и товарища Беляева и прочих фантастов-соцреалистов живут и побеждают. Даже на Димерее, подумать только... Сварог едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, слушая сию печальную повесть. Даже Рошаль, сама невозмутимость, по окончании страшилки позволил себе хмыкнуть и погоревать: - Эх, нашего бы Пэвера сюда. Уж он бы нашел достойный ответ из сухопутных баек. До самого б Граматара языками чесали... - А про Мокрую Деву слышали? - вконец разошелся Малыш. Глаза его горели совсем уж детским азартом. - В самую темную ночь, если полный штиль, вахтенный рулевой вдруг слышит голос - как будто зовет его кто-то по имени. И нет чтобы разбудить капитана, так он бросает штурвал, подходит к фальшборту и... - Так, ну ладно, голубь ты мой говорливый, - изо всех сил сохраняя на лице долженствующее серьезное выражение, хлопнул себя по коленке Сварог. - Сам бросай штурвал. Суши весла и стопори машину. Сколько времени вам надо, чтобы закончить с курсом? - До вечера должны управиться, мастер капитан, - расстреливая юнца гневными зырками из-под насупленных бровей, ответил дож. - Больше задержек не будет. Прошу прощения... - Добро. Работайте. Сварог поднялся, поманил Рошаля. Вместе они вышли на палубу. Закрывая за собой дверь в рубку, он успел расслышать начало ласковых поучений дожа, в которых, для затравки, поминались мама и бабушка Кулка, а также некоторые особенности половой жизни их обеих с морскими червями и крабами. Надо бы его - Тольго то бишь - боцманом назначить, умеет с личным составом ладить... Сварог облокотился об ограждение палубы. Соленый ветер отчетливо пах гарью. Небо было затянуто тучами, на наудере, там, где оставался Атар, еще полыхало багровое зарево в полнеба. Так вот почему нет цунами и прочих катаклизмов на море - энергия уходящего под воду материка преобразуется в магическую... интересно бы узнать, в какие именно формы магии. Хотя ясно, что ничего хорошего от них ждать не приходится. - А ведь я что-то такое об этом Сиргамасе слышал... - задумчиво сказал он. - Когда изволили проезжать лесной дорогой из замка Таго к Митраку, - преспокойно напомнил бывший старший охранитель короны Гаэдаро. - Кусок документа около трупа со снятой кожей... Сварог обернулся. Гор Рошаль безучастно глядел на затянутый серой пеленой горизонт. - Ах черт, конечно! Так вы тоже видели послание?! - А как же, - усмехнулся тот. - Такова, видите ли, была моя работа - знать, что происходит в княжестве... То есть происходило. - Почему же мне не сказали? Рошаль пожал плечами. - Потому что гонец немного опоздал. Если помните, письмо было адресовано некоему Комадорну. А так звали одного из моих предшественников на посту старшего охранителя... Сто три года назад. Он интересовался всяческими научными разработками в других странах. Сварог честно пораскинул мозгами и признался: - Нет, не понимаю. Сто три года? А в этом... документе явно говорилось, что некий Сиргамас только что закончил работы... - он напряг память, - по созданию диверсионного боевого отряда двоякодышащих. Только что! Рошаль опять пожал плечами, не отрывая задумчивого взора от горизонта. - Я не ученый, мастер шторм-капитан, я сторожевой пес. Дыра во времени, искривление темпоральной оси, сдвиг по временной фазе - назовите как хотите. Или придумайте иное объяснение. Любое годится. Перед наступлением Тьмы и не такие чудеса случаются. Вы не слыхали, например, о Прозрачных Шпионах? Напомните как-нибудь, расскажу, прелюбопытная байка, не хуже Соленого Клюва. - Н-да уж... Значит, этот отрок, который под слепым флагом плавал, не врал? Люди-рыбы существуют? Рошаль пожал плечами в третий раз и промолчал. - Дела... Кстати, - вдруг вспомнил Сварог и посмотрел на мачту, - а вот интересно, коллега капитан, мы-то сами что, продолжаем идти под флагом Великой Гидернии? Грам-капитан обнажил зубы в оскале: - Гидернийская тряпка спущена тоурантцами и уничтожена посредством топтания ногами, рвания в клочья и предания клочьев огню. Мы продолжаем идти вовсе без флага. - Эг-то не дело, - нахмурился Сварог. - Корабль без флага не корабль... Особенно если будет бой на дозаправочной базе. Мы ж не пираты, в конце концов. - Согласен. Заодно и название неплохо бы поменять. "Адмирал Фраст" в свете недавних событий не звучит. - Согласен. Какие имеете соображения на этот счет, грам-капитан Рошаль? - Может быть, флаг Гаэдаро, шторм-капитан Сварог? Или предпочитаете свой фамильный флаг? - Отнюдь, грам-капитан Рошаль, я не настолько самолюбив. Да и Гаэдаро, позвольте напомнить, уже нет. - В таком случае позвольте взять время на обдумывание, шторм-капитан. - Позволяю, грам-капитан. Они посмотрели друг на друга - и вдруг рассмеялись, совсем как добрые приятели. И Сварог неожиданно поймал себя на странном чувстве: если раньше он просто знал, что у них все получится, то теперь он в это поверил... И, как всегда, все испортил Рошаль. Было хорошее настроение - и нету. Смеяться он резко перестал, задрал голову и внимательно оглядел мачты. - Что опять не так? - спросил Сварог, предчувствуя недоброе. - Птицы, - тихо сказал Рошаль. - Птицы куда-то делись... Улетели все. Не хотят с нами дальше плыть, решили самостоятельно добираться до Граматара... Дурной знак, а? В самом деле, о недавнем засилье пернатых свидетельствовали многочисленные следы их помета, а сами пташки как испарились. - Да и черт с ними, - решительно сказал Сварог. - Их проблемы, пусть как хотят, так и добираются... А вот как вам название для нашего кораблика - "Серебряный удар"? По-моему, звучит. - Это из той книжки, что ли? - думая о своем, спросил Рошаль. - Ну да. Пэверу, кстати, оно понравилось. Рошаль прикрыл глаза, мысленно перекатывая название в голове. Потом опять улыбнулся, вот чудо-то, и кивнул. - Отлично, мастер шторм-капитан. Мне тоже нравится. В меру угрожающе, в меру красиво... И раз уж у нас пошла мода на переименования и смену флагов, советую и наши с вами должности изменить. - В смысле? - Ну, не то чтоб мне не нравится зваться грам-капитаном... Однако это неверно с политической точки зрения. Каково, по-вашему, будет тоурантцам обращаться к вам "мастер шторм-капитан"? Сварог поразмыслил минуту. В словах старшего охранителя был резон. Это все равно, как если б после войны, той, которая Великая Отечественная, в Красной Армии вдруг ввели эсэсовские соответствия "товарищ штандартенфюрер", "товарищ группенфюрер"... - И как вы предлагаете нам называться? - Пока не знаю. Сварог в бытность свою десантником носил звание майора, что в военно-морском понимании, как известно, соответствует званию капитана третьего ранга. Однако является ли Сварог по-прежнему офицером Советской Армии? Отнюдь. Значит, вышел в отставку - и плевать, что не жал руку кадровик, что не было утопления звездочек в кружке со спиртом, что не одолевали тоскливые мысли о своей неприспособленности к "гражданке"... Отставка, если это не вышибание из рядов (а Сварога ведь никто не вышибал!), неизменно сопровождается присвоением очередного звания. Значит, он смело может считать себя подполковником, то бишь - капитаном второго ранга или, совсем уж по-флотски выражаясь, кавторангом. - Тогда я у вас получаюсь кавторанг. - Тяжелое словцо, - покачал головой Рошаль. - И легкомысленное. И похоже на Кадранга. Так звали одного наемного убийцу в Гаэдаро. Зарезал золото-торговца Умлада, нескольких перепродавцов горького мха и предпоследнего алькалида Митрака. Даже успел в Фагоре отметиться - убил протодесния Россо... Он плохо кончил. Я самолично ставил подпись под его приговором, а батюшка нашего дорогого Олеса лично загнал первый гвоздь в его колено. - Это сокращение. Полностью звучит - капитан второго ранга. - Что ж, другое дело, - пораздумав, сказал Рошаль. - Внушает это... субординацию. Невольно подбираешься, проверяешь правильность посадки головного убора и расстояние между брюхом и ремнем. - А для тех, кто не любит долго говорить, и для экономии собственного времени разрешаю употреблять сокращение "маскап", что означает мастер капитан. Против маскапа есть возражения? - А как тогда мне зваться? - сказал Рошаль. - Я тоже в некотором роде капитан... - А вы будете масграмом, - милостиво разрешил Сварог. - Сойдет? Возражений не воспоследовало. - Поздравляю с назначением, масграм, опыта в этих делах вам не занимать. До сих пор вспоминаю с некоторым даже уважением, как ловко вашему ведомству удавалось отрезать население Гаэдаро от правдивой информации о надвижении Тьмы... Кстати, все спросить хотел, а почему тем не менее дозволена была одна-единственная газета? Как ее там... - "Шадтагский вестник", - подсказал Рошаль. - Во-во. Ведь что с ней, что без нее... Видимость либерализма? Тогда проще было свою газетенку организовать, насквозь подконтрольную. Политический реверанс в сторону Шадтага, без которого легко можно и обойтись во имя жизненно более важных интересов Министерства правды? Или, - Сварог пристально взглянул в глаза бывшему старшему охранителю, - иные интересы тому причиной? - Иные интересы,- выдержав взгляд, усмехнулся Рошаль. - Интересы, ушедшие в прошлое. Интересы, которые на сегодняшний день стали уже глубокой историей периода последнего Прихода Тьмы... Что ж, теперь можно и поворошить прошлое... Видимо, охранитель по своему опыту знал, что, если в чем-то небезосновательно подозревают, но твоя вина ничтожнее тех домыслов, которые могут сложиться в умах, лучше сознаться. Тем более когда былые связи и отношения уже не имеют для настоящего никакого значения. Сварог правильно догадался, что любое запрещение или разрешение в Таэдаро зависело лично от старшего охранителя. Герцога можно было убедить в чем угодно. Он представлял собой полное ничтожество, настолько полное, что, провдаствуй он самостоятельно, без направляющей руки хотя бы год, княжество разодрали бы в клочья. В первую очередь, не растерялся бы Нур, который давно точил зубы на соседа. И только появись такая возможность, Нур оттяпал бы у Гаэдаро как можно больший кусок, тем самым увеличив свою границу с Шадтагом. А слопав Гаэдаро, Нур направил бы утоление волчьего аппетита опять же на Шадтаг. Поэтому Шадтаг был заинтересован, во-первых, в сохранении княжества как буфера между собой и Нуром, а во-вторых, в дружеских отношениях с вотчиной Саутаров. Поэтому разведкой Шадтага была разработана и блестяще проведена операция по внедрению своего человека на пост старшего охранителя княжества Гаэдаро, которому поручалось полностью подчинить своему влиянию князя Саутара... Строго говоря, Гор Рошаль являлся персоной влияния государства Шадтаг на государство Гаэдаро. - Я, представьте себе, мастер Сварог, - один из самых охраняемых секретов Шадтага. Хотя бы потому, что о моем существовании знал всего один человек, начальник шадтагской разведки. И больше никто... Разрабатывая операцию на годы вперед, они пришли к выводу, что следует исключить малейший риск для Гора Рошаля, поэтому остановили выбор на односторонней связи. Он получал новые задания и инструкции, но сам не отсылал никаких отчетов, докладов, запросов. Да, сообщения он получал через газету "Шадтагский вестник" - единственную газету, благодаря его же усилиям разрешенную в Гаэдаро. Чтение газеты входило в его обязанности, надо же охранителю знать, не содержится ли в ней вредных мыслей, поэтому ни у кого не могло возникнуть ни малейшего подозрения. Особенно внимательно Рошаль просматривал раздел "Объявления" - имелся экстренный канал связи с куратором, но им он так и не воспользовался. - А накануне Прихода Тьмы стали поступать новые поручения, отличные от предыдущих, - сказал Сварог. - Вы, как всегда, правы, - подтвердил Рошаль.