуждаемся в его помощи, и протянул ее нам, советуя и наделяя меня силой, чтобы прогнать злобных тварей. - Он улыбнулся. - Быть может, кто-то видел даже, как я сам превращался в зверя для того, чтобы коснуться каждого из них крестом в их же обличье. И это тоже правда. Монахиня закивала. Наверное, ее видение заключалось именно в этом. Невинным детям предстал ангел. Джоли редко показывалась циничным и испорченным жизнью взрослым, однако детская искренность позволяла им видеть возвышенное. - Вы еще пели, святой отец! - воскликнула одна из девочек. - Когда вас со всех сторон окружили звери, вы прогнали их своим пением! - Пение способно творить добро, - согласился Пэрри. - Вспомните об этом, когда вам придется петь в монастыре на службе. Монахиня снова одобрительно кивнула. Благодаря приобретенному во время путешествия опыту эти дети станут примерными ученицами. Однако Пэрри почувствовал в своей спутнице какую-то отчужденность - вероятно, он продемонстрировал слишком много чудес... Без дальнейших приключений путники миновали Черный Лес и благополучно доставили девочек в монастырь. Пэрри пожалел, что не в силах ничем им больше помочь - ведь детей ждала полная лишений жизнь, поскольку в житейском смысле монахини не могли предложить им слишком многого... Однако теперь личико каждой девочки светилось радостью и удивлением. Наверное, причиной этого явилось увиденное в ночном лесу чудо. Как только Пэрри снова уселся на своего осла, чтобы продолжить путь в одиночестве, перед ним возник образ Джоли. - Пэрри, я очень беспокоюсь. - Вот уж не знал, что души способны беспокоиться, - пошутил он. - Я серьезно! Еще никогда Люцифер так открыто не брался за тебя. - Ты права. Вероятно, ему известна моя цель. Что ж, это может оказаться добрым знаком. - Добрым знаком?! Пэрри, все эти годы ты преуспевал только благодаря тому, что постоянно оставался в тени. Люцифер просто не знал, что ты совершил так много добра. Теперь, когда положение изменилось, он во что бы то ни стало до тебя доберется. Те лесные демоны могут оказаться только началом! - Вот и прекрасно! По крайней мере, я уверен, что близок к истине, - отозвался Пэрри. - Люцифер не желает, чтобы я общался именно с тем еретиком. - Это очень опасно! Кто знает, какого монстра ожидать в следующий раз... - Без риска редко приходится чего-либо добиться. Надеюсь, что, так же как и все эти тридцать лет, ты по-прежнему будешь за мной присматривать. - Что мне еще остается делать, - проворчала она. - Ведь частичка моего земного тела у тебя. Пэрри взглянул на капельку крови на своем запястье - душа Джоли по-прежнему жила в ней. - Как хорошо, что ты осталась со мной - и такая же прекрасная, как была. - По-моему, в качестве духа я нравлюсь тебе больше, чем в образе живой женщины! Это больно задело его: - Я бы все отдал, чтобы ты снова стала прежней, Джоли! Однако мне приходится мириться с тем, что есть... К тому же, если бы я смог отпустить твою душу туда, где ей и предназначено быть, в Рай, я бы не задумываясь сделал это. - Я вовсе не сказала, что быть призраком так уж плохо... - смягчилась она. - Хотя мне, конечно, тоже интересно узнать, что это за зло, которое удерживает меня. С тех пор как я умерла, в твоей жизни не было зла. Кроме того, если бы теперь я была жива, я наверняка стала бы старой и толстой... - А я не стал бы монахом, - добавил Пэрри. - Я согласен - твоя смерть ужасна, но зла, кроме этого, я тоже не встречал. Могу лишь предположить, что оно еще не проявилось. - Однако теперь о твоем существовании узнал Люцифер. Ах, Пэрри, я так боюсь, что зло совсем рядом! - Мы будем бороться с ним вместе! - Да, вместе, - согласилась Джоли, подлетев поближе, чтобы незримо