Кэтрин Кертц. Властитель Дерини --------------------------------------------------------------- "Хроники Дерини" Книга III Издательство "Северо-Запад", 1993 Перевод В. Шубинский, М. Шубинская --------------------------------------------------------------- ГЛАВА I "Отвне обесчадил меня меч, а дома - как смерть"[1]. Мальчика звали Ройстон - Ройстон Ричардсон, в честь отца; а кинжал, который он так испуганно сжимал в руках, принадлежал не ему. Сгущались сумерки. Повсюду вокруг него лежали трупы, коченеющие среди поднимающихся хлебов Дженнанской долины. В мертвой тишине изредка ухала ночная птица, да севернее, в горах, выли волки. Далеко, за полем, на улицах городка горели факелы, маня к себе уцелевших в битве людей. Немало воинов навсегда осталось нынче вечером в полях Дженнанской долины. Жестокой и кровавой была битва, даже для привычных ко всему здешних крестьян. Всадники Нигеля Халдейна, приходящегося дядюшкой молодому королю Келсону, появились близ городка сразу после полудня. Золотые королевские львы красовались на их малиновых знаменах, шкуры лошадей блестели от пота - день был знойный. По словам принца, это был только передовой отряд из тридцати человек, посланный разведать дорогу в Корот, куда направлялись королевские войска. Корот, столица восставшего Корвинского герцогства, был захвачен мятежными архиепископами, Лорисом и Карриганом. Эти последние, при поддержке и содействии Варина, фанатичного главаря мятежников, положили начало новой волне гонений на Дерини - род чародеев, что когда-то правили в одиннадцати королевствах. Этих издавна гонимых и издавна, внушавших страх колдунов теперь олицетворял в глазах народа один Дерини-полукровка, герцог Корвинский, Аларик Морган, за свою ересь отлученный от церкви три месяца назад. Принц Нигель пытался успокоить жителей Дженнанской долины. Он напомнил им, что королевские солдаты не собираются грабить и разорять их земли, что юный Келсон запретил это, поступая так же, как некогда поступал король Брион - его отец. И еще принц говорил, что не из-за герцога Аларика нависла теперь угроза над одиннадцатью королевствами, хотя сами архиепископы утверждают обратное, и что их уверения, будто все зло исходит лишь от Дерини, - вообще несусветная чушь. Сам Брион, вовсе не будучи Дерини, всю жизнь доверял Моргану, а нынешний король так высоко оценил его заслуги, что провозгласил его своим Поборником, несмотря на возражения королевского Совета. Вдобавок нет ни малейших доказательств предательства Моргана, нет и не было. Но люди долины не слушали Нигеля. То, что во время коронации Келсона прошлой осенью вдруг обнаружилось, пусть неожиданно для него самого, что он - наполовину Дерини, вызвало волну недоверия ко всей династии Халдейнов. И покровительство, которое юный король упорно оказывал еретику герцогу Аларику и его преподобному кузену, тоже Дерини, - Дункану Мак-Лайну, вовсе не способствовало ослаблению этого недоверия. Поползли слухи, что и самого короля, защищающего герцога Аларика и Мак-Лайна, скоро отлучат от церкви. Поговаривали, что король вместе с ненавистным герцогом собирается возглавить целую толпу воинов Дерини, вторгнуться в Корот и задушить направленное против них народное движение, уничтожив Лориса, Карригана и обожаемого Варина. Да вот и Варин, кстати, это предсказывал! В общем, местные повстанцы долго водили отряд Нигеля вокруг Дженнанской долины, пообещав ему показать удобный путь, где королевская армия не будет знать недостатка в воде и корме для коней. В полях, зеленеющих всходами овса и пшеницы, мятежники напали на отряд из засады, сея смерть и панику в рядах ошеломленных королевских воинов. К тому времени, когда они опомнились и сумели отступить, унося раненых, более двух десятков рыцарей, мятежников и боевых коней лежало мертвыми или умирающими среди несозревших хлебов; здесь же остались знамена со львами, обагренные кровью, втоптанные в землю. Ройстон на миг замер, вцепившись в рукоятку кинжала, а потом бросился прочь от недвижимого тела по узкой проселочной дороге, ведущей к дому. Ему было всего десять лет, к тому же он был слишком мал для своего возраста, но ни то, ни другое нисколько не помешало ему принять участие в сегодняшнем грабеже. Кожаный мешок, висевший у него на плече, переполняли съестные припасы, кое-что из конской упряжи и другого снаряжения, которое ему удалось снять с павших врагов и их коней. И этот кинжал с красивой гравировкой, и ножны, которые он заткнул за веревку, повязанную вместо пояса, он тоже отцепил от седла мертвого коня. Он не стыдился и не боялся обшаривать мертвецов - тем более днем, при свете. Во время войны эта грязная работа была для крестьян источником существования, а теперь, когда они восстали против своего герцога, да что там говорить, против самого короля - теперь это вообще являлось для них насущной необходимостью. Крестьяне были плохо вооружены, все больше дубинками, копьями да косами. А у павших врагов можно было разжиться и оружием получше, и доспехами, и боевой упряжью, а если повезет - то и несколькими золотыми или серебряными монетами. Словом, возможности были неограниченные. Отступившие враги унесли своих раненых, мятежники отошли, чтобы помочь своим, и на поле боя остались только мертвецы. А их никто не боится, даже такие мальчишки, как Ройстон. Однако, свернув с дороги и направляясь к еще одному окоченевшему телу, Ройстон настороженно огляделся по сторонам. Он, конечно, был не робкого десятка - трусость вообще была не свойственна корвинским крестьянам, но существовала почти невероятная возможность наткнуться на врага, который кажется мертвым, а в самом деле жив. Мальчик старался даже не думать об этом. Как будто вторя его мрачным мыслям, завыл волк, причем ближе, чем незадолго до этого. Ройстон поежился и снова вернулся на середину дороги. Теперь ему чудилось движение за каждым кустом, за каждым призрачным пнем. Он не боялся мертвецов - гораздо страшнее были четвероногие хищники, рыскающие в полях всю ночь напролет; с ними-то он уж никак не хотел встречаться. Вдруг он уловил впереди по левую сторону дороги какое-то движение. Крепче сжав свое оружие, он присел, притаился и стал осторожно нашаривать среди острых камней подходящий по размерам. Затаив дыхание, пригнувшись и пристально всматриваясь в заросли, он прохрипел Дрожащим голосом: - Кто здесь? А ну, говори, кто ты, а то сейчас как... В кустах снова раздался шорох, затем - стон, а затем - еле слышный голос: - Воды... пожалуйста... кто-нибудь... Ройстон настороженно замер, закинул мешок за спину и вытащил из ножен кинжал. Могло оказаться, что позвавший из повстанцев, а значит - друг, ведь один из них пропал сегодня. А если это королевский воин? Ройстон потихоньку подкрадывался к кустам - нервы натянуты, камень и кинжал наготове. В сумерках трудно было что-либо разобрать, но все же он понял, что перед ним лежит повстанец. Да, без всякого сомнения, он разглядел на рукаве свинцово-серой куртки эмблему с соколом. Глаза лежащего под сдвинутым на лоб простым стальным шлемом были закрыты, руки - неподвижны. Когда же Ройстон наклонился и заглянул в бородатое лицо, он не смог сдержать радостного крика. Он узнал этого человека! Это же Малькольм Дональсон, лучший друг его брата. - Мэл, - в отчаянии бросился к нему мальчик, - господи, Мэл, что стряслось? Тебе плохо? Тот, кого он назвал Мэлом, открыл глаза и долго смотрел на мальчика, словно не узнавая его, затем его губы искривились в напряженной улыбке. По-видимому, его мучила сильная боль, и он в изнеможении прикрыл глаза, с трудом кашлянул и опять посмотрел на Ройстона. - Да, парень, вовремя ты меня нашел. Я уж боялся, что явится какой-нибудь головорез да и прикончит меня и меч заберет. Он похлопал по складкам своего плаща, и сквозь окровавленную ткань проступили очертания длинного боевого меча с крестообразной рукояткой. Юный Ройстон, вытаращив от изумления глаза, приподнял край плаща и восхищенно провел пальцами по лезвию. - Ой, Мэл, какой хороший меч! Ты отобрал его у кого-то из ратников короля? - Да, парень, на рукоятке королевское клеймо. Но один из них оставил мне на память кусок железа в ноге, чтоб его... Посмотри, кровь еще идет? - Он приподнялся на локте, а мальчик наклонился ниже. - Я пытался перевязать рану поясом, но тут обеспамятел, О-о-ох... Осторожнее, парень, кровь же пойдет снова, не остановишь. Плащ, которым были обернуты ноги Мэла, затвердел от запекшейся крови, и мальчик чуть было не потерял сознание, когда приподнял полу плаща, чтобы осмотреть его правую ногу. Глубокая рана, нанесенная мечом, тянулась от колена вверх по бедру дюймов на шесть. Мэл кое-как наложил жгут, и благодаря этому был до сих пор жив, но теперь повязка, набухшая от крови, была уже бесполезна. Ройстону показалось в сумерках, что даже земля вблизи раненого покрыта влажными красными пятнами. Как бы то ни было, Мэл, без сомнения, потерял немало крови, еще чуть-чуть - и он не выдержит. У Ройстона все поплыло перед глазами; взглянув на друга, он тяжело вздохнул. - Ну что там, парень? - Кровь... не остановить, Мэл. Я не думаю, что мы сможем ее остановить. Нужно позвать кого-нибудь на помощь. Мэл со вздохом снова лег. - Плохи дела, парнишка. Сам я идти не могу, а никто ведь не попрется сюда на ночь глядя. Там кусок железа торчит, в нем-то все и дело. Может, ты его вытащишь? - Я? - Ройстон вытаращил глаза и задрожал при одной мысли об этом. - Мэл, я не могу. Как только я отпущу повязку, снова хлынет кровь. А вдруг ты помрешь, если я сделаю что-нибудь не так. - Не спорь, парень. Я... Мэл запнулся на полуслове и, так и не закрыв рот, уставился на что-то за спиной Ройстона. Тот резко обернулся и увидел на фоне заката силуэты двух всадников, что находились уже футах в двадцати от них. Когда они спешились, Ройстон осторожно приподнялся, крепко сжимая в руке кинжал. Кто эти люди? Откуда они взялись? Пока они приближались, мальчик не мог хорошенько рассмотреть их, поскольку солнце садилось прямо позади них и стальные шлемы отсвечивали алым золотом. Он только понял, что оба они молоды. А когда те подошли поближе и сняли шлемы, Ройстон увидел, что они едва ли старше Мэла - скорее всего, им было около тридцати. Волосы у одного их них были темные, а у другого - светлые; у обоих на плечи были накинуты серые плащи с изображением сокола; на боку у каждого висел меч в потертых кожаных ножнах. Светловолосый, пройдя несколько ярдов, остановился и, зажав шлем под мышкой, протянул ладонями вверх руки, показывая, что он безоружен. Второй, потемнее, остановился в шаге от него и с добродушной улыбкой глядел на мальчика. Ройстон понял, что ему нечего бояться. - Все в порядке, сынок. Мы тебя не тронем. Тебе помочь? Ройстон внимательно рассматривал их несколько секунд, отметив про себя серые плащи, небритые несколько недель лица, на которых читалось явное дружелюбие, и решил, что они ему нравятся. Он неуверенно взглянул на Мэла, ища поддержки, и раненый слабо кивнул. Мальчик покорно отошел в сторону, а оба незнакомца склонились над Мэлом. После минутного колебания он тоже опустился на колени рядом с раненым и во все глаза стал наблюдать за тем, что же они собираются делать. - Вы - люди Варина, - уверенно сказал Мэл, изобразив на лице подобие улыбки. Темноволосый отложил шлем и молча начал стягивать дорожные перчатки. - Спасибо, что не проехали мимо, хотя дело к ночи. Меня зовут Мэл Дональсон, а это - Ройстон. Ну как, эта железка собирается выходить, нет? Незнакомец мягко коснулся его раны, затем встал и направился к своему коню. - Железка на месте, не беспокойся, - сказал он, вынимая кожаный мешочек из седельной сумки. - Но чем быстрее мы ее вытащим, тем лучше. Ройстон, ты можешь раздобыть лошадь? - У нас нет лошади, - прошептал мальчик. Широко открыв глаза, он смотрел, как незнакомец возвращается, перекинув через плечо мех с водой. - А может, мы... может, можно перевезти его домой на одной из ваших? Тут недалеко до нашего дома, правда, недалеко. Он вопросительно смотрел то на одного, то на другого. Темноволосый снова молча опустился на колени, а тот, что посветлее, сказал: - Мы, к сожалению, торопимся. А ослика ты не можешь достать? Или