Александр Ашотович Насибов. Безумцы --------------------------------------------------------------- OCR: Андрей из Архангельска --------------------------------------------------------------- Роман "СОВРЕМЕННИК" МОСКВА. 1976 Насибов А. А. Безумцы. Роман. М., "Современник", 1976. 320 с. Роман "Безумцы" повествует о самых мрачных и тайных делах гитлеровских нацистов. В годы второй мировой войны секретные службы Германии создали широкую сеть биологических учреждений, где экспериментировали на живых людях. Особое место в книге занимают главы о действиях подводных диверсантов, человекоторпед. (c) ИЗДАТЕЛЬСТВО "СОВРЕМЕННИК". 1976 г. СВИДЕТЕЛЬ ШРАЙБЕР: ГРУППЕНФЮРЕР СС ПРОФЕССОР ГЕБГАРДТ ПРОИЗВОДИЛ ОПЕРАЦИИ ЧЕРЕПА РУССКИМ ВОЕННОПЛЕННЫМ И ЗАТЕМ УМЕРЩВЛЯЛ ЛИЦ, ПОДВЕРГШИХСЯ ОПЕРАЦИИ, ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ УСТАНОВИТЬ ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ, ДЕФОРМАЦИЮ КОСТЕЙ... СВИДЕТЕЛЬ ПАХОЛЛЕГ: НЕКОТОРЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ ВЫЗЫВАЛИ У ЛЮДЕЙ ТАКОЕ ДАВЛЕНИЕ В ГОЛОВЕ, ЧТО ОНИ СХОДИЛИ С УМА... В СВОЕМ БЕЗУМИИ ОНИ РАЗРЫВАЛИ СЕБЕ ЛИЦО И ГОЛОВУ НОГТЯМИ... Из материалов Нюрнбергского процесса над главными военными преступниками От автора Тот памятный вечер Кирилл Карцов провел дома. Уже давно стемнело и за окном стихли шумы улицы, а он все сидел у стола. Радио донесло перезвон курантов. В Москве была полночь. Здесь же, на Каспии, истек первый час новых суток... Карцов встал, походил по комнате, вернулся к столу и пододвинул к себе развернутую газету. Это был обычный номер западногерманского "Курир" - восемь полос убористого текста и контрастных фото, оттиснутых на тонкой шелковистой бумаге, несколько страниц рекламы, затем вкладыш с продолжением какого-то романа. Большая статья в правом нижнем углу первой полосы была заключена в черную рамку. Газета была годичной давности, но оказалась у Карцова только теперь, да и то по чистой случайности. Утром он зашел ко мне в редакцию договориться о предстоящих спусках под воду: Карцов не только врач, но и подводный исследователь, и на завтра были назначены погружения в районе затонувшего в древности города. Подводные пловцы работают парами, охраняя друг друга, как это делают в бою истребители. При погружениях я - напарник Карцова. Вот он и заглянул ко мне, чтобы заранее все уточнить. Обложившись газетами, я сидел за составлением обзора. Здесь были издания социалистических стран, номера французской "Монд" и лондонских "Таймс" и "Обсервер", бюллетени агентств. Разговаривая, я рылся в подшивках, затем отпер шкаф и выволок толстую пачку газет из архива. Тут-то Карцов и увидел "Курир". Он так и впился глазами в статью в правом нижнем углу первой полосы газеты. Он в совершенстве знает немецкий, но поначалу не сама статья в траурной рамке взволновала его. Фотография, заверстанная в центре статьи, - вот от чего он не мог отвести глаз. - Кто это? - осторожно спросил я. - Абст. Меня как пружиной подбросило. Я схватит подшивку, вгляделся в заголовок статьи с фотографией. Невероятно! Очевидно, в сутолоке дел я просмотрел этот номер газеты. - Некролог, - пробормотал я, опускаясь на стул. - Как же так?.. Карцов не ответил. С минуту он сидел неподвижно. Потом встал, направился к двери. - Возьми ее, если хочешь,- сказал я. Он обернулся. - Возьми газету, - подтвердил я, - тебе она нужнее. Он вернулся, сложил "Курир", сунул себе в карман. В то утро Карцов долго бродил по улицам города, больше часа провел на Приморском бульваре. Он сидел у самой кромки воды, привалившись к спинке скамьи, расслабив вытянутые ноги. Как бы ни был он утомлен, стоила ему оказаться у моря - и отступала усталость. Но сейчас он глядел на Каспий и не видел ни бухты, ни горбатого острова на горизонте, ни буксиров и катеров, которые в эту пору во множестве снуют от причала к причалу. А день догорал. Аллею пересекали синие тени. И ветер, который не унимался с утра, теперь притих, будто притомился. Два скутера, вздыбив носы, промчались вдоль каменистого парапета бульвара и унеслись в море. Оглушительный треск форсированных лодочных моторов вернул Карцова к действительности. Поднявшись со скамьи, он зашагал домой. Сейчас он в своем кабинете. И с немецкий газеты на него смотрит Артур Абст. Вот какой некролог напечатан по поводу смерти этого человека. НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ ИЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЕ? ГИБЕЛЬ КАПИТЭНА ЦУР ЗЕЕ1 АРТУРА АБСТА. МЫ ОБНАЖАЕМ ГОЛОВЫ ПЕРЕД ПАМЯТЬЮ ГЕРОЯ. ВЕДЕТСЯ СТРОГОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. 1 Капитэн цур зее - чин в гитлеровском военно-морском флоте, соответствует капитану первого ранга (полковнику). Здесь и далее - примечания автора. Телеграф принес скорбную весть. У восточных берегов Австралии погиб капитэн цур зее в отставке доктор Артур Абст - ветеран войны, кавалер многих орденов и медалей, видный ученый и турист. Полгода назад доктор Абст начал длительное путешествие. Его тридцатитонный тендер2 "Зеевольф" пересек Атлантику и некоторое время крейсировал у берегов США. Ненадолго задержавшись во Флориде, яхта приняла на борт супругу хозяина, которая проводила июль в Майами. 2 Тендер - тип одномачтового судна с косыми парусами. Затем "Зеевольф" спустился к югу и прошел Панамский канал. Оказавшись в Тихом океане, он взял курс на Австралию. Гавайи, острова Гилберта и Санта-Крус - таковы этапы этого сложного перехода. Миновав Новые Гебриды, доктор Абст пересек с востока на запад Коралловое море. Он был у цели: перед бушпритом "Зеевольфа" простирался Большой барьерный риф. Начинался прилив, и огромные валы с грохотом дробились о коралловые стены этого величайшего чуда природы. Здесь, у Большого рифа, где неповторимы богатства океанской флоры и фауны, Артур Абст решил совершить несколько спусков под воду. И первый же день стал для него роковым. Ясным солнечным утром доктор Абст надел акваланг и ушел на глубину. Через несколько минут он закончил пробное погружение, и тогда с борта яхты ему подали легкий подводный буксировщик с укрепленной на нем кинокамерой. Опробовав их, пловец нырнул. Солнце поднималось все выше. Супруга доктора фрау Бригита читала на палубе. Единственный матрос яхты сидел неподалеку и дремал. Был штиль. Лишь легкая зыбь колебала поверхность моря. Казалось, ничто не предвещало несчастья. А оно надвигалось. Прошло минут десять, потом еще столько же. Бригитой Абст стало овладевать беспокойство. Минуты бежали, и тревога росла, хотя было известно, что трехбаллонный акваланг Артура Абста позволяет находиться под водой длительное время. Истекло три четверти часа. Фрау Бригита отбросила книгу и приказала матросу принести ей респиратор, чтобы спуститься к доктору Матрос подал ей маску и ласты, помог надеть баллоны. Но фрау Бригита не покинула яхту, ибо в это мгновение доктор Абст всплыл. Он едва держался на воде и знаками просил о помощи. Матрос кинулся в море, подтянул пострадавшего к яхте. С борта ему помогала Фрау Бригита. Когда Артура Абста подняли на палубу, он был без сознания. Фрау Бригита поспешила в каюту за кофеином, матрос же стал делать хозяину искусственное дыхание, ибо предполагалось, что доктор отравился углекислотой, содержавшейся в плохо отфильтрованном воздухе акваланга. Шприц был вынесен. И тут случилось непоправимое. Едва игла коснулась кожи пострадавшего, он судорожно изогнулся, перевалился через низкий планшир и скрылся под водой. Длительные поиски результата не дали - в этом месте, у границы материковой отмели, коралловая стена рифа отвесно уходит на огромную глубину. Так погиб ветеран и герой войны, исследователь и спортсмен доктор Артур Абст. Пучина хранит тайну гибели благородного сына нации. Ведется строгое расследование. Карцов откладывает газету. Артур Абст!.. Сколько же ему было в войну? Что-то около тридцати. Тридцать или немногим больше. Значит, сейчас было бы под пятьдесят?.. Да, на фотографии - человек хорошо сохранившийся, но уже немолодой. У него расчесанные на пробор блестящие темные волосы, высокий лоб, чуть скошенный к темени. Нос, подбородок, овал лица безупречны. Однако все портит отвисшая, будто безвольная, нижняя губа. Даже на снимке видно, какая она вялая и мокрая. А в маленьких зрачках Абста затаилась холодная, расчетливая жестокость. Перед Карцовым встает финал их боя. Зеленый мерцающий сумрак. Кровь, вытекающая из раны в бедре, здесь, на пятнадцатиметровой глубине, тоже зеленоватая. И - Абст, который прекратил сопротивление и погружается... Карцов не раз собирался поведать людям об Абсте. Все пережитое в "1-W-1" - подводном логове Абста - плюс трофейные документы абвера1 и СД2, с которыми ему довелось ознакомиться, - все это создавало картину достаточно полную. 1 А б в е р - военная разведка и контрразведка гитлеровской Германии. 2 С Д - служба безопасности. Он брался за перо. Но отвлекали дела, казавшиеся более срочными, и записи возвращались в ящик стола. К тому же Карцов был убежден, что до конца рассчитался с Абстом. Оказалось, ошибался: каким-то образом Абст уцелел и умер только недавно. Но, быть может, не стоит ворошить прошлое? Сколько вокруг нового, интересного!.. Нет, стоит! К западу от Эльбы определенные круги вовсю превозносят нацистов - и гитлеровских, образца 1933 года, и современных. Ведь объявили же Абста чуть ли не национальным героем! Абст уже никому не причинит зла. Однако у него много единомышленников, которые живы, действуют, рвутся к ядерному оружию, к власти. Надо рассказывать людям о черных делах нацистов, обрушивать на них удар за ударом, пока не исчезнет с лица земли последний приверженец, свастики. Эти записи, во многом составленные по воспоминаниям Кирилла Карцова, можно считать нашим ответом на некролог в "Курир".  * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *  "1-W-1" ГЛАВА ПЕРВАЯ Дверь, очень высокая и массивная, с бронзовым щитом вверху, на котором переплелись метровые буквы А и Г - вензель нацистского фюрера, бесшумно поддалась под нажимом руки офицера СС. Не шелохнулись верзилы часовые у входа. В черных мундирах и вороненых стальных шлемах, в ослепительно белых перчатках и с белоснежными подсумками на поясе, они застыли как истуканы, вдавив приклады винтовок в пол между расставленных ног. Офицер посторонился, пропуская в кабинет человека. Тот вошел, со стуком свел каблуки, вскинул руку и прокричал приветствие. - Подойдите, - сказал Гитлер, сидевший в противоположном конце кабинета. Печатая шаг, посетитель пересек помещение. - Можете сесть. - Гитлер движением руки показал на кресло, стоявшее поодаль от стола. Человек опустился на краешек кресла. Неподвижный, прямой, он сидел в позе почтительного ожидания, и каждый его мускул был напряжен, готовый мгновенно сработать. Гитлер многое знал о посетителе. В справке, доставленной Герингом, значилось: барон Вернер Магнус Максимилиан фон Браун, возраст 27 лет, место рождения Восточная Пруссия - Вирзиц; его отец - барон Магнус Александр Максимилиан фон Браун, гауптман1 королевской прусской армии в отставке, имперский комиссар в отставке, член правления имперского банка, судья ордена ионитов2; мать - Эмми Милита Цецилия, урожденная фон Квисторп, дочь ротмистра прусской королевской армии, почетного рыцаря ордена ионитов. 