оненосец, или утащила его в водоворот, или переломила бы корабль на гребне. Если бы Сварог не развернул "Серебряный удар" кормой к волне, корабль опрокинулся бы в бездну... Ну, было и еще миллион случайностей, сумма которых сберегла экипажу жизнь. Конечно, корабль еще качало и трясло, словно в лихорадке, но все последующие удары волн по сравнению с первым внезапным шквалом можно было считать детским лепетом. Сварог, отчаянно пытаясь выглядеть бравым (но предусмотрительно впившись рукой в ближайший поручень), пренебрежительно хмыкнул сквозь зубы: - Павлины, говорите... - Нет, очень похожие на ворон, только клювы кривые, - испортил триумф педантичный Рошаль. В рубку влетел, на ходу заправляя рубашку в штаны, Олес. - Олес, двух матросов подними и вместе проверьте, не отвалилась ли где бортовая броня - щиты могло вывернуть вместе с заклепками, нет ли течи в швах и стыках. Во всех! Вот так-то, други мои. Поднаторели мы в морском деле. Поневоле понимать станешь, когда прижмет... Олес не стал объяснять, что никого будить уже не надо: вода хлынула в незадраенные люки, в кубриках чуть было не началась паника - дескать, тонем, - паника, которую пришлось пресекать зуботычинами и оплеухами. Олес размашисто кивнул и покорно умчался в трюмы, на пороге едва не столкнувшись с всклокоченной Клади. Перво-наперво боевая подруга подняла и поставила в центр опрокинутое кресло. Села на него и ледяным тоном вопросила: - Ты можешь мне объяснить, что происходит? Мы тонем? - Барахтаемся, - уточнил Сварог. - Сначала из меня чуть не вытрясло позапрошлогодний завтрак, а когда я вышла в коридор, пол по щиколотку оказался залит водой... - Не пол, а палуба. Кстати, спасибо за подсказку: волна наверняка утяжелила корабль на дюжину тонн воды... Мастер грам-капитан, нечего ворон считать! Командуйте аврал. А потом боевую тревогу и общее построение. Боцмана в рубку. Разговор есть... - А как командовать? - совсем растерялся Гор Рошаль. - Самому заставлю вычерповать воду! - гаркнул Сварог и вновь повернулся к Клади: - А откуда ты вышла в коридор, позволь узнать? Она вскинулась удивленно: - Что значит - откуда? Из лазарета. Ты же сам мне сказал - растолкал всю такую спящую и послал проверить запасы йода. Только я туда спустилась, тут-то корабль и мотануло... Она не врала. Она и в самом деле была уверена, что Сварог отправил ее в лазарет посреди ночи. Сумасшедший дом, честное слово... Он внимательно посмотрел на Клади и произнес задушевно, по-докторски: - Милая моя, а ты сама как думаешь, это вообще-то в порядке вещей - проверять запасы йода глубокой ночью? Она раздраженно передернула плечиками. - Понятия не имею. Может, так в море положено, мало ли... - Авральную бригаду - к помпе! - пошлушно кричал Рошаль во все подряд голосоотводы. - Проверить борта на предмет течи! Из трубы что-то прогудели в ответ. Сварог задумчиво закурил. Что делать ясности никакой. Ну, по меньшей мере - нужно выследить иуду, развернувшего броненосец бортом к волне. Как будто весь экипаж умом двинулся. Или находится под гипнозом... Под гипнозом? А что, вполне вероятно... - Клади, дорогая, послушай-ка меня... У тебя не было ощущения, что тебе это просто внушили? - Внушили? Ерунда. Кто? - Если б я знал... - вздохнул Сварог. - Да какое там внушение! Ты меня разбудил... - Она вдруг осеклась и осторожно потерла лоб, будто боясь упустить мысль. Сказала тихо: - Хотя... вот сейчас, когда ты сейчас спросил... - Что? - Сварог наклонился над ней. - Ну... как бы это объяснить... Знаешь, как я сама внушаю? Я представляю себе, что глажу человека по затылку, и от моих пальцев исходит такое... такое тепло, что ли, и человек уже не может противиться. Так вот, тут было что-то очень похожее - я проснулась от того, что кто-то вроде бы гладил меня по голове... А потом ты поворачиваешься и говоришь... Нет, не поворачиваешься, ты спиной ко мне лежал, но почему-то... - Боевая тревога! Экипажу построиться на верхней палубе! Боцмана Тольго - в рубку! - надрывался Рошаль. Наблюдать за ним было горько и противно. Клади подняла голову, сказала испуганным шепотом: - Граф, что происходит? - Вот то-то и оно. - Сварог выпрямился, прищурившись посмотрел в иллюминатор, где черным покрывалом лежала ночь. - Понять бы. Но ты права: что-то действительно происходит... Глава десятая. Непонятой - косяками Новая смена кочегаров довольно споро вернула броненосцу бодрый вид: дым красиво валил из всех трех оставшихся труб. Открывшиеся в сварных швах щели авральная команда законопатила, а где надо, наложила пластыри и подушки. Лучшего ремонта на ходу не сделать, так что работой маскап остался доволен. Вот разве что утро подкачало. Выглянуло бы солнце, просушило лужи на палубе - так нет же. Унылое, серое небо нависало над самой головой и царапалось о мачты. Выстроившийся в две шеренги у носовой мортиры экипаж выглядел подавленно. Хмурые физиономии, куда взгляд ни кинь... Утром синее магическое свечение несколько пригасло, и к команде вроде бы стал возвращаться ум-разум. Идейка неведомого противника была не так уж и дурна, следует признать: значительно проще творить свои черные дела, когда и так все вокруг будто с ума посходили. А если поймают - всегда можно сослаться на помрачение... О событиях прошедшей ночи говорили много, но невнятно: идиотские заскоки у членов команды имели место сплошь и рядом. Кто-то попытался вручную размотать якорную цепь и поставить корабль на якорь, поскольку-де "нужно, чтобы паровые машины отдохнули", кто-то пытался взломать арсенал - по причине, которую и сам впоследствии объяснить не мог... А еще кто-то ночью забрался в капитанскую каюту, пока Сварог бегал по "Серебряному удару", и выяснял, что за чертовщина творится на борту. Этого "кого-то" вычислить пока не удалось, но у Сварога осталось стойкое убеждение, что Клади была специально отправлена подальше таинственной силой - дабы без помех разобраться с капитаном, который, к несчастью, магическому внушению не поддается... Спасибо тебе, умная крыска, выманила из ловушки. Если, конечно, ты не привиделась... - Экипаж!.. - залихватски начал боцман Тольго, прохаживаясь между шеренг, и вдруг резко сменил тон на отеческий: - В общем, так, орлы. Ничего этакого говорить не буду. Сами знаете: среди нас есть враг. Который всеми силами старается помешать нам. То, что произошло ночью - только начало. Дальше может быть еще хуже. Ну, это вы и сами понимали с самого начала, понимали, на что идете. Путь на Граматар труден и опасен... Сварог с некоторым беспокойством фиксировал, как осунувшиеся лица становятся еще пасмурнее. Сдурел, что ли, боцман - панихиду тут разводить? И тут Тольго вдруг заорал: - Но за каким хреном нам на Граматаре нужны выжатые лимоны и сопливые нытики, а?! Нам нужны сильные, веселые и бодрые люди! Нам еще государство строить, не забыли? Мы одна команда или сборище сухопутных хомяков?! Какая-то сволочь сеет среди нас панику, и что я вижу - сеет вполне успешно! Да какие вы, в китовью задницу, моряки, если тут же раскисли?! Почему рожи кислые? Я вас спрашиваю! Магии испугались? Да, это магия! Теневая магия! И что с того?!! Короче, так. Для поднятия настроения и боевого духа маскап Сварог разрешает... нет, приказывает каждый вечер всем свободным от вахты членам команды собираться с дамами под ручку здесь, на верхней палубе, и устраивать танцы. - А для азарта приказываю бертольеру выдавать всем свободным от вахты членам команды ежевечерне по чарке вина, - мрачно поддакнул Сварог. - Баталеру, - уголком рта прошипел боцман. - Бертольер продуктовыми припасами не заведует. - Поговори у меня еще, - беззлобно ответствовал маскап. Судя по всему, со своей задачей дож справлялся: по рядам зашелестел заинтересованный ропот, а там, где в строю неловко пытались держать стойку "смирно" упомянутые "дамы", веселое перешептывание занялось в полный рост. Лица интернационального экипажа отчетливо порозовели. - Ежели кто умеет играть на музыкальных инструментах, - продолжал Тольго с интонациями заправского агитатора, - прошу записаться у старпома Пэвера, он сейчас подойдет. Музыкантам, - косой взгляд на Сварога, - полагается двойная порция. Кроме танцев будем проводить состязания. Челночный бег, перетягивание каната, поднимание тяжестей, борьба, все такое прочее... С сегодняшнего вечера маскап Сварог будет обучать вас премудростям борьбы без оружия! "Ну и дичь..." - обреченно вздохнул Сварог. Однако промолчал: в шеренгах царило явственное оживление, ночные страхи помаленьку экипаж покидали. Считая произведенный эффект достаточным, Тольго неожиданно взревел: - Команды "вольно" не было, акульи потроха вам в глотку!.. - И опять понизил голос: - А теперь я жду, что каждый из вас посчитает личным долгом приложить все старания, чтобы поймать затесавшегося в наши ряды изменника. Разделитесь на тройки, и пусть двое по очереди допросят третьего о том, где он был и что делал сегодня ночью. Если заметите ложь, масграму Рошалю докладывайте немедля... А для начала я хочу, чтобы вперед выступили все, кто может что-нибудь важное сообщить о стоявшем ночью у штурвала и бесследно сгинувшем матросе Готтане. И ведь, что характерно, ни-одну из своих пословиц не ввернул. Хитрый шельмец, знает, как с командой обращаться... Вперед моментально выступило пятеро матросов - и, что характерно не менее, исключительно из гидернийских. Сварог внутренне напрягся: приказа стучать друг на друга как явно, так и скрыто он Тольго не давал - по причине возможного нанесения урона боевому духу, - однако хитрый боцман, как видно, знал, что делал... Выяснилось, что Готтан запросто мог слопать чужой кусок пирога и особенно был падок на сладкое. Что Готтан был нерадив, и прежний шторм-капитан однажды в запале распорядился вышвырнуть оболтуса за борт, но виновник на коленях вымолил прощенье. Что у Готтана в родичах писарь - конечно, не в самом Адмиралтействе, но на весьма почетной должности, да и сам Готтан из зажиточных мещан. В Катрании, столице Гидер-нии, его отец держал скобяную лавку, в которую запросто забегали адъютанты самого шудбината* . Мадира. Что аккурат перед Исходом Готтан продул в "сто один" жалованье за три месяца и старинную серебряную бритву, так что вечно побирался и клянчил бритву у кого-нибуть из сотоварищей, причем просить у тоуран....простите, у клаустонцев брезговал... * Шудбинат в гидернийском флоте соответствует контр-адмиралу. В общем, ясное дело, ничего ценного из этих рассказов Сварог не выудил. Поспудно он ожидал, что, опасаясь перекрестного допроса соседей в строю, "изменник" воспользуется поводом свалить вину на канувшего (похоже, с концами) рулевого и окажется среди пятерых болтунов - а уж его бы Сварог вычислил в два счета. "Изменник" охаивал бы исчезнувшего рулевого самым нахальным образом, благо опровергнуть наветы было некому... Выступившие из строя матросики чистосердечно морщили лбы в потугах вспомнить что-нибудь этакое, однако все преступления, в которых они обвиняли Готтана, не стоили выеденного яйца. Сварогу показалось было, что голос одного из пятерки весьма схож с голосом невидимки, подслушанным ночью на камбузе. Он несколько раз специально переспрашивал матросика, заставлял повторять одно и то же... Нет, показалось. А Гор Рошаль со своей стороны бродил сомнамбулой меж разбившегося на кучки экипажа и краем уха подмечал все хоть на йоту подозрительное. И через каждые десять шагов поворачивался ка Сварогу и пожимал плечами. Дескать, все мимо. А жаль. Молчала даже благоприобретенная способность видеть ложь - пусть репутацию уже и подмочившая, однако актуальности не потерявшая. Сварог весомо поблагодарил болтунов, подчеркнул, что полученным от них сведениям цены прямо-таки нет, одарил каждого центавром и отпустил. Экипаж расходился, вполголоса обсуждая нововведения и ночные странности... - Откройте-ка арсенал, - раздумчиво сказал Сварог Тольго. - Оружие раздайте, чует мое сердце, пригодится... За его спиной раздалось виноватое покашливание. Это, вот счастье-то, продрал зенки Пэвер и теперь благоухал на весь корабль вокруг стойким перегарищем. Позади генерала, будто чтобы старик не сбежал, кривила гримасу Чуба-Ху. - Мастер