доравливали, пшеница процветала, негодная земля приносила урожай - так естественно, что соседям оставалось удивляться мудрости банальных советов. Сначала Нэн опасалась, что руки маленького Эша сделают его уродом, но эта боязнь в конце концов рассеялась. Он мог хватать, сжимать, держать, манипулировать, бросать лучше, чем другие дети его возраста. (Несколько лет спустя в крикете и бейсболе он стал лучшим подающим на все времена в графстве Эвартс, а крученая подача у него была такая, что никто не мог ее отбить.) Не слишком рано, но он заговорил. Язык отца он освоил так хорошо, что в конце концов оставил Нэн позади. С благодушием матери и жены она слушала, как они щебечут свои мелодии настолько искусно, что она ничего не могла понять. Джесси окончила торговую школу и устроилась секретаршей в лавке зятя. Дженет уехала на Восток изучать археологию. После войны стабилизировались цены. Мэксиллы все больше богатели. На старой ферме Эш перестал выращивать пшеницу. Часть земли он занял под новый плодовый сад, на остальной посеял какую-то гибридную траву, которую сам вывел. Трава эта давала зерно, побогаче белками, чем пшеница. Маленький Эш был радостью, но прошло уже семь лет, а он оставался единственным ребенком. - Почему? - спрашивала Нэн. - Разве тебе нужны еще дети? - Конечно. Неужели тебе не нужны? - Мне все еще трудно понять одержимость землян обеспечивать себя впрок. Всем - положением, потомками, предками. Разве можно так рьяно различать детей только по биологическому родству? Впервые Нэн почувствовала, что он чужак. - Я хочу своих детей. Но больше у нее не было детей. Это было грустно, но не горько. Она помнила, как хотела выйти за Эша, даже если вовсе не будет детей. И поступила правильно: без Эша ферма совсем бы захирела. Отец только ныл и жаловался, они так и остались бы неудачниками, она бы вышла за первого же парня, который попросил бы ее об этом, - когда ей надоело бы кататься в машинах, - и муж ее был бы такой же никудышный, как отец с его бесплодными акрами. Даже если бы она знала, что малыша Эша не будет, она снова выбрала бы тот же путь. Но ее беспокоило, что Эш даже сына не может выучить искусству вести ферму. Это разбивало мечту: тайна Эша делала его уязвимым. А у Эша-младшего нет никакой тайны, которую могут обнаружить, он мог бы совершать чудеса для человечества без всякого страха. - Почему он не может ничему научиться? Он же понимает тебя лучше, чем я. - Он может понять слишком много. Может обогнать меня. Не забывай, что я неполноценный - мои способности моему народу больше не нужны. Он может оказаться им ближе, чем я. - Но тогда... он сможет делать всякие удивительные вещи, какие делают они! - Не думаю. Есть некая выравнивающая сила - не механическая, но компенсирующая потери в достижениях. Я не могу научить его даже телекинезу, которым владею. Зато он лучше меня умеет лечить. Итак, новая мечта вытеснила старую. Младший Эш - врач, лечит болезни, от которых страдает человечество... Но мальчик довольствовался тем, что сводил бородавки с рук товарищей по играм и сращивал сломанные кости, пробегая пальцами по поверхности тела. Его не интересовало такое будущее. Главным его интересом были машины. В шесть лет он починил старенький велосипед, на котором катались все девчонки Мэксиллы по очереди, пока он окончательно не вышел из строя. То есть до тех пор, пока Эш-младший не принялся за дело. В восемь он возвращал к жизни ветхие будильники, в десять налаживал трактор лучше, чем это делали в хенритонском гараже. Наверно, Нэн должна была гордиться сыном, который мог бы стать великим инженером или изобретателем. К несчастью, ей куда меньше нравился мир атомного и водородного оружия, чем тот, который она знала девчонкой, несмотря на депрессию. Неужели она старела? Ей было чуть за сорок, тонкие морщины на лице, слегка проступившие вены на руках были заметны куда меньше, чем те же признаки у женщин на пять-шесть лет моложе. Все же когда она смотрела на гладкие щеки Эша, не изменившиеся с того дня, когда Джози привела его с южного пастбища, она испытывала сильный страх. - Сколько тебе лет? - спрашивала она. - На самом деле - сколько? - Столько же, сколько и тебе. - Нет, - настаивала она. - Это красивая фраза. Я хочу знать. - Как выразить мой возраст в земных годах? Революциями, вращением планет вокруг Солнца? Это было бы бессмысленно, даже если бы я знал высшую математику и умел бы переводить одно математическое измерение в другое. Смотри на это так: пшеница старится в шесть месяцев, а дуб молод и в пятьдесят лет. - Ты что, бессмертен? - Не более тебя. Я умру вместе с тобой. - Но ты не стареешь. - Я и не болею. Мое тело не подвержено слабости и разрушению, как у моих далеких предков. Но ведь я родился - стало быть, и должен умереть. - Ты будешь молодым, а я стану старухой, Эш... Да, подумала она, хорошо тебе говорить. Тебя не волнует, что болтают люди, тебя не трогают насмешки и чужая злоба. Не любила бы я тебя так, назвала бы бесчеловечным. Каждое сверхчеловеческое существо несет в себе нечто бесчеловечное. Да, да, все мы эгоистичные, жадные, жестокие, ограниченные, омерзительные. Надо ли презирать нас за то, что мы не видим выше своей головы и неспособны наблюдать за собой с осуждением и отчуждением миллиона грядущих поколений? Наверно, надо. Но тут должен быть самоприговор, а не предостережение, даже не пример высшего существа. Она не жалела, что вышла за Эша, она ничего не хотела бы изменить. Но в ней был жалобный протест: она-то старается, а он - нет. Ни приобретенная мудрость, ни раздумья не могли примирить ее с этой мыслью, она не могла не содрогаться, когда представляла себе взгляды, вопросы, насмешки над женщиной пятидесяти, шестидесяти, семидесяти лет - женой мальчика двадцати с небольшим. А если Эш-младший унаследует от отца невосприимчивость ко всему, которая, кажется, у него уже есть? Мысленно она видела, при всей нелепости такой картины, как она, состарившись, глядит то на одного, то на другого и не сразу может отличить мужа от сына. Поглощенная горем и печалью, она отдалилась от знакомых, почти ни с кем не говорила, целыми часами бродила далеко от дома, погрузившись в неприятные мысли и ощущения. Так, среди жаркой солнечной тишины августовского дня она услышала ту музыку. Она сразу поняла. Музыка несомненно напоминала мычание Эша, но еще больше она походила на ту полифонию, которую он слушал по радио. Бешено заколотилось сердце, потому что на мгновение Нэн показалось - младший Эш... но это было искусней, чем неумелый эксперимент. Музыка могла идти от кого-то - или от чего-то - так далеко отстоявшего от Эша, как он сам далеко был от Нэн. Затаив дыхание, она слушала, потрясенная, испуганная. Не было видно ничего, кроме отдаленных гор, безоблачного неба, полей, прямой дороги, групп стройных деревьев, зарослей диких ягод, непокорных сорняков. В небе не парил ни один предмет, не спешил к ней из-за ближайшего бугра никакой незнакомец в неземной одежде. Все же она не сомневалась. Заторопилась к дому и разыскала Эша. - Тебя ищут. - Знаю. Много дней уже знал. - Откуда? Что им нужно? Он не дал прямого ответа: - Нэн, как ты думаешь, неужели я совершенно не сумел приспособиться к здешней жизни? Она искренне удивилась: - Не сумел? Да ведь ты принес жизнь, мудрость, здоровье, добро всему, к чему прикоснулся! Как ты можешь говорить, что ты чего-то не сумел? - Потому что... при всем том... я не стал одним из вас. - Добавь - слава богу! Зато ты сделал гораздо больше. Ты все здесь изменил - внешне и изнутри. Земля и те, кто ею живет, стали лучше благодаря тебе. Ты превратил меня из глупой девчонки в то, что я есть. Ты стал отцом Эша-младшего. Не спрашивай ты меня, может ли ложка сахара подсластить океан - лучше уж я поверю, что в нем стало меньше соли. - Но ты несчастлива. Она покачала головой: - Счастье существует для тех, кто доволен всем, что у него есть, и ничего больше не хочет. - А что бы ты хотела? - спросил он. - Такой жизни, где мне не пришлось бы прятать тебя, - живо ответила она. - Жизни, в которой ты и Эш-младший, и его дети и внуки могли бы улучшать мир, не вызывая подозрения и зависти. Хочу мира, не омраченного перебранкой, недоверием, враждебностью. Думаю, что ты немного приблизил такой мир. - Они хотят, чтобы я вернулся, - вдруг сказал он. Она услышала эти пять слов без опасения: для нее они ничего не значили. Она внимательно изучала его лицо, как будто выражение его лица могло ей все объяснить. - Они хотят, чтобы я вернулся, - повторил он. - Я им нужен. - Но это чудовищно! Сначала они отослали тебя в мир дикарей, потом решают, что ошиблись, и свистят, чтобы ты вернулся! - Нет, - возразил Эш. - Все сошлись на одном: люди здешнего общества, как мы их себе представляли, должны быть ближе всего к эпохе, для которой я больше гожусь, чем для той, в которой родился. Не надо было мне приходить, а раз уж пришел - надо вернуться. - Силком! Как же еще расценивать: все сошлись на том! Давление силой... И еще прикинулись, будто это для твоей пользы! Это же оправдание слабости. Еще неизвестно, кто больше дикари: мы или твой народ! Он отказался спорить и защищать существа, угрожавшие, пусть даже впустую, ее жизни с мужем и сыном, минутному добру, творимому Эшем в графстве Эвартс, надежде, что он сможет сделать больше. Эш смиренно считает, будто они выше его. Она никогда об этом не спрашивала, но что, если их развитие не выше уровня Эша? А если теперь уровень стал ниже - легкий регресс? Что, если, достигая способностей, повергавших Эша в такое благоговение, они утратили кое-что от его честности, неподкупности и вернулись к модели, которая не выше, чем на Земле в 1960 году? Она честью готова была поклясться, что так оно и есть. - Ты, конечно, не уедешь? - Я им нужен. - Ты нужен и мне. И Эшу-младшему. Он нежно улыбнулся ей: - Нельзя же сравнивать - нужен ли я одному-двум людям или миллионам. Зов любви и утешения нельзя противопоставлять зову жизни. Такие рассуждения годятся только для самопонимания. Так можно жестокость выдать за милосердие, а разрушение - за обновление. - Значит, не уедешь? - Пока ты мне не скажешь, чтоб я ехал. На следующий день она бродила по саду, вспоминая, каким он был запущенным до появления Эша, какое лицо было у Джози, как она сама беспокоилась. Она шла по новому саду, где цвели молодые деревья и не засох ни единый прутик, не осталось ни одной бесплодной веточки. Шла через новую ферму. Дом теперь не казался таким безрадостным и запущенным. Зеленые поля были прекрасны, пастбища обильны и сочны. Она подошла туда, где вчера ее настигла и увлекла музыка. Она неистово пыталась привести все свои аргументы, весь свой обвинительный акт. Музыка не просила, не убеждала, не спорила с ней. Она была сама по себе, вне досягаемости. Мелодия не была гордой или непреклонной, отдаленной от Нэн пространством, временем и высотой. В музыке было нечто сверхчеловеческое. Мелодия была далеко за пределами тех простых средств сообщения, которым научил ее Эш, но в чем-то была доступна и понятна ей. Нэн слушала долго - кажется, несколько часов. Потом пошла к дому. Эш обнял ее - и снова, как часто бывало, она поразилась, как может он ее любить без малейшего оттенка грубости. - Ох, Эш! - воскликнула она. - Ох, Эш! - Потом добавила: - Ты вернешься? - Надеюсь, - ответил он серьезно. - Когда же... Когда ты уезжаешь? - Как только все улажу. Много работы у меня не будет - ты же всегда помогаешь в делах. - Он улыбнулся: он никогда не трогал денег и не подписывал бумаг. - Я сяду в поезд в Хенритоне. Подумают, что я уехал на Восток. Немного погодя ты можешь сказать, что меня задержали семейные дела. Может быть, через несколько месяцев ты с мальчиком приедешь ко мне. - Нет. Я останусь здесь. - Люди подумают... - Пусть их, - сказала она решительно. - Пусть их. - Ты знаешь, я ведь тебя найду, если вернусь. - Ты не вернешься. А если так, найдешь меня здесь. С урожаем было все в порядке, как говорил Эш. Она вела дела после смерти отца. Руки у Мэксиллов всегда тянулись к работе. Торговцы так и перебивали их зерно друг у друга, но что будет на следующий год? И Нэн, и земля могут увянуть вместе без забот мужа. Морщины у нее на лице углубятся, волосы поседеют, рот ввалится. Деревья постепенно погибнут, плоды станут реже и мельче. С каждым годом хуже будет всходить пшеница, зачахнет, станет жертвой паразитов. Наконец, поднимется так мало жалких обглоданных стеблей, что расходы на посев не оправдаются. Потом погибнут плодовые деревья, все зарастет упорными сорняками, земля станет бесплодной. А она сама... Она понимала, что слышит музыку только в воображении. Но иллюзия была так сильна, так невероятно сильна, что ей показалось на секунду, будто она различает голос Эша, будто слышит, что он передает ей - такие дорогие, интимные, утешающие слова. - Да, - произнесла она вслух. - Да, конечно. Потому что она наконец поняла. Зимой она будет бродить по всему участку. Будет поднимать твердые комки земли и отогревать их в пальцах. Весной станет погружать руки в землю с семенами, по локоть и еще глубже. Будет касаться вырастающих побегов, почек на деревьях, бродить по земле, отдавая ей себя. Никогда не станет так, словно Эш еще тут. Но земля будет богатой, зацветут травы и деревья. Вишни, абрикосы, сливы, яблоки и груши не вырастут в таком изобилии, не будут такими сочными, как прежде, и пшеница не получится такой ровной и высокой. Но все будет продолжать расти, ее руки помогут этому. Ее пятипалые руки. Эш приходил не напрасно. Г.