Самуил Яковлевич Маршак. Избранные письма. Собрание сочинений, том 8
---------------------------------------------------------------------------
Собрание сочинений в восьми томах. Том 8.
Издательство "Художественная литература", Москва, 1972
Издание осуществляется под редакцией В. М. Жирмунского, И. С. Маршака, С. В. Михалкова, А. И. Пузикова, А. Т. Твардовского
ББК Р2 М30
---------------------------------------------------------------------------
ОТ РЕДАКЦИИ
С. Я. Маршак оставил большое эпистолярное наследие, имеющее несомненное
историко-литературное значение.
Еще при жизни поэта часть его писем поступила в архивы - Института
русской литературы (Пушкинского дома) и Центрального Государственного архива
литературы и искусства, в Архив А. М. Горького.
После смерти С. Я. Маршака родные, друзья и его многочисленные
корреспонденты передали Комиссии по литературному наследию поэта подлинники
или фотокопии многочисленных писем Самуила Яковлевича. Общее количество
выявленных писем составило около трех тысяч.
Работа по собиранию писем С. Я. Маршака далеко еще не закончена.
Видимо, многие письма будут найдены при обработке архивов творческих союзов,
издательств, журнальных и газетных редакций, частных коллекций, личных
фондов в государственных архивах. К сожалению, некоторые корреспонденты не
предоставили Комиссии по литературному наследию хранящиеся у них письма
Самуила Яковлевича. Многих адресатов поэта не удалось разыскать.
Тем не менее печатаемые в томе письма дают достаточно полное
представление об эпистолярном наследии поэта {Настоящий том составлен
членами Комиссии по литературному наследию С. Я. Маршака - И. С. Маршаком и
Ц. И. Кин}.
Открывают том письма юного Маршака к великому русскому критику и
общественному деятелю Владимиру Васильевичу Стасову. Встреча
четырнадцатилетнего гимназиста и маститого критика, описанная С. Я. Маршаком
через много лет в повести "В начале жизни", сыграла определяющую роль в
судьбе мальчика. По письмам Маршака к критику можно проследить его
"литературную учебу" под руководством "дедушки Стасова", формирование
литературных вкусов и взглядов юноши.
В январе 1905 года Маршак послал свое первое письмо Екатерине Павловне
Пешковой. Началу переписки с женой и другом А. М. Горького предшествовали
новые важные события в жизни юного поэта: встреча с великим писателем
Максимом Горьким на даче у В. В. Стасова 22 августа 1904 года и переезд в
Ялту в семью писателя (см. последние главы повести С. Я. Маршака "В начале
жизни" и его очерк "Издали и вблизи" в т. 6 наст. изд.). Переписка с Е. П.
Пешковой продолжалась почти шестьдесят лет. Она прерывалась на долгие годы:
друзья то теряли друг друга из виду, то, живя в одном городе, часто
встречались и не нуждались в услугах почты. Е. П. Пешкова и С. Я. Маршак
бережно хранили письма друг к другу, и ныне многие из них - особенно письма
1904- 1906 годов - стали важными источниками для биографии поэта.
Особую группу составляют письма С. Я. Маршака английского периода
(1912-1914 гг.). Адресованные жене и сестрам, они кажутся, на первый взгляд,
чисто семейными. Действительно, так называемый "Лондонский листок"
("Софьюшкина газета") - это отчет Маршака жене об устройстве его сестры в
лондонскую школу прикладных искусств. Но, вчитавшись в "листок", мы
убеждаемся, что эти письма еще и "проба пера" в прозе молодого поэта, -
кстати, "проба", носившая на себе явные следы увлечения диккенсовскими
романами. Из писем-отчетов родным, написанных во время пеших путешествий по
Англии и Ирландии (1912-1914гг.), мы узнаем, как внимательно Маршак изучал
быт, фольклор, природу страны, - и не случайно первые его переводы с
английского были сделаны именно в этот период.
К сожалению, письма С. Я. Маршака 1915-1921 годов еще не выявлены в
полной мере, а сохранившиеся дают довольно слабое представление о жизни и
творчестве поэта в то время. Так, например, в публикуемых в томе письмах тех
лет не нашли свое отражение ни работа поэта в организациях по оказанию
помощи детям беженцев в годы первой мировой войны, ни участие Маршака в
мероприятиях молодой Советской власти по борьбе с детской беспризорностью
(например, работа в краснодарском Детском городке в 1920-1922 гг.).
В середине 1922 года С. Я. Маршак вместе с семьей переезжает в
Петроград. Начинается "ленинградский" период в жизни и творчестве поэта
(1922-1937 гг.). Один из первых в стране Театр Юного Зрителя, первый детский
журнал, первая редакция детской книги, наконец, первые стихи поэта для детей
- вот вехи пути С. Я. Маршака, одного из пионеров нового и труднейшего из
искусств - "большой литературы для маленьких".
Большинство писателей, поэтов, художников, издателей, привлеченных
Маршаком к созданию детской книги, жили в Ленинграде или в его пригородах.
Импульсивный, стремительный по натуре, С. Я. Маршак предпочитал пользоваться
такими быстрыми видами связи, как телефон, телеграф. И все же время от
времени Маршаку приходилось заниматься и сочинением писем. Раз в году он с
трудом отрывался от редакционных дел - и отправлялся на дачу, в санаторий,
на юг, чтобы отдохнуть, полечиться, набрать сил для новых работ. Полностью
отрешиться от редакционных забот С. Я. Маршак не мог: он забирал с собою
свои и чужие рукописи и на расстоянии руководил работой детского отдела
Гиза. Письма-напоминания, адресованные редакторам, авторам или жене,
наполнены просьбами "позвонить", "уточнить", "проверить". В этих письмах
чувствуется привычный напряженный ритм работы "ленинградской редакции".
1928-м годом датируются самые ранние из сохранившихся писем С. Я.
Маршака к Корнею Ивановичу Чуковскому. Переписка между двумя
основоположниками советской детской литературы продолжалась до самой смерти
Самуила Яковлевича. Она то затухала вследствие творческих расхождений двух
столь непохожих друг на друга мастеров, то возобновлялась с новой силой,
когда нужно было совместными усилиями отстаивать детскую книгу от наскоков
вульгаризаторов, схоластов-педагогов. В томе представлены почти все письма
С. Я. Маршака к Чуковскому, сохранившиеся в архиве Корнея Ивановича.
Дошедшие до нас письма С. Я. Маршака к А. М. Горькому в томе
представлены полностью. Переписка и личное общение с великим советским
писателем -исключительный по важности Эпизод в творческой биографии С. Я.
Маршака. Как в 1927 году, так и в 1930 - в пору ожесточенных нападок на
молодую советскую детскую литературу со стороны вульгаризаторов-педологов,
настойчиво пытавшихся вытравить из детской книги сказку, выдумку, игру,
смех, надеть на нее оковы сухой назидательности, - в эту пору переписка с А.
М. Горьким и статьи Горького о детской литературе были для Маршака мощной
поддержкой в его борьбе за детскую книгу.
Несколько слов о письмах Самуила Яковлевича к своим сыновьям. Эти
маленькие очерки (отчеты отца об увиденном) - настоящие образцы прозы для
детей, - примеры той простоты, лаконичности, точности, к которой стремился
Маршак в работе с авторами ленинградской детской редакции, писавшими, по его
выражению, "на трех языках" - дошкольников, младших и старших школьников.
В 1938 году С. Я. Маршак переезжает в Москву. Напряженная работа
детской редакции, часто отнимавшая время от творческих задач, осталась
позади. Теперь поэт все силы отдает переводам, сочинениям стихов для детей,
составлению хрестоматий и учебника для школы, наконец, работе в Союзе
писателей и в периодике. Больше внимания он уделяет переписке. Расширяется
круг корреспондентов, интенсивней становится переписка с друзьями,
оставшимися в Ленинграде (Т. Г. Габбе, А. И. Любарской, В. В. Лебедевым, Е.
Л. Шварцем и многими другими).
Появляется новый жанр в эпистолярии поэта: письма-рецензии,
письма-консультации начинающим авторам. Доклад на Первом съезде писателей о
детской литературе, многочисленные выступления и статьи о путях ее развития,
итоги работы ленинградской редакции Детгиза, наконец, творческие достижения
поэта -все это создало С. Я. Маршаку заслуженный авторитет мастера - знатока
искусства детской книги. В адрес поэта начинает поступать множество посылок
и бандеролей с рукописями, книгами, вырезками из газет и журналов. Их авторы
- люди разных возрастов и профессий - просили Маршака прочесть их первые
литературные опыты, разрешить основной для них вопрос, стоит ли продолжать
начатое дело. С. Я. Маршак сознавал ограниченные возможности писем-рецензий.
Писанию рецензий он предпочитал личную встречу с авторами, во время которой
он щедро делился с собеседником своими знаниями и наблюдениями.
Однако часто такая встреча была невозможна, и поэту приходилось
составлять отзыв на присланную рукопись или книгу. Маршак исписывал черновик
за черновиком, добиваясь точности в своих формулировках, неоспоримой
убедительности оценок.
Сопоставив между собой письма-рецензии, легко заметить, что со временем
у Маршака выработался привычный план таких ответов: удачи присланной
рукописи (примеры), промахи автора (примеры), путь к исправлению
недостатков, советы учиться у классиков. И все же внимательный читатель
найдет в каждом из этих, казалось, похожих одно на другое писем новые и
важные советы. А некоторые подробные письма-рецензии (например, послевоенные
письма к Л. Л. Буновой от 1 августа 1957 года, к И. Г. Калиману от 20 мая
1960 года) по значительности наблюдений поэта могут быть поставлены в ряд с
лучшими его критическими работами.
Кстати, черновые рукописи, оставшиеся после кропотливой работы над
такими письмами-рецензиями, дали возможность напечатать эти письма в
настоящем томе, несмотря на то, что их подлинники были утеряны в годы
Отечественной войны.
Война нарушила замыслы поэта, круто изменила его жизнь. В октябре 1941
года он был вынужден эвакуироваться в Казань, затем - в Алма-Ату. В январе
1942 года, без семьи, С. Я. Маршак возвратился в Москву для работы в
центральной и военной печати. Письма С. Я. Маршака того времени к семье, к
друзьям - волнующие свидетельства гражданского мужества поэта, его душевной
отзывчивости и щедрости. Они являются также важным источником для его
биографии.
Говоря о послевоенном периоде эпистолярии поэта, хотелось бы прежде
всего указать на ряд больших циклов, образовавшихся в результате длительной
переписки с определенными лицами, общение с которыми в тот или иной период
времени или в продолжение всей жизни было для С. Я. Маршака насущной
потребностью. Мы уже упоминали о циклах писем к В. В. Стасову, Е. П.
Пешковой, А. М. Горькому, К. И. Чуковскому.
Исключительный интерес представляет собой переписка С. Я. Маршака и А.
Т. Твардовского, начавшаяся еще в довоенные годы.
Большим другом, советчиком и помощником поэта была Тамара Григорьевна
Габбе, ближайший сотрудник Маршака по ленинградской детской редакции.
Друзья, живя в одном городе, встречались часто, еще чаще звонили друг другу.
Переписка возникала спорадически, когда они оказывались на далеком
расстоянии друг от друга (хотя Маршак зачастую и в такой ситуации прибегал к
услугам междугороднего телефона). По своему содержанию очень интересны
письма поэта к Т. Г. Габбе 1942-1943 годов, когда Тамара Григорьевна
выполняла в Москве множество поручений Маршака, вынужденного на время уехать
в Алма-Ату к больному сыну.
Укажем также на циклы писем С. Я. Маршака к друзьям, сотрудникам по
ленинградской редакции Детгиза - к Лидии Чуковской, А. И. Любарской, В. В.
Лебедеву.
В 50-е и 60-е годы тяжело заболевший С. Я. Маршак, по требованию
врачей, подолгу жил на южном берегу Крыма (Тессели, Нижняя Ореанда, Ялта).
Оторванный от московских и ленинградских друзей, он часто пишет им письма,
рассказывая в них о своих новых произведениях, о творческих планах.
Собранные в одном томе, эти письма по содержанию - в деталях - иногда
повторяют друг друга, особенно в информационной части. Например, об
окончании работы над переводом большой поэмы Р. Бернса "Смерть и доктор
Горнбук" Маршак упоминает в четырех письмах.
О завершении многолетней работы над пьесой "Умные вещи" Самуил
Яковлевич писал в шести письмах лета 1963 года. При публикации в настоящем
томе такие повторения оставлены в тексте: при сокращении неизбежно оказались
бы исключенными какие-то важные детали, подробности, важные для
исследователей творчества С. Я. Маршака.
Помимо писем к друзьям, деловой переписки с издательствами, редакциями
журналов и газет значительное место в эпистолярии поэта занимала переписка с
читателями, начинающими литераторами, студентами и аспирантами. Тематика
этой переписки разностороння: тут и вопросы специфики детской литературы,
проблемы художественного перевода, суждения о собственных произведениях,
автобиографические сведения, воспоминания о людях, с которыми довелось
встречаться Маршаку. По мере сил Маршак стремился ответить на все вопросы
своих корреспондентов, опровергнуть неверные суждения, посоветовать,
поддержать, помочь.
Мы уже упоминали о потоке бандеролей и посылок с рукописями начинающих
писателей. В последние годы жизни поэт часто не успевал отвечать своим
корреспондентам. К тому же переписку время от времени нарушала тяжелая
болезнь -письма скапливались, а корреспонденты иногда отчаивались получить
ответ от Маршака.
Вот почему многие письма поэта последних лет начинаются с извинений за
опоздание с ответом, с жалоб на болезни, обилие корректур, спешных работ.
Болезни часто нарушали планы Маршака, не давали ему возможности
выступать с докладами и речами на важных литературных форумах (см.,
например, письмо к А. А. Суркову и К. М. Симонову от июля 1952 г.). Тем
больше значения придавал С. Я. Маршак своим обращениям, открытым письмам к
таким совещаниям. В этих письмах он делился важными для него мыслями по
вопросам, обсуждавшимся без его личного участия (см., например, письмо
пленуму Правления Союза писателей СССР от 5 декабря 1960 г. - о путях
развития детской литературы; Всероссийскому съезду учителей от 9 июля 1960
г. - по проблемам воспитания).
Из большой переписки С. Я. Маршака с детьми отобраны наиболее
интересные письма, в которых в полной мере проявилось умение поэта без
ложной сентиментальности, без подделки под "детскость" своих маленьких
читателей, разговаривать с детьми непринужденно, с мягким юмором отвечая на
их самые разные вопросы.
Из представленных в томе писем лишь небольшая часть была опубликована в
периодической печати; подавляющее большинство писем публикуется впервые.
Письма печатаются по автографам или фотокопиям, хранящимся в архиве
поэта. В случае, если автографы писем находятся в государственных архивах, в
примечаниях дается ссылка на источник публикации.
Если подлинники писем оказались недоступными для редакции (подлинник
письма утерян или связь с корреспондентом С. Я. Маршака установить не
удалось), для публикации используются рукописные и машинописные копии,
снятые с отправленных писем самим поэтом или его литературными секретарями.
В таких случаях источник текста специально оговаривается в примечаниях.
Письма публикуются в хронологическом порядке, как правило, полностью.
Из текста писем исключены лишь подробности интимно-семейного характера.
Восстановленные части слов и целиком пропущенные авторот слова, а также
установленные редакцией даты и адреса заключены в угловые скобки.
В правом или левом углу первой страницы письма С. Я. Маршак обычно
выписывал свой почтовый адрес: название города, улицы, номер дома и
квартиры. Все это точно воспроизводится при публикации письма с новым
адресом Самуила Яковлевича; в дальнейшем такие данные, кроме названия
города, опускаются,
Письма снабжены краткими примечаниями. Личные имена, литературные
произведения комментируются при первом упоминании в тексте.
Личные имена, литературные произведения, отдельные факты, к которым
имеются примечания в предыдущих (5-7) томах настоящего собрания сочинений, в
данном томе не комментируются.
Упоминаемые в комментариях письма к С. Я. Маршаку хранятся в архиве
поэта.
Редакция и Комиссия по литературному наследию С. Я. Маршака приносят
глубокую благодарность лицам, предоставившим письма поэта для публикации и
своими консультациями содействовавшим выпуску настоящего тома.
^TИЗБРАННЫЕ ПИСЬМА^U
1. В. В. СТАСОВУ
Острогожск, 20 августа 1902 г.
Милый, дорогой дедушка!
Как я рад, как я счастлив, как я благодарен Вам за Ваше письмо. Всю эту
неделю я нахожусь под впечатлением, произведенным на меня Вашим теплым
словом [1].
Помните: "Старик Державин нас приметил и, в гроб сходя, благословил"
[2].
Так же и Вы благословили меня - и я бодро пойду вперед. Глубоко в душу
мне запали Ваши слова. Я с увлечением примусь за чтение Ваших произведений.
А у нас, дорогой дедушка, несчастье: Поповский (Вы помните учителя, про
которого я Вам говорил) уже не будет преподавать у нас, а вместо него будет
заниматься Антонов, буквоед, черствый человек. Требовать от нас он будет
только хорошего поведения (как учитель Чичикова). Он ужасно не любит, если
ученик, как он выражается, "открывает Америку", то есть высказывает свое
мнение в классных сочинениях, а не то, что сказано в книге. Сегодня он нам
объяснял в классе урок - "Повествованием, - говорит он, - называется то, что
повествуется, описанием - то, что описывается, а рассуждением - то, о чем
рассуждается". Как Вам это покажется... И все у нас здесь как-то странно
устроено. Например, на праздник древонасаждения какой-то офицер явился,
гремя шпорами, к ученикам и произнес соответствующую этому торжеству речь:
"Священник, - сказал он, - учит вас крестом, а я вот этим", - и при этом
показал ученикам свой огромнейший кулак. Вообще мне отчего-то здесь так
душно! Все это как то противно, несносно!.. Товарищи теперь у меня ужасные.
Друзей здесь у меня решительно нет, не с кем даже иногда поделиться
впечатлениями. Спасибо Вам, горячее спасибо за Ваши сочинения и за Ваше
письмо... [3] Как бы хотел я увидеть ЛЬВА ВЕЛИКОГО... [4] С какой радостью,
с каким счастьем смотрел бы я на автора "Поликушки", "Холстомера" - и
особенно "Детство, отрочество и юность". О "Воскресении" я буду говорить с
Вами тогда, когда еще раз прочту его... Ну довольно! Вы просите меня не
забывать Вас. Ах, дедушка, дорогой дедушка! Помните Вы, как первый раз я
выступил читать пред Вами свои стихотворения... Как нужно было мне тогда
Ваше горячее слово одобрения - и я услышал его. Если когда-нибудь я буду в
силах работать, трудиться на том пути, который Вы завещаете мне, то всегда,
всегда я буду говорить: "Вы первые указали мне путь". Я внимательно прочел
Ваше письмо и заметил, что иногда у меня встречаются-таки фразы, бьющие на
эффект, но я постараюсь писать проще, яснее, а если я постараюсь - то это
должно выйти [5]. Пишу я немного. Написал недавно "Еврейскую легенду".
Когда-нибудь я пришлю Вам ее. Теперь собираюсь писать рассказ из
гимназической жизни: "Жид". Там я выставлю забитого ученика-еврея,
оттолкнутого от всех товарищей, слабого, потерявшего даже сознание того, что
он человек. И постараюсь писать беспристрастно. Напишите мне, пожалуйста,
как Вам нравится эта тема?
Перед отъездом был я у доктора с папой. Профессора мы не застали, а
вместо него нас принял ассистент его. Он сказал, что порока у меня нет, а
только ужасный невроз сердца, да грудь узка, слаба и т. п. Говорил мне еще,
что надо хорошо питаться, принимать ванны, заниматься гимнастикой... Ну
довольно! Горячо, крепко целую Вас, обнимаю и остаюсь
маленький внук Ваш
Сам
В следующем письме напишу Вам о том, какое впечатление произвели на
меня слова Льва Великого [6].
Любящий Сам
1 Впервые В. В. Стасов и С. Маршак встретились на даче критика 4
августа 1902 года. Познакомил их востоковед и общественный деятель, барон Д.
Г. Гинцбург (1857-1910). С. Маршак читал Стасову свои стихотворения, которые
произвели на критика хорошее впечатление. Впоследствии В. В. Стасов принял
самое активное участие в судьбе одаренного мальчика выхлопотал ему перевод
из острогожской в петербургскую гимназию, познакомил юного поэта с
крупнейшими деятелями русской культуры: А. К. Глазуновым, И. Е. Репиным, Ф.
И. Шаляпиным и др., наконец, с А. М. Горьким (см. подробно в повести С. Я.
Маршака "В начале жизни (Страницы воспоминаний)" - т. 6 наст. изд.).
15 августа 1902 года В. В. Стасов послал письмо своему юному другу в
Острогожск, куда возвратился С. Маршак из Петербурга. Этим письмом было
положено начало переписке между ними. Переписка продолжалась до самой смерти
критика в 1906 году. (Письма С. Я. Маршака к В. В. Стасову хранятся в фонде
Стасовых в архиве Института русской литературы (Пушкинский дом.)
Письма В. В. Стасова к С. Маршаку частично опубликованы с большими
сокращениями и неточностями в "Неделе", приложении к газете "Известия" (Э 28
за 1964 г., стр. 17) и в кн.: В. В. Стасов, Письма к деятелям русской
литературы, т. 2, "Наука", М. 1967, стр. 12-18.
2 Неточная цитата из "Евгения Онегина" А. С. Пушкина (глава VIII,
строфа 2). У Пушкина: "Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя,
благословил".
3 В. В. Стасов подарил Маршаку три тома своего собрания сочинений,
вышедшего в свет в 1894 году.
4 В своем письме от 15 августа 1902 года В. В. Стасов описал поездку к
Л. Н. Толстому (10-14 августа).
5 В. В. Стасов в письме к С. Маршаку призывал юного друга "искать все
больше и больше правды в жизни", "все больше и больше чуждаться риторики,
красивых, но праздных слов и картин, пустых фейерверков и цветных
иллюминаций".
6 В. В. Стасов рассказал Л. Н. Толстому о своем знакомстве с
четырнадцатилетним поэтом. В письме к С. Маршаку он передал слова Л. Н.
Толстого, сказанные им под впечатлением от рассказа Стасова: "Ах, эти мне
"Wunder-Kinder"! Сколько я их встречал и сколько раз обманулся! Так они
часто летают праздными и ненужными ракетами! Полетит, полетит светло и
красиво, а там и скоро лопнет в воздухе и исчезнет! Нет! Я уже теперь никому
и ничему между ними не верю! Пускай вперед вырастут и окрепнут и докажут,
что они не пустой фейерверк!"
2. В. В. СТАСОВУ
Острогожск, 13 сентября 1902 г.
Милый, дорогой дедушка!
Ежедневно собираюсь я Вам написать - но занятия и вообще многое мешало
мне. Прежде всего, я поссорился с учителем латинского яз(ыка), который ни за
что ни про что обозвал 2 учеников-евреев "жидами". Я ему просто сказал, что
он, как учитель, должен был показывать хороший пример нам, а он сам
поступает, как какой-нибудь гимназист. Он ужасно рассердился. Учитель
русск(ого) языка у нас ужасный: он за что-то ненавидит меня. За что - не
знаю. Должно быть, за то, что я "жид". С величайшим удовольствием прочел я
"25 лет русского искусства" [1]. Все глубоко, глубоко запало мне в душу. Мне
кажется, что все то, что Вы считаете качествами и недостатками художника,
может быть применено и к писателю. Я уверен, что вместо того, чтоб под звуки
"лиры" носиться в небесах - художник должен познакомиться лучше с землей, с
ее людьми. Тут он может принести много, много пользы. Знаете, дедушка, какая
у меня заветная мечта: после университета забраться куда-нибудь в местечко
"черты оседлости". Там я буду работать, ближе познакомлюсь с ними, моими
бедными братьями. Там я нужен - и я буду там. Мне говорят, что я могу
перемениться, но я твердо верю, что человек с волей никогда не изменит
своего намерения. А у человека, который хочет поработать в своей жизни -
должна быть сильная воля. Когда прочел я эту статью ("25 лет русск(ого)
искусства"), в каком восторге был я: мне казалось, что я хоть сколько-нибудь
понял Вас. У меня лицо горело - и предстал перед моими глазами тот день,
когда я читал Вам впервые мои стихи. (...) [2]
Ах, как хотел бы я сейчас увидеть Вас - а между нами более тысячи
верст... Как счастлив я был, когда получил Ваши строки... Не лишайте же меня
этого счастья. Я жду со дня на день Вашего письма - и беспокоит меня одна
мысль: не заболели ли Вы? Ведь я, дорогой дедушка, не перенесу этого!..
Татьяне Александровне [3] я написал - а ответа нет. От барона я получил
письмо [4] - какой он хороший, благородный человек и как хорошо пишет!
Один из учителей, Поповский (про которого я говорил Вам), поклонник
народного искусства, хотел бы приобресть Ваши сочинения, но не знает где.
Напишите, пожалуйста, где он может достать их.
Грудь у меня болит, болит сильно - не знаю, что дальше будет.
Крепко, горячо обнимаю Вас, мои милый дорогой дедушка! Как я хочу
увидеть Вас, мой милый добрый дедушка!
Ваш Сам
Жду с величайшим нетерпением Вашего письма. Кланяюсь всем Вашим. Барону
напишу завтра.
1 С. Маршак делится впечатлениями от только что прочитанной работы В.
В. Стасова "25 лет русского искусства", помещенной в I томе Собрания
сочинений критика.
2 С. Маршак вспоминает о первой встрече с В. В. Стасовым 4 августа 1902
года.
3 Татьяна Александровна Майзель - литератор (псевдоним: Татьяна
Майская), знакомая В. В. Стасова, принимала живое участие в судьбе юного
Маршака. Письмо С. Маршака к ней неизвестно.
4 Письмо Д. Г. Гинцбурга не сохранилось.
3. В. В. СТАСОВУ
Осиповка [1], 28 марта 1903 г.
Дорогой дедушка!
Спасибо за чудное письмо! [2] Я чуть не бросился на шею "почтарю",
когда он мне отдал его и я увидел Ваш почерк! А то как я беспокоился, какие
мысли лезли мне в голову! Я был счастлив, получив Ваше письмо. Я не могу
любить, не могу привязываться наполовину! Не знаю - недостаток это или
качество, но это правда. Я страшно беспокоюсь за Ваше здоровье. Так Вы мне
пришлете своего "Шейлока" [3]? Вот будет счастье. Я написал маленький
гимназический очерк: "Ночь пред экзаменами". Маленький мальчуган должен
держать экзамен, должен отвечать по русски, по арифметике, а главное, по
латыни. Еще за 2 недели он начинает беспокоиться, хотя только по ночам, так
как днем надо бегать, играть, но вот приближается последний день. Он
усиленно зубрит. Но среди этого лихорадочного настроения какие только мысли
не мелькают в его голове, и чем больше он зубрит, чем меньше хочет думать о
постороннем, тем больше разнообразные мысли мешают ему! То он будто уже
слышит голос латиниста: "Петров", вызывает тот. - "Отчего я родился
Петровым?" - удивляется мальчуган... Ну о чем он только не думает, а тут
приближается ночь. Он остается один. Ну да я Вам все это пришлю. Я немного
был нездоров. Ужасно плохо спал, голова болела, но теперь все прошло. Я
работаю, читаю, немного пишу. Как чудно Вы пишете! Одно слово - и уже
зажигает, дает силу, бодрость. Я говорю искренне, что я испытывал, когда
читал его!
Я пишу одно большое стихотворение, которое пошлю Вам вместе с
рассказом. Я веду дневник. Немного скучно здесь, но это ничего!
Прощайте, дорогой, любимый дедушка! Жду не дождусь Вашего письма.
Привет всем Вашим.
Ваш Сам
Простите, что грязно написано: ужасные чернила!
1 Письмо послано из Осиповки (Гайсипский уезд Подольской губернии).
Сюда 7 марта 1903 года привез заболевшего С. Маршака Д. Г. Гинцбург.
2 Письмо В. В. Стасова от 22 марта 1903 года (не опубликовано). В этом
письме Стасов сообщал, что при случайном падении он поранил ногу.
3 В это время В. В. Стасов держал корректуру своей книги "Венецианский
купец" Шекспира"; вышла в свет в следующем, 1904 году.
4. В. В. СТАСОВУ
Осиповка, 15 апреля 1903 г.
Мой дорогой дедушка!
На днях получил я письмо от Натальи Федоровны [1]. Она пишет, что Вы
плохо себя чувствуете. Почему же Вы не пишете мне? Ведь вы знаете, как
беспокоит меня это молчание. Чего только не представил я себе!
Я поправился, более или менее окреп - и теперь с удвоенной энергией
берусь за учение. Недавно я прочел у Тургенева: "Прежде всего поэту нужна
свобода. Для свободы нужны знания, большие, обширные" [2]. Как это верно!
Будут у меня знания - я сумею свободно писать, не буду останавливаться пред
каким-нибудь описанием, только ради того, что боюсь, что оно будет неверно,
неправдиво, не будет похоже на действительность! Но не подумайте, что я
оставлю в стороне гимназию. Нет, раз я поступил - я должен кончить ее, и,
как еврей, права которого сильно ограничены, должен кончить первым. Тогда
мне будет возможность вступить на более широкий, свободный путь!..
Какая здесь чудная природа! Чувствуешь и себя бодрым, свежим. Сколько
мыслей и образов, чудных и свежих, рождаются под влияньем чудной природы. Но
я сдерживаю себя и писать себе много не даю. Еще успею, если только есть
дарование. "Если только это розы - цвести они будут", - прочел я у Гете [3].
Мне кажется, это правда. Получаю я много писем. Особенно от Горвиц [4]. Жду
Вашего письма, жду с нетерпением.
Если Вам некогда, милый дедушка, то напишите хоть открытку. Я буду
писать Вам мои мысли, впечатленья. Я бы очень хотел увидеть Вас. Целую
крепко. Привет Эрнестине Ивановне, Наталье Федоровне, Марье Николаевне и
Александру Васильевичу в кабинет [5].
Ваш Самуил Маршак
1 Н. Ф. Пивоварова, родственница Стасовых; воспитывалась в семье
Стасовых. Письмо Н. Ф. Пивоваровой не сохранилось.
2 С. Маршак неточно пересказывает слова И. С. Тургенева, обращенные к
молодым собратьям по перу ("Литературные и житейские воспоминания" ("По
поводу "Отцов и детей"): "...Одного таланта недостаточно. Нужно постоянное
общение с средою, которую берешься воспроизводить; нужна правдивость,
правдивость неумолимая в отношении к собственным ощущениям; нужна свобода,
полная свобода воззрений и понятий - и, наконец, нужна образованность, нужно
знание!" (И. С. Тургенев, Полное собрание сочинений и писем. Сочинения, т.
XIV, "Наука", М. - Л. 1967, стр. 106-107).
3 Стихотворная строка из Гете, приведенная И. С. Тургеневым в
"Литературных и житейских воспоминаниях": "Sind's Rosen nun sie werden
bluhn..." (там же, стр. 108).
4 Лидия Михайловна, дочь Софьи Адольфовны Горвиц (1862-1929), друга В.
В. Стасова; обе принимали живое участие в судьбе молодого Маршака.
6 С. Маршак передает приветы членам большой и дружной семьи Стасовых:
Э. И. Киль, воспитательнице дочерей Н. В. Стасова, брата В. В.; М. Н.
Стасовой, дочери Н. В. Стасова; старшему брату В. В. - А. В. Стасову.
5. В. В. СТАСОВУ
Осиповка, 23 апреля 1903 г. Дорогой дедушка!
Каждый день я с нетерпением жду вечера, а с ним "почтаря", но все
напрасно: от Вас нет и нет никакой весточки. А как это огорчает меня, как я
беспокоюсь.
Здоровье мое было совершенно поправилось, но вдруг вчера опять хлынула
кровь. Думаю, что к концу лета все поправится. Боже мой, как хотел бы я
увидеть Вас. Я бы Вам много-много рассказал! Пишу я немного. К концу лета
привезу Вам небольшую тетрадку с очерками и стихотворениями. Я припомнил
Вашу тему: "Иродиада пляшет за голову Ивана Крестителя" [1]. Тема чудная,
особенно хорошо было бы описать ее пляску, дикую, бешеную, но для этого надо
знать обстановку дворца, костюмы, а я ничего этого не знаю. Видно, придется
отложить до осени.
На днях я получил письмо, теплое, как всегда, от Горвиц [2]. Софья
Адольфовна вышлет мне несколько книг. Она чудная! А статья о Шейлоке, о
Глинке [3]! Нет, Вы меня совсем, совсем позабыли!
У меня есть урок. Я занимаюсь с бедным еврейским мальчиком. Он
удивительно хочет учиться. Занимаюсь и сам. Читаю немного, так как здесь
очень мало книг. Из Петербурга получаю много писем. Какая чудная вещь
Толстого: "Девчонка умнее стариков". В какие красивые формы облекает он
правду. Какая чудная наблюдательность. Как просто все, безыскусственно. Да
разве хоть кто-нибудь из русских писателей писал так правдиво и так
художественно! Совершенно непонятен мне его рассказ: "Три старца": "трое
вас, трое нас... Помилуй нас!" [4] Что это значит?
Если пришлете "Шейлока" и другую статью, то перешлите и черную
тетрадку. Она бы мне была очень кстати. Передала ли Вам Клара Федоровна [5]
тетрадь со стихами?
Я пробую писать рассказ. Отвечайте же мне, дорогой дедушка, а то всю
ночь буду думать, беспокоиться и строить ужасные предположения, не больны ли
Вы или что-нибудь другое.
Крепко целую Вас. Ваш Сам
Мой привет Эрнестине Ивановне, Наталье Федоровне, Марии Николаевне и
Александру Васильевичу. Не напишете ли мне адрес Дмитрия Васильевича [6]? Я
совершенно забыл название улицы.
Отвечайте же. Ваш Сам
Софье Константиновне [7] я вчера написал особо.
1 В. В. Стасов предложил тему из Евангелия (Матфея, XIV, 1-12; Марка,
VI, 14-29). С. Маршак допускает распространенную ошибку: перед Иродом
плясала не Иродиада, жена Ирода, а ее дочь. В награду за танец, по наущению
матери, она потребовала голову Иоанна Крестителя.
2 С. А. или Л. М. Горниц.
3 Работа В. В. Стасова "Михаил Иванович Глинка", опубликованная в т. 3
Собрания сочинений критика.
4 С. Маршак пишет о прочитанных им народных рассказах Л. Н. Толстого.
Он приводит слова из молитвы трех старцев, "спасавшихся" на необитаемом
острове (рассказ "Три старца").
6 О ком идет речь, установить не удалось.
6 Дмитрий Васильевич Стасов (1828-1918), брат Владимира Васильевича,
общественный и музыкальный деятель, юрист.
7 Софья Константиновна Каверина (1876-1947), близкий друг семьи
Стасовых.
6. В. В. СТАСОВУ
Осиповка, 8 мая 1903 г.
Дорогой дедушка!
Простите, что так долго не отвечал [1]. Последние дни и у меня сильные
головокружения. Не знаю отчего. Я несколько дней стараюсь ничего не делать и
отдыхать. Как я буду рад, если получу Ваши статьи [2]. Со дня на день жду
их. Особенно, милый мой дедушка, я буду счастлив, когда "почтарь" принесет
мне Вашу статью о Шейлоке. А ведь я получу ее, дедушка? И сейчас голова
кружится. Доктор говорит, что это ничего. Здесь весной слишком крепкий
воздух, и непривычному человеку всегда сначала плохо. Я получаю много писем.
Между прочим, от дочери С. А. Горвиц [3] получаю из-за границы (она там
путешествует) много открытых писем с видами. Андреева я прочел только
"Кусака". Это еще в Петербурге. Помните, я говорил, что это мне понравилось,
а также "Стена" и "В тумане". Это мне не нравится, за исключением некоторых
мест "В тумане". Читая это, сам находишься в каком-то тумане, от которого
долго потом трудно освободиться. А некоторые выражения просто невыносимы!
"Красные звуки"... Что это такое?
Скоро сюда приезжает барон [4], и я, наверное, переселюсь к нему. Тогда
напишу поподробней.
Написал я 2-3 рассказа и немного стихотворений. А если бы Вы увидели,
какие чудные огурцы, редиска на моей грядке: и все это сделано моими
трудами. Сам я вскопал, и сеял, и поливал. Ведь это так приятно. Все это без
посторонней помощи. Только бы голова не болела. Ну это пройдет - и я приеду
к Вам здоровый, окрепший. Сейчас за занятия! А тогда буду и писать побольше.
Так и порывает писать. Вы правы, дедушка. Хотя я без особенного труда пишу
стихи, но зато гораздо свободней, вольней пишу рассказы [5]. Здесь я не
стесняю себя ни в чем, ни в выражениях, ни в образах и мыслях. Ну прощайте,
мой дорогой дедушка, крепко обнимаю Вас.
Ваш Сам
1 Письмо В. В. Стасова - от 26 апреля 1903 года (отрывок опубликован в
"Неделе", 1964, Э 28, стр. 17).
2 См. письмо Э 5.
3 Лидии Михайловны Горвиц, в замужестве Владимировой (см. письмо Э
138).
4 Д. Г. Гинцбург. Маршак жил в семье управляющего Осиповского завода,
владельцем которого был Гинцбург.
5 В. В. Стасов писал в письме от 26 апреля 1903 года: "А знаешь, что я
тебе скажу (впрочем, это будет, кажется, не новость, а повторение того, что
уже раз или два тебе уже прежде говорил: не знаю, ошибаюсь я или нет, а мне
все кажется, что ты будешь главным образом не прекрасным стихотворцем, а
превосходным прозаиком. Ведь бывает же это иногда с людьми: начинают со
стихов, а потом съезжают на прозу, и оказывается, что это-то и есть их
настоящая сила и власть. Так было даже, однажды, с Тургеневым. Его стихов
нынче никто не знает, а в прозе - он всегда очень сильно блистал. - Что до
тебя касается, то мне кажется, что как ни изящны, как ни красивы и иногда
даже совершенно мастерские твои вещи в стихах, но это все-таки не главное
твое значение и дело. Есть у тебя в стихах и поэтичность, и картинность, и
сила, и выпуклость, - но все-таки в них гнездится, местами, риторичность и
выспренность. Напротив, в твоих маленьких "сценках" и "рассказах" в прозе,
первое, что меня поражает и словно маслом по сердцу мажет -это чрезвычайная
простота, естественность и правдивость, и это всего дороже для меня. Язык -
отличный, и нигде я не слышал преувеличения, натянутости и надутости. Таковы
мои впечатления. А впрочем, очень может быть, что я вовсе не прав, и ничего
тут не говорю, кроме вздора, и ничего не выражаю, кроме близорукости, и не
понимаю. Пускай решает время".
7. В. В. СТАСОВУ
Осиповка, 13 июня 1903 г.
Дорогой дедушка!
Вчера получил я Ваше последнее письмо, а только третьего дня
предпоследнее [1]. Я так благодарен Вам! Итак, Вы теперь в Парголове. Как бы
хотел я побывать там! С Вашей Сторожиловкой у меня связаны чудные
прошлогодние воспоминанья [2].
Плоткин [3] еще в Городище у Софьи Адольфовны [4]. Как он доволен! Вы
так успокоили, обнадежили его, он бодро и смело смотрит вперед и надеется
оправдать Ваши надежды. Софья Адольфовна пишет, что она и все в Городище
очень полюбили его. Да, получил я письмо от Писарева - артиста [5]. Знаком
ли он с Вами? Отчего теперь не клеится сборник в память Антокольского? Как
это неприятно! Вы говорили, что в моем стихотворении (кантате) надо кое-что
исправить6. Вы напишете мне об этом?
Как я рад, что не придется ехать в этот душный Острогожск, с его
гимназией, учителями, да и товарищами! [7] А знаете ли, за что сердятся на
меня учителя? [8] За мое "Кому на Руси жить хорошо" (Вы, наверное, помните
это стихотворение?), а особенно на 2-3 подражанья ("Здравствуй,
Сереженька"), а что в них обидного? Решительно не понимаю. Бедный, забитый
ученик жалуется другому на свою судьбу, на притеснения, что бывает так
часто. А им хочется, чтоб стихотворение из гимназической жизни было
настоящей державинской одой: "храм науки... мы все с радостью идем слушать
наставников премудрых". Ну да бог с ними. Я очень, очень рад! От Иды Львовны
[9] и Лили Горвиц [10] я часто получаю открытки с видами. Вы советуете мне
пока не писать. Но пишу я так мало! Написал я одно большое стихотворение (из
Гейне) [11], а мои очерки - так легко пишу я их (еще легче, чем стихи), что
для меня это совершенно не представляет затруднения. Да написал я всего 2-3.
Как бы хотел я совершенно окрепнуть! Что это за жизнь, когда приходится то и
дело питаться лекарствами, отдыхать... Нет, это совсем незавидно! Как Ваше
здоровье? А Александра Васильевича? [12] Поклон всем Вашим. Крепко целую
Вас.
Ваш Сам
1 Письма В. В. Стасова - от 18 мая 1903 года (опубликовано в кн.: В. В.
Стасов, Письма к деятелям русской культуры, т. 2, "Наука", М. 1967, стр.
12-14) и от 7 июня 1903 года (не опубликовано).
2 В Старожиловке - на даче, которую снимал В. В. Стасов в Парголове
(под Петербургом), состоялась первая встреча В. В. Стасова с Маршаком.
3 Плоткин - еврейский актер-трагик.
4 С. А. Горвиц.
5 Модест Иванович Писарев (1844-1905), артист Александрийского театра.
Письмо М. И. Писарева к С. Маршаку не сохранилось.
6 Речь идет о сборнике, подготовлявшемся в то время В. В. Стасовым:
"Марк Матвеевич Антокольский, его жизнь, творения, письма и статьи" (Спб.
1905). В этот сборник был включен текст кантаты С. Маршака "Рече господь"
(музыка А. К. Глазунова и А. К. Лядова), посвященной памяти скульптора.
Впервые кантата была исполнена 22 декабря 1902 года на вечере памяти М. М.
Антокольского в зале Общества поощрения художеств.
7 В. В. Стасов писал в письме от 7 июня 1903 года: "Мы положили в
разговоре с Софьей Адольфовной (Горвиц.- С. Ч.), что не надо (покуда) ничего
переменять относительно тебя и оставить все без изменения до сентября, а
тогда, в сентябре, что бог даст и как лучше будет. Но, во всяком случае, ни
теперь, ни после, тебе в Острогожск не возвращаться!"
8 В. В. Стасов писал: "Приехал твой брат оттуда (Моисей Яковлевич из
Острогожска.- С. Ч.) я говорил твоему отцу, что тебе даже вовсе и нельзя в
Острогожск ехать, потому что теперь там распространилось известие о разных
твоих эпиграммах, и многие на тебя за это сердиты, так что тебе было бы
очень неловко теперь туда возвращаться".
9 Ида Львовна Рубинштейн (1885-1960), племянница С. А. Горвиц,
впоследствии - известная балерина.
10 Дочери С. А. Горвиц.
11 Перевод стихотворения Г. Гейне не сохранился.
12 Брата В. В. Стасова.
8. В. В. СТАСОВУ
"Петербург". За Моск(овской) Заст(авой", Мос(ковское) шоссе, д. 30, кв.
15. 16 мая (1904 г.)
Дорогой дедушка!
Сейчас получил Ваше письмо [1]. Чем-то старым, светлым, ободряющим так
и дохнуло оно на меня. Столько новой энергии и сил дало мне оно. - Нет, я не
один! У меня еще есть друзья, чудные, хорошие, которые, кажется, любят меня
и верят в меня. И этот друг - такой мощный, великий, сильный человек -
полководец, которого одно теплое слово так ободряет, делает готовым идти на
всякие препятствия и затруднения, бросаться на штурм, на крепость. Горячо,
крепко целую Вас, как только могу горячо, и спасибо.
Ваш, вечно Ваш Сам
Хотел бы еще писать, да некогда. Простите, что на таком клочке пишу.
1 Письмо В. В. Стасова от 15 мая 1904 года (см. в кн.: В. В. Стасов,
Письма к деятелям русской культуры, т. 2, стр. 14-16),
9. М. Я. МАРШАКУ
Старожиловка, 23 августа 1904 г. Брат мой дорогой!
Спешу поделиться с тобой моей новой радостью [1]. Ты ведь знаешь, что
доктор велел быть мне в деревне, и я сейчас же после твоего отъезда поехал в
Старожиловку к Стасовым, где и теперь нахожусь. Вчера Владимир Васильевич
сказал мне, что вечером у него будет обед, на который приедет много гостей,
между прочим, Репин, Максим Горький, Федор Шаляпин, Глазунов, Гинцбург [2],
Блуменфельд [3] (композитор) и многие другие. Мы составили шуточный адрес (я
написал стихи, а Гинцбург разрисовал), и вот, когда стали кричать: "едут,
едут!", заиграли блестящий марш, а я с "адресом" на подушке вышел вперед и
прочитал его. Вот он: [4]
То не соколы по поднебесью,
Не цари орлы быстролетные
Высоко вдали покаэалися
С ясным взором, крылами могучими.
Как в большом селе - славном Парголове,
В той ли деревне Старожиловке,
У старого боярина Владимира
Растворились ворота тесовые
Пред гостями, пред великими.
Гой вы, гости, гости славные,
Мы давно о вас вести слышали.
То не бор шумит и не гром гремит
В бурю грозную, в полночь темную:
Это голос Федора-Великого,
Славного богатыря - Ивановича
{Шаляпин. (Прим. С. Маршака.)}.
Горы с трепетом содрогаются,
Темны лесушки приклоняются,
И что есть людей - все мертвы лежат.
Загреми же ты! - мы послушаем,
Задрожим, как лист, в бурю, по ветру,
Припадем к земле и поклонимся.
Первому богатырю - Илье Репину,
Второму - Максиму Горькому,
Третьему - Федору Великому!
Слава!
Уж кончали мы песню звонкую,
Песню звонкую, богатырскую -
Увидали: пыль, будто столб летит,
Быстрый конь бежит и земля дрожит,
Это мчится он вихрем бешеным.
Это брат меньшой - богатырь большой,
Александр, свет Константинович!
{Алекс. Конст. Глазунов. (Прим. С. Маршака.)}
Слава!
Шаляпин обнял меня и поцеловал, а Горький угрюмо прошел и сел в углу
комнаты, низко свесив голову. Никогда я не видел такого лица: оно некрасиво
-выдающиеся скулы, некрасивый нос, грубое лицо, но глаза - удивительные,
глубокие, красивые, с длинными ресницами.
За обедом было масса тостов. Горький как будто бы чувствовал себя не в
своей тарелке. Потом встали мы из-за стола, подошли к окнам, а там масса
людей. Лезут, заглядывают, целая толпа!
После обеда Стасов предложил мне прочесть что-нибудь. Я прочел: "Рече
господь", "Франческу да Римини" и "Из Исайи". Горький взял меня крепко за
руки, усадил около себя, стал гладить мою руку и сказал: "Будем
переписываться" (...)
Конец письма не сохранился.
1 Письмо к брату Моисею Яковлевичу. М. Я. Маршак (1885-1944)
-впоследствии инженер-экономист; работал в бумажной промышленности.
В письме описывается знаменательное событие в жизни С. Маршака - его
первая встреча с А. М. Горьким, сыгравшая исключительную роль в судьбе
поэта. Этот эпизод нашел свое отражение в повести С. Маршака "В начале жизни
("Страницы воспоминаний)" - см. т. 6 наст. изд.
2 Илья Яковлевич Гинцбург (1859-1939), скульптор.
3 Сигизмунд Михайлович Блуменфельд (1852-1910), композитор и пианист.
4 Адрес имел название "Трем гостям со четвертыим". Текст "адреса" в
другой, переработанной редакции см. в письме В. В. Стасова к П. С. Стасовой
(В. В. С т а с о в, Письма к родным, т. 3, ч. 2, Гос. муз. изд-во, М. 1962,
стр. 241-242). Там же приводится текст другого шутливого стихотворения С.
Маршака - "Матушке игуменье"", - прочитанного им гостям Стасовых в тот же
день.
10. В. В. СТАСОВУ
Ялта, 28 октября 1904 г.
Дорогой Владимир Васильевич!
Мне страшно больно, что Вы как будто забыли меня и не пишете мне. Я
послал уже 2 письма. Уж не пропали ли мои письма? Страшно неприятно!
Уж чего я только здесь не передумал. Ради бога, пишите о здоровье. От
Герцеля [1] получил мрачное-премрачное письмо.
Живется мне здесь прекрасно. Катерина Павловна (Горькая, как ее здесь
зовут) [2] - чудный человек! Она обо мне очень заботится. Живем мы (я у нее
и живу) высоко на горе, в живописной местности над морем. Комната у меня
большая с огромными окнами, за которыми расстилается море. Здесь настоящее
лето. Сейчас пишу у раскрытого окна. На море музыка. Солнце палит.
Чувствую себя чудно, бодро, хорошо, весело. Много работаю, масса читаю
и пишу. Взялся я переводить Бялика [3]. Что за чудный поэт! Какая сила!
Видитесь ли Вы с Горьким? Ах, какой это человек! Здесь его обожают.
Сколько добра он здесь сделал.
Бываю у Софьи Владимировны [4]. Софья Вас(ильевна) [5] уж уехала. Я с
ней очень подружился. Лиля [6] мне нравится меньше. Знаете, несмотря на
предубежденье, я увидел, что Владимир, Ваш внук [7], очень умный, развитой и
образованный человек.
Сейчас я получил известье о страшных погромах в Смоленске, Полоцке,
Невеле. Что-то будет? Ведь евреям и обороняться нельзя! Ужас.
Пишите мне, ради бога. Жду с нетерпением ответа.
Получили ли Вы мои письма? Я нечаянно затащил Вашу Библию. На днях
вышлю. Горячо целую.
Ваш Сам
Мой адрес: Ялта, дача Ярцева, Е. П. Пешковой для меня.
1 Герцель Рувимович Герцовский - юный скульптор, которому
покровительствовали В. В. Стасов и А. М. Горький.
2 Е. П. Пешкова (1876-1965) - жена А. М. Горького. После встречи 22
августа на даче В. В. Стасова с А. М. Горьким в жизни С. Маршака произошли
важные перемены: с помощью Алексея Максимовича и Ф. И. Шаляпина он был
переведен из петербургской гимназии в ялтинскую. А. М. Горький поселил юного
порта в своей семье, которая в то время находилась в Ялте.
3 Бялик Хаим-Нахман (1873-1936) - еврейский поэт; писал на
древнееврейском языке.
4 Софья Владимировна Фортунато (1850-1929) - дочь В. В. Стасова. В. В.
Стасов писал ей 4 сентября 1904 года: Горький "полюбил горячо нашего Сама и
отправляет его на свой счет в Ялту... Я тогда рекомендую тебе Сама (ты его,
конечно, помнишь, его и его талант, - и он тебя крепко помнит). Он чудесный
юноша. Пригрей его!!! Я ему это обещал" (В. В. Стасов, Письма к родным, т.
3, ч. 2, Гос. муз. изд-во, М. 1962, стр. 243-244).
5 Софья Васильевна Медведева - дочь С. В. Фортунато от первого брака,
внучка В. В. Стасова.
6 Елизавета Михайловна Фортунато - дочь С. В. Фортунато от второго
брака, внучка В. В. Стасова.
7 Владимир Михайлович Фортунато - сын С. В. Фортунато от второго брака,
внук В. В. Стасова.
11. В. В. СТАСОВУ
Ялта, 14 ноября 1904 г.
Дорогой Владимир Васильевич!
Не могу сказать, как я был обрадован Вашим письмом [1]. Получили ли Вы
хоть мое заказное? Ради бога, пишите мне чаще и не забывайте меня.
Живется мне здесь прекрасно. Катерина Павловна стала мне совершенно как
родная. Ее заботам обо мне, о моем здоровье, занятиях и конца нет. - Город
Ялта небольшой. Все жители, кроме немногих, занимаются исключительно
сплетнями. Мелочные, ничтожные, без всяких особенных высших интересов!
Только теперь начинаешь вспоминать петербургскую жизнь, Ваш кружок, Ваши
собрания - какая разница, какая совсем другая жизнь. Сколько около Вас
людей, даровитых, талантливых, горячих и светлых, и от которых многому можно
поучиться, много услышать, свежих, вечно интересных людей!
Но и здесь все-таки есть тоже порядочные, и даже очень порядочные люди.
Софья Влад(имировна) [2], Катерина Павловна, доктор Елпатьевский [3],
Алексин [4] - тоже доктор.
Я очень полюбил и подружился с Софьей Васильевной [5]. Что это за
интересный человек!
Катерина) Павловна целый день проводит в работе: дает уроки, собирает
рабочих (какие здесь интересные!), читает им, потом собираются у нас лучшие
здешние люди. Говорят, спорят, читают вместе. От Горького получаем почти
ежедневно письма, прелестные письма. Он нам сообщает все новое, чем живет и
дышит теперь Россия. Какое славное время! И как хорошо, что я еще так молод,
что у меня впереди еще целая жизнь, интересная и кипучая. В этом я уверен.
Буду ли я писателем или нет - но работу найду всегда и пользу всегда
принесу! Как все хорошо!
Горячо целую Вас. Привет Эрнестине Ив(ановне), Марье Николаевне и
Наталье Федоровне [6]. Софье Конст(антиновне) [7] напишу. Пишите мне. Жду с
нетерпением писем. Библию завтра или послезавтра вышлю.
Ваш Самуил Маршак
Катерина Павловна просит передать Вам привет.
1 Письмо В. В. Стасова не сохранилось.
2 С. В. Фортунато.
3 Сергей Яковлевич Елпатьевский (1854-1933) - писатель и земский врач,
автор очерков и рассказов из жизни сельского духовенства.
4 Александр Николаевич Алексин (1863-1923) - старший врач Ялтинской
земской больницы, друг А. М. Горького; по воспоминаниям С. Я. Маршака,
прототип Астрова из пьесы А. П. Чехова "Дядя Ваня".
5 С. В. Медведева.
6 Э. И. Киль, М. Н. Стасовой и Н. Ф. Пивоваровой.
7 С. К. Кавериной.
12. В. В. СТАСОВУ
"Ялта", 2 декабря 1904 г.
Дорогой мой Владимир Васильевич!
Здоровье у меня было довольно хорошо, только вот теперь опять хлынула
кровь и опять объяла меня страшная слабость. Доктор надеется, что климат
окажет на меня свое действие - и все пройдет. Но пока мне скверно: вот пишу,
а голова разрывается на части, мысли не вяжутся. Страшно плохо!
Гостиница "Уайт Харт" в Эппинг-Тауне, в которой останавливался С. Я.
Маршак во время своего первого путешествия по Англии в декабре 1912 г.
С гимназией дело идет лучше. Учитель русского языка (очень хороший)
относится ко мне чудно. По сочинениям у меня теперь всегда 5 + . А помните,
как петербургский педагог придирался и мучил меня! Недавно у нас в гимназии
не было учителя. Вот директор приходит и говорит классуа "Ну-ка, попросите
Маршака прочесть что-нибудь свое". Я и прочел "Кому на Руси жить хорошо",
"Ять", "Кол мне, Сереженька", новый рассказ из ученической жизни "В
гимназии" и еще кое-что. И директор, и учителя слышали - и ни упрека. Ведь
там им очень достается.
О Катерине Павловне ничего писать не буду. Она сама скоро будет в
Питере. Теперь она в Нижнем. Скажу только, что мы очень сошлись, и я люблю
ее страшно. Недавно Алексей Максимович прислал нам Ваше письмо к нему [1] -
и мы все очень восхищались. Как красиво, и горячо, и художественно! Катерина
Павловна еще не знает, но глубоко уважает Вас.
Недавно она познакомилась здесь со скульптором Забелло [2]. Он был у
нас. Когда она заговорила о Вас, Забелдо стал напропалую ругать и честить
Вас. Меня это взорвало, и мне захотелось сказать ему, чтобы он замолчал.
Вовремя удержался! Чего только он не наговорил Катерине Павловне про Вас и
Вашу деятельность и сочинения. А кроме этого, он показался мне человеком
хорошим.
Вы пишете, что я не должен теперь писать [3]. Во-первых, я этого не
могу (говорю искренне), а во-вторых, по-моему, необходимо вырабатывать себе
и слог, и все необходимое для писания. Я замечаю, чем больше я читаю и пишу,
тем свободней пишется, тем менее ощущается недостаток слов для выражения
мысли и образов. И шероховатость слога все более сглаживается. Алексей
Максимович тоже советует больше и больше читать и писать и не удерживаться,
когда пишется. Как я люблю его! Его томы [4] я знаю почти наизусть.
Пишу я и стихи и прозу. В прозе у меня есть сильное желание приняться
за что-нибудь побольше маленьких очерков.
Владимир Васильевич, я уверен теперь, что писать буду, но думаю, если
мне придется быть посредственностью, то лучше будет совсем бросить.
Посмотрим. Поживем - увидим.
Читаю я много. Здесь прочел и перечел я вот что: Байрона, Шекспира,
Гете и Льва Толстого. Многие вещи последнего я теперь только понял и страшно
полюбил. Переписываетесь ли с ним?
У меня здесь нашлась интересная работа. Здесь есть порядочно еврейских
мальчиков, которых из-за их еврейства не приняли в русские школы. Я и один
мой товарищ взялись заниматься с ними. Дело идет успешно.
Пишите мне больше. Вы и Алексей Максимович так ободряете меня своими
письмами [5]. Меня подымает, мне хочется работать, и я верю в будущее.
Горячо целую Вас,
Ваш Самуил Маршак
Пишите мне обо всем Вашем подробно. Привет дамам. У нас дивный
солнечный, летний день.
1 Письмо В. В. Стасова к А. М. Горькому не сохранилось.
2 Пармен Петрович Забелло (1830-1917) - академик скульптуры, профессор
Академии художеств.
3 В. В. Стасов писал С. Маршаку в письме от 28 ноября 1904 года: "Я не
жду и не прошу, покуда, никаких красивых и мастерских страничек про "кол",
про букву "ять", про "пришествие на квартиру" и т. д. и т. д., все, что я
так люблю и ценю! Нет, нет, от всего этого я, покуда, подальше и даже
специально прошу: ничего подобного мне нынче не писать и не посылать. Оно и
для почты почти вовсе не годится, да и для всего прочего тоже, этому свое
время будет..."
4 С. Маршак имеет в виду шесть томов собрания сочинений А. М. Горького,
выпущенные издательством "Знание" в 1900-1903 годах.
6 Письма А. М. Горького той поры к С. Маршаку не сохранились.
13. В. В. СТАСОВУ
Ялта, 29 декабря 1904 г.
Дорогой Владимир Васильевич!
Хоть я и болен и лежу в постели, но все-таки пишу. Простите, что
немного. Если б знали Вы, как больно мне Ваше молчанье. Каждый день жду
почты, чего только не предполагаю, а писем от Вас нет как нет.
Теперь, после Петербурга, я так глубоко сознаю все значение для меня
Вашего дома, Вашего мира, настоящего, талантливого, чудного, куда я попал
совсем ребенком и где столько наслышался и навиделся! Здесь тоже я попал не
к плохим и интересным людям, но разве можно все это сравнить с Вашим
Петербургом! А 2 января я буду один (Катерина Павловна в Нижнем) и буду
вспоминать прошлые года, особенно 1902 год. Помните чудное 2 января этого
года? Теперь, когда Вы соберетесь все, своим кругом, 2 января, может быть,
как-нибудь вспомните и подумаете обо мне, далеко от Вас празднующем этот
день. Напишите мне об этом вечере, да подробно.
У меня бешеный танец работы. Читаю, захлебываясь. Прочел много
иностранных авторов. Перечел всего Мопассана. Занимаюсь серьезно историей.
Какие чудные книги Стасюлевича об истории! [2]
Скоро напишу еще. Трудно много писать. А давайте пока обниму и расцелую
Вас.
Пишите же и не забывайте.
Ваш Самуил Маршак
1 2 января - день рождения В. В. Стасова, торжественно отмечавшийся в
его семье.
2 С. Маршак читал трехтомную хрестоматию М. М. Стасюлевича "История
средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых" (первое
издание -1863-1865 гг.).
14. В. В. СТАСОВУ
(Ялта, 2 января 1905 г.)
Черноморский бравый флот
Славу Стасову поет,
Умоляет бога Браму
Многи лета Аврааму.
Вы пишите больше Саму,
Но а тоже, милый тата,
Не забудьте Фортунато [1].
Телеграмма. На бланке телеграммы помета рукой В. В. Стасова: "Стихи
Сама Маршака. К 2 января 1905".
1 С. В. Фортунато.
15. Е. П. ПЕШКОВОЙ
Ялта, 11 января 1905 г.
Дорогая Екатерина Павловна!
Простите, что давно не писал. Я только вчера узнал, что Вы еще в
Нижнем, а то совершенно не знал, куда писать.
Катюша здорова и весела. Я принимаю к сведению Ваш рецепт благоразумия
и мало-помалу успокаиваюсь [2]. Все мы ждем с нетерпением Вашего приезда.
Ялта проснулась. Различные собрания, речи, споры. У меня 2 раза был муж
Вашей ученицы [3]. Какой интересный и развитой человек. Он говорил здесь на
собрании от имени рабочих. Вчера все заволновалось и закипело. На
набережной, у редакции "Крым(ского) курьера" с нетерпением за 2 часа ждали
телеграмм о петерб(ургских) событиях [4]. Как хорошо Вам, что Вы теперь
едете туда - в самое пекло бури. Увидите там Алексея Максимовича, передайте
ему мой горячий привет и скажите, что я не сплю и работаю. Как бы хотелось
мне его увидеть!
Я списался с молодежью других городов Крыма, и вот возник план съезда
учащихся в Ялте [5] (на масленицу), где бы они могли обсудить вместе, как
работать. Что Вы думаете об этом, дорогая Катерина Павловна? Меня очень
увлекает это предложение.
Занятия с бедными детьми у нас расширились. Теперь уж не частным
образом будем работать, а в особом помещении, где можно будет поместить
большее количество детей, и заниматься с ними будет не 2 человека, а
несколько поочередно. Как это славно устроилось.
Мое лечение прекратилось на короткий срок: водолечебница закрыта по
случаю ремонта. Скоро откроется.
Не забывайте и напишите мне. Горячо жму Вашу руку. Целую Максима [6].
Ваш Самуил Маршак
1 Екатерина Алексеевна Пешкова (1901-1906), дочь А. М. Горького и Е. П.
Пешковой.
2 Письмо Е. П. Пешковой того времени к С. Маршаку не сохранилось.
3 О ком идет речь, установить не удалось.
4 Расстрел рабочей демонстрации 9 января 1905 года в Петербурге.
5 С. Маршак пишет о плане созыва съезда еврейской учащейся молодежи в
Ялте.
6 Максим Алексеевич Пешков (1897-1934), сын А. М. Горького и Е. П.
Пешковой.
16. Е. П. ПЕШКОВОЙ
(Ялта), 18 января (1905 г.)
Дорогая, чудная Екатерина Павловна!
Сейчас узнали об аресте А(лексея) Максимовича) [1]. Как восхищен я
Вашим спокойствием и присутствием духа! Дайте мне горячо, горячо пожать Вам
руку.
Как верится теперь, как хочется жить! И вся Ялта теперь охвачена жгучим
волнением. Несколько раз бывал у нас муж Вашей ученицы. Он славно работает.
Простите, что мало и редко пишу. Много думается и чувствуется теперь, а
разве угонится перо за мыслью!
Катюша вполне здорова и весела. Все ждем Вашего приезда. Простите за
безалаберное письмецо. Еще раз крепко жму руку.
Ваш Самуил Маршак
Завтра напишу подробней. Не забывайте.
1 А. М. Горький был арестован в Риге 11 января 1905 года в связи с
воззванием "Всем русским гражданам и общественному мнению европейских
государств", написанным им по поводу кровавых событий 9 января. Писатель в
тот же день был отправлен в Петербург и 12 января заключен в Трубецкой
бастион Петропавловской крепости. В результате развернувшейся в стране и за
границей кампании за освобождение А. М. Горького царское правительство было
вынуждено выпустить писателя из тюрьмы.
17. В. В. СТАСОВУ
Ялта. 27 марта 1905 г. 10 ч. утра.
Дорогой Владимир Васильевич!
Не знаю уж, как извиниться за мое молчание и за то, что до сих пор не
выслал Библии. Если б Вы знали, сколько раз я садился писать. Виной всему
моя безалаберность, которая мне всегда и всюду вредит. Ну бог с ним, с
прошлым, а вот теперь писать буду, как можно чаще.
Здоровье мое не очень-то: на днях лишь встал с постели, на которой
пролежал 2 недели. Все кровотечения старые. С гимназией дела лучше гораздо.
Очень много читаю - ведь столько еще надо прочесть! Пишу большой рассказ.
Кончу и пошлю Вам.<...>
Катерина Павловна здесь уже давно. Она всюду рассказывает о том
впечатлении, какое Вы на нее произвели. Вы знаете, она любила Вас еще до
знакомства.
Как понравилась она Вам? Я прямо-таки обожаю ее - столько в ней
прелести, ума и души.
Через 2 дня ожидаем Алексея Максимовича [1]. Тогда напишем Вам все
вместе.
Недавно в Ялте был ужаснейший погром. До чего может озвереть человек -
ужас охватывает. Теперь Ялта на положении усиленной охраны.
Мне пришлось пережить неприятную историю. Вы помните, я писал Вам о
нашей школе, в которой мы, учащиеся гимназии, преподавали и где обучалось
около 25 мальчиков бедных евреев. Молодежь относилась к своему делу горячо и
свято. Мы знакомились с семьями наших учеников; где можно, помогали делом и
словом. В школке устроили завтрак (по стакану молока с хлебом. Для слабых
мясо). Все шло великолепно - и вдруг стоп. Нагрянула полиция, хотела
составить протокол, все мои товарищи попрятались, и мне пришлось бы за все
отвечать самому, если бы полиция не согласилась замять дела, но мы все-таки
принуждены были отказаться от нашего дела. Впоследствии мы узнали, что
раньше полиция смотрела на это сквозь пальцы, но был донос, и она принуждена
была принять меры.
И тут донос! Как позорно, низко. - Ну на сегодня довольно. Простите
меня за молчание и пишите мне. Я по-прежнему горячо предан Вам, по-прежнему
люблю Вас, как немногих. Крепко, горячо целую Вас от себя и передаю
искренний привет от нашей Катерины Павловны. Низко кланяюсь всем Вашим.
Ваш Сам
Ради бога, напишите мне о Вашем здоровье.
1 А. М. Горький приехал в Ялту 29 марта 1905 года для лечения. Жил в
Ялте до 7 мая.
18. Е. П. ПЕШКОВОЙ
(Петербург) [1], 6 августа (1905 г.)
Дорогая Катерина Павловна,
Не знаю, чем объяснить, что Вы не получили моего письма (Володя [2]
написал мне об этом). Я писал Вам на дачу Ярцева, может быть, не дошло.
А я-то как жду Вашего ответа! Мне бы хотелось поскорей узнать, что
будет зимой. Останетесь ли еще некоторое время в Ялте? Когда собираетесь
уезжать?
А тоскливо будет мне в Ялте без Вас. Весь прошлый год кажется мне
теперь таким хорошим и светлым. Ради бога, верьте мне, что я Вам предан, как
никто.
Володя Вам, наверное, передал о том, что я пробуду здесь лишних 2
недели: и подготовиться еще надо, и дома хочется еще побыть. Я ужасно
безалаберный человек. Никак не могу войти в колею и зажить размеренно. Вечно
что-нибудь поглощает меня всего. Вот и теперь. Как трудно было мне приняться
за гимназические дела. Но не беспокойтесь, экзамены думаю выдержать.
Все у меня хорошо. Только вот - кровотечения да дома - все неладно. У
отца обстоятельства ужасны. Владельцы завода черт знает как давят его и
выжимают последние соки. Дома - тоска. Ну да приеду - расскажу. Страшно
тяжело.
Я много пишу. Еще больше думаю работать в Ялте.
0 Вас, о Вашем здоровье - ничего не знаю. Когда я уезжал, Вам было
скверно. Напишите мне, дорогая Катерина Павловна. Что с детьми? Жду от Вас
писем. Горячий привет шлет Владимир Вас(ильевич) [3].
Крепко жму руку.
Ваш Самуил Маршак.
1 Письмо С. Маршака из Петербурга в Ялту. 25 мая 1905 года С. Маршак
уехал в Петербург к родным на каникулы.
2 О ком идет речь, установить не удалось.
3 В. В. Стасов.
19. Е. П. ПЕШКОВОЙ
(Петербург), 17 августа (1905 г.)
Дорогая Катерина Павловна!
Уж 3 дня лежу в постели и скучаю. Головная боль, кровотечения, все
старые прелести. И когда это все кончится! Через 2 недели еду в Ялту.
Страшно хочу Вас видеть. До сих пор не знаю, долго ли пробудете в Ялте. Вот
кабы подольше! С гимназией все будет хорошо. Выдержу экзамены и постараюсь
не забывать класс. В этом году думаю много, очень много сделать. За
последнее время много пишу. Приеду -прочту. Кажется, разница с прошлыми
стихами есть. Ну да увидите. (...)
Знаете ли подробности последних погромов? Ужас! Особенно в Белостоке.
Там расстреливали стариков, женщин, детей. В Житомире 2-й погром. Один
драгунский офицер изрубил на мелкие куски еврейскую девушку. Погромы в
Ковенской губернии, в Невеле. Самооборона бессильна. Сколько молодежи
погибло в самозащите. Совсем юной, моего возраста. Искренне говорю, мне
страшно тяжело сидеть спокойно. Какая-то бессильная злоба, бессильная жажда
мести. По-моему вся наша молодежь, старшая и младшая, должна стать в ряды
самообороны. Теперь в западных губерниях мобилизация. Это значит, погромы,
погромы и погромы. Тяжело, невыносимо.
Скоро увидимся. До свидания. Горячо жму Вам руку.
Ваш Самуил Маршак
Напишите мне, пожалуйста, куда мне заехать. Вашего нового адреса я не
знаю. Только поскорей, а то письмо не поспеет.
Мой адрес: Петербург, Измайловский полк, 6-я рота, дом Э 4, кв. 6. Мне.
20. В. В. СТАСОВУ
Ялта, 19 января 1906 г.
Дорогой Владимир Васильевич!
Вь1 уже, наверное, забыли про мое существование. В этом виноват больше
всего я. Но не буду извиняться и скажу, что я по-прежнему крепко люблю Вас и
всегда буду помнить время нашего знакомства и Ваше теплое, родственное
отношение. Ну, да будет изъясняться, - Вы сами знаете, как Вы мне дороги.
Живу я по-прежнему у Ек(атерины) Павл(овны) и по-прежнему в восторге от
нее. Хороший, искренний и сильный человек.
В гимназии все обстоит неплохо. Здоровье почти поправилось, хотя еще
кровотечения продолжаются. Много я за это время прочитал и один, и в кружках
с товарищами. Писал тоже немало. Печататься решил я подождать (мне
предлагали в "Образовании"), Если будет что печатать, печататься успею.
Прозой тоже занимался порядочно. На днях думаю послать Вам кое-что.
Я уверен, дорогой Владимир Васильевич, что Вы простите мне молчание и,
как будто перерыва совсем и не было, напишете мне, как бывало, подробно обо
всем, о здоровье, о работе, о себе и о Ваших. Если бы Вы только знали, как
это интересует меня!
Что Герцель? [1] От него никаких известий. Пристроился ли он? Что его
скульптура? Достал я здесь сборник писем Антокольского [2]. Из этих отрывков
мыслей и образов вырисовывается ясно и рельефно личность Антокольского.
Сколько он не сделал из всего, что мог сделать, сколько великих мыслей и
начинаний его заглохло и не вылилось в творчестве. Особенно жаль, что он не
сделал своей последней композиции (языческий мир, христианство и т. д.). Я
читаю и перечитываю многие страницы по нескольку раз.
Что с изданием Ваших сочинений? [3]
Напишите же обо всем. Ваши письма всегда меня сильно радовали, и в
далеком местечке Хащевато (Подольской губ.) [4], и еще в Острогожске и т. д.
Крепко целую Вас,
Ваш Самуил
Софии Адольфовне [5] и ее семье писал, но почему-то ответа не получил.
Кланяюсь низко всем Вашим.
Екатерина Павловна просит передать Вам привет.
1 Г. Р. Герцовский.
2 Книга, вышедшая под редакцией В. В. Стасова в 1905 году: "Марк
Матвеевич Антокольский, его жизнь, творения, письма и статьи", СПб.
3 Речь идет о четвертом томе собрания сочинений В. В. Стасова. Том
вышел в 1906 году в Петербурге.
4 В местечке Хащевато находился Осиповский завод, в семье управляющего
которого жил С. Маршак в марте-июле 1903 года.
6 С. А. Горвиц.
21. В. В. СТАСОВУ
Ялта, 6 сентября 1906 г.
Дорогой Владимир Васильевич!
Вот уже 2 недели, как я в Ялте и все готовлюсь написать Вам. Уехал я из
Петербурга, сильно потрясенный историей с Герцелем [1]. Здесь на меня
обрушилось новое известие: у Екатер(ины) Павловны умерла дочь [2]. Это может
убить ее. Теперь она в Нижнем.
В Ялте я совершенно один. Нанял себе комнату на окраине города, но с
роскошным видом на море. Думаю прожить здесь месяца 2-3. Здесь удивительно
хорошо. Яркие, солнечные дни. С гимназией устроился следующим образом.
Теперь же я получаю свидетельство за 6 классов. Затем в этом мае (или в
будущем) я держу экзамен за остальные 2 класса.
Теперь много читаю и пишу. Думаю серьезно заняться прозой. В голове
много замыслов.
Ну довольно о себе. Пишите мне, дорогой Владимир Васильевич, обо всем,
что касается Вас, особенно о здоровье. Кроме того, у меня к Вам просьба.
Пишите о Герцеле. Вы не можете себе представить, как тяжело мне быть в
полном неведении о его судьбе. Не слыхали ли Вы, где он, в чем обвиняется,
каким судом его будут судить? Теперь повсюду свирепствуют полевые суды!
Оглядываюсь я на все наше знакомство с ним и вижу, какой это честный,
прямой и благородный человек!
Здесь, в Ялте, аресты и обыски без конца. Вчера отправили отсюда
пароходом около 40 политических. По всему городу расположены солдаты и
полиция.
Думаю, что мне удастся избежать неприятностей [3].
Ну прощайте, дорогой мой Влад(имир) Вас(ильевич). Жду от Вас писем. Вы
несколько раз обвинили меня в черствости. Это неверно, и мне бы хотелось,
чтобы Вы знали, что я горячо люблю Вас.
Ваш Самуил
1 Г. Р. Герцовский, принимавший участие в революционном движении,
находился в заключении в Петропавловской крепости. В. В. Стасов хлопотал о
смягчении наказания Г. Р. Герцовскому.
2 Катя Пешкова умерла 16 августа 1906 года.
3 Перед отъездом в Ялту С. Маршак в связи с арестом Герцовского был
задержан полицией и освобожден по ходатайству В. В. Стасова.
22. Е. П. ПЕШКОВОЙ
(Петербург), 30 апреля 1908 г.
Написал Вам раз, Екатерина Павловна, вместе со случайной компанией,
знавшей Вас [1].
Писать Вам хочется часто. Иногда даже не веришь, что такое наслаждение
можешь себе легко доставить. Какая-то странная застенчивость в отношениях к
людям, которых любишь.
Я нездоров. В Петербурге плохо. Готовлюсь к своему экзамену.
Привет Сергею Ивановичу [2], если он у Вас. Целую моего приятеля
Максима [3].
Ваш С. Маршак
Напишите мне. Я думаю, как хорошо было бы хоть летом получить от Вас
письмо. Мне перешлют, и я буду весь день, весь вечер носиться с Вашим
письмом. Мой адрес: 6-я рота, дом Э 1.
Настоящее письмо - приписка к письму А. Ф. Васильевой к Е. П. Пешковой.
1 С. Маршак напоминает о письме к Е. П. Пешковой от 4 марта 1908 года.
Письмо было коллективное, в его составлении принимали участие поэты Я. Годин
и Яффе, друзья С. Маршака той поры.
2 Сергей Иванович Гусев-Оренбургский (1867-1963), писатель, входивший в
группу писателей "Знания".
3 М. А. Пешков.
23. С. А. ВЕНГЕРОВУ
Петербург, 18 сентября "1907 г. или 1908 г.?"
Уважаемый г. Венгеров!
Летом Вы передали мне через Година [1] предложение написать
воспоминания о Стасове.
Я был бы очень благодарен, если бы Вы сообщили мне, не поздно ли теперь
воспользоваться Вашим предложением [2].
Мой адрес: 6-я рота, дом Э 1, кв. 18. С. Маршаку.
Написать я думаю не больше двух-трех страниц.
С. Маршак
Автографы писем С. Маршака к С. М. Венгерову хранятся и архиве ИРЛИ
(Пушкинский дом) (фонд 377).
1 Яков Владимирович Годин (1887-1954), поэт.
2 Сборник воспоминаний о В. В. Стасове был издан летом 1908 года под
редакцией историка русской литературы и библиографа Семена Афанасьевича
Вснгерова (1855-1920). Воспоминаний С. Маршака в нем не было.
24. А. А. БЛОКУ
(Петербург), 27 ноября 1908 г.
Уважаемый Александр Александрович,
Не написал Вам до сих пор о своем деле, так как неожиданно должен был
уехать из Петербурга.
Дело мое заключалось в следующем. Я рассчитывал устроить какой-нибудь
концерт или вечер в пользу моего друга Я. В. Година, которому угрожала
солдатчина и которого можно было избавить от нее за 100-150 рублей. У меня
не было ни одного знакомого среди артистов и артисток, и я хотел просить Вас
помочь мне в деле привлечения участвующих. Но теперь Годин освобожден и,
след(овательно), концерт больше не нужен.
Затем я предполагал взять у Вас цикл стихов (кажется, "О Прекрасной
Даме"), который Вы обещали в наш сборник [1].
Сборник этот выйдет в феврале, а рукописи надо собрать не позже 8
декабря.
0 направлении сборника мы говорили Вам еще весной, но если Вы
пожелаете, я могу сообщить и различные подробности.
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 55).
1 Никаких материалов об упоминаемом в письме сборнике в архиве С. Я.
Маршака не сохранилось.
С. Я. Маршак встречался с Александром Александровичем Блоком
(1880-1921). В воспоминаниях, написанных в сентябре 1962 года для польского
литератора А. Стерна, он рассказал об одной из встреч с великим русским
поэтом: "В 1910-м году я был у Блока дома (на Галерной улице). В небольшом и
скромном его кабинете я, волнуясь, читал ему свои стихи. На его строгом,
внешне спокойном лице нельзя было прочесть, что он думает о моих стихах. А
потом он сказал мне несколько добрых и приветливых слов, но тоже строго и
сдержанно".
25. С. А. ВЕНГЕРОВУ
(Петербург), 18 января 1909 г.
Многоуважаемый Семен Афанасьевич,
Посылаю Вам несколько моих стихотворений [1], а также письма ко мне В.
В. Стасова.
Что же касается моего детского стихотворения, посвященного Вл. Вас.
(при жизни его), то я никак не мог разыскать его. Если в ближайшие дни
напишу новое, пришлю.
Буду ждать Вашего извещения, когда мне прийти к Вам поговорить о стихах
моих.
С. Маршак
Из прилагаемых писем, как мне кажется, значительно первое, помеченное
датой: "Москва, 15 августа 1902 г.". Впрочем, посылаю все.
1 По-видимому, письмо С. Маршака связано с неосуществленным замыслом
нового сборника, посвященного В. В. Стасову. В архиве С. А. Венгерова (архив
ИРЛИ (Пушкинский дом), фонд 377) имеются автографы шестнадцати юношеских
стихотворений С. Маршака, посланные с этим письмом. Письма В. В. Стасова к
поэту поступили в ИРЛИ также в составе архива С. А. Венгерова.
26. В. Я. ШВАРЦ
Лондон, 26(13) ноября "1912 г."
Деточка-Верочка!
Целуем тебя крепко и готовим для тебя большое письмо [1]. Знаешь,
Верочка, мы страшно-страшно заняты, хотя и не учимся в зубо-врачеб<ной>
школе. К зубам, впрочем, мы имеем отношение: мы зубрим английские слова и
грамматику.
Сейчас здесь сыро и туманно. В комнате трещит камин, но и ему невесело:
ветер задувает пламя и наполняет всю комнату дымом. Дождь барабанит в
стекла. Я сижу у камина, грею озябшие руки и напеваю: "Около месяца звезды
частые. Ой-люлюшеньки, звезды частые"...
Прощай. Твой С. М.
Поцелуй за меня Чихачеву [2].
1 Письмо к В. Я. Шварц - знакомой семьи Маршаков (впоследствии - жена
старшего брата Самуила Яковлевича - Моисея Яковлевича); в то время училась
на зубного врача. Данное письмо написано вскоре после приезда С. Я. и его
жены, Софии Михайловны (1889-1953), в Англию, где они поступили в Лондонский
университет.
2 А. Чихачева - гимназическая подруга В. Я. Шварц.
27. С. М. МАРШАК
Epping Town [1]. 7 часов. <16 декабря 1912 г.>
<...> Вот мои приключения.
Доехали "басом" [2] до Markhous Street. Время прошло быстро, так как я
весь был поглощен одним занятием: раскуриванием трубки. Я зажег около
двадцати спичек, заслонял огонь от ветра то рукой, то шляпой, но, увы,
ничего не выходило.
От Markhous Str я, по указанию мерзавца stationer'a [3] (у
Сен-Пол'с Черч - на Эссекс-Роуд), поехал трамваем до Wipps Cross. Но там не
оказалось никакого "баса" к Эппинг-Тауну, я принужден был пойти пешком до
станции Leyton-Stone. Оттуда доехал поездом до Woodford Station, где ждал
другого поезда - к Эппинг-Тауну.
Таким образом, в дороге было много недоразумений и беспокойства, но я
не волновался и ко всему относился юмористически.
Вообще я с самого начала моего путешествия отношусь к нему таким
образом, будто читаю юмористич(еский) рассказ о путешествии "м-ра Маршак"
(из Петербурга) по Англии.
Погода была чудесная весь день. По дороге сначала были поля и огороды,
а затем деревья. У Эппинга начинается лес. Всюду порядок и благоустройство.
Эппинг - маленький городок, почти местечко. Домики двухэтажные. Много
гостиниц, пабликхаузов, иннов [4]. Очаровательная дорога идет к Harlow [5] и
в лес.
На дороге великое множества велосипедистов, всадников, амазонок.
Всадники -в белых жилетах и брюках и в красных смокингах. Дамы - в обычных
амазонках.
Встретил я сестру милосердия на велосипеде, старуху на велосипеде.
Сейчас по дороге в лес удивительно хорошо и тихо. Небо звездное.
Городок тоже тихий, тихий. По сравнению с ним Beresford Road [6] - шумная
улица.
Когда с дороги в лес возвращаешься в городок, ярко светятся огни,
городок кажется очень приветливым.
Я вспоминаю Стефена Филлипса: [7]
Но вот, когда под вечерок
Огнями ярко заблестит
Вдали - в тумане - городок,
И сладкий отдых нам сулит... - и т. д.
Сейчас я пишу тебе в своем номере в пабликхаузе. Кажется, комната -
чистая, довольно чистая. Полотенце дали безукоризненное. Постельное белье
как будто свежее, а впрочем - не знаю. Не очень тепло, но не холоднее, чем у
г-жи Надель
[8]. Довольно уютно. <...>
Завтра я, по всей вероятности, утром пойду в Harlow - 6 верст отсюда.
Если погода будет дурная, останусь здесь.
В деревне комната мне будет стоить дешевле.
Сейчас сидел в Private Bar'e и читал "Ол<ивера> Твиста" [9] у камина.
Понял я довольно много. Но меня отрывал от чтения какой-то толстый,
бородатый фермер, очень словоохотливый... Но, увы, глухой!
Говорят в этих местах так: Ай, кан, ай ам абл (I can, I am able).
Деревенский народ куда проще и доступнее, чем лондонские англичане. С
ними можно наговориться всласть.
Деточка! Сейчас опущу письмо, поброжу немного, почитаю "Ол(ивера)
Твиста" - и к 9 часам спать пойду. (...)
Твой С. М.
1 Эппинг-Таун - город и железнодорожная станция в графстве Эссекс в 20
км северо-западнее Лондона. Отсюда началось путешествие С. Маршака по
провинциальной Англии, предпринятое им с тем, чтобы изучить язык, быт,
фольклор этой страны. Маршак-студент был крайне ограничен в средствах, ему
приходилось экономить буквально каждый пенс из скудного бюджета
путешественника.
2 Омнибусом (от англ. bus).
3 Продавца писчебумажных товаров (англ.).
4 Трактиров (от англ. public house), постоялых дворов (от англ. inn).
5 Харлоу - город в графстве Эссекс в 10 км на север от Эппинга.
6 Улица в Лондоне, на которой вначале снимали комнату С. Я. и С. М.
Маршак.
7 Филлипс Стефен (1868-1915) - английский поэт и драматург.
8 Хозяйка квартиры Маршаков в Петербурге.
9 С. Маршак в это время изучал английский язык и читал роман Ч.
Диккенса "Оливер Твист" в оригинале.
28. С. М. МАРШАК
Epping Town, понедельник.
16 декабря <1912 г.>, 9 час. веч.
Сонечка,
Сейчас вернулся с прогулки. Уходил очень далеко в обе стороны большой
дороги. Лунная и звездная ночь - по дороге разгуливают парочки и группы
молодых людей и девиц. Издали мчится какой-нибудь лондонский автомобиль.
Велосипедистов и теперь еще много. Ночь довольно холодная. Даже как будто
есть легкий морозец. Звонко отдаются шаги.
Странная вещь. Эппинг всего в 16 верстах от Лондона, а нравы здесь
совсем патриархальные и примитивные. На нового человека все с любопытством
оглядываются. При встрече с незнакомыми людьми говорят: "good evening" [1] [
]или "good night" [2]
Вернулся я в отель и прежде всего переменил сапоги. Затем второй раз
умылся и поужинал. С аппетитом съел кусок хлеба с телятиной (или свининой),
купленной мной днем в лавке. Продукт свежий.
Хозяева "пабликхауза", где я остановился, должно быть, весьма изумлены
моим поведением. Я ничего у них не прошу и не заказываю. Хозяйка
подозрительно оглядела днем мой сверток с мясом и хлебом.
Сейчас я исследовал при свете свечи постель: кажется, клоповичей в
матрасе нет.
Почитаю немного Диккенса и завалюсь спать. Порядком устал.
Не изумляйся тому, что на первом моем письме две полупенсовых марки. Не
думай, что я потерял весь запас красных марок. Дело было так. Я пошел к
хозяйке спросить у нее, какую марку надо наклеить на письма в Лондон. Она
объяснила мне, а глухой фермер немедленно предложил мне две 1/2 пенс, марки.
Объяснить ему, что мне марки не нужны, мне не удалось.
Напротив нашей гостиницы церковь. Каждые полчаса на колокольне - целый
концерт.
Конец письма не сохранился.
1 Добрый день! (англ.)
2 Доброй ночи! (англ.)
29. С. М. МАРШАК
Epping Town, 17 декабря <1912 г.>,
2 ч. 30 м. дня (начало письма),
4 ч. 10 м. <конец письма>
Пишу тебе, сидя на высокой постели (она больше и шире нашего "баса") и
положив к себе на колени твой саквояж. Это очень удобная поза; к тому же я
очень утомлен прогулкой. В зубах у меня трубка. Ноги в чулках. Освободился я
также от пиджака, воротничка, манжет, галстука.
Не удивляйся тому, что письмо опять помечено Эппингом, я вернулся в
Эппинг и занял тот же номер в той же гостинице.
Случилось это таким образом. Утром - в 8 ч(асов) - я попросил хозяйку
дать мне чаю с кексом. Она попросила меня к себе в гостиную. Очевидно, она
не считает подходящей для меня обстановкой обстановку "бара" и "салона".
Великолепно. Почему-то хозяйка вступила со мной в разговор. Сообщила мне,
напр(имер), что в прошлом году в Эппинге случился какой-то "акцидент" [1] с
автомобилем, и вот ее мужа позвали на суд в качестве свидетеля.
Хозяйка - молодая и очень веселая. Поет она без конца. Кажется, очень
счастлива в замужестве. В доме у них уют и довольство. Удивила меня
библиотечка в их гостиной: Диккенс, Теккерей, Купер.
Дети у хозяйки очаровательные, особенно девчонка 2 или 3-х лет:
беленькая и светленькая, как белокурый цыпленок.
Глазки удивительно осмысленные. Безукоризненной красоты ребенок. Я
сообщил это свое мнение мамаше. Мамаша осталась очень довольна и привела
показать мне 6летнего мальчишку, тоже очень красивого, которого она
отправляла в школу. Оказывается, он - пианист. Мамаша попросила его сыграть
мне что-нибудь. Мальчишка забарабанил по клавишам немилосердно. Удар у него
сильнее, чем... даже чем у г-жи Крайндель [2]. Но я похвалил его игру. "That
my practice politeness" [3] окончательно расположила ко мне хозяйку. А ведь
посетитель я для них маловыгодный: комната - шиллинг, и больше никаких
доходов от меня.
За чаем я спросил ее: далече ли до Harlow, она ответила, что около 6
верст, но посоветовала мне посетить сначала Laughton (Лоутон) - по
направлению к Лондону. Пошел я в Лоутон с намерением заночевать там. Это в
4-5 верстах от Эппинга. В 9 ч(асов) утра, когда я вышел в путь, было светло,
но холодно. Но я шел быстро и холода не ощущал.
В туманных рощах по дороге то и дело слышались отдаленные и глухие
звуки охотничьих выстрелов. Несколько раз попадались охотники с борзыми и
таксами и с парочкой убитых зайцев на веревочке. Очевидно, охотятся в Англии
много.
Домики по дороге бывали каменные, но еще миниатюрнее, чем в Эппинге.
Маленькие, коренастые, с двумя подъездами по бокам, с одним или двумя
островерхими чердачками. Это деревенские коттеджи, о которых я читал в
детских книжках.
Домики исчезли. Потянулась низкая зеленая равнина, какую мы видели по
дороге из Гарича в Лондон [4]. Затем низкие рощи с кистями красных ягод
отовсюду. Затем обрывы, холмы, овраги - и за оврагами цепи туманных, синих
холмов.
Со мной поравнялся очень странный субъект. Маленький, с лицом, когда-то
бритым, с благородным римским носом, с красными глазными орбитами. Жокейское
"кепи" на голове. Длинный макинтош, волочащийся до земли, а под ним,
кажется, лохмотья.
Шел он в какой-то Чимфорд. Сообщил он мне, что бывал в Петербурге, где
он обучал военных лошадей, и в Париже. Затем поведал мне, что он со
вчерашнего утра ничего не ел. У меня был полон карман бисквитов. Я дал ему
половину. При этом два бисквита упали на землю в грязь. Их подобрали два
трампа [5], шедшие за нами. Затем я отдал моему спутнику большой ломоть
хлева, оставшийся у меня со вчерашнего дня. Наконец, дал ему еще 3 пенса. Он
месяц без работы; у него семья в 6 человек, шел он искать работу.
Когда я дал ему кое-что и при этом пожелал ему: "Good luck to-day" [6],
он в порыве благодарности пошел со мной в Laughton (Лоутон). Эге, подумал я,
этот от меня, кажется, не отстанет. Уж не плут ли он какой-нибудь? Вид у
него был чрезвычайно смиренный и кроткий, но на минуту мне показалось, что
эта кротость смахивает на плутоватость, наружностью он был похож на Иова
Троттера из Диккенса [7], - смиренного плута и мошенника.
Но мой Иов выказал полное благородство, когда, проводив меня в Лоутон,
сердечно простился со мной и возвратился по той же дороге к тому месту, где
ему нужно было свернуть в Чимфорд. Лоутон в 4 1/2 верстах от Эппинга и в 12
от Лондона. Хотя это деревня, но дома там больше и красивее, чем в Эппинге,
протяжение больше. Солнце уже не только пригревало, - когда я вошел в
Лоутон, миновав Golden Hill, - но даже грело как следует.
Меня встретил седенький, чистенький старичок, передвигавшийся
черепашьими шагами, и сказал мне: "Good morning, sir!" [8] Было около 11
часов. Очевидно, я немного уже говорю и понимаю по-английски, так как, во
1-х, глуховатый старичок понял мою речь, а во 2-х, я разобрал его шамкающее
бормотание.
Зачем-то он нашел нужным сообщить мне, что он служил в армии: в Индии и
в Новой Зеландии (в Австралии), а теперь получает двойную пенсию: от армии и
от почтового ведомства, так как он был и почтальоном.
Побродил я по уличкам между огородами и вышел к очаровательному обрыву,
откуда открывался вид на долины и холмы.
Затем я пошел по отелям и иннам. Даже в самых дешевых в Crown'e и в
King's Head мне заявили, что за 1 шил(линг) мне комнаты не найти. А эти
отели куда грязнее, чем тот, где я теперь пишу (мой прежний "паб" в
Эппинге). Пища тоже стоила дорого. Очевидно, чем ближе к Лондону - тем
дороже.
Тогда я зашел на ферму и попросил стакан молока. Хотелось мне посидеть
немного и отдохнуть. В самом Лоутоне я сделал около 2-х верст.
Но в комнату меня не попросили, а поставили молоко на маленькое
окошечко -вроде вокзального - в конторе фермы. Зато молоко оказалось
очаровательным, густым - как сливки. Я пил его и заедал бисквитами, которые
вынимал из кармана, ничуть не стесняясь. Клерки, сидевшие в конторе,
очевидно, очень радовались, глядя на меня, и выражали свой восторг лошадиным
ржанием.
Опрокинув (конечно, себе в глотку) огромную кружку молока и заплатив за
нее пенни, я решился пойти обратно в Эппинг. По дороге еще зашел в чайную и
выпил три чашки чаю с кексами.
Дорога назад была еще лучше, небо ясное. Только несколько белых тучек.
По сторонам дороги - рвы, а за ними рощи, оставленные - по-видимому,
намеренно - в диком состоянии: упавшие стволы, искривленные сучья. Много
рябины. Есть еще какие-то белые цветы. В садиках у домов я видел даже цветы
шиповника.
Я шел и думал следующее: если сравнить все неудобства и лишения моего
пути с очарованиями, выпадающими мне на долю, - первые окажутся минутными и
маленькими, а вторые - продолжительными и глубокими.
Мимо меня мчались на автомобилях джентльмены, обнимавшие своих тепло
укутанных дам. Я думал: вот бы тебя, душеньку-голубушку, так прокатить по
солнечной дороге среди зеленых полей и рощ!
Но если бы ты поехала со мной и мы бы двигались по той же дороге -
пускай пешком! - поверь, мы были бы счастливее людей в автомобилях.
Но мы еще побродим. А от этой поездки у меня останутся глубокие и
долгие впечатления. (...)
Курю я мало и только трубку. И представь себе: хрипота в груди
совершенно исчезла. Дыхание у меня - как у младенца 8-ми месяцев. Как это
хорошо!
Но, деточка, я задал сегодня своим ногам и рукам - вернее, правой руке,
которая исписала 13 страниц, - непосильную работу. Надо и отдохнуть.
Прости, если письмо покажется скучным и длинным. (...)
Твой С. М. (...)
1 Происшествие (от англ. accident).
2 Софья Григорьевна Крайндель - пианистка, петербургская знакомая С. Я.
Маршака.
3 Вот эта моя вежливость (англ.).
4 По дороге из Гарича (Хариджа), порта на берегу Северного моря
(юго-восток Англии), в Лондон.
5 Бродяги (от англ. tramp).
6 Всего хорошего (англ.).
7 Персонаж из романа Ч. Диккенса "Записки Пиквикского клуба" -
плутоватый слуга проходимца Джингля.
8 Доброе утро, сэр! (англ.)
30. С. М. МАРШАК
"White Hart", Epping [1].
Среда. 18 декабря <1912 г.>. 1 ч. дня
(...) Я остался еще на один день в Эппинге, чтобы дождаться твоего
письма.
Завтра, если погода будет хорошая, пойду пешком в Harlow. Если дурная,
поеду поездом в Ongar [2].
Два дня стояла очаровательная погода. А сегодня - мрак и ненастье, по
этому случаю буду есть горячий обед; хотя от вчерашней моей еды у меня
прекрасно урегулировался желудок и улучшилось самочувствие. С удовольствием
вспоминаю кружку молока, выпитую в Laughton'e.
В "салуне" у нас сейчас собралась половина Эппинга. Представь себе,
многие из здешних обывателей не бывали в Лондоне по 3-4 года. А хозяйка
отеля была там всего один раз за всю свою жизнь.
Публика любопытная.
Вчера ночью мне долго не давали заснуть: пели какие-то веселые песни
-хором под аккомпанемент рояля. И так каждый вечер.
Здесь я еще больше убедился в том, что англичане, собственно, -
чухонцы; но только более энергичный народ и более подвижный. Чухонцы,
чухонцы!
Сейчас накрывают на стол. Белая скатерть, цветы и сотня соусов и
горчиц.
Больше новостей никаких.
Софьюшка, крепко тебя целую.
Твой С. М.
1 "Белый олень". Эппинг (англ.).
2 Онгар - городок в графстве Эcсекс в 10 км к востоку от Эппинга.
31. С. М. МАРШАК
Epping. <18 декабря 1912 г.> 6 ч. веч. Среда
Милая Сонечка!
Пишу тебе на почте. В 6 часов пришел поезд из Лондона и привез твое
письмо. Спасибо, Сонечка. (...)
После обеда небо совершенно прояснилось, сделалось голубым, как в
предыдущие два дня. Я совершил прогулку по направлению к деревне North
Weald, но до самой деревни не дошел, так как не успел бы вернуться в Эппинг
до темноты.
Сегодня разговорился (во время моего обеда) с посетителями
publichous'e, где я остановился. Один оказался клондайкцем (помнишь
Клондайк, у Дж. Лондона) [1]. Знает он реку Юкон и станции "Форти-Майл",
"Фифти-Майл", "Сиксти-Майл". Рассказывает, что в былые времена в
паблик-хаузах Клондайка, так называемых "салунах", за один вечер
проигрывались и выигрывались в карты миллионы. <...>
Завтра утром отправляюсь в Онгар. Оттуда немедленно напишу тебе.
Сонечка! Напиши письмо в Петербург.
Стихи и рассказы пришлю тебе из Онгара. <...>
Сонечка, если в Ongar'e и в Harlow не придется остаться надолго, то
есть ничего не будет исключительно интересного, я побываю еще в ЗогйЪегп
ЛУеаИ 2, а затем махну к тебе в Лондон.
Видеть тебя мне хочется очень сильно. <...>
Пока целую тебя, Сонечка.
Жди дальнейших писем.
Твой С. М.
1 Клондайк - река на северо-западе Канады, приток реки Юкон, место
"золотой лихорадки" 1896-1907 годов; на ней происходит действие многих
рассказов и повестей Д. Лондона ("Белое безмолвие", "Сын волка" и др.).
2 Саузерн-Уилд - местность в графстве Эссекс" к юго-востоку от Эппиига.
32. С. М. МАРШАК
North-Weald, <19 декабря 1912 г.> Thursday [1], 12. 30 <дня>
Милая Сонечка!
Встал сегодня в 9 ч. утра, собрал вещи, напился чаю, простился с
хозяйкой - ив путь.
Погода матовая, но славная. Опять навстречу мне то и дело попадаются
автомобили, мотоциклеты, велосипеды, всадники, амазонки, одна кавалькада
промчалась бешеным галопом. Дамы еле-еле держались на лошадях.
Шумят деревья. Каркают вороны. Дубы по дороге совсем обнажены, но
кой-где встречаются еще осенние цветы. Настоящая осень в декабре. Попутчиком
моим был на этот раз не трамп, а дама, двигавшая впереди себя колясочку с
ребенком. Чего ради совершает она с младенцем прогулки в 3 версты? Младенцу
только 4 месяца.
Сейчас в North-Weald'e я зашел в "King's Head" [2] (это название
трактира обязательно встретишь в каждой деревушке) - я зашел выпить чашку
чая.
Комната бедная, но чистая. Сижу у камина и, положив на колени саквояж,
пишу тебе письмо.
Затем, напьюсь чая (второй раз за сегодняшний день) и в 1 ч. 30 м.
двинусь поездом в Ongar.
North-Weald - малюсенькая деревушка с одним трактиром и единственной
лавочкой.
Прощай, девочка.
Из Ongar'a напишу тебе.
Крепко целую.
Твой С. М.
Обедать буду в Ongar'e.
1 Норт-Уилд... Четверг (англ.). Норт-Уилд - деревня на пути к I. Онгару
в 5 км от Эппинга.
2 "Королевская голова" (англ.).
33. С. М. МАРШАК
Stapleford Tawney, Post Office [1].
Пятница, 20 декабря <1912 г >, 12 часов дня.
(...) Иду из Ongar в Lamborn-End'. Погода бледная, но в лесу в такие
дни очень хорошо. Lamborn-End - совсем в лесу. Уговорили меня пойти туда два
лесника из этой местности. Остановиться рекомендовали в "Beehive Hotel"
("Улей"),
Я прошел уже 6 верст. Остается 2 1/2. По пути заметил маленькую
почтовую станцию и зашел написать тебе пару строк.
Сонюшечка, пиши мне в Ongar, Essex. Post Restante. Завтра или
послезавтра вернусь туда и буду рад найти от тебя пару писем. Обратно я уж
не пойду, а поеду поездом. От "Beehive Hotel" 2 мили до ближайшей станции.
Целую тебя, Сонюрочка.
Твой Робин-Гуд
1 Стейплфорд-Тауни. Почтовое отделение (англ.). Стейплфорд - деревня в
7 км от Онгара по дороге в Ламборн-Энд (Lam-born-End), городок в Эссексе, к
юго-западу от Онгара.
34. С. М. МАРШАК
Онгар. Пятница, 20 декабря (1912 г.). 5 ч. 30 м. веч.
Вернулся я из Lamborn-End'a несколько разочарованный.
После долгого пути мне даже не пришлось отдохнуть там. Ни в одном из
отелей или "иннов" не оказалось места. Все места заняла лондонская молодежь,
приехавшая туда играть в гольф.
Сильно усталый, я кое-как дотащился до станции и вернулся в Онгар по
жел(езной) дор(оге) с пересадкой в Woodford'e.
Сейчас ходил на почту - справлялся, нет ли от тебя писем. В 7 ч. пойду
на почту еще раз, затем тотчас же лягу спать.
Несмотря на все неприятности, неизбежно связанные с дорогой, в итоге
остаются самые блаженные воспоминания. Я очень хорошо провел сегодняшний
день.
Сонечка, деточка, я устал, прощай.
Твой С. М.
35. И. В. ШКЛОВСКОМУ (ДИОНЕО)
Tintern, Monmouthshire [1], 18 февраля 1914 г.
Многоуважаемый Исаак Владимирович!
Давно уже собираюсь написать Вам и сообщить, что Ойлер был бы очень рад
Вашему знакомству с его школой, но рекомендует Вам отложить свое посещение
до того времени, когда школа окончательно устроится на новом месте, будут
разбиты сад и огород, готово здание, съедутся все учителя и дети и т. д. Все
это будет не раньше середины апреля.
Очень бы мне хотелось, чтобы и Зинаида Давыдовна [2] взглянула на
школу. Это будет для нее приятно, освежительно, а может быть, и полезно.
Местность здесь очаровательная, - напоминает уголок Галилеи в
Палестине. Высокие холмы, покрытые лесом; множество ручьев. Ойлер приобрел
дикое место на скате холма и рассчитывает превратить его в райский сад.
Сейчас у нас стоят весенние дни. Я пишу и перевожу Блейка, но не могу
взяться за Рубайат [3]. "Читал охотно Апулея, а Цицерона не читал" [4] -
почему-то приходит мне в голову.
Надеюсь, что Вы черкнете мне, если решите приехать сюда. Сердечный
привет Вам, Зинаиде Давыдооне, Вашему сыну и дочери от меня и Софии
Михайловны.
Искренне уважающий Вас
С. Маршак
Подлинник письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 1390).
1 Тинтерн, Монмутшир (англ.). В городок Тинтерн (графство Монмутшир) С.
Маршак приглашает корреспондента петербургской газеты "Биржевые ведомости"
И. В. Шкловского (псевдоним - Дионео; 1865-1935). Цель приглашения -
познакомить И.В.Шкловского с работой местной "Школы простой жизни" Ф. Ойлера
(см. о ней в очерке С. Маршака "Школа простой жизни" - т. 6 наст. изд.). Сам
С. Маршак и его жена принимали активное участие в деятельности школы.
2 Жена И. В. Шкловского.
3 С. Маршак имеет в виду рубай (четверостишия) персидского поэта Омара
Хайяма (ок. 1040-1123), с которыми он познакомился в классическом переводе
на английский язык Р. Фицджеральда.
4 Из первой строфы восьмой главы "Евгения Онегина" Пушкина.
36. С. М. МАРШАК
"Лондонский листок",
или
"Софыошкина газета" [1]
(The largest circulation in the United Kingdom)
N 1
Saturday. February 28th [2] <1914 г.>
Из дорожных мемуаров
Ехали мы в Лондон на Ньюпорт. Прибыли в Ньюпорт в восьмом часу вечера.
Пошли на почту отправлять eggs [3] г-на Паркера [4]. Город, поскольку можно
было судить ночью, вроде Плимута. Огни, экипажи, толпы на улицах,
кинематографы и "вараити" [5]. А дальше немного черный, мрачный город.
Побывали мы в доках - колоссальных! В темноте мы только слышали гудки
пароходов и поездов и грохотание лебедок.
Затем зашли, как наша читательница знает, к табачнику. Он любезно
предложил нам перо и чернила для того, чтобы написать адреса, а затем
вступил с нами в беседу. В результате раскрыл пред (Сусанной) газету и
заставил ее читать по-английски в течение двух часов. При этом <Сусанна>
узнала следующее: rough - значит грубый, "ruff" - шероховатый, white
произносится, как which - c h; h _не_ произносится в слове helplessness -
elplessness [6].
Табачник уже запер магазин, а нас все еще не выпускал. Наконец мы
решительно сказали ему "good-bye" [7] и ушли.
В 12-м часу ночи пришли на вокзал и стали ждать. Я читал (Сусанне)
вслух Марка Аврелия, но ей в это время снилось что-то очень интересное.
Какой-то старушонке в шляпе-чепце тоже что-то снилось, ибо она, сидя на
стуле, поочередно кланялась северу, востоку, югу и западу.
До половины первого мы были уверены, что будем единственными
пассажирами экскурсионного поезда. В половине второго от этой уверенности не
осталось и следа. General waiting room [8] была битком набита. Какая-то
теплая компания играла на полу в карты.
Поезд опоздал минут на двадцать. Мы поторопились занять места, но, о
ужас! Мест не оказалось. Поезд был перегружен еще в Кардиффе. Только на
одной скамейке оказалось 3 пассажира в то время, как на всех других было по
4. Два рыженьких, веснушчатых, горбоносых господина сидели друг против
друга, укутав ноги общим пледом.
Я сказал одному из них: "I beg your pardon. Will you kindly move a
little to the right to make a seat for my sister. You are only three on your
bench while on the others are sitting four or even five persons" [9].
Рыженький сначала не расслышал, потом запротестовал самым бурным
образом, но наконец уступил (Сусанне) место. Услышав, что мы говорим
по-русски, он неожиданно спросил нас:
- Говорите по-русску?
Я не проявил особого желания вступать с ним в разговор, и он
успокоился.
Весь вагон прислушивался к беседе двух рыженьких джентльменов. <...>
Конец письма не сохранился.
1 Шутливое название трех писем, посланных С. Я. Маршаком жене во время
поездки в Лондон из Тинтерна, где он жил с женой при "Школе простой жизни"
Ф. Ойлера. Цель поездки - помочь приехавшей в Англию сестре Сусанне
Яковлевне снять в Лондоне комнату и поступить в учебное заведение, в котором
она могла бы изучать курс прикладных искусств.
2 (Широчайшее распространение в Соединенном Королевстве.) Э 1. Суббота.
Февраля 28 (англ.).
3 Eggs - яйца (англ.).
4 Речь идет о поручении соседа С. Маршака по Тинтерну.
5 Английское произношение слова "варьете".
6 Табачник изъяснялся на лондонском жаргоне "кокни", отличающемся от
правильного английского произношения.
7 До свидания! (англ.)
8 Общий зал ожидания (англ.).
9 Прошу прощения. Не будете ли вы любезны немного подвинуться вправо,
чтобы освободить место для моей сестры. Вас всего трое на вашей скамье,
тогда как на других сидят по четыре или даже по пять человек (англ.).
37. С. М. МАРШАК
47, Great Percy Street, W. C.
Saturday, 3 o'clock p. m. [1]
<28 февраля 1914 г.>
Моя Софьюшка!
Пишу тебе у раскрытого окна - на высоте N-ного этажа. Веет вешний
ветер. В разных направлениях горделиво высятся верхушки крыш. Трубы
приветливо дымят, будто выражая этим желание познакомиться с новой
обитательницей этих мест - (Сусанной). Где-то в бледно-розовом тумане
смутно-смутно намечается стройный купол отдаленной церкви. Неба видно очень,
очень много. Раньше комнатка была залита солнцем.
Комнатка маленькая, но хорошенькая. Обои бледно-палевые в линеечку и с
розовыми цветами. На стенах двенадцать блестяще-цветных картинок в рамочках
под стеклами. Занавеска кружевная, а также складная штора, а также большие
занавеси с узором. Вот порядок комнаты: начинается она от окна, выходящего
на улицу. Пред окном маленький стол с красной скатертью. Пред столом кресло
плетеное с подушечкой. Слева - кровать очень скромных размеров, но высокая и
мягкая, будто поднявшееся тесто. Одеял много. Верхнее одеяло белое, чистое;
наволочка чистая. У той же стены, но дальше - умывальник со всеми
аксессуарами, даже с круглой, большой чашкой для sponging [2]. Дальше дверь,
и левая сторона кончена. Справа от окна - красная занавеска, прикрывающая
крюки для платья. Промежуток стены, занятый художеством. Камин с mantlepiece
[3], на которой находятся: узкий длинный сосуд, из которого (Сусанна) будет
пить вино, если ей вздумается. Затем такой же сосуд для пива и третий для
портера, вероятно. Греческая ваза (яшма). Зеркало с особыми полочками, на
которых стоят разноцветные пузырьки курьезной формы. За камином Зеленый
комод (пустой, совершенно пустой!) с его двумя детьми - зелеными стульями.
Комод стоит косо - в углу. Затем промежуток стены, занятый художеством, - и
дверь.
Форма комнаты - прямоугольная.
С потолка не льется. Ручьи здесь не шалят. Все чисто.
(Сусанна) очень довольна, почти счастлива. Я тоже. Теперь история того
- как мы нашли эту комнату.
Улицу было очень трудно отыскать. Pentonville Road пересекается King's
Cross Rd: эта последняя, в свою очередь, пересекается улицей Великого
Персика [4], то есть <Сусанниной> улицей.
Gr Percy Street в ранней юности кончает самоубийством, вливаясь в
Great Percy Circle. Но потом воскресает вновь и ведет к дому Э 47. На Circle
[5] - скверик. Улица тихая и широкая. Traffic [6] здесь не велик: за весь
день я видел только колесницу зеленщика, которую вез сам зеленщик - толкал,
как тачку.
У зеленщика мы купили моркови на тапенс [7] и репы на пенс.
Дома на улице - близкие родственники домов 32, Beresford, 17 (?)
Campbell и 56, Cartwright [8].
Итак, мы отыскали улицу и постучали у дома Э 47. Mrs. Davidson - та
самая особа, о которой писал Mrs. Hoggett, встретила нас приветливо, но
холодно.
Я произнес следующую речь:
- Mrs. Davidson! Я привез мою сестру в Лондон. Поймите мои родительские
чувства. Могу ли я оставить эту неопытную девочку в городе, где живет 11
миллионов плутов и мерзавцев? Она воспитана была в институте благородных
девиц. Имела по поведению пять. В жизни не обидела мухи. Столкнувшись в пути
с коровой, отступает и говорит: "I am sorry" [9].
Могу ли я доверить это райское растение рукам неизвестных мне
садовников. Вы предпочитаете иметь у себя в комнате джентльменов, но
поверьте, что истинного джентльменства моей сестрице не занимать стать!
Сдайте же ей свою комнату сейчас же, и я благословлю вас образом.
Старушка, имеющая вид худощавой и маленькой луковицы, ответила мне, что
она уже сдала комнату джентльмену, но может приютить (Сусанну) на неделю, а
там - что бог пошлет.
Я взвыл: - Mrs. D., о Mrs. D! Могу ли я уехать, не устроив счастья и
судьбы моей сестры? Подумайте, что вы говорите?!
Mrs. D. улыбнулась и сказала: - Вот что, сэр. Отправьтесь-ка на эту же
улицу в дом Э 30 и спросите г-жу N, может ли она сдать комнату. Ответ же не
замедлите доложить мне. И вещи ваши оставьте у меня.
Мы отправились. Г-жа N, похожая на луковицу другой породы, показала нам
комнату - маленькую с растреснутым зеркалом, с кроватью столь неопрятною,
что на ней посовестился бы спать и Mr. Brans [10], и запросила за нее
6 шил<лингов>. Мы были в таком состоянии духа, что согласились - взяли
комнату, поставив условием смену всех одеял и постельного белья.
И пошли докладывать об этом нашему старинному другу - луковице Э 1-й.
Среди доклада я взвыл:
- Mrs. D., о Mrs. D.! Я оставляю мою сестру у г-жи N, но только при
условии, если вы не откажетесь заменить ей отца, мать, дедушку и бабушку;
если вы проявите весь свой авторитет, обязав г-жу N действительно переменить
белье и одеяла.
Луковица Э 1 лукаво подмигнула и сказала:
- А не хотите ли вы взглянуть на мою комнату?
Мы поднялись и увидели чистенькую комнату, залитую солнцем.
Я воскликнул:
- Вот это в самом деле есть the very thing! [11]. Сдайте комнату нам
или я застрелюсь по обычаю моей родины.
Луковица лукаво улыбнулась и спросила:
- А на сколько вы хотите снять?
Я чуть было не ответил: на 7 лет, но решил сказать правду и сконфуженно
пробормотал:
- На шесть недель, на шесть с половиной. Луковица вся просияла и
воскликнула:
- О, в таком случае я действительно могу приютить вашу сестру, ибо
джентльмен ранее шести недель не родится на божий свет.
И затем наставительно добавила:
- Идите вы (вы более подходите для такого варварского поручения, чем
ваша кроткая сестра) к г-же N и скажите ей, что я оставляю девицу у себя,
что моя комната больше соответствует вашей сестре - как художнице и что,
наконец, вашей сестре необходим рояль, которого у, г-жи N нет.
Робея и смущаясь, я передал все это... Софьюшка, Лелечка [12], пишите
нам!
Конец письма не сохранился.
1 47, Грейт-Перси-Стрит... Суббота, 3 часа пополудни (англ.).
2 Для обтирания губкой (англ.).
3 Каминной плитой (англ.).
4 Игра слов: Great Percy - дословный перевод: Великий Перси.
5 Круглая площадь (англ.).
6 Уличное движение (англ.).
7 Двупенсовик (на жаргоне "кокни").
8 Адреса квартир, где снимали в Лондоне комнату С. Я. и С. М. Маршак.
9 Извините меня (англ.).
10 Знакомый Маршаков, постоянный фотограф балерины Анны Павловой,
славившийся своей неряшливостью.
11 То, что надо! (англ.)
12 Младшая сестра С. Маршака - Лия Яковлевна.
38. С. М. МАРШАК
"Лондонский листок",
или
"Софьюшкина газета"
Э 2
Редакция: Great Percy Street.
Largest Circulation in the World
Sunday, March, 1st [1] 1914 r.
Утром мы зашли в Congregational Church [2]. Прослушали проповедь (на
тему о грехе) и полтора гимна - 322-й и 120-й. Заплатили за все это half
penny [3].
Днем было солнце.
Пошли пешком в Hyde Park [4]. Маршрут - Acton Str. - Gray's Unn Road -
Holborn, High Holborn, New Oxford St., Oxford St. - Marble Arch -
Котелянский.
Толпа несметная. Десять трибун в виде омнибусов. Гайндман [5] похож на
пушкинского Черномора. Борода длинная и желтая - будто песок, который
сыплется от старого Гайндмана. Сплетник Котелянский сообщил мне, что
Гайндман женится на молодой.
Африканца Бэйна встретили хорошо. Пели в знак ветствия: "For he is a
jolly good fellow!" [6]
Слышали и религиозных ораторов. Одному из них не везло. Его публику
обуяла эпидемия хохота. Он - пламенное восклицание, а она хохочет. Он -
цитату, а она хохочет.
Между прочим, он цитировал Евангелие в том месте, где говорится, что
пред Страшным судом на земле будут только воры, убийцы, клятвопреступники,
мошенники и т. д. Рассеянно слушавшая аудитория подумала, что это он ее так
честит.
- Он только один хорош! - иронически отозвался кто-то. - А все другие у
него мошенники и плуты!
Молодой негр с обезьяньим профилем отрицал с трибуны существование бога
(научно) и доказывал происхождение человека от обезьяны.
Другой, белый дурак, доказывал несуществование бога нападками на
Библию. Авраам, по его мнению, погрешен в покровительстве white slavery [7],
Яков - жулик, надувший Исава и Лавана. Исаака он пропустил (очевидно, Исаак
был порядочный человек). Христос был пьяницей и т. д.
Был еще оратор - старичок, у которого был единственный слушатель, также
старичок - пониже ростом и весьма жалкий на вид. Первый говорил речь по всем
правилам ораторского искусства, а второй кивал и говорил: "Hear, hear!" [8]
Вот и все.
---
Редактор издательства целует своих читателей и просит их побольше
гулять.
1 Грейт-Перси-Стрит... Широчайшее распространение в мире. Воскресенье.
Марта 1 (англ).
2 Конгрегационная церковь (англ.).
3 Полпенса (англ ).
4 Гайд-парк (англ.).
5 Котелянский, Гайндман - лондонские знакомые Маршаков.
6 Он славный, веселый парень (англ.) - начало песни о Мальборо
(Мальбруке).
7 Белому рабству (англ.)
8 Слушайте, слушайте! (англ) - обычный возглас одобрения слушателей в
Англии.
39 С. М. МАРШАК
"Лондонский листок",
или
"Софьюшкина газета"
N 3
(Vast Circulation throughout the country and abroad)
Monday, March, 2nd [1] <1914 г.>
В British Museum [2] все обстоит благополучно. Мумии Здоровы.
Один из сторожей демонстрировал звучность и богатый резонанс музейных
зал: сморкался, как Чичиков, кашлял, как генерал Бетрищев, чихал и т. д.
Юлию Цезарю это не нравилось, и он морщил лоб.
Видел я моего друга, Марка Аврелия.
В Indian Museum [3] на балконе индусского дома (под самым потолком)
появилась фигура в красном тюрбане. Лицо мне показалось знакомым. Я крикнул.
"Good morning, Mr Piley!" [4]
Несмотря на сходство, это был не он. Это был манекен.
Тащились пешком по целому ряду улиц к Политехникуму.
Mr. Gaskel, the headmaster [5], человек с лысиной и мягкой рыжей
бородой, совершенно обескуражил нас. Говорит: на такой короткий срок нельзя.
Школа и так полна. Вот если бы вы не сказали, что хотите на 6 недель, а
поступили бы на тэрм6, вы могли бы потом бросить, когда вздумается.
Жулик, Гаскел-раскал [7].
Я хотел подладиться к нему. Говорю: сестра моя была в лучшей школе СПБ
(Рерих, Бакст! [8])- Я боюсь, как бы она в плохой школе не испортилась, не
отбилась от рук. Вот почему я обратился к вам. Борода озарилась улыбкой, как
осенний лес лучом солнца, но ничего путного не вышло
- Может ваша сестра представить мне свои рисунки? Нет? Жаль, а то я,
пожалуй, сделал бы для нее исключение и стал бы ходатайствовать пред
комитетом о ее приеме.
В заключение Гаскел-раскал дал нам список школ, в числе которых была и
L С. С. School of Arts & Crafts [9] Позволил сослаться на него в беседе с L.
С. С, - директором
Но предупредил, что представление рисунков для поступления на Life &
Figure Class [10] может понадобиться и там.
Здание у школы L. С. С. огромное, основательное. Ждать приема пришлось
долго. Сторож заявил нам, что для поступления на старшие курсы нужно
предъявление рисунков.
Директор оказался ничуть не похож на Гаскела. Не стелет мягко, а
говорит сурово и холодно, не глядя на собеседника. Но что-то в нем очень
приятное имеется. Я наговорил ему три короба. Рисунков он не потребовал.
Сразу подписал бумагу о принятии. Предложил (Сусанне) посещать классы
книжных иллюстраций, орнамента, костюмов - это помимо натурных классов. В
общем 5 раз в неделю по вечерам. И все это за полгинеи в тэрм.
Пока я расплачивался у стола секретаря, директор объяснял (Сусанне)
расписание классов на проспекте. А потом подошел ко мне и стал
расспрашивать, кто я такой.
Я сказал. А так как он показался мне очень милым человеком, то в
разговоре упомянул, что перевожу Блейка. Он сообщил мне, что в Tate Gallery
[11] имеется Блейковская выставка, и сам пошел справляться, не кончилась ли
она. Оказывается, не кончилась. Спросил, что я делал в Англии. Я рассказал
ему про Simple Life [12], про Ойлера (он слышал о нем), про мое решение не
писать ради денег и ради тщеславия. Одобрил. Сказал, что в Англии теперь
много "advanced people" [13].
(Сусанна) думает распределить свое время следующим образом. От 10-ти
часов утра до двух - British Museum. От 3-х до 6-ти - занятия английским
языком и чтение. От 7 до 9.30 - школа. Раз или два в неделю будет ходить
работать в другие музеи. Будет зарисовывать орнамент и рисунки Indian
Museum. Это ей пригодится для ее будущих тканей...
Комната ее очаровательна. Дом солидный и порядочный. Улица тихая и
чистая - ив центре.
Гулять будет много: прогулки в музей и обратно и в шкоду - вот уже
двухчасовой моцион. Будет гулять и помимо этого: ходить пешком в Гайд-Парк,
в Кенсингтон и т. д.
Питаться будет прекрасно. Одних фруктов сколько! А тут еще яйца, сыр,
масло, какао, зелень. И пища легкая, не обременяющая. Я счастлив, что
устроил ее со столом. Иначе бы она голодала.
Правда, хозяйка еще не сказала своей цены. Хочет посмотреть, сколько ей
будет стоить. Но уверила меня, что она "is not going to rob your sister"
[14]. Думаю, что возьмет дешево, но если вопреки ожиданиям она назначит
высокую цену, - положение будет трудное.
Авось, бог не выдаст.
Вот курьезы сегодняшнего дня. Мы встретили очень красивого старика, по
платью священника, и разговорились. Среди разговора он спросил меня:
- Do you come from Doublin? [15]
Боже мой, он принял меня за ирландца! Какой комплимент моему
англ(ийскому) языку! Меня уже принимают не за foreigner'a [16], a Irishman'a
[17]. Здорово!
Старик страшно ругал английские газеты и поли<тических деятелей>. Все,
по его мнению, rotten [18]. Все подкуплены, все развращены. Ужасался обилию
бедноты в Лондоне. Говорил, что страну ждет великая революция.
Очень красиво говорил. (...)
Конец письма не сохранился.
1 (Огромное распространение в стране и за границей.) Понедельник. Марта
2 (англ.).
2 Британском музее (англ.).
3 Индийском музее (англ.).
4 Доброе утро, мистер Пили! (англ.) Пили - сосед С. Маршака по одной из
лондонских квартир.
6 Мистер Гаскел, директор (англ.).
6 Три месяца, триместр (от англ. term),
7 Раскал - жулик (от англ. rasca).
8 С. Маршак говорит об учителях своей сестры в России-| художниках, к
тому времени приобретших мировую известность: академике Н. К. Рерихе
(1874-1940) и Л. С. Баксте (1866-1924).
9 Муниципальная школа прикладных искусств (англ.).
10 Натурный класс (англ.).
11 Галерея Тэйт, открытая в 1872 году, музей искусств XIX-XX веков.
12 "Простая жизнь" (англ.) - название школы Ф. Ойлера.
13 Передовых людей (англ.).
14 Не собирается ограбить Вашу сестру (англ.).
15 Вы из Дублина? (англ.)
16 Иностранца (англ.).
17 Ирландца (англ.).
18 Разложились (англ.).
40. С. М. и С. Я. МАРШАК
Поезд, <8 мая 1914 г.>, 2 ч. дня
(...) Приближаюсь к Fishguard'y [1]. В вагоне публика: ирландец,
похожий на ксендза, и девица, которая блещет глазами и зубами и, по ее
признанию, очень любит деньги. Она заинтересовалась, чем болен "зарэвиттч".
Сейчас выглянуло солнце. Было ли оно у вас? Было ли оно у вас в душах?
По дороге попадались холмы, а теперь местность ниже. Блещет gorse... [2]
Напишу с парохода.
Ваш С. И.
Письмо адресовано жене и сестре - Сусанне Яковлевне.
1 Фишгард - порт на берегу пролива см. Георга (Уэльс); отсюда
пароходом, а затем поездом С. Маршак отправился в Ирландию в один из самых
глухих районов этой страны - на берега реки Шаннон в западной части острова.
Это было третье по счету путешествие С. Маршака за время учебы в Лондонском
университете (второе путешествие - по юго-западу Англии, по Корнуоллу и
Девонширу - нашло свое отражение в очерках С. Маршака "Отдых моряка",
"Лифт", "Рыбаки Полперро" - см. т. 6 наст. изд.). Путешествие по Ирландии
описано в незавершенном очерке "Изумрудный остров" (см. т. 6 наст. изд.).
2 Дрок (англ.).
41. С. М. и С. Я. МАРШАК
Ireland. Train between Rosslare
and Limerick. <8 мая 1914 г.), 7 p.m. [1]
(...) Одну мою открытку (3-ю по счету) взялся доставить вам... ветер.
Он вырвал ее у меня из рук и умчал в море.
Сейчас за окнами Ирландия. Вдали цепь синих холмов (небо ясное,
закатное). По другую сторону поезда поля, Землепашцы (настоящие!). Хаты с
соломенными крышами.
Попался город - Waterford с белыми многоэтажными домами над широкой
рекой. Говорят, там все больше монастыри.
Люди уже теперь - простые, сердечные, медленные и лохматые.
