понимаете, почему для обвинений выбрали меня. Ну, конечно, я виновата, нарушала правила социалистической торговли, все хотела сделать свой магазин самым лучшим, доставала дефицит. Но взятки, хищения, обман? Я ведь и в торговлю пошла, потому что невмоготу стало пустые бумаги перекладывать, хотелось работать для людей. А что же получилось? Нет, я не смирилась, все эти годы писала заявления, требовала справедливого пересмотра, хотя ведь силы не беспредельны, когда везде отвечают одно и тоже. Да и родители мои (как им было тяжело, мама так и не дождалась моего освобождения) на свиданиях не раз повторяли: " Дочка, брось писать, ты всегда была идеалисткой, хоть сейчас не рискуй, а то хуже будет..." Но мне и сейчас нужна справедливость. Знаете, что самое тяжелое для меня сейчас? Не бытовая неустроенность, не опасливый холодок в отношениях с родней недавно женившегося сына, не тяжесть посменной физической работы на бумажной фабрике, нет... Тяжелее всего соглашаться с доброжелательными советами руководителей и кадровиков: "Только, ради Бога, никому ничего о прошлом не рассказывайте, а то знаете, какой у нас народ, случись что, сразу обвинят". Они, наверное, правы, но скрывать всю жизнь свое прошлое и нелегкий опыт? Да что же в моей жизни было дурного или постыдного, что обречена я всю жизнь скрываться? Неужели я виновата лишь в том, что с другими не случилось такого несчастья?.." Как хорошо я понимаю эту идеалистку-торговку с ясным умом и самоотверженным характером, как про себя любуюсь работой ее мысли, точностью выносимых оценок. В лагере эту еврейку за фамилию и характер звали Моисеем, а мне хочется воскликнуть: "В Израиле, может, была бы Голдой Меер, а здесь вот оказалась заключенной и разнорабочей... Кто виноват в этом?" Нет, я не чувствую больше сходства со своей героиней, я чувствую больше вину. Как мы все виновны перед ее идеализмом и желанием действенного добра людям! Ведь именно мы своим попустительством, а иной раз и бездумной опорой на государство отправляли в лагеря самых лучших и самоотверженных. Давайте только представим: не имей М. такой неукротимой жажды делания добра, не перейди она в торговлю из письменных инженеров, сидела бы в каком- нибудь НИИ вроде нас, грешных, выпрашивала бы и доставала у торговцев дефицитные товары, ничем, конечно, не рискуя, кроме утраты части выстраданной бездельным сидением зарплаты и, может, даже была бы способной тут же и поругать этих самых торговцев спекулянтами, ворами и взяточниками, вызывая на их головы строжайшие кары. Согласитесь, что, уйдя в торговлю от такого существования, М. выбрала иной, самоотверженный и самостоятельный путь, позволившей ей хоть на время реализовать свое человеческое достоинство. Опять же, именно за это она и была репрессирована безнравственным обществом, получила свой крест, на котором корчится в безмолвии до сих пор, а мы своими добрыми советами "скрывать и молчать" лишь зажимаем ее вопящий о справедливости рот. Так кто же тут виновный на деле? И когда же мы услышим и обратим на себя древние пророческие слова: "Горе вам, книжники и фарисеи!" Да, горе нам, гордым и надменным, ленивым и послушным рабам великого государства за то, что не слышим и не понимаем, как именно от нашего неучастия и идет главное зло поддержки системы страха и подавления добра. И когда только мы перестанем требовать крови настоящих людей, хозяйственников и политзаключенных? Когда станем разбираться в себе самих и поймем, кто рабы и кто герои? 23.06.1989 г. Дело снабженца Х. (ОСП 23.10.1992 г.) Обвинитель Владышевский: Кооператор Х. зимой 1989 г. приобрел на подмосковной базе 15 т картофеля. Заплатив наличными кладовщице П. не по 10, а по 15 коп/кг, он тем самым дал ей взятку в размере 750 рублей (поскольку сумму в размере стоимость картофеля по 10 коп/кг П. внесла в кассу магазина при базе). Взятка была дана за предоставление кооператору возможности приобрести картофель в нарушение действующих правил. При этом государству был причинен ущерб в размере необоснованных выплат базе государственных дотаций на возмещение убытков в связи с закупкой, хранением и реализацией этого картофеля по стоимости 22,7 коп/кг. Закупленный таким образом картофель Х. отправил в Азербайджан, где он был реализован по цене 1 руб/кг, получив большую наживу, и тем совершил спекуляцию. Суд приговорил Х. к семи годам лишения свободы. Защитник Сокирко: Спекуляция раньше относилась к числу преступлений, причинявших ущерб советской торговле и потребителям. Однако в условиях перехода к рынку спекуляция перестала считаться общественно опасным явлением, превратившись в одну из форм предпринимательской деятельности, разрешенной законом. Совершенная Х. закупка подмосковного картофеля и перепродажа его в Азербайджане с целью получения прибыли не противоречит новому закону о предпринимательской деятельности. При этом ни базе, ни кооперативу, ни гражданам вреда причинено не было, а Х. в торговую операцию вложил свой труд и деньги. Что касается выделенных государством дотаций на картофель, то эти деньги уже были переданы базе вне зависимости от того, кому был продан картофель, тем более что предназначался он именно для свободной продажи. Конечно, в действиях кладовщицы П. можно усмотреть состав преступления, "нарушение правил социалистической торговли", но этот уголовный состав также уходит в прошлое. Кроме того, он касается действий именно кладовщицы, а не Х. И уж никак нельзя считать переплату за картофель по 5 коп/кг - взяткой. Суждения 9 присяжных - Не виновен ни в даче взятки, ни в спекуляции. - К кладовщице понятие взятки не применимо, исков нет, потому натянута вина в даче взятки. А спекуляция - это начало предпринимательства. Не виновен. - Ущерба не было и взятки быть не может. Но о спекуляции я не знаю. - Была не взятка, а спекуляция, но все равно не виновен. - Было нарушение правил советской торговли, но только в дикой стране за это можно сажать. - За то, что картошку не сгноили, а продали - такие бешеные сроки! Нет вины. - Раз не было никому ущерба, значит не виновен. Вердикт: Не виновен - единогласно. Обвинения в адрес Х. (и еще точнее - кладовщицы П.) по сути аналогичны обвинению завмага М., когда повышение государственной цены до рыночной называлось взяткой или спекуляцией. Однако выводы большинства присяжных в этих двух процессах оказались противоположными - взамен осуждения со снисхождением полное оправдание. Правда, если присмотреться, то можно заметить в словах некоторых присяжных сомнения. Одна уклонилась от оправдания Х. в спекуляции, другой говорил о вине в нарушении правил советской торговли, видимо, не в уголовном смысле. Но все сомнения потенциальных оппонентов так и не были развернуты в обсуждении из-за господства сторонников полного оправдания Х. Видимо, уже действовал фактор времени. За три прошедших года работающего рынка понятие спекуляции как преступления потеряло власть над российскими умами. Также прояснилось, что торговцы - не чиновники и не могут брать взятки. Но главная причина заключается, думаю, в резкой смене состава участников наших судов присяжных: взамен представителей "демократической интеллигенции" (круг наших личных друзей) пришли активисты Общества и бывшие осужденные хозяйственники. Разные вердикты двух обсуждений близких уголовных дел прежде всего зафиксировали общественную расколотость, по крайней мере на демократическую интеллигенцию и на защитников осужденных хозяйственников, причем каждая из сторон практически не может воспринимать доводы других. Например, в данном обсуждении внимание участников даже не привлек довод обвинения, что государству был причинен ущерб в размере той дотации, которую оно платило базе на покрытие убытков от закупки и хранения сверх дешевого картофеля (по 22,7-10=12,7 коп за кг). Государство дотировало жителей Подмосковья в покупках дешевого картофеля, а работники базы реализовали его дальнему потребителю через рыночного перекупщика. Как защитник я понимал этот довод обвинения, хотя и не мог с ним согласиться, потому что, думаю, в таких потерях виновато само государство. Если бы оно открыто высказало свое желание облагодетельствовать жителей Подмосковья (но не Азербайджана), то и должно было учредить соответствующую систему нормированного распределения дешевого картофеля именно в Подмосковье. Если же оно провозгласило свободную продажу дешевого картофеля, то перекупщики имели полное право скупать его и отправлять в Азербайджан. А то, что они скупали его прямо с базы, лишь рационализировало процесс и снижало потери картофеля. Однако подвигнуть "монолитный" составе присяжных на обсуждение этой темы не удалось. Справка. В связи с изменением законодательства с Х. было сначала снято осуждение за спекуляцию, а в январе 1994 г. по жалобе Общества Президиум Верховного Суда РФ снизил наказание за дачу взятки до 3 лет лишения свободы, учитывая хорошее поведение и то, что "на территории РФ в настоящее время не запрещен вид деятельности и достижение тех результатов, за которые Ходов дал взятку", и постановил освободить его из-под стражи немедленно. Что касается кладовщицы П., то она так и осталась "должностным лицом". Дело коммерсанта М. (ОСП 20.05.1994 г.) Аналогичное дело было проставлено на обсуждение два года спустя. Коммерсант из Краснодара М. закупал в торговых организациях г. Иваново ткани за наличные деньги по цене выше государственной, что было квалифицировано судом как дача взятки с наказанием в 8 лет лишения свободы. 8 активистов Общества в качестве присяжных заседателей единогласно высказались за невиновность М., что меня как защитника, конечно, удовлетворило, но как исследователя особенно радовать не могло, потому что в деле, конечно же были проблемы, оставшиеся вне внимания участников. Только один из них отнесся к оправданию действий М. с сомнением. Он сказал: "Мы знаем, что ни одна коммерческая сделка не проходила без наличных денег. Формально в данном деле преступление имело место, т.к. директор базы, откуда покупалась ткань, есть должностное лицо. Но этого нельзя сказать о М., поэтому считаю его невиновным. Он должен быть оправдан". Если бы этот присяжный был последователен, то ему пришлось бы считать М. взяткодателем. Он такого вывода не сделал, но его голос подсказал, что в деле существуют аргументы против М. Ведь торговые ивановские организации, руководителям которых М. передавал наличные деньги за ткани "сверх госцены", лишь формально были частными. На деле они были "карманными" (для директоров), чтобы можно было продать фабричные ткани якобы по низкой госцене, а реально по рыночной и присвоить большую часть фабричной прибыли, тем самым фактически разоряя основное производство (типичная история большинства акционированных крупных предприятий). Сегодня эта история больше похожа на коммерческий подкуп, чем на честный бизнес, но разобраться в ней не смогли ни официальный суд, ни наш общественный суд присяжных. Ближе к истине подошли исследовательские суды присяжных по похожему делу зам. директора госпредприятия Г., анализ которых помещен в конце данной главы. Справка. После ввода в действие нового УК РФ суд пересмотрел дело М., переквалифицировал его действие на более мягкую норму, снизил наказание до 3 лет лишения свободы (хотя он отбыл уже 5 лет) и тут же освободил.

