олнуйтесь, молодой человек, я в состоянии построить себе рай и похлеще, - прихвастнул хозяин и протянул руку для знакомства: - Хотите - Всеволод Львович, а хотите - Львович Всеволод. Как вам угодно. От этого я бедней или богаче не стану. - Рад познакомиться - Василий Васильевич! - представился гость, не отводя взгляда от комнатного фонтана. - А скажите, вот... самолет вы могли бы купить? - Куда же мне на нем лететь? - развел руками Хитроумов-младший. - О, понял! Вы, наверное, имеете в виду туда, куда Макар телят не гонял. Вася промолчал и с поклоном улыбнулся Хитроумову-старшему, подчеркивая тот факт, что они уже знакомы. В ответ ему тявкнула Элоночка и угодливо помахала хвостиком немного обеспокоенному старику. А Всеволод Львович начал знакомить гостя со своей квартирой: - Как видите, это моя пещера. Вот комната моей мамы. Я вас потом с ней познакомлю. Дальше - моя комната и комната жены. Это комната дочери. Имеется также отдельная комната для нашего меньшего друга, - он любовно погладил Элонку по спине, благо Хитроумов-старший шел рядом с ними. - Правда, небольшая - всего двенадцать метров. Ну, с кухней, ванной и туалетом я пока вас знакомить не буду... А у вас? - У меня... тоже так же, только все вместе, - процедил сквозь зубы Вася. - Приятно, что вы шутник! - Еще бы, - гость скопировал улыбку хозяина. - И главное - не из милиции. От взгляда Хитроумова Кукушкина на мгновение пронзило током. Но у хозяина хватило выдержки, чтобы деликатно спросить: - Какой у вас заработок? - У меня твердый оклад - двести. - Твердый оклад - это пособие по безработице, молодой кент. А зарплату каждый мыслящий мужчина должен делать себе сам. Это есть его деловые способности, умноженные на хозрасчет. М-да... Если бы вы знали, как меня утомляет наша безработица! Я устаю от нее больше, чем от самой тяжелой работы. - Другой бы с вами спорил, а я не буду, - согласился Кукушкин и искоса посмотрел на притихшего Льва Борисовича, который стоял под пальмой и задумчиво почесывал густую шерсть своей собачки. - Представляете, утром встаешь - ни в трамвай, ни в троллейбус попасть невозможно, - Всеволод Львович говорил таким тоном, будто рассказывал анекдот. - Все спешат на работу. Казалось бы, вот идеальный народ! А придите на работу - сидят и ничего не делают. Спрашивается, зачем спешили? Никто не ответит. Ответить, конечно, могут - плевком в харю. Парадокс? Парадокс. Или зайдите в любой магазин - хоть шаром покати! Только откуда, скажите на милость, в домашних холодильниках и шкафах появляется то, чего днем со свечой не сыщешь на прилавках и даже на витринах? - Да, сия тайна покрыта мраком, - усмехнулся гость, вспомнив рыбный завтрак, недавно приготовленный Любой. - Для нас это отнюдь не тайна, - сказал Всеволод Львович, поглаживая вспотевшую лысину. - Но мы не проболтаемся. Нет, нет! Пусть одни хранят самое дорогое в памяти, другие - на сберкнижке, а мы - на замке. Вот так-то! Кто из нас прав? Ну-ка рассудите. - Когда-нибудь судьи рассудят, - кашлянул гость в кулак, разглядывая поющих канареек в роскошных клетках. - А почему у вас такое однообразие - канарейки да канарейки? Лев Борисович отпустил Элоночку побегать и ответил за сына: - До судьи далеко, как до Бога! Да и неведомо еще, кто вправе судить, а кто нет. Я считаю, что каждый мало-мальски мыслящий человек - сам себе судья. Поймешь это - судьба в твоих руках, а не поймешь - все твои надежды будут на Бога и на добрых людей, которые, как доказано наукой, практически вымерли. А канарейки, молодой кент, это птицы счастья. И пение у них божественное. Да, божественное! Вы только вслушайтесь, как сладко разливаются их голоса. Это же чудо-оркестр! Знаете, когда я слышу этот оркестр, мне кажется, что где-то рядом стоит волшебная машинка и чеканит золотые монеты. А они рассыпаются и рассыпаются по мраморному полу. Как золотой дождик. Вы слышите, какой это приятный золотой звон! Эх, даже умирать не хочется! - он прослезился и для пущей убедительности приложил руку к сердцу. Ему подтявкнула Элонка и завертела хвостиком, за что была награждена воздушным поцелуем. Кукушкин чуть было не поверил в искренность старика, но жесткая и, надо полагать, честная мысль Хитроумова-младшего: "Ну, старая развалина, за всю свою жизнь не научился варить лапшу, а вешать пытается всем!" - вмиг отрезвила его. В гостиную вошли еще два члена этой семьи. Рита от радости хотела броситься на шею Кукушкину, но Виктория Леонардовна вовремя всучила ей поднос со спиртными напитками. - Василий Васильевич, как это мило с вашей стороны, что вы здесь! - защебетала дочь, поднеся ему фужеры и рюмки со спиртным так близко к лицу, будто он должен был их поцеловать. - Здравствуйте, здравствуйте, уникальный мой человек! - О Риточка, с вашим появлением в этом рае стало еще светлее, - Вася поцеловал ей руку выше кисти, от чего поднос задрожал. - Ой, неужели это правда! Боже мой, какая честь, вы не представляете... - Рита, что ты такое говоришь, - сделала замечание дочери мать. - Почему ты решила, что Василий Васильевич не может представить... - Ой, ну мама, что ты такое говоришь! - дочь решительно отдала поднос матери и повесилась-таки на шею гостю. - Василий Васильевич, извините, но я ничего не могу с собой поделать. Я так рада, я так рада... Вы мой бог, мой судья и моя надежда на мое счастье. Пока что в глазах всех членов этой семьи Кукушкин был или великим оригиналом, или клоуном, или, в лучшем случае, жуликом и проходимцем, и только Рита видела в нем уникального человека. К такому выводу пришел Вася, прослушав их мысли, и, вспомнив учителя, решил: вот оно, конкретное зло, с которым надо бороться. После просмотра семейных любительских фильмов, снятых Ритой и Всеволодом Львовичем, Лев Борисович наконец решил представить свою жену. - Сейчас я вам, молодой-одаренный, покажу мою Мусю!.. Она у нас словно Ленин в мавзолее. Мы на нее смотрим и любим. Виточка, ты же медик, хотя и незаконченный, неужели ты не в состоянии вылечить свою свекровушку? - Ну что ты, папенсия, - пошутила невестка в ответ, - зачем ее лечить, пусть поживет еще немножко. Старая Муся действительно была похожа на мумию. Она лежала на кровати в глубоком параличе, и только в угасающих глазах едва теплилась жизнь. Кукушкину даже жаль стало старуху. Ему непонятно было, как могли самые близкие люди проявлять к ней такое циничное безразличие. Только за шикарным обеденным столом Вася постепенно начал привыкать к этим людям. Оказывается, они на все смотрят сквозь пальцы. Серьезное отношение у них было только к деньгам и дорогостоящим вещам. Еда на столе была разнообразная и вкусная. Кукушкин глотал все подряд, не успевая даже хорошо прожевать, а все члены семьи боялись плохо подумать о госте. Только глава семейства позволил себе на мгновение забыть об уникальных способностях Кукушкина, и в его голове случайно промелькнула неприятная для Васи мысль: "Да, Дерьмо производить он умеет. Интересно, на что он еще способен?" Вася ел без хлеба, чтобы больше вместилось в желудке нежнейшего мяса и редчайшей рыбы. Когда почувствовал, что ему стало тяжело дышать, решил отдохнуть. Увы... - Василь Васильевич, хотите скушать сердце или легкие? - засуетилась, ухаживая за ним, сидящая рядом Рита. - Спасибо, Риточка, спасибо, я не сердцеед. А балык и ветчина мне тоже не тяжелы... Лев Борисович захихикал, как пискливая трещотка, а Всеволод Львович прыснул так, что обрызгал прожеванной пищей все лицо жены. - Ой, пардон, Витольда, не успел проглотить... - извиняясь, он раскашлялся. - Ничего, Хитроумен, в лицо можешь плевать. Только не в душу, - обиженно ответила жена, вытираясь салфеткой. Глава семьи сразу успокоился и поднял указательный палец: - Ладно, Витольда, свою невоспитанность я тебе прощаю, - самодовольно сказал он и похлопал гостя по плечу: - Василий Васильевич, может, подышим? Ритуля, чадо мое, сделай кофеечек и принеси нам под пальму. Кукушкин охотно согласился, и они уединились за фонтаном в роскошных финских креслах. Вася догадался, что сейчас начнется деловая часть встречи. Хитроумов небрежно достал из бумажника несколько сторублевых купюр и бросил их в большую хрустальную пепельницу рядом с пачкой сигарет. Закуривая, он как бы между прочим стряхнул соринку с ветки пальмы и сказал: - Если не возражаете подрабатывать у меня, даю сразу задаток. "Бери, пока не передумали", - мгновенно решил Вася, но деньги взял медленно, стряхнул с них невидимую пылинку и спрятал в карман пиджака. Затем закурил и с любопытством начал рассматривать импортные сигареты и зажигалку. "Теперь-то, братец мой, я тебя куплю со всеми твоими потрохами..." - подумал Хитроумен, но тут же исправился: - Я хотел сказать, что хорошо дружить, когда есть чем поделиться. Не правда ли? - А можно, я маленькую поправочку сделаю? - ухмыльнулся самоуверенно гость. - Естественно. - Важно еще, с кем делиться. - О, конечно, конечно! - захохотал хозяин, поглаживая свой живот. - Вы правы - очень важно, кто делится! Вася поддержал смехом собеседника и прислушался к его мыслям: Хитроумов чувствовал себя человеком, для которого ничего невозможного и недозволенного нет. - Я вас, милый, познакомлю с магнатами, - заговорил он тоном всемогущего человека, - но о ваших способностях никто больше не должен знать. Кроме меня, разумеется. Я считаю так: вы взяли задаток, значит, вы мой. Почему молчите? - Думаю, - ответил Вася невозмутимо. - А вы не думайте, вам за это платить не будут. Ваша зарплата зависит от результата. Работа ваша будет далека от криминала. Между прочим, я хотел бы, чтобы вы ушли с прежней работы... - Да что вы, очень жаль расставаться со своей любимой должностью... Хитроумов был уверен, что гость торгуется. - В таком случае у вас есть два варианта. Первый - вы увольняетесь и я вам компенсирую ваш твердый оклад на несколько лет вперед. Второй - совдепия покупает ваш талант за копейки, в виде компенсации оставляя вам моральное удовлетворение. - Я подумаю, какой вариант лучше. - Вася старался не выдать радостного волнения. В квартире пропел соловей. Кукушкин не сразу понял, что это звонок. В гостиной появились женщины. Виктория Леопардовна на подносе несла кофе. Рита пошла открывать дверь. Не успела хозяйка расставить на столе чашки и кофейник, как из коридора донесся премиленький разговор. Действующих лиц Вася вычислил сразу. - Хелло, моя любимая Макака Макаковна! - конечно же, это долгожданный жених Риты. - Как ты сказал? - невеста не желает слушать его солдафонские шутки. - Макака Макаковна, а что? Ты разве произошла не от обезьяны?! - жених разыгрывает удивление. - Мама! - Рита в слезах вбежала в гостиную. - Мама, он говорит, что меня родила не ты, а обезьяна. - Иногда мне кажется, дочка, - ответила спокойно Виктория Леонардовна, уходя на кухню, - что действительно лучше родить мартышку, чем такого человека, как твой Виктор. - Между прочим, далеко не каждая обезьяна еще захочет стать невестой твоего неотразимого Виктора, - заржал Всеволод Львович. "Дурдом какой-то", - подумал Кукушкин. - О, лучшим людям нашего времени мое почтение! - Виктор, шаркая коротенькими ножками, подбежал к главе семьи и учтиво раскланялся. Хитроумову это всегда нравилось. В таких случаях он был похож на кота, которого после сытной еды почесывают за ушками. - Ну хитрец, ну плебей, ну придурок домашний, если бы ты еще умел делать на ушах стойку, я бы тебе, честное слово, платил по зелененькой за каждое выступление. - Для вас и ради вас и гвозди жареные съем! Хитроумов поднялся, и они трогательно обнялись. - Смотрите, смотрите, Василий Васильевич, какое ничтожество я терплю! А что поделаешь, и у меня, Хитроумова, тоже могут быть слабости. - Нет, Всеволод Львович, - льстил "зятек" в ответ, - так, как я вас терплю, никто не терпит. Так, как я вас люблю, никто не любит! - Вот видите, врет, сволочь, а приятно, - хозяин снисходительно похлопал Виктора по щеке. - И это узколобое существо хочет испортить мою породу. Да не бывать этому, слышишь, никогда! Неужели я позволю своей дочери родить от такого кретина. - Всеволод Львович, отец родной, в этом доме я и в качестве слуги буду чувствовать себя счастливым, - преданно смотрел хозяину в глаза широкоплечий низкорослый детина, и впрямь смахивающий