из травы шумный табунок рябчиков прервал размышления Кости, "Хорошо бы подбить одного на ужин", -- подумал он, бросив взгляд вслед улетевшим птицам. Они опустились в густой осинник. Голод уже давно давал себя знать. Можно было, конечно, опять заняться рыбалкой, но изжаренный рябчик привлекал больше. Костя проглотил слюну, спрятал записку и решительно двинулся к осиннику. Крутые скалы приблизились к реке вплотную, мальчику пришлось отойти от берега. Он попал в узкую мрачную долину, заросшую лесом. Куда пойти? Осинник остался совсем в стороне. Высокие папоротники с длинными ажурными листьями тянулись сплошными густыми зарослями. Со старых деревьев свисали длинные нити лишайника-бородача. Долину наполняли полумрак, сырость. В тяжелой, гнетущей душу тишине настойчиво и скучно стучал по стволу черный дятел-желна, точно вбивая в доску гвозди. -- Тук-тук, тук-тук... тук-тук, тук-тук... В вершине высокой осины мрачно прохрипел старый ворон: -- Крры... крры... ы-ы-ыы. Косте было не по себе. Он спешил скорее покинуть это мрачное место, выбраться к реке. -- Фыррр-рр-р, -- шумно выпорхнули рябчики из травы, напугав Костю. Опустились. Вон они расхаживают рябые, кормятся на земле. Подобрав слегка изогнутую палку (мысленно Костя представил себе, что в руках у него австралийский бумеранг), он стал подкрадываться к рябчикам. Первый "выстрел" оказался неудачным. Костин "бумеранг" ударился о дерево и со звоном отлетел. Рябчики вспорхнули и опять расселись невдалеке и, словно поддразнивая охотника, продолжали клевать ягоды. Еще бросок, еще... Все с тем же результатом. И главное, "бумеранг" не возвращался обратно. Хорошо, что птицы были непуганые и далеко не отлетали. -- Экий мазила! -- вслух сказал Костя и снова пустил в птиц палкой. На этот раз "выстрел" оказался удачнее, один из рябчиков не взлетел. Обрадованный охотник кинулся за ним, рябчик нырнул в заросли папоротника и исчез. Увлеченный охотой Костя не заметил, что со старой пихты, под которой он стоял, следят за ним два неподвижных злых глаза с темными зрачками. Замерло прижатое к толстой ветке вытянутое тело зверя, с крупными черными пятнами. Только чуть вздрагивали кисточки на маленьких стоячих ушах. Вот нервно шевельнулся кончик хвоста. Костя повернулся на легкий шорох в ветвях, взглянул вверх, хотел крикнуть, но у него перехватило в горле. Рысь приготовилась к прыжку. * * * ...Спустившись с перевала "Куломыс", Алексей Иванович повернул на восток и углубился в долину с крутыми склонами, заросшую густым старым пихтачом. Проехав с десяток километров, оставив коня, он разыскал на дереве, в стороне от тропы знак, зарубку, сделанную им когда-то во время охоты. Собственно и зарубки-то уже давно не было, а только приметное развилистое, тоже уже постаревшее дерево. И лишь зоркий глаз старого охотника мог увидеть на коре пихты рубец. Негромким гортанным криком: "ии-е-ее-оо" Сыркашев подозвал коня, сел и, не погоняя, опустил поводья. Привычно покачиваясь в седле, он, казалось, задремал. Нет... Он просто задумался. Алексей Иванович совершенно отчетливо припомнил один зимний студеный день, проведенный им в этой глухой долине: обложенную берлогу, неудачный выстрел по поднятому из берлоги зверю, подоспевшего Брянцева. Сыркашев вздохнул. Наверно смерть тогда тихо толкнула руку, ружье послало мимо пулю. Думала, старая, взять с собой охотника. Рано приходила. Алексей Иванович беззвучно рассмеялся, открыл глаза. Конь остановился. Тревожно прядал ушами, храпел, Сыркашев кинул по сторонам быстрый, настороженный взгляд. Солнечный луч прорвался сквозь густые вершины деревьев, упал на старую пихту, на приготовившегося к прыжку зверя. Алексей Иванович увидел мальчика под пихтой. Он быстро вскинул ружье, прицелился... Все произошло в какие-то мгновения. Выстрел. Упавшая с дерева рысь. Неизвестно откуда появившийся старик с ружьем в руке, на коне. Костя с недоумением смотрел на него. Сыркашев не спеша слез с коня, подошел к растерявшемуся мальчику. В это время из зарослей высокого папоротника стремительно выбежал Тым и с радостным лаем прыгнул на Костю, пытаясь лизнуть его в лицо. Не понимая, что происходит вокруг него, Костя переводил взгляд с Тыма на лежащую на земле рысь, на спокойное лицо Сыркашева. Потом он бросился к Тыму и стал радостно трепать его. -- Тым!.. Милый, Тым. Ты откуда появился? А где ребята? Он повернулся к Сыркашеву. -- Это наша собака, Сергея Петровича. Тым сел и, молотя пушистым хвостом по земле, вопросительно смотрел на Костю. -- Сейчас, Тым, подожди... -- Костя погладил собаку, подбежал к березе. Стал торопливо отдирать руками бересту. Сыркашев подошел к нему. -- Неловко рукой-то. Вот на... -- Сыркашев протянул ему нож. -- Мой, -- обрадованно вскричал Костя. -- Мой нож! Вы где нашли его? -- Нашел, нашел, -- утвердительно кивая головой, тихо произнес старик и добавил: -- Шибко похож парень. Дай-ка я сам... Быстрым, ловким движением руки он вырезал кусок бересты и передал ее Косте вместе с ножом. Кончиком ножа Костя вырезал на бересте: "Привет, ребята!" и сунул ее в зубы Тыма. -- Вперед, Тым, туда! -- он махнул рукой в том направлении, откуда прибежала собака. Тым сорвался с места и широкими скачками помчался через густую траву. 18. ЛЕСНОЙ ПОЖАР Сергей Петрович остановился с озабоченным лицом. Из глубины леса нанесло запах дыма. Туренко поднял влажный палец. Почти неощутимый ветерок тянул с юго-западной стороны. -- Нехорошо. Гера вопросительно посмотрел на Сергея Петровича. -- Пахнет дымом. Чувствуешь? -- А может быть это ребята уже остановились, разожгли костер на берегу, -- предположил Гера. -- Исключается. Тянет с юго-западной стороны. -- Пожар?.. -- Возможно. По мере продвижения берегового отряда, запах гари становился сильнее. Уже появились на деревьях тревожно цокающие белки, убегающие торопливо в сторону реки, стройная кабарга, не обращая внимания на идущих людей промчалась невдалеке. По сторонам все чаще слышался треск сухого валежника. -- Сергей Петрович, смотрите! Гера показал на склон, заросший темнохвойным лесом. Там стлался между деревьями едва заметный дымок. К воздуху, насыщенному густым смолевым запахом хвои, цветов, теперь уже совершенно ощутимо подмешивался особый, слегка сладковатый запах торфяной гари. Из травы выскочил огненный язык и тотчас же спрятался. Вот еще... Плохо заметные при дневном свете огненные бичики выметывались то тут, то там... Страшны и гибельны для всего живого опустошительные лесные пожары. При повальных верховых пожарах горит все: верхний лесной покров, подлесок. На месте пожара остаются необъятные гари. В летописях Сибири особо отмечен 1915 год, когда огромное пространство от Байкала и почти до предгорий Урала закрывала плотная пелена дыма. Приостановилось движение на судоходных реках; днем и ночью на железных дорогах горели сигнальные огни. Выгорело тогда свыше 4 миллионов гектаров. Почти на миллиард рублей погибло леса... -- Беглый пожар, идет низом, -- проговорил Сергей Петрович. -- Это полбеды. Страшно попасть в повальный, верховой. А ну-ка, Гера, ты, кажется, отличный верхолаз. Взгляни с птичьего полета, какова обстановка. Широко захватило или нет. Осмотр местности с вершины высокой сосны показал, что пожар действительно шел низом, начался он, по-видимому, недавно, и еще не успел захватить большую площадь. Сергей Петрович с Герой поспешили к склону с густым подлеском, где они заметили пламя. Время от времени огненные язычки появлялись из-под мха и точно слизывали с земли сухие иглы хвои. Горел верхний покров. Срубленными вершинками молодых пихт Гера и Сергей Петрович принялись хлестать по змейкам огня. -- Вот так тебя, так... А ты перекинулся сюда, хочешь убежать, спрятаться. Не-е-ет, погоди... Вот так, так... Ага, не нравится... У-уу-ф, жарко... Полцарства за глоток воды... -- Гера взглянул в сторону ручья. -- Не так-то он далеко... Ах, черт, огрызается. Да больно еще как. Вот на, получай сдачи... Лицо его почернело. Пот катился ручьями. Губы запеклись. Слева путь огню преграждал небольшой ручей. Гера и Сергей Петрович ни минуты не давали себе отдыха. Сбитое в одном месте пламя внезапно появлялось в другом, тогда они перебегали туда и неистово хлестали по шипящим огненным змейкам. А красные язычки точно дразнили их. Показывались и снова прятались, с тем чтобы высунуться в другом месте. Прошло немало времени, прежде чем им удалось сбить пламя, не пустить огонь дальше в лес. Неожиданно послышался в воздухе шум мотора. Шум постепенно удалялся, пролетающего самолета ни, Гера, ни Сергей Петрович не видели. -- Сергей Петрович, смотрите! -- вскричал Гера. Впереди виднелась широкая поляна. На нее, один за другим опустились трое парашютистов... 19. ВОЗДУШНЫЙ ДЕСАНТ Мясо рыси, изжаренное над костром, оказалось очень вкусным. Алексей Иванович подкладывал самые лучшие сочные куски. Он уже знал от Кости о ночном происшествии, о ребятах и Сергее Петровиче, оставшихся в лагере на Суете, и о том, что старого его друга нет в живых. "На войне убили... Эка беда, беда. Какой хороший человек был. Эее, зачем людям война... -- думал про себя старик, вздыхал, бросая на мальчика ласковые взгляды. - Как одного оставить в тайге. Надо вместе с ним искать других. Собака прибегала -- жди, скоро и хозяев приведет". Он решил, что уходить им с берега не следует. Надо ждать на месте. А потом и он отправится в заказник к Час-Таху по своим делам. Шум в воздухе отвлек Костю и Сыркашева от разговора и обеда. -- Самолет! Костя отыскал в небе сверкавшую под солнцем машину. -- Делает разворот и, кажется, идет на снижение. Ну да, точно. Куда он здесь сядет? И зачем... Может быть вынужденная посадка?.. -- говорил Костя. Самолет сделал большой круг. Приблизился к реке. Защитив глаза от солнца, Костя следил за ним. Вот от него отделились темные точки. Самолет точно оттолкнулся от них и резко пошел вверх. -- Парашютисты! -- вскричал взволнованно Костя. - Один... два... три... Чтобы лучше видеть, куда парашютисты приземлятся, Костя забрался на прибрежную скалу. Не отрывая взгляда, следил за кучно спускающимися парашютистами. "Кто они? Зачем сброшены в тайгу?.." -- размышлял он. Потом резко повернулся и тревожно крикнул Сыркашеву: -- Одного относит в сторону. К реке. Падает в воду! Боковой поток воздуха быстро сносил парашютиста. Костя заметил, как тот подтягивал стропы, пытаясь изменить направление. Но это ему не удавалось. Он спускался все ниже и ниже, вот ногами уже коснулся воды. Несколько секунд тащился по широкому плесу. Потом купол медленно опустился на воду и заколыхался. Человек под ним барахтался, видимо пытался сбросить его с себя. "Запутался в стропах. Как же быть?.." -- Костя растерянно огляделся вокруг. Крикнул Сыркашеву: -- Тонет!.. Скала, на которой стоял Костя, поднималась отвесно из воды. По берегу выхода к тому месту, куда опустился парашютист, не было. Надо было слезть со скалы, обойти ее, пробраться через густые заросли. Но на это нужно время. А тут дорога каждая минута. "Что же делать?.." -- Костя кинул тревожный взгляд на узкий карниз. Он наклонно тянулся над рекой на большой высоте. Это был самый короткий и быстрый путь к плесу, на котором тонул человек. Костя подбежал к карнизу. Цепляясь руками за малейший выступ, он пополз по нему. Пробираться по узкому, слегка покатому и местами скользкому карнизу было очень трудно. Костя полз, прижимаясь боком к щербатой стене. На плесе, из-под распластанного по воде купола парашюта показалась голова и скрылась. Костя крикнул: -- Дер-жи-ии-те-е-сь! В нескольких метрах от воды карниз оборвался. Стена спускалась отвесно. Парашют лежал неподвижно. "Опоздал... Неужели опоздал..." Казалось, что пробирался он по карнизу страшно долго, хотя прошло всего несколько минут. Ткань на реке колыхнулась. Человек под нею был жив! Костя повис на руках над водой. Нащупав ногой незначительный уступ, стал спускаться со скалы. Рука соскользнула с влажного камня. Костя не удержался, сорвался. Услышав, что на реке тонет человек, Алексей Иванович отвязал от седла веревку и поспешил через заросли к реке. Когда он выбрался из