Я подружился со старухой и ее дочкой из Limerick'a (Домик в Коломне)
[2].
Теперь насчет парохода.
Переход морем из Fishguard Harbour в Rosslare Pier (из Англии в
Ирландию) был самым неистовым.
Качало - как никогда! Ветер дул холодный и свирепый. Пароходик падал
как санки с гор в пропасть, а оттуда его что-то вышвыривало вверх, будто
ударом сапога.
На верхней палубе остались только я и джентльмен с леди. Леди
"взорвало" очень скоро, и она ушла. Муж ее крепился. Но потом и он съездил в
Ревель три раза. (...)
Конец письма не сохранился.
1 Ирландия. Поезд между Рослэром и Лимериком... 7 часов пополудни
(англ.). В Рослэре С. Маршак пересел в поезд, в котором он отправился
наперерез через всю Ирландию - с восточного берега острова на западный - в
большой порт Лимерик в низовьях реки Шаннон.
2 Спутницы С. Маршака ассоциируются у него с персонажами поэмы Пушкина
"Домик в Коломне".
42. С. М. и С. Я. МАРШАК
Limerick, Ireland. General Post office.
Saturday. 8.5 a. m. [1] <9 мая 1914 г.>
(...) Пишу вам на почте. Увы, от вас ни строчки! (...) В Fishguard'e я
сел на пароход. Высокий скалистый берег, зеленое море и чайки. Я взобрался
на самую верхнюю палубу, где дул сильный ветер, - и хорошо сделал. Свежий
воздух сильно ободрил меня, поднял мои силы и спас от морской болезни.
Правый берег скоро исчез, а левый не сдавался и тянулся очень долго, пока не
пропал. На палубе была парочка - краснощекий Mr. Ashton с супругой. Я думал
- они ничего не боятся. Но море из зеленого сделалось черным, и нас начало
подбрасывать, как футбольный мяч.
Я просидел все три часа (или больше) на одном месте и не почувствовал
даже тошноты. (...) Только холодно было - у-у-у - как холодно и очень мокро
от брызг. Минутами мне казалось, что льет проливной дождь, а это были только
брызги. Временами показывалось солнце. Было очень странно видеть острова
голубого неба и солнце, а под ним черную и взрытую водную поверхность.
Солнце растерянно блуждало среди туч, будто ходатайствуя о смягчении нашей
участи... Посмотрел как-то на часы: прошел всего час. Еще раз посмотрел: два
часа. Терпения не хватало. Я пробовал успокоить себя тем, что это будет
длиться не вечно. Не помогло. Тогда я испробовал обратный метод. Я
представил себе, что мне предстоит быть в этих условиях всегда: то есть
качаться, ежиться и кутаться в плащ Нетты всю жизнь. Это подействовало: в
сравнении с вечностью какой-нибудь лишний час показался мгновением.
Когда пароход подошел к скалистому, но невысокому берегу Rosslare'a,
Mr. Ashton подошел ко мне и восторженно пожал мне руку. Даже хотел дать мне
визитную карточку. Так поразило его мое мужество.
В поезде старушка и ее дочка, возвращавшиеся из опостылевшей им Англии
в свою родную Ирландию, посоветовали мне напиться чаю. (...)
За окнами были зеленые поля, очень красивые белорунные овцы,
пошатнувшиеся заборы и калитки, причудливо согнутые стволы, землепашцы с
плугами, а вдали мягко округленные горы (совсем как на фотографиях Питера)
[2] без всякой растительности.
Публика совсем иная, чем в Англии. Политикой не интересуются, но
гомруля [3] ждут, как манны небесной. Говорят тихими, печальными голосами,
не знают слова "does", говорят "he do":
- Do he?
- Yes, he do.
Говорят thas вместо that, торд вместо third и т. д.
Я заговорил о песне. Все пассажиры наперерыв стали цитировать мне очень
поэтические старые песни.
"I shall sell my rock, I shall sell my reel, I shall sell my own
spinning wheel" [4] и т. д.
Очень набожные католики. Ругают англичан за их частые "divorces" [5].
Но католицизм их не острый, не едкий, не узкий, как у поляков, а овеян
мягкостью, искренностью и мистицизмом.
Люблю ирландцев!
Старуха-попутчица верила в fairies [6]. Дочь ее над нею смеялась.
Попрошу деревенских жителей рассказать мне о fairies и спеть мне
несколько песен.
Приехав в Limerick, я хотел было последовать за старухой и ее дочерью,
которые хотели показать мне дешевый отель. Но потом отказался. Зашел в
маленькую булочную и спросил там комнату. Мне дали комнатку за шиллинг.
Я долго беседовал с двумя толстыми хозяйками (старая дама и старая
дева), а затем удалился на покой.
Было уютно, тепло, покойно, но не весьма чисто. Впрочем, насекомых не
было.
Я спал крепко и сладко. Проснулся бодрый и свежий. Солнце. Пошел
бродить по городу. Хозяйка навязала мне завтрак: хлеб, масло, яйцо. (...)
Подробнее напишу вам позже. Сейчас иду осматривать город, а потом в
путь.
Пред уходом отсюда напишу открытку и укажу, куда мне писать. (...)
Ваш С. М.
1 Лимерик. Ирландия. Главная почта... 8.30 утра (англ.). а Прозвище Ф.
Ойлера.
3 Акт о самоуправлении Ирландии (от англ. home rule - самоуправление).
4 Ах, продам тебя я, прялка, Я продам веретено, Мне самой себя не
жалко, Жизнь иль смерть - мне все равно.
(Перевод С. Я. Маршака)
5 Разводы (англ.).
6 Фей (англ.)*
43. С. М. и С. Я. МАРШАК
Glin, Ireland.
Monday, <11 мая 1914 г.)
7a.m. [1]
(...) Вот вам главные приключения этих дней. По дороге из Limerick'a в
Askeaton [2] мне предложили "lift" [3]. Это был пожилой человек с голубыми,
осовелыми глазами, впалыми щеками и добродушно-юмористической улыбкой. У
него был ослик и тележка. Я присел и покатил.
Еще раньше я встретил старуху с растрепанными волосами, в черном платке
на плечах. Она озиралась по сторож нам, будто кого-то ждала или искала.
Как только я сел на повозку, она очутилась подле нее и принялась
кричать мне:
- Сойди! Сойди прочь! Я шесть миль прошла, я устала. Сойди прочь!
- Уходи, бродяга (vagabond)! - отозвался владелец повозки.
- Кто она такая? - спросил я у него.
- Да моя жена! - ответил он. - Она всегда такая. Злая женщина.
Я поспешил сойти с тележки и уступил место женщине. Но она не села и не
перестала ругаться. Говорила о какой-то капусте, которую старик продал в
Limerick'e, о 6 s. 6 d. [4], которые он пропил в Limerick'e, о том, что она
пойдет в полицию.
- Грабитель, разбойник!
- I am not a bit "друнк", "юнг" fellow. Do you under (sh)tand, юнг
fellow? [5] - поминутно спрашивал меня старик и уверял, что ничуть не боится
полиции.
- Я никогда не пропущу человека на дороге без того, чтобы предложить
ему "лифт". Я и трампа посажу, если он устал.
- Вы хороший человек, как я вижу, - сказал я.
- Yes. I am [6], - уверенно ответил старик.
В дальнейшем разговоре он рассказал мне, что его материальные дела
очень плохи: земля бедная, коровы нет, "ягнят" тоже нет с прошлого года. Но
старику богатства и не надо. Он счастливее любого богатого.
- Ду ю андерштэнд, юнг феллоу?
В конце концов я нашел другой лифт: очень тряскую телегу, запряженную
мулом, и доехал до самого Askeaton'a.
Еще раньше у меня было весьма необычное приключение: я поймал руками
кролика. Он запутался в кустах изгороди. Я взял его в руки, сел на краю
дороги и принялся гладить его мягкую, гладкую шерстку. Сначала он метался,
но потом успокоился. Уши его лежали на спине, желто-коричневые большие глаза
смотрели очень сосредоточенно и неподвижно.
Я уже готовился отпустить его, как вдруг он сам улучил минуту и,
спрыгнув с моих колен, кинулся в заросли и исчез.
Места кругом привольные, зеленые, с золотыми пятнами кустов gorse'a [7]
(впрочем, кажется, это не gorse, a что-то другое. Пахнет очаровательно).
Деревья рассажены редко и дико. Только около Foynes'a [8] я видел
чудесный лес, где множество деревьев в цвету.
Страна - какая-то пустыня. Только кое-где видны полосы вспаханной
земли.
Сквозь серые стволы деревьев виднеется серое здание монастыря, а перед
ним - белый столб с желто-мраморным распятием.
В воскресенье по дороге разносится тихий звон католических церквей.
Но, в общем, церквей здесь очень немного.
Бедность здесь ужасная. Только на берегу величественной реки Shannon,
вдоль которой я странствую, встречаются богатые деревни с пристанями,
складами и даже фабриками. Таков, например, - Foynes.
Я хотел переправиться на другую сторону реки, но река очень широка,
рыболовы мне не попадаются, а, по словам некоторых людей, они бы взяли с
меня за перевоз a pound [9].
Я думал дойти до Tarbert'a [10], а оттуда отправиться пароходиком до
Killadysert (Co Clare) [11]. Оттуда до островов [12] рукой подать.
Чувствую я себя отлично. Питаюсь очень хорошо. Только вот с ночлегами
трудновато. В коттеджах устраиваться трудно: там все больше по одной - по
две комнаты; там же находятся и куры и цыплята. Даже амбара не найти, где бы
можно было расположиться на ночь. Приходится останавливаться в больших
деревнях, где имеются pub-lichouse'bild и частные комнаты. В Askeaton'e с
меня содрали 1.6. В других местах с меня просили half a crown [14]. Для
Ирландии я слишком богато одет.
Вчера я никак не мог устроиться в Foynes'e. В Loghill [15] я также не
нашел места.
Дотащился до Glin'a. (...)
Glin расположен на том месте прибрежья, где река разливается очень
широко. Почти всю дорогу я шел берегом. Река очень красива. Берега большею
частью пустынны. В Foynes иногда заходят океанские пароходы и военные
крейсеры.
Отчаявшись в возможности отыскать ночлег в Foynes, я зашел пред уходом
в "Refreshment rooms" [16], где заказал жареную картошку (на масле). Хозяйка
оказалась чудесной женщиной, а муж ее - добродушным, умным и милым
человеком. Они выразили негодование по поводу того, что с меня запрашивают
так дорого за ночлег.
Я знал, что ирландцы едят много картошки, и надеялся, что они умеют ее
и жарить. И правда, я ни разу не ел такой вкусной картошки.
Я попросил луку, и хозяйка дала мне целую луковицу. Хлеба дали мне
много. Осталась половина, которую Mrs. Taylor предложила мне положить в мою
сумку про запас. (...)
В "rooms" вошли два старика джентльменистого вида: один глупый и
пьяный, другой - умный и трезвый. Умный оказался большим знатоком России и
русских дел.
Mr. Taylor рассказал им, что я вегетарианец.
- Смотрите, он поел немного картошки, луку, один апельсин - и это его
lunch [17].
Говорил он это тоном одобрения (а не пренебрежения, как это бы сделал
англичанин!).
Вообще в Ирландии "малоедение" не считается ни грехом, ни проступком.
Чувствуешь себя здесь очень хорошо: свободно и просто. Все делают и
говорят без задних мыслей, просто, без английской сдержанности и такта.
У всех душа нараспашку.
Я так пришелся по душе джентльменам, что один из них даже велел
откупорить для меня бутылку ginger ale [18].
Вообще в Ирландии меня любят. Какой-то старый отставной учитель, у
калитки которого я остановился попросить воды, проводил меня две или три
мили.
Glin знаменит тем, что когда-то какой-то "gentleman" женился здесь на
"serving girl" [19], потом раскаялся в своем поступке, убил жену и бросил ее
труп в реку Shannon, Люди из замка, принадлежавшего местному knight of Glin
[20], выловили труп. Gentleman был изобличен и привезен на суд в город
Limerick. Там лошади отказались перейти мост через Shannon, и
преступник-gentleman должен был идти к зданию суда пешком. В конце концов
его казнили. Жену его, кажется, звали Коллин Бон.
Есть у меня многое, о чем рассказать вам, но время дорого: сейчас
солнце, а на небе собираются тучи. Выспался я прекрасно. Хочу быть в
Tarbert'e (3 1/2 мили отсюда) завтра, когда будет пароход. Сегодня
отправлюсь куда-нибудь подальше от реки и, может быть, вечером вернусь в
Glin. Дело в том, что по реке и по большой дороге расположены более или
менее богатые деревни.
Фермы и участки землепашцев расположены в глубине- подальше от реки.
(...),
Конец письма не сохранился.
1 Глин. Ирландия, Понедельник... 7 часов утра (англ.). Глин - деревня
на южном берегу Шаннона в графстве Лимерик.
2 Аскитон - город на южном берегу Шаннона в графстве Лимерик.
3 Подвезти (англ.).
4 О шести шиллингах и 6 пенсах (англ.).
5 Я ничуть не пьян, молодой человек. Вы понимаете, молодой человек?
(испорч. англ.).
6 Да, в самом деле (англ.).
7 Дрока (англ.).
8 Фойнс - пристань на южном берегу Шаннона.
9 Фунт стерлингов.
10 До Тарберта - пристани на южном берегу Шаннона.
11 Килдайсарт (в Клэре)-пристань на северном берегу реки Шаннон.
12 Островов посреди реки Шаннон.
13 Трактиры (англ.).
14 Полкроны (англ.), то есть два с половиной шиллинга,
15 Деревня на южном берегу Шаннона.
16 Закусочную (англ.).
17 Плотный завтрак, фактически обед (англ.).
18 Имбирного эля (англ.).
19 Служанке (англ.).
20 Баронету Глина (англ.).
44. С. М. и С. Я. МАРШАК
Athea, Ireland.
Monday, <11 мая 1914 г.>
2 o'colock p. m. [1]
(...) Утром покинул Glin и пошел к югу. По дороге меня застиг легкий
ливень. Я попросился в коттедж, где переждал дождь. Там был земляной пол, по
которому бегали куры с цыплятами, а из клети голосили утки и, кажется, гуси.
Камин занимает полкомнаты. Это - бревенчатый навес с отверстием для дыма.
Под навесом на полу горит и дымится кучка торфа. Хозяйка - очень милая
женщина. Я попросил сварить мне яйца. Она сварила два (куриное и утиное) и
накрыла на стол. (...) Сейчас я пришел в тихую деревушку Athea. Пишу на
почте. Торопиться мне некуда. Хочу остаться здесь ночевать и завтра
вернуться к реке -в Tarbert, где будет пароход. По дороге сюда я справился у
людей о дешевом ночлеге. Мне указали Джона Солливана. Джон-то ничего, а его
жена - толстая, грязная, вульгарная дура. (...) Сейчас иду бродить по
деревне. Завтра-то какое счастье меня ждет в Тарберте: ваши письма!
С. М.
1 Этиа, Ирландия. Понедельник... 2 часа пополудни (англ). Этиа -
деревня в 12 км к югу от деревни Глин, Маршак пошел на юг от берега реки
Шаннон.
45. С. М., С. Я. и Л. Я. МАРШАК
Newtown Sandes, Ireland.
Tuesday, 9am. [1] (12 мая 1914 г.>
(...) Сейчас много писать не могу. Перо на почте ужасное и рукам
холодно. В небе солнце, постепенно становится теплее. Утром (в 6.30) я рад
был покинуть грязный приют м-ра и м-с Sullivan. Простился с ними, с их
ослом, свиньей, псом и крылатым царством. Спал я на чердаке в компании со
старичком, которого все называли ласкательно "Джонни". Старичок тихий, но
меня невзлюбил.
Выйдя из деревушки Athea, я отыскал чудесный ручей и умылся самым
основательным образом, затем поел сыру и зашел на молочную ферму выпить
молока. Зелени здесь не достать: приходится пить молоко.
Сейчас пришел в деревню Newtown Sandes. По дороге встретил много
темноволосых девушек-красавиц, отвозивших на фермы молоко на осликах. В
общем, ирландские женщины выглядят мрачно в своих черных шалях. - Сейчас иду
в Tarbert. Там получу от вас письма!!! Моя дорогая, деточка, Сонечка, пиши
теперь в Limerick, Ireland. Я буду там в четверг. Привет Бокелэ и всем. Пиши
в Limerick сейчас же.
Жду не дождусь встречи с вами, деточки. Увидимся в пятницу вечером.
Письмо обращено к жене и сестрам - Сусанне Яковлевне и Лии Яковлевне.
1 Ньютон Сандес, Ирландия. Вторник... 9 часов утра (англ). Ньютон
Сандес - деревня в 7 км от Тарберта, городка, в который шел С. Маршак, желая
вернуться на берега реки Шанион.
46. С. М., С. Я. и Л. Я. МАРШАК
(Ирландия, Тарберт, 12 мая 1914 г.)
(...) шестью поцелуями - и т. п. глупости.
Боже, как она утомила меня! Хорошо, что она позволила мне самому
приготовить для себя "spuds" - то есть картошки. Ее опрятности доверять
нельзя.
Постель она приготовила мне сравнительно чистую: все белье стираное, в
том числе белые одеяла. От теплых одеял я предусмотрительно отказался. Было
чуть-чуть холодно и чуть-чуть чесалось и кусалось.
Утром мне предложили умыться, дав воды в какой-то сковороде. Я
чуть-чуть вымыл нос и щеки. Когда я попросил еще воды, я узнал, откуда эта
вода добывается: в углу двора стоит маленькая кадушка - настолько низкая,
что из нее легко может пить свинья, имеющая местопребывание во дворе.
Я ушел не умывшись. Зато отыскал чистейший ручей, в котором и умылся по
дороге.
Хотите знать, как я добрался до Тарберта.
После Newtown Sandes мне встретились два полисмена (не в касках, а в
картузах и пелеринках до пояса). Болтая с ними, я прошел пару миль. (Кстати
ирландская миля гораздо больше английской.)
Полисмены раскланялись по дороге со своими двумя знакомками,
простоволосыми, растрепанными, с шалями на плечах, которые катили в повозках
и колотили своих осликов. Каждая из дам пригласила в свою повозку по одному
полисмену, а одна из них кивнула и мне:
- Садитесь и вы.
Полисмены и дамы весело болтали. Только однажды дама обратилась ко мне
и спросила, женат ли я.
Когда мы приближались к Тарберту, она стала окликать односельчан:
- Look who is behind. (Смотрите, кого я везу.) Это меня - заморскую
птицу.
Ирландцы говорят очень странно: сум (some), муней, муны (money), хин
(hen), аль (all), гуд люк, то есть good look - вместо good luck.
Я тоже говорю им, прощаясь:
- Good look. (...)
Рассчитываю выехать в пятницу в 8.15 из Limerick'a" В 4 буду в
Fishguard'e. В 6 с чем-то в Ньюпорте. К вам попаду поздно вечером. Пред
отъездом из Limerick'a узнаю, сумею ли попасть в Chepstow [1] в тот же день.
Моря не боюсь ничуть. Теперь ветры улеглись. Да и качка мне не страшна.
Часов в 5 дня я еду сегодня пароходом до Killadysert по Шаннону. (...)
Ваш С. М.
Пишите сейчас же в Limerick!
Начало письма не сохранилось.
1 Чепстоу - железнодорожная станция, где С. Маршак, приехав поездом из
Ныопорта, должен был пересесть в омнибус, чтобы добраться до Тинтерна. В
Тинтерне, при школе Ф. Ойлера, жили его жена и сестры.
47. С. М., С. Я. и Л. Я. МАРШАК
Ballynacully (Co Clare), Post office.
Wednesday, 10 a. m. [l] <13 мая 1914 г.>
(...) В Killadysert не было от вас писем. Я очень встревожен. Оставил
на почте адрес (Limerick).
Из Tarbert'a подъехал к пароходу на лодке. На пароходе написал вам
открытку карандашом, наклеил марку, но письмо так стерлось и измазалось, что
я не отправил его. В Killadysert мне не удалось попасть на острова. Рыбаков
там нет, а единственный лодочник берет за это 10 шил (лингов).
На мою беду, я попал в Killadysert вместе с цирком. Все комнаты были
заняты, а в более или менее приличные места меня не пускали, полагая, что я
цирковой артист. Насилу мне удалось уговорить одного отеледержателя, что я
не имею ни малейшего отношения к цирку! Переночевал за 1.6. Сейчас иду в
Clare-Castle [2], оттуда в Newmarket [3]. Думаю переночевать в Clare-Castle
или Newmarket. Завтра проеду миль 12-14 поездом, так как хочу пробыть полдня
в Limerick. В пятницу в 8.15 утра - к вам!
Сегодня уклонился с дороги и пошел к "Blessed Well" (St. Martin's) [4].
Источник находится между двух иссохших деревьев. На камне - образок и пара
бутылочек.
Видел очень красивый, дико разросшийся парк, принадлежащий имению
"Paradise" 5t (...)
С. М.
1 Белинекали (в Клэре). Почта. Среда. 10 часов утра (англ.). Белинекали
- деревня в графстве Клэр на северном берегу реки Шаннон в 6 км от
Килдайсарта.
2 Клэр-Кастл - пристань и железнодорожная станция на северном берегу
Шаннона в 18 км от Килдайсарта.
3 Ньюмаркет - деревня в 8 км от Клэр-Кастла.
4 "Святому источнику" (св. Мартина) (англ.)
5 "Рай" (англ.).
48. С. М., С. Я. и Л. Я. МАРШАК
Newmarket on Fergus, Ireland.
May 13tb <1914 г.>, 5.15 p. m. [1]
(...) Сейчас приехал в Newmarket: не пришел, а приехал. Едва только я
вышел из пределов Glarecastle'a, женщина в повозке, запряженной ослом,
остановила меня и сказала:
- Вон там едет экипаж. Просите лифта.
Со мной поравнялся кабриолет: серая лошадка, седой и плотный господин в
очках и кроткий малый, очевидно, рабочий.
Господин подсадил меня. Он оказался зажиточным фермером из Ньюмаркета.
Сначала он думал, что я tradesman [2], потом решил, что я путешествую вокруг
света на пари.
- Ишь, мол, все лифтами пользуется, а в газетах пишет, что пешком
ходит.
Фермер (он же сборщик податей) стал расхваливать окружающую природу. И
в самом деле река Фергус очень красива, а места вокруг довольно богатые.
Мы почти подружились с м-ром William Halpin. Подьехав к своей ферме, он
ссадил малого и решил повезти меня в очень красивые места, а затем в деревню
Newmarket.
Мы подъехали к воротам какого-то парка.
- Что, лорд и леди дома? - спросил он привратника. - Я думаю, они
ничего не будут иметь, если я покажу иностранцу замок и парк.
Мы въехали во владения лорда. Такого роскошного парка я не видывал:
огромные круглые озера, колоссальные дубы, буки, каштаны, сикоморы, дикие
яблони. Все в самом естественном и привольном виде. Серый замок с тремя
башнями - заглядение. Все было залито солнцем.
- Вот и сам лорд - барон Inchiquin, прямой потомок короля Ирландии
Браян Бору, победителя датчан!
Седой господин с дамой прошлись по аллее, не обращая на нас ни
малейшего внимания.
Мы тоже не обратили на них особого внимания и несколько раз проехались
вокруг замка (Dromoland Castle) и по парку. Только когда мы ехали узкой
аллеей по направлению к воротам, нашему бойкому кабриолету пришлось
поторопиться, ибо нас нагоняла великолепная карета с величественным кучером
и гнедым конем. - The lord is coming up! [3]
В Newmarket'e фермер решил устроить меня на ночь. Я боялся, что будет
очень дорого, но оказалось, что вышло дешево (6 d. за кровать; кроме меня, в
комнате будет спать какой-то молодой человек), и очень чисто. Это, кажется,
самый чистый мой ночлег.
Завтра утром двинусь в Six Mile Bridge [4], а может быть, доплетусь
пешком и до Limerick'a.
Боюсь, что деньги у меня уйдут до копейки или останется очень мало. Это
будет грустно. Но, во всяком случае, мне хватит на путевые расходы с
избытком.
Иду осматривать деревню. Здесь очень красивое озеро - такое же круглое
и синее, как у лорда. (...)
С. М.
1 Ньюмаркет на реке Фергус. Ирландия, 13 мая... 5 часов 15 минут
пополудни (англ.).
2 Торговец (англ.).
3 Лорд выезжает! (англ.)
4 Сикс-Майль-Бридж - железнодорожная станция в 10 км от Ньюмаркета.
49. П. С. и Д. В. СТАСОВЫМ
Санатория Кирву.
Ст. Сайрала, Финляндия,
22 марта 1915 г.
Глубокоуважаемые и дорогие Полина Степановна и Дмитрий Васильевич,
Меня до слез тронуло сообщение моей матери о той помощи, которую Вы
оказали ей. Примите мою горячую благодарность и не откажитесь поблагодарить
от моего имени и от имени моих родных доброго и великодушного Александра
Александровича К
Я счастлив был услышать, что Вы оба здоровы и бодры. Будучи за
границей, я видел иногда в русских газетах имя Дмитрия Васильевича, всегда
связанное с каким-нибудь прекрасным и благородным делом и окруженное ореолом
чистоты и безупречности, - и гордился тем, что в моей ранней юности мне
посчастливилось знать Дмитрия Васильевича!
Последние годы (в общем, пять лет с перерывами) я жил вдали от
Петрограда и от России. Я был в Палестине; [2] учился в Англии. Сейчас я
живу вместе с моей женой и ребенком в санатории моего друга, д-ра Любека. Не
знаю, когда мне случится побывать в Петрограде, но я заранее хотел бы
получить от Вас разрешение посетить Вас.
Моя мать передала мне, что Вы, Полина Степановна, интересовались моими
писаниями. Я продолжаю писать, хотя печатаю свои вещи редко. Предполагаю
издать стихотворения, которых у меня накопилось много, отдельной книгой.
Кроме того, я перевел книгу поэм и стихотворений чудесного английского поэта
William Blake'a и собираюсь издать ее. Последние годы заставили меня
заниматься - ради заработка - газетной работой (я помещал фельетоны,
корреспонденции, статьи, переводы в газ(етах) "Биржевые ведомости", "День",
"Курьер" и т. д.). Но теперь я, по счастью, бросил постоянную газетную
работу с ее суетой и ремесленничеством и надеюсь никогда больше к ней не
возвращаться. Если Вам будет интересно познакомиться с моими последними
вещами, я прочту Вам при свидании.
С тех пор, как Вы знали меня, прошло довольно много лет, и я стал
взрослым человеком. Но за все эти годы мне не привелось встретить человека
прекраснее, чем был наш дорогой Владимир Васильевич. Память его я свято чту.
Еще раз благодарю Вас, Полина Степановна и Дмитрий Васильевич, за Ваше
участливое отношение к моей семье и прошу принять мой почтительный и
любовный привет.
Самуил Маршак
Подлинник хранится в архиве ИР ЛИ (Пушкинский дом) (архив Стасовых,
фонд 294).
1 О чем здесь идет речь, установить не удалось. Письмо адресовано
выдающемуся общественному и музыкальному деятелю, юристу-демократу Д. В.
Стасову и его жене. С ними С. Маршака познакомил старший брат Д. В. Стасова
- Владимир Васильевич (см. письма к нему в начале наст. тома).
2 С. Маршак совершил путешествие по Ближнему Востоку в 1911 году.
50. Е. П. ПЕШКОВОЙ
Новый Двор, Велиж, Витебской губ.
28 июля 1915 г.
Дорогая Екатерина Павловна,
Пишу Вам из имения Витебской губ., куда я приехал после долгого
путешествия - железной дорогой, пароходом и лошадьми. Живу я у милых моих
друзей, людей очень хороших, и отдыхаю на славу. Захватил с собой Блэка, а в
придачу, к моему прискорбию, пришлось захватить пьесу Азова [1]. Я посылаю
Вам и Максиму [2] пару стихотворений, из которых первое было обещано мною
Максиму. Я переписал бы и другие, но забыл захватить с собой тетрадь, а по
памяти записывать трудно: помню только приблизительно.
Не знаю, увидимся ли еще в Финляндии. На обратном пути попытаюсь
остановиться в Карисальми [3], но боюсь, что будет поздно. Даже это письмо
может не застать Вас. В таком случае, милая Екатерина Павловна, дайте мне
поблагодарить Вас за Ваше сердечное отношение ко мне, за тот праздник,
который так нечаянно и нежданно случился у меня этим летом. Теперь я буду
более осмотрителен, чем 10 лет тому назад, и постараюсь не потерять Вас из
виду.
Пожалуйста, пришлите мне из Москвы свою карточку и напишите. (Сюда
писать уже не стоит, - а в Кирву.)
Я думаю остаться на зиму (если меня не призовут, как ратника 2-го
разряда) [4] в Кирву или переехать в Вилыгула,
Вот о чем я хотел попросить Максима: до выхода книжки Блэка никому не
давать моих стихов, кот(орые) я посылаю. Если мне удастся теперь как следует
поработать, я постараюсь издать книжку зимой.
Не соберетесь ли Вы на рождество к нам в Финляндию?
Еще раз прошу Вас принять мой самый сердечный, самый дружеский привет,
дорогая Екатерина Павловна. Целую Максима. Привет Марии Александровне [5].
Ваш С. Маршак
Не забудьте написать мне!
1 В. Азов (В. И. Ашкинази) - журналист и театральный критик.
2 М. А. Пешкову С Маршак прислал три (а не два) перевода из В. Блейка:
"Заблудившаяся девочка", "Агнец" и "Святой четверг".
3 В Карисальми, около железнодорожной станции, в 20 км севернее
Выборга, находилась дача Бартольдов, где жила Е. П. Пешкова.
4 С. Я. Маршак страдал сильной близорукостью, из-за которой он так и не
был призван в армию.
5 М. А. Волжиной (1848-1939), матери Е. П. Пешковой.
51. А. Л. ВОЛЫНСКОМУ
(Петроград), Шестая рота, 3, кв. 32, 4 сентября <1915 г.>
Глубокоуважаемый Аким Львович!
Посылаю Вам для "Биржевых ведомостей" 3 стихотворения В. Блэка в моем
переводе [1]. Бели Вы пожелаете поместить только два, благоволите возвратить
мне одно из посылаемых.
С сердечным приветом С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 95).
1 С. Маршак послал переводы А. Л. Волынскому (1863-1926), критику и
искусствоведу, сотруднику "Биржевых ведомостей". Переводы, по-видимому, в
газете не были опубликованы.
52. Е. П. ПЕШКОВОЙ
Острогожск, Ворон<ежской> губ.
23 октября 1915 г.
Дорогая Екатерина Павловна,
Грустно, что не удалось увидеть Вас во время остановки в Москве.
Сейчас я нахожусь у родных в Воронежской губернии - в том городке, где
я провел свое детство. Не знаю, всегда ли здесь было так уныло, как сейчас,
или только последние тяжелые времена наложили свою печать на провинциальную
жизнь, но я едва ли не впервые чувствую острую тоску. Я думаю, что
где-нибудь на воле - в деревне - все же лучше, чем в городишке. Жену свою с
ребенком я устроил в деревне Воронежского уезда.
Дела мои еще не налажены, но до поры до времени я и не буду пытаться
налаживать их. Некоторый литературный заработок у меня есть (печатаю кое-что
из своих переводов). Позже, когда устроюсь в Воронеже, надеюсь в газеты
писать и уроки давать.
Так дотянем до лета, если все будет благополучно, а летом мы надеемся
поехать опять к нашему доктору Любеку. Воспоминание о нем сохранилось у меня
самое светлое. Даже странно подумать теперь, что такие великолепные люди
бывают на свете.
Я знаю, что Вы очень заняты, дорогая Екатерина Павловна, но все же в
свободную минуту черкните мне несколько слов. Я буду так рад им. Мне было бы
жалко вновь потерять Вас!
Как поживает Максим? Ожидает ли его призыв на военную службу? Передайте
мой дружеский привет ему и Марии Александровне, а также Блеклову [1],
Филитисам [2] и Ефиму Алексеевичу [3].
Ваш С. Маршак
Передайте, пожалуйста, мой привет Алексею Максимовичу, если он не забыл
меня, и Ал<ександру> Ник<олаевичу> Алексину. (...)
1 К. С. Блеклову, товарищу М. А. Пешкова.
2 Н. С. Филитису, педагогу, автору ряда книг по детской гимнастике, и
его жене.
8 Установить фамилию не удалось.
53. Е. П. ПЕШКОВОЙ
Острогожск, Воронеж(ской) губ.
20 ноября 1915 г.
Дорогая Екатерина Павловна,
Две с половиной недели тому назад меня и Софью Михайловну постигло
страшное горе: умерла наша маленькая Натанель. Умерла не от какой-нибудь
болезни (она была такая здоровая и цветущая), а от несчастного случая, о
котором мне тяжело сейчас рассказывать [1]. Какой это был радостный, добрый,
чуткий ребенок, как развилась она за последнее время!
Сейчас мне и бедной Софии Мих(айлолне) хотелось бы одного: отдаться
всей душой какой-нибудь интенсивной работе - делу помощи несчастным и
обездоленным. Больше всего мы желали бы помогать детям. Не знаете ли Вы
какого-нибудь отряда, организации или учреждения, где нас можно было бы
устроить? [2] Около месяца нам еще придется пробыть в Воронежской губернии,
а затем мы могли бы поехать куда угодно, но лучше всего - на театр военных
действий или куда-нибудь на юг.
Жена моя знает разговорно-еврейский язык и охотнее работала бы среди
еврейской массы, но если такой работы не представится, то ей безразлично,
где ни работать.
Пожалуйста, милая Екатерина Павловна, напишите поскорее, можем ли мы
рассчитывать на что-нибудь. Привет Максиму и Марии Александровне.
Ваш С. Маршак
1 Дочь С. Маршака погибла 3(16) ноября 1915 года в результате
несчастного случая: она опрокинула на себя самовар с кипящей водой (родилась
29(16) мая 1914 г. в Англии).
2 Е. П. Пешкова работала в "Красном Кресте".
54. И. И. ГОРБУНОВУ-ПОСАДОВУ
Петроград, 31 января 1917 г. Дорогой Иван Иванович,
С хорошим, светлым чувством вспоминаю свое пребывание в Москве и
знакомство с Вами. Жалею, что наша встреча была такой краткой, и надеюсь
встречаться с Вами в будущем. Пока же я хотел бы только сказать Вам, что мне
будет дорого всякое сотрудничество с Вами. Если я могу быть полезен Вашим
изданиям своими переводами, пожалуйста, располагайте мною [1]. Нет ли у Вас
в настоящее время стихов для перевода? Рассчитываете ли достать Стивенсона?
Небольшую книгу Блэка я понемногу готовлю, а также статью о нем и его
отношении к ребенку (для "Маяка"), Я и сестра моя, ученица Ойлера,
попытаемся написать воспоминания о его школе [2].
Сейчас просматриваю "An invitation to the Woods" [3] Ойлера. В
большинстве очерков, входящих в эту книгу, мало фабулы, но зато много тонких
наблюдений и подлинной поэзии. В общем все это может быть интересно и
доступно для юношества в возрасте не моложе 15-16 лет. У Лонга [4] больше
действия и изложение примитивнее. Все же я попытаюсь выбрать для "Маяка"
какой-нибудь очерк попроще и поживее.
Примите, дорогой Иван Иванович, мой сердечный привет и поклонитесь за
меня всем Вашим.
Искренне уважающий и любящий Вас
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 122).
1 И. И. Горбунов-Посадов (1864-1940)-писатель и педагог, редактор
издательства "Посредник". И. И. Горбунов-Посадов редактировал журнал "Маяк"
для детей среднего и старшего возраста.
2 В журнале "Маяк" переводы и статьи С. Маршака и его сестры Лии
Яковлевны (писавшей впоследствии под псевд. Елена Ильина) не публиковались.
3 "Приглашение в леса" (англ.).
4 Лонг Уильям Джозеф (1866-1952) - американский священник, натуралист и
писатель. Его книги часто переводились и печатались издательством
"Посредник".
55. А. В. БОГДАНОВОЙ и Д. Н. ОРЛОВУ
<Петроград, декабрь 1923 г.>
Милые, хорошие, дорогие Анна Васильевна и Дмитрий Николаевич [1],
Что бы Вы обо мне ни думали, а я люблю Вас по-прежнему, и только
постоянная сутолока и множество работы мешали мне переписываться с Вами.
Простите и верьте, что я очень люблю Вас, помню и считаю время работы с Вами
прекрасной порой в моей жизни. Какие трудные были тогда условия жизни и
работы - и как хорошо мы работали!
Слушайте, дорогие друзья. Я очень мечтаю о том, чтобы Вы как-нибудь
побывали в Петербурге и посмотрели на наш Театр Юных Зрителей, где работаю я
и Елизавета Ивановна [2]. Если хотите знать подробнее об этом театре,
повидайтесь с нашим главным режиссером и создателем этого театра -
Александром Александровичем Брянцевым3, который свезет Это письмо в Москву.
Вам будет интересно познакомиться с очень талантливым, хорошим и мудрым
человеком, который спокойно, с огромной выдержкой (гораздо большей, чем была
у меня когда-то) создал большое дело - театр живой, своеобразный, постоянно
развивающийся и идущий вперед, - пожалуй, лучший театр в Петербурге и
безусловно единственный настоящий театр для детей в России.
Не хочется в нескольких словах рассказывать о сущности нашей работы.
Если увидитесь с Александром Александровичем, он Вам расскажет (хотя я и
думаю, что о театре нельзя рассказать, а можно его только показать. Вы это
поймете).
Помимо театра я много пишу. За этот год я написал три книги [4].
Пришлю, как только выйдут. "Театр для детей" выходит 3-м изданием [5].
Кстати, в свое время я оставил Либерману для передачи Вам экземпляр 1-го
издания, а затем с сестрой послал Вам второе издание.
Очень буду рад получить от Вас весточку.
Примите мой самый дружеский привет.
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2216).
1 А. В. Богданова и Д. Н. Орлов - в то время актеры Театра Революции.
Совместная работа с С. Я. Маршаком в краснодарском Детском городке положила
начало их многолетней дружбе.
2 Е. И. Васильева (псевд. Черубина де Габриак) и С. Маршак начали
работать в литературной части Ленинградского ТЮЗа с сентября 1922 года (до
этого они вместе работали в краснодарском Детском городке).
3 А. А. Брянцев (1883-1961) - народный артист СССР; в феврале 1922 года
организовал Театр юного зрителя в Ленинграде и оставался бессменным его
художественным руководителем до конца своей жизни.
4 В 1923 году вышли в свет книжки С. Маршака "Детки в клетке",
издательство "Радуга", Пг. - М., и "Сказка о глупом мышонке", изд-во "Синяя
птица", Пг. - М. На титуле двух книжек: "Пожар", "Радуга", Пг. - М., и "Дом,
который построил Джек", - обозначен год выпуска - 1923, а на обложках -
1924.
6 Первое издание "Театра для детей" вышло в свет в Краснодаре в 1922
году, второе - в Москве в том же году. Третье издание было напечатано
издательством А. Ф. Маркса в Ленинграде в 1924 году.
56. В. И. АННЕНСКОМУ-КРИВИЧУ
(Ленинград), Потемкинская улица, 5,
кв. 10, <2 июня 1924 г.>
Многоуважаемый
Валентин Иннокентьевич,
Простите, что отвечаю Вам с таким опозданием. Я не хотел писать Вам до
того, как использую все возможности пристроить Вашу сказочку [1]. К
сожалению, ни одно из издательств, которым я ее предложил, до сих пор не
дало мне определенного ответа.
Пожалуйста, сообщите мне, оставить ли ее у себя в надежде на
какой-нибудь благоприятный случай или отослать Вам.
Мне очень жалко, что я не познакомился с Вами в Здравнице.
Если будете в городе - загляните, пожалуйста, ко мне. Я буду очень рад
познакомиться с Вами и поговорить о сказке, которую Вы прислали, и о других
сказках, которые Вы можете написать для издательств и для журнала, мною
редактируемого [2].
Примите мой сердечный привет.
Искренне уважающий Вас
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 5).
1 Сказка принадлежала перу поэта и беллетриста В. И. Анненского (псевд.
Кривич; 1880-1936), сына поэта Иннокентия Анненского.
2 В журнале "Воробей" произведения В. И. Анненского-Кри-вича
опубликованы не были.
57. Н. Г. БОЛОТОВОЙ и С. А. СЕМЕНОВУ
Евпатория, Крым, 2 августа <1924 г.>
Дорогие Наталья Георгиевна и Сергей Александрович [1],
Спасибо за письмо Н. Г. и за "Воробьи".
Номер очень хорош. Пожалуй, лучший за все время. Я дал его здесь
ребятишкам - с жадностью проглотили все. Отделы придают журналу остроту и
сезонность. Художественная) часть не плоха, и даже скудный Новорусский [2]
читается с интересом. Содержание достаточно разнообразно. Мы растем.
Недостатки такие. В "Урагане" [3] во второй части первой Главы (стр.
17) не сказано, что действие переносится в Париж. Читатель-ребенок будет в
затруднении.
В примечании к "Тюремн(ым) Робинзонам" [4] не говорится, что дело
происходит в Шлиссельбурге и что автор - один из тюремных Робинзонов.
В "Фотографе" [5] шоколадные яйца попали в "Прокатку", как и "Чудеса"
(нужен другой шрифт для заголовков).
Выбор сюжетов в "Фотографе" нужен менее случайный и более сезонный.
В "Дневнике" - больше фактов, событий.
Просьба насчет стихов к картинке не очень удачна. Ну да ладно. Все это
выровняется. Зимой заработаем на славу.
Душенька Наталья Георгиевна, а ведь стихов Мандельштама [6] в конверте
не оказалось. Грязнова [7] пришлите, но дождитесь моего нового адреса.
Завтра мы едем на Южный берег Крыма, откуда я Вам напишу.
Что слышно в Госиздате? Было ли объяснение с Ангертом [8], разговоры
насчет сборников? [9]
Прислал ли стихи Верховский?
До сих пор я мало поправился. По целым дням сплю. Надеюсь, что Южный
берег разбудит и оживит меня.
Я пишу брату [10] и прошу его поискать у меня рассказ Боженко и загадки
Бекетовой [11]. Но все же потормошите и Бермана [12].
Поклонитесь от меня Бор(ису) Степановичу) [13] и Бианки. Целовать их не
прошу, боясь гнева Серг(ея) Александровича).
Я очень соскучился по "Воробью" и по всем Вам. Милые, когда получите
мой адрес, сейчас же отпишите и пришлите рукописи.
Ваш С. Маршак
Нат(алья) Георг(иевна),
Примите выражение самого искреннего сочувствия по поводу смерти Вашего
дяди [14]. Я его хорошо знал и даже ссорился с ним в Кубу. Он был очень
хороший человек.
С. М.
---
Посылаю загадки Бекетовой. Из них две, отмеченные крестиками,
удовлетворительны.
1 Письмо адресовано Н. Г. Болотовой - секретарю редакции журнала
"Воробей", и ее мужу, писателю С. А. Семенову. Н. Г. Болотова прислала С. Я.
Маршаку в Евпаторию экземпляры только что вышедшего июльского номера журнала
за 1924 год. Письмо Н. Г. Болотовой не сохранилось.
2 Очерки М. Новорусского "Тюремные Робинзоны" ("Воробей", 1924, ЭЭ
6-8). В этих очерках Новорусский описывал свое заключение в Шлиссельбургской
крепости, в которой он провел 18 с половиной лет (1887-1905). К пожизненному
заключению он был приговорен за участие в подготовке покушения на Александра
III.
3 Рассказ Б. Житкова, печатавшийся в ЭЭ 6-8 журнала.
4 Речь идет о вводном примечании от редакции к продолжению публикации
очерков М. Новорусского.
5 "Бродячий фотограф" - отдел журнала, состоящий из подробных пояснений
к фотографиям на актуальные темы.
6 О каких стихах идет речь, установить не удалось. Поэт О. Мандельштам
(1891-1938) изредка печатал в журнале "Воробей" свои стихи для детей.
7 Рассказ В. Грязнова "Пуговичный коминтерн" был напечатан в следующем
номере журнала.
8 Главный редактор ленинградского отделения Огиза. Речь идет о планах
передачи журнала "Воробей" в ведение Огиза.
9 Возможно, речь идет о сборниках "Советские ребята" (четыре номера
сборника были изданы Ленинградским отделением Гиза в 1926-1928 гг.).
10 Илье Яковлевичу Маршаку (псевд. М. Ильин).
11 М. А. Бекетова (1862-1938) - писательница и переводчица, тетка А. А.
Блока.
12 Л. В. Берман - писатель, новый секретарь журнала; вед отдел журнала
"Дневник".
13 Б. С. Житков, детский писатель.
14 М. Л. Хейсин, ученый кооператор; работал в системе ЦЕКУБУ - комиссии
по улучшению быта ученых, созданной по инициативе А. М. Горького.
58. А. В. БОГДАНОВОЙ и Д. Н. ОРЛОВУ
Крым, Евпатория, 2 августа 1924 г.
Мои дорогие Анна Васильевна и Дмитрий Николаевич,
Ваши письма были получены мною в очень тяжелое для меня время. Я
пережил большое горе [1], от которого еще до сих пор не оправился. Простите,
дорогие, что так поздно отвечаю Вам [2]. Не знаю, дойдет ли до Вас это
письмо. На всякий случай посылаю открытку по адресу Театра Революции.
Много раз хотелось мне писать Вам и звать в Петроград, в Театр Юных
Зрителей. Александр Александрович Брянцев видел Вас на сцене в Москве и был
бы очень рад залучить Вас к себе. Труппа у него полна, в Ленинграде он
отказывает даже выдающимся актерам, но Вас он очень хотел бы привлечь.
По старой дружбе я хочу высказать Вам свои откровенные соображения по
этому поводу.
Дело в том, что положение мое в театре не такое, как было у нас в
Ек(атерино)даре. Я не глава театра, а только заведующий
литературно-репертуарной частью. Поэтому я могу быть только посредником в
переговорах.
Вот что я могу сказать о театре. Это единственный работающий и
прогрессирующий театр в Ленинграде. Работают очень много и на репетициях и в
студии, обязательной для всех (там ритмика, акробатика, пение, танцы и т.
д.) - от 10 ч. до 2 и от 4 до 10 часов веч(ера) каждый день. Дисциплина
строгая, но при этом и большое одушевление. О направлении театра я не хочу
говорить. Я лично не верю в направления, а верю в актеров.
Актеры есть талантливые, режиссер опытный. В театре нет интриг, жизнь
протекает довольно ровно и мирно. Публики много. Боюсь, что в материальном
отношении Вы были бы обставлены хуже, чем в Москве. Выплата денег
своевременная, по ставкам Сорабиса. Вновь вступающие актеры в первое время
получают не выше 14-й категории. (Исключений ни для кого не делают.)
Хорошо организована столовая, буфет, летняя дача. Пьесы идут для
средн(его) возраста и для юношества. Сейчас в репертуаре: "Скапен",
"Бедность не порок", "Конек-Горбунок", очень хорошая морская пьеса (названия
еще не знаю. На сцепе корабль), "На баррикадах" (по В. Гюго), предполагается
возобновление "Таира и Зорэ" [3] - Брянцев прекрасный организатор, человек
здравого смысла и большой воли. Уклад жизни в театре чуть-чуть напоминает
монастырский. Не пугайтесь. Я говорю это в том смысле, что там царит
дисциплина, равномерность, отсутствует борьба отдельных лиц и личных
интересов.
Публика очень благодарная. Свой театр любит.
С каждым годом театр становится все прочнее. Большинство работников
составляет дружную семью.
Не знаю, удалось ли дать Вам представление о жизни в театре. Очень
жаль, что Вам не удалось побывать на спектаклях и лично познакомиться с
театром.
Из постановок целиком удовлетворила меня (а мои требования с каждым
годом становятся все строже) только одна - "Конек-Горбунок". Дм(итрий)
Ник(олаевич) был бы в этой пьесе чудесным Иванушкой.
К сожалению, я не могу Вам сообщить сейчас свой адрес. Завтра я с
Софией Михайловной и сыном уезжаем отсюда на Южный берег Крыма. Пишите мне
по адресу: Ленинград, Потемкинская, 5, кв. 10, С. Я. Маршаку. Мне письмо
перешлют.
А если Вы захотите вступить в переговоры с ТЮЗ, напишите
непосредственно Брянцеву (Гос. Театр Юных Зрителей, Моховая, 35).
Надеюсь, что в близком будущем или в далеком мы опять будем работать
вместе.
Давайте не будем считаться письмами и постараемся не упускать друг
друга из виду. Осенью пришлю Вам свои новые книжки. Сообщите, куда писать
Вам.
Целую вас обоих.
Ваш С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2216).
1 Смерть отца С. Маршака - Якова Мироновича, умершего 24 апреля 1924 г.
(р. в 1855 г.).
2 Письмо А. В. Богдановой и Д. Н. Орлова не сохранилось.
3 С. Маршак перечисляет следующие пьесы репертуара ленинградского ТЮЗа
сезона 1923-1924 годов - "Проделки Скапена" Ж.-Б. Мольера, "Бедность не.
порок" А. Н. Островского, "Конек-Горбунок" П. П. Ершова (в обработке П. П.
Горлова), "Предатель" Б. Житкова (со сценой на палубе парусной шхуны); пьеса
Е. Васильевой и С. Маршака "Таир и Зорэ" была поставлена 8 июня 1923 года,
прошла три раза и более не возобновлялась.
59. И. С. МАРШАКУ
{Берлин, июль 1925 г.)
Мой милый мальчик Элик,
Посылаю тебе это письмо [1] воздушной почтой. Я опущу его в маленький
ящик на углу, и сегодня же аэроплан понесет его в Ленинград.
Вчера я был здесь в Зоологическом саду (немцы называют его просто:
"Цоо"). Видел слоненка величиною с комод. Он бродил один по клетке (очень
большой) и очень смешно изгибал свой хобот. Видел маленькую обезьянку,
которая прицеплялась к животу своей матери, когда хотела взобраться на
верхнюю перекладину. Кто-то принес обезьянам круглое зеркальце, и они все по
очереди любовались собой. Только одна из них попробовала погрызть его. Видел
четырех (львят), которых кормит овчарка (матери у них нет). Дети скоро
перерастут свою кормилицу. Какой-то мальчик протянул обезьянке руку, - она
так больно стиснула руку, что мальчик с трудом выдернул ее из клетки - всю в
крови.
Берлин очень большой город. Автомобили все здесь хрюкают. Дома серые.
Много деревьев. Подземная дорога. Сейчас это очень хорошо: прохладно. А
наверху жара.
Все, даже дети, говорят по-немецки, как ты.
Целую тебя, мой маленький, и прошу помнить обещание: делать все весело,
бодро и аккуратно, хорошо питаться, не шалить до одурения. Якова поцелуй и
расскажи ему от моего имени сказку про золотое яичко.
Целую вас обоих, мои мальчики.
Ваш отец
1 Письмо адресовано восьмилетнему сыну и послано из Берлина, где С. Я.
Маршак находился проездом в санаторий в Силезию.
60. А. М. ГОРЬКОМУ
Ленинград, улица Пестеля (бывш. Пантелеймоновская), 14,
кв. 11, 9 марта 1927 г.
Дорогой Алексей Максимович,
Двадцать лет я не видел Вас. Не знаю, как это вышло. Когда Вы были в
России, я был за границей, потом - с начала войны - жил в провинции.
Вернулся же я в Питер летом 1922 года - вскоре после Вашего отъезда отсюда
[1].
Но я был так взволнован и обрадован, когда А. Н. Старк сказала мне, что
Вы не забыли меня [2]. Наша встреча на даче у Стасовых, потом Ялта, Куоккала
[3], - все это стало для меня эпосом.
Кажется, до Вас дошли мои книжки, посланные через Наркоминдел.
Понравились ли они Вам? Скоро пошлю еще, если Вам интересно.
К детской литературе я пришел странным путем. В 1913 году я
познакомился с очень любопытной школой в южном Уэльсе (Wales). Дети жили там
почти круглый год в палатках, легко одевались, вели спартанский образ жизни,
участвовали в постройке школьного дома. Я прожил с ними около года - и это
было счастливейшим временем моей жизни. Во всяком случае, это было
единственное время, когда я чувствовал себя здоровым. После революции я
работал в наших колониях для ребят. Блэк и народная детская поэзия - вот еще
что привело меня к детской литературе. А к тому же у меня дома есть
читатели, которые иногда заказывают мне книги - мои маленькие сыновья.
О нашей редакционной работе рассказывала Вам А. Н. Старк. В отделе
дет(ской) литературы Госиздата, когда мы начинали работу, преобладали
профессиональные детские писательницы и переводчицы. Большинство книг о
природе, технике, путешествиях - было переводом или компиляцией. Детей
приучали к литературно-безличному, шаблонному, переводному языку. Бывали и
хорошие книги, но редко. Значительная часть старой детской литературы
отметалась по педагогическим соображениям. В последнее время выработался
новый шаблон - бытовая беллетристика и поэзия для детей (детдом, школа,
беспризорные, пионеры, дети - участники гражданской войны) с
псевдосовременным жаргоном и надуманным бытом, или "производственная"
литература - довольно сухая и скучная. Трудно было начинать в таких
условиях.
Мы притянули к работе самых разнообразных людей - Николая Тихонова
(видели ли Вы "От моря до моря" и "Военных коней"?), Пришвина ("Рассказы
егеря Михал Михалыча"), Чапыгина [4], Бориса Житкова - очень наблюдательного
и бывалого человека ("Про слона", "Морские истории", "Паровозы", "Река в
упряжке") [5]. Очень было бы хорошо, кабы можно было обходиться в детской
литературе без "посредников" - популяризаторов и компиляторов. Мы привлекли
людей ценных для нас своим личным жизненным опытом: участников экспедиции,
охотников, революционеров и т. д. Новорусский написал "Тюремных Робинзонов"
о Шлиссельбургской крепости [6], Лебеденко - о своих полетах в Китай и с
амундсеновской экспедицией на Север 7. Молодой писатель, охотник и зоолог
Бианки написал большую книгу (она еще не вышла) - "Лесная газета", лесные
события за год.
В книжках для маленьких мы избегаем "сюсюканья" - подлаживания к детям.
Нет ничего лучше народных детских прибауток, песенок, считалок,
скороговорок-тараторок, "дразнилок". Очень важно достигнуть в детской книжке
четкости, пословичности. Как говорит мой товарищ по работе - художник
Лебедев, текст книжки дети должны запомнить, картинки вырезать, - вот
почетная и естественная смерть хорошей детской книжки.
Для старших очень нужна большая повесть, роман. Почему-то в Англии
многие писатели для взрослых умели и умеют писать и для детей. А у нас
сложность - и формальная и психологическая - мешает людям писать для детей.
Про меня говорят, что я стремлюсь всех превратить в детских писателей.
Ну что ж, попробуем.
Очень мешает нам в работе отношение педагогов (а они почти
единственные, к сожалению, критики и рецензенты дет. литературы). Почти
всегда они оценивают произведение только со стороны темы ("Что автор хотел
сказать?"). При этом они дают похвальные отзывы часто явно бездарным
произведениям и порицают талантливые книжки, не подходящие под их рубрики.
Прежде всего они боятся сказочности и антропоморфизма. По их мнению,
фантастика (всякая) внушает детям суеверие. Напрасно в спорах мы указывали,
что всякий поэтический образ грешит антропоморфизмом - оживлением,
очеловечиванием всего окружающего. Один из педагогов на это ответил мне:
если поэтическое сравнение употребляется со словом "как" ("то-то, как
то-то"), тогда можно; если же без слова "как", - то сравнение собьет ребят с
толку. Веселые книжки - особенно те, в которых юмор основан на нелепице, -
упрекают в легкомыслии и в том, что они вносят путаницу в детские
представления.
В отношении текста и рисунка есть еще одно неправильное суждение.
Требуют, чтобы весь текст, все слова и обороты речи были понятны ребенку, а
это чаще всего ведет к зализанности и приглаженности, к вытравлению личности
писателя из произведения. А вот я помню, что в возрасте 9-10 лет я читал
книги, где не все было мне одинаково понятно. Надо же узнавать новые слова и
новый, непривычный склад речи. То же требование, предъявляемое к рисунку,
часто лишает рисунок того же, главного: личности художника. Пусть люди с
юности приучаются к тому, что художественные образы не летят сами, как
гоголевские галушки, в рот, а иногда требуют от читателя сосредоточенного
внимания и активности. Конечно, мы и сами, как только можем, стремимся к
простоте.
Простите, что так пространно пишу" Мне очень хочется, чтобы Вы, Алексей
Максимович, были в курсе наших дел.
В последнее время нам принесли интересную книгу - автобиографического
характера. Автор - рабочий Гудим, слесарь "Красного Арсенала", 39 лет [8]. С
необычайной эпической полнотой, простым и торжественным стилем повествует он
о своем отце, хозяине, товарищах по мастерской; все они так хорошо у него
разговаривают, курят, пляшут. Местами очень трогательно, местами же неуклюже
и даже нелепо. Автор - и художник (скульптор), и изобретатель. Думаю, что
эту вещь надо напечатать без поправок, но с предисловием. Если бы автор был
помоложе, следовало бы, быть может, воздержаться от печатанья первой его
книжки и ждать от него других вещей. Но ведь ему около 40 лет, и он почти
неграмотен. А было бы жаль, если бы пропал такой любопытный документ. Если
хотите, я пошлю Вам эту вещь, когда будет переписана.
Ну вот. Написал целую повесть. Кабы можно было бы увидеться с Вами! А
то пишешь и не знаешь, о главном ли говоришь, о самом ли важном. К тому же я
сейчас совсем болен. Вероятно, скоро мне удастся поехать на месяц - на два в
Кисловодск, - полечить сердце и отдохнуть.
Напишите мне, дорогой Алексей Максимович. Был бы рад узнать, как
поживает Максим, его жена и дочь.
Если я уеду, - адрес останется тот же: письмо мне перешлют.
Примите мой привет.
С. Маршак
Автографы писем С. Я. Маршака к А. М. Горькому хранятся в Архиве А. М.
Горького.
1 А. М. Горький выехал за границу из Петрограда 16 октября 1921 года.
2 А. Н. Старк, сотрудница ленинградского отделения ОГИЗа, побывала у А.
М. Горького на острове Капри и познакомила его с книгами отдела детской
литературы ЛенОгиза.
3 С. Я. Маршак вспоминает о встречах с А. М. Горьким на даче у Стасовых
- 22 августа 1904 года, в Ялте (в марте - мае 1905 года), в Куоккала
(Финляндия) - 11 июня 1905 года.
4 Ленинградская редакция Гиза к этому времени выпустила книжку А.
Чапыгина "Весна в лесу" ("Сказки"), Гиз, Л. 1926.
5 Книга "Река в упряжке (Волховстрой)" вышла под редакцией Б. Житкова
(Гиз, М. - Л.) в 1927 году.
6 Главы из книги М. В. Новорусского печатались ранее в журнале
"Воробей" (см. письмо Э 57). Отдельной книгой издано в 1926 г.
7 Писатель А. Г. Лебеденко (р. 1892 г.) участвовал в авиационном
перелете 1925 года Москва - Пекин и в перелете Ленинград - Шпицберген на
дирижабле Нобиле (1926 г.), о чем рассказал в книгах для детей "Как я летал
в Китай" (Гиз, Л. 1926) и "На полюс по воздуху" (Гиз, М. - Л. 1927).
8 Книга не была выпущена ленинградской детской редакцией.
61. А. М. ГОРЬКОМУ
Ленинград, 22 апреля 1927 г.
Дорогой Алексей Максимович,
Я так рад, что Вы не забыли меня и между нами снова установилась
переписка. Меня очень ободрил Ваш отзыв о моих книжках [1]. Перед отъездом я
оставил А. Н. Старк для отсылки Вам новые издания.
Если Вам интересно, я буду посылать Вам некоторые рукописи из
материала, поступающего в редакцию. Но, может быть, Вас так обременяют
чтением рукописей, что лучше воздержаться от присылки новых? Иногда к нам
приходят очень занимательные вещи. Правда, большей частью это
автобиографический материал, свидетельские показания. Но так интересно,
когда в первый раз говорит о себе то молодое поколение, которое до сих пор
являлось загадкой. Любопытно, когда впервые начинают подавать голос те края
и окраины России, которые либо совсем еще не давали писателей, либо
подчинялись в прежнее время "столичным" классически литературным
требованиям, урезывая при этом свою самобытность, заглушая свой акцент.
При таких обстоятельствах редакторство превращается в кладоискательство
и требует сугубой осторожности и трезвости.
Очень жалко, что пропало Ваше письмо с рецензией, посланное на имя А.
Н. Старк. Нам всем так интересен и важен Ваш отзыв.
Последняя новость в нашем детском отделе Госиздата - дешевая библиотека
для города и деревни [2]. Выйдет книжек 50 с рисунками (по пятаку и по
гривеннику). Лебедев - молодец: он добился того, что эти книжки по внешности
будут не хуже дорогих книжек [3]. Кстати, первое издание "Жизни и
приключений Максима Горького" [4] целиком разошлось в короткое время. Было
бы чудесно, если бы сам Максим Горький дал нам повесть, рассказ или сказку -
для маленьких или для старших, все равно.
Я все еще нездоров, и живу за городом (в Павловске) и на днях еду в
Кисловодск в санаторию.
Мой адрес остается прежний (Ленинград, улица Пестеля, 14, кв. 11).
Письма мне будут пересылать.
Жму крепко Вашу руку и шлю привет Максиму.
С. Маршак.
1 В письме от 21 марта 1927 года А. М. Горький писал с острова Капри:
"Очень обрадован Вашим письмом, дорогой мой Маршак; посылка и Ваши отличные
книжки очень понравились; я их похвалил в письме к Старк. Желал бы я знать:
дошло ли до нее Это письмо? Оно имело характер рецензии о детских книгах, я
расхвалил в нем Бианки, Житкова, Тихонова, художников. Лебедева и Вас - за
стихи - особенно. Чудесны Ваши переводы английских песенок для детей, жаль,
что мало Вы дали их" (М. Горький, О детской литературе, изд. 3-е, "Детская
литература", М. 1968, стр. 177). Письмо к А. П. Старк хранится в Архиве А.
М. Горького (не опубликовано).
2 В серии "Дешевая библиотека Гиза. Серия школьника и пионера" вышли
книги: М. Ильин, Рассказ о великом плане, изд. 2-е, М. - Л. 1930; И. А.
Груздев, Жизнь и приключения Максима Горького, изд. 4-е, М. - Л. 1926, и
другие.
3 В. В. Лебедев в то время работал редактором по оформлению книг в
отделе детской литературы ЛенОгиза.
4 Первое издание книги виднейшего биографа и исследователя творчества
А. М. Горького - И. А. Груздева (1892-1960) вышло в свет в 1926 году (Гиз,
М. - Л.).
62. С. М. МАРШАК
Кисловодск, Крестовая Гора,
Санатория Цекубу, 25 мая 1927 г.
Моя дорогая Софьюшка,
Наконец-то получил твою открытку и закрытое письмо. Письма идут так
долго! (...)
Место чудесное. Воздух, чистый и легкий. Наша гора похожа на корабль,
выходящий из залива, - особенно вечером, когда сидишь на скамейке, как будто
на корме корабля, а с трех сторон видишь освещенный огнями берег. Помнишь
Родос, Софьюшка? [1] За Красными Камнями (недалеко от нас), где Храм воздуха
(очень глупое название), такой воздух, что голова кружится. Говорят, чуть ли
не чистый озон. Погода вот уж 4-й день солнечная. Жалко мне только, что нет
здесь вас, Софьюшка с ребятами, Люси и Лели [2]. (...)
Екатерина Павл(овна) [3] была на меня в обиде; оказывается, это она
отвезла Горькому мои книжки с надписью - ему и внучке, а ей я ни одной
книжки не дал. Но мы помирились. Контора "Радуги" [4] по моему поручению
послала ей почти все книжки.
Очень я подружился с Пастернаком. Какой он милый человек, и мы очень
друг друга любим. (...)
Конец письма не сохранился.
1 С. Я. Маршак вспоминает о путешествии по Ближнему Востоку в 1911
году.
2 Ильи Яковлевича (брата порта) и Лии Яковлевны (сестры).
3 Екатерина Павловна Пешкова.
4 Издательство "Радуга" (Ленинград), в котором выходили многие первые
издания детских книжек С. Я. Маршака.
63. И. С. МАРШАКУ
Кисловодск, 26 мая 1927 г.
Мой дорогой Элик,
Спасибо тебе за письмо. Пожалуйста, пиши мне часто. (...)
Я живу здесь хорошо. Почти весь день уходит на лечение. Подумай только:
твоего отца пеленают, как маленького ребенка, но только мокрыми пеленками,
купают, как Лялика: [1] сажают в ванну и растирают в воде и т. д. Хорошо,
что ты и Лялик этого не видите, а то бы вы потеряли всякое уважение ко мне.
Начинают меня лечить в 7 часов утра, а кончают в 7 часов вечера. Вероятно, я
вернусь богатырем.
Вчера мне позволили поездить верхом. Взяли у горца лошадей с
кабардинскими седлами (оба края высоко подняты). Ездили трое: я, ботаник
проф. Мищенко и здешняя докторша. У меня был очень рослый конь караковой
масти. Вначале было очень трудно управлять им и сохранять равновесие. Лошадь
меня не слушалась и пыталась войти в какие-то ворота. Когда она пустилась в
галоп, я чуть не слетел к великому удовольствию маленьких черноглазых
карачаевцев (здешние горны). Но потом я научился держаться крепче,
привставать в стременах, когда лошадь бежит рысью или галопом, и
поворачивать ее вправо, влево и назад. Очень было приятно ехать на закате по
дороге среди холмов, петь песню и пугать коров и баранов. Когда ты немного
еще подрастешь и почки у тебя поправятся, мы будем ездить с тобой вдвоем.
(...)
Еще раз целую тебя
Твой С. М.
1 Яков - младший, двухлетний сын С. Я. Маршака.
64. Я. С. МАРШАКУ
(Кисловодск, май 1927 г.)
Дорогой Лялик,
Это пишет твой папа. Я скоро приеду и привезу тебе аэроплан. А ты будь
хорошим мальчиком и не плачь ночью. Пальчик сосать тоже нельзя. Я живу в
Кисловодске. Здесь нет трамвая и нет автобуса. Лошади здесь есть. Я на одной
ездил верхом, как солдатики твои игрушечные и как красноармейцы. Я хорошо
ездил и не упал с лошади. Я живу очень, очень далеко от тебя, но скоро сяду
в поезд и поеду к тебе. Я тебя очень люблю и хочу тебя видеть.
Еще привезу тебе шоколада.
Целую тебя крепко.
Твой папа
65. М. П. ВЕНГРОВУ
(Ленинград), 15 марта 1928 г.
Дорогой Моисей Павлович,
Я был убежден, что Вы по возвращении в Москву немедленно дадите ход
заявлению, подписанному Вами, Разиным и мною, - о пересмотре книжек
Чуковского1.
А между тем заявление до сих пор не рассмотрено.
Почему? Кому нужна эта проволочка? Антропоморфизм теперь для известного
возраста допускается. Целый ряд книг неизмеримо низшего качества,
заключающих и антропоморфизм и "нелепицу", ГУСом допущен. Казалось бы,
теперь самое время исправить ошибку. Напишите сейчас же - Ваш ответ еще
застанет меня в Ленинграде.
Ваш С. Маршак
1 Письмо адресовано М. П. Венгрову (лит. псевд. - Н. Венгров),
Заведовавшему отделом детской и юношеской литературы Гиза в 1926-1928 годах,
и связано с тем, что ГУ С (Государственный ученый совет - руководящий
научно-методический центр Наркомпроса РСФСР в то время) не утверждал к
печати книги К. И. Чуковского для детей. И. М. Разин (1905-1938) - журналист
и комсомольский работник.
66. К. И. ЧУКОВСКОМУ
<Ленинград>, 22 марта (1928 г.)
Дорогой Корней Иванович,
Выеду я в субботу или в воскресенье [1]. (...) Если еще но были у
Менжинской [2], пойдем к ней вместе. С вокзала поеду прямо к Вам. Ни с кем
не ссорьтесь до моего приезда. Если нетрудно, посоветуйтесь с Екатериной
Евгеньевной [3], куда мне поехать на отдых. Я совсем замотался. Приеду
дохлый.
Если я устроюсь под Москвой, я приму участие в концерте [4]. Если поеду
на юг, - пусть концерт будет без меня.
Узнайте, рассматривали ли в ГУСе наше заявление [5].
Ваш С. Маршак
1 С. Я. Маршак должен был остановиться в Москве - проездом в Крым.
2 Л. Р. Менжинская, работник Наркомпроса РСФСР.
3 Е. Е. Фрумкина, старый большевик, редактор журнала "Дружные ребята".
4 См. письмо Э 68. 6 См. письмо Э 65.
67. С. М. МАРШАК
Москва, ул. Грановского, 3, кв. 73. <28 марта 1928 г.>
Дорогая Софьюшка,
Почему до сих пор нет писем ни от тебя, ни от Люси [1]. Ведь вы обещали
писать часто. Сегодня я иду с кисловод-ской докторшей к профессору Хорошко.
Он посоветует, куда ехать и гипнотизироваться ли... [2] Подробности сообщу
завтра. (...) Вчера целый день был занят Чуковским [3]. Был у Менжинской,
около часа разговаривал с Крупской [4]. Книги прошли все за исключением
"Чуда-дерева". (...)
Конец письма не сохранился.
1 Илья Яковлевич Маршак (псевд. М. Ильин) - младший брат Самуила
Яковлевича, писатель.
2 С. Я. Маршак хотел отвыкнуть от курения.
3 См. два предыдущих письма.
4 Выдающийся педагог и государственный деятель И. К. Крупская
(1869-1939) в 1928 году была членом коллегии Наркомпроса РСФСР.
68. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Симферополь. Вокзал.
4 апр<еля> <1928 г.>. 5 ч. утра
Мой дорогой Корней Иванович,
Еду - и все еще не знаю куда. Вероятно, в Севастополь или в Ялту.
В Москве последние дни мне было очень худо. Все же успел поговорить с
Филипповым [1] (директором педагогич(еского театра) и Алексинским [2] о
концерте. Филиппов, кажется, взялся энергично за это дело. Он переговорит с
Мар-кичевым [3], которому Алекс(инский) поручил заботы об утреннике в Моно
[4], о том - возможны ли два концерта в один и тот же день. Обещал написать
Вам, удастся ли ему устроить небольшой аванс - на проезд.
Оказывается, Вы не оставили Рудневой текста программы. Я в последнюю
минуту продиктовал ее Филиппову по телефону. (Кстати, его телефон 1-69-94).
Если будут исполняться мои вещи, пожалуйста, позаботьтесь, чтобы было
хорошо.
В Москве я видел Розенблюма. Обещал вовремя переиздать книжки и
уплатить деньги. Не знаю, что делать, как быть. Без меня Софии Михайловне
будет трудно решать эти дела. Помогите ей советом, милый.
Видел в Москве Асеева [5]. Говорил с ним о комиссии ГУСа. Он очень
славный.
Постараюсь на месяц забыть обо всех делах.
Пишу на вокзале. За буфетной стойкой тараторят по-татарски и мешают
писать. По платформе ходят люди без пальто. Еду на трамвае в город.
Напишите мне, когда пришлю адрес.
Поклонитесь Лиде Углову [6], Мар(ии) Бор(исовне) [7] и всем.
Ваш С. М.
1 В. А. Филиппов (1889-1965), историк театра, критик, педагог. В
1926-1930 годах директор Московского Государственного педагогического
театра.
2 М. А. Алексинский - член коллегии Наркомпроса РСФСР; в прошлом -
заведующий Кубано-Черноморским отделом народного образования; много сделал
для организации краснодарского Детского городка.
3 Один из руководителей управления театрально-зрелищных предприятий
Москвы.
4 МОНО - Московский отдел народного образования.
5 Порт Н. Н. Асеев (1889-1963)-автор ряда книг для детей. Среди них -
книги "Красношейка" (1926), "Про заячью службу и лисью дружбу" (1927).
6 А. Углов - литературный псевдоним Л. Чуковской, дочери К. И.
Чуковского.
7 Жене К. И. Чуковского.
69. И. С. МАРШАКУ
Севастополь, 3 мая 1928 г.
Мой дорогой мальчик Элик,
Ты мне очень мало и редко пишешь. Хоть бы раз написал мне обстоятельное
письмо о том, что случается в школе, что ты видел в театре, с кем подрался
(надеюсь, впрочем, что ты перестал быть милитаристом), что говорит и делает
Лялик.
А у меня вчера было много приключений. Я поехал на автомобиле в
Балаклаву (стоит 1 рубль). По дороге ветер хлестал мне в лицо, пытался даже
сорвать очки.
Балаклава расположена на берегу бухты, в виде подковы. Со стороны
города моря не видишь, так как у самого выхода, который называется здесь
"гирло" (я думаю, это по-хохлацки "горло"), бухта резко поворачивает. С
обеих сторон у выхода в море высокие горы, а на них остатки крепостной стены
и развалины высоких башен, построенных в средние века выходцами из Генуи (из
Италии). Хорошо была защищена Балаклава в те времена. Если какой-нибудь
пират пробовал пробраться в бухту, в него стреляли с крепостной стены и
башен. На берегу бухты главная улица Балаклавы, а позади другая,
параллельная ей. Вот и весь городок. Живут в нем рыбаки. На улицах сушатся
сети.
Я посидел высоко на утесе над открытым морем, а потом пошел знакомиться
с городом. Прежде всего познакомился с двумя мальчиками, белобрысым и
черным, как вакса. Первый - сын рыбака Ваня Полуэктов, по прозвищу Бебка.
Второй - сын местного сапожника-караима Давидка Есупов. У обоих были шашки
на боку: вид очень воинственный. Давидка оказался очень глупым; он во всем
подражает Ване. Ваня рассказал мне очень толково и про башни, и про то,
какая рыба в море водится и когда ее ловят. Прочитал мне наизусть мой
"Пожар" и "Федорино горе" Чуковского.
Он показал мне в море баклана, который на моих глазах нырнул и вынырнул
с рыбкой в клюве. Рыбий хвост сначала яростно бился у него во рту, а потом
успокоился.
После разговора с мальчиками я пошел по набережной. Слышу - кто-то
зовет меня с баркаса, стоявшего у берега. Подхожу. Рыбак предлагает мне
покататься. Я говорю, что у меня нет денег. - Да что там деньги! - говорит
рыбак, - мы и так покатаем, разве мы не люди!
Потом оказалось, что он был не совсем трезв. Владелец баркаса был
турок, высокий и очень красивый. Он со своими товарищами чинил в это время
мотор. Все балаклавские рыбаки приходили по очереди помогать ему, но ничего
не получалось. Ругань стояла на баркасе адская; только турок не ругался - он
очень деликатный и застенчивый, хотя и похож на разбойника. Так и не удалось
починить мотор. Рыбак, который пригласил меня на баркас, предложил мне
перейти на его судно (он у турка в гостях был). Я согласился.
Пошли на другой баркас. Там я увидел груду убитых дельфинов - или
свиней, как их здесь зовут. Жирные такие, крупные, спина черная, живот
белый, хвост в виде пропеллера, а морда длинная, узкая. Во рту зубки мелкие,
частые и острые, как зубья у пилы. Дельфинов бьют в море дробью, а потом
вылавливают крючьями. Рыбак, который меня привел, был охотник: он стреляет в
дельфинов из дробовика. Получает из выручки два пая - за себя и за ружье.
Другой человек на баркасе - владелец мотора; он тоже получает два пая - за
себя и за мотор. Третий (ленивый хохол) - владелец баркаса; у него тоже два
пая. Только моторист и матрос получают по одному паю - у них ничего нет,
кроме рук. Зато ругается моторист лучше и больше всех - на четыре пая!
Ругань вышла у них из-за того, что владелец мотора (молодой человек,
кудрявый, в солдатской шинели, когда-то в гимназии учился) не хотел
позволить прокатить меня - даром бензин изводить. Но в конце концов он
согласился после того, как охотник и моторист заявили, что уходят совсем с
баркаса; даже бушлаты надели. Примирение произошло очень быстро. Озабоченный
владелец мотора сразу повеселел и был со мной очень ласков. Мы отправились в
путь. Баркас весь затрясся от работы мотора, а вместе с ним затряслись
зубастые морды убитых дельфинов. Казалось, они ожили. Помчались мы
быстро-быстро, несколько раз обежали бухту, а потом легко и весело - как на
велосипеде - выкатили в открытое море. Там побегали, побегали, а потом назад
в бухту. Я стоял на носу, не держась, и мне казалось, что я не я, а
какой-нибудь удалой пират. Когда пристали к берегу, оказалось, что у турка
мотор исправлен. Мы перешли на его баркас и еще раз пошли в море. Я
чувствовал себя знатным иностранцем, которого все чествуют. Вечером я с
двумя рыбаками - охотником и мотористом - вернулся в Севастополь на трамвае.
Вот и все. Расскажи это своими словами Лялику. Крепко поцелуй его, мамочку и
всех родных.
Твой папа
70. Я. С. МАРШАКУ
Москва, 15 мая 1928 г.
Мой дорогой Лялик,
Я сейчас в Москве. Завтра вечером поеду к вам в Ленинград, приеду
послезавтра. Очень хочу тебя видеть, мой хороший мальчик. Я много ездил - на
поезде, потом на лодке, потом на пароходе, потом на автомобиле. Когда
приеду, расскажу обо всем.
Я видел гидроплан. Это такой аэроплан, который плавает по воде, а потом
подымается и летает. Когда ты будешь совсем большой, мы с тобою будем летать
на гидроплане и аэроплане. А Татлин [1] хочет сделать такие крылья, чтобы
летать без аэроплана. Я в Москве видел Татлина, он говорит, что ты хороший
мальчик. Я видел тетю Капо и Ниночку [2].
Когда приеду, будем с тобой играть, буду тебе рассказывать сказки.
Крепко целую тебя, мой дорогой, милый мальчик.
Твой папа
1 Художник Владимир Евграфович Татлин (1885-1953), друг С. Я. Маршака,
работавший над созданием летательного аппарата "Летатлина", приводимого в
движение мышечной силой.
2 Е. Е. Фрумкину и ее дочь.
71. Л. К. ЧУКОВСКОЙ
Лебяжье, Балтийская ж. д., 14 августа <1928 г.>
Дорогая Лида,
Только вчера получил Ваше письмо [1]. Очень рад, что Вам хорошо в
Нижнем. Побывайте, если еще не были, на крепостной стене. По ней можно
обойти вокруг всего города.
К 26-му буду ждать Вас. Теперь о Вашем рассказе [2]. Евгений Львович
[3] передал Вам мои замечания. Я очень жалел, что не мог поговорить с Вами
непосредственно. Сейчас мне трудно восстановить впечатления. Но, во всяком
случае, работать над рассказом стоит (даже при новом "методе работы").
Нужно только, чтобы случай показался удивительнее или смешнее или
трогательнее. Ведь рассказ маленький - тем сильнее должна быть его
тенденция.
Ощущение уюта и покоя в вагоне, пока все благополучно, и
железнодорожного ужаса и хаоса, когда пассажир нарушает неумолимый порядок,
- должно быть резче. Это может быть достигнуто простыми и спокойными
средствами.
Попутчиков Вашей героини не подавайте сразу пачками (они сливаются), а
лучше порознь одного за другим. При первом знакомстве до отхода поезда они
обыкновенно кажутся злыми и беспокойными; их самих и их вещей кажется
страшно много. Потом, когда поезд трогается, все утрамбовывается; становится
просторно и уютно. Прежних людей и узнать нельзя (как Вашу даму, когда она
сняла шляпу). Начинаешь понимать, кто кто. Первый чай и свеча в фонаре все
изменяют. В вагоне появляется свой уклад жизни, свой порядок - как в жилом
доме. Вот почему, если попадешь по ошибке не в свой вагон, даже не в свое
отделение, - все кажется чужим, не таким. Запах не тот.
Только описывая наружность людей (даже случайных), не полагайтесь на
силу таких характеристик, какие Вы даете пассажирам (человек со сросшимися
бровями и проч.). Это равнодушные характеристики. Черты, действия, слова
каждого лица должны быть находкой, а не чем-то более или менее равнодушно
выдуманным или сочиненным. Строгие требования? Не очень. Вам это удается
иногда (в "Тарасе") 4. Разговоры в вагоне могут быть не праздными (для Вас;
в отношении главного действия). Эти разговоры (о случаях на жел(езной)
дор(оге), об опозданиях, катастрофах и проч.) могут подготовить то
настроение, которое нужно будет, когда девочка потеряет свой вагон и попадет
в другой поезд. Понимаете?
Возвращение девочки в свой вагон (если Вам удастся дать его раньше)
будет очень радостным для читателя. Если попутчики станут нужными и живыми,
расставание с ними в Одессе тоже не будет случайным эпизодом, как у Вас.
Вообще ничего случайного, равнодушного, безразличного быть не должно.
Очень жалею, что пишу все это по памяти, не имея рукописи перед
глазами. Тогда мои замечания были бы точнее и убедительнее.
Савельев [5] отвечает мне на письма, но всегда злит меня формальностью
и негативностью ответа. Бог ему судья. Работать ему, бедняге, приходится
много. Ведь он почти один. Очень странное письмо получил я от Введенского
[6]. Он удивлен, что я недоволен и последним вариантом "Кто", и пишет, что
все сделано "по моим указаниям". Так может говорить только портной. Ведь "по
указаниям" можно разно сшить. Ведь правда? А вещь его все не
вытанцовывается, хотя я и очень верю в его талантливость.
А у Вас рассказ выйдет. Вы умная девочка.
Я каждый день работаю - пишу, перевожу. Трудно приниматься за писание
после почти трехлетнего безделия (в отношении моей собственной работы эти
годы были почти пустые). Собираюсь себя перевоспитывать и учиться, учиться.
Только бы не задавила меня осенью редакционная работа. С ужасом думаю об
этом.
Прощайте, голубушка. Пишите.
Ваш С. Маршак
1 Письмо Л. К. Чуковской не сохранилось.
2 Речь идет о рассказе Л. Чуковской "Ленинград - Одесса", выпущенном
отдельной книжкой в 1929 году (Гиз, М. - Л.).
3 Е. Л. Шварц в то время работал в редакции детского отдела ЛенОгиза.
4 Имеется в виду "Повесть о Тарасе Шевченко", над которой работала Л.
Чуковская в то время (напечатана в 1930 г.).
5 Л. Савельев - писатель, в то время редактор ленинградского отдела
детской книги Гиза.
6 Книжка А. Введенского "Кто" в то время готовилась в редакции к
изданию; вышла в свет в 1930 году.
72. К. И. ЧУКОВСКОМУ
(Ленинград), 15 октября 1928 г. Дорогой Корней Иванович!
Я сегодня приехал из Москвы, где провел одиннадцать Дней и столько же
бессонных ночей. Когда придет в порядок мое сердце, напишу обо всем. Я
усиленно хлопотал о сохранении прежних рисунков в "Тараканище" и
"Мухе-Цокотухе" [1], но до сих пор ничего не удалось добиться - несмотря на
то, что Лебедев согласен оставить старые рисунки. Вопрос об "Айболите"
решится на днях. Вы знаете, что я забочусь о Ваших книгах, как о своих.
Тороплю Каштеляна [2], но книги подвигаются туго. (На днях выпустили только
"Мойдодыра" [3] и "Почту" [4]). О плакате для "Мойдодыра" похлопочу.
Поговорю с Ниловым5 об особом объявлении по поводу Ваших и моих книг (в
Москве к таким делам относятся очень равнодушно). Вопрос о поездке решится,
когда Вы вернетесь [6]. В Москве я решительно заявил, что без Вас никуда не
поеду. Может быть, правильнее будет, если мы поедем не от Госиздата, а по
собственной инициативе.
"Еж" включил в число приложений Ваши и мои избранные сказки (то есть
часть экземпляров наших сборников будет напечатана на более дешевой бумаге и
бесплатно разослана подписчикам "Ежа" [7]). Это увеличит тираж наших
сборников и удешевит их. Надеюсь, что скоро будет реорганизована комиссия
ГУСа по детской книге (вероятнее всего, у нас в Ленинграде будет отделение).
Горького я в Москве видел. Он был очень ласков, но ни о каких делах я
больше с ним не говорил.
Когда приедете?
Я с трудом держу перо и поэтому пишу так мало. Скоро напишу еще.
Сегодня Нилов едет в Москву. Может быть, удастся ограничиться переменой
обложки "Тараканища", а рисунки оставить.
Обнимаю Вас крепко.
Ваш С. Маршак
1 Сказка К. Чуковского "Тараканище" 11 раз издавалась с рисунками С.
Чехонина. В 1929 году она была выпущена ленинградской детской редакцией Гиза
с новыми иллюстрациями В. Конашевича. "Муха-Цокотуха" К. Чуковского была
издана той же редакцией в 1929 году с прежними рисунками К. Конашевича
(выдержавшими пять изданий) с небольшими изменениями в них.
2 Заведующий производственным отделом ЛенОгиза.
3 К. Чуковский, Мойдодыр. Кинематограф для детей, карт. Ю. Анненкова,
изд. 13, Гиз, М. - Л. 1928.
4 С. Маршак, Почта, рис. М. Цехановского, изд. 3, Гиз, М. -Л. 1928.
5 Заместитель директора ЛенОгиза.
6 Сведений о поездке С. Я. Маршака и К. И. Чуковского не имеется.
7 В числе приложений к журналу "Еж" были напечатаны книги: С. Маршак,
Веселый час (Песни, загадки, прибаутки, считалки), рис. В. Лебедева, Гиз, Л.
1929; и К. Чуковский, Барабек и другие стихи для детей, рис. В. Конашевича,
Гиз, Л. 1929.
73. А. В. БОГДАНОВОЙ и Д. Н. ОРЛОВУ
Детское село, 6 декабря 1928 г.
Если можно верить слуху,
Он, со службы приходя,
Вешал часики на муху
Недалеко от гвоздя [1].
(Это про меня)
Дорогие Анна Васильевна и Дмитрий Николаевич,
Вы, должно быть, думаете обо мне дурно. Считаете меня легкомысленным
человеком, забывающим друзей. Но если бы Вы знали, в каких ужасных условиях
я был во время последнего своего пребывания в Москве, - Вы бы меня простили.
Сплошные заседания, суета, бессонные ночи. В последний день Михаил
Александрович [2] приехал за мной на Заседание в "Молодую гвардию" и увез
меня полумертвого к себе. Когда мы сели у него обедать, случилось вот что.
Взял я кусочек чего-то, хочу проглотить - не глотается. Спазма такая от
усталости. Это продолжалось около часа, и я думал, что помираю. Вы
представляете теперь, что со мною творилось и почему я к Вам не зашел. А я
помню и люблю Вас обоих по-прежнему. Встреча с Дмитрием была для меня
настоящим праздником.
Теперь вот какая история. Общество помощи престарелым артистам Большого
театра приглашает меня и Чуковского участвовать в утреннике для маленьких
детей 1 или 2 января в Москве. Кроме нас, какие-то певцы будут петь наши
вещи, положенные на музыку. Сами-то мы исполнители плохие, мы больше
выступим для того, чтобы показаться публике. Особенно плохой исполнитель я -
голос у меня глухой, а выступать придется в большом зале консерватории. И
выйдет так, как написано у меня в одной сказке:
Открывает щука рот,
А не слышно, что поет.
У Чуковского голос позычнее.
Так вот у меня горячая просьба. Не мог ли бы ты, Дмитрий, разучить до 1
января моего "Петрушку-иностранца" (Это брат старого Петрушки [3], бывшего
когда-то твоей коронной ролью), или, скажем, мое "Мороженое", или "Багаж",
или "Почту" да "Телефон", или другие вещи Чуковского. Все эти вещи
запоминаются очень быстро даже полуторагодовалыми ребятами. Вероятно, на
утреннике будут дети от 5 до 11 лет. Может быть, кроме названных вещей, ты
выберешь что-нибудь из сборничков "Кривоносый" [4] (напр., "Поросята") и
других, которые тебе будут посланы. Как читать "Петрушку" - ты знаешь лучше
всех людей на свете. А другие стихотворные вещи с правильным размером надо
читать с соблюдением ритма и с обращением внимания на рифму, почти всегда
комическую. Вот и все. В остальном - свобода.
Я просил бы Анну Васильевну тоже почитать, если она найдет что-нибудь
из этого материала соответствующим ее репертуару.
Хорошо бы, если бы наше первое выступление в Москве дало бы публике
ясное представление о нас, как об авторах. А этого не будет без участия
таких артистов, как вы оба, умеющие находить не фальшивый, а подлинный путь
к детским сердцам.
Ты, Митя, давно говорил, что тебе хочется почитать мои вещи. Вот тебе
первый случай. Напишите мне оба поскорее, что думаете. А от этого
выступления не отказывайтесь. Я приеду дня за два до утренника и послушаю,
как Вы читаете. Это не оттого, что я сомневаюсь в Вас (об этом и говорить не
приходится), но, может быть, мое знание детей даст мне возможность прибавить
какую-нибудь деталь.
Жалко, что по разным условиям нельзя почитать что-нибудь из "Финиста"
или "Таира и Зорэ" [5] - как бы это чудесно вышло у Анны Васильевны. А
впрочем, я помню, как однажды она играла рыжего мальчишку в балагане (в
одном из "прологов") [6]. Это было отлично.
Митя, "Петрушку-иностранца" надо читать за всех действующих} лиц. Там
немного персонажей. И даже в моей читке эта вещь вызывает хохот (особенно с
середины).
Я только вначале не просто называю персонаж, - скажем, "Отец",
"Мороженщик", "Петрушка", - а поясняю перед первыми репликами: "Петрушка
говорит", "Отец говорит". А потом дети привыкают, и можно только называть
персонажи или даже и не называть. Я бы взял старого "Петрушку", но ребятам
больше нравится мой новый - "Петрушка-иностранец". Вам пошлют несколько
книжек, но не все надо читать, а по выбору.
Администратора общества зовут, кажется, Глясе. Он к Вам и обратится.
Надеюсь скоро увидеться с Вами, милые друзья. Целую Митю, а если можно,
то и Анну Васильевну.
Ваш С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2216).
1 Строфа из книги В. Пяста "Лев Петрович" ("Радуга", Л. 1926, стр. 3).
По свидетельству И. С. Маршака, стихи принадлежат перу С. Я. Маршака и
представляют собой первый вариант стихотворения "Вот какой рассеянный" (об
этом см.: И. С. Маршак, "Мой мальчик, тебе ЭТ песню дарю" - сб. "Я мыслил,
чувствовал, я жил...", "Советский писатель", М. 1971, стр. 69-70).
2 М. А. Алексинский.
3 Роль Петрушки из одноименной комедии С. Я. Маршака. Эту роль Д. Н.
Орлов играл в краснодарском Детском городке (пьесу см. в т. 2 наст, изд.).
4 Сборник английских народных песенок в переводе С. Я. Маршака
"Кривоносый", Гиз, М. 1928.
5 "Финист Ясный Сокол" и "Таир и Зорэ" - пьесы Е. Васильевой и С.
Маршака из их сборника "Театр для детей" (Краснодар, 1922).
6 Имется в виду роль Кирюшки в прологе "Скоморохи", исполнявшемся в
Краснодарском театре для детей (текст пролога см. в кн.: Е. Васильева и С.
Маршак, Театр для детей, Краснодар, 1922, стр. 25-27).
74. А. В. БОГДАНОВОЙ и Д. Н. ОРЛОВУ
Детское Село, 15 декабря 1928 г.
Дорогие друзья, Анна Васильевна и Дмитрий Николаевич,
Ваше письмо 1 прочли мне по телефону. Спасибо, Митя, что ты согласен
принять участие в нашем утреннике. Жалко, что Анна Васильевна не может. Мне
почему-то кажется, что такие утренники могут от времени до времени
повторяться и опять свяжут Вас обоих с детской аудиторией и со мной.
Твои сомнения, Митя, напрасны. Я же помню, как обожали тебя и Анну
Вас(ильевну) дети и как Вы умели находить путь к общению с ними.
Будь свободен, Митя, в выборе вещей. Кроме "Петрушки-иностранца", может
бъпь, попробуешь "Мороженое" или "Багаж". Но ты сам реши вместе с Анной
Васильевной, что больше подходит. Получил ли ты все книжки, посланные тебе?
Можно читать и "Лентяя" [2], - но выйдет ли он без камня на шее и прочей
обстановки?
Очень доходит до аудитории "Петрушка-иностранец". Детям он ближе
прежнего "Петрушки".
В "Мороженом" нужно со вкусом подать самое мороженое, процесс
накладывания его, а потом замерзание толстяка. Но, повторяю, я предоставляю
полнейшую свободу в выборе вещей.
Только пусть администратор вовремя проведет через цензуру все, что
будешь читать. Это все вещи, утвержденные ГУ Сом и цензурой для печати. Так
что не будет никакого труда провести их. Это можно в один день.
Я что-то плохо себя чувствую, и одно время у меня было опасение, что
мне не удастся поехать в Москву. Но и в этом случае пускай утренник
состоится - и ты, Митя, почитай за себя и за меня.
Жалко будет, если не поеду. Очень хочется Вас обоих увидеть, рассказать
Вам обо многом, Вас расспросить и почитать Вам нового большого порта,
стихами которого я весь полон3.
Я верю, что наша дружба с Вами в самом деле никогда не заржавеет. Вот
только следовало бы почаще видеться.
Крепко целую Вас обоих - милых людей.
Ваш С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2216).
1 Письмо А. В. Богдановой и Д. Н. Орлова не сохранилось.
2 Имеется в виду "Сказка про лентяя" (см. т. 2 наст, изд).
3 По-видимому, стихами В. Хлебникова (1885-1922), которого С. Я. Маршак
"открыл" для себя в это время. В 1928 году были изданы семь выпусков
неизданных произведений В. Хлебникова, вышел в свет первый том собрания
сочинений порта.
75. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Детское Село, 23 января 1929 г.
Дорогой К. И.,
Я должен был поехать в Москву 20-го, но не решился. Чувствую себя
прескверно - сплю очень мало. Просыпаюсь в два часа ночи и больше заснуть не
могу.
Если мне удастся в Детском Селе привести себя в нормальное состояние,
поеду на будущей неделе. Застану ли еще Вас в Москве?
Видели ли Вы Орюва? Когда будет наш утренник? [1]
Поклонитесь Марии Мих(айловне) [2] и Рине Зеленой [3].
Жму руку.
Ваш С. М.
1 См. два предыдущих письма к А. В. Богдановой и Д. Н. Орлову.
2 М. М. Шкапская (1891-1952), писательница (см. письмо Э 78).
3 Рина Зеленая, народная артистка РСФСР, эстрадная актриса, в репертуар
которой входили стихи многих советских детских поэтов.
76. А. М. ГОРЬКОМУ
Ленинград, 30 января 1930 г.
Дорогой Алексей Максимович,
Вашу статью [1] я прочел в поезде между Ирбитом и Свердловском,
возвращаясь из сибирского колхоза "Гигант" [2].
Гигант и Вы вернули мне бодрость и желание работать.
Признаться, я сильно приуныл в последнее время. Самая жестокая критика
допустима и законна в наши дни, когда все проверяется и переделывается. Но
если в полемике сводятся личные счеты, передергиваются карты, - это очень
обидно. Посмотрите, как это делается. В "Литерат<урной> газете" защитники
Флериной и Кальма [3], отвечая Вам [4], цитируют - на этот раз уже не меня,
а Чуковского ("Давай-ка, женушка, домок наживать" и "Нечистым трубочистам
стыд и срам"), а Кальм приплетает даже - и совершенно некстати - одиозное
имя Пильняка [5].
Почти в каждом Э "Литературной газ<еты>" говорится о писателях,
группирующихся вокруг редакции Госиздата и возглавляемых мною и Чуковским.
На самом деле Чуковский никогда не имел никакого отношения к редакционной
работе Госиздата. Темы и приемы работы у меня и у Чуковского совершенно
различны. Единственное общее у нас - да и то на самый поверхностный взгляд -
это пользование словесной игрой. Но ведь тем же приемом пользуются, только
не всегда удачно, и люди, подписавшие "открытое письмо М. Горькому" - С.
Федорченко (всякие "Словца без конца") и прочие. В том-то и беда, что
"Литературн<ая> газета" "не косит сплошь" - по выражению Тютчева [6].
Вылавливая из всего мною написанного шутки и безделушки (от которых я
отнюдь не отрекаюсь), она сознательно замалчивает тот факт, что я был в
советское время одним из первых детских писателей, которые отошли от
традиционных тем и приемов. Вы знаете мои книги "Вчера и сегодня", "Отряд",
"Почту", "Мастера", "Рубанок" и др.
Но, может быть, моя редакторская деятельность дает повод упрекать меня
в следовании традициям буржуазной детской литературы? Редакция, в которой я
работаю, дала советскому ребенку такие книги о революции, гражданской войне,
советской технике, как "От моря до моря" Ник. Тихонова, "Осада дворца" и
"Впереди всех" Каверина, книги Бор. Житкова, Ильина, Олейникова, Ал.
Слонимского, "Республику Шкид" [7], "Реку в упряжке" [8]. Что могут
противопоставить всему этому авторы "открытого письма", говорящие о
необходимости воспитания борцов за социализм? (...)
Беда не в том, что они пишут плохо, а в том, что они создают
псевдодетскую и псевдосоветскую книгу.
Хорошо ответил Луначарский Флериной на одном из недавних диспутов. Она
сказала: "Я против приспособления к детям". Он ответил: "Да, вы
предпочитаете приспособляться ко взрослым" [9].
Спор в "Литературной) газете" идет не обо мне. Спор идет между людьми,
пытающимися создать грамотную, добросовестную по материалу советскую детскую
книгу, с поставщиками дешевого литературного товара.
Но это столкновение случайно совпало с тем огромным сдвигом, который
ощущается сейчас не только в детской литературе, но и во всей нашей жизни.
Время требует от нас проверки всего, что мы делаем. Появляется новый
читатель - в каждом колхозе, в каждом заводском поселке - детский сад,
детская библиотека. Этот читатель живет в новых условиях и требует новой
книги. Нужна серьезная операция. Но при этом надо думать о том, чтобы не
убить больного, не лишить детскую книгу жизненных соков.
Письмо мое вышло слишком пространным. Я хотел бы еще поделиться с Вами
своими колхозными впечатлениям, но сделаю это в другой раз.
Крепко жму руку.
С. Маршак
Спасибо за книгу ("Rhein"). Мы переведем ее.
1 А. М. Горький, Человек, уши которого заткнуты ватой. - "Правда",
1930, Э 19, 19 января.
2 По поручению журнала "Наши достижения", С. Я. Маршак ездил в
творческую командировку в колхоз "Гигант" (Ирбитский район Свердловской
области). Статья С. Я. Маршака "Гигант учится" была напечатана в июльском
номере журнала "Наши достижения" в 1930 году.
3 Е. Флерива - в то время председатель комиссии по детской книге
Наркомпроса РСФСР, автор статьи "С ребенком надо говорить всерьез"
("Литературная газета", 1929, Э 37, 30 декабря); Д. Кальм - автор статьи
"Против халтуры в детской литературе" ("Литературная газета", 1929, Э 35, 16
декабря).
4 Речь идет об "Открытом письме М. Горькому", опубликованному в
"Литературной газете", 1930, Э 4, 27 января. Авторы письма - группа детских
писателей и деятелей детской книги - пытались взять под защиту выступления
Д. Кальма и Е. Флериной, подвергнутые суровой критике А. М. Горьким в статье
"Человек, уши которого заткнуты ватой".
5 В том же номере "Литературной газеты" Д. Кальм поместил свое
"Открытое письмо М. Горькому", в котором, между прочим, ставил детские стихи
С. Маршака в один ряд с формалистическими опытами Пильняка.
6 Из стихотворения Ф. И. Тютчева "Две силы есть, две роковые силы...",
7 Повесть Г. Белых и Л. Пантелеева "Республика Шкид"; первое ее издание
было выпущено ленинградской детской редакцией в 1927 году.
8 Книга под редакцией Б. Житкова, выпущенная ленинградской детской
редакцией в 1927 году.
9 Имеется в виду доклад А. В. Луначарского, произнесенный им в Доме
печати в Москве на дискуссии о детской литературе (декабрь 1929 г.).
77. Я. С, И. С. и С. М. МАРШАК
Запорожье, 5 мая 1930 г.
Дорогие мои Лялик, Элик и Софьюшка,
(...)Днепрострой мне очень понравился. Если ты, Элик прочел "Тараса
Бульбу", ты знаешь про Запорожскую Сечь. Так вот в этих местах она и была.
Теперь там взрывают скалы и целые горы, строят шлюз, плотину, электростанцию
в 900 000 лошад(иных) сил, множество заводов. Будет громадный американский
город. Но уже и сейчас, когда подъезжаешь к Днепрострою вечером, тебя
ослепляют тысячи разбросанных на большом пространстве огней.
Работают день и ночь. Почти всю работу делают грандиозные машины.
Кран-великан поворачивается, зацепляет крюком целую постройку, несет ее и
бережно опускает куда надо. Потом переезжает на другое место (он сам и
паровоз). Называется деррик. Другой великан экскаватор. Тоже паровоз. У него
огромный черпак - вроде головы на вытянутой вперед подвижной шее. Врежется
он рылом в землю, зачерпнет целый воз земли, груду камней, а потом захлопнет
нижнюю челюсть и несет груз на платформу стоящего рядом поезда. Над
платформой челюсть его опять отвисает (ее дергает за веревку помощник
машиниста) и земля с камнями сыплется на платформу. Платформа тоже не
простая, а с механизмом. Когда нагруженный поезд въезжает в здание бетонною
завода, вагоны-платформы ложатся на бок и высыпают песок и камни в огромные
железные ящики. Ящики тоже не простые. Они встают на дыбы и опрокидывают
каменные глыбы в люк, который находится между двумя ящиками. Камни гремят,
сшибаются с громом и треском - даже их становилось жалко, - рассыпают искры.
Но их мучения на этом не кончаются. Этажом ниже они попадают в страшную
мельницу. Два железных жернова - вернее, две терки - в огромном котле то
сдвигаются, то раздвигаются и со вкусом жуют каменные глыбы. Камни летят в
котел лавиной, рекой - что-то вроде горного обвала. А на дерев(янном)
помосте над котлом стоит всего один человек и поворачивает ручки. Повернул
одну - горный обвал. Повернул другую - заскрежетали железные зубы. Всю
работу делают гигантские приводные ремни от моторов. В большом зале -
высокий помост, по сторонам его два приводных ремня, а внизу какие-то машины
в стальных коробках с ярлыками, на которых нарисованы черепа и написано: "Не
трогать. СМЕРТЕЛЬНО". Вероятно, это трансформаторы. Становится страшно.
Шипят приводные ремни, похрустывает мельница, дрожит помост. У каждой
машины свой голос и свой ритм. Покой и лад нарушается только изредка
суматошной пляской сыплющихся камней. Четкость, порядок, простота
работающего механизма дают ощущение величавости.
Кажется, именно так движутся небесные тела.
И вдруг что-то испортилось в камнедробилке. Рабочий насыпал слишком
много каменных глыб. Стала работа. Смотрю - по потолку едет помощник -
большой крюк с каким-то инструментом. Поковырял он в котле, прочистил горло
камнедробилке - и спокойно поехал назад. Вместе с ним поехали какие-то
деревянные блоки. А людей почти не видно. Потом камень дробят еще какие-то
закрытые машины, потом его смешивают с песком в большом барабане с лопастями
внутри. Материал подается из отделения в отделение конвейерами - на широких
резиновых лентах. Очень приятно щупать толстую, гладкую резину. Богатая
штука. Готовый цемент автоматически насыпается в бадьи, бадьи опрокидывают
его на платформы и поезд увозит на постройку. Там разгружают его краны.
Как строят плотину - расскажу, когда приеду.
Был я на заводе жидкого воздуха. Температура его -183o. Во много раз
холоднее, чем воздух на полюсе. Из пузатого бидона налили мне немного
воздуха в кружку. Кипит в кружке воздух. Сунули в него веточку - вмиг
замерзла, - ломается, как стеклянная. Плеснули на пол - посыпались капли,
как сухие, и мгновенно испарились. Плеснули немного в лужицу - лужица
покрылась льдом. Сунули в кружку зажженную папиросу (спичку опасно)
-вспыхнул воздух ярким, как электрический свет, пламенем. Пропитали жид(ким)
воздухом кусок ваты и зажгли - разлетелась вата пухом, как одуванчик.
Этим жидким воздухом взрывают скалы и целые горы.
А вчера я летал над Днепростроем на военном самолете. Это был мой
первый полет в открытой машине. Сел я в кабинку позади летчика. Надел шлем,
очки, застегнул на животе пряжку широкого ремня (чтобы не выпасть на
поворотах). Снялись с земли очень легко и плавно. Поднялись на 1000 метров.
Днепр стал ручейком. При повороте я увидел Землю не внизу, а сбоку перед
собой. Стала она стеной - зеленая и коричневая стена с домиками и деревьями.
Движется эта стена прямо на меня. Это оттого, что при повороте самолет
накренился, встал почти боком. Вниз спускались так: 500 метров "спиралили",
потом 200 метров почти падали - "скользили", а потом плавно опустились и
опять побежали по траве. Замечательно!
Когда приеду, расскажу больше. Спал на Днепрострое плохо. Жил в
общежитии, которое я называю "общежутием" (от слова "жуткий"). Немного
устал. В дороге отдохну. В Москве пробуду дня три.
Надеюсь там получить от Вас известия.
Крепко целую мою милую дружную тройку - Софьюшку, Эдика и Лялика.
Ваш С. М.
78. М. М. ШКАПСКОЙ
Ст. Токсово, Комендантская Гора, дача Кондратьева,
8 июля 1930 г.
Дорогая Мария Михайловна,
Открытку Вашу [1] получил только сегодня. В редакции мне никто ничего
не говорил о Вашей корректуре, оставшейся у меня.
Как только буду в городе, разыщу листки корректуры (если они остались у
меня) и пришлю Вам.
Книгу Вашу [2] прочту с большой радостью и напишу о своих впечатлениях.
Надеюсь, что мне удастся как-нибудь, несмотря на явное сопротивление судьбы,
втянуть Вас в детскую литературу.
Долго ли еще пробудете в Ленинграде? Куда едете?
Ваш С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2182).
1 Почтовая открыта М. М. Шкапской не сохранилась.
2 М. М. Шкапская кончала работу над двумя книгами, которые были изданы
в следующем году: "Вода и ветер (Дальний Восток)", Гиз, М. - Л. 1931, и
"Пятнадцать и один", Л. 1931 (Очерки о Ленинграде и других индустриальных
центрах). О какой книге идет речь в письме С. Я. Маршака, установить не
удалось.
79. С. М., И, С. и Я. С. МАРШАК
Абхазия, Новый Афон, 23 мая 1931 г.
Моя дорогая Софьюшка, мои милые ребята Элик и Лялик!
Получил письма (закрытое от детей и открытку от тебя, Софьюшка) от 15
мая. Не слишком ли рано вы собираетесь на дачу? (...) Беспокоит меня полное
отсутствие писем из редакции. Только Смирнов мне иногда пишет.
Чувствую я себя значительно лучше.
Два с половиной дня я провел в горах, на пасеке. Это были замечательные
дни. Чудесный воздух, тишина. Вдали между нашей горой и противоположной
виднеется море. Ульи с двускатными разноцветными крышами расположены
правильными рядами на склоне горы - на площадках. Целые дни я просиживал на
корточках вместе с двумя благодушными пчеловодами (один бородатый, другой
усатый) и наблюдал за пчелами. У летка (щелочка - вход в улей с дощечкой
внизу) все время толпятся пчелы. На задних ножках у них будто штанишки - это
желтые или красные сгустки цветочной пыли. Пчеловод снимает с улья крышу,
потом газету и мешок, которыми прикрывают улей для тепла, - и начинает
вынимать из улья одну за другой стоячие рамы с восковыми сотами, густо
покрытые пчелой. Серая мохнатая масса пчел, поблескивая крылышками, глухо
жужжит, не слетая с рамы. Только десяток-другой вьется над пчеловодом,
садится ему на щеки, усы, брови и руки, а он, нисколько не волнуясь, мягко и
спокойно нащупывает пчелу и снимает ее с себя корявыми пальцами. Для того,
чтобы пчелы не слишком жалили, их слегка окуривают дымом. У пчеловодов есть
такой "дымарь" - маленькая жаровня с мехами. Но днем, когда пчелы заняты
усиленной работой, их не окуривают. Я никогда не думал, что можно так смело
переворачивать улей вверх дном, вытаскивать рамы с тысячами пчел, вырезывать
части вощины, не боясь пчелиных жал. И не только пчеловоды, но даже и я
просиживал среди ульев целые часы. Иногда я надевал на лицо сетку, а иногда
сидел без сетки. Ужалили меня всего три раза - один раз в щеку и два раза в
руку. Один миг было больно, а потом прошло. Только на щеке оставалось два
дня маленькое затвердение.
Видел я замечательный эпизод пчелиной жизни - роение. В улье Э 131
стало очень тесно. Часть пчел с маткой решила лететь на поиски нового улья.
Мы сначала не разобрали, в чем дело. Над ульем носились тучи пчел.
Жужжанье заглушало все остальные ульи. С каждой минутой рой становился все
гуще и гуще. Потом этот гул начал затихать, и не успели мы оглянуться, как
большая часть пчел снялась и улетела. Пчеловоды кинулись на поиски.
Необходимо во что бы то ни стало найти рой на первом его привале. Дело в
том, что весь рой обыкновенно садится где-нибудь вблизи и посылает
пчел-разведчиц искать помещение для нового улья.
Так было и теперь. Мы нашли рой на ветви кипариса шагах в двадцати -
тридцати. Пчелы успели усеять ветку дерева и повисли на ней мохнатыми
космами. Нижние цепляются за верхних, другие еще за нижних - так образуются
огромные космы - целая борода. Пчеловоды принесли мешок на шесте, вроде
большого сачка. Мальчишка взобрался на ветку и стряхнул пчел в мешок.
Стряхивать пришлось три раза, в три приема. Потом пчел побрызгали водой из
шприца, чтобы они успокоились. Мешок взвесили, - оказалось пчел было больше
4-х фунтов. Принесли новый улей. Открыли крышку и часть пчел всыпали в улей
сверху. Потом протянули от мешка, который лежал на земле, к летку (входу в
улей) холст - устроили что-то вроде лестницы. Пчеловод подогнал к летку
передних пчел, и тогда вся масса - тысячи пчел - двинулась в новый дом. Это
было грандиозное шествие, длившееся два часа. Пчелы, не давя друг друга,
медленно и спокойно шли и вливались в улей. Через несколько часов улей уже
жил трудовой жизнью - пчелы входили в леток со "взятком" - цветочной пыльцой
на задних ножках и с "нектаром" - медом - в зобиках.
Когда приеду, расскажу про пчел подробнее.
По вечерам вокруг домика, где я гостил у пчеловодов, начинался
волшебный спектакль. По всем направлениям летали светляки - светящиеся
жучки. Они летают, вспыхивая и погасая. Очень интересно следить за одним
светлячком. Летит он зигзагами, углами, как резвится рыбка в хорошую погоду.
Одни говорят, что он светится зеленоватым светом, другие - голубоватым,
третьи - желтым. Но лучше всего определил цвет этого света мальчик - сын
пчеловода. Я его спросил, каким цветом горят светляки. Он ответил: "огненным
цветом". Я почему-то все время вспоминал "Midsummer night dream" ("Сон в
летнюю ночь") Шекспира.
А где-то близко воют шакалы. Заливаются, захлебываются воем, и воя
такой хороший - дикий. Впрочем, далеко не всем этот вой нравится. Многие его
считают жутким и противным.
Вот теперь я вернулся в пансионат. Осталось пробыть здесь неделю. (...)
Если бы не надо было торопиться в Ленинград (я жду от тебя по этому поводу
телеграммы, Софьюшка), я бы заехал по дороге и в Тифлис, и в Батум, и в
Симферополь. Почему из редакции не пишут? Не был ли в Ленинграде Горький? *
Не знаю, успею ли получить от вас ответ на это письмо - почтой и даже
телеграфом.
Крепко, горячо целую вас всех. Берегите друг друга.
Ваш С. М.
1 13 мая 1931 года А. М. Горький приехал в СССР; в Ленинград он в это
время не приезжал.
80. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК
Москва, Гостиница "Селект". Улица Дзержинского, 21.
Комната Э 14а, 7 октября 1931 г.
Дорогая Софьюшка, милые Элик и Лялик,
Сейчас получил от Вас телеграмму. Очень меня волнует вопрос о твоей
поездке, Софьюшка. Хорошо ли, что ты отказываешься ехать? Среди года отдых и
лечение тебе необходимы. А теперь придется ждать, по крайней мере, до весны.
Не показаться ли тебе доктору для того, чтобы решить окончательно, ехать ли.
Мы с Люсей [1] живем в гостинице, спать ложимся довольно рано. Если бы
не дела, я бы отдохнул.
С Горьким виделись два раза - один раз провели у него почти целый день,
на другой день были вечером и обедали.
Он меня заставил читать "Рассеянного", а о Люсиной книге [2] говорил
очень много. Рассказывает, что начал читать с недоверием, а потом смеялся от
радости.
Он нездоров, и потому о делах с ним почти не разговаривали.
Вчера были в Гизе и в "Молодой гвардии". Видели Татлина, Михаила
Александровича) [3]. Пробудем еще дня два, а мож(ет) быть, и три. Если ты
решишь ехать, телеграфируй - выеду раньше.
Крепко целую вас всех.
Люсенька тоже целует.
Ваш С. Маршак
1 Уменьшительное имя младшего брата С. Я. Маршака - Ильи Яковлевича
(лит. псевд. - М. Ильин).
2 М. Ильин, Рассказ о великом плане, Гиз, М. - Л. 1930.
3 М. А. Алексинского.
81. Н. Г. АНТОКОЛЬСКОЙ
Villa il Sorito,
Capo di Sorrento,
Provincia di Napoli, Italia [1],
22 апреля 1933 г.
Уважаемая Надежда Григорьевна,
Буду Вам бесконечно благодарен, если сообщите мне, в каком положении
моя книжка [2]. Тов. Сокольников [3] обещал прислать мне корректуру.
Воспроизводятся ли рисунки? Вышли ли уже Калевала и Кузьма Прутков? [4] Что
еще?
Я пробуду здесь еще недели три. А потом - либо останусь здесь же, либо
сообщу новый адрес.
Свои итальянские впечатления изложу Вам, когда немного поправлюсь.
После дороги и автомобильной катастрофы [5] я еще не совсем пришел в себя.
Здесь хорошо, все в цвету, на улицах поют и насвистывают, но прохладно и
часто идет дождь. Был я только в Венеции и Неаполе. (...) Пишите по
указанному выше адресу, Горькому для меня.
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 629).
1 Вилла Сорито, Соррентиискии мыс, провинция Неаполь, Италия (итал.).
Сюда по приглашению А. М. Горького приехал С. Я. Маршак.
2 Письмо адресовано Н. Г. Антокольской, секретарю редакционного совета
издательства "Academia". Речь идет о сборнике С. Я. Маршака "Сказки, песпи,
загадки" с рисунками В. В. Лебедева. Книга вышла в свет в 1935 году.
3 М. П. Сокольников, искусствовед, в то время художественный редактор
издательства "Academia".
4 С. Я. Маршак имеет в виду книги, выпущенные издательством "Academia"
в 1933 году: "Калевала" в переводе Л. П. Вельского и Полное собрание
сочинений Козьмы Пруткова.
5 Незадолго до отъезда в Италию С. Я. Маршака сбила автомашина на
Кузнецком мосту в Москве.
82. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Capo di Sorrento, 7 мая 1933 г.
Дорогой Корней Иванович!
Письмо Ваше [1] получил только сегодня. Большое Вам спасибо (...) за
то, что не забываете меня. На днях Горький со своей семьей уезжает [2], и я
остаюсь один на даче il Sorito. Может быть, со мной вместе останется и
Бабель [3].
За три недели моего пребывания здесь я еще не успел прийти в себя.
Часто болит голова, плохо сплю (только, пожалуйста, не рассказывайте об этом
Софье Михайловне!). Это все следствие переутомления и моего столкновения с
автомобилем, о котором Вы так хорошо рассказываете. Но сейчас я не похож на
человека, который может сокрушить автомобиль. Во время отдыха я становлюсь
грустным созерцателем жизни.
Алексей Максимович бодр, здоров, много пишет. Никогда я не слышал от
него таких великолепных рассказов о Волге, о купцах, об актерах, о татарах и
пр., как в эту встречу. Здесь, несмотря на всю его занятость, у него больше
свободных минут, чем в Москве.
Италии я почти еще не видел. Почти целый день я провожу в саду. Учусь
итальянскому языку и тому замечательному языку жестов, на котором говорят
неаполитанцы - народ полувосточный и полузападный. Но, к сожалению, они
жестами не ограничиваются и так громко орут и поют на улице у меня за окном
с самого рассвета, что не дают мне спать. Мои главные враги - соседский
павлин и осел. Здесь сейчас primavera - весна, днем жарко, ночью холодно.
Когда немного поправлюсь, поеду в Помпею и на Везувий. Пока видел только
издали - и на одно мгновение - красное облако над Везувием.
Пишите мне и попросите Лиду писать о редакционных делах, о себе, о
Тарасе Шевченко [4] и о Джоне Брауне [5], а также о своей дочке.
Очень нравится мне Ваша мысль написать о Пантелееве [6]. Конечно, он
самый талантливый из всей нашей литературной молодежи и заслуживает того,
чтобы о нем писали. Оказывается, он очень популярен за границей, особенно в
Германии и Испании. Я встретил по дороге немецкую писательницу, которая с
восторгом рассказала мне сюжет "Часов".
Жму вашу руку и жду писем.
Ваш С. Маршак
Пишете ли повесть об Астор и Моргане? [7] Поклонитесь Мар(ии)
Бор(исовне) и Бобе [8].
1 Письмо К. И. Чуковского не сохранилось.
2 А. М. Горький выехал в СССР 9 мая 1933 года.
3 Писатель И. Э. Бабель (1894-1941) гостил в это время у А. М.
Горького.
4 Первая часть "Повести о Тарасе Шевченко" Л. К. Чуковской была
напечатана в 1930 году. Чуковская работала над второй частью повести.
5 С. Я. Маршак предлагал Лидии Чуковской написать книгу о Джоне Брауне
(1800-1859), борце за освобождение негров в Соединенных Штатах Америки.
6 Замысел статьи о Л. Пантелееве был осуществлен К. И. Чуковским много
лет спустя (см. его статьи "Мускулатура таланта". - "Литературная газета",
1954, 4 декабря; "Две удачи". - "Литературная Россия", 1968, 30 августа;
"Пантелеев". - Корней Чуковский, Собрание сочинений, "Художественная
литература", т. 6).
7 Повесть не была написана К. И. Чуковским.
8 Жена К. И. Чуковского и его сын - Борис.
83. С. М. МАРШАК
Сорренто, 12 мая 1933 г.
Моя дорогая Софьюшка,
Получил твою телеграмму и спешное письмо от 6 мая. Это письмо дошло
очень скоро, - я получил его воздушной почтой (Par avion) 10 мая, то есть на
пятый день. Хорошо бы, если бы письма всегда шли так быстро.
Удивляет меня, что ты жалуешься на мое молчание. Я пишу очень часто, -
по крайней мере, через день. (...)
Не знаешь ли, сделал ли Пахомов рисунки к "Мячу" и приступил ли к
сборнику? [1] А в каком положении академическое издание? [2] "Известия"
должны были уплатить по напечатании статьи [3], а она до сих пор еще не
появилась. Вероятно, размеры ее слишком велики, и она ждет очереди, а может
быть, есть и другие какие-нибудь причины замедления в ее печатании. Перед
отъездом я был в "Известиях", и мне сказали совершенно определенно, что она
пойдет. Жалко, что медлят, - статья хорошая. Но особенно меня это не
беспокоит.
9-го Горький с семьей уехал в СССР. Собирается побывать и в Ленинграде.
Я остался на даче il Sorito один. С завтрашнего дня здесь будет жить Исаак
Бабель. Из служащих здесь остался только один человек, - таким образом, на
даче нас будет трое. Питаться будем дома, - это дешевле, чем в пансионате.
Доктор оставил мне очень длинное расписание относительно порядка моего дня,
- постараюсь его выполнить и обойтись без санатории, которая стоит очень
дорого. Я много сплю - и днем и ночью, - читаю, сижу в саду. После отъезда
семьи Горького здесь стало совсем тихо и безлюдно. Но это ничего. Такая
тишина - лучшее условие для отдыха, в котором я нуждаюсь после трудной
работы. А когда становится скучно, - можно сходить в ближайший город -
Сорренто. Это всего в 1,5-2 километрах от Capo di Sorrento (Соррентинского
мыса), где я живу. Можно съездить и в Неаполь, - 1,5 часа езды пароходом.
Это огромный город, третий по величине в Италии (первый Рим, второй Милан на
севере).
Проводив Горького, его семью и Крючкова [4], я поехал на два дня в
Неаполь. Побродил и по великолепным площадям, и по узким старинным уличкам,
похожим на щели между домами. В этих уличках копошатся дети, пробираются
ослики и лошади зеленщиков, а иногда, занимая всю ширину улицы, тревожно
трубит автомобиль. Толстые женщины, сидящие у открытых дверей лавочек,
мастерских и квартир, переговариваются друг с другом через дорогу. Из окон
верхних этажей спускается на веревке корзина, и торговец накладывает в нее
овощи или рыбу, а чаще всего морскую живность в ракушках и без ракушек.
Побывал я в замечательном неаполитанском аквариуме, о котором напишу
ребятам.
Вчера вернулся из шумного Неаполя в наше безлюдье и нашел твое письмо.
Я ждал его с нетерпением и ехал домой с уверенностью, что оно будет. (...)
Напиши мне о Люсе побольше. Сам он написал только один раз. Работает ли
он над своей новой книгой? [5] Алек<сей> Макс<имович> очень интересуется ею
и хотел поговорить о ней при встрече в Ленинграде. Не пришлет ли мне Люся
хоть начало книги? Я уверен, что эта книга будет не хуже "Рассказа о великом
плане". Читал ли ее Люся кому-нибудь в редакции?
Сам я ничего не пишу. Когда почувствую, что отдохнул и окреп, начну
понемногу работать. Не знаю, сколько проживу здесь, месяц, полтора, два. Это
зависит и от моего состояния, и от денег. Пока еще у меня деньги есть. (...)
Последствий автомобильной катастрофы я не чувствую. Следы ушибов прошли.
Горький оставил мне довольно много книг и по истории Рима, и классиков.
После редакционных рукописей приятно читать книги, которые не надо править.
Впрочем, я успел уже соскучиться по редакционной работе.
Погода стоит здесь прохладная, особенно по вечерам. Жара еще впереди.
А как у вас?
Пишите мне часто - хоть понемногу и по очереди.
Крепко целую тебя. Ребятам пишу отдельно. Если у Вас будут снимки,
пришлите.
Будь здорова, дорогая.
Твой С. М.
1 Рисунки А. Пахомова к стихотворению С. Маршака "Мяч", впервые
напечатанному в журнале "Чиж", 1933, Э 5 (май). Сборник стихов С. Маршака
"Лодыри и кот", с иллюстрациями А. Пахомова, издан ленинградским отделением
Детиздата в 1935 году.
2 См. письмо Э 81 и прим. 2 к нему.
3 Статья С. Маршака "Литература - детям". - "Известия", 1933, 23 и 27
мая.
4 П. П. Крючков - секретарь А. М. Горького.
5 Новая книга М. Ильина "Горы и люди. Рассказы о перестройке природы"
была издана ленинградским отделением Детиз-дата в 1935 году.
84. Я. С. МАРШАКУ
Capo di Sorrento, 12 мая 1933 г.
Мой милый Лялик!
Спасибо тебе за письмо. Ты пишешь очень интересные письма. Вчера я был
в огромном аквариуме в Неаполе. Видел осьминогов и рака отшельника, у
которого на спине живет актиния - полуживотное, полурастение. Актиния
защищает его спину, - это его самое слабое место, - а он ее кормит.
Маленький рак похож на носильщика с пышным кустом на спине. Я видел одного
рака, который почему-то остался без актинии. Он чувствовал себя очень
несчастным и искал места, где бы спрятаться. А еще я видел, как другие
раки-отшельники и одна длинноногая лангуста ели своего соседа но аквариуму -
обыкновенного рака. Видел ветки кораллов, видел яйца акулы. Но об этом в
другой раз. На днях поеду в Помпею и напишу тебе о ней подробно. А ты мне
пиши подробно, что видишь и что делаешь. (...) Если устанешь писать, диктуй
кому-нибудь. Крепко тебя целую.
Твой папа
85. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК
Capo di Sorrento, 20 мая 1933 г.
Моя дорогая Софьюшка, мои милые мальчики!
Получил вчера твою телеграмму, Софьюшка, а сегодня письмо от 9-го.
Напрасно ты беспокоишься обо мне. Меня неверно поняли, очевидно. Доктор не
запретил мне двигаться, а только не советовал совершать дальние поездки но
Италии, пока я не отдохну. Вот и все. Чувствую я себя гораздо лучше.
Автомобильную катастрофу я давно успел позабыть, даже синяка ни одного не
осталось. Дышу я лучше, кашляю меньше. Все бы хорошо, - только бы письма от
вас приходили чаще и скорее. В жизни моей нынешней никаких событий нет.
Несколько дней тому назад я побывал в Помпее. Она от Неаполя в часе
езды, а от нас в двух часах. Впечатление неизгладимое. Это римский город.
Развалины сохранились без перемен вследствие того, что были залиты лавой и
засыпаны пеплом Везувия 2000 лет тому назад [1]. Правда, он сохранился
только относительно, - нет ни одного целого дома, но все же это настоящий
город с улицами и площадями. Ученые раскопали его (и до сих пор еще
раскапывают) и нашли храмы, дворцы, дома, таверны, мастерские, лавки, тела
людей, сохранившие не только свои очертания, но и положение, в котором живые
существа находились в момент катастрофы. Некоторые люди и животные погибли,
вероятно, во сне, не успев проснуться (мальчик лет десяти, похожий на статую
из серого камня, спокойно спит, поджав ноги). Другие судорожно скорчились, -
очевидно задыхаясь (женщина, несколько мужчин, собака в ошейнике с двумя
пуговицами). Сохранились трубы водопровода, тротуары, - очень высокие, -
мостовые (все улицы мощены камнем), кувшины, женские гребешки, румяна и
помады, зубоврачебные и разные другие медицинские инструменты,
принадлежности для маникюра, лампы с двумя отверстиями - для фитиля и для
масла. В тавернах - каменные стойки в виде буквы П или буквы Г с
углублениями для вина. Уцелели (то есть почти уцелели) некоторые дома. Дом
устроен так. Вход. Передняя с живописью на стенах. Дальше атриум - зал с
четырехугольным отверстием в потолке, который опирался на четыре колонны.
