----------------------------------------------------------------------------
     Собрание сочинений в восьми томах. Т. 6.
     М., "Художественная литература", 1971.
     OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------

     Минуло двести лет со дня рождения Бернса, но многие из его строк звучат
так, будто написаны в наше время.
     О мире и братстве между народами говорил он и в торжественных стихах:

                         Пусть золотой настанет век
                         И рабство в бездну канет,
                         И человеку человек
                         Навеки братом станет {1}, -

     и в стихах шутливых, полных здорового народного юмора:

     Я славлю  мира  торжество,  Довольство  и  достаток.  Создать  приятней
одного,
 Чем истребить десяток! {2}

     У нас в стране Бернс обрел как бы вторую родину. Переводить его  начали
более ста лет тому назад.
     Томик его стихов лежал на столе у величайшего нашего поэта - Пушкина  и
до  сих  пор  хранится  в  пушкинской  квартире-музее.  Четыре  строчки   из
стихотворения Бернса, послужившие эпиграфом к "Абидосской невесте"  Байрона,
перевел другой великий русский поэт - Лермонтов.
     Известно, что поэт Некрасов, не знавший языка, на котором писал  Бернс,
просил Тургенева сделать для него  подстрочный  перевод  песен  шотландского
барда, чтобы дать ему возможность перевести их стихами.
     И все же  первым  переводчиком,  по-настоящему  познакомившим  русского
читателя  с  Бернсом,  надо  считать  поэта-подвижника,  сосланного  царским
правительством в Сибирь на каторгу, - М. Л. Михайлова.
     Это  он  впервые  подарил  своим   соотечественникам   переводы   таких
знаменитых стихов,  как  "Джон  Ячменное  Зерно",  "Полевой  мыши",  "Горной
маргаритке", "Джон Андерсон" и др.
     И все же только после революции поэзия великого шотландца была  оценена
по достоинству в нашей стране. Его стали переводить не только на русский, но
и на языки многих народов Советского Союза.
     Немало стихов Бернса положено на музыку нашими лучшими композиторами  -
Шостаковичем, Свиридовым, Кабалевским, Хренниковым {3}.
     Гравюры к его "Балладам и песням" сделаны таким  замечательным  русским
художником, как В. А. Фаворский {4}.
     Я счастлив, что на мою долю выпала  честь  дать  моим  современникам  и
соотечественникам  наиболее  полное  собрание  переводов  из  Бернса.  Более
двадцати лет посвятил я этому труду и до сих  пор  еще  считаю  свою  задачу
незавершенной.
     Русский читатель знает и любит  "Тэма  О'Шентера"  и  "Веселых  нищих",
"Двух собак" и множество лирических стихотворений, послании  и  эпиграмм,  -
однако все это еще не исчерпывает сокровищницы,  оставленной  миру  Робертом
Бернсом.
     Много чудесных часов и дней провел я за этой работой,  но  побывать  на
родине великого поэта Шотландии довелось мне только недавно - всего три года
тому назад.
     Я увидел крытый соломой дом, где он родился, поля, по которым он  ходил
за плугом, полноводную реку Нит, на зеленом берегу которой сочинял он своего
бессмертного "Тэма О'Шентера".
     Побывал я и в гостинице "Глоб" в Дамфризе, где на стекле  поэт  вырезал
алмазом только что сочиненные им стихи, и в таверне - "Пузи Нэнси", где пили
и пели когдато "Веселые нищие".
     Возлагая венок у подножия памятника в городе Эйр, я смотрел на  статую,
изображающую стройного молодого человека со сложенными на  груди  руками,  и
думал о том, как много потрудились эти руки при жизни.
     Мне приходили на память строки, посвященные Берисом своему  собрату  по
поэзии Фергюссону, погибшему от нужды и лишений в ранней молодости:

                    Зачем певец, лишенный в жизни места,
                    Так чувствует всю прелесть этой жизни?

