его окружавших, с каждой минутой становилась все опаснее, ибо могла вызвать вспышку, которую в интересах слабейшей стороны следовало задержать любой ценой. Несмотря на то, что подчиненные Ахиллу воины по-прежнему обращались за приказаниями к нему, как к своему начальнику, он все яснее видел, что если хоть что-нибудь в его поведении покажется сейчас подозрительным, он будет немедленно взят под стражу. Сердце главного телохранителя затрепетало, глаза затуманила всепоглощающая мысль о близкой разлуке с дневным светом и всем, что он озаряет; теперь Ахилл Татий был обречен лишь наблюдать за ходом событий, нисколько на него не влияя, и довольствоваться ожиданием развязки той драмы, от которой зависела его жизнь, но которую разыгрывали другие. И в самом деле, казалось, будто все собравшиеся ждут какого-то знака, но пока никто не может его подать. Мятежные жители Константинополя и воины тщетно высматривали Агеласта и кесаря, а когда взгляды их останавливались на лице главного телохранителя, они видели лишь неуверенность и тревогу, никак не подкреплявшие их надежд. Тем не менее многие горожане низшего сословия, столь неприметные и безвестные, что им не приходилось опасаться за свою жизнь, жаждали пробудить в других мятежный дух, совсем уже, казалось, усыпленный. В толпе внезапно поднялся глухой ропот, перешедший в крики: "Правосудия! Правосудия! Урсел! Урсел! Да здравствуют отряды Бессмертных!" и тому подобное. Тогда заговорила труба варягов; ее грозные звуки разнеслись над собравшимися подобно гласу вышнего судии. Воцарилась мертвая тишина, и глашатай объявил от имени Алексея Комнина его августейшую волю: - Граждане Римской империи, ваши жалобы, вызванные подстрекательством бунтовщиков, дошли до слуха монарха; вы сами увидите сейчас, что в его власти исполнить желания своего народа. По вашей просьбе и на ваших глазах угасшее было зрение будет возвращено; разум, многие годы поглощенный лишь заботами о насущных нуждах существования, теперь, если того пожелает его обладатель, снова преисполнится помыслами о том, как лучше управлять целой областью нашей империи. Политическая зависть, победить которую труднее, чем вернуть зрение слепому, признает себя покоренной отеческой заботой императора о своем народе и стремлением облагодетельствовать его. Урсел, ваш любимец, которого вы считали давно умершим или живущим в заточении, во мраке слепоты, возвращается к вам здоровым, зрячим, обладающим всеми качествами, кои нужны, чтобы снискать благоволение императора и заслужить признательность народа. При этих словах какой-то человек, до сего времени стоявший позади дворцовых слуг, выступил вперед и, сбросив темное покрывало, в которое был закутан, явился перед толпою в ослепительном пурпурном одеянии; нашитые на рукавах отличительные знаки, а также котурны указывали на высокий сан, близкий к императорскому. Человек держал в руках серебряный жезл, вручавшийся тому, кто командовал отрядами Бессмертных; преклонив колена перед императором, он передал ему жезл в знак отказа от своей должности. Вид этого человека, столько лет считавшегося мертвым или безжалостно лишенным возможности трудиться на благо своих сограждан, глубоко взволновал всех присутствующих. Нашлись люди, которые узнали его, ибо его черты и облик трудно было забыть, и стали поздравлять с возвращением на службу отечеству. Другие застыли от изумления, не веря глазам своим, в то время как некоторые заядлые бунтовщики принялись усердно распускать слухи, что человек, представленный им как Урсел, на самом деле самозванец и что все это - ловкая проделка императора. - Скажи им несколько слов, благородный Урсел, - приказал император. - Объясни, что я погрешил перед тобой лишь потому, что был обманут, и что мое желание загладить свою вину не менее велико, чем былое намерение причинить тебе зло. - Друзья и соотечественники, - обратился к собравшемуся народу Урсел, - августейший император дозволяет мне заверить вас, что если в прошлом я и пострадал от его руки, этот радостный миг стирает память о прежних обидах; отныне я хочу только одного - посвятить свою, теперь уже недолгую, жизнь :служению самому великодушному и доброму из монархов или, с его дозволения, провести остаток своих дней в благочестивых трудах, дабы бессмертная душа моя вознеслась туда, где пребывают ангелы и святые угодники. Какую бы участь я ни избрал, я надеюсь, что вы, любезные соотечественники, хранившие память обо мне, пока я был во мраке, не откажетесь поддержать меня своими молитвами. Внезапное появление давно исчезнувшего Урсела было слишком поразительным и волнующим событием, чтобы не привести народ в неистовый, бурный восторг; люди скрепили свое примирение с прошлым тремя столь громогласными приветственными кликами, что, по свидетельству очевидцев, птицы попадали наземь, не в силах удержаться в родной стихии. Глава XXXIII "Уйти без битвы?" - рыцарь говорит. "Но так повелевает Стагирит Размер арены сковывает тоже". - "Ну хорошо. А поле для чего же?" Поп Ликующие возгласы толпы, отразившись от гор и лесов, эхом отозвались на берегах Босфора и замерли наконец в бесконечной дали; наступило молчание, точно люди обращались друг к другу с немым вопросом - что же последует за столь многозначительной паузой и столь величественной сценой? Безмолвие, наверно, сменилось бы вскоре новыми возгласами, ибо толпа редко умолкает надолго, по какой бы причине она ни собралась, но в это время труба варягов опять привлекла к себе всеобщее внимание. Зов ее был тревожен и вместе с тем тосклив, одновременно воинственен и заунывен; он словно бы извещал о казни особо важного преступника. Высокие, протяжные звуки разносились далеко вокруг; они долго трепетали в воздухе, как будто источником этого медноголосого призыва было нечто более могучее, нежели человеческие легкие. Народ, по-видимому, узнал грозный зов, который обычно предшествовал императорским указам, оповещавшим жителей Константинополя о бунтах, о свершении приговоров над изменниками и других, не менее значительных, волнующих и печальных событиях. Когда же труба наконец перестала будоражить присутствующих пронзительными и жалобными звуками, глашатай снова обратился к народу. - Случается порою так, что люди изменяют своему долгу по отношению к государю, их покровителю и отцу, - объявил он серьезным и проникновенным голосом. - Тогда он с глубокой скорбью в сердце бывает вынужден сменить карающей лозой оливковую ветвь милосердия. К счастью, - продолжал глашатай, - всемогущий господь, охраняя от злоумышленников престол, по благим деяниям и справедливости подобный его собственному, сам карает тех, кто, по его непогрешимому суждению, всех виновнее, освобождая от этого тягостного бремени своего наместника на земле и предоставляя монарху другую, куда более привлекательную задачу - прощать тех, кто был хитро введен в заблуждение и опутан сетями измены. Ныне ми являемся свидетелями праведного суда. Да будет известно всей Греции и подвластным ей фемам, что некий негодяй по имени Агеласт, который втерся в доверие к монарху, притворившись обладателем глубоких познаний и строгой добродетели, замыслил предательское убийство императора Алексея Комнина и государственный переворот. Этот человек, скрывавший под показною ученостью приверженность к язычеству и порочную склонность к сластолюбию, нашел себе последователей даже в царской семье и среди приближенных императора, а также среди низшего сословия; чтобы подстрекнуть народ к мятежу, он распространил множество слухов, им же выдуманных, подобно слуху о смерти и слепоте Урсела; в лживости этого утверждения вы сами сейчас убедились. До сих пор люди слушали молча, но при этих словах они стали выражать бурное одобрение. Едва шум утих, как снова загремел голос глашатая: - Никого, даже Кору, Дафана и Авирана, не наказал разгневанный господь столь справедливо и поучительно, как злодея Агеласта, - продолжал он. - Твердь земная разверзлась, чтобы поглотить вероотступных сынов Израиля, а этот низкий человек, как нам теперь стало известно, был лишен жизни не кем иным, как нечистым духом, которого преступник сам же и вызвал из ада. Сей дух, как о том свидетельствуют благородная дама и другие женщины, при коих умер Агеласт, задушил гнусного негодяя - участь, вполне им заслуженная. Однако подобная смерть, пусть даже тяжкого грешника, омрачила нашего исполненного благих чувств императора, ибо она означает вечные муки и в загробном мире. И все же это страшное происшествие утешительно тем, что избавляет государя от необходимости дальнейшего мщения, поскольку небо пожелало его ограничить, само примерно наказав главу заговорщиков. Хотя некоторые перемещения должностных лиц и будут произведены, дабы обеспечить всеобщую безопасность и порядок, тем не менее имена тех, кто был - или не был - замешан в этом злодеянии, останутся в тайне, хранимые в сердцах самих виновных, ибо император решил забыть о нанесенной ему обиде, считая ее плодом преходящих заблуждений. Пусть поэтому все, кто сейчас внимает мне, каково бы ни было их участие в замышлявшихся на сегодняшний день действиях, вернутся в свои дома, зная, что наказанием им послужат только их собственные мысли. Да возрадуются они, что милость всевышнего спасла их от пагубных намерений, и, как сказано в священном писании, "да раскаятся они и не грешат более, дабы их не постигло худшее". Глашатай умолк, и в ответ на его слова снова раздались клики, выражавшие единодушное одобрение, ибо обстоятельства убедили мятежников в том, что они находятся во власти императора, что, как это следовало из указа, ему все известно и что в любую минуту он мог бы направить против них алебарды варягов, причем, судя по условиям, на которых он принял Танкреда, войска апулийца тоже были бы в его распоряжении. Поэтому гигант Стефан, центурион Гарпакс и другие мятежники из числа горожан и воинов первыми громко изъявили свою благодарность за милосердие императора и воззвали к богу о продлении его жизни. Тем временем народ, быстро свыкнувшись с мыслью о раскрытии и провале заговора, вспомнил, по своему обыкновению, о том, для чего он - с виду по крайней мере - пришел сюда; перешептывания перешли в общий ропот: горожане были недовольны, что их слишком долго держат в неведении относительно зрелища, которое им было обещано. Расположение духа толпы не ускользнуло от внимания Алексея; по данному им знаку трубы сыграли военный сигнал - куда более бодрый, нежели тот, который прозвучал перед императорским указом. - Роберт, граф Парижский, - провозгласил глашатай, - присутствуешь ли ты здесь сам или кто-нибудь из рыцарей уполномочен тобой принять вызов августейшего Никифора Вриенния, кесаря империи? Полагая, что благодаря принятым им мерам обе названные стороны не явились на поле боя, император подготовил взамен другое зрелище - клетки с дикими зверьми, которых должны были выпустить и натравить друг на друга для развлечения толпы. Какова же была его тревога и досада, когда он увидел облаченного в полные боевые доспехи графа Роберта Парижского, появившегося после призыва глашатая в одном из входов на арену; за ним вывели из-за занавеса коня в боевой кольчуге, на которого граф, очевидно, готов был вскочить по первому знаку распорядителя поединка. Когда же люди увидели, что кесарь так и не вышел навстречу грозному франку, всех, кто окружал императора, да и его самого, охватили смятение и стыд, но, к счастью, ненадолго. Не успели глашатаи должным образом провозгласить имена и титулы графа Парижского и вторично вызвать его противника, как на арену выбежал человек в одежде варяжского воина и объявил, что готов сразиться за честь империи от имени и взамен Никифора Вриенния. Алексей с великой радостью принял эту неожиданную помощь и охотно дозволил смелому воину, появившемуся в столь трудную минуту, взять на себя это опасное дело - вступить в бой с графом Парижским. Он так быстро согласился еще и потому, что сразу узнал воина по его росту и облику, а также доблестному поведению и полностью доверился его отваге. Но тут вмешался принц Танкред. - Мериться силами на арене могут лишь рыцари и знатные люди, - сказал он, - или же