старший помощник, я вами недоволен,- яростным усилием сдерживая губы, дабы те не расползлись в улыбке, как можно холоднее заявил Сварог. - Граф, я чувствую себя, будто натер виски раугтанскими грибами, - Пэвер потер небритый подбородок. - Навакой клянусь, этот стервец подсыпал в вино какую-то дрянь. Я видел, что свою кружку он даже не пригубил. Но, старый дурак, не придал должного... - Оставьте оправдания, мастер старпом. - Нет, честное слово, я ведь и выпить-то успел всего две кружки. Разве это норма? Комариный укус. Дробинка - а с ног свалило капитально. Точно говорю: этот поганец пытался меня отравить. Жизнью клянусь, граф, на корабле творится что-то недоброе. Вон и Чуба может подтвердить... - Я не уверена, - тихо сказала Чуба, на Сварога не глядя,- но отдала бы многое, чтобы оказаться на палубе другого корабля. Я не могу понять, что пытается завладеть кораблем, но стоит послушать крысиный писк, как понимаешь размеры надвигающейся опасности... Это магия, но очень... странная. Я раньше такой не встречала. Морская магия... - Где ты была ночью? - Мне показалось, что на корабле есть кто-то чужой, - отрывисто проговорила Чуба-Ху. - Тот, кого раньше не было. И это... не совсем человек. От него пахло рыбой. Но не так, как от рыбака - он сам был рыбой... - Человек-рыба? - нахмурился Сварог, спросил осторожно: - Вроде... тебя? Оборотень? - Нет, - она совсем по-собачьи мотнула головой. - Когда я человек, то я человек, а когда волк - тогда я волк. А этот... этот был одновременно и человеком, и рыбой... Я не могу объяснить. - А тебе это... не показалось? Тут, знаешь ли, многим последнее время мерещится черт-те что... Чуба ничуть не обиделась. - Я побежала за ним - туда, где вы храните порох, но он меня почуял, спрятался. Я не нашла. Он был. Это точно. Люди-рыбы, час от часу не легче. Необходимо обыскать весь корабль, иначе... От возглавляемой Рошалем группы подбежал матрос: - Маскап Сварог, масграм Рошаль просит вас подойти к борту, - голос матроса опять вибрировал на грани паники - будто и не распинался только что перед всей командой боцман Тольго ради поднятия боевого духа. - Что еще? - скрипнул зубами Сварог и решительно зашагал к компании, по пояс перегнувшейся через фальшборт, словно углядевшей за бортом голую разбитную русалку. Помятый генерал и Чуба, естественно, двинулись за ним. - Что там... - рыкнул Сварог и прикусил язык, Ответ и так был ясен. На кабелот вокруг корабля вода была не зеленой, не синей, не по-ночному фиолетовой. Даже в вечных димерийских сумерках вода за бортом сияла глубоким иссиня-черным цветом - не имела темный оттенок, а, как говорили классики, была именно "радикально черного цвета". И не оставалось сомнений, что виной не вздыбившийся со дна ил: в данное время и в данном месте это был "природный" цвет воды. А в бисты надвигался туман - белесый, плотный, густой, как кисель... Чувствующий себя виноватым и стремящийся искупить вину Пэвер, хотя его никто не спрашивал, забубнил: - Это бывает. Я об этом слышал. Это происходит потому, что вода продолжает отражать ночь. Вон, видите, звезды поблескивают? "Беспросветная ночь и даже звездочки видны", - неожиданно вспомнил Сварог и покосился на Тольго. Боцман перехватил его взгляд и, явно тоже вспомнив собственный рассказ о щели между мирами, отрицательно покачал головой. - Не вижу никаких звездочек, - буркнул Гор Рошаль. Прочие же моряки в присутствии высокого начальства мудро решили воздержаться от комментариев. - Хорошо, пусть вода отражает не день, а ночь. Но что это означает и чем грозит нам? - Не знаю, - развел руками отставной генерал. - Это тайна. В Трех Башнях ее так и называли - "тайна черного моря", а на побережье Рансельгарда - "тайна тихого океана", потому что это происходит только в тихую погоду... - А все потому, что на побережье Рансельгарда настоящих кругосветников не встретишь, - фыркнул случившийся поблизости Малыш Кулк. И безмятежно объяснил: - Все очень просто. Здесь прошла каракатица Нури, и что-то ее испугало. А где-то далеко за кормой она всплыла. И нам крупно повезло, что всплыла она далеко за кормой, иначе путешествовать бы нам сейчас не горизонтально, а вертикально. - А это что еще за зверь? - не очень-то обрадовался прояснению ситуации Сварог. - Очень большой зверь, живет на глубине и кормится кашалотами, - охотно ответствовал Кулк. - Ее видели и Ратий Проск, и Пресноводный Фермер. Даже Шестипалый Язычник похвалялся, что неделю путешествовал у нее в желудке и встретил там людей с жабрами, из ушей которых истекал мед... Впрочем, у Язычника были серьезные причины врать, потому что, когда он отсутствовал, кто-то прокрался в Келью Чечевичного Короля... - Задам вопрос иначе, - резко оборвал сей бурный поток командир, опасаясь наводнения. - Что испугало эту твою каракатицу? Кажется, на сей момент это единственная тварь, которая предпочла путешествовать не от тонущего материка, а к нему... Может, и нам имеет смысл опасаться того, что всполошило ее? - Вот уж не знаю. Только вряд ли муравьям стоит бояться львов. Плоскости не пересекаются. Рассказывали, что в океане есть места, где вода солонее, и соль разъедает кожу Нури. Вот она и дрейфует... - Сказки, - вдруг поддержал Пэвера боцман. - Что за чушь - гигантская каракатица! Мастер генерал прав: "тайна тихого океана". А то, что на набережных Рансельгарда не встретишь настоящих кругосветников - чушь еще большая. А Стрекозиный Язык? А Висмус Отважный? Да и вообще!.. - Плывет! - вдруг принялся тыкать пальцем один из матросов в болтающийся на волнах бесформенный предмет у самой границы приближающегося тумана. Не понятно что. Черное на черном и, как тут же отметил Сварог, магического ореола лишенное напрочь. - Думаю, не надо это доставать, - ни к кому конкретно не обращаясь, обронила Чуба-Ху. - Не стоит забирать у волн то, что принадлежит им по праву... - А вдруг перед нами разгадка тайны? - загорячился суб-генерал, и на лбу его заблестели бисеринки пота. "Что, дружок, похмелье?" - чуть было не посочувствовал вслух Сварог, но тем не менее принял сторону Пэвера: - Приготовить трал и багры! Предмет изловить и поднять на ют! - И все-таки лучше не надо отнимать у волн их добычу, - прошептала Чуба-Ху и отошла в сторону. Через пять минут рыбалка закончилась. Загадочный предмет был пойман, водружен на палубу, с него стекала черная вода. Предмет оказался человеком в глубоководном водолазном костюме. Медный шлем с толстым "лобовым" стеклом, свинцовые подошвы, жесткая ткань вроде толстой резины. Кессонная болезнь водолазу не грозила: к моменту поднятия на борт он уже был благополучно мертв. Матросы свинтили и отставили на палубу мощный шлем. У найденного было почти детское лицо. Черные усики только пробились, смоляные кудри шевелил ветер... И тут Пэвер, боясь прикоснуться к мертвецу, стал показывать на испещрившие кожу родимые пятна - или что-то весьма похожее: - За борт его! За борт! Это береговая тля! Сварог не понял ни фига - зато матросики мигом оценили грозящую опасность. Тело, даром что скафандр весил немало, в мгновение ока перелетело фальшборт и с сочным плеском окунулось в черные волны. И больше не всплыло. Водолазный шлем прыгнул следом. Пэвер критически осмотрел руки касавшихся мертвеца моряков. - Вроде пронесло... Марш на кухню, уксусом протереть! - И малость порозовевший лицом суб-генерал наконец посчитал возможным обратиться к Сварогу: - Очень опасная дрянь, знаете ли, хотя выглядит как жалкий картофельный трутень. Стоит попасть на кожу - тут же вгрызается и уходит внутрь. Был человек - и нет человека... Вот только обитает-то она в прибрежных водах, солнышко любит. И здесь ей взяться просто неоткуда... - Можно подумать, водолазу здесь есть откуда взяться, - сжал губы Сварог. - Посреди океана-то. А ведь помер он не так что бы очень давно... Вслух он не сказал, что взяться бедовый водолаз мог только с подводной лодки - а до таких аппаратов димерийцам еще расти и расти. И если вспомнить, что нечто подобное упоминалось в дневнике Ксэнга, то... то тогда вообще ничего не понятно. Он выловил из воздуха бутыль уксуса и обильно полил палубу в том месте, где лежал человек в скафандре. Оглянулся на Чуба-Ху - дескать, зря тебя не послушали... Заиграла боцманская трубка, командуя завтрак, и Сварог вспомнил, что так еще и не позавтракал - со всеми этими заморочками. А ветерок, знаете ли, нагоняет зверский аппетит... Лорд Гэйр в окружении Чубы и Пэвера двинулся к ближайшему люку. Ему уже во всю мнились деликатесы в кают-компании, но... В люк вывалилась толпа матросов, кинулась к нему. Что еще, - бунт, что ли?! Рука скользнула за шауром, но толпа, сохраняя дистанцию, троицу обтекла. Сварог оторопело обернулся. Его бравая команда снова строилась в две шеренги. Старшие осматривали подчиненных, свирепо сверкали глазами на опоздавших и делали придирчивые замечания насчет нарушений формы одежды. Последней на палубе показалась Клади. Может, она и желала высказаться насчет того, что два приказа к общему построению за одно утро - это уже перебор, но, оценив торжественность момента, прикусила язычок. Заняла место за спиной повернувшегося к личному составу Сварога. Младшие офицеры, чеканя шаг, по очереди доложили, что в соответствии с сигналом "свистать всех наверх" команда построена и ждет дальнейших приказаний. Сварог сквозь зубы спросил Рошаля, зачем, Ловьяд забери его душу, тот сыграл общее построение. - Я?.. - искренне изумился старший охранитель короны. Вот такие пироги с котятами... Хренотень, мягко говоря, продолжалась. За пять минут опроса выяснилось, что сбор не играл ни дож, ни вахтенные, ни бертольеры. Попахивало хорошо продуманным и организованным саботажем. И еще попахивало ощущением, будто кто-то, незваным пассажиром проникший на броненосец, специально устроил беготню - чтоб расставленные по всем трюмам матросы не мешали чинить диверсию... - Ну значит, так, - маскап прошелся между шеренг, заложив руки за спину и едва сдерживаясь, чтобы не... в общем, чтобы не сорваться и не наделать глупостей. Хоть один-то человек должен оставаться нормальным в этом бедламе. - Приказываю отныне считать сигнал "свистать всех наверх" провокационным и вязать зачинщика по рукам и ногам. Сдается мне, ради того он вас и выгнал на палубу, чтоб не мешали вредить... Отныне большой сбор проводить по сигналу "сушить весла". Ясно? - Так точно, мастер капитан!!! - от вылетевшего из глоток крика завибрировали стекла в иллюминаторах. - По местам бегом марш! Туман надвигается, в оба мне смотреть! - И, подумав, он решил нарушить изученный от корки до корки Кодекс мореплавания: - Позиционные огни не зажигать - не до того... В самом деле: весьма сомнительно, что здесь "Серебряный удар" столкнется с каким-нибудь кораблем, а вот врагам будет не в пример легче в тумане найти броненосец по огням... Экипаж рассыпался. Понятно, клаустонцы проигрывали гидерийцам в палубном беге. Но уже ничего, освоились... Команда исчезла в люках без сухопутной сутолоки. Сварог подумал, что позавтракать ему придется не скоро. Предстояло опять обшаривать корабль, и на этот раз во что бы то ни стало отыскать злоумышленников - или хотя бы отгадать их замыслы... И отгадка пришла сама собой. Он уже переступил одной ногой комингс - и тут его настиг истеричный вопль бакового наблюдающего: - Земля!!! Прямо по курсу земля! Первая мысль была о том, что в наблюдающего вселился бес (теперь дежурство нес матросик Норек - стоявший на посту у котельной и вроде бы магическому воздействию был повержен в наименьшей степени). Тот самый бес, который донимал и изводил Сварога спозаранку, подбрасывая загадки и не давая ответов. Поэтому Сварог, рыкнувши: "Подзорную трубу!" - взлетел на защищенный броней мостик, чтобы убедиться прежде всего самому. Ну и естественно, это была никакая не земля, даже без трубы ясно. От горизонта, обгоняя надвигающийся туман, на броненосец надвигалась орда, будто не бездонный океан бурлил под форштевнем, а гуляй-поле. - Блуждающие Острова? - робко прошептали за спиной. Мальчишка-вестовой взлетел следом, будто белка на сосну, и протянул трубу командиру. Сварог сфокусировал линзы - и на этот раз даже