мула? И неплохо бы - с повозкой. У Ройстона загорелись глаза. - Ослика? У Смалфа-мельника есть, он мне его даст. Я сейчас, быстро, пока не стемнело. Он вскочил на ноги и зашагал уже прочь, как вдруг остановился, обернулся и еще раз с восхищением взглянул на серые плащи незнакомцев, на изображение соколов. - Вы - люди Варина, - тихо произнес он, - у вас, верно, особое поручение самого лорда, вот вам и нельзя терять времени, так? Двое обменялись взглядами. Темноволосый замер. Но его товарищ засмеялся, подошел к Ройстону и заговорщицки потрепал его по плечу. - Да, ты угадал, - вполголоса произнес он, - но об этом помалкивай. Сходи, приведи этого ослика, а мы позаботимся о твоем товарище. - Мэл, я пошел? - Иди, парень. Я в порядке. Это друзья, они здесь по делу лорда Варина. Ну, брысь! - Да, Мэл. Мальчик припустил по дороге, а когда он скрылся из виду, темноволосый незнакомец открыл свой кожаный мешочек и стал вынимать оттуда бинты и инструменты. Мэл попытался было приподнять голову и посмотреть, что он там делает, но светловолосый мягко приклонил его голову к земле. Мэл почувствовал прикосновение чего-то холодного и влажного, похоже, незнакомец смывал засохшую кровь с его ноги, а потом - тупую боль - наверное ослабили жгут. Светловолосый тем временем присел на корточки, потом посмотрел на темнеющее небо и спросил: - Тебе хватает света? Я могу сделать факел. - Сделай, - кивнул его товарищ. - И мне на несколько минут понадобится твоя помощь. Нам нужно поспешить, чтобы он не умер от потери крови. - Посмотрим, чем я могу помочь. Светловолосый ободряюще кивнул Мэлу, встал и начал искать что-то в кустах над ним. Мэл повернул голову, недоумевая, из чего же это он собирается делать факел и как потом подожжет его, а затем снова посмотрел на второго человека, склонившегося над его ногой. Он вздрогнул, когда тот случайно коснулся обломка стали, засевшего в ране, чуть слышно застонал и откашлялся. - Судя по выговору, вы нездешние, - нерешительно заговорил он, стараясь не думать о том, что делает этот человек и что собирается делать дальше. - Вы приехали издалека? - Да не совсем, - ответил темноволосый. - Мы последние недели выполняли особое задание, а теперь направляемся в Корот. - В Корот? - переспросил Мэл. Он заметил, что светловолосый нашел наконец ветку нужной длины и теперь обматывает один ее конец сухой травой. Мэл снова подивился, не представляя, как можно зажечь этот факел. - Так вы, значит, прямо к самому лорду Варину?.. Ой! - Извини, - пробормотал темноволосый и, покачав головой, продолжал свое дело. Позади Мэла вспыхнул свет, и когда он обернулся, факел уже пылал вовсю. Примерившись, светловолосый воткнул его в землю возле ноги Мэла и, став рядом на колени, стал снимать перчатки. Мэл поморщился, глаза его слезились от дыма, на лице было написано замешательство. - Как ты это сделал? Я что-то не вижу ни кремня, ни огнива. - Да ты просто не заметил, дружище, - улыбнулся его собеседник, указав на кожаный кисет, висевший у него на поясе. - А как бы я поджег его иначе? Я же не Дерини, чтобы зажигать факелы огнем небесным, как ты думаешь? - На его лице сверкнула обезоруживающая улыбка, и Мэл вынужден был улыбнуться в ответ. Конечно, не мог этот парень быть Дерини. Никто из воинства лорда Варина не может быть представителем проклятого племени. Ведь Варин поклялся уничтожить всякого, кто упражняется в колдовстве. Наверное, это ему в бреду показалось, а незнакомец конечно же воспользовался обычным кремнем и огнивом. Светловолосый наблюдал за тем, что делал его товарищ а Мэл, еще раз упрекнув себя за глупость, откинул голову и стал смотреть в небо. И вскоре странная дремота охватила его, какое-то необъяснимое ощущение, что душа его парит отдельно от тела. Незнакомцы продолжали свою работу; он чувствовал, как они касаются его бедра, и сначала ему было больно, потом боль отступила на второй план и ему стало тепло, и показалось, что тело как бы разделилось на части. Он равнодушно подумал, что, наверное, сейчас умрет. - Извини, если мы причинили тебе боль, - тихий голос светловолосого пронзил его видения, словно клинок - бедро, и Мэл внезапно очнулся. - Попробуй рассказать нам о том, что же тут случилось. Может, это отвлечет тебя и будет не так больно. - Да, постараюсь, - вздохнул Мэл и, пытаясь отогнать боль, заговорил: - Ну да, вы же выполняли приказ лорда Варина и знать не знаете, что здесь было, - он поморщился, а светловолосый покачал головой. - Сегодня, значит, мы победили. - Он снова закинул назад голову и уставился в темнеющее небо. - Окружили мы тридцать королевских рыцарей, которых вел сам принц Нигель. Многих убили, а принца ранили. Но на этом дело ведь не кончится. Король теперь уж точно пришлет большое войско и покажет нам, как бунтовать. И все из-за этого герцога Аларика, чтоб его разорвало. - Да? - Лицо светловолосого было спокойно. Даже обросшее густой бородой, оно оставалось красивым и, казалось бы, не таило никакой угрозы, тем не менее Мэл почувствовал противную холодную судорогу в желудке, когда встретился взглядом с серыми глазами незнакомца. Он с трудом отвел взгляд, силясь понять, отчего ему так неловко говорить сейчас о своем сеньоре с этим странным незнакомцем. Мэл невольно, однако, снова взглянул человеку в лицо. Что-то во взгляде светловолосого тревожило, притягивало его. Но что? - И что же, герцога все так ненавидят, как ты? - негромко спросил незнакомец. - Да что ты, в Дженнанской долине в жисть никто не собирался воевать против нашего герцога, - неожиданно для себя выпалил Мэл, - он ведь был ничего себе, пока не занялся этой проклятой магией. С ним тогда даже священники дружили. - Он немного помедлил и приподнялся, хлопнув по земле ладонью. - Но архиепископы-то что говорят? Что он ту черту переступил, за которую даже герцогам дорожка заказана. Они же с кузеном, тоже Дерини, осквернили этой весной гробницу Святого Торина! - Мэл презрительно фыркнул. - А кто уж точно заплатит за все на том свете, так это Мак-Лайн; этот - подумать только - священник, слуга Господень - и Дерини. А когда они не явились на суд Курии, чтобы ответить за свои грехи, ведь кое-кто из корвинцев все равно остался на их стороне, и говорят, что будут Моргану верны, даже если и весь Корвин отлучат. А Варин говорит - выход у нас теперь один: схватить этого герцога да передать его архиепископам в Короте! И что мы должны ему помочь разделаться со всеми Дерини. Это - единственный выход... Ох! Полегче с моей ногой, парень! Мэл, едва не потеряв сознание, снова опустился на землю, сквозь пелену боли смутно осознавая, что незнакомцы уже перевязывают его раненую ногу. Он чувствовал, как горячая кровь хлещет из бедра, как меняют повязку, потому что первая сразу же пропиталась кровью. Сознание покидало его вместе с кровью, но тут он почувствовал чью-то холодную ладонь на лбу и услышал тихий голос: - Спокойно, Мэл. Расслабься. Сейчас тебе полегчает, сейчас мы закончим. Расслабься и усни. Забудь обо всем. Сознание его уже совсем помутилось, но он еще слышал, как второй незнакомец бормочет какие-то непонятные слова, чувствовал, как его рану заполняет тепло, как ощущение безмятежности охватывает его всего. Потом он открыл глаза и увидел, что сжимает в кулаке окровавленный стальной обломок, а два незнакомца уже убирают инструменты в коричневый кожаный мешочек. Светловолосый ободряюще улыбнулся, увидев, что Мэл открыл глаза, и, приподняв голову раненого, влил ему в рот воды, и Мэл машинально сделал глоток. Но когда он попытался припомнить подробности происшедшего, у него закружилась голова. Странные серые глаза светловолосого были всего в нескольких дюймах от него. - Я живой, - прошептал Мэл ошеломленно. - А я-то думал, что уже умер, правда, - он посмотрел на кусок железа, что держал в руке. - Это... это просто чудо какое-то. - Ерунда. Ты всего лишь потерял сознание ненадолго. Можешь сесть? Лошадка твоя уже тут. Он осторожно опустил голову Мэла и закрыл флягу. Мэл, совсем придя в себя, увидел неподалеку маленького Ройстона, растрепанного ослика рядом с ним и худенькую хрупкую женщину в платке грубой вязки, накинутом на голову, - должно быть, это была мать мальчика. Он вдруг вспомнил, что до сих пор сжимает в кулаке стальной обломок, и вновь посмотрел на светловолосого, стараясь однако, не глядеть в его серые глаза. - Я... я просто не знаю, как вас благодарить, - произнес, запинаясь, он. - Да не стоит, - ответил тот, улыбнувшись. Он протянул руку и помог Мэлу встать на ноги. - Недельку не трогай повязку, а потом, когда будешь менять, смотри, чтобы грязь не попала в рану. Вообще тебе повезло, все не так страшно, как казалось. - Да, - прошептал ошеломленный Мэл и, сильно хромая, двинулся к ослику. Когда он подошел к нему, Ройстон крепко обнял друга, а потом придерживал ослика за шею, пока два незнакомца помогали Мэлу взобраться на животное. Женщина все это время боязливо держалась позади, не совсем понимая, видимо, что же произошло, и с благоговением рассматривала соколов на серых плащах незнакомцев. Мэл поудобнее устроил раненую ногу, опершись об их плечи, затем сел прямо и ухватился за спутанную гриву ослика. Он взглянул на своих благодетелей, которые уже отступили Назад, и, слегка поклонившись им, поднял руки в прощальном жесте, по-прежнему сжимая в кулаке злополучный кусок металла. - Я еще раз благодарю вас, джентльмены. - Думаю, благодарить нас еще рановато, - заметил темноволосый. - Да благословит вас Бог, друзья, что вы не прошли мимо и не бросили меня здесь. И передайте лорду Варину, когда увидите его, что мы готовы подняться по его приказу. - Передам, - ответил светловолосый. - Обязательно передам, - повторил он себе под нос, когда ослик с седоком, мальчик и женщина свернули на дорогу и растворились в ночи. Когда они скрылись из виду и их уже не было слышно, светловолосый вернулся к кустам, где только что лежал раненый, взял факел и поднял так, чтобы товарищу легче было собрать и упаковать вещи, а затем погасил его в грязной луже посреди дороги. Он грустно усмехнулся. - Ну, что скажешь, вылечив этого парня, перешел я ту черту, за которую даже герцогу дорожка заказана, а, Дункан? - спросил он, нетерпеливым жестом натягивая потертые кожаные перчатки. - Кто знает, - пожал плечами Дункан, передавая ему поводья. - Нам представился случай помочь человеку, и в этом нет ничего дурного. Кстати, он все равно не сможет ничего вспомнить. И потом, когда тебе еще выпадет поговорить со своими крестьянами? А впрочем, не буду тебе докучать, это твое дело, в конце концов, и твои подданные. Аларик Энтони Морган, герцог Корвинский, Поборник королевского престола, чародей-Дерини, ныне еще и отлученный от церкви, улыбнулся, подобрал поводья и вскочил на своего боевого коня. Дункан последовал его примеру. - Мои подданные. Да. Надеюсь, что это так, да благослови их Бог. Скажи-ка мне вот что, кузен. Неужели я в чем-то все-таки виноват? Я никогда не думал об этом раньше, но я это так часто слышал в последние несколько недель, что уже сам начинаю этому верить. Дункан покачал головой, тронул шпорами бока своего коня и двинулся вперед по дороге. - Ты ни в чем не виноват. Ты не можешь один отвечать за всех. Просто архиепископы использовали нас, чтобы добиться того, о чем они мечтали многие годы. На протяжении нескольких поколений все только и делалось для этого. - Да, ты прав, - отозвался Морган. Он тоже пришпорил коня и догнал кузена. - Но как объяснить все это Келсону? - Он и так все понимает, - ответил Дункан. - Интереснее, как он воспримет те сведения, что мы собрали за неделю. Сомневаюсь, что он отдает себе отчет в том, насколько неспокойно сейчас в этой части его королевства. - И я сомневаюсь, - хмыкнул Морган. - А как ты думаешь, когда мы будем в Дол Шайе? - После полудня, - заявил Дункан, - держу пари. - Ну-ну, - лукаво усмехнулся Морган, - принимаю. Тогда - вперед! Они скакали по дороге, ведущей из Дженнанской долины, так быстро, как возможно было при неярком лунном свете. Эти два молодых лорда Дерини не очень-то опасались, что их узнают. Даже если Малькольм Дональсон или этот мальчишка, Ройстон, проболтаются, им никто не поверит, что они видели