виду В бранном доспехе, какой совершенно ему не по росту. Меньше ль смешон ты, когда с Меценатом равняться желаешь? Где же тебе, столь несходному с ним, в чем-нибудь состязаться! Раз лягушонка теленок ногой раздавил; ускользнувши, В сильном испуге, другой рассказывать матери начал, Что товарища зверь растоптал. - "А велик ли? - спросила Мать надуваяся, - будет такой?" - Нет, тот вдвое был больше! - "А такой?" - мать спросила, надувшись еще. - Нет, хоть лопни. Все же не будешь с него! - Не твое ли подобие это?.. 320 К этому должно придать еще страсть твою к стихотворству, Страсть, с которой ты масла еще на огонь подливаешь! Если в уме сочиняют стихи, то и ты не безумный! Нрав твой горячий... о нем уж молчу... Гораций Перестань!.. Дамазипп Об издержках Сверх состояния... Гораций Вспомни себя, Дамазипп! Дамазипп Я ни слова Ни про безумную страсть к девочкам, ни к мальчикам дружбу! Гораций О, пощади же ты, больший безумец, меньшего безумца! Пер. М. Дмитриева 4 Гоpаций Катий! Откуда? Куда? Катий Мне не время теперь! - Занимаюсь Новым учением, высшим всего, чему ни учили Сам Пифагор, и ученый Платон, и Сократ обвиненный! Гораций Я виноват, что тебе помешал так некстати и пр_е_рвал Нить размышлений твоих; извини же меня, мой добрейший! Если и выйдет из памяти чт_о_ у тебя, ты воротишь! От природы ль она, от искусства ль, но чудная память! Катий Да! Я о том и стараюсь, чтоб все удержать в ней подробно. Это претонкие вещи! И тонко предложены были! Гораций 10 Кто же наставник твой был? Наш ли, римлянин, иль чужеземец? Катий Я науку тебе сообщу, но учителя скрою! Слушай и помни, что яйца, длинные с виду, вкуснее; Сок их питательней, нежели круглых, у них и скорлупка Тверже; зародыш в них мужеска пола. За званым обедом Их подавай. - Капуста, растущая в поле, вкуснее, Чем подгородная, - эту излишней поливкою портят. Если к тебе неожиданно гость вдруг явится на ужин, То, чтобы курица мягче была и нежнее, живую Надо ее окунуть в молодое фалернское прежде. 20 Лучший гриб - луговой; а другим доверять ненадежно. Много здоровью способствует, если имеешь привычку Ты шелковичные ягоды есть пообедав, однако ж Снятые с ветвей тогда, пока солнце еще не высоко. С крепким фалернским пред пищей смешивал мед Ауфидий. Нет! приличней полегче питье для пустого желудка. Жиденький мед, например, несравненно полезнее будет. Если живот отягчен, то мелких раковин мясо Или щавель полевой облегчат и свободно и скоро, Только бы белое косское было при том не забыто. 30 Черепокожные п_о_лны, когда луна прибывает. Но ведь не все же моря изобилуют лучшим их родом! Так и улитки лукринские лучше, чем в Байском заливе Даже сама червленица; цирцейские устрицы в славе; Еж водяной - из Мизена, а гребень морской - из Тарента! Но искусством пиров не всякий гордится, покуда В точности сам не изучишь все тонкие правила вкуса. Мало того, чтоб скупить дорогою ценою всю рыбу, Если не знаешь, к которой подливка идет, а которой Жареной быть, чтоб наевшийся гость приподнялся на локоть. 40 Кто не охотник до легкого мяса, поставь погрузнев Блюдо с умбрийским кабаном, питавшимся желудем дуба; Но лаврентийский негоден: он ест камыши и поросты. Где виноградник растет, там дикие козы невкусны. Плечи чреватой зайчихи знаток особенно любит. Рыбы и птицы по вкусу и возраст узнать и откуда. - Прежде никто не умел, - я первый открытие сделал. Многие новый пирог изобресть почитают за важность. Нет! не довольно в одном показать и искусство и знанье: Так вот иной о хорошем вине прилагает заботу, 50 Не беспокоясь о рыбе, каким поливается маслом. Если массикское выставить на ночь под чистое небо, Воздух прохладный очистит его, и последнюю мутность Вовсе отнявши и запах, для чувств неприятный и вредный; Если ж цедить сквозь холстину его, то весь вкус потеряет. Кто суррентинским вином наливает фалернские дрожжи, Ст_о_ит в него лишь яйцо голубиное выпустить, - вскоре Всю постороннюю мутность оттянет на дно непременно. Позыв к питью чтобы вновь возбудить в утомившемся госте, Жареных раков подай, предложи африканских улиток; 60 Ибо в желудке после вина латук бесполезно Плавает сверху; тут лучше еще ветчина с колбасами, Все, что с душком, или что отзывается прямо харчевней. Свойства однако же знать нужно в точности разных подливок. Есть простая: она состоит из чистого масла С чистым вином и рассолом пахучим из капера-рыбы, Только, чтоб он, разумеется, был не иной, византийский! Если же в ней поварить, искрошивши, душистые травы И настоять на корикском шафране, а после подбавить Венафранского масла, то вот и другая готова! 70 Тибуртинские яблоки много в приятности вкуса Уступают пиценским, хоть с виду и кажутся лучше. Венункульский изюм бережется в горшочках, но альбский Лучшее дыму засушенный. - Я первый однажды придумал Яблоки с ним подавать, и анчоусы в чистеньких блюдцах Ставить кругом, под белым перцем и серою солью. Но большая ошибка - три тысячи бросив сестерций, Втискать в тесное блюдо к простору привыкшую рыбу! Неопрятность родит отвращенье к еде: неприятно, Если след масляных пальцев слуги на бокале заметен, 80 Или насохло на дне и заметно, что чаша не мыта. Дорого ль ст_о_ит метелка, салфетка или опилки? Просто безделица! - А нераденье - бесчестье большое! Пол разноцветный из камней, а грязною пальмой запачкан. Ложа под пурпуром тирским; глядишь, а подушки нечисты. Ты не забудь: чем меньше чт_о_ стоит труда и издержек, Тем справедливей осудят тебя; не так, как в предметах Только богатым приличных одним и им лишь доступных! Гораций Катий ученый! Прошу, заклиная богами и дружбой! Где бы наставник твой ни был, ты дай самого мне послушать! 