Хэммонд Иннес. Скала Мэддона --------------------------------------------------------------- OCR 'n' spellcheck -- Raystlin, 2002 mail: lordsinklair@mail.ru --------------------------------------------------------------- I. Отплытие из Мурманска. История "Трикалы" довольно необычна. Греческое судно, захваченное Британией в 1941 году, "Трикала" использовалась пароходной компанией Кельта для нужд министерства обороны до 5 марта 1945 года. В ту ночь, в 2 часа 36 минут, "Трикала", по официальным данным, пошла ко дну. "Торговая газета" сообщила: "Трикала", сухогруз водоизмещением 5000 тонн, подорвалась на мине и затонула 5 марта 1945 года в 300 милях к северо-западу от Тромсё. Экипаж в составе 23 человек погиб". Однако 16 мая 1946 года, более чем через год, военная радиостанция под Обаном поймала SOS с корабля, назвавшегося "Трикалой". Полученная следом радиосводка не оставляла сомнения в том, что это действительно "затонувший" корабль. Учитывая ценность находившегося на его борту груза, адмиралтейство послало на выручку буксир, и два дня вся страна пыталась найти разгадку таинственного возвращения "Трикалы". Полагаю, что история "Трикалы" известна мне лучше, чем кому бы то ни было, за исключением Берта Кука, моего собрата по несчастью. Я был среди тех, кто спасся в марте сорок пятого. Именно я послал SOS с борта "Трикалы" в мае сорок шестого. Все пережитое я изложил ниже, начиная с ночи перед отплытием из Мурманска. Второго марта 1945 года Берт и я всё ещё ждали отправки в Англию. Было ужасно холодно, пронизывающий ветер сотрясал стены казармы. Мела поземка. Вокруг железной печки сгрудились восемь человек. В ожидании корабля мы сидели в Мурманске уже двадцать два дня. Мне нравился Берт Кук. Он никогда не унывал. Родился он в Айлингтоне, но везде чувствовал себя как дома, даже в занесённом снегом Мурманске. Я познакомился с ним в Ленинграде. Берт был артиллеристом-инструктором и обучал русских солдат обращению с новой пушкой, поставляемой в Россию. -- О, Боже! Ну и холодина!-- бормотал Берт, потирая руки.-- А мы сидим тут три недели. Где наш уважаемый командир? Мичман королевского флота Рэнкин, высокий, толстый, с гладким лицом и мягким голосом, был старшим по команде. Его голубые глаза утопали в пухлых щеках, он любил похлопывать по плечу подчинённых, а когда сердился, голос его становился резким и пронзительным. Он требовал безоговорочного уважения к своему званию, и любое пренебрежение субординацией выводило его из себя. -- Там же, где был вчера, и позавчера, и днем раньше,-- ответил я.-- Как обычно, пьет. -- А где он берет деньги?-- полюбопытствовал Берт. -- Что-нибудь продаёт. Он же заведует складом. В этот миг из коридора донёсся голос Рэнкина: -- Какого чёрта мы должны грузиться сейчас, а не утром? -- Особое задание,-- ответил другой голос.-- Командир Селби настаивает, чтобы вы были там в двадцать два ноль-ноль. Поэтому мне пришлось вызвать вас. Открылась дверь, и в нашу комнатушку вошел Рэнкин, держа в руке листок бумаги. Он был крепко под мухой, на щеках горели пятна румянца, глаза блестели. -- Кто хочет поехать домой?-- На губах Рэнкина заиграла насмешливая улыбка. Он знал, что нам всем до смерти надоели снег и мороз, и переводил взгляд с одного лица на другое. -- Он думает, что получил билет на "Куин Мери",-- процедил Берт, и мы нервно рассмеялись. Услышал Берта и Рэнкин, но улыбка не исчезла с его лица. -- Я вижу, мы прекрасно ладим друг с другом, Кук.-- Рэнкин повернулся к сопровождавшему его дежурному.-- Который час? -- Половина восьмого,-- ответил тот. -- Если я соберу их в половине девятого и приведу в порт около девяти? -- Главное, чтобы они были на борту до десяти часов, мистер Рэнкин,-- ответил дежурный. -- Отлично,-- он взглянул на меня.-- Капрал Варди! -- Здесь. -- Ровно в половине девятого постройте на улице тех, кто указан в этом листке. Считайте, что вам повезло. Силлз, упакуй мои вещи.-- Он протянул мне листок и вышел в коридор. Все собрались вокруг меня. При неровном свете горящих дров мы прочитали следующее: "Из ожидающих отправки в Англию 2 марта 1945 года не позднее 22 часов должны прибыть на борт "Трикалы", отшвартованной у причала ? 4: мичман Л.--Р. Рэнкин, капрал Дж.--Л. Варди, рядовой П.Силлз, канонир Х.Кук. Форма походная, с вещмешками. На судне командиром подразделения назначается мичман Рзнкин. По прибытии на борт он должен явиться к капитану Хэлси, шкиперу "Трикалы". Мичман Рэнкин и его подчинённые направлены в распоряжение капитана Хэлси для выполнения специального задания". Мы выпили полбутылки водки, оставшейся у Берта, и двумя часами позже шли к порту по заснеженным улицам Мурманска. "Трикала" не произвела на нас особого впечатления. По сравнению с изящными обводами американского судна серии "либерти", стоявшего у того же причала, "Трикала" с её одинокой длинной трубой, высоким мостиком и нагромождением палубных надстроек напоминала угловатую старую деву. На носу и корме торчали трёхдюймовые пушки. По бокам мостика на шлюпбалках висели две шлюпки, ещё одна помещалась на корме. Спасательные плотики прилепились к стенам рубки. Но мы поднимались по сходням, не думая об этом. Мы бы с радостью поплыли и на североморском траулере, лишь бы он доставил нас в Англию. На "Трикале" шла погрузка. В открытые люки трюмов сыпалась железная руда. Крутились деррик-краны, ревели двигатели, порции руды с оглушительным грохотом падали вниз. Над носовым и кормовым трюмами клубилась рудная пыль. Снег, покрывавший палубы "Трикалы", из белого стал красновато-коричневым. -- Ждите здесь, капрал,-- приказал Рэнкин.-- Я пойду к капитану. Мы остались на сходнях. Знай мы, что уготовила нам судьба, никакой военный приказ не заставил бы ступить со сходней на палубу "Трикалы". Но мы ничего не подозревали. И, замерзая под пронизывающим ледяным ветром, наблюдали, как Рэнкин взбирается по трапу на капитанский мостик. Там вышагивал взад-вперёд капитан Хэлси. Мы не представляли, что это за человек, понятия не имели, какие мысли бродят в его голове. Капитан Хэлси мертв. Но он часто приходит ко мне во сне, невысокий, вспыльчивый, с черными волосами и бородой, маленькими бусинками глаз. Безумец, обожавший театральные жесты и цитировавший на память Шекспира. Безумец? Но в его безумстве прослеживалась определённая логика. Сам дьявол в фуражке и форменном кителе с золотыми пуговицами, хладнокровно обрекший на смерть два десятка солдат и матросов. Мы стояли на сходнях "Трикалы", а Скала уже ждала нас в Баренцевом море. Скала Мэддона. Слепые глаза Милтона не видели неистовства этого моря, когда он описывал свой Ад. Потоки огня, раскаленный град, иссушающий зной -- это страшно, но для меня ад остался там, среди вечной ночи, освещаемой лишь сполохами северного сияния. И сама Скала, возвышающаяся среди бескрайнего океана, серая, сверкающая островками льда, отполированная водой, гладкая, словно череп мертвеца. Но мы не знали ничего этого, ожидая, пока Рэнкин доложит о нашем прибытии капитану Хэлси. Пять минут спустя он вернулся в сопровождении первого помощника капитана, угрюмого долговязого шотландца по фамилии Хендрик, с бегающими глазками и шрамом, пересекавшим левую щеку от мочки уха до рта. -- Пошли, капрал,-- сказал Рэнкин.-- Я покажу, где вы расположитесь. Мы обогнули рубку. Сразу за люком, ведущим в машинное отделение, по левому борту я увидел широкую стальную дверь. Помощник капитана откинул скобу и откатил дверь в сторону. Затем он зажёг лампы, осветившие помещение размером десять на двадцать футов. Стальные листы покрывали переборки, потолок, палубу. Пахло прогорклым маслом. -- Вот, мистер Рэнкин,-- сказал помощник.-- Они будут жить здесь, вместе с грузом. Рэнкин повернулся ко мне. -- Устраивайте ваших людей, капрал. Спецгруз доставят на борт сегодня ночью. Прямо сюда. Вы и ваши люди будете охранять его.-- Он взглянул на помощника.-- Вы знаете, что это за груз, мистер Хендрик? -- Нет,-- поспешно ответил он. Рэнкин огляделся. -- Похоже, груз будет небольшим,-- пробормотал он.-- Для чего использовалось это помещение, мистер Хендрик? -- Тут был матросский кубрик. Мы очистили его сегодня утром. -- Кубрик на палубе? Странно. -- Это точно. Но "Трикала" строилась на Клайдсайдских верфях для Греции и по их спецификации. Вероятно, греки хранили тут багаж пассажиров и часть груза. Рэнкин, похоже, удовлетворил своё любопытство и вновь посмотрел на меня. -- Ведите ваших людей, капрал. Мистер Хендрик выдаст вам одеяла и гамаки. Указания по охране груза вы получите, как только его доставят на "Трикалу". Повернувшись, я услышал, как он сказал помощнику: -- Капитан упомянул о свободной каюте, которой я могу воспользоваться. -- Да,-- ответил Хендрик.-- Пойдёмте, я покажу ее вам. -- Ну, что загрустил, приятель?-- спросил Берт, когда я вернулся к сходням. -- Сам увидишь,-- ответил я и повел их на корму. Даже Силлз, который никогда не жаловался, сказал: -- Здесь будет чертовски холодно. Берт посмотрел на меня. В чем дело, капрал? Я говорил с одним из матросов, и он сказал, что у них есть свободные койки. Вероятно, они думают, что солдаты будут рады и такой дыре. -- Тут будет находиться спецгруз, который доставят на борт сегодня вечером. Нам поручена его охрана,-- ответил я. -- Охрана!-- Берт швырнул в угол вещмешок.-- Всегда они чтонибудь выдумают. Почему мы не можем вернуться в Англию как нормальные люди? А где мистер Рэнкин? Не вижу его вещмешка. Держу пари, они будут пировать с капитаном в уютной кают-компании, и плевать им на то, что мы превратимся в сосульки. Небось уже заявил во всеуслышание, что он мичман и не привык к обществу рядовых. Нас ждёт чудесное путешествие. Ты не потребовал для нас другого помещения, капрал? -- Нет. Ты же видел приказ. Там прямо сказано, что нам придётся выполнять особое задание. Через полчаса на причал въехали четыре грузовика с большими ящиками. В кузове каждого сидело трое солдат. Английский офицер в морской форме поднялся на борт и прошёл на капитанский мостик. Вскоре после этого один из кранов качнулся в сторону первого грузовика и начал переносить ящики на палубу. "Двигатели для "харрикейна". На замену",-- прочли мы на ящиках. -- Впервые слышу, чтобы изношенные самолётные движки требовали специальной охраны,-- пробурчал Берт. Когда ящики перетащили в стальной кубрик, английский моряк, какой-то русский чиновник, Рэнкин и шкипер "Трикалы" пересчитали их. Появилась кипа бумаг, все расписались. Затем моряк повернулся к шкиперу и сказал: -- Ну, теперь за них отвечаете вы, капитан Хэлси. Организуйте охрану, мистер Рэнкин,-- добавил он, взглянув на нашего командира. Затем все, кроме Рэнкина, вышли на палубу. Рэнкин протянул мне густо исписанный листок. -- Это вам, капрал. Инструкция по охране. Два часа караула, четыре отдыха, круглые сутки. Часовой должен быть в форме и с оружием. Он должен стоять или ходить по палубе перед дверью.-- Рэнкин наклонился ко мне.-- И если я замечу расхлябанность, не увижу часового или он будет одет не по форме, пеняйте на себя, капрал. Не поздоровится и часовому. Берт встал и подошёл к нам. -- Два часа караула, четыре отдыха. А вы не собираетесь нести охрану вместе с нами, мистер Рэнкин? От изумления у Рэнкина отнялся язык. Прежде чем ответить, он глубоко вздохнул. -- Мичман не несёт караульной службы, Кук. -- Значит, мы должны отдуваться за вас? Это несправедливо, знаете ли. Мы все, так сказать, в одной лодке. Если б с нами был сержант, а не паршивый мичман, он поступил бы как настоящий! мужчина. Рэнкин буквально затрясся от гнева. -- Мичман далеко не сержант,-- выкрикнул он.-- Ещё одно слово, Кук, и тебе придётся иметь дело с капитаном. Берт ухмыльнулся. -- Разве я смогу охранять спецгруз, если меня закуют в кандалы? -- Напрасно ты принимаешь меня за простака,-- вкрадчиво ответил Рэнкин.-- После возвращения в Англию ты рассчитываешь на отпуск, не так ли? -- Ещё бы! Конечно, рассчитываю. Четыре месяца в России! Я его заслужил. -- Заслужил ты его или нет, приятель, но я советую тебе следить за собой. И вам тоже.-- Он переводил взгляд с одного лица на другое.-- Иначе вы можете забыть об отпуске.