гонь. Я сейчас же пойду к ней и сама расскажу обо всем. Я обрисую ситуацию и объясню ей необходимость этого шага. Она сделала глубокий вдох и ее голос слегка задрожал, когда она добавила. -- А поскольку я знаю, что ты слишком хорошо воспитан, чтобы просить меня об этом, я также скажу ей, что ты любишь ее. И я очень постараюсь не заплакать. Спокойной ночи, Эдан. Она повернулась и вышла из комнаты. Глава 5 Бракосочетание состоялось в главном зале Имперского Керна, присутствовали все дворяне империи. Повсюду было убрано, со всех галерей свисали белые флаги, к углю в жаровнях добавили жасминовый фимиам. Сам император принял участие в церемонии. Эдан великолепно смотрелся в одежде фамильных цветов. На нем были черные чулки, черная рубашка, а нагрудный панцирь украшен эмблемой Досьеров в виде пересекающихся черных и белых полос. Ариэль была прелестна в белоснежном свадебном наряде и венке из белых и желтых полевых цветов, оттеняющих ее длинные и светлые волосы. Вокруг тонкой талии была обвита золотая цепочка. Но от внимательного взгляда не укрылась бы странная грусть во взгляде невесты. Женщины из ее свиты шептались между собой, восхищаясь тем, какую красивую пару представляли жених и невеста, а мужчины одобрительно кивали в знак того, что Лорд Верховный Камергер нашел себе великолепную пару. Брак между дочерью министра финансов и Лордом Верховным Камергером должен был упрочить единство Совета Империи, что было весьма немаловажно в период войны. Гильвейн и Сильванна были также приглашены на церемонию, те немногие, до чьих ушей дошли слухи о связи лорда Досьера, внимательно наблюдали за эльфийской девушкой, но ее лицо не выражало ничего кроме неподдельной радости за товарища по оружию. Супружеская пара, казалось, была очень счастлива, и было решено, что все слухи о непристойном поведении лорда Досьера были не более, чем злобной и незаслуживающей внимания клеветой. Только принцесса Лэра выглядела немного не в себе. Многие из гостей подметили горькую складку у рта и напряженность во взоре, как если бы она прилагала нечеловеческие усилия, чтобы скрыть тайные душевные переживания. Было высказано предположение, что свадебная церемония Лорда Верховного Камергера и леди Ариэль вызвали у нее воспоминания о собственных брачных планах, и это заставляло ее грустить. В конце концов, она некогда была помолвлена с Эрвином из Боруина, и теперь было совершенно очевидно, что их брак стал совершенно невозможен. А по причине войны и некоторой неловкости ее положения она не могла рассчитывать на замужество вообще. По крайней мере такое, какое приличествовало бы женщине ее титула и ранга. Было совершенно ясно, что присутствие на свадьбе слишком контрастировало с ее разбитыми мечтами, что и послужило причиной для ее плачевного состояния. Хотя свадьба выглядела немного поспешной, без полагающегося периода помолвки, никто не заподозрил ничего дурного. В конце концов, шла война, и молодые не могли позволить себе терять драгоценное время. Было ясно без слов, что злая судьба могла в любой момент превратить счастливую новобрачную в безутешную вдову. А в таком случае было немаловажно, чтобы Лорд Верховный Камергер позаботился о том, чтобы оставить наследника. Ведь он сам мог не вернуться, и тогда подрастающий наследник со временем занял бы отцовское место возле императора. Кроме того, поговаривали, что родители леди Ариэль и лорда Эдана частенько строили планы по поводу возможного брака между их детьми, но официальной помолвке помешала война, а затем кончина лорда Тиерана. Постепенно речь стала заходить и о свадьбах во время военного периода вообще, а в частности, о том, когда император наконец решится найти себе подходящую супругу. Поскольку император сам возглавлял войска во время сражений, было опасно оставлять страну без наследника, если боги сочтут нужным допустить гибель императора. Эта тема вызвала наибольший интерес, и упоминались многие придворные леди в качестве возможных кандидаток на роль императрицы Ануира. Некоторые имена назывались отцами, пытающимися не упустить случай политического продвижения. Когда церемония завершилась, счастливая чета поцеловалась, затем их приветствовали собравшиеся, а после того, как все поздравления были высказаны, молодые пригласили гостей пройти в банкетный зал отужинать. Слуги вносили блюдо за блюдом различные яства, среди которых были и жареная оленина, и фазаны, и запеченная рыба разных сортов, и заливное из мяса ягненка, и жареный поросенок и много-много бочек с вином и медовым напитком. Танцоры и акробаты веселили собравшихся гостей, и за шумным весельем и ликующими возгласами никто не замечал истинного настроения жениха и невесты. Время от времени Эдан встречался глазами с Сильванной, которая сидела в противоположной стороне, и тогда его посещало острое желание видеть ее рядом с собой в качестве супруги, и в то же самое время он не мог не жалеть Ариэль, которая стала его женой, зная о его любви к другой женщине. На лице Ариэль сияла улыбка, но сердце ее было разбито. Об этом дне она мечтала с самого детства, но кто мог знать, что все будет именно так, как сейчас. Она пошла на это из любви к Эдану, пытаясь спасти его, но она не могла отделаться от мысли, что ее супруг чувствует себя попавшимся в ловушку, и хотя не она расставляла сети, все же добыча досталась ей. Она не говорила с Сильванной с той самой ночи, когда ей пришлось рассказать о предстоящей свадьбе и о причинах, которые вынудили Эдана так поступить. Это был трудный и горький разговор, тем более, что Сильванна всячески пыталась его облегчить. Ариэль не знала, что от нее можно ждать. Она не очень хорошо знала Сильванну. Эльфийская девушка не общалась с придворными женщинами, предпочитая общество солдат, а те несколько раз, когда они о чем-либо разговаривали, были не более обычного обмена любезностями. Внешне она никак не среагировала на новость, которую ей сообщила Ариэль. Когда она выслушала причины для такого поступка, в ее глазах на мгновенье блеснула искорка, но этого было недостаточно для Ариэль. Сильванна слушала молча, а когда Ариэль закончила, она заметила: -- Вы тоже любите его. Ариэль могла только кивнуть в ответ. -- Что ж, это хорошо,-- произнесла Сильванна без всякого выражения.-- Вы будете ему хорошей женой. Ариэль ощутила комок в горле, произнося в ответ: -- Он хочет, чтобы вы знали, что он любит вас. Сильванна в изумлении посмотрела на нее. -- Он попросил вас сказать мне об этом? -- Нет,-- тихо ответила Ариэль, опуская глаза. -- Он никогда не смог бы попросить меня об этом. Я сама решила, что так будет правильно. -- Понимаю,-- сказала Сильванна. -- С его стороны было бы нечестно просить об этом вас. Но с вашей стороны очень благородно поступить так. Благодарю вас, леди Ариэль. -- Я... я надеюсь, мы подружимся,-- сказала Ариэль. -- Я всегда буду восхищаться вами и уважать вас,-- отвечала Сильванна. -- Но на самом деле вы вовсе не хотите подружиться со мной. В свете всего происшедшего это было бы затруднительно. Я останусь до конца празднества. А затем мне лучше будет вернуться домой в Туаривель. Я слишком долго отсутствовала. Только пожалуйста не говорите ничего Эдану. Я не хочу прощаться. Спокойной ночи, моя госпожа. Ариэль смотрела на Сильванну и пыталась сообразить, как скоро та собирается уехать. Она взглянула на Эдана, сидящего возле нее и занятого беседой с ее отцом. Он возненавидит меня, подумала она. Я люблю его всем сердцем, а он будет меня ненавидеть. И тут она увидела Лэру, сидящую рядом с императором и внимательно наблюдающую за ними обоими горящими как уголья глазами. Внезапно двери распахнулись и на пороге возник герольд в сопровождении капитана армии. Капитан мрачно кивнул герольду, и по его знаку резкий звук горна перекрыл шум свадебного веселья. Все взгляды устремились на капитана. Капитан опустил одно колено, и склонив голову, обратился к императору. -- Государь, прошу великодушно простить меня за то, что я прерываю сие торжество, но я принес важное известие. -- Что случилось, капитан? -- вопросил Микаэл. -- Государь, лорд Эрвин собрал войска и вторгся на территорию Аванила. Была битва. Наши потерпели поражение. Он находится от нас на расстоянии дневного перехода. Наступила мертвая тишина. Император поднялся. -- Дамы и господа,-- произнес он. -- Прошу простить меня, но я вынужден прервать наш праздник. Прошу всех офицеров вернуться к войскам. Объявите всеобщий призыв. Через час мы выступаем. Те из присутствующих, кто не имеет отношения к армии, могут остаться и завершить обед. -- Прошу простить меня,-- обратился Эдан к Ариэль, вставая с места. -- Я вынужден следовать своему долгу. -- Да, конечно,-- ответила она, пытаясь понять, не прозвучало ли облегчения в его голосе? Когда гости стали расходиться, Ариэль быстро подошла к Сильванне. -- Вы ведь не уедете сейчас? -- произнесла на. -- Нет, не сейчас,-- сказала Сильванна. -- Мой отъезд вынужденно откладывается. -- Пожалуйста, приглядите за ним,-- попросила Ариэль. Сильванна взглянула на нее. -- Как всегда,-- просто ответила она. @***= Храмовые колокола звонили, возвещая всеобщую тревогу, а на площади собрались войска. Эдан выходил из лодки, когда его слуга, уже одетый к бою, привел его коня и принес знамя и оружие. Эдан вскочил в седло и вместе с императором направился к войску. Всего несколько дней прошло с момента их последней кампании, так печально окончившейся, но все же пришли все оставшиеся в живых воины Ануира. Он знал, что так и будет. Только в этот раз не будет сражений ни с людоедами, ни с ноллами, ни с живыми мертвецами, ни с гоблинами. В этот раз они наконец сразятся с армией Боруина. И в этот раз должно наконец решиться, чья взяла. Эдан был уверен в этом. Ибо нападение Эрвина сейчас было не просто совпадение. Несколько дней должно было у него уйти на то, чтобы собрать войска и добраться до Бросенгэ, чтобы оттуда нанести удар при поддержке пограничных войск. Значит, он начал организовывать наступление почти сразу же после того, как разгромленная армия Ануира вернулась с последнего боя. Каким-то образом ему удалось узнать о том, что из-за нескольких последних неудачных перемещений имперские солдаты были ослаблены и подавлены. Время было выбрано слишком правильно, и это не могло быть совпадением. Шпионы Эрвина хорошо поработали. Что же, думал Эдан, глядя на солдат, они ослаблены, но вот подавлены? На каждом лице читалось твердое решение. Они будут защищать свой родной город, и они понимали, что это будет последняя битва. Отступление невозможно. И если Эрвин попытается спрятаться за своими войсками, они соберут все свои силы и будут атаковать до победного конца. Они устали от войны. Пришло время положить этому конец. Микаэл направился к своим отрядам, офицеры построили войска и призвали их к вниманию. Когда император начал свою речь, Эдан вспомнил день из далекого прошлого на равнинах Сихарроу, когда юный Микаэл стоял перед своими "войсками" из партнеров по игре и призывал их к победе над Азраем. В этот раз в его руке был настоящий меч, а не деревянная игрушка. И голос его не был таким высоким и писклявым, как в детстве. Теперь он звучал чисто и звонко. И на этот раз Ариэль не станет участвовать в схватке, но останется дома, волнуясь, вернется ли ее супруг домой живым и невредимым. Он бросил взгляд на Сильванну, которая ехала рядом с Гильвейном и остальными эльфами. Их стало меньше, чем было восемь лет назад. Это были восемь тяжелых и утомительных лет, количество эльфов сократилось наполовину. Эльфы сражаются и умирают в человеческой войне. Поистине, почти как при Дейсмааре. -- Воины империи Ануир! -- воскликнул Микаэл, и его голос разнесся над площадью, заставив всех вздрогнуть. Он сидел верхом перед своими пешими солдатами. -- Снова мы идем в битву! Много раз м собирались здесь за истекшие восемь лет. Я вижу много знакомых лиц. И, увы, многих лиц я не вижу. Наши собратья по оружию пали в сражениях, но они добровольно сражались и отдали свои жизни за то, что мы сейчас защищаем. Сегодня они незримо присутствуют среди