них на берег плеса, увидел, как Костя сорвался со щербатой стены и камнем полетел в воду, как темно-зеленым фонтаном взметнулись брызги. Потом Костя вынырнул и широкими, сильными бросками поплыл к парашюту. Из-под колыхающейся ткани показалась рука. Она то скрывалась под водой, то снова появлялась, точно, пытаясь ухватиться за кромку пестрой ткани, искала в ней опору. Костя, зажав край в зубах, оттянул в сторону. Показалась голова. Отфыркиваясь, втягивая в себя воздух, голова взглянула на Костю широко раскрытыми глазами и крикнула: -- Ноги!.. Чее-рт, запутались. Не могу сам... Костя нырнул. Раз, другой. Помог парашютисту освободить ноги от опутавших строп. Вынырнув, увидел на берегу Сыркашева с веревкой в руках. Он что-то кричал ему, махал рукой. Потом он услышал хлопанье весел по воде, крик, в котором он узнал голос Олега: -- Да это Костя! Жми, Петя... Бей влево! Костя повернулся и увидел на плесе небольшой плотик, выплывший из-за поворота. За кормовым веслом стоял Петя. "А где же Герка, Сергей Петрович? -- подумал Костя. -- И Тыма нет"... Плот был уже около Кости и парашютиста. Три пары загорелых рук протянулись с плотика к воде. 20. ВСТРЕЧА Сергей Петрович с Герой выбежали на поляну. Трое приземлившихся парашютистов оказались пожарниками из авиационного отряда охраны лесов. День стоял безветренный. Место было низменное и немного влажное. С одной стороны огонь дошел до Айзаса. Речка не пустила его дальше, а путь в глубь тайги преградили пожарники, прорыв канаву. Гера и Сергей Петрович помогали им: растаскивали валежник, сбивали пламя ветками. Занятые тушением пожара, они не вспомнили о Тыме. Напомнил он о себе сам, напугав Геру своим неожиданным появлением из папоротниковых зарослей. Тым был уже возле Сергея Петровича. Тот сразу обратил внимание на зажатую у него в зубах бересту. -- А ну-ка, давай, давай, что там такое, -- нетерпеливо говорил Сергей Петрович. -- Да ну тебя, я не целоваться с тобой собираюсь. Не до нежностей сейчас. Эге, да это письмо от Кости. Взгляни-ка, Гера!.. Ай да Тым! Молодец. Разыскал... Тым с громким лаем прыгал, бросался с визгом от Сергея Петровича к Гере и опять к Сергею Петровичу. -- Хорошо, хорошо... Сейчас пойдем. Где он там,-- радостно говорил Сергей Петрович, прицепляя к ошейнику Тыма поводок. Невдалеке, над тайгой вдруг рассыпались по безоблачному небу зеленые звездочки. Долетел очень близкий выстрел, напоминающий хлопок. -- Это Матвей, -- проговорил один из пожарников и дал ответный сигнал. Зеленые звездочки продолжали сыпаться на горы. ...Неудачно приземлившийся парашютист-пожарник, вызволенный из беды Костей и подоспевшими Петей, Олегом и Славиком, рассказал мальчикам о лесном пожаре, замеченном вблизи от Инсуху. -- Это где-то вон за тем отрогом. Распадочек небольшой и речка... -- Айзас... -- промолвил Алексей Иванович, начиная собираться. -- Пожар -- сильно худое дело. Беда, как пойдет гулять... Пошли все. Совсем близко... Рядом. -- Это точно, -- поддержал Сыркашева пожарник, укладывая парашют. -- При тушении пожара каждый человек десяти стоит, а нас уже шесть собралось. Вон какие молодцы! -- кивнул он в сторону ребят. -- А Герка с Сергеем Петровичем,-- сказал Петя. -- Они ведь тоже где-то недалеко. Если бы какой сигнал им дать. -- Попробуем, -- отозвался пожарник. -- Может и не подмок патрон. Не должен бы. В непромокаемую ткань завернуты. Так говоришь, там еще два товарища. Значит нас всех уже одиннадцать... Сыркашев, пожарник, Олег, Петя, Славик и Костя поспешно покинули берег Инсуху и поднялись на ближний отрог. Олег первым увидел небольшую группу людей на лесной поляне. Внизу, в глубокой лощине, протекала речка. Сверху казалось, что по ее берегам раскинуты для просушки длинные отрезы пестрой ткани. В ее окраске преобладали красные и синие цвета. За рекой поднимались по склону темно-зеленые, с синеватым оттенком кедровники. Ближе тянулись заросли малинника, пахучего белоголовника, розового с пирамидальными соцветиями иван-чая. Дальние горы тонули в синеватой предвечерней дымке. В воздухе чувствовался сладковатый запах гари. -- Это они! -- радостно проговорил пожарник. И крикнул: -- Ого-го-оо-о-оо-ооо... На поляне замахали руками. Донеслось спуда ответное: ...-- вее-е-ей... И долетел лай Тыма. Пожарники встретили своего товарища радостными восклицаниями. -- Матвей не растеряется, не такой он человек. -- То ли бывало с ним... -- Ко-о-тька! -- вскричал Гера. Он сжал Костю в объятиях. -- Гера, да ты его задушишь, -- рассмеялся Сергей Петрович. -- Смотри, он слова не может вымолвить... Лесной пожар, начавшийся, видимо, от недавней сильной грозы, общими усилиями пожарников-парашютистов и ребят был потушен. Вечером, вымывшись в Айзасе, все собрались у костра. Быстро стемнело. Над костром варился ужин, кипел чай. -- Не дали разгуляться, прихлопнули вовремя, -- удовлетворенно проговорил широколицый с подстриженными усами пожарник. -- Ветра, хорошо, не было. А при ветре да пошел бы верховой, разве за день справились. Что ты... Недавно довелось нам тушить лесной пожар. Пять суток не выходили из леса. Народу сколько на ноги подняли! А этот легко обошелся. Ну, спасибо, и вы помогли, -- пожарник взглянул на Сергея Петровича.-- Никак не ждали тут подмоги. Тайга... -- заключил он, прикурил, бросил потемневший уголек в костер, сильно затянулся папироской и сказал веснушчатому белобрысому парню: -- Передай на базу, что все в сборе. Очаг ликвидирован. Та-а-ак, значит путешествуем,-- произнес он в сторону мальчиков. -- Это хорошо... Матвей проговорил: - Шестьдесят раз прыгал с самолета к местам лесных пожаров, а вот шестьдесят первый, видите, какой незадачливый вышел,-- Матвей развел руками.-- В боковой поток попал. Никак не мог сманеврировать. Над водой отцепить бы надо парашют. Прыгать без него. Скажи, пожалуйста, не могу. Сам не знаю, что случилось. В воде, сказать по чести, совсем уже из сил выбился. Думаю: все! Дело твое, Матвей, труба. Не выбраться. Опутало стропами ноги. Как муха в тенетах бьюсь. А парень молодец. Не растерялся, смело действовал. Самостоятельный будет в жизни человек. Это уж точно... -- Добре, хлопец, добре, -- с отеческой лаской в голосе проговорил пожарник с подстриженными усами и похлопал Костю по плечу. -- Люблю таких самостоятельных. Костей значит звать, сероглазый. Тезка мне. Отец-то кто?.. На яркий свет большого костра налетела сова и в испуге шарахнулась в сторону. Олег со Славиком вскочили, кинулись за ней. -- Ууу-у-хт-ыы-ы!.. В зарослях зашумело, будто кто стоял там, прислушиваясь к разговорам у костра, и от громкого крика Славки испуганно побежал вниз. Там шуршала галька, плескался возле камней холодной водой Айзас. Из глухого развала, заросшего пихтачом, долетел едва уловимый треск сухой ветки. Сыркашев прислушался. Сказал: -- Медведь... -- он махнул рукой. -- Пусть его идет своей дорогой. Промышлять, видно, пошел, тупохвостый. Ребята опасливо переглянулись, придвинулись поближе друг к другу. Высокие, густые пихты тянули широкие ветки, они, словно мохнатые лапы, собирались захватить сидящих у костра мальчиков, уволочь их в темный безмолвный провал за костром. -- Нелегкая ваша работа. Опасная,-- проговорил, обращаясь к пожарникам, Сергей Петрович. -- Погасить начавшийся пожар это не всегда бывает трудно. Патрульные самолеты наблюдают за лесом все время, -- ответил широколицый пожарник. -- А вот выбраться из тайги подчас не так-то легко. Прошлым летом погасили мы с товарищем начавшийся пожар и начали из тайги выбираться. Глухомань страшенная. Километров на полсотни, а то и побольше никакого жилья нет. Ну, идем по азимуту. Снаряжение все при себе. И вот надо же такой беде случиться. Свалился в яму товарищ и ногу вывихнул. Первый-то день кое-как еще терпел. С палкой ковылял. А на второй сознался: "Не могу, говорит, не в силах больше". А я и сам вижу, не в себе парень. Пожарник поворошил в костре дрова и продолжал: -- Два дня товарища на себе тащил. Только на третий день мы с ним к реке выбрались. А по ней около трех десятков километров пришлось подниматься вверх. Ладно река попала тихая, не такая, как эта, -- рассказчик кивнул на шум невидимого Айзаса. -- По этой разве поднялся бы. Тянул салик бечевой. Товарищ сколько мог помогал, толкался шестиком, -- помолчав с минуту, пожарник, укладываясь спать, закончил: -- Всякое бывает в нашем деле. Над горной тайгой легла неподвижная плотная пелена тумана. Все уснули. Один только Алексей Иванович Сыркашев сидел у костра, беззвучно шевеля губами. Тихо потрескивали дрова в костре. Летняя ночь недолга. Совсем недавно погасла вечерняя заря, и звезды уже начали тускнеть, а на востоке протянулась между ними легкая белесая полоска. Небо в той стороне светлело все больше и больше, и вот уже подала в кустах свой голос зарничка и смолкла, точно прислушиваясь, скоро ли ответит ей соседка из густого черемухового куста. Слегка колыхнулся туман. Точно дунул кто на него глубокого развала. 21. ПЕРЕПОЛОХ За водой для утреннего чая пошел Олег. Захватив ведерко и котелок, он спускался в узкий, как щель, развал. Оттуда тянуло холодом и сыростью. Отойдя от костра, Олег сразу утонул в непроницаемой, влажной мгле. То тут, то там возникали в ней неясные шорохи, как будто чьи-то осторожные шаги, глухие вздохи. Олегу казалось странным, что он уходит все дальше и дальше от костра, а голоса разговаривающих ребят все еще звучат почти с ним рядом. Стараясь не греметь ведерком, он неторопливо шел на шум реки. Сказать по правде, ему было немножко не по себе, и он жалел, что отказался от предложения Славика вдвоем идти за водой. Подбадривая себя, он потихонечку насвистывал песенку Паганеля. А в лесу ничего страшного не было. Посветлело. Туман начал колебаться. Дело было только за ветром, чтобы свернуть его, опустить, и тогда вся земля заиграет алмазами в лучах июльского утреннего солнышка. Жизнь в лесу, несмотря на густой туман, пробуждалась. Вот в вершинах высоких сосен завозились белки: одна цокнула неуверенно. Послушала. Перемахнула на другую вершинку. Отчетливо простучал вдалеке дятел. "Ишь, уже старается, работяга", -- одобрительно подумал Олег про него и вздрогнул от неожиданного резкого крика пестрой юркой кедровки. До реки было недалеко. Шум ее доносился явственно. Олег ускорил шаг и вдруг остановился, не в силах ни двигаться вперед, ни бежать назад. Он хотел крикнуть, но у него перехватило в горле. Ноги налились свинцом и тяжело давили на влажную землю, точно пытаясь продавить ее и спрятать в ней Олега. В нескольких шагах, прикрытый туманом, стоял медведь, широко оскалив пасть. Длинные, мохнатые лапы с выпущенными наружу когтями, чуть вздрагивая, тянулись к Олегу. Туман заколыхался, зверь, раскинув лапы, шагнул вперед. С усилием Олег оторвал от земли ноги, попятился, повернулся, и побежал обратно. Позади него гремело, скатываясь с горы, брошенное ведерко с котелком. Олегу слышались тяжелые шаги гнавшегося за ним зверя, ему казалось, что горячее дыхание медведя уже касается его затылка. С головы Олега слетела кепка. Неповоротливый, толстый Олег бежал с необыкновенной легкостью, не чуя под собой ног. Вот наконец-то и спасительный костер. Около него суетятся ребята, сидят Сергей Петрович, Сыркашев, пожарники. -- Олег! Что случилось? На тебе лица нет, -- спросил Сергей Петрович. Ребята окружили Олега. -- Медведь!.. Метра в три... -- Где? -- Там, у реки... он гнался за мной. Ка-а-к даст по голове. Ке-епку сбил. Он совсем близко, где-то здесь. Дремавший у костра Сыркашев кивнул на Тыма, безмятежно спящего у костра. Он взглянул на Туренко. -- Иди, смотри, кто там бежал. -- Совсем спокоен. Спит себе... -- старик всплеснул руками, ударил по коленям. Взглянул с хитринкой на Олега. -- И нос, однако, не чует, и ухо не слышит. Вот беда... Совсем бездельник. Сергей Петрович, держа ружье наготове, шел с мальчиками по следу Олега. Тым, недовольный, что прервали сладкий сон у костра, не проявлял никакого беспокойства, лениво плелся рядом. След в траве кончился на небольшой полянке. Посреди нее... Сергей Петрович громко рассмеялся и позвал отставших ребят. Посреди поляны стояла старая, сломанная бурей береза. Две толстых ветки со свисающими с них нитями лишайника-бородача протянулись вперед, точно широко распростертые мохнатые, кого-то ловящие руки. Туман еще обволакивал пень, клубился вокруг него. От движения тумана протянутые над поляной сучья как будто шевелились. Сергей Петрович продолжал смеяться: -- Вот и виновник переполоха. А ведь действительно, в таком густом тумане принять его за зверя ничего мудреного нет. И опытного охотника может испугать. Ребята хохотали. Олег смущенно смотрел на "медведя". Сергей Петрович утешал его: -- Ничего, ты не смущайся, Олег. Бывает. В тумане все случается. Однажды на охоте, в такое же вот утро, я всадил несколько зарядов в обгоревший пень, приняв его за сидящего на земле косача. -- А мой папа подсадную утку у товарища ухлопал, -- сказал Петя. -- Тоже в тумане. Вначале по чучелам дал, а потом по утке. -- Нет, только подумать, -- проговорил Славик, -- медведь в три метра. Вот уж действительно у страха глаза велики. -- Интересно знать, во сколько метров принял бы ты его, Славка, если бы пошел со мной. -- Конечно, в шесть, -- заметил Гера. -- Ладно, ладно, -- теперь все храбрецы-мудрецы. А когда потребовалось пойти за водой, то "Олега очередь, пусть он сходит". В другой раз и ночью один пойду. Весело переговариваясь, смеясь над происшествием, "охотники за медведем" вернулись к костру. 