Евгений Степанович Коковин. Солнце в ночи --------------------------------------------------------------- OCR: Андрей из Архангельска (emercom@dvinaland.ru) --------------------------------------------------------------- <ИМГ СРЦЧsolnce.gif> повесть Архангельское книжное издательство 1963 В этой повести рассказывается об одной из первых русских полярных экспедиции, подобной тем,. которые возглавлялись замечательными нашим" учеными и путешественниками Г Я. Седовым, В. А. Русановым, Г. Л. Бру- силовым. Иностранные хищники не раз пытались утвердиться на за поляр- ных землях, исконно принадлежащих России. Но русские моряки и полярни- ки вместе с ненецким народом героически отстаивали родные острова и побережья. Главный герой повести "Солнце в ночи" матрос Алексей Холмогоров деятельно участвует в экспедиции, исследует остров Новый, дружит с ненца ми, помогает им в борьбе против "ученых" захватчиков Крейца и Барнета. Знакомясь с повестью, читатель вместе с ее героями начальником экспедиции Чехониным, матросом Холмогоровым, молодым талантливым ху- дожником-ненцем Санко Хатанзеем переживет немало увлекательных приклю- чений на далеком заполярном острове. ОГЛАВЛЕНИЕ Глава первая. Добрая встреча Глава вторая. Лешка Холмогоров Глава третья. Шхуна "Ольга" Глава четвертая. Под водой Глава пятая. К острову Новому Глава шестая. Бургомистр - птица хищная Глава седьмая. Санко Хатанзей Глава восьмая. В ненецком стойбище Глава девятая. Всемогущий Глава десятая. Удар, ответный удар и выстрел Глава одиннадцатая "Разыщите Санко Хатанзея!" Глава двенадцатая. Человек в малице Глава тринадцатая. Исконно русская земля Глава четырнадцатая. Зачем стрелять напрасно?.. Глава пятнадцатая. Крейц открывает Барнету карты Глава шестнадцатая. "Научные цели" Глава семнадцатая. Следы привала Глава восемнадцатая. На оленях по тундре Глава девятнадцатая. Нанук Глава двадцатая. Где Чехонин?.. Глава двадцать первая. Часы остановились Глава двадцать вторая. Подвиг Санко Глава двадцать третья. Карта и словарик Глава двадцать четвертая. Крейц стремится к цели Глава двадцать пятая Иванов и Барнет Глава двадцать шестая. "Цель вашей экспедиции?" Глава двадцать седьмая. Солнце в коробке Глава двадцать восьмая. Охота на человека Глава двадцать девятая. Домик да острове Глава тридцатая. Два геолога Глава тридцать первая. Сайнорма! Война пришлому! Глава тридцать вторая. Спасаясь от волков Глава тридцать третья. Будь счастлив, Алексей! Глава первая ДОБРАЯ ВСТРЕЧА На рейде многоводной реки, против Морской слободы, стояла неболь- шая парусно-паровая шхуна. Невысокие борта ее с тройной дубовой обшив- кой и бесчисленными металлическими креплениями были изрядно обшарпаны. Должно быть, этот двухмачтовый кораблик побывал во многих штормовых и ледовых передрягах. И все-таки он сохранил гордый и осанистый вид. У борта шхуны приплясывала на волнах крутобокая шлюпка. Жизнь на палубе маленького корабля как будто замерла: не было видно ни одного человека. Совсем молоденький паренек сидел на причале и смотрел на одиноко покачивающуюся шхуну. Пожалуй, ему было не больше шестнадцати-семнад- цати лет. Но синяя матросская куртка, размера вовсе немалого, была яв- но ему тесновата. Да и аккуратно залатанные и тщательно смазанные са- поги вид имели внуши тельный. Парень был светловолос и широколиц. Синие глаза, взгляд которых устремился к шхуне, тосковали. Парень знал название этой шхуны: "Святая Ольга". Он так же знал, что она должна отправиться в далекое полярное плавание. Шхуна появи- лась здесь, около Морской слободы, только вчера, отдав якоря на рейде. Вот бы ему попасть в такую экспедицию! Но об этом он не мог даже мечтать. Кто возьмет мальчишку, да еще без рекомендаций? Доброй репутацией у солидных и богатых людей в Морской слободе Лешка Холмогоров отнюдь не пользовался А тем, кто его хорошо знал и любил, ни один начальник, ни один капитан не поверит. "Святая Ольга" уйдет, как уходят из Морской слободы многие другие пароходы, шхуны, боты, а он, Лешка Холмогоров, останется. И опять ему придется наниматься пилить и колоть дрова, чинить сапоги и ботинки у случайных заказчиков. Два дня назад Алеша Холмогоров похоронил свою мать. И хотя в Морской слободе у него было много друзей среди моряков, рабочих и ре- бятишек, сейчас он чувствовал себя очень одиноко. Сейчас ему очень хо- телось уехать. Лучше бы уйти в море... Неожиданно Алексей услышал совсем поблизости резко-требовательный звук ручной сирены. Он не был трусом, но все-таки чуть вздрогнул и беспокойно оглянулся. По причалу ходил высокий, уже немолодой человек в форме морского офицера. Алексей Холмогоров был сыном погибшего моряка торгового флота. Он очень любил отца и его морскую профессию. А погоны, даже погоны воен- ных моряков, его никогда не интересе вали. Но что делает здесь этот офицер? Очевидно, сигналом сирены он вы- зывает шлюпку со шхуны. Интересно, что ему нужно на шхуне?.. Шхуна "молчала" - шлюпки не было. Офицер шагал по причалу и, ви- димо, нервничал. Как-то даже не думая, Холмогоров поднялся. - Господин, - сказал он смело. - Вам нужно на судно? Хотите, я вас вмиг туда доставлю?! Офицер недоверчиво посмотрел на Алексея. - На чем? - спросил он. - Найдем, - спокойно ответил Алексей. - Попробуй, - согласился офицер. Своя шлюпочка стояла далеко, а у Алексея, конечно, не было денег, чтобы нанять лодку. Но у него была добрая душа и множество знакомств в Морской слободе. Он легко договорился с одним из рыбаков о карбасе1. Минут через пять карбас был у причала, а еще через десять - офицер уже поднялся на палубу шхуны. ( 1 Карбас - поморская лодка) - Поднимись на минутку! - сказал офицер Алексею. "Хочет расплатиться", - подумал Алексей. Он охотно и легко забрался по штормтрапу на шхуну. Платы за такую мелкую услугу он, конечно, брать не собирался. Просто ему хотелось по- бывать на борту шхуны. Офицер действительно вынул из кармана серебряный рубль и протянул Алексею. Это была сверхщедрая плата. А как они были нужны, эти деньги, Алексею, у которого не имелось даже грошика. Но он покачал головой и сказал: - Нет, спасибо! Мне только хоть глазком взглянуть на судно. Офицер, должно быть, понял гордость, независимость паренька. - Возьми, дорогой, - сказал офицер очень просто и ласково. - Ну, не за работу, а просто так, на память. Ты кто будешь? - Я? - изумился Алексей. - А черт его знает кто... - Ну, а все-таки? - Здешний. Алексей Холмогоров. - И чем занимаешься? - А ничем, - уныло-равнодушно ответил Алексей. - Это как же понимать? - офицер заинтересованно посмотрел в глаза парню. - Чем кормишься? - Чем попадет. - Плавать хочешь? - Еще бы! - глаза у Алексея расширились: а вдруг! - Да только кто меня возьмет... - Возьму я... в экспедицию. Далеко, на север. Согласен? Алексей усомнился. Нет, он просто не поверил офицеру. - Может быть, подумаем? - весело опросил офицер. - Что думать, - Алексей вдруг почувствовал доверие к этому чело- веку. Такой не может шутить так жестоко. - Но меня никто не возьмет... А я могу... Алексей наклонил голову. Его охватила страшная обида. Он ничем не сможет доказать, что будет работать на судне не хуже любого другого матроса, хотя ему всего шестнадцать лет. И вдруг он услышал: - Я понимаю тебя, дорогой! Ты поедешь со мной. Я начальник экспе- диции. Моя фамилия - Чехонин. Слышал? Алексей славно обезумел. Да, конечно же, он слышал фамилию знаме- нитого русского путешественника! С ним разговаривал человек, которому Нансен и Амундсен, наверное, с уважением пожали бы руку. Алексей поднял голову. Сейчас он, гордый и независимый, хотя поч- ти и нищий, готов был опуститься на колени. Перед ним стоял человек, который обещает взять его, Алексея Холмогорова, в далекие, неизведан- ные края. - Я понимаю тебя, - повторил Чехонин. - Я видел, как ты управля- ешься с лодкой, умеешь отлично грести, не боишься волны. Мне как раз такие нужны! Ты бывал в море? - Бывал. - А это уже и совсем хорошо. - Чехонин подумал и сказал: - Ты здесь - дома. Сейчас отведешь карбас и к вечеру возвращайся на шхуну. Чехонин вызвал вахтенного и приказал вместе с Алексеем выехать на берег. Спустя несколько минут два матроса шхуны "Святая Ольга" (один из них был Алексей Холмогоров) отбуксировали карбас к берегу и возвратили его владельцу. Глава вторая ЛЕШКА ХОЛМОГОРОВ В Морской слободе - старинном петровском поселке - Лешку Холмого- рова любили и ненавидели. Был Лешка чист душой, всегда прям в разговорах и поступках и по молодости немножко бесшабашен. Морская слобода - это окраина большого российского портового го- рода, скопище деревянных, большей частью одноэтажных домишек. Есть тут четырехрамный лесопильный завод барона Шольца да маленькие судоремонт- ные мастерские, принадлежащие министерству торговле и промышленности. Когда-то в петровские времена в Морской слободе была заложена су- достроительная верфь. Большие морскослободские корабли под русским флагом шли за границу и везли в трюмах и на палубе вековой мачтовый северный лес, пахучую ядреную смолу, волокнисто-мягкую пеньку и туч- но-зернистый сыпучий хлеб. Но император Александр второй под нажимом иноземцев черкнул на бумаге свою затейливо-виньеточную подпись, и не стало в Морской слободе судоверфи. Затосковала, захирела Морская слобода. Многие мастера-корабельщи- ки подались в Петербург, разбрелись по стране в поясках заработка и куска хлеба насущного. А на берегах славной, могучей русской реки ста- ли плодиться, подобно грибам, лесопилки. И хозяевами этих лесопилок были люди с нерусскими фамилиями -Ульсены, Фонтенесы, Груббе, Шольцы, фон Сур-кофы. Всех их - и англичан и немцев - называли "обрусевшими" немцами. Фон Суркоф так "обрусел", что отбросил дворянскую приставку "фон" и последнюю букву в своей фамилии заменил на "в". Он стал Сурко- вым. Так ему было легче разговаривать с русскими. Но все-таки шлюпочные мастера в слободе не перевелись. Они слави- лись своим старопоморским ремеслом и шили легкие ботики, волноустойчи- вые карбаса, шлюпки и лодки. И были их изделия-посудины, словно игруш- ки, изящные, быстроходные и, говорили, вечные. Шили их морскослободс- кие мастера крученой вицей, надежно просмаливали самокуреной смолой, окрашивали своетертой краской - суриком, охрой, белилами. Белоголовую ярую волну и драчливый ветер, с размаху бьющий и в нос, и в скулу, и в борт, выдерживали малые суденышки. Долго не рассыхались они на солнце, не трещали набоями при морозе. И не было у морскослободских мастеров никаких особых секретов ремесла - была у них руки умельцев, мозговитые головы да многосотлетний опыт дедов и прадедов. Умели эти мастера выб- рать лес добротный и просушить его. Умели краску растереть - на запах ее чувствовали и, как художники, смешивали и определяли цвета и тона. - На такой карбасухе хоть в Норвелу, в самую Христианию1 плыви, - говорили поморы, разглядывая посудину, сшитую морскослободским масте- ром. (1 Христианин - прежнее название норвежской столицы Осло.) - Я на ней и на Грумант1 уйду! (1 Грумант - Шпицберген.) - А в Норвегу попадешь, там и в Лондон и кругом, кругом... Или в Питер или дальше - на Черноморье! И все окружающие соглашались: на таком карбасе можно и на Гру- мант, можно и на Черноморье. Бывало, ходили! Боевой и веселый народ - трудовые мастера Морской слободы. Но еще боевее, веселее, зато и языкастее слободские женщины. В те времена ед- ва-едва входил в жизнь беспроволочный телеграф - новое чудо без бога. В бога большинство даже стариков Морской слободы совсем не верило, в новое чудо верили с трудом. Говорили старики: - А зачем нам этот беспроволочный граф или как его там?! У нас бабы все без него зараз узнают, по всей слободе в два счета разнесут, а завтра и в Питере, и в Москве, и за Камнем2, в Сибири, будет извест- но. ( 2 Камень - Урал) - Наши бабы слободские всякий твой телеграф и телефон за пояс заткнут, перегонят, переболтают и еще красного словца своего добавят. Шлюпочным мастерам был отец Алексея Холмогорова. Человек дотошный и беспокойный, смельчак и непоседа, уже в годах захотел он побывать в чужих странах, посмотреть на белый свет, хотя к тому времени повидал он и Санкт-Петербург, где строил по царскому заказу прогулочную яхту, и заполярные острова. Нанялся Иван Корнеевич