Под отверстием в полу небольшой бассейн для дождевой воды. Налево и направо
- двери в маленькие спальни. Спален очень много. Пол в них, как и в атриуме,
- каменный, чаще всего мозаичный. Дальше прямо из атриума выходишь во
внутренний двор или сад, окруженный с четырех сторон коридором из двух рядов
колонн (периоилиум). В середине сада - статуя и фонтан. Стены всего дома
расписаны фресками, сохранившими свои цвета до сих пор (боги, звери, цветы,
плоды). На улицах, чтобы в сырую погоду не замочить обуви, в землю между
тротуарами вкапывали два-три-четыре камня, - число их зависит от ширины
улицы. Переступая с камня на камень, можно было перейти через улицу с
тротуара на тротуар. А широко расставленные колеса повозок (у них было по
два колеса) проходили в промежутках между камнями. Видел я термы - бани.
Сначала раздевальные с углублениями в стенах в виде шкафиков для платья и с
каменными сидениями, на которых рабы ожидали своих господ. Потом -
тепидариум, где парились. Потом - калидариум, где мылись в общей каменной
ванне горячей водой; потом фригидариум с другой общей ванной, где мылись
холодной водой. И, наконец, круглая и высокая каменная площадка, на которой
обливались, ополаскивались. Перед банями - просторный двор, частью занятый
крытым помещением, посвященным богу Гермесу. Во дворе и в крытом помещении
занимались гимнастикой. В траве до сих пор валяется большой каменный шар -
мячик древних римлян. Уцелел в Помпее и амфитеатр (цирк), где гладиаторы
сражались друг с другом и со львами. Сохранился форум - огромная площадь
народных собраний, со всех сторон окруженная рядом величавых и стройных
колонн. Теперь этих колонн мало, но можно себе представить, какой
великолепной была площадь. Даже без людей она кажется оживленной. Тут же у
форума - храмы Юпитера, Аполлона, Венеры. От них остались только широкие
лестницы и просторные площадки, возвышающиеся одна над другой. Тут были
жертвенники. Теперь лишь кое-где уцелела колонна, как одинокий зуб в деснах,
а вместо подлинных статуй стоят их копии, правда, очень хорошие, отлитые из
бронзы в современной неаполитанской мастерской. Но всего не расскажешь. Я
прошатался по мертвому городу часов шесть и не ушел бы, если бы меня не
вывел безносый администратор, похожий на мертвецов Помпеи - в пять часов
вечера город закрывается.
Я непременно побываю там еще раз, если будет возможность. В последние
дни я опять сижу дома, читаю и гуляю только по саду, - отчасти из экономии,
а отчасти из-за сырой и прохладной погоды, которая стоит здесь в последнее
время. С тех пор, как уехал Горький, здесь стало пустынно. В первое время со
мною вместе жил Бабель, но вчера и он уехал. Из служащих здесь находится
один только Чечило, веселый неаполитанец, который объясняется со мной
жестами и готовит мне пищу. Не знаю еще, будет ли такое хозяйство экономнее,
чем питание на стороне. В последние дни перед отъездом Горького мне пришлось
немного поработать. Он высказал мне разные свои соображения о детской
литературе (очень ценные) и попросил изложить на бумаге то, о чем мы
говорили. Я просидел за этим делом дня два, а потом после нового разговора с
Горьким все заново переработал. Он взял эту записку с собой и хотел еще
дополнить ее по дороге и в Москве [2]. Не знаю, что он с ней будет делать.
Зато после отъезда А(лексея) Максимовича) я погрузился в полное безделье и
только теперь опять принимаюсь понемногу за книги. Но больше гуляю и лежу.
(...)
Я здесь ни одного человека не знаю. Даже для санаторного образа жизни у
меня тут слишком много покоя, оттого я начинаю беспокоиться, тревожиться о
тебе, о мальчиках, о работе. Но это бывает только в такую плохую погоду, как
сейчас, когда ветер и дождь. Но говорят, что скоро будет настоящее
итальянское лето. (...)
Где сейчас Люся? Когда приедут в Ленинград Ал(ексей) Максимович) и Петр
Петр(ович), пусть он повидается с ними. Ал(ексей) Максимович) хотел
поговорить с ним о новой книжке. Если ты будешь в городе, повидайся и ты. Но
специально для этого не приезжай. Я хочу, чтобы ты получше отдохнула. Если
тебе нетрудно, позвони в Совкино Панне Исааковне (телефон у нас записан или
ты можешь узнать его у Алексея Ивановича [3]) и скажи, что над сценариями
мультипликации я думаю и приступлю к работе по возвращении. (...)
От Ромен Роллана и его жены письма [4] еще нет.
1 Античный город Помпея на берегу Неаполитанского залива был погребен
под слоем пепла и лавы во время извержения 24-26 августа 79 г. н. э.
2 Имеется в виду записка А. М. Горького о советской детской литературе,
на основе которой было создано специальное детское издательство Детиздат (в
настоящее время - "Детская литература") (См. также письмо Э 343).
3 Алексей Иванович Пантелеев (лит. псевд. - Л. Пантелеев) - детский
писатель.
4 Письмо Р. Роллана и его жены Марии Павловны Кудашезой к С. Я. Маршаку
в архиве порта не сохранилось.
86. Л. К. ЧУКОВСКОЙ
Capo di Sorrento, 27 мая 1933 г.
Дорогая Лидия Корнеевна,
Вы задали мне трудную задачу, прислав мне на отзыв критическую статью о
книгах "Две жизни Госсека" и "Хаусорн" [1]. В статье 34 страницы, а времени
Вы мне дали очень мало. Я и так не знаю, поспеет ли мое письмо с замечаниями
к 5-му - ко времени верстки. Я очень торопился и поэтому не уверен, что мои
замечания принесут статье существенную пользу. Все же я просидел над этим
делом три дня и совершенно позабыл, что за окнами растут лимоны, а за
воротами пробегают лошади, украшенные лентами и перьями. Это напомнило мне
времена хорошей редакционной работы. Зная, что у авторов времени мало, а
исправлять статью очень трудно, я попытался в некоторых случаях изменить
редакцию фразы - там, где мысль мне казалась неточно или неясно выраженной.
В статье много хорошего и правильного. Но иногда переход от одной части к
другой неудачен, то есть получается отрывистость - так, например, вступление
не связано (слабо связано) с дальнейшим. Бывает и так, что какая-нибудь
мысль (например, о книжках, которые пишутся непрофессиональными
литераторами, или о том, что детскую книжку надо писать настолько просто и
монументально, чтобы ее понял неподготовленный ребенок, и что эта простота и
есть литературное качество, мастерство) - такая мысль в статье обычно
предшествует поясняющим ее примерам и потому кажется сложной и не совсем
даже ясной. Я попытался в замечаниях упростить и конкретизировать такие
места. Отнеситесь к моим поправкам критически, а там, где можете, найдите
лучший вариант. По замечаниям моим Вы поймете, какие места мне казались
неудачно сформулированными, сбивчивыми или расплывчатыми. Советую Вам
исправить все в рукописи, переписать, прочитать вновь, чтобы увидеть, стало
ли лучше и не исчезла ли последовательность, а потом уж править в
корректуре. Мне кажется, что главное достоинство статьи, которое читатель
должен почувствовать, заключается в том, что авторы искренне стремятся к
повышению качества детской литературы и что они люди, имеющие
непосредственное дело с детской книжкой. Тем более надо воздержаться от
некоторых резкостей по отношению к разбираемым книгам. (Например, в
заключении той части статьи, где говорится о второй книге.) Если, скажем, Вы
говорите, что книга безграмотна, Вы можете доказать это цитатами. Но если Вы
утверждаете, что книга скучна, - как Вы это докажете? Один скучный абзац еще
не докажет "скучности" всей книги. Там, где говорится о "послесловиях" и о
дополнительных "разговорах" в "Жизни Госсека", я не удержался от того, чтобы
не предложить Вам стихи, а дальше говорю о Пифии и т. д., но, может быть,
это усилит резкость тона, а потому лучше этим, пожалуй, не воспользоваться.
Рецензия должна быть остра, но не резка. Я уверен, что редакция, выпустившая
книжки, очень обидится. Что касается заключения статьи, то оно может быть
еще короче. Вроде: "Мы рассмотрели две книжки. Одна из них написана
человеком, неискушенным в литературном мастерстве, другая - профессиональным
литератором. Обе книжки чрезвычайно показательны для нашей детской
литературы, где наряду с хорошими, а иногда и отличными книжками,
выпускаемыми и в Москве и в Ленинграде, до сих пор еще преобладает либо
протокол, голая схема, неспособная воздействовать на чувства и воображение
читателя, либо псевдохудожественная книга, смесь декламации с тем же
протоколом. Ни того, ни другого нам не надо. Мы должны требовать повышения
качества детской литературы".
Мне кажется, так лучше. Где-то в первой части статьи следовало бы
сказать немного больше и теплее об авторе первой книги. Ну, устал, не могу
больше писать. Спасибо за подробное письмо [2]. На днях на него отвечу. А Вы
пишите. Привет всем авторам статьи. Когда получите это письмо,
телеграфируйте, я буду знать, что не опоздал к сроку. Что касается подписей,
то думаю, что довольно одного А. Углова и Л. Чуковской, или только Углова,
или только Л. Чуковской.
Попросите наших редакторов писать мне. Буду очень благодарен. Корнею
Ивановичу скажите, что второе его письмо получил, был рад и на днях отвечу.
Жму руку.
С. Маршак
Поклонитесь Самуилу Мироновичу [3] и Самуилу Борисовичу [4]. Когда
возвращается Желдин? [5] Кланяйтесь от меня Будогоскому [6], Шварцу [7].
1 Л. Чуковская прислала коллективную статью Т. Габбе, З. Задунайской,
А. Любарской и Л. Чуковской "Не так и не то (Заметки о детских книгах)", в
которой критическому анализу были подвергнуты две книги для детей,
выпущенные издательством "Молодая гвардия": Гарри Айзман, Хаусорн, М. 1932,
и М. Гершензон, Две жизни Госсека, М. 1933. Статья была напечатана
впоследствии в июльском номере журнала "Звезда" за 1933 год.
2 Письмо Л. К. Чуковской не сохранилось.
3 С. М. Алянский, заведующий производственным отделом ленинградской
детской редакции.
4 С. Б. Асиновский - заведующий редакцией детского отдела ЛенОгиза.
5 Л. Б. Желдин - директор ленинградского отделения издательства
"Молодая гвардия", в состав которого входил в то время отдел детской книги.
6 З. А. Будогоский, художник, в то время заведовавший оформлением книг
в редакции.
7 Е. Шварц, писатель, в то время работал в редакции журнала "Еде".
87. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК
<Италия, начало июня 1933 г.>
(...) Пожалуйста, пишите, - хотя бы по два слова, но часто. Если я не
буду знать, здоровы ли вы, я не поправлюсь. Пока я буду в Риме, вероятно,
придет ответ относительно денег. Тогда я либо вернусь в Сорренто (до Рима от
Неаполя всего 3 часа езды, а до Сорренто лишний час пароходом), либо попрошу
перевести мне в Рим и поеду оттуда лечиться в Спа [1]. Очень хочется
поскорее к вам. Только желание вернуться здоровым удерживает меня от того,
чтобы ехать сейчас же домой. Хочется мне и приступить поскорее к работе.
Узнайте в издательстве у Желдина и Рафаила [2], нет ли надобности в моем
более раннем возвращении. Из редакции никто мне не пишет. Почему и куда ушел
Асиновский?
8 августе, во всяком случае, приеду. По дороге отсюда остановлюсь на
несколько дней во Флоренции и Венеции хотя бы для самого поверхностного
знакомства с Италией. Жалко, что не удастся познакомиться с богатейшим
искусством, образцы которого сосредоточены в этих городах, более
основательно.
Звонили ли вы Н. С. Тихонову? Скажите ему, что жду письма и рассказа.
Но если рассказ еще не написан, пусть напишет мне не стесняясь. (...)
Просите товарищей по редакции писать мне. Кончает ли Владимир Васильевич
рисунки к моему "Мистеру Твистеру" [3] и делает ли Пахомов рисунки к "Мячу"?
[4]
В последнее время я никуда не ездил, - жил безвыходно в Сорренто.
Поэтому ничего интересного рассказать вам в этом письме не могу. Из Рима
напишу вам больше. Крепко вас всех целую.
Ваш С. Маршак
Начало письма не сохранилось.
1 Курорт в провинции Льеж (Бельгия) в лесистых северных предгорьях
Арденн.
2 М. А. Рафаил - директор ленинградского Огиза.
3 Книжка С. Маршака "Мистер Твистер" с иллюстрациями В. Лебедева была
издана ленинградским отделением издательства "Молодая гвардия" в 1933 году.
4 Книжка "Мяч" с рисунками А. Пахомова была выпущена ленинградским
отделением Детиздата в 1934 году.
88. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Capo di Sorrento, 7 июня 1933 г.
Дорогой Корней Иванович,
Спасибо, что не забываете [1]. Письма меня очень радуют.
Я начинаю приходить в себя - легче дышу, больше сплю.
Побывал в Помпее, в Пестуме (Paestum). О Везувии Вам рассказывать не
буду, так как Вы скажете, что вулканов на свете не бывает [2].
Вчера видел в Сорренто очень интересное состязание камерариев. Так
называются здесь кельнеры. Камерарии состязались в беге. Каждый из них
должен был пробежать 400 метров, держа в руке поднос с бутылкой воды и
стаканом.
Увы, большинство пришло к трибуне с пустыми подносами.
Вашу мысль о том, чтобы дать в сборник издательства писателей статью,
помещенную в "Известиях" [3], конечно, расширенную и дополненную, всячески
приветствую. По возвращении в Ленинград я могу очень скоро подготовить ее
для сборника. Сообщите об этом, если считаете нужным, издательству
писателей.
Лида прислала мне статью о книгах Гершензона и Айзмана. Статья в
главном правильная. Отдельные свои замечания я послал Лиде [4]. Получила ли
она их?
Утренникам для детей сочувствую. Но боюсь, что в Италии я разучился
читать стихи вслух. С тех пор, как отсюда уехал Горький с семьей, я почти не
встречаю русских, а с итальянцами объясняюсь знаками.
Ну, пишите. Привет Лиде, Марии Борисовне, Бобе и другим нашим общим
знакомым. Жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Письмо К. И. Чуковского не сохранилось.
2 Намек на название главы из книги К. Чуковского "От двух до пяти"
(Издательство писателей, Л. 1933) - "Акулов не бывает!". Так же была названа
одна из газетных статей К. Чуковского того времени ("Красная газета", Л.
1933, 10 апреля, вечерний выпуск).
3 Речь идет о статье С. Я. Маршака "Литература - детям" ("Известия",
1933, 23 и 27 мая). Впоследствии в переработанном виде была напечатана в
журнале "Литературный современник", М. 1933, Э 12 - номере, подготовленном
ленинградской детской редакцией.
4 См. письмо "N 86 и прим. 1 к нему.
89. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК, Р. И. ВИЛТЦИН [1]
Capo di Sorrento, 7 июня 1933 г.
Мои дорогие Софьюшка, Элик, Лялик и Розалия Ивановна,
(...) Я чувствую себя хорошо. Начинаю по-настоящему поправляться. Сплю
лучше. Совершил несколько прогулок по окрестностям. Когда совсем отдохну,
побываю в Риме (от Неаполя это всего в трех часах езды) и во Флоренции. Был
я на Везувии. Вся вершина горы покрыта затвердевшей лавой - неровной,
твердой и звонкой. Ходить по ней очень трудно - такими волнами она застыла.
Кругом ни травинки.
Из трещин подымается пар. Приложишь руку - горячо. Из кратера все время
идет дым, извергаются камни, крупные и мелкие, и лава. Целый высокий холм
образовался вокруг кратера. На этот холм взбираться не позволяют - опасно.
То и дело, каждые пять-десять минут, слышится клокотанье, и из двух
отверстий вылетает огонь и целый дождь камней. Это не настоящее извержение
(настоящее бывает раз в несколько лет, - последнее, кажется, года четыре
тому назад), а только напоминание о том, что вулкан еще дышит огнем. Внизу
разбросаны деревни и городки, сады и виноградники. Видна мертвая Помпея и
пространства земли, залитые лавой в 1906 году и в 1929-м. И все же люди
живут у подножия вулкана и не боятся. Говорят, что по некоторым признакам
можно предвидеть извержение, и кроме того, лава течет очень медленно, - от
нее можно уйти. Страшнее пепел и камни. Помпея была засыпана и завалена.
Сегодня ездил в Пестум (Paestum). Это древнегреческая колония на
берегу. Греки прибыли сюда когда-то на кораблях из Малой Азии. Они построили
целый город и такие же храмы с колоннами, как в Греции. Уцелели три здания -
храм Посейдона или Нептуна (бога моря), Цереры (богини плодородия) и еще
один, посвященный каким-то двум богам. Самый большой - храм Посейдона.
Огромные желтые колонны, составленные из нескольких кусков камня. Эти куски
ничем не соединены, а просто лежат один на другом, - шесть кусков в каждой
колонне. Но прилажены они так хорошо, что продержались около 2500-2600 лет.
Колонны образуют прямоугольник: впереди (со стороны моря) 4 колонны, сзади
тоже четыре, по бокам по двенадцати. Внутри тоже прямоугольник из колонн:
две впереди, две сзади, по семь с обеих сторон. Сохранилось высокое каменное
основание храма - тремя ступенями, уступами - и часть крыши впереди. Здание
поставлено так, что сквозь колонны видно с одной стороны море, с другой -
горы и со всех сторон небо. Теперь местность вокруг пустынна, и только у
ресторана с надписью "Пестум" стоят автомобили, да и то мало. Вокруг -
пустырь, трава, кузнечики. Только кое-где сохранились остатки римской
мостовой, гораздо более поздней, чем храмы. Очевидно, римляне тоже ездили
смотреть Пестум. Среди огромных камней мостовой видны узкие глубокие следы
тяжелых римских колесниц (у них было два колеса). (...)
Видели Вы в "Известиях" от 27-го окончание моей статьи?2 Не нуждаетесь
ли вы в деньгах? Пишите мне правду. Как питаетесь? Где сейчас Владимир
Васильевич? Поблагодари его, Софьюшка, за рисунки [3] и скажи, что я скоро
напишу ему. Мне очень трудно писать много писем, тем более, что короткие
письма никого не удовлетворяют. Если не трудно, позвони Николаю Семеновичу
Тихонову (кажется, телефон Э 423-16) и попроси писать мне. Получил ли он мое
письмо? Пусть и Евгений Львович4 напишет. Нет ли каких-нибудь известий о
здоровье Алексея Максимовича? Мне писали, что он нездоров. (...)
Крепко целую вас всех и жду писем.
Ваш С. Маршак
1 Р. И. Вилтцин - секретарь С. Я. Маршака.
2 "Литература - детям".
3 Рисунки В. В. Лебедева к "Мистеру Твистеру".
4 Е. Л. Шварц.
90. Я. С. МАРШАКУ
Capo di Sorrento, <8 июня 1933 г.>
Дорогой Лялик,
На этой открытке 8 ног: 4 - лошадиные, 2 - извозчичьи ноги и две ноги
поэта Торквато Тассо. Голов же всего две, потому что голова Тассо не видна.
Извозчик, который изображен здесь, возил меня раза 2-3 из Сорренто в
Капо-ди-Сорренто. Лошадь у него в бубенцах, перьях и лентах, как цирковая.
Пиши мне, Лялик.
Целую тебя.
Твой папа
91. С. М., И. С. и Я. С. МАРШАК
Capo di Sorrento, 25 июня 1933 г.
Мои милые, дорогие,
Вот уже несколько дней нет писем от вас. Получил только телеграмму от
21-го. Жду письма. В Рим я не поехал, так как решил побывать там на обратном
пути.
Это будет стоить дешевле. Нового у меня ничего нет. (...)
Статью Горького и мои стихи в "Красной газете" [1] я получил. Узнали ли
вы, кто передал туда стихи; заплатят ли они гонорар и будут ли стихи
напечатаны в журнале с теми же ошибками, что и в "Красной"? (Целая строфа
перепутана). Не знаете ли, в каком положении академ(ический) сборник? [2]
Спросите у Владимира Васильевича [3] (когда он будет в городе). Мне обещали
прислать из Москвы корректуру, но не присылают. Ничего не знаю и о другом
сборнике и о переизданиях. Печатаются ли новые книги? Кончил ли Лебедев
рисунки? Что в издательстве? Я никаких писем не получаю. Спросите Николая
Семеновича Тихонова, получил ли он мое письмо [4]. (...)
За последние недели я нигде не был. Все время - дома, в Сорренто. Ездил
только в Торре-дель-Греко - в городок, который находится от нас в 40 минутах
езды (по морю). Там был праздник, - что-то вроде открытия ярмарки. Самое
забавное - это инструмент, называемый "путипу" и состоящий из одной дощечки
с прибитыми к ней жестяными кружками и другой дощечки без кружков. Музыкант
пилит одной дощечкой другую, жесть звенит, а музыкант поет. Инструмент
нехитрый. Ты, Лялик, мог бы отлично на нем играть, даже не окончив
консерватории. Я уже начал было готовиться к поездке в Спа, но только что
получил телеграмму от Алексея Ивановича [5] о том, чтобы я задержался в
Сорренто. Буду ждать письма. Если я поеду в Спа через некоторое время - я не
успею вернуться домой к началу августа. (...)
Ваш С. М.
1 В ленинградской "Красной газете" (дневной выпуск 26 мая 1933 г., Э
119) была перепечатана статья А. М. Горького "О прозе"; в номере "Красной
газеты" от 9 июня 1933 года в заметке 3- Ф. "Мистер Твистер, бывший министр"
были приведены отрывки из произведения С. Я. Маршака, взятые из майского
выпуска журнала "Еж", где был впервые напечатан "Мистер Твистер".
2 О нем идет речь в письме Э 81 и прим. 2 к этому письму, 8 Художник В.
В. Лебедев.
4 Письмо Н. С. Тихонову не сохранилось.
5 А. И. Пантелеев.
92. А. М. ГОРЬКОМУ
Hampteau-en-Ardenne [1], 5 августа 1933 г.
Дорогой Алексей Максимович,
Пишу Вам из маленького городка в Арденнах, где я провожу последние
недели перед возвращением домой.
С огромной радостью узнал я из газет о том, что Детиздат становится
реальным фактом. Хотелось бы только, чтобы новое издательство было построено
и оборудовано заботливо, бережно и любовно, чтобы ему дали с самого начала
все необходимое для жизни и процветания.
Сейчас я хочу обратить Ваше внимание на одно дело, по-моему очень
интересное и нужное. Несколько месяцев тому назад при Комитете пропаганды и
популяризации научных знаний (в Академии наук СССР) образовалась редакция
--с участием Келлера, Ольденбурга, Ферсмана, Самойловича, Борисяка и др.
[2], которая взяла на себя заботу о создании серии научно-популярных книг
для детей и юношества. Редакция предполагала привлечь к работе и крупных
ученых, и молодых научных работников, участников многочисленных экспедиций.
Участники экспедиций, разбросанные по всей территории Союза, могли бы дать
юношеству живую и полную географию и этнографию нашей страны - в очерках, в
письмах, путевых записках, отрывках из дневников, в фотографиях и рисунках.
Конечно, в литературной обработке материала многим из авторов пришли бы на
помощь писатели, входящие в редакцию.
Перед моим отъездом из СССР было затеяно и даже начато несколько книг.
А. Е. Ферсман взялся писать о "Завоевании пустыни"; молодой ботаник Родин -
о поисках советского каучука, С. Ф. Ольденбург - о Таджикистане.
Предполагалось привлечь сотрудников Вавилова - "охотников за растениями".
Но, конечно, основной контингент авторов должен был состоять из молодежи.
Теперь все это дело как будто замерло [3]. О нем, очевидно, стали
забывать среди множества других дел и забот. А между тем эта серия книг
могла бы быть ценным вкладом в Детиздат.
Мне кажется, что люди, которые возглавят новое детское издательство и в
Ленинграде и в Москве, должны отнестись со вниманием к этой затее и не дать
ей заглохнуть. Я уверен, что из тысяч научных работников и участников
экспедиций найдется десяток-другой талантливых пропагандистов науки, а
материал - живой и увлекательный - есть в наше время у всех.
Председателем редакционного комитета был сперва акад. Келлер
(руководитель ботанического института в Ленинграде), а потом Ольденбург. В
курсе этого дела был Желдин, руководитель ленинградской "Молодой гвардии".
В конце августа или в самом начале сентября я вернусь в СССР. Застану
ли я еще Вас в Москве?
Крепко жму руку
С. Маршак
1 Письмо послано из Бельгии, с курорта в Арденнских горах на востоке
страны.
2 В редакцию вошли академики- геолог и палеонтолог А. А. Борисяк
(1872-1944), ботаник-эколог Б. А. Келлер (1874- 1945), востоковед С. Ф.
Ольденбург (1863-1934), полярный исследователь, профессор Р. А. Самойлович
(1881-1938).
3 Действительно, ни одна из упомянутых книг не вышла в свет. Часть
материалов была напечатана в номере журнала "Литературный современник", Л.
1933, Э 12 (номер подготовлен ленинградской детской редакцией). В журнале
были напечатаны статья академика С. Ф. Ольденбурга "Наука и дети", работа
ученого-физика Я. Дорфмана "Рассказы об ученых".
93. П. ПУНУХУ
<Ленинград>, 13 марта 1934 г.
Уважаемый товарищ,
На днях получил через Ленинградский Оргкомитет Ваше письмо [1]. Был бы
очень рад познакомиться с Вашей книгой [2], но, к сожалению, книга эта до
меня не дошла. Обыкновенно все, что Алексей Максимович мне пересылает,
доходит в полной исправности. Когда буду в Москве, наведу справки. Пока же,
если у Вас есть второй экземпляр книги или рукопись, пришлите мне по моему
ленинградскому адресу (Ленинград, 28, улица Пестеля, 14, кв. 12, С. Я.
Маршаку). Я прочту ее незамедлительно и сообщу Вам свой отзыв.
Уважающий Вас
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 1348).
1 Письмо Лэля Пунуха (Тимофея Петровича Синицына, р. 1894 г.), писателя
из Архангельска, не сохранилось. В письме С. Я. Маршака упоминается
ленинградский оргкомитет по созданию Союза писателей СССР.
2 П. Пунух. Не по шаману, Архангельск, 1934.
94. Г. ДИМИТРОВУ
Ленинград, 31 мая 1934 г.
Дорогой тов. Димитров,
Очень рад был получить Ваше письмо [1]. С материалом, присланным Вами
[2], я внимательно ознакомлюсь в ближайшие дни. Вероятно, между 10 и 15 июня
я буду в Москве и тогда сообщу Вам лично о своих впечатлениях и
предположениях [3].
Если что-либо задержит меня в Ленинграде, я расскажу Вам обо всем в
подробном письме.
Сообщите мне, пожалуйста, N телефона, по которому я мог бы позвонить к
Вам в Москве.
С товарищеским приветом
С. Маршак
Автографы писем С. Я. Маршака к Г. Димитрову хранятся в Партийном
Архиве при ЦК Болгарской коммунистической партии.
1 В письме от 26 мая 1934 года выдающийся деятель болгарского и
международного рабочего движения Г. Димитров (1882-1949) писал С. Я.
Маршаку: "По поводу нашего освобождения и приезда в СССР получил я огромное
количество детских писем - индивидуальных и коллективных. Многие из них
чрезвычайно характерны для культурного и политического уровня подрастающих
поколений в нашей великой стране и представляют ценнейший материал, который
следовало бы использовать для разных форм и в печати - у нас и за границей.
В разговоре об этом с т. Максимом Горьким он мне порекомендовал обратиться к
Вам для этой цели".
2 Г. Димитров прислал перепечатанный текст части детских писем,
адресованных ему.
3 В июне 1934 года С. Я. Маршак встретился с Г. Димитровым в санатории
Архангельское.
95. Г. ДИМИТРОВУ
Ленинград, 2 сентября 1934 г.
Дорогой тов. Димитров,
Меня очень беспокоит мысль о том, что я до сих пор не мог заняться
письмами, которые Вы мне прислали. У меня очень много времени отнял съезд
писателей, а потом планы Детгиза [1],
На днях я получил от Екатерины Евгеньевны Фрумкиной письмо, в котором
она просит меня передать эти письма ей. Я полагаю, что она с Вами по этому
поводу говорила.
Если Вам кажется, что статья на эту тему должна быть написана очень
скоро, я готов передать письма Е. Е. Фрумкиной. Если же можно подождать с
этой статьей до ноября, я с удовольствием напишу ее сам [2]. Материал меня
интересует, и только моя чрезвычайная занятость помешала мне приступить к
работе над ним до сих пор.
Шлю Вам привет и крепко жму руку.
С. Маршак
Должен добавить, что Е. Е. Фрумкина, по моему мнению, может отлично
справиться с материалом. Она очень добросовестный и умный человек.
Напишите мне поскорее, переслать ли ей письма или оставить их у себя до
ноября [3].
1 С. Я. Маршак был привлечен к составлению планов нового издательства
детской литературы, созданного в сентябре 1933 года по постановлению ЦК
ВКП(б) на базе детского сектора издательства "Молодая гвардия", и школьного
сектора Гиза. Доклад С. Я. Маршака на Первом съезде советских писателей см.
в т. 6 наст. изд.
2 На основе писем советских детей Г. Димитрову С. Я. Маршак написал
статью "Окончательный приговор" ("Известия", 1934, 14 декабря); позднее он
переработал ее в статью "Дело Геринга о поджоге" ("Звезда", Л. 1935, Э 2-см.
т. 6 наст. изд.).
3 В письме от 10 октября 1934 года Г. Димитров писал: "Я прошу Вас
оставить эти письма у себя до того времени, когда Вы сумеете их использовать
в печати. Я уверен, что Вы это сделаете так же ярко и интересно, как Вы это
всегда делаете с письмами Советских детей".
96. П. А. КУТУЗОВОЙ
Ленинград, 9 мая 1935 г. Тов. Кутузова,
Простите, что так поздно отвечаю Вам [1]. Я болен и завален работой.
Мичуринское дело - прекрасная тема для книжки, обращенной к младшему
читателю. Может быть, даже для сказки. Но сказка - еще в большей степени,
чем рассказ или повесть, требует глубокого проникновения в сущность
материала. Только тогда сказка будет живой и интересной сказкой, а не
замаскированной лекцией, только тогда сам материал даст сюжет.
Вы, очевидно, человек способный. Когда я начал читать Вашу рукопись, я
поверил, что это сказка. Но в дальнейшем я увидел, что Вам все-таки не
удалось устранить тот дидактизм, которым так часто проникнуты книжки, дающие
ребенку тот или иной познавательный материал. Вам надо поработать и над
языком и над сюжетом. Хорошо бы, если бы кто-нибудь Вам в этом деле помог. Я
был бы очень рад взять эту задачу на себя, но ведь в Москву я езжу изредка и
там тоже бываю загружен работой. Все же, если будет малейшая возможность, я
готов встретиться с Вами и поговорить.
Рукопись посылаю Вам.
К сожалению, при той огромной переписке, которую мне приходится вести,
мне трудно давать в письмах подробный критический обзор получаемых мною
рукописей. Но я надеюсь, что в основном Вы поймете меня.
Жму руку, желаю Вам удачи.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 Письмо (без даты) Н. А. Кутузовой (Москва), детской писательницы.
97. А. М. ГОРЬКОМУ
Севастополь, 19 мая 1935 г.
Дорогой Алексей Максимович,
Перед самым отъездом узнали о самолете [1]. Рядом с нами на вокзале за
столом сидит летчик. Лицо у него хмурое, как будто даже равнодушное.
Мы спрашиваем: - Знаете ли, что случилось?
Он отвечает, сдвинув брови:
- Что ж, не первый, не последний... Будет еще всякое!
Видимое равнодушие этого летчика, - залог нашей силы!
Да здравствует самолет "Максим Горький"!
Да здравствует сам Горький!
С. Маршак
1 18 мая 1935 года произошла катастрофа с агитсамолетом-гигантом
"Максим Горький".
98. З. М. ЗАДУНАЙСКОЙ и Л. К. ЧУКОВСКОЙ
Кисловодск, санаторий им. Дзержинского,
13 августа 1935 г.
Дорогие Зоя Моисеевна и Лидия Корнеевна,
Вероятно, другие редактора уехали в отпуск и Вы сейчас одни в редакции
[1]. Вероятно, у Вас сейчас много дела. Но все-таки соберитесь написать мне
несколько строк. Что у нас в редакции? Делаются ли рисунки к "Солнечному
веществу"? [2] (Кстати, есть ли ответ от "Года Семнадцатого"?) [3]
Я хотел бы еще проверить текст, хотя он и так хорош. Думаю, что успею
проверить по возвращении. Готовы ли примечания? Читаются ли книги и ведутся
ли переговоры по плану 1936 года? Работает ли З<оя> М<оисеевна> с
Богданович? [4] Что Мильчик? [5] Попросите М. П. Бронштейна, Ильина и кого
еще возможно продолжать думать о плане 36-го года.
Работает ли (Шавров) над сказками? [6] Кто из авторов бывает сейчас в
редакции?
Как Ваше здоровье и здоровье Ваших дочек? Где они- на даче или в
городе?
Куда поехали в конце концов Александра Иосифовна и Тамара Григорьевна?
[7] Хорошее ли место выбрали для отдыха?
Очень поклонитесь от меня (...) Освенской [8], Тоне Гараниной [9],
Майслеру [10]. Вернулся ли Петров? [11]
Я в первые недели больше лежал, чем ходил. Сейчас начинаю выползать и
даже работать. Понемногу перевожу английские народные баллады [12].
Как всегда во время отдыха, немного тоскую. Вы знаете, после всей
редакционной сутолоки немного странно остаться в одиночестве и без дела.
Ну, пишите мне. Крепко жму руки.
С. Маршак
1 Письмо адресовано двум редакторам ленинградского отделения Детиздата.
2 Книга М. Бронштейна "Солнечное вещество" была иллюстрирована
художником Н. Лапшиным.
3 С. Я. Маршак послал рукопись книги М. Бронштейна альманаху "Год
XVII", издававшемуся под редакцией А. М. Горького. Она была напечатана в
"Годе XVIII", вып. 8, М. 1935, с предисловием С. Я. Маршака "Повесть об
одном открытии".
4 В это время шла работа над книгой Т. Богданович "Горный завод Петра
III" (Детиздат, М.- Л. 1936).
6 И. И. Мильчик, участник двух революций; в это время редактировались
первые главы его автобиографической повести.
6 К. Б. Шавров, редактор ленинградского отделения Детиздата, знаток
фольклора народностей Крайнего Севера, работал над книгой северных сказок.
Книга "Олешек золотые рожки. Сказки северных народов в обработке К. Шаврова,
под общей редакцией С. Маршака" вышла в свет в 1936 году.
7 А. И. Любарская и Т. Г. Габбе - редакторы ленинградского отделения
Детиздата.
8 А. А. Освенская, редактор.
9 А. В. Гаранина, работник производственного отдела.
10 М. М. Майслер, заведующий редакцией.
11 Ю. Н. Петров, художник, заведующий оформлением книг в редакции.
12 В 1936 году был опубликован перевод баллады "Король и пастух" (новый
вариант), в 1937 году - "Баллада о мельнике и его жене" (см. т. 4 наст.
изд.).
99. Я. С. МАРШАКУ
Кисловодск,
17 августа 1935 г.
Мой дорогой мальчик Яшенька,
Очень тебя люблю и хочу видеть. Если тебе нетрудно, пиши мне иногда.
Элик пишет мне, что очень доволен поездкой. А в будущем году мы
непременно с тобой поедем и в поезде и на пароходе. Не думай, что у тебя
отец - обманщик. Непременно поедем.
Я чувствую себя лучше. Начал писать. Сейчас перевожу английские стихи,
а думаю написать детскую книжку под названием "Недралитет" [1]. Так один
маленький мальчик объяснил слово "Нейтралитет". "Недралитет" это значит
такое положение, когда мальчики не дерутся.
Побывал я здесь на детской площадке в парке. Тут дети со всех концов
Союза - из Якутии, из Ашхабада, из Дагестана.
Расспрашивали, есть ли у меня дети. Я с гордостью рассказывал им о
тебе.
На днях я с детьми снялся. Если фотография будет хорошая, пришлю тебе.
Крепко, горячо целую тебя, мой хороший, умный мальчик.
Твой отец
С. Маршак
1 Это название С. Я. Маршак использовал для очерка (см. т. 6 наст,
изд.).
100. С. М. МАРШАК
Ленинград, 24 сентября <1935 г.>
Моя дорогая Софьюшка,
Приехал вчера и застал всех здоровыми. (...) Сегодня- выходной день - я
провел вместе с ребятами. Плавали на пароходе Эпрона и я - в костюме
водолаза - спустился на 1 1/2 минуты под воду. Впечатлений немного: вокруг
было только желто, мутно, пенисто и бурно. Но все же я теперь могу сказать,
что побывал на суше, в воздухе, на воде и под водой. Дети были очень
довольны поездкой. Видели Кронштадт, завтракали и обедали на пароходе, а мы
с Яшей даже прилегли после обеда в каюте отдохнуть. Сейчас ребята,
вернувшись, легли спать, а я пишу тебе.
В Москве был и у Щербакова [1], и в отделе печати. Конференция по
литературе, вероятно, состоится не раньше ноября, но работать над докладом
надо уже сейчас, так как мне поручен общий, самый большой доклад [2],
который требует большого внимания и прочтения множества книг. Кроме того,
накопилось порядочное число рукописей и огромное количество писем, на
которые надо ответить. Постараюсь так соразмерить свою работу, чтобы не
очень уставать, хотя это трудно. (...)
Получил я очень теплое письмо от Горького [3]. Он пишет мне по поводу
одной рукописи. (...)
Крепко тебя целую. Передай привет своим соседям по Санатории, в
частности дошкольнице.
Твой С. Маршак
1 А. С. Щербаков (1901-1945), деятель Коммунистической партии и
Советского государства, в 1934-1936 годах - секретарь Союза писателей СССР.
2 Первое совещание по вопросам детской литературы, созванное ЦК ВЛКСМ,
состоялось в январе 1936 года.
3 См. прим. 1 к письму Э 101.
101. А. М. ГОРЬКОМУ
Ленинград, 4 октября 1935 г.
Дорогой Алексей Максимович,
Недавно вернулся из Сочи и очень обрадовался Вашему письму, Вашему
почерку [1].
Присланную рукопись Могилянской и Тась прочел внимательно и думаю, что
надо поработать с этими людьми. Способности у них несомненно имеются, но им
следовало бы добиться большей лаконичности и конкретности. Я с удовольствием
окажу авторам всяческую помощь, но для этого мне нужно встретиться с ними -
в Ленинграде или в Москве. Возможно ли это? Исправлять стихи без участия
авторов невозможно, - ведь тут дело не в отдельных строчках, а в укреплении
всей вещи. Я хотел бы познакомиться с авторами и для того, чтобы получше
узнать и определить их литературные возможности.
Но как это сделать? Думаю, что Петр Петрович [2] может организовать
нашу встречу, когда вернется в Москву.
Долго ли Вы пробудете в Крыму?
Я сейчас работаю над английскими и шотландскими народными балладами
[3]. Очень хочу показать их Вам, когда они будут готовы. За лето написал и
новые детские стихи [4].
Сейчас вернулся к редакционной работе и ушел в нее с головой. В
ближайшее время ЦК Комсомола созывает совещание по детской литературе, и
меня опять нагрузили докладом [5]. Мечтаю о том времени, когда я наконец
освобожусь от докладов и буду заниматься тем, что люблю больше всего -
писанием сказок, редакционной работой и детским университетом [6].
Кстати сказать, за последнее время к нам в редакцию поступают очень
талантливые стихи, сказки, повести, написанные никому не известными людьми.
Эти люди нуждаются в моей помощи, а меня то и дело отрывают для участия в
заседаниях и конференциях.
Очень хочу поскорее увидеть Вас, дорогой Алексей Максимович. Надеюсь,
Вы здоровы и бодры.
Крепко жму руку.
С. Маршак
1 В письме от 17 сентября 1935 года А. М. Горький просил С. Я. Маршака
подготовить к изданию стихи и рисунки двух женщин-заключенных, работавших на
строительстве канала Москва - Волга (письмо не опубликовано).
2 П. П. Крючков.
3 См. прим. 12 к письму Э 98.
4 "Дремота и Зевота"" "Волк и лиса", "Сундук (Норвежская народная
сказка)" и другие стихи для детей.
5 Первое совещание по детской литературе при ЦК ВЛКСМ состоялось 16-17
января 1936 года. С. Я. Маршак выступил на нем с докладом "За большую
детскую литературу".
6 Детский университет - клуб для литературно одаренных детей ("Дом
детской литературы") в Ленинграде (см. письмо Э 178).
102. ЯКУБУ КОЛАСУ
Ленинград, 5 октября 1935 г.
Дорогой тов. Колас,
От всей души благодарю Вас за присылку мне Вашей прекрасной книги для
детей "Мiхacевы прыгоды" [1] Поздравляю тех ребят, которым попадет в руки
книга, написанная большим мастером и подлинным поэтом.
Уверен, что и другие поэты Белоруссии да и всего Советского Союза
последуют Вашему примеру и обогатят нашу детскую литературу новыми стихами и
песнями.
Крепко жму Вашу руку.
С. Маршак
1 Выдающийся белорусский поэт Я. Колас (псевдоним Константина
Михайловича Мицкевича, 1882-1956) прислал в рукописи свои стихи для детей
"Мiхасевы прыгоды" ("Михасевы приключения"). Впервые стихи напечатаны в
журнале "Искры Ильича", Минск, 1934, Э 1-6; отдельным изданием выпущены
позднее - в 1937 году.
103. Б. А. ИВАНТЕРУ
Ленинград, 28 ноября 1935 г.
Дорогой Ивантер,
Спасибо за письмо [1]. К "Пионеру" я отношусь хорошо и очень хочу дать
ему стихи. Не сердитесь на меня за то, что стихи "Школьному товарищу" пошли
в "Известиях" [2]. Я очень неохотно даю вещи в газеты, так как хотел бы,
чтобы мои вновь выходящие в свет книги содержали побольше новых, еще
неизвестных читателю стихов. Но меня так долго и настойчиво убеждали дать в
газету стихи, что я в конце концов дал 3 небольших стихотворения, одним из
которых было "Школьному товарищу". (Иначе не получался сколько-нибудь
удовлетворявший меня ассортимент.)
Позже я дал "Известиям" другие стихи - "Норвежскую сказку" (про сундук)
[3], желая заменить этими стихами прежние, обещанные Вам. Но было уже
поздно. Недавно я получил от ред(акции) "Известий" корректуру "Норвежской
сказки", но намеренно задержал отсылку корректуры, предполагая дать сказку
Вам. Однако я не вполне уверен в том, что эти стихи подходят для первого
номера. Это ведь шутливая и легкая прибаутка, а мне хотелось бы выступить у
Вас поторжественнее.
Не подождать ли того времени, когда у меня будут новые стихи? Правда, в
таком случае я вряд ли поспею к 1-му номеру.
Одно только обещаю Вам наверняка: стихи "Пионеру" я дам и буду
содействовать Вашему успеху всем, чем располагаю.
О работе в Москве я с тов. Цыпиным [4] договорился. Напишите, с какими
писателями надо работать по Вашему мнению.
Очень радуюсь тому, что у Вас началась учеба. Что делаете на первых
порах?
Относительно поездки в Киев на совещание я еще ничего не решил.
Персональное приглашение от ЦК получили я и Чуковский. Считаете ли Вы
необходимой мою поездку? Вам, по-моему, как секретарю секции, ехать надо
(если, конечно, Вам позволяют обстоятельства). Надо бы поехать еще 3-4
московским и ленинградским писателям.
В последнее время я совершенно изнываю под бременем работы. А здоровье
мое плохо. Но если Вы полагаете, что поездка моя принесет пользу делу - я
поеду.
Вероятно, скоро, около десятого - пятнадцатого декабря, мне придется
быть в Москве. А пока пишите.
Жму руку.
С. Маршак
Когда точный срок киевского совещания? Поскорей сообщите, едете ли.
СМ.
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 1789).
1 Письмо Б. А. Ивантера (1904-1942), главного редактора журнала
"Пионер" в 1933-1938 годах, не сохранилось.
2 Стихи "Школьному товарищу" (впоследствии печаталось под названием
"Друзья-товарищи" - см. т. 1 наст, изд.) были напечатаны в газете
"Известия", 1935, 18 ноября.
3 Стихи "Норвежская народная сказка" (впоследствии печатались под
названием "Сундук. Норвежская народная сказка" - см. т. 2 наст, изд.) были
опубликованы в газете "Известия", 1935, 29 ноября.
4 Директором Детиздата.
104. А. М. ГОРЬКОМУ
(Ленинград, 28 марта 1936 г.)
Дорогой Алексей Максимович
В день рождения как и всегда желаю Вам здоровья, сил для Вашей высокой
работы
Приветствую Вас с каждым годом люблю Вас больше
Ваш Маршак
Телеграмма в связи с 68-летием со дня рождения А. М. Горького.
105. К. И. ЧУКОВСКОМУ и Л. М. КВИТКО
Ленинград, 28 августа 1936 г.
Дорогие Корней Иванович и Лев Моисеевич,
Очень жалею, что отвечаю так поздно [1]. Письмо я получил с опозданием,
- был за городом, а после приезда был занят, как всегда, выше головы. Ведь
Вы знаете, я не умею защищать свое время.
С большой готовностью исполнил бы я Вашу просьбу и придумал новое
заключительное четверостишие для "Лошадки". Но это не так просто. Я сделал
все, что мог, чтобы по моим переводам читатель, не знающий подлинника, узнал
и полюбил стихи Квитко. Думаю, что хоть в малой степени я этого достиг. Но
сколько я ни пытаюсь сейчас вернуться к "Лошадке", - оседлать ее вновь мне
не удается. Может быть, во время отдыха (я поеду в санаторию в сентябре) я
что-нибудь придумаю [2].
А как удались остальные переводы? Что входит в сборник? Очень желаю
книге успеха. Хорошо, если бы и Вы, Корней Иванович, что-нибудь перевели
(например, "Анну-Ванну-бригадира" или "Бабушку Блюмцю" - кажется, так ее
зовут?).
Если еще и до сентября мне придет в голову какая-нибудь удачная замена
последнего четверостишия - напишу Вам. Кстати, хочу закончить на отдыхе
"Ясли на прогулке" [3].
Ну, будьте здоровы. Завидую Вашим дыням, грушам и прочей киевской
благодати [4]. Жму руки.
Ваш С. Маршак
1 В письме (без даты) из Киева К. И. Чуковский и Л. М. Квитко просили
переделать конец перевода стихотворения Л. Квитко "Лошадка" (они работали
над составлением книжки стихотворений Л. Квитко на русском языке "В гости"
(Детиздат, М. - Л. 1937).
2 С. Я. Маршак перевод стихотворения "Лошадка" оставил без изменения.
3 С. Я. Маршак не завершил работу над переводом стихотворения Л. Квитко
"Ясли на прогулке".
4 "Здесь благодать, - писали К. И. Чуковский и Л. М. Квитко. - Дыни!
Груши! Добрые днепровские ветры, смягчающие лютую жару".
106. С. М. МАРШАК
Ленинград, (конец сентября 1936 г.)
Дорогая Софьюшка,
Ну уж теперь я, кажется, в самом деле поеду. Билет в Кисловодск взят на
первое. Голубушка, не огорчайся и не сердись на меня. Трудно вырваться, не
кончив работу. Готова повесть Золотовского [1]" почти кончена книга
Голубевой [2], кончаю рассказ Григорьева [3]. Остается еще работа по плану
[4] и по "Костру" [5]. Я очень утомлен, но чувствую себя бодрее и спокойнее.
Кажется, еще придется писать статью для "Правды" [6]. Нового ничего нет.
Завтра пошлю тебе второй N "Костра".
Дети совершенно здоровы. Яша сейчас в школе, но письмо тебе он успел
написать. Он так ненавидит перо, чернила и бумагу, что прибегает к ним
только в крайней необходимости (...)
Живи весело, бодро. Розалия Ивановна необыкновенно тепло обо всех нас
заботится.
Крепко, горячо целую тебя. (...)
Твой С. М.
1 К. Золотовский, Капитан Лаце, Детиздат, М.-Л. 1937.
2 Книга А. Голубевои "Мальчик из Уржума. Повесть о детстве С. М.
Кирова" была издана ленинградским отделением Детиздата в том же 1936 году.
3 Рассказ Н. Григорьева "Сапер Ребров" ("Чиж", Л. 1937, Л"Э 9 и 10).
4 Работа по составлению плана ленинградского отделения Детиздата на
1937 год.
5 В 1936 году был организован новый журнал для детей - "Костер". Первый
номер вышел в июле (см. письмо Э 364).
6 С. Маршак, Боевая география. - "Правда", М. 1936, Э 277, 7 октября.
Тема статьи - советские дети о борьбе испанского народа с фашизмом.
107. А. Д. СПЕРАНСКОМУ
Ленинград, (начало Г937 г.)
Дорогой Алексей Дмитриевич,
Исай Григорьевич Лежнев, писатель, критик, заведующий отделом "Правды",
хотел бы поговорить с тобой [1] о научно-художественной и научно-популярной
книге _для детей_. Этим делом очень интересовался Горький, а сейчас _среди
литераторов и ученых_ мало людей, которые могли бы высказать по этому поводу
серьезные мысли. Я знаю, что ты очень занят, но, если можешь, удели этому
разговору час, созвонившись с тов. Лежневым по телефону ДЗ-11-07 ("Правда")
- 4 ч. - 12 ч. ночи.
Может быть, ты назовешь в беседе с ним имена ученых, которые могли бы
написать статьи на эту тему или обзор того, что имеется.
Когда будешь в Ленинграде?
Крепко жму твою руку.
С. Маршак
Из "Правды" позвонили бы к тебе, но ведь тебя вызвать к телефону очень
трудно.
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2252).
1 Письмо адресовано другу С. Я. Маршака, патофизиологу, академику А. Д.
Сперанскому (1888-1961).
108. А. М. ВОЛКОВУ
Ленинград, 6 апреля 1937 г.
Многоуважаемый Александр Мелентьевич,
Ваше письмо [1] очень меня обрадовало и заинтересовало. Надеюсь, что
рукописи Ваши еще больше меня обрадуют. Жду присылки "Первого
воздухоплавателя" и "Волшебника изумрудного острова" [2].
Постараюсь - насколько позволит мое здоровье, а оно в последнее время
довольно в плохом состоянии - поскорее прочесть обе вещи и написать Вам с
полной откровенностью, что я о них думаю.
То, что Вы пишете о себе и о своей работе, дает мне основание
предполагать, что Вы окажетесь полезным и ценным человеком для нашей детской
литературы.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 2 апреля 1937 года А. М. Волков, доцент кафедры высшей
математики Московского института цветных металлов и золота, писал о себе:
"Педагогической деятельностью занимаюсь много лет, работая в низшей школе, в
средней, а теперь в высшей. Детей, их интересы знаю "до дыхания"... Влечение
к литературе (...) дремало в глубине души и воскресло с новой силой,
разбуженное Вашими статьями в "Правде", где Вы призывали новых людей в
детскую литературу... Вы вдохновили меня на литературную работу, от Вас
хотел бы я услышать ее оценку".
2 Описка С. Я. Маршака: название книги А. М. Волкова - "Волшебник
Изумрудного города".
109. А. М. ВОЛКОВУ
Ленинград, 3 июня 1937 г.
Многоуважаемый Александр Мелентьевич,
Рукопись Вашу ("Волшебник изумрудного острова") [1] я получил и сейчас
же прочел, но болезнь помешала мне своевременно ответить Вам.
В повести много хорошего. Вы знаете читателя, пишете просто. У Вас есть
юмор. Когда мы с Вами увидимся - либо в Москве, либо в Ленинграде, если Вы
сможете сюда приехать, - я выскажу Вам некоторые свои замечания в отношении
языка, стиля и т. д. Пока же я хочу только сказать Вам, что - по моему
впечатлению - Вы можете быть полезны детской нашей литературе.
Если говорить о недостатках повести, то я пока указал бы только на
один, - объясняющийся, впрочем, тем, что в основу повести положена
иностранная сказка: повесть немножко вне времени. Разумеется, в сказочной,
фантастической повести Вы имеете право на некоторую отвлеченность и
"вневременность". Но если Вы вчитаетесь в "Алису" [2], Вы увидите, что -
несмотря на всю фантастику - Вы чувствуете в этой вещи Англию совершенно
определенной эпохи. Даже на пересказах и переводах всегда есть печать того
или другого времени. Есть какая-то точка зрения, по которой можно
почувствовать, где и когда это делалось.
Все же я хотел бы, чтобы Ваш первый опыт дошел до читателя. Я поговорю
о повести с редакцией Детиздата (если Вы против этого не возражаете), и
тогда решим, как и с кем Вы будете над книгой работать. Надеюсь, что
редакция долго не задержит решения вопроса о том, может ли она включить
книгу в свой план [3].
Я сейчас чувствую себя немного лучше, чем прежде, и если Вы пришлете
мне вторую свою книгу [4], с удовольствием ее прочту.
Очень рад буду с Вами познакомиться.
Примите мой привет.
С. Маршак
1 Книга А. М. Волкова "Волшебник изумрудного города" - переработка
сказки американского писателя Ф. Баума "Мудрец из страны Оз".
2 Имеется в виду повесть Л. Кэрролла "Алиса в стране чудес".
3 Книга А. М. Волкова "Волшебник изумрудного города" была издана в 1939
году (Детиздат, М. - Л.).
4 Рукопись книги "Первый воздухоплаватель" (впоследствии издана под
названием "Чудесный шар", Детиздат, М. - Л. 1940).
110. А. Т. ТВАРДОВСКОМУ
Москва, 16 февраля 1938 г.
Дорогой Александр Трифонович,
Простите, что отвечаю с таким опозданием. Не берите с меня примера. Я
был очень рад Вашему письму [1], но чувствовал себя так плохо, что не мог
заставить себя взяться за перо. Сегодня еду в санаторию "Узкое". Непременно
напишите мне туда. Если будете в Москве, - не заедете ли?
Как здоровье, хорошо ли идет работа? Много ли бродите? Хорошие ли у Вас
там места? Я уже начал было думать о поездке в Малеевку, но говорят -
лечиться надо.
Крепко обнимаю Вас.
Ваш С. Маршак
Мой адрес: Москва, 17.
Почтовое отделение "Теплый Стан".
Санатория "Узкое", мне
1 Письмо А. Т. Твардовского не сохранилось.
2 А. Т. Твардовский находился в малеевском доме отдыха писателей
(Старая Руза Московской обл.).
111. A. T. ТВАРДОВСКОМУ
Крым,
п/о Кореиз, Санаторий Гаспра,
9 ноября 1938 г.
Мой дорогой
Александр Трифонович,
Пишу Вам всего несколько слов. Надеюсь в конце ноября увидеть Вас и
крепко обнять. А пока я хотел бы знать, как Вы живете, что делаете. Если
можете, напишите мне, не откладывая, хоть две строки. Очень люблю Вас и хочу
видеть. Жил я здесь все это время трудно. Чувствовал себя плохо, а потом,
когда мне стало легче, у меня была срочная работа. Только в последние дни
пришел в себя и принялся за стихи и прозу. Что выйдет, - еще не знаю.
Сейчас нахожусь в Гаспре, - в доме, где когда-то Толстой встречался с
Чеховым и Горьким [1]. Место хорошее, но становится холодно. Пора на север.
Может быть, выеду 18-20 ноября.
Ни на минуту все это время не забываю о Вас, мой дорогой друг. От всей
души желаю Вам и Марии Илларионовне бодрости.
Целую крепко.
Ваш С. Маршак
1 Санаторий находился в бывшем имении графини С. В. Паниной, где в
1901-1902 годах жил Л. Н. Толстой; здесь Л. Н. Толстого неоднократно
посещали А. П. Чехов и А. М. Горький.
112. Н. Я. ГОФМАН
<Москва, середина 1939 г.>
Уважаемый товарищ,
Письмо Ваше, посланное много месяцов тому назад, к сожалению, из-за
неточности адреса попало мне в руки совсем недавно [1].
Я не уверен в том, что мой ответ застанет Вас в том же городе и в том
же учреждении, какие указаны в конце Вашего письма. Но все-таки хочу
написать Вам несколько слов о присланных Вами стихах.
Вы, очевидно, человек способный. У Вас есть и поэтический слух, и
чувство юмора. Об этом говорят отдельные строчки Ваших стихов.
...Все моторы завели,
Оторвались от земли.
...А навстречу самолету
Сильный ветер, снегопад.
Мы летим слепым полетом,
Доедая шоколад.
Или в другом стихотворении:
Мы игру уж начинаем,
Пулемет стрекочет,
А японцем-самураем
Никто быть не хочет.
Это похоже на хорошую частушку, хотя первая строка оставляет желать
лучшего.
Но в целом стихи Ваши пока еще кажутся любительскими. Профессиональной
уверенности, свободы, понимания своей поэтической задачи, четкости в деталях
Вам еще не хватает. Это дается большой работой, упорным завоеванием
поэтической культуры! Если у Вас есть желание, силы и время, - работайте.
Способности Ваши позволяют надеяться на какие-то успехи.
Примите мой привет.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 Н. Я. Гофман (Днепропетровск), сотрудница управления Облпотребсоюза,
прислала два стихотворения для детей; спрашивала, стоит ли ей тратить время
на писание стихов. Письмо Н. Я. Гофман было послано по адресу "Москва. Поэту
Маршаку".
ИЗ. Т. Г. ГАББЕ
<Москва>, 17 июля 1939 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Спасибо Вам за Ваше, письмо [1]. Очень хотелось бы знать подробнее о
том, как Вы живете, как проводите дни, бываете ли за городом, дышите ли
воздухом или ведете комнатный образ жизни. Я думаю, если Вам не придется
поехать куда-нибудь на дачу, то надо хоть иногда выезжать за город или хоть
на острова. Были ли у врачей, в том числе у горлового врача? Как Ваше горло?
Теперь о Вашей литературной работе. Очень хорошо, что Вы занялись
отбором сказок, басен, былин, стихов [2]. Но мне кажется, следует
одновременно просматривать комплекты журналов и газет наших дней для того,
чтобы найти в них, если не готовые очерки или стихи, то, по крайней мере,
темы и эпизоды, пригодные для детской книги. Хорошо бы читать самые
разнообразные журналы и газеты - в том числе и специальные, а также
перелистать и календари. Еженедельные, иллюстрированные журналы (напр<имер>,
"СССР на стройке" и др.) могут иногда подсказать тему.
Что касается заказов [3], то надо тщательно обдумать, кто справится с
такой трудной задачей, как первая книга для самостоятельного чтения. Мне
кажется, что справятся либо настоящие мастера слова, либо те молодые, с
которыми можно работать, которым можно помогать. Мне рассказывали недавно о
прозе Артюховой. В ее маленьком рассказе [4] (сам я его не читал) мальчик
лет 6-ти взобрался на самую верхушку тополя и не может, боится спуститься
вниз. Мать не в силах ему помочь. Она пытается убедить его, что это не
страшно, что он умеет отлично лазить, советует ему отдохнуть, не торопиться.
Таким образом спокойно и незаметно она сводит его с ветки на ветку. И только
после того, как ей удается довести его до земли, она дает волю слезам -
естественным после такого напряжения. Это очень хорошо задумано, - не знаю,
как осуществлено. Во всяком случае, такие простые, сурово-героические темы
очень хороши для детской книги. Так же можно писать и о героях-пограничниках
и летчиках. То есть сам по себе эпизод, лежащий в основе рассказа, должен
быть вполне законченным и достаточно драматичным. Я думаю, что если
поговорить с Зощенко, с Германом [5], с Пантелеевым, с молодыми - например,
с Карасевой [6] (расскажите им для примера, если найдете нужным, этот эпизод
с мальчиком, взобравшимся на дерево),- они могут придумать хорошие сюжеты.
Следует порыться и в переводной литературе (в том числе и в литературе
народов СССР). Прислали ли Вам недавно вышедшую книгу Бор(иса) Житкова "Что
я видел" [7]. Что Вы о ней думаете? У книги много недостатков (рассказ
сплошь ведется от имени маленького мальчика, и в самом тоне рассказа есть
некоторая фальшь), но есть и достоинства. Круг тем она намечает верно и
лишний раз показывает, что, для детей можно и должно писать о самых простых
вещах и писать просто, без излишней перегрузки техническими терминами - даже
тогда, когда речь идет о технике. Житков даже не пытается объяснить
подробно, как устроен паровоз или метро. Мне кажется, что при больших
усилиях со стороны автора и со стороны редактора, житковская книжка могла бы
быть гораздо богаче и в познавательном и в художественном отношениях.
Посмотрите, нет ли в ней материала для Вашей книги для чтения. Говорили ли
Вы с художником Чарушиным о рассказах и рисунках для той же книги?
Книги Адамова [8] я еще не читал. Будете ли писать о ней рецензию?
Выбирайте тему для рецензии или статьи по своему вкусу, соответственно тем
книгам и проблемам, которые Вас интересуют. О детских книгах пишут так редко
и мало, что всякая живая статья на одну из бесчисленных тем, касающихся
детской литературы, будет интересна и журналу и газете. Ответили ли Вы на
телеграмму из "Литературной) газеты" (относительно рецензии на книгу
Адамова)? [9]
Не утомляйтесь слишком. "Книга для первого чтения", вероятно, потребует
от Вас больших усилий. Подобрать и составить ее нелегко. Поэтому, работая
параллельно над критическими статьями и рецензиями, старайтесь работать без
спешки и напряжения, а с удовольствием и размеренно.
Я все еще чувствую себя не вполне хорошо. Часто мертвеют руки - думаю,
что кровообращение нарушено. А между тем хотелось бы за лето побольше
написать и стихов и прозы. Пока я в доме отдыха только переводил Бернса, но
этого, конечно, для меня мало. Правда, я перевел труднейшую вещь - о
французской революции [10]. - написанную Бернсом около 1790 года. И все же
хотелось бы приняться и за свои оригинальные вещи. А это трудно, когда не
хватает физических сил на то, чтобы сидеть у стола. Ну да авось поправлюсь.
Куренье я сократил, но все-таки курю еще слишком много. Постараюсь
взять себя в руки.
Я не успел Вам написать обо всем, о чем хотел, но очень устал и напишу
в следующий раз.
Жду от Вас писем. Крепко жму руку.
Передайте привет Евгении Самойловне, Соломону Марковичу, Иосифу
Израилевичу и.
Гуляйте побольше, заботьтесь о себе, будьте здоровы.
С. Маршак
1 Письмо Т. Г. Габбе от 10 июля 1939 года.
2 Т. Г. Габбе и А. И. Любарская вместе с С. Я. Маршаком работали над
составлением хрестоматии "Двенадцать месяцев".
3 Т. Г. Габбе писала: "Больше всего заботят меня заказы современных
рассказов и очерков на ответственные политические темы и рассказов
исторических. Ведь для этого возраста, 8-9 лет, у нас нет ни одной книжки на
такие темы".
4 Рассказ Н. Артюховой "Большая береза" ("Мурзилка", 1939, Э 9).
5 Юрий Павлович Герман (1910-1967) в 1938 году напечатал рассказы для
детей о Ф. Дзержинском и о советских чекистах.
6 Вера Евгеньевна Карасева (р. 1905 г.) напечатала свои первые рассказы
для дошкольников в журнале "Чиж" в 1935-> 1936 годах.
7 Б. Житков, Что я видел (Рассказы о вещах), Детиздат, М. - Л. 1939.
8 Г. Адамов, Тайна двух океанов, Детиздат, М. - Л. 1939.
9 Рецензия Т. Г. Габбе на роман Г. Адамова в "Литературной газете" не
появилась.
10 Стихотворение Р. Бернса "Дерево свободы" (см. т. 3 наст. изд.).
11 Матери, отчиму, мужу Т. Г. Габбе.
114. П. Н. ЯКОВЛЕВУ
(Ленинград, август 1939 г.)
Уважаемый Полиен Николаевич,
Ваше письмо [1] переслали мне из Москвы в Ленинград, куда я приехал
ненадолго.
Очень рад был узнать о судьбе моего старого школьного товарища.
Непременно пришлите мне книгу, в которой Вы пишете о нашей Острогожской
гимназии [2]. Я прочту ее с живейшим интересом.
Помню Вас довольно отчетливо, хотя расстались мы давно - я уехал из
Острогожска добрые 37 лет тому назад. Мой старший брат Моисей, с которым Вы
учились в одном классе, оставался там дольше - до самого окончания гимназии.
Он шлет Вам сердечный привет.
Ваше письмо заставило нас перебрать много детских воспоминаний.
Припомнили мы и наш первый рукописный журнал. Он назывался "Первые попытки".
Это название придумал Женя Меньшагин, сын сиделицы казенной винной лавки
[3]. Женя был старше нас, по крайней мере, на три - на четыре года, и
казался мне тогда совсем взрослым, помните - он был калека и с трудом
волочил свои парализованные ноги.
Этот Женя Менынагин был нашим первым редактором и иллюстратором нашего
журнала. В его комнате - за винной лавкой - мы испытали первые авторские
радости. (...)
Если будете в Москве, навестите меня.
Шлю Вам привет.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 Письмо П. Н. Яковлева (Ростов-на-Дону) от 11 августа 1939 г.
2 П. Яковлев, Первый ученик, Ростов-на-Дону, 1934.
3 См. главу "Первые попытки" в повести С. Я. Маршака "В начале жизни"
(т. 6 наст. изд.)" В этой главе Женя Менынагин назван Леней Гришаниным.
115. А. Ф. ЗАБОТИНУ
<Москва, сентябрь 1939 г.?>
Уважаемый тов. Заботин,
Письмо Ваше [1] было переслано мне "Комсомольской правдой" во время
моего отсутствия. Поэтому отвечаю Вам с большим опозданием.
Рассказы я прочел. Очевидно, это Ваши первые опыты, и судить по ним о
Ваших способностях очень трудно. Одно только хочу сказать Вам. Человек,
который берется за рассказ, должен не только заботиться об изложении фактов
в порядке простой последовательности. Он должен обогащать читателя каким-то
новым опытом, знаниями, мыслями, чувствами. Ремесло писателя трудное. Нужно
уметь наблюдать, помнить. Нужно глубоко чувствовать и людей, и природу. Если
Вы хотите писать, Вам нужно хорошо познакомиться с литературой, не только
читая книги, но и обдумывая, изучая каждую из них.
Вот Вы пишете о лете, о прогулке по лесу, о встрече с зайчихой и
зайчатами.
Рассказ очень краток, но и в пределах такого коротенького рассказа
можно дать больше чувства и знания природы. Вспомните Аксакова, Тургенева,
Мамина-Сибиряка. У них каждая страница полна наблюдений, своеобразных и
метких, полна мелочей, которые может заметить только глаз художника.
Развивайте свою наблюдательность. Много и вдумчиво читайте, учитесь
выражать свои собственные мысли собственным языком.
Желаю Вам успеха.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 В августе 1939 г. А. Ф. Заботин (деревня Ям-Березники
Константиновского района Горьковской обл.) прислал два рассказа для детей
"Заблудился" и "Храбрость".
116. В. Е. ГМУРМАНУ
Москва, 18 октября 1939 г.
Уважаемый товарищ Гмурман (Простите, не знаю ни имени Вашего, ни
отчества),
Очень давно собираюсь ответить Вам и поблагодарить Вас за Ваше письмо о
принципах стихотворной азбуки [1]. Все, что Вы пишете по этому поводу,
интересно и полезно. Я не уверен в том, что моя азбука целиком ответит Вашим
требованиям. Я не ставил перед собой узкопедагогической задачи. Книжка моя
не заменит букваря, но надеюсь, что она поможет ребятам весело учиться
грамоте.
Быть может, мы когда-нибудь встретимся с Вами и потолкуем обо всех этих
интересных вещах.
Мой телефон - К7-36-14.
С. Маршак
1 В письме от 28 марта 1939 года В. Е. Гмурман (Москва), научный
сотрудник института школ, писал, что он узнал о работе С. Я. Маршака над
азбукой в стихах и картинках (речь идет об азбуке "Про все на свете"),
впоследствии напечатанной в журнале "Чиж", 1939, Э 12-см. т. 1 наст, изд.;
утверждал, что стихотворной азбуке должны быть предъявлены следующие два
требования: 1) "текст азбуки подбирается "на звук", а не "на букву"; 2)
"строки, посвященные очередному звуку, должны давать этот звук в различных
звукосочетаниях".
117. Г. Н. ЯКОВЛЕВУ
(Москва, 29 апреля 1940 г.)
Уважаемый Глеб Николаевич,
Извините, что долго не отвечал на Ваше письмо!. Я уезжал из Москвы, и
оно прождало меня немало дней.
Я отлично помню Острогожск, хоть и уехал из него мальчиком. С
Острогожском связано у меня очень много милых воспоминаний - о школьных
товарищах, о некоторых учителях (например, об учителе латинского языка. Это
был человек талантливый и своеобразный). Когда-нибудь, - надеюсь, скоро, - я
напишу об этих далеких годах и тогда непременно пришлю Вам свои
воспоминания.
Пока же посылаю для Вашего музея книги, о которых Вы просите, и
карточку (детской у меня, к сожалению, нет) [2].
Биография моя - довольно удовлетворительная - помещена в Литературной
энциклопедии и в Большой Советской. Надеюсь прислать Вам когда-нибудь более
подробную биографию.
Шлю Вам привет и благодарю за память.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 В письме от 8 марта 1940 года Г. Н. Яковлев (г. Острогожск
Воронежской обл.), научный сотрудник местного краеведческого музея,
вспоминал о детских и юношеских годах С. Я. Маршака в родном городе; в то
время Г. Н. Яковлев работал библиотекарем, у него часто менял книги
гимназист Маршак.
2 Г. Н. Яковлев просил прислать для музея сборник стихов С. Я. Маршака,
его доклад на Первом съезде писателей, фотографию, а также биографию,
воспоминания об Острогожске.
118. О. И. ОЛЬХОВИК
<Москва, 30 апреля 1940 г.>
Дорогая О. И.
Простите меня за то, что, во-первых, я забыл Ваше имя и отчество (помню
только, что имя у Вас очень хорошее, но какое - забыл); во-вторых, я страшно
долго не писал Вам. Болел, был занят выше головы - вот причины моего
молчания. Отныне постараюсь быть точнее.
По всей вероятности, замечания мои относительно перевода "Хорошего дня"
уже запоздали и для Вас, и для Детиздата [1]. Но на всякий случай посылаю
Вам их. В общем, мне кажется, перевод хорош. Сомнительна только
"сваха-черепаха" (почему, собственно, "сваха"?), и немного жалко, что шутка
по поводу гиппопотама ("А в бассейне что-то мокло, - Это был гиппопотам") в
переводе утрачена. Напишите мне и о своих впечатлениях от перевода. Мне
очень интересно, понравился ли он Вам.
Поблагодарите, пожалуйста, за меня тов. Малышко. Если мои малочисленные
замечания уже не имеют практического значения, - даже не сообщайте ему их.
Оксане Иваненко [2] стихи, разумеется, дайте, если они еще нужны ей для
хрестоматии.
"Теремок" я готов Вам выслать, но не слишком ли он запоздал? В письме
своем Вы называете его "инсценировкой". Это не совсем правильно. Тема
одноименной народной сказки вошла в мой "Теремок" только как один из
мотивов.
Не помню, о каких стихах мы еще с Вами говорили. Напомните.
Буду рад увидеть Вас в Киеве. Надеюсь скоро побывать у Вас.
С приветом.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 Письмо адресовано ответственному редактору украинского детского
журнала "Жовтень" О. И. Ольховик (Киев). Речь идет о переводе стихотворения
С. Я. Маршака "Хороший день", выполненном А. Малышко для журнала. Перевод в
то время не был напечатан, так как в оригинале стихотворение было напечатано
позже.
2 О. Д. Иваненко (р. 1906 г.) - видная украинская детская писательница,
составительница ряда хрестоматий для детей.
119. Л. С. РУСАКОВОЙ
(Ленинград, август 1940 г.)
Уважаемая Любовь Сергеевна (так, кажется, Вас зовут?),
Письмо Ваше долго пролежало нераспечатанным. Все лето я провел вне
Москвы, и только сейчас мне переслали кучу полученных в мое отсутствие
писем.
Вы, конечно, совершенно правы: Ольга Скороходова - замечательный
человек, и о ней необходимо позаботиться самым решительным образом [1].
Кое-что я предпринимал до отъезда из Москвы и по возвращении возобновлю свои
хлопоты. Статью Вашу2 пришлите мне непременно независимо от того, напечатана
ли она уже или нет. Я рад буду познакомиться с Вами поближе.
Ваша мысль написать об Ольге Скороходовой повесть кажется мне достойной
всяческого сочувствия и внимания. Не собираетесь ли Вы этой зимой по
каким-либо делам в Москву? Мне было бы интересно поговорить с Вами подробно.
Не знаю, в чем выразится мое участие в этой работе, но я готов помочь Вам по
мере сил.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 Речь идет о слепоглухонемой Ольге Скороходовой (р. 1914 г.), которая
воспитывалась в Харьковском институте дефектологии под наблюдением И. А.
Соколянского, где научилась говорить, читать и писать. Переписывалась с А.
М. Горьким. В письме от 17 июня 1940 г. Л. С. Русакова (Днепропетровск),
врач-невропатолог, знакомая О. Скороходовой, писала о закрытии института и
намерении перевести Ольгу в инвалидный дом.
2 Л. С. Русакова просила помочь ей напечатать статью об О. Скороходовой
в "Комсомольской правде".
120. С. В. ПАВЛОВОЙ
Москва, Чкаловская улица, д. 14/16, кв. 113, 24 сентября 1940 г.
Глубокоуважаемая
Серафима Васильевна,
Алексей Дмитриевич Сперанский передал мне Ваши рассказы [1]. Я прочел
их с живейшим интересом. Многое в них поэтично и трогательно. За ними
чувствуется автор, умеющий наблюдать, помнить и любить.
И, однако же, для того, чтобы эти рассказы можно было бы предложить
издательствам или редакциям журналов, потребуется еще немало работы - не
только редакторской, но и авторской. В сказке (о путешествии к фее ветров)
сюжет едва намечен; хорошо было бы его развить, сделать более действенным -
так, чтобы мораль этой вещи звучала поэтически, а не дидактически.
Рассказ о птицах - лучший среди всех присланных Вами рассказов. В нем
больше всего конкретности, живого наблюдения, точных воспоминаний. Но и в
этом рассказе не хватает чего-то индивидуального, лично Вашего, что могло бы
еще отчетливей отличить его от многих других рассказов, написанных на такого
рода темы. А ведь в художественном произведении так важно проявление
личности автора с его литературным почерком, складом характера, отношением к
миру - большому и малому. Вспомним Андерсена, Владимира Одоевского, детские
рассказы Льва Толстого.
Все это я пишу Вам потому, что в рассказах Ваших чувствуется это
проявление творческого характера, но только недостаточно.
Жаль, что этот разговор нам приходится вести письменно. Было бы гораздо
легче, удобнее и интереснее не писать об этом, а говорить. В декабре я
надеюсь быть в Ленинграде и готов, если Вы захотите, продолжить наш разговор
устно.
А пока у меня есть к Вам одно предложение.
Не напишете ли Вы для детей несколько страниц воспоминаний об Иване
Петровиче? Вы, несомненно, могли бы выбрать такие эпизоды, которые были бы
вполне понятны детям, - скажем, 9-ти, 10-ти лет, - и в то же время давали бы
образ этого замечательного человека. Никто, кроме Вас, не знает такого
количества фактов, которые могли бы показать Ивана Петровича и за работой, и
на отдыхе, передать его голос, его смех, его походку. Это была бы неоценимая
работа, чудесный подарок для наших ребят [2].
Буду рад, если мое предложение покажется Вам осуществимым.
Шлю Вам сердечный привет и надеюсь увидеть Вас в Ленинграде.
С. Маршак,
1 Академик А. Д. Сперанский передал С. Я. Маршаку пять рассказов С. В.
Павловой, вдовы академика И. П. Павлова ("Утро", "Поездка к фее ветров",
"Бал", "Скандал" и "Примирение").
2 В письме от 2 июня 1941 года С. В. Павлова сообщила, что она работает
над воспоминаниями об академике И. П. Павлове.
121. Б. Л. ПАСТЕРНАКУ
<Москва, сентябрь 1940 г.>
Дорогой Борис Леонидович,
Я был бы очень рад включить в Антологию [1] отрывок из Вашего "Гамлета"
[2], но до сих пор еще не решен вопрос о том, войдут ли в нее отрывки из
драматических произведений. Поэмы - и те под вопросом. Причина этой
неясности - всякие издательские соображения по поводу объема книги. Нынче
все стараются подсократить.
Если удастся сохранить предполагавшийся размер, напишу Вам
безотлагательно.
Приветствую Вас и Ваших.
Жму руку.
С. Маршак
Печатается по черновику.
1 Речь идет об "Антологии английской поэзии", над составлением которой
работал в то время С. Я. Маршак. Работа была прервана войной (в архиве поэта
имеются автографы планов книги).
2 Перевода трагедии В. Шекспира ("Молодая гвардия", М. 1940, ЭЭ 5-6).
122. А. Т. ТВАРДОВСКОМУ
Ленинград, 25 ноября 1940 г.
Дорогой Александр Трифонович,
Спасибо тебе за письмо и статью [1]. Мне очень жаль, что твоя поездка в
Ленинград разладилась. Неплохо было бы нам побродить по тем улицам, по
которым ты в прошлую зиму разгуливал в полушубке и весь в ремнях [2].
Впрочем, должен сознаться, что я не слишком-то много гуляю здесь по
улицам. Живу так, примерно, как жил в Москве - занят свыше головы и
хрестоматией, и учебником, и Шекспиром [3]. Такова уж моя судьба.
Мне приятно, что непосредственность, трогательность и серьезность
нашего "Кашубы" доходит до публики. Пожалуй, его и в самом деле следует
издать отдельной маленькой книжкой - в "Огоньке" или в Гослитиздате. Если до
моего приезда будут по этому поводу какие-нибудь разговоры, напиши мне.
Если тебе сейчас не очень-то работается, ты не огорчайся, это пройдет.
Привыкнешь к новому столу и перестанешь скучать о подоконнике [4]. А у кого
из писателей не бывает временных затиший!
А пока что пиши рассказы для хрестоматии. Они нужны до зарезу, нужны
как можно скорее!
Понимаешь, это очень серьезно. В самых важных местах книги - пробелы,
потому что нет хорошего современного материала, доступного возрасту. А книгу
надо уже сдавать. Усади себя за новый стол, поработай три дня и пришли два
маленьких рассказа - один колхозный, а другой военный. По теме "Экипаж
малышей" очень привлекателен [5]. Но постарайся быть как можно более простым
и лаконичным. К черту лишние детали. Ориентируйся не на очерк, а скорее на
сказку. Сказка потому понятна даже маленьким детям, что темп ее не
замедляется лишними подробностями, а сюжет ее и мораль проявлены до конца,
до полной отчетливости. Почаще поглядывай на Валю [6] и вспоминай ее
сверстников, еще менее искушенных в литературе. Тогда не собьешься с
возраста.
Выручай и пришли рассказы поскорей, пока я еще здесь. Книгу нужно
собирать и строить.
Чехов в каком-то юношеском письме хвастался, что написал за неделю чуть
ли не дюжину рассказов. Я не требую от тебя дюжины и не требую, чтобы ты
писал, как Чехов. Но пиши, как поэт Твардовский, и это уже будет неплохо.
Не удивляйся, что я так много говорю здесь о хрестоматийных делах. Но,
во-первых, мне досадно, что нам почти нечего противопоставить маленькому
классическому рассказу - скажем, "Кавказскому пленнику" или чеховским
"Ваньке" и "Мальчикам". А во-вторых, от сдачи этой книги зависит моя
свобода, возможность с легкой душой писать, отдыхать, лечиться.
Еще не знаю толком, когда приеду в Москву. Очень хочу тебя видеть,
милый. Интересно мне поглядеть стихи твоей поэтессы. Кто она такая, откуда
взялась? А какие стихи ты приготовишь к моему приезду? Будь здоров и весел.
Обнимаю тебя крепко. Сердечный мой привет Марии Илларионовне [7], целую
Валю.
С. Маршак
Тамара Григорьевна8 просит передать тебе привет, ждет рассказов.
1 Письмо А. Т. Твардовского от 22 ноября 1940 года и рецензия А.
Викторова на очерк С. Маршака и А. Твардовского "Герой и его мать" (о Герое
Советского Союза генерал-майоре В. Н. Кашубе), опубликованная в газете
"Вечерняя Москва", 1940, 21 ноября. Очерк С. Маршака и А. Твардовского был
напечатан в журнале "Знамя", 1940, Э 6-7.
2 Во время войны с белофиннами (1939-1940) А. Т. Твардовский служил
военным корреспондентом, часто бывал в Ленинграде.
3 С. Я. Маршак работал вместе с Т. Г. Габбе и А. И. Любарской над
хрестоматией для младших классов школы, собирался составить учебник
литературы для начальной школы. В то же время С. Я. Маршак переводил песни
шута из трагедии В. Шекспира "Король Лир".
4 А. Т. Твардовский только что переехал в новую квартиру. "Я вроде
чеховского писателя, - шутливо жаловался он С. Я. Маршаку, - который завел
стол, прибор и пр. и видит, что писать-то он мог только в проходной комнате
на подоконнике. Меня угнетают мои новые жилищные условия, которые я уже и в
анкетах обозначаю как "хорошие".
5 А. Т. Твардовский писал, что закончил работу над рассказом для детей
"Экипаж малышей", но остался недоволен им.
6 Дочь А. Т. Твардовского.
7 Жена А. Т. Твардовского.
8 Т. Г. Габбе.
123. К. И. ЧУКОВСКОМУ
<Алма-Ата, декабрь 1941 г.) [1]
Дорогой Корней Иванович,
Очень рад был Вашему письму [2]. Непременно пошлю Вам свои "Баллады",
как только получу их.
Сейчас тороплюсь. Тов. Дабужский зашел ко мне за письмом перед самым
поездом.
Хочу только послать Вам самый дружеский привет - Вам и Анне Андреевне
[3] и Лиде [4]. Вероятно, через несколько дней я уеду на месяц - на два в
Москву.
Будьте здоровы и счастливы. Думаю о Вас очень тепло и надеюсь, что мы
еще увидимся с Вами.
Получаете ли какие-нибудь известия из Ленинграда?
Есть ли вести о Бобе? [5]
Передайте мой привет Марии Борисовне [6].
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
А. И. Дабужский передаст Вам двести рублей (мой долг). Он будет звонить
ко мне из Ташкента по телефону. Если есть какие-нибудь новости, сообщите ему
для меня.
С. М.
1 Письмо из Алма-Аты, куда был эвакуирован С. Я. Маршак вместе с женой
и младшим сыном.
2 В письме (без даты) из Ташкента К. И. Чуковский писал о вышедшей в
канун войны книге переводов С. Я. Маршака "Английские баллады и песни":
"Баллады и песни" стали моей любимой книгой. Я и не ожидал, что Вы мастер не
только стального стиха, но и "влажного" (по терминологии Блока). Неожиданным
явились для меня "Джеми", "В полях под снегом", "Цыганка" и др. В них
столько подлинной страсти и лирики - такие черты, которые только
просвечивали в Ваших детских стихах. По-новому зазвучали для меня детские
ваши стихи. Многое я понял в них и полюбил (под влиянием "Баллад")... Жаль,
что я не имею экземпляра "Баллад".
3 Анна Андреевна Ахматова.
4 Л. К. Чуковская.
5 Известия о младшем сыне К. И. Чуковского - Борисе Корнеевиче, с
первых дней войны находившемся на фронте. Погиб под Можайском в октябре 1941
года.
6 Жена К. И. Чуковского.
124. В. В. ЛЕБЕДЕВУ
Москва, 13 февраля 1942 г.
Дорогой Владимир Васильевич,
Письма Ваши [1] я получил с большим опозданием, так как только на днях
вернулся в Москву после длительной отлучки. Сейчас же по получении писем
послал Вам телеграмму, а сегодня говорил о Вас в Комитете по делам искусств.
Вам вызов будет послан, - может быть, уже послан сегодня. Что же касается
Ирины [2], то это, по словам т. Солодовникова (заместителя председателя
Комитета), совершенно невозможно. Вызывают очень ограниченное число
работников, и даже Ваш вызов был связан с известными затруднениями. Я
пытался доказывать, что Ирина должна помогать Вам в работе, но все мои
доводы ни к чему не привели. Не знаю, что Вам посоветовать.
Я приехал сюда один, без семьи, хоть и жена моя и сын (младший) очень
не хотели разлучаться со мной. Я совершенно беспомощен, когда остаюсь один,
а сейчас со мной нет даже Розалии Ивановны [3]. Ну, ничего, как-нибудь
проживу.
Работаю очень много. Буду рад Вашему приезду и совместной работе с
Вами. Уверен, что дела для Вас найдется много.
А Ирина сможет приехать сюда через некоторое время.
Жму Вашу руку и шлю самый дружеский привет Ирине.
Ваш С. Маршак
1 Письма В. В. Лебедева не сохранились. В. В. Лебедев находился в г.
Кирове, куда эвакуировался Детгиз.
2 Жена В. В. Лебедева.
3 Р. И. Вилтцин, секретарь С. Я. Маршака.
125. Т. Г. ГАБВЕ
(Москва), 8 марта 1942 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
До сих пор не получил от Вас ни слова. Здоровы ли Вы, Евгения
Самойловна, Соломон Маркович, Миша?
Тов. Потемкин [1] (Наркомпрос) послал секретарю горкома т. Шумилову и
председателю Ленсовета т. Попкову телеграмму о том, что Наркомпрос вызывает
Вас и Александру Иосифовну для работы над хрестоматией [2]. Известили ли Вас
об этом? Если нет, справьтесь. Детгиз в Кирове. Я еще не знаю точно, где Вам
предлагают работать над хрестоматией - там или в Москве. Но мне кажется, Вам
следовало бы приехать даже в том случае, если бы работать над хрестоматией
пришлось бы в Кирове.
Последнюю телеграмму от Вас я получил в начале февраля [3]. Напишите
или хотя бы телеграфируйте.
16 марта Ваш день рождения. Желаю Вам, дорогая, здоровья, бодрости.
Вероятно, удастся на днях отправить посылочку Вам, Шурочке и Лене [4].
Здоровы ли они? (...)
Мои родные здоровы. Я живу один, а присматривает за мною, как за
пушкинским мельником русалка, соседская домработница. Я очень устал,
постарел, много работаю. Ну, пишите.
С. Маршак
1 В. П. Потемкин (1878-1946) - народный комиссар просвещения РСФСР.
2 Т. Г. Габбе и А. И. Любарская перед войной начали работу над
хрестоматией "Двенадцать месяцев".
3 Телеграмма из Ленинграда от 2 февраля 1942 года: "Все живы пишу
привет Габбе".
4 Писатель Л. Пантелеев.
126. С. М. и Я. С. МАРШАК
Москва, 11 марта 1942 г.
Моя дорогая Софьюшка, милый мой Яшенька.
Завтра утром едет в Алма-Ата д-р Гинзбург. Пользуюсь случаем и пишу Вам
несколько строчек. (...)
Что с моей картиной? [1] Михайлов [2] и другие советовали мне многое
изменить (в сцене обучения Фрица, в сцене "Фриц в Норвегии и в Бельгии",
мож<ет> быть, Бельгию совсем опустить) и радикально переработать
предпоследнюю сцену (Мороз и то место, где Фриц попадает в плен). Будет ли
ожидать этих изменений Козинцев? По-моему, это необходимо. (...)
Я побывал на фронте. Поездкой был очень доволен. (...)
16 марта
Я читал свой сценарий т. Храпченко и Солодовникову [3] в Комитете
искусств, и они хотят использовать его для цирка и театра. Скажи, Софьюшка,
Козинцеву, что я читал сценарий Каплеру [4] и тот очень одобрил. Но скажи,
что все-таки поправки будут. Мне советуют здесь немного расширить ту часть,
где действие происходит в СССР. Хотелось бы знать, как это все получится в
кино. Поправки я могу выслать не раньше, чем через 2 недели. Каплер не
возражает против использования сценария для цирка и театра и дал на это
официальное согласие в разговоре с Комитетом по делам искусств (с
Фалковским).
В американском журнале "New Masses and Statesman" помещены в переводе
мои стихи "Акула, гиена и волк".
Поклонитесь женам Кукрыниксов, Морозову, Зощенко, Болынинцову,
Шкловскому, Харджиеву, Муканову, Квитко, Таджибаеву, Духовному и всем, кто
меня помнит. (...)
Крепко, горячо целую вас, мои милые.
С. М.
1 Кинофильм "Юный Фриц" по сценарию С. Я. Маршака ставил режиссер Г. М.
Козинцев на студии "Мосфильм", находившейся в то время в Алма-Ате.
Впоследствии фильм не был выпущен на экран.
2 Н. А. Михайлов, в то время первый секретарь ЦК ВЛКСМ.
3 Председатель и заместитель председателя Комитета по делам искусств
при СНК СССР.
4 А. Я. Каплер - кинодраматург, сотрудник Сценарной студии Комитета по
делам кинематографии при СНК СССР.
127. К. И. и Л. К. ЧУКОВСКИМ
Москва, 20 марта 1942 г.
Дорогие Корней Иванович и Лида,
Пишу Вам всего несколько слов, так как тороплюсь отправить письмо.
Очень хотел бы знать, как Вам живется, здоровы ли Вы, чем заняты.
От Туей и Шуры [1] я получил письма. Они пережили и переживают еще
очень трудные дни. Около месяца тому назад Союз писателей отправил вместе с
другими продуктовыми посылками, предназначенными для писателей, небольшую
посылочку Тамаре Григорьевне. Она пишет, что это почти спасло ее и ее
большую семью (мать, отчима, бабушку, тетку, семью брата Миши). Кое-что из
полученного она уделила и Шуре. А недели две тому назад опять были
отправлены посылки, и на этот раз Шуре были посланы продукты отдельно.
Кое-что из продуктов и лекарств присоединил и я - к сожалению, не так много,
как хотелось бы. Шура очень истощена, ее взяли на поправку в госпиталь.
Туся, и сама обессиленная, донесла до больницы ее вещи.
Туся пишет, что она (Туся) очень постарела и похудела, - по ее словам,
стала тоньше, чем была когда-то Зоя [2].
Обеим им - Тусе и Шуре - послан отсюда вызов. Их приглашают для работы
над детской хрестоматией "Двенадцать месяцев", которую издательство намерено
выпустить. Но удастся ли им скоро выехать и возможно ли будет устроиться им
здесь, еще неизвестно. Да и поправиться здесь им будет трудно, а они обе
очень истощены. Тусю вызвали вместе с отчимом и матерью, без которых она,
конечно, никуда не поедет.
Шуре, я думаю, лучше всего поехать в Свердловск к ее тетке, которая,
конечно, позаботится о том, чтобы подкормить и поправить ее. А вот куда
поехать Тусе с родителями, я еще не знаю. Очень хотелось бы, чтобы они
окрепли и отдохнули после такой трудной зимы. Как они жили - и представить
себе трудно.
Когда узнаю что-нибудь о них, напишу Вам.
Шуре очень помогал в трудные времена ее сослуживец Макогоненко [3], -
Ваш приятель, Лида. Он, очевидно, очень хороший человек.
Говорят, что очень плохо чувствует себя Алексей Иванович [4]. У него,
ко всем прочим бедам и трудностям, еще язва желудка. Очень жалко его.
Я живу здесь один, без семьи и Розалии Ивановны [5]. За мною, как за
пушкинским мельником русалка, присматривает соседская домработница. Много
работаю, устаю, беспокоюсь о своих, которые находятся так далеко от меня, но
киснуть и распускаться себе не позволяю.
Пишите. Передайте мой привет Анне Андреевне [6] и Марии Борисовне [7].
Как их здоровье? Скажите Анне Андреевне, что я с большой нежностью вспоминаю
ее и наше долгое путешествие в холодном международном вагоне [8].
Жму руки.
С. Маршак
Сейчас получил Вашу телеграмму [9], Корней Иванович. Думаю, что Вам
следует дать телеграмму в ЦК тов. Александрову и В. П. Потемкину в
Наркомпрос. Указать на то, что обе - очень ценные работники.
1 Письма Т. Г. Габбе и А. И. Любарской от 26 февраля 1942 года.
2 З. М. Задунайская.
3 Г. П. Макогоненко, литературовед, в то время работал на Ленинградском
радио. 4 А. И. Пантелеев. 5 Р. И. Вилтцин.
6 А. А. Ахматова.
7 М. Б. Чуковская.
8 В конце октября - начале ноября 1941 года А. Ахматова и С. Маршак
ехали в одном поезде из Казани в Среднюю Азию. С. Маршак и Л. Квитко
устроили Анну Андреевну в своем купе международного вагона.
9 Телеграмма К. И. Чуковского (без даты): "Телеграфируйте возможность
моего участия <в> ваших хлопотах выезда Тамары, Шуры. Чуковский".
128. Е. Л. и Е. И. ШВАРЦ
(Москва), 21 мая (1942 г.>
Мой дорогой друг Евгений Львович,
Дорогая Екатерина Ивановна,
Узнал о том, что Женя заболел [1]. Очень беспокоюсь о нем. Если не
трудно, дайте мне, пожалуйста, телеграмму о состоянии его здоровья.
Посылаю Вам лекарство (стрептоцид).
Сейчас очень тороплюсь. Надо отправить письмо.
Еще раз прошу: телеграфируйте (Чкаловская, 14/16, кв. 113).
Желаю Женечке и Вам, Екатерина Ивановна, бодрости. Надеюсь, все у Вас
будет благополучно.
Сюда приехали из Ленинграда Тамара Григорьевна и Александра Иосифовна
[2]. Страшно исхудали, но живы.
Они просят передать Вам их дружеский привет.
Очень люблю и целую Вас.
Ваш С. Маршак
Автограф хранится в ЦГАЛИ (фонд 2215).
1 Е. Л. Шварц вместе с женой находился в Кирове. Из Ленинграда Шварцы
выехали 11 декабря 1941 года.
2 Т. Г. Габбе и А. И. Любарская.
129. С. М. и Я. С. МАРШАК
<Москва, июнь 1942 г.>
Дорогие мои Софьюшка и Яков,
Пишу второпях. Через полчаса надо отослать письмо.
Вот уж вторую ночь не сплю в ожидании телефонного разговора, а мне его
все не дают. Теперь очень трудно добиться его. А без телефона я прихожу в
уныние. Писем от Вас нет, телеграмм тоже. Я много раз спрашивал, не вызвать
ли Вас сюда. Советуют ждать.
Мне надо было бы съездить к Вам, хоть для того, чтобы устроить Вас
лучше, позаботиться о прикреплении Вас к столовой. Да и мою кинокартину [1]
следовало бы посмотреть до выпуска. Как бы ее не испортили. Но трудно
оторваться от работы, когда весь наш коллектив работает непрерывно. Все же я
надеюсь, что удастся хоть на короткое время слетать к Вам (на самолете).
(..}
Скажите Козинцеву, что у меня есть отличная сцена "Фриц в Голландии"
(он гонит со сцены симфонический оркестр и заменяет его своей "джаз-бандой",
которая исполняет очень смешные номера). Для звукового кино - это находка.
Послать я могу с первой оказией, чтобы скорее дошло. Пусть телеграфируют об
этом мне. Я уверен, что, если даже картина из-за этого выйдет чуть-чуть
позже, она очень окрепнет и выиграет. Есть крошечные добавления в речах
профессора, кото<рые> я тоже мог бы экстренно выслать (в них Фриц
обрисовывается как крепостник, колонизатор - очень нужный с идеологич<еской>
точки зрения материал).
Привез ли Трауберг [2] совершенно необходимую летнюю сцену (перед
пленением Фрица) и надписи? (...)
Крепко, горячо целую.
Ваш С. М.
1 "Юный Фриц" (режиссер Г. М. Козинцев).
2 Режиссер Л. З. Трауберг; ранее в творческом содружестве с Г. М.
Козинцевым создал известную трилогию о Максиме.
130. Н. А. МИХАЙЛОВУ
(Москва), 14 июня 1942 г.
Дорогой Николай Александрович,
Я получил письмо из Действующей армии от известного деятеля и знатока
юношеской литературы Ивана Игнатьевича Халтурина [1].
В письме этом содержатся дельные, на мой взгляд, предложения. Считаю
своим долгом довести их до Вашего сведения.
1. О журнале для учащихся специальных школ.
Сейчас идет прием в специальные школы. Между тем никакой печатной
пропаганды этого нового дела не ведется, ничего не предпринимается для того,
чтобы помочь учащимся спецшкол печатным словом.
В России раньше десятки лет издавался журнал для воспитанников
военно-учебных заведений. Одно время журнал этот был передовым, его вели
лучшие педагоги страны.
Если это нужно было в мирные времена, то тем более необходимо теперь.
Ив. Халтурин может представить по этому поводу специальную докладную
записку, а если понадобится, то и наметить программу журнала.
Несмотря на недостаток бумаги, мне кажется, такой журнал вполне
осуществим. Выпускать каждый месяц тетрадку в 3-4 листа будет не так уж
трудно, а пользу это принесет огромную. В редакции журнала т. Халтурин был
бы чрезвычайно полезен.
2. О работе с детьми.
Война сделала тысячи детей сиротами. Многих из них берут на воспитание
советские патриоты. Организовано несколько специальных детских домов. Но
всего этого, конечно, мало. Дело воспитания детей-сирот Отечественной войны
должно быть развернуто шире. Тов. Халтурин выдвигает интересную мысль о
создании колонии типа Макаренковских - с минимальной затратой
государственных средств. В этих колониях обучение и воспитание должно
сочетаться с производственным трудом.
3. О систематическом отображении в наиболее популярных журналах Англии
и Америки нашей героической борьбы с фашизмом.
Популярность и влияние детских и юношеских журналов в Англии и Америке
- огромны. Участие в них советских писателей и журналистов содействовало бы
сближению народов дружественных стран. Несомненно, что эти журналы охотно
предоставят свои страницы нашим лучшим детским писателям, которые могут
рассказать о героической жизни и работе народов Советского Союза. Надо
только организовать это дело через ЦК ВЛКСМ, Информбюро, ВОКС.
Мне кажется, что все эти предложения заслуживают серьезного обсуждения.
Но, прежде всего, следует подумать о самом Иване Игнатьевиче Халтурине.
Сейчас он находится в Действующей армии в качестве рядового бойца.
Человек он уже не очень молодой, с больным сердцем. Я полагаю, что было бы
практичнее и правильнее использовать И. И. Халтурина по его специальности -
как литератора (он член Союза писателей) и как педагога.
Он мог бы быть очень полезен в любом военном издательстве, журнале, во
фронтовой или армейской газете. Но, конечно, лучше всего было бы
использовать его опыт и творческую инициативу в юношеской литературе.
Не считаете ли Вы возможным поставить вопрос о вызове его в Москву? Он
- один из немногих писателей, ни разу не побывавших в Москве за последние
месяцы. Адрес его: ППС 934, 19-й МСПВ, 1 рота, 3 взвод, красноармейцу И.
Халтурину.
Примите мой искренний привет.
С. Маршак
Письмо адресовано Н. А. Михайлову - в то время секретарю ЦК ВЛКСМ.
Печатается по машинописной копии.
1 Письмо И. И. Халтурина от 25 мая 1942 года.
131. Е. Л. ШВАРЦУ
(Москва, лето 1942 г.) Дорогой Женечка,
Крепко тебя целую, помню и люблю. Прости, что мало пишу тебе, - ты и
представить не можешь, в какой сутолоке я живу. Мне сказал Эшман, что ты
скоро будешь Здесь, - и (я) очень обрадовался. Нам давно пора увидеться.
Очень много хорошего слышу о Екатерине Ивановне [1]. Она у тебя и в
самом деле замечательная женщина. Думаю, что нам пора с ней подружиться.
Совсем ли ты поправился после болезни? Что делаешь сейчас и что
собираешься делать?
Как поживает Наташа? [2] Очень поклонись ей.
Письмо это передаст тебе Ольга Георгиевна [3], которую я очень люблю. А
ты тоже люби ее, но немного меньше.
Что ты пишешь?
Передай мой привет Евг. Ив. Чарушину. По поводу его квартиры я в
Ленинград писал, но Кетлинская (она сейчас здесь) говорит, что квартиры всех
писателей забронированы.
Тамара Григорьевна и Александра Иосифовна шлют тебе самые нежные
приветы. Они понемногу приходят в себя, а приехали сюда в очень плохом
состоянии. Обе работают над хрестоматией, а кроме того, редактируют сборники
сказок в Гослитиздате.
Я работаю с утра до ночи, а часто и ночью. Постарел, поседел, но
держусь.
Крепко тебя, дорогой, целую.
Твой С. М.
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2215).
1 Жена Е. Л. Шварца.
2 Дочь Е. Л. Шварца.
3 О. Г. Казико, Народная артистка РСФСР, актриса ленинградского
Большого драматического театра имени А. М. Горького, друг С. Я. Маршака.
132. С. М. и Я. С. МАРШАК
(Москва), 13 августа <1942 г.>, 6 ч. 30 м. утра
Мои дорогие Софьюшка и Яшенька,
Посылаю тебе, Софьюшка, очки и некоторые лекарства с товарищем
Вайнштоком (зам. директора фабрики "Мосфильм"), который едет в Алма-Ата.
Напиши, такие ли очки, как надо. Может быть, была бы возможность достать
лучшую оправу (хоть я в этом не уверен), но надо было торопиться. Посылаю и
второй термометр (первый послан с самолетом) в надежде, что Яшенька его не
разобьет. Достать термометры очень трудно.
Вероятно, приехать к Вам мне удастся. Но очень трудно оторваться от
работы. Художники пока не собираются, - хотелось бы согласовать поездку с
ними. (...)
Вчера мы смотрели у Большакова [1] картину. Она интересна, даже
красива, но чересчур легка, развлекательна и совсем не соответствует
нынешней обстановке. Я это предвидел и был прав, когда (начиная с февраля)
настаивал на изменениях и дополнениях. Дважды звонил по этому поводу в
Алма-Ата (в ЦК Казахстана) тов. Михайлов, который тоже считал, что нужно
внести исправления, чтобы линия у картины была правильной. Эти исправления
были посланы мною наконец с Траубергом, который зашел ко мне только в конце
своего пребывания в Москве, а потом задержался в дороге чуть ли не на месяц,
а второй раз с Большаковым. Все это оказалось напрасно. Теперь ясно, что
картину пускать на экран нельзя, если не сделать очень существенных
изменений (переделать чуть ли не половину). Вопрос ставится так: переделать
или отклонить совсем. Я готов помочь, чем могу, если пойдут на переделки.
Сатира, памфлет превратились в юмор, в развлечение. Очень легкомысленна
музыка. Нет законченности в сценах. А главное, все должно быть серьезнее и
острее.
Скажи об этом Козинцеву. Он написал мне сердечное письмо, пишет мне,
что я любимый его автор и он очень хотел бы еще поработать со мной. (...)
Крепко целую тебя, Софьюшка, и Яшеньку. Сердечный привет Алиде [2].
Ваш С. М.
1 И. Г. Большаков, в то время председатель Комитета по дедам
кинематографии при СНК СССР.
2 А. М. Турбович, врач, сестра С. М. Маршак.
133. Т. Г. ГАББЕ
<Поезд Москва-Алма-Ата>,
22 сентября 1942 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Еду хорошо. Только очень медленно тянется время. Хотелось бы скорее
доехать или хотя бы получить по дороге весточку из дому.
Спасибо Вам, дорогая, за Вашу помощь и участие в суматошный день перед
моим отъездом. (...)
Пишу у окна в вагоне. День солнечный. В лесу - осень, красно, желто,
огненно.
У меня очень милый попутчик - железнодорожник, необыкновенно
предупредительный и заботливый.
Простите, что опять обременяю Вас просьбами.
Надо добиться, чтобы издательство (Детгиз) непременно показало Вам
корректуру моих стихов в сборнике баллад и песен под редакцией профессора М.
М. Морозова [1] (тот сборник, который мы просматривали с ним, когда я был в
больнице). Надо проверить текст, расположение стихотворений и строф и внести
некоторые изменения, уже внесенные нами в мой сборник, выходящий в
Гослитиздате [2], чтобы не было разночтения.
Вы помните эти поправки: "Сняла она с шеи узорный платок" [3] и т. д.
Да и вообще надо внимательно посмотреть корректуру. Надо спросить, кто
в Детгизе ведет этот сборник, и попросить у этого редактора корректуру.
На всякий случай телефон проф. Мих(аила) Мих(айловича) Морозова -
Д1-17-18.
Спорную строфу, мне кажется, следует изменить в сборниках Гослитиздата
и Детгиза так:
Вели приготовить постели для нас, Помягче веди их постлать. Ты Маргарет
рядом со мной положи, И долго мы будем спать.
Сообщите, нравится ли Вам этот вариант. Если нет, пришлю срочно другой.
Мясникову скажите, что я изменил эту строфу только потому, что не знаю
точно, были ли в замках кровати в то время, когда сочинялась эта баллада.
В "Рональде" слова "Стели мне кровать" повторяются, как припев, в
каждой строфе.
Я думаю, что следует исключить "Рональда" совсем из обоих сборников.
Скажите, что я готовлю новый вариант этой баллады [4].
Если нетрудно, спросите в производственной части Детгиза, приступили ли
к печатанию "Сказок, песен и загадок" [5].
Передали ли Орловой сказку "12 месяцев"? [6] Если Эмден [7] очень
обижается, - пусть печатает ее в сборнике, по пусть поймет, что обидно
печатать ее только в сборнике, не выпустив отдельной книжкой с рисунками
Лебедева для маленьких.
Я забыл перед отъездом позвонить Влад<имиру> Васильевичу Лебедеву и
Сарре Дмитриевне [8]. Их телефон К3-86-26. Пожалуйста, позвоните к ним часов
в 9-9.30 утра, скажите, что я уехал внезапно из-за болезни сына, передайте
самый горячий и нежный привет. Жене Шварцу ("Москва" (гостиница), Э 810)
тоже поклонитесь и тоже объясните, почему я не попрощался с ним.
Вот сколько поручений! (...)
Как Шурочка? Легче ли ей теперь?
Мне очень грустно. Трудно было оторваться от Москвы, тревожусь о сыне.
Надеюсь, что буду говорить с Вами по телефону в ближайшее воскресенье от 7
до 8 вечера.
Крепко жму руку и шлю самый дружеский привет.
С. Маршак
Письмо вышло очень деловое. Это от спешки и усталости. А мне очень
хотелось сказать Вам, как дорога была мне Ваша забота все это время. Желаю
Вам бодрости, здоровья. Надеюсь, скоро увидимся. Передайте мой большой
привет Евгении Самойловне и Соломону Марковичу. Поцелуйте Шурочку.
С. Маршак
Очень тревожусь о здоровье Яши [9]. Надеюсь получить еще в пути
телеграмму. Мне сейчас не до корректур, но замечания Мясникова сейчас, в
минуту усталости, когда мне трудно сосредоточиться на чем-нибудь, назойливо
преследуют меня. Хотелось бы не давать повода для таких придирок. Жду от Вас
вестей. Будьте веселы и спокойны. Берегите себя, не простуживайтесь, не
одевайтесь слишком легко.
Вот еще варианты строфы [10]. Кажется, этот вариант лучше других:
Вели приготовить для сына постель,
Вели ее мягче постлать.
Ты Маргарет рядом со мной положи,
И долго мы будем спать.
Или:
Вели приготовить для сына постель,
Пошире стели ее, мать.
Ты Маргарет рядом со мной положи,
И долго мы будем спать.
Какой из вариантов лучше и больше соответствует контексту? Если ни
один, пришлю новый. Телефон Александра Сергеевича Мясникова - в Гослитиздате
- К4-82-72.
Верстка "Верескового меда" должна быть показана мне и, уж во всяком
случае, Вам.
1 "Баллады и песни английского народа. Составитель сборника проф. М. М.
Морозов", Детгиз, М. - Л. 1942.
2 "Английские баллады и песни" в переводе С. Я. Маршака, Гослитиздат,
М. 1944. В 1944 году в Гослитиздате вышло два издания сборника: одно - под
редакцией А. С. Мясникова; другое - под редакцией Т. Г. Габбе. Отличались
друг от друга незначительными разночтениями.
3 Здесь и ниже речь идет об изменениях в тексте баллады "Трагедия
Дугласов" (см. т. 4 наст, изд.).
4 С. Я. Маршак исключил балладу "Рональд" из сборника, но нового
варианта перевода не создал (см. балладу в т. 4 наст, изд.).
6 Новое издание сборника С. Я. Маршака "Сказки, песни, загадки" вышло в
свет в 1942 году.
6 Прозаический вариант сказки "Двенадцать месяцев" был опубликован
отдельным изданием с рисунками В. В. Лебедева в следующем, 1943 году (см. т.
6 наст. изд.).
7 Э. М. Эмден, редактор Детгиза; редактировала сборник С. Я. Маршака
"Сказки, песни, загадки".
8 С. Д. Лебедева, скульптор.
8 Я. С. Маршак, страдавший врожденным пороком сердца, заболел брюшным
тифом.
10 Варианты 16-й строфы из перевода баллады "Трагедия Дугласов".
11 "Вересковый мед" - первоначальное название сб. "Английские баллады и
песни", М. 1944 (редактор - А. С. Мясников).
134. Т. Г. ГАББЕ
<Алма-Ата>, 9 октября 1942 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Все время хотел Вам написать, но не было ни одной минуты для этого.
Почти весь день провожу в больнице у Яши (а Софья Михайловна проводит там и
ночи). Вчера казалось, что Яше лучше, немного понизилась температура, но
потом опять поднялась до 39,2. Он очень ослабел, мало ест. Дважды в сутки
ему впрыскивают камфору. Очень тяжело видеть его в таком состоянии. Сегодня
- 25-й день его болезни. Доктора говорят, что самые тревожные и трудные
недели этой болезни - третья и четвертая, а дальше, если нет осложнений,
будет легче. Вот уже четвертая неделя идет.
Удручает меня и то, что пришлось из-за болезни сына оторваться от
работы в такое время. Посылать стихи отсюда - трудно, слишком долго длится
пересылка, да и от всякого материала я почти оторван. А к тому же и
сосредоточиться трудно, - дни и ночи я провожу в тревоге за сына.
Все же приезд мой был необходим. Хоть немного легче стало Софии
Михайловне, удалось улучшить условия, в которых находится мальчик.
Что делать дальше, еще не знаю. Надо дождаться его поправки. Но
оставлять его здесь, где климат так плохо влияет на его здоровье (он почти
не выходил из болезни весь этот год), или везти его, ослабленного, к зиме на
север, - это очень трудно решить.
Тревожное, тоскливое и бездеятельное состояние очень томит меня.
Если все будет благополучно, надеюсь вернуться к началу ноября, но
написать к этому времени что-нибудь вряд ли смогу и успею. А это очень
удручительно. Да и как быть с семьей? (...)
Если это Вас не слишком затруднит, я попрошу Вас о следующем.
Поговорите (если Вы еще не поговорили) с Верой Яковлевной Орловой (тел.
К 6-19-16). Скажите, что хотите повидать ее по моей просьбе. Узнайте, прочла
ли она сказку "Двенадцать месяцев", что думает о ней, передала ли в
издательство и кому.
Меня не столько беспокоит судьба этой сказки, сколько возмущает
равнодушное отношение издательства, которое не только не обрадовалось новой
сказке (а новых сказок для маленьких почти нет), но даже не потрудилось
ответить что-нибудь вразумительное по поводу ее отдельного издания.
Мне не хотелось бы оставлять это дело без последствий.
Объясните это и З. М. Эмден и, если она очень удручена тем, что сказка
не включена в сборник, дайте ей проверенный текст сказки.
Скажите ей, что стихи к той книжке, которую мы делаем с Лебедевым, я
напишу, когда приеду.
Попросите в Детгизе корректуру сборника под редакцией Морозова [1] (у
Наумовой или в среднем и старшем возрасте), а у Чагина [2] верстку
"Верескового меда" [3]. Получили ли Вы мое письмо, посланное с дороги?
Позвоните, пожалуйста, к В. В. Лебедеву (тел. К3-86-26) и скажите, что
я очень жалею, что внезапный отъезд помешал мне повидать его. Скажите, что
тексты к нашей книжке для Детгиза напишу, когда приеду.
Спросите у Л. Ф. Кон или в производственном отделе Детгиза, в каком
положении сборник "Сказки, песни, загадки", печатается ли он. Скажите Лидии
Феликсовне, что я уехал неожиданно из-за болезни сына.
Простите, что обременяю Вас просьбами. Посылаю для Гослитиздата перевод
маленького стихотворения Бернса [4], сделанный мною еще в поезде по дороге
сюда. Почитайте его (в двух вариантах - кажется, лучший второй) и, если
понравится, передайте Чагину и Мясникову.
Где Алексей Иванович? [5] Поправился ли он? Остается ли он в Москве?
Как дела у Шуры? [6] Я получил от нее телеграмму и ответил ей.
Если увидите Александра Трифоновича [7], попросите написать мне. Видели
ли Вы в "Правде" продолжение его поэмы? 8 Оставил ли он для меня эту поэму
целиком, как обещал?
Что с хрестоматией? Обо всем напишите мне.
Я пишу Вам, а все время волнуюсь, что надолго отлучился из больницы.
Очень трудные дни. Только бы поправился Яша, а потом бы как-нибудь наладить
опять работу. Мне кажется порой, что я уже совсем разучился писать за это
время. Очень трудно остановиться на сюжете, трудно взяться за перо, -
впрочем, так всегда бывает, когда долго не пишешь. А к тому же я очень
замучился и устал.
Будьте здоровы и бодры. Пишите о себе. Шлю Вам дружеский привет и жму
руку. Очень поклонитесь Вашим.
С. Маршак
1 Сб. "Баллады и песни английского народа". Составитель проф. М. М.
Морозов.
2 П. И. Чагин, директор Гослитиздата.
3 См. письмо Э 133, прим. 11.
4 Эпиграмма Р. Бернса в переводе С. Я. Маршака "Надпись на могиле
сельского волокиты" (к письму были приложены 2 варианта).
5 А. И. Пантелеев.
6 А. И. Любарская.
7 А. Т. Твардовский.
8 В "Правде" от 20, 23 и 29 сентября 1942 года были опубликованы главы
из поэмы А. Т. Твардовского "Василий Теркин".
135. Т. Г. ГАББЕ
<Алма-Ата>, 28 октября 1942 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Очень спешу отправить это письмо. Поэтому пишу немного.
Яша еще в больнице - на днях выйдет. Я хотел было хлопотать о переезде
семьи, но решил подождать, так как после болезни Яша очень ослабел, и я
боюсь холодов и трудностей пути. С другой стороны, оставлять Соф(ью)
Мих(айловну) и Яшу так далеко - очень тяжело. Я очень измучился, когда ехал
сюда и девять дней в пути ничего не знал о том, в каком состоянии мальчик.
Когда он вернется из больницы и я устрою семью на зиму, я выеду. Будет это
дней через 7-10. Если полечу, то путь продлится недолго, если поеду поездом
- буду в пути дней 9-10. (...)
Как хрестоматия, книга сказок, начали ли работать над пьесой? [1]
Пожалуйста, поговорите в Комитете искусств о том, что я должен был
ехать сюда к тяжелобольному сыну, и это расстроило мои планы (я получил от
них напоминание о сроке). Поговорите с Олидор, еще лучше с Фалковским, если
он вернулся.
Видели ли Фадеева? Рассказали ли ему о моих делах?
Посылаю Вам стихи для сборника "Вересковый мед"2. Если стихи покажутся
достаточно хорошими и законченными, дайте Чагину (конечно, если не поздно),
Дж. Китса надо поместить после Вордсворта, а после Китса - Теннисона
(если понравится).
Стихи Китса [3] мне самому нравятся больше других. Смущает меня только
то, что восьмистишие в этом сонете кончается женской рифмой и первая строчка
шестистишия тоже кончается женской рифмой. Переделать трудно.
Смутил меня тут один переводчик, который говорил, что в обоих
шекспировских сонетах следовало бы выдержать 5-стопный ямб, а не смешивать
его с 6-стопным [4].
В каком положении сборник? А детгизовские сборники ("Сказки",
Морозовский и т. д.)? Как нравятся Вам новые детские песенки?
Здесь мне очень трудно. Приходится много хлопотать о хозяйственных
делах. Очень устаю.
Трудно решить вопрос о том, оставить ли здесь Соф(ью) Мих(айловну) и
Яшу. Соф(ья) Мих(айловна) выбилась из сил. У нее очень болят ноги,
радикулит. Тяжело все это.
В воскресенье буду говорить с Москвой по телефону. Когда получите это
письмо, телеграфируйте.
Жму руку.
С. Маршак
Желаю Вам побольше здоровья, сил, бодрости.
1 Речь идет о хрестоматии "Двенадцать месяцев". Т. Г. Габбе работала
также над сборником сказок "Лукоморье" (совместно с И. И. Халтуриным) и
пьесой -сказкой "Хрустальный башмачок".
2 К письму были приложены переводы: из Р. Бернса "Надпись на могиле
сельского волокиты", из народных английских песенок "Ветрено в марте...",
"Барашек", "Доктор Фауст - педагог..." и др.
3 В напечатанном тексте сонета Д. Китса "Кузнечик и сверчок" в
последней строке восьмистишия - мужская рифма. Редакцию сонета, о которой
идет речь в письме, в архиве С. Я. обнаружить не удалось.
4 В сборник "Английские баллады и песни", М. 1944, были включены
переводы 32-го и 66-го сонетов В. Шекспира. Впоследствии С. Я. Маршак
переделал переводы этих сонетов, оставив в них только пятистопный ямб.
136. С. М. и Я. С. МАРШАК
(Москва), 23 декабря 1942 г.
Мои дорогие, милые, любимые Софьюшка и Яшенька! Посылаем вам кое-какие
лекарства, старую Яшину готовальню - может быть, пригодится? - стихи - 4
сонета из Шекспира, Мильтона и Китса в окончательной редакции (они войдут в
мою новую книжку) [1]. Жалею, что ничего больше послать не могу. Напишите,
какой из сонетов вам больше всего обоим понравился.
Живу я неплохо. Обед из Союза писателей, паек из кооператива и то, что
было у меня с собой, дает возможность питаться хорошо. В квартире обычно
бывает градусов 12. В постель мне Роз(алия) Ив(ановна) обычно кладет еще
грелки. Работаю очень много. Меня привлекли к работе в многотиражке
Метростроя - пишу об ударниках и о лодырях каждый день. Пишу и для "Правды".
Там было напечатано три стихотворения [2]. Пишу для "Окон" [3], для
плакатов, "Антифашистскую азбуку" отдал в журнал "Красноармеец" и в "Окна".
Там есть новые, кажется - неплохие двустишия. Например,
Бульдог Бандито Муссолини.
Болонкой служит он в Берлине.
Или:
Еда - старинное предание,
Едва знакомое в Германии.
Или вот еще:
Тевтоны называли сами
Тогдашних гитлеровцев псами.
Или:
Хвостом пред Гитлером виляя,
Хлопочут Хорти и Калаи.
(Это венгерские "фюреры") (...) На букву "Я".
Язык фашистов небогат:
- Ярмо неволи. Язва. Яд.
Это еще не окончательные варианты. Вообще со времени приезда написал
штук 50 стихотворений, маленьких и побольше.
Вместе с тем работаю над пьесой. Готов пролог и один акт. Если бы я не
отрывался поминутно, работа шла бы быстрее. Кажется, пьеса получается. Тема
углублена тем, что героиня пьесы "12 месяцев" живет в природе и в труде. Все
месяцы ее знают: один видел ее у проруби, когда она ходила по воду, другой -
в лесу, когда она рубила дрова, третий - на огороде, где она поливала
рассаду и т. д. (...)
27 декабря
Поздравляю вас, мои дорогие и милые Софьюшка л Яшенька, с Новым годом.
Желаю вам быть здоровыми, счастливыми, бодрыми и встретить Новый год -
будущий - вместе со мной и Эликом и Розалией Ивановной в Москве.
Поздравляю тебя, моя Софьюшка, с днем твоего рождения. Крепко, горячо
тебя целую и благодарю за все. Будь здорова, дорогая (...)
Крепко целую вас.
Ваш С. М.
Посылаю 3 экз. книги "Урок истории" и 2 экз. "Сказок" [4] (...)
1 К письму были приложены следующие переводы: сонет Д. Китса "Кузнечик
и сверчок", сонет Д. Мильтона "О слепоте", 32-й и 66-й сонеты В. Шекспира.
"Песня бродячего лудильщика" и "Эпитафия на могиле сельского волокиты" Р.
Бернса, "Вечерняя песня" и "Хрустальный чертог" В. Блейка, стихотворение из
цикла В. Вордсворта "Люси", английская народная песенка "Ключ от
королевства".
2 С. Я. Маршак имеет в виду стихотворения "Откровенные грабители"
("Правда", 1942, 14 декабря), "Ромул и Роммель" (там же, 17 декабря), "Лакеи
и камеи" (там же, 18 декабря),
3 Окна ТАСС - выполненные с помощью трафарета агитационные плакаты,
выпускавшиеся ТАСС в период Великой Отечественной войны. Советские художники
(Кукрыниксы, П. П. Соколов-Скаля, М. М. Черемных и др.) и поэты (Д. Бедный,
В. И. Лебедев-Кумач, С. Я. Маршак "и др.) создали свыше 1500 "Окон ТАСС".
4 Книги: С. Маршак, Урок истории, рисунки Кукрыниксов, Гослитиздат, М.
1942, и С. Маршак, Сказки, песни, загадки, Дет-гиз,М. 1942.
137. И. С. МАРШАКУ
(Москва), 23 января 1943 г.
Мой дорогой Эленок,
Пишу тебе всего несколько слов - тороплюсь. Елена Васильевна [1]
обещала сейчас заехать ко мне за посылкой и письмом для тебя.
Как идет твоя работа? Не нужно ли помочь тебе чем-нибудь? Мне трудно
советовать издалека, но хотелось бы, чтобы трудности тебя не останавливали и
не колебали твоей воли к решению задачи.
Буду ждать следующего разговора с тобой. Вчера по телефону я узнал
очень мало о твоей жизни.
Посылаю тебе стихи. Не помню, что из них я уже посылал тебе. Но сонетов
Китса и Мильтона ты, вероятно, еще не знаешь - так же, как и народных
детских песенок. Напиши или скажи по телефону, что тебе больше всего
понравится. Посылаю и стихи, которые были в "Комсомольской правде" [2].
Я очень много работаю, сплю мало. Работаю и в газетах, и над стихами
для нового сборника "Баллад и песен" [3], и над большой сказочной пьесой
"Двенадцать месяцев". Две трети пьесы написано уже.
С мамой говорил на днях по телефону. Она и Яша здоровы. У Яши пульс еще
учащен (это следствие перенесенной болезни). Его оставили в институте до 1
июня, а там видно будет. Пиши им почаще. (...)
Напиши о Мане4 и очень поклонись ей. Я попрошу Елену Васильевну
написать мне подробно, как ты живешь и как выглядишь.
Идут ли сейчас у тебя испытания и каковы результаты? Есть ли у тебя
помощники? Занят ли ты только одной работой или несколькими параллельно? Что
с кандидатской работой и экзаменами?
Сергея Алексеевича [5] давно не видел. Что передать ему от тебя, когда
увижу?
Встречаешь ли ты Абрама Федоровича [6], Шальникова [7], Олега
Николаевича? [8] Не переутомляешься ли на работе? Работа идет плодотворнее,
когда даешь себе отдых. Недавно до поздней ночи я бился над стихами, а утром
написал их в несколько минут, потому что заставил себя забыть о своих
неудачах и как следует отдохнуть.
Очень радуют успехи на фронте. Как замечательно, что прорвана блокада
Ленинграда. Я послал поздравление генералу Говорову [9] и получил от него
очень сердечный ответ. Он превосходный человек, очень любит стихи, музыку.
Целые дни я провожу в работе. Может быть, через некоторое время лягу
опять недели на две в Кремлевку или поеду на несколько дней в одну из
пригородных санаторий. Маме об этом не пиши - будет беспокоиться. Я просто
переутомлен. Крепко целую тебя, мой мальчик. Очень тебя люблю.
Твой С. М.
Напиши подробно, в чем нуждаешься. Посылаю немного сладкого. Жаль, что
не мог достать для тебя сахару.
Письмо адресовано старшему сыну в Казань.
1 Е. В. Ляпунова-Наметкина - мать М. А. Ляпуновой (см. прим. 4 к
письму).
2 Стихотворение "Письмо к отцу" ("Комсомольская правда", 1943, 15
августа). К письму, адресованному в Казань, приложены были также тексты
переводов из Р. Бернса "Песня бродячего лудильщика", из В. Блейка "В одном
мгновенье видеть вечность..." и "Радость с грустью пополам..." и английских
народных песенок "Ключ от королевства", "В гостях у королевы", "Честное
слово", "Барашек" и других.
3 В Гослитиздате готовилось повое издание сб. "Английские баллады и
песни" (два издания вышли в свет в 1944 г.).
4 М. А. Ляпунова - впоследствии жена И. С. Маршака.
5 С. А. Данилин, генерал-майор инженерно-авиационной службы, по заданию
которого работал И. С. Маршак.
6 Академик А. Ф. Иоффе, директор ленинградского физико-технического
института, эвакуированного в Казань.
7 А. И. Шальников, научный сотрудник института физических проблем,
также эвакуированного в Казань.
8 Писатель О. Н. Писаржевский.
9 С. Я. Маршак познакомился с генералом Л. А. Говоровым во время
поездки на фронт в июле 1942 года; тогда Л. А. Говоров командовал 5-й
армией.
138. Л. М. ВЛАДИМИРОВОЙ
Москва, 12 февраля 1943 г.
Мой дорогой друг, моя милая Лидия Михайловна,
Спасибо Вам за письмо [1]. Я был рад ему, как бывал рад Вашим письмам
во времена своей юности. Пишу Вам сейчас всего несколько строк, так как
тороплюсь отправить письмецо. В Ленинград едет превосходная пианистка и
замечательный человек - Мария Вениаминовна Юдина, - она обещает проведать
Вас и передать эти строки.