- Шадтаг требовал от меня, чтобы как можно больше гаэдарцев не покинули Атар. Впрочем, и без моего влияния на Саугара тот делал все, чтобы Шадтаг остался доволен. Поверьте, к появлению в голове князя проекта "Парящий рихар" я не имел никакого отношения. Между прочим, единственный раз, когда я не смог бы его от чего-то отговорить, даже если бы захотел - это проект "Парящий рихар". Мы все служим своей стране, мастер Сварог, но когда вдруг понимаешь, что ее правители и политики ничуть не лучше властителей и политиканов других стран... - Только не говорите, что вы спасали бы гаэдарский народ, если б не неожиданное упрямство Саутара. - И не собирался, - удивился Гор Рошаль. - С чего вы взяли? Я решил спасать самого себя. Махануть на "Рихаре" с сундуком древних предметов. Получалось, князь готовил "Рихар" для меня, думая, что готовит для себя. "И Олес думал то же самое, что Рошаль, только подставляя себя на место охранителя, - подумал Сварог. - В результате улетели оба... ну, и я в придачу". - Первоначально вы задумывали бегство в Гидернию? - Да, верно. Но я, признаюсь, колебался, не зная, что предпочесть. Родной Шадтаг, но заведомо более слабый и потому с незавидными шансами на Граматар, или Гидернию, сильную, но чужую, для которой я навсегда останусь, если сразу не расстреляют, чужаком. И тут подвернулся такой случай. Ко мне в руки попадает тагорт. Перебраться на непотопляемые Блуждающие Острова с сундуком древних предметов... заманчиво, не правда ли? Про Гидернию и Шадтаг я тут же забыл. "Если уж расставлять все точки, следовало бы поговорить с мастером охранителем о происшествии в "Дырявой бочке". Может быть, он замалчивает какие-то сведения и о том взрыве..." Но Сварог спросил пока о другом: - Не разуверились еще в Островах и тагортах? . Рошаль лишь задумчиво пожал плечами. ...Следующие три дня плавания прошли на удивление спокойно. То есть спокойно в том только смысле, что волнения океана на борту практически не ощущалось - так, легкое убаюкивающее покачивание, не вызывающее приступов морской болезни даже у лиц сугубо сухопутных. "Адмирал Фраст", а ныне "Серебряный удар", бодро разрезая форштевнем мутные, увенчанные белыми шапками волны, забираясь на волны побольше, скатываясь с их склонов, уносил захватчиков прочь от эпицентра катастрофы со скоростью узлов в тридцать - тридцать пять (напрягши извилины, король Сварог Первый вспомнил, что такое узел и как на глазок определить скорость корабля. А вы думали, мы только стрелять да карать-миловать могем? Дудки). Небо постоянно было затянуто серыми облаками - не поймешь, утро сейчас или вечер, однако никаких прочих неприятных последствий всепланетной катастрофы не ощущалось. Словно не трясло Димерею, поглощающую один континент и в родовых муках извергающую из своего чрева другой. Не замечали вахтенные наблюдающие ни кораблей на горизонте, ни морских чудовищ в глубинах океана... Лепота и оздоровительная морская прогулка получались, право слово, и Сварога это, с одной стороны, настораживало: такого везения просто-напросто в природе не бывает. Хотелось даже сломать и бросить за борт что-нибудь из корабельного инвентаря - в полном соответствии с древним морским суеверием, о котором он вычитал не то у Джека Лондона, не то у Виктора Конецкого... С другой, впрочем, стороны новоиспеченный командир броненосца радовался временной передышке и все трое суток без передышки (каламбур) занимался архиважным делом: с азартом и беспощадностью заправского "годка" он гонял новобранцев по палубам, отсекам и рубкам корабля. Учил морскому делу... и учился сам. Поскольку в своем активе имел ровно ноль целых ноль десятых ходовых часов, а по-простому говоря - на кораблях никогда не ходил, если, конечно, не считать "Божьего любимчика" и "Принцессы", где он, по неопытности, выступал скорее в роли пассажира, нежели морского офицера. Сварог, например, смутно помнил из книг, что при длительном переходе паровые котлы надобно менять - но как это делать и, главное, на что их следует менять, понятия не имел ни малейшего. Знал он также, что перед стрельбой стволы орудий вроде бы надлежит прогреть холостыми залпами, и весьма смутно представлял себе, что такое "гироскоп преобразователя координат", "картушка ориентировки командно-дальномерного поста" и "артиллерийский радар", - для стрельб вещи, кажется, необходимейшие, но как они выглядят и с чем их едят, было для него сущей тайной Мадридского двора. Не говоря уж о том, что такой простенький маневр, как "совершение правого десятиградусного координата с продолжительностью дуги в полста секунд", некогда запомнившийся благодаря именно своей заковыристости, ему не удался бы и под угрозой расстрела... К счастью, и среди гидернийцев, не без колдовской помощи Клади перешедших на их сторону, и среди тоурантцев отыскалась горстка людей, с морским ремеслом знакомая не понаслышке - Сварог моментально присвоил им высшие офицерские звания. Остальные были зачислены в средние и младшие офицеры и матросы. Более того: нынешний экипаж "Удара" был втрое меньше, так сказать, расформированного, и каждый даже простой матрос в спешном порядке осваивал одну-две смежные специальности... В общем, на борту царил непрекращающийся аврал. Сварог сам не отдыхал, скупо отведя себе на сон часа по три ежедневно, и другим не давал. Первым делом он провел инспекцию пороховых погребов и запаса провианта и инспекцией остался доволен. Кладовые ломились от всяческой сушеной, вяленой и консервированной снеди, так что какая-никакая, а смерть от недоедания беглецам не грозила - тем более среди тоуранток без проблем нашлись бойчихи кастрюльно-поварешечного фронта. Броненосец был оснащен двумя здоровенными башенными пушками - мортирами ("Орудия главного калибра это называется, что ли?"), четырьмя бронзовыми орудиями средней артиллерии и восемью совсем уж мелкокалиберными каронадами в казематах, по четыре с каждого борта. Ядра с запальным шнуром, наполненные зажигательной смесью или набитые картечью, Сварог пересчитывать не стал - сунув нос в погреба и увидев уходящие во мрак стеллажи, до отказа заставленные однотипными, накрепко закрепленными ящиками, он с первого взгляда понял, что гидернийские военно-морские начальники к походу подготовились основательно и постарались застраховать корабль от всяческих малоприятных встреч посреди океана. Ручные элеваторы, подающие ядра к орудиям, работали исправно, башни орудий на проворотах не заклинивало, стволы даже артиллерии главного калибра ходили вверх-вниз легко и послушно. Удивляло разве что отсутствие пулеметов на борту, однако, поразмыслив, Сварог пришел к однозначному выводу, что боевая задача экс-"Адмирала Фраста" - поражение исключительно крупных объектов на значительном расстоянии, уничтожением же более мелких целей занимаются другие лоханки гидернийского флота. Первый же пробный выстрел мортиры оставил в душе экипажа "Серебряного удара" поистине неизгладимое впечатление. Сварог произвел выстрел самолично, разумно предположив, что в дальнейшем такой шанс может ему и не выпасть. Быстренько разобравшись с несложным управлением стрельбой, он направил ствол в открытое море, поджег фитиль, зажмурился... Ну сказать, что жахнуло громко - значит, ничего не сказать. Десантника Сварога, который, в принципе, если из артиллерийских орудий сам не стрелял, то, случалось, присутствовал где-то неподалеку (что характерно, и с той стороны, откуда велся огонь, и с той, куда стреляли), так вот Сварога буквально вплющило в неудобное сиденье наводчика и размазало в блин. Даже сквозь броню башни ворвался оглушительный грохот, завершившийся утробным воем, пронзив его тело навылет и ошметки разбросав по углам тесной башенки. Вспышка ослепила и сквозь закрытые веки - ему даже показалось на миг, что бронзовый ствол разорвало, к едреной фене... Он открыл глаза, ошалело помотал головой и как раз успел приникнуть к смотровой щели, чтобы увидеть, как в кабелоте от броненосца встает исполинский пенный столб воды... Хорошо хоть он загодя разогнал всех зевак подальше от башни, под защиту брони - после такого акустического удара трупы можно было бы складывать штабелями... В общем, вооружением корабля Сварог остался доволен вполне. Несколько хуже дело обстояло с боевой подготовкой экипажа. Тольго, таки назначенный Сварогом на должность боцмана, охрип, днем и ночью гоняя с докладами пацанов-вестовых от носовой рубки на капитанский мостик, оттуда к орудийным расчетам, оттуда - на корму; проворачивающие в кровь истерли ладони, ворочая тяжелые маховики и разворачивая тяжеленные башни в сторону "вероятного противника"; боевые тревоги сменялись пожарными, пожарные - водяными; стрелки истратили не один десяток снарядов, учась попадать в цель по крайней мере с десятого выстрела (для имитации целей Сварог, скрепя сердце, пожертвовал тремя спасательными шлюпками)... Личный состав, короче говоря, помрачнел, посерел лицами, осунулся и исходил двенадцатью потами, однако сносил тяготы и лишения флотской романтики молча: все знали, что чем бы ни окончился возможный бой, даже если не потопят, то вернуться в порт для ремонта получится вряд ли - по причине насквозь тривиальной: портов на планете уже не существовало. Так что если и царило где-то спокойствие, то лишь вокруг броненосца. На борту же покоем и не пахло. Радовало одно: устройство броненосца было относительно простым - сложнее, конечно, чем незабвенной "Принцессы", но уж проще, во всяком случае, тех плавающих крепостей, что использовались до Первой мировой. Сварогу даже не приходилось особо напрягать свой магический талант, помогающий в освоении любого незнакомого механизма. Ни о гироскопе преобразователя координат, ни тем более об артиллерийском радаре и прочих хитроумных штуковинах, призванных обеспечивать убийство максимально большего количества людей при минимальных затратах, современные Гидернийцы, слава Аллаху, ведать не ведали. Наведение мортир осуществлялось до умиления примитивно: вестовой передавал расчету дальность до цели, проворачивающие устанавливали башню стволом в нужную сторону, наводчик по таблице определял угол стрельбы, матрос-замковой отмерял длину запального шнура, закатывал ядро в камору пушки, следом запихивал картуз с порохом, закрывал замок и поджигал фитиль. Все. При таком режиме скорострельность получалась один выстрел в три минуты, с учетом, чистки ствола после каждого выстрела - не так уж плохо. Вот такой симбиоз, ребята: пушечки времен вице-адмирала Дрейка на борту парового броненосца, созданного для автономного похода через полпланеты... Интересно, кстати, а зачем Гидернийцам броненосцы, если до бронебойных снарядов они еще не додумались? И почему, интересно, не додумались, раз вовсю играются с автоматами и карабинами? Загадочка... А на пятый день безмятежного плавания баковый наблюдающий доложил, что видит дымы прямо по курсу. Сварог поднялся на мостик, раздвинул трубу. Никаких сомнений. На горизонте нарисовалась промежуточная цель их похода. Угольная база. Глава восьмая. Черное надежное золото Матросы "Адмирала Фраста", те, что из гидернийских, утверждали, что машины стопорили в полукабелоте от базы, после чего с базы вроде бы высылали лоцманский катер, и тот провожал корабль к причалу. Причем всякий раз маршрут подхода к Угольному хранилищу был иной: видимо, не доверяя никому, Гидернийцы раз в сколько-то там месяцев или недель меняли конфигурацию минного поля. В полукабелоте от базы "Адмирал Фраст" замер и сегодня. - Не вышлют. Убежден. Мы же не подняли этот хренов сигнал по коду "С" и не дали этот чертов пароль "Стрела". - Гор Рошаль вернул подзорную трубу Сварогу. - Проклятый Рабан... - Да пусть высылают наикрасивейший лоцманский катер в мире - мы ему наши драгоценные жизни не доверим. Обойдутся. Посадят нас на мину во имя Великой Гидернии - что тогда? Сварог еще раз навел окуляр на объект. Объект "Точка дозаправки" был размещен, казалось, посреди затопленного парка. Иллюзию создавали бесчисленные сваи, исполинскими карандашами торчащие из воды. Мелководье. Вот вам и объяснение, почему именно эту точку Мирового океана Гидернийцы почтили своим выбором: нежеланные визитеры рискуют не только напороться на мины, но и элементарно сесть на мель. Да, следует признать, эти ребятки пятьсот лет времени даром не теряли. Промеряли глубины, гонялись за Блуждающими Островами, угольные склады на воде оборудовали, дальше всех народов забираясь в океан... Серьезно готовились, собаки, стать первыми на Граматаре и, чуть погодя, единственными его властелинами. Угольная база состояла из собственно базы и уймищи барж вокруг. Да еще вдалеке, за строениями, угадывались зарифленные мачты какого-то немаленького парусника. Собственно база, то есть платформа