Холмогоров на пароход дальнего плавания "Илья Муромец" плотником. Плавал он на "Илье Муромце" беспрерывно де- сять лет, а на одиннадцатом в море, в рейсе принял смерть - упал с мачты, разбился о палубу. Те, кто знали и любили Ивана Корнеевича, когда встречали Лешку Холмогорова еще в детстве, прямо говорили: - В батьку парень. И ростом, и на личность, и характер Ивана Кор- неевича. Будет человек! Расти, Алешка! - На личность Лешка чисто в мать вышел, - не соглашались некото- рые. - Волос маткин, волнится. Нос курнос, куда до Иванова не дорос. У Ивана Корнеевича форштевень3, что у крейсера "Громобоя", а тут Марьина луковица. И говор с Марьей схож. Вышина, это верно, Иванова, холмого- ровская. Хорош парень, красавец, даже нос ему и тот симпатии не пор- тит. (3 Форштевень - носовая оконечность судна, продолжение киля) Это говорили те, что любили семью Холмогоровых. А те, что не лю- били (были и такие в Морской слободе), говорили другое: - Адово отродье, весь в батюшку - гордец и разбойник. И от матуш- ки недалеко откатился - язык под стать колокольному с кафедрального собора. Да что говорить, от козла бобер не родится... Отец погиб, когда Лешке едва стукнуло двенадцать лет. Среди мальчишек Морской слободы Лешка был одним из первых коново- дов и любимцем. Босоногие сорванцы в свободное время и незаменимые по- мощники в домашних делах не боялись Лешку, но уважали. Холмогоров-младший не был красавцем, но рослый и крепко сбитый, с открытым широким лицом, с легкой усмешкой, он даже в двенадцать годков уже показывал, что станет внешне симпатичным, а внутренне - сильным, настойчивым, умеющим постоять за себя человеком. А впрочем, кто знал, каким будет Лешка Холмогоров, парнишка из Морской слободы, добрый, но и умеющий огрызнуться, веселый, но и зади- ристый! Кем он будет? Сам Лешка в мальчишеские годы об этом думал ма- ло. После смерти отца нужно было зарабатывать на жизнь - чистить паро- ходные котлы, заготовлять, пилить, колоть и продавать дрова. Хотелось мальчишке и побегать с приятелями, поиграть в лапту и в рюхи-городки, прокатиться на лодке, выкупаться и половить рыбу. Но вот на воротах у торговца Семушина нарисовали углем длиннобо- родого черта, торгующегося с хозяином лавки. Кто нарисовал? Конечно, Лешка Холмогоров! Так считали. Перерезали у конторы завода Шольца провод электрического звон- ка... Водворили "а место вещи старика Полушина, выброшенные домохозяи- ном из полушинской каморки... Заступились за девчонку и побили обидчи- ка - сынка околоточного... Перерубили крепления бревен-бонов, которыми рыботорговец Силин пытался преградить слободским рыбакам выход из реч- ки на большую реку... Подняли не вовремя трезвон на колокольне... Пе- ревернули кверху низом российский флаг... Кто все это натворил? Конечно, дело рук Лешки Холмогорова! И де- лал ли - не делал Алексей, причастен был к озорству или ничего об этом даже не слыхал, во всем винили его. Его затея, его руки! - так считали те, что недолюбливали и просто ненавидели семью Холмогоровых. Были это, главным образом, купцы и приказчики, барышники и кустари-обывате- ли, старухи-набожницы и разная поповская родня-прислужница. Однажды Лешка выбрался на своей шлюпочке к морю и пропадал нес- колько дней. Искали его, переискали добрые люди и мальчишки приятели, помогая и сочувствуя матери пропавшего - Марье Петровне. Так и решили после тщетных поисков: потонул парень. А, может, кто из злобы, из мес- ти отправил его на тот свет. Могли и подкупить какого-нибудь подлеца. Случай в Морской слободе не очень редкий. Одни жалели Лешку, сокрушались. Потеряла Марья Холмогорова мужа, теперь потеряла еще и сына. Другие ликовали и злорадствовали. Эти, другие, побаивались: подрастет Холмогоров - не будет им житья. Но вскоре Лешка вернулся на радость друзьям, на горе недругам. Привез он матеря пуда три рыбы, наделил сельдью, сигом, камбалой и да- же семгой своих близких знакомых и добрых соседей. А во второй раз, когда ему уже было четырнадцать, пропал Лешка Холмогоров надолго. Но теперь мать не беспокоилась. С ее ведома ушел сын зуйком1 на боте в море, на рыбный промысел. Вернулся он под осень, возмужал, еще вырос, обветрел и загорел. (1 Зуйками назывались мальчики, работавшие на промысловых судах.) К зиме стал собираться на зверобойный промысел - за тюленем, за нерпой, за морским зайцем. Хотел пойти матросом - не взяли, молод еще. А зуйком быть сам не захотел. Зуйку не платят, дают один харч. Кто же матери поможет, кто ему костюм и сапоги справит? А зуйкам не меньше, чем матросам, работать приходится. Нет, зуйком он больше не пойдет. В немудром домашнем хозяйстве и в работе по найму научился Лешка многим делам. Умел он ловко плотничать и столярить, сапожничать и ма- лярить, чинить сети и паруса, даже паять и лудить посуду. Так и дожил Алексей Холмогоров в своей родной Морской слободе до шестнадцати лет, пока не встретился со знаменитым русским путешествен- ником и исследователем Георгием Павловичем Чехониным. Глава третья ШХУНА "ОЛЬГА" Шхуна "Святая Ольга" еще совсем недавно принадлежала вконец про- мотавшемуся купцу Брыкину. Купив судно по дешевке, случайно, Брыкин помышлял поправить свои дела на зверобойном промысле. Но из благих на- мерений у беспутного предпринимателя ничего не получилось. Денег не хватало даже на оплату команды. "Святая Ольга" уже была заложена. Но и полученные под залог деньги не помогли Брыкину. Тогда катастрофически прогорающий хозяин решил судно продать. В это самое время ученый-гидрограф, старший лейтенант флота Чехо- нин подыскивал судно для задуманной им далекой полярной экспедиции. Судов было много, но подходящего, такого о котором мечтал Чехонин, не находилось. Одни были малы, другие слабы корпусом, третьи просто неук- люжи и бестолково построены. Между тем, рейс предстоял длительный, трудный и опасный. Неожиданно Чехонина выручил старый друг, спутник по прежним морс- ким походам, капитан из поморов Феликсов. Ученый и капитан встретились на причале. - Слышал, Георгий Павлович, опять в путь собираешься? - спросил капитан Феликсов. - Не сидится на месте... - Собираюсь, Петрович, да вот беда... - Женку не на кого оставить? - пошутил Феликсов, видя озабочен- ность ученого. - Или капитана нет? А старые приятели разонравились? Какое судно-то? - В том-то и дело, что судна не найду, - пожаловался Чехонин. - Помоги, Петрович, поискать! На тебя надежда! Капитан Феликсов задумался и вдруг спросил: - А чем "Ольга" не нравится? Чехонин насторожился. - Какая "Ольга"? Слова Феликсова и тон, каким были эти слова произнесены, свиде- тельствовали, что на примете у капитана есть хорошее судно. Бывалый, опытный капитан Феликсов понимал толк в кораблях. - Брыкинская "Ольга", - спокойно ответил Феликсов. - Чем, спраши- ваю, не нравится? На такой посудине я сам бы до обоих полюсов пойти согласился. - Не слыхал и не видел, - Чехонин уже волновался. - А согласятся продать? Кто хозяин?.. Кто капитан?.. - Хозяин никудышный, а капитан ему под стать. Не к рукам пиро- ги... Но "Ольга" продается, это я достоверно знаю. Только Брыкин, бо- юсь, заломит цену. - Все равно, Петрович. Поедем смотреть, если свободен. А что ка- сается слов "сам бы пойти согласился", ловлю, Петрович, на этих сло- вах. - Там видно будет, - уклончиво ответил капитан Феликсов и усмех- нулся: - Это зависит от того, сколько хозяин положит. Поехали, посмот- рим! Чехонин окликнул проезжающего извозчика. Через полчаса они уже осматривали шхуну Брыкина. К счастью, сам Брыкин оказался в этот момент на борту шхуны. Уже с первого взгляда "Ольга" понравилась Чехонину. Брыкин очень удивился, увидев покупателя. Удивила его офицерская форма. - Это что же, казна будет покупать? - спросил он. - Я буду покупать, - сухо ответил Чехонин. - Ну, осматривайте мою "Олюшку", потом и рядиться станем. Только чур, дешево не отдам, наперед говорю. Она у меня девушка дородная, лю- бому приглянется. Осматривали долго, тщательно, придирчиво. Капитан Феликсов задер- живался всюду даже дольше покупателя. Он знал - его другу для большого плавания нужен хороший корабль. Корпус, палубы, мачты, руль, жилые по- мещения, машина, трюмы, словом, все-все, вплоть до камбуза и гальюнов. Небольшой корабль, а хозяйство немалое. - Хороша посудина да не в руках, - заключил Феликсов. - Но, Геор- гий Павлович, особо не раскошеливайся. Ремонт еще нужен. Чехонин осмотром остался доволен. Он знал: лучшего судна не най- ти. Главное - прочное судно и расчетливо построено. Как и предполагал капитан Феликсов, за "Святую Ольгу" Брыкин "за- ломил". Чехонину неприятно было торговаться самому, и он упросил за- няться этим Феликсова. А капитан хорошо знал Брыкина и в разговоре с ним не стеснялся. Он принижал шхуну, говорил о большом ремонте, кото- рый требовался "Ольге", всячески "сбивал" цену. Брыкин сбавлял и сбав- лял - деньги были нужны до зарезу, да и надоело возиться с судном, ко- торое приносило ему только убытки. Наконец договорились. Так шхуна "Святая Ольга" стала собственностью комитета помощи по- лярной экспедиции старшего лейтенанта флота Чехонина. Правительство в финансах Чехонину отказало. Фонд комитета составлялся из частных по- жертвований. По правде говоря, шхуну нужно было ремонтировать. Но не хватало ни времени, ни средств. Медлить нельзя! - вот что было сейчас главным для Георгия Павло- вича Чехонина. Глава четвертая ПОД ВОДОЙ Счастливейшие дни переживал Алеша Холмогоров. Наконец-то он - настоящий, полноправный матрос. И даже не на каком-нибудь малюсеньком рыболовном ботике, не в промысловом кратковременном рейсе, не в погоне за треской и зубаткой, а на солидной парусно-паровой шхуне, в длитель- ной полярной экспедиции, отправляющейся для открытия новых путей на северо-восток, для исследования неизведанных земель и островов. Старого, испытанного моряка, боцмана Додонова все звали просто дядей Додоном. Капитан Феликсов хорошо знал дядю Додона, мог на него положиться и потому переманил с другого судна на "Святую Ольгу". С первых же дней новый хозяин палубы, как называют боцманов судоводите- ли, навел на "Ольге" идеальный порядок. Шхуна, хотя и не получила должного ремонта, на глазах и к величайшей радости Чехонина неузнавае- мо преобразилась. Нет, не напрасно начальник экспедиции пригласил на "Ольгу" капи- таном своего старинного друга Феликсова, а Феликсов - боцманом - дядю Додона. При первой встрече на палубе дядя Додон спросил у Алексея, огля- дев его с головы до ног и еще раз - с ног до головы: - Тебе, парень, сколько годов? Алексей слегка смутился, хотел соврать, прибавить, но с языка как-то само собой, непроизвольно сорвалось: - Шестнадцать... - Шестна-адцать? - удивился боцман. - Росту-то в тебе на все двадцать. А вот по глазам - малец, вижу. В море-то ходил? - А как же! Только зуйком. - Ну, а что же ты умеешь делать? - А все. - Ух ты, брат. Так-таки все? Алексей подумал и, нахмурившись, ответил: - Все, что полагается матросу. - Вот оно что, - усмехнулся дядя Додон. - А я думал все, значит, и судно построить и судно водить. - Потребуется, и судно небольшое построю, а раз небольшое, то и поведу его. На эти слова дядя Додон как будто даже разозлился. - Ты, парень, из хвастунов, я вижу. Заруби, я таких не люблю. Ври да не завирайся! Алексей обиделся, но промолчал. - Ну ладно, - сказал дядя Додон. - Иди робить! - Что делать? - спросил Алексей. - А вот возьми шкурки да и подрай1 запасный якорь на баке1! Да так, чтобы как чертов глаз блестел! (1 Драить - чистить.) (1 Бак - передняя часть палубы.) Подвох! Дядя Додон испытывал Алексея. Нет, дядя Додон, не прове- дешь! Эти каверзные шуточки - для новичков на судне? Алексею Холмого- рову они известны с детских лет. - Дядя Додон, давай работу, какую полагается! - закричал Алексей. - А не то к капитану пойду, а то и к самому Георгию Павловичу! - Ух ты, какой ершистый! - ошеломился дядя Додон. - Эдак и по скуле можешь заработать! - и неожиданно осклабился: - Вон на юте, у правого борта дошпаклевать надо. Афонька Попов делал да не доделал. Иди! Да красить до меня не вздувай! Шпаклевал Алексей так старательно и искусно, что даже требова- тельный дядя Додон пришел в восхищение: "А парень-то и на самом деле кое-что умеет! Ну, посмотрим, посмотрим!" Когда