а, подходило время ужина. А лодка металась, как зверь в клетке. Неулыба обтирал мокрой тряпкой лицо, не обращая внимания на текущие по хребтине и животу струйки, и мучительно соображал: "Кажется, на глубине восемьдесят метров была слабая температурная полоса..." - Всплывать на восемьдесят! Неулыба втихую пододвинул толстенный МСС (международный свод сигналов) и, словно от нечего делать, перелистывал: подыскивал подходящий сигнал по всплытии вроде: "Совершаю учебное плавание, вашими действиями вы затрудняете мне маневр". Оставалось одно: тянуть до полного расхода плотности батареи и приготовить гордый флаг ВМФ. Размером побольше. Неулыба прекратил бессмысленные броски и вытянул "змейку" на уход из района. И вдруг... за кормой обвальный грохот. Еще обвал... Над лодкой звенящий гул винтов. И когда Неулыба подумал: "Все! Лапы вверх!", шумы неожиданно начали таять, а удары локаторов ослабевать. И наконец исчезли. Океан замолчал. Неулыба смахнул очередной наток пота и взглянул на отсечные часы: однако! Бешеная свистопляска длилась семь с половиной часов. - Штурман! Когда заход солнца? - Через двадцать семь минут, товарищ командир, - высунулся из штурманского пенала Лукьянчик. - Командир БЧ-5, плотность батареи? - Часа на два, на три, товарищ командир. "Ясно, заряда батареи в обрез - до наступления полной темноты. Но как всплывать, чтоб не попасть под таранный удар кого-нибудь, подстерегающего там, на поверхности?" А вслух Неулыба скомандовал: - Готовность два. Команде ужинать, - и добавил: - А заодно и пообедать. И позавтракать. x x x В глубокой ночи лодка всплыла. Вот он, черный бархат неба, огромные жемчужины звезд. Прекрасен все-таки мир! Когда вокруг нет двуногих. В голове стучали сотни молоточков. Ночной воздух валил с ног пьяным кислородом. - Товарищ командир, - в герморепитере переговорного устройства голос механика Ильича. - Разрешите наверх. - Но мы еще не продули балласт, - рявкнул Неулыба, цепко охватывая угадываемый горизонт. По подводным канонам до всплытия лодки в крейсерское положение командир должен быть наверху один. На всякий "случай" под люком торчал резерв - старший помощник. - Как дизель? - Товарищ командир, - настаивал в динамик механик, - лодка ведет себя подозрительно. Необходимо осмотреть корпус. - Механика наверх! - скомандовал Неулыба. - В чем дело, Ильич? - Товарищ командир, надо осмотреть корму. Что-то там не так... - А как ты ее осмотришь? Черно, как у негра в... - Я с фонариком, быстро. - И механик, как мартышка, скользнул в корму. А оттуда заорал: - Товарищ командир! А кормы-то нет! - Как это кормы нет? Ты что, в своем уме? - оторопел Неулыба. - А где же ты стоишь? А ну, давай ко мне! Механик вскарабкался на мостик и выдохнул: - Разорвана обшивка легкого корпуса в районе топливно-балластных цистерн. Листы как капуста... Неулыба присвистнул: - И что же? Топливо? - Ушло наверх. - Сколько? - Спущусь вниз, подсчитаю. - Но лодка-то под водой управлялась! - недоумевал командир. Не доклад, а какой-то дурной сон. - Управлялась, - подтвердил механик. - На больших ходах. А на малых... Надо разобраться, товарищ командир. - Все, механик. Готовь дизеля! Уходим из района. Пусть здесь черти жируют. Готовь форсированную зарядку батареи. - Есть, - и механик скользнул вниз. А через полчаса доложил сгорбившимся на мостике Неулыбе и Шепоту: - Разобрались. Докладываю: разорваны обшивки топливно-балластных цистерн номер пять и шесть. Наверх ушло двадцать четыре тонны соляра. Помните грохот? - Но ведь сотрясения корпуса не было? - Вроде бы не было... - неуверенно протянул Ильич. - В общем, неясно. Но лодка управляется! - Остаток топлива? - Если до базы, то хватит. x x x Лодка уходила из проклятого района в темноту. Стоящие на мостике цепко охватывали горизонт. И молчали. Пытаясь проанализировать происшедшее, Неулыба никак не мог понять: если янки бомбили, то почему не содрогался корпус? Не сыпались, как пишут в героических романах, светильники? И почему все же разорван легкий корпус? На все это ответа он не находил. И лишь много лет спустя, вновь и вновь возвращаясь мысленно к этой истории, пришел к выводу: да, бомбометание было. За кормой. И видимо, гидравлический удар прошелся вдоль корпуса, вызвал резонанс откуда-то появившегося в топливно-балластных цистернах воздушного пузыря. А уж он-то и рванул обшивку. Он не знал и не мог знать, что именно в это время береговая радиоразведка флота перехватила и раскодировала донесение ракетного эсминца "Тауэрс" флагману: "В районе учений преследовалась и предположительно уничтожена неизвестная подводная лодка". Но это Неулыба узнал много позже, когда его