1 Г а у п т м а н - капитан 2 Орден ионитов - духовный рыцарский орден крестоносцев, основан в XII веке. Столь же имениты были представители ранних поколений этой династии. В справке подчеркивалось: фон Брауны получили баронство в XVII веке и с тех пор поставляют фатерлянду военных, дипломатов, промышленников, финансистов. Вернер фон Браун изменил давней традиции семьи, став инженером и исследователем. Направление его деятельности - двигатели и летательные аппараты, основанные на принципе ракеты. Восстанавливая в памяти все эти сведения, Гитлер с любопытством смотрел на фон Брауна. У инженера было овальное лицо, цепкие глаза. Сейчас они не мигая глядели на хозяина кабинета. - Давно занимаетесь исследованиями? - спросил Гитлер. Ответил Герман Геринг. Он встал из-за картографического стола, где рассматривал бумаги, привычно коснулся пальцем лацкана своего френча из белой замши. - Мой фюрер, - сказал Геринг, - делу, которым вы заинтересовались, инженер фон Браун отдал уже семь лет. Он начинал в лаборатории Рудольфа Небеля. Гитлер понимающе кивнул. Небель! Кто в Германии не знал этого имени! Талантливый инженер Рудольф Небель самозабвенно работал над созданием ракетных двигателей. - Кстати, где сейчас Небель? Геринг брезгливо поджал губы: - Мой фюрер, Вернер фон Браун и не подозревал, что все эти годы работал бок о бок с евреем! - Так Небель - еврей? - воскликнул Гитлер. - Он считался арийцем. Мы все были убеждены в этом. Однако пришло время, и ложь обнаружилась. - Каким образом? - Обычная история, мой фюрер: кто-то подал разоблачительное заявление. А Небель занимался военными исследованиями. В них были заинтересованы вооруженные силы. Разумеется, служба безопасности не могла допустить, чтобы важная работа находилась в ненадежных руках. Словом, началось всестороннее тщательное расследование... - Где же теперь Небель? - повторил свой вопрос Гитлер. - Увы, он мертв! - Геринг вздохнул, поглядел в потолок. - Подвергнутый превентивному заключению в концентрационном лагере, Рудольф Небель сделал попытку бежать и был застрелен бдительным часовым. Во время этого диалога Вернер фон Браун, вскочивший на ноги, как только поднялся Гитлер, стоял навытяжку и не сводил с Гитлера настороженных глаз. Он многое мог бы добавить к информации рейхсминистра Геринга: донос на Небеля был составлен и послан в СД им, фон Брауном. Гитлер прошел к картографическому столу. Геринг кивнул инженеру, и тот поспешил туда же, на ходу вынимая из портфеля бумаги. Вскоре они были разложены на столе, и Геринг приступил к объяснениям. Воспользовавшись минутой, фон Браун оглядел помещение, в котором находился. Все здесь поражало размерами - сам кабинет, похожий на зал, гигантский письменный стол фюрера, гобелен за его креслом во всю стену, трехметровый портрет Фридриха II на другой стене, ковер во весь пол, огромный диван перед массивным камином, огромный глобус в углу. Под стать всему был и стол для карт, над которым сейчас склонились Гитлер и Геринг, - толстенная мраморная доска, слоновьи ноги... Геринг, поминутно трогая врезавшийся в шею тугой крахмальный воротничок сорочки, с увлечением рассказывал об идее фон Брауна. Внезапно Гитлер остановил его. - Но это очень похоже на летающую торпеду, которую предложил Бунзе1, - воскликнул он. 1 Изобретение инженера Гейнца Бунзе (по другим данным - Пауля Шмидта) представляло собой небольшой самолет с короткими крыльями. Снабженный реактивным двигателем, он выбрасывался в воздух катапультой и при помощи автопилота устремлялся к цели. Снаряд двигался со скоростью 650 километров в час на высоте от 500 до 2500 метров и покрывал до 300 километров. В специальном отсеке он нес 600 килограммов взрывчатки (смесь денитробензена и нитрата аммония в пропорции 1 : 1). Этими снарядами, получившими название ФАУ-1 (от слова фергельтунг - мщение), нацисты в 1944 - 1945 годах бомбардировали Англию. Фон Браун покачал головой: - Позволю себе возразить, мой фюрер. Идея Гейнца Бунзе великолепна, но то, что он предлагает, не ракета в полном смысле слова. Наши проекты имеют и другие различия. А главное - мои снаряд возьмет намного больше взрывчатки, будет летать на больших высотах и в несколько раз быстрее, покроет гораздо большее расстояние до цели. Вот здесь, на полях чертежа, сделаны все расчеты, правда предварительные. Вы найдете и сравнения двух систем. Все трое вновь принялись за чертежи. Прошло четверть часа. Гитлер поднял голову, привычно скрестил на груди руки, обняв ладонями собственные плечи. - Конечно, - сказал он, - во всем этом должны разобраться специалисты. Но сама идея мне нравится... Вы говорите, снаряд помчится быстрее звука? - Да, мой фюрер, он будет молча набрасываться на свою жертву. - Так атакуют волки, - задумчиво проговорил Гитлер. - Они мчатся беззвучно, как тени... Глупые псы захлебываются от лая. А волки действуют молча. Он повернулся и пошел к письменному столу. Опустившись в обтянутое красным сафьяном кресло, ласково поглядел на фон Брауна. - Вы будете техническим руководителем проекта. Создание проектных институтов, лабораторий, исследовательского центра - все это ляжет на вас. Вам же предстоит подбор людей и планирование очередности работ. Я поручу вам строить воздушные торпеды Бунзе и собственные ракеты. Ваш шеф - господин рейхсмаршал Геринг. Он окажет всю необходимую помощь. Вы довольны? - О, мой фюрер! - Спешите, фон Браун: события нарастают. - Я понимаю, мой фюрер... - Сказав, что события нарастают, я имел в виду следующее. Завтра Чехословакия перестанет существовать как государство. На очереди Польша. За ней - другие... Спешите, фон Браун! Гитлер смолк. Выпрямившись в кресле, он положил на стол кулаки и замер, устремив взор в пространство. Он уже видел танковые дивизии вермахта, врывающиеся в горящие польские города, германские пикировщики над Осло, Брюсселем, Антверпеном, слышал грохот немецких танков, накапливающихся возле русской границы... Ошалевшие от первых удач нацизма обыватели самозабвенно орут: Fuhrer macht alles ohne Krieg!1 Увы, время легких побед подходит к концу. Впереди большая война. 1 Фюрер все делает без войны! Стрелки бронзовых квадратных часов, стоявших за спиной Гитлера на дубовом секретере, сошлись вверху. Часы стали бить. Начались новые сутки - 15 марта 1939 года. С последним ударом часов неслышно отворилась дверь. Вошел адъютант - штандартенфюрер2 Брандт. 2 Ш т а н д а р т е н ф ю р е р - чин в СС, соответствует полковнику. - Что? - спросил Гитлер, - Они здесь, мой фюрер. По знаку Геринга фон Браун собрал бумаги и вышел. - Как они выглядят? - спросил Гитлер. Адъютант доложил: прибывшие растеряны, мрачны. - Здесь ли рейхсминистр фон Риббентроп? - Да, фюрер, - сказал адъютант. - Он сам доставил их с вокзала. - Адмирал Канарис? - И он на месте. - Хорошо. - Гитлер помедлил. - Впустите их. Адъютант растворил створки двери и провозгласил: - Господин президент Эмиль Гаха, господин министр Хвалковский, войдите! Порог кабинета переступил изможденный старик. За ним, отстав на шаг, двигался пожилой человек с портфелем. Оба были в черных костюмах и черных галстуках. Адъютант не преувеличивал: президент Чехословацкой республики и министр иностранных дел его кабинета выглядели как люди, прибывшие на похороны. Затем появился Иоахим фон Риббентроп: неслышно скользнул в кабинет, обменялся взглядом с Гитлером и занял место неподалеку от него. Пока адъютант пододвигал кресла чехословацким представителям, в помещение вошел и адмирал Канарис. Вскинув руку в официальном приветствии и получив в ответ милостивый кивок Гитлера, он уселся близ окна, выходившего в зимний сад. В дни описываемых событий Фридрих Вильгельм Канарис находился в расцвете сил и в зените своей карьеры. Глава всесильной военной разведки - абвера, которую сведущие люди в Германии считали государством в государстве, он был одним из тех немногих в стране лиц, кого побаивался сам Гиммлер. От своего отца, дортмундского промышленника, в чьих жилах немецкая кровь была смешана с греческой, он унаследовал хитрость и изворотливость. Доля крови эллинов сказалась на внешности адмирала - невысокого роста, плотный, подвижной, с крупноносым, румяным лицом, он мало походил на немца, но был бы вполне на месте за стойкой кофейни где-нибудь в Салониках или Пирее. Ему исполнилось пятьдесят один год. Он рано поседел, и свою шевелюру, о которой весьма заботился, называл не иначе как самым ценным фамильным серебром рода Канарисов, восходившего якобы к сановникам Древней Греции. Сейчас, сидя в своем углу, Канарис с интересом наблюдал за происходящим. Разыгрывался финал драмы, начатой еще полгода назад. Тогда, в сентябрьские дни 1938 года, в летней резиденции Гитлера - Берхтесгадене, в Годесберге и Мюнхене происходили события поистине удивительные. То и дело приземлялись самолеты с опознавательными знаками Англии и Франции. Они доставляли высокопоставленных представителей правительств этих стран и обильную корреспонденцию. Почта была адресована Гитлеру. К нему же направлялись и посланцы Лондона и Парижа, чтобы уладить конфликт между Германией и Чехословакией. Но Гитлер был непреклонен. Не утруждая себя аргументами, он твердил: западные районы Чехословакии должны быть отторгнуты от этой страны и переданы Германии. В противном случае - война. Канарис мысленно усмехнулся. Что ж, Гитлер знал, что делает. Уже давно был разорван Версальский договор. Страна не только восстановила военную промышленность, но превратила ее в крупнейшую в Европе, создала сильную армию, флот, авиацию. И тогда фюрер слопал Саарскую область. Затем он ввел войска в демилитаризованную Рейнскую зону. Далее была молниеносно присоединена Австрия... Все это была проба сил и проверка характера, решимости, воли "хозяев" Европы - Англии и Франции. И расчеты Гитлера оправдались. Правительства обеих стран сделали вид, что не произошло ничего особенного. Фюрер осмелел. Он действовал в полном соответствии с французской поговоркой, утверждающей, что аппетит приходит во время еды. И по его заданию был разработан дерзкий "план Грюн" - проект захвата Чехословакии. План расчленили на два этапа - так легче было примирить с ним французов и англичан. Фюрер снова победил: полгода назад "большая четверка" - Чемберлен, Даладье, Муссолини и Гитлер продиктовали Чехословакии свое решение: Судетская область передается Германии со всем находящимся там имуществом. Кроме того, Чехословакии предложили удовлетворить территориальные претензии со стороны буржуазных Польши и Венгрии. В те полные напряжения дни многие из окружения Гитлера опасались, что чехи и словаки возьмутся за оружие. Их страна была связана пактами взаимопомощи с Советским Союзом и Францией, и русское правительство твердо заявило, что готово оказать военную помощь Чехословакии, даже если Франция совершит предательство. Но президент Эдуард Бенеш был настроен капитулянтски и к русским не обратился. Он полагал, что в этом случае в Чехословакии подняли бы голову "левые". А "своих" коммунистов он ненавидел куда сильнее, чем германских нацистов. Так были отданы Судеты. Эмигрировавшего за океан Бенеша сменил на посту президента Чехословакии Эмиль Гаха. И вот пришел и его черед. Канарис видел: сейчас Гитлер держится иначе, чем в сентябре 1938 года. Он спокоен, полон достоинства, даже корректен. Еще бы! Чехословакия, у которой отторгнуты районы с крупными военными заводами, перестала существовать западная оборонительная линия и деморализована армия, - это уже другая Чехословакия!.. Разговор начал Гаха1. 1 Д и а л о г Гаха - Гитлер приведен по записям министерства иностранных дел нацистской Германии. Сидя на краешке кресла, беспомощней, жалкий, он робко заявил, что благодарен Адольфу Гитлеру за приглашение приехать и за встречу с ним, которая, несомненно, будет иметь важное значение для судеб чехов и словаков. Ему известны претензии Германии, он готов обсудить вопрос о некоторых территориальных уступках в пользу великого западного соседа. Выслушав, Гитлер ответил. Он весьма сожалеет, что вынужден был просить господина Гаху приехать - президент стар, ему уже за семьдесят. Но это необходимо. Эмиль Гаха принесет большую пользу своему народу, ибо... Здесь Гитлер, сделав паузу, встал с кресла. - Ибо, - сказал он, - вот-вот иссякнет терпение Германии, и она качнет интервенцию! Канарис вновь подавил улыбку. Несколько часов назад отряды СС1 перешли границу н ворвались в чешские города Моравска Острава и Витковичи. Фактически оккупация началась. О вторжении известно всем, кроме разве Гахи и Хвалковсксго, которые в это время были на пути в Берлин. 