-- Затем он повернулся ко мне.-- Я слышал, вы хотите получить офицерский чин, капрал?-- И, не слыша моего ответа, добавил:- Хотите или нет? -- Да,-- ответил я. -- Отлично,-- Рэнкин улыбнулся и направился к выходу. У двери он остановился.-- Обеспечьте надёжную охрану, капрал, иначе я подам такой рапорт, что вы вернётесь в свою часть, поджав хвост. Часового выставьте немедленно! Когда он ушёл, Берт набросился на меня: -- Почему ты спасовал перед ним? У тебя нашивки на рукаве, а не у меня. Я промолчал. Берт отвернулся, и я услышал, как он сказал Силлзу: -- Собирается получить офицерский чин... Тряпка он, а не офицер. Я поставил его часовым, а сам вышел на палубу. Погрузка закончилась. Краны застыли, и лишь люки трюмов зияли, как чёрные кратеры. Прожекторы на причале освещали американское судно, которое все еще загружали рудой. Казалось, "Трикала" заснула. Лишь желтые полукружья налубных фонарей отбрасывали чёрные тени, да вахтенные ходили по капитанскому мостику. Дул пронизывающий .ветер, скрипел под ногами снег. Я закурил. Настроение было хуже некуда. Я проклинал Рэнкина за то, что он упомянул о моём намерении стать офицером. И злился на Бетти, заставившую меня подать прошение. Теперь вместо отдыха мне предстояли месячные курсы. Кроме того, становиться армейским офицером мне не хотелось: я с детства плавал на кораблях и только в море чувствовал себя, как дома. Но из-за моего зрения королевский флот не захотел иметь со мной никаких дел. А в армии я напоминал рыбу, вытащенную из воды. Внезапно слева от меня осветился один из иллюминаторов. Он был открыт. -- Входите, Хендрик, входите,-- донёсся до меня мягкий бархатный голос. ,-- ==. Закрылась дверь, кто-то вытащил пробку из бутылки. -- Ну, что там за охрана? -- Именно этого мы и ожидали,-- ответил Хендрик. --А по-моему, не совсем. Мы ждали солдат, а не мичмана королевского флота. Могут возникнуть сложности. Вы знаете этого Рэнкина, мистер Хендрик? -- Да. Я как-то встретился с ним в... общем, я его знаю. У него всегда полно денег. Он заведовал складом и наверняка тащил оттуда. Думаю, мы с ним договоримся. Что касается капрала и двух солдат... Тут иллюминатор закрылся, и больше я ничего не услышал. Не придав значения этому разговору, я неспешно пошёл назад. Берт вышагивал перед стальной дверью. Он повесил винтовку на плечо и махал руками, чтобы согреться. -- А где одеяла и гамаки?-- спросил он.-- Разве ты ходил не за ними? -- Их ещё не принесли?-- удивился я. -- Конечно, нет. -- Ладно, пойду к Рэнкину и узнаю об этом. -- Сходи, а когда увидишь его, передай, что я с радостью свернул бы ему шею. Его бы сюда. Пусть постоит два часа на этом чертовом ветру. Спроси его, почему мы не можем охранять груз, сидя внутри? -- Хорошо, Берт. На юте я нашёл трап и, спустившись вниз, очутился в длинном коридоре, тёплом и пахнущем машинным маслом. Тишину нарушало лишь жужжание электрогенераторов. Я стоял в нерешительности, как вдруг открылась дверь, и в коридор вышел мужчина в резиновых сапогах. Из освещённого дверного проёма доносились мужские голоса. Я постучал и вошёл в кают-компанию. Три человека сидели за чисто выскобленным столом. Не обращая на меня внимания, они продолжали жаркий спор. -- А я говорю, что он сумасшедший,-- горячился один из них, судя по выговору, валлиец.-- Вот сегодня утром в носовой части русские чинили обшивку. Дверь в переборке номер два была открыта, и я вошёл, чтобы посмотреть, как идут дела. Капитан и мистер Хендрик наблюдали за русскими. "Дэвис, что ты тут делаешь?"- спрашивает капитан, увидев меня. Я отвечаю, что хочу взглянуть, как движется ремонт. "Убирайся!-- кричит он.-- Вон, чёрт побери! Я сказал, вон!-- и тут же начинает дико хохотать. А потом добавляет:- Идите, Дэвис, займитесь делом". -- Зря ты волнуешься,-- сказал другой матрос.-- Он всегда такой, наш капитан Хэлси. Ты на судне новичок, а мы плывём с ним в четвёртый раз, не так ли, Эрни? Шекспир, Шекспир, Шекспир. Он может стоять на капитанском мостике и часами декламировать Шекспира. А проходя мимо его каюты, часто слышишь, как он там бушует. Правда, Эрни? Эрни кивнул и вынул трубку изо рта. -- Это точно. А когда идёшь к нему на капитанский мостик, никогда не знаешь, кто встретит тебя: Тибальт или один из злодеев короля Ричарда. Сначала у меня мурашки по коже бегали, теперь привык. А какие он произносит речи! Да у половины команды есть томики Шекспира. Так хоть можно узнать, говорит он сам или повторяет чей-то монолог.-- Эрни поднял голову и увидел меня.-- Здорово, приятель. Вам чего? -- Не можете ли вы сказать мне, где каюта мистера Рэнкина? -- Того, что в морской форме? Кажется, его поместили рядом с мистером Каузинсом. Пойдёмте, я вас провожу.  Он поднялся из-за стола и повел меня по коридору. Каюта Рэнкина оказалась пустой. -- Он пьёт?-- спросил Эрни, понизив голос. Я кивнул.-- О, тогда он у старшего механика.-- Эрни постучал в следующую дверь, и невнятный голос ответил: "Войдите". Эрни открыл дверь и заглянул в каюту.-- Порядок, приятель, вам сюда. Я поблагодарил его и вошёл. Стармех валялся на койке. Его налитые кровью чёрные глаза буравили меня насквозь. На полу -- пустые бутылки из-под пива, две початые бутылки виски на комоде. Каюта пропиталась табачным дымом и сивушным духом. Рэнкин сидел в ногах стармеха. Они дулись в карты. -- В чём дело?-- спросил Рэнкин. -- У нас нет одеял и гамаков,-- ответил я. Рэнкин презрительно фыркнул и повернулся к стармеху. -- Слышите? У них нет одеял и гамаков.-- Рэнкин рыгнул и почесал голову.-- Вы капрал, не так ли? Собираетесь стать офицером? Где же ваша инициативность? Найдите корабельного баталера. Он может дать вам одеяла и гамаки, а не я.-- Видя, что я не двинулся с места, он добавил:- Ну, чего вы ждёте? -- Есть ещё одно дело,-- начал я, но умолк на полуслове. Светло-синие глазки Рэнкина пристально наблюдали за мной. Он знал, что я собираюсь сказать. Он знал, что совсем не обязательно нести охрану на палубе. И он ждал случая вновь поглумиться надо мной. Для этого человека звание означало возможность топтать тех, кто стоит ниже. -- Это неважно,-- сказал я и закрыл дверь. Матросы, что сидели в кубрике, дали мне одеяла и гамаки. Берт встретил меня на верхней ступеньке трапа и помог донести их. -- Ты видел Рэнкина?-- спросил он. --Да. -- Мы можем нести охрану внутри? --Нет. -- Ты спросил его?-- он не сводил с меня глаз. -- Нет. Он был пьян и только и ждал повода втоптать меня в грязь. Спрашивать его не имело смысла. Берт откатил дверь плечом и швырнул одеяла на пол. -- А, чтоб тебя!-- в сердцах воскликнул он и вышел на палубу. Мы с Силлзом занялись гамаками. -- Извини, капрал, я погорячился,-- сказал Берт, когда час спустя я сменил его.-- Наверное, на меня действует погода. -- Пустяки, Берт,-- ответил я. Мы покурили. -- Спокойной ночи,-- сказал он и ушёл, оставив меня наедине с холодом и невесёлыми мыслями. В семь утра я заступил на вторую вахту. Из трубы "Трикалы" валили клубы чёрного дыма, трюмы были задраены, всё говорило о скором отплытии. Когда на палубу вышел Силлз, чтобы сменить меня, мимо проплыли эсминец и два корвета. -- Отплываем сегодня, капрал?-- с надеждой спросил Силлз. Вряд ли ему было больше двадцати лет. Вероятно, он впервые покинул Англию. -- Похоже, формируется конвой,-- ответил я.-- Буксиры уже вывели два корабля. Десять минут спустя от нашего причала отвалил американский сухогруз. Я спустился вниз, чтобы побриться. В дверях камбуза стоял кок, толстый мужчина с бородавкой на нижней губе и карими глазами. Он протянул мне кружку дымящегося какао. Я с удовольствием выпил горячий напиток. Мы поболтали. Кок побывал чуть ли не во всех портах мира. В Мурманск он приплыл уже в четвёртый раз. В одиннадцать утра я вновь заступил на вахту. -- Ещё не плывём?-- спросил я Берта. -- Даже не собираемся,-- ответил он. Сходни по-прежнему соединяли нас с причалом. Но Хэлси ходил взад-вперёд по капитанскому мостику, его чёрная борода воинственно топорщилась. На пустом причале появилась девушка в длинной шинели. Из-под берета выбивались чёрные кудряшки, она несла вещмешок. Прочитав название судна, девушка направилась к сходням. -- Чёрт побери,-- Берт дёрнул меня за рукав.-- Женщина на корабле. И она выглядит такой слабенькой. Пошёл бы и помог ей нести вещмешок.-- Я не шевельнулся, и тогда он сунул мне свою винтовку.-- Потрудись за меня, приятель. Если ты не джентльмен, придётся мне доказывать, что меня не зря учили в школе. Я наблюдал, как Берт подхватил вещмешок, лицо девушки осветилось улыбкой, и тут же сзади раздался голос Хендрика. -- Вы не видели мичмана Рэнкина, капрал? -- Нет,-- ответил я. -- Старик требует его к себе. Если он появится, передайте, что его ждут на мостике. Пыхтя, подошёл буксир. С мостика послышался голос Хендрика, многократно усиленный микрофоном: "Юкс, приготовься отдать концы". Появился улыбающийся Берт. -- Ну, как она?-- спросил я, отдавая винтовку. -- Очень милая девушка. Англичанка. Дженнифер Соррел. Прочитал на бирке вещмешка. Бог знает, как она оказалась в этой дыре. Не успел спросить. Видать, ей пришлось нелегко. Лицо бледное, как снег, кожа прозрачная, под глазами черные круги. Но настоящая дама. Ясно с первого взгляда. А потом подошёл мистер Каузинс. Эти проклятые офицеры всегда снимают сливки. О, смотри, поднимают сходни. Значит, сейчас тронемся. В тот же миг заревел гудок "Трикалы". На мостике с рупором в руке появился капитан Хэлси. Щель между бортом судна и причалом быстро увеличивалась. Появилась чёрная вода. Набирая ход, "Трикгла" присоединилась к каравану судов. В четверть второго конвой вышел в море. В три часа, когда кончилась моя вахта, мурманский берег превратился в белую полоску между свинцовым небом и водой. На судне говорили, что в Англию мы должны прибыть через пять суток. Я сказал об этом Берту, когда сменил его в семь вечера. -- О, Боже!-- охнул он.-- Ещё пять таких дней! Хотел бы я знать, что в этих ящиках. Можно подумать, мы охраняем королевскую казну,-- ворчал Берт.-- Если там действительно двигатели, это безобразие. С какой стати мы должны из-за них мёрзнуть? Эти ящики никуда не уйдут и не прыгнут за борт. -- Ничего не поделаешь,-- ответил я.-- Приказ есть приказ. -- Я понимаю, что ты не виноват, капрал, но до чего глупо мёрзнуть на палубе. Пойду-ка я вздремну. Спокойной ночи. Без десяти девять я заглянул в спальную каюту. К моему изумлению, Берт не спал, а вместе с Силлзом орудовал штыком, вскрывая один из ящиков. -- Что вы затеяли?-- воскликнул я. -- Ничего плохого, капрал,-- ответил Берт.-- Хотим узнать, что мы охраняем. Извини, приятель, мы рассчитывали всё закончить, пока ты стоял на вахте. Но ящики крепче, чем мы ожидали. -- Немедленно заколотите ящик. Если кто-то увидит, чем вы занимаетесь, не миновать беды. -- Минуту, капрал. Смотри, мы уже. вскрыли его. Сунь сюда штык, Силлз. Нажимай. Заскрипели гвозди, крышка пошла вверх. Ящик заполняли ряды коробочек из дерева. -- Что ж, значит, это не двигатели. -- Идиоты!-- крикнул я.-- Вдруг это секретное оружие. Или опасные для жизни химические вещества. Как я, во-вашему, объясню, что один из ящиков оказался вскрытым? -- Пустяки, капрал, пустяки.-- Берт вытащил одну коробочку, длиной дюймов восемнадцать и шириной не более девяти.-- Не волнуйся. Мы всё поправим так, что никто ничего не заподозрит.-- Он зажал коробочку между колен и сорвал крышку. И тут же присвистнул от удивления. -- Однако... Взгляни, капрал. Серебро. Вот что тут такое, приятель. Неудивительно, что им понадобилась охрана. Действительно, это было серебро. В коробочке лежали четыре бруска, ярко блестевшие в свете единственной электролампочки. -- О, Боже! Будь у меня хоть один такой брусок,-- пробормотал Берт.-- Хотел бы я посмотреть на физиономию моей старухи, когда положу его на кухонный стол. Осторожно, кто-то идёт! Он едва успел убрать коробочку с брусками, как дверь откатилась в сторону и вошёл Рэнкин. -- Почему снаружи нет часового?