Бим Пайпер. Полицейская операция --------------------------------------------------------------- Spellcheck: Wesha the Leopard ? http://wesha.lib.ru --------------------------------------------------------------- Джон Строумайер, разгневанный фермер в выцветшем комбинезоне и побелевшей от пота некогда черной рубашке, стоял в стороне, повернувшись спиной к обветшавшим строениям своей фермы, линии желтеющего леса и исчерканному перистыми облаками голубому октябрьскому небу. Он обвиняюще выбросил вперед огрубевшую от работы руку. - Эта телка стоила двести, даже двести пятьдесят долларов! - возмущенно воскликнул он. - А собака была чуть ли не членом семьи. Гляньте-ка на них теперь! Не хочу говорить вам грубости, но с этим надо что-то делать! Стив Паркер, охотничий инспектор округа, направил свою "Лейку" на останки собаки и нажал на кнопку затвора. - Мы уже делаем, - коротко ответил он. Потом отошел на три метра влево и стал нацеливаться камерой на искромсанную телку, выбирая подходящий угол съемки. Двое в серой форме полиции штата увидев, что Паркер больше не занимается собакой, подошли и присели на корточки, чтобы ее осмотреть. Один из них, с тремя шевронами на рукаве, ухватил собаку за задние ноги и перевернул на спину. Это было крупное животное неопределенной породы с грубой черно-коричневой шерстью. Кто-то глубоко располосовал ей горло несколькими крупными когтями и одним ударом распорол живот от грудины до хвоста. Они внимательно ее рассмотрели, потом подошли и встали рядом с Паркером, пока тот фотографировал мертвую телку. Как и у собаки, обе стороны головы у нее были разодраны когтями, а на горле виднелось несколько глубоких резаных ран. Кроме того, мясо с боков было содрано длинными полосами. - Я, видите ли, не имею права убить медведя не в сезон! - продолжал жаловаться Строумайер. - Зато медведь приходит и убивает мой скот и мою собаку, а все делают вид, что так и должно быть! Вот какие порядочки заведены для фермеров в этом штате! Не хочу говорить грубости... - Так не говорите! - гаркнул на него Паркер, потеряв терпение. - А лучше всего, помолчите вовсе. Подайте иск и заткнитесь! Он повернулся к людям в форме и стетсоновских шляпах. - Все видели, ребята? Тогда пошли. Они быстрым шагом вернулись к амбару, сопровождаемые Строумайером, все еще продолжавшим жаловаться на несправедливости, от которых страдают фермеры в штате со столь циничным и продажным правительством, и сели в полицейскую машину. Сержант и рядовой разместились спереди, а Паркер устроился на заднем сиденье, положив камеру рядом с винчестером. - А не грубовато ли вы вели себя с тем парнем, Стив? - спросил сержант, пока рядовой заводил машину. - Ничуть. "Не хочу говорить грубости..." - передразнил Паркер осиротевшего владельца телки. - Я почти уверен, что в прошлом году он незаконно убил по меньшей мере четырех оленей. Если я когда-нибудь смогу что-либо про него доказать, ему придется пожалеть себя куда больше, чем сейчас. - Да, здешние ребята вечно напрашиваются на неприятности, - согласился сержант. - Как вы думаете, здесь поработала та же зверюга, что и в других местах? - Да. Должно быть, собака прыгнула на нее тогда, когда она пожирала телку. У нее такие же характерные раны на голове и глубокие порезы на горле и животе. Очевидно, этот зверь хватает жертву передними лапами и наносит резаные раны когтями задних. Поэтому я думаю, что это рысь. - Знаете, - сказал рядовой, - а я видел много похожих ран во время войны. Мою часть высадили на Минандао, а там вовсю орудовали партизаны. Мне эти раны напоминают работу боло. - Да, в магазинах полно мачете и длинных ножей, - признал сержант. - Думаю, стоит позвонить доку Уинтерсу и поинтересоваться, все ли его птички сидят в клетке. - Но почти все убитые животные были обглоданы, как та телка, - возразил Паркер. - Псих на то и псих, чтобы иметь странные вкусы, - ответил сержант. - А может, потом набежали лисы и поработали над тушами. - Надеюсь, что вы правы. Тогда я выхожу из игры, - сказал Паркер. - Нет, вы только послушайте его! - воскликнул полицейский, останавливая машину в том месте, где обрывалась проселочная дорога. - Он думает, что тут порезвился вооруженный мачете псих с комплексом Тарзана. А куда теперь? - Давайте посмотрим. - Сержант развернул квадратный лист карты; инспектор подался вперед и стал смотреть поверх его плеча. Сержант повел пальцем вдоль цепочки нанесенных на карту разноцветных крестиков. - В ночь на понедельник здесь, возле горы Копперхед, была убита корова, - сказал он. - Следующей ночью, около десяти часов - нападение на стадо овец на другом склоне горы, вот здесь. В начале ночи в среду - ранен когтями мул в лесу за фермой Уэстона. Раны оказались неглубокими, должно быть, мул лягнул того зверя и отогнал, но зверь пострадал несильно, потому что через пару часов набросился на индюков на ферме Раймера. А прошлой ночью он побывал там. Он ткнул через плечо пальцем в направлении фермы Строумайера. - Видите, он идет вдоль горных хребтов, движется на юго-восток, избегает открытых пространств, убивает только по ночам. Так что это может быть рысь... - Или маньяк Джинкса с мачете, - согласился Паркер. - Давайте поднимемся к ущелью Хондмана, может там что-нибудь обнаружим. x x x Через некоторое время они свернули на разбитую грунтовую дорогу, которая быстро перешла в поросшую травой лесную тропу. Наконец они остановились, и водитель задним ходом съехал на обочину. Все трое вышли. Паркер взял свой винчестер, сержант проверил барабан "Томпсона", а рядовой зарядил ружье мощной разрывной пулей. Около получаса они шли вдоль ручья по поросшей травой тропинке и на полдороге прошли мимо стоявшего на обочине серого джипа коммерческой модели. Вскоре они вышли к устью ущелья. На бревне, покуривая трубку, сидел человек в твидовой куртке, коричневых сапогах и бриджах цвета хаки, поперек его колен лежало магазинное ружье, а на шее висел бинокль. На вид ему было около тридцати, и любой поклонник ковбойских фильмов позавидовал бы красивой правильности черт его странно неподвижного лица. Когда Паркер и оба полицейских подошли, он встал, повесил ружье на плечо и поздоровался с ними. - Сержант Хэйнс, верно? - приветливо спросил он. - Вы, джентльмены, тоже решили поохотиться? - Добрый день, мистер Ли. Наверное, это ваш джип мы видели неподалеку отсюда. - Сержант повернулся к остальным. - Мистер Ричард Ли, живет в старом доме Кинчуолтера, по ту сторону Форта Раттер. Это мистер Паркер, окружной охотничий инспектор. И рядовой Зинковски. Он взглянул на ружье. - И вы тоже его выслеживаете? - Да, я решил, что смогу здесь наткнуться на какой-нибудь след. Как вы думаете, кто это? - Честно говоря, не знаю, - признался сержант. - Может быть, рысь. Канадская рысь. У Джинкса есть теория, что тут орудует беглый псих из лечебницы, вооруженный мачете. Вообще-то я так не думаю, но не исключаю полностью и такую возможность. Человек с лицом киноактера кивнул. - Может оказаться и рысь. Хотя, насколько я знаю, в этих краях они не водятся. - В прошлом году мы заплатили премию за двух рысей, застреленных в нашем графстве, - сказал Паркер. - Любопытное у вас ружье, разрешите на него взглянуть? - Пожалуйста. - Человек, которого представили как Ричарда Ли, снял ружье с плеча и протянул инспектору. - Оно заряжено, - предупредил он. - Никогда такого не видел, - сказал Паркер. - Иностранное? - Наверное. Я ничего о нем не знаю - одолжил у друга. Сам механизм не то немецкий, не то чешский, а все остальное, думаю, фабричная работа какого-нибудь оружейника с Западного побережья. Заряжено патронами на ягуара с очень высокой скоростью полета пули. Ружье переходило из рук в руки, все трое по очереди осмотрели его, обмениваясь восхищенными замечаниями. - Нашли что-нибудь, мистер Ли? - поинтересовался сержант, возвращая ружье. - Никаких следов. - Ли закинул ружье на плечо и начал выколачивать пепел из трубки. - Я прошел по гребню на милю вправо и влево от ущелья, а по обратному склону до самого ручья Хиндмана, и не нашел ни следов, ни признаков, что оно кого-то убило. Инспектор кивнул и повернулся к сержанту Хэйнсу. - В таком случае идти дальше нет смысла, - сказал он. - Десять против одного, что оно прошло через лес за фермой Строумайера и перевалило за гребень другой горы. Думаю, лучше всего будет отправиться на прогалину у истоков ручья Лоури. Что скажете? Сержант согласился. Ричард Ли стал неторопливо набивать трубку. - Наверное, я побуду здесь еще немного, но вы, я думаю, правы. Ищите у ручья Лоури или пройдите через ущелье Лоури в Енотовую Долину. Когда Паркер и полицейские ушли, человек, которого они называли Ричард Ли, снова уселся на бревно и закурил, держа ружье на коленях. Время от времени он посматривал на часы и поднимал голову, прислушиваясь. Наконец издалека до него донесся шум включенного мотора. В то же мгновение он вскочил. Из дупла в пустотелом бревне, на котором он сидел, он извлек холщовый рюкзак и быстро зашагал к сырой проплешине на берегу ручья. Там он прислонил ружье к дереву и раскрыл рюкзак. Первым делом он вынул из него перчатки из зеленого резиноподобного вещества и надел их, натянув длинные манжеты на рукава куртки. Затем достал бутылку и отвинтил колпачок. Потом встал и осторожно, стараясь не забрызгать одежду, облил в нескольких местах грунт прозрачной жидкостью. Поднялся белый пар, а ветви и трава рассыпались в коричневую пыль. После этого он завинтил колпачок и спрятал бутылку в рюкзак, подождал несколько минут, вынул шпатель и стал копать им землю там, где была вылита жидкость. Он выкопал четыре комка неправильной формы, которые отнес к ручью и вымыл в проточной воде, затем завернул их и положил в рюкзак вместе с перчатками. Перебросив через плечо рюкзак и ружье, он зашагал по тропе к месту, где оставил свой джип. Полчаса спустя, проехав через маленькую деревушку Форт Раттер, он въехал в амбар заброшенной фермы и выглянул наружу через открытые ворота. Затем закрыл створки дверей амбара и запер их изнутри на засов. Потом подошел к задней стене амбара, которая находилась гораздо ближе к передней, чем это следовало из его наружных размеров. Он вынул из кармана черный предмет, похожий на автоматический карандаш. Пошарив по грубой дощатой стене, он нашел маленькое отверстие и вставил в него заостренный конец псевдокарандаша, нажав на него с другой стороны. Секунду ничего не происходило, затем секция стены площадью в десять квадратных футов отошла внутрь и бесшумно скользнула в сторону. Подвижная секция стены была изготовлена из стали трехдюймовой толщины и замаскирована сверху тонкими досками. Сходным образом были закамуфлированы и полуметровые бетонные стены. Мужчина быстро шагнул внутрь. Проведя рукой справа от входа, он отыскал выключатель и щелкнул им. В то же мгновение массивная стальная пластина с негромким маслянистым щелчком стала на место. Тут же внутри потайной комнаты вспыхнул свет, открывая взору