Моргана и Дункана. Как бы то ни было, не важно. Во всяком случае, герцоги и монсеньоры, Дерини они или нет, не шатаются по дорогам под личиной повстанцев лорда Варина, с соколами на плащах и значках и с трехнедельными бородами. Такого быть не может. Да и не стали бы еретики-Дерини останавливаться, чтобы помочь раненому повстанцу - тем более одному из тех, кто всего несколько часов назад принес гибель стольким королевским рыцарям. Это же неслыханное дело. Так что, не боясь погони, эти двое нахлестывали лошадей, они просто спешили в Дол Шайю, чтобы как можно быстрее встретиться со своим молодым королем-Дерини. ГЛАВА II "Князья твои - клятвопреступники и сообщники воров"[2] Юноша с черными как смоль волосами, серыми глазами обрамленными густыми ресницами, непринужденно восседал на низеньком походном стуле. Щит ромбической формы лежал у него на коленях лицевой стороной вниз, упираясь одним концом в край прикрытой бархатом кровати. Медленно и старательно молодой человек перебирал пальцами кожаный длинный шнур, обматывая им рукоятку щита. Но мысли юноши были далеко отсюда. Он забыл о том, сколь тщательно и прихотливо выполнен рисунок на обороте его щита, не замечал Гвинеддского королевского льва, сияющего золотом на красном бархате, которым был обтянут его шатер. Не видел он и бесценного ковра Келдишской работы под своими сапогами, покрытыми слоем дорожной пыли. Он забыл даже о своем мече, рукоять которого сверкала драгоценными камнями, хотя он был у него под рукой, чтобы можно было в любой момент выхватить оружие из кожаных ножен. Молодой человек, что в одиночестве трудился над рукояткой щита в своем шатре в Дол Шайе, был не кто иной, как Келсон Халдейн, сын короля Бриона. Тот самый Келсон, что всего несколько месяцев назад, едва ему исполнилось четырнадцать, стал королем Гвинедда, сеньором бессчетного числа герцогов и баронов. Сейчас он томился в тревожном ожидании. Келсон взглянул на вход в шатер и нахмурился. Полог над входом был опущен, чтобы никто не нарушал покой короля, но сквозь щель пробивался довольно яркий свет, по-видимому, уже перевалило за полдень. Он слышал мерные шаги часовых, охраняющих шатер, слышал, как шелестят, трепеща на ветру, шелковые знамена, как фыркают и перебирают копытами боевые кони на привязи у ближайших деревьев, как позвякивает их сбруя. Келсон покорно вернулся к своему занятию и в напряженной тишине трудился еще несколько минут, пока снаружи не послышались торопливые шаги. Он выжидающе посмотрел в сторону входа: полог шатра откинулся и вошел молодой человек в доспехах и голубом плаще. Глаза короля засияли от радости. - Дерри! Тот, отвесив краткий поклон в ответ на восклицание Келсона, в несколько шагов пересек шатер и присел на край королевской кровати. Он был ненамного старше Келсона - ему только-только исполнилось двадцать, и его голубые глаза весело улыбались из-под гривы вьющихся каштановых волос. Он повертел в пальцах кожаный шнур, оценивающе разглядывая работу Келсона, и одобрительно кивнул. - Я бы сделал это для вас, государь, - сказал Дерри укоризненно. - Чинить доспехи - не королевское дело. Келсон пожал плечами, затянул последнюю петлю и принялся подравнивать концы кожаного шнура кинжалом. - А что мне еще прикажете делать? Если бы я мог заниматься тем, чем подобает заниматься королю, я бы уже давно был в Корвине, покончил бы с Варином и его бунтовщиками и заставил бы архиепископов прекратить эту мелкую склоку. - Он побарабанил пальцами по рукоятке шита и убрал кинжал в ножны. - Но Аларик сказал, что я не должен этого делать до поры до времени. И вот я сижу здесь и жду у моря погоды, набираюсь терпения, как он велел. - Келсон положил щит на кровать и устало уронил руки на колени. - И еще вот пытаюсь удержаться от вопросов, на которые вы не очень-то хотите отвечать. Но все-таки на один вопрос вы должны мне ответить. Скажите, Дерри, во что обошлась нам Дженнанская долина? - Дорого она нам обошлась, - насупился Дерри. - Из тех тридцати человек, что выехали с Нигелем два дня назад, возвратились очень немногие. Оставшиеся в живых только нынче утром с трудом добрались до Дол Шайи, все усталые, злые, со стертыми ногами; некоторые из них не дожили до полудня. Это поражение у Дженнанской долины страшно не только тем, что унесло немало жизней. Оно весьма ослабило боевой дух нашей армии. Нелегко было Келсону выслушивать такое в свои четырнадцать лет. - Все еще хуже, чем я предполагал, - прошептал он, услышав последние мрачные подробности того злосчастного боя. - Сначала эти архиепископы со своей ненавистью к Дерини, потом этот фанатик Варин де Грей... И ведь люди идут за ним, Дерри! Даже если бы мне удалось остановить Варина и призвать к порядку архиепископов, как справиться с целым герцогством?! Дерри решительно покачал головой. - Думаю, государь, вы преувеличиваете влияние Варина. Его слушают, пока он рядом; Варин привлек народ на свою сторону, совершив несколько "чудес". Но преданность королю - в крови людей, она древнее и, я надеюсь, сильнее, чем все посулы новых пророков, особенно таких, которые призывают к священной войне. Стоит Варину исчезнуть, как крестьяне, оставшись без вождя, быстро успокоятся. Да и потом, Варин совершил ошибку, избрав своей резиденцией Корот, где засели архиепископы. Теперь он всего лишь один из их приспешников. - Но отлучение объявлено. Неужели крестьяне так легко забудут это? - Судя по последним донесениям, государь, - ободряюще улыбнулся Дерри, - мятежники плохо вооружены и еще хуже организованы. Когда они сойдутся лицом к лицу с вашей армией, то разбегутся как мыши. - Что-то я не слышал, чтобы в Дженнанской долине они разбежались как мыши, - фыркнул Келсон. - И вообще, я не понимаю, как могли эти плохо организованные крестьяне так одурачить целый дозорный отряд? И где Нигель, мой дядя? Я хотел бы выслушать и его объяснения. - Постарайтесь быть с ним помягче, государь. Сейчас он у лекаря. Он все утро провел возле раненых, и я лишь час назад уговорил его самого показаться лекарю. - Он ранен? - встревожился король. - Тяжело? Почему же вы мне сразу не сказали? - Он просил не говорить об этом вам, государь. Впрочем, там ничего серьезного. Он сильно вывихнул левое плечо, вот и все, если не считать нескольких царапин и ушибов. Его мучает другое. Он сказал, что предпочел бы умереть, чем потерять столько людей. Лицо Келсона потемнело, и он вымученно улыбнулся. - Я знаю. И это поражение - не его вина. - Постарайтесь объяснить ему это, государь, - спокойно сказал Дерри. - А то он чувствует себя так, будто предал вас. - Нет. Только не он. Молодой король устало передернул плечами под белой полотняной рубашкой и запрокинул голову назад, рассматривая своды шатра, нависшие в нескольких футах над ним. Его прямые, черные, коротко остриженные перед предстоящей битвой волосы растрепались, и он пригладил их загорелой рукой, прежде чем снова обратиться к Дерри. - А есть какие-нибудь новости с севера, от Трех Армий? - Кроме тех, что вы уже слышали, - мало, - ответил Дерри. - Герцог Клейборнский сообщает, что он сможет занять Арранальский каньон, если на него внезапно не нападут с юга. Его светлость считает, что главный удар Венцит нанесет немного южнее, вероятнее всего - у Кардосского перевала. Что же касается войск, собранных в Арранале, то там больше разговоров. Келсон чуть заметно кивнул, отбросил назад кожаный шнурок, стягивающий ворот его легкого плаща, и подошел к низкому походному столику, заваленному картами. - А что слышно от герцога Яреда и Брэна Кориса? - Ничего, государь. Келсон поднял циркуль и вздохнул, машинально покусывая кончик инструмента. - Может быть, там что-то случилось? Что, если половодье закончилось раньше, чем мы предполагали, и Венцит уже двинулся в Восточную Марку? - Мы бы уже знали об этом, государь. Хотя бы один гонец да пробился к нам, я думаю. - А если нет? Король начал внимательно изучать лежащую перед ним карту. Прищурив глаза, он наверное в сотый раз обдумывал свои стратегические планы, измерял какие-то расстояния, что-то подсчитывая в уме, снова и снова взвешивая свои возможности, словно желая убедиться, что нигде не вкралась ошибка. - Дерри, - он жестом подозвал к себе молодого лорда и снова склонился над картой, - повторите еще раз, что об этой дороге сказал лорд Перрис? - Ножкой циркуля он провел извилистую линию, огибающую западные склоны горной гряды, отделяющей Гвинедд от Торента. - Если через неделю по ней можно будет проехать, то мы могли бы... Снаружи раздался торопливый стук копыт. Верховой резко остановил коня у коновязи позади шатра, и вслед за этим в палатку вошел часовой в красном плаще, на ходу поспешно отдавая честь. Келсон обернулся, взволнованный, а Дерри вскочил, приготовившись, в случае необходимости, защитить своего короля. - Государь, генерал Морган и отец Мак-Лайн едут сюда! Они уже миновали восточный пост. Вскрикнув от радости, Келсон выронил циркуль и метнулся к выходу, едва не сбив часового с ног. Когда они с Дерри выскочили наружу, двое всадников осадили коней перед королевским шатром, подняв тучу пыли, и быстро спешились. Из-под стальных шлемов были видны только спутанные бороды да губы, расплывшиеся в улыбке, но вот оба сняли их, и вспыхнули на солнце золотистые волосы Аларика Моргана, заиграли бликами светло-каштановые - Дункана Мак-Лайна. - Морган! Отец Дункан! Где вы пропадали?! - с некоторой досадой восклицал Келсон, пока друзья стряхивали дорожную пыль с одежды. - Простите, мой принц, - усмехнулся Морган. Он сдул пыль со своего шлема и теперь отряхивал светлые волосы. - Святые угодники, ну и сушь здесь стоит! Что это заставило вас разбить лагерь в Дол Шайе? Келсон скрестил руки на груди, силясь сдержать улыбку. - Насколько я помню, некто Аларик Морган посоветовал мне устроить лагерь поближе к границе, но так, чтобы никому не мозолить глаза. Дол Шайя - самое подходящее место, на мой взгляд. А теперь скажите-ка, где вы пропадали так долго? Нигель и остатки его отряда вернулись еще утром. Морган бросил короткий взгляд на Дункана, затем дружески обнял Келсона за плечи и повел его к шатру. - Думаю, мы поговорим обо всем за трапезой, мой принц, - он сделал знак Дерри. - А если кто-нибудь позовет Нигеля и его офицеров, то и они заодно послушают новости. У меня нет ни времени, ни желания повторять свой рассказ дважды. Войдя в шатер, Морган с размаху бросился в походное кресло перед небольшим столиком и, ворча, водрузил ноги на скамеечку, обитую кожей, а шлем небрежно бросил на пол позади себя. Дункан, не забывший в отличие от него о светских приличиях, дождался, пока Келсон сядет в кресло напротив, и только потом сам опустился в складное кресло за спиной Моргана, аккуратно поставив шлем на пол. - Вид у вас ужасный, - наконец произнес Келсон, окинув обоих критическим взглядом. - Я, кажется, еще ни разу не видел вас с бородами, ни того, ни другого. - Возможно, возможно, мой принц, - улыбнулся Дункан, поглаживая бороду. - Но, заметьте, в таком виде нам ведь удалось провести бунтовщиков. Даже Аларик, с его весьма раскованными манерами и таким необычным цветом волос, даже он сошел за простого солдата благодаря этому, и мы две недели мотались по дорогам в одежде повстанцев. Дело, скажу вам, не столь уж приятное... - И к тому же опасное! - прибавил вошедший Нигель и уселся в кресло слева от Келсона, приглашая троих офицеров в красных плащах занимать места вокруг стола. - Надеюсь, вы рисковали не напрасно? О нас этого не скажешь. Морган вдруг стал серьезен и, сняв ноги со скамеечки, выпрямился: от его беспечности не осталось и следа. Левая рука Нигеля покоилась на черной шелковой перевязи, нижнюю челюсть украшал багровый кровоподтек. Разглядывая его, Морган опять подумал о том, как поразительно похож он на покойного Бриона, но усилием воли заставил себя не думать об этом. Примите мои соболезнования, Нигель. Я не только слышал о том, что случилось: мы были в Дженнанской долине через несколько часов после вас и видели все. Нигель что-то нечленораздельно проворчал и опустил глаза. Морган рассудил, что неплохо бы как-то разрядить обстановку. - Нам тут кое-что порассказали за эти недели, - весело начал