же Холмогоров мастерски отремонтировал часть такелажа у фок-мачты, починил несколько парусов, заново обшил стенку в носовом кубрике и произвел некоторые другие работы, дядя Додан окончательно уверовал, что на судно пришел, хотя по возрасту и малец, но умелый и старательный матрос. Однажды в добром настроении он все-таки подтрунил над. Алексеем, припомнив первый с ним разговор: - Это верно, ты многое умеешь, а вот судно-то тебе не построить. - Почему же не построить, дядя Додон? - миролюбиво отозвался Алексей. - У меня батька корабельным мастером был. Он меня в этом деле тоже кой-чему подучивал. Оно, конечно, не просто, а все-таки можно. Шлюпку-то свою я сам шил. Можете посмотреть! И стал за несколько дней Алексей Холмогоров у боцмана дяди Додона на первом счету. А когда, накануне отплытия, начальник экспедиции ре- шил Холмогорова перевести из команды в состав членов экспедиции, дядя Додон не запротестовал, а прямо-таки взъярился и побежал к капитану жаловаться. Однако из поднятого им шума ничего не вышло. Алексей был переведен, а на его место наняли нового матроса. Утром в день отплытия с "Ольгой" произошло несчастье. Во время перехода с рейда к причалу уже при швартовке внезапно застопорила ма- шина. Это случилось, когда шхуна давала задний ход и только потому судно не ударилось о причальную стенку. Перепуганный механик выскочил на палубу и сообщил, что не иначе, как что-то стряслось с винтом - или ударились или на винт намотали "какую-то гадость". Кое-как удалось перебросить швартовые на причал и закрепить суд- но. Но что случилось? И что теперь делать? Об этом мучительно думали, об этом разговаривали начальник экспедиции, капитан, его старший по- мощник и механик. - Боже мой! Неужели сегодня не удастся отойти?! Новая задержка! - в отчаянии говорил Чехонин. - И потом позор, опять повод для издева- тельств! Неужели ничего нельзя придумать?.. - Только водолазы, - сказал механик. - Да, водолазы. Но где их сейчас найти? Выписывать? Но это ведь и есть задержка! - А если весь груз перенести в носовую часть? Да еще балласта до- бавить, чтобы приподнять корму... - Машина в корме, - возразил механик. - Поднять корму, чтобы ого- лить винт, - это почти невозможно. - Как же быть? - Нужно найти желающего, охотника, хорошего ныряльщика! - спокой- но сказал капитан Феликсов. - У нас однажды был такой случай... Всем было понятно, что предлагал капитан. Требовался отличный пловец-ныряльщик, который бы определил, что случилось с гребным винтом и, если удастся, исправил бы повреждение. Но кто согласится стать та- ким охотником, кто отважится на такой поступок? Чехонин задумался и вдруг сказал: - Позовите Холмогорова! Через пять минут он объяснял Алексею, что нужно сделать. Не успел начальник экспедиции опросить, согласен ли, сможет ли Холмогоров поп- робовать выполнить сложное задание, как Алексей прямо заявил: - Я готов. Можно нырять? Но он не нырял, а спустился со шлюпки, держа в руках конец - ко- нец веревки для страховки и сигнализации. Он спустился с открытыми глазами. Но речная вода очень мутная. Пришлось действовать главным образом на ощупь. Мешало сильное течение - в этом и заключалась основная опасность. Вначале Алексей держался за перо руля, потом осторожно перебрался к ахтерштевню1. Но воздуха уже не хватало. Напряжением воли он вместе с веревкой протянул правую руку вперед. Лопасть винта! А это, что это такое? Он ощутил металлический трос. (1 Ахтерштевень- кормовое окончание киля.) Нестерпимый гул в ушах, страшный перестук в висках. Только бы не глотнуть воды. Он отпустил веревку почти бессознательно. Почти инс- тинктивно оперся ногами о что-то твердое и также инстинктивно с силой оттолкнулся, чтобы не удариться головой о корпус судна. Через мгнове- ние он был уже на поверхности. Воздуха! Ему помогли забраться в шлюпку. Секунду-две казалось, он был без сознания. Потом открыл глаза, отдышался и сказал: - Трос. - А винт целый? - вырвалось у механика. Чехонин резко поднял руку: "Подождите! Дайте ему отдохнуть!" - Не знаю, - ответил Алексей. Ему дали глоток коньяку, кусочек лимана и кусочек шоколада. Обо всем этом заранее позаботился Чехонин. - Какая толщина троса? - Да подождите же вы! - прикрикнул Чехонин. - Около трех четвертей дюйма, - ответил Алексей. - Под водой не разрубить, - совсем упал Духом механик. - Нужно не рубить, - сказал Алексей, - а вначале поднять трос, поднять на поверхность часть троса. Во второй раз Алексей опускался с длинным концом тонкого тросика, чтобы зацепить трос, намотавшийся на винт. Теперь он действовал реши- тельнее и быстрее. Оказывается, даже и в воде реки с быстрым течением можно кое-что рассмотреть. Он увидел и нащупал: трос всего лишь обернулся около одной лопас- ти винта петлей. Рывок! Еще рывок сильнее, и петля соскочила с лопасти. Тонкий тросик не понадобился. На этот раз Алексей не стал искать опоры для ног. Воздуха еще хватало, и он несколькими резкими гребками отплыл под водой от кормы судна. И вот он снова на поверхности. - Готово! - радостно крикнул Алексей тем, кто с тревогой ожидал его в шлюпке и на палубе шхуны. Тросик, с которым опускался Холмогоров, не был заведен под под- водный трос, мешавший винту. А между тем, Холмогоров кричал "готово". Это привело всех в недоумение. Никто не догадался, что Алексей прос- то-напросто снял с лопасти петлю. Конечно, эти "просто-напросто" стои- ли ему громадных усилий - и физических и волевых. Алексей подплыл к шлюпке и, еще не поднявшись в нее, держась за борт, сказал: - Винт свободен, крутите машину! Действительно, к всеобщему восторгу вскоре машина уже легко и свободно работала. Растроганный Чехонин крепко обнял Алексея. - Я не ошибся в тебе, дорогой! Не ошибся! Спасибо, мой милый Хол- могоров! Этот случай еще больше укрепил авторитет самого юного из участни- ков экспедиции. Глава пятая К ОСТРОВУ НОВОМУ Чехонин проснулся от головной боли и неясного гула за бортом. Шхуну сильно качало. В маленькой каюте стояла одуряющая духота. Он поднялся с койки и радостно вспомнил: "Ольга" наконец-то вышла в море. Долгожданная экспедиция началась. В надежде освежить каюту Чехонин поспешно отвернул барашки иллю- минатора. Рамка отскочила, и неожиданный пружинный порыв дождевого ветра, словно боксерской перчаткой, ударил в лицо. Не больно, но чувс- твительно. Бешеный сквозняк с грохотом распахнул дверь и сорвал со стола бумаги и газеты. Изумленный Чехонин не без труда также поспешно захлопнул рамку и задраил иллюминатор. Шторм?.. Впрочем, удивляться было нечему. Еще накануне выхода ба- рометр ужасающе падал. Но Чехонин не хотел больше ждать и решил выхо- дить в море при любых условиях. Его изнурили эти две недели хлопот, хождений по высокопоставленным лицам, унизительных ожиданий в прием- ных, почти безрезультатных просьб и разговоров, бесчисленных забот и треволнений. Он устал, изнервничался, этот сильный, волевой человек, переживший тяготы многих походов и экспедиций. Экспедиция задерживалась по многим причинам. Сборы средств, по- дыскивание подходящего судна, закупка снаряжения, приборов и продо- вольствия. Петербургские газеты всячески издевались над Чехониным и его идеей, а местные власти всеми способами оттягивали оформление до- кументов. Неожиданно Чехонин получил из Петербурга секретный пакет. И это ускоряло отправку экспедиции. Даже капитан Феликсов и ученый-геолог Иванов не знали содержания секретной бумаги, полученной начальником экспедиции. А в ней сообща- лось, что к малоисследованному русскому острову Новому направляется иностранное судно с неизвестными целями. Впрочем, Чехонину эти цели были понятны. Ходили неофициальные, но упорные слухи, что на острове Новом имеются ценные ископаемые - цветные металлы. Упоминалось даже золото. Вот это-то и привлекало иностранцев к далекому заполярному острову. Сообщение было тревожным. Если русские прочно не укрепятся на острове, нависала угроза его потери. Чехонину предлагалось высадиться на Новом, исследовать его, уточнить карты и нанести на них все новые географические данные. Чехонин не верил в цветные металлы острова Нового, а тем более в золото. Но остров был богат пушниной и птицей. Иностранцы обкрадывали русскую землю. Это нужно было решительно пресечь. Следовало также на острове основать станцию, которая могла бы вести круглогодовые метео- рологические и прочие наблюдения. Заход на остров Новый не входил в первоначальные планы начальника экспедиции. Но теперь, после столь тревожного известия из Петербурга, побывать на острове Чехонин считал своим долгом. Капитан Феликсов и по барометру и чутьем знал о предстоящем штор- ме, но против выхода возражать не стал. Он слишком хорошо понимал сос- тояние своего друга. Скорее покинуть порт, начать экспедицию, а в слу- чае чрезмерно дурной погоды можно отстояться. Он знал: море принесет успокоение Чехонину. "Ольга" вышла из порта вечером. И всю ночь Чехонин вместе с капи- таном провел на мостике, не смыкая глаз. На море был полный штиль. Но барометр падал. Только утром, позавтракав, до крайности утомленный, Чехонин спус- тился к себе в каюту, прилег на койку и моментально уснул. Да, море принесло ему успокоение, хотя впереди ждали напряженная работа, волне- ния и опасности. Проснувшись и почувствовав шторм, Чехонин поднялся на палубу. Зловещая сплошная иссиня-черная туча без единого просвета закрывала почти полнеба. Море кипело. Ветер рвался с юго-запада, гудел в снастях и трещал тентами. Поморы знают: осенью ветер дует из тучевых прогалин. Летом ветер вырывается шквально из массива тучи, и такой ветер поморы называют тороком. Знал это и Георгий Павлович Чехонин, бывалый мореп- лаватель, ученый-гидрограф, начальник полярной экспедиции. На палубе Чехонин встретил Алексея Холмогорова. Матросы из-за усиливающегося шторма убирали последние паруса. Алексей помогал им, хотя теперь, после зачисления в состав экспедиции, это и не входило в его обязанности. Но Алексей был очень молод и полон энергии. Он успевал помогать Чехонину разбирать метеорологические инструменты и приборы, учился наблюдениям, ухаживал за собаками и кормил их. И время еще оставалось. А без дела Алексею было скучно и он с готовностью работал на палубе с матросами и даже стоял у штурвала. В команде удивлялись, до чего быстр, ловок и смекалист был этот шестнадцатилетний парень. Он управлялся с парусами, фалами и шкотами словно заправский матрос. И немногие верили, что Алексею Холмогорову шестнадцать и он еще недавно плавал зуйком. Убедившийся в сноровке Холмогорова еще при первой встрече, а по- том - на подводной работе при освобождении винта, Чехонин теперь с восхищением наблюдал за ним. Нет, он не ошибся, взяв этого славного паренька с собой и зачислив его участником экспедиции. Он будет поле- зен во всех вылазках на острова, на льды и на исследовательских рабо- тах. Его только нужно подучить обращаться с приборами и картой. Еще до выхода из порта Георгий Павлович показывал в своей каюте Алексею карту острова Нового. Карта была примитивная и очень приблизи- тельная. - Вот первая земля, на которой мы побываем, - сказал тогда на- чальник экспедиции. - Эту карту мы должны уточнить. Мы обойдем и объ- едем весь этот остров. Только нам нужно найти хорошего проводника из жителей. Один художник, по фамилии Григорьев, прожил на острове Новом целый год. Он говорил мне, что на острове есть интересный человек Сан- ко Хатанзей. Григорьев даже написал этому Санко письмо. Нам нужно его разыскать. - Как же мы его разыщем? - спросил Алексей. - Разыщем, - уверенно ответил Чехонин. - Он ждет в этом году Гри- горьева, значит, он должен быть в это время поблизости. Сейчас Чехонин дружески поприветствовал Алексея, наказал ему быть во время шторма поосторожнее и поднялся на мостик. Капитан был там. Он встретил Чехонина с биноклем и циркулем в ру- ках. Казалось, Феликсов не отлучался со своего поста. - Шторм усиливается, - озабоченно сказал капитан. - Придется, ка- жется, повернуть в Медвежью губу. Там отстоимся. - Что ж, Петрович, действуй! - отозвался Чехонин. - Напрасно рис- ковать не следует. Он подумал и спросил: - Послушай, Петрович. Тебе приходилось бывать на этом острове, на Новом? - На самом острове не бывал, а у берегов бить моржа