полушарие из тонкой металлической сетки диаметром тридцать футов и высотой пятнадцать. На боку его была скользящая дверь. Человек открыл ее и вошел внутрь, заперев дверь за собой. Затем он повернулся к центру полого купола, где перед маленьким столом, расположенным под большой инструментальной панелью, стояло кресло. Надпись на указателях и шкалах панели, а также рукоятках, переключателях и кнопках на столе не имели ничего общего с римскими или арабскими цифрами или алфавитом. На столике, в пределах досягаемости того, сидящего в кресле, лежало похожее на пистолет оружие. Оно имело привычной формы рукоятку и спусковой крючок, но вместо полого ствола от рукоятки отходили два тонких параллельных металлических стержня, соединенных удлиненным наконечником из легкой голубой керамики или пластика в том месте, где должен был находиться дульный срез. Человек с красивым неподвижным лицом уселся и положил ружье и рюкзак на пол рядом с собой. Первым делом он взял похожее на пистолет оружие и проверил его, затем стал всматриваться в многочисленные приборы на панели перед собой. Покончив с этим, он щелкнул переключателем на контрольной панели. Немедленно откуда-то сверху донеслось негромкое гудение. Оно нарастало толчками, становясь все выше тоном и громче, и, наконец, стало монотонным. Купол над ним вспыхнул странным холодным свечением и исчез. Исчезла и потайная комната, теперь он видел слабо освещенный интерьер заброшенного амбара. Затем исчез и амбар, а над его головой появилось голубое небо с лентами перистых облаков. Осенний ландшафт расплылся. Строения появлялись и исчезали, на их месте появлялись новые и тут же мгновенно пропадали. Вокруг быстро перемещались и исчезали полуразличимые людские силуэты. Вдруг внутри купола появился человек. У него было грубое злое лицо, он был одет в черную куртку с серебряными нашивками, черные бриджи и начищенные черные сапоги. На фуражке была эмблема из креста и молнии. В руках он держал автоматический пистолет. Человек за пультом мгновенно схватил свое оружие и сбросил предохранитель, но не успел он его поднять и нацелить, как пришелец сделал шаг в сторону и оказался за границей силового поля, окружавшего кресло и пульт. Некоторое время снаружи бушевало пламя, еще какое-то время человек за пультом просидел в огромном зале с высоким куполообразным потолком, в котором мелькали и исчезали фигуры людей. Затем снаружи несколько раз появлялась опушка густого леса, каждый раз на фоне одних и тех же гор и каждый раз под одним и тем же голубым небом с перистыми облаками. Потом ненадолго вспыхнул мерцающий бело-голубой свет невыносимой яркости, сменившийся на раскинувшийся до горизонта промышленный ландшафт. Движущиеся вокруг фигуры стали замедляться и приобретать большую четкость. На мгновение человек улыбнулся, вдруг заглянув в большую ванную комнаты, где высокая блондинка принимала душ, а маленькая плотная рыжеволосая девушка яростно растиралась полотенцем. По вновь ставшему видимым куполу пробежали разноцветные сполохи, гудение смолкло, и купол опять стал холодным и инертным переплетением тонких белых металлических полос. Над головой вспыхнула и медленно погасла зеленая лампочка. Мужчина ткнул пальцем кнопку и щелкнул выключателем, потом встал, поднял ружье и рюкзак и вынул из-за пазухи небольшой мешочек, из которого извлек голубой пластиковый диск диаметром около дюйма. Отперев контейнер на контрольной панели, он извлек небольшой рулончик пленки и сунул его в мешочек. Затем откатил в сторону дверь и вышел в свое собственное измерение пространства-времени. Он оказался в широком зале с бледно-зеленым полом, еще более бледно-зелеными стенами и потолком зеленовато-белого оттенка. В потолке было вырезано большое отверстие по размеру купола, а у дальней стены за столом сидел клерк в бледно-зеленой форме, который вынимал из ушей наушники маленького магнитофончика. Двое полицейских в зеленой униформе, у которых с запястий левой руки свисали на ремешках ультразвуковые парализаторы, а из кобур торчали рукоятки сигма-излучателей, таких же, как у человека в куполе, болтали с несколькими девушками в ярких оранжевых, красных и зеленых одеждах. Одна из них, в ярко-зеленом, была точной копией девушки, которую он видел с полотенцем в руках. - А вот и ваш начальник, - сказала одна из девушек полицейским, когда он подошел. Оба повернулись и отдали честь. Человек, которого недавно называли Ричард Ли, ответил на приветствие и подошел к столу. Полицейские сжали рукоятки парализаторов, вытянули из кобур излучатели и торопливо вошли в купол. Вынув из мешочка голубой пластиковый диск, он протянул его клерку, который сунул его в щель стоявшего на столе аппарата. Тут же зазвучал механический голос: "Веркан Вэлл, благородный голубого знака, наследственный Маврад Нерросский. Помощник по особым поручениям начальника Особой Паравременной Полиции. Подчинен только приказам Торфы Карфа, начальника Паравременной Полиции. Оказывать любую необходимую поддержку и сотрудничество в пределах Закона о Паравременном Перемещении и Устава Полиции. Продолжать?" Клерк нажал кнопку "Нет". Голубой диск выпал из щели и вернулся к владельцу, который уже закатывал левый рукав. - Хотите убедиться, что я ваш Веркан Вэлл? - спросил он, протягивая руку. - Конечно, сэр. Клерк коснулся его руки маленьким инструментом, который обработал кожу антисептиком, взял небольшую пробу крови и залечил крошечный прокол за одну почти безболезненную операцию. Он поместил капельку крови на стекло, сунул его в одну из щелей сравнительного микроскопа и кивнул. Проявилась та же самая четкая и постоянная коллоидная структура, что и в образце, уже приготовленном для сравнения. Такая коллоидная структура формировалась в детстве при помощи специальной инъекции, чтобы отличить стоящего перед ним человека от мириадов других Веркан Вэллов, обитающий в других вероятностных линиях паравремени. - Все в порядке, сэр, - кивнул клерк. Оба полисмена убрали излучателями в кобуры, и, расслабившись, вышли из купола, закуривая на ходу сигареты. - Порядок, сэр, - сказал один из них. - На этот раз вы ничего с собой не привезли. Второй хмыкнул. - Помнишь того дикаря с Пятого уровня, что в прошлом месяце появился из грузового конвейера в Джандаре? - спросил он. Если он и понадеялся, что кто-то из девушек заинтересуется и спросит про того дикаря, то надежды его не оправдались. Какие могут быть шансы у обыкновенного полицейского, когда рядом - маврад голубого знака? Девушки уже обступили Веркан Вэлла. - Когда вы собираетесь убрать это безобразие из нашей комнаты отдыха? - заявила маленькая рыжая девушка в зеленом. - Не будь его здесь, я бы сейчас стояла под душем. - А ты уже успела это сделать примерно пятьдесят парасекунд назад, когда я возвращался, - сказал ей Веркан Вэлл. Девушка посмотрела на него с явно притворным негодованием. - Ах, вы... вы... параподглядыватель! Веркан Вэлл усмехнулся и повернулся к клерку. - Мне немедленно нужна страторакета до Дхергабара и пилот. Вызовите Дхергабарский аэродром Паравременной Полиции и сообщите время моего прибытия, пусть меня там ждет воздушное такси, и пусть уведомят шефа, что я возвращаюсь. Сообщение чрезвычайной важности. У конвейера оставьте охрану, думаю, что он мне снова потребуется, и скоро. Он повернулся к девушке. - Не хочешь показать мне, как дойти отсюда до стартового поля? - спросил он. Оказавшись на стартовом поле, Веркан Вэлл посмотрел на небо, потом на часы. Прошло двадцать минут с того момента, как он загнал джип в амбар в том отдаленном пространстве-времени; синее небо над его головой все так же пересекали тонкие линии перистых облаков. Постоянство погоды, несмотря на двести тысяч паралет перпендикулярного времени, не переставало его изумлять. Длинный изгиб горной цепи был точно таким же, и так же усеян разноцветными пятнами осенних красок, но в том месте, где в другой вероятностной линии находилась деревушка Форт Раттер, здесь возвышались белые башни жилого города - квартиры персонала фабрики. Кран уже опускал на стартовую направляющую ракету, которая должна будет доставить его в штаб, и он быстро зашагал к ней, неся на плече рюкзак и ружье. На платформе уже стоял моложавый, похожий на мальчишку пилот. Он открыл дверь ракеты и пропустил Веркан Вэлла внутрь, затем вошел следом и запер дверь, пока его пассажир укладывал ружье с рюкзаком и привязывался к креслу. - Дхергабарский коммерческий терминал, сэр? - спросил пилот, усаживаясь в кресло перед панелью управления. - Нет, аэродром Паравременной Полиции возле здания Управления Паравремени. - Хорошо, сэр. Старт через двадцать секунд после того, как вы будете готовы. - Уже готов. - Веркан Вэлл расслабился, подсознательно отсчитывая секунды. Ракета вздрогнула, и Веркан Вэлл ощутил, как его плавно вдавливает в спинку сиденья. Кресла вместе с пилотской панелью управления развернулись на шарнирах, а стрелка индикатора медленно описала девяностоградусную дугу, пока ракета набирала высоту и выравнивалась. К этому времени высокие перистые облака, на которые Веркан Вэлл смотрел с поля, оказались уже далеко внизу. Они летели высоко в стратосфере. Теперь, когда ракета летела на север, через полюс, и далее на юг к Дхергабару, пилоту три часа нечего было делать - вся навигация полностью передавалась в электронные руки автопилота. Веркан Вэлл достал трубку и раскурил ее; пилот закурил сигарету. - Любопытная у вас трубка, сэр, - сказал пилот. - Из другого времени? - Да, с Четвертого вероятностного уровня; она типична для всего паравременного пояса, в котором я работал, - Веркан Вэлл протянул трубку пилоту. - Чашка сделана из натурального корня вереска, а мундштук - из подобия пластика, изготовленного из сока определенного тропического растения. Белая точка - торговый знак изготовителя, он сделан из слоновьего бивня. - Для меня это очень грубо, сэр, - пилот вернул трубку. - Хотя работа отличная. Похоже на качественную машинную продукцию. - Да. Сектор, в котором я был, только начинает развивать электронно-химическую цивилизацию. Оружие, которое я везу с собой - оно выбрасывает твердые снарядики - тоже типично для большинства культур Четвертого уровня. Подвижные части обработаны на машинах до минимальных взаимных различий и взаимозаменяемы на такие же части от других таких же изделий. Снарядик - небольшой слиток свинца в оболочке из медного сплава - выбрасывается расширяющимися газами, которые образуются при сгорании порции нитроцеллюлозы. Большинство их технических достижений получило начало в прошлом веке, а большей части современных успехов они обязаны последним сорока годам. Конечно, ожидаемая продолжительность жизни на этом уровне - всего лишь около семидесяти лет. - Г-м-м! Мне недавно стукнуло семьдесят восемь, - фыркнул моложавый пилот. - Должно быть, их медицина недалеко ушла от шаманства. - До недавнего времени это так и было, - согласился Веркан Вэлл. - Здесь та же ситуация, что и во всем остальном - быстрое развитие за последние десятилетия, после тысяч лет культурной инерции. - Знаете, сэр, я так до конца и не разбираюсь в этом паравремени, - признался пилот. - Я знаю, что время в целом полностью реально, что каждый момент имеет собственную линию прошлое-будущее в последовательности событий, и что все события в пространстве-времени возникают в соответствии с максимальной вероятностью, но вот никак не разберусь с альтернативными вероятностями. Если что-либо существует, то лишь из-за максимально-вероятностного эффекта предыдущих причин. Так почему же что-либо существует и в любой из других вероятностных линий? Веркан Вэлл выпустил струйку дыма в обновитель воздуха. Лекцией о теории паравремени он мог бы прекрасно заполнить трехчасовое ожидание посадки в Дхергабаре. По крайней мере, этот парень задает умные вопросы. - Ну, надеюсь, ты знаешь теорию временного перехода? - начал он. - Да, конечно, Доктрина Рхогома. Основа нашей физики. Мы существуем непрерывно в любой момент нашей жизни; компоненты нашего экстрафизического эго переходят от эго, существовавшего в один момент, к эго, существующему в следующий. В периоды бессознательности наш экстрафизический компонент, ЭФК, становится "свободным во времени"; он способен отделяться и