в крайнем случае те, кто равен друг другу по происхождению и благородству крови, поэтому я не могу оставаться молчаливым свидетелем такого нарушения всех законов рыцарства. - Пусть граф Роберт Парижский посмотрит мне в лицо и вспомнит свое обещание сразиться со мной, невзирая на неравенство нашего положения! - воскликнул варяг. - Пусть скажет во всеуслышание, что, дав согласие на этот поединок, он тем самым только выполнит обязательство, которым уже давно себя связал. Тут граф Роберт выступил вперед и заявил, что несмотря на разницу в их происхождении, он не отказывается от своего торжественного обещания сойтись с этим доблестным воином на поле брани. Он высоко ценит выдающиеся добродетели храбреца варяга и большие услуги, которые тот ему оказал, и сожалеет, что тем не менее им предстоит кровавая схватка; но так как воинская судьба часто заставляет друзей биться друг с другом насмерть, он не станет уклоняться от взятого на себя обязательства; достоинство же его ни в коей степени не умалится и не померкнет от того, что он вступит в единоборство с человеком столь известным и с такой доброй славой, как доблестный Хирвард. Граф сказал также, что готов драться пешим и на алебардах - обычном оружии варяжской стражи. Пока он говорил, Хирвард стоял неподвижно, словно изваяние; когда же Роберт Парижский умолк. он, почтительно поклонившись ему, выразил признательность за оказанную честь и за то благородное мужество, с каким граф намерен выполнить данное им слово. - Что ж, нам остается только поскорее приступить к делу, - со вздохом сказал граф: даже страсть к поединкам не могла заглушить в нем сожаление. - Пусть душа страдает, но рука должна исполнить свой долг. Хирвард согласился с этим, добавив: - Не будем терять времени; оно и так летит слишком быстро. И, схватив свою алебарду, он стал ждать начала боя. - Я готов, - ответил граф Роберт Парижский, тоже взяв алебарду у одного из стоявших возле самой арены варягов. Противники тотчас же заняли исходное положение, и теперь уж ничто не могло помешать им сразиться. Первые удары были нанесены и отражены с большой осторожностью. Принц Танкред и его спутники даже подумали, что у графа она намного превышает обычную; но в бою, как и в еде, аппетит со временем разыгрывается. Как обычно, звон оружия и ощущение боли пробудили страсти; обе стороны свирепо наносили удары, отражая встречные выпады с трудом и не настолько успешно, чтобы избежать кровопролития. Греки с удивлением взирали на редкое для них зрелище поединка; затаив дыхание, они следили за тем, с какой яростью противники нападают друг на друга, уверенные, что следующий удар окажется для кого-нибудь из сражающихся смертельным. Хотя их сила и ловкость многим казались равными, более опытные зрители считали, что граф Роберт не хочет в полной мере пустить в ход свое прославленное воинское искусство; все также заметили и признали, что граф, бесспорно, пошел на большую уступку, не настояв на своем праве сражаться верхом. С другой стороны, по общему мнению, великодушный варяг тоже неоднократно отказывался от тех возможностей, которые предоставляла ему горячность графа Роберта, раззадоренного длительной борьбой. Наконец случай решил исход встречи этих равносильных противников. Граф Роберт, сделав ложный выпад, нанес Хирварду с другой, неприкрытой стороны удар острием своей алебарды с такой силой, что варяг зашатался и чуть не упал. По рядам собравшихся пронесся глубокий вздох - обычное в таких случаях выражение сочувствия и тревоги; в этот момент какая-то женщина громко и взволнованно вскричала: - Граф Роберт Парижский! Не забывай, что ты обязан жизнью небу и мне! Граф уже собрался повторить удар, последствия которого трудно было предугадать, когда услыхал этот возглас, сразу отбивший у него охоту продолжать поединок. - Я признаю свой долг, - сказал он, опуская алебарду, и отступил на два шага от противника; удивленный варяг, еще не совсем пришедший в себя после оглушительного удара, который чуть было не уложил его на месте, тоже опустил алебарду и напряженно ждал дальнейших событий. - Я признаю свой долг, - повторил доблестный граф Парижский, - перед Бертой из Британии и господом богом, не дозволившим мне пролить кровь вместо того, чтобы выразить благодарность. Вы видели наш поединок, - обратился он к Танкреду и его рыцарям, - и можете засвидетельствовать, что он велся обеими сторонами честно, на равных основаниях. Мой досточтимый противник, полагаю, удовлетворил уже свое желание сразиться со мной, тем более что оно не было вызвано ни ссорой, ни тайной обидой. Я же сам перед ним настолько в долгу, что продолжать бой, когда мне нет надобности защищаться, было бы с моей стороны постыдно и грешно. Алексей с радостью согласился на примирение противников, которого он совсем не ожидал, и бросил наземь свой жезл в знак окончания поединка. Танкред был несколько удивлен и даже, быть может, возмущен тем, что простому воину императорской стражи удалось так долго противостоять самым искусным выпадам всеми почитаемого рыцаря, но был вынужден признать, что бой велся по всем правилам, с равными силами и что обе стороны вышли из него с честью. Крестоносцы уже давно и хорошо изучили натуру графа Парижского и поэтому не сомневались, что причина, по которой он, вопреки своему обыкновению, предложил закончить поединок до того, как чья-нибудь смерть или поражение решили его исход, была весьма уважительной. Таким образом, все приняли решение императора, присутствовавшие военачальники признали его, а народ подкрепил одобрительными возгласами. Пожалуй, самым примечательным лицом среди собравшихся был в эту минуту наш храбрый варяг, так неожиданно заслуживший воинскую славу, о которой он и не помышлял, - настолько ему было трудно сопротивляться графу Роберту; впрочем, эта скромность ничуть не помешала ему отважно сражаться с грозным соперником. Он стоял посреди арены; его лицо пылало как от боевых трудов, так и от смущения, вполне понятного у прямого и простого человека, внезапно ставшего предметом всеобщего внимания. - Скажи мне, храбрый воин, - обратился к нему Алексей, в самом деле преисполненный признательности к Хирварду за удивительный оборот, который приняли события, - скажи своему императору, как человеку, стоящему ниже тебя - ибо в эту минуту ты поистине его превосходишь, - чем он может вознаградить тебя за то, что ты спас его жизнь и, более того, защитил и сберег честь его страны? Я готов отдать тебе половину своего государства. - Ты слишком высоко ценишь мои скромные услуги, государь, - ответил Хирвард. - Твои похвалы относятся скорее к доблестному графу Парижскому - во-первых, потому, что он снизошел до поединка со столь ничтожным противником, как я, а во-вторых, потому, что он великодушно отказался от победы, когда мог утвердить ее еще одним, последним ударом. Я должен признаться и тебе, государь, и моим соратникам, и собравшимся здесь гражданам Греции, что когда граф так благородно прервал бой, я все равно уже был не в состоянии продолжать его. - Зачем ты так несправедлив к себе, храбрый воин! - воскликнул граф Роберт. - Я готов поклясться нашей Владычицей сломанных копий, что исход поединка еще не был решен провидением, когда мои собственные чувства воспрепятствовали мне ранить - и, быть может, смертельно - того, чьей доброте я стольким обязан. Избери поэтому награду, которую справедливо предлагает тебе твой признательный и щедрый император, и не бойся, что кто-нибудь дерзнет назвать ее незаслуженной: я, Роберт Парижский, докажу своим мечом, что, сражаясь со мной, ты ее доблестно завоевал. - Ты слишком знатен и благороден, граф, чтобы такой простой воин, как я, посмел тебе противоречить, - ответил англосакс, - и мне не следует сеять новые раздоры между нами пререканиями о причинах, которые привели к такому неожиданному завершению нашего поединка; да, я поступлю неумно и неблагоразумно, если стану возражать тебе. Мой августейший государь великодушно дает мне право самому избрать то, что он именует наградой, но я молю его не оскорбиться, если не у него, а у тебя я попрошу милости, которая для меня так важна, что я едва смею ее назвать. - И она, видимо, связана с Бертой, верной прислужницей моей жены? - спросил граф. - Ты не ошибся; я хотел бы, чтобы мне дозволили покинуть варяжскую стражу и принять участие в вашем благочестивом и почетном подвиге, сражаясь под твоим славным знаменем за освобождение Палестины и время от времени напоминая о своей любви Берте, прислужнице графини Парижской; надеюсь, что ее высокородные господа отнесутся к этому благосклонно. И еще я надеюсь, что потом я все-таки вернусь в ту страну, которую никогда не переставал любить превыше всего на свете. - Если ты примкнешь к моему войску, благородный варяг, мне это будет не менее приятно, чем если бы в него вступил знатный рыцарь, - сказал граф. - Любую возможность заслужить почести с великой радостью первому предоставлю тебе. Не буду хвастать расположением ко мне английского короля, но все же, должен сказать, некоторый вес при его дворе я имею и приложу все старания, чтобы ты мог вернуться па любимую родину и поселиться там. Тут заговорил император. - Призываю в свидетели небеса и землю, вас, мои верноподданные, вас, мои доблестные союзники, и прежде всего вас, мои смелые и честные телохраиители-варяги, - сказал он, - что я предпочел бы лишиться самого драгоценного украшения моей короны, нежели отказаться от услуг этого честного и верного англосакса. Но если уж он хочет и должен покинуть нас, милости, коими я его осыплю, до конца его жизни должны напоминать людям о том, что император Алексей Комнин перед ним в таком долгу, какой не смогут оплатить все сокровища его империи. Прошу тебя, благородный Танкред, и всех твоих военачальников отужинать сегодня с нами, а завтра вы продолжите свой достойный, благочестивый поход. Надеюсь, оба участника поединка почтят нас своим присутствием. Трубачи, трубите отбой! Звуки труб разнеслись над ареной, и все зрители, вооруженные и невооруженные, построившись в ряды или разбившись на отдельные группы, двинулись по направлению к городу. Но тут раздались испуганные крики женщин, и все остановились; оглянувшись назад, люди увидали огромного орангутанга Сильвена, который, к их удивлению и ужасу, неожиданно появился на арене. Женщины, да и большинство находившихся там мужчин впервые видели жуткую фигуру и свирепую физиономию этого необыкновенного существа; они завопили от страха так громко, что перепугали того, кто был виновником переполоха. Сильвен перелез ночью через ограду и убежал из садов Агеласта; затем он перебрался через городскую стену и без труда нашел себе пристанище на" воздвигаемой арене, где спрятался в каком-то темном углу, под скамьями для зрителей. Когда люди стали расходиться, шум, очевидно, вспугнул Сильвена; он вылез из своего укрытия и, совсем того не желая, возник перед людьми, наподобие знаменитого Пульчинеллы, когда тот в конце представления вступает в смертельный бой с самим дьяволом; но даже эта сцена никогда не наводила на детей такого ужаса, какой вызвало у покидавших арену зрителей неожиданное появление ,Сильвена. Воины похрабрее сразу же натянули тетивы и нацелились дротиками в удивительное животное; оно было таких исполинских размеров и покрыто такой странной красновато-серой шерстью, что внезапно увидевшие его люди вообразили, будто перед ними или сам сатана, или один из тех жестоких богов, которым в древности поклонялись язычники. Сильвену уже не раз представлялся случай убедиться, как опасны для него воины, вставшие в боевую позицию; поэтому, завидя Хирварда, к которому он в известной степени привык, орангутанг поспешно бросился к варягу, как бы умоляя его о защите. Его уродливую, нелепую физиономию исказила гримаса страха; схватив варяга за плащ и что-то невнятно бормоча, обезьяна как бы пыталась сказать, что боится и просит покровительства. Хирвард понял, чего хочет дрожащее от ужаса животное, и, обернувшись к императорскому трону, громко произнес: - Бедное, перепуганное существо, принеси свои мольбы и покажи, как ты боишься, тому, кто помиловал сегодня стольких коварных