Очень хотел бы знать, здоровы ли Вы, как питаетесь, где Ваши сыновья.
Передайте мой нежный привет Сереже - доблестному юноше [2]. Я всегда знал,
что из него выйдет незаурядный человек.
Жалею, что ничего съестного послать Вам не могу, - нет. Посылаю только
немножко водки - довольно странный подарок даме, но Вы уж простите меня и
наше суровое время.
Живу я только работой - занят день и ночь. Главная радость в эти дни -
"Последний час" - вести о победах.
Наступает "праздник и на нашей улице".
Надеюсь, что мы еще увидимся с Вами.
Крепко жму Вашу руку, дорогая.
Привет Вашим сыновьям и милой Евдокии Дмитриевне3. Как ее здоровье и
дела?
Ваш С. Маршак
1 Письмо от 21 января 1943 года Л. М. Владимировой (Ленинград), друга
юности С. Я. Маршака.
2 С. В. Владимиров, сын Лидии Михайловны, литературовед, критик.
3 Е. Д. Горвиц, родственница Л. М. Владимировой.
139. С. М. и Я. С. МАРШАК
(Москва), 19 февраля 1943 г.
Моя милая, дорогая Софьюшка, мой хороший мальчик Яшенька,
Мое письмо немного задержалось, так как инженер Гербановский, который
любезно согласился взять его, уезжает только сегодня.
Спасибо огромное за посылку. Я получил ее вчера вместе с письмом. Очень
боюсь, что, посылая мне продукты, вы лишили себя самого необходимого. Не
надо больше посылать.
Спасибо тебе и за твое хорошее, милое письмо, моя Софьюшка. Оно чудесно
написано - даже со стороны стиля, хоть ты, очевидно, мало думала о стиле,
когда писала второпях. А сердечная теплота его очень меня согрела. Вот наш
сынок Яков - тот скуповат на письма, а ведь на письма близким людям, так же,
как и на чувства и мысли, скупым не следует быть.
Я говорю о скупости, конечно, в шутку, так как знаю, что Яшенька очень
занят, что, несмотря на перенесенную им болезнь, он отлично учится и
поддерживает Маршаковскую репутацию. (...)
Работаю я по-прежнему много. Пьеса [1] вчерне готова, - кажется,
удалась, но, должно быть, потребуются еще переделки, исправления,
дополнения. (...)
Был я несколько дней на фронте. Эти дни очень меня освежили и дали
много содержания. Какой чудесный народ! У меня был разговор с полковыми
почтальонами, так как я собираюсь (если хватит эпизодов) написать вторую
книжку о почте - на этот раз о военной. Я говорил с людьми, которые разносят
письма под огнем вражеской артиллерии и говорят об этом очень просто и
скромно, не скрывая, что подчас бывает очень страшно.
Я спрашиваю:
- Страшно вам?
А один из почтальонов, веселый и находчивый курский парень, отвечает
прибауткой:
- Страшно красть идти!
Но потом признается, что ползти от траншеи до траншеи тоже страшно,
только по-другому. Очень мне понравилась письмоносица Аня Каторжнова,
девушка из Сибири, которой удалось однажды доставить письмо одному бойцу
Ивану Ивановичу, фамилия которого не была указана на конверте.
Встречали меня бойцы очень хорошо, ласково, сердечно. Жаль, что мало
пробыл в армии, хоть очень переутомился, почти не спал, несмотря на то, что
генерал, у которого я находился [2], всячески заботился о моем уюте.
Дела на фронтах очень меня радуют, как и вас, конечно. Эта зима надолго
останется в памяти. (...) Крепко, горячо целую всех вас, мои любимые.
Ваш С. М.
В Детгизе всего одна моя книга - "Живые буквы".
1 "Двенадцать месяцев".
2 Генерал-майор П. Ф. Иванов, член военного совета 5-й армии.
140. С. М. и Я. С. МАРШАК
(Москва), 8 июня 1943 г.
Мои милые, дорогие Софьюшка и Яшенька!
Скоро надеюсь увидеться с вами. Предполагаю выехать числа 17-го. 14-го
- 15-го буду читать пьесу труппе [1]. До сих пор читал ее трижды -
литературной части театра, его руководству и монтировочной части -
художникам, декораторам, специалистам по освещению и т. д., от которых во
многом зависит судьба постановки. Чтение пьесы труппе и разговор с ней о
характере действующих лиц возможны будут только после того, как роли будут
распределены, а это еще не сделано, обещают распределить на днях. Работы у
меня - кроме тех поправок, которые нужно внести в пьесу - сейчас много. Как
всегда, только в последнюю минуту пришли корректуры, о которых я
заблаговременно просил - уже несколько месяцев: корректура "Баллад и песен"
из Гослитиздата (в двух изданиях, из которых одно - "дополненное и
исправленное"). На днях еще придет корректура второй книги сатир, для
которой еще нет названия (с Кукрыниксами, тоже - Гослитиздат) [2]. В книгу
"Баллад и песен" входят стихи, входившие в издание "Советского писателя"
[3], и все новые баллады и стихи (Шекспир, Мильтон, Вордсворт, Ките,
Теннисон, Браунинг, Киплинг, Йейтс, детские стихи и т. д.).
Работаю для газет (видели ли последние стихи?), для "Окон", и, кроме
того, в последнее время было очень много неожиданных и срочных заказов -
стихи для газеты Метро, для шахтеров, для фронтовых газет, для открыток и т.
д. Очень устал. Надеюсь кончить всю эту работу в ближайшее время. (...)
Крепко, горячо целую вас, мои милые!
Ваш С. М.
1 Пьесу "Двенадцать месяцев" - труппе Московского Художественного
театра.
2 Книга под названием "Черным по белому" вышла в свет В 1945 году.
3 Имеется в виду издание сборника "Английские баллады и песни" 1941
года.
141. С. М. и Я. С. МАРШАК
(Москва), пятница, 18 июня <1943 г.>, 9 ч. утра
Мои дорогие Софьюшка и Яшенька,
Тороплюсь написать вам несколько слов, чтобы успеть отправить письмо.
Пьесу [1] сегодня (в 1 час дня) читаю труппе МХАТ. До сих пор читал
только руководству театра и монтировочной его части, от которой в постановке
этой волшебной сказки многое зависит. Чтение труппе задержалось из-за смены
режиссера. (...) Только два дня тому назад режиссером моей пьесы был
назначен Станицын, ставивший "Пиквика" и "Пушкина". Он очень занят пока
другой постановкой. Был у меня позавчера вместе с худ(ожником) Вильямсом,
которому поручены декорации и костюмы. Жалко, что до моего отъезда он будет
очень занят и не удастся как следует поговорить о постановке, к которой они
приступают с 15 июля. Очень важно сговориться вначале, до репетиций. Музыку
будет писать Шостакович [2].
Интересно, как встретит пьесу труппа [3].
На конец июня назначено большое совещание писателей на тему "О сатире".
Мне руководящими организациями был предложен основной доклад [4]. Я просил
освободить меня от него, но участвовать в совещании, думаю, было бы для меня
важно. Не знаю, как быть - оставаться или не оставаться до конца июня. Все
остальное у меня закончено, за исключением нескольких корректур (два издания
книги баллад в Гослитиздате и 2-я книга сатир с Кукрыниксами [5]). (...)
Ваш С. Маршак
1 "Двенадцать месяцев".
2 Музыку к спектаклю написал композитор Б. В. Асафьев.
3 На обороте страницы письма - приписка секретаря С. Я. Маршака Р. И.
Вилтцин: "18/VI. 3 часа. Сейчас звонил С. Я., чтение пьесы прошло очень
хорошо. Целую. Р. И.".
4 С. Я. Маршак опубликовал к совещанию статью "О нашей сатире" (см. т.
6 наст. изд.).
5 Книга сатир С. Я. Маршака с карикатурами Кукрыниксов была издана в
1945 году (Гослитиздат, М.).
142. Р. З. ЛЕВОНЯН
Москва, 20 апреля 1944 г.
Уважаемая Рима Захаровна,
Мне передали в больницу Ваше письмо [1].
В свое время тов. Еонисян [2], знакомя меня с целым рядом армянских
стихов и сказок, познакомила меня и со сказкой "Летучая мышь". Работая над
этой сказкой, я не стеснял себя точностью перевода, свободно придумывал
детали - так, как мне подсказывало чувство народной поэзии, собственный
поэтический вкус и воспоминания об этом народном сюжете в различных
вариантах.
При такой вольности перевода я считал правильным ограничиться
подзаголовком, который стоит перед стихами в книге ("Армянская сказка").
Кстати, эта сказка существует и у других народов. Так, например, она
была опубликована в сборнике "Алтайские сказки".
Если Вас не смущает расхождение моего варианта с Вашим текстом в
подробностях, в отдельных мотивах и в стихотворном ритме, я укажу Ваше имя в
моем сборнике, который сейчас готовится к печати.
С приветом.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 В письме от 13 апреля 1944 года из Еревана армянская детская
писательница Р. З. Левонян (псевд. Рабел) указывала, что помещенная в
сборнике С. Я. Маршака "Сказки, песни, загадки" (Детгиз, М. - Л. 1942)
армянская сказка "Крылатый зверь" является переводом ее сочинения "Летучая
мышь" (отдельное издание в 1938 г.).
2 Правильнее: А. И. Иоаннисян, дочь армянского поэта Иоаннеса
Иоаннисяна, переводчица армянской литературы на русский язык.
143. ТАМАРЕ СЕМЕНОВОЙ
Москва, 7 января 1945 г.
Дорогая Тамара,
Мне очень трудно посоветовать Вам, как приступить к литературной
работе. Я не знаю, что и как Вы пишете, что Вам удается лучше всего и что
Вас особенно затрудняет. Но все-таки я попытаюсь дать Вам несколько советов.
Если Вам так сильно хочется писать, пишите. Пишите стихами или прозой,
как покажется Вам вернее, к чему больше будет лежать душа. Записываите то,
что видели, стараясь быть правдивой, искренней, точной. Ведите дневник -
рассказывайте в нем о людях, которые показались Вам достойными внимания, о
событиях, которые происходили у Вас на глазах.
Это научит Вас находить правдивые и точные слова. Читайте побольше книг
- прозу и стихи Пушкина и Лермонтова, прозу Гоголя, Льва Толстого,
Тургенева, Чехова, Горького, Короленко. Читайте стихи Некрасова, Жуковского,
Фета, Тютчева, Полонского. Из иностранных писателей - Диккенса, Виктора
Гюго, Вальтера Скотта, Марк Твена. Можно было бы назвать еще много
замечательных писателей и много полезных книг, но я не знаю, что найдется в
Вашей библиотеке. Читайте внимательно, вдумчиво, старайтесь понять, чем
отличается один писатель от другого, что именно нравится Вам в прочитанной
книге, чему Вы хотели бы у автора научиться. Внимательное чтение поможет Вам
избавиться и от грамматических ошибок. А кроме того, не худо бы немножко
подзаняться и грамматикой.
Не обращайте внимания на недоверие подруг, подозревающих Вас в том, что
Вы где-то "списали" стихи. Работайте спокойно, но помните, что это дело
трудное и что хорошие стихи, рассказы и пьесы удаются только тем, кто умеет
горячо чувствовать, глубоко вдумываться в жизнь и тонко наблюдать ее.
Попробуйте найти себе руководителя среди окружающих Вас людей -
учителей, библиотекарей. Попросите их помочь Вам в поисках хороших книг.
Сейчас это для Вас самое главное.
Желаю Вам счастья и успехов в работе.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 В письме от 25 декабря 1944 года Т. Семенова (Воронеж), ученица школы
ФЗО, рассказала о своей жизни, о желании писать стихи об увиденном;
жаловалась, что подруги смеются над ее стихами, говорят, что она списывает
чужие; написала пьесу, но ее некому показать.
144. С. П. ЗЛОБИНУ
Москва, 4 апреля 1945 г.
Дорогой Степан Павлович,
Получил Ваше письмо [1]. Со всей живостью представляю себе сложность
Вашего душевного состояния [2]. Надеюсь, что возвращение в круг советских
людей будет для Вас целительным.
Пока пишу Вам очень коротко. Я узнал, что Ваши жена и сын живы и
находятся в Москве [3]. Как только я получу о них подробные сведения, я
сообщу Вам. Попытаюсь узнать и о Ваших книгах, поговорить о Вас в Союзе
писателей [4].
Желаю Вам сил, бодрости, здоровья, желаю - не то, что забыть обо всем
перенесенном, - а преодолеть всю горечь этих страшных лет неволи. Надеюсь
скоро написать Вам опять. Шлю Вам свой сердечный привет.
С. Маршак
1 Письмо писателя С. П. Злобина (1903-1965) от 26 февраля 1945 года.
"Милый и дорогой Самуил Яковлевич, - писал в нем С. П. Злобин, - как ни
странно, пишу не с того света. Это я - живой Степан Злобин. Три с половиной
года пробыл в гитлеровском плену и жив, и нахожусь в Красной Армии".
2 "В течение последних двух лет, - писал С. П. Злобин, участник
лагерной группы сопротивления, - я ежедневно ждал, что схватят и повесят, и
так это ощущение приелось, что не было, собственно, по этому поводу никакого
страха - считал себя неминуемым потенциальным удавленником и настолько
буднично, как бухгалтер считает себя бухгалтером. После освобождения даже
странно было - неужели никто не удавит?!"
3 С. П. Злобин спрашивал: "Ничего не знаю о своей семье. Написал, но
ответа еще не получил. Живы ли? Как живут? Ничего не знаю".
* "Что с моими почти законченными книгами (их было две больших
книги)?.. - писал далее С. П. Злобин. - Прошу Вас помочь мне войти в
советскую жизнь, в жизнь советского писателя как человеку, не запятнавшему
этого звания".
145. Е. Л. ШВАРЦУ
Москва, 7 февраля 1946 г.
Дорогой мой Женя,
Ты совсем забыл меня, а у меня времена трудные: очень, очень болен мой
младший сын Яков [1]. Живу в постоянной лихорадке и тревоге.
Вот о чем я прошу тебя. Юрий Капралов, очень талантливый молодой поэт
(ты помнишь его стихи "Паровоз", "Петергоф", премированные на Кировском
конкурсе) [2]" С тех пор он много работал. Некоторую гениальную, ребяческую
наивность он, конечно, потерял, но и в последних его стихах есть свежесть,
лиричность, умение мыслить, чувствовать и видеть. Товарищи и сверстники его
- Хаустов, Глеб Семенов - приняты в Союз писателей. Он имеет не меньше прав
на это. Печатался. Поведения и нрава хорошего. Если будет работать, выйдет в
люди. (...) Я пишу о его приеме Прокофьеву, Шкловский - Ахматовой. Поговори
о нем и читай от времени до времени его стихи. Что ты делаешь, здоров ли ты
и твои? Крепко целую.
Твой С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2215).
1 Я. С. Маршак умер от туберкулеза 10 февраля 1946 г.
2 Конкурс проводился в 1934 году (см. письмо Э 178).
146. И. М. ЛЕВИТИНУ
Москва, <20 мая 1946 г.>
Дорогой товарищ Левитин,
К сожалению, я так занят, что не мог ответить Вам сразу [1].
Стихи Ваши я внимательно прочел. Полагаю, что у Вас есть литературные
способности, но для того, чтобы добиться профессионального умения, придется
еще немало поработать. Впрочем, процесс этой работы сам по себе доставит Вам
много удовлетворения и радости, если только Вы найдете возможность тратить
на это столько времени и сил, сколько потребуется.
Прежде всего надо выяснить, какой жанр литературы - проза или стихи,
рассказы или сказки, очерки или повести, стихи для детей или для взрослых -
больше всего соответствует Вашим способностям и дает Вам возможность
проявить свои мысли, чувства, жизненный опыт и наблюдения. Вопрос этот
решить - не так просто. Жалко, что я не видел Вашей прозы и не знаю, что Вы
еще пробовали писать.
В Ваших стихах для маленьких детей есть и хорошее и плохое.
В некоторых Ваших стихах есть живые строки, естественные по интонации,
энергичные по размеру.
Например:
Лишь одна
Дорога к бору -
Раньше псов
Забраться в гору.
Или такая концовка:
Он свернулся,
Как клубок,
Вниз скатился
И - в лесок!
(Однако "как клубок" не хорошо потому, что столкновение двух "К"
неблагозвучно. Этого следовало бы избежать.)
В начале стихотворения "Пчелка" первое четверостишие хорошо слажено.
Вам не пришлось ломать фразу, чтобы вместить ее в стихотворную строфу. Это
неплохое начало для маленького рассказа в стихах.
Но во второй же строфе Вы нарушаете лад, переходя от дактилической,
трехсложной рифмы (хол-ми-ке - до-ми-ке) к женской, двухсложной (забо-ты -
со-ты). А дальше - в седьмой строфе - Вы совсем меняете размер ("Сядет
плавно и легонько")..
Менять размер внутри стихотворения можно. Но это следует делать
сознательно, когда этого почему-либо требует содержание, то есть когда по
ходу дела нужно передать ускорение или замедление действия. Кроме того,
такие переходы должны быть музыкальны. Посмотрите песню рыбки в поэме
"Мцыри" Лермонтова. Этой песне предшествует другой стихотворный ритм. Но как
радует слух этот неожиданный и в то же время естественный переход.
Но самое главное, о чем я хотел бы сказать Вам, заключается в
следующем.
Даже самые простые стихи для самых маленьких ребят не должны состоять
из "общих мест", то есть из материала, всем известного до Вас и без Вас. В
каждую простейшую песенку надо вложить частицу себя: что-то, что Вы
по-настоящему любите, помните, хорошо заметили, что стало для Вас дорогим.
А если шутка, прибаутка, - то она должна быть такая, чтобы автору
самому было от нее весело и смешно.
Если в Ленинграде есть кому о Вас позаботиться (Союз писателей, Детгиз
или хотя бы та же "Ленинградская правда"), - пусть раздобудут для Вас
побольше книг. Познакомьтесь с народной детской поэзией. Лучше всего, если
для Вас достанут в Публичной библиотеке или в другой (напр(имер), в Академии
наук) сборничек народных песенок Бессонова [2]. Читайте поэтов - не только
детских и не только современных. Поэту, который пишет для детей, необходимо
развить вкус, овладеть настоящим мастерством. Читайте уже известных Вам
поэтов (таких, как Пушкин, Баратынский, Тютчев, Некрасов, Фет, Блок), но
читайте заново, вникая в строй их мысли и ритма.
То же относится и к прозе. Прозу Лермонтова, Гоголя, Чехова, Лескова,
Толстого Вам следует не только перечесть, но и обдумать самым тщательным
образом.
Мне, конечно, трудно давать Вам советы. Я не знаю Ваших обстоятельств,
а потому не знаю, насколько все Это для Вас осуществимо.
На всякий случай я говорил о Вас в здешнем Детгизе и просил, чтобы
директор (т. Дубровина) поручил Ленинградскому отделению Детгиза
позаботиться о Вас. Там есть хорошие, достойные люди.
Я думаю, что, несмотря на Вашу молодость, Вы успели накопить богатый
жизненный опыт, большой запас впечатлений, наблюдений и чувств. Все это Вам
пригодится в литературной работе. В. этом смысле песенки для самых маленьких
представляют собою не слишком емкую, не слишком вместительную форму. Я не
мог познакомиться с Вами, как с человеком, только по Вашим песенкам о
зайцах. Даже, простое письмо Ваше, приложенное к стихам, сказало мне о Вас
гораздо больше. А ведь художественное произведение должно говорить об авторе
его больше, чем обыкновенное письмо.
Может быть, когда Вы добьетесь настоящего мастерства, Вы окажетесь в
состоянии проявлять свою индивидуальность, характер, вкус, свои чувства и
наблюдения даже в стихах для детей, в стихах о зайцах и дерущихся петухах.
Пока же Вам следует брать темы, которые Вас больше трогают или волнуют.
А форму ищите такую, где Вы будете себя чувствовать свободнее. Если захотите
мне прислать еще что-нибудь, пришлите - я прочитаю. Желаю Вам бодрости, сил
и удачи.
С. Маршак
1 И. М. Левитин (Ленинград), инвалид Отечественной войны, прислал стихи
для детей на просмотр С. Я. Маршаку; в письме (без даты) рассказал о своей
судьбе.
2 Сборник русского литературоведа-слависта П. А. Бессонова (1828-1898)
"Детские песни", М. 1868.
147. А. С. СМОЛЯНУ
Москва, 19 ноября 1946 г.
Многоуважаемый т. Смолян,
Вы совершенно правы [1]. Только 14 строк в стихотворении "Обезьянка"
принадлежат мне и представляют собою первоначальный вариант стихотворной
подписи к рисунку Остина Олдина в книге "Детки в клетке". В дальнейших
изданиях рисунки Олдина были заменены рисунками Е. Чарушина и многие тексты
были подвергнуты мною переработке или заменены новыми. В частности, к
рисунку, изображавшему обезьяну, я сделал новый текст, так как прежний,
соответствовавший рисунку Олдина, казался мне слишком меланхоличным. Новый
текст был короче, острее и живее.
Как Вы знаете, "Детки в клетке" были одной из моих первых детских
книжек. Она постепенно совершенствовалась, и только текст последних изданий
я считаю вполне законченным.
Что же касается второй половины приведенного Вами стихотворения (со
слов "Ворча, как старый какаду"), то она целиком присочинена неизвестным мне
автором. Насколько мне помнится, много лет тому назад известная пианистка и
композитор Ирина Сергеевна Миклашевская просила меня однажды по телефону
увеличить текст моей маленькой стихотворной подписи, так как для музыки этот
текст ей казался слишком коротким. Я не мог удовлетворить ее просьбу, и
тогда она поручила это дело - насколько мне не изменяет память - своему
сыну, а может быть, и дописала текст сама. Этот вариант песенки я никогда не
видел в печати и не слышал в публичном исполнении. Поэтому я против него не
возражал. И. С. Миклашевская - очень талантливая артистка и очень деликатный
человек. Я уверен, что она не позволила бы себе напечатать текст, не получив
предварительно моего согласия. Вот и вся история этого дела.
Вы хорошо сделали, что уведомили меня о том, что по радио исполняется
искаженный вариант моего стихотворения.
С искренним приветом.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 15 ноября 1946 года А. С. Смолян (Ленинград), сотрудник
газеты "Смена", прислал текст песенки об обезьяне, исполнявшейся по
ленинградскому радио (музыка И. С. Миклашевской); спрашивал, является ли С.
Я. Маршак автором текста второй половины песенки.
148. П. И. БУРЕНИНУ
Москва, 16 января 1947 г.
Дорогой Павел Иванович,
Простите, что так долго не отвечал на Ваше письмо [1]. У меня сейчас
очень трудные обстоятельства. Болезнь жены совсем выбивает меня из колеи.
Но все-таки я дважды разговаривал о Вас с генералом Смирновым [2]. Я
передал ему Ваше желание работать в хорошей клинике. Но он склоняется больше
к тому, чтобы предоставить Вам возможность стать адъюнктом Академии. Для
этого надо будет сдать экзамен. Ген(ерал) Смирнов обещал мне, что Вам будет
послана программа. Получили ли Вы ее? Имеете ли возможность готовиться к
экзамену? Напишите мне об этом. Судьба Ваша меня живейшим образом
интересует.
Что касается баллады, то она, должно быть, будет напечатана в
февральской книжке журнала "Знамя" [3]. Как только у меня будет экземпляр, я
Вам пришлю его, если Вы к тому времени не будете уже в Москве.
А пока жду от Вас вестей. Пишите мне, если даже ответ от меня
задерживается. У меня не всегда находится время для немедленного ответа. Но
письмам Вашим я буду всегда рад.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 17 декабря 1946 года П. И. Буренин, военврач, герой
баллады С. Я. Маршака "Ледяной остров" (см. т. 1 наст. изд.)" писал о своем
желании работать в хирургической клинике.
2 Генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов - начальник
Военно-медицинской службы Советской Армии.
3 Баллада "Ледяной остров" впервые была напечатана в журнале "Знамя",
1947, Э 2.
149. М. Н. ОСТРОВЕРХОВУ
(Москва), 24 марта 1947 г.
Уважаемый Михаил Николаевич,
Разбирая свою переписку, я нашел Ваше письмо, которое, в силу трудных
обстоятельств моей жизни в последние годы, осталось без ответа [1].
Но лучше поздно, чем никогда. Надеюсь, что мое письмо еще застанет Вас
на старом месте.
В стихах Ваших есть искра каких-то способностей. Чувствуется
искренность, некоторая музыкальность. В стихах "Осень", "Зимние мечтания",
"Коноплянка" попадаются живые строчки. В "Осени" верно найден стихотворный
ход, ритм, соответствующий настроению осеннего, хмурого денька.
Утром инеем сверкают
Луг, сухой камыш.
Листья вяло опадают.
На озерах - тишь.
В этом есть хорошая простота, свое наблюдение, а не только общие места,
как в стихотворении "Романс", которое похоже на множество плохих старомодных
романсов и ни в малейшей степени не выражает ни подлинного характера автора,
ни нашего времени. Если бы эти стихи попались мне без подписи, я никак не
мог бы предположить, что их писал 36-летний человек, слесарь сахарного
Завода, знающий жизнь, людей, труд.
С этой точки зрения хотелось бы, чтобы в таких стихах, как "Посевная",
больше проявлялось чувство жизни, наблюдательность, поэтическая память,
сохраняющая дорогие нам подробности. Именно из таких точных, замеченных
неравнодушными глазами подробностей и создается поэтическая картина.
Прочитайте внимательнее Пушкина, Лермонтова, Фета, Некрасова. Если
судить по Вашим стихам, Вы, должно быть, любите больше других нашего общего
земляка - Никитина (он и мой земляк, потому что по рождению и первым годам
жизни я - тоже воронежец). Это хороший, честный, искренний поэт, но немного
однообразный по размерам и ритмам, "одноголосый" поэт. Наши поэты-классики
покажут Вам большие возможности, большее разнообразие русского стиха.
Если у Вас есть хоть немного свободного времени, поработайте над
классиками. Читайте их внимательно, по-взрослому, вглядывайтесь и
вдумывайтесь и в содержание, и в форму. Когда окрепнете, переходите к
современникам. Вам, я думаю, интереснее других Александр Твардовский,
Исаковский.
Читайте много хорошей поэзии.
И у поэзии, и у прозы один закон: чем больше в них умещается
пережитого, наблюденного, прочувствованного - тем ближе произведение к
настоящему искусству.
Желаю Вам всего лучшего.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 М. Н. Островерхое (г. Эртиль Воронежской обл.), слесарь ТЭЦ сахарного
завода, прислал поэту три своих стихотворения на отзыв.
150. Г. ТИМОФЕЕВУ
(Москва), 24 марта 1947 г.
Дорогой Георгий Тимофеев (отчества Вашего не знаю),
Очень тронуло меня Ваше письмо [1]. Я вспомнил и Съезд писателей, и
Алексея Максимовича, и ребят, которые пришли нас приветствовать. Портрет
Вашей работы [2] у меня хранится до сих пор и, кажется, почти не изменился.
Мы с Вами, вероятно, переменились больше.
Если будет у Вас время и охота, напишите о себе больше. Меня живейшим
образом интересует, какими людьми стали мальчики, которых я встречал в
двадцатых, тридцатых годах. Вы много видели, много пережили, и Вам,
несомненно, есть о чем рассказать.
Посылаю Вам фотографию (не слишком удачную, но другой сейчас у меня
нет) и одну из моих книжек, написанную и для детей, и для взрослых. Вы
когда-то в детстве читали мою первую "Почту". Вот Вам "Почта" вторая -
военная.
Крепко жму Вашу руку. Желаю здоровья и счастья.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 В письме от 2 марта 1947 года Г. Тимофеев, морской офицер, вспоминал,
что он был в группе пионеров, беседовавших с С. Я. Маршаком в перерыве между
заседаниями Первого съезда советских писателей; С. Я. Маршак познакомил
тогда ребят с А. М. Горьким.
2 Во время заседания съезда Г. Тимофеев нарисовал портрет С. Я. Маршака
и подарил его поэту.
151. А. А. СМИРНОВУ
<Москва>, 21 апреля 1947 г. Дорогой Александр Александрович,
Извините меня за промедление в ответе. Болезнь и другие трудные
обстоятельства помешали мне написать Вам сразу же после получения Вашего
письма [1].
Мне было очень приятно узнать, что сонеты, над которыми я работал в
последние годы, пришлись Вам по сердцу. Кроме тех, что напечатаны в
журналах, мною переведено еще несколько. Теперь их уже около пятидесяти. Я
не умею и не люблю переводить без любви и выбора, сплошь, подряд. Мне
кажется, что перевод только тогда выполняет свое назначение, когда он
перестает быть переводом и входит в нашу поэзию. А это возможно только при
постепенном накоплении переводов. Постараюсь дать Вам столько, сколько успею
при максимальном из Ваших сроков [2].
Еще сложнее обстоит дело с "Венерой и Адонисом" [3]. Я с молодости
облюбовал этот отрывок, и поэтому, вероятно, он мне в какой-то степени
удался.
Два сонета, которые беспокоят Вас со стороны метрической, уже давно
приведены мною в норму и даже печатались в новых вариантах [4].
Буду очень рад, если моя работа будет Вам полезна при издании творений
нашего общего друга Шекспира.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 В письме от 29 марта 1947 года из Ленинграда известный шекспировед А.
А. Смирнов (1883-1962), в связи с подготовкой восьмого тома Полного собрания
сочинений В. Шекспира, предложил С. Я. Маршаку закончить перевод всех
сонетов английского поэта.
2 В т. VIII Полного собрания сочинений В. Шекспира (Гослитиздат, М.
1949) все сонеты были напечатаны в переводе С. Я. Маршака.
3 В январском номере журнала "Знамя" был опубликован отрывок из поэмы
В. Шекспира "Венера и Адонис" (фрагмент под названием "Конь" - см. т. 3
наст. изд.). К этой шекспировской поэме С. Я. Маршак более не обращался.
4 См. письмо Э 135 и прим. 4 к нему.
152. ПИОНЕРАМ-ТУРИСТАМ
<Москва, 6 июня 1947 г.>
Дорогие ребята,
Сказать по правде, я завидую вам. Сколько дорог лежит перед вами, как
много вам предстоит увидеть во время летних путешествий по родной стране,
туристских, походов, поездок в лагеря.
Как я любил в юности ходить пешком по незнакомым дорогам, ночевать где
придется, слушать рассказы случайных попутчиков. Помню, мы ходили вдвоем с
товарищем из Ялты в Севастополь по горным тропинкам Яйлы. Мы заблудились,
ночью на склонах гор нас застиг шумный, теплый ливень, ночевали мы в
охотничьем шалашике, пропускавшем струи дождя, как решето, - и все это
кажется теперь чем-то праздничным, чудесным, почти сказочным. Я долго был
неутомимым и выносливым пешеходом. О путнике-пешеходе писал я стихи, которые
начинались так:
...В пути с утра до первых звезд,
От бурь не знает он защиты,
Но много дней и много верст
Его терпению открыты... [1]
Но во времена моей юности по-настоящему путешествовать ребятам было не
так-то легко. Не было туристских баз, нельзя было остановиться на ночевку в
чужой школе, трудно было найти взрослого человека - умелого руководителя,
который согласился бы предпринять с ребятами дальний поход.
На мальчишек, которые бродили по окрестностям без взрослых, местные
жители поглядывали искоса. Дескать, зачем пожаловали? Уж не для того ли,
чтобы стянуть с веревки белье или набрать в чужом саду полную шапку слив?
Советским ребятам открыты все пути и все дороги нашей страны. Их
гостеприимно встретят и в любом колхозе, и в рыбачьем поселке на Черном или
Белом море, и в лесном заповеднике, и в промышленном комбинате. Им охотно
покажут все, чем богат каждый край.
А страна у нас разнообразная и привольная. Человек, который в молодости
измерил ее собственными шагами и всю жизнь любовно и пристально изучал по
книгам и рассказам бывалых людей, Алексей Максимович Горький так писал детям
Заполярья:
"... Большие и изумительные радости ждут вас, ребята!.. Пред вами
развернутся разнообразнейшие красоты великой нашей страны, увидите Алтай,
Памир, Урал, Кавказ, поля пшеницы размером в тысячи гектаров, гигантские
фабрики, заводы, колоссальные электростанции, хлопковые плантации Средней
Азии, виноградники Крыма, свекловичные поля, фабрики сахара, удивительные
города - Москва, Ленинград, Киев, Харьков, Тифлис, Эривань, Ташкент, столицы
маленьких братских республик - например, Чувашии, - столицы, которые до
революции очень мало отличались от больших сел..." [2]
Все, о чем говорит Алексей Максимович Горький, вы можете увидеть своими
глазами. И это еще далеко не все! Надо только уметь видеть, а это искусство
дается не сразу. Ему надо учиться, как и всякому другому искусству. Иной
ходит и ездит много, а замечает мало или совсем ничего, как чемодан, который
совершает кругосветное путешествие и остается все тем же чемоданом, только
что с потертыми углами...
Для того, чтобы многое узнать, вовсе не всегда надо ездить далеко.
Путешествие по своему краю или даже району может дать иной раз больше для
изучения нашей замечательной родины, чем беглый проезд по всей стране.
Черноморские ребята в прошлом году сделали замечательные открытия, не выходя
за пределы своего района. Они нашли стоянку первобытного человека, нашли
горючие сланцы.
Чем лучше вы будете знать свою родину, тем больше вы будете ее любить.
Вам выпало счастье родиться и жить в стране, где каждый человек может найти
свое место в большом всенародном деле. Вас всех ждет интересная,
разнообразная, плодотворная работа для блага родной земли.
Изучайте же родную землю не только за школьной партой по учебнику
географии. Будьте с самых ранних лет путешественниками, исследователями,
зоркими наблюдателями жизни и природы.
(С. Маршак)
Обращение по радио. Печатается по машинописной копии.
1 Первая строфа стихотворения С. Я. Маршака "Пешеход" (см. т. 5 наст.
изд.).
2 Из письма А. М. Горького двум тысячам пионеров заполярного города
Игарки. - М. Горький, Собрание сочинений в 30-ти томах, Гослитиздат, т. 30,
М. 1955, стр. 422.
153. М. М. РАДУЛУ
<Москва, июнь 1947 г.>
Уважаемый товарищ Радул,
Я получил Вашу телеграмму [1] и спешу ответить на нее.
Мне думается, что сборник стихов молдавских поэтов в русских переводах
[2] после тех исправлений и дополнений, которые были сделаны в последнее
время, даст довольно верное представление о характере и направлении
современной молдавской поэзии. Надо надеяться, что этим сборником положено
хорошее начало содружеству молдавских и русских поэтов. Но в дальнейшем, на
мой взгляд, следовало бы вести работу несколько иначе. Лучшие поэтические
книги - в том числе сборники и антологии - создаются не путем заказа, всегда
ограниченного тесными сроками, а путем медленного и тщательного отбора и
накопления. Для этого русским поэтам надо знакомиться с молдавской поэзией
(а молдавским - с русской) не только тогда, когда надо спешно выпускать
сборники. Эта работа должна идти непрерывно, систематически отражаясь в
журналах, а потом из лучшего следует выбирать лучшее.
Но тем не менее и в настоящем сборнике есть подлинные удачи. Я думаю,
что читателю книга будет интересна и полезна.
Шлю Вам искренний привет и прошу передать мои лучшие пожелания
товарищам, с которыми я познакомился по их стихам.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 Телеграмма из Кишинева от М. М. Радула, секретаря ЦК ВКП(б) Молдавии
по пропаганде и агитации, не сохранилась.
2 Сб. "Поэты Советской Молдавии" под редакцией С. Маршака и М.
Голодного, Кишинев, 1947.
154. А. Г. ВИКТОРОВОЙ
<Москва, 3 августа 1947 г.>
Дорогая Анна Григорьевна,
Не знаю, найдет ли Вас по этому адресу мое письмо. Я отвечаю Вам с
таким опозданием только потому, что был долго болен и находился в санатории,
куда мне писем не пересылали.
Ваше письмо [1] напомнило мне далекие времена нашей юности и глубоко
тронуло меня. Хоть в беглых чертах, я представил себе всю Вашу жизнь и
почувствовал, что у Вас до сих пор молодое сердце.
Пишу Вам сейчас второпях, так как опять уезжаю сегодня. На этот раз -
ненадолго, недели на две.
Если буду уверен в Вашем адресе, пришлю Вам новые свои книги и напишу
подробнее.
Буду рад, если Вы мне напишете о себе и больше расскажете о тех
временах, когда мы с Вами виделись. Было это около сорока лет тому назад, -
не так ли? - и многого память не сохранила. А между тем воспоминания о
юношеских годах нам бесконечно дороги. Пишите мне в Москву, Чкаловская
улица, дом 14/16, квартира 113.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 5 января 1947 года А. Г. Викторова (г. Дубна Тульской
обл.), врач районной больницы, вспоминала о том, как в 1905 году в Ялте, в
семье врача Миклашевского, она слышала чтение стихов молодым поэтом С.
Маршаком.
155. КОЛЕ БИРЮКОВУ
<Москва, октябрь 1947 г.>
Милый Коля Бирюков,
Ты говоришь, что любишь читать, пишешь сочинения, но не можешь понять,
для чего нужно изучать причастия [1]. Ведь русский язык ты и без того
знаешь.
Я тоже люблю читать книги и тоже немного сочиняю. Но должен сказать,
что знание склонений, спряжений, причастий и даже деепричастий, то есть
знание грамматики, не раз оказывало мне услугу.
Тот, кто не изучал грамматики, не знает законов языка. Научившись с
малых лет говорить, он склоняет, спрягает, строит предложения по всем
правилам грамматики, даже не подозревая, что такие правила существуют. Он
говорит более или менее правильно, если его родители и другие люди, которые
научили его говорить, сами владеют хорошей русской речью.
Но такого человека очень легко сбить с толку. Он может незаметно для
себя самого испортить свой язык, усвоить неправильные обороты, речи. Ведь он
не изучал правил языка и не знает, что правильно и что неправильно.
Да и речь его довольно бедна: склонять, спрягать, соединять отдельные
слова в предложения он научился бессознательно, как научился ходить.
Этого знания языка ему хватает для выражения самых простых мыслей. Но
когда ему понадобится выразить мысль сложную, требующую различных пояснений
и дополнений, - вот тогда ему трудно придется, если он не знает законов
языка, то есть грамматики.
Играть на любом музыкальном инструменте можно и без нот - по слуху. Но
тот, кто занимается серьезной музыкой, а не подбирает одним пальцем
"Чижика", никогда не довольствуется игрой по слуху.
Конечно, нас учит правильно и толково говорить не одна только
грамматика. Надо читать хорошие книги, прислушиваться к живому человеческому
слову. Но грамматика дисциплинирует наш язык и объясняет нам, почему следует
говорить так, а не иначе.
Кроме того, она учит нас правильно писать.
Если без грамматики еще можно научиться кое-как разговаривать, выражать
свои мысли устно, то писать без нее уж никак не научишься. Будешь до
старости делать самые грубые ошибки. Это, я думаю, ясно и без доказательств.
Не знаю, удалось ли мне убедить тебя в том, что грамматику изучать
необходимо и полезно. Если ты остаешься при своем мнении, напиши мне, и мы
еще поспорим.
Писатель С. Маршак
Печатается по тексту газеты "Пионерская правда", 1947, 21 октября, где
письмо С. Я. Маршака было опубликовано под названием "Грамматика - закон
языка".
1 В "Пионерской правде" (1947, 21 октября) была напечатана следующая
подборка материала: рассказы об уроках в 6-м классе 9-й московской школы,
написанные самими учениками класса, перемежались с ответами специалистов на
вопросы ребят. Коля Бирюков в своей записи урока русского языка заметил, что
он не понимает, как "знание причастий обогатит его речь".
156. М. Л. ЛОЗИНСКОМУ
Москва, 6 декабря 1947 г.
Дорогой Михаил Леонидович,
За последнее время я получил много писем, но Ваше письмецо принесло мне
особую радость [1]. Вы знаете, как я ценю Ваш ум и талант, Ваше умение жить
неторопливо, серьезно и делать только то, что Вы считаете важным и
достойным.
Мы с Вами редко видимся, но я всегда радуюсь тому, что Вы существуете.
Не собираетесь ли в Москву? Если буду в Ленинграде, - а я там уж давно
не бывал, - непременно повидаю Вас.
Будьте здоровы и счастливы.
Крепко жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 20 ноября 1947 года из Ленинграда поэт-переводчик М. Л.
Лозинский (1886-1955) поздравлял С. Я. Маршака с 60-летием со дня рождения.
157. ЭЛЕОНОРЕ ВУРГАФТ
(Москва), 19 апреля 1948 г.
Дорогая Эля Вургафт,
Читать биографии писателей интересно и полезно, но Вы не найдете в них
рецепта, помогающего стать писателем. Каждый писатель начинает свою
литературную жизнь по-своему.
Мне было бы легче ответить на Ваш вопрос [1] о том, как сделаться
писателем, если бы Вы сказали мне, что у Вас есть материал и тема для
рассказа, есть мысли и чувства, которые Вам хочется и даже необходимо
выразить, но Вы еще не находите формы для этого выражения. Ни один хороший
писатель, должно быть, не начал с того, что подумал: "Дай-ка я что-нибудь
напишу и сделаюсь писателем". Нет, он сначала начинал писать, а потом уж
приходил к мысли, что это и есть его настоящее призвание.
Письмо Ваше написано неплохо, языком Вы как будто владеете. А обогатить
свой словарь и чувство слова можно путем внимательного чтения хороших книг.
И еще полезно для этого слышать живую народную речь в тех местах, где народ
хорошо говорит по-русски (скажем, на Волге, в Московской, Тульской области).
Обязателен ли пейзаж в рассказе? Нет, не обязателен. Есть хорошие
повести и рассказы без пейзажа. Природа очень хороша, но если автор
описывает ее по обязанности, ничего доброго из этого не выходит,
О переводах. Буквально переводить художественное произведение не
следует. У каждого языка свой строй, стиль, характер, свои обороты речи. И
если Вы будете в плену у чужого языка, Ваш перевод будет неуклюж и лишен
смысла. Нужно хорошо понять и почувствовать, что сказано в оригинале, а
потом уже передавать это естественно и свободно, думая по-русски, а не
по-французски, если Вы переводите с французского на русский.
Тогда Вы передадите главную волю и чувства автора, а не отдельные его
слова. При таком - казалось бы, свободном переводе - иной раз получается
большая точность и даже музыкальное - ритмическое, звуковое - сходство.
Но мысль автора и его стиль надо хорошо и верно понять. Это прежде
всего.
Не знаю, разрешит ли Ваши сомнения мой ответ.
Дневник продолжайте вести. Это дело очень полезное.
Желаю Вам успеха в работе.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 В письме от 3 апреля 1948 года Э. Вургафт (Кишинев), ученица девятого
класса, спрашивала, как начать литературную деятельность, каким должен быть
художественный перевод, обязателен ли пейзаж в рассказе.
158. ВЛАДИМИРСКОМУ БИБЛИОТЕЧНОМУ ТЕХНИКУМУ
Москва, 19 апреля 1948 г.
Дорогие товарищи - будущие библиотекари,
Я получил Ваше письмо [1] с большим опозданием (очевидно, из-за
неточности адреса). Сердечно благодарю Вас всех за добрые пожелания и, в
свою очередь, желаю Вам больших успехов в работе.
Специальность Вы избрали очень хорошую и полезную. Работа детского
библиотекаря, - как Вы и сами понимаете, - дело ответственное. Прежде всего
надо любить детей и книгу. Ребята - народ любопытный и любознательный, и
тому, кто собирается руководить их чтением, необходимо подготовиться к их
многообразным запросам и вопросам, то есть позаботиться вовремя о своем
собственном развитии. Библиотекарь должен сам быть хорошим читателем. Без
этого он не может привлечь к литературе ребят и отличить хорошую книгу от
дурной. Ему надо обогатить свой язык и развить художественный вкус, читая
лучших наших писателей (поэтов, прозаиков, критиков).
Вот несколько общих мыслей, которые я хотел высказать Вам в ответ на
Ваше милое письмо.
Примите мой искренний привет.
С. Маршак
1 Учащиеся отделения детских библиотек Владимирского библиотечного
техникума 9 марта 1948 года поздравили поэта с 60-летием со дня рождения,
просили написать, как С. Я. Маршак относится к работе библиотекаря, в
частности, детского библиотекаря, какие требования предъявляет к его работе.
159. ВЕРОНИКЕ ХОРВАТ
Москва, 20 апреля 1948 г.
Дорогая Вероника Хорват,
Я внимательно прочел Ваши переводы из Гейне [1] и полагаю, что Вы не
лишены способностей. Хорошо, что Вы любите поэзию и выбрали для перевода
прекрасные стихи.
Следовало бы только ближе придерживаться размера и ритма оригинала.
Перевод может и должен быть смел и свободен, но это не исключает точности. В
переводе чуткий читатель должен узнать переведенные стихи, их ритм, мелодию,
стиль.
А я "Lorelei" - при всем сходстве мыслей и настроений - в Вашей
передаче не вполне узнаю.
В этих стихах Гейне очень близок к народной песне, к лирической
балладе. При утрате подлинного размера и ритма эта близость пропадает.
Приступая к переводу, полюбите ритм и мелодию подлинника. Тогда Вы от
них не отступите.
Старайтесь чутко понять стиль и жанр переводимых стихов. Если бы Вы в
данном случае почувствовали, что Гейне в этих сложных лирических стихах
чудесно сохраняет характер безыскусной, непосредственной, даже наивной
народной песенки, - перевод Ваш был бы вернее. Избегайте плохих рифм, - как
"горе" и "воле". Обходитесь без таких иностранных слов, как "ореол". А в
общем - работайте. У Вас есть чувство слова, есть и музыкальность. Желаю
успеха.
С. Маршак
1 Вместе с письмом от 18 апреля 1948 года В. Хорват (Москва), ученица
девятого класса, прислала два перевода из Гейне ("Лорелей" и пролог к
"Путешествию по Гарцу"), просила высказать мнение об ее переводах.
160. И. А. РАЗВЕЕВУ
Москва, 20 мая 1948 г.
Дорогой Иван Алексеевич,
Я очень хорошо Вас помню [1]. Да и как не помнить ЗАМЕЧАТЕЛЬНОГО,
талантливейшего исполнителя роли "Ивана-Дурачка" из сказки "Конек-Горбунок".
Не я один, - очень многие навсегда сохранили в душе обаятельный образ,
созданный Вами.
К несчастью, зрение изменило Вам. Но талант и глубина чувств не могли
изменить. Я уверен, что детской аудитории, перед которой Вы будете выступать
в качестве чтеца, Вы доставите много радости.
Посылаю Вам свой сборник, изданный "Советским писателем" [2]. В него
вошли стихи для взрослых и стихи для детей - старые и новые. Когда получите
его, сообщите мне, и я пришлю Вам еще что-нибудь.
Крепко целую Вас, дорогой Иван Алексеевич, и желаю Вам бодрости,
здоровья и вдохновенья.
Ваш С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 7 мая 1948 года И. А. Развеев (Ленинград) вспоминал, что
он играл роль Иванушки-дурачка в спектакле Ленинградского ТЮЗа
"Конек-Горбунок" (по П. П. Ершову) в 1922 году. Тогда в театре работал и С.
Я. Маршак. Позднее И. А. Развеев потерял зрение, но продолжал артистическую
деятельность в качестве чтеца. Просил С. Я. Маршака прислать его новые
книги.
2 С. Маршак, Избранное, "Советский писатель", М. 1947.
161. Л. И. ВЕЛЛЕРУ
Москва, 20 мая 1948 г.
Дорогой Леля Веллер,
Пишу тебе с большим опозданием. Не сердись на меня За это. Письмо твое
[1] было получено в то время, когда я был в санатории, а по возвращении я
был так поглощен спешной работой, что никак не мог собраться написать тебе.
А письму твоему я был рад. Друзья юности очень дороги, - хоть ты и в
прежние времена частенько ворчал на меня, да и теперь в письме не обошелся
без воркотни. Дорогой друг мой, в Ленинграде я в последние годы не был (все
не мог выбраться, хоть очень люблю этот город!) и только потому не бывал у
тебя.
Передай мой самый теплый привет - вместе с приветом от Софьи Михайловны
- милой Анастасии Петровне, моему старому юному приятелю Андрею и Клаве [2].
Посылаю Вам всем сборник избранных моих стихов. Вы найдете в нем стихи для
разных возрастов - и твоего (старшего дошкольного), и для возраста, в
котором находится Клава.
Очень хотел бы встретиться с тобой и отпраздновать 45 лет нашего с
тобой знакомства.
Напиши поподробнее, как живешь, что делаешь, что думаешь.
Я и Софья Михайловна - оба очень устали, не совсем здоровы, собираемся
летом лечиться.
Я очень много работаю, мало сплю, завален всякими делами - и своими, и
чужими, и личными, и общественными.
Стар стал и тоже ворчлив.
Только что кончил большую работу - сборник стихов для детей и перевод
всех сонетов Шекспира. Работка как будто получилась неплохая. Когда выйдут
книги, - пошлю, если тебе интересно, конечно.
Вспоминаю нашу молодость, студенческие квартиры, ночные блуждания по
улицам чудесного города, твою скрипку, к которой я питал очень большое
уважение, старых приятелей и приятельниц наших. Вообще я ничего и никого не
забываю.
Брат мой, Илья Яковлевич [3], пишет книги; живет, главным образом, за
городом. (...) Ну, будь здоров. Целую тебя.
Твой
С. Маршак
1 Письмо от 2 февраля 1948 года Л. И. Веллера (Ленинград), доцента
кафедры высшей математики Технологического института, товарища С. Я. Маршака
по Петербургу с 1904 года.
2 Жене, сыну и воспитаннице Л. И. Веллера.
3 И. Я. Маршак (М. Ильин).
162. МАРИЭТТЕ РОДЧЕНКО
<Москва, начало июня 1948 г.>
Дорогая Мариэтта Родченко,
Редакция "Пионерской правды" показала мне Ваши стихи "Москва" [1]. Они
меня очень тронули. В них есть настоящее чувство, которое сказывается в
бережном подборе слов, в ритме, в размере, так хорошо соответствующем Вашей
теме и настроению.
И, кружась под легким ветерком,
Каждый листик думал о своем, -
в этих строчках есть та поэтичность, которая говорит об искренности
автора, о его умении думать сосредоточенно, искать в глубине души верные
слова.
Это все очень хорошо. Но по одному маленькому стихотворению трудно
сказать - не случайная ли это удача.
Пришлите в редакцию то, что Вами написано еще, и расскажите о себе, о
том, какие книги Вы читаете, каких поэтов (старых и новых) любите.
Я буду рад узнать о Вас побольше.
Будьте счастливы.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 Четырнадцатилетняя школьница М. Родченко (г. Карши Узбекской ССР)
прислала стихи в редакцию "Пионерской правды", которая передала их С. Я.
Маршаку для отзыва.
163. ТОЛЕ КУЗНЕЦОВУ
Москва, 23 июня 1948 г. Дорогой Толя Кузнецов,
Редакция "Пионерской правды" познакомила меня с двумя Вашими рассказами
"Тетрадь" и "Деревцо" [1].
Насколько можно судить по двум маленьким рассказам, Вы хорошо владеете
словом, выражаете свою мысль точно, сжато, с благородной простотой. Рассказы
Ваши (особенно "Деревцо") отлично построены.
Что бы Вы ни стали писать в дальнейшем (ведь еще трудно сказать, будете
ли Вы литератором, научным работником, педагогом, или изберете какую-нибудь
другую профессию),- эти качества было бы важно сохранить и развить.
Мне очень нравится Ваше желание непосредственно воздействовать на
читателя, направляя его волю и чувства.
Хорошо, что Вы умеете видеть в малом большое и понимать, что такое
ответственность за совершаемые каждым из нас поступки.
Писать нравоучительные рассказы нелегко. Тут можно впасть в сухую
назидательность, в тот наставительный тон, который подрывает доверие
читателя.
В обоих рассказах Вы этого избежали, но рассказ "Деревцо" поэтичнее. В
нем почти нет лишних слов. Он лаконичен, как стихи.
Рассказ "Тетрадь" не так прозрачен. Для характеристики обоих героев
рассказа - Вити и Володи Синициных - не хватает еще каких-то живых,
человеческих черточек. Есть обстановка, в которой они живут, но сами они
немного схематичны. В таком рассказе не нужно излишних подробностей, но
каждая из них должна быть меткой.
Естественность тона самого рассказчика (в данном случае учительницы)
следовало бы проверить.
"Взгляд мой упал на тетрадь Вити Королькова".
Это книжный искусственный оборот. Так пишут, но не говорят.
А вот (несколькими строками ниже):
"Я ахнула. И это здесь он умудрился так испачкать тетрадь'" - это очень
хорошо и совершенно верно.
Выражение "мальчиковая работа" неудачно. Это жаргонное словцо, которое
почему-то в ходу у работников прилавка -
"Мальчиковые галоши".
Последние строчки рассказа "Тетрадь" вызывают недоумение.
Нельзя сказать: "...он не умеет дать толк даже своей тетради".
Так не говорят, а если где-нибудь и говорят, то неправильно.
В заключение еще два слова.
Рассказ "Деревцо" и меньше и больше рассказа "Тетрадь". Меньше размером
и больше размахом мысли и поэтического чувства.
Оба рассказа могут быть полезны, но не увлекайтесь узкоприкладными
темами. Именно в них легко сбиться на сухое поучение.
Напишите мне поподробнее о себе, о своих занятиях, интересах, любимых
книгах. Присылайте в редакцию новые (или ранее написанные) рассказы. Мне их
покажут.
Желаю Вам здоровья и успехов.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 Редакция "Пионерской правды" прислала поэту два рассказа Толи
Кузнецова (Киев), ученика 8-го класса, просила высказать о них мнение.
164. ГАЛЕ ГОРБЕНКО
Москва, 4 декабря 1948 г.
Уважаемая Галина Горбенко,
Я был очень занят и поэтому отвечаю Вам с некоторым опозданием [1].
Вы спрашиваете, какое нравоучение должны вывести дети из народной
сказки "Мельник, мальчик и осел".
Нравоучение простое: не всякому слову, не всякому замечанию первого
встречного верь. Если ты будешь принимать на веру противоречивые мнения всех
встречных-поперечных, то далеко не уедешь. Таков смысл этой сказки, бытующей
у многих народов и впервые рассказанной в стихотворной форме еще Михаилом
Васильевичем Ломоносовым [2].
Надо прислушиваться к чужому мнению, но нельзя быть легковерным.
К примеру. Если бы автор этих строк оказался достаточно легковерным, он
согласился бы с Вами и ввел бы в действие второго осла, который вовсе не
нужен.
Мельник мог бы преспокойно ехать на своем осле - один или вместе с
внуком или по очереди, - если бы его не сбили с толку пересуды праздных
людей. У человека должна быть голова на плечах, а тех, кого легко сбить с
толку, и осудила народная мудрость.
Значит, у старого мельника нет основания обижаться ни на народ, ни на
меня.
Что же касается слова "скотина", то в применении к скотине, к животным,
это слово нельзя считать оскорбительным. "Скотину выгнать на пастбище",
"накормить, напоить скотину" - в этих выражениях нет ничего грубого.
А в сказке так и говорится: "Деда и внука скотина везет".
Вот и все. Передайте, пожалуйста, мой привет детскому садику.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 Письмо от 11 ноября 1948 года А. А. Горбенко (Киев), матери
шестилетней Гали; в конце письма - печатными буквами подпись: "Галина
Горбенко".
2 Стихотворение М. В. Ломоносова из его "Риторики" (1748) "Послушайте,
прошу, что старому случилось..." - вольный перевод басни Лафонтена (книга 3,
I).
165. Е. А. ДЕЛЛАВОС
Москва, 17 апреля 1949 г.
Глубокоуважаемая Елена Александровна,
Я получил от ребят из Вашего санатория очень трогательное письмо по
поводу моей пьесы "Двенадцать месяцев", которую они поставили под Вашим
руководством [1].
Письмо было получено во время моей болезни. Только сейчас, вернувшись
домой из санатория, я нашел его у себя на столе.
Не знаю, находятся ли еще у Вас девочки, подписавшие это письмо от
имени ребят. Если они еще не уехали, передайте нм, пожалуйста, мой ответ. А
если они покинули санаторий, не будете ли Вы добры сообщить мне их адреса?
Мне очень хочется послать им самый теплый привет и благодарность за их
чудесное письмецо.
Фамилии их: Арчакова, Худова, Бирман, Тамазина, Фатьянова и
Самоделкина. Учатся они в 6-ом и 7-ом классе.
По их письму видно, как заботливо Вы относитесь к ним, как много
изобретательности и труда потребовалось от Вас для того, чтобы поставить
спектакль в тех условиях, которых не знает ни один театр.
Это гораздо трогательнее и значительнее самой пьесы. Крепко жму Вашу
руку и желаю Вам дальнейших успехов в том великом деле, которое выпало Вам
на долю.
Передайте мой самый искренний, дружеский привет всем Вашим товарищам по
работе и всем ребятам.
Если здоровье позволит мне, постараюсь когда-нибудь навестить Ваш
санаторий.
С. Маршак
1 В письме от 26 января 1949 года ребята из детского
костнотуберкулезного санатория (п/о Кирицы Рязанской обл.) рассказали, как
они поставили пьесу С. Я. Маршака "Двенадцать месяцев" (исполняли ее, лежа
на кроватях на сцене); руководила постановкой завуч санатория Е. А.
Деллавос.
166. Я. В. ГОДИНУ
Москва, 21 апреля 1949 г.
Дорогой Яша!
Во время моей болезни и пребывания в санатории было получено письмо от
редактора Удмуртского издательства тов. Флейса [1]. Он пишет, что тебе
живется трудно. Сейчас же по возвращении в Москву (пять дней тому назад) я
говорил с директором Литфонда, а сегодня буду говорить о тебе в Союзе
писателей. Надеюсь, удастся хоть немного облегчить твою жизнь.
Напиши мне, пожалуйста, о себе подробнее. Мы очень давно не виделись,
да и вестей о тебе и от тебя я не получал многие годы. Что ты пишешь, что
печатаешь? Заботятся ли о тебе твои дочки? Скажи им, что я очень прошу их
помнить, что отец их - талантливый поэт и достоин самой чуткой заботы.
Хоть мы не виделись с тобой целые десятилетия, я очень хорошо и тепло
вспоминаю о тебе. После привета, который я послал тебе к 60-летию, я не
получил от тебя ни одного слова и даже не знал, где ты сейчас пребываешь.
Пожалуйста, пиши.
За последнее время я стал часто и много болеть, - сказываются и годы, и
перенесенные утраты, и напряженная работа. Сейчас врачи требуют от меня,
чтобы я жил тихо, по возможности за городом. Возможно ли это будет - не
знаю. Трудно вырваться за город. Писал я за последние годы много. Когда
получу от тебя весточку, пошлю тебе свои книги - и собственные, и переводы
стихов.
Будь бодр, старик. Постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы
помочь тебе. А ты помни, что люди, знающие тебя на протяжении многих
десятилетий, очень хорошо к тебе относятся, ценят твой талант и твое сердце.
Не знаю, когда удастся добиться помощи тебе от Литфонда, а пока посылаю
тебе 500 рублей. Послал бы больше, да очень много людей зависят от меня
материально. Желаю тебе здоровья, сил.
Крепко жму твою руку.
С. Маршак
Софья Михайловна просит передать тебе самый теплый привет. Поклонись от
нас обоих твоим дочкам.
С. М.
Печатается по машинописной копии.
1 Письмо Е. М. Флейса (Ижевск) от 10 марта 1949 года; в нем Е. М. Флейс
рассказал о жизни друга юности С. Я. Маршака поэта Я. В. Година.
167. Е. А. ДЕЛЛАВОС
Москва, 12 июня 1949 г.
Дорогая Елена Александровна,
Очень рад был Вашему письму [1]. Мне показалось, что я получил его от
старого друга. Еще по письмам детей я почувствовал, как много Вы значите для
своего санатория. Замечательно, что Вам удается вносить радость в жизнь
детей, которых болезнь поставила в такие трудные жизненные обстоятельства.
Я счастлив, если мои сказки хоть в какой-то степени послужили Вам
материалом для Вашей прекрасной работы.
Если болезнь и работа дадут мне передышку, я постараюсь как-нибудь
побывать у Вас.
Передайте мой сердечный привет всем ребятам и руководителям Вашего
санатория. Вам крепко жму руку и желаю счастья и успехов в Вашем благородном
труде.
Преданный Вам
С. Маршак
1 В письме от 5 июня 1949 года Е. А. Деллавос сообщила, что дети в
санатории под ее руководством поставили еще одну сказку С. Я. Маршака -
"Сказку про козла"; приглашала поэта в гости к детям.
168. Т. Г. ГАББЕ
Рижское взморье. Дубулты, проспект Ленина, 14.
Дом творчества писателей,
17 июня 1949 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Пишу Вам уже из дома отдыха. Здесь неплохо - очень спокойно, тихо. Для
меня даже чересчур тихо. Но очень холодно, дождливо. Сейчас затопили печки,
и я впервые за много лет с удовольствием смотрел, как горят дрова.
Чувствую себя еще не вполне хорошо. Много кашляю, да и устал в дороге.
По пути я придумал новую строфу (вернее, новую предпоследнюю строчку) в
своих стихах о Пушкине "У памятника" [1]. Не знаю, не ошибаюсь ли я, но мне
кажется, что этот вариант лучше прежних, которые все-таки меня не вполне
удовлетворяли. Я послал исправленный текст (в двух вариантах) домой и просил
перед отправкой в редакцию журнала "Знамя" и в "Советский писатель" [2]
показать Вам. Если нетрудно, посмотрите внимательно - с тем, чтобы в
редакцию передать один вариант - окончательный.
Чтобы сравнить с прежним, напоминаю Вам его последние 2 строчки:
Он, на Тверском игравший в раннем детстве,
Как те ребята, что снуют внизу.
Который из вариантов кажется Вам проще, естественнее и благозвучнее?
Написал я в дороге еще новые стихи. Когда приведу их в порядок, пришлю.
Как поживаете Вы? Как здоровье? Думаете ли побывать у врача? Как
здоровье Евгении Самойловны?
Как Ваша работа? Начали ли уже работать над сценарием и сказками?
Подали ли в издательство заявление об отсрочке? Впрочем, директор уехал,
кажется, дней на 5. Когда он вернется, занесите ему это заявление, не
откладывая. Так мы с ним условились.
Не переутомляйтесь чрезмерно. Бываете ли Вы на воздухе?
Пишите мне. Простите за кляксы на этом письме. Здесь, в доме отдыха,
очень плохие перья и чернила. В прошлом году я написал в книге отзывов дома
отдыха:
Я Дубулты щедрей бы похвалил,
Будь в этом доме более чернил.
Из двух вариантов стихов о Пушкине, мне кажется, лучше тот, где я
говорю, что, может быть, в детстве он играл там, где стоит памятник. Так ли
это по-вашему? После того, как Вы посмотрите, я прошу Розалию Ивановну
занести рукопись в редакцию "Знамени", Валентине Георгиевне Дмитриевой,
предварительно сговорившись с ней по телефону. Жду от Вас писем. Крепко жму
руку и кланяюсь Вашим родным.
С. Маршак
1 Стихотворение написано к 150-летию со дня рождения А. С. Пушкина;
напечатано в журнале "Знамя", 1949, Э 6. Впоследствии после переработки
публиковалось под названием "Пушкин" - см. т. 5 наст. изд.
2 В издательстве "Советский писатель" готовилось издание книги С. Я.
Маршака "Избранные стихи" (вышла в свет в 1949 г.).
169. Т. Г. ГАББЕ
Рижское взморье. Ст. Дубулты, 24 июня 1949 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Письма от Вас еще не получил. Здоровы ли Вы? Как с Вашим летним
отдыхом? Предприняли ли Вы что-нибудь относительно путевки в какой-нибудь
дом отдыха или дачи? Работаете ли над сценарием и сказками? Что еще
поделываете? Как здоровье Евгении Самойловпы и Соломона Марковича?
Здесь холодно и дождливо. Я почти все время за работой. Начал, чтобы
раскачаться, с переводов стихов. Перевел - и, кажется, удачно - пять
народных венгерских баллад, два стихотворения Богдана Чалого (я обещал
издательству - Детгизу - и автору), целую поэму Бернса - самую большую,
около 270 строк [1]. Кроме того, написал два своих стихотворения, одно из
которых посылаю Вам [2]. Прочтите и напишите Ваше впечатление. Если
нетрудно, дайте Розалии Ивановне переписать для того, чтобы передать в
издательство для включения в мой сборник (в "Советский писатель"). Мне
кажется, его хорошо бы поместить в разделе "Лирическая тетрадь". Нравится ли
оно Вам?
Сегодня получил от журнала "Знамя" корректуру моих стихов о Пушкине и
переводов с чешского - тоже о Пушкине [3]. Вместо "У памятника" они назвали
стихи "Бессмертие" на том основании, что у них есть другие стихи под
названием "У памятника".
Мне кажется, что название "Бессмертие" к этому стихотворению не
подходит. Но стоит ли спорить? Хорошо бы придумать другое название, но
ничего в голову не приходит. В сущности название "У памятника" для этого
стихотворения самое подходящее. Как Вы думаете?
Пишите мне почаще.
Над чем я буду теперь работать, еще не знаю. Попрошу прислать мне
"Калевалу" и литовские стихи, которые я должен перевести для Детгиза (2
стихотворения Саломеи Нерис). Но слишком много переводить больше не хочется.
Хорошо бы поработать над сказками народов СССР и над какой-нибудь книжкой
для маленьких. Погода такая, что только работать остается, хотя чувствую я
себя не слишком хорошо. Все же без работы сидеть не могу. Всегда надо
что-нибудь мастерить.
Не откладывайте слишком хлопот о путевке или о даче. Лето скоро
пройдет, а Вам надо набраться сил. Когда начинается отпуск у Соломона
Марковича?
Ну, будьте здоровы. Жму руку и шлю Вам привет. Очень поклонитесь от
меня Вашим.
С. Маршак
У меня еще был вариант 5-ой и 6-ой строки этого стихотворения:
Как он прекрасен, холоден и чист -
Багряный кубок, полный аромата [4].
1 Повесть в стихах Р. Бериса "Тэм О'Шентер" (см. т. 3 наст, изд.).
2 Стихотворение "О ней поют поэты всех веков..." (см. т. 5 наст. изд.).
3 В июньском номере журнала "Знамя" за" 1949 год были напечатаны
стихотворение С. Я. Маршака "У памятника" и переводы из чешских поэтов: из
Сватоплука Чеха "Пушкин и Мицкевич" и из Павла Бойяра "Мой Пушкин".
4 Стихотворение "О ней поют поэты всех веков...".
170. С. М. МАРШАК
Москва, 25 июля 1949 г.
Дорогая Сонечка,
Дома у нас все в порядке. Элик еще в командировке - ждем его в конце
недели. Видел я Алешу и Гулю [1] - был у них на дачах. Гуля очень похорошел,
загорел. Очень мне обрадовался. Узнав о моем приезде, он вскочил из-за
маленького стола, взмахнул ложкой и закричал:
- Дедушка мой приехал!
Потом он все время ухаживал за мной, приносил мне то большую половину
конфетки, то целую грушу, то остаток груши с хвостиком. Вспоминал тебя.
Алеша стал хорошим мальчиком, если судить по первому впечатлению. Он
спокойнее, ласковее, очень хорошо обращается с Петей и Гулей. Завтра,
вероятно, поеду к ним опять.
Сейчас же по приезде получил верстку [2], но до сих пор не отдал ее.
Кое-что опускаю, прибавляю, некоторые стихи переделываю и даже дописываю
(как, например, "Дон-Кихота", к которому я прибавил современный конец [3]).
Надеюсь, что сборник от всего этого выиграет.
Был в Гослитиздате. Сговорился об издании Бернса (включая новые,
последние стихи и поэму). Кроме тою, после выхода в "Сов(етском) писателе"
сонетов они их издадут в массовой серии.
Только еще в Детгизе моих новых стихов не слышали. Они очень заняты
были, так как принимал дела новый министр. Завтра буду им читать.
В журнале "Октябрь" появилась статейка о детской книге, где хвалят, но
не талантливо и прохладно, мою "Почту", "Быль-небылицу", "Пожар", "Вчера и
сегодня" и ругают "Детки в клетке" и "Усатого-полосатого" [4].
Чувствуется, что похвалы добавлены после написания статьи. Бедную Агнию
Барто критик не щадит совсем. Названия моих стихов перепутаны. Автор, видно,
не слишком хорошо знает книги, о которых пишет.
Не знаю, ехать ли в Горький смотреть спектакль до показа его в Москве
[5]. Заведующим театральным отделом Комитета Искусств, Пименов говорит, что
спектакль не плох, но следовало бы его посмотреть до привоза в Москву, на
месте. Иначе на поправки не будет времени. А выедут они из Горького числа
16-17 августа, а может быть, и раньше. (...)
В четверг буду тебе звонить.
Ну, целую тебя крепко, дорогая. (...)
С. М.
Был у Ираклия. Он и Вива и Манана [6] крепко тебя целуют. Новые стихи
очень понравились и им, и другим литераторам. Ираклий уже начал ходить с
палочкой.
1 Внуки С. Я. Маршака.
2 Верстка книги "Избранные стихи" в издательстве "Советский писатель"
(книга вышла в свет в том же году).
3 Стихотворение "Дон-Кихот" в 1955 году вновь было переработано (см.
стихотворение в т. 5 наст. изд. и прим. к нему).
4 П. Березов, Большие запросы маленьких читателей. - "Октябрь", 1949, Э
7.
5 Спектакль "Виндзорские насмешницы" В. Шекспира (перевод М. Морозова и
С. Маршака) в постановке Горьковского театра драмы им. М. Горького.
Показанный на гастролях в Москве спектакль горьковчан стал для столичных
зрителей премьерой нового перевода комедии.
6 Известный литературовед И. Л. Андроников, его жена и дочь. И. Л.
Андроников находился в больнице.
171. Е. Г. ИЛЛАРИОНОВОЙ
Москва, 23 сентября 1949 г.
Дорогой товарищ,
Недавно "Литературная газета" переслала мне Ваше письмо [1].
Я буду очень рад, если мне удастся помочь затеянному Вами делу. Алексей
Максимович Горький считал, что для воспитания наших детей очень полезна
работа такого рода. Она учит их наблюдать окружающую жизнь, любить свой
край, а вместе с ним и всю нашу Советскую Родину, ставит перед подростками
ответственную задачу и приучает их к дружному коллективному труду.
Я уже не говорю о том, что участие в создании книги о своем крае
развивает в маленьких литераторах чувство языка, умение высказывать мысли.
Вы просите меня сообщить Вам свои соображения по поводу плана книги.
Но, к сожалению, плана я не получил. Вероятно, Вы положили в основу его
набросок программы, предложенный А. М. Горьким авторам первой книги. Но это
только моя догадка, и если даже она верна, то, несомненно, Ваш рабочий план
составлен значительно подробнее. Пришлите мне его безотлагательно. Пока же
могу сказать только несколько слов, совершенно предварительных.
Я хотел бы знать, есть ли у Вас в Игарке достаточно опытный литератор,
который мог бы стать организатором, вдохновителем и первым редактором
детских рассказов, очерков и стихов. Дело это нелегкое. Надо позаботиться о
том, чтобы ребята писали как можно конкретнее, не подменяя живых наблюдений
готовыми фразами, общими рассуждениями. Надо, чтобы жизнь и природа края
отразились в их писаниях возможно полнее. Надо, чтобы язык в книге был чист
и ясен (ведь не только авторами, но и читателями книги будут дети, а всякая
книга должна учить ребят правильно говорить и мыслить).
Но, однако, в поисках содержательности материала и чистоты языка никоим
образом нельзя терять живую непосредственность детской речи, детского
восприятия действительности.
Направлять юных авторов надо осторожно и незаметно для них, не подавляя
их индивидуальности, а редактировать материал следует бережно, не стремясь к
излишней гладкости, вернее, заглаженности стиля.
Только при этом условии рассказы детей о том, что они видели в родном
краю, будут свежими и поэтичными.
Такой редактор, чувствующий живое, полнокровное слово и умеющий
работать с, детьми, может оказаться и среди Ваших педагогов, и среди
журналистов или людей других профессий. Быть может, ему будет полезно
побывать для консультации в Москве. Возможен и другой вариант: похлопотать о
том, чтобы Союз советских писателей направил из Москвы в Игарку на помощь
Вам подходящего человека.
Новая книга должна показать, как изменился Ваш край со времени выхода
первой книги, как сложилась жизнь ее авторов и героев.
Но рассказы и очерки, которые будут написаны вновь, не могут и не
должны быть только продолжением того, о чем рассказывала первая книга,
вышедшая в 1938-м году.
Если юные авторы захотят, они могут охватить больший период истории
Игарки, чем 11 лет, протекших с 1938 года до наших дней.
Таковы мои первоначальные соображения. Жду вестей и от души желаю
успеха.
С. Маршак
В письме, переданном мне "Литературной газетой", не оказалось стихов Ф.
Сологуба. Но директор Дома пионеров т. Голиков приводит в своем письме,
адресованном редакции, стихи тою же автора "Заполярный город". Я
познакомился с ними. Стихи очень хорошие. Интересно бы знать, сколько лет
автору, в каком он классе.
Еще несколько слов. 53-й Ленинградский специальный детский дом
(Ленинград, Выборгская сторона, Ярославский проспект, дом Э2) переслал мне
копии своих писем в Игарку. Получены ли эти письма? Ребят очень огорчает
отсутствие ответа.
С. М.
1 Письмо Е. Г. Илларионовой (г. Игарка Красноярского края), секретаря
горкома ВЛКСМ. Речь идет о плане создания второй книги "Мы из Игарки"
(первая книга под редакцией С. Я. Маршака была издана в 1938 г.).
Впоследствии фрагменты из незавершенной второй книги "Мы из Игарки" были
напечатаны в журнале "Сибирские огни", 1959, Э 1.
172. А. С. ЭШТЕЙК
Москва, 20 ноября 1949 г.
Уважаемая Анна Соломоновна!
Когда я работал - над своей сказкой в стихах "Волга и Вазуза", мне были
известны два прозаических варианта этого народного предания: один - из
"Собрания" А. Н. Афанасьева, другой - в обработке Льва Толстого (из его
"Книги для чтения"). О существовании той же сказки в обработке М. И.
Михайлова я узнал недавно, уже после напечатания моих стихов [1]. Желаю Вам
успеха в работе.
С искренним уважением
С. Маршак
1 В письме от 28 октября 1949 года А. С. Эштейн (Горький) сообщила, что
сказка о реках Волга и Вазуза была также написана поэтом-революционером М.
И. Михайловым и опубликована в 1859 году; предполагала, что М. И. Михайлов и
С. Я. Маршак при создании своих сказок пользовались одним и тем же
источником.
173. ГЕНЕ КРАХМИЛЬЦЕВУ
Москва, 20 ноября 1949 г.
Мой дорогой Гена,
Я был болен и поэтому отвечаю на твое письмо [1] так поздно.
Твои загадки мне очень понравились, но первую про два колеса я не смог
разгадать. Вторая загадка про собаку, а третья - про кошку, хотя кошка
больше похожа на тигра, чем на льва.
Ты спрашиваешь, как начинают писать стихи. Я начал с того, что очень
внимательно читал стихи хороших поэтов - Пушкина, Лермонтова, Некрасова и
других. Читал я эти стихи вслух, вдумываясь в каждое слово.
Попробуй и ты научиться понимать чужие хорошие стихи - тогда, может
быть, и у тебя будут выходить настоящие стихи.
Шлю тебе сердечный привет!
С. Маршак
1 Письмо девятилетнего "Гены Крахмильцева (Губа Грязная Мурманской
обл.) от 18 июня 1949 года; Гена прислал свои первые стихи - загадки.
174. ШКОЛЕ МЕСТЕЧКА ЕМЕЛЬЧИНО ЖИТОМИРСКОЙ ОБЛАСТИ.
ПИОНЕРСКОЙ ДРУЖИНЕ ИМЕНИ В. И. ЛЕНИНА
Москва, 21 декабря 1949 г.
Дорогие ребята,
Сейчас у меня под рукой нет моих книг, но скоро должны выйти новые
издания. Если они не попадут к вам в библиотеку - напишите мне, я постараюсь
послать вам книгу [1].
Очень хотелось бы приехать к вам в гости летом, но пока об этом
говорить трудно. Я очень занят и не очень здоров.
Шлю вам сердечный привет и желаю наилучших успехов.
А присваивать мое имя отряду не нужно - я ведь просто советский порт, а
не герой.
Крепко жму ваши руки
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 30 ноября 1949 года пионеры Емельчинской школы
(Житомирская обл.) сообщили, что лучшему отряду школы присвоено имя С. Я.
Маршака; просили прислать книги С. Я. Маршака, которых не было в школьной
библиотеке.
175. МАРИИ ЦВИРКЕНЕ
Москва, 21 декабря 1949 г.
Дорогая моя Мария,
Меня глубоко тронуло Ваше письмо и высказанное в нем желание прислать
мне фотографии дорогого, незабвенного Петраса [1].
Образ его и без фотографии живет в моей душе. Но хочется вновь увидеть
- хотя бы на портрете - милые черты безупречного друга и товарища,
благородного, доброго, отзывчивого, веселого Петраса.
Непременно хочу познакомиться с Вашей маленькой дочерью и сыном
Андриком.
Не предполагаете ли побывать в ближайшее время в Москве? Очень хотелось
бы мне увидеть Вас и ребят в Каунасе, на улице Петраса Цвирка, но не знаю,
позволит ли мне здоровье предпринять это путешествие. В последнее время я
много и часто болею.
Софья Михайловна шлет Вам горячий привет и просит поцеловав за нее
ребят.
Крепко жму Вашу руку.
Глубоко уважающий Вас
С. Маршак
1 В письме от 12 декабря 1949 года из Каунаса М. Цвиркене, вдова
выдающегося литовского поэта Петраса Цвирка (1909-1947), писала о своем
желании прислать фотографии покойного мужа и своих детей.
176. Н. Л. ЗАБИЛЕ
<Москва>, 21 декабря 1949 г.
Дорогая Наталья Львовна,
Сердечное спасибо за подарок - Вашу книжку [1]. Получил я ее во время
болезни, - вот уж месяц, как я слег и все не могу поправиться. Все же книжку
я с удовольствием прочел и даже запомнил наизусть:
Добранiч, лис, веселий лiс,
Засни та вiдпочинь.
Ми знову прийдемо колись
В твою зелену тiнь!
Издана книжка хорошо. Есть неплохие рисунки. Когда собираетесь в
Москву? Давненько уж мы не виделись с Вами. Очень рад буду встрече.
Крепко жму руку и еще раз благодарю за память.
Ваш С. Маршак
1 Выдающаяся украинская детская поэтесса Н. Л. Забила (Киев) прислала
свою книгу: "Прогулка в лес", "Молодь", К. 1949.
177. Н. К. БАЙДИНУ
Москва, 22 декабря 1949 г.
Многоуважаемый Николай Киприанович,
Простите, что я так долго не отвечал Вам [1]. Я был очень болен. Только
в последние дни я разобрал свою почту и прочел Ваше письмо.
Пережитое Вами великое горе понятно каждому, кто терял любимых детей.
Мне пришлось испытать такое горе дважды.
Пусть светлое воспоминание о Вашей девочке послужит Вам утешением.
Помните ее такою, какой она была при жизни в лучшие свои дни, и берегите эту
память.
Передайте мое глубокое и горячее сочувствие всем Вашим близким.
Трудно, очень трудно написать достойную надпись для памятника. Я
написал два четверостишия. Возьмите любое из них, если понравится.
<> I <>
Ты с нами прожила немного лет,
Но столько счастья нами пережито,
Что навсегда в сердцах остался след
Твоей улыбки, маленькая Рита.
<> II <>
Недолго звездочка сияла,
Но так была она светла!
Ты прожила на свете мало,
Но столько счастья принесла!
Моя фамилия под текстом не нужна. Желаю от всей души Вам и Вашим родным
бодрости и сил.
С. Маршак
1 В письме от 27 ноября 1949 года Н. К. Байдин (п/о Прелестное
Славянского района Донецкой (б. Сталинской) обл.), просил С. Я. Маршака
сочинить надпись к могильному памятнику внучке.
178. А. И. ПАНКРАТЬЕВУ
(Москва), 30 декабря 1949 г.
Уважаемый тов. Панкратьев,
Вы просите меня поделиться воспоминаниями о "Доме литературного
воспитания детей", в организации которого я принимал участие [1].
К сожалению, продолжительная болезнь и обилие текущей работы лишает
меня возможности написать подробно об этом замечательном начинании.
Отвечу Вам вкратце.
После конкурса юных дарований, организованного по инициативе
незабвенного Сергея Мироновича, к нам в Союз писателей были присланы
многочисленные рукописи поэтов-школьников.
Результаты конкурса оказались блестящими [2].
Вероятно, предварительный отбор был поручен опытным и толковым людям.
Из круга юных авторов, представленных к премиям, я с моими товарищами по
работе отобрал человек 50-60. Перед нами встал вопрос: как помочь
дальнейшему развитию этих талантливых детей? Для юных художников был открыт
детский класс при Академии художеств, юных музыкантов направили в
консерваторию. Создавать соответствующую этим детским классам Академии и
консерватории "детскую литературную студию" нам казалось нецелесообразным.
Из "вундеркиндов" редко выходят настоящие поэты и прозаики, а будущим
писателям не нужна, вернее даже вредна, ранняя специализация.
Для ребят, получивших премии по литературе, была создана хорошая
библиотека-читальня. При ней было организовано нечто вроде детского клуба,
где читались и отдельные лекции по различным научным дисциплинам, и целые
циклы лекций по литературе, истории и т. д. Задачей этих лекций было вызвать
у ребят интерес к тем наукам, с начатками которых они знакомятся в школе.
Например, беседа с видными учеными открывала перед юными слушателями большие
перспективы физики, химии; рассказ замечательного исследователя полярных
стран об открытых им островах давал ребятам представление о работе географа.
Цикл лекций, посвященных Пушкину, сопровождался изучением рукописей великого
поэта и подробным знакомством с "Пушкинскими местами".
Дети слушали хорошую музыку, посещали музеи.
Для бесед с ребятами часто приезжали старые большевики, ветераны
гражданской войны, люди, лично знавшие Ленина, Калинина.
Каждое лето ребята совершали пешие прогулки и поездки по родной стране
(если не ошибаюсь, - по Украине, по Волге, по Кавказу).
Таким образом, "Дом литературного воспитания" стремился развить в юных
литераторах любовь к социалистической родине, интерес к ее настоящему и
прошлому, стремился расширить их кругозор, научить их уважать и ценить
разные отрасли человеческого знания и труда - для того, чтобы их будущая
литературная работа была глубокоидейной и разносторонней.
Для того, чтобы ребята не замыкались в своем узком кругу, в клуб
ежегодно вступали одаренные ребята из различных районов города.
Впоследствии Дом литературного воспитания влился в Ленинградский Дворец
пионеров.
После моего отъезда из Ленинграда я не имел возможности следить за
дальнейшей жизнью наших воспитанников. Знаю только, что некоторые из них
стали журналистами, научными работниками, литераторами. Талантливые поэты
Катульский и Поляков пали смертью храбрых на полях Великой Отечественной
войны.
Вот вкратце то, что я могу рассказать об этом большом, интересном деле,
на которое нас вдохновила неустанная забота партии о подрастающей смене.
Вождь ленинградских большевиков С. М. Киров приложил много усилий к тому,
чтобы конкурс юных дарований не стал самоцелью, а помог бы дальнейшему
воспитанию и развитию талантов, обнаруженных в результате конкурса. Он
вложил в это дело, как и во все другие свои начинания, глубокую политическую
мысль и творческую инициативу.
Простите за краткость моих воспоминаний. Желаю музею С. М. Кирова и
всем его сотрудникам новых больших успехов в работе по собиранию материалов,
которые помогут полнее воссоздать светлый образ Сергея Мироновича.
С искренним приветом
С. Маршак
1 В письме от 14 декабря 1949 года А. И. Панкратьев (Ленинград),
директор музея имени С. М. Кирова, просил прислать воспоминания о созданном
по инициативе С. М. Кирова Доме литературного воспитания детей в Ленинграде.
2 Конкурс был проведен в 1934 году.
179. Р. Л. ПАРВЕ
(Москва), 31 декабря 1949 г.
Дорогой товарищ Парве!
Сердечно благодарю Вас за присланные Вами переводы моих книжек [1].
Очень рад, что Вы продолжаете эту работу.
Отвечаю на Ваше любезное письмо с опозданием, потому что уже второй
месяц болею.
Мне давно хотелось побывать у Вас в Таллине. Если здоровье позволит,
непременно приеду летом.
Пока же у меня к Вам просьба. Я работаю над книгой, в которую войдут
сказки 16-ти советских республик.
Эту книгу я пишу в стихах, но материалом для нее служат подлинные
народные сказки. Не пришлете ли Вы мне в переводе несколько любимых
эстонских сказок с интересным сюжетом, с юмором. Если - наряду со старыми -
есть сказки советского периода, - пришлите и те и другие.
Простите, что затрудняю Вас своей просьбой.
Желаю Вам счастья и успехов в наступающем году.
Мне будет очень приятно познакомиться с Вами лично.
С искренним приветом.
С. Маршак
1 С письмом от 12 октября 1949 года из Таллина эстонский поэт Р. Л.
Парве (р. 1-919 г.) прислал книги своих переводов детских стихов С. Я.
Маршака на эстонский язык: "Почту военную" и "Мистер Твистер" (обе - Таллин,
1949).
180. В. А. БЕЗЫЗВЕСТНЫХ
Москва, 22 марта 1950 г.
Уважаемый Василий Александрович,
Получил Ваше интересное и содержательное письмо [1]. Мне кажется, что в
нем заключена вся программа будущей второй книги "Мы из Игарки".
Вы спрашиваете: дать ли историю возникновения города или просто -
воспоминания очевидца о том, как люди осваивали суровый Север. Я думаю, - и
то и другое. И очень хорошо, если Вам и в самом деле удастся показать чум
рядом с современной техникой, электросварку в "клящие" морозы, оленьи
упряжки неподалеку от аэродрома.
Обо всем этом отлично сказано в Вашем письме. Нужно только, чтобы и
прошлое и настоящее было изображено живо и просто, чтобы рассказ
свидетелей-очевидцев, взрослых и детей, не превратился в беглый и сухой
доклад.
Ваше письмо не оставляет сомнений в том, что Вы владеете этим живым
словом и можете написать прекрасное предисловие (вернее сказать, вступление)
к будущей книге.
Мне кажется, следует привлечь к работе и авторов первой книги, - во
всяком случае, наиболее способных из них. Известно ли Вам, где они сейчас и
что делают?
Начал ли работать кружок под руководством тов. Наумовой в Доме
пионеров? 2 В работе с ребятами надо избегать излишнего "причесывания"
материала. Направлять их работу следует очень тактично и осторожно.
Необходимо дать в книге сведения о судьбе авторов первой книги. Первая книга
вызвала большой интерес у читателей всей нашей страны. Уверен, что вторая
книга будет еще ярче и глубже первой.
Думая о Вашей работе, я вспоминаю, с какой любовью рассказывал мне
когда-то Алексей Максимович о юных жителях Игарки, собиравшихся тогда писать
историю своего молодого города.
Теперь Вам предстоит не только продолжить историю своего края, но и
расширить и углубить ее. Желаю Вам успеха. Буду рад, если окажусь в
состоянии чем-нибудь помочь Вам.
С искренним приветом.
С. Маршак
1 В письме от 5 февраля 1950 года В. А. Безызвестных (г. Игарка
Красноярского края), заведующий гороно, сообщал, что он собирает материалы
ко второй книге "Мы из Игарки".
2 При игарском Доме пионеров начал работу литературный кружок под
руководством ответственного секретаря местной газеты Наумовой. В. А.
Безызвестных писал, что он хотел бы этот кружок сделать центром по работе
над книгой.
181. С. В. СМИРНОВУ
Москва, 22 марта 1950 г.
Дорогой Сережа,
Я был очень рад Вашему письму [1]. С удовольствием вспоминаю наше
короткое знакомство. Не раз я справлялся в издательстве и на фабрике, куда
девался Сережа Смирнов, и только сейчас узнал, что Вы - в Армии. Правда,
жаль, что фабрика детской книги лишилась такого хорошего работника, но
надеюсь, что наша Гвардия приобрела в Вашем лице отличного солдата.
Скоро в Детгизе должна выйти моя книжка, в которой упоминается Ваше имя
2. Я перешлю ее Вашей маме, которой прошу передать от меня самый сердечный
привет.
А Вам желаю здоровья, счастья и больших успехов в учебе!
Крепко жму Вашу руку.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 Письмо от 12 марта 1950 года танкиста, рядового С. В. Смирнова; до
призыва в армию С. В. Смирнов работал на фабрике детской книги.
2 С. Маршак, Как печатали вашу книгу, Детгиз, М. 1950. В конце
стихотворения С. Я. Маршак говорит о печатнике Сереже Смирнове - см. т. 1
наст. изд.
182. А. А. АНТОНОВУ
Москва, 22 марта 1950 г.
Уважаемый Анатолий Александрович,
В ответ на Ваше письмо [1] я могу только вкратце сообщить, что в
1904-1906 году я действительно жил в Ялте, на Дарсановской, 12, на даче
Ярцева, в квартире Пешковых, и учился в гимназии на Аутской улице. Из Ялты я
уехал при таких обстоятельствах. Меня вызвал к себе директор гимназии
Готлиб-Баталов, который раньше был моим учителем в петербургской 3-ей
гимназии, а впоследствии профессором Одесского университета, - и "совершенно
конфиденциально" сообщил мне, что ялтинский градоправитель Думбадзе требует
моего исключения из гимназии. Во избежание всяких неприятностей, вплоть до
ареста, директор посоветовал мне взять из гимназии бумаги и покинуть Ялту
возможно скорее - да при этом не на пароходе, с которого полиция часто
снимала "неблагонадежных" пассажиров, а омнибусом. На рассвете я покинул
город. Вернее всего, немилость генерала Думбадзе была вызвана моей близостью
к семье Горького, которая незадолго до этого уехала из Ялты.
В советское время я был в Ялте два раза - насколько я помню, в 1932 и в
1938 году. В первый раз я жил в гостинице "Ореанда", второй раз - в Доме
отдыха Литературного Фонда.
Ялту я очень люблю и надеюсь еще побывать в ней.
Желаю Вам успеха в работе. Шлю искренний привет.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 22 февраля 1950 года А. А. Антонов (Ялта) рассказал о
своей работе по установлению памятных мест в Ялте; его интересовало, где
жили в городе писатели, художники, композиторы.
183. А. П. БЕГУЧЕВОЙ
Москва, 22 марта 1950 г.
Уважаемая Ариадна Петровна,
Простите, что отвечаю Вам с некоторым опозданием. Я недавно вернулся из
санатории и на первых порах был очень занят.
Меня очень тронуло Ваше письмо [1], и я жалею, что нам с Вами не
пришлось увидеться лично. Гораздо легче рассказать о себе и о своей работе в
устной беседе, чем в коротком письме. Полагаю, что такая беседа могла бы
быть очень полезна для Вашей работы. Постараюсь ответить Вам вкратце.
Родился я в Воронеже в 1887 году. Отец работал на заводе. Он был
химик-практик, изобретатель. Писать я начал очень рано, а печататься стал
примерно с 1907-1908 года. Стихи мои помещались в Журиалах ("Северные
записки", "Русская мысль", "Сатирикон" и др.). Моими "крестными отцами" в
литературе были Владимир Васильевич Стасов и А. М. Горький. С первым я
встретился в 1902 году, со вторымв 1904 ом. Стасов был знаток русского
народного творчества и научил меня любить сказки и былины. Но особенно
большое значение в моей жизни имела встреча с Горьким. В то время ему было
36 лет, а мне 16. Из петербургской гимназии, где я тогда учился, он перевел
меня в Ялтинскую и поселил в семье Пешковых. Ялту я должен был покинуть в
1906 году, когда все, кто был близок к семье Пешковых, считался
"неблагонадежным". Меня вызвал директор гимназии и по секрету посоветовал
уехать из Ялты во избежание ареста и высылки. Это положение лишало меня
возможности продолжать учиться в России, и через несколько лет я уехал за
границу, в Англию, где поступил в университет. Вернулся я на родину в 1914
году.
Во время первой мировой войны я много работал по устройству
детей-беженцев, и это особенно подружило меня с той аудиторией, для которой
я пишу и сейчас.
В первые годы революции я работал по организации детских домов и
колоний и был одним из основателей театра для детей. Впоследствии я сочетал
свою литературную работу с редакционной. Это были времена, когда советская
литература для детей только создавалась.
На этой работе я еще больше сблизился с Алексеем Максимовичем Горьким.
Вы, вероятно, знаете, какую роль он сыграл в воспитании нового советского
человека и в создании нашей детской литературы. Посмотрите в "Правде" статьи
Горького, его письмо к детям-читателям и мою статью о детских письмах,
полученных Горьким перед съездом писателей, а также мой содоклад по детской
литературе на этом съезде.
Очень трудно в двух словах рассказать о моей редакторской работе. Скажу
только, что мне пришлось работать со многими писателями - с Житковым,
Гайдаром, Ильиным, Бианки, Чарушиным, Пантелеевым, Михалковым и другими.
С Маяковским я встретился в те времена, когда шла острая борьба за
новую, политическую, идейную детскую книгу и за высокое поэтическое
мастерство в этой области. В этой борьбе мы оказались с ним
единомышленниками, а наши нечастые встречи (я жил тогда в Ленинграде, а он -
в Москве) всегда были для меня большой радостью.
О том, как я работал над книжками, о которых Вы спрашиваете, могу
сейчас рассказать только очень бегло.
"Двенадцать месяцев" я писал в суровой, затемненной, военной Москве - в
часы отдыха от работы в газете и "Окнах ТАСС". Мне хотелось написать
жизнерадостную сказку для тех ребят, которые вновь наполнят наши театры
после победы, завоеванной их отцами.
Тему "Военной почты" мне подсказали на фронте бойцы, которым я читал
первую свою "Почту". Почти все, что я написал в этих стихах, мне рассказали
фронтовые почтальоны.
"Ледяной остров" я начал писать, прочитав газетное сообщение о
враче-герое, о его прыжке с парашютом на один из Новосибирских островов, а
кончил книжку только после встречи с человеком, совершившим этот подвиг, - с
капитаном медицинской службы Бурениным.
Вот Вам несколько фактов из моей жизни. Повторяю, в устном разговоре я
мог бы рассказать Вам гораздо больше и полнее о сущности той работы, которую
проделали писатели моего поколения. Я думаю, что для Вашей темы нужен не
сухой перечень дат и внешних событий. Гораздо важнее показать хотя бы на
примере одного писателя, какой путь прошла наша советская литература для
детей, какие задачи она ставила перед собой и ставит сейчас. Это - главное.
Желаю Вам успеха в работе.
Сердечный привет.
С. Маршак
1 В письме от 23 февраля 1950 года А. П. Бегучева (Саратов), студентка
пятого курса филологического факультета университета, рассказала о своей
дипломной работе, посвященной творчеству поэта; задала ряд вопросов по
биографии поэта.
184. Л. З. ДОБКИНУ
Москва, 22 марта 1950 г.
Уважаемый Лев Захарович!
Моя длительная болезнь и накопившиеся за это время невыполненные
обязательства помешали мне ответить Вам своевременно [1]. Я и сейчас не
совсем здоров и не по силам перегружен текущей работой. Но все же я
внимательно прочел Вашу поэму "Белое золото" и переслал ее для ознакомления
в Детгиз и в редакцию журнала "Пионер" со своим отзывом. Передам я поэму и в
жюри конкурса на детскую книгу (при Министерстве просвещения).
Посылаю Вам копию моей рецензии [2] и надеюсь, что высказанные в ней
мысли и замечания будут Вам понятны.
Могу только добавить следующее. Я в одинаковой мере приемлю и
классический и свободный стих. Однако классический стих в применении к
современной теме требует некоторого преображения. Иначе он кажется сшитым не
по мерке, словно костюм, взятый напрокат. Конечно, это мое сравнение отнюдь
не относится к Вам и к Вашей поэме. У Вас нет столь явственного расхождения
содержания с формой. Но и Вам следует обратить внимание на выбор
стихотворного ритма и размера, наиболее соответствующего Вашему замыслу и
материалу. Ведь и классический стих допускает большое разнообразие интонации
и ритма. Как различно звучит один и тот же хорей или ямб у Пушкина, Майкова
и, скажем, у Твардовского.
В сюжете Вам следовало бы, на мой взгляд, больше проявить, определить
линию центральных фигур поэмы.
Очень трудно говорить о деталях художественного произведения в кратком
письме или рецензии. Если побываете в Москве, буду рад повидать Вас.
От души желаю Вам удачи в Вашей поэтической работе.
Мне было бы интересно узнать, кто Вы, сколько Вам лет, чем занимаетесь
[3].
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В мае 1949 года редакция "Пионерской правды" передала С. Я. Маршаку
для отзыва поэму Л. З. Добкина (псевд.- Рощин) "Белое золото".
2 Автограф рецензии хранится в архиве поэта.
3 Л. З. Добкин - в то время финансовый работник в г. Ленинске
(Андижанская обл. Узбекской ССР); ему было 37 лет.
185. А. Е. ШАПШАЛ
Москва, 28 марта 1950 г.
Уважаемый товарищ,
Простите, что отвечаю Вам с большим опозданием [1]. Я долго болел, а за
время болезни у меня накопилось множество рукописей.
Вашу сказку прочел внимательно. Очевидно, Вы не лишены литературных
способностей и воображения.
Однако то, что Вы пока делаете, еще очень наивно и по-любительски
расплывчато. У Вас была благородная задача - показать победу добра над злом,
но все это до такой степени абстрактно, что сказку легко можно принять за
рукопись, найденную 50 лет тому назад. Самая фантастическая сказка должна
быть основана на реальности, заключать в себе черты нашего времени, ратовать
за наши идеи. Волшебные сказки Андерсена, Гауфа, русские народные сказки
дают представление о той эпохе, в которую они были сочинены.
Дело не столько в быте, сколько в идеях, пронизывающих сказку. У Вас же
основные идеи слишком общи и туманны.
Трудно разговаривать с человеком, не зная его возраста и профессии.
Могу только посоветовать пробовать свои силы в литературе, если у Вас есть к
ней влечение, но каждый раз ставить перед собой более конкретную и строгую
задачу. Есть ли у Вас в городе опытные литературные консультанты, которые
могли бы Вам помочь? Если нет, свяжитесь с Областной Комиссией Союза
Советских писателей (Москва, ул. Воровского, 52).
Простите, если мое письмо покажется Вам несколько резким. Но в оценке
художественных произведений нужна полная откровенность.
Желаю Вам успеха в работе.
С. Маршак
1 В письме от 25 февраля 1950 года А. Е. Шапшал (Саратов), студентка
филологического факультета университета, напоминала С. Я. Маршаку, что год
тому назад прислала ему для отзыва свою пьесу "Сказка".
186. Л. Л. НЕЙКЕНУ
Москва, 28 марта 1950 г.
Дорогой Леопольд Леонидович,
Я долго болел, был в санатории, поэтому отвечаю на Ваше письмо [1] с
некоторым опозданием.
Вы жалуетесь на то, что стихи Вам не даются. Пусть это Вас не печалит.
Дело не в том, чтобы овладеть техникой стихосложения. Постарайтесь прежде
всего стать хорошим читателем стихов, то есть научиться понимать, чем
настоящая поэзия отличается от механического стихоплетства, иногда даже
очень гладкого. Многие читают стихи бегло, поверхностно, не вдумываясь в
образ и не вслушиваясь в музыку стиха. Если Вы научитесь этому искусству
сами, Вы многому научите ребят.
К сожалению, я не могу Вам рекомендовать никаких руководств к писанию
стихов. Эти "руководства", как Вы и сами знаете из опыта, ничего Вам не
дадут. Лучше всего читать поэтов и учиться у них. Внимательно прочитанные
Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Тютчев, Фет, Блок, Маяковский и лучшие из
современных поэтов покажут Вам, как разнообразен стих, как много мыслей,
чувств, образов он может передать.
Теперь скажу несколько слов о моей "Были-небылице". Ваш пионер
спрашивает, почему мой второй маляр так немногословен [2]. Он и должен был
быть таким по моему замыслу. Беседу ведет старик с пионерами, а добродушные,
но не слишком разговорчивые маляры только изредка подкрепляют слова старика
своими замечаниями. Я представлял себе второго маляра человеком
рассудительным, но зря слов не теряющим. Впрочем, у обоих маляров роль в
поэме небольшая. Это, так сказать, "аккомпанемент".
По Вашему письму видно, что Вы хороший, вдумчивый вожатый.
Желаю Вам успеха в работе.
С. Маршак
1 В письме от 7 января 1950 года Л. Л. Нейкен (Петрозаводск), старший
пионервожатый, спрашивал, "как научиться писать стихи".
2 В своем письме Л. Л. Нейкен привел недоуменный вопрос одного
пионера-семиклассника, почему второму маляру в повести в стихах
"Быль-небылица" отводится так мало места.
187. Б. А. ЭПЕЛЬФЕЛЬДУ
Москва, 17 апреля 1950 г.
Дорогой гвардии капитан,
Исполняю Вашу просьбу - посылаю Вам книгу сонетов, но отнюдь не советую
рассматривать ее, как "ценное пособие". Стихи есть стихи.
Кстати, о стихах. Не нужно Вам писать стихи по-английски [1]. Даже на
родном языке не так-то легко писать хорошо. А уж на языке, который Вы
изучаете в институте, писать и вовсе трудно.
Желаю Вам успеха в Вашей литературной работе [2]. Вы, очевидно, человек
способный. Только никогда не превращайте писание стихов в литературное
упражнение, которому предаются иной раз стихотворцы и переводчики стихов.
Писать надо каждый раз от всего сердца и во весь голос. То же откосится и к
переводам. Вы согласны со мной?
Будьте здоровы и счастливы.
С. Маршак
1 В письме от 21 марта 1950 года капитан Б. А. Эпельфельд прислал свое
стихотворение на английском языке (он учился заочно в институте иностранных
языков).
2 Б. А. Эпельфельд работал в редакции газеты воинской части.
188. С. С ПРОКОФЬЕВУ
(Москва), 5 июня 1950 г.
Дорогой Сергей Сергеевич,
Очень рад весточкам от Вас. Понемногу продолжаю работать над текстом.
Вместо -
И стали Волги берега
Захватчику могилой [2],
лучше читать так:
И стали Волги берега
Могильщику - могилой.
Это крепче
"Колыбельная", как мне кажется, должна быть после "Голубей". Другого
места для нее я не нахожу.
XI главка теперь начинается так:
Растет и крепнет дружный хор
Во всех краях земного шара.
Но с ним ведут упорный спор
Те, кто спешит разжечь костер,
Огонь всемирного пожара.
Следующая (XII) главка начинается так:
Суда с оружьем на борту
Заходят в порт французский.
Но не найдут они в порту
Рабочих для разгрузки.
Хоть грузы грузчику нужны,
Но не полезет в трюм он
Таскать снаряды для войны,
Что затевает Трумэн!
Решенье приняли одно
Бельгийцы и французы:
Для безопасности на дно
Отправить эти грузы!
Следующая главка - "У дела мира есть свои // Надежные солдаты" и т. д.
Мне хотелось, чтобы ответ "Хору зачинщиков войны" был поострее. Не
знаю, удалось ли. Кстати, не думаете ли Вы, дорогой Сергей Сергеевич, что
некоторые строфы (как, например, рассказ о мальчике в подвале во время
"воздушной тревоги" и другие отрывки беллетристического характера) следует
дать не в пении, а в чтении? Выбрасывать эти отрывки было бы жалко, а
подходят ли они для пения или для речитатива, - не знаю.
Вы правильно называете все это произведение "Ораторией".
Все изменения и поправки, которые я вношу в текст, непременно буду
посылать Вам, если будет оказия. На пригородную почту я не слишком надеюсь,
- письма идут очень медленно.
Я болею, но ехать в санаторию не могу - очень много забот. Если мне
удастся в ближайшее воскресенье навестить на Николиной Горе брата [3],
который заболел костным туберкулезом, побываю у Вас.
Обнимаю Вас и желаю Вам здоровья, бодрости. Моя жена и я шлем сердечный
привет Мире Александровне [4].
Ваш С. Маршак
Автографы писем С. Я. Маршака к С. С. Прокофьеву хранятся в ЦГАЛИ (фонд
1929). Переписка между композитором и поэтом в период работы над ораторией
"На страже мира" (лето 1950 г.) частично опубликована в журнале "Советская
музыка", 1962, Э3, в статье М. Прокофьевой-Мендельсон "Как создавалась
оратория "На страже мира". Эта работа была начата по инициативе А. А.
Фадеева.
1 Выдающийся советский композитор С. С. Прокофьев (1891-1953) - летом
1950 года жил у себя на даче на Николиной Горе (под Звенигородом).
2 Все стихотворные тексты, приводимые в письмах С. Я. Маршака, являются
вариантами, не вошедшими в окончательную редакцию.
3 И. Я. Маршак (М. Ильин).
4 М. А. Прокофьева-Мендельсон, жена композитора.
189. С. С. ПРОКОФЬЕВУ
Москва, 7 июня 1950 г.
Дорогой Сергей Сергеевич,
Посылаю Вам сокращенный (и, надо сказать, довольно значительно
сокращенный) текст. На всякий случай я помечаю красным, карандашом те места,
которые можно - при надобности - еще сократить, если от этого не пострадает
разнообразие ритма и содержательность текста.
Я продолжаю работать над стихами и, может быть, внесу некоторые
изменения во вторую половину текста и особенно в последнюю его часть.
Было бы хорошо, если бы Вы держали меня в курсе того, что Вы делаете.
Не можете ли позвонить ко мне по телефону или написать мне, когда это
потребуется? В ближайшее время я буду еще в Москве. Большую часть дня
провожу дома - особенно утром до 12-ти и вечером после восьми.
Желаю Вам здоровья, шлю Вам и Мире Александровне сердечный привет.
С. Маршак
190. С. С. ПРОКОФЬЕВУ
(Москва), 3 июля 1950 г.
Дорогой Сергей Сергеевич,
Александр Александрович до сих пор ко мне не звонил [1]. Я даже не
знаю, на даче ли он сейчас. Если его там нет, как бы не затерялся в его
отсутствие текст. Посоветоваться с ним было бы лучше при встрече.
Повидаться с ним не мешало бы, тем более, что журналы настойчиво
добиваются печатания текста, который им так нужен будет ко времени
завершения сбора подписей [2]. Особенно настойчиво торопит Твардовский,
редактор "Нового мира".
На всякий случай я передал через невестку Александра Александровича
просьбу о том, чтобы он позвонил ко мне. Ближайшую неделю я, вероятно, еще
проведу в Москве, хотя чувствую себя с каждым днем хуже. Отекают руки, плохо
сплю.
Посылаю Вам третье четверостишие от самого начала. Вот оно:
И эта глиняная печь
Свое проклятье шлет
Тому, кто дом крестьянский сжечь
Отправил самолет.
Это ли четверостишие Вам нужно? [3]
На всякий случай вот Вам и другое опущенное четверостишие (второе от
начала третьей главки):
Пропали в сумраке дома,
Исчезли фонари.
На сотни верст сплошная тьма
До утренней зари.
Если еще что-нибудь понадобится, сообщите.
Ответили ли Вы Антону Шварцу по поводу предложения Ленинградской
филармонии? [4] Он несколько раз звонил ко мне. Как Ваше здоровье? От всей
души желаю Вам бодрости. Привет Мире Александровне.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 28 июня 1950 года С. С. Прокофьев писал С. Я. Маршаку:
"Дорогой Самуил Яковлевич. Во время нашей последней встречи мы говорили о
том, что надо бы посоветоваться насчет нового текста с А. А. Фадеевым.
Исходя из этого, я направил текст Александру Александровичу и теперь жду,
что он свяжется с Вами, со мною или с нами обоими. Не звонил ли он Вам?"
2 Сбор подписей под Стокгольмским воззванием.
3 "Мне очень нужно для работы, - писал С. С. Прокофьев, - третье
четверостишие от самого начала, которое было одно время Вами купировано и
которое Вы в последний раз обещали восстановить".
4 Речь идет о первом исполнении оратории в Ленинграде. А. И. Шварц
(1896-1954) - мастер художественного слова.
191. С. С. ПРОКОФЬЕВУ
Москва, 11 июля 1950 г.
Дорогой Сергей Сергеевич,
Как мы условились [1], посылаю Вам текст оратории с некоторыми
изменениями и сокращениями. Это - более или менее окончательный текст. Может
быть, если это не помешает Вашей работе, я внесу еще некоторые небольшие
поправки. Кажется, теперь все становится на место. Что Вы думаете о названии
оратории - "Слава миру"? Если Вам или мне придет в голову что-нибудь еще
более подходящее, успеем заменить.
Очень удачна мысль о введении чтеца. Это придаст оратории действенность
и еще более оправдает название "оратория", а также даст нам возможность
избежать чрезмерных сокращений текста. Кстати, роль чтеца согласен взять на
себя при исполнении для радио Ираклий Андроников. Он прекрасно читает и
великолепно чувствует и понимает музыку, - следовательно, чтение не будет
противоречить музыкальному строю оратории.
Прочтите, пожалуйста, текст, который я Вам посылаю, и напишите мне,
что, по-Вашему, будет исполняться чтецом.
Вчера с Ан. К. Тарасенковым [2] мы внимательно прочитали текст и
обсудили со всех точек зрения. Кажется, все на месте. А сейчас ко мне
неожиданно позвонил А. А. Фадеев, и я ему прочел всю ораторию. Он очень
доволен, - говорит, что вещь стала гораздо сильнее после того, как почти все
декларативные места я заменил более конкретными. Замечаний у него нет, кроме
одного: ему кажется, что "сверчок" в "Колыбельной" придает этой песне
несколько традиционный характер. Сейчас, он думает, сверчок - явление
довольно редкое. Попробую чем-нибудь заменить сверчка, хоть это трудно.
Название "Слава миру" кажется ему не вполне соответствующим положению вещей
в мире, где еще идет борьба за мир. Я назвал бы ораторию "Война за мир",
если бы не было романа Панферова "Борьба за мир". А. К. Тарасенков
предлагает назвать: "Слово о мире". Что Вы думаете по этому поводу? Не знаю,
что делать со "сверчком". Не опустить ли всю "Колыбельную"?
А. А. Фадеев просит передать Вам самый теплый привет. Он очень жалеет,
что не может заехать к Вам. Крепко обнимаю Вас и шлю сердечный привет Мире
Александровне.
Ваш С. Маршак
1 Текст оратории, в том числе "Колыбельной", еще раз перерабатывался С.
Я. Маршаком в 1955 и 1963 годах (см. т. 5 наст. изд.).
2 А. К. Тарасенков (1909-1952), литературный критик, член редакционной
коллегии журнала "Новый мир". Текст оратории "На страже мира" был намечен к
публикации в журнале.
192. С. С. ПРОКОФЬЕВУ
Москва, 14 июля 1950 г.
Дорогой Сергей Сергеевич,
Пишу Вам в редакции [1].
Сейчас переписали на машинке тот текст, который идет в печать. Новые
поправки внесены после разговора с А. А. Фадеевым и обсуждения стихов в
редакции.
Кажется, теперь текст дошел до большей стройности, четкости и легкости.
Посылаю его Вам. Замените им прежние.
Обнимаю Вас и желаю Вам бодрости. Мой сердечный привет Мире
Александровне.
Ваш С. Маршак
1 В редакции журнала "Новый мир". Здесь готовился к публикации текст
оратории "На страже мира" ("Новый мир", 1950, Э8).
193. А. ТОКОМБАЕВУ
Москва, 18 ноября 1950 г.
Дорогой товарищ Аалы Токомбаев,
Простите меня, что отвечаю Вам с некоторым опозданием. Я болею и
завален работой.
Все, что Вы пишете об отношении к переводам, я считаю совершенно
правильным [1]. Без известной свободы в обращении с текстом подлинника
невозможен поэтический перевод. Что же касается детской книги, где нужна
особенная живость, простота и ясность, то там поэт-переводчик имеет еще
большие права. Вы поступили правильно, добавив яблони, груши и ореховые
деревья к числу деревьев, упомянутых в моей книге. А уж о верблюде Вы
несомненно можете рассказать больше и лучше меня.
Желаю Вам здоровья и новых успехов в Вашей работе над стихами и
переводами стихов.
Шлю Вам искренний привет и крепко жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 12 октября 1950 года из Фрунзе народный поэт Киргизской
ССР А. Токомбаев (р. 1904 г.) рассказал о своей работе над переводом
стихотворений С. Я. Маршака для детей: "Для того чтобы стихи были понятны
киргизским детям, - писал он, - я сделал некоторые изменения: пересказ
куплетов, некоторые дополнения куплетов... в "Праздник леса" я добавил
яблоки, груши и ореховые деревья, ибо дети Средней Азии прежде всего...
сажают фруктовые деревья. Я полагаю, что такие отклонения не противоречат
Вашим мыслям... В четверостишии "Верблюд" я прибавил куплет и т. д.".
194. В. Е. ЕВГЕНЬЕВУ-МАКСИМОВУ
Москва, 8 января 1951 г.
Глубокоуважаемый Владислав Евгеньевич,
Меня глубоко тронул Ваш привет и лестная оценка моей статьи [1]. Мне
было особенно приятно услышать дружеское слово из уст замечательного
исследователя и ценителя некрасовской поэзии.
Очень хотел бы получить весточку о состоянии Вашего здоровья. От всей
души желаю Вам бодрости и сил.
Я с радостью согласился бы на Ваше предложение - прочесть доклад о
мастерстве Некрасова [2], - но лишен возможности побывать в Ленинграде в
ближайшее время. После года непрерывной и напряженной работы я уезжаю
лечиться в подмосковный санаторий и вернусь не раньше февраля.
Приветствуйте от моего имени "черноглазое дитя" - Клару Бикбулатову
[3]. Жена моя и я отлично помним ее и желаем ей успеха в работе.
Крепко жму Вашу руку.
Преданный Вам
С. Маршак
1 В письме от 18 декабря 1950 года из Ленинграда известный некрасовед
В. Е. Евгеньев-Максимов (1883-1955) высоко оценил "Заметки о мастерстве" С.
Я. Маршака ("Новый мир", 1950, Э 12), особенно замечания поэта о
художественных приемах Н. А. Некрасова.
2 В. Е. Евгеньев-Максимов приглашал С. Я. Маршака сделать доклад о
мастерстве Некрасова на II Всесоюзной конференции некрасоведов в середине
января в Ленинграде.
3 Студентка пятого курса; во время войны жила в Алма-Ате в одном доме с
семьей С. Я. Маршака.
195. В. В. ЛЕБЕДЕВУ
Москва, 2 июня 1951 г.
Мой дорогой Владимир Васильевич,
От всей души поздравляю Вас с двойным юбилеем [1] и желаю Вам многих
лет счастливого труда.
Очень жалею, что моя болезнь помешала мне и Софье Михайловне
отпраздновать вместе с Вами этот день.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
Вот Вам восемь строчек стихов на память. Когда поправлюсь, напишу
больше.
В. В. ЛЕБЕДЕВУ
Любому ребенку известно,
Что в нашей работе совместной
Мы были не Лебедь и Рак,
А Лебедев и Маршак.
Мы с вами над книжкою детской
Еще потрудиться должны
Во имя великой Советской,
Лелеющей детство, страны!
С. М.
1 Двойной юбилей художника В. В. Лебедева - 60 лет со дня рождения и 40
лет его творческой деятельности.
196. Ф. И. СТРЕЛЬЦОВУ
Москва, 8 декабря 1951 г.
Уважаемый Федор Иванович,
С весны до сего времени я почти непрерывно болею, дважды перенес
воспаление легких, дважды лежал в больнице. Да и сейчас еще не совсем
поправился и с трудом отвечаю на письма моих - довольно многочисленных -
корреспондентов. Поэтому Вы не должны сетовать на меня за то, что отвечаю
Вам с таким опозданием [1]. По моей просьбе помощница моя писала Вам о тех
обстоятельствах, которые помешали мне ответить Вам своевременно.
В редакциях наших издательств я не состою и потому не могу оказать Вам
никакой практической помощи в издании Ваших стихов. Я могу только высказать
Вам мое личное мнение по поводу присланной Вами рукописи. Тему Вы избрали
прекрасную - серьезную и доходчивую до ребят. А вот мастерства у Вас далеко
не достаточно. К стихам для детей у нас в стране предъявляют те же высокие
требования, что и к стихам для взрослых, никаких скидок на детскую
литературу не дают.
9 февраля 1952 г.
Прошло два месяца с тех пор, как я начал писать Вам это письмо.
Прервала его болезнь, а потом срочная работа.
Сейчас перечел Ваши стихи и убедился, что недостатки присланной Вами
книжки-картинки заключаются не в отдельных стилистических неудачах, а в том,
что у Вас еще нет профессионального умения и художественного вкуса, которые
необходимы в поэтической работе, предназначенной для взрослого или юного
читателя.
При достаточно развитом литературном вкусе Вы могли бы сознательнее
оценить свою работу и не писали бы, что считаете книгу "уже готовой" к
печати.
Позвольте быть с Вами откровенным.
По рукописи видно, что Вы недостаточно чувствуете характер и оттенок
слов, которыми пользуетесь. Что значат, например, такие строчки:
Из тебя получится
Каменщик прелестный... ?
Эпитет "прелестный" в приложении к слову "каменщик" Звучит несуразно.
Далеко не поэтическим, а скорей канцелярским оборотом речи начинается
"Солдатская клятва":
Мы мирно строились. Причем
Соседям не грозили.
Нельзя рифмовать слова: "жаворонки" и "стройки", "народ" и "Петр",
"любимую" и "синее", "героизм" и "коммунизм".
Слова в стихах должны быть поставлены так, чтобы не сливаться при
чтении. А у Вас то и дело два-три слова слипаются в одно. Например:
Ответил Петр отцу: - Клянусь...
В чтении получается: "Петротцу".
Не считаясь с ударениями, Вы иной раз насильно вгоняете слова в
строчку:
А семейство Ивановых
В Жигулях строит завод...
Получается: "строИт".
По Вашей книжке-картинке чувствуется, что Вы ребят любите и хотели бы
порадовать их затейливо придуманной книжкой, но Ваша задача осталась
невыполненной, так как у Вас не хватило той строгости в отношении к слову,
стиху, рифме, ритму, которая необходима в самой простой и незатейливой
книжке для детей.
Единственное, что можно посоветовать Вам, это - работа над собой, над
развитием своего литературного вкуса и чутья. А этого можно достигнуть
пристальным и углубленным чтением лучших образцов нашей поэзии, народных
сказок и песен. В каждом возрасте человек находит в этих образцах нечто
новое и поучительное. От души желаю Вам успеха в работе.
С. Маршак
1 С письмом от 14 июня 1951 года Ф. И. Стрельцов (г. Лысково
Горьковской обл.), заместитель редактора районной газеты, прислал поэту свои
стихи на отзыв.
197. В. С. РУДИНУ
Москва, 23 февраля 1952 г.
Уважаемый тов. Рудин,
Отвечаю на Ваши вопросы [1].
Сознательно ли я стремился раскрыть смысл трудно-понимаемых сонетов или
такое "комментирование" текста было актом бессознательным, стихийным?
Работая над поэтическим переводом сонетов, я не ставил перед собой тех
задач, которые стоят перед комментатором. Но для того, чтобы перевести любую
фразу, надо прежде всего ее понять. Нельзя переводить на другой язык то,
чего сам не понимаешь. А уж для того, чтобы перевести текст поэтически, надо
не только понять его, но - гораздо больше того - надо прочувствовать,
пережить, сделать своим. Разумеется, для этого поэт-переводчик должен
раскрыть для себя - а заодно и для читателя - смысл каждой фразы. Но
раскрыть не рассудочно, как это делает большинство комментаторов, а
проникнув в то, что говорят уму и сердцу не только слова, но и мелодия
стихотворного текста, и ритм его, и аллитерации - весь комплекс поэтических
средств автора.
Трудно объективно проверить степень удачи поэта-переводчика, но
некоторые возможности проверки существуют. Сошлись ли в сонете концы с
концами при допущении того или иного толкования отдельных труднопонимаемых
выражений? Сохранилось ли в сонете единство мысли, чувства, настроения, или
сонет распался на отдельные, не связанные между собой ни мыслью, ни
чувством, ни мелодией части? Передано ли в переводе основное стремление
поэта, его завещание, его воля?
Вот какие примерно вопросы должен задать себе поэт-переводчик, проверяя
свою работу.
Почему я заменяю иной раз громоздкие, трудные, сложные и тяжеловесные
предложения английского текста фразами легкими, понятными, часто состоящими
из 1-2 придаточных предложений?
Прежде всего я не вполне согласен с Вашей формулировкой вопроса.
Да, в сонетах Шекспира есть места трудные и сложные. (Впрочем,
некоторую долю трудности и сложности надо отнести за счет архаизмов,
устарелых оборотов речи.) Но громоздкости и тяжеловесности я в оригинале не
нахожу. Напротив, в сонетах есть та плавность и легкость, которые были
унаследованы от итальянского сонета. Ритм, мелодия делают любую длинную и
сложную фразу в сонете легко произносимой, согласованной с нашим дыханием.
Эта легкость и грация сонетов побуждала многих тяжелодумных исследователей
считать их чем-то несерьезным, далеко уступающим в поэтической ценности
шекспировским пьесам, - чуть ли не альбомной поэзией.
По существу же Вашего вопроса я должен сказать, что в поэтическом
переводе, как и во всякой другой литературной работе, никто не может ставить
перед собой задачу сделать изложение как можно более трудным и сложным.
Напротив, всякий пишущий стремится к наибольшей ясности, доходчивости того,
что выходит из-под его пера.
"Нет трудной науки; трудным бывает изложение", - говорит где-то Герцен
[2].
Важно только, чтобы эта легкость достигалась за счет силы человека,
поднимающего груз, а не за счет уменьшения веса самого груза.
Ясность и простота изложения не должна лишать мысль и чувство их
богатства и сложности.
Сам Шекспир умеет доводить до предельной четкости сложные вопросы. "То
be or not to be" [3] - лучший этому пример.
Да и в сонетах - наряду с известной вычурностью и пышностью некоторых
словесных оборотов - Вы найдете много примеров речи скупой и лаконичной.
При этом примите в расчет еще два соображения.
1) Я адресую сонеты читателю XX века, советскому читателю, и мне очень
важно, чтобы до него дошел весь внутренний жар, таящийся в оригинале, и то
удивительное сочетание глубокой мысли и простодушия, которое заключено во
многих строчках Шекспира.
Вспомните вопрос в 8-ом сонете:
Why lov'st thou that which thou receiv'st not gladly?
(Только ребенок мог бы задать взрослому такой вопрос: - Зачем ты
слушаешь музыку, если тебе от нее становится грустно?)
_Не в передаче стилистических архаизмов я видел свою задачу, а в
сохранении того живого, что уцелело в сонетах до наших дней и что, конечно,
переживет нас, наших детей и внуков._
2) При переводе с английского языка на русский мы неизбежно встречаемся
с одним затруднением. Русские слова в большинстве своем длиннее английских.
Вы ведь знаете, сколько в английском коротких, односложных слов.
Следовательно, при переводе мы должны либо сжимать русскую фразу до
переводной бессмыслицы, либо отбирать в оригинальном тексте _главное_,
жертвуя _второстепенным_. От этого текст перевода может показаться
лаконичнее, проще, яснее, чем текст оригинала.
Почему я иной раз смягчаю грубоватость и "натуралистичность" Шекспира?
Pity the world, or else this glutton be
To eat the world's due by the grave and thee.
Первоначально я перевел это место грубее, чем впоследствии:
Жалея этот мир, не пожирай
Ему принадлежащий урожай.
Но потом я решил, что при необходимой в русском переводе экономии места
важнее сохранить понятие "by the grave".
Жалея мир, земле не предавай... [4]
Кроме того, русские слова "обжора", "пожирай" грубее английского
"glutton". В стихах
Какая смертная не будет рада
Отдать тебе нетронутую новь [5], -
я не сохраняю понятия "womb" потому, что по-русски это будет звучать
еще натуралистичнее (матка, чрево, недра). Английское слово "womb"
встречается чаще и при этом нередко в символическом смысле. Да к тому же
"нетронутая новь" соответствует всему контексту - "tillage of thy
husbandry".
Я хотел бы ответить на все Ваши замечания и вопросы. Но, по правде
сказать, почти невозможно - да и нецелесообразно- говорить об одной детали,
об отдельном выражении, не взвешивая всего сонета в целом. Ведь характер и
значение каждого слова зависят от стиля всего стихотворения.
Кстати, во многих случаях я грубость подлинника сохранил. Но не
забывайте, что мы живем не в XVI веке, не в эпоху Ренессанса, когда циничная
откровенность была присуща светской беседе.
В сонете "Мешать соединенью двух сердец" [6] я сознательно взял слово
"кукла", а не "шут". Здесь важно сказать, что любовь не может быть игрушкой
в руках у времени. Все другие свойства, присущие понятию "шут", в данном
случае не важны и не нужны и только отвлекли бы внимание читателя от
главного. Слово "шут" было обычнее в английском словаре того времени, чем в
современном русском словаре.
Как перевести слово "perspective" в 24-ом сонете? Толкования,
подсказываемые различными комментаторами, зыбки и ненадежны. А в том случае,
когда слово толкуется по-разному и ни одно из толкований не кажется
достаточно убедительным и победительным, - вернее всего брать простое,
буквальное значение слова. Пусть уж лучше оно останется нераскрытым до
конца, чем истолковано неверно. Мне кажется, что сложный, полный поэтической
игры, смысл 24-го сонета мой перевод в какой-то степени передает.
Я попытался ответить на все Ваши вопросы, хоть это нелегко было сделать
в беглом письме.
Задачу Вы поставили перед собой достаточно сложную, но по Вашему письму
видно, что относитесь Вы к ней серьезно и вдумчиво.
Для того, чтобы Вы лучше представили себе характер моей работы над
сонетами, я выскажу здесь несколько своих общих мыслей о поэтическом
переводе.
Фотографировать или копировать стихи, написанные на другом языке,
нельзя и не стоит. Можно создать новые - русские - стихи, сохраняющие мысли,
чувства, мелодию оригинала. Только тогда строки поэтического перевода могут
войти в русскую поэзию, как вошла "Сосна" Лермонтова (а не "Кедр" Тютчева,
хотя и то и другое стихотворение является переводом из Гейне).