связываться, в некий другой момент времени, с эго, существующим в той точке. Таким образом реализуется предвидение. Мы применяем самогипноз и восстанавливаем воспоминания, попавшие к нам из будущего и скрытые в подсознании. - Правильно, - сказал ему Веркан Вэлл. - И даже без самогипноза значительная часть предвидений просачивается из подсознания в сознание, обычно в искаженной форме, или же вдохновляет нас на "инстинктивные" поступки, мотивация которых на уровне сознания не воспринимается. Предположим, например, что ты идешь по Северному Бульвару в Дхергабаре, заходишь в кафе "Марсианский Дворец", заказываешь выпить, встречаешь некую девушку, завязываешь с ней знакомство. Это случайное знакомство перерастает в любовь, а через год она из ревности всаживает в тебя полдюжины зарядов из излучателя. - Именно это не так давно произошло с моим другом, - сказал пилот. - Продолжайте, пожалуйста, сэр. - Так вот, за микросекунду до твоей смерти - или после, что все равно, ведь мы знаем, что экстрафизический компонент не подвержен физическому уничтожению - твой ЭФК перемещается на несколько лет в прошлое, воссоединяется с тобой в какой-то точке до первой встречи с девушкой, и приносит с собой все воспоминания о том, что происходило вплоть до момента разделения, или разъединения. Все это неизгладимо записывается в твоем подсознании. Поэтому когда ты заново переживаешь это же событие, и стоишь перед "Марсианским Дворцом", то отправляешься не туда, а в "Звездный путь", или в "Нхергал", или в другой бар. В обоих случаях, в обеих временных линиях, ты следуешь по пути максимальной вероятности; во втором случае твои подсознательные будущие воспоминания действуют в роли дополнительного причинного фактора. - А когда я соскальзываю назад после того, как меня застрелили, то создаю новую временную линию? Так получается? Веркан Вэлл выразил свое нетерпение в коротком звуке. - Ничего подобного! - воскликнул он. - Семантически просто недопустимо говорить о тотальном присутствии времени в один момент и о генерации новых временных линий в следующий. Все временные линии полностью присутствуют и постоянно сосуществуют. Теория говорит, что ЭФК переходит из одного момента на одной временной линии в следующий момент на другой линии, так что истинный переход ЭФК от одного момента к другому выражается двумерной диагональю. Поэтому в случае, который мы рассматриваем, то, что ты пошел в "Марсианский Дворец", существует в одной временной линии, а то, что ты вместо него выбрал "Звездный путь" - в другой, но оба события реально существуют. Так вот, при паравременной транспозиции мы создаем гипертемпоральное поле, включающее в себя те временные линии, которые мы намерены достичь, а затем перемещаемся на них. Мы оказываемся в той же точке пространства, и в той же точке первичного времени - если не считать небольшого сдвига первичного времени из-за механических и электронных задержек в реле - но уже на другой линии во вторичном времени. - Тогда почему же у нас нет путешествий в прошлое по нашей же собственной временной линии? - спросил пилот. Это был вопрос, на который каждому паравременщику приходилось отвечать всякий раз, когда он начинал говорить о паравремени с профанами. Веркан Вэлл ожидал его и стал терпеливо объяснять. - Генератор поля Гхалдрона-Гестора - такой же механизм, как и все остальные; он может действовать лишь в области первичного времени, в котором существует. Он может перенестись в любую другую временную линию и переправить с собой все, что находится внутри его поля, но не может выйти за пределы собственной темпоральной области существования, подобно тому, как пуля из этого ружья не может поразить мишень за неделю до выстрела, - подчеркнул Веркан Вэлл. - Предполагается, что на все, находящееся внутри его поля, ничто из-за его пределов не не может воздействовать. Но именно предполагается; это не всегда так. Редко, но случается, что мы прихватываем с собой нечто весьма опасное. - В его мозгу мелькнуло воспоминание о человеке в черной форме. - Вот почему терминалы охраняются вооруженными людьми. - А если вы вдруг угодите под атомный взрыв? - спросил пилот. - Или наткнетесь на что-нибудь докрасна раскаленное или радиоактивное? - В штабе ПВП в Дхергабаре стоит монумент, на котором высечены имена наших сотрудников, которые не вернулись. Это большой монумент, но за последние десять тысяч лет список пополнился лишь несколькими именами. - Но это уже ваши заботы, я лучше буду держаться поближе к ракетам! - воскликнул пилот. - Но скажите мне вот что: что это за уровни, сектора и пояса? Какая между ними разница? - Чисто условные термины. Есть пять главных уровней вероятности, различающихся по пяти возможным исходам попыток колонизировать эту планету, которые начались семьдесят пять тысяч лет назад. Мы на первом уровне - здесь полный успех и колония полностью и прочно обосновалась. Пятый уровень - это вероятность полного поражения - на планете не смогла закрепиться человеческая популяция, а развилась местная квазичеловеческая жизнь. На четвертом уровне колонисты, вероятно, столкнулись с каким-то бедствием и полностью утратили воспоминания о своем внеземном происхождении, а заодно и всю внеземную культуру. Они считают себя местной расой и имеют длинную предысторию дикарства на уровне каменного века. Сектора - это области паравремени на любом из уровней, в которых преобладающая над другими культура имеет общее происхождение и общие характеристики. Их более или менее условно подразделяют на подсектора. Пояса - участки внутри подсекторов, условия в которых являются результатом проявления недавних альтернативных вероятностей. Например, я только что вернулся из Евро-Американского сектора Четвертого уровня, области глубиной около десяти тысяч паралет, в которой доминирующая цивилизация развилась на Северо-западном континенте Главной Земельной Массы и распространилась оттуда на более мелкие Земельные Массы. Линия, на которой я действовал, одновременно и часть субсектора глубиной около трех тысяч паралет, и пояса, развившегося из трех вероятных исходов войны, которая недавно завершилась. В той временной линии поле возле Хаграбанского синтетического завода, откуда мы стартовали - это часть заброшенной фермы, а на месте Хаграбана - небольшая деревушка. Все это и сейчас реально существует, и в первичном времени, и там. Их относительная перпендикулярность составляет около двухсот пятидесяти тысяч паралет, и каждая из них обладает одинаковым общим порядком реальности. Над их головами вспыхнула красная лампочка. Пилот взглянул в визор и положил руки на приборы ручного управления, на случай, если откажет автоматическое. Однако ракета приземлилась плавно; они ощутили только легкий толчок, когда ее подхватил кран и установил вертикально. Сиденья снова развернулись на шарнирах. Пилот и пассажир отстегнули ремни и поспешили выйти из раскаленной ракеты через охлаждаемый люк. Его уже ожидало воздушное такси с эмблемой ПВП. Веркан Вэлл попрощался с пилотом ракеты и уселся рядом с новым водителем. Тот поднял аппарат выше уровня зданий и по длинной загнутой кривой приземлился на посадочной площадке возле здания Паравременной Полиции. Скоростной лифт поднял Веркан Вэлла на один из средних этажей, где он предъявил свой жетон охраннику у входа в офис Торфы Карфа и был немедленно принят. Шеф ПВП поднялся из-за полукруглого стола, заставленного панелями клавиатур, коммуникаторами и экранами. Это был крупный человек, которому уже давно перевалило за вторую сотню лет; его жидковатые волосы были серо-стального оттенка, талия начала понемногу расплываться, а спокойные черты лица уже были отмечены морщинами, появляющимися в среднем возрасте. Он был в темно-зеленой форме ПВП. - Ну, Вэлл, - поприветствовал он вошедшего. - Все уладил? - Не совсем, сэр, - Веркан Вэлл обошел стол, положил на пол ружье и рюкзак и сел в одно из свободных кресел. - Мне придется вернуться. - Вот как? - шеф закурил и выжидательно умолк. - Я выследил Гавран Сарна, - Веркан Вэлл вынул трубку и начал ее набивать. - Но это оказалось лишь началом. Мне пришлось выслеживать еще кое-кого. Гавран Сарн нарушил паравременную лицензию и прихватил с собой свою любимицу. Венерианскую ночную гончую. Выражение лица Торфы Карфа не изменилось, а стало лишь более напряженным. Он произнес одно короткое, семантически уродливое слово, которое служило для эмоциональной разрядки у расы, позабывшей все термины и табу супернатуралистической религии и снявшей все сексуальные запреты. - В этом ты, конечно, уверен. - Это был не вопрос, а скорее утверждение. Веркан Вэлл наклонился, вынул из рюкзака обернутые тканью предметы, развернул их и положил на стол. Это оказались сделанные из твердого черного пластика отпечатки лап какого-то крупного трехпалого животного. - Что они вам напоминают, сэр? - спросил он. Торфа Карф провел по ним пальцем и кивнул. Он позволил своей злости проявиться ровно настолько, насколько мог себе позволить человек его уровня цивилизованности и культуры. - Для чего, по мнению этого идиота, существует Паравременной Устав? - воскликнул он. - Транспозировать любое внеземное животное или предмет в любую из временных линий, где неизвестны космические полеты, категорически запрещено и противозаконно. Я не посмотрю, что он фаврад зеленого знака; когда он вернется, то заплатит за это сполна! - Он был фаврадом зеленого знака, - поправил его Веркан Вэлл. - И назад он не вернется. - Надеюсь, тебе не придется самому проводить его дело через суд, - сказал Торфа Карф. - При его титуле, социальном положении и политическом весе его семьи могут возникнуть трудности. Не скажу, что мне это дастся легко, но, как мне кажется, мы так и не смогли дать понять ни правительству, ни публике, в каких сложнейших обстоятельствах мы иногда вынуждены работать, - он вздохнул. - Наверное, нам никогда это не удастся. Веркан Вэлл слегка улыбнулся. - Нет, сэр, на этот раз ничего подобного не потребуется. Он был мертв еще до того, как я транспозировался в ту временную линию. Он погиб при аварии самоходного экипажа, в котором ехал - одного из автомобилей четвертого уровня. Я выдал себя за его родственника и попытался получить его тело для совершения похоронной церемонии, существующей на этом уровне культуры, но мне сказали, что тело было полностью уничтожено огнем, когда вспыхнул топливный бак автомобиля. Я убедился в этом, осмотрев то, что уцелело от огня, и нашел его жетон, лежавший внутри портсигара, - он вынул зеленый диск и положил его на стол. - Сомнений нет - Гавран Сарн погиб в автомобильной аварии. - А гончая? - Она была вместе с ним в машине, но сбежала. Вы ведь знаете, как быстро они способны бегать. Я обнаружил этот след, - он показал на один из черных слепков, - в подсохшей грязи неподалеку от места аварии. Видите, он уже немного расплылся. Остальные были совсем свежими сегодня утром, когда я их снимал. - И что вам удалось сделать? - Я снял старую ферму неподалеку от места аварии и установил там генератор поля. Он действует через пульт в Хаграбанском заводе синтетики, в сотне миль к востоку от Фална-Джорвизара. Терминал моей временной линии установлен на этом заводе в комнате отдыха девушек; это согласовано с местным полицейским управлением. С этого момента я начал охоту на гончую. Уверен, что смогу ее отыскать, но мне потребуется кое-какое специальное оборудование и курс гипнообучения. Для этого я и вернулся. - Она уже привлекла чье-то внимание? - с тревогой спросил Торфа Карф. - Она убивает скот в округе; население сильно возбуждено. К счастью, это район лесистых гор и ферм в долинах, а не промышленная область. Уже действуют местная полиция и охотничья инспекция; все фермеры взбудоражены и ходят вооруженными. Предполагают, что это рысь или похожий на нее зверь, или же маньяк с тесаком. Каждая из теорий более или менее подходит для объяснения наносимых жертвам ран. Никто ее еще не видел. - Это хорошо! - с облегчением вздохнул Торфа Карф. - Что ж, придется тебе отправиться обратно и привезти ее, или же убить и уничтожить тело. Сам знаешь, почему поступить надо именно так. - Конечно, сэр, - ответил Веркан Вэлл. - В примитивных культурах подобные события обычно получают сверхъестественное