приходилось. Остров неказистый, но зверя там множество. Недаром норвежцы его облю- бовали для охоты. - Вот вот... Поэтому, видимо, нам и предписано высадиться на Но- вом. Есть сведения, что к острову отправилось иностранное судно. И ка- жется, не только для охоты. Не получилось бы с Новым как с Аляской1. (1 Аляска - в прошлом веке царским правительством продана США.) - Да-а, - с горькой усмешкой протянул Феликсов. -Позорище! Так по кускам всю Россию-матушку можно растерять да распродать... Начальник экспедиции и капитан помолчали. Потом Чехонин опросил. - А как думаешь, Петрович, надолго нас шторм задержит в Медвежь- ей? - Может и долго продержать. Только, Георгий Павлович, ветер хоть и штормовой, а попутный. Пожалуй, не будем отстаиваться. Попробуем, пойдем прямым курсом, чтобы времени не терять. Бог не выдаст, свинья не съест, а на "Ольгу" я надеюсь - выстоит! - И то добро! - согласился Чехонин и улыбнулся: - Скорее будем у цели! Глава шестая БУРГОМИСТР - ПТИЦА ХИЩНАЯ Издали острое Новый кажется совершенно голым, пустынным и необи- таемым. Такое впечатление и создалось у экипажа моторной яхты "Эд- ванс", подошедшей к острову на расстояние четырех миль. Остров окружали коварные отмели. Капитан "Эдванса", человек быва- лый и весьма осторожный, боясь посадить судно на мель, приказал отдать якоря. Матросы да и сам капитан недоумевали: что здесь нужно этому док- тору Барнету? Отчаянные и смелые китобои, они не видели в этом дли- тельном рейсе никакой пользы. Вероятно, доктор Барнет был или безумцем или праздным бездельником. Впрочем, им-то какое дело, когда яхта заф- рахтована, а им платят хорошие деньги? Доктор Аллан Эдвин Барнет стоял на палубе и внимательно рассмат- ривал в бинокль низкие песчаные берега неведомого острова. Сведения об острове Новом были самые скудные. Может быть, потому этот кусочек ма- лоизведанной суши так и привлекал Барнета. Во всяком случае, слухи о том, что на Новом имеются залежи медной руды, он считал вполне вероят- ными. А если это действительно так, то его предприятие, несомненно, оправдается. - Этот остров - пасынок России, - сказал Барнет своему спутнику Артуру Крейцу. - Подумать только, сколько русские теряют на своих же землях! Ведь если даже здесь нет ископаемых, то я уверен - пушнины, птицы и рыбы в этих местах несметное множество. Я бы устроил на этом острове великолепную колонию переселенцев. - Вы великий фантазер, - улыбнулся Крейц. - Но алхимия - наука безумцев. Вы хотите обыкновенный песок превратить в золотой. Однако ученым это не дано. Это дано только волшебникам и магам, таким, как Артур Крейц! Возьмите лучше полкварты забортной воды и пойдемте в каю- ту. Я мигом превращу эту воду острова Нового в первосортный ром. Все равно уже поздно. Когда вы думаете навестить этого пасынка России, как остроумно вы его назвали? - Мы отправимся на разведку завтра утром, - ответил Барнет. - Нужно отдохнуть, да и русские говорят: утро вечера мудренее. Была уже полночь, а полярное бледное солнце так и не заходило. Северный океан был тих. Лишь отлогие волны мертвой зыби чуть покачива- ли яхту. Вблизи яхты появилась одинокая огромная птица. Изредка она тяжело взмахивала длинными крыльями и потом долго парила, высматривая добычу. - Что это за орел? - спросил Артур Крейц, насмешливо и в то же время с удивлением наблюдая за зловещим полетам неведомой птицы. - Это самая крупная и самая хищная чайка, - пояснил доктор Бар- нет. - Русские промышленники называют ее бургомистром. Гроза птичьих базаров! Аллану Барнету уже приходилось бывать в полярных странах. Кроме того, он изучил много полярной литературы, и его познания в этой об- ласти были достаточно обширны. Бургомистр - сильная и свирепая птица. Очень часто она не ловит рыбу сама, а отнимает у других птиц. Она пожирает птичьи яйца, безза- щитных птенцов и нападает на слабых пернатых. - Бургомистр мне не нужен, - сказал Крейц. - Я мечтаю о белом медвежонке! Барнет попросил капитана подготовить к утру шлюпку. Дальнейший разговор продолжался уже в каюте доктора. - Металлическое золото я здесь найти не надеюсь, но мягким золо- том мы будем обеспечены в достатке. Вы знаете, что называется мягким золотом? - Пушнина? - догадался Артур Крейц. - Совершенно верно, - подтвердил Барнет. - Кроме того, в самое ближайшее время я составлю отчет для нашего патрона. При положительных результатах моих исследований на Новом будет наша колония или в край- нем случае концессия. А потом... потом, я думаю, остров вообще можно будет приобрести... Крейц понимающе и весело взглянул на Барнета. - Вы - бургомистр! - сказал он, вспомнив большую, только что ви- денную птицу и объяснения доктора. - Этим будут заниматься уже другие, не я, - защитился Барнет. - Мое дело - наука, исследования. - Я пошутил, доктор. Не обижайтесь. Занимайтесь, чем вам заблаго- рассудится. Вы обещаете мне белого медвежонка? - С белыми медведями у меня связано крайне неприятное воспомина- ние... - Расскажите, - попросил Крейц. - А я в это время приготовлю по большой рюмке рому. Не бойтесь, не из забортной воды. Рассказывайте, я слушаю, доктор. Барнет устало опустился в кресло. - Рассказывать, собственно, нечего да и не очень приятно вспоми- нать. Четыре года назад я участвовал в одной полярной экспедиции... И Барнет рассказал, как в отсутствие путешественников их лагерь посетили белые медведи и сожрали не только мясо, сухари, но также ко- фе, продовольственные и спальные мешки и даже американский флаг. Артур Крейц хохотал до слез. - Вот это аппетит! Завидный аппетит! - Не смейтесь, - сам смеясь, сказал Барнет. - Если вы заведете медвежонка, то ваш флаг тоже будет под постоянной угрозой! - У меня, к счастью, нет флага. - Крейц поднял бокал. - Ваше здо- ровье, доктор, и за того белого медведя, которого мы приручим. - Остерегайтесь, Крейц! Белый медведь - символ России. У Артура Крейца настроение все больше поднималось. - А я Россию приручать не собираюсь. Я не Наполеон. И мои намере- ния не так уж велики, доктор. Я приручу то, что интересно для публики - белого медвежонка и... - Крейц умолк, многозначительно посмотрел на Барнета и продолжал: - Что же касается символов и прочей чепухи, то ни во что это я не верю. Вы же знаете, я сам маг, я всемогущий! Амулеты и идолы эскимосов мне, правда, нужны, но совсем для другой удачи и для других молитв. - В этих местах живут не эскимосы, а самояды. Русские зовут этих интересных людей самоедами. Но не думайте, что они сами себя едят. Вас они тоже кушать не будут. У них достаточно оленьего мяса и дичи. - Барнет поднялся и потянулся. - Давайте спать. Завтра нам предстоит многое сделать и многое увидеть. - До свиданья, доктор. До завтра. Теперь я должен спать и не ду- мать о белых медведях. У русского писателя Толстого в одной книге мальчики придумали игру: стоять в углу и не думать о белых медведях. Это довольно трудно. Теперь я не могу не думать о белых медведях и об этих... как вы их назвали, туземцах... - Самояды, - подсказал Барнет. - Вот-вот. Мне хочется поскорее увидеть этих самоядов. Крейц вышел на палубу и еще долго смотрел на угрюмые берега ост- рова Нового. Артуру Крейцу было уже за сорок, и за свою жизнь он повидал пол- мира. По образованию - инженер-строитель, он никогда ничего не строил. Зато он охотно и много занимался прикладной механикой и химией. В раз- говоре с Барнетом Артур Крейц не случайно и не шутя называл себя ма- гом. Еще в ранней молодости он увлекся иллюзионизмом, связал себя с цирком и стал успешно выступать на аренах и эстрадах. Для авантюристи- ческой натуры Артура Крейца это было значительно интереснее и выгод- нее, чем строить здания, мосты и дороги. Талантливый фокусник-европеец совершил большое путешествие по восточным странам и многому там научился по своей хитроумной чародейс- кой профессии. Но от восточных халатов, чалм и таинственных магнети- зерских пассов Крейц отказывался. Обычно он выступал во фраке и в ци- линдре. Крейц понимал: восточная бутафорская экзотика уже порядком поднадоела пресытившимся европейцам и американцам. Крейц побывал и в России и недурно владел русским языком. Он уз- нал о предстоящем путешествии Барнета и предложил ему свои услуги в качестве переводчика. Но были у него иные замыслы. Имея уже немалое состояние, Артур Крейц теперь все реже и реже заключал контракты, но своего дела не только не бросал, но всемерно его совершенствовал. Для доктора Барнета Артур Крейц был всего-навсего симпатичным че- ловеком, невинным фокусником-иллюзионистом и беспечным искателем прик- лючений. Потому Барнет легко и согласился взять его с собой в полярную экспедицию. - Я бывал почти всюду, кроме полярных стран, - говорил Крейц док- тору. - Кроме того, я хочу достать белого медвежонка. Я хочу, чтобы моим ассистентом был царь Заполярья. Я приручу и выучу его многим шту- кам. Это будет оригинально - медведь-ассистент при иллюзионе. Крейц следил за парящим полетом ненасытного бургомистра и думал о белом медведе и о людях, которых зовут самоядами: "Мне нужен хоть один житель с острова Нового!" Глава седьмая САНКО ХАТАНЗЕЙ На всем острове Новом был единственный грамотный человек - Санко Хатанзей. Читать, писать и даже недурно рисовать Санко научил русский художник Григорьев. Григорьев прожил на острове среди ненцев почти целый год. Ненцы полюбили его, но особенно привязался к художнику юный Санко Хатанзей. Долгими днями и ночами они вдвоем бродили по острову или разъезжали на собачьих или оленьих упряжках. Когда Григорьев уезжал, горько было Санко Хатанзею расставаться со своим добрым другом. - Через два года приеду еще, - говорил Григорьев, прощаясь с Сан- ко. - Приеду и увезу тебя с собой на Большую землю, в большой город. Там ты, Санко, будешь учиться. Прошли два года. Уже заканчивался июнь, по-ненецки ненянг ирий - месяц Комара. Теперь Санко со дня на день ждал приезда Григорьева. Он часто выезжал на южный берег острова и всматривался в океан, надеясь увидеть судно русских. Но океан оставался пустынным - судна не было. Берега оголялись от снега, и постепенно уменьшался, закисал при- пай - прибрежный, изглоданный дождями и солнцем лед. От Большой земли к острову тянулись говорливые косяки перелетных птиц. Хотя Санко Хатанзей был еще очень молод, он пользовался на остро- ве Новом всеобщим уважением. Во-первых, он умел разговаривать с русс- кими на бумаге, что ненцам казалось волшебством. Во-вторых, он был на острове первым следопытом, смелым и удачливым охотником. Его постоян- ные удачи тоже приписывались волшебству. На острове было всего несколько ружей, и одно из них принадлежало Санко Хатанзею. То был подарок художника Григорьева. Но Санко отлично стрелял и из лука, и никто из всех ненцев острова не умел так ловко, безошибочно кидать аркан-тынзей, как это проделывал Санко. В-третьих, за свою еще не долгую жизнь юноша исходил и изъездил весь остров с юга на север и с запада на восток. Он знал, вероятно, все заливы и бухты, все речки и озера, горы и овраги. Он знал остров не хуже, а, может быть, даже лучше стариков, и сами старики это признавали. В-четвертых, он был добр и всей своей охотничьей добычей всегда делился с другими ненцами. В-пятых... Впрочем, к чему перечислять знания и способности Санко Хатанзея, если самая красивая девушка острова, смелая и веселая Нанук, дочь Фи- липпа Валея, уже давно любила его? К чему много и хорошо говорить о молодом ненце, если с ним не гнушались советоваться по самым разным вопросам умудренные жизнью старики? Не нужно долго рассказывать об охотничьих достоинствах Санко, если мы знаем, что он один выходит на белого медведя и на его счету уже три десятка этих громадных полярных зверей. Жители острова Нового уважали русского художника Григорьева, а он, уезжая, говорил при всех ненцах: - Ты, Санко, будешь президентом вашего острова! У тебя светлая голова, доброе сердце и золотые руки. Ты должен помочь своему народу, Санко Хатанзей! Ненцы не знали слова "президент" и смеялись над ним. Но они сог- лашались с Григорьевым быть Санко Хатанзею большим ненцем, быть стар- шиной! Сейчас Санко сидел возле своего чума и чинил поломанную вчера нарту. Теперь он думал только о приезде Григорьева. Он приготовил для художника много подарков - шкуру