я стал успокаиваться. Я начал продвигаться вперед быстрее, забыв об осторожности. И напрасно: правый шланг, идущий от редуктора к маске, вдруг зацепился за что-то. Зацепился крепко, я не мог даже повернуть головы. Дернуться посильнее опасно: шланг может порваться, в маску хлынет вода. Попробовал пятиться назад - тоже не получается. Я засел прочно и основательно, как рыба на крючке. "Только не волноваться! - внушал я себе. - Вспомни, как ты попался в сети и ничего страшного не произошло. Только не волноваться и не терять разума!" Я начал медленно покачивать из стороны в сторону головой, пытаясь освободиться. Покружившись так минут пять, устал и остановился передохнуть. Сразу стало холодно. Готов поклясться, что всего пять минут назад вода была теплее. Не могла же так быстро меняться ее температура? А может быть, из пещеры идет холодное течение? Но я не ощущал особого движения воды вокруг. А вода становилась холоднее с каждой минутой, Уже начинало сводить руки от холода. И тут меня осенило: ведь я же могу просто сбросить баллоны и зацепившуюся маску и, оставив их пока в пещере, вынырнуть на поверхность! Руки и ноги у меня были свободны. Это крайняя мера. Хорош я буду, совершив самовольное догружение да еще вдобавок утопив акваланг. Медлить было нельзя, и я решил осуществить свой опасный план. Прежде всего отстегнул ремни, которые удерживали на спине баллоны с воздухом. Сбрасывать их я пока не стал, опасаясь, что потеряю тяжесть и вода затянет меня глубже в пещеру. Потом сделал несколько сильных вдохов и выдохов... Вдохнув напоследок побольше воздуха в легкие, сбросил с головы маску и, отталкиваясь от стенки, начал выкарабкиваться из ловушки. Вот и конец тоннеля. Сбросив баллоны на дно, я оттолкнулся посильнее и стремительно помчался кверху навстречу свежему воздуху, жизни! СНОВА МЕДУЗА ГОРГОНА! Казалось, я никогда не достигну поверхности. До нее было дальше, чем до Луны. Воздуха не хватало, мне страшно хотелось поскорее раскрыть рот и вдохнуть, вдохнуть полной грудью! Но я устоял и разжал рот как раз в тот момент, когда голова моя вынырнула из воды. Я дышал жадно и глубоко, отфыркиваясь как тюлень. Наверху все оставалось таким же безмятежно-спокойным, как и перед моим погружением. Сияли звезды, тихо шумело море. Природе не было ровно никакого дела до моих подводных приключений. Я мог бы остаться навсегда в пещере, а здесь, наверху, ничего бы не изменилось. Я поплыл к нашему тралботу, черневшему на фоне звездного неба. Пока добрался до него, вода стала прямо-таки ледяной. С трудом я вскарабкался на трап, руки у меня сводило от холода. На борту все спали. Только когда я, лязгая зубами, пригнувшись, прокрадывался к своему матрацу, кто-то, кажется Сергей, поднял голову и сонно спросил: - Ты чего возишься? - Замерз что-то, ходил за одеялом, - ответил я шепотом. - Замерз? Ты что? Заболел?.. - и, уронив голову на подушку, он моментально захрапел. А я накрылся одеялом да еще двумя кусками брезента и все никак не мог согреться. Меня била дрожь. Но мало-помалу волнение и усталость взяли свое, и я крепко уснул. Во сне я снова лез в какую-то пещеру, задыхался, вскрикивал под водой и захлебывался. Потом кто-то крепко схватил меня за ногу и дернул. Я вскочил. Это было уже не во сне. Сияло солнце. Облака плыли по небу. Павлик тревожно смотрел на меня. - Ты что, заболел? - Нет, с чего ты взял. - А чего же кричишь во сне? Мы услышали плеск весел и приближающиеся голоса. Это подплывали наши товарищи, ночевавшие на берегу. Надо было принимать какое-то решение и объяснять Кратову исчезновение одного акваланга. Я решил ничего не скрывать и все выложить начистоту. Когда он поднялся по трапу на борт, я поздоровался и сказал: - Василий Павлович, мне нужно поговорить с вами наедине. Он подозрительно посмотрел на меня и торопливо ответил: - Если ты насчет погружений, то прежде надо поговорить с врачами. - Нет, у меня к вам важное дело. Все с любопытством окружили нас, прислушиваясь к разговору. - Хорошо, - кивнул Кратов. - Пойдем в каюту. Мы спустились в кубрик и сели за узенький откидной