ли пришлось передавать его по частям, то и дело возвращаясь, а Пэрри, чтобы воспроизвести документ заново, - воспользоваться услугами ученого монаха, понимавшего этот язык. Наконец, когда новый документ был подготовлен, наступило время действовать. Люциферу с многочисленными помощниками, конечно же, без труда удалось бы "обслужить" каждого гонца, которые разными маршрутами теперь приближались к Европе. У Пэрри, естественно, такой возможности не было, и он остановил свой выбор на одном из нарочных - тот северным торговым путем, выходящим к Балтийскому морю, скакал через столицу Новгородского княжества. Зимой многие участки этого пути оказывались просто непроходимы, поэтому если слуги Люцифера и проявили бы к кому-нибудь из своих подопечных нерадивость, то им мог стать только тот, который через пургу и метель следовал именно этим маршрутом. По сути, он вообще мог прибыть со своим сообщением гораздо позже других курьеров, оказавшихся в более благоприятных условиях. - Но если фальшивые известия прибудут раньше, хан Батый не поверит настоящему! - возразила Джоли. - Он очень хитер и осторожен, а уж генерал Сабутай - тем более! Они непременно почувствуют неладное и, прежде чем действовать, постараются все выяснить. А больше нам ничего и не надо! - Надеюсь, - с сомнением протянула она. - Просто это единственное, на что мы можем теперь рассчитывать. Будем действовать вместе, причем твоя роль - решающая. - Вот как? - удивилась Джоли. Пэрри объяснил ей свой план. - Хорошо, - согласилась она. Тогда Пэрри обернулся уткой - пусть не самым ярким представителем пернатых, однако способным упорно преодолевать большие расстояния. Поэтому он мог надеяться быстро и не привлекая к себе излишнего внимания добраться до намеченного пункта. Пролетев весь день, Пэрри порядком устал. Хотя он и старался поддерживать форму, на монашеском поприще ему редко удавалось подниматься в воздух, к тому же Пэрри уже было пятьдесят лет. Ночь выдалась морозная. Его теплый пух пришелся очень кстати, однако о том, чтобы поесть и устроиться к кому-нибудь на ночлег, не приходилось даже и мечтать... Утром, нисколько не отдохнувший, он снова полетел по направлению к Новгороду. Из-за усталости и сильного ветра его продвижение оказалось менее успешным, чем накануне, и все же Пэрри не сдавался, понимая, что на карту поставлена судьба Европы. Это была единственная возможность сорвать злобный замысел Люцифера. Джоли время от времени исчезала, чтобы проследить за продвижением монгольского всадника. Так же, как и Пэрри, тот боролся с холодом и усталостью, однако подобное путешествие было для него не первым - гонец неуклонно приближался к Новгороду. Между тем Пэрри вспоминал о том, что ему было известно об этом городе. Примерно четыреста лет тому назад шведские викинги, пробиваясь по берегам северных русских рек, принялись основывать на этих землях поселения и торговую империю. Сначала ее центром стал Новгород, затем расположенный южнее Смоленск и наконец Киев, за которым открывались подходы к Черному морю. Столицей процветающей империи, имеющей в Средиземноморье прочные связи с Византией, и стал Киев. Когда же он ослабел, другие города образовали вокруг себя княжества, и Новгородское превратилось в обширную, успешно торгующую мехом империю. За последние годы - годы правления князя Александра Невского - Новгородское княжество неуклонно расширяло свои границы. Так было до монгольского нашествия. В тысяча двести тридцать восьмом году во время зимнего похода на север монголы подошли к Новгородскому княжеству на расстояние двадцати лиг. Александра спасла только приближающаяся весна. Привыкшие к сухому степному климату монгольские воины побоялись завязнуть в растаявших болотах. Так и не тронув Новгорода, они были вынуждены отступить. Тем временем князь Александр счел более разумным признать власть монголов и заплатить им дань. Поэтому, продолжив военные действия, они оставили его княжество в покое и двинулись на запад. Сохранив свои земли, князь Александр оказался весьма мудрым правителем - другие владения, словно хищниками, на части раздирались свирепыми завоевателями. Точно так же было спасено от разорения и Полоцкое княжество, впоследствии вошедшее в состав Литовского - никто не подвергал там сомнению власть монголов, которые чувствовали себя на новых землях хозяевами, однако жители этих земель не испытали на себе всю жестокость свирепого монгольского воинства. Если Пэрри не удастся выполнить свою миссию, благодаря стараниям Люцифера, точно такая же участь ждала и Европу... К тому времени когда Пэрри достиг границ Литовского княжества, он уже начал сомневаться в своем успехе. Пакет с документом, который поначалу вовсе не казался тяжелым даже для утки, теперь камнем тянул Пэрри вниз. Джоли, летевшая рядом, как могла подбадривала и уговаривала его, однако вскоре и это уже не помогало. Пэрри пришлось опуститься на скованную льдом Западную Двину. До Новгородской Республики оставалось еще далеко, а он был слишком измучен и не решался вновь принять облик человека - ведь тогда он оказался бы в снегах совершенно голый. Монгольский всадник, тем временем уже достигший города Новгорода, передал свой пакет следующему гонцу. Возможность подменить сообщение под покровом ночи была упущена. - Но ведь курьеру все равно придется пересекать реку! - сказала Джоли. - Мы можем перехватить его прямо здесь! - И кто же это сделает - утка? - уныло отозвался Пэрри, который на самом деле даже не произнес этих слов, а лишь подумал: Джоли, сама являющаяся почти такой же бесплотной, как и мысль, за годы их общения обрела способность понимать своего спутника, не пользуясь обычной человеческой речью. - Ты же говорил, что пакеты подменяю я, - напомнила она. - Что для этого мне придется подыскать какую-нибудь женщину и временно вселиться в нее. Почему же я не могу сделать это прямо здесь? - Хотя бы потому, что женщин здесь нет, - ответил Пэрри. - А если даже и были бы, всадник все равно, не останавливаясь, минует реку. Ведь его специально наняли для того, чтобы он скакал во весь опор до встречи со следующим гонцом в Вильно. О том, чтобы подменить пакет здесь, нечего даже и мечтать. - Ерунда! - бросила Джоли. - Если я найду женщину и перехвачу его... - Он все равно не остановится. Даже если ты будешь стоять в снегу голая. За подобное любопытство гонцы расплачиваются головой. Это дисциплина, которая, возможно больше, чем все другое, и делает монголов такой грозной силой. - Но должен же быть какой-то выход! - не сдавалась Джоли. - Что, если ты остановишь его при помощи колдовства... - Да у меня едва хватит сил на посредственный обман зрения или ворожбу! - Значит, говоришь, обман зрения... - задумчиво произнесла она. - При желании им тоже можно многого добиться. Наконец-то ее упорство возымело действие. - Необходимо создать видимость какой-то преграды! - придумал Пэрри. - Если ему покажется, что дорога непроходима... - Река! - подхватила Джоли. - Ему должно показаться, будто лед тает... - И верхом через нее уже не переправиться... - Если только местная девушка не покажет место, где еще можно перейти по тонкому льду... Пэрри так и расцеловал бы Джоли - ведь она все-таки сумела найти верное решение! Вскоре у них уже созрел план. Пэрри начал готовиться к предстоящему колдовству, а Джоли отправилась на поиски подходящей крестьянской девушки. Через несколько минут на берегу показалась чья-то закутанная в меховую одежду фигура. Пэрри поспешил спрятаться, однако его тут же окликнули по-французски. - Пэрри! Это же я, Джоли! Так быстро! Изумленный, он вышел ей навстречу. Перед ним стояла симпатичная молоденькая крестьянка. Даже несмотря на громоздкую шубу было видно, какая она крепкая и статная. - Девушка согласилась на время одолжить мне свое тело, - пояснила Джоли. - Французского она не знает, но я смогла передать ей нашу просьбу. Придется ее чем-нибудь вознаградить... Пэрри кивнул утиной головой. Разумеется, за все надо платить. - А что ты ей посулила? - насторожился он. - Кажется, немало... Способность делать изо льда шарик и сквозь него отыскивать под снегом хорошие дрова на растопку. Так ее семья сможет продержаться зиму. Пэрри снова радостно кивнул. Как здорово Джоли придумала! По сути, выполнение обещания ровно ничего ему не стоило, и Пэрри хоть сейчас мог бы наделить девушку способностью, которая для нее вовсе не была таким уж пустяком. - Хорошо, - согласился Пэрри. - Я научу ее, пока еще не видно всадника. Если девушка и считала странным, что она получает объяснения от утки, вероятно, благодаря присутствию Джоли, виду она не показывала. Да и обучение проходило в несколько необычной форме - ведь Джоли передавала ей от Пэрри не слова, а непосредственно понятия и образы. Девушка скатала ледяной шарик - в действительности он был из снега, однако это не имело значения - и стала пристально вглядываться в него. Через Джоли Пэрри объяснил крестьянке, как им пользоваться. Нужно было лишь представить дрова, которые ей хотелось отыскать, и колдовство наделяло ее разум умением незримо покидать отпущенные ему пределы, почти так же, как это делала Джоли, и показывать своей хозяйке, где нужно искать. Подобная способность расширять границы своих возможностей заложена в каждом человеке - предстояло только открыть и развить ее в себе. Благодаря присутствию и опыту Джоли они за час достигли того, на что при словесном обучении порой уходила целая жизнь. - Однако пора готовиться к перехвату, - напомнила Джоли. - Всадник приближается. Пэрри обратился к магии: в воздухе как будто запахло весной, над рекой разлился туман, и Двина словно вскрылась, обнажив бурлящие воды. Наездник вряд ли отважится переправиться через такую реку. Пэрри передал Джоли пакет. Подъехавший к берегу монгольский посыльный в страхе вглядывался вдаль. Он ожидал, что река скована крепким льдом, однако увидел стремительный поток. Делать большой крюк, тем самым теряя время и выбиваясь из графика, ему совсем не хотелось. Можно было бы проскакать вверх по течению до Полоцка, где наверняка есть брод, однако так курьер сойдет с намеченного пути и должен будет потратить лишнее время, чтобы снова на него вернуться... Неподалеку в облике крестьянской девушки с охапкой хвороста шла Джоли. Не требовалось особой проницательности, чтобы прочитать мысли всадника. Ну конечно, деревенской девчонке, которая живет возле реки, прекрасно известно, где можно безопасно переправиться. - Эй, девушка! - хрипло крикнул он на своем языке. Сделав вид, будто не заметила, как незнакомец оказался рядом, Джоли вздрогнула и испуганно попятилась. Однако тот направил свою лошадь ей наперерез. Выронив вязанку хвороста, девушка глядела на всадника полными ужаса глазами. - Река - знаешь? - спросил он, жестами показывая, что хочет переправиться через реку. Она утвердительно кивнула, также знаками объясняя ему, что живет на той стороне и просто собирает хворост для очага. - Ты знаешь, как попасть на ту сторону? Где прочный лед? Девушка снова кивнула. - Покажи! Неуверенно оглядевшись, она дала понять, что ей слишком трудно объяснить незнакомцу, как проехать. Его вдруг одолели подозрения. А вдруг девчонка нарочно заманивает его на тонкий лед, который проломится под тяжестью лошади и всадника, чтобы утопить?.. Недолго думая, он жестом приказал девушке сесть позади него в седло. Теперь ей вряд ли захочется рисковать собственной жизнью. Боясь ослушаться, она робко приблизилась и позволила грубо втащить себя на лошадь. Там, испугавшись высоты, молоденькая крестьянка крепко вцепилась в наездника. Однако она оказалась прекрасным проводником. Сквозь топкий берег девушка безошибочно вела гонца по льду, который ни разу не обломился. Хотя чужеземец внимательно смотрел по сторонам, он не мог не заметить того, как вздымается от неровного дыхания плотно прижатая к его спине грудь спутницы, которая чуть ли не страстно обхватила его руками. Хорошо бы остановиться, развернуться к ней лицом и немного распахнуть одежды... Однако всадник был слишком вымуштрован, чтобы поддаться подобной вольности, поэтому позволил себе лишь насладиться тем, как руки девушки скользят по его телу и как в такт лошадиному бегу ее грудь мягко ударяется ему в спину. Нет, он вовсе не потерял