1 С С - охранные отряды, террористические банды гитлеровской партии. Отправляясь на свидание с германским канцлером, Гаха был готов к самому худшему. И все же слова Гитлера ошеломили его. Задыхаясь, он пытался расстегнуть пуговицы жилета, но руки плохо повиновались. Его министр иностранных дел дрожащими руками отщелкивал замки портфеля и выкладывал на стол какие-то документы. А Гитлер был спокоен. Быть может, президент все еще надеется на вмешательство великих держав? Какая чепуха! Лондон и Париж, занятые своими делами, и не думают о Чехословакии. Там равнодушны к ее судьбе. Доказательства? Их сколько угодно. Впрочем, высокий гость и сам отлично понимает, что дело обстоит именно так. Он, Гитлер, сожалеет о случившемся, ибо верит в честность и прямодушие господина Гахи и господина Хвалковского. Но, увы, не таковы остальные чехи. Поэтому никакие территориальные уступки не устроят Германию. С восточной опасностью следует покончить раз и навсегда. И это будет сделано сегодня же. - Сегодня! - простонал Гаха. - Да! Мое слово неизменно, и я уже дал его германскому народу. Моя армия вступит в Чехословакию в шесть часов утра. В это же время имперский воздушный флот займет чешские аэродромы. Гаха открыл было рот, чтобы ответить, но Гитлер сделал знак Канарису. Адмирал встал, расправил плечи. - Я должен информировать господина Гаху и господина Хвалковского, - медленно проговорил он. - Против каждого чехословацкого батальона имеется германская дивизия полного состава. Высокие гости должны уяснить, что сопротивление бессмысленно. - Сопротивление преступно, - прибавил Гитлер. - Прольется море крови вашего народа, господин президент. Надеюсь, бедствие будет предотвращено. - Что же нам делать? - прошептал Гаха, поднимаясь на трясущихся ногах. Герман Геринг, уже давно нетерпеливо ерзавший в кресле, встал, вскинул стиснутые кулаки. Его искаженное злобой лицо было цвета моркови. Казалось, воротничок сорочки вот-вот перережет набрякшую кровью шею. - Что делать? - прорычал он. - Убираться в отставку, вот что. Ко всем чертям! Вместе со всем вашим правительством! - А время не ждет, - сказал Гитлер, постукивая ногтем а такт секундной стрелке часов, которая уже начала отсчитывать второй час новых суток. К президенту приблизился Риббентроп. Элегантный, изящный, полная противоположность грубому Герингу, он раскрыл перед Гахой папку из белой лакированной кожи. Гаха прочитал: "Президент чехословацкого государства вручает с полным доверием судьбу чешского народа в руки фюрера германской империи..." Гаху стала бить дрожь. Риббентроп протянул перо, ободряюще улыбнулся. И Гаха не выдержал. Взяв перо, он подписал приговор своему государству и народу. ГЛАВА ВТОРАЯ В городах Германии толпы фашиствующих молодчиков бесновались вокруг трибун, с которых выкрикивали речи функционеры НСДАП1. Повсюду - из окон, с балконов и крыш, с телеграфных столбов и деревьев - свешивались нацистские флаги: длинные полотнища цвета запекшейся крови с белым кругом и черной свастикой посредине. Газеты кричали о новой великой победе гения фюрера: перестала существовать враждебная Чехословакия, вместо нее создан протекторат Бемен унд Мерен2 и "свободное" словацкое государство. 1 Н С Д А П - официальное название фашистской партии. 2 Бемен унд Мерен - Богемия и Моравия. Сам фюрер, только что вернувшийся из Праги, принимал многочисленных посетителей в своей берлинской резиденции. Это было длинное приземистое здание, расположенное к юго-западу от рейхстага и Бранденбургских ворот. Старый друг Гитлера архитектор Альберт Шпеер строил его по высочайшему повелению и денег не жалел. Итальянский мрамор и мелкозернистый гранит Боснии, испанская бронза, ценнейшие сорта дерева из Африки и обеих Америк - все было к его услугам. На строительство согнали лучших каменотесов, резчиков, полировщиков. Глава восточного княжества прислал для кабинета Гитлера огромный ковер. Правители и царьки некоторых других стран, заискивавшие перед Германией, тоже не пожелали остаться в стороне - в Берлин потоком шли картины, скульптуры, экзотические растения... А здание получилось нелепое. Снаружи оно смахивало на казарму, внутри же казалось обителью разбогатевшего бюргера, где все назойливо лезет в глаза. Такой была пресловутая новая имперская канцелярия, гордость фюрера. Сегодня сюда со всех концов города двигались вереницы автомобилей. Они подкатывали к главному подъезду здания, выходившему на Фоссштрассе, и останавливались возле массивного четырехколонного портика с бронзовыми изваяниями по углам. Обе скульптуры изображали обнаженных атлетов. Один - с коротким тевтонским мечом, - по мысли скульптора, олицетворял вермахт; другой держал в руке горящий факел и назывался "партия". Из машин с индексами ОКВ, ОКХ, ОКМ, ОКЛ3 и с флажками СС вылезали генералы и адмиралы - выбритые до синевы, надушенные, в парадных мундирах, при орденах и парадном оружии. Сопровождаемые адъютантами, они поднимались по ступеням портика, проходили между двух часовых с карабинами на плече и исчезали в здании. 3 ОКВ, ОКX, ОКМ, ОКЛ - верховное командование вооруженных сил, главные командования сухопутных войск, военно-морского флота и военной авиации в гитлеровской Германии. Здесь их встречали офицеры полка личной охраны Гитлера. Оказавшись в живом коридоре из детин двухметрового роста, в стальных касках, с кинжалами и парабеллумами на поясе, гости - гордые, чопорные военачальники - мгновенно теряли спесь. Они покорно сдавали оружие, ибо с кортиками и тесаками к Гитлеру не пускали, и группами следовали дальше. Миновав приемную и круглый зал, посетители вступали в стометровую мраморную галерею, к центру которой примыкали апартаменты фюрера. Каждую группу сопровождал эскорт эсэсовцев, печатавший шаг по гулкому мраморному полу. К противоположному углу здания, где был вход для штатских, устремлялись "оппели", "мерседесы" и "хорхи" берлинской знати. Полированные бока машин, ордена мужчин и драгоценности дам - все это сверкало и искрилось в лучах по-летнему яркого солнца. Гитлер встречал посетителей, стоя в глубине кабинета. Те осторожно входили, почтительно пожимали протянутую им руку и спешили принести свои поздравления. В ответ Гитлер наклонял голову, произносил несколько приличествующих случаю слов и отступал на шаг. Это был знак, по которому адъютанты выпроваживали посетителей, чтобы тотчас впустить новых. Паломничество к фюреру продолжалось несколько часов. И все это время с Гитлером находился Канарис. Устроившись в дальнем углу кабинета, почти невидимый, он внимательно наблюдал. Несколько дней назад Канарис сопровождал Гитлера в его поездке в столицу нового протектората. На улицах Праги, по которым следовал кортеж канцлера фашистского рейха, царил порядок. Магазины торговали. В скверах играли дети. Да, с тех пор как они пересекли бывшую границу с Чехословакией, никто ни словом, ни действием не оскорбил оккупантов. Но сколько горечи, гнева, страдания было в глазах людей, толпившихся за шеренгами полицейских!.. Размышления Канариса прервало появление новых посетителей. Это были генерал и дама. Сопровождал их мальчик лет четырнадцати. Сделав несколько шагов, группа остановилась. Генерал вытянулся и выкрикнул приветствие. Его супруга присела в глубоком книксене. Одновременно она рукой подтолкнула сына. Одетый в форму "гитлерюгенд", тот вышел вперед и остановился перед хозяином кабинета. - Мой фюрер, - сказал мальчик высоким ломким голосом, - я хочу исполнить вам боевую песнь молодых немцев! Гитлер скрестил на груди руки, оглядел генеральского отпрыска с головы до ног и разрешающе кивнул. Тот запел: Мы - солдаты будущего, Все, кто против нас, Падут от наших кулаков. Фюрер, мы принадлежим вам! - Хорошая песня, - сказал Гитлер. - Кто сочинил ее? - Имперский руководитель "гитлерюгенд" Бальдур фон Ширах, - отчеканил мальчишка. - Ты знаешь и другие такие песни? - О да, мой фюрер. - Исполни, - сказал Гитлер. - "Люди, к оружию", - провозгласил юнец. Гитлер слушал, склонив голову набок. Его лицо стало свирепым, когда прозвучала последняя строфа: Германия, проснись! Смерть еврейству! Народ, к оружию!1 1 Текст песен подлинные. Мальчик умолк. Голенастый, с широкими мягкими коленями, торчащими из-под коротких штанишек, белобрысый и розовощекий, он замер перед Гитлером, не сводя с него восхищенных глаз. Адъютант, который все это время стоял у двери, подал посетителям знак. Славная семейка покинула кабинет. На этом прием был закончен. Гитлер прошел к столу, расслабленно опустился в кресло и закрыл глаза. - Мой фюрер, - сказал Канарис, - прошу уделить несколько минут. - Что-нибудь серьезное? - Полагаю, да. Канарис приблизился. На стол легла пачка фотографий. Первая изображала человека в резиновом костюме в обтяжку и с дыхательным аппаратом на груди. Широко расставив ноги в литых каучуковых ластах, пловец стоял на берегу моря и глядел в объектив. На следующем фото двое пловцов в таких же костюмах сидели верхом на торпеде, целиком погруженной в воду. Еще десяток снимков был сделан под водой: пловец в резиновом костюме и с дыхательным прибором буксирует сигарообразный подрывной заряд; тот же человек прикрепляет заряд к килю корабля; двое легких водолазов возятся с разобранной управляемой торпедой - ее кормовая часть лежит на дне, зарядное отделение подвешено к корабельному винту. Гитлер склонился над снимками. - Наши? - спросил он, разглядывая фотографии. - Итальянцы, мой фюрер, - ответил с гордостью Канарис. - Тайна, которую они берегут пуще глаза. - Торпеды... - Гитлер поднял голову, в раздумье пожевал губами, прищурился. - Вижу, вам они очень нравятся? - Управляемые торпеды, которые вместе с людьми уходят под воду и движутся к цели, невидимые и неслышные. - Канарис положил руки на стол, подался вперед. - Они легко проникают в тщательно охраняемые базы противника и топят военные корабли, танкеры... Взрывы сотрясают воздух и воду, по морю разливается горящая нефть, пожары охватывают десятки других судов. Повсюду смятение, ужас, смерть!.. Канарис умолк. Он был убежден: вот сейчас в глазах Гитлера вспыхнут огоньки бешенства, рука вдавит кнопку звонка. Вбежавшему адъютанту будет приказано вызвать командующего военно-морским флотом Редера. И тогда на голову незадачливого адмирала, проворонившего важную военную новинку итальянцев, обрушится страшный гнев фюрера. Что ж, адмирал Канарис не стал бы возражать - Эриха Редера, в короткий срок сделавшего блестящую карьеру в ОКМ, он весьма недолюбливал. Долго тянулась минута, в продолжение которой Гитлер разглядывал фотографии. Канарис с бьющимся сердцем стоял возле стола, не сводя глаз с фюрера. - Чепуха, - вдруг сказал Гитлер. - Чепуха, Канарис! И, собрав снимки, веером отшвырнул их на край стола. Канарис молчал. Он был ошеломлен. - Не узнаю вас, - продолжал Гитлер. - Неужели вы полагаете, что эти игрушки помогут нам покорить Польшу, а затем и Россию? - Мой фюрер, я думал... - Тогда, быть может, Францию? - И не Францию, - возразил Канарис. - Я не ее имел в виду. - Кого же? - Англию, мой фюрер. Англия - это острова... Гитлер рассеянно поглядел на разведчика. - Острова? Разумеется! Но они будут взяты воздушным десантом, или десантом с моря, или задушены блокадой - я не решил еще как. Однако при всех обстоятельствах флот Британии должен оказаться здесь! - Гитлер выставил руки с растопыренными пальцами, медленно сжал их в кулаки. - Я захвачу его, Канарис, а не отправлю на дно, как этого добиваетесь вы. Постарайтесь понять, что без британского флота нам никогда не поставить на колени Америку!.. Что же касается нового могущественного оружия нации, сверхоружия, оружия победы, то оно будет! Я ценю вашу предусмотрительность и энергию, но торпеда, которую мы создадим, это воздушная торпеда, летающая! Возникла пауза. Гитлер сидел, постукивая по столу пальцами. - Америка!.. - прошептал он. - Ее атакуют со всех сторон: немцы, итальянцы, японцы. - Неожиданно он встал, всем корпусом