однокашники, между прочим, в ресторане "Золотой Рог" втихую от жен устроили поминальник по "Неулыба со товарищи". Но как бы то ни было, ему стало ясно: не он мастерски оторвался, а преследующие корабли ушли восвояси, обнаружив на поверхности океана соляровое пятно. *** Подводная лодка, ворча дизелями, уходила в непроглядную темь. Теплый океан был зеркален и отражал блики звезд. В бархатной ночи с трудом просматривались форштевень лодки и расходящиеся усы волн. На исходе ночи на мостик поднялся сумрачно-немногословный Синица, командир группы радиоперехватчиков, и в перерыве между двумя затяжками доложил: - Два донесения. Базовый патрульный самолет США "Нептун" донес на авиабазу Ивакуни: "В квадрате N атаковал и потопил шхуну, вторгшуюся в объявленный запретным район учений флота". - Не понял. Это же японец, судно их союзника! Ошибки нет? - Ошибки в радиоперехвате нет, мои дело знают. А за действия американцев я не в ответе. Чувствуют себя хозяевами. И соответственно наглеют. Второе донесение: противолодочный авианосец "Кирсардж" и корабли охранения проводят учение со своей атомной лодкой в районе "Дельта". Между прочим, на нашем маршруте. - Что предлагаете? - Мое дело доложить. Разрешите продолжать курить? - Курите, - досадливо отмахнулся Неулыба. Как всегда, внезапно вылетела из-за горизонта звезда - планета Венера и, мигая разноцветными огнями - голубовато-белым, изумрудным, кроваво-красным, - стремительно понеслась на подводную лодку, удивительно напоминая приближающийся патрульный самолет. Многие сотни раз подводные лодки всех флотов удирали срочным погружением от этой коварной, всегда неожиданно выскакивающей из-за горизонта бесстыдницы. x x x Там, наверху, прошел еще один безоблачный штилевой день. Проходили суда, резвились легкомысленные дельфины, и деловито шныряли стаи акул. На глубине же он был томительно долог, стрелки часов упорно не хотели передвигаться. На глубине правила бал одуряющая парилка. С трудом дотянув до расчетной темноты, лодка подвсплыла под перископ. Подходило время всплытия в надводное положение. Обтирая ветошью исходившие липкой мокротой тела, в центральном посту выжидательно поглядывали на командира: всплывать-то думаешь или нет? А Неулыба дать вожделенную команду на всплытие не мог. В который раз намеревался произнести ожидаемую команду, но кто-то невидимый всякий раз предупреждал: не спеши! - и надавливал на плечо. Команда изнемогала от жары и нестерпимой духоты. И Неулыба принял хитрое решение: стать под РДП, протянуть дизелем отсеки и тянуть время. Что-то - а что, он понять не мог - в этом идиллическом спокойствии океана ему не нравилось. И потому настораживало. Минула полночь. "Погожу еще полчасика!" - уговаривал себя Неулыба. "Но заряжать-то батарею надо!" - доказывал кто-то другой. Минули час, два, три часа ночи. А Неулыба все тянул. "Еще полчасика. Если ничего не..." - решил он про себя. И пошел в дизельный отсек. Посмолить цигарку. - Пятый! Доложить командиру, радиометристы. Справа тридцать работа корабельной РЛС. Сигнал средний. Режим круговой, - оборвал Неулыбины колебания внезапный доклад из центрального поста. Неулыба бросился на командный пункт: - Стоп дизель! Срочное погружение из-под РДП! Вахтенный офицер, что наблюдаете? - Целей нет, - оторвался от перископа и, подслеповато моргая, доложил старпом Халваныч. - Ну-ка, уступи место, - Неулыба нетерпеливо крутанул перископ по горизонту. Черная космическая темнота. - В центральном! Затемнить все! Выключить освещение! Накиньте мне что-нибудь на голову. - И снова крутанул перископ. Огонь! Справа сорок - топовый огонь корабля. - Радиометристы? - Работа корабельной РЛС в прежнем режиме. - Акустики? - Слабый шум винтов справа сорок пять. Предполагаю, эсминец. Цель номер два, фрегат, слева шестьдесят. Появилась цель номер три, тоже эсминец. Работа гидролокаторов не прослушивается, - глуховато докладывала рубка акустиков. - Центральный! Цель номер четыре, справа шестьдесят шум винтов большого корабля, тон низкий. Пеленга смещаются на корму. - Убрать выдвижные, - скомандовал Неулыба. По горизонту в перископ - ходовые огни кораблей: эсминец, сторожевой корабль, эсминец, кажется, крейсер... Ясно, лодка вползла в ордер соединения кораблей... Стоп! Огромная черная туша влезла в сектор обзора перископа. Авианосец! Авианосец включил цепь палубных огней. Ясненько, начинает прием-посадку самолетов. Вон они, миленькие, заходят один за другим. Идиллия, как в киношке. Но почему янки так безмятежны? Стоит хоть одному из кораблей включить гидролокатор - и лодка будет высвечена, как муха на стекле. А радиолокаторы выдвижные устройства лодки "не