обще одним пальцем крутить можно. Я попытался покрутить руль одним пальцем, однако это кончилось тем, что он развалился на две половинки. - Видите! - Торжествующе произнес Улыбающийся Иосиф. - Он даже не шевелится! Солидный, как сталь. Да еще и десятицилиндровый мотор. Вот так-то, парень! Я открыл капот и насчитал только шесть цилиндров. - Точно! - Улыбающийся Иосиф просто зашелся от восторга. - А чего только стоит система сбережения топлива! И автоматическое зажигание! Я легко продемонстрировал ему, что система зажигания никакая не автоматическая, а наоборот, с трудом приводится в действие руками. Улыбающийся Иосиф горячо поздравил меня с новым приобретением. А автоматическое зажигание и так ничего не стоит, а уж на новых моделях вообще не ставится. - Вы же не думаете, что я вам продам старую машину, а? Я - вам?! Один еврей другому? Да вы будете в этой машине, как король разъезжать. А захотите музыку послушать - вам надо только вот тут приемник включить. Улыбающийся Иосиф показал мне соответствующую кнопку и повернул ее. Немедленно включились стеклоочистители. - Да кому, к чертям, сейчас нужно радио? - успокоительно сказал Улыбающийся Иосиф. - Ну, что там слушать? Целый день одни песни. Совершенно ни к чему. Куда важнее, что у вас просто фантастическое сиденье водителя, которое вы можете передвигать. Я попытался сдвинуть сиденье - и оно сдвинулось. Я попытался еще раз - и оно снова передвинулось. Почему же Улыбающийся Иосиф сказал, что сиденье передвигается? Это подозрительно. Я предпринял основательное исследование автомобиля - он был вполне хорош, как новый. - Он вполне хорош, как новый, - ухмыльнулся Улыбающийся Иосиф. - Он и прошел-то не больше 17000 миль. Это не могло быть правдой. Я бросил взгляд на спидометр. Он показывал 3000 миль. Мое недоверие возросло: - А почему на приборе стоит 3000 миль? - Это легко объясняется. Прежний владелец был служителем маяка. Вот он и ездил только вокруг своего маяка. С меня было достаточно. Если я правильно разгадал технологию продаж Улыбающегося Иосифа, этот автомобиль развалится самое большее через сто метров. - Прекрасно, - сказал я. - Но, к сожалению, наша сделка не состоится. Я не дам себя одурачить. - Как вам будет угодно. Впервые усмешка покинула лицо Улыбающегося Иосифа. - Вы как домой добираться планируете? - На вашей машине. - Ну, уж нет. Пешком идите. И все на восток, мой друг, все на восток... Я прикинул: если Улыбающийся Иосиф говорит "на восток", то наверняка надо идти на запад. Но поскольку и противоположные его высказываниям факты не сбывались, то не будет ли мне лучше пойти на юг. Мой путь в северном направлении проходил через плодородные поля, через тенистые леса с ручьями и водопадами - но нет, домой, только домой... Мой сосед подхватил меня и помог закарабкаться в дом, проинформировав (увы, слишком поздно!), что в Америке принято ездить покупать подержанные автомобили на собственной машине. А в конце стоит парковочный столб Как-то утром в Нью-Йорке я проснулся с зубной болью. С совершенно обычной, сильной, изнуряющей зубной болью. Что-то там, в моей нижней челюсти слева было не в порядке, распухло и болело. Я спросил тетушку Труду, нет ли тут где-либо неподалеку хорошего зубного врача. Тетушка Труда знала сразу трех, все ближе ближнего, что по нью-йоркским понятиям означает примерно 25 километров на самолете. Мне захотелось узнать, какой из троих все-таки самый лучший. Тетушка Труда погрузилась в долгие размышления. - Это смотря как. У первого кабинет на Уолл-стрит. Там кишмя кишат газетные репортеры, и как только кто припаркуется - сейчас же бегут брать у него интервью. Уж и не знаю, рискнешь ли ты пойти на это с такой зубной болью. Ко второму есть прямое автобусное сообщение, и у его дома есть охраняемая парковка, только он сам по себе не очень приятный врач. Я бы тебе посоветовала д-ра Блюменфельда. Он живет в таком же тихом районе, как и мы, и всегда подчеркивает в своих объявлениях, что там легко найти место для парковки на близлежащих улицах. Решено. Тем более, что моя нижняя челюсть к этому времени уже так распухла, что времени на дальнейшие рассуждения больше не было. Я взял машину дядюшки Гарри и умчался. Прошло немного времени, и я отыскал дом д-ра Блюменфельда. Декларированные в объявлении близлежащие улицы были на месте, а вот декларированные в объявлении места парковки - нет. На обеих сторонах улицы припаркованные машины стояли так плотно друг за другом, что и ноготка не просунешь; они были буквально нанизаны на бамперы друг друга. Некоторое время я кружил по окрестностям, как сошедший с орбиты спутник. Потом произошло чудо. Я увидел это своими глазами. Точнее говоря, я увидел чудо в его начальной стадии. Я увидел одного американца, который взялся за ручку двери своего припаркованного автомобиля. Я даже привстал со своего сиденья: - Вы уезжаете? - Я - что? Уезжаю ли я? - Он явно не верил своим ушам. - Я ждал этого места парковки два года и только прошлой осенью получил его, сэр. Это было после того урагана, который унес все припаркованные тут машины... Только сейчас мне бросилось в глаза, что крыша его машины, так же, как и всех прочих, была покрыта толстым слоем пыли. Так что ждать тут было