и беспризорники. У нескольких вагонов были тормозные площадки. На них устроились те, кто посильней. Угольные ящики забронировали среднячки, а прочая мелюзга довольствовалась буферами и крышами. Залез на крышу и Трясогузка. Перепрыгивая с теплушки на теплушку, он добрался до той, рядом с которой на запасной колее стоял отцеплен- ный вагон. Тут мальчишка лег и стал ждать. Когда состав тронулся, Трясогузка вскочил на ноги. Шум отходящего поезда заглушил все звуки, и часовой не услышал, что на крышу опеча- танного вагона прыгнул безбилетный пассажир. САМОВАРНЫЕ ХЛОПОТЫ План захвата бронепоезда был изменен. Каждый рабочий получил но- вое задание. Оставался неясным лишь один пункт - партизаны. Никто не знал, подошли ли они к станции, как было условлено заранее, и готовы ли нанести с севера удар по городу. Кондрат Васильевич верил, что Ни- колай попытается проникнуть в депо, но не представлял, как это ему удастся. Утром появилась надежда. Сообщили, что на станции стоит вагон с боеприпасами для бронепоезда. Платайс тотчас распорядился послать за вагоном рабочих. Старшим группы он назначил Кондрата Васильевича. Но капитан, ведавший внутренней охраной, вежливо отклонил это распоряже- ние. - Зачем отрывать ремонтников от работы! - сказал он Платайсу. - Я пошлю часового, а после обеда солдаты прикатят вагон в депо. Спорить было неразумно, и Платайс поблагодарил офицера за любезно предоставленную помощь. После обеда высокие ворота распахнулись, и вагон с боеприпасами медленно вкатился в депо. Началась разгрузка. Осторожный капитан и тут обошелся без рабочих. Солдаты сами вы- таскивали снаряды, коробки с пулеметными лентами и укладывали их вдоль стены. Распластавшийся на крыше Трясогузка прислушался. Справа раздава- лись выкрики разгружавших вагон солдат. Слева было тихо. Мальчишка придвинулся к краю крыши, взглянул вниз: поблизости никого. Но рядом с вагоном валялись куски жести, мотки проволоки. Спрыгнешь - загремит на все депо. Трясогузка посмотрел вперед. Там стоял паровоз бронепоезда. Между вагоном и паровозом было не больше метра. Мальчишка подполз к переднему концу крыши. Двое рабочих осматривали заклепки на брониро- ванной груди паровоза. Трясогузка пошарил в карманах. В них ничего не оказалось. Тогда он сдернул с головы рваную кепку без козырька и бросил ее на паровоз. Клепальщики заметили мальчишку. Он лежал, приложив палец к губам, а другой рукой показывал, что ему надо спуститься вниз. Рабочие отвер- нулись от вагона, чтобы не привлечь внимания колчаковцев. - Что ему надо? - спросил один. - Может, весточка от партизан? - отозвался другой. - Похоже... Иди-ка за Кондратом Васильевичем... У паровоза стояла железная лестница. Когда клепальщик вернулся, он передвинул ее поближе к вагону с боеприпасами. Вскоре подошел и Кондрат Васильевич. Наблюдавшие за колчаковцами рабочие дали сигнал, и он быстро приставил лестницу к вагону. Трясогузка не ждал приглашения - колобком скатился вниз и юркнул под паровоз. Туда же забрался и Кондрат Васильевич. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, и каждый думал, что же теперь делать? - Ты не шпик? - осторожно спросил Трясогузка. - Как будто нет, - серьезно ответил Крутов. - Тогда веди меня к Кондрату Васильевичу! - Я - Кондрат. Что дальше? Трясогузка повертел головой и на четвереньках пробрался к рабоче- му, который лежал на спине и измерял что-то железной складной линей- кой. - Как его звать? - спросил мальчишка, дернув рабочего за ногу. Тот посмотрел на Крутова и сказал: - Кондрат. После этой проверки Трясогузка успокоился и, вернувшись к Круто- ву, таинственно произнес: - Я насчет самоваров. Кондрату Васильевичу эта фраза ничего не говорила. - Самовар у бабки потек? - спросил он. - И ты из-за этого проб- рался в депо? - Не у бабки, а у торгаша! - возразил Трясогузка. Кондрат Васильевич придвинулся к нему вплотную. Фамилия командира партизанского отряда была Торгашов. - Кто тебя прислал? - Этот... как его... хромой! Велел спросить, брать ли от торгаша заказ и когда сможете починить самовары?.. Разгрузив вагон, колчаковские солдаты выкатили его из депо. Без- билетный пассажир совершил обратное путешествие к станции. Пустой ва- гон оставили в тупике. Трясогузка спрыгнул вниз неудачно. Заболело ко- лено и заныло под ложечкой. Он посидел на песке у вагона, потер колено и, прихрамывая, пошел в город. Нога болела, но мальчишка был доволен. Получилось именно так, как он хотел. Не раскрыв секреты своей армии, он познакомился с подпольщиками. Трясогузка не сомневался, что и Конд- рат Васильевич, и Николай - настоящие большевики. Понял он и то, что они готовятся к чему-то очень серьезному. Николай встретил беспризорника пытливым взглядом. Трясогузка важно опустился на табуретку, снял кепку, вздохнул, как человек, завершивший трудную работу, и сказал: - Кончились самоварные хлопоты!.. Велено принимать заказ и выпол- нить его сегодня без четверти двенадцать. Понял? Николай взглянул на ходики: часовая стрелка подходила к трем. Времени оставалось в обрез. - Ты где ночуешь? - спросил Николай. - На трубе! - усмехнулся Трясогузка, всем своим видом показывая, что на такие вопросы он отвечать не намерен. - Ладно, это твое дело! - согласился Николай. - Но запомни: ночью из своего логова не вылезай! Ночка будет шумная - не заметишь, как и голову продырявят!.. А завтра приходи сюда. - Зачем? - За геройский поступок получишь благодарность! - Какую? - Пролетарскую!.. А сейчас, Трофим, иди! Мне некогда! Иди и спрячься подальше до утра. - А заложники? - спросил Трясогузка. - Будут живы твои заложники. - Еще бы! - многозначительно произнес Трясогузка. - Ну, я пошел! Кланяйся большевикам-ленинцам! НА ТРУБЕ Армия никогда не видала командира таким веселым и добрым, как в тот день. Он похвалил Мику за исписанный с двух сторон флаг, осмотрел древко, сделанное из доски от ящика, и одобрительно похлопал Цыгана по плечу. О своих приключениях Трясогузка ничего не сказал. Да и некогда было. Командир засадил армию за работу: Цыгана - точить нож, затуплен- ный о консервные банки, Мику - писать приказ заложникам. Под диктовку командира начальник штаба выводил на батисте: "Позд- равляем с революционным праздником и приказываем сегодня вечером по моему свистку выстрелить через окно в часового, лучше прямо в голову. Стреляйте из винтовки. Нож, чтобы открыть коробку с патронами, пересы- лаем. Можно стрелять и залпом - из винтовки и револьвера сразу. Только метко! Мы вас освободим. С подлинным верно: командир армии - Трясогуз- ка". В десять часов вечера Мика с Цыганом направились к пакгаузу. Им предстояло тайком через окошко передать заложникам нож и приказ коман- дира. Трясогузка пересек городок и вышел на противоположную окраину, где стояли корпуса давно пустовавшей фабрики. Через дыру в разломанном заборе он пролез во двор, забрался на крышу кочегарки, а оттуда по по- жарной лестнице - к толстому туловищу трубы. Скоба обожгла руку холод- ным металлом. Мальчишка посмотрел вверх. Эти скобы вели туда, где днем виднелся прутик громоотвода. Сейчас закоптелый конец трубы терялся во мгле. И мальчишке показалось, что он никогда не сможет добраться до громоотвода. Стало страшно, но Трясогузка поставил ногу на нижнюю ско- бу и полез по трубе. Отсчитав пятьдесят ступенек, он остановился, ослабил на минуту занемевшие руки. Ветер яростно толкал в бок, задувал в ухо, в нос. Мальчишка отвернулся от ветра, вздохнул поглубже и снова полез вверх. Скоро он перестал что-либо видеть. Кочегарка и фабричный двор ос- тались где-то внизу, в кромешной тьме. Трясогузке показалось, что ве- тер несет его между землей и небом. Захотелось кричать, не то от стра- ха, не то от восторга. Когда пальцы вместо скобы ощутили верхний обрез трубы, мальчишка почувствовал огорчение. Кончился этот удивительный полет во мгле. Все встало на свои места. Трясогузка нащупал громоотвод, грудью лег на ребро трубы и чуть не сорвался. Из темного, пахнущего сажей жерла что-то вырвалось, стре- мительное и шумное, еще более черное, чем ночь, больно хлестнуло его по носу и закружилось над головой с сердитым карканьем. - У-у, дура! - вырвалось у мальчишки. - Нашла, где гнездо вить! Вытащив из-под френча флаг и веревку, Трясогузка начал привязы- вать древко к громоотводу. Новая опасность заставила его замереть. Он еще не понял, что ему угрожает, но все его тело напряглось и сжалось в комок. Он посмотрел вниз. По трубе поднимались какое-то бесформенное чудовище. Оно было уже метрах в двух, когда мальчишка рассмотрел в темноте голову и плечи человека. Сразу стало легче. Трясогузка не знал, что это за человек. Но все-таки не чудовище, а человек. С ним можно бороться. "Если это кол- чаковец, - столкну вниз!" - решил он и поджал ногу, готовясь ударить. Звякнула скоба, за которую зацепилась подметка. Человек поднял голову. Увидев занесенную над собой ногу, он пригнулся, держась за скобу левой рукой, а правую поднял вверх. И оба застыли в неудобных, напряженных позах. Трясогузка тупо смотрел на вороненое дуло револьвера и не дви- гался. Это и спасло его. Палец, нажимавший на спусковой крючок, расп- рямился. Дуло отклонилось в сторону. - Трофим! - воскликнул человек. - Ведьмы тебя сюда загнали? Что тут делаешь? - Я ж сказал: ночевать на трубе буду! - пробормотал Трясогузка, узнав Николая. Ответ был настолько нелепый, что Николай не выдержал и расхохо- тался. - Ой, уморишь! Врун ты несчастный! Замолчи, а то я упаду! Он раскачивался от смеха из стороны в сторону, и Трясогузка испу- гался. - Держись! А то и правда полетишь! Николай перестал раскачиваться, быстро поднялся по скобам к Тря- согузке. - А по-честному - что ты делаешь тут? Трясогузка глазами указал на флаг, трепыхавшийся у громоотвода, и объявил: - Завтра праздник! Николай попридержал рукой полотнище и с удивлением прочитал: "Ар- мия Трясогузки". Другие слова были написаны мелкими буквами, и он их разобрать не мог. Мелькнула мысль, что в городе действительно сущест- вует какая-то тайная организация. - Кто тебе приказал вывесить флаг? - строго спросил Николай. - Кто мне смеет приказывать? - с достоинством произнес Трясогуз- ка. - Я - сам командир! - Трофим! Не ври! - прикрикнул на него Николай. - Я не Трофим, я - Трясогузка! Посвистывал холодный ветер. Сквозь тучи проглянула луна. Спал внизу погруженный во тьму город. А над ним, вцепившись в скобы, висели два человека и в упор смотрели друг на друга. Николай и верил и не верил беспризорнику. Вспомнив флажки, наивно оставленные на месте крушения, взрыв кухни, подстроенный явно неумелой рукой, он все больше и больше убеждался в том, что этот паренек и есть Трясогузка. Ему захотелось расцеловать беспризорника. Но вместо этого он протянул руку и сказал: - Давай лапу! Они пожали друг другу руки, как равные. Николай был растроган. - Будь хоть сто Колчаков! - воскликнул он. - Не победить им такой народ! - Хоть тысяча! - небрежно бросил Трясогузка. - Ну, а теперь снимай белый флаг! - приказал Николай. - Не буду! - заупрямился Трясогузка. - Он не белый, на нем напи- сано "красный"! Не видно в темноте, а днем, если грамотный, - разбе- решь! - Чудак-человек! А ты спустись на землю и снизу попробуй прочи- тать, что на твоем флаге написано! Сможешь? - А чего мне читать? Я и так знаю! - А другие не знают! Посмотрят утром - белый флаг, не наш, не со- ветский! Трясогузка все еще колебался. - Давай, давай! - мягко настаивал Николай. - Время дорого! Мы другой повесим! Получше! Он сунул руку за спину и вытащил из-за ремня короткую палку с ши- рокой полосой красной материи, обмотанной вокруг древка. Трясогузка больше не возражал. Когда они спустились на крышу кочегарки, Катя, дежурившая у тру- бы, удивилась: Николай полез один, а спустились двое. - Смотри, кого я на небе нашел! - сказал Николай. - Знакомься - Трясогузка! Мальчишка покосился на девушку. - А мы знакомы! Хитрая вы! Ловко меня провели!.. Лунатиком обоз- вали! - А разве ты не лунатик? - улыбнулась Катя. - Нормальные люди ночью по трубам не лазают! - А он? - спросил Трясогузка, кивнув на Николая. Во дворе фабрики Катя и Николай засыпали мальчишку вопросами. Но Трясогузке не хотелось раскрывать свои секреты. С трудом удалось