когда он отпустил незаслуживающий внимания комплимент одной пожилой гостье, пока они лакомились засахаренными фруктами? Кстати, похоже, что эти фрукты употреблялись зилонгцами перед едой вместо стаканчика спиртного на Таре. (В любом случае, либо в сиропе, либо в самих фруктах содержались вещества, вызывающие легкое опьянение. Симус чувствовал, что у него развязывается язык). Как бы там ни было, он им не нравился. Это был вызов! Он почти забыл, что представляется им совсем не тем. Да стоит ли принимать так близко к сердцу обиду, нанесенную субьекту, за которого они его принимали? -- А чем занимаются солдаты на этой планете?-дружелюбно поинтересовался он. -- Защищают ее от захватчиков, -- получил он выразительный ответ, сопровождавшийся нетерпеливым подергиванием совершенно восхитительных плечей. -- И как часто вам приходилось этим заниматься, если не считать моего визита? -- Ни разу. -- Тогда у вас не так много работы. -- Мы занимаемся самоустройством. -- Уверен, что вы с энтузиазмом станете присматривать за мной и будете моим постоянным сопровождающим-ну, чтобы не упустить из виду. -- Может так оказаться, что не все поверят в то, что вы заслуживаете такого доверия. -- Вы с этим не согласны? -- Мне абсолютно безразличны как прибывающие тысячами рыжебородые бродяги, -- ее прелестные губы презрительно дернулись, -- так и рыжебородые боги, которые, по легендам этих диких стай, должны принести им избавление. -- Откуда у этих народов взялись легенды? -- Спросите у них. Возможно, это память о путешественниках, забросивших их когда-то на нашу планету. Задолго до нашего появления. -- А, значит, это все-таки произошло? -- Что вы имеете в виду? -- Интересный вопрос-не течет ли в ваших жилах их кровь?-он ждал взрыва. -- Вы пытаетесь шокировать меня, подвергая сомнению официальную версию? Напрасный труд, Космический Странник О'Нейл. Должно быть, вы обратили внимание на слегка заостренные зубы? -- Ну... не у вас. А почему такая обаятельная девушка, как вы, выбрала военную карьеру? -- Все члены моей семьи занимали командные посты. Мне предназначается та же роль. -- Как только станете взрослой девушкой? -- С рождения. Почему вас это так удивляет? Разве вам предназначено было стать странствующим менестрелем?-спросила она тоном, не терпящим возражений. -- О, нет. Это был мой собственный выбор. -- Какая дикость. -- А разве вам не хотелось бы заняться чем-нибудь другим, я имею в виду, не военным делом? -- Абсурдный вопрос. Симус с гордостью подумал: Ба, да я преуспел! Многие из них презирают официальную политику, и потом, эта злоба, очень много злобы... Отношения между Хорером, сыном хозяев, и его невестой, были довольно странными. Они все время подкалывали друг друга и сердились. Он явно считал ее набитой дурочкой, она относилась к нему, как к тупице. И, тем не менее, когда они выходили из аппартаментов в компании великолепной Мариетты, то держались за руки. Сэмми шептала ему торопливые объяснения. На Зилонге молодые люди обручаются с раннего детства. До этого тщательно просчитываются все данные, чтобы получить наиболее благоприятный генетический результат. Иногда молодые сопротивляются такому порядку и отказываются жениться на своих "суженых". Это допускалось. Мариетта, блестящая молодая женщина, нервно сообщала Сэмми, настояла на отсрочке на неопределенное время своей свадьбы с военным, которому она была предназначена. А поскольку в такой ситуации оба могут так и не обзавестись семьей, то Комитет делает исключения, особенно если претендент более беден. Многие молодые люди принимают свою судьбу, но никогда не привязываются эмоционально к своим партнерам. Некоторые влюбляются друг в друга после женитьбы. Карина и Хорер сейчас влюблены друг в друга, хвала Главному, хотя и пытаются это всячески скрыть. -- Они будут счастливы. Теперь мы в этом не сомневаемся, -- волнуясь, заявила Сэмми. -- Точно так же и вы оказались вместе?-О'Нейл кивнул в направлении ее супруга. -- Конечно. И вот, вы видите, как удачно мы женаты. Комитет принимает очень мудрые решения, не правда ли? О'Нейлу не показалось, что энергичная обворожительная женщина счастлива со своим меланхоличным мужем. Любят они друг друга, или нет, это выяснится позднее. Сэмми была из породы неунывающих, стремящихся убедить себя и всех окружающих в том, что все, что ни делается, к лучшему. Мариетта славная девушка, -- осторожно заявил он. -- Тогда вы ничем не отличаетесь от наших мужчин, -- она улыбнулась на эту реплику. Ему показалось, что ее улыбка была почти злой.-Все они думают точно так же. Возможно, она еще встретит своего мужчину. Во всяком случае, ей придется заплатить высокую цену за это. О'Нейл не хотел ничего знать об этой цене. -- Ее родители умерли? -- Да, -- проговорила Сэмми, печально тряхнув кудрями, и Симусу показалось, что у нее прибавилось седины.-Оба убиты в сражении. -- Я думал, что здесь нет никаких захватчиков. С кем же вы сражаетесь? Сэмми тревожно огляделась, словно боялась, что их услышат. -- Благоразумнее не обсуждать эту тему. Ого. Кажется, ты способен не только мысленно снимать одежду с лейтенанта Мариетты, но и вести расследование. А почему бы тебе не сочетать эти два занятия? В конце концов, ты молод. И пусть твоя молодая кровь играет, как ей и положено. Вечеринка шла своим чередом. Симус Финбар О'Нейл был явно озадачен странным поведением гостей. С одной стороны, предполагалось, что они целуются только со своими супругами, и то в "уединенных аппартаментах"; с другой стороны, все выглядело так, словно они готовились к оргии в его честь. Если их общество пришло в упадок-Симус собрался с мыслями о терпимом отношении к этому-то почему бы им не предаваться подобным развлечениям? Наконец, произошло событие, которого все с нетерпением ждали-приезд Руководителя и Четвертого Секретаря. Первый предстал в виде трясущегося старика, приветливо улыбающегося и одобрительно кивающего головой, когда отвечали на его традиционные вопросы, порхавшего по комнате и пожимающего всем подряд руки. Он извинился перед поэтом О'Нейлом за неучтивость. Не успел Симус ответить, как старик продолжил певучим голосом: -- Мы приветствуем вас. Странникам всегда рады. Мы благородны. Будем рады, если вы останетесь. Расскажите о нас всем. Спасибо, спасибо! Четвертый Секретарь представлял собой нечто совершенно другое. Более отвратительного урода Симус никогда не встречал-короткий, толстый, елейный, хитро косившийся на женщин (никто себе не позволял этого на Зилонге). Он с притворной сердечностью покровительствовал мужчинам, явно наслаждаясь сознанием своей власти над ними. Особенно О'Нейла задевали его откровенно похотливые заигрывания с Мариеттой. Надо отдать ей должное, она наградила этого типа тем же презрением, что и Симуса. Но ведь я совсем не похож на это чудовище, -- протестовало в нем все. -- Прекрасно! Вижу, что рыжебородый Бог посетил нас наконец, -- Четвертый Секретарь улыбнулся Симусу.-Особенно приветствую вас. -- Если, конечно, космического бродягу без топлива и денег можно принять за Бога, -- спокойно ответил Симус. -- Вы слишком скромничаете. Наши пробы показали, что вы одарены множеством талантов. -- Которые просто меркнут на фоне вашей потрясающей цивилизации. -- Вы прекрасно сказали, -- Четвертый явно не испытывал от этого удовольствия. -- Что свойственно поэтам. -- Итак, наша планета вам понравилась? А наши женщины? Вы видели что-нибудь подобное во Вселенной? -- Вселенной знакома красота, но Зилонг особенно богат ею. Неужели мне не показалось? Мариетта слегка улыбнулась на мое замечание. -- Долго ли вы пробудете у нас? -- Только до тех пор, пока мое судно не будет готово, или пока вы не устанете от меня. -- О, мы никогда не устаем от гигантов и рыжебородых богов. -- Что вы говорите? Если вы слушаете меня там, наверху, Ваша Милость, это Враг. Четвертый Секретарь удалился, грубо хохоча. Все почувствовали облегчение -- худшее было позади. Трое молодых людей хотели уйти вслед за политиканом, но Сэмми потребовала, чтобы они остались и послушали пение Симуса. -- Космические барды-великолепные певцы, -- чопорно заявила она. Лица детей выражали покорную скуку. Симус предпочел не обращать на них внимания и сосредоточить все усилия на прелестном лейтенанте. Как я завидую маленьким птичкам, ко- торые могут высоко подниматься в не- бо и щебетать рядом на одной ветке. Как жаль, что я и ты, моя возлюблен- ная, должны просыпаться так далеко друг от друга. Моя возлюбленная белее лилии, ее голос нежнее голоса скрипки, ее кра- сота ярче Солнца. Умом и изяществом она превосходит всех на этом свете... О, Боже, в твоей власти уталить мою боль! -- Прощайте, Благородный Гость, -- Мариетта говорила с насмешкой.-Я надеюсь, мы больше никогда не встретимся. И ни одного слова о моей песне? Ведь я пел только для тебя! -- Это будет трагедией для меня. Неужели я не заслужил хотя бы небольшое одобрение лишь потому, что Сам невзлюбил меня? -- Разве что небольшого, -- ответила она, озаряя его улыбкой сожаления. -- Его недостаточно, чтобы вы захотели вновь увидеться со мной? -- Конечно, нет. О, женщины, дьявольское отродье! Спустя полчаса он говорил сам себе тоном бодрого предостережения, что если женщина, откинувшаяся назад рядом с ним, еще раз слегка заденет его плечо, он пойдет вразнос. Он сделал еще один маленький глоток "освежающего", чтобы успокоить нервы, и стал созерцать торс Энергетического Инспектора Ниоры, находившийся в дюйме от его лица. Казалось, что он начинает входить во вкус зилонгской оргии, утонченной и цивилизованной, но его пугало завершение всего этого. Он пытался угадать, с какой из этих женщин ему предстоит переспать. Наконец, он испугался, что, возможно, придется со всеми... Несмотря на все свои разговоры и фантазии о любви, когда доходило до дела, он пытался на минуту представить себя в таком положении. Оказалось, что он не чувствует себя достаточно опытным и уверенным. Он растерял всю свою юношескую самонадеянность, столкнувшись лицом к лицу с этими зрелыми и, безусловно, опытными красавицами, лениво развалившимися за столом и совершенно явно флиртовавшими с ним в то время, как их мужья просто забавлялись этим зрелищем. Бригида, Патрик и Колумсайл, защитите и помилуйте меня, взмолился он с заметным усердием. От лимонных стен "жизненного пространства" струился мягкий свет. Ароматы и музыка дополняли друг друга. Тела гостей были расслаблены. Томные формы Энергетического Инспектора Ниоры и Штатной Художницы Рины, сидевших с двух сторон от него, все-таки не могли отвлечь его внимание от ног хозяйки, которыми она, словно шимпанзе, обхватила ножки стола. Директор Самарита, мечтательно размышлял он, у вас самые потрясающие ноги, которые я когда-либо видел. Мариетту, конечно, оставим в стороне. Нет, ваши ноги и бедра, и то, чем они заканчиваются, совершенно безупречны. Все, на что способен О'Нейл-это грезы о женщинах. Но в такой ситуации разве можно думать о чем-то другом? -- Вы полагаете странным, -- заметила Ниора мягко, -- я имею в виду то, что мы не пытаемся усовершенствовать Моцарта? О'Нейл старался сосредоточиться. Он соревновался в выпивке с гостями. Бесспорно, в этом деле они способны оставить любого таранца "под столом". Вся стряпня в этом логове содержала алкоголь, включая розовое мороженое. Это напомнило Симусу напиток двадцать третьего века, который называли "обжигающий". -- Честно говоря, милая леди, я даже не знаю, о чем думать в данную минуту, -- его взгляд скользнул по изгибу ее шеи и скату плечей, выступавших из тонкой голубоватой накидки, служившей зилонгским женщинам вечерним платьем. Он воображал, что под этим покровом находится что-то вроде корсета, поддерживающего свободно струившееся платье без бретелек и, одновременно, несколько дисциплинирующего прелести зилонгских женщин. Интересно, как он расстегивается? А, ерунда, разберемся, когда до этого дойдет. И, вообще, кого волнует Моцарт? -- А ваше правительство, Благородный Гость О'Нейл, допускает полную свободу в музыке?