белого медведя, несколько голубых песцов на выбор, картины и рисунки. У Санко уже нет ни красок, ни карандашей. Русские промышленники и купцы с Большой земли побывали в прошлом году на острове, но они при- везли только три ружья, спирт, чай да кое-какие продукты. А Санко нуж- ны краски, карандаши и бумага. Все, что оставил ему Григорьев, он из- расходовал. О, скорее бы приехал Григорьев! Санко поет длинную, бесконечную песню. Он поет так, как обычно поют все ненцы. Он поет о том, как встретит русского художника, как они опять поедут по острову, будут выслеживать зверей, ставить капканы и ловушки на песцов, охотиться на гусей и, конечно, рисовать. Санко облюбовал высокую сопку, которая скоро разукрасится маленькими неза- будками, цветом морошки и голубики. С восточной стороны у сопки лежит дугообразное озеро. Хорошие места для охотников, рыболовов и художни- ков! Приедет Григорьев на остров, и жизнь тогда у Санко будет такая же, как эта чудесная песня. - Санко! - вдруг услышал он крик издалека. - Санко! Григорий едет! Едет Григорий! Санко вскочил, засунул нож в деревянные ножны и осмотрелся. Он узнал голос Ефимки, мальчишки из соседнего чума, сына Ильи Ардеева. Художника Григорьева многие ненцы называли просто Григорием. Ефимка подбежал к чуму и, запыхавшись, быстро-быстро говорил: - Нгано1, харабля, Григорий... харабля Григория видел там, на мо- ре... (1 Нгано - по ненецки - судно) Он показывал в сторону бухты, на юго-запад, смеялся, говорил и приплясывал. - Ты видел Григория? - спросил Санко нетерпеливо. - Нет, я Григория не видел. Я видел харабля. Там, на море. Через несколько минут Санко уже запряг оленей и крикнул матери, не заходя в чум: - Поехал встречать Григория. Готовь обед! Он гнал упряжку по прямой к морю, объезжая лишь самые топкие бо- лота с открытой водой. Он торопился, боясь, что судно может далеко уй- ти, и потом им долго не встретиться с Григорьевым. Иногда нарта почти целиком зарывалась в воду, поднимая и разбра- сывая по сторонам ливневые каскады брызг. Иногда натыкалась на кочки, и Санко едва удерживался на промокшей шкуре. Выехав на берег, Санко осмотрел океан и сразу же увидел судно, стоящее на якорях. А вскоре он заметил и шлюпку, приближающуюся к ост- рову. Остров окаймляла широкая песчаная полоса. Оставив упряжку, Санко соскочил с высокого берега на песок и побежал к тому месту, куда долж- на была подойти шлюпка. Он размахивал руками и кричал, чтобы привлечь внимание людей, находящихся на шлюпке. Сейчас он увидит Григорьева! - Нгэй! Ого-о! Григорьев! Нгэй! Как жалко, что он не захватил с собой ружья. Он мог бы салюто- вать, приветствовать своего друга. Шлюпка была уже совсем близко, и Санко остановился. На шлюпке за- метили его и тоже что-то кричали. Санко уже мог сосчитать людей. Их было пятеро. Но Григорьева, ка- жется, среди них не было. Опечаленный опустился Санко на камень. Он ждал, со щемящей болью в груди наблюдая, как с каждым рывком от ударов весел шлюпка приближа- лась к берегу. Он уже слышал всплески воды и голоса. Теперь он окончательно убедился, что Григорьева среди приехавших нет. Да и разговор и крики людей на шлюпке были какими-то странными, непонятными. Кто эти люди? Они не похожи ни на большеземельских купцов и про- мышленников, ни на тех русских людей, которые привозили и увозили Гри- горьева. Шлюпка ткнулась в песчаную прибрежную отмель. Первым из нее вылез прямо в воду среднего роста человек в меховом жилете и в высоких про- мысловых сапогах. Он был совсем седой, и Санко решил, что это старик. Человек помахал Санко и выбрел на песок, что-то негромко крича. Юноша не понял, поднялся с камня и пошел навстречу незнакомцу. Они встретились и остановились в двух шагах друг от друга, Нес- колько секунд длилось молчание. - Здравствуй! - сказал незнакомец по-русски, но совсем не так, как говорят русские. Он сделал еще шаг вперед и подал Санко руку. - Здравствуй, - ответил Санко. - Ты не русский? - Но-но, нет русский Ингланд, Англия, - старик, впрочем он был не так уж стар, как вначале показалось Санко, похлопал ладонью по своей груди. Потом он указал на своих спутников - Норвегия, Германия... - Как тебя зовут? - спросил Санко. - Зачем приехал? Незнакомец, видимо, понял, но, назвав себя, долго не мог подоб- рать слов для ответа на второй вопрос. - Барнет... м-м... Наконец он притронулся пальцем к своим глазам и рукой сделал жест, как бы охватывая остров. Санко понял: незнакомец по имени Барнет, англичанин, хочет пос- мотреть остров Новый. Санко знал русских, видел норвежцев, но никогда не встречал англичан, о которых слышал от Григорьева. Подошли еще двое. Один очень высокий и худой, тускло-рыжий. Это был Артур Крейц. Второй - молодой, гривастый, в очках, тоже в меховом жилете, - помощник доктора Барнета. - Я вижу, вы уже познакомились, - весело сказал Крейц. - Это и есть туземное население? Самояды? - Мы - ненцы! - строго поправил Санко. - Няо-нцы, - сказал доктор Барнет. - Я забыл, что они себя назы- вают няо-нцы. Я слышал об этом. - Ненцы, - еще раз поправил Санко. - Гости, - сказал Крейц по-русски и показал на своих спутников. - Зови в гости. - Гости... к нам в гости... пожалуйста! - Санко махнул в сторону стойбища. - Поедем в гости! Оставшиеся в шлюпке матросы с "Эдванса" по приказанию Барнета вы- несли на берег заплечные мешки и ружья. Гостям на острове Новом всегда рады, а ненцы народ особенно гос- теприимный и радушный. Голько что делать Санко? У него всего одна уп- ряжка. На нарту поместится еще один человек, кроме него, да мешки иностранцев. Придется отвезти в стойбище одного, а потом приехать на двух упряжках за другими. - Хорошо, - сказал Санко, подводя к упряжке гостей. - Один пое- дет, два будут ждать. Я скоро-скоро приеду. Он усадил Барнета на нарту и погнал оленей. Глава восьмая В НЕНЕЦКОМ СТОЙБИЩЕ Стойбище состояло всего из трех чумов1. В чумах жили три семьи - две Ардеевых и одна Хатанзея. Семьи были многочисленные, по десяти и более человек, от грудных детишек до девяностолетних стариков и ста- рух. (1 Чум -жилище ненцев, крытое шкурами.) Приезду иностранцев все обрадовались. В этом году на острове это были первые гости. А бывали годы, когда на остров совсем никто не при- езжал. Ненцы со свойственной им наивностью и добродушием, не заботясь о церемониях, осматривали иностранцев, их одежду, оружие, большую бре- зентовую палатку. Ребятишки, осторожно прикасаясь к одежде иностран- цев, причмокивали и смеялись: - Саво! Хорошо! Во всех чумах ярче запылали костры. Женщины занялись приготовле- нием угощения для гостей. В котлах варились гуси и кипятился чай. Зная русский язык, Артур Крейц быстро освоился в новой обстанов- ке. Пока доктор Барнет и его помощник Ольсен устанавливали палатку, Крейц осмотрел чумы и снаружи и внутри, примерил совик, попробовал со- вершенно безуспешно стрелять из лука и выменял у Ильи Ардеева на две коробки спичек ненецкий нож в деревянных ножнах с моржовым зубом-аму- летом. Гостей нужно было угостить свежей олениной. Посоветовавшись с Санко и старым Антипом Хатанзеем, двое ненцев вскоре привели животное. Обухом топора между глаз Санко оглушил оленя. Олень упал и забил- ся. Тут же Санко выхватил нож и быстро перерезал у животного шейные позвонки. Потом он обтер нож, вложил его в ножны и отошел, а к оленю подбежали две ненки и так же быстро и ловко начали его свежевать. Крейц с восхищением наблюдал всю эту картину, удивляясь, как сно- ровисто действуют острейшими ножами женщины, нигде не портя шкуру. Десятка два собак - остроухих лаек - окружили место забоя оленя. Они чуяли запах мяса и крови, но близко не подходили, сидели и чуть слышно скулили. Санко вырубил топором из дышащей паром туши несколько больших кусков, положил их в котел и пригласил Барнета, Крейца, Ольсена и по- жилых ненцев к себе в чум. В котле пузырилась горячая оленья кровь. Барнет знал, что северя- не - ненцы, чукчи, эскимосы - едят сырое мясо. Он видел, как едят сы- рое мясо и на европейских и американских скотобойнях. Но сейчас сам он от такого угощения вежливо отказался и принялся за вареную гусятину. Крейц считал, что в своей жизни он все должен попробовать. Ког- да-то он катался на слонах, а сегодня записал в свой новый актив езду на оленях. Горячее оленье мясо с кровью? О, это нужно попробовать! По- том можно рассказывать об этом. Санко, как и другие ненцы, брал небольшой кусок мяса в зубы, ле- вой рукой придерживал его и ловко отрезал ножом снизу вверх у самых губ. Крейц хотя и был фокусником-манипулято-ром, такого способа еды побоялся. Он разрезал мясо в жестяной миске, обмакнул кусочек его в кровь и положил в рот. Ненцы одобрительно закивали головами: "Саво!" Крейц съел еще кусочек, предложил Барнету и принялся за вареного гуся. Потом пили чай. Барнет выпил одну кружку, Санко - две, пожилые и старые ненцы - по пять и по шесть кружек. Прихваченные с яхты спирт и виски Барнет из предосторожности из мешка пока не вытаскивал. Кто знает, как подействует алкоголь на лю- дей, которых он еще не знал. Крейц эту меру одобрил, но по другим со- ображениям. Ведь сам же Барнет говорил ему, что на Севере за виски от- дадут что угодно. Значит, виски нужно расходовать умно и с выгодой. Закончив чаепитие, мужчины уступили место женщинам, а сами вышли из чума и закурили. Длинная трубка Крейца привела в восторг ненцев. Сами они курили трубки короткие, маленькие. Несколько человек сразу же стали предлагать Крейцу обмен. День был солнечный, с легким ветерком - лучшая погода на острове. Ветер разгоняет комаров, а они - страшнейший бичь острова в летнее время. Чтобы развлечь гостей, молодые ненцы затеяли игры и состязания по стрельбе из лука и метанию аркана-тынзея. Пока налаживали луки, смачивали их водой и растирали, чтобы они были гибкими и эластичными, Санко отсчитал от проведенной у чума черты сорок шагов и воткнул в землю высокий шест-мишень. - Степан, начинай! - крикнул он. Степан Ардеев, ровесник Санко, поднялся с земли и подошел к чер- те, обозначающей как бы огневой рубеж. Он потоптался на месте, припод- нялся на носки и нагнулся. Лук ненец держал горизонтально. Он сам весь напружинился, оттянув тетиву к правому глазу. Казалось, что лук вот-вот лопнет. Стрела чуть взвизгнула. Ее стремительный полет был почти незаме- тен, а удар так силен, что шест задрожал. Стрела впилась в дерево и долго трепетала, словно хотела вырваться. Под одобрительные возгласы взрослых и гиканье ребятишек Степан опустил лук и отошел от черты. Барнет, Крейц и Ольсен хлопали в ладо- ши, изумленные метким выстрелом. Молодые ненцы подходили один за другим к черте, так же, как Сте- пан, приподнимались на носки, нагибались и до предела натягивали тети- ву. Стрелы или впивались в шест или пролетали так близко, что почти касались его. Последним из молодежи стрелял Санко. Все три стрелы, пущенные им, вонзились в мишень. Никто не удивлялся - это стрелял Сакко! Над Крейцем, который взял лук и целился по европейски, ненцы сме- ялись. Это был смех не злой, хороший, добродушный смех, каким могут смеяться только северяне. А потом бросали тынзей. И опять Санко Хатанзей и братья Ардеевы своей ловкостью удивили ингличан. Ненцы стали своих гостей называть ингличанами. Дважды пытался Крейц забросить тынзей на шест, но все было тщет- но. Он обозлился, теряя свой авторитет даже перед этими дикарями, как он их обычно называл. Ненцы разгулялись. Они играли, как дети, удивляя иностранцев. Глав девятая ВСЕМОГУЩИЙ Утром на трех оленьих упряжках доктор Барнет и Ольсен в сопровож- дении Степана Ардеева отправились на восток. Санко, как его Барнет ни упрашивал, ехать отказался. Он ждал Гри- горьева. Крейц должен был поехать на яхту, чтобы привезти продукты, одеж- ду, патроны. Но как только аргиш1 Степана скрылся за ближайшей сопкой, Крейц позвал Санко к себе в палатку. (1 Аргиш - несколько оленьих упряжек) Он достал из мешка фляжку с виски и налил в стакан. - Выпей, Санко! Санко взял стакан, понюхал и сделал маленький глоток. - Саво? - спросил Крейц. - Пей. - Водка, - сказал Санко. - Дам отцу. Но Крейц не выпустил юношу из палатки. Он похлопал Санко по пле- чу, усадил на брезент и снова сказал. - Пей, Санко! Санко выпил и взял предложенную Крейцем сигарету. Некоторое время