бдительности, а лишь на несколько секунд предался мечтам, воображая, что бы сейчас сделал, будь его задание не так серьезно... Когда они благополучно пересекли реку, Джоли уже успела незаметно подменить пакет. Спустив девушку на землю, гонец дал ей монетку и пустил лошадь галопом. В конце концов, ему не пришлось терять время на объезд. Возможно, красотка снова встретится ему на обратном пути, когда он не будет так сильно спешить... Прячась в прибрежных кустах, Пэрри все время следовал за ними. - Это было просто великолепно! - подумал он, приблизившись наконец к Джоли. Та улыбнулась: - Моя хозяйка того же мнения. Я объяснила ей всю важность нашего дела. Она совсем не в восторге от монголов, которые непомерной данью пускают крестьян по миру, и спрашивает, не хочешь ли ты, приняв обычный вид, погреться и отдохнуть у них в доме. Наверняка здесь не обошлось без чьей-то подсказки! Однако Пэрри так устал и замерз, а путь до Франции казался таким бесконечным, что, прежде чем возвращаться, ему непременно надо восстановить силы. Возможно, отдохнув, он с помощью колдовства сможет получше отблагодарить семью девушки. - Что ж, если она предлагает это искренне... - подумал Пэрри. - Я рассказала ей, какой ты славный, - сообщила Джоли, все еще не покидая девушку. - Хотя умолчала о том, что ты монах. Конечно, посещение монаха-доминиканца могло оказаться более чем некстати. К тому же, воспользовавшись приглашением крестьянки инкогнито, Пэрри не только не ставил ее семью в неловкое положение, но и оставался вне поля зрения Люцифера. Естественно, узнав о том, что одному "неверному" сообщению все же удалось прорваться, Повелитель Зла придет в ярость и непременно постарается проследить, как это произошло. И тогда лучше, если помощники Пэрри, да и он сам, останутся в тени... Подняв утку с земли и засунув под мышку, по замерзшей реке девушка направилась назад, к своему дому. Кто бы поверил, что утка на самом деле была мужчиной, а девушка - призраком, который обитал в капельке крови на крыле этой утки... К счастью, никому и не требовалось ничего доказывать. Приближался холодный зимний вечер, возле реки было тихо и безлюдно. Иллюзия оттепели рассеялась, оставив после себя лишь неровно застывший лед. Одна мысль о том, что скоро он окажется в тепле, придавала Пэрри новые силы. Наконец они добрались до жалкого домишки с соломенной крышей, который утопал в глубоком снегу. - Ой, а ведь мы совсем забыли про дрова! - вскрикнула Джоли. - Ничего, с помощью магии я постараюсь сделать так, чтобы в доме всю ночь было тепло, - успокоил Пэрри. - Только сначала дай мне что-нибудь на себя накинуть, а то, приняв человеческий вид, я еще напугаю наших добрых хозяев. - Почему бы тебе не надеть воображаемые одежды? - Ты знаешь, они не очень-то греют... Улыбнувшись, Джоли спустила его на землю. - Тогда раздобудем одеяло. С этими словами девушка скрылась в домике, из которого донесся приглушенный разговор - вероятно, она объясняла ситуацию своим близким. Вернувшись с лоскутным одеялом в руках, крестьянка протянула его Пэрри. Как только он принял человеческий вид, его нагое тело мгновенно охватил холод, однако Джоли поспешила завернуть спутника в одеяло и открыть дверь. Закутанные в такие же потертые шубы, как у девушки, там от холода жались друг к другу старик и старуха - ее родители. Дочь обратилась к ним на родном языке. Оба понимающе закивали. Старики приняли Пэрри-за чужестранца, с которым она познакомилась и который мог расплатиться за ночлег. Как она объяснила им то, что он остался без одежды, Пэрри не знал. - Наколдуй же скорее тепла, - шепнула Джоли. Воспользовавшись своим волшебным талантом, Пэрри произнес заклинание, от которого стены и пол домика стали излучать тепло. Джоли; а быть может, крестьянская девушка - Пэрри подозревал, что по мере необходимости они действуют по очереди - поднесла руку к стене, показывая, что она нагрелась. Последовав ее примеру, старики вскрикнули от удивления и радости - такое колдовство им явно пришлось по душе! Их ужином оказалась жидкая каша и вода - похоже, монголов действительно не очень заботило, вымрет население покоренных ими земель от голода или нет. Однако с помощью магии Пэрри приправил еду, сделав ее более вкусной и сытной. Говорить особенно было не о чем - Пэрри не знал языка хозяев, поэтому иногда знаками обращался к Джоли за помощью. Похоже, она сказала им, будто ее спутник дал обет молчания. Пэрри снова оценил сообразительность Джоли. Он вдруг понял, что чувствует себя почти счастливым, и догадался почему - ведь он был среди простых людей, которые вели самую обычную жизнь. На минуту ему показалось, что он совсем не монах и что Джоли жива. Да и сама крестьянская девушка, сбросившая с себя тяжелую громоздкую шубу, в которой выходила на улицу, своей свежестью и молодостью так походила теперь на Джоли... После ужина ничего не оставалось, кроме как улечься спать - тьма сгущалась, а свечи были, вероятно, слишком дороги, чтобы запросто жечь их. На минутку отлучившись из дома по нужде, Пэрри вскоре вернулся и устроился на ночлег в свободном углу. Старики занимали отдельную лавку, а девушка спала рядом с ними на соломенной подстилке. Но когда в доме совсем стемнело, девушка молча подошла к Пэрри и дернула его одеяло. Неужели что-нибудь случилось? - Нет, все в порядке, Пэрри, - беззвучно сказала ему Джоли. - Я просто пришла, чтобы побыть с тобой, как когда-то... Пэрри открыл было рот, чтобы возразить, однако девушка поднесла к его губам палец. Ей не хотелось будить своих родителей. "Не можешь же ты пользоваться ее телом и для этого! - беззвучно возмутился он. - И, наконец, я... я же монах!" Распахнув его одеяло, девушка приникла к Пэрри - ее тело было жарким и таким женственным... "Джоли! Что ты делаешь?!" Впрочем, все было понятно без слов. Целых тридцать лет Джоли не могла любить его как земная женщина и теперь намеревалась наверстать упущенное. Вероятно, молодую крестьянку не пришлось долго уговаривать. Что ж, немногие девушки ее круга могли позволить себе такую добродетель, как целомудрие. В этом отношении сама Джоли когда-то представляла собой редкое исключение, да и то, наверное, благодаря тому, что встретилась Пэрри, еще не успев в полной мере расцвести. Пэрри честно боролся со своей совестью и годами выработанной привычкой к воздержанию, однако в этой битве силы оказались слишком неравными. Он и раньше понимал, что не может устоять перед Джоли, теперь же на одну ночь она как будто ожила. Уступив наконец неистовому желанию, Пэрри принялся обнимать и целовать любимую со всей страстью, которая подавлялась в течение трех десятков лет. Джоли отвечала ему тем же. Их чувство друг к другу так долго оставалось под запретом, что они еще не скоро смогли расстаться... Однако утром девушка, как ни в чем не бывало, спала в своем углу, а Пэрри оставался в своем. Если родители и догадались о том, что произошло ночью, то предпочли промолчать. Улучшив при помощи магии завтрак, Пэрри разделил его с хозяевами и постарался отблагодарить их за гостеприимство. Вдобавок к способности отыскивать под снегом сухие дрова, Пэрри наделил девушку талантом торговаться и делать на рынке самые выгодные покупки. Эта наука тоже в большей степени основывалась на развитии ее природных возможностей, а не на колдовстве. Теперь уже девушка могла не опасаться, что ей подсунут плохой товар или откровенно обманут, и средства, потраченные на то, чтобы накормить гостя, вернутся сторицей. Но как отплатить за то, что Джоли воспользовалась ее телом и ночью? Что предложить девушке взамен? А вдруг та забеременеет? Ночью все эти вопросы даже не приходили ему в голову, теперь же назойливо требовали ответа. Поговорив с родителями, девушка взяла его за руку. Пэрри позаимствовал у старика изношенную меховую одежду - она была неудобной и буквально кишела вшами, однако выбирать не приходилось. Перед тем как отправиться в путь, он должен был обязательно вернуть ее хозяевам. Как только вместе с Пэрри Джоли вышла из домика, она, не теряя зря времени, начала: - Моя хозяйка страдает недугом, от которого, как я ей сказала, ты мог бы ее избавить. Эта болезнь способна привести к бесплодию, но ты можешь ее вылечить. - Такие вещи не делаются скоро, - горячо возразил Пэрри. - Ты прекрасно это знаешь, Джоли! Для подобного колдовства нужно хотя бы еще один день и одну ночь. - Да, мы должны задержаться еще на один день, - согласилась она. - Я уже подтолкнула ее к выздоровлению, а с твоей помощью она будет совершенно исцелена. - Но мне пора возвращаться в монастырь! - Ты все равно еще не готов к тому, чтобы лететь. Джоли была права - скорее всего, чтобы преодолеть обратный путь, у него действительно не хватит сил... Джоли оставила девушку, чтобы та попробовала воспользоваться своей новой способностью отыскивать под снегом дрова. Скатав ледяной шарик, крестьянка вгляделась в него и целеустремленно направилась куда-то мимо деревьев. Пэрри последовал за ней. Через минуту радостная девушка уже стояла с приличной охапкой крепких сучьев на растопку. Колдовство сработало! Пэрри помог отнести дрова в дом - теперь его хозяева могли не бояться морозов. Затем вместе с девушкой он отправился на ближайший рынок. У нее была всего одна монетка, полученная от монгольского всадника, однако молодая крестьянка твердо намеревалась потратить ее с умом. Как следует поторговавшись, она выгодно купила хлеба. Чувствуя, что его ловко провели, продавец лишь недоуменно качал головой. Итак, колдовство и на этот раз сослужило ей службу. Ночью она снова проникла к Пэрри под одеяло. Он не стал возражать - значит, девушку вполне устраивали условия соглашения с Джоли. Вероятно, в ее жизни уже были мужчины, хотя вряд ли они обращались с ней так, как Пэрри, способные думать только о том, чтобы грубо удовлетворить свою похоть. Впрочем, девушка прекрасно понимала, что незнакомец обнимает не ее, а Джоли. Тем не менее Пэрри не оставлял попыток излечить ее болезнь и к утру твердо знал, что ему это удалось. Впрочем, его труды тоже не остались без вознаграждения... На следующий день Пэрри почувствовал, что достаточно отдохнул и готов вернуться во Францию. Молчаливо простившись с крестьянской семьей, он шагнул за порог. Там он снова обернулся уткой, и девушка смогла забрать одежду обратно. Увидев расправляющую крылья птицу, она улыбнулась - наверное, в ответ на прощание Джоли. Затем Пэрри взмыл в воздух и полетел, а Джоли последовала за ним. Только теперь он в полной мере осознал, что нарушил обет безбрачия! Фактически целибат подразумевал отказ от семейной жизни, но, как правило, означал полное воздержание от чувственных отношений. В течение двух дней Пэрри жил точно так же, как обычный женатый человек. Таким образом он потерял право оставаться монахом. - Мне придется покинуть Орден, - мысленно обратился он к Джоли. - Все кончено! Однако Джоли, похоже, нисколько не раскаивалась. - Я всегда любила тебя, Пэрри. Теперь, когда я знаю, как просто любить тебя не только душой, но и телом, мне хочется, чтобы это продолжалось. Уйди из Ордена и останься со мной! Я найду девушку, чтобы... - Но я должен продолжать бороться со злом! - Тебе и так удалось сорвать самый страшный замысел Люцифера. Теперь-то ты можешь позволить себе отдохнуть. - Дело в том, что я уже не мыслю свою жизнь без Ордена. - Ты не подумал обо мне, Пэрри! Я все время поддерживаю тебя, потому что люблю тебя. Однако сейчас, когда ты с успехом справился со своей работой... - Моя работа на этом не кончается! Борьба с Люцифером не должна прекращаться ни на минуту! - Неужели нет других способов вести борьбу? - Это самый действенный! И зачем я только поддался плотской страсти! Взглянув на него, она отвернулась и растаяла. - Джоли! - опомнившись, крикнул Пэрри. - Вернись! Я не хотел... Однако было ясно, что она обиделась и теперь не появится, пока сама того не захочет. Возвращение домой оказалось более долгим, чем дорога оттуда. Пэрри быстрее уставал и ему приходилось чаще опускаться на землю, чтобы отдохнуть и подкрепиться. Однако у Пэрри было много времени на размышления, и, вернувшись наконец в монастырь, он уже твердо знал, как поступить. Пэрри принял решение исповедаться перед главой Ордена и просить его об отпущении греха. Но