я к старту? - спросил он потом.
     - Нет,  могу вылетать хоть завтра.  Только расчеты надо сделать -
Карел не успел...
     - Нам ведь нечего теперь задерживаться...  Надо  бы  поскорей,  -
сказал Казимир, поднимаясь. - Ну, я пойду к Виктору.
     - Ты  не  расстраивайся  чересчур,  -  посоветовал  Владислав.  -
Смотри,  ты  даже  в лице переменился...  - Он вдруг запнулся.  - А ты
здоров, Казик?
     Казимир ответил не сразу.
     - Боюсь, что... Все равно мне надо идти к Виктору.
     - Я тебя провожу, - Владислав встал и двинулся к нему.
     Казимир вскочил,  отбежал к  двери.  Он  был  бледен,  глаза  его
казались почти черными от расширившихся зрачков.
     - Не подходи!  - крикнул он.  - Ты  с  ума  сошел!  Все  на  тебе
держится!
     - Ладно, я пойду следом. Иди.
     Они шли  по  коридору,  и  Владислав  видел,  что  походка  друга
становится все  более  неуверенной  и  шаткой.  Немного  не  дойдя  до
медицинского отсека,  Казимир пошатнулся и оперся о стенку.  Он сейчас
же обернулся к Владиславу.
     - Не  смей!  Не  подходи!  - закричал он.  - Я сам доберусь!  Иди
назад! Ты заразишься! Назад!
     Владислав видел,  что  он не открывает глаз и судорожно цепляется
за стенку.  Белая марлевая повязка трепетала от крика и втягивалась  в
рот, мешая говорить.
     - Я не подойду, успокойся, - сказал Владислав. - Но стань лицом к
стене,  если  ты  уж так боишься за меня.  Я пробегу и вызову Виктора,
чтоб он тебя довел.
     - Виктору   еще  тяжелее,  -  уже  спокойней  сказал  Казимир  и,
болезненно морщась,  открыл глаза.  - Уходи.  Пойми,  что тебе  нельзя
болеть.
     - Ты,  кстати,  преувеличиваешь.  Почему  так  уж   нельзя?   Вот
рассчитаю орбиту, стартуем - и можно будет перевести ракету целиком на
автоматическое управление. Это Виктору нельзя, а не мне.
     - Виктор  все  равно  болен,  -  пробормотал  Казимир и с усилием
пошел,  цепляясь за стенку.  - Ах, черт, все двигается и расплывается.
Слушай, я правильно иду?
     - Правильно. Да ты держись стенки.
     - Мне  все  кажется,  что я прохожу сквозь стену.  Или она сквозь
меня.
     - Поворачивай направо. Тут уж близко.
     Казимир долго топтался у поворота,  крича: "Не подходи!" Наконец,
сделав  отчаянное  усилие,  шагнул  вправо.  Дверь медицинского отсека
приоткрылась.  Виктор поглядел на  Казимира,  молча  подошел  к  нему,
обнял. Владислав поразился, как страшно изменилось лицо Виктора за эти
два-три  дня:  синевато-бледное,  осунувшееся,  с  глубоко   запавшими
усталыми  глазами,  оно  уже  не казалось юношеским и светлым.  Виктор
заметил Владислава и вздохнул.
     - Тебе  не  надо  было сюда идти,  - тихо сказал он.  - Но раз уж
пришел, подожди. Я сейчас вернусь.
     Виктор вскоре вернулся, закрыл за собой дверь медицинского отсека
и прислонился к ней спиной. Он тоже надел марлевую маску.
     - Надо поскорее стартовать, - без всяких предисловий сказал он.
     - Завтра. Раньше не успею сделать расчеты.
     - Ладно... Если почувствуешь себя плохо, немедленно иди ко мне. И
забирай этого... Инни.
     - Мне нельзя болеть. Кто же рассчитает орбиту?
     - Если начнется болезнь,  ты уже не сможешь докончить расчеты. Не
будешь видеть.
     - И что же тогда?
     - Подождем до завтра...  Завтра,  я думаю, Таланов уже сможет это
сделать... если ему приказать...
     В голосе  Виктора  звучала горечь.  Владислав похолодел и стиснул
зубы.  "Таланов...  герой космоса... я его портрет еще в школе повесил
над своим столом. Таланов - глеганни..."
     - А ты? - спросил он с трудом.
     - Я...  ну что ж,  я постараюсь продержаться,  пока... Видишь ли,
нам с тобой придется подготовить анабиоз... для всех, кроме тебя, если
ты будешь здоров, и меня. Иначе нам не справиться, они погибнут.
     - Тебе тоже надо... анабиоз... - с трудом проговорил Владислав.
     - Одному тебе будет слишком тяжело...  с этим Инни. Правда, можно
научить его разговаривать и понимать,  хотя  без  Казимира  это  будет
труднее.
     - Я справлюсь один, не беспокойся.
     - А если ты заболеешь после старта?
     Владиславу стало страшно.  Он представил себе, как останется один
с молчаливым, ко всему на свете равнодушным существом из другого мира.
Как заболеет и сначала будет мучиться,  хорошо зная,  что его ждет,  а
потом  станет  таким  же равнодушным,  полумертвым и беззащитным...  И
никого рядом, кроме такого же ходячего мертвеца... на долгие месяцы...
И  все  будешь  понимать,  все  видеть...  "Нет,  я не выдержу!  Лучше
умереть!..  Да,  но умереть нельзя,  тебе  нельзя.  Ты  должен  раньше
вывести ракету на орбиту. По крайней мере. А потом..."
     - Ты же все равно болен,  - сквозь зубы сказал  он,  с  отчаянием
глядя на Виктора.
     - У меня более легкая форма.  Может быть,  и последствия будут не
такими... как у других. И потом я врач, Владек. Я должен держаться.
     Он поднял  голову.  Владислав  поглядел  в  его   серые,   ясные,
смертельно усталые глаза - и замолчал. Судорога перехватила ему горло.
     - Я все сделаю, как ты сказал, Виктор, - проговорил он наконец. -
Мы с тобой вместе все сделаем...  - Он помолчал и добавил:  - Если нам
доведется еще летать, я бы хотел всегда отправляться в космос с тобой.
     - Спасибо,  Владек,  -  тихо  ответил Виктор.  - Мы еще полетаем,
правда?
     Они стояли и глядели друг на друга.  Марлевые маски почти целиком
скрывали их лица; одни глаза жили на этом белом мертвенном фоне. Глаза
видели и понимали все.