нас, и если бы они могли говорить, они без всякого сомнения воззвали бы к нам, чтобы мы сделали их гибель не напрасной. Ибо слишком долго свирепствовала война! Армия Боруина снова и снова наносила удары, но решающего сражения еще не было. Они спалили до тла наши поля и села, резали наш скот, топтали наш урожай и убивали наших сельских жителей. И ради чего? Ради того, чтобы удовлетворить честолюбие одного человека! Человека, жажда власти которого не знает границ. Эрвин из Боруина желает воссесть на Железный Трон и стать вашим императором. Он отрицает мое врожденное право на престол и называет меня самозванцем. В ответ на эти слова раздались гневные выкрики. Микаэл поднял руку, призывая к молчанию. -- Слушайте меня! -- воскликнул он. -- Если бы я повел вас в сражение только ради того, чтобы сохранить свой титул, я был бы тем, кем он меня называет. Если бы мой дворец, трон и корона были единственным, что мне дорого, я был бы недостоин вести вас в сражение. И если бы я в самом деле мог поверить, что Эрвин Боруинский станет для вас лучшим императором, нежели я, и люди империи стали бы благоденствовать и процветать под эгидой его правления, клянусь, что я в ту же секунду сошел бы с трона и уступил бы ему место! Все как один издали вопль: Нет! Когда они успокоились, Микаэл продолжал. -- Мы пережили вместе немало трудных моментов. Мы страдали от холода и голода, усталости и бессонных ночей. Мы вместе представали пред лицом опасности в Мире Теней, и мы вместе оплакивали наших павших товарищей. Никогда за всю историю империи не было такой разрушительной войны. Но никогда также не было столь отважной и доблестной армии! Вы прославили меня, но в первую очередь, вы прославили себя! Войска дружно приветствовали последние слова Микаэла. -- Если боги желали бы нашего поражения, мы бы давно проиграли. Если бы боги зотели моей гибели, я бы уже погиб. Но одно я вам обещаю: я не погибну! -- Больше не будет опасных переходов через Мир Теней! Больше не будет отступлений! Больше никто не станет жечь наши поля и села! И кроме того больше не будет армии Боруина! Солдаты кричали слова приветствия до хрипоты и потрясали в воздухе оружием, топали ногами и ударяли мечами о щиты. Слова, подумал Эдан. Просто слова. И все же он так много вложил в них. Это потому, что он сам чувствовал все, о чем говорил. -- Однажды мне сказал один человек, который был гораздо мудрее меня, что нет смысла сражаться за дворец, корону или трон, потому что это просто вещи, а вещи не стоят того, чтобы за них умирать. Мы не будем сражаться за Керн, за корону или за Железный Трон. Мы боремся за идею. В единстве та сила, которую невозможно победить. Закон означает порядок, и люди должны жить мирно и счастливо. И честь и слава храбрым, так что мы имеем право высоко держать голову. И нас никому не запугать. -- У империи нет границ, потому что идея безгранична. Империя это более чем наша земля, потому что земля не означает империю. Империя Ануир в руках людей, которые выращивают урожай, женщин, которые рожают детей, и детей, которые мечтают о будущем. Империя в наших сердцах! И пока сохраняется во мне жизнь, до последнего вздоха я буду биться за то, чтобы эти сердца не были разбиты! Война окончится сейчас и здесь! Она окончится сегодня! Она будет окончена даже прежде, чем мы увидим врагов, ибо мы уже победили с нашей храбростью, решимостью и идеей! Он высоко поднял над головой меч. -- За империю! И за победу! Казалось, весь город наполнился криками: Роэль! Роэль! Роэль! Он использовал мои слова, в изумлении думал Эдан. Только он сказал гораздо лучше меня. -- Гораздо мудрее тебя? -- переспросил Эдан, когда император подъехал к нему. Войско продолжало устраивать овацию императору. -- Бесспорно,-- ответил Микаэл с абсолютно серьезным выражением лица. -- Но такой уж я самовлюбленный ублюдок, что никак не могу вспомнить, кто же это был. @***= Солнце почти взошло, когда две армии выстроились одна против другой на равнине между горами Ануира и замком Дальтона. Оба войска маршировали всю ночь, чтобы успеть занять более выгодную позицию. Микаэл понимал, что ему следует как можно дальше оттеснить армию лорда Эрвина от столицы. Эрвин изо всех сил пытался занять холмы неподалеку от Ануира. Но в результате противники встретились посередине. Все же, первое преимущество оказалось у армии Ануира. Они помешали Эрвину занять выгодную позицию. Он не ждал, что они соберутся так быстро, подумал Эдан. Эрвин рассчитывал встретиться лишь с половиной армии империи, солдаты которой будут изможденными и деморализованными, не способными противостоять его нападению на столицу. Но он не учел, что раненный капитан будет скакать как одержимый, чтобы предупредить императора о готовящемся нападении. Он не рассчитал, что Микаэл способен вдохновить своих воинов на истинный героизм. Называя Микаэла "Самозванцем", Эрвин недооценил его как противника. Обе армии заняли свои позиции и стали дожидаться рассвета. Солдаты расположились на отдых прямо на земле, не снимая оружия, готовые ринуться в бой по первому сигналу. Но Микаэл не отдыхал. В сопровождении Эдана, несущего знамя, он объезжал войско, разговаривая с ними, расспрашивая об их семьях, многих из них называя просто по имени. Эдан был поражен, увидев, как много имен Микаэл держал в памяти. Он видел, как их лица озарялись при виде Микаэла, который обращался к ним, как товарищ по оружию, а не как монарх. Одним он говорил: -- Ну что, вечерняя прогулка, отдых под звездным небом, и мы готовы им показать, чего мы стоим, а, мальчики? Утренняя работа нас ожидает! Другим он говорил так: -- Готовы ли вы показать Эрвину, где раки зимуют? Прогоним его до самого Туразора, и пусть людоеды позавтракают его печенкой! А солдатам из Элини он говорил так: -- Как вы думаете, парни, получится у нас разобраться со всей этой чепухой, чтобы вы смогли вернуться домой и порыбачить в Сэмиле? Я слышал, что форель в ваших местах сама так и прыгает из речки на сковороду, а вырастает она в Сэмиле вот такая! -- и он расставлял руки на три фута, показывая величину элинийской форели. -- Я вот подумываю, не присоединиться ли мне к вам после того, как мы насыпем соли на хвост этим мерзавцам. Давненько я не рыбачил! У него дар, думал Эдан. Видя его сейчас спокойным и занятым непринужденной и дружелюбной беседой, кто бы из них мог подумать, что всего несколько дней назад он заперся в своих покоях в глубокой депрессии, пытаясь напиться до бесчувствия? Он был не сильнее любого из них, но он не позволял себе проявлять свою слабость публично. Его уверенность вселяла уверенность в них. И даже Эдан начинал верить в победу. Он почувствовал внезапный прилив сил, и ему начало казаться, что поражение невозможно. С рассветом армия Эрвина пошла в атаку. К этому моменту Микаэл велел Корвину: передать войскам приказ подпустить неприятеля поближе. -- Я хочу, чтобы они приблизились к нам и увидели, как мы стоим тут подобно нерушимой стене, о которую разобьется волна их атаки. Пусть все воины хранят молчание. Не нужно боевых кличей. Пусть они просто увидят наши лица - бесстрашные и полные смертельной решимости. И когда армия Боруина пошла в наступление, ануирцы стояли твердо и молча, как статуи. Эдан заметил, что Микаэл лихорадочно выискивает в рядах противника личное знамя Эрвина. Да, вот оно слева, но в первых рядах, как и следовало ожидать. Эрвин был воином до мозга костей. Он ни за что не стал бы отсиживаться за спинами своих солдат. Он должен был скакать впереди своей армии вместе со знаменосцем, поднимая боевой дух и наслаждаясь опасностью. Наблюдая за продвижением противника, Эдан подумал, что в этот раз Эрвин собрал всех боеспособных в свою армию. Он призвал пограничные отряды с лесных районов Алами, отряды из Талини и Тэгаса, солдат из Бросенгэ. Среди его солдат были гоблины из отряда принца Туразора. Он не оставил никого охранять свои владения, очевидно, этот раз должен был показать, все или ничего. Когда передние ряды встретились, сейчас же взревели трубы, подавая армии Микаэла сигнал к атаке. Солдаты имперской армии стремительно начали наступление, заходя с левого и правого фланга, чтобы зажать противника в клещи. Микаэл пришпорил коня и с высоко поднятым мечом врезался в толпу. Его окружение немедленно последовало его примеру, пытаясь защитить своего императора. Но охранять Микаэла было не легче, чем пытаться поймать ветер. Он устремился вперед к месту, где развевался флаг Эрвина. Прорубая себе дорогу сквозь неприятельские войска, он выискивал человека, который дерзнул посягнуть на его трон. Звон стали наполнил воздух, смешиваясь с ржанием лошадей и боевыми криками людей. Трава моментально была вытоптана с корнем под ногами солдат и копытами коней. Поднялась завеса из пыли. Эдан скакал, высоко поняв знамя одной рукой, сжимая в другой грозный меч. У него не было возможности воспользоваться щитом, но слева его прикрывала Сильванна, неотступно следуя за ним, пока он пытался прорваться вслед за своим императором. Сражение все более напоминало кровавую резню, в клубах пыли бойцы с трудом отличали неприятеля от товарищей по оружию, ориентируясь лишь по цвету мундиров. Теперь ануирцы теснили армию Эрвина, но у того было численное преимущество. То здесь, то там отдельная группа солдат глубоко врезалась в ряды противника. Некоторые умудрялись сохранять стройные ряды, маршируя, как на параде. Шум стоял невыносимый. Повсюду земля была усеяна мертвыми и агонизирующими телами. Копья стали практически бесполезны. Солдаты пошли в рукопашную, и только некоторые из них пытались копьями поразить сидящих верхом противников. Краем глаза Эдан заметил, как молодого Гиста сшибли с коня. Он исчез среди окровавленных тел, и Эдан не видел, чтобы тот смог подняться. Чуть позже подобное едва не приключилось с ним самим. В последний момент он успел заметить вражеское копье и отразил удар мечом, а затем обрушил мощный удар на шлем противника. Тот даже не успел охнуть. Теперь всем, кто был верхом, стало очень сложно передвигаться. Вокруг топтались пешие солдаты, и Эдан заметил, как совсем близко от него Микаэл как сумасшедший пробивался сквозь сражающихся к лорду Эрвину. В свою очередь, Эрвин также пытался добраться до главного недруга. Их разделяло теперь не более двадцати ярдов, и все же им никак было не сойтись. Эдан попытался подобраться поближе. Дыхание его было затруднено, и меч скользил в его вспотевшей руке, пока он разил врагов направо и налево. Знамя сильно мешало ему, но он не мог его бросить. Тут Эдан заметил, что пока Микаэл разбирался с пехотинцем, пытавшемся отрубить ему ногу, с тыла к нему подобрался конный противник. -- Микаэл, сзади! -- крикнул он. Император покончил с пехотинцем и быстро развернулся, успев в последнее мгновенье отразить удар, направленный ему прямо в голову. Всадники обменялись серией ударов, а затем меч Микаэла угодил прямо в шею противника, и тот упал замертво. Гильвейн сражался вместе с остальными, одетый не как обычно, а в боевые доспехи. От магии было немного пользы в такой мясорубке, но Эдан заметил, что ни одно лезвие не достало эльфа. Когда на него нападали, то казалось, что их клинки скользят по воздуху, но клинок Гильвейна каждый раз попадал в цель. Тут на Эдана наехал конный противник, и наблюдать за Гильвейном стало невозможно. Эдан успел обменяться с врагом серией ударов, а затем два ануирских пехотинца стащили его с седла. Сражение продолжалось, и ни одна из сторон не обретала перевеса, хотя были уже пролиты реки крови. Эдан бился, повинуясь скорее инстинкту, нежели воле, смутно ощущая, как пот струится по телу под доспехами, во рту стоит привкус крови и пыли, а в ноздри бьет запах тел, извивающихся вокруг. Время от времени он замечал Микаэла и прилагал все усилия к тому, чтобы не терять его из виду, но на самом деле его едва хватало на то, чтобы защищать свою жизнь. А затем это наконец произошло. Наступило секундное затишье, и Эдан отчетливо разглядел Микаэла и Эрвина, которые сошлись в финальной схватке ярдах в двадцати от него. Те, кто