сначала было необходимо оправиться после утомительного путешествия. Несколько дней Пэрри лишь ел, отдыхал и отсыпался. Джоли все-таки появилась. - Извини, - сказала она. - Теперь я понимаю, что была неправа. Мне не следовало тебя искушать. На этот раз Пэрри сам встал на ее защиту. - Ты моя жена! - привел он веский довод. - Ты не можешь сделать мне ничего дурного! - Нет-нет, с моей смертью все изменилось, и я не должна была возвращаться к жизни, зная... - Ты просто воспользовалась чужой плотью, чтобы помочь мне выполнить долг! Без тебя я ничего бы не добился! Тебе не в чем себя винить! - Но после того как всадник ускакал, я не имела права... - Ты ведь видела, что я едва не падал от усталости - если бы не теплое жилище и еда, я так и замерз бы в снегу. Ты пыталась спасти, а не погубить меня! - Однако мне не следовало являться к тебе ночью в облике молодой женщины. С этим ему пришлось согласиться: - Да, пожалуй, Джоли. Но если бы я сам не захотел, ты все равно не смогла бы меня соблазнить. Так что это мой грех! - Наш грех, - поправила она. - Пусть так, - подтвердил Пэрри. - Как видно, такая уж я порочная - я все равно ни о чем не жалею. Я так тебя люблю, Пэрри, и так хочу быть с тобой... - Ты всегда со мной, Джоли. - По-настоящему - как живая, - договорила она. - И мне хочется, чтобы ты была живая. - Теперь он понял, что не просто согрешил, а при первой же возможности готов повторить свой грех. - Что же теперь будет? - Я должен покинуть Орден, - ответил Пэрри. - Первое время мне хотелось раскаяться и попросить отпущения греха, теперь же я уверен, что это невозможно, ведь мой грех - со мной. Я не вправе больше оставаться доминиканским монахом. - Кто же тогда будет повергать в прах планы Люцифера? Пэрри обхватил голову руками: - Боюсь, что никто! Никто в Ордене не посвятил себя изучению зла так, как я! Какая горькая шутка - я сам должен пасть жертвой зла! - Которое состоит в любви ко мне. - Вовсе нет! - Однако Джоли сказала правду. Ведь он был теперь монахом и не имел права на земную любовь. - Джоли, ты стала моей совестью. Ответь, что мне делать? - Я вовсе не совесть, - сердито отрезала она. - А твоя жена, которая ввела тебя в грех! - Как же мне быть? - мрачно повторил он. Джоли в отчаянии парила в воздухе. - Да, то, что я делала и буду делать с тобой, - грех. Однако иметь возможность и не препятствовать Люциферу плести свои злобные козни - настоящее преступление. Мне кажется, что ради добра, которое ты можешь совершить, оставаясь здесь, следует смириться с грехом. Как они оба ни ломали голову, ни один, ни другой не мог придумать более приемлемого решения. Выходило так, что великая благородная цель оправдывает утаивание мелкого грешка... Сознавая, что запятнал честь монаха Доминиканского Ордена, Пэрри умолчал о своем проступке. Хотя он и не был согласен с утверждением о том, будто цель оправдывает средства, однако в душе надеялся, что его случай особенный. Впрочем, похоже, что так оно и было. Шли недели и месяцы - монголы так и не предпринимали военных действий против Европы, а затем и вовсе повернули вспять. Известие о смерти Великого Хана все-таки просочилось, и Европа была избавлена от сокрушительного удара, который собирался нанести ей Люцифер. Однако ни сомнения, ни с новой силой вспыхнувшая страсть к Джоли не покидали Пэрри. Он понимал, что не может больше жить двойной жизнью. Требовалось каким-то образом разрешить противоречие, которое разрывало ему душу. Вот только как? 7. ЛИЛА Однажды весной тысяча двести сорок второго года Пэрри прогуливался по примыкающим к монастырю угодьям. Как всегда, он размышлял о том, как примирить обнаруженное внутри себя зло с тем добрым делом, которому служил. Пэрри успешно продолжал обращать на путь истинный даже тех еретиков, с которыми не удавалось справиться другим его собратьям. Почему же он никак не мог избавить от греха свою собственную душу? - Потому что ты этого не хочешь, Пэрри. От неожиданности он даже подпрыгнул: рядом стояла прекрасная молодая женщина. Как же он не заметил ее появления?! Впрочем, в монастырских пределах вообще не должно быть женщин, даже монахинь... Пэрри удивленно уставился на непрошеную гостью. Та улыбнулась в ответ. Ее перехваченные узкой ленточкой волосы развевались на ветру. Одета она была в длинное платье, какие обычно носили незамужние девушки. Однако больше незнакомка ничем не походила на обычную женщину. Ее волосы блестели, словно золотые, а глаза, сияющие, как два маленьких солнца, тоже казались сделанными из чистого золота. Шелковистое платье плотно обтягивало стройное тело, делая его похожим на статую. Гостья чем-то напомнила Джоли, однако была еще красивее. Скорее Пэрри сравнил бы ее с облаченной в одежды Венерой. - Здесь нельзя находиться женщинам! - поборов изумление, воскликнул он. - Неужели? - спросила она, скривив губы в насмешке. - А как же твоя призрачная возлюбленная? - Кто ты? - удивился Пэрри. - Я Лила и послана, чтобы совратить тебя. Такой откровенности он не ожидал: - Так, значит, тебя послал... сам Люцифер? - Да, Пэрри. Неужели это правда? Вероятно, только так можно объяснить ее внезапное появление и то, что ей известно его имя, которое никогда не произносилось в монастыре. И все же... - Люцифер действует обманом, - заметил Пэрри. - Если бы ты явилась от него, ты ни за что бы мне в этом не призналась! - Да, Люцифер - Отец лжи, - согласилась незнакомка. - Однако даже самая откровенная ложь очень похожа на правду. Нам, мелким сошкам, не позволено свободно лгать - это привилегия Хозяина. Поэтому я всегда буду говорить тебе только правду, хотя, возможно, ты не всегда захочешь ее услышать. - Я тебе не верю! - Всему свое время. - Что-нибудь случилось, брат? Виновато обернувшись, Пэрри заметил, что к нему направляется монах. Как же он теперь объяснит ему присутствие здесь посторонней женщины? Однако тот, похоже, никого, кроме Пэрри, не видел. - Я заметил, как ты остановился и стал жестикулировать, как будто тебе плохо. Что-нибудь с животом? - Мне что-то привиделось, - туманно выразился Пэрри. - Темнишь, - бросила Лила. - Ты не просто думаешь, будто что-то видишь; ты действительно видишь дьяволицу. Причем там, куда, как считается, мы не способны проникнуть. Ее слова как будто пригвоздили его к месту. Другой монах огляделся по сторонам: - Я ничего такого не заметил. А что показалось тебе? - Зло. Монах нахмурился: - Зло? Здесь? Должно быть, ты ошибся, брат. - Да, наверное, - согласился Пэрри. - А теперь ты лжешь, - вставила Лила. - Дело в том, что я видел женщину, то есть воплощенное в женщину зло, - признался Пэрри, - дьяволицу. Собеседник с тревогой взглянул на него: - Боюсь, ты попал в беду, брат. - Вот именно, - уныло отозвался Пэрри. - Ничего, крест прогонит видение. - Монах достал свой серебряный крест. - Да-да, конечно, - с облегчением пробормотал Пэрри. Он вытащил свой крест и махнул им в ту сторону, где стояла Лила. Не издав ни звука, та исчезла. - Ну что, ушла? - поинтересовался его спутник. - Ушла, - подтвердил Пэрри. - Спасибо тебе, брат! - Из-за сомнений и дурных воспоминаний нас всех порой одолевают злые силы, - заметил монах. - Но Иисус Христос - надежная защита от них. - Да! - с жаром воскликнул Пэрри. Вместе с другим монахом он направился к строениям, однако все равно не мог успокоиться. Ведь он знал, что даже вера в Христа не искоренила его дурных мыслей. И дело было вовсе не в Боге, а в нем самом - в том, что его вера ослабла... Когда он оказался один в своей комнате, появилась Джоли. - Это было ужасно! - воскликнула она. - Я не могла выйти, пока она была с тобой! - Так, значит, ты тоже ее видела? - пораженный, спросил Пэрри. - Лилу? Конечно. Она дьяволица, ее окружала аура Ада. Что же ей надо от тебя, Пэрри? - Она сказала, что послана для того, чтобы совратить меня. - Но это невозможно! Ты очень хороший человек, к тому же доминиканский монах. Ты непроницаем для зла. - Вздор, - бросила внезапно появившаяся Лила. В ту же секунду Джоли скрылась. Пэрри схватил свой крест. - Сгинь, проклятая! - крикнул он, направляя его на Лилу. Та исчезла. Снова показалась Джоли. - Какое дьявольское создание! - воскликнула он". - Я не могу находиться с ней рядом! - Крест отпугивает ее, - сказал Пэрри. - Я буду гнать мерзавку, пока она не оставит меня в покое. - Но почему она явилась к тебе именно сейчас? - Джоли на мгновение задумалась. - Монгольское нашествие! Вероятно, Люцифер узнал о том, кто помешал его злобному замыслу! - Ты догадалась, девочка-призрак, - подтвердила Лила, с появлением которой Джоли тотчас растаяла в воздухе. - Изыди! - закричал Пэрри, замахиваясь на нее крестом. Дьяволица пропала. Вслед за этим вернулась Джоли: - Ты сорвал планы Люцифера, и теперь тот злобствует. Он послал свою помощницу, чтобы отомстить тебе. - Он не может тронуть меня или тебя, - ответил Пэрри. - Ведь мы под защитой у Господа. - Вон как ты заговорил, лицемер! - воскликнула Лила. Пэрри поднял крест. Дьяволица отступила в самый дальний угол комнаты. - Подожди, - остановила его Джоли, едва обозначившись в воздухе. - Сначала узнай, что она собирается сделать. Пэрри переводил взгляд с одной на другую: - Значит, вы все-таки можете сосуществовать? - Можем, но она воплощает собой добро, а я - зло, - объяснила Лила. - Поэтому мы не в состоянии приблизиться друг к другу. - А как же я? - спросил он. - Ты человек. - Разве это имеет значение? - Огромное! Во всех людях уживается и добро, и зло. Именно борьба между двумя этими крайностями и делает человечество таким, какое оно есть - полем вечной битвы. Тебе это хорошо известно, Пэрри. Ведь никто другой не посвятил себя изучению зла так, как ты. Пэрри кивнул. Он действительно это знал, хотя не доходил до столь четких формулировок. - Как случилось, что ты смогла явиться сюда, в Орден, который призван искоренять зло? - Искоренять ересь, - поправила его Лила. - Это разные вещи. Какая необыкновенная проницательность! - Явиться, чтобы совратить меня, - продолжал Пэрри. - И как же ты собираешься это сделать? - Да ведь ты сам посеял в своей душе семена зла. Я пришла, чтобы помочь им взойти. Если бы не ты сам, я была бы бессильна. Разложение началось внутри тебя. - Какое разложение? - спросила Джоли. Нисколько не удивившись, дьяволица скосила на нее глаза. - Уж тебе бы следовало об этом знать, милая тень! Ведь его начала ты. - Наша любовь! - пораженная, вскрикнула Джоли. - Занятия любовью, - уточнила Лила. - Любовь свята, если она пронизана чистотой. Но вводить человека в смертный грех... Перед тем как исчезнуть, Джоли издала полный муки стон. - Она не сделала бы этого, если бы я сам не захотел! - сказал Пэрри. - У нее не было дурных помыслов! - Все верно, Пэрри, - согласилась Лила. - Она чиста и не желала тебе дурного. К тому же с момента ее смерти равновесие добра и зла в ее душе все равно уже не изменить ни в ту, ни в другую сторону. Но ты-то - человек; ты знал, что совершаешь грех, и все равно предался ему, причем предался с греховной радостью. Подумать только - целых две ночи неистовой страсти! - Дьяволица искоса взглянула на него. - Это просто удивительно, учитывая, что ты уже далеко не молод. А затем... - Довольно! - крикнул он, поднимая крест. - Значит, ты отмахиваешься от правды крестом? - перед тем как скрыться, спросила Лила. Повернувшись, Пэрри добрался до кровати и тяжело опустился на нее. Дьяволица действительно права. Он оступился сознательно... Однако Лила не унималась: - Впрочем, даже не это положило начало твоему падению - человеческая плоть слаба. Пусть бы ты даже поддался искушению, но затем раскаялся, признал свой грех и понес заслуженное наказание - ты был бы прощен. Это тебе тоже хорошо известно. Все началось с решения скрыть свою слабость. Сознательно отказавшись раскаяться, ты пошел на обман. А это, мой милый смертный, и явилось в твоей душе той трещинкой, в которую решил вбить клин мой Господин Люцифер. Слова сыпались на Пэрри, словно удары. Да, он действительно совершил грех, он действительно пошел на обман. А этот обман повергал его во власть Лукавого. - Я должен попытаться получить прощение, - сказал Пэрри. - И лишиться всего, чего ты достиг? Опозорить себя, свой монастырь и сам Доминиканский Орден? - насмешливо спросила дьяволица. - Не