размером с футбольное поле, несла на себе разной площади и практически одинаковой высоты строения, от которых на многие кабелоты разило до боли знакомым казарменным духом. Типичная "точка" (разве что на воде), расположенная вдали от штабов и строевых плацев, где сонно переваливается из одного дня в другой полувоенная, полуразгильдяйская жизнь - все ее приметы в трубу были видны как на ладони. Ржавеют от длительного неупотребления турники и брусья, на веревках сушится солдатское шмотье, рядом вялится рыба, дымит кухонная печь, какая-то шавка слоняется возле баков, на причале разбросаны забытые удочки, полуголый боец красит вытащенную на мостки и перевернутую лодку, а прочие вояки, следует думать, поковыляли приводить себя в подобающий вид - чай, начальство заявилось. Можно спорить, что и парусник вдалеке тоже переоборудован под что-нибудь крайне необходимое. Например, под склад картошки. Имелась и невысокая караульная вышка, под ее крышей сейчас маячил часовой. Таращится, понятное дело, на броненосец, на что же еще, но таращится без опаски... А чего там опасаться, когда причапал наш непобедимый пароход, битком набитый земляками. Ну скоро-то, конечно, начнется в угольном раю недоуменное шевеление - дескать, где ж сигналы-то, почему не сигналят... Сварог прикинул, скольких героических защитников можно ожидать от такой базы. Максимум человек тридцать-сорок рядовых бойцов, над ними три-четыре сержанта или капрала и дежурный офицер, званием не выше капитана. Эх, если б только они одни стояли между кораблем и углем - оформили бы в лучшем виде, никто б и не мяукнул. Сварог отвел линзы от жилых построек (мелькнул шест, на которой трепыхался гидернийский флаг), скользнул по унылым рядам барж. Заметил негромко: - Угольком наши друзья, вижу, богаты. Можем, не мелочась, набрать на кругосветку, - и положил трубу на полку с картами. - Я, конечно, присутствовал при демонстрации вашего умения, но не могу не спросить... - все еще маялся сомнениями Рошаль. - А вам приходилось, мастер Сварог, работать... в таких масштабах? - Не скрою, не приходилось. - Но вы уверены? Просчитали ли мы все побочные последствия? Сварог пожал плечами. - Если этот план оказался лучшим из предложенного, мастер Рошаль, будем работать по нему. Впрочем, всеми собственными опасениями ни с Рошалем, ни с кем другим Сварог не делился. Объяснить то, чего сам не понимает, он бы все равно не смог, но перепугал бы до дрожания коленок - это уж точно... - Зашустрили, акульи братья.- Тольго обходился без подзорной трубы, лишь щурясь больше обычного. Да и Сварог без помощи оптики видел, что на причале яростно машут флажками. Рядом с сигнальщиком забликовали линзы двух подзорных труб, а между строений взволнованно замельтешили серые силуэты. Один из двух катеров, пришвартованных у "стенки", давно уже дымил, но команду отчаливать не получал, и его экипаж в недоумении выбирался на палубу. - Угостите табачком, маскап, - неожиданно попросил Тольго. - Славный он у вас, не чета гидернийским опилкам. (До того он курил гидернийские опилки не жалуясь.) - Намекаешь, что можешь впредь такого уж и не попробовать? - усмехнулся Сварог, сооружая сигарету и себе тоже. По своему обыкновению, на прямой вопрос Тольго, угощаясь магическим табачком, предпочел ответить уклончиво, избегая категоричных "да" или "нет*: - В море две воли, маскап, - чья возьмет, тот и доплывет... "А тревога на пирсе, конечно, нарастает, - между тем думал о своем Сварог. - Напряжение, судорожные поиски объяснений глухому молчанию судна... то есть корабля. Но уверенности в том, что перед ними враг, нет, и неоткуда ей бьпъ. Сейчас небось ищут объяснения - мол, то полетело, это оборвалось, пятое сгорело, десятое ткнулось, а тот-то погиб. Мол, когда гибнет мир, и не такое случается... Но скоро, мои великогидернийские друга, вас ждет одно махонькое испытание, это я вам обещаю. И, будем надеяться, вы пройдете его желанным для нас образом. Психическая атака - она ж не, выдумка авторов фильма про Чапаева, а один из действенных способов ведения войны. И солдата к возможным психическим атакам противника тоже надо готовить. Смею быть уверенным: к тому, что вы сейчас увидите, вас подготовить никак не могли. Я сам, признаюсь, узрев такое, не знаю, что б учудил. Так что, парни, берегите рассудки". В рубку взлетел матрос-тоурантец. - Мастер капитан второго ранга, катер на воду спущен. - Понял, Керни. Мастер старший механик Олес? - На месте, маскап! Помощник командира бэ-чэ-один мастер Рорис ждет у трапа. - Мастер старший помощник Пэвер? - Сейчас прибудет. - Баронетта Клади? - Белено передать - женщины готовы, маскап. - Отлично, Керни. Ваше место? - Поступаю в распоряжение мастера Пэвера. - Ага. Оставайтесь здесь до его прибытия. Сварог повернулся к Рошалю. - Ждать нечего. Тем более это нам мало чем поможет. Еще появятся дымы гидернийской эскадры на горизонте... В общем, действуем. - Обратился к дожу: - Мастер Тольго, я очень надеюсь на вашу... устойчивость. - Акулу сачком не поймаешь, - отозвался тот. Подумал и хмуро добавил: - Моряки иногда дрейфуют, но никогда не дрейфят. Час назад войдя в рубку Сварог заметил, что на компасе, у труб голосоотвода, на полу под штурвалом и много где еще набросаны женские волосы. А в углу появилась мокрая палубная швабра, приставленная к стене вверх мочалом. Сварог не стал выговаривать за непорядок, не стал расспрашивать, что означают сии приметы и суеверия, тем более не стал насмехаться. В конце концов, и сам Сварог всегда стучал по дереву и плевал через левое плечо... - Я ему помогу, - пообещал Рошаль. Если б Тольго знал прошлое Рошаля, это обещание вряд ли бы дожа вдохновило. В рубку поднялся запыхавшийся Пэвер. - У меня все готово. Фу, чувствую себя лошадью после скачек. За последние деньки я сбросил половину солидности, - суб-генерал похлопал себя по брюху. - Так, глядишь, вернется былая стройность, скоро за лейтенанта принимать начнут. А там и Клади у вас отобью. - Ну, смотри, генерал, не подведи, - Сварог потрепал его по плечу. - Не в смысле Клади, в смысле дела. Твое-слово в этом спектакле не менее веское, чем мое. - Не извольте сомневаться, маскап! Я им устрою праздник святого Родомедра*! - Пэвер удальски взлохматил ежик на голове, потом пробурчал обиженно: - Видели б меня в мясорубке под Луствалем, не задавали б дурацких вопросов. * Святой Родомедр - ученик пророка Мииенны. Когда язычники, которым он проповедовал учение пророка, бросили в костер Книгу Призыва, Родомедр шагнул в огонь, и огонь расступился перед ним. Чудо бросило язычников на колени и, как утверждает "Житие Родомедра", убедило их отказаться от своих богов и обратиться к Таросу (Пресветлому). День "огненного подвига" Родомедра отмечается как праздник везде, кроме Гидернии, и сопровождается карнавальными гуляньями с шумными фейерверками. Иногда этот день называют Пороховым праздником. - Тогда ладно. Поехали, мастера моряки. Проходя по палубе, Сварог вертел головой по сторонам, смотрел вверх и под ноги: "Закреплено, закреплено... А черт, как же упустили, поздно уже, слишком много времени уйдет, ну ладно, не смертельно. Хрена с два тут все учтешь! Все учесть, все подготовить - это надо, чтоб экипаж наполовину состоял из терминаторов, а наполовину из многоруких Шив. А вот ящичек наживить не помешает. Не забыть сказать Рорису..." Помощник командира БЧ-1 Рорис из рода Бамо ждал Сварога у штормтрапа. - Закрепи пожарный ящик. На все про все у тебя... В общем, медленно считай про себя до ста. И чтоб на цифре "сто" ты был, где положено. Поймешь, что не успеваешь, бросай ящик к чертям. - Будет исполнено, маскап! - бодро заверил Рорис и крикнул уже вдогон Сварогу: - Мы им покажем, маскап! Сварог сбежал по штормтрапу. Оттуда бросил взгляд на базу: там упорно продолжали жестикулировать флажками, а кроме того, еще и подняли на мачту с гидернийским стягом четыре треугольных разноцветных вымпела, сочетание которых, скорее всего, означало либо "Назовите себя", либо "Дайте подтверждение". На разъездном катере изнывал от нетерпения Олес, нервно расхаживал по палубе, то и дело облокачивался на фальшборт, чтобы тут же выпрямиться и продолжить хождение, без нужды поправлял автомат на плече, пытался что-то насвистывать. - Заводи баркас, княже. В темпе! - Вскочив на борт катера, Сварог сразу двинулся на корму. Мотор, до того молотивший на холостом ходу, взвыл как бормашина, винты вспенили за кормой бурун, катер под бодрое ритмичное чуханье стал отползать от стального борта броненосца. Князек, который начал освоение паровых двигателей совсем недавно и с самых низов - с топки парового движителя дирижабля, теперь поднялся на ступеньку вверх, - был приставлен к штурвалу. Неплохо у него получалось. Но если откровенно, то не благодаря голубой крови или врожденным задаткам рулевого, а по причине куда более прозаической: усиленные занятия на макете, каковым служил этот же катер в подвешенном состоянии, сослужили неплохую службу. Катер огибал застывшую громаду броненосца. Его перемещения должны были загнать в глухой умственный тупик наблюдателей на базе, и без того вспотевших от поиска разгадки. Чертовски интересно, что пришло им в головы, когда они углядели пыхтящий баркас. К чему готовятся и что подумали, когда увидели, как баркас, зайдя чуть вперед по курсу броненосца, дал самый малый назад и подгреб кормой к стальной громаде? И чем таким, блин, занят старший артиллерийский офицер? А артиллерийский офицер, более известный в нескольких мирах под именем Сварог, в своей любимой личине, данной ему от рождения, но в мундире гидернийского морского офицера занят был тем, что ловил заранее спущенный конец. Еще один липовый гидернийский матросик с гаэдарским именем Олес торчал в рубке парового катера, штурвал крутил. ( В Олесе, кстати говоря - пожалуй, впервые за время бурных странствий, - взбрыкнула княжеская спесь. И кнутом для спесивой лошадки послужила матросская куртка. - Я из Саутаров, мастер Сварог! Мои предки правили Гаэдаро с высадки на Атар. А у вас я занимаюсь шут знает чем. Лопатой князь - шуруй. В дозоре самое гнилое время - мое. Для Пэвера я - испытуемый. Клади нос задирает, а когда-то сама не своя была от радости, что за ней княжеский наследник ухаживает. А теперь вот напяливай плебейскую робишку. Нет, мастер Сварог, меньше чем на форму бертольера я не соглашусь. - Да хоть самим адмиралом Фрастом в парадном мундире с бантами и лентами, не жалко, - развел руки Сварог. - Наряжайся и сиди в каюте. Вместо тебя дожа Тольго возьму. Олес моментально заткнулся.) Итак, старший артиллерист Сварог ловил конец, а Олес в матросской курточке трудился рулевым. И офицер с матросом, или, если хотите, граф с князем, или, если больше нравится, многажды король с единожды князем, перекрикивались как шоферюги у гаражей: - Еще немного, еще... Глуши! Так твою, глуши, говорят, князь недоделанный, рули ж помнемОтлично, захватил, все! Жди. Как скажу вперед, сразу двигай впередПонял? Сварог намотал конец каната на кнехт. А думалки у ребят на базе, поди, уже не закипают. Поди, думалки уже плюются кипятком и подпрыгивают, что твой чайник. Неужели, мол, старший офицер от артиллерии рехнулся и думает катером сдвинуть с места бронированную скалу? Да и на кой это нужно? Нет ответа. Ну так будет вам ответ. Сварог обтер испачканные ладони о гидернийскии мундир. Вскинул голову, взглянул на скулу броненосца, на серую гору брони в оспинах заклепок, грозно нависающую над катерком. Впечатляет. Ну а теперь, почтеннейшая публика, гвоздь программы - заклинание. Он не просто произносил слова, он старательно рисовал мыслеобраз подчиняемого заклинанию объекта... Да, верно, заклинание работает по мелким предметам (ну не то чтоб очень по мелким - пес Акбар и упавший в Хелльстаде ял к мелким никак не отнесешь, однако броненосцу они, конечно, в габаритах здорово уступают). Но кто сказал, что "Адмирал Фраст" - один объект, а не просто набор не таких уж крупных предметов: частей корпуса, переборок, гребных винтов, машин, орудий, приборов, заклепок, бронелистов, шлюпок, людей? Предстояло если не обмануть заклятие, то - скажем так - заклятие обойти, проявить творчество в области, где раньше