выругаться, хоть по-здешнему, хоть по-земному, сил не хватило. Это действительно мчались всадники, никаких сомнений. Вооруженные кто во что горазд, словно моджахеды, седоки погоняли запряженных дельфинов, и число нападающим было - тьма. И можно было считать везением, что всадники не утерпели, не подождали, пока броненосец запутается в тумане, и не подкрались по-тихому. - Свистать всех наверх! - заорал маскап. Мальчишка скатился по трапу. Тут же оглушительно взвыл корабельный ревун, повторяя - или, правильнее репетуя, - команду. Сварог тоже спустился в рубку и увидел мертвенно побелевшие лица Пэвера, Олеса и новоиспеченного бертольера, как его, Дикса. - Война, да? - азартно подобрался Олес. - Соленый Клюв, это люди-рыбы Соленого Клюва... - вякнул бертольер. - Вооружиться! Нашим держаться вместе! Ход не сбавлять, курс прежний! - рассыпал Сварог вокруг себя пригоршню команд и тут заметил, что верхняя палуба подозрительно пуста. А фронт лихих наездников все ближе... - Играть "Сушить весла!" - запоздало переменил он приказ, крепко подозревая, что ради такой вот путаницы и были врагом устроены утренние шарады. - Играть "Корабль, к бою!". - Нет такой команды! - бертольер аж петуха пустил от волнения. - А какая есть?! - Есть "Боевая готовность номер раз" и "Корабль к бою и походу готов"! - Играй все что угодно, миленький, - сказал Сварог, прикрывая глаза. - Играй что хочешь, сволочь, только чтоб команда мигом на палубе оказалась! И чтоб все при оружии! Иначе я тебя, гнида моя дорогая, на двадцать частей кортиком покрошу!!! Корабельный ревун заулюлюкал. Накатывающаяся конница (или дельфинница?) ответила густым, будто сметана, воем. И хотя солнца не было, черные спины дельфинов мокро бликовали, слепя глаза. - Эго-о-ой!!! - выли наездники, как тысяча;: чингачгуков, и потрясали кривыми саблями с гарпунными зазубринами. Палить по такому противнику из мортиры, да на такой дистанции, даже шрапнелью - смысла было ноль: пока наведешь прицел, тебя десять раз оскальпируют, али нет у нападавших такой традиции? А еще минута, и плутонги* окажутся бессильны... * Плутонг - группа орудий, объединенных на одном посту и имеющих одинаковый угол обстрела. Наконец - не прошло и года - на палубу посыпались карабинеры и автоматчики. Сварог обругал себя, что не догадался провести пару-тройку учений на случай подобной встречи. Но кто, позвольте спросить, мог предвидеть такой случай? Теперь-то остается только локти грызть... Скорее, не мы им нужны, а корабль. Железо. И все ценное, что есть на корабле. Океанские разбойники явно намерены без спроса прихватить, что понравилось. - Отставить "к орудиям"! Занять позиции вдоль бортов! Приготовиться к абордажному бою! Кто не захватил оружия, мигом за ним! Оставшихся на постах - на палубу, всехКлади, Рошаль, ко мне! Кажется, он успел кое-как организовать толпу. Но шансы все равно оставались более чем зыбкими. Хотя у нападавших, уже даже рожи авангарда можно разглядеть, нет огнестрельного оружия. Может, прорвемся?.. Бойцы дали первый залп. Взметнулись брызги, поплыл пороховой дым. Несколько всадников сверзилось в воду, один застрял в стремени, и дельфин поволок его вспарывать волну, будто потерявшего равновесие водного лыжника. Однако и атакующие имели пару домашних заготовок про запас: лишь забежавшие на нос матросы пристрелялись, передняя линия лавы по беззвучной и не выявленной команде ушла под воду. Без всякой магии. Только пена встала столбом. А следом неслись новые и новые лихачи, по надстройкам забарабанил град стрел. Стрелы царапали броню и искали щели. На ближней дистанции, оказывается, стрелы не такое уж и хилое оружие против многодюймовых калибров... И Сварог вдруг понял, что - нет, не прорвемся... Хлоп! Первая линия вынырнула где-то напротив шканцев по обоим бортам. Опять пронесся победный вой, следом свистнули абордажные крючья. Команда ответила хаотичной и не шибко точной пальбой. Один всадник вынырнул слишком далеко, его затащило в кильватерную струю и утянуло под винт. Возня у орудийной башни на носу иссякла. Вот стрела сшибла выглядывавшего из-за башни мортиры матроса, боец харкнул кровью на палубу и завалился мешком. Вот упал стоящий рядом матрос с вошедшим под ребра арбалетным болтом. Вот третий повис на леерах - а может быть, прикинулся трупом, дабы уцелеть в сече и сдаться на милость победителя... Вдоль борта, скребясь о ватерлинию, невесть откуда вынырнула цепочка байдарочных днищ. Опять, будто невидимый дирижер отдал беззвучную команду, байдарки разом перевернулись килями вниз, в каждой сидело по двое бойцов, один победно дудел в морскую витую раковину, другой, сжимая в зубах кривой кинжал, тут же бросился карабкаться вверх по броне, и самое страшное - это ему удавалось. А вдалеке наперерез "Серебряному удару" уже мчались не дельфины с одиночными седоками, а звери вроде касаток. У каждого на спине по три бойца, да еще по одному сзади, в плоскодонках, низко стелющихся над волной, но как будто готовых взмыть и спикировать хоть на клотик, хоть в одну из захлебывающихся дымом труб... А потом произошло самое кошмарное. Синее марево, окутавшее корабль, вдруг вспыхнуло ослепительно ярко - и в тот же момент пальба разом прекратилась! Люди дружно бросали оружие на палубу и принимались с интересом перегибаться за борт. Даже пальцами показывать на приближающуюся орду... Сварог глазам своим не поверил. - Ну вот и все, отплавали, - с некоторым даже облегчением в голосе сообщил за его спиной Пэвер. Сварог резко обернулся. Опальный суб-генерал улыбался во всю пасть и счастливо потирал руки, а в глазах его плясали прежние искорки безумия. - И хорошо, и ладненько, - поддакнул Олес. - Надоело, генерал, по волнам-то болтаться... - Отставить панику!.. - начал было Сварог страшным шепотом, но запнулся. Никто паниковать и не думал. Стих рокот машин, "Серебряный удар" ощутимо замедлял ход. Побросавший оружие экипаж слаженно, будто подчиняясь неслышной команде, выстраивался в одну шеренгу вдоль правого борта и радостными воплями приветствовал нападающих. - Опять, - сказала Клади. - Опять то же самое, что было ночью. Какая-то магия, очень сильная, кто-то внушает нам, что сопротивляться не стоит... Он и сам понимал, что это магия. Но что он мог поделать?! Сварог больно ухватил ее за плечо. - А ты?! Ты тоже так думаешь?! Она резко высвободилась, сверкнула гневной зеленью глаз... и вдруг улыбнулась. - Я в порядке, граф... Я... я, понимаешь ли, внушила сама себе, что не поддаюсь чужому внушению. Вот и не поддаюсь... Ох уж эта магия... А захватчики уже облепили борта, как муравьи дохлого жука, переваливались через фальшборт, быстро обыскивали застывших столбами матросов, разбивали на группки и куда-то уводили... Сварог до крови закусил губу. Он ощущал полную, всепожирающую беспомощность - одно дело, когда на корабле бунт и есть возможности подавить его, одно дело, когда имеет место стычка с превосходящими силами противника, но совсем другое, если экипаж сам, добровольно спускает флаг, пребывая в полной уверенности, что действует исключительно по собственному желанию... Теперь он очень хорошо представлял себе, что чувствовала команда "Адмирала Фраста", когда на броненосце словно из воздуха материализовалась толпа вооруженных тоурантцев... Ну, за себя Сварог боялся в последнюю очередь, в крайнем случае он уйдет на дно - в прямом смысле... а вот людей, доверившихся графу людей жалко, ведь полягут не за грош. Сознавая, что он уже проиграл это свое морское сражение, Сварог лихорадочно пытался придумать какой-то изворот. Надавать тумаков и заставить отрываться на скорости? Не получится, дельфины дадут броненосцу не сто - триста очков вперед. Уйти в трюмы, задраиться? А ежели просто так, шутки ради, пустят "Удар" ко дну?.. Боковым зрением он засек, что Чуба начала обращаться, готовясь к рукопашной. - Не надо! - крикнул он - потому что не надо раньше времени показывать, что у тебя в рукаве есть сомнительные, но козыри, потому что собаке перепилят горло в первую очередь, а женщину.... И добавил тихо: - Поздно. Бой, так и не начавшись, был проигран. "Серебряный удар" оказался захвачен чужаками практически без сопротивления. По палубам прокатился траурный сигнал... Глава одиннадцатая. Сын тюленя Шмидта Не от того свербило в душе плененного графа Гэйра, что их обыскали. Обшарили-то, надо сказать, весьма поверхностно. Даже матросов на предмет потаенного оружия облапали тщательней, чем командный состав - может быть, считая начальство менее рисковым народом... Хотя шаура, надо сказать, Сварог лишился. Хотя, спрашивается, зачем отбирать игрушку у пленника, который себя пленником отнюдь не полагает, а полагает себя в обществе милых и гостеприимных друзей... По крайней мере, должен полагать. Неужели конвоиры узнали, что синяя магия Сварога не берет? А вот клык Зверя не понравился татуированному с ног до головы охраннику, пыхтящему и в висящий картошкой нос, и в спрятавшиеся за ушами жабры - зуб был отброшен в угол кают-компании, где плененный капитан его после посредственного шмона и подобрал. И не слишком уж жестоко с ними обращались. Офицеров и женщин всего лишь заперли здесь, подальше от команды, чтоб не мутили воду и не подбивали на бунт. Женщин, кстати, с ходу не насиловали, над экипажем не глумились, ценности с корабля не выносили, кингстоны пока, опять же, не открывали... А свербила его насквозь непонятная ситуация. Ну, люди-рыбы - это мы разумеем, это бывает, пираты с жабрами, и все такое прочее - хоть с крыльями, пожалуйста. Но ведь они, как положено им ролью вольных корсаров, именно что не насиловали, не глумились и не грабили - словно выжидали чего-то. Чего? И почему они напали на броненосец - мало ли других, менее защищенных судов в настоящую минуту улепетывают прочь от Атара?.. Значит, что-то другое нужно им именно от "Серебряного удара". - Все целы? - угрюмо спросил Сварог у своих друзей-приятелей, сгрудившихся вокруг. - Это не регулярная армия, это всего лишь банда, - воспрянул Рошаль и принялся нервно мерить кают-компанию шагами, от иллюминатора к двери, от двери к иллюминатору, раздраженно отталкивая попадающихся на пути гидернийско-тоурантских офицеров. Офицеры поглядывали на Сварога выжидательно и вопросительно: мол, как выпутываться будем, дорогой товарищ маскап?.. Дверь была надежно заперта, а за иллюминатором ничего интересного не происходило: серые волны и серое небо. Захватчики вели "Серебряный удар" им одним известным курсом. Масграм в бессилии ударил кулаком о раскрытую ладонь другой руки. - Броненосец в лапах банды каких-то лягушек!.. - Повторяю простой и требующий односложного ответа вопрос: все целы? - жестко перебил Сварог. - Мне снова бедро задели, - признался Олес, сидючи на стуле в дальнем углу отсека. - Кровь пошла, но Чуба уже перевязала. - Подумать только, если б меня не опоили вином, мы бы не свернули с правильного курса...