пурпурную мантию и плащ, он еще раз посмотрел Моргану в
глаза, на этот раз спокойно и сухо, как будто ничего не произошло.
     - Ну пойдемте?  - непринужденно спросил он, подходя к двери и отодвигая
засов.
     Морган  растерянно  кивнул и  поднялся. Дункан и Кардиель, ни слова  не
говоря, последовали за ним к двери.
     -  А  теперь  можете  рассказать  нам на  ходу, что случилось в  соборе
сегодня ночью,  - предложил  Арилан,  простирая  руки  и  заключая  обоих  в
дружеские объятия. -  Ко всему прочему, я думаю, мы все  нуждаемся в отдыхе.
На рассвете нам нужно выезжать, если мы не хотим заставить Келсона ждать.

     Через  два дня оба мятежных епископа засвидетельствовали свое  почтение
Келсону  в  Дол  Шайе. Король  тоже  получил  формальное  отпущение  грехов,
освобождающее  его  от  тени, павшей  на  него из-за отлучения и обвинения в
ереси.
     Еще через два дня они уже были у ворот Корота.
     Как это ни удивительно, но Келсон, кажется, довольно спокойно воспринял
известие о  том,  что  Арилан тоже  Дерини. И  он был  уверен с  того самого
момента,  как  встретился  с  Морганом, Дунканом  и обоими  епископами,  что
произошли какие-то важные перемены.  Кроме Кардиеля,  никто из  епископов не
знал  об Арилане  то, что  было известно  ему,  и тем не менее,  они  словно
почувствовали исходящую от него силу  и  поняли,  что с ним нужно считаться,
почти как с самим Кардиелем.
     Келсон, вполне владевший искусством различать тонкие оттенки в речи и в
движениях,   заметил  тоже,   что  Морган  и  Дункан  воспринимают   Арилана
по-другому,  и этого  он, несмотря на длительное общение с обоими, объяснить
для себя не смог. Но вскоре Арилан открылся Келсону в том, что он Дерини, но
так,  как будто  это было всем  давно  известно,  и Келсон  принял сообщение
весьма спокойно.
     К  полудню  следующего  дня, когда королевская  армия подошла  к Короту
настолько близко,  что были видны  его стены,  вели ее уже четверо Дерини, а
это - немалая сила. Келсон  был спокоен  и  собран,  когда, натянув поводья,
остановил  коня на вершине холма, наблюдая, как  его армия  занимает позиции
вокруг захваченной врагами столицы Моргана.
     Передовые  отряды  спугнули по дороге  несколько банд  одетых  в  серое
мятежников, так  что когда  войско  подошло  к Короту, там уже  знали о  его
приближении.
     Долина, простирающаяся перед Коротом, была пуста и безлюдна; полуденный
ветерок  колыхал травы,  гнал мягкие  волны  этого бледно-зеленого  моря.  А
вдалеке открывалась даль  настоящего океана - серебристо-зеленая, подернутая
дымкой послеполуденного солнца. В воздухе  стоял острый запах соли и гниющих
водорослей, смешивающийся с вонью мусорных куч под стенами замка.
     Келсон  долго и  пристально  осматривал  глухие  стены замка, пустынную
равнину, песчаные дюны. Дюны оживали на глазах  - его отряды подходили  один
за  другим.  Далеко на  северо-западе  виднелись  фиолетовые знамена  пехоты
Кардиеля. Сначала показались боевые знамена, потом -  длинные копья, а затем
из-за холма вышли и пешие солдаты с высокими щитами в форме ромбов.
     Ближе к  левому  флангу знаменитые халдейнские  лучники  принца  Нигеля
заняли  удобную  позицию  на вершинах  песчаных дюн.  Полковые  барабанщики,
великолепные в ярких одеждах жителей долины, в зеленую и фиолетовую полоску,
выбивали быструю витиеватую  походную  дробь,  высоко  поднимая над  головой
палочки и выкрикивая что-то. Каждого стрелка сопровождал пеший воин с копьем
и щитом,  в задачу  которого входило  защищать  лучника  от  града вражеских
стрел.  На   боевых  шлемах   стрелков   сияли  золотисто-фиолетовые  значки
Халдейнского корпуса лучников.