столик. Василий Павлович выжидающе смотрел на меня. А я не знал, как же начать свое покаяние. - Понимаете какое дело, - промямлил я, наконец, - я утопил акваланг... - Акваланг? Где? Какой? - Свой акваланг. В пещере. Вы не беспокойтесь, его ребята легко достанут. - Ничего не понимаю, - помотал он головой. - Какая пещера? Что за акваланг? Собравшись с духом, я начал ему рассказывать все: как меня осенила во сне догадка насчет пещеры, почему я решил ночью нырнуть один и как едва не застрял в подводной ловушке. Его загорелое худощавое лицо все время менялось во время моего рассказа. На нем попеременно отражались то изумление, то гнев, то радость. - И ты действительно нашел эту пещеру? - крепко схватив меня за руку, спросил он, когда я кончил. - Кажется, - ответил я неуверенно. - Ведь я же не смог в нее проникнуть. Несколько минут он молчал. Потом задумчиво произнес, пытливо глядя на меня: - Не знаю, что мне делать с тобой. Когда кончится твой глупый детский анархизм? Совершить открытие в одиночку! Какая глупая мечта! Откуда такая самонадеянность? Да что ты можешь один? Затонувший корабль нам помогли найти рыбаки, и они же спасли тебе жизнь. Тропинку к затерянной крепости нащупал твой дядя - метеоролог. Сотни ученых в течение многих лет по крупицам добывали и накапливали сведения о далеком прошлом нашей Родины. Так что же ты надеешься сделать в науке один? Я молчал, опустив голову. Разве я сам не понимал, что поступил по-мальчишески. А он, вздохнув, продолжал: - По-настоящему следовало бы после этих фокусов просто выгнать тебя из экспедиции. И только одно меня удерживает. Знаешь что? Не то, что ты нашел эту пещеру, совсем нет, не надейся. Победителей тоже судят, ты ошибаешься! Но ты сумел не растеряться в опасном положении и самостоятельно выпутаться из него. Вот это внушает мне надежду, что ты, наконец, становишься взрослым... Он неожиданно ткнул меня кулаком в грудь и добавил уже совсем другим тоном: - Ну, а теперь все наверх! Посмотрим твою находку. Выйдя на палубу, мы увидели, что Аристов и Светлана надевают гидрокостюмы. - Зачем? - удивился Кратов. - Вода очень холодная, Василий Павлович, - пожаловалась Наташа. - Вы подумайте: вчера была двадцать градусов, а сегодня только шесть. Я совсем забыл рассказать Кратову о странном похолодании воды, которое так меня удивило ночью. Значит, это мне не показалось. - Ничего не понимаю, - пробормотал Кратов, беря в руки термометр, недавно вытащенный из воды. - Действительно, всего шесть градусов тепла. - Это сгонный ветер поработал, - пояснил свесившийся со своего мостика Сергей. - Вчера ветер дул с берега. Он и согнал в море всю верхнюю теплую воду. А снизу, с глубины, поднялась более холодная. Так здесь нередко бывает. - И надолго это? - спросил Кратов. - Нет, ветер переменился. Я думаю, завтра все снова в норму придет... - Любопытное явление, - сказал профессор. - Ну что же, придется сегодня отдохнуть. - Почему? - удивилась Светлана. - Мы же можем нырять в гидрокостюмах. - Закончим уж сегодня здесь и перейдем в другую бухту. Зачем время терять? - поддержал ее Михаил. - Отсюда уходить рано, друзья мои, - ответил профессор, незаметно для других заговорщицки подмигнув мне. - За ночь произошли некоторые события, которые заставляют нас продолжать поиски именно в этой бухте. Тут, конечно, поднялся шум и гам. Все требовали рассказать, что произошло. Пришлось мне снова излагать свои ночные похождения. Услышав о пещере, все, конечно, стали просить Кратова начать ее исследование непременно сегодня. Но профессор возразил: - Вы же слышали, что в пещеру трудно проникнуть даже голому человеку, в одном акваланге. А вы хотите лезть туда в гидрокостюмах. Придется потерпеть до завтра, хотя, поверьте, мне это так же трудно, как и вам. Возражение было, конечно, резонное, и мы, поворчав, смирились. Но ждать было действительно нелегко. Мы все измаялись за этот бесконечный день. Купаться нельзя - вода ледяная. Целый день валяться на пляже - жарко. Мы через каждые полчаса мерили температуру воды, но к полудню она поднялась всего на два градуса. За этот день