Суды и опрос по делам о взятках в связи с ЧПД

Вторым часто встречающимся типом дел о хозяйственных взятках, являлись обвинения в передаче "руководству наверх" части прибыли от "теневой", запрещенной частнопредпринимательской деятельности (ЧПД). Так, бакинский цеховик Ш. (см. главу 3), был обвинен не только в хищении произведенной им продукции, но и в передаче немалой части прибыли "наверх", как взятки. В 2 общественных судах по этому делу присяжные отказались признать его вину во взятках. Широко известна трагедия - расстрел в 1987 году директора Дзержинской плодоовощной базы г. Москвы Амбарцумяна М.А., осужденного за прием от своих подчиненных прибыли, образованной в результате повышения эффективности работы базы, и за передачу ее части вышестоящим руководителям, что было квалифицировано судом как получение и дача взяток. Вот как об этом говорит приговор: "На протяжении более десяти лет в Дзержинской плодоовощной конторе, крупнейшей в Москве, существовала система получения нетрудовых доходов путем по лучения взяток заведующими складами-холодильниками с директоров магазинов за отпуск им плодоовощной продукции с искусственно заниженной кондицией, а также за отпуск продукции, пользующейся повышенным спросом у населения, которые в свою очередь давали взятки руководящим должностным лицам конторы. Директор Амбарцумян... действуя в интересах заведующих складами, с которыми вступил в преступные отношения, обеспечивал поступление плодоовощей на склады в количестве, ассортименте и сроки, выгодные для них, оказывал содействие в реализации неходовой продукции... за что заведующие складами давали ему взятки... Кроме получения взяток, Амбарцумян установил и поддерживал преступные отношения, основанные на взяточничестве с начальником Главмосплодоовощпрома... его заместителями, заведующим отдела торговли и обслуживания населения МГК КПСС, которые, действуя в его интересах, создавали благоприятные условия для выполнения плана товарооборота конторы, осуществляли бесперебойное обеспечение конторы плодоовощной продукцией путем сверхпланового завоза, переадресовки и первоочередной поставки... за что он неоднократно давал взятки... Своими действиями он причинил существенный моральный вред системе советской торговли и снабжения... Его личность исключительно опасна для общества. Судебная коллегия считает необходимым назначить ему наказание в виде смертной казни". Мы не ставили дело Мхитара Адамовича Амбарцумяна на рассмотрение общественного суда присяжных, ибо преступность расстрела за хорошее хозяйствование казалась нам очевидной. Зачем обсуждать дело, в котором единогласность вердикта "Не виновен!" ясна заранее? Но сейчас я склонен думать по-иному. Обвинительный приговор по делу Амбарцумяна остается непересмотренным. Летом 1993 года (за считанные месяцы до окончательного падения советской власти) на мою жалобу с просьбой о реабилитации член Президиума Верховного Суда РФ отвечал так): "Квалификация действий Амбарцумяна является правильной и ему назначено наказание с учетом того, что он длительное время занимался взяточничеством, своими действиями способствовал совершению тяжких преступлений, разлагал возглавляемый им коллектив, насаждал среди подчиненных дух стяжательства круговой поруки, причинил моральный вред системе советской торговли и снабжения". Мне хорошо знакомы эти слова "о моральном вреде системе", за который надо было расстрелять Амбарцумяна. Они перенесены дословно из приговора, который, в свою очередь, как часто бывает, списан с обвинительного заключения, т.е. они сочинены следователем О. - тем самым, который ныне членствует в Конституционном Суде РФ. В глубине души он, может, давно уже раскаялся в своем былом рвении "очистить" систему советской торговли, однако вида не подает, а слова его продолжают жить и казнить нереабилитированных хозяйственников. Мое новое обращение весной 1997 года в Мосгорсуд с предложением о прекращении уголовного дела против Амбарцумяна и его коллег в связи с принятием нового УК РФ, по которому они как руководители государственных предприятий (а не бюджетных учреждений) не могут считаться должностными лицами и отвечать за должностные преступления, осталось без ответа. Так что стало ясно: допустить реабилитацию хозяйственников на основании новых законов в верхах не намерены. И объяснение тут надо искать не только в лежащем на поверхности факте, что люди, приговаривавшие хозяйственников к смерти или к зоне, до сих пор на высоких постах (в дополнение к упомянутому следователю припомним судью, приговорившего знаменитого директора Елисеевского магазина Соколова к расстрелу, который ныне секретарствует в Президиуме Верховного Суда РФ, и больше вспоминать не будем), а в том, что андроповская идеология нравственного ригоризма, "очищения социализма от "теневой" мрази" до сих пор жива как среди властных структур, так и в среде рафинированной интеллигенции. В жизни ее представителей встретишь нечасто (на наших исследовательских судах тем более), но вот на экранах телевизоров - нередко. Стоит задержаться взглядом на экране ТВ, крутящем очередной советский детектив про жадных мафиозных "теневиков" и борющихся с ними бесстрашных и интеллигентных "чекистов", и вы ощутите на себе весь неистовый запал их ненависти к проклятым "буржуям". А послушав очередные филиппики депутатов против "растущей экономической преступности", попробуйте продолжить логику рассуждений оратора, и вы увидите еще одного потенциального последователя Пол Пота. Последний ведь тоже вначале не зверем был, а учеником рафинированной французской элиты, способным педагогом и борцом за нравственность, а кончил убийством миллионов камбоджийцев, трети своего народа. Конечно, Пол Потов мало, но много тех, кто готов их слушать, и потому спор с ними еще очень далек от завершения везде, даже в "коллегиях присяжных". Дело директора райбыткомбината М. (ОСП 30.03.1990 г.) Отставной подполковник из замполитов М. после выхода на пенсию стал директором РБК (райбыткомбината) под Одессой, но через очень короткое время попал под вал андроповских репрессий против хозяйственников и был арестован. После нескольких ночных допросов с избиениями стал подписывать все, что угодно было следователю, и за такое "послушание" был приговорен за взятки и прочий букет статей к "минимальному" наказанию в 8 лет лишения свободы. Попав под знаменитую амнистию 1987 года, он освободился через 4 года и стал искать через нас "правду" и реабилитацию. Помочь М. мы так и не смогли. Обсуждение дела М. было плохо записано, поэтому я ограничусь выдержками из интересного выступления обвинителя к.ю.н. Сокольского О.Э.: "К сожалению, по многочисленным эпизодам, изложенным в приговоре, трудно составить картину происходившего. Вообще любое следствие обычно выявляет лишь фрагменты общей картины... Так, один юрист на Съезде народных депутататов высказал довольно глубокую мысль: "Закон дискретен, а действительность непрерывна". Дело не только в том, что следователь не может всего исследовать, а в том, что он ориентирован прежде всего на предмет доказывания. Такова уж его функция: ему не нужна вся реальность, а нужна только та реальность, которая подпадает под статью УК - потому и возникает такая пестрая, лоскутная картина, но если по этим "лоскутам" попытаться воссоздать истинное целое, то мы увидим, что весь этот РБК был обычной "лавочкой", работавшей в своем тесном кругу, где каждый получал, конечно, в карман, в основном за счет реализации неучтенки. Так, в Белоруссии задержали водителя, который реализовывал неучтенные изделия - значит, кто-то их производил и его послал. Или вот М. получил 400 или 600 рублей от Ц., который тоже получал "слева" - на комбинатские нужды... В общем, была такая система. И понятно, что если какие-то мастера, подчиненные получают большие "левые" деньги, выполняют "левые" заказы, то и начальник, который их обеспечивает и защищает, смешно было бы, если бы он не получал. Наверняка он был с ними в сговоре... Существуют неписаные нормы, сколько надо "отстегивать" директору, но сложность заключается еще и в том, что судебная практика требует доказательств взятки за конкретное действие. По этому поводу идут споры, можно ли считать взятками дачу денег за общее благоприятствование своим подчиненным. И в некоторых случаях суды такие эпизоды не признавали. Следователи боятся, чтобы дело не забраковали и не отправили на доследование, потому и начинаются несуразности: фотограф якобы дал взятку за получение во время зарплаты. Конечно, это нелепость, у него вся зарплата к выдаче как раз и составляла эти 50 руб. Он, наверное, и вправду отдал эти полсотни, но просто как причитающуюся директору долю его дохода. В этом и состоит реальность. Как же ее описать, обозначить? По существующему закону (как бы критично мы к нему ни относились, но он существует) упомянутые действия подпадают под понятие преступной частнопредпринимательской деятельности. Директор М., конечно же, был соучастником ЧПД, получая свою долю ее доходов. Квалифицировать эти деньги как взятки нельзя. Поэтому я как обвинитель отказываюсь от обвинения по всем эпизодам, по которым происходил дележ доходов. Ему эти эпизоды можно вменить только как соучастие в ЧПД своих подчиненных". После анализа менее значимых пунктов обвинитель подвел итог: "Итак, суммирую: считаю М. виновным в принятии взятки за выдачу сыну сотрудницы справки о работе в РБК для поступления в вуз, в приписках зарплаты РБК и в соучастии в ЧПД своих сотрудников". Вердикт 13 присяжных: М. не виновен в предъявленных обвинениях, но по эпизоду выдачи справки он виновен в должностном подлоге. - 1 присяжный согласился со всеми доводами обвинителя, - 7 присяжных признали М. виновным в подделке документа в вуз для сына сотрудницы (квалифицировав его как должностной подлог взамен взятки), не согласившись со всеми остальными обвинениями, - 5 присяжных полностью оправдали М., сочтя эпизод с выдачей документа в вуз недоказанным. Следовательно, все участники этого общественного суда вместе с обвинителем не признали официальное обвинение М. во взятках, поскольку такие действия директора РБК были только формой его участия в доходах ЧПД подчиненных, и только 1 присяжный согласился считать ЧПД и приписки зарплаты преступлениями. Дело директора московского кафе Ш. (ОСП 14.02.1992 г.) Обвинитель Шпигель сообщил, что Ш., работая в 1980-85 годах директором кафе "Охотник", неоднократно получала от своих сотрудников взятки деньгами, продуктами, спиртным, вещами за то, что в их интересах не предпринимала должных мер по пресечению нарушений правил торговли, за покровительство и поддержку в работе, за устройство на места, выгодные для извлечения нетрудовых доходов. В свою очередь Ш. передавала взятки директору треста кафе и столовых Ч. Эти факты доказываются ее собственными показаниями на следствии и показаниями сотрудников, их заявлениями в органы. Все последующие слова Ш. о давлении на нее со стороны следствия не правдивы. Защитник Владышевский рассказал историю возникновения дела. В 1985 г. за взятки был арестован директор треста Ч., начали раскрывать "широкую сеть злоупотреблений". Но большинство дел разваливалось из-за отказа людей быть свидетелями. Тогда арестовали Ш., к тому времени уже пенсионерку, и принудили к самооговору. Так же принуждали к оговору всех ее сотрудников, поставленных перед выбором: сесть самому или оговорить Ш. Играло значение еще и то обстоятельство, что в бытность директором Ш. жестко наводила порядок и потому многих восстановила против себя, что вызвало анонимки, а затем проверки, которые однако не выявляли грубых нарушений. Следствие насчитало Ш. взяток на 30 тыс. руб., даже не смутившись тем, что свидетели показывали о передаче сумм в 7 раз меньших. Не выяснено, куда могли пойти эти деньги, ибо у Ш. ничего ценного не обнаружено. Даже если не оспаривать факты передачи Ш. денег от подчиненных, квалифицировать их надо не как взятки, а как систему поборов, или даже сборов на общие нужды. Нельзя осуждать человека за вынужденное участие в этой системе, не выяснив его роли в ней. Ш. же была осуждена на 8 лет лишения свободы именно из-за того, что вышла из "системы", став пенсионеркой. Даже ее начальник Ч. был практически освобожден (на кассации его подвели под амнистию). Вердикт 15 присяжных: Ш. не виновна принят единогласно. В позициях присяжных имеются различия. Большинство (10 присяжных) возмущалось поведением следствия, "заказным характером" дела, что и определило их вывод о невиновности Ш. Я привожу суждения оставшихся пятерых, согласивших с фактической стороной обвинения, но не с его квалификацией как преступления. 2 присяжных говорили о неизбежности поборов в системе: - Я знаю систему общепита. Чтобы наладить работу кафе, Ш. должна была давать взятки: за поставку продуктов, ремонт и все остальное. Возможно, и она что-то имела. Иного выхода у нее не было, тем более перед пенсией. Не виновна. - Это было распределение дополнительной прибыли, которая добывалась в самой уродливой форме вопреки социалистическим принципам. Виновата система. 3 присяжных же эту позицию довели до обвинений всех работников общепита, по сравнению с которыми Ш. почти не виновна. - При нашей системе быть совершенно честным нельзя. Ш. должна была нести деньги тому же Ч., она сама была объектом вымогательства. Но в этой системе она виновата меньше других, а пострадала сильнее всех. Ведь тогда надо было сажать всех. То, что Ч. не пошел в колонию, а она там оказалась, - профанация правосудия. - Логика обвинения абсолютно несправедлива. Взяткодатели обвешивают, разбавляют, но привлекают к уголовной ответственности не их, а Ш... - Дело заказное. Мы знаем, что все они жулики. Но почему она одна должна отвечать за всех? Ш. не виновна. Процитированные суждения содержат ответы на основной вопрос: являются ли деньги, которые принимала от подчиненных Ш. (если она принимала их) взяткой или лишь частью общей "теневой" прибыли. Все пятеро единогласно посчитали, что, конечно, это есть вид дележки "теневой" прибыли, аналогичной доходу от ЧПД. При этом трое говорили, что такой "теневой" доход работников кафе может появиться только в результате жульничества и обмана, а двое упирали на необходимость для работы иметь директору дополнительные оборотные средства. Первые отнеслись к нему как к уголовному преступлению, вторые - скорее со знаком "плюс". Из этого обстоятельства нетрудно сделать вывод, что большая часть присяжных, признавших фактуру, все же настроены больше на осуждение левых доходов работников и в условиях лучшего следствия способны были бы не оправдать, а обвинить Ш., но не за взятку, а за причинение ущерба посетителям кафе (обман и т.