22. РАСШИФРОВАННОЕ ПИСЬМО Солнце поднялось над горами, разогнало туман. День обещал быть жарким, безветренным. С утра пожарники отправились в обход по лесу проверить, не осталось ли где огня, тлеющей моховой подстилки. Птичьи голоса наполняли воздух. В Айзас под большим уклоном впадала шумливая речушка. Она чем-то заинтересовала Алексея Ивановича. Он сходил на нее, прошел с полкилометра вверх по течению, внимательно всматриваясь в воду. В одном месте, где уклон был более значителен, задержался, что-то обдумывая, выкурил трубку и, вернувшись на стан, сказал: -- Надо ускучей варить, хариусов. Шибко хорошая рыба. -- Петя, это по твоей части. Рыба ждет тебя, а мы -- рыбу. Может быть, в помощь возьмешь меня или Олега, или же Славку с фотоаппаратом. Гера с улыбкой взглянул на Петю. Петя молча собрал удочки и уже было пошел к реке, но его остановил Сыркашев. -- Ээ-э-э, -- он махнул рукой, -- не надо. Рыба сама в котел придет. Мы себе сиди, отдыхай, кури, а рыба свое дело знает. Ребята пошли с Сыркашевым. Он нарубил тонкий жердняк; в узком месте, в крутом падении речки, наложил его частой решеткой, вода протекала, как через крупное сито. -- Сиди смотри,-- закончив работу, занявшую не более получаса, сказал Алексей Иванович. -- Медведь сидит на берегу, долго-долго смотрит. Ему что делать, нечего. Бездельник. Лапой махнул по воде, есть рыба. Другой раз ничего нет. Целый день может сидеть. Нам день сидеть нельзя, сварил рыбу и по своим делам. На решетнике вдруг сверкнула в лучах солнца рыба, затрепетала. -- Есть, -- крикнул Славик и бросился к воде. Он схватил довольно крупного хариуса и торжественно поднял в воздух. -- Ого-го-го, продолжаем жить, братцы! А на сыркашевской ловушке, переливаясь серебром, билось уже несколько рыбин. Лицо старика светилось, сияло довольством от вида возбужденных, радостных ребят. -- Рыба в большую речку катилась, нечего ей делать в мелкой. На других много ловят эдак. И тайменя, и ускуча. Хитрые люди, -- улыбнулся старик. Вскоре рыбаки уже возвращались на стан с отличной добычей. Перед уходом Алексей Иванович разобрал ловушку. А какая чудесная уха была из свежих хариусов!.. После завтрака Сергей Петрович сказал: -- Давайте-ка все сюда, в круг, -- Он надел очки, вынул из сумки тетрадь со своими путевыми записями. -- Я просмотрел все варианты расшифровки записки, найденной Костей в пещере. Каждый из вас в какой-то степени близок к истине. Вот Славик и Костя, на мой взгляд, совершенно точно разъясняют первую фразу. В записке мы читаем: "...лечили за перевалом". А глянем-ка, что написал Слава: "Партизаны лечили своих раненых за перевалом". -- Сергей Петрович взглянул поверх очков на ребят. -- Ну что же, пожалуй, это бесспорно. Таково мнение и Кости. Значит, остановимся на этом варианте. Но... почему лечили за перевалом, а не в пещере, которая, видимо, служила для партизан главной квартирой, штабом. Как вы думаете? Вздернув очки на крутой лоб, Сергей Петрович вопросительно взглянул на ребят. -- Мне кажется, -- проговорил Славик, -- что письмо, найденное Костей, имеет прямое отношение к озеру Каракол. Сергей Петрович одобрительно закивал головой. -- Так, так... Продолжай, Слава. Смелее развивай свою мысль. Ты идешь рядом с истиной... -- Слова "лечили за перевалом" я понимаю так: раненых мы лечили водой из озера, за перевалом. Такой смысл должен быть в этой фразе, -- несколько смутившись, произнес Славик. Петя порывисто вскочил и начал тормошить его. -- Славка!.. Вот голова... Это здорово! Я, например, совершенно упустил из виду, что в записке может быть что-то общее с Караколом. -- Я тоже понял, что, партизаны лечили раненых в каком-то селе за перевалом, -- сказал Гера. -- Конечно, шифр, в который сырость превратила партизанскую записку, не мудреный. И таинственного в ней ничего не оказывается, когда мы начинаем разбираться по-путному. Все дело сводится, видимо, вот к чему. У партизан имелись раненые. Лечили они их водой из озера, расположенного за перевалом. На юго-востоке от пещеры, в горах, между двух вершин. В записке и сохранилась фраза: "юго-востоке... между двух вершин". Читаю дальше: "совесть партизан... живыми... польза... советской власти... народу... кто найдет..." Может быть, в одном из боев с далеко превосходящим по силам противником, отряд партизан понес большие жертвы. Может быть, в живых остался всего один. Тяжело раненный партизан, собрав остаток сил, добрался до пещеры. Он уже не рассчитывал вернуться из тайги. Могло так быть?.. -- Конечно! -- в один голос крикнули ребята. -- Последний, раненный насмерть, боец отряда не хотел унести с собой в могилу тайну озера с целебной водой. Это не позволила ему совесть партизана, борца за власть Советов. Он знал, как будет важно для народа их открытие. Он надеялся, что рано или поздно кто-нибудь найдет записку в пещере. Сергей Петрович замолчал, задумчиво глядя в огонь. -- И, как видите, надежда сбылась, -- тихо произнес он. - Хотя все и произошло случайно, или точнее сказать благодаря стечению целого ряда обстоятельств. -- И первое из них -- разгильдяйство Олега, -- бросил реплику Гера. -- Не привязал лодку. -- А может быть дневник отца Кости. Не найди его Костя, мы не отправились бы на розыски Каракола, а выбрали какой-нибудь другой маршрут? -- Тоже логически вполне обоснованное обстоятельство, -- отозвался Сергей Петрович на замечание Пети и продолжал: -- То, что за Поднебесным кряжем между двух вершин гольца "Час-Таха" действительно имеется озеро, подтверждает Алексей Иванович. Это, по-видимому, и есть этот Каракол, о котором упоминал в дневнике отец Кости. -- Мы должны во что бы то ни стало добраться до озера,-- решительно сказал Петя. -- Алексей Иванович пойдет на Каракол вместе с нами, -- сказал Сергей Петрович. -- Он говорит, что ему необходимо побывать на какой-то Соболиной горе, а она лежит на пути к озеру. Ребята обрадовались. Они успели полюбить старика еще с того вечера в школе, когда впервые узнали о нем из дневника отца Кости. А тут вдруг неожиданно явился перед ними он сам, со своим спокойным характером, добродушной улыбкой, теплым взглядом темных, часто улыбчивых глаз, со своим опытом старого охотника-следопыта. Каждый из мальчиков в душе немножко завидовал этим качествам Алексея Ивановича и сожалел, что скоро придется расстаться с ним. А как проводник, Сыркашев был незаменим. Да об этом они знали еще и со слов геолога Петра Андриановича Брянцева... Сыркашев немного схитрил, заявив Сергею Петровичу, что у него есть неотложное дело на Соболиной горе. Причина была, конечно, в Косте, сыне его погибшего дружка геолога Брянцева. Старику не хотелось так быстро расставаться с ним. Мало ли что может случиться с людьми, когда они идут опасными горными тропами. В заповедник, куда ехал старик, путь был другой, по ближним тропам. Но чтобы не расставаться так скоро с юными путешественниками, Алексей Иванович решил ехать через Соболиную гору, от которой уже было недалеко и до "Час-Таха". -- Надо, надо... Так, так, -- согласно кивая головой, говорил вполголоса Сыркашев, подтверждая слова Сергея Петровича. Добрыми глазами он посматривал на ребят. -- Три дня, однако, больше никак не пройдем. Вечером глядел, вершина у Казыргана чистая, большого ненастья скоро не жди. Несколько минут Алексей Иванович молча, сосредоточенно смотрел в костер, что-то припоминая. Морщины на лбу сбежались к белым бровям, нависшим над глазами. Медленно отведя руку с дымящейся трубкой в сторону и неторопливо, точно вынимая слова, запрятанные где-то далеко-далеко, сказал, показывая на Сергея Петровича: -- Он ладно говорил. Так, так. Все верно. Сам не видел, другие сказывали. Нашли кости человека. Ээ-э-э, давно... Никто не знал, чьи. Разное болтали. Сказывали и про партизан. Были они там. Это верно. Он помолчал и сказал: -- В старину в тех местах жил сильно большой алып -- богатырь. Из рода Белой золы. Сивый конь у него был. Шея сивого коня изгибалась дугой, спина была плоская, как бубен шамана. Ездил алып по горам, голову коня ласкали нижние облака, верхние облака мыли его уши. Где остановится сивый конь, упрется копытами широкими в камень, четыре ручья побегут... После короткой паузы Сыркашев продолжал: -- Сильный богатырь был. За Унзасом каменные ворота на голой скале, над Инсуху, его работа. Стрелой пробил скалу. С другим богатырем поспорил. Чья стрела пробьет скалу. Он замолчал, сидел неподвижно с потухшей трубкой в руке. Сергей Петрович раскинул на коленях карту. -- Итак, ориентируем по карте наш дальнейший маршрут. Хотя это и не обязательно, коли с нами идет Алексей Иванович. В записке говорится: "на юго-востоке от пещеры". Что там на юго-востоке, проверим-ка, где это?.. Сергей Петрович наложил на карту компас. Точно на юго-восток от острия колеблющейся стрелки Ребята увидели две, близкие одна к другой, горные вершины. Это был "Час-Тах". Вокруг лежала горная тайга. Ни одного населенного пункта! Невдалеке от "Час-Таха" тянулась изломанная, залитая темно-коричневой краской линия хребтов с высокими пиками, выделенными на карте лучистыми звездочками. -- Поднебесный кряж, -- произнес Сергей Петрович. -- Ой бо-оо... шибко высокие горы, -- сказал Сыркашев. -- День идешь через перевал -- ладно. Туча зацепила за вершину, ну, совсем беда. Два дня будешь идти. Во второй половине дня вернулись из лесу пожарники. А вскоре над горами показалась темная точка. Она быстро приближалась. Донесся шум мотора. Пожарники начали собираться. -- Летит... Олег крикнул: -- Смотрите, ребята, это вертолет! -- Верно. -- Снижается. Воздушный вездеход, издали похожий на летящую огромную стрекозу, уже был над поляной, на которой горел большой дымовой костер. Вертолет сделал круг и стал снижаться. Заваленная буреломником, камнями, расположенная на крутом косогоре поляна оказалась не совсем удачным местом для посадки даже вертолета. В нескольких метрах от земли вертолет замер, покачиваясь в знойном воздухе, как лодка на волнах. С него сбросили веревочную лестницу. По ней легко спустился человек в комбинезоне и весело крикнул: -- Все собрались? Отлично. Искупаться бы здесь невредно. Водичка, видать, хороша. Студеная. Летчик окинул взглядом ребят. -- А эта молодежь с нами? Можем забрать. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Сергей Петрович со скрытой в усах улыбкой спросил своих юных спутников: -- Может быть, действительно, не воспользоваться ли нам таким любезным приглашением. Попутный транспорт. Приятная прогулка над горами. Совсем не плохо. Славка выразительно посмотрел на Олега, толкнул его кулаком в бок: -- Вот это сила, Олешка. Мы на вертолете прилетаем домой! Если бы, конечно, это случилось не сейчас, а потом, при возвращении с Каракола. Гера бросил на Сергея Петровича удивленный и несколько растерянный взгляд: -- Вы это ведь не серьезно сказали, Сергей Петрович. -- Ну, а сам как ты думаешь, Гера. И все вы?.. -- Мы думаем о Караколе, Сергей Петрович, -- за всех ответил Гера. -- Ведь так, ребята? Сергей Петрович понимал, что нелегко было каждому из них отказаться от столь заманчивого предложения совершить воздушное путешествие над горами. Пожарники распрощались со своими новыми знакомыми. Матвей сказал Косте: -- А ты заходи ко мне запросто, - он крепко обнял его. -- Яблок нынче в саду нарастет много, да и вообще все вы захаживайте. Будем с жинкой всегда рады гостям. Поднимаясь на борт вертолета, он крикнул приветливо махнув рукой: -- Приходите в гости! Яблоки... Шум мотора заглушил его слова. Винт закрутился сильнее, подняв ураганный вихрь. Вертолет плавно пошел вверх. Над вершинами деревьев, росших на поляне, он повисел, слегка раскачиваясь в воздухе, полетел вперед, попятился назад и снова остановился, точно показывая оставшимся внизу людям свои качества воздушного хода. А ребята, задрав головы, кричали: -- До свиданья! Счастливого пути!.. В городе привет передавайте... Тым громко лаял, прыгал. Носился по поляне. Один только Алексей Иванович Сыркашев молча стоял в стороне и усиленно дымил трубкой. Он за все время не проронил ни слова, не спуская глаз с повисшего над лесом вертолета. Вертолет большими кругами уже набирал высоту. Вот он поднялся над вершиной соседней горы за речкой и, точно скатившись по ее западному склону, скрылся из глаз. На поляне стало сразу тихо. Ребята молчали. Каждый думал о своем. Но временами нет-нет да кто-либо из них и вскидывал глаза вверх, искал в голубоватой дымке над вершинами гор только что улетевшую чудесную машину. -- Пора и нам в путь, -- нарушил молчание Сергей Петрович. -- Пора, пора, -- поддержал его Алексей Иванович. - Нам что сидеть. Некогда. У них свое дело, -- он кивнул в сторону улетевшего вертолета, -- у нас свое. Будем помаленьку все вперед да вперед, солнце еще высоко. Путники свернули палатку, быстро собрались и покинули стан. 23. ЧЕРЕЗ ГОРНУЮ ТАЙГУ Алексей Иванович Сыркашев ехал верхом на своем Рыжке. Ребята не позволили ему идти пешком, несмотря на все его отговорки, что у него уже болит от сиденья в седле поясница и что надо ему обязательно размять ноги, дать им работу, а то от безделья совсем ленивые станут. Сделали они только одну уступку старику, приторочили к седлу палатку и продовольственные запасы. Алексей Иванович сказал, что ночевать они будут на каком-то ключе Малый Казанкол, от него уже совсем близко и до Соболиной горы, на которой ему необходимо побывать. Ехал он долго молча, углубившись в свои мысли. Потом, ни к кому не обращаясь, проговорил вслух: -- Нно-о, черт те бей, вот так машина. Птица так не может. Ой бо-оо... Все дальше и дальше в таежные дебри углублялись путники. Уже давно они оставили позади поляну на косогорье и шли через густой лес по мало приметной тропе. Здесь будто еще никогда не ступала нога человека на мшистую землю, заваленную трухлявым буреломом. Он рассыпался при первом прикосновении к нему. Путники вступили в бескрайнее лесное царство, в дремучие темно-зеленые лесные просторы. Было безветренно. Знойно на открытых полянах, а в лесу веяло прохладой. Тишина. Только чуть шуршала под ногами сосновая хвоя. Впереди ехал Алексей Иванович. За ним шел Костя, мелькая среди высоких трав яркой клетчатой рубашкой. Сбросив майку, Гера стоически выдерживал нападение мошкары и оводов. Молча, сосредоточенно шагал длинноногий Петя, вскинув на плечо удочки и спиннинг. Не отставал от него Славик. Поодаль двигался Олег в нахлобученной по самые уши мягкой белой панаме. Сергей Петрович с Тымом замыкали караван. Таежная стежка тянулась через завалы, камни, россыпи. Вот она опустилась к холодному потоку. Опасны для неопытного путешественника такие горные потоки. Малейшая оплошность, неверный шаг, соскользнет нога с предательского камня, покрытого водорослями, -- упадет человек и понесут его волны. Но у наших путников проводник был опытный. Он не спешил и, как говорится в пословице, не узнавши броду, никогда не спускался в воду. Его рыжий конь переходил речки осторожно, ощупывая копытами каждый камешек, как бы ни была мелка речка. С такой же осторожностью, словно подавая пример идущим за ним людям, он поднимался и по тропам к перевалам, спускался с них или неторопливо шагал по влажному покрову тайги. Около белого вспененного ручья Алексей Иванович спешился. Покачал головой. Сказал: -- Раньше тут ладно совсем было. Лесина лежала. Как мост. Толстая. Снесло весной, однако. Эка беда... Пешком не перебродишь. Шибко худая речка. Надо думать, что делать. Коню брод есть, ниже маленько. Пешком нельзя, собьет. Алексей Иванович закурил и, как всегда в минуты глубокого раздумья, сильно задымил. Ребята рассыпались по берегу, высматривая, нет ли где подходящего места для переправы. Но горный поток всюду ревел одинаково, с грохотом перекатывая по дну камни. -- Невелика речка, а не перескочишь, -- заметил Петя. -- Обстановочка сложилась неважная, -- проговорил Олег и добавил шутливо: -- Перед знаменитыми путешественниками, выросло непреодолимое препятствие и они повернули вспять. Гера отошел в сторону и принялся что-то вычерчивать на песке концом палки. -- А если сделать мост, ребята? -- неожиданно проговорил он, поднимаясь. -- Мо-о-ост... Мальчики вопросительно взглянули на Геру. -- Ну да. Сплавной мост. На трех опорах. Большой камень послужит средней опорой. Воспользуемся и вон тем, что ближе к левому берегу, и этим, около нас. Вы замечаете, они все почти на одной линии. -- Ну и что?..-- нетерпеливо перебил его Олег.-- Что ты предлагаешь? -- Очень простую вещь. Срубить вон те береговые деревья. Скатить в воду. Течением их снесет к камням. Они застрянут между ними. Куда бьет струя? В левый берег. Значит то сваленное дерево непременно понесет сюда, в проход между ближним к берегу камнем и тем, что на середине. -- А если пронесет его между камнями? -- Это зависит от нас. Не дать ему проскользнуть, а заставить лечь поперек потока, упереться концами в камни. Вот так... - Гера подвел ребят к нарисованной им на песке схеме. -- Ты совершенно правильно метишь на факультет мостов и тоннелей, Гера. Толковым мостостроителем будешь... Гера недоверчиво взглянул на хвалившего Славика. -- Я совершенно серьезно сказал. Честное слово, здорово и, главное, просто. -- За дело, братцы. Приступаем к осуществлению Геркиного проекта. У нас три топора. Первая смена на рубку. Петя, Гера, я, -- скомандовал Костя. -- Слава с Олегом подтаскивать буреломник. Воспользуемся и им. На берегу безыменного потока прозвенели удары топора. Герин проект нашел полное одобрение у Сыркашева. Он посоветовал только еще свалить два дерева выше того места, где наметил Гера. И сучьев не обрубать. -- Ладно эдак будет, как руками дерево схватится за камни. Под радостные возгласы лесорубов первая сосна, склонившаяся над водой, рухнула и, раскинув сучья, понеслась по потоку. Строители моста не спускали с нее глаз. Задержится или нет? Дерево ткнулось комлем в береговой камень, на несколько секунд задержалось в одном положении, потом вершина его качнулась и, описав полукруг, прижалась к камню на середине потока. -- Есть! -- вскричал Славка.-- Приступаем к перекрытию, Олег, Петя, беритесь-ка за бурелом, скатывайте. Ой сила... Что за снимки. Ра-а-з, два, взя-ли-и!.. Еще свалили несколько деревьев. На речке образовался уже настоящий завал. По нему можно было вполне перебираться на другую сторону потока. Длинная осиновая жердь, которую держали за концы Петя с Костей, служила перилами. Гера, как самый сильный навьючил на себя большую часть груза и, придерживаясь за жердь, первым перебрался на противоположный берег. Петя шутливо заметил: -- Говорят, раньше инженер, строитель моста, всегда первым проходил по нему. Впереди поезда. Так и Герка сегодня. А вообще здорово получилось. -- Может быть мост сохранится до нашего возвращения. -- Вряд ли, Слава. Смотри, как напирает вода. А потом возвращаться будем другим путем. Выйдем на Инсуху ниже порога, туда, где Алексей Иванович запрятал лодку. -- Осторожно ступайте, Сергей Петрович. Придерживайтесь за жердь. -- Отличная переправа. Очень удачная мысль пришла Гере. Мост и даже с перилами, -- говорил Туренко, осторожно переступая по стволу. Сыркашев переходил с конем поток ниже моста. В той стороне раздался выстрел. Вскоре подъехал Алексей Иванович с перекинутым через седло большим старым глухарем. -- Надо варить обед, -- сказал он. -- До вечера еще далеко. Веселее ноги пойдут, когда поешь. Пока Сергей Петрович и Сыркашев готовили обед, Олег и Гера отправились по ягоды. За какой-нибудь час они насобирали почти полное ведерко крупной, спелой клубники и уже возвращались обратно, как вдруг Олег толкнул Герку в бок и таинственно произнес: -- Видишь?.. Гера, взглянул на приятеля и тоже тихо спросил с самым серьезным видом: -- Опять медведь? Большой? -- Дура... Мед-ве-едь... Видишь вон там... -- Ну, вижу. Речка. Сейчас искупаемся перед обедом. -- Да нет, не туда ты смотришь. Вон, у сломанного дерева. -- Ничего особенного не вижу. Нет, постой, летают, кажется, какие-то жучки. И все. Больше ничего не вижу. -- Сам ты, Герка, жучок, -- сердито отозвался Олег. -- Пчелы, а не жучки. -- Ну и что? -- Как что!.. -- возмутился Олег. Он бросил на Геру уничтожающий взгляд. -- Пчелы -- это мед. Понял? -- Ме-оо-од... Гм... На лице у Геры расплылась улыбка. Он сдвинул кепку на лоб и почесал затылок. -- Мед, говоришь... Это уже иное дело. Но подожди. Олешек, почему ты решил, что там именно пчелы? А может быть осы или шмели? Ну, наконец, шершни. Друзья подошли к старому засохшему кедру со сломанной вершиной. Невысоко от земли, около ствола вились пчелы. Они облепили ствол. Одни торопливо и деловито вбегали в довольно широкое отверстие дупла, другие вылетали из него. -- Олег, а ты чувствуешь, действительно пахнет медом. -- Гера покрутил в воздухе пальцем и забавно потянул носом. -- Ароматичным, светлым как слеза. -- Я же тебе говорил, что чай мы будем пить с медом. -- С ягодами и медом, -- поправил Гера. -- Ведро ягод и сотовый мед. Мощно!.. Вот был бы сюрпризец. Надо добыть обязательно,-- решительно произнес Гера. -- Но как?.. Олег в раздумье смотрел на вьющихся пчел. Потом хлопнул себя по лбу и с сияющим лицом повернулся к Гере. -- Да это же сделать очень просто, Герка. Не соображаешь? -- Не теряй напрасно времени. Ну... -- У меня с собой спички. Пчелы не выносят дыма. Понял? Мы подожжем что-нибудь такое, дымящееся. Я буду стоять внизу у ствола и дымить. А ты... вынимать из дупла мед. И все. Очень просто. Правда?.. Гера мрачно посмотрел в ясные синие глаза приятеля. -- Ты будешь доставать мед, а я -- дымить. Олег пожал плечами и с ноткой разочарования в голосе сказал: -- Ну, как хочешь. Разница не велика. Я или ты. Я просто решил сделать для тебя одолжение. Достанешь мед, не утерпишь, попробуешь. Я знаю тебя. -- Спасибо, Олег. Как автору предложения уступаю это право. Лезь!.. Гера шутливо подтолкнул Олега к дереву. Пчелы, облепившие уже сплошной движущейся массой ствол, загудели, вдруг все враз оторвались от дерева и улетели. -- Смотри, Герка, улетели. Урра-а! Теперь-то медок весь в наших руках. Олег изобразил пляску диких: подпрыгнул, присел, захлопал в ладоши. -- Противник оставил свои позиции без боя. Начинаем опустошать кладовые при малых силах неприятеля. Вперед!.. Он довольно легко взобрался на первый толстый сук. -- Дымить? -- спросил Гера. Олег кивнул головой и полез выше. У подножия кедра задымил костер. Синими струйками дым обволакивал ствол, стлался по нему вверх. Гера, оберегая друга от возможного нападения, старательно подкладывал в костер гнилушки. Едкий дым становился все гуще и гуще. Гера отошел в сторону, наблюдая за Олегом, уже добравшимся до дупла. -- Ге-е-рка, переста-а-ань, -- послышался сверху голос Олега, прерываемый кашлем. -- Задох-ну-усь. Акхы-кхы-кхы... В горле у Олега запершило, он закашлялся, из глаз потекли слезы. Он сидел верхом на толстом суку и кашлял, вытирал слезы. -- Акхы... кхы... акхы... кхы... Ствол кедра вдруг угрожающе загудел. Олег взмахнул рукой раз, другой. Пронзительно закричал: -- Ой... ой!.. Ой!.. Ай... яй... ай. Ге-е-рка-а! В синеватой дымке, окружавшей ствол, всплескивала то правая, то левая рука Олега, точно он собирался куда-то лететь и не мог оторваться от толстого сучка. Гера нетерпеливо крикнул: -- Ну, что, достал?.. Много его там? А ты куда складываешь мед?.. -- Ой... ой!.. Я больше, Герка, не могу. Они жалятся. Ой! -- А ты как думал, целоваться будут? Я сейчас еще поддымлю. Но Олег с непостижимой для него скоростью уже спустился вниз. Вокруг него с гуденьем вились пчелы. Он то и дело вскрикивал, отмахивался от них руками. Пчел с каждой минутой становилось все больше и больше. Очередь дошла и до Геры. Пчела ужалила его под глаз. Он дико закричал, замахал руками, схватил ведро с ягодами и побежал... Костя, Славик и Петя шли купаться. Вдруг до них долетели дикие крики из зарослей. Крики приближались к реке. -- Это Олег и Герка. Что-то случилось с ними.