Сложность работы над сонетами состоит в том, что стихи Шекспира,
кажущиеся поверхностным людям рассуждениями или словесными узорами, на самом
деле полны страсти - то нежности, то скорби, то гнева. Поэт как бы умышленно
усложняет свою задачу, вводя различного рода "прозаизмы" (сравнение любви с
чувством голода и жажды, применение слов из аптечного, кулинарного,
юридического и прочего обихода. Вспомните о "пряностях приправы", о
"закладах", "должниках", "поручителях" и т. д.).
Мне думается, что эти прозаизмы, которые поэт вводит в стихи для того,
чтобы их победно преодолеть, свидетельствуют только о силе поэта.
В сонетах много самой причудливой игры слов и понятий, но это не мешает
их подлинной и глубокой серьезности.
Только Пушкин умел так сочетать шутливость с глубиной, значительность
мысли и чувства с игрой слова.
А какая цельность в каждом сонете! Любой из них - как бы одна
развернутая музыкальная фраза, состоящая из разнообразных частей -
величавых, грустных, стремительных, медленных, трагических и скорбных,
иронических и полных горечи.
Хорошо написать о сонетах (и о переводах) можно только в том случае,
если хорошо их прочтешь.
Вот несколько мыслей, высказанных, к сожалению, за недостатком времени,
вскользь.
Может быть, кое-что из сказанного мною Вам пригодится.
Желаю Вам успеха в работе
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 20 февраля 1952 года В. С. Рудин (Вильнюс), студент
филологического факультета университета, работавший над дипломной работой
"Сонеты Шекспира в переводе С. Маршака", задал поэту ряд вопросов об его
методах перевода.
2 В пятой части "Былого и дум" А. И. Герцен писал: "Трудных наук нет,
есть только трудные изложения" (А. И. Герцен, Собрание сочинений в 9 томах,
Гослитиздат, т. 5, М. 1955, стр. 430).
3 Быть или не быть (англ.) - начало знаменитого монолога Гамлета из
первой сцены третьего акта одноименной трагедии В. Шекспира.
4 Заключительные строки 1-го сонета В. Шекспира.
5 Из 3-го сонета В. Шекспира.
6 116-й сонет В. Шекспира.
198. В. И. ЖИГУЛИНУ
Москва, 5 июля 1952 г.
Уважаемый тов. Жигулин,
С большим интересом прочел Ваше серьезное и умное письмо [1]. Мне было
очень приятно убедиться в том, что мысли, которые мне дороги, находят живой
отклик. А то, что эти мысли возникают одновременно у разных людей и в разных
концах нашей страны, доказывает их правильность.
Насколько мне известно, издательства в последнее время стали всерьез
подумывать о подготовке к печати сборников исторических, географических и
биографических рассказов. Посмотрим, что из этого получится. Может быть, Это
и послужит началом новых учебников.
Что касается "Литературного словаря", то мне кажется, и эту Вашу идею
следовало бы поддержать. Подумаю, с кем об этом надо поговорить.
А Вы пишите в газету. Письмо Ваше - лучшее доказательство того, что Вы
писать умеете, хоть Вы - металлург, а не романист или драматург.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 5 июня 1952 года В. И. Жигулин (г. Днепропетровск),
инженер-металлург, делился своими впечатлениями от статьи С. Я. Маршака
"Литература - школе" ("Новый мир", 1952, Э 6); предлагал создать хрестоматии
по школьным дисциплинам, а также "Литературный словарь".
199. А. А. ШАХОВУ
Москва, 5 июля 1952 г.
Уважаемый тов. Шахов,
Сердечно благодарю Вас за Ваши сочувственные строки и за "Рассказы
путешественника" [1]. Книгу я получил в последние дни перед отъездом из
Москвы и прочесть не успел. Но по первым страницам видно, что написана она
очень интересно и живо и что в основу ее положены подлинные наблюдения.
Когда вернусь из санатория, буду рад поговорить с Вами о книге подробно и
основательно.
Вы правы, - надеяться на "больших" - то есть известных уже - мастеров
литературы не приходится [2]. Большинство из них так заняты своими крупными
"полотнами", что не станет тратить время на рассказы для школьников.
Впрочем, исключения бывают. Когда-то мне удалось уговорить заняться прозой
поэта Николая Тихонова, и в результате появились такие хорошие книги, как
"От моря до моря", "Вамбери", "Военные кони" и т. д.
Были и другие случаи, когда известные литераторы откликались на призыв
людей, заинтересованных в развитии и обогащении нашей детской и юношеской
литературы. Но, конечно, главная надежда - на привлечение новых сил, на тех
литераторов, научных работников и "бывалых людей", которые еще не успели
стать маститыми.
Я думаю, что если наши издательства затеют разнообразные и хорошо
построенные сборники рассказов - исторических, географических,
биографических, естествоведческих и т. д., - "на огонек" придут новые
авторы.
Я согласен с Вами, что в детской литературе у нас еще не мало
прилизанных героев, пай-мальчиков и пай-девочек, о которых Вы пишете. Но в
мою задачу на этот раз не входила критика нашей детской литературы. Я ведь
говорю в своей статье главным образом об учебниках и о тех сборниках
рассказов, которые могут дать школьникам младших классов то, чего недодают
учебники истории, географии и т. д., а может быть, даже и заменить со
временем эти скучные учебники.
Желаю Вам успеха в работе
С. Маршак
1 Писатель А. А. Шахов (Москва) прислал свою книгу "Рассказы
путешественника", Детгиз, М. - Л. 1951. В письме от 25 июня 1952 года он
положительно оценил статью С. Я. Маршака "Литература - школе".
2 А. А. Шахов предлагал искать новые силы для пополнения рядов детских
писателей среди молодежи, не полагаясь на больших мастеров "взрослой"
литературы.
200. ОЛЕ ГУСЕВОЙ
Москва, 6 июля 1952 г.
Дорогая Оля,
Я получил твое письмо [1] очень давно, но был долго болен. А когда
поправился, у меня накопилось так много писем, что мне трудно было сразу на
них ответить. Вот почему отвечаю тебе так поздно.
Письмо ты мне написала хорошее. Мне было интересно читать и про твои
книги, и про твоего товарища Шурика, и про грибы и корзиночки, которые ты
вылепила из пластилина.
Моя милая, славная девочка, мне очень жаль, что у тебя такой плохой
папа. Но ведь зато у тебя есть мама и бабушка, которые тебя любят, есть
хорошие товарищи в детском саду, есть много хороших людей и в вашем городе,
и во всей нашей стране, да и на всем свете.
От души желаю, чтобы ты была весела, счастлива, здорова.
Напиши мне еще раз, и я постараюсь ответить тебе очень скоро.
А если хочешь, пришлю тебе какую-нибудь книжку.
Есть ли у тебя моя большая, толстая книга с картинками, которая
называется "Сказки, песни, загадки"?
Если у тебя ее нет и если ты, милая Олечка, обещаешь мне есть суп с
вермишелью, - я пошлю тебе эту книгу по почте.
Крепко тебя целую.
С. Маршак
1 Письмо от 15 октября 1951 года; написано от имени пятилетней Оли
Гусевой ее бабушкой Ф. А. Дмитриевой-Манген (г. Борисоглебск Воронежской
обл.).
201. Ф. Л. ДМИТРИЕВОЙ-МАНГЕН
Москва, 6 июля 1952 г.
Уважаемая Фаина Львовна,
К сожалению, длительная моя болезнь помешала мне своевременно ответить
Вашей маленькой дочке, как и многим другим моим корреспондентам. В течение
этого года я трижды перенес воспаление легких.
А ответить на письмо Вашей Оли мне было нелегко. Очевидно, ее отец и в
самом деле плохой человек. Но что могу я объяснить, растолковать пятилетней
девочке - да еще не в устном разговоре, а в коротком беглом письме? Чем и
как мне утешить ее?
К тому же я не знаю обстоятельств Вашей жизни, а об отце Вашей девочки
знаю только с ее слов да еще из Вашей короткой приписки к ее письму.
Я попытался ответить Оле полусерьезно, полушутливо. Мне хотелось, чтобы
мое письмецо доставило ей хоть маленькую, хоть кратковременную радость. Не
знаю, удалось ли мне это.
Я надеюсь, что время, Ваши заботы, общение с другими детьми - все это
вместе залечит ее душевную рану, изгладит из ее памяти мрачные впечатления,
вернет ей безмятежную радость детства.
Из ее письма видно, что она, - несмотря на все пережитые горести, -
осталась веселым, жизнерадостным ребенком, умеющим играть, шалить, смеяться.
Надо всячески поддерживать и оберегать ее жизнерадостность.
Вот все, что я могу ответить на оба письма - Ваше и Олино. Будьте обе
здоровы. Поклонитесь бабушке.
С. Маршак
1 С. Я. Маршак ошибся: Ф. Л. Дмитриева-Манген - бабушка Оли Гусевой
(см. письмо Э 200).
202. В. П. КАПРАЛОВОЙ
Москва, 6 июля 1952 г.
Уважаемая Вера Петровна,
Письмо Ваше [1] получил накануне отъезда в санаторию. Дела в Москве у
меня еще очень много. Поэтому вынужден ограничиться всего лишь несколькими
словами.
Я прочел два прозаических отрывка и несколько стихотворений, которые Вы
мне прислали. И то и другое убеждает меня, что писать Вам следует, что
литературные способности у Вас несомненно имеются.
Первый отрывок из "Чукчика" кажется мне лучше второго. Конечно, трудно
судить о рассказе, не зная его целиком, но начало - на мой взгляд - и
поэтичнее и реалистичнее продолжения. В нем больше подлинных наблюдений и
вся птичья "психология" как-то убедительнее. Читатель не может, например, не
поверить Вам, что мухоловки разговаривают друг с другом только о мухах.
"Очеловечивание" птиц и животных ("антропоморфизм") вполне допустимо в
сказках. Но догадки о том, о чем говорят и думают птицы и звери, как они
относятся к лесу, к солнцу, друг к другу - все это должно покоиться на
крепкой и прочной основе наблюдении. Каждая догадка такого рода должна быть
счастливой находкой. Тогда не будет произвола, не будет пути наименьшего
сопротивления. Автор может и должен фантазировать (на то он и автор), но
самая смелая свобода в искусстве сочетается со строгой дисциплиной.
Вы и сами это чувствуете - особенно на первых страницах рассказа.
Поэтичны строчки об изувеченном войной лесе.
Очень жалею, что издательство не оценило в должной мере Ваших
способностей [2]. По возвращении постараюсь помочь Вам.
В стихах Ваших тоже как будто есть что-то настоящее. Мне думается, Вам
стоит пробовать свои силы в дальнейшем не только в прозе, но и в стихах.
Между прочим, мне показалось, что у Вас есть тяготение к песенному жанру.
Стихи "Почтальоны ходят мимо" могли бы стать текстом для песни, если бы не
некоторые слишком мудреные для песни обороты речи (например, "Это, знаешь,
все терпимо, если" и т. д.). От души желаю Вам успеха в работе.
С. Маршак
1 С письмом от 26 июня 1952 года В. П. Капралова (Ленинград) прислала
на отзыв поэта два отрывка (начало и конец) повести для детей о птицах
"Чукчик" и несколько стихотворений.
2 В. П. Капралова писала, что жюри конкурса на лучшую художественную
книгу для детей (1949-1950) рекомендовало Детгизу установить связь с
автором, но дальше разговоров дело не пошло.
203. Т. Г. ГАББЕ
"Узкое", 16 июля 1952 г.
Дорогая Тамара Григорьевна,
Спасибо за письмецо [1]. Не писал Вам, так как со дня приезда сюда был
в очень плохом состоянии. Большую часть дня я по предписанию врачей (может
быть, чересчур осторожных) лежу, и от этого чувствую себя выбитым из жизни и
оторванным от всего мира. Когда приехал, у меня был совсем плохой пульс,
кровяное давление очень низкое. Сейчас мне стало немного лучше, но все же
много ходить мне не разрешают, с людьми вижусь мало. Книги не увлекают.
Почитал воспоминания Бестужевых [2], дневник художника Делакруа [3], прочел
в подлиннике "Ромео и Джульетту". Пожалуй, только "Ромео" читал с волнением
- да и то не с первых страниц. Удивительно то, что причудливая - и даже не
всегда удачная - игра словами, случайность и даже некоторое неправдоподобие
иных сюжетных поворотов не мешает верить правдивости этой пьесы-поэмы. В
сущности, несколько реплик огромной силы, какая-то поразительная
конкретность, почти вещественность больших и важных мыслей - делают эту вещь
убедительной и победительной. Возьмусь ли я за перевод - не знаю.
Утомительно и трудно подбирать на русском языке соответствующую оригиналу
игру слов, каламбуры, двусмыслицы - особенно в местах, лишенных большого
эмоционального содержания. Зато многие страницы пленительны.
А ко всему еще я потерял - не знаю, навсегда или на какое-то время -
силу удара, уверенность, меткость. Я попробовал перевести два стихотворения
Бернса. Получилось не очень хорошо. Говорят, - нужен отдых. Но ведь, по
совести говоря, я уже несколько месяцев отдыхаю. После переводов из Гейне и
"Азбуки" [4] я ничего крупного не делал. Боюсь, что дальнейший "отдых", о
котором говорят врачи, поведет только к еще большей изнеженности,
демобилизации сил. Может быть, не стоит сейчас заниматься переводами.
Взяться за пьесу? "Горе-злосчастье" у меня как будто достаточно обдумано5,
но как бы не получилось сейчас - в том состоянии, в каком я нахожусь, -
малокровно и худосочно. Нет ощущения, что эта сказка нужна, необходима
сейчас. Нет и "предчувствия" стиля сказки.
Мысль о поездке по Волго-Дону интересна. Но, во-первых, пустят ли меня
доктора? Во-вторых, после 5 августа, когда я выйду из санатории, нам нужно
будет поработать с Вами и над Лелиной рукописью6, да и Ваши литературные
дела привести в порядок. Может быть, поработать до конца сентября - начала
октября, а потом поехать и по Волго-Дону и на юге отдохнуть после поездки.
Но много ли мы успеем с начала августа до начала октября?
Очень грустно, что две редактуры - в придачу к уходу за больной - не
дают Вам возможности не только работать, но и читать и гулять по лесу. Вы
совсем загубите свое здоровье, если не воспользуетесь летом и ранней осенью
для восстановления сил и равновесия. Да и доктору Вам необходимо показаться!
Если бы я в свое время так не запустил своих болезней, я не был бы сейчас на
положении хронического больного. Но что Вам посоветуешь! К доктору Вы не
пойдете, необходимых исследований не сделаете.
Здесь есть люди, которые умеют как-то умно раздвигать свой день - так,
чтобы успевать и работать, и лечиться, и гулять, и спать днем, и на бильярде
играть, и рыбу ловить. Они очень рано встают, рано ложатся. Я так не умею, а
доктора всячески приучают меня к изнеженности и лени. Что же Вам
посоветовать?
Конечно, было бы так хорошо, если бы Вам удалось выбраться с Лелей ко
мне. Приехать пораньше на такси и либо задержать машину, либо уехать обратно
в 5.30 веч(ера) на автобусе. Но, видно, это Вам очень трудно осуществить, а
меня отсюда вряд ли отпустят хотя бы на день.
Ну, довольно. Очень устал. Давно уж так много не писал, как на этот
раз. Крепко жму руку.
С. М.
Передайте мой сердечный привет Евгении Самойловне и Соломону Марковичу.
1 Письмо Т. Г. Габбе не сохранилось.
2 Сб. "Воспоминания Бестужевых", редакция, статьи и комментарии М. К.
Азадовского, Изд-во АН СССР, М. - Л. 1951.
3 З. Делакруа, Дневник. Под редакцией и с предисловием М. В. Алпатова,
М. 1950.
4 Имеется в виду "Веселое путешествие от "А" до "Я".
5 Речь идет о замысле пьесы "Горя бояться - счастья не видать" (см. т.
2 наст. изд.).
6 Книга Елены Ильиной "Это моя школа" (издана Детпмом в 1955 г.).
204. В. П. ТКАЛИЧУ
Москва, 8 апреля 1953 г. Уважаемый тов. Ткалич,
Простите, что так поздно отвечаю Вам. Я получаю очень много рукописей
на отзыв и с трудом успеваю отвечать авторам стихов, рассказов и толстых
романов.
Ваши переводы [1] я внимательно прочел. Очень хорошо, что Вы любите
поэзию. В переводах Ваших есть неплохие строчки. Но для того, чтобы овладеть
мастерством поэтического перевода, надо глубоко знать не только иностранные
языки, но - прежде всего - русский язык. Поэт-переводчик должен владеть
своим языком в совершенстве - так же, как и поэт, пишущий оригинальные
стихи.
А у Вас я нахожу немало стилистических погрешностей. Иной раз Вы
неправильно ставите ударения (например, Вы рифмуете слова "верны" и "шхуны",
а ударение в слове "шхуна" должно быть на первом слоге).
Вы пишете:
Освещая в окне головку,
Взгляд уткнувшую в ночи плед.
Головка не может уткнуть взгляд в плед ночи.
В прозе Вы так бы ни за что не сказали.
Пожалуй, лучше всего остального у Вас "Бленхеймская битва". Но и этот
перевод, конечно, далек от совершенства.
Разумеется, многие Ваши погрешности объясняются Вашей молодостью.
Но будьте требовательны к себе. Перевод должен быть не хуже
оригинальных стихов. А для того, чтобы писать хорошие стихи, надо прежде
всего стать хорошим, вдумчивым, внимательным читателем. Надо читать и
перечитывать лучшую русскую прозу, лучшие стихи русских поэтов. Читать
сознательно, - уже не по-ребячьи, - пытаясь понять и оценить язык, стиль,
содержание и форму. Продолжайте переводить, изучать иностранные языки, - но
помните, что Ваша главная задача - в совершенстве овладеть родным языком.
Желаю Вам успеха в работе.
С. Маршак
1 В. П. Ткалич (Челябинск), ученик десятого класса, прислал тетрадь с
переводами из Лонгфелло, Соути и других английских поэтов.
205. Л. П. КУЛЬПИНОЙ
Москва, 9 апреля 1953 г.
Уважаемый товарищ Кульпина,
Простите, что так долго не мог написать Вам по поводу присланных Вами
стихов [1].
Я получаю очень много рукописей, а здоровье и занятость не позволяют
мне на разборку их уделять столько времени, сколько для этого требуется.
Ваши стихи я внимательно прочел. Они свидетельствуют о том, что Вы
прекрасно знаете предмет, о котором пишете, и любите свое дело. Но, к
сожалению, этого мало для того, чтобы писать стихи, пригодные для печати.
Мне думается, было бы гораздо правильнее, если бы Вы попробовали писать
о том, что Вас так занимает, в прозе. Конечно, и хорошую прозу писать не
так-то просто и легко. Но в прозаическом очерке знание дела, о котором пишет
автор, может в какой-то степени выручить начинающего литератора. Стихи же
требуют большого мастерства, хорошего, точного слуха, поэтического чувства
действительности. Излагать факты неумелыми стихотворными строчками, плохо
срифмованными, - дело не серьезное.
Я уверен, что от человека, занимающегося птицеводством, Вы требуете
несравненно большей профессиональной выучки и подготовки, чем Вы потребовали
от себя, как от поэта.
Не сердитесь на меня за суровую правду. Именно потому, что я чувствую в
Вас настоящего специалиста в своей области, я позволяю себе говорить с Вами
так откровенно.
Привет.
С. Маршак
1 Л. П. Кулышна (Магадан), работница инкубатория совхоза "Дукна",
прислала поэму о цыплятах.
206. И. И. ШТАКЕЛЬБЕРГУ
Москва, 9 апреля 1933 г.
Многоуважаемый Николай Иванович,
Простите, что отвечаю Вам с таким большим опозданием [1]. Болезнь и
крайняя занятость помешали мне сделать это своевременно.
Да и сейчас я пишу Вам второпях, перед отъездом в санаторию.
Меня очень интересует все, что касается Парголова, Старожиловки,
стасовских мест. Буду рад познакомиться с собранными Вами материалами и по
возвращении в Москву постараюсь написать Вам, что сохранилось у меня в
памяти о стасовском житье-бытье.
Стихи, посвященные домоправительнице В. В. Стасова - Эрнестине
Ивановне, - действительно написаны мною, как и стихи "Троим богатырям со
четвертыим" (Репину, Горькому, Шаляпину и Глазунову) [2]. Было мне в ту пору
лет шестнадцать.
Еще раз прошу извинить меня за медлительность. Шлю Вам свой искренний
привет.
С. Маршак
1 В письме от 27 сентября 1951 года Н. И. Штакельберг (Ленинград)
писал, что он собирает материалы по истории Парголова; спрашивал, не
сохранились ли письма, фотографии, зарисовки стасовской дачи и Парголова
1900-х годов.
2 Н. И. Штакельберг писал, что среди имен, подписавших шутливое
послание З. И. Киль - "Матушке-игуменье" он обнаружил подпись: "дядя Сам".
207. С. М. МАРШАК
<Москва>, 27 августа <1953 г.>
Моя милая, дорогая Софьюшка,
Сегодня мне не дали к тебе пропуска [1]. Говорят, что тебе лучше. Я
просил о пропуске и твоего врача - Лидию Семеновну Румянцеву, и Гавриила
Ивановича Майорова, но они оба сказали, что ты чувствуешь себя лучше и нет
оснований для того, чтобы пускать к тебе посетителей в неурочное время.
Пожалуйста, попроси дежурную сестру позвонить ко мне и рассказать о тебе
подробно. Мне очень хочется тебя видеть, моя дорогая. Вчера Твардовский
принес мне для тебя букет роз, но я не знаю, можно ли посылать в палату
цветы. Элик и Саша [2] здоровы. Они и все родные и друзья крепко тебя
целуют. (...)
Деточка, милая, будь бодра и не очень скучай. Скоро тебе позволят выйти
из больницы. Только поправляйся получше. Во многом это от тебя зависит.
Крепко, горячо целую тебя, дорогая.
Твой С. М.
Привет от Розалии Ивановны.
1 С. М. Маршак находилась в Кремлевской больнице: у нее был обнаружен
тромб в легких. 24 сентября 1953 года она скончалась.
2 Внук С. Я. Маршака.
208. И. Я. МАРШАКУ (М. ИЛЬИНУ)
<Москва, около 5 ноября 1953 г.>
Мой милый, дорогой Люсенька,
Спасибо тебе за добрые и мудрые строчки [1]. Нужно быть очень богатым и
щедрым - душевно - человеком, чтобы из больничной палаты посылать близким
людям такие чудесные слова ободрения и утешения.
Крепко тебя целую и благодарю, мой дорогой брат и Друг.
Почему-то я все вспоминаю то время, когда ты болел в юности, и те
прозрачные и светлые стихи, которые ты тогда писал. Во времена испытаний
всегда сказывались твои неисчерпаемые душевные силы.
Люсенька, ко мне домой - вчера или позавчера - звонил Александр
Александрович [2]. Он сказал, что его очень тронуло твое письмо [3] и он
пишет тебе. Должно быть, завтра ты получишь его письмо.
Сейчас у меня Лелечка. Мы говорим о тебе и оба шлем тебе наши горячие
поцелуи.
Твой С. М.
Люсенька,
Фадеев говорил о тебе очень тепло. Вызвался написать тебе. Сказал, что
поможет мне выбраться из Барвихи для свидания с тобой. Говорит с большим
уважением о твоей работе, о том, что ты делал и делаешь для нашей
литературы.
СМ.
1 Письмо брата из больницы. В своем письме И. Я. Маршак высказал ряд
мыслей о жизни и литературе. И. Я. Маршак (М. Ильин) скончался 15 ноября
1953 года.
2 А. А. Фадеев.
3 Письмо М. Ильина к А. А. Фадееву из больницы.
209. ЕЖЕНЕДЕЛЬНИКУ "НОВА КУЛЬТУРА"
(Москва, 6 января 1954 г.)
Меня глубоко потрясла весть о смерти Юлиана Тувима [1]. Этот большой
порт ушел от нас в расцвете своих творческих сил. Остались неосуществленными
многие великолепные планы и замыслы. Больно думать, что не стало этого
замечательного мастера поэзии, этого большого друга нашего народа и нашей
литературы.
Велик вклад Юлиана Тувима в сокровищницу мировой поэзии. Богатым и
многогранным было его творчество. Мне особенно близок Юлиан Тувим двумя
сторонами своей яркой творческой жизни. Тувим был замечательным писателем
для детей. Завоевать признание самой благодарной и вместе с тем самой
требовательной читательской аудитории, пытливой и жизнерадостной, не
прощающей писателю ни малейшей фальши - я имею в виду детей - дело нелегкое.
Тувиму это удалось. Он сумел найти путь к сердцам миллионов маленьких
читателей - и не только у себя в стране. Многие стихи Тувима, переведенные
на русский язык, пользуются большой любовью у юных читателей Советской
страны.
Тувим был неутомимым тружеником в области поэтического перевода. Он
много сделал для того, чтобы произведения русской классической и советской
поэзии прозвучали во весь голос на языке его страны. Он сумел донести до
польских читателей чеканный стих Пушкина. Одним из первых польских поэтов он
сделал достоянием польских читателей пламенную поэзию Маяковского. Мы знаем
и ценим его переводы классических произведений - "Слово о полку Игореве",
"Горе от ума", "Кому на Руси жить хорошо", его переводы советских поэтов,
наших современников.
Мы навсегда сохраним благодарную память о нашем друге Юлиане Тувиме.
Самуил Маршак
Печатается по машинописной копии. Опубликовано в переводе на польский
язык в еженедельнике "Нова культура", Варшава, 1954, 24 января.
1 Выдающийся польский поэт Юлиан Тувим умер 27 декабря 1953 года.
210. В. С. МОГУЧЕМУ
Москва, 27 марта 1954 г.
Уважаемый Валентин Сергеевич,
Редакция "Пионерской правды" переслала мне Ваше письмо [1] в то время,
когда я находился в санатории. Поэтому отвечаю Вам с опозданием.
Я вполне согласен с Вами, что обращение к детям, которое Вы мне
прислали, никуда не годится. Правильно и то, что детям нужны книжки об
уличном движении, написанные не работниками милиции, а квалифицированными
писателями. Письмо Ваше я непременно передам Государственному издательству
детской литературы, которое уже давно не выпускает книжек на эту тему.
Несколько лет тому назад это издательство выпустило мою книжку о
нарушителях правил уличного движения. Называлась эта книжка "Четыре конца".
Знаете ли Вы ее?
Примите мой искренний привет.
С. Маршак
1 В письме от 12 января 1954 года В. С. Могучий (г. Луцк Волынской
обл., УССР), учитель химии и биологии, просил поэта написать для детей стихи
о правилах уличного движения.
211. А. А. СУРКОВУ и К. М. СИМОНОВУ
Москва, (июль 1954 г.)
Дорогие Алексей Александрович и Константин Михайлович,
Уже несколько дней - со среды 14-го июля - я жду от Вас условленного
звонка. Мне хочется быть совершенно уверенным в том, что мой разговор с
Константином Михайловичем был не напрасен.
Я знал и раньше, что работа над докладом [1] мне сейчас не по силам. Но
я никогда не умел уклоняться от общественного дела, которое мне предлагают,
да и доводы Ваши мне показались достаточно серьезными. Поэтому на другой же
день после нашей встречи в Союзе писателей я попытался по-настоящему взяться
за работу, и тут мне стало ясно, что при нынешнем состоянии моего здоровья и
при той крайней душевной усталости, которая вызвана всеми моими недавними
потерями [2], это для меня совершенно невозможно. На этот раз я
действительно не могу пересилить себя.
Все, что я прежде любил - спокойное и сосредоточенное изучение
материала, сопоставление различных особенностей его, общение с товарищами
при проверке выводов, - все это мне сейчас бесконечно утомительно.
Я человек добросовестный. Делать дело кое-как я не хочу, а как следует
- не могу.
Я был бы рад, если бы мне удалось в ближайшее время хоть отчасти
восстановить свою прежнюю жизнеспособность и работоспособность. Тогда бы на
Съезде я мог выступить хотя бы с кратким, но сколько-нибудь веским словом
[3]. А уж подробный доклад пусть на этот раз сделает кто-нибудь другой
(Катаев, Каверин, Полевой, Кассиль).
Я готов оказать докладчику всяческую помощь в пределах моих сил.
Надеюсь, что Вы оба поймете меня.
С. Маршак
Печатается по черновику письма.
1 Имеется в виду доклад о детской и юношеской литературе на Втором
съезде советских писателей (съезд работал 15-26 декабря 1954 г.).
2 В сентябре 1953 года скончалась жена С. Я. Маршака, а в ноябре - его
брат, писатель М. Ильин.
3 С. Я. Маршак выступил на съезде 17 декабря.
212. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Москва, 11 ноября 1954 г.
Дорогой Корней Иванович.
Очень тронут Вашим письмом [1]. То, что Вы пишете о познавательной
ценности веселой книжки, конечно, совершенно правильно и полезно. В раннем
возрасте познание неотделимо от игры. Не понимают этого только литературные
чиновники, которые ухитрились забыть свое детство так прочно, будто его
никогда и не было.
Если Вам понадобится упомянуть в предисловии мое имя, то, разумеется, я
ничего не имею против [2], - мне это будет только приятно.
Желаю Вам хорошо отдохнуть и поправиться. Листы из Вашей рукописи
отсылаю на улицу Горького [3] и прилагаю к ним новое (значительно
расширенное) издание Бернса, и две детские книжки - "Усатого-полосатого",
вышедшего в этом году, и "Разноцветную книгу". (Кажется, я Вам еще ее не
дарил.)
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 8 ноября 1954 года К. И. Чуковский писал о подготовляемом
им десятом издании книги "От двух до пяти": "Между прочим, я говорю в ней
(книге. - С. Ч.) о том, что те Ваши сказки, которые мы называем "потешными",
"шуточными", "развлекательными", на самом деле имеют для ребенка
познавательный смысл - и ссылаюсь при этом на самую озорную из Ваших сказок
- на "Рассеянного". Посылаю Вам эти страницы своей будущей книги. Очень
хотелось бы знать, согласны ли Вы с моей мыслью".
2 К. И. Чуковский писал: "В предисловии к книге я указываю, что
материал для нее сообщали мне Качалов, Собинов, Вс. Иванов, А. Н. Толстой.
Разрешаете ли Вы мне указать на Ваше имя?"
3 На квартиру К. И. Чуковского.
213. Б. С. ТАЙЦУ
Москва, 21 февраля 1955 г.
Дорогой Борис Семенович,
Простите, что отвечаю с таким опозданием [1]. Съезд писателей, а потом
командировка отняли у меня очень много времени.
Воспоминание о "детском университете" мне так же дорого, как и Вам.
С большой радостью и даже гордостью за человека прочел Ваше письмо. Это
замечательно, что тяжелое ранение не помешало Вам заниматься любимым трудом
- таким нужным и полезным!
А что касается Ваших писательских возможностей, то для того, чтобы
судить о том, стоит ли начинать, - надо начать. Если есть хороший,
подлинный, жизненный материал и большая охота, - толк, вероятно, будет. 36
лет - хороший возраст для прозаика. Порты, как и музыканты, начинают обычно
раньше. Посылаю Вам свой двухтомник и желаю счастья.
С. Маршак
1 В письме от 29 ноября 1954 года Б. С. Тайц (Ленинград), врач-педиатр,
вспоминал, как он в 1934 году по конкурсу поступил в ленинградский Дом
литературного воспитания детей; на фронте потерял правую руку и ногу.
214. А. X ШАХОВСКОМУ
Москва, 14 апреля 1955 г.
Тов. Шаховской,
Редакция "Литературной газеты" переслала мне Ваше письмецо с просьбой
ответить Вам [1].
Отвечаю.
Вы спрашиваете, почему сонеты Шекспира в моем переводе состоят из трех
четверостиший и одного двустишия.
Да потому, что и в оригинале эти сонеты состоят из трех четверостиший и
одного двустишия.
Вероятно, в Харькове не так уж трудно достать сонеты Шекспира в
оригинале.
Но, и не заглядывая в английский текст, Вы нашли бы ответ на свой
вопрос, если бы внимательно и до конца прочитали книгу, в которой помещены
мои переводы сонетов Шекспира. На странице 185-ой, в послесловии, написанном
проф. М. М. Морозовым, разъяснено четко и подробно, в чем заключается
различие между итальянским и английским сонетом. "Английский сонет, -
говорится в этом послесловии, - чаще всего состоит из трех четверостиший и
одного двустишия. В завершающем сонет двустишии как бы подводится итог его
содержанию".
Таким образом Вы могли бы получить исчерпывающие сведения по
интересующему Вас вопросу, не прибегая к помощи "Словаря иностранных слов" и
не требуя разъяснений от автора перевода.
Писатель тратит на свою книгу много труда, внимания, заботы. Это дает
ему право ждать самого пристального, серьезного, бережного внимания и от
читателя.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 9 марта 1955 года А. А. Шаховской (Харьков) недоумевал,
почему С. Я. Маршак при переводе сонетов В. Шекспира не придерживается
классической ("итальянской") формы сонетов, о которой он прочитал в "Словаре
иностранных слов".
215. ПЕДАГОГИЧЕСКОМУ ИНСТИТУТУ ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ, ЛЕНИНГРАД
<Москва, 21 апреля 1955 г.>
Дорогие товарищи,
Я был бы рад рассказать Вам подробно о поездке в Шотландию, на
фестиваль, посвященный памяти поэта Роберта Бернса, но я нездоров, пишу с
трудом и поэтому должен ограничиться всего несколькими строками 1. Наша
делегация состояла из четырех человек - т. Б. Н. Полевого, А. А.
Елистратовой, меня и моего сына - кандидата технических наук И. С. Маршака.
Мы возложили на пьедестал памятника венок от Союза Советских писателей. Было
это в городе Эйр, в окрестностях которого Бернс родился и провел
значительную часть своей жизни. Затем память поэта чествовали в городе
Кильмарнок, где вышло первое издание его стихотворений, в гор(оде) Дамфрис,
где он умер тридцати семи лет от роду, в Глазго и, наконец, в Эдинбурге.
Торжества происходили обычно в городских ратушах, и
председательствовали на них лорды-провосты в завитых париках и в
горностаевых мантиях, а простой народ поминал поэта в многочисленных клубах
и кружках имени Бернса, которые имеются чуть ли не во всех городах и даже в
деревнях Шотландии.
В своих речах мы, советские делегаты, говорили о том, что Бернс дал
гораздо больше своей стране, чем получил от нее при жизни (как известно, он
жил и умер в бедности), и что Шотландия - да и весь мир - в долгу перед
поэтом, вышедшим из простого народа. А долг этот надо платить не только
возведением памятников и постройкой музейных зданий, но, главным образом,
осуществлением завещания поэта, так ясно выраженного в его стихах, в которых
говорится о свободе, о братстве народов, о мире, о том, что знатью должны
считаться люди, которые кормятся честным трудом.
Мы побывали почти во всех местах, где жил и трудился Берне, видели
поля, по которым он проходил с плугом и бороной. Мы были рады рассказать
соотечественникам поэта, какой популярностью и любовью пользуются его стихи
в нашей великой стране.
Вот, дорогие товарищи, краткий отчет о нашем участии в фестивале
Бернса. Желаю Вам успеха в изучении литературы.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 8 февраля 1955 года редколлегия бюллетеня студенческого
научного общества Ленинградского первого педагогического института
иностранных языков просила поэта рассказать о поездке в Англию на фестиваль
Р. Бернса в конце января - начале февраля 1955 года.
216. Т. Я. ИВАНОВОЙ
Москва, 25 апреля 1955 г.
Уважаемая Татьяна Яковлевна,
Очень жалею, что болезнь помешала мне исполнить Вашу просьбу 1.
Впрочем, я надеюсь, что и без специально написанного обращения детей к
родителям Вы отлично про-вели свою конференцию.
Должен Вам сказать, что, хотя мне не раз приходилось писать тексты
обращений от имени детей, я не слишком уверен, что это педагогически
правильно.
Дети умеют выражать свои мысли и желания с чудесной
непосредственностью, и достаточно иной раз слегка проредактировать
написанный ими текст, чтобы он мог хорошо прозвучать в любой аудитории.
Однако я вполне понимаю Ваше стремление как можно глубже и горячее
заинтересовать родителей вопросами воспитания [2]. Это чрезвычайно нужное и
важное дело.
Уверен, что Ваше живое увлечение воспитательной работой принесет много
пользы.
От души желаю Вам успеха.
С. Маршак
1 В письме от 20 марта 1955 года Т. Я. Иванова (пос. Пестово
Новгородской обл.), директор школы, просила С. Я. Маршака написать
приветствие, которое дети прочитали бы на районной родительской конференции.
2 В приветствии, по мысли Т. Я. Ивановой, ребята должны были просить
родителей лучше воспитывать детей.
217. И. М. ДОЛЬНИКОВУ
Москва, 27 апреля 1955 г.
Дорогой тов. Дольников,
Мне очень жалко, что я не смог ответить Вам сразу [1]. Длительная
болезнь помешала мне заниматься перепиской. Да и сейчас я еще, к сожалению,
не могу ответить Вам так подробно, как хотелось бы.
Вы правы, - большинство работ, посвященных современным поэтам, а
пишущим для детей в особенности, мало дают и читателю, и самому писателю.
Чаще всего такие статьи и очерки пишутся общо, приблизительно, и легко
допускают замену имени одного автора именем другого. Надеюсь, что наши
молодые литературоведы и критики научатся писать портреты, более сходные,
глубокие и правдивые. Хорошие портреты с одинаковой ясностью показывают тех,
с кого они написаны, тех, кто их писал, и время, когда была сделана работа.
Вы спрашиваете меня о разных датах. Постараюсь ответить с возможной
точностью. В Англии я учился с 1912 по 1914 год. С Горьким встретился в 1904
году, со Стасовым в 1902. Депутатом Моссовета был в 1939-1947 годах. До 1938
года я работал не только как писатель, но и как редактор (по должности
числился "литературным консультантом" издательства). С 1938 года я оставил
редакционную работу и с тех пор занят только своим писательским делом. Это,
по-видимому, имела в виду В. Смирнова.
Печататься я начал более или менее регулярно с 1908 года. Кое-какие из
моих юношеских стихотворений печатались и раньше, но в стихах этих не было
еще ничего профессионального.
До революции я помещал стихи в "Стрекозе", "Сатириконе", в альманахе
"Жизнь", в журналах "Северные записки", "Русская мысль" и др.
С английской детской поэзией ("Nursery Rhymes") я познакомился довольно
давно. Еще раньше - с русской. Легкость, отчетливость и разнообразие ритмов,
веселая и смелая игра словами и даже звуками, причудливость и неожиданность
сюжетных поворотов - все это привлекало меня в русской народной поэзии еще с
детства. С английскими детскими песенками я подружился в студенческие годы.
По сравнению с этими отобранными временем образцами народной поэзии
стихи, печатавшиеся в предреволюционных детских журналах, сборниках и
книжках-картинках, казались мне беспомощными, бесформенными, пресными
изделиями любительской стряпни.
С первых лет моей работы в области литературы для детей я стал вольно и
невольно воевать за народные традиции против доморощенного слащавого
стихоплетства. Из лаконичных, внутренне законченных песенок постепенно стали
у меня складываться сказки ("О глупом мышонке"), или маленькие стихотворные
повести вроде "Пожара".
У народной поэзии я учился не только словесной игре, но и стройности,
цельности композиции ("Багаж", "Вот какой рассеянный").
Кстати, стихотворные формы, которые на первых порах представлялись
пригодными только для игривых, смешных стихов, на практике оказались
несравненно более емкими и "грузоподъемными". Скажем, "Война с Днепром" или
"Почта" также состоят из коротких, афористических стихотворений, что и
"Сказка о глупом мышонке" или "Вчера и сегодня".
Да и в "Были-небылице" - при всей серьезности задачи - Вы найдете те же
принципы.
Вы спрашиваете, какие темы и проблемы являются для меня основными. Я бы
ответил на это коротко.
Я люблю работающих людей - тех, кто делает свое дело мастерски, весело,
щедро. Сейчас о труде пишут немало, но несколько однообразно и подчас
назидательно. А между тем о труде можно и должно говорить совершенно
по-разному. Пожарный Кузьма, почтальон, врач из "Ледяного острова", столяр,
превративший дерево в стол, падчерица из "Двенадцати месяцев", которую все
месяцы знают в лицо, потому что видели ее и на грядках, и у проруби, и в
поле, и в лесу, - вот герои моих книжек. А самодовольное тунеядство мне
всегда было отвратительно, будь его носителем мистер Твистер или свиное
семейство из "Кошкина дома" ("Я свинья, и ты свинья, все мы, братцы,
свиньи...").
Хорошо и честно исполненное дело мне всегда кажется подлинно
поэтическим. Вот почему мне захотелось углубить перспективу современной
вполне реальной повести о "Ледяном острове", связав ее со старинным
героическим преданием об Удресте - "пристани отважных сердец".
О "Лирической тетради" говорить второпях мне трудно и не хочется [2].
Скажу только одно. Мне думается, лирика всегда должна являться результатом
большой сосредоточенности, бережного накопления мыслей и чувств. Этого пути
я стараюсь держаться и в своей оригинальной лирике, и в переводах. А уж
насколько это удается, судить не мне, а Вам.
Желаю Вам успеха.
С. Маршак
1 В письме от 29 марта 1955 года И. М. Дольников (Ленинград), студент
филологического факультета университета, рассказал о своей работе над
дипломом "Детская поэзия С. Я. Маршака"; задал поэту ряд вопросов.
2 И. М. Дольников спрашивал об авторском отношении к "Лирической
тетради".
218. С. И. ПАРАДЖАНОВУ и С. Ю. ЛЯЛИНУ
Москва, 11 мая 1955 г.
Дорогие тов. Параджанов и Лялин,
Очень жалею, что болезнь помешала мне сразу же ответить Вам [1].
Меня очень тронуло Ваше желание переложить на язык кино мою сказку
"Двенадцать месяцев". Еще десять лет тому назад мне предлагал экранизировать
ее Дисней [2]. В последнее время она включена в план нашего Союзмультфильма.
Если последнее обстоятельство не помешает Вашей работе над сказкой, я готов
предоставить Вам право использования ее для игрового кино. Я вполне согласен
с Вами, что именно игровое кино открывает большие возможности для воплощения
волшебной сказки, построенной на реальной основе, а природа Украины может
быть превосходным фоном для развития сюжета "Двенадцати месяцев".
Если Ваш замысел будет утвержден соответствующими инстанциями, сообщите
мне и расскажите хотя бы в основных чертах предполагаемый сценарий
кинофильма.
От души желаю Вам успеха.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 В письме от 23 апреля 1955 года кинорежиссер С. И. Параджанов и
сценарист С. Ю. Лялин (Киевская студия художественных фильмов) просили
разрешить им создать игровой фильм по пьесе С. Я. Маршака "Двенадцать
месяцев".
2 Уолт Дисней (1901-1970) - американский кинорежиссер-мультипликатор.
219. З. Я. БИЛЕНКО
(Москва, 11 мая 1955 г.)
Дорогой Зиновий Яковлевич,
Простите, что отвечаю с некоторым промедлением [1]. Я все время болею и
только в редкие часы могу взяться за перо.
Ваш перевод "Мастерской в кармане" мне нравится. Может быть, до
печатания (это отнюдь не требование, а только пожелание!) Вам еще удастся
его немного отшлифовать. Например, если бы Вам удалось вместо "маленьки" и
"гостреньки" дать более запоминающиеся рифмы, стихи от этого несомненно бы
выиграли. Я всячески стремился к тому, чтобы сделать ножик как можно более
привлекательным. Рифмы и аллитерации играют тут большую роль
Но повторяю: это только пожелание, а в общем, я Вам от души благодарен
за хороший перевод и, конечно, даю полное согласие на его напечатание.
Однако, как я уже писал Вам, напечатать перевод следовало бы после
опубликования стихов в московском журнале [2].
Крепко жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 21 апреля 1955 года З. Я. Биленко (Киев),
поэт-переводчик, просил дать отзыв о его переводе на украинский язык
стихотворения С. Я. Маршака "Мастерская в кармане".
2 В письме от 30 марта 1955 года С. Я. Маршак просил, чтобы "украинский
текст не был опубликован раньше русского".
220. К. В. ЗЕЛЕНОМУ
Москва, 17 мая 1955 г.
Дорогой Кирилл Зеленой,
Спасибо за хорошее, умное и сердитое письмо [1]. Для каждого из нас
встреча с читателем, который замечает всякую строку, - настоящая радость.
Постараюсь ответить на Ваши вопросы.
Начало "Почты военной" я изменил, во-первых, потому, что хотел сделать
экспозицию более короткой и энергичной. А во-вторых, я был не очень доволен
строчками:
Он обходит город стройный,
Город славы - Ленинград.
Эти слова казались мне несколько общими, условно-поэтическими. А я до
этого не охотник и в чужих и в своих стихах.
Строфа, о которой Вы пишете ("Он - защитник Ленинграда" и т. д.) не
вызывала у меня сомнений, но ею пришлось пожертвовать, потому что она по
смыслу и по строю связана со строчками, которые я вычеркнул.
Что касается письма мальчика к отцу, то здесь я с Вами не согласен.
По-моему, новый вариант тоньше и глубже первого.
Четверостишия "Под тобой - земля родная" мне и самому жаль. Может быть,
в новом издании мне удастся его восстановить. "Рассказ о неизвестном герое"
и "Про одного ученика" ("Шесть единиц") непременно включу в сборник [2].
Желаю Вам счастья и успехов в работе.
Жму руку.
С. Маршак
1 В письме от 17 апреля 1955 года К. В. Зеленой (Ленинград), студент
университета, писал о неудачных, по его мнению, переделках и дополнениях к
"Почте военной" С. Я. Маршака.
2 Речь идет о сборнике С. Я. Маршака "Сказки, песни, загадки".
221. Ц. И. КИН
(Ялта), 1 ноября 1955 г.
Дорогая Леля,
Посылаю две сказки. Я не уверен, хороши ли они и стоит ли отдавать их в
печать. Кажется, "Кольцо Джафара" более совершенно по форме, а "Тихая
сказка" местами поэтичнее, но менее значительна. По-настоящему надо было бы
подержать обе сказки в столе, а потом решать их участь, отойдя от них на
некоторое расстояние. Покажите Элику, посоветуйтесь серьезно с Тамарой
Григорьевной и с собой.
Мне бы не хотелось выступать с легковесными вещами. В "Тихой сказке" у
меня было
И хрипят: - Головку спрячь,
Съежься, милый ежик...
И еще:
А ежи хрипят: - Лови,
Догоняй, царапай!..
У волчицы нос в крови,
А у волка лапа.
Но мне сказали, что еж не хрипит, а издает звуки, похожие на хрюканье.
Сам я не слышал голоса ежа и не знаю, каким глаголом заменить слово
"хрипят". Поэтому я придумал варианты, но не знаю, естественно ли они
звучат. Посоветуйтесь поскорей - до своего отъезда - и скажите мне по
телефону, каково впечатление. Можно дать "Юности" одну из сказок (скажем,
"Кольцо Джафара"), а если есть сомнения, хоть малейшие, можно и ничего не
давать, сказать, что я из-за болезни сказки не окончил.
Отсылаю Вам обратно письмо от журнала "Рогач" (Rohac) из Братиславы
[1]. Напишите, пожалуйста, любезное письмо о том, что я болен, нахожусь в
санатории и поэтому не буду в состоянии написать к сроку статью и стихи.
(...)
Кажется, мне удались несколько эпиграмм Бернса и одно лирическое
стихотворение. (...)
Путевку пока беру на две недели. Звонить Вам буду часто. Спросите Софью
Никитичну (зав. производств, отделом Детгиза), что с цветным сборником2,
Алянского и Петра Ив. Суворова (худ. отдел), что с "Приключением" или
"Случаем в дороге" [3] и Сказками. Хорошо бы достать в Гослитиздате или в
магазине сборник воспоминаний о Горьком, где напечатаны и мои воспоминания
[4], два тома воспоминаний о Толстом и двухтомник Есенина.
Позвоните Map. Павл. Прилежаевой, скажите, что я очень благодарен за
привет и, когда поправлюсь, напишу. (...)
Целую Вас С. М.
Письмо адресовано Цецилии Исааковне Кин, в то время литературному
помощнику С. Я. Маршака.
1 Письмо от 12 Октября 1955 года из Братиславы от детского журнала
"Рогач" с просьбой написать статью или стихи для ноябрьского номера журнала,
посвященного месячнику чехословацко-советской дружбы.
2 Сборник с цветными иллюстрациями В. В. Лебедева "Детям" (вышел в
Детгизе в 1956 г.).
3 Отдельное издание стихотворения "Случай в дороге" (впоследствии
стихотворение было названо: "Приключение в дороге" - см. т. 1 наст. изд.).
4 С Маршак, Три встречи. - Сб. "М. Горький в воспоминаниях
современников", Гослитиздат, М. 1955.
222. А. Н. ОЛЕЙНИКОВУ
(Москва), 31 декабря 1955 г. Дорогой Александр,
Отвечаю Вам с таким промедлением, так как все время тяжело болею и с
трудом берусь за перо.
Очень хорошо, что Вы побывали в Ленинграде, а потом в колхозе. Радует
меня и то, что Вы много работаете над стихом.
Из присланных Вами переводов [1] мне больше нравится восьмистишие, -
особенно вторая строфа. Из оригинальных Ваших стихотворений, пожалуй, лучше
"Тревожные сигналы" - в нем больше собственных наблюдений. Во втором
стихотворении выразительнее всего последнее двустишие.
Очень одобряю Вашу упорною работу, но думаю, что стихотворные
упражнения - вроде четверостиший из нескольких произвольных слов - не очень
полезны [2]. Заниматься "версификаторской гимнастикой" - все равно, что
учиться плавать на суше. Работа над лирическими стихами и переводами гораздо
больше помогает овладеть стихотворной техникой.
Пока Вы молоды, пробуйте свои силы в самых разнообразных жанрах поэзии,
а может быть, и прозы (статьи, очерки, заметки).
Много ли читаете?
От души желаю Вам успеха в ученье и в работе.
Привет маме.
Ваш С. Маршак
1 А. Н. Олейников, сын детского писателя Н. М. Олейникова, геолог
студент, прислал свои переводы из Гейне и оригинальные стихи
2 А. Н. Олейников писал: "Я ежедневно давал себе по утрам такую
зарядку, брал 4-5 произвольных слов и писал из них четверостишие".
223. А. В. БОГДАНОВОЙ
Больница, 24 января 1956 г.
Моя дорогая Анна Васильевна,
Я полечил Ваше милое, доброе и умное письмо [1]. Хорошо, что Вы уехали
из города, что вокруг Вас снег, деревья и та тишина, которая соответствует
сосредоточенности Вашей души.
Пусть печаль Ваша [2] будет "светла", как говорил Пушкин. Ведь она Вам
дана надолго, на всю жизнь.
Бывают люди, в которых так много света, что и после смерти в жизни
остается светящаяся тень их существования. Таков был и Митя, таков был его
талант - очень русский, широкий, мягкий, обаятельный и в своем юморе, и в
своем лиризме.
Будем же помнить его и любить, как любили многие годы. А Вы берегите
себя. В Вас так много хорошего, доброго, что это надо успеть раздать и
раздарить.
Что касается меня, то мне пока еще похвастаться нечем. Не знаю, когда
меня выпустят из больницы и переведут в санаторию. Но когда я буду на воле и
почувствую себя немного получше, я первым делом повидаю Вас. Целую Вашу
руку.
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2216).
1 Письмо А. В. Богдановой от 19 января 1956 года.
2 19 декабря 1955 года скончался народный артист РСФСР Д. Н. Орлов, муж
А В. Богдановой.
224. М. А ШЕХТЕРУ
Москва, 10 мая 1956 г.
Дорогой Марк Ананьевич,
Спасибо за хорошую книжку [1]. Поэтам, переводившим стихи Ингер
Хагеруп, удалось главное: они дали читателю образ норвежского поэта. Уверен,
что эта маленькая книга будет иметь успех.
Жму руку
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 2267).
1 Поэт М. А. Шехтер (Ленинград) прислал книгу: И. Xагеруп,
Стихотворения, Гослитиздат, М. 1956. М. А. Шехтер был одним из переводчиков
стихов норвежского поэта.
225. ТАНЕ КРАВЦОВОЙ
Москва, (19 июня 1956 г.)
Дорогая Таня,
Я очень рад, что тебе понравилась книжка про человека рассеянного [1].
К сожалению, он еще не исправился. Надевает на голову сапог, пишет письма
огурцом, спит под кроватью. Вот он какой - рассеянный с улицы Бассейной! Где
он живет теперь, я не знаю. Он сам забыл свой адрес.
А тебе я шлю привет и посылаю в подарок книгу "Кошкин дом".
Будь здорова. Крепко тебя целую.
Твой С. Маршак
1 В письме от 30 апреля 1956 года пятилетняя Таня Кравцова (Ленинград)
спрашивала поэта: "Где теперь живет человек рассеянный? Может быть, он
теперь исправился. А если не исправился, то что теперь делает? И как
одевается [?]"
226 А. Т. ТВАРДОВСКОМУ
(Москва, около 21 июня 1956 г.)
Мой дорогой Саша,
Кажется, только в детстве нас радует день рождения. В зрелые годы он
только назойливо напоминает нам о том, что мы становимся на год старше [1].
Недавно мы играли в лото с Марией Павловной Чеховой [2], которой пошел
93-й год, и она каждый раз с ненавистью и ужасом поглядывала на число "90".
- Опять девяносто! Какое это неприятное число. Де-вя-но-сто!
В утешение я сказал Марии Павловне, что ей никак не дашь больше
семидесяти лет. Кажется, она была довольна, да и слова эти не были лестью.
Она еще так радуется приходу друзей, так ждет праздников, приездов друзей и
дружеских писем, что ее и в самом деле нельзя назвать старухой.
Я пишу об этом для того, чтобы напомнить тебе, как ты еще молод и как
много доброго и славного ты еще можешь сделать на своем веку - и в
литературе и в жизни и - какие приятные числа пока еще соответствуют твоему
возрасту.
У тебя столько искренних друзей - известных тебе и неизвестных, - и все
они от души радуются, что ты родился на белый свет и существуешь.
Желаю тебе, мой дорогой друг, здоровья и счастливой работы.
Надеюсь, что скоро увижу тебя здоровым, бодрым, радостным.
Твой С. Маршак
Печатается по тексту черновика письма.
1 21 июня 1956 года А. Т. Твардовскому исполнилось 46 дет.
2 М. П. Чехова (1863-1957)-сестра А. П. Чехова.
227. Л. М. ТАЛЕПОРОВСКОМУ
Москва, 13 августа 1956 г.
Дорогой Леонид Михайлович,
Спасибо за Ваш читательский привет и милое письмо [1]. Если хватит у
меня сил и дней, постараюсь перевести когда-нибудь и сонеты Петрарки.
Желаю Вам здоровья и счастья. Жму руку.
С. Маршак
1 В письме от 25 июля 1956 года Л. М. Талепоровский (Иваново)
благодарил поэта за переводы из В. Шекспира, предлагал переводить сонеты
Петрарки. С. Я. Маршак сонетов Петрарки не переводил.
228. В. И. БЕРЛИНУ
Москва, 27 сентября 1956 г.
Уважаемый тов. Берлин,
Мне очень жаль, что моя затянувшаяся болезнь мешает мне отвечать на
письма. Я получаю их каждый день и последнее время почти лишен возможности
разобраться во всем множестве присылаемых рукописей.
Хоть и с опозданием, прочитал Ваши стихи [1]. Что же сказать Вам о них?
Мне думается, что Вы человек одаренный, но почти всегда идете не по той
дороге, по которой Вам следует идти.
Из всех стихотворений, присланных мне, в сущности, настоящими стихами
можно считать только двенадцать лирических строчек "После дождя" и шутливое
стихотворное повествование о грибах ("Грибы, как и люди, имеют привычки").
Есть в этих стихах и юмор, и грация, и чувство реальности, и свежесть языка.
Без навязчивости, без потери поэтичности Вам удалось рассказать детям то,
что Вы сами знаете о грибах. Поучительность не мешает той живой словесной
игре, без которой невозможны стихи для детей.
Если хотите, эти стихи я постараюсь порекомендовать какому-нибудь
детскому журналу или альманаху.
К сожалению, в других стихах нет ни подлинно лирической теплоты, ни той
шутливости, которая идет от хороших образцов народной поэзии. Почти все они
насквозь пронизаны стерженьком сюжета и морали. В них нет той легкости и
свободы, какие есть, скажем, в "Грибах" и в "После дождя".
Получается не поэзия, а версификация, которая не даст радости ни
читателю, ни автору.
И все же, хотя неудачных стихов Вы прислали мне больше, чем удачных, я
склонен думать, что для Вас характерны те, которые удались.
Пишите сосредоточеннее, бережнее, проявляйте больше себя самого. А
проявить себя поэту удается только тогда, когда он пишет о том, что ему
по-настоящему мило.
Желаю Вам счастья и успеха.
С. Маршак
1 В. И. Берлин (Москва), врач-невропатолог, прислал на отзыв С. Я.
Маршака свои стихи для детей.
229. Э. П. КОРОТКОВОЙ
Москва, 22 ноября 1956 г.
Дорогая т. Короткова,
Простите, что отвечаю Вам так поздно. В последнее время я много болею и
с трудом справляюсь с той работой, от которой не избавляет и болезнь.
Письмо Ваше 1 я прочел очень внимательно. Да оно и заслуживает самого
пристального внимания. Очень немногие преподаватели литературы так вдумчиво
относятся к своему предмету.
Ваши замечания по поводу книги В. В. Смирновой справедливы. К ее очерку
я отношусь положительно. Но мне кажется, что не все в нем равноценно.
Конечно, нельзя согласиться со Смирновой, что, стремясь расширить круг, в
котором живет ребенок, я не показываю детям их самих. Правда, я очень редко
говорю от имени ребенка, не желая впасть в ту фальшь, которой грешат многие
детские книжки. Однако перечисленные Вами примеры достаточны для того, чтобы
опровергнуть утверждение критика.
В. В. Смирнова - критик чуткий и умный. Но в беглом очерке, она,
конечно, не могла дать достаточно полную и подробную оценку моей работы.
Сейчас она пишет новую статью для моего четырехтомника, выходящего в
Гослитиздате. Ваши замечания я сообщу ей. Надеюсь, что они ей пригодятся.
Вы спрашиваете, какой книжкой я дебютировал в области детской поэзии. В
этом вопросе противоречий в очерке Смирновой нет. Действительно, моими
первыми произведениями для детей были сказки в стихах, предназначенные для
театра. Они вошли в сборник "Театр для детей". Однако отдельными книжками
были впервые изданы мои стихи о зверятах ("Детки в клетке") и английские
народные детские песенки в моем вольном пересказе ("Дом, который построил
Джек"). Затем "Пожар", "Почта", "Багаж", "Вот какой рассеянный" и т. д.
Кажется, я исчерпал все Ваши вопросы.
Крепко жму Вашу руку и желаю Вам успеха в работе.
С искренним уважением.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 6 сентября 1956 года Э. П. Короткова (Горький),
преподаватель детской литературы в педагогическом институте, сделала ряд
критических замечаний о книге В. В. Смирновой "С. Я. Маршак" (Детгиз, М.
1954).
230. А. И. БРОДСКОМУ
(Москва), 22 ноября 1956 г.
Уважаемый Александр Исакович,
Сердечно благодарю Вас за присланную книжку [1].
Лучшими и наиболее законченными показались мне стихотворения "Ветер" и
"Вот так птица - коростель!" Это и поэтичные и остроумные стихи. Неплоха
песенка про колокольчики, хотя ее немного портит вторая строчка ("Видел
ты").
К сожалению, в этот небольшой сборник вошло и несколько слабых и
неудачных стихотворений, похожих на все то, что обычно печатается в детских
книжках и журналах. Таковы, например, "Драчуны". Ведь нет никакой
естественной интонации в строчках
Полно,
Что смешного тут?
Очевидно, это слово "тут" существует в стихотворении "Драчуны" и в
стихотворении "Карусель" ("Соловей и чижик тут"), да и во многих других
детских стихах разных авторов, только для того, чтобы с ними рифмовался
глагол в третьем лице множественного числа (например, "заклюют", "поют").
Рифмы-то, конечно, получаются, а живой, осмысленной интонации в этих
строчках не найдете.
Надеюсь, Вы не обидитесь на меня за мои дружеские и вполне
благожелательные замечания.
Желаю Вам успеха.
С искренним приветом
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 Поэт А. И. Бродский (Киев) прислал книжку своих стихов "Карусель",
"Молодь", Киев, 1956; просил высказать мнение о ней, так как "для детей он
начал писать недавно".
231. Ю. И. СОЛНЦЕВОЙ-ДОВЖЕНКО
<Москва>, 26 ноября 1956 г.
Моя дорогая Юлия Ипполитовна,
Я знаю, как глубоко Ваше горе [1], и не смею Вас утешать. Хочу только
сказать Вам, что память Александра Петровича, его живой облик мне бесконечно
дороги. Талант его был так же светел, как и его душа. И люди, которым выпала
на долю радость знать его, навсегда сохранят в сердце частицу того света.
Целую Вашу руку и желаю Вам столько сил, сколько нужно, чтобы перенести
такую утрату.
Ваш С. Маршак
Автограф хранится в ЦГАЛИ (фонд 2081).
1 25 ноября 1956 года умер выдающийся кинорежиссер и писатель А. П.
Довженко.
232. А. Г. ГАТОВУ
Москва, 29 ноября 1956 г.
Дорогой Александр Григорьевич,
Сердечно благодарю Вас за Вашу готовность помочь мне в моей переписке с
театром Хаюдза [1] и за присылку Вашего письма к переводчику книги
"Здравствуйте, дети!" Жэнь Жун-жуну [2].
Ваш разбор перевода замечателен по своей глубине и тонкости.
Очень отрадно, что между нашими и китайскими поэтами-переводчиками
устанавливается дружеское общение.
Если Вы найдете время навестить меня вместе с Вашим товарищем, буду
очень признателен. Позвоните мне, пожалуйста, в один из ближайших дней,
лучше всего - утром.
С искренним приветом.
С. Маршак
1 В письме от 3 ноября 1956 года А. Г. Гатов (Москва), переводчик
китайской литераторы (псевд. Агей Гатов;, предложил организовать встречу С.
Я. Маршака с товарищем, хорошо владеющим японским языком.
2 В шанхайском издательстве "Шаонянь ЭРТУН чубань-шэ" готовилось
издание книги С. Я. Маршака "Здравствуйте, дети!". В книгу вошли
оригинальные стихи поэта и его переводы из Дж. Родари.
233. К. К. БОРУТЕ
Москва, 29 ноября 1956 г.
Уважаемый Казис Казисович,
Посылаю Вам номер "Литературной газеты" [1] в котором помещены мои
переводы сказок "Купырь не качает воробья" и "Свадьба зайца и лисы".
Названия обеих сказок я для газеты изменил, так как и мне и редакции
показалось, что заглавия "Кто вызвал бурю" и "Заяц к лисе сватался"
прозвучат острее. Впрочем, когда эти сказки будут печататься отдельно или в
сборниках, я о названиях еще подумаю.
Кроме этих двух сказок, я перевожу "Посылали козлика за водой" [2].
Мне очень нравятся Ваши своеобразные и затейливые литовские сказки, но
удастся ли мне перевести еще что-нибудь из них, - не знаю. Работа над
переводом фольклора доставляет мне истинную радость, но времени у меня так
мало, а здоровье так ненадежно. Надеюсь, что М. Петровых и другие московские
поэты прекрасно справятся с переводом всего сборника. А я буду участвовать в
нем в меру своих сил.
Вы мне прислали подстрочники многих сказок. Есть ли у редакции Детгиза
копии этих подстрочников? Если есть, я оставлю присланные Вами тексты у
себя. А если нет, передам в Детгиз.
Желаю Вам счастья и успехов в Ваших трудах.
Искренне уважающий Вас
С. Маршак
1 Номер "Литературной газеты" от 28 ноября 1956 года. Письмо адресовано
литовскому поэту Казису Казисовичу Боруте (1905-1965).
2 Перевод этой сказки был опубликован в 1957 году в "Пионерской
правде", N 2. Все три сказки К. Боруты, переведенные С. Я. Маршаком, см. в
т. 2 наст. изд.
234. В. Н. МАРКОВОЙ
Москва, 5 декабря 1956 г.
Дорогая Вера Николаевна!
От всей души благодарю Вас за милый подарок - "Японские сказки" в Вашем
переводе [1].
Не глядя в содержание, я сразу же отличил переводы, сделанные Вами.
Переводить сказки не менее трудно, чем стихи. Для этого требуется то же
чувство слова и стиля, что и для стихов.
В наше время издается немало сказок разных народов, но очень редко
переводами занимаются люди, умеющие сохранить своеобразие и поэтичность
подлинника. Вам это в значительной мере удается, и я надеюсь, что эта Ваша
работа не будет последней.
Примите мой искренний привет.
С. Маршак.
1 Японские сказки. Предисловие В. Марковой, Гослитиздат, М. 1956.
235. В. А. ВЕНТЦЕЛЬ
Москва, 5 декабря 1956 г.
Уважаемая Валентина Александровна!
Простите, что отвечаю Вам так поздно. Но я все время болею, а писем,
рукописей получаю бесконечное количество.
Что сказать о присланных Вами стихах? [1]
Чувствуется, что автор любил детей и хорошо знал предмет, о котором
рассказывал.
Может быть, в свое время эти стихи могли быть напечатаны в одном из
детских журналов. Но сейчас они несколько устарели. Ничего не поделаешь, -
вкусы меняются, и только наиболее сильные произведения выдерживают испытание
временем.
Пусть Вас не опечалит мой отзыв. Для близких людей стихи эти сохранят
свою ценность, как память о добром и хорошем человеке, который в меру своих
сил пытался поделиться с детьми сведениями об окружающем мире.
С искренним уважением
С. Маршак
1 Вместе с письмом от 21 октября 1956 года В. А. Вентцель (Ессентуки)
прислала три научно-популярных рассказа в стихах, написанные ее матерью.
236. В. В. КОЛОС
Москва, 5 декабря 1956 г.
Уважаемая Вера Васильевна,
Я получаю такое множество рукописей, что едва успеваю прочитывать их и
отвечать авторам.
Присланные Вами рассказы товарища Кузнецова [1] обнаруживают
несомненную наблюдательность, любовь к детям. Но главный их недостаток в
том, что они лишены адреса. Для кого они предназначаются - для взрослых
читателей или для детей? На этот вопрос ответить трудно.
Разговоры между взрослыми в рассказе "Остров капризов" отнюдь не
рассчитаны на читателя-ребенка. Самый язык и стиль рассказов не слишком
соответствует детскому восприятию ("аккорды симфонии", "неприглядное
амплуа", "традиционно симпатичный", "категорический запрет", "дефицитные
книжки" и т. д.).
Да и вообще эти маленькие сценки с натуры скорее относятся к категории
рассказов про детей, чем для детей. Очень немногим писателям удается
сочетать эти две категории, то есть писать для детей про детей, избегая
примитива, подделки под детскую речь, сюсюканья и не делая эти рассказы
слишком взрослыми. Из писателей нашего времени, которым такая задача была по
силам, можно в первую очередь назвать А. Толстого ("Детство Никиты",
"Желтухин"), Б. Житкова (рассказы "Про обезьянку", "Пудя" и другие).
Я не знаю возраста товарища Кузнецова (Вы пишете, что он человек не
молодой), но и в пожилом возрасте можно добиться вполне профессионального
мастерства и четкого понимания художественной задачи.
Впрочем, на основании нескольких небольших рассказов мне трудно судить
о возможностях товарища Кузнецова.
Пожелайте ему от моего имени успехов в работе.
С искренним уважением.
С. Маршак.
Печатается по машинописной копии.
1 С письмом от 27 ноября 1956 года В. В. Колос (Москва) прислала
рассказы, написанные культработником из Адлера т. Кузнецовым; спрашивала,
стоит ли их автору, прошедшему суровую жизненную школу, пытаться найти себя
в литературе.
237. А. А. МОГИЛЬНИЦКОМУ
Москва, 10 декабря 1956 г.
Уважаемый товарищ Могильницкий,
Я очень рад, что трехлетняя читательница Люся любит мои книжки и даже
высказывает по поводу них вполне разумные критические замечания [1]. Но
скажите ей, пожалуйста, что никто в точности не изобразил буквами звуки,
которые издает утка. Может быть, эти звуки больше похожи на "кря-кря", а
может быть, и на "га-га-га". Но в стихах строчка "Кря-кря-кря!" - сказала
утка" была бы менее благозвучной, чем "Га-га-га!" - сказала утка".
Впрочем, Люся может читать эту строчку по-своему, если хочет.
Передайте ей мой привет.
Уважающий Вас
С. Маршак
1 В письме от 6 декабря 1956 года А. А. Могильпицкий (Ростов-на-Дону)
привел суждение своей трехлетней дочки о "Сказке о глупом мышонке": "Утки
говорят "кря-кря-кря", а не "га-га-га", разве дядя Маршак не знает этого?"
238. Б. М. СИВОВОЛОВУ
Москеэ, 11 декабря 1956 г.
Уважаемый Борис Михайлович,
Рецензия Ваша [1] показалась мне довольно справедливой, но слишком
пространной и местами недостаточно убедительной.
Конкретный разбор стихов больше может помочь автору, чем общие
рассуждения. А в рецензируемой Вами книге есть немало строчек, на которые
следовало бы обратить внимание автора.
Что означают, например, строчки:
Он хотя еще не дядя,
Но уже - кузнец!
Примеров подобной словесной неряшливости в книге немало.
Если автор человек серьезный и талантливый, - справедливая, хотя и
резкая рецензия ни в коем случае не может его обидеть.
А Вам, как рецензенту, я советовал бы писать так, чтобы каждое Ваше
замечание было доведено до предельной убедительности.
К сожалению, большинство наших рецензентов не владеет искусством острой
и четкой аргументации, которая могла бы воздействовать и на читателя и на
автора.
Если высказанные здесь мысли Вам сколько-нибудь пригодятся, буду рад.
Мне было очень приятно Ваше упоминание о Детском городке, которому я
отдал когда-то много сил и забот [2].
Желаю Вам успехов в работе.
С искренним уважением
С. Маршак
1 С письмом от 18 октября 1956 года Б. М. Сивоволов (Харьков),
преподаватель педагогического института, прислал книгу Б. Котлярова "Самый
смелый", Стихи для детей, Харьков, 1956, и свою критическую рецензию на эту
книгу.
2 Б. М. Сивоволов писал, что он в 1922 году "дневал и ночевал" в
краснодарском Детском городке.
239. А. Л. ЖОВТИСУ
Москва, 22 декабря 1956 г.
Дорогой Александр Лазаревич,
Спасибо за "Корейские шестистишия". К Ваши переводы меня очень
порадовали. Я напишу Вам о них подробнее, когда вчитаюсь в них поглубже, но
уже сейчас - под влиянием первого впечатления - могу сказать, что Вы
почувствовали и передали своеобразную, тонкую и глубокую поэзию корейского
народа. Только местами у меня возникал вопрос: не слишком ли Вы
"европеизировали" корейские стихи? Но - повторяю - для точной, а не
приблизительной оценки мне надо внимательно прочесть, а может быть, и
несколько раз перечесть Ваши переводы. Пока же для меня совершенно ясно
только одно: Вы - талантливый человек, владеющий мастерством поэтического
перевода.
Очень хорошо, что Вы находите время и для научной работы, и для занятий
литературных [2].
От души желаю Вам успеха.
Жму руку.
С. Маршак
1 С письмом от 17 сентября 1956 года А. Л. Жовтис (Алма-Ата),
поэт-переводчик, прислал книгу: "Корейские шестистишия", Алма-Ата, 1956.
2 А. Л. Жовтис писал, что уже восемь лет работает на кафедре русской
литературы в Казахском государственном университете.
240. И. А. СОЛОВЕЙЧИКУ
Москва, 17 января 1957 г.
Уважаемый товарищ Соловейчик,
Сердечно благодарю Вас за то, что Вы познакомили меня с четверостишием
Джонса *, которое мне до сих пор было неизвестно. Я полагаю, что и сэр
Уильям Джонс, и канадский поэт Уоллес написали свои совпадающие по мысли
стихи, пользуясь одним и тем же источником. На днях я слышал, что этот же
мотив можно найти в персидской поэзии XII века. Однако это ничуть не порочит
ни Джонса, ни Уоллеса. Правда, они оба могли бы указать первоисточник. Но и
в английской, и в немецкой, и в русской классической поэзии Вы найдете
немало примеров использования мотивов, переходящих из страны в страну, без
ссылки на источник. Такие мотивы обычно называют "бродячими".
Вот и все, что я могу сообщить Вам по этому поводу.
А содержание Вашего письма я передам Джо Уоллесу, который в настоящее
время гостит в Советском Союзе.
С искренним приветом.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 И. А. Соловейчик (Ленинград), преподаватель физики в средней школе, в
письме от 10 января 1957 года привел английский текст стихотворения Уильяма
Джонса (1746-1794) "То a Newbora Infant"; спрашивал, не считает ли С. Маршак
стихотворение канадского поэта Джо Уоллеса "Когда вы родились, другие были
рады..." (см. т. 4 наст, изд.) перефразировкой стихотворения У. Джонса.
241. БРУНО ТУТЕНБЕРГУ
Москва, 7 февраля 1957 г.
Глубокоуважаемый товарищ Бруно Тутенберг!
Я внимательно прочел присланные Вами переводы моих стихов [1] я нахожу
их отличными. Вам удалось передать и лирический строй таких стихотворений,
как "Ландыш", и юмор детских сказок.
Прошу Вас сообщить мое мнение издательству, которое выпускает эти
переводы.
Буду рад прислать Вам в конце года четырехтомное издание моих избранных
стихов, пьес и статей, выпускаемое ко дню моего семидесятилетия (4 ноября
1957 года).
Может быть, из присланных Вами переводов следовало бы опустить "Freie
Bahn dem Kinde" [2] und "Der Umzug" [3]. Перевод этих стихов сделан очень
хорошо, но самые стихи, на мой взгляд, бледнее других.
От всей души желаю Вам успеха в Ваших поэтических трудах и сердечно
благодарю за то, что познакомили меня с Вашими переводами.
С искренним приветом
С. Маршак
P. S. По Вашей просьбе возвращаю присланные Вами тексты.
1 Б. Тутенберг (ГДР, Магдебург), переводчик, с письмом от 1 января 1957
года прислал свои переводы стихотворений С. Маршака, просил сделать
критические замечания и, в случае одобрения переводов, возвратить их с
авторизующей подписью.
2 Перевод стихотворения С. Маршака "Дорогу юным!", опубликованного в
журнале "Огонек", 1950, Э 28. В сборники не включалось.
3 Перевод стихотворения С. Маршака "Новоселье", опубликованного впервые
в "Литературной газете", 1950, 23 сентября. Включалось в сб. "Сказки, песни,
переводы", т. 1, М. 1952. Позже в сборники не включалось.
242. Ю. А. ПАНКРАТОВУ
Москва, 12 февраля 1957 г.
Я внимательно прочитал, Юрий Алексеевич, три присланные Вами
стихотворения - "К Смирновой Ирине", "Хорошо гулять", "Воспоминания"
(отрывок) [1] - и хочу Вам сказать следующее.
Меня радует, что в Ваших стихах чувствуется искреннее желание навсегда
порвать с преступным миром и зажить жизнью честного, работящего человека.
Вам всего 20 лет.
И я уверен, что у Вас еще может быть хорошее и чистое будущее, если Вы
приложите настоящие усилия.
Все лучшее на свете добывается трудом и терпением. По присланным Вами
стихам трудно судить, есть ли у Вас литературные способности.
Вы пытаетесь выразить в стихах хорошие чувства, но прежде всего Вам не
хватает грамотности.
Человек, который хочет сделаться писателем, раньше всего должен стать
хорошим читателем. Вероятно, Вы прочли немало стихов, когда были в школе, но
теперь настала для Вас пора читать лучшие произведения в стихах и прозе
по-иному - вдумчиво, внимательно, как читают взрослые люди. Бегло и
поверхностно прочитанная книжка ничего человеку не дает. Но если Вы поглубже
вчитаетесь в стихи Пушкина, Лермонтова или в прозу Л. Толстого, Тургенева,
Чехова, Горького, обращая внимание и на содержание и на форму, то каждая
такая книжка будет для Вас университетом.
Я не считаю нужным указывать Вам на отдельные внешние недостатки и
промахи в Ваших стихах, так как такая критика была бы для Вас
преждевременной и бесполезной.
В ученической тетради можно исправить отдельные ошибки, но ведь стихи -
не школьное упражнение. Вам надо серьезно поучиться, многое прочесть и
перечесть заново, чтобы речь Ваша стала чистой, правильной и выразительной и
могла бы с достаточной силой и яркостью передавать Ваши мысли и чувства.
Нельзя сказать, чтобы стихи Ваши были сплошь плохи. Но Вы пишете так,
как играют на музыкальном инструменте люди, подбирающие мелодию по слуху.
Иной раз у Вас случайно получаются строчки, останавливающие на себе
внимание, например:
Учителем ты стала по призванью.
Не помню я тех радостных минут,
Когда впервые ты пришла к большому зданью,
В котором детям грамоту дают.
Но рядом с такими простыми и значительными, толковыми словами у Вас то
и дело попадаются неряшливые, торопливые фразы, лишенные какой бы то ни было
поэтической ценности.
Но задача, которая стоит сейчас перед Вами, заключается не только в
том, чтобы овладеть правильными стихотворными размерами, рифмой и научиться
писать стихи, а в гораздо большем: в том, чтобы стать по-настоящему
развитым, культурным, в полном смысле этого слова, человеком.
От всей души желаю Вам счастья и успехов.
С. Маршак
1 Эти стихотворения прислал тов. А. Панкратов, бывший в то время в
заключении в исправительно-трудовой колонии (Архангельская обл.).
В настоящее время Ю. А. Панкратов - инженер московского завода; он с
благодарностью вспоминает о письме С. Я. Маршака, сыгравшем большую роль в
его жизни.
243. Л. А. ЛУКАЩУКУ
Санаторий "Барвиха", 30 марта 1957 г.
Дорогой тов. Лукащук,
С удовольствием исполняю Вашу просьбу прислать приветствие и пожелания
Вашему новому журналу "Острогожские родники" [1]. К сожалению, я вынужден
ограничиться коротким стихотворением, посвященным "Острогожским родникам",
так как я болен и нахожусь в санатории, где мне запрещают работать.
Ваше письмо напомнило мне милый Острогожск и тот рукописный журнал
"Первые попытки", который мы, школьники, выпускали 55-56 лет тому назад.
Желаю Вашему новому журналу успеха, который возможен лишь при строгом
отборе литературного материала.
Жму руку.
С. Маршак
"ОСТРОГОЖСКИМ РОДНИКАМ"
Я желаю, чтоб звонко журчали
"Острогожские родники",
Но чтоб не было в этом журнале
Ни одной водянистой строки!
Москва, 30 марта 1957 г.
С. Маршак
1 Л. А. Лукащук (г. Острогожск Воронежской обл.), заместитель редактора
местной газеты "Новая жизнь", в письме от 25 марта 1957 года просил прислать
стихотворение для первого номера журнала. Издание журнала не было
осуществлено.
244. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Санаторий "Барвиха", 14 апреля 1957 г.
Мой дорогой друг - Корней Иванович,
Меня до глубины души тронуло Ваше письмо [1]. Рад возрождению нашей
старой дружбы, которую иной раз омрачали только случайные и не от нас
зависевшие обстоятельства. На склоне лет мы умеем отличать важное и
значительное от мелкого и наносного. Вот почему так светла была наша
последняя встреча в Барвихе.
Как хорошо, что юбилей [2] не слишком утомил Вас, а только дал Вам
возможность еще раз почувствовать, как много людей любит Ваш талант и Вашу
неравнодушную Душу.
Крепко обнимаю Вас.
С. Маршак
1 Ответ на письмо К. И. Чуковского от 31 марта 1957 года" К. И. писал:
"Дорогой друг Самуил Яковлевич. Как весело мне писать это слово. Потому что
- нужно же высказать вслух - между нами долго была какая-то стена, какая-то
недоговоренность, какая-то полулюбовь. Анализировать это чувство - не стоит,
вникать в его причины скучновато; думаю, что это зависело не от нас, а от
обстоятельств и добрых людей. Я, вы знаете, никогда не переставал
восхищаться Вашим литературным подвигом <...>, очень гордился тем, что
когда-то в первый год нашего сближения, - мне посчастливилось угадать Ваш
чудесный талант, созданный для огромной литературной судьбы (вообще то время
вспоминается как поэтическое и самозабвенное единение двух влюбленных в
поэзию энтузиастов). (...) От всей души протягиваю Вам свою 75-летнюю руку и
не нахожу в себе ничего, кроме самого светлого чувства к своему старинному
другу".
2 75-летие со дня рождения К. И. Чуковского.
245. Г. Ф. БОЙКО
Москва, 25 апреля 1957 г.
Дорогой Григорий Филиппович,
Я внимательно прочел четвертую часть присланной Вами книги переводов
[1].
Болезнь помешала мне отозваться вовремя.
Посылаю Вам часть книги, чтобы не задержать Вашей работы над ней.
Придется и дальше посылать ее по частям.
Среди переводов есть отличные, свидетельствующие о Вашей талантливости.
Но есть и такие, на которых видны следы спешки. Это, конечно, умаляет
ценность книги и в целом.
Не знаю, когда издательство собирается выпустить книгу и сколько
времени оно предоставило Вам на работу.
Очень хотелось бы, чтобы Вы успели довести все стихи до уровня Ваших
лучших переводов.
У меня создалось впечатление, что наименее удачные переводы помещены в
самом начале книги. В них меньше всего находок, верных интонаций, метких и
запоминающихся рифм. Преобладают глагольные. Чем дальше, тем переводы
становятся все лучше и лучше.
Но, к сожалению, именно в начале книги находятся переводы "Сказки о
глупом мышонке", "Пожара", "Почты", "Багажа", "Рассеянного", то есть стихов,
которые меня особенно сблизили с детьми.
Если можете, постарайтесь подойти к этим стихам как бы заново, чтобы
добиться необходимой остроты, пословичности, естественности интонаций.
В крайнем случае, если у Вас не хватит времени, может быть,
договоритесь с П. Г. Тычиной о включении его перевода "Почты" и с М. Ф.
Рыльским <и> М. А. Пригарой - о помещении некоторых сделанных ими переводов.
Но, повторяю, обратитесь к этим поэтам только в том случае, если у Вас будет
"цейтнот", который может помешать своевременному выпуску книги.
Главное в стихах для маленьких - цельность, законченность, веселая
непринужденность. Это удалось Вам в большей части "Деток в клетке", в "Детях
нашего двора", в "Дремоте и Зевоте", отчасти в "Ваньке-встаньке", в "Мыльных
пузырях". Постарайтесь, чтобы такое же вольное дыхание было и в начале
книги.
Посылаю Вам отдельные мои замечания. Надеюсь, они Вам в какой-то мере
пригодятся. Более конкретные и мелкие - Вы найдете на полях книги.
Уверен в том, что Вы отлично справитесь со своей задачей. У Вас для
этого есть все данные. Поверьте, что к своим стихам - оригинальным и
переводным - я отношусь с не меньшей строгостью, и только это дает мне право
быть требовательным по отношению к другим.
Жму руку.
Ваш С. Маршак
1 С письмом от 11 апреля 1957 года Г. Ф. Бойко (Киев), поэт-переводчик,
прислал рукопись своих переводов на украинский язык стихотворений С. Маршака
для детей. В книгу вошли все стихи из однотомника С. Маршака "Сказки, песни,
загадки" (Дет-гиз, 1955), а также "Мастерская в кармане", "Сад идет",
"Кот-скорняк", "Мартышка Маго" (вариант стихотворения "Мартышка" из изданий
кн. "Детки в клетке"), "Фомка".
246. С. А. ЛЯНДРЕСУ
Москва, 15 мая 1957 г.
Благодарю, милый Семен Александрович, за Гете [1]. Когда держит в руках
хорошо изданную книгу любитель полиграфии, его объемлет загадочное чувство,
сходное с плотоядным наслаждением. Такого рода чувство охватило и меня,
когда я качал на ладони Гете, трудами Вашими и Ваших помощников появившегося
на свет божий. Стало быть - могу судить хотя бы по моим переживаниям -
книга, в целом, удалась. Хорош обрез, формат, форзац, тон переплета, хороша
идея вкладышей без полей, не возражаю против шрифтов. Книга сделана со
вкусом и, вместе с тем, без роскоши голливудской. Во всяком случае, тот
художественный редактор, который болел этой книгой, заслуживает чести быть
на странице 300 [2]. (Кстати, почему этого нет?)
Теперь позвольте сделать ряд замечаний. Как всякие замечания, они имеют
цену лишь постольку, поскольку их принимают во внимание для будущих
"совершений".
Первое замечание: Рисунки. У Свешникова есть чувство стиля, но у него
нет чувства "размера", а отсюда - ошибки в перспективе. Вот, например,
рисунок к стр. 40. Если поставить на ноги художника (Вертера), сидящего под
деревом, то рост его будет равен 3/4 высоты здания - некий Гулливер в
какой-то неведомой стране. Такая же несуразица и в рис. на стр. 216. Замок
на скале должен быть очень далеко, чтобы Вертер в синем кафтане был ростом
со скалу, а замок-то совсем близко... То же отсутствие перспективы
(правильной) и на рис. к стр. 176. Вся левая сторона горы, на которой стоит
Вертер, лежит на крышах домов, каковые, по-видимому, находятся в долине...
Далее: для того чтобы фигуры на стене были великаньими, надо источник света
поставить на пол слева (чего, конечно, не может быть); да и то сомневаюсь,
чтобы тени были такого размера...
Лица у всех героев Свешникова начисто лишены индивидуальности черт
(размер рисунков, конечно, не играет никакой роли: вспомните хотя бы
миниатюрные "личинки" английских иллюстраторов Диккенса). Свешникову удался
рисунок - фронтиспис и композиция заставок на стр. 146.
Что касается художника Носкова, то явная его ошибка - золотом миниатюра
на переплете. Золото очень коварный материал! Разгадать замысел Носкова нет
возможности. По-видимому, где-то вдали нефтяные вышки, а наверху мост с
перекрытиями. А что намазано золотом посредине - понять решительно нельзя.
Эта миниатюра (с неизвестным сюжетом) не для золотого тиснения...
Как всегда, у нас и на таких любовно сделанных книгах есть
полиграфические пятна. Например, сшивка - уровень двух смежных страниц
84-85. И, как всегда бывает, - просчет в ширине корешка: как я ни хлопаю по
книжке, верхняя крышка приподнимается. Тут вина не "сырых" материалов, а
расчетов... (У меня много-много книг западных, ко ни одна крышка на них не
лезет к звездам. Вот об этом мы должны помнить.)
Супер мог быть острее. Шрифт "страдания" не вяжется с готикой шрифта
"Вертера". Вот, кажется, все! (...)
Еще раз благодарю Вас, Семен Александрович, за доставленное мне
удовольствие. Жму руку.
С. Маршак
1 Письмо к заместителю директора Гослитиздата С. А. Ляндресу по поводу
присланного им экземпляра художественно-иллюстрированного издания: Иоганн
Вольфганг Гете, Страдания юного Вертера, иллюстрации худ. Б. Свешникова,
суперобложка, переплет и титул В. Носкова, Гослитиздат, М. 1957.
2 На этой странице были напечатаны выходные данные книги.
247. А. Т. ТВАРДОВСКОМУ
Москва, 21 июня 1957 г.
Мой дорогой Александр Трифонович,
Меня очень обрадовал твой привет [1]. Ведь ты всегда со мной - даже
тогда, когда я подолгу тебя не вижу и не получаю от тебя никаких вестей.
Очень хотелось бы мне выбраться в Коктебель, но не знаю еще, удастся
ли. Много всякого трудного дела, да к тому же я еще связался с одной
областью медицины, которая называется "стоматологией", - проще говоря, лечу
зубы. Если не увидимся в Крыму, буду ждать тебя в Москве. Обо многом
хотелось бы посоветоваться с тобой, - в частности, о моих статьях и
заметках, которые я должен скоро сдать в Гослитиздат [2].
Но, конечно, не только в этом дело. Буду попросту рад увидеть и обнять
тебя.
Если задержишься в Коктебеле, напиши как-нибудь несколько слов о себе.
Передай мой самый теплый привет Марии Илларионовне и Оле [3].
Твой
С. Маршак
1 В письме от 16 июня 1957 года из Коктебеля А. Т. Твардовский
приглашал С. Я. Маршака приехать в Дом творчества Литфонда.
2 Речь идет о четвертом томе Сочинений С. Я. Маршака. Гослитиздат начал
выпускать это собрание сочинений к 70-летию порта.
3 Жена и дочь А. Т. Твардовского.
248. И. М. ГРИНГАУЗУ
Москва, 8 июля 1957 г.
Многоуважаемый товарищ Грингауз,
Разъяснять содержание стихов не так-то легко [1]. Ведь стихи - не
трактат, не резолюция, не статья закона. Однако я считаю своим долгом
ответить такому внимательному читателю, как Вы, хоть времени у меня мало, а
работы много.
Вы правы, - в своих стихах я стремлюсь к предельной ясности и простоте.
Полагаю, что и четверостишие, о котором Вы говорите, достаточно ясно и
просто. Если толковать его пространно, то оно означает следующее: о ребенке,
о его благополучии надо помнить не только в условный, символический "День
ребенка"; это - только один день, а ребенку предстоит прожить на свете много
лет, десятки лет, если мы отведем от него угрозу войны. Вот и все, что я
хотел сказать и сказал.
Вы пишете, что десятки лет предстоят не только ребятам, но и всему, что
существует. Нет, это не так. Старикам, например, не предстоят десятки лет
жизни. Речь идет о тех, кто только начинает жить, чья жизнь впереди.
Не знаю, удалось ли мне выразить свои мысли и чувства в строчках,
написанных для газеты ко "Дню ребенка". Не мне об этом судить. Может быть,
первое четверостишие слишком сжато и потому не так доходчиво.
Я очень благодарен Вам за внимательное и критическое отношение к моим
стихам, но боюсь, что, разбирая строчку за строчкой "грамматически и
лексически", Вы несколько перемудрили и потеряли то непосредственное
ощущение, которое необходимо при чтении стихов.
Вспомните, как один из критиков, подвергнув грамматическому разбору
строчки Пушкина:
На красных лапках гусь тяжелый,
Задумав плыть по лону вод...,
упрекнул поэта в том, что у него гусь плывет на красных лапках [2].
(С. Маршак)
Печатается по рукописной копии.
1 В письме от 5 июня 1957 года И. М. Грингауз (Ленинград) критиковал
первую строфу стихотворения "День ребенка", напечатанного в "Литературной
газете", 1957, Э 66, 1 июня.
Сегодня, - только день ребенка,
А предстоят десятки лет
Ребятам, что смеются звонко,
Едва в окне забрезжит свет.
2 Строки из "Евгения Онегина", глава 4, строфа XLII. Критик,
упрекнувший порта, - автор статьи в "Атенее" (1828, Э 4, подпись под статьей
"В"). Сохранился черновик ответа Пушкина (1830) "Лоно не означает глубины,
лоно значит грудь".
249. Л. Л. БУНОВОЙ
Москва, 1 августа 1957 г.
Многоуважаемая Любовь Львовна,
Ваше письмо и рукопись [1] были получены еще весной, когда я находился
в санатории "Барвиха". Всю весну и лето я проболел, и поэтому моим
многочисленным корреспондентам отвечал за меня мой литературный секретарь,
Владимир Иосифович Глоцер.
Он не только прочитал Ваши сказки, но и порекомендовал одну из них
редакции Московского радио. Ему обещали использовать Вашу сказку "Хвастливое
перышко", но, кажется, до сих пор в радиопередачи не включили.
Я все еще болен. Однако, по мере сил, пытаюсь отвечать на письма и
рукописи, которые получаю чуть ли не с каждой почтой.
Постараюсь и Вам ответить по существу, хоть и Вы сами представляете
себе, как трудно давать советы автору, не видя его перед собой, не зная,
доходят ли до него замечания, высказанные в письме.
Мне кажется, что Вы человек способный. Вы владеете словом, не лишены
юмора и той причудливой выдумки, которая нужна автору сказок.
Меня глубоко трогает стойкость, которую Вы проявляете в работе,
преодолевая свои недуги.
Именно поэтому мне не хотелось бы ограничиться в оценке Ваших сказок
общими словами, не приносящими никакой пользы автору.
Но как помочь Вам на расстоянии, как добиться того, чтобы Вы сами
осознали, чего Вам не хватает и как Вам работать в дальнейшем? Буду рад,
если мое письмо хоть в малой степени покажет Вам, в каком направлении надо
идти, чтобы овладеть профессиональным мастерством, а не только "играть по
слуху", как это делают многие начинающие музыканты и молодые
авторы-литераторы.
Сказка - в не меньшей степени, чем рассказ, повесть или роман, -
нуждается в хорошо обдуманном и прочувствованном, крепко слаженном сюжете;
ее герои должны быть достаточно характерными, убедительными, жизненными.
Когда такой правдоподобный, наделенный живыми чертами персонаж - будь это
человек, животное или даже очеловеченный предмет (как, напр(имер),
игрушечный солдатик из андерсеновской сказки) - ив самом деле получается,
автор уже не властен распоряжаться им по своему произволу. Этот персонаж как
бы сам определяет линию своего поведения, не позволяя автору обращаться с
ним слишком легко, как с бумажным человечком.
Такие живые образы автор должен подолгу и с удовольствием вынашивать в
своем воображении, обогащая их и собственной выдумкой, и меткими острыми
наблюдениями, почерпнутыми из реальной жизни.
Так постепенно создается у автора свой особый, дорогой ему сказочный
мир, вырабатывается стиль, характерный, своеобразный, присущий только ему, -
то, что называется "писательским почерком".
Я не хочу запугать Вас сложностью задачи. Работая над собой, над своим
стилем, писатель - особенно автор сказки - должен оставаться простодушным и
непосредственным, как дети.
Читайте лучшие образцы народных сказок - русских и др., - изучайте
внимательно сказки таких тонких и глубоких художников, как Андерсен, Перро,
Топелиус, Лабулле, - и в то же время оставайтесь собой.
Вам удается иной раз неплохо задумать причудливый сказочный персонаж,
вроде Топ-Топыча или Свинтуса, но Вы не даете этим персонажам дозреть,
приобрести достаточно характерные черты, чтобы они - эти действующие лица -
могли по-настоящему жить на страницах сказки. И не только жить, но и
подсказывать автору подходящий для них сюжет.
Сказка может сближать собою самые далекие друг от друга вещи, людей и
животных. Однако и тут есть границы правдоподобия, которые не следует
нарушать.
Какое дело, скажем, Вашей птичке Фьюить до пятерок и четверок в
ученических дневниках? Почему эта птичка так страстно желает, чтобы в
дневниках были только пятерки?
Ведь и сказка требует жизненности и убедительности положений и
характеров. Даже в одной из лучших Ваших сказок "Хвастливое перо" сюжет не
вытекает из характера главного действующего лица. Посадить в тетради кляксу
или сломаться могло ведь и перо, не отличающееся хвастливостью. Не кажется
ли Вам, что оно лучше проявило бы основную черту своего характера -
хвастливость, если бы, например, выводило на бумаге щеголеватые росчерки и
Завитушки, которые только портят ученический почерк и в конце концов
сломалось бы на самой мудреной завитушке. Я отнюдь не навязываю Вам такое
решение, а привожу его только для иллюстрации своей мысли.
Иной раз Вы грешите обилием уменьшительных имен или такими эпитетами,
как "чудесный", "прекрасный", "красивый", а это придает сказке излишнюю
слащавость.
А подчас Вы пользуетесь слишком прозаичными или книжными оборотами
речи, например: "Рябинка... шумела своей листвой в такт птичьему пению".
Всякое настоящее искусство - нелегкое дело и требует от человека,
который хочет им овладеть, большого, упорного и долгого труда. Это знают и
серьезные музыканты, и художники, и балерины.
Многие полагают, что написать сказку проще и легче, чем повесть или
поэму. Но это не так. При всей своей кажущейся простоте сказка - один из
самых тонких литературных жанров.
В ней должно быть на счету каждое слово. Развивайте свой вкус и слух,
внимательно - по-взрослому, а не так, как мы читали в юности, - читая и
перечитывая лучшие страницы поэзии и прозы.
Я знаю, что болезнь - серьезная и трудно преодолимая помеха в Вашей
работе. И все же самые дружеские чувства заставляют меня относиться к Вашим
сказкам не снисходительно, а с настоящей требовательностью,
Буду рад всякому Вашему успеху и надеюсь, что в следующий раз мне
удастся скорее ответить Вам, если Вы захотите прислать мне что-нибудь новое.
Крепко жму руку и желаю здоровья.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 Л. Л. Бунова (Херсон) с письмом от 9 марта 1957 года прислала на
отзыв сказки "Приключения Топ-Топыча и его друзей", "Рябинка", "Хвастливое
перо" и рассказ "О непослушном мальчике".
250. А. И. ГУЛЫГЕ
Москва, 6 августа 1957 г.
Простите, Александра Исаевна, что отвечаю Вам с некоторым опозданием.
Писем и рукописей я получаю так много, что едва успеваю отвечать на них.
Я внимательно прочел присланные Вами отрывки из перевода корейской
поэмы "Ен Мен не одинок".
Если судить по этим отрывкам, перевод будет удачен. У Вас есть точное
чувство слова, есть сила и выразительность.
Вероятно, Вы еще будете работать над текстом и устраните такие
несколько общие места, как -
В них женщины села
Варили радостно белый рис.
Тут надо найти какое-то более естественное выражение, чем "радостно
варить". Не очень хорошо
Тетя Оля стоит у стола,
Заслоняя спиною пакет.
Но это все мелочи. Удач у Вас гораздо больше.
Работайте не торопясь и не бойтесь "слишком поспешных выводов"
редакции.
Детгизу я сообщу, что считаю норму Хан Юн Хо интересной, а Ваш перевод,
если можно судить по этим отрывкам, полноценным.
Желаю Вам успеха и в дальнейшей работе.
Жму руку.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
А. И. Гулыга (литературный псевдоним - А. Исаева; Москва), переводчица,
прислала для отзыва отрывки из перевода поэмы ее временного корейского порта
Хан Юн Хо "Ен Мен не одинок". Перевод был выполнен для Детгида.
251. А. Б. ЖУКОВУ
Москва, 29 августа 1957 г.
Глубокоуважаемый Анатолий Борисович,
Извините меня, пожалуйста, за то, что отвечаю на Ваше письмо [1] с
таким опозданием. Ваше письмо было получено, когда я находился в санатории
"Барвиха". По возвращении из санатория я вскоре опять заболел и теперь еще
не вполне здоров. Только сейчас, накануне моего отъезда на шекспировскую
конференцию в Стратфорд, я успел познакомиться с большим количеством
скопившихся у меня рукописей и писем.
Стихи Вашей жены я прочел очень внимательно. Нет сомнения, что она
одарена поэтическими способностями. И все же значительная часть ее стихов
еще не достигла того профессионального уровня, который необходим для
публикации. Впрочем, я думаю, и она сама не рассчитывала на печатание всех
тех стихов, которые Вы мне прислали.
Очень трудно давать оценку стихам на расстоянии. Однако я хотел бы
сказать, что на меня произвели сильное впечатление стихи "Ополченцы".
Точно и выразительно говорится в них о том, как рыли рвы на ветру
древние старухи,
По-старчески припавши на колени, -
и как девочка,
Потуже завязав большой платок,
Копала ров озябшими руками.
Но в том же стихотворении есть строчки, где слова так стиснуты, что их
даже трудно произнести. "Старухи древние ров рыли на ветру". Надо заботиться
о том, чтобы слова не сливались, как это "роврыли".
Удачнее других стихи сатирического характера. Но и в них чувствуется
некоторый дилетантизм.
Надеюсь, автор не обидится на меня и не сочтет меня "критиком,
пускающим в ход прутья".
Меня очень тронули Ваши строки о моем брате Илье Яковлевиче [2]. Сейчас
готовится сборник, посвященный его памяти. Было бы хорошо, если бы Вы
написали несколько страничек о нем, о его работе 3. Ведь Вы хорошо знали
этого человека, который был так предан науке.
Крепко жму Вашу руку.
Глубоко уважающий Вас
С. Маршах
Очень прошу Вас передать мой самый искренний привет Вашей жене. Советую
ей продолжать писать и не терять веры в свои способности.
1 С письмом от 1 января 1957 года А. Б. Жуков (г. Пушкино Московской
обл.), доктор сельскохозяйственных наук, прислал на отзыв стихи своей жены.
2 А. Б. Жуков писал о своем знакомстве в 1948-1949 годах с братом С. Я.
Маршака - Ильей Яковлевичем (М. Ильиным).
3 Впоследствии А. Б. Жуков написал воспоминания "О творчестве М.
Ильина", которые вошли в кн. "Жизнь и творчество М. Ильина", Детгиз, М.
1962.
252. Г. П. ЕЗЕРСКОЙ
Москва, 2 октября 1957 г.
Дорогая Галина Павловна,
Простите, что так долго не мог написать Вам по поводу Ваших рассказов
[1].
В каждом из них есть что-то живое, теплое, настоящее. Может быть,
следовало бы позаботиться о том, чтобы придать этим маленьким очеркам хотя
бы некоторое подобие сюжета. Во всяком случае, надо стремиться к тому, чтобы
у читателя все время возникал вопрос: а что будет дальше? Даже самый простой
очерк надо строить так, чтобы слов было поменьше, а действия побольше.
Рассказов о животных издательства и журналы получают очень много, и
далеко не все редакторы умеют разбираться в том, что в них хорошо и что
плохо.
Обилие такого рода литературы повышает требования к автору.
Мне кажется, что Вам удастся добиться большей лаконичности, яркости и
сюжетной законченности, если будете еще строже относиться к тому, что
делаете.
Приходилось ли Вам когда-нибудь рассказывать что-нибудь детям - не
только одному ребенку, а целой группе детей? Это очень полезный опыт для
детского писателя. Импровизируя устные истории, автор освобождается от
излишней книжности, скованности, учится строить рассказ так, чтобы у него
было и занятное вступление, и напряженное развитие действия, и естественная
концовка, вполне удовлетворяющая маленького слушателя.
В ближайшее время я, вероятно, уеду лечиться, но писать Вы мне можете
по моему московскому адресу. Письма мне будут пересылать. А если Вам
случится через некоторое время быть в Москве, я буду очень рад поговорить с
Вами лично. Вероятно, это Вам больше даст, чем моя письменная рецензия.
Перед отъездом я попытаюсь показать Ваши рассказы одной из редакций.
Крепко жму Вашу руку. Поцелуйте за меня Вашу дочку Маринку, с которой я
давно знаком по фотографиям.
Искренне уважающий Вас
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 Г. П. Езерская (Ясная Поляна Тульской обл.), научный сотрудник
Музея-усадьбы Л. Н. Толстого, с письмом от 14 февраля 1957 года прислала в
рукописи свои рассказы о животных для детей.
253. ШКОЛЕ Э 3, г. ЯСИНОВАТАЯ, 4а КЛАССУ
Москва, 21 октября 1957 г.
Мои дорогие друзья,
Я был очень рад Вашему чудесному подарку к моему 70 летию - фотоальбому
и теплым поздравлениям в письмах и в открытках [1].
Просматривая страницы красивого альбома, я почти все узнал про Вас.
Фотографии показали мне Ваши классы, пришкольный двор, рассказали, как Вы
учитесь, работаете в саду, отдыхаете. Рассказали они и о Вашей школе, и даже
немножко о Вашем городе. А главное - я увидел Вас в будни и в праздники, в
школе и на каникулах. Увидел Вас, когда Вы слушаете и когда читаете мои
стихи.
Вот мы и познакомились. Я помню, что Вы мне писали в прошлом году,
когда учились еще во втором классе. С тех пор я и Вы стали старше на целых
два года. Вероятно, Вы очень выросли за это время и много успели.
Было бы хорошо, если б Вы как-нибудь запросто - вместе или порознь -
рассказали мне о событиях или даже о каких-нибудь небольших, но интересных,
может быть, смешных случаях из Вашей жизни. Тогда я еще ближе узнаю Вас.
Вы просите написать Вам что-нибудь. Непременно напишу. Скоро я закончу
веселую историю в стихах и первую часть своей автобиографической повести. В
этой части я рассказываю о своем детстве и юности. Вспоминаю далекие годы,
когда мне было столько лет, сколько Вам теперь.
Еще раз спасибо Вам, дорогие, за Ваши милые подарки. От души желаю Вам
здоровья, счастья, успехов в учении.
Передайте мой искренний привет Вашей классной руководительнице
Александре Максимовне [2], Вашим учителям и родителям.
Любящий Вас
С. Маршак
Посылаю Вам на память мои книги и фотографию.
С. М. Печатается по машинописной копии.
1 Ученики 4а класса школы Э 3 г. Ясиноватая (УССР, Донецкая обл.)
прислали фотоальбом со снимками из своей школьной жизни и 28 писем (каждый
ученик - по письму) с поздравлениями к 70-летию С. Маршака и 40-летию
Великой Октябрьской революции.
2 А. М. Островерховой.
254. СОБРАНИЮ МОСКОВСКИХ УЧИТЕЛЕЙ,
ПОСВЯЩЕННОМУ 70-летию СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ С. Я. МАРШАКА
Москва, 14 ноября 1937 г.
Дорогие друзья,
Мне очень грустно, что сегодня меня нет среди Вас. Я заранее радовался
встрече с Вами и глубоко огорчен болезнью, которая отняла у меня этот
праздник.
Позвольте же мне хотя бы письменно выразить мою благодарность
собравшимся здесь и через них. передать всем московским учителям чувства
глубочайшего уважения и сердечной дружбы.
Все мы одушевлены одной общей задачей - вырастить мыслящего, смелого,
честного во всех своих проявлениях человека, достойного войти в рождающееся
коммунистическое общество, очертания которого уже ясно видны тем, кто умеет
видеть.
Нас, советских писателей, и Вас, советских учителей, особенно крепко
связывают с будущим молодые, только начинающие жить поколения, которым мы
отдаем свои силы, мысли и чувства. Настоящий учитель не может не быть
поэтом. Лучшая, самая почетная оценка писателя - простое и строгое слово
"учитель".
Вот почему так драгоценна для меня высшая педагогическая награда -
медаль Ушинского [1].
Принимая ее с благодарностью, я словно вижу перед собой этого учителя
учителей, страстного, прямого, непоколебимого человека, который мечтал о
том, что со временем все учителя станут народными. Его мечта исполнилась.
Низко кланяюсь Вам, народные учителя нашей страны.
Ваш
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 По случаю 70-летия поэта Министерство просвещения РСФСР наградило С.
Я. Маршака медалью К. Д, Ушинского.
255. ВЕНГРИЯ. - РАДИО
(Москва), 18 декабря 1957 г.
Дорогие друзья,
Я рад, что эта передача дает мне возможность поздравить множество
венгерских радиослушателей с Новым годом и пожелать им всем - и большим и
маленьким - здоровья, радости, успеха в работе.
Тесные, неразрывные, братские узы связывают нашу поэзию с венгерской.
Сын и герой мадьярского народа, блестящий, вдохновенный, буйный Шандор
Петефи стал и нашим любимым поэтом. Мы давно приобщились к живому источнику
венгерской народной поэзии, изящной, полной огня и движения.
И я счастлив, что мне лично довелось участвовать в работах советских
поэтов, которые по мере своих сил донесли до читателей нашей страны
бессмертные творения Петефи и чудесные народные баллады Венгрии [1].
Мне известно, что и у Вас многое сделано и делается для того, чтобы
венгерские читатели и слушатели оценили и полюбили нашу классическую и
современную поэзию.
Для меня было большой радостью увидеть свои сказки и пьесы, изданные на
венгерском языке. Пьеса "Двенадцать месяцев" шла у Вас и в театре, и я
бережно храню в памяти Замечательные образы, созданные венгерскими актерами.
Знакомство с Вами я начал с того, что подружился с Вашими детьми -
маленькими читателями и слушателями. Сегодня Вам прочтут в переводах мои
стихи из цикла "Лирическая тетрадь", рассчитанные на взрослых читателей.
Я хотел бы, чтобы, слушая этот небольшой цикл стихотворений, Вы знали,
что я всей душой с Вами и горячо желаю счастья и процветания Вашей
прекрасной стране.
(С. Маршак)
Печатается по машинописной копии.
Текст обращения по радио к венгерским слушателям.
1 С. Маршак вспоминает о своей работе в 1951-1952 годах над переводами
стихотворений Шандора Петефи - для первого советского собрания сочинений
венгерского порта - и народных баллад- для "Антологии венгерской поэзии" (М.
1952). Переводы С. Маршака - см. т. 4 наст. изд.
256. А. Т. ТВАРДОВСКОМУ
Москва, 22 декабря 1957 г.
Дорогой Александр Трифонович,
Спасибо за весточку [1]. Надеюсь, ты хорошо отдохнешь да и поработаешь
вдали от сутолоки и суеты. Я очень любил Ялту в зимние месяцы, когда в
городе тихо, а море беснуется. Каждая улица, чуть ли не каждый дом в Ялте
связан у меня с какими-нибудь воспоминаниями о тех временах, когда я с такой
легкостью ходил пешком из Ялты в Севастополь.
Я был бы очень рад поехать сейчас в Крым [2], но не знаю, скоро ли мне
удастся выбраться отсюда. До какого времени будешь ты со своей семьей в
Ялте?
Желаю тебе, Марии Илларионовне и Оле счастливо встретить такой
необычный - южный - Новый год.
Если тебе не трудно, напиши побольше о себе, о своем здоровье.
Я все мечтаю о более спокойной и беззаботной жизни, но пока еще
по-прежнему завален корректурами, письмами, рукописями. Мне предлагают новую
квартиру на улице Чайковского - примерно в тех местах, где я когда-то бывал
у тебя. Но квартира эта меньше моей, потолки не выше, неба за окнами не
слишком много, и я не знаю, решаться ли на переселение.
Крепко обнимаю тебя. Передай сердечный привет Марии Илларионовне и Оле
от меня и моих.
Твой С. Маршак
1 Письмо А. Т. Твардовского от 16 декабря 1957 года из ялтинского Дома
творчества Литфонда.
2 А. Т. Твардовский приглашал Самуила Яковлевича в Ялту.
257. А. Т. ТВАРДОВСКОМУ
Москва, 26 декабря 1957 г.
Дорогой Александр Трифонович,
Рад был увидеть тебя перед Новым годом хоть на снимке [1].
Не слишком часто встречались мы с тобой в Москве, а все же меня всегда
радовало и поддерживало сознание, что ты где-то неподалеку и не
сегодня-завтра мы можем увидеться и потолковать о чем-то существенном и для
меня, и для тебя.
По письмам твоим вижу, что ты в хорошем, сосредоточенном строе мыслей,
и это меня радует, хотя за словами твоими угадывается и некоторая грусть.
А вот я, к сожалению, душевно рассеян. Да и не мудрено. Такая суета,
какая была вокруг меня в последние месяцы [2], не проходит для человека
даром.
Книга моя еще не вышла и, вероятно, выйдет - вместе со второй [3] - не
раньше конца января. Конечно, я тебе сразу же вышлю обе, если до той поры не
вернешься.
От души желаю, чтобы дочка твоя поскорей поправилась. Не надо ли ей
чем-нибудь помочь?
Крепко обнимаю тебя. Привет Марии Илларионовне и Оле.
Твой С. Маршак
1 С письмом от 22 декабря 1957 года А. Т. Твардовский прислал свою
фотографию.
2 Юбилейные торжества в связи с 70-летием С. Я. Маршака.
3 Первый и второй тома четырехтомника Сочинений С. Я. Маршака.
258. И. И. ПРЕЙСУ
(Москва, конец 1957 г.)
Мой милый, дорогой брат и друг Илюшенька,
Крепко тебя обнимаю, целую и хочу скоро увидеть тебя здоровым и
веселым.
Я очень устаю от всяких юбилейных торжеств и прихожу к выводу, что
человек должен праздновать семидесятилетие лет в двадцать - двадцать пять,
когда он полон сил и может легко выдержать груз чествований и поздравлений.
Это - вторая истина, открытая мной. Первая: "Чтобы лечиться, нужно
железное здоровье". Этого железного здоровья желаю тебе, мой дорогой. Еще
раз целую тебя.
Твой С. М.
Письмо адресовано в больницу мужу сестры С. Я. Маршака Лии Яковлевны -
Илье Исааковичу Прейсу (1892-1958), научному сотруднику Института Маркса -
Энгельса - Ленина.
259. О. В. ТРЕТЬЯКОВОЙ
Москва, 2 января 1938 г.
Дорогая Ольга Викторовна,
Меня очень тронуло, и обрадовало Ваше письмо [1] - доброе и
великодушное, - полное любви к жизни и к людям. Если бы я написал третью
книгу о почте, то избрал бы своей героиней Вас. Никогда еще почтальоны так
хорошо не рассказывали о своей жизни и работе, как рассказали Вы на
нескольких страницах письма. Я так живо представил себе дворы, в которых Вы
перебывали, людей, которым Вы вручали письма, и даже гуся, затесавшегося в
компанию собак, сопровождавших Вас во время Ваших обходов. Но, пожалуй, эта
книжка оказалась бы посложнее моих предыдущих книг о почтальонах.
Мы встречались с Вами мало и случайно. Но письмо Ваше дало мне
возможность узнать Вас лучше, чем это удалось бы за многие годы знакомства.
Спасибо Вам за дружеский привет. Я хотел бы послать Вам на память
какую-нибудь из моих книжек. Сообщите письмом или по телефону Ваш адрес. (В
полученном мною письме был указан временный.)
Крепко жму Вашу руку.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 12 ноября 1957 года О. В. Третьякова (Москва), вдова
драматурга С. М. Третьякова, описала свою работу почтальоном в то время,
когда она жила в г. Переславле-Залесском (Ярославская обл.).
259. А. Т. ТВАРДОВСКОМУ
Москва, 4 января 1958 г.
Дорогой Александр Трифонович,
Вот уже и 58-й год, хоть еще странно и непривычно заменять семерку
восьмеркой.
Встречая год, я мысленно чокнулся с тобой, а на следующий день с
удовольствием прочел твои стихи в новогодней "Правде" [1] - хорошие стихи
умного, душевно-щедрого, взрослого человека. Взрослых людей среди поэтов не
так уж много. Пушкин был взрослее Баратынского, Дельвига и даже своего
учителя - Жуковского. Чехов взрослее Бунина.
Порадовало меня и твое письмо [2] - не только дружескими словами,
обращенными лично ко мне, а все - до приписки о том, что ты идешь к морю
кормить чаек и что дни у вас стоят хорошие - вроде нашего октября.
Ты - не комнатный человек. Тебе нужно много простора, и я рад, что ты
хоть на какое-то время выбрался на волю.
Я живу по-прежнему, окруженный еще большим количеством людей, требующих
от меня отзывов, рекомендаций, стихов, статей, денег.
Вопрос о перемене квартиры осложняется тем, что сын и его семья
всячески убеждают меня поселиться неподалеку от них, а для этого надо менять
не одну, а две квартиры, что не так легко.
На днях я подпишу верстку моей третьей книги [3] и, пожалуй, мог бы
куда-нибудь уехать, но не знаю, справлюсь ли к сроку с подготовкой четвертой
книги (куда входят статьи и заметки), если буду вдали от Москвы. В санатории
мне вряд ли дадут работать. Да и без библиотеки трудно обойтись.
Долго ли Вы пробудете в Крыму? Передай мой сердечный привет Марии
Илларионовне и Олечке. Крепко тебя обнимаю. Пиши.
Твой С. Маршак
1 Стихотворение А. Т. Твардовского "От Иркутска до Братска" ("Этот
подвиг солдатский...").
2 Письмо А. Т. Твардовского от 30 декабря 1957 года из Ялты.
3 Третий том четырехтомника сочинений С. Маршака.
261. Е. И. ШВАРЦ
<Москва, 18 января 1958 г.>
Всем сердцем горюю об утрате дорогого друга, замечательного писателя,
доброго чуткого мудрого человека, Евгения Львовича [1]. Пусть Вас поддержит
в тяжком горе память о его чистой светлой жизни, нежная любовь к нему
множества известных и неизвестных друзей.
Ваш Маршак
Телеграмма жене драматурга Е. Л. Шварца.
1 Евгений Львович Шварц скончался 17 января 1958 года.
262. ДЖОНУ МИТЧЕЛЛУ
Москва, 21 марта 1958 г.
Дорогой господин Митчелл,
Мне было очень приятно узнать, что Вам пришлись по душе мои переводы
стихов Роберта Бернса [1].
У нас в стране он очень популярен, - пожалуй, не менее, чем у себя на
родине.
Впервые его перевел поэт, которого Вы так любите, - Лермонтов [2].
Примерно около ста лет тому назад Бернса переводил сосланный на царскую
каторгу поэт-революционер Михаил Михайлов [3]. Но, в сущности, только в
советское время Роберта Бернса узнали широкие круги читателей у нас в
стране. Почти каждый год за последнее время выходят новые издания баллад,
песен, эпиграмм шотландского поэта.
Посылаю Вам на память сборник моих переводов, над которыми я работал
больше двадцати лет. В этом сборнике Вы найдете также очерк Р.
Райт-Ковалевой и статью профессора М. М. Морозова о Вернее и о месте,
которое он занимает у нас в стране.
Недавно вышла еще одна книжка о Вернее - профессора А. А. Елистратовой.
Называется она "Роберт Берне. Критико-биографический очерк" (Государственное
издательство художественной литературы, 1957 год).
Надеюсь, что в январе 1959 года у нас будет отмечаться, как и во всем
мире, славная годовщина этого глубоко народного поэта [4].
Примите мой сердечный привет.
С. Маршак
1 В письме от 5 марта 1958 года Джон Митчелл, англичанин, в 1958 году
сотрудник англо-американского института Гумбольдского университета (ГДР,
Берлин), выразил свое восхищение переводами С. Маршака из Р. Бернса; просил
указать самые значительные работы о Вернее, вышедшие в Советском Союзе.
2 В 1830 году М. Ю. Лермонтов перевел четверостишие из стихотворения Р.
Бернса "Прощальная песнь в Кларинде" ("Parting Song to Clarinda"),
послужившее эпиграфом к поэме Байрона "Абидосская невеста". У Лермонтова
перевод назван по первой строчке оригинала: "Had we never loved so kindly".
Полный перевод этого стихотворения - "Расставание" см. в т. 3 наст. изд.
3 М. Л. Михайлов перевел шесть стихотворений шотландского поэта, среди
которых были такие значительные произведения Бернса, как "Джон Ячменное
Зерно", "Пахарь", "К полевой мыши, разоренной моим плугом". Переводы были
напечатаны в некрасовском "Современнике", 1856, Э 6.
4 200-летие со дня рождения Роберта Бернса.
263. А. Н. АВАКОВОЙ
Москва, 2 апреля 1958 г.
Уважаемая А. Н. Авакова,
Прежде всего, мне хотелось бы предостеречь Вас от одной ошибки в работе
[1].
Среди упоминаемых Вами стихотворений есть переводы в точном смысле
этого слова, но есть также свободные поэтические пересказы, а также
оригинальные сказки, написанные по мотивам народных, или такие, где народная
сказка или песенка послужила только толчком к созданию оригинального
произведения.
Нельзя все это включать в одну рубрику.
К первому разряду принадлежат, например, мои переводы стихов Киплинга,
Льюиса Кэрролла, Джанни Родари и т. д. Конечно, и в этих, довольно близких к
оригиналу переводах есть известная доля поэтической свободы, без которой
перевод стихов невозможен.
К пересказам относятся мои стихи из английской народной детской поэзии.
Причудливое создание фольклора требует от поэта-переводчика еще большей
свободы. Только в этом случае его пересказы могут передавать дух подлинника,
причудливую словесную игру.
В сказках "Старуха, дверь закрой!", "Мельник, мальчик и осел" и других
подобных использованы бродячие сюжеты народных сказок. Трудно установить,
какому народу эти сюжеты принадлежат.
Впервые я нашел сюжет "Мельника, мальчика и осла" в немецком фольклоре,
но вскоре обнаружил тот же сюжет в восточных сказках.
Сюжет "Старухи, дверь закрой!" я встречал и в английском фольклоре, и в
латышском, и в украинском. Вероятно, все это очень древние сюжеты,
переходившие из страны в страну.
В размере, ритме и стиле этих сказок я сохранял совершенную свободу,
хоть и пытался придать той или иной сказке национальный колорит.
Драматическая сказка "Кошкин дом" родилась из нескольких строчек
детской песенки, а сюжет в ней, как и в "Теремке", разработан
самостоятельно.
"Сказку о глупом мышонке" роднит с фольклором толь--ко вытекающая из
нее мораль о непослушном ребенке"
В некоторых сказках использованы только отдельные сюжетные повороты
фольклора. Например, в восточной сказке "Про двух соседей" я сохранил первый
эпизод (про осла) и в противовес ему придумал второй эпизод (про барана).
В сказке "Не так" сюжет самостоятелен, хотя в сказку и вошла, как
деталь, традиционная история дурака, который плачет на свадьбе и пляшет на
похоронах.
Впрочем, все, что я говорю Вам об источниках и материалах сказок, может
быть в равной мере отнесено и ко мне, и ко всем другим сказочникам,
классическим и современным.
Я был бы рад уловить в Вашем письме какие-нибудь собственные Ваши мысли
и наблюдения, возникшие у Вас в процессе длительной работы. Но пока я их не
нахожу.
Буду рад помочь Вам в меру моих сил, если Вы более точно сформулируете
свои вопросы, выводы и заключения.
С искренним приветом и пожеланием успеха
С. Маршак
1 А. В. Авакова, студентка III курса Ленинградского библиотечного
института, писала курсовую работу о переводах С. Я. Маршака для детей из
фольклора разных стран.
264. ШКОЛЕ Э 124 г. ВЕРЕЩАГИНА, 5а КЛАССУ
Москва, 9 апреля 1958 г.
Дорогие ребята,
Я был очень рад узнать, что Вы живете дружно и хорошо учитесь [1].
Посылаю Вам на память книжки.
Много лет тому назад я был близко знаком с полковником Александром
Васильевичем Верещагиным, братом художника, по имени которого назван Ваш
город. Александр Васильевич был адъютантом генерала М. Д. Скобелева и воевал
вместе с ним на Балканах в 1877-1878 годах. Он написал когда-то очень
хорошую книгу, которая называлась "Дома и на войне" [2]. Думаю, что Вам -
гражданам города Верещагине - будет небезынтересно узнать об этом.
Желаю Вам всем успехов в работе, здоровья и счастья.
Очень прошу Юрия Леушканова и Нину Верховых не отставать от всего
класса в успехах и поведении.
Я буду очень рад, если они исполнят мою горячую просьбу.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 6 февраля 1958 года ученики 5а класса школы Э 124 г.
Верещагине (Пермская обл.) писали о своей жизни; просили поэта помочь им
"исправить" нерадивых учеников класса Юру Леушканова и Нину Верховых;
рассказали о том, что их город назван в честь русского художника Василия
Васильевича Верещагина.
2 А. В. Верещагин, Дома и на войне. 1853-1881. Воспоминания и
рассказы..., СПб. 1886.
265. З. Д. ФЕДОРОВСКОЙ
Москва, 16 апреля 1958 г.
Многоуважаемая Зииаида Дмитриевна,
Я внимательно прочел присланные Вами стихи [1].
На мой взгляд, лучше других "Снегирь" и "Осень".
Вы хорошо чувствуете и умеете наблюдать природу, владеете чистым и
живым языком.
Хотелось бы только посоветовать Вам избегать некоторой монотонности
стихотворных размеров. Ведь один и тот же размер может звучать очень
разнообразно в зависимости от интонаций. Часто эта монотонность вызывается у
Вас тем, что Вы злоупотребляете женской рифмой, не чередуя ее с мужской.
Иной раз Вы строите строфу механически - безо всяких оттенков живого
голоса:
Покачал в лесу травинку,
На травинке жук сидел,
Жук потрогал ножкой спинку,
Полетел и загудел.
Пожалуй, только в последней строчке можно уловить более или менее живую
интонацию. Все остальное звучит, как рубленая проза. К тому же слова то и
дело слипаются одно с другим,
Получается:
На травинке жук сидел.
Или:
Жук потрогал ножкой спинку.
Надо заботиться о том, чтобы короткие, односложпые слова не прилипали к
другим. Все слова должны звучать раздельно и четко. Об этом Вам следует
серьезно позаботиться.
Сочиняйте стихи не про себя, а вслух, стараясь добиться полного и
четкого звучания каждой строчки. Слова не должны быть смяты, скомканы в
строфе. А строфа должна соответствовать живым интонациям Вашего голоса.
Пишите смело, но в то же время бережно. Очень трудно поддаются
исправлению те промахи и огрехи, которые получаются в процессе небрежного
писания.
Избегайте банальности. Рядом со стихами, в которые вложены живые
наблюдения, у Вас нередко попадаются и шаблонные строчки, общие места.
Лучшие народные песенки, пословицы, загадки получились в результате
строгого отбора, которому подвергал их автор-исполнитель - то есть сам
народ. Каждый из нас должен так же подвергать строгому отбору свои строчки и
строфы. Каждый из нас должен не переставая учиться у Пушкина, Баратынского,
Лермонтова, как бы открывая их для себя заново.
В юности Вы вряд ли обращали внимание на живость, разнообразие
интонаций, раздельное и полное звучание каждого слова в пушкинских стихах.
Перечтите хотя бы стихотворение "Зимнее утро":
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный, -
Пора, красавица, проснись...
.................................
Вся комната янтарным блеском
Озарена. Веселым треском
Трещит затопленная печь...
Все стихотворение написано одним размером, а между тем какое в них
богатство оттенков и настроений.
К детским стихам мы должны предъявлять не менее строгие требования, чем
к стихам для взрослых.
Очень трудно давать советы и отзывы на расстоянии. Но я буду рад, если
что-нибудь из того, о чем я пишу здесь, Вам в хоть какой-нибудь мере
пригодится.
Если Вы хотите, я предложу "Снегиря" и "Осень" издающемуся в Москве
детскому календарю [2]. Но позвольте мне слегка отредактировать эти стихи.
Желаю Вам успеха в работе.