мы облазили со всех сторон скалу, в недрах которой таилась пещера. Карабкались по ее склонам, стучали, приложив ухо к горячим камням. Но скала была как скала, никаких признаков пустоты внутри. Я уже начинал сомневаться: а вдруг мои предположения ошибочны и никакой пещеры там нет? Неужели я нашел не вход в пещеру, а просто расщелину в скале, которая никуда не ведет? На следующий день я проснулся рано, когда солнце еще только вылезало из-за лысой горы. И первым делом сунул термометр в воду. Все десять минут, пока он торчал в море, я простоял, свесившись через борт, словно мог согреть его взглядом. Сергей оказался прав! Вода снова нагрелась до восемнадцати градусов. На радостях я сложил ладони рупором и заорал на всю бухту: - Эге-гей! Ох, какой крик подняли перепуганные чайки, тучами вылетая из-под каменных сводов Золотых ворот! Ко мне подбежал заспанный капитан. Началось какое-то движение и на берегу. Через полчаса все уже были на борту кораблика, Сергей подвел тралбот почти к самой скале и дал команду бросать якорь. А мы поспешили на корму, за аквалангами. Я очень боялся, что Кратов не позволит мне нырять вместе с ребятами. Но он ничего не сказал, когда я взял запасной акваланг и стал проверять его. Только, поднимая голову, я несколько раз перехватывал его испытующий взгляд. Проверив снаряжение, мы выстроились вдоль борта. - В первой паре пойдут Аристов и Козырев, - сказал профессор и посмотрел на меня. - Сам утопил акваланг, сам его и добывай. Вторая пара - Павлик и Борис. Девушки сегодня работают страхующими, пока не прояснится обстановка. Светлана сердито фыркнула, но Наташа, по-моему, была даже довольна, что ее не пускают в пещеру. - Первым пусть лезет Николай, - продолжал наш чудесный старик. - Он знает дорогу. Ты, Миша, при малейшей опасности окажешь ему помощь. Кроме ручных фонариков возьмите прожектор. Сигналы остаются прежними. Время работы - полчаса. Конечно, срок он, как всегда, отвел нам небольшой. Но на радостях спорить не хотелось. Я торопливо, боясь, как бы Кратов не раздумал, надел маску и полез на трап. Мне подали прожектор в непроницаемом кожухе. Толстый провод, тянувшийся от него, стеснял движения, но зато теперь я не буду блуждать в темноте с жалким фонариком, как прошлой ночью. Под водой Михаил попытался меня обогнать. Я погрозил ему кулаком и поплыл быстрее. Теперь, пронизанное солнечными лучами, море было приветливым и вовсе не казалось загадочным. Я еще издалека увидел свои баллоны, лежащие на песке. Вот и вход в пещеру. Как его не заметили раньше? Да ведь никто его и не искал. Мало ли гротов встречали мы под водой и проплывали мимо. Я зажег прожектор и смело полез в туннель. Стайка мелких рыбешек заметалась в каменной трубе и умчалась куда-то в темноту. Прожектор светил так сильно, что был отчетливо виден каждый выступ в стене. Еще несколько метров, и я увидел свою маску - она зацепилась за большую раковину мидии, прилепившейся к своду туннеля! Не стоило никакого труда освободить ее. А ночью? Высвободив маску, я обернулся и бросил ее Михаилу, который двигался за мной на некотором расстоянии, следя, чтобы не зацепились за камни провод и сигнальный трос, обвязанный вокруг моего пояса. Дальше туннель начинал расширяться, поднимаясь полого вверх. Стены его раздвигались. Похоже, что я уже попал в пещеру. Тогда я остановился и начал водить лучом прожектора из стороны в сторону. Внизу, подо мной, что-то тускло блеснуло. Я направил свет в эту точку и подплыл поближе. Прямо перед собой я увидел в воде уродливую, страшную рожу. Она показывала мне язык! "Да это же Медуза Горгона", - догадался я. Ее маска была изображена на круглом большом щите. Оскаленные зубы, выпученные глаза - все должно было, видимо, вызывать страх у врагов. Поворачивая прожектор, я старался рассмотреть, что же еще есть в пещере. Вот что-то вроде столба или плиты, уходящей вверх. На стене нарисованы странные фигуры. Зная, что меня в любой момент могут вызвать на поверхность, я торопился увидеть как можно больше. Рассматривать детали не было времени. Я направил луч света прямо вверх. В