пользовался лишь готовыми наработками. То есть в области магии. Вчера Сварог попробовал - нет, не поднять "Фраст" в воздух, а всего лишь совершить подход. Так готовящийся к рекорду штангист примеряется к снаряду, обхватывает кистями гриф, проверочно напрягает мышцы, продумывает в мельчайшей последовательности свои действия. Сварог попробовал - и в нем зародилась уверенность хотя бы в том, что замысел не безнадежен. М-да, оказывается, и магические рамки могут стать тесны. Стараясь не думать, чем для него самого может обернуться колдовское самоуправство, Сварог произнес слова заклинания до конца. Холодом обдало так, будто перед носом распахнулись дверцы гигантского холодильника - уже по одному этому Сварог понял: получилось. Потом эскадренный броненосец, чья серая броня Монбланом нависала над кормой и уходила вверх, дрогнул. Качнулся. Так боксер-тяжеловес, пропустивший нокаутирующий удар, но еще не свалившийся на ринг, озадаченно покачивается, набычившись и закатив глаза, не веря своему несчастью. И падает, сотрясая грохотом весь зрительный зал. "Фраст" медленно поднимался. По-прежнему страшный с виду броненосец, но сейчас совершенно невесомый, потому что веса его лишил Сварог, уподобился надувному матрасу, который вода выпихивает наверх. Полегчавший исполин с видимой неохотой покидал любимую стихию, качаясь из стороны в сторону, как гнилой зуб, но поделать ничего не мог. Шумными водопадами стекала вода по бортам и штормовым шпигатам. Показались ракушки, облепившие днище, облезлая черная краска днища... Сварога самого настолько зачаровала картина величественного позора, что на несколько секунд он задержался с командой. Из ступора его вывело восхищенное восклицание Олеса: - Чтоб мне жить на Гартене! Вот это даДвести куч дерьма, я ж проиграл этому шельмецу Тольго свой княжеский перстень! Думал, такая чешуя ни в жисть не высвистит! - Давай, Олес! - закричал Сварог. - Дуй вперед! И Олес дунул. Чем-чем, а излишней впечатлительностью князь не страдал - ну броненосец, ну болтается в воздухе, - ну и очень хорошо. Катер, отчаянно дымя и тарахтя, взял курс прямиком на плавучее угольное царство. Канат размотался до конца, натянулся... Может, еще бултыхались на донце души какие-то сомнения, кто ж из них победит, и вроде бы броненосец сперва несогласно уперся, но потом, как потерявший вес слон из какого-то мультика, которого за хобот все таскали куда захотят, "Адмирал Фраст" послушно дал себя уволочь. Был бы ветер - могло бы и унести кораблик. А так - что мог поделать большой воздушный пузырь в форме эскадренного броненосца против полновесного парового катера? Порядок, получилось. Сварог расслабился, устало опустился на палубу. Известно, что бывает с солдатами, когда те прибывают на поправку в тыл. На передовой болячки обычно не пристают, потому как работающий на предельных оборотах организм глушит любую ерунду, вырабатывая антитела лавину за лавиной. В тылу ж, как себя ни настраивай, приходит расслабуха, а вместе с ней всякие насморки, гриппы и воспаления. И сейчас, стоило Сварогу увидеть результат и понять, что удалось, что он справился, как навалилась усталость, да еще какая, братцы мои... Словно, отняв у броненосца вес, он взвалил его на себя. Побочный эффект этого заклинания тяжел, убеждаться уже приходилось. Если, лишив веса хелльстадского песика Акбара, он почувствовал себя так, словно втащил мешок с цементом на пятый этаж, то сейчас его ввергло в состояние, какое будет у студента, впервые в жизни в одиночку разгрузившего без перекуров железнодорожный состав с тем же цементом. Вот почему обязательно нужен был Олес на катере. Сварог сейчас был не сильнее младенца... Вдобавок на Сварога напал зверский голод. Казалось, что он бы сейчас сожрал весь провиант на гидернийской базе. И чего, казалось бы, проще - сотворить хоть мешок с бутербродами. Но не было никаких сил на заклинания. Сварог чувствовал, что на сегодня он свою норму колдовства выбрал. И даже курить остаток дня будет гидернийские опилки: раньше вечера уж точно не выдавить из себя даже самого простенького заклинания... Ладно, допустимо чуток похворать, пока чапаем до базы. Но не дольше. Сварог услышал, как Олес, перекрикивая мотор, горланит в предвкушении боевой забавы удалую песню: Киль рассекает пену волн, Быстрей лети, наш утлый челн. Что впереди? Разумеется, драка! Будет заколот враг, как собака. А всех живых мы повесим на рее! В атаку смелее, в атаку скорее! Умный в минное поле не полезет, умный над минным полем пролетит. Перевербованные гидернийские матросы в один голос утверждали, что лоцманские катера жарили к судну по прямой, а к "стенке" вели зигзагом. Значит, мины поставлены в расчете на корабли с большей, чем у катеров, осадкой. Из неприятных сюрпризов остаются мели. Но вряд ли здесь мели такие, что их баркас царапнет днищем по песку. Иначе бы песочек отсвечивал желтым... Так и до Граматара можно было без всякого угля шкандыбать, на одних Свароговых умениях, кабы не одно "но". Вместе с броненосцем лишились веса и люди, и снаряды, и провиант, и мелочь вроде зубных щеток, шпилек и туалетной бумаги... Олес проорал в медный рупор голосоотвода: "Надбавь-ка там, лентяй!" - и еще с большим задором загорланил "пиратскую абордажную": А если погибнем, то не беда! Но с нами врагов сокроет вода! И пусть не будем пить мы вино, И пусть могилой нам станет дно! Но нас враги не вздернут на рее! В атаку смелее, в атаку скорее! Сварог живо представлял себе, что сейчас происходит на борту "Адмирала". Тоурантцы, предупрежденные, что их ожидает (не предупреди - и умом ведь могут тронуться), парят по каютам и кубрикам этакими космонавтами на орбите. Кто-то не привязал себя, как было велено, и теперь свободно взлетает к потолку, мотается от стены к стене, кувыркается в воздухе. Женщины, конечно, визжат, плачут, шепчут молитвы, прижимают к себе детей. А детям, наверное, нравится. Сразу же выяснилось, какие из вещей не упрятали в ящики, не закрепили, не привязали - эти вещи отправились в свободное плавание по кораблю. Невылитая из чашек вода или вино из откупоренных бутылок прозрачными медузами парят по отсекам, рассыпаясь на капли. Если разлетелась какая-нибудь крупа, то собрать ее потом по зернышку вряд ли удастся. Корабельные крысы, порхая в спертом трюмном воздухе, вероятно, костят себя за то, что когда-то прошмыгнули на этот ненормальный корабль... Острый киль "Адмирала Фраста" проносило в десяти каймах над поверхностью океана, его тень ползла по волнам, как нефтяное пятно. Сварог привстал и, хватаясь за леера, двинулся вдоль борта на бак - поглядеть оттуда на угольщиков. Жили ведь себе на отшибе тихо-мирно, никого не трогали, уголь сторожили - и на тебе... Занятно повоображать, что сейчас творится на угольной базе. Наверняка что-то родственное происходящему на картине "Последний день Помпеи". Кто-то хватается за автоматы - но какие там автоматы против броненосца, что вот-вот опустится тебе на голову. Большинство базовцев, как пить дать, ломанулись в местную часовню, а ежели таковой не имеется - то просто кинулись откапывать в своих вещах молитвенники, ладанки да амулеты. Не исключено, что кто-то из гарнизона с испугу сдернул из расположения, забился с карабином под какую-нибудь баржу, дрожит и сдуру готов пальнуть в любого сунувшегося туда же... Часовой на вышке уже не маячил - убег караульный с поста. Ага, от пирса отчаливал катер, никак драпать намылились хранители угольного запаса. Они сейчас не думают куда, главное, подальше от жути жуткой - летучего корабля. Что ж, гидернийцы с возу - тоурантцам легче. Второй катер, видимо, не заводился: с него перепрыгивали на причал и разбегались кто куда. Весельная шлюпка с тремя гребцами направлялась к баржам. Вернее, гребли-то двое, а третий что-то кричал стоя, размахивал автоматом. Еще одна шлюпка мелькнула за сваями, к которым были пришвартованы баржи... Они уже подходили к причалу. Сварог заглянул к Олесу в рубку. - Держи на цифру два, мастер рулевой. Причалишь там, "Адмирала" развернет, как раз над нужным местом окажемся... Броненосец не просто развернуло, но и опасно накренило... Вернее, было бы опасно, когда б ему грозило смешение центра тяжести - но тяжесть-то отсутствовала. - М-да, в таком виде его не приводнишь,- сказал Сварог, стоя в дверях. Олес скомандовал в голосоотвод "стоп-машина" и подошел к капитану. - Как же быть? - Как? - оглянулся к нему Сварог. - Тебе стропальщиком работать не доводилось? Олес позеленел. - Да сколько можно, мастер Сварог! - Ну-ну, мастер князь. Всяких монархов история знала. Случались и каменщики, и плотники. А вот мне, представь, доводилось... Так вот, когда на тросах в воздухе болтается, скажем, тяжелая плита, то от легкого толчка ее... На пол, князь! Толкать Олеса не понадобилось. Усвоил уже князь, что зря Сварог не командует. Олес присел, уходя под защиту обитой железом нижней части рубки. Из-за сараюги с надписью "инвентарь" на причал выскочил молодой гидерниец с вытаращенными глазами и с автоматом у живота. Сварог забрал у князя карабин. Ща он этого героя... Не потребовалось. Солдатик застыл, как споткнувшись, вперился в висящий перед базой броненосец. Челюсть у него отвисла, из глаз пропали последние признаки рассудка, он бросил автомат и с воплем сиганул с причала в воду. Сварог вернул Олесу оружие. - Дай-ка очередь по "Адмиралу". Цель в ватерлинию, где-то каймов двадцать от гребного винта. Сумеешь? Пальнуть Сварог мог бы и сам, но кто князю спину прикрывать будет от таких вот выскочек из-за сарая?.. - Заказывайте: с завязанными глазами или с одной руки. Сварог заказал не выпендриваться. Броненосец стал невесомым, но не хрупким. Броня не раскололась, зато энергия десятка пуль, влепившихся в обшивку, привела бронированную тушу в движение. Сварог рассчитал правильно - неохотно и незаметно корабль начал медленно выравниваться. Пора, пока посудину не завалило на другой бок, красиво завершать красивый полет. Проорав кочегару в раструб голосоотвода, чтоб там внизу ухватился покрепче, Сварог пробормотал заклинание. "Адмирал Фраст", в мгновение налившись былой тяжестью, ухнул вниз, выталкивая своей тушей стены воды. Сварог успел заскочить в дверь, ее захлопнуть, сам схватиться, когда катер окатило, швырнуло вбок и вдарило, не иначе о деревянные мостки причала. Секунду-другую было непонятно, под водой они или все еще на воде. Во всяком случае, струи воды замутили стекла, вода натекала в рубку, ничего было не слышно, кроме грохота падающей воды. Катер все еще раскачивало, но качка уже шла на убыль. - Не ушибся, ваше благородие? - Нет. - Тогда жди здесь. - А может... - Будь здесь, причал под контролем держи. И капитан покинул катер. Первоначально мятежниками задумывалось, чтобы Сварог на катере дожидался завершения тактической двухходовки суб-генерала Пэвера. Однако Сварог не стал дожидаться даже ее начала. И не то чтобы он до умопомрачения жаждал самолично водрузить знамя на крыше угольного рейхстага - просто смысла большого не было торчать на баркасе, выглядывая из-за борта, пока Пэвер проведет артподготовку, а потом окончательно сломленный гарнизон падет под натиском бравого десанта с генералом в авангарде. Они-то, разрабатывая операцию, исходили из того, что противник всерьез посопротивляется, что сломается не сразу. Однако угольщики подкачали. Сейчас Сварог отчетливо понял, что Брестской крепостью угольный склад не станет. Ну кто-нибудь, может, и засядет в доме с намерением отстреливаться до последнего патрона, кто-то героически потопит баржу-другую, полагая, что тем самым наносит урон врагу. А может, и этого не произойдет... Вот Сварог, например, уже прошел по мокрым мосткам, постоял на деревянном настиле местной набережной, выбирая, куда направиться, а в него пока так никто и не стрельнул ни разу. Поигрывая шауром, он выбрал самый широкий проход между постройками и через дюжины полторы шагов оказался на маленьком плацу, предназначенном для утренних разводов и вечерних поверок. На плац выходили двери трех строений, в одном из которых Сварог опознал казарму, в другом - столовку, в третьем - что-то типа штаба. - Есть кто живой? Тут бы, эффекту ради, пальнуть вверх из