оба молчали и курили. Санко чувствовал, что иностранцу от него что-то нужно. Крейц выжидал, когда виски подейству- ет на молодого ненца. Конечно, он не напрасно угощал Санко. Еще вчера Крейц пытался ку- пить у отца Санко, старого Антипа Хатанзея, его деревянного божка-идо- ла. Но Антип никак не соглашался отдать идола. "Хэбяха, хэбяха, - тихо повторял Антип, - грех". - Мне нужен нум, нужен сядей, - сказал Крейц юноше. Санко понял и покачал головой: нет, он не может взять у отца де- ревянного божка. Отец рассердится. Отец прячет божка, он носит его под малицей. Тогда Крейц сказал: - Позови сюда отца! Позови Илью и других старых ненцев. Когда ненцы пришли, фокусник усадил их всех на брезент и каждому дал по маленькому глотку виски, но о божке ничего не говорил. - Слушайте, люди! - торжественно-зловеще сказал Крейц. - Меля послал великий Нум2, я его помощник и повелитель всех шаманов... (2 Нум-бог) Ненцы с удивлением смотрели на иностранца и улыбались. - Я питаюсь огнем и дышу огнем! Ненцы еще больше развеселились, думая, что иностранец шутит. Но тут Крейц поднялся с ящика, на котором сидел, протяжно крикнул, и вместе с этим криком из его рта вырвалась длинная огненная струя. Перепуганные ненцы вскочили и бросились к выходу из палатки. Но Крейц опередил их и преградил выход. - Не бойтесь, вам не грозит никакая беда, если вы только будете спокойно сидеть и слушать меня. Он вдохнул воздуха, и пламя вновь вырвалось из его широко раскры- того рта. Ненцы в ужасе отстранялись, прижимаясь к стенкам палатки. - Не бойтесь, - продолжал Крейц, - у меня стальная рука, но бар- хатная ладонь. При этом он поднял с земли камень и подал его Антипу. - Камень, - дрожащим голосом произнес старый ненец. Другие ненцы подержали в руках камень и тоже сказали боязливо: "камень". Крейц взял камень из рук Санко, который тоже убедился" что это обыкновенный булыжник. Крейц сжал камень в кулаке. Послышалось корот- кое шипение, брызнули искры и из руки иностранца полилась вода. Крейц подставил стакан и наполнил его водой из ладони. Камень исчез. - Попробуй, - сказал Крейц, подавая стакан Антипу Хатанзею. Старик отодвинулся. Он никак не хотел брать стакан с жидкостью, выдавленной из камня. С трудом Крейцу удалось уговорить ненца взять стакан. Антип со страхом прикоснулся к жидкости языком, немного успо- коился и сказал: - Вода. Тогда Крейц передал стакан Илье Ардееву. Илья также осторожно попробовал жидкость. Глаза его расширились. Он удивленно я вопроси- тельно посмотрел на Крейца, потом на Антипа, снова прикоснулся губами к стакану и улыбнулся: - Водка. Сярка! Тогда к стакану потянулись руки других ненцев. Все пробовали странную жидкость, добытую из камня. Одни говорили: "вода", другие смеялись м утверждали: "водка". Когда вода-водка была выпита, Крейц поставил стакан на ящик, и на глазах у всех стакан сам собой наполнился водой. Вода словно выросла со дна. И опять ненцы вскочили. Стакан только что был пуст, и вдруг отку- да ни возьмись, он стал полным. Этот человек, несомненно, имел силу всемогущих духов. Но по понятиям ненцев, духи бывают злые и добрые. И теперь они, в тревоге оглядываясь по сторонам, думали: "Какие духи по- могают этому человеку? Да и человек ли он? Шаман-тадибей не может ды- шать огнем, тади-бей не умеет делать из воды водку, у тадибея не рас- тет вода. Этот человек сильнее шамана!" Крейц дунул на стакан, и тут же вода окрасилась в нежно-розовый цвет. Ненцы стоя смотрели на волшебный стакан и молчали. Стакан словно загипнотизировал их. Они онемели и только тихонько подталкивали друг друга. Вдруг Крейц дико захохотал. От этого хохота люди вздрогнули. Ста- кан окутался дымом и словно растаял. Но вот он снова появился в руке Крейца. Крейц разжал пальцы, су- нул руку в карман, и стакан повис в воздухе. - Отдайте мне ваших богов, которых вы носите под малицами, - вык- рикнул Крейц и вернул стакан на ящик. - Ваши боги против меня бессиль- ны. Они могут сгореть в огне, а я этим огнем дышу! Он поднял голову и словно выплюнул вверх легкий кусок пламени. И снова дико захохотал. Пламя росло и росло в воздухе. Ненцы больше не выдержали, в сумятице выскочили из палатки и раз- бежались по чумам. Крейц больше их не задерживал. В палатке, кроме не- го, остался только Санко. Санко с изумлением смотрел на чародейства Крейца. Но он не пугал- ся, хотя никак не мог понять волшебства. Он не вскакивал с места, как его отец и другие ненцы, не пытался бежать, и руки его не дрожали, когда он брал камень, когда пробовал из стакана воду, тут же превраща- емую Крейцем в водку. - Что ты еще умеешь делать? - наивно и хитро спросил Санко. - Я все могу, - со смехом ответил Крейц. - Я всемогущий! Я могу поднять тебя наверх, как птицу, я могу превратить тебя в тюленя или песца. - Русский человек Григорьев говорил мне, что люди на Большой зем- ле летают, как птицы. Григорьев говорил, что бога нету, Нума нету. Он говорил, что деревянные боги - это палки и их нужно сжечь, - сказал Санко и убежденно добавил: - Ты не можешь превратить меня в песца. А Григорьев тоже умеет дышать огнем. Санко слукавил. Он не видел, чтобы Григорьев дышал огнем и не знал, умеет ли русский художник это делать. Но ему хотелось показать, что его русский друг - большой человек. Дерзость молодого ненца озадачила Крейца. Почему его иллюзионист- ские штуки не произвели впечатления на Санко? Может быть, Санко еще молод и наивен, как дети, которые с восторгом и радостью смотрят на пожар? Или он догадывается, что чудеса Крейца это всего только фокусы? - У тебя есть краски? - спросил Санко. - Нет, у меня нет красок. А зачем они тебе? - У тебя есть карандаш? - Да, у меня есть карандаш, - ответил Крейц и вытащил из кармана толстый черный карандаш. - Я тебе дам карандаш, а ты поедешь со мной на судно и поможешь мне. Санко задумался. - У меня там есть краски. Я тебе дам. Поедем! И Санко согласился помочь Крейцу. Но когда они вышли из палатки, то увидели, что ненцы поспешно разбирают чумы и готовятся к отъезду. - Вы никуда не поедете, - сказал Крейц. - Санко поедет со мной, и я привезу вам виски и порох. Но слова Крейца не имели воздействия на ненцев, которые с боязнью посматривали на него. Тогда Крейц принес флягу и сказал: - Дайте мне шкурки, я дам вам виски. Ненцы оставили сборы и принесли по нескольку песцовых шкурок. В то время, как Санко запрягал оленей, между Крейцем и ненцами происхо- дил торг. Глава десятая УДАР, ОТВЕТНЫЙ УДАР И ВЫСТРЕЛ Когда Крейц и Санко подъехали к берегу, шлюпка с "Эдванса" ожида- ла их. Еще утром начавшийся ветер усилился. Океан потемнел, и кое-где на крутых волнах закипали белесые гребешки. По песчаным отмелям бродили чайки. Это было верной приметой для Санко: будет шторм. Санко решил остаться на берегу и подождать, пока Крейц съездит на яхту и привезет все, что ему нужно, и обещанные краски. Крейц стал уговаривать Санко сопровождать его на судно. - Будет шторм, - возразил Санко. - У меня олени. Шторм будет большой и долго. Мне нельзя ехать. - Ты боишься шторма? - насмешливо спросил Крейц, думая сыграть на самолюбии ненца. - Но ведь ты, говорят, самый смелый здесь. Если ты не поедешь, я не дам тебе краски. Санко не боялся океана в любую погоду. На легкой лодчонке он один выезжал далеко в открытое море и охотился. Но сейчас ехать он упорно отказывался: - Мне нельзя ехать. Санко не боится шторма, у Санко олени. Вначале Крейц был ласков с молодым ненцем, но в голове его уже родился дьявольский план. Он решил заманить Санко на "Эдванс" и увезти в Европу. Ему очень хотелось заполу-чить заполярного жителя - это су- лило большие выгоды на выступлениях: человек, питающийся сырым мясом и горячен кровью, человек, носящий шкуры и без промаха стреляющий из лу- ка. Решительный отказ юноши расстраивал планы Крейца. Но он не отчаи- вался. Что стоит обмануть этого дикаря! Крейц достал фляжку и маленький стакан. Он налил в стакан виски. Но Санко пить не стал. Хитрость Крейца не удалась. В это время подошли матросы, приехавшие с "Эдванса". Они с удив- лением рассматривали Санко и его необычную одежду. - Ты поедешь со мной! - крикнул рассерженный Крейц, передал фляж- ку и стакан одному из матросов, а сам захватил Санко за рукав малицы. Санко почувствовал недоброе. Зачем этому человеку нужно, чтобы Санко обязательно ехал на судно? Ведь Санко обещал ждать его, а он без особой нужды никогда никого еще не обманывал. Крейц пытался потянуть ненца в сторону шлюпки, но Санко вырвался и отскочил. Он весь напрягся и выжидал, зорко следя за Креицем. Разъяренный своей неудачей, Крейц бросился на ненца и кулаком ударил его по голове. - Я тебя заставлю ехать! - в ярости заорал он, пытаясь еще раз схватить Санко, запугать его. Капюшон малицы смягчил удар, но все-таки это был удар, оскорби- тельный для юноши. - Ребята, - закричал Крейц матросам. - Помогите мне! Ничего не понимающие матросы, ухмыляясь, двинулись к ненцу. Но Санко стремительно отбежал на несколько шагов и схватил с земли уве- систый камень. Не раздумывая, он размахнулся и с силой метнул камень в Крейца. Удар камнем пришелся в плечо иностранцу, и тот, взвыв от боли, упал навзничь на песок. Не дожидаясь, пока матросы приблизятся к нему, Санко выхватил нож и угрожающе взмахнул им. Матросы остановились в нерешительности. Они совсем не ожидали от этого странного, неуклюжего в своей нелепой одеж- де дикаря такой стремительности и ловкости. В несколько прыжков Санко достиг прибрежной сопки, обернулся и еще раз погрозил иностранцам ножом. Он увидел, что Крейц уже вскочил и схватился за ружье. В тот момент, когда Санко повернулся, чтобы прыгнуть вниз, прог- ремел выстрел и пуля обожгла его шею, пробив капюшон малицы. Но Санко словно не заметил боли, добежал до упряжки, бросился на нарту и гик- нул. Крейц и матросы неторопливо поднялись на сопку в надежде найти на ней убитого или раненого ненца. Но велико было их удивление и злоба, когда они увидели быстро удаляющуюся упряжку. Взбешенный новой неудачей, Крейц еще раз вскинул ружье. Однако в озлобленности он торопился и нервничал, а нарта прыгала на кочках и была трудной мишенью. Расстояние же между преследователями и упряжкой все увеличивалось. Результата второго выстрела иностранцы так и не уз- нали. Олени еще быстрее понесли нарту. - Нужно было стрелять по оленям, - с запозданием оказал один из матросов. - Тогда и этого дикаря взяли бы живым. Конечно, олень более удобная цель. Убитый, он задержал бы упряж- ку, но Крейц своевременно не подумал об этом. Преследовать ненца было бесцельно. Крейц, обозленный до предела, ничего не сказал матросам и пошел к шлюпке. Плечо ныло и напоминало о провале так заманчиво задуманного плана. - Я его или убью или захвачу с собой и приручу, как собаку, - сжимая кулаки, бормотал он. Нужно было торопиться, потому что шторм надвигался, волны стано- вились все яростнее, а "Эдванс" все-таки находился в четырех милях. Сегодня вернуться на остров нечего было и думать. Да Крейц к тому же устал, был озлоблен и хотел спать. Но завтра он снова поплывет на берег и добьется своей целя. Если Санко убит, он захватит другого туземца. Упряжка мчалась по направлению к стойбищу. Теперь Санко был уже в безопасности. Иностранцы не только не могли бы его догнать, но им во- обще трудно было пробираться по заболоченной весенней тундре. Успокоившись, Санко почувствовал саднящую боль и липкость крови, струящейся по шее. Он остановил оленей и сбросил малицу. Пуля лишь ободрала кожу, но все-таки это уже была кровь. Санко вырвал клок ягеля1, очистил его и приложил к царапине. По- том прижал ягель плечом, снава лег на нарту и погнал оленей. ( 1 Ягель - тундровый олений мох.) "Не такой он всемогущий, если не мог убить меня, - подумал юноша. - Но на острове находятся еще два иностранца, с которыми уехал Степан Ардеев. Значит, судно не уйдет. Значит, будут еще встречи!" Подъехав к стойбищу, Санко и виду не показал, что с ним что-то случилось. Не распрягая на всякий случай оленей, он незаметно сменил на ранке ягель и молча влез в чум. Отец спал на шкуре, широко разбросав руки. Мать сидела у огня и оленьей жилой шила тобоки2. Санко закурил маленькую трубку и тоже при- лег. Спать ему не хотелось. Хотелось просто так спокойно полежать и