объяснение и включаются в канву местной религии. Но эта культура, номинально являясь религиозной, на практике высоко рационалистична. Типичный эффект задержки, характерный для расширяющихся культур. А в этом Евро-Американском секторе действительно имеется расширяющаяся культура. Сто пятьдесят лет назад обитатели этой временной линии не умели использовать даже энергию пара, а теперь начинают высвобождать атомную энергию, хотя и в очень грубых формах. Торфа Карф присвистнул. - Вот это прыжок! Через пару столетий этот сектор доставит нам немало хлопот. - Это понимают и там, сэр, - Веркан Вэлл ненадолго отвлекся, раскуривая трубку, потом продолжил: - В течение ближайшего столетия я предсказываю в этом секторе выход на космические полеты. Возможно, и причем в ближайшие пятьдесят лет, по меньшей мере на Луну. Кстати, искусство таксидермии там весьма развито. Предположим теперь, если какой-нибудь фермер ее застрелит, что он тогда, по-вашему, сделает? - Отличная логика, Вэлл, - хмыкнул Торфа Карф. - Это станет самой неприятной вероятностью. Он сделает из нее чучело и продаст его в какой-нибудь музей. И очень скоро, как только их первые корабли долетят до Венеры, где обнаружат таких же зверей в диком состоянии, они сразу же вспомнят о том чучеле. - Совершенно верно. И тогда, вместо того, чтобы ломать голову над вопросом, откуда взялся у них этот образец, они станут интересоваться тем, когда он к ним попал. Они вполне на это способны даже сейчас. - Сто лет - не особенно большой срок, - продолжил его размышления Торфа Карф. - Я к тому времени уйду в отставку, а ты займешь мое место и получишь в наследство все мои проблемы. Если бы я был на твоем месте, то предпочел бы разделаться с этой задачей сейчас, пока на это еще есть надежда. Каковы твои планы? - Еще не решил окончательно, сэр. Сначала мне надо пройти гипнообучение, - Веркан Вэлл сделал жест в сторону коммуникатора на столе. - Разрешите? - Конечно, - Торфа Карф передвинул к нему инструмент через стол. - Заказывай все, что нужно. - Спасибо, сэр, - Веркан Вэлл вызвал перечень кодов, нашел нужный символ и набрал его на клавиатуре. - Помощник по особым поручениям Веркан Вэлл, - назвал он себя. - Говорю из кабинета Торфы Карфа, руководителя ПВП. Мне нужен курс гипнообучения. Тема: венерианские ночные гончие. Особенность: в диком состоянии. Специальная особенность: прирученные, но вернувшиеся в дикое состояние в условиях Земли. Особая подтема: применяемые охотничьи приемы. Пусковым символом сделать слово "гончая". Он повернулся в Торфе Карфу. - Могу я принять курс здесь? Торфа Карф кивнул, показав на несколько кабинок у дальней стены кабинета. - Подготовьте гипнокурс для передачи по проводам. Я приму его здесь же. - Хорошо, сэр, будет готово через пятнадцать минут. - ответил голос из коммуникатора. Веркан Вэлл вернул коммуникатор хозяину кабинета. - Кстати, сэр, у меня на обратном пути оказался попутчик. Я провез его примерно сотню паралет, а подобрал примерно через триста паралет после отправления. Гнусного вида парень в черной форме, похож на одного из штурмовиков, на которых натыкаешься по всему этому сектору. Он был вооружен и враждебно настроен. Я уже решил, что придется его пристрелить, но он почти сразу выскочил за пределы поля. Если хотите взглянуть, у меня осталась запись. - Да, поставь ее, - Торфа Карф указал рукой на солидограф. - Он настроен на воспроизведение в уменьшенном масштабе прямо сюда, на стол. Подойдет? Веркан Вэлл кивнул, доставая фильм и вставляя его в проектор. Когда он нажал на кнопку, на поверхности стола появился светящийся купол диаметром два фута и высотой в фут. Внутри него появилось объемное изображение конвейера со столом, контрольной панелью и фигурой Веркан Вэлла в кресле. Потом появилась фигурка штурмовика с пистолетом в руке. Маленький Веркан Вэлл схватил крошечный излучатель, штурмовик шагнул к стене купола и исчез. Веркан Вэлл нажал на клавишу и выключил изображение. - Не знаю, в чем тут причина, но иногда это происходит, - сказал Торфа Карф. - Обычно в самом начале транспозиции. Помню, когда я был еще молод, лет сто сорока - точнее, мне было тогда сто тридцать девять - я подцепил парня с Четвертого уровня, примерно оттуда же, где ты побывал, и протащил его пару сотен паралет. Я вернулся, чтобы отыскать его и вернуть в его собственную временную линию, но раньше, чем я успел его обнаружить, он был арестован местными властями как подозрительная личность и застрелен при попытке к бегству. Потом мне было не по себе, но... Торфа Карф пожал плечами. - Еще что-нибудь случилось при возвращении? - Я прошел через пояс периодических атомных бомбардировок на Втором уровне, - Веркан Вэлл назвал примерные паравременные координаты. - А-а! Это Хифтанская цивилизация - если только ее можно называть цивилизацией, - лицо Торфы Карфа исказилось от гнева. - Наверное, внутрисемейные склоки династии Хвадка опять достигли критической массы. Они доиграются до того, что загонят себя обратно в каменный век. - Судя по их интеллекту, они и так уже там. Мне пришлось однажды поработать в этом секторе... А, да, вот еще что, сэр. Ружье, - Веркан Вэлл поднял его, вынул магазин и передал шефу. - Отдел снабжения опять напутал, оно не годится для работы в моей линии. Ружье прекрасное, но на двести процентов превосходит достигнутый в той линии уровень производства оружия. Оно возбудило любопытство двоих полицейских и охотничьего инспектора, который наверняка хорошо знаком с современным оружием. Я смог отделаться от вопросов тем, что прикинулся не знающим особенностей его конструкции и тем, что оно якобы не мое. Кажется, они были удовлетворены, но в целом меня это обеспокоило. - Да. Оно было изготовлено на дубликаторной фабрике в Дхергабаре, - Торфа Карф переложил ружье на фотографическую скамью за своей спиной. - Я проверю его, пока ты будешь под гипнозом. Хочешь заменить его на что-нибудь подходящее? - Нет, зачем же, сэр. Его уже видели у меня, и возникнет меньше подозрений, если я его сохраню, а не появлюсь с новым, неизвестно откуда взявшимся ружьем. Я просто хочу, чтобы его проверили, а отдел снабжения на будущее предупредили о большей аккуратности. Торфа Карф одобрительно кивнул. Молодой Маврад Нерросский думал именно так, как подобает паравременщику. - Назови-ка еще раз координаты места, где ты побывал. Веркан Вэлл произнес короткое число из шести цифр, но оно означало число порядка десяти в сороковой степени с точностью до последнего знака. Торфа Карф продиктовал его в свой стеномемограф вместе с сопроводительными пояснениями. - Кажется, в тех краях происходит что-то странное, - сказал он. - Давай посмотрим. Он набрал на клавиатуре координаты, и они тут же появились перед ним на экране. Он ввел другую комбинацию и вверху над числом появилась строка: "СОБЫТИЯ, давность пять лет". Он снова нажал клавиши, ниже высветился подзаголовок: "СОБЫТИЯ, включающие паравременную транспозицию". Еще одна кодовая комбинация добавила третью строку: "ПРИВЛЕКШИЕ публичное внимание обитателей". Он нажал кнопку "Старт", и строки исчезли, а по экрану страница за страницей начал пробегать текст, сменяющийся после того, как оба его прочитывали. Он повествовал о странных и не связанных между собой происшествиях - необъяснимые пожары и взрывы, бесследно исчезающие люди, непонятные авиакатастрофы. Было много историй о массовых появлениях в небе таинственных дискообразных объектов, одиночных или их группах. К каждому тексту прилагался один или несколько справочных номеров. Иногда Торфа Карф или Веркан Вэлл набирали один из них и читали пояснительную информацию. Наконец Торфа Карф откинулся на спинку кресла и закурил новую сигарету. - Да, Вэлл, и в самом деле нам обязательно придется что-то срочно делать со сбежавшей гончей покойного Гавран Сарна, - сказал он. - Я и забыл, что она находится в той же временной линии, в которую экспедиция "Адрата" запустила свои антигравитационные диски. И если всплывет история с этим внеземным чудовищем, да еще по пятам слухов о "летающих тарелках", то любой, кто хоть немного сообразительнее кретина, заподозрит между ними связь. - А что же в действительности произошло с "Адратом"? - поинтересовался Веркан Вэлл. - Я в то время был на Третьем уровне, проводил операцию в Луварианской Империи. - Верно, ты этот случай пропустил. Так вот, это была одна из совместных операций. Комиссия по Паравремени и Космический Патруль экспериментировали с новой технологией заброски космических кораблей в паравремя. В эксперименте участвовал крейсер "Адрат" под командованием Калзарн Джанна. Он вышел на орбиту между Землей и Луной, держась над освещенной стороной планеты, чтобы оставаться незамеченным. Так и должно было быть по плану. Но затем капитан Калзарн приказал отправить для фотосъемок антигравитационные диски с полными экипажами, а потом разрешил и посадку в районе западной горной области Северного Континента. Вот тогда и начались неприятности. Он начал нажимать клавишу обратного просмотра, пока не вернул на экран нужную страницу. Веркан Вэлл прочитал о летчике с Четвертого уровня, летевшем в маленьком винтомоторном самолете и заметившем высоко в небе девять тарелкообразных объектов. - Вот как это началось, - сказал ему Торфа Карф. - Тем временем, по мере того как подобные инциденты стали повторяться, наши люди на том уровне стали посылать запросы, дабы узнать, что же происходит. Естественно, сопоставив описания этих "тарелок", они опознали в них антигравитационные диски с космического корабля. Я отправился в Комиссию, накрутил им хвосты, и "Адрату" было приказано перенести операцию в нижние области Пятого уровня. После этого наши люди в той временной линии приступили к корректирующим действиям. Смотри... Он очистил экран и стал набирать новые комбинации. Страница за страницей начали появляться показания людей, утверждавших, что видели таинственные диски, и каждое из сообщений было фантастичнее предыдущего. - Стандартный метод запудривания мозгов, - усмехнулся Веркан Вэлл. - Я слышал лишь слухи о "летающих тарелках", да и те преподносились в форме шуток. На таком уровне культуры всегда можно лишить достоверности рассказ о настоящем событии, запустив параллельно с ним десяток небылиц... Кстати, это не та самая временная линия, в которой Фармакская Торговая Корпорация едва не потеряла свою ПВ-лицензию? - Верно, та самая! Они завезли к нам сигареты с Четвертого уровня, а когда те стали популярны, скупили там огромное количество сигарет, создав подозрительную нехватку. Они должны были распределить свои заказы по нескольким поставщикам и держать их уровень вблизи рамок местного спроса и предложения. Они к тому же влипли в конфликт с местным правительством, продавая в неограниченных количествах бензин и автомобильные шины. Нам пришлось выслать группу специального назначения, и оказалось, что компания настолько впуталась в местную политическую жизнь, что я и представить себе не мог, - Торфа Карф напел строку из недавно популярной песенки о печальной жизни полицейского. - Мы просто фокусники, Вэлл; пытаемся не дать влипнуть в неприятности торговцам, социологам, туристам и просто идиотам вроде покойного Гавран Сарна, предотвратить панику, противоречия и неустойчивость в местной экономике, возникающие в результате наших операций, не допустить вмешательства в их политику - и одновременно во все времена, ценой любых способов, затрат и опасностей охранять секрет паравременной транспозиции. Иногда мне хочется, чтобы Гхалдрон Карф и Гестор Гхром были задушены еще в колыбели! Веркан Вэлл покачал головой. - Нет, шеф, - сказал он. - Вы ведь не говорите этого всерьез. Мы перемещаемся по паравремени вот уже десять тысяч лет. Когда было открыто транстемпоральное поле Гхалдрона-Гестора, наши предки уже сильно истощили ресурсы планеты. Ее население не превышало полумиллиарда, и они были в состоянии лишь поддерживать свое существование. После начала ПВ-транспозиции население выросло до десяти миллиардов, и остается таким последние восемь тысяч лет. Как раз достаточно, чтобы насладиться нашей и другими планетами системы, и чтобы каждому хватало всего и ему не приходилось ради чего-нибудь биться. Мы воспользовались ресурсами всех