берут": лодка - под лепестками РЛС, в ближней зоне. Неулыба понял: соблазн уйти на глубину глуповат. Лодка лишалась глаз. Огни кораблей словно нехотя сползали за корму. Глубокая ночь. Господа океана изволят отдыхать! - Старпом. Ввести на торпедный автомат стрельбы - авианосец, текущий пеленг от акустика, дистанция сорок, курсовой семьдесят правого борта. Включить автомат сопровождения. - Есть. Цель - авианосец, дистанция сорок два. Данные ТАС - курс семьдесят три, скорость шестнадцать. Цель на сопровождении. - Данные в цепь стрельбы не вводить. Записать в ЖБД (журнал боевых действий) данные условного залпа. Время... координаты... от штурмана. В течение сорока минут лодка выполнила три условные атаки по "ленивому" авианосцу и кормовыми аппаратами по ближайшему кораблю охранения. - Я думал, что я один дурак на этом свете. Оказывается, есть еще дурнее, - Неулыба поманил рукой дублера Шепота к перископу. - Полюбуйтесь, сэр. Краса и гордость американского флота. Стоимость миллиончиков триста, девяносто самолетов, водоизмещение сорок пять тысяч. Как думаешь, наш поход окупается, а? Если врезать, а? - Окупится, - выдохнул Шепот. Подводная лодка скорректировала маневр на контркурс и, периодически поднимая перископ, выскользнула из ордера авианосной группы. А через полчаса, используя остаток ночи, всплыла и рванула на отрыв. - Внизу! Командира группы ОСНАЗ на мостик" - Прибыл, товарищ командир. - Объясни, дорогой, в чем дело? Находились внутри ордера. Радиолокаторы молотят как бешеные. А гидролокатора ни одного. В чем загадка? - Докладываю перехват. Четыре корабля из состава авиагруппы ПЛО "Кирсардж" работают сейчас со своей атомной подводной лодкой в квадрате "Ромео". Предполагаю, что это именно те, кто отвечает за подводную среду. А с авианосцем остались корабли, ответственные за воздушную обстановку. У янки каждый получает доллары только за свое. Другого объяснения нет. - Похоже, - согласился Неулыба, а потом сделанным восхищением добавил: - А скромничал! Я и не знал, что мои осназовцы такие умные! - Дураков не держим, - в тон Неулыбе ответил Синица. - Разрешите курить? - Для вас - хоть двойную порцию. Интересненькая ситуация! А, господа океана? - У них просто, товарищ командир. У них РЛС и ГАС на автомате, а сами делают, что хотят, кто кока-колу пьет, кто на банджо наяривает. И не пошевелятся, пока автомат не заорет, вызывая оператора к пульту. А заорет он, только когда получит отметку-цель. - Вот службишка! - хлопнул себя по бедру Неулыба. - Однако восторги потом. Наше дело - рвать когти. Главное в профессии вора что? Вовремя смыться. Иди отдыхай. Ты честно заработал сон в командирской каюте, дорогой Синица... *** Снова лодка в пустынном районе океана, где не пересекаются торговые пути и, кроме многочисленных акул, поверхность не разнообразит ничто живое. Но теперь мощное Куро-Сио несло теплые воды навстречу, под мотором экономхода лодка топталась на месте и... даже сползала назад. Приходилось работать главными и "удлинять" тропические ночи для бросков под дизелями по маршруту. Иными словами, всплывать, не дожидаясь окончания вечерних сумерек. А внизу по-прежнему царила душегубка. Втянувшийся в режим экипаж тем не менее был предельно измотан. В насыщенных испарениями отсеках люди натужно подсасывали обедненный кислород. Включенные установки регенерации "проскакивали", не справляясь с поглощением углекислоты. И работали "на сугрев", как иронизировали подводники. В головах стучало, на несущих вахту наплывала сонная одурь. Только предельное напряжение воли держало склонившихся к указателям приборов на "красной черте" внимания. В один из бесконечно длинных дней, когда лодка застыла на глубине и в центральном нарушало тишину только журчание матки гирокомпаса, послышался вялый и равнодушный доклад: - Центральный. В пятом дымится регенерация. - Есть центральный! Товарищ командир, в пятом... - оторвался от пульта вахтенный механик. - Слышу, - так же равнодушно ответил Неулыба. - Что за идиотский доклад? У них дымится. Запросить пятый, пусть доложат внятно, что у них там, пожар, что ли? - В пятом, - так же бесстрастно щелкнул тумблером вахтмех. - Что там у вас, пожар? Доложить конкретно. - Я уже доложил, дымится установка регенерации. Что тут неясного? - с оттенком явного раздражения отреагировал пятый голосом старшины Дикого. - А ну, пусть несут установку сюда, - прервал словопрения Неулыба. - Пятый. Установку регенерации - в центральный пост. Открылась кремальера массивной переборочной двери. Чумазый моторист выставил установку - "нате вам!" - и задраил переборку. Действительно, дымится! Стало ясно: мотористы-грязнопупы