выве- дать у него, что другие ребята находятся где-то у пакгауза. Николай смутно догадывался, что беспризорники торчат там неспроста. - Не освобождать ли заложников задумали? - с тревогой спросил он. - Наше дело! - ответил Трясогузка. - Я пойду туда и за уши отдеру их! - пригрозил Николай, понимая, что в темноте ему никого не найти у пакгауза. Понимал это и Трясогузка. - Иди! - сказал он. - Без меня ничего не выйдет! - Хорошо! Мы пойдем вдвоем, но если ты... - Это другое дело! - согласился Трясогузка. Николай отослал Катю в мастерскую и подтолкнул мальчишку: - Веди! ГУДОК 30 апреля поздно вечером Платайс вместе с капитаном из охраны де- по прошлись вдоль отремонтированного раньше срока бронепоезда. У каж- дого вагона Платайс задавал рабочим один и тот же вопрос: - Готово? Везде отвечали: - Готово! Часть рабочих уже освободилась и отошла от бронепоезда. Ремонтни- ки сидели у стен, жевали черствые куски хлеба, оставшиеся у них со вчерашнего дня. Все очень устали - работали без отдыха почти двое су- ток. Бронепоезд заново не красили - не было краски. Зато тщательно вы- мыли. Струи кипятка из брандспойтов с шипением лизали лоснящуюся бро- ню. В паровом котле уже поднималось давление. Дымила труба. Паровоз, как горячий конь, подрагивал могучим телом, готовый ринуться вперед. Кондрат Васильевич был в паровозной будке. Он вытирал ветошью стены. Платайс остановился около паровоза и спросил у капитана: - Вы довольны? - Вполне! Надеюсь, что красные не попортят эту чудесную машину. - Я уверен в этом! - сказал Платайс и снова оглядел депо. Все были на своих местах. - Не томите людей, господин барон! - произнес капитан. - Их ожи- дает водка. Платайс махнул рукой Кондрату Васильевичу, и могучий гудок запол- нил депо. Под этот густой паровозный рев началось что-то невероятное. Рабо- чие, сидевшие у стен, набросились на часовых, выставленных у окон и дверей. На колчаковцев, находившихся рядом с бронепоездом, ремонтники прыгали сверху, с вагонов, сбивали с ног и обезоруживали. Капитан прокричал какое-то ругательство и ухватился за кобуру. Платайс ребром ладони ударил его повыше локтя. Второй удар заставил капитана отлететь в сторону. Его подхватили рабочие, а Платайс побежал в хвост бронепоезда. Засуетились пулеметчики у ворот депо. Против них были направлены брандспойты. Обжигающие струи кипятка оттеснили солдат от тупорылых "максимов". У задних ворот пулеметчики сдались, не сделав ни одного выстрела, а у передних произошла заминка. Рабочий, поливавший колчаковцев кипятком, споткнулся и упал, сильно ударившись правой рукой о рельсу. Он быстро вскочил, хотел под- нять брандспойт и не смог. Кипяток бесцельно лился на пропитанную ма- зутом землю. Окутанный паром рабочий беспомощно оглянулся, прижав к груди сломанную руку. Кондрат Васильевич закрепил ручку гудка, выскочил из будки и по- бежал к рабочему. Но колчаковцы уже опомнились. У пулемета залег солдат с тремя ге- оргиевскими крестами. Рядом, у коробок с лентами, плюхнулся унтер-офи- цер. "Не успеть!" - подумал Кондрат Васильевич. Он бежал и видел дуло, прицельную рамку, голову солдата, приль- нувшего к пулемету. Сейчас заговорит "максим" и... Унтер-офицер локтем ударил георгиевского кавалера, а тот оторвал- ся от прицельной рамки и стал что-то поправлять в пулемете. "Заело!" - мелькнула у Кондрата Васильевича радостная мысль. Он подхватил горячую кишку и хлестнул кипятком по колчаковцам. Подоспели рабочие с винтовками. Унтер-офицер и солдат с крестами подняли руки. Кондрат Васильевич вернулся в паровозную будку и освободил ручку гудка. Наступила звенящая тишина. Теперь гудок был не нужен. Он заглу- шил звуки короткой схватки, и наружная охрана не догадалась, что внут- ри депо произошел переворот. Рабочий, из-за которого чуть не сорвалась тщательно продуманная операция, виновато потупясь, стоял у паровоза. - Ты бы левой! - укоризненно сказал ему Кондрат Васильевич. Рабочий показал левую руку. Она была ошпарена. На пальцах и ладо- ни бугрились пузыри. Кондрат Васильевич охнул, словно ему самому стало нестерпимо больно. - Прости, друг! - произнес он. - Потерпи полчасика! Отправим бро- непоезд - перевяжем. - Потерплю, - отозвался рабочий, а Кондрат Васильевич пошел к пу- лемету. Он открыл крышку коробки, передернул ленту. "Максим" был в полном порядке. Нажми на спуск - и пулемет заработает. Задумчиво посмотрел Кругов вслед георгиевскому кавалеру, которого уводили в помещение кла- довой. Там уже толпились и другие обезоруженные колчаковцы. СИГНАЛ КОМАНДИРА Гудок паровоза слышал весь город. Полковника он обрадовал, Нико- лая встревожил. Полковник вызвал адъютанта и приказал подать машину, чтобы ехать в депо. А Николай поторопил Трясогузку: - Прибавь шагу! Николай не знал, что означает этот гудок. Не стряслось ли что-ни- будь в депо? Впереди показались темные очертания пакгауза. - Где они? - Где-нибудь тут! - неопределенно ответил Трясогузка. - Как же ты их найдешь? - Свистну! Они подошли еще ближе. Уже виднелась фигура часового, который медленно прохаживался вдоль пакгауза. - Дальше нельзя! - сказал Николай. - Свисти! - Что сейчас бу-удет! - загадочно произнес Трясогузка и, сунув в рот два пальца, пронзительно засвистел. Часовой остановился и прислушался. - Тише не мог? - прошептал Николай. - Весь город всполошил! - Тише нельзя, - спокойно ответил Трясогузка, не спуская глаз с пакгауза. - Не услышат. - Ну? Где же они? - нетерпеливо спросил Николай. - Подожди... Не сразу... Над дверью пакгауза мелькнул огонек. Глухо прозвучал выстрел. Ча- сового качнуло вбок. Выронив винтовку, он повалился на землю. Трясогузка хотел броситься к пакгаузу, но Николай успел схватить его за плечо. - Открывайте! - во все горло завопил мальчишка. Растерявшийся Николай зажал ему рот ладонью и зло сказал: - Никак спятил ты, парень? Трясогузка барахтался в его руках и что-то мычал, указывая на пакгауз. Николай увидел две тени, склонившиеся над лежащим без движе- ния часовым. Секунда - и тени скользнули к двери. Лязгнула металличес- кая накладка. Двери распахнулись. Цыган весело прокричал: - Тикайте! В голове Николая стало проясняться. Он выпустил Трясогузку, и ко- мандир тотчас воспользовался этим. - Армия! Ко мне! - крикнул он. Николай увесисто шлепнул его пониже спины. - Это тебе за обман! А завтра вместо благодарности получишь нас- тоящего перцу, анархист! Подбежали Цыган и Мика, шарахнулись в сторону, увидев Николая. - Вольно! - захлебываясь от восторга, крикнул им Трясогузка. - Без паники! - Он повернулся к Николаю: - Куда прикажете вести армию? - В мастерскую! - все еще сердито сказал Николай. - Бегом, шало- паи! - За мной! - скомандовал Трясогузка. И мальчишки побежали. - Не бойтесь его! - Трясогузка оглянулся на Николая, хромавшего сзади, и объяснил: - Он настоящий большевик-ленинец!.. ПОЛКОВНИК УДИВЛпН Машина остановилась у депо. Караульные из внешней охраны почти- тельно вытянулись. В мелочах полковник был честен. Бутылки с водкой поблескивали в ящиках, поставленных на заднем сиденье автомобиля. Адъютант подбежал к воротам, предупредительно раскрыл небольшую дверцу. Полковника встретил начальник депо. - Бронепоезд готов к боевым действиям! - отрапортовал он. Это было видно и без рапорта. Закованные в броню паровоз и три вагона блестели чисто вымытыми боками. Настороженно глядели вперед пушки и пулеметы. Бронепоезд приковывал внимание. - Я вас представлю к награде! - сказал полковник начальнику депо. - Благодарю вас! - ответил Платайс и напомнил: - Работа завершена досрочно, господин полковник! Тот понял намек. - Водка со мной! Созывайте рабочих. - Боюсь, что они водкой не удовлетворятся! - улыбнулся Платайс. Полковник удивился, а Платайс крикнул: - Кондрат Васильевич! Открылась бронированная дверь. Показался Крутов. - Полковник готов выслушать ваши требования! - сказал ему Пла- тайс. - Сдайте город, господин полковник! - ровным голосом произнес Крутов.- А водку мы разопьем после окончательного разгрома Колчака. - Глупая и неуместная шутка!- воскликнул полковник. - Я... - Какая там шутка! - оборвал его Крутов. - Смотрите! Пулемет переднего вагона развернулся и уставился прямо в грудь полковника. - Измена? - с ледяным спокойствием спросил он у начальника депо. - Вы - интеллигентный человек и сможете отличить измену от воен- ной хитрости, - сказал Платайс. - И, чтобы не было никаких эксцессов, убедительно прошу сдать пистолеты. Под черным внимательным глазком пулемета полковник и адъютант от- дали оружие. Двое рабочих отвели их в сторону, и здесь им предоставили полную возможность наблюдать за подготовкой к отходу бронепоезда. Платайс и Кондрат Васильевич проверили боевые расчеты. Команда бронепоезда, целиком укомплектованная из ремонтников, заняла вагоны. Только один пулемет остался без наводчика. Рабочий, который повредил руки в схватке с колчаковцами, не мог стрелять. Заменить его было не- кому. - Жаль, но придется обойтись без хвостового пулемета, - сказал Платайс. Кондрат Васильевич посмотрел на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого. - У нас еще четверть часа. Попробуем найти пулеметчика. - Где? - спросил Платайс. - Есть у меня одна мыслишка!.. Они подошли к кладовой и через рабочего, дежурившего у двери, вызвали солдата с крестами. Георгиевский кавалер вытянул руки по швам и хмуро уставился в землю. - Пулемет хорошо знаешь? - спросил Кондрат Васильевич. Солдат молчал. - Может, новичок в пулеметном деле? - снова спросил Кондрат Ва- сильевич. Солдат гордо тряхнул крестами. - На германском фронте с "максимом" заработал! - Что ж сегодня сплоховал? - А ты заметил? - усмехнулся солдат. - Я думал, ты от страха и света божьего не видел! - Верно! Боялся! - признался Кондрат Васильевич. - Боялся, что этакая украшенная крестами дубина полоснет по людям - и прощай броне- поезд! Сколько бед произошло бы из-за того, что один упал не вовремя, а другой умом в детстве не запасся! - Ты не лайся! Пусть дубина, а не полоснул, однако! - отозвался солдат. - Стучаться бы тебе в царство небесное!.. Ты у меня на самой мушке сидел! - Что ж у тебя заело в пулемете? - прищурясь, спросил Кондрат Ва- сильевич. - Пулемет ни при чем... Не там заело! Кондрат Васильевич повернулся к Платайсу. - Не соврал! Я проверил: "максим" исправный, а молчал он потому, что у пулеметчика совесть, видать, заговорила. Платайс оглядел ладную фигуру солдата. - Пойдешь с нами? - Туда иль сюда, а посередке не высидишь, - уклончиво ответил солдат. Кондрат Васильевич нахмурился. - Ты нам загадок не загадывай! Солдат укоризненно качнул головой. - Умный, а не понимаешь!.. Унтер - он не слепой: не хуже тебя ви- дел, почему пулемет не заработал. Туда мне дорожка заказана. Платайс преглянулся с Кондратом Васильевичем и сказал: - Я - командир бронепоезда. Сейчас отправка на фронт. Хвостовой пулемет на выходе из мастерской должен ударить по наружной охране! За- дача ясна? - Так точно, ваше... - Товарищ командир! - поправил его Платайс, - Так точно, товарищ командир! - Фамилия? - спросил Платайс. - Николай Петров! - Наводчик Петров! К хвостовому пулемету бего-ом... марш! Солдат побежал к заднему вагону бронепоезда. - Без семнадцати двенадцать! - произнес Кондрат Васильевич. - По- ра! Платайс по-военному вытянулся перед Круговым. - Товарищ председатель ревкома! Разрешите вести бронепоезд в бой? Кондрат Васильевич неумело козырнул, махнул рукой и, обняв Пла- тайса, напутственно похлопал по спине. Защелкали, закрываясь, двери бронепоезда. С Кондратом Васильеви- чем осталось полтора десятка рабочих с винтовками и двумя пулеметами. - Господин большевик! - спросил у Крутова полковник. - Скажите честно, кто из вас Трясогузка: вы или так называемый барон? Кондрат Васильевич улыбнулся. - Скажу честно: для меня это такая же загадка, как и для вас. Бронепоезд без гудка плавно тронулся с места. Рабочие распахнули створки ворот. Выпустив большой клуб пара, па- ровоз прибавил скорость. Последний вагон миновал ворота депо. И сразу же заговорил хвостовой пулемет георгиевского кавалера. Послышались ис- пуганные крики колчаковцев из внешней охраны. Грохнул пушечный выст- рел. Артиллерия бронепоезда открыла огонь по казармам гарнизона. Опоясалась огнями опушка леса