том месте, которое он освещал, переливалось радужное пятно. Что это могло быть? Может быть, рисунок на потолке пещеры? Я начал подниматься медленно и осторожно, чтобы не удариться о потолок головой. Но вдруг с удивлением почувствовал, что голова моя словно прорывает легкую невидимую пленку. В тот же момент давление воды на маску перестало ощущаться. Я поднял руку с прожектором - и сразу ощутил его солидный вес, почти пропадавший в воде. Тут только я сообразил, что поднялся на поверхность. Вода заполняла пещеру не до самого потолка, Над нею оставался слой воздуха! С некоторой опаской я вынул изо рта загубник и сделал осторожный вдох. Воздух был самым обыкновенным, чуть влажным, довольно свежим, во всяком случае даже не затхлым. Видимо, он просачивался по каким-то щелям с поверхности земли. Иначе люди не могли бы прятаться в пещере. Я хотел позвать Михаила, чтобы он тоже глотнул подземного воздуха. Но тот уже сигналил, что сверху приказывают выходить. Сунув загубник обратно в рот, я нырнул и, стараясь как-нибудь невзначай не наткнуться на столб, поплыл к выходу из пещеры. Выбравшись из туннеля, мы подхватили валявшиеся на песке баллоны и маску и стали всплывать, Наши лица были совсем рядом, а поговорить нельзя, Никак не поделишься впечатлениями! Я видел сквозь стекло маски, как Миша гримасничает и таращит глаза. Ему тоже хотелось поговорить. Мы вынырнули одновременно и, ухватившись за трап, даже не вылезая, начали стаскивать маски. - Ты видел? - задыхаясь, выпалил я. - Медузу? - Еще бы! - ответил Михаил, тоже с трудом переводя дыхание. - По-моему, золотая. - Ну да! А вода не доверху. Я вынырнул, а там воздух... Тут мы увидели, что все участники экспедиции, свесившись через борт, напряженно прислушиваются к нашей сумбурной беседе, и расхохотались. - Вылезайте немедленно и докладывайте! - закричал Кратов. - Что за секреты!.. ПОТАЙНОЕ СВЯТИЛИЩЕ - Я должен сам посмотреть пещеру, - решительно заявил профессор, когда мы, перебивая друг друга, рассказали о том, что видели. Мы опешили: ведь нужно нырять на порядочную глубину, а потом еще ползти по узкому туннелю, заполненному водой. И в то же время нам всем понравилась его горячность и смелость. - Василий Павлович, но... ваш возраст. И потом... - нерешительно пробормотала Светлана. - Что потом? Возраст у меня вполне зрелый. - Но по инструкции не полагается, - вмешался я. Ох, как свирепо он на меня глянул! Наверное, подумал, что я издеваюсь над ним, напоминая, что он всегда заставлял нас придерживаться этой самой инструкции. Но я, честно, совсем не это имел в виду, просто опасался за старика. - Должен же я когда-нибудь нырнуть! - продолжал он, воинственно выставляя свою бородку. И тут же просительно добавил: - Только никому не говорите, пусть это останется между нами. Все-таки это нарушение в какой-то степени, вы правы... Выходит, теперь он нас просил о смягчении жестких правил! Разве могли мы устоять? Но каждый чувствовал большую ответственность за него, поэтому все сообща стали разрабатывать детальный план погружения. Было решено, что сначала в пещеру отправятся Михаил с Павликом. Они должны захватить с собой пустую автомобильную камеру, чтобы там надуть ее, превратив в своего рода спасательный круг. Потом они укрепят под сводом лампу в тысячу свечей. Вместе с прожекторами, установленными под водой, это позволило бы осмотреть все уголки пещеры. Когда все это будет сделано, передовые дадут сигнал, и в пещеру направится Василий Павлович в сопровождении Бориса и Светланы. Мы с Наташей остаемся на борту для страховки. Как ни хотелось мне снова отправиться в пещеру, я не стал возражать против такого распределения. Ведь я уже дважды побывал там. Осуществлять этот четко разработанный план мы начали немедленно. Самой трудной задачей было, конечно, доставить благополучно в пещеру профессора. С аквалангом он был хорошо знаком и надевал его с нашей помощью довольно умело. Но ведь нужны еще здоровье и опыт. Под тяжестью баллонов Василий Павлович совсем согнулся. Тогда мы поспешили опустить его в воду, чтобы он поскорее потерял вес и заодно