-спросила Ниора, соблазнительно поигрывая бокалом. -- Оно не видит в этом ничего предсудительного. У нас разрешается таким людям, как Музыкальный Директор Орнигон сочинять собственную музыку или интерпретировать других композиторов. -- Очень странно, благородный Поэт. Ведь это может привести к серьезному соперничеству?-она нахмурилась. Неужели все зилонгские женщины так роскошны? Неужели могут встретиться такие же, как Мариетта? Я этого просто не переживу! Он медлил с ответом. Почему они не расспрашивают о подробностях моего путешествия? Неужели им не интересно? А, может быть, правила поведения запрещают? Ответ был осторожным: -- Мы убеждены в том, что элемент соревновательности ведет к совершенству. Ниора начала что-то говорить, но потом продолжила потягивать напиток. Он постарался сосредоточиться на креме, который поглощал в изрядном количестве. Все происходящее озадачивало его -- формальные беседы в сочетании с волнующей чувственной атмосферой. -- Разве прослушанная только что запись Моцарта не великолепна?-прервала она его раздумья.-И в рамках официальной интерпретации существует множество способов самовыражения. Симус попытался переместить центр тяжести, чтобы случайно не коснуться губами ее обнаженных плеч. Он подумал о том, что музыка симфонии не совсем соответствовала атмосфере. И навалился на крем. Ты превращаешься в свинью, О'Нейл. Ниора придвинулась совсем близко. -- Вы не находите меня привлекательной, поэт О'Нейл? Симус поперхнулся. -- Надо быть каменной глыбой, чтобы не считать вас самой очаровательной женщиной во Вселенной. -- Ну, это преувеличение, благородный Поэт! Вы совсем не смотрите на меня. Во время церемонии принятия пищи мы наслаждаемся телами друг друга. Это не означает насилия. В вашем обществе это принято? Я нахожу ваше тело очень привлекательным! Бригида, Патрик, Колумсайл, во что меня втянули? Ее муж, Второй Главный Геммоф, сидит рядом! -- Я так долго скитался по Мирам... Думаю, я слишком старомоден, -- слабо протестовал Симус. -- О, пожалуйста, доставьте мне удовольствие, пока мы едим. Это восхитительно-возбуждать желание Благородного Гостя, -- потупившись, она смущенно улыбнулась и снова начала есть.-Разве в вашем Мире подобная прелюдия не принята? -- Уф... нет, конечно, нет. Я думаю, мы... ну, мы несколько более сдержанны в этом вопросе. -- Но зато менее сдержаны в насилии. -- Мы отрицаем насилие над женщиной, -- твердо заявил он, убеждая самого себя -- практика часто отличается от теории. -- Как необычно! Значит ли это, что возбуждение желания заставляет вас обладать женщиной? -- Нет! Конечно, нет! -- Значит, все так же, как у нас. О'Нейл глотнул спиртного и решил, что ничего не станет предпринимать до тех пор, пока кто-нибудь не начнет первым. А если все они ждут меня?-подумал он и в отчаянии положил себе порцию плотного темного крема. -- Вижу, вам понравился наш темный крем, Поэт О'Нейл, -- обратился к нему Музыкальный Директор, худощавый мужчина с пепельно-серыми волосами и приветливой ласковой улыбкой. -- Я в восторге. Очевидно, вы получаете все это от ваших диких рогатых животных? -- Диких? -- Не обращайте внимания, просто такая манера выражения, -- О'Нейл сделал над собой усилие, чтобы оторваться от томной позы Рины. -- Всю нашу пищу мы изготавливаем из того, что дает урожай, и из молока коров. А наши ученые, подобные моей благородной супруге, разрабатывают различные технологии синтеза разнообразных продуктов на базе этих компонентов, -- он говорил так же торопливо, как и уродливый политикан, словно продавал с молотка. Симусу показалось, что эта тема ему совершенно безразлична. -- Кроме того, вам удается изобретать из них деликатесы, -- маленький комплимент в адрес повара никогда не повредит. Хозяин гордо улыбнулся. -- Моя супруга наделена большими способностями. Трудно было ожидать такого высказывания от мужчины, привыкшего меняться женами на вечеринках. О'Нейл повернулся к своей соседке по столу, полулежавшей совсем близко от него. Она очень изящно откусывала кусочки пирожного. -- Позвольте сказать вам комплимент, не сочтите за грубость! Вы так хороши собой, что мой голос просто застревает в горле, как только я пытаюсь заговорить с вами. Она была польщена, румянец разлился по ее смуглой коже. -- Очень милый комплимент, -- одобрительно улыбнулась она и добавила:-Созерцание -- это то, что нужно. Все действительно замечательно. -- Не хочу быть навязчивым, но я не собираюсь забирать комплимент назад, -- настаивал он. -- Исключения вполне допустимы для пришельцев, особенно если они поэты, -- она скромно потупилась, совершенно довольная своим компаньоном по столу. О'Нейл расслабился. Кажется, его оставили в покое. Никаких оргий! Все это забавно. Рассказать комунибудь-не поверят! Складывалось впечатление, что все то, чего он так опасался, происходит. Гости полулежали в интимных позах очень близко друг от друга, но не соприкасались. От партнеров требовалось невероятное внимание, чтобы следить за движениями друг друга и постоянно сохранять разделяющее их на несколько дюймов расстояние. Когда партнерша слишком близко придвигалась к бедрам партнера, ему следовало отклониться всего на какие-то доли дюйма. Это требовало чрезвычайного умения и совершенно изнурительных затрат энергии. Когда Самарита в очередной раз склонилась над столом, чтобы предложить ему десятое или даже одиннадцатое по счету блюдо, он попробовал невзначай задеть ее бедро плечом. Она отскочила назад с выражением ужаса и злости на лице. Симус пробормотал извинения, что-то о свойственной таранцам неловкости. Извинения были приняты благосклонно. Чтобы отвлечься от Ниоры, он стал расспрашивать о туземцах. Это была область, в которой каждый имел свое собственное суждение-все говорили об этом, даже дети в школе писали контрольные работы на эту тему. Самарита утверждала, что они не являются гоминидами и не имеют никакого отношения к предкам гоминидов. Если не предпринимать усилий со стороны зилонгской цивилизации, то процесс их эволюции будет очень замедлен. В своей естественной среде они ведут совершенно дикий образ жизни, но могут быть приручены в раннем возрасте или при рождении в неволе. Становятся общими любимцами и вполне справляются с несложной работой. Важнейшей научной работой Самариты было селекционное скрещивание туземцев для выведения сильного доминирующего вида. Это была трудная, требующая большого количества исходного материала, работа, поскольку та область генов туземцев, с которой приходилось работать, слишком мала. Все это было совершеннейшей чепухой. Худенькая женская особь, прислуживающая им за столом, совершенно очевидно обладала гоминидным строением тела, которое прикрывала бежевая накидка. Она очень походила на обезьянку. Речь существа была рудиментарна-пощелкивание и ворчание, а руки почти не отличались от человеческих. Она была явно создана для вертикальной постановки тела, а не для хождения на четвереньках. Более того, достаточно было одного беглого взгляда на ее заостренные зубки, чтобы понять, от кого зилонгцы заимствовали "интересные отличия" от таранцев. Туземцы могли скрещиваться с гуманоидами, и однажды в истории Зилонга это уже произошло. Потом этот процесс приостановили, и теперь возникла необходимость в отрицании этой реальности. О'Нейл удивлялся тому, что такой крупный ученый, как Самарита, может произносить такие глупости. Он заметил, что маленькое существо улыбнулось ему с выражением понимающего сочувствия: Мы оба знаем, что они просто набожные обманщики, -- словно намекала служанка. И оба мы выживем, используя их глупость. Была ли прирученная малышка привлекательной, когда улыбалась, -- молодое гибкое тело, миниатюрные, но крепкие, груди, соблазнительные порывистые движения... Безусловно, она достаточно привлекательна. О'Нейл решительно пересмотрел свое мнение об аборигенах. Мужчина, оставшийся без женщины на долгое время, совершенно спокойно мог бы заниматься любовью с подобным существом. Неужели что-то подобное происходило и на Земле? Раз уж мы эволюционировали "горячую" фазу, с адом, должно быть, произошло то же самое. Так вот, что представляли собой наши далекие предки. Грязные животные! Чувственная часть обеда подходила к концу. Орнигон предложил отправиться на состязания. Восхитительно расслабленные прелести Ниоры приняли подтянутый вид, что вызвало двойственное чувство Симуса, одновременно облегчения и сожаления. Даже температура в комнате, которая доходила еще недавно до субтропической жары в полдень, понемногу снизилась. Детки, игра закончена, подумал О'Нейл. Все на "состязания", что бы они собой не представляли. Арена находилась в том же квартале Города, что и жилое здание, где располагались его хозяева. Они сошли с эскалатора и пересекли блестяще освещенную, заполненную толпой людей площадь. Снова Симус почувствовал себя сельским пареньком, приехавшим в столицу. Ночной воздух был целительным и свежим. Сотни людей двигались к розовой башне в конце короткой улицы, пересекающей площадь под углом. Они вошли в здание, спустились на эскалаторе вниз и оказались на огромной арене, часть которой занимал гимнастический зал, а другую-плавательный бассейн. Публика сидела на ярусах, составленных из глубоких кресел. А вы предпочитаете наблюдать за спортсменами в комфортных условиях, отметил О'Нейл. Соревновались Северный квартал, где жили Самарита и Орнигон, и Южный центральный квартал. Его гости прикрепили к одежде маленькие красные и белые ленточки, другая сторона-желтые и голубые. Никто не пытался выразить поддержку командам. Состязания начались с традиционного ритуала приветствия. Это напомнило Симусу японский театр масок, который он видел на "Ионе" в видеозале. Потом пошла серьезная борьба: комбинация волейбола, ватерполо и хоккея на траве, в которой принимали участие как юноши, так и девушки. Больше всего это походило на прекрасно поставленный балет -- стройные сильные тела молодых прикрывали плотные корсажи. Минимум нижнего белья, которое носили зилонгцы обеего пола. (Все-таки я не вижу, как можно снять корсаж с женщины. Только если изо всех сил потянуть вниз.) Это было жестокое и яростное зрелище. О'Нейл никогда бы не смог замахнуться на девушку, даже в игре. Зилонгские юноши нисколько не смущались этим, да и девушки в долгу не оставались. Его страшно поразила реакция публики. Они аплодировали умелой игре, нисколько не реагируя на сломанные конечности или изуродованные лица. Все это дикое зрелище их просто забавляло. Трудно было определить, волнует ли их выигрыш собственной команды. Он старался не терять самообладания, но когда поволокли худенькую девушку со сломанной рукой6 висевшей, словно плеть, с хлещущей изо лба кровью, отвращение и ужас охватили его. Посмотрев на него, Самарита быстро заверила: -- Не волнуйтесь за нее. Здесь очень опытные хирурги. Через день или два от травмы не останется и следа. Она будет играть в следующих состязаниях. -- Каково же ей сейчас? -- Скорее всего, она счастлива, что мужественно боролась. Со мной и не такое случалось во время состязаний. И я всегда страшно гордилась, когда удавалось удачно провести партию. Кровавое побоище закончилось победой команды хозяев. Все поздравляли Второго Инспектора Геммофа-это была его школьная команда. Другие пары, живущие в соседних башнях, отправлялись домой. О'Нейл со своими хозяевами вернулся в семейное жизненное пространство, чтобы слушать музыку и продолжить возлияния. -- А у вас на Таре бывают такие состязания, поэтический Гость?-Музыкальный Директор задал свой вопрос тоном, подразумевающим, что очередь снова дошла до "серьезного разговора". О'Нейл попытался объяснить им, что такое футбол и игра в ручной мяч. Однако, обе эти бешенные игры показались им скучными. Он сменил тему разговора и спросил у Музыкального Директора, играл ли он на состязаниях в школе. -- Увы, тем, кто запрограммирован на искусство, это запрещается. Директор Исследовательского центра завоевал славу за двоих. Весь квартал гордился ее мастерством, -- в его голосе не было никакого энтузиазма. -- Прекрасно, и если она рассердится на вас, и ей под горячую руку попадется палка?