     А на другой день, выступая на большом собрании в память великого барда,
я сказал, что, может быть, никогда бы не попал в Шотландию, если бы меня  не
привели туда тропинки, идущие через поэзию Бернса.
     И когда я высказал пожелание, чтобы народы ходили друг к  другу  такими
тропинками, а не дорогами войны, весь  многолюдный  зал  отозвался  дружными
аплодисментами, а лорд-мэр города Глазго, облаченный в горностаевую  мантию,
поднялся с места и сказал, обращаясь ко всем, кто был в зале:
     - Как говорила моя старая бабушка, - пусть  слова  эти  будут  для  вас
уроком!
     Продолжая мысль этой умной старушки, я сказал бы: пусть  стихи  Бернса,
щедрые, скромные и великодушные, послужат уроком  молодым  поколениям  всего
мира!




     Роберту Бернсу 200 лет. - Впервые в журнале "Культура и жизнь", 1959, э
1, январь.
     1 Из стихотворения "Зачем терпеть в расцвете сил ярмо порабощенья?".
     2 Из стихотворения "Строчки о войне и любви".
     3 Д. Д. Шостакович, Г. В. Свиридов, Д. Б. Кабалевский и Т. Н. Хренников
в песнях и романсах на слова Р. Бернса использовали главным образом переводы
С. Я. Маршака.
     4 Фаворский Владимир Андреевич (1886-1964) - русский советский художник,
мастер книжной гравюры на дереве.
     Печатается по тексту журнальной публикации.




                 К 200-летию со дня рождения Роберта Бернса

----------------------------------------------------------------------------
     Собрание сочинений в восьми томах. Т. 6.
     М., "Художественная литература", 1971.
     OCR Бычков М.Н.
----------------------------------------------------------------------------

     Мы чтим великих поэтов минувших веков - Шекспира, Гете,  Пушкина  -  не
потому, что они были когда-то признаны гениями и навсегда зачислены в разряд
классиков, а потому, что эти поэты до сих пор находят живой отклик  в  душах
людей.
     Можно сказать, что они держат экзамен  у  каждого  нового  поколения  и
блестяще выдерживают эти испытания. Иначе бы их сдали в архив или, в  лучшем
случае, в музей.
     Из поэтов прошлого нам в первую очередь нужны те, что в свое время были
поэтами  будущего.  Они  оказываются  нашими  современниками   и   деятельно
участвуют в жизни, несмотря на то, что кости их давно истлели в земле.
     Каждая  эпоха  ищет  и  находит  в  прошлом   своих   любимцев,   своих
избранников, родственных ей по духу.
     Сегодня во весь рост встает перед нами фигура великого барда  Шотландии
- смелого, веселого и жизнелюбивого  Роберта  Бернса,  неугомонного  Робина,
голосом которого впервые заговорил простой народ его страны.
     Читая стихи Бернса, удивляешься, как могли загрубелые  руки  землепашца
создать все эти непревзойденные по  изяществу  и  тонкости  песни,  баллады,
послания, эпиграммы. И еще удивительнее то, что тяжелый, подчас  непосильный
труд и постоянная нужда в самом насущном не заглушили в поэте бьющей  ключом
веселости, веры в человека и в будущее его счастье.
     Ведь, в сущности,  о  себе,  о  своей  судьбе  говорит  он  в  скорбных
строчках,  посвященных  Роберту  Фергюссону,  поэту,   тоже   писавшему   на
шотландском диалекте и погибшему от нищеты и голода в ранней молодости.
     Бернс на свои  скудные  средства  соорудил  ему  памятник,  а  под  его
портретом написал:

     Проклятье тем, кто, наслаждаясь песней, Дал с голоду поэту умереть.
  О старший брат мой по судьбе суровой,
 Намного старший по служенью музам,
  Я горько плачу, вспомнив твой удел.

     Зачем певец, лишенный в жизни места, Так чувствует  всю  прелесть  этой
жизни? {1}

     Но наперерез и наперекор  этим  полным  слез  и  гнева  стихам  несутся
задорные, проникнутые отвагой и силой строчки, написанные тою же рукой:

                                 Мы с горем
                                 Поспорим.
                          Нам старость - нипочем!
                                 Да и нужда -
                                 Нам не беда.
                          И с ней мы проживем {2}.