коснуться его бесплотными устами и растаять. Дальнейший путь обошелся без столкновений с опасностью. Пэрри сделал вывод, что Люциферу известно лишь одно - беспокоящее его дело поручено какому-то монаху. Поэтому на его уничтожение и было направлено полчище демонов. Однако за ними не последовали другие; выходит, Повелитель Зла либо не придал подобному пустяку серьезного значения, либо пока не имел возможности выслать против Пэрри своих слуг. Скорее всего их просто не оказалось поблизости. Но если еретик, к которому он направляется, все-таки обладает важными сведениями и Пэрри может их получить, Люцифер непременно обратит на него внимание. Вот тогда-то начнется настоящее испытание... В сырой подземной тюрьме Пэрри подвели к еретику. Тщедушный белобородый старец, совершенно раздетый, лежал на спине, а связывающие ему запястья и лодыжки веревки были натянуты на столбы, не позволяя несчастному шевелиться. Более того, арестант не мог даже вздохнуть полной грудью - ведь на ней лежала доска, которую сверху придавливал тяжелый металлический груз. - Что это?! - в гневе спросил Пэрри. - Peine forte et dure, святой отец, - объяснил тюремщик. - Боль суровая и жестокая. - Как перевести, мне известно! - рявкнул Пэрри. - Я спрашиваю, почему этого человека подвергают наказанию. Мне сообщили, что он пока не сделал признания. - Так ведь это еще и не наказание, святой отец, а лишь способ поторопить его с признанием. - Ах, способ? По-моему, больше похоже на пытку! - Ну что вы, святой отец! Его еще не резали, не выкручивали суставы, не жгли огнем и не морили голодом... Мы лишь подталкиваем его к тому, чтобы он ответил на обвинение. - Поскольку до тех пор, пока он не признает себя виновным или невиновным, вы не можете его судить, - с отвращением заключил Пэрри. - Именно, святой отец. Преступники становятся совершенно невыносимыми - тянут до последнего и только связывают правосудию руки. Поневоле приходится оказывать на них давление. - Но ведь после такого "давления" любой, даже невиновный, признается во всем что угодно! - Не скажите, святой отец! Некоторые упрямцы предпочитают умереть, но не признаться. - Так, значит, большинство все-таки признают себя виновными? И что же их ждет? - Их лишают всякого имущества и отпускают. - А тех, которые отрицают свою вину? - Таких признают виновными, наказывают за непреклонность и также лишают имущества. - Тогда мне понятно, почему они пытаются молчать, - сухо бросил Пэрри. - Ведь весь их выбор: голодная смерть или мучения и голодная смерть. А вам приходило когда-либо в голову, что человек может оказаться невиновным и не заслуживать наказания? - Нет, не приходило, святой отец, - ответил тюремщик, искренне удивленный наивностью монаха. - У нас тут невиновных нет. Появилась Джоли. - Перестань зря болтать и вытащи его отсюда! - воскликнула она. - Бедный старик! Пэрри согласился. - Освободите заключенного! - Но ведь он еще не сделал признания! - Я хочу с ним поговорить. А это вряд ли окажется возможным, если он даже дышит с трудом. - Хм, тогда я уменьшу груз так, чтобы он смог вам отвечать. - Нет. Снимите весь груз и развяжите все веревки до последней. - Святой отец, это не положено! Пэрри сурово взглянул на него: - Дорога ли тебе твоя душа, тюремщик? Тот нехотя уступил. Вскоре арестованного освободили, но, не имея сил подняться, он так и остался лежать на голой земле, постепенно восстанавливая дыхание. Его так долго держали растянутым между столбов, что руки и ноги несчастного затекли. - Я приехал, чтобы поговорить с вами, - начал Пэрри. - Мне жаль, что вас подвергли таким мукам. Я не знал об этом, пока не увидел собственными глазами. