янию  божества.  Однако,  при  более  пристальном
рассмотрении   это   фатально    оказывается   фальшивый   бог,   хромающий,
недоделанный, искусственный, своего рода "бог на протезах", Prothesengott. И
счастья нет в его душе ("Das Unbehagen in der Kultur", 1930, стр. 50).
     11) См. <B>Н.Ф.Федоров</B>, "Философия общего дела", том 1, выпуски 1, 2  и 3,
Харбин,  1928,  1929  и  1931; <B>А.Остромиров</B>, "Н.Ф.Федоров  и современность",
Харбин, 1928; <B>А.К.Горностаев</B>, "Рай на земле", 1929; <B>Н.А.Сетницкий</B>, статья "О
конечном идеале" в  "Известиях Юридического Факультета в Харбине",  том VII;
<B>Н.А.Сетницкий</B>,  статья   "Центральная  идея  Н.Ф.Федорова"  в  газете  "День
юриста",  No  8,  Харбин;  <B>В.Н.Ильин</B>,  статья  "О религиозном и  философском
мировоззрении Н.Ф.Федорова" в "Евразийском Сборнике", книга VI, Прага, 1929.
     Федоровскому "оптимистическому" пониманию прогресса,  как органического
преодоления  зла  историей,   в  русской  религиозно-философской  литературе
противостоит  идея катастрофического прогресса, развитая  <B>Вл.  Соловьевым</B>  в
"Трех разговорах".  Ср.  также <B>В.Ф.Эрн</B>,  "Идея катастрофического прогресса",
статья в сборнике "Борьба за Логос", Москва, 1911.
     12)  В русской литературе яркое  изображение "диалектики" бессмыслицы и
смысла  с  точки зрения христианского религиозного миросозерцания  см. у <B>кн.
Е.Н.Трубецкого</B>, "Смысл жизни", Берлин, 1922. Ср.  также  <B>Н.А.Бердяев</B>, "Смысл
истории",  Берлин,  1923.  Выразительное  изложение  проблем  "пессимизма  и
мистики", обильно иллюстрированное отрывками мировой мистической  литературы
см. у <B>Н.С.Арсеньева</B>, "Жажда подлинного бытия", Берлин, год неуказан.
     13) См. <B>А.Ф.Лосев</B>, "Музыка как предмет логики", Москва, 1927, стр. 23 и
сл., 62 и сл. Чистое музыкальное бытие автор характеризует термином (Николая
Кузанского?  У.) coincidentia oppositorum, т.е. "слияние противоположностей,
данное   как    длительно-изменчивое   настоящее"    (стр.   25).   Развитие
феноменологического  анализа приводит проф.  Лосева  к дальнейшим описаниям:
это  бытие  "гилетическое"  и,  как  таковое, "безымянное  и  беспредметное,
бесформенное и  темное" (стр.  30), "гилетически-мэональная  стихия  эйдоса"
(стр.  109), "интеллигибельная материя"  (119)  и  т.д.  Однако,  для  нашей
аналогии,  призванной  образно прояснить понятие прогресса, достаточно  лишь
самых общих, широких, предварительных определений, приведенных в тексте.
     14) Эта  проблема формальной равнокачественности моментов исторического
процесса и вместе с тем их известной существенной разновидности  -- является
одной   из  центральных  и  труднейших  проблем  соответствующей   концепции
философии истории. См. <B>Карсавин</B>, "Философия истории",  9, 10, 37, 43, 48 и
50, также <B>Бицилли</B>, цит.  соч.,  статья "Новая  философия истории".  Карсавин
вынужден  признать,  что  единственно  возможным   критерием   сравнительной
ценности    конечных    и    относительных   моментов   развития    является
религиозно-догматическое     утверждение,    конфессиональное    исповедание
Богочеловека:  "...если  допустить  в  развитии   эмпирический  момент  (или
моменты),   в  которых   Богочеловеческое,  не  переставая   быть  общим   и
определяющим, стало и  конкретным, по  этому моменту (или  по этим моментам)
можно определить относительную к нему (или к ним) ценность  всех... Личность
Иисуса есть необходимое условие  и начало  исторического знания"  (стр.  58,
309, также 278 и сл.).
     15) "Только в религии разрешается трагедия  и ею она превозмогается, но
трагический  путь необходимо ведет к религии. Трагедия может быть религиозно
осмыслена,   как  духовное   рождение,   рассечение   плотского   сердца   к
воспламенению в нем божественного огня" (С.Н.Булгаков, статья "Две встречи",
"Рус. Мысль", 1923-24, кн. IX-XII).