за станцией. В бой вступили парти- заны. Полковник обхватил голову руками и мучительно застонал. ПОБЕГ Армия Трясогузки в полном составе томилась в подвале мастерской. Катя сторожила ребят. Она придвинула табуретку к верстаку, под которым был люк в подвал, и уселась на нее. Как Трясогузка ни тужился, он не мог сдвинуть эту тяжесть. - Вы нас в плен не взяли! Не имеете права! - кричал командир, толкая плечом половицу. - Мальчики! Дорогие! - отвечала Катя, беспокойно ерзая на подпры- гивающей табуретке. - Потерпите до утра! Там и постелька есть внизу - поспите! - Спи сама! - вопил из-под пола Цыган. - Как бандитов, в тюрьму засадили! - Издевательство настоящее! - вторил ему Мика тонким голосом. Когда в подвал долетели звуки боя, мальчишки притихли. - Поняли теперь? - донесся голос Кати. - Убить могут! А вы - ге- рои, вас охранять приказано!.. Дав несколько артиллерийских залпов по казармам и домам, в кото- рых были сосредоточены основные силы колчаковского гарнизона, бронепо- езд вышел за станцию и сделал короткую остановку. Наводчика Петрова переместили к пулемету рядом с постом командира. Это предусмотритель- ное распоряжение Платайса оправдало себя уже на следующей станции. Когда бронепоезд на медленном ходу подошел к темной платформе, впереди загорелся красный глазок семафора - путь на запад был закрыт. Из вокзала выскочил офицер, крикнул: - Что там у вас происходит? Мы слышали канонаду!.. И телеграф не работает! Платайс подмигнул Петрову. Георгиевский кавалер высунулся из две- ри вагона так, чтобы видны были кресты. - Это мы, ваше благородие, партизан пугнули! Обнаглели: подошли к самому городу и телеграфные столбы повалили! - Ну и что? - тревожно спросил офицер. - Не беспокойтесь! Добивают их наши! - ответил Петров. В подтверждение его слов с востока долетела приглушенная расстоя- нием пулеметная очередь. Красный глаз сменился зеленым. Бронепоезд снова двинулся к фрон- ту. А бой в городе еще продолжался. Остатки колчаковского гарнизона, преследуемые партизанами и рабочей дружиной, откатились к окраине и залегли в канаве за мастерской жестянщика. Длинными очередями строчил пулемет, прижимая наступающих к земле. Командир отряда Торгашов выслал две группы партизан в обход кол- чаковцев. Стрельба разгорелась и на флангах. Мастерская попала под пе- рекрестный огонь. Со звоном полетели выбитые пулями стекла. Катя отбросила ногой табуретку и упала на пол. - Спускайся сюда! - услышала она горячий шепот Трясогузки. - Ничего! - ответила Катя. - Сейчас наши заберут их в плен! Но пулемет колчаковцев продолжал строчить, пока дружное "ура" не заглушило его. Партизаны и рабочие бросились в атаку. Звуки стрельбы стали отдаляться. На пустыре стонали раненые. Катя выглянула из окна. Недалеко от крыльца лежал партизан. Чуть подальше - еще двое. На доске, перекинутой через лужу, сидел рабочий и зубами затягивал на руке жгут. Сдернув с окна занавеску, Катя выбежала из мастерской. Не прошло и минуты, как приподнялась половица. В темной щели блеснули три пары любопытных и немножко испуганных глаз. - Ушла! - шепнул Трясогузка. - Нажимай! Общими усилиями доска с верстаком была сдвинута в сторону. Маль- чишки на четвереньках добрались до окна. Перестрелка долетала отку- да-то из леса. Катя перевязывала партизана, лежавшего у крыльца. - Тикаем! - предложил Цыган. - Куда? - удивился Мика. - В штаб! Там нас никто не найдет! - От своих прятаться? - спросил Мика. - Город теперь наш! Теперь все по-честному будет! - А продовольствие? - забеспокоился Цыган. - Передадим Советской власти! - Склад передадим! - согласился Трясогузка. - А сами? - Чего сами? - не понял Мика. - Армию что, распустим? - гневно спросил Трясогузка. - Вместо ко- мандира нянька у вас будет! Сопельки вытирать! За ручку водить! Мику эта перспектива не огорчила. - Зато она драться не будет! - сказал он. - Эх ты! - уничтожающе произнес Трясогузка и вдруг изменил тон: - А хочешь, я откажусь от командира? Не очень-то мне это нужно! Все бу- дем бойцами! Ни одного леща не отпущу! Цыган недоверчиво улыбнулся. - А если отпустишь? - спросил Мика. - Руби мне руку! Разрешаю! - воскликнул Трясогузка, но, подумав, добавил: - Нет! Руку, пожалуй, не стоит! Рука еще пригодится: Кол- чак-то жив! Да мы только в одном городе и победили! А знаешь, сколько городов беляки заняли? Говорят, они и в Крыму сидят, жрут твои ананасы и косточки в море выплевывают! Эту речь командир произнес специально для Мики. Трясогузка знал, что Цыган легче переносит жизнь беспризорника. Главное - уговорить Мику, и тогда армия не распадется. Нарисованная командиром картина поразила Мику. Он представил се- бе, как беляки едят ананасы. Для больной матери отец не мог достать эти чудодейственные фрукты, а беляки объедаются ими! Да еще и косточки в море выплевывают! Не знал Мика, что нет в ананасах косточек. Трясогузка перешел в наступление. - Есть у меня начальник штаба или нет? - Есть! - по привычке ответил Мика. Трясогузка выхватил из горна уголь. - Держи и пиши!.. Вот тут! - он указал на сдвинутую половицу. - Пиши так: "Ушли добивать Колчака. Продовольствие передаем Советской власти. Склад найдете за речкой, под сгоревшим домом. Армия Трясогуз- ки". Когда Катя перевязала раненых и вернулась в мастерскую, ребят уже не было. НА ПЕРЕДОВОЙ Полк латышских стрелков занимал оборону на западном берегу мел- кой, но довольно широкой реки. На восточном окопались колчаковцы. Наб- людательный пункт полка был устроен на колокольне. В обычные дни там дежурили два стрелка. В ночь на Первое мая на колокольню поднялись командир и комиссар. Ждали, когда появится бронепоезд. В донесениях, переправленных через фронт, Платайс сообщал, что операция развивается успешно. Но командир и комиссар провели бессонную ночь. Особенно тревожно стало после того, как на востоке пророкотали орудия. В полку знали, как будут развиваться события. Пушечные выстре- лы не были неожиданными. И все же... Днем с колокольни в хороший бинокль далеко вглубь просматривалась вражеская оборона. А ночью в темноте лишь изредка мелькали крохотные искорки. Не разберешь, далеко ли вспыхнул огонек или совсем рядом, спичка ли загорелась или померещилось от напряжения. Комиссар опустил бесполезный бинокль, щелкнул крышкой часов, пос- мотрел на стрелки. - Рано, - сказал командир полка.- Не нервничай! Комиссар и командир давно знали друг друга и разговаривали между собой попросту. - А ты не нервничаешь? - отозвался комиссар. - Что наши нервы! Вот ему нервы нужны! Комиссар понял: ему - это Платайсу. - Удивительный человек, - произнес комиссар. - Кажется, знал его от макушки до пяток. А он повернулся другим боком - и не узнать!.. Кто он - Платайс? Учитель. Латышских ребятишек русскому языку обучал. Пе- дант, говорят, был страшный. Запятую не там поставит какой-нибудь Ар- вид или Изольда - двойка!.. Профессия, конечно, благородная, уважае- мая. Но кто бы подумал, что в учителе сидит талантливый отважный раз- ведчик? - Подожди про талант говорить! - возразил командир полка. - Нечего ждать! Ты только подумай! Перед самой революцией похоро- нил жену. Недавно потерял сына. Самого чуть колчаковцы не расстреляли - чудом спасся! И жив человек, и духом не пал, и в логово врага пошел спокойно, как в школу на урок! - Как это у Тургенева сказано? - улыбнулся командир полка. - Ар- кадий, не говори красиво!.. Так, что ли? - Буду! - комиссар рубанул рукой по воздуху. - Нет таких слов, которые не заслужил бы человек!.. Я ведь не только о Платайсе... И снова командир и комиссар взялись за бинокли. Колчаковцы раньше заметили бронепоезд. Он шел медленно, и только искры из трубы паровоза выдали его появление. В окопах зашевелились, готовясь к броску через реку. Шквальный огонь бронепоезда должен был подавить огневые точки латышского полка, посеять панику. Колчаковцы радовались. Легко наступать после мощной артиллерийской подготовки. Вскоре бронепоезд заметили и на колокольне. - По Платайсу хоть часы проверяй! - сказал комиссар. Темноту прорезали яркие снопы пламени - это ударили пушки броне- поезда. Снаряды ложились точно по первой линии колчаковских окопов. Заработали и пулеметы. - Дать сигнал! - приказал командир полка. Один из наблюдателей подбежал к колоколу. Набат поднял латышских стрелков в атаку. ВСТРЕЧА В обороне колчаковцев образовалась широкая брешь. Войска при под- держке бронепоезда смяли белогвардейцев и продвинулись вперед километ- ров на пятнадцать. Городок, в котором родилась армия Трясогузки, был освобожден. К станции подъехал бронепоезд. Тимофей Егорович - бывший обходчик, а теперь начальник станции - встретил его зеленым флажком. Старик раздобыл где-то форменную желез- нодорожную фуражку и выглядел очень представительно. На платформу выскочил Платайс, приказал проверить ходовую часть и подошел к начальнику станции. - Телефон у вас работает, товарищ? - Как же! Все на полном ходу! Связь восстановлена! - ответил ста- рик. - А только здороваться со знакомыми надо! Платайс пригляделся, узнал Тимофея Егоровича, удивленно сказал: - Простите, товарищ начальник станции! Я вас раньше в такой форме не встречал! - То раньше! А ну-ка, оглянись! Раньше ты это видел? Над фабричной трубой развевался красный флаг. - Успели? - воскликнул Платайс. - Мы все успеем! - гордо ответил старик. - А телефон там. - Тимо- фей Егорович указал на дверь с надписью "Начальник станции". - Только ручку мне не сломай!.. x x x Кондрат Васильевич сидел в кабинете полковника и с негодованием перекатывал по столу отточенный еще адъютантом карандаш. Николай тоже сердито смотрел на сестру. - Проворонила таких ребят! Кондрат Васильевич отшвырнул карандаш. - Раненые же! - оправдывалась Катя. - За раненых спасибо! А люк надо было завалить тяжестью, голова садовая!.. Где их теперь найдешь?.. Звать-то хоть узнала как? - А у них прозвища! Только младшего по имени называли: не то Минька, не то Мишка... Зазвонил телефон. - Да! - бросил в трубку Кондрат Васильевич. - Да, ревком!.. Ну, слушаю! Говорил Платайс. - Помните, Кондрат Васильевич, я про беспризорников у вас спраши- вал? - Помню!.. Разберемся малость - и о них побеспокоимся, товарищ Платайс! - ответил Кругов. - Это очень хорошо!- подхватил Платайс.- О них надо позаботиться! А я вас прошу, Кондрат Васильевич... Трубка замолчала. - Проси! Проси, не бойся! - крикнул Крутов. - Сын у меня пропал! - тихо сказал Платайс. - Вам, конечно, не- когда... Я понимаю... А все же посмотрите среди беспризорников... - Звать как?.. Как его звать? - спросил Кондрат Васильевич. - Мика, - послышалось в трубке. - Как, как? - переспросил Крутов, скосив на Катю сердитые глаза. На станции проревел бронепоезд. Здесь, в особняке, его гудок не оглушал. А в комнате, откуда разговаривал Платайс, могучая паровозная глотка заставила дребезжать стекла. Бронепоезд настойчиво звал коман- дира. Платайс повесил телефонную трубку и вышел на платформу. А с другой стороны по путям к бронепоезду пробирались трое бесп- ризорников. - Вот увидите, возьмут в разведчики! - горячо шептал Трясогузка. - Только бы со станции удрать! Вдоль бронепоезда шел рабочий. Ребята спрятались за кучу шлака. На каждом вагоне рабочий писал мелом: "Да здравствует власть Советов". Он сделал три таких надписи, бросил мел и вернулся на платформу. - За мной! - шепнул Трясогузка. Мальчишки подбежали к последнему вагону. Мика подхватил кусок ме- ла. Трясогузка уперся руками в броню. - Полезайте! Цыган вскочил ему на плечи и, цепляясь за большие заклепки, влез на крышу. Мика тоже забрался на командира, но что-то замешкался. - Скорей! - приказал Трясогузка. - Сейчас! - ответил Мика, дорисовывая восклицательный знак после слова "Советов". На крыше они улеглись рядом и замерли. Платформа опустела. К Тимофею Егоровичу подошел Платайс, пожал ему руку и побежал к паровозу. Мика вздрогнул и приподнялся на руках. Трясогузка хлопнул его по затылку, прижал к крыше. - Па-па! - протяжно крикнул Мика. Платайс остановился, изумленно повертел головой. Мика крикнул еще раз, но бронепоезд тронулся. Платайс вскочил в дверь и с тревогой окинул взглядом платформу, привокзальные постройки. - Показалось! - прошептал он. Но крик слышал и Тимофей Егорович. Он не мог понять, откуда раз- дался голос мальчишки, пока не увидел на крыше заднего вагона трех беспризорников. - Стой! Держи! Слазьте! - завопил начальник станции и, сердито размахивая руками, побежал по платформе за уходящим бронепоездом. Платайс заметил старика, который указывал на крышу заднего ваго- на. "Что там такое?" - подумал Платайс. А Тимофей Егорович добежал до конца платформы и остановился. Пла- тайс влез на крышу бронепоезда. До старика долетело: - Мика! Сынок! Платайс, как мальчишка, перепрыгивал с вагона на вагон.