-- спросил он. Его лицо раскраснелось от выпитого виски. -- Я только что вошёл, чтобы позвать сменщика,-- ответил я. -- Ваши люди должны заступать на вахту без напоминания. Возвращайтесь на пост. Напрасно вы надеетесь, что под покровом темноты сможете нарушать приказ. Хороший из вас получится офицер! Я пришёл сказать вам, что на случай повреждения судна наша шлюпка -- номер два по левому борту.-- Тут он заметил штык в руках у Берта.-- Что это вы задумали, Кук? -- Ничего, мистер Рэнкин, ничего, честное слово,-- невинно ответил Берт. -- А почему у вас в руке штык?-- настаивал Рэнкин. -- Я собираюсь почистить его. -- Почистить!-- фыркнул Рэнкин.-- Да вы никогда ничего не чистили, во всяком случае, по собственному почину.-- Он шагнул вперёд и увидел вскрытый ящик.-- Значит, вы вскрыли ящик, Кук? По прибытии в Англию, Кук, вам придётся... -- Одну минуту, господин мичман,-- прервал его Берт.-- Разве вы не любопытны? Мы не сделали ничего плохого. Вы знаете, что в этих ящиках? -- Разумеется, знаю,-- ответил Рэнкин.-- А теперь заколотите ящик. Берт хмыкнул. Держу пари, вы думаете, что там самолётные двигатели, как туг и написано. Взгляните-ка сюда.-- И он протянул Рэнкину коробочку с серебряными брусками. -- О, Господи!-- прошептал тот.-- Серебро!-- Он поднял голову и сердито продолжал:- Ты болван, Кук! Это же драгоценный металл. Смотрите, тут печать. Ты сломал её. За это придётся отвечать. Как только судно войдёт в гавань, я посажу тебя под арест. И вас тоже, капрал. А теперь возвращайтесь на пост. Я двинулся к двери, но голос Берта остановил меня. -- Послушайте, мистер Рэнкин. Как только мы окажемся в Англии, я отправлюсь в отпуск к жене и детям. Если у кого-то и будут неприятности, то только не у меня. -- Что ты хочешь этим сказать?-- насупился Рэнкин. -- Я хочу сказать, что за охрану груза отвечаете вы. И не только за охрану, но и за наши действия. Так? И лучше всего положить коробочку на место и ничего никому не говорить. Не так ли, мистер Рэнкин? Рэнкин ответил не сразу. -- Хорошо,-- наконец выдавил он.-- Положите коробочку на место и заколотите ящик. Я доложу капитану, а он решит, какие нужно принять меры. Сломанную печать скрыть не удастся. Чиновники казначейства наверняка захотят узнать, кто сломал её, когда и зачем. Я вышел на палубу. Несколько минут спустя ко мне присоединился Рэнкин. -- Будьте осмотрительней с этим Куком,-- сказал он и направился к трапу, ведущему на капитанский Мостик. II. ВЗРЫВ Сознание того, что нам доверена охрана действительно ценного груза, круто изменило моё отношение к происходившему. Нельзя сказать, что я сразу стал подозревать капитана Хэлси, но обострившееся чувство ответственности во многом обусловило мои дальнейшие действия. Я никого не боялся. Наоборот, мерный гул двигателей под ногами, солёный туман, висящий над палубой, прибавляли мне сил, вселяли уверенность. -- Ахой, "Трикала",-- прогремел над водой металлический голос из далёкого мегафона.-- "Скорпион" вызывает "Трикалу". -- "Трикала" слушает. "Скорпион", говорите,-- ответили с мостика. Сначала я ничего не увидел. Затем слева по борту различил в темноте белый бурун рассекаемой форштевнем корабля воды. Когда далёкий мегафон загремел вновь, я уже видел стройный силуэт эсминца, идущего параллельным курсом. -- Штормовое предупреждение. "Трикала", сближайтесь с "Американским купцом". Сближайтесь с "Американским купцом" и держитесь рядом с ним. -- Ясно, "Скорпион",-- последовал ответ. Прозвенел машинный телеграф, гул двигателей сразу усилился. Эсминец отвалил в сторону и исчез в ночи. На палубу вышел Силлз. Начиналась его вахта. -- Мы заколотили ящик, капрал,-- сказал он,-- но печати поправить не удалось. В стальной каюте Берт сидел нахохлившись. -- Извини, приятель.-- Он попытался улыбнуться.-- К сожалению, я не заметил печатей. Да и как я мог знать, что мы везём сокровища Английского банка? -- Всё утрясётся, Берт,-- ответил я, оставил его наедине с серебром и спустился на камбуз выпить какао. Кок сидел у раскалённой плиты, сложив руки на толстом животе. Его очки сползли на кончик носа. На столе лежала раскрытая книга, на коленях кока свернулся кот. Кок дремал. Когда я вошёл, он снял очки и протёр глаза. -- Наливай сам,-- сказал он, увидев пустую кружку. Котёл с какао стоял на обычном месте. Я наполнил кружку. Густой напиток обжигал горло. Кок начал поглаживать кота. Тот проснулся, мигнул зелёными глазами, потянулся и довольно замурлыкал. Кок повернулся к буфету и достал бутылку виски. -- Вон там есть стопочки, капрал. Я поставил их перед коком, он разлил виски и начал рассказывать о своей жизни. Он плавал коком уже двадцать два года, переходя с одного судна на другое. У него была жена в Сиднее и жена в Гулле, и он утверждал, что знаком с женской половиной населения всех портов семи морей. Он говорил и говорил, глядя в пламя печи, поглаживая спину мурлыкающего кота. -- Вы давно плаваете с капитаном Хэлси?-- спросил я, дождавшись редкой паузы.-- Что это за человек?-- Мне не давало покоя решение Рэнкина доложить капитану о вскрытом ящике. -- Плыву с ним в пятый раз,-- ответил кок.-- Не могу сказать, что хорошо знаю. Никогда не видел его, пока не попал на "Трикалу" в сорок втором. О нём лучше спросить у Хендрика, первого помощника, матроса по фамилии Юкс, да Ивэнса, кочегара из Уэльса. Они плавали с Хэлси ещё в Южно-Китайском море, когда тот был шкипером "Пинанга". Но из них слова не вытянешь. Не могу их винить. -- Почему?-- спросил я. . -- Ну, это всего, лишь слухи, поэтому не советую повторять то, что я сейчас скажу.-- Он пристально посмотрел на меня.-- Но я кое-что слышал. Так же, как и другие, кто побывал в китайских портах. Я не утверждаю, что это правда. Но я не знаю ни одной портовой сплетни, которая зародилась бы из ничего. -- И что это за сплетня?-- спросил я, когда он вновь уставился В ОГОНЬ. -- О, это длинная история. В общем, речь шла о пиратстве.-- Кок резко повернулся ко мне.-- Учтите, дружок, вы должны молчать, ясно? Я болтливый старый дурак, раз уж вам рассказываю. Но я не могу говорить об этом с матросами. Зачем навлекать на себя неприятности? Вы -- совсем другое дело. Вы, можно сказать, наш гость.-- Он опять отвернулся к огню.-- Впервые я услышал о капитане Хэлси в Шанхае. Тогда я не думал, что окажусь с ним на одном корабле. Пиратство. Пиратство и убийства, вот что говорили о нём в Шанхае. Вы видели, как он мечется по мостику? Вряд ли, вы тут всего сутки. Но всё ещё впереди... впереди. -- Я слышал, что он любит декламировать Шекспира. Вы говорите об этом? -- Верно, Шекспир. Это его библия. Он может целый день декламировать Шекспира, сначала на капитанском мостике, потом в своей каюте. Цитаты перемежаются у него с приказами, и новичок часто не сразу понимает, что к чему. Но вы прислушайтесь к отрывкам, которые он выбирает. Я читал Шекспира. Я вожу с собой томик его пьес, потому что с ним не чувствуешь себя одиноким. Прислушайтесь, и вы поймёте, что в его цитатах одни убийства. И ещё: он выхватывает те отрывки, что соответствуют его настроению. Сегодня утром он был Гамлетом. Когда он -- Гамлет, можно спать спокойно. Если он весел, то цитирует Фальстафа. Но если он Макбет или Фалконбридж, надо держать ухо востро. А не то он может огреть тебя тем, что попадётся под руку. Маньяк, вот он кто. Бешеный лунатик. Но он прекрасный моряк и знает, как управлять кораблём. Кок наклонился вперёд и подбросил угля в печь. -- Говорят, раньше он был актёром и отрастил бороду, чтобы } изменить внешность. Об этом мне ничего не известно. Но в Шанхае я слышал, что он нашёл "Пинанг" во время урагана, недалеко от Марианских островов в Тихом океане. Он шёл на маленькой шхуне. Команда покинула "Пинанг", но Хэлси удалось запустить помпы, откачать воду и доплыть до Шанхая. Судно не было застраховано, бывшие владельцы не пожелали платить за его спасение, и каким-то образом он купил "Пинанг" за бесценок. Это было в тысяча девятьсот двадцать пятом году. Мне говорили, что об этом писали в газетах. Дальнейшее, правда, в печать уже не попало. Хэлси подлатал "Пинанг" и начал перевозить грузы для одной из торговых фирм. Команду он набрал из отъявленных мерзавцев, которых всегда полно в портах. Торговля велась строго в рамках закона, хотя я не могу утверждать, что они не занимались контрабандои. Без этого не обходится ни одна торговая операция в портах Южно-Китайского моря. Но не контрабанда принесла известность "Пинангу". Это судно часто замечали поблизости от тех кораблей, что во время шторма шли ко дну со всей командой. И в портах заговорили о пиратстве. Вам это кажется невероятным, не так ли? На Востоке многое видится в ином свете, чем в Англии. Начнём с того, что на упомянутых затонувших судах не было радио. Да и вообще в тех краях случается много необычного. А потом японцы вторглись в Китай, и для тех, кто не знаком с угрызениями совести, открылось широкое поле деятельности. Во всяком случае, Чёрная Борода, как его прозвали, продав в тридцать шестом году "Пинанг" японцам, уехал на Филиппины и купил там большое поместье. Но это всё слухи. Доказательств нет. И лучше никому не говорите о том, что вы сейчас услышали. -- Но почему вы мне всё рассказали?-- спросил я. Кок рассмеялся и наполнил стопки. -- Пробыв столько лет в море, поневоле станешь сплетником. Когда на судне появляется новый человек, я приглядываюсь к нему и, если он мне нравится, зову к себе поболтать о том о сём. У моряков свои знаменитости, главным образом, шкиперы. Все они слегка не в себе, но каждый по-своему. Некоторые пьют, другие обращаются к религии, а капитан Хэлси находит утешение в Шекспире. Я на "Трикале" уже двадцать шесть месяцев, и меня просто распирает от желания поделиться с кем-нибудь тем, что я знаю. Но, повторяю, всё это домыслы. Мне, правда, кажется, что не бывает дыма без огня... Я до сих пор не знаю, как звали кока: он утонул вместе со всеми. Но говорить он мог часами. Я поднялся на палубу. Ветер переменился на северо-западный. Сполохи северного сияния уже не освещали небо. Впереди едва виднелись очертания "Американского купца". Волны вздымались всё выше. В лицо летели солёные брызги. Я укрылся за фальшбортом, чтобы раскурить трубку. -- О, вы испугали меня,-- раздался мелодичный женский голос, едва я чиркнул спичкой. Я прикрыл пламя ладонью и увидел светлый овал лица. На бухте каната сидела девушка в длинной шинели. -- Извините,-- сказал я.-- Я не знал, что здесь кто-то есть. Я спрятался от ветра, чтобы раскурить трубку. Вы мисс Соррел? --Да. -- Тут так темно. Я вас не заметил. -- И я не увидела бы вас, не зажги вы спичку. Да и теперь видна лишь ваша трубка. Откуда вам известно моё имя? -- Я капрал отделения охраны. Один из моих людей помог вам донести вещмешок. -- О, тот маленький лондонец,-- рассмеялась девушка.-- Вы не представляете, как я обрадовалась, услышав его голос. А что вы охраняете? Неожиданность её вопроса застала меня врасплох. -- Ничего особенного,-- ответил я после короткой паузы.-- Какие-то грузы. -- Извините. Мне не следовало спрашивать об этом, не так ли? Наступило неловкое молчание. Ледяной ветер пронизывал насквозь. -- В такой холод лучше оставаться в каюте,-- сказал я. -- Нет, она такая маленькая. Мне не хочется сидеть в четырёх стенах. -- Но разве вам не холодно?-- спросил я. -- Холодно,-- ответила она.-- Но я привыкла. Кроме того, мне нравится слушать море. Дома у нас яхта. Я плавала, сколько себя помню. Мой брат и я...-- её голос дрогнул.-- Его убили под СенНазером. -- Простите меня. Я тоже люблю море,-- вновь наступило молчание, но я чувствовал, что ей хочется поговорить, и спросил, откуда она родом. -- Из Шотландии,-- ответила она.-- Мы живём близ Обана. -- Вы сказали, что привычны к холоду. Долго пробыли в России? -- Нет, в Германии. Вернее, в Польше. -- В Польше?-- изумился я.-- Вы были в плену? -- Да, почти три года. Казалось невероятным, что такая хрупкая девушка могла это выдержать, а потом ещё добраться до Мурманска. -- Но как?-- воскликнул я.-- Три года... значит, вы не могли быть там, когда началась война. -- Нет,-- ровным, бесцветным голосом ответила девушка.-- Меня схватили во Франции, в Руане. Моя мать -- француженка и знала многих нужных людей. Это была моя третья поездка во Францию. После ареста меня отправили в концлагерь под Варшавой,-- она невесело засмеялась.