сражался вблизи от них, тут же прекратили всякие боевые действия, чтобы видеть решающий момент всей восьмилетней войны. Эдан пришпорил усталого жеребца, из последних сил пробиваясь вперед. Бывалый рубака против молодого императора. Оба дали волю божественному гневу, и все, кто стоял и наблюдал за ними, застыли как загипнотизированные, пока злейшие враги яростно набрасывались друг на друга. Они были достойными противниками, и ярость их была так велика, что щиты обоих разлетелись вдребезги в первую секунду. Затем Эрвин нанес удар такой силы, что Микаэл чуть не вылетел из седла, чудом сохранив равновесие. Император покачнулся, и Эрвин занес над его головой меч, чтобы прикончить императора. Но в ту же секунду Микаэл неожиданно подался вперед, нанося удар Эрвину прямо в горло. В этот удар Микаэл вложил всю свою силу, и когда Эрвин повалился на землю, император по инерции вылетел из седла и последовал за врагом. Одновременно Эдан и Сильванна бросились вперед, чтобы защитить императора, а чуть позже подоспел Гильвейн с группой солдат, которые взяли упавших в кольцо. Микаэл поднялся. Н остался лежать навсегда. Микаэл поднял меч обеими руками как топор и отсек голову мятежного герцога. Затем он высоко воздел меч с головой Эрвина и воскликнул: -- Эрвин мертв! Сложите оружие! Новость мгновенно подхватили все отряды. Радостное известие распространялось подобно кругам на воде, постепенно достигая самых отдаленных сражающихся. Снова и снова, подобно эху звучал крик: "Эрвин мертв!", и постепенно бой начал прекращаться. Шум битвы стихал, звон клинков замирал и наконец воцарилась тишина. Солдаты перестали биться и застыли на своих местах, изможденные и ошеломленные, просто глядя друг на друга, не в силах поверить в то, что война закончилась. Пыль постепенно оседала, и единственными звуками остались стоны и хрипы умирающих и раненных. Несколько конных рыцарей из армии Боруина начали прокладывать себе дорогу к месту, где стоял император. Они пустили коней шагом, их мечи были вложены в ножны. Один из них подъехал поближе и долго глядел на обезглавленное тело Эрвина. Затем он отшвырнул меч и медленно обнажил голову. Прошло восемь долгих лет с тех пор, как Эдан видел его в последний раз, но все же он немедленно узнал Дервина, сына Эрвина и детского товарища по играм Микаэла. Его лицо напоминало маску скорби. На один краткий миг его взгляд упал на Эдана, и он кивнул в знак приветствия. Эдан ответил тем же, а затем Дервин повернулся к Микаэлу. На какое-то время оба просто застыли, глядя друг другу в глаза, пока вокруг них собирались их воины. Ни один не проронил ни слова. Дервин высоко поднял голову. В этом жесте не было вызова, но лишь гордое признание поражения. -- Дервин,-- с трудом произнес Микаэл. Он не смог продолжить. Дервин судорожно глотнул, затем поднял руку и выкрикнул громким и уверенным голосом: -- Да здравствует император Роэль! На секунду возникла неловкая пауза, потом возглас был подхвачен обеими армиями: -- Да здравствует император Роэль! Роэль! Роэль! Роэль! -- Слава богам,-- устало произнес Эдан. -- Наконец-то все закончилось. Война окончена, Сильванна. Но когда он повернулся, чтобы порадоваться вместе с ней, Сильванны рядом не было. Он в недоумении оглянулся по сторонам, но нигде не было ни следа ни Сильванны, ни Гильвейна. Ни кого-либо из эльфов. Словно все они растворились... -- В воздухе,-- пробормотал он, и северный ветер тронул траву равнины.  * КНИГА ТРЕТЬЯ. ГОРГОН *  Глава первая Зимой Сихарроу производил гнетущее впечатление. С моря постоянно задувал ледяной ветер, было холодно, сыро, мрачно, и Лэра ненавидела это место. Летом погоду еще можно было терпеть, кроме того каждый год отмечали Саммер-Корт, и общество становилось значительно приятней. Но несмотря на это каждый год к ней возвращались горькие воспоминания вместе с жгучей обидой и разочарованием, ведь каждый раз ее брат Микаэл приезжал в сопровождении Эдана Досьера. Она вернулась к исходной позиции. Здесь все началось. И было вопиющей несправедливостью то, что она вынуждена оставаться здесь. Не было ни единого места в замке, куда она могла бы спокойно зайти, не вспомнив былой тайной связи с Эданом. В коридоре висела штора, за которой находилась небольшая ниша. В ней она и Эдан частенько предавались любовным безумствам. Вот сад, где они встречались по ночам, место их первого свидания, конюшни... и заключительное оскорбление -- ее новые покои были той самой спальней, куда поместили Эдана в тот памятный визит в Сихарроу. Ее супруг настоял на том, чтобы она заняла именно эту спальню, и что бы она ни говорила ему, все же пришлось покориться. Он знал. Каким-то непостижимым образом он узнал ее тайну, хотя она не понимала, откуда ему это стало известно. Кровать, в которой она спала, была именно той кроватью, где она занималась любовью с Эданом. Это было непереносимо. Это сводило ее с ума. И это подливало масла в огонь ее ненависти и наполняло ее жаждой мести. Сперва она никак не могла понять, почему Дервин не выдал ее императору. Когда она узнала о победе Микаэла над Эрвином, ее охватило горькое разочарование, ибо это означало крушение ее планов мести Эдану. Ее не взволновало то, что Эрвин погиб, но когда она узнала о том, что помиловали Дервина, ее охватила паника. Не считая Калладора, который исчез сразу же после того, как новость о поражении Эрвина достигла Боруина, Дервин был единственным свидетелем ее предательства. Когда она узнала, что Дервин присягнул на верность императору, Лэра подумала, что все кончено. Вне всякого сомнения, он все о ней рассказал императору. Она готова была спасаться бегством. Но ее богатый жизненный опыт подсказал ей, что не стоит торопится с выводами, и когда первый острый приступ страха миновал, она заставила себя успокоиться и все обдумать. Конечно, ничто не могло бы помешать Дервину выдать ее, но ведь ему могли и не поверить. Ее слово имело большой вес, и она была сестрой императора и принцессой Ануира, хотя они и не часто виделись с Микаэлом. Вряд ли Дервин станет рисковать своим шатким положением. Он ничего не выиграет от этого, зато может многого лишиться. Даже если Микаэл поверит его обвинению, что не исключено, Дервин конечно не скажут спасибо, если он вынудит императора подвергнуть казни собственную сестру. Это навлекло бы позор на весь Дом Роэлей, что было бы немыслимым риском, особенно в период войны. Правда, Дервин мог не осознавать ситуацию полностью. Она едва знала его, и не могла с уверенностью предсказывать его действия. Он мог бы попытаться выставить себя перед Микаэлом в выгодном свете, выдав ее тайну. Или же выдал ее из желания отомстить за отца. Заранее предполагать что-либо было невозможно. Но чем дальше Лэра размышляла на эту тему, тем более росла в ней уверенность в том, что ситуация несомненно таила в себе угрозу ее положению, но все было не так безнадежно, как показалось в начале. Дервин либо выдаст ее, либо нет. Если нет, то все в порядке. А если да, то она всегда может его опровергнуть. Его слова будут казаться не более, чем злобной клеветой. Микаэлу самому будет не на руку прислушиваться к его словам. Тщательно взвесив все за и против, Лэра пришла к выводу, что сможет все отрицать. Но она оказалась неподготовленной к тому, что случилось через несколько дней. На парадной площади Ануира по случаю церемонии в честь победы собрались все жители столицы, а также воины обеих армий. Микаэл официально объявил, что война окончена. Земли, захваченные Эрвином, снова присоединялись к империи. Те, кто воевал против Ануира, теперь должны были присягнуть на верность императору. В таком случае они не несли наказания. Гоблины из Туразора навлекли на себя императорский гнев, но возмездие откладывалось на неопределенный срок, не указанный Микаэлом. Он объявил, что солдаты заслужили отдых после столь тяжелой и затяжной войны. Последние слова императора вызвали бурный восторг, но следующее заявление поразило всех присутствовавших. Микаэл пожаловал Дервина титулом герцога и восстановил его в наследных правах. Подавляющее большинство было повергнуто в изумление. Эрвин Боруинский поднял мятеж против императора, следовательно, он являлся изменником. В соответствии с законом и традициями империи вся его семья должна была разделить его позорную участь. Вполне естественно было бы ожидать вынесения Дервину смертного приговора, поскольку он вслед за отцом поднял оружие на императора. В лучшем случае ему могла грозить ссылка. Восстановление в правах наследования и герцогский титул поразили Дервина до глубины души. Но и это был не последний сюрприз. -- Господа, дамы, собратья по оружию, народ Ануира! - торжественно произнес Микаэл. -- Как я понимаю, многие из вас шокированы тем, что лорд Дервин пожалован титулом герцога несмотря на то, что его отец развязал эту кровавую, жестокую и бессмысленную войну. Для вас было бы вполне естественно ожидать его изгнания или даже смерти. В ответ на это послышался хор гневных голосов. Микаэл выждал с мгновение, а затем простер руки, призывая к молчанию. -- В самом деле, подобное наказание вполне соответствует нашим традициям. Но все же, не хватит ли смертей? Уверен, что многие из вас хотят отомстить Дервину Боруинскому за войну, которая опустошила нашу страну и унесла столько жизней. Но я хотел бы напомнить всем вам, что не Дервин был зачинщиком этой войны. -- Это Эрвин позволил своему слепому честолюбию победить здравый смысл. Это Эрвин, движимый жаждой власти, объединился с гоблинами Туразора и силой вынудил Талини, Тэгас и Бросенгэ присоединиться к его мятежной армии. Эрвин расплатился за это преступление своей жизнью. Если бы я должен был покарать Дервина из Боруина, то разве не следовало бы тогда подвергнуть наказанию Давана из Тэгаса, Рерика из Талини и Лисандера из Бросенгэ? И в таком случае, в соответствии с нашими традициями, их семьи должны разделить их судьбу, будь то ссылка или смерть. В чем же справедливость? У Давана из Тэгаса есть два малолетних сына. Какое наказание должны понести они? Должны ли мы наказывать детей за преступления отцов? В таком случае, если простолюдин украдет буханку хлеба, следует ли наказывать его сына? А как поступить с женами и дочерьми? И внуками? Где следует остановиться? Если мы накажем графа Давана, вассала Эрвина, за повиновение своему господину, тогда нужно также казнить всех его воинов. А что делать с их семьями? Если мы станем так продолжать, то в недалеком будущем в империи не останется и половины населения. -- Поэтому я считаю, что достаточно того, что Эрвин, развязавший эту войну, заплатил за свою ошибку. И нет нужды в том, чтобы еще кого-то наказывать. Боруин и Талини должны образовать надежную защиту от вторжения гоблинов Туразора. Тэгасу и Бросенгэ следует направить свои силы на умиротворение отдаленных районов возле Гор Морского Тумана, ибо людоеды проявляют все большую агрессию и карлики не в силах далее сдерживать их. Давайте забудем прошлые обиды и вместе начнем восстанавливать то, что было разрушено в следствие жестокой войны. -- Итак, нам следует образовать союз. И для того, чтобы укрепить этот союз, я предлагаю отправить в каждое герцогство и баронство послов из Имперского Керна. Послам следует взять с собой своих приближенных и постоянно поддерживать связь с лордом Досьером. Таким образом во всех уголках империи будет находиться представитель императора. -- А для того, чтобы окончательно скрепить наш союз, я раз официально объявить о помолвке моих сестер принцессы Рианнон с лордом Деваном из Тэгаса, принцессы Кориэль с лордом ованом Талинским, принцессы Кристаны с лордом Брумом Бросенгским и принцессы Лэры с лордом Дервином Боруинским. Таким образом, вышеназванные страны будут навеки связаны с Домом Роэлей клятвой верности и узами родства, и пусть мир между нами будет нерушим. В честь помолвки моих сестер я объявляю праздник, который будет длиться семь дней и семь ночей. Война окончена! И да воцарятся мир и покой в империи Ануир! После первичной реакции изумленного молчания тишина взорвалась воплями