- захрустел кулаками суб-генерал. - Да не смотрите вы так, граф, цел я, цел. И уже соображаю, что к чему. Как затменье какое нашло... А вот другие сложили головы... Действительно, синее сияние практически сошло на нет - так, лишь легкая дымка виделась в магическом зрении, видать, сложно для ихтиандров держать его включенным постоянно, и к экипажу мало-помалу возвращался разум... Сварог отвернулся, сжал зубы. А ведь такую версию он не учел, хотя теперь она кажется самой разумной. Стоявший у штурвала разбитной малый не для того разворачивал броненосец лагом, чтоб бортовая качка опрокинула. И вообще, скорее всего, не виноват гидерниец. Дюжина местных боевых пловцов проникла ночью на корабль, один воспользовался моментом и подсыпал дрянь в вино, другой ликвидировал рулевого, как класс, третий навел морок на кочегаров. Им всего-то и надо было, чтобы корабль подошел как можно ближе, оказался в пределах досягаемости десантной бригады. И задачка для них была - тьфу... - Цел, - продолжался доклад. - Здоров. - Невредима. - Думаю, это они специально каракатицу пугнули. Им все равно, плывущий корабль грабить или со дна добычу поднимать, - процедила сквозь зубы Чуба-Ху. - А водолаз откуда взялся? - завелся дотошный суб-генерал. - Кроме того, каракатица Нури - существо наукой не изученное, да и сам факт ее пребывания на этом свете, а не на том весьма спорен... И потом, никто нас пока не грабит. - Именно что пока. - Вот у моего папаши были тюрьмы, сидеть в них одно удовольствие, неделями пленнику воды не давали. А тут, кажется, от сырости я скоро плесенью зарасту. - А я в чистое белье не успел переодеться. А в несвежем помирать нет никакого удовольствия. Перед боем мы всегда в чистое переодевались. Такая вот нехитрая радость... Клади хранила гордое молчание - совсем как иные хранили терпение во глубине очень далеких отсюда руд... Клацнула наружная задвижка, и в кают-компанию вошли трое. Пленники машинально подались назад, подальше от двери. Однако никто с ходу не стал орать "лицом к стене" и "выходи на расстрел по одному". Напротив, вошедшие двигались с явственной ленцой и на офицеров "Удара" обращали внимания не больше, чем обожравшийся кот на отечественную сосиску. Сварог, не скрывая любопытства, разглядывал ихтиандров - не каждый день такое увидишь. Все трое одеты в некое подобие облегающих шорт, на широких лоснящихся поясах из шершавей кожи, вроде как акульей, - сплошь карманы и кармашки. К руке каждого приторочен сыромятным ремешком витой обоюдоострый кинжал раза в полтора длинней гидернийских кортиков. Через грудь идет еще один ремень, на котором за спиной висит по колчану и разряженному арбалету. Эти ремни были гораздо тоньше и позволяли вдоволь налюбоваться татуировками троицы, если уж возникнет такое желание. Тут тебе и пресловутая каракатица, уволакивающая на дно по кашалоту в каждом щупальце. И что-то вроде "Девятого вала" кисти незабвенного Айвазовского, и более мирные сюжеты: поедание акулами человека-рыбы, поедание людьми-рыбами акулы, поедание людьми-рыбами людей-рыб... Явившиеся тоже рассматривали пленников, но как бы между делом, как докучную проблему, а вид имели сосредоточенный и занятой. Один, самый рослый и выделяющийся богатырским размахом плеч, стоял чуть впереди, свободной рукой, будто четки, перебирая ожерелье из жемчужин, и неторопливо продолжал давно, похоже, начатый разговор - ихтиандр слева жаловался главарю: - ...Я и за порогом искал, и уголь весь перевернул - синее сердце будто Трехглавый Щур слизал... - Синих сердец набрать нетрудно, трудно заговорить их на чужой блеск. Но мне Хатхичол должен пять заговоров, и я тебе их уступлю, если твоя раковина для меня нежно откроет створки, - важно ответил главарь. - Ставишь чешую? - Бери выше, омаром клянусь, чтоб мне уйти в глину. - Договорились, но помни, что договор чешуи дороже... Наконец главарь соизволил обратить внимание на пленников: - Не бойтесь, сухокожие гидерийцы, мы не причиним вам вреда... если вы будете вести себя пристойно. Не для того мы пришли, чтобы сразу убивать... Сварог отметил, что он отвлекся от крайне содержательной беседы, лишь когда перехватил скрестившиеся на своих татуировках взгляды. - Нет, пусть они боятся, пусть их волосы шевелятся от страха, - забубнил человек-амфибия слева. - Пусть их зубы крошатся от страха. Пусть их глаза слепнут от страха, будто они стали свидетелями битвы у Рифа Лысых Вдов, - зачем-то стал корчить из себя бесноватого вожак. Сварогу до зуда захотелось продемонстрировать гостям преимущества техники десантников и ларов перед подвешенными на ремешки кинжалами, но он дипломатично решил некоторое время потерпеть выходки водоплавающих гомо сапиенсов. Во-первых, его живо заинтересовало, почему они так распределили роли - обычно ведь "злого следователя" играют подчиненные, а не командиры. А во-вторых, было у Сварога серьезное подозрение, что прочая банда сейчас вовсю восседает на палубе, и вспышка народного негодования обернется против него же самого. - Мы не гидерийцы... - осторожно сказал он. Палуба под ногами слегка качнулась, корабль взял новый курс. И тут вперед выступил водоплавающий и водоныряющий воин - тот, что стоял сзади, чуть правее, и до сих пор держал пасть на замке. И хотя он был ниже ростом, да и амуниция у всей тройки не блистала разнообразием, сразу стало ясно, кто тут настоящий начальник. Тем более что у него за поясом торчала рукоять шаура. - Этого, - наугад ткнул палец с ногтем, действительно похожим на рыбью чешуйку, - на допрос. Пытка водой третьей глубины, пока не скажет, кто они такие. А с остальными я немного поболтаю. Доклады буду принимать прямо здесь. Число часовых снаружи увеличить втрое. А ведь молодец человек-плотва, подумал Сварог, не сказал в лоб: "Увеличить охрану до дюжины сабель", а сказал: "втрое". Пусть мы у него в руках, то есть в ластах, но военную тайну блюдет, не выдал ни словом, ни чихом, сколько там снаружи часовых. И водостойких своих душманов отослал подальше - дескать, разговор пойдет специфический. Двое рыболюдей послушно выдернули вопящего гидернийца-офицера из строя пленников и уволокли куда-то за пределы каюты. Офицер пытался орать "Гидерния без скверны!" и "Димерия для Гидернии!", но, увы, без особого успеха. Остальные еще сильнее вжались в переборку и настороженно ждали продолжения. - Итак, мастера хорошие, давайте поговорим не как палач и жертва, а, скажем, как настоящие любители приключений, - задушевно начал рыбий начальник. - Ведь вы, насколько я успел за ночь просеять матросскую болтовню, прямо-таки заправские волшебники. Кто из вас умеет превращаться в волка? - Ваш покорный слуга, - зачем-то выступил вперед Олес. Суть его игры Сварог не понял и даже пока не ресшил, поддерживать ли. - Ответ неправильный. И следующую ложь я буду вынужден наказать кровью... - Я, - поспешила откликнуться Чуба-Ху. - Уже лучше, - ихтиандр растянул пасть в улыбке. - Теперь меня интересует, кто умеет оборачиваться другим человеком? Скажем, моим закадычным врагом адмиралом Базаром. - Я, - решил не подставлять под удар чужие головы граф Гэйр. Не из благородства показного - просто негоже. - Правду говорить всегда проще, - милостиво кивнул главный ихтиандр. - Кстати, отброшу титулы. Можете называть меня Унгтатом. Я король Унгтат, Соленый Клюв, правнук Диха, не слыхали? Ну да, шершавые, откуда вам про меня знать... В каюту ввалился очередной рыбий глаз - у этого на впалой груди вытатуированная меч-рыба пронзала чайку, - испуганно вылупил зенки и выдал кошмарную новость: - Горе, командир! Это не тот корабль! Это не "Адмирал Фраст"! Там, на боку корабля, другое написано - какой-то "Серебряный удар"... - Идиот, - спокойно сказал назвавшийся Унгтатом. - Медуза. Трепанг безмозглый. Прочь с глаз моих навсегда. И он снова повернулся к пленникам, ухмыльнулся. - Пресная хитрость, гидернийцы. Вы думали, что обманите нас, если поменяете название? Не получилось. Мы нашли то, что искали, а именно - вас... "Ага, - понял Сварог, - значит, действительно им нужны мы. Откуда-то они знали, что корабль должен называться "Адмиралом"..." - Я слыхал только про Диха, - неожиданно сказал Пэвер. - Но в Трех Башнях почему-то принято считать, что это был не человек, а разумный тюлень... - Ты смотри-ка! - хлопнул себя по ляжкам ихтиандр. - Где, говоришь, находятся эти башни? А впрочем, какая разница, нет больше ни башен, ни старого материка. А ведь ваши сухокожие мужи были правы. Дих - действительно разумный тюлень, а я - правнук разумного тюленя, и моя магия в чем-то покрепче вашей будет. Сварог внутренне передернулся. Он понимал, почему кто-то может набиваться в дети лейтенанту Шмидту, но вот к тюленю... Брр. Ну, это потом. А пока главное, что он не торопится звать свору подручных, чтоб всем кадыки вырвать. Значит, нужны зачем-то сыну лейтенанта Тюленя арестованные колдуны в лице Сварога. И даже не как пленники, а как приятели... В кают-компанию вломился следующий боец, и вытатуированный сюжет на его животе странным образом напомнил Сварогу "Моби Дика" - угрюмые китобои в завитках волн гарпунят гигантскую тушу. - О, славный Унггат, мы перерыли весь трюм, от твоих людей теперь пахнет гнилой картошкой, больше никто на корабле не прячется... - Вот и славно, - сказал Унггат, почесываясь. - Значит, все в сборе. Человек с Плавающих Растений хорошо заплатит за улов... Что говорит пытуемый? Зачем они сели на этот корабль? - Пытуемый пока ничего не говорит. Он без сознания. Яй-Вака впрыснул ему под веки слишком много горькой воды... Очевидно, что-то такое проскользнуло во взгляде Сварога, тюлений сын тут же напрягся: - Может быть, ты, мой друг, знаешь, зачем нас попросили захватить корабль, который захватили вы? Кстати, ты не назвал своего имени. - Там, откуда я родом, меня звали графом Гэйром, - медленно и очень тщательно подбирая слова, сказал Сварог. На сцене, кажется, появляется новый персонаж. Некто, кто попросил тюленей напасть на "Удар". Какой-то человек с каких-то Плавающих Растений... - А зачем вы напали на нас, я понятия не имею. Может быть, по ошибке? - Сиятельный граф Гэйр думает, что Человек с Плавающих Растений ошибается, - с явным подтекстом прокомментировал эти слова Унггат своему подручному, и тот оскалил в ухмылке зубы. Все-таки это были не люди, не люди, и все тут, потому что в пасти ухмыльнувшегося острые полупрозрачные зубки громоздились в три ряда. - Сиятельный граф делает большую ошибку. Но, как приятель, я не стану держать сиятельного графа в пассатном тумане. Мы следуем к острову Раскаявшихся Капитанов, которым правлю я, правнук Диха, король Унггат - Соленый Клюв. И уж там-то я смогу выведать правду. Люди с Плавающих Растений - люди жадные, но за вас, гидернийцы с "Адмирала Фраста", заплатили сполна. Зачем? Моему величеству тоже интересно это узнать - может быть, цена была слишком маленькой... Ты чего тут застыл айсбергом?! - вдруг взвился тюлений сын на подчиненного. - Гидерийца оттереть уксусом и снова пытать! Младший ихтиандр исчез, будто центавр в руке нищего. Соленый Клюв повернулся к Сварогу, растянул прозрачные губы в улыбке. - Светлейший граф, не соизволите ли пройти со мной для небольшой и доверительной беседы, которая, возможно, повлияет на вашу дальнейшую судьбу? - В каких университетах манерам учились, великий король? - совершенно серьезно спросил Сварог. Рот ихтиандра растянулся еще больше, хотя, казалось бы, дальше уже некуда, еще немного, и губы порвутся с треском... - Мои университеты здесь, под водой и на воде. А говорить по-вашему меня учат такие же, как вы, людишки... Ну так мы идем или мне позвать Яй-Ваку? Сварог пожал плечами, мельком оглянулся на своих, подмигнул Клади. Мол, я скоро. Страха он действительно не испытывал - ну не для того же захватывали корабль, чтобы капитана тут же и убить. А если начнутся переговоры, то всегда можно отыскать лазейку... Он поднялся и галантно предложил Королю Унггату покинуть кают-компанию первым. Король не удочку не попался и довольно-таки бесцеремонно вытолкнул Сварога вперед. В сопровождении двух молчаливых людей-жаб с арбалетами наперевес они проследовали в капитанскую каюту, в которой теперь обосновался Соленый Клюв. Что-то часто власть на корабле меняется, некстати подумал Сварог. Не к добру. Особых перестановок в каюте не наблюдалось, даже шпага осталась висеть на стене - а вот разве что постель была скинута на пол, и прямо на ней возвышался большущий, литров на сто, аквариум, доверху наполненный мутноватой морской водой - этот аквариум вроде бы украшал кубрик среднего офицерского состава "Адмирала", если Сварогу память не изменяла. - Я присяду, а ты изволь постоять, мне так удобнее, - распорядился Соленый Клюв, без экивоков переходя на панибратство, и уселся прямиком на пол перед аквариумом. Зачерпнул обеими руками из него воду и полил себе на жабры. Вода обильно потекла и на постель. Сварог досадливо поморщился. - Сохнут, - доверительно сообщил Клюв. - Нельзя долго в сухом воздухе быть. Поэтому от тебя зависит, протянется ли наша беседа долго или мы сможем договориться быстро. - Куда идет корабль? - спросил Сварог, прислоняясь к косяку. Унггат заухал по-совиному - что, видимо, означало в его понимании смех. - Вообще-то, граф, по логике событий, вопросы задаю я. Но, так и быть, отвечу. Мы, повторюсь, направляемся к острову Раскаявшихся Капитанов, моему королевству... А теперь твоя очередь, граф. Советую тебе быть совершенно искренним. У меня один вопрос, простой и понятный: кто ты такой? - Хотел бы я сам это понять, - совершенно искренне ответил Сварог. - Особенно теперь, когда мой дом неизвестно где... Соленый Клюв воспринял его слова на счет Атара и важно кивнул. - Да, сухокожие, не везет вам раз в пятьсот ваших лет... Нет чтобы, как мы, жили в воде, горя бы не знали, так все плаваете туда-сюда, суетитесь... - А вас правда создал сухокожий? - участливо спросил Сварог. Но Унгтат на шпильку не обиделся. - Давно это было, - охотно сказал он. - Великий Сиргамас, из ваших, сухокожих, породил из собственного горла моего деда, Диха, который мог дышать и под водой, и над. Передал ему аппарат, который может превращать простых людей в людей-рыб, а сам отправился в другой мир - нести и там свет знаний и водяного счастья. Завещав нам быть хранителями и преумножателями своего благородного дела по превращению сухокожих людей в людей нормальных. И вот уже сто лет мы честно выполняем свой долг: превращаем... "Нет уж, - подумал Сварог, - скорее всего, Сиргамас был твоим дедулей укокошен и отправился на дно кормить простых рыб... Если легенда не врет..." И спросил с интересом: - И все соглашаются быть... превращенными? - После обработки моей магией - никто не отказывается. А потом, им и деваться некуда... Нас на острове много, очень много, ты сам удивишься, сколько. Почти шестьсот осчастливленных. - Ну а мы-то зачем вам понадобились? Соленый Клюв вновь полил шею водицей. Сказал лениво: - Вообще-то я привык, чтобы ко мне обращались "король". Можно без Великого. Ну да я тебя, граф, по-первости прощаю... Мне ты не очень нужен. Пока. Пока я не выясню, зачем ты понадобился Человеку с Плавающих Растений... .