думаю... - Уж лучше это, чем обман! - вскричал он. - Ты снова лжешь, - бросила Лила. И снова она била прямо в цель! Пэрри понимал, что не сможет поступиться работой или Орденом. Не мог же он отбросить тридцать лет борьбы со злом и с такой легкостью все перечеркнуть. Пэрри оказался замкнутым в своей лжи, цена избавления от которой казалась слишком высока... - Люцифер все-таки добился своего, - упавшим голосом пробормотал он. - Не льсти себе, смертный, - сказала Лила. - Люцифер за тебя еще даже не брался. Это все только начало. Можешь ли ты представить, как досадил ему? Даже теперь Пэрри не покидало чувство юмора: - Смею надеяться, ты поведаешь мне об этом, дьяволица. - После того как поход на Европу провалился. Люцифер провел тщательное расследование. Он обнаружил, что какой-то безвестный монах-доминиканец сумел почти в одиночку разрушить его величайший замысел. Буквально под носом у Люцифера этот монах потихоньку плел свои интриги и собирал добрую жатву, что сводило почти к нулю работу моего Господина за последние полвека. Лорд Бофор, еретики, проделки с волками и летучими мышами - тридцать лет неприятностей от какого-то монаха-одиночки! Никогда еще за эти полвека мой Господин не был в такой ярости. Несколько ночей пылали все огни Ада. Поэтому он приготовил для столь дерзкого смертного достойную плату, остановившись на самом худшем, что только можно для тебя придумать. Лила склонилась над его ухом: - И послал меня на совращение. Пэрри поднял глаза и едва не ткнулся носом в соблазнительную ложбинку между ее грудей. Лила уже предстала перед ним в новом наряде - на ней был не зашнурованный доверху тесный корсет. - Убирайся прочь, шлюха! - взревел монах и с трудом удержался, чтобы не плюнуть в ее пышный бюст. - Возьми же меня, смертный! - дразнила его Лила. Пэрри взмахнул крестом, целясь ей прямо в живот, однако дьяволица успела исчезнуть. Вместо нее снова появилась Джоли. - Что я натворила, Пэрри! - запричитала она. - Тебе не в чем себя винить, - выпалил он. - Это мой грех! - Но если бы не я... Ах, Пэрри, мне так хотелось побыть с тобой... Я знала, что не должна была, и все же... - Ты не сделала ничего дурного - ведь мы муж и жена. Именно мое решение все скрыть и продолжать жить, как ни в чем не бывало... Джоли! Я сам сотворил грех из ничего! Какой же ценой я должен теперь за это расплачиваться! - А что она в действительности может тебе сделать? - решилась задать вопрос Джоли. - Кроме тебя, ее никто не видит и не слышит, к тому же она боится твоего креста. Если ты не станешь ее слушать... - Вот умница, девочка-тень! - заметила Лила, появляясь в комнате. - Ты просто не слушай и не смотри на меня, Пэрри, тогда я не смогу тебя совратить. Ведь ты еще только вступил на путь лжи. Пэрри взглянул прямо на нее, готовый к решительному отпору. Однако резкие слова так и замерли на его губах. На этот раз дьяволица предстала перед ним во всей своей бесстыдной наготе. Ее полные груди не обвисали, как у большинства обычных женщин, а гордо выступали вперед. Живот же, напротив, был почти плоским - разве что слегка округлым. Ноги были разведены так, что... - Черт! - буркнул Пэрри, отводя глаза. - А ты уже усваиваешь новый язык, - одобрительно заметила Лила. Сорвав с цепочки крест, Пэрри швырнул его прямо в дьяволицу. Та пропала, а крест, ударившись о стену, с гулким стуком упал на пол. Пэрри стало стыдно - как мог он так обращаться со святыней! Лила снова возникла прямо перед ним - по-прежнему голая. - Ты с таким же презрением относишься к этой побрякушке, как и к своему дурацкому Ордену, - бросила она. - Изыди, исчадие Ада! - Я уже говорила тебе, Пэрри, - тебе все-таки придется меня попробовать. - Уперев руки в бока, она пошире раздвинула ноги и томно вздохнула. Пэрри взмахнул рукой. Однако в ней уже не было креста. Его пальцы ударились об ее лобок - мягкий и теплый. Монах никак не ожидал, что дьяволица останется на месте, и застыл от ужаса. Тем временем Лила резко сомкнула ноги, и его голова оказалась зажата между ними. - Вот так-то лучше, милый! Я думала, ты будешь поскромнее. Он дернулся, однако не вырвался, а лишь притянул ее еще ближе к себе. Улыбаясь, Лила склонилась над ним - ее груди качались прямо перед его лицом. - Будь ты проклята! - Да, любовь моя, я уже проклята, - шепнула Лила. - И ты тоже будешь проклят, как только смиришься со мной. Обвив его голову рукой, она ткнула его лицом прямо в свою грудь. Однако Пэрри не настолько лишился рассудка, чтобы повторять свою прежнюю ошибку. - Благослови тебя Господь! - воскликнул он. Дьяволица тотчас исчезла, а Пэрри так и остался стоять, согнувшись и с вытянутой рукой. В дверь постучали. - Отец Скорбящий! - послышался голос монаха. - С вами ничего не случилось? Я слышал, как вы кричали. - Мне что-то приснилось, - отозвался Пэрри, поспешно выпрямляясь. Затем он пересек комнату и поднял с полу крест. - Каждое лживое слово все больше приближает тебя к Аду. Пэрри окаменел, однако тут же понял, что это произнес не монах, а снова появившаяся в комнате дьяволица. И снова ее слова как будто обожгли ему сердце. Но как он мог сказать правду? - Ну, тогда ладно, - сказал монах и ушел. Держа перед собой крест, Пэрри двинулся к дьяволице. - Ты действительно порождение самого Ада! - прошипел он. - Я не намерен тебя здесь терпеть. - Пэрри, похоже, ты так еще и не понял. Меня послали, чтобы соблазнить тебя, и я это сделаю. По-моему, все идет как надо. - Ты не в силах совратить человека, если он сам этого не пожелает! - Верно, Пэрри. Мне определенно везет. - Твои штучки не пройдут! Я буду гнать тебя, пока не уберешься. - Протянув руку, он вонзил в дьяволицу крест. Та исчезла. - Пэрри, почему бы тебе не оставить эту затею и не дать мне шанс? - спросила Лила из дальнего угла комнаты. - Порой я бываю необыкновенно хороша... Он снова сделал выпад крестом - дьяволица пропала. - Например, в постели, - продолжала она. Обернувшись, Пэрри увидел, что Лила уже лежит на кровати, бесстыдно раскинув ноги. - Оставь свой крест и подойди поближе - я покажу, какой могу быть милой. - Лила пробежалась по своему телу руками. Пэрри понял, что не в состоянии смотреть на все это равнодушно. Хотя он и был монахом, он прежде всего оставался мужчиной и, как показали недавние события, не таким старым, чтобы игнорировать зов плоти. Пожалуй, и свое целомудрие он сумел сохранить только потому, что его по-настоящему не искушали... Ведь как только Джоли приняла облик земной женщины, он сразу сдался. И теперь, несмотря на попытки прогнать дьяволицу, Пэрри чувствовал, что она пробуждает в нем страсть. - Ну что мне сделать, чтобы избавиться от тебя?! - взмолился он. - Ты уверен, что я не отвечу на твой вопрос, но я все-таки отвечу, - довольная собой, промолвила Лила. - При условии, что ты отложишь свое оружие и будешь вести себя смирно. - Что? - Пэрри, ты ведь знаешь - девушкам не нравится, когда их принуждают. Вряд ли тебе пришлось бы по нраву, если бы я расспрашивала тебя, приставив к горлу меч. Почему же ты считаешь, что я от этого в восторге? - У меня нет никакого меча! Лила уселась - при этом ее полные груди дрогнули. Затем она протянула правую руку, и в ней тотчас появился огромный длинный меч. Спустив ноги на пол, дьяволица встала. Лезвие меча блеснуло. - Говори, злодей, или я разрублю тебя надвое! - воскликнула она. Пэрри выставил перед собой крест. - Ах вот как! - огрызнулась дьяволица и метнула меч прямо в него. Пэрри отскочил в сторону, однако меч успел раствориться в воздухе прежде, чем до него долетел. Грозное оружие оказалось призрачным и рассеялось, едва приблизилось к кресту. - Разница в том, - между тем спокойно объясняла Лила, - что мой меч не может причинить тебе вреда, в то время как твой крест для меня просто невыносим, Так что, если хочешь со мной поговорить, сделай милость - отложи его в сторону. Пэрри неохотно признал, что в ее доводах есть определенный смысл. Ему претило выполнять любое, пусть даже самое ничтожное, требование дьяволицы, а, с другой стороны, не терпелось поскорее от нее избавиться. К тому же до сих пор она еще ни разу его не обманула... - Оденься хотя бы, - проговорил монах. - Как тебе будет угодно, Пэрри. - Еще не закончив говорить, она обернулась в роскошную мантию, которая скрыла все ее прелести. Оставив крест, Пэрри подошел к кровати и опустился на нее. Лила присела рядом. - Не правда ли, это более приличный способ общения? - заметила она. - Так что тебе хотелось узнать? - Как мне от тебя избавиться? - Ну, очень просто, Пэрри. Для этого ты должен изгнать из своего сердца зло. Тогда мне больше незачем будет сюда являться - на то, чтобы совратить тебя, я не смогу даже надеяться. - Я как раз этого и добиваюсь! - Нет, ты только притворяешься, а на самом деле тебе совсем не хочется избавляться ни от этого зла, ни от меня. Пэрри недоуменно уставился на нее: - Что ты такое говоришь? - Я говорю правду. Ведь я порождение зла и потому созвучна злу, которое внутри тебя. Его еще немного, однако оно прочно засело в твоем сердце. Его семена уже пускают ростки и со временем дадут свои плоды. Пэрри так и не смог ее опровергнуть: - Нельзя ли поточнее? - Позаимствовав земную плоть, твоя призрачная подруга напомнила тебе о том, что тебе не хватало. Желание запало в твой мозг. Но ты знаешь - теперь, когда ты уже не в дальних странах, тебе не так-то просто снова воспользоваться телом какой-нибудь женщины. Она, чего доброго, может и донести... Выходит, что, пока ты хранишь верность умершей жене, ты не можешь предаться плотскому удовольствию. Однако страсть все равно требует удовлетворения. Тебе необходима женщина! Пэрри собрался было возразить, но одного ее взгляда хватило, чтобы слова застряли в горле. Лила действительно насквозь видела в его сердце зло... - Тебе хочется продолжать свою работу, - снова заговорила она. - Ты уже не молод, неплохо здесь устроился, к тому же ценишь свою репутацию и репутацию Ордена. В общем, в отставку не уйти. Это толкает тебя на путь обмана, а я как раз могу помочь тебе достойно его пройти. Я удовлетворю твою жаждущую плоть и сохраню твою тайну. Поэтому... - Воплощение зла! - воскликнул Пэрри. - Да ты стремишься погубить и меня, и мой труд, выместить на мне всю ярость Люцифера! И уж конечно, ты сразу же постараешься меня предать! Лила отрицательно покачала головой - ее мантия, под которой, разумеется, ничего больше не было, упала с плеч. Пэрри попытался отвести взгляд, однако не смог. - Я вовсе не собираюсь погубить тебя, Пэрри. Мне хочется, чтобы ты остался на прежнем месте и даже занял более высокое положение. - Это невозможно! - А если хорошенько подумать, Пэрри? - Лила наклонилась к нему, отчего его мысли еще больше спутались. - Люциферу нужны помощники в стане врага. И чем большим доверием и влиятельностью они обладают, тем лучше. Ты станешь как раз таким человеком, который ему необходим. А я всеми способами помогу тебе продвинуться наверх. - Это просто отвратительно! - Это разумно. - Лила доверительно положила ладонь на его руку. - Я способна подарить тебе гораздо больше, чем твоя девочка-тень - ведь для меня не существует границ. Мое тело может стать твердым, как у людей, а может растаять, не оставив после себя и следа. Не скованная узкими рамками совести, я способна дать тебе самый верный совет. И все это лишь начало... - Я должен от тебя избавиться! - Полно, Пэрри. Я ничего не навязываю силой. Внемли голосу разума - попробуй. И если я не доставлю тебе наслаждения, прогони меня. - Я как раз и пытаюсь выяснить, как это сделать! - вспылил он. - Что ж, отвечаю. Просто попроси на время тебя оставить - я так и сделаю. - Но я уже... - Нет, Пэрри, ты не просил, а приказывал. А приказывать мне может только мой Господин - Люцифер. Пэрри решился: - Прошу тебя, дьяволица, оставь меня в покое. Поднявшись, Лила поправила свою мантию и улыбнулась: - Хорошо, на один день я оставляю тебя, Пэрри. Надеюсь, за это время ты хорошенько обдумаешь мое предложение. С этими словами она исчезла, и, пораженный, Пэрри остался один. Однако вскоре появилась Джоли: - Какой ужас! Когда она была рядом, я не могла показаться и даже приблизиться, когда она тебя трогала... - Тебе надо было не прятаться, а нарочно остаться. - Все не так просто. Для меня ее