на обезьяну: В голове его Кукушкин прочитал лишь одно: "Только бы не прогнал, а уж я вам..." - Ну ладно, целуй пуговицу и вали отсюда, ты мне надоел, - Хитроумов дал поцеловать жениху пуговицу на рукаве рубахи и небрежно оттолкнул его в сторону. Виктор покорно поспешил взять Риту под руку и решительно потянул ее в ее же комнату, не умолкая ни на секунду. - Ты знаешь, Макакочка, вчера меня мой шлепнутый начальник спрашивает: интересно, каким местом вам хорошо думается? Я нагло перед ним извиняюсь и интеллигентно заявляю: тем местом, которым вам хорошо сидится. - А он? - развеселилась Рита. - Он мне ответил так: если вы думаете тем местом, которым мне хорошо сидится, вам очень неудобно целоваться... Когда за ними закрылась дверь, Хитроумов спросил у Кукушкина: - Ну как? - И мысленно добавил: "Стоит ли этот жених моей дочери?" "Ваша дочь и этот жених - два сапога пара! Если честно, то ваше чадо стоит только верблюда", - подумал Кукушкин и ответил одним словом: - Да. - Что обозначает ваше "да"? - Мое "да" обозначает: поменьше разговоров, побольше денег! Хитроумов дернулся и некоторое время недоверчиво смотрел на гостя, затем расхохотался и пожал ему руку. 9 Может, кто и любит понедельники, но только не Кукушкин. В этот день он всегда чувствовал себя прескверно: после короткого праздника жизни, именуемого в обществе развитого социализма и недоразвитого сервиса выходными, - опять на работу или на поиски денег... У-у-у... волком завоешь. Но сегодня... Сегодня у Васи было преотличное настроение. Еще бы, он получил вчера от Хитроумова десять сторублевых купюр, и жизнь сегодня сияла для него всеми цветами радуги. По пути на работу решил заехать к Любе. В магазине, где она работала, было много покупателей. Вася занял очередь в "Любимый" отдел и, когда они встретились взглядами, выдал банальную шутку, ставшую у них вроде пароля: - У вас черная икра есть? - Нет. А зачем, ведь ее никто не спрашивает, - обрадовалась Люба. - А сколько стоит ваша улыбка? Она не сразу заметила в его руке сторублевые купюры, которые он ей протягивал: - Откуда я знаю, в конце смены подсчитаю. - До конца смены еще далеко, а пока я ее оцениваю в пятьсот рэ, - он деликатно положил ей на тарелку деньги и артистично откланялся. - Пока, Любчик, созвонимся! Она быстро спрятала деньги в карман и под удивленные взгляды покупателей бросила ему вдогонку: - Пока, но деньгами ты не откупишься! Эх, зря кричала Люба. Кукушкин ее уже не слышал. Его закрутила-завертела новая жизнь. Сразиться с хитроумовыми? С удовольствием. Ведь просил же Арнольдыч бороться со злом. Он во всеоружии. Что же, начнем. Когда Кукушкин подъехал ко Дворцу бракосочетания, было уже больше десяти утра. Но он не боялся, что получит замечание от директрисы за опоздание на работу. Если что, бросит заявление на стол. Но не успел Вася закрыть дверцу автомобиля на ключ, как позади себя услышал тихий женский голос: - Если вы настоящий мужчина, то сделайте все, что я попрошу... Обернувшись, он увидел грустную невесту в белом платье, фате и с умоляющими глазами. Прослушав ее мысли, Вася понял, что на бракосочетание не явился ее жених и он должен заменить его. На время торжественной процедуры. Невеста была очень мила и привлекательна, и, конечно же, Вася, разрешив ей взять себя под руку, согласился выручить ее: - Ну что ж, даю уроки жизни! На всякий случай - как меня зовут? - Василечком! - обрадовалась невеста, прислонившись головой к его плечу. - Ага, тезки значит... - Да что вы говорите! А меня - Оля. Мой Вася должен приехать из Москвы. Поезд, наверное, опаздывает... Я вам буду обязана до гроба. Вы не волнуйтесь, моего Васю никто из гостей не знает. Собственно, я его тоже только раз видела, когда мы подавали заявление. Мы познакомились по объявлению. Долго переписывались и наконец решили пожениться... Кукушкин с детства обожал романтические истории. Как истинный любитель всяческих приключений, он не мог упустить такой удобный случай. - Только учтите, у нас цветочков не будет, у нас сразу пойдут дети, - прошептал он ей на ухо. - Ой, вот это мужчина! - с восторгом защебетала Оля. - Чувствуется - фирма. Вы не представляете, мой Вася так обрадуется! Правда, он еще не знает, что у меня уже есть ребенок. - Ничего, дети - это наши цветы. - А мой отец говорит, что дети продолжают род, но укорачивают жизнь. - А как ваша мама считает? - Моя мама молодец и настоящая эмансипированная женщина. Если б она на отца моего надеялась, у нее и меня не было бы. У парадного входа Дворца столпилось множество гостей, ожидающих молодых. Когда Вася и Оля подошли к ним поближе, грянула торжественная музыка, записанная на магнитофон. Впрочем, никто даже не догадывался, что жених и невеста тоже фальшивые. Стоял праздничный шум, гости светились искренними и притворными улыбками, и только виновники торжества испытывали... Впрочем, об их волнениях потом. Кукушкин, попав в водоворот нового приключения, совершенно забыл, что его знают все сотрудники Дворца. Все было, как в волшебном сне. Ему все время казалось, что это происходит не с ним и что не он дублирует какого-то неизвестного ему Васю, а наоборот. Удивлялся своей легкомысленности и все время вслушивался в мысли Оли, которые постоянно ему кричали: "Только бы он не передумал! Только бы он не испугался!" И вот пришло время Кукушкину расписываться. И наступила та минута, когда он заколебался. Госту насторожились, затаила дыхание невеста. - Жених, почему вы не расписываетесь? Вася поднял глаза и увидел перед собой Валентину Михайловну. Она ему грустновато улыбнулась (в мыслях ее Вася прочел "Во дает Васюня!") и подбадривающе кивнула. Наконец он поставил "свою" подпись и с облегчением вздохнул. В зале прозвучала свадебная музыка и раздался выстрел из бутылки шампанского. "Горько! Горько!" - зашумели гости, и перед глазами Кукушкина появились два бокала с искристым вином. Вася выпил, и ему вдруг очень захотелось обжечь Олю своим поцелуем. Она приблизила к нему свои дрожащие губы, и он обнял ее, крепко поцеловал. Опомнился Кукушкин уже в автомобиле. Когда оглянулся на долгий ряд автопочетного эскорта, увидел впереди себя на капоте "Чайки" большую куклу и два кольца (символ супружеской верности), то ужаснулся и... Но дверь он открыть не успел. Оля его ухватила за руку и строго напомнила: - Куда ты, Василечек? Теперь ты мой муж перед Богом и людьми... - Что? - Вася настолько испугался, что едва не закричал. Он с трудом совладал с собой и сердито показал ей кулак: - А вот это видела? - Если б ты знал, как ты божественно целуешь, - тихо ответила она и закрыла ему рот своими губами. Больше он не сопротивлялся. Будь что будет! Все равно подписался под чужой фамилией. А Оля держала его крепко за локоть и не отпускала ни на секунду. Когда они вышли из автомобиля, Оля, сжав его руку, тихо попросила: - Умоляю, не позорь меня. Потерпи еще до вечера, пока не разойдутся гости. Я тебе заплачу... Сколько ты скажешь! - Так енто другой компот, - согласился он, приняв "деловую позу". За бабки не грех и пострадать. Могу даже остаться на брачную ночь. - Думаю, до этого не дойдет. К тому времени наверняка мой Вася приедет, - с сожалением, как показалось ему, вздохнула невеста, и они направились в дом. В квартире на молодых первым делом набросились родители и родственники невесты. Мать и отец по очереди, целовали зятя и дочь, желали им долгих и счастливых лет супружеской жизни. Потом начались лобзания с родственниками. Их, родственников, не говоря уже о лобзаниях, было столько, что Вася не успевал подставлять щеки. Надо заметить, это было не всегда приятно, особенно когда одна старушка вознамерилась поцеловать его взасос. Зато когда его целовала еще довольно молодая дама, он постарался подольше оставаться в ее объятиях. Заметив это, Оля оттащила Васю в сторону, шутя пригрозила ему пальчиком и тихо сказала: - Василечек, с сегодняшнего дня ты будешь целовать только меня. - Я согласен, но в таком случае перейдем на хозрасчет. - А это как? - Ну, за каждый поцелуй - хотя бы... копеек двадцать. - Ой, я согласна! - рассмеялась Оля и громко чмокнула его в щеку, оставив на ней красный знак. - У меня есть полторы тысячи, да еще родственники подарят. Представляешь, на сколько хватит. Она говорила то, о чем думала. Вообще-то Вася не верил женщинам, слишком легко они ему доставались. Но Оля... Какая-то странная она. Вот и сейчас, неизвестно, правда, всерьез или в шутку, высчитывает в уме, сколько же это поцелуев придется на тысячу, пятьсот рэ. Даже сам того не замечая, Вася начинал постепенно увлекаться ею. Весь день, до самого вечера, пока гости веселились и пели, Кукушкин танцевал со своей "невестой". Даже за столом почти не сидели. Он успел разглядеть каждую черту ее лица. Ему нравились ее чистые мысли, карие грустноватые глаза, милое белоснежное лицо. - А где же твой ребенок? У тебя сын или дочь? Оля невинно улыбнулась и прикоснулась маленькой ручкой к его губам. Прослушав ее мысли, он узнал, что не было у нее никакого ребенка. Более того, она была двадцатипятилетней девушкой, воспитанной в строгих правилах. "Господи, да я и целовалась до тебя только один раз, в девятом классе. До пятого класса меня мама забирала каждый день из школы. А ты меня спрашиваешь о каком-то ребенке!" - закричала она мысленно и опустила глаза. Ей хотелось плакать... - Не надо, Олечка. Я тебя никому не отдам! - воскликнул Вася испуганно. - Что? - удивленно переспросила она. - О нет, ты фиктивный... - Но не дефективный! - А это ни о чем не говорит... - Мы с тобой расписались? Расписались. Ты меня целовала при всех? Целовала. Смотри, сколько свидетелей, смотри! Что ты им завтра-скажешь? Ой, простите меня, я ошиблась, это не мой Вася?! - Послушай, Василечек, тебе не кажется, что это уже не деловой разговор? Кукушкин смотрел в ее серьезные глаза и верил, что так быстро, буквально в течение нескольких секунд может измениться женщина. Ведь только что она была согласна на все! Это в конце концов затронуло его самолюбие, и он резко ответил: - Нет так нет! Тоже мне - королева Англии. Да таких, как ты, у меня - штабелями... - А чего это вдруг ты рассердился? Я и так не сомневаюсь, что ты имеешь успех у женщин. Но иметь много - это значит никого. Ты одинокий, Вася, как и я. Разница между нами лишь та, что я одинока оттого, что судьба так сложилась, а ты - из-за своей распущенности. Не обижайся на меня, я тебе сказала правду. Ее откровенность не поразила Кукушкина, но он вынужден был признать, что об этом никогда не думал. Что-то перевернулось в его душе. Хотя ему не хотелось соглашаться с ней, ясно было одно: она не та, за которую он раньше ее принял. Задумавшись, он вспомнил слова учителя Гринко: "Слышать, о чем думают другие, - это еще не значит слышать их мысли". Вдруг всплыли и слова Валентины Михайловны, услышанные им при первом знакомстве: "Молодой человек, вы еще молоды и наверняка не знаете, что думают, говорят и даже поступают не всегда одинаково". Всю ночь после ухода гостей они просидели в ее комнате. Много курили, пили кофе. Каждый из них поведал друг другу о своей жизни. Вася рассказал, как однажды чуть ли не женился в командировке. Это было два года тому назад, когда он еще работал инспектором в одной "научной организации труда". Эту организацию Кукушкин смело называл "новой организацией тунеядцев" и, по существу, даже не знал, чем она занимается. Но зарплату получал два раза в месяц исправно, совершенно не чувствуя угрызений совести. Особенно любил Вася ездить в командировки. Его всегда встречали, отвозили сначала в гостиницу, затем знакомили с городом. Знакомство, как правило, начиналось с ресторана. На этот раз гидом у него был председатель постройкома Женя Жмаченко, его ровесник. И главное, что приятно отметил Кукушкин, платежеспособный парень. После второй рюмки они перешли на "ты", и Вася понял, что работа в строительном тресте, где числился Женя, поставлена по большому счету. - Можно считать, Женек, что моя командировка удалась, - заговорил Вася дружеским инспекторским голосом. - Я так и доложу своему шефу: организация труда в вашем тресте на должном уровне... - Правильно, Вася, должных уровней у нас хоть отбавляй! Правда, как говорит наш управляющий на каждой