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам избежать дальнейших страданий, если вы вернетесь в лоно Церкви и ответите на мои вопросы. - Я не могу! - с трудом выговорил старик. - Ничего, сможете, - подбодрил его Пэрри. - Бог милостив к тем, кто искренне раскаивается в своих грехах. - Нет, не могу признаться... Пэрри кивнул. Если арестованный сознается, что имел дело с Люцифером, то этим подтвердит свою вину и будет раздавлен суровым приговором закона. Если же он посмеет ее отрицать и совершит клятвопреступление, то никогда уже не обретет спасения. Положение действительно казалось безвыходным. Однако у Ордена имелись сведения о том, что этот человек - настоящий еретик. К тому же сам Люцифер пытался препятствовать Пэрри с ним встретиться. Очевидно, Пэрри следовало постараться выжать из старика все, что ему известно. - Позвольте мне быть откровенным. Я искренне хочу, если это возможно, спасти вашу душу от вечных мук. Мне также хотелось бы получить от вас кое-какие сведения. Не скрою, я обладаю определенным влиянием. Доверьтесь мне, и ваше положение может улучшиться. Похожий на загнанного зверя старик сверкнул глазами на тюремщика. Однако Пэрри и без слов обо всем догадался. Подозреваемый действительно что-то знал! Тогда Пэрри обратился к тюремщику: - С вашего позволения, я хотел бы побеседовать с этим человеком наедине. Лицо служителя стало хитрым: - А мне бы этого не хотелось, святой отец. Преступник очень опасен! Я должен оставаться здесь, чтобы в случае чего защитить вас. - Но ведь он едва дышит, - привел довод Пэрри. - Ваше присутствие его только пугает. Надеюсь, наедине со мной он будет более откровенен. У тюремщика, который наверняка вообразил, что старик начнет сейчас рассказывать о припрятанных деньгах, даже забегали глазки. - Не положено. Пэрри смерил его властным взглядом: - Оставьте нас! Тюремщик нехотя вышел из камеры, однако остался стоять неподалеку, чтобы все слышать. - Уйдите же! - рявкнул Пэрри, теряя терпение. - Я не должен оставлять камеру незапертой! - Ну так заприте ее! Задвинув тяжелую дверь, тюремщик запер ее на засов. Пэрри понимал, что он остался стоять под дверью, но вряд ли сумеет что-нибудь подслушать, если собеседники будут разговаривать вполголоса. - Тюремщик ушел, - негромко обратился Пэрри к подозреваемому. - Вы вполне можете мне доверять. - Если бы я... только мог, - молвил он. Пэрри догадался, что человеку необходима поддержка. - Я понимаю, в каком вы оказались положении. Вы не можете признать себя виновным или невиновным, поскольку в любом случае у вас отберут имущество, а возможно, и жизнь. - Он прочел в затравленных глазах старика согласие. - Вероятно, у вас есть близкие, и вы не хотите оставить их без средств. - Снова молчаливое согласие. - Но если бы вам представилась хоть малейшая возможность не навредить тем, кого вы любите, вы непременно бы за нее ухватились. - Конечно! - выдохнул старик. Теперь он достаточно пришел в себя, чтобы попытаться сесть, и Пэрри помог ему. - Ваша проблема скорее материального, чем духовного порядка. Что, если по выдвинутому против вас обвинению вас признали бы невиновным? На секунду старик оживился, однако тотчас же сник. Продолжая внимательно анализировать его поведение, Пэрри пришел к выводу, что несчастный все-таки связался с Люцифером, однако теперь жалеет об этом. - Вы и ваша семья бедствовали - поэтому вы сделали то, что сочли своим долгом, чтобы вытащить близких из нужды. Что же вы предложили Люциферу? Не душу же, конечно! - Нет-нет, не душу! - подтвердил старик. - Но что еще могло понадобиться от вас Повелителю Зла? Арестант заколебался. - Мое... мое молчание. Тщательно скрыв волнение, Пэрри спокойно спросил: - Молчание о чем? - Я... - начал