-- Поэтому я не боюсь холода. Но довольно обо мне. Я устала от себя. Расскажите, что вы делали во время войны и чем намерены заняться теперь? Я смутился. -- Ничего особенного я не совершил. Я специалист по приборам управления зенитным огнём. В России я.отвечал за их готовность к боевым действиям. Теперь возвращаюсь в Англию. -- А что вы будете делать, вернувшись в Англию?-- Она вздохнула.-- О, как приятно сказать "Англия", зная, что с каждым оборотом винта приближаешься к ней. Англия! Англия! Какое чудное слово. Вернуться домой! Как легко становится на душе от таких простых слов: я возвращаюсь домой. Всхлипнув, она отвернулась, и тут я услышал зовущий меня голос Силлза. -- Что такое?-- крикнул я в ответ. -- Вас ищет мистер Рэнкин, капрал. Капитан хочет вас видеть. Немедленно. Внезапно я почувствовал себя маленьким мальчиком, которого вызвали в кабинет директора школы. От этой встречи я не ждал ничего, кроме неприятностей. -- К сожалению, мне надо идти,-- сказал я своей невидимой спутнице.-- Вы будете здесь, когда я вернусь? -- Нет,-- ответила она,-- я уже замёрзла. -- Давайте встретимся завтра,-- без малейшего раздумья выпалил я.-- Вы найдёте меня на палубе. -- Хорошо. Спокойной ночи. Рэнкин ждал меня возле ящиков с серебром, сидя на одном их них. Как мне показалось, он не просто нервничал, но и чего-то боялся. Рэнкин оставил менД в коридоре, а сам отправился в офицерскую кают-компанию. "Капрал со мной",-- услышал я его голос. "Хорошо,-- ответил Хендрик.-- Капитан Халси вас ждёт". Послышался скрежет отодвигаемого стула, в коридор вышел Рэнкин. Следом -- первый помощник. Мы прошли дальше и остановились у двери капитанской каюты. Внутри кто-то говорил. Я уловил фразу из монолога Гамлета:"... и мои два школьных друга, я доверяю..." -- О, сегодня он опять Гамлет,-- сказал Хендрик и постучал. Монолог прервался. -- Войдите,-- приказал резкий и решительный голос. Меня встретил пристальный взгляд чёрных, глубоко посаженных глаз. Чёрная бород", чуть подёрнутая сединой, мешала разглядеть черты лица. Густые курчавые волосы нависли над прорезанным морщинами лбом, широкие брови напоминали лохматых гусениц. Капитан Хэлси был невысок ростом, но хорошо сложен" Правда, при первой встрече я ничего этого не заметил. Я видел лишь глаза, неестественно яркие и холодные, как оникс. -- Закройте дверь, мистер Хендрик,-- мягко проворковал капитан Хэлси. Он стоялу стола, барабаня длинными пальцами по обтянутой кожей поверхности.-- Вы -- капрал охраны?-- спросил он меня. --Да, сэр. -- Как я понял, ваши люди вскрыли один из ящиков, и теперь им известно, что они охраняют. -- Да, сэр. Видите ли, они не предполагали... -- Ваше мнение меня не интересует, капрал.-- В мягком голосе появились угрожающие нотки. Хэлси напоминал мурлыкающую кошку, готовящуюся к прыжку.-- Вам не следовало этого допускать. Стоимость серебра превышает полмиллиона фунтов. Русское государство оплачивает им оружие, полученное от Англии. Груз мы должны передать из рук в руки чиновникам казначейства. Боюсь, что им не понравятся сломанные печати. Мой рапорт по этому происшествию будет всецело зависеть от вашего дальнейшего поведения. Кроме нас четверых, собравшихся в этой каюте, о содержимом ящиков знают только ваши солдаты.-- Он резко подался вперёд.-- Очень важно, капрал, чтобы они молчали.-- Голос стал резким и жёстким.-- Могли они рассказать о серебре членам команды? -- Уверен, что нет, сэр,-- ответил я. -- Хорошо. В военное время капитану не приходится самому подбирать команду. Десяток матросов плывёт со мной впервые. Я не хочу, чтобы они знали о серебре. Вы, капрал, отвечаете за то, чтобы сведения о нём не вышли за стальную дверь. От этого зависит ваше будущее, ясно? -- Да,сэр. Хзлси перевёл взгляд на Рэнкина. Для меня аудиенция закончилась. Я вышел в коридор, остальные приглашённые остались в каюте. Силлз и Берт дали мне слово молчать. Но меня беспокоил Рэнкин. Он постоянно пил и играл в карты со стармехом. В половине первого я вышел на палубу. Моя вахта начиналась в час ночи, и я сказал Берту: -- Пойду пройдусь, а потом сменю тебя. Я как раз оказался под капитанским мостиком, когда по его железному настилу загремели чьи-то шаги. -- Снег всё идёт,-- услышал я голос Хэлси. -- Да,-- ответил Хендрик.-- И завтра погода не улучшится. -- Нас это устраивает, не так ли? Они говорили тихо, и я слышал их лишь потому, что стоял прямо под ними. -- Мы всё сделаем завтра ночью,-- продолжал Хэлси.-- Ты поменял вахты? -- Да, Юкс будет за штурвалом с двух до четырёх утра. -- Хорошо, тогда мы...-- Голос Хэлси заглушили его шаги. Они перешли на другое крыло мостика. Я не шелохнулся. Они поменяли вахтенных, пронеслось у меня в голове. Юкс будет за штурвалом с двух до четырёх. Юкс, если верить коку, плавал с Хэлси ещё на "Пинанге". Они имели право менять вахтенных. Юкс -- матрос. Он может нести вахту. Но почему Хэлси сказал, что их устроит плохая погода? Можно было найти дюжину объяснений подслушанному обрывку разговора. И тем не менее я уверен, что именно в тот миг во мне зародилось чувство тревоги. Не знаю, сколько я стоял под мостиком. Должно быть, долго, потому что промёрз до костей. Сколько же можно гулять, капрал?-- пробурчал Берт, когда я сменил его.-- Я уж подумал, что ты свалился за борт.-- Он закурил.-- Что-то ты сегодня мрачный, капрал. Или сильно волнуешься из-за печатей? -- Нет, не особенно,-- ответил я. -- Бог мой! Ты весь такой несчастный. Что у тебя на уме? Я было решился рассказать ему о моих подозрениях, но в последний миг передумал. Правда, мысли о подслушанном разговоре не выходили у меня из головы. -- Берт, ты познакомился с кем-нибудь из матросов? -- Конечно. Мы же едим вместе с ними. Можно сказать, я уже член команды. А что? -- Ты знаешь матроса по фамилии Юкс? -- Юкс? Что-то не припомню. Они же представляются по имени: Джим, Эрни, Боб и так далее. -- Или Ивэнс? -- Ивэнс. Маленький валлиец, который болтает без умолку. Они всегда вместе. Ивэнс и этот, как его, Дэвис. Смешат остальных. Как два комика. А зачем тебе это? -- Покажи мне, когда увидишь его на палубе. Следующее утро, 4 марта, выдалось серым и холодным. Облака сомкнулись с морем, видимость сократилась до нескольких сотен ярдов из-за дождя со снегом. Ветер по-прежнему дул с северо-запада, и "Трикала" всё чаще зарывалась носом в громадные волны. Впереди, на границе видимости, маячила корма "Американского купца". На юге виднелись неясные очертания двух кораблей, с правого борта -- стройный силуэт эсминца, позади -- лишь оставляемый нами белый след, почти мгновенно исчезающий в ревущих волнах. Мы замыкали конвой с севера. Дважды за утро эсминец подходил к нам и приказывал сблизиться с "Американским купцом". В два часа дня на палубе появилась Дженнифер Соррел. Мы поболтали о её доме близ Обана, её яхте "Айлин Мор", реквизированной королевским флотом в 1942 году, и о её отце. Я спросил, хорошо ли она устроилась. Дженнифер скорчила гримасу. -- Каюта удобная, но офицеры... О, к Каузинсу у меня претензий нет, это второй помощник. Но капитан Хзлси пугает меня, а вечно пьяный стармех... В общем, теперь мне приносят еду в каюту. -- А Рэнкин?-- спросил я.-- Он не досаждает вам? -- О нет,-- она засмеялась.-- Женщины его не интересуют. Затем разговор перешёл на различные типы судов, на которых нам пришлось плавать. Где-то в половине третьего она сказала, что замёрзла, и ушла к себе в каюту. В три часа меня сменил Силлз. Я спустился вниз, получил у кока кружку горячего какао и прошёл в кубрик. Берт сидел там, перебрасываясь шуточками с пятью или шестью матросами. Я сел рядом с ним, и несколькими секундами позже он наклонился ко мне и прошептал: -- Ты говорил ночью об Ивэнсе. Вон он, в конце стола. Берт указал мне на коротышку в грязной синей робе, с тощей лукавой физиономией и чёрными сальными волосами. Он что-то рассказывал матросу со сломанным носом. На его правом ухе недоставало мочки. Я пил какао и думал, как отреагирует Иване, если я произнесу слово "Пинанг". Сосед Берта вытащил из кармана часы. -- Ровно четыре,--сказал он.--Ребята, нам пора. Он и ещё двое поднялись из-за стола и вышли в коридор. В кубрике остались только Ивэнс, матрос с перебитым носом и ещё какой-то надсадно кашляющий тип. Ивэнс рассказывал о танкере, возившем гашиш для александрийских греков. -- Говорю тебе,-- заключил он,-- это самое сумасшедшее судно, на котором мне приходилось плавать. Тут я не выдержал: -- А как насчёт "Пинанга"? Ивэнс повернул голову в мою сторону, глаза его сузились. -- Что ты сказал? -- "Пинанг",-- повторил я.-- Вы говорили о странных судах. Я подумал, что более необычное найти труд... -- Что ты знаешь о "Пинанге"?-- перебил меня матрос со сломанным носом. -- Я только слышал о нём,-- быстро ответил я. Они пристально наблюдали за мной. Их тела напряглись, казалось, они готовы броситься на меня.-- Я живу в Фалмуте. Матросы, плававшие по китайским морям, часто говорили о "Пинанге". Ивэнс подался вперёд. -- А с чего ты решил, что я плавал на "Пинанге"? -- Капитан Хэлси был там шкипером. Хендрик -- первым помощником -- объяснил я.-- Мне говорили, что вы и матрос по фамилии Юкс... -- Юкс -- это я,-- прорычал сосед Ивэнса. Мне не понравился их вид. Загорелая рука Юкса, лежащая на столе, медленно сжалась в кулак. Даже лишённая указательного пальца, она была размером с кузнечный молот. -- Я слышал, что прежде вы плавали с Хэлси, и подумал, что вы были с ним и на "Пинанге". -- Нет, не были,-- отрезал Юкс. -- Значит, ошибся,-- я повернулся к Берту.-- Пошли, пора менять Силлза. Юкс отодвинул стул и тоже начал подниматься, но Ивэнс удержал его. -- Что это с ним?-- спросил Берт, когда мы вышли на палубу.-- Ты упомянул это судно, и они перепугались до смерти. -- Пока не знаю,-- ответил я. В тот вечер произошло ещё одно событие. Берт сменил Силлза за час до полуночи. Я лежал в гамаке и дремал, когда тот вошёл в стальную каюту и спросил: -- Вы не спите, капрал? -- Что такое? -- Вы не станете возражать, если я лягу в одну из шлюпок? Качка очень вымотала меня, и на свежем воздухе мне лучше. -- На корабле не разрешается залезать в шлюпки,-- ответил я.-- Но мне всё равно, где ты будешь спать. Он вышел, и я уже засыпал, когда он появился вновь и потряс меня за плечо. -- Чего тебе?-- спросил я. -- У вас есть фонарик?-- возбуждённо прошептал Силлз. -- Нет. Зачем он тебе? Что стряслось? -- Я залез в шлюпку и начал устраиваться поудобнее, когда почувствовал, что доски по правому борту отошли вниз. Они совсем не закреплены. Можете убедиться сами. Я вылез из гамака, надел башмаки и пошёл за ним. Он собирался лечь в шлюпку номер два. Я поднял руку и провёл пальцами по рёбрам толстых досок. Дерево намокло от солёных брызг. Внезапно одна из досок подалась, затем другая, третья... Пять штук не были закреплены, но без фонаря оценить повреждения оказалось невозможным. Если бы с "Трикалой" что-нибудь случилось, нам предстояло спасаться именно в этой шлюпке, и мне очень не понравились разболтанные доски её борта. -- Пойду вниз и поставлю в известность мистера Рэнкина,-- сказал я. Рэнкина я нашёл в каюте стармеха. Вновь тот лежал на койке, а Рэнкин сидел у него в ногах. Они играли в карты. -- Ну, что у вас, капрал?-- хмуро спросил Рэнкин. -- Я пришёл доложить, что шлюпка номер два непригодна к плаванию. Необходимо сообщить об этом капитану. -- О чём вы говорите, чёрт побери?-- рявкнул Рэнкин.-- Нам поручено охранять спецгруз, а не шляться по судну. -- Тем не менее, в шлюпке расшаталось несколько досок, и капитан должен знать об этом. -- А вы-то как узнали? -- Силлз залез в шлюпку, чтобы поспать на свежем воздухе, и... -- Мой Бог!-- Рэнкин швырнул карты на одеяло.-- Как у вас хватило ума разрешить вашим людям спать в шлюпках? -- Сейчас это не важно,-- я начал сердиться.-- Я сам смотрел шлюпку. Пять досок не закреплены, и, по моему мнению, шлюпка в таком состоянии непригодна для плавания. По вашему мнению!-- фыркнул Рэнкин.-- Мой Бог! Можно подумать, что вы адмирал флота, а не паршивый капрал. Что вы смыслите в шлюпках? Да вы не отличите катер от решета. -- Я на море всю жизнь,-- резко ответил я.