революционного маузера, но шаур-то бесшумен, вот беда... - Вас приветствует дикая морская дивизияМорские тачанки на подходе! Удалые хлопцы рвутся в бой! Пальнул Пэвер. Пушечный выстрел с "Адмирала" разнес вдребезги вышку часового. Сварог же подошел к стойкам, между которыми висел медный колокол, за шнур раскачал язык и пустил по базе тревожный звон. - На капитуляцию стройсь! Выходи, угольные крысы! Следующим выстрелом с "Адмирала" разворотило крышу казармы. - Ребята, ну это даже не серьезно! Биться-то будем или как? Еще одно пэверовское ядро упало прямо перед Сварогом. Пробило доски, проделало в плацу дыру. Сварог не обратил на происшествие никакого внимания, еще раз звякнул в колокол. - Есть кто живой, или где? - А-а-а! - Из штабного здания выскочил человек в каске, на ходу бросил карабин, побежал по плацу, нелепо взмахивая руками. - Эй, спрашиваю, есть кто еще живой? Выходи, сдавайся! - звонил и зазывал Сварог, уже откровенно хулиганя. - А ну, кому выходить, кому сдаваться! Даруется жизнь, жизнь почти задаром. А то вот сейчас приедут тоурантцы, тогда такое вам начнется. Куда вы все подевались? Из того же штабного здания вышел человек в форме морского служащего*. Одной рукой он прижимал к бедру револьвер, похожий на английский "Веблей" времен англо-бурской войны, другой рукой размахивал кипой каких-то бумаг. *Морской служащий - работник береговых служб флота. Может быть как военным, так и гражданским лицом. - Мастер офицер, прошу меня выслушать. - Он остановился, не дойдя до Сварога пяти шагов. - Я - крон-майор Прого Тританг, комендант этого объекта, находящегося в подчинении третьего отдела Адмиралтейства. Вот посмотрите. Он разжал ладонь и выпустил бумаги на волю. Какие-то исписанные каллиграфическими почерками листы, какие-то бланки, какие-то брошюры полетели, закружились. Начало бумажного дождя совпало с очередным пушечным выстрелом от субгенерала Пэвера. Ядро подняло фонтан воды ак-курат между баржами. - Инструкции, положения, уставы, - комендант смотрел на Сварога без страха, устало и отрешенно.- Каждый день... Каждый, мастер офицер! Каждый день утром и вечером... Утром и вечером! Я проводил занятия. Я заставлял их учить уставы и приказы. Мы отрабатывали с ними в теории действия по отражению атак противника. Мы проводили тактические игры... Артиллеристы Пэвера перевели огонь на угольные баржи. Оттуда приносило грохот разрывов, там подлетали разнесенные в щепы сваи, разлетались черные угольные комья. - Раз в неделю, мастер офицер, раз в неделю мы проводили учения по отражению возможного захвата базы. Я не давал им бездельничать. Еженедельно я проводил стрельбы, ежеутренне - физические занятия. Хотя, сами понимаете, вдали от штабов и командования разлениться ничего не стоит. Но я заставлял. И что?! И чего ради?! Издали донесся дружный скрип раскручиваемых тросов: на талях спускали шлюпки для десанта. - Чтобы увидеть флагман дивизиона спецсил Гидернии, которого по воздуху тянет за собой разъездной катер, да? За этим? Чтобы поглядеть, как мои бойцы сходят с ума, а я ничего не могу поделать? Я даже не смог выслать вам навстречу брандер, чтоб поджечь ваш буксир, понимаете? Мне не удалось никого привести в чувство, заставить подчиняться. И зачем я здесь комендантом? Чтобы посмотреть, как броненосец плюхнется в воду у причала и начнет обстрел из одной-единственной пушки, хотя их у него как иголок у ежа, да? Чтоб убедиться, что на объект ступил артиллерийский офицер, пусть и старший, - которому по возрасту быть бы не меньше ранг-капитана - и которому наплевать на ядра, падающие у него перед носом? Где, найдите мне хоть в одной инструкции хоть полунамек на подобный бред! Зачем я зубрил, читал, запоминал, вдумывался, сдавал экзамены, зачем? Кто вы? Что это все значит? Можете мне сказать? Вот! - Комендант выдернул из кармана пухлую книжицу с черной обложкой, на которой красовался белый расколотый круг и сверху золотом было пропечатано название. Взгляд Сварога успел ухватить всего два слова: "устав" и "непобедимость". Крон-майор принялся лихорадочно листать брошюру, придерживая ее рукой с револьвером.- Глава "Магические атаки". Состоит из двух параграфов. Первый об обязательности ношения при себе серебра весом не менее трех голлетов*. Второй параграф предписывает во время появления маррогов сохранять выдержку и спокойствие, боевых постов не покидать, сосредоточить огонь на реальном противнике... Летающий броненосец - это реальный противник, как вы думаете? - Крон-майор перевел с книжицы на Сварога страдальческий взгляд, но открыть рот Сварогу не позволил. - Думаете, при мне нет трех голлетов серебра? А это что?! * Гндернийский голлет равен 0,54 грамма. Комендант сорвал с шеи серебряную цепочку, на которой была подвешена серебряная гидернийская монета, и бросил Сварогу под ноги. Если крон-майор и надеялся, что старший артиллерийский офицер испарится или, захлопав перепончатыми крыльями, умчится в свои адские куши, то он жестоко ошибся. Сварог остался на месте. Видимо, расстроенный последним обстоятельством, комендант вырвал и скомкал листы с параграфами о магической атаке, а потом швырнул и всю брошюру в разбитое окно штабного здания. - Нагрудный знак "Морской венок". - С корнем содранный с груди знак с клочком серой ткани полетел к крыльцу столовки. - Я не сдержал слез, когда мне его вручал сам штаб-стратег Рибо Скиль. Я мечтал поступить в Королевскую академию. Мечтал о Гальвикарии Первой степени с алмазным крестом. - Крон-майор сорвал с правого плеча эполет с бронзовой бахромой и тремя большими ромбами. - что все это значит, послушайте, вы? Прошу ответить. Скажите мне и дайте полминуты, чтобы облегчить вам задачу. Можете мне сказать, что все это значит? - Конечно, могу, - Сварогу наконец удалось вставить слово в сей момолог отчаяния. - С удовольствием скажу, но потом. Сейчас не до того как-то, право. И полминуты я вам не дам. - Он показал шауром на револьвер. - Зря вы это, батенька. Эффектно, по-офицерски, не спорю, но все-таки глупо. В жизни столько еще интересного. Уж мне-то можете поверить... - Я понял! Понял! - неожиданно воскликнул комендант, вскинув |руку. - Вы пришли за ними! Пресветлый Тарос, Как же я сразу не сообразил! - И показал револьвером куда-то себе за спину. - Ну конечно! - И за кем я пришел? - с интересом спросил захватчик. Если б комендант выразился бы "за ним", то, пожалуй, Сварог подумал, что речь идет об угле, но, судя по употреблению множественного числа, крон-майор имел в виду нечто иное. - Вы один из них, да? Поверьте, мы выдали бы их вместе с судном. Они содержатся в помещении для временно арестованных....- И опять исказилось напряженными раздумьями лицо коменданта, едва сблизившиеся с концами концы вновь отказывались сходиться. - Но позвольте, а при чем тут "Адмирал Фраст"? Почему вы в форме старшего артиллерийского офицера? - Все узнаете, крон-майор, - заверил Сварог, который и сам теперь был бы не прочь кое-что уяснить. - Обещаю. Слово артиллерийского офицера. А теперь идемте к "губе"... - Куда? - К помещению для временно арестованных, Смотреть на арестованных будем. Да и кого, может быть, другого в арестованные определим... Да! Револьверчик-то отдайте, а то неправильно как-то: база пала, а проигравшие ходят вооруженными... ...Эти мачты с зарифленными парусами он увидел еще в подзорную трубу и принял парусник на обыкновенный блокшив, вымачивающий якоря на вечном приколе. Сейчас Сварог стоял на шканцах этого самого парусника, оказавшегося двухмачтовой шхуной, причем вполне действующей, пригодной к плаванию и активно к нему готовящейся. К бортам парусника нагелями были прибиты затейливо вырезанные из дерева, крашенные в нежно-зеленый цвет буквы, складывающиеся в название "Путь". Бушприт украшала деревянная фигура: обалденной красоты девица со струящимися по ветру волосами и двумя парами извивающихся щупалец заместо рук. Морское божество, как пить дать. Матросы - не гидернийцы и не тоурантцы - сновали по вантам, проверяя крепление снастей и управляемость парусов. Иные по сходням закатывали на корабль бочонки, наполненные питьевой водой из местного опреснителя. Иные по тем же сходням заносили вещи, возвращая унесенное со шхуны гидернийцами. А доставали забортную воду и драили палубу "Пути", закатав рукава и юбки, женщины. "А вот мы у себя на "Ударе" женщин бережем, - подумал Сварог, глядя на это, честно говоря, не лишенное эротизма безобразие. - На них лишь киндеры, карболка, камбуз..." - Сегодня день третий. День Огненной зари, - пояснил собеседник Сварога. - Женщинам разрешено трудиться наравне с мужчинами. - Ах вот оно как, - отозвался шторм-капитан броненосца. - А разрешено им не трудиться в этот чудный день? - Каждый волен не трудиться, когда захочет. Но тогда его перестанут оберегать. - Что-то, погляжу, не очень-то вы себя наоберегали... Щадить неведомые религиозные чувства Сварог не намеревался. Обойдутся. Не хватало еще с ними сюскжаться, лить елей и патоку и не трогать грубыми руками. В конце концов, кому как не мастеру Сварогу они обязаны свободой - так что вытерпят любой острый вопрос и любое его ехидное замечание. Короче говоря, граф Гэйр религиозных чувств не щадил. Чем-то, чему пока он не подобрал определения, его раздражали эти морские скитальцы. Но тем не менее странный корабль Сварог не покидал. На море поднялась волна. Не бог весть какая страшная, средней поганости, но вполне обошлись бы и без нее. Да и вообще погода на глазах портилась, усиливался ветер. Еще штормов нам не хватало... Нынешний собеседник Сварога выглядел вполне импозантно: высокий, с безупречной осанкой, волевое лицо, густая рыжая борода с проседью, пронзительные серо-голубые глаза. В общем, на предводителя тянет. Его, вместе с остальными членами экипажа шхуны "Путь", Сварог выпустил из сарая с решетками на окнах и с замком на двери. Сарай-то и служил местной "губой", помещением для временного содержания, на которой перевоспитывались нарушители режима. Строение было рассчитано человек на двадцать, в него же набили около полутора сотен мореплавателей. - С добрым утром! - приветствовал их освободитель. - А вы кто такие будете, мастера хорошие? Тогда-то к Сварогу и вышел из спертого воздуха местной тюряги этот самый рыжебородый предводитель. Поклонился. - Вы не из тех людей в серых одеждах, что заперли нас в доме с железом на окнах, - сказал он утвердительно. После чего спросил: - Мы можем вернуться на наш корабль? - Почему бы и нет, - философски пожал плечами Сварог. - Значит, это ваша шхуна там покачивается, ну-ну... А не объясните ли вы мне, таинственный незнакомец, каким это образом вы всей командой угодили в плен? - Мы увидели этот остров, увидели на нем людей и хотели попросить у них питьевой воды. Наши запасы иссякали. - У гидернийцев - попросить? - Сварог поднял брови. - Или их флаг тогда был спущен? - Мы не знаем, как зовутся люди в серых одеждах. Мы жили далеко, там, куда никто никогда не приходил. - В Запретных землях? - Сварогу припомнились рассказы о сектах, изгонявшихся официальной церковью и уходивших в ничейные земли, о колонистах, высадившихся на берегах Запретных земель да там и оставшихся. - Не знаю, о чем вы говорите. Мы жили на берегу бухты Амрикон, на Земле, Угодной Всем Четырем, - сказал рыжебородый. И не соврал - так, во всяком случае, показал детектор лжи графа Гэйра. - Ясно, - кивнул Сварог. - Предельно ясно, - вздохнул. - Давайте, что ли, освобождаться из неволи, мастера пленники... Что действительно было Сварогу предельно ясно, так это почему гидернийцы не потопили парусник или не расстреляли захваченный экипаж. Попытка захвата базы места не имела, сами приплыли, сами сдались, сопротивления не оказывали. На сей счет четкая инструкция отсутствовала, поэтому комендант угольного царства решил не принимать самостоятельных решений. На то есть начальство, и оно вот-вот прибудет. А мы люди маленькие... На предложение Сварота освобождаться рыжебородый мастер предводитель кивнул и, войдя в сарай, сообщил: - Мы возвращаемся на "Путь". ...