было старик и запнулся, не решаясь признаться. - И за это молчание Люцифер заплатил золотом, - как ни в чем не бывало продолжал Пэрри. - Оно появилось как бы случайно - вы откопали монеты... - Между тем старик молча кивал - похоже, Пэрри удалось попасть в самую точку. - А когда вы начали их тратить, соседей одолели подозрения или просто жадность. Надеясь, что ваши деньги достанутся им, они на вас донесли. - Да, так оно и было! - Теперь, если вы признаетесь, что пошли на сделку с Люцифером, вы пропали, а если не признаетесь, пытки будут продолжаться до тех пор, пока не вырвут у вас это признание. В любом случае деньги вы потеряете и ваша семья окажется еще в худшем положении, чем раньше. - Да, святой отец... Пэрри пристально взглянул ему в глаза: - А вам не приходилось думать о том, что Люцифер нарушил свой договор? Ведь он дал вам деньги, а затем специально настроил против вас соседей, чтобы не только лишить вас этих денег, но и поставить в еще более незавидное положение. Старик изумленно открыл рот. - Люцифер предал вас, - безжалостно продолжал Пэрри. - И вы не должны Повелителю Зла ничего! - Ничего! - эхом повторил старик. - Но вы можете спасти свою душу и, вероятно, свою семью, если обратитесь к Богу. Бог не предаст. Он с радостью примет заблудшую овцу. Все, что ему нужно от вас, - это искреннее раскаяние и преданность. - Моя семья... - с надеждой прошептал старик. - Сначала мы должны кое в чем убедиться, - сказал Пэрри. - Расскажите мне о том, о чем поклялись Люциферу молчать, и я подумаю, что смогу для вас сделать. И тут старик заговорил: - Святой отец, я историк! Всю свою жизнь я изучал древние манускрипты и пытался постичь пути человечества. Я расспрашивал путешественников об их родине и, как мозаику, по кусочкам складывал общую картину расселения людей. Сколько трагедий и напрасно прожитых жизней! Но недавно я узнал о готовящемся ужасном бедствии. Старик замолчал, чтобы отдышаться. Пэрри тоже необходимо было хотя бы несколько секунд, чтобы побороть волнение. Наконец-то он подобрался к самому главному! - И понял, что оно движется на нас, - продолжал старик. - Пока оно слишком далеко, поэтому его никто еще не разглядел. Но оно грозит уничтожить нас всех! Я намеревался опубликовать свое открытие, однако у меня не было денег. И тогда... - Тогда Люцифер предложил вам гораздо большее богатство - за молчание, - заключил Пэрри. - Да. Он явился ко мне в образе обыкновенного человека, хотя я сразу его узнал. Он сообщил мне, где найти монеты, и сказал, что, пока я буду молчать о своем открытии, я могу распоряжаться богатством, как заблагорассудится. И я... моя жена как раз хворала и нуждалась в хорошем питании... - И вы поняли, что, если не согласитесь принять условия Люцифера за золото, он заставит вас сделать это более жесткими методами. - Да. Он... он запугал меня! Мне совсем не хотелось иметь с ним дело... - Сын мой, вы совершили ошибку, - промолвил Пэрри. - Но вас можно понять. Что же нам угрожает? - Только бы старик не замолчал! - Нашествие татарских племен, - ответил тот. - Так же, как и восемь веков назад, они движутся издалека, однако сейчас их несметные полчища. Тогда они разрушили Римскую Империю; на этот раз уничтожат все, что осталось. Они уже вторглись на земли мавров, из срубленных голов которых выросли целые горы! Мавры нам не союзники, поэтому нашим государям нет дела до их бед, хотя татары гораздо опаснее мавров! Через год, а может, через два они будут здесь и устроят такую кровавую бойню, какой еще не видел свет! Так вот о какой трагедии намекал лорд Бофор! На Европу движутся татары! Теперь все стало на свои места. Пэрри самому приходилось изучать историю, и он