прочих ПВ миров, берем немного здесь, немного там, но не столь много, чтобы нанести заметный ущерб. Да, в нескольких местах мы оставили свои следы, например, пустыни в Дакоте или Гоби на Четвертом уровне - но серьезного вреда не нанесли нигде. - Если не считать того случая, когда примерно пять тысяч паралет назад на Третьем уровне был взорван весь Южный Островной Континент, - заметил Торфа Карф. - Конечно, достойный сожаления инцидент, - признал Веркан Вэлл. - А посмотрите, как много мы узнали из опыта других временных линий. После четвертой межпланетной войны, в эпоху Кризиса, мы могли бы принять схему "Диктаторства Избранных", предложенную Палнарн Сарном, если бы не увидели, что натворила точно такая же схема в цивилизации Джак-Хакка на Втором уровне. Когда Палнарн Сарну рассказали об этом, он решил убедиться сам и отправился в паравремя, а когда вернулся, с ужасом отозвал свое предложение. Торфа Карф кивнул. Он не совершит ошибки, передав свой пост перед уходом в отставку Мавраду Нерросскому. - Да, Вэлл, знаю, - сказал он. - Но когда ты просидишь за этим столом столько же, сколько и я, то и у тебя будут неприятные моменты, и не так уж редко. Синий огонек вспыхнул над одной из кабинок. Веркан Вэлл встал, снял куртку и повесил ее на спинку своего стула, потом пошел через комнату, закатывая правый рукав. В кабинке стояло кресло с подлокотниками, над ним располагался голубой пластиковый шлем. Он взглянул на экран индикатора, чтобы убедиться, что получит именно то, что заказывал, а затем уселся в кресло и опустил шлем себе на голову, вставив в уши маленькие наушники и закрепив ремешок на подбородке. После этого он приложил к левой руке инъектор, лежавший на подлокотнике кресла, и одновременно включил стартер. В наушниках зазвучала мягкая, спокойная музыка. Невидимые пальцы введенного препарата блокировали его чувства одно за другим. Музыка постепенно смолкла, и слова гипнотической формулы погрузили его в сон. Он проснулся, услышав бодрые звуки танцевальной музыки. Некоторое время он лежал, расслабившись. Затем выключил прибор, вынул наушники, снял шлем и встал. Где-то в его подсознании находилась полная информация о венерианских ночных гончих. Он мысленно произнес это слово, и информация тут же потоком заструилась в его сознании. Теперь он знал эволюционную природу животного, его анатомию, особенности, привычки питания и размножения, способы охоты и схваток с врагами, как она избегает преследования и как лучше всего ее можно выследить и убить. Он кивнул. План, позволяющий ему справиться со сбежавшей любимицей Гавран Сарна, уже начал возникать в его голове. Он вынул из раздатчика пластиковую чашку, наполнил ее из охлаждаемого бачка янтарным вином со специями, выпил и выбросил чашку в корзину утилизатора. На подлокотник кресла он положил новый инъектор, который пригодится кому-нибудь в следующий раз. Затем он вышел, взглянув на наручные часы Четвертого уровня и мысленно переведя их показания в шкалу Первого уровня. Прошло три часа, сведений об этом звере пришлось усвоить больше, чем он предполагал. Торфа Карф сидел за своим столом, покуривая сигарету. Казалось, он не сдвинулся с места после того, как Веркан Вэлл его покинул, но спецагент знал, что тот успел пообедать, посетить несколько совещаний и сделать еще многое другое. - Я проверил твоего попутчика, Вэлл, - сказал шеф. - Он не стоит беспокойства. Это член некоей организации под названием "Христианские Мстители" - одна из типичных Евро-Американских групп, объединенных расово-религиозной ненавистью. Он из того пояса, который образовался после победы Гитлера в 1940 году, что бы это ни означало. Нечто неприятное, скажу я тебе. Мы ему ничем не обязаны; подобных типов следует давить, как тараканов. И он уже не получит больших неприятностей в той временной линии, куда ты его забросил, чем те, что он уже получил. Он оказался в поясе полной социальной и политической анархии, и кто-нибудь, вероятно, пристрелил его сразу, как только он появился, потому что на нем была не та форма. Кстати, 1940-й год чего? - Это число абсолютных лет от момента рождения некоего религиозного лидера, - пояснил Веркан Вэлл. - А выяснили что-нибудь о ружье? - Да, конечно. Это репродукция оружия под названием модель Шарпа "37.235 Ультраскоростной Экспресс". Изготовлено в прилегающем паравременном поясе компанией, которая отошла от дел 67 абсолютных лет назад. Разница между поясами заключается во Второй Войне между Штатами. Я все равно не знаю, что это такое - я не очень силен в истории Четвертого уровня - но как бы то ни было, в твоей линии этого оружия нет. Может, это и хорошо для них, хотя они наверняка имеют что-то подобное, столь же смертоносное или еще хуже. Я подал жалобу в Отдел снабжения и раздобыл для тебя запас патронов и инструментов для перезаряжания. А теперь расскажи, что ты намерен делать с этой гончей. Когда Веркан Вэлл закончил, Торфа Карф некоторое время молчал. - Ты ввязываешься в очень рискованную затею, Вэлл, - сказал он наконец. - В твоем плане все преимущества будут на стороне зверя. Они столь же хорошо видят ночью, как ты днем. Наверное, ты об этом знаешь. Конечно, ты же теперь специалист по ночным гончим. - Да. Но они приспособились к горячим болотам Венеры, а в северо-восточной секции Северного Континента последние две недели стояла сухая погода. Я услышу ее задолго до того, как она подойдет близко. К тому же на голове у меня будет мощный фонарь. Когда я его включу, она на мгновение ослепнет. - Ладно, как я уже говорил, ты теперь по ним специалист. Вот коммуникатор, заказывай все, что тебе нужно, - он прикурил новую сигарету от горящего кончика старой. - Но будь осторожен, Вэлл. У меня ушло почти сорок лет, чтобы сделать из тебя паравременника, и я не хочу повторять все сначала с кем-нибудь другим, пока не отойду от дел. x x x Трава была сырой, когда Веркан Вэлл - он напомнил себе, что здесь его зовут Ричард Ли - шел по двору в ранних осенних сумерках от фермерского дома к полуразвалившемуся сараю. Дождь пошел утром, когда страторакета доставила его из Дхергабара к Хаграбанской фабрике синтетики на Первом уровне; не подверженный влиянию вероятностей человеческой истории, тот же дождь шел и над старой фермой Кинчуолтера возле форта Раттер, на Четвертом уровне. И не прекращался весь день. Это ему не понравилось. Сырой лес станет заглушать шаги его противника, исключая тем самым его единственное преимущество над ночным хищником, за которым он охотился. Тем не менее у него даже не возникло мысли отложить охоту. Более того, дождь только усилил его стремление поскорее разделаться с гончей. Это существо с горячих венерианских болот станет страдать от холода, а приученное годами одомашнивания отыскивать тепло среди людей, может проникнуть в какой-нибудь отдельно стоящий фермерский дом или, что еще хуже, в одну из маленьких деревушек в долине. Если он не убьет ее сегодня ночью, то инцидент, который он прибыл сюда предотвратить, произойдет почти наверняка. Войдя в сарай, он разложил на заднем сидении джипа старую попону, положил сверху ружье и вывел джип задним ходом на улицу. Затем он снял куртку, вынув из кармана табак и трубку, и расстелил ее на мокрой траве. Он открыл прихваченный с собой пакет и вынул из него маленький пластиковый пистолет-распылитель, привезенный с Первого уровня, направил его на куртку и давил на спуск до тех пор, пока не кончился заряд. В воздухе повисла едкая тошнотворная вонь - запах гигантского ядовитого клопа с Венеры, к которым гончие испытывали врожденную и непреодолимую ненависть. Именно из-за яростного стремления атаковать и убивать смертельно ядовитых клопов первые люди-поселенцы на Венере тысячелетия назад стали приручать уродливых и диких гончих. Он вспомнил, что семья Гавран обязана своим титулом огромным поместьям в венерианских тропинках, и что Гавран Сарн, который привез это существо на Четвертый уровень, родился на Венере. Когда Веркан Вэлл оденет эту куртку, он станет живой приманкой для убийственной ярости существа, которого искал. На мгновение, когда он, борясь с тошнотой, надевал куртку, он меньше думал об опасности, чем об этой едва переносимой вони, ради которой вчера вечером пришлось пожертвовать ценным экспонатом Дхергабарского Музея внеземной зоологии. Принеся распылитель и пакет из-под него к уличному очагу, он поднес к ним зажигалку. Изготовленные из легкогорючего материала, они вспыхнули и почти мгновенно исчезли. Он включил для проверки закрепленный на шляпе электрический фонарь, проверил ружье, вынул тяжелый револьвер местного производства, откинул его барабан и установил его на место. Затем он сел в джип и поехал. Полчаса он на большой скорости ездил по пересекающим долину дорогам. Несколько раз он проезжал мимо ферм, и собаки, озадаченные и рассерженные чужим запахом, исходящим от его куртки, с любопытством лаяли ему вслед. Наконец он свернул на проселочную дорогу, а с нее - на едва различимую тропку, по которой когда-то возили бревна. Дождь кончился, и он, чтобы иметь возможность стрелять в любом направлении, откинул верх джипа. Теперь ему приходилось пригибаться за ветровым стеклом, чтобы избегать нависающих веток. Однажды три оленя - самец и две самки - остановились впереди и секунду его разглядывали, а потом бросились прочь, мелькая белыми хвостиками. Теперь он ехал медленно, размазывая за собой вонючий след. Пока он был на Первом уровне, зверь опять напал на скот. Расположение места убийства подтвердило его оценку вероятных перемещений зверя и подсказало, где он может скрываться сегодняшней ночью. Он был уверен, что зверь где-то рядом. Рано или поздно, но он учует запах. Вскоре он остановился и выключил фары. Он тщательно выбрал это место, изучив днем карты Геологической Разведки. Сейчас он находился на старой железнодорожной насыпи. Пятьдесят лет назад по этой дороге возили лес, но с тех пор ее давно забросили, а рельсы сняли. С одной стороны насыпи круто вздымался горный склон, а с другой был столь же резкий обрыв. Если гончая окажется внизу, ей придется взбираться по сорокапятиградусному склону, и ей не удастся при этом не обрушить вниз несколько камней или не издать какой-нибудь другой шум. И выйдет он из машины именно с этой стороны; если гончая окажется сверху, то между ними будет стоять джип. Он вышел, сдвинув пальцем предохранитель ружья, и секундой позже вдруг осознал, что совершил ошибку, от которой его не сможет спасти ни его изощренная логика, ни гипноприобретенные знания о повадках зверя. Едва он захлопнул дверку, глядя в ту сторону, куда ехал, как услышал сзади глухой вой и топот когтистых лап. Он резко развернулся, левой рукой включая фонарь, а правой выставляя вперед ружье и держа его наподобие пистолета. На долю секунды он увидел нападающего зверя, его вытянутую ящероподобную голову, расщепленную в зубастой улыбке, и вытянутые вперед лапы с когтями. Он выстрелил и промахнулся, а в следующее мгновение зверь вышиб у него ружье. Он инстинктивно поднял левую руку, заслоняя глаза. Когти пробороздили левую руку и плечо, что-то с силой ударило его в левый бок, а шляпа с фонарем слетела, когда он упал и закатился под джип. Он втянул под машину ноги и зашарил под курткой, отыскивая револьвер. Теперь он понял, где просчитался. Его план оказался чересчур удачным. Гончая учуяла его, когда он проезжал по старой насыпи, и помчалась следом. Ее скорость как раз позволяла ей держаться в сотне футов позади, а шум мотора заглушал топот ее ног. И всего за несколько секунд, которые ему потребовались, чтобы остановить машину и выйти, гончая промчалась эту сотню футов и обрушилась на него. Как и было характерно для образа мышления Первого уровня, Веркан Вэлл не стал терять ни секунды на самообвинения или панику. Еще заползая под джип, он уже напряженно отыскивал способ изменить ситуацию в свою пользу. Что-то коснулось подошвы его ботинка, и он тут же перестал шевелить ногой, одновременно пытаясь вытянуть из кобуры большой "смит-вессон". Он обнаружил, что пристегнутая под мышкой кобура из толстой дубленой кожи изодрана в клочья, пружина, удерживающая в ней оружие, погнута, и ему пришлось орудовать руками, чтобы извлечь револьвер. Гончая полоснула по нему восьмидюймовым