он. - Мы с Дунканом решили, что некоторые сведения, полученные от мятежников, весьма поучительны, хотя и бесполезны в стратегическом плане. Подумать только, какое количество слухов и каких-то сказочных подробностей ходит о нас в народе! Он откинулся назад, сложив руки на груди, и усмехнулся. - Вы знаете, что у меня, например, по слухам - раздвоенные копыта? - Он вытянул перед собой ноги и задумчиво посмотрел на них. Все присутствующие тоже уставились на его сапоги. - Конечно, мало кто видел меня разутым, тем более из крестьян. Ну как вы думаете, это правда? Келсон невольно улыбнулся. - Да вы просто шутите. Кто же поверит в такую чушь? - А вы, государь, что, видели Аларика босым? - лукаво осведомился Дункан. В этот миг вошел Дерри с большим блюдом в руках и расплылся в улыбке. - Я видел Моргана без обуви, государь, - заявил он. Аларик тем временем дотянулся кинжалом до куска мяса и взял ломоть хлеба. - Не слушайте вы его, уверяю вас - никаких там раздвоенных копыт нет. Даже лишних пальцев! Морган отсалютовал Дерри кинжалом, на который был насажен кусок мяса, с любопытством поглядывая то из Келсона, то на Нигеля. Принц уже пришел в себя и, улыбаясь, откинулся на спинку кресла. Он понял, для чего Морган затеял этот нелепый разговор, и был ему благодарен. Келсон же, застигнутый немного врасплох, все еще переводил взгляд с одного на другого, но наконец-то он понял, что его разыгрывают. Покачав головой, он широко улыбнулся. - Да, раздвоенные копыта, как же, - фыркнул он. - Морган, а я ведь чуть было не поверил. - Нельзя же все время пребывать в напряжении. Что плохого, государь, если у нас хоть немного поднимется настроение? Келсон покачал головой. - Вообще-то в том, что ходят такие слухи, ничего нового нет. И именно это меня тревожит. Я все не могу решить, как же нам покончить с этой внутренней смутой и как, не теряя достоинства, примириться с нашим духовенством и восставшим народом. Дункан запил кусок мяса небольшим глотком вина и кивнул Келсону: - Мы только об этом и думали в последние дни, мой принц. И мы пришли к такому выводу: прежде всего надо договориться с шестерыми восставшими епископами в Дхассе. Они ведь недовольны только мной и Алариком, а против вас, кажется, ничего не имеют, наоборот, хотели бы вам помочь. - Это верно. Формально всему еще можно дать обратный ход, если Курия возьмет назад выдвинутые против вас обвинения. Тогда и я мог бы принять от них помощь, не ущемляя их достоинства. Потому-то я до настоящего момента не был расположен восстанавливать с ними отношения. Если они и верны мне до сих пор, то лишь потому, что я их король, и только, может быть, отчасти - потому, что доверяют мне лично. По крайней мере, это касается епископа Арилана. Морган обтер свой кинжал о голенище и возвратил его в ножны. - Верно, мой принц. По тем же причинам мы так тщательно обдумывали это решение, прежде чем обсудить его с вами. Как бы то ни было, мы ни в коем случае не должны подорвать доверие, которое еще испытывают к вам те шестеро из Дхассы. - Так вы что, хотите отправиться в Дхассу и попытаться договориться с ними? - переспросил Келсон. - Ну а если у вас ничего не получится? Если шестерых епископов не удастся убедить? - Думаю, относительно этого я могу вас успокоить, - сказал Дункан. - Я, если помните, долгое время принадлежал к свите епископа Арилана и довольно хорошо его знаю. Я верю, что он ведет честную игру, и он настоит на том, чтобы его собратья вели себя так же. - Хотелось бы на это рассчитывать, - Келсон побарабанил пальцами по столу и сложил руки на коленях. - Итак, вы хотите отдаться на милость епископов только потому, что доверяете одному из них? - он вопросительно взглянул на собеседников. - Ведь вам обоим предъявлены определенные обвинения, на основании которых вас и отлучили от церкви! И... и после всего, что случилось в гробнице Святого Торина... Конечно, у вас были смягчающие обстоятельства, и можно надеяться, что церковный закон, по крайней мере в большинстве пунктов, будет на вашей стороне. А если нет? Если вы потерпите поражение и отлучение останется в силе? Вы думаете, эти шестеро так легко вас отпустят? Тут снаружи послышались тихие голоса препирающихся между собой людей, и Келсон замолчал, повернув голову в сторону входа. В этот момент часовой отдернул полог и вошел в шатер. - Государь, епископ Истелин хочет вас видеть. Он настаивает на немедленной встрече с вами. - Пригласи его, - кивнул Келсон, нахмурившись. Когда стражник шагнул назад, в сумерки, Келсон торопливо обежал глазами лица присутствующих, задержав взгляд на Моргане и Дункане. Истелин был одним из двенадцати странствующих епископов без постоянной епархии, одним из тех, кого не было в Дхассе этой зимой, когда собиралась Курия. Говорили, прослышав о случившемся в Дхассе, Истелин заявил, что он на стороне Арилана, Кардиеля и еще четверых епископов. Несколько недель назад он прибыл в расположение королевской армии сюда, к границе Корвина. Это был рассудительный, здравомыслящий прелат, обычно не злоупотребляющий своей духовной властью. Не в его характере было так настойчиво добиваться встречи с королем. Только что-то из ряда вон выходящее могло принудить его сделать это. Келсон не мог скрыть беспокойства, охватившего его, когда епископ вошел в шатер. Вид у священнослужителя, держащего перед собой свиток пергамента, был достаточно зловещий. - Ваше величество, - произнес Истелин с глубоким поклоном. - Да, милорд? - отозвался Келсон, медленно приподнимаясь с места. Все остальные последовали его примеру. Истелин оглядел присутствующих, признательно кивнул, и Келсон движением руки разрешил всем сесть. - Подозреваю, что вы с плохими новостями, милорд, - проговорил король, не спуская глаз с Истелина. - И правильно подозреваете, государь. Епископ прошел отделявшие его от Келсона несколько шагов и протянул ему пергаментный свиток. - Сожалею, что принес эти вести, но полагаю, вам нужно это знать. Когда Келсон взял эти несколько листов из его холодных пальцев, Истелин поклонился и отошел на несколько шагов, стараясь не встречаться больше с королем взглядом. Почувствовав предательскую пустоту в желудке, Келсон пробежал глазами первый лист и крепко сжал побелевшие губы. По мере того, как он продолжал читать, глаза его наполнялись ледяным холодом. Скользнув взглядом по двум слишком знакомым печатям внизу, он перечел документ еще раз. Келсон все больше бледнел, читая, и видно было, что он с трудом сдерживает себя, чтобы не смять пергамент и не отбросить его прочь. Прикрыв на мгновение глаза, он наконец свернул листы пергамента в трубку и заговорил, ни на кого не глядя. - Оставьте Нас. Все, - произнес он ледяным тоном; голос едва повиновался ему. - А вы, Истелин, не говорите об этом никому до Нашего особого распоряжения. Вы поняли? - Разумеется, ваше величество. - Истелин, уже направившийся к выходу, задержался и отдал глубокий поклон. - Спасибо. Морган и вы, отец Дункан, останьтесь, пожалуйста. Оба остановились, хотя они тоже двинулись к выходу вместе со всеми, и обменялись озадаченными взглядами, прежде чем приблизиться к юному королю, который вел себя столь необычно. Келсон стоял к уходящим спиной и постукивал свитком пергамента по раскрытой левой ладони. Морган и Дункан вернулись и остановились в ожидании у своих кресел, но когда Нигель решил было к ним присоединиться, Дункан остановил его предостерегающим жестом и покачал головой, а Морган подался вперед, словно желая преградить ему дорогу. Нигель пожал плечами и, круто повернувшись на каблуках, безропотно покинул шатер. С его уходом в палатке с голубыми парусиновыми стенами остались лишь трое. - Все ушли? - шепотом спросил Келсон. Он не повернулся и во время короткого замешательства с Нигелем. В тишине слышалось только мерное постукивание свитка по ладони да его дыхание. Дункан, приподняв бровь, посмотрел сперва на Моргана, а затем - на юного короля. - Да, государь, все ушли. В чем же дело? Келсон обернулся, несколько мгновений внимательно смотрел на них, и вдруг в его серых глазах вспыхнуло то пламя, которого они не видели со дня смерти Бриона. Потом он скомкал листы и с отвращением швырнул пергамент на пол. - Вот, прочтите сами! - выпалил он и, упав ничком на кровать, изо всех сил ударил по постели худеньким кулаком. - Да будь они трижды прокляты, да чтоб они все подохли, что же нам теперь делать? Боже мой, мы ничего не можем! Морган с удивлением уставился на кузена, затем подошел к кровати, а Дункан принялся собирать разбросанные документы. - Келсон? Скажите же, что случилось? Вам плохо? Келсон вздохнул, повернулся, приподнялся на локтях и уже спокойно посмотрел на них обоих. Злости в его глазах поубавилось, и остался лишь слабый холодный блеск. - Извините меня за несдержанность. - Он снова лег на спину и уставился в потолок. - Я король и должен сдерживать свои чувства. Но это - поражение. - Да что вы здесь такое прочитали? - с тревогой в голосе спросил Морган, глядя на спокойное лицо Дункана, разглаживающего документ. - Объясните же, что случилось? - Я отлучен, вот что случилось, - сухо ответил Келсон. - К тому же отлучению подверглось все королевство, а с теми, кто останется верен мне, поступят точно так же. - И это все? - воскликнул Морган, вздохнув с глубоким облегчением, и сделав знак Дункану, чтобы тот принес документы, с таким жаром отброшенные Келсоном. - А я уж вообразил, что вы получили какие-то кошмарные новости. - То есть как "и это все"? - недоуменно переспросил Келсон. - Морган, вы, кажется, не поняли. Объясните ему, отец Дункан. Я отлучен от церкви, и все, кто со мной, и весь Гвинедд - тоже! Дункан сложил листы пергамента вдвое и с презрением бросил их на кровать. - Ерунда, мой принц. - Что? - Это ерунда, - спокойно повторил Дункан, - на тайном совещании в Короте собралось одиннадцать епископов, но им не хватало двенадцатого - а это требование должно жестко соблюдаться согласно каноническому праву, как и любой церковный догмат. Эта встреча одиннадцати в Короте ни к чему не обязывает ни вас, ни кого-либо другого, пока к ним не присоединится двенадцатый. - Двенадцатый... Боже мой, вы правы! - воскликнул Келсон и потянулся через кровать за этим недействительным документом, чтобы просмотреть его еще раз. - Как же я сам забыл об этом? Морган улыбнулся и вернулся на свое место, где его дожидался недопитый бокал вина. - Все объясняется очень просто, мой принц. В отличие от нас, вам в новинку быть отлученным, вот вы и потеряли самообладание. Мы-то отлучены по всем правилам три месяц;; тому назад, уже привыкли, - он усмехнулся. - Впрочем, вернемся лучше к нашему разговору. - Да, конечно, - Келсон встал и направился к своему креслу, перечитывая на ходу документы и качая при этом головой. Дункан также возвратился к столу, сел и принялся чистить небольшое яблоко. Келсон отложил наконец бумаги в сторону. - Так вы считаете, что вам необходимо срочно выезжать в Дхассу? Правильно я понял? - Совершенно верно, мой принц, - кивнул Морган. - Но что будет, если собратья Арилана не последуют его примеру? Ведь тогда не останется никакой надежды на примирение с остальным духовенством, а это так необходимо, особенно теперь, когда надо всеми нами нависла угроза очередного отлучения. И мы никогда не сможем подчинить себе Лориса и Карригана. Морган прикусил палец и посмотрел на Дункана. Священник не шелохнулся, продолжая чистить яблоко, но Морган знал, что он думает о том же: если они в конце концов не сладят с Лорисом и Карриганом, возглавившим Курию, Гвинедд обречен. Как только кончится весеннее половодье, Венцит Торентский ринется в королевство через Рильское ущелье, оставив Высокую Кардосу. И если страну будет раздирать гражданская война, они не смогут прийти на помощь Трем Армиям, а это означает неминуемое поражение. Поэтому нужно разобраться с положением в Корвине, и как можно быстрее. Морган наклонился и поднял с пола шлем. - Мы сделаем все возможное, мой принц. А каковы ваши планы до нашего возвращения? Я знаю, как мучит вас это вынужденное бездействие. Келсон покачал головой. - Еще бы, - он робко улыбнулся. - Видимо, мне придется совладать с моим нетерпением и просто ждать вас. Но