90 Ибо, как память твоя ни верна, согласися однако, Все ведь ты передал мне ученье чужое! Прибавь же Вид, выраженье лица; о блаженный! ты видел все это! Это тебе невдомек, а я-то, напротив, пылаю Сильным желаньем увидеть безвестный науки источник, Сам почерпнуть из него учение жизни блаженной. Пер. М. Дмитриева 5 Улисс Вот что еще попрошу я тебя мне поведать, Тирезий: Как бы, каким бы мне средством поправить растрату именья? Что ж ты смеешься?.. Тирезий Лукавец! А разве тебе не довольно Возвратиться в Итаку свою и отчизны Пенатов Вновь увидать?.. Улисс Никого ты еще не обманывал ложью! Видишь, что наг я и нищ возвращаюсь, как ты предсказал мне. Ни запаса в моих кладовых, ни скота. Без богатства ж И добродетель, и род дешевле морского пороста! Тирезий Прочь околичности! - Если ты бедности вправду боишься, 10 Слушай, как можешь богатство нажить. Например: не пришлет ли Раннюю птичку тебе кто-нибудь или редкость другую; Ты с ней беги - к старику, накопившему много именья. Ранний плод сада, или домашнее, что есть получше, Пусть он, почетнейший Лар, и отведает прежде, чем Лары. Будь он хоть клятвопреступник, будь низкого рода, обрызган Кровию братней, из беглых рабов, - но если захочет, Чтоб ты шел в провожатых его - не смей отказаться! Улисс Как? чтобы с Дамой позорным бок-о-бок я шел? - Я под Троей Был не таков: там в первенстве я с величайшими спорил! Тирезий 20 Ну, так будь беден! Улисс Все может снести великое сердце! И не то я сносил! - Но ты продолжай. - Где я мог бы Золота кучу достать, где богатство? Скажи, прорицатель! Тирезий Что я сказал, то скажу и опять! - Лови завещанья И обирай стариков! А если иной и сорвется С уды, как хитрая рыбка, приманку скусив рыболова, Ты надежд не теряй и снова готовься на промысл. Ежели спорное дело между двоих заведется, Важно ли, нет ли, кто из соперников силен богатством, - Ты и в ходатаи! Нужды нет, если он нагло и дерзко 30 Честного тянет к суду. Будь ответчик хоть лучший из граждан, Но есть сын у него, да жена - за него не вступайся! "Публий почтенный!" скажи или "Квинт!" (затем, что прозванья Знатности признак - приятны ушам!) - "меня привязало Уваженье к тебе; а дела и права мне знакомы. Лучше пусть вырвут глаза мне, чем я допущу, чтоб соперник Хоть скорлупкой ореха обидел тебя. Будь покоен! Ты не будешь в потере; не дам над тобой наругаться!" После проси, чтобы шел он домой и берег бы здоровье. Сам хлопочи, хоть бы рдеющий Пес раскалывал злобно 40 Статуи вовсе безгласные; или с распученным брюхом Фурий плевал бы снегом седым на высокие Альпы! "На, посмотри-ка!" тут скажет иной, толкнувши соседа: "Вот трудолюбец, вот друг-то! вот прямо заботлив!" С этим огромные рыбы сами собой повалятся В сети твои, а из них и в садок! Но ежели хворый В доме богатом есть сын, то, чтобы отвлечь подозренье Холостых богачей, угождай и поползай, в надежде Быть хоть вторым в завещаньи, на случай ежели мальчик Рано отправится к Орку. Тут редко случится дать промах! 50 Если кто просит тебя прочитать его завещанье, Ты откажись и таблички рукой оттолкни, но сторонкой Сам потихоньку взгляни между тем: чт_о_ на первой табличке В пункте втором, и один ли назначен наследником, или Многие вместе; все это быстрей пробеги ты глазами Иногда ведь писец, излагавший последнюю волю, Так проведет, как ворону лиса! А после Коранус И начнет хохотать над ловцом завещаний, Назикой! Улисс В исступленьи пророческом ты или шутишь в загадках? Тирезий О Лаэртид! что изрек я, то будет, иль нет, непременно! 60 Дар провещанья мне дан самим Аполлоном великим! Улисс Ежели можно, однако, скажи мне: что это за басня? Тирезий Некогда юный герой, страх парфян, от Энеева рода, Славой наполнит своею и землю, и море. В то время Дочь за Корануса выдаст в замужество Назика, из страха Чтобы Коранус, богач, с него не потребовал долгу. Вот же что сделает зять. Он тестю подаст завещанье С просьбой его прочитать. Назика противиться будет. Но возьмет наконец и прочтет про себя и увидит, Что ему завещают одно: о покойнике плакать! 70 Вот еще мой совет: когда стариком управляют Или хитрая женщина или отпущенник, нужно Быть заодно; ты хвали их ему, чтоб тебя расхвалили! Будет полезно и то! Но верней овладеть головою: Может быть, сдуру стихи он пишет плохие, старик-то? Ты их хвали. Коль блудник он - не жди, чтоб просил: угождая Мощному, сам ты вручи Пенелопу ему. - "Неужели, Думаешь, можно склонить столь стыдливую, чистую, ту, что Все женихи совратить с прямого пути не могли ведь?" Дива нет - шла молодежь, что скупа на большие подарки, 80 Та, что не столько любви, сколько кухни хорошей искала. Вот почему и чиста Пенелопа; но если от старца Вкусит она барышок и разделит с тобой только раз хоть, - Ты не отгонишь ее, как пса от засаленной шкуры. Но послушай, что в Фивах случилось. Старушка лукаво Завещала, чтоб тело ее, умащенное маслом, Сам наследник на голых плечах отнес на кладбище. Ускользнуть от него и по смерти хотела за то, что Слишком к живой приступал он. Смотри же и ты: берегися, Чтоб не выпустить вовсе из рук неуместным стараньем! 