злоумышленников; я уверен, что он великодушно простит существу, лишь наполовину разумному, все его проступки. Орангутанг, со свойственной его племени переимчивостью, очень выразительно повторял жесты Хирварда, которыми тот подкреплял свою просьбу; несмотря на всю серьезность предшествовавших событий, император не мог удержаться от смеха, глядя на эту заключительную сцену, внесшую в них комическую ноту. - Мой верный Хирвард, - обратился он к варягу (мысленно прибавив: "Постараюсь никогда больше не называть его Эдуардом"), - все, кому грозит опасность, будь то люди или звери, находят у тебя прибежище, и, пока ты еще служишь нам, мы удостоим внимания всякого, кто действует через твое посредничество. Возьми, добрый Хирвард, - теперь это имя прочно засело в памяти императора, - тех своих товарищей, кто знаком с повадками этого животного, и отведите его во Влахерн, туда, где он раньше обитал. И не забудь, что мы ждем тебя и твою верную подругу к ужину, чтобы ты разделил его с нами, с нашей супругой и дочерью, а также с теми из наших приближенных и союзников, кои удостоены такого же приглашения. Да будет, тебе известно, что, пока ты не покинул нас, мы будем охотно оказывать тебе всевозможные почести. Ты же, Ахилл Татий, приблизься ко мне - твой государь возвращает тебе свое расположение, которого ты чуть было не лишился сегодня. Все обвинительные речи, которые нам нашептывали против тебя, будут забыты благодаря нашему дружественному отношению, если только - от чего да избавит нас бог! - новые проступки не освежат их в нашей памяти. Ахилл Татий так низко склонил голову, что перья его шлема смешались с гривой норовистого коня; однако он счел благоразумным промолчать, чтобы и его вина и прощение Алексея Комнина оставались названными лишь в тех общих словах, какие пожелал употребить сам император. Толпы зрителей снова отправились в обратный путь, и больше их уже ничто не останавливало. Сильвена же в сопровождении нескольких варягов повели как бы под стражей во влахернское подземелье, где ему и надлежало находиться. По дороге в город уже известный нам центурион Бессмертных Гарпакс завел разговор с некоторыми из своих воинов и горожан, которые принимали участие в неудавшемся заговоре. - Да, хороши мы были, что позволили тупоголовому варягу опередить и предать нас, - сказал гимнаст Стефан. - Все обернулось против нас, как обернулось бы против башмачника Коридона, решись он помериться силами со мною в цирке. Смерть Урсела всех взбаламутила, а оказывается, он и не думал умирать; но от того, что он жив, толку нам очень мало. Вчера этот молодчик Хирвард был ничуть не лучше меня, да что я говорю - лучше! - куда хуже, полное ничтожество! - а сегодня его так завалили почестями, похвалами, дарами, что он уже нос от них воротит. Наши же сообщники, кесарь и главный телохранитель, потеряли любовь и доверие императора. Если им и дозволили остаться в живых, то лишь наподобие какой-то домашней птицы: сегодня их откармливают, а завтра свернут шею, чтобы отправить на вертел или в кастрюлю! - Для палестры ты сложен как нельзя лучше, Стефан, - ответил ему центурион, - а вот ум у тебя мало отточен для того, чтобы отличать действительное от вероятного в политике, хоть ты сейчас и берешься судить о ней. Когда человек вступает в сообщничество с заговорщиками, он многим рискует и должен почитать за счастье для себя, если ему удастся остаться в живых и не потерять своего звания. Так оно получилось с Ахиллом Татием и с кесарем. У них не отняли высокого положения, они по-прежнему облечены доверием и властью, и в будущем император вряд ли посмеет их тронуть, раз он даже теперь, зная их вину, не решился на это. По сути дела сохраненное ими могущество - наше; не думаю, чтобы обстоятельства принудили их выдать государю своих сообщников. Куда вероятнее, что они будут помнить о нас и возобновят прерванные связи, когда настанет подходящее время. Поэтому не теряй своей благородной решимости, о властитель цирка, и не забывай, что ты отнюдь не утратил влияния, которым пользуются на жителей Константинополя любимцы амфитеатра. - Возможно, ты и прав, - сказал Стефан, - но мне все время словно червь гложет сердце оттого, что этот нищий чужеземец предал благороднейших людей империи, не говоря уже о лучшем атлете палестры, и не только не был наказан за измену, по, напротив, получил и похвалы, и почести, и высокие отличия. - Совершенно верно, но не забудь, любезный друг, что он намерен убраться отсюда, - возразил Гарпакс. - Он покидает Грецию и уходит из войска, где мог надеяться на повышение и всякие пустые знаки отличия, которые мало чего стоят. Через несколько дней Хирвард станет всего лишь отставным воином и будет жить на тех жалких хлебах, какие имеют телохранители этого нищего графа, или, вернее, какие им удастся добыть в борьбе с неверными, - а в этой борьбе ему придется скрестить свою алебарду с турецкими саблями. Когда он изведает и бедствия, и резню, и голод в Палестине, какой ему будет толк от того, что его некогда допустили на ужин к императору? Мы знаем Алексея Комнина - он охотно и щедро расплачивается с такими людьми, как Хирвард; но поверь мне, я уже вижу, как этот коварный деспот насмешливо пожмет плечами, когда в один прекрасный день ему сообщат, что крестоносцы проиграли битву за Палестину и его старый знакомец сложил там свои кости. Я не стану оскорблять твоего слуха рассказом о том, как легко можно приобрести благосклонность прислужницы знатной дамы; не считаю я также, что некоему борцу, пожелай он того, было бы трудно раздобыть гигантского павиана вроде Сильвена; впрочем, любой франк был бы, несомненно, низведен до положения шута, вздумай он столь постыдным способом зарабатывать себе на пропитание у подыхающих с голоду европейских рыцарей. И тот, кто способен унизиться до зависти к судьбе подобного человека, не имеет права оставаться первейшим любимцем амфитеатра, хоть он и заслужил это звание своими редкостными достоинствами. В этом софистическом рассуждении крылось нечто не совсем понятное тупоумному борцу, к которому оно было обращено. Поэтому он отважился лишь на следующий ответ: - Однако ты забываешь, благородный центурион, что, помимо пустых почестей, этому варягу Хирварду, или Эдуарду, или как он там зовется, обещано в дар немало золота. - Ловкий выпад! - воскликнул центурион. - Да, если ты скажешь мне, что обещание выполнено, я охотно соглашусь, что англосаксу можно позавидовать; но пока это всего лишь обещание, и ты уж прости меня, досточтимый Стефан, но оно стоит не больше тех посулов, которыми нас с варягами все время кормят: будут у вас златые горы.., когда рак свистнет! Поэтому держись, славный Стефан, не думай, что твои дела стали хуже из-за сегодняшней неудачи; собери все свое мужество, помни, для чего оно тебе понадобится, и верь: твоя цель по-прежнему достижима, хотя волею судьбы день нашего торжества еще не наступил. Так, в расчете на будущее, опытный и непреклонный заговорщик Гарпакс подбадривал павшего духом Стефана. После описанных событий те, кто был приглашен императором, отправились к нему на ужин; Алексей и все его разнообразные гости были так приветливы и ласковы друг с другом, что трудно было поверить, будто несколько часов тому назад могли свершиться опасные изменнические замыслы. Отсутствие графини Бренгильды в течение всего этого дня, богатого происшествиями, немало удивило императора и его приближенных, знавших, как она предприимчива и как ее должен интересовать исход поединка. Берта заранее известила графа, что волнения последних дней так подействовали на его супругу, что она вынуждена остаться в своих покоях. Сообщив своей верной жене о том, что он цел и невредим, доблестный рыцарь присоединился затем к участникам пиршества во дворце и вел себя так, словно ничто и не напоминало ему о вероломном поступке императора на предыдущем пире. К тому же он знал, что сопровождавшие Танкреда рыцари не только внимательно следили за домом, где жила Бренгильда, но и поставили надежную стражу вблизи Влахерна, которая должна была охранять как их отважного вождя, так и графа Роберта, всеми почитаемого участника крестового похода. Европейские рыцари, как правило, не позволяли недоверию смущать их после окончания распри - то, что однажды прощено, следует забыть, ибо оно уже не может повториться, но в результате событий этого дня в Константинополе скопилось слишком много войска, и крестоносцам надлежало соблюдать особую осторожность. Само собой разумеется, что вечер прошел без всяких попыток повторить в зале для совещаний церемониал с Соломоновыми львами, который закончился в прошлый раз таким недоразумением. Было бы, несомненно, гораздо лучше, если бы могущественный властитель Греции и доблестный граф Парижский объяснились друг с другом с самого начала, ибо, по зрелом размышлении, император пришел к выводу, что франки не из тех людей, на кого могут произвести впечатления какие-то механизмы и тому подобные безделицы: то, чего они не понимают, вызывает у них не трепет ужаса и не восторг, а, напротив, гнев и возмущение. Граф же, со своей стороны, заметил, что нравы восточных народов отнюдь не соответствуют тем жизненным правилам, к которым он привык: греки были куда меньше проникнуты духом рыцарства и, как он сам говорил, недостаточно разделяли его поклонение Владычице сломанных копий. Несмотря на это, граф Роберт понимал, что Алексей Комнин - мудрый властитель и тонкий политик; возможно, в его мудрости была слишком большая доля хитрости, но без нее он не смог бы так искусно сохранять власть над умами своих подданных, необходимую и для их блага и для него самого. Посему граф решил спокойно выслушивать все любезности, равно как и шутки императора, чтобы новой ссорой, вызванной неверным толкованием слов Алексея или какого-нибудь придворного обычая, не нарушить согласия, сулившего христианскому воинству большую пользу. Граф Парижский придерживался этого благоразумного решения весь вечер, хотя далось оно ему нелегко, ибо не вязалось с его вспыльчивым и пытливым нравом; он всегда доискивался точного значения каждого слова, с которым к нему обращались, и тотчас же вспыхивал, если ему казалось, будто оно содержит умышленное или даже неумышленное оскорбление, Глава XXXIV Граф Роберт Парижский вернулся в Константинополь только после взятия Иерусалима; оттуда он, вместе с женой и теми из своих соратников, которых пощадили в этой кровопролитной войне меч и чума, пустился в обратный путь на родину. По прибытии в Италию граф и графиня прежде всего пышно отпраздновали свадьбу Хирварда с его верной Бертой, несомненные права которых на привязанность доблестной четы теперь еще умножились благодаря преданной службе Хирварда в Палестине и заботливому уходу Берты за графиней в Константинополе. Что касается судьбы Алексея Комнина, мы можем узнать о ней из пространного труда его дочери Анны, которая представила его там героем, одержавшим, по словам порфирородной сочинительницы, множество побед с помощью не только оружия, но и расчета: "Иные битвы он выиграл благодаря одной лишь смелости, но случалось, что он был обязан своим успехом военным хитростям. Он снискал себе величайшую славу тем, что не отступал перед опасностью, сражаясь рядом с простыми воинами и бросаясь с непокрытой головой в самую гущу вражеского войска. Бывали, однако, и такие случаи, - продолжает высокоученая царевна, - когда он завоевывал победу, делая вид, что охвачен паникой, и даже прикидываясь, будто спасается бегством. Короче говоря, он умел добиваться удачи, и отступая перед неприятелем и преследуя его; а когда враги, казалось, уже сбивали его с ног, снова вставал перед ними во весь рост, напоминая военное орудие, называемое "подметные каракули", которое, каким бы образом его ни бросить наземь, всегда падает острием кверху. Справедливости ради мы должны показать здесь, как защищается царевна от обвинений в пристрастности. "Я должна еще раз опровергнуть многочисленные упреки в том, что описать жизнь моего отца меня побудила естественная любовь к родителям, навеки запечатленная в сердцах детей. Нет-, не привязанность к тому, кто даровал мне