п.). Справка. Ш. была освобождена по УДО в том же году. Дело Б. о "взятках с пива" (ОСП 22.10.1993 г.) Обвинитель Владышевский: Ставропольский предприниматель Б. в 1992г. был осужден на 5 лет лишения свободы за неоднократное вымогательство (угрозой увольнения) взяток с подчиненных ему продавцов пива в зависимости от объема реализации сверх выручки. Защитник Сокирко: В 1992 г. кооператив, возглавляемый Б., получил от города в аренду сеть пивных ларьков. С самого начала Б. попытался установить жесткий контроль над продавцами, что, конечно, последних не устраивало. Конфликтная ситуация разрешилась устройством провокации против Б. Ларьки требовали ремонта. Продавец К. передал Б. деньги на ремонт своего ларька по 250 руб. с каждой проданной емкости пива, но по совету "покровителей из органов" сделал это под их контролем, заявив, что Б. вымогает взятку. Б. был арестован, но вины своей не признал. Даже если не оспаривать фактическую сторону обвинения, невозможно признать в них взятку хотя бы потому, что Б. является не государственным должностным лицом, а частным предпринимателем, владельцем семейной фирмы, где ему и членам его семьи принадлежали 90% уставного капитала. Нелепой выглядит формулировка обвинения, что Б. требовал взятки от подчиненных сверх полученной ими выручки. Ведь если следовать строго термину "выручка", то под ней понимается вся сумма денег, полученная за реализованное пиво. Если бы Б. получал всю выручку, то не ему, а он из нее должен был бы платить продавцам зарплату, за поставку пива, налоги, оставлять средства на развитие и т.д. и т.п. Очевидно, что суд со слов продавцов под словом "выручка" понимал ту небольшую сумму средств, которую они раньше платили городу как их владельцу, беря все остальные платы на себя самих. Конечно, в получении фирмой Б. от города в аренду сети пивных ларьков против воли их реальных владельцев (продавцов) был заложен солидный элемент государственного произвола, но и в том способе, которым продавцы восстановили свои традиционные права и независимость через обращение в органы за расправой и в той бездумности, с которой эти органы произвели эту расправу, нетрудно увидеть проявление все того же произвола. Вердикт присяжных: Все 12 признали Б. невиновным, согласившись с доводами защиты и не увидев в этом деле взятки. Но обнаружились разные точки зрения на вину Б. в нравственном смысле. 2 из присяжных увидели в нем почти героя, а именно: Честного человека, способного помешать продавцам пивных ларьков, тесно связанных с органами внутренних дел, за что его и сожрали самым подлым образом. 4 присяжных склонились к таким упрекам в адрес Б.: Как-то надо было договариваться с продавцами. Ничего не нужно было менять. Если не знал специфики, зачем влез в это дело? Юридически он не виновен, но по человечески виноват... Если деньги берешь на производственные цели, надо это как-то фиксировать в документах. Жаль, что он не сумел сразу оценить, чем кончится для него обладание таким партийным подарком, как сеть пивных ларьков, продавцы которых фактически сами были предпринимателями. Наблюдается такой же эффект, что и в предыдущих процессах над М. и Ш. При единогласном отторжении официального обвинения Б. во взятках, присяжные разделились по оценке пивного (теневого во многом) бизнеса, причем в данном случае преобладало терпимое, даже положительное к нему отношение. Наверное, потому, что среди присяжных не оказалось потерпевших от пены и недолива. Но и те и другие присяжные вымогательства взятки в действиях Б. не усмотрели. Справка. В 1994 году по жалобе Общества Президиум Верховного Суда РФ не согласился с доводами Ставропольского облсуда, реабилитировал Б., поскольку он не является должностным лицом и освободил его из заключения. Можно было бы поздравить не только Б., но и Президиум Верховного Суда РФ, мнение которого на этот раз совпало с вердиктом участников суда присяжных. Социологический опрос по делу К. - коммерческого директора завода Как уже говорилось, 3-4 апреля 1993 г. фонд "Общественное мнение" провел опрос 996 человек в 15 городах России по выборке, репрезентирующей взрослое городское население страны - по трем делам осужденных хозяйственников, в том числе по делу К. со следующей фабулой: Коммерческий директор государственного завода на основании официального разрешения продал арендному предприятию 20 т. меди. Сверх записанной в договоре цены получил от покупателей 4 тыс. руб. наличными. Деньги были помещены в заводской сейф и предназначались для нужд завода. Осужден на 5 лет лагерей усиленного режима за получение взятки, отбыл половину срока. Задачей присяжных (респондентов) было выбрать один из 5 предложенных вариантов. Вот в каких процентных отношениях распределились эти "вердикты": 1. Он виновен, осужден правильно, должен полностью отбыть срок 7%. 2. Он виновен, осужден правильно, но наказан слишком жестоко, сегодня должен быть освобожден 19%. 3. Он виновен, но не в том, за что был осужден, его нельзя было лишать свободы 29%. 4. Он не виновен, осужден неправильно, должен быть освобожден и реабилитирован 32%. 5. Затрудняюсь ответить 13%. Подавляющее большинство граждан (61%) считают хозяйственников, как К., не виновными во взятках и не заслуживающими лишения свободы. Только четверть (26%) наших граждан согласились называть такие действия хозяйственников преступными взятками и лишь незначительная доля (7%) солидаризировалась с судебными решениями о лишении их свободы. Мы убеждаемся в несовместимости решений нынешних российских судов с мнениями и оценками народа. Справка. Отбыв в заключении более двух лет, К. был помилован и скоро вернулся домой.

5 судов по делу о взятке замдиректора

ИСП-1 (16.04.1996 г.) Как можно было видеть выше, преобладающее большинство присяжных не признавало вины хозяйственников во взятках, но частично склонялось к осуждению их по каким-то иным мотивам, в частности, по мотиву причинения ущерба другим лицам, что, как правило, проходило мимо нашего внимания. Поэтому было важно проследить ход рассмотрения аналогичного дела, характер аргументации присяжных в нем с использованием техники многократных исследовательских судов присяжных. На обсуждение было представлено дело не известного нам заместителя директора завода Г. Оно было предложено юристами-исследователями братьями Похмелкиными. Они же и сыграли в процессе роли представителей сторон. Большой отчет об этом процессуальном споре в газете "Юридический вестник" (N"12, июнь 1996 г.) был озаглавлен "И ПОШЕЛ БРАТ НА БРАТА..." Стенограммы прений сторон и обсуждений дела пятью составами присяжных приведены в приложении 5.1. Фабула дела и аргументы обвинителя: Заместитель гендиректора предприятия получил от знакомого предпринимателя 2 млн. руб. в качестве благодарности за содействие в законном приобретении от предприятия оптовой партии хороших холодильников, что является взяткой, поскольку он занимал должность руководителя государственного предприятия. Согласно закону должностное положение Г. не вызывает сомнения, а получение взяток должностным лицом опасно само по себе и вне зависимости от того, был ли нанесен ущерб данному предприятию или нет. Самое главное - нельзя допускать развращения должностных лиц. В основе дачи и получения взятки лежит зависимость, а зависимость от коммерческих руководителей для простых людей бывает много больше и тягостнее, чем даже от участкового или судьи. Если не признавать таких как Г. должностными лицами, рядовые граждане останутся без государственной защиты от произвола нынешних бизнесменов, от коррупции. Аргументы защитника: Г. работал в сфере экономике, а не государственного управления, т.е. в сфере не публичного, а частного права (неважно, что речь идет о государственном, а не частном предприятии). Г. не был наделен государственной публичной властью, и потому не является должностным лицом. Его действия могут быть признаны преступными, но не потому, что он нарушает наложенные на чиновников ограничения, а только если будет доказано причинение им существенного вреда гражданам, другим организациям, государству. Конкретно от действий Г. никому вреда не было, потому он не виновен. Мало того, осуждение Г. за взятку общественно опасно, потому что создает соблазн правоприменительным органам переносить основной удар репрессий с действительно коррумпированных чиновников на хозяйственных руководителей, которые на деле не должны нести ответственности за получение взяток. Вопросы присяжным: 1. Виновен ли Г. в получении взятки? 2. Если виновен, то заслуживает ли лишения свободы? Анализ суждений присяжных Вердикт: Г. оправдан - 5 голосами против 5. 10 присяжных раскололись в ответах на вопрос о вине замдиректора во взятке на две равные группы (5 против 5) , но в остальном проявили единодушие: - обе группы не согласились считать действия Г. тяжелым преступлением, заслуживающим лишения свободы, - обе группы не заметили спора сторон о должностном статусе Г. и дискутировали лишь о балансе пользы-вреда от его работы. В связи с этим голоса присяжных, согласившихся признать вину Г. во взятках, не могут быть приняты за адекватное выражение их суждений. На деле они имели в виду, что Г. виновен в преступлении типа коммерческого подкупа работников частных фирм. Ведь именно в таком случае нет обязательного требования статуса должностного лица у "даропринимателя", зато необходимо доказательство причиненного такими действиями ущерба или обращение к правосудию "преданной" фирмы. То ключевое обстоятельство, что основная аргументация сторон о природе взятки как преступления лишь чиновничьего и властного не была воспринята присяжными, на мой взгляд, может быть объяснено только тяжелым наследием самодержавия и "развитого социализма", т.е. тем, что наши граждане не могут еще представить себе не коррумпированную, а "свою" власть и не видят разницы между хозяйственными руководителями, с которыми они могут быть только в договорных трудовых или иных гражданских отношениях, и представителями власти, которым они обязаны подчиняться как граждане. До этого сознания нам всем еще только предстоит дорасти. Как следует отнестись к выявившимся радикальным различиям оценок? Осудившие Г. присяжные полностью проигнорировали согласованные утверждения сторон, что его действия никому не причинили ущерба. Они им не поверили, рассуждая просто и здраво: раз покупатель заплатил за холодильники дополнительные деньги, этот доход должен принадлежать всем, кто произвел продукцию, - предприятию в целом, а не одному руководителю. Отказавшиеся от осуждения Г. присяжные ничего не могли возразить этим соображениям, но упирали больше на то, что "такие способные руководители приносят фирме и сотрудникам пользы много больше той части дополнительных доходов, которая была передана им лично". Кроме того, они проявили большую охоту верить утверждениям сторон, что прямого ущерба никому причинено не было. Конечно, если бы перед присяжными было настоящее, а не усеченное до краткой фабулы дело, если бы они имели возможность докапываться до жизненных деталей произошедшего, они смогли бы глубже разобраться в ситуации и принять более взвешенное решение... Но таких возможностей у них, к сожалению, не было. Зависят ли эти различия взглядов от профессии и иных черт присяжных? Такой зависимости я не заметил, разве лишь в самом слабом виде можно сказать, что их причастность к предпринимательству определяет и симпатию к Г. Можно предположить, что присяжные пришли к следующему выводу: "Получение дополнительного вознаграждения руководителем предприятия (любой формы собственности) есть не взятка, а другое правонарушение вроде коммерческого подкупа". Однако в конкретизации его мнения разделились: - 50% посчитали коммерческий подкуп уголовным преступлением, но не тяжелым и не связанным с лишением свободы, - 30% могут признать коммерческий подкуп преступлением, только если будет доказан прямой ущерб предприятию или его клиентам, - 20% отказались считать коммерческий подкуп уголовным преступлением. Анализ суждений присяжных в ИСП-2 (5.08.1996 г.) Вердикт: Г. осужден - 10 голосами против 1. Хотя по идее повторный суд не должен был отличаться в части прений от первого, но различия все же были. Проводивший заседание А.