90 Кто своенравен, ворчлив, тому говорливость досадна. Впрочем, не все же молчать! Стой, как Дав, лицедей всем известный, Скромно склонясь головой и с робким, почтительным видом. Но на услуги будь скор: подует ли ветер, напомни, Чтобы голову, столь драгоценную всем, поберег он И накрыл чем-нибудь; в тесноте предложи опереться И плечом подслужись, а болтлив он - внимательно слушай. Лесть ли он любит - хвали, пока он не скажет: довольно! Дуй ему в уши своей похвалой, как мех раздувальный. Если ж своею кончиной избавит тебя он от рабства 100 И услышишь ты вдруг наяву: "Завещаю Улиссу Четверть наследства!" воскликни тогда: "О, любезный мой Дама! И тебя уже нет! Где такого найти человека?.." Сам зарыдай, и не худо, чтоб слезы в глазах показались: Это полезно, чтоб скрыть на лице невольную радость. Памятник сделай богатый и пышно устрой погребенье, Так чтобы долго дивились и долго хвалили соседи. Если же твой сонаследник старик, и в одышке и в кашле, Ты предложи, не угодно ли взять или дом иль другое Лучшее в части твоей, за какую назначит он цену! 110 Но увлекает меня Прозерпина!.. Живи и будь счастлив! Пер. М. Дмитриева 6 Вот в чем желания были мои: необширное поле, Садик, от дома вблизи непрерывно текущий источник, К этому лес небольшой! - И лучше, и больше послали Боги бессмертные мне; не тревожу их просьбою боле, Кроме того, чтоб все эти дары мне они сохранили. Если достаток мой я не умножил постыдной корыстью; Если его не ум_а_лил небрежностью иль беспорядком; Если я дерзкой мольбы не взношу к небесам, как другие: "О! хоть бы этот еще уголок мне прибавить к владенью! 10 Хоть бы урну найти с серебром, как наемник, который, Взыскан Алкидом, купил и себе обрабатывать начал Поле, которое прежде он же пахал на другого"; Если доволен, признателен я и за то, что имею, - То молю, о сын Майи, я об одном - утучняй ты Эти стада и храни все мое покровительством прежним, Только ума моего не прошу утучнять, покровитель! Скрывшись от шумного города в горы мои, как в твердыню, Чуждый забот честолюбья, от ветров осенних укрытый, Страшную жатву всегда приносящих тебе, Либитина, 20 Что мне здесь делать, когда не беседовать с пешею Музой? Раннего утра отец! или (если приятней другое Имя тебе) о бог Янус, которым все человеки Жизни труды начинают, как боги им повелели! Будь ты началом и этих стихов! - Живущего в Риме, Рано там ты меня из дома к себе вызываешь. "Нужно, ты мне говоришь, поручиться за друга; ты должен Делом чести спешить; неужели другому уступишь?" Северный ветер, зима, день короткий - нет нужды; иду я Голосом ясным ручательство дать - себе в разоренье! 30 И продираясь назад чрез толпу, я слышу: "Куда ты? Что, как безумный, толкаешься? Ждет Меценат? Не к нему ли?" Этот упрек, признаюся, мне сладок, как мед! Но лишь только До Эсквилинской дойдешь высоты, как вспомнишь, что сотня Дел на плечах. - Там Росций просил побывать в путеале Завтра поутру; а нынче есть общее новое дело; Скрибы велели напомнить: "Квинт, не забудь, приходи же!" Тут кто-нибудь подойдет: "Постарайся, чтоб к этой бумаге Меценат твой печать приложил". На ответ: "Постараюсь!" Мне возражают: "Тебе не откажет! захочешь, так можешь!" 40 Скоро вот будет осьмой уже год, как я к Меценату Стал приближен, как в числе он своих и меня почитает. Близость же эта вся в том, что однажды с собой в колеснице Брал он в дорогу меня, а доверенность в самых безделках! Спросит: "Который час дня?" или: "Кто из борцов превосходней?" Или заметит, что холодно утро и надо беречься; Или другое, что можно доверить и всякому уху! Но завистников день ото дня наживаю я боле С часу на час. - Покажуся ли я с Меценатом в театре Или на Марсовом поле, - все в голос: "Любимец Фортуны!" 50 Чуть разнесутся в народе какие тревожные слухи, Всякий, кого я ни встречу, ко мне приступает с вопросом: "Расскажи нам (тебе без сомнения все уж известно, Ты ведь близок к богам!) - не слыхал ли чего ты о даках?" - Я? Ничего! - "Да полно шутить!" - Клянусь, что ни слова! - "Ну, а те земли, которые воинам дать обещали, Где их, в Сицилии или в Италии, Цезарь назначил?" Ежели я поклянусь, что не знаю, - дивятся, и всякий Скрытным меня человеком с этой минуты считает! Так я теряю мой день, и нередко потом восклицаю: 60 "О, когда ж я увижу поля? И дозволит ли жребий Мне то в писаниях древних, то в сладкой дремоте и в лени Вновь наслаждаться забвением жизни пустой и тревожной! О, когда ж на столе у меня опять появятся Боб, Пифагору родной, и с приправою жирною зелень! О, пир достойный богов, когда вечеряю с друзьями Я под кровом домашним моим, и трапезы остатки Весело сносят рабы и потом меж собою пируют. Каждый гость кубок берет по себе, кто большой, кто поменьше; Каждый, чуждаясь законов пустых, кто вдруг выпивает 70 Чашу до дна, кто пьет с расстановкой, мало-по-малу. Наш разговора предмет - не дома и не земли чужие; Наш разговор не о том, хорошо ли и ловко ли пляшет Лепос, - но то, что нужнее, что вредно не знать человеку. Судим: богатство ли делает счастливым иль добродетель; Выгоды или наклонности к дружбе вернее приводят; Или в чем свойство добра и в чем высочайшее благо? Цервий, меж тем, наш сосед, побасенку расскажет нам кстати Если богатство Ареллия кто, например, превозносит, Не слыхав о заботах его, он так начинает: 80 "Мышь деревенская раз городскую к себе пригласила В бедную нору, - они старинными были друзьями. Как ни умеренна, но угощенья она не жалела. Чем богата, тем рада; что было, ей все предложила: Кучку сухого гороха, овса; притащила в зубах ей Даже изюму и сала, обглоданный прежде, кусочек, Думая в гостье, хоть разностью яств, победить отвращенье. Гостья же, с гордостью, чуть прикасалась к кушанью зубом, Между тем как хозяйка, все лучшее ей уступивши, Лежа сама на соломе, лишь куколь с мякиной жевала. 