-Если бы не "освежающий" напиток, он никогда бы так не пошутил. -- Но Директор никогда не сердится на меня. Мы супруги, -- Орнигон был страшно поражен. Самарита ужасно покраснела. -- Никто не имеет права замахиваться на другого палкой. Если кто-то допускает такое вне состязаний, это преступление! Я не понимаю, о чем вы говорите. Так вот, в чем дело! И жестокость, и чувственность были, безусловно, свойственны природе зилонгцев, но оба эти чувства постоянно сдерживались жестким социальным контролем в повседневной жизни. Да, это их образ жизни, подумал О'Нейл и, преследуемый сластолюбивыми телами с окровавленными палками, провалился в сон. 5 У него снова разламывался затылок. Симус О'Нейл стремительно оглянулся. Сзади никого не было. Мост был пуст, извилистая улица темна и безлюдна. В домах на другой стороне моста не было признаков жизни. И все-таки, кто-то следил за ним. Весь день они шпионили за ним... шпионили за шпионом... Ну что ж, все достаточно славно. Еще днем он пришел к выводу, что эта планета управлялась страхом веками-страх насаждался теми, кто определял, что есть добро и благо, заставляя других поступать так же. Сама часто повторяла, что самый опасный тип-это тот, кто уверен в своей непогрешимости. -- ...Или она, -- добавил Симус. -- Ай, -- Кардина повертела рубиновое кольцо управляющего, -- мы, женщины, превосходим вас даже в фанатизме. И вот теперь страх фанатизма был прямо за его спиной. Он потер затылок и вернулся назад, к ручью. Сеть таких ручьев, несущихся к Большой реке, пронизывала весь Город. Они составляли часть системы водоснабжения и санитарной чистки Города. Их берега и дно были выложены той же каменной породой, что и дома. В который уже раз он почувствовал себя деревенщиной. Симус всегда считал, что система канализации и рециркуляции на "Ионе" была очень совершенной. Теперь она казалась ему детской игрушкой по сравнению с колоссальной сложной зилонгской схемой, рециркулирующей сливные вот таким образом, что это можно было употреблять снова и снова, и при этом в процессе регенерации вырабатывалась энергия. Более того, запас природных ресурсов планеты был таков, что в усложнении не было нужды. Естественное течение мощной реки способно было очистить город за час или два. Сама река при помощи каналов могла обеспечить Город гидроэлектрической энергией. И зилонгцы прекрасно знали об этом, поскольку располагали крупными заводами и предгорьях. Таким образом, вы следуете учению Первого и Основателя, сберегая природные ресурсы от разрушающего воздействия цивилизации. Но вы же устанавливаете и нормы, в каких случаях и до каких пределов эти правила распространяются. В горах Река не считается неприкосновенной, вблизи Города-да. Если прибегать к такой градации, то легко все объяснить. Про себя он обозначил Реку заглавной "Р", поскольку совершенно очевидно, что по мере приближения к Городу она становилась охраняемой. Вы не оскверняете Реку ни стоками, ни плотинами с генераторами. Почему? Потому что Первый завещал бережно относиться к великим силам природы. В них содержится Высший Смысл. Замечательно, если не считать того, что, как он успел заметить, они не были религиозными людьми. И рециркуляция стоков так или иначе влияла на естественные природные процессы. Но оспаривание не входило в его задачу, так же, как и поиск логики поступков. Только наблюдения и анализ. Возможно, и таранцы показались бы пришельцу со стороны не последовательными; правда, он надеялся, что они способны в этом честно признаться самим себе. Местные же, будучи пойманными на таком противоречии, либо начинали бешенно спорить, как Сэмми, либо издевались, как великолепная Маржи. Таранцы, скорее всего, просто рассмеялись бы и сказали "Ну и бог с ним, мы ведь никогда не утверждали, что всегда логичны в своих поступках, разве не так?" Последующие два дня, большую часть времени он проводил в "Исследовательском Центре" Зилонга, листая исторические документы. Центр располагал огромным штатом (которому были даны указания предоставить любые документы по первому требованию Симуса) при совершенном отсутствии посетителей. К великому сожалению, что касалось Основателя или Первого-в материалах не было почти ничего о их жизни или о том времени. Ранним утром того дня в Исследовательском Центре, когда библиотечные изыскания были почти закончены, тяжело подперев голову руками, Симус буквально падал от усталости перед терминалом. За долгие годы скитаний на "Ионе" не раз приходилось сталкиваться со злом, но он даже не мог себе представить всего варварства зилонгской тысячелетней истории. А ведь он смог узнать едва ли половину. Не обладая выдающимися психическими способностями, Симус Финбар Дармьюд Брендан О'Нейл каждым своим нервом постоянно ощущал страх Зилонга. Он должен как можно скорее выбираться отсюда и захватить с собой эту женщину. Все-таки, говорил он себе, если это место может произвести на свет существо, подобное Маржи, то не так уж все безнадежно. Он расправил скомканные заметки "Высказываний Основателя" и углубился в них. "Я чертовски хочу, чтобы вы там, наверху, разобрались в этой куче дерьма," -- прошептал он читателям из монастыря. Транслятор переводил высказывания на космогэльский, но даже в переводе становилось очевидным, что они относятся к разному времени, к разным ситуациям, к разным авторам. Некоторые были плоскими и грубыми: "Не вступайте в соглашение со ско- тами. Изгоняйте тех, кто так пос- тупает." "Каждая женщина-это ходячее чрево. Избивайте тех из них, кто отвора- чивается." Другие были более парадоксальными: "Женщина для мужчины. Мужчина для женщины. Еда для всех. Женщина для всех. Те, кто много ест, пусть голо- дают. Те, кто часто бывают в зача- тии, пусть останутся бесплодными." "Уничтожайте тех, кто творит мир. Будьте в мире с теми, кто будет уничтожать." Многие высказывания были бессмысленными: "Остерегайтесь времени ветров. Остерегайтесь слова пророка. Остерегайте тело от искусителя. Не допускайте мужеложества. Пусть те, кто пришел на Зилонг раз- рушать, познают мир. Любите его, который наказывает нуж- дой." Однако, другие не были лишены разумности и некоторой подвижности мысли: "В нашем мире мы должны иметь толь- ко такие правила, которые освобождают человеческую природу для добра." "Секс-не радость для всех, кто будет наслаждаться им." "Все равны-мужчины и женщины, старый и молодой. Жизнь каждого заслуживает уважения." "Сила не может применяться, дабы не развращать." "Благодать всем, кто повторяет эти слова с нами. Мы должны быть равны, чтобы быть свободными. Мы должны быть свободными, чтобы быть равными. Никакой свободы, угрожающей ра- венству. Никакого равенства, угро- жающего свободе." В конце приводился целый раздел высказываний, посвященных женщине, самыми умеренными из которых были следующие: "Тот, кто убивает младенца мужского пола, совершает тяжкий грех. Тот, кто убивает младенца женс- кого пола, предотвращает великое зло." Возможно, подумал Симус, если найдется тот, кто сможет это переварить, то отнесет эти высказывания к 1119 году со дня освоения Зилонга. Более осмысленные из этих высказываний могли быть отнесены за счет полного идеализма Основателя, верившего в природную человеческую предрасположенность к добру, общественное благо, уважение к природе, полную сексуальную раскрепощенность. Читая между строк умеренной и набожной официальной истории, Симусу удалось составить вчерне общее представление о предмете. Он пришел к выводу, что сексуальная свобода допускалась только для мужчин, И это означало для мужчин забаву, для женщин-работу. "Сексуальная свобода = сексуальное закрепощение женщин как минимум в двух поколениях,"-пометил Симус на бумаге. Произошло восстание женщин, которое было жестоко подавлено. Великие Лорды взяли в жены туземных женщин и построили большие города по всей планете. Во время отчаянных и ожесточенных войн они истребляли друг друга, уничтожая поселения и разрушая технику, которую привезли с собой. После этого наступил период "Первой Реорганизации". Реорганизаторы провозгласили трезвость и умеренность, уничтожая всех, кого подозревали в смешении крови, и начали перестраивать центральный Город, где произошло первое заселение. Они уничтожили все остальные города и запретили всем "внекастовым и дегенеративным" жить в стране. Сексуальная свобода была возвращена. Была предпринята попытка искоренения туземцев, как "дьявольского отродья". Причины, объясняющие провал этого плана, отсутствовали. На смену пришла эпоха "Абсолютной вседозволенности", в течение которой мораль деградировала и, (по сохранившимся источникам около четырех веков назад) все виды пороков процветали, кроме предупреждения, запрещающего случайное впадение мужчин в "плотский грех" с туземками. Затем наступила Вторая Реорганизация около двух столетий назад, во время которой были учреждены должности Руководителя, Комитет Секретарей, Совет Попечителей-институты власти, провозгласивщшие "порядок, дисциплину и неподкупность". "Очень мудрый план, Вторая Реорганизация," как оценил один из мудрецов того времени. Прекрасно, думал Симус, это удерживало их от кровопролития около двухсот пятидесяти лет, и это уже хорошо. А что дальше? Второй период Вседозволенности? Его потрясли не только истории, повествующие о пытках, резне и позднем геноциде. Еще больше Симус удивлялся тому, что при такой продолжительной, последовательной и вполне искренней верности данным принципам, зилонгцы, как ни странно, умудрились пересмотреть методы, обеспечивающие равенство, общность, открытое проповедование добродетели. Если женщины или туземцы подвергались нападкам, то объяснение причин состояло в том, что они представляли собой угрозу добродетели. Когда время от времени осуждался секс, это объяснялось тем, что секс представлял помеху умеренной и рациональной гражданской ответственности перед обществом. Когда попиралась личная свобода, то делалось это во имя всего человечества. Итак, сотни лет разрушения, тирании и смерти. Чем это закончится? Правда, в последней четверти тысячелетия им удалось создать благополучную видимость. Но сейчас иллюзия разрушалась, все еще владея умами поколения Сэмми, они уже не удовлетворяли младшее поколение, ее сына и Маржи, например. Сохранение видимого благополучия обеспечивалось постоянным чувством страха, всегда присутствовавшем на Зилонге, даже здесь, в живительной спокойной атмосфере библиотеке, это явно ощущалось (В этом Симус был убежден и не мог объяснить, как и почему это происходит.). Разве одного этого уже не достаточно для гениев там, наверху, на "Ионе"? Возможно, нет. Они хотят знать все подробности и ньансы этого страха сегодня. Ты должен, обязан, помочь им в этом, Симус. Итак, уже после наступления комендантского часа, нарушая местные правила, он в поисках причин этого страха, рисковал, исследуя в этом секторе Города (про который Сэмми сказала, как "неподходящий" для прогулок) санитарную систему. Так в чем же дело? Симус был из тех, кто всегда придерживается установленных правил. Кроме того, на него начало давить постоянное беспокоившее его присутствие хозяев. Отношения складывались трудно, особенно после того, как они проводили ночь в отдельных комнатах, и это было типично для всех зилонгских супружеских пар. Он нуждался в нескольких спокойных минутах, проведенных на чистом ночном воздухе, для того, чтобы хоть как-то осознать этот таинственный роковой мир, в котором оказался не по своей воле, и, как он говорил теперь, вопреки своим лучшим намерениям. Он шел по Старому Городу Зилонга, узкие улицы которого, застроенные невысокими зданиями, были живыми свидеделями эпохи до небоскребов. В конце улицы, ведущей к мосту, он заметил оживление, царившее на большой Центральной Площади. Впитывая цвета и звуки, он легко пересек площадь, заполненную людьми в элегантной, яркой одежде. Они прогуливались, разговаривали, сидели за столами, слушали бродячих музыкантов. Их голоса звучали мягко, манеры были сдержаны, приветствия, относящиеся к нему, изысканно вежливы. Хозяева спокойно относились к его прогулкам "за глотком свежего воздуха", хотя смутно представляли себе, зачем ему это нужно. Около одиннадцати часов вечера зилонгский Город был наполнен жизнью, блистал красками и светом. Симус жадно впитывал его очарование, наиболее примечательную часть которого составляло и большое количество пронзительных женских форм. Да, это было великолепное место, это было... настоящие изобилие самых привлекательных во всей Вселенной женщин. Впрочем, нет, таких же привлекательных, как Мариетта, которую он ни разу больше не видел (вот и ответ на его вопрос). Если бы только они не следили за мной. Вскоре освещение начало мерцать, предупреждая гуляющих о том, что пора расходиться по домам. Без какого-либо недовольства или возмущения, в течение четверти часа, толпа растворилась, и Центр Города опустел. Потом освещение погасло совсем, и, казалось, Симус остался в одиночестве, в полной темноте, и лишь слабое и невыразительное мерцание одной из лун слегка растворяло непроглядность. Полное одиночество, если не брать в расчет соглядатаев. Он склонился над черной водой ручья, выглядевшего очень глубоким. Конечно, они не говорили ему всей правды. Или даже если большая часть из того, что они говорили, была правдой, многое от него скрывалось. Он не мог понять, почему они так страстно пытались показать ему лишь суровые стороны зилонгской жизни. Что-то в этом всем было неправильное. Снова пришлось растирать затылок. Черт бы побрал, снова никого нет. -- Выйди из укрытия, сразимся!