заряжали установку, хватая белоснежные, насыщенные кислородом пластины немытыми лапами. Наплевав на всякие инструкции. - А ну-ка, разрядить печку. Пластины - в гермокоробку, - скомандовал Неулыба. - Да в перчатках, черт побери! Радиометристы - "чистый народ", чей пост в кормовой части отсека, - выполнили приказание и поставили гермоящик под диванчик, где полулежа скрючился Неулыба. А в центральном по-прежнему журчал гирокомпас и изредка шипела при перекладке рулей гидравлика. Про гермоящик забыли... В центральный прошел замполит Хорт и с выражением важности выполненной миссии склонился к дремлющему Неулыбе: - Прошел по отсекам, поговорил с народом. Вахты несут ответственно. Замечательный народ! Жарковато, правда. Но на войне как на войне! - с бодряческим пафосом проговорил Хорт и с заслуженной усталостью присел на гермоящик. И тут же подвскочил, заорав истошно и дико: "Аа! А-аа!" На гермокоробке в пузырящейся краске остались шматы Хортовых штанов. Огородив руками вздувшиеся волдырями ягодицы и подвывая, Хорт бросился в офицерский отсек. "Дубина! Что делаю?!" - встрепенулся Неулыба. А вслух скомандовал: - Боцман, всплывай! Куртку и меховые рукавицы мне! Продуть среднююСтарпом, отдраить люк! И, по-медвежьи обхватив пузырящийся гермоящик, полез наверх. Откинул крышку коробки и вытряхнул пластины регенерации за борт. Лодка скользила по инерции. Белоснежные пластины не желали тонуть и, плавно раскачиваясь на усах расходящихся волн, скрывались в кильватерной струе. "Ну, слава Богу, обошлось без ЧП", - взбодрился Неулыба, держась за кремальеру и уже потягивая на себя рубочный люк, успокоенно следя за белыми удаляющимися пятнами. И в этот момент за кормой ахнул мощный взрыв. Пятиметровый столб зеленого огня быстро заворачивался в грибовидное облако. Неулыба с силой захлопнул рубочный люк. Взрыв и облако могли видеть на десятки миль. - Задраен люк! Погружаться на глубину тридцать метров! - скомандовал он вниз. А спустившись в центральный пост, отер пот, сбросил рукавицы и альпаковку и признался присутствующим: - Наложил полные штаны! Если б рвануло в отсеке, разнесло бы всех в клочья. Хорошо, что мотористы испачкали регенерацию соляром, а не маслом. Век живи, век учись и дураком помрешь... Доктора ко мне! Появился лодочный врач. - Доктор, как там комиссарская корма? - Обработана в лучшем виде, товарищ командир. К приходу в базу будет как новенькая. - Разместите боевую потерю в моей каюте. Кормить отборным овсом, поить ключевой водой. - Есть, ключевой водой. x x x Лодка приблизилась к островной цепи Рюкю. Памятуя о течениях и скалах, Неулыба подгадал время и в ночь вошел в пролив под дизелями, обойдя мрачный остров Токара на почтительном расстоянии. Слева сверкал огнями обитаемый остров Амами, за ним угадывался остров Окинава - гнездо военщины. Мимо лодки пропер огромный паром, сверкавший огнями и источавший томительные японские мелодии и вопли джаза. "Тысяч на сорок", - прикинул на глаз выгодную позицию для атаки Неулыба. Лодка ушла от парома прочь, в ночную темень. *** В Восточно-Китайском море лодка попала в густейший туман. Такой туман, в котором еле проглядывалась вытянутая рука. Субмарина третьи сутки бессильно болталась в выбранном квадрате, где не пересекались морские пути, равно оберегаясь и от встреч с судами, и от рыболовных сетей. Самолетов в таком мерзком месиве Неулыба не боялся: радиолокатором обнаружит, а распознать не сможет. Звезд не было. Ближних радиомаяков тоже. Не имея точного места, Неулыба не решался войти в Корейский пролив с юга. И надумал использовать последнее средство: "мазнуть" радиолокатором по ближайшим островам. Однако выяснилось: радиолокационная станция на лодке безнадежно вышла из строя, от парной влажности раскисла изоляция электронных блоков. Неулыба разрядился благородным командирским гневом на начальника РТС Симпатенка: - Куда, друг любезный, смотрел? Почему в станции мокрицы и лягушачья икра? - Куда смотрел? - опустив глаза, виновато огрызался Симпатенок. - Куда и все. Ходовые вахты нес... Неулыба, впрочем, понимал: не на молодого офицера, на себя должен разряд выпустить: в постоянном страхе за плотность батареи прошляпил систематические прогревы "молчащих" в походе электронных систем. И чертыхнувшись в очередной раз: "Твой прокол, старая калоша!", отпустил Симпатенка без покаяния. У лодки оставалось одно "оружие" - шумопеленгатор. Но это - для уклонения от кораблей и судов. И только. И еще понимал: чем дольше лодка болтается в тумане без обсервации, тем больше нарастает невязка в счислимом месте. Тем труднее войти в пролив. И решил провести корабельный военный совет - как в