кинжалообразным когтем средней конечности и лишь инстинктивно поднятая рука и то, что под мышкой у него была кобура, спасло ему жизнь. Гончая бродила вокруг джипа, яростно завывая. Она была сильно озадачена. Она могла видеть достаточно хорошо даже во мраке беззвездной ночи, потому что ее глаза были от природы приспособлены преобразовывать инфракрасное излучение в свет. Тепла было достаточно - двигатель джипа, совсем недавно ехавшего по полотну с приводом на все колеса, был очень горяч. Стой Веркан Вэлл один, да еще в такую холодную сырую ночь, тепло его тела выдало бы его с головой. Теперь же его тепло маскировал горячий двигатель. Более того, запах ядовитого клопа от его куртки смешивался с запахом, исходившим от сиденья, и гончая все никак не могла отыскать двух-с-половиной-футовое насекомоподобное существо, которое должно было его издавать. Веркан Вэлл лежал неподвижно, гадая, как долго ему придется ждать продолжения атаки. Тут он услышал над головой мощный удар, за которым последовал громкий треск рвущейся ткани. Гончая сорвала попону и принялась терзать обивку сиденья. "Надеюсь, она обдерет себе всю лапу пружинами от сиденья", - отметил про себя Веркан Вэлл. Он уже нашарил камень размером с два кулака и другой, немного поменьше, которые положил в каждый из боковых карманов куртки. Он заткнул револьвер за пояс и стал, извиваясь, стягивать с себя куртку, избавляясь заодно от покореженной кобуры. прзая на спине, он выполз между задними колесами и сел позади джипа. Затем, размахнувшись утяжеленной курткой, он швырнул ее поверх джипа и головы гончей, одновременно вытаскивая револьвер. Гончая, привлеченная внезапным перемещением главного источника запаха, бросилась в сторону от джипа и накинулась на куртку. Громко затрещали кусты под насыпью. Веркан Вэлл тут же вскочил в джип и включил фары. Его замысел сработал отлично. Вонючая куртка опустилась на верхушку небольшого куста в десяти футах перед джипом и теперь висела в десяти футах над землей. Гончая, встав на задние лапы, вытянула вверх передние, стараясь стянуть куртку вниз, и нанося яростные рубящие удары единственным когтем средней конечности. Она стояла спиной к нему. Теперь, когда его глазам помогал свет фар, паравременник смог тщательно прицелиться в основание позвоночника, чуть повыше средних лопаток, и плавно спустить курок. Большой "магнум" тридцать шестого калибра дернулся в его руке, извергнув гром и пламя - хотя бы это оружие Четвертого уровня не было таким невероятно шумным - и зверь завопил и рухнул. Снова взведя курок револьвера, Веркан Вэлл помедлил мгновение, потом с удовлетворением кивнул. Хребет зверя был перебит, и его нижние конечности и даже средние боевые лапы оказались парализованными. Он снова тщательно прицелился и выстрелил в основание черепа. Зверь дернулся и умер. Включив фонарь, он отыскал ружье, воткнувшееся стволом в грязь немного позади и справа от джипа, и коротко выругался, употребив местную идиому Четвертого уровня, потому что Веркан Вэлл был человеком, любившим хорошее оружие, будь то сигма-излучатели, нейтронно-разрушающие бластеры или излучатели твердых снарядиков с нижних уровней. К этому времени раны, нанесенные когтями зверя, начали сильно болеть. Он стянул рубашку и швырнул ее на капот джипа. Торфа Карф советовал ему вооружиться излучателем, или бластером, или нейтропарализатором, но Веркан Вэллу не хотелось брать подобное оружие на Четвертый уровень. В случае его гибели такое оружие слишком легко могло попасть в руки человека, способного понять, что заложенные в оружие принципы намного превосходят общую культуру Четвертого уровня. Но с ним был один предмет Первого уровня, который он сам решил взять с собой, в основном из-за того, что в надлежащей упаковке он не бросался в глаза как нечто чужое. Пошарив под сиденьем, он вытащил добротный кожаный чемоданчик Четвертого уровня, открыл его и достал полулитровую бутылку, на которой была наклеена красная этикетка с символом "Яд", и полотенце. Пропитав полотенце содержимым бутылки, он тщательно протер им каждый кусочек кожи выше пояса, дабы не пропустить ни малейшей царапины, нанесенной ядовитыми когтями зверя. Едва пропитанное жидкостью полотенце касалось кожи, его пронзала боль, подобная прикосновению горячего утюга; задолго до конца обработки он испытывал невыносимые мучения. Удовлетворенный тем, что продезинфицировал все раны, он уронил полотенце и обессиленно прислонился к джипу. Он процедил сквозь зубы длинную цепочку проклятий на английском, добавил к ним грязное испанское выражение, которое подцепил среди обитателей Четвертого уровня на его родном острове Неррос, и увенчал все это громыхающим выражением на языке третьего уровня, в котором упоминалось имя Могги, Огненного бога Дулов. Он произнес имя Фасифа, великого бога Хифтов, в такой фразе, которая обеспечила бы ему купание в ванне с кислотой, услышь его хифтанские жрецы. Он сослался на причудливые любовные обычаи народа Иллаилла с Третьего уровня, и окончательно успокоился, произнеся на дар-халмском языке одно из многоэтажных генеалогических оскорблений, столь любимых в Индо-туранском секторе Четвертого уровня. К этому времени резкая боль уменьшилась до вполне терпимого зуда. Но ему придется примириться с ним, пока работа не будет окончена и он не сможет насладиться горячей ванной. Он достал из аптечки еще одну бутылку - плоскую, объемом в пинту, в которой было местное средство для заживления внутренних и душевных ран - виски "Олд Оверхолт". Он принял добрую дозу лекарства, завинтил пробку и сунул бутылку в карман брюк, чтобы она была под руками. Он подобрал разодранную кобуру и бросил ее под заднее сиденье, затем надел рубашку. Потом подошел к мертвой гончей, ухватился за ее толстый короткий хвост и втащил ее на насыпь. Это была уродливая зверюга весом почти в двести футов, с мощными мускулистыми задними конечностями, на которых она передвигалась, и сильными передними лапами с тремя когтями на каждой. Вторая пара лап располагалась пониже первой, в верхней трети высоты тела, каждая была вооружена изогнутым когтем, который обычно был тесно прижат к телу. Револьверная пуля вошла в основание черепа и вышла под челюстью. Голова осталась почти неповрежденной. Это обрадовало Веркан Вэлла, который хотел украсить ею комнату охотничьих трофеев в своем доме на Нерросе. Кряхтя и напрягаясь, он затащил зверя на заднее сиденье джипа и прикрыл разодранной твидовой курткой. Внимательно осмотревшись напоследок, он убедился, что не оставил за собой ничего странного и подозрительного. В том месте, где гончая терзала куртку, кусты были поломаны, но это мог сделать и медведь. Кое-где остались лужицы вязкой жидкости, что служила зверю кровью, но от них скоро ничего не останется. Земным грызунам нравилась кровь ночных гончих, а в лесу полно мышей. Он сел за руль, подал джип назад, развернулся и уехал. x x x Оказавшись в куполе паравременной транспозиции, Веркан Вэлл отошел от тела гончей, которое только что втащил внутрь, и осмотрел тело другого животного - короткохвостой рыжевато-коричневой канадской рыси с кисточками на ушах. Это животное уже успело проделать две паравременные транспозиции; пойманное в диких лесах Северной Америки Пятого уровня, оно было перемещено на Первый уровень и попало в зоопарк Дхергабара, затем, реквизированное по приказу Торфы Карфа, перенесено на Четвертый уровень к Веркан Вэллу. Теперь конец ее путешествий был уже близок. Веркан Вэлл потрогал распростертое животное носком ботинка; оно слегка вздрогнуло. Ее лапы были крест-накрест стянуты веревками, но когда Веркан Вэлл заметил, что действие наркотика слабеет, он достал шприц, раздвинул мех у основания шеи и сделал рыси инъекцию. После этого он поднял зверя и отнес его в джип. - Ладно, киска, - сказал он, укладывая рысь под заднее сиденье, - это будет поездка в один конец. Ты и не почувствуешь ничего, так что больно тебе не будет. Он вошел в амбар и порылся в куче давно заброшенного хлама. Подняв мотыгу, он решил, что она слишком легка. Лемех от плуга оказался неудобен. Он примерился к кочерге, но потом обнаружил секиру, лежащую на куче источенных жучками досок. Ее рукоятка некогда была укорочена до 12 дюймов, и это превратило ее в тяжелый топор. Он взвесил его на руке и испробовал на деревянном чурбане, затем, убедившись, что секретная дверь заперта, снова вышел и уехал. Он вернулся через час. Открыв потайную дверь, он внес под купол изодранную кобуру, веревки, недавно стягивавшие тело рыси, и топор, теперь заляпанный кровью с прилипшими к ней рыжевато-коричневыми волосками. После этого он заперся изнутри, вынул из кармана бутылку и сделал долгий глоток. Дело было сделано. Теперь он сможет принять горячую ванну и отоспаться на ферме до полудня, затем вернется на Первый уровень. Возможно, Торфа Карф захочет, чтобы он на некоторое время вернулся сюда опять. Даже после предотвращения возможного кризиса, вызванного сбежавшей любимицей Гавран Сарна, ситуацию в этой временной линии нельзя было назвать удовлетворительной, и присутствие помощника шефа могло оказаться весьма кстати. По крайней мере, он вправе ожидать короткого отпуска. Он вспомнил о маленькой рыжеволосой девушке с фабрики в Хаграбане. Как же ее звали? Кара... Кера... а, вспомнил - Морван Кара. Когда он завтра после полудня будет на Первом уровне, ее смена как раз закончится. Раны от когтей все еще досадливо ныли. Горячая ванна и ночь сна... Он сделал еще один глоток, раскурил трубку, подхватил ружье и зашагал через двор к дому. Рядовой Зинковски положил телефонную трубку и, потягиваясь, вышел из-за стола. Он вышел из дежурки и пошел через холл в комнату отдыха, где бездельничали остальные. Сержант Хэйнс, лениво игравший в джин с капралом Коннером, заместителем шерифа, и с механиком из автомастерской, поднял голову. - Знаете, сержант, кажется на этом скотоубийстве можно поставить крест. - Вот как? - с внезапным интересом переспросил сержант. - Точно. Зверюга вроде бы свое получила. Мне только что звякнул парень из железнодорожной полиции Логанспорта. Путевой обходчик нашел мертвую рысь возле рельсов ветки на Логан Ривер, примерно в миле от семафора. Похоже, ей не захотелось уступить дорогу ночному товарняку, что шел вверх вдоль реки, и ей не повезло. Ее изрубило в котлету. - Возле семафора, говоришь. Это как раз недалеко от развилки на Йодер, - прикинул сержант. - Позапрошлой ночью - ферма Строумайера, прошлой ночью - ферма Эмрина... да, все вроде сходится. - И еще больше придется по душе Стиву Паркеру - рыси не находится под охраной, так что ему не о чем волноваться. А поскольку законы штата не нарушились, то и нам до этого дела нет, - сказал Коннер. - Тебе сдавать, сержант? - Да. Только погоди минутку, - сержант встал. - Я обещал позвонить в Логанспорт Сэму Кэйну из "Ассошиэйтед Пресс", если узнаю что-нибудь новенькое. Он направился к телефону. - "Призрак-убийца"! - он фыркнул и издал губами неприличный звук. - А вообще-то, - сказал заместитель шерифа, - нескучное было дельце, пока не кончилось. Ничуть не хуже той истории с "летающими тарелками". Эрик Симон. Разведчик --------------------------------------------------------------- Erik Simon. Der kundschafter Перевод с немецкого Александра Федорова Spellcheck: Wesha the Leopard ? http://wesha.lib.ru --------------------------------------------------------------- Вы интересуетесь астронавтикой, а не знаете историю о Звездном Соне! Странно, ведь когда это случилось, интерес к межзвездным полетам после многих лет забвения вновь стал постепенно возрастать, а события, связанные с Соней, немало этому способствовали. Впрочем, прошу прощения, вы же были тогда еще ребенком, а потом столько всякого произошло... Почитайте-ка сборник, составленный... Хотя нет, есть другой путь, получше. Выберите-ка время и побывайте в Музее истории космонавтики, теперь он снова называется Музеем звездоплавания. Лучше всего, если вы заглянете туда в будний день и с утра. Там вы увидите неплохо сохранившийся одноместный звездолет. Не заметить его нельзя - это единственный целый корабль во всем музее, к тому же весьма оригинальной конструкции. Увидев его, вы сами поймете, о чем я говорю. Стоит он в отдельном зале, и смотрителем там один старичок. Попросите его объяснить вам устройство этого корабля, и, если повезет, он расскажет вам и историю про Соню. Только ничему не удивляйтесь и не вздумайте его прерывать, даже если вам покажется, что его объяснения к делу не относятся. Рассказывать по-другому старик просто не умеет. И еще одно: если посетителей будет много, то расспрашивать его не стоит, он вас и не увидит - тут уж он с корабля глаз не спускает. Но когда он начнет рассказывать, путаясь и спотыкаясь, все время отвлекаясь от сути дела, ему все-таки удастся дать вам описание космического корабля. 