-- Тревожно проговорил Костя. Ребята кинулись на крик. Не успели они пробежать и полсотни метров, как мимо них, не останавливаясь, промчался к реке Олег. В некотором отдалении от него бежал Гера, размахивая ведром, рассыпая ягоды. Петя крикнул ему вслед: -- Герка, что случилось? Гера махнул рукой на реку, куда уже залез Олег, и окунался в воду. -- Ничего не пойму, -- проговорил Петя. -- Видно, ягод объелись и посходили с ума. С Олегом это может случиться. Ой!..-- вдруг вскрикнул он и подскочил.-- Меня кто-то укусил. Вот черт еще. -- И меня... -- Это пчелы. Откуда они взялись? Посмотрите, их сколько. Ну, конечно, это от них убегали Герка с Олегом. Преследуемые пчелами, ребята кинулись к реке. Рассерженные дневным грабежом, пчелы еще не скоро покинули берег. В воде ребята были в безопасности. Но при каждой попытке выбраться на берег они вновь подвергались нападению. Наконец, берег очистился от "неприятеля", улетевшего в медоносные заросли наверстывать потерянное время. Любители меда с опухшими лицами вернулись на бивуак. -- Но-оо-оо, эдак совсем могли закусать пчелы,-- улыбаясь, произнес Сыркашев. -- На воров-то шибко сердиты они. Беда, как поймают. -- Он махнул рукой. -- Медведь, бывает, не может справиться с ними. На всю тайгу орет. Вы тоже, как медведь, в воду полезли. Сыркашев рассмеялся. Бежит все глубже и глубже в тайгу малоприметная стежка. Ноги мягко ступают по мшистой земле. Шагов не слышно. Поляны кажутся яркими коврами, раскинутыми среди тайги. Веселый кустарник -- подлесок из смородины, акации, калины, рябины, шиповника плотной стеной обступает молодой подрост и старые деревья. Все больше и больше встречается на пути звериных троп. Вот через густые заросли будто кто протащил тяжелое бревно и все примял вокруг. Это бродил по ягодникам лакомка-медведь. Ребята сразу примолкли, держались настороже, ближе друг к другу, внимательно осматривались по сторонам. Может быть, он стоит вон за тем огромным выворотком, вскинувшим вверх корни с красноватой землей на них. Вот старый охотник обратил внимание мальчиков на узенькую, как цепочка, тропку, глубоко выбитую на мягкой лесной почве. Это тропа маралов, их путь на солонцы к воде. А это что такое на плоском камне, вросшем в землю?.. Рассыпаны мелкие, как кедровые орешки, катышки. Тут стояла стройная красавица кабарга, безрогий олень, житель горной тайги, с тонкими, точно точеными ножками. Почти незримая лесная тропа уводила в глушь, в чащобу. Невнятные шорохи да тихий звон в густых вершинах встречали путников. Веселых птичьих перекликов не слышалось. Певчие птицы любят светлые, прогретые солнышком опушки, приречные заросли. Хлопая крыльями, тяжело поднялся с ягодника глухарь. Полетел в чащобу. Вот кто-то впереди стремительно сорвался с места и побежал. -- Цок, цок, цок... -- стучат копытца по камням. И затихают. Белка притаилась на вершине. Среди густых ветвей замер хищник, подстерегающий добычу. Глушь... Тишина. И всюду жизнь. Богат животный мир горной тайги. Разнообразен. Здесь можно встретить уже довольно редкую росомаху -- крупного черно-бурого медлительного ночного бродягу, с густым блестящим ценным мехом; наиболее распространенного представителя диких кошек -- рысь; медведя; благородного красавца марала; лося; горных козлов; любительницу рыбы темно-каштановую с золотистым отливом выдру; белок; красновато-бурых летом и снежно-белых зимой, блестящих горностаев; кровожадных и ловких, неразборчивых в пище рыжевато-красных колонков; не столь уж дальних родственниц выдр -- лесных куниц; ярко-рыжих лисиц-огневок и редко -- черно-бурых с серебристым отливом... Невидимые лесные жители напоминали о своем присутствии на каждом шагу. Только неприметно было следов человека. Будто никогда и не ступала его нога в эти сумеречные таежные дебри. Пересекая долины, поляны, переваливая через отроги, тропа вела все дальше, все глубже в тайгу, все ближе к лежащему за поднебесными горами озеру Каракол. Сыркашев остановился. -- Каргинские люди прошли, -- сказал он, кивнув на отдельно стоящее дерево. -- Вдвоем. На конях. У одного конь, как и мой, рыжий. У другого маленько выше будет. Только теперь ребята заметили на дереве две надломленные ветки. Одна была несколько выше другой. -- Шишковать место ищут. Нынче урожай на шишку. -- Алексей Иванович слез с коня и внимательно осмотрел надлом. Ранки на ветках еще не затянулись смолой. -- Два дня назад как шли, не будет больше, -- вслух рассуждал старик. Надлом был сделан в сторону виднеющегося вдалеке гольца. -- Там каргинские живут,-- Алексей Иванович кивнул в гущину леса. Он осмотрел заросшую мхом землю; на другом дереве нашел еще надломанные ветви. Вернулся к первому, надломил и согнул ветку в противоположную сторону от каргинских. -- Они туда ходили, мы совсем в другую сторону пойдем, у всякого свое дело в тайге, своя дорога. -- Алексей Иванович, а откуда вы узнали, что один человек был на рыжем коне? -- Эээ-э-ээ, -- усмехнувшись, промолвил старик, добродушно взглянув на Костю. -- Смотреть надо. Глаза молодые, большие, а не видят. Дерево сказало, на каком коне каргинский человек ехал. Ребята внимательно осмотрели сосну. На стволе в щербинках коры они увидели клочья рыжеватой шерсти. Видимо, стоящий у дерева конь, чесался боком о ствол. -- А можно и камнями воспользоваться, чтобы сказать, куда мы проехали, по какой дороге, -- взглянув на Сыркашева, проговорил Олег. -- Нн-о... -- недоверчиво протянул Сыркашев и хитровато улыбнулся. -- Умеешь?.. -- Это очень просто. Олег из подобранных камешков сложил на земле какие-то знаки. Сергей Петрович и Сыркашев с любопытством наблюдали за ним. -- Вот если один камень положить так, -- сказал Олег, -- а на него другой, поменьше, то это будет обозначать, что здесь дорога. -- Это что же опять индейский знак? -- спросил, улыбаясь, Сергей Петрович. -- Ну да... А вот если слева от этого знака я положу на землю маленький камешек, значит здесь мы повернули налево. А если камешек будет лежать с правой стороны, то значит повернули направо. Олег переложил камешек. -- А вот такая кучка камней, один на другом, скажет, что прошедшие здесь люди делали остановку. -- Придумано хорошо. Ну, а если, например, случится такая оказия, зверек свалит камешек или водой смоет его. Да, наконец, может и не быть поблизости камешков. Как тогда поступают индейцы?.. -- Очень просто, Сергей Петрович. На стволе делают круглый надрез. Значит здесь дорога. Затес с правой стороны у дерева с таким знаком обозначает, что люди повернули направо, с левой от знака -- налево. Можно такие знаки оставлять и на траве. Связывать ее узелком и сгибать в ту или другую сторону. Темнохвойная тайга из ели, пихты и кедра перешла в чистые кедрачи, какие нередко встречаются в горных районах Сибири и поднимаются до пределов альпийской области. Всюду, куда ни падал взгляд, стояли высоченные деревья с широко раскинутой кроной. Они точно поддерживали голубой небесный свод. Кедры чуть слышно шумели пронизанной солнышком мягкой длинной хвоей. Снизу она казалась голубоватой. Прямые стволы, покрытые темно-серой корой с легким серебристым оттенком, тянулись вдаль на десятки километров могучей колоннадой. Ребята, задрав головы, восхищенно смотрели ввысь. -- Ого, сколько шишек! Вот бы достать. -- Не так-то это легко. Метров пятнадцать до них, не меньше. -- Надо быть хорошим верхолазом. -- Попробуй, Герка. -- Трудновато. Пока доберешься до первых веток, семь потов прольешь. -- Это надо Олегу лезть. Ему полезно. Лишний жирок сгонит. -- Смотрите, какой великан! Наверно, ему лет сто. Как вы думаете, Сергей Петрович? -- Побольше. В таких чистых насаждениях кедр начинает плодоносить с пятидесятилетнего возраста. А этот, видите, какой могучий. Судите, каков же его возраст. -- А сколько лет живет кедр? -- До трехсот и даже пятисот. -- Ого!.. -- И каждый год родятся шишки? -- Обильное плодоношение у кедра повторяется через каждые пять-семь лет. Но плодоносит кедр до глубокой старости. Среди древесных пород Сибири кедр, прозванный королем сибирской тайги, занимает третье место. Площади кедровников огромны. Только в пределах одной Западной Сибири растет свыше 20 миллионов гектаров кедровых лесов. А один гектар в урожайный год дает более тонны ореха. Мальчиков поразило огромное количество старой лузги. Она лежала толстым слоем у подножия кедров. Часто попадались молодые, еще не созревшие шишки, сбитые бурей. -- Белка, бурундуки сильно любят орех. Их работа, -- Сыркашев показал на кедровую лузгу.-- В урожай со всей тайги бегут. Сильно много собирается зверя. Промышлять в такой год шибко хорошо. А белка и бурундук что... Едят да в амбары свои прячут. А потом медведь ходит себе да ищет, где бурундуков амбар. Съест весь запас. Один работал, другой съел, -- старик рассмеялся. Алексей Иванович помолчал немного, что-то припоминая, и проговорил: -- Птица кедровка ой бо-о-оо сколько ореха она ест! Сильно много. Знать, никогда она сытой-то не живет. Сказывают, по тайге старый, голодный медведь бродил. Ходил медведь день, ходил два, ничего не может найти, что поесть. Совсем брюхо подвело. Вот беда, еле ноги идут от голода. Медведь ходит злой, а за ним кедровка летает и смеется. -- Иди сюда,-- кричит ему кедровка.-- Здесь орехи. Поешь. Слышит медведь, зовет его птица, про орехи поминает. У него щека задрожала. Шибко он орехи-то любит. Ну, идет на голос. Вот уже совсем близко подошел, а кедровка перелетела дальше и опять зовет: -- Здесь орехи! Иди сюда. Скорее! Побежал медведь. Вот, черт те бей! Никого нет. Совсем в другой стороне кричит ему птица. Целый день бегал эдак медведь. Умаялся. Сел на пень. Лапой мокрую голову вытирает. Сильно рассердился на птицу. Понял, что обманывает она его. Сказал: -- Кедровка, ты целый день меня обманывала, так помни. Будет большой урожай орехов, а ты все равно голодной останешься. Сколько бы ты ни ела, -- никогда не будешь наедаться. Вот с той-то поры и стали кедровки самыми прожорливыми в тайге птицами. Алексей Иванович замолчал. И снова задумался, изредка что-то говоря вслух невнятное. Уже более двух часов путники двигались по кедровому лесу. Воздух был пропитан крепким настоем хвои. Дышалось легко. Никто не жаловался на усталость. Мальчики пытались припомнить, что каждый из них знал о кедре, о ценности его плодов. Но дальше того, что из древесины кедра делают карандаши, а орехи щелкают, ничего вспомнить не могли. -- А ведь кедр -- сокровище тайги, -- сказал Сергей Петрович. -- Запомните только одну цифру: шестьдесят. В кедровых орехах шестьдесят процентов жира. Причем отличного. Кедровое масло одно из лучших среди растительных масел. Оно имеет широкое применение в оптической технике. Из кедрового жмыха можно изготовлять сладости: конфеты, шоколад, халву. Если бы мы собрали весь годовой урожай кедрового ореха, а средний урожай его доходит до двух миллионов тонн, и переработали, то могли бы с излишком покрыть полуторагодовую потребность всего мира в растительном масле... -- А сколько кедрового ореха собирается сейчас? -- спросил Петя. -- Что-то в пределах десяти процентов от урожая. -- А остальное? -- Гибнет. Уничтожается птицами, зверьками. Вот еще могу привести вам интересные факты, -- Сергей Петрович остановился, снял шляпу, вытер платком вспотевшую голову. -- В Сибири кедрачи особенно распространены в Томской области. Там три с половиной миллиона гектаров кедровников. Возьмем минимальный урожай ореха -- пятьдесят килограммов с гектара. Ну-ка, математики, подсчитайте общий сбор. -- Сто семьдесят пять тысяч тонн,-- сказал Гера. -- Отлично. После такого математика, как Гера, проверке не подлежит, -- улыбнулся Сергей Петрович. -- Так вот, если взять только 50 процентов жира в орехах, то выход масла составит примерно пятьдесят тысяч тонн. Кедровые орехи питательнее мяса и молока. Во время скитаний по тайге я сам в этом убедился. Частенько они служили нам единственной пищей. Пятьдесят тысяч тонн кедрового масла это... -- Сергей Петрович взглянул на мальчиков, - соответствует годовой масляной продукции стада дойных коров... в 650000 голов. При удое в 1500 литров молока в год... Впереди посветлело. В косых лучах солнца путники увидели большую елань. По ней протекала маленькая шумливая речонка. -- Казанкол, -- сказал Сыркашев. -- Ночевать тут будем. Ноги-то, однако, шибко ругаются. Отдыхать просятся. Алексей Иванович взглянул с улыбкой на ребят, направляя Рыжку к одиноко стоящему на берегу Казанкола раскидистому кедру. 