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  СНОВА В "АРМИИ" Недалеко от озера Байкал есть небольшая станция. В одном из бре- венчатых домиков, разбросанных вдоль железной дороги, расквартирова- лась вся армия Трясогузки. Как только разгромили Колчака, так и привез Платайс трех мальчишек на эту станцию. Жили в домике два старых учителя - муж и жена. Платайс знал их давно. У них он и оставил ребят. Старики строгие - не разбалуешься, но зато научиться у них можно было многому. Платайс пробыл на станции недолго. Уезжая в свою часть, он сказал ребятам: - Сейчас у меня три сына. Мне бы хотелось, чтобы мы всегда были вчетвером. Но это не от меня зависит. Кто будет плохо учиться, тому придется распрощаться с нашей семьей. Нам неучи не нужны!.. Мальчишки мечтали стать разведчиками, а пришлось взяться за тет- радки. Уроки начались сразу же после отъезда Платайса. Соскучившись по любимому делу, старики превратили свой дом в настоящую школу со звон- ком-будильником, с большими и маленькими переменами, с классным журна- лом, с пятибалльной системой оценок. Первое время даже Мике было трудновато, а Цыгану и Трясогузке та- кая жизнь казалась нестерпимо тягостной. Они с тоской поглядывали на проходившие мимо поезда и, вздыхая, вспоминали вольную беспризорную "житуху". Убежали бы мальчишки от стариков, но Мика не соглашался... Так прошла зима. Наступила весна. Однажды ночью с товарного поез- да, притормозившего у станции, спрыгнул Платайс. Мальчишки спали и не слышали, как он постучал в дверь и потом долго разговаривал со стариками. Платайсу нужно было забрать с собой Мику. На какое время и зачем, он не мог объяснить. Сказал только, что это совершенно необходимо. Старая учительница покачала седой головой. - Невозможно. - Почему? - удивился Платайс. - Двое других убегут. Ребята думали, что их тайные помыслы не известны приютившим их старикам, но Мария Федоровна и Геннадий Петрович за свою жизнь много повидали разных мальчишек и научились разгадывать их секреты. - Обязательно убегут! - подтвердил Геннадий Петрович. - Нам за ними не уследить. Платайс долго не раздумывал. Этой же ночью было решено, что Цыга- на и Трясогузку временно отправят в детдом. Оттуда убежать не так просто. А когда вернется Мика, три друга опять поселятся в домике ста- рых учителей... Утром зазвонил будильник, и день начался, словно ничего и не про- изошло. Платайса уже не было, и мальчишки так никогда и не узнали о его ночном приезде. Он вернулся дня через два с какой-то молодой кра- сивой женщиной в кожаной куртке, в высоких кожаных сапожках. Было в ней что-то необычное - удивительная легкость, плавность. А Платайс по- казался мальчишкам более суровым, чем обычно. Он увел ребят в комнату и запер дверь. - Садитесь! - произнес он так, что мальчишкам стало не по себе. - Начнем наш семейный совет... Мне требуется помощник... Один! И вы сами выберете, кто поедет со мной. Мика и Цыган вскочили, но Трясогузка схватил их сзади за рукава и заставил сесть. - Нечего выбирать! - решительно заявил он.- Я старше и сильнее всех - мне и ехать. - Верно, - Платайс кивнул головой. - Ты старший и самый сильный. Но есть еще одно условие: нужен тот, кто похож на девочку. Мальчишки внимательно посмотрели друг на друга, будто встретились впервые. - Только не я! - усмехнулся Трясогузка. Он был бы оскорблен, если бы его признали хоть чуточку похожим на девчонку. - Это не мое дело! - И не мое! - воскликнул Цыган. - Мика похож! Мика обиженно надул губы. - Ну и что!.. Ну и поеду, если нужно! - Так как же решим? - спросил Платайс. - Уже решили, - ответил Трясогузка. - На это дело Мика в самый раз. - Мика так Мика, - согласился Платайс. - А теперь второй воп- рос... Тут уж право выбора за мной. Скажу вам прямо: боюсь, что без Мики вы сбежите. Трясогузка по старой привычке покачал правой ногой и улыбнулся. - Хи-итрый! Улыбнулся и Платайс. - Хорошо, что мы поняли друг друга... Пока Мики не будет, я прошу вас пожить в детдоме. Всего несколько месяцев... Цыган дернулся, но Трясогузка осадил его. - Поедете на Волгу, - продолжал Платайс. - Купаться будете, рыбу ловить... И мальчишек там много - не заскучаете. - Ладно, - сказал Трясогузка. - Поедем. Платайс не ожидал, что удастся так легко уговорить ребят. - Поедете не одни - с провожатым! - предупредил он и, вплотную подойдя к Трясогузке, испытующе посмотрел ему в глаза. Мальчишка выдержал этот взгляд и спросил, кивнув на дверь в со- седнюю комнату: - С этой теткой... которая приехала? - Да. Зовут ее тетя Майя. Цыган вспомнил ее легкую воздушную походку. - Она что - артистка? - Почему ты так думаешь? - удивился Платайс. - У нас в цирке гимнасты так ходили. Как с крыльями. - Это замечательная женщина! - уважительно произнес Платайс, так и не ответив на вопрос Цыгана... Сборы были короткие. К вечеру все приготовили в дорогу. Поезд на запад шел ночью, в половине третьего. С ним отправлялись Трясогузка, Цыган и тетя Майя. Поезд на восток, которым уезжали Платайс и Мика, прибывал на станцию в десять утра. До двух часов ночи можно было пос- пать. В последний раз улеглись ребята рядышком на своих койках в зад- ней комнате. Не спалось. Трясогузка проворчал: - Хи-итрый! Все поняли, о ком он думает. - И про девчонку, наверно, схитрил!.. Но ничего! - Трясогузка за- гадочно прохихикал в темноте. - Мы тоже не дураки! - Сбежите? - спросил Мика. Он с самого начала догадался, что Тря- согузка неспроста прикинулся таким покладистым парнем. - Не-ет! Ершей из Волги таскать будем! - съехидничал Трясогузка и неожиданно заговорил приказным командирским тоном: - А ты вот что!.. Тебе такое задание: рисуй трясогузку мелом! - Тебя? - не понял Мика. - Птицу, а не меня! - рассердился командир. - А где? - Где попало!.. Везде! - Так ведь не найдете, если где попало! - Не твоя забота!.. Со стариками распрощались дома, а Платайс с Микой проводили ребят до поезда. Пассажиров на станции не было. В вагонах спали. Платайс вскочил на высокую подножку, распахнул дверь в темный тамбур, впустил туда мальчишек и вернулся к Майе, оставшейся у вагона. - Постарайся подружиться с ними. Женщина ласково взяла Платайса за руку, - Не беспокойся. И будь там осторожен. Они оба посмотрели на вагон. Из тамбура доносились негромкие го- лоса, но мальчишек не было видно. - Будь осторожен! - повторила Майя. Загудел паровоз. - Мика! - крикнул Платайс. Мика спустился по ступенькам вниз. Поезд тронулся. Майя стояла в дверях тамбура и долго махала рукой. Мальчишки больше не показывались. Платайс огорченно вздохнул. - Обиделись все-таки... - Наверно, - сказал Мика. Он тоже не знал, что Трясогузки и Цыгана уже не было в вагоне. Под шум тронувшегося поезда они открыли дверь на другую сторону, сос- кочили и спрятались в придорожных кустах. Мальчишки видели, как Пла- тайс и Мика, проводив поезд, медленно пошли прочь от станции и скры- лись в темном переулке, ведущем к домику стариков... Утро застало Трясогузку и Цыгана в сарае с сеном недалеко от сто- рожки путевого обходчика. Проснувшись, Трясогузка потянулся с приятным хрустом. Давно он не спал так сладко. Рядом, зарывшись в сено с голо- вой, посапывал Цыган. На гвоздике висела неразлучная гитара. - Проснись, свободный человек! - торжественно сказал Трясогузка и потряс Цыгана за плечо. - Чего ты? - недовольно отозвался тот. - Будильника еще не было! - И не будет! Нету больше будильника!.. Вставай, боец! Ты снова в армии! Ура-а-а!.. Цыган раскрыл глаза, увидел вокруг себя сено, глубоко вдохнул слабый выветрившийся за зиму аромат и широко улыбнулся. - Откололи мы номерок! Гвоздь программы! Факир был в ударе! Ал- ле-е ап! Он несколько раз перекувырнулся через голову, шлепнулся на спину, раскинул руки и ноги и уставился в дырявую крышу сарая. - Завтрак! - объявил Трясогузка и развязал довольно объемистый узел с едой, приготовленный в дорогу заботливыми стариками. - Не опоз- дать бы! - Прищурившись, он посмотрел в щель на солнце и определил: - Девять скоро! Поели быстро и молча - все обговорили еще ночью. План Трясогузки был прост и гениален. Они уедут вместе с Платайсом и Микой - на том же самом десятичасовом поезде. В половине десятого мальчишки уже пробирались к станции. Трясо- гузка вел Цыгана обходным путем через густые кусты с клейкими, только что распустившимися листочками. Залегли метрах в десяти от железнодо- рожной насыпи. Трясогузка выглянул из-за куста и сразу же увидел Мику и Платайса. Они сидели на старых шпалах, разбросанных у канавы, и о чем-то разговаривали, ожидая поезда. - Здорово! - насмешливо сказал в их сторону Трясогузка и повер- нулся к Цыгану. - Сидят - балакают... Хитер, а и мы тертые! На хвост сели - не сгонишь! - Я ж говорю - факир в ударе! - похвалил его Цыган. - А докуда мы поедем? - Докуда они, а там посмотрим... Поезд пришел без опоздания, и сразу же рухнул гениальный план Трясогузки. Мальчишки и Платайс одновременно увидели во втором вагоне Майю. Она что-то кричала, соскочила на ходу и побежала к Платайсу. Трясогузка ругнулся и потащил Цыгана в глубь кустов. - Искать будут! - пояснил он. Но их не искали. За ночь в ту и другую сторону прошло несколько грузовых составов. Платайс был уверен, что мальчишки уехали на одном из них. Да и времени не было на поиски. Поезд, с которым вернулась Ма- йя, стоял всего две минуты, а следующий прибывал на станцию лишь вече- ром. Платайс не мог ждать его. Часа через два Трясогузка с Цыганом снова пробрались к станции, постояли около рельс. - Факир! - раздраженно фыркнул Трясогузка. - Такому факиру руки и ноги обломать надо! Цыган попробовал оправдать командира. - Ты разве виноват?.. Кто ж знал, что она такая блоха? Прыг - и обратно! - Отстань! - прикрикнул на него Трясогузка. - Защитник нашелся! Вдоль колеи они дошли до того места, где недавно Платайс с Микой ожидали поезда, сели на те же шпалы и вдруг командир треснул Цыгана по спине: - Ты смотри! Смотри! На просмоленном черном боку шпалы белела, растопырив крылья, на- рисованная мелом птичка, а рядом была написана какая-то галиматья: "Рита-чита, сядь в корыто". Трясогузка еще раз наградил Цыгана восторженным шлепком по спине. - Объявляю Мике благодарность!.. Запиши! Цыган поводил пальцем по лбу и доложил: - Записано!.. Только что это он тут нацарапал? - Чушь - для отвода глаз. - Чушь? - переспросил Цыган, приглядываясь к надписи. - Не чушь! Это он про Читу! Это - Чита! Они в Читу поехали! Мальчишки вскочили, схватились за руки и от радости запрыгали. Цыган поскользнулся и съехал в канаву, потащив за собой и командира. В канаве было сухо, зеленели щетинки весенней травы. Упершись ногами в дно, ребята лежали на крутом склоне и смотрели в небо. - А ведь Чита сейчас у белых! - вспомнил Цыган. - У семеновцев! - Платайса к красным не пошлют, - ответил Трясогузка. - Он же разведчик!.. ПЕРВАЯ ПРОБА В кабинете, кроме Платайса, сидели начальник дивизии, военный ко- миссар и начкомпешраздив. Это длинное словечко обозначало должность начальника команды пеших разведчиков дивизии. Все выжидательно смотре- ли на дверь. Она приоткрылась, и в кабинет вошла девочка лет тринадцати в ши- рокополой шляпе с бантом, в белом нарядном платьице. В правой руке она держала поводок. Девочка хотела сделать реверанс, но поводок вдруг резко натянулся и чуть не опрокинул ее на спину. За дверью послышалось грозное рычание. - Чако! Чако! - закричала девочка грубоватым голосом. В коридоре перед кабинетом, вздыбив на загривке шерсть, стояла большая овчарка в наморднике. Тетя Майя осторожно подталкивала собаку сзади. Но овчарка угрожающе рычала и не двигалась. - Отставить! - сказал начальник дивизии и широкой ладонью провел по гладкому выбритому до синевы