обдумать все, что произошло. ( 2 Тобоки - обувь из оленьей шкуры.) Вот если бы здесь был Григорьев! Что бы он оказал, расскажи ему Санко о своем столкновении с Крейцем? Можно бы уговорить отца сняться со стоянки и уйти глубже в тунд- ру. Все другие ненцы последуют их примеру. А снявшись, захватить па- латку иностранцев и все, что в ней спрятано. Но Санко понимал, что сейчас этого сделать нельзя. Крейц приедет на берег и вернутся со Сте- паном Ардеевым два иностранца. Если уехать, Степану тогда несдобро- вать. Но ведь и иностранец не простит Санко Хатанзею удара камнем. Что произойдет при их новой встрече? Ничего, у Санко тоже есть ружье и он сумеет за себя по стоять. Рыже-серый иностранец не страшнее белого медведя. Да он и не посмеет притронуться к Санко при всех ненцах стойбища. Иначе будет война! Нет, тот иностранец не бог. Он все лжет, хотя и умеет дышать ог- нем. Даже небесного, невидимого, большого Нума нет. Его придумали ша- маны. Так говорил Григорьев. А Санко верит Григорьеву больше всех. Де- ревянного божка можно даже сжечь. Шаманов можно изгонять из стойбища. Так и делали иногда ненцы с деревянными божками и шаманами, если были ими недовольны. Когда Григорьев несколько раз видел, как ненцы жгли богов и однажды выгнали шамана, он смеялся и говорил: "Хорошо! Пра- вильно!" - Пусть отец хранит божка, отец старый, - говорил Григорьев. - А ты не верь! Это простые палки, которых мы с тобой можем наделать сколько угодно. У наших, у русских, тоже есть свои боги, только они нарисованы на досках. И таких богов я на рисовать могу тоже сколько угодно. Того рыже-серого иностранца, который приехал с Большой земли и называет себя всемогущим, можно убить, если он вздумает делать плохо ненцам. Размышляя так, Санко успокоился и незаметно уснул. Во сне он уви- дел Григорьева. Художник сидел в их чуме и рассказывал Санко о Большой земле. Проснувшись, Санко подумал, что, наверное, Григорьев действитель- но теперь уже приехал и ищет их стойбище или ожидает его, Санко, на берегу океана. И Санко снова решил ехать к берегу. Глава одиннадцатая "РАЗЫЩИТЕ САНКО ХАТАНЗЕЯ!" Встреча старшего лейтенанта флота Чехонина и художника Григорьева в Морской слободе была единственной и короткой. На погоны художник Григорьев всегда почему-то смотрел с некоторой неприязнью. Но Чехонина, известного путешественника и исследователя, которого знал весь ученый мир, Григорьев обожал. О Чехонине говорили и писали за границей больше, чем в России. О нем с уважением отзывались Нансен и Свердруп1... (1 Свердруп - норвежский полярный мореплаватель) Григорьев был скромен и не без робости подошел к Чехонину. Из- вестный путешественник, испытавший многие превратности судьбы, отно- сился к незнакомым людям, как он считал, с необходимой недоверчи- востью. Встреча произошла на улице. - Господин Чехонин... - Да, - ответил Георгий Павлович и подумал: "Наверное репортер. Хочет интервью для очередного скандала". Чехонин любил газеты и сам охотно писал по просьбе редакций. Но он негодовал, когда репортеры перевирали его мысли или, еще хуже того, писали то, что было прямо противоположи его думам и замыслам. - Извините, господин Чехонин, - тихо оказал Григорьев. - Вы отп- равляетесь в полярное плавание. Скажите, пожалуйста вам не придется быть на острове Новом? - Не знаю, - Чехонин испытующе посмотрел художника в глаза. - А почему вас интересует именно остров Новый? - Прошу вас, не откоситесь ко мне с подозрением, - Григорьев про- сительно улыбнулся. - Все очень просто. Дело в том, что я прожил на острове Новом целый год. Там у меня есть очень хороший друг. Я обещал приехать на Новый, но это мне не удастся. Если вы попадете на Новый, лучшего проводника чем молодой Санко Хатанзей, вы не найдете. Не сог- ласитесь ли вы передать ему вот эту небольшую посылочку и письмо? Здесь краски и карандаши. Санко Хатанзей очень любит рисовать. Если же вы не зайдете на Новый, ничего страшного не будет. Никакой особой цен- ности краски не составляют. Чехонин, поначалу думавший поскорее отвязаться от незнакомца, те- перь внимательно слушал его. В то же время он торопился. - Я с удовольствием выполню ваше поручение, - сказал он и взял из рук Григорьева сверток и конверт. - Может быть мы еще сможем встре- титься? Интересно, как вы жили и что видели на острове. - К сожалению, я через два часа уезжаю на этюды. Но если будете на Новом, обязательно разыщите Санко Хатанзея. Он будет вам очень по- лезен. До свидания, господин Чехонин! - Григорьев откланялся. - Честь имею! - Чехонин приложил руку к козырьку. На этом и закончился их разговор. Теперь, когда "Святая Ольга", преодолев огромный путь по Ледови- тому океану, подходила к острову Новому, Георгий Павлович вспомнил о просьбе художника. Да, конечно, этот Санко Хатанзей может оказаться полезным для экспедиции. Нужно его обязательно разыскать! Шторм уже смирялся. "Оправдается ли сообщение из Петербурга? - думал Чехонин. - И ка- кого типа иностранное судно направлялось к острову Новому? Под каким флагом? С какой целью?" Чехонин не знал, что яхта "Эдванс" еще до шторма подошла к бере- гам острова Нового. Капитан Феликсов решил вначале углубиться открытым морем на восток и приблизиться к острову юго-востока. Этот путь был ему немного знаком. Кроме того подходы с юга и юго-запада изобиловали мелями, очень приблизительно отмеченными на карте. Потому моряки "Оль- ги" не могли видеть стоявшего на рейде "Эдванса". На Севере морские заливы называют губами. Но Белушья губа, где "Ольга" отдала якоря, совсем не походила на залив. Непрестанно бросая лот, шхуна с немалым риском прошла между песчаными отмелями, едва вид- неющимися из-под воды. И все-таки капитан Феликсов называл это местеч- ко губой - Белушьей губой. Так оно было обозначено и на карте. - Для первой разведки мне потребуется дня три, - сказал Чехонин капитану. - За это время вы сможете привести судно в порядок. Погода, кстати, устанавливается. Со мной поедут Иванов и Холмогоров. В шлюпку погрузили палатку, провизию, бочонок с водой на всякий случай, приборы, аптечку, ружья. Не столько для дела, сколько для ком- пании и развлечения Чехонин взял на остров сильного и веселого пса Роя. Капитан Феликсов сам поехал проводить участников экспедиции. В это время в Белушьей губе было уже совсем тихо и только отлогие спо- койные волны мертвой зыби чуть вздымали и плавно опускали шлюпку. Мертвая зыбь наступала на берег и облегчала работу гребцов. В две пары весел шлюпка быстро достигла острова. Алексей первым вылез из шлюпки и легко подтащил ее почти к самой суше. Островной берег поднимался невысокими сопками, у подножия которых лежала широкая песчаная полоса отмели. Ни одного деревца, ни единого кустика не росло на берегу. Склоны сопок, обращенные к югу, поросшие мхом и тощей клочковатой травой, бы- ли желто-зелеными. Вдали виднелись две возвышенности. Множество неизвестных птиц населяло остров. Они вспархивали над сопками и моментально исчезали, крича, посвистывая и заливаясь дли- тельными трелями. Словно фарфоровые, беленькие чайки качались на гладких волнах. Иногда они поднимались с воды и реяли над заливом в поисках добычи. У подножья сопок берег был живописно усеян плавником, разноцвет- ными камнями самой причудливой формы, раковинами, обломками оленьих рогов, костями животных, птиц и рыб. Едва Рой выскочил из шлюпки на песок, как где-то на ближайшей сопке раздался злой, угрожающий собачий лай и ворчание. Потом внезапно и стремительно на отмель вынеслись две собаки. Они остановились на почтительном расстоянии от корабельного пса и, оскалившись и ощетинив- шись, рычали. Одна была породистая сибирская лайка, другая - крупная дворняга с полустоячими ушами. Обе оказались задиристыми. Но Рой был крупнее их и спокойнее. Едва он поворачивал морду к одной из негостеприимных "хозя- ек" острова и делал движение вперед, как та бросалась в сторону. Тогда Рой поворачивался к другой, и вторая "хозяйка" отступала. - Если собаки тут, то должны быть поблизости и люди, - высказал предположение Иванов. - Нет, не обязательно, - заметил Чехонин. - Летом собаки здесь не нужны. На них ездят только зимой. Летом они кормятся самостоятельно и могут далеко убегать от стойбищ. Собаки исчезли так же внезапно, как и появились. Выгрузившись, Чехонин и его товарищи выбрали на сопке место для первого лагеря. Быстро с помощью матросов поставили палатку. Уступ сопки надежно укрывал ее от злых северовосточных и дождливых юго-вос- точных ветров. Хотя на острове не было ни деревьев, ни кустов, топлива оказалось очень много. Из плавника - бревен, течением принесенных с Большой земли и разбросанных по песчаным отмелям, можно было бы пост- роить огромный дом. Недаром норвежцы в восточных фиордах всегда обес- печены отличным строевым лесом, пользуясь бесхозяйственностью русских лесопромышленников. Стихия почти ежегодно разносит разбитые плоты леса по побережью и островам Баренцева и Карского морей. Алексей разжег костер, и маленький лагерь принял совсем обжитой, даже уютный вид. Чтобы дым был почернее и погуще. Алексей нарочно подбрасывал в него сырые щепки. Участники экспедиции надеялись, что густой дым издалека привлечет внимание живущих на острове людей. - Здесь живут только самоеды? - спросил Иванов. - Да, постоянно здесь живут только самоеды. Сами себя они называ- ют ненэче или ненцы, - пояснил Чехонин. - Это замечательные люди, очень добродушные и честные, великолепные охотники и оленеводы. Самое- дами их зовут по недоразумению. Это глупо и оскорбительно. Мы будем их называть ненцами. На остров Новый, как и на другие, ранее необитаемые полярные ост- рова, ненцы переселялись, спасаясь от царских сборщиков податей - яса- ка. Из Большеземельской тундры они бежали за Камень, как называли Уральский хребет, в тайгу или к морю. Люди выносливые, предприимчивые и умелые, они обжились на полярных островах, занимаясь оленеводством, охотой и рыбным промыслом. Неторопливо поужинав и распрощавшись, капитан Феликсов с матроса- ми уехал на шхуну, а Чехонин, Иванов и Алексей продолжали оборудовать лагерь. Глава двенадцатая ЧЕЛОВЕК В МАЛИЦЕ За прибрежными сопками тянулась тундра, болотистая, почти сплошь поросшая мхом и лишайниками. Хотя и редко, но на возвышенностях остро- ва Нового встречались цвет морошки, меленькие незабудки, желтые люти- ки, ромашки, камнеломки и бледный полярный мак. Продвигаться по летней тундре было очень трудно - ни дорог, ни тропок. Болото цепко засасывало сапоги, иногда приходилось далеко об- ходить немалые пространства, залитые водой, похожие на озера. Иногда путь пересекали не широкие, но глубокие и быстрые речки. На розыски бродов уходило много времени. Первая разведка продолжалась весь следующий день. Чехонин предп- ринял ее, чтобы иметь хотя бы малейшее представление об острове. Исс- ледователей манили отдаленные возвышенности, но начальник экспедиции решил вернуться и прежде заняться съемкой берегов для уточнения и сос- тавления новой карты острова. Кроме того, Чехонин помнил о просьбе художника Григорьева - ра- зыскать ненца Санко Хатанзея. После первого знакомства с островом Но- вым Георгий Павлович особенно почувствовал, как нужен экспедиции про- водник. Искать же Хатанзея, да и вообще людей, в тундре было почти бессмысленно. Надеяться же на случайность - не в характере Чехонина. Было больше надежд встретить обитателей острова на южном берегу, не теряя на поиски времени и занимаясь исследовательской работой. Хотя остров был пустынен и угрюм, Алексею он понравился. Вчера Алексей долго не спал, наблюдая за полуночным солнцем. Оно чуть при- коснулось к возвышенностям на востоке, но так и не зашло, а лишь поб- леднело и заметно поползло кверху. Вскоре его широколапые лучи уже снова обнимали весь остров и весь океан. Охота и рыбная ловля с детства были страстью Алексея Холмогорова. А здесь весь остров являл целое птичье царство. Участники экспедиции во время первой разведки видели много гусей, уток и белых куропаток. Издали Алексей заметил и серо-дымчатого песца. А в речках, на перека- тах, задорно играл голец - рыба из породы семужьих. Еще на подходе к острову "Ольге" встретилось несколько одиночных нерп и морских зайцев. Да, в свободное время Алексей