помнил, каким жестоким было вторжение татар, впоследствии названных гуннами. Однако требовались более полные сведения, а времени почти не оставалось. Сколько там еще - год? два? Этого как раз хватит на то, чтобы подготовиться к обороне - если, конечно, ужасная новость дойдет до тех, кто должен ее услышать... - А у вас есть доказательства? - спросил Пэрри. - Смогли бы вы представить тем, кому это необходимо знать, какие-либо документы? - Разумеется! Но... - Но вы боитесь преследований со стороны Люцифера или закона, - заключил Пэрри. - Не волнуйтесь, я буду вам защитой. Вы должны отправиться со мной и привести по этому делу убедительные доводы. Нельзя допустить, чтобы Европу разграбили. - Моя семья... - Мы позаботимся о ней прежде, чем уедем. - Пэрри стремительно подошел к двери и постучал. - Тюремщик! Принесите вещи заключенного! Я его забираю! - Вы не имеете права, святой отец! - крикнул тюремщик. - Это наш преступник! Пэрри задумался. Церковь действительно старалась открыто не вмешиваться в мирские дела. Тюремщику и его начальству явно не терпелось поживиться за счет добра заключенного - вряд ли они так просто откажутся от этой затеи. К тому же у Пэрри совсем не было времени на то, чтобы устраивать с ними склоку - предстояло как можно скорее доставить старика в Орден. - Джоли, - шепнул Пэрри. - Тюремщик вызвал стражу, - сообщила она, появляясь. - И не надейся, что тебе его отдадут. Пэрри кивнул: - Придется воспользоваться магией. Он обернулся к узнику. - На время я должен спрятать вас в своем кармане, - сообщил Пэрри. - Не бойтесь, это ненадолго. - Все лучше, чем пытки! Дотронувшись до плеча старика, Пэрри превратил узника в мышь, которая в страхе припала к земле. Тогда, наклонившись, монах поднял зверька и сунул его в один из своих бездонных карманов. - Там есть кусочек хлеба, - шепнул он. - Угощайтесь и чувствуйте себя как дома. Только не шумите. Затем Пэрри взмахнул рукой, и на полу, на том же самом месте, где и прежде, обозначился облик узника. Развернувшись, монах снова направился к двери. - Тогда стерегите то, что от него осталось! - крикнул он. Тюремщик отодвинул засов и открыл дверь. Его взгляд метнулся мимо Пэрри - кажется, все в порядке, арестант на месте. - Я провожу вас, святой отец! - Тюремщик с трудом сдерживал радость - назойливый монах наконец уходит, и можно снова приняться за узника. Пэрри не спеша оставил тюрьму. Вскоре он уже ехал по городу на своем ослике, чтобы нанести визит местному судье. - Мы изъяли у вас арестанта, которому вы предъявляете обвинение в ереси, - сообщил Пэрри. - До тех пор пока Церковь не примет по этому вопросу окончательного решения, его имущество неприкосновенно. Его семья невиновна и не должна подвергаться преследованиям. - Пэрри понимал, что потеря богатого узника повергнет судью в отчаяние, однако он все равно не посмеет пойти против воли представителя самой Инквизиции. У Церкви имелись способы утвердить свое влияние. Тем времени Пэрри доставит заключенного прямо в монастырь во Франции. Старик поймет, что разлука с семьей окажется на пользу и ему, и его близким. Ведь на некоторое время ему все равно следовало исчезнуть из родных мест. Татарское полчище обладало сокрушительной силой. Монголы, новое племя гуннов, формировали самую многочисленную и жестокую империю за всю историю человечества. Это действительно грозило миру страшным бедствием, которое Люцифер планировал обрушить на Европу и сокрушить ее в течение тысяча двести сорок первого - тысяча двести сорок второго годов. К настоящему же времени была завоевана восточная часть сарацинских владений и покорены русские княжества. Монголы не оставляли в покое ни одну нацию, объединяя весь