-выкрикнул он на космогэльском. Никто не отозвался. Его мысли снова вернулись к потокам воды-глубоким и быстрым. Без сомнения, это были сточные канавы. Я боюсь, что меня спихнут туда. Утром события завертелись, сменяя друг друга. Технический Институт, Компьютерный институт, Институт Изучения Тела-он совершенно официально познакомился и осмотрел все эти заведения. Он видел Большую Центральную Площадь с широко раскинувшимся комплексом Центрального Строения-компьютерного центра и военного ведомства. Он прошел по петляющим маленьким улочкам Старого Города за Площадью. На все его вопросы о политической жизни получал подробные ответы: управление осуществлялось тщательно разработанной структурой Комитетов, как его убеждали, единодушно принимающих решения на всех уровнях общественной жизни. Ему не пришлось задавать много вопросов. Большинство его вопросов предвосхищалось. Некоторые разражались таким потоком слов, пытаясь объяснить ему буквально все, что он просто чувствовал себя погребенным под грудой деталей. Если давать названия каждого дерева, то можно лишить человека возможности сосредоточиться на лесе вообще. Он выслушал массу рассказов обо всем, практически ничего не узнав. В бледно-зеленых стенах строгого антисептического Института Тела О'Нейл был поражен отношением между Самаритой и ее штатом. От Директора Исследовательского Центра он ожидал больше строгости с молодыми. Однако, она была совершенно раскована и естественна. Казалось, что эта банда любит ее; их непринужденность, конечно, не шла в сравнение с тем, что царило на борту "Ионы", но в этом суперзажатом месте это было еще более неожиданно. Она несколько раз улыбнулась и даже продемонстрировала то, что по зилонгским стандартам следовало трактовать, как смех. И когда она смеялась, у него снова возникало непреодолимое желание сгрести ее в охапку и поцеловать; приходилось себя контролировать. Он узнал от доктора и ее сотрудников, что зилонгцы жили в полной гармонии с окружающим миром. Во времена Реорганизации был предсказан рост популяции и что оставшаяся часть континента должна быть отдана исконным обитателям планеты. Джут, их основная сельскохозяйственная культура, был для них источником пищи и одежды. Добыча руды и металла за чертой Города обеспечивала материалом для строительства. Для быстрого воспроизводства засухоустойчивых сортов джута и создания новых технологий для наиболее полной его обработки требовалось вести постоянный научный поиск. В задачу Центра, руководимого Самаритой, входило достижение наиболее полного понимания интересов обитателей, с которыми они соседствовали по планете. Симус решил, что в этом была логика и здравый смысл; но до тех пор, пока не дошло до генной инженерии. Молодые люди обручались в младенчестве на основе компьютерных рекомендаций по их генетическому потенциалу. Было декларировано, что случайное воссоединение расценивали, как отсутствие дисциплины в обществе и социальную опасность. Сотрудники Института были потрясены тем, что О'Нейл не был связан ни с кем обязательством и тем, что при желании жениться он мог выбирать по своему усмотрению. После Института Самарита проводила его в Музыкальный Центр, где шла репитиция под руководством ее супруга. Ему удалось уловить смятение и тревогу в ее восприятии музыки, в ее изящном чувственном теле. -- Вы действительно не связаны обязательствами ни с одной женщиной, Поэт О'Нейл?-с сомнением, хмурясь, расспрашивала она.-Разве это не ведет к беспорядочным отношениям? -- Ну, обычно мне удается сдерживать животные инстинкты. Правда, это трудно, когда рядом красивая женщина. Она нахмурилась еще больше. -- Вы должны постараться понять и принять нашу культуру, -- это было прямое высказывание. Комплимент остался незамеченным. При выходе из Музыкального Центра она формально попрощалась и направилась вниз по улице. Симус загляделся на изящно покачивающиеся бедра этой женщины. Помилуй, Создатель. Она на двенадцать лет старше тебя. Бедняга продолжал любоваться, как зачарованный, пока она не затерялась в толпе. Некоторое время это видение преследовало его. Однако, на Площади стемнело. Ему нужно было торопиться на жизненное пространство-ведь они могли встревожиться. Сэмми и Эрни были неизменно гостеприимны к нему. Комитет обязал их отвечать на все его вопросы. Они могли ожидать, что произойдет еще что-нибудь, но либо боялись узнать об этом, либо были слишком мудры, чтобы не расспрашивать. Знали ли они о тенях, преследовавших его целый день? Возможно, нет. Для Сэмми было существенно не только то, что он знает ответы на те вопросы, которых они не касались, но и что он воспринимает и разделяет благоразумие зилонгской жизни. Означало ли это, что у нее самой были некоторые сомнения? На этот раз он был твердо уверен в том, что слышал какие-то звуки за спиной. Но по-прежнему никого не было видно. Сэмми безусловно искренне верила в то, что говорила. О ее супруге этого сказать было нельзя. -- Моя жена-добродетельная женщина, -- сказал в тот день Музыкальный Директор.-Она не может просто объяснить или принять что-либо, она должна это обязательно отстаивать. Для благородного гостя это, должно быть, утомительно, -- и снова в его мужественном голосе были нотки безразличия. О'Нейл убеждался в том, что такая роскошная женщина не могла быть утомительной. Орнигон продолжал: -- Благородный Директор Исследовательского Центра еще в молодые годы была очень популярна. Она всегда отличалась энтузиазмом. Такие натуры добиваются блестящих успехов в науке, я думаю. Я, как артист, возможно, заслуживаю прощения за то, что более циничен, -- он с сожалением пожал плечами. Это было уже после репетиции. Звучала музыка Гайдна, исполняемая на инструментах, выглядевших карикатурно по сравнению с известными симфоническими инструментами. Горны, скрипки и даже духовые были вдвое короче, чем в типичном таранском оркестре. Была еще пара инструментов, напоминающих фагот, с глубоким, низким и таинственным звучанием. О'Нейл и его хозяин стояли на мосту Реорганизаций, наблюдая за причудливыми отсветами заходящего солнца. Багряные блики падали на стремительно несущийся поток ручья, рвущегося к большой Реке, на городские стены, на бескрайние просторы берега самой Реки. Они дружно потягивали из бумажного пакета, который Орнигон обнаружил в комнате за эстрадой. -- Это правда, что супруги подбираются компьютером?-спросил О'Нейл, небрежно перегнувшись через ограду моста. -- О, да, это правда. Но для меня не очевидно, чтобы это заметно улучшало нашу породу, разве что в физическом смысле. Зато я знаю, что это возводит преграды в нашем обществе. Супруги выбираются в соответствии с принципами, которые обязывают их заключать браки внутри их собственных групп. Так, в нашем случае, мы оба из семей важных особ. Наш сын женится на студентке Военной академии, дочери ответственных чиновников. Цели безклассового общества, похоже, находятся в противоречии со стремлениями генетически совершенного общества, -- он говорил ровно, спокойно, но пустой стаканчик в его руке был скомкан. -- А как же такие, как Директор Самарита объясняют это противоречие? -- О'Нейл осушил свой бумажный стаканчик и снова его наполнил. -- Она утверждает, что большую часть времени наше общество подчинено процессу создания промышленной сферы и сбору урожая, что, в конечном счете, и определяет наш образ жизни. Фестивали чередуются со временем интенсивного труда-это периоды, когда мы возвращаемся к примитивному равенству. Возможно, такое чередование занятий должно удовлетворять тех, кто считает себя жертвой жесткого социального порядка. Должен оговориться, что не считаю себя достаточно проницательным и информированным, чтобы настаивать на правильности таких выводов. Комитеты придерживаются такого мнения; редко кто жалуется. Естественно, те, кто находится наверху социальной лестницы, не станут жаловаться, зачем нам? Он отказался от предложения Симуса выпить еще по стаканчику, словно удивляясь тому, как быстро опустошил первый. -- Социальные разногласия?-О'Нейл не скрывал своего любопытства. -- В известном смысле, -- его хозяин уже пожалел о своей словоохотливости.-У нас это редко обсуждается. О'Нейл выплеснул остатки себе в рот и загляделся на великолепный закат. Небо спасает нас, так оно прекрасно. Слишком дорого мы платим за эту красоту, но все же восхитительное зрелище. Симфония пастельных тонов на безоблачном голубом небосклоне была несравнимо выразительнее и богаче концертной пьесы, которую они слушали. Кто несет ответственность за все, что здесь происходит? Какие призрачные силы принимают решения? На "Ионе" все просто и ясно. Там всегда известно, какие группировки и фракции входят в данном году в Совет Настоятельницы, кто подчиняется ей и Аббату и Помощнику Аббата. Всегда ясно, к кому нужно обращаться в тех или иных обстоятельствах. Здесь все было безразлично, загадочно, покрыто тайной. "Комитеты", "Руководители", "компьютеры"? Бессмыслица какая-то. Кто-то же должен управлять всем этим. Кто конкретно? А может быть, развитая цивилизация стала настолько древней и устоявшейся, что в этом нет необходимости? По крайней мере, треть рециркуляционной системы не функционировала. Два ручья пересохли, и их вымощенное камнем русло четко вырисовывалось на солнце. Ему сказали, что они будут приведены в порядок "вскоре". Однако, слова звучали скорее как избитая фраза, чем как твердая уверенность в том, что ремонт действительно на подходе. Один из двух лифтов в жилом небоскребе Эрни и Сэмми также простаивал и "вскоре" должен был быть пущен. На вопрос, как долго он не будет работать, Симусу объяснили, что а). Он не должен задавать подобных вопросов и б). Несколько месяцев. -- Комитет, отвечающий за ремонт, очень загружен. Слишком многое необходимо сделать. Существуют определенные приоритеты очередности выполнения. И мы, не знающие всего, должны терпеливо ждать. Жаловаться не годится. Это следовало понимать таким образом, что энергичная Самарита и хотела бы от нетерпения пожаловаться, но вынуждена сдерживать себя. В обществе, располагающем богатствами и ресурсами для таких длительных простоев не было объяснения. Кроме, пожалуй, бюрократической некомпетенции, о которой он только читал, но ни разу не испытывал на собственной шкуре в стенах тесного и вздорного монастыря. Если ремонтная бригада не появилась в течение пятнадцати минут, вы разыскиваете ответственного и задаете ему несколько вопросов о том, не страдает ли он дурной наследственностью, склонностью к сексуальным извращениям, и не считает ли он целесообразным предпринять немедленно выход на постоянную индивидуальную орбиту. Конечно, кое-что вы услышите в ответ, но после этого он приходит со своей угрюмой бригадой и делает дело, после чего пропускается стаканчик-другой. И не надо ждать месяцами. -- А вопрос о том, когда обзаводиться детьми, тоже решает компьютер? -- Беременности санкционируются Комитетом по Беременностям, -- медленно произнес Орнигон.