ог двигаться и лежал, прикованный к постели. Горец достиг крохотной площадки, поперек которой едва можно было улечься во весь рост. Как легко, как глубоко дышится в горах, как хорошо чувствовать, что вновь в твоих мышцах былая сила, что не кружится больше голова, не немеют руки и ноги! Нет, нельзя было так безрассудно перегружать себя, надо помнить о выращенных позвонках. И самое главное, надо воспитать в себе внутреннюю силу, которая помогла бы выдержать такие удары, как катастрофа в Черном море. Андрей лег на спину, стал смотреть в далекую, бесконечно прозрачную и удивительно чистую синеву. Какая это была буря! Пожалуй, капитан был прав, требуя сбросить трубы в море. Конечно, сейчас, лежа среди великой тишины, можно соглашаться с капитаном Тереховым, с радиограммой Седых, но в тот момент!.. Андрей приподнялся на локте и стал смотреть вдаль. Там, на горизонте, поднималась волнистая гряда, а за ней вырисовывались туманные очертания пика. Ранним утром этот пик исчезал. Тогда казалось, что там, внизу, у подножия гор, начинается море, а вдали, в серо-голубой дымке, оно сливается с небом. Но на самом деле никакого моря не существовало. Здесь, в Нагорном Карабахе, были только горы. Но зато какие горы! Высоко в поднебесье с трудом различались неподвижные точки. Это орлы. Они парят, словно подвешенные к небу. Кто-то говорил, что нельзя подвесить к нему мост через Северный полюс. Как давно это было! Мост через Северный полюс, Арктический мост! Вот уже больше года, как он ничего не знает о судьбе строительства. После катастрофы в Черном море врачи запретили ему не только читать, но даже с кем-либо разговаривать. Тогда-то и отвез его Сурен в это глухое местечко в Нагорном Карабахе, к своим родным. Да, о чем он думал, глядя на этих орлов? О том, что нельзя подвесить к небу мост через Северный полюс. А вот орлы подвешены и реют неподвижно. Арктический мост он хотел подвесить ко дну океана. Ну что ж, он и будет подвешен. Работы, конечно, свернуты, прекращены. Опытный туннель не строится. Никто не рискует поставить вопрос о возобновлении строительства, когда пришлось его "утопию" утопить. Он улыбнулся этой игре слов. Ну что ж! Теперь недолго ждать. Скоро он вернется и возьмется с прежней энергией за пропаганду строительства, будет настаивать на новых опытах. Алексей Сергеевич Карцев, конечно, поддержит, в этом нет сомнения. Степан, Сурен снова будут с ним. Аня... Милая, далекая Аня! Как тяжело ей приходится! Андрей вздохнул и повернулся на бок. Далекий белый пик был виден особенно отчетливо. Залитый солнцем, он блестел, как огромный драгоценный камень. Почему-то вспомнилось кольцо с алмазом, когда-то подаренное ему американцем Кандерблем. Андрей сам надел его Ане на палец в один из далеких счастливых дней. Аня... Такая родная и близкая недавно и такая далекая теперь! Как это случилось? Когда появилась первая трещина? Все началось с того момента, как она бросила медицину после гибели малыша... занялась своей непонятной, никому не нужной реактивной техникой. Ненужной ему, Андрею, ненужной его Арктическому мосту. А потом, во время болезни... Разве не могла Аня, такая любимая и родная, - разве не могла она прийти к нему, чтобы быть с ним в это тяжелое время? Ведь за все время они почти не были вместе. Сначала госпиталь, Светлорецк, Арктика... Потом Америка, наконец, Черное море. А она все в Москве... Аня. Аня... Чудесная, гордая и далекая! Как-то они встретятся сейчас? Ждет ли она его по-настоящему? Письма ее теплы и искренни. Но лучше, если бы вместо писем она сама была здесь. Он снова повернулся на спину. Ему захотелось еще раз увидеть реющих орлов. Недавно их было три, а сейчас был виден только один. Андрей внимательно смотрел на этого неподвижно висящего орла. Ему показалось, что птица быстро увеличивается в объеме. Андрей порывисто сел, запрокинув голову: - Вот так штука! Орел-то, оказывается, особенный! Птица совершенно явственно опускалась. До Андрея отчетливо доносилось жужжание. Вскочив, Андрей сорвал с себя мягкую широкополую шляпу и, надев ее на посох, стал яростно им размахивать. Но откуда в Нагорном Карабахе вертолет? Аппарат стал медленно спускаться. Андрей сначала думал, что он приземлится, но вертолет остановился и повис в воздухе прямо над ним. Отворилась дверка фюзеляжа, и оттуда выбросили веревочную лестницу. Сквозь шум мотора он услышал знакомый голос: - Слушай, подожди! Ва! Не поднимайся, я сам к тебе с неба по ступенькам спущусь. Через минуту ошеломленный Андрей уже сжимал в объятиях Сурена. - Ай, вай, вай! - кричал Сурен, хлопая Андрея по плечу. - Какой стал чабан! Настоящий чабан! И шляпа, как у чабана, и глаза, как у чабана, и палка, как у чабана. Только вот горбинка на носу, математически выражаясь, имеет отрицательный радиус - кривизна не в ту сторону. Ну, здорово, товарищ Корнев! - Сурен, откуда ты? Я тебя за орла принял. - А разве ты ошибся? Андрей, я за тобой. Пора! Понимаешь? Ну, это я все потом расскажу. Я с собой профессора привез. Прямо из Москвы... - Какой профессор? Почему ты в вертолете? Откуда? - Мой старший брат - конструктор Авакян... Знаешь? Ну вот. До Баку мы на пассажирском самолете с профессором летели. А вот в Нагорном Карабахе, особенно в нашей деревне, посадочных площадок нет. Я у брата его вертолет на полдня занял. О-о, машина!.. Орел, а не машина! - Сурен задрал голову и закричал: - Товарищ профессор, давайте спускаться! Только не с парашютом, пожалуйста, а по лестнице... Понимаешь, профессор никак не хотел лететь без парашюта. Он мне все не верил, что винт вертолета, даже если мотор остановится, создает при падении так называемую авторотацию, то есть парашютирующий спуск. Вот он спускается, и парашют за спиной... Прыгайте, товарищ профессор! На площадку ступил пожилой человек с небольшой бородкой. Он поправил очки и внимательно посмотрел на Андрея. - Пациент? - спросил он. - Очень рад. Вы знаете, я страшно боюсь высоты. Но ничего, это воспитывает характер и укрепляет нервы. - Вы умеете прыгать с парашютом? - поинтересовался Андрей. - Ни в какой мере. Никогда и не пробовал. - Профессор снял очки и стал протирать их носовым платком. - Однако если бы потребовалось, я бы, несомненно, спрыгнул. - Так почему же вы не тренировались? Профессор неопределенно пожал плечами. - Боюсь, - сказал он и вдруг рассмеялся немного виноватым детским смехом. - Профессор, дорогой, у нас очень мало времени. Раздевайте пациента, а я приготовлю вам обещанный шашлык... Ты знаешь, профессор только потому и полетел, что я пообещал ему настоящий кавказский шашлык. Он даже сегодня в Москве не завтракал. - Это правда, - закивал головой профессор. Вертолет тем временем стал подниматься. Козы в страхе разбежались, прыгая на почти отвесную стену. - Как же вы меня здесь нашли? - удивился Андрей. - А я сначала приземлился в деревне. Мне сказали, что ты пасешь коз и будешь только поздно вечером. Ну, мы и полетели тебя искать. Пока парили там в высоте, я тебя в бинокль высмотрел. Говоря это, Сурен сломил сухое деревце и скинул на землю висевшую через плечо сумку. - А я настоящий шампур в деревне успел срезать. - Сурен вынул из сумки несколько тоненьких прутиков и принялся ловко разжигать костер. - Какое замечательное место! Шашлык такой же замечательный будет! Он вынул из сумки сало, мясо, лук, нарезал их кусочками, сложил в припасенные листья и принялся ждать, когда сучья прогорят и появятся угли. - Ва! - закричал он, вдруг прервав какой-то вопрос профессора. - Одну минуту, пожалуйста, надо перейти сюда. - Но ведь на нас здесь несет дымом, - попробовал запротестовать профессор, но Сурен был неумолим. Сдвинув костер немного в сторону, он на горячую землю положил завернутые в листья кусочки мяса и сала. Ничего не подозревая, профессор и Андрей перешли на указанное место. Вдруг профессор беспокойно завертелся. - Но ведь это же безбожно, Сурен Андроникович! - воскликнул он. - Безбожно и вместе с тем обворожительно! Он вдыхал аромат, который ветер доносил от завернутых листьев, лежавших на горячих угольях. - Ва! - закричал Сурен, поднимая палец. - Это такой шашлычный обряд - только теперь можно кушать шашлык по-настоящему! - И он принялся нанизывать на шампур кусочки мяса, все время приговаривая: - Ай, какой будет шашлык! Ай-яй-яй, какой будет шашлык! Профессор остался доволен осмотром Андрея. - Вполне, вполне оправился, - заключил он. - Я никогда не подумал бы, что этот воздух может подействовать так благотворно. - Это не только воздух, профессор, это еще и шашлык. Ведь он тут питался только шашлыком и козьим молоком. - Да-да... козье молоко, в самом деле... Но ваш шашлык лишает меня всех моих профессиональных способностей. Я уже умираю... - Так и надо перед шашлыком. Вот у меня еще есть вино! О! Настоящее кавказское! В Москве на Арбате купил. Андрей, ты не научился еще пить? - Нет, не пью по-прежнему... Скажите, профессор, я здоров? - Вполне, дорогой мой пастух, вполне. - Значит, я могу теперь спрашивать обо всем? О работе? Об Арктическом мосте? - Абсолютно обо всем, дорогой, абсолютно. - Ну, тогда рассказывай! - Андрей схватил Сурена за плечи. - Подожди, подожди, печенка лопнет. О чем рассказывать? - Об Арктическом мосте. Работа законсервирована, конечно. Какое к нему теперь отношение? Можно ли сразу по приезде в Москву ставить вопрос о возобновлении строительства? - Нет, нельзя, - невозмутимо ответил Сурен, протягивая профессору прутик с восхитительно пахнущим шашлыком и кладя на огонь следующий прутик. - Почему нельзя? - насторожился Андрей. - Потому что этот вопрос давно уже поставлен и разрешен. - Как так разрешен? - Имеется правительственное решение продолжать строительство опытного туннеля в Черном море, и сейчас мы все корпим над окончанием проекта подводного дока. Понимаешь? - Какого подводного дока? - нахмурился Андрей. - Обыкновенного подводного дока. Такая гигантская подводная лодка, внутри которой собирается туннель, а она постепенно отодвигается от берега. - Постой! - воскликнул Андрей, больно сжимая Сурену руку. - Как ты сказал? Сурен взглянул в изменившееся лицо Андрея и растерянно замолчал. Рука Андрея, сжимавшая локоть Сурена, вдруг ослабла и упала. Сурен тревожно покачал головой. - Да-да... понимаю, - прошептал Андрей. - Как же я... как же я-то не догадался? Док движется под водой и словно соскальзывает с уже готовой трубы? А она все удлиняется и удлиняется? - Совершенно верно, - кивнул Сурен, протягивая Андрею шампур с готовым шашлыком. Андрей взял прутик с шашлыком и стал машинально ковырять им землю. - Подожди, постой... что ты делаешь? - встрепенулся Сурен. Вместо ответа Андрей вдруг бросил кулинарное произведение Сурена, вскочил на ноги, но тотчас сел. - Нет-нет, ничего, - смущенно сказал он, понурив голову. - Подожди, подожди... - придвинулся к нему Сурен, стараясь заглянуть ему в лицо. - Почему так? - Ну вот видите, - виновато проговорил Андрей. - А я здесь пас коз... Козочек пас... - Ай-яй-яй! - вдруг перебил его Сурен, хитро прищурившись. - Как же ты забыл? - Что забыл? - нервно спросил Андрей. - Забыл про подводный док. Ведь ты сам объяснял мне его проект. - Я? Объяснял? - удивился Андрей. - Там, в Ялте, после катастрофы, когда ты в бреду лежал, а я около тебя вместо медсестры был... - Постойте, - поднял руку с шампуром профессор, - это уже почти по моей линии. В бреду рождается новая идея? Превосходно! - Вот именно! - обрадовался Сурен. - Он в бреду метался и все утонувший туннель вспоминал. А однажды сказал: "Ничего, что он утонул... Раз он "утопия", надо его сразу утопить..." Эта уже знакомая Андрею игра слов сразу развеяла его недоверие, хотя и была "лежащей на поверхности" остротой. Сурен продолжал: - И ты сказал, что надо его строить по-другому: удлинять с помощью специального подводного дока. Понимаешь, какую ты умную вещь сказал? Я даже удивился. А в этом цимес, как в шашлыке! Ва! - Очень интересно: замечательное изобретение