24. НОЧЬ НА МАЛОМ КАЗАНКОЛЕ Не счесть, сколько малых и больших Казанколов было раскидано по той горной тайге, через которую старый охотник вел к Караколу своих спутников. Жил, говорят, когда-то давно в этих местах, у ключа, богатого золотом, старик по имени Казанкол. Умел он золото находить по глухим таежным речкам-ключам. Много старик намыл желтого песочку. Слух прошел по тайге о его несметных богатствах. "Гостей" долго ждать не пришлось. Явились, убили старика, а золота так и не нашли. Кинулись пришлые и местные старатели искать золото по горным речкам да ключам глухим. Стали их называть Казанколами. То большими, то малыми. На иных золото попадало, а на клад старика так никто наткнуться и не мог... Покрытые темными водорослями камни устилали дно ключа Малый Казанкол. Вода в нем казалась черной. Палатку ставить не стали. Ночь обещала быть погожей и теплой. Стемнело скоро. Взошла луна. На дальние горы опустилось синеватое марево. Все затихло. Вдалеке раздался рев быка. Это прокричала выпь, смешная, нелепая птица, с длинным зеленоватым клювом. В костре ярко горели толстые сухие кряжи. Ведерко с гречневой кашей, слегка припахивающей дымком, обильно заправленной свиным салом и поджаренным луком, стояло в кругу. Ребята трудились усиленно. Разговоры смолкли. Деревянные ложки то и дело опускались в ведерко. Никто не жаловался на отсутствие аппетита. -- Хороша кашка, да маловато, -- проговорил Гера, с сожалением взглянув на показавшееся дно. -- Постой, Герка, да ты ведь, кажется, не переносишь каши, а как дорвался, так за уши не отдерешь. -- Дома, Олешек, да... А здесь, сам понимаешь, другое дело. Пофыркивал недалеко от костра конь Сыркашева. Мягкий лунный свет пронизывал долину, березняк, заросли по берегам Казанкола. После ужина Сыркашев долго сидел молча. Не то дремал, не то о прошлых своих годах думал. Неожиданно, словно продолжая с самим собою начатый разговор, спросил: -- Не сказывал я, как мы с отцом привозили домой счастье от купца? Нет?.. Ну, слушай. Не отрывая взгляда от огня, вороша по привычке длинной палочкой нагоревшие в костре угли, Алексей Иванович неторопливо начал рассказ. -- Приплыли мы с пушниной к купцу весной. Встретил купец отца ласково. Увел в избу к себе. У него такая повадка была. Угощать всех охотников, кто к нему с пушниной приезжал. Я в лодке сижу, жду. Идет отец. Пьяный. Кричит: "Тащи, Алексей, пушнину в лавку". Сильно мне весело стало. Вот, думаю, сейчас ружье станем выбирать. Обещал отец купить. Принес пушнину в лавку. А купец маленько пьяный будто. Рукой по плечу бьет отца, наговаривает: "Ну, дружок Иван Семенович, пользуйся. Ирыс -- счастье свое тебе отдал. Помни Федора Степановича, не забывай к нему дороги. Только смотри, не упусти счастье". Я у отца спрашиваю, когда ружье станем покупать. А он подносит мне к уху коробочку и говорит: "Слушай, Алексей. Счастье там. Привезем домой, ладно, гляди, жить-то начнем. Много белки, колонка добывать станем". Слышу я, шабаршит под ухом что-то. Понять не могу. Домой вернулись, отец всех собрал смотреть привезенное от купца счастье. Раскрыл коробочку. Черный, большой таракан вылез, побежал по стене и спрятался в щель. Вот, черт те бей, потерялось купцово счастье, -- Сыркашев горько усмехнулся. -- Три дня, однако, по всей избе искали, так и не нашли. Убежало. А как и не убежишь, -- опять горькая усмешка спряталась в уголках губ. -- Хлеба в избе нет, что таракану есть. Кандык -- не тараканья еда... Над горами опустилась ночь. Потрескивали дрова в костре. Бескрайней широкой рекой лежал над уснувшей землей Млечный Путь. Сыркашев опять закрыл глаза. Мальчики еще долго не укладывались спать. Уж очень была хорошая ночь, наполненная густым пахучим воздухом и тишиной. Петя лежал, закинув руки за голову, смотрел в усеянное звездами небо. Рядом с ним расположился Гера, зашивал порванные штаны, сердито ворча что-то. Олег разговаривал с Тымом. Не открывая глаз, Тым из вежливости к собеседнику, от которого ему всегда перепадали вкусные куски во время обеда, слегка шевелил хвостом. Костя рассматривал свою дневную "добычу" -- образцы горных пород. Славик возился с фотоаппаратом. Похрапывал с легким присвистом Сергей Петрович, собравшийся рано утром на охоту за рябками. -- Все, -- с облегчением произнес Гера, осматривая заплату. -- Выдержат теперь не только до Каракола, а и дальше. Как ты полагаешь. Славка? Мировая заплата! Славик критическим взглядом обежал пришитую к штанам крупными, редкими стежками тряпочку. -- До Каракола еще может быть и выдержит. А дальше -- сомнительно. -- На Караколе будем послезавтра. -- Интересно, что нас ждет там? -- произнес Петя, поднимаясь и присаживаясь ближе к костру. -- Хотя, что ждет, ясно: горы, озеро... -- Рыба в озере, -- в тон ему вставил Олег. -- Тайга, -- продолжал Петя. -- Я лежал и думал: сколько же еще у нас в Сибири таких, почти неисследованных мест. А пройдет лет десять, и все тут изменится, станет другим... -- В дневнике отца упоминается речка Тус, -- сказал Костя, аккуратно укладывая в коробку образцы. -- Что там на ней было в его время: тайга, зверье. Ни одного селения вблизи. Ну, как вот здесь. А сейчас -- город. Дома многоэтажные. Железная дорога прошла через Тус. Уголь открытым способом добывают. Заходит в выемку состав и загружается прямо из забоев углем. И с Караколом тоже будет. Если, конечно, он заслуживает внимания. -- Конечно заслуживает, -- уверенно сказал Петя. -- Партизаны напрасно писать не стали бы. -- Очень хорошо, что мы отправились путешествовать, -- проговорил Олег. -- Просто замечательно. И как это можно прожить на свете, ни разу не посидев у костра, не проведя около него вот такую красивую ночь... -- Да еще в неведомых горах, среди медведей и злых пчел, -- перебил Славка. -- По Тусу с твоим отцом ходили, -- сказал Сыркашев. Он повернулся к Косте. -- Сильно богатое место. Петр Андрианович в каждую яму спускался. Говорил: "Ну, Алексей Иванович, что только тут будет. Счастливая твоя рука!" И здесь бывали... -- На Казанколе? -- Ну... Под этим кедром стояли. Дерево-то тогда маленько моложе было... Ну и я состарился. Э-ээ, сколько времени прошло. Много... Неожиданное сообщение Сыркашева об отце взволновало Костю. Он долго не мог уснуть, ворочался с боку на бок. Как во сне, вспомнилась ему последняя встреча с отцом. Перед отправкой маршевого батальона Брянцев ночью забежал домой. Костя проснулся и увидел склонившегося над ним отца. Отец молча поцеловал его полусонного, накрыл одеялом и ушел. Так рассказывала мать. А Косте казалось, что именно так помнит он сам эту последнюю встречу с отцом... Сон сморил ребят. Алексей Иванович сидел у костра. Костя поднялся, сел с ним рядом. Точно продолжая уже начатый с кем-то разговор, Сыркашев тихо проговорил: -- Тогда с одним парнем у нас беда и случилась. Все вернулись, его нет. Вечер пришел -- нет. Ночью гроза началась, ну страсть какая. Будто вся тайга и горы загорелись,-- Алексей Иванович покачал головой. -- Где искать человека. Петр Андрианович говорит мне: "Надо искать. В беду попал, однако, как оставить. Разве можно до утра ждать". Всю ночь искали. Нашли ведь. Заблудился парень. Совсем в другую сторону пошел. А тайга велика. Э-ээ, куда мог зайти... Сыркашев прикурил от костра погасшую трубку. -- Вот он какой был твой отец. Никогда в беде другого не оставит. Всегда поможет. Три лета с ним ходили. Он повернулся к Косте. -- Ну, спи давай. Ночь-то уже прятаться начинает. Алексей Иванович подсушил над костром узагат -- мягкую лесную траву. Она заменяла ему портянки. Переобулся. Наложил в костер дров. Костя уже уснул. Старик осторожно коснулся рукой его головы, погладил рассыпавшиеся светлые волосы, вздохнул. На востоке разлилась белесоватая мгла, предвестница утра. В лучах утренней зари загорелась на северо-востоке яркая Венера. Где-то далеко-далеко, на горном болотце протрубили журавли. Ночь ушла за горы. Начиналось утро. В горах первыми встречают солнышко вершины; потом деревья, забежавшие на высоту по склонам гор. Но вот поднялось солнышко над хребтами, глянуло в долину, в которой расположились путники, и щедро разбросало по влажным от ночной росы травам алмазную сверкающую россыпь. В эту минуту, когда можно было полными пригоршнями черпать с травы все существующие на свете драгоценные камни-самоцветы, и проснулся Олег. Он открыл глаза и увидел рядом с собой, на валежнике, бурундука, одетого в нарядную шубку, с пятью черными красивыми полосками, похожими на бархатинки, врезанные в шкурку, которые, как рассказывается в сказке, оставил ему медведь своей когтистой тяжелой лапой. На кончике каждой шерстинки переливался огнями крохотный камень-самоцвет. Бурундучок чуть шевельнул усиками, и на их кончиках вспыхнули алмазы. Олег протянул руку. Алмазы погасли. Бурундук соскочил с валежинки, сел и, повернув мордочку к Олегу, небоязливо смотрел на него. Олег приподнялся. Тогда длиннохвостый зверек побежал. Олег вскочил, бросился за ним, сбрасывая с высокой травы камни-самоцветы. Ему захотелось поймать и приручить этого забавного полосатого зверька. А юркий бурундук то скрывался, то показывался снова. Иногда, словно поджидая Олега, сидел на какой-нибудь колодине и спрыгивал с нее, как только к нему тянулась рука мальчика. Наконец, полосатый зверек выбежал на опушку, юркнул на сосну и уселся на сук невысоко от земли. Упрямый Олег полез за ним... Ребята проснулись и, не увидев Олега, решили, что он уже на речке, и тоже пошли купаться. На речке Олега не было. -- Пасется на ягодках, -- сказал Петя. -- На подножный корм перешел. Мальчики выкупались в холодной, обжигающей тело воде, полежали на утреннем солнцепеке, выстирали белье и вернулись на стан. В ведерке уже варилась и вкусно пахла похлебка из рябчиков. -- А где же Олег? -- спросили ребята. -- А разве он не с вами, -- в свою очередь удивился Сергей Петрович. -- Оо-ле-е-ее-г!.. Вдалеке застрекотала сорока. Темно-бурая прожорливая кедровка, распахнув черные с золотым отливом крылья, пролетела мимо ребят, наполняя утренний лес резким неприятным криком. Гера зычно крикнул: -- О-лл-е-ее-г! Сыркашев прислушался к лесному эху, виновато сказал: -- Вот беда, маленько сон сморил. Эка старость-то... Худо. Не видел, куда парень ушел. -- Может быть Олег где-нибудь оставил знак, -- встревоженно и сердито проговорил только что вернувшийся с охоты Сергей Петрович. -- Надо как следует, внимательно осмотреть все кругом. Искать сейчас следы, труднее, солнце согнало росу. -- О-леее-е-г... Никто не отзывался на крик. Ребята взяли с собой Тыма