С искренним приветом.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 Вместе с письмом от 4 марта 1958 года З. Д. Федоровская (г. Владимир)
прислала девять стихотворений из цикла "Родная природа"; спрашивала поэта,
стоит ли ей работать над стихотворениями.
2 Стихотворение З. Д. Федоровской "Снегирь" было напечатано в календаре
для школьников в 1960 году.
266. В. М. КОНАШЕВИЧУ
Москва, <4 мая 1958 г.>
Дорогой Владимир Михайлович,
Вот и Вам семьдесят лет. Вдвое моложе были мы с Вами, когда нас
познакомила, а потом и подружила общая работа над книгой. С любовью и
нежностью вспоминаю наши встречи у меня на Потемкинской и на
Пантелеймоновской, у Вас в тихом Павловске, в ленинградских шумных
редакциях. В те времена только создавалась новая книга для детей, которой мы
с Вами отдали столько лет и сил.
Помню, каким замечательным подарком были для меня Ваши рисунки к "Дому,
который построил Джек", а потом к "Пожару" [1]. Вы и тогда уже были большим,
зрелым, своеобразным мастером, и тонкое мастерство всегда сочеталось у Вас с
той счастливой непосредственностью, которая радует взрослых и совершенно
необходима в книге, обращенной к детям.
В истории советской книги, а особенно книги для детей, Вам принадлежит
видная и почетная страница.
Вы глубоко чувствуете лирику, и поэтому Вам так удались рисунки к Фету
[2], поэзию которого трудно, почти невозможно воплотить в изобразительном
искусстве.
Вы много работали на своем веку, но работы Ваши всегда сохраняли
изящную и прихотливую легкость, не увядающую с годами жизнерадостность.
Свое семидесятилетие Вы встречаете еще в полном расцвете сил. Сколько
молодой свежести и веселой изобретательности проявили Вы в книге, вышедшей
совсем недавно, - "Плывет, плывет кораблик" [3].
Эта книга так знаменательно перекликается с первой книгой, которую мы
сделали вместе, - с работой наших молодых лет.
Пет ничего дороже воспоминаний молодости. И сегодня, думая о Вас, я
повторяю строчки Бернса:
Забыть ли старую любовь
И дружбу прежних дней?.. [4]
Позвольте же мне, милый Владимир Михайлович, дружески обнять Вас и
пожелать Вам еще долгого-долгого счастливого пути
Ваш С. Маршак
Шлю сердечный привет и поздравление Евгении Петровне и Оле [5]. (...)
1 Речь идет об иллюстрациях В. М. Конашевича (1888-1963) к книгам С. Я.
Маршака: "Дом, который построил Джек (Английские детские песенки)", Гиз, М.
1924, и "Пожар", "Радуга", М. - П. 1924.
2 Рисунки В. М. Конашевича к лирике Фета см. в кн.: А. А. Фет,
Стихотворения, "Аквилон", П. 1922.
3 С. Маршак, Плывет, плывет кораблик. Английские детские песенки,
Детгиз, М. 1956.
4 Строки из стихотворения Р. Бернса "Старая дружба" в переводе С. Я.
Маршака (см. т. 3 наст, изд.).
5 Жена и дочь В. М. Конашевича.
267. О. К. ЗАБРОДЕ
Москва, 25 мая 1958 г.
Дорогая Оксана Кирилловна,
Пишу Вам из санатория "Барвиха", куда мне переслали Ваше письмо [1].
В трактовке пьесы Вы совершенно правы. Но я хотел бы предостеречь Вас
от излишней карикатурности в обрисовке отрицательных персонажей. Они жадны,
лукавы, готовы
сбыть Горе другому любой ценой. Но у них проскальзывают иной раз нотки
человечности. Царь в те минуты, когда Горе хозяйничает у него во дворце,
меняется. Когда он снимает корону, перед нами просто плешивый старичок, всеми
брошенный, одинокий, растерявшийся. Это не мешает ему хитрить в разговоре с
солдатом. Он подсовывает Горе единственному честному человеку, который не
покинул своего поста подобно другим.
А потом, сбыв Горе, он становится еще спесивее и надменнее.
Купец совершенно искренне уверяет Горе-злосчастье, что он бы с ним век
не расстался, да в ремесле его горе не к месту будет.
"Ишь ты какой нетерпеливый! - отвечает Горе. - Я таких не люблю".
Живые, реальные черты не должны быть заслонены и у дровосека, и у
гостей. Конечно, Горе - существо фантастическое, но и ему народ придает
некоторые реалистические черты. Оно приобретает окраску той среды, в которой
находится.
Надо заботиться о том, чтобы лирическая героиня - Настя - не была
слащава, мелодраматична. Она - нежная, но сильная девушка, под стать ее
другу - солдату.
В общем же Вы поняли сказку-комедию совершенно правильно, и я уверен,
что Ваш коллектив будет играть непосредственно, с душой и талантом.
Передайте мой самый искренний привет всем участникам будущего спектакля.
В санатории я пробуду, вероятно, до середины июня. Пишите мне в Москву
- письмо перешлют.
Крепко жму руку.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии. Письмо послано из подмосковного
санатория "Барвиха".
1 В письме от 13 мая 1958 года заслуженная артистка УССР О. К. Заброда
(Киев), режиссер Республиканского театра юного зрителя, рассказала о своей
трактовке пьесы С. Я. Маршака "Горя бояться - счастья не видать" как
"комедии-сатиры с гротесковой окраской в обрисовке отрицательных действующих
лиц (например, купец, царь) и лирической окраской в обрисовке действующих
лиц положительных (солдат, Настя)"; рассматривала Горе-злосчастье как
существо сугубо фантастическое,
268. Н. А. РАДЗИМОВСКОЙ
Москва, 2 июля 1958 г.
Уважаемая Наталия Александровна,
Письмо Ваше [1] было получено в то время, когда я находился в
санатории. Поэтому отвечаю Вам с некоторым опозданием.
Когда писал Горький В. А. Серову о скульпторе Герцовском и как отнесся
Серов к его просьбе, мне неизвестно. Могу только с уверенностью сказать, что
это было после августа 1904 года, когда я и Герцовский впервые встретились с
Горьким на даче у В. В. Стасова. Полагаю, что в Московском училище ваяния и
зодчества Герцовский никогда не учился, так как до лета 1906 года он
находился в Питере, а в конце лета был арестован и после нескольких месяцев
заключения в Петропавловской крепости выслан за границу.
Дальнейшая судьба скульптора Герцовского мне неизвестна.
Из его работ помню только две. Одна изображала Моисея, другая - бедного
портного.
У кого он учился, - не знаю. Насколько я помню, на первых порах давал
ему советы и указания скульптор И. Я. Гинцбург. Большое участие принимал в
его судьбе В. В. Стасов.
0 Горьком я писал довольно много - и при жизни его, и после смерти. Но
в каких моих стихах и очерках шла речь о периоде 1904-1905 годов, мне сейчас
припомнить трудно.
Пишу Вам второпях, так как завтра я вновь уезжаю из Москвы.
По возвращении буду рад ответить на все интересующие Вас вопросы.
С искренним уважением
С. Маршак
1 В письме от 15 июня 1958 года Н. А. Радзимовская (Москва), старший
научный сотрудник Третьяковской галереи, обратилась к поэту с рядом вопросов
о жизни и творчестве Г. Р. Герцовского, друга юности С. Я. Маршака.
269. Л. К. ЧУКОВСКОЙ
Малеевка, 29 июля 1958 г.
Дорогая Лида,
Прочел Вашу статью [1] и давно уже собираюсь написать Вам хоть
несколько слов, но, к сожалению, у меня и здесь много спешного дела, не
дающего мне передышки.
Во всем номере журнала только Ваша статья написана умно, сердечно,
бескорыстно. Она дает меткие и точные портреты книг и портреты авторов.
Читая Ваш очерк, я невольно думал: какие хорошие были у нас книги - и
какие разнообразные!
И Вам в полной мере удалось передать это разнообразие, удалось в каждой
главе повернуть свой авторский стиль к той книге, о которой идет речь. А
главное - что так редко бывает в критических и литературоведческих статьях,
печатаемых в газетах и журналах, - температура Вашей статьи поднята до
высоких градусов.
Такие статьи всегда вызывают либо горячее сочувствие, либо столь же
страстную злобу. Ну да ведь нам не привыкать стать!
Кстати, как обстоят дела с изданием "Солнечного вещества?" [2] Был ли у
Вас разговор с Пискуновым? [3] Перед моим отъездом он заверил меня, что
незамедлительно прочтет книгу сам. Исполнил ли он свое обещание? Если <'воз
и ныне там", постараюсь сдвинуть его с места, когда вернусь.
Жму Вашу руку. Привет Корнею Ивановичу.
Ваш С. Маршак
1 Статья Лидии Чуковской "О книгах забытых или незамеченных" (журнал
"Вопросы литературы", 1958, Э 2, стр. 42-71). В статье речь шла о книгах: Г.
Белых и Л. Пантелеев, "Республика Шкид", Л. Будогоская, "Повесть о фонаре" и
"Часовой", И. Шорин, "Одногодки", М. Бронштейн,. "Солнечное вещество".
2 Книга М. Бронштейна вышла вторым изданием в 1959 году (Детгиз, М.).
3 К. Ф. Пискунов - директор Детгиза.
270. Э. Р. ГОЛЬДЕРНЕССУ
Москва, 29 сентября 1958 г.
Дорогой Эдуард,
Простите, что я отвечаю на Ваше письмо и телеграмму [1] не так скоро,
как следовало бы. Очередная вспышка пневмонии уложила меня в постель. Да и
сейчас еще я не чувствую себя здоровым. Поэтому пишу Вам очень коротко.
Ваши сонеты, в сущности, очень хороши. Они говорят о зрелости мысли и
чувства, об умении владеть такой строгой и тонкой формой.
Но эти достоинства обязывают Вас к большей самостоятельности. Вы
слишком зависите от своих образцов и поэтому утрачиваете иной раз что-то
характерное для Вас и для Вашего времени.
Думая о Вас заботливо и практично, я бы посоветовал не печатать сразу
большой цикл сонетов, а подготовить одну или несколько подборок из стихов
разных жанров, включая туда понемногу и сонеты.
Думайте о том, чтобы Вам выступить в качестве современного поэта, -
какой Вы и есть на самом деле.
В такой подборке были бы хороши новые переводы из грузинских поэтов и
Ваша собственная лирика, больше связанная с сегодняшним днем. (Есть ли у Вас
что-нибудь подходящее?) Из сонетов я бы на первый раз выбрал бы: "Друзьям на
Севере", "Цель жизни - жизнь" и "Прости, я не хотел тебя обидеть". Я выбрал
их потому, что они наиболее самостоятельны и не кажутся переводом, хотя бы и
очень хорошим.
Посылаю Вам мое письмо к К. А. Лордкипанидзе [2] и несколько слов,
которые можно поместить в качестве предисловия к Вашей подборке. Передайте
их с моим приветом т. Лордкипанидзе или Лохвицкому [3].
Поклонитесь от меня всем Вашим.
Жму руку.
С. Маршак
1 Вместе с письмом от 17 сентября 1958 года Э. Р. Гольдернесс
(Тбилиси), поэт и переводчик с английского и грузинского языков, прислал
двадцать своих оригинальных сонетов и несколько переводов с грузинского.
Телеграмма не сохранилась.
2 К. А. Лордкипанидзе, редактор журнала "Литературная Грузия". В тот же
день С. Я. Маршак послал к нему письмо, в котором рекомендовал напечатать
произведения Э. Р. Гольдернесса.
3 М. Ю. Лохвицкий, писатель, переводчик с грузинского, заведующий
отделом журнала "Литературная Грузия".
271. Е. М. ФЛЕЙСУ
Москва, 5 ноября 1958 г.
Дорогой товарищ Флейс,
Мне кажется, что Вы правильно поступаете, предприняв издание книжки
стихов Якова Година в Ижевске еще до того, как ее выпустят в Москве [1].
Я несколько раз говорил с руководителями здешних издательств и надеюсь,
что они в конце концов включат эту книгу в свой план, но рассчитывать на
выпуск ее в ближайшее время не приходится.
Посылаю Вам предисловие, написанное старейшим из наших портов и очень
давним товарищем Я. В. Година - Сергеем Городецким.
Я все время болею и с трудом справляюсь со своей самой неотложной
работой. Но если нужно будет, я припишу несколько строк к этому предисловию,
дающему хотя и краткую, но довольно полную характеристику поэзии Якова
Владимировича.
При отборе стихов Я. В. Година, мне кажется, надо учесть следующее.
По характеру своего дарования он был прежде и больше всего лириком, и,
хотя его сатирические фельетоны и стихи для детей представляют собой
известную ценность и говорят о его чутком отношении ко всему, чем жила и
живет наша страна, эти разделы книги не должны вытеснить или заслонить
наиболее талантливые лирические его стихи, написанные им главным образом в
молодости.
Впрочем, Вы и сами хорошо знаете (а главное, любите) его поэзию и
сумеете построить сборник так, чтобы проявить наиболее сильные ее стороны.
Очень рад, что дочерям Якова Владимировича предоставили наконец
квартиру в новом доме. Передайте им, пожалуйста, от меня привет и лучшие
пожелания.
Поздравляю Вас с наступающим праздником и жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 28 октября 1958 года Е. М. Флейс (Ижевск) сообщал, что он
принимает меры к выпуску в Ижевске сборника избранных стихотворений Якова
Година, друга юности С. Я. Маршака; просил написать предисловие к этому
изданию.
272. Н. Т. КОВАЧЕВОЙ
Москва, 20 декабря 1958 г.
Дорогая Надежда Тодоровна,
Не так легко ответить на поставленные Вами вопросы [1]. Я только что
вышел из больницы, собираюсь ехать в санаторий на лечение, а до отъезда еще
очень много работы. Вопросы, которые Вы задаете, таковы, что на них
невозможно ответить в двух-трех словах.
И все-таки мне очень хочется помочь Вам в Вашей работе. Попытаюсь.
Идею и сюжет моей "Почты" мне подсказал один конверт, целиком
облепленный марками разных стран. Я себе представил множество почтальонов,
через руки которых прошло это письмо, путешествуя и по воде, и по суше, и по
воздуху. Героем книги я сделал, как, вероятно, Вам известно, моего
знакомого, писателя Бориса Житкова, который мне много рассказывал о своих
странствиях. Так возник сюжет, суть которого заключается в том, что письмо
совершает кругосветное путешествие, догоняя адресата. Но одного сюжета
недостаточно. Нужно было еще найти ритм, соответствовавший теме, который
передает движение поезда, парохода, самолета.
Ритм, музыкальная тема - все это не менее важно, чем внешняя фабула.
Вспоминаю, как долго я не приступал к "Сказке про глупого мышонка", пока не
нашел тот главный мотив, который придал стройность и единство сказке.
Книжку "Пожар" я почти целиком сочинил устно, гуляя по улице и бормоча
первые приходившие на ум стихи то в одном ритме, то в другом. Вы знаете, как
любят дети пожарных, как им нравятся стремительные пожарные машины, которым
все уступают дорогу, какими сказочными им кажутся лестницы, в один миг
вырастающие до самого верхнего этажа, шланги, дрожащие от напора воды и
заливающие пламя сильной струей. Недаром почти все мальчишки в определенном
возрасте мечтают стать пожарными.
Однако меня к этой теме привлекли не только воспоминания детства. В ней
я увидел то сочетание реального и фантастического, которое лежит в основе
подлинной сказки. Кроме того, стиху свойственно передавать ритм труда, ритм
движения. Если Вы уже успели познакомиться с тем, что я написал и пишу, Вы,
вероятно, заметили, что движение и труд - главные герои моих детских книжек,
будь то "Рассказ о неизвестном герое", "Ледяной остров", "Почта" и даже
"Сказка об умном мышонке", которая является как бы продолжением истории о
"глупом мышонке".
Моя книжка "Война с Днепром" - ровесница нашего Днепростроя. Когда я
уезжал на эту стройку, я еще не Знал, смогу ли я что-то написать о ней, тем
более для детей. Но стройность хорошо согласованного труда мне подсказала
ритм этой маленькой поэмы. Отчетливая перекличка между соревнующимися
берегами как бы диктовала мне звонко рифмующиеся двустишия.
Вы спрашиваете, приходится ли мне вносить изменения в тексты моих
стихов и сказок при их новом издании. Разумеется, приходится - и не редко.
Автор с трудом расстается со своим сюжетом и героями. Книга напечатана,
а начатая игра чувств и воображения еще не закончена. И в результате книга
растет и изменяется, включая новые мысли, новые ситуации, новые персонажи.
Так было и с моим "Мистером Твистером", когда постепенно создавалась роль
дочери Твистера, увеличивалась роль чистильщика сапог и на последних
страницах появились два негритенка. Сказка-пьеса "Кошкин дом", которая
занимала сначала 5-6 страничек, превратилась в целое большое представление,
в бытовую комедию с большим числом действующих лиц. Маленькая сказка
"Горе-злосчастье" выросла в большую пьесу "Горя бояться - счастья не
видать". Петя и Сережа пока появились в двух книгах (одна названа их
именами, а другая вышла под названием "Приключение в дороге"). Но я не
собираюсь расставаться с ними и надеюсь, что мне еще удастся позабавить
детей новыми приключениями братьев Комаровых [2].
На последние Ваши вопросы отвечу совсем кратко:
Я очень ценю переводы моих стихов, сделанные Христо Радевским. Другие
переводы мне неизвестны3. Напишите мне, кто и как переводил.
Вы спрашиваете, над чем я работаю теперь. Я только что завершил свою
работу над новыми книжками для детей. Одна из них - сказка "Угомон", другая
- смешная история о щенке таксе, третья - забавная арифметика в картинках:
"Веселый счет". Кроме того, в последнее время я работаю над книгой (в прозе)
о моем детстве и юношестве. Она будет называться "В начале жизни". Когда
новые книжки напечатают, я постараюсь послать их Вам.
Давно мечтаю приехать в Болгарию, но, к сожалению, состояние Моего
здоровья до сих пор мешает мне воспользоваться приглашением Вашего Союза
писателей [4].
Желаю Вам успехов в работе и счастливого Нового года.
С. Маршак
Подлинник письма утрачен. Сохранилась копия письма в переводе на
болгарский язык. Печатается по присланному из Болгарии переводу этой копии
на русский язык.
1 В письме от 5 декабря 1958 года Н. Т. Ковачева (Болгария, София),
студентка пятого курса филологического факультета Софийского университета,
сообщала, что она пишет дипломную работу на тему: "Поэмы для детей С. Я.
Маршака - идейность и художественное мастерство"; просила ответить на ряд ее
вопросов, в частности, познакомить ее с творческим процессом создания поэм.
2 Н. Т. Ковачева спрашивала, закончил ли поэт книгу о Пете и Сереже.
Речь идет о стихотворениях С. Маршака "Где тут Петя, где Сережа?" и
"Приключение в дороге" (см. т. 1 наст, изд.)- Замы" сел книжки о новых
приключениях братьев Комаровых остался неосуществленным.
3 Н. Т. Ковачева спрашивала, как оценивает С. Маршак переводы его
произведений на болгарский язык.
4 Союз писателей Болгарии пригласил С. Я. Маршака еще весной 1957 года;
весной 1958 года подтвердил свое приглашение.
273. Б. П. СЛУЧАНКО
Москва, 22 декабря 1958 г.
Уважаемый Борис Петрович,
Я нездоров, уезжаю в санаторию - и могу ответить па Ваше письмо [1]
только несколькими краткими строчками.
Петра Лазаревича Войкова я знал в 1905 году. Он был, как мне помнится,
в это время учеником 8-го класса Ялтинской гимназии и принимал деятельное
участие во всех наших собраниях и сходках. Я был двумя классами моложе и
относился к нему, как ко взрослому политическому деятелю. Я знал, что он в
партии, чуть ли не в городском комитете, и это окружало его в наших глазах
каким-то особенным ореолом. Помню, как на одном из гимназических собраний,
на котором он был председателем, кто-то предложил объявить забастовку.
Большинство собравшихся готово было поддержать это предложение, но Петя
Войков умерил их пыл и сказал, что такие дела нельзя решать сгоряча, не
посоветовавшись со старшими товарищами. Авторитет Войкова был так велик, что
все сразу согласились с ним.
Войков был не по возрасту серьезен, хотя голос его еще не установился и
в нем порой звучали мальчишеские нотки. Он был весел, приветлив, добр. Я не
так часто встречался с ним, и все же - хотя с тех пор прошло более полувека,
он встает передо мной, как живой - вместе со всем бурным и замечательным
девятьсот пятым годом, который навсегда запечатлелся в памяти тех, кто
пережил этот год в юности. Вот и все, что я могу Вам сказать в этом кратком
письме.
С искренним приветом
С. Маршак
1 В письме от 14 декабря 1958 года Б. П. Случайно (Керчь), член
литературного объединения при газете "Керченский рабочий", просил поделиться
воспоминаниями о революционере и советском дипломате П. Л. Войкове
(1888-1927), которого С. Я. Маршак знал по ялтинской гимназии.
274. В. И. СТЕЛЛЕЦКОМУ
Москва, 11 апреля 1959 г.
Дорогой Владимир Иванович,
От души благодарю Вас за книгу и оттиски Ваших статей [1].
В "Литературной газете" [2] - к моему глубокому сожалению - я был лишен
возможности упомянуть всех выдающихся мастеров художественного перевода -
замечательных поэтов прошлого и наших современников. "Греческие эпиграммы"
Блуменау и "Рубайят" Тхоржевского упомянуты мною лишь потому, что первая из
этих книг была издана в ничтожном количестве экземпляров и совершенно
забыта, а вторая никогда целиком не издавалась"
Пишу это я Вам не для самооправдания, а для разъяснения.
Посылаю Вам несколько слов о Ваших трудах в качестве рекомендации для
вступления в Союз писателей. Примите мой искренний привет.
Уважающий Вас
С. Маршак
1 В. И. Стеллецкий (Москва), переводчик и литературовед, прислал книгу
"Слово о полку Игореве", Л. 1953, и оттиск статьи "К изучению текста "Слова
о полку Игореве" ("Известия Академии паук СССР", ОЛЯ, 1955, т. XIV, вып. 2).
2 Речь идет о статье С. Маршака "Почерк века, почерк поколения"
("Литературная газета", 1959, Э 41. 4 апреля- см. т. 6 наст. изд.). В. И.
Стеллецкий в письме от 9 апреля 1959 года недоумевал, почему С. Маршак,
перечислив многих советских переводчиков, не упомянул о переводчиках "Слова
о полку Игореве".
275. В. Н. МИХАНОВСКОМУ
Москва, 25 апреля 1959 г.
Дорогой Владимир Наумович,
Спасибо за книгу Томсона и за Ваши новые стихи [1].
По поводу стихов в сборнике "Люблю" [2] и в рукописи я могу пока
высказать только самые короткие и беглые соображения.
У Вас есть поэтические удачи, но от многих стихотворений веет холодком
рассудочности. Это объясняется, как я полагаю, тем, что интересный подчас
замысел Вы не всегда доводите до глубины, до поэтической конкретности,
которая только и может дать своеобразие.
Пожалуй, более других мне запомнилась строфа:
Тишь... Но ею ты не обманись, -
В мире нашем многое не просто:
Может, эта голубая высь
Скрыла в тучах Стронций-90.
Или, например, строфа из стихотворения "На Аничковом мосту":
Всех дела куда-то гонят,
Только я чего-то жду,
Неподвижен, словно кони
На Аничковом мосту.
В первой строфе этого стихотворения неудачно сказуемое "рвутся". У
Крылова сказано: "Лебедь рвется в облака", а не просто "рвется". У Пушкина
Нева "рвалася к морю против бури". А "рваться" безо всякого дополнения
воспринимается в буквальном значении.
Как я уже говорил Вам при встрече [3], Вам следовало бы поглубже и
основательнее овладеть живой и гибкой русской речью. Может быть, для этого
надо было бы пожить в местах, где можно услышать чистый русский говор,
богатый интонациями и словарем. Многое может дать многократное чтение лучших
образцов русской прозы (Герцена "Былое и думы", весь Лесков, проза Пушкина -
включая письма, - Лермонтова).
0 Ваших делах в "Литературной) газете" я посоветуюсь с Г. М. Левиным
[4].
Жму Вашу руку и от души желаю успеха.
С. Маршак
1 С письмом от 14 апреля В. Н. Михановский (Харьков) по просьбе поэта
прислал кн.: Д. Томсон, Предвидимое будущее, М. 1958, и свои новые стихи в
рукописи.
2 В. Михановский, Люблю, Стихи, Харьков, 1958.
3 В. И. Михановскчй был у С. Я. Маршака б апреля 1958 года.
4 Сотрудник газеты. Речь идет о публикации стихов В. Михановского в
"Литературной газете".
276. В. К. ВАСЕНЦОВИЧУ
Москва, 27 апреля 1959 г.
Уважаемый тов. Васенцович,
В ответ на Ваше любезное письмо [1] считаю долгом сообщить Вам, что
детские стихи "Шалтай-Болтай" являются переводом классической английской
народной песенки.
Думаю, что Вы не напрасно искали какой-то смысл в Этих стихах. Задолго
до меня их перевел Фридрих Энгельс в своем письме Карлу Марксу [2]. Перевел
он эту шутливую песенку на латинский язык ("Humptius-Dumptius"), чтобы
доставить удовольствие своему другу.
В песенке нет прямого указания на то, кто подразумевается под именем
"Шалтая-Болтая" ("Humpty-Dumpty"), но есть основание предполагать, что она
сочинена под влиянием французской революции и говорит о том, что разбитую
вдребезги королевскую власть нельзя вновь собрать и склеить. Так можно
понять строчки:
Вся королевская конница,
Вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая собрать...
Может быть, именно этот скрытый смысл и привлек внимание Энгельса.
Впрочем, как все люди большого ума, он мог попросту оценить юмор
причудливого произведения фольклора.
Нужно ли было издательству приложить к переводу подробные объяснения и
комментарии? Думаю, в этом нет необходимости, - иначе пришлось бы все
популярные детские считалки и народные песенки (Вроде "Шишел-вышел - вон
пошел" или "Гори, гори ясно, чтобы не погасло") сопровождать
глубокомысленными комментариями. Дети в них не нуждаются. Они ценят фольклор
за словесную игру, живость, юмор и умеют отличать его классические образцы
от мусора.
С первомайским приветом.
С. Маршак
1 В письме от 23 апреля 1959 года В. К. Васенцович (Москва), пенсионер,
просил раскрыть смысл стихотворения "Шалтай-Болтай", которого он не смог
объяснить своей внучке четырех лет.
2 С. Я. Маршак запамятовал: см. письмо Ф. Энгельса К. Каутскому от 4
декабря 1893 года (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 39, стр. 153).
277. ЛЕНИНГРАДСКОМУ ДОМУ ДЕТСКОЙ КНИГИ
Москва, 11 октября 1959 г.
Дорогие товарищи,
Простите, что отвечаю Вам с опозданием [1]. Я ездил в Шотландию на
юбилей Роберта Бернса, а потом болел и находился в больнице.
Постараюсь хотя бы вкратце ответить на Ваш вопрос.
Первая детская книжка, которую я прочел, называлась "Степка-Растрепка".
Это был вольный и довольно неуклюжий перевод с немецкого. И все же эту
книжку я без конца перечитывал. Мне нравились и бойкие, веселые стихи, и
картинки. (До "Степки-Растрепки" я не видел книг с рисунками.)
Читать я научился лет четырех и читал без разбора все, что попадалось
мне под руку. Лет в 6-7 я начал читать Пушкина, Лермонтова, басни Крылова, а
в восемь-девять лет бесконечное число раз перечитывал роман Жюля Верна
"Север против Юга", в котором изображалась война северных штатов против
южных за освобождение негров. Тогда же или немного позднее я прочел
"Робинзона Крузо", "Путешествия Гулливера", "Дон-Кихота".
Родителям было некогда следить за моим чтением. Детской библиотеки в
городе, где я провел детство и юность, в то время не было, и я читал все,
что мог достать у соседей. Лет в десять - в одиннадцать я прочел множество
русских и переводных романов, отнюдь не предназначенных для детей.
С благодарностью вспоминаю книгу Н. А. Рубакина. Кажется, она
называлась "Из мира науки и истории мысли" [2]. Состояла она из отдельных
биографий великих ученых и выдающихся изобретателей. Особенно взволновала
меня биография "Мученика науки, доктора Исаака Джеймса", впервые
применившего при лечении больного переливание крови. Больной выздоровел, а
оба сына врача, у которых он взял кровь для переливания, погибли.
Я обливался слезами, читая эту грустную историю, и впервые понял, что
наука без жертв не обходится.
Мне не очень нравились стихи, которые задавали мне на урок в первых
классах гимназии. Но помню, с каким восторгом читал я стихи Тютчева "Люблю
грозу в начале мая". Это были первые стихи о природе, которые я оценил в
детстве.
Вы просите меня послать юным читателям мои пожелания. Прежде всего я
хочу пожелать им читать хорошие книги, не торопясь и не заглядывая в конец.
Смотреть кино или телевизор гораздо легче, чем читать книги, но книга,
внимательно прочитанная, гораздо больше обогащает нашу речь и нашу мысль. А
еще я желаю им и всем работникам Дома детской книги здоровья и счастья.
С. Маршак
1 В письме от 31 июля 1959 года сотрудники Дома детской книги Детгиза
(Ленинградский филиал) просили поэта написать "о своих любимых писателях и
книгах, о том, какие книги, прочитанные в детстве и юности, дороги Вам до
сих пор".
2 Точное название: Н. А. Рубакин, Из мира науки и из истории мысли.
Сборник популярных статей для юношества, М. 1896.
278. А. М. БОЯРСКОМУ
Москва, 26 октября 1959 г.
Дорогой Арон Моисеевич,
Мне очень жаль, что моя крайняя занятость и болезнь помешали мне
вовремя ответить Вам [1].
Стихи Ваши я давно прочел, а теперь перечитал их заново. Несомненно, у
Вас есть какое-то настоящее поэтическое чувство. Но, очевидно, Ваша жизнь
сложилась так, что у Вас не было времени как следует работать над собой.
В стихах Ваших попадаются очень хорошие строчки и строфы, но почти нет
целого стихотворения, свободного от безвкусицы. Пожалуй, лучше всего стихи
"Я отбилась, отстала от стаи...". Это стихотворение, как видно, вылилось у
Вас из души, и поэтому оно крепче и естественнее других. Уже в самом начале,
в первой строке, чувствуется какая-то энергия. Но и в этих стихах следовало
бы исправить строчку "Иль сожмуся в холодный комок". Эта глагольная форма
устарела, хотя она еще употребительна на Юге. Мы чаще говорим "сожмусь".
Поэтому кажется, что Вы пользуетесь формой "сожмуся" только для того, чтобы
выдержать размер.
Очень хорошо начинается стихотворение "Картуз". Но уже во втором
четверостишье слова слипаются:
...в глубокий, темный трюм свой груз...
Неплохое стихотворение "Песня тайги", но и в нем третья строчка без
надобности отяжелена громоздким словом "близлежащий".
Обратите внимание и на звучание первой строки второго четверостишия
("Привелось с наслаждением услышать"). Да и не очень естественно звучит эта
фраза. Совершенно рассыпается стих:
Не чувство удовлетворения...
Безвкусными кажутся мне стихи "Забеременеть от женщины".
Нельзя рифмовать "гири" и "пассажиры" ("Этот бред, Эти мысли гири...").
Приходится читать либо "гиры", либо "пассажири".
У Вас не раз встречается слово "мещанский". Но как Вы не слышите, что в
классическом стихотворном размере, пригодном для романса, очень нелепо
звучат строки:
И в мещанском моем окружении
Я душой не живу, а сплю.
Читая Ваши стихи, я много думал о том, у каких поэтов, на каких стихах
Вы учились. Иной раз мне казалось, что в Ваших стихах заметно некоторое
влияние Баратынского, Тютчева, Гейне. Но если бы Вы читали этих и других
лучших поэтов достаточно пристально и вдумчиво, Вы должны были настолько
развить свой вкус, чтобы не допускать легковесных строчек, совершенно не
соответствующих своему содержанию, вроде:
И в мещанском моем окружении
Я душой не живу, а сплю.
Пишу я Вам это отнюдь не для того, чтобы огорчить Вас или обидеть. Но
то хорошее, что я почувствовал в Ваших стихах, заставило меня пожалеть о
том, что Вы не избавились от некоторой словесной неряшливости, свойственной
любителям, и не усвоили той высокой культуры стиха, которую Вы можете найти
в лучших образцах русской и мировой поэзии. Но, вероятно, не Вы повинны в
этом> а обстоятельства Вашей жизни.
Не знаю, можете ли Вы в Вашем возрасте стать профессиональным поэтом.
Но стихи пишите, - по всей видимости, Вы и не можете не писать. И побольше
читайте хороших поэтов, от Пушкина и Баратынского до Блока, Маяковского,
Есенина и Твардовского.
Поэт питается из двух источников: один из них -- жизнь, другой -
поэзия.
Не знаю, много ли пользы принесет Вам мое письмо. От всей души желаю
Вам здоровья и поэтических радостей. Жму руку.
Искренне уважающий Вас
С. Маршак
1 А. М. Боярский (Одесса), рабочий завода имени Январского восстания,
прислал на отзыв ряд своих стихотворений.
279. В. В. ЛИВАНОВУ
Москва, 26 октября 1959 г.
Дорогой Валерий Вениаминович!
Очень рад возобновить наше старинное знакомство [1] и познакомиться
хотя бы заочно с Вашей дочерью-первоклассницей.
К сожалению, я не могу порекомендовать Вам русский перевод "Алисы в
стране чудес", хотя бы в какой-то мере передающий поэтическую прелесть
подлинника. Очевидно, "Алису" переводили люди, мало знакомые с тем
фольклором, которым лег в основу "Алисы".
Я перевел несколько стихотворений из этой повести 2 и давно мечтал
перевести всю книгу целиком. Но дела у меня всегда так много, что
осуществить все мои замыслы мне никак не удается.
Посылаю Вам и дочке на память мою книжку английских народных песен
"Плывет, плывет кораблик".
Шлю Вам сердечный привет.
Ваш
С. Маршак
1 В письме от 16 октября 1959 года В. В. Ливанов (Горький) вспоминал,
как тридцать лет тому назад трехлетним мальчиком он познакомился с С. Я.
Маршаком на волжском пароходе; просил рекомендовать хороший перевод книги Л.
Кэрролла "Алиса в стране чудес" для чтения его дочери.
2 См. переводы С. Я. Маршака из Л. Кэрролла в т. 3 наст, изд. В архиве
поэта имеется рукопись его перевода начала книги Кэрролла.
280. Б. С. КВИТКО
Москва, 15 ноября 1959 г.
Дорогая Берта Самойловна,
Конечно, я сделаю все, зависящее от меня, для того, чтобы издательство
и печать воздали должное такому замечательному поэту, как незабвенный Лев
Моисеевич *. Я был убежден до сих пор, что книги его в Детгизе выходят, но
проверить это я не мог, так как давно уже перестал получать книги, выходящие
в издательстве.
К сожалению, наше издательство да и печать нередко забывает писателей,
которых уже нет в живых. Так случилось, например, и с моим братом М.
Ильиным.
В статьях и докладах о детской литературе о нем не говорится ни слова,
избранные сочинения его Гослитиздат маринует вот уже 6 лет.
Надеюсь все же, что мне удастся, хоть я давно уж не имею прямого,
непосредственного отношения к Детгизу, добиться того, чтобы книги Льва
Квитко занимали достойное место в издательских планах [2].
Поговорю и с Институтом Мировой Литературы, который сейчас выпускает
"Историю советской литературы".
Я хотел бы, чтобы Вы, дорогая Берта Самойловна, достойный друг
чудесного поэта, не сомневались в том, что стихи Льва Моисеевича будут еще
долго жить и радовать настоящих ценителей поэзии.
Очень огорчен тем, что Вы болеете. Не нужно ли помочь Вам чем-нибудь в
отношении лекарств и т. п.?
Шлю самый сердечный привет.
Ваш
С. Маршак
1 В письме от 16 ноября 1959 года Б. С. Квитко (Москва), вдова Л. М.
Квитко, просила содействовать изданию произведений покойного поэта.
2 Стихи Л. Квитко были выпущены в свет Детгизом в следующем году: Л.
Квитко. Моим друзьям, Детгиз, М. 1960.
281. Н. А. МИХАЙЛОВУ
Москва, 6 декабря 1959 г.
Дорогой Николай Александрович!
Посылаю Вам, как мы условились, два письма. Одно из них - от профессора
Ротстейна по поводу книг Вильяма Морриса (William Morris), по странному
недоразумению исключенных из числа экспонатов книжной выставки [1].
Другое письмо - от известного шекспироведа, профессора Киршбаума [2] из
США, предлагающего прочесть у нас в августе 1960 года цикл лекций о
Шекспире.
На конференции шекспироведов в Стратфорде, на которой я присутствовал
два года тому назад, доклад проф. Киршбаума был одним из самых
содержательных.
Оба письма были получены мною с опозданием и требуют срочного ответа.
Очень прошу Вас сообщить мне, каково будет решение по обоим вопросам,
чтобы я мог ответить на эти письма.
Примите мой искренний привет.
С. Маршак
Письмо адресовано Н. А. Михайлову, в то время Министру культуры СССР.
1 В конце ноября - начале декабря 1959 года в Государственной
библиотеке имени В. И. Ленина была открыта выставка английских книг и
журналов. Имеется в виду письмо английского профессора З. Ротстейна о книгах
английского порта, художника и общественного деятеля У. Морриса (1834-1896).
2 Л. Киршбаум, профессор Мичиганского университета.
282. И. Ф. ФЕДОРОВУ
<Москва, 18 декабря 1959 г.>
Дорогой товарищ Федоров,
Как Вы просите меня в своем письме [1], отвечаю Вам вполне откровенно.
В стихах Ваших есть хорошие строчки, но, пожалуй, больше слабых.
Давать оценку стихам в коротком письме - дело трудное. Но все же
попытаюсь. Начнем с лучших строчек.
В стихотворении "Хвастунчик" лучше всего последняя строфа:
Мы нашли его за хатой,
В яме спрятался, лежит
Угловатый,
Ноздреватый,
И не дышит, а сопит...
Но было бы хорошо заменить эпитет "угловатый" каким-нибудь другим.
Может быть, "сероватый"? В этой строфе есть нечто, наблюденное Вами. Но в
том же стихотворении есть очень много недостатков. Слащаво звучит самое
название "Хвастунчик". Куда естественнее слово "хвастунишка".
Невразумительна интонация строчки "Отморожу лальцы вам". Слова слипаются, а
кроме того, получается ненужное ударение на слово "вам". Гораздо
естественнее интонация хотя бы в строчке "Расходитесь но домам". Непонятно,
почему и каким хлыстом сечет весна снег. Плохо рифмуются слова "вдогонку" и
"потихоньку".
В стихах для детей не должно быть ни малейшего оттенка
снисходительности, "сюсюканья".
Каждая строфа, даже каждая строчка должна быть для поэта радостной
находкой.
Хорош замысел второго стихотворения. Но и оно в сущности не вполне
удалось Вам. Размер и ритм, выбранные Вами, по всей видимости, случайно,
придают стихам какую-то унылую монотонность, не соответствующую их
содержанию.
Стихи писать продолжайте, но еще важнее Вам вчитываться и вдумываться в
стихи лучших поэтов, пишущих для взрослых и для детей.
От души желаю Вам успеха.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 С письмом от 15 ноября 1959 года поэт И. Ф. Федоров (хутор Веселый
Багаевского района Ростовской обл.), заместитель редактора районной газеты,
прислал для отзыва два стихотворения для детей; писал, что он уже печатал
свои стихи в центральных газетах и журналах.
283. М. А. КАНЦЕР
Москва, 28 декабря 1959 г.
Дорогая Мария Александровна,
Я был очень рад получить еще одну весточку от Вас. Жаль только, что Вы
болеете и так сокрушаетесь о своем больном сыне.
Надеюсь, что нам еще приведется увидеться с Вами, хоть мы вряд ли друг
друга узнаем. Но старая дружба всегда оставляет в душе глубокий след.
Получили ли Вы книгу, которую я послал Вам?
В этом году будут печататься страницы моих воспоминаний о детстве [1].
Это не хроника, не фотография реальных событий, а нечто вроде повести, где
поэтический вымысел окрашивает действительность.
Имена людей, как и некоторые подробности их быта, изменены. Ведь я пишу
о событиях, которые были около шестидесяти лет тому назад, и то, что утеряла
память, надо было восполнить воображением. Больше всего мне хотелось
правдиво передать время и мир чувств, которыми жил мой лирический герой. Вы
найдете в этой повести и моего милого друга - Вашего брата - Женю, и себя
под вымышленными именами, а иной раз и в придуманных положениях и эпизодах.
Мне нужно было художественное обобщение фактов, а не их буквальная -
мемуарная - точность.
Вы спрашиваете меня о моем брате Моисее Яковлевиче.
Он умер около пятнадцати лет тому назад. Жизнь его сложилась трудно, но
он до последних своих дней остался прямым, честным, верящим в правду и
справедливость человеком - в сущности, таким же юношей, каким знали его Вы.
Диктую я это письмо в постели, еще не совсем оправившись от тяжелого
воспаления легких.
Скоро Новый год. Желаю Вам, милая Мария Александровна, и всей Вашей
семье счастья, здоровья, новых сил.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
Письмо к Другу детства М. А. Канцер, которая в это время жила в Киеве,
работала в инженерно-строительном институте. М А. Канцер переписывалась с
портом с 1947 года; в последних письмах приглашала его в Киев.
1 Повесть "В начале жизни" (см. т. 6 наст. изд.).
284. А. Д. ГАЛАХОВОЙ
Москва, 28 декабря 1959 г.
Желаю Вам, товарищ Галахова, счастья и здоровья в наступающем году.
Сердечно благодарю Вас за привет [1].
Полагаю, что заключительные строфы моего стихотворения, посвященного
Шаляпину, Вы неверно поняли. В них звучит хоть и сдержанная, но глубокая
скорбь. Вероятно, Вы почувствуете это, если поглубже вникните в эти строчки.
С искренним уважением.
С. Маршак
1 В письме от 23 декабря 1959 года А. Д. Галахова (деревня Ефремовская
Егорьевского района Московской обл.), учительница-пенсионерка, писала о
своем недовольстве концом стихотворения С. Маршака "Шаляпин" (см. т. 5 наст,
изд.), содержащимися в нем упреками в адрес певца, в конце жизни "отставшего
от века".
285. М. А. КАНЦЕР
Москва, 15 января 1960 г.
Дорогая Мария Александровна,
Очень рад был Вашему письму [1], мой старый друг. Но жаль, что оно
такое грустное. Жизнь трудна на склоне лет, но сдаваться не надо. И у меня
много в жизни печального - столько горьких утрат, столько тяжких и порой
непосильных забот! Но все же держусь кое-как.
В 1-й книжке "Нового мира" за этот год Вы найдете первую часть "В
начале жизни", которая, вероятно, будет интересна Вам. Фамилии людей, о
которых я пишу, и многие имена мною изменены, так как я пишу о временах и
событиях не протокольно, а с той беллетристической свободой, без которой
невозможно художественное обобщение. Мне хотелось передать колорит времени -
и это было главной моей задачей. Отступая от буквальной, фактической
точности, я счел нужным изменить и фамилии. Женя Меньшагин называется Леней
Гришаниным, а Вы остались Марусей, хоть я и Вам приписал черты и факты,
которых, можот быть, в действительности не было. Я пишу о том, что было
шестьдесят лет тому назад, и за это время реальное перемешалось в памяти с
воображаемым. Все же люди, читавшие мои страницы, находят Марусю Гришанину
очень привлекательной, а Леню Гришанина интересным и трогательным. Большого
мне и не надо.
Очень грустно, что милая Маруся, которую я когда-то знал таким
поэтичным существом, теперь не любит стихов. Впрочем, стихи надо и можно
любить только самые лучшие.
Мне очень хотелось бы достать для Вас мои четыре тома. В них, кроме
моих стихов и сказок для детей, есть и лирические стихи, пьесы и переводы
лучших стихов (Шекспира, Мильтона, Байрона, Шелли, Роберта Браунинга, Гейне,
Петефи и других). Но так как это издание подписное, найти его в продаже
невозможно. А издательство, выпустившее его тиражом в 300.000 экземпляров,
дало автору только десять, которые у меня мгновенно разошлись. Все же
попытаюсь достать.
Будьте здоровы и бодры, милая Мария Александровна. Желаю Вам и Вашей
семье счастья.
Ваш С. Маршак
1 Письмо М. А. Канцер от 3 января 1960 г.
286. ГЕРХАРТУ ЛИБНЕРУ
Москва, (январь I960 г.)
Уважаемый Герхарт Либнер!
Ваше письмо [1] глубоко тронуло меня. Я был рад услышать из уст
немецкого шахтера искреннее и непосредственное выражение любви к Роберту
Бернсу - поэту чужой страны и другого времени, но до сих пор близкому
простым людям во всем мире.
Мне кажется убедительным и справедливым высказанное Вами пожелание,
чтобы память шотландского народного поэта была увековечена в родном Вам
городе Веймаре, где жил и работал великий Гете, так высоко ценивший Бернса,
и где уже воздвигнуты памятники Шекспиру и нашему Пушкину,
Но, конечно, решать вопрос о сооружении памятника Бернсу в немецком
городе Веймаре может только то государство, в пределах которого находится
этот славный город.
Однако, независимо от того, будет ли осуществлено Ваше предложение,
оно, несомненно, вызовет живой отклик в сердцах множества людей, которым
дорога поэзия Бернса, певца дружбы, любви, честного труда и свободы.
Примите мой сердечный привет,
Искренне уважающий Вас
С. Маршак
Печатается по тексту "Литературной газеты", 1960, Э 10, 23 января.
1 В начале ноября 1959 года С. Я. Маршак получил письмо от шахтера
Герхарта Либнера (Вальтроп-Реклингхаузен, ФРГ). Г. Либнер предлагал
воздвигнуть в Веймаре памятник шотландскому поэту Роберту Вернсу (письмо
опубликовано в "Литературной газете", 1960, Э 10, 23 января).
287. Ю. С. КАЛАШНИКОВУ
Москва, 19 февраля 1960 г.
Дорогой Юрий Сергеевич,
Я убежден, что ВТО и книгоиздательство "Искусство" окажут большую
услугу нашему искусству, если выпустят сборник статей и воспоминаний,
посвященных замечательному актеру - Дмитрию Николаевичу Орлову.
В декабре этого года исполняется пять лет со дня его смерти, и хорошо
бы приурочить выпуск сборника к этому времени.
Нет сомнения в том, что многие наши актеры, писатели, театроведы и
критики сочтут для себя честью принять участие в этом сборнике.
Д. Н. Орлов был народным артистом в самом буквальном и подлинном
значении этих слов.
Нам, людям, причастным к литературе, особенно дорого его глубокое
ощущение русского слова, тончайшее знание тех разнообразных интонаций,
которыми так богат народный русский язык. Навсегда останутся в памяти у нас
"Кому на Руси жить хорошо" Некрасова, "Страна Муравия" и "Василий Теркин"
Твардовского, проза Шолохова в исполнении Д. Н. Орлова.
Когда умирает писатель, после него остаются его книги. А что остается
от актера, кроме нескольких пластинок, запечатлевших его голос, да
фотографий, в какой-то мере сохраняющих его внешний облик? Память актера
должна быть увековечена воспоминаниями людей, которым посчастливилось видеть
и слышать его.
Я не сомневаюсь, что Вы сделаете все от Вас зависящее, чтобы сборник
памяти Орлова поскорее вышел в свет.
Крепко жму руку.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
Письмо адресовано Ю. С. Калашникову - автору вступительной статьи к
сборнику "Дмитрий Николаевич Орлов. Книга о творчестве", вышедшего в
издательстве "Искусство" в 1962 году.
288. А. И. КУЗНЕЦОВУ
(Москва), 23 марта 1960 г.
Уважаемый Алексей Иванович,
Очень многие мои читатели спрашивали меня, не изобразил ли я в своем
"Рассеянном" профессора И. А. Каблукова [1]. Тот же вопрос задал моему брату
- писателю М. Ильину - и сам И. А. Каблуков. Когда же брат ответил ему, что
мой "Рассеянный" представляет собой собирательный образ, профессор лукаво
погрозил ему пальцем и сказал:
- Э, нет, батенька, Ваш брат, конечно, метил в меня!
В этом была доля правды. Когда я писал свою шутливую поэму, я отчасти
имел в виду обаятельного и - неподражаемого в своей рассеянности -
замечательного ученого и превосходного человека - И. А. Каблукова.
Вот все, что я могу Вам сообщить по этому вопросу.
С искренним уважением
С. Маршак
1 В письме от 20 марта 1960 года А. И. Кузнецов (Москва), преподаватель
Тимирязевской академии, спрашивал, нет ли связи между образом Рассеянного
("Вот человек рассеянный") и профессором И. А. Каблуковым.
289. ШКОЛЕ СЛЕПЫХ ДЕТЕЙ ст. БОЛШЕВО, МОСКОВСКОЙ ОБЛ.
(Москва), 29 марта 1960 г.
Дорогие ребята!
Я был очень рад вашему умному и милому письму [1]. Мне было приятно
узнать, что вы не только выучили мои стихи наизусть, но даже собираетесь
ставить "Петрушку-иностранца". Очень жалею о том, что я болен и должен
уехать на месяц лечиться, - иначе я бы обязательно приехал к вам, чтобы
увидеть вашу постановку.
Спасибо вам, мои дорогие, за то, что вы прислали мне свою азбуку [2].
Очень хорошо, что вы объявили войну всем словам-"паразитам", которые
засоряют наш язык.
Вы спрашиваете, что я написал нового.
Недавно в журнале "Новый мир" вышла моя повесть, в которой я пишу о
своем детстве. Сейчас я много работаю над новыми книжками для ребят.
Ну, вот и все, мои дорогие.
Передайте мой сердечный привет вашим учителям. Крепко всех вас целую
Ваш С. Маршак
1 Письмо членов литературного кружка школы слепых детей (ст. Болшево
Московской области) от 23 марта 1960 года.
2 Азбука для слепых.
290. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Москва, 10 мая 1960 г.
Мой дорогой Корней Иванович,
Спасибо за доброе письмо, в котором я слышу то лучшее, что есть в Вашем
голосе и сердце [1].
Все, что написано Тамарой Григорьевной (а она написала замечательные
вещи), должно быть дополнено страницами, посвященными ей самой, ее личности,
такой законченной и особенной.
Она прошла жизнь [2] легкой поступью, сохраняя изящество до самых
последних минут сознания. В ней не было и тени ханжества. Она была человеком
светским и свободным, снисходительным к слабостям других, а сама подчинялась
какому-то строгому и непреложному внутреннему уставу. А сколько терпения,
стойкости, мужества в ней было, - это по-настоящему знают только те, кто был
с ней в ее последние недели и дни.
И, конечно, Вы правы: главным ее талантом, превосходящим все другие
человеческие таланты, была любовь. Любовь добрая и строгая, безо всякой
примеси корысти, ревности, зависимости от другого человека. Ей было чуждо
преклонение перед громким именем или высоким положением в обществе. Да и
сама она никогда не искала популярности и мало думала о своих материальных
делах.
Ей были по душе и по характеру стихи Мильтона (сонет "О слепоте"):
...Но, может быть, не меньше служит тот
Высокой воле, кто стоит и ждет [2].
Она была внешне неподвижна и внутренне деятельна. Я говорю о
неподвижности только в том смысле, что ей стоило больших усилий хождения по
редакциям или по театрам, где шел разговор о постановке ее пьес, но зато она
могла целыми днями бродить по городу или за городом в полном одиночестве,
вернее - наедине со своими мыслями. Она была зоркая - многое видела и знала
в природе, очень любила архитектуру. На Аэропортовской ее маленькая квартира
была обставлена с несравненно большим вкусом, чем все другие квартиры, на
которые было потрачено столько денег.
Если Шекспир говорит о своих стихах
...И кажется, по имени назвать
Меня в стихах любое может слово [3], -"
то в ее комнатах каждая полочка, лампа или этажерка могли назвать по
имени свою хозяйку. Во всем этом была ее легкость, ее приветливость, ее вкус
и женское изящество.
Грустно думать, что теперь эти светлые, уютные, не загроможденные
мебелью и всегда открытые для друзей и учеников комнаты достанутся кому-то
постороннему. Горько сознавать, что мы, знавшие ей цену, не можем убедить
жилищный кооператив и Союз писателей, что следует сохранить в
неприкосновенности эти несколько метров площади, где жила и умерла
замечательная писательница, друг и советчик очень многих молодых и старых
писателей.
Мое письмо затянулось, но в заключение мне хочется рассказать Вам два
случая, которые могут дать более ясное представление о Тамаре Григорьевне,
чем самые пространные характеристики.
Она умерла, не оставив завещания. Друзья должны были справиться, не
завещан ли кому-нибудь из родственников ее вклад. И вот, когда они зашли в
сберкассу того района, где Тамара Григорьевна жила несколько лет тому назад,
и сказали, что она умерла, - женщины, выглядывавшие из окошек перегородки,
встретили это известие так, будто им сообщили о смерти самого близкого им
человека. Одна из сотрудниц сказала со слезами на глазах: "Неужели же друзья
так и не могли спасти ее!" И тут выяснилось, что однажды вечером Тамара
Григорьевна зашла в сберкассу перед самым закрытием. Она сразу же заметила,
что служащие чем-то взволнованы. Оказалось, что в кассе не хватает какой-то
суммы денег и об этом надо составить акт.
Тамара Григорьевна подошла к одному из окошек и сказала просто,
по-дружески:
- Отчего же вы у меня не попросите?..
Она тут же внесла недостающую сумму и, конечно, никому из родных и
знакомых об этом не рассказала.
А вот другой случай.
Фадеев накануне самоубийства пришел ко мне и застал у меня Тамару
Григорьевну. Он был немного более сдержан, чем всегда, но по его виду я
никак не мог предположить, что передо мной человек, который на другой день
лишит себя жизни.
Он подробно расспрашивал меня о моем здоровье, о том, куда я намерен
поехать лечиться.
А я заговорил с ним о Твардовском, с которым он незадолго перед этим
серьезно поссорился. Мне очень хотелось их помирить.
Не желая мешать нашему разговору, Тамара Григорьевна поспешила
проститься с нами, и я вышел проводить ее. В коридоре она сказала мне
вполголоса, но твердо и уверенно:
- Не говорите с ним ни о себе, ни о Твардовском. Вы посмотрите на
него!..
Она заметила то, что как-то ускользнуло от меня, знавшего Фадеева
гораздо больше и ближе.
Такова была она.
Простите, что я так расписался. Впрочем, в этом повинны Вы и Ваше
письмо, которое меня растрогало и взволновало,
В первый раз вверяю я бумаге свои мысли и воспоминание об этом человеке
высокой души, в котором так нераздельно жили "правда с красотою" [4] -
этическое и эстетическое.
Простите и бессвязность моего письма. Написал его единым духом, не
задумываясь, не подбирая слов.
Очень хотел бы, чтобы Вы когда-нибудь написали о пьесах и сказках
Тамары Григорьевны - и о ней самой.
Крепко обнимаю Вас.
Ваш С. Маршак
1 Ответ на письмо К. И. Чуковского от 5 мая 1960 года, по-священное
памяти Т. Г. Габбе, скончавшейся 2 марта. Корней Иванович писал о своем
восхищении "красотой ее личности, ее безошибочным вкусом, ее дарованием, ее
юмором, ее эрудицией и - превыше всего - ее героическим благородством, ее
гениальным умением любить".
2 Заключительные строки сонета Дж. Мильтона в переводе С. Маршака (см.
т. 3 наст. изд.).
3 Из 76-го сонета В. Шекспира в переводе С. Маршака.
4 Из 14-го сонета В. Шекспира в переводе С. Маршака.
291. И. Г. КАЛИМАНУ
<Москва>, 20 мая 1960 г.
Уважаемый Израиль Григорьевич,
Я получил Ваши стихи перед самым уходом в больницу [1] и потому должен
ограничиться всего несколькими словами.,
В стихах Ваших есть настоящие мысли, которые говорят о том, что Вы
человек сложный и содержательный. Встречаются у Вас строчки, в которых
чувствуется поэтическая энергия, но отыскать их нелегко среди множества
строчек сырых, торопливых, а иной раз даже безвкусных.
Ведь вот как хорошо у Вас сказано:
Две радуги. Две радости.
И чем они вас радуют?
А за этими строчками следуют очень невразумительные:
Огромной ввысь аркадою
Изысканной покатости?
Капроновой одеждою?.. -
и т. д.
Радугу и даже две радуги нельзя называть аркадой. Аркада - это ряд
арок, галерея арок. И очень неубедительна "капроновая одежда".
Мне кажется, что основные Ваши недостатки заключаются в следующем.
У людей, которые пишут стихи "для себя", без мысли о печатании их,
бывает иной раз какая-то дилетантская безответственность. В сущности, Вы
прислали мне ворох черновиков.
Правда, в стихах, написанных "для себя", бывает подчас и та искренность
и острота, которые не часто найдешь в печатных строчках. Но есть и сумбур и
недоработанность, заглушающие то лучшее, что в них есть.
Читая Ваши стихи, трудно определить, каких поэтов Вы любите, у кого из
них учились. Только в одном-двух чувствуется внешнее влияние Маяковского.
Можно предполагать, что Вы знакомы с Гейне.
Мне думается, что Вам следует позаботиться о том, чтобы выработать у
себя более строгий художественный вкус. А этому может способствовать
пристальное и вдумчивое чтение лучших образцов русской поэзии.
Мы все читали с юных лет Пушкина, Баратынского, Жуковского, Тютчева,
Фета, но только в зрелом возрасте можем по-настоящему оценить этих поэтов -
так же как и Блока и Маяковского.
Да и не только стихи, но и лучшая поэтическая проза (проза Пушкина,
Лермонтова, Чехова) может многому научить нас в те годы, когда мы начинаем
что-то понимать.
Я не знаю Вас, мне неизвестен Ваш возраст, биография. Поэтому - как Вы
сами понимаете, - мне трудно давать Вам советы. Но я бы сказал, что Вам
следовало бы подумать о том, чтобы несколько обогатить Вашу речь. В тех
местах, где Вы живете, хорошо говорят по-русски. Надо прислушиваться к
богатой и живой устной речи - такой отличной от худосочного языка, которым
мы пользуемся в обиходе.
Не знаю, поможет ли Вам мое письмо разобраться в себе и в своем
литературном хозяйстве. Но если под его влиянием Вы стали бы писать
вдумчивее и бережнее, не утратив непосредственности & смелости, я был бы
очень рад.
С искренним приветом
С. Маршак
1 И. Г. Калиман (г. Орехово-Зуево Московской обл.) прислал свои стихи в
рукописи для отзыва.
292. А. Т. ЭССАУЛОВОЙ
Москва, 9 июня 1960 г.
Уважаемая А. Т.
Мне было очень приятно получить письмо из Острогожска [1] - да еще с
Майдана. Я непременно пришлю Вам свои воспоминания, когда выйдут отдельной
книгой.
Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь побывать еще раз в родном
Острогожске, но память детских лет живет в нашей душе всю жизнь.
Попытаюсь ответить на Ваши вопросы, касающиеся отдельных персонажей
моей повести.
Фамилия моего учителя рисования Дмитрия Семеновича - Коняев. Фамилия
учителя немецкого языка Густава Густавовича - Вихман. В повести я назвал его
Рихман.
Владельцем книжного и писчебумажного магазина был и в самом деле
Поляков, - Вы совершенно правы. Мак-симильяна Максимильяновича при мне еще
не было, а директором был "Циклоп" - одноглазый Никодим Петрович Греков. Я
не упоминаю директора в повести, так как он не оставил никакого следа в моей
памяти.
По поводу пьесы "За океаном" [2] я могу только высказать предположение,
что это инсценировка повести Шолом-Алейхема. Впрочем, я в этом не уверен.
Очень рад, что страницы "воспоминаний" нашли живой отклик в сердцах
моих земляков - острогожцев.
Примите мой искренний привет.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 4 мая 1960 года А. Т. Эссаулова (г. Острогожск
Воронежской обл.) вспоминала о своих гимназических годах; училась она в
гимназии намного позже С. Я. Маршака, но помнит многих преподавателей,
упомянутых в повести "В начале жизни".
2 Речь идет о постановке пьесы "За океаном" в острогожском театре в
начале 20-х годов. А. Т. Эссаулова спрашивала, кем написана эта пьеса.
293. А. И. СПЕРАНСКОМУ
Москва, 26 июня 1960 г.
Мой дорогой внук Алешенька,
Очень был я рад получить от тебя весточку и узнать, что ты здоров и
весел.
Надеюсь, что к этому времени вы уже раскопали селище X века и
приступили к раскопке курганов [1].
Завидую тебе, что ты каждый день купаешься в Днепре, хоть Днепр у вас
не так широк, как описано у Гоголя. Помнишь: "Редкая птица долетит до
середины Днепра"...
И все же - по стариковской привычке - очень прошу тебя соблюдать во
время купания необходимую осторожность. Боюсь этих "омутов днепровских".
Надеюсь, что ты окрепнешь за время пребывания в экспедиции, наберешься
разнообразных и свежих впечатлений, а потом за чаем в столовой на Чкаловской
расскажешь мне и всей нашей семье о своих находках и приключениях. Мы все -
я, твой отец, Машенька, братья - очень по тебе соскучились. Твой
оглушительно громкий голос давно уже не сотрясал наших стен.
Я вышел из больницы и собираюсь в Барвиху, а пока день и ночь сижу над
версткой своего 4-го тома. (...)
Крепко обнимаю и очень люблю тебя, мой славный внук. Жду от тебя
вестей.
Твой дед С. Маршак
1 А. И. Сперанский в то время был студентом исторического факультета
МГУ.
294. А. В. МАКЕДОНОВУ
Москва, <29 июня I960 г.>
Мой дорогой Адриан Владимирович,
Я был очень рад Вашему письму [1] и только пожалел, что нам не удалось
увидеться в те дни, когда Вы были в Москве. Но, может быть, мы увидимся
после Вашего пребывания в Дубултах?
Врачи меня отпустили только с условием, что я немедленно отправлюсь в
клинический санаторий (в Барвиху). Задержала меня верстка моего 4-го тома,
куда входят статьи, "Страницы воспоминаний", новые лирические стихи и
переводы.
Рад, что выходит Ваша книга [2]. Буду ее ждать.
Моя статья о Твардовском была безбожно сокращена и потеряла
значительную часть своей ценности.
Последние главы "За далью - даль" [3] так обрадовали меня после
некоторого затишья в творчестве их автора да и всей нашей поэзии. Столько в
них победных, предельно метких строчек, что поэму в целом принимаешь, как
подарок, и ждешь после нее новых, еще более высоких удач поэта, работающего
в нашей литературе чуть ли не за всех поэтов, да и прозаиков. Но об этом еще
поговорим, когда увидимся.
Если к Вашему приезду я еще буду в санатории, мои домашние дадут Вам
машину, чтобы Вы могли побывать у меня. Только мне надо знать накануне,
чтобы устроить пропуск. Крепко жму Вашу руку и прошу передать самый
сердечный привет Р(аисе) А(брамовне) [4].
Ваш С. Маршак
1 Письмо литературного критика А. В. Македонова из Дубулты (Рижское
взморье) от 24 июня 1960 года, в котором он делился впечатлениями от только
что прочитанной им статьи С. Я. Маршака "Ради жизни на земле" о поэзии А. Т.
Твардовского ("Литературная газета", 1960, Э 73, 21 июня).
2 А. В. Македонов, Очерки советской поэзии, Смоленск, 1960.
3 В майском номере "Нового мира" за 1960 год были напечатаны
заключительные главы поэмы А. Т. Твардовского "За далью - даль".
4 Жена А. В. Македонова.
295. ВСЕРОССИЙСКОМУ СЪЕЗДУ УЧИТЕЛЕЙ
(Барвиха, начало июля 1960 г.)
Привет Вам, дорогие товарищи учителя!
В эти памятные дни, когда в Москве работает ваш съезд, внимание всей
нашей страны обращено к вам.
Ваша многотысячная армия - великая сила. Вам родители уступают
значительную долю своих прав на воспитание ребенка. К вам в школу дети
приходят в том возрасте, когда характер ребенка так легко поддается
воздействию умного и чуткого воспитателя. Можно сказать, что именно вы
формируете наше будущее.
Но для того, чтобы вести других, надо и самому не стоять на месте.
Учителю надо знать гораздо больше того, что он отдает ученикам.
Во время Яснополянской школы Лев Толстой говорил, что для того, чтобы
преподавать в младших классах арифметику, учитель должен знать высшую
математику. Познания преподавателя истории будут далеко не достаточны, если
они окажутся немногим больше того, что содержится в школьных учебниках.
Но дело не только в знаниях. Прежде всего учителю нужна любовь к своему
предмету. Опыт показал, что наибольшее число математиков выходит из школ,
где преподают не только знающие, но и влюбленные в математику люди. То же
можно сказать о преподавании литературы* Спросите наших выдающихся
писателей, и они скажут вам, что любовь к родному языку и литературе привил
им учитель, сельский или городской.
От воспитателя зависит и такое важное дело, как развитие
художественного вкуса его питомцев. Я знаю, что у большинства наших учителей
не слишком-то много свободного времени. И все же они должны находить время,
чтобы развивать свой собственный художественный вкус. Только по-настоящему
оценив и полюбив литературу, преподаватель имеет право говорить с учениками
о творчестве порта или прозаика.
Что может сказать о композиторе человек, лишенный слуха и не
понимающий, не любящий музыки? Равнодушный преподаватель словесности, не
испытывающий ни малейшего восторга при чтении лучших поэтических страниц,
способен убить в ребятах всякий интерес к художественной литература.
Зазубривание отрывков из Пушкина (чаще всего о природе) вырабатывает у
ребят как бы некий иммунитет к стихам нашего величайшего поэта. Помню, я
как-то читал Пушкина вслух знакомому школьнику. Он слушал неизвестные ему
стихи с напряженным вниманием. Но стоило мне прочесть строчки:
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна... -
как мой юный слушатель запротестовал: - Ох, не надо!..
Очевидно, это прекрасное стихотворение потеряло всю свою прелесть на
тех уроках, где его читали бесконечное число раз. И не только читали, но и
разъясняли, то есть "прорабатывали".
Отдельные, вырванные из классических стихов строфы и строчки,
напечатанные в учебных книгах для чтения, часто теряют рифмы, стихотворный
размер, а иной раз и большую часть смысла.
Мне кажется, что учителя вправе потребовать от Министерства просвещения
и Учпедгиза хороших учебных книг по родному языку и литературе.
У нас есть известные и любимые детские книги. Пора создать любимые
учебники.
И, пожалуй, не меньше нужны школе книги, помогающие учителю, такие
книги, где были бы статьи лучших педагогов, литературоведов и критиков, где
молодой учитель мог бы найти записи лучших уроков, проведенных талантливыми
и опытными преподавателями.
Дорогие друзья, мы должны помнить, что учителя и писатели в одинаковой
мере служат великому делу воспитания. Наши встречи с вами не должны быть
редкими и случайными. Пишите нам со всех концов страны, пишите запросто,
по-дружески о вашем житье-бытье, о работе, о разных событиях и эпизодах в
жизни школы. Такие письма не только могут дать нам, литераторам, ценный
материал, но и по-настоящему свяжут нас со школой.
Я очень жалею, что болезнь помешала мне быть сегодня с вами. В этом
письме я попытался высказать кое-какие мысли, которые накопились у меня как
у литератора, более сорока лет связанного с читателями-детьми. Вероятно, о
многом из того, о чем я пишу здесь, вы думали и сами.
И все же я не мог удержаться от желания поделиться с вами своими
раздумьями.
Желаю вам, товарищи, здоровья, успехов и неугасающего вдохновения. Оно
одинаково необходимо в нашем и вашем деле.
С. Маршак
Печатается по тексту "Литературной газеты", 1960, Э 81, 9 июля, где
было напечатано под редакционным названием "Учитель и писатель - соратники".
Обращение к съезду было зачитано на заседании 8 июля.
296. Л. Д. МАРТИСОВУ
(Москва), 3 сентября 1960 г.
Уважаемый товарищ Мартисов,
Мне очень трудно ответить на Ваш вопрос, стоит ли Вам заново
приниматься за начатую Вами в 1935 году книгу [1]. Если у Вас есть желание и
уверенность в том, что Ваш материал не устарел и не потерял своей
значительности по сравнению с делами новых арктических и антарктических
"робинзонов", то, конечно, пишите.
Но, может быть, Вам следовало бы шире использовать свой богатый
жизненный и трудовой опыт, рассказав в книге и о днях, проведенных Вами на
льдине, и о работе во главе юного коллектива на заводе, и об участии в
строительстве Волго-Дона и восстановлении Сталинграда [2].
Конечно, это отнюдь не должно быть простым и внешне последовательным
перечислением всего, что Вам пришлось делать на своем веку. Любопытно было
бы показать, как одна работа готовила Вас к другой, как постепенно,
преодолевая трудности, Вы накапливали умение и сноровку. И все это надо дать
на фоне того или иного времени и места, показать не столько в описаниях,
сколько в событиях, приключениях, эпизодах.
Я нисколько не настаиваю на своем предложении. Вы можете вернуться к
своему первоначальному замыслу, если учтете замечания, о которых я пишу
выше.
Мы давно с Вами не встречались, и я не помню ни Вашей манеры, ни стиля.
Одно только скажу: избегайте книжности, пишите просто и живо, как пишут по
горячим следам событий.
Если мое письмо хоть в малой мере поможет Вам, буду очень рад.
От души желаю Вам успеха.
С искренним приветом
С. Маршак
1 В письме от 1 августа 1960 года Л. Д. Мартисов (Волгоград),
пенсионер, бывший механик, пароход а "Челюскин", вспоминал, что в 1934 году
он заключил договор с ленинградской редакцией Детиздата на "Книгу о
Челюскине" ("Полярные робинзоны"); рукопись погибла во время бомбежки;
спрашивал, стоит ли начать снова работу над книгой.
2 Л. Д. Мартисов рассказал также о своей жизни, полной труда и событий;
спрашивал о целесообразности работы над автобиографической книгой.
297. Е. Д. РЯДЧИКОВОЙ
Москва, 21 сентября 1960 г.
Дорогой товарищ!
Музыку к сказке "Кошкин дом" писали в разное время несколько
композиторов [1]. Первым написал музыку старейший композитор, ученик
Римского-Корсакова и Балакирева, В. А. Золотарев. Ему удалось написать очень
доходчивое и в то же время достаточно богатое музыкальное сопровождение. Я
не знаю его адреса, но полагаю, что Вы можете обратиться к нему через Союз
композиторов.
Очень хорошую музыку написал к фильму "Кошкин дом" композитор Вайнберг,
однако эта музыка несколько сложнее. Ему тоже можно написать по адресу Союза
композиторов (Москва, ул. Огарева, д. 13).
И, наконец, для спектакля в Кукольном театре Образцова и для
радиоспектакля музыку написала композитор Александрова. Если Вы напишете ей
по адресу Центрального Кукольного Театра п/р Образцова или через тот же
самый Союз композиторов, вероятно, она не откажется прислать Вам ноты.
Я согласен с Вами, что для этого спектакля нужны и танцы.
От души желаю Вам успеха в этой постановке.
Мне кажется, что Вы могли бы с успехом поставить одну из пьес недавно
умершего талантливого драматурга Т. Г. Габбе, - например, "Хрустальный
башмачок". Сборник ее пьес "Город мастеров" (название дано по первой пьесе)
Вы, вероятно, найдете в библиотеке. Книга была издана Детгизом.
В моем сборнике "Сказки, песни, загадки" посмотрите пьесы
"Петрушка-иностранец", "Двенадцать месяцев" и "Горя бояться - счастья не
видать".
Посылаю Вам, всем сотрудникам клуба, а также участникам спектакля
сердечный привет и лучшие пожелания.
Уважающий Вас
С. Маршак
1 В письме от 12 сентября 1960 года Е. Д. Рядчикова (г. Минеральные
Воды Ставропольского края), заведующая детским сектором железнодорожного
клуба, просила рекомендовать хорошую музыку для спектакля по пьесе С.
Маршака "Кошкин дом"; просила совета в выборе "сценического материала для
детей",
298. Е. И. ШВАРЦ
<Москва>, 24 сентября 1960 г.
Дорогая Екатерина Ивановна!
Не могу Вам сказать, как тронула меня Ваша посылка, - два тома пьес
Евгения Львовича [1], моего дорогого Жени, с которым так тесно связана и
переплетена моя жизнь, моя работа.
Я очень рад, что книги довольно хорошо изданы, и уверен, что они будут
долго жить и еще не раз переиздаваться. С каждым годом Евгений Львович
приобретает все новых и новых друзей - читателей и зрителей. Его добрый и
умный талант находит дорогу к сердцам детей и взрослых.
Надо бы позаботиться о более полном издании того, что оставлено
Евгением Львовичем. Работает ли кто-нибудь над его литературным наследством?
Я был бы очень благодарен, если бы Вы написали мне несколько слов о
себе.
В ближайшее время я ложусь в больницу на обследование, а может быть, и
на операцию, но письма мне будут пересылать.
Глубоко уважающий и любящий Вас
С. Маршак
Я хочу, чтобы Вы знали, как дороги мне Вы, лучший друг Евгения
Львовича, его радость и счастье.
СМ.
1 Е. И. Шварц прислала книги: Е. Шварц, Сказки. Повести. Пьесы,
"Искусство", Л. 1960, и сборник пьес, выпущенный издательством "Советский
писатель" в 1960 году.
299. ФЕДЕРАЦИИ БЕРНСА. ШОТЛАНДИЯ
<Москва, сентябрь 1960 г.>
Решение избрать меня почетным Президентом еще сильнее скрепило узы
дружбы, которыми связаны с Шотландией не только я, но и все почитатели
Бернса у меня на Родине. Пожалуй, ныне нет поэта более современного, более
определенно выражающего надежды человечества, чем Берне с его заветной
мечтой о братстве людей. Сейчас можно говорить о том, что настал день, когда
мечта Бернса становится явью.
С. Маршак
Печатается по тексту "Литературной газеты", 1960, Э 117, 1 октября.
300. СОЮЗУ ПИСАТЕЛЕЙ СССР
(Больница, 8 октября 1960 г.)
Дорогие товарищи,
Я очень рад, что вопрос о дальнейшем развитии нашей переводной
литературы обсуждается сегодня не в секции переводчиков, а в секретариате
Союза писателей СССР с участием представителей национальных республик и
ведущих писательских организаций нашей страны.
Так оно и должно быть. Не только люди, занимающиеся художественным
переводом, но и вся наша литература заинтересована в успехе этого дела.
Алексей Максимович Горький никогда не был переводчиком, кажется, не
перевел с иностранных языков ни одной страницы, но все мы знаем, с каким
горячим вниманием относился он к воссозданию лучших произведений мировой
литературы на языках нашей Родины. В самые первые годы революции, среди
бессчетных дел, требовавших его участия, Горький отдавал много времени и
души организации беспримерного по своей широте и размаху издательства
"Всемирная литература". Он привлек к делу перевода и редактирования
крупнейших писателей и ученых, знатоков западной и восточной литературы.
Отделами в этом издательстве заведовали Александр Блок, Михаил Лозинский, К.
Чуковский, академики Крачковский, Ольденбург и другие видные деятели
литературы и науки. Один только перспективный план "Всемирной литературы",
охватывавший поэзию, прозу, драматургию, народный эпос множества стран,
может дать убедительное представление о том, чего ждали Горький и его
сотрудники от этого нового начинания.
Горького и его "Всемирную литературу" следует вспомнить нам сейчас,
когда мы хотим крупно, принципиально и широко рассмотреть стоящие перед нами
проблемы художественного перевода.
В настоящее время "всемирная литература" раздроблена у нас между
многими издательствами (Гослитиздат, Издательство иностранной литературы,
"Детгиз", "Искусство" и т. д.). Издается немало хороших переводов, но все
это дело лишено той далекой перспективы, того широкого идейного плана,
который был у Горького в героическую пору становления советской культуры.
Дело часто зависит от случая, от авторских заявок, от вкусов и личных
пристрастий редакторов, а иной раз и от финансовых соображений. Да, в
сущности, практически издательства, поглощенные текущей работой, и не могут
справиться с этой огромной задачей художественного воспитания народа без
помощи глубоко заинтересованной критики, без участия наших писателей и
ученых. Редкие и случайные рецензии в печати, календарные обсуждения в
секции переводчиков и на редсоветах не заменяют пристальной и
систематической критики, которая умеет вовремя отличать все лучшее и
передовое в этой области от неполноценного и отсталого.
Да и в самом Союзе писателей еще далеко не всем ясно значение и
существо художественного перевода. Еще недавно мы слышали на наших собраниях
и читали в газетах высказывания о том, что переводчиков стихов и прозы
следовало бы выделить в особую организацию, чуть ли не объединив их с
переводчиками "Интуриста". Главная ошибка тут заключается в непонимании
того, что по-настоящему переводить художественные произведения может только
писатель. И в самом деле, для того чтобы роман, поэму, драму воссоздать на
другом языке, сохранив поэтические достоинства подлинника - его пафос и
внутреннюю жизнь, - переводчик должен обладать поэтическим воображением,
опытом чувств, владеть предельно выразительной и образной речью, то есть
быть талантливым писателем. Мало того, от него требуется - в не меньшей
степени, чем от других писателей - острое чувство современности, целостное
мировоззрение, умение зорко наблюдать жизнь и вслушиваться в живую народную
речь. Без всего этого перевод будет только плохой копией оригинала.
Не только по оригинальным произведениям Жуковского, но и по его
переводам вы можете составить себе представление о его мировоззрении. Бунин
никогда бы не создал своего замечательного перевода "Песни о Гайавате", если
бы у него не было непосредственного чувства природы и чувства слова.
Нам нужны не кабинетные переводчики, а поэты, живущие жизнью своего
народа и умеющие смотреть на мир с вышки нашего времени.
Есть ли такие переводчики у нас? Разумеется, есть, но мы еще не сумели
полностью разглядеть и оценить всю ту крупную, монументальную работу,
которую проделали лучшие из них на протяжении сорока с лишним лет, не сумели
обнаружить с достаточной очевидностью и те наслоения ремесленничества, а
подчас и "торговой спекуляции" (по выражению Пушкина), которые, нечего греха
таить, живы в нашей переводной литературе еще и до сих пор.
Я хочу верить, что это совещание не явится случайным и рядовым
"мероприятием" секретариата, а за ним последует длительная и систематическая
работа по привлечению внимания печати, издательств и всех писателей к
благородному делу всемирной творческой связи, каким является художественный
перевод.
С. Маршак
Печатается по тексту "Литературной газеты", 1960, Э 122, 13 октября,
где письмо было опубликовано под заглавием "Смотреть на мир глазами нашего
времени". Письмо было зачитано на расширенном заседании секретариата
правления Союза писателей СССР, посвященном проблемам перевода.
301. Л. П. ФИЛАШИНОВУ
Москва, 21 октября 1960 г.
Уважаемый Леонид Петрович,
Я не возражаю против использования Вами моего текста в качестве
либретто для оперы и буду рад, если опера окажется удачной.
Однако внесенные Вами в текст реплики мне кажутся сомнительными. Хоть я
и очень занят, я постарался наскоро заменить их другими.
Варианты реплик Вы найдете на отдельном листе.
От души желаю Вам успеха в работе.
С искренним приветом
С. Маршак
В письме от 12 октября 1960 г. Л. П. Филашинов (Иркутск), преподаватель
музыки в средней школе, рассказал о своей работе над оперой "Кошкин дом" по
пьесе С. Я. Маршака; предлагал свои изменения в тексте пьесы, вызванные
спецификой оперного либретто.
К ответному письму С. Я. Маршак приложил варианты реплик для либретто
Л. П. Филашинова:
(Во время вальса.)
Кошка (Коту Василию - тихо).
Смотри, ни другу, ни врагу
Ты о котятах ни гугу.
Веди себя прилично.
Кот. Попробую...
Кошка. Отлично.
Дуэт Кошки и Петуха
Кошка. Мяу-мяу, ночь спустилась.
Блещет первая звезда.
Петух. Ах, куда ты удалилась?
Кукареку, куд-куда?
Кошка. Ты поешь, мой милый Петя,
Много лучше соловья.
Петух. Всех прекраснее на свете
Ты, красавица моя!
(После второго появления котят.)
Кошка. Василий! Нищих прогони!
Кот. Опять мяукают они?
Кошка (тихо). Молчи ты, старый дуралей!
(Гостям.)
Друзья, танцуйте веселей!
А я уйду на пять минут.
Дела всегда хозяйку ждут.
(Уходит.)
Петух (Козлу). Слыхал?
Козел. Слыхал.
Петух. Видал?
Козел. Видал.
Петух. Какой неслыханный скандал!
Там у ворот ее родня...
Козел. А мне-то что? Оставь меня!
Петух. Осел ты брат.
Козел. Ты сам осел,
А я порядочный козел.
Я занимаю важный пост.
Есть у меня рога и хвост.
Ты предо мною мелюзга!
Петух. А кто сломал тебе рога?
Козел. Ах ты, невежа и нахал!
Ну, повтори, что ты сказал!
Курица (Петуху).
Нет, ты несносен, как всегда.
Куда ты лезешь? Куд-куда?
Хоть зол
Козел,
Но злей коза.
Она нам выклюет глаза.
Петух. Нет, за себя я постою,
Я сам обоих заклюю!
(Входит Кошка.)
302. В. В. ЛЕБЕДЕВУ
Москва, <26 октября 1960 г.>
Мой дорогой, старый друг Владимир Васильевич,
Письмо Ваше получил в больнице, а вчера мне рассказывала о Вас
навестившая меня Сарра Дмитриевна [2]. Очень хочу, чтобы Вы скорее
поправились. Уверен, что запаса жизненных сил хватит у Вас надолго, если Вы
сумеете по-настоящему беречь себя и преодолевать всякие недуги бодростью и
сознанием того, что Вам выпала на долю судьба замечательного художника.
После больницы, где мне удалось избежать трудной операции, я вернулся
домой, порядком измученный всякими медицинскими исследованиями, а сейчас еду
в Крым, чтобы избежать нового воспаления легких, которое почти всегда у меня
бывает в сырую погоду.
По возвращении хочу непременно повидать Вас, если не в Москве, то в
Ленинграде.
Милый друг, если Вы можете написать или продиктовать кому-нибудь хоть
несколько строк о том, какой осталась в Вашей памяти Тамара Григорьевна, -
сделайте это [3].
Ведь не только в рисунке, но и в словах Вы умеете передать то, что
ускользает от многих других. А она была человеком редкого достоинства,
доброты и душевной независимости, человеком ярким и чутким. Но, конечно, я
не хочу ни в какой мере обязывать Вас этой просьбой.
Крепко обнимаю Вас, желаю здоровья и бодрости. Передайте мой привет Аде
Сергеевне [4], с которой мне так и не удалось увидеться в Москве.
С. Маршак
1 Письмо В. В. Лебедева не сохранилось.
2 С. Д. Лебедева, скульптор.
3 С. Я. Маршак хотел подготовить сборник памяти Тамары Григорьевны
Габбе. Замысел остался неосуществленным.
4 А. С. Лазо, жена художника В. В. Лебедева.
303. И. В. ФИЛАТОВОЙ
Крым. Ялта. Санаторий "Нижняя Ореанда". Главный корпус,
8 ноября 1960 г.
Дорогая Ирина Владимировна,
Ваше письмо [1] ко дню моего рождения тронуло и порадовало меня ничуть
не меньше, чем торт, который Вы подарили мне в 44-м или в 45-м году.
У Вас благодарная память. Она сохранила даже то немногое, что мне
удалось сделать для Вас полтора десятка лет тому назад.
Это всегда признак душевного благородства.
Необыкновенно благодарным человеком была Тамара Григорьевна. Щедрая,
готовая помочь каждому по мере сил, она помнила самую незначительную услугу
или помощь, оказанную ей. Я так и называл ее - "благодарное дитя".
Будем же и мы помнить ее с любовью и благодарностью.
А вот некоторые грустные мысли, выраженные в Вашем письме, мне хотелось
бы развеять. Не думайте, что Ваша щедрость, проявленная по отношению к
другим, останется безответной. Если мы сохраним в себе живую душу, она
всегда привлечет к нам хороших людей и не останется без отклика.
Помните это - и не давайте воли грустным размышлениям. Пока мы видим,
слышим, работаем, не прикованы к постели и нас не терзает нестерпимая боль,
- мы все еще счастливы. А Тамара Григорьевна доказала нам, что даже за два
дня до смерти, в муках тяжелейшего недуга, можно еще улыбаться людям и
думать о них.
Не теряйте же бодрости. На этом свете надо быть мужественным.
Желаю Вам здоровья и радости.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 30 октября 1960 года И. В. Филатова (Москва), знакомая С.
Маршака, поздравляла его с днем рождения; вспоминала о материальной и
духовной помощи, оказанной ей поэтом во время Отечественной войны.
304. Е. П. ПЕШКОВОЙ
"Нижняя Ореанда", 12 ноября 1960 г.
Дорогая Екатерина Павловна,
По телефону было очень плохо слышно. Я так и не разобрал, почему Вы
ложитесь в больницу на исследование. Если не трудно, напишите хоть несколько
слов.
В Ялте с большой нежностью вспоминаю годы, проведенные с Вами и у Вас.
Побывал и на даче Ширяева, и на даче Ярцева, и на Дарсане [1]. Заглянул даже
в квартиру, где жил очень хороший человек - инженер Демьяненко, который
готовил кефир для продажи и очень любил поэзию.
Сейчас здесь никого из старых знакомых, никого из моих гимназических
товарищей нет. И даже дом Чехова кажется чужим - с тех пор как там не стало
Марии Павловны.
Думаю, что пробуду здесь до 22-го, а может быть, останусь еще на пять
дней.
Чувствую себя значительно лучше, но все еще слаб и двигаюсь с трудом.
Зато сын мой совершает пешие походы верст по 20-30 в день. А мне странно
вспомнить, как я когда-то, в старину, шел пешком - через Яйлу - из Ялты в
Севастополь.
Непременно напишите мне, дорогая Екатерина Павловна. А если писать
трудно, пошлите мне телеграмму о своем здоровье.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 С. Я. Маршак вспоминает о времени, проведенном им в семье А. М.
Горького в 1904-1906 годах на даче Ширяева, а затем на даче Ярцева на горе
Дарсан.
305. ПЛЕНУМУ ПРАВЛЕНИЙ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ РСФСР,
МОСКОВСКОЙ и ЛЕНИНГРАДСКОЙ ПИСАТЕЛЬСКИХ
ОРГАНИЗАЦИЙ
<"Нижняя Ореанда, 5 декабря 1960 г.>
Мне очень хотелось бы помочь вам, товарищи, в успешном проведении
пленума, поделиться с вами своим опытом и мыслями, которые накопились за
многие годы.
Пленумы, посвященные литературе для детей, бывают у нас редко, и очень
хотелось бы, чтобы предстоящий пленум трех правлений принес вполне реальную
и существенную пользу этому большому делу.
Мне писали, что обсуждение коснется книг, вышедших За последние два
года. Правильно ли это? Каждый из нас что-то сделал за эти годы. Но
двухлетний срок был бы слишком мал для того, чтобы судить о литературном
урожае даже в том случае, если бы речь шла обо всей советской литературе в
целом, а не только об одном из ее участков. Не следует ли поставить вопрос
шире: о путях нашей - еще довольно молодой - детской литературы за более
значительный период?
А главное следовало бы, мне кажется, поставить вопрос так: детская
литература не может быть делом и заботой одних только детских писателей. О
ней всегда серьезно думали и заботились крупнейшие люди века - Белинский,
Лев Толстой, Горький. Когда же она становилась вотчиной специально детских
писательниц и писателей, она мельчала, теряла большое дыхание и масштабы.
В свое время в Ленинграде мы привлекли к работе не только таких детских
писателей, как Борис Житков, М. Ильин, Виталий Бианки, Л. Пантелеев (кстати,
все они стали и писателями для взрослых), но и М. Пришвина, Алексея
Толстого, Николая Тихонова (прозу свою он начал именно с повестей и
рассказов для детей), М. Зощенко, Б. Лавренева и многих других. А наряду с
ними были привлечены и солидные ученые - физики, астрономы, историки.
Это было не так легко. Надо было рассеять весьма распространенное
предубеждение, которое заключалось в том, что детская книга будто бы не
допускает серьезных, сложных мыслей и подлинных чувств.
Мы не кормим детей худшими продуктами, оставляя лучшие для взрослых.
Нельзя кормить детей и неполноценной литературой.
Конечно, "взрослый" писатель, если он пишет для детей, должен учиться
быть детским писателем, как учился этому Лев Толстой, приступая к своим
"Русским книгам для чтения".
Но даже если иные писатели для взрослых и не окажутся в состоянии
писать для детей, они должны были бы, по крайней мере, дарить детской
литературе свое внимание, пристально следить за ней не в меньшей степени,
чем Горький, который так много думал и писал о детской книге - особенно в
последние годы своей жизни.
А к детским писателям мы должны предъявлять не меньшие требования, чем
к писателям для взрослых. Поэты, пишущие для детей, должны быть настоящими
поэтами - такими, каких можно поставить в один ряд с лучшими мастерами
поэзии нашей страны. Не должно быть скидок и на художественную прозу (часто
детские рассказы можно назвать рассказами о том, как ничего не случилось), и
на научно-популярную, и научно-художественную книгу, особенно важную в наш
научный век.
Широкий обзор нашей литературы за более или менее значительный период
помог бы нам понять, далеко ли мы продвинулись на разных ее участках (а их
так много!), что у нас передовое и что отсталое.
Очень бы хотелось, чтобы пленум поднял достоинство детской литературы.
Как известно, Горький на Первом съезде писателей предложил, чтобы доклад о
литературе для детей поставили вторым - непосредственно после его основного
доклада, подчеркнув таким образом важность этой литературы. Хорошо, если бы
пленум по-настоящему воодушевил писателей, работающих над книгами для детей,
привлек к этому делу новые силы и поставил перед авторами и редакторами
высокие требования.
От состояния и уровня детской литературы зависят в значительной степени
и школьные учебники. Первым книгам для чтения и хрестоматиям не хватает
коротких рассказов современных писателей. Да, в сущности, географию,
историю, естествознание в младших классах следовало бы давать в рассказах,
если бы таковые у нас были.
Дела у детской литературы по горло. Хватило бы сил.
У нас есть при Союзе писателей Совет по детской и юношеской литературе.
Надо, чтобы он стал мыслью литературы для детей, чтобы в него входили лучшие
писатели, видные ученые, инженеры - то есть такие люди, которые могли бы
подсказать практическому издательству интересные и нужные темы. Планировать
популярную научно-техническую литературу легче, чем беллетристику и поэзию.
Такой совет не должен быть слишком громоздким по своему составу, должен
быть достаточно мобильным, чтобы участники его могли легко собираться и
обсуждать книги и темы так, как это делали мы, старики, собиравшиеся
когда-то в квартире или на даче у Алексея Максимовича Горького. Эти
разговоры рождали в свое время интереснейшие книги.
Я наскоро набросал здесь некоторые свои мысли, зная, что они далеко не
исчерпывают наших задач. Но у меня было искреннее желание со всей
серьезностью откликнуться на вашу просьбу помочь вам в проведении пленума.
Не знаю, в какой степени мне это удалось. Я постарался выразить в этом
письме хоть немногое из того, что сказал бы, если бы мне удалось быть на
пленуме.
С. Маршак
Печатается (с исправлениями по автографу) по тексту газеты "Литература
и жизнь", 1960, Э 145, 7 декабря, где письмо было опубликовано под названием
"Быть настоящими художниками! Письмо С. Маршака". На заседании пленума
обсуждался вопрос: "Коммунистическое воспитание и литература для детей и
юношества".
306. К. И. ЧУКОВСКОМУ
"Нижняя Ореанда", 8 декабря 1960 г.
Мой дорогой Корней Иванович.
Меня очень тронуло Ваше доброе письмо [1]. По возвращении в Москву
непременно побываю у Вас в библиотеке.
Рад, что Лидину книгу [2] заметили. Книга умная и убедительная. Не
знаю, научит ли она чему-нибудь редакторов (...), но читателям она будет
интересна и полезна. Жаль только, что тираж так мал. Перед моим отъездом в
"Литер(атурной) газете" говорили, что собираются дать рецензию [3] (...).
Дорогой друг, собираетесь ли Вы писать что-нибудь о Тамаре Григорьевне
- о ее сказках, о ней самой? Со слов Лиды знаю, что Вы читаете сказки [4].
Я немного поправился здесь (хотя не в том смысле, в каком этот глагол
сейчас употребляется, - то есть веса прибавил мало), но все еще очень слаб и
устаю от работы, которою должен во что бы то ни стало кончить к сроку.
А дни стоят здесь чудесные. Сегодня утром было жарко, точно летом, и я
работал на балконе.
Хотелось бы вернуться в Москву, когда там установится зима.
Если будете писать Ротстейну [5], передайте ему мой теплый привет. Ну,
до скорой встречи!
Обнимаю Вас.
Ваш С. Маршак
1 Письмо К. И. Чуковского от 3 декабря 1960 года.
2 Лидия Чуковская, В лаборатории редактора, "Искусство", М. 1960.
3 В "Литературной газете" рецензия на книгу Лидии Чуковской не
появилась.
4 К. И. Чуковский читал рукопись книги Т. Габбе "Быль и небыль" -
сборник сказок для взрослых. Книга издана Западно-сибирским книжным
издательством в 1967 году.
5 Эндрью Ротстейн - английский коммунист, историк, публицист, автор
книг о Советском Союзе, друг С. Я. Маршака и К. И. Чуковского.
307. Л. К. ЧУКОВСКОЙ
"Нижняя Ореанда", 8 декабря 1960 г. Милая Лидочка,
Простите, что только сейчас удосужился Вам написать [1]. Но, сказать по
совести, мне очень надоел самый процесс писания. Пишу я целые дни - даже
тогда, когда светит солнце и блещет море. У меня очень мало сил, а мне так
нужно кончить статью об Ильине [2], которая дается мне трудно, - очень уж
разнообразны темы его книг. Для того чтобы писать кратко, нужна энергия, а у
меня ее нет. И при этом я всегда усложняю свою задачу. В этой статье мне
хочется показать, чем отличается поэтическая книга о науке от лекторской и
популяризаторской.
Сегодня получил письмо от Корнея Ивановича [3] - такое милое, что оно
заставило меня отложить работу и взяться за письма.
Он пишет, что Ваша книга "буквально гремит", хотя в печати пока еще
отзывов нет. (...)
Когда будет ее обсуждение? Еще раз поздравляю Люшу [4] и Вас за нее. Вы
обе - молодцы.
Что с Шурочкой? [5] Лучше ли ей? Когда она собирается в Москву?
Я задержался здесь еще на некоторое время. Во-первых, был немного
простужен (о чем не говорите Леле [6]), во-вторых, здесь стоит великолепная
погода, а в-третьих, мне очень бы хотелось закончить до отъезда работу. Не
знаю, удастся ли.
Союз писателей всячески просил меня, если я не могу быть на пленуме,
прислать мое "выступление" в письменном виде. Я что-то написал, но не знаю,
хорошо ли и то ли, что полезно и нужно [7].
До скорого свидания, Лидочка. Целую Вас и кланяюсь Люше.
Ваш С. Маршак
1 Ответ на письмо Л. К. Чуковской от 26 ноября 1960 года.
2 Предисловие к трехтомнику М. Ильина, вышедшему в Гослитиздате в 1962
году. Статью С. Я. Маршака "Поэзия науки" см. в т. 7 наст. изд.
3 Письмо К. И. Чуковского от 3 декабря 1960 года. Ответ С. Я. Маршака -
см. письмо Э 306.
4 Е. Ц. Чуковская - дочь Л. К. Чуковской.
5 А. И. Любарская.
6 Л. Я. Прейс (Елена Ильина) - сестра С. Я. Маршака.
7 См. письмо Э 305.
308. А. И. ЛЮБАРСКОЙ
"Нижняя Ореанда", 11 декабря 1960 г.
Мой милый друг, моя дорогая Шурочка,
Я много раз пытался поговорить с Вами по телефону, но безуспешно: в
последнее время Ялту с Ленинградом не соединяют. Думаю я о Вас постоянно,
тревожусь о Вашем здоровье и душевном состоянии, а не писал Вам только
потому, что мне, писателю, надоело писать. Да, да, просто невмоготу стадо
водить пером по бумаге, так как заниматься этим делом мне приходится по
целым дням - с самого приезда в Крым. Я пишу: очень трудную вступительную
статью к трехтомнику Ильина в Гослитиздате; кончаю (и не могу кончить) давно
начатую статью о Твардовском, которая должна войти в сборник Гослитиздата;
[1] должен написать воспоминания о моем старом друге, актере Д. Н. Орлове
(тоже срочно - для сборника) [2]. И наконец (...) - берусь за предисловие к
пьесам нашей Тусеньки [3].
А тут еще пришлось писать "выступление" для пленума Союза писателей.
За полтора месяца (первый раз в жизни) у меня не появилось ни одной
строчки стихов. Да и отдохнул я неважно. Почему-то я никогда не могу
отделаться от литературных долгов. Другой бы давно вышел на пенсию и лежал
бы на печке, как дедушка Федот, а у меня это не выходит.
Милая моя Шурочка, я и сказать Вам не могу, как я рад, что мой толстяк
- четвертый том [4] доставил Вам хоть немного хороших минут. Я очень верю
Вашему уму и сердцу, и доброе Ваше слово рассеяло многие сомнения, которые у
меня всегда следуют за выходом новой книги. От этих сомнений умела меня
лечить Туся.
Сейчас я больше всего тревожился о том, нет ли в статьях повторений,
так как в них есть мои любимые мысли, к которым я часто возвращаюсь.
Мне очень дорог этот том, потому что, перелистывая его, я тоже вижу
Тусеньку, которая сидит по другую сторону моего стола.
Помните, когда-то Ленч написал в юбилейной статье о "хорошенькой музе
Маршака". И Туся с самым серьезным видом уверяла, что она-то и есть эта
"хорошенькая муза Маршака" и что Ленч именно ее имел в виду.
А в сущности, так оно и было, хотя эпитет, выбранный автором статьи,
недостаточно определяет мою, нашу Тусю.
На будущей неделе я уже думаю быть в Москве. Надо окончательно
договориться о сборнике, посвященном Тусеньке, и начать его готовить. Мне
так хочется, чтобы люди знали, сколько ума, доброты, приветливости,
веселости и внутренней строгости может быть в одном человеке. Людям Это
очень нужно знать.
Шурочка, милая, мне так хотелось порадовать Вас чем-нибудь, но боюсь,
что моим письмом я только нагнал на Вас тоску. Будьте, дорогой друг, бодры.
Думайте, как о радости, что у нас с Вами была Туся. И пусть хоть немножечко
согревает Вас в эти декабрьские дни сознание того, что Вы очень дороги мне.
Шекспир писал:
Старайся же себя оберегать
Не для себя, - хранишь ты сердце друга [5].
Как только приеду в Москву, сейчас же Вам позвоню. Нежно Вас целую.
Ваш С. М.
А строфу Пушкина исправили в "бюро проверки" на основании каких-то
новых изданий [6].
1 Работа С. Я. Маршака "Ради жизни на земле" была напечатана в журнале
"Знамя", 1961, Э 5 и 6, и одновременно издана отдельной книгой в
издательстве "Советский писатель".
2 Воспоминания "Народный актер" предназначались для сборника памяти
народного артиста РСФСР Д. Н. Орлова.
3 Предисловие ("Сколько лет сказке?") к изданию пьес-сказок Т. Г.
Габбе. Книга вышла в следующем году: Т. Габбе, Город Мастеров, Детгиз, М.
1961.
4 Четвертый том Сочинений С. Я. Маршака (Гослитиздат, М. 1960).
5 Из 22-го сонета В. Шекспира в переводе С. Я. Маршака.
6 В четвертом томе Сочинений С. Я. Маршака все цитаты из стихотворений
А. С. Пушкина были даны по тексту Академического издания произведений поэта
(тт. 1-17, Изд-во АН СССР, 1937-1949, М.-Л.).
309. ИРЕ ЦАРЕВОЙ
Москва, 23 декабря 1960 г.
Моя дорогая девочка,
Рассеянный с улицы Бассейной так рассеян, что прислал мне свой адрес,
по которому я никак не могу понять, где он живет [1]. Адрес такой:
Кавказ
Первый перепереулок
Дом Кошкина
Квартирира 200 000.
Конечно, по этому адресу найти его невозможно.
Если я узнаю, где он находится, я непременно тебе сообщу.
А пока можешь писать ему по моему адресу.
Поздравляю тебя, дорогая Ирочка, с Новым годом и желаю тебе здоровья и
счастья. Посылаю тебе на память свою книжку.
Твой С. Маршак
1 Ира Царева (ст. Жихарево Ленинградской обл.) прислала письмо,
написанное большими печатными буквами: "Дорогой дядя Маршак! Где живет
человек - рассеянный? Ира Царева".
310. А. П. ПОТОЦКОЙ-МИХОЭЛС
Москва, (между 23 и 29 декабря 1960 г.)
Мой дорогой и великодушный друг Настенька,
Пишу Вам в три часа ночи. Вот и все, что у меня остается для себя
самого и для близких мне людей. В Крыму я - несмотря на все мои недомогания
- работал с утра до вечера. По возвращении сюда совершенно утонул в срочной
работе. И вся эта работа - долг совести и чести. Я пишу либо вступительные
статьи к собраниям сочинений моих друзей, которых уже нет в живых (а без
этих статей книги не выйдут), либо воспоминания, которые войдут в сборники,
посвященные другим моим друзьям, тоже умершим. А к тому же отвечаю на многие
десятки писем. На жизнь, на стихи, на встречи с людьми времени не остается.
Вероятно, я очень нелепо устроен, но этому уже на 74-м году не
поможешь, то есть этого не исправишь.
Я очень хотел бы сказать свое слово о моем друге и великом художнике
Михоэлсе [1]. Но для этого мне необходимо раздобыть его книгу [2], которой у
меня, как это ни странно, нет. Я так много болел в этом году, что не мог
вовремя ее раздобыть.
Пока еще я из дому не выхожу - с самого приезда из Крыма. У меня
бронхит, а погода - самая противопоказанная для моих легких.
А Ваше сравнение своего сердца с тряпочкой, с тряпицей весьма неудачно.
Я знаю, что пережило это сердце, но по степени "сердечности" оно может
поспорить со многими, гораздо более здоровыми, сердцами. В этом я совершенно
уверен.
Ну вот, дорогой друг, мне пора укладываться (уже на часах четверть
четвертого), и я должен прервать это письмо, так и не понимая, написал ли я
в нем что-нибудь такое, что могло бы принести Вам хоть маленькую радость
накануне Нового года. Вы правы: хорошо, что уходит 1960-й, который нанес мне
такую незаживающую рану [3].
Желаю Вам бодрости и новых сил в этом Новом году. А какая-то затаенная
радость всегда будет жить в Вашем сердце.
С Новым годом и спокойной ночи!
Ваш С. Маршак
1 В письме от 22 декабря 1960 года А. П. Потоцкая-Михоэлс (Москва),
вдова народного артиста СССР С. М. Михоэлса (1890-1948), просила написать
воспоминания о ее покойном муже, выдающемся актере и режиссере.
2 С. М. Михоэлс, Статьи. Беседы. Речи, "Искусство", М. 1960.
3 Смерть Т. Г. Габбе.
311. А. Л. СТРОКОВСКОЙ
Москва, 29 декабря 1960 г.
Многоуважаемая Анна Львовна,
Я с большим интересом прочел Ваш рассказ об отце, о его трудном и
благородном жизненном пути [1]. Конечно, такая биография могла бы послужить
ценным материалом для писателя. Но для этого понадобилось бы такое множество
подробностей быта, так много конкретных черт времени, а без всего этого
написать художественную повесть невозможно. Все же от души благодарю Вас за
письмо, которое меня очень тронуло.
Желаю Вам здоровья и счастья в наступающем году.
С искренним приветом
С. Маршак
1 В письме от 22 декабря 1960 года А. Л. Строковская (г. Перово
Московской обл.) рассказала о своем отце - профессиональном революционере;
предлагала С. Я. Маршаку эти воспоминания как материал для его рассказа.
312. П. П. ВЛАДИМИРОВОЙ
Москва, <29 декабря 1960 г.>
Мой дорогой друг, милая Пашенька,
Меня очень порадовало Ваше письмо [1], и я среди множества своих дел
улучил несколько минут, чтобы сказать Вам, что Вы еще много радости и добра
принесете людям. У меня глаз на этот счет верный.
У каждого из нас бывает возраст, когда событий и перемен становится в
нашей внешней жизни меньше, а в душевной и умственной - больше. Начинается
какой-то другой рост, накопление новых сил, и мы уже не зависим так от
случайных обстоятельств и обстановки.
Очень хорошо, что Вы занимаетесь языком [2]. Не бросайте этих занятий.
Я посылаю Вам новое издание сонетов, хотя они имеются у Вас в 3-м томе.
Но это издание очень красивое - с замечательными гравюрами Фаворского - и,
кроме того, эту маленькую книжку легче держать в руках, чем объемистый том.
Послезавтра вечером - встреча Нового года. Желаю Вам встретить этот год
радостно - с самыми добрыми надеждами.
Целую Вас и прошу писать мне так же просто и легко, как в первый раз,
не считаясь со мной письмами.
Будьте здоровы и счастливы.
Ваш С. Маршак
1 Письмо от 24 декабря 1960 г. П. П. Владимировой (Ялта), заведующей
лабораторией винного завода, знакомой Самуила Яковлевича.
2 И. П. Владимирова изучала английский язык.
313. Б. А. ГРИНБЕРГ
Москва, 15 января 1961 г.
Тов. Гринберг,
Я очень рад, что на мою статью "Толстой - детям" откликнулась чуткая
учительница [1], которая понимает, что настоящая дисциплина в школе отнюдь
не требует, чтобы дети на уроке чувствовали себя, как солдаты в строю до
команды "вольно!".
В споре с учительницей немецкого языка и с директором школы Вы,
конечно, правы [2]. А для того, чтобы дружеское и живое общение учителя с
учениками на уроке не вело к разнузданности, необходимо, чтобы учитель умел
добиваться порядка не муштрой, а своим авторитетом. Это трудно, но возможно,
если учитель любит свое дело и ребят.
Мне жаль мальчика, которому учительница запретила ответить своими
словами, а не по учебнику. Конечно, таким путем мыслящего человека не
воспитаешь.
Желаю Вам успехов в работе.
Жму руку.
С. Маршак
1 В письме от 22 ноября 1960 года Б. А. Гринберг (Запорожье),
учительница немецкого языка, писала о своем согласии с мыслями, изложенными
в статье С. Я. Маршака "Толстой - детям" ("Литературная газета", 1960, 12
ноября).
2 Б. А. Гринберг писала о своем споре с учительницей немецкого языка
другой школы, на уроке которой она присутствовала. Эта учительница наказала
ученика за то, что он, отвечая на ее вопрос на хорошем немецком языке,
отвлекся от текста учебника. "Класс как-то оробел, притаился, - рассказывала
Б. А. Гринберг, - воцарилась мертвая тишина, полнейшее отсутствие
жизнедеятельности, рабочего настроения".
314. ШКОЛЕ Э 9 имени А. С. ПУШКИНА г. ПЕРМИ, ГРУППЕ УЧЕНИКОВ 6а КЛАССА
Москва, 2 февраля 1961 г. Дорогие друзья,
Еще раз поздравляю Вашу школу с замечательным юбилеем [1]. Полтора века
- это большой период не только в жизни школы, но и в истории нашей страны.
Вы только подумайте, как много событий произошло за это время. Если я
правильно сосчитал, выходит, что Ваша школа возникла за год до Отечественной
войны 1812 года и что поэту, чье имя она носит - Пушкину - было тогда всего
12 лет. Вот Вы бы взяли да и написали историю своей школы, связав ее с
историей страны. Для этого надо хорошо порыться в материалах, расспросить
стариков, которые помнят хоть 40-5060 лет жизни школы и города. Я думаю, что
Ваши учителя истории и литературы помогли бы Вам в собирании материала.
Торопиться не надо, - следует взяться за это дело спокойно и основательно.
А когда соберете материал, пишите просто, не стараясь выражаться
слишком литературно. Вы уже сами решите (если только эта идея придется Вам
по душе и у Вас найдется время для ее осуществления), кто из Вас больше
годятся для собирания материала, кто для писания, а кто и для того и для
другого. Дело это надо завершить не в один год, а в два или три, все время
привлекая к работе новых ребят.
Боюсь только, что Вы и без того загружены работой и мое предложение
может отвлечь Вас от Ваших прямых обязанностей. Но все-таки Вы с Вашим
директором, классным руководителем и другими учителями об этом поговорите.
Может быть, они тоже подумают о том, как создать историю школы.
Я очень рад, что Вы готовите выставку, посвященную Вашей дружбе со мною
[2]. Но пусть она будет лучше посвящена Вашей Дружбе с книгой, с русским
языком и литературой. Правда? Как вы думаете?
Фотографию с надписью посылаю Вам и вместе с нею шлю Вам дружеский
привет и самые лучшие пожелания. Поздравьте, пожалуйста, от моего имени
Ваших учителей и вожатых, а также всех учеников школы.
Ваш С. Маршак
Лет двадцать пять тому назад я побывал в Вашем городе и познакомился с
замечательным Музеем деревянной скульптуры. Существует ли еще этот музей и
работает ли в нем тот директор, который был в то время? К сожалению, фамилии
его я не помню [3].
СМ.
1 В письме от 31 января 1961 года группа учеников школы Э 9 имени А. С.
Пушкина (Пермь) сообщила, что в марте того же года их школа отметит
150-летний юбилей.
2 Ребята школы уже семь лет переписывались с поэтом; готовили выставку
"Наша дружба о любимым писателем С. Я. Маршаком", просили прислать
фотографию Самуила Яковлевича.
3 В те годы директором Пермской галереи был Н. Н. Серебренников (см.
письмо Э 340 и прим. 1 к нему;.
315. Е. М. ГОЛОВЧИНЕРУ
Москва, 2 февраля 1961 г.
Дорогой Евгений Маркович!
Вы просили сообщить Вам, когда именно я бывал в Пушкине (Детском Селе)
[1].
Летом 1922 года я жил со своей семьей где-то поблизости от
Александровского дворца. К сожалению, точного адреса не помню. Я писал там
лирические стихи, свои первые книги для детей, переводил стихи Киплинга.
Позже, в 1924 году, я провел некоторое время в санатории Дома ученых.
В 28-29 гг. я часто навещал брата Илью Яковлевича (М. Ильина). Брат жил
в то время на Московском шоссе, 29, кв. 4. У него я написал стихи "Война с
Днепром", "Сорок четыре веселых чижа" и перевел несколько английских
народных баллад.
Нередко бывал я у Алексея Николаевича Толстого, там, где теперь
помещается Дом творчества Литфонда.
Брат мой М. Ильин написал в Детском Селе несколько своих книг, в том
числе "Рассказ о великом плане".
Примите мой искренний привет.
С. Маршак
1 В письме от 25 января 1961 года Е. М. Головчинер (г. Пушкин
Ленинградской обл.) просил поделиться воспоминаниями о жизни в Детском Селе;
он собирал материалы для указателя памятных мест г. Пушкина.
316. Ф. М. ГОЛУБНИЧЕМУ
Москва, 7 марта <1961 г.>
Дорогой Филипп Максимович,
Сердечно благодарю Вас за Ваши добрые слова и милую книжку [1].
Напрасно Вы себя называете моим "неудачливым учеником". Вы - человек
талантливый и пишете от души. Я пожелал бы только Вам большей лаконичности в
стихотворных сказках. Каждая строфа, каждая строчка должна быть находкой.
Народные стихотворные сказки и песенки так хороши потому, что они процежены
народом. И каждый из нас должен относиться к своим писаниям, как народ:
отбирать, процеживать из многих вариантов те строчки, которые сделаны крепко
и носят печать вдохновения. Это не значит, что надо себя тормозить. Писать
можно много, а отбирать немногое. Только таким путем и можно добиться того,
что написанное будет жить долго.
Поздравляю Вас с юбилеем Вашего замечательного земляка - Тараса
Шевченко - одного из моих любимейших поэтов [2].
Жму руку,
Ваш С. Маршак
1 Ф. М. Голубничий (село Романки Покровского района Днепропетровской
обл.), учитель, с письмом от 28 февраля 1961 года прислал свою книгу:
"Веселый пастушок", Днепропетровск, 1960. В другое время Ф. М. Голубничий
прислал С. Я. Маршаку свои сказки в рукописи "Казка про Неохоту" и "Пирожки
з калиною".
2 10 марта 1961 года исполнялось 100 лет со дня смерти Т. Г. Шевченко.
317. А. П. АНИСИМОВОЙ
Москва, 7 марта (1961 г.)
Моя дорогая Александра Петровна,
Я был очень рад Вашему подарку - "Бабушкиным янтарям" и "Счастливой
зыбке" [1]. Шлю Вам свою сердечную благодарность, но не понимаю, почему Вы
называете себя "бывшей сказочницей". Мне кажется, что сказочник с возрастом
приобретает все больше прав на это звание. А вы рождены сказочницей и
останетесь ею до последних дней. У нас не слишком много людей, которые так
глубоко чувствуют сказочный стиль и словарь, как Вы.
Хорошо, что Вы продолжаете собирать еще живущие в народе сказки, песни,
загадки, пословицы и т. д. Когда выйдет Ваш сборник, непременно пришлите
мне.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 С письмом от 15 января 1961 года А. П. Анисимова (Пенза),
собирательница русского фольклора, прислала свои книги "Бабушкины янтари" и
"Счастливая зыбка"; в письме называла себя "бывшей сказочницей"; она
готовила сборник песен и сказок в пензенском книжном издательстве (вышел в
свет в 1962 г.).
318. С. Я. ЛУРЬЕ
Москва, 7 марта <1961 г.>
Дорогой Соломон Яковлевич,
Сердечно благодарю Вас за Вашу интересную и очень нужную книгу [1]. С
удовольствием вспоминаю наши встречи с Вами в те времена, когда родилось
"Письмо греческого мальчика" [2].
Рад, что Вы снова вернулись к литературе для детей, хоть и не понимаю,
почему Вы именуете себя "начинающим автором".
Впрочем, всякий талантливый и добросовестный писатель всю жизнь
продолжает считать себя "начинающим". Ибо каждая книга требует нового опыта
и новых средств выражения.
В свою очередь посылаю Вам на память моего Шекспира.
Ваш С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 С. Я. Лурье (Львов), профессор классической филологии Львовского
университета, прислал свою книгу "Заговорившие таблички", Детгиз, М. 1960, с
дарственной надписью: "Глубокоуважаемому Самуилу Яковлевичу на добрую память
от начинающего автора. С. Лурье".
2 С. Лурье, Письмо греческого мальчика, Госиздат, М. - Л. 1930.
319. Л. К. ЧУКОВСКОЙ
Москва, 30 марта 1961 г.
Дорогая Лидочка,
Я опять болен и вынужден диктовать эти строки [1].
Фрида Абрамовна [2] ко мне еще не обращалась. Конечно, я с
удовольствием дам рекомендацию Ариадне Сергеевне.
Статье об Ильине не везет: вот уже четвертый раз работу над ней
прерывает болезнь.
О Шуре [3] и Анне Андреевне [4] ничего не знаю. Шуре позвоню, когда
хоть немного поправлюсь, а по поводу Анны Андреевны я говорил по телефону с
заместителем Прокофьева. Он мне сказал, что Прокофьев дал приказ всему
аппарату Ленинградского отделения заботиться о ней.
Мечтаю покинуть постель, кончить работу и уехать в Крым. А Вам желаю
больше думать сейчас об отдыхе, чем о работе. Я по себе знаю, как хорошо
работается, когда наберешься свежих сил.
До свидания, дорогая. Пишите мне.
Крепко целую Вас.
Ваш С. Маршак
1 Ответ на письмо Л. К. Чуковской из Малеевки от 24 марта 19S1 года;
она спрашивала С. Я. Маршака, может ли он дать рекомендацию для вступления в
Союз писателей А. С. Эфрон, поэтессе-переводчице, - дочери Марины Цветаевой.
2 Ф. А. Вигдорова (1915-1965), писательница, знакомая Самуила
Яковлевича.
3 А. И. Любарская.
4 А. А. Ахматова.
320. А. А. МАКСИМОВУ
Москва, 6 апреля 1961 г.
Дорогой Александр Александрович,
Я был очень рад Вашему письму [1]. Не так уж много осталось людей,
которые помнят гимназию, где мы с Вами учились, и нашего замечательного
Владимира Ивановича.
Немало было в этой гимназии плохого и казенного, а все же вспоминаешь
ее с чувством нежности и благодарности.
Мы с Вами учились в разное время. В 1905-1906 году я был уже в Ялте.
Но, вероятно, острогожская гимназия в это время еще не слишком изменилась, и
Вы застали тех учителей, которые преподавали в мое время. Помните ли Вы
Николая Александровича Поповского, инспектора Автократова? Это были очень
хорошие люди.
От души желаю Вам здоровья.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Письмо А. А. Максимова (Орджоникидзе) от 23 марта 1961 г. А. А.
Максимов благодарил С. Я. Маршака за страницы повести "В начале жизни",
посвященные острогожской гимназии и, в особенности, за теплые строки о В. И.
Теплых.
321. В. В. ЛЕБЕДЕВУ
(Москва), 8 мая 1961 г.
Мой дорогой Владимир Васильевич,
Я думаю, что и Вам и мне надо поскорее вырваться из города на свежий
воздух [1]. Авось природа-целительница поможет нам обоим. Мы сокращаем свой
век в городской суете и духоте.
Я страшно ослабел, похудел до неузнаваемости. 14-го сын увозит меня в
санаторий - в Крым. В прошлом году я ни разу не болел в Ялте, а здесь у меня
почти каждую неделю высокая температура с бредом (мой мозг, очевидно, не
выносит повышенной температуры).
Весь этот год я почему-то занимался статьями. Как-то невольно втянулся
в это дело. Надо было написать большое предисловие к "Республике Шкид".
Этого требовало издательство, которое выпустило новое издание книги [2].
Потом писал воспоминания о моем покойном друге, очень хорошем актере Дмитрии
Николаевиче Орлове (я сам затеял сборник его памяти и не мог уклониться от
участия в сборнике) [3]. Затем должен был написать очень пространную статью
о моем брате Илье Яковлевиче - вступление к его трехтомному собранию
сочинений. И, наконец, закончил целую книгу - правда, небольшую, листа в [4]
- о Твардовском [4].
А так как я статьи пишу, как стихи, - взвешивая каждое слово, - то эта
работа утомила меня до крайности и помешала мне заниматься своим прямым
делом - стихами и переводами.
Теперь я немного освободился, хотя у меня еще осталось два долга -
предисловие к пьесам Тамары Григорьевны и большой очерк о ней же - о
человеке, писателе, редакторе [5].
Еду в Крым в очень тяжелом состоянии - задыхаюсь, еле волочу ноги.
Хорошо, что со мною будет сын.
А как Вы? Удастся ли Вам уехать куда-нибудь на лето? Пишите мне по
московскому адресу - мне письмо перешлют. А из Крыма я напишу Вам и пришлю
новый адрес.
Я очень рад, что Вы собираетесь работать над моей книжкой [6]. Перед
самым отъездом Пискунова (он уехал с выставкой книги в Японию) я согласовал
с ним включение книжки в план.
Как Вам нравится такое название: "О чем разговаривали (или говорили)
лошади, хомяки и куры?" Немного длинновато, но лучшего я не придумал.
"Куриный полет" - слишком символично. А это название живое и сказочное.
Милый друг, я крепко Вас обнимаю. Если хватит сил, может быть еще
позвоню до отъезда.
Передайте мой нежный привет милой Аде Сергеевне. Очень жалею, что так
мало видел ее, когда она была в Москве.
Желаю Вам здоровья и бодрости, дорогой друг.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 2 мая 1961 года В. В. Лебедев писал: "Воздух, воздух всем
нам нужен. Я сам страдаю от кислородного голодания. Делаю вид, что бодрый".
2 Г. Белых и Л. Пантелеев, Республика Шкид, "Советский писатель", Л.
1960.
3 См. письмо Э 308 и прим. 2 к нему.
4 См. письмо Э 308 и прим. 1 к нему.
5 Статья С. Я. Маршака "Сколько лет сказке" (см. т. 7 наст, изд.).
6 Речь идет о сказке "О чем разговаривали лошади, хомяки и куры" (см.
т. 1 наст. изд.). В. В. Лебедев предложил в своем письме от 2 мая 1961 года
название: "Куриный полет". "Книжку, - писал он, - из этой сказки можно
сделать, я все прикинул",
322. И. С. АВЕРБУХУ
Москва, 10 мая 1961 г.
Дорогой товарищ Авербух,
От всей души благодарю Вас за Ваше милое письмо [1].
Вы и в самом деле доставили мне большую радость своим рассказом о моем
любимом учителе, замечательном педагоге Николае Александровиче Поповском.
В свою книгу о детстве ("В начале жизни" теперь выходит отдельной
книгой) я внес некоторые фактические поправки, подсказанные Вами.
Поповский сыграл большую роль в моей жизни. Это был первый
прогрессивный педагог, с которым мне пришлось иметь дело. Помнится, у него
дома я впервые увидел портреты Герцена и Чернышевского.
Простите, что я Вам отвечаю на Ваше письмо, которое так глубоко
взволновало меня, с опозданием. В последние месяцы я был серьезно болен.
Сейчас еду в крымский санаторий, где надеюсь подлечиться.
От всей души желаю Вам самого, самого лучшего.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 22 марта 1961 года И. С. Авербух (Кишинев) рассказал о
судьбе Н. А. Поповского, у которого он учился во 2-м кишиневском реальном
училище; уточнил некоторые биографические данные Поповского, приведенные в
повести С. Маршака "В начале жизни".
323. Р. И. ВИЛТЦИН
Крым, Мисхор, дом отдыха "Красное знамя",
17 мая 1961 г.
Дорогая Розалия Ивановна,
Доехали мы хорошо - долетели до Симферополя меньше чем за два часа. Нас
встретили. И вот мы в Мисхоре.
"Люкс", который нам предоставили, - это одна большая комната с ванной и
проч. Это не очень удобно, но Элик [1] искусно разделил комнату шкафами на
две половины. Кормят здесь не плохо.
Погода стоит ясная - днем даже жарко, а вечера прохладные. Но это может
со дня на день перемениться. Как в Москве?
Отдохнули ли Вы хоть немного и когда собираетесь в Евпаторию?
Есть ли письма? Звонила ли Лелечка [2] Корьмину Мст<иславу> Борисовичу?
[3] (...)
Теперь о некоторых наших с Вами делах. Дорогая Розалия Ивановна, к
сожалению, вместо итальянского словаря Вы положили в чемодан упражнения в
итальянской грамматике. Словарь - маленький, толстенький, карманный - очень
мне нужен.
Второе. Вместо второго английского романа (в бумажной обложке, в
дешевом издании) Вы положили итальянские стихи, которые прислал мне Бини
[4]. Роман, который мне нужен, лежал на диване. Автор его Malamud [5]. Я еще
показывал его Владимиру Владимировичу [6]. Поищите. В крайнем случае
спросите у Влад(имира) Владимировича), где он был. Не мог же он пропасть!
Роман этот дал мне профессор на днях.
Третье. Владимир Владимирович сказал, что он принес мне своего
Андерсена с рисунками детей всего мира. Когда я спросил, где же эта книга,
Влад(имир) Влад<имирович> ответил, что положил ее вместе с другими вещами и
книгами, которые я беру с собой.
Что за странная история!
Четвертое. Мне нужна книга "От А до Я" [7] с моими вставками в
рукописи.
И, наконец, пришлите мне статью Владимирова8 и письмо Лидии
Мих(айловны) Владимировой [9].
Все это спешно.
Напишите обо всех наших и о себе.
Будьте здоровы и бодры.
1 И. С. Маршак, сын поэта.
2 Л. Я. Прейс, сестра поэта.
3 М. Б. Коэьмин, в то время заведующий редакцией советской литературы
Гослитиздата.
4 Вini, Poesia partigiana, Parma, 1961 (Бини, Партизанская поэзия,
Парма, 1961). Бини - псевдоним Джованни Сервандини (р. 1912 г.), порта -
участника Движения Сопротивления.
5 Бернар Маламуд - современный американский писатель.
6 В. В. Познер, литературный секретарь С. Я. Маршака.
7 С. Маршак, "От А до Я", Детгиз, М. 1953. В 1962 году книга была
значительно переработана.
8 Статья ленинградского критика С. В. Владимирова предназначалась для
книги "Очерки истории русской советской драматургии", т. 2 ("Искусство", Д.
- М. 1966).
9 Л. М. Владимирова, мать С. В. Владимирова, друг юности С. Я. Маршака.
324. В. М. КОНАШЕВИЧУ
Мисхор, 26 мая 1961 г.
Мой дорогой
Владимир Михайлович,
Ваше письмо [1] переслали мне сюда, в Крым. Я был очень рад ему, но
огорчен тем, что Вы так долго и трудно болеете. В этой болезни нужнее всего
терпение и осторожность. Очень хорошо, что Вы живете в Зеленогорске и что в
окна к Вам смотрят деревья. Это очень милые существа - терпеливые, кроткие и
мудрые.
Я часто вспоминаю Ваши чудесные рисунки к Фету. Вы - лирик, и об этом
Вам не надо забывать.
Приехал я сюда в очень плохом состоянии после целого года болезни. Но
сейчас начинаю понемногу приходить в себя. Пока еще в Крыму прохладно,
особенно по вечерам, но воздух целительный. К тому же с Крымом у меня
связаны воспоминания юношеских лет, когда я учился в Ялтинской гимназии и
жил в семье Пешковых (1904-1906 гг.). В те времена я был знаком со всей
Ялтой, а теперь никого из своих сверстников не нахожу.
Без Марии Павловны [2] и Чеховский дом уже не тот.
Последние месяцы я был занят почти исключительно статьями: написал
большое вступление к "Республике Шкид" Пантелеева и Белых (когда-то я
редактировал эту книгу), целую книжку - листа в [4] - о Твардовском, большую
вступительную статью к трехтомнику моего брата (М. Ильина). Сейчас
"разговляюсь" стихами. Для разбега перевожу стихи Эдварда Лира,
родоначальника английской детской поэзии, первого в мире создателя жанра
"нонсенс" - "чепушистых" "стихов. Это - просто прелесть! Столько в его
книгах причуды, выдумки, душевной чистоты. И при этом Эдвард Лир - один из
самых музыкальных поэтов. Если удастся, соберу целую книжку и мечтаю о том,
что рисунки сделаете Вы [3].