подсознательно рождается в мозгу больного. Андрей сидел ошеломленный и вконец сконфуженный. Теперь он готов был без конца расспрашивать Сурена о подробностях и технических деталях этого нового, оказывается, им же самим придуманного проекта, но ему было стыдно за свое поведение, столь похожее на вспышку авторского самолюбия и нетерпимости. Тем временем Сурен наделил его новым шампуром. - Как же Аня, Сурен? Аня как? Что же ты про нее ничего не рассказываешь? - заговорил наконец Андрей. - Ва! Совсем позабыл, специально для этого прилетел. Меня с запиской послали. Андрей вскочил. Воздуха, дивного горного воздуха ему не хватало! Он провел рукой по глазам. Сквозь пальцы сверкнула далекая ослепительная вершина. "Андрюша, славный мой! - прочел он в записке. - Обязательно приезжай сегодня, мне это очень важно. Только не позже трех часов дня. Тогда поцелую, и даже очень крепко. Жду. Твоя Аня". - А сколько сейчас времени? - закричал Андрей, поворачивая к Сурену сияющее лицо. - По-московски? - неторопливо поинтересовался Сурен. - Ну конечно же. - А я думал - по Гринвичу. Не смотри так страшно! Успеем, я все рассчитал. Садись, дорогой, доедай шашлык, а то в дороге кушать захочешь. Из Баку пассажирский вылетает в одиннадцать часов, а сейчас только девять утра. О козах не волнуйся - я из деревни чабана послал. Андрей продолжал стоять. Ветер трепал широкие поля его мягкой шляпы. Внизу под ногами расстилалась небольшая полянка с белыми пятнышками успокоившихся коз и серым силуэтом вертолета. Послышалось жужжание. Вертолет стал тихо подниматься с полянки и скоро повис почти над самой головой Андрея. Сверху спустили лестницу. - Шашлык был замечательный! Никогда в жизни не ел ничего подобного, - заявил профессор, вытирая губы и бороду платком. - Скорее, скорее! - торопил Андрей. Жужжание усилилось. Козы подняли головы и умными красивыми глазами провожали странного орла, поднимающегося вертикально в небо. Скоро маленькая точка исчезла в прозрачной синеве. Глава шестая ИСПЫТАНИЕ Леса и перелески, дачные домики, поле с уборочной машиной, платформы с промелькнувшими людьми, шоссе с бегущими грузовиками, самолет в воздухе, ребята, скатывающиеся с пригорка, тоненькая девушка с косами, приветно машущая рукой... И уже скрылась легкая фигурка. Бегут назад кудрявые рощицы по обеим сторонам полотна, и вдаль уходят прямые, как лучи, рельсы, загибаются за самый горизонт, повторяя выпуклость земли. Идеальная прямая! Когда-то царь-самодур с тупым упрямством провел эту линию. Так и должны были строить дорогу из Петербурга в Москву. Так и строили ее напрямик через холмы и болота, строили... на человеческих костях. И как память прошлого лежит и сейчас прямолинейное полотно, ведет в Москву среди полей и рощ, садов и перелесков. На одну из дачных станций этой дороги прибыл необыкновенный поезд. Он был похож на гигантскую трубу, поставленную на колеса. Прибытие этого поезда вызвало переполох в дачном поселке. На платформе собралась толпа: мужчины в спецовках или летних пиджаках, девушки в открытых сарафанах или легких брюках, руководительница детского сада - молоденькая, строгая, с сияющими и любопытными глазами и целым выводком построенных в пары, умирающих от восторга ребятишек, старушка в теплой кофте, два древних старика, оба лысые, бородатые, один в очках, наконец, мальчишки, всюду во все времена одинаковые мальчишки в неподпоясанных рубашках, в коротких уже им штанах... Они оседлали забор, забирались на ветви тополя и кричали оттуда: - А окна-то где? - И дверей не видать. Вот чудно! - Это цистерна, бензин перевозить. - Врешь, это пушка... - "Пушка, пушка"! Много ты понимаешь! А как целиться? - А это осадная. На цель рельсы прокладывают. Честное слово, так. Мне Егорка говорил. - Ребята, ребята! Смотри, идут. - На четырех турбобилях приехали. Видите? - Смотрите, какой дяденька! Не дяденька, а целых полтора дяденьки! - Он тебе на дереве уши надерет, только руку протянет. - А я знаю, кто это. Это Седых, большой начальник! - Много ты знаешь! Пушка, тоже сказал... А как она заряжается? - А вон видишь - сзади такое кольцо с дырками. Наверное, оно отвертывается. - Ничего вы не знаете. Не дырки, а дюзы. Это снаряд ракетный, на Марс лететь. - На Марс? - Ой, на Марс! Вот хорошо бы залезть да спрятаться! - Найдут, наверняка найдут. У них приборы чующие, по запаху определяют, кто есть. - У-у! Тогда тебя сразу почуют! - Откуда ты знаешь, что это ракетный снаряд? - А вон, видишь, с полуторным дяденькой женщина идет? - Ну, вижу. - Это его дочь. Она в Ракетном институте училась. Мы в прошлом году с ними на Истре рядом жили... дача там у них. - И они отсюда прямо на Марс полетят? Космические корабли не такие. Не ври!.. - Вот увидишь! Снаряд по рельсам разбежится, разбежится, а потом как ахнет - и сразу в воздух! Ну а потом прямым ходом на Луну. И обратно!.. Или на Марс. - Тоже скажешь, обратно. Обратно только одна кабина возвращается, на парашюте. - Это в многоступенчатых ракетах. А здесь совсем другой принцип. - Сам ты принцип!.. Группа приехавших подошла к трубообразному поезду. Мальчишки притихли. Здесь действительно была Аня Седых. Одетая в голубой комбинезон с белыми отворотами, она выглядела совсем юной. Только темные круги под глазами делали ее усталой и более взрослой. Да, так все получилось! Андрюшу мог спасти только полный покой. "Никаких ассоциаций!" - сказали профессора. Ничто не должно было напоминать о пережитом, даже... жена. Аня рвалась к Андрюше, но ее убедили... И у нее тогда ничего не осталось, кроме проекта. Этот дипломный проект имел шумный успех. Степан Григорьевич Корнев - какой это все-таки умный и влиятельный человек! - сумел не только заставить Аню делать не ученический, а реальный проект, но и привлек к нему внимание технической общественности. И это он включил строительство ракетного вагона по Аниным чертежам в число первоочередных экспериментальных работ для Арктического моста. Степан Григорьевич остался вместо Андрея, и с ним посчитались. Аня должна быть ему очень, очень благодарна!.. Но что будет с Андрюшей? Сначала Аня носилась с ребяческой мыслью сделать ему сюрприз. Конечно, она, не выдержав, во всем бы ему давно призналась, но тут случился этот шторм в Черном море. Андрюша был в таком тяжелом состоянии. С ним ни о чем нельзя было говорить. И даже подготовить на расстоянии было невозможно. Профессора запрещали. Может быть, это и к лучшему, что он приедет сразу на испытание. Ах, если бы приехал прежний Андрюша, каким он был в Светлорецке! Он бы все понял, принял бы и Аню и ее изобретение... И никаких стрессов! - Что ж, Анна Ивановна... - сказал, словно читая ее мысли, шагавший с ней рядом Степан Григорьевич. - Я бы хотел, чтобы Андрей так же оценил ваш труд... и вас... как ценю я, ибо отношение человека определяется оценкой не своего собственного, а чужого "я"... - Да-да, - рассеянно отозвалась Аня. - Конечно... - К сожалению, для нас с вами не секрет, что Андрей... Да что там говорить! Жизнь полна несообразностей, ибо люди всегда выбирают не тех, кто особенно хорошо к ним относится, а чаще тех, кто... даже не хочет замечать... - Вы думаете, что Андрюша меня не заметит? - улыбнулась Аня. - Не надо меня понимать в буквальном смысле. - А как вас понимать? - чуть склонила набок голову Аня. Степан Григорьевич промолчал и пошел по перрону. - Пардон! Могу я поговорить с конструктором ракетного вагона Анной Ивановной Седых? Аня оглянулась и увидела стоящего в почтительной позе немолодого полного человека с прилизанной реденькой прической. Его подбородок тонул в налитой шее. - Да, да, конечно! Я и есть Анна Седых. Что вас интересует? - Видите ли, я из министерства, но сейчас внештатный корреспондент технической газеты Милевский, хотел бы услышать несколько слов о вашем вагоне. Не стесняйтесь в терминологии. - Очень приятно. Ну что же мне вам сказать? Пожалуй, обо всех цифрах мы поговорим после испытания, если вы здесь будете. - О, несомненно! - А сейчас скажу, что мечтаю применить реактивное движение в поездах черноморского плавающего туннеля и Арктического моста. - Ах, Арктический мост, Арктический мост! - многозначительно вздохнул корреспондент. - Если бы вы знали, что у меня с ним связано! Я помню его еще с юности, со студенческих лет. Я готов был всего себя отдать этой дерзкой мечте. Как жаль, что здесь нет Андрюшки Корнева! - Андрюшки? - Да-да! Мы с ним встречались... в Светлорецке. Аня нахмурилась, силясь что-то вспомнить. На кого же похож этот толстяк? - Конечно, он теперь такой великий человек!.. Я могу только взять у него интервью, но, к сожалению, он сейчас далеко. Корреспондент вынул блокнот и стал писать в нем причудливым заграничным фломастером. - Ошиблись! Андрей Григорьевич Корнев здесь. - Как здесь? - опешил корреспондент, пряча блокнот в карман. - То есть он сейчас будет здесь, приедет. Вы можете с ним поболтать. Узнаете друг друга. Как вы сказали? За его идею вы готовы были отдать всего себя? - Разумеется!.. Пардон, я поспешу... Вы сказали, он подъедет? Я побегу к шоссе. Мерси! Аня посмотрела ему вслед и усмехнулась. Мальчишки на заборе видели, как сел толстый дядя в свою машину и поспешно помчался по направлению к Москве. - А этот куда покатил? - Дурак, с донесением! И сразу же мальчишки на дереве заволновались. Они кричали своим друзьям на заборе, словно им с дерева было лучше видно: - Садятся! Садятся! Все внутрь залезают! - Смотрите, смотрите! А тетечка в комбинезоне осталась... - Ну она-то обязательно полетит! - Почему ты думаешь? - Дурак, сам сказал, что она в комбинезоне. Управлять снарядом будет. А потом, она сама конструктор. Мне Егорка говорил. - А почему все вошли, а она осталась? - На часы смотрит... - Еще одна машина на шоссе! - истошно закричали с верхней ветки. - Двое! Еще двое! Это наверняка самые главные! - Потому и тетечка к ним бежит! Ух ты! Как прыгнула! Постой... он ее на руки взял. Вот так штука! Несет! Тю-у! Ребята все разом принялись кричать и хлопать в ладоши. Андрей, не обращая ни на кого внимания, нес Аню к вагону. - Что ты делаешь, сумасшедший? Пусти, кругом люди. - А что мне целый свет! Наконец-то ты со мной! - Даже у тебя на руках... - Почему ты меня не встречала? Почему не прилетела вместе с Суреном? Почему мне нужно было сюда приехать? - Сто тысяч почему, моя милый Почемучка! Папа здоров и тоже здесь. А вон идет Степан Григорьевич. - А что это за штуковина на колесах? Почему ты в комбинезоне? - Андрюша, прости, милый... давай сядем сюда, на лавочку... Но вот... здесь дачники ждут поезда... и мы тоже сейчас поедем... - Поедем? - Ты знаешь, я волнуюсь... я не знаю, как тебе сказать. Мне казалось, что все будет просто... - Аня смотрела на Андрея, и он ей казался каким-то другим, немножко чужим, к тому же он нахмурился. - Знаешь, Степан Григорьевич часто бывал у меня, принимал во мне участие. - Очень мило с его стороны. - Ты поблагодари его. Подошел Степан. Андрей встал. Они молча обнялись. - Спасибо тебе за все. За Арктический мост, что отстоял, за Аню вот тоже... - Ты уже знаешь? - спросил Степан Григорьевич. - Нет еще, - быстро сказала Аня. - Товарищи, дальше ждать нельзя. Иван Семенович торопит, ибо перегон нам отвели на строго определенное время. Да вон он и сам сюда идет. - Ничего не понимаю! Что это? Аня на практике, что ли? Новый дачный поезд? А зачем вы все здесь? - Здорово, Андрюха! - еще издали крикнул старый гигант. - Дай я тебя... словом, поломаю тебе шпангоуты. Э-эх! Ну, крепок! Теперь тебя не сломишь - какой вышел молодец! Мужицкая кость, говорю! - Иван Семенович сжал Андрея в медвежьих объятиях, отпустил со смехом, взял за плечи и повел к вагону. - Анка-то у меня как отличилась! Не у всякого инженерика по дипломному проекту вагон построят. - Ах, вот как! Я поздравляю тебя, Аня! - Ну вот... Я знала... Вот видишь, оказывается, совсем тебя не знала... Спасибо, Андрюша, - смущенно лепетала Аня. - Ты мне хоть