ликования, и немедленно к радостным крикам присоединился колокольный перезвон. Звучали колокола всех городских храмов. Речь императора поразила всех присутствовавших благородством, великодушием и мудростью, и народ начал громко славить его имя: Роэль! Роэль! Роэль! Роэль! Лэра слушала речь брата, пораженная до глубины души. Меньше всего она могла ожидать подобного поворота событий. Если бы Эрвин выиграл войну, она вышла бы замуж за Дервина и таким образом стала бы императрицей Ануира. Теперь же ее брак с Дервином должен был состояться, но вместо повышения в титуле она наоборот из принцессы Ануира понижалась до звания обычной герцогини Ба. Впервые в ее судьбе близились перемены со времени помолвки с Эрвином. Тогда она была помолвлена с отцом, а теперь должна была выйти замуж за сына, и она вынуждена будет навсегда удалиться в Сихарроу и провести остаток дней в отдаленной провинции. Судьба сыграла с ней очень злую шутку. Одно было неясно. Как Дервин мог согласиться на этот брак. Может, Микаэл не оставил ему выбора. Дервин знал, что она шпионила для его отца. Не подумал ли он, что она делала это из любви к его отцу? Что ж, поживем -- увидим, решила она. После семидневного торжества она отправилась в Боруин, где стала женой Дервина. И в первую брачную ночь она наконец-то выяснила его истинные чувства и намерения. -- Давайте постараемся избежать всяческих недоразумений, моя принцесса,-- обратился он к ней сухим, официальным тоном. -- Я отлично знаю, на ком женился, так что не пытайтесь разыгрывать передо мной святую невинность. У моего отца была широкая сеть информаторов и, воспользовавшись этим, я получил подробную картину вашего богатого прошлого. Вы меняли любовников как коней на переправе, и использовали самые нечестные приемы, чтобы погубить тех, кого совратили. Наш брак для меня не более, чем политический ход. Я не люблю вас и никогда не смогу полюбить. -- Вы, наверное, удивлены, что я не выдал вас вашему брату,холодно продолжал он. -- Не сомневаюсь, что вы часто задумывались над этим, и пришли к определенным выводам, но существует основная причина. От меня зависит восстановить честь и имя Дома Ба. Породнившись с Домом Роэлей, я получаю шанс вернуть утраченное положение своего рода. Ваша обязанность в качестве моей супруги родить мне сыновей для продолжения рода. Полагаю, двух будет вполне достаточно. Они явятся плодом союза наших семей и таким образом восстановят былое великолепие герцогства Б. Кроме этого я ничего не хочу от вас. -- Вы будете спать в собственных покоях. Я не желаю делить с вами постель за исключением тех случаев, когда это будет нужно в целях продолжения рода. Для общения с вами будут приставлены придворные дамы. Я не желаю, чтобы вы навязывали мне свое общество. За вами будут строго наблюдать, дабы у вас не возникло возможности нарушить супружескую верность до тех пор, пока не родите мне двух сыновей. После этого вы вольны выбирать себе в любовники кого угодно, но если я услышу хоть малейшую сплетню об этом, вас сошлют в самую глухую провинцию империи в храм Хэлина в Ледяных Небесах на скалистом берегу Талини, где вам обреют голову и разрешат носить лишь бедную одежду из грубой черной шерсти, и остаток дней вы проведете в постоянно молитве и медитации. -- Если нам потребуется вместе появляться в обществе, вам надлежит исполнять роль верной, заботливой и послушной супруги, полностью подчиняющейся всем моим требованиям. Во всех остальных случаях не докучайте мне своим обществом, ибо я буду тверд и безжалостен, как скала, на которой стоит этот замок. Так что поберегите силы и не пытайтесь меня разжалобить. Такова ваша судьба, и лучше вам подчиниться без лишних вопросов. Непослушание не приведет ни к чему хорошему. Она слушала его, не веря своим ушам. Постепенно в ней закипала ярость. Да кто он такой, чтобы обращаться с ней подобным образом? Она принцесса крови, а он обычный провинциальный дворянчик, которого из милости возвысили до герцога, что в любом случае ниже ее собственного титула. И как он только умудрился столько узнать про нее? Он говорил что-то об информаторах. Шпионы, повсюду шпионы. Ее предали. Кто же из ее слуг мог так с ней поступить? Она щедро платила им, а они отплатили ей черной неблагодарностью! О, если бы она могла узнать, кто именно ее предал! Она бы велела его пороть, пока кожа лохмотьями не полезет со спины. Она бы подвесила его над огнем, она растерзала бы его собственными руками. Ей хотелось завизжать и броситься на своего новоиспеченного супруга, выцарапать его глаза, но инстинкт самосохранения удержал ее. Это не выход. Если она сейчас восстанет против Дервина, это позволит ему избавиться от нее, как только она родит ему детей. Дети! Мысль о том, что она должна разделить его ложе, вызвала в ней дрожь отвращения. Он был красивее отца, а когда Эрвин предложил ей эту партию, она про себя подумала, что бывает и хуже. Дервин был галантен, и его манеры позволяли предположить, что он станет нежным и чутким любовником. Но теперь! Каким-то непостижимым образом он научился жестокости. Она видела его насквозь. Контроль, контроль и еще раз контроль. Что ж, она позволит ему считать, что все идет в соответствии с его желаниями. Она заплакала, горестно опустив глаза, подчиняясь его мужской силе. А после, оставшись одна, она принялась обдумывать план, как поменять их роли. Пока она размышляла на эту тему, ее охватило странное чувство. Раз Дервин решил использовать мужскую силу, то она воспользуется женской хитростью. Конечно, на это уйдет какое-то время, но она сумеет получить удовольствие от каждого шага в этой игре. С тех пор прошло три года. Ее план приобрел конкретные черты. Она безропотно исполняла все желания Дервина, вначале просто стоически перенося свое незавидное положение, а затем мало-помалу меняя свое поведение. Каждый раз, когда он в целях продолжения рода приходил к ней в спальню, она пыталась аккуратно внести немного тепла в их отношения. Первый раз он пришел к ней через неделю после свадьбы. То ли он давал ей время подготовиться, то ли хотел подготовиться сам, она не знала наверняка. И вот он пришел, и он начала приводить в исполнение свой план. Она оставалась холодной и безучастной к тому, что он делал, как бы просто подчиняясь ему и молча страдая от невозможности что-то изменить. Но к моменту завершения она позволила слабому стону сорваться со своих губ, как если бы она против своей воли вдруг испытала наслаждение. Это одновременно возбудило его и доставило ему удовольствие, хотя он тщательно скрыл свои чувства. Потом, оставшись одна, она с недобрым смехом вспомнила об этом, подумав, что в сущности все мужчины одинаковы. В следующий раз, как и в первый, она встретила его так, словно одна только мысль о том, что ей предстоит перенести, наполняет ее ужасом. И снова по мере того, как он близился к завершению, она якобы против воли испытала удовольствие. Главное было не переиграть, чтобы он не подумал, что она наслаждается самим процессом. Пускай считает, что это его мужские качества вызвали в ней такую реакцию. И так раз за разом она постепенно менялась, пока не наступило время для следующего этапа. Через несколько недель она по-прежнему встречала его, потупив взор, но зато когда она поднимала на него глаза, в ее взгляде читалась робкая надежда и зародившаяся симпатия. Каждый раз, как только он замечал ее взгляд, она быстро отворачивалась, как-будто не хотела, чтобы он заметил ее состояние. И уголком глаза она отмечала, как на его губах появляется самодовольная улыбка. Да, все они одинаковы. Со своим самолюбием, гордостью и жаждой власти они скоро становились совсем ручными. В случае с Дервином игра была более захватывающей, ибо ставки были более высокими. Прошел месяц. Теперь она давала ему понять, что сожалеет о своим прошлом. Когда он приходил к ней, она бывала нежной и отзывчивой, позволяя ему думать, что это он пробудил в ней подобные чувства, превратив ее в "настоящую" женщину, заставил ее влюбиться в него. Когда он уходил от нее, она отворачивалась к стене и притворялась, что плачет в подушку. Однажды, когда он замешкался у двери, словно хотел подойти и утешить, но силой воли сдержал жалость, она поняла, что выиграла. С момента свадьбы прошло уже восемь месяцев, а она все еще не была беременна. Дервин начинал нервничать. Он не знал, что она принимает специальное зелье, которое ей дал ануирский колдун. Она не была готова родить ему сына. Сначала нужно разрушить его защиту, внушить ему теплые чувства к себе, и выбрать правильное время. С Эрвином это было бы невозможно. По счастью, Дервин сильно ошибался, считая себя не слабее отца. И потом, Эрвин был равнодушен ко всему на свете, кроме самого себя. Прошел год, и она перешла к следующему этапу. К этому времени она вошла в роль послушной и покорной жены, но к этому добавился еще один нюанс. Она впала в меланхолию, и он часто заставал ее плачущей без всякой видимой причины. Она регулярно посещала храм, ежедневно молилась, и даже жрецы отметили ее возросшую набожность. Она знала, что Дервину доносят о каждом ее шаге, и теперь его отношение к ней полностью переменилось. Сознавая себя причиной происходящей в ней перемены, он был теперь поставлен в тупик ее новым состоянием. И однажды ночью, когда она решила, что настал решающий момент, потому что он был особенно нежен к ней, она выждала, пока он удовлетворенно откинулся на кровать, и начала потихоньку всхлипывать. Он с тревогой взглянул на нее и придвинулся поближе. -- Что случилось, Лэра? -- спросил он, нежно гладя ее по голове. -- Что не так? -- О, все не так! -- зарыдала она. -- Все плохо, я сама плохая! -- Но в чем дело? Я не понимаю! Продолжая всхлипывать, она покачала головой и как бы стыдясь, отвернулась от него. -- Скажи мне, пожалуйста! -- попросил он. -- Я так наказана,-- заплакала она. -- Наказание за все зло, которое я натворила, за неправедную жизнь, которую я прежде вела! Из-за этого я теперь не могу родить тебе сыновей. Боги прокляли меня и сделали бесплодной! -- Нет, этого не может быть,-- возразил Дервин. -- Я так хотела исправить все ошибки,-- заливалась слезами Лэра. -- Ничего не хочу я сейчас так сильно, как быть хорошей женой и матерью, но боги не посылают мне ребенка! Каждый день я хожу в храм молиться о том, чтобы простилась моя вина и небеса благословили меня детьми, рожденными от тебя, но из-за моих прежних грехов небо глухо к моим мольбам! О, как ты должен ненавидеть меня! Как я хочу умереть! Д обнял ее. -- Тише, успокойся, не говори так! Не стоит искушать богов. -- Отошли меня, Д. Отошли в Северный храм Хэлина в Ледяных Небесах, чтобы я не докучала тебе. Я проведу весь остаток жизни в покаянных молитвах. Лучшей участи я не заслужила! Она затаила дыхание. Хорошо, если она правильно рассчитала момент, но если она ошиблась, вполне возможно, что он согласится с ее предложением. -- Нет, Лэра,-- сказал он. -- Это не тебе следует просить прощения. Это все моя вина. Когда я впервые привез тебя, то был с тобой груб и холоден. Я хотел использовать тебя в своих целях, я поступал как бессердечный эгоист. Тебя сжигала обида на Досьера -- да, я и об этом знаю -- и это твой гнев и обида были виной твоих поступков. Но теперь это все в прошлом. Ты стала мне хорошей и преданной женой. Я считал, что никогда не смогу доверять тебе, но сейчас я понял, как я ошибался. Ты изменилась, Лэра. Ты делала для меня все, о чем я просил, даже более того. С этого момента все будет по-другому. Я обещаю тебе, вот увидишь. Если боги оставят наш союз бесплодным, так тому и быть. Но я не отошлю тебя. Я не смогу так поступить. Я люблю тебя. Она подняла на него глаза, полные слез и робкой надежды, словно только что наконец услышала слова, о которых так страстно и давно мечтала, но в душе она победно рассмеялась, полная презрения к доверчивому простаку. Это произошло. Они поменялись ролями. Теперь она будет жестко контролировать ситуацию. -- О, Дервин,-- выдохнула она. -- Я тоже тебя люблю! Через месяц она забеременела, и придворная акушерка