черепу. - Чтобы приручить эту собаку, нужен не один месяц, а у нас - считанныe дни. Уведите ее! Девочка огорченно протянула поводок тете Майе и не очень уверенно сделала, наконец, реверанс. - Спокойно! Спокойно! - произнес Платайс. - Пройдись по комнате. - И сними, пожалуйста, шляпу, - попросил военный комиссар, моло- дой и, вероятно, очень веселый человек с большими карими чуть навыкате глазами. Девочка сдернула шляпку и порывисто прошагала от двери к окну и обратно. Новые большие туфли на низком каблуке деревянно постукивали по полу. - Не велики они? - спросил начкомпешраздив. - Малы! - ответила девочка тем же грубоватым голосом. - Я уже па- лец натер... ла! Начальник дивизии снова с явным неодобрением погладил рукой по бритой голове, а Платайс сказал: - Больше нельзя - будет слишком заметно!.. Ходи, ходи - дай прис- мотреться. И не вышагивай, как солдат в юбке! Семени ногами! Девочка несколько раз прошлась по кабинету, поправляя рукой смо- листо-черные волосы, гладко зачесанные назад и стянутые на затылке в крохотный пучок. Лицо у нее было бледное, худенькое, плечи костлявые, ноги тонкие. Казалось, что девочка только вчера встала с кровати после тяжелой болезни. Начкомпешраздив подозвал ее к себе, усадил рядом на стул и, пе- реглянувшись с начальником дивизии, спросил: - Как тебя зовут? - Мэри! - ответила девочка и покраснела. - А почему ты краснеешь? - Стыдно... Голос у меня очень хриплый... После тифа. И волосы еще не успели отрасти. Меня обстригли, когда я болел... ла. - Одно такое ла - и... - начальник дивизии не закончил, но все поняли, что он хотел сказать. - А его не будет! - крикнула девочка сердито. - Это ж первый день!.. Вас бы в платье нарядить, волосы бы покрасить и в туфли бы за- сунуть - вы бы еще хуже были! - Мика! - строго произнес Платайс. Военный комиссар от души расхохотался. Улыбнулся и начальник ди- визии. - Это ты верно сказал. Женщина из меня получится плохая, но я и не собираюсь играть эту роль. - А я сыграю! Сыграю!.. И если... если вы меня не пустите, я папу туда тоже не пущу! - Мика! - укоризненно повторил Платайс. - Ты, папочка, путаешь! Я - Мэри! От волнения и страха, что его не пошлют вместе с отцом, у Мики голос стал не такой грубый. Он вскочил со стула, поклонился всем с глубоким приседанием, как учила его тетя Майя, и тоном хорошо воспи- танной вежливой девочки спросил: - Можно мне уйти, папочка? У меня сейчас урок художественного вя- занья. Когда Мику отпустили, начальник дивизии сказал: - Я бы предпочел настоящую девочку... Приказывать боюсь - вам ехать, а не мне, - но хотел бы понять, почему вы так настаиваете на варианте с сыном? - Потому что он - сын! - просто ответил Платайс и повторил: - Мой сын. Я знаю его, я его люблю и я могу, имею право идти с ним на риск. - Но когда с вами будет настоящая девочка, риска меньше, - возра- зил начальник дивизии. - Зато заботы больше. Чужой ребенок. - А о своем вы не будете заботиться? - Ты не прав, Петр Лаврентьевич! - поддержал Платайса военный ко- миссар. - Представь, что меня ранило, а жена моя заболела. Ну и по доброте душевной взял ты в свою семью мою дочурку. О ком ты больше бу- дешь заботиться: о своих или о моей? - Э! Нет! Не пойдет! - начальник дивизии выставил вперед ладонь - отгородился от комиссара. - Больно уж твоя Катька егоза большая! Все рассмеялись. - В общем, я за двух Платайсов! - сказал комиссар. - Я тоже! - поддержал его начкомпешраздив. - Ну что ж... Согласен! - сдался начальник дивизии. - А собаку, - вспомнил он, - собаку замените. Это уж приказ! Найдите бесхозную, из- голодавшуюся. Приласкайте, накормите - она через день признает вас и полюбит... И еще приказ: днюйте и ночуйте с господином Митряевым, а Мика должен присмотреться к Мэри... КУПЦЫ МИТРЯЕВЫ Говорят, еще в петровские времена поселились купцы Митряевы в Чи- те. Скупали у охотников пушнину, везли ее в Петербург и продавали с немалой для себя выгодой. Но большого богатства не сколотили - не вез- ло Митряевым. И это невезение, как наследственная болезнь, переходило из рода в род. В семье от отца к сыну передавались рассказы о шаровой молнии, когда-то до тла спалившей все имущество Митряевых, о разбойных людях, не раз грабивших обозы с пушниной, о моровой язве, выкосившей Митряе- вых чуть ли не под самый корень. К началу двадцатого века в Чите в небольшой усадьбе на окраине города жили трое Митряевых: отец и два сына. Их знали как купцов сред- ней руки, не брезговавших никакими торговыми махинациями. Старик был скуп. Взрослые сыновья не могли даже обзавестись собственными семьями, потому что он не хотел делить имущество. Когда началась русско-японская война, младший сын уговорил отца отправить его в армию. Пристроился он на службе расчетливо: поближе к деньгам. Пошел, как тогда говорили, по финансовой части. Выбрав удоб- ный момент, он перебежал к японцам, захватив с собой всю казну полка - до единой копейки. Отец проклял сына, уничтожил все, что напоминало о нем, и вскоре умер. После его смерти дела Митряевых пошли в гору. Старший сын разбо- гател на поставках продовольствия русской армии. А младший сумел в Японии удачно пустить в оборот казенные деньги, заимел в Токио влия- тельных друзей и не собирался возвращаться в Россию. Братья не переписывались, потому что особых родственных чувств друг к другу не испытывали. Осталось у них, пожалуй, одно любопытство: хотелось узнать, кому повезло больше. И случай такой представился. Однажды к старшему Митряеву заехал некто Бедряков - тайный торгаш опиумом. Он привез поклон от младшего Митряева и рассказал, что тот руководит в Токио большой коммерческой фирмой, что он женился, имеет дочь и зовет брата в гости. Все расходы на поездку берет на себя. Старший Митряев вспылил: он и сам не нищий! Жены, правда, у него нет и уже не будет - стар стал, а насчет денег - это еще посчитать надо, у кого больше!.. Прошло еще несколько лет. И появилась у старшего Митряева стар- ческая сентиментальность. Вспомнил он о приглашении брата. Захотелось увидеться с ним. Поездку в Японию он наметил на весну 1918 года. Но грянула революция - стало не до поездки. Заперся старший Митряев в своей усадьбе и, вооружив всех слуг, решил отсидеться, дождаться спо- койного времени. А оно все не приходило. Когда в Чите появились семеновцы и японцы, оккупировавшие Дальний Восток, Митряев снова вспомнил о брате, и полетела в Токио длинная слезливая телеграмма. Старший Митряев писал, что сам приехать не смо- жет - болен и долго не протянет, просил навестить его перед смертью, обещал все свое богатство передать брату. Ответ пришел в тот день, когда старшего Митряева отвезли на клад- бище. Брата он не дождался, но успел написать завещание, оформил его по всем правилам и для надежности зарегистрировал у японских военных властей. Знал Митряев, что нельзя доверять семеновцам, хозяйничавшим в городе, - разграбят они его имущество. Только страх перед японцами мог предотвратить это. Алексей Петрович Ицко, управлявший делами старшего Митряева, про- читал телеграмму младшего Митряева и спрятал ее в секретный сейф, с давних времен врезанный в стену кабинета за письменным столом. В те- леграмме сообщалось, что брат выезжает из Токио и вскоре прибудет в Читу. Младший Митряев плохо представлял, что происходит в России. Поез- дка казалась ему совершенно безопасной. Он даже взял с собой дочку и вместе с ней и овчаркой Чако очутился не в Чите, а сначала у партизан, а потом в штабе одной из дивизий Амурского фронта. Эта сложная тайная операция готовилась долго и тщательно. Все бы- ло сделано с таким расчетом, чтобы вместо младшего Митряева в Читу - в логово семеновцев - мог приехать опытный советский разведчик. ПРОВЕРКА Поезд подтащился к читинскому вокзалу. Комендантский взвод высы- пал на платформу. Разбившись на четверки, солдаты разбежались вдоль состава. Началась обычная проверка документов. Большинство приехавших были военные. Лишь кое-где среди офицеров и солдат попадались другие пассажиры. Их проверяли особенно тщательно и придирчиво. В тамбуре второго вагона появился франтовато одетый человек с надменным властным лицом и спокойным, немного ленивым взглядом. - Документы! - потребовал унтер-офицер. Не обращая на него внимания, мужчина громко позвал носильщика и стал спускаться вниз, брезгливо придерживаясь за пыльные поручни. Унтер разозлился и рявкнул на всю платформу: - Предъявить документы! В ответ послышалось рычанье, и над плечом остановившегося на ниж- ней ступеньке мужчины высунулась оскаленная собачья морда. Овчарке не понравилось, что с ее хозяином разговаривают так грубо. - Чако! - прикрикнула появившаяся в тамбуре девочка и успокаиваю- ще погладила собаку по голове. - Никто папу не тронет! А мужчина холодно оглядел унтер-офицера и, вытаскивая из кармана документы, процедил сквозь зубы: - Я, любезный, не глухой. Подбежал носильщик. - Четвертое купе, - сказал ему мужчина и помог спуститься дочери на платформу. Спрыгнула и овчарка. Уселась у ног девочки, не спуская насторо- женного взгляда с унтер-офицера, который внимательно проверял докумен- ты. Японские иероглифы заставили его пожалеть о грубом окрике. Он под- тянулся, козырнул и извиняющимся тоном произнес: - Пожалуйста, господин Митряев! Подошел высокий, коренастый извозчик. На щеке его ярко выделялись три глубоких рубца. - Беру дешево, везу, однако, быстро. Куда прикажете?- пробасил он привычную фразу. - В усадьбу Митряева, - ответил мужчина. - Идем, Мэри! И они пошли за извозчиком. Впереди бежала овчарка. Сзади носиль- щик тащил два больших чемодана. На площади у привязи стояла потрепан- ная коляска на высоких рессорах. Некрупная, хорошо откормленная лошадь мирно хрустела овсом, засунув голову в торбу по самые уши. Уселись. Коляска, разбрызгивая грязь, пересекла площадь и въехала в одну из улиц. Мика, надвинув на лоб японскую шляпку, с любопытством озирался по сторонам. Платайс припоминал карту Читы и проверял, хорошо ли он ори- ентируется в незнакомом городе. За этим поворотом должна показаться колокольня... Правильно! Вот она торчит над крышами домов. А слева от церкви стоит дом Митряевых. Старый, двухэтажный, рубленный из толстых стволов вековых лиственниц. Прохожих было много, большинство военные. Солдаты шли и строем, и в одиночку. И все с любопытством оглядывали коляску с большой овчар- кой, сидевшей между мужчиной и девочкой. Во многих дворах дымились по- ходные кухни. Казалось, что коляска едет не по городу, а по военному лагерю. Миновали еще один поворот. Эта улица вела на городскую окраину. Дома здесь стояли пореже, грязь на дороге стала гуще. - С приездом, однако, господин Митряев! - неожиданно произнес из- возчик, когда поблизости никого не было. - С благополучным приездом! - добавил он, не поворачиваясь. - Отчаянная голова! Надо ж - в такую берлогу сунуться! Да еще с сынишкой! Мика вздрогнул и сжался. Платайс спокойно похлопал сына по коле- ну. - Все, Мэри, в порядке!.. Такой тройной шрам лучше всякого паро- ля... Откуда он у вас, Карпыч! Извозчик шумно вздохнул, приподняв широкие плечи. - Молодой был - дурной... Один на медведя хаживал... Осталась па- мятка от когтей. - Скажите, Карпыч, - спросил Платайс, - вы заметили что-нибудь или знали, что я с сыном? - Партизанский телеграф донес, а так, вроде, не заметно. Карпыч говорил тихо, глухо и ни разу не оглянулся на седоков. - Вы уж того... не обижайтесь!.. - попросил он. - Со спиной моей говорить приходится. А что поделаешь?.. Глаз чужих много... Бедному извозчику вроде не о чем с японским богачом беседовать... Особо по первому разу... Опасно... Нас тут недавно крепко потрясли... Вдвоем, считай, остались... Слабая мы вам подмога. - Ничего, Карпыч, ничего! - сказал Платайс. - Дайте мне только оглядеться... А кто второй? - Тоже извозчик - ломовой. - А звать как? - Все Лапотником прозывают. И вам так же надо, - Карпыч причмок- нул на лошадь и кнутом указал на почерневший от времени особняк. - А вон и усадьба Митряева... Держитесь: управляющий - жох! Что там про- верка на вокзале! Этот похуже будет - печенку выест!.. Ну, а меня, когда надо, на площади у станции найдете. - Мы что-нибудь получше придумаем, - возразил Платайс. - Все, однако! - прервал