объясни... - Нечего, нечего! - заторопил Седых. - Время подошло. Полезайте оба в кабину. В пути наговоритесь. - Это ты нарочно меня минута в минуту сюда доставил?.. - спросил Андрей Сурена. Тот вынул изо рта трубку и глубокомысленно выпустил клуб дыма: - Слушай, понимать надо! Лишнее время - лишние разговоры! А тут сразу хлоп - и четыреста километров в час! - Неужели такая скорость? - спросил Андрей, взбираясь на подножку. Аня улыбнулась ему из дверей кабины, маня за собой. Мальчишки тотчас отозвались: - Ну, ребята, держись, не падай с дерева! Сейчас взрыв будет, и они... прямо в космос!.. - Привет Марсу! - кричали с забора. - А как же они обратно на рельсы сядут? А вдруг поезд? - беспокоился кто-то на дереве. Андрей вместе с Аней входили в кабину управления, непринужденно шутя: - Очень трогательное участие в судьбе молодого специалиста! Впереди вместо стены было сплошное круглое стекло, словно в подводной лодке капитана Немо. Перед стеклом находился пульт управления с рычагами, приборами и кнопками. - Андрюша, милый... сегодня у меня особенный день... пожелай мне удачи. Здесь ЭВМ - моя первая помощница. - От всей души! Аня положила руки на пульт. Сзади что-то взревело. Андрей отлетел назад и ударился о стенку. Еще одно движение Аниных пальцев - и Андрея прижало к стенке с еще большей силой. Аня оглянулась, виновато и в то же время торжествующе улыбнулась. Андрей, приходя в себя, заметил, что поезд мчится с огромной скоростью. Он хотел что-то сказать, но боялся, что Аня все равно не услышит - такой был грохот сзади в вагоне. "Шумное, надо сказать, пригородное сообщение..." - подумал он. И вдруг все стихло. Андрею на мгновение показалось, что он потерял слух. Но он услышал тихий Анин голос: - Ты не ушибся? Я нечаянно перевела контроллер на два деления. Водитель, оказывается, из меня неважный... Папа все сердится, что машину гоняю... Телеграфные столбы проносились мимо, как спицы бешено вращающегося колеса. Сеть проводов вздымалась и опускалась волнами и словно задыхалась. "Для дипломницы, конечно, просто необыкновенная удача! - думал Андрей. - Но все же... она могла бы меня встретить... Ну если прежде - врачи... то теперь? Что ж, вероятно, вскружил голову успех!" - Черт знает какая скорость! - меж тем говорил он. - Какие потребуются пути? Аня загадочно засмеялась: - О, для нашего вагона будет построена самая идеальная трасса - без подъемов и уклонов, без поворотов, как... Андрей не расслышал, что сказала дальше Аня - кажется, про ствол ружья... Она повернула контроллер, снова включились дюзы, и Андрея опять прижало к переборке. Аня крикнула: - Нам выделили самый лучший участок пути! Как в Арктическом мосте. На этот раз Андрей услышал и вдруг понял сразу все. Так это поезд для его Арктического моста, поезд, который должен заменить его собственную конструкцию магнитофугального экспресса, показанного на нью-йоркской выставке! Вот почему ему ничего не писали, вот почему не встречали, вот почему доставили прямо на испытание: чтобы оглушить взрывами дюз, ошеломить... наконец, унизить. Так вот почему она такая чужая, далекая! Оказывается, она теперь конкурирует с ним! Завтра о ней напишут все газеты как о победительнице... Вот что ей нужно! Как меняются люди! Где же прежняя робкая, нежная Аня, которую он встречал в игрушечном вагончике на узкоколейке! Где? Сердце у Андрея стучало... Деревья слились в сплошную стену, через которую, как через зеленое стекло, можно было видеть дорогу и дальние перелески. - Вот теперь... четыреста километров в час! - воскликнула Аня. Глаза ее горели, она улыбалась, она забыла о том, как будет реагировать Андрей, забыла! Она полна была собственным счастьем, успехом, победой! Она торжествовала! Такого поезда еще не было в мире! Грохот смолк. Поезд мчался с непостижимой скоростью по инерции. Аня обернулась: - И это только еще одна пятая той скорости, которая будет... которая будет... - Аня остановилась. Вид Андрея был страшен. Щеки его провалились, испарина выступила на лбу, глаза лихорадочно блестели. - Ничего не говори, я все понял, - сказал Андрей. - Все слишком ясно... - Андрюша! - невольно тормозя, воскликнула Аня. Она предостерегала, умоляла, возмущалась - все было в этом возгласе. Андрей с горькой усмешкой покачал головой: - Если капля переполняет чашу, значит, чаша была полной. - Но ведь это же дико, нелепо... в такой час! - Что ж... час ты сама выбрала! Мы действительно слишком долго находились вдалеке... И слишком мало осталось соединяющего нас... - Ты хочешь... упрекнуть меня как врача, что я не уберегла... - Хочу сказать, что ракетный вагон, сделанный втайне от меня, за моей спиной, сделанный, чтобы скомпрометировать, отвергнуть мой магнитофугальный поезд, который я вынашивал годами, этот ракетный вагон не связь, а преграда между нами! - Ах так! - Аня закусила губы. Она продолжала тормозить. - Ты - человек с болезненным самолюбием, привыкший к поклонению! Тебе бы рабыню, чтобы ноги мыть... А я-то хотела, чтобы сын наш походил на тебя! - Лучше не говори о сыне! Не терзай хоть этим... Тебя забуду, а его нет... Аня хотела крикнуть, что Андрей сумасшедший, хотела броситься к нему, не дать ему открыть дверцу кабины... но осталась, прикованная к пульту, готовая разрыдаться от обиды, досады, от жалости к себе, но не к Андрею... Порвалось, безвозвратно порвалось то, что должно было снова связать их... Значит, не осталось ничего... - Если так - уходи! - сузив глаза, сквозь зубы проговорила она. Поезд медленно шел вдоль платформы. Андрей соскочил на ходу. Аня с широко открытыми сухими глазами и слезами в горле посмотрела на него в последний раз. Подумала, что когда-то он не сходил с ее поезда, а впрыгивал на ходу... Послышались голоса встревоженных Степана Григорьевича, Седых, Сурена... - Испытание продолжается, - пересилив себя, спокойно сказала Аня. И подумала: "Испытания мы не выдержали..." Андрей сошел с высокой платформы на рельсы, перебежал их, не оглядываясь на поезд, и направился в реденький березовый лес. Когда позади снова раздался грохот, Андрей вздрогнул и схватился рукой за тонкий белый ствол дерева. Долго он простоял так, не двигаясь, потом медленно побрел обратно. На путях и на перроне было пустынно. Попался только один старичок железнодорожник в фуражке с красным верхом. - Вам на Москву поезд? - участливо спросил он, внимательно вглядываясь в лицо Андрея. Корнев кивнул головой. - Так он не скоро будет, сегодня ведь испытания. Стоя на платформе, Андрей задумчиво смотрел на подернутый вечерней дымкой пейзаж. Деревья и телеграфные столбы казались влажными. Густые сети проводов были похожи на мертвую зыбь, застывшую навеки. Андрей вздрогнул. Что ж, если женщина скрыла от тебя самое для нее дорогое и, идя с тобой рядом, имела свою, особую жизнь, это значит, что ты ей чужд... Если женщина не пришла к близкому человеку, когда он боролся за жизнь, как когда-то в корабельном госпитале, ясно все - любви уж нет. Сойдя с платформы, Андрей двинулся вдоль путей. Влажный и теплый ветер бил его солеными брызгами. "В конце концов, все забыли, что стоит спросить и меня, если не как автора, то как инженера, пригоден ли ракетный вагон для Арктического моста. А ведь можно привести много возражений, сомнений. Хотя бы газы... Как удалять их из туннеля, если в нем не должно быть сопротивления воздуха?" Друзья?.. Они предали и покинули его. Они подняли руку на самое дорогое для него - Арктический мост. За спиной он услышал хруст гравия под чьими-то ногами. Андрей обернулся: пряча от ветра спичку, раскуривал трубку Сурен. Глава седьмая ОПРОС В ГОСТИНОЙ Приближался день выборов губернатора штата. Предвыборная горячка достигла предела. Домик мистера Меджа превратился в боевой штаб приверженцев судьи Мора. День и ночь у четырех телефонов, установленных в уютной раньше, а теперь загрязненной, забросанной окурками столовой, дежурили усталые, охваченные предвыборным азартом люди. Мистер Медж то появлялся, то исчезал. Он вел кампанию блестяще. Никто не ожидал от незаметного политического деятеля, проявившего себя лишь при создании "Ассоциации плавающего туннеля", такого организаторского таланта. Благодаря его усилиям будущее благополучие штата и туннель как понятия слились воедино. Но мистер Медж знал, что рано успокаиваться. Противник еще силен. Нет никого на свете опытнее и хитрее мистера Кента. Поговорив с Нью-Йорком и заказав разговор с Сиэтлом, мистер Медж поднялся наверх, в комнату дочери. Ему хотелось отдохнуть хотя бы десять минут. Амелия металась по комнате. - Бэби, все идет великолепно, - сказал Медж, потирая руки. - Русские приступили к строительству подводного дока. Завтра мы протрубим об этом во всех газетах. Нельзя было сделать лучшего подарка мистеру Мору. "Бизнес спасения" - вот что такое мост! Амелия остановилась. - Дэди, скажите, мы победим? - Надейтесь на бога, бэби. Пока все за нас. Мы начали кампанию в очень неблагоприятных условиях - вспомните гибель опытного туннеля в Черном море. Наши враги очень ловко использовали это. Шансы старика Мора были тогда минимальными, а теперь подводный док - это те тысячи голосов, которых недоставало нашему кандидату. - Дэди, я должна сознаться вам, что не переживу поражения, - заявила Амелия, стиснув свои острые крепкие зубки. Мистер Медж тяжело опустился в ажурное креслице у туалетного столика дочери. - Почему, бэби? Что угрожает вашей жизни? - Дэди! Я ненавижу, ненавижу, ненавижу! Вы ничего не понимаете! - Не понимаю, - признался мистер Медж. - Обо мне говорят бог знает что. Будто я... и мистер Кандербль... А я его ненавижу, и он мне нужен. - Позвольте, бэби... Вы ненавидите рыжего Майка, теперь еще Кандербля. Так зачем же он вам нужен? - Нужен, нужен, нужен! - закричала Амелия, бегая по комнате. - Я уверяю вас, бэби, это очень эксцентрично. Но... Амелия остановилась перед отцом и выкрикнула: - Дэди, вы дикэй! Мистер Медж уставился на дочь, пытаясь понять, что подразумевает она под этим словом. Обычно оно означает дурную или плохую пищу, но его можно употреблять и как бранное слово: "изношенная рубашка", а то и просто "осел". - Все знают об этом, а один только вы ничего не знаете, - сказала мисс Амелия, сдерживая слезы и отворачиваясь к зеркалу. - Если победит мистер Мор, я счастлива; если победит мистер Элуэлл, то я несчастнейшее в мире существо. - Гм... - глубокомысленно заметил мистер Медж.- Как жаль, что вы раньше не сказали этого. Если бы это дошло до наших избирателей, то они, почувствовав здесь романтическую подкладку, подарили бы мистеру Мору лишние тысячи голосов. - Замолчите, дэди! Вы не смеете так говорить! - зашептала Амелия. - Здесь нет никакой романтики. Я просто его ненавижу, и он мне нужен. Вот и все. И это должно быть тайной. - Тайна! О, это еще приятнее для избирателей! Если к вашему предвыборному аргументу еще присоединить и тайну... - Ах, боже мой, дэди, что будет со мной, если победит этот ненавистный Элуэлл? - Может быть, ваша ненависть немного ослабнет? - попробовал пошутить мистер Медж. - Мистер Медж! - послышался хриплый голос снизу. - Сиэтл у телефона. - Спешу, спешу! Мистер Медж торопливо поцеловал дочь в голову и, обрадовавшись случаю прекратить неприятный разговор, побежал к лестнице. Мисс Амелия Медж прошлась по комнате, повторяя одно и то же: - Как, как узнать результат голосования?.. В конце концов, я должна это знать! Сделав около тысячи шагов, мисс Амелия ответила себе, что это невозможно. Сделав вторую тысячу шагов, она остановилась, посмотрела в зеркало и стала приводить в порядок волосы. - А я все-таки узнаю, узнаю, узнаю! Это будет даже лучше, чем пробные голосования Института прогнозов. Я отправлюсь к Мери Смит. У нее самая большая и самая средняя американская семья. Амелия бросилась выбирать платье. Через несколько минут ее нежно-розовый автомобиль мчался в Джэмэйку. С океана дул ветер. В Нью-Йорке это очень неприятно. Но Амелия не замечала сейчас ничего. Она очень спешила и остановилась только один раз у кафетерия, чтобы, опустив в щелку хиромантного автомата один никель, узнать результат будущего голосования и свою судьбу. Полученный из аппарата ответ гласил: "Ваше горячее желание исполнится, если никто в мире еще более жарко не пожелает обратного". - О! - воскликнула Амелия, повеселев. - В таком случае, старина Мор будет губернатором. Никто не может желать этого так жарко, как я. ...