     За спиной у Келсона ждал своего часа цвет Гвинеддской конницы: рыцари и
кавалеры, пажи и оруженосцы. Знамена лордов Хортнеса  и Вариана, Линдестарка
и Рорау, Бетенара  и  Пелагога развевались над головами королевских рыцарей.
Это  были вожди известнейших родов Гвинедда, потомки семей, верных короне на
протяжении  всей  славной  его истории,  с самого возникновения  одиннадцати
королевств.  Справа  было  видно  знамя  с грифоном -  там  Морган  обсуждал
какие-то стратегические детали со  своими  офицерами. Вот подоспел и Дункан.
Кавалер нес за ним знамя Мак-Лайнов:  спящий лев и роза.  На  нем были и три
красных стрелки, говорившие о том, что Дункан стал еще и наследником Кассана
и  Кирни  после смерти  старшего брата Кевина.  На  Дункане,  подъехавшем  к
Келсону,  было  военное  снаряжение,  и  только серебряный наперсный  крест,
выделявшийся на фоне пледа цветов рода Мак-Лайнов и боевых доспехов, выдавал
в  нем  священнослужителя. Он  приветливо  кивнул Келсону  и,  повернувшись,
увидел Моргана, спешащего к ним.  Знамя с грифоном  присоединилось к  льву и
розе, к Гвинеддскому льву и епископским  знаменам Ремута и Дхассы.  Вскоре к
ним присоединилось знамя Нигеля со львом в полумесяце.
     - Ну что вы  скажете, Морган? - спросил  Келсон,  сняв шлем и взъерошив
влажные  иссиня-черные волосы рукой в  перчатке. - Вы  лучше нас знаете мощь
вашей собственной твердыни - можно ее взять?
     Морган вздохнул и ссутулился, скрестив руки на тисненой луке седла.
     - Мне  ненавистна сама мысль о  том, что  мы  будем брать  Корот силой,
государь.  Конечно,  любая стена рухнет, дайте  только  срок  и  необходимые
орудия. Но я бы предпочел,  чтобы мой город не пострадал,  хотя сознаю,  что
это, наверное, невозможно. У нас нет времени.
     Арилан многозначительно взглянул на заходящее солнце, чуть видное уже в
сгущающемся  тумане, и повернулся к  Келсону. От его движения скрипнула кожа
седла, и епископская риза  ярко вспыхнула в меркнущем солнечном свете. Они с
Кардиелем оба были вооружены и  одеты в кольчуги под епископскими мантиями -
оба  были готовы к праведному  бою за Воинство  Христово. Его проницательные
глаза встретились с глазами Келсона.
     - Государь,  уже  темнеет. Если вы не  хотите начать ночной  штурм,  то
пора, пожалуй, разбивать лагерь.
     - Да, вы правы.  Слишком  поздно,  остановимся здесь,  - Келсон отогнал
муху  от  уха своего коня.  - Честно  говоря, я  хотел  бы  еще  вступить  в
переговоры с епископами. Есть небольшая, хотя и призрачная, надежда,  что мы
придем к соглашению, не обнажая мечей.
     - Надежда сия невелика,  мой принц,  -  возразил Дункан.  -  Во  всяком
случае, Варину нам сказать нечего. Вряд ли нам удастся его переубедить.
     -  Я  знаю,  -  нахмурился  Келсон.  -  Но  мы в  любом  случае  должны
попробовать. Кардиель, попросите остальных епископов, чтобы они следовали за
нами в первых рядах.  А вас, Морган, и вас,  отец Дункан, я прошу оповестить
всех,  что  мы разбиваем здесь  лагерь  на  ночь.  И пусть выставят часовых.
Неизвестно, что дадут нам переговоры, а я не хочу, чтобы ночью нас тревожили
вылазки мятежников.
     - Да, мой принц.

     С высокого крепостного вала  за  движением королевской  армии наблюдали
другие глаза. Варин де Грей и несколько его лейтенантов обозревали  равнину,
укрывшись за зубцами замковой стены недалеко от решетки крепостных ворот. От
глаз Варина  де Грея не  ускользнули знамена знатных лордов,  собравшихся  в
долине,  и он про себя  подсчитывал силы противника, разбивающего лагерь под
стенами замка.