В. Похмелкин (судья) в напутственном слове углубил объяснение юридических понятий, включая новый термин "коммерческий подкуп", и поставил дополнительный вопрос о возможном признании Г. виновным в этом виде преступления (в последующих ИСП этот вопрос сохранялся). Честно говоря, я ожидал, что осуждение Г. за коммерческий подкуп будет принято многими присяжными. Однако получилось совсем иное. Состав присяжных в этом процессе соответствовал социальной структуре московского населения, но в нем доминировали среднего и пожилого возраста женщины (среди них 8 - после 40 лет) со средним образованием и с рабочими профессиями (5 из 11). Впрочем, лидером обсуждения стала учительница с высшим образованием (2) , с которой оказались согласны практически все остальные участники. В конце обсуждения учительница даже с удивлением отметила, как они, такие разные по работе, образованию и, видимо, по культурным интересам, оказались столь солидарными при разрешении поставленных перед ними сложных жизненных вопросов. Ведь за исключением одного, все пришли к самому суровому из возможных вердиктов по делу Г. Если учесть, что мнение единственной 19-летней присяжной, его оправдавшей, было странно мотивированно (Г., мол, деньги получил после сделки, а не до, как берут следователи или судьи), то можно сказать, что вердикт этот и вправду единодушен, хотя радикально расходится с вердиктом первого исследовательского суда, столь же единодушно отвергшим целесообразность лишения Г. свободы. Если сравнить структуру присяжных в обоих судах, то нетрудно заметить преобладание в первом суде людей со средне-техническим и высшим образованием, присутствие "хозяйственников" (прораба и предпринимателя). Однако не эти различия в социальном статусе присяжных определили столь кардинальные различия их вердиктов, а скорее особенности их группового восприятия, с самого начала настроенного враждебно к попытке облегчения уголовной ответственности хозяйственных руководителей, которые, мол, и так богаты, и так откупаются от любых наказаний. В доводах присяжной 2 и поддержавшего ее большинства звучит прежде всего именно этот момент: "Богатому, выходит, все можно, а завтра он и политикой займется на взятках". Об ущербе как признаке коммерческого подкупа здесь ни слова. Нельзя сослаться и на то, что присяжные, мол, не заметили такую возможность. В ходе обсуждения старшина неоднократно просил подумать о вменении Г. коммерческого подкупа, но получал взамен только негативные ответы типа: "Какая разница, как называть эти "благодарности" - взяткой или коммерческим подкупом, главное, что взял он незаработанное", Пожалуй, только 40-летняя уборщица, постаралась разобраться в возможной вине Г. Сначала она спросила у судьи, не был ли он виновным в перехвате у кого-то партии холодильников. Судья ответил общим уверением, что, по мнению следствия, никому вреда Г. не причинил. Для юриста такого заверения было бы достаточно, но у присяжных свой ход мыслей. У нее появилась иная обвинительная версия: передав холодильники не в прямую торговлю, а посреднику, Г. позволил последнему взвинтить цены и нажиться на простых покупателях... И потому, сделала вывод проницательная уборщица, он "виновен в получении взятки и заслуживает лишения свободы". Трудно отказать в убедительности ее версии, хотя сам я вижу здесь несколько иное, а именно - широко известную схему ограбления госпредприятия путем поставки его продукции по заниженным ценам знакомым посредникам, которые в свою очередь реализовывали ее уже по высоким рыночным ценам, "откатывая" часть полученной бешеной прибыли заводскому руководителю под видом "благодарности". По такой "схеме" заводская прибыль стала уходить в личный карман руководителей, позволяя постепенно выкупать предприятия и становиться их личными владельцами. В этом и заключался один из основных приемов "первоначального накопления частного капитала" в постсоветской России". Что касается Г., то ему просто не повезло в самом начале... Однако вернемся к логике уборщицы (5). Даже в условиях информационного голода, невольно устроенного сторонами в суде про обстоятельства дела, она смогла самостоятельно обосновать возможный вред от действий Г., т.е. состав коммерческого подкупа, но тем не менее проголосовала за квалификацию этих действий именно как взятки. Почему? Наверное, для строгости. Надо признать, что слова обвинителя о том, что зависимость наших людей от хозяйственных руководителей вроде Г. много больше, чем их зависимость от реальных должностных лиц типа милиционера, нашли прямое подтверждение. В глазах этого состава присяжных хозяйственный статус Г. не смягчал, а лишь усугублял степень его виновности, поскольку соединялся с положением богача, все покупающего за взятки, (т.е. не взяткополучателя, а взяткодателя), что и привело их к убеждению, что тут штрафы помочь не могут, что таких как Г. нужно наказывать только лишением свободы. Своими словами присяжные встали на точку зрения обвинителя, отстаивавшего однотипность уголовной ответственности за получение "подарков" и государственными, и частными руководителями. Если в первом суде по данному делу лидирующая группа присяжных сразу отделила Г. от коррупционеров, доказывая, что вреда от его действий не было, а их оппоненты вынуждены были показывать, что такой вред все же есть (просто забыв доводы обвинителя о том, что по закону надо наказывать не за "вред", а только за то, что "взял") , то во втором суде таких симпатизирующих Г. присяжных не оказалось, и потому лидировать стали те, кто согласно традиционному при социализме взгляду не видят разницы между государственными и хозяйственными руководителями, потому что и те и другие обладают над ними чуждой и наглой властью: одни вымогают взятку за прописку, другие за лечение ребенка, третьи за работу или дешевый холодильник. Для этих людей Г. никакая не "договорная сторона", а просто "начальник", представитель общей коррумпированной и давящей их власти, хуже милиционера. Доводы же о различии сфер публичного и частного права остались непонятными абстракциями. Анализ суждений присяжных в ИСП-З (14.08.1996 г.) Вердикт: Г. оправдан - 6 голосами против 2. Процесс вел снова А.В. Похмелкин с участием 8 присяжных. Только 2 из них признали Г. виновным во взятке и 1 - в коммерческом подкупе, но никто не проголосовал за лишение Г. свободы. Приходится признать, что и этот состав присяжных оказался в большом недоумении при рассмотрении дела. Ведь осудить можно только за причиненный вред, но факт причинения Г. кому-либо вреда само обвинение отвергало. Внутренняя слабость позиции обвинения состояла в том, что, опираясь не на описание вреда, а лишь на положение закона о должностных лицах, которым запрещено принимать "подарки", оно вместе с тем и не отрицало, что в своих выводах присяжные должны опираться не на закон, а на свою совесть и понимание справедливости. Но как судить по совести, когда ничего не говорится о причиненном кому-либо вреде? Следуя логике, в такой ситуации у присяжных вообще нет выбора, кроме оправдания Г., если следовать совести и не иметь заранее сформировавшегося (предвзятого) отношения к такому типу людей. Так оно и произошло. Обвинительный вердикт приняли только трое, из которых двое присяжных не смогли заставить себя поверить, что вреда Г. не причинил никому, а третья решила, что не имеет права оправдывать коррупцию ни под каким видом. Еще один человек высказался за то, что получение денег Г., видимо, предосудительно, но лишь в моральном плане. Остальные в получении таких даров коммерческими руководителями не увидели бы ничего плохого, если бы не пугающая и непонятная им позиция уголовного закона, который осуждает Г., соглашаясь при этом, что никому вреда он не причинял. Удивительна речь присяжного 8 (доцента): он четко сформулировал самую вероятную вину Г., но запретил себе отдаться своей интуиции, поскольку сторонами на процессе было сказано: "Ущерба никакого не было" и проголосовал за вердикт: "Не виновен". Доводы же обвинения о недопустимости платности услуг государственных лиц присяжные не приняли. Фактически они отвергли не должностное положение Г., а закон о взятке во имя своего понимания и совести. Таков, на мой взгляд, основной парадокс данного обсуждения. Анализ суждений присяжных в ИСП-4 (13.09.1996 г.) Вердикт: Г. осужден - 6 голосами против 4. Дискуссия среди серпуховских присяжных была очень живой. Деятельная бухгалтер (4) высказала солидарность как с ленинской концепцией беспощадной борьбы со взяточничеством чиновников, так и со взглядом защитника на неправомерность причисления хозяйственников к должностным лицам, ответственным за взятки. Совсем иной взгляд высказал 43-летний слесарь (6), поддержанный предпринимателем - старшиной. Его слова были лаконичны, но мудры, ибо вскрывали важную экономическую проблему. Крупные предприятия даже после акционирования, после перехода в частную собственность сохраняют монопольные привычки, продавая свою продукцию только через особо приближенных посредников по сильно пониженным для них ценам. При этом наносится вред предприятию, т.к. его продукция продается ниже рыночного уровня, но субъективно ущерб ощущает потребитель, т.к. продукция продается по цене выше государственной. Фактически это есть обвинение в коммерческом подкупе, но поскольку судья и ведущий объяснили, что для такого обвинения необходимо иметь доказательство причиненного вреда, а по данным следствия никому вреда причинено не было, то и возможности квалифицировать действия Г. как коммерческий подкуп не стало. Поэтому эти присяжные проголосовали за признания действий Г. получением взятки, но общественно не опасным и потому без лишения свободы. Такое мнение разделило 6 из 10 присяжных, остальные признали Г. даже невиновным, поверив утверждению организаторов, что вреда никому он не причинил. К чиновникам же с властными полномочиями его не приравнял никто. Анализ суждений присяжных в ИСП-5 (14.09.1996 г.) Вердикт: Г. оправдан - 11 голосами против 2. Оправдательный вердикт был вынесен до начала обсуждения. 10 из 13 человек письменно ответили "нет" по всем трем вопросам, а в процессе обсуждения к ним присоединился еще и старшина. Вот их аргументы: - Если нет вреда, то нет взятки, тем более нет коммерческого подкупа, а есть лишь естественная благодарность за услугу, карать за которую нельзя. - Если не было предварительного сговора о холодильниках за "благодарность", то нет и преступления. К догадке о причинах такой предпринимательской "благодарности" эти присяжные не подымались, целиком находясь внутри проблемы: "Была ли тут вынужденность?" Только двое присяжных признали вынужденность, причем, если присяжную (2) волновала усилившаяся в последнее время практика поборов со стороны работников бывших госслужб по обслуживанию населения, то присяжному (13) преступным показался сам факт получения зам. директором дополнительных средств сверх и так немалой зарплаты. ("А что же тогда достанется рабочему?"). Как мы помним, во втором процессе по этому делу среди московских рабочих возобладала именно такая точка зрения, что привело к обвинительному вердикту. Главный спор обвинителя и защитника о том, является ли Г. должностным лицом или нет, и эти присяжные не поняли, на него не отреагировали. Интересна эволюция мнений предпринимателя-старшины. Вначале он считал Г. виновным во взятке как очевидного должностного лица (руководителя государственного предприятия). Потом под влиянием аргументов сторон посчитал его виновным в коммерческом подкупе. В ходе же обсуждения склонился на сторону тех, кто посчитал Г. невиновным в уголовном преступлении, поскольку прямого вреда не зафиксировано. Однако по совести он все же посчитал, что вред от действий Г. есть, поскольку они создают на будущее для "взяткодателя" неоправданные привилегии и будет мешать делу. Итоги обсуждений присяжными дела Г. Сопоставляя все 5 обсуждений, прежде всего приходится отметить необычайно широкий разброс полученных вердиктов, а именно: 1) наполовину оправдательный, 2) единодушно обвинительный и репрессивный, 3) больше оправдательный, 4) больше обвинительный, 5) почти единодушно оправдательный. Такую неустойчивость можно объяснить трудным пониманием, запутанностью правовых оценок коррупции в народном сознании и потому случайностью господствующего настроения. В одном случае люди соглашаются полностью с обвинением, в другом - с защитой. А суть истинной вины (в коммерческом подкупе - по моему мнению) у них так и осталась непроясненной (за исключением большинства присяжных в 4 обсуждении). Говорю это я отнюдь не в упрек присяжным, потому что в прояснении сути им практически не оказали необходимого содействия сами стороны. Согласованная позиция сторон: "Г. не причинил никому ущерб" путала присяжных и отвлекала их от выхода к истине. Поэтому можно только удивляться, что несмотря на такой жестокий эксперимент исследователей, опираясь лишь на собственный жизненный опыт и здравый смысл, многие присяжные нашли правильный ответ, отказавшись признавать Г. должностным лицом, но признав за ним вину в нанесении ущерба предприятию или потребителям за "благодарность", вместе с тем отказавшись наказывать его лишением свободы. Формально суммируя все оценки, можно сказать, что присяжные 3 раза оправдали и 2 раза осудили Г., причем только в 1 случае высказались за лишение его свободы (по общей сумме голосов получается, что он оправдан 27 голосами против 25, причем только 12 из них (меньше четверти от общего числа) высказались за наказание лишением свободы, как это сделал существующий суд. И еще один вывод: практически никто из присяжных не осудил Г. за коммерческий подкуп (только за взятку), хотя по смыслу нового уголовного закона и по сути лишь в коммерческом подкупе его и можно обвинить. Но это только формально. Если же обращать внимание на тон высказанных мнений, то получится, что лишь 12 присяжных, осудивших Г. (в основном из рабочих), винили его за получение взятки, и скорее даже не его лично, сколько вообще всех "начальников" (неважно, в коммерческой или властной организации они работают), потому для этих рабочих "экономические и политические хозяева" кажутся господами на одно лицо... У них еще нет представления о свободных договорных отношениях с такими "господами", они хотят от любых начальников только одного: "Отдай мне положенное и не вымогай с меня за то, что ты обязан и так сделать". Всей сутью своего сознания эти люди принадлежат еще плановому социализму, и именно их стереотипами мышления руководствуются до сих пор наши судьи. Другая группа присяжных, осудивших Г. (13 человек), аргументировала свое решение прежде всего вероятным ущербом потребителям и в еще большей степени - самому предприятию. Они это сделали по собственному опыту и разумению даже вопреки утверждению сторон, что ущерба от действий Г. никому не было. Думаю, они осуждали Г. именно за коммерческий подкуп, но назвать таким образом поступок Г. решился только 1 человек. Найти объяснение этому феномену мне сегодня трудно. Остается только верить, что со временем положение изменится, и мы перестанем называть коммерческий подкуп взяткой, а коммерсантов - чиновниками. Справедливость деления осудивших Г. за взятку на две такие группы подтверждается их голосованием о виде наказания. Осудившие его действительно за взятку (во 2 и 5 судах) высказались однозначно за лишение свободы, а высказавшиеся на деле за коммерческий подкуп были против лишения его свободы, т.е. не считали такое преступление таким уж тяжелым, как взятка государственного деятеля. Нам остается оценить основные аргументы другой половины присяжных - тех, кто высказался за оправдание Г. На деле они просты: вред от действий Г. не доказан, а переданные ему деньги - естественная благодарность. Как мне кажется, для большинства этой части присяжных взяточные отношения не кажутся ужасно преступными - безотносительно к тому, где служил бы Г. - в коммерческой структуре, на государственном заводе или в аппарате. Обобщая, получаем такую структуру оценок присяжными действий Г.: а) обыкновенные человеческие дела (бизнес) - преступления нет 52%, б) коммерческий подкуп, который надо наказывать штрафами 25%, в) взятка, за которую надо сажать 23%. Итоги исследовательских судов по теме вновь подтверждают выводы ранее проведенных общественных судов присяжных и социологического опроса по делам о хозяйственных взятках.