-Разрешение дается только после тщательных проверок. Редким семьям позволено три беременности, обычно-две, чаще всего-одна. Иногда запрещается вообще. В дополнение к этому, младенец проходит квалификационный отбор на жизнь. Если он не проходит отбор, то от него избавляются. Очень трудно получить разрешение на дополнительную беременность, -- Орнигон помолчал.-У нас был второй ребенок... дочь... был небольшой дефект... -- И добавил грубо:-Жаль, конечно, но существует социальная плата за такие дефекты, которое общество, подобное нашему, просто не может себе позволить. В любом случае, ребенок не мог бы быть счастливым. -- Что-то подобное происходит и с пожилыми людьми?-поинтересовался О'Нейл, начиная догадываться, почему он так редко встречал стариков. -- Как я понимаю, любая активность "прерывается" в период между семьюдесятью двумя и девяноста годами. Возможно применение и более раннего предела, иногда в случае болезни устанавливается более ранний срок, чем официально установленная дата. Вас интересует, как мы "прерываем" деятельность, но вы не решаетесь спросить? О'Нейл кивнул и, допивая капли ликера, старался не выдать своего ужаса. -- На Фестивале, посвященном сбору урожая, -- объяснил Орнигон.-Они уходят к богу! Они становятся одним целым с Зилонгом. -- Человеческое жертвоприношение?О'Нейл задыхался, его собственный бумажный стаканчик превратился в скомканный плотный шарик. -- Когда-то давно так было, Благородный Гость. Теперь мы стали слишком цивилизованными, чтобы поступать так. Все происходит совершенно безболезненно, никакой боли-легкий способ завершить деятельность. По крайней мере говорят, что легкий. У нас нет свидетельств от тех, кто через это прошел. Заметив, что О'Нейл тяжело дышит, перегнувшись через перила, он слабо улыбнулся. -- Вы шокированы нашими обычаями. Они отличаются от ваших? У нас гуманные мотивы, никто не хочет быть в тягость на старости лет. Всегда утверждалось, что они не были бы счастливы... Они молча стояли рядом, наблюдая за угасанием солнца. Уже позже, оперевшись на другой маленький мостик над быстро несущимся стоком, он подумал о том, что этот блистательный мир наполнен жестокостью до краев. Но существовал несмотря на это. Собственно, почему все в космосе должны становитьтся кельтами-анархистами, как таранцы? Он выпрямился. Хотел направиться домой, но вдруг потерял направление к "жизненному пространству". Да, таранцы-сумасшедшие, но они любят детей, даже трудных, особенно трудных. И они ценят стариков за их мудрость, повествования, великодушие. Это не просто отличие в подходах, горячо убеждал себя Симус. У них прекрасно развитое общество, мы-варвары. Но правда на нашей стороне, черт бы их побрал. Затылок буквально разрывался от ноющей боли, как никогда прежде. Он ощутил гнилостный запах, словно под самым носом раздавили испорченное яйцо. Одновременно кто-то сильно обхватил его плечи и запястья. Он попытался резко освободиться, но они надавили еще сильнее, прижимая его к земле. Симус почувствовал тошноту, силы покидали его. Закружилась голова, сознание угасало. Он пытался бороться, но мускулы расслабились и отяжелели. Его рывком подняли над перилами и скинули вниз. Он успел ощутить, что вода очень холодная и грязная. Самая настоящая клоака, вяло подумал он, уходя на дно. Он предпринял отчаянную попытку вынырнуть, но его заторможенное тело тянуло вниз. Еще одна отчаянная попытка, и рука зацепилась за каменный парапет. Он попытался прижаться к нему, рука скользила. Последняя надежда на спасение пропала. Поток нес в темноту. Ему хотелось молиться. Вдруг кто-то уверенно подхватил его. Он уступил этой силе. В кромешной темноте его потащили к берегу, с трудом вытянули из воды, заставили встать на подгибающиеся ноги. После этого, пропитанного запахом нечистот, подвели к зданию, по короткому пролету ступеней в помещение. Он упал на жесткую кровать. Чуть позже он открыл глаза. Комната была заляпана чем-то желтым. Слабость проходила. Действие наркотиков понемногу выветривалось. Даже следов на теле не обнаружат. -- Наш ликер слишком крепок для вас, Пришелец с Тары, -- послышался укоризненный женский голос. Ах, это Ее Милость, неужели? Она -- мой ангел-хранитель, послала защитников славному малому? -- Какого дьявола ликер, женщина? -- отозвался он слабо.-Я был отравлен, -- он попытался сфокусировать зрение. Это действительно она? -- О, -- скептически заметил голос, -- как захватывающе. Это была действительно Она. Сердце Симуса бешено заколотилось. Он открыл глаза. Маленькое помещение было обставлено по-казарменному просто: кровать, на которой он растянулся, стул, стол, видеоэкран, маленький бассейн для купания, стены, выкрашенные в светло-желтый цвет, рассеянный свет. Тем не менее, в этой комнате обитала женщина, все имело отпечаток чисто женского присутствия. -- Я должен услышать, наконец, имя замечательной женщины, которой я обязан спасением, -- тряся болящей головой, проговорил он. Волевые темные глаза внимательно разглядывали его. -- Вы прекрасно меня знаете, пришелец, неужели забыли, как по-дурацки строили мне глазки на вечеринке у Директора Исследовательского Центра. Я лейтенант зилонгской армии Мариетта, и я не уверена в том, что ваша жизнь в безопасности. -- Прекрасно, -- тихо проговорил Симус, -- тогда вы не заслуживаете того, чтобы вам строили глазки. -- Можете и дальше разбираться в своих чувствах, меня это совершенно не волнует, -- Она уже стащила с себя армейскую робу. А сейчас потянула практически незаметную застежку и откинула верхнюю часть корсажа. Ах вот, как это работает, составленное из двух половинок. Он скептически вспомнил свои жалкие попытки вообразить себе эту часть ее тела. Она была изысканно безупречна. Быстро, но без всякого стеснения, она скользнула в бассейн. -- Мне, конечно, все равно, может быть, вам нравится, что от вас несет, как от мусорного бачка. А если нет, можете воспользоваться ванной. Вы мне не помешаете. -- Если это был ликер, -- оправдывался Симус, -- и если я напился, то почему все так быстро выветрилось? -- Идите сюда, -- коротко приказала она. Он повиновался, словно ему приказывала Леди Дейдра. Кстати, эта женщина вполне могла бы сравниться с Настоятельницей характером. Симус испытал легкое замешательство. Он спустил ноги на мягкий ковер и неуверенно подошел к ванне. Она погрузилась достаточно глубоко в непрозрачную воду, оставаясь в рамках приличий, и вместе с тем выглядела достаточно соблазнительной, чтобы не повлиять на его самообладание. Девушка упорно смотрела на него. Он же старался выглядеть невозмутимым, хотя сердце и выскакивало из груди. Неудовлетворенная, она подтянула его голову поближе. -- Дайте мне разглядеть вас. Я не собираюсь вас бить. Хммм. Похоже, вам помогли искупаться сегодня вечером. Правда, это не мое дело, -- она отпустила его голову и погрузилась еще ниже. Вопреки словам, девушка была явно озадачена и обеспокоена. -- Итак, я полагаю, что Четвертый Секретарь не находит вашу легенду убедительной. -- Это был он? Да? Она безразлично пожала плечами. -- Ну а кто еще обладает властью в этом хаосе? Нашлись бы и другие, да вряд ли они уже знают о вас. -- Другие? -- Если вы пробудете в нашем городе достаточно долго, то познакомитесь с ними. -- Может быть, вам было бы спокойнее, если бы я оказался на дне?-его интересовала реакция девушки. Ее глаза вспыхнули гневом. -- Не говорите ерунды. Меня призвали, чтобы защищать жизнь. Немного поколебавшись, она продолжила: -- Поэт О'Нейл, я же вас пригласила. От вас разит, как от сточной канавы. Будьте добры, разденьтесь и ступайте в ванну. Я отвернусь, пока вы раздеваетесь, надеюсь, это не затронет вашей излишней щепетильности. После того, как я выкупаюсь, вы останетесь здесь и отвернетесь к стене, пока я одеваюсь. Потом я выйду из комнаты, и вы проделаете то же самое. После этого я провожу вас в жизненное пространство Самариты и Орнигона. -- В моем положении даже ваша красота не возбуждает меня, -- он пытался рассмеяться, снимая одежду и вступив в ванну, осторожно держался подальше. Все же, он увидел ее грудь, которая немного просматривалась под кромкой воды. Она решительно повернула его голову к стене. -- Вы будете делать то, что я вам сказала, -- никаких признаков иронии в ее голосе не было. Он все еще пребывал в изумлении. Старался не думать об этом. Все его тело ныло. -- Да, теперь, здорово все-таки, что вы случайно оказались рядом, когда я тонул, -- вежливо обратился он к стене. Осторожные всплески воды на ее стороне прекратились. -- Да, вы правы, Поэт О'Нейл. Я ведь могла оказаться также и среди тех, кто вас спихнул. Вы ведь очень удивились, что я в этом не участвовала? Шутливый тон и очаровательный смех, которые последовали, заставили его забыть о смущении. Он сжал кулаки, чтобы не оторвать взгляда от стены. -- Вы ужасная женщина, -- отвесил он комплимент, который вызвал новый приступ смеха. Ей это нравится. Она держит меня в неизвестности и старается запугать. Последнее явно доставляет ей удовольствие. -- Прекрасно, просто для заметки, я хочу вас искренне поблагодарить за спасение жизни. Может быть, это не так уж и значительно, -- он печально вздохнул, -- но это все, что у меня есть. -- Я просто выполнила свой долг. То же самое я сделала бы для каждого, -- ее тон потеплел.-Итак, я принимаю вашу благодарность и страшно рада, что вы живы. Ведь вы, -- она слегка осуждающе хохотнула, -- нелегкая ноша для вытаскивания из канавы. Послышались всплески, свидетельствующие о том, что она выбирается из бассейна. Симус не осмелился взглянуть. -- Этот плащ, возможно, прикроет вас, пока мы не вернемся к вам, -- она кинула на кушетку темную мешковатую накидку. -- это горная роба. Она будет немного тесновата, но ведь вы не вписываетесь в стандартные размеры. Теперь я оставлю комнату, чтобы не смущать, -- она бесшумно вышла. Когда О'Нейл, изрядно помучившись, оделся, они вышли из помещения и спустились по ступенькам. Ужасное место для таких, как она, пришло ему в голову. Машинально он произнес древнее гэльское благословление: "Да хранят Иисус, Мария и Бригида это жилище." -- Кто это такие?-Мариетта потребовала разъяснений. -- Святые люди. -- Что это значит? -- Ну, такие друзья Бога. -- Понимаю, -- в темноте ее голос звучал иначе.-У вашего бога есть помощники? -- Вроде того. Они передают ему наши молитвы, мы верим в их могущество и влияние на Создателя. -- А как считается, Бог-добрый? -- Не всегда. Но он нас не покидает, направляет нас в жизни, если хотите знать мое мнение. -- Удивительно, и вместе с тем не лишено смысла. Хотелось бы поподробнее узнать о нем. Он мужского рода, да? -- Иногда да, -- ответил О'Нейл.-Правда, Святой Дух объединяет в себе и женское, и мужское начала. -- Вы не обманываете меня? -- Зачем мне это нужно? Она довела его до квартала гостей. За все это время оба не проронили ни слова. Когда они очутились в небольшом скверике перед небоскребом Сэмми и Эрни, Симус отыскал в темноте ее руку и тихо проговорил: -- Спасибо. Теперь я ваш должник. -- Для чего вы говорите эту чепуху? -- нетерпеливо отозвалась она. -- Вы спасли мне жизнь, и я...-он подыскивал слова.-Вы можете рассчитывать на мою помощь в любое время. -- Это так красиво звучит, -- у нее перехватило дыхание.-Возможно, мне понадобится ваше участие. Я с радостью позову вас. Как изменился ее тон, тревожно подумал О'Нейл. -- Чем же я могу помочь?