Семья Смитов занимала в Джэмэйке такой же коттедж, как Меджи во Флашинге. Мисс Амелию встретил старый Бен, отец ее подруги. - О леди! Я так польщен, что вы, дочь столь знаменитого теперь человека, заглянули к нам! Мери побежала в магазин, она скоро вернется. Проходите, леди! - Здравствуйте, дядя Бен, как вы живете? - Как может жить старый Бен? Слава богу, хорошо. Если в Америке есть человек, не боящийся безработицы, то это старый Бен. Толстый, огромный Бен провел Амелию в гостиную и усадил около телевизора. - Не хотите ли посмотреть телевизор или подключить какой-нибудь видеофильм похлеще, из "ужасов"? - Нет, дядя Бен, я лучше поговорю с вами. Старый Бен расцвел: - Да, леди... Слава богу! Хозяева завода знают старого Смита. Недавно меня назначили мастером. Я купил Мери новый автомобиль, прекрасный "крейслер". Теперь она ездит в нем к себе на службу. - Ах, Мери устроилась на службу? - О да! В модный магазин на Пятой авеню. У нее бывают все миллионеры Нью-Йорка, Чикаго и даже с того берега. У девочки закружилась голова. Я не могу поручиться, что вдруг не заполучу зятя-миллионера! - И дядя Бен оглушительно захохотал. Мисс Амелия закинула ногу на ногу. - А как же этот... ну, который всегда бывал у Мери? - А, мистер Сэм Дикс... - Старик пожал плечами и хитро подмигнул. - Пусть ходит: на каждом автомобиле должно быть запасное колесо. Амелия весело расхохоталась. - Ну что же так долго нет Мери? - Уже звонят, моя леди. Наверное, это она. Старик поднялся. Половицы жалобно заскрипели под его ногами. В передней послышался мужской голос. - К сожалению, моя леди, это только Генри. Вошел молодой человек, почти мальчик, с немного рассеянными, бегающими глазами. - Хэллоу, Генри! - ответила на его приветствие Амелия. - Я давно вас не видела. Вы, наверное, уже закончили свой колледж? - Увы, да, мисс Амелия. - Почему же вы сожалеете об этом? Генри устало опустился в кресло: - Потому что я не знаю, куда мне девать вот эти руки. - Ах, вот что! - Амелия рассмеялась. - Разве вам не может дать совет ваш старший брат? За столько лет безработицы он мог придумать, куда девать руки. - Да, леди, - вздохнул старик, - это, пожалуй, даже и не смешно. Без работы все время после колледжа... - Вы говорите о Джемсе? - заволновался юноша. - Но он уже давно перестал задумываться над этим. У него даже пропала охота искать для себя занятие. Он уже мертв. - В тридцать пять лет! - воскликнула Амелия. - Да, - печально подтвердил Генри. - У него нет желания действовать, и, когда я гляжу на него, я прихожу в ужас, мисс Амелия, у меня стынет, кровь! Но я хочу что-то делать, у меня же мышцы, посмотрите, какие... И я кончил колледж. Амелия вздохнула. Вдруг она оживилась: - Генри, хэллоу! Когда будут строить туннель, вы найдете там работу. - Дай бог! - ответил Генри. - Я с восторгом отдам мистеру Мору свой голос. Амелия чуть не подпрыгнула от радости. Старый Бен почему-то захохотал. - Держи карман шире, сынок! Вы еще утонете в этом туннеле. Вон у русских утонул туннель - сколько людей там погибло! Все газеты об этом писали. - Это ложь! - возмутилась Амелия. - Наоборот, пожертвовав туннелем, русские спасли людей. Теперь же, при новом способе прокладки туннеля, работа совершенно безопасна. - Кто знает, кто знает... Сэм так же говорит. Но, во всяком случае, что касается меня, то я предпочитаю голосовать за хозяина своего завода. - Как, дядя Бен, вы работаете на заводе Элуэлла? - Да, моя леди. Недавно он стал нашим крупным акционером. Ха-ха-ха... Я ведь тоже приобрел несколько акций. Теперь я заинтересован в прибылях не меньше, чем сам мистер Элуэлл. Судостроительные акции - это верное дело, моя леди. Мисс Амелия нервно закурила сигарету. - Вот он всегда так, - сказал Генри. - Для него существует только его завод и его бизнес. А сыновья его не интересуют, так же как и загрязнение океана керами, которые он строит. - Что он говорит, моя леди? А кто его содержит? Разве не отец? - Это тяжелее всего. Есть хлеб отца, когда имеешь такие руки, когда не знаешь, куда приложить свою силу и даже не смеешь надеяться на это! - Звонят, Генри. Открой. - Это, конечно, Мери! - вскрикнула Амелия. - Один голос "за" и один "против", - прошептала она про себя. Мери была типичной нью-йоркской девушкой: ее послушные моде волосы спускались локонами, как у Амелии, миловидное личико всегда приятно улыбалось. Подруги критически осмотрели друг друга, потом расцеловались. Мери отдала покупки брату и, схватив подругу, потащила ее на второй этаж, в свою комнату. - Он так смотрел на меня, что я предложила ему вместо галстука носки... Я совсем с ума сошла... Он был так элегантен... Потом, когда он уезжал, я заметила в окно, что у него великолепный "роллс-ройс". Он по два раза в день заходил в магазин, потом я прогнала его. Я даже боялась за свое место, но он не пожаловался старшей... - Ах, Мери! - Он сказал, чтобы я бросила ломаться, что он сделает мне богатый подарок. - Нахал! - Нет, дурак! Он думал, что мне нужен миллионер-любовник. Нет, мне нужен миллионер-муж! - А Сэм? - Ах, Амелия, я так привыкла к нему... Мери переоделась, и подруги спустились вниз. Там хозяйничал Генри, приготовляя вечерний чай. - Где же Джемс? - ворчал Бен. - Так приятно было бы сесть за стол всей семьей! - А как же Сэм? - спохватилась Мери. - Уж я ему дам такую взбучку, что он устроит короткое замыкание! - Почему короткое замыкание? - засмеялась Амелия. - У него теперь часто получается короткое замыкание, с тех пор как я поступила в магазин. Ведь я ему все рассказываю... Бедный мальчик, он так переживает!.. Его обязательно выгонят с работы. - Это Джемс, я узнаю по звонку, - пошел к двери старик Бен. - Мери, а за кого вы будете голосовать? - спросила неожиданно Амелия. Меря даже испугалась: - Я? Голосовать? Да я никогда об этом и не думала. Амелия топнула ногой: - Вы не хотите использовать женское равноправие? - О, Амелия! Я всей душой хочу использовать женское неравноправие и прибрать к рукам одного из этих богатых молодчиков, которые вечно болтаются в нашем магазине. Мери громко расхохоталась, а Амелия неодобрительно сжала губы. - Право, Амелия, вы начинаете напоминать мне Сэма. Он тоже говорит, что надо обязательно голосовать... - Джемс и Сэм! - возвестил старый Бен. - Можно садиться за стол. Джемс был высоким, немного неряшливым парнем, с усталыми, развинченными движениями. Он поздоровался с Амелией, задержав ее руку в своей. Сэм смущался в присутствии малознакомой девушки и жался к стене. Мери покрикивала на него, заставляя вносить в столовую стулья из гостиной, и хлопотала у стола, разливая чай в крошечные чашечки. - Рассказывайте, парни, из-за чего вы поссорились у входной двери? - спросил старый Бен. Джемс неприятно захохотал: - Я нашел наконец себе работу, а Сэму она не нравится. - Ты нашел работу? - нагнулся через стол старый Бен. - Да-да, отец! Я получу пачку долларов в день выборов. - Что же ты должен сделать? - Хо-хо! Об этом я как раз и собирался с вами поговорить, дорогие мои родичи. - Хэлло! Это интересно. Кипу долларов за один день! Я должна для этого работать неделями! - воскликнула Мери. - Это нечестный заработок, - пробурчал Сэм. - Не ворчите, старина. Это прекрасный заработок. Вы всегда недовольны: то я не ищу заработка, то мой бизнес кажется вам нечестным. Заступитесь за меня, мисс Амелия! - Расскажите, что это за бизнес, - попросила Амелия. - Пустое дело. В день выборов я должен притащить к избирательным урнам всю свою семью и вас, Сэм. Вот и все. За это я получу деньги на великолепный костюм. Чашечка в руке мисс Амелии задрожала. - Вы не договорили, - вставил Сэм. - Приведенные вами родственники должны проголосовать за мистера Элуэлла. - Ax! - Амелия чуть не уронила чашечку на стол. - Что с вами, мисс Амелия? - спросил Бен. - За мистера Элуэлла! - воскликнула Амелия. - Ну нет, - сказал Генри, - я хочу получить работу в туннеле. - Да не все ли равно, за кого голосовать? - деланно засмеялся Джемс. - Все в жизни одинаково плохо. Какая разница - превратиться в пар от ядерного взрыва или утонуть вместе с туннелем? О'кэй? По крайней мере, вы дадите мне заработать. А этот Элуэлл, уверяю вас, боевой парень. - Джемс хихикнул. - Говорят... что обстрел Седьмой авеню среди бела дня... Хо-хо-хо!.. - Вы все с ума сошли с этими выборами! Я никуда не пойду, - заявила Мери. - А я пойду, чтобы проголосовать против Элуэлла, - сказал Сэм. Мисс Амелия загибала под столом пальцы на правой и левой руках. Джемс улыбнулся и пожал плечами: - В конце концов, мне все равно, лишь бы вы пошли вместе со мной. - Э, сынок, - протянул Бен, - это уже нечестно - привести того, кто не проголосует за Элуэлла! - Простите меня, - сказала вдруг Амелия, - я совсем забыла, что меня ждет отец. - Как жаль! - заговорил Бен. - Мы провели бы такой хороший вечер. У нас есть несколько замечательных кроссвордов. - Нет... нет... Удивленная Мери провожала взволнованную подругу. Но она удивилась бы еще больше, если бы знала, что на каждой руке мисс Амелии было загнуто по два пальца, а вопрос, который ее мучил, был: "За кого будет голосовать Мери?" Конец первой части Часть вторая ПЛАВАЮЩИЙ ТУННЕЛЬ Страшит хозяев близкий крах. Страх в каждом шаге, каждом слове. Труд на чужих всегда "за страх". Но для себя трудись "за совесть"! Глава первая НАУТИЛУС В глубь суши, отгороженный от моря исполинскими шлюзовыми воротами, шел широкий, но очень короткий канал. Он тянулся всего лишь на длину беговой дорожки стадиона и был сух. По обе стороны выемки стояли два ряда кранов-дерриков с высоко поднятыми ажурными стрелами. Посредине канала, дно которого было много ниже уровня моря, почти вровень с землей проходила гигантская, еще не собранная полностью труба. Она была такого диаметра, что в ней свободно поместился бы трехэтажный дом. Труба эта не лежала прямо на дне. Она, как сороконожка, упиралась лапами-патрубками на две меньшие трубы, которые покоились у самых стенок выемки. Все сооружение было опутано сеткой металлических лесов. На лесах виднелись фигурки людей в комбинезонах, около них вспыхивали ослепительные звездочки электросварки. Вдоль малых труб проходили узкоколейки с нагруженными и пустыми вагонетками. Деррики склоняли над каналом свои огромные удочки и вылавливали снизу листы изогнутого железа. На краю выемки стоял Андрей Корнев. Поодаль тихо переговаривались Степан Григорьевич и Сурен. Андрей стал спускаться на дно выемки. Степан и Сурен последовали за ним. Снизу сооружение казалось еще величественнее. Даже малые трубы были в два-три человеческих роста диаметром, не говоря уж о большой, казавшейся выпуклой крепостной стене. - Ва! - не выдержал Сурен. - Одно дело выдумать, другое - поглядеть. Во сне увидишь - страшно будет. Вот это масштаб! А как ты думаешь, Андрей? - Думаю, что масштаб очень мал, - сказал Андрей. - Слушай, что ты говоришь? Может быть, пирамидону дать? С дороги голова болит? - Да, сердце болит за наше дело. Разве это масштаб? - Андрюша, не надо рисоваться, ибо, кроме нас, тут никого нет, - сказал Степан Григорьевич, с трудом сдерживая раздражение. Андрей не обратил на него ни малейшего внимания. - Док в сто метров длины, - разве это док для четырехтысячекилометрового туннеля? - Андрей, ты забываешь - это не просто судно, это подводный гигант, равного которому нет среди субмарин. - А мне не подводная лодка нужна, а завод, подводный сборочный завод! - отрезал Андрей. Степан только руками развел. Как неприятно складывался первый после приезда Андрея обход