повернулся к собеседнику: - Однако самое важное - Россия. Запомните, адмирал, Россия - это противник номер один! Снова возникла пауза. Гитлер стоял, глядя в пространство, занятый какими-то своими мыслями. Вот, словно очнувшись, он показал подбородком на фотографии и почти ласково спросил: - Ну, а если мой друг Муссолини проведает, что вы шарили у него в карманах? Храни вас боже, господин Канарис. Случись такое - и за вашу жизнь я не дам и пфеннига! ГЛАВА ТРЕТЬЯ Покинув резиденцию Гитлера, Канарис сел в поджидавший его автомобиль. - К Александерплац, - приказал он шоферу. Водитель включил мотор и тронул машину. Он давно работал с руководителем абвера, знал все его привычки. Отданное распоряжение означало: прежде чем вернуться в главную квартиру военной разведки, помещавшуюся на Тирпицуфер, шеф проведет часок-другой в одном из уютных кафе, каких много в районе центральной площади Берлина. Машина подъехала к Александерплац. Канарис поднял трость и коснулся ею плеча шофера. Тот подал к тротуару, притормозил и, выскочив из кабины, распахнул заднюю дверцу. - Поезжайте. - Канарис вылез и кивнул на кафе с полосатыми маркизами на витринах. - Я буду здесь. Садясь за руль, шофер видел: адмирал неторопливо направляется к кафе. Машина скрылась за поворотом. Тогда Канарис, следивший за ней уголком глаза, свернул и пошел вдоль тротуара. В коротком широком пальто, какие в ту пору только входили в моду в Берлине, в твердой касторовой шляпе с загнутыми вверх куцыми полями, он был неотличим от тысяч фланеров, заполнявших улицы германской столицы в тихие предвечерние часы. Показалось такси. Канарис поднял трость, подзывая машину. Поездка была длительной - таксомотор пересекал огромный город. Постепенно шумные магистрали сменились тихими улочками с уютными домиками в палисадниках. Затем потянулись корпуса заводов. Канарис сидел бледный от волнения, стиснув пальцами лежавшую на коленях трость. То, что произошло в кабинете Гитлера, казалось непостижимым. Выложив на стол фюрера добытые фотографии, он был убежден, что действует наверняка. И вдруг - такой поворот! Что же это такое - летающие торпеды, о которых упомянул Гитлер? Тренированная память разведчика подсказала два имени: Вернер фон Браун и Магнус фон Браун. Это братья. Первый - инженер, второй - химик и пилот люфтваффе. Старший брат, Вернер, - автор анонимного доноса на своего руководителя в исследовательском центре. Об этом доносе абвер узнал одновременно с СД. Была проведена молниеносная проверка - военная разведка и контрразведка обслуживают вооруженные силы страны, в том числе и исследовательские центры вермахта. Проверка дала двойной результат. Был установлен автор заявления и выяснено, что он лжет. Все же абвер опоздал. СД действовала быстрее. Она устранила Небеля. Тот не был евреем. Но он был "плохим немцем" - критически относился к нацизму. Не то что фанатически преданный режиму фон Браун... Канарис вздохнул и откинулся на автомобильном диване. Итак, фюрер отдал предпочтение летающим торпедам. Что ж, ему виднее. Хотя следовало бы использовать и то и другое... Такси поравнялось со станцией пригородного электропоезда. Адмирал вылез, передал шоферу деньги - ровно столько, сколько значилось на счетчике, аккуратно прихлопнул за собой дверцу и направился к станционным кассам. Здесь он задержался, разглядывая расписание. Он ждал, чтобы отъехало такси. А шофер, которому не хотелось возвращаться порожняком, медлил. Прошло несколько минут. Убедившись, что в этом рабочем районе пассажира не заполучить, водитель тронул автомобиль. Тогда Канарис отошел от касс и неторопливо двинулся к темневшему на горизонте лесу. Он не сделал и сотни шагов, как с ним поравнялся старенький "Оппель". Дверца отворилась. Канарис сел в машину, и "оппель" резво побежал по дороге. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Солнце клонилось к горизонту, когда "оппель" выехал на берег большого озера. Возле деревянной пристани покачивался катер. В кокпите1, привалившись к штурвалу, сидел человек в сером свитере, спортивных брюках и круглой вязаной шапочке. 1 К о к п и т - углубление в кормовой части палубы яхт и моторных катеров, где помещается рулевой. Это был Артур Абст. Завидев автомобиль, он вскочил с места, помог Канарису перебраться на борт судна. - Надеюсь, все хорошо? - спросил он, включив мотор. Канарис покачал головой, отвернулся. Умело сманеврировав, Абст вывел катер на чистую воду и взял курс к далекому лесистому острову. - Что же все-таки произошло? - спросил он. Канарис стал рассказывать о недавней аудиенции. ...Еще в первую мировую войну, когда младший офицер разведки германского военно-морского флота Вильгельм Канарис создавал на побережье Африки тайные базы снабжения германских подводных лодок, еще в те годы рука об руку с ним активно работал его коллега, тоже матерый разведчик и диверсант, Эгон Манфред Абст. Закончив дела в Африке, оба разведчика получили новое назначение. Канарис сделался военным дипломатом, Манфред Абст - его помощником. Оба работали в Мадриде, в германском посольстве. Но вскоре счастье изменило Абсту. Во время одной из операций близ Гибралтара английские часовые подстрелили его. Перед смертью Манфред Абст поручил Канарису заботы о своем малолетнем сыне Артуре. Так судьба свела этих двух людей. Канарис присматривал за Артуром Абстом, пока тот воспитывался в лицее и затем изучал медицину в университете Кельна. Абста отличала энергия, умение наблюдать. Он овладел несколькими языками, отлично плавал, стрелял, проявил музыкальные способности. Он никогда не терял над собой контроля, многое умел, но ничем не увлекался всерьез, кроме психиатрии н нейрохирургии... После сокрушительного поражения Германии в мировой войне 1914-1918 годов Канарис не впал в уныние. Он знал: пройдет немного времени - и прусский дух вновь во весь голос заговорит в немцах. А тогда первое, что потребуется Германии, это хорошо поставленная разведывательная служба. Так оно и случилось. 1935 год Вильгельм Канарис встретил на весьма ответственном посту во вновь организованной военной разведке третьего рейха. К этому времени относятся и первые самостоятельные шаги Артура Абста, теперь уже молодого медика и офицера разведки. Собственно, дебют Абста был и дебютом абвера, выполнявшего важнейшее поручение Гитлера. Службе Канариса было приказано организовать мятеж против правительства Испании, создать условия для военной интервенции в эту страну, свергнуть кабинет Ларго Кабальеро и привести к власти своего человека. Глава абвера лично разработал детали трудного дела. И один из немногих, кого он посвятил в эту строжайшую тайну, был Артур Абст. Абст держал экзамен как разведчик. И он не ударил лицом в грязь. В тот год, подбирая кандидата на пост будущего испанского диктатора, Канарис вспомнил о старом знакомце, некоем офицере колониальных войск Испании Франсиско Франко, человеке решительном и надежном. В свое время Франко неплохо поработал а Северной Африке, действуя в пользу Германии и во вред Англии и Франции... Дальнейшие события развертывались, как в кинематографе. Пока Артур Абст, посланный в германском бомбардировщике на Болеарские острова, занимался там поисками Франко, в Марокко объявился еще один кандидат на пост испанского каудильо. Ну, да он недолго прожил на свете. Проявив чудеса оперативности, Абст сумел-таки отыскать Франсиско Франко, обо всем с ним договориться и незамедлительно доставить его в Африку. Что же касается злосчастного второго претендента, то он вскоре погиб при невыясненных обстоятельствах. И это тоже было заслугой Абста. Точнее, Абста и Франсиско Франко. Теперь все было в порядке. Канарис распорядился ввести в действие тщательно подготовленный план "Руге"1. И 18 июля 1936 года радиостанция в Сеуте передала в эфир странную фразу: "Над всей Испанией небо чистое". То был сигнал, по которому Испания запылала в огне... 1 Руге - спокойствие (нем.). Катер подходил к острову, когда Канарис закончил рассказывать о том, что произошло в кабинете Гитлера. Он не скрыл ни единой мелочи, ибо полностью доверял воспитаннику. Абст имел право знать о диалоге Гитлера - Канариса еще и потому, что именно он, Абст, добыл фотографии итальянских подводных пловцов и водителей управляемых торпед. За все время рассказа Абст не проронил ни слова. Он даже ни разу не взглянул на собеседника. Лишь время от времени проводил языком по темным, будто подкрашенным, влажным губам. Такая у него была привычка: слушать и молчать, глядя куда-то в сторону... Катер пристал. Они вышли, поднялись на откос, миновали просеку в густом сосновом бору и оказались перед приземистым домом - на первый взгляд обычной дачей. Однако, присмотревшись, можно было заметить замаскированные в кустарнике посты охраны. Охранялись и дом, и остров, да и само озеро. Полновластным хозяином всего этого был Артур Абст. На острове находилась его лаборатория, зашифрованная индексом "1-W-1". Несколько работников разведки, ведавшие снабжением лаборатории, а потому знавшие о ее существовании, были информированы: корветен-капитэн2 доктор Артур Абст занимается сложными исследованиями в области лечения душевнобольных новейшими средствами нейрофармакологии; его работы имеют важное значение для Германии. 2 Корветен-капитэн - чин в гитлеровском военно-морском флоте, соответствует капитану третьего ранга. Было известно: время от времени из различных клиник страны в лабораторию "1-W-1" привозят больных. Здесь они проходят курс лечения, цель которого - вернуть их обществу. То, что больные не возвращались, никого не тревожило: для Артура Абста подбирались клиенты, не имевшие родственников и близких. Да и кого могла интересовать судьба каких-то умалишенных в это столь насыщенное событиями время, когда бесследно исчезали тысячи здоровых, известных всей стране людей!.. Артур Абст и в самом деле занимался исследованиями. Однако главная задача, порученная ему адмиралом Канарисом, заключалась в другом и к медицине отношения не имела. Здесь, на уединенном острове, в полной изоляции от внешнего мира, Абст готовил группу подводных разведчиков и диверсантов. Фотографии, которые Канарис показывал Гитлеру, были сделаны прошлым летом. Именно тогда случай помог Абсту проникнуть в район секретной базы итальянских подводных пловцов, расположенной неподалеку от Специи. Один из его агентов - конюший в имении герцога Сальвиати - срочно потребовал свидания. Чутье подсказало Абсту: его вызывают не зря. Поэтому, оставив все дела, он отправился на явку. И он не ошибся. Агент поведал о странных делах, творившихся неподалеку от имения, на взморье. Здесь в крестьянских домах, из которых были выселены их владельцы, или в палатках на берегу обосновалась большая группа итальянских военных моряков. "Все молодые и здоровые, как на подбор, - докладывал агент, - все отличные пловцы. Дни напролет возятся в воде. И вот что удивительно: плавают не только на поверхности, но и в глубине, усевшись верхом на какие-то цилиндры". С помощью агента Артур Абст проник сперва в имение герцога, в тот период пустовавшее, а затем и на побережье. То, что он увидел, его ошеломило. И вот в распоряжении Абста пачка фотографий. Снимки сделал специальный фотограф группы итальянских пловцов, проявил пленку в ванной комнате замка и легкомысленно оставил ее там сушиться... С уникальными фото Абст поспешил к своему патрону: снимки надо немедленно показать фюреру. Но адмирал Канарис рассудил по-другому. Он решил, что фюрер может и подождать. Сам же Канарис не стал терять ни одного дня. Здесь, на острове, в спешном порядке была создана специальная группа во главе с Абстом, которая должна была любой ценой раскрыть секрет итальянцев, скопировать их аппаратуру и подготовить первую партию германских "людей-лягушек". Однако немцам не удалось выкрасть чертежи военной новинки, а тем более - раздобыть экземпляр управляемой торпеды: итальянцы ревниво берегли свои секреты от