етскому народу. Рабочие Варшавы несли венки с траурными лентами. Не забудем, что это было в Варшаве в то время, когда власть была в руках Пилсудского и пилсудчиков. ЭПИЛОГ Болезненно переживал конец "Треста" Александр Александрович Якушев. Не утешало, что заслуги в борьбе с врагами советской власти, его удивительные смелость и находчивость были призваны. Он понимал важность выполняемой работы, искренне увлекался его, и теперь ему как-то трудно было жить спокойной жизнью специалиста-водника, решать вопросы сплава леса, строительства новых водных путей. Сердце патриота, закаленного в борьбе с белогвардейщиной, звало в бой. Но приходилось бездействовать и даже оберегать свою жизнь от белых террористов. Редко он встречался с Николаем Михайловичем Потаповым, преподавателем военной академии, теперь уже не начальником штаба "Треста". Вероятно, они вспоминали свои рискованные путешествия за границу, встречи и беседы с врагами советской власти, когда неосторожно высказанная мысль могла стоить жизни. Потапов однажды писал в своей автобиографии: "Я горжусь тем, что уже в ноябре 1917 года, несмотря на свой чин генерал-лейтенанта, я, будучи сыном чиновника, выходца из крепостных, правильно понял и осознал роль Коммунистической партии большевиков и 23 ноября начал решительно, честно и преданно работать с партией..." В качестве крупного военного специалиста и консультанта первой коллегии Народного комиссариата по военно-морским делам Потапов был лично известен Владимиру Ильичу Ленину. Потапов присутствовал на историческом заседании Первого общеармейского съезда 24 декабря 1917 года, на котором было одобрено предложение о создании Красной Армии. 9 мая 1938 года Николай Михайлович был уволен в запас по возрасту. Его уже нет в живых. Он скончался в 1946 году. Нет в живых и Александра Александровича Якушева. Роман Густавович Бирк жил за границей. Бегство Стауница-Опперпута поставило его в трудное положение. В секретном справочнике, изданном гитлеровской службой безопасности, Бирк отнесен к числу лиц, опасных для нацистского режима, которые подлежали аресту в случае захвата территории СССР германскими войсками. Трагической была судьба Артура Христиановича Артузова, коммуниста, который справедливо говорил о себе: "Я не могу сдержать волнения каждый раз, когда вопрос идет о жгучих интересах вашей партии, о партийной чести чекистов и моей собственной". Незадолго до своей гибели, в 1937 году, он выступил на активе работников НКВД с речью, ставшей для него последней. Эта речь была криком души испытанного борца с врагами советской власти, верного сына партии. Артузов говорил: - Мы чуть не превратились в то, чего больше всего боялся наш первый чекист Феликс Дзержинский. Он говорил нам: "Будьте всегда, прежде всего, сынами нашей партии, пославшей нас на ответственный и почетный участок борьбы... бойтесь превратиться в простых техников аппарата внутреннего ведомства со всеми чиновными его недостатками, ставящими нас на одну доску с презренными охранками капиталистов. Помните, что, став на этот путь, вы погубите Чека, партия будет права, если в этом случае разгонит нас". Этот кристально чистый человек бесстрашно вскрывал недостатки в работе НКВД и еще раз напоминал о заветах Дзержинского: - А разве, товарищи, не было у нас признаков, показывающих, что при установившемся после смерти Менжинского фельдфебельском стиле руководства отдельные чекисты и даже звенья нашей организации вступили на опаснейший путь превращения в простых техников аппарата внутреннего ведомства. Артузов погиб, став жертвой клеветнических обвинений. Партия восстановила доброе имя Артузова. Он реабилитирован посмертно. Роман Александрович Пилляр, в дореволюционное время подвергавшийся преследованиям царских жандармов, в своей анкете в графе "Профессия" писал: "Революционер". Пилляр также погиб в 1937 году и посмертно реабилитирован. Такая же судьба постигла и чекиста, который в этой книге носит фамилию Старов. Виктор Станиславович Косинов-Кияковский, положивший начало операции "Трест" (в романе его фамилия Колесников), погиб в 1932 году в Монголии