планерке, это еще не продукция. Должный уровень в работе, подчеркивает он и всегда высоко поднимает указательный палец, это тогда, когда уравниваются все должники! - Женя заметно осмелел. - Это что-то новое в научной организации труда, - снисходительно усмехнулся Кукушкин, компетентно прожевывая балык. - Это как же? - А я и сам не знаю, - искренне сознался профсоюзный деятель. - Это, наверное, конечный результат такой: никто и никому ничего не должен! - Это хорошо, но не ново, - похвалил инспектор и без лишних слов принялся за горячий шашлык. - Наш институт уже давно занимается этой проблемой. - Тю, а для нас это не проблема! - Входя в азарт беседы, Женя наполнял рюмки. - Давай, Вася, выпьем за то, чтобы вместо проблемы было дело, а дело - не было проблемой... Кукушкин снисходительно поднял, рюмку: - Твой тост, конечно, очень запутанный, но я согласен, Женечка, твоя гостеприимность - это намного больше, чем дело! - Спасибо, Вася, я привык уважать начальство, даже если оно этого и не заслуживает, - пошутил Женя и выпил залпом. - Я понимаю, твоя наука не трудная, но, согласись, нужная. Необходимая! Без нее всякая организация труда - ненаучная! Кукушкин тоже выпил и начал закусывать шашлык рыбным балыком. За столом он вел себя по-хозяйски. - Женько, ты хороший парень, и у тебя чисто профессиональный подход. - А у нас все такие. - Не, Женя, ты, собака, лучше всех! - Вася вдруг подумал, что не стоит скромничать, говоря и о других. - Надо протеже? Жмаченко тут же перешел на дипломатический тон: - Ты это серьезно? - Заяц трепаться не любит, - Кукушкин всегда так отвечал в подобных случаях. - Хорошие люди должны расти. Через полгода - квартира, а остальное зависит от тебя. Провинциальный профсоюзный бог так обрадовался, что хотел было обнять дорогого гостя, но субординация вовремя остановила его: - Вась, но ты должен знать, что у меня - сельскохозяйственный... - Ну и что! - махнул гость рукой. - У меня - исторический факультет. Ты же сам знаешь, Женя, что в жизни все взаимосвязано. - Вася, спорить не стану... - Представляешь, закончил университет! Смотри, чему я там научился, - Кукушкин вытянул шею и начал шевелить ушами. Жмаченко не сразу обратил внимание на его уши, но когда увидел, был поражен: - Вася, как ты уникально хлопаешь ушами! Да такие, как ты, везде нужны. Кукушкин решил не заострять внимания на своих способностях: - Ладно, что мы все о делах. В этом диком краю музыка бывает? - В этом диком краю даже домашние лошадки водятся, - Женя показал взглядом в сторону соседнего стола, за которым сидели две молодые особы. Затем, подпрыгивая, подбежал к автомату включить проигрыватель. Кукушкин и не догадывался, что те две симпатичные выполняли задание Жмаченко. Председатель постройкома умел встречать важных гостей. - Разрешите? - пригласил Вася особу поинтересней, и глаза его загорелись мартовским желанием. Приглашенная сделала вид, будто не услышала его. На самом же деле ей очень хотелось, чтобы ее пригласили еще раз и обязательно со словом "пожалуйста", Но ее выдала недовольная сотрудница: - Аська, ты что, оглохла, тебя же пригласили! Асе ничего не оставалось, как сделать вид, что она делает кому-то одолжение, и пойти танцевать. Вася решил немедленно вскружить партнерше голову. - Меня, Асечка, зовут Василечек. Извините, но я танцую, как лошак. - А это кто? - Асе понравилось такое знакомство. - А это гибрид ослицы с жеребцом! Она рассмеялась, почувствовав, что у этого человека с юмором не темно, как в подвале. Вася это понял и спросил: - Откуда ты? - Из хипповских племен. - Тогда переводчик нам не нужен. - А ты откуда? - О, я потомок Рюрика Хацапетовского. - Тю, а я думала, что ты потомок Шарукана, предка хана Кончака. Это того, которого разбил на последнем собрании Владимир Мономах из нашего треста. Может, слыхал? - проговорилась Ася и прикусила язык. - А ты знаешь, я сразу все понял. - Что ты понял? - Мне сразу было ясно, что у тебя... солнечное затмение. - Тмутараканский истукан, идол глухонемой! - скапризничала она, но на самом деле обрадовалась. - О, пожалей своего отрока и дай мне поцеловать твою багряницу, - Кукушкин деликатно поцеловал ей поясок от платья. Асе понравился этот жест: - Василий - это христианское имя, но почему-то по-гречески оно обозначает - царский. - Слушай, а ты, случайно, с византийским императором Ираклием не знаком? - И даже с Хоздрой, персидским царем. - Тогда у тебя должны быть полные карманы гривен? - Само собой! На ванну шампанского хватает, - Вася похлопал себя по карману, где лежали нетронутые "командировочные". - Василечек, а ты не в марте родился? - Моя королева, откуда тебе известно? - Ага, значит ты пардус. - Что это за птица? - Хищник из породы кошачьих, отличающийся быстротой бега. - Понятно... - Ну раз понятно, тогда на ванну шампанского я согласна!. Хоть обещано было шампанское, водка пошла не хуже. - Вы хотите, чтобы я пила водку?! Во время рабочего дня?! - возмутилась Ася. - Ладно, наливайте. Изрядно выпивший Вася уже не соображал, что делает. Закурив, он начал сбрасывать пепел в горчичницу, затем мазал горчицу на хлеб и ел с таким аппетитом, будто это был бутерброд с осетриной. Затем он вызвался гадать Асе по руке... - Вася, а хиромантия и хреномантия - это одно и то же? - шутил Женя. Но Вася уже не обращал на него внимания и полностью был поглощен ухаживанием за своей новой знакомой: - Я вообще-то привык гадать на Псалтыре. Могу вызвать духов далеких предков. Могу поговорить с Ростиславичами... - Вася, а когда? - голова Жени уже качалась. - Что - когда? - Вася только на мгновение посмотрел на Женю. - Заливать перестанешь? - Жмаченко похлопал себе в ладоши, что смог разыграть гостя. - Так вот, могу поговорить с Ростиславичами: Рюриком, Вовкой и Васькой, сыновьями двоюродного брата Володьки Мономаха! - продолжал говорить Асе Кукушкин, махнув рукой на Женю. - Могу вызвать на дуэль черниговского и тмутараканского князя Митьку Владимировича, побившего касожского князя Редедю... - Кого, кого? - переспросил Женя, посмеиваясь. - Редедю, а что? - Ничего, я просто так спросил... - Тебе смешно, Женя, а я из-за этого Редеди университет бросил! С третьего курса ушел, представляешь... - Ася, ты что-нибудь поняла? - Жмаченко вопросительно посмотрел на сотрудницу. - Хочу понять, но вы не наливаете, - усмехнулась она. - И зачем я только отпросилась с работы... - Все понял! - Женя принялся наполнять рюмки. - Вася, брось ты тосковать по своим князьям. Печаль ест ум человека, как ржа железо. Ты понимаешь, Вась, нельзя ковшом вычерпать море, неззя. Ты с этим согласен? - Само собой, давно доказано, - подтвердил Кукушкин. - Вот и я говорю своей куропатке - это... своей желе: я все равно всю водку не выпью, чего ты боишься? - А она? - А она - эта... моя куропатка, которая не только своих птенцов выводит, она еще из чужих гнезд яйца приносит, - Женя уже заговаривался. - То есть вру, она уже готовых цыплят приносит. Этих, как их... - Зачем? - не понял его Вася. - Что зачем? - Женя не понял Васю. - Ох, Женя, с тобой говорить - все равно что водку пить из дырявой чашки! - весело ответил Кукушкин и подал Асе рюмку. - Вот скажи, Асечка, мертвый - он может открыть глаза? - Зачем? - Ася испуганно поставила рюмку обратно на стол. - Вот и я говорю: зачем. Но ты меня не поняла. Я задам тебе вопрос попроще: мертвому нужны деньги или, к примеру, золото? Девушка, недоумевая, смотрела на Васю и не знала, что ответить. - Опять не поняла, - вздохнул Кукушкин. - Ну хорошо, скажи - можно дурака научить уму? - Запросто! - ответил уверенно Женя за нее. - У нас еще не то можно, у нас самые талантливые дураки в мире. - Правильно, Женя! - поддержала его Ася. - Ты думаешь, Вася, что только у вас там все можно. У нас, к твоему сведению, даже ходит такой анекдот: когда баран стает ученым, а свинья человеком, то корове ничего не остается, как заняться фигурным катанием. - Браво, Ася, истину речешь! - громко обрадовался гость и чмокнул ей руку. - Женя, ты мой ходатай? - Ша, Вася, не ругайся, люди услышат. - Такси, Женя, такси! Мы едем венчаться! Хватит нам жировать, будем пост принимать! - Кукушкин, размахивая руками, свалил со стола тарелку и графин, но никто на это не обратил внимания. - Асенька, ты готова, у тебя есть белое платье? - Не переживай, Вась, мы еще успеем купить ей белую комбинацию, - сказал Жмаченко, подмигивая Асе. - Господи, куда я попала? Отдайте мои вещи, - девушке уже надоело выслушивать пьяную болтовню, и она пересела за столик к подруге. Женя хотел удержать ее за руку, но в это время подошел официант с бородкой и вежливо напомнил: - Господа, вам не кажется, что нам уже пора рассчитаться?! - Женя, нам уже пора? - спросил Вася, разыскивая взглядом Асю. - Н-не знаю, щас посмотрю, - Жмаченко достал свой кошелек и начал отсчитывать деньги. - Я вообще-то прихватил стольник, но это... Это профсоюзные, общ-щ-щественные, слышь, я должен за них отчитаться! - он подозвал пальцем официанта и спросил: - Ты мне можешь дать какую-нибудь квитанцию? - Извините, уважаемый клиент... - Очень уважаемый! - поправил официанта Кукушкин. - Да, многоуважаемый, я с профсоюзными деньгами дела не имею. - Ну что ты в бутылку лезешь! - не поверил ему Жмаченко. - У тебя что, нет там каких-нибудь канцтоваров, что ли? Ну ладно, борода. Сколько с нас? - Вот счет. У Жени перед глазами расплывались цифры: - С-колько здесь, я без очков не вижу? - Шестьдесят два рубля и плюс шесть рублей за разбитые графин и тарелку. - Слушай, а может, как-нибудь по перечислению? - Жмаченко отсчитывал деньги, будто отрывал их от своего сердца. - По перечислению я могу и больше. - Если вы перечисляете на мою собственную сберкнижку, я согласен, - шутя ответил официант. - Господи, за что? - Жене было жаль до слез отдавать деньги. - Какой грабеж! Ползарплаты за один вечер. Говорила моя куропатка: теперь, Жека, ты будешь меньше пить! Ох, куриная моя голова, какой там черт меньше пить, жрать будем меньше - вот что! - он печальными глазами посмотрел на официанта и швырнул на стол семь червонцев. - На, бери, кровопийца! - Спасибо, - вежливо поблагодарил тот и скрупулезно пересчитал деньги. - Жека, оставь на такси! Жека, и - на свадьбу! - Состояние Кукушкина было уже критическим, и он с трудом координировал свои движения, но ему все же удалось подняться во весь рост. - Слышь, Жека, где моя Ася? Я сегодня на ней женюсь! Оркестр, музыку! Всем играть туш! Машину, Жека, машину! Через пять минут по вызову официанта прибыла машина. Кукушкин сразу понял, что обслуживание в этом городе было на должном уровне. Как его уводили под руки на венчание, он еще помнил. Но затем какие-то ангелы в синих мундирах увезли его с собой на небеса. Проснулся Вася утром и долго-протирал глаза. Было такое ощущение, будто голова его привязана к постели. Он никак не мог понять, где он и что с ним происходит. В большой комнате было множество железных кроватей, на которых спали и сидели какие-то чужие люди разных возрастов. Со всех сторон доносился раздражающий храп. Когда Кукушкин увидел сидевшего напротив грустного Женю, окутанного до пояса простыней, он все понял. "Эх, похмелиться бы!" - это первое, о чем подумал Вася, и со стоном оказал: - Ничего, Женя, друзья познаются в беде. А где... Ася? - Не знаю. Она обещала прийти к тебе в номер... - грустно вздохнул Женя и с горечью добавил: - На брачную постель. - Ха-ха, теперь ясно, зачем ты вчера требовал от дежурного сержанта семейный номер! - хрипло рассмеялся бородатый мужчина в углу комнаты. - Что, первый раз в вытрезвителе? Ничего, у тебя еще все впереди. Вася, свесив ноги на пол, ухватился за голову. Он только сейчас вспомнил, что должен был позвонить на работу своему начальнику отдела еще вчера вечером. - Не торопись, милок, здесь все по расписанию, - сказал кто-то в другом углу. - А он думает, что ему дешевле обойдется! - послышался голос за спиной. - Не волнуйся, если не осталось наличных, из зарплаты высчитают. Женя в ужасе смотрел на Васю, а тот в ответ только качал головой. - Все, карьера лопнула! - казнил себя Жмаченко. - С работы погонят - как пить дать. Галка, наверное, и вещи забрала. Она меня уже предупредила: еще одно совещание и... гуляй, Женя! Куда податься - не