всех, включая германских друзей. Но, в сущности, в этом и не было особой нужды - специалисты из технического отдела разведки быстро разобрались в фотографиях Абста. Важна была идея, и они ее поняли. Работа в "1-W-1" закипела. Вскоре опытные экземпляры торпед были изготовлены, группа подводных пловцов обучена. Теперь можно было идти к Гитлеру. Канарис решил: в кабинете фюрера он начнет с итальянских фотографий. А уж потом, когда фюрер рассвирепеет и учинит разнос командованию флота, он, Канарис, выложит главный козырь: доложит об Абсте и подготовленной им группе пловцов. Но, как известно, дело приняло иной оборот, и Канарис должен был благодарить провидение за то, что не поторопился с докладом о деятельности лаборатории "1-W-1". ГЛАВА ПЯТАЯ В камине, сложенном из глыб зеленоватого гранита, догорало большое полено. Время от времени на нем вспыхивали короткие синие языки пламени, и тогда из полумрака проступали неясные силуэты. Уже давно стемнело. Ветер, который дул весь день, унялся, на остров легла тишина. Абст прошел к окну, распахнул его. В комнату хлынула влажная свежесть, и были в ней запахи стоячей пресной воды, и плесени, и топких илистых берегов, и деревьев, намерзшихся за зиму, а сейчас возвращавшихся к жизни... Канарис зевнул, зябко поежился. Абст обернулся: - Вам нездоровится? Быть может, выпьете кофе? Канарис кивнул. Вскоре служитель вкатил столик с кофе и бутылкой коньяку, подбросил в камин дров. Абст разлил кофе по чашкам, одну из них подвинул гостю. - Что же нам делать? - спросил он. - Неужели прекратить все? - Работай, Артур, работай спокойно. Мы на пороге большой войны. Она потребует много оружия. - Канарис помолчал и закончил: - Бог знает, сколько миллионов людей предстоит истребить армиям рейха. Для этого пригодится любое оружие, какое только сможет изобрести человек. Лишь бы оно безотказно действовало, хорошо убивало... Неожиданно за окном раздался стон. Стон повторился. Он нарастал, делался громче, перешел в пронзительный вопль и оборвался. Одним прыжком Абст оказался у двери, рванул ее и выскочил из комнаты. А за окном уже слышались крики, топот, рычание, треск кустарника. В отдалении негромко хлопнул пистолетный выстрел. В тот же миг оконное стекло разлетелось тысячей брызг, и в раме возникло лицо человека. Выкатившиеся из орбит глаза, всклокоченная черная борода, окровавленные кулаки, которыми человек молотил по раме, по остаткам стекла,- при виде всего этого Канарис оцепенел. Неизвестный втиснул в раму плечи, ухватился рукой за подоконник... Еще мгновение, и он будет в комнате! Канарис кинулся к камину, схватил кочергу и принял оборонительную позу. Но за окном появился Абст с помощниками, и человека оттащили. Еще несколько секунд слышался шум борьбы. Затем наступила тишина. Все произошло молниеносно. На столе еще дымился кофе. В камине потрескивали дрова. Но подрагивала полусорванная с петель пустая створка окна, ковер был усыпан осколками стекла, и огонь камина отражался в них множеством веселых искорок. Вернулся Абст. Беседа возобновилась. Канарис и его воспитанник вели себя так, будто ничего и не произошло. Теперь темой разговора были пловцы. Абст докладывал: днем они тренируются в бассейне, ночью - на озере. Обстановка подходящая, глубины хорошие. Разработан и осуществляется целый комплекс подсобных упражнений, цель которых выработать и развить у пловцов храбрость, инициативу, находчивость. И все же это не то, что нужно. - Чего же им недостает? - спросил Канарис. - Образно говоря, запаха крови. - Абст усмехнулся. - Звери, которых готовят для убийства, должны полюбить запах крови. - Хочешь скорее пустить их в дело? - Да. Необходимо, чтобы пловцы провели несколько операций. Они должны поверить в свои силы, убедиться в надежности и мощи нового оружия. Абст продолжал объяснения, но Канарис слушал рассеянно. Перед ним неотступно стояло лицо умалишенного, его глаза. Проходили минуты, и крепла уверенность: он уже видел где-то этого человека! Канарис встал с кресла, приблизился к камину, долго глядел на огонь. Затем прошел к роялю в противоположном конце комнаты, задумчиво провел пальцем по полированной деке концертного "Дидерихса". Внезапно он обернулся: - Бретмюллер? Абст кивнул. - Поразительно, - прошептал Канарис, возвращаясь к креслу. - Бедняга, до чего он дошел! Очень плох? Абст пожал плечами. - Конечно, - пробормотал Канарис, - конечно, если его отдали тебе... Жаль, очень жаль Бретмюллера. Это был хороший немец, хороший офицер. Семь месяцев назад германская подводная лодка "Випера", только что вступившая в строи, была назначена в дальний поход. OKМ объявило: лодка уходит в океан, чтобы проверить механизмы в условиях длительного автономного плавания. На деле же лодке поручили важное разведывательное задание, зашифрованное как операция "Бибер"1. Ей предстояло пройти несколько тысяч миль на юг и скрытно проникнуть в район расположения крупной базы военно-морского флота одного из потенциальных противников Германии. Лодка должна была изучить систему обороны базы, произвести промер глубин прилегающих к базе районов, взять пробы грунта, а главное - установить и нанести на карту весьма сложный фарватер в рифах, являющийся единственным подходом к базе. 1 Б и б е р - бобр (нем.), "Виперу" отправили в поход. Проводы были торжественные. ОКМ старательно подчеркивало: оно ничего не скрывает, лодка уходит в обычное плавание. Сменялись недели, а сведений о лодке не поступало. Первое время это не тревожило командование - в походе лодка должна была соблюдать радиомолчание. Однако прошли все сроки, а "Випера" не вернулась. Поиски результата не дали. И лодку объявили пропавшей без вести. А потом немецкий рефрижератор, следовавший с грузом бананов мимо той самой базы, выловил в море командира "Виперы". Офицер был в последней степени истощения. Но если жизнь еще теплилась в нем, то разум несчастного был утрачен. Фрегатен-капитэна2 Ханно Бретмюллера доставили в Германию, где лучшие специалисты взялись за его лечение. Но все оказалось тщетно - больного признали безнадежным. И вместе с его разумом была похоронена тайна гибели "Виперы". 2 Ф р е г а т е н - к а п и т э н - чин в гитлеровском военно-морском флоте, соответствует капитану второго ранга. В конце концов моряка передали в "1-W-1". Бретмюллер был вдов и бездетен, не имел родственников, и Абст мог делать с ним все что угодно... Канарис поднял голову и поглядел на Абста: - Ну-ка поговорим о Бретмюллере. Давно он у тебя? Абст отпер шкаф, достал пачку карточек, отобрал нужную. - Фрегатен-капитэн Ханно Бретмюллер доставлен в лабораторию сорок восемь дней назад, - сказал он, просмотрев запись. - Что же с ним случилось? Абст запер карточки в сейф, подсел к гостю, потер в задумчивости виски. - Сегодня вы обязательно уедете? - спросил он. - Быть может, заночуете у меня? - Но... зачем? - Даже не знаю, как объяснить. - Абст помедлил, заглянул в глаза Канарису. - Хотелось бы посвятить вас в одно любопытное дело. - Говори! - Это займет много времени. Оставайтесь, шеф, не пожалеете. Вы, кроме всего прочего, отлично выспитесь - воздух здесь отменный, не то что в Берлине. Канарис задумался. Разведчик с многообещающим будущим, медик, уже зарекомендовавший себя смелыми экспериментами над заключенными в лагерях людьми, - все это странно синтезировалось в Абсте. Его жизнь проходила на глазах Канариса, и тем не менее Канарис не раз ловил себя на мысли, что по-настоящему Абста не знает. - Это связано с Бретмюллером? - Да. - Хорошо, я останусь. Но ты утверждал - он безнадежен? - Увы, Бретмюллера уже ничем не вернуть к нормальной жизни. Однако мне удалось... Впрочем, будет лучше, если мы пройдем к нему. Вы все увидите сами. Канарис пожал плечами. Он решительно не понимал, зачем все это, но, хорошо зная Абста, не сомневался, что тот не стал бы беспокоить шефа по пустякам. Канарис тяжело поднялся с кресла. - О, не так скоро. - Абст вновь отпер сейф, достал большую желтую папку. - Прежде чем посетить Бретмюллера, вам следует ознакомиться с этим. И он положил папку на стол. Канарис раскрыл ее и увидел аккуратно подшитые листы с отпечатанным на машинке текстом. В карманчик на внутренней стороне обложки была вложена фотография Бретмюллера: красивый, элегантный моряк стоит перед камерой, заложив руки за спину. - Здесь тайна гибели "Виперы", - сказал Абст. - Лодки Бретмюллера? - Да. В папке показания свидетеля катастрофы. - Ты нашел человека, спасшегося с "Виперы"?! - Спасся только Бретмюллер. - Чьи же это показания? - Бретмюллера. - Кажется, умалишенный есть и в этой комнате! - Канарис отшвырнул ногой кочергу. - Пора наконец перейти к делу. Говори же, я слушаю! - Все очень серьезно, - спокойно сказал Абст. - Вылечить Бретмюллера невозможно, это так. Однако мне удается возвращать ему разум. Он приходит в себя на очень короткое время. Затем срок истекает - он впадает в буйство, подобное тому, что вы наблюдали недавно. Еще через час больной превращается в безгласное и бесчувственное существо - он лежит пластом, не в силах шевельнуть мизинцем. - И в этой папке беседа с ним? - Беседы, - поправил Абст. - Но как ты добился такого результата? - Лавры принадлежат не мне. - Абст повел плечом. - Вы слышали о Вильгельме Лоренце? - Он военный? - Врач-психиатр. - Нет, не припомню. - Быть может, вам что-нибудь скажет такое имя: Манфред Закель? Напрягите свою память, шеф. - Тоже врач? - Да, врач. И тот и другой - немцы. Первый живет в Америке, второй имеет клинику в Берлине. Начинали они. Я же только развил их идеи и кое-что додумал... Простите, шеф, быть может, вы отдохнете, и мы позже продолжим наш разговор? - Нет, говори сейчас. - Хорошо. Так вот, Лоренц и Закель применяли цианистый натрий, инсулин и некоторые другие препараты. Воздействуя ими на пораженные недугом клетки головного мозга пациентов, оба врача добивались успеха даже в весьма тяжелых случаях. Но и они были бессильны против определенных форм безумия. Особенно если пораженными оказывались участки мозга близ таламуса. - Таламус? - Загадочный бугорок в центральной части мозга человека. О нем известно далеко не все. Во всяком случае, мне... Один из многочисленных секретов мозга, не раскрытых по сию пору. - Продолжай, Артур, я внимательно слушаю. - Так вот, в этих случаях обычные препараты не давали эффекта. Более того, применение их приводило к тому, что в клетках мозга начинался процесс разрушения. В большинстве необратимый. Именно такой болезнью, точнее, формой болезни и страдает Ханно Брет-мюллер. К сожалению, он слишком поздно поступил ко мне в лабораторию. Верьте, я сделал все, что в человеческих силах, чтобы хоть сколько-нибудь... Канарис нетерпеливо шевельнул плечом. - Он погибнет? - Да. - А как же это? - Канарис показал на желтую папку.- Ведь тебе кое-что удалось! - К Бретмюллеру несколько раз, и притом ненадолго, возвращалось сознание. Это единственное, чего я добился. Сперва он пришел в себя на пятьдесят минут, затем МИНУТ на сорок, на полчаса: при повторных инъекциях препарат действует все слабее. Я вынужден увеличивать дозу. А это нельзя делать бесконечно - в составе препарата сильный яд. - Короче говоря?.. - Короче, теперь я могу ввести его больному последний раз. - В моем присутствии!? - Да. - Сегодня? Абст кивнул. - А потом? - Он, вероятно, погибнет. - И тоже сегодня? - Видимо, да. - Зачем же его тревожить? Не лучше ли, чтобы все произошло само собой? Черт возьми, Артур, он заслужил право умереть своей смертью! - Сперва прочитайте это. - Абст указал глазами на желтую папку. - Прочитайте и будете решать. ГЛАВА ШЕСТАЯ Содержимое желтой папки 8 февраля 1939 года. Первая группа инъекций. Время - 14 часов 07 минут. Больной лежит неподвижно, лицом вниз. 14 часов 14 МИНУТ. Дыхание стало глубже, темп медленнее. Лицо больного порозовело. 14 часов 21 минута. Периодичность дыхания приближается к нормальной. Наблюдаются конвульсивные подергивания конечностей. 