от руки убийц - религиозных фанатиков. Александр Алексеевич Ланговой скончался в Москве 26 февраля 1964 года. Он почти до последних дней жизни оказывал автору товарищескую помощь в создании этой книги. Таковы судьбы тех, кто осуществил замечательную операцию советской контрразведки под условным названием "Трест". Передо мной на столе лежала почти законченная рукопись романа-хроники. Я перелистывал ее, когда раздался телефонный звонок. Взял трубку. - С вами говорит Александр Александрович Якушев. От неожиданности я вздрогнул, зная, что Александра Александровича Якушева нет в живых. Оказалось, со мной говорит его сын, тоже Александр Александрович. Мы договорились встретиться. И вот напротив меня сидит пожилой человек, военная выправка угадывается в нем даже в штатской одежде. Мы говорим о его отце. - В то время мать, мои сестры и я не знали его второй жизни. Он уезжал, иногда надолго, возвращался и всегда был внимательным и заботливым к нам, детям, умел занять нас. У отца были способности к рисованию. Он любил музыку, старался развить в нас любовь к искусству. Однажды мы были с ним в Третьяковской галерее: остановились у одной картины, не помню точно какой, она изображала сражение. Отец сказал: "Помни, родину надо защищать не жалея жизни". Что представлял собой "Трест" и какова была в нем роль отца, я в то время не понимал - мне было четырнадцать лет. После конца "Треста" жизнь отца по-прежнему была в опасности. Пожалуй, даже больше, чем раньше. Позднее я понял, что отец стал ненавистной фигурой для белых, особенно после того, как появились за границей статьи Стауница-Опперпута. Некоторое время отец не ночевал дома. Опасность погибнуть от рук кутеповских террористов была так велика, что отцу пришлось покинуть Москву... Умер он в середине тридцатых годов. - Как же сложилась жизнь вашей матери и сестер? Ваша жизнь? - Не легко... Что касается меня, то я участвовал в Отечественной войне, начал войну рядовым, кончил в звании инженер-майора, командовал отдельным батальоном. Заслужил несколько боевых наград... Неожиданно я прочитал о моем отце в опубликованной в прошлом году главе из вашей книги. Не могу вам передать, как меня обрадовало то, что написано о моем отце, о его патриотизме и мужестве. На этом, собственно, можно было бы закончить последнюю главу книги, цель которой - рассказать о борьбе чекистов-ленинцев с контрреволюцией внутри страны и за рубежом. Но сама жизнь подсказала мне ее эпилог. Накануне 19 мая 1964 года я проходил по площади Дзержинского в Москве. Был ясный, солнечный день. На зеленом газоне у подножия памятника Феликсу Дзержинскому выстроился отряд пионеров. Предстояла церемония вручения знамени отряду. Прохожие останавливались на тротуаре у магазина "Детский мир". Я подумал о том, что этот огромный магазин, созданный для детей, по праву находится здесь, вблизи памятника их благородному другу, с кого "делать жизнь" советовал людям Маяковский. И еще я подумал о том, что 19 мая 1964 года - день сорокалетия пионерской организации, день ее рождения. В 1926 году Дзержинский так ответил воронежским пионерам, которые дали его имя своему отряду: "Сегодня ваши старшие товарищи большевики-ленинцы вручат вам Красное знамя... Так будьте верными и достойными внуками Ильича... воспитывайтесь по заветам Ильича". Дети, которым ответил Дзержинский, теперь стали взрослыми, они живут и работают в стране, где торжествуют заветы Ленина. Юное поколение пришло в этот весенний день к постаменту памятника Дзержинскому. Вокруг пионеров в непрерывном движении кружили автомобили, кипела бурная, трудовая жизнь столицы. Бронзовый Феликс стоял на страже этой кипучей творческой жизни, которую он так любил, напоминая о том, что борьба не кончена, пока есть на земле империалисты, поджигатели войны. Но в том, что отряд пионеров с такой светлой жизнерадостностью стоял под развевающимся красным знаменем и весело глядел в будущее, была немалая доля самоотверженной борьбы сподвижников и воспитанников Дзержинского, большевиков-ленинцев, защитников Советского государства и его безопасности. Москва, 1963-1965