стройки! - Нам понадобится чуть ли не атомный взрыв, чтобы удлинить выемку в шесть раз. Будем строить подводный док в шестьсот метров! - Ты сошел с ума! - не сдержался Степан Григорьевич. - Виданное ли дело - строить подобное судно, к тому же подводное! - Вы проектировали без меня, я вношу коррективы. Подводный док будет длиной в шестьсот метров. Это сократит срок постройки Арктического моста. - Вот это да! Ай-вай-вай! - щелкнул языком явно восхищенный Сурен. - Выходит дело, мы с тобой, Степан, крохоборщики. - Андрей, не используй своего положения, - предупреждал Степан, когда они поднимались из выемки. - Я отказываюсь поддерживать тебя. На стройке сидит представитель из Москвы. Проект утвержден. Пойми, никто не разрешит строить сразу два таких гигантских дока, ибо нет опыта работы и с одним. Ведь в Мурманске тоже начали строить док... - В Мурманске работы прекратим. Док будет один. - Как - один? - опешил Степан Григорьевич. - Слушай! Ты уже не хочешь строить в Арктике? - Будем строить сначала в Черном море, а потом перегоним подводный док через Дарданеллы, через Гибралтар, вокруг Европы. Сурен даже свистнул от изумления: - Настоящий русский размах! - Я вижу, недаром шутили, что ты автор проекта лестницы на Луну, - съязвил Степан. Андрей побледнел от гнева: - Будет так, как я сказал, и не потому, что я так хочу, а потому, что так целесообразнее. - Не знаю, согласится ли с этим представитель из Москвы, инженер Милевский... Ты его знаешь, вы когда-то встречались... - Представителю здесь делать нечего. Если он вам без меня был нужен, чтобы разделять ответственность, то я обойдусь без него. - Слушай, Андрей, ты просто не можешь реально мыслить. Мы ведь договаривались когда-то, что я буду учить тебя, ибо... - Вот так и будет: ты будешь учить, а я буду командовать. Степан Григорьевич еще не знал Андрея таким. Он поглядел на Сурена, ища сочувствия, но у того антрацитовые глаза горели, как у рыси, - он был восхищен Андреем. К Степану Григорьевичу подошел старичок мастер и стал жаловаться, что плохо с доставкой листов. - Никак не управимся, - вздохнул он, протирая очки в тонкой металлической оправе. - Придется управиться, - сказал Андрей. - Док мал будет. Решено строить его в шесть раз длиннее. Расскажите рабочим. Вечером с ними потолкуем, как такую громаду подымать. - В полкилометра? - только и мог выговорить мастер, Навстречу группе инженеров важной походкой шел изрядно полысевший и пополневший инженер Лев Янович Милевскин. - Кого я вижу! - воскликнул он, протягивая обе руки. - Восставший из мертвых! Сам Андрей Григорьевич! Ведь мы друзья еще с Урала. Ах, боже мой, какая это была чудесная поездка в игрушечном поезде... комфортабельный салон-вагон... Я с таким удовольствием его вам уступил... боже мой, страница истории!.. Андрей сухо кивнул в ответ. - Вот видите, Андрей Григорьевич, когда проект ваш стал реальным, когда он поднят общими усилиями уже... - Милевский вздохнул, - поднят на должную техническую высоту, когда решен вопрос об этом подводном гиганте, где будет собираться туннель, я - за проект! Я теперь за Арктический мост! Диалектика, дорогой Андрей Григорьевич. - Док, который вы утвердили, никуда не годится, - резко сказал Андрей. - Мы будем строить не два, а один док в шестьсот метров. - Слушай! Док вокруг Европы пойдет... Понимаешь, сколько тысяч туристов в него влезет? Целый город!.. - Ах, шутники, боже мой, какие шутники! Младая кровь играет! - Играть мы здесь не будем, товарищ Милевский. Сделаем так, как я сказал. - Позвольте... Это как же? Вы серьезно? Но ведь проект утвержден, я уполномочен наблюдать... - Наблюдатели не нужны ни на малом доке, ни на большом. - То есть как это - не нужны? Простите, Андрей Григорьевич, у вас нет опыта крупной работы. Вы бы посоветовались с братцем - он ведь знает, как надо считаться с центром. - На строительство плавающего туннеля отпущены средства. А как они будут израсходованы - это решает руководство стройки. - Это же не экономический эксперимент! Да вы тут черт знает что начнете строить! - почти завизжал Милевский. Сурен от удовольствия потирал руки, подмигивая Степану Григорьевичу, но тот стоял поодаль с непроницаемым лицом, не желая принимать участия в разговоре. - Товарищ... товарищ Ясенский! Ко мне, пожалуйста! - закричал Милевский молодому человеку, услужливо подскочившему к нему. - Будьте любезны, не откажите... Сейчас же пошлите мою телеграмму в наш центр и копию заместителю Председателя Совета Министров СССР! Живо, одним духом! Да-да, товарищ Корнев, с уполномоченным центра вам шутить никто не позволит. Самоуправство! Вотчина! - Стройкой буду управлять я, а не вы. Это вам следует запомнить. Пойдемте. Работу перестраивать на новый масштаб нужно немедленно. Милевский был растерян только одно мгновение. Отпустив помощника с телеграммой, он овладел собой и с добродушной улыбкой нагнал Андрея: - Андрей Григорьевич, не будем ссориться. Я не вмешиваюсь в ваши права. Начальство нас рассудит... Но умоляю... умоляю об одном... - Что еще? - нахмурился Андрей. - По моему разрешению на стройку приехали американцы. Среди них очень видный промышленник мистер Игнэс. Я бы не хотел, чтобы вы говорили при них о своих... дополнениях... Я понимаю, новая метла чисто метет, но не стоит выносить сор из избы. - Никакие американцы на стройку дока не придут! - решительно заявил Андрей. Милевский застыл с умоляюще поднятыми руками. Он безмолвно обращался то к Сурену, то к Степану Григорьевичу, наконец заговорил: - Но ведь это же будет международный скандал, товарищ Корнев... Вы подумайте... с американцами нам еще немало придется иметь дел... - Повторяю, на стройке будет распоряжаться ее начальник, а не представитель кого бы то ни было. Андрей пошел в небольшой домик, где разместилось управление строительством, и немедленно потребовал к себе в кабинет инженеров. Милевский побежал жаловаться парторгу Денисюку. Американцы могли приехать каждую минуту. Денис, хитро посмеиваясь, появился в кабинете Андрея. Инженеры, ошеломленные новым заданием, расходились, чтобы обдумать все и вечером снова явиться к начальнику с предложениями. Степан Григорьевич и Сурен остались в кабинете. - Что? Нажаловался? - спросил Андрей Дениса. Тот ухмыльнулся: - Шумишь, Андрей, шумишь дюже!.. Удлинить док - то, я разумею, добре будет. Коммунисты, я уже слыхал, поддержат. Масштабность - она нам люба. Только вот насчет американских гостей ты перегнул трошки. - Я уже сказал. Отменяю разрешение Милевского. - То ж добре! Отменить надо. Только свое разрешение надо дать. Ты ж попытай, какие гости будут. Мистер Игнэс... ты ж в Америке был - наверное, слышал? - Постой, какой это Игнэс? Миллионер? - Тот самый бизнесмен. И еще один хлопец с ними. То уж мой дружок будет. Сенатор Майкл Никсон, или Рыжий Майкл. Сейчас в Америке очень известная фигура. Только когда мы с ним хлопцами были, так на "Лейтенанте Седове" плавали. Коммунист к тому же. - Ах, вот как? - улыбнулся Андрей. - Хорошо, поступлю по твоему совету. Разрешение Милевского отменяю. Принять американцев разрешаю. - Вот то добре теперь. Пойду встречу гостей, а то там перед ними Милевский расшаркивается. - Вот видишь, Андрей, - назидательно сказал Степан Григорьевич, - как бы не пришлось тебе в другом уступать. - Не рассчитывай, - сказал Андрей. - Рассчитывать как раз и нужно, по инженерному. Ты решил гнать док вокруг Европы, забыв, что его винтомоторные группы должны питаться электроэнергией с суши, по кабелям, которые лягут в уже построенной части туннеля. Сурен настороженно смотрел на Андрея. Степан снисходительно усмехнулся. - Будет все по-иному, - нисколько не смущаясь, ответил Андрей. - Сурен когда-то предлагал построить атомные станции на Кольском полуострове и на Аляске. Передача электроэнергии на тысячи километров в готовом туннеле очень сложна, передвижную атомостанцию нужно построить непосредственно на доке. - На доке? - обрадовался Сурен. - Есть же атомная станция на гидромониторе! Но мы пойдем дальше. Горючим для нужд Арктического моста будет вода. - Термоядерные реакции! - воскликнул Сурен. - Температура звезд... миллионы градусов... Надо же быть серьезнее, Андрей. Ты же знаешь, какое подводное солнце работает близ Мола Северного в Проливах... Разве мы можем построить что-либо подобное в доке? - усомнился Степан Григорьевич. - Сурен! Что ты знаешь об управляемой термоядерной реакции при обычной температуре? - Очень много знаю. Такая реакция превращения водорода в гелий, управляемая реакция, осуществлена. Использовать для нее элементарные частицы - мю-мезоны, предложил в 1954 году, еще будучи членом-корреспондентом Академии наук СССР, Зельдович. После создания знаменитого подводного солнца академик Овесян как раз и использовал эту реакцию. - Сможет он создать для нас установку на доке? - Конечно, сможет! Замечательно будет! Подводный гигант берет энергию из воды, прямо как у капитана Немо. - Хорошо! Пусть новый подводный док будет называться "Наутилусом"! - Романтика еще никогда не была серьезным техническим доводом, - поморщился Степан Григорьевич. - Без романтики, без фантазии не было бы ни дифференциального исчисления, ни атомной энергии, ни идеи Арктического моста. Степан Григорьевич развел руками. Он сдавался. В кабинет, пятясь, вошел Милевский, за ним два американца и Денис. - Позвольте представить вам, мистер Игнэс, - говорил по-английски Милевский. - Братья Корневы, строители плавающего туннеля. - О, господа! Я так рад говорить на языке своего детства! Последние годы я прилежно вспоминаю его. Очень приятно познакомиться, господа! - говорил по-русски американский миллионер. - Русский язык распространен в Америке. Сейчас едва ли не треть Нью-Йорка понимает по-русски. - А я всегда очень старательно изучал английский язык, - холодно сказал Андрей. - О, я вижу, мы сговоримся на любом языке! Хочется посмотреть ваши грандиозные работы. Вы заразили американцев, у них начинается "мостовая горячка". Они хотят мост в Европу. Вы испускаете опасные бациллы, господин Корнев! - Они не опасны для жизни. - О'кэй! Они очень опасны для кармана. А для американца карман несколько дороже, чем жизнь. Я имею в виду, господа, "пароходные карманы"! - И мистер Игнэс захохотал. - Мистер Игнэс, прошу вас, отдохните с дороги, - суетился Милеаскин. - О, благодарен вам, Лев Янович! Я с удовольствием посижу с инженерами Корневыми... Однако познакомьтесь с сенатором от штата автомобилестроителей мистером Майклом Никсоном... О, я вижу, он уже нашел здесь кое-какого знакомого! Хэлло, мистер сенатор! Майкл Никсон, простой, ничем не отличавшийся от остальных находящихся в кабинете людей, улыбаясь своими веснушками, подошел к Корневу и потряс ему руку. - Мы есть, пожалуй, немного знаком, - сказал он тоже по-русски. - Ах, это он! - воскликнул Андрей, вспомнив последний день нью-йоркской выставки и человека, подтвердившего, что именно американцы спасли модель Арктического моста. - То ж и есть мой корабельный дружок, - сказал Денис, похлопав американского сенатора по плечу. - Мы с ним с того времени и не виделись. - Теперь видеть есть часто-часто... Два часа арктический поезд... туннель... Денис к Майку кофе пить. - Майк к Денису галушки есть! - расхохотался Денис. - В этом есть глубокая правда, господа, - вмешался мистер Игнэс. - Мир нуждается в единой экономической системе. Нужно вместе пить кофе, есть галушки... и торговать, джентльмены, торговать! Это главная выгода нашей жизни. - Мистер Игнэс - философ выгоды, - сказал сенатор по-английски, не сумев подобрать русские слова. Но его все поняли. Руководители стройки и иностранные гости пошли осматривать строящийся док. - Господин Игнэс сказал мудрейшие слова о выгоде, - заюлил Милевский. - О, Лев Янович, по-русски, кажется, надо сказать "лесть"... Выгода не есть мудрость, выгода есть движущая сила. - Но благодаря ей вы стали сторонником моста. - О, у нас в Америке не все есть