-- И разбираюсь в шлюпках получше вашего. Если "Трикала" пойдёт ко дну, нам придётся спасаться на этой шлюпке, и я докладываю вам, что она непригодна к плаванию. И настаиваю на том, чтобы вы известили капитана. Рэнкин долго смотрел на меня, а затем повернулся к стармеху. -- Как часто проверяются шлюпки?-- спросил он. -- О, почти каждую неделю,-- ответил стармех.-- Как раз в Мурманске Хендрик и кто-то из матросов возились с ними. -- Я так и думал,-- Рэнкин вновь взглянул на меня.-- Вы слышали, Варди? Так что перестаньте паниковать. -- Мне безразлично, когда ими занимался мистер Хендрик и с кем. Сейчас шлюпка непригодна к плаванию. Пойдёмте, вы убедитесь сами. Рэнкин заколебался. -- Я осмотрю её утром. Если шлюпка окажется не в порядке, я скажу капитану Хэлси. Это вас устроит? -- Лучше бы осмотреть её немедленно,-- ответил я. -- Это невозможно. Вы прекрасно знаете, что такое светомаскировка. А в темноте чинить шлюпку, если она действительно повреждена, бесполезно. И я вышел из каюты. Ровный гул двигателей успокаивал, и я уже начал подумывать, не пригрезились ли мне расшатанные доски? Но одна фраза стармеха не давала мне покоя: "Хендрик и кто-то из матросов возились со шлюпками в Мурманске". Я заглянул на камбуз и, поболтав с коком, как бы невзначай спросил: -- Вы обратили внимание, что мистер Хендрик и кто-то из матросов что-то делали со шлюпками, пока "Трикала" стояла в Мурманске? -- Кажется, они что-то чинили,-- сонно ответил кок, поглаживая кота, который мурлыкал у него на коленях. -- А что с ними случилось? -- Понятия не имею. -- А с кем он работал?-- Я ничего не подозревал, мне просто хотелось узнать фамилию матроса, работавшего с Хендриком, чтобы спросить, что они делали со шлюпками. Но от ответа кока по спине у меня побежали мурашки. -- С Юксом,-- сказал он под довольное урчание кота. Юкс! Юкс на руле с двух до четырёх утра. Юкс в шлюпке с Хендриком. Юкс, весь подобравшийся при упоминании о "Пинанге". Я поднялся на палубу и долго мерил её шагами, терзаясь сомнениями и неопределённостью. В час я сменил Берта, в час ночи 5 марта 1945 года. Я стоял в полной темноте, лишь впереди, на корме "Американского купца", виднелись две точки света. Медленно текли минуты. Два часа. Юкс заступил на вахту. Почему поменяли вахтенных? Что имел в виду Хэлси, сказав о плохой погоде: "Это нас устроит"? Два пятнадцать. Я посмотрел в темноту. Две яркие точки на корме "Американского купца" исчезли. Сплошная тьма окутала "Трикалу". А вокруг ревели волны. Я пошёл к мостику. Внезапно мою левую щеку обдало солёным душем. Я понял, что мы меняем курс и поэтому пропала корма "Американского купца". Может, получено предупреждение о появлении подлодок. Я знал, что конвой переходил на зигзагообразный курс, если неподалёку появлялись фашистские хищницы. Но я не слышал взрывов глубинных бомб. По железным плитам мостика прогремели шаги. Я взглянул на фосфоресцирующие стрелки часов. Половина третьего. Ещё полчаса, и на вахту заступит Силлз. Шесть минут спустя "Трикалу" потряс ужасный взрыв. III. ПОКИНУТЬ СУДНО Cудно бросило в сторону, а меня швырнуло на леер. Я вцепился в мокрое железо. Огромная волна прокатилась по палубе. На миг всё застыло. Потом кто-то заорал. Дважды прозвенел машинный телеграф. Двигатели смолкли. Новые крики, топот ног, отрывистые приказания. Я всё ещё держался за леер, когда на палубу начали выскакивать матросы. Я подобрал винтовку. С капитанского мостика загремел голос Хэлси, многократно усиленный рупором. -- К шлюпкам!--ревел он.--К шлюпкам! Вспыхнули палубные огни. Некоторые матросы не успели одеться, многие были без спасательных жилетов. -- Где пробоина, Джордж?-- спросил кто-то из них. -- Трюм номер один,-- ответил другой.-- Вода заливает железную руду. -- Меня выкинуло из гамака. -- Наверное, торпеда... -- Не может быть: в такую погоду подлодки не выходят в море. Говорю тебе, это мина. На палубу с мостика спустился Хендрик. За ним следом -- маленький валлиец Ивэнс. -- Спокойно!-- вновь загремел голос Хэлси.-- Без паники! Быстро к шлюпкам. Мистер Каузинс, спустить на воду шлюпку номер два. Старший механик, спустить на воду шлюпку номер один. Мистер Хендрик, пойдите вниз и оцените повреждения. Возьмите с собой Ивзнса. Он стоит рядом с вами. Спокойствие Хэлси благотворно подействовало на команду. Матросы направились к шлюпкам. Некоторые вернулись в кубрик за одеждой и спасательными жилетами. При неработающих двигателях качка ощущалась куда сильнее. Я добрался до стальной каюты и откатил дверь. Берт и Силлз с тревогой смотрели на меня. Их лица заметно побледнели. -- Что случилось?-- спросил Берт. -- Похоже, подорвались на мине,-- ответил я.-- Наденьте спасательные жилеты.-- Я натянул свой и помог моим спутникам. Все вместе мы вышли на палубу. Шлюпку правого борта уже спустили вниз.-- Вон наша шлюпка, номер два.-- Я указал на ту, что висела слева. Берт схватил меня за руку. -- Там же расшатаны доски. Мне сказал Силлз,-- испуганно пробормотал он. Честно говоря, я уже забыл, что шлюпка непригодна к плаванию, и напоминание Берта нагнало на меня страху. -- Идёмте к шлюпке,-- приказал я, не отвечая на его вопросительный взгляд. Рядом возник Хендрик. Ивэнс следовал за ним по пятам. Они спешили на капитанский мостик. -- Эй, Ивэнс,-- спросил кто-то маленького валлийца,-- ты спускался вниз вместе с Хендриком? -- Да,-- ответил тот. -- И что там? -- Плохи наши дела. Мина взорвалась у плиты, что мы чинили в Мурманске. В трюме номер один дыра в милю шириной, и вода вливается в пробоину, словно Ниагарский водопад,-- Его пронзительный голос разносился по всей палубе. Хендрик поднялся на мостик. Все наблюдали, как он докладывал капитану. Затем Хэлси поднёс к губам рупор. '..,.. -- Мистер Каузинс! Подготовьте людей к посадке в шлюпки. Проведите перекличку. Доложите о готовности каждой команды. Судно тонет. В нашем распоряжении не больше десяти минут. Мы стояли под мостиком. Я слышал, как Хэлси приказал Хендрику вывести всех из машинного отделения. -- Мистер Каузинс!-- заорал он.-- Спускайте шлюпку номер два. -- Переборки держат, сэр?-- спросил Каузинс. -- Переборка номер два лопнула,-- прокричал в ответ Хэлси.-- Хендрик полагает, что с минуты на минуту то же самое произойдёт и с переборкой номер три. Быстро по шлюпкам. -- Да,сэр. Странно,-- пробормотал матрос, стоявший-рядом со мной.-- Когда я поднимался на палубу, переборка номер два была в полном порядке. -- Ты так и будешь стоять?-- подтолкнул меня Берт.-- Надо рассказать всем, что эта шлюпка далеко не уплывёт. -- Какой в этом толк, Берт?-- возразил я.-- Или они сядут в шлюпку, или потонут с "Трикалой". -- А спасательные плоты?-- не унимался Берт. -- Их только два, каждый выдерживает по четыре человека. -- За них можно держаться. -- Чтобы через час умереть от холода. Не забывай, тут Арктика. А доски могут и выдержать. -- Эй, вы, трое,-- обратился к нам Каузинс,-- помогите спустить шлюпку. -- Мистер Рэнкин!-- закричал Хэлси.-- Вы и ваши люди садятся в шлюпку номер два. -- Да, сэр,-- откликнулся Рэнкин. -- Внизу никого, мистер Хендрик? -- Никого, сэр,-- ответил первый помощник. -- Посадите мисс Соррел в шлюпку номер два, мистер Хендрик. -- Да, сэр. Рэнкин схватил меня за руку. -- В шлюпку, капрал. Силлз, Кук, вы тоже. Я не двинулся с места, помня о расшатанных досках. -- Я воспользуюсь одним из плотов. -- Вы должны делать то, что вам говорят,-- отрезал Рэнкин. Надо отдать ему должное, он не выказывал страха. Я едва не исполнил его приказ: не так-то легко преодолеть армейскую привычку к повиновению. Но грохот морских волн быстро привёл меня в чувство. --Я говорил вам, что спасательная шлюпка непригодна к плаванию. Если уж плыть, так на спасательном плоту. И вам советую последовать моему примеру. -- Я с тобой, капрал,-- воскликнул Берт.-- Я не сяду в это чёртово решето. -- Мистер Рэнкин,-- вновь загремел Хэлси,-- немедленно в шлюпку! -- Да, да, сэр,-- Рэнкин кивнул.-- Вы оба, быстро в шлюпку. Это приказ. Силлз! Силлз шагнул к шлюпке. -- Теперь ты, Кук. -- Я остаюсь с капралом,-- упорствовал Берт. -- Пошли, приятель,-- попытался уговорить его Силлз.-- Ты только наживёшь себе неприятностей. Может, шлюпка ещё и выдержит. -- Капрал!-- гаркнул Рэнкин. Я возьму плот,-- твёрдо ответил я. Рэнкин схватил меня за руку. -- Капрал Варди, даю вам последний шанс. Быстро в шлюпку! Я вырвался. -- Я возьму плот. Какого чёрта вы не доложили капитану о повреждении шлюпки? Я поднял голову и увидел над собой чёрную бороду Хэлси. Тот наклонился над ограждением мостика. -- Рэнкин, я приказал вам и вашим людям погрузиться в шлюпку. В чём дело? -- Они отказываются, сэр,-- ответил Рзнкин. -- Отказываются?!-- взревел Хэлси.-- Поднимитесь ко мне!-- и его голова исчезла. Я услышал, как с другого крыла мостика он командует погрузкой в шлюпку номер один. В этот миг на палубе появилась Дженнифер Соррел. Её сопровождал Хендрик. Он подвёл девушку к Каузинсу. Второй помощник руководил посадкой в шлюпку номер" два. Силлз уже был в ней. Его испуганное лицо белело в свете палубных огней. Рядом с ним кок прижимал к себе кота, рвавшегося обратно на палубу. . . -- Мисс Соррел,-- воскликнул я, когда та проходила мимо меня,-- не садитесь в шлюпку. Я убеждён, что она ненадёжна. -- О чём вы?-- удивилась девушка. -- Доски обшивки расшатаны,-- ответил я. Каузинс услышал мои слова. -- Хватит болтать, солдат,-- сердито крикнул он.-- Поспешите, мисс Соррел, мы должны отчалить. Внезапно я почувствовал, что обязан удержать её. -- Мисс Соррел,-- воскликнул я.-- Поплывём на плоту. На нём будет холодно, но мы не утонем. -- О чём вы говорите?-- Рука Каузинса стиснула мне плечо, он развернул меня.-- Шлюпка в полном порядке. Я осматривал её неделю назад.-- Его правая ладонь сжалась в кулак. -- Я не знаю, что было неделю назад, но сегодня ночью я обнаружил расшатанные доски,-- я следил за его кулаком.-- Мисс Соррел, поверьте мне, на плоту будет безопаснее. -- Слушай, ты!-- заорал Каузинс.-- Если ты не хочешь лезть в шлюпку, я тебя заставлю! Тут Берт выступил вперёд. -- Капрал прав, мистер. Я сам щупал эти доски, они расшатаны. И не затевайте драку, не надо.-- Он повернулся к девушке.-- Мисс, послушайте капрала, с нами вам будет лучше. -- Мистер Каузинс!-- Голова Хэлси вновь возникла над нами.-- Немедленно отваливайте! -- Да, сэр,-- Каузинс отшвырнул Берта.-- Идёмте, мисс Соррел. Мы отваливаем. Я видел, что она колеблется. Наши взгляды встретились. -- Я поплыву на плоту,-- сказала она, повернувшись к Каузинсу. -- Мне приказано посадить вас в шлюпку,-- настаивал тот.-- Идёмте, у меня нет времени,-- он попытался поднять её на руки. -- Оставьте меня!-- воскликнула девушка, отпрянув назад. -- Отваливайте немедленно, мистер Каузинс,-- взревел Хэлси, кипя от ярости. -- Спрашиваю в последний раз, мисс Соррел. Вы идёте? -- Нет,-- ответила она. Каузинс пожал плечами и прыгнул в шлюпку. Прежде чем она отвалила от борта, кот вырвался из объятий кока и метнулся на палубу. -- Берт,-- позвал я,-- помоги мне снять плот. Возьмём тот, что по правому борту. Я начал обрезать канаты, державшие плот снизу. Берт -- верхние. -- Мистер Хендрик! Мистер Рэнкин!-- проревел над нашими головами усиленный рупором голос Хэлси.-- Остановите этих людей. Они бежали по палубе. Первый помощник чуть впереди с куском железной трубы в руке. Судно резко качнуло. Дженнифер схватилась за леер. Хэлси спускался с мостика. Хендрика бросило на стену палубной надстройки. "Трикала" выпрямилась. Глаза Хендрика горели мрачным огнём. Я сдёрнул с плеча винтовку. "Почему они не хотят, чтобы мы уплыли на плоту?"- молнией сверкнуло в моём мозгу. -- Назад!-- приказал я, сжимая винтовку. Первый помощник приближался. Я снял винтовку с предохранителя и клацнул затвором.-- Стойте... или я стреляю. Тогда он остановился. Так же, как и Рэнкин. Лицо мичмана было испуганным. Доложил ли он капитану о состоянии шлюпки? -- Продолжай, Берт,-- сказал я.