жизнь, а сами события заставили меня рассказать о них так, как я это сделала. Разве человек не может чтить память своего отца и в то же время любить правду? Я никогда не стремилась в своем труде к какой-либо иной цели, кроме описания того, что было на самом деле. Имея это в виду, я и избрала своим предметом жизнеописание замечательного человека. Неужели то обстоятельство, что он был моим родителем, должно пойти мне во вред и лишить меня доверия читателя? Справедливо ли это? Были случаи, когда я дала немало веских доказательств того, сколь горячо я принимала к сердцу интересы отца, и тот, кто знает меня, никогда в этом не усомнится; но здесь я ограничила себя нерушимой верностью истине, и совесть никогда не позволила бы мне отступить от нее во имя того, чтобы возвеличить деяния моего отца" ("Алексиада", глава III, книга XV). Мы сочли себя обязанными привести эти строки, чтобы отдать должное прекрасной бытописательнице; мы хотим также привести отрывки из описания смерти Алексея Комнина, охотно при этом признавая, что, говоря о свойствах, которые были присущи царевне, наш Гиббон почти всегда проницателен и справедлив. Анна Комнин неоднократно утверждала, что истина без прикрас и оговорок ей дороже, чем память покойного отца. Тем не менее, Гиббон совершенно прав, когда пишет следующее: "Вместо простоты слога в повествовании, естественно вызывающей доверие, мы находим на каждой странице искусную и напыщенную риторику, а также стремление показать свою ученость, которые выдают женское тщеславие автора. Подлинную натуру Алексея заслоняет туманное созвездие его добродетелей, а обилие чрезмерных восхвалений и оправданий заставляет нас усомниться в правдивости историка и достоинствах героя. Однако мы не можем отказать в справедливости и глубине замечанию Анны Комнин, что и своими неудачами и своей славой император был обязан господствовавшей в те времена смуте и что небесное правосудие, вкупе с пороками предшественников Алексея, именно в период его царствования обрушило на империю все бедствия, какие только могут постигнуть приходящее в упадок государство" (Гиббон, "Римская империя", т. IX, стр. 83, сноска). Отсюда проистекает уверенность царевны в том, что некие знамения, небесные и земные, были правильно истолкованы прорицателями и действительно возвещали смерть императора. Таким образом, Анна Комнин отнесла на счет своего отца те явления, которые, по мнению древних историков, показывали, что сама природа дает нам знать об уходе какого-то великого человека из мира сего; впрочем, царевна не преминула сообщить своим читателям-христианам, что отец ее не верил во все эти предсказания и даже при описанном ниже необыкновенном происшествии не изменил своим убеждениям. Оставшаяся со времен язычества великолепная статуя на порфировом цоколе, которая держала в руке золотой скипетр, была опрокинута бурей. Все сочли это предзнаменованием смерти императора, но сам он, однако, решительно отверг эту мысль. - Фидий и другие великие ваятели древности умели удивительно верно воспроизводить человеческое тело, - сказал он, - но предполагать, что эти произведения искусства обладают способностью предсказывать будущее, значит приписывать их создателям могущество, присущее одному лишь всевышнему, который недаром изрек: "Ниспосылаю смерть и дарую жизнь я". В последние свои дни император тяжко страдал от подагры, происхождение которой занимало умы многих ученых, в том числе и Анны Комнин. Несчастный больной был так ею изнурен, что когда императрица заговорила с ним о том, чтобы привлечь к составлению его жизнеописания авторов, прославленных своим красноречием, он сказал с естественным презрением к подобной суетности: - События моей горестной жизни должны скорее вызывать слезы и сетования, нежели похвалы, о которых ты говоришь. - Когда к подагре прибавилось удушье, все средства врачевания оказались такими же тщетными, как молитвы, возносившиеся монахами и духовенством, равно как и щедрая милостыня, раздаваемая всем без разбора. Император несколько раз подряд лишался чувств, что явилось зловещим предзнаменованием близкого удара; вслед за тем пришли к концу царствование и жизнь Алексея Комнина, монарха, чьи намерения были столь возвышенны, что, невзирая на все приписываемые ему недостатки, его по праву можно считать одним из лучших властителей Восточной империи. Перестав на время кичиться своей ученостью, царевна Анна как простая смертная начала рыдать и, вопить, рвать на себе волосы и царапать лицо; тем временем императрица Ирина сбросила царский наряд, обрезала волосы, сменила пурпурные сандалии на черные траурные башмаки, а ее дочь Мария, тоже вдовствующая, подала матери одно из своих черных одеяний. "В ту самую минуту, как она его надела, - говорит Анна Комнин, - император испустил дух, и солнце моей жизни закатилось". Мы не станем приводить далее ее сетования. Она укоряет себя в том, что пережила не только отца, этот светоч всей земли, но и Ирину, отраду Востока и Запада, а также собственного супруга. "Меня охватывает негодование при мысли о том, что моя душа, исстрадавшаяся от такого потока несчастий, все еще благоволит оживлять мое тело, - говорит царевна. - Разве я не холодней, не бесчувственней, чем сами скалы? И разве не права судьба, подвергая столь тяжким испытаниям ту, что смогла пережить таких родителей и такого мужа? Однако закончим сие жизнеописание и не станем более утомлять читателей бесплодными и горькими жалобами". Заключив, таким образом, свой труд, она добавляет следующие строки: Лишь, пробил Алексея смертный час, Дочь об отце прервала свой рассказ, Приведенные отрывки, надо полагать, дадут читателям достаточное представление о подлинной натуре августейшей бытописательницы. Нам остается сказать еще несколько слов о других лицах, упомянутых в ее труде и избранных нами в качестве героев описанных выше драматических событий. Почти нет сомнений в том, что граф Роберт Парижский, - человек весьма примечательный, о чем говорит та смелость, с какой он уселся на трон императора, - действительно занимал высокое положение; по мнению ученого историка Дюканжа, именно он был родоначальником династии Бурбонов, так долго правившей Францией. Видимо, он вел свой род от графов Парижских, которые доблестно защищали этот город от норманнов, и был предком известного всем Гуго Капета. Касательно последнего существует немало противоречивых мнений; одни считают, что он потомок некоей саксонской фамилии, другие - святого Арнульфа, епископа Альтекского, третьи - Нибелунгов, четвертые - герцога Баварского, пятые - побочного сына императора Карла Великого. Во всех этих соперничающих между собой родословных присутствует, занимая различные положения, упомянутый Роберт, прозванный Сильным, владетель графства, носившего странное название Иль-де-Ф.ранс, главным городом которого был Париж. Анна Комнин, описавшая, как этот надменный военачальник дерзостно сел на трон императора, поведала нам и о том, как тяжело, почти смертельно, он был ранен в битве при Дорилее из-за того, что пренебрег советами ее отца, имевшего опыт в войнах с турками. Если какой-либо исследователь старины пожелает досконально изучить этот предмет, мы рекомендуем ему обратиться к подробной "Родословной царствующего дома Франции", составленной покойным лордом Эшбернемом, а также к примечанию Дюканжа об историческом труде царевны, стр. 362, где он доказывает, что ее "Роберт Парижский, высокомерный варвар" и "Роберт, по прозванию Сильный", считающийся предком Гуго Капета, - одно лицо. Следует справиться также у Гиббона - том XI, И французский ученый и английский историк равным образом склонны видеть ту церковь, которую мы назвали храмом Владычицы сломанных копий, в церкви, посвященной святому Друзу, или Дрозену, Суассонскому; считалось, что этот святой имел особое влияние на исход сражений и решал его в пользу того из противников, кто проводил ночь перед боем у его алтаря. Из уважения к полу одной из героинь нашего повествования автор предпочел святому Друзу Владычицу сломанных копий, считая, что она больше подходит в качестве покровительницы амазонкам, которых было немало в те времена. Например, Гета, жена грозного воителя Роберта Гискара, подарившая миру целое поколение сыновей-героев, сама была амазонкой и сражалась в первых рядах норманнов; о ней неоднократно упоминает и наша августейшая писательница Анна Комнин. Читатель, конечно, не сомневается, что Роберт Парижский выделялся среди своих соратников крестоносцев. Он стяжал себе славу у стен Антиохии, но в битве при Дорилее был так тяжко ранен, что не смог принять участие в самом величественном событии похода. Зато его героической супруге выпало великое счастье подняться на стены Иерусалима и, таким образом, исполнить и свой и мужнин обет. Произошло это более чем своевременно, ибо, по мнению лекарей, граф был ранен отравленным оружием и лишь воздух родины мог полностью его исцелить. Прождав некоторое время в тщетной надежде, что терпение поможет ему избежать этой неприятной необходимости - или того, что ему представили как необходимость, - граф Роберт покорился ей и вместе с женой, верным Хирвардом и другими спутниками, подобно ему утратившими способность участвовать в боях, отбыл морем в Европу. На легкой галере, приобретенной за немалые деньги, они благополучно перебрались в Венецию, а из этого прославленного города - в родные края, истратив при этом ту скромную долю военной добычи, которая досталась графу при завоевании Палестины. Граф Парижский оказался счастливее большинства участников похода - за время его отсутствия соседи не захватили его земель. Все же слух о том, что он лишился здоровья и больше не может служить Владычице сломанных копий, побудил некоторых честолюбцев или завистников из числа этих соседей на пасть на его владения, но мужество графини и решимость Хирварда преодолели их алчность. Менее чем через год здоровье полностью вернулось к графу; он снова стал надежным покровителем своих вассалов и несокрушимой опорой властителей французского престола. Последнее обстоятельство позволило ему оплатить свой долг Хирварду щедрее, чем тот ожидал или надеялся. Теперь графа почитали за ум и прозорливость не менее, чем за неустрашимость и доблесть, проявленные им в крестовом походе; поэтому французские монархи неоднократно поручали ему улаживать запутанные и спорные дела, связанные с владениями английского престола в Нормандии. Вильгельм Рыжий, высоко ценивший достоинства Роберта Парижского, понимал, насколько важно приобрести его расположение; узнав, что он хотел бы помочь Хирварду вернуться в отчизну, Вильгельм воспользовался случаем - или сам создал таковой - и, отобрав у какого-то мятежного рыцаря обширные владения, пожаловал их затем нашему варягу; эти владения прилегали к Нью-Форесту, где некогда скрывался отец Хирварда. Там, как утверждает молва, потомки храброго воина и его Берты жили из поколения в поколение, стойко выдерживая превратности времени, которые столь часто оказываются роковыми для более знатных семей. КОММЕНТАРИИ По всей вероятности, первоначальный замысел романа в самых общих чертах восходит к 1826 году. Об этом свидетельствует запись в дневнике, внесенная Скопом против 19 февраля: "Обеспокоенный обильно нахлынувшими прихотями воображения и легким сердцебиением, читаю Хронику доброго рыцаря мессира Жака де Лалена - историю любопытную, хотя и однообразную из-за постоянных описаний похожих друг на друга сражений, изображаемых все одними и теми же фразами. Словно перемываешь горы песка ради крупицы золота... Что-нибудь можно будет, очевидно, сделать из повести о рыцарской доблести, о том, как Жак де Дален выходил на "поединок честолюбия" каждое первое число месяца на протяжении года". Скотт разумел "Книгу деяний" фламандского воина Жака де Лалена (1420 - 1453), изданную во Франции в XVII столетии. На службе у бургундского герцога Филиппа Доброго этот воин был посвящен в рыцари Золотого Руна за то, что не знал поражений в "поединках честолюбия" (pas d'armes). По условиям такого состязания одинокий рыцарь обязан был скрестить оружие с любым соперником, пожелавшим бросить