     Или:

            У которых есть, что есть, - те подчас не могут есть,
            А другие могут есть, да сидят без хлеба.
            А у нас тут есть, что есть, да при этом есть, чем есть, -
            Значит, нам благодарить остается небо! {3}

     Кажется, ни один поэт, которого судьба наделила богатством и славой, не
знал такой радости, как Бернс. Он никогда не жалуется на судьбу,  а  бросает
ей гордый вызов.

                       Не плут, не мошенник,
                       Не нажил я денег.
                       Свой хлеб добываю я сам, брат.
                       Немного я трачу,
                       Нисколько не прячу,
                       Но пенса не должен чертям, брат!.. {4}

     Поэт знает, что ничего по-настоящему ценного нельзя купить за деньги  -
ни любви, ни дружбы,  ни  вдохновенья.  Он  не  раз  повторяет  в  различных
вариантах дорогую ему мысль:

                        У нас любовь - любви цена! {5}

     А в песне о любимой девушке он говорит:

                     Она не прекрасна, но многих милей.
                     Я знаю, приданого мало за ней,
                     Но я полюбил ее с первого дня
                     За то, что она полюбила меня! {6}

     Немногие народы так ценят и любят поэтов,  как  шотландцы  своего  Роби
Бернса. Он стал для них как бы символом единства нации,  выразителем  дум  и
чаяний простых людей страны.
     Когда несколько лет тому назад мне довелось объехать города, городки  и
деревни, связанные с биографией поэта, меня наперебой  угощали  чтением  его
стихов и целых поэм люди самых  различных  званий,  положений,  возрастов  -
пожилой шахтер и старый рыбак, странствующий агент компании швейных машин  и
молодая девушка, так похожая на Highland Mary - строгую и  скромную  горянку
Мэри, как ее изображают художники.
     Бернс - поэт народный в  самом  подлинном  и  глубоком  значении  этого
слова. В его стихах живет и дышит сама природа Шотландии -

                      Скалистые горы, где спят облака,
                      Где в юности равней резвится река,
                      Где в поисках корма сквозь вереск густой
                      Птенцов перепелка ведет за собой {7}.

     В поэмах,  проникнутых  метким  и  крепким  народным  юмором,  в  "Тэме
О'Шентере" и "Веселых нищих", в песнях о ткачах и пахарях  шотландцы  узнают
себя и своих земляков, смеются их  шуткам  и  повторяют  вслед  за  бродячим
поэтом бушующие буйным задором строфы из "Веселых нищих":

                        Вам, милорд, в своей коляске
                        Нас в пути не обогнать,
                        И такой не знает ласки
                        Ваша брачная кровать,

                        Жизнь - в движенье бесконечном:
                        Радость - горе, тьма и свет.
                        Репутации беречь нам
                        Не приходится - их нет!

     Роберт Бернс неотделим от Шотландии, от ее земли и народа. Но  кругозор
этого национального поэта не был ограничен пределами родной страны.
     Бернс, никогда не выезжавший из Шотландии не то что заграницу, но  даже
в Англию, говорит в одной из своих  поэм  о  путешествии  некоего  лорда  по
Испании, Италии, Германии. И говорит он о чужих странах не менее уверенно  и
метко, чем Байрон, так много постранствовавший на своем веку.
     Однако существенное его отличие от Байрона заключается хотя бы  в  том,
что,  изображая  увеселительную  поездку  великосветского   бездельника   по
Испании, он не теряет  своей,  крестьянской,  точки  зрения.  Он  пишет  про
путешествующего лорда так:

                         Заглянет по пути в Мадрид,
                         И на гитаре побренчит,
                         Да полюбуется картиной
                         Боев испанцев со скотиной {8}.