как только вы договоритесь с епископами в Дхассе, сразу пришлете весточку, хорошо? - Конечно. Вы помните, где мы назначили встречу? - Да. И еще. Если вы не возражаете, пусть Дерри немного проедет вместе с вами на север, мне нужны сведения о Трех Армиях. - Конечно, - кивнул Морган, поглаживая шлем. - Если хотите, мы наладим связь между вами через медальон, у него это неплохо получается. - Да, разумеется. Пусть этим займется отец Дункан, а заодно подготовит вам все для дальней дороги. Вам нужны свежие лошади, провиант... - Хорошо, государь, - сказал Дункан, допивая вино, беря шлем и вставая. - Кроме того я хочу поговорить с епископом Истелином и успокоить его. Келсон долго смотрел на полог, когда Дункан вышел, а затем перевел взгляд на Моргана. Он оглядел его стройную фигуру, встретил так хорошо знакомый ему напряженный взгляд и невольно опустил глаза. Он удивился, увидев, как дрожат его руки, и сжал пальцы в кулак. - Как по-вашему, сколько займет времени все то, что вы собираетесь сделать, Аларик? Мне нужно знать, когда ждать вас с войсками. Морган улыбнулся и похлопал по карману у себя на поясе. - Я храню ваш перстень со львом, мой принц. Я ваш Поборник и поклялся всегда защищать вас. - Я спросил вас о другом, и вы знаете это! - воскликнул Келсон, вставая и начиная нервно расхаживать взад и вперед по шатру. - Вы собираетесь отдаться на милость епископов, которые неизвестно даже - выслушают вас или сразу прикажут перерезать вам глотку! А вы что-то там говорите насчет того, что поклялись защищать меня. Черт вас побери, Морган, я хочу знать, что вы обо всем этом думаете? Не колдовством же мне у вас выпытывать! Вы доверяете Арилану и Кардиелю? Морган с некоторым удивлением осмотрел короля с головы до ног. Серые глаза молодого Халдейна были полны нетерпения, досады, страха, и в то же время в них таилась такая проницательность, что Морган невольно подавил улыбку. Этот юный король, обладающий необыкновенным могуществом, о котором Моргану приходилось лишь мечтать, во многих отношениях оставался все же мальчишкой. Его порывистость и горячность порой забавляли Аларика. Но Морган хорошо чувствовал, когда его король не расположен к шуткам, научившись понимать это, еще общаясь с Брионом. И сейчас была именно такая минута. Он еще раз взглянул на шлем, который держал в руках, и вновь поднял глаза на короля. - Арилана я видел только однажды, мой принц, а Кардиеля вообще ни разу. И все-таки встреча с ними - единственная наша надежда. Арилан всегда, кажется, более или менее был на нашей стороне; он стоял за вас во время коронации и не вмешивался ни во что, хотя несомненно понимал, что здесь налицо магия. Вдобавок они с Кардиелем защищали нас, когда Курия решала вопрос об отлучении. Думаю, нам не остается ничего другого, кроме как довериться им. - Но ехать прямо в Дхассу, когда за вашу голову назначена такая цена... - А вы думаете, нас узнают? - хмыкнул Морган. - Посмотрите на меня. С бородой, в крестьянской одежде... Да и в Дхассе я никогда не был. Я - Аларик Морган? Быть того не может. Кто же в здравом уме появится среди бела дня на улицах благочестивейшего города, когда его ищет чуть ли не каждый в стране? - С Аларика Моргана станется, - вздохнул Келсон. - Но, скажем, достигли вы Дхассы, вошли незамеченными в епископский дворец- дальше что? Вы там никогда не были - как вы будете искать Арилана и Кардиеля? А если вас схватят прежде, чем вы их найдете? А если какой-нибудь бойкий фанатик узнает вас и попросту прирежет? Морган улыбнулся. - Вы забыли одну вещь, мой принц. Мы Дерини. А это что-нибудь да значит. Келсон оторопело посмотрел на Моргана, словно только что понял, кто перед ним, и звонко засмеялся, запрокинув голову. - Знаете ли, Морган, вы очень добры ко мне. Вы умеете дать понять своему королю, как он глуп, не вызывая при этом никакой досады. Вы позволяете задавать вам один вопрос за другим, пока я сам не пойму, как нелепы мои опасения. Почему? - Почему вы задаете вопросы или почему я позволяю вам это? Келсон усмехнулся. - Вы знаете, что я имею в виду. Морган отряхнул пыль с плаща и поправил ремешок шлема. - Вы молоды и от природы любознательны; естественно, вам недостает опыта, который приходит лишь с годами. Поэтому вы и задаете вопросы, мой принц, - сказал он спокойно. - А почему я позволяю вам это... - Он помедлил. - Видите ли, жизнь научила меня смотреть в лицо опасности, и когда-нибудь вы тоже поймете, где ложные страхи, а где настоящие; проговаривая вслух, вы учитесь их различать. Я говорю достаточно ясно? - Вполне, - сказал Келсон, вставая и вместе с Морганом идя к выходу. - Но вы будете осторожны? - с тревогой спросил он. - Да, государь. Клянусь честью. ГЛАВА III "Тот будет обитать на высотах, убежище его - неприступные скалы, хлеб будет дан ему, вода у него не иссякнет"[3]. Войско Брэна Кориса, графа Марлийского уже около месяца стояло лагерем на равнине близ Кардосы. Было их с лихвой две тысячи, этих марлийских мужей, беззаветно преданных своему молодому командиру. В палатках, расставленных правильными рядами на сырой равнине, они вот уже больше недели ждали конца паводка. В любую минуту могли нагрянуть воины Венцита Торентского. Ходили слухи, что люди Венцита не гнушаются магии и вовсю применяют ее в бою. Это внушало ужас марлийским солдатам, и все-таки они готовы были идти за своим графом даже зная о такой ужасной угрозе. Лорд Брэн был хорошим тактиком и умел командовать людьми. К тем, кто преданно служил ему, он всегда был великодушен. За хорошую службу и награда полагается хорошая. А если подумать как следует, то что еще во время войны может желать солдат, кроме хорошей награды и командира, достойного уважения? Было раннее утро, но лагерь уже два часа как пробудился. Лорд Брэн в коротком голубом плаще сидел возле своей палатки и, глядя на освещенные восходящим солнцем горы, тянул из кубка горячее сладкое вино. Он прищурил карие глаза, словно пытаясь разглядеть что-то сквозь дымку, и на его благородном лице появилось выражение твердой решимости. Он поправил украшенную жемчугом перевязь и допил вино. Мысли его были далеко. - Есть какие-нибудь особые указания на сегодня, милорд? - спросил подошедший барон Кэмпбелл, старый слуга графской семьи. На его плечи был накинут плед в сине-золотую полоску; под мышкой он держал воинский шлем. Брэн покачал головой. - Что там с уровнем воды в реке? - Глубина по-прежнему пять футов, милорд. Но есть и такие места, где человека на лошади скроет с головой. Сомневаюсь, что король Торента спустится сегодня с гор. Брэн налил себе вина и сделал еще глоток, затем кивнул. - Тогда все как обычно: выставить усиленные посты вдоль западной границы лагеря, а остальные - обходить дозором. И пришлите ко мне оружейника. С моим новым луком что-то не то. - Да, сэр. Как только Кэмпбелл, поклонившись, отправился исполнять приказы Брэна, другой человек, в сером одеянии клирика, вынырнул из-за соседней палатки со свитком пергамента в руках. Брэн рассеянно посмотрел на него, отвесив полный достоинства поклон, тот подал графу перо и документы. - Ваши письма готовы для подписи, милорд. Гонцы ждут только приказа. Со скучающим выражением на лице, Брэн пробежал глазами письма и, на минуту передав клирику свой кубок, расписался на каждой странице. Покончив с этим, он вновь предался ленивому созерцанию гор, словно не замечая смущенного покашливания писца. - Э-э, милорд... Брэн недовольно взглянул на него. - Милорд, ваше письмо графине Риченде... Вы не хотите скрепить его печатью? Взгляд Брэна упал на пергамент в руке клирика, потом он вновь поднял глаза и, со вздохом сняв с пальца тяжелый серебряный перстень с печаткой, протянул его писцу. - Видишь ли, Джозеф... - Да, милорд. - Доставь-ка ты это письмо сам. И, если сможешь, уговори ее переехать на время вместе с ребенком в какое-нибудь более спокойное место, скажем, в Дхассу. Там они будут в большей безопасности. - Хорошо, милорд. Брэн благодарно кивнул, клирик взял кольцо, поклонился и пошел прочь. Его место сразу занял человек в форме капитана: голубом плаще до колен и шлеме с голубым пером. Брэн усмехнулся его нарочито официальному поклону. На лице офицера сияла улыбка. - Что-нибудь случилось, Гильом? - спросил граф. Тот слегка покачал головой, и голубое перо на шлеме затрепетало в такт движениям. - Ничего, милорд. Просто люди из пятого конного отряда просят вас нынче утром оказать им честь и устроить смотр... - Он взглянул на хребет, по изломам которого блуждал взгляд его господина. - Это уж во всяком случае поинтереснее, чем разглядывать эти пустынные горы. Брэн лениво усмехнулся. - Несомненно. Но потерпите, мой друг, скоро всем найдется чем заняться. Не вечно же Венцит Торентский будет отсиживаться в горах. - Да, вы пра... Гильом прервался на полуслове, настороженно вглядываясь в туманную дымку. Брэн, заметив это, взглянул в ту же сторону и щелкнул пальцами, подзывая пажа. - Эрик, мою подзорную трубу, быстро. Гильом, объявите тревогу. Кажется, дождались. Мальчик бросился выполнять приказание графа, а Гильом подал знак своим людям, дожидавшимся его неподалеку, и они помчались по лагерю, поднимая товарищей по тревоге. Брэн продолжал из-под руки вглядываться в окутанную туманом даль, но так ничего толком и не разглядел. Отряд всадников, человек из десяти или около того, спускался по склону горы, шлемы блестели, плащи казались оранжевыми в утренних лучах. Предводитель небольшой колонны был одет в белое, и на древке у него в руках развевался белый флаг. Приложив к глазу подзорную трубу, Брэн нахмурился. - У них Торентские эмблемы, - тихо сказал он подошедшим Гильому и Кэмпбеллу. - У переднего - флаг парламентера. Двое среди них не в форме. Может быть, это и есть послы. - Еще раз взглянув на всадников, он передал трубу Кэмпбеллу и пошел вдоль палатки, пощелкивая пальцами. - Беннет, Грэхэм, - окликнул он, - пошлите эскорт, пусть встретят их и окажут все почести, какие будут оказаны им самим, но не спускайте с них глаз. Это, возможно, ловушка. - Да, милорд. Группа всадников еще не спустилась с гор, а навстречу им уже выехал эскорт, звеня кольчугами и сбруей. У палатки Брэна собрались несколько лордов и капитанов. И хотя все уже понимали, что тревогу объявили напрасно, но мало ли что может случиться во время переговоров с Торентскими послами! Брэн, увидев, как две группы конников встретились где-то ярдах в трехстах от лагеря, зашел в свою палатку и через минуту вышел оттуда с кинжалом на поясе и серебряным венцом на голове. Приближенные встали вокруг него в ожидании гостей. Когда верховые приблизились, Брэн понял, что не ошибся в своих предположениях, - двое из отряда были представителями Торентской знати. Один из них - более величественный - высокий, в черном бархатном плаще и малиновой рубашке, ехал сейчас во главе отряда. Не доезжая до палатки Брэна, он остановил коня, спешился и степенно направился к графу. Его одежда запылилась от Долгой езды, но он не стал выглядеть от этого менее значительно - худощавое, обрамленное бородой лицо было полно достоинства. Его длинные черные волосы были собраны сзади и скреплены серебряной цепочкой. На роскошном поясе висел кинжал с серебряной рукоятью. Другого оружия, по-видимому, у него при себе не было. - Полагаю, вы - граф Марлийский, командующий этой армией? - спросил он несколько снисходительным тоном. - Да, это я. - В таком случае у меня поручение к вам, милорд, - продолжал парламентер, отдав легкий поклон. - Я Лионель, герцог Арьенольский. Я служу его величеству королю Венциту, который и послал меня засвидетельствовать наше почтение вам и вашим людям. Брэн прищурился, пристально глядя на посланца Торентского короля. - Наслышан о вас, милорд. Не приходитесь ли вы родственником самому Венциту? Лионель утвердительно кивнул и улыбнулся. - Удостоен такой чести, сэр. Я женат на сестре нашего обожаемого монарха. Надеюсь, нам будет обеспечена безопасность в пределах вашего лагеря, милорд? - Конечно. До тех пор, пока вы исполняете свою миссию, вам нечего бояться. А что еще просил передать нам Венцит, кроме приветствия? Темные глаза Лионеля внимательно изучали Брэна; он еще раз поклонился. - Милорд, граф