объявила, что родится мальчик. @***= С момента окончания войны прошло почти четыре года, империя процветала как никогда. В основном везде царил мир, н находилась работа и для армии Ануира. Мир всегда насаждался силой, и редко случалось так, чтобы какой-нибудь народ не пытался проверить правильность этого тезиса на практике. Племена огров окрепли за то время, пока люди были поглощены войной, поэтому императору приходилось регулярно посылать подкрепление гарнизонам в Тэгасе и Бросенгэ. К северу от Центральных районов племена гоблинов и ноллов продолжали грабить фермы и села в Мореде. Они прочно засели в горах Стоункроун и не давали покоя пастухам на юге Марказора, где империя периодически пыталась расширять свои границы. Коранис тоже страдал от набегов полулюдей из Химерона, а Киназийские пираты курсировали вдоль побережья всю весну и лето. Руоб Человекоубийца по-прежнему оставался сильным противником. Он занимал очень выгодное положение в лесистой части Западных Болот, и было практически невозможно выгнать его оттуда. За последние восемь лет, пользуясь военным положением, он вторгся в леса Боруина, раздвинул границы своих владений до Западной Алами и с помощью отступников-эльфов грабил местные поселения. В лучшем случае империя могла сохранять существующие границы, используя укрепленные гарнизоны вдоль Западной Алами. Пять Пиков оставались местом, где не действовали никакие законы, и становилось просто необходимым постоянное присутствие укрепленых постов вдоль северной границы Алами, чтобы хоть как-нибудт сдерживать распоясавшихся бандитов. Кроме того, Микаэл в свое время грозился выслать карательную экспедицию к гоблинам Туразора, но это обещание так и оставалось невыполненным, так как внимание Микаэла было постоянно занято новыми проблемами. Много внимания требовали внешние границы Керилии. Император мечтал значительно расширить территорию империи и занять на крайнем севере варварские территории Рьювика, Суиника, Халскапы, Джанкапинга и Хогунмарка, чтобы вновь получить контроль над племенами восов. Со времени битвы при горе Дейсмаар восы отделились и жили по собственным законам, а Микаэл хотел вернуть эти территории и восстановить империю в ее прежнем величии, как было в давние времена. При условии захвата земель восов император обретал возможность двинуться на крайний север в сторону Королевства Белой Ведьмы, на Урга-Зай и Великаньим Низинам, где жили онсхеглины и гоблины, а главное, император мог попытаться сразиться с правителем Венца Горгона, принцем Рейзеном. Кроме этого, существовали еще территории Дальнего Востока, почти недосягаемые для армии Ануира, так как дорога туда лежала через Химерон. То был единственный возможный путь в Тарванскую Пустошь и Земли Племени Черного Копья, леса Релгарда, Руаннаха и Иннишира, а оттуда -- к северо-западным территориям -- Кал Калатору, Дракенварду, Вольфгарду и Молочеву, а потом к землям онсхеглинов Ворона и Мантикоры. В прежние времена, еще до Войны Теней и периода Сумерек Богов в Дейсмааре под властью императора Ануира находилась почти вся Керилия, и Микаэлу нетерпелось восстановить любой ценой ускользнувшие из-под имперского контроля земли и раз и навсегда покончить с самым главным злом в лице онсхеглинов. Этот план поражал чесолюбием, и Эдан считал, что на выполнение его в лучшем случае и при удачном исходе уйдет вся его жизнь. Но Микаэл явно не собирался отказываться от исполнения своей мечты. Все его разговоры в основно были посвящены этой теме. Ему было совершенно недостаточно того, что он уже сделал больше, нежели успел совершить его отец, что империя снова воссоединилась и окрепла как никогда. Он желал восстановить империю Роэлей в ее изначальом великолепии в память о первом Роэле, чье имя он с гордостью носил. Микаэл все больше напоминал одержимого, и Эдан начал за него беспокоиться. Императором овладела идея завоевания. Невзирая на усталость после восьмилетней войны, он не мог удовлетвориться миром, которого добился дорогой ценой. Он был рожден и воспитан воином, и это было у него в крови. Смыслом жизни для него стало вести за собой войска и вдохновлять их к победе, и император не знал покоя, если ему случалось хотя бы ненадолго задерживаться во дворце. Это и было самым непонятным. Микаэл чувствовал себя как в тюрьме, если домашние дела вынуждали его отвлечься от военных походов. Рутина подавляла его. Он переложил большую часть своих обязанностей и полномочий на Эдана, который вынужден был управлять империей в то время, как одержимый идеей завоевания император проводил бесконечные часы, планируя кампании для расширения у укрепления имперских границ или организуя экспедиции для усмирения бандитов и полулюдей на границах Ануира. Эдану пришло в голову, что Микаэл превратился в того, над кем одержал победу. Он по сути превратился в Эрвина из Боруина. Народ любил его за это. Для них он был героем, царем-воином, который спас империю. Под его правлением народ наслаждался миром и процветанием, которого так долго жаждал. Но Эдан хорошо знал, тчо это не может длиться вечно. Народы империи приветствовали экспедиции по усмирению бандитов и карательные меры по отношению к племенам ноллов и гоблинов, нарушавших границы империи. Люди выходили на улицы, чтобы приветствовать своего императора, когда он шествовал о главе отряда на очередное сражение, но Эдан все чаще задумывался, надолго ли хватит их энтузиазма, если казна империи опустеет, а ведь она уже была не такой, как в начале войны. Значит, скоро для того, чтобы поправить финансовое положение, придется здорово повысить налоги. Пока что фермеры охотно отдавали часть урожая для поддержки армии Ануира, а пастухи поставляли солдатам мясо, но аппетиты армии все возрастали с каждым годом, и Эдан был уверен, что скоро отношение народа к частым кампаниям переменится. В настоящее время фермеру или пастуху было не трудно выделить в казну одну десятую часть заработка, но что будет, когда император потребует половину? Поделиться по мере сил несколькими овцами не казалось чрезмерным пастуху, который с гордостью осознавал свою причастность к победам армии. Но что будет, когда несколько отрядов один за другим проудут по его земле и уведут половину его стада? По меньшей мере, он испытает горькое разочарование... Но Микаэл, казалось, не замечал этого. Народ любил его, и он не мог себе представить, что может лишиться этой поддержки. Ибо сейчас он мог на это рассчитывать. Но как долго еще это может продлиться? Снова и снова Эдан пытался объясниться с императором, но Микаэл игнорировал все его доводы. -- Ты слишком беспокоишься об этом, Эдан,-- с олыбкой отвечал он. -- Когда мир и порядок в империи будут полностью восстановлены, мы расширим нашу территорию, а это значит, что будет больше земли для тех же пастухов и фермеров Новые земли привлекут к нам людей с дальних окраин, они получат возможность работать для собственного блга и процветания. А когда люди процветают и благоденствуют, они не испытывают разочарования. -- В самом деле, в том, что ты говоришь, есть зерно истины,отвечал Эдан. -- Но ты упорно отказываешься принять во внимание несколько важных моментов. Поскольку мы продолжаем расширять наши границы, что уже само по себе кое-чего стоит, нам скоро потребуется боьлше военных сил для охраны новых земель. Нам придется выстроить новые гарнизоны, затем понадобятся управляющие, чтобы присматривать за положением на этих постах, и нужно будет вербовать солдат для охраны всего этого. Солдат нужно одевать и кормить, и стоимость их вооружения и провианта превзойдет всю прибыль от налогов твоего процветающего народа на ближайшие несколько лет. -- Но даже если забыть об этом, твои постоянные кампании, какими бы они успешными ни оказывались, продолжают увеличивать потребность в новых солдатах. Мы уже набрали достаточно наемных отрядов. А наемники не станут сражаться из одних благородных побуждений, как народ Ануира, который защищает отечество. Во время предыдущей войны все наши солдаты были в основном семейными людьми. Когда война заканчивается, они возвращаются к своим семьям. У наемников нет семей, значит, нет и ответственности. Вернувшись с поля битвы, они бросаются на поиски развлечений. Они отправляются в игорные дома, бордели и притоны. Раз уж мы увеличили количество наемников в нашей армии, следовало бы также увеличить количество подобных заведений. А это повлечет за собой рост преступности. Некогда спокойные и мирные районы города превратятся в горячие точки ночных кварталов, по улицам которых будут шататься воры и бандиты. -- В свою очередь, городская полиция занята нынешними проблемами и не сможет отвлекаться на новые. Горожане регулярно жалуются на беспорядки в городе во время появления там наемников. Придется нанять людей в помощь полиции, а им ведь тоже придется платить. Короче говоря, Государь, мы просто не можем позволить себе роскошь продолжать так дальше. -- Как я уже говорил тебе, Эдан, ты слишком беспокоишься попусту,-- возразил Микаэл. -- Империя растет, и все происходящее не более чем своеобразная болезнь роста. Все это можно отрегулировать. Вовсе не придется нанимать людей для усиления городской охраны, можно просто привлечь к этому армию. Что же до увеселительных заведений, то можно ограничить их во времени, а городской совет строго проследит за тем, чтобы к оперделенному часу все игорные дома и таверны закрывались до утра. Все твои проблемы, Эдан, можно просто решить, если успокоиться и слегка поразмыслить. Я целиком полагаюсь на тебя в этом отношении, так как полностью доверяю тебе. ПРоработай все вопросы с городским советом. Я не хочу заниматься этой рутиной. -- Что касается остальныхтвоих доводов, то все это решится в свое время. Новые территории подразумевают новые возможности, процветание и безопасность для всех жителей империи. Если даже это и потребует от нас значительных усилий в настоящий момент, то я полагаю, будущее стоит того. Мы обязаны смотреть вперед. Раз будущее требует от настоящего некоторых жертв, так тому и быть. Поздно ночью Эдан передал весь разговор жене, когда они собирались укладываться спать. -- Это кажется просто безнадежным,-- пожаловался он. -- Он не прав, и слишком торопит события, но я неспособен убедить его. Так же было в детстве. Только теперь он еще упрямей. Беда в том, что я всегда старался прислушиваться к голосу разума, а он считает меня занудным перестраховщиком. Какой же из меня первый министр, если он не желает прислушиваться к моим советам? -- Ему нужна жена,-- ответила Ариэль, ложась в постель. Эдан прекратил возиться с застежкой и изумленно посмотрел на нее. Затем он рассмеялся и покачал головой. -- Вы, женщины, вечно считаете, что женитьба способна заставить мужчину остепениться. На Микаэла не подействует даже стихийное бедствие, я уверен в этом. -- А кто теперь оперирует примитивными категориями? - спросила Ариэль. -- Разве ты никогда не замечал, что жена способна повлиять на мужа в тех случаях, когда советы друзей бессильны? Но даже если забыть об этом, то как насчет того, чтобы поговорить с императором о наследнике? Он говорил с тобой о будущем империи. А как насчет будущего его рода? Может, ему стоит поразмыслить об этом? -- Кроме того, он не может себе позволить жениться на ком угодно,-- добавила она. -- Выбор достойной невесты потребует значительного времени и усилий, большую часть которых он безусловно возложит на тебя, но тем не менее с ним придется советоваться в любом случае, а это отвелечет его мысли от военных усилий. Затем настанет момент принятия решения. Он должен будет встретиться со своей потенциальное невестой и узнать ее. Не могу представить, чтобы император согласился на брак с любой девушкой, которую ему предложат. Он будет настаивать на своем праве принятия решения и сам сделает свой выбор. -- Потом настанет время торжественного бракосочетания, со всеми необходимыми приготовлениями,-- продолжала она. -- Это также потребует некоторого времени и сил. После заключения брака настанет период медового месяца, когда большая