потренировался в правильном дыхании. Придерживаясь за трап, он с головой погрузился в воду и сидел там, пуская пузыри. Михаил и Павлик нырнули, навьюченные лампами, прожекторами и другим снаряжением, и минут через пятнадцать уже подали условный сигнал. Теперь спустились в воду Борис со Светланой. Они попытались взять Кратова за руки с двух сторон и так провожать в морские глубины. Но старик сердито вырвался и стал самостоятельно и довольно ловко погружаться. Три тени постепенно растаяли в глубине. Время остановилось. Мы с Наташей томились на раскаленной палубе, казалось, целую вечность, а товарищи не подавали никаких сигналов. Они все еще оставались в пещере: пузырьки воздуха не выскакивали на поверхность. Терпение мое лопнуло, и я дернул разок за сигнальный конец, привязанный к поясу Михаила: "Как себя чувствуешь?" Он ответил тоже одним рывком: "Хорошо". Тогда я дернул за тросик трижды, приглашая его на поверхность. Он не ответил. Повторил сигнал. Он продолжал молчать. Я был совершенно бессилен: вытащить его оттуда нельзя - зацепится за выступы скалы. И тут на поверхности моря весело забулькали пузырьки. Кто-то возвращался. Не дожидаясь, пока товарищи выйдут из воды, я торопливо спустился по трапу и нырнул. Мне навстречу поднимались Борис и Светлана, что-то таща в сетке. Проплывая мимо, Светлана восторженно показала мне большой палец: "Во!!" Хотя в туннеле было темно, я пробирался уже уверенно, словно по коридору собственной квартиры. Пещера оказалась залитой ярким светом. Два прожектора горели под водой, а наверху, под сводами, ослепительно сияла пузатая лампа. Между потолком пещеры и поверхностью воды оставался промежуток метра в полтора. По этому подземному озеру плавал наш профессор, придерживаясь за спасательный круг из автомобильной камеры. Он то и дело опускал голову в воду и наблюдал за работой Аристова и Павлика. Увидев меня, Кратов удивился и хотел что-то спросить, но забыл вынуть мундштук изо рта. Смутившись, он исправил эту ошибку и набросился на меня: - Вы здесь зачем? - Мне сказали, чтобы плыл вам на помощь, - слукавил я. - Ничего подобного я не поручал! Но ладно... Раз уж вы тут, помогите ребятам разметить пещеру. Сверху не было видно, чем заняты под водой мои товарищи. Нырнув, я увидел, что они вбивают колышки в пол пещеры и натягивают между ними проволоку. Старик оставался верен себе: прежде всего заставил их разметить раскоп на квадраты, чтобы все находки разложить по определенным полочкам... Я стал помогать им, но невольно то и дело отвлекался, чтобы разглядеть получше находки. В одном углу пещеры были грудой навалены какие-то не то кубки, не то чаши. Повернувшись, я едва не наткнулся на каменный столб, который видел при первом посещении пещеры. У его подножия лежали тот самый щит с маской Горгоны, меч и браслеты, тоже, по-моему, золотые. Рассмотреть их как следует не удалось, потому что Михаил толкнул меня в бок, приглашая приняться, наконец, за дело. Работа наша растянулась почти на неделю. Пока мы не разметили всю пещеру, Кратов не позволял ничего сдвигать с места. Каждый квадрат попа с лежавшими на нем предметами мы фотографировали специальным аппаратом для съемок под водой, Одновременно Василий Павлович, который каждый день нырял вместе с нами, составлял точный план пещеры. Для него это оказалось делом совсем нелегким. Приходилось то погружаться в воду с головой, чтобы рассмотреть находки, то снова выныривать к резиновому плотику, который мы превратили в плавучий письменный стол, положив на камеру широкую доску. Только закончив все эти подготовительные работы, мы начали выносить находки из пещеры. И, собственно, только теперь как следует разобрались в том, что же нашли. Пещера оказалась довольно просторной. Длина ее достигала без малого девяти метров, а ширина - пяти с половиной. От пола до потолка, нависшего полукруглым сводом, в самом высоком месте было около четырех метров. Во времена Савмака в пещере да и почти во всем наклонном туннеле было сухо, вода заливала только самый вход в него. Но когда уровень моря поднялся или, может