его сторонники! - У нас тоже, - мрачно сказал Андрей. - Вот хотя бы Лев Янович. Когда-то он называл проект Арктического моста гримасой мозга. - Андрей Григорьевич! Умоляю!.. Старые счеты... Ну к чему это? Ведь теперь я же принимаю ваш проект, принимаю... Мистер Игнэс и Майкл Никсон громко расхохотались. - О, я замечаю, "закон выгоды" управляет и Лев Янычем! - сострил мистер Игнэс. Милевский побагровел, не зная, куда деваться. Миллионер покровительственно похлопал Льва Яновича по плечу: - Вы не должны очень обижаться на меня, на вашего давнего друга. Мы давно знакомы. В Москве я частый гость. Это есть мой бизнес. Группа остановилась на краю выемки. Пораженные американцы любовались грандиозным сооружением. - У вас прежде говорили: "Догнать и перегнать Америку". Начиная с первого спутника Земли, догонять приходится американцам. Такого дока нет в Америке, - натянуто улыбаясь, сказал миллионер. - Трудно вам придется, - пообещал Андрей. - Мы забраковали этот док. - Забраковали?.. Хэлло, Майк! Вы слышите, это им не нравится! - Мне уже сказал мистер Денисюк. Они собираются сделать его в шесть раз длиннее. - Мой бог! До сих пор самый высокий дом, самый длинный мост, самый лучший образ жизни были в Америке. - Как видите, советские люди во многом оставляют вас позади, - сказал Андрей. Майк отошел с Денисом. - Мы, коммунисты в Америке, так угадываем: мост сделает нас ближе, - сказал Майк. - К социалистической стране. - Не только есть. К социализму. - А господа капиталисты? - У них нет другой выход. Или война, или мост. Им нужна прибыль, а для этого надо продавать. А куда? Кому? И мистер Игнэс придумал "закон выгоды". Только я думал есть: марксизм давно установил закон капитализма. - Выходит дело, мост всем нужен. - Враги найдутся. - Беречь будем. - Вместе беречь! - И два коммуниста, советский и американский, крепко пожали друг другу руки. Это послужило как бы сигналом. Мистер Игнэс тоже стал трясти руки Андрею, Степану Григорьевичу, Милевскому, Сурену, Денису. - Мне очень приятно уезжать, повидавшись с вами, господа. Я буду частым гостем, как сказал мистер сенатор... буду ездить есть галушки к господину... - Денисюку, - услужливо подсказал Милевский. Молоденькая девушка-секретарь принесла Андрею и Милевскому телеграммы. - Из Совета Министров, от Волкова, - сказал Андрей. Степан Григорьевич заглянул брату через плечо. Прочтя бланк, оба переглянулись. - Видишь, Степан, не все, чему ты меня учил, теперь годится. Волков пишет о принципе доверия сверху донизу. Мне и тебе доверяют строить мост, а не Милевскому, мы доверяем Сурену, мастеру, рабочему... Важно построить мост, не истратив лишних денег, а не выполнять инструкции... Степан Григорьевич закусил губу. Милевский, прочтя телеграмму, сразу почувствовал себя плохо. Схватившись рукой за сердце, он потребовал медсестру и валидол. - "Принцип доверия"! - взволнованно ходил по кабинету Андрей. - Понимаете ли вы, друзья, какую это накладывает ответственность, какая бездна инициативы от каждого из нас требуется? - Слушай, Андрей! Очень понимаю. На тебя гляжу и понимаю! Плечом повернул - и все через голову пошло! Вот что значит в Горном Карабахе побывал! Автомобиль мчал американцев по шоссе. Море отступило. Кругом, напоминая его простор, тянулась степь; вдали, будто берег, виднелись холмы. - Они привыкли к размаху, - говорил Игнэс, озираясь вокруг. - Меня тревожит эта энергия русских. Вы, сенатор, хоть и коммунист, но все же американец. Боюсь, что усилия этих парней окончательно подорвут технический престиж Америки. Они строят док, мы опаздываем. Пусть инженер Кандербль покрутит мозгами... Надо зарядить этого Меджа... Надо чем-то удивить мир. Надо бороться, сэр! - Мистер Игнэс, на такую борьбу я согласен. Уверен, что американские парни неплохие и поспорят с советскими ребятами. - Надо бороться, Майк. И так, чтобы это действовало на воображение. Люди это любят. Тогда это выгодно. И надо работать, как говорится, не за страх, а за совесть. - По этому поводу они еще так говорят: Страшит хозяев близкий крах. Страх в каждом шаге, в каждом слове, Труд на чужих всегда - "за страх", Но для себя трудись "за совесть". В этом их сила, - закончил коммунист. - Для себя строят. - О да! - согласился капиталист. Глава вторая ЛОНГ-БИЧ - Ах, какая прелесть! Джонни, вы только посмотрите, какая прелесть! - Замечательно! Мне даже кажется, что этот пляж построен той же самой фирмой, что и бетонированная дорога, по которой мы ехали. - Джонни, вы просто ничего не понимаете! Это же просто пляж, он никем не создан. - В самом деле? Никогда не думал, что вы безбожница. - Замолчите и подъезжайте скорей к самой воде. Я хочу видеть океанский прибой. Молодые люди ехали в небольшой открытой машине. Глория встала во весь рост. Ее розовый шарф развевался, выбивающиеся из-под маленькой шапочки волосы рвались назад. Радостными глазами она смотрела на поразительно ровную белую линию океанского прибоя, тянувшуюся насколько хватал глаз. - Уверяю вас, Глория, это не линия прибоя, а нарисованная реклама; все специально подготовлено к сегодняшнему знаменательному дню. - Поезжайте вдоль линии, чем бы она ни была. Волны с шуршанием подкатывались почти к самым колесам машины, едущей по гладкому, словно укатанному песку. - Великолепное шоссе! - восхищался Джонни. - Мы с вами путешествуем уже целый месяц и нигде не видели ничего подобного. Понятно, почему все мировые автомобильные рекорды поставлены именно на этом пляже. - Джонни! - радостно закричала Глория. - На побитие рекорда! Давайте! - Не вижу стартера и хронометристов. Кроме того, я сегодня не давал интервью. - Ну, Джонни, милый, на побитие рекорда! Вы не драйвер, а холодный студень. Смотрите, вас обгоняет "крайслер". - Ах, в самом деле? Ну, это мы еще посмотрим! "Крайслер" поравнялся с машиной молодых людей. В нем ехала целая семья. - Мери, Мери, прибавь ходу! Покажи этим туристам, что мы тоже понимаем кое-что в хорошей дороге, - наклонился с заднего сиденья толстый дядя Бен. - Держитесь! - весело воскликнула Мери. Две машины помчались рядом. Легонькая машина молодых людей сначала стала уходить, но Мери постепенно набирала скорость. Два ее брата, сидевшие сзади вместе с отцом, подбадривали ее. - Джонни! Они нас нагоняют! - кричала Глория, почти задыхаясь от ветра. Машины снова пошли почти рядом. Джонни выжал из своей все, что мог, но "крайслер" нагонял. Глория слышала, как возбужденно кричали пассажиры в закрытом лимузине. Впереди видно было много машин. Они стояли вдоль берега цепочкой. - Остановитесь, Джонни, я не хочу стоять в толпе автомобилей! - Мы проедем еще немного, вон там станция прибытия. - Хорошо, - согласилась Глория обиженным тоном. "Крайслер" легко уходил вперед. Он казался врезанным в песок пляжа, лишь постепенно уменьшаясь в размерах. Колеса его не подскакивали ни на одной выбоине. Джонни затормозил. Глория недаром сказала про "толпу" автомобилей. Машины расположились на пляже, как купающиеся в воскресный день. Их владельцы сидели подле них прямо на песке, раскрыв зонтики или устроив подобие палаток. Скопление людей и машин простиралось, насколько хватал глаз, вдоль ровной линии прибоя. Это напоминало остановившуюся на отдых механизированную армию. Среди бесчисленных легковых машин виднелись закрытые грузовики с рекламами "кока-кола" или "хат-догс" - сосисок. - Остановимся здесь, - вздохнула Глория и капризно добавила: - Я хочу есть! Джонни побежал за сосисками. Когда он вернулся, настроение у Глории уже улучшилось. Она смотрела на диковинный табор во все глаза и радовалась всему, что замечала... "Крайслер" семьи старого дяди Бена продолжал нестись по песку. Они проезжали один десяток километров за другим, а скопище машин нисколько не редело. - Ну и понаехало сюда народу! - отдувался дядя Бен. - Клянусь долларом, отец нашей прелестной Амелии умеет делать бизнес! На одном только обслуживании всей этой механики можно заработать немалые деньги. - Я думаю, что мистера Меджа это нисколько не интересует. Вы знаете, что он сейчас занят исключительно политикой. - Дорогой мой Генри, пусть мне вспорют мой живот, если в Америке найдется хоть один американец, которого не интересуют доллары! Ха-ха-ха-ха! Не так ли, мои мальчики?.. - Сколько же мы будем еще ехать? - спросила, не оборачиваясь, Мери. - А в самом деле, мы уже отмахали чуть ли не сотню миль. Тормози, Мери. Стоп! "Крайслер" остановился. Дядя Бен, его сыновья, Мери и Сэм пошли по песку, разминая ноги. - Сити! Настоящий город! - воскликнул дядя Бен, прикладывая руку к глазам и озирая всю прибрежную полосу. - Однако, мальчики, нам все-таки надо осмотреть трассу поезда. Времени осталось не так много. Группа молча подошла к темной полуцилиндрической выемке, сделанной прямо в песке, метрах в двухстах от воды. Она напоминала неимоверно длинный металлический лоток, протянутый так же ровно, как и сам берег. Дядя Бен посмотрел в одну сторону, потом в другую и убедился, что лоток этот, превращаясь в едва видимую черную нить, исчезает за горизонтом. Вместе с семьей дяди Бена к сооружению подошло еще несколько групп американцев. - Железные плиты? Гмм... - глубокомысленно промычал дядя Бен, ощупывая сооружение. - А рельсы все-таки есть. - В самом деле, почему бы им совсем не отказаться от рельсов? - заметил Генри. - Э! У этого Кандербля не голова, а целый мозговой синдикат. Тут что-нибудь есть. - Недаром наша Амелия так за него цепляется, - живо вставила Мери. - Всякий делает свой бизнес! - сердито буркнул дядя Бен. - Раз, два, три, четыре, пять, шесть... Внимание, внимание!.. Даем счет для настройки. Все обернулись назад, откуда слышался громоподобный голос репродуктора. - Ага, они радиофицировали трассу! Узнаю старину Меджа. Он предусмотрел все. - А все-таки интересно было бы узнать, как все технически устроено у этого Кандербля, - заметил Сэм Дикс. - Раз... два... три... Кончайте настройку! Через двенадцать минут начинаем передачу по трассе, начинаем передачу по трассе! Кончайте настройку! Раз, два, три, четыре, пять.... - Пойдемте к машине: надо будет закусить, ну и все прочее... - И дядя Бен хитро посмотрел на сыновей. Джемс осклабился и почти бегом направился к машине. Прямо на песке расстелили скатерть, которую предусмотрительно захватила Мери, расставили холодную закуску; появилась и бутылка, на которую с особым удовольствием поглядывали дядя Бен и Джемс. - Хэлло! Хэлло! Оглушительный призыв прокатился по всему побережью. Расставленные через определенные промежутки машины с радиостанциями и репродукторами работали все одновременно, но звуки их не смешивались и доходили до слушателей четкими: - Хэлло! Хэлло! Леди и джентльмены! Передает специальная радиостанция Лонг-Бич! Передает специальная радиостанция Лонг-Бич! Она транслируется всеми станциями "Радиокорпорейшн", а также правительственными радиостанциями, с передачей через искусственные спутники связи для Европы, Австралии, Азии, Африки! Хэлло! Хэлло! Леди и джентльмены, слушайте наши сообщения! Мери открыла зонтик, стараясь укрыть от солнца свое миловидное личико. Бен лег на бок, чтобы не обеспокоить свой огромный живот. Молодые люди уселись, подложив под себя газеты, чтобы не испачкать светлых костюмов. - Через двадцать семь минут на знаменитом пляже Лонг-Бич, прославленном месте мировых рекордов, на котором машинам съехавшихся американцев обеспечен сервис, гарантируемый старейшей фирмой "Стандарт-ойл", на знаменитом пляже, где публика обслуживается такими фирмами, как... Дядя Бен засопел: - Что касается нас, то мы обслуживаемся фирмой "Элуэлл и Кo", которая дала нам возможность недурно здесь позавтракать. Нет, я все же голосую за своего босса. - ...