Приложение 5.1. Стенограммы судов по делу о взятке Г.

ИСП-1 (16.04.1996 г.) Судья - к.ю.н. Кореневский Ю.В. Обвинитель - к.ю.н. Похмелкин А.В. Защитник - к.ю.н. Похмелкин В.В. Речь обвинителя В ноябре 1994 г. к заместителю генерального директора государственного ПО (производственного объединения) Г. обратился знакомый предприниматель с просьбой оказать содействие в приобретении оптовой партии дешевых холодильников, выпускаемых ПО в порядке конверсии. Г. отдал распоряжение, и партия холодильников была продана его знакомому по безналичному расчету, деньги полностью переведены на расчетный счет объединения. В благодарность за оказанную услугу предприниматель передал Г. 2 млн. руб. Но через некоторое время этот предприниматель был задержан по подозрению в совершении другого преступления и добровольно заявил органам следствия о даче взятки. Согласно действующему законодательству на основании этого добровольного заявления он был освобожден от уголовной ответственности за дачу взятки. К уголовной ответственности был привлечен Г. как взяткополучатель. Он обвиняется в том, что, занимая должность руководителя государственного предприятия и осуществляя организационно-распорядительные функции, получил взятку в размере 2 млн. руб. за действия, связанные с выполнением своих должностных обязанностей. Такова фабула настоящего дела. Возможно, в моем изложении она прозвучала слишком лаконично, однако должен заметить, что все сведения, необходимые для правильного разрешения настоящего дела, я вам сообщил и готов отвечать на ваши вопросы по конкретизации обстоятельств дела. Сегодня вам предстоит рассмотреть и принять решение по далеко не обычному делу. В чем суть проблемы? Согласно действующему законодательству, к уголовной ответственности за получение взятки может быть привлечен не любой человек, а лишь лицо, которое занимает определенную должность, наделено определенными полномочиями и выполняет определенные функции. Какие? Я об этом скажу чуть позднее. Должен заметить, что эта проблема всегда служила камнем преткновения для органов предварительного следствия, суда и т.д. Далеко не всегда бывает просто ограничить полномочия должностного лица от обязанностей рядового работника, служащего, который по закону за получение взятки и иные должностные преступления к уголовной ответственности привлечен быть не может. Если этот вопрос всегда вызывал немалую сложность даже для юристов самой высокой квалификации, то правомерно ли его ставить перед вами? Перед людьми, не имеющими специального образования и подготовки? Полагаю, что вполне правомерно. Получение взятки слишком тяжкое преступление, чтобы ответственность за него зависела от разных трудноуловимых тонкостей и от того, сумеют ли юристы в этих тонкостях разобраться. Тем более, что греха таить, нередко мы впадаем в профессиональный снобизм, витая в высоких правовых эмпиреях, забывая об элементарном здравом смысле. Именно к вашему здравому смыслу, к вашему гражданскому пониманию справедливости я и обращаюсь, поддерживая обвинение по данному преступлению. Итак, первый и основной вопрос, на который вам предстоит ответить, заключается в том, можно ли Г. отнести к субъектам ответственности такого преступления, как получение взятки, иными словами - к должностным лицам? Перед вами текст примечания к ст.17О УК РФ, где раскрывается понятие должностного лица. Коротко выделю основные признаки. Во-первых, должностное лицо - это лицо, которое, извините за тавтологию, занимает должность, пост в государственных и общественных учреждениях, организациях и на предприятиях. На последнем акцентирую ваше внимание особо. Во-вторых, это лицо должно быть наделено организационно-распорядительными или административно-хозяйственными полномочиями, что в переводе на простой человеческий язык означает, что это лицо имеет право распоряжаться либо людьми, либо материальными ценностями. Г., как вы помните, занимал должность заместителя генерального директора крупного производственного объединения. Наличие у него организационно- распорядительных полномочий сомнений не вызывает, и думаю, защита это оспаривать не будет. Обращаю ваше внимание, что деньги он получил не за красивые глаза, не в качестве подарка на день рождения, а за совершение в интересах взяткодателя действий, которые входили в круг его должностных обязанностей. Сразу хочу предупредить возможные вопросы. Предварительной договоренности о передаче этих денег не было. Г. деньги не требовал. Предприниматель дал ему их по своей инициативе. В результате действий Г., т.е. продажи партии холодильников этому предпринимателю, никакого ущерба предприятию причинено не было. Все так, но все это не имеет никакого значения для квалификации содеянного как получения взятки. Закон исходит из того, что взятка опасна сама по себе, безотносительно к тому, какие действия должностное лицо совершило в интересах взяткодателя. Взятка может быть дана до совершения этих действий, т.е. носить характер подкупа. Она может быть дана после совершения этих действий, т.е. носить характер благодарности. Она может быть дана за совершение незаконных действий или за совершение вполне законных действий... Все эти обстоятельства подлежат учету при определении степени ответственности, назначения меры наказания, но они не влияют на решение вопроса о виновности. Взятка остается взяткой при наличии тех признаков, которые указаны в законе. Перед вами так же текст ст.173 УК, где дается определение понятия получения взятки. Очень легко понять, что все признаки состава данного преступления относятся и к Г. Я должен сказать, еще совсем недавно рассмотрение этого дела не вызвало бы никакой сложности ни у профессионального суда, ни у суда присяжных. Г. был бы несомненно без всяких вопросов осужден, и защите тут оставалось только просить о снисхождении. Но вот несколько лет назад и среди профессиональных юристов, и в общественном сознании стало бытовать мнение, что уголовная ответственность за получение взятки должна применяться только к государственным чиновникам, т.е. к людям, находящимся на службе у государства. Согласно этим воззрениям к субъектам должностных преступлений не могут относиться так называемые хозяйственники, т.е. руководители предприятий и другие представители административного персонала всевозможных коммерческих структур, в том числе и государственных. Обоснование этой позиции, я думаю, вы услышите от представителя защиты. Я оставляю за собой право выдвинуть возражения против его конкретных аргументов в реплике. Сейчас я хотел бы, чтобы вы посмотрели на эту проблему в целом. А почему, собственно, мы должны проводить такое жесткое разграничение между государственным служащим и хозяйственным руководителем? Давайте задумаемся над тем, что лежит в основе взятки? Чем она обусловлена и что ее вызывает? Я полагаю: зависимость. Зависимость рядового человека от того, кто наделен хоть какой-то властью и кто, используя эту власть, может либо облегчить жизнь этого человека, либо ее осложнить. И, простите, кто сказал, что зависимость человека от хозяйственного руководителя является менее тягостной и менее обременительной, чем от государственного чиновника? С государственным служащим мы сталкиваемся, в общем, не каждый день, но мы каждый день ходим на работу и там зависим от хозяйственного руководителя, который может уволить, а может повысить зарплату. Мы каждый день сталкиваемся с коммерческими структурами, которые уже давно накинули нам на шею ценовую удавку и с каждым днем ее затягивают все туже и туже. Это ведь тягостная повседневная, постоянная зависимость, которая с каждым днем все растет. Не секрет, что у нас в стране немало таких финансовых и промышленных "тузов", которые ворочают миллиардами, в подчинение которых находятся десятки тысяч людей, а сотни тысяч - в косвенной зависимости. Эти люди начинают влиять, а иной раз уже и формировать политику государства. И вот этих людей предлагают вывести из числа людей, ответственных за самые тяжкие преступления! Значит, рядовой чиновник местной администрации - должностное лицо, а вот такой промышленный или финансовый магнат - не должностное лицо? Да они реальной властью обладают гораздо большей, чем официальные деятели страны. Надо смотреть на вещи реально. Я, в общем, не против таких людей. Наверное, они способны принести пользу стране, но ведь совершенно очевидно, что контроль со стороны государства за их деятельностью должен быть повышен. Да, Г. нельзя отнести к таким финансовым или промышленным магнатам, это так. Но вы, принимая решение, исходя из того, является ли он должностным лицом или нет, должны иметь в виду не только данный случай, но и любое аналогичное событие. Внешне действия Г. выглядят довольно невинно. Но сегодня он получил деньги за то, что отпустил партию товара, и вы сказали, что он невиновен, потому что не является должностным лицом, а завтра он начнет вымогать деньги у работников предприятия. Его нельзя будет привлечь к ответственности за взятки, потому что вы уже сказали, что он не должностное лицо. Послезавтра он откажет работникам в выплате зарплаты, начнет крутить эти деньги в целях извлечения личной наживы, и его нельзя будет привлечь к ответственности за должностное преступление, потому что вы сказали, что он - не должностное лицо. Наконец, послепослезавтра он изобьет работника, а его нельзя будет привлечь к ответственности за превышение служебных полномочий, связанных с насилием над личностью, - это очень тяжкое преступление, - только потому, что вы уже сказали, что он - не должностное лицо. Поэтому я вас очень прошу: не забывайте, что, принимая решение по данному делу, вы создаете прецедент. Не признав Г. должностным лицом, вы по существу лишите государство возможности защищать рядовых граждан от произвола наших нынешних бизнесменов. Взятки, с моей точки зрения, есть самая опасная и уродливая форма протекционизма, а проще говоря - блата. Ну неужели мы в недавние годы не настрадались от блатных отношений? Неужели нам это надо? Неужели наконец-то мы не желаем жить в обществе, где все подчиняются установленным правилам, обеспечивающим каждому равные правовые возможности? А ведь взятка - это не что иное, как попытка обойти общие правила в угоду себе и в ущерб людям. И пусть этот ущерб часто не виден невооруженным глазом, пусть он не поддается денежному выражению, но он всегда присутствует хотя бы в том, что нормальные правовые отношения подменяются протекционистскими, блатными, мафиозными. Ну посмотрите на нашу, так называемую рыночную экономику. Что, разве это есть цивилизованный рынок, где во главу угла поставлены интересы потребителя и где царят честность и закон? Да ведь это насквозь коррумпированная среда, подчиненная только интересам извлечения сиюминутной личной выгоды. Я, думаю, сам вопрос для вас звучит риторически. Конечно, с моей стороны было бы чистой демагогией возлагать на Г. ответственность за все те безобразия, которые творятся в нашем демократическом государстве. Более того, я могу признать, что содеянное им не идет ни в какое сравнение с теми многочисленными безобразиями, которые творятся в отечественном бизнесе. Но нельзя отрицать и другое: содеянное Г. - это пусть и не самое опасное, но типичное проявление тотальной коррупции, которая уже подвела наше общество к критической черте. Если мы хотим положить конец этому развитию, мы не должны оставлять без внимания ни один, пусть даже внешне малозначительный случай. Я бы не хотел, чтобы вы впадали в благодушие по поводу того, что вот Г. никакого вреда вроде не причинил. Взятка опасна своим развращающим механизмом. Первый раз ее берут, стыдливо пряча глаза, стесняясь. Второй раз - как само собой разумеющееся, а дальше ее начинают уже требовать и вымогать. И ничего уже без взятки не сделаешь. Она становится, а говоря о нашей современности, уже действительно стала - нормой жизни. Тем не менее, если бы я