- А это кто? - простецки спросил Сварог. - Я с ним, кажется, не знаком... - Твое счастье, граф. Признаюсь, мы друг друга не любим, но иногда, знаешь ли, приходится оказывать взаимные услуги. - Он будет ждать нас на вашем острове? Соленый Клюв нахмурился. - Кажется, ты задаешь много вопросов. И, кажется, я просил называть меня "король". - Виноват, исправлюсь... ваше величество, - поклонился Сварог. Ему чертовски хотелось познакомиться с этим Человеком-Растением и побеседовать с глазу на глаз. Но, увы, не в такой обстановке. - Итак, я повторяю. Зачем ты понадобился Человеку с Плавающих Растений? Понятно, сейчас пойдет дешевый шантаж и перевербовка. Если Сварог нужен кому-то, то почему ему не пригодиться и Соленому Клюву - так, на всякий случай... - А растения что, действительно плавают? - заинтригованно спросил Сварог. - Граф! Сварог развел руки. Он уже давно разглядывал двоякодышащего короля "третьим глазом", но почему-то только сейчас разглядел источник магии, называемой им синей. В горле Унггата мерцала лазу-ревым цветом яркая точка - аккурат за адамовым яблоком. И ежели по ней вдарить, сил не жалеючи, глядишь, и своротим клювик мокрому королю... - Ну сами посудите, ваше величество! - сказал Сварог с некоторым надрывом в голосе. - Откуда я могу знать зачем, если даже с ним не знаком?! Соленый Клюв нахмурился еще больше. Пленник был мало того что жалок, так еще и глуп. Но ведь зачем-то Человек с Плавающих Растений хотел получить именно его - живого или мертвого. Значит, есть, есть в нем нечто. Люди оттуда хитрые и коварные, они никогда не ошибаются... Ну, почти никогда. - Он сказал, что очень ты ему нужен для выполнения какой-то работы. Что ты умеешь делать? Сварог шумно выпустил воздух из легких и показал фокус с прикуриванием от пальца. Унгтат смотрел за этим процессом настороженно. - Впечатляет, - прокомментировал он ровным голосом. - Но умение бесполезное. Впрочем, еще ты умеешь быть другими людьми. И, следовательно, еще много всего умеешь... Например, умеешь не подчиняться моей синей магии. Ну не из-за этого же он попросил тебя отловить... Хотя... - Последовал очередной полив жабр. - Мне пора в море, приятель, у нас времени в обрез, а беседа что-то не налаживается... Жаль. Я думал, граф, - может, и не отдавать тебя Человеку с Плавающих Растений. Может, думал, оставить себе, - пригодишься, мало ли... Так что выхода у нас четыре. Человек с Плавающих Растений сказал, что ты ему нужен. Но если не получится взять тебя живым - его вполне устроит и труп. Эта раз выход и это два выход. Выход номер три: ты мне честно рассказываешь о себе и поступаешь ко мне на службу, а этому я передам, что ты утонул и мои ребята не смогли найти твое тело. На службе не обижу, не беспокойся. И выход четыре: я зову Яй-Ваку. Как видишь, граф, ты выигрываешь только при третьем варианте. И на раздумье тебе... Собственно, дальше ломать комедию смысла не было - броненосец все дальше уходил от безопасного курса, вскорости может замаячить на горизонте пресловутый остров Подмокших, или как они там называются, Капитанов, а уж оттуда выбраться будет значительно труднее. Надо решаться. Аквариум взмыл под самый потолок - плавно и красиво, как миниатюрный инопланетный корабль, и это было так неожиданно, что у Унггата самым пошлым образом отвисла челюсть. Он еще тупо смотрел на переставший подчиняться законам гравитации сосуд, когда аквариум вдруг величественно накренился, перевернулся - и вся полноценная сотня литров соленой воды обрушилась на подсыхающего короля. Король взвыл белугой. Король вскочил на ноги и выхватил кинжал из локтевых ножен, развернулся к пленнику... Но пленник смотрел на Унггата с таким испугом и таким обалдением, что тот на миг замер. - Это ты сделал, мерзкий колдун? - прошипел Соленый Клюв. - Я?! Да помилуйте, ваше величество!.. Ни сном ни духом... - пролепетал Сварог - и подумал при этом: "А ведь это очень правильно, господа, что далеко не каждому дано отличать правду от лжи - во что мир бы тогда превратился..." А чудеса меж тем продолжались. Повисев под потолком заместо люстры, аквариум вдруг снова приобрел положенный природой вес и всей массой шваркнулся оземь, и тысячи стеклянных осколков брызнули во все стороны. Сварогу-то хоть бы что, а вот короля зацепило. Унгтат заверещал пронзительно, взмахнул кинжалом, непонятно кого намереваясь поразить, и окропил стены многострадальной каюты капельками ярко-алой крови из распоротого предплечья. И в этот момент Сварог прыгнул. Первый его удар цели не достиг - неожиданно проворен оказался тюлений сын, рыбкой скользнул в сторону, не переставая верещать, рубанул воздух крест-накрест. Сварог отшатнулся, присел, выстрелил тело вперед и в прыжке саданул каблуком в грудь короля острова Раскаявшихся Капитанов. Попал. Короля отбросило к переборке, он съехал на пол, кожа на голой груди вдруг лопнула, но из прорехи проглянуло не кровоточащее мясо, а чешуя... Верещание вдруг прекратилось, будто отключили фонивший динамик; Унгтуг, бросив кинжал и суча ногами по полу, ухватился перепончатыми ладошками за горло, и Сварог успел выхватить почему-то уже у не сопротивляющегося Клюва шаур из-за пояса - и успел в тот самый момент, когда в каюту уже начали ломиться приспешники верховного ихтиандра. Веер разящего серебра как пыль смахнул трех амфибий, что переступили порог первыми, но следом лезли другие, услышавшие вопль командира. Вжикнула одинокая арбалетная стрела - и отлетела в угол, напоровшись на защиту ларов. Прочих подобных демаршей со стороны людей-жаб не последовало, боялись зацепить королька... И только теперь Сварог вдруг понял, что Унггат вовсе не страдает от пересыхания жабр, по крайней мере пока - он смертельно боится за синюю звездочку за адамовым яблоком... - Пожар!!! - заорал Сварог первое, что пришло ему на ум, и так, что у самого уши заложило, и дал длинную очередь по лезущим внутрь ихтиандрам. Все произошло за секунду. Ихтиандры испуганно отступили, и в тот момент, когда Сварог отвлекся на их обстрел, Соленый Клюв предпринял отчаянную попытку спастись. Из такого положения, в котором он пребывал, встать на ноги быстро было просто невозможно - однако Клюву это удалось. Он взлетел вверх, как распрямляющаяся пружина, и обеими руками вцепился в запястье Сварога - запястье той руки, что сжимала шаур. Хватка оказалась железной, мерзкий Клюв повис на руке, поджав ноги, и завопил: - Ко мне! Держу!.. Сварог рыпнулся было вырваться - да какое там... Ободренные сподвижники вновь полезли в каюту. И тогда Сварог сложенными горстью пальцами свободной руки яростно ткнул короля острова Раскаявшихся Капитанов в горло. Пальцы прошли сквозь плоть удивительно и до отвращения легко, как сквозь мокрую газету, пальцы коснулись синей точки, различимой только в магическом зрении, - и... И синее сияние, навылет просвечивающее корабль, погасло, будто выключили ультрафиолетовую лампу. А Сварог в этот момент ощутил... Впрочем, разбираться в своих чувствах времени сейчас не было. Сварог мотнул головой, прогоняя мимолетное наваждение, резко развернулся, выискивая стволом опасность. Труп бесславного короля половой тряпкой валялся у его ног, а со сподвижниками происходило нечто странное. В тот момент, когда иссякло магическое свечение, их движения вдруг стали замедленными и отрывистыми, как у заржавевших роботов. Вот у одной жабы в человеческом обличье выпал из обессиленных пальцев арбалет, у другой отвалилась аж вся кисть и с противным звуком шлепнулась на палубу... Однако любоваться зрелищем распада лишенных колдовской поддержки амфибий Сварог не стал. Он бесцеремонно раскидал удивленно таращащихся в пространство ихтиандров (некоторые упали не сгибаясь, как манекены) и бросился вверх по трапу. Наверху было столь же весело. Захватчики, передвигаясь по палубе слепо, сомнамбулически, рывками, натыкались иногда на преграды, иногда друг на друга и при этом иногда теряли части собственного организма, разлагающегося на глазах. Вот лоб в лоб столкнулись двое, один потерял руку, другой ногу, но в результате упали оба, некоторое время еще дергались, тупо пытаясь подняться, но не смогли. Сварога передернуло. Он вновь вскинул шаур, дал очередь - но получилось только хуже: серебряные звездочки пробивали распадающиеся тела насквозь, при этом вырывая целые куски плоти... За бортом мелькали мокрые спины дельфинов, лишившихся седоков и теперь радостно улепетывающих прочь от железной лодки сухокожих людей. Корабль мягко качнуло, курс опять менялся. Несомненно, с новым рулевым из класса амфибий, отряда млекопитающих происходило то же самое - иными словами, "Серебряный удар" остался без рулевого. Сварог выругался. Метнулся к кают-компании, ногой вышиб дверь и, не тратя времени на разговоры и объяснения, вытолкал пленных наружу. Ухватил за локоть Рошаля: - Где матросы? - Что случилось, мастер... - Убью, ваше благородие! Где матросы заперты, спрашиваю?! - В трюме. - Освободить кочегаров и рулевого в первую очередь, живо! Нас сносит черт-те куда... Пронзительно завизжала какая-то женщина - на нее натолкнулся очередной человек-жаба и при этом потерял не то ухо, не то глаз. - Этих всех за борт! - распорядился Сварог. - Да не тряситесь вы, они не опаснее заводных игрушек... Что такое заводная игрушка, знаете?.. Он вдруг запнулся. Опять нахлынуло ощущение, то же самое, что возникло, когда он коснулся пальцами синей точки за адамовым яблоком Соленого Клюва. Мир на мгновение подернулся лазурной пленкой, и над левым виском больно запульсировал плотный призрачный сгусток непонятно чего, не больше шарика для пинг-понга. Сварог непроизвольно дернул головой, непроизвольно посмотрел туда, где телепался этот шарик - там, над головой, разумеется, ничего не было, но премерзкое чувство, что сгусток все равно остался, привязанный к Сварогу, как веревочкой, не проходило... Нахлынуло и схлынуло. Все вновь вернулось к обыденности. Сварог помотал головой. Что еще за чертовщина... - Выводы! - потребовал он, едва перешагнувши порог ходовой рубки, где оставленные им штурманы лихорадочно определялись по приборам и картам в океанском пространстве. Сварог вернулся с обхода корабля, побывавшего в руках водоныряющих захватчиков. Обход огорчений, слава Богу, не принес: местные ихтиандры не сочли для себя полезным что-либо скоренько разломать, демонтировать или утащить. Просто не успели. Можно плыть как плыли, вот только вопрос: куда? И где мы сейчас? - Выводы паршивые, маскап, - сообщил Кулк. - Вот мы нынче где. И юный штурман, когда капитан склонился над столом, ткнул карандашом в обширную область на карте Ваграна, густо заштрихованную синим цветом. Ткнул с силой, карандашный грифель сломался, а на пластике образовалась небольшая вмятина, тут же, впрочем, и затянувшаяся. - Так испокон веков обозначали самые паршивые места, куда нельзя соваться ни под каким предлогом. Где сильнее законов моря законы сил, напрямую подчиняющихся Ловьяду. - Нет, - дож Тольго провел ладонью по небритому подбородку, - есть, конечно, дохленькая надежда, что составители карты использовали свои, особые обозначения, отличные от обычных, людских, но... - В общем, мы, выходит, в самом центре этой дряни, - констатировал маскап Сварог. - В самом сердце, - угрюмо подтвердил Тольго. - Раз жабы затащили нас сюда, раз сами жабы здесь и жили, то не приходится сомневаться, что за синим цветом не кроется ничего хорошего. - Кулк дохленькую надежду дожа не разделял. - Кратчайший выход из синей зоны на спокойную воду определили? - Сварог сотворил сигарету и закурил. - Кратчайший отличается от длиннейшего всего накаких-нибудь два кабелота, - ответил Кулк. - Если я что-нибуть в чем-нибуть понимаю, то оптимальный безопасный курс вот здесь проходит. - Сварог провелногтем по пластику карты. - И синяя зона почти касается его на бисте, правильно? Значит, берем курс на бист, движемся по прямой, никуда не сворачиваем, пока не покинем эти заштрихованные воды. - ...