Сегодня на знаменитом пляже Лонг-Бич состоится испытание сверхскоростного электрического поезда, предназначенного для движения в подводном туннеле, соединяющем Аляску с Европой! Леди и джентльмены, сейчас у микрофона выступит знаменитый американский инженер, который построил самый необычный в мире поезд по собственному проекту, разработанному совместно с русским инженером Стэппеном Г. Корнейв. Слушайте голос самого мистера Кандербля! Хэлло! Хэлло! У микрофона мистер Герберт Кандербль! - Воображаю, что делается сейчас с Амелией, - заметила Мери, пренебрежительно закуривая сигарету. - Леди и джентльмены, - послышался резкий, отрывистый голос, - те из вас, кто находится сейчас на берегу океана, близ проложенной по песку трассы опытного полутуннеля, через несколько минут своими глазами увидят самый быстрый, самый экономичный в мире поезд, который Америка построила при помощи наших русских друзей. Один из русских инженеров, а именно Стэппен Корнейв, принимал в проектировании нового американского поезда непосредственное участие. Сверхскоростной электрический поезд для полярного туннеля - гордость американской техники, сумевшей в такой короткий срок проложить трассу полутуннеля и построить подвижной состав. Русские, как многие могли прочесть в газетах, построили весьма интересный поезд, движущийся по принципу ракеты. Наш же американский поезд, выступая на основе свободной конкуренции, должен доказать сегодня свою большую экономичность, надежность в работе, а главное, быстроходность. - Вот это самое интересное, Джонни, не правда ли? - воскликнула Глория, поднимаясь с песка. - Отвечая на многочисленные письма, я, по поручению "Ассоциации плавающего туннеля", членом которой состоит и уважаемый судья Мор, ознакомлю слушателей с технической сущностью вновь построенного поезда. - ...Браво, браво! - воскликнул Джонни, лениво развалившись на песке. - Ах, как интересно! - отозвалась Глория. Дядя Бен, находившийся от них в нескольких десятках миль, сел на песок. Многие американцы вышли из автомашин, чтобы лучше слышать. По всей Америке в тысячах коттеджей в эту секунду отцы звали к приемникам сыновей, мужья жен, матери, крича из окон, созывали детей, а один проповедник отменил в церкви проповедь, решив дать прихожанам послушать передачу. - Первый предложенный для плавающего туннеля электрический поезд должен был увлекаться бегущим магнитным полем. Как известно, катушки трехфазного магнитного поля, поставленные рядом, дают максимальное магнитное поле в разные моменты времени. Таким образом, если бы мы расположили огромное количество таких катушек по всей длине туннеля и проследили за максимальным значением магнитного поля, то оно все время перемещалось бы вдоль туннеля. Вот этот эффект бегущего магнитного поля и предполагали первоначально использовать русские инженеры. Принцип движения этот не нов и применяется в обыкновенном асинхронном моторе переменного тока. Русские просто решили развернуть статор этого мотора на плоскость. Впоследствии они отказались от мысли построить такой асинхронный мотор длиной во весь туннель и осуществили новый проект Института ракетной техники. Поезд, движущийся по принципу ракеты, показал блестящие результаты. Однако наличие отработанных газов, а также, безусловно, меньшая экономичность таких поездов по сравнению с электрифицированными, заставляют подумать о целесообразности их применения. Электрический подводный поезд, который увидят зрители, собравшиеся на пляже Лонг-Бич, построен на очень простом, совершенно отличном от всех и весьма изящном принципе. В нем изменена схема русских, которые хотели статор асинхронного мотора сделать длиной в пять тысяч миль. В американском поезде статор и ротор асинхронного, развернутого на плоскость мотора поменяли местами. - Х-ха! - восторженно воскликнул дядя Бен. - Это по вашей специальности, Сэм. Вы потом мне все это еще раз объясните. - И мне тоже! - капризно заметила Мери. - Статор, создающий трехфазной обмоткой бегущее магнитное поле, сделан подвижным и коротеньким. Он помещается в одном вагоне. А в качестве ротора, обыкновенного массивного ротора, в котором будут возникать электрические токи при пересечении его бегущим магнитным полем, будет служить металлический туннель, который надо постараться соорудить с малым электрическим сопротивлением. Гигантский пляж притих. - Я ничего не поняла! - всплеснула руками Мери. - Сейчас я объясню, - предупредительно сказал Сэм, восхищенный до предела. - В проекте русских туннель - это рольганг-конвейер с большим количеством вращающихся роликов, которые захватывают и проталкивают лежащий на них кузов машины, а в нашем, американском, проекте вместо конвейера с роликами - простое шоссе-туннель, от которого как бы отталкивается электрическими колесами самый настоящий американский автомобиль. - Ну вот, это я поняла, - заявила Мери. - Леди и джентльмены, - продолжал Кандербль,- вам предстоит присутствовать при самом небывалом состязании, когда-либо проводившемся в мире! Судьей является мировое техническое общественное мнение, в качестве представителей которого мы с радушием принимаем у себя инженеров братьев Корнейв из Крыма, инженера Седых из Москвы, инженеров Московского института ракетной техники и главного энергетика строительства русского туннеля инженера Авакяна. Как особо почетный гость на наших состязаниях присутствует сам судья Ирвинг Мор, пожелавший сказать несколько слов перед этим микрофоном. По всему пляжу зашумели голоса: - Будет говорить старик Мор! Слушайте Мора! - Все равно я голосую за Элуэлла, - заявил дядя Бен. - Леди и джентльмены, - послышался совсем еще не старческий голос знаменитого судьи, - великая Америка - это страна великой техники! Мы присутствуем при ставшем уже традиционным состязании русской и американской техники, состязании, где нет побежденных, а есть только победители, ибо достижения используются обеими сторонами отнюдь не во вред друг другу. Всем памятны совместные американо-советские космические полеты. Американская техника, создавшая фантастический поезд, - гордость нации. Поддержание технического престижа Америки - дело всей нации. Я объявляю решение технических проблем, связанных с постройкой туннеля через Северный полюс, и само строительство туннеля общенациональным делом. Я рассчитываю, что сегодняшние необычайные испытания повергнут в прах всех, кто пытался даже на техническом языке скомпрометировать туннель и его поезда. Свободные граждане Америки, пусть в предстоящие годы преуспевания страны ваше благосостояние растет с такой же скоростью, с какой промчится сейчас перед вами поезд будущего туннеля, который должен быть построен и будет построен! Пляж Лонг-Бич, на сотни миль покрытый людьми и машинами, загудел. Люди кричали, машины сигналили, кто-то стрелял в воздух. Этот необыкновенный концерт в Лонг-Бич был записан на пластинку, на проволоку, на пленку и даже на женский волос всевозможными звукозаписывающими фирмами, не говоря уже о прямом телевизионном репортаже через искусственные спутники связи на весь мир. - А вы заметили, дядя Бен, как он подковырнул вашего патрона? Ведь на техническом языке против туннеля выступает не кто иной, как Элуэлл. - Я голосую за босса, - упрямо заявил дядя Бен, перекатываясь на спину и закидывая руки за голову. После оглушительной радиопередачи и еще более оглушительного восторженного концерта американцев и их машин на пляже воцарилась относительная тишина. Глория и Джонни, покинув свою машину, решили протолкаться к перрону приемной станции сверхскоростного поезда, близ которой они остановились. Дядя Бен, Сэм Дикс и братья Генри и Джемс залезли на подножки машины и на капот мотора. Мери посадили на крышу. Она жеманно смеялась и болтала ногами. По примеру Мери большинство женщин также забрались на крыши своих машин. Мужчины стояли на багажниках. - Внимание! Хэлло! - послышалось из сотен расставленных по пляжу репродукторов. - Американский сверхскоростной поезд отправится через три с половиной минуты. Заметьте время по вашим часам. Отправится через три минуты двадцать две секунды! Внимание! Внимание! Отметьте время. Через три минуты четырнадцать секунд отправляется поезд! Репродукторы замолкли. По всему пляжу, увеличивая напряжение, слышалось тиканье хронометра радиостанции. - Я ничего не вижу! - жаловалась Мери. - Еще сорок секунд до отправления. - Поезд вышел! - истошно закричал в микрофон диктор. По пляжу прокатился вой десятков тысяч голосов. Мери глядела так, что слезы застилали ей глаза. - Вижу! Вижу! - закричал первым Сэм, к нему присоединился и Генри. В том, что произошло дальше, никто не мог дать себе отчета. Люди слышали звон - именно звон, иначе нельзя было назвать этот нарастающий, переходящий в звенящий визг и снова стихший звук. Что-то на мгновение заполнило чугунный лоток и скрылось. Облако песка как дымовой завесой закрыло трассу полутуннеля. Воздушные вихри долго крутили песчинки, которые забирались всюду: за воротник, в глаза, хрустели на зубах. - И это все? - спрашивали друг друга ошеломленные люди. - Поезд прибыл! - возвестил диктор. - Судьи подсчитывают скорость и расход энергии. Внимание! Через пять минут будет объявлен результат. Никто из американцев, бывших на пляже, не шелохнулся. Никто даже не переговаривался. Люди лишь шепотом предлагали друг другу пари, называя различные цифры достигнутой скорости. Джонни и Глория, плотно сжатые толпой репортеров, в которую им удалось проникнуть, попали почти к самому перрону станции, восторженно разглядывая ярко-красную змею сверхскоростного поезда. На перроне стояли несколько оживленно разговаривающих людей. - Кто это? А это кто? - шептала Глория на ухо своему спутнику. Джонни не смог ничего ответить. За него отвечал сосед - всезнающий журналист в сдвинутой набекрень шляпе и с лоснящимся от пота и возбуждения лицом. Заговорили репродукторы: - Поезд развил на заданном расстоянии максимальную скорость в шестьсот сорок миль, или тысячу двадцать четыре километра в час. Принимая во внимание сопротивление воздуха, можно считать, что в условиях туннеля поезд разовьет гарантированную скорость - две тысячи километров в час. Хэлло! Судейская комиссия единогласно высказалась за новый сверхскоростной поезд как пригодный для плавающего туннеля. Хэлло! Даем слово нашим гостям. У микрофона - мистер Джон Седых, заместитель одного из русских министров, знаменитый инженер и полярный исследователь! Послышался низкий, громовой голос Ивана Семеновича, вызвавший у американцев, большинство которых не поняли ни слова, волну восхищения. - Достижение американской техники принимаем как вклад в общее дело. О нашем, советском, вкладе мы тоже позаботимся. - У микрофона - автор проекта мистер Эндрью Г. Корнейв-младший! - Это который? Невысокого роста? - спрашивала Глория. - Он берет в руки микрофон. Какое у него бледное лицо! Но он смеется... Говорит! Говорит! - Леди и джентльмены! Я восхищен, видя в новом сверхскоростном поезде так остроумно устраненные мои изобретательские ошибки. В новом достижении вижу приближение того дня, когда мы действительно перекроем расстояние между Европой и Америкой за два часа. Джонни! Джонни! Что это за женщина на другой стороне платформы, которая стоит так одиноко и не хочет брать микрофон? Она тоже русская? - Да... да... русская. Но кто она, никто не знает. - Смотрите, Корнейв-младший хочет подойти к ней, а она убегает! Бежит... бежит... Давайте посторонимся, дадим ей пройти. Тесно толпившиеся американцы вдруг расступились и дали дорогу взволнованной красивой русской женщине, которая прошла к ровной полосе прибоя. Последним по радио выступил соавтор американского инженера Степан Корнев. - Я рад, что помог Америке построить этот замечательный поезд, - кратко сказал он. Разъезд десятков тысяч автомобилей с этого небывалого спектакля сам по себе был удивительным зрелищем. Он был запечатлен на сотнях кинопленок и, помимо телевидения, уже вечером этого дня был показан на первых экранах страны. У многих зрителей вызвал восхищение эффектный кадр: пустынный пляж, весь усеянный обрывками газет и консервными банками, и у самой пенной линии прибоя, выделяясь на светлом небе, четкий