14 часов 23 минуты. Больной, лежавший скрюченным, вытянулся, перевернулся на спину. Он ровно и глубоко дышит. 14 часов 25 минут. Плотно сжатые веки больного дрогнули. Он приоткрыл глаза, провел языком по губам. 14 часов 26 минут. Глаза открыты. Больной пытается сесть. 14 часов 28 минут. Полное восстановление сознания. Бретмюллер. Где я нахожусь? Абст. В госпитале. Бретмюллер. Вы врач? Абст. Да, я врач и офицер военно-морского флота Германии. Но разговоры потом. Сперва вы должны хорошенько поесть. Сейчас для вас это самое важное. Перед вами обед - пожалуйста, ешьте. Начните с бульона. Смею уверить, он очень хорош. Бретмюллер. Срочно свяжите меня с начальником военно-морской разведки! Абст. Садитесь к столу. Обедая, вы сможете разговаривать. Я охотно исполню все ваши... Бретмюллер. Нет! Я буду говорить только с офицером разведки. Немедленно вызовите ко мне ответственного работника разведки! Абст. Вот мое удостоверение. Я офицер разведки. Мне известно все о вашем задании. Называю пароль: операция "Бибер". Садитесь, ешьте и рассказывайте все самое важное. Я внимательно слушаю. Бретмюллер. Они погибли - и лодка, и люди!.. Это трагедия, которую не перескажешь словами! Абст. Сидите спокойно. И - ешьте. Приказываю есть! Вот так. Не спешите - пища лучше усваивается, когда ее хорошенько прожевываешь. Пообедаете, и мы возобновим беседу. Я оставлю вас. Вернусь через четверть часа. Спустя пятнадцать минут Абст. Имеются ли у вас какие-нибудь желания? Бретмюллер. Хотел бы отправить письмо... Абст. К сожалению, невозможно. Но я обещаю: каждое ваше слово будет передано по назначению. Бретмюллер. Как вы докажете это? Абст. Вы видели мое удостоверение. Бретмюллер. Я командир подводной лодки "Випера". Она погибла. Не приведи бог, если туда пошлют другую! Абст. Ее потопили? Как это произошло? Когда, где? Что с командой? Бретмюллер. Погибла лодка, погибли люди!.. Абст. Когда? Бретмюллер. В ночь на двадцать третье октября 1938 года. Абст. Вам известно, что сегодня восьмое февраля 1939 года? Отвечайте. Почему вы молчите? Бретмюллер. Это ложь! Абст. Это правда! Вас выловили в океане близ той самой базы девяносто семь дней назад... Сидите, вам нельзя волноваться, расходовать силы! Бретмюллер. Вы лжете, лжете! Этого не может быть. По-вашему, выходит, что я... Абст. Да, все эти девяносто семь дней вы были без сознания. Длительное пребывание в воде не могло пройти бесследно. Вы очень серьезно заболели, Бретмюллер. Но я заверяю: будет сделано решительно все, чтобы поставить вас на ноги. Бретмюллер. Я не верю ни единому вашему слову! Абст. Хорошо. Сейчас четырнадцать часов и пятьдесят семь МИНУТ. Через три минуты Берлин будет передавать сигналы точного времени и вслед за тем календарь событий за неделю. Справа от вас радиоприемник. Включите его, настройтесь на Берлин, и вам все станет ясно... В 15 часов 02 минуты. Абст. Успокойтесь. Выпейте воды. Ведите себя тихо, иначе я прикажу связать вас! Вот так. Теперь сядьте и отвечайте на вопросы. Бретмюллер. Три с половиной месяца! Абст. Как это произошло? Бретмюллер. Точно в срок мы вышли в район расположения объекта. Конечно, шли под водой. Рискнули подвсплыть и поднять перископ. По расчетам, было время заката, и я надеялся, что окажусь между островом и спускающимся к горизонту солнцем... Простите, у меня разболелась голова. Абст. Ничего, ничего. Говорите быстрее! Бретмюллер. Расчет был верен. Абст. Вы вышли в нужную точку? Бретмюллер. Да, в перископ я увидел остров с базой. Он был прямо по курсу, милях в пятнадцати. А справа по траверзу, в семи кабельтовых скала... Дьявол! От боли у меня раскалывается голова! Абст. А тошнота? Вас мутит? Бретмюллер. Немного. Но, мой бог, голова!.. 15 часов 17 минут. Конец действия препаратов. Сознание было восстановлено на 49 минут. Буйство - 12 минут. 15 часов 31 минута. Больной впал в прежнее состояние апатии и безразличия. 23 февраля 1939 года. Попытка повторить эксперимент с инъекцией препаратов в первоначальной дозировке. Неудача. 5 марта 1939 года. Третья попытка. Доза инъекции увеличена на 100 000 единиц. Время - l4 часов 30 минут. Дальнейшее - как при эксперименте 8 февраля. Полное восстановление сознания в 15 часов 03 минуты. Больной выглядит так, будто проснулся после длительного тяжелого сна. Абст. Добрый день. Как чувствуете себя? Бретмюллер. Неважно... Что со мной произошло в прошлый раз? Ничего не могу припомнить. Абст. Пустяки. Постепенно вы приходите в норму. Не беспокойтесь, все будет хорошо. Ешьте и продолжайте рассказывать. Бретмюллер. Есть не хочется... Впрочем, я возьму кусочек. Спасибо. Так на чем я остановился? Абст. Вы всплыли под перископ... Бретмюллер. Да. Мы подвсплыли, и я увидел в перископ базу. Она была прямо по курсу, милях в пятнадцати. Справа же, по траверзу, в семи кабельтовых торчала эта проклятая скала! Абст. Вот уже второй раз упоминаете вы о какой-то скале. Что это за скала? Бретмюллер. Гигантская коническая скала, одиноко торчащая из воды. Страшная серая махина, которая стала причиной гибели лодки. Абст. Вы ударились о нее?.. Бретмюллер. Не перебивайте! Ночью мы всплыли, чтобы зарядить истощившуюся батарею... Простите, какое сегодня число? Абст. Пятое марта. Бретмюллер. Выходит, я снова был без сознания длительное время? Или я ничего не помню? Абст. Вы были без сознания. Бретмюллер. Почти месяц! Абст. Вы спали. Это сделал я, ибо сон для вас - лучшее лекарство. Но продолжайте. И пожалуйста, не отвлекайтесь: время ограничено. Бретмюллер. Я снова впаду в беспамятство? Абст. Продолжайте! Бретмюллер. Боже, неужели все повторится?.. Абст. Вы зря теряете время. Бретмюллер. Хорошо... Мы почти завершили зарядку, когда сигнальщик заметил корабль. Это был корвет. Он шел на большой скорости и держал прямо на нас. Мы сыграли срочное погружение. Лодка ринулась на глубину. Спустившись на полтораста футов, мы оказались на жидком грунте1. Вам известно, что это такое? 1 Жидкий грунт - слой воды, более плотный, чем окружающие; опустившаяся в него лодка может лежать с выключенными моторами, не погружаясь глубже. Абст. Да. Продолжайте. Бретмюллер. Мы застопорили двигатели - в последний момент показалось, что корабль стал отворачивать вправо. Быть может, подумал я, нас еще не обнаружили, не следует выдавать себя шумом винтов. Но я ошибся, совершил двойную ошибку. Я погубил людей, лодку!.. Абст. Не отвлекайтесь. Говорите о самом важном. Сейчас меня интересуют только факты. Позже, когда вы поправитесь, мы вернемся к этому разговору. Бретмюллер. Дайте мне сигарету. Абст. Для человека в вашем состоянии табак - самый сильный яд. Бретмюллер. Только одну сигарету! Абст. Нельзя. Бретмюллер. Как вы жестоки! Абст. Я желаю вам добра. Но мы зря теряем время. Бретмюллер. Уйдя под воду, мы открыли гидроакустическую вахту. Акустик доложил, что корабль приближается. Я хотел было уклониться с курса корвета, но не успел. Он начал бомбометание. Первая серия взрывов легла в районе левого борта. Нас резко встряхнуло. А бомбежка продолжалась. Корвет, будто осатанев, вертелся над нами и швырял все новые серии глубинок. Взрывы, взрывы!.. Люди были оглушены. Лодку бросало из стороны в сторону. В этих условиях я принял решение уходить. Я должен был попытаться увести лодку... Боже, все та же боль в голове! И - сердце... Скорее отворите окно. Воздуха! 15 часов 41 минута. Конец действия препаратов. Сознание было восстановлено на 38 минут. Произведен анализ токов мозга для выявления степени поражения его глубинных отделов. Результат резко отрицательный. 13 марта 1939 года. Четвертая попытка. Доза группы инъекций увеличена на 300000 единиц. Время - 18 часов ровно. Восстановление сознания в 18 часов 47 минут. Абст. Вот мы и снова встретились. Дайте-ка руку. Пульс несколько учащенный, но так оно и должно быть. Все в порядке. Продолжайте рассказ. Однако я должен предупредить: вы очень скоро уснете. Поэтому поторапливайтесь. Бретмюллер. Моя голова перевязана. Я чувствую сильную слабость. Что со мной происходит? Абст. Ничего особенного. Лечение идет как надо. А голова перевязана, потому что вы ушиблись. Бретмюллер. Вероятно, сильно. Очень болит. Вот здесь... Абст. Не трогайте повязку! Опустите руки, сядьте удобней. Бретмюллер. Почему вы не даете мне закусить? В те дни на столе всегда стоял обед... Впрочем, я не стал бы есть. Не могу. Кружится голова. Кружится и болит. Абст. Боль пройдет. Что касается еды, то вы получаете специальное питание, когда находитесь без сознания. Пока обычная пища для вас не годится. Потерпите, скоро выздоровеете, и все войдет в норму. Говорите, я слушаю. Бретмюллер. На чем я остановился? Абст. Вас бомбили, вы приняли решение уходить. Бретмюллер. Да! Мы перешли на ручное управление рулями, выключили все вспомогательные механизмы, чтобы до предела уменьшить шумы лодки. Электродвигатели, запущенные на самые малые обороты, едва вращали винты. Мы долго маневрировали, очень долго. И в конце концов нам удалось оторваться от преследования. Я вздохнул с облегчением. Я думал, это - спасение. А лодка шла к гибели! Абст. Что же с вами случилось? Сели на мель или наткнулись на ту самую коническую скалу? Бретмюллер. Я забыл о приливном течении, которое в этих местах очень стремительно. А в тот час как раз был прилив. Абст. Течением вас ударило о скалу? Бретмюллер. Если бы это!.. Но я продолжаю. Прошло полчаса, а мы по-прежнему двигались на малой скорости. Курс был проложен так, что опасность оставалась в стороне. И вдруг лодка, ткнувшись скулой в преграду, резко отвернула в сторону. "Полный назад!" - скомандовал я. Моторы взвыли на предельных оборотах. Лодка отпрянула, тотчас получила сильный удар в корму и затряслась в вибрации. "Винты!" - закричал мой помощник. Были мгновенно выключены двигатели. Но мы опоздали. Произошло самое страшное: лодка лишилась винтов! Обоих винтов!.. Абст. Удар носом и тотчас удар кормой? Не понимаю, как это могло случиться. Бретмюллер. Поймете, дослушав до конца... Дайте мне сигарету. Абст. Нет. Бретмюллер. Умоляю вас, одну сигарету! Абст. Ни в коем случае. Иначе я стану вашим убийцей. Бретмюллер. Мне очень плохо. Болит голова, темнеет в глазах. Дайте воды. Абст. Выпейте это. Предупреждаю: будет горьковато, но зато снимет боль... Вот так. Теперь вам лучше? Бретмюллер. Немного... Я продолжаю рассказ. Мы испробовали все пути к спасению: спустились пониже, но лодка уперлась в преграду брюхом: осторожно маневрируя балластом, попытались подвсплыть, и вскоре над головой послышался скрежет металла. Так непостижимым образом мы оказались в западне. И вдруг кто-то крикнул: "Лодка движется!" Мы затаили дыхание, прислушиваясь. В самом деле, подводный корабль, у которого не было винтов, тем не менее продвигался вперед, тычась боками в препятствия. Несомненно, нас влекло течение. Что же произошло? Объяснение могло быть только одно: лодка оказалась в подводном скальном туннеле, извилистом широком. Нас затолкал туда прилив, а быть может, просто течение, о котором мы и не подозревали. Так или иначе, но мы попали в одну из извилин туннеля и именно потому ударились сперва скулой, а потом, когда попытались отработать назад, - кормой и винтами. Абст. Что было дальше? Бретмюллер. Прошло более часа. Лодка продолжала двигаться. Я подумал: быть может, туннель сквозной и мы, пробираясь вперед, в конце концов скажемся на свободе? О своих надеждах сообщил по корабельной трансляции, и люди приободрились. "Только бы выплыть на чистую воду, - шептал я, - а там мы придумаем, как спастись!" Абст. Ваши предположения оправдались? Туннель был сквозной? Вам удалось вывести из него лодку? Бретмюллер. Нет. Абст. Дальше, Бретмюллер! Бретмюллер. Мне трудно говорить. Усиливается боль в голове. И - спать. Я так хочу спать! Дайте мне передышку, я посплю немного, и мы... Абст. Вот вам сигарета. Бретмюллер. О, спасибо! Пожалуйста, спичку. Боже, как кружится голова!.. Нет, не могу курить. Погасите сигарету. Меня мутит от запаха дыма! Абст. Говорите. Бретмюллер! Бретмюллер. Прошло