ыла подмерзшая и неровная.  Колеса скрипели. Дундертак покидал шхеры.
Малыша  Христофора,  не  рожденного  для  жизни в больших городах,  он
оставил старику Серебряному,  который как никто другой умел  ладить  с
животными.  А  четырех  лисиц пришлось пристрелить - Дундертак доверил
это Большому  Сундстрему.  Парусная  лодка  была  продана  с  молотка,
румпель,  должно быть,  до сих пор торчит в двери на дозорной площадке
замковой башни.  Польский матрос Вальтер шагал рядом с Дундертаком.  В
кармане  он  нес  черепаху  Элизу,  а  фуражка  на голове сидела задом
наперед, точь-в-точь, как в тот день, когда он впервые вошел в их дом.
Вальтер  повернет  ее  козырьком  вперед только тогда,  когда путь его
повернется домой, в Польшу.
     Дундертак тоже  повернул  свою фуражку козырьком назад.  Его путь
тоже лежал далеко от родного дома.
     Стоял чудесный  сентябрьский  день.  В  синей  безоблачной вышине
сияло солнце.  На скошенных лугах тлели костры  из  опавшей  листвы  и
сухих  веток.  Густой  дым  поднимался  столбом  к  небу,  было тихо и
безветренно.  Осины роняли в придорожную  канаву  последние  пурпурные
листья.  На жухлой, траве лежала тонкая белая сетка изморози, а канавы
были совсем сухие.  Потом вошли в лес.  Запахло хвоей  и  осенью.  Над
шершавым  кукушкиным льном нависла глубокая тишина.  Скоро примчится в
шхеры красавица зима, в лесу зазвенит пила, потянутся подводы...
     Выехав из леса, воз покатил дальше, мимо церкви, усадьбы и замка,
к пароходной пристани,  где уже стоял пароход,  пуская из белой  трубы
черные кольца дыма.
     Так Симон Дундертак против своей воли попал в Стокгольм.


        ОГЛАВЛЕНИЕ

                    В шхерах
                    В Трусе
                    Охота на выдр
                    Коробейники
                    В лесу
                    В школе и на охоте
                    В море
                    Польский матрос и черепаха
                    Зима
                    Охота на тюленей
                    Четверо маленьких лисят
                    В графском замке
                    Прощайте, шхеры!