-- Свои канаты я уже обрезал. -- Молодец, капрал,-- ответил он,-- Осталась одна верёвка. Вот и всё. У меня над головой загремело; плот заскользил и с грохотом свалился в море. Хэлси подбежал к первому помощнику. И тоже остановился. -- Капрал, вы понимаете, что судно тонет? Вы ставите под угрозу жизни... -- Спустив плот на воду, я никому не угрожаю, капитан Хэлси,-- возразил я.-- Шлюпка номер два непригодна к плаванию. Рэнкин, несомненно, сказал вам об этом? -- Шлюпка была в полном прядке,-- ответил Хэлси.-- Мистер Хендрик осмотрел все шлюпки во время стоянки в Мурманске. -- Пять досок её обшивки расшатались,-- упорствовал я. -- Это ложь!-- крикнул Хендрик. Но глаза у него бегали, а лицо побелело, как мел. Подошёл Ивэнс и стал позади Хендрика. Краем глаза я видел Юкса. И тут мне стал ясен чудовищный замысел Хэлси. -- Опустите винтовку,-- потребовал Хэлси.-- Вы подняли мятеж, капрал. Постарайтесь понять, чем вам это грозит. -- А вы?-- Внезапно передо мной возникло испуганное лицо Силлза, вспомнился кот, рвущийся на судно из объятий кока. Кот чувствовал, что ждёт тех, кто решился спасаться на шлюпках.-- Кто осматривал шлюпки в Мурманске? Хендрик и Юкс. Оба они плавали с вами на "Пинанге".-- Хэлси вздрогнул.-- Кто остался на судне? Только вы -- четверо из команды "Пинанга". Что вы затеяли, Хэлси? Зачем вы убили моряков "Трикалы"? Снова взялись за пиратство? Хэлси коротко кивнул. В тот же миг Берт крикнул: -- Берегись! Я обернулся. Юкс подкрался ко мне вплотную. Я успел увидеть, как в воздухе мелькнул его кулак. Очнулся я в кромешной тьме, вокруг ревели волны. Издалека донёсся слабый голос Берта: -- Он приходит в себя, мисс.-- Затем уже ближе:- Как ты, приятель? Меня тошнило, болела голова. Я лежал, не открывая глаз, и, казалось, то возносился к небу, то падал в бездонную пропасть. Я попытался сесть. Кто-то поддержал меня сзади. -- Что случилось?-- промямлил я и скривился от боли в челюсти.-- Меня ударили? -- Это точно,-- ответил голос Берта.-- Юкс подобрался сзади и по знаку капитана врезал тебе в челюсть. Как ты? -- Голова кружится, а так ничего. Чья-то рука погладила меня по голове. -- Кто тут?-- спросил я. -- Это я,-- ответила Дженнифер Соррел. Значит, её тоже посадили на плот. -- О, Боже!-- простонал я.-- Простите меня. -- За что ты просишь прощения, капрал?-- вмешался Берт.-- Тут она в большей безопасности, чем на шлюпке. Я сел и огляделся. На плоту нас было трое. Я различил тени, едва видимые на фоне белых бурунов. -- А где Рэнкин? -- Остался на судне. Приказ капитана. Он рассыпался в извинениях перед мисс Соррел, но сказал, что не может рисковать её жизнью и оставить на борту "Трикалы", пока будут спускать его гичку. Обещал подобрать её утром, когда рассветёт. Нас подняло на гребень волны, и я увидел линию огней. -- Это "Трикала"? -- Так точно, приятель,-- ответил Берт.-- Капитан приказал нам отплыть подальше, чтобы судно не утащило нас за собой, когда пойдет на дно. Ветер отнёс нас в сторону. Внезапно огни пропали и больше не появлялись. -- Кажется, я слышал шум двигателей,-- сказал я. -- Это ветер, приятель,-- возразил Берт.-- "Трикала" затонула. Вместе с серебром. И я подумал, что он прав: "Трикала" пошла ко дну, и мы остались одни на просторах Баренцева моря. -- Капитан обещал подобрать нас утром,-- напомнила Дженнифер Соррел. Мы прижались друг к Другу, пытаясь согреться. Берт начал петь. Мы пели все армейские песенки, которые знали, затем повторили наш скудный репертуар. Когда мы выдохлись, Дженнифер неожиданно запела арии из опер. "Богема", "Риголетто", "Тоска", "Севильский цирюльник", какие-то ещё, мне незнакомые. У неё был нежный мелодичный голос. Наконец небо посветлело. Мы промокли и промёрзли до костей. Нас окружали ревущие волны, сверху нависали свинцовые тучи, обещая снегопад. Никаких следов шлюпок с "Трикалы", ничего. Лишь холодный пронизывающий ветер. Глядя на мертвенно бледное лицо Дженнифер, чёрные круги под её глазами, я подумал о том, что ей пришлось пережить. И вот такая напасть. Лишь несколько часов назад она щебетала о скором возвращении в Англию. Она больше не пела. Я заметил в воде какой-то тёмный предмет. Наш плот сблизился с ним. Из воды на нас уставилось слово "Трикала", выбитое на деревянном сиденье. Следующая волна унесла его прочь. Я видел эти скамейки на палубе "Трикалы" под мостиком. Вскоре к нашему плоту прибило весло. Мы вытащили его из воды. Весло одной из шлюпок "Трикалы"... Каким-то чудом мои часы не остановились. В девять сорок, встав на ноги, я заметил вдали корабль. Судя по всему, он должен был пройти в полумиле от нас. -- Надо привлечь их внимание,-- сказал Берт,-- У тебя есть чтонибудь яркое,капрал? Я покачал головой. -- На мне красный свитер,-- заявила Дженнифер.-- Если вы отвернётесь, я сниму его. -- Нет,-- возразил я.-- Вы замёрзнете. Дженнифер улыбнулась, впервые за всё утро. -- Холоднее уже не будет,-- ответила она.-- Я согласна помёрзнуть, если потом нас напоят чем-нибудь горячим и уложат в постель. -- Давайте, мисс, раздевайтесь,-- воскликнул Берт.-- Если этот корабль не подберёт нас, мы погибли. Через минуту свитер, как флаг, развевался на весле. Мы поднимали его всякий раз, когда оказывались на гребне волны. Сначала нам казалось, что нас не заметили, но вскоре корабль, маленький корвет, повернул в нашу сторону. А через полчаса мы с Бертом лежали в лазарете, укутанные одеялами, с бутылками горячей воды по бокам и с доброй порцией рома в желудке. Наутро к нам зашёл командир, лейтенант лет двадцати трёх. От него я узнал, что из команды "Трикалы" спаслись только мы трое. Радист успел сообщить о взрыве мины, и корвет "Бравый" получил приказ остаться на месте кораблекрушения. И хотя по волнам носилось множество обломков, шлюпок с членами команды моряки не обнаружили. Слова командира потрясли меня: я понял, что мои подозрения совершенно беспочвенны, а Хэлси ни в чём не виноват. Ведь и третья шлюпка, шлюпка капитана Хэлси, затонула, как и две другие. Санитар осмотрел мою челюсть, к счастью, не обнаружив никаких повреждений, кроме синяка. Для Берта пребывание на плоту не прошло бесследно. Он простудился и начал кашлять. Санитар оставил его в постели, а мне разрешил вставать. Я спросил о мисс Соррел. Санитар ответил, что она вполне здорова. Дыхание Берта становилось всё более затруднённым, кашель усилился, росла температура. После ленча я попросил санитара показать мне каюту мисс Соррел. Он провёл меня по коридору, показал дверь и вернулся в лазарет. Я постучал. -- Войдите!-- ответила она. Дженни сидела на койке в белом мужском свитере. На лице её всё ещё лежала печать усталости, но она встретила меня радостной улыбкой. Мы долго говорили, хотя я и не помню, о чём. Пополудни мы догнали конвой. Берту становилось всё хуже, санитар опасался, что у него воспаление лёгких. Я успокаивал Берта, говоря, что через пару дней мы будем в Англии и он попадёт в хороший госпиталь. Но утром, выйдя на палубу, я не увидел ни одного судна, а наш корвет спешил на север. Я спросил какого-то матроса, куда мы плывём. -- В Исландию,-- ответил тот.-- Нам приказали сопровождать два американских сухогруза из Рейкьявика. Днём Дженнифер навестила Берта. Её красный свежевыстиранный свитер осветил лазарет. Тёмные круги под глазами исчезли, на щеках появился слабый румянец. Следующая ночь оказалась для Берта самой тяжёлой, а потом он быстро пошёл на поправку. Когда мы приплыли в Рейкьявик, он уже сидел на койке, непрерывно шутил и возмущался, что ему не дают ежедневную порцию рома, полагающуюся матросам. Мы пробыли на "Бравом" почти три недели. Для меня это были самые счастливые дни за всю армейскую службу. Поскольку члены команды не болели, капитан корвета оставил нас в лазарете. Каждый день я виделся с Дженни. Говорили мы главным образом о море. Она говорила об "Айлин Мор", двадцатипятитонной яхте, на которой она плавала с братом, я, в свою очередь, о моих плаваниях из Фалмута во Францию и даже в Испанию. Через неделю мы отплыли из Рейкьявика. В тысяче двухстах милях от Нью-Йорка охрану двух сухогрузов взяли на себя американские корабли, и мы повернули к Англии. Прошёл слух, что мы направляемся в Фалмут. Как-то, встретив на палубе командира, я прямо спросил его об этом. Он улыбнулся и кивнул. -- Мы должны прибыть в Фалмут тридцатого числа. Тридцатого марта в десять утра "Бравый" бросил якорь в гавани Фалмута. Мы с Дженни стояли на палубе. -- Ну, Джим,-- она была в шинели и чёрном берете, как и при нашей первой встречи,-- к сожалению, нам пора прощаться. Они спускают шлюпку, которая отвезёт меня на берег. -- Я... я увижу тебя в Фалмуте? Она покачала головой: -- Я сразу уеду в Шотландию. Я не видела папу больше трёх лет. Он, наверное, думает, что я погибла. Мы не могли переписываться. И я не собираюсь звонить ему по телефону. Я хочу преподнести ему самый большой сюрприз в его жизни. -- Мисс Соррел, шлюпка вас ждёт,-- сказал подошедший матрос. -- До свидания, Джим. Я пожал ей руку, надеясь, что наше расставание значит для неё так же много, как и для меня. Затем она протянула руку Берту. -- До свидания, Берт. И ушла, ни разу не обернувшись. Шлюпка помчала её к берегу. Дженни сидела на носу, глядя прямо перед собой. Матрос тронул меня за рукав. -- Капитан приказывает вам, капрал, и Куку явиться в лазарет и ждать там, пока за вами не пришлют. Его слова вернули меня на землю. Путешествие кончилось. Дженни уехала. Мы же остались в армии. В лазарете просидели часа два. Никто не приходил. Потом поели в кают-компании. Лишь. в половине третьего нас вызвали на палубу, попросив взять с собой вещмешки. Рядом с корветом качался на волнах небольшой катер, а у леера стоял сержант военной полиции. -- Вы капрал Варди?-- спросил он. -- Да,-- ответил я. -- Канонир Кук?-- обратился он к Берту. -- Это я, сержант. Сержант сложил листок и убрал его в карман. -- Мне приказано арестовать вас. На мгновение у меня отвисла челюсть. Потом я подумал, что ослышался. -- Арестовать нас? -- Чтоб я сдох!-- пробормотал Берт.-- Весёленькая встреча,-- он воинственно взглянул на сержанта.-- А что мы такого сделали? -- Да,-- кивнул я.-- В чём нас обвиняют, сержант? -- В мятеже,-- коротко ответил он.-- Спускайтесь в катер. С родными я так и не повидался. И Берт не добрался до Лондона, где жила его семья. Из порта нас отвезли на военную базу близ Плимута и заперли в маленькой комнатёнке вместе с перепуганным врачом, подозреваемым в убийстве. IV. ВОЕННО-ПОЛЕВОЙ СУД. Наутро мы предстали перед адъютантом, и тот официально объявил о предании нас военному суду по обвинению в бунте. Я спросил, кто подал жалобу. "Мичман королевского флота Рэнкин",-- последовал ответ. Адъютант также сообщил нам, что после изучения имеющихся улик командир базы решит, передавать наше дело в трибунал или нет. Жалоба Рэнкина стала первым свидетельством того, что с "Трикалы" спаслись не только мы. Если Рэнкин остался жив, значит, ничего не случилось и с капитаном Хэлси, и с остальными пассажирами его шлюпки. И вновь меня охватили подозрения, возникшие в последние часы пребывания на борту "Трикалы". Расшатанные доски обшивки шлюпок, обрывки подслушанных разговоров, рассказ кока о "Пинанге", упоминание о котором заставило Юкса сжать кулаки; пронзительный взгляд чёрных глаз Хэлси, его слова: "это нас устроит", изменение курса "Трикалы", Юкс за штурвалом во время взрыва мины -- всё это пронеслось у меня в голове. Как я ругал себя за то, что не упомянул обо всём этом в моём рапорте командиру "Бравого". Но мои подозрения рухнули как карточный домик, едва я услышал, что с "Трикалы" спаслись мы одни. Казалось, нет смысла подозревать мёртвых. Но мёртвые обернулись живыми и невредимыми. Когда мы вернулись в камеру, я поделился с Бертом своими сомнениями. -- Ты думал, этот глупый болван всё простит, да?-- насупился Берт.-- Подожди, я ещё доберусь до этого мичмана. Мы могли подозревать капитана Хэлси в преступном замысле, но доказательств у нас не было. Дженни подтвердила бы наши слова, но она знала лишь то, что я ей рассказал. А я предпочитал держать свои мысли при себе. Наша вина не вызывала сомнений. Мы отказались повиноваться приказу вышестоящего начальника, а я к тому же угрожал ему оружием. И едва ли суровые члены трибунала примут всерьёз мои доводы, основанные лишь на домыслах. -- Я не могу простить себе, Берт, что втянул тебя в эту историю.