старину на российских кораблях, когда требовалось сделать ответственный выбор. - Товарищи офицеры. Обстановку вы знаете. Туман. Надежного места лодки нет. Задача - войти в Корейский пролив - сопряжена со многими опасностями. Можно напороться на скалы, влезть в район сетей, где мы уже побывали... Ваши мнения и предложения? По традиции первыми высказываются младшие. Штурман? Штурман Лукьянчик, бессменный хранитель места лодки, сдержанно волновался: - Обсервацию получим. По дальним радиомаякам. Китайским и японским. Прослушиваются слабо, но место с точностью три - пять миль обеспечим. - Товарищ командир, - встрял дотоле молчащий Шепот, - думаю, штурман с задачей справится. Я в этом деле маленько кумекаю. Помогу. И еще ряд соображений. Все обнаруженные суда будут следовать вдоль цепи островов, на встречных или догонных курсах. Следовательно, пересекающиеся курсы маловероятны. Я имею в виду опасность столкновения в тумане. А туман? Думаю, что он скорее наш союзник. В данном случае, конечно. - А остальные как думают? - Правильно говорит командир Ш?пот, - вразнобой зашумели офицеры. - Разрешите? - внезапно подал голос обычно молчун минный офицер Степан. - Как вахтенный офицер. Все здесь сказали правильно. Но я бы выбрал маршрут ближе к островам. Там приглубо. И рыбаков поменьше. - И еще, товарищ командир, - вмешался старпом Халваныч. - В данном случае течение нам попутное. Это наш главный враг. Считаю, что полные хода нам ни к ему. - Ну, что ж. Других мнений нет? Ваши доводы резонны. Предложения принимаются. Решение - после надежной обсервации входим в пролив. На малых ходах. Предупреждаю: всем постам пассивного наблюдения - максимум внимательности. x x x В ночь лодка вошла в Корейский пролив. Сплошной туман. Ворчание дизеля, как ватой, забивалось сыростью. На мостике, не обращая внимания на струящуюся по лицам мокредь, напряженно молчали. Еще напряженнее в духоте рубок склонились к индикаторам акустики и поисковики-радиометристы. "Мостик! Шумов нет". - Есть. "Мостик. Прямо по курсу работа корабельной РЛС. Транспорт. Сигнал слабый. Режим круговой". - Есть, - принял доклад поисковиков Неулыба. - Слабый сигнал, это миль двадцать-тридцать. И нетерпеливо добавил: - Спущусь, посмотрю сам. Шепот, старпом, смотрите внимательно. - Понятно, - ответил Шепот. - Усилить наблюдение! Неулыба скользнул вниз. Старая привычка командиров - рассмотреть всплески отметок на индикаторах самому. Прикинуть и оценить. Но, не успев отойти от зева люка, вдруг услышал крики ужаса и пулей вылетел наверх, выбросился на командирское крыло мостика. И остолбенел: почти над его головой проплыл тусклый зеленый огонь, и казалось, на расстоянии протянутой руки проперла массивная черная туша транспорта. Слышалась работа отливных донок и плеск выбрасываемой воды. Где-то вверху проревел басовитый гудок - туманный сигнал. На мостике переглянулись: еще бы пять - семь метров вправо - туша транспорта содрала бы весь легкий корпус субмарины, а тогда - оверкиль и буль-буль!.. Спасли параллельные контркурсы и веретенообразная узость корпуса лодки. - Воздух на тифон и сирену! Подавать туманные сигналы! Включить ходовые огни! - выпалил серию команд Неулыба и повернулся к дублеру. - На хрена нам такая архискрытность! Начальника РТС на мостик! Начальник РТС Симпатенок выскочил на мостик. - Начальник РТС, в чем дело? Ваши докладывают - "сигнал слабый". А судно прямо перед нами! Объясните. - Товарищ командир, разобрался. "Сели" чувствительные кристаллы головки поисковой станции. Выработались за поход. Неулыба присвистнул. Все стало ясным. Так называемые слабые сигналы радиолокаторов, обнаруживаемые ранее, на самом деле были сильными. Вот так и плавали! x x x К рассвету лодка выбралась из тумана. Справа четко обозначились зубцы гористой Цусимы. Навстречу пахнул холодный ветер Японского моря. Родной ветер! - Обрати внимание, Шепот, - удивленно просипел Неулыба, - свечения-то нет! И рыбаков нет! Значит, планктона и рыбы нет. Вот когда надо шмыгать через пролив... - В самом деле! - в тон командиру удивился Шепот. Но вот он, по кому лодка скучала! Из-за мыса вывернулся силуэт сторожевого корабля. Привет, приятель! Подводная лодка погрузилась под перископ. Сторожевой корабль неуверенно заметался на горизонте. Все, милый, ясно: радиолокация у тебя куда ни шло, а акустика-то неважнецкая! Но без соседства японского СКР стало скучно. Лодка подвсплыла и показала рубку. Японец заметно повеселел и лег курсом на сближение. "Накось, самурай, выкуси!" - усмехнулся Неулыба и приказал погружаться под слой температурного "скачка", рожденный встречей холодных вод моря и теплого Цусимского