     Описывая бой тореадоров и  матадоров  с  разъяренным  быком,  никто  из
поэтов высшего круга не назвал  бы  это  могучее  животное  так  запросто  и
по-деревенски "скотиной".
     Бернс иной раз пугал критиков своего времени непривычной для  их  слуха
простонародностью выражений, но при желании он умел быть не менее изысканным
и галантным, чем его светские собратья по перу. Сам он пишет о себе:

                       Как важная знать,
                       Не могу я скакать,
                       По моде обутый, верхом, брат.
                       Но в светском кругу
                       Я держаться могу
                       И в грязь не ударю лицом, брат {9}.

     В  былое  время  о  Бернсе  не   раз   говорили   и   писали,   как   о
стихотворце-самоучке. Правда, он, как и наш Горький,  не  окончил  ни  одной
школы,  но  за  короткую  жизнь  он  добросовестно  прошел  свои   житейские
"университеты", отлично разбирался в политике, имел представление о  мировой
истории, читал Вергилия {10} и французских поэтов, а  в  области  английской
поэзии и родного фольклора был настоящим знатоком.
     Природный ум, поэтическая интуиция  и  широкая  начитанность  вместе  с
богатым жизненным опытом - все это позволило ему стать на голову выше  своей
среды и так далеко заглянуть  в  будущее,  чтобы  спустя  полтора  с  лишним
столетия иметь право считаться нашим современником.
     Разве не вполне современны его шутливые я вместе с тем очень серьезные,
доходящие до сердца любого простого человека строчки о войне:

                         Прикрытый лаврами разбой,
                         И сухопутный и морской,
                         Не стоит славословья.
                         Готов я кровь отдать свою
                         В том жизнетворческом бою,
                         Что мы зовем любовью.
                         Я славлю мира торжество,
                         Довольство и достаток.
                         Создать приятней одного,
                         Чем истребить десяток! {11}

     Как стихи нашего современника, написанные не далее чем вчера, читали мы
во время последней войны маленькую лирическую балладу:

                        Где-то девушка жила.
                        Что за девушка была!
                           И любила парня славного она.
                        Но расстаться им пришлось
                        И любить друг друга врозь,
                           Потому что началась война... {12}

     И уже музыкой не вчерашнего, а самого сегодняшнего и  даже  завтрашнего
дня звучат сейчас его пророческие слова, призывающие  разумные  существа  на
земле к братству и миру.

                          Забудут рабство и нужду
                          Народы и края, брат,
                          И будут люди жить в ладу,
                          Как дружная семья, брат! {13}

     Читая и перечитывая эти написанные в восемнадцатом веке стихи и  поэмы,
понимаешь, почему шотландцы, провозглашая  тост  в  память  своего  любимого
национального поэта, даже не упоминают  лишний  раз  его  имени,  а  говорят
коротко и просто:

                         - Бессмертной памяти!
                         - То the Immortal Memory!

     И всем присутствующим понятно, что  речь  идет  о  Бернсе,  о  чудесном
поэте, который оставил миру такое четкое и властное завещание:

                       Настанет день, и час пробьет,
                          Когда уму и чести
                       На всей земле придет черед
                          Стоять на первом месте! {14}



     Бессмертной памяти. - Впервые в "Литературной газете", 1959, э  25,  26
февраля.
     1 "К портрету Роберта Фергюссона, шотландского поэта".
     2 Из "Послания к собрату-поэту".
     8 "Заздравный тост".
     4 Из стихотворения "Девушки из Тарболтона".
     6 Из стихотворения "Подруга угольщика".
     6 Из стихотворения "Скалистые горы, где спят облака...".
     7 Оттуда же.
     8 Из поэмы "Две собаки".
     9 Из стихотворения "Девушки из Тарболтона".
     10 "Строчки о войне и любви".
     11 Из "Маленькой баллады".
     12 Из стихотворения "Дерево свободы".
     13 Из стихотворения "Честная бедность".
     Печатается по тексту газетной публикации.

Популярность: 15, Last-modified: Mon, 02 Jul 2001 20:47:37 GMT