немного времени, и удары о корпус лодки прекратились. Она свободно висела в воде. Двигалась ли она, я не знаю. Мы выждали около двух часов. Вокруг было тихо. Тогда я рискнул включить машинки очистки воздуха - люди задыхались от недостатка кислорода. Замерев, мы ждали шума винтов корвета и новых взрывов. Однако все было спокойно. Еще час томительного ожидания. Я осмелел и скомандовал всплытие. Мы могли рискнуть: по расчетам, наверху еще продолжалась ночь. Как сквозь сон, слышал я голос матроса, считывавшего показания глубиномера. Мы постепенно поднимались... Абст. Перебиваю вас. Какие глубины в туннеле? Бретмюллер. Примерно сто пятьдесят футов. Абст. Очень любопытный туннель! Бретмюллер. Итак, мы всплывали. Каждую секунду я ждал удара рубкой о скалу. Но над нами была вода, только вода. Подвсплыв, мы подняли кормовой перископ. Мы ничего не увидели. Два других перископа были повреждены и не выдвигались из шахт. И вот на глубиномере ноль и отдраиваю рубочный люк и поднимаюсь на мостик. Меня охватывает тишина и темнота - густой, ни с чем не сравнимый мрак. Нас будто в тушь окунули. Мрак и абсолютно неподвижный воздух. Почему-то вспомнился "Наутилус" капитана Немо... Неожиданно для самого себя я вскрикнул. Звук укатится куда-то вдаль, и немного спустя ко мне вернулось эхо. Я стоял на мостике, подавленный, ошеломленный, а голос мой все звучал, отражаясь от невидимых препятствий, постепенно слабея. Будто и он искал выхода и не мог отыскать. Сомнений не было - лодка всплыла в огромном гроте!.. Абст. Что же вы?.. Стойте, я поддержу вас! 19 часов 11 минут. Конец действия препаратов. Сознание было восстановлено на 24 минуты. Повторное исследование токов мозга. Состояние больного угрожающее. Это была последняя страница. Канарис перевернул ее и закрыл папку. Только сейчас услышал он звуки музыки. За роялем сидел Абст. Его пальцы легко бегали по клавиатуре, глаза были устремлены за окно, к тяжелой красной луне, которая медленно вставала над пустынным озером. Казалось, туда же уносилась мелодия, стремительная и тревожная. И музыка, и луна, и тускло отсвечивающая водная гладь за окном, да и сам Абст со странно неподвижными глазами - все это удивительно сочеталось с тем, что составляло содержание желтой папки. Абст оборвал игру. Они долго молчали. - Это был Шуберт? - спросил Канарис, чтобы что-нибудь сказать. Абст покачал головой. - Я играл Баха. Одну из его ранних хоральных прелюдии. Написано для органа. Если бы здесь был орган!.. - Однако я помню, ты любил Шуберта, - упрямо настаивал Канарис. - Ты увлекался и другими, но Шуберт для тебя... - Иоганн Себастьян Бах - вот мой король и повелитель! - взволнованно проговорил Абст. - Бах в музыке, Шиллер в поэзии. - Шиллер? - пробормотал Канарис, рассеянно глядя на озеро. Сейчас он думал о другом. - Да. Хотите послушать? В голосе Абста звучала нетерпеливая просьба. Удивленный Канарис неожиданно для самого себя кивнул. Абст встал, сложил на груди руки. За ним было окно, и темный, почти черный силуэт Абста четко выделялся на фоне широких светлых полос, проложенных луной по поверхности озера. Грозовым взмахнув крылом, С гор, из дикого провала. Буря вырвалась, взыграла, Трепет молний, блеск и гром. Вихрь сверлит, буравит волны, - Черным зевом глубина, Точно бездна преисподней, Разверзается до дна. Читал Абст медленно, с напряжением. Голос его был резок, отрывист, и музыка стиха начисто пропадала. - Это из "Геро и Леандра", - тихо сказал Абст. - Восемь строчек, а сколько экспрессии! Канарис молчал. Он плохо разбирался в стихах, да, признаться, и не любил их. Он считал себя деловым человеком, а поэзия не для таких. - Вот что, - сказал он. - Распорядись, чтобы нам принесли поесть. Мы поужинаем и поговорим. И не медли - нам предстоит немало дел. Ужин сервировали в соседнем помещении. Канарис с аппетитом поел, выпил большой бокал пива. - Вернемся к показаниям Бретмюллера, - сказал он, когда подали сладкое. - У меня из головы не лезет этот странный грот. Подумать только, он под боком у той самой базы! Хозяева ее, надо полагать, и не подозревают о существовании в скале гигантского тайника. - В этом вся суть, - кивнул Абст. Канарис стащил с шеи салфетку, решительно встал: - Не будем терять времени! Идем к Бретмюллеру. Я сам допрошу его. - Быть может, отложим допрос до утра? Вам следует отдохнуть, выспаться. И предупреждаю: это небезопасно. Мало ли как он вдруг поведет себя. - Но ты будешь рядом! ГЛАВА СЕДЬМАЯ Они двинулись по лесной тропинке, которая вела в глубь острова. Было очень темно, и Абст включил предусмотрительно взятый фонарик. Шорох шагов в тишине, тоненький лучик света, выхватывавший из мрака то ветвь, похожею на протянутую руку, то дикий уродливый камень, усиливали тревогу, которой была наполнена ночь. Где-то приглушенно проверещал зверек, ему ответило громкое уханье филина. И тотчас, будто вторя этим звукам, порыв ветра зашелестел в верхушках деревьев. Лес ожил, заговорил... - А он... не вырвется? - спросил Канарис, перед которым неотступно стояли налитые кровью глаза Бретмюллера. - Было бы славно встретить его на этой тропинке. - Исключено. - "Исключено"! - передразнил Канарис. - Я читаю: "Бретмюллер лежит пластом, как покойник". А он бьет стекла и врывается в комнату! - И это уже во второй раз. - Абст помолчал. - Говоря по совести, я теряюсь в догадках. Странно, очень странно. Впрочем, причины выяснятся. - Когда же? - Скоро... - уклончиво сказал Абст. - Но вот мы и пришли! Луч фонарика уперся в серую бетонную стену, обшарил ее, скользнул в сторону и задержался на широкой двустворчатой двери с пандусом - в такие можно ввозить коляски с больными. - Кто? - спросили из темноты. Абст молча направил фонарик на себя - осветил грудь, плечи, лицо. - Проходите, - сказал голос. Посетители приблизились к двери. Абст коснулся кнопки звонка. Дверь отворилась. Они проследовали по коридору, миновали еще одну дверь и оказались в небольшой комнате. Бретмюллер, связанный, точнее, запеленатый широкой брезентовой лентой, лежал вверх лицом на низком клеенчатом топчане, который занимал всю противоположную стену комнаты. Его заросший подбородок был вздернут, челюсти плотно сжаты: широко раскрытые глаза, не отрываясь, глядели в какую-то точку на потолке. - В сознании? - Канарис нерешительно остановился посреди комнаты. Абст покачал головой. Подойдя к Бретмюллеу. открыл ему глаза ладонью и отвел руку. Больной не реагировал. - В седьмую, - приказал Абст служителю, молча стоявшему у двери. - Приготовьте все, как обычно. Полный комплект. Не забудьте кофе и сигареты. - Он будет есть? - спросит Канарис. - Полагаю, нет. - Абст скривил губы. - Однако так надо... Он провел Канариса в уютную комнату с мягкой постелью и креслом у большого окна. Чуть пахло дымом: один из служителей возился у камина, разжигая огонь. В коридоре раздались шаги. Четверо санитаров внесли больного, уложили в постель и удалились. Вошла женщина. Канарис кивнул ей. Та поклонилась. - Забинтуйте ему руки, - распорядился Абст. - И голову? - спросила женщина, оглядев грязную, сбившуюся набок повязку на лбу Бретмюллера. - Только руки! - Абст нетерпеливо облизнул губы. - Руки он увидит, голову - нет. Приступайте! Лицо женщины порозовело. Она ловко обмотала бинтами обезображенные, в запекшейся крови кисти больного. Абст шагнул к столику с инструментами, достал из кармана коробочку ампул, отломил у одной из них кончик и втянул содержимое ампулы в шприц. Помощница обнажила и протерла спиртом плечо Бретмюллера. Абст мастерски сделал укол. Когда он повторил инъекцию, введя моряку еще одну дозу, у женщины дрогнули губы. Она взяла вату, чтобы протереть место укола, но Абст вынул из коробочки третью ампулу. - Девятьсот тысяч! - пробормотала она. Вместо ответа Абст вновь вонзил иглу шприца в руку пациента. Служитель убрал столик с медицинскими инструментами, вкатил другой. На нем уместились тарелки с обедом, бутылка какой-то воды, высокая вазочка с подрагивающим апельсиновым желе. Не прошло и десяти минут, как дыхание больного замедлилось, стало ровнее, глубже. Его губы разжались, на лице проступил слабый румянец. - Время! - скомандовал Абст. Он повернулся к Канарису: - Действие препарата началось. Сегодня все будет быстрее. Хочу еще раз напомнить: осторожность! Женщина быстро распеленала Бретмюллера. Брезентовые ленты были сняты и вынесены в коридор. Абст облачился в белый халат и шапочку. Выражение глаз Бретмюллера постепенно менялось. Вот он повернул голову и оглядел комнату. Увидев Абста, сделал попытку подняться. Служители помогли ему сесть, под спину подложили подушки. Затем они вышли. Абст приблизился к больному, взял его руку. - Сегодня вы выглядите молодцом, - сказал он. - Пульс почти в норме. Словом, наши дела продвигаются. Скоро вы будете на ногах. - Но я совсем ослаб, - проговорил больной. - Кружится голова, все плывет перед глазами. Нет, нет, не уверяйте меня - я чувствую, мне хуже. - Пустяки. - Абст ободряюще улыбнулся. - Заверяю, что самое трудное позади. Лечение идет успешно. И вот доказательство: я привез вам гостя. - Я узнал господина адмирала Канариса, - безучастно сказал Бретмюллер. - Адмирал желает допросить меня? Я готов сказать все, что знаю. - Отлично! Вы продолжите свой рассказ, вам зададут вопросы. Но сперва следует пообедать. Бретмюллер покачал головой. - Не могу, - прошептал он. - Меня мутит при одном виде пищи. Я не буду есть. - Хорошо, подкрепитесь позже. Не желаете ли сигарету? Тоже нет? Очень жаль. Я принес вам египетские сигареты, самые лучшие. Курите, сегодня можно! Бретмюллер вновь покачал головой. Абст выкатил столик с едой и вернулся. - Приступаем, - сказал он. - Итак, вы всплыли в гроте. Что случилось в дальнейшем? Не торопитесь, подробнее опишите грот. - Да, грот... - Бретмюллер поморщился, хотел было поднести руки к голове и обнаружил, что они забинтованы. - Что это? Что с моими руками. - А вы ничего не помните? - небрежно спросил Абст. На лице больного отразилось усилие мысли. Но вот Бретмюллер вздохнул, устало качнул головой. - Не помню, - проговорил он. - Обрывки каких-то кошмаров. Будто бежал, бил обо что-то руками, рвался... Нет, ничего не могу связать. Что же со мной случилось? Неужели снова буйствовал? - У вас был кризис. Вы пытались разбить кулаками вот эту стену. К счастью, кризис миновал. Поэтому-то вы так слабы. Это естественно: организм изо всех сил боролся со страшным недугом. Боролся и победил! - Значит, я буду жить? - Разумеется, - бодро сказал Абст. - Но начинайте свой рассказ. Господин Канарис очень занят, он должен спешить в Берлин. - Мне трудно. - Бретмюллер сделал длинную паузу. - Очень хочется спать... Абст встал. Он был встревожен. Поймав на себе взгляд Канариса, едва заметно кивнул. Это означало: "Торопитесь!" - Вам удалось осветить грот? - быстро спросил Канарис. - Как он выглядит? - Мы применили переносный прожектор. - Как он выглядит? - повторил Канарис. - Грот велик? Какой высоты своды? Есть ли расщелины в стенах, пустоты, туннели? - Грот колоссален. Своды теряются в темноте. Оттуда свисают сталактиты. Их множество. С некоторых стекает влага. - Стены грота отвесны? - Кое-где они спускаются к воде полого. Будто откосы. - Так что из воды можно выйти? - Да. Там, по крайней мере, два таких места. Мы и воспользовались ими. Я излазил все вокруг - искал выход из подземелья. Поиски продолжались более суток. Было обнаружено много больших полостей в стенах, своего рода пещер в пещере. - Есть и сквозные? - Пещер много, но сквозных не нашел. Полость наглухо закупорена. - Как же вы оказались на воле? - Выплыл через тот самый подводный туннель. У меня был аварийно-спасательный респиратор. - А с какой стороны он начинается? - Туннель? - Да. Откуда вход в грот? - С зюйда. - То есть с противоположной стороны... Я хочу сказать: база находится к норду от скалы? - Да. - Бретмюллер помолчал, как бы собираясь с мыслями. - Теперь я должен