знаю... Вась, а ты не забыл наш вчерашний деловой разговор? - он вдруг вспомнил, что Кукушкин обещал ему составить протекцию. - Ты знаешь, Жень, убей, но ничего не помню, - Вася посочувствовал прежде всего себе, а потом и своему новому другу. - Погуляли! Жмаченко больше ничего ему не сказал, он только с грустью подумал о том, что все это ему обошлось гораздо дороже, чем Кукушкину. - В нашему сэли так и кажуть: ото не пый з бригадыром, а пый з головою! - захихикал бородатый, затем спрыгнул с кровати и начал делать зарядку. - Как говорят в Одессе, нет ума, ходи пешком! После утренних обязательных процедур Вася и Женя разминулись. Кукушкину вернули одежду и пригласили в дежурку. Дежурный сержант, просматривая его документы, съязвил: - Кукушкин Василий Васильевич?! Докуковался. Претензии есть? - Никак нет, товарищ начальник, все было на высоком художественном и финансовом уровне! - отчеканил Вася по-армейски. - Есть маленькая просьбочка. - Слушаю. - Шеф, не сообщай на работу, будь человеком. - Эх, Вася, Вася, единственное, что я могу для тебя сделать, так это только отметить командировку. - Это-как же? - испугался Кукушкин. - Очень просто: поставить штамп "прибыл" и "убыл", и будь здоров! - пошутил сержант и вернул ему документы. Вася быстро схватил паспорт и, открыв его, заглянул в командировочное удостоверение. Затем, спрятав документы в карман, с улыбкой сказал: - А ты юморист, сержант. - Ничего не поделаешь, служба такая. - Эх, сержант, сержант, а знаешь, почему ты не старший сержант? - По возрасту еще не положено. - Да нет. Службу еще не понял. А ведь в святом писании сказано: "Просящему у тебя дай, стучащему открой, да не лишен будешь царства небесного!" - обиженно сказал Кукушкин и медленно направился к выходу. - Слушай, - настороженно обратился сержант к разводящему, - а мы его не рано выпустили? Может, вернем, пока не поздно? Услышав эти слова, Вася Кукушкин остановился только за третьим поворотом... Услышав Васин рассказ, Оля долго смеялась. Отсмеявшись, она с сожалением сказала: - Красивый ты внешне, Вася, но внутри... - А что внутри, внутри ничего не видно! - Кукушкин не любил критики. - Хотя каждый любит заглянуть в запрещенное место. - А это еще как сказать. Ну да ладно, - Оля не стала больше сердить гостя, - каждый сходит с ума по0своему. Только я тебя попрошу: никогда не рассказывай подобных историй моим родителям. Они у меня слишком правильные... - Правильные - это как? Не надевают брюки через голову?! - Примерно так. - Для этого много ума не надо. - А для чего, по-твоему, нужно, много ума? - Оля немного обиделась. - Чтобы от одного поцелуя рождались дети. - Ну, детей, которые родились от одного поцелуя, у нас хватает. Кстати, Василечек, кто твои родители? - Я инкубаторский! - И вылупился ты, судя по твоим габаритам, из яйца страуса? - Нет, меня моя бабка нашла возле вытрезвителя. Меня там кто-то потерял, поэтому я до сих пор потерянный... У Васи действительно не было родителей. Не знал он даже, как они выглядят. Взяла его на воспитание из детского дома одна пожилая одинокая женщина. Но вскоре она умерла, и у Кукушкина от нее осталась только одна небольшая посеревшая фотография. Детские и юношеские годы его прошли в интернате. Когда поступил в университет, жил в общежитии. Но об этом Оле он не скажет. Уж больно не любил Вася, когда его жалеют или сочувствуют ему. - Василечек, а у тебя есть цель? - Прожить без цели - это тоже цель. Чем меньше хочешь, тем больше получаешь. У меня, Олечка, не цель, а мишень. Для меня жизнь - это веселая прогулка по королевскому лесу, где зайцы жрут волков, слоны боятся мышей, а змеи выплескивают свой яд друг на друга. И все они для меня мишени... - Значит, я для тебя тоже мишень?! - встрепенулась она. - Да какая ты мишень, - в словах Васи проскользнула надменность. - Ты просто маленькая эпизодическая героиня в моей жизненной комедии. - Ах, даже так! - Оля вскочила и раз за разом начала затягиваться сигаретой. - Так ты еще и драматург. Прослушав ее мысли, Вася понял, что она не на шутку рассердилась. Этого он совсем не хотел. А насторожило его то, что у нее рождался какой-то замысел. Какой именно, он еще не мог понять. Их разговор, который мог бы дойти до ссоры, прервал звонок в квартиру. Они даже не заметили, что было уже утро. - Пожалуйста, драматург, пойди открой, - попросила она его. - У меня после такой брачной ночи, наверное, ужасный вид. Родителей Оли в это время дома не было: по утрам они занимались бегом в ближайшем сквере. Вася открыл дверь и, увидев перед собой белобрысого мужчину лет тридцати пяти, спросил: - Вы кто? Как доложить? Мужчина поставил свой чемодан и протянул руку для знакомства: - Я Курочкин Василий Васильевич! - у него был робкий голос. - А вы? - Я - тоже Василий Васильевич, только Кукушкин, - ответил недоброжелательно "жених" и пригласил гостя в коридор. Курочкин был немного ниже ростом. Он вздрогнул, когда за ним громко захлопнулась дверь. Они оба услышали, как в гостиной зазвенела хрустальная люстра. - Что это? - спросил Курочкин, оглянувшись и прислушавшись. - Проверка слуха, - ответил Кукушкин. - Правильно, ля мажор, - приезжий заволок в гостиную тяжелый чемодан. - Я закончил музыкальную школу у себя на мясокомбинате. Пригодилось. - А вы, случайно, не привезли с собой мяса? - Ну как же, как же, за кого вы меня принимаете, - Курочкин, кряхтя, поставил чемодан на диван и, открыв его, начал выкладывать подарки: балыки, копченые колбасы, окороки. - Пожалуйста, все, что хотите, все, что ваша душа пожелает. Я мог бы привезти и больше, но, увы, у меня только две руки. И, вы знаете, я за это не дал ни копейки. Он настолько увлекся, что даже не заметил появления Оли. Она некоторое время понаблюдала за ним, затем иронично спросила: - Василечек, ты, случайно, живых поросят не привез с собой? - Поросят?! - обернувшись, машинально переспросил Курочкин. - Нет, Оля, не привез. Скотовоза не было... Здравствуй, Оля! - Здравствуй, здравствуй, - холодно ответила она, оглядывая подарки. - А живую свинью мог бы привезти и в чемодане. Чтобы не задохнулась, дырочку прорезал бы. А этого зачем столько? - Как зачем, Оленька! На нашу свадьбу. Тратиться меньше... - Так ты опоздал, Курочкин, свадьба уже состоялась. - В глазах Оли настоящий жених выглядел почти чучелом. Она снисходительно усмехнулась, сравнивая красивое лицо Кукушкина с серой физиономией своего настоящего жениха. - Как состоялась? Когда? С кем?.. - растерянный жених сел на диван и распустил галстук. - Вот мой муж, с которым я вчера расписалась! - Оля подошла к Кукушкину и, будто желая вызвать ревность у Курочкина, прижалась к его плечу. - А что же мне делать? - на Курочкина жалко было смотреть. - Я уволился с работы, выписался из общежития. Оля, побойся Бога... После долгого тягостного молчания наконец заговорил Кукушкин: - Послушай, друг, ты не расстраивайся. На потерянную жену я тебе выдам справку. Законную - с подписями и печатью. Конечно, взамен брачного свидетельства. Но это еще не все. До сегодняшнего дня ты был домашней птицей, а я тебе предлагаю стать свободной. Пожил ты Курочкиным, теперь поживешь Кукушкиным. Для этого нам нужно обменяться только паспортами. Кое-какое портретное сходство имеется, хотя я, безусловно, намного симпатичнее. Правда, Оля? Вася Курочкин с горечью смотрел на своего соперника и завидовал ему. Бывают же на свете такие красивые люди! Но Олю он ни в чем не обвинял: - Оля, за год нашей переписки ты мне написала сто восемьдесят два письма. Я тебе - ровно триста. Можно, я твои письма оставлю себе, а ты мои верни. Зачем они тебе? - Хорошо, Вася, - сочувственно вздохнула она. - Только у меня, наверное, не все письма сохранились... - Ничего, сколько есть. Вам же, Василий, вот что я скажу: вы счастливец, но и от счастья люди устают. А издеваться над другим человеком негоже... - Вася, да ну что ты! - подскочил Кукушкин. - Никто над тобой не издевается! Я тебе действительно предлагаю обменяться местами. Поживешь пока в моей квартире. Можешь даже поездить на моей машине, если права имеются. "А почему бы мне и не согласиться? - спросил себя Курочкин. - Хоть поношу паспорт этого счастливого нахала. И податься мне сейчас некуда. И денег у меня сейчас маловато, чтобы снять квартиру..." Не дожидаясь, пока Курочкин решится, Кукушкин достал свой паспорт, вложил в него две сторублевые купюры и сказал: - Держи, Вася, и не горюй! Ты потерял жену, но нашел друга, тезку и стал свободной птицей. Кукушкиным! А это не каждому дано. Ты еще узнаешь, кто такой Кукушкин! Курочкин согласился. Впрочем, в таком состоянии ему было уже все равно... А Оля торжествовала. Она задумала перевоспитать Кукушкина на свой лад. Только неведомо ей было главное: ее "жених" об этом уже знал. 10 Итак, Вася Кукушкин решил пожить под чужой фамилией. Отдав Курочкину ключи от своей квартиры и проводив его, он сразу же позвонил на работу Валентине Михайловне: - Валюша, по закону мне положено три дня выходных. Доложи директрисе о моем отсутствии. И запиши мой новый телефон, - он продиктовал ей Один номер. - Не волнуйся. Василек, Генриетта Степановна уже поставлена в известность, - в ее голосе сквозила ревность. - Она только ужасно удивилась. Я, кстати, тоже не ожидала от тебя такого подвига. Все же нашлась такая, что стреножила тебя. Ну что же, желаю счастья! Кукушкин понял, что, регистрируя его брак с Олей, Валентина Михайловна допустила элементарную невнимательность. Когда она вчера увидела Васю в качестве жениха, была просто ошеломлена. И, проверяя заявление новобрачного, фамилию "Курочкин" машинально прочла как "Кукушкин", а имя и отчество - Василий Васильевич - сделали свое черное дело. За много лет ее работы во Дворце бракосочетания не было подобных курьезов. Такое недоразумение Кукушкина вполне устраивало, ведь он твердо решил, воспользовавшись своими уникальными возможностями, стать миллионером, а другая фамилия, другое место жительства, считал он, помогут ему законспирироваться. Он еще точно не знал, как будет обогащаться, но был уверен, что помогут ему в этом Хитроумовы. Вечером он встретился со Всеволодом Львовичем в условленном месте возле кафе. - Такой человек - и без охраны! - Кукушкин учтиво пожал ему руку. - Как дела, как ваше драгоценное здоровье? - Вы ошибаетесь, Василий Васильевич, если считаете, что я без охраны. Вот посмотрите, - Всеволод Львович показал рукой на прохожих, - меня охраняет все общество. Надежно защищает! - В таком случае я за вас спокоен. Куда мы сегодня идем? Хитроумен взял Кукушкина за локоть, отвел его в сторону и, наблюдая за толпой прохожих, с философским выражением лица сказал: - Вглядитесь в этот человеческий муравейник. Только дурак может подумать, что это толпа. Посмотрите, ведь у многих из них довольно умные лица. Конечно, дураков гораздо больше. Но в этом же и заключается прелесть жизни. Дураки послушны, покладисты. Они просто необходимы... Ладно, Василий Васильевич, я вижу, вам скучно от моей говорильни. Мне, кстати, очень понравилось ваше изречение: поменьше слов - побольше денег! Хорошо сказано. Густо, сочно, и вопросов никаких. Даже дружить с вами хочется... "Всеволод Львович, похвалы - это еще не деньги!" - подумал Кукушкин и рассмеялся. ...