-порывисто прошептал он. -- Никто мне не может помочь, -- она почти плакала. Совершенно необъяснимо они оказались в объятиях друг друга. Неистовый О'Нейл никогда не испытывал ничего подобного. Он чувствовал ее близость, ее упругую грудь, чувствовал, как бьется у нее сердце, его руки жадно ласкали ее тело. Их тела слились воедино в безумном порыве страсти. Плащ упал с его плеч, ее одежда соскользнула от легкого прикосновения его рук. Симус почувствовал, как она вся замерла в ожидании. -- Пожалуйста, -- умоляла она. Симус чувствовал ее печаль. Она умоляла пощадить. В ее голосе было все -- и желание, и неуверенное сопротивление, а главно-не было надежды, что он услышит ее мольбу. Он инстинктивно понял, что может обидеть ее. Пусть лучше потом, когданибудь позже она сама позовет его. А кроме того, садовая дорожка была слишком раскалена. Именно в это мгновение Симус Финбар О'Нейл постиг, что значит любить. Ее хрупкость стала важнее его бешенной страсти. Ее чувства-важнее его неуемных желаний. Его губы и руки не стремились завоевать, они превратились в инструмент ее наслаждения; в его объятиях не было властного требования. Ему хотелось защитить и уберечь ее; его поцелуи были нежной и чувственной данью ее добродетели. Она таяла в его руках. Симус отпустил ее. На несколько секунд она отпрянула, затем снова прижалась к нему. Он наощупь отыскал плащ и накидку и нежно закутал ее дрожащие плечи. -- Ты отпустил меня, -- прерывисто шепнула Мариетта. -- Ведь ты хотела этого. -- Большинство мужчин поступили бы иначе. Это моя вина, эмоции оказались менее дисциплинированными, чем я думала. Теперь я-твоя должница. -- Не говори так. -- Может быть, ты и космический паразит, Поэт О'Нейл, но ты очень хороший, -- она помолчала.-И великолепный любовник. -- Я польщен, -- он пытался рассмеяться, -- По крайней мере, я всегда так думал. -- Ты поцеловал Доктора Самариту точно так же?-ревниво поинтересовалась она. -- Я никогда и никого не целовал так. -- Почему? -- Я никогда и никого в жизни не любил так, как люблю тебя. Когда мы в конце концов познаем настоящую любовь, часто говорила Кардина, мы познаем Бога. -- В таком случае, я тоже польщена. Но довольно. Я должна доставить тебя домой. Вот моя рука, -- рассмеялась она, -- рука провожатого. Иди за мной. Все в нем ликовало. И она испытывала то же самое. Необходимо ее спасти из этого ужасного места. Он был именно тем человеком, который это сделает. -- Поэта О'Нейла наш Город зачаровал до такой степени, что он потерялся, -- строгим тоном доложила она четырем людям, тревожно ожидающим его возвращения -- Хореру, грациозному ревнивому сыну, Карине, миниатюрной особе с непропорциональным лицом-будущей законной жене, хозяину и хозяйке. Дети были совершенно спокойны. Эрни и Сэмми вздохнули с облегчением. -- Среди ваших людей есть очаровательные проводники, -- шагая рядом с Мариеттой и весело улыбаясь, заявил он. -- О, счастливый случай привел славного Лейтенанта в наш дом, -- обрадовалась Сэмми, тепло пожимая руку девушке. Казалось, все в комнате были рады присутствию подтянутого военного, особенно молодежь. Для ребенка, не достигшего двадцати лет, она была слишком хорошо известна. Ох, женщина, мне следует узнать тебя получше. Все-таки, он немного побаивался ее. Уж больно она походила на Леди Дейдру. Придется вам поломать голову, Ваша Милость, над тем, какой дьявол и зачем хотел меня прикончить. Покидая комнату, она сказала, взглянув на О'Нейла: -- Да хранят Иисус, Мария и Бригида это жилище. Все уставились на нее в изумлении. -- Это одна из молитв Поэта О'Нейла, -- она позволила себе чуть-чуть улыбнуться.-Обращенная к друзьям его бога. Я нахожу это утешительным. Слава тебе, Господи! Позже О'Нейл блаженствовал в благоухающей воде своей ванны. Ароматы джунглей заполняли комнату и постепенно стерли неприятное ощущение от наркотиков и канализации. Зилонгцы были еще более капризными чистюлями, чем таранцы, если такое вообще возможно. Даже в Студенческом квартале, менее благоустроенном, как ему объяснили, домашние бассейны были оснащены большим количеством водопроводных труб, встроенных в пол, по которым подавались разноцветно окрашенные пульсирующие струи, создававшие ощущения глубокого расслабления и покоя. Потом в его памяти всплыл ужасный запущенный район лейтенанта. В этом мире не все были равны. Он плеснул в лицо водой и опустился пониже, вспоминая прелестные стройные ноги Лейтенанта Мариетты. Скользнула дверь его комнаты, и вошла Доктор Самарита. -- Я пришла поинтересоваться вашим самочувствием, Благородный Гость, -- она прислонилась у дверей тихо, почти не дыша. Ох, Лорд, теперь их уже двое. -- Все в полном порядке, -- хвастливо заявил он.-Просто был длинный и трудный день, но зато в приятной компании. Самарита улыбнулась. Потом спросила: -- Благородный Поэт, могу я задать один вопрос? О'Нейл кивнул. Она выпалила: -- Я совершенно не нравлюсь вам? -- Да что вы! Что заставляет вас думать так? Ни у одного космического скитальца не было таких заботливых и гостеприимных хозяев, -- он стал споласкивать лицо, чтобы скрыть свое замешательство. -- Поэт О'Нейл, вы странный человек. Иногда вы шутите, иногда говорите серьезные вещи, иногда вы добры и доверчивы, а временами смотрите на меня очень подозрительно. Это... это меня страшно смущает, -- у нее на шее подергивалшся мускул. Волнение ей страшно шло. Он вжимал ладони в дно ванны, чтобы не вскочить и не схватить ее в объятия. -- Ну, обаятельные женщины всегда выводят меня из равновесия. Кроме того, иногда мне кажется, что я многого не понимаю. -- А вы хотите понять все? Плохо быть слишком любопытным. Музыкальный Директор и я не желали вам плохого. Вы должны позволить нам доставить вам удовольствие. Но... Мне нужно слишком много сказать вам, -- Она отвернулась и выбежала из комнаты, словно не могла справиться с нахлынувшими чувствами. Ох-хо-хо, О'Нейл. Ты, кажется, здорово влип. Ты здесь всего несколько дней, а у тебя на руках уже две красивые несчастные хрупкие женщины. Кажется, это не входило в Программу. Совсем. Совсем. 6 На следующий день О'Нейл вынужден был узнать отвратительные, буквально клинические подробности о хрупкой и уязвимой Самарите-Сэмми- в постели. Вы только ее представили скорее как дикое животное в лихорадке, чем как женщину, требующую предельной нежности в обращении. Он и Эрни отправились "размяться" в местный гимнастический зал. Он, вообще, плохо играл в гандбол-игра, в которой мужчины становятся сами собой. Хотя он и был на голову выше зилонгских парней, и на тридцать фунтов тяжелее, они были в более благоприятном положении, более подвижны. Каждый его мускул ныл -- слишком много выпито ликера и съедено крема, решил он. "Джентельменский" разговор при закрытых дверях, который последовал затем, просто привел его в состояние шока. Оказалось, что все пять парней из их команды занимались любовью с женами друг друга и с удовольствием обсуждали это. Коллективное описание Сэмми во всех стадиях ее страсти возмутило его до глубины души. Они выставили женщину похотливым, стонущим и завывающим, отвратительным животным. На "Ионе" тоже велись фривольные разговоры в мужской компании. И Симус не считал участие в них ниже собственного достоинства. Его всегда интересовало, позволяют ли себе дамы посудачить на такие темы, но спрашивать он не решался. И пикантные подробности допускались, но когда речь шла о знакомой женщине, ничего грубого и недостойного не позволялось, и уж тем более в присутствии ее мужа. Таранцы, при всей их неотесанности и невоспитанности, были стыдливы и щепетильны. Они любили женщин, наслаждались ими, побаивались их, обожали и более-менее уважали. Зилонгские мужчины, казалось, искренне презирают и ненавидят женщин, что предполагало широкое распространение секса на этой планете, еще больше, чем среди таранцев. Один из зилонгцев с неподражаемой прямолинейностью стал расспрашивать Симуса об одержанных им победах. О'Нейл ответил ему, что на Таре секс гораздо слабее, чем на Зилонге. -- Я могу заниматься любовью только сто сорок раз в течение двадцати четырех часов, можете сами судить, как непримечательна моя романтическая жизнь. Он заметил, что Эрни это позабавило. А ведь тебе не нравится эта компания, но ты не можешь ей противостоять, слабак. Позже он и хозяин сидели в уличном кафе и уплетали вафли. Предполагалось, что это был ужин. Орнигон начал извиняющимся тоном: -- Мне очень жаль, Благородный Гость, что наш утренний разговор вывел вас из равновесия. Если бы я знал, то не допустил бы этого. Вы, конечно, понимаете, что в каждом обществе существуют традиционные способы самовыражения. Есть люди и с толстой кожей, не стоит обращать внимания. -- Да, что и говорить, секс-это сильная штука, -- примирительно согласился Симус.-Он приносит много радости, но может выбить из колеи, надеюсь, вы меня понимаете? -- Вот поэтому, -- охотно согласился Орнигон, -- секс и ограничивается периодами фестивалей6 посвященных сбору урожая и окончанию строительства. Если бы это происходило круглый год, силы общества были бы подорваны. Даже при наших порядках это не просто. Мы располагаем специальным запасом энергии на период Фестиваля, но даже на этих условиях деловая активность заметно снижается. Симус облокотился на стол. Голова пошла кругом. Создатель, он не мог сказать того, что я сейчас услышал. -- Вы ограничиваете секс двумя месяцами в году, и все?-он пытался овладеть своим голосом. Это гораздо хуже, чем монашество. -- Это наш путь, у него есть недостатки... хм... лишения, -- мужчина нервно жестикулировал авыразительными руками. -- Правительство считает, что это лучший путь для сохранения идеалов нашего общества. Продление рода должно ознаменовывать периоды напряженного труда. Это позволяет снять постоянное напряжение, как вы остроумно подметили. Когда далекие предки зилонгцев прибыли сюда с Земли, они были утопистами -- общинниками, ярыми противниками супружества, заложниками "полной сексуальной свободы". Однако, в ходе освоения планеты-вырубки джунглей, охоты за туземцами, разработки рудников, постройки первых городов, постоянные связи стали возрождатъся. Они становились более удобными в условиях разбросанных ферм и сторожевых застав. И с точки зрения логики и чисто эмоционально такие отношения уменьшали напряжение, -- Орнигон говорил по-прежнему равнодушно.