присутствие равносильно... невыносимо жаркому пламени - ее зло как будто опаляет меня. Она действительно явилась из самого Ада, Пэрри. - Нисколько не сомневаюсь. Ты слышала все, что говорила Лила? - Только до тех пор, пока она не заставила тебя отложить крест. Что случилось, Пэрри? Как тебе удалось от нее отделаться? - Я попросил ее об этом. Она согласилась на один день оставить меня в покое. Она... - Пэрри замолчал, раздумывая, стоит ли рассказывать Джоли обо всем. - Я догадываюсь, - молвила та. - Она тебя соблазняла. - Да, она хочет, чтобы я остался в прежнем положении и служил Люциферу, и... - Пэрри пожал плечами. - Не секрет, что может предложить такая тварь... - А ты узнал, как от нее избавиться? - Да, я должен избавиться от зла в своем сердце. Тогда она окажется бессильна. Но она уверена, что я на это не способен. Джоли печально кивнула: - Из-за того, во что я тебя вовлекла. Пэрри не смог ей возразить: - В мое сердце упало семя зла, и я боюсь, что не в силах его уничтожить. - Пока не покаешься, не оставишь свой пост и не позволишь опорочить все свои прежние заслуги. - В том-то и дело. Выходит, что я смогу освободиться от своего внутреннего зла, только если причиню еще большее зло своей работе и Ордену. - Но разве у тебя есть выбор, Пэрри? Если Люцифер стремится тебе отомстить, не остается ничего другого, как во что бы то ни стало попытаться уйти от этой мести. Неожиданно решившись, он хлопнул в ладоши: - Да! Теперь, когда мне стало известно о том, что я нужен Люциферу здесь, я должен уйти! Я сворачиваю все свои дела и отправляюсь к Аббату. - Тогда мы сможем уехать, я найду какую-нибудь женщину, и мы снова будем вместе, - просветлев, сказала Джоли. Пэрри сомневался в том, что все окажется так просто, и все же тотчас принялся приводить в порядок свои дела, чтобы передать их другому монаху. На сердце у него было неспокойно. Завершить все за один день он не сумел. Поднявшись утром, Пэрри снова углубился в работу, однако почувствовал, что ей и конца не видно. Ему казалось, что его преемник непременно все погубит. Пэрри позабыл, со сколькими еретиками он уже разобрался и сколько еще нуждаются в наблюдении, поскольку снова могут оступиться. Даже Джоли была ему не помощница, поскольку все тонкости известны только ему самому. - Привет, грешник! - послышался вдруг голос дьяволицы. - Ты ведь сказала, что оставишь меня в покое на... - Догадавшись, что прошли ровно сутки, Пэрри осекся. Лила сдержала свое слово. - Позволь мне тебе помочь, - предложила Лила. Пэрри мрачно улыбнулся: - Ты не можешь, а если бы и смогла, то все равно не стала бы. Я готовлюсь к тому, чтобы покаяться и уйти из Ордена. Тогда, быть может, из меня уйдет зло. - Ты не сделаешь этого, - доверительно сообщила ему дьяволица. - Сознание того, что я тебе предложила, делает твое желание еще более настойчивым, и тебе придется ему уступить. - Да что ты такое предложила?! - вскипел он. - Пошлое соитие - в обмен на бессмертную душу?! А заниматься этим я смогу и со своей любимой женой - после того как покину Орден. Тогда мне не придется идти на компромисс со своей честью или с душой. - Что ж, в пошлом соитии тоже есть своя прелесть, - заметила Лила. - Посмотри-ка на меня, а потом скажи, что тебя это нисколько не интересует. Пэрри поднял глаза. Конечно же, дьяволица снова заявилась к нему голой. Все ее тело сияло и переливалось, как будто она только что искупалась в масле. Понимая, что Лила обратит в ложь любое его возражение, Пэрри промолчал. - И это далеко не все, что я тебе предлагаю, - продолжала она. - Я ведь сказала, что это еще только начало. Пэрри знал, что ему следует взять свой крест и прогнать ее, однако не сделал этого. - Ты предлагаешь проклятие, - коротко бросил он. - Конечно, и его тоже. Но само по себе проклятие не так уж плохо. Да, я проклята и все же вполне довольна тем, что имею. Для тех, кто хорошо ему служит, Люцифер может быть великолепным Хозяином. - Ты проклята навеки - без всякой надежды на искупление. Откуда тебе знать радость спасения... - Ты имеешь в виду существование в высших сферах после смерти? Пэрри снова на нее взглянул и сразу пожалел об этом. Теперь дьяволица еще больше приблизилась к нему, раскрыв объятия. Ее попытка соблазнить была очевидной, однако от этого вовсе не утрачивала своей силы. - Ты не можешь произносить такие слова как "спасение" или "Рай"? - спросил он. - Правильно. Так же как название твоей серебряной побрякушки и всего остального, относящегося к власти Другого. Иногда я правда использую эти слова, например, ангельский, но только совсем в ином смысле. Впрочем, в этом отношении у меня не больше ограничений, чем у тебя. - Я могу говорить все, что мне угодно! - Да ну?! Тогда попробуй-ка вот это. - Помолчав немного, она произнесла такое чудовищное ругательство, что Пэрри онемел от ужаса. Лила улыбнулась: - Что, слабо? Тогда возьмем что-нибудь попроще. Скажи "будь проклят *******". - Не понял, что "будь проклят"? - Одно из имен вашего божества из семи букв, которое я не способна произнести. - Как я могу такое говорить! - воскликнул Пэрри и тут же понял, что она выиграла. - Позволь объяснить, что еще я могу тебе дать. - Дьяволица шагнула к нему. Пэрри схватился за крест. - Постой, Пэрри! Так не пойдет! Ведь ты тоже не смог бы мне ничего показать, если бы я стращала тебя своим адским талисманом. Ты должен быть честен. - С какой стати я должен быть честен с дьяволицей? - Нельзя же быть честным только наполовину. Ты ведь знаешь, ограниченность - лазейка для зла. Да, он знал это. - И что из того? Снова приблизившись к нему, дьяволица быстро обвила его руками. Пэрри старался не думать о красоте ее тела, понимая, что оно соткано из эфира. - Ну вот, - промурлыкала она. - У тебя есть зеркало? Зеркала были редкостью, однако у него имелось одно для исследований. Пэрри достал его. - Взгляни-ка на себя. Из зеркала на него смотрел какой-то незнакомый молодой человек. - Ты околдовала меня! - Нет, я только вернула тебе твой прежний облик. Теперь ты выглядишь вдвое моложе, чем на самом деле. Пэрри оглядел свое тело, в котором чувствовалась легкость и сила. - Сними свою рясу, - предложила дьяволица. - Как, прямо перед... Она засмеялась: - Перед женщиной? Пэрри, ты ведь знаешь, что я не женщина! Я всего лишь злобный дух - можешь не обращать на меня внимания. И снова Лила оказалась права. Одолеваемый любопытством, Пэрри сбросил тунику и взглянул на свое нагое тело. Вместо тучного и морщинистого оно вдруг стало подтянутым и упругим. - Теперь твое тело способно на то же, что и в молодости, - сказала Лила, подходя к нему вплотную и обнимая. - Эй-эй! - Пэрри потянулся к своему кресту, однако его не оказалось на месте. - Ты сбросил его вместе с рясой, - напомнила ему Лила. - Но не волнуйся - я никому не скажу о том, чем мы тут с тобою занимались... - Дьяволица потерлась о его нагое тело. - Смотри, как быстро ты теперь на меня реагируешь! Вырвавшись, Пэрри бросился к кресту. Едва он до него дотронулся, как дьяволица пропала. Пэрри натянул на себя тунику. - К сожалению, я не смогу дать тебе дополнительную жизнь, - отозвалась Лила из противоположного конца комнаты. - На это способен только мой Господин Люцифер, пока же на твой счет у него совсем другие планы... Зато твоя нынешняя жизнь может доставить тебе гораздо больше удовольствия. - Убирайся от меня, искусительница! - проскрежетал Пэрри. - Пэрри, ты же знаешь - я не очень-то отзываюсь на подобные требования. Собравшись с силами, Пэрри выдавил улыбку: - Пожалуйста, соблаговоли удалиться. - Совсем другое дело. - Дьяволица скрылась. В комнате тотчас же появилась Джоли: - Я даже боюсь спрашивать о том, что тут творилось... - А я даже боюсь тебе рассказывать! Она... она дала мне снова почувствовать себя молодым. - Она постепенно до тебя добирается, - грустно молвила Джоли. - Нет! - Однако оба знали, что это правда. К ночи Пэрри закончил со своими бумагами. - Завтра утром я иду к Аббату, - сообщил он. Ничего не ответив, Джоли взглянула на него с любовью и покорностью, а затем растаяла. Ночью Пэрри проснулся, почувствовав рядом чье-то тепло. - Джоли! - воскликнул он. - Попробуй угадать еще разок, любимый, - ответила дьяволица. - Хотя, если ты попросишь, я смогу сделать тебе приятное и стать похожей на нее. Меня нисколько это не обидит - лишь бы доставить тебе удовольствие. - Но сутки еще не прошли! - На этот раз я их тебе и не обещала, Пэрри. Я лишь обещала дать тебе время. Теперь оно истекло, и я пришла, чтобы подарить такое наслаждение, которое не способна подарить твоя призрачная подружка. - Вон! - Наша игра затянулась. Возьми же меня. - Перекатившись, дьяволица прильнула к нему горячей грудью. Пэрри открыл рот - она его поцеловала. Он пошевелил ногами - и Лила тотчас же положила на них свои. Он пытался от нее избавиться, однако дьяволица вцепилась в него, как суккуб. Наконец ему удалось нащупать рукой крест. - Не делай этого, мой милый, - взмолилась Лила. - Теперь, когда мы уже почти готовы... Поколебавшись немного, он неожиданно хватил ее крестом по спине. Дьяволица исчезла, а Пэрри, все еще возбужденный, остался лежать на мокрых от пота простынях. Хорошо, что не появилась Джоли. Хотя Лила и вела себя с вопиющей дерзостью, она все-таки сумела добиться своего - Пэрри действительно возжелал ее проклятого тела! Быть может, он намеренно так долго не мог отыскать свой крест? И случайно ли он промедлил, прежде чем приложить его к спине Лилы? Пэрри боялся, что ему известен точный ответ на эти вопросы... В его душе и правда таилось зло, за которое безжалостно ухватилась дьяволица. Утром вернулась Джоли. - Дьяволица являлась к тебе ночью, - решительно сказала она. Пэрри кивнул: - Я было принял ее за тебя. Но в конце концов прогнал с помощью креста. - В конце концов? - Джоли, я все-таки мужчина! Раньше мне казалось, будто я монах, однако теперь я точно знаю, что это не так. Я смирюсь с позором и уеду вместе с тобой - тогда она оставит меня в покое. - Оставит ли, Пэрри? - Конечно, от лица Люцифера она жестоко отомстит и мне, и Ордену! Но лично я буду ей уже больше не нужен! А когда ты снова примешь чей-нибудь облик, я останусь с тобой и больше не поддамся злу. Джоли облегченно вздохнула: - Надеюсь, Пэрри! Расправив плечи, он вышел из комнаты и по коридору зашагал в кабинет Аббата. Хотя Пэрри и не просил о встрече, он был уверен, что его примут. Если бы захотел, в свое время Пэрри сам мог бы стать хозяином этого кабинета. Теперь он радовался, что у него не возникло такого желания - в противном случае все сложилось бы еще хуже. Закутанная в одежды так, что ее едва можно было узнать, Пэрри преградила дорогу дьяволица. - Не вздумай, Пэрри! Тебе придется слишком многого лишиться. - Если я этого не сделаю, слишком многого лишится мир, - резко возразил он. - Но миру не придется ничего терять! Я помогу тебе во всем, в чем ты захочешь. - В том числе, бороться с твоим Хозяином? Сомневаюсь. - А испытай! - Не делай этого, Пэрри! - вмешалась в разговор Джоли. - Она не мыслит ни о чем, кроме зла! - Знаю, - ответил Пэрри. Пробивая себе дорогу крестом, он двинулся вперед, а дьяволица по своему обыкновению растворилась в воздухе. Однако она появлялась вновь и вновь. - Пэрри, ты еще не дал мне шанс. Пэрри, с моей помощью ты мог бы стать Папой! - А тебе этого и надо! - пробормотал он. - Подумать только - сам Папа в подданных у Люцифера! - Что ж, такое уже бывало. Пэрри остановился: - Ты лжешь! Ее губы скривились: - Пусть меня поразит *******, если я солгала. - Не обращай внимания, - вставила Джоли. - Ты должен сделать то, что задумал. Вероятно, это поможет от нее избавиться, иначе она не стала бы тебя так отговаривать. - Правильно, девочка-тень, - отозвалась Лила, скривив лицо. - Если он потеряет свой пост, моему Хозяину не будет до него никакого дела. Тогда Люцифер просто передаст его слугам помельче - вампирам, например. - Вампирам? - испуганно пролепетала Джоли. - Ничего, мне уже приходилось отбиваться от одержимых бесовскими духами тварей, - уверенно отозвался Пэрри. - Эти не одержимы, - заметила Лила. - Они и есть злые духи. Сначала они примутся за твою ожившую подружку-призрака и выгонят ее из нового тела. Боюсь, что после такого она покажется тебе менее соблазнительной. По