течения. Под слоем скачка лодка чувствовала себя как у Христа за пазухой. В "своем" море Неулыба не уважал сейчас ни японцев, ни корейцев. *** Назначенный срок возвращения субмарины в базу истек. А лодка в центре Японского моря попала в жестокий встречный шторм. От норд-оста. Неулыба знал, что такие штормы всегда затяжные и скорого спокойствия не сулят. Тяжелые холодные пласты волн с размаха били в корпус и рубку. Лодка содрогалась и, урча дизелем, тяжело врезалась в ямообразные провалы, принимая на корпус и перебрасывая через рубку многотонные валы. Шторм гулял в полную силу. Верхняя ходовая вахта, одетая в давно забытые альпаковые куртки и штаны, прорезиненные химкомплекты, промокала до пяток и лязгала зубами. Неулыба приказал верхней вахте закрепиться штормовыми пожарными поясами. Прикрыть клином рубочный люк от водопадов в центральный пост. В команде появились "небоевые" потери - заболели старпом Халваныч, дублер Шепот и, самое досадное, механик Ильич и боцман Михалыч. Надеждой и опорой оставались "хозяин" центрального поста неугомонный Юла и в верхней ходовой вахте неразговорчивый минер Степан и сигнальщик Котя. А лодка ворочалась в волнах, безнадежно теряя путевую скорость. Попытка запустить на-винт два дизеля привела к плачевным результатам: удары волн грозили продавить иллюминаторы ходового мостика и снести ограждение рубки. Перешли вновь на один дизель - так лодка легче отыгрывалась на волнении. - Как обстановка, вахтенный офицер? - вылез на мостик Неулыба и тут же, окаченный потоком воды, сиганул под козырек мостика. - В н-норме, т-товарищ командир, - просунул к командиру синее лицо и даже пытался улыбнуться вахтенный офицер Степан, - в м-море никого. М-мы одни... - Может, подменить? Как себя чувствуете? - Н-нет, не надо. Спасибо за беспокойство. Вахта достоит. По голосу, однако, чувствовалось: рад, что командир на мостике. Одному, даже с сигнальщиком, вахтенному офицеру в бурном море весьма неуютно. - Внизу! Запросить радиорубку, как там берег? - Есть, запросить... Мостик! Радисты. Берег дает непрерывный вызов на всех частотах. Наши позывные. - Ясно. Ищут. Шифровальщику - подготовить РДО. Записывайте. Мое место широта... долгота... взять у штурмана. Курс ноль, скорость четыре узла. Море семь баллов. Расчетное время прибытия в точку всплытия 6.00 19.7 командир ПЛ С-141. Репетуйте... - Мостик! Готово к передаче радио. - Передать радио! Впервые за сорок семь суток похода подводная лодка выстрелила радио в эфир. - Мостик! Получена квитанция на радио. Спустя несколько часов береговые радиостанции обрадованно загомонили на всей россыпи регламентных частот. - Мостик! В наш адрес получено радио. Командиру. Время всплытия в точке рандеву широта... долгота... подтверждается. Вас встречают СКР СКР бортовые номера... После всплытия обмен опознавательными, позывными. Следовать в эскорте в базу. ОД флота. Произведя расчеты, Неулыба решил идти в точку рандеву прямиком через полигоны в надводном положении. Времени на скрытный переход и всплытие со всеми обусловленными НПЛ маневрами явно не хватало. В назначенное время лодка подошла к точке рандеву. На севере угадывались горные кряжи Приморья. Береговой ветер уже не был так жесток, удары волн слабели, но временами ощутимо встряхивали подводную лодку. Кораблей не было. - Сигнальщик! Дать три ракеты - белую, зеленую, красную. Внизу! Включить ходовые огни! - Есть, три ракеты!.. Через пятнадцать минут в зубцах волн замелькал прожектор. - Товарищ командир! Сигнал вызова! - Ясно. Дать опознавательный. Дать позывные. - Вызывает. Командиру. Поздравляю с благополучным возвращением. Начинаю эскортирование в базу. Комбриг. - Передать. Комбригу. Благодарю. Следую за вами. Докладываю. Задача выполнена. Люди налицо. Командир. - Командиру. Ваш левый бортовой не горит. Прикрываю бортом. - Комбригу. Вас понял. Огонь затек. Готовлю аварийную переноску. Командир. Знак приема семафора. Подводная лодка стала в кильватер СКР. Поход закончен. На трое суток позже назначенного боевым распоряжением срока. x x x Подводная лодка подошла к пирсу враскоряк. Лихой швартовки, которой любили щеголять бравые командиры, не получилось. На корне пирса, поеживаясь от холодного ветра, в который раз гнусавил встречный марш оркестр. На пирсе толпилось начальство - начальник штаба эскадры Циннель, начразведки флота Токарь, замкомбрига Тетя Фрося, командир береговой базы Боярский и "флажки" (шутливое название флагманских специалистов). Начальство строго поглядывало на суетившихся на мостике Неулыбу и Халваныча. Начальство любило ловких и расторопных. Неулыба косолапо сошел на пирс, отрапортовал старшему - Циннелю. Красивого рапорта тоже не получилось. Неулыба упирался ногами в пирс; бетонную стенку и все, что на ней было, почему-то покачивало. - Поздравляю с завершением похода, - приличественно случаю краешком губ улыбнулся Циннель, - вам в штаб. Надеюсь, материалы подготовлены? - Материалы готовы. К Неулыбе и Хорту потянулись "флажки" и политрабочие, дружно задымили. - Ну, командир, посылай за поросенком, - широкой улыбкой осветил Неулыбу командир базы, - как полагается на флоте. - Поросенок, это хорошо. А баньку? - С банькой немного того. Котлы на ремонте, - продолжал улыбаться командир базы. Неулыба сплюнул окурок и зашагал в штаб. x x x Красивого доклада тоже не получилось. Неулыба выдавал тягомотину. Эпизоды похода бледнели на глазах и превращались в серую будничную повседневность. - Ну, мне ясно. Заслуживающих внимания моментов только два, контакты с авианосными силами, - отрезюмировал Токарь. - А вот схемы ваши критики не выдерживают. Готовьте подробный отчет. Не забудьте хорошо исполненные схемы. Тогда получите оценку... Неулыба покосился на начальство: главное - не короткие контакты с авианосными силами, а условия похода, с которыми столкнулась подводная лодка. Но смолчал. Начальство это не интересовало. - А сколько времени вы наплавали под водой? - вмешался представитель оперативного управления штаба флота. - Под водой наплавал восемьдесят три процента времени. - А вам было приказано - не менее девяноста! Вы не выполнили указаний комфлота. Неулыба скривился и молчал, разглядывая линолеум кабинета. А выйдя из штаба, сплюнул вторично. Закоснелая привычка. - Ну и как? Отчитался? - нос к носу столкнулся с Неулыбой командир соседней лодки Катыш, неунывающий бодрячок с румянцем. - Да так, доложился. Схем красивых не приготовил, - усмехнулся Неулыба. - Эх, ты! Я бы на твоем месте изобразил! Начальники рыдали бы от счастья! - похлопал Неулыбу Катыш. - Забыл ты старое правило: "Сделал на копейку, доложи на рубль!" И потопал в штаб. Неулыба не возражал. Его почему-то тянуло вбок. А земля куда-то медленно плыла. *** Через два дня, в канун праздника Военно-морского Флота на соединение прибыл Главнокомандующий ВМФ Адмирал Флота Советского Союза С. Горшков. Начальники главкома боялись. Начальники знали, что главком легко раздражаем при виде каких-либо, по его мнению, упущений. От таких, Боже упаси, припадков гнева могло спасти только одно - показ "клубнички". А милой сердцу судьбоносца "клубнички" не было. Тогда начальство подсунуло Неулыбину лодку: только что вернулась-де из автономного плавания. Кое-кто, правда, соображал - дизельный подводный флот у главкома в пасынках; главком глядел в "завтра". А завтра принадлежало флоту атомному. Неулыба, как приказано, торчал у корня пирса. На мостике в новых спецухах, с новыми повязками "рцы" и биноклями на шеях маячили вахтенный офицер Симпатенок и сигнальщик Котя. У новеньких флага и гюйса (флаг особой расцветки, поднимаемый на носу военных кораблей первого и второго ранга) - самые молодцеватые матросы. Свежевыкрашенная быстросохнущим лаком сходня умыкнута с соседнего пирса и покрыта ковровой дорожкой: своя исчезла с убытием в автономку. В остальном же лодка, закрепленная новенькими капроновыми швартовами, представляла унылое зрелище: рыжая от ржавчины, с огромными космами тины на рубке и сплошь покрытая раковинными наростами, со вспоротой кормовой надстройкой и пустой глазницей ходового огня. Вдобавок с небольшим креном на левый борт, несмотря на поддув, лодка упорно не хотела стоять на ровном киле. Неулыба был мрачен, ибо ничего хорошего от высокого начальства не ждал... Главкому доложили: "Вот-де только вчера возвратилась из похода подводная лодка. Задачу выполнила. Морально-политическое состояние личного состава здоровое. Лодка в целом боеготова. Командир имярек..." Подтолкнутый кем-то в спину, Неулыба косолапо пропечатал расстояние до плаца, где остановилась кавалькада машин, и, приложив руку к пилотке, старательно прохрипел: - Товарищ Главнокомандующий! Подводная лодка С-141 прибыла из разведпохода. Задачи, поставленные на поход, выполнены. Личный состав здоров. Боевая готовность обеспечена. Командир подводной лодки капитан 2 ранга Неулыба. Сопровождаемый свитой чинов с папками, Главнокомандующий, поджав суховатые губы, внимательно осмотрел Неулыбу и сделал приглашающий жест. Чины расступились, Неулыба оказался рядом с главкомом, стараясь попасть в его неторопливый малоразмерный шаг. - Ваша лодка отмодернизирована? - Так точно, товарищ Главнокомандующий. - Ну, и насколько улучшились ее боевые качества? - Откровенно говоря, товарищ Главнокомандующий, новой техники