Очень радуюсь, что книга сказок Т. Г. Габбе и А. И. Любарской [4] - в
Ваших руках. Тамара Григорьевна Габбе была замечательным
писателем-сказочником и чудесным человеком. Будьте здоровы, дорогой друг.
Крепко обнимаю Вас. Передайте самый теплый привет Евгении Петровне, Ольге
Владимировне и Аленушке [5].
Ваш С. Маршак
1 В письме от 10 мая 1961 года из Зеленогорска В. М. Конашевич писал о
своей болезни.
2 М. П. Чехова, сестра А. П. Чехова.
3 Книга переводов С. Я. Маршака из Э. Лира "Прогулка верхом и другие
стихи" вышла в Детгизе в 1963 году с рисунками Л. Зусмана уже после кончины
В. М. Конашевича.
4 В. М. Конашевич работал над иллюстрациями к книге: "По дорогам
сказки". Сказки писателей разных стран. В пересказе Т. Габбе и А. Любарской,
Детгиз, М. 1962.
5 Жена, дочь и внучка В. М. Конашевича.
325. А. В. МАКЕДОНОВУ
Москва, 16 июля 1961 г.
Дорогой Адриан Владимирович,
Пишу Вам второпях - перед отъездом в санаторий.
Хотелось бы написать Вам много и обо многом, но все последнее время я
болею, и у меня не хватает сил на самые необходимые письма.
Пишите мне (по московскому адресу - письма мне будут пересылать) о том,
как живете, что пишете. Скоро пошлю Вам свою книжку о Твардовском. Вы,
вероятно, читали ее в отрывках. В плане Гослитиздата моя книга лирических
стихов [1]. Когда немного поправлюсь, займусь ее составлением. Очень хочется
собрать переводы стихов Блейка - это замечательный поэт, которого у нас
почти не знают.
О молодой нашей поэзии хотел бы поговорить с Вами. По-моему, ни
Евтушенко, ни Вознесенский еще не проявили себя настолько, чтобы можно было
говорить об их поэтической физиономии. Пока у них - при всей их
талантливости - больше грима, чем лица. Поэты рождаются нелегко. Дай им бог
родиться на свет, показать себя в разных поворотах, чтобы можно было судить,
объемные они или плоскостные.
Должно быть, талантлив Виктор Боков, но ему вредит многословие и
какая-то - иной раз - крестьянская истерическая умиленность. А поэт он
несомненный,
Можно ждать хорошего от Винокурова, но и он еще впереди.
Простите мои отрывистые и несколько беглые характеристики. У меня
сейчас просто нет сил на большее.
Пишите.
Крепко обнимаю Вас и прошу поклониться от меня Раисе Абрамовне [2].
Ваш С. Маршах
1 Книга С. Я. Маршака "Избранная лирика" вышла в Гослитиздате в 1962
году.
1 Жена А. В. Македонова.
326. Т. А. СПЕНДИАРОВОЙ
Москва, 19 июля 1961 г.
Дорогая Татьяна Александровна,
Вы доставили мне большое удовольствие, прислав ялтинские фотографии
[1]. Ваша Сусанночка - просто чудо. Любая ее поза так естественна и
очаровательна. Мечтаю снова увидеть Вас и ее, когда вернусь из Барвихи.
Желаю Вам обеим здоровья и счастья.
Всем сердцем
Ваш С. Маршак
Посылаю маленький экспромт, посвященный Сусанночке.
СМ.
СУСАННЕ
Доволен я Сусанною:
Сусанна так честна,
Что даже кашей манною
Питается она.
Старательно питается!
А дедушка Маршак
Хоть курит, но пытается
Свой сократить табак.
Он помнит клятву данную,
И хочется ему
С Татьяной и Сусанною
Увидеться в Крыму.
1 С письмом от 14 июля 1961 года Т. А. Спендиарова (Москва),
поэт-переводчик, прислала фотографии своей дочери и С. Я. Маршака, сделанные
в Ялте в прошлом году; напоминала о шутливом договоре между поэтом и
девочкой: С. Я. обещал меньше курить, а Сусанна - есть манную кашу.
327. СУСАННЕ СПЕНДИАРОВОЙ
Москва, 19 июля 1961 г.
Моя дорогая Сусанночка,
Спасибо тебе за твое милое письмо, а еще большее спасибо - за то, что
ты помнишь наш договор и не отказываешься даже от манной каши [1]. Я тоже
всячески стараюсь исполнять наш договор.
Очень был рад получить карточки, где сняты мы с тобой. Я смотрю на эти
фотографии и мечтаю о том, чтобы снова встретиться с тобой и с твоей мамой в
Крыму в такой же хороший день, в какой мы снимались.
Крепко тебя целую и очень люблю.
Твой С. Маршак
1 В письме от 13 июля 1961 года Сусанна писала: "Как Вы исполняете наш
договор? Я исполняю хорошо. Каждый день прошу добавки".
328. И. Я. КУЦЕНКО
Москва, 31 июля 1961 г.
Дорогой Игорь Яковлевич,
Я очень рад, что на Кубани еще помнят наш Театр для детей и "Детский
Городок".
Сейчас я могу ответить на Ваше письмо [1] коротко. Я нездоров и уезжаю
завтра на месяц в санаторий.
К сожалению, многих из людей, принимавших участие в создании Театра и
Городка, уже нет в живых. Умерли Е. И. Васильева, М. А. Алексинский, Б. А.
Леман, С. В. Воинов, С. С. Богатырев. Где сейчас художник Я. Г. Гарбуз и А.
Ф. Бенкен, - не знаю.
Вкратце расскажу Вам о тех, кого Вы упоминаете в своем письме.
М. А. Алексинский, бывший в то время заведующим обл. отделом народного
образования, сделал очень много для успеха Театра. Он выхлопотал для нас
помещение бывшей Рады и, насколько мог, заботился о каждом из работников
"Детского Городка".
Композитор С. С. Богатырев заведовал музыкальной частью Театра.
Впоследствии он был профессором Московской консерватории.
Композитор В. А. Золотарев, один из лучших учеников М. А. Балакирева и
Н. А. Римского-Корсакова, насколько мне известно, жив до сих пор. (Несколько
месяцев тому назад я получил от него письмо.)
Оба композитора были горячо преданы делу Театра и работали совершенно
бескорыстно, так как Театр не был в состоянии оплатить по достоинству их
труд.
То же можно сказать и о художниках С. В. Воинове и Я. Г. Гарбузе.
В шестом номере журнала "Театр" за этот год Вы найдете мою статью о
наших лучших актерах - Д. Н. Орлове, который после Краснодара работал у
Мейерхольда, в театре Революции, а напоследок - во МХАТе, и о его жене,
актрисе А. В. Богдановой.
Инициаторами всего этого дела были поэтесса Е. И. Васильева и я. На
первых порах наша деятельность ограничивалась только театром, а потом мы
пришли к мысли о необходимости организации такого дома, где бы ребята, в
своем большинстве безнадзорные в те времена, проводили значительную часть
дня. Так возник "Детский Городок". В нем была и библиотека-читальня, и
мастерские - столярные, слесарные, - и детский сад. Но, конечно, ядром всего
Городка, объединявшим множество ребят, был Театр.
Трогательно вспомнить, что актеры Д. Н. Орлов и А. В. Богданова,
которые первые месяцы работали у нас и в театре для взрослых (Театре имени
А. В. Луначарского), в конце концов целиком перешли к нам, хоть мы и никак
не могли обеспечить их достойным образом,
Пожалуй, самое примечательное в жизни Театра было то, что писатели,
художники, композиторы и актеры работали рука об руку, в тесном контакте,
интересовались всей деятельностью Театра в целом, а не только своей
областью.
Вы упоминаете еще имя Л. Р. Свирского. Сейчас он работает в
Издательстве Академии педагогических наук, а в то время служил в совнархозе
и по совместительству заведовал административной и хозяйственной частью
"Детского Городка". О нем когда-то пели в "Детском Городке":
Год не знали мы забот
Свирскому спасибо.
Он фунт хлеба нам дает
И полпуда штыба.
Штыб - это угольная пыль, которую нам выдавали в качестве пайка.
Если Вам понадобятся более подробные сведения, я с удовольствием отвечу
Вам.
Мне очень дорога память об этом периоде моей жизни. Это были трудные и
героические годы, а к тому же время моей молодости.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 26 июля 1961 года И. Я. Куценко (Краснодар), аспирант
кафедры истории СССР Ростовского-на-Дону университета, просил рассказать о
людях, работавших вместе с С. Я. Маршаком в краснодарском Детском городке в
1922 году; И. Я. Куценко готовил диссертацию о культурном строительстве в
Краснодарском крае в восстановительный период.
329. А. И. СПЕРАНСКОМУ
Ялта, 12 октября 1961 г.
Мой дорогой внук и друг Алеша,
Спасибо тебе за хорошее письмо [1]. Сейчас я пишу тебе всего только
несколько слов, а скоро напишу больше и подробнее. (...)
Кажутся ли тебе интересными уроки в школе? Правда, за несколько часов,
проведенных в школе, трудно познакомиться со своей аудиторией, разглядеть в
лесу отдельные деревья. А это очень занятно. Ведь нынешние школьники для
тебя "племя младое, незнакомое". Они и похожи на тех школьников, к числу
которых принадлежал ты, и чем-то очень отличны.
Вряд ли за несколько уроков ты успеешь войти во вкус преподавания
истории и в достаточной мере испытать свои силы и способности в этом деле.
Мне кажется, что преподавать историю очень интересно - особенно если есть
возможность хорошо и широко готовиться к урокам.
Ну вот ты уже к дипломной работе приступаешь. Тоже дело хорошее. Что
касается лени, то она в разной степени присуща всему роду человеческому и,
вероятно, всем живым существам.
Приступать к работе так же трудно, как входить в воду. Сначала холодно,
неприятно - брр! - а потом - через несколько минут так привыкаешь, что в
конце концов и выходить не хочется. Пребывание в воде становится для тебя
столь же естественным, как пребывание на суше, и ты даже почти не ощущаешь
его. Так же обстоит дело с работой. Только входи в нее сразу и поглубже.
Что же касается меланхолии, то тут я вспоминаю разговор Чехова с одним
человеком, который жаловался на то, что его обуревают пессимистические
настроения и меланхолия. Чехов выслушал его долгие излияния и сказал:
- А вы водки пейте меньше!
Ты, конечно, водки не пьешь, но к меланхолии относись по-чеховски.
На днях я был здесь в чеховском домике и увидел на стене одно из его
изречений, которого раньше не знал:
"Среди людей надо сознавать свое достоинство" [2]. Это он писал
младшему брату Мишке, который жаловался в письме на свое ничтожество.
Вот как, мой друг. Я тоже по тебе скучаю. Нашим встречам и беседам я
всегда бывал рад, так как каждый раз находил в тебе что-то новое и хорошее -
разнообразные и далеко не всегда поверхностные знания, своеобразные мысли, а
что важнее всего - добрые и простые чувства. (...)
Пиши мне в санаторий "Нижняя Ореанда" (Ялта, Крым), куда я переберусь
из Дома писателей числа 18-го.
Чувствую я себя лучше. Температура здесь не поднималась ни разу, болей
я не чувствую.
Очень тебя люблю.
Твой С. М.
1 В своем письме А. И. Сперанский, внук поэта, студент исторического
факультета МГУ, рассказал о своей педагогической практике.
2 Из письма, написанного между 6 и 8 апреля 1879 года (см. А. П. Чехов,
Полное собрание сочинений и писем, т. 13, М. 1948, стр. 29). Чехову было в
то время 19 лет.
330. А. В. МАКЕДОНОВУ
Ялта, 12 октября 1961 г.
Дорогой Адриан Владимирович,
Спасибо за весточку [1].
Поздравляю Вас с новосельем, хоть мое поздравление, по всей видимости,
несколько запоздало.
"Литературы и жизни" здесь нет, и отрывков из Вашей статьи я не видел
[2]. А где и когда она будет напечатана целиком?
С Вашим суждением о Шефнере я вполне согласен. Я давно считал его
настоящим и хорошим поэтом, хоть он по-ленинградски немного холоден и
литературен. Но критика перед ним в долгу. О нем почти ничего не писали, а
не замечать талантливых поэтов, по-моему, большой грех.
Встретил я здесь несколько молодых поэтов - здешних и киевского, - и
меня удивило и неприятно поразило их отрицательное, даже неприязненное
отношение к Твардовскому. Они предпочитают Мартынова, Слуцкого, не понимая,
что эти люди (по-своему одаренные) пока еще ничего не дали, кроме "опусов",
хоть иной раз и талантливых. Поэту много надо сделать, чтобы по-настоящему
существовать.
Думаю, что они просто не умеют читать, то есть читают бегло и
предвзято.
Не знаю, принесет ли какую-нибудь пользу (в смысле обучения чтению
стихов) моя статья о Твардовском, выходящая отдельной книжкой. Может быть,
надо было сделать ее больше, подробнее и полемичнее. Впрочем, полемизировать
не с кем, так как вслух почти никто не высказывается.
Пишите мне. Жаль, что мало и редко видимся.
Я здесь кое-что перевожу из Блейка и Эдварда Лира. Но сил пока еще
мало. Надеюсь, что Крым оживит меня.
Крепко жму руку и шлю сердечный привет Р(аисе) А(брамовне) [3].
Ваш С. Маршак
1 Письмо А. В. Македонова от 5 сентября 1961 года.
2 А. Македонов, Чувство вселенной и чувство стиля. - "Литература и
жизнь", 1961, 9 и 11 августа.
3 Жена А. В. Македонова.
331. НОБУКО КАТО
(Ялта), 19 октября 1961 г.
Дорогая японская девочка Нобуко Като,
Спасибо тебе за доброе и умное письмо [1]. Я уверен, что твоя мечта
сбудется и ты побываешь в нашей стране, когда станешь старше.
Меня очень радует, что мои пьесы "Двенадцать месяцев" и "Горя бояться -
счастья не видать" пришлись тебе по душе. Я и писал их для тех юных
читателей, которые умеют мечтать и желают людям счастья и мира.
Хорошо, что у книжек есть крылья и они долетели до тебя, несмотря на
то, что нас с тобой разделяют и большие пространства, и различие наших
языков.
От всей души желаю тебе здоровья, радости и осуществления твоих лучших
мечтаний.
Шлю тебе самый теплый дружеский привет.
Твой С. Маршак
1 В своем письме (без даты) Нобуко Като (Япония, Нагоя),
тринадцатилетняя девочка, благодарила С. Я. Маршака за его "прекрасные и
теплые произведения, которые пробуждают в душе человека мечты".
332. Л. К. ЧУКОВСКОЙ
"Нижняя Ореанда", 27 октября 1961 г.
Дорогая Лидочка,
Не писал Вам, так как меня и здесь наши издательства завалили
корректурами. А ведь я их так просил дать мне все гранки и верстки до
отъезда. Гослитиздат только сейчас спохватился и заменил все цитаты в статье
об Ильине другими цитатами из книг, изданных Профиздатом, о существовании
которых я и не знал (издание 1948-то года). Редакторы даже и внимания не
обратили на то, что цитируемые места были и логически и музыкально связаны с
моим текстом, который они без конца расхваливали и продержали у себя на
столе более полугода. Теперь приходится ломать статью, которая и раньше
отняла у меня много сил и здоровья. Получил я и верстку вступления к пьесам
Тамары Григорьевны, и верстку моих собственных пьес ("12 месяцев" и "Горя
бояться...") от издательства "Искусство". Эти пьесы пролежали в
изд(ательст)ве года полтора.
Почему-то каждый раз, когда я приезжаю в Крым отдохнуть и полечиться,
на меня сваливается срочная работа.
Целый день приходится сидеть за письменным столом, хоть я еще очень
слаб.
Цитаты из книги Нейгауза превосходны [1]. Вы правы, они очень близко
соприкасаются с моими мыслями.
Любопытно, что, когда я говорил о литературе с Игорем Ильинским (он
приезжал в Ялту на два дня и был у меня в санатории), он тоже находил
сходство между моими высказываниями и тем, что ему говорили его учителя. Это
все больше убеждает меня в том, что у всех искусств общая основа и что
только во время упадка они расходятся в разные стороны. Вспомните, как много
общего было у Гоголя и Александра Иванова, у Пушкина с художниками и
композиторами того времени. Бывает, впрочем, и незаконное сожительство
искусств - например, в мелодекламации (и вообще в декламации) или в
беллетристике, когда она вторгается в живопись, или в музыкальной живописи
Чурлиониса [2] и т. д.
Но довольно теоретизировать. Беда в том, что все эти корректуры
помешали мне приступить к большой статье о Тусе [3].
Вчера нам прислал очень хороший эскиз памятника Тусе ее двоюродный брат
[4]. Кажется, памятник очень хорошо задуман. Это обелиск из светлого гранита
("чистой тески") или из "теплого известняка". В него вставлена небольшая
плита из белого мрамора с Тусиным рельефом. Даже в черновом эскизе уже есть
сходство, очень трогательное. Весь памятник пронизан скорбью, покоем и
светом. Леля все эти эскизы привезет и покажет Вам.
Памятник - не утешение близким. Но нам, живым, дорого вещественное
воплощение нашей памяти. Мне дорог барельеф на памятнике моего сына Яши,
сделанный Саррой и Владимиром Лебедевыми. Даже и ушедшим нужен на Земле
какой-то дом. Нужен их близким.
Как хорошо, что памятник поручен одному из Габбе. Видно, всей этой
семье присущи и талантливость и культура. Важно и то, что Михаил Руфинович
знал и любил Тусю. Только бы он не медлил. Некоторая пассивность - тоже
свойство этой семьи.
Теперь о присланной Вами главе [5]. Она превосходна, сильна,
убедительна. В ней использован замечательный материал. Очень хорошо, что Вы
показываете, как мало знают историю литературы Ваши оппоненты. Писатели
всегда учились у писателей, как всякого рода мастера учатся у мастеров. Так
и образуется традиция, без которой нет культуры. И очень верно, что способы
этого обучения разнообразны. Это и критический разбор, и живая беседа об
искусстве, и своевременная похвала, и указание на более сильные места в
рукописи, а главное - воспитание мировоззрения и вкуса. А иной раз - даже
просто дружеское объятие и поцелуй.
Замечательны у Вас примеры того, как нуждались самые крупные и
самобытные мастера (Толстой, Тургенев) в том, чтобы написанное ими оценили
другие - люди, которым они верили. И примеры того, как вредно писателю
одиночество, как необходимо ему общение с другими литераторами.
В этом можно убедиться и по нашему личному опыту, по нашей редакционной
работе. Не знаю, проявились ли бы таланты Житкова, Ильина, Пантелеева, если
бы они не нашли в редакции друзей, слушателей, советчиков, единомышленников.
Я уже не говорю о Бианки, Чарушине, Богданович, Савельеве, Данько. Для
многих из них редакция была и консерваторией и санаторией. Т. А. Богданович
надо было излечиться от олеографичности "Князя Серебряного", Данько - от
налета эстетизма (недаром Горький хвалил ее "Китайский секрет" [6] и бранил
книгу о фарфоре для взрослых, вышедшую не у нас), Бианки - от безвкусицы и
лжебеллетристичности; Хармсу, Введенскому, Заболоцкому - от
внутрилитературной полемики и кружковой замкнутости. В главе о работе
редакции Вы ссылаетесь на опыт великих редакторов и режиссеров. Для того,
чтобы некоторые поверхностные люди не сказали Вам: "Да, но ведь здесь дело
идет всего только о детской литературе", - следовало бы четко сказать, что
значит детская литература вообще и особенно в нашу эпоху и как трудно было
строить эту литературу почти на голом месте (о ничтожности предреволюционной
детской литературы говорил Горький, а Чехов писал (приблизительно): "У нас
детской литературы нет, а есть собачья литература. Только о собаках и пишут"
[7]. (А сам написал для детей "Каштанку" и "Белолобого"!)
А какие разнообразные задачи ставила перед нами работа в этой области.
Это была литература, по крайней мере, на трех разных языках - дошкольном,
младше- и средне-школьном и более старшем. Ведь эти читательские возрасты
так различны. Много труда стоила Толстому работа над "Кавказским пленником"
и четырьмя детскими книгами для чтения.
Да при этом редакция должна была работать в таких разных областях, как
беллетристика, книги о науке и о технике. Тут была и физика (Бронштейн, Я.
Дорфман), и биология (Пришвин, Бианки, Чарушин, Лесник и Вяч. Лебедев -
книга о Мичурине), и книги по истории, а также по истории революции ((С.)
Лурье "Письмо греческого мальчика", Т. Богданович, М. Новорусский "Тюремные
Робинзоны", "Мальчик из Уржума" Голубевой, рассказы о Ленине М. Зощенко,
"Штурм Зимнего" Л. Савельева, "Осада дворца" В. Каверина, "Танки и санки" и
др. книги Олейникова, "От моря до моря" Ник. Тихонова). Для "Круглого года"
[8] мы работали над рассказами по русской истории Г. Блока и Андреевой.
(Надо было создать исторические рассказы для младшего возраста!)
Не знаю, пригодится ли Вам то, о чем я здесь говорю. Да Вы все это и
сами отлично знаете.
Но, может быть, говоря о разнообразии наших редакционных задач и
методов, следовало бы проиллюстрировать статью примерами того, как шла
работа с крупными мастерами и начинающими. Особенно там, где Вы говорите об
аврале в редакции, надо бы подчеркнуть, что не было правки в работе с Бор.
Житковым, А. Толстым, Л. Пантелеевым и др. Тут было каждый раз нечто
индивидуальное.
Ал. Толстой. Совет дать вместо представленного им перевода живой
пересказ (вместо Пиноккио - Буратино).
Н. Тихонов. Совет попробовать себя в прозе (ведь он путешественник,
альпинист, а это в его стихи не входило).
Б. Житков. Горячая, дружеская встреча и совет записывать устные
импровизированные рассказы ("Про слона", "Дяденька" и др.)
Постоянные беседы о литературе - взрослой и детской.
Л. Пантелеев и Г. Белых. Почти не правили стилистически, чтобы
сохранить юношеский почерк и документальность книги "Республика Шкид". Совет
устранить в одной главе ритмическую прозу, чуждую всей книге.
B. Бианки. Пришел со стихами в прозе. Был очень огорчен отзывом на
стихи. Потом обрадовался, когда понял, что у него есть путь в литературу.
Работали с ним долго. Я помог ему найти форму, дал ему тему "Лесной газеты".
C. Михалков. Как Вы уже знаете, я посоветовал сделать "Дядю Степу" не
смешной, а героической фигурой.
Вяч. Лебедев. Пришел со стихами "Как научиться рисовать". Выяснилось,
что он недавно был в Козлове, близко знает Мичурина. Возникла идея книги о
Мичурине, над которой я и Тамара Григорьевна долго работали. Книга много раз
переиздавалась.
Проф. С. Лурье. "Письмо греческого мальчика". Совет заменить
сомнительную и недостоверную беллетристику маленьким научным исследованием,
которое бы велось на глазах у читателя. Почему известно, что мальчик жил в
Египте? Почему же он пишет по-гречески? Чем занимался его отец? Какова была
обстановка дома, где жил мальчик? Какая погода была в тот день, когда он
писал письмо? На все эти вопросы можно найти точные ответы. Образец такого
исследования (или расследования) - "Золотой жук" Эдгара По. Лурье только
отчасти (к сожалению) принял советы редакции. А если бы принял полностью,
книга получилась бы на славу. Ведь письмо-то было подлинное. Зачем же нужен
суррогат беллетристики?
К. Меркульева. "Фабрика точности". Редакция расширила и углубила тему
книги о Палате мер и весов, посоветовав автору показать, зачем нужен этот
"часовой точности", что было бы, если бы все меры разошлись. Книга приобрела
гораздо большее политическое и поэтическое значение.
В число познавательных книг рядом с книгами ученых входили книги людей
разных профессий: подводного слесаря-водолаза, пожарного, красноармейца.
Целую библиотеку о разных мастерствах создали Житков и М. Ильин.
Все это, Лидочка, Вам хорошо известно. Я хотел только подчеркнуть, что
практическая редакционная работа все время заставляла нас решать проблемы
жанра, языка и т. д.
Встреча с людьми разных специальностей и знаний сближала нас с жизнью.
Мы не боялись самых смелых задач - например, создания политической книги для
детей, столь ответственной, как "Рассказ о великом плане" или книги
Савельева и Каверина об Октябре и т. д. Старая детская книга отставала и от
жизни и от литературы на много десятилетий. Тут же надо было создавать самые
злободневные книги - и при этом высококачественные. Это было решение важной
проблемы.
А наряду с книгами такого рода мы считали не менее важной и
увлекательной задачей работу над сказками для младшего возраста. Сказка -
это концентрат разных витаминов - вроде молока для маленьких. В ней есть все
элементы питания. Она учит говорить, мыслить, чувствовать. Но плохо
рассказанная сказка - не сказка. Это поэтический жанр, требующий высокого
совершенства.
Долго и бережно работали мы над маленькими сборниками сказок: "Олешек
Золотые рожки" (особенно хорошо получилась сказка "Кукушка", которую потом
издал под своим именем какой-то плагиатор, опустив имя Шаврова и мое),
"Японские сказки" Н. Фельдман-Конрад, маленький сборник бр. Гримм в переводе
А. Введенского. Почти все сказки были доведены в результате работы до
стихотворной прозрачности, четкости и запоминаемости (особенно - "Бременские
музыканты"). Позже Детгиз влил эти сказки в большой сборник,
отредактированный куда менее тщательно.
Редактируя сказки, мы тоже решали серьезную задачу: как сохранить ритм
и национальный колорит сказки, не ломая русский синтаксис, не теряя свободы
и естественности повествования.
Повторяю: Вы все это знаете. Пишу так пространно, потому что нет
времени написать короче.
Может быть, Вы ровно ничего из моего письма для своей работы не
извлечете. Но важна самая сущность того, о чем я пишу. Редакционная работа
должна быть глубокой, строгой, чистой, новаторской и точной, как научная
работа. Тогда она открывает перед литературой далекие перспективы.
Я отдал этому делу много лет - вот почему не могу без волнения говорить
о нем. Как-то Твардовский сказал мне, что после 50 лет я почему-то успел
гораздо больше, чем до того. К 50-ти годам у меня еще не было ни Бернса, ни
Шекспира, ни моих пьес, ни большинства статей. Все силы я отдавал редакции.
Да и Тамара Григорьевна, и Вы, и Александра Иосифовна [9], и Зоя [10] и
Савельев отдали редакционной работе лучшее время жизни. Разве не так?
Когда Вы сдаете рукопись в печать? Увижу ли я еще ее, когда вернусь в
декабре?
Есть ли у меня какие-нибудь замечания по поводу присланных Вами
страниц? Очень немного.
В 1-й вставке в пятую главу, стр. 2-я, у Вас получились какие-то
длинные и запутанные фразы. Невразумительно звучат слова "не то самое было
сделано", повторяемые трижды. Есть и другие стилистические обороты, которые
нужно еще проверить.
Очень интересны стихотворные редакторские замечания Жуковского на стихи
Вяземского [11]. Это мало кому известно. Но для четкости я выделил бы
курсивом или жирным шрифтом слова Жуковского. Ваша вступительная фраза к
этим стихам недостаточно ясна и отчетлива.
По-моему, надо больше сказать в этой главе о работе Туей и других
редакторов.
Во 2-й вставке в главу "Маршак - редактора (2 стр.) не лучше ли сказать
вместо "в том числе и дарование Маршака-поэта, автора "Почты", "Войны с
Днепром", "Мистера Твистера" - "поэта, уже написавшего к тому времени
"Человека рассеянного", "Сказку о глупом мышонке", "Почту", "Войну с
Днепром", "Мистера Твистера" и т. д.".
Если оставить слово "автора", получится впечатление, что я только и
написал эти три книжки. А в общем, Ваша книга после доработки стала еще
глубже, интереснее, горячее. Вы - молодец!
Пожалуйста, напишите поскорее о здоровье Шуры и Любови Эммануиловны
[12]. Если не трудно, позвоните. Привет Люше [13] и Корнею Ивановичу. Вас
целую.
С. М.
Лелечка шлет Вам теплый привет.
1 В письме от 14 октября 1961 года Л. К. Чуковская писала о
впечатлении, произведенном на нее книгой выдающегося пианиста и педагога Г.
Г. Нейгауза "Об искусстве фортепьянной игры": "Это книга о педагогической
работе во всяком искусстве", - писала она; привела ряд отрывков из книги Г.
Г. Нейгауза.
2 Чюрлионис Микалоюс Константинас (1875-1911) - литовский композитор и
художник; стремился воплотить в живописи образы музыкальных произведений.
3 С. Я. Маршак хотел написать статью для сборника статей и воспоминаний
о Т. Г. Габбе. Замысел не был осуществлен.
4 Скульптор М. Р. Габбе.
5 Л. К. Чуковская прислала дополнения к своей книге "В лаборатории
редактора", новое издание которой готовилось в издательстве "Искусство".
6 Е. Данько, Китайский секрет (История фарфора в рассказах), Гиэ, М. -
Л. 1929. С. Я. Маршак имеет в виду письмо А. М. Горького к писательнице от
10 января 1936 года (см. в кн.: М. Горький, О детской литературе, 3-е изд.,
"Детская литература", М. 1968, стр. 202).
7 Писатель Н. Телешов вспоминал: "Чехов уверял... что никакой "детской"
литературы не существует. "Везде только про Шариков да Барбосов пишут. Какая
же это "детская"? Это какая-то "собачья" литература!" (сб. "А. П. Чехов в
воспоминаниях современников", Гослитиздат, М. 1960, стр. 477). "Писать для
детей вообще не умею, - писал А. П. Чехов к Г. И. Россолимо 21 января 1900
года, - пишу для них раз в 10 лет и так называемой детской литературы не
люблю и не признаю. Андерсен, "Фрегат "Паллада", Гоголь читаются охотно
детьми, взрослыми также. Надо не писать для детей, а должно выбирать из
того, что написано для взрослых..." (А. П. Чехов, Полное собрание сочинений
и писем, Гослитиздат, т. XVIII, М. 1949, стр. 304).
8 "Круглый год" - название хрестоматии для первого и второго классов,
над которой работали в довоенные годы С. Я. Маршак, Т. Г. Габбе и А. И.
Любарская. Работа была не завершена.
9 А. И. Любарская.
10 З. М. Задунайская.
11 Стихотворение В. А. Жуковского "К кн. Вяземскому" ("Благодарю, мой
друг, тебя за доставленье...") (1815) является рецензией в стихах на
произведение П. Вяземского "Вечер на Волге" (см. В. А. Жуковский, Собрание
сочинений в 4 тт., Гослитиздат, т. I, M. -Л. 1959, стр. 257-260).
12 Л. Э. Любарская, врач, знакомая С. Я. Маршака.
13 Е. Ц. Чуковская, дочь Л. К. Чуковской.
333. ШКОЛЕ Э 1 г. ФЕОДОСИИ, ЛИТЕРАТУРНОМУ КРУЖКУ
6В КЛАССА
"Нижняя Ореанда",
29 октября 1961 г.
Дорогие ребята!
Ваше письмо [1] переслали мне из Москвы в Ялту, куда я приехал
лечиться.
С вашим городом связано у меня такое воспоминание. В 1904-1906 годах я
учился в Ялтинской гимназии, куда был переведен по болезни из ленинградской
(в то время петербургской) гимназии. Перевестись в Ялту помог мне А. М.
Горький, который и устроил меня здесь в своей семье. О том, как это
произошло, вы можете прочесть в моей недавно вышедшей книге "В начале жизни"
(издание "Советского писателя").
В Ялте я пережил революцию 1905 года. И вот после подавления восстания
во флоте мне поручили отвезти в Феодосию двух черноморских матросов, которым
удалось избежать ареста.
Обоим грозил военно-полевой суд.
В Феодосии я должен был встретиться в одном из трактиров с человеком,
которому было доверено партией отвезти этих матросов на лошадях в какое-то
имение, где бы они могли укрыться от глаз полиции.
Я был очень горд тем, что мне, гимназисту, дали такое ответственное
поручение.
От Ялты до Феодосии мы плыли на пароходе (не помню его названия).
Матросам, которых я сопровождал, было строго-настрого приказано не выходить
на палубу и не вступать в разговоры с другими пассажирами.
Хоть оба они были переодеты в штатское, в них легко было узнать
моряков.
Но мне трудно было убедить моих матросов оставаться в каюте. Они то и
дело вылезали на палубу, на которой тесными рядами стояли солдаты с
винтовками, возвращавшиеся в Феодосию из Севастополя. Это были солдаты
Виленского полка, принимавшие участие в подавлении восстания в Черноморском
флоте. Они стояли молча, ни на кого не глядя. И когда из толпы пассажиров
слышались возгласы: "Убийцы!", "Палачи!" - они отвечали только: "Ничего не
поделаешь... служба!!"
Мои моряки тоже не смогли удержаться от нескольких крепких замечаний по
адресу солдат, и я с трудом увел их в каюту.
Но все обошлось благополучно. Рано утром мы прибыли в Феодосию, нашли
указанный нам трактир, уселись за столик, заказали завтрак и чай. Вскоре
явился человек, который должен был увезти матросов в деревню. Тут только я
вздохнул с облегчением.
Какова была дальнейшая судьба обоих моряков - мне неизвестно.
Так познакомился я с вашим городом.
Желаю вашему кружку и журналу успехов в работе. Шлю сердечный привет
всем вашим учителям и товарищам.
Если захотите мне написать, адресуйте письмо в Москву (Б-64, Чкаловская
ул. 14/16, кв. 113).
Ваш С. Маршак
1 В письме от 20 октября 1961 года члены литературного кружка 6В класса
школы Э 1 (Феодосия) просили поделиться воспоминаниями о пребывании поэта в
Феодосии; они собирали материалы о писателях, живших или гостивших в их
родном городе (для журнала "Феодосия литературная").
334. Е. И. ЧАРУШИНУ
"Нижняя Ореанда",
5 ноября 1961 г.
Мой дорогой Евгений Иванович,
Поздравляю Вас и в прозе и в стихах с Вашим юбилеем [1]. Будьте
здоровы, бодры, счастливы и помните, что Вы всегда приносили много радости и
большим и детям.
С любовью и нежностью вспоминаю сегодня молодого Чарушина тех дней,
когда мы работали на шестом этаже "Дома книги". В сущности, я дважды
познакомился с Вами: сначала с Чарушиным-художником, а потом - с
Чарушиным-писателем [2]. И в том и в другом Чарушине я любил поэта и очень
горжусь тем, что был крестным отцом Чарушина-писателя. Особенно ценил я его
"Семь рассказов" [3], в которых чувствуется такой напряженный слух и такой
пристальный глаз художника.
Крепко обнимаю Вас и шлю сердечный привет Вашей жене и сыну Никите, а
также всем друзьям, которые будут на Вашем юбилее.
Если Владимир Васильевич [4] не сможет быть у Вас, передайте ему мой
самый теплый привет. Поклонитесь Васнецову, Курдову, Алянскому.
Любящий Вас С. Маршак
Сердечный привет Вам от моей сестры Елены Ильиной.
С. М.
1 Поздравление с 60-летием художника-графика и писателя Е. И. Чарушина.
К письму было приложено стихотворное послание.
2 Первые книги, иллюстрированные Е. И. Чарушиным - В. Бианки, Мурзук,
"Радуга", М. - Л. 1927, и Лесник, Волн, Гиз, М. - Л. 1928; первая книга
рассказов Е. И. Чарушина о животных: "Волчишко и другие рассказы", Гиз, М. -
Л. 1931 (в ее редактировании принимал участие С. Я. Маршак).
3 Е. Чарушин, Семь рассказов, Детиздат, М. - Л. 1935.
4 Художник В. В. Лебедев.
335. Г. Т. СВАРИЧОВСКОМУ
"Нижняя Ореанда",
39 ноября 1961 г
Дорогой Георгий Тарасович,
Сердечно благодарю Вас за Ваше доброе и - скажу без лести - талантливое
письмо [1]. Отзыв чуткого и тонкого читателя - лучшая награда автору.
Очень хотелось бы мне продолжить повесть о прожитых годах. Если
позволят силы (в последнее время я много и часто болею), буду писать дальше,
хоть задача у меня будет посложнее и потруднее.
Относительно отдельных Ваших замечаний могу сказать только, что автору
книги не всегда удается добиться точности в иллюстрациях - даже тогда, когда
книгу иллюстрирует такой талантливый художник, как Филипповский.
Что же касается золотых погонов (или "полупогонов", или "наплечников",
- я плохо разбираюсь в этих названиях), то в мое время и в тех гимназиях,
где я учился, учителя их носили. Кстати, портрет нашего латиниста, Владимира
Ивановича Теплых (на 105-й странице книги) точно срисован с подлинной
фотографии. А учитель изображен на ней в сюртуке с наплечниками, хоть
художник выписал их не слишком детально.
Один только директор гимназии, присутствовавший при моем первом,
вступительном экзамене в 1899-м году, был не в сюртуке с наплечниками, что
резко выделяло его из среды его сослуживцев по гимназии и придавало ему
более важный вид.
Что же касается истории с приставом [2], то тут, вероятно, либо
совпадение, либо знакомый Вашего деда и в самом деле слышал от кого-нибудь
рассказ о столкновении пристава с моим отцом и самозванно поставил себя на
место героя этой истории.
Отец был очень правдив, никогда не уклонялся в своих рассказах от
истины, не хвалился своей отвагой и силой, хоть и в самом деле был силен и
смел.
Простите, что отвечаю Вам так поздно. Я долго болел и только в
последние дни разобрался в корреспонденции, пересланной мне из Москвы. Еще
раз благодарю Вас и жму Вашу руку.
С. Маршак В Москву я вернусь в середине декабря. (...)
1 В письме от 1 ноября 1961 года Г. Т. Сваричовский (Москва) писал о
замеченных им неточностях в иллюстрациях к повести "В начале жизни" (изд.
"Советский писатель", 1961); между прочим утверждал, что педагоги гимназий
не носили золотых погонов.
2 Г. Т. Сваричовский рассказал о знакомом своего деда, с которым
произошла история, похожая на сцену с приставом в повести (глава "Времена
незапамятные"); предполагал, что отец С. Я. Маршака запамятовал и случайно
приписал себе этот эпизод.
336. З. Н. ГОМОЮНОВОЙ
"Нижняя Ореанда",
16 декабря 1961 г.
Уважаемая Зинаида Николаевна,
Простите, что отвечаю на Ваше письмо [1] так поздно. Я долго болел и
только недавно разобрал корреспонденцию, пересланную мне в санаторий из
Москвы.
Мне и самому было в свое время очень жалко выбрасывать из книги "Детки
в клетке" стихи про обезьянку. Настояли на этом педагоги, уверявшие редакцию
и меня, будто содержание и самый ритм этих стихов проникнуты такой грустью,
что почти все ребята при чтении их не могут удержаться от слез.
То же самое говорили они о стихотворении "Львица".
Теперь бы я, пожалуй, не послушался этих критиков. Но когда я был
моложе, мне трудно было спорить с редакцией и с педагогами, претендовавшими
на абсолютное знание детской психологии.
Что же касается стихотворений "Тигренок", "Медведь" и др., то мне
кажется, что в последних изданиях они имеются, если только речь идет о книге
большого формата, а не о сокращенном издании.
Как бы то ни было, я глубоко тронут Вашими добрыми словами об одной из
первых моих книг для детей. Любовь юных читателей - высшая награда для
автора.
На днях я возвращаюсь в Москву и попытаюсь поговорить с издательством о
восстановлении пропущенных стихотворений.
Примите мой самый искренний привет.
Уважающий Вас С. Маршак
1 В письме от 20 октября 1961 года З. Н. Гомоюнова (Ленинград) писала,
что она сравнила два издания книжки С. Я. Маршака "Детки в клетке": одно -
изд. "Радуги", 1928, другое - Детгиза, 1961; сожалеет, что в новом издании
отсутствуют любимые ею, ее сыном (в свое время) и внуком стихотворения
"Шимпанзе", "Львица" и др.
337. С. Г. БРАГИНУ
"Нижняя Ореанда", 18 декабря 1961 г.
Дорогой Сергей Георгиевич,
В последние недели я болел, а когда наконец поднялся с постели, наш
телефон, как и все другие в городе, оказался выключенным из сети, и я не мог
ни условиться с Вами о встрече, ни попрощаться хотя бы по телефону.
Итак, до следующей встречи!
Шлю сердечный привет Вам, Вашей жене и всем сотрудникам Чеховского
Дома, милого моему сердцу. Для меня Это еще и дом Марии Павловны, знакомого
и дорогого человека, нераздельно и неразлучно связанного с памятью Чехова.
Все последние дни я читал и как бы заново открывал для себя Чехова и
думал о том, насколько больше поэзии было в его прозе, чем в современных ему
стихах. И какие чистые тона были в этой поэзии, - точно у великих
иконописцев, - как ни странно такое сравнение. Одна повесть "В овраге" чего
стоит!
Мне хотелось сказать это Вам и другим работникам Дома Чехова, чья жизнь
почти целиком проходит в стенах этого дома.
Будьте все Вы здоровы и счастливы. Желаю Вам радостно встретить
наступающий год, - будем надеяться - год мира!
Ваш С. Маршак
Письмо адресовано С. Г. Брагину, сотруднику ялтинского Дома-музея А. П.
Чехова.
338. Ю. М. ЧЕРНОВУ
"Нижняя Ореанда", 18 декабря 1961 г.
Дорогой Юрий Михайлович,
Сердечно благодарю Вас за книжку [1]. Я получил ее перед самым отъездом
в Москву, но все же успел прочесть.
За этой книжкой, хоть и небольшой по объему, чувствуется человек, ее
написавший. А это главное.
Лучше всего, на мой взгляд, те строчки, в которых есть и поэтическое
воображение, и конкретность.
Например:
И тот, кому ордер обещан,
Почти ежедневно к шести
Заходит, чтоб мысленно вещи
В пустую квартиру внести.
Или:
Не зря уже слесарь усталый
Шлифует от дома ключи.
Я здесь на досуге перечитывал Чехова и думал о том, что бывают времена,
когда в прозе больше поэзии, чем в стихах. Во всяком случае, так было в
чеховское время.
Но и до сих пор поэтам следует учиться у таких прозаиков, как Чехов,
серьезному отношению к жизни, умению зорко наблюдать ее и тратить на это
много душевных сил и времени, а не прыгать по-воробьиному.
Но, кажется, за Вами этого греха нет.
Желаю Вам успеха в проведении "Дня поэзии" [2], а еще больше - в
сосредоточенной работе.
Примите мой искренний привет.
Ваш С. Маршак
1 С письмом от 13 декабря 1961 года 10. М. Чернов (Липецк), и прозаик,
прислал книгу своих стихов "Ночная сменам.
2 10. М. Чернов писал о предстоящем "Дне поэзии" в Липецке.
339. Н. А. ЛЕЩИНСКОЙ
Москва, 16 апреля 1962 г.
Дорогая Н. А.,
Я очень рад, что Ваш двухлетний Алешка так блестяще подтвердил
правильность моей мысли о том, что с Пушкиным можно и нужно знакомить детей
в самом раннем возрасте [1]. Не беда, если они не все в этих сказках
понимают. Зато очень важно, чтобы эти сказки хорошо понимали взрослые,
читающие их детям вслух. А ведь стихи (Шекспира, Пушкина, Тютчева, Блока и
других поэтов) по-настоящему понимают далеко не все взрослые читатели.
Волшебство поэзии открывается только тем, кто пристально вслушивается,
вглядывается, вдумывается в строчки поэтов.
Я считаю счастливыми людей, которые с юных лет приобщились к настоящей
поэзии и серьезной музыке.
Очень хорошо, что Алешина мама это понимает.
Примите мой искренний привет и добрые пожелания всей Вашей семье.
С. Маршак
1 В письме от 5 апреля 1962 года Н. А. Лещинская (Одесса), мать двух
сыновей, выражала согласие с положениями статьи С. Я. Маршака "О сказках
Пушкина".
340. Н. Н. СЕРЕБРЕННИКОВУ
Москва, 20 апреля 1962 г.
Дорогой Николай Николаевич,
Простите, что отвечаю Вам так поздно [1]. Всего несколько дней тому
назад я покинул больничную койку после долгой и тяжелой болезни.
Сердечно благодарю Вас за память, за привет и за присланный Вами
библиографический список, относящийся к пермской деревянной скульптуре.
Несмотря на то, что со времени нашей встречи прошло около трех десятков
лет, у меня тоже сохранилось о ней живое и яркое воспоминание. Скромный по
своей обстановке музей оставил след в моей душе не только благодаря своей
замечательной художественной коллекции, но и потому, что я почувствовал в
нем душу живую - его неутомимого собирателя и хранителя.
По требованию врачей я уезжаю на несколько месяцев в Крым, а когда
вернусь, попытаюсь чем-нибудь помочь Вам (если к тому времени надобность в
этом не отпадет) в издании Вашей книги [2].
Посылаю Вам на память мои переводы сонетов Шекспира с гравюрами на
дереве замечательного художника В. А. Фаворского.
Крепко жму руку.
С. Маршак
1 В письме от 4 февраля 1962 года Н. Н. Серебренников (Пермь) вспоминал
о посещении портом Пермской галереи в довоенные годы.
2 Н. Н. Серебренников писал о том, что он не может издать новую книгу о
Пермской галерее. Впоследствии книга вышла в свет в Пермском книжном
издательстве.
341. В. Д. РАЗОВОЙ
Москва, 20 апреля 1962 г.
Дорогая Ванда Дмитриевна,
С декабря до сих пор я тяжело болел и только недавно вышел из больницы.
Но все еще очень слаб и боюсь, что мне не удастся ответить на все
поставленные Вами вопросы [1].
Прежде всего позвольте задать несколько вопросов Вам. Есть ли у Вас мое
собрание сочинений, выпущенное Гослитиздатом, включая четвертый том,
содержащий статьи о литературе? Есть ли у Вас моя книга "Воспитание словом"
("Советский писатель"), в которую вошло много статей, не входивших в
четвертый том Гослитиздата? Знаете ли Вы книгу Л. К. Чуковской "В
лаборатории редактора", в частности главу "Маршак-редактор"? Читали ли Вы
мою книгу о детстве и юности "В начале жизни"?
Мне кажется, все эти книги могут дать Вам некоторое представление о
моей жизни и работе. О том, как много значил в моей жизни (начиная с юных
лет) прекрасный город, в котором Вы живете, я пытался рассказать в книге о
начале моей жизни.
Мне очень трудно говорить о своей так называемой "творческой
лаборатории" [2]. Если хотите, вот два-три беглых воспоминания о том, как
рождались некоторые из моих книг.
В 29 или 30-м году (точнее не помню) ныне покойный академик Мушкетов
рассказал мне о том, как один из американских туристов остался в Ленинграде
без ночлега после того, как отказался поселиться в одной гостинице с негром.
Так возник замысел "Мистера Твистера". Текст этой книги много раз менялся
еще в рукописи, а потом - в многочисленных изданиях.
Нелегко писать детям на политические темы, а мне хотелось добиться и в
этих книгах той же конкретности, какая есть в "Сказке о глупом мышонке" или
в "Почте".
Основной сюжет "Сказки о глупом мышонке" был задуман и продуман мною
задолго до того, как я написал эту сказку. Одного мне не хватало:
музыкальной темы, той счастливо найденной формы, которая дает возможность
весело, с удовольствием развивать сюжет, а не излагать задуманное.
Форма этой сказки со всеми повторениями, с ее ритмом пришла мне в
голову во время вечерней прогулки по улицам Ленинграда, и я сочинил эту
сказку до конца устно. Записал ее почти сразу начисто, возвратившись домой.
Видите, как различны биографии книг, написанных одним и тем же автором.
У "Мистера Твистера", у "Рассеянного с улицы Бассейной" было множество
вариантов, а "Сказка о глупом мышонке" сразу нашла свою форму.
Но во всем, что я пишу, я стремлюсь к строгой, законченной форме. Часто
это получается само собой, то есть без заранее задуманного намерения. Только
в самом конце стихотворения "Багаж" пришло мне в голову последнее
четверостишие:
Однако
За время пути Собака
Могла подрасти!
Так же только в самую последнюю минуту я нашел ключ к стихотворению
"Барабан и Труба". Помните, Труба говорит Барабану:
Себя ты должен, баловник,
Бранить за жребий жалкий.
Все дело в том, что ты привык
Работать из-под палки!
Может быть, такие находки были результатом моей долгой предшествующей
работы - над балладами, сонетами и т. д.
К сожалению, я не могу Вам назвать много хороших критических статей о
моих книгах. Я думаю, Вы знаете книгу Б. Галанова, статьи Веры Смирновой,
статью А. Твардовского [3] и другие. В 4-й книге "Нового мира" за этот год
была рецензия на мою книгу "Воспитание словом". Автор уловил нечто важное и
дорогое для меня.
Я могу разрешить Вам воспользоваться в архиве моей перепиской с Горьким
и С. С. Прокофьевым [4], - однако прошу Вас все цитаты согласовать со мной.
В начале мая я уезжаю на несколько месяцев в Крым. Если у Вас будут ко
мне какие-нибудь вопросы, пишите по московскому адресу, письма мне будут
пересылать.
Желаю Вам успеха и аппетита в работе.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 24 декабря 1961 года В. Д. Разова, аспирантка - заочница
Ленинградского университета, преподавательница детской литературы в
Ленинградском педагогическом институте имени А. И. Герцена, просила ответить
на ряд вопросов в связи с ее работой над диссертацией "Мастерство С. Я.
Маршака".
2 В. Д. Разова писала, что она хотела бы "проследить судьбу одной вещи:
как прошла она от первого живого толчка через все муки и радость рождения до
выхода в свет".
3 Статья А. Т. Твардовского "О переводах С. Я. Маршака" в третьем томе
Сочинений С. Маршака в четырех томах.
4 В. Д. Разова просила разрешить ей просмотреть письма О. Я. Маршака к
А. М. Горькому (в Архиве А. М. Горького) и письма к С. С. Прокофьеву (в
ЦГАЛИ).
342. К. КАНЭКО
Москва, 21 апреля 1962 г.
Дорогой господин Канэко,
Долгая и тяжелая болезнь помешала мне вовремя поблагодарить Вас за
сборники детских песенок [1], присланные Вами для меня через наше
Издательство детской литературы. Когда я немного окрепну, я с удовольствием
познакомлюсь с обоими сборниками.
Посылаю Вам на память небольшую по объему книгу - повесть о моих
детских и юношеских годах [2]. События и эпизоды в этой книге перемежаются с
мыслями и догадками, относящимися к психологии детского возраста.
Недавно наша "Международная книга" прислала мне выпущенный
издательством "Иванами" том, содержащий мою пьесу "Лес живет" ("Двенадцать
месяцев") и пьесу Метерлинка "Синяя птица". Книга издана очень хорошо.
К сожалению, мне не удалось до сих пор получить японский перевод моей
пьесы "Горя бояться - счастья не видать" и "Сказки о глупом мышонке".
Если это не слишком затруднит Вас, буду весьма благодарен за присылку
этих книг.
0 переводе "Двенадцати месяцев" до меня дошли самые восторя^енные
отзывы. Я буду Вам очень признателен, если Вы передадите автору перевода
госпоже Юаса Псико мой самый сердечный привет и книгу.
Передайте также привет от меня девочке Като [3]. Шлю Вам свои самые
лучшие пожелания.
Искренне уважающий Вас
С. Маршак
1 Сборники японских народных песен (в том числе детских), присланных К.
Канэко (Токио, Япония), ответственным секретарем Комитета содействия
переводам и изданиям советских книг в Японии.
2 С. Маршак, В начале жизни (Страницы воспоминаний), "Советский
писатель", М. 1961. Книга вышла в переводе на японский язык в 1968 голу
3 См. письмо Э 331.
343. В. Д. РАЗОВОЙ
Москва, 26 апреля 1962 г.
Дорогая Ванда Дмитриевна,
О книгах для самых маленьких скажу только, что это труднейший жанр
детской литературы [1]. Помню, мой маленький сын просил меня почитать вслух
книжку, когда ему еще двух лет не было. Я стал ему читать, но ни одна из
стихотворных книжек не остановила его внимания. Тогда я начал рассказывать
сказку. Приступил я к ней в прозе, а потом незаметно перешел на стихи.
Вступление, непосредственно обращенное к моему маленькому слушателю, сразу
же заинтересовало его. Так возникла книжка "Усатый-полосатый". "Сказка о
глупом мышонке", "Рассеянный", "Багаж" доступны ребятам чуть постарше.
Впрочем, Горький однажды рассказывал мне, как двое ребят-двухлеток,
перебивая друг друга, читали ему наизусть "Дама сдавала в багаж" и г. д.
Часто ребята, даже не вникая в смысл стихов, любят их за ритм. Так,
например, подчас не понимая слова, любят они игровые считалки.
Ритмическая четкость делает для них доступными такие стихи, как
"Почта", хотя они еще не знают географических названий.
Относительно "Рассказа о неизвестном герое" Вы правы. Родилась эта
баллада от газетного сообщения. А рассказа Бор. Житкова на ту же тему я не
знал и до сих пор не знаю [2].
Псевдонимами, которые Вы упоминаете, я подписывал только свои
юмористические стихи [3], а лирику, стихи для детей и даже серьезную сатиру
подписывал еще смолоду полным именем "например, стихи "Леди Золото" в
"Сатириконе").
С Горьким я встречался и в 1905 году - в Ялте, а потом в Финляндии [4].
Мы обменялись с ним как-то письмами, когда я жил в Англии (в 1912-1914
гг.).
Но по-настоящему наши отношения возобновились в 1927 году, когда наша
Ленинградская редакционная работница Старк привезла мне из Италии от него
привет и упрек в том, что я забыл его, не посылаю ему своих книжек и т. д. Я
сейчас же написал ему в Сорренто [5] и очень скоро получил от него ответ
[6], впоследствии переданный Мною в Музей Горького (в Москве).
Алексей Максимович писал мне, что еще раньше послал письмо, имевшее
характер рецензии, в котором он расхвалил книги Житкова и Бианки, выпущенные
нашей Ленинградской редакцией, а меня - за стихи - и художника Лебедева
особенно.
Знаете ли Вы это письмо?
С тех пор он пристально следил за всем, что делала наша редакция.
Радовался успеху Пантелеева и Белых ("Республика Шкид"), книгам М. Ильина, в
своих альманахах печатал подготовленные нашей редакцией научный очерк
"Солнечное вещество" физика М. Бронштейна и повесть молодого прозаика Ив.
Шорина.
В 1930 году Горький выступил в "Правде" со статьями, в которых защищал
то дело, которое делал я и мои ленинградские товарищи, от нападок педологов
и рапповцев ("Человек, уши которого заткнуты ватой" и др.).
В 1933 году Алексей Максимович пригласил меня к себе в Сорренто. Там по
его просьбе я составил проект записки о положении в детской литературе.
Проект этот Горький окончательно проредактировал и послал в ЦК. Речь шла о
необходимости создания Детиздата - специального издательства детской и
юношеской литературы.
В том же году он поместил статью в "Правде" ("Литература- детям"),
сославшись на мою статью в двух номерах "Известий" ("Литература - детям").
Тогда же (а может быть, позже) Алексей Максимович опубликовал письмо к
пионерам в "Правде" с вопросом о том, что ребята читают и о чем хотели бы
почитать. Множество полученных от ребят писем он передал мне и попросил
ответить ребятам на страницах "Правды", что я и сделал. Готовясь к съезду
писателей, Горький уделял много времени и внимания детской литературе и
настоял на том, чтобы мой доклад ("О большой литературе для маленьких") был
содокладом к его докладу. В последний раз мы виделись с Алексеем
Максимовичем в Крыму, где я провел у него несколько дней в 1936 году (ранней
весной). Не знаю, пригодятся ли Вам все эти данные. Было бы хорошо, если бы
Вы познакомили меня со своей работой.
Ваш С. Маршак
Поздравляю Вас с Первомайским праздником.
СМ.
1 Ответ на письмо В. Д. Разовой от 24 апреля 1962 года, в котором она
благодарила порта за обстоятельный ответ (см. письмо Э 341); писала о
трудностях в работе над литературой для самых маленьких.
2 В. Д. Разова утверждала, что у Б. С. Житкова есть рассказ на ту же
тему, что и "Рассказ о неизвестном герое" С. Я. Маршака.
3 В. Д. Разова упомянула фельетоны Узллера и доктора Фрикена.
4 "Правильно ли я поняла, - писала В. Д. Разова, - что с 1904 года по
1927 год связь с А. М. Горьким была прервана?"
5 Письмо С. Я. Маршака к А. М. Горькому от 9 марта 1927 года (см. в
наст. томе).
6 Письмо А. М. Горького к С. Я. Маршаку от 21 марта 1927 года (см.: М.
Горький, О детской литературе, 3-е изд., "Детская литература", М. 1968, стр.
177).
344. Н. А. ЛЕЩИНСКОЙ
(Москва, 9 мая 1962 г.)
Дорогая Н. А. (простите, - до сих пор не знаю Вашего имени-отчества),
Тревоги и несоответствия, о которых Вы пишете [1], в жизни неизбежны.
Но полагаю, что, судя по Вашему письму, у Вас хватит сил, такта и чуткости,
чтобы помочь сыну разобраться в том, что ему кажется противоречивым.
Устранить противоречия на пути юного человека нельзя, можно только закалить
его и подготовить к неизбежным трудностям. В сущности, человек как бы
рождается дважды: второе его рождение зависит от него самого. Родители могут
только укрепить, утвердить то лучшее и ценное в нем, что поможет ему
преодолевать препятствия.
Конечно, давать заочные советы - дело очень трудное. Это все равно, что
решать задачу со множеством неизвестных.
Скажу только одно: если скульптор, работающий над своим материалом, не
может не считаться с его строением, то тем более должен знать и учитывать
свойства, склонности и возможности своего воспитанника воспитатель. Из
ребенка никогда не получится вполне то, на что рассчитывали его родители. К
этому надо быть готовым. Но какое-то влияние они могут на него оказать - и,
главным образом, личным примером.
Мой отец часто читал мне наставления. Но теперь я вижу, что гораздо
сильнее воздействовал он на меня всем строем своей жизни, своим отношением к
окружающим, своей порядочностью, которая заставляла меня прощать ему многие
слабости и недостатки. Я всегда видел, как он строг, силен и принципиален в
главном. Но при своей строгости он умел оставаться нашим другом, заботливо
беречь дружбу с нами, детьми.
Боюсь, как бы мои слова не показались Вам общим местом, рассуждениями,
не имеющими прямого отношения к данному случаю.
Но, может быть, Вы что-нибудь извлечете из этих рассуждений.
Желаю Вам, Сереже и Алеше [2] всего самого лучшего.
В ближайшее время я уезжаю лечиться на юг, куда врачи посылают меня
после нескольких месяцев, проведенных мною в больнице.
Если понадобится, пишите мне по московскому адресу - письма мне будут
пересылать.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
1 В письме от 5 мая 1962 года Н. А. Лещинская писала о трудностях в
воспитании ее старшего сына - восьмиклассника, о противоречии между
идеалами, правилами, которые она хотела бы внушить ему, и его наклонностями,
привычками.
2 Сыновья Н. А. Лещинской.
345. КРУЖКУ "ЮНЫХ ИСТОРИКОВ" ПРИ МУЗЕЕ А. М. ГОРЬКОГО
Москва, 16 мая 1962 г.
Дорогие друзья,
Мне сообщил директор Музея Горького, Мстислав Борисович Козьмин, что
Вы, юные историки, заняты изучением биографии Алексея Максимовича, в
частности, того периода его жизни, который связан с Москвой.
Я очень рад этому и хотел бы сказать Вам несколько слов о том, какие
требования предъявлял Горький к людям Вашего возраста и чего он ждал от них.
Всю свою жизнь - еще с молодых лет - Алексей Максимович принимал близко
к сердцу судьбы детей, писал в газетах горячие статьи о ребятах, которым был
закрыт доступ в школы, о подростках, изувеченных машиной на заводе. Он
устраивал для детей рабочих окраин елку, заботился о том, чтобы у них были
коньки, посылал в деревни альбомы, которые знакомили крестьянских ребят с
нашей и другими странами, с видами городов, с жизнью людей во всем мире.
Мне лично довелось быть в числе тех юношей, в судьбе которых Горький
принял деятельное участие. Я жил и учился в то время в Петербурге - в
нынешнем Ленинграде. Климат мне был вреден, я много болел, и врачи
советовали отправить меня на юг, в Крым. Алексей Максимович, которого я
встретил летом 1904 года у художественного критика В. В. Стасова, добился
моего перевода в Ялтинскую гимназию, поселил меня в своей семье, живейшим
образом интересовался моими первыми литературными опытами и школьными
занятиями.
Спустя много лет я снова встретился с ним. Было это в конце двадцатых
годов. Еще находясь в Италии, в Сорренто, он пристально и внимательно следил
за деятельностью редакции, которой я руководил. Это была редакция детской и
юношеской литературы.
В письме ко мне Горький говорил о книгах, только что выпущенных нашей
редакцией, о таких писателях и художниках, как Борис Житков, Виталий Бианки,
художник В. В. Лебедев. Писал он и о моих книгах [1].
С тех пор (с 1928 года) мое дружеское общение с ним не прерывалось до
самых его последних дней. Меня связывало с ним не только давнее знакомство,
но и многие общие интересы и начинания.
Литературе для детей и юношества Горький придавал первостепенное
значение.
В 1930 году он поместил в "Правде" несколько статей [2], защищая нашу -
тогда еще молодую - детскую литературу от педантов, старавшихся ее засушить,
вытравить в ней поэтическую фантазию и юмор. Перед писателями он развернул в
этих статьях целую программу, предложил им множество увлекательных тем для
новых книг.
В своем письме, напечатанном в той же газете [3], он обратился к
ребятам всего Советского Союза с вопросом, какие книги они читают и какие
хотели бы почитать. В ответ посыпались письма со всех концов страны. Когда
их накопилось множество, Горький попросил меня ответить за него в "Правде" и
предпослал моему ответу [4], занявшему чуть ли не целую газетную полосу,
несколько теплых и добрых слов. Он писал ребятам, что новое издательство
детской литературы (Детгиз) знает теперь, чего хотят ребята, и постарается
осуществить их пожелания.
Много раз во время наших бесед Алексей Максимович перебирал в памяти
книжки, которые следовало бы переиздать для детей и подростков, с увлечением
придумывал новые темы для целых серий книг, которые воспитывали бы
строителей новой жизни.
Горький считал, что прежде всего мы должны развивать в детях и юношах
чувство ответственности за свои поступки. Он верил в их силы и предъявлял к
ним строгие требования. Помню, какую гневную отповедь дал он пензенскому
школьнику, приславшему ему восторженное письмо, полное чудовищных
грамматических ошибок.
Всячески поощрял Алексей Максимович желание своих юных корреспондентов
взяться за какую-нибудь ответственную задачу - например, написать историю
родного города.
Как рад он был, когда такое намерение высказали в письме к нему
школьники Игарки, которые были старше своего города и своими глазами видели,
как этот город рос и развивался.
Горький ответил ребятам без малейшего промедления [6]. Он горячо
поддержал их замысел и, желая ободрить юных авторов, рассказал им, какие
замечательные края нашей страны откроются перед ними, когда они вырастут и
вступят в жизнь.
В заключенье Алексей Максимович обещал школьникам Заполярья
проредактировать вместе со мною их книгу, когда она будет готова [7].
Я представляю себе, как приветливо, как сердечно встретил бы он Вас,
юные историки, собравшиеся в этом доме.
Не случайно Вы находитесь сегодня в Музее Горького. Алексей Максимович
как бы незримо присутствует здесь, среди Вас.
От души желаю Вам успеха в работе!
Ваш С. Маршак
1 Письмо А. М. Горького к С. Я. Маршаку от 21 марта 1927 года (см. в
кн.: М. Горький, О детской литературе, 3-е изд., "Детская литература", М.
1968, стр. 177).
2 Статьи А. М. Горького "Человек, уши которого заткнуты ватой. К
дискуссии о детской книге" ("Правда", 1930, Э 19, 19 января) и "О
безответственных людях и о детской книге наших дней" ("Правда", 1930, Э 68,
10 марта).
3 М. Горький, Обращение к пионерам СССР. - "Правда", 1933, Э 192, 14
июля (см. в кн.: М. Горький, О детской литературе, М. 1968, стр. 229).
4 С. Маршак, Дети отвечают Горькому. - "Правда", 1934, Э 135, 18 мая
(см. т. 7 наст. изд.).
5 М. Горький, Пионерам. - "Правда", 1934, Э 135, 18 мая (см. в кн.: М.
Горький, О детской литературе, М. 1968, стр. 230).
6 М. Горький, Двум тысячам пионерам заполярного города Игарки. -
"Комсомольская правда", 1936, Э 16, 20 января (см. в кн.: М. Горький,
Собрание сочинений в 30-ти томах, Гослитиздат, т. 30, М. 1955, стр.422).
7 Книга была написана по плану, предложенному А. М. Горьким, и издана
после его смерти под названием "Мы из Игарки" (Детиздат, М. - Л. 1938). В
редактировании книги принял участие С. Я. Маршак.
346. С. Б. ХВОЛЕС
Москва, 5 июня 1962 г.
Многоуважаемая София Борисовна,
Простите, что отвечаю Вам так поздно [1]. Второй год я почти непрерывно
болею, а во время коротких интервалов между болезнями на меня обрушивается
целый поток писем и рукописей, давно ожидающих ответа.
После моего недавнего выхода из больницы, где я пролежал около четырех
месяцев, я вынужден был, еще не вполне окрепнув, написать несколько статей
по разным неотложным поводам, и этого было довольно, чтобы мои
корреспонденты вообразили, что я уже вполне здоров и могу им всем ответить.
Теперь - по существу Вашего письма, по поводу переводов и стихов,
присланных Вами.
Позвольте мне быть совершенно откровенным.
Вы хорошо и тонко чувствуете французский текст и в переводе стараетесь
не отдаляться от оригинала.
Но если Вы внимательно прочли мою статью [2], которую упоминаете в
своем письме, Вы вспомните мое главное и основное требование к стихотворным
переводам. Стихи, переведенные с другого языка, прежде всего должны стать
русскими стихами, сохраняя вместе с тем национальный колорит оригинала.
Что значит - должны стать русскими?
Это значит, что переводные стихи не должны нуждаться в какой бы то ни
было скидке, в пониженных требованиях. Это значит, что в них должны быть
естественные, живые интонации, какие мы находим в хороших оригинальных
стихах. Только тогда они могут дойти до сердца читателя и занять свое место
в русской поэзии.
Я не знаю Вашего возраста и переводческого (или вообще литературного)
стажа, но не могу не указать Вам на присущее Вашему переводу несовершенство,
а иной раз и на явную небрежность формы, на неуклюжесть некоторых
допускаемых Вами оборотов.
У Вас сказано:
Моей щедростью дан был великий тот пир.
В этом стихотворном размере поневоле приходится читать не "моей", а
"моей" (смещается ударение), а слова "тот пир" сливаются в одно слово
"тотпир". Надо осторожно обращаться с короткими словами ("тот", "пир"),
чтобы они не слипались, чего никогда не бывает в стихах поэтов-мастеров.
Вместо того, чтобы сказать - "Мы подарим на праздник горы бутонов" - Вы
говорите: "Подарим на праздник мы горы бутонов".
Вместо "Чтоб скука не хмурила лоб полубога" - Вы пишете: "Полубога чтоб
скука не хмурила лоб".
А что означает выражение "питать своей плотью гроб"? Или "неумолчный
стол"?
Слипаются слова "Казалось, с небес слал".
Нельзя рифмовать слова "во тьме" и "везде".
Скомканы, раздавлены слова в строчке: "За каждый цветок смерть здесь
ищет отмщенья",
Вместо естественной фразы -
"Так гибель Помпее Везувий принес" -
Вы говорите:
"Помпее Везувий так гибель принес".
Случайная и плохая внутренняя рифма получается у Вас в строчке:
"Напрасны мгновения в жизнь возвращения".
Вероятно, это получилось нечаянно, но это то и плохо!
Но довольно примеров.
Во многих стихотворных переводах (особенно старых) мы можем найти
недостатки и промахи похуже Ваших. Но это не может быть оправданием.
Понемногу наша переводная поэзия старается навсегда освободиться от
переводческой неуклюжести и неблагозвучия, пытается достичь уровня
оригинальной поэзии (конечно, лучшей).
Чем дальше, тем менее допустимой становится ремесленно-переводческая
небрежность.
Надеюсь, что Вас не обидит моя откровенность. Я проявил бы неуважение к
Вам, если бы не указал Вам на явные недостатки Вашего перевода.
Что посоветовать Вам? И нуждаетесь ли Вы в моих советах?
Я порекомендовал бы Вам самое простое: читайте побольше и
повнимательнее хороших русских поэтов - даже тех, кого Вы давно знаете, - а
в своей работе избегайте малейшей небрежности, проверяйте на слух звучание
каждой строчки.
Ваши оригинальные стихи не лишены поэтического чувства, но судить о
Ваших возможностях по двум-трем стихотворениям очень трудно.
От души желаю Вам успеха.
С искренним уважением
С. Маршак
Р. И. Вилтцин немедленно перешлет Вам Ваши материалы. Еще раз прошу
простить меня за столь запоздалый - хоть и не по моей вине - ответ.
С.М.
1 В письме от 29 сентября 1961 года С. Б. Хволес (Ленинград) писала,
что она по профессии не литератор, но хотела бы "попробовать свои силы в
качестве переводчика прозы и стихов" с немецкого и французского; прислала
несколько своих переводов, а также оригинальные стихотворения.
2 По-видимому, имеется в виду статья С. Я. Маршака "Портрет или копия?
Искусство перевода" (см. т. 7 нас г. изд.).
347. А. И. ТУМАНЯН
Москва, 10 июня 1962 г.
Моя дорогая Ашхен Ивановна,
Только сейчас мне удалось написать несколько строк о Вашем отце - моем
любимом поэте Ованесе Туманяне. Я написал бы больше, если бы у меня хватило
сил. Но после трехмесячного пребывания в больнице на меня нахлынуло
множество неотложных дел и хлопот, не оставляющих ни минуты свободного
времени.
Шлю Вам теплый, дружеский привет и самые лучшие пожелания.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
Армения - страна прекрасной поэзии и замечательных поэтов. Но, пожалуй,
ни одному из певцов конца XIX и первых десятилетий XX века так не подходит
звание народного порта, как Оваиесу Туманяну. У него есть все, чем богат
народ: тонкое чувство природы, глубокая мудрость, а главное - великая любовь
к жизни и к человеку. И народ платит Туманяну искренней, не ослабевающей с
годами любовью.
Как настоящий народный поэт, он понятен и дорог и другим народам нашей
страны, широко известен и за ее рубежами.
Я рад, что мне удалось внести свою - правда, небольшую - долю в
ответственное дело перевода чудесной поэзии Ованеса Туманяна на русский
язык. Я перевел всего только две его стихотворных сказки, а также отдельные
стихи [2] и могу сказать, что при всей трудности, с которой связана передача
этих своеобразных, крепко связанных с национальной почвой стихов, работа над
переводами была для меня истинной радостью. В каждой строчке я чувствовал
ясную, добрую, по-детски чистую душу великого армянского поэта.
Как живому, я шлю ему свой низкий, почтительный поклон.
С. Маршак
1 В письме от 12 феврале 1962 года А. И. Туманян (Ереван) просила
прислать несколько строк об ее отце для музея поэта (в отдел "Советские
писатели о Туманяне").
2 Переводы С. Я. Маршака сказок "Кот-скорняк" и "Капля меда" и
стихотворения "Прялка" - см. в т. 4 наст. изд.
348. М. П. МИТУРИЧУ
Крым, Ялта, Санаторий Форос-Тессели, 2 июля 1962 г.
Мой дорогой Май,
Я был очень рад получить от Вас несколько строчек [1]. А рисунок на
обороте - просто прелесть. И девочка и мальчик - именно те, о ком говорится
в той песенке. Удивительная точность, легкость и лаконичность. От души
благодарю Вас, мой милый друг, и очень хочу, чтобы когда-нибудь Вы сделали
какой-нибудь мой сборник целиком.
Для какого календаря сделан этот рисунок?
Жаль, что Вы не можете приехать в Крым. Я пробуду здесь, вероятно, до
поздней осени.
Едете ли Вы в Туву и когда вернетесь?
Уж, во всяком случае, осенью надеюсь увидеть Вас.
Что делаете и как себя чувствуете Вы, Эра и дочка?
Передайте им мой привет. Как обстоят дела с Вашей мастерской?
Непременно напишите мне хоть несколько слов, не откладывая.
Крепко обнимаю Вас.
Ваш С. Маршак
Живу я здесь в очень пустынном месте. Вижу больше чаек, чем людей.
Солнца много, но часто бушуют очень сильные ветры. Вот-вот снесут крышу.
Я еще не совсем окреп. Но дышу легче, чем в Москве, и понемногу
работаю.
А как у Вас - холодно, мокро? Неужели так и не будет лета?
С.М.
1 Письмо М. П. Митурича, иллюстратора детской книги, не сохранилось.
349. М. И. ВАЙНБЕРГУ
Санаторий Форос-Тессели, 10 июля 1962 г.
Дорогой Марк Исаакович,
Ваше письмо [1], полученное после моего отъезда из Москвы, переслали
мне сюда. Поэтому отвечаю Вам с некоторым опозданием.
Стихи Розы мне очень понравились. Они заметно отличаются от множества
банальных и подражательных детских стихов, которые мне присылают и родители,
и сами ребята.
В стихах Вашей дочки есть детская свежесть, непосредственность,
своеобразие. Хорошо, что ее вкус не испорчен плохими детскими книжками,
которых, к сожалению, еще очень много.
Особенно хороши стихи про шарик ("Ах ты, шарик мой надувательный").
Изящно и полно искреннего чувства стихотворение "Весна". Лучше всего в нем
последнее четверостишие:
И вот однажды утром - и т. д.
Остры и забавны стихи "Про Вову" -
Мы песенку про Вову
Споем без лишних слов,
Чтоб не было на свете
Других подобных Вов.
Пусть Вас не огорчает, что в последнее время она, как Вы пишете,
"сочиняет стихи с меньшей охотой и легкостью". Обычно дети любят стихи и
сами их сочиняют в раннем возрасте. Потом наступает увлечение прозой. Если
они и продолжают писать стихи, то в большинстве случаев менее искренние и
своеобразные. Позже - в юности - может вновь проявиться любовь к поэзии.
Побуждать детей писать стихи не следует. Если у них есть настоящее
призвание и дарование, они сами найдут свою дорогу. А вот заботиться о том,
чтобы дети с первых лет научились ценить поэзию - в стихах и в прозе - надо.
Пусть с детства будут перед ними лучшие образцы - стихи Пушкина,
Лермонтова, Тютчева, Фета, Некрасова, пушкинская проза, басни Крылова. Позже
- стихи тех же поэтов да еще Жуковского, Баратынского, проза Лермонтова,
Гоголя, "Записки охотника" Тургенева, "Детство и отрочество" Толстого и т.
д.; еще позже - Толстой, Тургенев, Достоевский, Гончаров, Чехов, Короленко,
Бунин, Куприн, стихи Александра Блока, Маяковского, Твардовского.
И всегда - Пушкин.
Вы, конечно, и сами вспомнили бы этих прозаиков и поэтов. Если я
перечисляю их, то только для того, чтобы наметить приблизительную
последовательность.
От души желаю Вашей девочке счастья и успехов. Может быть, то зерно
поэзии, которое ощущается в ее ранних стихах, даст со временем ростки, а
может быть, она просто вырастет талантливой читательницей, тонкой
ценительницей поэзии. И это не плохо.
Примите мой сердечный привет.
Ваш С. Маршак
1 Письмо М. И. Вайнберга (ст. Удельная Московской обл.) от 25 июня 1962
года.
350. РОЗЕ ВАЙНБЕРГ
Санаторий Форос-Тессели, 10 июля 1962 г.
Дорогая Роза,
Я внимательно прочел стихи, присланные твоим отцом [1]. В них много
хорошего, искреннего и свежего. Отец расскажет тебе, какие из них мне больше
понравились.
Пиши, когда тебе по-настоящему хочется писать, и читай стихи хороших
поэтов, стараясь понять или, вернее, почувствовать, что именно в них тебе
особенно нравится. Вот и все, что я могу тебе пока посоветовать.
Целую тебя и желаю тебе здоровья и счастья.
Твой С. Маршак
1 М. И. Вайнбергом. См. письмо Э 349.
351. Г. И. ЗИНЧЕНКО
Санаторий Форос-Тессели, 11 июля 1962 г.
Дорогая Галина Ильинична,
Простите, что так поздно собрался написать Вам [1]. Последние недели в
Москве так утомили меня, что по приезде сюда я впал в какое-то полудремотное
состояние, из которого начинаю понемногу выходить только в последние дни. И
все-таки кое-что - верно, по привычке - делаю. Еще в вагоне я перевел
изящные и затейливые стихи классика английской детской поэзии Александра
Мильна (помните его "Королевский бутерброд" в моем 3-м томе?). Это последний
(он умер шесть лет тому назад) прямой наследник традиций Эдварда Лира. Одно
из переведенных мною стихотворений называется "Непослушная мама". В таких
стихах меня пленяет радостное ощущение жизни, которого мне иной раз очень не
хватает.
Живу я здесь в полной тишине как раз на середине пути между Ялтой и
Севастополем. Здесь когда-то (в марте-апреле 1936 года) я гостил у Горького
в старинном доме, существующем еще с пушкинских времен. Но живу я сейчас не
в этом большом, сером, одноэтажном доме с новыми пристройками, а в недавно
построенном двухэтажном коттедже, в первом этаже. Перед моим балконом во всю
ширь расстилается море. Но у самого моря я еще ни разу не был - слишком крут
для меня спуск, а еще круче подъем. Ходить я еще не научился и не знаю,
научусь ли.
В Ялте я был за это время всего один раз. Ехать туда надо часа два с
лишним по очень извилистой дороге. В доме Литфонда встретился я с Виктором
Некрасовым. Оба мы помянули Вас добрым словом. Оба считаем, что Вам уже пора
побольше печататься и даже без титула "закройщица", хоть этот титул очень
почетен и звучит громко. Галанов в письме ко мне очень хвалит Вашу статью
[2]. Пишет, что Сарнов (Бенедикт Михайлович) обещал предложить ее журналу
"Вопросы литературы" и - отрывок - "Литературной газете". Хорошо бы, если бы
он показал ее Лакшину (хотя бы для того, чтобы тот имел представление о Вас.
Это очень талантливый человек) (...) Сарнову напишите. Очень жаль, что тема
статьи не дает мне возможности помочь ее устройству.
Что Вы сейчас делаете? Постарайтесь в дальнейшем писать более сжато, не
лишая статей живости и непосредственности. И чем сложнее и тоньше мысли, тем
конкретнее должна быть основа статьи, тем убедительнее и доказательнее
должно быть содержание ее для читателя. Писать надо горячо, а потом
переписывать, выжимая воду, находя более меткое выражение мыслей и заботясь
о законченности каждой части статьи.
Не знаю, пригодятся ли Вам мои советы. Но мне хотелось бы, чтобы Вы,
оставаясь до конца читательницей, приобрели больше профессионального
мастерства, твердости, уверенности. И читайте больше хорошей прозы -
классической и современной. Лежа в больнице, я зачитывался "Былым и думами"
Герцена, статьями Белинского, прозой, статьями, заметками и письмами
Пушкина, прозой Гоголя, Лермонтова, Чехова. А ведь все это я читал на своем
веку много раз.
Помаленьку начинаю работать. Перевел очень трудные философские стихи
Вильяма Блейка. Написал еще несколько своих четверостиший. Почему-то в
последнее время я пристрастился к отдельным четверостишиям. То ли это
свойственное возрасту стремление к наибольшей лаконичности, то ли
четверостишия мои - последние капли пересыхающего потока. Будущее покажет.
Пробуду я здесь месяц-другой, а может быть, и дольше.
Завтра сюда приезжает моя сестра Леля. Когда ее срок кончится, -
вероятно, приедет сын, который сейчас занят своей диссертацией.
Буду рад вестям от Вас. Пишите мне по адресу, указанному в начале
письма.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Ответ на письмо от 25 июня 1962 года Г. И. (Киев), несколько лет
переписывавшейся с С. Я. Маршаком. Г. И. Зинченко работала закройщицей в
ателье.
2 Речь идет о статье. Г. И. Зинченко "Читая Маршака" (была опубликована
в сб. "Детская литература", М. 1963),
352. А. И. ЛЮБАРСКОЙ
Санаторий Форос-Тессели, 22 июля 1962 г.
Моя дорогая Шурочка-Александриночка,
Простите, что до сих пор не удосужился Вам написать. По приезде сюда я
впал в какое-то сонное оцепенение, из которого только теперь с трудом
выхожу. "Тессели" значит "тишина" (только не знаю, на каком языке). И в
самом деле, здесь так тихо, что поневоле засыпаешь за книжкой или с пером в
руке. Человеческих голосов почти совсем не слышно. Только изредка заговорит
внятно и буднично чуть видимый в море пароход или катер, - это говорит
радио, нарушающее всю прелесть морского пейзажа. А в такие дни, как сегодня,
вовсю завывает ветер, которому вторит море. Живу я в небольшом двухэтажном
коттедже неподалеку от старинного большого одноэтажного дома, в котором 26
лет тому назад (а кажется, совсем недавно) я гостил у Алексея Максимовича
Горького. Перед моим балконом - море. В комнате напротив моей сначала жила
Нина Матвеевна [1], моя докторша, очень заботливая, приветливая и обладающая
редкой способностью находиться с тобой рядом, не нарушая твоего одиночества.
11-го июля она уехала в Москву на работу, а на смену ей приехала Лелечка,
которая самоотверженно ухаживает за мною в ущерб собственному здоровью и
отдыху. 4-го августа ее сменит Элик, а кто после него, - еще не знаю. В
коттедже живет еще несколько человек, но с ним(и) я почти не встречаюсь.
Изредка ко мне приезжает из Ялты Валя Берестов [2], но скоро он отправится в
экспедицию - в Среднюю Азию. В Ялте я побывал дважды, но поездка туда
довольно утомительна - 50 километров. Столько же от нас до Севастополя.
Чтобы как-нибудь втянуться в работу, я стал переводить - на первых
порах устно, не присаживаясь к столу. Так я перевел забавные стихи Мильна
(Вы помните его "Королевский бутерброд"?), а потом - очень трудное, почти
непереводимое стихотворение Бернса "Смерть и доктор Горнбук". Это
остроумная, проникнутая чисто народным юмором, сатира на докторов (вполне
подходящая для меня тема).
Начинается она так:
Иные книги лгут нам сплошь.
А есть неписаная ложь.
Ты и священников найдешь,
Что правду божью,
Впадая от восторга в дрожь,
Мешают с ложью.
Перевести тридцать таких шестистрочных строф, не превращая их в
переводческую абракадабру, мог только такой трудолюбивый лентяй, как я.
Сделал это я для нового издания Бернса, которое выйдет в будущем году в двух
томиках.
Написал (вернее, устно сочинил) и несколько своих четверостиший. В
последнее время я почему-то пишу только отдельные четверостишия -
по-видимому, последние капли пересыхающего потока.
Ну вот, я разболтался о себе и о своих делах, совершенно не зная, в
каком состоянии и настроении Вы будете читать эти строки. Лида [3] писала
мне, что по возвращения в Ленинград Вы были бодрой и даже веселой, а потом
опять почувствовали себя хуже. Как сейчас? Непременно напишите мне - и
поскорей.
Началось ли наконец в Ваших краях лето? Даже в Крыму июльская жара то и
дело сменяется пасмурной погодой и сильными ветрами.
Только вчера получил я Ваш подарок - превосходную книгу "Вороны
Ут-Реста" [4]. От души поздравляю Вас. Я успел прочесть первые четыре
сказки, но уже вижу, как чисто, строго и вместе с тем свободно удалось Вам
пересказать эти чудесные норвежские сказки. Уверен, что теперь читатели
полюбят и оценят старого Асбьернсена, которого у нас до сих пор так мало
знали.
Как хорошо, что в этой книге присутствует - благодаря Вашему посвящению
- Тамара Григорьевна.
Лида писала мне, что издательство "Искусство" предложило Вам договор на
статью или воспоминания о редакции5. Пожалуйста, не отказывайтесь. Ведь у
Вас материала и мыслей о редакторской работе хватит с избытком. Стоит только
начать и преодолеть неверие в свои силы, которое у нас часто бывает, когда
мы беремся за что-нибудь новое, еще не испробованное.
В таких случаях надо входить в работу, как в воду - два-три робких
шага, а там и окунешься с головой.
А редакция в этом отделе издательства - очень благожелательная и
глубоко заинтересованная в успехе сборника.
Крепко целую Вас, мой дорогой друг, и с нетерпением жду от Вас
известий.
Ваш С. Маршак
Лелечка целует Вас и собирается Вам написать.
1 Н. М. Крылова.
2 В. Д. Берестов, поэт.
3 Л. К. Чуковская.
4 П. Асбьернсен, Вороны Ут-Реста. Норвежские сказки и предания.
Пересказала для детей А. Любарская, Детгиз, Л. 1962; со следующим
посвящением: "Памяти Т. Г. Габбе, с которой мы вместе начинали работу над
пересказом этих преданий и сказок".
5 Речь идет о готовившемся в издательстве "Искусство" четвертом выпуске
сборника "Редактор и книга"; в сборник должны были войти статьи и
воспоминания о работе ленинградской детской редакции (сборник вышел в свет в
1963 г.).
353. Н. М. КРЫЛОВОЙ
Санаторий Форос-Тессели, 22 июля 1962 г.
Дорогая Нина Матвеевна, мой добрый друг,
Спасибо Вам за письмо [1] и звонок по телефону. Я пишу Эти строчки и
думаю: неужто всего 11 дней прошло с тех пор, как Вы уехали. То кажется мне,
что это было вчера, то очень давно.
Вы совершенно верно говорите в своем письме, что во время моей работы
Вы могли входить ко мне в комнату, выходить, снова входить и быть
незамеченной. Но это объясняется не только моей сосредоточенностью, как
полагаете Вы, но и какою-то особой Вашей деликатностью и легкостью - почти
"невесомостью", которая позволяет Вам находиться рядом с другим, оставаясь
незамеченной. Этим счастливым свойством и должен обладать настоящий друг и
хороший врач.
Вы вполне точно представляете себе, как я провожу здесь дни - между
письменным и обеденным столом, между балконом, телефоном и постелью. Правда,
доктор Виталий Иванович - очень милый человек - намерен внести некоторое
разнообразие в мой образ жизни: он хочет организовать более или менее
регулярные поездки к морю и даже предлагает - на что я никак не могу
согласиться! - сносить меня на руках вниз по лестнице и таким же способом
доставлять меня наверх к машине. Вы можете вообразить такую картину - Вашего
солидного и почтенного друга в руках у великана-доктора? Кстати, он,
оказывается, бывший боксер.
Работа моя пока еще не слишком налаживается. Вот только перевожу. Но
переводить я давно умею, а мне хотелось бы опять взяться за что-нибудь
такое, чего еще не умею, чем еще не вполне овладел.
Правда, после Вашего отъезда я перевел очень трудное, почти
непереводимое стихотворение Бернса (180 строк) - "Смерть и доктор Горнбук".
Это, как я Вам, кажется, уже писал, остроумная, проникнутая добродушным,
чисто народным юмором, сатира на лекарей. За последние годы я несколько раз
пытался перевести эту вещь, но дальше третьей строфы не добирался, а теперь
одолел все тридцать строф (по 6 строчек в каждой). Попробую на днях вновь
приняться за начатую статью о нашей редакции [2], а может быть, и за пьесу
[3].
Подчас здешнее безлюдье и тишина подавляют меня. Слышишь только крики
чаек, да иной раз заговорит человечьим голосом пробегающий вдали катерок.
Даже странно, что он, такой маленький, говорит так четко и громко. А своих
соседей по дому я почти не слышу и не вижу. Приезжал ко мне еще один раз из
Ялты Валя Берестов. На днях он отправляется в археологическую экспедицию.
Пишите мне о себе, о своей работе, о том, что делаете в редкие часы
досуга, а главное - о своем здоровье и душевном состоянии. И звоните, когда
возможно. Если нетрудно, напомните Элику по телефону, чтобы он привез мне по
два экземпляра Бернса и сонетов (и то и другое в последнем издании). Это мне
нужно будет для расклейки, - я должен буду подготовить здесь к изданию обе
книги. Ну, будьте веселы и здоровы. Целую Вас и жду вестей.
Ваш С. Маршак
Не удастся ли Вам еще раз выбраться в Крым? Лелечка целует Вас.
1 Письмо Н. М. Крыловой, врача, постоянно лечившего поэта, не
сохранилось.
2 Статья не завершена - под названием "Дом, увенчанный глобусом"
напечатана в т. 7 наст. изд.
3 "Умные вещи".
354. Н. А. АБАЛКИНУ
Санаторий Форос-Тессели, 1 августа 1962 г.
Дорогой Николай Александрович!
От всей души благодарю Вас за добрые слова, а редакционную коллегию
"Правды" за очень ценную для меня награду - почетную грамоту [1].
Я глубоко тронут тем, что "Правда" помнит мою работу в газете. А мне,
как писателю, снайперская работа военных лет дала очень много, - я учился
точной пристрелке, хотя был уже немолод.
Надеюсь еще поработать в газете, когда немного окрепну после долгой и
тяжелой болезни.
Живу я сейчас в Тессели - в тех местах, где более 26 лет тому назад
гостил у А. М. Горького. Вероятно, пробуду здесь до поздней осени.
Передайте, пожалуйста, мой искренний привет Павлу Алексеевичу 2 и всем
товарищам по редакции.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Письмо Н. А. Абалкина (Москва), члена редколлегии газеты "Правда", не
сохранилось. Редакционная коллегия "Правды" прислала С. Я. Маршаку почетную
грамоту, которой он был награжден по случаю 50-летия газеты.
2 П. А. Сатюкову, в то время главному редактору газеты "Правда".
355. Е. П. ПЕШКОВОЙ
Крым, Ялта, Судейский переулок, 5, Дом Литфонда, <29 августа 1962 г.>
Дорогая Екатерина Павловна,
Вот я и покинул Тессели, - говорят, там будет ремонт, - и переехал в
Ялту. По дороге в Дом Литфонда с большой нежностью взглянул на "дачу
Ширяева", где впервые увидел Вас [1]. Вокруг дома теперь нет ограды, - он
выходит прямо на улицу, которую ныне называют не Аутской, а улицей Кирова.
В нашем возрасте все полно воспоминаний. В Тессели я вспомнил себя
сорокалетним (лишь немногим старше), в Ялте - подростком и юношей. Но все
крымские места связаны у меня в памяти с горьковской семьей.
Спасибо за милое письмо [2]. Вот Вы - не писатель, а пишете свободно,
непринужденно, хоть и немногословно и умеете выражать в письме себя, свой
голос и улыбку. Это не комплимент, а сущая правда. А нынешние люди - в
большинстве - разучились (или ее научились) писать письма.
Грустно, что у Вас совсем не было лета. Здесь стало очень жарко. В
такие дни трудно работать, а дела у меня, как всегда, много. Сказать по
совести, я почти не отдохнул в Тессели. Писал срочную и большую статью3, а
потом получил письмо от Федина и других секретарей Союза писателей, которые
настаивают на том, чтобы я написал о молодых к предстоящему совещанию [4].
Это очень трудно. Не хочется говорить с молодежью менторским языком, да и
оценить поэтов до того, как они написали что-нибудь заметное, нелегко.
Как говорил один из моих друзей, у меня всегда бывает своего рода
"каторга на дому" (вроде "университета" на дому). До сих пор я не научился
защищаться от всяких просьб и заказов. А пора бы!
Меня очень тронуло и порадовало, что из стихов Мильна, которые были в
"Огоньке" [5], Вы отметили самое мое любимое - "Две капли" ("У окна"). Вот
Вы какая чуткая!
Буду ждать от Вас вестей. Пишите, пожалуйста, подробнее о себе, о своем
здоровье, делах и заботах.
Крепко жму руку.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 В 1904 году. На даче Ширяева жила семья А. М. Горького.
2 Письмо Е. П. Пешковой от 22 августа 1962 года.
3 Статья о ленинградской детской редакции ("Дом, увенчанный глобусом" -
см. т. 7 наст. изд.).
4 С. Я. Маршак получил письмо от К. А. Федина от 8 июня 1962 года с
просьбой написать статью к Всесоюзному совещанию молодых литераторов и
одновременно к пленуму Правления Союза писателей СССР, посвященному
творчеству молодых. В письме от 10 августа того же года секретари Союза
писателей СССР К. А. Фе-дин, Г. М. Марков и К. В. Воронков просили Самуила
Яковлевича выступить на этих совещаниях.
Незавершенную статью о молодых поэтах см. в т. 6 наст. изд.
5 Цикл переводов "Из А.-А. Мильна" в журнале "Огонек", 1962, Э 34.
356. Е. М. ВИНОКУРОВУ
Ялта, 4 сентября 1962 г.
Дорогой Евгений Михайлович,
Из тихого Тессели, где я прожил больше двух месяцев в полном уединении,
мне пришлось перебраться в Ялту, в шумный писательский дом. По вечерам в
соседнем санатории дикими голосами ревут патефоны, до поздней ночи под моим
балконом о чем-то оживленно болтают курортники. Откуда только берутся у них
темы для бесконечных разговоров!
К сожалению, работу над стихами и переводами перебили у меня две
срочные статьи [1]. Начал было одну, а потом из Москвы стали требовать у
меня второй, еще более срочной. Очень жалею, что не сумел вовремя отказаться
от обеих.
Первая - для издательства "Искусство", выпускающего сборник о
редакторской работе. В нем отводится много места ленинградской редакции,
которою я когда-то руководил. Редакция эта была замечательная, и о ней стоит
вспомнить. Но писать о ней надо бы исподволь, не торопясь. А меня связывают
сроками.
Вторая статья тоже требует времени и раздумья: о молодых поэтах. Этой
статьи для предстоящего совещания в Союзе требует от меня Федин (я получил
от него по Этому поводу два письма, а третье еще с подписями Маркова и
Воронкова).
Тема эта очень трудная. Легче было бы (и естественнее) коснуться
молодых в общем разговоре о путях поэзии. А специально "обозревать" молодежь
или писать о ней так поверхностно, как Асеев о Вознесенском [2], - не очень
мне по душе. Не знаю, - попробую. Если выйдет что-нибудь путное, - хорошо.
Если нет, - от выступления откажусь и вернусь к стихам и переводам.
Книга "Избранная лирика" набирается. Верстки я еще не получил.
Что Вы делаете? Что пишете, что читаете, о чем думаете?
Пишите мне. Очень хотелось бы Вас повидать. Не соберетесь ли сюда?
Сколько времени я здесь пробуду, - еще не знаю. Мне уже надоело
бездомное существование, но врачи и родные пока еще меня в Москву не
пускают. Говорят, там холодно и дождливо.
Крепко Вас обнимаю и жду вестей.
Ваш С. Маршак
Письмо адресовано поэту Е. М. Винокурову.
1 См. письмо Э 355 и прим. 3 и 4 к нему.
2 Н. Асеев, Как быть с Вознесенским? - "Литературная газета", 1962, 4
августа.
357. А. И. ЛЮБАРСКОЙ
Ялта, 21 сентября 1962 г.
Моя дорогая Александриночка,
Давно не писал Вам, хоть никогда не забываю Вас. Но живется мне, как и
всегда, трудно. Сил мало, а меня все время теребят разные редакции -
"Искусство", требующее от меня статьи о редакции, "Литгазета", которой нужна
статья о молодых портах (к предстоящему совещанию). Настойчиво требует моего
выступления по поводу молодых и Союз писателей. Я получил три письма - одно
за другим - от Федина и других секретарей Союза.
Статью о редакции я прервал на 40-й странице. Статью о молодых начал,
но написал пока только несколько страниц. Жалею, что у меня не хватило
решимости от всего Этого отказаться. Имею же я право на лечение и отдых.
Урывками пишу стихи. Написал несколько новых четверостиший и три
маленьких стихотворения. Перевел очень трудную поэму Бернса "Смерть и доктор
Горнбук" - сатиру на врачей, - проникнутую крепким народным юмором.
Но стихами занимаюсь между делом, почти контрабандой. А больше принимаю
посетителей (на меня очередь) и зачем-то пишу статьи.
Как вы живете, мой милый, дорогой друг? Я так давно ничего не знаю о
Вас, о Вашем здоровье и душевном состоянии. Удается ли работать над
чем-нибудь? С какими людьми встречаетесь?
Напишите мне поскорей!
Асбьернсена [1] я прочел всего с огромным удовольствием. При самом
придирчивом чтении у меня никаких замечаний не было. Отличная работа.
Сколько пробуду здесь, - еще не знаю. Вероятно, недели две. Побыл бы
здесь подольше, но очень трудно с корректурами, которые посыпались на меня
одна за другой. Сноситься с редакциями письменно почти невозможно. Все время
возникают недоразумения. Сейчас печатается "Избранная лирика", Шекспир,
Берне, "В начале жизни" и т.д. Теребят меня и в связи с предстоящим
75-летием. Вообще быть Маршаком очень нелегко. Уж очень плохой у меня
характер. Впрочем, Вы это давно знаете! В Тессели я чувствовал себя гораздо
лучше, чем здесь в обществе "собратьев по перу". Помните, как говорил
Зощенко об утках [2]. Крепко, горячо целую Вас, моя дорогая Шурочка, и жду
вестей. Лелечка просит поцеловать Вас.
Ваш С. М.
1 См. письмо Э 352 и прим. 4 к нему.
2 Имеется в виду рассказ М. Зощенко "Испытание героев. Рассказ бывшего
конторщика М. А. Сидоренко". - Сб. "Костер Первый", "Молодая гвардия", М. -
Л. 1932, стр. 144.
358. ДВОРЕЦ ПИОНЕРОВ И ШКОЛЬНИКОВ г. КРАСНОДАРА, КЛУБУ "КРАСНЫЕ СЛЕДОПЫТЫ"
Ялта, 27 сентября 1962 г.
Дорогие ребята,
Вы просите меня прислать Вам воспоминания о Краснодарском театре для
детей, которым я руководил в начале 20-х годов [1].
Об этом театре можно было бы рассказать очень много. Но, к сожалению,
здоровье мне не позволяет сейчас отвечать подробно на множество получаемых
мною писем. Поэтому я вынужден пока ограничиться только кратким ответом.
Это был и в самом деле замечательный театр. Возник он вскоре после
освобождения Краснодара от "белых". Времена были суровые и трудные. У
областного отдела народного образования (во главе которого стоял очень
чуткий и хороший человек - Михаил Александрович Алексинский) едва хватало
средств на школы и детские дома. И все же он помог нам (группе писателей,
художников, музыкантов, актеров и педагогов) организовать не только театр
для детей, но и целый Детский городок, в котором были и детская библиотека,
и мастерские, и детский сад. Но театр был как бы сердцем Детского городка.
Для этого театра я и писательница Елизавета Ивановна Васильева писали
пьесы, композиторы Василий Андреевич Золотарев (старейший советский
композитор, ученик Балакирева и Римского-Корсакова) и Семен Семенович
Богатырев, впоследствии профессор Московской консерватории, сочиняли музыку,
художник Яков Гарбуз писал декорации.
Лучшими актерами нашими были Дмитрий Николаевич Орлов, который потом
работал в театре Мейерхольда, а еще позже в Московском Художественном
театре, и Анна Васильевна Богданова, позднее работавшая в Театре Революции в
Москве. Она жива еще до сих пор.
Дмитрий Орлов был любимцем краснодарских ребят.
Не знаю, стал ли бы я детским писателем, если бы не этот театр. До того
я писал только для взрослых.
Работали мы в очень трудных условиях.
Помещение у нас было прекрасное. Отдел народного образования
предоставил нам одно из лучших в городе зданий. А средств было очень мало.
Мы получали очень скромную зарплату, по одному фунту хлеба в день и по 1-му
пуду угольной пыли в месяц (для отопления).
И все же работали с большим увлечением, сознавая, что делаем очень
нужное дело.
Я очень радуюсь тому, что наш театр для детей в Краснодаре не забыт,
что юные "Красные следопыты" из Дворца пионеров и школьников нашли его
следы.
Желаю Вам, дорогие друзья, успеха в Вашей работе. Если у Вас будут ко
мне вопросы, пишите по адресу: Москва, Б-64, улица Чкалова, 14/16, кв. 113.
С.Я.Маршаку.
Драматург Гераскина была когда-то - в детстве - одной из зрительниц
нашего театра.
Ваш С.Маршак
1 Письмо от членов литературного клуба "Красные следопыты" Дворца
пионеров и школьников (Краснодар) от 18 сентября 1962 года.
359. Э. Р. ГОЛЬДЕРНЕССУ
Ялта, 28 сентября 1962 г.
Мой дорогой Эдуард,
Я был очень рад получить от Вас весточку [1]. В Крыму я нахожусь около
трех месяцев и понемногу прихожу в себя после тяжелой двухлетней болезни.
Если здоровье позволит, надеюсь вернуться в Москву 15-го-20-го ноября.
Письмо Ваше порадовало меня своей бодростью, свежестью и
одухотворенностью. Очень хорошо, что Вы работаете у Бепито [2] и занимаетесь
борьбой с градом. Я не очень ясно представляю себе, как борются с градом,
но, во всяком случае, это дело реальное и полезное. Передайте, пожалуйста,
Бенито и Вашей маме мой самый сердечный привет. Хорошо и то, что Вы поездили
по Кахетии и продолжаете заниматься переводами стихов. В общем, Вы -
молодец, и я очень люблю Вас.
Что касается меня, то и я занимаюсь не только своей болезнью, но и
кое-что делаю. Подготовил сборник своих лирических стихов ("Избранная
лирика"), который, вероятно, месяца через два выйдет в Гослитиздате. Берне
выйдет сейчас в двух книгах. Перевел кое-что новое (например, "Смерть и
доктор Горнбук". Знаете ли Вы эти стихи Бернса?). Выйдет и новое издание
"Сонетов" Шекспира. Перевел также стихи Вашего тезки - Эдуарда Лира (мне
больше нравится называть его "Эдвард Лир"), Александра Мильыа (или Милна). Я
очень люблю веселую детскую поэзию Англии. Кажется, Мильн, умерший года три
тому назад, [3] был ее последним представителем.
Написал несколько своих собственных стихотворений - в том числе цикл
четверостиший, из которых каждое представляет собою самостоятельное
стихотворение. На старости дет не хочется писать многословно. Пишу статью о
молодых поэтах. Они еще не очень проявили себя. Некоторые из них, как,
нап(ример), Евтушенко, талантливы, но представляют собою смесь чего-то
подлинного, истинно-поэтического - и эстрадно-позерского. Вы правы,
Ахмадулина без жестов и устных интонаций блекнет [4]. Очень талантливы
Новелла Матвеева (она еще не вполне раскрылась) и Юнна Мориц. Хорош Евг.
Винокуров. Талантлив, но слишком "эквилибристичен" и опрометчив Андрей
Вознесенский. Писать о них очень трудно.
Желаю Вам, мой дорогой друг, здоровья и всяческой радости. Пишите мне,
если письмо скоро дойдет до Вас и Вы ответите на него сразу, - сюда, в Ялту.
Если нет, - то в Москву.
Крепко обнимаю Вас.
Ваш всегда
С. Маршак
1 В письме от 16 сентября 1962 года из Телази З. Р. Гольдернесс
сообщал, что он работает в Службе борьбы с градом; с друзьями объехал
пол-Кахетии; перевел стихи из романа Элизабет Гаскелл "Мрри Бартон".
2 Руководитель Службы борьбы с градом.
3 Английский поэт А.-А. Мильн умер в 1956 году.
4 Э. Р. Гольдернесс писал, что стихи Б. Ахмадулиной "напечатанные...
как-то блекнут".
360. Е. М. ВИНОКУРОВУ
Ялта, 30 сентября 1962 г.
Мой дорогой Евгений Михайлович,
Меня очень огорчило и обеспокоило последнее Ваше письмо [1]. Показались
ли Вы какому-нибудь хорошему врачу? Уточнен ли диагноз? Если бы я был сейчас
в Москве, я связал бы Вас с лучшими профессорами-диагностами. Но вернусь я
не раньше 15-го, если мои врачи позволят мне ехать на север.
Жалко будет, если мы не увидимся. Побывать в Ялте до Кисловодска Вам
будет, конечно, трудно. А хорошо бы!
Очень меня радует Ваша последняя книжка (изд. Гослитиздата) [2]. В ней
есть и глубина мысли, и зрелое мастерство.
Отослал верстку своей "Избранной лирики" в Гослитиздат.
Начал писать статью о молодых поэтах. Хотелось бы мне показать ее Вам
еще в процессе работы над ней. Тема чрезвычайно трудная. В сущности,
неправильно выделять "молодых" в особую категорию. Вряд ли по "Стихам о
прекрасной даме" можно было судить о Блоке. А нынешняя молодежь проявила
себя в первых книгах еще меньше. За стихами Блока всегда чувствовались фазы
его внутренней жизни.
Боюсь преждевременных и опрометчивых оценок. Еще больше боюсь впасть в
менторский тон.
Посмотрим, что выйдет из этой статьи.
Блейка хочу в этом году подготовить к печати (хотя бы небольшой
сборник).
Напишите мне поскорее.
Очень хочу знать о Вашем здоровье. Когда Вы поедете в Кисловодск?
Крепко обнимаю Вас.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 26 сентября 1962 года Е. М. Винокуров писал, что он очень
хотел бы отдохнуть в ялтинском доме творчества, но заболел и в октябре
должен ехать лечиться в Кисловодск.
2 Е. Винокуров, Лирика, Гослитиздат, М. 1962.
361. Е. П. ПЕШКОВОЙ
Ялта, 15 октября 1962 г.
Дорогая Екатерина Павловна,
Спасибо за письмецо [1]. Восхищаюсь Вашей неутомимостью и вечно молодой
любовью к жизни.
Рад, что Горьковские дни в Грузии прошли так хорошо. Но не
переутомились ли Вы, мой дорогой друг? Успели ли отдохнуть по возвращении?
Видели ли Вы в "Известиях" несколько писем Стасова ко мне о Горьком?
[2]
Опубликование их было для меня неожиданностью. Написаны они около 60
лет тому назад. Удивительно, что эти письма адресованы юноше, почти
мальчику.
Надеюсь очень скоро увидеть Вас. Здесь стало холодно, часто пасмурно. А
к тому же в Доме писателей живется мне довольно беспокойно. Не проходит дня,
чтобы кто-нибудь не просил меня прочесть объемистую рукопись или вышедшую
книгу. На собственную работу почти не остается времени.
Очень жалко, что меня не могли оставить в Тессели или устроить в
какой-нибудь другой санатории.
20-го октября мы с сестрой возвращаемся в Москву.
Получил я от "Международной книги" сообщение о том, что моя книга "В
начале жизни" печатается. Очевидно, в переводе Марии Игнатьевны [3].
Все ли у Вас здоровы? Удается ли Вам бывать на даче?
До скорого свидания, моя дорогая Екатерина Павловна, мой самый дорогой
друг.
Всегда Ваш
С. Маршак
Моя сестра [4] просит передать Вам ее сердечный привет.
1 В письме от 4 октября 1962 года Е. П. Пешкова описала свою поездку в
Тбилиси на научную сессию, посвященную 70-летию со дня напечатания первого
рассказа М. Горького "Макар Чудра" в тифлисской газете "Кавказ".
2 В газете "Известия", 1963, 21 сентября, были напечатаны отрывки из
писем В. В. Стасова к деятелям русской культуры, посвященные А. М. Горькому.
В подборку вошли отрывки из писем В. В. Стасова к С. Маршаку от 28 ноября
1904 года и 9 апреля 1905 года.
3 Повесть "В начале жизни" была переведена К. Блэйр и издана в Лондоне
в 1964 году с предисловием М. И. Будберг.
4 Л. Я. Прейс (Елена Ильина).
362. ШКОЛЕ Э 6 г. ЯЛТЫ, 10-му СПЕЦКЛАССУ ПИОНЕРВОЖАТЫХ
Ялта, 16 октября 1962 г.
Дорогие товарищи,
Я очень жалею, что по состоянию здоровья не могу встретиться и
побеседовать с Вами [1].
Вы правильно считаете свою работу интересной и нужной. Не обращайте
внимания на тех, кто не понимает сущности Вашей работы и посмеивается над
Вами.
Воспитательная работа сейчас важна, как никогда не была до сих пор.
Большинство родителей так занято, что не может уделять достаточно внимания и
времени детям. Вы, старшие товарищи младших школьников, можете оказать
существенную помощь и учителям, и родителям, если будете относиться к
обязанностям вожатых не формально, а искренне и горячо, вникая во все заботы
и нужды каждого из ребят.
Помните, что, воспитывая других, Вы тем самым воспитываете и самих
себя.
Относитесь к младшим не свысока, а по-товарищески. Только тогда они
будут доверять Вам и слушаться Ваших советов.
Я думаю, было бы хорошо, если бы Вы вели дневник своей воспитательной
работы - не формальный и сухой отчет, а именно дневник, в котором бы Вы
искренне и запросто записывали свои мысли и наблюдения, отмечали свои успехи
и неудачи.
Воспитательной работой занята сейчас вся наша страна. Каждый мастер
учит у нас своих помощников и учеников. И Ваш воспитательский опыт
пригодится Вам в будущем, даже если Вы не будете профессиональными
педагогами. От всей души желаю Вам успеха в Вашей доброй и благородной
работе.
Сердечно благодарю Вас за привет и поздравление с предстоящим днем
моего рождения.
В Ялте я провел лучшие годы своей юности. В 1904- 1906 году я жил здесь
в семье Горького и учился в гимназии. В Ялте я пережил бурные дни первой
революции 1905 года.
И вот теперь, накануне своего 75-летия, я снова оказался в Ялте. Крепко
обнимаю Вас, мои дорогие земляки, и желаю Вам счастья, здоровья и успехов.
Ваш С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 В письме от 9 октября 1962 года учащиеся десятого спецкласса
пионервожатых школы Э 6 (Ялта) приглашали поэта на пионерский сбор;
спрашивали его, каким он представляет пионервожатого 60-х годов;
интересовались его впечатлениями от сегодняшней Ялты.
363. И. С. и М. К. ТИХОНОВЫМ
Москва, 2 ноября 1962 г.
Дорогие Николай Семенович и Мария Константиновна,
Спасибо за Ваш добрый привет в прозе и в стихах [1]. Взобравшись на
вершину семидесяти пяти лет, оглядываешься назад и с глубокой нежностью
вспоминаешь старых друзей.
Мне приятно вспомнить Петроградскую сторону, Зверинскую, [2], нашу
суровую, внешне бедную, но богатую вдохновением жизнь.
Еще раз благодарю Вас и посылаю Вам стихотворный экспромт, написанный
тотчас же по получении Вашего письма.
Крепко жму руки Вам обоим.
Всегда Ваш С. Маршак
ПОСЛАНИЕ НИКОЛАЮ ТИХОНОВУ В ОТВЕТ НА ЕГО СТИХИ
Седовласому поэту,
Обошедшему планету,
Боевому командиру
Мощных сил, идущих к миру, -
Тихонову Николаю
Долголетия желаю.
Удалому альпиписту,
Что готов идти на приступ
На любые Гималаи, -
Вдохновения желаю.
Дней былых кавалеристу,
Знатоку коней рысистых,
Что не дрогнул, их седлая, -
Вечной юности желаю.
Ветерану Ленинграда,
Что прошел сквозь пламя ада,
Тихонову Николаю
Той же стойкости желаю.
Печатается по рукописной копии.
1 Поздравление с 75-летием со дня рождения от поэта Н. С. Тихонова и
его жены М. К. Тихоновой (письмо от 1 ноября 1962 г.). К письму было
приложено стихотворение Н С. Тихонова "Самуилу Яковлевичу Маршаку (в день
его 75-летия)".
364. ЧИТАТЕЛЯМ ЖУРНАЛА "КОСТЕР"
<Москва, ноябрь 1962 г.>
У журнала "Костер" большая и славная история. Он явился на свет в то
бурное и замечательное время, когда только рождалась наша советская
литература для детей и юношества.
"Костер" не сразу стал журналом. Сначала он выходил в виде альманаха -
большого сборника рассказов, повестей и стихов. Помню один из этих
сборников, темой которого были советские герои, известные и неизвестные. В
сборниках участвовали многие писатели - Л. Пантелеев, поместивший в
альманахе "Костер", посвященном героям, свою, ныне широко известную, повесть
"Пакет", поэт Тихонов, Юрий Либединский, Михаил Зощенко и многие другие.
И вот, наконец, "Костер" стал журналом. Создавала его вся семья наших
лучших детских писателей - Борис Житков, М. Ильин, В. Бианки, Евгений Шварц,
Ольга Берггольц, Вениамин Каверин, Н. Олейников. Одним из редакторов
"Костра" была ныне покойная Тамара Григорьевна Габбе, талантливый критик и
драматург, человек большой культуры. Ее роль в создании журнала я хотел бы
отметить особо. Многим молодым писателям помогла она своим умным и добрым
советом.
Я рад, что наш "Костер" и до сих пор горит ярким пламенем, как и должен
гореть пионерский костер.
Желаю ему и дальнейших успехов. Шлю читателям "Костра" и его
сотрудникам дружеский привет.
С. Маршак
Печатается по тексту журнала "Костер", 1962, Э 11.
365. СИРО СОГА
Москва, 15 декабря 1962 г. Дорогой Сиро Сога-сан!
Сердечно благодарю Вас за присланные Вами два тома "Нового полного
собрания произведений мировой литературы для мальчиков и девочек" [1].
Книги прекрасно изданы и будут ценным подарком детям. Уверен, что и
перевод столь же хорош.
Буду Вам признателен, если и в дальнейшем у Вас окажется возможность
держать меня в курсе Ваших изданий для детей, особенно по разделу русской
литературы.
Я считаю, что Ваше издательство приступило к очень полезному и
благородному делу, стремясь познакомить японских детей с образцами мировой
литературы.
С искренним приветом
С. Маршак
1 Вместе с письмом от 30 ноября 1962 года Сиро Сога (Токио, Япония),
заведующий отделом детской книги издательства "Кодан-Ся", прислал два тома
"Нового полного собрания произведений мировой литературы для мальчиков и
девочек" (в 38 томах).
366. А. Г. КРАВЦЕВУ
Москва, 20 декабря 1962 г.
Дорогой Анатолий Георгиевич!
От всей души благодарю Вас за Ваше доброе и умное письмо [1]. Особенно
меня порадовали Ваши слова о том, как доходили мои плакатные стихи до бойцов
на фронте. Это была трудная, "снайперская" работа, но вспоминаю я о ней с
чувством удовлетворения.
Посылаю Вам на память "Сонеты" Шекспира в моем переводе. Я начал
работать над ними с первых же дней после окончания войны и работал несколько
лет. Только после этого я снова вернулся к стихам для детей.
Желаю Вам здоровья и счастья в наступающем году. Крепко жму руку
Ваш С. Маршак
1 В письме от 3 ноября 1962 года А. Г. Кравцев (Брянск), рабкор,
поздравлял поэта с 75-летием со дня рождения; вспоминал, как во время
Отечественной войны, работая над плакатами, он часто пользовался текстами
сатирических стихов С. Я. Маршака.
367. Е. А. БЛАГИНИНОЙ
Москва, 27 декабря 1962 г.
Моя дорогая Елена Александровна!
От всей души благодарю Вас за книгу [1]. Очень многие стихи, помещенные
в ней, я знал и любил раньше. Но, читая эту большую книгу, я как бы вновь
знакомлюсь с Вами, добрым и богатым радостью поэтом.
Желаю Вам еще многих лет поэтической молодости.
Посылаю Вам к Новому году новое издание моих "Сказок, песен, загадок".
Крепко целую Вас, дорогой, старый друг.
Всегда Ваш
С. Маршак
Автограф письма хранится в ЦГАЛИ (фонд 1448). 1 Поэтесса Е. А.
Благинина (Москва) прислала свою книгу "Гори-гори ясно!", Детгиз, М. 1962.
368. А. С. КУШНЕРУ
Москва, 27 декабря 1962 г.
Дорогой Александр Семенович,
Сердечно благодарю Вас за присланную книгу [1]. Многие из напечатанных
в ней стихотворений по-настоящему обрадовали меня своей свежестью,
изяществом, остротой.
Верю в Ваше будущее.
В ответ на Вашу молодую книгу стихов посылаю Вам свою стариковскую -
"Избранная лирика".
Буду рад увидеться и поговорить с Вами. Может быть, навестите меня
как-нибудь в Москве или в Крыму, куда меня надолго посылают врачи.
Пока пишите мне в Москву.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Поэт А. С. Кушнер (Ленинград) прислал книгу своих стихов "Первое
впечатление", "Советский писатель", М. - Л. 1962.
369. М. С. ПЕТРОВСКОМУ
Москва, 28 декабря 1962 г.
Дорогой Мирон Семенович,
Я все еще болен и могу ответить только несколькими словами на Ваше
доброе письмо [1].
То, что Вы пишете о моей поэзии для детей, кажется мне очень интересным
[2]. Вы правы, порядок, гармония для меня чрезвычайно важны. Это главное,
что человек выхватил из мирового хаоса. Но мои числительные, счет, возникают
к тому же из детской считалки, а также из того счета, который является
основой музыки, танца, того четкого ритма, который пронизывает детские игры,
да и все движения ребенка. А еще числительные заменяют иной раз в стихах ту
"заумь", которая составляет существенный элемент детских стихов, песен и т.
д.
Древних поэтов я почти не переводил [3]. Только в юности перевел оду
Горация "In quo salus est" [4]. Есть у меня и одно лирическое стихотворение
"в античном роде" [5]. Вот и все.
От души желаю Вам успеха во всех Ваших работах.
Если здоровье мне позволит, я в ближайшее время уеду в Крым.
Пишите мне по московскому адресу.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Письмо М. С. Петровского (Киев), литературного критика, от 19 декабря
1962 года.
2 Речь идет о статье М. С. Петровского о творчестве С. Я. Маршака,
которую поэт прочитал в рукописи. Статья была опубликована в журнале
"Дошкольное воспитание", 1962, Э11.
3 М. С. Петровский спрашивал, прав ли Н. Венгров, утверждавший, что у
Маршака среди переводов есть "строфы античной антологии" ("История русской
советской литературы", т. 3, М. 1961, стр. 461).
4 Отрывок из этого перевода С. Маршака приведен в повести "В начале
жизни" (глава "Гимназия" - см. т. 6 наст. изд.).
5 "Бремя любви тяжело, если даже несут его двое..." (см. т. 5 паст.
изД-Ь
370. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Москва, 29 декабря 1962 г.
Мой дорогой Корней Иванович,
Пишу второпях, но хочу от души поблагодарить Вас за все добрые слова,
сказанные Вами обо мне [1].
Мне радостно знать и чувствовать, что наша дружба поздних лет так
похожа на ту, которая была между нами в молодые годы. Да она никогда и не
прерывалась.
За дружбу старую - до дна! [2] (Хоть Вы и плохой собутыльник.)
Крепко обнимаю Вас, дорогой. Давайте встретим Новый год врозь, но
вместе.
Всегда Ваш
С. Маршак
Посылаю Вам две книги - одну для Peter'a Opie [3], другую - для Вас.
Я обозначил в книге для Opie названия или первые строки английских
песенок, но не уверен в том, что все эти названия точны. Если припомните,
исправьте, пожалуйста.
Я еще очень слаб, и мне трудно рыться в английских антологиях.
Числа 5-го-6-го еду в санаторию. Не доведется ли Вам быть в Москве до
этого времени? Очень хотел бы увидеться с Вами.
С. М.
1 По свидетельству И. С. Маршака, данное письмо является ответом на
письмо К. И. Чуковского от 9 ноября 1962 года, в котором Корней Иванович
поздравил С. Я. Маршака с 75-летием со дня рождения, цитируя "Застольную" Р.
Бернса.
2 Из "Застольной" Р. Бернса в переводе С. Я. Маршака.
3 Питер и Айона Опи - английские ученые-фольклористы, составители
многих сборников.
С. Я. Маршак послал Питеру Опи книгу: С. Маршак, Плывет, плывет
кораблик. Английские детские песни, с рисунками Вл. Конашевича, Детгиз, М.
1962.
371. В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ "СМЕНА" (ЛЕНИНГРАД)
Москва, 4 января 1963 г.
В статье "Встречи с Маршаком", опубликованной в Вашей газете 2-3 ноября
1962 года, автор ее допустил весьма существенные ошибки, искажающие
подлинный смысл моих слов.
Так, например, он приписывает мне следующую фразу: "Под многими
рассказами Зощенок мог бы смело подписаться Алексей Толстой". На самом деле
речь шла об одном детском рассказе М. Зощенко ("Единица"). Я высказал мысль,
что в этом рассказе так естественно и ненавязчиво преподается детям мораль
("всегда говорить правду"), что под ним мог бы подписаться автор "Четырех
книг для детского чтения" Лев Николаевич Толстой (а не его однофамилец
Алексей Толстой).
Другая ошибка автора статьи состоит в том, что, перечисляя имена многих
моих учеников, он совершенно произвольно назвал Виссариона Саянова, который
никогда моим учеником не был.
Неправильно расшифровано в статье и название школы, в которой учились
авторы книги "Республика ШКИД". "Школа им. Достоевского" названа в статье
"Школой им. Дзержинского".
Не желая, чтобы у читателей осталось неверное представление о
высказанных мною мыслях, прошу редакцию опубликовать настоящее письмо.
С. Маршак
Печатается по тексту газеты "Смена", Л. 1963, Э 20, 24 января,
сверенному с текстом рукописной копии.
В сопроводительном письме к главному редактору газеты говорилось:
"Каждое печатное слово - литературный факт, на который могут в дальнейшем
ссылаться литературоведы и критики",
372. В. А. ЛЕВИНУ
Москва, 5 января 1963 г.
Дорогой Вадим
(простите, - не знаю Вашего отчества),
От всей души благодарю Вас за подарок - стихи Тувима [1]. У меня была
всего одна встреча с ним, когда он приезжал в Москву, но я навсегда запомнил
этого чудесного человека - "поэта с головы до ног".
Вы задаете мне трудный вопрос: какое направление в развитии детской
литературы должно стать основным (в частности, в литературе для маленьких)?
[2]
Прежде всего, я думаю, стихи для маленьких должны быть настоящими
стихами, без рассудочности, от всего сердца, от радости душевной.
Во-вторых, в них должно быть ясное чувство формы, цельность рисунка,
каким бы коротким или длинным ни было стихотворение. Так, как это бывает в
лучших народных песенках, сказочках (вроде "Репки") или считалках. Должна
быть свежесть и чистота языка.
В-третьих, стихи должны быть полны действия, игры, воображения, то есть
меньше всего похожи на те вялые стишки и песенки, которые читают и поют во
многих наших детских садах.
Людям, пишущим для маленьких, надо учиться у народа, у лучших мировых
поэтов - и у детей.
Вот несколько мыслей, которые я мог высказать Вам экспромтом - в ответ
на Ваш вопрос.
Желаю Вам здоровья и успехов.
Ваш С. Маршак
1 С письмом от 31 декабря 1962 года В. А. Левин (Харьков), руководитель
литературного кружка при Дворце пионеров, прислал книгу Ю. Тувима: J. Tuwim,
Wiersze dla dzieci, Warszawa, 1960.
2 В. А. Левин спрашивал: "Если в годы, когда Вы с Корнеем Ивановичем
(Чуковским. - С. Ч.) входили в литературу, перед русскими детскими
писателями стояла задача сделать детскую литературу художественной, то
теперь, когда эта задача решена, какое направление в развитии литературы для
детей должно стать основным? Не сформулируете ли Вы главную задачу, которую
предстоит решить тем, кто сейчас начинает писать для маленьких?"
373. ШКОЛЕ-ИНТЕРНАТУ ДЛЯ СЛЕПЫХ ДЕТЕЙ Э 5 г. КИЕВА
Москва, 19 января 1963 г.
Мои дорогие друзья,
Сердечно благодарю Вас за привет и пожелания [1].
Очень рад, что Вы любите поэзию.
Посылаю Вам на память мою новую книгу "Избранная лирика", повесть о
моем детстве "В начале жизни", а также книгу переводов из шотландского поэта
Роберта Бернса.
Желаю Вам успешно провести литературный вечер, который Вы готовите [2].
Вы спрашиваете, над чем я сейчас работаю.
Как Вы знаете, литературное хозяйство у меня всегда многопольное. Пишу
стихи, время от времени - статьи о литературе, готовлю новое двухтомное
издание Бернса, давно уже работаю над сказочной пьесой. Не забываю и
читателей-детей.
Байрона я очень люблю, но переводил его мало (несколько моих переводов
напечатано в третьем томе моего четырехтомного Собрания сочинений).
К сожалению, Байрону у нас не повезло. Хороших - равноценных подлиннику
- переводов мало. Можно перечесть их по пальцам: переводы Лермонтова,
Огарева, Ивана Бунина (поэмы "Каин" и "Манфред"), Б. Пастернака, Татьяны
Гнедич, В. Левика. Вот, кажется, почти все. Надо надеяться, что со временем
появится больше хороших переводов.
В сущности, для того, чтобы появился настоящий поэтический перевод,
нужен талантливый поэт-переводчик, влюбленный в автора, которого он
переводит, и близкий ему по характеру. И каждый раз надо потратить много
времени, много сердца и сил.
Очень хорошо, что Вы знакомитесь с поэтами других стран, но прежде
всего читайте, любите, изучайте нашу отечественную поэзию - Пушкина,
Жуковского, Лермонтова, Шевченко, Баратынского, Ивана Крылова, Тютчева,
Фета, Блока, Маяковского, Твардовского.
Читайте и более молодых поэтов. Но знание классики поможет Вам понять,
что у молодых поэтов представляет собой настоящую ценность и что является
"пеной времени". С этой точки зрения читайте и Вознесенского.
Читайте стихи и прозу, не торопясь, внимательно, стараясь поглубже
понять содержание и оценить форму.
По Вашему письму я вижу, что Вы умные, вдумчивые и требовательные
читатели.
Желаю Вам счастья и успехов.
Любящий Вас
С. Маршак
Передайте мой самый теплый привет Вашему воспитателю [3].
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 4 января 1963 года ученики школы-интерната Э 5 для слепых
детей (Киев) поздравили поэта с 75-летием, спрашивали, почему Самуил
Яковлевич не переводил поэм Байрона; интересовались, как он относится к
творчеству А. Вознесенского.