выступал в профессиональном суде, я бы не настаивал на очень суровом наказании. Я понимаю, что есть преступления гораздо более опасные, в том числе с получением взяток. И тем не менее считаю, что Г. заслуживает точной адекватной уголовно-правовой оценки. И суть этой оценки должна быть сведена к вашему вердикту: "Виновен в получении взятки!". У меня все." Вопросы присяжных к обвинителю и его ответы - Считались бы взяткой не деньги, а какая-либо работа, услуга? Ответ: Да, под взяткой понимается оказание любой материальной услуги. Конечно, более-менее значительной. Если бы дело ограничилось коробкой конфет или бутылкой коньяка, никто бы за это уголовное дело не возбуждал. А вот если за услугу дарят садовый участок или квартиру - то конечно. - А как смогли доказать, что он получил взятку? Ведь их было двое? Ответ: Г. сам не отрицал факт получения этих денег. Предпринимателя же освободили от ответственности за дачу взятки, поскольку он заявил добровольно. - Скажите, пожалуйста, вот зачем предпринимателю надо было ускорение поставок холодильников: они что, были кондиционные? На пределе партии? Может, он этим кого-то успел опередить? Почему он обратился к Г. за этим? Ответ: Дело в том, что холодильники эти делались в порядке конверсии, с использованием качественных материалов и технологий и потому они были высокого качества, но, конечно, дешевле аналогичной продукции на мировом рынке. - Не было ли все это подставкой? Ответ: Никакой провокации здесь не было. Г. не отрицает факта получения денег, и никакого злого умысла со стороны взяткодателя (например посадить) не найдено. - Это государственное предприятие было ли заинтересовано в расширении сбыта? Держалось ли оно этими холодильниками в сложный период конверсии? Ответ: Понимаю смысл вопроса. Предприятию было куда сбывать холодильники. Хотя нет и данных, что из-за отпуска этой партии холодильников традиционные потребители пострадали. - Как-то все это плавает... Непонятно... Жалко Г. Ответ: Если жалко Г., то решайте вопрос, исходя из им содеянного. Речь защитника Дело, которое вы сегодня рассматриваете, представляет большой общественный интерес, и обвинитель прав, что еще несколько лет назад оно не вызвало бы большого сомнения ни у прокуратуры, ни у защиты, ни у суда. Потому что несколько лет назад мы жили совершенно в другой стране, совершенно в иной системе отношений, когда фактически у нас был лишь один хозяин - государство, когда у нас не было даже зачаточных рыночных отношений. И когда любой руководитель предприятия фактически и юридически приравнивался к государственному чиновнику. Сегодня совершенно иные условия. Мы имеем иное законодательство, иные экономические отношения. И именно с учетом этих изменений и нужно оценивать данное дело. Обвинитель точно характеризовал получение взятки как вид преступления, дал его юридический анализ, привел текст действующих статей Уголовного кодекса. Он не сказал, пожалуй, лишь об одном обстоятельстве, имеющем самое важное значение для данного случая. Дело в том, что согласно действующему уголовному законодательству только то деяние признается преступлением, которое обладает важнейшим признаком: общественной опасностью. Это означает, что деяние должно реально причинить вред или создать угрозу причинения вреда каким-то охраняемым уголовным законом отношениям, проще говоря - человеку, личности, гражданину, обществу, государству. В уголовном законе существует специальное положение, согласно которому не считается преступлением деяние, которое хотя формально и подпадает под статью УК, но не имеет признака общественной опасности и потому считается малозначительным. Это очень важный момент, на который я прошу обратить внимание при дальнейшей оценке всех обстоятельств данного дела и при вынесении вами решения. Давайте же разберемся: какова реальная общественная опасность получения взятки, с которой связано установление уголовной ответственности? Действительно, сам факт получения взятки независимо от того, наступили ли какие последствия от этого, требует уголовного воздействия. Ст.173 УК не требует выяснения вреда, который наступает от взятки для других лиц или организаций, с которыми работает должностное лицо. И это очень важный момент, если решать вопрос о том, кто должен отвечать за получение взятки. Дело в том, что сейчас, с точки зрения нашего законодательства, мы имеем две очень важные сферы общественных отношений: это сфера публичного права и сфера частного права. В сфере публичного права действуют люди, наделенные определенной властью, получившие эту власть в конечном счете от народа, который избирает высших должностных лиц государства. Эти люди призваны действовать в общегосударственных интересах. В этой сфере нет места частному интересу. И когда государственный или даже местный чиновник, наделенный такой властью от народа, начинает руководствоваться частным интересом, а не государственным, не общественным, тогда уже сам этот факт способен причинить огромную опасность и зло. Ведь тогда все мы становимся в неравном положении, потому что чиновник за взятку может предпочесть одного другому, сделать существование одного более выгодным за счет интересов другого и т.д. Здесь сам факт получения вознаграждения действительно представляет огромную общественную опасность. Именно поэтому взятки караются очень и очень строго. Сейчас часто говорят о коррупции как об одном из самых отвратительных и опасных явлений. Так вот, коррупция - это и есть получение взятки лицом, наделенным властью. Предметом коррупции являются именно властные полномочия, которые использует должностное лицо в своих корыстных интересах. Но есть другая сфера - отношения частноправовые, регулируемые в основном гражданским законодательством. Их субъекты - коммерческие предприятия. Это сфера гражданского оборота. В отличие от публичного права, где есть лица, наделенные властью, и лица, вынужденные им подчиняться, в сфере гражданского оборота действуют равноправные участники. И нет никакого принципиального отличия государственного предприятия от частного в этой сфере гражданского оборота. Других же функций у предприятий разных форм собственности нет. И не случайно в ст. 170 определено, что ответственность за должностные преступления распространяется только на руководителей государственных предприятий. Руководители негосударственных предприятий сегодня из-под этой ответственности выведены. И вот здесь наши позиции с обвинителем расходятся. Он полагает, что надо распространить уголовную ответственность за такие деяния и на лиц в частных предприятиях. По моему глубокому убеждению ни первые, ни вторые принципиально ответственность за получение взятки нести не могут. Потому что они не наделены никакой властью. Они сами приняты на работу собственником. Пусть даже этот собственник - государство. Ведь в качестве собственника государство равно любому иному собственнику и иного быть не может. Государство, принимая на работу любого человека, в данном случае моего подзащитного Г., выполняет те же самые функции, что и любой частный предприниматель, который принимает на работу к себе менеджера или какого иного работника. И рассматриваться они должны абсолютно одинаково. Безусловно, в коммерческой сфере могут совершаться определенные преступления, но при одном обязательном условии: они должны причинять конкретный, определенный вред либо собственнику, либо работникам предприятия, либо третьим лицам. И вот за этот конкретный вред и тот способ, которым он причинен, действительно может наступить уголовная ответственность. Например, используя свое положение, человек присваивает безвозмездно вверенное чужое имущество, - вопроса нет, наступает уголовная ответственность за хищение, независимо от того, было ли это на государственном или частном предприятии. Причиняется вред работникам, нарушаются его трудовые или иные права - наступает свой вид ответственности, опять же вне зависимости от принадлежности предприятия. И потому доводы обвинителя о том, что в таких отношениях имеется подобная форма зависимости, как и в отношениях с государственным чиновником, на мой взгляд, не выдерживают критики, потому что здесь имеют место лишь зависимости, основанные на договорных, а не публично правовых отношениях. В рамках договора, который добровольно заключается лицом с собственником или его представителем, и должны решаться все вопросы. Если же отношения выходят за рамки договора и причиняют той или другой стороне вред, то наступает ответственность, но именно за этот конкретный вред, причиненный конкретному лицу. Посмотрим еще раз на ситуацию с этой точки зрения. Обвинитель признал, что реального вреда никому в данной ситуации причинено не было. Не пострадало само предприятие, продукция была реализована по привычным ценам. Не пострадали работники предприятия, а в известном смысле они даже выиграли, т.к. убыстрение реализации продукции помогло им быстрее получить свою зарплату из полученного дохода. Оказались в выигрыше предприниматель, который приобрел нужные хорошие товары и использовал для поставки потребителям о которых сейчас напомнил обвинитель. Эти действия Г. способствовали гражданскому обороту. Кому же причинен вред? Никому. Значит, оказывается, самое страшное, что Г. получил непредусмотренное никаким договором вознаграждение, сверх определенного трудовым соглашением оклада. Но посмотрим, а возразил ли на это собственник, который принимал Г. на работу? Нет, такой реакции собственника (т.е. предприятия или контролирующего его госоргана) не было. Вреда в самом факте получения такого вознаграждения никто не усмотрел. И если бы не эта пресловутая ст. 170 УК, которая распространяет ответственность за получение взятки на лицо, занимающее должность на госпредприятии, никто бы и не подумал Г. наказывать, тем более в уголовном порядке. С точки зрения здравого смысла и, если хотите, с точки зрения общественной морали, здесь не усматривается ничего, что заслуживало бы уголовной ответственности. Обвинитель сказал, и этот аргумент приводится часто, что самый факт получения незаконного вознаграждения оказывает развращающее действие на само лицо и его окружение: сегодня мы его не осудили за получение взятки, а завтра будут совершаться правонарушения против его работников, а потом и насильственные преступления. Не буду совсем отрицать определенного стимулирующего воздействия на сознание человека подобных ситуаций. Понятно, что материальный интерес присущ каждому человеку, и когда он удовлетворяется не в тех формах, которые прямо предписаны законом, действительно, некоторое развращающее влияние на личность оказывается. Но, во-первых, с точки зрения уголовного закона человек должен отвечать только за то, что он совершил, а не за то, что может совершить в будущем. Если руководствоваться логикой обвинителя, то сегодня надо привлекать к ответственности несовершеннолетнего ребенка за прогулы школы, поскольку в будущем это может вылиться в более серьезные нарушения, вплоть до преступлений. Но кто из нас согласится применять к ребенку такие меры помимо необходимых, конечно, мер родительского воздействия? И, во-вторых, давайте все же разберемся. Вот обвинитель говорит о том, что власть, которой наделен сегодня наш бизнес, та зависимость, которую испытывают от него наши граждане, именно она служит главной опасностью, способствующей коррупции в нашей стране, и что именно с ней надо бороться. Но давайте разберемся, что является главным источником коррупции? Да, мы все заинтересованы, чтобы рынок в нашей стране был цивилизованным, чтобы именно интересы потребителя были поставлены во главу угла, чтобы не существовало монополий на определенные виды деятельности. Так от кого зависит реальное исправление ситуации? Вот если мы внимательно во всем этом разберемся, то придем к выводу, что главным источником негативных явлений служит как раз зависимость предпринимателей от