спине Пэрри пробежал холодок страха. Одержимые с трудом, но все-таки поддавались избавлению, чего нельзя было сказать о настоящих вампирах. Хотя существовали способы им противостоять, для того, чья добродетель оказывалась под сомнением, это представлялось неимоверно трудным. Да еще угроза в адрес Джоли... - Нет, - отрезал он. - На испуг ты меня не возьмешь! Однако Джоли заметно побледнела. Пэрри дошел уже до двери Аббата и стал поднимать руку, чтобы постучаться. - Я покажу тебе, как сделать Инквизицию действительно грозным орудием против еретиков, - пообещала Лила. - С чего бы это? - Однако даже то, что Пэрри задал ей вопрос, означало его сомнения. - Потому что еретики - ничто для меня или моего Хозяина по сравнению с вашей продажностью и развращенностью. - Знакомая песня, - бросил Пэрри, сжимая руку в кулак и занося его над дверью. - Как ты не понимаешь, Пэрри, большинство еретиков - обыкновенные разбойники. Редко встретится по-настоящему образованный и преданный человек, который служит Люциферу. Ты заслуживаешь большего, чем все другие. - Раньше ты говорила, что Люцифер прислал тебя сюда, чтобы отомстить. - Верно. Однако он очень хитер и никогда не упустит удобного случая. Гораздо больше он хотел бы совратить тебя, чтобы ты не только служил его цели, но сознавал, что предал и себя, и тех, кто тебе верил. Тогда ты будешь страдать всю свою жизнь, даже если совершишь еще большее зло. Более утонченного способа мести и придумать нельзя. Возможно, этим ты нанесешь такой удар делу, которому служил, что сполна возместишь весь вред, причиненный моему Господину. - Как можешь ты говорить мне все это, зная, что теперь я обязательно откажусь? - в страхе спросил Пэрри. - Тоже своего рода пытка, - пояснила она. - Ты должен понимать: на предательство тебя толкнуло самое низменное. - Самое низменное? - переспросил Пэрри. - Страсть к адскому творению - хотя у тебя и была женщина, которую ты любил. - Какой вздор! - Неужели, Пэрри? Тогда стучи в дверь. - Лила злобно усмехнулась, а ее платье распалось на части, обнажив все порочные прелести дьяволицы. Рука Пэрри напряглась, однако так и не смогла коснуться заветной двери. Он попытался еще, а затем еще раз - и снова повторилось то же самое. Пэрри был просто не в силах постучать в дверь! Оглядываясь, он стал искать глазами Джоли, но нигде ее не находил. - Брось, любовь моя, - прошептала Лила. - Ей известно то же, что и тебе: в душе ты принял мое предложение и девочка-призрак обречена. - Джоли! - в ужасе крикнул он. - Не оплакивай ее, смертный. Она лишь освободилась от бремени, которое, несмотря на безупречную жизнь, тянуло ее душу вниз. Наконец-то она привела тебя к злу, которое было предопределено свыше. Теперь она может лететь - и если повезет, мой Господин не будет с ней слишком суров. - Но Джоли не может отправиться в Ад! - А уж в другое место - тем более. - Она должна, как всегда, остаться со мной, быть моей совестью. - С твоей совестью покончено, Пэрри. Ты стал одним из нас. - Нет! - Нет? Тогда стучи в дверь. Пэрри снова попытался, однако даже ради спасения души своей жены не смог этого сделать. Сотрясаясь от рыданий, он припал к двери. Потерять собственную волю! Что может быть ужаснее?! Обняв Пэрри, дьяволица принялась осыпать его ласками, пробуждая в нем страсть. - Это только начало, милый, - заверяла она. - Ты будешь проклинать этот час всю свою оставшуюся жизнь. Теперь Пэрри нисколько не сомневался в том, что она говорит правду. 8. ЛЮЦИФЕР Лила повела Пэрри обратно в его комнату. Пораженный потерей воли, он даже не возражал. Дьяволице все же удалось его развратить! В комнате она обернулась. Ее одежда тотчас рассыпалась в прах и разлетелась в стороны. - Теперь ты стал одним из нас, Пэрри, и я готова наградить тебя за это. Пэрри схватился за крест: - Нет! Лила направилась к нему. Каждая мышца ее тела двигалась как будто сама по себе. - Да. Пэрри ткнул крестом прямо в середину ее туловища, однако тот беспрепятственно прошел насквозь. Дьяволица не исчезла и даже не вскрикнула - она спокойно ждала. - Но... но как же святой крест?! - воскликнул он. - Пэрри, эта вещица обладает такой же властью, как и твоя вера. Ты потерял ее. Теперь ты не можешь больше призывать на защиту свое прежнее Божество. Лила двинулась прямо на него, принимаясь снимать с Пэрри тунику. - Джоли! - вскричал он. - Ее больше нет, милый. Теперь твоя любовница - я. Но мне бы хотелось, чтобы, предаваясь со мной похоти, ты думал о ней. Тогда ты по достоинству оценишь всю иронию ситуации. Ведь она начала твое разложение, а я его завершаю. - Убирайся прочь! - заорал Пэрри, отталкивая дьяволицу. Однако это нисколько не помогло. Его правая рука с крестом вообще не могла коснуться тела Лилы, свободно проникая через него, в то время как левая уперлась в роскошную грудь. Раздев Пэрри, дьяволица вплотную приникла к нему, затрепетала, ее бедра медленно раскачивались. - Умоляю тебя... - задыхаясь, произнес Пэрри, отнимая наконец руку от ее груди. Дьяволица отпрянула: - Я буду выполнять все твои желания, если ты, как сейчас, попросишь меня об этом, Пэрри. Но, по-моему, теперь тебе лучше не останавливаться... - Я монах! - Ты мужчина. - Она недвусмысленно взглянула на его тело. - Ты ведь видишь, что твоя плоть желает меня. Пэрри схватился за тунику, чтобы прикрыться. - Проклятый суккуб! - И всего-то, Пэрри?! Нет, я гораздо хуже. Но если тебе действительно не хочется спешить с этим - я подожду. Разумеется, сама я вожделения не испытываю. Я лишь выполняю приказ своего Господина Люцифера совратить тебя - в том числе и этим способом. А с чего предпочел бы начать ты? - Ни с чего! Я вообще не хочу, чтобы меня совращали! - Лжешь, Пэрри. Что ж, это даже к лучшему - не придется учиться заново. - Схватив его за запястье, дьяволица снова прижала его левую руку к своей груди. - Я не лгу! Она улыбнулась: - Мне вовсе незачем доказывать свою правоту, однако это забавляет меня. Подними-ка свою рясу, встань напротив меня и потом скажи, что не хочешь меня попробовать. Понимая, что не сможет выдержать такой проверки, Пэрри ничего не ответил. - Видишь ли, мое тело специально создано для того, чтобы вызывать в смертном самые низменные желания, - продолжала дьяволица. - Ты ведь отлично знаешь, что получается, когда пробуждается вовсе не душа, а другая часть тела... - Будь ты проклята! - Спасибо. - Убирайся! - сказал он, закрывая глаза. - Зачем? Ведь ты совсем этого не хочешь. - Она потерлась губами о его губы. - Прошу тебя, дьяволица, оставь меня! - Ладно, Пэрри. Я вернусь, когда ты ляжешь спать. По-моему, тебе нужно остаться одному, чтобы привыкнуть к своему новому положению. Пэрри так и остался стоять, зажмурившись. Дьяволица больше ничего не сказала. Открыв наконец глаза, он убедился в том, что ее нет. - Джоли? Однако Джоли не появилась, и Пэрри понял почему. Джоли знала о том, что отказывался признать он - дьяволица пробудила в нем страсть, от которой ему уже не избавиться. Неужели не удастся покинуть Орден? Дойдя до двери, Пэрри остановился, не в силах двинуться к Аббату. Тогда он упал на колени и стал молиться: - Бог мой, даруй мне освобождение от тяжких оков! - Теперь это было бы совсем уж глупо. Вздрогнув от неожиданности, Пэрри поднял глаза и увидел в воздухе какое-то черное облачко. Приглядевшись, он заметил выступающие из него рога. - Нет! Облако рассмеялось и исчезло. Его молитве внял совсем не тот Бог. Все изменилось: вместо Господа он уже служил Люциферу... Но как могла обрушиться на него такая беда? Ведь он столько трудился во славу Божью! Как могла случайная вспышка страсти к своей жене разрушить всю его жизнь? Впрочем, Пэрри знал ответ. Ведь он был монахом, давшим обет безбрачия. Джоли толкнула его на грех - но, будь его вера истинной, он непременно бы устоял и не поддался искушению. Другим доказательством несостоятельности его веры явилось то, что Пэрри не смог оставить свою высокую должность в Доминиканском Ордене. Под маской святости он уступил мирским страстям... И все же Пэрри считал себя не порочным, а лишь оступившимся. Хотя он и оказался далек до совершенства, он мог бы сделать еще много хорошего - подобно гниющему дереву, которое по-прежнему давало тень и плоды. Вероятно, если бы он продолжал творить добро, то со временем снова смог бы примкнуть к Господу... Почувствовав облегчение, Пэрри взялся за привычное занятие, которое было полезным, пусть даже исполнялось дурным человеком. Однако едва только он лег спать, в его постели, как всегда горячая и благоухающая, оказалась дьяволица. - Надеюсь, теперь ты порадуешь меня, любимый? - спросила она. - Нет! - Твое тело говорит о другом. - Мое тело лжет! - Нет, лжет не тело, а твой ум. - Во имя Господа Бога, изыди, искусительница! - Твои слова бессильны, когда за ними не стоит вера. Вероятно, это было правдой, поскольку Пэрри по-прежнему чувствовал рядом тепло дьяволицы. - Как мне заставить тебя уйти? - Ты ведь уже спрашивал, Пэрри, и прекрасно знаешь ответ. - Но ты всегда возвращаешься! - Таково зло! - Умоляю... Лила прикрыла его рот рукой: - Давай-ка покончим с этим, Пэрри Перестань юлить - лучше честно признай свое поражение и смирись с ним. Я так настойчиво возвращаюсь только потому, что ты сам этого хочешь. - Это... - Правда. - Обняв, она жарко поцеловала его. - Нет! - воскликнул Пэрри, отводя лицо. - Быть может, мне следует быть смелее? - Я... - начал он и замолчал. - Этот прием отлично проходит с нерешительными девицами, которые стесняются пробуждения своих низменных чувств. Они предпочитают оказаться в роли беззащитных овечек, которых берут силой - однако это чистая выдумка. В Царстве Лжи мы привыкли и к не таким вымыслам. - Дьяволица принялась ласкаться. Пэрри знал, что ему следует воспротивиться, однако продолжал лежать, почти не двигаясь, в то время как по сути все делала она. Теперь он не мог отрицать - дьяволица поступала именно так, как ему хотелось... Она умело довела его до высшей точки наслаждения, которое чувство вины только обострило. - Я надеялась, что ты окажешься более крепким орешком, - скептически бросила Лила, глядя, как он забился в агонии. А затем, не дожидаясь финала, растаяла. Пэрри почувствовал себя окончательно раздавленным. - Никогда больше! - поклялся он, сознавая, однако, что даже теперь лжет. Ночью Пэрри удалось примириться с собой. Ему оставалось только признать, что дьяволица все-таки пробудила в нем чувственность. Теперь он счел более разумным уступить похоти, чтобы освободить ум для лучшего... В полдень снова появилась Лила. - Ну как, Пэрри, готов немного пошалить? - беззаботно спросила она. Ее вид сразу подействовал на него возбуждающе - будто совсем еще недавно он вовсе не испытал удовлетворения. Вероятно, это тоже являлось неотъемлемой частью даров Люцифера - мгновенная радость и вечное чувство вины. - Да, - сухо бросил он и шагнул к ней. Однако дьяволица обратилась в его руках в дым. - Нет-нет, Пэрри! - раздался ее голос, словно она обращалась к непослушному ребенку. - Я лишь испытывала тебя. Чтобы получить еще, ты должен это заслужить, а если хорошенько порадуешь меня, я даже останусь с тобой на целую ночь. Хотел бы ты этого? Пэрри уже устал от лжи: - Да. Чем я могу тебя порадовать? - Тем, что во имя добра совершишь вопиющее зло. У тебя как раз подвернулся подходящий случай - еретик, который отказывается от своей ереси. Ты должен его убедить. - Но ведь тем самым я совершу добро! - возразил он. - Для него - возможно, только не для себя. Пэрри ничего не понял. Пожав плечами, он начал собираться в дорогу. Как и прежде, монах отправился в путь на ослике, однако на этот раз его сопровождала не Джоли, а Лила, которая непринужденно злословила на самые разные темы. Казалось, она знала сплетни обо всех известных людях. С очевидной точностью дьяволица подтверждала то, что действительно являлось не домыслом, а правдой. Пэрри проклинал себя за то, что слушает ее - и слушал с неподдельным интересом. Он оказался в курсе всего дурного, и, хотя понимал, что это еще больше разлагает его, ничего не мог поделать. Каждый раз когда ему хотелось возразить, Пэрри захлестывала волна вожделения, и он чувствовал, что должен добиться Лилы любой ценой. Впрочем, он знал, что ценой окажется еще большее зло в его