Они проходили мимо Сварога, отнюдь не бросаясь к нему, как к воину-освободителю, со слезами радости и словами благодарности. И как вроде бы долженствовало измученным заточением невольникам. Нет, они проходили мимо, лишь задевая взглядом, словно по скучному пейзажу. Создавалось впечатление, что они математически просчитали появление Сварога в оное время в оном месте с погрешностью, стремящейся к нулю. Все до одного в сероватых льняных одеждах грубого тканья, только разве что женщины в юбках, мужчины в штанах, а дети обоего полу в длинных рубахах. И через одного - рыжеволосые. Что наводило на мысли. - Позвольте назвать себя, - вновь подошел к Сварогу рыжебородый. - Броз, Указующий Путь. - Сварог, - представился тот. Подумал и добавил: - Капитан второго ранга. Тогда мастер Броз и предложил стать дорогим гостем на их корабле, "доставить им приятные минуты". Но секундами раньше, до того, как кап-два Сварог дал ответ, к Брозу подошла симпатичная молоденькая девчушка с волосами цвета спелой пшеницы, обвила за руку, прислонилась щекой к плечу. "Дочь. Или очень молодая жена", - подумалось Сварогу. - Моя дочь Пэйла, мастер Сварог. - Я тоже приглашаю вас, мастер Сварог. Сварог нерешительно оглянулся на броненосец. Работа на подчиненном маскапу броненосце кипела вовсю. И ведь, что приятно, все были при деле - даром пропадал на Земле Сварогов талант командира! Гидернийско-тоурантская бригада под командованием боцмана Тольго перегружала уголь: на лебедках опускали в трюмы барж мелкоячеистые сети, нагребали черное золото, заводили на броненосец и ссыпали в трюмы. Отряд исключительно тоурантских мстителей, предводительствуемый Рорисом и составленный наполовину из подростков, открывал кингстоны и топил баржи, уголь с которых на "Адмирала" явно не влезет. Клади с женщинами облегчала базу на провиант, набивая закрома "Фраста" совсем уж до отказа... И, между прочим, еще одна работа проводилась на отдыхающем от морских просторов корабле. Броненосец лишали прежнего названия, названия ненавистного и к тому же утратившего всякую полезность. Лишали не столько распоряжением Сварога, сколько, как предполагал маскап, инициативой дожа Тольго, выражающего пожелания клаустонцев, - инициативой, несомненно поддержанной Пэвером, который сильно не любил конкретного исторического деятеля, адмирала Фраста. Два матроса болтались в "беседках", сооруженных из доски и веревок, и шуровали кистями: один закрашивал прежнее, другой ниже выводил новое название. Второй работал без трафаретов и линеек, пользуясь только кистью, рукой и глазами. Но, видимо, знали, кого бросать на этот участок работы. Буквы у корабельного художника мало того что выходили одного роста и держали между собой похвальную дистанцию, но еще и обретали всякие хвостики, ножки-рожки, завитушки и прочие красивости. Уже написанное слово "серебряный" выглядело как стилизованное под старину название, скопированное из первого кадра фильма-сказки... Пэвер во главе небольшого, но храброго отряда во избежание партизанских вылазок отлавливал по закоулкам базы попрятавшихся гидернийцев из состава угольного гарнизона. Иногда то оттуда, то отсюда доносились одиночные выстрелы. Олес конвоировал отловленных на гауптвахту, простоявшую пустой совсем недолго. В соседнем с "губой" здании Рошаль, начав с коменданта, проводил с задержанными задушевные беседы. Мастеру охранителю было поручено выявлять среди гарнизона толковых, нужных, не шибко лояльных по отношению к Гидернии солдатиков и, по возможности без кнута, убеждать арестантов перейти под знамена вольного корабля. Судьба же остальных - непереубежденных и попросту потенциально опасных для предприятия, равно как и судьба двух матросов из "гидернийского корпуса" в составе экипажа "Фраста", уличенных Рошалем в "подговаривании на бунт", была, увы, предопределена. А что прикажете делать? Не оставлять же в живых людей, которые не сегодня-завтра наперебой начнут докладывать командирам прибывших позднее броненосцам о подлых пиратах с "Адмирала" и тыкать пальчиками в сторону, куда означенный "Адмирал" почапал, набив трюмы дармовым углем... Короче говоря, как в хорошем полку или гражданском учреждении, где служебный механизм отлажен, как швейцарские часы: командир над душой не стоит, однако работа сполняется положенным чередом. Горизонт чист, дымов из труб броненосцев-конкурентов не наблюдается. Отчего ж тогда не погостить малость... В общем, отдав необходимые распоряжения, граф Гэйр взошел на шхуну "Путь" - где сейчас и вел на шканцах умные разговоры с верховным жрецом дня Огненной зари. Жрецов, подобных Брозу, имелось в запасе еще аж трое. Жрецы верховодили Детьми Зари поочередно, и не потому, что Дети наскребли всего четверых жрецов (неделя у них состояла из четырех дней), а наоборот, по числу дней недели - число командиров дня. В день Огненной зари все подчиняются Брозу, даже остальные жрецы, до наступления своей очереди уравненные в правах .с простыми людьми. А завтра и Броз встанет, что называется, в общий строй. Вот такая, блин, у них иерархия с субординацией. У Детей Зари было все не как у людей не только в отношении дней недели. Год, называемый кругом, длится у них "четыре сотни шагов", где шаг - те самые четыре дня. Сварогу стоило труда пересчитать в мозгу, сколько ж это будет, как говорится, на наши деньги. Оказалось, их год равен четырем с чем-то там нормальным человеческим годам. Значит, Брозу, который, по его словам, не так давно обошел "девятый круг", где-то под сороковник, а Пэйле можно нарисовать по их времяисчислению никак не больше четырех кружков... Командир Сварог торчал в гостях, и хозяева шхуны его раздражали. Причем не поймешь чем. То ли голос этого предводителя адвентистов четвертого дня действовал на нервы своими интонациями гуру - вроде того, что "мне, избранному, дарована высшая мудрость, дети мои, внимайте", то ли подобная жизненная позиция - дескать, убьют, значит, так угодно высшим силам, а выживем - тоже слава Богу. Оружия, как успел выяснить Сварог, у адвентистов растакого дня не имелось. Вообще. Ни стрелкового, ни холодного - не говоря уж о пушках или торпедах. Но на что-то же они надеются! Если на магию, то какого черта дали запереть себя в сарае, спокойно отдали врагу единственную шхуну? Кроме того, эти свидетели огненной зари отказались перенести к себе на судно опреснитель, установленный на базе. Мол, чужая, чуждая, чужеродная вещь несовместима с их правильной шхуной. "Она испортит корабль", - вот как сказал Броз. - А что будете делать, когда запас воды опять закончится? - Найдем новую воду, - ответил Сварогу жрец этого дня. И ведь ни тени сомнения, что может выйти по-другому. И ясно, что такого не переубедить. Дети Зари в лице предводителя отказались от перехода на броненосец. Сварог предложил им сменить плавсредство без всякого удовольствия и отказ воспринял чуть ли не с облегчением. Честно говоря, по нужде предложил. Нуждался экипаж "Удара" в доукомплектации. Чтоб были полноценные вахты, чтобы в боевое расписание не приходилось включать женщин и детей. Вот и предложил. Хотя прекрасно понимал, что намучается с сектантами на борту. Всякие капризы на религиозной почве, вычурные обряды, идиотский график жизни. И без того коллективчик еще тот. Вон вчера опять схватились гидерниец с тоурантцем, дошло до поножовщины, и не подоспей боцман-дож Тольго, не поучи того и другого уму-разуму тяжелым кулаком - скорее всего, команда уменьшилась-бы еще на одного матроса. А то лишились бы и двух. Сварог, конечно, рекрутировал бы в экипаж отличников боевой и политической, значкистов ГТО и выпускников ДОСААФ - да откуда их добудешь в чистом поле океана... . Но ведь и морскому ежу понятно, что не доплыть этим ребятам и девчатам до земли со своими хитрыми убеждениями... - Металл не угоден морю, - такими словами отклонил заманчивое предложение мастер Броз. - Сам по себе он ненавистен морю, море его не держит. Море поддерживает металл, когда металл несет людей. Потому что море до сих пор щадит людей. Мы покинули бухту Амрикон на трех кораблях, мастер Сварог. Красный ветер нагнал нас на второй день пути. Случилось это ночью на стыке дня Дождевой прохлады и Твердого песка. Вы слышали о Красном Ветре, мастер Сварог? Красный Ветер - это проклятые неприкаянные души, скитавшиеся средь людей призраками. Когда исчезает земля, проклятые души находят друг друга, соединяются, и их несет над океаном. Ни один железный корабль не вышел бы невредимым из Красного Ветра. Мы потеряли два корабля, но третий-то уцелел. Металл, мастер Сварог, ненавистен не только морю, но и иным исконным силам... Сварогу ввязываться в диспут нехотелось напрочь, он стоически молчал, а чертов жрец все вещал: - Кое-кто по неразумению полагает, что будущее за судами с металлическими корпусами... Заблуждение. Но со временем истина восторжествует. - И за чем будет истина? - лениво спросил Сварог. - Истина в океане. Посмотрите на океан, мастер Сварог. Люди должны стать как океан - подвижным, но неизменным. Податливым чужой воле, но не управляемым чужой волей. Не имеющим формы, но имеющим свои законы.... - Истина-то истиной, но где же вы воду брать будете? Жрец вздохнул. - Вы пока не понимаете. И не видите истины... Воду нам даст вода. Сварог внимательно посмотрел на него."Не понимаете и не видите" - так вроде говорил некто из его сна. Уж не адвентист ли вещал ему?.. - Но - у вас свой путь, мастер Сварог, с нашим "Путем" не совпадающий. Пока не совпадающий. Может быть, потом со временем... - Значит, на мой корабль вы переходить отказываетесь. - Да. - И опреснитель не возьмете. - Нет. - Что ж... За сим позвольте откланяться, досточтимый жрец. Желаю вам успешно закончить ваш путь. - Сварог потянулся всем телом. - Путь никогда не кончается, - непринужденно ответил Броз. И вдруг цепко глянул на Сварога. - Вы думаете, что мы покорились судьбе и наше спасение воспринимаем как само собой разумеющийся знак свыше. Это не так. Мы благодарны вам. И умеем отплатить благодарностью. В какой-то момент вам понадобится наша помощь, и вы ее получите. И тогда, возможно, вы поймете, о чем я говорил. Спасибо, мастер Сварог. - Да не за что. Беда с этими сектантами... ...Оказывается, не со всеми адвентистами он попрощался. Сварога догнали на дощатом настиле базы, когда он, держа путь к возвышающемуся над базой родному кораблю, проходил мимо распахнутого настежь вещевого склада. Оттуда хозяйственные тоурантские женщины выносили скатанные матрасы и одеяла, нагружали ими носилки с черными от угольной пыли ручками, носилки подхватывали дети и тащили на "Серебряный удар". Мастер капитан приказа прибарахляться не отдавал, кавторанг вообще не знал, как обстоят у них на корабле дела по части матрасов и одеял (хотя, конечно, по большому счету командир должен быть в курсе всех корабельных проблем), но в тряпичном вопросе, думается, женщинам следует довериться. - Мастер мужчина, именующий себя Сварогом! - так окликнул маскапа звонкий голосок, и камзол тронула женская рука. Сварога нагнала Пэйла, дочь жреца какой-то там Зари. Может быть, то обстоятельство, что рыжеволосая девушка против Свароговых ожиданий так и не присоединилась к их увлекательной беседе со жрецом, прибавляло маскапу раздражения на палубе адвентистского парусника. - Когда мужчины разговаривают, женщины не должны им мешать, - только сейчас дочь жреца объяснила капитану Сварогу, почему она покинула их с отцом на шхуне. - Смею вас уверить, прелестная дочь утренней зари, что вы нисколько не помешали бы. Как черствому сухарю не мешает изысканное вино, а сухой земле не мешает теплый летний ливень, - галантно, в лучших традициях таларской великосветской куртуазности, но при этом и совершенно искренне ответствовал девушке граф Гэйр. Пэйла, смеясь, откинула со лба рыжую прядь. Она хорошо смеялась: белозубо, заливисто, заразительно. Смеяться так, чтобы на тебя было приятно смотреть - это не многим дано. - А мы с вами, мастер Сварог, позже обязательно встретимся, - вдруг сказала она, хоть и улыбаясь, но на полном серьезе. Ну что тут ответишь? "Бросай все и айда к нам на борт, ведь пропадете - если не от гидернийского ядра, штормов или голода, то уж от жажды точно, не доплыть вам до нового материка с вашими хитрыми убеждениями!" Так ведь заведомо же ясно, что его словесный выстрел окажется холостым, их веру одной фразой не поколебать, и никуда ни дочь жреца, ни любой другой из адвентистов со шхуны не уйдет. - Я тоже почему-то уверен, что мы с вами встретимся, - отчеканил Сварог, внутренне скривившись от омерзения к откровенной фальши своих слов. Пэйла, еще раз рассмеявшись, помотала головой. - Нет, вы не верите в то, что сказали. А я знаю, что мы встретимся. Вот посмотрите, разве могут не встретиться заходящее солнце и горизонт? Разве могут не встретиться, волна и берег? В мире есть предопределенность, и кому-то дано ее видеть. Я вижу, что мы с вами встретимся. "Беда с этими сектантами, - еще раз подумал Сварог, - беда даже с самыми очаровательными из них". - Поэтому не "прощайте", а "до свидания", мастер Сварог, - быстро проговорила смешливая Пэйла, чмокнула Сварога в щеку и убежала. Сварог проводил ее взглядом. Сердце ворохнулось в груди - хоть силком цепляй упрямый "Путь", хоть вновь арестовывай сектантов, запирай на "Ударе" и вези на Граматар. Ведь загубят же друг дружку религиозные догматики и фанатики - загубят собственным собачьим бредом насчет воды из воды, подвижности в неизменчивости и пути, который никогда не кончается... ...