     Внешне этот невысокий человек с  коротко подстриженными волосами не был
похож на предводителя мятежников, поставившего на колени половину Корота. На
нем  были  серые куртка и шапка, серым  был и его  плащ, которым  он  плотно
укутал свои  узкие плечи.  Только черный  сокол на  белом  фоне  -  эмблема,
нашитая на  его кожаную  куртку, -  нарушал  однообразие  этого  сумеречного
ровного серого цвета. Сталь  поблескивала на его шее и запястьях, прикрывала
икры ног,  но  и  она была тусклая, неяркая.  Только  глаза  выдавали  в нем
необыкновенного человека, человека, которого знали как лорда Варина, - глаза
фанатика, пророка и, как говорили, святого.
     Взгляд Варина, по  словам его  сподвижников, насквозь пронизывал  душу.
Вдобавок Варин де Грей мог исцелять, как древние праведники и святые.
     Он пришел с Севера, этот человек,  суливший скорый конец племени Дерини
и призывавший к  священной  войне, которая избавит  наконец  людей  от этого
проклятия - Дерини.
     И еще говорили, что Варин послан Богом - во всяком случае, сам он верил
в это, принимая свое предводительство как божественный дар, что само по себе
вызывало в простонародье благоговейный трепет.
     Даже епископы Гвинеддской Курии склонились  на  его  сторону;  впрочем,
архиепископ Лорис, примас  Гвинедда,  и сам был принципиальным  врагом  всех
Дерини.
     И  теперь вооруженные мятежники и войско Курии плечом к плечу стояли за
стенами Корота, готовые вести бой против законного владельца города и своего
короля. Замок  удалось занять  благодаря измене нескольких ключников. Гордый
Корот был взят без потерь  и разрушений.  Самых верных приверженцев  Моргана
бросили  в темницу глубоко под главной  башней: они не остались без ухода  и
пищи, но тем не менее были пленниками  религиозных фанатиков, захвативших их
при взятии города.
     Обаяние  Варина  покорило даже  многих  жителей  Корота,  пересилив  их
извечную преданность королю и своему герцогу. И вот, стоя на стене крепости,
Варин  наблюдал, как армия Келсона располагается  лагерем совсем неподалеку.
Один из его помощников прочистил горло:
     - Немалое войско, лорд. Выдержат ли стены?
     Варин кивнул.
     -  Думаю - да, Майкл. По крайней мере, некоторое время.  Этот Морган, я
полагаю,  не дурак и, когда укреплял стены своей крепости, предусмотрел осе.
Да вот сможет ли он разрушить собственные укрепления?
     - Как  знать, лорд, - покачал  головой  второй человек, стоящий рядом -
Пол де Гендас.  - Вы  же знаете этого Моргана.  Вспомните,  что он  сделал в
гробнице  Святого Торина, хотя  вроде бы  не владел тогда своим могуществом.
Теперь же с  ним не один Дерини - и Мак-Лайн, и король, и  его дядя. Все эти
Халдейны не внушают доверия, лорд.
     - Не тревожься, - спокойно ответил Варин, - у меня есть причины верить,
что даже  могущество Дерини  не может разрушить  эти  стены.  А  кстати, где
архиепископы? Они-то знают, что здесь происходит?
     -  Они  идут  сюда,  лорд,  - кивнув,  произнес  третий  собеседник.  -
Архиепископ Валоретский  не ест,  не пьет с тех пор, как узнал о приближении
королевской армии.
     - Это не страшно, - пробормотал Варин, изобразив при этом самую кроткую
улыбку, - обычно-то у милорда архиепископа хороший аппетит. К счастью, он не
боится  лицом  к лицу  встретиться с Морганом.  Он будет нашим самым грозным
оратором, вдохновляющим людей на святую битву.
     Вокруг  него, вдоль  зубчатой стены, занимали боевые позиции  лучники и
копьеносцы. Огромные кучи камней были приготовлены заранее. Возле них стояли
дюжие парни в  мокрых от пота куртках,  готовые обрушить это страшное оружие
на  атакующих. Варин повернулся  и окинул взглядом башни за спиной. На самой
высокой развевались знамена архиепископов.  Его  собственное знамя с соколом
свежий морской ветер колыхал на башне пониже. Знамена девяти епископов и тех
знатных лордов, что присоединились к борьбе за святое дело, плескались вдоль
всей стены.