вызов защитнику места. Состязания происходили в окрестностях Шалона-на-Соне, возле фонтана, прозванного Фонтаном слез. Засады, которые граф Роберт и Бренгильда устраивали всем странствующим рыцарям у часовни Владычицы сломанных копий, продолжают или, точнее говоря, предвосхищают традицию Жака де Лалена. Непосредственно к работе над романом Скотт приступил осенью 1830 года Он писал медленно и трудно, стесненный, по его словам, "досадными обстоятельствами политики и болезни". В мае 1831 года произошел эпизод, который, по-видимому, ускорил кончину писателя. На парламентских выборах в Джедбурге, куда он явился, чтобы голосовать за кандидата тори, демонстранты встретили его яростными угрозами и выкриками; "Бей сэра Вальтера!" Их возмущение было вызвано неоднократными выступлениями Скотта против намечавшейся парламентской реформы. Еще ранее, в ноябре предыдущего года. Скотта поразил второй апоплексический удар. Окружавшие его лица (личный секретарь Ледлоу, издатели Баллантайн и Кэделл) говорили о том, что Скотт утратил умственные способности и остатки дарования, и советовали ему вовсе отказаться от творчества, с тем чтобы заняться, например, составлением каталогов для друзей-библиофилов. Баллантайна особенно волновали возможные убытки при издании "Графа Роберта". Взбешенный твердым отказом Скотта прекратить работу над романом, Баллантайн написал ему письмо, в котором, не заботясь о выражениях, заявил, что первые главы "Графа Роберта" "решительно слабее всего когда-либо написанного этим пером". Судя по записям в дневнике, Скотт весьма болезненно воспринимал эти выпады. Роман был закончен ранней осенью 1831 года и опубликован вместе с "Замком Опасным" в четвертой серии "Рассказов трактирщика" в ноябре того же года. Эпиграфом к "Графу Роберту Парижскому" Скотт избрал слова из поэмы Байрона "Дон-Жуан" (песнь пятая, строфа третья)! Софии купол, гордые снега Олимпа, и военные фрегаты, И рощи кипарисов, и луга - Я эти страны пел уже когда-то: Они уже пленяли, не таю, Пленительную Мэри Монтегью. <Перевод Т. Гнедич.> Обостренный интерес Скотта как мыслителя и художника к эпохе крестовых походов объяснялся тем, что в его глазах конфликт двух цивилизаций - восточной и западной - представлял собой переломный, имевший важные последствия момент истории. Художественная интерпретация сущности такого конфликта таила в себе неисчерпаемые творческие возможности. Исторический фон повествования и некоторые детали интриги могли быть заимствованы из авторитетных трудов крупнейшего английского историка Эдуарда Гиббона (1737 - 1794) и его последователя Чарлза Миллса (1788 - 1826), автора "Истории крестовых походов" и "Истории рыцарства", а также из комментированного знаменитым французским лингвистом и византиноведом Шарлем Дюканжем (1610 - 1688) латинского издания "Алексиады". Многотомный труд Гиббона "История упадка и гибели Римской империи" (1776 - 1788) оставался для Скотта и его современников важнейшим источником сведений о Греческой империи. Между тем Гиббон, как и другие историки эпохи Просвещения, рассматривал средние века как эпоху глубокой политической и нравственной косности, претящего разуму застоя общественной жизни. С его точки зрения, Византия явилась воплощением наиболее отрицательных сторон средневековья - церковного мракобесия и фанатизма, тирании восточного типа с постыдным культом раболепия и бессмысленной помпезностью придворного этикета. Он полагал, что ум и воля византийцев расточались в бесплодных схоластических и богословских спорах, жалких интригах и заговорах. "Обреченные рабы тщеславия и предрассудков", как их называл Гиббон, не могли создать долговечные культурные ценности. Находясь на идеалистических позициях, он ошибочно рассматривал историю Византии как продолжение упадка Западной Римской империи. Основной причиной кризиса Греческой империи Гиббон считал пагубное воздействие христианства, искоренившего "мужественную силу языческого Рима" и вытеснившего "исконный дух римских доблестей". Однако представления эти во многом расходились с исторической правдой. Окруженная со всех сторон врагами - турками, арабами, половцами и другими, Византийская империя вынуждена была полагаться не столько на силу оружия, сколько на утонченное искусство своих дипломатов. Рост феодальной оппозиции внутри государства вынуждал императорскую власть хитроумно лавировать, учитывая соотношение сил, и прибегать к подкупам, тайным расправам и лицемерным посулам. Богословские споры и репрессии против еретиков имели более серьезное значение, чем это представлялось Скотту. Острая классовая борьба в империи принимала форму религиозного конфликта. Форму манихейской ереси приняло мощное народное движение против деспотии и феодально-церковного угнетения. Изображая ортодоксальную нетерпимость Алексея Комнина, каравшего невежественных еретиков. Скотт прежде всего характеризовал психологию этого монарха, Однако в исторической действительности Описанный конфликт имел серьезные социальные основания Именно в эту эпоху наступил расцвет византийской культуры и науки Греческие историки, изучавшие памятники античной мысли, оказали неоценимую услугу позднейшим европейским гуманистам, передав им по наследству накопленные знания. И в эту эпоху и в предыдущие века выходцы из Византии (например, создатели славянского алфавита Кирилл и Мефодий) несли свою культуру народам других стран. Описывая столкновение крестоносцев с Византией, Скотт преувеличивает отсталость и слабость греческих подданных с их пристрастием к показному блеску по сравнению с грубоватой отвагой рыцарей и непреклонным прямодушием варягов. В нравственном отношении византийцы нимало не уступали потомкам варваров, зато греческая образованность намного превосходила европейскую. Воззрения Скотта на сущность христианства расходились с концепцией Гиббона. Консервативные тенденции, которым Скотт отдавал дань, особенно в последний период жизни, подразумевали признание облагораживающей роли христианства в общественном развитии. Так возникло в романе противопоставление истинно христианских идеалов крестоносцев фактическому безверию греков, педантически озабоченных формальными обрядами богослужения. Достаточно вспомнить в этом смысле последний разговор Агеласта с Бренгильдой (гл. XXV) и нелепую гибель философа, которая воспринимается как небесное возмездие за его кощунство. Обильно черпая сведения об исторических событиях, а также колорит эпохи из "Алексиады", Скотт все же относился с предубеждением к этому труду Анны Комнин. Глава IV, в которой описано "ритуальное чтение" в покоях Анны, представляет собой пародию на выспренний, цветистый слог ученой принцессы. Между тем было бы несправедливо рассматривать "Алексиаду" лишь как бессодержательное риторическое упражнение - панегирик императору. Написанная образованнейшей женщиной того времени, хроника эта является весьма ценным документом византийской истории. Прямое соответствие находит в романе эпизод ленной присяги крестоносцев Алексею Комнину, подробно изложенный в "Алексиаде". Своему герою, не имевшему исторического прототипа, Скотт приписывает дерзкий поступок французского рыцаря, имя которого не упоминается в византийской хронике. Однако не следует, разумеется, искать в романе точного воспроизведения фактов византийской истории. Создавая увлекательное повествование с острой и напряженной интригой, Скотт видоизменил некоторые события и нарушил их хронологическую последовательность. Так, например, попытка дворцового переворота, составляющая кульминацию романа, приурочена к 1096 году. На самом же деле Анна Комнин и ее муж Никифор Вриенний пытались захватить престол двадцать два года спустя, уже после смерти императора Алексея. Этот заговор, направленный против законного наследника, сына Алексея Иоанна, не увенчался успехом, и Анна была вынуждена удалиться в изгнание, где трудилась над историей царствования отца. Во время же Первого крестового похода Анна едва достигла отроческих лет. Но, разумеется, роман Скотта - это тонкая композиция, где исторические факты служат канвой драматической фабулы, укрепленной психологическим и бытовым правдоподобием, всегда составлявшим сильную сторону дарования Скотта. В последние годы жизни Скотт отчетливо сознавал иллюзорность компромисса между нынешними социальными отношениями и прежним, отмиравшим укладом добуржуазной эры. Горечь утраченной иллюзии нашла выражение в "Графе Роберте Парижском", где фантазия писателя воскрешает и расцвечивает давнее прошлое, которое стало несбыточной, но полной обаяния легендой. Восточная экзотика и романтика рыцарских подвигов преобладают в романе над общественно-историческим анализом. Таково существенное различие между поздней прозой Скотта и его романами шотландского цикла. Характеристика действующих лиц в "Графе Роберте" выполнена в обычной для Скотта реалистической манере. Представители обоих лагерей - крестоносцы и греки - наделены характерами, соответствующими их социальным условиям и психолошческому складу. Варяг Хирвард продолжает галерею "промежуточных" героев, не связанных убеждениями или иными интересами ни с одной из противостоящих друг другу группировок. "Честный и здравомыслящий" Хирвард имеет черты сходства с Уэверли, Мортоном, Осбалдистоном, Айвенго и другими характерными героями Скотта. Его промежуточное положение подчеркнуто в романе тем, что он чужестранец, наемник, презирающий коварных и лицемерных греков и ненавидящий захватчиков-норманнов. Элементы фабулы были заимствованы Скоттом не только из "Хроники" Жака де Лалена, "Алексиады" и сочинения Гиббона. Например, история злополучного Урсела, некогда оспаривавшего власть у императора и заточенного в темницу, напоминает историю шекспировского короля Лира. Хотя последний роман Скотта, измученного болезнью и остро переживавшего политические осложнения, нельзя поставить наравне с его прежними творениями, необходимо помнить о том, что "Граф Роберт Парижский" и поныне представляет собой уникальное в европейской литературе художественное воспроизведение фактов византийской истории, выполненное великим писателем. ПРИМЕЧАНИЯ "Ирина", акт I. - Стихотворные фрагменты, предпосланные главам I, II, III, V, VI, VIII, IX, X, XI, XII, XVI, XVII, XX, XXIV, XXV, XXVI, принадлежат самому Скотту. "Не подлежит сомнению, - писал известный комментатор поэзии Скотта Дж. Робертсон, - что из всех произведений Скотта эпиграфы и стихотворные отрывки в романах наиболее трудно подготовить к печати. Его манера снабжать главы эпиграфами была, по существу, рассчитана, если не предназначена, для того, чтобы привести в недоумение читателя и редактора. По крайней мере он с достаточной откровенностью признавал, что "эти отрывки иной раз цитировались по книге, иногда на память, но большей частью представляют собой чистую выдумку". Он просто-напросто обманывал читателя, когда именовал эти выдумки "старинной пьесой" или приписывал их какому-либо безымянному сыну муз; однако его хитроумные замыслы заходили еще дальше, когда он сочинял стихи от имени известных поэтов. Но даже это не было пределом его фантазии. Он придумал по крайней мере дюжину заглавий несуществующих поэм и делал вид, будто берет из них выдержки. Кроме этого, я подозреваю, что он также выдумал двух или трех поэтов, чтобы приписать им собственные вирши" (Poetical Works of Sir Walter Scott, compiled and edited by J. L. Robertson, London, 1908, p. 3). Придумывая заглавие несуществующей драмы, Скотт, вероятно, имел в виду супругу византийского императора Льва IV Исаврянина (775 - 780), которая отличалась красотою и умом, а также властолюбием и своеволием. После смерти мужа управляла государством, но была свергнута в 802 г, и спустя год умерла в ссылке на острове Лесбосе, Стр. 8, ..у природы существуют свои законы... - Изложенная здесь концепция восходит к теории эволюционного развития живого мира, которую развил в своем труде "Философия зоологии" французский естествоиспытатель Жан Ламарк (1744 - 1829). В одной прелестной восточной сказке... - Этот сюжет был заимствован Скоттом из сборника английского писателя Дж. Ридли "Сказки о джиннах, или Увлекательные поучения Орама, сына Азмаура?