государственных чиновников, поскольку они вынуждены сегодня получать разрешения, лицензии, всяческие квоты на различные действия. Такая зависимость сегодня - главный объект коррупции, именно из-за нее сегодня платят самые большие деньги. Именно она служит тем коррупционным стимулом, который безусловно действует разлагающе на все общество. Если мы хотим реально бороться с коррупцией, то главный акцент борьбы должен быть перенесен именно на это. Необходимо всемерно сокращать такие государственные функции, освобождать экономику от коррупционного государственного вмешательства и вместе с тем, конечно, надо вести решительную, беспощадную уголовно-правовую борьбу с государственными чиновниками, совершающими такого рода деяния. Но что произойдет, если мы приравняем хозяйственников к государственным чиновникам (именно об этом говорит обвинитель)? Неизбежно, как уже было в нашей стране, главный удар "борьбы с коррупцией" будет обрушен не против властных коррупционеров, а против хозяйственников. Не случайно вы тут спрашивали, как удалось раскрыть это преступление... Действительно, если нам и удавалось раскрывать факты взяточничества, то они в основном касались хозяйственников. Стоит посмотреть статистику преступности за всю историю советского государства, вы увидите, что 95%, если не больше, осужденных за взятки, - это хозяйственники. И только 5% - государственные чиновники, причем далеко не самые высокопоставленные. И это вполне понятно. Правоохранительные органы отчитывались, оправдывались, что они, мол, борются с взятками, указывая на конкретные дела. Но даже обвинитель признал, что степень общественной опасности вот этого деяния не идет в сравнении с взяткой высокопоставленного государственного чиновника, тем более деятеля. А таких среди осужденных мы никогда не увидим и не дождемся, если ответственность за взятки будет распространена и на них, и на хозяйственников. Последние станут заложниками "борьбы с взятками", хотя решающие беды от коррупции связаны отнюдь не с их деятельностью. При всех этих обстоятельствах, при том, что я как и обвинитель считаю наше законодательство несовершенным, вы имеете сегодня право и возможность опереться в своем вердикте на ваше внутреннее убеждение, на вашу совесть, на ваше представление о справедливости, наконец, на сам текст уголовного закона, согласно которому можно человека не признать преступником, даже если формально признаки преступления имеют место. Принимая во внимание все эти обстоятельства, я призываю вас вынести единственно возможный по этому делу вердикт: "Признать Г. невиновным в получении взятки". Вопросы присяжных к защитнику и его ответы - Г. предъявляли еще какие-либо обвинения? Ответ: Нет, никаких финансовых злоупотреблений и хищений он не совершал. Только одно получение вознаграждения от предпринимателя. Только это. - Почему предприниматель обращался именно к Г.? Он что, не мог получить такие холодильники в другом месте? Или это был более простой путь? Ответ: Да, для него было проще договориться со знакомым. Впрочем, это право любого покупателя: свободно выбирать себе продавца. Согласитесь, что было бы неправильно навязывать кому бы то ни было продавца. Ему было так удобнее. - Я спрашиваю, желая понять. В тот период конверсия только налаживалась, и не было достаточного выпуска таких холодильников? Наверное, закупить такую партию было очень сложно? Или нельзя? За что он все же благодарил? Ответ: Да, это предприятие в плане конверсии было уникальным в регионе, выпуская качественные и дешевые холодильники. Такое качество было только у иностранных холодильников, но за более высокую цену. - Поясните семейное положение и моральный облик Г. Ответ: Г. был нормальным производственником, никаких порочащих историй за ним не числилось. Но должен сказать, что даже если бы он был плохим семьянином и работником, я все равно считал бы его невиновным. - Все обвинение построено на чистосердечном признании. А если бы он сказал, что ничего этого не было, следствие зашло бы в тупик и дела не было бы? Ответ: Дело в том, что он признался, не считая себя виновным, поскольку не был знаком с УК и не считал свои действия преступными. Диалог сторон ("И пошел брат на брата...") С большим удовольствием я выделяю нижеследующую часть прений как замечательный пример спора в суде присяжных. Конечно, такое возможно только при высоком профессиональном уровне сторон и неподдельной заинтересованности судьи, каким в данном случае проявил себя Ю.В. Кореневский. К сожалению, это тоже большая редкость. Тем большая ценность этого примера. Думаю, этот диалог правильнее было бы назвать допросом защитника обвинителем, на что последний имел и процессуальное право, и силы. Поражает агрессивность напора А.В Похмелкина, которому можно только позавидовать. Тем более что в душе он, конечно же, стоял полностью на позициях защиты Г., может, даже больше брата, но взятая на себя роль обвинителя требовала от профессионала победы и, по-моему, победителем из спора вышел именно он. Это видно и потому, что он вновь овладел вниманием присяжных и их вопросами. Однако надо признать, что присяжных, когда они остались одни, победа обвинения не смутила. Обвинитель: Вы согласны, что в соответствии с примечанием к ст.170 ныне действующего УК, Г. является должностным лицом? Защитник: Да, в соответствии с нынешним УК - является. Обвинитель: Вы согласны, что в соответствии со ст.173 УК об ответственности за взятку, все признаки данного состава преступления в действиях Г. усматриваются? Защитник: Согласен. Обвинитель: Я вас правильно понял, что вы призываете присяжных вынести оправдательный вердикт, несмотря на требования ст.170 и ст.173 УК? Защитник: Присяжные могут выносить свой вердикт, руководствуясь не законом, а совестью, но в данном случае есть и правовое основание для вынесения оправдательного вердикта. Обвинитель: Вопреки требованиям ст. 170 и ст. 173? Защитник: Есть ст. 7 УК, согласно которой может не признаваться преступлением действие, хотя формально и подпадающее под какую-либо статью, в данном случае, под ст.173, но не содержащее общественной опасности. Обвинитель: Не являющийся общественно опасным в силу чего? Защитник: В силу малозначительности. Обвинитель: Что такое малозначительность? Защитник: Здесь - отсутствие общественной опасности и какого-либо вреда. Обвинитель: Хорошо. Вот вы все время говорите о власти государства. Ну, а руководитель предприятия - разве он не обладает властными полномочиями в отношении к подчиненным ему работникам? Защитник: Здесь речь идет о разных источниках власти. Обвинитель: Простите, а какое это имеет значение для человека? Защитник: Простите, а какой человек в данном случае пострадал? Обвинитель: Хорошо. Я прихожу и даю взятку судье за постановление совершенно законного приговора - какой человек при этом пострадал? Защитник: В данном случае это не имеет никакого значения, потому что подрывается самое главное... Обвинитель: Нет, какой человек пострадал? Вы ответили вопросом на мой вопрос. Теперь я жду от вас ответа на мой вопрос: какой человек пострадал? Ведь деньги даны за вынесение совершенно справедливого приговора. Ведь все- таки речь должна идти не о том, что пострадал какой-то конкретный человек, а что пострадала система отношений? Защитник: В данном случае, когда речь идет о вынесении приговора за деньги, страдает авторитет государства и правосудия, это главное. Применительно же к нашему делу, положение совсем иное... Обвинитель: Нет, приговор не был обусловлен взяткой. Это была простая благодарность человека после суда. Защитник: В данном случае это не имеет значения. Здесь совершенно другая природа отношений. Я уже говорил об этом в своей защитной речи. Государственный деятель призван руководствоваться государственными общественными интересами. Он не должен, не вправе даже в малейшей степени руководствоваться интересами частного лица. И не может принимать никакого вознаграждения. А вот в сфере частных отношений, гражданского оборота частный интерес законно является довлеющим. И поэтому ничего опасного, ничего преступного, что человек в этой сфере руководствуется частным интересом, нет. Обвинитель: Хорошо. Директор завода приглашает к себе рядового работника и говорит ему: будешь ежемесячно отстегивать мне такую-то сумму из своего заработка! Работник отказывается, директор наносит ему побои. Это не выдуманный пример, он достаточно распространен. Как вы оцениваете такие действия? Защитник: Если нанесены побои, то есть специальная статья в УК за такое преступление - ст.112 УК, хорошо вам известная. Обвинитель: Какие ею предусмотрены наказания? Защитник: До 6 месяцев лишения свободы, так же, как за любые побои. Обвинитель: А, что он вымогал деньги, вообще остается без наказания? Защитник: Факт вымогательства денег, безусловно, будет учтен как отягчающее обстоятельство. Обвинитель: В рамках максимального 6-месячного наказания? Да? Хорошо, а вот если его признают должностным лицом, то ответственность за превышение служебных полномочий влечет за собой наказание до 8 лет лишения свободы. Так есть ли разница между 6 месяцами и 8 годами? Судья: Надо бы уточнить вопрос. Ведь речь идет не о том, какое нужно наказание, а что является преступлением. Если снять побои, а оставить вымогательство? Обвинитель: Я тогда поставлю вопрос по-иному. Вот предприятие распределяет ведомственные квартиры. Масса многодетных семей. А я прихожу и даю взятку руководителю предприятия. Мне тогда дают квартиру, а более нуждающимся нет. Это тоже не дача взятки? Защитник: Это не дача взятки, но, безусловно, злоупотребление своим положением, нет, своими полномочиями. Обвинитель: Так есть тогда статья УК, по которому можно привлечь такого руководителя? Если не признать его должностным лицом? Защитник: Его нужно, конечно, привлечь, но в законодательстве существуют пробелы. Да, сейчас к уголовной ответственности привлекать его нельзя, Обвинитель: Спасибо, у меня больше вопросов нет. Продолжение вопросов присяжных к обвинителю и его ответов - А что все-таки заставило признаться взяткодателя? Ответ: Его привлекли к ответственности за сокрытие доходов от уплаты налогов. В процессе расследования он покаялся, что был еще и такой эпизод. Вот и все. - И все-таки мне не дает покоя такая ситуация: врач сделал ребенку операцию и спас его, я просто хочу его отблагодарить, и что, этим могу погубить? Ответ: Нет, отблагодарить человека за исполнение им своих профессиональных обязанностей можно, это не взятка, потому что здесь деньги даются не за то, что он распорядился своей властью, а за то, что он хорошо сделал свое дело. - А здесь разве не та же ситуация? Ответ: Здесь иное - не профессиональный талант, а наличие положения, власти, полномочий. Его просто поставили на такую должность и дали возможность распоряжаться другими людьми, вот за что ему дали деньги... - Вы меня не поняли, я ведь беру ситуацию не из головы. Ведь врачи отказываются брать ребенка под свою ответственность, вдруг он умрет под ножом. Ответ: Повторяю, дополнительное вознаграждение специалисту за выполнение его профессиональных обязанностей, не связанных с его должностным положением, взяткой не является. И если вы заплатите врачу за хорошо сделанную операцию, уголовной ответственности он нести не будет. Потому что при этом он сам работает руками и головой. Судья: Продолжим мысль. Кто делал операцию, кто рвал зубы - неважно. Пусть даже министр здравоохранения, но действовал он как лечащий врач, и потому никакого отношения такие действия к его должностному положению не имеют. Но если главврач больницы будет брать деньги за помещение в больницу, это будет взяткой. Врач может действовать и как врач, и как руководитель больницы. Это разные его ипостаси. - А с какой суммы начинается взятка? Ответ: Законом это не определено и разрешается судом в каждом конкретном случае. Как раз малозначительность деяния и предполагает малую сумму подношения. Взяткой принято не считать выражение знаков внимания. Если бы там была коробка конфет или хотя бы бутылка вина. Но для вас сейчас прописных истин нет. Вы сами будете считать, с какой суммы надо подношение считать взяткой. Решайте сами: малозначительно ли 2 млн. руб. по ценам 1994 года или нет? - Известна ли стоимость той партии холодильников? Ответ: Нет, не известна, и значения для дела это не имеет. - Что есть 2 млн. в сравнении с его зарплатой? Ответ: Примерно оклад. - 2 млн. руб. были возвращены? Ответ: Нет, деньги были потрачены подсудимым на свои нужды, но возвращать их или нет, решать вам. Если вы его признаете виновным, деньги будут с него взысканы как неосновательное обогащение. Напутственное слово судьи Перед вами ставятся два вопроса: 1. Виновен ли Г. в получении взятки? 