и углубились в лес. В том же направлении, как и в первый раз, снова застрекотала сорока. Замолчала. Прошло несколько минут. Знающая все лесные новости белобокая болтунья опять заговорила скороговоркой на своем птичьем языке. -- По пустому эта не болтает, -- заметил Сыркашев. - Привычка у нее такая. Все летает да высматривает, что в тайге делается. Всем рассказать охота, что видела, про себя-то не любит держать. К сорочьему стрекоту в той же стороне присоединился и громкий лай Тыма. Сыркашев поднялся. -- Пойдем, смотреть надо. Собака не на зверя лает. Голос веселый. В лесу перекликались ребята. Эхо отзывалось на их голоса и замолкало. Сергей Петрович и Сыркашев встретились с ребятами на лесной поляне. Они тоже спешили на голос Тыма. -- Да вон же он сидит! -- вскрикнул Петя. -- Вон на полянке. Под старой толстой сосной, вскинув вверх морду, сидел Тым и помахивал пушистым хвостом. Сверху из густых ветвей долетел жалобный голос: -- Р-е-ее-бяя-та, здесь я. Сними-и-ии-те, пожалуйста, меня. Сам я не мо-о-гу-у. Под сосной раздался дружный хохот. Среди ветвей, зацепившись курткой за сук, висел в воздухе Олег. Одной рукой он держался за верхнюю ветку. Гера крикнул: -- За каким чертом тебя понесло туда? -- Не за чертом, а за бурундуком. Он совсем близко подпустил меня, а потом как прыгнет. Я хотел схватить его, а сук за спину и подцепил меня. И не пускает. А ты смеешься, Герка. Попал бы в мое положение. Повисел... -- Ну, ну, не ворчи. Гера с Костей полезли на сосну. -- Ребята, минутку, задержитесь. Олешек, миленький, повернись ко мне. Ну я прошу тебя. Ага, не хочешь... Тогда я тебя вот с этой точки. Есть! Ну, ребята, и кадр вам скажу. Олег в воздухе. Ох, не могу! Славка дурашливо схватился за живот. Через несколько минут смущенный Олег стоял внизу. -- Почему же ты не отзывался на наш крик? - спросил Сергей Петрович. -- Знаешь, как ты нас напугал... -- Знаю... - виновато согласился Олег. -- Думал как-нибудь сам отцеплюсь. А рвать куртку было жаль. Ну, а потом Тым прибежал, залаял. В полдень на невысоком перевале, Алексей Иванович остановил коня и сказал: -- Соболиная гора. Путники увидели в той стороне, куда указал Сыркашев, цепь горных вершин, покрытых лесом. Среди них отчетливо выделялась одна. Ее склоны казались издали широкими распахнутыми крыльями. И вся гора напоминала собой огромную птицу. От облака, заслонившего солнце, на гору упала тень, быстро скользнула по ней, и гора-птица будто тоже бежала, готовая вот-вот подняться ввысь на своих могучих крыльях. 25. СОБОЛИНАЯ ГОРА Соболиная гора, куда по пути к озеру Каракол зашел со своими спутниками Алексей Иванович Сыркашев, привлекала маралов солонцами, а каменные россыпи были удобным местом для расселения соболя. Во многих местностях Сибири этот ценный пушной зверь исчез почти совершенно. Сохранился он только в самых отдаленных, труднодоступных районах. Советское правительство наложило запрет на охоту за соболями; организовало соболиные заповедники. Расселять соболя начали еще до войны. Ежегодно сотни знаменитых баргузинских соболей с темно-шелковистым густым мехом отправляются в различные места для расселения, количество соболя сейчас не только восстанавливается, но и значительно расширяются границы его обитания. Приживается соболь и в неволе. И даже приносит потомство. В горных местностях многие звероводческие фермы разводят соболя. На такой ферме и работал Алексей Иванович Сыркашев. Для ее пополнения старый охотник, отлично знающий повадки зверя и места его обитания, выезжал в горы. На этот раз он должен был привезти из заповедника на ферму баргузинского соболя для размножения. Неожиданные события в памятную грозовую ночь внесли изменения в намерения старого охотника. От земли поднимались тонкие ароматы трав, слабый еле ощутимый ветерок смешивал их с более крепким смолистым запахом сосновой хвои. Пряный лесной настой наполнял прозрачный, чистый воздух. Временами высокие зонтичные растения, среди которых особенно много попадалось пучек, вырастающих в тайге до двухметровой высоты, скрывали людей с головой. Они продвигались через такие заросли, как по узкому и пахучему коридору. На пути встретилась и старая гарь. Из зарослей кипрея тянулись, точно черные пальцы, обгорелые деревья. Место было неприветливое, молчаливое. И мальчики очень обрадовались, когда гарь осталась позади и они вышли на светлый, залитый солнцем склон. -- Медом пахнет, ребята. Честное слово, -- проговорил Славка, забавно потянув маленьким носом. -- Близко пасека. -- Смотрите, как сразу насторожились Олег и Герка, когда услышали слово "мед", -- рассмеялся Петя. -- У Олега даже исчезла усталость. Он снова готов ринуться в бой... -- И позорно отступить, -- вставил Гера. Алексей Иванович уже отъехал вперед и остановился, поджидая Сергея Петровича и ребят. -- Липовый лес! -- обрадовался Сергей Петрович. -- Это замечательно. И весь в цвету. Вот откуда такой, ни с чем не сравнимый аромат. Дышите, друзья, дышите. В полную силу ваших легких. Глубоко, вот так... Хорошо!.. Посредине широкого распадка с зарослями лабазника весело журчала светлоструйная речушка. На склонах рос липовый лес. Густой медовый аромат от белоголового пахучего лабазника и цветущей липы растекался по долинке. Вокруг лип вились пчелы, осы, шмели, тысячи каких-то мелких крылатых насекомых, и каждое из них издавало свой звук, и все они вместе сливались в общий протяжный и торжественный звон, висящий над долиной. Солнце щедро заливало ее светом и теплом, и каждое дерево, пронизанное его лучами, словно светилось изнутри. -- Я видел липу только в городе, в сквере, -- проговорил Костя, -- а тут лес. Это здорово! Красивый, светлый, пахучий. Обратите, внимание, ребята, на листья. Они окрашены в два тона: верх темно-зеленый, а снизу они серо-зеленые. Это должно быть очень красиво во время небольшого ветра. Олег торопливо достал альбом, карандаш и расположился на траве. -- Я сейчас быстренько сделаю набросок. Вот это дерево на первом плане, как шар... -- И притом звуковой,-- вставил Гера. -- И с ясно выраженным медовым запахом, -- добавил Петя. -- Не помню, в какой-то книге я читал, что одно дерево липы дает столько меда, сколько пчелы могут собрать его с гектара гречихи, -- сказал Костя. -- Это верно, Сергей Петрович?.. -- Возможно. Во всяком случае, липа -- один из сильнейших медоносов, а липовый мед по вкусу самый лучший. Это я знаю доподлинно, так как люблю побаловаться чайком с медом. Особенно зимой, после бани, -- улыбнулся Сергей Петрович.-- Липовый мед прозрачен, ароматичен, содержит около семи различных витаминов, виноградный сахар. Много ли в Сибири липы?.. Нет. Несколько островков. Причем, самый крупный площадью около девяти тысяч гектаров. -- Сергей Петрович взглянул на мальчиков. -- Ведь это же реликт, остаток от пышной растительности доледникового периода. Перенеситесь мысленно в Сибирь того времени. Вы попали бы в роскошные леса из широколиственных растений, таких, как клен, бук, граб, дуб, ясень, орешник. И среди них могучие липовые леса... Сергей Петрович увлекся и не видел, что Сыркашев машет им рукой и что-то кричит. -- Идем, идем,-- крикнул Сергей Петрович в сторону Сыркашева. Алексей Иванович уже расседлал коня, пустил пастись. -- Ночевать будем,-- сказал он, складывая аккуратно в одно место седло, мешок, сумку. Ребята поставили палатку, заготовили дрова. Алексей Иванович и Сергей Петрович ушли на охоту. Петя -- на речку с удочкой. Олег и Славик -- готовить обед. Костя приводил в порядок свой путевой дневник. "У меня в рюкзаке полно образцов горных пород, а ребята, считая меня уже заядлым камнелюбом, продолжают их тащить: "Котька, спрячь, Котька, посмотри, какой красивый обломок и какая замечательная галька. Прибери обязательно". Каракол уже недалеко. Мы все настроены так, будто найдем там что-то совсем необычайное. Конечно, в смысле каких-нибудь ценнейших месторождений. Это, видимо, так нам хочется, вот и настрой соответствующий у всех. Это хорошо. Мне сейчас припомнилась фраза из дневника отца о том, "как увлекательно открывать неведомое". Вот это "неведомое" и тянет нас, как магнит, к Караколу. Вчера попалась на пути полусгнившая избушка. Кто жил в ней? На этот вопрос даже не ответил Алексей Иванович, но считает, что могли жить и партизаны. Догадался Олешка. Он страшно любит заниматься всякими раскопками. Ну и нашел в развалинах ручку от солдатского котелка и покрытый зеленью винтовочный патрон. Ясно, что развалины остались от годов гражданской войны. Видимо, здесь была партизанская тропа, может быть, по ней и ходили они из пещеры на Инсуху к озеру Каракол. Сергей Петрович придерживается того же мнения, что и мы..." Костя прикрыл тетрадь и, глядя на дальние хребты, задумался. Перед закатом солнца мальчики поднялись с Сыркашевым на вершину Соболиной горы. Алексей Иванович сказал, что ему надо обязательно провести на горе ночь, посмотреть, ходит ли там соболь. Ребята упросили взять их с собой, дали обещание, что будут вести себя тихо-тихо и только слушать. -- Нн-о-оо-ооо, -- с шутливым недоверием в голосе протянул старик. -- Один сидит ничего не говорит, эдак ладно. А шесть... -- он с сомнением покачал головой... Огромной взлохмаченной медвежьей шкурой раскинулась необозримая тайга по горным отрогам, залитым лунным светом. В ночной тишине, звеня холодными струями, падая с камня на камень, сбегала речка. Словно тянул кто с вершины горы по камням бесконечную серебряную полоску: -- Дзиннь... зин... зинь... инь... дзинь... зинь... дзинь. И где-то внизу, в глубине туманного ущелья, уже шумел стремительный поток, ворочал камни. Над хребтами прокатилось: -- Гуу-у-ух... ухххыы... -- и затихло. Будто глубоко и протяжно вздохнули горы. Вот еще... Над горными вершинами плыли по развалам глухие; долго перекатывающиеся отзвуки далеких взрывов. Мальчики, не проронив ни слова, слушали ночные звуки. Вот из глубины леса долетел чей-то непонятный монотонный режущий звук: -- Уэррэрррр... уэ... р... ррр... -- Кто это? -- тихо спросил Олег. Сыркашев усмехнулся. -- Козодой. Всю ночь не спит. Кормится. Днем отдыхает. Непрерывный, ворчащий звук "аэррррр оррр" повторился. -- Кто знал прежде, что в наших горах такие богатства лежат, -- проговорил Алексей Иванович, вглядываясь в синеватое марево, разлитое в ночи. -- Старики сказывали, что богатырь Пустыкай все запрятал в гору. Был такой. Стары-то люди говорили, когда Пустыкай шел, далеко слышали его. Горы передавали. Встанет ногой, задрожит земля. На себе он другие горы перетаскивал. Вот какой сильный был. Как-то вот из чужой страны люди пришли. Алман требуют. Золото, шкуры соболя им давай. Да много. Сильно тогда расшумелся старик Пустыкай. Пять дней от его крика камни с гор скатывались. Тогда он взял да и запрятал все богатства. И запрет сильный наложил. Полгоры, сказывают, натаскал на зарытый клад. Ну, потом не стало Пустыкая. Богатыри-то ведь тоже помирали, -- Алексей Иванович чуть улыбнулся. -- Много лет прошло, кто там знает, сколько. Ну, начали люди помаленьку искать Пустыкаев клад, да так никто и. не мог найти. И я сам маленько искал. Шибко в стариковы-то сказки верили. Алексей Иванович легонько тронул голову Кости. -- С твоим отцом мы много по горам ходили. Не Пустыкаев клад искали. Ээ-ээ... Зачем он людям? -- Старик протянул руку, указывая в лунную даль. -- Гляди... Алексей Иванович медленно провел рукой по воздуху. Она точно плыла над вершинами гор в лунной синеве. -- Далеко видать. Со всякой горы. Только сейчас окружившие его мальчики заметили на северо-западе светлую полоску. Над горами в той стороне вспыхнуло на небе легкое красноватое сияние и долго не гасло. Алексей Иванович молча смотрел в ту сторону. Потом сказал: -- Завод... Он молча показал рукой в другую сторону. И там, за изломанной линией высоких кряжей, утонувших в мягком голубоватом полусвете, угадывалось в небе легкое трепетное сияние -- зарево далеких огней. -- С твоим отцом, -- Сыркашев положил на плечо Косте руку, -- сильно много железной руды нашли. Ой бо-оо, целая гора. Все искать и доставать надо. Зачем попусту