часть внимания императора должна обратиться к продолжению рода. Если мы сможем подобрать ему подходящую женщину, чтобы ее ум соответствовал ее красоте, в которую он мог бы влюбиться и которую бы не подавлял и уважал, тогда он наверняка не станет проводить все свое время бодрствования в размышлениях о новых кампаниях. Таким образом, если даже брак и не заставит его остепениться, то по крайней мере он слегка образумится. Эдан задумчиво погладил бороду. -- Знаешь, ты совершенно права,-- признал он. -- Это великолепное решение. Не представляю, почему я сам не додумался до этого. -- Я могу объяснить,-- мягко произнесла Ариэль. -- Принимая во внимание обятоятельства нашего брака, я не могу ожидать, чтобы ты видел в браке решение каких-либо проблем. Эдан поморщился и тяжело вздохнул. -- Неужели я все это время был таким невнимательным супругом? Ариэль покачала головой. -- Нет,-- ответила она. -- Все это время ты был самым внимательным, добрым и заботливым супругом, какого только может пожелать женщина. Я не могу представить себе никого более подходящего на роль отца нашей дочери, никого более внимательного к моим нуждам. Мне не на что пожаловаться. Я знаю, что за годы, проведенные вместе, ты привязался ко мне, ведь м вместе уже четыре года, но я прекрасно осознаю, что будь ты свободен в выборе, я никогда не стала бы той, кого ты выбрал себе в жены. Эдан сел в постели и взял ее за руку. -- Да, это правда, что я любил Сильванну, но я не жалею о том, как все получилось. Брак с Сильванной был невозможен по причинам, которые в свое время ты сама мне так хорошо разъяснила. И она сама это знала, вот почему она исчезла так внезапно вместе с другими. Мы были очень счастливы на короткий укрепленных времени, но мы никогда не смогли бы пожениться. Даже тогда я знал это. Мы принадлежали двум разным мирам, и судьба ненадолго свела нас. Мы сражались плечо к плечу всю войну, вместе смотрели в лицо смерти бесчисленное количество раз, а когда мужчина и женщина, даже если они человек и эльф, оказываются вместе в подобных ситуациях в течение долгого времени, я полагаю, что подобные чувства возникают совершенно естественно. -- Хотела бы я тогда биться рядом с тобой,-- с завистью произнесла Ариэль. -- Я сильная и умею сражаться не хуже большинства мужчин, а может, и получше некоторых. Я упрашивала отца отпустить меня, но он заявил, что не женское дело сражаться на войне, особенно если женщина принадлежит к высшему свету. -- Скажи спасибо, что тебя миновал весь этот ужас,-- сказал Эдан. -- Я не хотел бы, чтобы ты делила со мной все кошмары, которые до сих пор преследуют меня по ночам. -- Я готова разделить с тобой все, что угодно,-- отвечала она. -- Я так счастлив с тобой, Ариэль. Ты стала для меня самым дорогим близким человеком в моей жизни, даже ближе императора, которого я знаю и люблю с детства, и которого я по долгу службы обязан чтить превыше всего. Я никогда не смог бы дать Сильванне то, в чем она нуждалась, и она не могла бы сделать это для меня. Зато ты дала мне все и даже более того. -- Если бы все было по другому,-- начала она. -- Если бы ты имел возможность выбора между нами сейчас... Она замолчала. -- Нет, Эдан, я не буду спрашивать тебя об этом. Это нечестно и бессмысленно. И я вовсе не уверена, хочу ли я знать на самом деле. -- Но я уже выбрал тебя,-- проговорил Эдан. -- И ни разу не было случая, чтобы я пожалел о своем выборе. Они задули свечу и легли спать, но Эдан еще долго не мог заснуть. Глава вторая Рождение Эрина, наследника Боруина, было встречено всеобщим ликованием. Дервин объявил, что намерен торжественно отпраздновать это великое событие, и храмовые колокола ликующим звоном оповещали жителей Сихарроу о случившемся. Были открыты винные подвалы города, и на площадь вынесли бочки с вином, чтобы народ угощался и радовался празднику, а в Ануир послали специального гонца, чтобы оповестить императора о том, что он стал дядей. В огромном зале дворца устроили пир, и Дервин приложил все усилия к тому, чтобы праздник ни в чем не уступал роскошным пирам императорского двора. Все приглашенные отмечали, что никогда прежде не видали Дервина таким счастливым. Для Лэры рождение ребенка стало большим облегчением. Она устала носить его. Так хорошо было избавиться от недомоганий по утрам, от всех неприятных ощущений, которые возрастали по мере того, как росло дитя в ее чреве, от болей в спине и отеков в ногах, и от резких толчков ребенка в ее чреве. Она знала, что роды бывают болезненными и опасными, но все же оказалась не готова к тому, как это бывает на самом деле. Когда Эрин начал пробивать себе дорогу в мир, ей показалось, что ее разрывают надвое. Она вопила, проклиная Дервина, и осыпала его такими ругательствами, что помогавшие ей женщины были шокированы до глубины души. Позднее она была рада тому, что ее муж не присутствовал при родах. После этого ей было бы значительно труднее сохранять свой новый выстроенный для него образ. Дервин в соответствии с обычаем нанял для младенца няньку и кормилицу, что очень обрадовало Лэру. Она достаточно устала носить ребенка. И у нее не было никакого желания тратить свои силы на то, чтобы еще и нянчиться с ним. Теперь ей было понятно, почему простолюдинки так быстро стареют. Она продолжала ощущать боль еще с неделю после родов, кроме того, ей сильно мешала тугая повязка на груди, препятствующая появлению молока. Она чувствовала, что Дервин вскоре пожелает иметь второго сына, и ее вовсе не радовала такая перспектива. Она постарается оттянуть этот момент по возможности подольше. Она даже не хотела пускать его в свою постель, и в этом, к счастью, ее мнение поддержали прислуживающие ей женщины, которые объяснили Дервину, что она еще очень слаба после родов и ей требуется время, чтобы восстановить свои силы. Она благодарила богов за то, что ребенок не оказался девочкой. И она надеялась, что следующий ребенок тоже будет сыном. Иначе ей придется пройти через все эти муки на один раз больше. У нее еще оставалось немного предохранительного зелья, но оно скоро могло закончиться, а следующую порцию взять было негде. Ей следует найти какую-нибудь молодую женщину из Сихарроу и сделать из нее доверенное лицо. Слуги не годятся. Она хорошо усвоила урок. Ей нужно найти девушку, которой было бы что терять. Несмотря на все ее страдания, рождение Эрина сделало возможным перейти к следующей стадии ее плана. Она продолжала манипулировать своим супругом, и так легко было его обмануть, убедив в том, что их любовные восторги зависят вовсе не от ее богатого сексуального опыта, а от того, что он такой искусный любовник, и она так влюблена в него и не в силах устоять перед его мужским обаянием. Теперь она использовала секс как оружие. Когда Дервин пришел навестить ее в первый раз после родов, она сказала ему, что она горда и счастлива стать матерью его сына, а затем она подчеркнула важность этого события. -- Он станет великим человеком, муж мой,-- произнесла она. -- Я знаю это. Я чувствую это всем сердцем. -- Не сомневаюсь в этом,-- гордо ответил Дервин. -- Теперь у тебя есть наследник, продолжатель твоего рода,проговорила она. -- И он будет занимать очень важное место в империи, ведь у императора до сих пор нет наследника. А поскольку Эрин старший принц крови дома Роэлей, он потенциальный наследник престола. То есть, я надеюсь, что Микаэл со временем женится и у него родится сын. Просто сейчас он слишком занят военной политикой и у него нет на это времени. Итак, у Дервина зародилась мысль о том, что его сын становится потенциальным наследником. Хотя на лице Дервина трудно было что-либо прочесть, этому он научился у своего покойного отца, но все же Лэра надеялась, что первые семена брошены в благодатную почву. И ей следует аккуратно поддерживать в нем честолюбие новоиспеченного отца, пока оно не расцветет пышным цветом. Если Микаэл не произведет на свет наследника, а с ним самим случится несчастье в бою, Эрин сможет претендовать на престол. Тогда Дервин будет регентом, пока Эрвин не вырастет. Если же и с Дервином, да хранят его боги, что-нибудь случится, тогда при малолетнем правителе станет регентшей его мать. И она, Лэра, будет править Ануиром. Каждую ночь, пока Дервин не был допущен в ее спальню, она лежала в постели и обдумывала мельчайшие подробности своего плана. Единственно, что не поддавалось контролю, было то обстоятельство, что Микаэл в любой момент мог жениться и произвести на свет наследника, и тогда это разрушило бы ее надежды. Разве что, если найдется для императора жена, способная дать ему сына, можно будет проследить, чтобы ребенок не выжил. Однажды ночью она лежала без сна, как вдруг ее насторожило нечто странное в воздухе спальни. Свечи начали мерцать, а воздух как бы уплотнился и начал сгущаться. В центре комнаты возникло темное пятно. Она резко села в постели и заметила, что с пола к потолку поднимается то ли струйка дыма, то ли тумана, закручиваясь спиралью и образовывая нечто вроде тоннеля. Из центра спирали вышла темная фигура и сделала шаг по направлению к ее кровати. Лэра затаила дыхание. По мере приближения к ней существа она все отчетливей различала складки одежды и посох, на который опирался пришелец. Прежде нежели он приблизился к ее кровати, она уже поняла, кто к ней пожаловал. -- Калладор! -- воскликнула она. Он отвесил ей низкий церемониальный поклон. Затем снял капюшон, обнажив черты лица, еще больше постаревшие с момента последней встречи. -- Много воды утекло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Но я надеюсь, что вы находитесь в добром здравии? -- Я поправляюсь после рождения наследника Боруина. У Дервина родился сын. -- Да, я знаю,-- отвечал маг. -- Я стараюсь быть в курсе событий. И я все еще заинтересован в Сихарроу. -- Где ты был? -- спросила она. -- Ты же исчез сразу после окончания войны. Ходили слухи о твоей гибели. -- Это должно было послужить моим целям,-- отвечал Калладор. -- Приходилось принимать определенные меры предосторожности. Когда я узнал, что Эрвин пал в сражении, я испугался, что мне грозит кара за соучастие в мятеже против императора. Ибо если ваше соучастие могло быть объяснено, то за мой проступок император мне снял бы голову с плеч, в лучшем случае. Если бы вас обвинили в предательстве, я бы не удивился, узнав, что вы бы сослались на мои вредоносные чары. Он поднял руку, прервав ее возражения. -- Не стоит смущаться,-- произнес он. -- Это было бы единственным разумным объяснением вашему поступку, если бы вы попытались спасти свою жизнь, и я не могу винить вас за это. Но в последствии, повинуясь сложившимся обстоятельствам, я счел делом чести смыть с себя позорные обвинения в измене императору. Поскольку я лишился хозяина, мне нужно было искать нового покровителя. Я не предвидел, что вы сумеете избежать обвинения. -- Я считал, что Дервин выдаст вас, чтобы спастись самому,пояснил Калладор. -- Я никак не мог предвидеть, что ваш брат император окажется столь милостив, что вернет Дервину титул и землю. Еще менее я мог ожидать, что вы станете герцогиней. Интересно все обернулось. Вы прекрасно смогли о себе позаботиться. Примите мои поздравления. Хотя, принимая во внимание ваше честолюбие, уверен, что вы не чувствуете удовлетворения своим положением. -- На самом деле,-- отвечала Лэра,-- я уже кое-что пытаюсь предпринять в этом направлении. Но где же ты пропадал? Ты говоришь, что был занят поиском нового покровителя. Права ли я, предполагая, что твои поиски увенчались успехом? -- Безусловно,-- отвечал Калладор. -- И должен признать, что мне стоило больших трудов устроиться к нему на службу. Он сам по себе обладает достаточной мощью, чтобы не слишком нуждаться в моих услугах. Но я все же убедил его в некоторых преимуществах при условии того, что он возьмет меня. -- И кто же этот могучий властелин? Горванак из Туразора? -полюбопытствовала Лэра. Калладор захихикал. -- Да, он могуч, но не настолько, чтобы меня заинтересовать. Он не смог бы обеспечить мне полную безопасность. -- Тогда кто же? -- Это я скажу в свое время,-- ответил маг. -- Для начала я хочу убедиться в том, что мы пришли к полному взаимопониманию. Некогда вы проявляли интерес к моему искусству. Не угасло ли желание изучать магию под моим руководством? Глаза Лэры загорелись. Если она овладеет искусством магии, ее возможности резко возрастут. -- Больше прежнего я хотела бы этого, но при условии, что никто не узнает об этом. Я не могу позволить себе роскошь вводить мужа в курс дела. -- Само собой, само собой, закивал Калладор. -- Когда я жил в Боруине, у меня был ученик, но ему недоставала способностей. Вы же обладаете ими в полной мере. У вас есть ум, терпение, честолюбие и способность быстро схватывать информацию. Думаю, у нас многое могло бы получиться. -- Когда же мы начнем? -- нетерпеливо спросила она. -- Скоро,-- отвечал Калладор. -- Очень скоро. Я старею и должен кому-нибудь передать свои знания. Но сначала я хотел бы обговорить некоторые условия. -- Назови их,-- потребовала Лэра. -- Дело в том, что маги вынуждены защищаться от псевдоучеников, которые приходят лишь выведать секреты накладывания чар, а затем предают своих учителей...