> (1825). ...отдал бы предпочтение городу Константина... - Константинополь был основан римским императором Константином, прозванным Великим (306 - 337), в 324 г, на месте древней греческой колонии Византии (по названию этой колонии Восточную Римскую империю стали именовать Византийской) и в мае 330 г, стал столицей империи. Константин перенес столицу империи в Константинополь, так как к тому времени Рим утратил свое прежнее экономическое и политическое значение. Стремясь укрепить и отстроить новую столицу, Константин перевез в нее из разных городов и стран замечательные памятники античного искусства (напр. Змеиную колонну из Дельф в Греции, Пурпурную колонну из Рима, множество статуй из Верхнего Египта и др.). ...получилось, что в этот критический период результаты великой религиозной перемены в стране... - Согласно некоторым историческим источникам, в 313 г. Миланским эдиктом императоры Константин и Лициний допустили свободное исповедание христианства в империи. Этот эдикт был вызван необходимостью политического укрепления империи в период ее кризиса. Политическое единодержавие дополнялось и религиозным единством. ...превратившись в 324 г... - Скотт ошибся: Константинополь был объявлен столицей империи в 330 г. В 1080 году Алексей Комнин взошел на императорский трон... - Эпоха господства династии Комнинов (1057 - 1185, с перерывом в 1059 - 1081 гг.) явилась последним периодом расцвета Греческой империи. Эта эпоха характеризовалась значительным оживлением торговли и промышленности в государстве, ослаблением его экономической зависимости от Венецианской республики. При Комнинах успешно развивалась культурная жизнь страны, изучались памятники античной литературы и философии. Вместе с тем империю продолжали раздирать внутренние противоречия, вызванные усилением социального гнета и движением широких народных масс. Император Алексей I Комнин (1081 - 1118) вступил на трон после ожесточенной борьбы и смуты. Будучи талантливым дипломатом и политическим деятелем, он с помощью половцев разбил печенегов, сумел заключить мир с турками-сельджуками, союз с Венецией и германским императором Генрихом IV. С переменным успехом Алексей Комнин воевал с норманским герцогом Робертом Гискаром. Положение империи несколько стабилизировалось ко времени Первого крестового похода. Алексею Комнину удалось принудить крестоносцев передать под власть Византии значительную часть Малой Азии, отвоеванную у турок. Гиббон. Пульхерия (398 - 453) - дочь императора Аркадия и сестра императора Феодосия II. В 450 г., после смерти брата, стала императрицей. Петр Пустынник - Петр Амьенский, прозванный Пустынником (ок. 1050 - 1115), французский монах-проповедник. Был одним из руководителей крестьянского ополчения в Первом крестовом походе (1096 - 1099). В 1096 г, возглавил стихийное движение французской бедноты. После разгрома ополчения турками-сельджуками Петр Амьенский присоединился к походу рыцарей. ...прославленным Боэмундом Антиохийским... - Боэмунд I (1065 - 1111), старший сын Роберта Гискара, князь Тарентский (Южная Италия), сражался против императора Алексея Комнина, а впоследствии участвовал в крестовом походе. Свой титул получил после завоевания Антнохии в 1098 г. Вернувшись из похода, он снова развязал войну с Византией, но после неудачной осады Диррахия (Дураццо; современное название - Дуррес) в 1108 г, вынужден был заключить невыгодный мир. ...в его отношении к манихеям или к павликианам... - Манихеи - последователи уроженца Месопотамии Сураика, по прозвищу Мани ("дух", "ум"), основавшего в III в, религиозно-философскую секту, которая исповедовала учение о добре и зле как о двух безусловно самостоятельных первоначалах, отражая незрелые формы идеологии крестьянских масс. Ортодоксальная христианская церковь признавала это учение еретическим. Павликиане - приверженцы крупнейшего религиозно-мистического дуалистического учения в Византии (VI - IX вв.), близкого манихейству. Свое название это учение получило, по всей вероятности, от имени одного из раннехристианских еретиков Павла Самосатского. Константин Палеолог - Константин ХII, последний византийский император (1449 - 1453). Золотые ворота Константинополя - триумфальная арка в Константинополе, воздвигнутая в 388 г, в честь победы императора Феодосия I (379 - 395) над Максимом, его соперником в борьбе за императорскую власть. Феодосии I, прозванный Великим... - См. предыдущ, прим. Феодосию I признавшему христианство государственной религией, удалось в последний раз соединить на короткий срок обе половины империи, которая после его смерти окончательно распалась. Варяги - наемники-скандинавы, служившие в IX - XI вв, русским князьям и греческим императорам в составе специальных дружин. Полагают, что слово "варяг" восходит к скандинавскому "варар" (клятва), что подчеркивает отношение дружинника к нанявшему его князю. В своих комментариях к роману Скотт подробно объясняет значение и происхождение варяжских дружин, ссылаясь на труды французских, итальянских, англо-норманских и других историков. Преторианская гвардия в Риме. - Имеются в виду солдаты императорской гвардии, которая с I в, принимала участие в дворцовых переворотах. ...от Эльсинорского пролива в проливы Света и, Абидоса. - Эльсинорским проливом называется самая узкая часть Зундского пролива, отделяющего Данию от Швеции. На берегу пролива стоит Эльсинорский замок, где происходит действие трагедии Шекспира "Гамлет". Сеет и Абидос - два древних города во Фракии, противостоящие друг другу по обоим берегам Геллеспонта (Дарданелл), С этими городами связано множество преданий. Туле - в представлении древних греков крайняя северная земля в Атлантическом океане (иногда отождествлялась с Исландией или Норвегией). Отсюда выражение - ultima Thulfit, (крайняя Туле, то есть предел обитаемого мира). ...ссылками на византийских историков... - По всей вероятности, Скотт имеет в виду, помимо Анны Комнин, таких выдающихся византийских историков XI - XIII вв., как Никифор Вриенний, Иоанн Киннам, Никита Хониат (Акоминат) и Никифор Влеммид. Виллардуен Жоффруа (ок. 1164 - 1212) - французский государственный деятель и полководец, автор хроники "Завоевание Константинополя" - первого исторического сочинения на французском языке. Виллардуен сам принял участие в Четвертом Крестовом походе и взятии Константинополя (1204). Дюканж. Кастор - в греческом мифе сын Зевса. В древней Спарте вместе со своим братом Поллуксом считался, покровителем гимнастики и искусным кулачным бойцом. Фидий и Пракситель - великие древнегреческие скульпторы (V - IV вв, до н.э.). Истмийские игры - греческий праздник в честь Посейдона, отмечавшийся раз в два года на Истме (Коринфский перешеек), где находился храм Посейдона. Праздник состоял из гимнастических, конных и музыкальных состязаний. Согласно наиболее распространенному варианту мифа, Истмийские игры была учреждены героем Тесеем. ...из восточной сказки... - Имеется в виду "Повесть о царе Шахрамане, сыне его Камар-аз-Замане и царевне Будур" из "Книги тысячи и одной ночи" (ночи 170 - 249). Кидн. - Так называлась в древности горная река в Киликии (Малая Азия). Поллукс ..."непоколебимые римляне сотрясали, мир"... - Цитата из "Энеиды" Вергилия (I, 1). ...века более богатого, нежели бронзовый. - В представлении древних бронзовый (медный) век пришел на смену золотому и серебряному - эпохам блаженной жизни людей. Третье поколение жило в медных жилищах, не знало земледелия и добывало пропитание грабежом и насилием. Назареяне (назареи) - первые христиане из иудеев, По преданию, Христос провел детство в Назарете. Ликург - легендарный законодатель древней Спарты. ...со времен замечательного центуриона Сизифа. - Здесь это имя вымышленное. Митилены - в древности самый важный город на острове Лесбосе в Греции. В начале средних веков название Митилен перешло на весь остров. Аргус - в греческой мифологии стоглазый великан, котором усыпил и убил бог Гермес. Богиня Гера поместила глаза Аргуса на хвосте павлина. Таковы были разбойники древности, все эти Диомеды, Коринеты, Синиы, Скироны,. Прокрусты.,. - Диомед, - в греческом мифе фракийский царь, который кормил своих свирепых коней мясом попадавшихся в его руки путников. Перифет, сын бога Гефеста, прозванный Коринетом (дубиноносцем), дубиною убивал проходящих путников. Синн (Синнид), по прозвищу Питиокампт (сгибатель сосен), ловил путников, привязывал их к вершинам согнутых сосен и, отпустив деревья, разрывал людей пополам. Скирон грабил прохожих, заставлял их мыть себе ноги и сталкивал с утеса. О Прокрусте рассказывалось, что он укладывал схваченных им путников на ложе ("прокрустово ложе"), Если они были малы для этого ложа, Прокруст растягивал их, если велики, то отрубал им ноги. Коринет, Сини, Скирон и Прокруст были побеждены и убиты героем Тесеем. Клянусь святым Георгием... - В житии рассказывается, будто Георгий Победоносец был солдатом римского императора Диоклетиана (IV в.); замученный и казненный за переход в христианство, он был причислен церковью к лику святых. Со времени крестовых походов считался покровители! Англии. ...это Ахилл гонится за Гектаром вокруг стен Илиона... - В "Илиаде" рассказывается, что Ахилл, сын мирмидонского царя Пелея и морской богини Фетиды, непобедимый герой, перестал принимать участие в Троянской войне, потому что поссорился с Предводителем греков Агамемноном. Однако, потрясенный гибелью своего друга Патрокла, убитого троянским героем Гектором, Ахилл поклялся отомстить и примирился с Агамемноном. Ахилл отогнал троянцев и убил Гектора. Троя иначе называется Илионом в честь Ила, царя дарданов, сына Троя и Каллирои, построившего этот город. Беотия - самая обширная из областей средней Греции. Ее жителей считали ограниченными, туповатыми людьми. Грамматикам того времени... - В Греции и Риме грамматиками называли ученых, занимавшихся толкованием литературных произведений. ...когда английская армия еще не была перестроена герцогом Йоркским. - Имеется в виду Фредерик Август, герцог Йоркский (1763 - 1827), сын короля Георга III, с 1798 г, главнокомандующий британской армией. Потерпев ряд поражений в войне с Францией, он пытался провести военную реформу. Протоспафарий (греч. "первый меч") - главный телохранитель императора. Никанор (греч.) - победитель, Гемптон - в описываемое время небольшой город на Темзе, вблизи Лондона, ныне район британской столицы. Лаодикея - название нескольких греческих городов в Азии, здесь - вымышленное. Святой Георгий Каппадокийский. - Каппадокия - древнее название области на востоке Малой Азии, где в средние века существовал храм святого Георгия. ...отец разил ею воров норманнов при Гастингсе. - Гастингс - город на южном побережье Англии, где в 1066 г, состоялась битва между англосаксами и норманнами во главе с герцогом Вильгельмом Завоевателем. Одержав решительную победу в этой битве, норманны установили свое господство на острове. Бухта Золотой Рог - обширная и удобная для стоянки судов константинопольская бухта. Влахернский дворец и монастырь были сооружены в V в. в западной части Константинополя. ...изваяние, изображавшее две руки... - Над престолами алтарей в византийских храмах укреплялось рельефное изображение святого, благословляющего молящихся. Анна Комнин (1083 - 1148) - дочь императора Алексея Комнина. Она усвоила византийскую образованность, изучив не только красноречие, поэзию, математику и физику, но и философию Аристотеля и Платона Выйдя замуж за Никифора Вриенния, прославленного полководца и государственного деятеля, Анна тщетно пыталась вместе с ним после смерти отца захватить престол. По смерти мужа удалилась в монастырь. Написанная ею история царствования отца под названием "Алексиада" содержит многие интересные подробности о крестоносцах и принадлежит к лучшим историческим сочинениям византийцев. Роберт Гискар, то есть Лукавый (1015 - 1085) - норманский вождь, создавший в Южной Италии и Сицилии могучее государство и лишивший Византию всех ее итальянских владений. В 1081 г, он наголову разбил Алексея Комнина при Диррахии. Впоследствии воевал на стороне римского папы Григория VII против германского императора Генриха IV. Придя в 1084 г, на помощь папе, осажденному в Риме императором, разгромил Генриха IV, но при этом разрушил и разграбил город. Циники (киники) - последователи философской школы, основанной в IV в, до н.