-Вначале женщины были более привержены к такого рода отношениям. Позднее и мужчины пришли к выводу, что близость с одной постоянной женщиной более целесообразна. Для поддержания представлений о том, что идеология, как и прежде, определяет развитие общества-а идеология всегда была важна для нас, -- подчеркнул Эрни, -- был период, когда наши далекие предки снова возвратились к более общинному стилю сексуальности. Один месяц в году для удовлетворения влечений-что-то типа Карнавала на древней Земле. Тем не менее, по прошествию многих лет, Фестивали превратились в банальное мероприятие. Так продолжалось до Реорганизации. Правительство столкнулось с дилеммой. С одной стороны -- примитивная практика полной сексуальной доступности была обусловлена законом; с другой стороны-разрушительная и глубоко укоренившаяся практика случайного спаривания невыносима. Да, учтите, еще влияние Комитета Генной Инженерии, они не могли смириться с незапланированными беременностями. Было принято решение ограничить проявление сексуальной активности двумя месяцами Фестивалей, сразу же после периода посева и сбора урожая, ежегодно. Первые пятнадцать дней каждого месяца совокупление не ограничивается ничем, вторые пятнадцать дней только супружеские пары могут заниматься этим. Санкционированные беременности должны происходить именно во второй период. В оставшееся время года сексуальные отношения запрещены. Только во время Фестиваля и только после брачной церемонии. Конечно, возможен обман, но нарушители строго наказываются. -- Эти Фестивали должны были стать чемто большим, -- удивился Симус. -- Так оно и есть, Благородный Поэт, это очень необычные периоды. Многие ждут их наступления с большим нетерпением. Его лицо превратилось в трагическую маску, он печально тряхнул головой. -- Это период, когда колоссальный заряд энергии вырывается наружу. В этом многие находят удовлетворение и наслаждение, доходя до неистовства. Мы истощаем себя морально и физически. Редко кто сожалеет, когда приходит конец Фестиваля. Год от года они протекают по-разному, иногда особенно сокрушительно. В последние годы все хуже и хуже, в нас словно вселился демон. Я думаю, что не только сексуальный голод движет нами. Есть такие, кто понимает это. Биологическая реакция, которая выработалась в нас в ходе эволюции или повторяющегося опыта. -- И никто не нарушает общепринятых правил? Он переспросил О'Нейла очень осторожно: -- Что вы имеете в виду? О'Нейл вспомнил двух возбужденных женщин. Конечно, люди нарушают закон. -- Ну, ведь вы сказали, что строгое наказание ждет того, кто нарушает? -- Насколько мне известно, за всю мою жизнь никто не был уличен. -- Но ведь есть способы обойти правила? -- Посвященные горожане типа моей жены могут сообщить вам официальные данные. Я уверяю вас, никто не нарушает правил. Контролеры за культурой достаточно могущественны. Никто не говорит об этом. Притворство процветает. Возможно, притворство было всегда. Осуждение в нашем обществе очень развито. Таким образом, необходимо, даже если нарушения имеют место, сохранять фасад послушания. А как часто это происходит, не могу сказать. Искусный уход от ответа, достойный таранца, самого Аббата. Он сказал, что они с Сэмми не нарушают закон. Нет, он не утверждал этого. Как можно жить бок о бок с такой женщиной и не... Как его учили в монастырской школе -- нормы общества налагают обязательства на поведение людей. -- Я предполагаю, что в последние годы нарушений бывает больше?-О'Нейл спрашивал очень осторожно, думая о тех, кто слушал там, на "Ионе", возможно, с открытыми ртами и недоверчивыми лицами. Возможно, у таранцев путаница в головах от этого секса, возможно, они не знают точно, как лучше им заниматься, но зато они занимаются им часто, это точно. -- Все говорят, что наше общество портится. Я подразумеваю, что так говорили во все времена. Я недостаточно умен, чтобы рассуждать на такие темы. Я дирежирую музыкой, и, как вы без сомнения заметили, довольно топорно. Я только знаю, что когда мы с будущей женой были обручены, никто из нас даже не помышлял об этом до свадьбы. Сегодня, как я понимаю, такая практика широко распространена. Мне говорят-инстинкты сильны. Но ведь они были сильны и тогда. Я совершенно убежден, что Хорер и Карина уже были близки. Моей же жене даже мысль об этом покажется невероятной. Вы понимаете, что здесь происходит? Вы должны были послать сюда монаха вместо двадцатипятилетнего холостяка с необузданным воображением и крепким телом. Ваша Милость может отозвать меня сейчас же. Реакции он не ожидал, да и не был уверен в том, что она будет. В тот вечер они тихо сидели втроем, слушая новую запись Баха в исполнении оркестра Орнигона. О'Нейл был задумчив. Отдельные отрывки складывались в целое. Репрессии, вольность, и снова репрессии. Сильные общественные узы, слабая личная свобода. Однако, индивидуализм ярко выражен. Эрни, Сэмми, привлекательная и загадочная Мариетта не были ни просто винтиками в огромном общественном механизме, ни послушными муравьями в муравейнике. Ваше Благословенное Преосвященство, я не додумался ни до чего, кроме того, что Вы с наши компьютером с запачканными мозгами представляли себе. Но должно же быть еще что-то, что я упустил. А как Вам нравится посменное безбрачие? У нас бы такой номер не прошел. Кроме того, они по-прежнему нависают надо мной, если верить в мои жуткие головные боли. -- Вы остались довольны офицером Мариеттой?-Самарита прервала его раздумия. -- Да, вполне. Она произвела впечатление очень знающего и образованного солдата, -- уклончиво отозвался О'Нейл. -- Так о чем мы говорили. Ах, да, о безбрачии. -- Она очень независима, -- добавил Орнигон.-Слишком независима, как считают многие. Ее решение отложить брачную церемонию огорчило многих. Капитан Пужен может настаивать на расторжении соглашения, и для Лейтенанта Мариетты это очень плохо. Для обиженной стороны есть возможность найти нового супруга. Сторона, нанесшая обиду, лишается такого права. Такие люди оставляют общество совсем, до наступления установленного срока. Они не остаются с нами. Совершенно новая категория людей, а Орнигон не собирался давать подробные объяснения. -- Так она, что... Капитан ее не устраивает?-он спрашивал, стараясь показаться безразличным, но сердце из его груди буквально выскакивало. -- Она говорит, что он ей нравится, очень, -- неодобрительно заметила Самарита, -- но что она еще не готова к замужеству. Но ведъ и от него трудно ожидать, что он будет ждать до "завершения" деятельности. Все слушали в тишине очень печальную Вторую Бранденбургскую. Как только затихли последние аккорды, Самарита беспокойно завозилась на кушетке. -- Теперь удобно задать ему вопрос, благородный супруг? -- Если хочешь, -- несколько нервозно ответил Орнигон, включая звуковую систему. -- Если вы не обидитесь, Благородный Пришелец, мы поговорим на другую тему. Мой благородный супруг и я заметили, что иногда вы называете нас странными именами. Например, мое имя Самарита, а вы иногда обращаетесь ко мне "Сэмми". Орнигон говорил, что его вы называете "Эрни". Даже к блестящей Мариетте вы обращаетесь, если не ошибаюсь, "Марж"? -- Маржи. -- Нас интересует, почему вы так поступаете? -- А, хорошо. Это всего лишь уменьшительные имена. Почему вы с такими опасениями спрашиваете об этом? Это ласкательные имена. Мы, таранцы, обращаемся так к друзьям. Это совсем не обидно, уверяю вас. Ужасно странно было видеть Самариту плачущей. -- Поэт О'Нейл, как же вы можете считать нас друзьями? Ведь мы едва знакомы, -- она села на кушетку и низко склонилась, уронив голову на руки, так, что кончики грудей были видны. -- Может быть, мы вкладываем разный смысл в слово "друг". Я считаю... так, ну, это кто-то, кому можно довериться в трудную минуту, -- он совершенно оторопел, пытаясь выплыть из глубокого омута, в который его занесло. Поддержки ждать не приходилось. Оба супруга выглядели сбитыми с толку. Симус сделал еще одну попытку: -- Друг-это тот, с кем можно быть самим собой, от которого не нужно прятаться, и который просто не даст вам замкнуться на ваших проблемах. Какие банальности я говорю, Господи! -- Удивительно, -- бормотал Орнигон.-И для нас это значит то же самое, хотя мы и не смогли бы так ясно выразить. Мы оба признательны вам, что вы так думаете о нас. Много, много лет, уже когда мы были супругами, у нас ушло на то, чтобы стать друзьями... это было нелегко... -- Как же вы можете видеть во мне друга. Ведь я злая, заносчивая и самолюбивая? -- Сэмми залилась слезами еще пуще. Ситуация выходила из-под контроля. Дорогой Господи на Небесах, да я еще гадал, любят ли эти двое друг друга. Ну, что мне теперь делать, что говорить? Поддавшись инстинкту, О'Нейл встал, сцепив руки на всякий случай, чтобы не потерять контроль над собой. -- Черт возьми, Сэмми, вы забыли, откуда я прибыл сюда, -- грубовато проговорил Симус.-Когда красивая женщина говорит такие глупости, нужно взять ее в руки, пока она не засмеется, вот и все. Она немного подняла голову и взглянула на него влажными темными глазами. -- Если можно, -- с глубоким волнением Орнигон поднялся, -- у нас есть обычай, не такой поэтичный, как "ласкательные имена" или "крепкое объятие" и "поцелуй". Люди протягивают друг другу руки, вот так, -- Орнигон подошел к Самарите, которая протянула навстречу ему руки.-Друзья прикасаются друг к другу так, -- Орнигон и Самарита нежно соприкоснулись кончиками пальцев и сплели руки. Это было удивительно трогательное красивое мгновение. Потом они подали свободные руки ему, образуя круг дружбы. Позже, пытаясь заснуть, О'Нейл удивлялся, кем он теперь стал для этих людей. Затылок разламывался. В дверях никого не было. Черт возьми, я надеюсь на вас, ребята, наверху, защитите меня. Эй, вы, доверяйте этой девушке на берегу, когда я дрейфовал. Прекрасная мысль. А что прикажете делать с этими двумя? Сэмми и Эрни великодушно приняли его в круг своих друзей. А ведь на Зилонге дружба-такая редкость! Тем более, это было очень серьезное обстоятельство. Теперь они ему полностью доверяли. Ни здесь, на Зилонге, ни на Таре обманывать друзей не годилось. 7 Медленно, достойно и торжественно двигались толпы вниз по узенькой старинной улочке. Это напоминало церковное шествие. Сотни светильников в руках людей, как символ благоговейного поклонения, отбрасывали мрачные жуткие тени в рассеивающихся сумерках. Словно церковное шествие. Что я делаю здесь, среди этих язычников? Монастырская процессия немного отличалась. У этой не было ни организующего центра, ни священных символов, которые несут служители, ни Аббата или Приора, завершающего шествие, ни церковников и послушников, возглавлявших толпу. Эта толпа образовалась естественно сама по себе, словно воодушевленная единым порывом. Там, на "Ионе", любили процессии и Святые Дни. Фестивали ломали привычный монотонный ритм жизни скитальцев. Но таранцы были совершенно не способны спонтанно формироваться в процессию или фестивальное шествие. Даже под холодным и всевидящим взглядом капитана Настоятельницы их шествие напоминало разорванное хаотическое движение. Когда таранцы веселились, то были совершенно неспособны сохранять ритуальное достоинство. Симусу пришло в голову, что эта утренняя церемония в большом Городе была слишком подобострастна. Нет, даже больше, все они немного пресмыкались. Это был день Зилонга-первый из десятидневной зилонгской недели. Как он узнал, месяц состоял из трех недель, год-из десяти месяцев. Таким образом, нужно умножить на 0,8, чтобы получить земную продолжительность зилонгского века. Сэмми сказала, что было бы очень "странно", если бы они выбрали другой день для богослужения. Разницы нет никакой, но люди должны соблюдать религиозные обряды хотя бы несколько раз в году. С тех пор, как она и ее супруг стали занимать в обществе заметное положение, посещать Площадь Богослужения стало их долгом. Эта площадь находилась за Центральной Площадью. Это была своего рода уловка, позволяющая не ломать принятый ход вещей. О'Нейл понял. Комитеты имели обыкновение "замечать" такие отклонения. Как бы там ни было, Комитеты существовали. Подходя к главной Площади Богослужения (был еще целый ряд малых площадей, разбросанных по всему Городу), О'Нейл увидел, что она приподнята на пять-шесть шагов над землей. В центре ее был установлен большой просвечивающий шар, излучающий мягкий мерцающий свет. Впереди шара, за поднятой платформой, находилось отверстие из которого поднимался легкий дымок. Очевидно, именно в этой яме люди "уходили к Богу" во время Фестиваля. Может быть, под площадью Города были термальные источники, выбрасывающие на поверхность пар. Возможно, в яме был зыбучий песок. Умело транквилизированные жертвы должны уходить из жизни без недовольства. Поскольку Бог олицетворял и планету, и общество, опускание в землю вполне допустимо было назвать "уходом к Богу". Те, кто умирал естественной смертью, до наступления официального дня, сбрасывались в скважину во время погребальной церемонии. Когда Площадь Богослужения заполнилась людьми, зажглись фонари, освещая белые тоги собравшейся ассамблеи. У каждого в руках была небольшая чаша с жидкостью, напоминавшей вино. Как только на небе появились первые отблески, низко прозвонил колокол. Над толпой воцарилась полная тишина. Внутри шара начали струиться и переливаться цвета, группы фигур в капюшонах, одетые в богатые пурпурные и золотые тоги. Тоги приближались к шару с одной стороны площади. Они двигались очень медленно, тихо напевая. Мелодия нарастала, в нее вливались голоса из толпы. Этот хор "жрецов" и "молящихся" становился все громче и громче, захватывая всех