В последнее время Хитроумовым всерьез заинтересовались компетентные органы. Было уже две повестки. Запомнилась ему последняя встреча с майором Луниным, инспектором с маленькими проницательными глазами. - Товарищ Хитроумов, вы живете, как капиталист. Откуда вы берете средства? - этот вопрос майор задал дважды. Но у Хитроумова было алиби. Трижды он выиграл по лотерейным билетам автомобили. Правда, выигрышные билеты он купил с рук, переплачивал некоторые суммы. Но в сберкассе, где Хитроумов получал деньги, зарегистрирована его фамилия, поэтому чувствовал он себя спокойно. - Скажите, пожалуйста, товарищ Лунин, вот если бы я был нищим, вы бы спросили у меня, откуда такая нищета? - Товарищ Хитроумов, здесь, по-моему, вопросы задаю я... - Эх, товарищ Лунин, товарищ Лунин, задавать вопросы - это еще не значит спросить! Спрашивать нужно сначала научиться, - Хитроумов укоризненно покачал головой. - Научимся, Всеволод Львович, еще как научимся! И ответить заставим по всей строгости закона, невзирая на должности и личности. - Ладно, не пугайте! - Хитроумов приподнялся, уверенность Лунина показалась ему наивной. - Научитесь. Сидите на государственных харчах... Сами, небось, своим умом копейки не заработали, а собираетесь научиться. Чему только?.. Как говорится: и сам не гам, и другому не дам! Вот это вы умеете, даже учиться не надо... Кукушкин внимательно прослушал этот эпизод, хотя Хитроумов не сказал ни слова. Понимая его обеспокоенность, попытался успокоить собеседника: - Всеволод Львович, но это пока лишь диалог... Слова... - Да не знать мне никаких диалогов с этими мусорами! - взорвался миллионер, не скрывая своей ненависти к милиционерам. - Лодыри, бездельники! Да они больше вреда приносят, чем пользы. Ну скажите, что плохого в том, что я умею делать деньги?! По-моему, таким, как я, нужно ставить памятники еще при жизни. Другие совершенно ничего не умеют делать, разве что только подписи ставить под зарплатой - и им ничего. Они в ладах с законом. Допускаю, что я обогащаюсь путем обмана. Но я же не обманываю государство! Я обманываю таких же деловых людей, как и сам. Ну, они немножко глупее меня. Ничего не поделаешь - таков закон коммерции: если не ты их, значит, они тебя. Детей даже в школе учат: если не ты, так кто же? - он хитровато прищурил левый глаз, будто хотел подмигнуть собеседнику. - Между прочим, один мой знакомый, директор кладбища, имеет странное хобби: он записывает на кассеты и собирает надгробные речи. Но самое странное в том, что он любит их прослушивать под веселую музыку. Знаете, я однажды присутствовал при этом. Сначала мне было как-то жутко, но потом... привык. Особенно мне понравилась скорбная речь одного врача над гробом своего покойного коллеги под мелодию песни "Жить и верить - это замечательно...". Недавно он даже создал из работников ритуальной службы хор, который назвал "Лучше нету того свету"... - Все это очень интересно, только никак не пойму, зачем вы мне рассказываете об этом кладбищенском лирике? - пожал плечами Вася. - А затем, что я приглашаю вас в гости к нему. Весьма оригинальный и нужный человек. Хотелось бы мне послушать повнимательнее... Директор кладбища Фердинанд Калистратович Клоп был не такой богатый, как Хитроумов, но, во всяком случае, жить от аванса до получки ему никогда не приходилось, а одну стенку в своей комнате он запросто мог обклеить сторублевыми ассигнациями вместо обоев. Клоп обладал весьма примечательной чертой характера: он никогда не считал, сколько брал, но всегда записывал, кому и сколько давал. Давал он своему вышестоящему начальству, ибо был уверен, что иначе на его месте был бы другой. Давал своему знакомому врачу, который лечил его сразу от трех болезней: диабета, геморроя и склероза. Своему главному бухгалтеру он не давал принципиально, вместо этого он забронировал для него место на кладбище. Короче, давал Фердинанд Калистратович только в исключительных случаях, когда, как говорится, деваться было некуда. В остальных случаях только брал. В настоящее время Клоп жил с женой Дорой Абрамовной и двумя внуками - детьми-любимой и единственной дочери. Внуки жили чаще у него, чем в кооперативной квартире, которую он построил доченьке. Квартира Клопа была по проекту четырехкомнатная, по он сделал из нее пятикомнатную. В большой комнате стояла раздвижная перегородка, благодаря которой у него появился небольшой и уютный домашний кабинет, где он иногда скрывался от назойливых гостей. В случае чего, казалось ему, он сможет хотя бы на какое-то время спрятаться в своем кабинете и от компонентных органов. Был у Клопа единственный друг Петя Шибчиков, с которым он мог всегда поговорить по душам. Петя жил почти по соседству и бывал у него чаще других. Работал он приемщиком утильсырья, хотя имел высшее гуманитарное и незаконченную кандидатскую. Забегая к Фердинанду по утрам на чашечку кофе, он часто рассказывал, как делать деньги из ничего. - Ты знаешь, К-кло-оп, как делать бабки из мусора? - он ленился употреблять длинные слова, а некоторые короткие выговаривал с заиканием. - Каждый делает их по-своему, - для людей подобного круга это была общеизвестная истина. - Э, не скажи, К-ло-оп-п, не скажи... Слушай, ну зачем тебе такая длинная фамилия? - А зачем тебе такой короткий ум? - сердился хозяин. - Больно ты умен - всю жизнь кандычишь на подачках! Брать "парнусю" - и дурак сможет. Это же... унизительно! - Зато почетно. Каждый жулик и вор тебе подчиняется. Вот они у меня где! - Клоп сжал руку в кулак и осторожно ударил им по столу. - А какое ты имеешь право брать взятки, ты - заведующий мертвецами?! - Ладно, мусорщик, о правах заговорил, - Фердинанд Калистратович выплюнул горячий кофе в чашку и с наслаждением продолжал хлебать. - Прав тот, у кого больше прав. - Да, развели мы таких вот клопов на свою голову! - Петя в гневе выговаривал фамилию друга без заикания. - Ладно, валяй собирать свой мусор! - на этом директор кладбища хотел поставить точку. Но Петя не спешил уходить: - Получать взятки - это же продавать совесть и честь. Это стать той же проституткой! У тебя не соображает чердак, как заработать самому, поэтому ты торгуешь своей совестью. Меня не купишь ни деньгами, ни лицемерными словами. Я могу заработать столько, сколько мне надо, но брать от других подачки - нет, никогда! Лучше - в прорубь, лучше - казнь, чем неуважение себя! - Тебе лечиться надо. У меня есть "канал" - могу определить в психиатричку, - снисходительно посмеивался Клоп. - Не смей своим грязным языком оскорблять меня! Мразь, гнилье, грязная скотина. Таких, как ты, нужно сжигать в пепел и не развеивать по ветру, а закапывать глубоко в землю, чтобы ни одно дерево, ни одна травинка не отравилась твоей плотью, - Шибчиков, конечно же, играл, но кое-что он высказывал от души. - Ничего, нас многовато, всех не сожжешь. Пусть мы дураки, но мы еще долго будем диктовать свои условия и делать таких, как ты, неудачниками, а более сговорчивых заставлять кланяться себе. Так что ваше время еще не скоро придет, если оно вообще когда-нибудь придет, - Клоп ни на секунду не сомневался в своей правоте. Шибчиков вздохнул, допил залпом кофе, поставил чашку вверх дном на блюдечко и быстро вышел. После подобных ссор они обычно расставались на день или два. Но Петя пришел уже на следующий вечер, чем нарушил установленную традицию. И пришел не с пустыми руками. Хотя Фердинанд Калистратович был очень самолюбив, но стоило Пете в знак извинения преподнести Клопу пять томов Анатоля Франса в отличном полиграфическом исполнении, как он бросился обнимать его. В таких случаях ему казалось, что перед ним унижаются, и он должен ответить благородным прощением. - Спасибо, спасибо, дорогой, - повторял он раз за разом, - мелочь, но приятно. Шибчиков знал, что делает: с Клопами, понимал он, лучше не портить отношений. Случилось так, что в тот же вечер к Фердинанду Калистратовичу пришел в гости и его сотрудник Хамло Иван, бригадир гробокопателей. Это был угрюмый громадный человечище с бородой, ледяными глазами и ручищами, как лопаты. Голос, казалось бы, у него должен быть, как у человека-горы, но он обладал лишь колоратурным сопрано. Появлялся Иван в доме Клопа один раз в месяц и в одно и то же время. Калистратович выпивал с ним по рюмке коньяку в своем кабинете, выкуривал по сигарете, принимал от него конверт с "наваром" и затем отпускал его любоваться своим аквариумом. А для Хамло это было единственным утешением в этом доме. Он и сам имел несколько аквариумов, но о таких уникальных рыбках, как у его начальника, мог только мечтать. А через двадцать минут к Фердинанду Калистратовичу пожаловали и Хитроумов с Кукушкиным. Встретив такого важного гостя в своем скромном доме, Клоп даже на радостях прослезился: - Всеволод Львович, позволь мне тебя обнять! Не верится, что ты - в моей скромной хибаре! - он прислонил свою лысую голову к груди Хитроумова и начал всхлипывать. - Если б ты знал, какой это праздник, какой это... - Ладно, ладно, так я тебе и поверил! Я сам себе один раз в год верю, - Всеволод Львович сначала мягко похлопал Клопа по спине, но когда близость этого плешивого человека ему стала неприятна, ударил его несколько раз по почкам. Хозяин со стоном отскочил от него и, ухватившись за бок, побледнел от боли. Хитроумов самодовольно расхохотался: - Ну что, ты меня уже не любишь?! Ладно, приглашай, пока мы не передумали... Фердинанд, ты же не баба, хватит тебе корчиться! В квартире Клопа стояла приличная мебель, по это была кладовка по сравнению с квартирой Хитроумова. Да и сам Хитроумов выглядел франтом: он всегда носил джинсы или вельветовые брюки, имел модные рубашки, несколько кожаных финских курток и японских пиджаков. Клоп же был похож на старую развалину: рыхлые щеки, отвисший живот, линялые бегающие глазки. После коньяка, выпитого вместе с гостями, хозяину квартиры полегчало. Сначала он мысленно выругал Хитроумова последними словами, затем вытер вспотевшие руки о неглаженные брюки и миролюбиво спросил: - А помнишь, Львович, ты у меня хотел приобрести одну вещицу? - Какую вещицу? Не помню... Речь шла о старинной иконе. Ради нее и пришел сюда Хитроумов. Ради нее и привел сюда Кукушкина... - Так-таки не помнишь?! - не поверил ему Клоп и нажал на какую-то секретную кнопку. Большой книжный шкаф в кабинете хозяина автоматически открылся. Клоп неторопливо поднялся, раздвинул желтые бархатные шторы на стене и обнажил тайник с антиквариатом. Кукушкин слегка удивился. Шибчиков уже видел это много раз. Зато ахнул в душе Хитроумов и чуть не завопил от зависти. Он сразу понял, что здесь находилось целое сокровище. Старинные иконки с позолотой, золотые и серебряные крестики, посуда, ювелирные изделия - все это, по его приблизительным подсчетам, тянуло тысяч на двести. Придя в себя от изумления, Всеволод Львович кашлянул и обратился к Кукушкину: - Василий Васильевич, вы не хотите покурить? - Пожалуйста, - с олимпийским спокойствием ответил Вася и вышел в другую комнату. - Слушай, Фердинанд... - Хитроумов сначала плотно закрыл дверь и, поражаясь легкомысленности хозяина, спросил: - Ты в своем уме? - А что такое? Я только хотел показать тебе ту иконку, - на лице Клопа не было ни малейшего опасения. - Думаешь, он может заложить? Тогда зачем ты его привел сюда? - Осторожность - никогда не помеха. Мог бы сначала предупредить, - гость не отводил взгляда от антикварных вещей, затем начал прикасаться к ним дрожащими пальцами. - Вот она! Она, она... - он узнал иконку, которую видел раньше у Клопа и хотел купить по дешевке. - Верно. А говоришь, что не помнишь! Семнадцатый век. Но вещица эта еще не моя. Никак не уговорю бабку продать мне ее, - врал хозяин, наблюдая за жадными глазами гостя. - А сколько она хочет? - Хитроумов уже держал иконку в руках и разглядывал ее со всех сторон. - Так в том-то и дело, что не продает. Дала только на некоторое время полюбоваться... - А ты не отдавай! Скажи, что пропала. - Ну да! Не хватало, чтобы она на меня навела мусоров. Кукушкин стоял за дверью и все слышал. Более того, он понял, что может прослушивать мысли других, даже если они находятся за стеной. Спустя некоторое время Вася почувствовал, что ему кто-то начал мешать. Оглянувшись, он увидел громадного бородача в джинсах и свитере. Это был Иван Хамло. Он так увлеченно разглядывал в аквариуме рыбок, что на Кукушкина абсолютно не обратил внимания. Вася решил с ним познакомиться поближе: - Ты кто? - Как кто? Человек, - ответил тот, не поднимая головы. - Понятно, что человек, а откуда? - С кладбища, - бородач был невозмутим. - Ну и как там? - Ничего, жить можно. А ты откуда? - С-одной планеты, - Кукушкин начал настраиваться на мысли собеседника, но Иван, как ни странно, думал только о рыбках. - Значит, с того света... - Ага. - Ты знаешь, двадцать лет работаю гробовщиком, но еще не видел, чтобы оттуда кто-то возвращался... Тебе повезло, - Хамло постучал пальцем по аквариуму и наконец посмотрел на Кукушкина. Надо сказать, он ненавидел красивых и молодых мужчин. Все они, считал он, соблазнители женщин. Иван недавно бросил жену, узнав, что она изменяла ему. В лице Кукушкина он усматривал что-то враждебное для себя. В комнату вбежали внуки Клопа: Кирочка - пятиклассница и Сеня - шестиклассник. Мальчик отбирал у сестры какую-то вещицу, а она капризно отмахивалась от него и выкрикивала: - А не пошел бы ты знаешь куда!.. - Бабушка, бабушка! - завопил Сенечка. - Она меня посылает! С кухни прибежала перепуганная Дора Абрамовна. - Что такое, масик, что случилось? - Бабушка, а она меня посылает. - Масик мой... - бабушка любовно погладила внука по голове, - а ты не иди. - Правильно, садись, пять! - обрадовался Сеня. - Вот так-то, дурочка, а я не пойду. Ясно тебе! - Бабушка! - теперь заныла Кирочка. - Он меня дурой обзывает... - Масичка моя, - Дора Абрамовна обняла внучку, - это недоказуемо. Такое не сможет доказать ни один врач. Дора Абрамовна была юристом по образованию, поэтому любила выражаться юридическим языком. Юрисконсультом она проработала всего полтора года, пока не познакомилась с Фердинандом Калистратовичем. Авторитетом на работе не пользовалась ввиду отсутствия достаточной образованности. Зато у нее хватило ума выйти замуж за директора кладбища. Хозяйка гостеприимно улыбнулась гостям и, чтобы не мешать им, увела внуков с собой на кухню. Через полчаса в гостиной был накрыт ужин в честь Хитроумова. И хотя другие гости не принимались в счет, они также были приглашены за стол. За время ужина Васе стало известно, что Клоп, этот уродливый человечишко, владел одними только драгоценностями и антиквариатом на сумму как минимум двести тысяч рублей. Его друг Шибчиков имел около ста тысяч. И даже какой-то гробовщик Иван Хамло мог купить сразу несколько автомобилей. Ну а в том, что Хитроумов был богаче их всех вместе взятых, Кукушкин не сомневался. Вася чувствовал тайное могущество над всеми этими людьми - и в то же время завидовал им. Да, завидовал. А ведь раньше это чувство было ему неведомо. Он окунулся в другой мир и не мог понять, что с ним происходит. Вернувшись поздно вечером, Кукушкин, как сумасшедший, долго целовал Олю. Не выпуская ее из своих объятий, спросил: - Олечка, ты хочешь, чтобы я стал миллионером? Она, еще не опомнившись от его поцелуев, ответила: - Я хочу, чтобы ты меня любил. Я хочу, чтобы у моего мужа отсутствовали вредные привычки. - А что такое вредные привычки? - Курить, выпивать, изменять жене... - А брать взятки или воровать - это вредные привычки? Оля его не поняла, поэтому ответила шутя: - Смотря для кого. Одним не привыкать, а другие рады бы брать, да не дают. Вася почувствовал усталость. После бессонной ночи и выпивки в гостях ему хотелось спать. Когда он начал зевать, Оля легонько схватила его за волосы и начала трясти: - Ты думаешь, я тебе дам сегодня спать?! Ты теперь будешь у меня спать только в рабочее время, милый мой, радость моя, сердцеед и покоритель чужих жен. Но у Васи уже закрывались глаза, и никакие ласковые слова не могли его взбодрить. - Ух, эгоист, - прошептала она, но ей было приятно раздеть его и уложить в постель. 11 Родители Оли уехали в отпуск. Несколько дней подряд Вася и Оля спали почти до обеда. Однажды, пока Оля накрывала на стол, он позвонил себе домой: - Как дела, тезка, как живется тебе в новом доме? - В этом новом доме водятся старые грехи, - ответил со стоном Курочкин. - А что случилось? - Будь проклят этот дом! Будь проклят этот город! Если бы я знал, я бы ни за что не согласился!.. - Курочкин заплакал. - Ты можешь толком объяснить, что произошло?! - сердито переспросил Кукушкин: он не любил, когда плачут мужчины. Немного успокоившись, Курочкин объяснил: - Вчера вечером встретили меня трое. Спросили: ты Вася Кукушкин? Я ответил: да. Потом они меня откуковали так, что живого места не осталось. - Только не откуковали, а откуропатили! - Э нет, когда они меня били, то еще и приговаривали: смотри, докукуешься у нас. - Кто они? - Они мне не представились. Передали только привет от какого-то Вити. Кукушкин понял, что это была месть. Дочь Хитроумова и на этот раз не выйдет замуж. Получив отказ Риты, Виктор узнал от нее, что некий телепат разоблачил его коварные намерения. За такое неслыханное вмешательство в чужую жизнь он и решил отомстить ему. "Если б не Оля, пришлось бы мне несладко, - подумал Кукушкин и с благодарностью обнял свою спасительницу. - Значит, это сама судьба в ее обличье хранит меня..." За обедом Оля сказала Васе: - Василек, я совсем недавно случайно услышала, как отец говорил моей маме: "Милая, ты у меня такая, что хоть к ране прикладывай. Мне кажется, она вмиг заживет и даже боли не почувствуешь!.." Василек, я хочу, чтобы и у нас так было. - А сколько твоим предкам? - Маме - сорок пять, папе - пятьдесят. - Вот видишь, а у нас с тобой разница только в три года. - Единственный мой, я постараюсь для тебя стать моложе на десять, пятнадцать лет! Вот посмотришь... Кукушкин молча ел и думал о том, что в своей беспутной жизни такой искренней женщины еще не встречал. Раньше длительного присутствия одной женщины он просто не выносил. А тут уже около недели - с одной Олей! В душе немного жалел Курочкина, который безневинно пострадал из-за него, но изменять хоть что-нибудь не в свою пользу ему совсем не хотелось. И еще одна мысль не давала Васе покоя. Он ведь должен "бороться со злом" и "совершенствовать жизнь". Сегодня утром в нем окончательно созрело решение: завладеть деньгами подпольных богатеев. На другой день, когда Оля ушла наконец на работу, Вася позвонил Генриетте Степановне и попросил отпуск на неделю за свой счет. Она даже не стала его спрашивать зачем, и такая покорность директрисы Кукушкину польстила: он чувствовал себя незаменимым. Потом звякнул Курочкину и, прихватив с собой выпивку и закуску, через полчаса был уже у себя дома. Своего несчастного друга из Москвы он застал в кровати. Лицо его было в синяках, и даже наклеенные пластыри не могли скрыть всех побоев. Кукушкин ужаснулся: только теперь ему стало ясно, какие страдания за него приняли. - Ты ел что-нибудь? - А зачем, - обреченно ответил Курочкин. - Я хочу умереть. Все равно я никому не нужен... - Ну, для этого не надо было уезжать из. Москвы! - Кукушкин брезгливо скривился: по всей квартире валялись кусочки колбасы, стоял неприятный запах. - В нашем городе похоронное бюро работает хорошо, но... дурное дело - не хитрое. - Вот и прекрасно: ехал я на свою свадьбу, а попаду на собственные похороны... - Ладно, не ной, мученик, - Кукушкин с грохотом открыл окно, - похороны не состоятся! У нас с тобой есть дела поважнее. Поднимайся! Пока Курочкин со стонами одевался, Кукушкин наводил порядок в квартире и пытался поднять настроение гостю: - Что надумал, чудак-человек. Да у нас такие шмары, что из гроба тебя поднимут! - Мне никого не надо, мне нужна только Оля. Я с ней целый год переписывался. "Целый год! Мы прожили с ней целый роман. Впрочем, тебе этого не понять... - Ну куда уж мне до нее, она переписывалась с самим Курочкиным из Москвы! - с небрежной иронией заговорил Кукушкин. - Только ваш дурацкий роман, прожитый за целый год, я перечеркнул одним только взглядом. А ты верь после этого бабам, верь, если дурак! - Не смей так говорить об Оле! - Курочкин сейчас ненавидел Кукушкина. - А почему это не сметь? Слушай, ты не просто дурак, ты блаженный дурак, а это уже опасно. Ты понимаешь жизнь искаженно, а не такой, какой она есть на самом деле. Поражаюсь я тебе, мясо и балыки воровал на мясокомбинате, как все, а жизнь... жизнь понимаешь, как невинный ягненок! - Я не воровал! - Курочкин оскорбился. - Это мне подарили на свадьбу! И вообще, запомни: я никогда и ничего не украл даже на копейку! А на мясокомбинате я работал завклубом, у меня режиссерское образование. Я закончил институт культуры... - Понятно, можешь не продолжать. Такие, как ты, не воруют, они просто получают в подарок ворованное. Ну да ладно, садись! - Кукушкин выложил из сумки на стол еду и выпивку. - Буду тебя перевоспитывать. - Себя лучше перевоспитай! - Курочкин решил сопротивляться. - Поздно, горбатого могила исправит, - самокритично и самодовольно сказал Кукушкин и разлил коньяк в принесенные с собой хрустальные рюмки. - Давай, тезка, будь мужчиной! Запомни, бабы не любят таких... - Не все бабы... женщины одинаковы! - Курочкин схватил рюмку, опрокинул в себя коньяк и налил снова. Ему хотелось расслабиться. Кукушкин спокойно отреагировал на его поведение, медленно выпил коньяк и с видом знающего человека подчеркнул: - В принципе - все. Даже наша Оля - не исключение. Кукушкин и Курочкин были совершенно разными людьми, поэтому разговор их был похож на ссору. В споре они не заметили, как опустела бутылка. Гость из Москвы от отчаяния даже закурил, хотя раньше терпеть не мог табачного дыма. - Ну вот, Васек, я тебя сделаю цивилизованным чуваком, - заговорил Кукушкин дружеским тоном. - Баб у тебя будет - кагатами, денег - мешками... - Кагаты баб забери себе, мешки денег - тоже. Мне отдай Олю... - Этот вопрос предоставь решить ей самой. Я у тебя ее не отбирал, ты мне ее не давал. И Курочкин смирился. Уж больно убедительно жизнь ему доказала, что наглость - действительно второе счастье. Но этим "качеством" он не обладал. Он мог быть только покорным. А в жизни это, оказывается, считалось дефектом. - Тысяча рублей в месяц - тебя устраивает? - оборвал его грустные мысли Кукушкин. - Сколько, сколько? - переспросил Курочкин, хотя прекрасно все услышал. - Заяц трепаться не любит. "Кусок" у тебя будет на тарелочке каждый месяц. - Что я должен делать? - отозвался Курочкин после робкого раздумия. - Ничего. Будешь только отвечать на телефонные звонки от моего имени и желательно поменьше выходить на улицу... если не хочешь, чтобы тебе снова "фонарей" навешали. Курочкин согласился. Кукушкин не сомневался, что ему с "дублером" очень повезло. После обеда Кукушкин решил навестить Виточку, Вита работала костюмером и гримером в театре. Разведенная двадцатилетняя женщина ради Васи была готова на все, даже выйти за него замуж. Но так много Кукушкину не нужно было, он всегда довольствовался тем, что она периодически одалживала ему червонец или четвертак. В костюмерной Вася застал ее за чтением журнала мод. Он так тихо зашел к ней, что она даже не заметила. Вита глубоко зевнула, а когда открыла глаза, увидела на странице сторублевую купюру. После некоторого недоумения она обернулась и, не поверив своим глазам, воскликнула: - Ой, ты или не ты?! Только умоляю тебя, не говори мне красивых слов... Вася закрыл ей рот поцелуем, и она от наслаждения застонала. Затем сел в кресло напротив нее и, закурив, сказал: - Я к тебе, солнце мое, по делу. - Об этом нетрудно догадаться, - Вита повертела в руках деньги и вздохнула. - Даже не могу вспомнить, держала ли я в руках когда-нибудь такую бумажку. Зарплата ведь у меня девяносто рэ. - Теперь у тебя, мое сокровище, будет много таких бумажек. Это тебе говорю я, Вася Кукушкин! - Ты получил наследство? - Я получил то, чего еще не получал ни один человек в мире! - Вася потянулся и начал осматривать парики на полках. - Вот так-то, моя единственная. - Я же тебя просила не говорить мне... таких слов, - напомнила она. - Извини, если я тебя оскорбил. Больше не буду, - он подошел к зеркалу и начал примерять парики. - Ластонька моя, у тебя здесь неплохая коллекция. - Кукушкин, как это ты залетел ко мне? Сто лет не было, а тут на тебе. Неужели совесть заговорила? - у нее был сердитый и одновременно соскучившийся голос. - Во-первых, я зашел долг отдать. Во-вторых, я по тебе истосковался... - А в-третьих, не клянись моим собственным ребенком, потому что я тебе все равно не поверю, - Вита недоуменно смотрела на его позирование в париках перед зеркалом. - Слушай, Кукушкин, сколько б ты не напялил на себя париков, тебя все равно узнает каждая собака. - А может, какая-нибудь дворняжка и не узнает, - Вася внимательно посмотрел в глаза Виты и, прислушиваясь к ее мыслям, понял: она его еще любила и не могла простить ему равнодушия к ней. - Так сколько мы с тобой не виделись? И стоило ему только поднять распростертые руки, как она тут же бросилась к нему в объятия. - Не понимаю, что это со мной. Мне с тобой так хорошо, что я готова исполнить твое любое желание. О ее желании Кукушкину сразу стало известно, хотя для этого необязательно было обладать таким даром, как у него. Ее мысли напомнили Васе только о том, что в этой гримерной за шкафом была дверь в