Марлийский, его светлейшее величество Венцит Торентский, король Торента, Толана и Семи Восточных Родов, просит вас оказать ему честь личным посещением его временной ставки в Кардосе. - Он сделал паузу. - Там вы могли бы обсудить с ним вопрос о прекращении войны и выводе войск, а также прийти к соглашению по некоторым другим вопросам, которые могут представлять для вас интерес. Его величество не имеет причин для войны с графом Марлийским и не хотел бы воевать с тем, кого знает и уважает уже много лет. Он надеется, что вы примете его приглашение. - Не делайте этого, милорд! - воскликнул Кэмпбелл, шагнув к Брэну, словно желая заслонить его собой. - Это ловушка. - Это не ловушка, милорд, - возразил Лионель. - Его величество распорядился на случай, если вы усомнитесь в его искренности, остаться здесь мне и моему эскорту в качестве заложников до вашего возвращения. Вы можете взять с собой одного из ваших офицеров и, если хотите, почетную охрану из десяти человек. Вы также вправе покинуть Кардосу и вернуться в свой лагерь, как только сочтете дальнейшие переговоры не соответствующими вашим интересам. Думаю, милорд, что наши условия более чем приемлемы. Вы согласны? Брэн пристально посмотрел в глаза Лионелю, но ничего не ответил. Затем он подал знак Гильому и Кэмпбеллу следовать за ним и вошел в палатку. Стены внутри палатки были обтянуты голубым и красным бархатом, пол был покрыт коврами, на которых стояли складные походные стулья. Брэн, пройдя в середину шатра, ненадолго задумался о чем-то, наконец повернулся к офицерам и спросил: - Ну что вы скажете? Те обменялись взглядами, и Кэмпбелл произнес: - Уж простите меня, милорд, но мне все это не по нутру. Можем ли мы ждать от этой встречи что-нибудь кроме обмана? Что бы этот герцог Лионель ни говорил, ясно как день - Венциту не с чего идти на попятную. Он ведь нас одолеет, это очевидно, если спустится с гор. Вопрос только в том, сколько он потеряет людей. А если он применит магию... - Ну, мой дорогой Кэмпбелл, - улыбнулся Брэн, - на то и щука в море, чтобы карась не дремал. А что вы думаете, Гильом? Гильом покачал головой. - Кэмпбелл отчасти прав. Мы же знаем, что все равно не продержимся долго, если Венцит двинет на нас войско. Так какое же соглашение он хочет нам предложить? Пожалуй, это действительно похоже на ловушку. Даже не знаю, что вам посоветовать. Брэн задумчиво коснулся пальцами шлема, потом - кольчуги, лежавших на кресле, покрытом меховой накидкой. - А кто тот другой барон, пришедший с Лионелем, - тот, который не спешился? Кто-нибудь из вас знает его? - Это Меррит Райдерский, милорд, - ответил Кэмпбелл. - Его земли на северо-востоке, близ Толана. Странно, что Венцит послал его с такой миссией, особенно, если он замышляет что-то нечистое. - Действительно странно, - сказал Брэн, продолжая теребить кольчугу. - Может быть, это доказывает, что Венцит намерен вести серьезные переговоры? Настолько серьезные, что готов рискнуть зятем и влиятельным вассалом. - Брэн усмехнулся. - Я не склонен преувеличивать значение собственной персоны и не думаю, что Венцит пошел бы на это, только чтобы убрать меня. Для этого существует десяток более простых и безопасных способов. Гильом тревожно кашлянул. - Милорд, а вы не думаете, что Венцит поручил этим людям сотворить какое-нибудь лихо в лагере, пока вас не будет? Если они Дерини, то кто знает, что они способны сделать. Мы, может, даже и не заметим-то ничего до вашего возвращения, а они спокойно отправятся назад к своему господину. - И правда, милорд, - согласился Кэмпбелл. - Мало ли что они могут выкинуть! Я им не доверяю, сэр! Брэн, закрыв лицо руками, некоторое время обдумывал все услышанное. Наконец, вздохнув, он вновь посмотрел на них. - Я не спорю, может быть, вы и правы. Но что-то подсказывает мне, что бояться нечего. В самом деле, подумайте сами: если Лионель и Меррит - Дерини и явились сюда, чтобы погубить нас, то у них достаточно было для этого времени. А если они не Дерини, тогда что они могут сделать, находясь в лагере под присмотром? - Брэн помолчал и, вздохнув, добавил: - Ну, чтобы вам было спокойнее, давайте дадим сильно действующего корданского снотворного всему их эскорту. Если они на это согласятся, думаю, можно без всяких опасений отправляться на переговоры. Гильом с сомнением покачал головой и пожал плечами. - Все равно рискованно все это, сэр. - Но игра стоит свеч, по-моему. Кэмпбелл, найдите Кордана, пусть приготовит снотворное. А вы, Гильом, поедете со мной в Кардосу. Помогите мне надеть кольчугу. Минуту спустя Брэн и Гильом вышли из палатки и направились к торентским послам. На Брэне была кольчуга и плащ королевского голубого цвета, меч в ножнах из слоновой кости висел у него на поясе. Гильом шел за ним, неся его шлем с голубым пером и кожаные дорожные перчатки. В светло-карих глазах Брэна сверкнуло лукавство. - Я решил принять приглашение вашего короля, милорд, - просто сказал он, приблизившись к Лионелю. Герцог поклонился, стараясь скрыть улыбку. Меррит и остальные его люди успели спешиться в отсутствие Брэна и сейчас сгрудились за спиной Лионеля. - Однако, - продолжал Брэн, - у меня есть несколько дополнительных условий, и я не уверен, что вы примете их. Тем временем Кэмпбелл, оруженосец и худощавый человек в одежде лекаря подошли к Брэну, и Лионель смерил их подозрительным взглядом. В руках у лекаря был большой и, видимо, тяжелый сосуд, так как он держал его за обе ручки. Меррит подошел к Лионелю и что-то прошептал ему на ухо. Тот нахмурился и обратился к Брэну: - Назовите ваши условия, милорд. - Я верю, что лично мне ничто не угрожает, милорд, - начал Брэн, - но я должен быть уверен и в том, что ни вы ни ваши люди не преподнесете нам какой-нибудь сюрприз, пока меня не будет в лагере. - Понимаю вас. - Надеюсь, вы не будете возражать, если мой лекарь даст вам и вашим людям снотворное, - я имею право оградить себя от неприятностей, не так ли? Мыслей читать я не умею и не знаю, что у вас на уме. По слухам все поданные Венцита - колдуны, вот я и хочу обезопасить своих людей. Согласны ли вы на такое условие? Лицо Лионеля потемнело. Он переглянулся с Мерритом и другими своими спутниками. Конечно, никого из них не прельщала перспектива пролежать в лагере Брэна несколько часов под действием снотворного. Но если отклонить это условие, Брэн сразу заподозрит, что в приглашении Венцита таится какой-то подвох... Холодным, сухим тоном Лионель произнес: - Простите, что мы задержались с ответом, милорд, но мы не ожидали подобного условия. Мы, конечно, понимаем вашу тревогу и заверяем вас, что в намерения его величества не входит нанести вам вред посредством магии, ведь он мог бы сделать это, не рискуя нашими жизнями. Однако согласитесь, и у нас есть основания для опасений. Прежде чем мы примем ваше условие, неплохо бы убедиться, что это и впрямь только снотворное. - Ради Бога, - сказал Брэн, оборачиваясь в сторону врача. - Кордан, кто испытает ваше зелье? - Вот - Стефан де Лонгвиль, - Кордан кивнул на солдата, стоявшего рядом с ним. - Превосходно. Милорд, доверяете ли вы этому человеку? Лионель покачал головой. - Ваш лекарь мог специально подготовить его, милорд. Скажем, если вы собираетесь отравить нас, ему заранее дали противоядие. Могу я сам выбрать человека? - Разумеется. Только прошу не выбирать никого из моих офицеров - пока меня не будет, каждый из них нужен на своем месте. Но среди остальных выбирайте любого, кто вам больше по нраву. Лионель передал одному из своих воинов шлем и направился к всадникам Брэна, окружавшим его эскорт. Внимательно всех оглядев, он подошел к одному из них и положил руку на холку коня. Лошадь взбрыкнула и заржала. - Этот, милорд. Его вы не могли подготовить заранее. Пусть он испробует питье, которое вы предлагаете нам. Брэн кивнул и сделал знак рукой. Воин спешился и подошел к нему; Лионель неотступно следовал за ним, не спуская с него глаз. Когда тот снял шлем и хотел отдать его одному из своих товарищей, Лионель сам взял у него шлем и передал этому солдату, опасаясь, вероятно, что выбранному им человеку как-нибудь передадут противоядие. Оставив солдата под присмотром Меррита, Лионель подошел к лекарю и сам взял у него из рук глиняную чашу. Его черные глаза угрюмо сверлили Брэна; он был страшно раздражен и не скрывал этого. Торжественно приподняв сосуд, он с усмешкой повернулся и направился обратно к Мерриту и солдату. Там один из его людей принял у него чашу, подозрительно ее осмотрел, и только после этого сосуд передали солдату Брэна. Лионель и Меррит, стоя рядом с ним, следили за каждым движением гвинеддца. - Сколько нужно выпить? - Лионель бросил быстрый взгляд на Брэна. - Глотка достаточно, ваша светлость, - сказал Кордан. - Зелье действует очень быстро. - Надо думать, - пробормотал Лионель. - Что ж, дружок, глотни, не робей, - он посмотрел солдату в глаза. - Твой командир, говорят, человек слова. Если это так, с тобой ничего не случится. Пей же. Человек поднес чашу ко рту, пригубил и, почувствовав приятный вкус, одобрительно поднял бровь, затем взглянул на Лионеля и сделал глоток. Он еще успел восхищенно причмокнуть - Кордан использовал хорошее вино, - потом покачнулся и чуть не упал, но Лионель и Меррит успели подхватить его. К тому времени, когда воин коснулся земли, он уже крепко спал. Лионель нагнулся и осмотрел человека, приподнял его веки, нащупал пульс и удовлетворенно кивнул. Встав на ноги, он медленно подошел к Брэну, мрачный, но покорный. - Что ж, милорд, ваш лекарь, кажется, мастер своего дела. Конечно, мы не можем только на основании того, что сейчас увидели, исключить, что в зелье нет какого-нибудь медленно действующего яда, к тому же нас могут убить, например, пока мы будем спать. Но жизнь всегда полна неожиданностей, не так ли? Его величество ждет либо вас, либо меня, и мне не хотелось бы заставлять его ждать слишком долго. - Итак, вы принимаете мои условия? - Как видите, - кивнул Лионель. - Надеюсь, вы позволите нам поспать где-нибудь в другом месте, а не на голой земле, как вашему другу, - он взглянул на спящего воина и сардонически усмехнулся. - Когда мы вернемся в Кардосу, его величеству наверняка не понравится, что мы спали здесь в грязи. Брэн поклонился и откинул полог своей палатки, возвращая Лионелю сардоническую улыбку. - Прошу - входите. Вы будете спать в моем жилище, тогда уж никто не скажет, что гвинеддские лорды не умеют принимать знатных гостей. Лионель дал знак остальным из его отряда спешиться и пройти в палатку. Богатое убранство произвело на него впечатление, он обменялся взглядами с Мерритом и несколькими своими товарищами и, выбрав самое удобное кресло, уселся. Сняв перчатки и шлем, он положил их на пол рядом с креслом и устроился поудобнее, поставив ноги на обтянутую кожей подставку. На его черных волосах играли мягкие блики света, проникавшего в палатку через вход, все еще не закрытый; он поправил сбившуюся на сторону прядь. Зато нож у него на поясе поблескивал довольно зловеще в тех же утренних лучах. Лионель лениво поглаживал его рукоятку, пока другие устраивались на коврах, покрывавших пол. Меррит уселся в кресло рядом с Лионелем, его простодушное лицо приобрело напряженное и тревожное выражение. В центре палатки стоял человек с чашей. Когда Брэн и Гильом вошли в шатер, появился последний из торентцев - знаменосец, и лицо его было бледнее белого флага. Ему не нужно было пить снотворное, и только он и тот, кто держал чашу, имели уверенность, что вернутся в Кардосу. Лионель посмотрел на пятерых воинов, расположившихся у его ног, и дал знак человеку с сосудом обнести каждого из них. Когда чаша дошла до Меррита, первый из выпивших зелье уже спал, распростершись на полу. Человек с чашей задержался было, а Меррит даже привстал, глядя на тех, кто уже сделал свой глоток, но Лионель покачал головой, призывая его не мешкать. С глубоким вздохом Меррит подчинился и вскоре откинулся в кресле, закрыв глаза. Когда все затихли, человек с чашей опустился на колени перед Лионелем и подал ему питье. Лионель спокойно взял чашу и еще раз осмотрел ее. - Они все хорошие люди, милорд, - сказал он, глядя на Брэна. - Они доверили мне свои жизни, и