континент. Их методы были просты - непокорным или тем, кто впоследствии мог бы оказать сопротивление, рубили головы. На завоеванных землях не вспыхивало восстаний - все, кто мог бунтовать, были истреблены... Однако, несмотря на обилие достоверных сведений, которыми оперировал Пэрри, он никак не мог доказать своему начальству важность происходящего. - Короли обладают многочисленными и закаленными в битвах армиями, - отвечали ему. - Азиаты никогда не сталкивались с настоящими войсками христиан и быстро потерпят поражение. Если же сарацины падут, тем лучше для нас - отпадет надобность в лишнем крестовом походе. Пэрри понимал всю глупость подобных доводов. Однако он также понимал, что если не удается убедить служителей своего Ордена, в компетенции которого находилась борьба с ересью, то к светским властям можно даже и не обращаться. К тому времени когда им станет понятна смертельная опасность, будет слишком поздно. Именно это произошло с сарацинами. Но и спокойно выжидать, когда на мир обрушится страшное бедствие, Пэрри тоже не мог. Вероятно, после того как монголы подомнут под себя Европу, Люцифер надеялся собрать богатый урожай душ. Ведь под жестоким игом зло расцветет пышным цветом, а Церковь уже не сможет, как прежде, ему противостоять. Считалось, что монголы терпимо относились к любой религии, лишь бы она не мешала им править. Значит, получат распространение любые, пусть даже самые уродливые ее формы. Все это очень напоминало Священную Римскую Империю, только в худшем варианте. Какая же ересь выползет на свет при столь благоприятных для нее условиях!.. Да, Люцифер приготовил миру настоящую катастрофу. И предотвратить ее было некому. Что ж, Пэрри предстояло спасти Европу от столь сокрушительного удара самому. Вот только бы еще понять, как это сделать... 6. ДВИНА Пэрри заранее знал, что к концу одна тысяча двести сорок первого года военная кампания будет проиграна. Ему так и не удалось найти способ остановить приближающиеся монгольские полчища, которые в течение лета уже подавили сопротивление Польши, а также Венгрии и теперь готовились напасть на Священную Римскую Империю. Предводитель монголов Батый рвался завоевать мир, а военному гению его генерала Сабутая не было равных. Европейцы смотрели на это сквозь пальцы, стараясь не заглядывать дальше границ своих государств, однако Пэрри не представлял себе ни полководца, ни армии, способной противостоять нашествию. - Что ж, во всяком случае, тех, кого мог, ты предупредил, - сказала Джоли, пытаясь его успокоить. - Если за прошедшие два года Европа и сумела бы выставить самую лучшую объединенную армию, этого все равно было бы недостаточно, - уныло отозвался Пэрри. - Монголам по плечу любой противник. За одну лишь зиму они покорили русские княжества, что до сих пор еще не удавалось никому и, возможно, впоследствии никому уже больше не удастся. Мне известно, что даже сейчас они все еще оказывают давление на Китай. Так что, хотим мы этого или нет, а благодаря отличной выучке, преданности и таланту военачальников монгольская армия - самая сильная. Вероятно, даже тогда, когда я только услышал о надвигающемся бедствии, ее было уже не остановить. - Но не может же Люцифер с такой легкостью одержать победу! - возразила Джоли. - Если она неизбежна, зачем ему понадобилось так старательно скрывать свой замысел? Это навело Пэрри на размышления. Люцифер действительно многие годы хранил свой план в страшной тайне и даже пытался помешать Пэрри узнать о нем от обвиненного в ереси старика. Если бы Люцифер был окончательно уверен в успехе, он мог бы уже торжествовать, подстрекая смертных отказаться от Бога и присягнуть на верность злу. Однако он до сих пор еще