пояснил Калладор. -- Конечно, я ни на секунду не сомневаюсь в том, что вы не способны на подобную низость, но благоразумие и традиция требуют клятвы, скрепленной кровью и личного залога для гарантии того, что маг застрахован от предательства. -- А что должно стать залогом? -- осторожно спросила Лэра. -- Прядь волос вполне сгодится,-- ответил маг. -- Лэра вздохнула с облегчением. Она ожидала чего-нибудь похуже. -- Я принимаю это условие. Каковы остальные? -- В качестве моей ученицы вы будете связаны той же клятвой верности, какую я принес своему новому господину на все время, пока я остаюсь у него на службе,-- ответил Калладор. -- Вам не придется повторять всю клятву, достаточно, если вы поклянетесь на верность мне. -- Понимаю,-- ответила Лэра, про себя подумав, что подобная клятва не имеет особого значения. Казалось, Калладор твердо решил сохранить имя своего нового патрона в тайне до тех пор, пока она не убедит его в искренности своих намерений. Он ожидал уверений в том, что она ничего не расскажет Дервину. Не важно. Только глупцам и простакам свойственно придавать особое значение таким пустякам, как клятва на крови. Небольшая царапинка на ладони, и они уже готовы поверить чему угодно. Кроме того, если ее планы все же осуществятся, то не ей придется клясться в верности неизвестному властелину, а наоборот. -- Я принимаю все условия,-- произнесла она, придавая своему лицу искреннее и торжественное выражение. -- Хорошо,-- произнес Калладор. Он бросил к ней на постель острый кинжал. -- Срежьте прядь волос. Много не нужно. Достаточно такого количества,-- и он расставил большой и указательный пальцы на ширину около трех дюймов, показывая величину прядки. Она срезала локон и протянула ему. -- Теперь вы должны надрезать ладонь, чтобы своей кровью скрепить клятву. Дайте левую руку, она ближе к сердцу. Она приставила к ладони кинжал, сжала зубы и полоснула лезвием по руке. Выступила кровь. -- Так достаточно? -- спросила она, показывая ему ранку. -- Вполне. Теперь верните мне кинжал. Он порезал свою ладонь и протянул ее навстречу Лэре. -- Дайте мне вашу руку ладонью вверх,-- велел он. Она повиновалась, и он положил ей на ранку прядь волос и накрыл своей порезанной ладонью. -- Повторяйте за мной,-- произнес он. -- Сим залогом и своей кровью я признаю свою зависимость... -- Сим залогом и своей кровью я признаю свою зависимость...повторила она, думая про себя, как много тут глупой патетики. -- ...и приношу клятву верности моему учителю, владыке и господину... -- ...и приношу клятву верности моему учителю, владыке и господину... -- ...которому я буду способствовать во всех его целях и устремлениях... -- ...которому я буду способствовать во всех его целях и устремлениях... -- ...клянусь оправдать его доверие, что бы он ни поведал мне... -- ...клянусь оправдать его доверие, что бы он ни поведал мне... -- ...и обещаю повиноваться ему во всем, что бы он ни потребовал от меня... -- ...и обещаю повиноваться ему во всем, что бы он ни потребовал от меня... -- ...и сим залогом и своей кровью я торжественно скрепляю эту клятву. -- ...и сим залогом и своей кровью я торжественно скрепляю эту клятву,-- сказала она. -- Хорошо. На этом все,-- произнес Калладор. Он спрятал локон в маленький медальон и убрал его в складки одежды. Затем он повернулся и шагнул в портал. -- Стой! -- воскликнула Лэра. -- Когда и как я снова увижу тебя? Калладор задержался. -- Скоро я сам приду к тебе. -- А что с моим мужем? Он хочет снова делить со мной постель. -- Когда ты его пустишь? Она покачала головой. -- Не знаю, удастся ли его заставить ждать еще. Не больше, чем через пару дней. Иначе он может заподозрить что-то неладное. -- Пары дней вполне хватит. Возьми у него для меня прядь волос. Скажи, что хочешь их иметь как амулет. Послезавтра я приду и заберу их. Лэра нахмурилась. Внезапно ее кольнуло чувство тревоги. Что-то здесь было не так. -- Но... для чего? -- Я смогу погружать его в глубокий сон каждый раз, когда стану приходить к тебе. Не бойся, это не причинит ему вреда. И он будет просыпаться, ничего не помня о моем визите. Калладор повернулся и зашагал к порталу. Один миг Лэра ошеломленно стояла, как громом пораженная, быстро прокручивая в голове все происшедшее. Прядь волос была не просто залогом. Через нее можно накладывать чары... -- Калладор, стой! -- отчаянно крикнула она. Она видела, как он застыл внутри коридора, его темный силуэт становился все прозрачнее. -- Этот новый покровитель, которому ты служишь...-- сказала она. -- Скажи мне его имя! Туман начал рассеиваться. Но прежде, чем он совсем исчез, она услышала, как чародей произнес имя. -- Рейзен. @***= По всей империи быстро распространилась волнующая новость о том, что император ищет невесту. Во все города были посланы гонцы, чтобы информировать представителей дворянства, имеющих дочерей, о том, что они обязаны принять участие в процессе выбора будущей императрицы. Некоторые предлагали императору в жены старшую дочь, некоторые младшую, а некоторые всех на выбор, словно породистых щенят одного помета. Те из них, кто был выше по титулу, посылали представителей во дворец, вручая им соответствующие документы. Другие вступали в прямой контакт с Лордом Верховным Камергером, наизусть произнося длиннейшие речи, весьма поэтически воспевая даму, чьи интересы они представляли. Вскоре Эдан оказался с головой завален прошениями и пожеланиями. Каждый день он принимал посетителей, которые приносили портреты, описания, речи, миниатюры и стихи, восхваляющие ту или иную красавицу, а в городе поджидали своей очереди гонцы, родители и представители потенциальных невест. Некоторые горожане, чей сан не позволял лично быть представленными Лорду Верховному Камергеру, привозили в столицу своих дочерей в надежде попасться с ними на глаза императору во время прогулки. Эдану начинало казаться, что все в империи от герцогов и баронетов до мелкопоместных дворян имеют по крайней мере одну дочь, и успех всего предприятия в целом начал ему казаться все менее вероятным. Даже если бы он был уверен в своей способности совершить правильный выбор среди многочисленных претенденток, все равно было невозможно управиться с этим одному. Это он понял весьма скоро. Казалось, нет конца хитростям, к которым прибегали некоторые отцы, чтобы повлиять на ход событий. Кто-то приносил богатые дары, кто-то пытался дать взятку, а один виконт, чья предприимчивость намного превышала его порядочность, предложил Эдану в любовницы свою младшую дочь с условием, что старшую Эдан предложит в невесты императору. Эдан принимал дворян, которые приходили со своими дочерьми, демонстрирующими самые модные фасоны платьев и личные таланты во всех областях. Он прослушал такое количество баллад, исполняемых по аккомпанемент арф, лютней и прочих музыкальных инструментов, что ему уже начинало все это сниться по ночам, а от обилия образцов вышивки перед глазами у него постоянно мелькали точки, крестики и цветочки. -- Я больше так не могу, Ариэль,-- пожаловался он однажды ночью, когда от переутомления он не смог заснуть. -- Никогда не мог подумать, что их так много! Это съедает все мое время, и мечты заняться более важными делами кажутся практически неосуществимыми. Это была твоя идея, ты просто обязана помочь мне. Пожалуйста! -- Предоставь это мне,-- сказала Ариэль. -- Ты можешь снова заняться государственными делами, а я возьму на себя процесс отбора. Выбрось это из головы. Когда я закончу, то представлю тебе конечный список кандидаток. -- Ох, ты не представляешь, во что ввязываешься,предупредил Эдан. -- О, думаю, что вполне представляю,-- возразила Ариэль. -- Более того, я уверена, что получу от этого удовольствие. Я давно мечтаю заняться чем-нибудь полезным. Кроме того, женщина лучше справится с этой работой. -- Не знаю,-- с сомнением в голосе протянул Эдан. -- Не подумай, что я недооцениваю твои способности, но я не вполне уверен, что ты способна определить, какой тип женщины нравится Микаэлу. -- Может, и так,-- ответила Ариэль. -- Но зато я способна определить, какой тип женщины ему нужен. А это гораздо важнее. Если мы правильно выберем ему жену, она сумеет ему понравиться. С чувством огромного облегчения Эдан предоставил жене разбираться в кандидатурах потенциальных невест. Ариэль весьма методично взялась за дело. Она быстро сформировала комитет из министров и придворных дам, чтобы они помогали ей решать проблему. Лорд Дориан, начальник Министерства финансов, был задействован в ее комитете, чтобы держать ее в курсе относительно реальной стоимости земель, принадлежащих выставляющим свою кандидатуру девушкам. Леди Ариэль помогала определять социальный статус. Старая Риалла, главная фрейлина дворца, должна была проверять здоровье и конституцию претенденток, чтобы убедиться в том, что возможная невеста императора способна произвести на свет здорового наследника. А несколько известных бардов, исколесивших империю вдоль и поперек и зарекомендовавших себя в качестве людей, способных обстоятельно, точно и поэтично описать увиденное, направлялись к тем девицам, которые по каким-либо причинам не смогли явиться лично. Буквально через пару недель Ариэль и ее комитет значительно сократили количество претенденток, а тем, чье описание звучало обнадеживающе, послали приглашения. Каждую ночь Ариэль докладывала Эдану о проделанной работе, и Эдан был весьма впечатлен услышанным. Словно гора упала с его плеч. Однажды Микаэл осведомился, как продвигается процесс, и его уговорили отвлечься от своих дел, возложив их на Эдана, и предложили ознакомиться с работой комитета. Микаэл остался равнодушен к увиденному, что немало удивило Эдана. За все время их долгого знакомства Эдан ни разу не видел, чтобы Микаэл особенно интересовался противоположным полом. Если он и имел опыт в делах сердечных либо плотских, он тщательно скрывал это от Эдана. Внезапно Эдан с некоторым удивлением осознал, что сам не был для императора образцом примерного поведения в этой области. Микаэл знал о его связи с Лэрой, хоть лишь раз обмолвился об этом, сразу же после объявления официальной помолвки Эдана с Ариэль. -- Одобряю,-- произнес Микаэл, с удовлетворением кивая головой. -- В свое время ты дал мне несколько причин для беспокойства по этому поводу, но теперь я доволен, видя, что твои ошибки кое-чему научили тебя. Мои поздравления, Эдан. Я уверен, что вы оба станете очень счастливой парой. Ошибки, подумал Эдан. Множественное число. Это был единственный раз, когда Микаэл намекнул, что знает также об истории с Сильванной. В конце концов, Эдан пришел к выводу, что Микаэл слишком погружен в свои честолюбивые планы, чтобы обращать внимание на женщин. Он предпочитал общество мужчин, но не настолько, чтобы можно было заподозрить его в противоестественных наклонностях. Он был вежлив, но сдержан со всеми министрами, кроме лорда Корвина, к которому относился как к дяде. Корвин был уже слишком стар, чтобы