Шхуна "Путь" и угольная база превращались в точки. И скоро совершенно сольются с серым океаном, растворятся в нем. Сварог переводил захват подзорной трубы с базы на парусник. "Путь", выйдя в море следом за броненосцем, сразу отвернул в сторону и пошел под тупым углом к курсу "Серебряного удара". Куда-то уверенно повела за собой их причудливая вера. Куда ж она вас заведет?.. А это что у нас нарушает однообразие воздушного пространства над океаном? Сварог навел подзорную трубу на некий объект, перемещающийся в облаках. Ба, да это же воздушный шарУдалось разглядеть бледно-розовую сферу с нарисованной на ней птицей, огонь горелки, две человеческие фигуры в гондоле, обвешанной мешками. В общем-то, ничего удивительного. Если на Димерее додумались до дирижаблей, то воздушные шары тем более должны существовать. Однако отчаянные ребята! Вверили себя исключительно капризным ветрам. А много ли они могли захватить с собой? Какое там... Тоже, скорее всего, во что-то верят. Или в какую-то свою карту, или в Блуждающие Острова, или в своих богов, или в свою удачу. М-да, думается, шансы на успех у воздухоплавателей такие же, как и у адвентистов с "Пути"... Сварог еще раз перевел окуляр на базу, уже едва различимую, и увидел за ней вдали, на самом горизонте, тонкие струйки дымов. Ага, вот и хозяева пожаловали. Броненосцы Великой Гидернии. Опоздали вы, ребята, причем безнадежно. Пока вы дочапаете до базы, пока оправитесь от происшедшего... Даже если броситесь потом в погоню на остатках угля, то где ж вы нас сыщете, интересно бы знать. Увидеть к тому времени вы сможете лишь девственно чистый горизонт... Сварог сложил трубу, облокотился на фальшборт. Океан, во все стороны океан, лениво перекатывающий по своей спине волны. Дело клонилось к вечеру. Только что пробили очередные склянки, намекающие вечерней смене, что пора бы ей готовиться к заступлению на дежурство в режиме походного расписания. И Сварог ничего не имел бы против, если б они провели всю путь-дорогу до Граматара исключительно в режиме походного расписания. Вахта за вахтой, "вахту сдал, вахту принял, никаких происшествий за время ейного несения". Решать бы одни бытовые проблемы. А со скукой мы бы управились, мы бы ее победили. Сварог зевнул. Сказывалась усталость - наследство непростого дня, сказывалось и приближение ночи. Так бы и зевать от скуки до самого Граматара, граф Гэйр возражать бы не стал, забав хватит сполна и на новом материке. А почему, собственно говоря, не надеяться на спокойное плавание? Они строго следуют карте Ваграна, огибая таящие угрозу места. Так что есть все основания рассчитывать, что вложенное в Сварога чутье на опасность ни разу не напомнит о себе до самого граматарского побережья...  * Часть вторая. ПОКОЙ НАМ УЖЕ ДАЖЕ НЕ СНИТСЯ... *  Глава девятая. Что-то происходит Острое ощущение опасности нахлынуло, проникло сквозь сон до самых сокравенных фибр души. Не проснуться было нельхя. Сварог перво-наперво постарался сохранить ровное дыхание, чтоб не выдать раньше времени свою готовность. противостоять опасности. Кто, что, почему - сейчас не имело значения. Опасность была самая что ни на есть реальная. Угроза для жизни, не меньше.Подобравшийся под одеялом, приготовившийся превратиться в бешено распрямляюшуюся пружину, Сварог приоткрыл глаза...И ничего не обнаружил, хоть и просканировал каюту со всем положенным "кошачьим" тщанием. Вот только Клади рядом не было. А может быть, виной тревоги пригрезившийся ночной кошмар? Сварог еще несколько секунд побалансировал на зыбкой грани между сном и явью, широко раскрытыми глазами прочесывая темноту. Пошевелился, чтобы ощутить тело, движение мышц, определить доподлинно, наконец, продолжается ли страшный сон или вокруг доподлинная явь. Шпага мирно висела на прежнем месте, обгорелый парусник в объятьях поджаренного осьминога - тоже неплохая картинка, пусть висит, хоть и огоньком подпорченная; недоставало разве что портрета обугленного мастера Ксэнга, но Сварог самолично отволок его в местную разновидность чулана: извини, мол, дедуля, двум капитанам на одном корабле делать нечего... Одним словом, в обстановке каюты с виду ничего не изменилось... Как не изменялось вот уже четвертый день плавания в состоянии полной загрузки угольных ям. Серый океан, серое, затянутое тучами небо, бесконечная качка, несмолкаемый гул машин - выть хотелось от тоски. Вечные сумерки, опустившиеся на Димерею, уравняли в правах день и ночь, время суток можно было определить только по хронометрам да бою склянок; подчас Сварог ловил себя на мысли, что пора бы уж начаться опасностям и жутям, о которых все уши прожужжали "бывалые" моряки... И накаркал. Кажется, он понял, что его разбудило. Начавшийся ни с того ни с сего вчера к ужину, плывший над водами и просачивавшийся во все закоулки корабля странный, заунывный и ничуть не магический звук, который про себя Сварог нарек "плач сирен", вдруг сам собой оборвался. Это должно было принести облегчение; но почему-то сыграло в обратную сторону... Сварог, чисто машинально, задействовал "третий глаз"... И, в общем-то, результату не удивился. Магия, как он и ожидал и как говорится в присутственных ларских документах, присутствовать начала. Но магия - кстати, какая-то странная, в магическом зрении являющая собой не более чем иссиня-белое, тусклое, как от "синей лампы", свечение, пронизывающее все вокруг предметы и непонятно откуда исходящее, - по большому счету особого вреда собой не несла. А острое чувство опасности, чтоб ему, не проходило. Внезапно нахлынул совершенно детский страх. Паника, не простительная специалисту по умерщвлению закадычных врагов в одиночку и пачками. Почему-то стало мерещиться, что опасность притаилась буквально под ним, под роскошной, доставшейся в наследство от прежнего капитана кроватью, и стоит спустить ноги, как что-то или кто-то ухватится за них, и, будто в песенке, останутся от бравого майора и владыки нескольких королевств рожки да ножки... И тут он увидел незваного гостя. Всего-то на-всего - обыкновенная корабельная крыса. Зверек маячил у двери в позе "упор присев" и тер лапками острую ехидную мордочку. И шевелил гренадерскими усами. Метнув кинжал, Сварог мог лишить эту тварь жизни в секунду... И не метнул только потому, что это было самое первое и простое, что пришло в голову. Крыса выглядела вполне обыкновенно, магическим свечением и прочими колдовскими знаками отличия не щеголяла - в отличие от остального, окрашенного в синий, мира... Так что разбудившее Сварога и уже малость поблекшее чувство опасности крыса вызвать не могла. Медленно-медленно лорд Гэйр сполз с роскошного ложа и принялся напяливать штаны. Натянул позвякивающий драгоценными висюльками форменный гидернийский камзол. Крыса на хозяина каюты косилась, но спасаться бегством отнюдь не собиралась. Закончив умываться, она стала выкусывать морских блох из-под мышек. И даже когда человек направился к выходу, зверек не юркнул в какую-нибудь щель, а чуть отбежал в сторону, как бы посторонился, лишь чтобы оказаться на достаточно безопасном расстоянии от сапог великана. Сварог открыл дверь. И крыса мимо него шмыгнула в коридор, будто напросившаяся на прогулку поутру домашняя собачонка, В коридоре гул паровых машин был значительно слышней, но все равно казалось, что машины трудятся вполсилы - а это, господа, уже полный непорядок. Серый корабельный грызун, не спеша и часто озираясь, будто приглашая маскапа следовать за собой, преодолевал ступеньки ведущего на верхнюю палубу трапа. И не было никаких вразумительных причин отказываться от приглашения. Как минимум, крыса казалась очень спокойной, слишком, и весьма собой довольной, не пребывала в панике, не делала никаких попыток бежать с корабля. А значит, несмотря на разбудивший графа Гэйра приступ страха, корабль не тонет, идет помаленьку своим курсом... Своим? Только сейчас Сварог обратил внимание, что качка бортовая, а не килевая. Ветер, что ли, переменился? Или вахтенный матрос без согласования со Сварогом сменил курс?.. Уже гораздо бодрее командир броненосца загромыхал сапогами по палубе - следом за припустившей крысой: зверек ведь, кажется, и пытался проводить его в рубку... Интересно, достаточно ли грозно выглядит ныне маскап, чтобы внушить нерадивому матросику такой же страх, какой только что пережил сам? Будем надеяться, что достаточно грозно: маскап, ведомый на экскурсии обыкновенной крысой - такая, знаете ли, картинка кому угодно внушит долженствующий страх - а значит, и почтение... Энергичным шагом Сварог миновал несколько отсеков, на ходу заглянул в кают-компанию. Лицо, приближенное к графу Гэйру и обязанное, пока означенный граф отдыхает, бдитъ и радеть, не жалея живота своего, надежд не оправдало. Суб-генерал Пэвер дрых, пардон за подробности, мордой в столешницу, потянувшись было рукой над столом за пузатой бутылью черного вина - да так и опав, не дотянувшись. Оргвыводы будем делать потом. Сейчас лорд Гэйр всего лишь выругался, как лорду не подобает, и помчался дальше. Жилая палуба, пушечная, вот и верхняя, бегом по трапу... Палуба, по обыкновению, встретила Сварога постоянными сумерками, соленым ветром и холодными брызгами в лицо. А более ничего интересного вокруг не обнаружилось: ни загадочного ночного свечения, ни таинственных огней, ни непонятных силуэтов в округе - ночь как ночь... И рулевого в рубке не обнаружилось тоже. Если точнее, то в рубке вообще никого не было, однако штурвал был зафиксирован кожаным ремнем, и, слава Богу, корабль носом по волнам не рыскал. Компас подсказал, что Сварог не ошибся: курс изменился на девяносто градусов. Сварог попытался вспомнить портрет заступившего на вахту- новобранца - кажется, кряжистый молодец с пухлыми губами и жуликовато бегающими лакейскими глазами. Из гидернийских. Такой запросто мог предпочесть, вместо добросовестного стояния у штурвала, подливать суб-генералу за здоровье Пресветлого Тароса и слушать мемуары о бытие Шестого кавалерийского полка имени короля Макария - пока старик не вырубится. А далее зафиксировать руль и отправиться по естественным надобностям - знакомиться с воительницами-клаустоночками. Пока, мол, мужья дрыхнут... Версия была вполне правдоподобна, если бы не два колючих "но". Первое: не килевая, а бортовая качка. Сварог уже достаточно поднаторел в морских премудростях, чтобы понимать, чем это может грозить кораблю - смотри эпизод с рулевым Диксом. И второе: самовольная смена курса. За последнее в аглицком флоте протягивали под килем или отправляли гулять по доске. В более гуманном российском - пороли линьком, стегали цепочкой от боцманской дудки или секли розгами до опупения. В том, что новобранец споил суб-генерала, Сварог не сомневался. А вот в то, что целью акции была лишь прогулка к представительницам прекрасного пола, капитан верил не очень. Неужто Рошаль проглядел иуду в наших сплоченных рядах? Ох, поймаю дезертира и допрошу как СИДОРОВУ КОЗУ...