которые выглядят пока вполне обыкновенно, - взялся продолжить слово командира масбоцман Тольго. - Дай Бог, чтоб так и оставалось, - сказал Сварог... Глава двенадцатая. Над бездной Туман был липким, как паутина, и густым, как пароходный дым. "Кошачье зрение" его не пробивало. Включение "третьего глаза" тоже ничего не дало: туман принадлежал к явлениям исключительно природным, магией не тронутым. Они не входили в туман. Туман образовывался вокруг них, когда они плыли по чистой воде и впереди лежали кабелоты чистой воды, над головой тянулось светлым слоистым пирогом облачное небо, не происходило никаких перепадов температур, не нагоняло циклонов, не задували ветра, не проливались дожди. Просто-напросто от поверхности поползли бесчисленные дымки, словно заработали тысячи тихих гейзеров или закипело столько же подводных чайников. Но с кипением, слава Богу, сходство было лишь по виду. Кипятком не обдало - за что, конечно же, огромное спасибо. Вполне хватало того, что ни шиша не видно и кожу раздражали липкие касания. Ничего хорошего от тумана ждать не приходилось. Не только потому, что от хорошего они напрочь успели отвыкнуть, успели забыть, а есть ли оно вообще - это ваше хорошее. Вдобавок всеми кишками, селезенками и прочим ливером плюс сердцем, мозгом, а также шестым и седьмым чувствами они ощущали, что вляпались в поганый туман. Сварог находился в ходовой рубке, когда поползли дымки, на глазах быстро разраставшиеся в дымы. Никто и чихнуть не успел, как корабль окутали клубы сероватой липкой взвеси. Полминуты назад - рассматривай горизонт, пока не опупеешь, сейчас же - вытяни руку и пальцев не видать. С ответом на вопрос дожа Тольго: "Что делаем, маскап?" - Сварог не торопился. Потому что - а фиг его знает, что мы делаем! Видятся две возможности: плыть или не плыть. По-гамлетовски. Быть может, плыть вслепую и наткнуться на рифы, мели, скалы и чудовищ? Иль бросить якоря и оказаться навечно запертыми в таинственном тумане? - Я бы держал "полный вперед", - порекомендовал Тольго - вернее, его голос из тумана. - Нечистые, гнилые места, - послышалось бурчание рулевого, тоурантца Паорга. - Тарос, заступись и помоги! Бежать надо... Лишь сплющив нос о стекло компаса, можно разобрать его показания. Что, впрочем, лучше, чем если бы вообще было не разобрать. Кое-как, конечно, но поплывем по прямой, а не по кругу... Если компас не врет. Вдруг раздался приглушенный возглас: - Хур Симаргл! - Что ты сказал?! - воскликнул Сварог. - Я молчал, маскап, - отозвался Тольго. - Не ты сказал "Хур Симаргл"? - Не знаю я никакого Симаргла. - И я не знаю никакого такого Хура, - это уже прозвучал голос рулевого. То, что они не знали крылатого пса войны, это-то как раз неудивительно. Но что тогда за чертовщина?.. - Давай, Тольго, команду в машинное "полный вперед". Доверимся карте Ваграна. Там вроде бы ничего поблизости не отмечено, на что можно сесть или во что можно впилиться. - Зато другого добра хватает, - пробурчал рулевой Паорг... ...Идти по кораблю приходилось вслепую, на ощупь. А как по-другому? Никак. Но Сварог сразу же для себя установил: начисто забыть о зрении, нету глаз, нечего на них надеяться и нечего впустую всматриваться. Зато что-что, а корабль за время плавания Сварог вдоль и поперек исходил-излазил, освоил, запомнил и изучил, и, как выяснилось, неплохо изучил. Кому-то надо было оставаться в рубке, кому-то идти успокаивать экипаж, приказывать находиться до выхода из тумана на своих местах согласно вахтенному расписанию, не паниковать, не метаться, не бояться. Сперва шаг был нетверд. Носком, прежде чем наступить, ощупывая опору, руки шарили по сторонам. Потом, с каждым пройденным каймом убеждаясь, что он находит то, что ожидал, и там, где ожидал, шаг становился все уверенней. Иногда сквозь туман проступали мутные очертания перегородок, что несколько помогало. Сварог, как всякий лишенный зрения человек, предельно напрягал слух. Доносился приглушенный гул старающихся машин, шелестела, перемежаясь звучными шлепками, разрезаемая форштевнем забортная вода, тревожно перекрикивались вахтенные матросы. Сварог добрался до ограждения трапа. Взялся за поручень. Когда из тумана показались очертания человеческой фигуры. От трапа между Сварогом и стеной ловко проскочила девушка, слегка коснувшись графа плечом. Стройная фигура, темно-рыжие волосы, кошачья пластика. Боже, да это... - Мара! Он инстинктивно рванулся было за ней в туман, но никого уже не было. Да и не могло, конечно, быть. Но все-таки но еще раз негромко позвал: - Мара? Понятно, что ему никто не ответил. Захотелось перекреститься. Это уже приобретало клинический характер. Одно из двух. Или с,самим Сварогом что-то не в порядке, или с окружающей действительностью, окутанной туманом. Туман просочился внутрь корабля, и в коридорах тоже не было видно ни зги. Гидернийские фонари с непроницаемой пеленой не справлялись. Лишь когда оказываешься от них на расстоянии в кайм, то можно различить сквозь серую муть пятно масляного цвета. - Кто здесь? - Сварог услышал в коридоре шаги, постукивание по стенам и раздраженное бормотание. - Маскап?! - воскликнули в серых клубах. - Это вы?! Сварог узнал голос. - Я, Кулк, я. Куда направляемся? - Что происходит, маскап? - голос штурмана дрожал на самой высокой ноте напряжения. - Откуда здесь Черные офицеры? - Кто? - Офицеры гвардии короля Тоуранта. Мой брат служил в Черных офицерах... Сварог и сам хотел бы знать, что происходит. И хотел бы верить, что чертовщина перестанет происходить, когда они выйдут из зоны тумана. А пока... - Это марроги, Кулк. Призраки. Обойди-ка вторую палубу, передай: никому своих мест не покидать, на призрачные провокации не поддаваться. Потом возвращайся в рубку. Ясно? - Слушаюсь, маскап. - Выполняйте. Четкий приказ и спокойствие командира должны подействовать благотворно. Даже если спокойствие командира показное. Кулк исчез в направлении трапа, а Сварог продвигался дальше по коридору. Мастер Рошаль должен находиться или у себя, или в кают-компании. В каюте, соседней с капитанской, граф Гэйр рассчитывал обнаружить Клади. Где-то далеко внутри корабля раздался крик. Его подхватили другие голоса, но вскоре все смолкло. Ничего удивительного, что люди кричат, когда мерешится всякая дребедень. У Сварога после встречи с Кулком несколько отлегло на душе - не ему одному являются марроги... Не обнаружив, где надеялся, Рошаля и Клади и немного не добравшись до кают-компании, Сварог услышал пение: Пускай презренный враг нас превзошел числом! Мы во сто крат сильней военным ремеслом! Мы выучкой сильны! Пусть к нашему редуту Противник сунется, - мы с ним поступим круто: Раздавим, разметем! Готов любой солдат Скорее умереть, чем отойти назад! Нет в мире ничего отрадней этой доли: Достойно умереть в бою, по доброй воле! Неповторимый командирский голос отчаянно фальшивевшего Пэвера трудно было принять за наваждение. Сварог позвал его, пение прервалось. Перекликиваясь, они двигались навстречу и сошлись возле кают-компании. - Вы с палубы, мастер Сварог? - сразу же спросил Пэвер. - Что там? Мягко говоря, непривычно беседовать с человеком, который стоит в одном шаге от тебя, а ты его видишь как лишь смутный силуэт. - Туман, мастер Пэвер. Это вы орали? - Я пел. Чтоб в меня кто-нибудь не врезался... Ну и чтобы не впасть в... уныние. Туман, говорите...- как-то странно произнес суб-генерал. - Звуки? Необычные звуки были? - Необычного хватает. Но вроде бы обходилось без звуков. Вам ничего не... являлось, мастер Пэвер? - Вы о маррогах? Вот то-то, вот то-то, маскап, - обеспокоенность генерала, конечно, была понятна, но он словно порывался сказать что-то еще. - Туман липкий, как язык шлюхи, не увидать даже дулю под носом, марроги шляются... Слышал я от моряков истории в точности про такую же дрянь. И даже читал. Такой туман называют Слюной Ловьяда. Значит, ничего на палубе не слышно? - А что должно быть слышно? - Эх... Пугать зазря не стоило бы... Говорили о шелесте, о трении больших тел о борт. Словно огромные пиявки или черви ползут по бортам. Еще говорили о чавкающих звуках... - Так пиявки или черви? - Сварог не насмехался, просто Пэвер был настолько серьезен, что некий контраст делу повредить не мог. - Те, кто прошел сквозь Слюну Ловьяда и выжил, чудовищ не видели. А видевшие их как раз и не выжили. - Логично. А влипали ли когда-нибудь в подобные Слюни броненосцы? Ага, вот видите. Все-таки не каждая пиявка решится штурмовать стальной борт. Вы не знаете, где сейчас Клади и Рошаль, мастер... - Сварог осекся. Снизу, от воды, долетел звучный шлепок и вслед за ним явственно прошуршало, словно по стали провели наждачкой. - Слышали, маскап? - воскликнул Пэвер. - Может, очередной маррог? Еще раз шлепнуло. Одновременно справа и слева. И опять разнеслось мерзкое шуршание. Сварог выругался. - Так, мастер Пэвер. Вываливайте, что вам известно про Слюну Ловьяда. Все, до мельчайшей детали. - Что известно?.. (Сварог не видел генерала, но мог предположить, что тот сейчас запустил пятерню в ежик на голове.) Домыслы, предположения... - Пусть. Валяйте их. И живее, мастер суб-генерал. Говорить живее заставляло и шуршание, прочно прописавшееся в звуковой обстановке корабля. Раздавались все новые шлепки, наждачное трение становилось все явственнее, все настойчивее. - Полковник Некуаззи, - сказал Пэвер. - Ему можно доверять, не раз оправдывались его выводы по разным вопросам. Он собирал слухи, сравнивал, выявлял общее и на этой основе выдвигал гипотезы. Например, именно он доказал, что Поющий Олень - не миф, а... - Мастер Пэвер! - требовательно произнес Сварог. - Да-да, конечно... Так вот, полковник утверждает, что твари, обитающие в Слюне Ловьяда и действующие под ее прикрытием, обнаруживают жертву по запаху мысли. Так он это называл. - Что он имел в виду? - У тварей, по мнению Некуаззи, нет слуха и зрения. Съедобный объект от несъедобного они отличают по мысли. Мысль присуща существам разумным, а все разумные существа съедобны. Да! На сей раз шлепок прилетел не от воды, а от Пэвера. Не иначе суб-генерал шлепнул себя ладонью по лбу. - Что-то вспомнили, генерал? - Да. Историю из "Энциклопедии странствий" Олегама, которая написана уже после Некуаззи. Там есть одна прелюбопытная история матроса. Он с пятью товарищами спасся на плоту после кораблекрушения. Их плот занесло в Слюну Ловьяда... - Быстрее, генерал! Если и оставались у Сварога до поры надежды на звуковой обман, то сейчас они растаяли, как снег на печи. По бортам скребло и шуршало все отчетливей, уже не осталось никаких сомнений в реальности звуков. Разве что пока не раздавалось упомянутого генералом чавканья. - Что-то там матросу примерещилось, и он потерял сознание, а когда очухался, то плот уже вынесло из тумана, а его товарищей рядом не оказалось. Зато оказались брызги крови. Понимаете? - Он ни о чем не думал, и поэтому его не приняли за пишу. - Вот именно, маскап! Ему повезло... Но вообще ни о чем не думать, находясь в сознании, невозможно. - Так, мастер Пэвер. Задраить иллюминаторы, закрыть порты. Вы на пушечную палубу, я на жилую, потом на верхнюю. Вооружиться и быть готовым. Боевую тревогу артиллерийским расчетам. Если... Погодите-ка...