его Карпыч. - Помолчим... Опасно. Забор вокруг усадьбы был добротный, высокий, без единой щелочки. Ворота и небольшая дверь в них наглухо заперты. Массивные ставни на окнах второго этажа, видневшегося за забором, тоже были закрыты. Не дом, а крепость или острог, угрюмый, почерневший. Карпыч остановил лошадь у ворот и долго стучал кнутовищем в за- пертую дверь. Платайс и Мика сидели в коляске. Овчарка скулила и с беспокойством поглядывала то на них, то на забор. Она просила разреше- ния отойти от хозяев. Платайс кивнул головой - разрешил. Чако сорвался с места. Он мчался не к воротам, а вдоль забора. И Платайс успел заме- тить, как метрах в десяти справа от ворот закрылся потайной глазок, прорезанный в доске. Не добежав до "глазка", Чако остановился и пошел назад. Он слышал шаги за забором. Человек, следивший за коляской, приближался к воро- там. Дверь открылась. - Кого привез, Карпыч? - спросил высокий костлявый мужчина с чер- ными крохотными усиками и гладко причесанными на прямой пробор волоса- ми. - Известно кого, Ляксей Петрович, - ответил извозчик. - Братца хозяина вашего - царство ему небесное. Не дождался, горемычный... Управляющий пригнулся, пролез сквозь низкую дверь с высоким поро- гом и, косясь на овчарку, скалившую зубы, дважды сдержанно поклонился: сначала Платайсу, потом - Мике. - Милости просим! Выпрямившись, он представился: - Ицко, Алексей Петрович. При вашем брате состоял в управляющих, а теперь - ваша воля. - Я думаю, - ответил Платайс, - мой брат плохих людей не держал, а хорошие и мне нужны. - Милости просим! - повторил управляющий и, скрывшись за ворота- ми, быстро распахнул обе створки. Карпыч подвел лошадь к широкому крыльцу с резными потрескавшимися балясинами, покрякивая, снял чемоданы и сказал Платайсу: - Вот и прибыли... Дай вам бог удачи, однако, господин Митряев! Платайс достал кошелек, протянул Карпычу пару крупных бумажек, предупредил: - У меня много будет поездок. Ты, дед, каждое утро заглядывай сю- да. Управляющий скажет, нужен ты или нет. Пряча поглубже деньги, Карпыч широко улыбнулся. Рубцы на щеке ра- зошлись, как меха гармошки. За сивыми усами прорезались белые крепкие зубы. - Да за такую деньжищу!.. Да я день-деньской у ваших, ворот тор- чать буду! - Не надо! - улыбнулся и Платайс. - По утрам заезжай. - Куда прикажете? - спросил управляющий, подымая чемоданы. - Оба в спальню. А затем приходите в кабинет, - сказал Платайс и первый уверенно вошел в дом, знакомый по плану, начерченному настоящим Митряевым. - Ну, здравствуй, хоромина!.. Сколько же лет я в тебе не был?.. Лет пятнадцать?.. Нет, больше! - В голосе Платайса звучало не- поддельное волнение. - Мэри! Я здесь и родился!.. Нравится тебе этот дом? - Не очень, папочка! - хрипловато ответил Мика и прокашлялся, чтобы голос стал потоньше. - Ваша дочка простыла в дороге? - спросил управляющий. - Можно ванну истопить горячую. Только служанки в доме нет. Я всех слуг уво- лил, чтобы не платить даром. - Не надо! - отказался Платайс. - Ванну истопите вечером... А у Мэри это после тифа, да еще и воспаление легких было. - То-то я смотрю - волоски короткие! - посочувствовал управляю- щий. "Глазастина длинноногая!" - про себя обругал его Мика. - Жду вас в кабинете, - сказал Платайс, остановившись у одной из дверей. - Слушаюсь! Управляющий кивнул головой и понес чемоданы дальше - в спальню. Кабинет был обставлен вполне современной мебелью. Большой стол с богатым чернильным прибором и дорогими костяными счетами. Диван и три кожаных кресла. По стенам - шкафы с застекленными дверцами, на полках - конторские книги. У камина - новая полированная качалка с длинными выгнутыми полозьями. И только за столом стояло очень старое широкое дубовое кресло с высокой, как у трона, фигурной спинкой и толстыми подлокотниками. Платайс заинтересовался этим креслом, а Мика забрался в качалку. Такой штуковины он никогда не видывал. Тяжелая, с хорошо подогнанными полозьями, она закачалась плавно и бесшумно. - Мэри! - одернул сына Платайс. - Не увлекайся! Постучав, вошел управляющий, снова сдержанно поклонился и прищу- рил без того маленькие острые глаза. - К вашим услугам. - Садитесь! - предложил Платайс. - И расскажите мне о брате. Я ведь ничего не знаю. Мне только во Владивостоке сообщили о его кончи- не, но что и почему - никаких подробностей. - Кто сообщил? - глядя на свои острые колени, спросил управляю- щий. - Я привык спрашивать, а не отвечать, - сухо произнес Платайс. - Прошу учесть это на будущее. Но для первого раза отвечу: мой давний токийский друг - генерал Оой из теплых ко мне чувств очень заинтересо- ван, чтобы оставленное братом наследство целиком, без потерь перешло в мои руки. - Пока не пропал ни один гвоздь! - хмуро сказал управляющий. - Вы сможете в этом убедиться, прочитав завещание. В нем перечислено все. - Где же оно? Управляющий достал из кармана длинный ключ со сложной бородкой. - Пожалуйста... Секрет сейфа, надеюсь, вы знаете? Платайс задумался. - Я здесь не был больше пятнадцати лет... Управляющий перебил его: - А сейф установлен еще вашим батюшкой - лет сорок назад! Платайс зашел за стол, сел в старинное дубовое кресло и на секун- ду прикрыл глаза, делая вид, что старается припомнить секрет сейфа. Недаром Платайс провел с Митряевым несколько дней и ночей, по капле выжимая из него необходимые сведения о брате, об отце, о Чите, о доме, о сейфе... Замочная скважина - в левом подлокотнике кресла. По- вернуть два раза... А что, если Митряев и сам забыл секрет замка или умышленно сказал неправду?.. Но пока все сходилось. Платайс нащупал в подлокотнике отверстие, вставил ключ. Кресло с круглым куском пола под ним медленно поверну- лось, и Платайс оказался сидящим лицом к стене. Одновременно отъехала в сторону деревянная панель и открылась толстая стальная дверца сейфа. "Здорово!" - восхищенно подумал Мика. Платайс повернулся к управляющему. - Ваше недоверие становится оскорбительным. - Я обязан проверить! - Похвально! Но не хватит ли проверок? Или нам придется расстать- ся. - Как вам будет угодно! - Хорошо! Мы вернемся к этому вопросу, когда вы введете меня в курс всех дел. Достаньте завещание... А ты, Мэри, иди погуляй! Мика выбежал во двор и вздохнул с облегчением. Ему было трудно вести эту опасную игру. Он боялся, что каким-нибудь движением или сло- вом подведет отца. Лучше быть подальше, чтобы не помешать, не сбить чем-нибудь. Услышав шаги мальчика, овчарка подбежала к крыльцу. Она уже успе- ла обследовать весь двор и взяла его под свою охрану. - Ну что, Чако? - шепнул Мика. - Что тут интересного - показывай! Они обошли вокруг дома, заглянули в пустовавший флигель для слуг, в амбар, в сарай. Под старым кедром стояла скамья. Мика решил отдох- нуть. Вокруг было тихо-тихо. Гулко шлепнулась кедровая шишка. Щелкая свежие орешки, мальчик задумался. До приезда в Читу ему представлялись захватывающие истории: пе- рестрелка, бегство, опять пальба, погоня. И везде и всегда побеждают они с отцом. А здесь не было ни бегства, ни стрельбы. И победа теперь не казалась легкой и быстрой. До провала было гораздо ближе. И сам провал мог быть до обидного будничным - без погони, без боя. Стоит уп- равляющему догадаться, что Мика - мальчишка, и всему конец. Мика придирчиво осмотрел платье, поправил шляпку, чулки, поглядел на большие туфли. Они точно выросли за это время, стали невозможно ог- ромными. Сейчас он готов был обрубить на ногах пальцы, лишь бы надеть маленькие туфельки. Стало жарко. Он хотел ладонью вытереть мокрый лоб, но вовремя вспомнил уроки тети Майи и вынул платок. Из кармана выпал кусочек мела - того самого, которым, выполняя приказ командира, он рисовал птичек. Сколько этих белых трясогузок осталось красоваться и на деревьях, и на домах, и на вагонах! Мика не верил, что Цыган и Трясогузка могут ра- зыскать его. Но приказ есть приказ, и Мика везде, где мог, рисовал птичек. - Идем-ка! - сказал он овчарке. - Есть дело! Они вышли за ворота. Выбрав в заборе широкую и гладкую доску, Ми- ка привычно нарисовал трех хвостатых пташек. На колокольне, белой свечой вздымавшейся над окраинными домишка- ми, ударил колокол. В ПРИФРОНТОВОЙ КРАПИВЕ В те дни Чита, захваченная семеновцами и японскими оккупантами, была "пробкой", которая заткнула железную дорогу и мешала продвижению Красной Армии, освобождавшей Дальний Восток. Для решающего штурма к городу подтягивались красноармейские части. С одним из эшелонов, под- ходивших с запада, приехали Цыган и Трясогузка. Они уже знали, что дальше по железной дороге проезда нет. Надо было искать обходные пути. Короткое совещание со своим единственные подчиненным Трясогузка провел на заброшенном огороде, густо поросшем крапивой. - Думай! - приказал командир. - Сиди и думай, как пробираться дальше. Цыган почесал обожженную крапивой ногу и сделал сосредоточенное лицо. Оба молчали несколько минут. По одежде, по лицам было видно, что ребята долго добирались до этой прифронтовой станции и ехали не в спальном вагоне прямого сообще- ния. В них ничего не осталось от тех приглаженных мальчишек, которые несколько месяцев жили в домике старых учителей, мылись по утрам, завтракали ровно в половине девятого и по будильнику начинали слушать урок. Они опять превратились в обычных беспризорников. - Придумал? - спросил командир. - Придумал. - Ну? - Надо позавтракать. Раньше за такой ответ Цыган обязательно получил бы затрещину. Те- перь времена изменились. Трясогузка командовал культурно. Он даже не замахнулся. Обжег Цыгана крапивным взглядом и сказал: - Ладно! Еда будет!.. Сиди и думай! Он ушел, осторожно раздвигая жгучие стебли. Обычно еду добывал Цыган. Надо бы и сегодня послать его. Но ко- мандир погорячился. Отступать было поздно, и он поплелся к станции, забитой войсками. На станции и вокруг нее завтракали и отдыхали перед отправкой на передовую бойцы одного из полков. Стояли пирамиды винтовок, серыми грудами лежали скатки. Разбившись повзводно, красноармейцы получали у походных кухонь кашу, чай и хлеб. Здесь было где развернуться Цыгану. Он бы не вернулся пустой. А Трясогузка не знал, с чего начать. Особенно опасался он политработни- ков. Ни один из них не пройдет мимо беспризорника. Обязательно прице- пится и не отстанет, пока не отправит с кем-нибудь в тыл со строгим наказом - сдать в ближайшую деткомиссию. Трясогузка так навострился, что мог издали безошибочно отличить политработника от любого другого командира. Но и других надо было бо- яться. Несдобровать, если подумают, что он воришка. Ведь всякое быва- ет. Беспризорник - он и винтовку по глупости украсть может. Или коте- лок "уведет". И решил Трясогузка идти открыто, напрямик, чтобы никто не мог принять его за воришку. У водокачки нашел он старое, но довольно чис- тое ведро, прикрыл дырявое дно широкими листьями лопуха, выбрал кухню, у которой стояла самая короткая очередь, деловито направился к ней и пристроился сзади последнего бойца. Это был пожилой красноармеец в полинявшей гимнастерке с заплатами на локтях. Боец повернулся и с удивлением оглядел и мальчишку, и вед- ро. Трясогузка стоял с независимым видом, будто ему так и положено - стоять в этой очереди. - Ты... чего? - спросил красноармеец. - А ты чего? - ответил Трясогузка. Встречный вопрос озадачил бойца. - Я?.. Я - за кашей. - И я не за щами! - отрубил Трясогузка. Красноармейцы из очереди стали оглядываться. Увидев мальчишку с большим ведром, они заулыбались. - На взвод берешь или на роту? - крикнул кто-то. - На армию! - отрезал Трясогузка под общий хохот. На любой вопрос он отвечал резко и быстро, не задумываясь, но не забывая смотреть по сторонам: нет ли поблизости политработника. - Ты откуда? - спрашивали у него. - Я не откуда, я - куда! - Ну и куда же? - В Читу! - Рано ты туда собрался - мы еще семеновцев оттуда не вытурили! - Нам ждать некогда! Мы сами эту пробку выдернем! - Ишь ты! Про пробку знает! - удивились красноармейцы. - А што- пор-то есть? - Мы все имеем! - Кто ж это - вы? - Я сказал - армия! - Трясогузка многозначительно щелкнул по вед- ру. - А ну - расступись! - крикнул бойцам стоявший перед Трясогузкой красноармеец. - Накормим эту армию! Пусть пробку вышибает! Трясогузку подтолкнули к кухне. Повар