этого не сделал... - Здесь что-то не так, - сказал Пэрри, сердце которого забилось чаще. - У Люцифера должна быть причина - и веская причина, - чтобы хранить тайну. Вот только какая? - Видимо, существует нечто, способное даже теперь заставить Золотую Орду повернуть вспять, - предположила Джоли. - Ее ничто не повернет. Была бы возможность, кто-нибудь уже давно бы додумался. Сабутай ждет, когда растает снег, чтобы двинуться на Империю, а впоследствии - на Францию и Папское государство. Впрочем, он такой искусный полководец, что вполне может удивить нас какой-нибудь стратегической хитростью. - Да ты сам уже начинаешь мыслить как военный, - подтрунила над ним Джоли. - Неужели нельзя каким-то образом избежать столкновения? - Ты имеешь в виду откупиться от монголов? Похоже, они совершенно неподкупны. Все, что им надо, - это завоевывать и завоевывать. - А вдруг что-нибудь случится с их предводителем? - К примеру, убийство Батыя? Вряд ли это возможно, хотя уверен в том, что такие попытки уже были. Монголы фанатично преданы своим военачальникам. Впрочем, военачальники умирают, а поход все равно продолжается. Значит, с этой стороны они тоже неуязвимы. Джоли вздохнула: - Должен же быть способ их остановить, который скрывает Люцифер! - Хотелось бы его узнать! - А ты мог бы воспользоваться гаданием? - Монахам не к лицу прибегать к ворожбе. Да и все равно я вряд ли приблизился бы к истине. Ведь необходимо иметь в виду конкретный вопрос. Многим гадание оказывает медвежью услугу, поскольку они не могут правильно истолковать то, что им открылось. - Возможно, я смогла бы кое-что выяснить, - предложила Джоли. - Теперь я в состоянии быстро перемещаться на большие расстояния. Пэрри знал, что Джоли десятилетиями упорно развивала в себе эту способность и теперь могла без труда попасть в любую точку обитания людей. Однако ее затея ему не понравилась. - И где же ты собираешься искать разгадку? Получается не лучше, чем с гаданием. - Например, прослежу за приближенными к Люциферу людьми. Пэрри задумчиво кивнул: - Что ж, пожалуй, это наш единственный шанс. - Разумеется, нам придется надолго расстаться. Сумеешь ли ты обойтись без меня? Джоли явно его поддразнивала. - Все эти годы ты мне очень помогала. Конечно, я буду сильно скучать. Но ради спасения человечества стоит немного и помучиться. Улыбнувшись, Джоли скользнула своими неземными устами по его губам и исчезла. В декабре Джоли принесла новость: приспешники Люцифера оживились. Складывалось впечатление, будто они ждут каких-то действий со стороны востока. - Не собираются же они останавливать монголов сами! - недоуменно воскликнул Пэрри. - Нет, они орудуют на уже завоеванных монголами землях. Однако, похоже, их что-то тревожит. Эти люди рассредоточились по всем основным торговым маршрутам. - Пожалуй, они действительно чего-то ждут, - согласился Пэрри. - Но сейчас зима - кому придет охота отправляться в такую стужу в путь? Разве что монгольским посыльным... Не сводя с Джоли глаз, Пэрри неожиданно замолчал. - Ну конечно же! - воскликнул он. - Они хотят перехватить посыльных! - Вероятно, - сказала Джоли. - Но зачем? И какие им везут известия? - Мы непременно должны выяснить! Наверняка это как раз та новость, которой так боится Люцифер! - Тогда я лечу, - с нетерпением бросила она и снова растворилась в воздухе. Джоли не было несколько дней, и Пэрри чувствовал себя ужасно одиноким. Он и не подозревал, как сильно привык к тому, что они все время вместе. Смерть Джоли опустошила его, однако ее возвращение в образе призрака немного притупило боль утраты и дало Пэрри возможность не свернуть с намеченного пути. Он удивлялся тому, как обходятся без общения с женщинами другие