мне хотелось бы верить, что им ничто не угрожает. И если только они зря положились на мое слово, если кому-то из них будет причинен какой-то вред - клянусь, я отомщу даже из могилы. Понимаете? - Я тоже дал слово, милорд, - холодно сказал Брэн. - Я сказал, что никто не причинит им вреда. Можете положиться на мое слово, вам нечего бояться. - Я не боюсь, милорд, я вас предупреждаю, - мягко произнес Лионель. - Смотрите же, сдержите свое слово. Взглянув напоследок на чашу, он приподнял ее и прошептав молитву, поднес к губам. Сделав глоток, он вернул чашу и откинулся в кресле, поеживаясь, как от холода, хотя в палатке было тепло. Потом его голова безвольно опустилась на спинку кресла. Человек, подававший чашу, опустился на колени и пощупал его пульс. Убедившись, что все в порядке, он встал и поклонился Брэну Корису. - Если вы готовы, нам следует отправляться, милорд. Впереди трудный путь, большую часть которого придется проделать в ледяной воде. Его величество ждет. - Да, конечно, - ответил Брэн, надевая шлем. Он не мог не оценить дисциплину, царящую у людей Венцита, глядя на спящих заложников. - Смотрите же за ними, Кэмпбелл, - сказал он, надевая перчатки и покидая палатку. - Венцит ждет их в добром здравии, и не будем разочаровывать его. ГЛАВА IV "И отдал тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства"[4]. Кардосская крепость лежала четырьмя тысячами футов выше равнины Восточной Марки, на высоком каменистом плато. Это была резиденция графов, герцогов, а порой и королей. С запада и востока крепость была защищена Кардосским перевалом, и только через коварное ущелье Рильских гор можно было подойти к ней. Каждый год поздней осенью, в конце ноября, с северного моря приходят снега, занося ущелье и отсекая город от остального мира до самого марта, до конца зимы. А потом Кардосский перевал еще на три месяца превращался в бурлящий ледяной водопад. Но это еще полбеды. Дело в том, что из-за особенностей рельефа доступ к городу с востока открывался несколькими неделями раньше, чем с запада, - именно поэтому город так часто переходил из рук в руки. Потому и Венциту Торентскому довольно легко удалось взять этот город - Высокую Кардосу, истощенную предшествовавшей летней кампанией и занесенную снегом, Кардосу, которой не могло прийти на помощь Гвинеддское войско. Венцит воспользовался этим, и Кардоса пала. И вот сейчас Брэн Корис со своим эскортом подъезжал к ее воротам, а новый хозяин города, расположившись в здании магистрата, готовился к приему высокого гостя. Венцит Торентский, хмурясь, поправлял высокий воротник своего камзола. В двери постучали, и он быстро накинул на плечи бархатный, расшитый золотом плащ и пристегнул к поясу кинжал с украшенной жемчугом рукояткой. В его холодных голубых глазах светилась досада. - Войдите! Бесшумно на пороге появился долговязый молодой человек лет двадцати четырех и отвесил глубокий поклон. Как и все придворные, Гарон носил блестящую сине-фиолетовую ливрею Фурстанского Дома, с черным оленем, вышитом в белом круге на левой стороне груди. На нем сверкала серебряная цепь - знак того, что он входит в состав личной свиты короля Венцита. Он с живым интересом наблюдал, как его царственный повелитель, взяв какие-то бумаги со стола, скатал их в трубочку и убрал в кожаный футляр. Тихим и учтивым голосом он произнес: - Граф Марлийский здесь, государь. Могу ли я впустить его? Венцит кратко кивнул, пряча последнюю бумагу, и Гарон, не говоря ни слова, удалился. Оставшись один, Венцит сложил руки на груди и стал нервно расхаживать взад и вперед по ковру, покрывавшему пол комнаты. Венцит Торентский был высоким, худым, вернее, даже тощим человеком сорока с лишним лет, с ярко-рыжими волосами и бледными серо-голубыми, почти бесцветными глазами. Густые и длинные рыжие усы подчеркивали широкие скулы и треугольную форму лица. Двигался он с легкой грацией, необычной для человека такого сложения. Враги, которых у Венцита было немало, называли его лисом, если не употребляли слов покрепче. Венцит был чистокровным колдуном Дерини, потомком древнего рода, правившего на Востоке еще до Реставрации и позже, во времена жестоких гонений на Дерини. И не случайно Венцита называли лисом. Добиваясь своего, он становился коварным и жестоким и был опасен, как настоящий хищник. Однако Венцит умел произвести впечатление, он знал, как уменьшить тот ужас, который невольно охватывал многих при встрече с ним. Вот и сегодня он очень тщательно подбирал одежду. И камзол из бархата и шелковая рубашка были в тон его волос, и эффект еще более усиливало золотое шитье и топазы - на шее, в ушах и на пальцах. Мантия из золотистого шелка мягко ниспадала с плеч и переливалась, колыхаясь при ходьбе. На краю стола, за которым он обычно работал, лежала корона, украшенная драгоценными камнями, излучающими, казалось, яркий свет. Венцит не собирался надевать корону - это не для Брэна Кориса. Здравый смысл советовал встречать его как можно менее официально. Корона должна лишь напоминать гостю о сане ее обладателя. В дверь постучали, и снова с поклоном вошел Гарон. Позади него стоял хорошо сложенный молодой человек среднего роста в промокшем кожаном плаще, из-под которого поблескивала кольчуга. В руке он держал шлем, намокшие перья которого поникли, перчатки потемнели от сырости. Лицо его было сумрачно. - Государь, - произнес Гарон. - Его светлость граф Марлийский. - Проходите, - сказал Венцит, движением руки приглашая Брэна в комнату. - Должен извиниться, что вам пришлось ехать ко мне в дождь, но погода, боюсь, не подвластна даже Дерини. Гарон, возьми плащ графа и принеси ему сухой из нашего гардероба. - Будет исполнено, государь. Когда гость не слишком уверенно вошел в комнату, Гарон снял с его плеч промокший плащ, вышел и через минуту появился с другим, из светло-зеленого бархата. Набросив его на плечи Брэна и застегнув пряжку, он бесшумно исчез. Венцит с учтивейшим видом указал на кресло возле тяжелого стола. - Садитесь, пожалуйста. Мы можем обойтись без церемоний. Брэн с подозрением посмотрел на кресло и нахмурился, увидев, что Венцит, подойдя к камину, возится там с чем-то, но г чем именно, он видеть не мог. - Простите, если я покажусь вам нетерпеливым, сэр, но я плохо понимаю, о чем мы с вами могли бы говорить. Я, как вы, конечно, знаете, всего лишь младший военачальник, один из трех, расположивших свои войска близ Рильских гор. Никакого соглашения с вами я заключить не могу без согласия моих товарищей и короля Гвинедда. - Я на это и не надеялся, - спокойно сказал Венцит. Он подошел к столу, держа в руках чашу с какой-то густой горячей жидкостью, и наполнил два бокала. - Не окажете ли честь выпить со мной чашечку даржа? Этот напиток делается из листьев и цветов, растущих здесь, в Рильских горах. Думаю, он вам понравится, особенно сейчас, когда вы промокли и замерзли... Брэн подошел к столу, поднял бокал и внимательно осмотрел его. Криво улыбнувшись, он поднял на Венцита свои золотистые глаза. - Вы чрезвычайно гостеприимны, сэр, но я вынужден отказаться от угощения. Ваши люди, оставшиеся в моем лагере, оказали мне честь, выпив со мной, - он бросил взгляд на чашу с дымящейся жидкостью, - но они знали, что пьют. - В самом деле? - Рыжие брови вскинулись, и хотя голос Венцита был по-прежнему мягок и вежлив, в нем появились стальные нотки. - Полагаю, вы угостили их не просто вином или чаем. Но вряд ли вы настолько глупы, чтобы отравить их и явиться с докладом об этом ко мне. Во всяком случае, вы пробудили во мне любопытство. Так что же вы им дали? Брэн сел, но так и не поднес бокал к губам. - Как вы понимаете, у меня не было уверенности, что ваши послы не Дерини и что они не натворят что-нибудь в лагере в мое отсутствие. - Брэн потупился. - Поэтому я попросил моего лекаря приготовить для них снотворное. Так как эти джентльмены уверили меня, что они не Дерини и ничего дурного не замышляют, я, в свою очередь, уверяю вас, что с ними ничего не случится - просто поспят. Думаю, вы поступили бы так же. Венцит поставил бокал на стол и уселся в кресло, поглаживая усы, чтобы скрыть усмешку, но это ему плохо удавалось: он снова взял бокал и пригубил его. - Ловко придумано. Ценю благоразумие в тех, с кем мне предстоит иметь дело. Могу вас успокоить - в этом напитке нет ничего подобного, можете не опасаться. Даю вам слово. - Ваше слово, сэр? - Брэн взял бокал, заглянул в него и отставил от себя на несколько дюймов. - Простите мою неучтивость, но вы еще не дали мне объяснений относительно цели наших переговоров. Никак не могу понять, о чем королю Торента можно договориться со скромным гвинеддским лордом? - Брэн пристально посмотрел ему в глаза. Венцит неопределенно пожал плечами и вновь улыбнулся, с любопытством разглядывая своего гостя. - Посмотрим, мой друг. Если вас не заинтересует мое предложение - что ж, мы с вами ничего не потеряем, кроме времени. А с другой стороны... Словом, я думаю, у нас больше общих тем, чем вам кажется. Я чувствую, мы вполне поймем друг друга, если, конечно, захотим этого. - В самом деле? - удивленно произнес Брэн. - Как странно. Вообще я, безусловно, представляю, что вы многое можете сделать для меня, как и для любого, кто удостоится вашей благосклонности. Но ради Бога, чем я-то могу быть вам полезен? - Чем? - Венцит сложил пальцы мостиком, поглядывая на гостя своими лисьими глазами. Брэн неподвижно сидел, опершись на руку подбородком. Венцит улыбнулся. - Отлично. Вы умеете ждать. Ценю это в людях, в смертных - особенно. - Он еще несколько секунд смотрел на Брэна, затем продолжил: - Прекрасно, лорд Брэн. Вы правы - мне тоже нужно от вас кое-что, но я не хочу принуждать вас делать что бы то ни было вопреки вашей воле. Никогда не поступаю так с теми, кого хотел бы видеть среди моих друзей. Добавлю, что ваша помощь мне будет щедро вознаграждена. Скажите, что вы думаете о моем новом городе? - Я бы не стал на вашем месте употреблять это выражение, - сухо ответил Брэн. - Город принадлежит Келсону. Вами он временно занят. Если можно, ближе к делу. - Не портите моего первого впечатления о вас, - произнес чародей. - У меня есть причины говорить не все сразу. А ваше замечание относительно моего города я пропускаю мимо ушей. Мелочи такого рода меня не волнуют. Я занят более важными проблемами. - Наслышан. Однако если вы надумаете двинуться дальше на запад, будьте осторожны. Мое маленькое войско, очевидно, долго вашего напора не выдержит, но и вы потеряете немало народу. Вы дорого заплатите за эту победу. - Придержите-ка язык. Марли! - вспылил Венцит. - Если бы я захотел, я давно стер бы вас вместе с вашей армией в порошок, и вы это знаете! - Полуобернувшись, он дотронулся пальцами до каждого зубца своей короны, глядя на Брэна, как кот на мышь. - Но я не намерен воевать с вами - по крайней мере так, как вы предполагаете. В сущности, я хочу двинуться немного южнее, в Корвин, Катмур и дальше - в другие провинции Гвинедда. Думаю, вас могли бы заинтересовать северные регионы - Клейборн и Келдиш Рейдинг для начала. При определенных условиях я мог бы помочь вам завладеть ими. - Пойти против своих? - Брэн покачал головой. - Мне это не нравится, сэр. Да и потом, чего ради вы обещаете своему врагу две богатейшие провинции одиннадцати королевств? Весьма это странно. Похоже, вы еще не все сказали мне... Венцит одобрительно улыбнулся. - Но я не считаю вас врагом, Брэн. Позвольте заметить, я уже давно слежу за вашими успехами и пришел к выводу, что было бы очень неплохо поставить такого человека, как вы, во главе северных провинций. Конечно, среди них нашлось бы герцогство и для вас, как и... ну посмотрим. - Как и что? - спросил Брэн. Его тон оставался настороженным, но чувствовалось, что он заинтересован. В его глазах цвета меда появился азарт. Венцит хмыкнул. - Да, вы заинтересованы. А я уж начал было думать, что вы неподкупны. - Речь идет об измене, сэр. А если я соглашусь, вы уверены, что однажды я не изменю вам? - У вас же есть своего рода чувство чести, - мягко заметил Венцит. - А что до измены, это слишком сильное слово. Я ведь знаю, что вы выступали против Аларика Моргана, а значит, и против Келсона - тоже. - С Морганом