90 Вот, наконец, горожанка так речь начала: "Что за радость Жить, как живешь ты, подруга, в лесу, на горе, одиноко! Если ты к людям и в город желаешь из дикого леса, Можешь пуститься со мною туда! Все, что жизнию дышит, Смерти подвластно на нашей земле: и великий и малый, - Смерти никто не уйдет: для того-то, моя дорогая, Если ты можешь, живи, наслаждаясь и пользуясь жизнью, Помня, что краток наш век". Деревенская мышь, убежденья Дружбы послушавшись, прыг - и тотчас из норы побежала. Обе направили к городу путь, поспешая, чтоб к ночи 100 В стену пролезть. Ночь была в половине, когда две подруги Прибыли к пышным палатам; вошли: там пурпур блестящий Пышным же ложам из кости слоновой служил драгоценным Мягким покровом; а там в дорогой и блестящей посуде Были остатки вчерашнего великолепного пира. Вот горожанка свою деревенскую гостью учтиво Пригласила прилечь на пурпурное ложе, и быстро Бросилась сразу ее угощать, как прилично хозяйке! Яства за яствами ей подает, как привычный служитель, Не забывая отведать притом от каждого блюда, 110 Та же, разлегшись покойно, так рада судьбы перемене, Так весела на пиру! - Но вдруг хлопнули дверью - и с ложа Бросились обе в испуге бежать, и хозяйка, и гостья! Бегают в страхе кругом по затворенной зале; но пуще Страх на полмертвых напал, как услышали громкое в зале Лаянье псов. - "Жизнь такая ничуть не по мне! - тут сказала Деревенская мышь: - наслаждайся одна, а я снова На гору, в лес мой уйду - преспокойно глодать чечевицу!" Пер. М. Дмитриева 7 Дав Слушаю я уж давно. И хотелось бы слово промолвить: Но я, раб твой, немножко боюсь!.. Гораций Кто там?.. Дав? Дав Дав, вернейший Твой господский слуга, усердный, довольно и честный, Стоящий, право, жизнь сохранить! Гораций Хорошо! Так и быть уж. Пользуйся волей декабрьской: так предки уставили наши. Ну, говори! Дав Есть люди, которые в зле постоянны, Прямо к порочной их цели идут; а другие, колеблясь Между злом и добром, то стремятся за добрым, то злое Их пересилит. - Вот Приск, например: то п_о_ три он перстня 10 Носит бывало, то явится с голою левой рукою. То ежечасно меняет свой пурпур, то угнездится Он из роскошного дома в такой, что, право, стыдился б Вольноотпущенник, если пригож, из него показаться. То щеголяет он в Риме, то вздумает лучше в Афинах Жить, как философ. Не в гневе ли всех он Вертумнов родился! А Воланерий, когда у него от хирагры ослабли Пальцы (оно и за дело), нанял, кормил человека, В кости играя, трясти и бросать за него! - Постоянство Право и в этом - все лучше: он меньше презрен и несчастлив, 20 Нежели тот, кто веревку свою то натянет, то спустит. Гораций Скажешь ли, висельник, мне: к чему ты ведешь речь такую?.. Дав Да к тебе! Гораций Как ко мне, негодяй? Дав Не сердися! - Не ты ли Нравы и счастие предков хвалил? А если бы это Счастие боги тебе и послали, ведь ты бы не принял! Все оттого, что не чувствуешь в сердце, что хвалишь устами; Что в добре ты не тверд, что глубоко увяз ты в болоте И что лень, как ни хочется, вытащить ноги из тины. В Риме тебя восхищает деревня; поедешь в деревню - Рим превозносишь до звезд. Как нет приглашенья на ужин - 30 Хвалишь и зелень и овощи; счастьем считаешь, что дома Сам ты себе господин, как будто в гостях ты в оковах, Будто бы рад, что нигде не приходится пить, и доволен. Если же на вечер звать пришлет Меценат: "Подавайте Масла душистые! Эй! да слышит ли кто?" Как безумный, Ты закричишь, зашумишь, беготню во всем доме поднимешь. Мульвий и все прихлебатели - прочь! Как тебя проклинают, Я не скажу уж тебе. - "Признаться, легонек желудок! - Рассуждает иной: - хоть бы хлеба понюхал!" Конечно, Я и ленив и обжора! Все так! Да и сам ты таков же, 40 Если не хуже; только что речью красивой умеешь Все недостатки свои прикрывать! Что, если и вправду Ты безумней меня, за которого ты же безделку, Пять сотен драхм заплатил? - Да постой! не грози, не сердися! Руку и желчь удержи: и слушай, пока расскажу я Все, чему надоумил меня приворотник Криспина! Жены чужие тебя привлекают, а Дава - блудницы. Кто же достойней из нас креста за свой грех? Ведь, когда я Страстной природой томлюсь, раздеваясь при яркой лампаде, Та, что желаньям моим ответствует, как подобает, 50 Или играет со мной и, точно коня, распаляет, Та отпускает меня, не позоря: не знаю я страха, Как бы не отнял ее кто меня и богаче иль краше; Знаки отличья сложивши, - и всадника перстень и тогу Римскую, - ты, что судьей был пред тем, выступаешь, как Дама Гнусный, для тайны, главу надушенную в плащ завернувши: Разве тогда ты не тот, кем прикинулся? Робкого вводят В дом тебя; борется похоть со страхом, колени трясутся. Разница в чем - ты "на смерть от огня, от плетей, от железа" Сам, не нанявшись, идешь, или запертый в ящик позорно, 60 Спущен служанкой туда, сообщницей грязного дела, Скорчась сидишь, до колен головою касаясь? Законом Мужу матроны грешащей дана над обоими воля. Да и над тем, кто прельстил, справедливее. Ибо она ведь Платье, жилище свое не меняла, грешит только с виду, Так как боится тебя и любви твоей вовсе не верит. Ты ж, сознавая, пойдешь и под вилы и ярости мужа Весь свой достаток отдашь, свою жизнь, вместе с телом и славу, - Цел ты ушел: научен, полагаю, ты станешь беречься: Нет, где бы снова дрожать, где бы вновь мог погибнуть, ты ищешь! 