заупрямился, но вокруг так загалдели, что он махнул рукой и опрокинул в ведро три полных черпака каши... К Цыгану Трясогузка пришел без ведра - спрятал его в крапиве. Спрятал и появился с постным лицом. Спросил не очень грозно: - Придумал? "Плохи дела у командира! Не выгорело с едой! Это тебе не приказы приказывать!" - подумал Цыган и сказал: - Есть на примете один номерок... Силовой... Только в цирке сило- виков чистым мясом кормят! - Какой номерок - выкладывай! - А такой - пехом! - Пехом? Через фронт? - переспросил Трясогузка. - Тебя за этот номерок не только мясом, а и кашей кормить не стоит!.. Были бы у меня резервы - списал бы я тебя в обоз или вообще выгнал из армии! Трясогузка зашел за кусты, вернулся победителем и торжественно поставил перед Цыганом ведро с кашей. - Помолись на командира и ешь!.. ОМУЛпВАЯ БОЧКА Линия фронта пересекала и железную дорогу, и реку Ингода. Она на- чиналась где-то у границы и протекала вблизи Читы. К этой реке, кото- рую никак нельзя было миновать, и подошли вечером боец и командир ар- мии Трясогузки. - Устал? - спросил командир. Цыган устал меньше Трясогузки. - Можно еще - пока не стемнеет. - Не спорь! - прикрикнул командир. - Вижу - устал!.. Привал! - и он первый не сел, а свалился в густой брусничник. Река просматривалась очень далеко - до самого изгиба. Казалось, что там она упирается в лес и больше никуда не течет. Из-за леса из- редка долетали пушечные выстрелы. Отдаленные, еле слышные. А здесь бы- ло мирно и спокойно. Но и тут когда-то шли бои. На высоком пригорке виднелись опустевшие окопы. Внизу, у воды, зияла воронка. Крупный сна- ряд угодил под корни высокой сосны, выкорчевал ее и сбросил в реку. Сосна лежала в воде, цепляясь за берег одним суком. Прогудел какой-то жук. Сухо ударился в гитару, висевшую у Цыгана за спиной. Трясогузка приподнял голову, но так ничего и не сказал. Вы- мотался мальчишка. Цыган понимал это и щадил командирское самолюбие. Он перекинул гитару и тихонько запел: Славное море - священный Байкал, Славный корабль - омулевая бочка. Эй, баргузин, пошевеливай вал... Песня всегда вовремя. Трясогузка слушал дружка, и усталость пос- тепенно уходила. - А кто этот - Баргузин? - спросил он. - Кавказец? - Ветер, - задумчиво ответил Цыган. - А бочка омулевая? - Бочка как бочка... А омуль - рыба... Ее в бочках засаливают. - Почему же корабль? - Захочешь с каторги смотаться - поплывешь и в бочке! И опять они долго молчали. Трясогузка даже вздремнул, глядя на мелкую речную рябь. И привиделось ему в полусне, что плывет он в таин- ственной омулевой бочке, а на шесте вместо паруса - замызганный пиджа- чишко, и какой-то грузин дует в него, широко оттопырив щеки. Открыл глаза - ни грузина, ни бочки. Пусто на реке. Лишь сосна чуть колышется на воде у берега. Смотрел-смотрел на нее Трясогузка и вдруг расплылся в счастливой улыбке. - Я отдохнул, - сказал Цыган. - Могу идти дальше. - Можешь! - весело подхватил командир. - Разрешаю! Валяй-топай по бережку! А я поплыву!.. Жаль, что бочку забыл прихватить, но зато есть у меня сосна! Сосенушка! Да она обоих нас выдержит, и еще место оста- нется!.. За мной! Они скатились к воде и осмотрели свой будущий корабль. Сосна была толстая и густая. Большая часть веток скрывалась под водой, но и тех, которые торчали вверх, хватало, чтобы надежно спрятать двух-трех чело- век. И самое главное - сосна держалась за берег одним суком. Сломай его - и корабль отчалит. Трясогузка уже не чувствовал никакой усталости. Он опять превра- тился в волевого командира. Приказы посыпались один за другим. Цыган сбегал к окопам, разыскал и принес несколько досок. Пока Трясогузка устраивал под гущей веток удобное сиденье, Цыган притащил большой ка- мень, перебрался с ним с берега на сосну и, когда командир приказал отчаливать, со всей силы обрушил камень на сухой сук. Тот надломился, и берег стал медленно отдаляться. - Славный корабль - омулевая бочка! - фальшиво и радостно пропел Трясогузка. - Кто надоумил? - спросил Цыган, усаживаясь на доску позади ко- мандира. Трясогузка предпочел не отвечать. Сумерки сгущались. Сосну вынесло на середину реки. Справа и слева уплывали и растворялись в вечерней дымке прибрежные деревья. За ними уже ничего не было видно - сплошная темная синева. - А вдруг нас к белякам прибьет? - прошептал Цыган. - Ты не того бойся! - тоже шепотом ответил Трясогузка. - А чего? - Красных!.. Вот к ним прибьет - хана! Детдома не миновать! - Лучше в детдом, чем к семеновцам! - возразил Цыган. - Дура! - не зло обругал его Трясогузка. - Сравнил детдом с белы- ми! Детдома бояться нечего, только неохота туда. Пока тебя там кормят да учат, никаких семеновцев не хватит - всех расколошматят! И так уж почти никого не осталось... Колчака нету? Нету! Выйдешь из детдома, как в рай. Сидят вокруг люди под деревьями и Микины ананасы лопают. Спросят у тебя: а где ты был, когда мы воевали?.. Сосна, царапая сучьями дно на перекате, миновала изгиб реки. Впе- реди замерцали огоньки. На берегу стояли части второго эшелона крас- ных. Горели костры. Ржали лошади. - Помкомвзво-о-од! - пролетел над водой звонкий голос. Мальчишки больше не разговаривали: по воде даже шепот слышен да- леко. Молча следили они за огоньками. Одни пропадали сзади. Впереди показывались новые. Но чем ближе к передовой, тем реже попадались они. Здесь соблюдали маскировку. Наконец оба берега погрузились в полную темноту и слились с черной водой. На небе не было ни звездочки. Сосна плыла так плавно, что мальчишкам почудилось, будто все остановилось, даже время. Это было очень неприятное ощущение. Они обрадовались, ког- да на берегу неожиданно затарахтел пулемет. Пока он стрелял, за ство- лами деревьев пульсировало бледно-оранжевое пятно. Оно хоть и медлен- но, а все-таки двигалось - значит, сосна плыла. И опять наступила беспросветная тьма. И опять остановилось время. Сколько прошло: полчаса, час или пять часов - ни Цыган, ни Трясогузка не могли определить даже приблизительно. В глазах рябило, и они не сразу поверили, что впереди снова мелькнул огонек. Но вот блеснул еще огонек, третий, четвертый, - и все вернулось на свои места: и река, и берег. И время снова стало ощутимым. - Передовую проплыли! - повернувшись к Цыгану, прошептал Трясо- гузка. - Тут - умри! Тут не детдомом, а пулей пахнет! Теперь сосна плыла в расположении семеновских войск. Мальчишки устали от долгого напряжения и все чаще клевали носами. Цыган стукнул- ся лбом в спину Трясогузки. Командир повернулся, заботливо придвинул обмякшего дружка к толстому суку. - Обхвати, а то еще нырнешь в воду... Так они плыли еще несколько часов, пока на посеревшем небе не проявились зазубрины еловых макушек. Трясогузка потряс Цыгана за плечо. - Проснись - светает! - Я не сплю... Просто кимарю... А что? Это была шикарная ночная пантомима! - Куда шикарней! - усмехнулся Трясогузка. - Ты еще сухой? Сейчас будешь мокрым! Залезать в воду мальчишкам не хотелось, но на сосне к берегу не подгребешь - сил не хватит, а ждать, когда она сама уткнется в отмель - опасно. Станет совсем светло - их наверняка заметят. Мальчишки разделись, связали одежду в один узел. С ним поплыл Трясогузка. Цыган греб правой рукой, а в левой держал над водой люби- мую гитару. САЛЮТ Желтолицый круглоголовый солдат-японец быстро, маленькими шажками ходил вдоль длинного фуражного склада, стоявшего недалеко от читинско- го вокзала. На винтовке поблескивал широкий штык. Объект, который охранял часовой, был важным. Теперь все, что мож- но увезти из Советской России, стало для японцев важным. Они еще хо- зяйничали на огромной территории от Владивостока и почти до Байкала, но командование японских оккупационных сил уже понимало, что скоро им придется убраться на свои острова. Не очень доверяя Семенову, Каппелю, Унгерну и другим ставленникам внутренней контрреволюции, японцы сами охраняли складские помещения, в которых накапливалось, готовилось к отправке награбленное добро. С ок- купированной территории они увозили не только ценное оборудование, но и хлеб, и лес, и фураж. По железной дороге днем и ночью шли на восток грузовые составы. К полудню на дороге, ведущей к одному из складов, показался длин- ный обоз с прессованным сеном. Обоз прибыл издалека. Лошади притоми- лись и плелись, понурив головы. Возчики были в пыли с ног до головы. Рядом с одной из тяжело нагруженных подвод шел старый сибиряк с окладистой бородой. Вожжи намотаны на кулак. За поясом - топор и кнут. На ногах - лапти и онучи. Лапти не назовешь хорошей обувью. Но на но- гах этого бородача и лапти, и онучи выглядели вполне уместно. И шел он широко, свободно, красиво, - другой и в яловых сапожках так пройти не сможет. Этого человека все называли Лапотиком. Он сам плел себе лапти, надевал их в тот день, когда спадали зимние холода, и не снимал до но- вых морозов. Работал Лапотник ломовым извозчиком. Любил дальние поездки за се- ном, за лесом. Другие ломовики прятались от японцев - боялись, что их пошлют за Читу, в какое-нибудь село. А он охотно соглашался ехать хоть за сто верст. Это был партизанский связной. Через него Карпыч передавал те скудные сведения, которые ему удавалось добыть в Чите. Обоз остановился у склада. Японец молча распахнул одну за другой две двери. Началась разгрузка. Возчики неторопливо носили на склад се- но, спрессованное в метровые кирпичи. Заднюю подводу разгружал длиннорукий вихрастый парень. Он уже пе- ретащил на склад часть груза, вернулся за новой ношей, снял с воза очередной кирпич прессованного сена и вдруг заулыбался, замахал рука- ми, подзывая других извозчиков. В углублении крепко спали два парень- ка. Разгрузка приостановилась. Каждый, кто подходил к подводе, снача- ла удивлялся, а потом невольно улыбался. И все молчали, словно боялись разбудить лежавших в обнимку ребят. - Видать, ночью залезли, - тихо сказал вихрастый парень. Мальчишки ничего не слышали. После трудной ночи на реке беспро- будно сладко спалось им в сене. Подошел и японец, поглядел и, не снимая винтовку с плеча, нажал большим пальцем на спусковой крючок. Грянул выстрел. Точно взрывом подбросило ребят. Они очумело спрыгнули с телеги и, как слепые, не разбирая дороги, понеслись прочь. Японец хохотал. Его лицо было похоже на большую растрескавшуюся репу. Извозчики хмуро молчали. Рука Лапотника, очутившаяся на топори- ще, побелела от напряжения. Похохотав вдоволь, часовой перезарядил винтовку и вернулся к складу. А мальчишки, напуганные до полусмерти, все еще бежали, не зная куда. Низко над городом пролетал аэроплан с красными звездами на стре- козьих крыльях. Ребята не видели его, но они услышали новые выстрелы и припустились еще быстрее. Им казалось, что из-за них всполошилась вся Чита. - Вот это да-а! Салютом встречают! - со страхом и восторгом крик- нул на бегу Трясогузка. - Теперь небось настоящую облаву устроят!.. Жми за мной! - Жму-у! - простонал Цыган, придерживая болтавшуюся за спиной ги- тару. Летчик сбросил листовки и улетел на запад. Стрельба утихла. Ребя- та опомнились и поняли, что никто не собирается гнаться за ними. - Куда мы бежим? - удивился Цыган, останавливаясь. - Мы же от го- рода! Остановился и Трясогузка, сердито посмотрел на дружка. - Эх ты! А еще болтал, что жил в Чите. - Я же за тобой бежал! - возмутился Цыган. - Ну и что?.. Сказал бы: влево или вправо!.. Может, это и не Чита совсем! Мальчишки огляделись. Рядом - железнодорожные мастерские. Кругом валялись старые шпалы, рельсы, на колее впритык друг к другу стояли ржавые колесные пары. Сзади виднелся склад и вокзал. Еще дальше - бе- лела вершина колокольни. - Чита! - уверенно сказал Цыган. - Веди! - приказал Трясогузка. - Куда? Командир раздумывал минуты две. Больше молчать было неудобно, и он дал новую команду: - Садись! Они сели на шпалу и уставились друг на друга. - Только не приказывай думать, - попросил Цыган, - Жрать охота! Трясогузка скептически оглядел дружка. - Сам тощий, а брюхо - прорва!.. Ты о чем-нибудь другом думать можешь? - Сейчас не могу! - признался Цыган. - Сосет... - Со-сет! - передразнил его командир. - Сосочку хочешь? Трясогузка злился потому, что и сам страшно хотел есть, но не знал, где добыть еду. Это не у своих кашу получать