у меня действительно были расхождения, но Келсону я всегда оставался верен, - возразил Брэн, - как вы сказали, у меня есть своего рода чувство чести. Иначе я не был бы в союзе с нашим герцогом Дерини да и с Келсоном. - Келсон - просто мальчик! Могущественный, да. Но пока всего лишь мальчик. А Морган - полукровка Дерини, предатель своего племени! - Ах, предатель - слишком сильное слово, без всякого выражения произнес Брэн. Венцит сурово взглянул на него своими светлыми глазами, резко встал, но вдруг черты его смягчились. Брэн тоже хотел подняться, однако Венцит жестом остановил его и прошел в другую часть комнаты, к небольшому резному шкафчику. Щелкнув замком, он достал оттуда какую-то блестящую вещицу и, зажав ее в левой руке, вернулся на свое место. Брэн смотрел на него с любопытством. - Хорошо, - сухо сказал Венцит, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди. - Теперь, когда ясно, что вы готовы поразмыслить, скажите-ка мне, как вы относитесь к Дерини? - Вообще или в частности? - Сначала вообще, - ответил Венцит, сжав загадочный предмет в кулаке так, чтобы Брэн не видел его. - К примеру, ваши церковные власти на Рамосском Соборе в 917 году объявили анафему всем, кто пользовался силами Дерини. Корвинское герцогство нынче отлучено от церкви из-за своего герцога, изобличенного Дерини, который скрывается от суда Курии. И должен сказать, я его понимаю. Венцит помолчал, прищурился и заговорил, выделяя каждое слово: - Если у вас есть какие-то предубеждения против колдовства, скажите об этом сейчас, пока еще не поздно и пока вы не увязли слишком глубоко. Как вы знаете, я занимаюсь магией постоянно и весьма серьезно. Возможно, союз со мной противоречит вашим религиозным убеждениям? Да и Курия ваша этого не поймет. Это вас беспокоит? Хотя выражение лица Брэна не изменилось, было ясно, что его искуситель задел чувствительную струну. Кроме того, Брэн не мог скрыть своего интереса к предмету, который Венцит прятал в кулаке. С трудом заставив себя отвести глаза от его ладоней, он вновь посмотрел в лицо Торентскому королю. - Не боюсь я Гвинеддской Курии, сэр, - осторожно начал Брэн. - А что до магии, для меня это чисто академический вопрос. Магия - всего лишь сила, сила, присущая определенным людям. Я к ней никакого отношения не имею. - А хотели бы? Брэн побледнел. - Простите, сэр? - Хотели бы владеть магией? - повторил Венцит. - Вам было бы приятно пользоваться этой силой самому? Брэн с трудом проглотил слюну, но нашел в себе силы ответить спокойно: - Я только человек, в нашем роду не было Дерини, и я не задумывался ни о чем таком... Хотя, будь у меня возможность, я бы ни минуты не сомневался... Ни в ад, ни в загробные муки я не верю. - Я тоже, - улыбнулся Венцит. - Допустим, я скажу вам, что в вас есть кровь Дерини и что я могу это доказать. Глаза Брэна расширились, от потрясения он потерял дар речи. События складывались так, что герцог Марлийский вот-вот мог превратиться из врага в вассала. - Вы испугались, Брэн? - продолжал Венцит тем же небрежным тоном. - У вас даже рот открылся от неожиданности. Брэн закрыл рот и выпрямился. Проглотив комок в горле, он произнес: - Я просто удивился, а не испугался, милорд. Вы... вы не шутите со мной? - Предположим, мы выясним... - начал Венцит, довольно улыбаясь: он заметил, как изменился тон Брэна. - Что, милорд? - Есть в вас кровь Дерини или нет, - закончил Венцит. - Если да, будет немного проще дать вам силы, необходимые для нашего плодотворного союза. А если нет... - А если нет? - тихо проговорил Брэн. - Думаю, говорить об этом пока не стоит! - сказал Венцит. Он подался вперед, оставаясь сидеть в кресле, и разжал кулак. В ладони лежал большой янтарь на золотой цепочке. Он был гладко отполирован и, казалось, светился изнутри. - Это ширский кристалл, или ширал, Брэн, - тихо произнес Венцит. - Ширал давно известен в оккультных кругах из-за особой чувствительности к энергии, излучаемой Дерини. Смотрите, когда я держу его в руке, он светится. Любому Дерини достаточно немного сосредоточиться, чтобы кристалл вот так ожил. - Он посмотрел на Брэна. - Снимите перчатки. Брэн мгновение колебался, затем, нервно сжав губы, стянул перчатку с правой руки. Венцит держал цепочку за самый конец, поднося кристалл к ладони Брэна; через мгновение тот почувствовал холодное прикосновение камня к коже и вздрогнул. Когда Венцит отпустил цепочку, свет в янтаре померк и пропал. Брэн с немым вопросом поднял на Венцита глаза. - Не обращайте внимания. Теперь прошу вас закрыть глаза и сосредоточиться на кристалле. Представьте себе, что тепло из вашей руки переходит в камень и, согревая его, заставляет светиться. Вообразите, как свет собирается в кристалле, как он насыщается вашей энергией. Брэн старательно делал все, что от него требовали, а Венцит внимательно следил за мертвым кристаллом, лежавшим в его ладони. Шло время, ко ничего не менялось, и Венцит уже нахмурился, как вдруг янтарь ожил, начал слабо светиться. Венцит задумчиво сжал губы и коснулся руки Брэна. Тот вздрогнул, открыл глаза и увидел, что кристалл светится. Янтарь снова исчез в ладони Венцита. - Он светился! - восхищенно прошептал Брэн. - Да. Но это еще не значит, что вы - настоящий Дерини. - Глядя Брэну в лицо, Венцит улыбнулся, понимая, что сейчас навсегда завладел этим человеком. - Не огорчайтесь. Вы можете овладеть силами Дерини во всей полноте, как это удавалось людям древности, скажем, времен Реставрации. Возможно, так оно и лучше. Вам предстоит научиться тому, что Дерини получают от рождения. Людям достаточно волевым это обычно по силам, они легко обучаются всему. - Что это значит? Венцит медленно встал, держа широкий кристалл за цепочку. - Это значит, что следующим шагом станет чтение ваших мыслей. Я должен изучить ваши возможности, чтобы понять, каким образом лучше передать вам наше могущество. Не хочу сейчас затруднять вас подробностями. Короли Гвинедда проделывают это из поколения в поколение, так что ничего опасного в этом нет. Вы можете остаться здесь на ночь? - Я не собирался, но... - Но по здравом размышлении останетесь, - окончил за него Венцит и многозначительно улыбнулся. Обойдя стол, он присел на его край, слева от Брэна. - Я отошлю назад капитана, чтобы он успокоил ваших людей. К сожалению, вы вывели из строя моих; мой зять, герцог Лионель, получил от меня силы Дерини так же, как вскоре получите вы, и если бы вы его не усыпили, я мог бы передать сообщение через него. Но теперь он будет не в себе еще несколько дней, пока не кончится действие зелья. Что ж, такова иногда цена, которую приходится платить за наше могущество, и он это знает. Сядьте удобно и расслабьтесь, пожалуйста. - Ч-что вы собираетесь делать? - растерянно прошептал Брэн, от удивления вовсе потерявший способность следить за логической нитью разговора. - Ну я же сказал вам: прочесть мысли. - Венцит повел рукой, и камень стал медленно раскачиваться перед глазами Брэна. - Так садитесь же удобнее и расслабьтесь. Если вы будете напряжены, у вас разболится голова. Не противьтесь, и нам обоим будет легче. Брэн тревожно зашевелился в кресле, как будто хотел что-то возразить. Венцит нахмурился, его лицо стало суровым; он холодно произнес: - Послушайте же, граф Марлийский! Если мы отныне союзники, не худо бы кое в чем доверять мне. Сейчас это как раз необходимо. Не заставляйте меня применить силу! Брэн глубоко вздохнул. - Простите. Что я должен делать? Заметно смягчившись, Венцит вновь стал раскачивать янтарь, другой рукой мягко толкнув голову Брэна на спинку кресла. - Расслабьтесь и доверьтесь мне. Смотрите на кристалл. Смотрите и слушайте мой голос. Смотрите, как кристалл раскачивается, туда-сюда, туда-сюда, и ваши веки становятся тяжелыми - такими тяжелыми, что вам хочется закрыть глаза. Закройте их. Вас охватывает чувство покоя, вы не можете пошевелиться. Представьте себе темную ночную комнату: темные стены, темная дверь. А теперь эта дверь приоткрылась и за ней - холодный-холодный мрак... Глаза Брэна закрылись, и Венцит опустил кристалл. Коснувшись пальцами каждого его века, он прошептал заклинание, закрепляющее транс. Он долго стоял в безмолвной тишине, наконец его глаза блеснули холодным огнем и Венцит окликнул своего подопечного: - Брэн? Глаза Брэна открылись, и он некоторое время озирался, вспоминая, что же произошло. Увидев Венцита, стоявшего все на том же месте, увидев дружелюбное выражение на его лице, он сумел спокойно оценить положение. Брэн больше не испытывал страха, глядя на Венцита; напротив, он чувствовал какую-то странную близость к этому человеку, хотя сейчас тот знал все, что можно было знать о нем, Брэне Корисе, графе Марлийском. Нет, это не было ощущение зависимости от него и не вызывало раздражения. И не то чтобы Венцит Торентский очаровал его, назвав своим союзником. Скорее это было ощущение полного взаимопонимания, какого-то удовлетворения - а он-то боялся, что, напротив, почувствует после пережитого испытания неприязнь к Венциту. В нем, Брэне Корисе, что-то изменилось, его наполняло что-то, чего он не мог назвать по имени. Он явственно ощущал прилив каких-то неведомых сил и нашел это ощущение приятным. Венцит пошевелился, и это вернуло Брэна к реальности. - Ваша реакция великолепна, - произнес колдун, дергая за бархатный шнурок колокольчика, - мы с вами хорошо сработаемся. Утром я пришлю за вами, и мы попробуем погрузиться поглубже. - Но почему не сейчас? - спросил Брэн. Он встал и, к своему удивлению, пошатнулся - ноги не держали его. - Вот поэтому, мой неопытный юный друг. Магия - вещь для непосвященных весьма утомительная, - сказал Венцит, поддерживая его. - На сегодня вам уже достаточно. Минут через десять, а может, чуть позже, вы почувствуете, что валитесь от усталости с ног. Я не хочу, чтобы Гарону пришлось на руках нести вас в постель. Брэн коснулся лба рукой. - Но я... - Довольно слов, - твердо сказал Венцит. Дверь отворилась, и вошел Гарон, но Венцит даже не взглянул в его сторону, наблюдая, как молодой граф, изо всех сил старается удержаться на ногах. - Проводите лорда Брэна в его покои и уложите в постель, Гарон, - мягко сказал Венцит. - Он очень устал после долгой дороги. Проследите, чтобы удобно устроили и его людей, а капитан пусть вернется в лагерь с донесением. - Хорошо, государь. Сюда, если позволите, милорд. Когда дверь за Гароном и Брэном закрылась, Венцит задумчиво осмотревшись, задвинул засов, вернулся к столу и неожиданно спросил, хотя рядом с ним никого не было: - Ну, Ридон, что вы думаете? Узкая панель в стене напротив отодвинулась, и оттуда появился высокий брюнет в голубом. Подойдя к столу, он оперся руками о спинку свободного кресла. Панель в стене беззвучно задвинулась. - Так что вы думаете? - переспросил Венцит, откидываясь в кресле. Ридон неопределенно пожал плечами. - Представление отменное, как всегда, что я еще могу сказать? - ответил он шутливым тоном, но в светло-серых соколиных глазах читалось то, что он не произнес вслух. Венцит понял этот взгляд. Он положил ширский кристалл на стол рядом с короной, задумчиво расправил цепочку и снова посмотрел на Ридона. - Вас что-то беспокоит в Брэне? Вы думаете, он представляет опасность для нас? Ридон пожал плечами. - Сочтите это за обычный цинизм. Не пойму. Кажется, он свой. Но вы знаете, как непредсказуемы смертные. Тот же Келсон... - Он наполовину Дерини. - И Морган тоже. И Мак-Лайн. Простите мой скептицизм, но может быть Совету Камбера следовало бы обратить на это внимание. Морган и Мак-Лайн - эти, как считается, лолукровки-Дерини - может быть, самое необъяснимое явление во всех одиннадцати королевствах. Они проделывают такие вещи, которых не должны бы уметь. И вы об этом, как я знаю, наслышаны. - Он опустился в кресло и, взяв нетронутый Брэном бокал даржа, осушил его одним глотком. Венцит неодобрительно усмехнулся. Ридона, владетеля Восточной Марки, нельзя было назвать красивым. Шрам от сабельного удара, что тянулся от переносицы к правому уголку рта, обезображивал его лицо. Но, несмотря на это, он обладал впечатляющей внешностью. Темные густые волосы, седые на висках, и усы цвета соли с перцем обрамляли его удлиненное лицо; бородка скру