здесь вволю поохотится и порыбачит! И участники экспедиции будут постоянно иметь свежие продукты - дичь и рыбу. Ведь захваченная в порту солонина очень скоро надоест, да и вкус у нее не тот, что у свежего мяса. Два следующих дня Чехонин и Иванов занимались исследовательской работой. Алексей помогал им, поддерживал непрерывный огонь костра, го- товил завтрак, обед и ужин. Он и в кулинарном искусстве показал себя почти мастером. Хотя Чехонин уходил по берегам острова на большие расстояния, ни- кого из местных жителей он за эти два дня так и не встретил. Это весь- ма огорчало начальника экспедиции. Во-первых, ему хотелось встретить Санко Хатанзея и иметь надежного проводника. Во-вторых, местные жители могли дать много ценных сведений об острове, сведений, которых наблю- дениями и исследованиями не скоро достигнешь. К вечеру третьего дня пришла шлюпка с "Ольги". Опять приехал сам капитан Феликсов. - Найдем ли мы еще удобную стоянку северо-восточнее? - спросил Георгий Павлович капитана за ужином. - Губы и рейды нам еще встретятся, - заверил Феликсов. - Все бу- дет зависеть больше от ледовой обстановки. Дальше на северо-востоке в это время еще плавают льды. Но попытка не пытка, а разведка во всех случаях нам нужна. Когда хотите тронуться? И вот неожиданно, во время обсуждения вопроса, когда сниматься с якорей, произошло очень важное событие. Вблизи лагеря появился человек. Первым заметил постороннего человека Алексей Холмогоров. Осталь- ные были увлечены ужином и разговором. Алексей возился у костра, подбрасывая в огонь щепки, тут же отте- сываемые от небольшого бревна. Когда он приподнял голову, то увидел шагах в десяти человека в малице - одежде из оленьих шкур. Крайне удивленный таким неожиданным появлением неизвестного чело- века, Алексей долго молча рассматривал его. Человек тоже молчал и смотрел на Алексея, но не двигался. Тогда Алексей крикнул: - Эй, кто ты?! Иди сюда! Чехонин и все остальные, услышав крик Алексея, вскочили. В ответ на вопрос они услышали: - Ты русский?.. - Русский, русский! Иди, не бойся! Незнакомый человек смело подошел к костру. Он оказался молодым ненцем. На ногах у него были тобоки - вид полусапог, получулок, тоже из оленьей шкуры. Короткая малица подпоясана широким ремнем, на кото- ром висел нож в деревянных ножнах. Ненец осмотрел всех людей, что его окружили, и несколько разоча- рованно сказал: - Григорьева нету... Чехонин моментально догадался, что за человек явился к их лагерю. - Санко Хатанзей? Ты Санко? Вероятно, ненец очень удивился, услышав свое имя. - Да-да, я - Санко Хатанзей, - ответил он и тут же спросил: - Кто тебе сказал, что я - Санко? - Мне говорил о тебе художник Григорьев. - А где Григорьев? - Я его видел на Большой земле, в Морской слободе. Он даже послал тебе посылку и письмо. Лицо Хатанзея стало печальным, и он словно не слышал последних слов Чехонина. - Он не приедет? - тихо спросил Санко. - Нет, Санко, Григорьев в этом году не сможет приехать. - Чехонин вынес из палатки сверток и подал его вместе с письмом Григорьева Сан- ко. Алексей много раз слышал от начальника экспедиции о Санко. Он знал, что молодой ненец очень нужен Чехонину как проводник, нужен всей экспедиция. Он видел в Санко желанного гостя и потому принялся по-братски ухаживать за ним. Видя такое доброе отношение к себе, Санко оживился и охотно отве- чал на все вопросы Чехонина, в котором сразу же распознал старшего среди приехавших. Впрочем, Чехонин не торопился с расспросами о глав- ном, об острове. Пусть человек освоится, лучше познакомится с участни- ками экспедиции и почувствует, что они хотят для него только хорошего. Угощаемый Алексеем Садко ел все, что ему подкладывали в миску. По обычаям ненцев отказываться от угощения значит обидеть хозяина. Когда он насытился и закурил табаку, предложенного капитаном, Че- хонин опросил: - Санко, почему же ты не почитаешь письмо Григорьева? Ведь ты умеешь читать? Почему же ты не посмотришь подарок, который тебе прис- лал Григорьев? Он прислал тебе краски. И тогда ненец словно спохватился. Нужно сказать, что ненцы по своему добродушию спокойно принимают подарки, иногда даже как должное. Но услышав слово "краски", Санко несказанно обрадовался и поспешно развернул сверток, присланный Григорьевым. Сколько было у него почти детской радости, когда он увидел коробку акварели, коробку карандашей и тюбики с масляными красками! Он взял конверт, вытащил письмо и долго читал, а потом довери- тельно передал письмо Чехонину: - Читай громко! Чехонин стал читать, а Санко улыбался и повторял отдельные слова из письма. Вот что писал художник своему ненецкому другу: "Дорогой Санко! Это письмо тебе передаст человек, которого я очень уважаю. Он очень большой ученый и путешественник. Прошу тебя, все, что он тебя попросит, делай так же, как ты делал для меня. Я в этом году на остров приехать не могу. Приеду на будущий год. Посылаю тебе краски и каран- даши. Рисуй все, что нравится на острове. Покажи свои рисунки господи- ну Чехонину. Передай мой сердечный привет отцу, матери, Нанук и всем моим друзьям и знакомым, живущим на острове. Обнимаю тебя, мой дорогой Санко! Твой Григорьев". - Мой Григорьев! - сказал Санко, когда Чехонин окончил чтение письма. - Мой Григорьев! А я - его, Григорьева! Очень хороший человек - Григорьев! У нас с ним две головы и одно сердце! - Как это прекрасно сказано! - воскликнул Чехонин. - У нас с ним две головы и одно сердце! И начальник экспедиции крепко пожал руку Санко. - Санко, мы приехали познакомиться с островом Новым. Григорьев говорил, что ты хорошо знаешь остров. Нам нужен проводник. Ты можешь проводить нас по острову, показать заливы, реки, озера, тундру, весь остров? - Да, я могу показать остров, я знаю здесь весь остров. Я буду вашим проводником. Это мне написал Григорьев. - Ну вот и отлично! - Ты начальник? - Да, я - начальник. - Знаешь, начальник, на остров приехали еще другие люди, не русс- кие. Известие было весьма неприятным. Иностранцы опередили "Ольгу". Но не это огорчило Чехонина. На поиски иностранцев и переговоры с ними потребуется время, а оно необходимо для исследовательских работ. - Санко, ты видел их? - не выдавая своего волнения, спокойно спросил Чехонин. Санко нахмурился и некоторое время молчал. Потом заговорил горячо и порывисто: - Я видел их... Они были у нас в стойбище. И один сказал, что он бог. Он дышит огнем и говорит, что может сделать из меня песца. Он звал меня к себе на судно, но я не поехал. Тогда он стрелял в меня и не попал... Тогда я подумал, что он не бог и ему не сделать из меня песца. Санко говорил так быстро, что ни Чехонин, ни его товарищи как следует не могли понять, о чем он говорил. - Подожди, Санко, - Чехонин положил руку ненцу на плечо. - Расс- кажи все спокойно и подробно. Какой бог? Почему ты должен быть песцом? Кто дышит огнем? И Санко, успокоившись, рассказал о своих встречах и о ссоре с иностранцами. Глава тринадцатая ИСКОННО РУССКАЯ ЗЕМЛЯ Все с возмущением слушали рассказ Санко. Кто они такие, эти иностранцы, и что им нужно на русском острове? Санко не знал названия судна, на котором прибыли иностранцы. Он не знал также, под каким флагом это судно плавает. Его слова, слышан- ные от Барнета: "Ингланд - Англия, Норвегия, Германия", привели Чехо- нина в недоумение. "Что за смесь?" - не без тревоги думал он. Сообщение Санко и весь его рассказ меняли планы Чехонина. Теперь уже нельзя было продвигаться на северо-восток, как об этом еще часа два назад думал и советовался с капитаном Феликсовым начальник экспе- диции. Прежде всего нужно разыскать непрошеных гостей и потребовать покинуть остров, принадлежащий России. Чехонину было совершенно ясно, что иностранцы прибыли сюда совсем не с добрыми намерениями. Это подт- верждало и то, как они обращались с островным населением. Настоящие ученые и исследователи так не поступают. На "Ольге" не было радиотелеграфа, и Чехонин не мог связаться с Петербургом. А ведь иностранцы могут не подчиниться ему и возможно по- пытаются оказать сопротивление. Но как бы то ни было, нужно немедленно действовать. Если потребуется применить силу, Чехонин готов и на это. Остров Новый - не нейтральная, не ничейная, а самая настоящая русская земля. И он, русский, не позволит чужеземцам на ней хозяйничать. Нако- нец, секретное предписание закрепиться на острове дает ему официальные права сейчас здесь распоряжаться от имени России и ее правительства. "Правительство! А..!" - Чехонин усмехнулся. Правительство, которое отказало ему в помощи на экспедицию! И правительство, которое предписывает начальнику этой же экспедиции зак- репиться на острове Новом! А что стоит, хотя бы как в учебный поход, послать сюда, в Заполярье, военный корабль?! Возможно, что кто-то в России уже подсчитывает предстоящую мзду за услуги и за обещание отдать Новый чужеземцам. А кто-то в Петербурге добрый, честный, но слепой, беспокоится об этом острове. Но если све- дения о посягательстве на Новый верны (а они теперь подтвердились), так нужно было бить тревогу, действовать, а не надеяться на маленькое экспедиционное судно, кстати сказать, отправленное на частные пожерт- вования. "Ну что ж, если не действуют в Петербурге, будем действовать мы!" - решил Чехонин. Нет, он не только ученый, он русский ученый, и его долг защищать русскую землю! Чтобы свободно и быстро передвигаться по острову, Чехонину нужны оленьи упряжки. Как сказал Санко Хатанзей, у него всего одна упряжка - три оленя и нарта. Но он может привести из стойбища хоть десять упря- жек. - Нет, Санко, - с чувством благодарности сказал Чехонин. - Десять не надо. Надо четыре упряжки. - Хорошо, начальник, будут четыре упряжки. Я приведу четыре уп- ряжки. Когда привести? Куда привести?.. Чехонин заметил, что в отличие от многих ненцев, которых он встречал в прошлых экспедициях, Санко не говорил о себе в третьем ли- це. Он всегда пользовался в разговоре личным местоимением. Несомненно, к этому приучил Санко его русский друг. Посоветовавшись с капитаном Феликсовым, начальник экспедиции ре- шил послать Алексея Холмогорова с Хатанзеем в стойбище за оленями. Ка- питан Феликсов поведет "Ольгу" в обратную сторону, на запад, туда, где остановилось неизвестное иностранное судно. Сам Чехонин и Иванов отп- равятся пешком по побережью, по пути продолжая исследовать прибрежную полосу острова. К ночи ветер совсем стих. Уныло-серая пелена облаков ровно и беспросветно покрывала небо. Солнце на северо-востоке чуть угадывалось по бледному розовато-расплывчатому пятну. От комаров не было спасения. Их становилось их все больше и больше. Участники экспедиции уже давно надели защитные сетки - накомарники. Алексей и раньше чувствовал на своем теле укусы и комаров, и мош- кары, и оводов, но столько гнуса видеть ему еще никогда не приходи- лось. Он проклинал эти непроницаемые тучи комаров, отмахивался от них полотенцем и то вскакивал, то садился. Не лучше чувствовали себя и другие. Только Санко относился к комарам с редчайшим спокойствием. И хотя он был без сетки, лишь изредка отмахивался от них. - Ты здесь хозяин, свой, потому они тебя и щадят, - смеялся Чехо- нин. - Лучше бы стая волков, чем эти твари, - ругался Алексей и подб- расывал в костер щепки, чтобы дымом разгонять ненавистных комаров. - Волки не волки, а с комарами покрупнее этих нам скоро придется встретиться, - заметил Чехонин. Намек начальника был всем понятен. - Вот я лучше к ним и поеду, - заявил капитан Феликсов. - Может быть, все переночуем на шхуне? - Нет, Петрович, - возразил Чехонин. - Вы поезжайте на судно, ут- ром пораньше снимитесь, а мы заночуем здесь. Если не возражаешь, пусть один из матросов останется с нами. - Конечно, - согласился капитан. - Пусть останется Рябухкин. Он меткий стрелок. Понятно, Рябухин? Пожилой матрос Рябухин, большой любитель охоты, с радостью согла- сился остаться на острове. Капитан Феликсов уехал на шхуну, чтобы утром вести ее на запад. Он договорился с Чехониным, что отдаст якоря поблизости от иностранно- го судна, но до прибытия начальника экспедиции никаких действий предп- ринимать не будет. Проводив капитана, Чехонин, Иванов и Рябухин расположились в па- латке на ночлег, а Санко в сопровождении Алексея отправился к своей упряж