богатству в горах лежать. Надо людям, все надо. У меня сын Семен, инженер, сказывал: Сибирь-то сильно богата. Нет богаче ее. -- У вас сын инженер? -- удивился Славик. -- Вот это здорово. -- В гости его ждем со старухой. Пусть поживет, тайменей половит. Любит парень рыбалку. За глухарями сходим. Сыркашев к чему-то прислушался и сказал: -- Будем теперь тихо сидеть. Соболя глядеть надо. Есть ли зверь? Прежде тут много было. Глаза мальчиков устали от напряжения. То один, то другой из них время от времени молча трогал рукой соседа и с замирающим от волнения сердцем показывал вперед: "дескать, вон, смотри, сидит соболь", но это каждый раз оказывался или незамеченный ранее камень, или переместившаяся тень от пенька. Каждому из мальчиков хотелось первому увидеть редкого зверя. -- А, их тут нет,-- прошептал Славик разочарованно. -- Нет никаких соболей... -- Ну да, нет, а это кто? -- Олег показал в сторону больших камней. -- Мышь по-твоему... Совсем недалеко от мальчиков и Сыркашева яркий лунный свет заливал большую груду камней. Камни блестели как полированные. Остроухий ночной хищник с черной, будто с только что начищенной, шерстью сидел на одном из них, чуть повернув в сторону конусообразную голову. Там происходила какая-то возня, писк. Соболь сидел настороженно, не шелохнувшись, готовый к прыжку. В ночи прозвучал протяжный крик. В нем слышалась смертельная тоска. Из камней выскочил горностай с зажатой в зубах птицей. Он быстро мелькнул красновато-бурой спиной и исчез. Соболь слегка шевельнул головой и стремительно метнулся вслед за ним. -- Шибко хитрый зверь, -- произнес Сыркашев. -- Теперь горностаю не жить. Со следа не сойдет соболь, догонит. Как огонь быстрый. Чисто беда была промышлять его. Сильно маятно. Много дней за ним с собакой ходишь, ходишь. И зверь устанет. Запрячется под корень, в бурелом, в дупло старое. Собака все равно найдет. Сетью оплетешь. Напугаешь зверя, у него голова заболит, -- куда бежать, некуда... В сеть, как налим, и залезет. Попался, бродяга. Теперь дома живет, -- с ноткой удовлетворения в голосе проговорил Алексей Иванович. -- На ферме... Небо на востоке посветлело. Начали меркнуть звезды. Крохотная зорянка тинькнула в кустах. Робко вздохнул предрассветный ветерок, чуть слышно прошелестели листья. Потом на северо-востоке, по извилистой линии хребта, будто кто тонкой кистью наложил золотистую кайму. Кисть вела кайму все дальше и дальше по хребту, щедро брызнула позолоту на один из пиков поднебесного кряжа, и вскоре вдалеке загорелся в утренних лучах солнца двухвершинный "Час-Тах". -- Смотрите, ребята, озеро! -- Каракол? -- Ну, конечно. -- Ого! Какое оно большое. -- Вот и добрались. -- Ты думаешь, Олешек, это близко. -- Сколько бы там до него ни было, дойдем. Но факт остается фактом, мы уже видим его. Вдали, между вершинами "Час-Таха" протянулась светлая полоска с легким розоватым, оттенком. Солнце еще не показывалось из-за гор. В развалах лежал туман светлыми неподвижными облачками. Утренний воздух был свеж и ясен. Петя стоял в стороне от ребят, у края обрыва, и рукой молча манил их к себе, показывая вниз. Там шли размеренным, неспешным шагом маралы. Маралуха остановилась, повернула голову назад. Из-за скалы выбежал теленок. Забавно разбрасывая длинные ноги, он подскочил к матери и жадно уткнулся в вымя. Мать ласково оттолкнула головой теленка и пошла дальше. Ожидавший ее марал, закинув голову с рогами, спокойно смотрел большими умными глазами на ребят, склонившихся над обрывом. Постояв в таком положении несколько минут, он опустил голову и неторопливым шагом пошел дальше. Звери уже скрылись в густом подлеске, а мальчики все не двигались с места, словно ждали появления еще других. -- Красавцы! -- восхищенно произнес Петя. -- Ты их снял Славка? -- Ух, ты, совсем забыл, -- Славик схватился за аппарат, но было уже поздно. -- А какой гордый и независимый вид у того, который с рогами,-- сказал Петя.-- Мне кажется, я никогда не выстрелил бы в такое красивое животное. Не поднялась бы рука. -- Мало стало зверя, -- промолвил с огорчением Сыркашев. -- Прежде марала по Инсуху много водилось. Охотились за ним. Плохой человек и весной бил. Молодые рога сильно дорогие у зверя. Рога срежет, шкуру возьмет, мясо в тайге бросит. Дело разве... Вот чем занимались, -- с суровым оттенком в голосе произнес Сыркашев. -- Мы не промышляли эдак, зря не губили зверя. Марал зачем нам... -- А где же озеро? -- вскричал Олег. -- Я не вижу его. -- Протри очки. -- Да нет, без шуток. Где же оно? Смотрите сами. Ну, где? И в самом деле, озера между двумя вершинами "Час-Таха", которое казалось таким близким, уже не было. -- Вот тебе и Каракол. По усам текло, в рот не попало, -- проговорил разочарованно Олег. -- Как же так... -- А вот так. Совсем это было и не озеро,-- проговорил Костя. -- А что же, по-твоему? -- Туман. Обычный над озером. Солнце поднялось, и туман исчез. Издалека долетел звук, напоминающий громкий рев оленя во время гона. Сыркашев рассмеялся: -- Сергей Петрович кричит. Как марал осенью, на свадьбе. В стволы ружья дует. Сильно похоже. Умеет манить зверя. Снова прокатился внизу глубокий, грубый сильный звук. -- Нн-о-оо... Идем. У нас тоже брюхо пустое, ворчит, есть просит. 26. ЧТО ПРОИЗОШЛО НА ПЕРЕВАЛЕ Сергей Петрович с Сыркашевым, поджидая спутников, отдыхали на камне. Огромные обломки разрушенных временем скал загромождали безлесную вершину перевала. "Час-Тах" с него казался уже совсем близким. Алексей Иванович, попыхивая трубкой, окинул довольным взглядом окружающую местность. Грозные неприступные пики тонули в глубокой небесной синеве. На небе не было ни единой тучки. -- Ладно дело вышло, -- проговорил Алексей Иванович. -- В ненастье тут ходить сильно худо. Теперь утром и на Караколе надо быть. Сыркашев вдруг насторожился, вынул изо рта трубку и стал внимательно прислушиваться. С той стороны, откуда они только что поднялись на перевал, из-за гранитного гребня донесся странный скрипящий звук. Алексей Иванович, слегка склонив голову, молчал, продолжая вслушиваться в глухой удаляющийся шум. На перевале дул несильный свежий ветер. Ребята еще не появлялись. Но за гранитным гребнем уже слышались их голоса. Отдельных слов разобрать было нельзя. Все кричали разом, кому-то что-то советуя, перебивая один другого. Голоса мальчиков были взволнованны. И вот до Сергея Петровича и Сыркашева уже совершенно отчетливо долетел отдаленный крик: -- О-оо-о-о-ой... -- Ээ-э, не ладно там, -- тревожно проговорил Алексей Иванович. -- По-мо-о... -- ветер оборвал слово, сбросил с перевала. На гранитном гребне показался Петя. Увидев спешащих Сыркашева и Сергея Петровича, он крикнул, махнув рукой вниз: -- Там Славка... Не сказав больше ни слова, Петя спрыгнул обратно, на северную сторону перевала. А там произошло вот что... На одной из скал с острой вершиной сидел неподвижно, сложив крылья, огромный хищник-бородач с почти голой головой и шеей. Вот голова с клювом, загнутым на конце крючком, поднялась, повернулась направо, налево; голая шея вытянулась, могучие крылья раскрылись, хищник точно уперся ими в вершину скалы, тяжело взлетел и снова опустился на соседнюю, но уже ближе к мальчикам. Глаза у Славки загорелись. -- Ээх, братцы мои, вот это кадрик! Ой-е-оо... Подумать только. Какой орел!.. Эх черт, длиннофокусного объектива нет. Но ничего, подойду ближе. -- А следует ли, Славка, задерживаться? У тебя уже есть орлы. Куда тебе их? -- Ты понимаешь, Костя, нет такого. -- Ну, встретятся еще. Пошли. Сергей Петрович и Сыркашев ждут. Славка заупрямился. -- Вот еще... Упустить такой кадр, да что ты, Костя. -- В голосе мальчика прозвучала обида. -- Это много времени не займет. Вы идите, а я сниму два-три кадра и догоню. Я быстро. Славик сбросил рюкзак. Скала, на которой сидел орел, отделялась от ребят широким, крутым косогором, покрытым камнем и щебнем. Не успел Славка пробежать по мелкощебнистой россыпи и десятка метров, как от подошвы скалы до него долетел глухой шум. Скрип камней. Россыпь внезапно пришла в движение и потекла вниз. Славка продолжал бежать по колеблющимся камням, но только сейчас следившие за ним мальчики заметили, что он не приближается к скале, а все время отдаляется от нее. Вначале им это показалось забавным. -- Славка дрейфует... Это вообще здорово, ребята. Жаль, что он сам себя не может снять. -- Он напоминает сейчас белку, бегающую в колесе. Правда? -- Но он не сдается. Видите, опять начал взбираться. -- А орел все ждет. Терпеливый. -- Ну как же. Ведь приятно позировать такому знаменитому фотографу. -- Братцы, а мне что-то не очень начинает нравиться этот дрейф, -- с явной тревогой в голосе произнес Олег. Смех и шутки ребят сразу прекратились. Славик хотя и видел, что его относит от скалы, но все еще продолжал упрямо к ней взбираться по движущейся россыпи. Поняв, наконец, всю безуспешность своей попытки, повернул обратно. Но было уже поздно. Каменная река точно вцепилась в него, захватила в плен и несла неудержимо вниз. Вокруг неприятно шуршали камни, ноги глубоко увязали в мелком щебне. С большим трудом Славка делал шаг вперед, а на два его относило обратно. Ребята точно убегали от него вместе с подпирающими небо островершинными скалами, выщербленными горными ветрами. Славик растерялся. Ему вдруг стало страшно. Он закричал. Ноги соскользнули с двигающегося камня. Он упал. Уклон каменной реки стал круче. Слышался шум камней, падающих с высоты. Когда Славик поднялся, вклинившаяся далеко в россыпь скала со срезанной вершиной уже заслонила собою ребят. Он взглянул вперед. По телу пробежала мелкая, холодная дрожь. Небольшой островок с растущим на нем склонившимся кедром разбил россыпь на два потока. Они низвергались в пропасть. "Скорее к кедру!" Славка побежал и тотчас же упал, вскрикнув от острой боли в ноге. Он попытался вскочить и не мог. А каменный поток уже превратился в лавину и со все возрастающей скоростью нес его влево, отдаляясь с каждой минутой от спасительного островка с кедром. До края пропасти оставалось несколько десятков метров. Славик еще раз сделал попытку подняться, но, сжав губы от боли, сел. Шум камнепада становился все слышнее и слышнее. Славик упал на шуршащую, подвижную россыпь и, превозмогая боль в колене правой ноги, пополз к кедру. Ах, как страшно далеко этот неподвижный островок с кедром!.. А перед глазами расплываются синие, красные круги, дерево то приближается, то отдаляется, то начинает вдруг вращаться гигантским зеленым колесом. И все время что-то назойливо стучит, стучит в ушах... А-а, это камни падают в пропасть. Неужели не успеть, не хватит сил?.. Шум в ушах все сильнее и сильнее, и вдруг Славик увидел перед самыми глазами протянувшийся к нему обнаженный, толстый корень кедра. Он обеими руками ухватился за него... Тяжело дыша, Славик сидел, прижимаясь к толстому стволу кедра. Сердце мальчика часто билось. От каждого неловкого движения боль в ноге давала себя знать. "И надо же было появиться этому орлу, зачем я не послушался Кости, заупрямился",-- думал он с горечью, растерянно оглядываясь кругом, ища выхода. Шурша камнями и щебнем, россыпь, не переставая, текла по обе стороны скалы с кедром. Будто наверху, у вздыбившихся утесов, сотни людей ломали камень, сбрасывали его вниз. Кедр за спиной Славика вздрагивал, словно весь он, от корня и до макушки, дрожал от сильного озноба. 27. НАД ПРОПАСТЬЮ Поняв, что в положении Славика уже ничего смешного нет, мальчики вначале растерялись. Они беспомощно бегали по краю россыпи, суетились, кричали, давали ему разные советы. Петя уже собирался бежать на выручку, но кто-то предложил воспользоваться веревкой с грузом, бросить ее, как пароходную чалку, Славику. Но пока веревки доставали из рюкзаков, он уже скрылся за скалой, издали похожей на огромный усеченный конус. -- Ээ-э-ээ, совсем неладно дело, -- нахмурив брови, промолвил запыхавшийся Сыркашев. -- Сильно худое там место. Будем думать, как парня выручать, -- проговорил он, обращаясь к Сергею Петровичу. Все поспешили к скале. Увидев прижавшегося к дереву Славика, ребята ободряюще замахали ему.