быть, наоборот, - опустился берег, пещера оказалась затопленной. Подробная перепись наших находок заняла почти полную тетрадку. В пещеру, словно в музей, были собраны самые различные вещи. Еще издавна она, видимо, служила потайным святилищем тавров. Об этом свидетельствовали два громадных рельефных изображения мужчины и женщины с раскинутыми в стороны руками, вырубленные в одной из стен. Фигуры были очерчены совсем примитивно, словно рукой ребенка. Перед ними, немного отступая от стены, торчал каменный столб, или, точнее, плита. Ее всю покрывали какие-то значки. А в верхней части плиты, почти достигавшей уровня воды, был укреплен золотой, сверкающий диск с расходящимися во все стороны лучами - символ бога Гелиоса. Точно такое же изображение, как сказал Кратов, есть на обратной стороне монет, приписываемых: Савмаку! - Почему восставшие рабы выбрали такой символ, - ответил профессор на наши недоуменные вопросы, - можно только догадываться. Но это не единичный случай. Примерно в то же время восстание рабов потрясали античный мир во многих местах - в Малой Азии, в Сицилии, на острове Делосе, в рудниках Аттики. И вот что чрезвычайно любопытно, восставшие рабы в Пергаме тоже избрали своим символом изображение Гелиоса и провозгласили себя гелиополитами - "гражданами солнца". Вероятно, и Савмака увлекала мечта о стране счастливых, о "солнечном государстве", где не будет места угнетателям... Скифы приспособили таврское святилище для своих целей. Может быть, здесь прятались беглые рабы, собирались заговорщики. Здесь они мечтали о солнечной стране... Перед изображением Гелиоса покоился на полу плоский камень. На нем сохранились следы костра. Вероятно, здесь пылал священный огонь. А по бокам плиты стояли два изумительных глиняных светильника. Один изображал сирену в виде полуженщины, полуптицы, а второй - богиню Афродиту, выходящую из морской раковины. - Работа, несомненно, греческая, - сказал о них Василий Павлович. - Вероятно, привезены из Афин и украшали какой-нибудь дворец. А скифы перенесли их сюда. Среди них оказались истинные ценители красоты. Еще более причудливую смесь из самых различных вещей мы обнаружили в углах пещеры. Чего тут только не было! Золотые и серебряные чаши, блюда, щиты, мечи, цепочки с драгоценными камнями. Это и были сокровища, о таинственном исчезновении которых сетовали алчные захватчики крепости. Теперь они попадут в музеи. Описывать все эти замечательные находки было бы слишком долго, да и бесполезно. Их надо видеть собственными глазами. Но некоторые мне особенно понравились и запомнились. Там был громадный, в пол-обхвата, золотой фиал, сплошь покрытый удивительно живыми и выразительными рельефными фигурками зверей: львы терзали быстроногих антилоп, над ними кружили орлы, распластав широкие крылья... Светлане и Наташе особенно понравилось круглое серебряное зеркало. Оборотная сторона его была покрыта особым сплавом - электром, и на нем выгравировано изображение сидящей крылатой богини победы Ники. Увы, она не долго сопутствовала восставшим... Мечты о солнечном государстве были растоптаны гоплитами. Для немногих уцелевших потайная пещера стала последним прибежищем. Сумели ли они перехитрить врагов и, переждав здесь опасность, ночью выскользнуть через подводный ход на свободу, уйти в большой мир, чтобы снова скитаться, прятаться, разносить по другим городам и странам неугасимые искры восстания? Или враг устроил на суше засаду, караулил их, и они предпочли погибнуть в этом подземелье от голода и жажды, но не сдаться? Для одного из вожаков восстания пещера, несомненно, стала гробницей. Я упоминал, что посреди пещеры лежали на полу золотые украшения, меч и щит с головой Медузы Горгоны. Они оказались здесь не случайно. Нанеся эти находки на план, Василий Павлович вдруг воскликнул: - Постойте, да ведь это же погребение! Теперь понятно, почему украшения расположены в таком странном порядке. Видите? Здесь лежал человек... Присмотревшись, мы тоже как будто начали различать очертания некогда лежавшего здесь распростертого человеческого тела. Браслеты украшали запястья, щит