ведрами! Тут семе- новцы! Им не скажешь, что приехал читинскую "пробку" выдергивать! - Ты вот что! - откипев, сказал Трясогузка. - Ты давай мне про Читу все выкладывай! И Цыган послушно начал рассказывать, где стоял их передвижной цирк, в каком трактире они обедали с отцом и матерью, по каким улицам ходили после представления, что видели. - Не то! Не то! - повторял командир. - А про что ты хочешь? Спроси - я вспомню! Трясогузка не знал, что спрашивать, и безнадежно говорил: - Ладно, дуй подряд! Цыган припомнил, что иногда ему поручали важное дело - следить за мальчишками, которые подбирались к цирку сзади и, отогнув брезент, старались пролезть без билетов. Трясогузка оживился. - Беспризорники? - Не знаю. - А были в Чите беспризорники? - Где их нет! - Та-ак! - Командир заложил ногу за ногу и подрыгал носком. - Скоро будем обедать!.. Но он ошибся. Обед в тот день они получили очень поздно. Долго бродили по улицам Читы. Побывали на вокзале, на базаре. Ходили они не бесцельно. Командир составил четкий план из двух основных пунктов. Во-первых, в четыре глаза смотреть на дома, будки, деревья - на все. Кто знает, где Мика нарисовал условный знак? Однажды птичка сидела на шпале, а здесь он мог и на трубе ее нарисовать. Во-вторых, надо найти хотя бы одного беспризорника. Командир хорошо знал этот народец и рассчитывал на его помощь. Рисунков и надписей на заборах хватало. Всяких - и смешных, и глупых, и злых. Но птички с растопыренными крыльями не было ни одной. Не попадались и беспризорники. - Может, они тут вывелись? - тоскливо произнес Цыган, которому казалось, что вместо живота у него образовалась пустота и ее уже ничем и никогда не наполнишь. - Не вывелись! - успокоил его Трясогузка. Прохожие не обращали внимания на двух бродивших по улицам мальчи- шек. Значит, в Чите привыкли к беспризорникам. "Но где же они? - удив- лялся Трясогузка. - Не выходной же у них день сегодня!" Маленького и жалкого беспризорника они увидели у открытых ворот, за которыми на просторном дворе дымила походная кухня. Рядом на толс- том чурбане лежала широкая доска, а на ней - большущий кусок мяса. Его только что вынули из котла. От мяса валил пар. Солдат кашевар сидел около сарая и точил длинный нож. Беспризорник, вытянув тонкую шею, следил за солдатом - ждал, ког- да тот отвернется от кухни. Трясогузка насмешливо оттопырил губы. Цыган сокрушенно покачал головой. Мальчишки поняли, на что нацелился беспризорник, и сразу же узнали в нем глупого новичка, который еще никогда в жизни не воровал и, наверно, никогда не сможет. Слишком он наивен и нерасчетлив. Уста- вился на добычу и не видит, что делается за спиной, хотя это как раз самое главное. Бежать-то ему придется с добычей назад, а дорога пере- резана: Цыган и Трясогузка были уже совсем близко. Да и сама добыча, конечно, не та. Как он побежит с этим мясом, если оно только-только из кипятка вынуто? За пазуху не сунешь и в руках не понесешь - горячо. "Марала!" - презрительно подумал Трясогузка и хотел повторить это слово вслух, но беспризорник как-то нелепо согнулся и на цыпочках за- семенил к кухне. Все произошло именно так, как предполагали опытные в таких делах Цыган и Трясогузка. Беспризорник подскочил к чурбану, вцепился в мясо, вскрикнул от боли и растерялся. Ему бы со всех ног назад, а он беспо- мощно тряс ошпаренными руками и дул на растопыренные пальцы. А потом даже Трясогузке и Цыгану стало страшно. Разъяренным быком налетел ка- шевар. Беспризорник повис над землей. Одной рукой солдат держал его за шиворот, а другой рассекал ножом воздух у самого носа мальчишки. Ру- гался кашевар виртуозно. Он выпалил залпом десятка два забористых сло- вечек и по-футбольному выбил беспризорника со двора. Мальчишка перевернулся через голову, очутился на ногах и, не ог- лядываясь, помчался прочь. - Кульбит с переходом в быстрый карьер! - определил Цыган этот номер. - А жаль - мы бы помогли ему съесть мясо! - Идем! - позвал Трясогузка. - Нам этого малыша терять нельзя!.. Как улепетывает! Он до самой хазы не остановится! А мы - за ним! По- нял?.. ХРЯЩ Был за Читой карьер, в котором добывали песок, а рядом - лесопил- ка. Она уже не работала. Оборудование увезли. Крыша и стены обвали- лись. Уцелела только бывшая котельная. Она служила для читинских бесп- ризорников пристанищем. Здесь они ночевали, здесь делили добычу. Руководил ими бывалый беспризорник Хрящ. Особой силой он похвас- таться не мог, но был похитрее, поумнее других и лицом выделялся. Уг- ловатое, сухое, оно, казалось, состояло из одних хрящей. Глаза серые, но выразительные, властные и часто страшные. Он мало говорил. Взглянет - и все понимают, что приказал Хрящ. Следуя за маленьким беспризорником, Трясогузка с Цыганом подошли к царству Хряща. Среди торчавших во все стороны балок лесопилки кто-то промелькнул и спрятался за обвалившейся трубой. Трижды раздался тонкий предупреж- дающий свист. - Служба у них поставлена хорошо! - похвалил караульного Трясо- гузка. - А сколько их? - с тревогой спросил Цыган. - Изобьют еще! - Накормят! - уверенно ответил командир, будто шел к старым и добрым друзьям. Больше никто не появлялся на развалинах, но, когда мальчишки по- дошли поближе, из всех щелей, как муравьи, поползли беспризорники и плотным кольцом окружили незваных гостей. - Здорово! - по-свойски приветствовал их Цыган. Никто не ответил, но и никто пока не лез драться. Все ждали Хря- ща. Как он скажет - так и будет. Круг разомкнулся. Из пролома в стене вышли два высоких и сильных парня. Они вынесли плетеное кресло. За ними, не спеша, появился и сам Хрящ в мятом, похожем на гофрированную трубу цилиндре и в черной под- девке. Сел в кресло. Телохранители встали по бокам. - Здорово! - повторил Цыган. Хрящ даже не взглянул на него. Он смотрел на гитару, шевелил хря- щеватым носом. Перевел взгляд на правого телохранителя, спросил: - Что за артисты? - Пожрать бы! - сказал Трясогузка. - А потом и поговорить мож- но... Тонкие губы Хряща чуть раздвинулись, и вся толпа беспризорников захохотала. Царек перестал улыбаться, и все умолкли. Короткий кивок головы - и правый телохранитель пошел на Трясогузку, но отлетел, натк- нувшись на встречный удар. Царек взглянул влево - на второго телохра- нителя. Теперь уже два парня пошли на Трясогузку. Несдобровать бы ребятам, если бы не гитара. Цыган сдернул ее с плеча, ударил по струнам и запел тоскливым, отчаянным голосом: Ах, где мой табор, маманя с батей?.. Это было так неожиданно, что все замерли. А Цыган прошелся паль- цами по струнам, заставил гитару заплакать и пропел, точно пожаловался на свою горькую судьбу: Пришли солдаты да на закате... Разжались кулаки у беспризорников. И грянул выстрел! - с болью пел Цыган. Второй и третий!.. И сиротою рассвет я встретил... Погасли злобные огоньки в глазах беспризорников. Гитара рыдала, а Цыган пел - рассказывал о горе, о сиротской жизни. Хрящ надвинул на глаза мятый цилиндр и, когда Цыган замолчал, глуховато объявил: - Обед! Потом он подозвал Трясогузку и Цыгана и грязным пальцем с длинным ногтем указал на самое почетное место - у своих ног. Лужайка перед развалинами превратилась в столовую. Для гостей на земле постелили салфетки - листовки, которые днем летчик сбросил с аэ- роплана. На эти салфетки телохранители выложили хлеб, колбасу и даже сахар. Цыган с Трясогузкой набросились на еду. Жевал что-то и Хрящ, и телохранители, и все беспризорники, рассевшиеся вокруг кресла царька. Никто не разговаривал. Слышалось чавканье и тихое всхлипывание. Трясогузка оглянулся, но не увидел, кто плачет. - Кто это? - спросил он у Хряща. - Малявка! - с презрением ответил царек. Услышав свое прозвище, из-за груды битого кирпича выглянул тот малыш-беспризорник, который пытался стащить мясо. - Ты чего? - крикнул Цыган. - Руки болят? Малявка замотал головой и жалобно заморгал глазами. На грязных щеках белели промытые слезами извилистые полосы. - Есть хочу! - пропищал он. - Не заработал! - изрек Хрящ. Цыган подмигнул Малявке, вскочил на ноги и разыграл всю сцену, которая произошла у походной кухни. Он был то Малявкой, то кашеваром. И голос у него менялся. Он то пищал, как Малявка, то рычал и ругался, как тот солдат. Беспризорники хохотали. Улыбался и Хрящ тонкими губа- ми. А Цыган, показывая, как Малявка вылетел из ворот, несколько раз перевернулся в воздухе через голову и попросил у царька: - Накорми ты его! Хрящ повелительным жестом вытянул руку. Телохранитель вытащил из кармана большой кусок сахару и положил ему на ладонь. Сахар полетел через головы беспризорников. Малявка поймал его, спрятался за груду кирпича, и оттуда сразу же долетел громкий хруст. За обедом Трясогузка поднял листовку и прочитал первую строку: - "Товарищи солдаты! Против кого вы воюете? Атаман Семенов и японские генералы обманули вас!.." Откуда это у тебя? - спросил он у Хряща. - С неба! - усмехнулся царек. - Спрячь подальше, а то сам на небо попадешь! - Ты не пугай! - нахмурился Хрящ. - Поел и отвечай: кто такие, зачем притопали? Ссориться с царьком было невыгодно, и Трясогузка сказал уважи- тельно: - Помощь твоя нужна. Без тебя - амба! - Амба! - подтвердил польщенный Хрящ и выжидательно произнес: - Ну-у? - Ищем мы птичку! - понизив голос, таинственно сообщил Трясогуз- ка. - Мелом нарисована... Вот так нужно! - он чиркнул по горлу паль- цем. - Позарез!.. Не видал где-нибудь в городе? - Может, и видал! - неопределенно ответил Хрящ и наклонился к Трясогузке. - А мне отколется? - Законы знаем! - многообещающе прошептал тот. - Урки! - повелительно, крикнул царек беспризорникам. - Кто птаху видал? Мелом намалевана... Минуту длилось молчание. Потом встал один мальчишка, проглотил комок творога, вытер руки о штаны и сказал: - Видал... Мелом... Три штуки... И крылья - в стороны. - Иди сюда, Конопатый! - приказал Хрящ. - Где? Мальчишка подошел. И лицо, и шея, и даже уши у него были густо усыпаны веснушками. Из-под рыжих и каких-то пушистых ресниц хитренько поблескивали быстрые глаза. - Где? - переспросил он и зажмурился. Распахнув рыжие пушистые ресницы, он проговорил отрывистой азартной скороговоркой: - Домина там - во! Крыши не видать! И собака - морда страшенная! Сунулся - она на меня! Я - ходу!.. А пожива там есть! Фраер один туда въехал - богач из Японии! С дочкой! Шляпа - зонтик! - Ты про птицу, про птицу! - напомнил ему Трясогузка. Конопатый зажмурился, подумал и выпалил: - На заборе... Справа от ворот... Пятая доска... Три птахи сидят. - Отведешь их завтра! - приказал Хрящ и добавил, грозно взглянув на Трясогузку: - Помни! - Законы знаем! - повторил Трясогузка. - За нами не пропадет! ТУЧИ Каждое утро к мрачному особняку Митряева подъезжал Карпыч, нето- ропливо слезал с козел, раза три стукал кнутовищем в ворота и, услышав лай овчарки Чако, забирался на облучок и терпеливо ждал. Выходил уп- равляющий и говорил, будет сегодня работа или нет. Чаще всего Карпыч приезжал не напрасно. У Платайса, вполне освоившегося с ролью Митряе- ва, поездок было много. Он осматривал склады с товарами, доставшиеся ему по наследству, съездил на кладбище к могиле старшего Митряева, де- лал визиты представителям городских властей, встречался с деловыми людьми, вел переговоры о продаже имущества. Во время этих поездок Платайс подробно расспросил Карпыча и по- нял, что положение крайне сложное. Семеновская контрразведка зверство- вала. Особенно отличался подполковник Свиридов - хитрый и дальновидный офицер. Аресты следовали за арестами. Одних расстреливали, других вы- селяли из Читы. Кроме Лапотника, Карпыч не мог назвать Платайсу ни од- ного человека, которому можно довериться. Конечно, в Чите были честные и смелые люди, но, чтобы найти их, требовалось время. А у Платайса его - в обрез. Готовилось наступление красных. К этому моменту Платайс должен был разведать расположение семеновских войск и передать все сведения советскому командованию. В первый день наступления ему предстояло во чтобы то ни стало вывести из строя железную дорогу, чтобы семеновцы не могли отступить в Маньчжурию. Для одного человека это непосильная за- дача. Вот почему Платайс каждый день разъезжал по городу, заводил зна- комства и искал, искал людей, на которых можно опереться. В т