знакомую уже ему смежную комнату. В ней было достаточно уютно и удобно. И не согрешить сейчас там, решил он, это просто грех. Только к вечеру Кукушкин выбрался из гримерной. В театре был выходной, и Вита проводила его. Дежурный старик-пенсионер даже не обратил внимания, что в театр заходил совершенно другой человек. Вита загримировала Васю до неузнаваемости, подобрала со вкусом парик, даже не спросив, зачем ему это нужно. Она сделала его лицо таким, каким хотела видеть. - Ты лепишь из моей души, что хочешь, а я - из твоего лица, - сказала она с грустью на прощание, наверняка зная, что увидит его не скоро. Поцеловав Виту в глаза, он ласково распрощался с ней и через полчаса уже был в микрорайоне, где жил директор кладбища Клоп. Кукушкин ненавидел взяточников, поэтому решил завладеть его деньгами в первую очередь, хотя пока что не имел ни малейшего представления, как это сделать; Прохаживаясь возле дома Фердинанда Калистратовича, Вася случайно встретил свою давнюю знакомую Люсю. Она была матерой проституткой. Даже имела кличку "Золотая". Благодаря своим выдающимся внешним данным, она построила себе кооперативную квартиру, имела несколько тысяч на сберкнижке и работала в экскурсионном бюро. Короче, Люся относилась к той категории женщин, которые знают, где и как представиться и кому преподнестись. Кукушкина в гриме и парике, разумеется, она не узнала. - Люсенька, здравствуй, моя золотая королева! - остановил ее Вася. - Здравствуйте, - ответила она вежливо и настороженно, хотя и не сомневалась, что это был один из ее бывших клиентов. - Чем могу служить? - Восхитительнейшая, - Вася поцеловал ноготок на ее мизинце, - хочешь пополнить свой бюджет? Голос Кукушкина Люсе вроде был знаком, но такого лица она никогда не видела (зрительная память у нее была отличная). Для приличия она все же решила возмутиться: - Послушайте, как вы со мной разговариваете? - О красавица, я знаю, что ты со шпаной дел не имеешь. Это только задаток, - он небрежным движением открыл ее сумочку и опустил в нее сторублевую купюру. - Теперь я тебя вспомнила. Приятно иметь дело с такими людьми, - с удовольствием соврала Люся и выразительно подумала: - "С тобой, милый, я встречусь и без задатка!" "Сто лет мечтал! У тебя, шмара, наверняка такие болезни, о которых даже врачи не знают!" - подумал Кукушкин и с наигранным огорчением сказал: - Люсенька, к сожалению, я всего лишь импресарио. - Ничего не поделаешь, - слегка огорчилась она. - Чего не сделаешь ради друзей. Поведай мне немножко об этом человеке: какие у него привычки, какую погоду любит... Кукушкин взял Люсю под руку и доверительно замурлыкал ей на ушко: - О, этот тип любит только такую погоду, - когда ожидаются осадки в виде взяток. Морозит его лишь от слова ОБХСС. Любит золотой дождь, от которого в его квартире уже протекли все потолки. - О, бедный человек, ну как же такого не пожалеть! - Конечно, Люсенька, кто же его пожалеет, кроме тебя, - лукаво улыбаясь, вздохнул Вася. - Кстати, он живет здесь рядом. Вон там. - И я - рядом! - воскликнула она и показала на высотный дом. - Кооперативная пещера: две комнаты, финская мебель. Имеется, разумеется, телефончик. Можешь, зайчик, записать. "Зайчик" записал Люсин номерок и дал ей домашний и рабочий телефон Клопа. Люся была человеком дела. Спустя несколько минут она уже звонила директору кладбища в кабинет: - Фердинанд Калистратович? - пропела она голосочком страдающего ангела. - Да. А кто спрашивает? - Клоп подумал, что это обычный звонок заказчика. - Фердинанд... Калистратович, прошу вас, умоляю, не спрашивайте меня ни о чем. Я вот уже больше года встречаю вас каждое утро, почти каждый вечер жду вас возле вашего дома... Но вы меня не замечаете. И вот сегодня я сама решилась позвонить вам... Простите меня... - Ну что вы, какие пустяки! - от радости Клопа бросило в жар. Ему показалось, что он моментально помолодел лет на двадцать. - Я сам ищу встречи с вами давно... Да, давненько... - Боже, неужели это правда?! Неужели я это слышу своими ушами?! - задрожал Люсин голосок. Да, Фердинанд Калистратович совершенно забыл, что ему уже пятьдесят пять. Тут же выскочил из кабинета, поймал такси и примчался на свидание к Люсиному дому. Увидев ее своими глазами. Клоп сначала не поверил: уж больно красива для него! Люся же, узрев клиента, внутренне брезгливо передернулась, но мастерски это скрыла. Закрыв глаза, будто стыдливая девица, она что-то прощебетала Клопу, прислонилась головой к его плечу, и они исчезли в подъезде. Кукушкин, наблюдая за этой сценкой из-за толстого дерева, иронично ухмыльнулся, щелчком пальцев подчеркнул высокий класс Люсиной работы и отправился осуществлять свой план. В квартире Люси пахло французскими и арабскими духами. Других она не признавала. Впрочем, капризность в желаниях не мешала ей быть очень практичной. Прекрасно зная, что сила женщины в ее слабости, она еще никогда не была побежденной, хотя все ее клиенты почему-то считали победителями себя. Вот и Клоп тоже почувствовал себя покорителем королевы бала. Правда, он даже не подозревал, во что это ему обойдется. А Люся за ним так внимательно и ласково ухаживала, что он только пыхтел от удовольствия. Раздев клиента до трусов и затолкав его в ванну, она первым делом провела поверхностную ревизию его карманов. Обнаружив бумажник, вскрыла факты злоупотребления Клопа доверием жены. В крупных купюрах. Естественно, она не знала, что это был просто "навар" от очередной кладбищенской операции, но это ей не помешало восстановить справедливость, изъяв несколько купюр. Потом был волшебный интим. С музыкой. Вернее, с цветомузыкой и прекрасным столом. В комнате, где Люся принимала своих клиентов, был настоящий рай. Подвыпивший Фердинанд Калистратович еще никогда в жизни столько не танцевал. В глазах Люси он выглядел жирной рыбиной в знойный день. Наконец подуставший Клоп вознамерился лечь в кровать, но хозяйка снова отправила его в ванную: от него ужасно несло потом. Когда он вернулся из ванной, Люся уже была в постели и, "сгорая от нетерпения", ждала его. Она трогательно протягивала к нему руки и смущенно улыбалась. На самом же деле ей было смешно от того, что сейчас произойдет с этим мерзким старикашкой. Так она обычно поступала с клиентами, которые были ей неприятны. Некоторое время Люся терпела их гнусные поцелуи и ласки, но затем... Как уже говорилось, она была практичной особой. Услышав как-то забавную историйку о том, как богатая проститутка посоветовала бедной пользоваться потайной кнопкой, Люся тут же извлекла из нее рациональное зерно и попросила знакомого электрика вмонтировать одну кнопку в кровать, а другую под светильником в коридоре. Итак, когда Люсе становилось противно, она нажимала на кнопку в кровати. Звучал громкий звонок, она вскакивала с постели и страшным шепотом сообщала: - Ой, муж вернулся из командировки! Боже мой, что же делать! Он же у меня боксер, он убьет и меня, и тебя... Некоторое время Люся для правдоподобности металась по комнате, потом выбегала в коридор, нажимала несколько раз на кнопку там, после чего раздавались дополнительные звонки. Потом вносила одежду клиента и умоляюще просила: - Дорогой мой, одевайся побыстрей! Я постараюсь отвлечь его... Для пущей убедительности выбегала в другую комнату и включала "трогательную встречу мужа и жены после разлуки", записанную на магнитофонную ленту. Запись была рассчитана на несколько минут - пока клиент оденется. После ее слов "милый, заходи в ванную", она возвращалась к клиенту и, сожалея, что ему так не повезло, отправляла его куда глаза глядят. Так было бы и на этот раз. Однако... Зря Люся не поверила финалу той историйки, посчитав его художественным домыслом. Когда она вернулась после "встречи с мужем", Клоп еще лежал в кровати. - Вставай, старый дурак, ты что, не слышишь, что муж пришел! - прошипела Люся. - Он у меня боксер, он из тебя лепешку сделает!.. Но Фердинанд Калистратович даже приподняться не мог. Любовное приключение Клопа увенчалось параличом. А Вася Кукушкин отхватил сегодня первый гонорар за свой уникальный талант. Он довольно легко попал в рабочий кабинет Клопа, открыв дверь запасным ключом. Этот ключ он вынул из тайника в ванной комнате вместе с запасными ключами от квартиры Фердинанда Калистратовича, еще когда был у него в гостях. Васе не составляло особого труда отковырнуть ножичком под письменным столом в кабинете четыре паркетинки, открыть небольшую деревянную крышку и достать из-под пола деньги. В брезентовом мешочке было не менее ста пятидесяти тысяч... Кукушкин нес по улице целое состояние и чувствовал себя сверхчеловеком. Ему было легко и беззаботно. Единственное, что его слегка волновало теперь, - где хранить такие деньги. А ведь сегодняшний трофей - только начало! 12 Дора Абрамовна всю ночь не смыкала глаз. Взбудоражила почти всех друзей и знакомых, разыскивая мужа. Но безуспешно. Утром она вспомнила Кукушкина. Трубку, естественно, поднял сонный Курочкин. - Кому и что надо? - так обычно начинают телефонный разговор театральные работники. - Василий Васильевич? - Да, ну и что с этого? - Здравствуйте, миленький, Дора Абрамовна тревожит. У вас, случайно, моего мужа не было? Понимаете, я не спала всю ночь... - С кем?.. - Василий Васильевич, мне не до шуток! Курочкин наконец вспомнил, что должен всегда отвечать по телефону вместо Кукушкина: - А, Дора Абрамовна, здравствуйте! Извините, я еще не проснулся. Но вашего мужа я даже во сне не видел. А куда он запропастился? - Если б я знала, родненький, - плаксиво завыла Клопова жена. - Господи, и за что мне такое наказание! Я, старая преданная дура, разыскиваю его, а он хотя бы позвонил. Куда он пропал, ума не приложу. - Ну, человек - не собака, найдется. А вы позвоните в милицию. - Какая милиция? При чем здесь милиция? Ну и шуточки у вас! - обиделась Дора Абрамовна и бросила трубку так, словно она была раскаленной. А еще через полчаса Курочкину позвонил Кукушкин: - Привет, бездельник! Ты уже завтракал? - Конечно, нет. - Тогда давай пообедаем. Приглашаю в кабак. - За твой счет и мой карман? - Трепло, я могу обклеить тебя сторублевыми бумажками в несколько слоев. - Спасибо, в один слой достаточно. Кстати, Дора Абрамовна разыскивает своего пропавшего мужа. - А почему она у меня его разыскивает? У меня что, притон для взяточников? - Не знаю, тебе виднее... - Ах да, вспомнил! - Кукушкин рассмеялся. - Ну, старый хрыч разгулялся перед смертью! Впрочем, рядом с такой женщиной, как Люся, можно и в гроб лечь. - А кто такая Люся? - О, это, безусловно, не Венера, но что-то венерическое у нее определенно есть... Короче, старик, стыкуемся в два. Сначала в ЦУМе. Прибарахлим нашу Олечку на несколько фунтов, а потом - кордебалет, варьете! Чао, оборотень! Этот звонок поднял Курочкину настроение. Он решил, что с сегодняшнего дня, раз у него нет своего ума и счастья, будет во всем подчиняться Кукушкину. За два часа до встречи Курочкин вспомнил, что уже три дня без горячей пищи, и зашел в кафе. Но аппетит ему испортил подвыпивший посетитель, севший возле него за один стол. Он пил медленными глотками жидкую сметану и все время стонал. Вдруг его что-то насторожило, и он лениво заглянул в стакан. Там была муха. - Ты дывы, злодюга! - выругался он и невозмутимо достал насекомое пальцами, обсосал на нем сметану и, не глядя в сторону, выбросил: - А бодай ты здохла! Муха попала в тарелку Курочкина. Не притронувшись к пище, Вася зажал рот рукой и вылетел из кафе. А Кукушкин накануне встречи решил просто прогуляться пешком. Он еще ни разу не прислушивался к мыслям прохожих... И о чем эти люди только ни думали! Особенно женщины. Одна, уже довольно немолодая, с тяжелой домашней сумкой, так проклинала своего мужа за то, что он ей испортил молодость, что едва не столкнулась с киоском. Рядом с ней семенила женщина помоложе и раза в три тоньше. Ее мучил один философский вопрос: как умудрилась ее сотрудница Алина иметь мужа на двадцать лет старше, а любовника на пятнадцать моложе? Для нее это была загадка без разгадки, хотя в жизни это, вероятно, выглядело очень просто: муж - профессор, любовник - студент. А третья, что" шла рядом с Васей, все время улыбалась, сама не зная почему. Может, подсознательно хотела, чтобы кто-то