монахи. Некоторые, как он знал, шли на обман, тайком совращая невинных девушек, однако многих подобные отношения действительно не интересовали. Пэрри остался верен Джоли - ведь она всегда была рядом. Но порой он мечтал о настоящей земной женщине, понимая, что его обет безбрачия - вынужденный. Ведь если бы Джоли смогла снова стать такой же, как прежде, Пэрри оставил бы Орден и снова соединился с женой. Порой он почти желал, чтобы душа Джоли хотя бы на несколько часов вошла в какую-нибудь девушку... Однако Пэрри поспешно гнал запретные мысли прочь и старался побольше загрузить себя работой, которая в последнее время была в основном связана с бумагами. Другой бы на его месте давно сделал вывод, что пергаменты и манускрипты придуманы Люцифером специально для того, чтобы изводить людей скукой. Наконец Джоли вернулась. - Пэрри, я все узнала! - взволнованно сообщила она. - Великий Хан мертв! Вестовые разносят эту новость по всей монгольской империи! - А хан Огедей? - пораженный известием, спросил Пэрри. - Значит, предводитель монголов теперь он? - Его тоже нет в живых! Батый распоряжается только Золотой Ордой, он в подчинении у Хана! Теперь ему надлежит вернуться назад, чтобы помочь избрать нового Великого Хана! - А как же поход на Европу? - спросил Пэрри и тут же сам ответил на свой вопрос: - Вероятно, поход отложат, поскольку его главный вдохновитель мертв, а у нового могут возникнуть совсем другие планы! Так вот чего ждал Люцифер. Но... - Почему Люцифер заинтересован в том, чтобы остановить вторжение в Европу? - подхватила Джоли. - Вовсе нет, ему, наоборот, хочется, чтобы оно продолжалось! - Что означает только одно - он твердо намерен не дать новостям распространиться! - заключил Пэрри. - Тогда поход продолжится, и, к тому времени когда известие о смерти Великого Хана все-таки просочится, для Европы будет уже слишком поздно! - Да, пусть даже монголы отступят, они успеют оставить после себя такой хаос, что Люцифер все равно соберет богатую жатву! Пэрри кивнул: - Теперь, когда нам все известно, нужно действовать. Сколько у нас осталось времени? - Вестовые - прекрасные наездники, - сказала Джоли. - Они скачут от станции до станции, меняя на каждой лошадей. Однако расстояния все равно получаются огромные, поэтому им приходится давать лошадям отдых. Думаю, чтобы добраться до Польши, понадобится примерно месяц - ведь это больше тысячи лиг. - Однако ради такого важного сообщения они могут и поторопиться, - заметил Пэрри. - К тому же, вероятно, они прибегнут к помощи волшебников, и некоторые участки пути окажутся пройдены мгновенно. - Вполне возможно. Слуги Люцифера ведут себя так, как будто ожидают посыльных со дня на день. - Выходит, времени у нас почти не осталось. Нельзя допустить, чтобы курьеры попали в сети, расставленные приспешниками Люцифера. - Люцифер наверняка настороже, - засомневалась Джоли. - Он готовился к этому многие годы и вряд ли допустит, чтобы ему помешали. - Ты права, Джоли, - он обязательно будет следить! Вероятно, он поступит гораздо хитрее, не уничтожая нарочных, а лишь на какое-то время отвлекая их внимание, чтобы подменять подлинные сообщения подделками. К примеру, в них будет говориться о том, будто Великий Хан готовится к празднованию и по этому поводу требует, чтобы Европа была покорена как можно скорее. Гонцы с содержанием своих пакетов наверняка не знакомы. Нам следует действовать так же ловко, как Люцифер, и вернуть настоящие документы на место. На этом они и согласились. Джоли снова исчезла, чтобы, воспользовавшись способностью проникнуть в пакет одного из гонцов, запомнить содержание документа. Однако дело усложнилось тем, что он был написан по-уйгурски - Джо