1. Гиперпространственный двигатель. Безмолвное небо Медленно приближался берег. Деревья стояли у самой воды, их ветви и вылезшие на поверхность корни образовывали ходы и арки, где царила полутьма. "Какие большие деревья", - изумленно сказала Солифь, указывая рукой вперед, и он увидел, что она права, - из города лес казался куда меньше. "Расстояние, - ответил он и обнял ее за плечи, - это из-за расстояния". Гидроплан оторвался от воды и резко взмыл вверх, и вот они уже перед стеной из деревьев. Они оставили гидроплан висеть над лесом, включили свои антигравитационные поля и спустились прямо в чащу. Потом они вдруг снова очутились в гидроплане, теперь уже возвращавшемся назад в город - двадцать его башен светло-серого и золотистого цветов виднелись вдали, возвышаясь над мелководной бухтой. Дома казались неестественно низкими и будто бы убегали от гидроплана. И тогда ему стало ясно, что гидроплан стоит на месте. "Ты забыл захватить запасную ракету с горючим", - сказал пилот-робот, находившийся тут же, в гидроплане. Но Солифь теперь рядом не было. Где же она? Он выскочил на поверхность воды и побежал по направлению к городу - Солифь должна быть там. Однако он скользил и падал, не продвигаясь ни на шаг, а расстояние было слишком велико. Корни деревьев оплетали его ноги и не отпускали. Откуда взялись эти заросли прямо на поверхности моря? Как он ни старался, ему не удавалось освободиться, а башни города убегали все дальше, все быстрее, хотя и оставались в поле видимости. Это так его удивило, что он проснулся... Он сразу понял, что находится в кабине своего звездолета, в своем кресле, но вызванное сном чувство изумления и напряжения нервов не оставило его и тогда, когда он окончательно пробудился и забыл то, что видел во сне. Как обычно, он бросил первый взгляд на приборы на главном пульте. Все в норме, так что он может полежать еще минуту-другую. Времени у него много - больше, чем ему хотелось бы. Вот уже почти двести суток он торчит на этой планете, которая с самого начала показалась ему неинтересной и пустынной и которую он за это время успел основательно возненавидеть. Наконец он поднялся из силового поля и включил экран кругового обзора, хотя и знал, что ничего нового он там не увидит - те же тупые оранжево-коричневые дюны и плоский горный хребет на юго-востоке. Вопреки всякой логике он ненавидел этот пейзаж, который здесь был таким же, как и повсюду на этой планете с ее разреженной атмосферой, постоянно безоблачным черно-фиолетовым небом, чей сумеречный цвет с трудом пропускал свет звезд, и этот большой красноватый диск, неподвижно висевший на западе между горизонтом и зенитом, - близкое, но бессильное солнце этого мира. Он уже подумывал о том, чтобы перебраться со своим звездолетом куда-нибудь в другое место на этой планете, только что бы это изменило? Разве что положение солнечного диска, профиль почвы да рисунок созвездий на небе - больше ничего. Он мог бы заняться исследованием планеты, чьим пленником он был сейчас, но только это уже давно проделали его предшественники. Он выключил экран, зная, что в эти сутки больше его не включит. "Сутками" он называл период времени, объединявший сон и бодрствование, - в сумме это составляло двадцать часов. Планета была обращена к своему солнцу всегда одной стороной, и он мог бы подобрать для себя другой жизненный ритм, а то и вообще не подбирать никакого, а спать и бодрствовать, когда ему заблагорассудится. Но он определил для себя этот двадцатичасовой интервал и придерживался его, потому что такая регулярность, связанная с внешним миром, помогала ему сохранять внутреннюю дисциплину. Потом Разведчик сел за локаторы корабля и стал вслушиваться в космическое пространство, хотя и знал, что смысла в этом немного - автоматы намного раньше обнаружат появление запасной ракеты с топливом и известят его. Если, конечно, ракета вообще появится. Порой ему уже не верилось в это. И все же какое-то время он заставил локаторы ощупывать безмолвное небо, пока не надоело, и тогда он отправился в ежедневный контрольный обход корабля. Большую часть звездолета занимали двигатели. Сперва он проверил гравитационные машины. Создаваемые ими поля тяготения и антитяготения позволяли кораблю приземляться на планеты и стартовать с их поверхности, а в открытом космосе - разгоняться до скорости, близкой к скорости света. Здесь, как и следовало ожидать, было все в порядке, в противном случае приборы в его рубке давно уже сообщили бы о неполадках. Затем он проверил гиперпространственный двигатель - главную часть всей ходовой системы. Именно она отличала его корабль от ракет с автоматическим управлением, которые шли с субсветовой скоростью, в то время как на родной планете пролетали десятилетия, а то и века. Разведчик был уже четвертый год в пути, и ему предстояли еще два года полета. Но эти шесть лет соответствовали всего лишь восьми годам жизни там, дома. Два года разницы во времени объяснялись теми короткими участками, преодолевая которые он использовал гравитационный двигатель, - в гиперпространстве же корабль мчался с многократной световой скоростью. Так что, вернувшись, он сможет встретиться со своими современниками, ненамного постаревшими по сравнению с ним. Конечно, за эти восемь лет многое изменится, но все-таки он вернется в тот же мир, из которого улетел, а не в какой-то совершенно чужой мир далекого будущего. Так это все и будет - если, конечно, появится ракета с топливом. Гиперпространственный двигатель пожирал невообразимое количество энергии. Поэтому корабль Разведчика должен был делать в пути дозаправку. В этих целях еще задолго до вылета по его маршруту отправляли автоматические грузовые ракеты с медленными, экономичными гравитационными двигателями. Для него были предусмотрены две такие ракеты. Сейчас, на обратном пути, он должен был встретить на орбите этой планеты уже вторую ракету. Система красного солнца как раз и была намечена в качестве места встречи. Конечно, если ракета с топливом потерпела в пути аварию - а что еще могло быть причиной ее задержки? - то тут уж надежд мало. Но несмотря ни на что, он решил выдержать срок ожидания, который сам для себя установил, - двести дней. Оставалось еще шесть. Он закончил обход. Двигатели были в порядке. Правда, скрытый дефект - если таковой был - ему при наружном осмотре едва ли удалось бы обнаружить, но за этим следят датчики автоматического контроля. А они показывали, что все в полном порядке, лишь энергонакопители были почти пусты. Он мог ограничиться опросом контрольных систем прямо в рубке, но в конце концов хоть что-то он должен был делать! И его задача на оставшиеся шесть дней - проводить осмотр еще тщательнее. Теперь нужно проверить системы локаторов, хотя он отлично знает, что они функционируют нормально, потому что постоянно пользуется ими и без конца их перепроверяет - из опасения, что какой-нибудь дефект не позволит ему обнаружить появление ракеты. Да, еще агрегаты комплекса жизнеобеспечения. Их проверку он решил отложить на потом - на завтра или послезавтра. А гипотермическую камеру он обследует непосредственно перед стартом, через шесть дней. Ведь если ему придется возвращаться на гравитационном двигателе, то полет будет продолжаться не два года, а целых сорок восемь лет! На борту, правда, пройдет времени ровно наполовину меньше, а благодаря гипотермокамере постареет он и того меньше. Для полета с субсветовой скоростью энергии было достаточно. Но когда он вернется, Солифь будет почти восемьдесят... Существовала и еще одна возможность, но тоже не из лучших. Он мог бы остаться на этой планете, залечь в гипотермокамеру и ждать. Только зачем обрекать себя на добровольный плен в этом чужом мире? А лучше ли рассчитывать на один шанс из миллиона и тешить себя надеждой на то, что ракета просто почему-то запаздывает и в конце концов появится? Не слишком ли долго цепляется он за эту последнюю надежду? Ведь двести дней напрасного ожидания - это масса потерянного времени. Нет, теперь он твердо знает: через шесть дней - старт, и это единственное рациональное решение... И пусть даже при последней проверке обнаружится какой-либо дефект, или вероятность дефекта, или подозрение в неточности работы аппаратуры... К примеру, гипотермической камеры, или навигационных приборов, или же стоящего без дела в ангаре вездехода - нет, ничто больше не станет поводом для отсрочки, для отмены установленного срока, как это было сто пятьдесят дней назад, сто дней назад... 2. Локатор. Красный треугольник Гости уже собрались, не было только Солифь. "Где же она?" - спросил кто-то из гостей, а второй сказал: "Подумаешь, а что ей тут делать? И кто она такая, чтобы без нее не обошлись?" - "Солифь здесь нет", - заявил один, а другие дружно согласились: "Разумеется, ее нет", и все противно захихикали. Почему они такие дураки, такие злые дураки? "Что вам здесь надо?" - спросил он их всех. Они не знали, что ответить, и решили уйти. А ведь они пришли на день рождения Солифь и не могли уйти просто так. К тому же и Солифь была тут, как же они смели говорить, будто ее нет? "Потому что мы ее уже поздравили, ты один только не поздравил". Они были правы, и ему стало так стыдно, что он не может увидеть Солифь, и, значит, ее и вправду нет. "Да вот же она!"- закричали друзья, и до него дошло, что теперь ему нечего стыдиться. И впрямь - она стояла перед ним, и он поздравил ее с восьмидесятилетием. "Но, - сказал он, хитровато улыбаясь, - на самом деле тебе не восемьдесят, а только семьдесят девять, да нет, всего лишь тридцать четыре". И все изумились его словам. Солифь сделала большие глаза, огромные глаза. Но это же было так просто - он подарил ей часы, которые постоянно отставали на пятьдесят дней, нет, на сто дней. Тут он понял, что удивлялись они не этому, а тому, что часы тикали так громко. "Почему они так громко тикают?" - спросил он себя и других, но не услышал ответа, потому что все заглушил грохот часов. Это же будильник, подумал он, и это было его последней мыслью во сне и первой наяву... Но это был не будильник, да и шум был не таким уж громким. Звук шел от акустического прибора, связанного с локатором, - кто знает, сколько времени он работал, пока не разбудил Разведчика? - прибор показывал, что вблизи планеты появился активный летающий космический объект. Разведчик должен был бы стремглав кинуться к контрольному пульту, но он встал медленно, осторожно, почти лениво, словно боясь, что его резкие движения испугают тикающий прибор и тот замолчит, а может, и сомневаясь в реальности этого тиканья и в том, что оно означало. Когда же он сел за пульт и начал считывать показания датчиков, он понял, что никакой ошибки нет - приборы однозначно свидетельствовали: активный летающий объект с произвольно изменяющейся орбитой. Это была ракета. Значит, долгое ожидание - без малого двести дней! - не было напрасным. Ракета, замедляя скорость, брала курс на планету. Вероятно, сигнальный датчик был все же с дефектом, иначе локатор обнаружил бы ракету намного раньше. Да и Разведчик давно открыл бы ее приближение, если бы ежедневное сидение у локатора не надоело ему за эти дни до того, что он в конце концов смирился с тем, что экран его локатора постоянно пуст. А акустический прибор начал работать уже при непосредственном приближении объекта. Если все будет идти нормально, то в течение полутора суток ракета с топливом приблизится к планете, перейдет на круговую орбиту и по его команде совершит посадку. Он откинулся на спинку кресла, вглядываясь в экран - звездное небо на черном фоне. Звезды на экране выглядели оранжевыми точками, а светило предста