наставили много, а боевые качества почти не улучшились. Мореходные качества стали хуже, в крейсерском положении сильно зарывается, берет на себя волну. Особенно под двумя дизелями... - Вот как? - удивленно поджал губы главком и бросил кому-то за спину: - Сколько лодок этого проекта на модернизации в заводах? - Еще семь, товарищ Главнокомандующий. - На этих семи модернизацию выполнить и на этом прекратить. - Будет исполнено, товарищ Главнокомандующий. Главком, жестом остановив сопровождающих, прошелся вдоль подводной лодки, хмуро покачивая головой. Подводники предусмотрительно попрятались. Главком вторично посмотрел на застывшего Неулыбу и молча прошел к услужливо подскочившей "Чайке". Машина развернулась и рванула в ворота. За ней - разношерстная кавалькада "Волг" и "Побед". x x x На следующий день Неулыба был оповещен: ему быть в День ВМФ на водно-спортивном празднике и стоять позади главкома. В назначенный срок наутюженный и надраенный Неулыба стоял на смотровой вышке за спинами главкома, комфлота и командующего авиацией. Оттиснутый к рациям управления, он с замиранием в сердце наблюдал, как с жутким ревом в тумане на бреющем проносились над мачтами и надстройками невидимых кораблей звенья тяжелых ракетоносцев и тянули за собой жгуты водяных струй. И слышал на радиоволне, как обкладывали в последний раз друг друга экипажи двух ракетоносцев, сцепившихся крыльями на развороте и грохнувших в остров Русский. Неулыба понял: он здесь лишний - и тихонько спустился вниз. Эпилог Дни шли. Подводники скребли ракушку, суричили корпус, ковырялись в механизмах, с помощью умельцев из мехмастерской кувалдомерили и сваривали рваные листы. Из секретной части бригады Неулыбе сообщили на пирс: "Тут получен приказ Главнокомандующего. Вам благодарность. Придите и распишитесь". - Между прочим, приказы такого рода объявляют перед строем, - обозлился Неулыба. - Перед строем бригады. А если начальству некогда, то и мне тоже некогда. Распишитесь за меня сами. Я доверяю. - И повесил трубку. Но был и торжественный момент. Вслед за приказом из Москвы прибыл пакет со значками "За дальний поход". В поштучном количестве. Эти значки только что были введены и ценились подводниками выше орденов. Неулыба самолично прикалывал значки заскорузлыми пальцами к форменкам матросов и видел, как скупо светились потаенной гордостью их посунутые лица. Это потом, годы спустя, значки "девальвировались" стараниями штабов и политотделов. Стали награждать массово - корабельный состав, оторвавшийся за видимость берегов, политработников и штабников на учениях, вездесущих репортеров и... даже официанток. И все же, ветеран-читатель, завидев в текущей по улицам толпе "военмора" или "штатского" со скромным значком на груди с изображением силуэта старой подводной лодки, ты безошибочно определишь: "А этот из наших"... Один значок оказался лишним. Неулыба недоуменно вертел значок в руках. - Да это "академику", товарищ командир! - первым догадался Хорт. - Помните, был с нами в походе? - Да ну! Я про него и забыл. Неужели живой? - Живой! Он с подходом лодки так сиганул, только пятки сверкнули. За вашей спиной. - До чего ж живуч русский человек! - изумленно протянул Неулыба. - Я бы на его месте сварился в подводной лодке. Ну и ну! "Академик", памятуя о гневном окрике Неулыбы во время форсирования Корейского пролива, более не пытался попроситься наверх и все время похода "варился" в каком-то лодочном закутке. - Давайте пошлем ему в Ленинград. Старик будет доволен, - предложил Хорт. - Конечно, пошлем. Честно же заработал... Спустя некоторое время доброхоты донесли: ходит "академик" по аудиториям, по Большому и Васильевскому и показывает всем знакомым и незнакомым жетон "За дальний поход", заработанный в тяжелом плавании. Воистину чокнулся теоретик оперативного искусства! x x x А лодка, подкрашенная и подштопанная, тихо качалась у пирса. В "отличных" она по-прежнему не числилась. Мореплаватели не удержались и выдали-таки послепоходовую "шапку дыма". Неулыба еще не знал, что хмурый опыт этого незамеченного историей похода не пропадет. Впереди - еще не один поход. Но те, последующие, не будут столь трудными, нелепо-сложными. Будет много походов. Дизельный подводный флот честно отрабатывал свой хлеб. Неулыба еще не знал, что потом, будучи уже штабным, на основе накопленного анализа и опыта походов товарищей он народит знаменитый "Букварь подводника", по которому будут учиться, переписывать его, выклянчивать и даже воровать друг у друга несколько поколений дизелистов-подводников. Упорно игнорируя официальные московские руководства и наставления. (...) г. Кишинев Декабрь 1991 г.