- Сварогу внезапно, как посылка из Америки, пришла в голову идея. Шальная, отчаянная, но уж хуже-то от нее стать не должно. - Отставить "если", мастер Пэвер. Слушайте вводную... ...Сварог находился на мостике, там, где и место капитану, где, если доведется, должен принимать смерть командир корабля вместе с белой обезьяной. Сварог ждал, разумеется, не смерти, а развязки. Конец наступает всему, конец наступит и туману. Что и кто останется, когда рассеются его серые клубы?.. Не одна же белая обезьяна. Думается, развязка не за горами. Немало сил стоило донести приказ до экипажа. Гидернийским умникам следовало бы радиофицировать корабль. До броненосцев они, видишь ли, белая обезьяна, додумались, а до радиосвязи нет. Сколько неудобств порождает... Когда он пробирался на мостик, то услышал это в каких-то считанных шагах от себя. Это, закрытое туманом, бесспорно огромное, ползло по палубе, шурша - кожей ли, чешуей ли - по металлическим листам. (Уж точно ползла не белая обезьяна.) Среди звуков чавкающих опять-таки не слышалось. И, честно говоря, не хотелось бы слышать... Сварог ни черта не увидел сквозь туман, но, по звуку и черт еще знает как, понял - тварь движется к нему. Он взлетел по трапу на мостик за два удара сердца, не думая при этом о ступенях, дороге, ногах, ни о чем... кроме, пожалуй, белой обезьяны. Твари из тумана, надо сказать, проворством не отличались. А то, может быть, их тормозили непривычно высокие борта или с бронированной сталью им еще не доводилось сталкиваться. С белой обезьяной, будем надеяться, тоже не доводилось. Или сталь ослабляет запах мысли? Кто б ответил... Бредовая, на первый взгляд, идея пришла по следам рассказа Пэвера о матросе на плоту и по мотивам справедливых слов генерала: "находясь в сознании, ни о чем не думать невозможно". Правда, приходилось полагаться на неведомого полковника Некуаззи, вычислившего, что твари ползут на запах мысли. В приказ по "Серебряному удару" пунктом первым вошло: не разговаривать никому ни с кем, сидеть на одном месте и думать, только думать, думать о чем угодно, но ни в коем случае не о белой обезьяне. Ни за что не думать о белой обезьяне под угрозой расстрела на месте, в клюз твою маму!!! Если нельзя размышлять о белой обезьяне, то тут уж не сомневайтесь: белая обезьяна будет старательно скакать по вашим мыслям, никуда из них не выпрыгнет. Еще никто на свете, кому предписывали не думать хотя бы десять секунд о белой обезьяне, не продержался и половины раунда. Наоборот, ни о чем другом помыслить не удавалось, только об обезьяне. Любой может испробовать на себе... Если твари чуют мысль и только мысль, то что они учуют в нашем случае? Правильно. Одну большую мысль. Огромную, размером в броненосец, общую Мысль. Как будто думает одно существо. Захотят они связываться с таким монстром? Если для них мысль равна пище, то глотки не хватит запихнуть в себя такой кусок. Пропихнуть в себя белую обезьяну. Однако все сказанное, подуманное и сделанное окажется верным если только полковник Некуаззи не ошибся с выводами. Увидим... Белая обезьяна не покидала и мыслей капитана Сварога, сидела в них, словно в клетке. Он старательно гнал примата-альбиноса, но тот, как и положено, упрямо возвращался. В той тишине, что стояла в рубке, было невозможно не услышать, как громыхнула ступень трапа, ведущего к рубке. Издать подобный грохот она могла разве под немалой тяжестью. Отозвалась и вторая ступень - нечто втаскивало себя наверх. Дверь рубки была закрыта. Но если тварь так сотрясает ступень (вот уже и третью), то выдавить стекло или вышибить дверь этакой массой - труд невеликий. Если б был какой-то смысл метаться по кораблю, погруженному в серую слепоту, Сварог метался бы. Но больше смысла было в том, чтобы оставаться всем на своих местах - пускай, суки, поищут, - ждать и по необходимости достойно встречать. Над левым виском, отгоняя образ белой обезьяны, вдруг опять мерзко запульсировало, совсем как тогда, после победы над Синим Клювом, но что это означало и означало ли вообще что-нибудь, Сварог не понимал. Да и разбираться пока не хотел: ну нету сейчас времени, нету! Чудовищным усилием воли он отогнал прилипчивый шарик... Разнесшееся мерзкое шуршание, словно тварь по-коровьи чесалась о стену рубки, действовало на нервы столь же раздражающе, как громкое скрежетание зубов. Разом загрохотали ступени по всей длине трапа. Играет она на них, что ли... Хрястнули в креплениях поручни. Рядом со Сварогом зло сплюнул на пол боцман Тольго. А потом раздался такой звук, будто нечто скатилось по ступеням. Последним, что нарушило тишину, было удаляющееся шуршание. И воцарилась тишина. Ну, если не считать человеческого дыхания, шевеления да звуков, сегодня прямо-таки ласкающих слух - звуков, естественных для режущего волны парохода. - Расчищается, - шепнул Тольго. Дож решился нарушить запрет на разговоры, когда туман стал рассыпаться на отдельные клочья, сквозь которые вновь начали проступать синь горизонта и лазурь воды. - Кажется, проскочили, - сказал Сварог. Туман редел потрясающе быстро, каждый пройденный судном кабелот освобождал от засилья серой липкой дряни, и вскоре "Серебряный удар" выскочил на чистую иоду. - Хвала Таросу! - возгласил рулевой. "А также белой обезьяне", - добавил про себя Сварог. Какое-то время они плыли по чистой, во всех смыслах, воде. ...Сперва даже пока;алось, что он всегда был здесь, он должен быть здесь, так и надо. Настолько спокойно - без пыли, шуму л спецэффектов - он возник, пристроился рядом и мирно шел себе параллельным курсом как бы с полным правом на соседство. Представьте, что вы бредете по глухой лесной тропинке, поворачиваете голову - и замечаете, что рядом с вами, держа вашу скорость, топает чувак, без единого звука топает, вас не трогает, на вас вообще внимания ноль. Ваша реакция? В репу заехать для профилакгики? Кряхтением пробудить интерес к своей персоне? Заговорить по душам? Впрямую влепить вопрос: "Че надо, братилло?" Убежать?.. Короче, выбор широкий. Ну, некоторое время, согласитесь, вы проведете в недоумении. Кстати, Сварог, возможно, вообще бы его не заметил, поскольку по морским сторонам в тот момент взглядами не шарил. Сварог в тот исторический отрезок времени расхлебывал последствия тумана. Последствия имели место. И даже серьезные. Чертовы твари из тумана так и не издали своего знаменитого чавканья, зато оставили после себя на бортах и палубе полосы розовой, похожей на лягушачью икру слизи. Слизь смывали с палубы матросы, выливая ведра воды и шустря швабрами; матросы восстанавливали сломанные балясины трапа, ведущего к рубке, и погнутый в нескольких местах фальшборт. Это-то как раз ерунда, а не последствия - если, конечно, не касаться слизи руками. Неизвестно, что из этого может получиться, и касаться Сварог строго-настрого запретил. Пропал ютовый наблюдатель, тоурантец. Его, конечно, искали, мало ли куда со страху забился, но в успех Сварогу что-то не верилось. Пожилых людей на "Серебряном ударе", так случилось, было немного, но сердце не выдержало как раз таки молодое - одна из тоуранток скончалась от приступа. И еще. От маррогов ли, от поганых ли туманов и того, что ползало под их покровом, повредился в уме тоурантец, двоюродный брат штурмана Кулка. Тоурантец забрался в каюту боцмана, заперся там с карабином и запасом патронов. Он не желал слушать ни двоюродного брата, ни дожа, ни капитана. На все попытки заговорить дырявил дверь выстрелом. У Сварога оставалась надежда на Клади, на ее умение внушать. Сейчас Клади стояла вместе с капитаном в коридоре, возле несчастной двери с пулевыми отверстиями. Здесь же присутствовал и мастер Рошаль. Клади и наткнулась на Рошаля во время прохождения через Слюну Ловьяда. Масграму чуть было не удалось повторить историю матроса из рассказа Пэвера. Он находился у себя в каюте, когда пал туман. Масграм направился в рубку, но в непроницаемых клубах споткнулся о комингс, упал и крепко приложился головой о стену. Причем неудачно попал на непригнанную заподлицо заклепку и мало того что здорово ушибся - еще и голову раскровенил. Да так и провалялся без сознания, пропустил самое интересное... - Пока не выходит. Попробую еще, - наконец сказала Клади. - Люди в состоянии стресса воздействию поддаются плохо. Но все же поддаются - в моменты просветления... Я попытаюсь. - Я тоже, - заявил Тольго и не стал откладывать. - Эй, Баор! Кончай валять дурака! Это я говорю, Тольго, тут со мной твой брат Кулк... - Сколько нам еще ползти по этим местам, мастер Сварог? - негромко спросил Рошаль. Ну, насчет того, что они ползли, грам-капитан, положим, сильно преувеличивал - "Серебряный удар" шел на пределе возможностей паровых котлов, как говорят кочегары - с открытой форсункой. Но общее настроение вырваться из области, заштрихованной на карте Ваграна синим, куда их занесло по милости Соленого Клюва, Рошаль выразил верно. Не зря составители карты тратили синие чернила, как показали первые же часы плавания по этой области... - Еще около двухсот кабелотов, мастер Рошаль. Если приборы, опять же, не врут. Пэвер на месте Рошаля, услышав столь безрадостное известие, выругался бы от души и потом долго расшаркивался перед баронеттой в извинениях. Старший охранитель лишь скривился, как от приступа зубной боли. - Он отличный парень, - не в первый раз повторял штурман, чей двоюродный брат держал оборону в каюте. - Это у него пройдет... - Мы сделаем все, Кулк, чтобы обойтись без крайних мер... И именно в этот момент снаружи донеслись крики. Оставив остальных возле злосчастной каюты, Сварог выскочил на палубу - вот тогда-то и увидел их нового соседа по океану. Рядом с "Серебряным ударом" с той же скоростью, что и броненосец, скользил трехмачтовый фрегат. На борту парусника позеленевшие бронзовые буквы выстроились в название "Бурегон". Правда, буква "р" отлетела и свисала на одном гвозде головой вниз. Фрегат шел красиво: быстро, плавно, чуть накренясь, карминовые паруса выгибаются под ветром, которого нет, на кормовом флагштоке полощется вымпел с изображением солнца, разрубаемого топором, на мачте реет флаг с тем солнцем, но уже пронзенным стрелой. Пушечные порты распахнуты, можно разглядеть орудийные жерла. Над ватерлинией фрегата чернеет круглая, как от прямого попадания ядра, пробоина. Паруса тоже изрядно потрепаны - где свисают клочьми, зияют дырами, где и обгорели. На честном слове держатся и некоторые реи, а от "вороньего гнезда" на грот-мачте так и вовсе остался один железный каркас. Как жеребенок к повозке, к фрегату привязана шлюпка, скачет по волнам в кильватерной струе... Стоп. Вот кильватерной струи как раз и не было. Да и вообще невозможного и неестественного, если вглядеться, в паруснике предостаточно - помимо невероятной скорости. Волны не разбиваются о борта, форштевень в волну не вгрызается, фрегат словно бы идет сквозь волны, не задевая их. Шлюпка же парит над океаном, как отскочившая от воды галька-блин, да так и зависшая. - Пурпурный Странник! - эти возгласы Сварог слышал уже по дороге на палубу. - Пурпурный Странник, маскап! - к капитану подбежал взволнованный тоурантец, ровесник Сварога, вроде бы тоже плававший когда-то. - Пурпурный Странник, он самый! Вот где довелось увидать... - Корабль-призрак? - Так точно, маскап. Маррог. Беды-то от него самого нет, но, говорят, он по добрым волнам не ходит. Не держат его чистые воды, только нечистая вода его любит. Убираться надо поскорее из тех мест, где заметил Странника. - Золотые слова, - согласился Сварог... А по фрегату ходили люди, с виду обыкновенные люди в разномастной одежде. Не просто ходили, а активно занимались своими делами. Броненосца в тридцати каймах от себя они совершенно не замечали. Кто-то из команды "Бурегона" карабкался на мачты, кто-то с кормы выплеснул в океан помои, кто-то - не иначе местный юнга - напильником увлеченно затачивал на баке жала якорных лап... - Однажды Пурпурный Странник явился Бородатому Арчу, когда тот преследовал розового кита в море Лагана, - это рядом со Сварогом кто-то из матросов рассказывал своему товарищу. - Нет чтобы ему тут же повернуть к дому... Тем временем на шканцах фрегата разворачивались бурные события. Смуглый жилистый человек в высоких ботфортах, размахивая кривой саблей и бурно жестикулируя, явно грозил обступившим его морякам. Человека в ботфортах никто не поддерживал, а противостояло ему около дюжины по облику отпетых головорезов. Особенно старался одноглазый коротышка в цветастом платке на голове, он топал ногами и пихал товарищей, пытаясь подтолкнуть их к человеку с саблей. Да никак бунт на призрачном корабле! - ...