окружающих ритмом и мощью. Нет, это мне совсем не нравится, совсем, сказал себе Симус. Ее Милость была бы бесконечно удивлена тому, что они сделали с памятью нашей литургии. После каждого псалма они прикладывались к чашам с жидкостью. Симус умудрился выпить все залпом. В темноте никто этого не заметил. Цвета в шаре сменялись все быстрее. Пение, освещение и движение жрецов-все действовало гипнотически. О'Нейл пытался изо всех сил сохранить равновесие. Странная жидкость, даже в небольших количествах она была чем-то более крепким, чем ликер или вино. Сладкая и тягучая, она обладала мощным и мгновенным действием. Отвратительные образы возникли у него в мозгу; он уже не мог справляться с чувством страха, которое пробудилось в нем. Его преследовали образы взрывающейся "Ионы", Диких Гусей, кроваво разрубленных на части, Капитана Настоятельницы, задушенной сатанинской змеей; сцены насилия в церкви. Они сменяли друг друга, как в кошмаре. И самое страшное-образ Бога, как ничто. На несколько страшных мгновений весь этот ужас стал единственной реальностью. Все, что он видел, было правдой. Он хотел вырваться, но его не отпускали. Они завладели его разумом, воображением, заполнили собой душу. Это был конец всему, во что он верил, чего хотел, за что готов был отдать жизнь... Несколько жутких секунд он испытывал только одно страстное желание-подняться на мостки и броситься в яму с огнем, чтобы покончить со всем этим. Он не мог жить без надежды, он не мог жить без любви... Потом выкатился яркий диск солнца и залил площадь светом. Все кончилось. Громкие крики восторга неслись из толпы, подобные "Deo britias" в конце мессы. Люди стали расходиться. Они были так же умиротворены и нормальны, как и когда шли сюда на площадь; мило переговаривались со своими приятелями. Даже если кто-то из них и осознавал, что еще недавно был в наркологическом экстазе, он этого не показывал. Что бы это ни было, но его действие быстро проходит, решил О'Нейл. Обливаясь холодным потом и дрожа, О'Нейл пытался разобраться в этом. Если ты не восприимчив к веществу, тогда это экстаз страха. Может быть, и с ними происходит то же самое, и они так привыкли, что не замечают этого. Все равно, что биться собственной головой о крепкую монастырскую стену. Когда прекращаешь, то сразу становится так хорошо, что не помнишь уже никакой боли. -- Разве не красивая и освежающая церемония, Благородный Друг?-поинтересовалась Сэмми, когда они пробирались к собственной башне сквозь толпу.-Это так красиво. Становишься единым целым с Зилонгом, со всей семьей, друзьями, со всеми людьми, со всей вселенной. Постигаешь все и понимаешь свою незначительность в этом мире. Казалось, она в прекрасном состоянии (совсем как Дейдра в воскресенье утром). -- Что все это должно означать?-наивно поинтересовался он. -- Это невозможно выразить словами, Благородный Друг, -- ответил Эрни.-Нужно стать зилонгцем, чтобы понять. За этим последовало совершенно неожиданное хорошее известие, связанное с Днем Зилонга. Эрни отнесся к этому событию, как к "легкому развлечению" в полдень. Для О'Нейла это был просто пикник. После богослужения атмосфера в Городе улучшилась-всеми завладел дух отдыха и праздника. Маленькие бродячие оркестрики наигрывали на площадях и в скверах. Уличные кафе были переполнены. Улицы наводнены красиво и ярко одетыми людьми, мирно прогуливающимися вместе и беззаботно болтающими. Что бы там не представляла собой "община", наркотик явно прорвал формализм и тенденциозность зилонгской жизни. Его гости были более оживлены, чем обычно. Сэмми, порхая по "жизненному пространству" в приготовлениях к "легкому развлечению", мурлыкала какой-то мотивчик. Когда они покинули башню, чтобы совершить "короткую" прогулку к стене Города, она затянула другой мотив и заставила О'Нейла и Эрни подпевать ей. Представление женщины о расстоянии явно не совпадало с представлениями Симуса. Через полчаса он, по привычке таранцев, начал занудствовать. -- Вы годитесь мне в сыновья и достаточно сильны и молоды, -- погрозила она пальцем.-Прекратите жаловаться. -- Я буду жаловаться столько, сколько захочу, женщина, -- Симус схватил ее за талию и поднял в воздух, как ребенка, и начал кружиться вместе с ней. И когда решил, что с нее довольно карнавальной карусели, бесцеремонно усадил прямо на землю. Эрни и все прохожие, направлявшиеся вместе с ними к городской стене, решили, что это ужасно смешно-таранский молодой дикарь вытворяет свои штучки в День Зилонга. Сэмми раскраснелась, ее покачивало от кружения, она сияла и была ужасно довольна, совсем как маленькая девчонка. -- Вы делаете такие странные вещи, Поэт О'Нейл, очень странные. -- А ты, женщина, держи язычок за зубами, -- посмеялся он, -- а иначе я сделаю что-нибудь еще более странное. Все решили, что можно умереть со смеху. -- Прекрасно, жаловаться больше не придется, -- она все еще тяжело дышала, и ее восхитительная грудь быстро вздымалась.-Мы почти пришли. -- Возвращение домой-вот что меня беспокоит, -- протестовал он. -- Домой мы поедем, Благородный Гость, -- Эрни не совсем понял, что Симус просто дурачится. "Почти" означало еще пятнадцать минут мучений для его страждущих ног. Он жаловался. Сэмми гримасничала над ним, но доводить дело до карусели не решалась. Очень жаль, ему это доставило удовольствие. Уверяю вас, славная маленькая игра, ничего больше, -- доложил он Леди Настоятельнице на тот случай, если она слушала. Городская стена была тем, что Эрни называл "символом"-длинные узкие каменные плиты с искрящимися розовыми вкраплениями окружали Город по периметру (без сомнения, их производили на заводе-в центре по быстрой очистке, который О'Нейл посещал на прошлой неделе). От прикосновения панели раскрывались. В случае опасности или конфликтов электрическая энергия превращала их в неприступный барьер; теперь же любой мог легко перепрыгнуть через это препятствие-что Симус и сделал, к ужасу и развлечению своих хозяев. -- Когда вы пропускаете ток через нее? -- Симус прикинулся дурачком. -- Во время конфликтов, -- спокойно ответил Эрни. -- В когда в вашем хорошо устроенном и спокойном мире возникают конфликты? Хозяева молчали. -- Никогда, конечно, -- Сэмми пошла вдоль стены6 не глядя на него. Ее муж последовал за ней, как всегда, когда она так вела. -- Это просто предосторожность, -- сумрачно добавил ее муж. -- Ах вот как, -- Симус поднял свою корзинку для пикника, самую тяжелую (как самому большому из всех-так ему объяснила Сэмми), послушно и молчаливо поплелся за ними. Через ближайшие открытые в стене ворота, которые подпирали два сонных стража с заржавленными копьями, они вошли в блокгауз и спустились на эскалаторе в подземное помещение. Оно располагалось под Городом. Это было кольцо монорельсовой дороги. Рядом с кольцом находилась стоянка машин с маленькими электрическими мобилями, которые сновали по всему городу. Статус Эрни давал ему право на пользование мобилем. Он опустил жетон в прорезь. После безуспешного опробывания двух, которые отказывались заводиться, они нашли один, который с трудом заработал. Потроха Города, как заметил Симус, пока не отвлекся, были неприглядным зрелищем. Образцовая чистота, соблюдение которой требовалось наверху, не была обязательной для подземки. Станция монорельсовой дороги и стоянка машин были забросаны обрывками бумаги, камнями. Кроме того, стоял тяжелый сильный запах от человеческих экскрементов. Монорельсовая платформа, подошедшая как раз в то время, когда они уже отъезжали, казалось, прихрамывала от усталости, Даже терпеливые зилонгцы сердито заворчали по поводу опоздания поезда. В подземке необязательно оставаться сдержанным и вежливым: даже моя хозяйка и хозяин погрубели от того, что совершенно дурацким образом не работает ни одна машина. Потом он отвлекся. Симус увидел Леди Дейдру собственной персоной. Она выходила из поезда. Очень, очень похожая на нее; высокая гибкая женщина, черноволосая, с проседью. Такое же аскетически узкое лицо, нежное и вместе с тем решительное. Так могла бы выглядеть Мариетта в пятьдесят лет. Прежде, чем Симус смог удостовериться, женщина смешалась с толпой. Это не могла быть она, говорил он себе. Просто это мое больное воображение. Нет, могла. Ты хорошо знаешь, что как и другие сенсоры, там, на "Ионе", она умеет воссоздавать свой фантом, который невозможно отличить от реальности в любом месте. Может быть, она решила пошутить в честь праздника? Может быть, ее силы истощены? Что она делает здесь, внизу? Следит за своим шпионом, кретин, что же еще! И почему Леди Кардина напоминает мне Мариетту? Потому, что они очень похожи, кретин, неужели ты еще не заметил? -- Что-нибудь не так, Благородный Поэт?-с тревогой в голосе поинтересовалась Самарита. -- Да пустяки. Я решил, что увидел одного знакомого человека. Совершенно исключено. Он не мог бы здесь оказаться. -- Благородного Лейтенанта Мариетту? -- Не совсем. Особу старше ее лет на шестьдесят. Я же говорю, этого не может быть совсем. Совсем. У нее не было упругой пышной груди, как у моей Маржи. Или я не заметил? Так кого же я видел? Машина остановилась, и они выскочили по наклонной плоскости из расщелины далеко за городскими стенами. -- День такой замечательный, -- широко улыбнулась Эрни, -- Я думаю, будет славно оставить Город. Воздух был теплый и сухой, небо совершенно безоблачное. Щедро светило солнце. Запах цветов был везде. Поскольку вблизи их не было видно, аромат, очевидно, исходил от зеленой поляны между Городом и Рекой. Это не Рай, но ничуть не уступает. Я уверен, это не могла быть Сама. У тебя просто сознание виновности-вот что у тебя. Я не сделал ничего дурного, чтобы чувствовать себя виноватым. Еще не сделал, но уже близко к тому. Их мобиль оказался небольшим судном, подпрыгивающим на воздушной подушке. Его мотор нуждался в хорошей наладке. Очевидно, Комитет уже присвоил ему приоритет. Прекрасно, если он рухнет вниз, то я надеюсь, они не ждут от меня, что я его соберу. Я поэт, а не механик. Конечно, у женщины могут быть дела здесь, внизу, и кроме меня. А, может быть, я заложник? Эта мысль привела его в бешенство. Ведь ты же с самого начала знал о том, что ты-заложник. Ну и нечего беситься. Женщина знает, что делает, можешь держать пари. Они быстро миновали поляну и оказались на небольшом покрытом гравием пляже на берегу Реки. Остров (другого названия у него не было) тянулся параллельно Городу, около двух миль от него. Так вот это место, где она хочет приземлиться. Ну что же, совсем неплохо, совсем. В сравнении с чернотой гиперпространства это местечко выигрывает. Несмотря на очарование полдня здесь попадались случайные маленькие группы зилонгцев, бродивших по поляне или сидящих на берегу. Они словно старались держаться поближе к городской стене. На пикнике они были смелее. Их судно оставило берег и направилось к небольшой бухточке на Острове. Топография Зилонга была необычной -- низкие горы простирались далеко от главного горного хребта планеты. На протяжении пяти миль раскинулись снежные вершины, долины, несколько сочных лугов, крошечные леса, овраги и широкие, оранжевого песка берега с каждой стороны. Для монастыря совсем неплохо, совсем. Почему бы нам просто не отобрать все это? Мы можем сказать туземцам, что это прихоть, каприз рыжебородого бога. -- Пусть Иисус и Мария и Бригида хранят этот остров, -- благоговейно проговорила Сэмми, как только они выбрались из шаткого суденышка. -- Что вы сказали?-Симус не поверил своим ушам. -- Это ваше благословление. Нас научила благородная Мариетта, -- оправдывался Эрни.-Вас огорчает, что мы пользуемся им? Это кощунство? -- Ах нет, что вы, -- Симус громко вздохнул. Мне стоило бы самому благословить будущее место посадки "Ионы".-Вопрос не в том, будут ли они возражать. Они гораздо более терпимы, чем мы. -- Как это прекрасно, что у вашего Бога есть друзья, -- набожно шептала Сэмми. -- Да, много-много. Слишком много друзей. Они плавали в теплой ласковой Реке, пили ликер в изрядном количестве, уплетали разнообразные де