служить генералом на войне, поэтому его назначили военным министром. Микаэл почти с отеческой нежностью относился к солдатам. "Мои мальчики", гордо и тепло говорил он о них. Каждый лень он проводил вместе с ними на учениях, а вечером приводил с собой несколько человек независимо от ранга и предлагал им разделить им вечернюю трапезу. Он внимательно выслушивал их жалобы и пожелания, а их мнение значило для него гораздо больше, чем рассуждения министров. Те предубеждения, которые толкают большинство мужчин в объятия женщин, Микаэла заставляли искать боевого товарищества. Он просто не находил свободного времени на женщин, становился беспокойным в их присутствии, потому что никак не мог понять их логику и разделить их интересы. На брак он согласился только благодаря тому, что Эдан убедил его в государственной важности продолжения рода Роэлей. Эдан все больше начинал теряться в догадках, какова же должна быть невеста императора. Благодаря работе комитета Ариэль он смог бы сделать несколько рекомендаций, но последнее слово оставалось за Микаэлом. Если только Ариэль не ошибалась. Вполне могло быть и так, что Микаэл предпочтет, чтобы выбор совершили за него. А если ему это и в самом деле так безразлично, то остается лишь посочувствовать той несчастной, которая станет императрицей Ануира. В отчаянной попытке разобраться в этой проблеме Эдан добился аудиенции у старой императрицы Рэзы, матери Микаэла. Утомившись от дворцовой суеты, она удалилась в небольшое поместье на восточном берегу города, где жила в окружении нескольких фрейлин и под защитой личной охраны. Они встретились в садах, окруженных высокими стенами, и Эдан с изумлением обнаружил, что императрица сама подрезает растения. Она тепло поздоровалась с ним и предложила присесть на скамью возле фонтана. Эдан не видел ее с тех пор, как она перестала участвовать в официальной жизни Имперского Керна, и теперь его удивило, как мало она изменилась за этот долгий промежуток времени. Она была намного старше его, но в ее золотистых волосах не было и проблеска седины, тогда как у него уже пробивались серебряные пряди. Это была еще вполне привлекательная женщина с живым блеском в глазах. Очевидно, она была вполне довольна своей затворнической жизнью. Он спросил ее об этом. Рэза улыбнулась. -- Это меня вполне устраивает. Мне всегда не нравилось жить во дворце. Там было всегда так холодно и скучно. В городе гораздо веселей. -- Вам не бывает одиноко? -- спросил Эдан. Императрица рассмеялась. -- О, очень редко. Здесь со мной живут мои друзья, и меня могут навещать мои знакомые мужчины. Я богата и знатного рода, и моя привлекательность с годами не утрачена. Теперь моя жизнь гораздо насыщенней, нежели в прежние дни, когда я жила во дворце. -- Значит, у вас есть поклонники? -- О, никого такого, чтобы серьезно к этому отнестись. Мне нравится общество мужчин, но сейчас мне хочется не более, чем теплых дружеских отношений. Я вышла замуж в очень молодом возрасте и почти сразу стала рожать детей. А поскольку Адриан был мне хорошим супругом, и в браке есть свои преимущества,, я не хотела бы пытаться повторить этот опыт. Мне хватает общения, и большего я не требую. Но ведь вы пришли ко мне не только затем, чтобы осведомиться о состоянии моего здоровья? Вы хотите поговорить о Микаэле. Эдан кивнул. -- Да, это так,-- признал он. -- Дело в том, что иногда я не очень понимаю его. И я пришел посоветоваться с вами. -- Вас пугает ответственность за выбор невесты для Микаэла,сказала она. Эдан вздохнул. -- Вы попали в точку. Моя жена сняла этот груз с моих плеч и сама включилась в процесс поиска, и я очень признателен ей за это, но меня мучает то, что я сам никак не могу представить, какой тип женщины может его привлечь. И примириться с его натурой. -- Вы знаете Микаэла гораздо лучше меня,-- отвечала Рэза. -- Иногда он навещает меня, но вы проводите с ним гораздо больше времени. -- Это все так, но мне не хватает объективности. Принято строить брак на основе социального и финансового положения женщины, а также исходя из ее способности к рождению здорового потомства, но лично мне хотелось бы чего-то более человеческого. Совместимости характеров, например. Или любви. Рэза улыбнулась. -- Никто не может это гарантировать, даже вы,-- произнесла она. -- Любовь нельзя запланировать. Она может возникнуть при определенных обстоятельствах, но никто не знает наверняка, каковы они должны быть. С годами я очень сильно привязалась к Адриану, но я никогда не была влюблена в него. По крайней мере, я не испытывала к нему того чувства, о каком мечтает молоденькая девушка. Иногда я испытывала нежность, но страсть -- никогда. А для любви необходимо присутствие страсти, хотя бы в начале. Со временем из страсти может вырасти более глубокое чувство, но без страсти оно не возникнет. Если вы для Микаэла ищете не просто политического соглашения с женщиной с целью произведения на свет здорового наследника, тогда надо найти женщину, способную разбудить в нем страсть и влюбиться в него. -- Но какой она должна быть? -- Достаточно сильной, чтобы он не подавлял ее,-- ответила она. -- Ариэль говорит почти то же самое,-- сказал он. -- Значит, она мудрая женщина, и вам следует прислушиваться к ее советам. Но Микаэл сейчас одержим своими планами построения будущего империи. Остальное его не волнует. Он великий человек, а такие люди часто бывают эгоистичны до жестокости. Вам нужно найти ту, которая не испугается его, но захочет изменить к лучшему. Думаю, стоит поискать наездницу. -- Наездницу? -- переспросил Эдан, не веря своим ушам. -- И не просто женщину, которая умеет ездить верхом, но такую, которой нравится объезжать норовистых жеребцов,пояснила Рэза. -- Понимаю,-- медленно произнес Эдан. -- Думаю, что я понял вас. -- Кроме того, ищите такую женщину, которая не боится выражать свое мнение,-- продолжала Рэза. -- Не какую-нибудь болтушку или сплетницу, а женщину, которая говорит лишь тогда, когда ей есть что сказать, и тогда ее не просто сбить с толку. Тогда Микаэл сможет уважать ее. Ему нужна гордая роза, а не пугливая фиалка. Эдан кивнул. -- Да, теперь я представляю. Благодарю вас, Ваше Высочество. -- Кроме того, руководствуйтесь собственным знанием Микаэла, -- добавила Рэза. -- Вспомните, что в нем заставляет ценить его дружбу, как он воздействует на бойцов. Женщина должна обладать подобными качествами. Доверьтесь своей интуиции. А потом пусть природа возьмет свое. Эдан поблагодарил императрицу за совет и вернулся в Имперский Керн вполне умиротворенным, хотя его мучило любопытство, кем же окажется подходящая девушка. Той же ночью к нему пришла Ариэль, сгорая от нетерпения сообщить ему новость. -- Мы нашли ее, Эдан! -- воскликнула она. -- Нам даже не пришлось составлять финальный список кандидаток. Мы нашли подходящую невесту для императора! Эдан чувствовал себя несколько двойственно, выслушивая это сообщение. -- Звучит здорово, но может, Микаэл сам выберет из нескольких девушек себе невесту? -- Если ему будет так угодно, мы можем устроить бал и представить ему на выбор пятерых девушек, тогда он получит прекрасную возможность пронаблюдать за всеми претендентками на роль его невесты. Но я абсолютно уверена в том, что как только Микаэл познакомится с Фелиной, он больше ни на кого и не взглянет. -- Ее зовут Фелина? -- Она дочь барона Моргана из Эйренвэ,-- пояснила Ариэль. -- Вот уж не знал, что у Моргана есть дочь,-- сказал Эдан. -- У него их две,-- возразила Ариэль. -- Эрвино младшей всего двенадцать лет, и она уже помолвлена с Гэлином из Далэна. -- А сколько лет Фелине? -- Шестнадцать. Но она производит впечатление вполне взрослой. Она великолепна. Подожди, сам увидишь. Эдан припомнил, что владения Моргана лежали к северу от Эрибанниена возле пролива Коранис. Морган не часто бывал при дворе, только в экстренных случаях. Это был сильный и угрюмый человек с решительным и упрямым характером. Эдан с трудом мог представить, как у такого простого, немногословного и некрасивого, в общем-то, мужчины могла родиться дочь, идеально подходящая на роль невесты Микаэла. Он попытался припомнить внешность жены Моргана, но даже не смог вызвать в памяти ее имя, не говоря уж о чертах лица. -- Расскажи мне об этой девушке,-- попросил он. -- Она хорошенькая? Ариэль улыбнулась. -- Она не очень похожа на отца, если ты об этом. Внешность она унаследовала от матери, но в то время как баронесса Вивиан застенчива как лесная лань, Фелина очень живая и привлекательная девушка. В ней есть какая-то внутренняя сила, которая приковывает внимание. С момента нашей первой встречи я поняла, что она та, кого мы ищем, хотя она не слишком знатного рода. Весь комитет согласен, что это будет великолепная партия. Эдан поднял брови. -- В самом деле? Я заинтригован. Когда же я смогу взглянуть на нее? -- Завтра,-- отвечала Ариэль. -- Я взяла на себя смелость пригласить ее к нам на завтрак. Думаю, что таким образом ты получишь прекрасную возможность сформировать о ней собственной мнение. -- Заранее предвкушаю,-- засмеялся Эдан. Утром, как только они оделись и слуги принесли столик для завтрака, прибыла Фелина из Эйренвэ в сопровождении своей фрейлины. Барон сопровождал дочь в Ануир, но в отличие от других отцов, он не выказывал особой заинтересованности в победе дочери на конкурсе невест. Он был с императором во всех сражениях на предыдущей войне, и чудом уцелел во время одной из самых кровопролитных битв, но социальные и политические маневры его не интересовали. У него была дочь на выданье, и повинуясь указу, он явился вместе с ней в столицу. Но он предоставил Фелине возможность говорить самой за себя. И она так и поступила. Говорила она открыто и прямо, и ее откровенность подкупала. Эдан был впечатлен. Она в самом деле была живой и привлекательной, хотя красавицей ее нельзя было назвать. Большинство из тех женщин, которых повстречал Эдан, прилагали немало усилий, чтобы подчеркнуть свою красоту, но хотя Фелина была очень недурна, казалось, ее это нимало не волнует. Она не носила никаких украшений, не считая серебряной цепочки вокруг талии и небольшого медальона, принадлежавшего ее матери. Она была одета просто, но со вкусом, в изящное синее платье с туфлями в тон. Ее длинные пепельные волосы были заплетены в толстую косу, которую она перекинула через левое плечо. Ее кожа вовсе не напоминала молочно-розовое великолепие остальных претенденток на звание невесты императора. Девушки из благородных семейств обычно проводили большую часть своего свободного времени за стенами родительского дома, а яркий румянец Фелины свидетельствовал о пристрастии к свежему воздуху. Ее глаза были необычного синего оттенка. Переносица была слегка веснушчатой, а фигура по-мальчишески стройная. Ее сложение напоминало линии тела Ариэль, она была высока, с длинными ногами и маленькой грудью. Наверное, она придется Микаэлу по плечо. Она очаровала Эдана прежде, чем успела произнести слова приветствия. В ней было нечто неуловимое, что создавало ореол очарования вокруг нее. За завтраком они немного поболтали о том, о сем, в основном, о ее жизни в Эйренвэ, и она с поразительным самообладанием отвечала на все вопросы Эдана, не выказывая ни малейших признаков смущения или неудовольствия. Казалось, ей вполне хорошо в их обществе. -- Что вы думаете об императоре? -- в конце концов спросил Эдан. -- Я люблю и уважаю его как своего господина, но поскольку я никогда не встречалась с ним лично, у меня нет о нем своего мнения. Какой поразительный контраст с ответами остальных девиц, подумал Эдан. Большинство из них задыхаясь от восхищения лепетали о величии и мужестве Микаэла, о том, как он прекрасен, любезен и так далее. А далее следовала коронная фраза о том, что это великая и желанная честь, стать его супругой и императрицей Ануира. Ответ Фелины поражал необычайной прямотой. Он остался доволен. -- Почему вы хотите стать его женой и императрицей? - продолжал Эдан. -- Но я вовсе не хочу этого,-- ответила Фелина. Эдан изумленно поднял брови. -- Вы не хотите? Ариэль не проронила