так и не стало Бородатого Арча. - Сварог отвлекся и услышал только конец печальной истории. Человек в высоких ботфортах выхватил из-за пояса кремневый пистолет и... И вдруг фрегат "Бурегон", иначе прозываемый Пурпурным Странником, резко взял вправо и пошел тараном на "Серебряный удар". Даже если не знать, что имеешь дело с летучим голландцем, уклониться от столкновения не удалось бы. Какое там уклониться за несколько-то секунд! Однако призрак призраком, а Сварог вздрогнул, когда Пурпурный Странник соприкоснулся со стальным бортом "Серебряного удара". Но ничего не произошло - если не считать того, что фрегат, надвигаясь на броненосец, исчезал, а с противоположной стороны показываться отказывался. Пропадал, словно бы уходя в "Удар", растворяясь в нем, пока совсем не пропал. Полное впечатление, что он вошел в стальной корабль, да где-то внутри и остался. А если и правда... Для собственного успокоения Сварог должен был теперь проверять эту сумасшедшую версию. Хотя, когда ходишь по таким краям, ненормальное и нормальное запросто могут меняться местами... От проверок Сварога отговорил все тот же Пурпурный Странник - чертова посудина вдруг снова появилась в кабелоте впереди по ходу броненосца. И только появилась, только показались ее карминовые паруса - как корабль-призрак нырнул... Ну, то есть так это выглядело, что нырнул. Он стал уменьшаться, погружаясь в пучину. Последней ушла под воду шлюпка. Вернее, как будто ушла под воду - речь же, не забываем, идет о призраке... Для успокоения нервишек Сварог закурил, не торопясь покидать палубу. И вовсе не ожидая, что "Бурегон" появится вновь. Он просто собирался с мыслями. Взял тайм-аут. Передышка получилась недолгой. Окончилась, едва "Серебряный удар" добрался до того места, где якобы затонул Пурпурный Странник... ...Вода была неимоверной прозрачности. Прозрачнее горных рек, прозрачнее ключевых вод. По поверхности не бежало даже ряби, а волны, поднимаемые проходящим судном, удивительным образом затухали в двух-трех каймах от стального корпуса. Глубина здесь не превышала двадцати-тридцати каймов, глубину легко можно было прикинуть на глаз, потому что - вот оно, дно, как на ладони, рукой подать... Дно покрывал песок лимонной желтизны и пересекали дорожки, сложенные из плоских, тщательно пригнанных друг к другу камней. Дорожки вели от грота к гроту, и гротов этих под водой было видимо-невидимо, куда ни кинь взгляд. Входы в пещеры где прикрыты водорослями, где занавешены нитями янтаря,где открыты. Между гротами стояли столы, за ними сидели люди - в основном мужчины. И не просто мужчины: по гроздьям серег в ушах, по татуировкам, по одежде, по обветренным лицам и огрубелым ладоням угадывалось, что большинство их них, если не все, моряки. Осьминоги подавали им яства и вино. Меж столами сновали морские коньки и игриво терлись о ноги. У кого-то на коленях сидели хохочущие русалки, подливали вино, обнимали за шею и осыпали поцелуями... Там, в бездне, было слышно, как удивительно чистый девичий голосок старательно выводит: Приходи, когда лепесток луны Поплывет по реке небес. Приходи потому, что жизнь - это мы, Угодившие в темный лес. Приходи откровением губ и рук, Я готова почти на все. Потому, что жизнь - это просто круг, Это чертово колесо. Надо всем этим жутким своей правдоподобностью бредом броненосец "Серебряный удар" сейчас и проходил. Над людьми, нежащимися в креслах-раковинах с трубками в зубах - а над трубками поднимаются синие облачка. Люди покачивались в гамаках, натянутых между гротами. Кто-то забавлялся, катаясь на круглой, как шар, пучеглазой рыбине. Наголо бритый пожилой человек со шрамом через всю голову, поглаживая шкиперскую бородку, вдумчиво играл с огромным омаром в игру, напоминающую шахматы. Они переставляли по клеткам трехцветного поля изумруды, кораллы,раковины... Встречались и вполне земного облика женщины. Вот одна, уже немолодая, играет на арфе. Другая, совсем юная девчушка, кружит в танце с юношей в мундире гидернийекого обер-лейтенанта, а вокруг вьются стайки пестрых рыбешек... Еще одну женщину раскачивали на качелях, сделанных из водорослей и панциря краба, два проворных кальмара... Вот из грота вышла изумительной красоты дама в прозрачном, как и вода над ней, хитоне. Подняла голову, провела взглядом по людям, перегнувшимся через фальшборт, завела руки за шею и резко вскинула их, встряхнув роскошными волосами, рассмеялась... А волосы, как в замедленной съемке, колыхались медленно, завораживающе - дело все-таки происходило под водой... Приходи потому, что жизнь - это пыль В паутине текущих дней. Мы сегодня - живые. А завтра мы Превратимся в пару камней... И другие люди - за столами, в гамаках, на рыбах, на дорожках - бросали взгляды наверх, улыбались проходящему кораблю и призывно махали руками. - Фиддлерсгрин! - Морской рай! - Великий Тарос, да это же рай моряков! - Существует!.. - Стоять!!! Предупредительный оклик Пэвера опоздал. Раздался всплеск, и люди на корабле, включая маскапа Сварога, увидели, как комендант угольной базы крон-майор Прого Тританг уходит под воду, погружается в кущи подводного рая. Вот он достиг дна, встал ногами на каменную дорожку, ощупывает себя, улыбается, счастливо оглядывается. К нему подплывает русалка с раковиной-бокалом в руках, дает ему вино, обвивает за талию. К Прого с распростертыми объятьями идет, оставляя на песке тут же затягивающиеся следы, плечистый человек в капитанской фуражке... Но Сварог уже не любовался райскими картинками. Он двигался по палубе и планомерно отшвыривал людей от фальшборта. - Всем отойти! Вон с палубы! Внутрь! В кубрик! Я сказал, щенок, вон отсюда! - и Сварог, сочно приложив кулаком, отправил в нокдаун какого-то сопляка с обезумевшими глазами со слюной на губах, попытавшегося вцепиться маскапу в горло. Пусть лучше валяется в нокдауне, чем на дне. Сварогу удалось сломать очарование, складывающееся из медленного, безмятежного, умиротворяющего парения над идиллическими видами... а виды-то сменяют друг друга, виды полны разнообразия, и каждый прелестен и манящ, и нет ничего страшного на дне, нет ничего плохого под водой, нет ничего жуткого в смерти и... Сварог, очухавшись на мгновение на слове "смерть", не без усилия заставил себя включить "магический глаз"... - Пэвер, Олес, Чуба, так вас перерастак, что застыли, гони всех прочь! - летел вдоль борта Сварог. Чуба-Ху в собачьем обличье перехватила, вцепившись клыками в ногу тоурантца, тащившего к фальшборту женщину, наверное жену, и ребенка, наверное своего. Не иначе хотел уйти с ними от невзгод в сказочную страну. А Чуба, как и Сварог, скорее всего, видела, как выглядит эта сказка на самом деле. Отталкивая зачарованных людей от борта и надрываясь в крике, Сварог поливал океанскую воду серебром из шаура. И когда он увидел, как отшатнулись от борта люди, то понял, что серебро подействовало на морскую нечисть именно тем макаром, каким и должно оно действовать на любую нечисть. Тогда Сварог остановился, посмотрел вниз. Вода замутилась. Вода потемнела и забурлила, взбивая черную пену. И в этой пене замелькали темные влажные спины. Спины кишмя кишели вокруг корабля - там, где над водой появлялись откусанные кисти, ступни, ноги, ошметки внутренностей... и тут же части розовой человеческой плоти накрывали темные туши. Одна из тварей вдруг взмыла вверх, по-дельфиньи заплясала на волне, явив себя во всей красе: вытянутая безглазая голова величиной с водолазный шлем сразу, презрев необходимость иметь туловище, переходила в длинные, напоминающие ноги, очень подвижные ласты. Тварь сжимала в пасти, полной мелких зубов, голову коменданта Прого. Словно исполняя танец злобного торжества, прошлась с головой в зубах по волнам, по тушам сородичей. Головастик веселился, пока из кишенья спин не выпрыгнул другой головастик и не вырвал из его пасти игрушку, как ватерпольный мячик... ...А потом они увидели, что осталось от флота государства Вильнур. Тоурантец в каюте так и не поддался внушению. Расстреляв все патроны в дверь, последний он употребил себе в горло. Это произошло как раз тогда, когда "Серебряный удар" уже шел через обломки. Экипаж "Удара" высматривал в воде людей. Сварог приказал сбавить до "самого малого" и готов был остановить "Удар", если они обнаружат за бортом живых. Но надежд на это, прямо сказать, было немного. На воде взгляд не отыскивал ни единого куска, клочка, лоскутка, ошметка или обрывка, который превышал бы два кайма в длину или в ширину. Причем все дерево, ровным слоем покрывающее поверхность океана на несколько кабелотов вокруг, было размочалено, в отщепах, с отверстиями, напоминающими прокусы. Обрывки парусины были измяты и изодраны. Свидетельства морской трагедии выглядели так, словно чей-то флот пережевали и выплюнули. Весь флот. - Вильнурцы, - сразу определил кто-то на палубе. - Их парусина, толстая... - Да, - согласились с ним. - Видишь, сколько обломков весел. А у Вильнура все суда гребные, даже те, что оснащены парусом... - Интересно, здесь их накрыло или уже в таком виде течением пригнало?.. Всякие сомнения в принадлежности погибшего флота отпали, когда они разглядели среди волн полотнище - зеленая и оранжевая полосы с правой стороны и вертикальная красная. Флаг Вильнура. До самого выхода из жуткого пятна "Серебряный удар" шел на "самом малом". Но людей ни в подзорные трубы, ни без труб среди обломков с борта так и не увидели... А потом случился шторм. Шторм накрыл их, в полном соответствии с картой Ваграна, у границ области синих штрихов и области, свободной вообще от всяческих обозначений. Канонический такой шторм, самый обыкновенный - без следа магии: с обязательным затишьем перед бурей, с внезапно почерневшим небом, с обрушившимся шквальным ветром, с ливневыми струями, с волнами, перекатывающимися через верхнюю палубу, с обязательным девятым валом. Они тоже действовали вполне канонически. Развернулись носом к волне, врубили "самый полный" и лихорадочно принялись готовить помпы в трюмах. В ожидании, когда броня не выдержит ударов волн и поддастся. Одно только выпадало из канона: этот шторм не заканчивался, не собирался стихать. Он будто прицепился к кораблю за невидимый трал и лупил, лупил, лупил... И в какой-то момент Сварог внезапно понял: буря будет продолжаться до тех пор, пока "Серебряный удар" не сдастся... И очень скоро он ощутил, что следующего девятого вала их броненосец уже не выдержит. Понимание пришло, видимо, от того, что сросся за эти дни он с кораблем, почувствовал его, как и должен чувствовать капитан свое судно, как должно чувствовать сердце работу остальных органов тела. "Удар" кренило - он выравнивался, "Удар" проваливался в волну - и все-таки выдирался из нее. Скрипело железо, стонали перекрытия, дрожал скелет корабля. Каждая наваливающаяся волна словно проходила с содроганием через все клетки Сварога. В рубку ввалился Пэвер, зеленый от качки и мокрый от воды. - Плохо дело, граф! - проорал он сквозь вой бури в самое ухо Сварога. - Корабль руля не слушается, винт, наверное, покорежило! В котельной полно воды, швы расходятся! Если зальет топку - кранты окончатель