нечего. Где, хотя бы примерно, я мог бы найти место для парковки, спросил я. Ответ после долгого раздумья и почесывания затылка возвестил, что ждать ничего хорошего не приходится: - Найти место для парковки... Вы имеете в виду свободное место для парковки? Вроде бы, в Техасе еще должно быть одно. Только не забывайте, что количество автомобилей в Америке каждый год увеличивается примерно на пятнадцать миллионов. А длина автомобиля - примерно на десять дюймов в год. По последним данным Гэллапа, восемьдесят три процента населения считают проблему парковки главной опасностью в своей жизни. И только одиннадцать процентов боятся термоядерной войны. С этими словами он достал с заднего сиденья своей машины самокат, встал на него одной ногой и помчался, оставив дверцу незапертой. - Эй! Вы же не закрыли машину! - крикнул я ему вслед. - А зачем? - откликнулся он. - Все равно машину никто не украдет. Где же он сможет припарковаться? Мой зуб погнал меня дальше. Но все было совершенно бесполезно. Куда ни глянь, стояли припаркованные машины за припаркованными машинами, а где не стояли машины, стояли столбы с табличками, а на табличках стояла надпись: "Стоянка с начала июля до конца июня запрещена" или "Стоянка запрещена с 0 до 24 часов". Но даже если где-то и не стояло ни машин, ни столбов, там, наверняка, стояли пожарные гидранты, к которым в Америке не разрешается даже близко приближаться под страхом чудовищных штрафов и лишения свободы, причем неоднократных, если что-то загорится. На одной из довольно удаленных улиц я отыскал одну афишу, из которой следовало, что здесь можно было парковаться 7-го августа с 3-х до 4х часов дня. Я начал прикидывать, не стоит ли подождать, хотя бы и так долго, но мой зуб был против этого. Наконец, счастье улыбнулось мне. Перед одним высотным зданием я обнаружил пустое, явно предназначенное для парковки место с вполне доходчивой надписью: "Бесплатная парковка для наших клиентов". Со скоростью молнии я поставил туда свою машину, вылез, в следующее мгновение припустился во все лопатки, а в послеследующее уже устраивался на стуле, который стоял в каком-то страховом обществе. - Здравствуйте, - приветствовал меня мужчина за письменным столом. - Вам на какой срок? - Приблизительно на полтора часа. Страховой агент полистал таблицы с тарифами. - Минимальный взнос для страхования от пожаров и стихийных бедствий на девяносто минут составляет 10 000 долларов. Я объяснил ему, что машина уже застрахована. - Так все говорят. Мы уже и внимание на это не обращаем. - Но я не могу позволить себе страховку за 10 000 долларов. - Тогда вы должны уехать. - Тогда я уеду. Напротив здания страхового общества находился кинотеатр. За ним находилась большая парковочная площадка. На парковочной площадке находилось много больших машин. Перед каждой машиной находились парковочные часы, которые предписывали максимальное время парковки в шестьдесят минут. Из кинотеатра непрерывно и поспешно выходили люди, бросали монеты в парковочные часы и так же спешно возвращались обратно. С наступлением темноты у меня кончился бензин. Я подъехал к заправке, и пока мне заполняли бак, отпросился в туалет. Там я выбрался в окно, вскарабкался в какую-то шахту, оттуда проследовал в магазин, протиснулся в заднюю дверь и оказался в каком-то тесном, темном, пахнущем кожей помещении. Это был мой автомобиль, который видавший виды служащий уже подогнал к месту моего появления. Его хамская ухмылка травмировала мое глубоко уязвленное восточное самолюбие. - Что бы вы еще могли сделать с автомобилем? - спросил я. - Позвольте узнать! Предложение последовало быстро и конкретно: - Смена масла - десять минут. Перегон - полчаса. Окраска - один час. - Покрасьте его в зеленый цвет и смените масло. Не мешкая, ринулся я по направлению к Блюменфельду. Я взял весьма резвый темп, поскольку квитанция, которую мне сунули в руку на заправке, содержала следующий недвусмысленно ясный текст: "Если вы не вернетесь точно через установленное время в 1 час 10 минут (это было вписано словами), чтобы получить свою машину, она будет сожжена в нашей собственной специально сконструированной для этого печи". Поскольку я давно уже не тренировался, мое дыхание довольно быстро сбилось. Я сел на автобус, и на конечной остановке пересел на такси до д-ра Блюменфельда. Когда я туда, наконец, добрался, прошло уже 42 минуты, так что мне пришлось немедленно поворачивать назад. Я примчался на заправку как раз вовремя, поскольку служащий уже собирался вылить первую канистру керосина на мою зеленую машину. Теперь у меня оставалась только одна возможность, и я решил ею воспользоваться: я поехал на машине прямо к дому д-ра Блюменфельда и врезался там в фонарный столб. Свободный, я выбрался из обломков, бросил машину и пошел в приемную. Как раз, когда д-р Блюменфельд заканчивал лечение, снизу зазвучал нетерпеливый гудок. В окно я увидел, что его издавал автомобиль, который встал прямо за моим. Я поспешил туда. Другой пациент д-ра Блюменфельда сердито выговаривал мне: - Что вы, собственно, о себе воображаете? Думаете, этот фонарь принадлежит только вам? Он был прав. Ведь в Америке только богатейшие из богатых могут позволить себе собственный парковочный столб.