2 Школа-интернат собиралась провести вечер, посвященный творчеству С.
Я. Маршака.
3 Я. Байтману, переведшему письмо ребят с азбуки слепых.
374. А. С. ЭФРОН
Москва, 19 января 1963 г.
Дорогая Ариадна Сергеевна,
Меня обрадовало и глубоко тронуло Ваше доброе и щедрое письмо [1].
Драгоценным подарком были неизвестные мне прежде строчки из статьи Марины
Ивановны о детских книгах [2]. Даже в этих нескольких словах, - как и во
всем, что она писала, - чувствуется ее душа, ее талант. Право, это лучшее из
всего, что когда-либо писали о моих книгах для детей.
Очень хочу как-нибудь встретиться с Вами - дочерью дорогой и всегда
живой для меня Марины Цветаевой.
Не предполагаете ли Вы побывать в Москве в ближайшее время? До весны я
пробуду в городе или в каком-нибудь подмосковном санатории, а весной уеду -
вероятно, надолго - в Крым.
Посылаю Вам на память мои книги - сборник моих оригинальных стихов,
сонеты Шекспира и - на память о Вашей детской полке - небольшой сборник
одного из классиков английской поэзии для детей, веселого и затейливого
Эдварда Лира.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Письмо А. С. Эфрон (из Тарусы) не сохранилось.
2 Статья М. Цветаевой "О новой русской детской книге" (1931) - см. в
журнале "Детская литература", 1966, Э 6.
375. Д. М. БАЛАШОВУ
Москва, 24 января 1963 г.
Многоуважаемый тов. Балашов,
Спасибо за письмо [1] - довольно резкое по тону, но искреннее.
Отвечу Вам по пунктам.
В новом издании книжки "Почта" (Вы ошибочно называете ее "Письмом") я
давно уже хотел восстановить берлинского почтальона. Во время войны редакция
его исключила, а потом механически переиздавала эти стихи.
Что касается "седого Базилио", то тут Ваше замечание явно
несправедливо. "Дон Базилио" был заменен "седым Базилио" не из
сентиментальности и отнюдь не из "ханжества", а только потому, что при
переиздании книги я узнал, что в Бразилии (единственной из стран Латинской
Америки) говорят не по испански, а по-португальски и поэтому там нет
приставки "дон".
Очевидно, Вы очень мало меня знаете, если могли допустить, что мною
руководили какие-то конъюнктурные соображения.
То же относится и к Вашим замечаниям по поводу "Мистера Твистера".
Я не стал бы объяснять Вам, почему и при каких обстоятельствах внесены
мною те или иные изменения, если бы по письму Вашему я не почувствовал, что
имею дело с честным и требовательным читателем. (А таких "сердитых"
читателей я очень ценю.)
А дело обстояло так.
В начале 30-х годов, когда была выпущена эта книга, издать ее было
очень нелегко. Только вмешательство Горького помогло мне выпустить ее в
свет. Несмотря на то, что она была направлена против расизма, ее выход в
свет считали несвоевременным. Затруднения были и при каждом переиздании
книги. Редакции убеждали меня, будто бы интуристы перестанут ездить к нам,
если несколько щвейцаров могут объявить мистеру Твистеру бойкот. Помню, я
очень неохотно согласился на изменения, но спорить тогда было трудно, а
книга казалась мне нужной и своевременной. Основная же идея ее при этом
сохранялась.
Вы правы: "В рожи прохожим бензином дыша" было лучше, чем "в лица
прохожим". Лучше и по смыслу, и по звучанию. Но тут тоже пришлось уступить
лжепедагогическим соображениям людей, боявшихся в детской книге "грубого
слова".
Вообще-то я не из уступчивых. Но книга для детей была в то время под
такой строгой опекой, что не всегда удавалось настоять на своем - особенно в
деталях.
Соглашаясь с некоторыми Вашими замечаниями, я отнюдь не во всем могу
согласиться с Вами. Особенно там, где Вы пытаетесь объяснить теми или иными
мотивами внесенные мною поправки. Мне даже нравится Ваша резкость, но порою
она несправедлива и даже бестактна. Низкопоклонством я никогда не отличался.
(...)
В литературе Вы, очевидно, разбираетесь, но суждения Ваши подчас
опрометчивы.
Простите, что отвечаю Вам откровенностью на откровенность.
С искренним уважением.
С. Маршак
1 В письме от 18 января 1963 года Д. М. Балашов (Петрозаводск),
фольклорист, предложил поэту отказаться от переделок в последних изданиях
"Почты" и "Мистера Твистера", вызванных, по его мнению, конъюнктурными
соображениями.
376. ЧЛЕНАМ КРУЖКА "ЮНЫХ КНИГОЛЮБОВ" ПРИ БИБЛИОТЕКЕ
ИМЕНИ Н. А. НЕКРАСОВА (г. КУРГАН)
Москва, 26 января 1963 г.
Дорогие ребята,
По Вашему письму [1] я вижу, что Вы начали свою работу очень хорошо.
Все, что Вы задумали, будет интересно и принесет пользу и каждому из Вас, и
другим ребятам.
Вы спрашиваете меня, что еще мог бы я Вам посоветовать.
Прежде всего я хотел бы посоветовать Вам учиться читать. Вы скажете,
что Вы уже давно грамотны, что научились читать еще в первом классе или даже
до школы.
Но читать по-настоящему умеет тот, кто не глотает книги залпом, чтобы
поскорее узнать, что дальше случится, а тот, кто умеет вчитываться,
вдумываться в книгу, отдавая себе отчет в том, что именно в ней нравится,
каков ее язык и какие мысли и чувства она возбуждает.
Обсуждая книгу, не надо стараться быть умнее, чем ты на самом деле,
пускать друг другу пыль в глаза, а попросту говорить о своем
непосредственном впечатлении от стихов или прозы и высказывать только то,
что продумал и почувствовал, читая книгу. Некоторые страницы хорошо читать
вслух, обращая внимание не только на смысл, но и на звучание прочитанного -
на "музыку слова", на богатство и своеобразие языка.
Я думаю, что хорошо было бы также, если бы Вы из наиболее интересных
отзывов о книгах составляли время от времени рукописный журнал. Придумайте
для него название. Ребята-художники могли бы давать к полюбившимся им книгам
иллюстрации. Только старайтесь сами и скажите будущим сотрудникам журнала,
чтобы они писали по-своему, то есть своими словами - просто и живо, не
думая, что писать нужно как-то "по-взрослому".
Если первый номер журнала выйдет у Вас интересным, то и многим другим
ребятам-читателям захочется принять в нем участие.
Желаю Вам всем здоровья, счастья и успехов.
Обнимаю Вас.
Ваш С. Маршак
1 Члены кружка "Юных книголюбов" при библиотеке имени Н. А. Некрасова
(г. Курган) в письме от 22 января 1963 года благодарили порта за согласие
стать председателем их кружка; прислали план работы кружка на 1963 год;
спрашивали, что Самуил Яковлевич посоветует им еще.
377. ЧИТАТЕЛЯМ ЯПОНСКОГО ИЗДАНИЯ "СОВЕТСКОЙ ДЕТСКОЙ ЭНЦИКЛОПЕДИИ"
Москва, 29 января 1963 г.
От всей души приветствую выпускаемую Издательством "Рирон-ся"
"Советскую детскую энциклопедию" на японском языке [1].
О чужих странах дети обычно знают по нескольким скупым строчкам в
учебниках географии да еще по иностранным почтовым маркам, которые они с
таким увлечением собирают.
Иной раз к ним попадают в руки переводы зарубежных художественных
произведений - повестей, пьес, сказок, стихов.
Японии принадлежит одно из первых мест в мире по количеству и качеству
изданий детских книг разных народов. Книги эти, выпускаемые целыми сериями,
расширяют кругозор юных читателей, учат их понимать, что мир не кончается за
пределами их страны, возбуждают в них интерес к жизни и культуре других
народов.
С удовлетворением отмечу, что лучшие издательства Японии и ее отличные
переводчики сделали очень много для того, чтобы познакомить детей и юношей с
нашей советской и классической русской литературой.
Переводы выдающихся образцов литературы дают ребятам живое и красочное
представление о том, как живут другие народы, как они строят свое будущее.
Недаром мой учитель и друг, великий писатель Максим Горький, намечая
программу нашего детского издательства, придавал первостепенное значение
серии книг, посвященной истории и быту разных народов и стран.
Я уверен, что выпускаемая в Японии "Советская детская энциклопедия" не
только широко и разносторонне покажет читателям, чем живет и что строит наша
страна, но и упрочит дружбу между великими народами Советского Союза и
Японии - дружбу, которая так важна для мира во всем мире.
Ведь те самые ребята, которые сейчас сидят за партами и весело играют
на дворе или в саду, будут решать когда-нибудь судьбы мира, будут
строителями культуры завтрашнего дня.
Сделаем же все для того, чтобы оградить их от старых предрассудков и
воспитать в них чувство международной дружбы и братства.
С. Маршак
1 В письме от 20 декабря 1962 года директор издательства "Рирои-ся" Р.
Комияма и главный редактор того же издательства М. Хара (Япония, Токио)
просили прислать "рекомендательные строки" к японскому изданию "Советской
детской энциклопедии".
378. А. А. БАСАЛАЕВОЙ
Москва, 6 февраля 1963 г.
Дорогой товарищ,
Редакция журнала "Мурзилка" переслала мне Вашу рукопись [1].
К сожалению, я получил ее во время тяжелой болезни накануне отъезда в
санаторий. Поэтому пишу Вам всего несколько слов.
Ваши "Живые задачи" интересны по замыслу и написаны хорошим языком.
Видно, что выросли Вы и живете в краю, где хорошо и вкусно говорят
по-русски.
Пожалуй, в сказке "Живые задачи" могло бы быть больше игры и меньше
цифр. Они не должны сбиваться на учебник.
Посмотрите, как лаконично умеет народ создавать простые детские сказки,
содержащие глубокую мысль. Такова, например, всем известная сказка "Репка".
У Вас есть чувство языка, понимание детского мышления. Советую Вам
продолжать работу над собой.
Я передам Ваши сказки журналу "Мурзилка". Вероятно, ответ Вы получите
непосредственно от редакции.
В стихах у Вас тоже чувствуются способности, но пока они слабее Вашей
прозы.
От души желаю Вам успехов.
С искренним уважением
С. Маршак
1 Редакция журнала "Мурзилка" переслала поэту несколько сказок А. А.
Басалаевой (деревня Веегора Пинежского района Архангельской обл.); просила
дать на них отзыв.
379. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Москва, 7 февраля 1963 г.
Мой дорогой Корней Иванович,
Сердечно благодарю Вас за все заботы о моих "Nursery Rhymes" и за
английский перевод отрывка из Вашей статьи обо мне [1].
После долгой и тяжелой болезни я для разбега начал свою работу с того,
что залпом перевел десятка полтора еще не переведенных "Rhymes".
Жалко, что не могу показать Вам эти новые переводы.
Вот, например, один из них:
РЕДКИЙ СЛУЧАЙ
У нас в краю такой был случай:
Гуляя как-то раз,
Набрел мудрец на куст колючий И
выцарапал глаз.
Но был на редкость он умен,
И, не сказав ни слова,
Забрел в другой кустарник он
И глаз вцарапал снова.
Не знаю, в каком состоянии и настроении застанет Вас Это письмо, но мне
очень хотелось позабавить Вас. Ведь Вы не меньше меня любите эти милые
гениальные глупости.
Вероятно, во вторник - в среду поеду в Барвиху, а когда немного
поправлюсь, - в Крым.
В общем, могу сказать по Гоголю: "А ведь Весьегонская... была
попросторнее!.." [2] Из больницы - в санаторий, из санатория - домой в
постель.
А как Вы? Давайте постараемся не болеть.
Крепко обнимаю Вас.
Всегда Ваш С. Маршак
1 Вместе с письмом от 28 января 1963 года К. И. Чуковский прислал
отрывок из своей статьи "Маршак" ("Новый мир", 1962, Э 11), переведенный на
английский язык и использованный им для лекций в Оксфорде; сообщал, что
книгу С. Я. Маршака "Плывет, плывет кораблик" (Детгиз, М. 1956) он переслал
Питеру Опи в Англию (см. письмо Э 370 и прчм. 3 к нему).
2 В "Мертвых душах" Н. В. Гоголя (т. I, гл. VII) говорится: "Нет, вот
весьегонская тюрьма будет почище..."
380. Н. Л. ЗАБИЛЕ
Санаторий "Барвиха", 27 февраля 1963 г.
Дорогая Наталья Львовна,
От всей души поздравляю Вас с Вашим праздником - вернее, с праздником
украинской и всей нашей советской литературы [1].
Вам выпала счастливая доля быть одним из зачинателей детской литературы
нашей страны. Вас знают и горячо любят не только на Вашей родной Украине, но
и во всех краях необъятного Советского Союза.
У Вашего таланта есть особое обаяние. В нем сочетается глубокая
лиричность с мягким и тонким юмором. Ваша поэзия педагогична в самом высоком
смысле этого слова.
В творчестве каждого настоящего поэта отражается его душа, его
характер. А в Ваших стихах так ясно чувствуешь благородного, чистого,
чуждого тщеславия человека.
Я всегда с любовью и нежностью думаю о Вас, а Ваш юбилей для меня -
только повод выразить Вам мое самое глубокое уважение и благодарность за
все, что Вы на своем веку сделали и делаете.
Очень сожалею, что не могу лично поздравить Вас. Но буду всей душой с
Вами на Вашем празднике - 5-го марта.
Крепко целую Вас и желаю Вам еще долгих лет вдохновенного труда.
С искренней любовью и глубоким уважением
Ваш С. Маршак
1 С. Я. Маршак поздравляет украинскую детскую поэтессу Н. А. Забилу с
60-летием со дня рождения, исполнявшимся 5 марта 1963 года.
381. А. Н. БОГДАНОВУ
"Барвиха", 27 февраля 1963 г.
Многоуважаемый Александр Николаевич,
Ваше письмо [1] мне переслали в санаторий, куда я приехал после тяжелой
и длительной болезни. Поэтому отвечаю Вам с некоторым опозданием.
Я буду очень рад, если Вы пришлете мне сборник с Вашей статьей о
"Двенадцати месяцах" [2].
Я был очень огорчен Вашим сообщением о той отсебятине, которую внес в
постановку моей сказочной комедии ТЮЗ. До сих пор я слышал самые лучшие
отзывы об этом театре. Тем более меня удивило и опечалило столь вольное
обращение с моей пьесой.
Сказка не требует исторической точности стиля. В этом отношении она
дает постановщику и художнику достаточную свободу. Но у этой свободы должны
быть свои границы. Если театр внимательно прочел мою пьесу, он не мог не
заметить, как бережно отношусь я к каждому слову. Ведь эта пьеса - не фарс и
не легкий гротеск. В основе лежит серьезная нравственная идея. Ее-то и надо
было довести до зрителя. Так именно поняли свою задачу вахтанговцы.
Такие вольности, как введение в спектакль пошловатой арии "Красотки,
красотки, красотки кабаре" или разухабистый танец чарльстон, несомненно
искажают и стиль и смысл пьесы.
Е. Р. Симонов, ставивший ее в театре Вахтангова, очень заботился о том,
чтобы не впадать в шарж. Ведь каждый персонаж пьесы как бы снимает с себя на
какое-то время смешную бытовую маску, когда ему передают Горе-злосчастье.
Так, например, царь в эти минуты оказывается каким-то несчастным, одиноким,
всеми забытым стариком. Ведь - повторяю - эта сказка - комедия, а не
буффонада.
Если Вам это удобно, поговорите от моего имени с руководителями театра.
Надеюсь, что они прислушаются к моему мнению и уберут все то, что затемняет
основную идею пьесы.
Шлю Вам сердечный привет и благодарность за Вашу Заботу о моей пьесе.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 27 января 1963 года А. Н. Богданов (Казань), доцент
кафедры русской литературы Казанского университета, критиковал спектакль
местного ТЮЗа "Горя бояться - счастья не видать".
2 Статья А. Н. Богданова "Драматическая сказка С. Маршака "Двенадцать
месяцев" в сб. "Казанское зональное объединение кафедр литературы группы
педагогических институтов. Доклады и сообщения", вып. I, Казань - Чебоксары,
1963.
382. М. И. БУДБЕРГ
"Барвиха", 15 марта 1963 г.
Дорогая Мария Игнатьевна,
Издательство "Международная книга" переслало мне в санаторий, где я
нахожусь после тяжелой болезни, Ваш перевод первой главы моей книги "В
начале жизни".
Мне показалось, что перевод отлично передает дух подлинника, но, желая
проверить свое суждение, я просил моего старого друга, опытного литератора и
редактора, Арчи Джонстона [1], прочитать присланную Вами главу.
Как видите из его письма ко мне, которое я пересылаю Вам, он тоже
почувствовал прелесть Вашего стиля и верность его оригиналу.
В разговоре со мной он несколько раз подчеркнул, что перевод безусловно
Вам удался и будет иметь успех у читателей.
Что же касается отдельных недочетов, которые неизбежны у каждого, даже
самого лучшего, переводчика, то они, как пишет Джонстон, легко устранимы при
редактуре.
Так что, как видите, дорогая Мария Игнатьевна, начало положено хорошее
и остается только пожелать Вам дальнейших успехов в работе.
Коснусь еще, если позволите, отдельных деталей.
Может быть, Вам удастся найти более точные эквиваленты для перевода
таких русских слов, как "поддевка", "химик-практик" (в смысле самоучка,
выучившийся на практике), "сросшиеся брови" и т. д. Хорошо бы найти и более
точные эпитеты в описании коня Ворончика.
При упоминании названий городов и городишек, неизвестных иностранному
читателю, следовало бы построить фразу отчетливее, чтобы ясно было, что это
- названия городов, а не фабрик или чего-либо еще.
Вероятно, гораздо лучше меня об этих тончайших оттенках английского
языка может судить кто-нибудь из Ваших друзей - английских литераторов,
чьему вкусу Вы доверяете.
Могу еще добавить, что лучшего переводчика, чем Вы, по знанию эпохи,
страны и людей, я и желать не могу.
А книга эта для меня - одна из самых дорогих. Видно, наш читатель это
почувствовал: ни одна моя работа не вызвала столько теплых и сердечных
откликов.
Еще раз сердечно благодарю Вас за предпринятый Вами большой труд,
который несомненно увенчается успехом.
Искренне Ваш
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
Письмо адресовано М. И. Будберг (Англия, Лондон), секретарю А. М.
Горького в 1923-1932 годы, переводчице на английский язык. Перевод М. И.
Будберг не был опубликован.
1 А. Джонстон - публицист, переводчик произведений советских писателей
на английский язык, сотрудник журнала "Советская литература" на иностранных
языках.
383. НОРИЛЬСКОЙ СТУДИИ ТЕЛЕВИДЕНИЯ, РЕДАКЦИИ ДЕТСКИХ ПЕРЕДАЧ "СЕВЕРОК"
Москва, 4 апреля 1963 г.
Дорогие товарищи,
Я получаю множество писем от взрослых читателей и ребят со всех концов
нашей страны, но письмо от норильских ребят [1] особенно порадовало меня
своей непосредственностью н свежестью.
В этом письме много места уделено Вашим детским передачам и, в
частности, любимцу ребят - Северку. Вы очень удачно придумали этого
маленького героя и так хорошо назвали его. Это имя - Северок - звучит и
серьезно, и ласково, и сказочно. Мне даже захотелось - несмотря на мою
болезнь - написать что-нибудь о Вашем Северке [2].
Я посылаю Вам письмо, обращенное к ребятам. Из него Вы узнаете, что
меня интересует. Может быть, на некоторые вопросы Вы захотите ответить сами
- в дополнение к тому, что расскажут ребята.
Напишите мне, пожалуйста, из чего обычно состоят Ваши детские передачи.
Желаю Вам успеха в Вашей полезной работе.
Шлю Вам сердечный привет.
Ваш С. Маршак
1 Группа норильских ребят через местную студию телевидения прислала
письмо (от 11 марта 1963 г.), в котором рассказала о серии детских передач
по телевидению, главным героем которой была кукла Северок.
2 Действительно, С. Маршак написал сказку "Северок", напечатанную
отдельным изданием в 1964 году (см. т. 1 наст. изд.).
384. НОРИЛЬСКИМ РЕБЯТАМ-ТЕЛЕЗРИТЕЛЯМ
Москва, 4 апреля 1963 г.
Дорогие ребята,
Письмо Ваше я получил с опозданием и поэтому ответил Вам телеграммой.
Сейчас, вернувшись из санатория, я хочу еще раз поблагодарить Вас за
Ваше умное и доброе письмо [1]. Мне даже захотелось что-нибудь написать о
Вашем Северке, если мне только позволит здоровье. Надеюсь, что Вы найдете
время для того, чтобы написать мне подробно о своем городе и крае, о своей
жизни и о Северке.
Какого Северок роста, из чего он сделан, во что одет? Если можно,
пришлите его фотографию. Рассказывает ли он сказки, поет ли, танцует ли? В
каких передачах участвует? Что пишут ему ребята?
Очень забавно Вы рассказали о том, что случилось на почте, когда ребята
получали для Северка посылку. Может быть, припомните еще какие-нибудь
интересные или забавные случаи, связанные с Северком. Пишите и о Вашей
школьной и пионерской жизни. Расскажите о Вашей природе и о Ваших земляках,
которые чем-либо интересны.
Вот сколько вопросов я Вам задал! Чтобы Вам было нетрудно, Вы можете
ответы распределить между собой. Только пишите мне запросто, свободно, как
своему другу.
Крепко Вас обнимаю и желаю Вам здоровья и успехов.
Ваш С. Маршак
1 См. письмо Э 383 и прим. 1 к нему.
385. ЗОЕ ИВАНОВОЙ
Москва, 9 апреля 1963 г.
Дорогая Зоя!
Не всегда нужно кончать книгу назиданием. Это было бы скучно. Я сам
когда-то был ребенком и помню, как мне не по душе были книжки с
наставлениями.
Что касается моей книжки "Про одного ученика и шесть единиц", то
большинство ее читателей догадывалось, что страшный сон не прошел для лодыря
даром.
Благодарю тебя за совет и желаю тебе здоровья и успехов.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
В письме от 6 апреля 1963 года Зоя Иванова (г. Серпухов Московской
обл.), ученица четвертого класса, писала: "Конец стихотворения "Про одного
ученика и шесть единиц" лодырей ничему не учит"; просила изменить конец
стихотворения.
386. В. С. МАТАФОНОВУ
Москва, 7 мая 1963 г.
Уважаемый Владимир Степанович,
Нездоровье мешает мне ответить на Ваши вопросы [1] подробно. Могу
только сказать Вам, что лучшими нашими художниками - создателями советской
книги для детей я считаю Лебедева и Конашевича. Рисунки Сесиля Олдина я взял
для моей книги "Детки в клетке" из английского издания [2]. А когда мне
довелось встретиться с Евгением Чарушиным, который так замечательно рисует
звериный детский сад, я решил заменить его рисунками отличные, но несколько
старомодные рисунки Олдина.
В работе с Лебедевым инициатива исходила то от меня, то от него [3].
В книгах "Цирк", "Мы - военные" я писал стихи, как подписи к
лебедевским рисункам.
В книгах "Багаж", "Сказка о глупом мышонке", "Мистер Твистер", "Круглый
год", "Разноцветная книга", "Тихая сказка" стихи предшествовали рисункам.
Вот и все, что я могу сообщить Вам.
Сердечно благодарю Вас за поздравление [4] и желаю Вам успеха в работе.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 24 апреля 1963 года В. С. Матафонов (Ленинград), аспирант
института имени И. Е. Репина, задал порту ряд вопросов в связи с работой над
диссертацией "Книжная графика в эстетическом воспитании детей".
2 В. С. Матафонов спрашивал, как была создана книга "Детки в клетке" в
издании "Радуги" (1923).
3 В. С. Матафонов писал: "Неизбежны случаи, когда поэт дает мысль
художнику изменить кое-что, а бывает, и художник дает основания автору
текста для нового поворота. Хотелось бы услышать от Вас о некоторых фактах".
4 Поздравление в связи с присуждением С. Я. Маршаку Ленинской премии.
387. О. П. ХОМЯКОВОЙ
Москва, 7 мая 1963 г.
Дорогая Ольга Павловна,
От всей души благодарю Вас и Михаила Ивановича за поздравление и
ялтинские фотографии [1]. Мне было очень приятно оглянуться назад и
вспомнить время, которое запечатлено на этих фотографиях.
С тех пор я много раз бывал в Ялте и очень подружился с Марией
Павловной. На столике у ее постели до сих пор лежат мои книги с надписью.
После того, как ее не стало, Дом-музей Чехова как бы лишился души, хоть
сотрудники Музея тщательно заботятся о том, чтобы все сохранить в том виде,
в каком оставила дом Мария Павловна.
Мы увиделись с Вами, Ольга Павловна, всего один раз, но я живо вспомнил
Вас, посмотрев на фотографии.
Желаю Вам обоим здоровья и счастья.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 Вместе с письмом от 26 апреля 1963 года О. П. Хомякова, пенсионерка,
прислала фотографии, сделанные в Доме-музее А. П. Чехова в Ялте; писала, что
на них сняты М. П. Чехова и муж О. П. Хомяковой - М. И. Зайцев.
388. Е. А. ДОЛМАТОВСКОМУ
<Москва, 13 мая 1963 г.>
Дорогой Евгений Аронович,
Простите, что отвечаю Вам с некоторым опозданием [1]. Вот несколько
имен замечательных людей, в честь которых следовало бы, на мой взгляд,
назвать улицы: И. А. Крылов, В. А. Жуковский, Е. А. Баратынский, Ф. И.
Тютчев, А. А. Фет, А. С. Даргомыжский, М. И. Мусоргский, В. В. Стасов, Ф. И.
Шаляпин, В. А. Серов, А. А. Блок, В. О. Ключевский, К. Д. Ушинский, А. С.
Макаренко. Из иностранных писателей - Шекспир (в 1964 году отмечается его
четырехсотлетие), Байрон, Бернc, Диккенс, Бернард Шоу, Марк Твен...
Я не уверен, что в моем списке нет имен, которыми уже названы
московские улицы.
Примите мой искренний привет.
С. Маршак
Печатается по рукописной копии.
1 В письме от 26 апреля 1963 года поэт Е. А. Долматовский просил С. Я.
Маршака дать свои предложения о названиях московских улиц. Е. А.
Долматовский был членом Комиссии по наименованию улиц Москвы от Союза
писателей.
389. А. Н. БЕЛЯНИНОЙ
Москва, 13 мая 1963 г.
Дорогая Альбина,
Сердечно благодарю Вас за привет и поздравление.
Как Вы сами понимаете, ответить на вопрос, поставленный Вами в письме
[1], очень трудно. Могу только высказать здесь основные свои соображения.
С детской литературой надо знакомить студентов как с искусством. А
искусство воспринимается прежде всего эмоционально. Поэтому, говоря о
каком-нибудь поэте или прозаике, надо начинать с чтения вслух стихов или
прозы (целиком или в отрывках). Это чтение должно привлечь внимание
слушателей не только к содержанию читаемого, но и к форме, к ритму, к звуку.
Нужно самой себе ответить на вопрос, чем привлекает Вас то или иное
произведение, чем объясняется его запоминаемость, чем достигается
целостность формы.
Детей хорошая книжка учит чувствовать, мыслить, да и просто - говорить.
Вот Вам один из критериев оценки книги.
Проследите, какой юмор больше всего доходит до ребят, какие образы.
Для того чтобы с увлечением преподавать литературу, нужно по-настоящему
увлечься ею. Ни в коем случае не надо подходить к литературе утилитарно, как
к педагогической иллюстрации. При таком подходе стирается все различие между
авторами. А ведь лучшие писатели так не похожи друг на друга.
Моральные и другие выводы надо делать вместе со слушателем. Вывод
должен быть непосредственным, эмоциональным, а не рассудочным. Нельзя
убивать прозаическими рассуждениями поэзию, которую Вы находите в книгах
лучших писателей.
Мне кажется, что Вам следовало бы параллельно с работой в
педагогическом институте вести занятия с самими детьми. Думаю, что если Вы
будете знакомить детей с литературой, и тут не забывая об эмоциональном
начале, - непосредственно, весело, с удовольствием, - это даст Вам
богатейший материал.
Вот и все, что я могу Вам посоветовать.
От души желаю Вам успеха.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 4 мая 1963 года А. Н. Белянина (Кемерово), преподаватель
детской литературы в пединституте, просила посоветовать, как лучше ей
преподавать любимый ею предмет.
390. Я. И. МАРШАКУ
Крым, Ялта, санаторий "Нижняя Ореанда", 30 мая 1963 г.
Мой дорогой Яшенька,
Я был очень рад получить от тебя письмо [1]. Думаю, что нам следует
почаще общаться друг с другом, говорить по душам или переписываться. В
Москве мы оба очень заняты и потому встречаемся редко.
По-моему, тебе сейчас надо сделать все от тебя зависящее, чтобы
преодолеть то предубеждение, которое отчасти по твоей вине, отчасти "и
независимо от твоего поведения создалось в школе. Ты прав в том, что больше
винишь за это не учителей, а себя самого. С этого всегда надо начинать
оценку своего положения в обществе. И то, что ты, по твоему собственному
утверждению, не был собой, а играл какую-то роль, думая больше о
впечатлении, которое ты производишь на своих товарищей по классу, чем о
деле, и создало ту путаницу, из которой теперь - накануне окончания школы -
ты должен найти выход. Но я верю в твои способности и в твои силы.
Начнем с твоих неуспехов в занятиях по литературе. О какой
"безграмотности" говорит твой преподаватель? Неужели ты делаешь
грамматические ошибки? Думаю, что дело не в этом. А что касается неумения
выражать свои мысли, то этим страдает большинство нашей молодежи. Очень
немногие развивают эту способность писанием писем, систематическим ведением
дневников, внимательным, вдумчивым чтением лучших образцов художественной
литературы и статей таких критиков, как Белинский, Добролюбов, Писарев,
пушкинской прозы (включая его исторические очерки о Пугачеве, о Петре, его
заметки о литературе и письма), прозы Лермонтова, блестящей прозы Герцена
("Былое и думы"), Чернышевского и других. В твоем возрасте я читал
Плеханова, Ленина. Я называю здесь очень много авторов, - всего не одолеешь
сразу, но нужно постепенно развивать в себе привычку к серьезному чтению - и
не только беллетристики, хоть и ее надо читать и перечитывать по мере того,
как ты становишься старше и сознательнее. Конечно, не так легко совмещать
чтение со школьными предметами. Да и для прогулок и развлечений нужно время.
И все же люди, у которых были духовные запросы, умели все это совмещать.
Твоим школьным занятиям в значительной степени помешали болезни. В
школе должны это знать и учитывать. Ведь вот, например, твоя учительница
математики оценила то, что ты не отстал по ее предмету, несмотря на то, что
долго находился в больнице.
Очень рад, что ты попытаешься "реабилитировать" себя и по Горькому, как
это тебе удалось в отношении Чехова.
Не знаю, что за человек твой классный руководитель. Но надеюсь, что
искренний и серьезный разговор с ним позволит ему понять умом и сердцем и
причины твоего отставания по некоторым предметам (главным образом болезнь),
и твою решимость наверстать упущенное.
Больше всего меня радует в твоем письме то, что я слышу в нем - по
пушкинскому выражению - "речь не мальчика, но мужа".
Желаю тебе, мой дорогой, решительных и заметных успехов в твоих
школьных делах. Главное зависит от умения умно и рационально распределить
свое время. И работать не порывами, а спокойно и систематично.
Крепко целую тебя и очень люблю.
Твой С. Маршак
1 Ответ на письмо внука поэта - десятиклассника, который рассказал в
нем о своих школьных делах.
391. Л. Г. ШПЕТ
"Нижняя Ореанда", 14 июня 1963 г.
Дорогая Ленора Густавовна,
Простите, что так поздно откликаюсь на Ваш дружеский привет [1]. В
последние дни моего пребывания в Москве я был так измучен и долгой болезнью,
и тем шумом, который неизбежно связан со всякими торжествами, что у меня не
было сил ответить друзьям, приславшим мне приветствия. А по приезде в Крым я
снова заболел и только сейчас понемногу прихожу в себя.
Я хочу от всей души поблагодарить Вас и сказать Вам, что я всегда помню
и нашу первую встречу у Елены Владимировны Елагиной, и все последующие наши
встречи и беседы [2]. Событием было для меня первое знакомство с
образцовским театром, в котором я до сих пор вижу неисчерпаемые возможности.
Очень жалею, что многолетняя болезнь отдалила меня от Театра и от Вас и
не позволила мне даже увидеть последние постановки моих пьес ("Мистер
Твистер" и "Петрушка-иностранец"). А слышал я об этих постановках много
хорошего.
Но дело не в моих пьесах, а в том, что этот театр и есть по существу
настоящий Театр, в котором живет поэтическое воображение и вдохновение,
несмотря на то, что он подчас и отклоняется от этого своего главного пути.
Поэтому я полагаю, что у Вас нет никаких оснований сколько-нибудь жалеть о
том, что больше трех десятков лет Вы отдали этому делу. Напротив, Вы, как и
я, должны благодарить судьбу за то, что она связала Вас с искусством,
посвященным детям.
Надеюсь, что нам еще доведется встретиться с Вами и поговорить обо всем
этом обстоятельнее.
Не знаю, сколько еще времени врачи будут держать меня в Крыму. Здесь
очень хорошо, но все же хотелось бы наконец вырваться из больничной и
санаторной обстановки.
Видели ли Вы последнее издание пьес Тамары Григорьевны Габбе ("Город
Мастеров" и другие пьесы) с моей статьей о ней. Хотелось бы мне, чтобы Вы
эту статью прочли.
Еще раз благодарю Вас за память и крепко жму Вашу руку. Передайте,
пожалуйста, мой привет всему Вашему Театру и Сергею Владимировичу [3].
Искренне Ваш
С. Маршак
1 Письмо Л. Г. Шпет (Москва), заведующей литературной частью театра
кукол под руководством Народного артиста СССР С. Образцова; она поздравляла
С. Я. Маршака с вручением ему Ленинской премии.
2 Л. Г. Шпет вспоминала о встречах с С. Я. Маршаком и Е. Л. Шварцем у
Е. В. Елагиной-Шик около 30-ти лет тому назад.
3 С. В. Образцов.
392. С. Б. РАССАДИНУ
"Нижняя Ореанда", 27 июня 1963 г.
Дорогой Стасик,
Я еще очень слаб после перенесенной недавно болезни. Поэтому я вынужден
продиктовать ответ на Ваше письмо моей сестре [1].
Очень жаль, что мы не можем встретиться и побеседовать о Вашей книге
устно.
В письме это гораздо труднее.
Все же попытаюсь.
Отвечаю Вам на Ваши вопросы.
1) "Волшебная палочка" написана мною вместе с Е. И. Васильевой - так
же, как "Летающий сундук", "Финист Ясный Сокол", "Таир и Зорэ"? "Опасная
привычка" и некоторые другие пьесы.
"Молодой король" и "Цветы маленькой Иды" написаны Е. И. Васильевой
отдельно. "Кошкин дом", "Сказка про козла", "Петрушка" и еще кое-что - мною
одним.
Пролог к "Волшебной палочке" написан мною вместе с Е. И. Васильевой
(как и другие прологи в книге "Театр для детей") [2].
2) О первом прозаическом варианте "Двенадцати месяцев" могу сказать вот
что3.
В. В. Смирнова не права, указывая слишком уж конкретный источник сказки
- сказку Вожены Немцовой [4] (не помню, Немцова или "Нимцова").
Когда я писал сказку "12 месяцев" в прозе, я еще не знал сказки
Немцовой, а только задолго до того слышал чешскую или богемскую легенду о
двенадцати месяцах в чьей-то устной передаче. Только впоследствии мне стало
известно о существовании сказки Немцовой.
Еще дальше отошел я от богемской (или чешской?) легенды в пьесе
"Двенадцать месяцев".
В легенде нет ни профессора, ни солдата. Есть только мачеха, дочка,
падчерица и 12 месяцев (без четко очерченных характеров). Сложный сюжет
пьесы еще более отличается от сюжета сказки. Многое придумано заново (как,
например, характеры действующих лиц, отношение Апреля-месяца к падчерице, ее
героизм, вторая ее встреча с двенадцатью месяцами, превращение мачехи и
дочки в собак, подарки месяцев, возвращение падчерицы домой и т. д.).
Финал моей пьесы скорей в духе русских народных сказок ("Морозко" и
других).
Очень нелегко было построить четкий и стройный сюжет пьесы. Основное
заключается в том, что в дремучем лесу после разгула стихий королевой
оказывается скорей падчерица, чем сама королева, учителем - солдат с его
житейским опытом, а не профессор, наделенный книжной премудростью. Все, что
обещала королева за подснежники - шубу, наряды, катанье в санях, - она
получает в трудную минуту от великодушной падчерицы.
Я долго думал над финалом. Нельзя же было оставить падчерицу в царстве
месяцев и выдать ее замуж за Апреля-месяца. Я решил вернуть ее домой - из
сказки в реальную жизнь - с тем, чтобы все месяцы гостили у нее по очереди и
приносили ей в подарок то, чем каждый из них богат (цветы, плоды и т. д.).
Как я Вам рассказывал, я всячески заботился о том, чтобы в характере
каждого месяца была какая-то реальная основа. Они говорят друг с другом о
своих делах так, как могли бы говорить люди, ответственные за крупные
хозяйства ("У тебя крепко лед стал?" - "Не мешает еще подморозить". "А народ
лесной как?" - цитирую по памяти).
Месяцы помогают падчерице не только по доброте, а и потому, что они и
раньше знали ее в лицо, видели ее на грядках, в лесу, где она собирала
хворост, и т. д.
А королевы с ее придворными месяцы никогда и в глаза не видали. Да и
что значит ее королевский титул в лесу, где она бессильна перед стихиями
(хоть и обещала издать "Новый закон природы").
В этом-то суть пьесы.
В. В. Смирнова ошибается и там, где она считает драматургической
слабостью маленьких пьес присутствие в них рассказчика.
У моих рассказчиков всегда есть свой характер, а не только служебные
обязанности, а роль они играют примерно такую же, как добрый и злой дед в
"Теремке" (они придают и художественную и философскую стройность той борьбе
двух начал, которая происходит в сказке).
Пишу это не для того, чтобы Вы полемизировали в своей статье с Верой
Васильевной (которая отнюдь не лишена вкуса и понимания).
Я хочу только прояснить основные линии в композиции моих сказочных
пьес.
3) Относительно традиций.
Было бы, думаю, полезно, если бы Вы хорошо познакомились со сказочными
пьесами первых лет революции.
Например, "Алинур" Вс. Мейерхольда и Ю. Бонди, "Аленький цветочек" (по
Аксакову), "Маугли" (по Киплингу), пьесы Сергея Ауслендера и других.
Между прочим, посмотрите рецензии Александра Блока на пьесу "Алинур" в
6-м томе его собрания сочинений (Гослитиздат, 1962).
Вы говорите в письме, что пьесы - мои, Габбе, Шварца - "не просто
развивают существовавшие традиции "Царя Максимилиана", с одной стороны, а с
другой - Метерлинка, Гауптмана, Островского, но вообще впервые создали
традицию театральной сказки".
Точно ли это?
Ведь, в сущности, сказка очень давно живет на сцене. И не только сказки
Гоцци, Лопе де Вега, Гауптмана, Островского, Метерлинка, но даже и Шекспира.
Что такое "Король Лир", как не сказка - правда, сложная и глубокая сказка
(отец испытывает дочерей, спрашивает у них в завязке пьесы, любят ли они
его. Разве это не сказка?). Я уж не говорю о "Сне в летнюю ночь",
"Двенадцатой ночи" или о "Б>ре".
Вы правы, что "Снегурочка" Островского - типичное оперное либретто. Но
как хорош и богат язык "Снегурочки" ("Там красно, там сине, а там
вишнево..."). Правда, в "Снегурочке" нет пушкинского вкуса, лаконизма,
жизненности характеров. И все же не стоит умалять значение Островского, хотя
и в самом деле несколько оперный стиль "Снегурочки" нам в достаточной мере
чужд.
Да и от "Синей птицы" - замечательной лирической сказки - мы можем
взять далеко не все. Она остается в своем времени.
Но, вероятно, и она не могла не оказать какое-то влияние на меня и
других наших драматургов-сказочников.
Что же касается "Царя Максимилиана", то он влиял на нас гораздо меньше,
чем, скажем, впечатления нашего раннего детства, когда жив был уличный
Петрушка и были в ходу лубочные картинки с подписями.
Перед революцией и, пожалуй, еще больше в начале революции разные
эстеты пытались возродить традицию народного театра, даже балагана.
Мы не пошли по пути стилизации. Но основные черты народного театра
легче возродить во всей их жизненности в детском театре, чем в театре для
взрослых.
Я исходил в моих самых ранних пьесах из детской игры, ибо это и есть
первооснова театрального действия. Разве не игра - передача Горя-злосчастья
по кругу, пока не находится человек, который отказывается передавать его
дальше?
В сущности, в драматургии для детей была проделана в свое время та же
работа, что и во всей детской литературе.
Мы боролись за освобождение детского театра (как и книги) от
лжепедагогической назидательности и схематизма, стремились к созданию живых
характеров, к тому, чтобы пьесы, при всей их простоте, были достаточно
сложны и, при всей их забавности, выражали серьезные идеи, - то, есть к
"большой драматургии для маленьких".
Пишу Вам второпях, чтобы Вы успели получить и продумать это письмо до
Вашего отъезда. Поэтому пишу Вам несколько бессвязно и хаотично.
Если у Вас возникнут новые вопросы, напишите мне.
То, что Вы пишете об "органическом сплаве", на мой взгляд, довольно
правильно [5].
Желаю Вам успешно завершить работу, не ослабляя строгости и
требовательности к себе.
Обнимаю Вас и шлю сердечный привет Вашей жене.
До 5-го июля я и моя сестра будем в санатории. А после 5-го справьтесь
о моем адресе у Розалии Ивановны (К 7-75-70)
Ваш С. Маршак
1 Л. Я. Прейс (Елена Ильина). Ответ на письмо критика С. Б. Рассадина
(Москва) от 22 июня 1963 года. С. Б. Рассадин писал, что кончает работу над
книгой о сказках для театра "Обыкновенное чудо", в которой много говорится о
пьесах С. Я Маршака; уточнял некоторые вопросы творческой биографии
Маршака-драматурга.
2 С. Маршак и Е. Васильева, Театр для детей, Краснодар, 1922.
3 С. Б. Рассадин просил указать источник прозаического варианта сказки
"Двенадцать месяцев" (1945) - см. т. 6 наст. изд.
4 Божена Немцова (1820-1862) - выдающаяся чешская писательница; в числе
ее книг сборники народных сказок и рассказов в ее обработке. С. Я. Маршак
имеет в виду книгу В. В. Смирновой "С. Я. Маршак. Критике биографический
очерк", Детгиз, М 1954.
5 С. Б. Рассадин писал. "Паша сказка (Габбе, Маршак, Шварц) - впервые
создала совершенно органичный сплав сатиры и лирики, мечты и иронии, самой
что ни на есть крылатой фантазии и земного, здорового, реалистического
быта".
393. М. М. ЦЕХАНОВСКОМУ
<Нижняя Ореанда>, 3 июля 1963 г.
Дорогой Михаил Михайлович,
Посылаю Вам стихи для "Почты" [1]. Как Вы увидите, я сделал все, о чем
Вы просили, и даже гораздо больше. И, кажется, получилось неплохо.
1. Начинается текст прощанием Житкова с пуделем.
2. Затем пудель бежит на аэродром и забирается в caмолет {Мне кажется
неправдоподобным, чтобы пудель бежал на аэродром, услышав разговор с
почтальоном. Не лучше ли сделать так, чтобы пудель - после ухода Житкова -
незаметно побежал вслед за хозяином на аэродром? (Прим. С. Я. Маршака.)}.
3. После этого идет весь стихотворный текст "Почты", начиная со слов:
"Кто стучится в дверь ко мне?" - до слов:
А вот заказное
Пойдет за границу - в Берлин.
Конечно, текст может и должен перемежаться действием, а иной раз
сопровождать действие в титрах или в чтении.
4. Потом - стихи (тоже в титрах или в чтении) о том, как Житков заходит
в берлинский отель, ложится спать, а когда просыпается, ищет ботинок. Из-под
кровати вылезает пудель с ботинком и т. д.
5. Стихи (из "Почты"), начиная со слов:
Идет берлинский почтальон, -
и кончая словами швейцара:
"Уехал в Англию Житков".
(Все это опять-таки - в титрах или в чтении.)
6. Затем - стихи:
Письмо
Само
Никуда не пойдет, -
и т. д. -
до слов:
Срочное. Англия.
Лондон. Вест.
14, Бобкин-стрит.
Мне кажется, что эти стихи могли бы быть песенкой (с сохранением стиля
и ритма стихов).
7. Дальше - стихи, начиная со слов:
По Бобкин-стрит -
и кончая словами лондонского швейцара:
"Отправился в Бразилию".
Это все, по-моему, может быть в титрах.
8. За Этим следует бразильская песня с танцем. В этой песне - два
сменяющихся стихотворных размера: в первых двух четверостишиях размер более
лирический. В последующих трех четверостишиях темп ускоряется, и, наконец,
последние три строфы, начиная словами: "Под пальмами Бразилии" и кончая
строчкой: "Обратно в Ленинград", снова лиричны.
Если этот текст покажется слишком длинным для песни, часть его может
читаться.
9. После слов:
Уехал из Бразилии
Обратно в Ленинград, -
три новых четверостишия (Житков с пуделем - над океаном по пути домой.
Они же - над Ленинградом, и, наконец, они - дома).
10. После этого - текст из "Почты", начиная словами:
Кто стучится в дверь ко мне? и кончая последним двустишием:
Слава честным почтальонам
С толстой сумкой на ремне!
Надеюсь, что эта композиция Вас устраивает. Впрочем, Вы лучше
представите себе все это, когда прочтете целиком весь текст, который я Вам
посылаю.
Вы найдете также новые строчки, относящиеся к немецкому почтальону. (В
посылаемом Вам тексте все новое отмечено у меня красной чертой на полях.)
Я не разобрал на фотографии, присланной Вами, какого цвета у немецкого
почтальона петлицы, поэтому сначала я написал:
На темно-синем пиджаке
Зеленые петлицы, -
а потом изменил последнюю строчку так:
На темно-синем пиджаке
Почтовые петлицы.
Во всех изданиях "Почты" у меня говорилось:
За автобУсом
АвтобУс.
Для публики привычнее ударение "автОбус". Поэтому я даю эти строчки в
новой редакции:
Бегут по улице, дрожа,
Автобусы в два этажа.
Кстати, это объясняет, почему "кондуктор с лесенки кричит".
Мне хотелось бы, чтобы весь текст "Почты" - или почти весь - вошел в
фильм, - в чтении, в пении, в титрах. Ведь стихи эти знает и любит не одно
поколение моих читателей. В стихах много движения и действия, а ведь это-то
и нужно для кино.
Пожалуй, музыку к фильму и песни мог бы написать один из следующих
композиторов: Вайнберг, Кабалевский, а может быть, Свиридов (хотя, кажется,
сейчас он перегружен работой). Я очень люблю его музыку к моим переводам из
Бернса.
Не кажется ли Вам, что при новом усложненном и обогащенном сюжете
гусеница, превращающаяся в конверте в бабочку [2], окажется лишним и не
очень правдоподобным эпизодом? Ведь эта маленькая кинопоэма привлекательна,
своими масштабами (два путешествия вокруг света - Житкова и письма).
В качестве "гарнира" достаточно одного пуделя.
Я еще не совсем здоров, плохо вижу и поэтому вынужден продиктовать это
письмо.
Напишите мне, когда получите его.
Кстати, я не помню условий договора с Мультфильмом. Не следует ли
пересмотреть их ввиду того, что я даю гораздо больше новых стихов, чем
предполагалось. Эти стихи еще нигде не печатались и появятся впервые в
фильме. Поговорите об этом с дирекцией Мультфильма. Но если она станет
артачиться, торговаться, конечно, не надо.
По правде сказать, при плохом состоянии моего здоровья и при моей
крайней занятости я проделал эту срочную работу, главным образом, потому,
что инициатива исходила от Вас.
Я уверен, что фильм может получиться отличный, если Вы будете держаться
достаточно твердо и не позволите никому кромсать и коверкать текст сценария,
как это было при экранизации "Сказки о глупом мышонке", "Теремка" и т. д.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
К СЦЕНАРИЮ "ПОЧТА"
<> 1 <>
Борис Житков - пуделю Тому
Мой милый пудель, верный Том!
Я попрошу тебя о том,
Чтоб на хозяйскую кровать
Ты не ложился отдыхать.
Да не гоняйся, милый Том,
За нашей кошкой и котом,
Веди себя, как взрослый пес,
А не щенок-молокосос!
К драчливым псам не приставай
На лестничной площадке
И по утрам не забывай
Об утренней зарядке.
На задних лапах походи,
А после - на передних.
И громким лаем не буди
Жильцов квартир соседних.
Ты сапоги мои принес?
Теперь подай мне шляпу.
И на прощанье, верный пес,
Давай свою мне лапу!..
---
Житков не знал, что ловкий Том
Помчался на аэродром,
Забрался в тот же самолет,
Да и отправился в полет.
<...>
<> 2 <>
Борис Житков зашел в отель,
Прочел журнал немецкий,
Ботинки снял и лег в постель,
Да и заснул мертвецки.
Не знаем, сколько он проспал,
Но выспался на славу
И обнаружил, что пропал
Его ботинок правый.
Искал он до потери сил,
И тут он вспомнил Тома,
Как тот, бывало, приносил
Ему ботинки дома...
Житков обшарил все кругом -
Постель, белье и платье...
И вдруг с ботинком верный
Том Ползет из-под кровати.
- Ах, милый Том! Мой славный Том!
Как мог ты очутиться
Со мною в номере одном -
В Берлине - за границей?..
Все это кажется мне сном,
Иль мы с тобою бредим?
Ну, собирайся, добрый Том!
Мы в Англию поедем!
<...>
<> 3 <>
На темно-синем пиджаке
Почтовые петлицы.
Идет и держит он в руке
Письмо из-за границы.
<...>
<> 4 <>
Бегут по улице, дрожа,
Автобусы в два этажа.
<...>
<> 5 <>
(Песня)
Бразилия, Бразилия
Не знает холодов.
Такое изобилие
В Бразилии плодов!
В диковинной Бразилии -
И более нигде! -
Цветут большие лилии,
Качаясь на воде.
Там волы у землероба
Тянут плуг из года в год.
А в столицах небоскребы
Подпирают небосвод.
После быстрого заката,
День закончив трудовой,
Пляшут парни и девчата
На асфальте мостовой.
Ярко девушки одеты.
Башмачки на каблуках.
Кастаньеты, кастаньеты
Так и щелкают в руках!
<...>
<> 6 <>
Вот Житков над Ленинградом.
Не бывал он здесь давно.
Верный пудель, сидя рядом,
Смотрит пристально в окно.
---
Наконец они и дома!
Перед тем, как лечь в кровать,
Взял Житков под мышку Тома
И понес его купать.
1 В марте 1963 года режиссер-мультипликатор и художник, заслуженный
деятель искусств РСФСР М. М. Цехановский (1889- 1965) прислал два эпизода из
сценария нового мультфильма "Почта" (был выпущен в 1964 г.): "Прощание
Житкова с пуделем" и "Встреча Житкова с пуделем в Берлине"; М. М.
Цехановский просил написать к этим эпизодам стихи. В письме от 24 июня 1963
года просил ускорить работу над стихами к фильму.
В основу нового фильма был положен сценарий первого фильма "Почта",
созданного М. М. Цехановским еще в 1929 году,
2 Эпизод из фильма 1929 года.
394. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Крым. Ялта. Судейский пер., 5, Дом творчества Литфонда (вернее, -Дом
отдыха от творчества), 26 июля 1963 г.
Дорогой Корней Иванович,
Надеюсь, Вы получили мою телеграмму [1]. Статья [2] прекрасная - умная,
убедительная, молодая. Хорошо, что Вы ничего не говорите о редакторе и об
авторе предисловия, а между тем и они и читатели отлично поймут, какая доля
Вашего возмущения относится к тем, кто порадел плохому переводчику и его
книжке. Кстати, книжка эта дошла уже и до Крыма. На днях в Артеке один из
вожатых говорил мне, что читает ее. О качестве нового перевода юноша даже и
не задумался и был очень удивлен, когда я ему сказал, что перевод плохой.
Разумеется, соперничество бездарного переводчика мне ничуть не страшно, хоть
книга его появилась накануне когда нового издания моего Бернса (на этот раз
в двух книгах). Но грустно видеть неразборчивость издательства, да и
читателей, - впрочем, далеко не всех. (...)
Возвращаюсь к статье. Как я писал уже Вам (не знаю, дошел ли до Вас
текст телеграммы в точности), у меня было всего несколько мелких замечаний.
Мне кажется, что эпитетом к шотландской зиме было бы лучше взять слово
"суровая" вместо "лютая" или "жестокая", если в стихотворении "Hallowe'en"
(так, кажется) речь идет о южной Шотландии, где жил Берне. (Этого
стихотворения я не переводил и не очень хорошо его помню.) Зимою в южной
Шотландии выпадает снег, иногда даже очень много снега. Бывают и снежные
заносы, но морозы там гораздо слабее, чем в Highland [3]. (...)
Не считаете ли Вы, что следовало бы упомянуть в начале статьи тех, кто
переводил у нас Бернса "до Федотова" - ну, скажем, Лермонтова, Михайлова,
Курочкина и других, - а также сказать, что говорили о Вернее Белинский,
Некрасов и проч.? Мне хотелось бы, чтобы покровители и читатели Федотова
поняли, -
На что он руку поднимал!.. [4]
Рад, что Вы работаете над новым Изданием "Высокого искусства" [5]. Это
очень нужная и денная книга. Мастерство поэтического перевода у нас так
высоко - пожалуй, как нигде. А между тем далеко не все представляют себе
сложность и трудность этого дела.
Недавно А. И. Пузиков [6] напомнил мне мою дарственную надпись на одном
из первых изданий Бернса в Гослитиздате:
Хоть есть различная расценка
На свой и переводный стих,
Стихи Шекспира и Шевченко
Подчас трудней стихов своих.
Мой друг, поэзия народов
Не терпит скучных переводов.
Платите лишних пять рублей -
Пусть переводят веселей!
Конечно, это шутка. Дело тут не в пяти рублях!
Протест против плохих иностранных переводов моих стихов и пьес я Вам
пришлю. Но у меня при себе этих переводов нет. Когда Вам эти несколько строк
будут нужны?
Сейчас я наконец готовлю к печати "Избранного Блейка", над которым
работаю с 1913 года - пятьдесят лет! Жаль, что у меня нет книги Эткинда [7].
Передайте мой привет Лиде. Жду от Вас и от нее вестей. Обнимаю Вас.
Ваш С. Маршак
Моя сестра просит передать ее сердечный привет Вам и Лиде.
1 Телеграмма С. Я. Маршака К. И. Чуковскому от 23 июля 1963 года.
2 Статья К. И. Чуковского "В защиту Бернса" - рецензия на книгу: Р.
Бернс, Песни и стихи. В переводе Виктора Федотова, "Советская Россия", М.
1963; была напечатана в журнале "Новый мир", 1963, Э 9 (сентябрь).
3 Хайланд - горная Шотландия (северная и западная часть страны).
4 Из стихотворения М. Ю. Лермонтова "Смерть поэта".
5 К. И. Чуковский работал над вторым изданием своей книги о
художественном переводе: "Высокое искусство". Книга вышла в свет в
издательстве "Искусство" в 1964 году.
6 Главный редактор издательства "Художественная литература".
7 Е. Эткинд, Поэзия и перевод, "Советский писатель", М. - Л. 1963.
395. Н. М. КОРЖАВИНУ
Ялта, (26 июля 1963 г.) Дорогой друг,
Пишу Вам второпях и потому коротко.
Хочу послать Вам привет и попросить прощения за то, что так долго не
отвечал Вам. Я ухитрился и в Крыму простудиться и заболеть, а когда
поправился, должен был взяться за спешную работу, которая отнимала у меня
все силы. Я обещал театру закончить пьесу-сказку [1]. Написал я ее в 1940
году, но был недоволен ею и запрещал театрам ставить ее до исправления.
Долгие годы я не мог взяться за нее, возил ее с собой по всем санаториям и
больницам. И вот сейчас одолел ее, по не исправил, а заново переписал,
оставив от прежнего текста всего 3-4 страницы. Кажется, получилось неплохо.
Впрочем, судить рано - еще не высохли чернила. Сказка большая, в прозе со
стихами, волшебная, но на реальной основе, забавная, но - надеюсь -
достаточно серьезная. Перевел еще несколько стихотворений Блейка, Хочу
наконец собрать его и примусь за статью о поэтическом мастерстве, начатую
еще в Москве.
Здесь очень жарко. Спасают меня только часы, которые я провожу на
пляже. Мне удалось найти сравнительно тихий пляж, где нет груды тел. Бываю у
моря от шести до восьми часов вечера, когда не так печет солнце.
А как живется Вам? Что пишете? Отдыхали ли где-нибудь? Вышла ли Ваша
книга? [2] Если вышла, непременно пришлите мне. Где сейчас Винокуров? Где
Александр Трифонович? [3] Здоров ли он? Если что-нибудь знаете о нем,
напишите. А Винокурову поклонитесь.
Я все еще настаиваю на том, чтобы в "Советском писателе" дали небольшое
вступление к "Сатирам и эпиграммам" [4]. Если уломаю их, попрошу, чтобы его
поручили Вам. Ведь Вы не откажетесь?
Вернусь домой, вероятно, в сентябре - в зависимости от погоды и от
работы.
Ну, пишите мне. Жму Вашу руку и прошу передать привет дочке.
Ваш С. Маршак
Может быть, позвоните как-нибудь по телефону? Сейчас слышно довольно
хорошо.
1 "Умные вещи".
2 Книга "Годы"; вышла в издательстве "Советский писатель" в 1963 году.
3 А. Т. Твардовский.
4 Книга С. Я. Маршака вышла под названием "Сатирические стихи" в 1964
году без предисловия. Н. М. Коржавин сообщал в письме от 2 июня 1963 года,
что в традиции издательства "Советский писатель" не давать предисловий, если
нет потребности в специальном объяснении особых обстоятельств.
396. А. П. ПОТОЦКОЙ-МИХОЭЛС
Ялта, 27 июля 1963 г.
Моя дорогая Настенька,
Спасибо за весточку [1]. Пишу Вам без промедления, но коротко, потому
что жарко и сил у меня очень мало.
Я и здесь ухитрился простудиться и поболеть. Понемногу прихожу в себя,
хоть мне и мешают отдохнуть и поправиться корректуры и всяческие - крупные и
мелкие - литературные долги.
Очень радуюсь тому, что издается сборник в честь и память Соломона
Михайловича и что в сборник этот войдут Ваши прекрасные воспоминания о нем.
Я непременно постараюсь написать несколько страничек. Но каковы крайние
- предельные сроки?
Вы знаете, как глубоко я чту Соломона Михайловича - великого художника,
истинного поэта и безупречного, с большой буквы человека. Мы с ним нежно
любили друг друга, радовались друг другу и находили общий язык, но
встречались мы, к сожалению, мало и редко - ведь времена-то были какие! - и
поэтому деталей, необходимых для того, чтобы не ограничиваться в
воспоминаниях чувствами, у меня мало. Да и чувства, связанные с его
прекрасной жизнью и трагическим концом этой жизни, не так-то легко еще
предать тиснению. А писать общо, отвлеченно я не умею. Все же, как я сказал
уже в этом письме, постараюсь.
Жаль, что Вы ничего не говорите в письме о себе. Отдыхали ли Вы
где-нибудь летом, как перенесли холода и переносите жару? Здоровы ли Вы и
чем заняты?
Целую Вас и прошу поцеловать за меня мою "потомственную поклонницу" -
Варю [2]. Мне тоже хочется сказать ей что-нибудь самое ласковое из всего,
что можно найти в самом объемистом словаре, - и пожелать Вам обеим здоровья
и радости.
Всегда Ваш, дорогая Настенька, а отчасти и Варин -
С. Маршак
1 В письме от 20 июля 1963 года А. П. Потоцкая-Михоэлс писала, что
готовится второе издание кн.: С. М. Михоэлс, Статьи. Беседы. Речи, - в
которое войдут также воспоминания об артисте и режиссере; просила написать
воспоминания о муже.
2 Дочь А. П. Потоцкой-Михоэлс; сделала приписку к письму матери,
подписавшись: "Ваша потомственная поклонница".
397. Л. С. ЕРЕМЕЕВОЙ
Ялта, 27 июля 1963 г.
Дорогая Людмила Сергеевна,
Простите, что так поздно отвечаю Вам. Письмо Ваше [1] было переслано
мне из Москвы в санаторий, где я находился раньше, а оттуда - в Ялту.
Сердечно благодарю Вас за поздравление в связи с присужденной мне
Ленинской премией.
В свою очередь поздравляю Вас с блестящей победой - успехом Вашего
спектакля. Это успех, вполне заслуженный. Очень жаль, что автора пьесы уже
нет в живых, а то бы и Тамара Григорьевна Габбе - человек выдающегося ума и
доброты - порадовалась бы художественной победе небольшого кружка
самоотверженных людей, поставивших и разыгравших ее пьесу в поселке и в
Енисейске.
Очень умно Вы сделали, предпослав спектаклю мою статью о сказке вообще,
о сказках Т. Г. Габбе и о ней самой [2]. Это объяснило зрителям, что такое
сказка на сцене, для чего она нужна, а заодно познакомило его с автором
пьесы.
Мне понятно скептическое отношение к сказочному вымыслу со стороны
участников спектакля до того, как они вошли в роли. В сборнике пьес Т. Г.
Габбе Вы найдете пролог, где "Сказка" сама говорит зрителям, кто она такая,
сколько ей лет, почему она не только наша современница, но и ровесница юным
зрителям. Хорошо бы перед одним из спектаклей показать этот пролог.
Но сказка может быть не только для детей, но и для взрослых. Такова,
например, пьеса "Турандот" у вахтанговцев. Вспомните и другие сказки Гоцци.
Да и у Шекспира и "Сон в летнюю ночь", и "Буря", в сущности, - сказки.
Сказочные элементы есть и в других пьесах Шекспира (хотя бы завязка трагедии
"Король Лир" - разговор короля со своими тремя дочками).
Хорошая сказка - даже самая волшебная - в основе своей всегда жизненна,
реалистична и мудра.
Но перейдем снова к Вашему спектаклю. По фотографиям видно, сколько
труда и вкуса понадобилось Вам, чтобы обстановка и костюмы соответствовали
стилю пьесы. А ведь Вы располагали куда меньшими ресурсами, чем
профессиональные театры больших городов. Честь Вам и слава, дорогие медики!
Передайте мой привет и поздравление Вашей сотруднице - маме, доктору
Таскиной Людмиле Михайловне, директору кинотеатра "Восток" Чашину - Жану
бесстрашному, Вашему главному хирургу - королю и всему Вашему медицинскому
персоналу и товарищам с завода - то есть всем участникам спектакля. Не
забудьте поздравить и своего отца, который помог музыкальному оформлению
спектакля.
И, конечно, поздравьте за меня Людовину - то есть Людмилу Сергеевну
Еремееву.
Вы делаете очень хорошее и полезное дело, развивая вкус и поэтическое
воображение своих юных земляков.
В Ялту я приехал после очень долгой болезни. Сейчас понемногу начинаю
приходить в себя. Очевидно, мне на склоне лет надо больше жить на юге, в
мягком климате. Но все же мечтаю побывать как-нибудь, если позволят силы и
здоровье, у Вас на Енисее, в поселке Подтесово.
Ну, желаю Вам счастья, бодрости и новых успехов и в медицинской работе,
и в художественной деятельности. Шлю Вам самый теплый привет.
Ваш С. Маршак
Не помню, послал ли я Вам сонеты Шекспира в моем переводе и книгу моих
лирических стихов - "Избранная лирика". Если нет, непременно пошлю Вам
месяца через 2-3, когда выйдут в свет новые издания этих книг. Мне кажется,
что стихи могут помочь - хоть и косвенно - театральной работе (а может быть,
и медицинской?).
1 В письме от 26 июня 1963 года Л. С. Еремеева (поселок Подтесово
Енисейского района Красноярского края), врач линейной больницы, рассказала о
постановке силами местной художественной самодеятельности "Сказки про
солдата и змею" Т. Г. Габбе; прислала фотографии сцен из спектакля.
2 Перед началом спектакля произносилось вступительное слово,
составленное по статье С. Я. Маршака "Сколько лет сказке?" - предисловию к
сборнику пьес-сказок Т. Г. Габбе.
398. АГНЕССЕ КУН и АНТАЛУ ГИДАШУ
Ялта, 27 июля 1963 г.
Дорогие Агнесса и Антал,
Спасибо за "Улицу жасмина" [1]. Читаю эти добрые, чистые, умные - и все
же проникнутые какою-то детской непосредственностью - стихи в очень хороших
переводах Л. Мартынова, Д. Самойлова, Б. Слуцкого и Н. Заболоцкого, и жалею
только об одном: что мне не пришлось участвовать в таком прекрасном
сборнике. Надеюсь, он не последний.
Рад, что Вы меня не забываете и позаботились о том, чтобы у меня были
два томика Петефи, изящно изданные издательством "Корвин".
Посылаю Вам это письмо по адресу того же издательства, так как
домашнего Вашего адреса у меня при себе нет.
Очень хочу увидеться с Вами осенью. Думаю, что мои доктора позволят мне
покинуть к этому времени Крым. А если нет, - не навестите ли Вы меня в Ялте?
С благодарностью вспоминаю свою работу со всем дружным коллективом над
Петефи - работу, в которую завлекла меня своими чарами и чарами самого
Шандора Агнесса [2]. До сих пор еще у меня в комнате на Чкаловской улице
звучит голос Агнеесы и добрый смех Антала Гидаша.
Свою "Избранную лирику" и новые издания Шекспира, Бернса, а также книгу
моих статей о литературном мастерстве, о стихе и о слове пошлю Вам, когда
все это выйдет из печати. Прежние издания у меня расхватали по выходе (во
время моей болезни). Пока же я прошу моего секретаря - Розалию Ивановну
(которую Вы, надеюсь, помните) послать Вам единственную имеющуюся у меня
книгу - о моем детстве и юности - "В начале жизни". Между прочим, на
польский язык ее перевел перед самой своей кончиной Владислав Броневский. Я
не успел даже его поблагодарить.
Когда прочтете книгу, напишите мне. Это не мемуары, а попытка увидеть
себя на фоне пережитой эпохи (или Эпох) и проследить почти неуловимые
переходы от возраста к возрасту.
Передайте мой сердечный привет издательству "Корвин" и поблагодарите
его за любезную присылку гонорара, которого я, признаться, и не ждал.
А Вас обоих я крепко целую и желаю Вам всяческих поэтических радостей.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Вместе с письмом от 2 июля 1963 года венгерский писатель Антал Гидаш
(Будапешт) прислал книгу своих стихов в переводе на русский язык: А. Гидaш,
Улица жасмина, "Иностранная литература", М. 1963.
2 Речь идет о работе над первым собранием сочинений Ш. Петефи на
русском языке в 1951-1952 годах. Агнесса Кун была составителем и редактором
этого издания.
399. Е. П. ПЕШКОВОЙ
Ялта, 9 августа 1963 г.
Дорогая Екатерина Павловна,
Как всегда, был рад Вашему письму [1], но был очень смущен и огорчен
тем, что не поздравил Вас 26 июля с днем Вашего рождения [2]. У меня нет и
никогда не было памяти на даты и числа, и поэтому мои поздравления чаще
всего приходили с опозданием. Вот и сейчас я поздравляю Вас - очень дорогого
мне человека - слишком поздно. Мне хочется пожелать Вам бодрости, сил,
душевного покоя и радости. А еще хочу воспользоваться случаем, чтобы еще раз
высказать Вам самые глубокие свои чувства, сказать Вам, что я всю жизнь - с
юношеских лет - любуюсь Вами, Вашей цельностью, чистотой и прямотой, Вашим
светлым и добрым отношением к людям.
Дата "26" (26 июля) напомнила мне, что Вам было всего 26 лет, когда мы
встретились с Вами впервые. И поверьте, что Вы до сих пор полностью
сохранили все то лучшее и прекрасное, что было в Вас тогда.
Недаром в письмах к Вам - пожалуй, больше, чем во всех других письмах,
- отразился верный и подлинный, без каких-либо прикрас, образ Алексея
Максимовича.
Хорошо, что дело с изданием второго тома [3] наконец двинулось. Жаль,
что Горький в фильме "Appassionata" слабоват, как и в других виденных мною
фильмах о Горьком. Очевидно, нужно, чтобы какой-нибудь большой актер сыграл
когда-нибудь Горького (если только вообще нужно показывать великих писателей
в кино), чтобы преодолеть создавшийся в фильмах неверный и уже трафаретный
облик Алексея Максимовича.
Живу я по-прежнему в трудах. Пишу обещанную мною Твардовскому статью о
поэтическом мастерстве [4], собираюсь закончить работу над переводом
избранных стихов великого поэта второй половины восемнадцатого века и первой
четверти девятнадцатого Вильяма Блейка - мудрого и смелого мыслителя с душой
ребенка. Перевожу его с 1913 года - почти полвека. Вот Вам доказательство
моей верности всему, что я любил и люблю. Пьесу (драматическую сказку "Умные
вещи") пришлю Вам или привезу, когда окончательно отделаю ее.
Вернуться в Москву надеюсь во второй половине сентября. А может быть, в
сентябре еще поеду в Болгарию, куда меня зовут уже лет 8-10. Союз болгарских
писателей приглашал меня весной, но я обещал приехать ранней осенью, если
позволит здоровье. Сын мой так и не мог и, должно быть, не сможет приехать
ко мне. Сестра [5] моя уезжает в Москву послезавтра. До последних чисел
августа со мною будет племянница [6], читающая курс химии в Ленинградском
технологическом институте. Так меня все время передают с рук на руки, и я
даже придумал себе прозвище - "старик-подкидыш".
Если не вернусь в Москву до приезда Марии Игнатьевны [7], было бы
хорошо, если бы она навестила меня в Крыму (полет продолжается всего два
часа и столько же поездка на машине из Симферополя в Ялту). Мне очень
хотелось бы увидеть ее перевод моей книги, который будет выпущен двумя
издательствами в двух странах. Когда она прислала мне первые главы перевода,
мой знакомый англичанин (вернее, шотландец) нашел, что, несмотря на то, что
Мария Игнатьевна отлично владеет языком, некоторые обороты речи кажется у
нее слишком переводными. Со всей возможной деликатностью я написал об этом
Марии Игнатьевне и осторожно посоветовал ей консультироваться в работе с
какими-нибудь писателями-англичанами. Кажется, она на меня не обиделась.
Хотелось бы, чтобы перевод удался. Книга эта мне очень дорога.
Боюсь, что я утомил Вас слишком пространным письмом. Жду от Вас
весточки. Как чувствует себя Всеволод Иванов [8]? Очень болит душа за него.
Привет Тимоше [9] и всем правнукам.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Письмо Е. П. Пешковой от 31 июля 1963 года.
2 26 июля 1963 года Е. П. Пешковой исполнилось 85 лет.
3 Второй том писем А. М. Горького к Е. П. Пешковой (IX том "Архива А.
М. Горького") в это время готовился Институтом мировой литературы и
издательством "Художественная литература""
4 Статья о молодых поэтах (см. т. 6 наст. изд.).
5 Л. Я. Прейс (Елена Ильина).
6 Е. М. Маршак, дочь М. Я. Маршака.
7 М. И. Будберг (см. письмо Э 382).
8 Тяжело заболевший писатель Вс. Иванов находился в больнице.
9 Н. А. Пешкова - вдова М. А. Пешкова.
400. Я. С. КАНУ
Ялта, 11 августа 1963 г. Глубокоуважаемый Яков Самуилович,
Только недавно переслали мне из Москвы Ваше письмо 1 вместе со всей
корреспонденцией, накопившейся за время моей длительной болезни. Поэтому
отвечаю Вам так поздно.
Очень жалею, что так легко и опрометчиво согласился с поправкой доцента
Буткевича. Вероятно, я бы отнесся к ней более критически, если бы речь шла о
появлении этой Эпиграммы в печати, но Буткевич просил только разрешения
изменить одну строку в устной лекции.
Конечно, Вы совершенно правы. Новая редакция эпиграммы, предложенная
Буткевичем, убивает всю ее остроту. После Вашего письма я получил еще
несколько писем от физиков и математиков с протестом против той же поправки.
В моей книге сатирических стихов и эпиграмм (оригинальных и переводных) эта
эпиграмма будет помещена в первоначальной редакции.
Жму Вашу руку и сердечно благодарю за внимание.
С. Маршак
1 В письме от 28 июня 1963 года Я. С. Кан (Харьков) сожалел, что С. Я.
Маршак согласился с предложением доцента Буткевича ("Наука и жизнь", 1963, Э
4) изменить эпиграмму "Сегодня в полдень пущена ракета..." (см. т. 4 наст,
изд.): слова "куда скорее" заменить словами "чуть медленнее". "Эпиграмма в
своем первоначальном виде, - писал Я. С. Кан, - очень точно отражала самую
сущность основной аксиомы теории относительности - предельное значение
скорости света. Движение со скоростью большей, чем скорость света,
невозможно как раз потому, что в этом случае следствие предшествовало бы
причине. И поэтому ракета может достичь цели вчера только при условии, что
она будет лететь "куда скорее света".
Эпиграмма печаталась без поправки, в Э 7 "Наука и жизнь" за 1963 год С.
Маршак опубликовал возражение Буткевичу.
401. А. И. ЛЮБАРСКОЙ
Ялта, 11 августа 1963 г.
Моя дорогая Шурочка, мой милый друг,
Очень давно ничего не знаю о Вас, - здоровы ли Вы, где Вы, в каком
душевном состоянии, что делаете?
По приезде сюда я почти сразу заболел, потом долго еще был очень слаб,
и это оторвало меня от всех моих друзей на Севере. Один раз звонил Лиде [1],
справлялся о Вас, а она ни разу не удосужилась позвонить или написать мне.
К наступлению жары кончился срок моей путевки в санатории, и мы с Лелей
перебрались в Дом литфонда. Кроме жары, меня здесь угнетает множество людей,
которые хотят, чтобы я прочел их рукопись, книгу или просто побеседовал с
ними. И все же в утренние часы я успел заново переписать мою пьесу,
написанную и принятую к постановке в 1941 году, перед самой войной. После
войны я только и делал, что запрещал театрам ставить ее, так как был ею
недоволен. Пьесу эту я все эти годы брал с собой во все больницы и
санатории, но приступить к работе над ней не мог. Энергичные напоминания и
требования разных театров наконец расшевелили меня, и я написал совершенно
новую пьесу, оставив от прежнего варианта страниц шесть. Пока мне кажется,
что пьеса (сказка "Умные вещи") удалась. В ней много забавного на
поверхности, а подспудные мысли довольно серьезны. Жаль только, что проза
(пьеса написана прозой, но со стихотворными вставками) отвлекла меня от
лирических стихов, которые до того я почти непрерывно писал.
Впрочем, во время болезни и позже я перевел несколько стихотворений
Блейка. (Кстати, в этом году исполнилось 50 лет с тех пор, как я перевожу
его. Разве я не образец постоянства и верности?)
Дорогая Шурочка, мне очень не хватает Вас. А когда мы с Вами увидимся?
Врачи боятся моего переезда на север, где у меня не проходит месяца без
нового воспаления легких. Завтра утром уезжает Лелечка. Ее сменила до 25
августа моя ленинградская племянница Женя [2]. А кто ее сменит, - не знаю. Я
придумал себе такое прозвище: "старик-подкидыш".
Напишите мне поскорее, моя дорогая. Крепко Вас целую.
Всегда Ваш
С. Маршак
1 Л. К. Чуковская.
2 Е. М. Маршак.
402. Н. М. КОРЖАВИНУ
Ялта, 29 сентября 1963 г.
Дорогой Наум Моисеевич,
Простите, что отвечаю Вам так поздно. В последнее время у меня
настолько ухудшилось зрение, что врачи запретили мне читать и писать, а
диктовать я не умею. В первое время я думал, что просто переутомил глаза
работой. Но в Одессе, куда я ездил на два дня, профессора нашли у меня
серьезный недуг - потускнение хрусталиков обоих глаз. Восстановить в
какой-то степени зрение может только операция, но делать ее еще рано.
Вы представляете себе, как огорчен я вынужденным перерывом в работе,
которая всегда была главным содержанием моей жизни. Придется учиться у
Гомера (или у Джамбула) сочинять стихи устно.
Спасибо, дорогой, за присылку книги [1]. От души поздравляю Вас с ее
выходом. Мне читают Ваши стихи вслух, и я любуюсь жаром Вашей поэтической
мысли, Вашей искренностью и глубиной.
Постараюсь написать о книге, когда хоть немного отдохнут глаза. До
поездки в Одессу я их не щадил: написал большую сказочную пьесу ("Умные
вещи"), перевел много стихов Блейка, начал писать большую статью о
поэтическом мастерстве для "Нового мира" [2] написал о новой поэме
Твардовского. (Эту статью я послал в "Известия". Они собираются ее печатать,
но что-то долго тянут, объясняя это промедление размерами моей статьи и
обилием текущего материала.)
Теперь всю работу я вынужден на время прервать.
Напишите мне, как встречена Ваша книга в Москве. Она не может пройти
незамеченной. Уверен, что ее оценят все, кто сколько-нибудь понимает и любит
поэзию.
Не знаю, когда мне удастся вернуться домой. Мне очень надоела жизнь в
санаториях и домах отдыха, вдали от родных и друзей. Но врачи советуют
побыть в Крыму до того времени, когда в Москве начнут топить, а это будет не
раньше середины октября.
Ну, пишите мне. Передайте мой привет Евг. Винокурову, расскажите ему
обо мне и попросите писать.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 Н. М. Коржавин прислал книгу своих стихов. "Годы", "Советский
писатель", М. 1963.
403. Л. А. КОНОНЕНКО
Ялта, 29 сентября 1963 г.
Уважаемая Людмила Александровна,
В присланной Вами статье обо мне я нашел некоторые неточности [1].
Например, следовало бы, на мой взгляд, исправить фразу: "В драматургии
М(аршака) обретают новое осмысление старые фольклорные сказочные сюжеты".
На самом деле в моих драматических сказках наряду с фольклорными
сюжетами есть и совершенно оригинальные сказочные сюжеты, не заимствованные
из фольклора. Таков, например, сюжет пьесы "Умные вещи". В пьесе "Горя
бояться - счастья не видать" только образ самого Горя-злосчастья взят из
фольклора, а сюжет целиком придуман мною. То же относится и к сказкам
"Кошкин дом" и "Теремок", в которых есть отзвуки народных мотивов, а сюжет
разработан самостоятельно. Да и в "Двенадцати месяцах" западнославянская
легенда подсказала только завязку пьесы, а не весь сюжет.
Поэтому было бы правильнее сформулировать эту фразу примерно так: "В
драматургии М(аршака) наряду с оригинальными сказочными сюжетами обретают
новое осмысление и сюжеты народных сказок".
В примечании, написанном от руки на полях текста статьи, тоже есть
неточность.
Пьесы "Жар-птица" у меня нет [2]. "Сказка про козла" - 1920 год - была
написана мною без участия Е. И. Васильевой, как и первоначальный краткий
вариант "Кошкиного дома". (В сборнике моем и Е. И. Васильевой "Театр для
детей", изданном в Краснодаре в 1922 году, не было указано, какие из пьес
были написаны каждым из авторов в отдельности, а какие совместно. Например,
"Цветы маленькой Иды" написаны Е. И. Васильевой без моего участия, "Сказка
про козла" и "Кошкин дом" - только мною; "Финист Ясный Сокол", "Таир и
Зорэ", "Опасная привычка", "Зеленый мяч" - написаны совместно мною и Е. И.
Васильевой.)
Пьеса "Умные вещи" была написана мною (в первоначальном варианте) не в
1945 году, а в конце 1940-го и в начале 1941 года.
В этом году (1963-м) я совершенно заново написал эту пьесу, оставив от
первоначального варианта всего только несколько страниц. Новый вариант пьесы
на днях отдан мною Малому театру.
"Двенадцать месяцев" написаны в 1945 году, и Государственная премия за
1946 год, указанная в присланной Вами статье, была присуждена мне именно за
эту пьесу.
В перечне моих пьес пропущена пьеса "Петрушка-иностранец", идущая
вместе с инсценировкой моего "Мистера Твистера" в кукольном театре под
руководством Сергея Образцова. Мне сейчас трудно вспомнить точно, когда была
написана эта пьеса. Помню только, что в 30-х годах.
Список наград и перечень пьес, приложенный к статье (должно быть,
полученный Вами от моего секретаря), а также и текст статьи возвращаю при
сем.
Прошу Вас по получении моего письма написать мне, а еще лучше позвонить
по телефону: Ялта, 3-33-61 (с утра до четырех часов или после 8 ч. вечера).
С искренним приветом.
С. Маршак
P. S. Указать, когда и где именно были впервые поставлены мои пьесы,
мне сейчас, пока я нахожусь в Ялте, трудно. Можно навести об этом справки
(или попросить справиться моего секретаря) в МХАТе, в Театре Вахтангова, в
Центральном детском театре или в охране авторских прав.
В Англии я учился в Лондонском университете на факультете искусств.
Статьи обо мне, кроме указанных в Вашей статье:
А. Твардовский. О переводах С. Я. Маршака, III том Собрания сочинений
С. Маршака (Гослитиздат, 1959 г.).
Корней Чуковский ("Новый мир", Э 11, ноябрь).
Сергей Наровчатов. Статья "Старый друг" ("Известия", февраль или март
1963 г.) 3.
Борис Полевой, статья в газете "Правда" - февраль или март 1963 г.4 и
мн. др.
Уточнить названия и даты этих статей обо мне, а также и других (не
названных мною) может мой секретарь Розалия Ивановна Вилтцин (телефон К
7-75-70).
1 Статья о С. Я. Маршаке, подготовленная для "Театральной
Энциклопедии". Письмо адресовано редактору издательства "Советская
энциклопедия" Л. А. Кононенко (Москва).
2 В архиве С. Я. Маршака сохранился черновик пьесы "Жар-птица",
написанный в начале 20-х годов частью рукой С. Я., частью рукой Е.
Васильевой.
3 "Известия", 1963, Э 58, 8 марта, под названием "Добрый и старый
друг".
4 Б. Полевой, Многообразие таланта. - "Правда", 1963" Э 42, 11 февраля.
404. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Ялта, 12 октября 1963 г.
Дорогой Корней Иванович,
Рад, что Вы в Барвихе, работаете, гуляете и даже на лодке катаетесь
[1]. Пожалуй, у Вас теплее, чем в Крыму. Здесь утром бывает жарко, а к
вечеру так холодно и неприютно, что мечтаешь о теплой квартире в Москве.
Не знаю, сколько пробуду в Крыму. Врачи и родные уговаривают еще пожить
здесь, - в Ялте я за четыре месяца ни разу не болел воспалением легких, а в
Москве большую часть года проводил в постели.
Ваша книга "Высокое искусство" сейчас особенно нужна. Я то и дело
получаю письма с просьбой разъяснить всякого рода невеждам, что это -
искусство, и очень трудное и сложное искусство. Сколько стихотворцев,
праздных и ленивых, едва владеющих стихом и словом, носят звание поэта, а
мастеров и подвижников перевода считают недостойными даже состоять в Союзе
писателей. А я на своем личном опыте вижу, что из всех жанров, в которых я
работаю, перевод стихов, пожалуй, самый трудный.
К сожалению, до сих пор еще Гейне, Мицкевич, Байрон и другие большие
поэты продолжают у нас выходить в ремесленных переводах. Надо накапливать
хорошие - истинно поэтические - переводы и не включать в план иностранного
или иноплеменного поэта, пока не накопятся такие переводы.
Я понимаю, как трудно писать о пастернаковских переводах Шекспира. В
свое время он на меня обиделся, когда я сказал ему о его неточностях и
чрезмерных русицизмах. И все же его переводы, на мой взгляд, выше и лучше
переводов Лозинского. Все же это переводы настоящего поэта, радующие при
всех недостатках неожиданными удачами и находками.
Главная беда переводчиков пьес Шекспира в том, что они не чувствуют
музыкального строя подлинника. Как в сонетах чуть ли не над каждым стихом
можно поставить музыкальные обозначения - "allegro", "andante" и т. д., -
так и в пьесах то и дело меняется стиль, характер и внутренний ритм в
зависимости от содержания. Вспомните слова Отелло после убийства Дездемоны -
"Скажите Сенату"... и т. д. Ведь это обращение не к Сенату, а к векам. И как
трагически-величаво это обращение. Переводчик должен чувствовать ритм
подлинника, как пульс.
А в комедиях Шекспира, как в опере, у каждого персонажа свой тембр
голоса: бас, баритон, тенор (любовник) и т. д.
Слова Верлена "Музыка прежде всего" должны относиться и к переводам.
Мне лично всегда было важно - прежде всего - почувствовать музыкальный строй
Бернса, Шекспира, Вордсворта, Китса, Блейка, Киплинга, детских английских
песенок.
Простите, если утомил Вас своими рассуждениями. Но кто, кроме Вас,
может понять и почувствовать то, о чем я Здесь говорю?
Вижу я плохо, сквозь туман. Для операции нужно дождаться полного
потускнения хрусталиков, а вот когда это будет и восстановит ли операция
зрение полностью?
Пишу с трудом, а жить без работы не могу. Очень хочу познакомить Вас с
новой пьесой [2] и с новыми переводами.
Желаю Вам бодрости, душевного покоя и радости в работе.
Крепко обнимаю Вас. Поцелуйте за меня Лиду.
С. Маршак
1 Ответ на письмо К. И. Чуковского от 9 октября 1963 года из
подмосковного санатория Барвиха. Корней Иванович писал: "Я кончаю книгу
"Высокое искусство", где будет глава о Ваших переводах". Речь идет о втором
издании книги "Высокое искусство", выпущенном издательством "Искусство" в
следующем, 1964 году.
2 "Умные вещи".
405. А. И. ПУЗИКОВУ
Ялта, 24 октября 1963 г.
Дорогой Александр Иванович,
Возвращаю Вам подписанный мною договор (в двух Экземплярах) на
"Избранное" К Буду ждать корректур "Избранного", а также "Избранной лирики".
Как я сказал Вам сегодня по телефону, мне переслали из Москвы большую
статью английского историка с новыми данными о Сонетах Шекспира [2],
уточняющими время написания сонетов. В этой статье даются также комментарии
биографического характера ко многим сонетам. Вероятно, эта статья, которая
выйдет отдельной книгой к юбилею Шекспира, будет еще подвергнута критике
литературоведов. Однако некоторые фактические сведения, заключающиеся в ней,
заслуживают внимания. Может быть, я внесу кое-какие небольшие поправки в
свой перевод (для нашего юбилейного издания 1964 года). Конечно, эти
поправки надо будет вносить с большой осторожностью, чтобы не нарушить
цельности, стройности, а главное - эмоциональности поэтического перевода.
Надеюсь, что у меня еще будет время серьезно обдумать каждую из этих
поправок. Вот почему мне хотелось бы заранее знать, когда будет сдаваться в
печать это новое издание.
Не знаю еще, когда вернусь в Москву. За эти четыре с половиной месяца
моего пребывания в Ялте я ни разу не болел воспалением легких, а в Москве за
последние годы я почти непрерывно болел. Сейчас здесь стоят солнечные дни,
хотя по вечерам бывает холодно и неприютно.
Вероятно, все же мне надо будет вернуться в Москву к праздникам или
после праздников. Этого требуют некоторые мои литературные дела, а к тому же
меня ждет Малый театр, где я должен буду прочесть труппе свою новую
(написанную в Ялте) пьесу [3] перед тем, как театр приступит к постановке.
А пока пишите мне, а иногда звоните по телефону.
Жму Вашу руку и шлю привет всем товарищам по работе.
Ваш С. Маршак
1 Договор на книгу: С. Маршак. Избранное (Библиотека советской поэзии);
вышла в издательстве "Художественная литература" в 1964 году.
2 Цикл статей проф. А. Л. Рауза "История отвечает на вопросы о
Шекспире", напечатанный в лондонской газете "Таймс" 17-19 сентября 1963
года.
3 "Умные вещи".
406. К. И. ЧУКОВСКОМУ
Ялта, 31 октября 1963 г.
Дорогой Корней Иванович!
Конечно, я буду очень рад, если Вам пригодится для книги любой отрывок
из моего письма [1]. Но только у меня нет под рукой Шекспира, чтобы
проверить цитируемые мною по памяти печально-торжественные слова Отелло -
что-то вроде "Скажите Сенату" и т. д. Если не трудно, посмотрите это место в
оригинале. В переводах музыка этих слов потеряна.
Видели ли Вы в трех номерах лондонского "Times" статью о Шекспире (в
частности, о Сонетах), написанную историком Елизаветинской эпохи доктором
Рауз? [2] В ней много интересного, но шекспироведы, несомненно, примут ее в
штыки, - слишком уж много у автора апломба. А мне лично очень неприятен его
биографический метод расшифровки стихов. (Может ли служить комментарием к
"Чудному мгновенью" известное письмо Пушкина об Анне Керн?!) [3]
Да и как-то принижает этот историк Шекспира долгими рассуждениями о его
материальной зависимости от графа Саутгемтона в годы чумы, когда все театры
были закрыты. Вероятно, Шекспир и в самом деле мог бы помереть с голоду без
помощи этого мецената. Но и в самых комплиментарных сонетах нет и тени
подобострастия. А лучшие сонеты полны гордости, достоинства, презрения к
судьбе и к случайным ее баловням.
Хорошо, по крайней мере, что Рауз начисто отметает какое бы то ни было
подозрение в том, будто Шекспир был гомосексуалистом (а вот Марлоу - по его
утверждению - был).
Я внимательно прочел все эти статьи, но не нашел в них почти ничего
такого, что заставило бы меня изменить что-либо в моих переводах. Вот только
в одной строфе известного сонета (20-го) я исправил две строчки, сделав их
откровеннее и грубее.
У меня было:
Тебя природа женщиною милой
Задумала, но, страстью пленена,
Она меня с тобою разлучила,
А женщин осчастливила она.
Две последние строчки я хочу заменить такими:
Она тебя приметой наделила,
Что мне в тебе нисколько не нужна.
Я был рад, когда нашел слово "примета". Раньше я пробовал перевести это
"one thing to my purpose nothing" более вещественно, но получалось слишком
уж похабно.
Никак не могу решить, стоит ли переадресовать два-три любовных сонета,
которые Рауз считает явно относящимися к Саутгемтону. Ведь в английском
языке родовых окончаний нет, а по-русски определенность в обозначении пола
может придать сонетам ложный - уайльдовский - оттенок.
Как Вам живется в Барвихе? Здоровы ли? Часто ли выпадают у Вас хорошие
осенние дни? Рад, что Вы с прежним увлечением работаете над изданием
Некрасова [4].
Я опять болел - всю прошлую неделю. Когда немного окрепну, начну
готовиться к возвращению на север. Значит, скоро увидимся.
А пока, если будет желание и время, пишите мне сюда.
Обнимаю Вас, дорогой друг, и шлю самый нежный привет милой Екатерине
Павловне [5].
Ваш С. Маршак
1 В письме от 24 октября 1963 года К. И. Чуковский писал: "Мне хочется
процитировать в книге Ваше чудесное письмо о переводчиках и переводах.
Разрешите?" Речь идет о письме Э 404.
2 См. письмо Э 405 и прим. 2 к нему,
3 Письмо А. С. Пушкина к С. А. Соболевскому (вторая половина февраля
1828 г.) - А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. XIV, М. 1941, стр. 5.
4 "Я редактирую 8-томник Некрасова, - писал К. И. Чуковский, - и вновь
испытываю влюбленность в него".
5 Е. П. Пешкова, находившаяся в то время в Барвихе.
407. Л. Е. КОВАЛЕВОЙ
Москва, 8 декабря 1963 г.
Дорогая Лия Евсеевна и ребята,
Я очень рад, что Вы взяли темой для радиопередачи сонеты Шекспира [1].
Правда, вполне оценить сонеты способен только человек, накопивший
жизненный опыт и опыт чувств. Но многое в них может быть и для юного
человека той звездой, "которою моряк определяет место в океане". Да и в деле
воспитания литературного вкуса сонеты могут оказать неоценимую помощь.
Я сейчас очень занят, плохо вижу (У меня помутнение обоих хрусталиков.
Вероятно, потребуется операция), но все же постараюсь ответить на Ваши
вопросы.
Я взялся за переводы сонетов, потому что давно любил их, а в последние
годы особенно остро почувствовал, что они гораздо более современны, чем
очень многие стихи, написанные значительно позднее.
Прежние переводы (князя Мамуны [2], Модеста Чайковского [3] и других)
плохи, неуклюжи, а главное - не поэтичны. Перевод стихов хорош только тогда,
когда он не только точен, но и становится фактом поэзии того языка, на
который стихи переведены.
Между сонетами и драматургией Шекспира, несомненно, есть общее. На мой
взгляд, больше всего общего у сонетов с "Гамлетом".
Мне было бы очень приятно видеть Вас у себя в Москве, но удобнее всего
встретиться нам несколько позже, - скажем, в конце декабря. Во всяком
случае, мы должны предварительно условиться с Вами по телефону (номер моего
телефона: К 7-75-70).
О Вас, Лия Евсеевна, я слышал немало хорошего и давно уже обратил
внимание на Ваши серьезные и умные статьи о преподавании литературы. Уверен,
что Вы много даете своим ученикам.
От всей души желаю Вам и ребятам счастья и успехов.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 5 декабря 1963 года члены литературного кружка школы Э
118 (Ленинград) и их руководитель-преподаватель литературы Л. Е. Ковалева
писали, что они готовят передачу по радио о сонетах Шекспира; просили
ответить на ряд вопросов.
2 И. А. Мамуна печатал свои переводы сонетов Шекспира в 1859-1876 годах
в различных периодических изданиях.
3 Драматург, либреттист и переводчик М. И. Чайковский (1850-1916), брат
композитора П. И. Чайковского, в 1914 году выпустил книжку своих переводов
шекспировских сонетов.
408. АЛЛЕ ЛАКИЗО
Москва, 20 декабря 1963 г.
Дорогая Алла,
Ваше письмо [1] было переслано мне из Москвы в Крым, а из Крыма обратно
в Москву, и я получил его только недавно.
Вот почему отвечаю Вам с таким опозданием.
По Вашему письму вижу, что Вы серьезная и вдумчивая девушка и
предъявляете к жизни высокие требования. Такой и оставайтесь.
Посылаю Вам Сонеты Шекспира в моих переводах. Вероятно, не все сонеты
раскроются перед Вами сразу, но Вы почувствуете, сколько в них благородства,
веры в человека, в любовь. Шекспир правдив и не любит пышных сравнений. Он
пишет о женщине так:
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле [2].
Пусть эта книга будет Вашим другом в продолжение многих лет.
Мне очень грустно, что среди юношей в Ваших местах так много ломак,
скептиков или притворяющихся скептиками. Я уверен, что это поветрие скоро
схлынет. Да и вряд ли оно охватило всех ребят в городе. Девушки могут хорошо
повлиять на ребят, если будут держаться с достоинством.
Желаю Вам, дорогая Алла, всего самого доброго на свете.
Шлю Вам свое самое искреннее поздравление к Новому году.
С. Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 В письме от 15 мая 1963 года Алла Лакизо (Калининград, обл.),
студентка первого курса Политехникума, просила совета, как купить книгу
"Сонеты" Шекспира в переводе Самуила Яковлевича; писала о местных
"стилягах".
2 Из 130-го сонета В. Шекспира в переводе С. Я. Маршака.
409. А. В. МАКЕДОНОВУ
Москва, 20 декабря 1963 г.
Дорогой Адриан Владимирович,
Я получил Ваше письмо! во время болезни и только сейчас могу ответить
Вам.
Я очень рад, что Вы пишете книгу о Заболоцком и вообще о поэтах, ибо
лучший ключ к пониманию поэзии - любовь к ней, а этот ключ у Вас имеется.
Я с удовольствием прочел бы Вашу рукопись, но в настоящее время до
глазной операции, которая мне предстоит, я вижу очень плохо. У меня
потускнение хрусталиков обоих глаз. Для меня это очень большая беда.
Вы совершенно правильно набрели на те влияния, которые оказывали на
Заболоцкого близкие к нему поэты.
А что касается меня, то я убежден, что детская литература и
ленинградская редакция оказали оздоровляющее влияние на Хармса, Введенского,
а через них и непосредственно - на Заболоцкого. В свое время я привлек эту
группу поэтов, изощрявшихся в формальных - скорей даже иронически-пародийных
- исканиях. Самое большее, чего я мог ждать от них вначале - это участия в
создании тех перевертышей, скороговорок, припевов, которые так нужны в
детской поэзии. Но все они оказались способными на гораздо большее.
Особенно мне жаль Хармса, человека с абсолютным вкусом и слухом и с
какой-то - может быть, подсознательной - классической основой. Во всяком
случае, важно то, что все они оказались при деле, работали в журнале, а
Заболоцкий даже взял на себя такие большие и трудные задачи, как вольный
перевод "Тиля Уленшпигеля" и "Гаргантюа и Пантагрюэля". Все это не могло не
сказаться благоприятно на их отношении к жизни и литературе. Ведь в той же
редакции нашло себя много людей, не всегда первой молодости, как, например,
Борис Житков, Виталий Бианки, Т. Богданович и многие другие.
Большую роль в работе с поэтами сыграл убитый впоследствии на войне
редактор Леонид Савельев (Липавский).
Вот и все, что я могу пока сказать по вопросу, который Вас интересует.
Напишите мне о себе, о своей жизни.
Я живу трудно, все время борясь с болезнью, но продолжаю готовить новую
книгу лирики (может быть, она будет на этот раз состоять главным образом из
лирических эпиграмм). Написал комедию-сказку [2], продолжаю переводить
Блейка.
Посылаю Вам к Новому году новое двухтомное издание моих переводов из
Бериса.
Передайте мой привет и лучшие новогодние пожелания Вашей жене.
Крепко жму руку.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 5 декабря 1963 года А. В. Македонов сообщал, что
заканчивает книгу о Н. Н. Заболоцком (вышла в свет в 1968 г.); просил
прочитать рукопись книги, в которой есть раздел о работе Заболоцкого в
детской литературе, о роли, которую сыграла ленинградская детская редакция
Госиздата в творческой судьбе как Заболоцкого, так и Хармса и Введенского.
2 "Умные вещи".
410. Д. Н. КУГУЛЬТИНОВУ
Москва, 20 декабря 1963 г.
Дорогой Давид Никитич,
Простите, что отвечаю Вам так поздно [1]. За это время у меня было
много бед. Дважды болел воспалением легких, а ко всему еще прибавилась
болезнь глаз, потускнение хрусталиков. Все это мне очень мешает жить и
работать.
От всей души благодарю Вас за посвящение [2] и за все присланные мне
стихи. Они очень хороши, - каждое по-своему. Мысль у Вас воплощается в
поэтическое слово полно и вещественно, без малейшего оттенка рассудочности.
Будем надеяться, что у нас в стране понемногу растет подлинная поэзия
больших чувств и больших мыслей.
Хорошо, что Вас так отлично переводит Ю. Нейман.
Как только я начну выходить из дому или ко мне заедет директор
издательства "Детская литература", я непременно поговорю с ним о Вас [3].
А пока обнимаю Вас и желаю Вам и Вашей жене радостно встретить Новый
год.
Ваш С. Маршак
Посылаю Вам на память книгу о моем детстве и юности "В начале жизни".
1 Вместе с письмом от 9 декабря 1963 года калмыцкий поэт Д. Н.
Кугультинов (Элиста) прислал три своих стихотворения в переводе Ю. Нейман.
Стихотворения были опубликованы в журнале "Новый мир", 1963, Э 12.
2 Одно стихотворение было посвящено С. Я. Маршаку.
3 Д. Н. Кугультинов просил содействовать изданию сборника калмыцких
сказок в прозе и стихах в издательстве "Детская литература".
411. РЕДКОЛЛЕГИИ ЖУРНАЛА "ПРАПОР"
Москва, 29 декабря 1963 г.
Дорогие товарищи,
Я не мог не откликнуться на Вашу просьбу написать несколько слов о том,
что значила для меня поэзия Тараса Шевченко [1].
К сожалению, болезнь (потускнение хрусталиков обоих глаз) не позволила
мне написать о бесконечно любимом мною поэте больше, чем одну страничку -
малую долю того, что мне хотелось сказать.
Желаю Вам счастья и успехов в наступающем году.
С искренним приветом.
С. Маршак
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ТАРАСА ШЕВЧЕНКО
Я убежден, что в нашей стране нет ни одного поэта, который не испытал
бы влияния могучего народного певца Украины, славного Тараса Шевченко.
Я любил его с детства, когда впервые услышал песни на его слова, но
только в зрелом возрасте полностью осознал, что это один из величайших в
мире поэтов, так счастливо сочетающих непосредственность народного
поэта-кобзаря с высокой поэтической культурой.
Музыка его стихов открыла мне всю прелесть и силу украинской речи.
Его тончайшая лирика проста и естественна, как дыхание. И он же оставил
нам непревзойденные образцы гражданской поэзии, полной страдания и гнева,
звучащей, как пророчество.
В день его 150-летия мы говорим с ним, как с нашим современником. С
любовью и нежностью мы благодарим его за то, что он обогатил своей поэзией
наши души.
Печатается по рукописной копии.
1 В письме от 23 декабря 1963 года редакция журнала "Прапор" (Харьков)
просила написать две три страницы о Т. Г. Шевченко (150 летний юбилей со дня
рождения отмечался 9 марта 1964 г.).
Заметка С. Я. Маршака в переводе на украинский язык под названием "Ясшй
памяти Тараса Шевченки" была напечатана в журнале "Прапор", 1964, Э 3.
412. И. А. РАЙСКОМУ и П. Т МАСКИНОЙ
Москва, 31 декабря 1963 г.
Дорогие товарищи Райский и Маскина,
Ваше письмо [1] я получил накануне Нового года. Хочу от души пожелать
Вам обоим здоровья и бодрости в наступающем году.
Очень рад Вашему отзыву о моих книгах для детей. Я дорожу мнением
старых педагогов, среди которых было немало идейных, самоотверженных и
мыслящих людей, хорошо знавших ребенка.
Продолжение моей автобиографии (правда, очень краткой) Вы найдете в
книге моих избранных стихотворений для взрослых и юных читателей, которая
выйдет месяца через два в серии "Библиотека советских поэтов" [2]. Более же
подробную повесть о моей жизни я надеюсь написать впоследствии.
После того как я вынужден был покинуть Ялту, я продолжал свое
образование в Англии, где учился в Лондонском университете и откуда вернулся
за месяц до первой мировой войны
Вы правы, моим большим счастьем было знакомство с замечательными
людьми. Но должен Вам сказать, что, кроме знаменитых людей или, вернее,
наряду с ними, я знал на своем веку и людей, не пользовавшихся известностью,
но не менее замечательных
Очень хочется написать и о них. Вот только глаза меня подводят. У меня
потускнение хрусталиков обоих глаз. Операция возможна будет не ранее чем
через несколько месяцев или даже через год Пока же с трудом пишу, а
диктовать не научился.
Шлю Вам свой горячий привет и желаю сохранить бодрость духа.
Уважающий Вас
С. Маршак
1 Письмо от 25 декабря 1963 года И. А. Райского и П. Т. Маскиной (г.
Елань Волгоградской обл ), учителей пенсионеров, с отзывом на четыре тома
Сочинений С. Я. Маршака (Гослитиздат, 1957- 1960) "Хотелось бы, - писали
они, - прочитать Вашу автобиографию, если она напечатана"
2 См т. 1 наст изд, стр 5-15
413 Н. И. БОРИСОВОЙ
Москва, 31 декабря 1963 г
Уважаемая Н. И.
(к сожалению, не знаю Вашего имени-отчества),
Я очень рад, что Вы обратили внимание на мое стихотворение,
процитированное в "Новом мире", и всячески готов прислушаться к Вашему
замечанию по поводу 3-й строфы, но согласиться с ним не могу [1].
В этом стихотворении идет речь не только о том, что мы часто смотрим,
но не видим (потому что смотрим рассеянными и равнодушными глазами в минуты
озабоченности или спешки), но и о том, что в жизни мы теряем очень многое,
упускаем возможность встретить рассвет в лесу (хотя бы пригородном), а такая
возможность есть не только у охотников и рыбаков; упускаем встречи с
любимыми людьми, так как нам кажется, что у нас "в запасе вечность", и т. д.
Кстати, для меня лично рассвет таит гораздо больше очарования, чем
закат.
Желаю Вам счастья в наступающем году.
С искренним приветом
С. Маршак
1 В письме от 27 декабря 1963 года Н. И. Борисова (Москва),
пенсионерка, писала о своем несогласии со стихами порта - "третьей строфой
стихотворения "Ты много ли видел на свете берез?.." (процитировано в
рецензии на сб. "Избранной лирики" - "Новый мир", 1963, Э 3):
А много ль рассветов ты встретил в лесу?
Не больше, чем два или три,
Когда, на былинках тревожа росу,
Без цели бродил до зари.
"Рассветы в лесу людям вообще не часто приходится встречать, - писала
Н. И. Борисова, - разве охотникам, рыболовам, туристам. Здесь скорее
приходит мысль об упущенных возможностях насладиться красотой, которая была
не так уж далека от нас. Не лучше ли было бы сказать не о рассветах, а о
закатах? Их-то мы видим часто, и они часто бывают прекрасны, а часто ли до
нас доходит их красота".
414. Н. Н. МАТВЕЕВОЙ
Москва, 15 января 1964 г.
Дорогая Новелла Николаевна,
Со времени моего возвращения из Ялты я трижды болел воспалением легких,
и с каждым днем глаза мои все больше заволакивались туманом. Однако делать
операцию еще рано - катаракта не вполне созрела. Вот почему я ограничивался
в переписке с Вами телеграммами. Признаться, сослепу я даже сразу не
разобрал и только сейчас, когда мне принесли лупу, понял, какие стихи
написаны Вами, а какие - Иваном Семеновичем [1]. Надеюсь, Вы примете во
внимание смягчающие мою вину обстоятельства и не обидитесь за поздний ответ.
Трудно высказать в письме впечатление, оставленное стихами. Было бы
хорошо (если это только возможно) при встрече с Вами и Иваном Семеновичем
узнать и другие его стихи. В тех, которые я прочел, есть особая тонкость,
северная сдержанность вместе с подлинной лиричностью. Очень хорош "Маленький
комаренок" и строчки:
...не достигни я дна,
где безоблачны своды,
прозрачны воды, -
ни тени,
ни страха,
ни тлена,
ни праха,
ни свободы...
Из Ваших стихотворений, мне кажется, наиболее проявленным отрывок из
поэмы "Владивосток". Особенно запомнились мне превосходные строчки:
Ведь человеку исстари дано
Сперва вступать
Во все, что не доступно,
Потом решать -
Доступно ли оно?
Уверен, что и вся поэма будет хороша! Ни пуха, ни перл!
От двух других Ваших стихотворений (о ружье Хемингуэя и "Дышит сном
туманно-синий Сихотэ-Алинь...") у меня впечатление хорошее, но сложное, и
определить его мне было бы легче в устном разговоре.
Говорят, что вышел Ваш новый сборник стихов2, но до меня он до сих пор
не дошел.
Очень хотелось бы повидать Вас обоих, но меня из дому врачи не
выпускают, а для Вас, Новелла Николаевна, путешествие с Беговой на
Чкаловскую трудно.
Все же надеюсь, что мы как-нибудь увидимся.
С. Маршак
Печатается по машинописной копни.
1 Вместе с письмом от 29 ноября 1963 года поэтесса Новелла Матвеева
(Москва) прислала на отзыв стихи - свои и мужа.
2 И. Матвеева, Кораблик, "Советский писатель", М. 1963.
415. В. И. БАГИНСКОЙ
Москва, 29 января 1964 г.
Дорогая Виктория,
С глубоким волнением прочитал Ваше чудесное письмо [1]. Мне показалось,
что я слышу в нем голос самого народа.
Уверен, что Вы отлично переведете и песни и пословицы. В сущности, те
отрывки из песен, которые Вы приводите в письме, передают характер и строй
подлинника. Может быть, следует только попытаться передать и ритм оригинала,
несколько приблизив его к нашему стихосложению.
В Вашем изложении чувствуется безупречный вкус, точный отбор слов.
Пожалуй только, вместо выражения "не повергай меня в траур" следовало бы
найти что-нибудь проще, народнее. Правда, мы все пользуемся этим словом. И
все же оно не стало вполне русским. А у восточных народов - в том числе и
татар - вероятно, есть для этого какое-то более конкретное и более образное
выражение.
Где и как удастся напечатать Ваши переводы, когда они будут готовы, - в
каком-нибудь журнале или отдельной книжкой, - пока еще сказать трудно.
Полагаю, что работу Вы должны начать с того материала, который у Вас
имеется под руками. А дальше Вы сможете поискать новый материал.
Сейчас я болен и уезжаю в санаторий. Напишите мне по московскому адресу
- мне перешлют.
Я рад, что познакомился с Вами, хороший человек, благородная дочь
своего народа. Я получаю множество писем, но Ваше по-настоящему взволновало
меня. Желаю Вам счастья, здоровья, успехов и в учительской, и в литературной
работе.
Передайте мой привет Вашим родителям и ребятам.
Ваш С. Маршак
P. S. Если буду в силах, посмотрю Вашу работу, когда Вы ее закончите
или еще до ее завершения.
С. М.
1 В письме от 17 января 1964 года В. И. Багинская (Гурджи), учительница
из Краснодара, писала о своем желании переводить с татарского на русский;
прислала переводы татарских народных песен, которые она слышала от
родителей.
416. ИГОРЮ БАХТИНУ
Москва, 20 марта 1964 г.
Дорогой Игорь,
Я внимательно прочел Ваши заметки о молодых поэтах [1].
В Ваших высказываниях чувствуется и любовь к поэзии, и умение
пристально вглядываться в стихи. И все же мне кажется, что Вы иной раз
строите Ваши заключения и выводы на случайных примерах, и потому далеко не
все Ваши суждения достаточно убедительны и вески. Часто Вас привлекает в
стихах внешне эффектная фраза.
Мне отнюдь не хотелось бы подорвать Ваше доверие к собственным мыслям и
суждениям. Постарайтесь только развить и усовершенствовать свой вкус и
поглубже осознать, чего именно Вы хотите от поэзии. Только тогда Вы будете
по-настоящему принципиальны и требовательны.
Стихов на свете много, и надо уметь выбирать самое существенное и
важное, то, без чего и жить нельзя.
Я помню, как по мере моего роста и развития суживался круг любимых
стихов и поэтов. И в то же время я всегда был готов принять и оценить все
новое и подлинное, хоть и непривычное, что появлялось в литературе.
От души желаю Вам успехов.
Ваш С Маршак
Печатается по машинописной копии.
1 С письмом от 5 марта 1964 года И. Бахтин (г. Ленкорань
Азербайджанской СССР), ученик 11-го класса, прислал в рукописи свою статью
"Я - ваш читатель" - о современных советских поэтах.
417. СЛОБОДАНУ ЛАЗИЧУ
Москва, 3 апреля 1964 г.
Уважаемый и дорогой Слободан Лазич,
Сердечно благодарю Вас за подарок - сборник стихов для детей [1]. К
сожалению, сейчас я лишен возможности прочесть Вашу книгу из-за болезни
глаз. Врачи нашли у меня катаракту, но считают операцию преждевременной.
Друзья прочли мне оглавление книги, и я был поражен количеством языков,
с которых Вы переводите.
Вы делаете большое и важное дело, открывая детям своей родины богатства
поэзии разных народов. По своему опыту знаю, какое это сложное и трудное
искусство.
Очень рад, что Ваша книга дождалась, наконец, широкого и заслуженного
признания.
Еще раз благодарю Вас и буду ожидать Ваших новых книг.
Пишу Вам в санатории. Когда вернусь в Москву, пошлю Вам свои книги,
хотя не знаю, какие из них у Вас имеются.
От всей души желаю Вам здоровья, счастья и вдохновения.
Жму Вашу руку.
С. Маршак
1 С. Лазич (Югославия, Белград) прислал книгу, "Pan Dzep zlatnih
stihova" ("Полный карман золотых стихов") с дарственной надписью: "Дорогому
и уважаемому Самуилу Яковлевичу - сердечно. С. Лазич". В книгу вошли стихи
для детей, переведенные С. Лазичем на сербский с разных языков мира. В книге
имеется перевод "Сказки о глупом мышонке" С. Я. Маршака.
418. В. А. ЗОЛОТАРЕВУ
Москва, 9 мая 1964 г.
Дорогой Василий Андреевич,
От души благодарю Вас за привет [1]. Всегда с любовью вспоминаю Вас и
нашу с Вами работу в Детском городке.
Кстати, издана ли Ваша превосходная музыка к моему "Кошкиному дому"?
Сохранилась ли она у Вас? Многие композиторы писали музыку к моим сказкам,
но никто не превзошел Вас лаконичностью, грацией и душевной чистотой,
которая так нужна искусству для детей.
По Вашему письму вижу, что Вы сохранили присущую Вам бодрость духа.
Всем сердцем сочувствую пережитому Вами горю [2].
Желаю Вам душевного покоя и счастья в работе. Крепко Вас обнимаю.
С. Маршак
P. S. Из-за болезни глаз (катаракта) я вынужден был продиктовать это
письмо.
Не знаю, есть ли у Вас мои книги. Если нет, буду рад прислать Вам их.
Печатается по машинописной копии.
1 Письмо композитора В. А. Золотарева (Москва) от 27 апреля 1964 года с
поздравлением к 1 Мая. "Всегда вспоминаю с теплый чувством, - писал В. А.
Золотарев, - нашу обоюдную работу в краснодарском Детском городке".
2 Смерть жены В. А. Золотарева.
419. СЕРЕЖЕ ВАЛОВОМУ-САМОЙЛЕНКО
Москва, 14 мая 1964 г.
Мой дорогой друг Сережа,
Спасибо тебе за карточку, где ты снят с дедом Морозом [1]. Я тоже дед,
но без бороды. Вот стихи, тебе посвященные:
Дед Мороз пугал Сережу:
- Я Сережу заморожу!
- А Сергей ему в ответ
- Говорит: - Боюсь, что нет!
Крепко тебя целую и шлю привет твоей маме.
Твой С. Маршак
1 Пятилетний С. Валовой-Самойленко (Киев) прислал фотографию с письмом,
в котором от его имени было сказано- "Это дед Мород пригласил меня
сниматься, я его совсем не боялся, он ведь добрый".
420. В. А. ЛЕВИНУ
Москва, 3 июня 1964 г.
Дорогой Вадим Александрович,
Получил Ваши стихи и стихи детей [1].
Я очень ценю Ваш интерес к ребятам и к детской литераторе, но стоит ли
для этого бросать работу в НИИ, дающую Вам не только материальное
обеспечение, но и связь с людьми и жизнью, - не знаю. (...)
Мой младший брат, М. Ильин, известный автор научно-художественных книг,
в течение многих лет совмещал работу над весьма трудоемкими книгами со
службой в Технологическом институте, а потом на заводе. И это при наличии
хронической легочной болезни, отнимавшей у него так много сил!
Мне думается, что стихи и работа с детьми должны оставаться для Вас
делом любви, а не профессии. Пишите стихи и печатайте их, но пока что себя,
своего содержания и формы Вы в стихах еще не нашли. Может быть, это придет
со временем и даже без помощи Литинститута. Пока же находите удовлетворение
и в своей профессиональной работе, и в том, что Вы можете на досуге писать
стихи, и в занятиях с детьми. Вот мое откровенное мнение.
Из Ваших ребят мне показались способными только двое: в первую очередь
Лена Салькова (стихи про осень и "Первый ручеек") и, во-вторых, Эдик
Рязанов, еще очень наивный, но пишущий с юмором.
От души желаю Вам счастья и успеха.
Ваш С. Маршак
1 С письмом от 27 мая 1964 года В. А. Левин прислал свои новые стихи и
сказки, а также стихи ребят руководимого им литературного кружка при
харьковском Дворце пионеров; В. А. Левин писал, что принял решение полностью
посвятить себя литературе, оставив работу в научно-исследовательском
институте.
421. В. Д. РАЗОВОЙ
Москва, 14 июня 1964 г.
Дорогая Ванда Дмитриевна,
Сердечно благодарю Вас за письмо и привет [1].
Тема статьи, над которой Вы работаете, "От фельетониста Уэллера до
сатирика Маршака", мне кажется не слишком удачной и нужной.
Истоки моей сатирической поэзии скорее можно найти в тех немногих
стихотворениях, которые печатались в "Сатириконе" и других журналах, чем в
газетных фельетонах, написанных в годы ранней молодости по случаю и для
заработка.
О моей сатире зрелого периода до сих пор написано очень мало. Вероятно,
ранние стихи могли бы занять только очень небольшое место в хорошей и
добросовестной работе, посвященной моим сатирическим стихам.
В ближайшем будущем я уезжаю в крымский санаторий ("Нижняя Ореанда"),
чтобы поправиться и набраться сил для предстоящей мне операции. Если будут у
Вас ко мне какие-нибудь вопросы, пишите мне туда. Шлю Вам сердечный привет.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 9 июня 1964 года В. Д. Разова сообщала, что она работает
над статьей "От фельетониста Уэллера до сатирика Маршака" для журнала
"Русская литература".
422. Е. М. ШЛЯПНИКОВОЙ
Москва, 23 июня 1964 г.
Дорогие Елена Макаровна и выпускницы педагогического училища,
Меня очень порадовало письмо Елены Макаровны об уроке, посвященном моим
книгам [1]. Я почувствовал всю теплоту Вашего молодого воодушевления,
несмотря на разделяющие нас километры.
Мне бы хотелось пожелать Вам и в дальнейшем видеть за книгой ее автора, живого,
близкого Вам человека. Тогда только перед Вами откроется по-настоящему и книга,
и сердца маленьких читателей.
Будьте строги и требовательны к детской литературе, отвергайте
холодную, вялую, поверхностную книгу, не проникнутую ни подлинными мыслями,
ни настоящими чувствами. Чтобы заставить ребенка полюбить книжку, Вы должны
прежде всего сами полюбить ее. Вас всех ждет очень важное и большое дело.
Вам предстоит передать следующему поколению неисчерпаемое богатство русского
языка, неисчислимые сокровища нашей литературы. А для этого Вам надо не
переставать учиться и после окончания курса"
В одном из моих стихотворений, "Пожелания друзьям", есть такие строчки:
Пусть каждый день и каждый час
Вам новое добудет.
Пусть добрым будет ум у вас,
А сердце умным будет.
Вам от души желаю я,
Друзья, всего хорошего,
А все хорошее, друзья,
Дается нам недешево.
Шлю сердечный привет Елене Макаровне и всей полсотне выпускниц.
Желаю Вам всем сохранить связь с Вашей преподавательницей и между
собой.
Ваш С. Маршак
1 В письме от 10 июня 1964 года Е. М. Шляпникова (Нижний Тагил
Свердловской обл.), преподаватель детской литературы педучилища, описала
урок в училище, посвященный жизни и творчеству С. Я. Маршака; просила
написать две-три строки девушкам, через месяц оканчивающим педучилище.
423. ШКОЛЕ Э 16 г. БЕЛГОРОДА, ПИОНЕРАМ ОТРЯДА имени С. Я. МАРШАКА
Москва, Кунцевская больница, 3 июля 1964 г.
Дорогие ребята,
Ваше письмо получено во время тяжелой болезни Самуила Яковлевича.
Сейчас он находится в больнице [1].
Он был рад хорошим вестям от Вас [2] и обещал написать, когда немного
поправится.
Самуил Яковлевич просит передать привет Вам всем, Вашей учительнице
Софье Ивановне [3], а маленького героя Володю [4] просит крепко обнять и
расцеловать.
1 С. Я. Маршак продиктовал это письмо накануне смерти. Он просил, чтобы
письмо было отправлено за подписью его секретаря.
2 Письмо пионеров отряда Э 9 имени С. Я. Маршака школы Э 16 (Белгород)
не сохранилось. Ребята переписывались с портом более двух лет, подробно
рассказывали ему о своей жизни.
3 Заслуженной учительнице РСФСР С. И. Брусенцовой.
4 Пионера, спасшего трехлетнюю девочку из ямы с варом.
<Москва, октябрь 1940 г.> Уважаемая Мария Васильевна,
Нам кажется, что Вы поймете нашу писательскую боль.
"Книга для чтения" [1], о которой мы говорили сегодня с Вами в
Наркомпросе, издавна представлялась нам как бы итогом всей нашей многолетней
литературной работы. Нам казалось, что только тогда эта книга будет хороша,
если мы отнесемся к ней не как составители, а как авторы. В ней должно быть
много творческой выдумки, много изобретательства. Наши маленькие читатели и
их родители ждут от Маршака и Чуковского не просто удовлетворительной
компиляции, а поэтической, живой, сердечной книги.
Мы боимся, что это-то и ускользает при всех официальных обсуждениях.
Речь идет не о том, чтобы прибавить к предоставленному нам сроку лишний
месяц или два. Нам нужно более просторное время для того, чтобы работать над
этой книгой весело, вдохновенно, позволяя себе тратить часы и дни на поиски,
на сочинение, на проверку каждой страницы.
Мы, конечно, могли бы изготовить хрестоматию в несколько месяцев и
оказаться юридически правыми перед Учпедгизом, но ведь дело не в этом.
Нам хотелось бы создать фундаментальную книгу, которая могла бы
воспитывать несколько поколений советских детей, а такие книги в 7-8 месяцев
не делаются. Стоящая перед нами задача осложняется тем, что, как мы
убедились после первых месяцев работы, - в современной литературе почти не
существует необходимого материала, рассчитанного на младший школьный возраст
и достойно отражающего в себе нашу эпоху.
Прежние хрестоматии Учпедгиза в большинстве случаев ограничивались
формальными отписками во всех разделах, где говорилось о нынешнем дне.
Привлечение к учпедгизовской работе не профессиональных педагогов, а
писателей несомненно может дать некоторые положительные результаты, но в то
же время не следует забывать, что для писателей это дело новое, непривычное
и требует от них большой затраты творческих сил.
Мы решили высказать Вам эти соображения, так как уверены, что
Наркомпрос вместе с нами горячо заинтересован в высоком качестве и
художественной привлекательности книг, создаваемых для школы.
С. Маршак
К. Чуковский
Письмо С. Я. Маршака и К. И. Чуковского адресовано сотруднице
Наркомпроса РСФСР М. В. Сарычевой. Печатается по тексту черновика.
1 "Книги для чтения" - стабильные учебники для первого и второго
классов начальной школы, над которыми с 1940 года работали С. Я. Маршак, К.
И. Чуковский, Т. Г. Габбе, З. М. Задунайская, А. И. Любарская, Л. К.
Чуковская. Работа была прервана войной. Рукопись погибла во время блокады в
Ленинграде.
426. В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА "КРОКОДИЛ"
Москва, <март 1963 г.>
Мы прочли заметку Б. Юдина [1] помещенную в Э 4/1690 "Крокодила" по
поводу детской книжки Д. Хармса (издание "Детского Мира") 2.
Не дав себе труда внимательно разобраться в замысле приводимых им
стихов, не сказав, к какому они принадлежат жанру, не объяснив, что это
стихи-игры, стихи-скороговорки, Б. Юдин цитирует отрывки из них, издеваясь и
подтрунивая. Но если бы Б. Юдин подверг той же операции, скажем, сборники
русского фольклора или книги авторов настоящего письма, он мог бы с таким же
успехом взять на себя защиту "малюток от поэтического издевательства над
здравым смыслом". Какой, скажем, смысл имеют вырванные из текста слова
"Ай-люли-люли", или "Это че-че-ре-па-па-па-паха", или "Вагоноуважаемый
многоуважатый"?
Веселая словесная игра, перевертыш, "лепая нелепица" - все то, что так
любят дети и что всегда отстаивал Горький, как поэзию, с помощью которой
дети усваивают дух родного языка, - многие годы были мишенью для "людей в
футляре", для старых дев обоего пола. Очень жаль, что эту вредную тенденцию
возобновляет своим письмом Б. Юдин.
Д. Хармс не нуждается в защите. Он давно уже признан и детьми и
литераторами. Этот талантливый поэт, погибший 22 года тому назад, обладал
редкостным даром понимать ребенка и быть участником его веселой игры.
Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать хотя бы стихотворение
"Игра", в котором четырехлетний мальчуган с восторгом и самозабвением
настоящего художника поочередно перевоплощается то в автомобиль, то в
паровоз, то в самолет. Автор заметки допускает, что "есть детские
стихи-перевертыши, в которых юные читатели прекрасно разберутся". Но почему
же автор уверен, что четверостишию-перевертышу Хармса "Иван Топорышкин пошел
на охоту" дети меньше обрадуются, чем перевертышам других авторов? На наш
взгляд, умению писать для самых маленьких у Хармса могут поучиться многие
авторы книг для детей.
Радостное восприятие мира, причудливое воображение, способность играть
словом - все эти свойства, присущие нашей поэзии для детей, в частности,
поэзии Д. Хармса, - так же необходимы для нормального роста ребенка, как
витамины в пище.
Горький писал о ребенке:
"Он хочет играть и играет всем и познает окружающий мир прежде всего и
легче всего в игре, игрой. Он играет и словом и в слово". {М. Горький, Coбp.
соч. в 30-ти томах, т. 23, М. 1933, стр. 113.}
Алексей Максимович не раз возвращался к этим мыслям в своих статьях и
устных высказываниях. Неоднократно писали об этом и авторы настоящего письма
(К. Чуковский "От двух до пяти", глава "Игровые стихи", С. Маршак - сборник
"Воспитание словом").
Мы достаточно знаем и уважаем ребенка, чтобы не сомневаться в его
способности не только понять, но и оценить мастерские перевертыши и всю
словесную игру Д. Хармса.
С. Маршак
С. Михалков
Корней Чуковский
Печатается по тексту журнала "Крокодил", 1963, Э 7,10 марта.
1 Б. Юдин, Трюх-трюх! - "Крокодил", 1963, Э 4, 10 февраля.
2 Д. Xармс, Игра, "Детский мир", М. 1962.