--Я тяжко вздохнул. К моему удивлению, он широко улыбнулся. -- Ерунда, приятель. Если бы не ты, я бы сел в шлюпку. И где я был бы сейчас? Кормил рыб на дне Баренцева моря, как бедолага Силлз. Как, по-твоему, они вышибли клёпки на обеих шлюпках? Я пожал плечами. -- Понятия не имею. Даже не знаю, что и думать. Я уверен лишь в том, что в шлюпке номер два доски поддавались под рукой. Первым это обнаружил Силлз. А затем выполнил приказ и сел в шлюпку.-- Мне вспомнилось испуганное лицо Силлза, кот, прыгнувший обратно на палубу. Неужели животное предчувствовало, что шлюпка пойдёт ко дну? Кто-то из них мог бы спастись на плоту. Они не видели, что шлюпка повреждена. Было слишком темно. Но я не понимаю, почему капитан не хотел, чтобы мы спустили плот на воду? Вероятно, мне не следовало настаивать на этом. Только он мог решить, спускать плот или нет. Но Рэнкин наверняка объяснил ему, почему мы не хотим садиться в шлюпку. И тем не менее он приказал Хендрику остановить нас. -- Может, он хотел, чтобы шлюпки утонули,-- как бы невзначай бросил Берт. Честно говоря, я подумал о том же. Но вряд ли наши предположения соответствовали действительности. Что выгадывал на этом капитан Хэлси? Ведь "Трикала" тоже пошла ко дну. Лязгнул замок, и вошёл сержант охраны. -- Вам по письму. Я зарегистрировал оба на ваше имя, капрал.-- Он протянул мне регистрационный журнал и показал, где расписаться. -- Чтоб меня!-- воскликнул Берт.-- Письмо от моей старухи., Спасибо, сержант. -- Я положил письмо на стол. Вскрывать конверт не спешил, представляя, что там, внутри. Для этого мне хватило адреса, написанного мелким почерком Бетти. Берт свой конверт разорвал тут же. -- Хо! Послушай, что она пишет: "Как это на тебя похоже, Берт. Когда тебе положен месяц отпуска, и я надеюсь, что ты поможешь мне присмотреть за детьми, ты попадаешь за решётку. Однако, как ты говоришь, лучше плохо жить, чем лежать на морском дне, как тот бедняжка. Хотя я не знаю, что скажут соседи". Вечно она носится с этими соседями! Кому какое дело до мнения соседей? Я вскрыл конверт. На стол выкатилось платиновое колечко, украшенное рубинами и алмазами. Я прочёл письмо и разорвал его на клочки. Вины Бетти тут не было. -- Что это?-- вдруг спросил Берт.-- Чтоб меня! Кольцо! Значит, твоя девушка отказалась от тебя? Я кивнул. -- Её заставил отец.-- Я не сердился.-- Помнишь, я говорил тебе, что она убедила меня подать заявление на офицерские курсы? А я вместо курсов очутился под арестом. В её семье одни кадровые офицеры. На меня там теперь смотрят, как на вора. -- Но почему?-- возмутился Берт.-- Она же не знает, виноват ты или нет. Ей же ничего не известно. -- О, она знает,-- ответил я.-- Стань на её место. Друзья отца -- отставные офицеры. Представляю их физиономии, когда она сказала, что обручена с капралом. Она оказалась в безвыходном положении. Берт молчал, а я сидел, уставившись на кольцо, не зная, что же с ним делать. -- Жаль, конечно, что у меня нет девушки, которая написала бы мне такое же письмо, как твоя жена, Берт.-- Ощущение безмерного одиночества захлестнуло меня.-- Прочитай мне её письмо. Оно такое тёплое, домашнее. Берт пристально посмотрел на меня, потом широко улыбнулся. -- Хорошо. Где я остановился? А, вот тут, насчёт соседей. "Если ты напишешь мне, когда будет суд и где, я бы приехала, чтобы высказать судьям всё, что я думаю, если тебя не оправдают. Я могла бы оставить детей у миссис Джонсон, она живёт теперь прямо под нами. Но пустят ли меня в суд? Молодой Альф, он работает в бакалейной лавке, сказал, что гражданских туда не пускают. Он служил в армии, ему оторвало руку в Солерно, и говорил очень уверенно. Но, что бы там...". И так несколько страниц, написанных не совсем грамотно, но от всей души. Берт умолк. Я смотрел на кольцо. Красные и белые камни перемигивались, словно смеялись надо мной. Во мне закипела ярость. Я понял, что должен избавиться от ненавистного кольца. Я уже собрался выкинуть его в окно, меж прутьев решётки, но в последний миг на ум пришло другое решение. -- У меня к тебе просьба, Берт. -- Какая? -- Я хочу, чтобы ты послал это кольцо своей жене. Скажи ей... Нет, лучше ничего не говори. Напиши, что ты его нашёл. Или что-то в этом роде. Но отошли его жене. Вот... лови! Камни сверкнули в воздухе. Берт поймал кольцо. -- А зачем это тебе?-- подозрительно спросил он. -- Мне оно не нужно, Берт, пусть его носит твоя жена. -- Но, послушай, приятель, я не могу. Это неправильно. Да и на что ей кольцо? У неё никогда не было колец. -- Поэтому я и хочу, чтобы ты послал его. -- Нет, оставь его у себя,-- Берт покачал головой.-- Мне оно ни к чему. Я никогда ничего ни у кого не брал. -- Неужели ты не понимаешь?-- сердито воскликнул я.-- Зачем оно мне? Я не хочу его видеть. Но не могу выбросить в окно.-- Вспышка угасла.-- Пусть его носит твоя жена,-- уже спокойнее продолжал я.-- Прошу тебя, пошли ей кольцо. Пусть она его продаст. А вырученные деньги потратит на дорогу, чтобы приехать сюда и повидаться с тобой. Я бы хотел познакомиться с твоей женой, Берт. Мне кажется, она чудная женщина. Берт рассмеялся. -- Чтоб меня! Я это ей скажу. Она помрёт со смеху.-- Он взглянул на кольцо.-- Ладно, об этом мы ещё поговорим,-- и он убрал кольцо в маленький бумажник, где хранил фотографии жены и детей. Днём приехали мои родители. Мы чувствовали себя очень неловко. Я был их единственным сыном. Отец долгие годы работал в министерстве иностранных дел, прежде чем вернулся в Фалмут и возглавил семейную фирму после смерти моего деда. Обвинение в убийстве вызвало бы у них меньшее удивление, чем в бунте. Они ни в чём не упрекнули меня, но я видел, как они огорчены крушением возлагавшихся на меня надежд. Медленно текли дни, похожие друг на Друга, как близнецы. Я написал Дженни, предупредив, что её могут вызвать на процесс в качестве свидетеля, но ответа не получил. По утрам мы убирали каморку, затем полчаса гуляли по двору, а в остальном были предоставлены сами себе. Через пару дней врача, подозреваемого в убийстве, перевели в одиночную камеру, и мы с Бертом остались вдвоём. На сбор улик ушла неделя. Нашим делом занимался лейтенант Соумс. Он зачитал нам показания Рэнкина и капитана Хэлси. Факты они изложили правильно. В своих показаниях я объяснил мотивы моего поведения на борту "Трикалы", сделав особый упор на расшатанные доски шлюпки номер два, отказ Рэнкина немедленно доложить капитану о повреждении шлюпки и необычную реакцию Хэлси, когда он понял, что мы хотим спустить плот на воду. К тому времени Рэнкин уже объяснил ему, почему мы отказались сесть в шлюпку. Лейтенант подробно записал мои слова, и я, прочитав протокол, расписался под ним. Допрос занял всё утро и часть дня. В камеру мы вернулись в начале четвёртого. -- Думаешь, они передадут наше дело в трибунал?-- спросил Берт. -- Несомненно,-- ответил я.-- Наше преступление очевидно. Но мы должны убедить суд, что наши действия диктовались обстановкой. -- Убедить,-- хмыкнул Берт.-- Наслышан я об этих трибуналах. Справедливость их волнует меньше всего. Или ты подчинился приказу, или нет. Если нет, да поможет тебе Бог. И никто не станет слушать наши объяснения. Да и нужны ли они? Ну, дадут год, а не шесть месяцев. Всё-таки лучше, чем умереть, как Силлз. Что я мог ему возразить? Мы оказались в безвыходном положении. Наутро мы услышали, как тюремщик щёлкнул каблуками. -- Что-то рано для развода караула,-- пробурчал Берт. Шаги, глухо отдававшиеся в длинном коридоре, приблизились к нашей двери и затихли. Дверь распахнулась. -- Заключённые, смирно!-- рявкнул голос сержанта. Мы вскочили на ноги и застыли. В камеру вошёл капитан. -- Садитесь,-- сказал он. Сам он сел на стол и снял фуражку -- черноволосый, с волевым, чисто выбритым лицом. -- Я пришёл сообщить вам, что на основании имеющихся у него материалов командир базы, полковник Элисон, решил передать ваше дело в армейский трибунал. Сегодня утром он предъявит вам офицерское обвинение. Сейчас речь пойдёт о вашей защите. Вы можете пригласить профессионального адвоката или обратиться к какому-нибудь офицеру, если хотите, чтобы он представлял ваши интересы. Если нет, я готов выступить вашим защитником. Я -- капитан Дженнингс. До службы в армии был юристом.-- Он быстро взглянул на меня, потом на Берта.-- Быть может, вы хотите предварительно обсудить моё предложение? Мне он понравился. Его быстрая речь внушала доверие. Адвоката я мог нанять только на средства родителей. Знакомых офицеров у меня не было. -- Я буду только рад такому защитнику, сэр,-- ответил я. Он повернулся к Берту. -- И я тоже, сэр. -- Вот и отлично. А теперь перейдём к делу,-- сказал он таким тоном, словно мысленно засучил рукава. Мне даже показалось, что его заинтересовало наше дело. И действительно, потом я ни разу не пожалел о принятом решении.-- Я ознакомился с вашим делом. Вы оба признали свою вину. Теперь мы должны определить, на чём будет строиться ваша защита. Варди, расскажите мне обо всём по порядку и объясните, чем были обусловлены ваши действия. Я хочу знать, о чём вы думали с того момента, как поднялись на борт "Трикалы", до взрыва мины. Дайте мне возможность увидеть происшествие вашими глазами. О событиях на "Трикале" я достаточно подробно рассказал лейтенанту Соумсу. Ничего не скрыл я и от капитана Дженнингса. Мне очень хотелось, чтобы он понял, почему мы поступили так, а не иначе. Когда я умолк, Дженнингс посмотрел на Берта. -- Вы можете что-нибудь добавить, Кук? Берт покачал головой. -- Всё было, как сказал капрал. Я думаю, он поступил правильно. -- Вы сами трогали расшатанные доски или поверили капралу на слово? -- Нет,-- ответил Берт.-- Я щупал их сам. Силлз первым обнаружил, что они расшатаны. Я как раз стоял на вахте. Он сказал мне об этом, и, когда капрал сменил меня, я залез с Силлзом в шлюпку. Конечно, в темноте я ничего не видел, но провёл рукой по обшивке, и несколько досок подались вниз. Пять штук. Ненамного, но подались. И у меня возникли сомнения, пригодна ли шлюпка к плаванию. Их можно было сдвинуть на четверть дюйма. -- Понятно.-- Дженнингс закинул ногу на ногу.-- Интересное дело.-- Казалось, он говорил сам с собой, а не с нами.-- Получается, что вы оба будете держаться данных вами показаний? -- Да, сэр,-- ответил я.-- Возможно, я поспешил, но мог ли я поступить иначе? -- Н-да. Всё усложняется,-- пробормотал он, а затем продолжал холодно и по-деловому:- Видите ли, для военного суда главным остаётся вопрос дисциплины. Решение о спуске плота на воду мог принять только капитан, вы, можно сказать, узурпировали его власть, а получив приказ отойти от плота, угрожали оружием тем, кто хотел помешать вам спустить его на воду. Чтобы оправдаться от обвинения в бунте, вам необходимо доказать, что шлюпка действительно была непригодна к плаванию и, зная об-этом, капитан умышленно старался воспрепятствовать матросам воспользоваться спасательными плотами. Другими словами, вы должны убедить суд, что у капитана были какие-то тёмные мотивы и он специально послал людей на гибель в повреждённой шлюпке. Это уже из области фантастики. Я бы не вспомнил об этом, но вы сами признаёте, что второй помощник Каузинс не сомневался в том, что шлюпка в полном порядке, так как недавно проверял её лично. Это будет непросто, знаете ли,-- добавил он.-- И я должен предупредить вас с самого начала, что вероятность вынесения оправдательного приговора очень мала. Остаётся надеяться, что вы отделаетесь лёгкими наказаниями, учитывая ваш безупречный послужной список до прибытия на "Трикалу" и вашу уверенность в том, что в тот миг вы действительно действовали правильно. Возможно, будет лучше, если вы сразу признаете себя виновными. Вы с этим согласны, капрал? -- Да,-- ответил я,-- я готов признать себя виновным в нарушении дисциплины, но я убеждён, что тогда не мог поступить иначе. И чем больше я об этом думаю, тем крепче моя уверенность в том, что где-то что-то нечисто. Мои подозрения небезосновательны, я в этом не сомневаюсь. Но я ничего не могу доказать, не могу даже Определить, в чём именно я подозреваю капитана Хэлси. Но я по-прежнему уверен, что повреждение шлюпок -- лишь звено длинной цепочки. Дженнингс изучающе смотрел на меня. Я видел, что он хочет решить для себя, верить мне или нет. Наконец он спросил: -- Вы писали рапорт капитану "Бравого"? -- Да,сэр. -- Изложили вы в нём свои подозрения? -- Нет, сэр. Услышав, что, кроме нас, никто не спасся, я решил, что они беспочвенны. Он кивнул. -- Жаль. Иначе вам могла помочь Торговая палата. А теперь, когда вы узнали, что, кроме вас, спаслись и другие, ваши подозрения возродились вновь? -- Да, сэр. А кто спасся? У вас есть список? -- Конечно,-- ответил капитан Дженнингс.