э. учеником Сократа Антисфеном и названной по месту, где происходило их обучение (Киносарг). Циники отвергали нравственные нормы, основанные на общественных условностях, и призывали к "естественному" поведению. Элефас (Элефант) (греч.) - слон. Гимнософисты (греч.) - "нагие мудрецы". Так греки называли индийских философов, строгих аскетов, отвергавших даже одежду и проводивших жизнь в созерцании. Гиперборейцы - по верованиям древних греков, народ, обитавший на Крайнем Севере. Таранис (Таранн) - дух грозы и бури в религии друидов, жрецов у древних кельтских народов. ...портрету Александра, написанному плохим художником, укравшим кисть Апеллеса. - Имеется в виду, портрет греческого царя Александра Македонского (336 - 323 до н.э.). Апеллес - выдающийся древнегреческий живописец IV в, до н. э. "Осада Дамаска" - пьеса английского драматурга Джона Хьюза (1677 - 1720). Эпиграф заимствован из первой сцены второго действия этой пьесы. ...наш августейший отец воскликнул: "Святая София!"... - Святая София, именем которой был назван знаменитый храм в Константинополе (превращенный после захвата Византии турками в мусульманскую мечеть), считалась покровительницей Византии. В те ночные часы, когда, по выражению божественного Гомера, спят и боги и люди... - "Илиада", песнь I, строка 1. ...ударил жезлом пророк Моисей.,. - В библии рассказывается о том, как Моисей рассек жезлом скалу, чтобы исторгнуть воду и напоить сынов израилевых в пустыне (Числа, XX, 11). ...говоря языком Горация... - Имеются в виду "Оды", кн. I, 9. Нет бога, кроме аллаха, и Мухаммед - пророк его - главный догмат ислама, утверждающий единосущно аллаха. ...как некогда сражался доблестный Менелай за тело Патрокла". - В "Илиаде" рассказывается, как спартанский царь Менелай сражался с троянцами за тело убитого героя Патрокла, друга Ахилла, и вынес его с поля битвы. Идумейцы (идумеи, или здомитяне). - Идумеей, или Эдомом, называлась в древности страна, расположенная между Мертвым и Красным морями. Себастократор (греч. "августейший") - высший сановник Греческой империи. ...пифийский бог может разгневаться... - Пифий - одно из прозвищ (эпиклес) бога Аполлона, победившего чудовищного дракона Пифона. ...его вел.., столп огненный. - В библии рассказывается, будто бы господь явился в виде огненного столпа, дабы вывести народ Израиля из пустыни. Греческий огонь - зажигательная смесь неизвестного состава, употреблявшаяся греками для военных целей. Гуго де Вермандуа (1057 - 1102) - сын французского короля Генриха I (1031 - 1060), участник Первого крестового похода; по прибытии в Византию был, как один из самых знатных вождей крестоносцев, с почетом встречен императором Алексеем Комнином и принес ему ленную присягу. Государь Франции. - Имеется в виду Филипп I (1060 - 1108), сын Генриха I и дочери Ярослава Мудрого Анны, из-за интердикта папы не принимавший участия в Первом крестовом походе. Брак между Генрихом I и Анной Ярославовной был заключен в 1051 г. Знамя святого Петра. - Римско-католическая церковь считает папу преемником князя апостолов - Петра. Готфрид Бульонский (1060 - 1100) - герцог Нижней Лотарингии. Предание делает его верховным вождем Первого крестового похода. После взятия Иерусалима он был избран королем завоеванных земель, однако отказался от титула. ...Готфрид может считаться Агамемноном. - Согласно греческому мифу, аргосский царь Агамемнон был предводителем греков в Троянской войне. ., некий Роберт, носящий титул герцога Нормандского... - Имеется в виду Роберт II, прозванный Коротконогим (1060 - 1134), старший сын Вильгельма Завоевателя. В 1087 г. принял титул герцога Нормандского. Он участвовал в Первом крестовом походе после безуспешной борьбы со своим братом Вильгельмом II, унаследовавшим английский престол. Эрл (англосакс.) - граф. Александрийская библиотека - знаменитое книгохранилище древности, памятник эпохи эллинизма. Основана в Александрии Египетской в III в, до н.э. Часть библиотеки сгорела в 48 г, до н.э. при сражении с войсками Юлия Цезаря; В 273 г, император Аврелиан приказал сжечь здание библиотеки, и драгоценные свитки были перенесены в храм бога Сераписа. Самый серьезный ущерб был нанесен книгохранилищу христианами-фанатиками, которые в 391 г, разрушили храм. Остатки свитков были уничтожены мусульманами при халифе Омаре в 642 г, Прокопий (ок. 490 - 562) - знаменитый византийский историк, автор "Истории войн императора Юстиниана с персами, вандалами и готами". Стикс - в после гомеровских сказаниях река в подземном царстве. Юстиниан (537 - 565) - византийский император. В годы его царствования империя находилась в зените своего могущества. ...кто-то из других его сыновей... ...его ослица.., заговорила с ним. - В библии рассказывается, что месопотамский прорицатель Валаам, прельщенный богатыми подарками и посулами моавитянского царя, собирался проклясть народ Израиля, но бог послал ему предостережение; бессловесная ослица, заговорив человеческим голосом, изобличила его безумие. Старший Брут - Люций Врут, один из двух первых римских консулов, избранных после свержения царя Тарквиния Гордого (VI в, до н.э.) и установления Римской республики. Опасаясь царя Тарквиния и его жестокости, Люций притворился безумным, за что его и прозвали Брутом (глупцом). Эта хитрость позволила ему обмануть царя и подготовить его свержение. Люция Брута называют старшим в отличие от другого Брута - убийцы Юлия Цезаря. Эпиграф заимствован из поэмы Джона Мильтона "Возвращенный рай" (кн. 3, стр. 337 - 343). Во стане Агрикана в день... - Имеется в виду сюжет поэмы итальянского поэта Маттео Боярдо (1441 - 1494) "Влюбленный Роланд", где рассказывается о том, как Агрикан, король Тартарии, стремясь захватить прекрасную Анджелику, осадил в замке ее отца Галлафрона, короля Китая. Пэры Карла - то есть Карла Великого, короля франков (с 768), императора (с 800), венчанного римским папой (ум. 814). Префект. - Так в древнем Риме именовались разные административные и военные должности. Претор - должностное лицо, осуществлявшее высшую судебную власть и охрану внутреннего порядка. Квестор - должностное лицо, ведавшее государственной казной. Царь Соломон - царь объединенного израильско-иудейского царства (X в. до н.э.). В библии, а также в средневековой и особенно восточной литературе Соломон изображается как мудрый, справедливый государь, обладавший несметными богатствами, повелитель духов. Ему приписывается ряд произведений, вошедших в библию. ...они сражались в Дураццо... - Дураццо - город в Албании. В X - XI вв. был многократно осаждаем болгарами и наконец захвачен Никифором Вриеннием. В 1081 г. Роберт Гискар разбил здесь императора Алексея и взял город, но отдал его обратно в 1085 г. Дан и Вирсавия - города, расположенные соответственно на крайнем севере и крайнем юге Палестины. Выражение "от Дана до Вирсавии" означает "вся Палестина". ...положить конец расколу церкви. - Имеется в виду окончательное разделение христианской церкви (1054 г.) на западную (римско-католическую) и восточную (православную). Кибела - древнее фригийское божество, культ которого был перенесен в Грецию, затем в Рим и стал очень распространенным, слившись там с культами местных божеств. Кибела считалась "Великой матерью богов" и всего сущего на земле. Скотт ошибочно называет Кибелу египетской богиней. Апис - священный бык у древних египтян, воплощение извечной творческой силы. Доктор Уоттс. - Имеется в виду Исаак Уоттс (1674 - 1748), английский богослов и поэт, автор "Псалмов Давида" и "Духовных гимнов". Стихи, приписанные Уоттсу, принадлежат перу Скотта. Анубис - древнеегипетское божество, изображавшееся в виде человека с головой шакала. Вотан - в древнегерманской мифологии высший из богов, бог бурь и битв; в скандинавской мифологии ему соответствует Один. ...в обители святого Августина. - Августин Аврелий (354 - 430) - один из первых христианских теологов, автор религиозно-философского трактата "О граде божьем", в котором развита идея теократии. Прозелит (греч.) - новообращенный в, какую-либо веру, горячий приверженец какого-либо учения. ...говоря словами божественного Гомера, поток неудержимого смеха. - Так смеялись олимпийские боги, видя, как ковыляет хромой Гефест ("Илиада", песнь 1, строка 599). Раймонд Тулузский (1088 - 1105) - Раймонд IV - маркграф прованский, граф Тулузский. Считался самым богатым и могущественным феодалом в Южной Франции. Участвовал в Первом крестовом походе и был одним из главных претендентов на иерусалимский престол. Пропонтида (греч. "преддверие моря") - Мраморное море. Протосебаст - начальник личной охраны императора. Лабарум - знамя со знаком креста и монограммой имени Христа, которое якобы увидел Константин перед одним из своих победоносных сражений. Со времен Константина Лабарум являлся знаменем римских императоров. Позднее так стала называться священная хоругвь в католических процессиях. Болдуин - Болдуин I - король иерусалимский (1100 - 1118), младший брат Готфрида Бульонского; принимал участие в Первом крестовом походе, но, поссорившись с остальными предводителями, отправился в Эдессу, был усыновлен тамошним правителем и, когда тот был убит во время мятежа, стал князем эдесским. По смерти Готфрида занял иерусалимский престол. ...с тех пор, как Гета, жена Роберта Гискара... - В своих комментариях к данному месту Скотт пишет, что в некоторых исторических источниках сообщается, будто бы Гета, соблазнившись посулами греческого императора и надеясь стать его супругой, отравила своего мужа, герцога Роберта Гискара. Марфиза и Брадаманта - персонажи поэмы итальянского поэта Лодовико Ариосто (1474 - 1533) "Неистовый Роланд"; образы воинственных девушек-рыцарей. В нем текла кровь Карла Великого... - При Карле Великом, самом выдающемся представителе династии Каролингов, провозгласившем себя преемником державы римских императоров, империя франков находилась в апогее военной мощи. Если бы, ной предок Карл не покинул жалких берегов Заале... - Имеется в виду Франконская Заале, правый притон Майна, в окрестностях которой, по преданию, родился Карл Великий. Зюликий. - Так в древности назывался один из островов в Эгейском море, в архипелаге Южные Спорады. Зороастр (Заратуштра) - легендарный пророк, мифический основатель древнеиранской религии (I тыс. до н.э.), характерными чертами которой был дуализм, представление о борьбе доброго и злого начал, а также учение о загробной жизни. Сивиллы - легендарные женщины-пророчицы в Греции и Риме, из предсказаний которых составлялись так называемые Сивиллины книги, хранившиеся в строгой тайне, доверявшейся особой греческой коллегии. Тиволи - древний город в Италии, к востоку от Рима, знаменитый античными памятниками. ...Хама, непочтительного сына Ноя... - В библии (Бытие, IX, 20 - 23) рассказывается о том, как праотец Ной, разгневанный непочтительным поведением своего младшего сына Хама, который надругался над отцом, предрек рабство его потомству. ...чтобы повторилось чудо, содеянное Прометеем. - Согласно одному из вариантов мифа" Прометей сотворил людей из земли и вдохнул в них жизнь. Тримальхион - образ богача-вольноотпущенника из древнеримского романа "Сатирикон" (I в. н.э.), авторство которого приписывается Петронию. Траншфер (франц.) - разрубающий железо. ...вскоре, как говорил Гомер, неистовая жажда и голод были утолены... - Здесь имеется в виду место из "Одиссеи", где повествуется о том, как утоляет голод и жажду Одиссей, вынесенный волной на берег страны феаков (песнь VI, строка 259). Чосер Джеффри (1340 - 1400) - "отец английской поэзии",; автор "Кентерберийских рассказов", откуда заимствована в несколько измененном виде приведенная тексте фраза ("Рассказ рыцаря", строка 1267). У Чосера: "Все то, что ново, старина знавала". Ком, или Комус - греческое божество пиршеств, изображавшееся в виде крылатого юноши. ...