70 О, какой же ты раб! Какое ж чудовище станет, Цепи прорвавши, бежав, возвращаться обратно к ним сдуру? "Ты, - говоришь, - не развратен!" А я - я не вор! Ежедневно Мимо серебряных ваз прохожу, а не трону! Но сбрось ты Страха узду, и сейчас природа тебя обуяет! Ты господин мой; а раб и вещей и раб человеков Больше, чем я, потому что с тебя и сам претор ударом Четырехкратным жезла - добровольной неволи не снимет! К этому вот что прибавь, что не меньше внимания стоит: Раб, подвластный рабу, за него исправляющий должность, 80 Равный ему, или нет? - Так и я пред тобой! - Ты мне тоже Ведь приказанья даешь; сам же служишь другим как наемник Или как кукла, которой другие за ниточку движут! Кто же свободен? - Мудрец, который владеет собою; Тот лишь, кого не страшат ни бедность, ни смерть, ни оковы; Тот, кто, противясь страстям, и почесть и власть презирает; Кто совмещен сам себе; кто как шар, и круглый и гладкий, Внешних не знает препон; перед кем бессильна Фортуна! С этим подобьем ты сходен ли? - Нет! Попросит красотка Пять талантов с тебя, да и двери с насмешкой затворит, 90 Да и холодной окатит водою; в после приманит! Вырвись, попробуй, из этих оков на свободу! - Так что же Ты говоришь: "Я свободен!" - Какая же это свобода! Нет! над тобой есть такой господин, что, лишь чуть обленишься, Колет тебя острием; а отстанешь, так он погоняет! Смотришь картины ты Павсия, к месту как будто прикован! Что ж, ты умнее меня, на Рутубу коль я засмотрелся С Фульвием в схватке, углем и красной намазанных краской, Или на Плацидеяна гляжу, что коленом уперся? Будто живые они: то удар нанесут, то отскочат! 100 Дав засмотрелся на них - ротозей он; а ты заглядишься - Дело другое: ты тонкий оценщик художества древних! Я на горячий наброшусь пирог - негодяй! - Добродетель, Разум высокий тебя от жирных пиров удаляют! Мне и вреднее оно: я всегда поплачуся спиною! Но и тебе не проходит ведь даром! - Твой пир бесконечный В желчь превратится всегда и в расстройство желудка; а ноги Всякий раз отрекутся служить ослабевшему телу! Раб твой, безделку стянув, променяет на кисть винограда - Он виноват; а кто земли свои продает в угожденье 110 Жадному брюху, тот раб или нет? - Да прибавь, что ты дома Часу не можешь пробыть сам с собой; а свободное время Тратишь всегда в пустяках! - Ты себя убегаешь, и хочешь Скуку в вине потопить или сном от забот позабыться, Точно невольник какой или с барщины раб убежавший! Только напрасно! Они за тобой, и повсюду нагонят! Гораций Хоть бы камень какой мне попался! Дав На что? Гораций Хоть бы стрелы! Дав Что это с ним? - Помешался он что ль, иль стихи сочиняет?.. Гораций Вон! А не то угодишь у меня ты девятым в Сабину! Пер. М. Дмитриева 8 Гораций Что? Хорош ли был ужин счастливца Назидиена? Я вчера посылал звать тебя; но сказал, что с полдня Там ты пируешь! Фунданий Ужин чудесный был! В жизнь мою, право, Лучше не видывал я! Гораций Расскажи мне, ежели можно, Что за кушанье прежде всего успокоило ваши желудки? Фунданий Вепрь луканийский при южном, но легком, пойманный ветре: Так нам хозяин сказал. Вокруг же на блюде лежали Репа, редис и латук, все, что позыв к еде возбуждает: Сахарный корень и сельди, с подливкой из винных подонков. 10 Только что снят был кабан, высока подпоясанный малый Стол из кленового дерева лоскутом пурпурным вытер. А другой подобрал все ненужное, все, что могло бы Быть неприятно гостям. Потом, как афинская дева Со святыней Цереры, вступил меднолицый гидаспец С ношей цекубского; следом за ним грек явился с хиосским, Непричастным морей. - Тут хозяин сказал Меценату: "Есть и фалернское, есть и албанское, если ты любишь!" Гораций Жалкое чванство богатства! Однако ж скажи мне, Фунданий, Прежде всего: кто были с тобою тут прочие гости? Фунданий 20 Верхним был я, Виск подле меня, а с нами же, ниже, Помнится, Барий, Сервилий Балатрон с Вибидием, оба Были как тени: обоих привез Меценат их с собою! Меж Номентана и Порция был сам хозяин, а Порций Очень нас тем забавлял, что глотал пироги, не жевавши. Номентан был нарочно затем, чтоб указывать пальцем, Что проглядят; а толпа, то есть мы - все прочие гости, Рыбу, и устриц, и птиц не совсем различала по вкусу. Вкус их совсем был не тот, какой мы всегда в них находим, Что и открылось, когда он попотчевал нас потрохами 30 Ромба и камбалы: я таких не отведывал прежде! Далее, он объяснил нам, что яблоки, снятые с ветвей В п_о_ру последней луны, бывают красны. А причину Сам спроси у него. - Тут Вибидий сказал Балатрону: "Не напившися насмерть, мы, право, умрем без отмщенья!" И