-- Список у меня есть,-- снова изучающий взгляд.-- А кто, по-вашему, мог бы оказаться в этом списке? Я ответил без промедления: -- Капитан Хэлси, Хендрик, первый помощник, мичман Рэнкин, Юкс и Ивэнс. -- Кто-нибудь ещё?-- спросил он. --Нет. -- Иными словами, все те, кто остался на борту после отплытия двух шлюпок? Я кивнул. Дженнингс заговорил не сразу. -- Удивительное дело, но вы правы, Варди. Спаслись те, кого вы назвали -- Хэлси, Хендрик, Рэнкин, Юкс и Ивэнс. Их подобрал минный тральщик недалеко от Фарерских островов двадцать шестого марта, спустя три недели после того, как "Трикала" затонула у берегов Норвегии. Ну что ж.-- Он встал и взял со стола фуражку.-- Пойду подумаю над тем, что вы мне рассказали. Увидимся завтра вечером. А пока постарайтесь ещё раз вспомнить, не упустили ли чего-нибудь из того, что может нам пригодиться. Значит, мистер Рэнкин отказался доложить капитану о повреждении шлюпок? За это можно уцепиться.-- И он вышел из камеры. -- Похоже, приличный тип,-- заметил Берт после ухода Дженнингса. -- Да,-- кивнул я.-- Но вряд ли он сможет вытащить нас из этой истории.-- В коридоре вновь раздались шаги, и открылась наша дверь. -- Капрал Варди!-- Это был сержант. --Да? -- Тут молодая женщина ждёт вас больше часа. Она говорила с начальником караула, и он разрешил вам повидаться. -- Молодая женщина?-- воскликнул я. -- Да. И очень симпатичная.-- Сержант подмигнул,-- Прислать её сюда? У меня закружилась голова. Неужели Бетти передумала? Тогда.., Во мне вспыхнула надежда. -- Дело идёт на лад?-- Берт улыбнулся.-- Небось она пришла за кольцом. Сержант ушёл, вернулся, распахнул дверь, и в камеру вошла Дженни. Я остолбенел от изумления. Я не верил своим глазам. И она изменилась. Бесформенная длинная шинель уступила место изящному костюму, черный берет -- весёленькой шляпке. Я неуклюже поднялся на ноги. Наши взгляды встретились. С превеликим трудом я удержался и не расцеловал её в обе щеки. -- Дженни!-- воскликнул я.-- Как ты сюда попала? Я думал, ты в Шотландии. Она села за стол. -- Я там была. Но получила твоё письмо, и... вот я здесь. А как ты,Берт? -- Всё нормально, спасибо, мисс,-- с улыбкой ответил Берт.-- Но... что заставило вас приехать сюда? -- Любопытство,-- смеясь, ответила она,-- Я хотела убедиться, что вас действительно арестовали за бунт. И... в общем, я приехала, как только смогла. -- Не стоило тебе так быстро уезжать. Ты провела дома лишь несколько дней, и твой отец... -- Не говори глупостей, Джим,-- прервала меня Дженни.-- Я не могла не приехать. И папа не ожидал от меня ничего иного. За последние месяцы я столько странствовала по Европе, что путь от Обана до Фалмута для меня сущий пустяк. А теперь расскажите, что означает вся эта бредистика. -- К сожалению, дело очень серьёзное,-- ответил я. Берт начал бочком пробираться к двери. -- Пойду-ка я поболтаю с охраной,-- сказал он. -- Подожди.-- Я попытался остановить его. Мне не хотелось, чтобы он уходил. -- В чём дело, Берт?-- спросила Дженни.-- Посиди с нами. Я хочу знать, что с вами стряслось. -- Всё в порядке, мисс.-- Берт уже открыл дверь.-- Я сейчас вернусь.-- И выскользнул в коридор. Дженни рассмеялась. -- Берт ведёт себя так, словно мы влюблённые. -- Я... я не знаю. Наверное, он подумал, что нам приятно побыть вдвоём. Дженни посмотрела на меня и быстро отвела взгляд. -- Берт -- хороший человек,-- сказала она после короткой паузы.-- Я рада, что он рядом с тобой. А как твоя невеста? Ей известно, что ты в Англии? Я рассказывал ей о Бетти и'о том, как она заставила меня подать заявление на офицерские курсы. -- Да,-- ответил я.-- Известно. -- И что?-- она пристально изучала носки туфель. -- Между нами всё кончено. -- Кончено?-- Дженни подняла голову. -- Да. Она вернула мне обручальное кольцо. В письме. -- Она даже не пришла к тебе? Я покачал головой. -- Когда сержант сказал, что меня хочет видеть молодая женщина, я решил, что это она. -- О, Джим,-- она положила свою руку на мою.-- А это всего лишь я. Прости меня. Вновь наши взгляды встретились. -- Я очень, очень рад тебя видеть,-- улыбнулся я.-- Просто мне и в голову не приходило, что ты можешь приехать. Покидая корабль, ты ни разу не оглянулась, не помахала мне рукой, и я решил, что уже никогда не увижу тебя... Что ты делала, вернувшись домой? -- О, ездила к друзьям. Помогала папе с марками. Прибиралась. Знаешь, четыре месяца назад нам вернули "Айлин Мор". Яхта в полном порядке, я даже выходила на ней в море. До Эдмор-Пойнти и обратно. Макферсон, это наш лодочник, снял двигатель, чтобы подремонтировать его. Через несколько месяцев наша яхта будет лучше новой. Джим, кто защищает тебя? Вас будет судить трибунал, не так ли? -- Да. Наш защитник -- капитан Дженнингс. До службы в армии он был юристом. Весьма знающий специалист. Дженни встала и прошлась по камере. -- Как ни странно, я встретилась с командиром минного тральщика, который подобрал капитана Хэлси и его спутников. Мы случайно оказались на одной вечеринке в Обане. Узнав, что я спаслась с "Трикалы", он сказал: "Ну и чудеса. Неделю назад я высадил в Обане шкипера "Трикалы" и несколько человек из команды". Тральщик наткнулся на их шлюпку в пятидесяти милях х северо-востоку от Фарерских островов двадцать шестого марта, спустя три недели после крушения "Трикалы". Командир тральщика очень удивился, найдя их в этом районе. Погода стояла неплохая, ветер в основном дул с севера. Если б они плыли от того места, где затонула "Трикала", то через неделю оказалась бы около Доггер-Бзнк. Вместо этого он нашёл их к северо-востоку от Фарер, спустя двадцать один день после гибели судна. -- Он спрашивал об этом Хэлси?-- поинтересовался я. -- Да. Хэлси ответил, что ветер часто менялся, а если и дул, то с юга. -- И он поверил Хэлси? -- Естественно. В конце концов, Хэлси не стал бы по собственной воле плавать по морю в открытой шлюпке больше, чем это необходимо. -- И как они выглядели? -- Неважно. Но лучше, чем можно было ожидать после трёх недель в открытой шлюпке в это время года.-- Дженни повернулась ко мне.-- Я ничего не понимаю. Хэлси обещал мне, что снимет нас с плота, как только рассветёт. Я думала, что, кроме нас, все погибли и их шлюпка пошла на дно вместе с судном, потому что им не удалось отплыть от "Трикалы". Но теперь выясняется, что шлюпка цела, они живы и невредимы, и я никак не могу взять в толк, почему он не дождался рассвета и не забрал нас. Создаётся впечатление... ну, я не знаю. -- Какое впечатление? -- Ну... Словно у него были причины не задерживаться в районе катастрофы. Море, правда, штормило, видимость была плохая, и, возможно, он не заметил нас. Но... я начала вспоминать твои подозрения, и мне уже кажется, что они не такие уж беспочвенные. -- Дженни,-- сказал я,-- ты всё время находилась среди офицеров "Трикалы", ты слышала их разговоры. Не обратила ли ты внимание на какие-нибудь странности, недомолвки? Не тогда, конечно, но теперь? -- Получив твоё письмо, в котором ты написал, что арестован, я сразу же стала вспоминать разговоры на судне, которые могли бы нам помочь. К сожалению, я не вспомнила ничего полезного. В отношениях между офицерами я не заметила ничего особенного. Стармех крепко пил, и остальные, за исключением Рэнкина, старались его не замечать. Второй помощник, Каузинс, весёлый и жизнерадостный, произвёл на меня самое благоприятное впечатление. Хендрик следовал за капитаном, как тень. Не вылезал из его каюты. Как раз там я услышала обрывок разговора, который теперь мне кажется необычным. В день отплытия из Мурманска я пошла на палубу и остановилась в коридоре, чтобы застегнуть шинель. Как раз напротив каюты капитана. Через неплотно прикрытую дверь я услышала голос Хендрика, хотя и не разобрала, что он сказал. А Хэлси ответил: "Да, для прикрытия я что-нибудь придумаю". Тогда я не придала значения этой фразе, но, возможно, она имела отношение к происшедшему. В дверь осторожно постучали. -- Войдите!-- крикнул я. Берт внёс три кружки с густым коричневым напитком и поставил их на стол. -- Спасибо, Берт,-- я пододвинул одну кружку к Дженни.-- Чай не высшего качества, но мокрый и тёплый. Дженни просидела с нами до ленча. Когда она собралась уходить, я спросил: -- Ты ещё придёшь к нам? Она покачала головой. -- Нет. Я еду в Лондон. У меня там много дел. Но я вернусь к началу суда. Если я понадоблюсь как свидетель... -- Скорее всего, да,-- ответил я.-- У нашего защитника небогатый выбор. Спасибо тебе. Мне будет легче от того, что ты рядом. Даже если мы не сможем говорить друг с другом.-- Я помолчал.-- Дженни, ты можешь для нас кое-что сделать до того, как уедешь в Лондон? -- Конечно,-- тут же ответила она. -- Поговори с капитаном Дженнингсом. Расскажи ему обо всём. Мне кажется, он готов мне поверить. Если ты поговоришь с ним...-- я рассмеялся.-- В такой шляпке ты убедишь его в чём угодно. В следующий раз я увидел Дженни через три недели, около здания, где заседал трибунал. Тут же был капитан Хэлси с Хендриком, Юксом, Ивэнсом и Рэнкиным. Рядом с Дженни стоял седовласый мужчина. Я догадался, что это её отец. Она писала мне, что приедет вместе с ним. Нас отвели в маленькую комнатку и оставили под охраной капрала военной полиции. -- Видел мою жену?-- возбуждённо спросил Берт, как только за нами закрылась дверь.-- Она стояла одна под деревом. Да нет,-- он улыбнулся,-- полагаю, ты не заметил никого, кроме мисс Дженнифер. Вошёл сержант с листком бумаги в руках. -- Войсковой номер ноль два пятьдесят пять шестьдесят семь триста сорок два, капрал Джеймс Лэндон Варди. Это вы, капрал? -- Да, сержант,-- ответил я. Убедившись затем, что Берт -- это Берт, сержант вышел. Наконец нас вызвали. -- Снимите фуражки,-- предупредил нас капрал военной полиции. С непокрытыми головами мы вошли в зал и остановились перед столом, за которым сидели судьи. Мрачная атмосфера суда сразу навалилась на меня. Эмоции остались за дверьми, тут же принимались во внимание только факты, а факты говорили не в нашу пользу. Поднялся юрист-консультант военного трибунала и зачитал приказ о созыве суда. -- Есть ли у вас претензии к председателю трибунала или к его членам?-- спросил он. Мы ответили, что нет. Затем председатель, члены суда и наконец свидетели были приведены к присяге. За это время я успел немного освоиться. Председатель суда, полковник гвардии, сидел в центре. Тяжёлое волевое лицо говорило о привычке командовать, а острые глаза всё время бегали по залу. Пальцами левой руки он беспрерывно поглаживал щёку. На мизинце сверкало золотое кольцо. Члены трибунала, сидевшие по обе стороны, были моложе. Перед каждым из них лежал чистый блокнот, ручка, стояла чернильница. Военный прокурор расположился слева от нас, перед ним лежала стопка исписанных листков и портфель. Капитан Дженнингс -- справа. Рядом с ним сидели два офицера. Как я потом понял, они проходили судебную практику. У дальней стены собрались свидетели, приведённые к присяге. Когда я обернулся, мой взгляд встретился с взглядом Дженни. Там же стояли четверо из команды "Трикалы" и Рэнкин. Как это ни казалось странным, в зале суда собрались все, кому удалось спастись с затонувшего судна. Приведение к присяге закончилось, свидетелей вывели из зала. Судьи заняли свои места. Юрист-консультант встал. -- Войсковой номер ноль два пятьдесят пять шестьдесят семь триста сорок два, капрал Джеймс Лэндон Варди, приписанный к военной базе номер триста сорок пять. Я правильно назвал ваше имя и войсковую часть?