обратил на нее внимание и оценил ее красоту? Но разве современные мужчины умеют это делать! У них на уме было совсем другое! Один, бородатый и с лысиной, к примеру, все время думал о том, как вытолкнуть своего начальника на пенсию. У другого, с бордовой бородавкой на лбу, уже целый год стоял поперек горла любовник его шефини, третий дрался за теплое местечко в конторе. У четвертого была единственная проблема - "на шару" похмелиться. Пятый подсчитывал в уме "навар", шестой спешил выполнить личное поручение директора, седьмой, сельский, просто считал этажи, восьмой... Ну некому, некому было обратить внимание на обворожительную женщину, которая шла по улице с открытой улыбкой и ни о чем не думала. Не подошел к ней и Вася Кукушкин, потому что у него неожиданно закружилась, а затем и разболелась голова. Кукушкин отошел в сторону и остановился. Он начинал понимать, что настраиваться одновременно на мысли многих людей ему небезвредно. Так не мудрено попасть и в палату для самых "счастливых" людей. Оказывается, своими уникальными возможностями нужно пользоваться осторожно. Немного отдохнув и расслабившись, Вася пошел дальше. Головную боль устранил методом "кулак-по-лбу-терапии". Это довольно просто: чувствительный удар по лбу снимает прежний болевой шок. Этот метод Вася открыл еще в студенческие годы, начитавшись "медицинской акупунктуры". Часто применял его по утрам, особенно на похмелье. Возле какого-то учебного заведения Кукушкина заинтересовал один субъект. Естественно, это была молодая особа, в противном случае "это" не привлекло бы его внимания. Девушка плакала: ей не хватало полбалла, чтобы попасть в институт. Вася, вышедший на борьбу со злом, право же, не мог пройти мимо человеческого страдания. Он решительно остановился и несколько минут слушал горестные мысли кареглазого, взлохмаченного и юного создания. - Надя Синицына, - обратился он к ней весело, - птичка моя ненаглядная! Чтобы поступить в этот... - Вася быстро прочел вывеску "Педагогический...", - институт благородных девиц, нужно знать все или ничего... - Неправда! - быстро заговорила Надя. - Я талантлива. Я дико талантлива! Меня зарезали. Я проработала три года пионервожатой, у меня направление... - Я знаю. Я все знаю. Мне, к примеру, известно, что твоя мама работает в цирке. - Вот видите, - грустно усмехнулась Надя, - у меня даже талант по наследству. Я третий год поступаю, и каждый раз у меня не хватает полбалла. Говорила мне мама, поступай на нормальный факультет... Надя поступала на дефектологический. Там была выше стипендия. После окончания - городские направления. И главное - больше зарплата, чем у нормальных учителей. Это и стало основной причиной неуменьшающегося конкурса. - Ничего подобного, Надюша, у тебя все в норме. Жди меня на этом месте... через пятнадцать минут, - сказал многообещающе Кукушкин и решительно открыл массивную дверь. Декана факультета уже несколько дней подряд "бомбили" по телефону со всех концов города. Платок, которым он все время вытирал потное лицо, можно было уже выкручивать. Вася подождал, пока закончится очередной довольно длительный и неприятный телефонный разговор. За это время он успел кое-что выудить из взъерошенных мыслей Вадима Вадимовича. - Послушай, дружище, посылай всех к черту, а сам не ругайся, - дружески заговорил Кукушкин и пожал ему руку так, будто они были знакомы давным-давно. - Здравствуй, дорогой! - Не говори, черт меня дернул согласиться на эту должность! - вздохнул декан и поменял платочек. Он выглядел старше Кукушкина лет на пять. - Представляешь, пугают, угрожают, взятки предлагают... - Гони прочь наглецов! Всех денег не заработаешь, а свобода дороже всего, - уверенно советовал Вася, уже не сомневаясь, что этого декана взятками не купишь. Вадим Вадимович даже не попытался вспомнить, откуда он знает Кукушкина. Ему так заморочили голову за эти дни телефонными звонками, что он не помнил свою собственную жену. Этим и воспользовался Вася: - Да, Вадик, ты еще не забыл, что сегодня с женой приглашен в ресторан "Метро"? Сегодня там дебютирует варьете лилипутов. - Ты знаешь, за работой я даже забыл, что женат, - ответил машинально декан, разводя руками. - Слава Богу, хоть детей нет. Впрочем, кажется, есть... - Вот и прекрасно! Дети - твое будущее, - обрадовался Кукушкин. - Кстати, твоя благоверная попросила передать, чтобы ты из продуктов ничего не покупал. Извини, у меня еще дела. Да, чуть не забыл: Сергей Петрович недоволен, что на твой факультет попадают посторонние люди. Родители Синицыной Надежды подняли такой шум, что дошло слишком высоко. Учти, он рекомендует исправить положение. - Повтори фамилию, - попросил Вадим Вадимович и приготовился записать. - Синицына Надя. Поступает третий год. Не хватило всего полбалла. - А сам он не мог мне позвонить? - записывая фамилию Нади, сказал декан и тяжело вздохнул. - Ну ты же видишь, что к тебе просто невозможно дозвониться, - Кукушкин посмотрел на часы: Наде осталось ждать еще три минуты. "Рекомендация" Сергея Петровича сработала безотказно, хотя ни Кукушкин, ни тем более Вадим Вадимович сном-духом не ведали, кто он есть. Чтобы не забыть, декан тут же пригласил секретаршу, отдал ей записочку и отправил к председателю приемной комиссии... И только спустя несколько дней Вадим Вадимович долго будет припоминать, где же он познакомился с Кукушкиным и кто такой Сергей Петрович. Так и не вспомнив, махнет рукой: главное, избежал неприятностей. А Вася Кукушкин, довольный собой, бодро подошел к Синицыной. Как истинный джентльмен, поцеловал ей руку и сказал: - Поздравляю тебя, Надюша, с поступлением в институт. Я, конечно, еще не знаю, как переживу твои успехи, но несомненно одно: ты станешь учительницей. - А я передумала, - Надя ему не поверила. - Я сама не знаю, зачем поступала. - Отлично! Если человек не знает, куда и зачем поступает, это признак гениальности, - Кукушкин шутливо зааплодировал. - Вы меня обманываете! - сквозь слезы радости пробормотала девушка. - Вы хотели со мной познакомиться и сделали вид, что знаете меня. Это нечестно, это непорядочно! - Надюша, зачем же одновременно выводить на чистую воду и обливать грязью? Какой смысл, а? Завтра придешь утром и прочтешь свою фамилию в списках будущих студентов! А теперь пардон, что я заставил тебя ждать целых пятнадцать минут, - Кукушкин сделал вид, что обиделся. - Прощай, Надя! Когда Вася ушел, Синицына еще долго стояла, ошарашенно мигая глазами. Ей казалось, что все это произошло во сне. И только на следующий день, утром, Надя убедилась, что этот красивый незнакомец ее не обманул, и немножко начала верить в добрых волшебников. Но это будет завтра. А сегодня вечером весь третий этаж ресторана "Метро" гудел и гулял под аккомпанемент варьете лилипутов. "Дирижером" был Кукушкин. Он пошушукался с" руководителем лилипутов, и конферансье официально объявил, что всех угощает некий красавец-мужчина, не пожелавший представиться. Зал сначала решил, что это шутка мастера разговорного жанра. Тогда под бурные аплодисменты актеров Кукушкин поднялся на сцену и показал несколько пачек крупных денежных купюр, дабы все убедились, что никакого обмана нет. А чтобы вконец развеять сомнения даже самых неверующих, Вася, вдруг вспомнив Булгакова, распечатал одну пачку и швырнул ее в зал. Среди посетителей раздался восторженный стон. - Вот это мужчина! - завизжала девица легкого поведения, прикуривая сигарету у своего поклонника. - С таким человеком не грех и связать свою жизнь. Рядом раздался мужской лошадиный смех: - Пижон, малоумный или сумасшедший! - Дурак, еще не знает, что добро наказуемо! - угрюмо резюмировал кто-то в конце зала. Почти все деньги, брошенные рукой Кукушкина от всей души в зал, были пойманы еще на лету. Только несколько презренных бумажонок смогли коснуться пола, но тут же были подняты. Вася не жалел этих денег. Он теперь нисколько не сомневался, что завтра их у него будет в десять, в сто раз больше. Более того, его выходка была "с дальним прицелом": он задумал провести один экспериментик... Курочкин уже был пьян. Сидел в одиночестве за отдельным столиком возле окна и никого к себе не подпускал даже на бутылочный выстрел. Перед рестораном он уже успел поцапаться с Кукушкиным "на почве жизненных разногласий", то есть из-за Оли. Вася заказал себе ящик шампанского и "много-много", как он выразился, креветок. Выпив два литра шампанского и съев, ввиду отсутствия креветок, сковороду куриных потрохов, Курочкин возненавидел Кукушкина до икотки. Забаррикадировавшись бутылками, Вася решил хоть как-то ему отомстить. Начал открывать их одну за другой и "расстреливать" посетителей. - Приготовиться! Внимание! Пли - и кукушка в кастрюле! - вопил он после выстрела. Пробка каждый раз улетала куда-то на середину зала, вино лилось рекой, но на Васю, который словно дитя хлопал в ладоши, никто не обращал внимания. Каждый пил и ел сколько хотел и даже больше. Кое-кто танцевал. Большинство повторяло заказы. К столу Курочкина подошла дама лет сорока пяти и в очках. О таких говорят: пока не пощупает, не поверит. Поправляя надменно свои очки, она начала разглядывать Курочкина как что-то трудно доказуемое. - Гм, и вот это называется мужчина, - пожала плечами она. - Эш-шо един шаг, и он ок-кажется последним! - предупредил Курочкин, направляя на нее бутылку. Даме шутка понравилась: - Изумительно! Восхитительно! Прелестно! Я так познакомилась со своим вторым мужем, когда праздновала в ресторане свой первый в жизни развод. Я с ним прожила, как лебедушка с лебедем, три с половиной месяца. Ах, какая это была любовь! Эх, какие это были года... - пробка от шампанского больно ударила даму в лицо и заставила замолчать. - Пей! На шару! Только не захлебнись! - приговаривал Курочкин и, хотя его донимала икота, хохотал до слез. - Ненавиж-жу! Презир-р-раю! По вас тюр-р-ма давно слезы пр-р-роливает! Плачет, ох как плачет - не дождется! Пострадавшая женщина, восхищенно посматривая на Курочкина, ушла приводить себя в порядок, зал громыхал, пол дрожал, будто начиналось землетрясение, все старались поддать друг другу жару. Выражаясь проще, это была круговая порука: Кукушкин после каждого танца давал "на лапу" оркестру, оркестр выдавливал последний дух из танцующих, а танцующие из кожи вон лезли, чтобы понравиться Кукушкину. 13 На второй день Вася Кукушкин решил продолжить свой эксперимент без Курочкина. Хватит! Гость из Москвы, как оказалось, не умеет себя вести в приличном обществе. Пусть тогда сидит и отвечает на телефонные звонки. И пришел Кукушкин в ресторан специально без денег. Это входило в условия его эксперимента. Как и вчера, к Васе подскочил молодой, стройный официант и обратился с подчеркнутой вежливостью: - Здравствуйте, как вы себя чувствуете после вчерашнего? - Как рыба в воде. - Отлично. Что будете заказывать? - Сто граммов и чай. Или кофе, если есть. - Для вас, естественно, найдем. Может, еще чего-нибудь? - Спасибо, чего-нибудь принесите вот тем двоим, - Вася небрежно кивнул головой на соседний столик, за которым сидели две дежурные проститутки. - Впрочем, можете пригласить их за мой столик. - А если они не согласятся? - официант явно набивал цену за дополнительные услуги. - Вы что, не уверены в своих силах? У вас комплекс неполноценности? - Нет, у меня свобода совести. - Покупаю твою совесть. За полтинник. Официант мысленно выругался так, что у Васи автоматически зашевелились уши. Но "полтинник" на улице не валяется, решил работник ресторана и сразу подошел к соседнему столику: - Этот стол не обслуживается, пересядьте вон за тот. Девицы сначала сделали вид, будто их не так-то легко сдвинуть с места. На их языке это обозначало "пустить пыль в глаза клиентам". - Слушай, Зося, а почему этот фраер не пригласит нас персонально? У него дефект речи или, может, он глухонемой? - иронизировала та, у которой прическа в народе называлась "бабеттой". - Ладно, Моська, не выпендривайся и не создавай рекламу, - сказала другая, подошла к столику Кукушкина и села напротив него: она любила рассматривать людей прямо в лицо. - Привет, как жизнь? - Как в Польше, - Васе понравилась простота и конкретность ее мышления. - А это как и где? - Зося закурила и пустила в его сторону несколько колец дыма