со времен великого Юлия... - Имеется в виду Гай Юлий Цезарь. История Геро и Леандра. - Греческий миф повествует о том, как Леандр из Абидоса полюбил Геро, жрицу Афродиты в Сеете, на противоположном берегу Геллеспонта, и, чтобы встречаться с ней, каждую ночь переплывал пролив. Однажды Леандр утонул во время бури. Увидев труп Леандра, вынесенный волнами на берег, Геро в отчаянии бросилась в море. Хлодвиг - родоначальник династии Меровингов. король франков (481 - 511). Объединил почти всю Галлию под властью франков, в 496 г, принял христианство по католическому обряду. Пентесилея - согласно греческому мифу, царица амазонок, явившаяся на помощь жителям Трои во время Троянской войны и убитая Ахиллом. Фалестрис - предводительница амазонок, которая, по преданию, явилась со своим войском в лагерь Александра Македонского (Плутарх, "Сравнительные жизнеописания", "Александр", гл. XLVI). "Vicif Leo ex fribu ludae". - Имеется в виду Христос, происходивший, согласно библии, из рода Иуды. В эпиграфе цитата из "Ричарда III" Шекспира (акт IV, сц. 2). Марк Антоний (83 - 31 гг. до н.э.) - римский политический деятель, соратник Юлия Цезаря. После гибели Цезаря (44 г, до н.э.) на некоторое время сделался неограниченным властителем Рима; затем вместе с Октавианом Августом и Лепидом составил второй триумвират. По договору с двумя другими триумвирами (40 г. до н.э.) стал повелителем восточных провинций. Однако триумвират вскоре распался, и после поражения, нанесенного ему Октавианом, Антоний покончил с собой. ...лилий, которые.., заставляли трепетать всю Европу... - Лилии были в гербе династий Валуа и Бурбонов. Кубок Нестора. - Нестор - в греческой мифологии пилосский царь, который дожил до глубокой старости и, согласно Гомеру, ко времени Троянской войны царствовал уже над третьим поколением людей. В литературную традицию Нестор вошел как образ умудренного опытом старца, мудрого советчика. Нестор владел большим драгоценным, редкой резьбы кубком. Грации (в древнем Риме - хариты) - в греческой мифологии богини красоты, радости, олицетворение женской прелести. Музы - богини поэзии, искусств и наук. Любимым местопребыванием муз считалась гора Парнас. Согласно мифу, граций было три, а муз - девять. Аргивский колодец - то есть колодец аргивян, жителей Арголиды (древнее название области в Пелопоннесе). Иды - в древнеримском календаре 15 число месяцев марта, мая, июля, октября и 13 число остальных месяцев. ...в бога Пана, в сатиров и, фавнов. - Согласно греческой мифологии, бога лесов и рощ Пана сопровождали сатиры и фавны, лесные божества и божества плодородия. Христианские поверья связывали сатира с дьяволом. ...сатир, виденный святым Антонием в пустыне... - В житии святого Антония Фиванского, именуемого христианскими богословами отцом монашества (III в.), повествуется о том, как Антоний, удалившись в пустыню, был искушаем бесовскими видениями. ...балладу менестрелей об Андрокле и льве. - Менестрели - средневековые певцы и поэты. История раба Андрокла встречается у античных писателей. Андрокл бежал от своего господина в Ливийскую пустыню, где встретил хромающего льва, у которого вынул из лапы занозу. Затем Андрокл был пойман и привезен в Рим. Его должен был растерзать лев на арене Однако, ко всеобщему изумлению, лев, вместо того чтобы броситься на Андрокла, ласкаясь, лег к его ногам. Пораженный этим зрелищем, император подарил невольнику свободу. Бедное чудище, как назвал бы, его Тринкуло... - Тринкуло - персонаж драмы Шекспира "Буря". Бедным чудищем Тринкуло называет в драме Калибана. Святой Суизин (IX в.) - епископ Уинчестерский. Святой Дунстан (X в ) - епископ Вустерский, сподвижник англосаксонского короля Эдгара. ...у тирана Дионисия было такое уха... - Согласно преданию, тиран Дионисий I, захвативший власть в Сиракузах (V в. до н.э.), построил тюрьму с хитроумным акустическим Приспособлением, чтобы подслушивать разговоры узников (так называемое дионисиево ухо). ...перенесся в Лорето дом пресвятой девы? - Предание повествует о том, что в Назарете (IV в.) над хижиной, где жила дева Мария, был воздвигнут храм. В XII в., когда церкви угрожали сарацины, ангелы будто бы перенесли ее по воздуху в Лорето (провинция Анкона в Италии). Этот храм и поныне показывают верующим. Бевис из Генптона - герой средневекового английского романа в стихах, который в XV - XVI вв. был переложен в прозу и впервые издан. Сюжет этого романа был разработан английским поэтом Дрейтоном (1563 - 1631) в его поэме "Полиальбион" (1613 - 1622), хорошо известной Скотту. Источником английского романа о подвигах Бевиса явился французский рыцарский роман о Бюэве из Ацетона, возникший в эпоху крестовых походов. Этот сюжет проник также в итальянскую рыцарскою литературу, а с итальянского языка был в XVI в переведен на белорусский и в XVII в, на русский. Так возникла русская волшебная богатырская повесть о Боче Королевиче. В английском романе рассказывается, что подростком Бевис дал обет отомстить отчиму и матери за убийство родного отца. Он бежал от преследований подосланных убийц на Восток, там был продан в рабство, отпущен на свободу и женился на королевской дочери. Вернувшись на родину, Бевис отомстил за отца. Militat omnis amans, habet et sua castra Cupido. - Цитата из "Любовных элегий" Овидия (X, 1). Ксантиппа - по преданию, сварливая жена древнегреческого философа Сократа. Фрина - знаменитая греческая гетера IV в. до н.э. В предании рассказывается о том, что, будучи обвиненной в безбожии, Фрина предстала перед судом. Защитник, отчаявшись в успехе дела, снял с нее одежды. Красота ее тела произвела такое впечатление на судей, что они оправдали гетеру. Диоген из Синопа (IV в. до н.э.) - древнегреческий философ-циник. Я ведь слышала о прославленной осаде Трои... - Бренгильда здесь рассказывает историю Троянской войны. Эдрик. Лесовик - Эдрик Могучий (XI в), англосаксонский вождь, боровшийся с норманнами. Вильгельм Рыжий - Вильгельм II - король английский (1087 - 1100), сын Вильгельма Завоевателя. Вильгельм восстановил против себя вассалов и духовенство и был застрелен на охоте. В эпиграфе цитата из "Ричарда II" Шекспира (акт V, сц. 3). Вильгельм Шотландский. - Имеется в виду Вильгельм Рыжий. В 1097 г. Вильгельм угрозой вторжения вынудил Эдгара, короля Шотландии, признать себя вассалом английской короны. Дракон - легендарный законодатель древних Афин; его законы отличались чрезвычайной суровостью. Кэмбел Томас (1777 - 1844) - английский поэт и критик; отрывок взят из его поэмы "Гертруда из Уайоминга". Скутари - предместье Константинополя. Танкред (ум. 1112) - племянник Боэмунда Антиохийского, один из героев Первого крестового похода. Когда вожди крестоносцев присягали в вассальной верности Алексею Комнину, Танкред единственный из них переплыл на азиатский берег, чтобы уклониться от унижения. Впоследствии он отличился при взятии Антиохии (1097 - 1098). Итальянский поэт Торквато Тассо (1544 - 1595) сделал Танкреда героем своей поэмы "Освобожденный Иерусалим". Вещие сестры - три ведьмы из "Макбета" Шекспира. Далее следует неточная цитата из этой трагедии (акт III, сц. 4). Grammaticus, rhetor, geometres, pictor, alipfes... - цитата из "Сатир" (III, строки 77 - 79) римского поэта-сатирика Ювенала (II в.). Джонсон Сэмюел (1709 - 1783) - английский критик. ...слова, с какими, якобы тень Клеоники... - Плутарх в "Сравнительных жизнеописаниях" ("Жизнь Кимона") рассказывает, что правитель Спарты Павсаний (V в. до н.э.) приказал привести к себе некую девушку по имени Клеоника, дочь знатных родителей, с намерением обесчестить ее. Придя к нему ночью в опочивальню, девушка неосторожно опрокинула светильник, и Павсаний, испугавшись, заколол ее кинжалом. С тех пор Клеоника не давала Павсанию покоя: ее призрак являлся к нему ночью и изрекал в гневе стих, который приводится в романе. В примечании к данному месту Скотт ошибочно приписывает этот стих Овидию. На самом деле он заимствован из латинского перевода "Сравнительных жизнеописаний", выполненного в XVI в. Г. Крюзером ("Жизнь Кимона", гл. VII, и принадлежит неизвестному автору. ...он не уступает самому Антонину... - Имеется в виду Марк Аврелий (121 - 180), римский император из династии Антонинов, которого называли "философом на троне". Вальтер Голяк - французский рыцарь, прозванный Так за свою чрезвычайную бедность, один из предводителей народного ополчения, которое во главе с Петром Пустынником двинулось в крестовый поход (1096), не дожидаясь рыцарского ополчения. Почти все участники этого ополчения погибли в Малой Азии, куда их переправил Алексей Комнин. Тартар - в греческой мифологии подземное царство. Эпикур (ок. 340 - 270 до н.э.) - древнегреческий философ-материалист и атеист. Тапробана - старинное название острова Цейлон. Ахерон - в греческой мифологии река в подземном царстве. Молох - бог солнца в религии древней Финикии и Карфагена. В честь Молоха сжигались на жертвеннике дети знатных родов, заменявшиеся иногда рабами. Имя Молоха получило символическое значение всепоглощающей силы, требующей новых и новых жертв. Паладины. - Так называли соратников императора Карла Великого. В эпиграфе цитата из "Короля Лира" Шекспира (акт IV, сц. 7). В эпиграфе цитата из "Как вам это понравится" Шекспира (акт II, сц. 1). Акант - декоративное растение, произрастающее в странах Средиземноморья. Форма листьев аканта часто входит в орнамент скульптурных памятников античного мира. В эпиграфе цитата из "Юлия Цезаря" Шекспира (акт II, сц. 1). Эреб - в греческой мифологии олицетворение вечного мрака. ...sed et ilia propago... - цитата из "Метаморфоз" Овидия (I, 160 - 162). Речь в отрывке идет о поколении "железного века". Конгривовы ракеты. - боевые пороховые ракеты, которые применялись англичанами в войне с Наполеоном; названы по имени их изобретателя Уильяма Конгрива (1772 - 1828). Жуанвиль Жан (1224 - 1319) - французский историк, участник Седьмого крестового похода. В эпиграфе цитата из "Меры за меру" Шекспира (акт II, сц. 2). Крисп (311 - 326) - старший сын императора Константина Великого. Был возведен отцом в сан цезаря и назначен правителем Галлии. В войне против соправителя Константина Лициния Крисп одержал блестящую победу на море в 323 г. Вследствие клеветы, исходившей, вероятно, от второй жены императора Фаусты, Константин велел убить Криспа. ..."из тесного игольного ушка..." - цитата из "Короля Иоанна" Шекспира (акт V, сц. 4). В эпиграфе цитата из пьесы английского поэта и драматурга Джона Драйдена (1631 - 1700) "Дон Себастьян, король португальский" (акт III, сц 1). Ринальдо д'Эсте - рыцарь-крестоносец, персонаж поэмы Торквато Тассо "Освобожденный Иерусалим". В эпиграфе цитата из стихотворного трактата "Опыт о критике" (ч. II, 279 - 282) английского поэта-сатирика, поборника классицизма Александра Попа (1688 - 1744). Стагирит - то есть уроженец Стагиры, так называли Аристотеля. Кора, Дафан и Авиран. - Согласно библейской легенде, Кора, Дафан и Авиран восстали против Моисея во главе 250 мужей из сынов израилевых. В наказание за это "земля разверзла уста свои и поглотила их" (Числа, XVI, 2 - 41). Пульчинелла - персонаж итальянской народной комедии, французский Полишинель, русский Петрушка. "Подметные каракули" - железные шары с остриями, которые разбрасывали на поле сражений, чтобы калечить лошадей неприятеля. Гуго Капет - французский король (987 - 996), основатель династии Капетингов. Здесь Скотт допускает явный анахронизм. Святой Арнульф - епископ Суассонский (XI в.). Нибелунги - в древнегерманском героическом эпосе мифический народ карликов, олицетворяющий темные силы подземного мира и охраняющий несметные сокровища. Клад Нибелунгов достался нидерландскому королевичу Зигфриду, который стал с тех пор именоваться Нибелунгом. Это имя переходило вместе с кладом к тем, кто владел им (см. "Песнь о Нибелунгах"). Роберт, прозванный Сильным - герцог Парижский, граф Анжуйский. Был убит в сражении с норманнами (в 866 г.). Дорилея - город в северной Фригии. Битва при Дорилее между крестоносцами и арабами произошла в 1098 г. Эшбернем Бертран (1797 - 1878) - английский историк и библиофил; указанный Скоттом труд Эшбернема был опубликован в 1827 году. В. Захаров