Сыграть, что ли, "свистать всех наверх"? Показательно уличить подлеца и утопить, дабы прочие бойцы раз и навсегда уверились, что командир Антигидерийской коалиции спуску не даст? Так-то оно так, но, как и в известном анекдоте, "есть нюансы"... На то, чтоб плавно вернуть исходный курс, Сварог затратил неполных семь минут. Очень уж ему хотелось, чтобы перемену не почувствовало большинство команды. Хотя бы те, которые ни черта не понимают в качке. Ведь с какой стороны ни посмотри, но в том, что броненосец стал лагом, прежде всего виноват сам новоиспеченный шторм-капитан. Не проследил, доверился, прошляпил - нужное подчеркнуть... Короче, незачем команде сомневаться в руководящих талантах командира. И опять глаз нашел вылизывающию у комингса шерсть крысу. Опять зверек собирался указать неопытному кэпу на недстатки в работе. Ситуация казалась знакомой до зубной боли: снова в ряды затесался враг и снова было не разгадать, в какую игру он приглашает скрестить копья. Прежде чем согласиться на предлогаемую грызуном экскурсию, Сварог, сверяясь с привинченной под носом медной табличкой, выбрал из голосоотводов нужный и пробасил в жерло металлической трубы, ведущей в каюту масграма: - Вызывает маскап "Серебряного удара". Гору Рошалю немедленно прибыть в ходовую рубку. Гору Рошалю заступить на боевое дежурство! Сварог умышленно ввернул "боевое", надеясь, что сие придаст экс-царедворцу прыти. Сам же, при помощи того же ремня зафиксировал штурвал на первоначальном курсе, поспешил за не по годам бдительной крысой. Ответа от Рошаля ждать не стал, потому как явное нетерпение начал вдруг проявлять грызун, и Сварог потихоньку проникся к зверюшке доверием. Вроде как симпатичной стала зверюшка ему казаться, хотя раньше симпатии кгрызунам он за собой, знаете ли, не замечал... Корабль спал, талькомонотонно бубнила вызубренный раз и навсегда урок паровая машина. Да разве что с жилой палубы доносились заунывные звуки: Веселую свадьбу Сыграли едва, И вот уже, мама, Я полувдова. Горючие слезы Могу ли сдержать, Когда мой желанный Уходит на рать... Сварог прислушался. Кто-то из тоуранток тянул, как жилы, бесконечную песню, от которой на душе стало и вовсе тоскливо: Зачем я, любимый, Венчалась с тобой? Короткое счастье И вечная боль! В каком тридевятом Постылом краю С собой похоронишь Ты долю мою?.. Одна женщина на корабле - это уже беда, а уж такое количество, черт бы их побрал... Сварог раздраженно помотал головой. Опять показалось, что машина работает тише, чем обычно. Да и гаденькое чувство опасности никуда не исчезало, притаилось на донышке души... А крыса знай себе путешествовала вдоль переборок, перепрыгивала через комингсы и ныряла в люки, что твой юнга. Сварог еле поспевал следом. Внутри корабли ему, насквозь сухопутному волку, было насквозь неуютно, все же не привык он еще к морскому быту, куда ни кинь взгляд - кругом железо, железо, железо... Человек и крыса прежним маршрутом миновали кают-компанию и взяли курс на корму. Над по-разгильдяйски не задраенным погребом для хранения вина и уксуса (как бишь его правильно - ахтерлюком) Сварог вступил в подозрительную, кисло пахнущую лужу. И зайцу ясно, это не морская вода, а пролитое злоумышленниками вино... Оп-па! - из камбуза потянуло запахом прогорклой редьки. - Да что там говорить, ребята. Нелегко нам придется с новым капитаном, - явственно донеслось из-за неплотно прикрытой двери. Ясный день, Сварогу чужое мнение моментально стало весьма интересно, и он притормозил. Но разговор, по закону подлости, сразу же свернул в сторону, причем в напрочь непонятную: - Акула с сухой шерстью видела меня. Почуяла, носатая, еле ласты унес... я спрятался здесь, среди еды, чтоб не унюхала, и она пробежала мимо, к залежам гремучего порошка. - О, Господи! - вскрикнул второй голос. - К гремучему порошку? Если наши ребята там, то они погиблиЛаэнн, Таст-Хайме, Гэйнк и остальные - что с ними будет? - Не знаю, - мрачно ответил голос номер один. - Если Тидла зашел так далеко, то теперь ни перед чем не остановится. Я должен перепрятать тебя в укромное место. - В угольную яму? - Нет, это будет небезопасно, даже если оставить змеиную кожу у Эри или Банна. - Но мое синее сердце? Оно там - внизу! - Сейчас не думай о нем. Мы еще вернемся на то место, где ты ночевал - когда там будет безопасно... Разговор явно вели не оголодавшие новобранцы, прокравшиеся на камбуз подшустрить в котлах насчет лишней пайки. И, что любопытно, голоса Сварогу были напрочь незнакомы... Крыса нетерпеливо пискнула, и Сварог, пусть ему и было крайне любопытно, решил вмешаться. Он дернул люк на себя, ввалился в камбуз и... не сразу закрыл рот. На камбузе никого не было. В полумраке жалобно позвякивали от легкой качки поварешки, черпаки и прочая хозяйственная часть заведования. В углу дыбился приготовленный к завтраку мешок картошки. И все. И в остальном - тишина. Сварог почувствовал, что помаленьку сатанеет - но не щипать же себя за ухо, право слово: и без того понятно, что сие непотребство к снам отношения не имеет. Как пить дать - оно, злодейское колдовство... Ну это мы еще посмотрим, а пока Сварог предпочел отправиться следом за все откровенней выказывающей нетерпение крысой. Отсеки, отсеки, отсеки... Сквозь переборки послышалось вроде как коровье мычание. Сварог, естественно, с самого начала предполагал, что, невзирая на жестокий приказ дожа, кто-то сумел-таки пронести на борт щенка или котенка. Но за то, что на борту нет коровы, он был готов голову дать на отсечение... Ага, вот и машина. - Маскап прибыл в машинное отделение. Доложил вахтенный матрос Норек! - Вольно, матрос Норек. Как дела, матрос Норек? - За время дежурства нарушений не произошло! Ну хоть один нормальный человек на борту остался... Далее экскурсия перемистилась на третью палубу, и крыса, сделав вираж исчезла. Вроде как мавр сделал свое дело... На всякий случай нащупав в кармане шаур, Сварог осторожно заглянул в кочегарку. Ничего хорошего он там увидетьне ожидал - но увиденное оказалось еще хуже. Топка уже не пылала, а еле тлела, хотя жара оставалась удушающия и плавящая мозги. Стелющийся понизу сизый дым ел глаза. Один кочегар с размозженной головой лежал, раскинув руки, а второй, с безумным блеском в глазахи по уши перепачканный в крови и угольной пыли.зачем-то набивал пазуху кусками угля. Уголь просыпался сквозь прорехи в драной, мокрой от обильного пота рубахе, но кочегар не замечал этого, он продолжал счастливо хихикать и совать в закрома все новые куски антрацита. И столько заразительной алчности плескалось в улыбке безумца, что иСварогу стало вдруг казаться, будто обыкновенный уголь и в самом деле источает свечение, как грудадрагоценных камней... Любое безумие заразно, но тут действовала более целенаправленная сила. Когда Сварог был уже почти готов увериться, что уголь каким-то образом превратился в граненые алмазы, пришла спасительная мысль опять включить магическое зрение. Ну так и есть: злая магия присутствовала и здесь. На верхушке горы угля лежал маленький камешек, источающий синее свечение - такого же оттенка, как и пронизывающий корабль отсвет. И это свечение обволакивало весь уголь. И превращало угольную гору в достаточный аргумент, чтобы проломить череп напарнику - лишь бы одному обладать мнимым богатством. Вопрос: откуда он тут взялся? Только теперь свихнувшийся кочегар заметил Сварога. И это был уже не человек, а дикое существо в обличье кочегара, готовое ради призрачного мерцания рвать горло кому угодно. Руки завороженного потянулись к лопате... Безумец вскочил на ноги и бросился вперед. - Мое!!! - всколыхнул сонную тишину почти звериный вопль. Убивать кочегара в планы Сварога никак не входило. И без того экипажа - раз-два и обчелся. Тем более справиться с безумцем труда не составляло. Шаг в сторону, удар под дых, подсечка. И для верности - оглушающий сверху... Кочегар без сознания простерся у ног. Нехай немного вздремнет, авось разум вернется... Теперь черед вредного камешка. Сварог брезгливо поднял его двумя пальцами и отправил в топку. Как перегоревшая лампочка полыхнул синий огонь, и марево рассеялось. Далее следовало срочно поставить кочегарам смену и объявить по кораблю боевую тревогу. Ведь корабль подвергся вражескому нападению. "А кто скажет, что это не нападение, с тем я сам не знаю, что сделаю", - пробормотал Сварог под нос. Найдя грязную, всю в угольных отпечатках ладоней трубу голосоотвода, Сварог поднатужился и заорал что есть мочи: - Кто в рубке?! Пять, десять секунд ответа не было. Неужели Рошаль так и не заступил на пост? А может, Сварог - последний, кто пытается сопротивляться козням неведомого врага?.. Он помчался обратно в ходовую рубку. Перепрыгивая через комингсы, барабаня подошвами по трапам и не захлопывая за собой крышки люков. - Маскап покидает машинное отделение. Доложил вахтенный матрос Норек! Ан нет, еще один здравомыслящий остался на свихнувшемся корабле. - Срочно смену кочегаров к машине! - Матрос Норек не имеет права покидать пост! Сварог ухватил бойца за шкирку и подогрел коленом под зад: - Приказ шторм-капитана, мразь! Бегом марш!!! Либо помог поставленный командирский голос, либо неуставные взаимоотношения, либо специально для матросика-гидернийца ввернутое зловещее "шторм-капитан", но Норек проворно побежал за сменой... Нет, ну черт-те что творилось на корабле - старший охранитель и по совместительству грам-капитан Гор Рошаль в рубке находился, и то спасибо. Он стоял, облокотившись на штурманский стол, и смотрел на графа Гэйра весьма странно. Будто впервые видел. Тут бы ему и отвесить доброго тумака, как вахтенному матросу, так ведь нет, привык Сварог, понимаешь, цацкаться с соратниками... - Почему не вышел на связь? - рявкнул командир. - Только что над кораблем пролетела стая гигантских птиц. Похожих на ворон, только клювы кривые, - усталым, монотонным голосом проскрипел беглый царедворец с таким видом, будто на ежегодном балу в честь дня рождения наследника, престола пересказывает затасканную сплетню. - Ну и что? - Они пролетели, ни одна птичка не села на палубу. - Ну и что? - Птица, летящая над морем, не должна пропускать любую возможность передохнуть. Откуда она знает, когда представиться следующий шанс?.. Сварог сообразил, что, хотя Гор бубнит совершенно спокойным голосом, на самом-то деле он находится на грани истерики. Такой же истерики, каковая мытарила самого благородного лара полчасика тому и до сих пор прячется где-то в закоулках души... - Птицы не садятся передохнуть в двух случаях, - полуобморочно бубнил Гор Рошаль, - когда внизу их поджидает опасность или когда их преследует что-то, от чего может спасти только скорость... - Прекратить! Вот тут-то Сварог не выдержал и позволил себе выплеснуть напряжение. Стравить, так сказать, пары - он отвесил паникеру внушительную оплеуху. Рошаля подняло в воздух и всей массой жахнуло в переборку, едва не раскроив бедолаге затылок о край открытого иллюминатора. Хотя, если быть справедливым, то удар его величества был здесь совершенно ни при чем. Некая сила и самого Сварога подбросила точно так же, грудью швырнула на штурвал. Снаружи на палубу обрушились тонны воды, тугая струя плеснула и в иллюминатор. Палуба заходила ходуном, со штурманского стола посыпались секстанты, линейки, прочие причиндалы... Вздыбившаяся пучина с двух сторон объяла борта корабля и сдавила, как питон душит неосторожную макаку. Верхнюю палубу по самую маковку завалило морской пеной - пены было столько, будто "Серебряный удар" разом взяла на прицел сотня-другая пожарных машин. А далее под сердцем засосало, и броненосец невесомой щепкой ухнул в глубокую воронку. По всему кораблю проплыл зубовный скрежет. Гигантская волна, рожденная подземным толчком где-то в океанских пучинах, побежала уже впереди корабля, к горизонту, оставив взвешенные в воде водоросли, сорванные с далекого дна. У Сварога вдруг появилось стойкое чувство дежа-вю: такое уже происходило - при захвате корабля, только тогда рядом был не Рошаль, а рулевой Дикс, и волна была не в пример меньше, но в общем и целом - очень даже похоже. Спасибо Диксу, надоумил в свое время, как надо держать корабль к волне, не то... Окажись под килем недостаточная глубина, эта волна была бы гораздо выше. Она или захлестнула бы бр