спросили бокалов больших. Побледнел наш хозяин. Ничего не боялся он так, как гостей опьянелых: Или затем, что в речах допускают излишнюю вольность, Или что крепкие вина у лакомок вкус притупляют. Вот Балатрон и Вибидий, за ними и мы, с их примера 40 Чаши наливши вином, - вверх дном в алифанские кружки! Только на нижнем конце пощадили хозяина гости. Вот принесли нам мурену, длиною в огромное блюдо: В соусе плавали раки вокруг. Хозяин сказал нам: "Не метала еще! как помечет, становится хуже! Тут и подливка была, из венафрского сделана масла Первой выжимки; взвар же из сока рыб иберийских С пятилетним вином, не заморским однако. А впрочем, Если подбавить в готовый отвар, то хиосское лучше. Тут же прибавлено белого перцу и уксус, который 50 Выжат из гроздий Метимны одних и, чистый, заквашен. Зелень дикой горчицы варить - я выдумал первый; Но морского ежа кипятить не промытым - Куртилий Первый открыл: так вкусней, чем в рассоле из черепокожных". Только что кончил он речь, как вдруг балдахин над гостями С облаком пыли, как будто воздвигнутой северным ветром, С треском на блюда упал. - Мы, избавясь опасности, страха, Справились вновь; но хозяин, потупивши голову, в горе, Плакал, как будто над сыном единственным, в детстве умершим! Как знать, когда бы он кончил, когда б мудрецом Номентзном 60 Не был утешен он так: "О Фортуна! кто из бессмертных К смертным жесточе тебя! Ты рада играть человеком!" Барий от смеха чуть мог удержаться, закрывшись салфеткой. А Балатрон, всегдашний насмешник, воскликнул: "Таков уж Жребий всех человеков; такая судьба их, что слава Никогда их трудов не заплатит достойной наградой! Сколько ты мучился, сколько забот перенес, беспокойства, Чтобы меня угостить! Хлопотал, чтоб был хлеб без подгару, Чтобы подливки приправлены были и в меру и вкусно, Чтобы слуги прилично и чисто все были одеты, - 70 Случай - и все ни во что! Вдруг, как насмех, обрушится сверху Твой балдахин, или конюх споткнется - и в дребезги блюдо! Но угоститель, равно как иной полководец великий, В счастии был не замечен, а в бедствии вдруг познается!" - "О, да исполнят же боги тебе все желания сердца, Муж добродетельный! добрый товарищ!" Так с чувством воскликнул Назидиен и, надевши сандалии, тотчас же вышел. Гости меж тем улыбались и между собою шептали На-ухо; только на ложах и слышен был тайный их шепот. Гораций Впрямь никакого бы зрелища так не хотелось мне видеть! 80 Ну, а чему же потом вы еще посмеялись? Фунданий Вибидий Грустно служителям сделал вопрос: "Не разбиты ль кувшины, Потому что бокалы гостей... стоят не налиты?" Между тем как смеялись, чему помогал и Балатрон, Снова вступает Назидиен, но с лицом уж веселым, Точно как будто искусством готов победить он Фортуну. Следом за ним принесли журавля: на блюде глубоком Рознят он был на куски и посыпан мукою и солью. Подали потрохи белого гуся с начинкой из свежих Фиг и плечики зайца; они превосходнее спинки. 90 Вскоре увидели мы и дроздов, подгорелых немножко, И голубей без задков. Претонкие лакомства вкуса, Если бы пира хозяин о каждом кушанье порознь Нам не рассказывал все: и натуру, и дело искусства; Так что мы их и не ели, как будто, дохнувши на блюда, Ведьма Канидия их заразила змеиным дыханьем! Пер. М. Дмитриева ПРИМЕЧАНИЯ  {* Собственные имена см. в Указателе. Годы без дополнительных обозначений до и. э.} САТИРЫ  Книга первая Сатира 1. Ст. 91. Марсово поле. У Горация сказано просто поле, но здесь разумеется именно "Марсово поле" как место для гимнастических и, конных упражнений и состязаний. Ст. 99. Храбрейшая всех Тиндарид, т. е. Клитемнестра, жена и убийца Агамемнона, сестра Елены. Тиндарей был мужем их матери Леды. Под Тиндаридами Гораций разумеет здесь и вообще женщин. Ст. 105. Древние комментаторы говорят, что Танаис, вольноотпущенник Мецената, был кастратом, а у тестя Визелия была грыжа. Больше об этих лицах ничего неизвестно. ----- Сатира 2. Ст. 1. Мимы - мимические актрисы. Ст. 17. Вирильная тога - одежда взрослого мужчины, белая тога, которую надевали юноши при достижении семнадцатилетнего возраста вместо детской тоги (toga praetexta), окаймленной пурпурной полосой. Ст. 21. У Теренция. - Имеется в виду комедия Теренция (ум. в 159 г. до н. э.) "Самоистязатель" (см. перевод Артюшкова "Academia", 1934). Ст. 25-27. Мальтин, Руфилл, Гаргоний - лица неизвестные. Последних двух Гораций упоминает снова в четвертой сатире этой же книги. Возможно, что Гаргоний - то же лицо, над которым издевается, как над человеком глупым и грубым, ритор Сенека (Suas, VII, 14). "Должно заметить, - говорит Дмитриев в примечании к этим стихам, - ...