душе, которое неизбежно приведет к вечному проклятию. Пэрри отчетливо понимал, что происходит, но не мог отступить - и это казалось ужаснее всего. Помощница Люцифера отлично знала свое дело. Еретик признал себя невиновным, и никакие увещевания не помогали. Вот почему случай поручили Пэрри. - Этого простыми уговорами не свернешь, - удовлетворенно заметила Лила. - Впрочем, пытками тоже; он скорее умрет и тем самым погибнет для твоего бывшего Господина. - Не понимаю, почему тебя-то это так волнует? - спросил Пэрри, хотя и предвидел ее ответ. Если бы существовал какой-то выход, если бы только он мог ей угодить, не обрекая себя на проклятие... Однако Пэрри знал, что это невозможно - дьяволица намеренно толкала его к пропасти. Спустившись в тюрьму, Пэрри расспросил узника, который после предыдущих допросов не мог уже самостоятельно ни стоять, ни есть. Привязав к ногам груз, несчастного вздергивали на дыбе, а затем резко бросали вниз так, чтобы его ноги все же не коснулись земли. Это проделывалось уже три раза, суставы узника были вывихнуты, и не оставалось сомнений, что следующей пытки он просто не вынесет. Несмотря на нечеловеческие муки, обвиняемый отказывался выдать сообщников. Это создавало определенные трудности, поскольку у местных властей чувствовался явный недостаток в еретиках, за счет имущества которых пополнялась казна, а следовательно, личные доходы чиновников. Пэрри покачал головой. Ведь он помогал становлению Инквизиции, чтобы очистить веру, а не для того, чтобы вымогать у жертв богатства. Пусть гражданская власть и руководствовалась низкими побуждениями, у Инквизиции были только возвышенные мотивы - спасение бессмертных душ и непорочность веры. - Но ты поможешь изменить это, - сказала Лила. - Страсть к богатству - одно из основных орудий моего Господина на пути совращения людей. Поэтому ты должен добиться того, чтобы этот человек выдал других. Таким образом цепочка продолжится, и окажутся подкуплены не только отдельные люди, но и сама Церковь. Подумав о том, что под угрозу разложения попадает сама Инквизиция, Пэрри заупрямился: - Ты слишком многого хочешь, дьяволица! Я не пойду против... Однако он тут же осекся - лежа на спине и широко раскинув ноги, Лила плыла к нему по воздуху. Его плоть ожила. Будь она проклята! Что ж, ему предстояло заставить узника заговорить. Это поддержит репутацию Пэрри как лучшего следователя и позволит снискать милость в глазах дьяволицы. То и другое казалось ему отвратительным, однако Пэрри понимал, что все равно сделает так, как ему приказано. Но каким образом убедить человека, который скорее готов умереть под пытками, чем вовлечь в беду другого? Впрочем, именно благодаря трудности задачи Пэрри и оказался здесь... - Не забывай, - напомнила ему Лила, - тебя больше не сдерживает мораль. Мой Хозяин верит в конечный результат и поэтому способен на то, на что не способен твой прежний Господин. Догадываясь, как ему следует поступить, Пэрри тяжело вздохнул. У еретика была маленькая дочь; источником его невероятной стойкости как раз и являлось желание не причинить ей вреда. Но пусть даже в его душе начинается распад, Пэрри ни за что не пойдет на то, чтобы мучить невинное дитя! Возможно, это заставило бы еретика дать показания, однако не оказало бы чести ни Церкви, ни самому Пэрри. - Помни, мой хозяин - Господин лжи, - заметила Лила. Бросая прозрачные намеки, она все-таки оставляла ему право домыслить самому, поскольку растление должно произойти изнутри. Наконец Пэрри понял, к чему она клонит. Ее замысел действительно показался ему дьявольским, однако предвещал верную победу. Пэрри почувствовал себя обреченным - нет, ему явно не суждено отказаться от того, от чего он не в силах отказаться. Возлюбив зло, он обрекал себя на вечное проклятие. - Можешь ли ты принять облик дочери еретика? - спросил он дьяволицу. - Вот уж не думала, что ты спросишь меня об этом! - ответила она, сияя. Затем Лила тотчас же превратилась в одетую в давно не стиранное платьице девочку лет пяти с волосами, кое-как прихваченными обрывком веревки, и огромными серыми глазами. В руках малышка сжимала соломенную куклу. Взяв беспризорную девочку за руку, Пэрри ввел ее в камеру, в которой лежал еретик. - Pere! [Отец! (фр.)] - закричал ребенок. Ввалившиеся глаза узника открылись. Узнав дочь, он вздрогнул от неожиданности. Девочка шагнула было к нему, однако Пэрри резко дернул ее за руку. - Молчи, бесовское отродье! Еще успеешь наораться! Малышка принялась плакать. Еретик бросил на нее тревожный взгляд. - Не станете же вы... Свободной рукой Пэрри схватил ребенка за волосы и приподнял над полом - послышался пронзительный визг. Монах со значением посмотрел в дальний конец камеры - туда, где стояла дыба. Узник был сломлен: - Не надо! Я назову имена! На лице Пэрри показалась зловещая улыбка. - Да простит Господь твою душу. - "И мою тоже", - добавил он мысленно. Однако рассчитывать на это почти не приходилось... Все остальное было привычным делом. Выпроводив мнимого ребенка, Пэрри предоставил тюремщикам записать показания арестованного. Еретику предстояло подписать заявление (мучители специально постарались не сломать пальцы на его правой руке), подтверждающее, что на него не было оказано давления, и свидетельствовать против тех, кого он выдавал как своих сообщников. Затем несчастного до конца жизни ожидало тюремное заключение. После того как его семья лишится имущества, ее больше не побеспокоят. В конце концов, душа еретика была спасена для вечности. Дьяволица осталась довольна, поэтому отблагодарила Пэрри сполна: подарила ему не только внешнюю молодость, но и энергию и силу юноши. Сама же она превращалась в череду цветущих молодых женщин, которые с неистощимым воображением пользовались этой энергией. Пэрри и дьяволица проделывали такое, что с трудом поддавалось описанию и что приличный человек не пожелал бы даже представить... Однако жестокость, с которою Пэрри обошелся с еретиком, не давала ему покоя. Раньше, когда Пэрри служил Богу, он не то чтобы применил, но даже никогда не подумал бы о подобном способе воздействия. Более того, он знал, что будет поступать так и впредь. Ведь при помощи обмана чувств дьяволица так же крепко держала его в руках, как он сам - того несчастного еретика. В таком медленном падении прошло пять лет. Не стремясь продвинуться по служебной лестнице, Пэрри, как и прежде, предпочитал оставаться за кулисами власти, в действительности обладая влиянием на всю Инквизицию Франции, Италии и Священной Римской Империи. Под его воздействием движущей силой Инквизиции стали деньги; добычей являлось имущество обвиненных в ереси, а требование, чтобы каждый признавший себя виновным еретик назвал своих сообщников, делало процесс дознания бесконечным. Теперь Инквизиция имела солидную финансовую опору и успешно разлагалась изнутри. С каждым удачно проведенным расследованием Лила становилась все более пылкой. Пэрри старел, однако благодаря колдовству дьяволицы и своей безрассудной страсти чувствовал себя моложе. Казалось, будто в него вселилось какое-то похотливое животное - в те часы, когда он не предавался с Лилой разврату, он только о нем и мог думать. Пэрри подозревал, что на него наложено особое, усиливающее чувственное влечение заклятие, однако старался не обращать на это внимания. Собственно, он и жил теперь лишь для того, чтобы предаваться плотской страсти. Так Люциферу удалось воплотить одну из составных частей своего плана мщения - человек, который сделал почти все для того, чтобы создать Инквизицию как орудие для борьбы со злом, превратил ее в орудие борьбы с добром. Запущенный механизм набирал обороты. - Мой Хозяин очень доволен тобой, - сообщила Лила. - Тебе пора с ним встретиться. Пэрри вовсе не стремился к этой встрече, понимая, что вряд ли что-нибудь выиграет. Однако не таково было предложение, чтобы отказаться... Находясь в его комнате. Лила пальцем очертила в воздухе круг. Едва сомкнувшись, он превратился в диск. Тогда дьяволица подцепила его с одной стороны большим пальцем, и диск, словно дверь, распахнулся. Пэрри вскарабкался вовнутрь. Сначала туннель был таким узким, что позволял передвигаться ползком на коленях только одному человеку, потом проход расширился, и Пэрри смог встать. Присоединившись к нему, Лила показывала дорогу. Как будто по спирали, они спускались по невероятно запутанным коридорам и переходам. Пэрри догадался, что они сходят в Ад. Наконец спутники вошли в великолепный зал. Там на золотом троне восседал Князь Тьмы, Господин Люцифер. Он представлял собой красивое какой-то жуткой красотой существо с четко обозначенными рожками и хвостом - точно такое, каким представляли его художники того времени. Вероятно, их вдохновителем было само изображаемое лицо... - Поклонись, - шепнула Пэрри Лила. - Пади ниц перед Сыном Утренней Зари. Пэрри помешкал: - Перед кем? - Перед моим Господином, Люцифером, Денницей, как его называли до Падения. На колени! - Похоже, монах сомневается! - рявкнул Люцифер. - За это я накажу его. Монах, я поведаю тебе то, что ты не желаешь знать - дату твоей смерти. Она наступит ровно через три года, в час... Упав на пол, Пэрри распростерся перед Люцифером, злобный голос которого тотчас же оборвался. Господин лжи остался доволен. Означало ли его имя то, что жестокое известие являлось лишь вымыслом? Быть может, Люцифер просто хотел его помучить? - Монах все еще сомневается! - снова прогремел голос Люцифера. - В Ад его! В ту же секунду Пэрри со всех сторон окружило и обдало жаром пламя. Его туника вспыхнула. Вскочив на ноги, Пэрри выпрыгнул из огненного круга и принялся кататься по земле, пытаясь сбить пламя с одежды. Как только ему это удавалось, она снова загоралась. Тогда Пэрри сорвал ее с себя, оставшись совершенно голым. Внезапно он обнаружил, что на него направлено множество глаз. На Пэрри в смятении смотрели молодые женщины, тоже без одежд, каждая из которых держала трезубец. Пэрри попытался прикрыться, однако мог сделать это только при помощи рук. Тогда он оставил бесполезную затею - в конце концов, незнакомки были смущены не меньше его. Пэрри почувствовал, что вокруг - самый настоящий Ад. Повсюду над тлеющими углями стелился удушливый дым. В отдельно расположенных друг от друга ямах горели костры, возле каждого из которых хлопотало по одной девушке. Из ям ближе к Пэрри бешено взметнулось вверх пламя. Взвизгнув от страха, девушки снова принялись за работу, трезубцами сгребая угли на середину своих костров. Это немного сбивало огонь, зато прибавляло едкого дыма, от которого девушки начинали кашлять. Чаще всего угли свободно проходили между широко расставленными зубцами вил, однако других орудий труда у несчастных не было. Появление Пэрри отвлекло эти грешные души, заставив их на время позабыть о работе, за что они оказались наказаны усилившейся жарой и дымом. Вероятно, чтобы хоть как-то существовать, им постоянно приходилось орудовать трезубцами... Внезапно возникла Лила. - Я уговорила Господина дать тебе еще один шанс, - сказала она. - Принимая во внимание то, что ты впервые сюда попал. Извинись перед ним, тогда он, как и намеревался, примет тебя. Пэрри понял, что для него это теперь единственный выход. Вероятно, Люцифер прочел его мысли - ведь Пэрри действительно усомнился в словах Отца лжи. Затем он заметил, что Лила вовсе не такая, как обычно. Ее всегда безукоризненно причесанные локоны были в беспорядке, а на теле виднелись синяки. Пэрри давно уже знал, что смертный не смог бы причинить ей ни малейшего вреда... - Ты оставалась с ним. Он тебя обидел? - Ну конечно, нет, - быстро ответила дьяволица. - Меня невозможно обидеть. - Но сделал же он что-то с тобой! Я ведь вижу! - Я его творение, - напомнила Лила. - Он может делать со мной все что угодно. Подслушивая их разговор, стоящие неподалеку девушки снова отвлеклись от своей работы. - Что он с тобою сделал? - настаивал Пэрри. - Ничего особенного, - попыталась защититься она. - Послушай, Пэрри, с этим не шутят. Лучше извинись перед ним и... - Как тебе удалось его уговорить? - Пэрри, ты ведь знаешь, у меня только один способ... - Ты отдалась ему, - вскричал Пэрри в неожиданном приступе ревности, - как уличная девка! - Какой смысл применять это понятие к таким, как я? Прошу