рассказать и о другом... Господин адмирал, что вам известно об американском воздушном лайнере "Спид", который двадцать седьмого октября прошлого года вылетел из Пирл-Харбора в Калифорнию? Вылетел и не прибыл к месту назначения... Канарис вздрогнул, рывком наклонился к больному. - Боже милостивый, - проговорил он хриплым от волнения голосом, - каким образом узнали вы об этой машине?.. Вы были в океане, за тысячи миль от базы, с молчащей радиостанцией. Да отвечайте же, Бретмюллер! - Я не мог пользоваться передатчиком, это так. Но никто не запретил мне слушать эфир. - Чепуха, - вскричал Канарис, - в эфире о самолете не было сказано ни слова! - Я слышал голос самого "Спида". - Но каким образом? Да не тяните, Бретмюллер, скорее выкладывайте все! Больной внезапно побледнел. Его голова упала на подушки. Дыхание с шумом вырывалось из широко раскрытого рта. Казалось, он испытывает удушье. Абст схватил баллон с кислородом, приоткрыл вентиль и направил раструб шланга в лицо моряку. Бретмюллер стал успокаиваться. Канарис смотрел на него не отрываясь. Мысль адмирала напряженно работала. Он силился восстановить в памяти все связанное с полетом и исчезновением "Спита", чтобы быть наготове, когда моряк оправится и можно будет продолжать разговор. Пирл-Харбор! Крупнейшая военно-морская база Соединенных Штатов Америки на Тихом океане. Германская военная разведка не жалела усилий, чтобы побольше узнать обо всем, творящемся непосредственно в гавани базы, на стоянках кораблей в аванпорте, в двух сухих и плавучих доках, в секретных лабораториях, на верфях, на аэродромах Эва, Хикэм, Форд, Каноэха, Уилер, в офицерских и матросских клубах Пирл-Харбора и всего острова Оаху, где расположена база. К весне 1938 года усилия абвера стали приносить первые результаты. На Гаваях - сперва в Гонолулу, а затем и на Оаху - обосновались резидентуры германской разведки. И вскоре ведомство Канариса получило информацию: на торпедном полигоне атолла Мидуэй ведутся особо секретные работы. Группа исследователей и инженеров артиллерийского управления морского министерства США экспериментирует с торпедой нового образца. Еще через некоторое время агенты абвера уточнили: секрет касается не самой торпеды, главное - ее взрыватель. Работы в зачаточном состоянии, дело пока не ладится, но идея, положенная в основу новинки, многообещающа. Новый взрыватель, когда он будет отработан, соединит в себе преимущества многих лучших образцов аналогичных устройств. Это было все. Дальше абвер не продвинулся ни на шаг. Видимо, контрразведка американцев почувствовала неладное: внезапно работы были перенесены на атолл Уэйк. А туда агенты Канариса не смогли проникнуть. На новом месте работы продолжались еще месяца два, после чего группа исследователей получила приказ отправиться в Соединенные Штаты. Добыча явно ускользала из рук немцев: за океаном было бы еще труднее подобраться к новинке американцев. Шпионы абвера установили, когда и на каком самолете улетают исследователи. Оказалось, что летит вся группа, в самолет будет погружено оборудование и основная документация, связанная с военной новинкой американцев. Лайнер "Спид" стартовал с аэродрома Хикэм в Пирл-Харборе на рассвете 27 октября 1938 года. Кроме всего прочего, он имел на борту германскую бомбу замедленного действия... В Америке самолета не дождались... И вот сейчас вдруг отыскался его след! Канарис с тревогой следил, как Абст хлопочет подле больного. Удастся ли привести Бретмюллсра в состояние, при котором он сможет отвечать на вопросы?.. Прошло еще несколько минут. Наконец легкий румянец окрасил щеки командира "Винеры". Он открыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул и отодвинул в сторону раструб кислородного шланга. - Можете продолжать, - сказал Абст. Канарис благодарно закивал. - Вы упомянули, что слышали голос самолета, - поспешно сказал он, обращаясь к Бретмюллеру. - Как это понять? - Дело было под вечер. До этого мы сутки шли под водой. Когда, по расчетам, наверху стало смеркаться, я принял решение всплыть: штурману требовалось определиться, истощившиеся батареи нуждались в зарядке, команде необходим был глоток свежего воздуха. Вскоре мы всплыли в позиционное положение. И почти тотчас радист лодки принял сигнал бедствия. Неизвестный самолет открытым текстом по-английски передавал, что на борту произошел взрыв, машина потеряла управление, падает в океан... Голос был так громок и отчетлив, что казалось - говорят где-то здесь, рядом! - И вы увидели "Спид"? - Он вывалился из облаков точно за кормой лодки, милях в трех. Машина круто пикировала, за ней тянулся хвост дыма. У самой воды самолет несколько выровнялся - видимо, пилот был еще жив и каким-то образом ему удалось привести в действие рули высоты. В мгновение ока самолет обогнал лодку и исчез в сгущавшемся сумраке. Вскоре там блеснуло пламя и грохнул взрыв. - Но почему вы решили, что это был "Спид"? Над океаном летают сотни машин. Откуда вы взяли, что именно эта машина шла из Пирл-Харбора? Вы утверждаете: самолет взорвался, упал в океан, затонул!.. - Он упал не в воду. Как оказалось, впереди были рифы. Самолет врезался в них. Моторы, кабина пилота, передняя часть фюзеляжа - все это было охвачено пламенем. Но хвостовая часть лайнера уцелела. Когда мой помощник и два гребца подобрались к ней на резиновой лодке, киль и рули торчали посреди скал. Через полчаса у меня в руках оказался портфель. Большой портфель из свиной кожи... Бретмюллер говорил все медленнее. Постепенно голос его затихал. Желтизна вновь разливалась по лицу. Слушая его, Канарис вздрагивал от возбуждения. Комбинированный электронный взрыватель! Все эти месяцы немцы пытались использовать идею американцев. Но пока они топтались на месте. Заокеанская же агентура абвера доносила: работа над новым взрывателем в США продвигается успешно. Абст снова дал кислород Бретмюллеру. Тот продолжал: - Позже, когда мы закончили зарядку и ушли под воду, я вскрыл портфель. Там был дневник руководителя группы и, кроме того, чертежи... - Взрывателя?! Бретмюллер кивнул. - Где он, этот портфель? - спросил Канарис и осекся, вспомнив, при каких обстоятельствах был спасен командир "Виперы". - Портфель... - Бретмюллер потер лоб тыльной стороной забинтованного кулака. - Да, портфель свиной кожи. Он был в моей каюте. Для верности я запер его в сейф. Он и сейчас где-то там, в лодке... Возникла пауза. Канарис напряженно думал. Вот он пальцами коснулся колена Бретмюллера: - Какие глубины в гроте во время полной воды? Вам удалось сделать промер? - Там очень глубоко. - Сколько же? - Футов двести пятьдесят - триста... Простите, очень кружится голова. И боль начинается - все та же дикая, нечеловеческая боль. Позвольте мне заснуть. - Разговор надо продолжать, - жестко сказал Абст. - Господин адмирал, пожалуйста... - Да, да, - проговорил Канарис, дружески улыбнувшись Бретмюллеру. - Еще несколько вопросов, и мы оставим вас в покое. Тогда вы сможете хорошо отдохнуть. Ну-ка, напрягите память и прикиньте ширину туннеля. Может ли войти в него подводная лодка? - Вы же знаете, что сталось с моей! - с горечью вскричал Бретмюллер. - Неужели пошлете туда другую? Проникнуть на лодке в грот невозможно. Разве что водолаз сядет верхом на ее штевень и будет командовать рулевым... Нет, нет, это невероятно! - Какова длина туннеля? - Полкабельтова или немного больше... - Бретмюллера вдруг охватила злоба. - Да что вы все о туннеле и гроте?! А корабль? А люди? Что с ними, где лежат их кости, это вас не интересует? Наступила тягостная пауза. - Полно, Бретмюллер, - мягко сказал Абст. - Мы понимаем ваше состояние. Сочувствуем... Старайтесь не волноваться, вам это вредно. Канарис сидел, не сводя глаз с больного, что-то напряженно обдумывая. Губы его шевелились, пальцы рук двигались, будто он разговаривал сам с собой. Вот он наклонился вперед, выставил ладони: - До вас никто не побывал в гроте? Вы не обнаружили там чьих-либо следов? - Не торопитесь с ответом, - вставил Абст, - припомните получше, не ошибитесь. Бретмюллер покачал головой. - Решительно никаких следов пребывания в гроте людей? - переспросил Канарис. - Нет. - Вы сказали, у вас был дыхательный аппарат... Одни? - Аппаратов было много, на всю команду. Но я не мог разрешить воспользоваться ими. Я имел строгий приказ: на базе ни при каких обстоятельствах не должны знать, что возле нее побывала германская лодка. Если бы люди выплыли в респираторах... Короче, я выполнил приказ! - Так вы сами уничтожили лодку и весь экипаж?! - Сам! - Бретмюллер повалился в кровать, уткнулся лицом в подушку, заколотил по голове обезображенными руками. - Я сам взорвал корабль, утопил людей. Зачем? Во имя чего? О, будьте вы прокляты! Канарис нагнулся к Бретмюллеру, взял его за плечи, потряс. Внезапно больной затих. - Осторожно! - воскликнул Абст. Но было поздно. Бретмюллер рывком приподнялся в кровати. Руки его обвились вокруг шеи Канариса, и тот увидел возле себя физиономию сумасшедшего с оскаленными зубами. Канарис вскрикнул и лишился сознания. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Смакуя, Канарис сделал несколько глотков и откинулся в кресле. - Славный кофе - сказал он. - Такой я пробовал, помнится, в Марокко. Абст тихо рассмеялся: - Этот рецепт оттуда и вывезен! И он долго рассказывал, как перехитрил в Танжере владельца портовой кофейни, ревниво оберегавшего свой секрет приготовления лучшего в городе кофе. Приключение было веселое, Абст действовал остроумно, и сейчас собеседникам было над чем посмеяться. Они вновь находились в кабинете хозяина острова, куда Абст доставил своего шефа после происшествия при допросе Бретмюллера. Канарис перенес немалое потрясение, и Абст старался развлечь его, успокоить. Конечно, в критический момент Абст защитил начальника. Но это стоило жизни командиру "Виперы", которому он разбил голову рукояткой пистолета, - нападение было неожиданное, опасность для шефа велика, и Абст действовал автоматически. Теперь он досадовал: потерял выдержку, заспешил. В итоге мозг умалишенного обезображен, и планы относительно его исследования, интереснейшие планы, на которые возлагалось столько надежд, пошли прахом! Абст встал и направился в смежную комнату. Когда он вернулся, на плече у него сидел большой серый какаду. При виде птицы Канарис улыбнулся. В его доме, расположенном в Зюденде, что в полутора десятках километров от Берлина, всегда жила дюжина попугаев и собак, к которым глава абвера питал нежную привязанность. Когда Абст уединился на острове для секретной работы, один какаду был презентован ему со строгим наказом беречь подарок. - Смотри-ка! - Канарис осторожно погладил попугая. - Живет и не тужит. Здравствуй, малыш! Попугай сонно глядел на адмирала и молчал. - Унеси его, - распорядился Канарис, - посади в клетку и накрой колпаком. Пусть выспится. Абст повиновался. Вернувшись, он кочергой растащил поленья в камине. Огонь вспыхнул ярче. По стене заметались большие черные тени. Абст сказал: спальня уже приготовлена, и если адмирал пожелает... - Ого, - перебил его Канарис, - я вижу, меня записали в немощные старики! Так вот, я разочарую тебя: постель подождет, пока мы не выполним еще одну работу. Я буду смотреть пловцов! - Сейчас? Ночью? - А нечему бы и нет! Насколько я понимаю, ночью главным образом им и предстоит действовать. - Действовать? - воскликнул Абст, все больше удивляясь. - Вы желаете видеть их в деле? - Именно так. - Канарис взял его за плечо. - Сейчас ты покажешь, чего они стоят. Пусть потрудятся, а мы понаблюдаем. - Это решение вы приняли после того, как посетили Бретмюллера? Я не ошибаюсь? - Да. Не могу забыть показаний покойного командира "Виперы". Подумать только, скала с огромным естественным тайником! И это близ военно-морской базы, против которой нам обязательно придется работать! Луна стояла в зените, но тучи скрывали ее, и только едва приметное пятнышко светлело в центре черного небосвода. Темной была