покоился на груди убитого воина, а меч с отделанной золотом рукояткой был положен рядом с телом. Если бы вода не залила пещеру, тело погибшего, может быть, превратилось бы в мумию, высохло. Но море поглотило героя навеки, и только погребальные украшения сохранили для нас его тень... Кто это был? В письме, найденном в цисте, упоминались два сподвижника Савмака, скрывшиеся в крепости, - Бастак и Аристоник. - Скорее всего здесь погребен Бастак, - размышлял профессор. - Погребение типично скифское: рельеф на ручке меча в характерном "зверином" стиле, и сам меч короткий, у него массивный эфес с крестовидной сердцевиной. Типичный акинак. Но изображение Медузы Горгоны на щите, конечно, греческое, Восставшие могли похоронить и грека Аристоника по скифским обычаям. Во всяком случае, это еще раз подтверждает, что в восстании принимали участие не только рабы скифы. Оно стало подлинной революцией всех угнетенных Боспора против рабовладельцев. Меня немножко разочаровало, что не нашлось никаких рукописей или записок о ходе восстания. Но этого и не могло быть, как нам разъяснил профессор. Ведь скифы еще не знали письменности, а среди рабов было немного грамотных. Да и кому пришло бы в голову вести записи в горячке смертельной битвы? Но это не беда. Когда ученые как следует разберутся в подводных находках, мы наверняка узнаем что-нибудь новое о восстании отважных людей, еще тысячи лет назад мечтавших построить на нашей земле светлое Государство Солнца... ЭПИЛОГ... ИЛИ ПРОЛОГ? ...Сейчас зима. Я сижу за столом и вспоминаю летние приключения. Кажется, о них рассказано уже все. Но история моя на этом не кончается. Нужно ли говорить, что в этих поисках под водой я нашел не только разные удивительные вещи, но и свое призвание? Наверное, вы сами уже догадались об этом по тому увлечению, с каким я вел рассказ. Дядя Илья может быть спокоен: я обрел стержень, который необходим каждому человеку. Василий Павлович и мои новые друзья помогли мне, и теперь я студент-заочник первого курса исторического факультета МГУ. Я твердо решил разобраться до конца в печальной судьбе отважного Савмака и в других загадках истории. Частенько я наведываюсь в музей, где со щита, лежащего в отдельной витрине, смотрит на меня золотая маска Медузы Горгоны. На витрине надпись: "Найдена в Карадаге (Крым) подводной археологической экспедицией профессора В.П.Кратова". Отчищенное до блеска в свете лампочек тускло сверкает золото разных кубков. Кажется, будто их поднимали на пирах только вчера. Не потускнели яркие краски глиняного светильника, изображающего Афродиту, выходящую из морской раковины. Богиня улыбается и смотрит на всех загадочными глазами... И каждый, останавливаясь перед витриной, невольно задумывается о былой жизни, отшумевшей много веков назад. Вещи хранят тепло рук людей, давно ставших тенями. Но стоит присмотреться к вещам внимательнее, и люди словно воскресают. Кто бродил с этим светильником, прикрывая его пламя от ветра, по мрачным коридорам царского дворца в акрополе Пантикапея? Какой воин пил за победу из объемистого кубка, любуясь изображениями львов и мчащихся антилоп на его округлых боках? А этот кинжал с тяжелой рукоятью? Не им ли заколол царя восставший Савмак?.. Так любопытно узнать побольше о жизни всех этих людей! Так хочется восстановить во всех деталях ход восстания, - ведь то была первая искорка свободы, вспыхнувшая на нашей земле еще двадцать веков назад. Но вещи загадочно молчат... Я смотрю на искаженное гневом лицо Медузы и думаю: сколько еще загадок ожидает нас в морских глубинах, в укромных тайниках и пещерах? И мы непременно разгадаем их! Летом мы снова отправимся в море продолжать раскопки затонувшего корабля. Там могут таиться в песке и другие цисты с древними рукописями. И подземное потайное святилище еще нуждается в детальном исследовании. А вдруг там найдутся подземные ходы в другие пещеры? Надо проверить, нет ли связи между маской Горгоны и таким же клеймом на амфорах. Множество приключений и открытий ожидает нас впереди. Значит, история эта не закончена, она только начинается...