силуэт одинокой женщины. Возбужденная Америка гордилась своим достижением. Миллионам американцев уже хотелось строить Арктический мост вместо ядерных ракет. И никто не чувствовал этого так глубоко, как скромный и энергичный мистер Медж. Глава третья КОНЦЕРН ПЛАВАЮЩЕГО ТУННЕЛЯ Пятнадцатого мая, через три года после открытия Выставки реконструкции мира, по поручению президента Соединенных Штатов Америки губернатор штата Ирвинг Мор, прозванный в истории "Туннельным губернатором", дал разрешение на строительство прямого железнодорожного сообщения между Аляской и Кольским полуостровом. Шестнадцатого мая, состоялось учредительное собрание акционеров концерна плавающего туннеля. Восемь крупнейших банкиров, пять железнодорожных королей, два автомобильных и один стальной магнат внесли в течение пятнадцати минут семьсот пятьдесят миллионов долларов и избрали директором-распорядителем концерна мистера Меджа - неутомимого борца за популяризацию идеи туннеля. В тот же час концерном был куплен двадцатиэтажный небоскреб на Пятой авеню, между 29-й и 30-й стрит, в котором происходило собрание. С утра 17 мая только что организованный концерн начал свою деятельность. Кабинет мистера Меджа еще не был отделан. Директор-распорядитель сидел за простым конторским столом-бюро. В комнате не было еще ни одного кресла, но уже стояло пять телефонных аппаратов, один из которых был связан прямым проводом с Европой, а другой - с Вашингтоном. Мистер Медж развивал лихорадочную деятельность. Его пиджак покоился на металлических плечиках, висевших на спинке стула, но даже в жилетке мистеру Меджу было жарко. Отирая платком пот с лица, он говорил Сэму Леви, еще недавно руководившему одним из крупных банков в Филадельфии, а ныне служащему концерна: - Семьсот пятьдесят миллионов, мистер Леви, - это только закуска для нас с вами, нечто вроде анчоусов или устриц. На обед нашему туннелю потребуется сразу несколько миллиардов. - Хоп... - пробурчал Леви, вертя массивное золотое кольцо на толстом пальце. - Акции на сумму полтора миллиарда долларов поступят в продажу завтра утром. Население Соединенных Штатов охотно отдаст свои деньги туннелю. Будьте спокойны, мистер Медж. Хоп! - Да, если американским ребятам это будет казаться выгодным, мистер Леви. Помните, что бизнес только тогда бизнес, когда он выгоден одной стороне, а другой кажется выгодным. Позаботьтесь, парень, чтобы газеты кричали о том, что следующий шаг человечества - в глубины морей. Мистер Леви улыбнулся и снова пробурчал неизменное "хоп". Он хорошо знал свое дело и принял нужные меры: завтра вся пресса будет кричать о грядущих прибылях нового грандиозного предприятия. Отпустив мистера Леви, Медж связался по прямому проводу с городом Фербэнксом. Заблаговременно посланный на Аляску агент сообщил, что вчера вечером он за бесценок купил приморские тундры, откуда должна была начаться прокладка туннеля, а также узкую полосу земель, где пройдет железная дорога к устью туннеля. Мистер Медж, удовлетворенный, повесил трубку и вызвал секретаря. Можно было уже заказывать в завтрашних газетах объявления о продаже городских участков на территории будущего города - Туннель-Сити... Когда секретарь выходил из кабинета, он столкнулся в дверях с низеньким плотным стариком. Толстая шея и наклоненная вперед голова с упрямым лбом придавали ему сходство с быком. Новый посетитель с грохотом бросил на стол свою палку с золотым набалдашником, сдвинул шляпу на затылок и, бешено вращая глазами, набросился на мистера Меджа: - Хэлло! Черт вам в глотку, сэр! Неужели вы думали обмануть Бильта? Подавитесь собственной ногой! Недурно вы начинаете свою деятельность! Вчера вы выманили у меня несколько миллионов для того, чтобы железная дорога в Аляске стала необходимой, а сегодня вы уже перехватили нужные мне земли! Сейчас же подписывайте бумагу о передаче мне этих земель, или я выброшу ваши жульнические акции на биржу и буду играть на понижение! В подтверждение своих слов толстяк ударил кулаком по столу и грузно опустился на стул. Медж приветливо улыбнулся: - Хэлло, Бильт! Как поживаете? Вам нужны земли для железной дороги? Но я удивлен, что вы не купили их раньше. Неужели вам изменило ваше чутье? Сожалею. Вы хотите продать акции туннеля? Не совершайте еще и этой ошибки. Ведь пока что неизвестно, кто будет строить железную дорогу в Туннель-Сити, а выгоды... - Замолчите вы, старый жулик! Говорите лучше, сколько вы хотите за эти земли? И потом, как это вам удалось купить именно те участки, которые выбрали для трассы мои разведывательные партии? Мистер Медж загадочно усмехнулся и вытер платком взмокшее лицо. В течение десяти минут из кабинета доносились проклятия старого Бильта и ровный голос мистера Меджа. В конце концов, несмотря на свою скупость, железнодорожный король вынужден был оставить в кассе концерна огромную сумму. Расстались они все же друзьями. - Смотрите вы, старый аферист! - кричал старик. - Вы сами будете получать разрешение на строительство дороги. Я не намерен тратить деньги на взятки чиновникам. - Не беспокоитесь, мой друг, - пожимал ему руку мистер Медж. - Я сегодня же буду в Вашингтоне. У меня есть надежда попасть к президенту. А разве вы не знаете его отношения к туннелю? Хэлло, Бильт! Железные дороги снова сделают большое дело. Ха-ха! И они угостили друг друга хорошими тумаками в знак того, что нашли общий деловой язык. Бильт ушел. Мистер Медж улыбнулся и стал звонить в Оттаву. - Черт возьми, - кричал он своему агенту, - неужели вы до сих пор не смогли узнать, как отнесутся там власти к проекту постройки сквозной железной дороги через Канаду? Вы, кажется, хотите, чтобы я назначил вместо вас кого-нибудь другого?! Секретарь доложил, что прибыл сам Хиллард - стальной король. Гость был огромен и грузен, но движения его были быстры и решительны. Говорил он отрывисто и неразборчиво - может быть, оттого, что никогда не вынимал изо рта сигары, или потому, что считал простых смертных обязанными понимать это ворчание миллионов. - Хэлло, Медж! Приступим к делу. Вам нужен металл? Семь с половиной миллионов тонн? Я поставлю вам это количество в два с половиной года. - И канаты. Стальные канаты, мистер Хиллард. Четыреста тысяч тонн первоклассных нержавеющих канатов. Кроме того, рельсы для железной дороги мистера Бильта... - Канаты? О'кэй! Я могу построить несколько новых заводов. - Прекрасно, мистер Хиллард! Поговорим тогда о цене. Бизнес есть бизнес. Туннель оживит вашу металлургию, цены должны быть доступными. Двадцать процентов скидки против обычной цены, мистер Хиллард. - Бросьте, Медж! Вы думаете, что я помогал вам создавать туннельный концерн для того, чтобы отказаться от дивидендов? Мне были нужны заказы, и я создал туннель. О'кэй! Мистер Медж вежливо согласился: - Вы правы, мистер Хиллард. Вы один из самых крупных акционеров концерна. Поэтому-то я и хотел с вами посоветоваться. Дело в том, что я только что получил несколько телеграмм из Англии, Германии и других стран. Нам предлагают очень выгодные поставки чугуна и стали. - Убирайтесь к дьяволу! Если хоть один заказ будет передан на сторону, я сотру вас в порошок! - Пятнадцать процентов скидки, Хиллард, и мы - друзья! - Пять процентов, и ни десятой больше! - Подумайте, Хиллард, такой большой заказ! Вы же сможете снизить себестоимость, выпустив новые акции. Черт возьми, это стоит небольшой скидки! Уменьшится безработица, будет меньше недовольных. Вы получите возможность нажать на своих рабочих. - Знаю и без вас. Ну хорошо, семь процентов скидки. - Но вы еще не сказали вашего мнения о телеграммах. Хиллард сверкнул глазами: - Семь процентов на чугун, десять - на канаты. О рельсах договорюсь с Бильтом лично. - О'кэй! - вздохнул Медж. - Только я вынужден выдвинуть одно условие. Двадцать пять процентов суммы вы получаете нашими акциями. Они еще долго спорили, но расстались удовлетворенные и долго приглашали друг друга на обед. Через час мистер Медж зафрахтовал двенадцать крупных кораблей для переброски на Аляску рабочих и материалов. Одновременно он принял предложение приобрести семь огромных летающих лодок - незаменимое средство связи с Туннель-Сити. Теперь пора было заняться городом. Представитель компании светильного газа ждал в приемной. Мистер Медж подписал с ним соглашение о прокладке в месячный срок газопровода по всем будущим улицам Туннель-Сити. Потом он вызвал к себе в кабинет главного архитектора Туннель-Сити. Предоставив возможность архитектору, стащившему с себя даже жилет, яростно торговаться по телефону с компанией, готовой строить стандартные дома для рабочих, мистер Медж перешел к автомобилям. Представитель фирмы "Дженерал моторс" давно уже пытался проникнуть в его кабинет. Он выдвигал блестящую идею прокладки шоссе к Туннель-Сити. Мистер Медж был согласен строить шоссе. Одновременно он требовал поставки тысячи гигантских басов - грузовиков для переброски материалов и людей. - О'кэй, мистер Медж! Объединение "Дженерал моторс" предвидело ваши заказы. Дорожные машины уже стоят в Сиэтле. Я дам сегодня же телеграмму о погрузке их на корабли. Не забудьте, сэр, что железная дорога мистера Бильта еще не скоро начнет перевозить ваших людей и материалы. Наши же автомобили всегда к вашим услугам. Они снабжены специальными устройствами, чтобы передвигаться по снежной тундре, как по бетонированному шоссе. Мистер Медж хорошо понимал, что такое автомобиль. Он подписал соглашение с "Дженерал моторс", в которое включил пункт о специальной приплате за быстроту освоения дороги. Автомобильное движение должно быть налажено в двухмесячный срок. Туннель-Сити начнет жить с того момента, когда в него въедет первый автомобиль, промчавшийся через Аляску по прекрасному американскому шоссе. Неожиданно в переполненный кабинет мистера Меджа влетела очаровательная мисс Амелия в эксцентричном модном костюме, напоминавшем одновременно и греческую тунику и платьице девочки. Она уселась на край стола и закурила сигарету. Секретарь выпроваживал посетителей из кабинета директора-распорядителя. - Дэди, мы обедаем вместе? - О нет, бэби! - Мистер Медж посмотрел на часы. - Я должен сегодня обедать с президентом. Мне удалось этого добиться. - Дэди, я пришлю вам кондишен. У вас слишком красная шея. Я боюсь, что вам вредна такая атмосфера. - Увы, это не поможет, бэби. Если заставить человека двигать туннель, то он вспотеет даже на Северном полюсе. - Дэди, докладывайте мне о делах. - Все О'кэй, моя дорогая! Акции выпущены. Железные, автомобильные дороги, город Туннель-Сити, корабли, локомотивы, автомобили, самолеты, чугун, сталь, канаты, газ, дома, гавани, краны уже куплены или заказаны. - Дэди, а заказан ли подводный док? Приступили ли вы к организации строительства самого плавающего туннеля? - Нет, бэби, я такими пустяками не занимался! Мисс Амелия соскочила со стола и, подбежав к отцу, смерила его пронизывающим взглядом: - Дэди, вы... Мисс Амелия сдержалась. Неизвестно, что хотела она сказать, но мистер Медж хорошо знал свою дочь и, по-видимому, догадался. - Вы обязаны заниматься туннелем совсем не для того, чтобы подкармливать жирных Бильтов и Хиллардов! - воскликнула она, встряхивая локонами. - Где мой Кандербль? Он назначен главным инженером? Мисс Амелия впервые назвала Герберта Кандербля "своим". Заметив это, мистер Медж улыбнулся и поспешно сказал: - Нет еще, бэби, но я сегодня же назначу его. Он будет у меня вечером. - Вы неисправимы, дэди! - закричала Амелия. - Если вы поспешите с назначением Герберта Кандербля, я разнесу весь концерн. - Но, бэби... - тихо проговорил Медж, - вы же сами добивались?.. - Да, я добивалась, чтобы он желал этого больше жизни! - Мне кажется, бэби, вам удалось это, - неуверенно заметил мистер Медж. - Но почему теперь вы не хотите, чтобы он стал главным инженером? Это так отразилось бы на наших делах. - Главным инженером? Ему стать главным инженером? - Мисс Амелия размашистым шагом прошлась по кабинету