что туника, висящая или влачащаяся по полу, была у римлян признаком изнеженности и слабодушия, а приподнятая - знаком мужества. Средина между двумя крайностями состояла в том, чтобы туника висела немного ниже колен". Дмитриев перевел из второй сатиры только 27 стихов. Остальная часть ее - перевод Н. С Гинцбурга. Ст. 29. Стопа - почетная одежда замужних женщин (матрон). Ст. 30 сл. Под воняющим сводом. Гораций имеет в виду сводчатые каморки лупанаров, освещавшиеся вонючими масляными лампами. Ст. 101. Косские ткани - о тонкости тканей, выделывавшихся на острове Косе, см. Оды IV, 13. Ст. 115. Ромб - камбала. Ст. 121. Эпиграмма на Фиподема, которую упоминает здесь Гораций, до нас не дошла. ----- Сатира 3. Ст. 3. Сардинец Тигеллий. См. выше, сат. 2. Ст. 4. Цезарь - Октавиан. Ст. 5. Дружбой отца - Юлия Цезаря, которым Октавиан был усыновлен. Ст. 6. С яиц и до яблок (ab ovo usque ad mala), т. е. с начала до конца обеда. Ст. 8. Тетрахорд - древнейшая форма лиры о четырех струнах. Ст. 11. Утварь Юноны - т. е. корзины, которые носили на торжественных шествиях в честь Юноны и других богинь. Ст. 13. Тетрархи - "четвертовластники", как назывались римские правители Галатии и Иудеи (ср. Саплюстий, "О заговоре Катилины", перевод С. П. Гвоздева, "Academia", глава 20, 7, стр. 116). Ст. 16. Миллион сестерций (правильнее "сестерциев") - около 60 000 рублей. Ст. 21. Мений - мот, имя которого вошло в пословицу еще со времени сатирика Луцилия (р. в 180 г. до н. э.). Ст. 26. Змей зпидаврский. Змеи считались, как и орлы, обладающими особенно острым зрением. Эпитет зпидаврский дан змею потому, что змеи были посвящены Эскулапу, главное святилище которого находилось в Эпидавре. Эскулап и сам изображался в виде змея, ясно видящего болезни людей. Ст. 137. Квадрант - четверть асса, около полукопейки. ----- Сатира 4. Ст. 1. Из трех, упоминаемых здесь, представителей древней аттической комедии до нас дошли только комедии Аристофана (русский перевод А. Пиотровского "Academia", 1934). Ст. 34. Сено... на рогах - пословица. Бодливым быкам и коровам рога обвязывали сеном. Ст. 59 сл. "Когда железные грани..." - стихи из начала восьмой книги "Аннал" Энния (240-169 до н. э.). Ст. 91 сл. Повторение ст. 26 сл. Сат. I, 2. ----- Сатира 5. В этой сатире Гораций описывает свое путешествие в Брундизиум (н. Бриндизи) в обществе Мецената, юриста Кокценя Нервы (прадеда императора Нервы), уполномоченного и легата Антония в Азии - фонтеия Капитона, поэтов Вергилия, Вария и издателя "Энеиды" Плотия Тукки. Путешествие это состоялось в 37 году и было сделано с целью заключения нового мирного договора между Октавианом и Антонием. Первый Брундизийский мирный договор был заключен между ними в 40 году. Все путешествие заняло две недели. До древней столицы вольсков Анксура (над нынешней Таррачиной) Гораций ехал с греческим ритором Гелиодором, а затем соединился с Меценатом, Нервой и Капитоном. В Синуэссе, на границе Кампаньи к ним присоединились Вергилий, Тукка и Варий, расставшийся с ними в Канузиуме (в Апулии). Путешественники ехали по Аппиевой дороге (VII, Appia). Расписание этого путешествия таково:
Ст. 4. От Аппиева Форума надо было ехать до следующей станции по каналу. Ст. 7. Дорога Аппия, построенная в 312 году до н. э. Аппием Клавдием от Рима до Капуи, впоследствии продолжена до Брундизиума. Ст. 24. В четыре часа - от восхода солнца, т. е. по-нашему в десятом часу утра. Ст. 35. Ауфидий, бывший в Риме всего только писцом (скрибом), назначенный в маленький город Фунды преторским чиновником - префектом, чванился, точно был настоящим претором. Как государственный чиновник, он носил тогу с широкой пурпурной полосой, так что на вид был важнее самого Мецената, который, как всадник, не занимавший никакой должности, имел на одежде только узкую полосу. - Относительно прозвища "Косой" Дмитриев говорит: "Я почел нужным перевести прозвание Luscus и назвать его (Ауфидия) в переводе Ауфидий Косой, потому что Гораций, писавший это имя, вероятно имел в виду его буквальное значение и поставил его не без намерения посмеяться". Ст. 38. Городом Мамурров названы Формии как родина некоего казнокрада Мамурры, которому покровительствовал Юлий Цезарь и на которого написано несколько эпиграмм Катуллом. Ст. 39. Мурена. К этому Лицинию Мурене, шурину Мецената, обращена 10-я ода II книги. Очевидно, самого Мурены в это время в Формиях не было, так как угощал путешественников Капитон, имевший дом в Формиях. Ст. 46. Кампанимский мост - мост через реку Савон (н. Саона). Ст. 49. Игра, которой занялся Меценат - игра в мяч. Ст. 54-71. В этих стихах, начинающихся шуточно-торжественным обращением к музе, описывается импровизированное представление - перебранка двух скоморохов, один из которых называется Цицирром, т. е. петухом, и таким образом является родоначальником "пульчинеллы" (т. е. петушка), одного из главных персонажей итальянской импровизированной комедии (commedia dell'arte), восходящей к осской ателлане. (См. А. Dietrich, Pulcinella, Leipzig 1897 и обширную статью об этой книге Ф. Ф. Зелинского в "Филологическом обозрении", М. 1897, том 13, отд. 2, стр. 106 слл.). Ст. 64. Кампанийская болезнь - по-видимому, какие-то наросты или бородавки. Здесь, скорее всего, имеется в виду петуший гребень, украшавший Мессия. Ст. 65. Циклоп - танец, изображавший циклопа Полифема, ослепляемого Одиссеем, известен еще из Аристофана (см. комедию "Богатство", ст. 287 слл., перевод А. Пиотровского, "Academia" 1934, т. 2, стр. 521). Сармент говорит, что Мессию не надо для этого танца ни котурнов ни маски, намекая на его высокий рост и безобразную наружность. Ст. 67 сл. ...