2. Если виновен, то заслуживает ли он лишения свободы? Если вопросы понятны, то кратко напомню позиции сторон. Обвинение и защита не спорят по фактам. Снимите и вы все вопросы, касающиеся возможной провокации. Вот как нам дано, так мы и принимаем. Различие же позиций обвинения и защиты практически состоят в одном: обвинитель считает, что все руководящие работники государственных предприятий за получение незаконного вознаграждения несут такую же ответственность (не в смысле наказания, а в смысле квалификации), как и работники государственного аппарата, непосредственные представители власти. Защита стоит на иной позиции, она считает, что ответственность за получение взятки должны нести только работники властных структур, государственного аппарата: правительство, судьи, следователи и т.д. Руководители же хозяйственных организаций такой ответственности нести не должны. Вот основное различие позиций. Нужно вам оценить еще одно различие в позиции обвинения и защиты - причиненный вред. Да, конечно, защитник прав, что закон предусматривает уголовную ответственность лишь за деяния опасные, причиняющие вред гражданину или обществу, или способные их причинить. Но вот вопрос, что надо оценить как вред - только материальные потери или еще и тот вред, о котором говорил обвинитель, т.е. создание в обществе порядков, когда свое право ты можешь осуществить только за взятку? Это вам тоже предстоит оценить. Желаю успеха. Совещание присяжных 2 (предприниматель): Сама бы я никакие деньги не брала по моральным причинам, но получение денег Г. взяткой не считаю. Да, по существующему закону он виновен, но лично я считаю его невиновным. Почему? Здесь была взятка всего в размере его оклада 2 млн. руб. Огромные деньги? Да это меньше стоимости бутылки старого коньяка. И это взятка? Нет, это просто презент, знак благодарности после сделки. 6 (реставратор): Тут сказали, что лишь рабочие делают холодильники, а руководитель снимает сливки. Не могу с этим согласиться. Ведь первым наладить конверсию на таком заводе - большая заслуга руководителя. Мало кому удалось это в 1994 году, другие тянут денежки из государства до сих пор. А это, видимо, толковые люди, и не зря их благодарят. Поскольку взятку он не вымогал, вреда никому этим не причинил, поскольку общественной опасности никакой нет, то я считаю, что он не виновен. Вот когда в нашей стране прекратится дефицит, хороших холодильников будет завал, не нужно будет товар выпрашивать за взятки-благодарности, а вести обычные сделки, тогда и законы станут иными. А сейчас - не виновен. 8 (инженер): Считаю его невиновным, потому что взятка его делом оправдана. Она далась как благодарность. Тем более в то время для него эти деньги были небольшими. Это для нас они большие, а не для него. Видимо, руководитель он хороший, потому что я сама работаю в ВПК, знаю, как загнивает у нас до сих пор наука. Он, видимо, смог поднять завод, стали выпускать пользующиеся спросом холодильники и вырученные за них деньги быстрее пошли в оборот, на ту же зарплату рабочим и рост производства. А у нас другие руководители, и мы зарплату месяцами не получаем уже четвертый год... Уверена, чем быстрее эти холодильники пошли в магазины, тем скорее рабочие получили зарплату. Так что от этой сделки завод в целом выиграл, а не проиграл. Конечно, есть в такой ситуации минусы, но, думаю, плюсов больше, и я потому не считаю Г. виновным. Старшина (9-прораб): Думаю примерно также, потому что вымогательства тут не было и других предпринимателей он не обломил, в том смысле, чтобы вне очереди влезть за партией выгодных холодильников. Обвинитель тоже это признал. Другим предпринимателям он подножку не ставил, взял товар по заводской цене. По-моему все нормально он сделал, и потому я считаю его невиновным. 1 (домохозяйка): Не виновен. 3 (безработная): Я думаю иначе. Г. не сам мастерил эти холодильники. Над ними целый коллектив работал, а он полученные за них средства положил в карман, не будучи бедным. Раз получал в месяц 2 млн. руб., то не от голода же брал. Именно потому что такие существуют, в обществе настолько исказились понятия о порядочности, что происшедшее кажется нормальным. А это далеко не так. Если "даритель", непоименованный здесь господин, считает, что произвел с холодильниками удачную сделку, то пусть и поможет всему заводу сделать что-то полезное, для всех. Клумбу разобьет, купит вагон с повидлом - но для всех. Но он отблагодарил лишь одно конкретное лицо. Безусловно Г. здесь виновен, ручку ему позолотили. Но, переходя ко второму вопросу, ввиду чудовищного состояния нынешних мест лишения свободы, сажать туда живого человека просто нельзя. Тут годится любое иное альтернативное наказание типа штрафа. Лишать свободы его нельзя. 4 (работник спорта): Согласен, Г. виновен. Если бы он был повыше в моральном смысле, ему хотелось бы избавиться от этих денег и он нашел бы способ потратить их на коллектив, а он их присвоил. Но согласен, что наказывать лишением свободы нельзя, надо штрафом, отстранением от ключевой должности, оглаской. 7 (врач): Считаю, что была обыкновенная примитивная взятка, а большая она была или маленькая - не так уж важно. За свою работу руководителем он получал оклад, а эти деньги принадлежат всей структуре, а не ему одному. Поэтому он виновен, но, конечно, лишения свободы не заслуживает. С ними согласились пенсионерка (5) и рабочий (10). Общий вердикт: Г. не виновен. Итоговый лист ИСП-1 по делу Г. 16.04.1996 г.
?
ХарактеристикиГолоса
Профессия

Воз-
раст

ПолОбразованиеВзяткаЛишение свободы
1Домохозяйка33жср.техн.нетнет
2Предприниматель27жср.ехн.нетнет
3Безработная47жвысшееданет
4Работник спорта57мвысшееданет
5Пенсионерка60жср.техн.данет
6Реставратор25жср.профнетнет
7Врач48жвысшееданет
8Инженер53жвысшеенетнет
9Прораб33мср.техн.нетнет
10Рабочий59мср.техн.данет
Итого:да - 5
нет - 5		да - 0
нет - 10
ИСП-2 (5.08.1996 г.), Москва, м-р "Беляево" Процесс вел как судья Похмелкин А.В. На этом и последующих исследовательских процессах присяжным после показа видеозаписи прений сторон на ИСП-1 задавались следующие вопросы: 1. Виновен ли Г. в получении взятки? 2. Если Г. не виновен во взятке, то виновен ли он в коммерческом подкупе? 3. Если Г. виновен, то заслуживает ли он лишения свободы? Совещание присяжных 9, 10, 11 (повар, служащая НИИ, пенсионерка): Одинаковой должна быть ответственность за взятку, что у хозяйственника, что у других. 2 (учительница): Верно. А то получается, что у кого денег много, тот может дать любую взятку, и перед ним все двери открыты, а у кого денег нет, тот и пойти никуда не может. А какая ответственность за это должна быть? Правильно, уголовная, потому что когда у таких людей денег много, они от любых штрафов откупятся и дальше пойдут... Как раз здесь нужно лишение свободы, потому что другое на них не подействует. Потому что рано или поздно, но такие взятки перейдут в вымогательство у простых людей, которым как раз взятки давать нечем... А тут в любом случае взятка есть... Если ты хочешь отблагодарить, если у вас дружеские отношения, то пришел бы к нему домой, сказал: "Знаешь, я тебе так благодарен". Ну и отпраздновали бы по- людски. А тут деньги руки жгли... 4 (уборщица): Хитро тот сделал. Если бы узнали об этом через кого-то, то привлекли бы обоих. 2: Ну, он видимо, хорошо законы знал, раз поспешил с признанием. И все равно: взял деньги, значит взял. Если бы не хотел этого, то вполне мог сказать этому знакомому: "Извини, друг, я очень хорошо к тебе отношусь и очень хотел бы взять твои деньги, но не могу, не имею права." А он взял. Мне кажется, у нас сейчас в стране такой ком творится, потому что процветает сплошная система конвертов, взяток, передач, все этим повязано, абсолютно все. Вся милиция, все МВД, все гаишники. Все кругом повязаны, и неважно, как это называется, взяткой или нет. Старшина (8 - учитель): Перед нами главной задачей поставили определить: была ли у Г. взятка или коммерческий подкуп? Вот что тут сказать? 1 (пенсионерка): И то и другое есть взятка, т.е. деньги не за работу. 5 (уборщица): Да, это была взятка... И потом, если б не он, люди могли бы купить холодильники из своих денег по заводской цене, а так коммерсанты им будут продавать по повышенной цене, с простых людей себе капитал набирать. 6 (рабочая дома): А в 94 году ведь как холодильников не хватало. 5: Вот-вот, они и наживались. Конечно, виноват он за эту взятку. 3 (учащаяся): Я бы сказала, что это взятка, если бы он деньги взял до сделки, а после, какая тут взятка? - Почему? После сделок обычно и "благодарят"... - А вот обычно и нет. Следователю дают вначале, чтобы дело закрыл, и судье тоже дают еще до суда. А тут что? Не виновен он ни в чем. Старшина (8): Нам пытались показать, особенно защита, что коммерческий подкуп - это одно, а взятка - это другое, что в коммерции существуют другие отношения. Как бы нам не пропустить этот момент. 2: Я считаю, тут нет никакой разницы. Сегодня этот человек работает в коммерции, завтра ушел в государственное учреждение, а взятки продолжает брать, или наоборот. Какой человек есть, таким он и остается. Иван Иванович остается Иван Ивановичем и, перейдя в другую организацию, не станет Петром Семеновичем. Просто на более высоком посту он будет брать раз в 10 больше. Сейчас он взял как благодарность, а потом станет ждать и выжимать ее. Как вам это понравится? Старшина (8): В общем разделения на взятку и коммерческий подкуп у нас не получается, потому что такие действия все равно опасные. И довод защитника, что нельзя осуждать за будущие последствия, а надо смотреть лишь на конкретное и вроде бы не опасное действие здесь не работает. По первым двум вопросам все мнения, кажется, высказали. Ну а по вопросу лишения свободы будем обсуждать или просто ответим? 2: Считаю, тут нужно лишение свободы, потому что для таких людей наказания типа штрафов ничего не значат. Чем больше его штрафовать, тем больше он будет брать взяток, чтобы компенсировать свои потери. (Голоса согласия...) 9: Да, заплатят и все для них в порядке. Сейчас даже бандитов отпускают за миллион. 6: Виновен в получении взятки, а вот заслуживает ли лишения свободы, не знаю. Что? Тогда будет в пользу обвиняемого? Нет, в пользу ему я не хочу, значит тогда - лишение свободы. 7: Согласна: взятка, лишение свободы. Старшина: Я тоже считаю, что было получение взятки и виновный заслуживает лишения свободы. А в целом 10 голосами против 1 мы принимаем. Вердикт: Г. виновен в получении взятки и заслуживает лишения свободы. Итоговый лист ИСП-2 по делу Г. 5.08.1996 г.
?
ХарактеристикиГолоса
Профес-
сия		Воз-
раст		ПолОбразо-
вание		ВзяткаКKоммер-
ческий подкуп		Лишение свободы
1Пенсионерка72жср.техн.данетда
2Учительница44жвысшееданетда
3Учащаяся19жсреднеенетнетнет
4Уборщица45жср.спец.данетда
5Уборщица40жсреднееданетда
6Раб. дома53жсреднееданетда
7Домохозяйка25жсреднееданетда
8Учитель25мвысшееданетда
9Повар57жсреднееданетда
10Служ.МАИ46жвысшееданетда
11Пенсионерка65жсреднееданетда
Итого:да - 10
нет - 1		да - 0
нет - 11		да - 10
нет - 1
ИСП-З (14.08.1996 г.), Москва, м-р"Печатники" Вел процес