тебя, Пэрри, одумайся, иначе... - Шлюха! - взревел он. Среди клубящегося дыма перед ними вдруг возникли очертания Люцифера. - Сдается мне, наш монах никак не образумится, - бросил Повелитель Зла. - Тогда пусть остается здесь навеки! - Только не это, мой Господин! - взмолилась Лила. - Его время еще не пришло! - А ты вместе с ним, блудница, - за то, что не оправдала моих надежд, - повысил голос Люцифер и скрылся из виду. В отчаянии Лила, совсем как простая смертная, принялась рвать на себе волосы: - Полюбуйся, что ты натворил, Пэрри! Нам никогда уже не выбраться отсюда! Гнев Пэрри как будто испарился. Конечно, для нее, обитательницы Ада, верность совершенно ничего не значит. Он вовсе не имел права вести себя как собственник. К тому же Лила никогда даже не заикалась о своих чувствах, она лишь с точностью расплачивалась с ним за работу. Выходит, она действительно проститутка? Что ж, дьяволица никогда и не претендовала на иное! Лила по-своему пыталась отсрочить вынесенный ему приговор, и ей это удалось. Он же оказался ослеплен своей ограниченностью... - Я прошу прощения, Лила, - сказал Пэрри. - У тебя. Но не у него. Стоявшие рядом женщины зааплодировали, а затем поспешно вернулись к своей работе. - Поздно просить прощения! - отрезала Лила. И все же, казалось, она смягчилась, поскольку всегда ценила его вежливость. Похоже, дьяволицу нечасто жаловали. - Теперь мы будем торчать здесь вместе с этими неверными женами. Стражники быстро расставят нас по местам. Пэрри был готов даже принять свою участь, если бы только Лила осталась рядом. Теперь он догадался, что Люцифер, конечно же, не подарит ему такую приятную возможность. - Быть может, нам удастся сбежать... - Дурачок, отсюда не убежишь. Только зря рассердишь тюремщиков. - Она на мгновение заглянула ему в глаза. - Хотя должна признаться, я недостойна твоей ревности. Лила сказала это совсем как обычная женщина. Общая беда сейчас словно уравняла их. - А по-моему, достойна, - отозвался он. - Я, дьяволица? Ведь я не более чем игрушка в руках своего Хозяина. У меня нет души, нет совести, нет обязательств, кроме одного - исполнять его волю. Он пожелал совратить тебя - и я это делаю. Ты, конечно, мне ничего не должен - ведь каждый раз когда я тебя вознаграждаю, я в полной мере получаю плату. Лила сказала чистую правду. - И все же ты отлично знаешь свое дело, - заметил Пэрри. - Еще бы! В противном случае мне бы его не поручили. - Значит, ты вправе гордиться собой. - Гордость - один из смертных грехов. - И одна из самых высших добродетелей. - Впрочем, вряд ли следовало говорить об этом ей... - Почему ты старалась дать мне еще одну возможность встретиться с Люцифером? - Потому, что твоя неудача означает и мою несостоятельность. Я хотела доказать, что мне все-таки удалось тебя совратить. Тогда я могла бы продолжить свою работу. - А почему нельзя было просто бросить меня и получить другое задание? - Ну, я... - Ты лжешь. - Я никогда не лгу! - Тогда скажи, что я тебе совершенно безразличен. Что я - всего лишь работа. Лила открыла было рот, но промолчала. Затем она рассмеялась: - Теперь ты делаешь со мной то же самое - разлагаешь разговорами! - Что ж, когда-то я был неплохим проповедником, - хмуро отозвался он. Лила задумалась. - Я дьяволица, и мне не присущи человеческие чувства. Я лишь изображаю их, чтобы обманывать смертных вроде тебя. Но мною неизменно руководит желание добиться своей цели - угодить Хозяину. Я вижу, что ты способен на Великое Зло, поэтому твое развращение увеличит власть моего Господина и он будет доволен. Боюсь, что, отбрасывая тебя, мой Хозяин ошибается. Поэтому я постаралась упросить его довести твое совращение до конца. Я отношусь к тебе так, как, возможно, ты отнесся бы к драгоценной жемчужине или уникальному средству для достижения цели. Было бы глупо принять это за какое-то чувство к тебе лично. На эмоции я просто не способна. Пэрри согласно кивнул: - Я прекрасно понимаю, что ты собой представляешь, Лила. Но я-то простой смертный, я - человек. Я ненавижу тебя за то, что ты сделала со мной и с призраком моей жены, но в то же время люблю тебя... Поэтому позволь мне тешить себя обманом, будто где-то далеко в тебе все же есть хотя бы искорка человеческого чувства. - Это царство как раз и отличается обманом, - напомнила она. - Сюда идет тюремщик. Им оказался огромный демон, который привычно взмахивал хлыстом, обжигая им бока женщин. Те пронзительно визжали, однако то, как при виде стражника они съеживались от страха, наталкивало на мысль, что наказание хлыстом для них еще не самое страшное. Одна женщина случайно оступилась и шагнула в яму, из которой тотчас же послышалось жуткое шипение. Выкарабкавшись оттуда с обожженными ступнями, несчастная завопила еще громче. Пэрри знал, что все они - проклятые бесплотные души. Однако выглядели они совсем как обычные смертные и, наверное, чувствовали... Их наказывали за то, что они не смогли остаться верными семейному очагу. Взяв в возлюбленные дьяволицу, Пэрри сам стал таким же. Да, Люцифер жестокий, однако по-своему справедливый хозяин! - В сторону, дерьмо! - заорал демон, намеренно обжигая ягодицы Пэрри хлыстом. Чтобы не закричать от резкой боли, Пэрри пришлось прикусить язык. - С какой стати здесь душа мужчины? У Люцифера довольно извращенный юмор! Подняв хлыст для более внушительного удара, демон заметил Лилу. - А ты-то чего здесь забыла? - удивился он. - Мне не удалось в достаточной степени развратить этого смертного, - объяснила Лила. - Поэтому я и попала сюда вместе с ним. - Хо-хо! Значит, теперь ты наконец-то снизойдешь и до меня. У меня целую вечность слюнки текут, когда я гляжу на твою задницу. А ну пойдем! - Он попытался грубо схватить ее. - Прочь, пес! - выпалила Лила. - Я не для тебя! Однако, поймав ее, демон уже тянулся к Лиле своим клыкастым ртом. Пэрри догадался, что здесь, в Аду, она не способна, как прежде, рассыпаться на мелкие частички - ведь из разряда фавориток она превратилась в узницу. Лила не могла увернуться от демона с такой же легкостью, как выскальзывала из рук любого смертного. Не успев подумать, Пэрри выхватил у ближе всех стоявшей к нему женщины вилы и метнул их в демона. Однако вилы свободно прошли сквозь него, и, увлеченный борьбой с Лилой, демон ничего даже не заметил. Его плоть оказалась неуязвима - чего нельзя было сказать о Лиле, которая яростно сопротивлялась. Впрочем, демон явно одерживал верх и в считанные секунды готов был добиться своего. Пэрри отчаянно пытался что-нибудь придумать... С одной стороны, он понимал, что ведет себя ужасно глупо. Лила была дьяволицей и едва ли могла пострадать от того, что собирался сделать с ней демон. Человеческие оценки казались здесь совершенно неприемлемыми. С другой стороны, Пэрри считал, что Лила в какой-то степени принадлежит ему, и поэтому не мог спокойно наблюдать, как ее насилуют. Достаточно того, что ее использовал Люцифер... На этот раз все это безобразие еще и происходило прямо на глазах у Пэрри. Однако действенного оружия против тюремщика у него не было. Он не мог даже до него дотронуться, не говоря уже о том, чтобы остановить. Тогда Пэрри открыл рот и запел: Ада созданье, мне внимай! И на своих не нападай! Подумай - вы все Люцифера слуги, И трудитесь ради единой заслуги. Тюремщик остановился. Пэрри импровизировал так же, как в то время, когда ему пришлось защищать детей от одержимых злыми духами диких зверей. Теперь он пытался успокоить демона и заставить его подчиниться своей воле. Пэрри вкладывал в пение магию, настраивая демона не на вражду, а на понимание. Помни, создание Ада, изменчив успех. Жертва с обидчиком может легко поменяться местами. Вдруг Люцифера внимание снова снискает она - Вспомнит тогда непременно, как ты поступил с ней жестоко. Потрясенный, тюремщик не двигался с места. Пока Пэрри пел, Лила высвободилась из рук демона и, отодвинувшись от него, смотрела на Пэрри во все глаза. Тогда Пэрри взял ее за руку и, продолжая петь, повел вон из камеры. По-прежнему глядя на него, Лила покорно шла следом. Они миновали женщин, которые, не обращая внимания на свои костры, как зачарованные, смотрели на Пэрри. Однако, пока он пел, затих даже огонь. Наконец они добрались до выхода, который охранял стражник. Пэрри продолжил пение, и тот не пошевелился. Пройдя мимо него, беглецы оказались в каком-то коридоре. Когда стены тюрьмы остались далеко позади, Пэрри замолчал. Теперь впереди пошла Лила, по-прежнему не отпуская руку Пэрри и ведя его каким-то неизвестным ему путем. То и дело поворачивая, они, словно по лабиринту, постепенно продвигались вверх. Минуя последний коридор, оба шагнули в монастырскую келью Пэрри. Обернувшись, Лила захлопнула дверь в туннель и взмахом руки как будто стерла ее. Им все-таки удалось вырваться из Преисподней! Лила молча обняла Пэрри и, поцеловав его с небывалым чувством, предалась страсти, которая граничила с неистовством. Таким способом она выражала Пэрри свою благодарность, поскольку другого просто не знала... Позже, когда они легли спать и Лила уютно устроилась возле него, Пэрри попытался оценить все, что с ними случилось. Похоже, своим пением он смог заворожить демонов самого Ада! Возможно ли такое? Земная поверхность являлась царством смертных, и там люди редко пересекались с демонами, причем при должном умении, а также с помощью магии человек успешно одолевал злого духа. Но в Аду все, конечно, устроено иначе. Если бы грешные души могли, они бы сотнями убегали оттуда! Впрочем, сам Пэрри еще не умер... Вероятно, Люцифер блефовал - держать в Аду души живых людей он явно не мог. Выходит, Пэрри вполне обошелся бы и без пения. Ему следовало просто выйти оттуда! Однако Лила находилась во власти Люцифера, который вполне мог поступить с ней так, как считал нужным. Освободил ее Пэрри, несмотря на приговор Хозяина, или это тоже оказалось обманом? Если бы Пэрри сбежал, кто, если не Лила, продолжил бы его совращать? Возможно, Люцифер намеренно ее отпустил. В действительности все произошедшее вовсе не казалось таким уж значительным... Что, если бы Пэрри не предпринял попытки вырваться, а просто стоял и наблюдал, как демон насилует Лилу? Интересно, смог бы после этого Пэрри когда-нибудь убежать из Ада? Вряд ли. Люцифер, Отец лжи, хотел заставить его поверить в то, что он оказался узником Ада, и ему удалось это гораздо лучше, чем Пэрри хотелось бы признать. Выходит, его побудила к действию грозящая Лиле опасность. Это продемонстрировало ее власть над Пэрри, и Лила осталась очень довольна. В конце концов, она была дьяволицей. Таким образом ни его поступок, ни то, как она к нему отнеслась, не делало чести обоим... Тогда Пэрри попытался рассердиться на Лилу. Однако, дотронувшись до горячей великолепной груди дьяволицы, он снова возжелал ее, как будто совсем недавно вовсе не ощутил удовлетворения. Лила охотно откликнулась и еще больше разожгла его страсть. Гнев Пэрри обратился на него самого, но вовсе не помешал ему предаться похоти, которая оказалась сильнее ярости. Пэрри понял, что его развращение проходит более чем успешно. В тысяча двести пятидесятом году Пэрри должен был умереть. Теперь он нисколько не сомневался в словах Люцифера - знание даты своей смерти действительно показалось ему самой изощренной пыткой. Пэрри понимал, что ему придется расстаться с Лилой - ведь как только он уйдет из жизни, ее работа с ним закончится. Поэтому он отчаянно старался ей угодить, чтобы как можно чаще тешить себя иллюзией любви, оставшейся его единственным стремлением. Пэрри понимал, что в действительности дьяволица не способна на подлинное чувство. Впрочем, она все больше вела себя как настоящая женщина и по-прежнему была непревзойденной любовницей. Когда они предавались страсти, Лила уже не таяла в воздухе раньше времени, а оставалась с ним до самого конца. С покорностью она уступала любой его прихоти. Если Пэрри задавал ей вопрос. Лила отвечала, а если просил на время его оставить, безропотно выполняла просьбу. - Но чего же все-таки хочешь ты сама? - спросил он однажды, смущенный ее постоянством и терпением. - Лишь слышать твой голос, Пэрри, - ответила Лила. - Спой мне так, как ты пел в Аду. Я испытываю трепет как от Ллано. - Как ты сказала? - Ллано, песнь вечности. Спой мне ее снова. Тог