Посвятил ли он парам цепи свои..., т. е. перестал ли он быть рабом, так как римляне посвящали домашним богам знаки своего прежнего состояния. Ст. 87 сл. Что это за "городок, которого даме и имя а стих не вместить", - в точности не выяснено. Это или Equus tuticus в южном Самниуме, или же Ausculum - апупийский город на восток от Беневента. Ст. 98. Гнация (или Эгнация), как говорит Гораций, была создана "раздраженными Нимфами". Вероятно этим указывается на недостаток или дурное качество воды в этом городе. ----- Сатира 6. Ст. 1 сл. Меценат вел свой род от этрусского рода Цильниев, а этруски (или тиррены) считались выходцами из Лидии (см. Геродот, "История", I, 94, русский перевод Мищенка, М. 1888). Ст. 9. Туллий - предпоследний римский царь Сервий Туллий (VI век до н. э.) родился по преданию от неизвестного отца и рабыни (см. Тит Ливий, "Римская история" IV, 3, русский перевод под ред. П. Адрианова, М. 1892). Ст. 11, 12. Левин - лицо нам неизвестное. Гораций называет его потомком Валерия Публиколы, способствовавшего, как указывает Тит Ливий (II, 2), изгнанию из Рима царя Тарквиния Гордого и учреждению республики (509 год до н. э.). Ст. 19. Деций - упоминается не как определенное лицо, а как вообще человек, хотя и плебейского происхождения, но славным своими заслугами перед родиной. Из рода Дециев самым известным был Публий Деций Мус, консул 340 года до н. э., погибший на войне с латинянами (см. Т. Ливий, VIII, 9). Ст. 21. Цензор Аппий. Имеется в виду, очевидно, Аппий Клавдий Пульхер, цензор 50 года до н. э., исключивший из списка сенаторов многих сыновей вольноотпущенников. Гораций употребляет здесь имя Аппия в нарицательном смысле, как и выше имя Деция. Ст. 24. Тиллий. Профирион указывает, что это брат одного из убийц Юлия Цезаря, Луция Тиллия Кимвра. Он был изгнан Юлием Цезарем из сената, но после смерти Цезаря снова сделался военным трибуном и снова вошел в сенат. Гораций намекает на это словами "сняв пурпур, опять ты надел", т. е. принужден был оставить одежду с широкой пурпуровой полосой - принадлежность сенаторского звания, - а затем снова надел ее. Кроме этой одежды, сенаторы носили и особую обувь (ст. 28). Ст. 34-36. Под упоминаемым в этих стихах обещанием Гораций разумеет клятву, или присягу сенаторов. Ст. 38. Сир, Дионисий, Дама - обычные имена рабов. Ст. 40. Новий - выдуманное Горацием имя, обозначающее нового человека, который "степенью ниже" Горация, т. e. сам вольноотпущенник, тогда как Гораций сын вольноотпущенника. Ст. 42. Мессала иль Павел - имена представителей знатнейших римских родов - Валериев и Эмилиев. Ст. 48-49. "Трибуном... был я" - в войске Брута, разбитого при Филиппах в 42 году. Ст. 58. ...На коне сатурейском. Город Safurium или Satureium около Тарента славился своим коннозаводством. Ст. 72. Сыновья благородные центурионов - ирония, - так как центурионы, "сотники" - низшая командная должность в римских войсках. Ст. 74. Иды - день в середине месяца (приблизительно полнолуние), приходившийся в марте, мае, июле и октябре на 15-е число, а в остальных месяцах на 13-е. В Иды у римлян производились всякого рода платежи (ср. эп. 2, ст. 69 сл.). Ст. 85. Публичный глашатай, иль сборщик. Отец Горация был в Венузии сборщиком государственных податей и повинностей. Ст. 97. Ликторов пуки и кресла курульные - знаки достоинства высших должностных лиц. Ст. 112. ...Плутовским пробираюся цирком... В окрестностях Большого цирка (Circus Maximus), как и на форуме, собирались всякие праздношатающиеся и обманщики: гадатели, астрологи, площадные лекари и всякий подобный сброд. Тут же по вечерам сбывались и всякие краденные вещи. Ст. 115. Трое рабов - повар, накрывающий на стол и разливатель вина. У богатых римлян слуг было гораздо больше. Ст. 119-120. Марсий - сатир, которого в музыкальном состязании победил Аполлон и велел содрать с него кожу. Статуя Марсия стояла около ораторской трибуны на римском форуме, где помещалась и меняльная лавка ростовщика Новия. В пояснение этих стихов Дмитриев замечает: - Мы говорим о ростовщиках, что они со своих должников "кожу дерут". Ст. 121. До четвертого часа - т. е. по-нашему до десятого. См. Сат. I, 5, ст. 24. ----- Сатира 7. Ст. 1-4. Действующие лица этой "тяжбы", или перебранки: 1) Публий Рупилий по прозвищу "Царь" (Rex), родом из Пренесты, был в 43 году подвергнут проскрипции Октавиаиом и бежал к Бруту, где поссорился с Горацием, и 2) Персии, сын азиатского грека и римлянки, торговец из малоазиатского города Клазоме". Ст. 8. Выражение на белых конях очевидно поговорочное. Ср. у Вергилия ("Энеида", XII, 84} о конях Пилумна. Превосходящих снега белизной, а скоростью ветер (Перевод С. M. Ссоловьева, "Academia", 1933). Ст. 12-16. Гораций сравнивает перебранку Персия и Рупилия со спором гомеровских героев. О Главке и Диомеде см. "Илиаду" VI, ст. 119-236. Ст. 27. Созвездие Пса считалось иссушающим почву. Ст. 30. ...Закукует прохожий кукушкой... Чтобы понять это место, - говорит Дмитриев, - надо обратиться к Плинию (кн. 3. гл. Ст. 35. Этот стих, очевидно, пародия на торжественные выражения трагедий или эпоса. Ср. ст. 670 II книги "Энеиды" Вергилия: ...Не все мы сегодня умрем без отмщенья! (Перев. Брюсова) Ст. 40. Алифанские кружки - большие глиняные сосуды для вина, изготовлявшиеся в городе Алифы в Самниуме, на дороге из Рима в Беневент (ныне Алифе). Ст. 42. Мурена - род морского угря, достигающий огромных размеров. Ст. 45. Венафрское масло. См. Сат. II, 4, ст. 69. Ст. 46. Рыбы изберийские, т. е. скубрии (или макрели) из Испании. Ст. 50. Метимна - город на острове Лесбосе.