     Варин снова  перевел  взгляд  на простирающуюся  перед  ним  равнину  и
отметил, что вражеские вожди собрались на вершине холма,  а рядом с  королем
стоит всадник в белом.
     В эту минуту к  Варину подошли архиепископы Лорис, Карриган и несколько
епископов.  На Лорисе  была простая будничная мантия темно-пурпурного цвета.
Он кутался в плащ из такой же ткани, спасаясь от промозглого морского ветра.
Его белые длинные волосы, выбившиеся из-под камилавки, были похожи на ореол.
Варин только  подивился,  как шапочка  держится  у него  на голове  на таком
ветру.  Единственными  украшениями  архиепископа  были  серебряный наперсный
крест  и  перстень.  Лицо  его  было  бледным  и  неподвижным.  Карриган же,
напротив, впервые за последние три месяца надел торжественное облачение. Его
бледные, подозрительные  глаза  беспокойно  перебегали с Лориса и  Варина на
равнину и обратно.
     Люди Варина в  пояс поклонились  подошедшим прелатам. Варин  приветливо
склонил голову. Лорис коротко кивнул и подошел ближе к внешней стена.
     -  Я уже направлялся сюда,  когда явился ваш  посыльный, -  сказал  он,
оглядывая армию, окружающую  крепость с трех  сторон. - Как  вы думаете, они
двинутся прямо сейчас?
     -   Кажется,  они   готовятся  к  переговорам,   ваше   преосвященство.
Сомневаюсь, что  они  начнут  атаку на  ночь  глядя.  Смотрите, вон  там,  в
малиновом, Келсон, а рядом - кто-то в белом. А вот епископы Кардиель, Арилан
и другие, те, что с ними, и принц Нигель там же. И конечно же этот Морган со
священником Мак-Лайном. Очевидно, они как-то убедили  этих епископов в своей
невиновности, раз на них обычные боевые доспехи.
     - Убедили  в невиновности, - фыркнул Лорис. - Видит Бог,  не нам с вами
говорить об их "невиновности", Варин. Вы же были в гробнице Святого Торина!
     -  Да, я там был, милорд, - мягко  произнес Варин, - но теперь мы наяву
видим,  как эти "невиновные" разбивают лагерь перед нами  и,  кажется, хотят
вступить в переговоры. Как по-вашему, это возможно?
     Лорис   склонился,   опершись   о  парапет,   чтобы   лучше  разглядеть
приближающуюся  группу,  затем  снова обернулся  к  Варину. В это  время  от
основной  группы   отделилось  несколько  всадников,   и   они   неторопливо
направились  к стенам  осажденного  города.  Один  из них  размахивал  белым
флагом.
     - Ну хорошо. Послушаем,  что  они скажут. Дайте вашим людям знак, чтобы
они не стреляли.
     Пока  Лорис  говорил,  всадник  в  белом   вырвался  вперед  и   теперь
приближался  по  извилистой  тропе,  ведущей  к  воротам  замка.  Он  был  с
непокрытой  головой и, судя по всему, безоружен. Знамя из белого шелка в его
руках поблескивало  в  лучах  заходящего  солнца  золотом  и серебром. Варин
поднес к глазам подзорную трубу и разглядел герб на  плаще у всадника - судя
по  всему, это  был Конал, старший сын  принца Нигеля.  Варин  оторвался  от
подзорной трубы  и стал рассматривать  юношу,  который, натянув поводья, уже
остановился ярдах  в пятидесяти  от  стены.  Он приблизился еще немного, уже
шагом, и остановился на этот раз в двадцати ярдах от стены. Варин видел, как
он посматривает вверх, выискивая глазами кого-нибудь чином повыше.
     - Я принес  послание для архиепископа Лориса и  человека по имени Варин
де  Грей! - Всадник  вызывающе  вскинул голову,  обращаясь  к группе  людей,
стоящих вдоль стены.
     Лорис выпрямился  и сделал шаг вперед.  Рядом с ним встал  Варин. Конал
увидел их и подъехал к  валу еще  ближе. Даже Варин, наблюдая, как  легко он
управляет конем, признал в нем прекрасного наездника.
     - Милорд архиепископ? - обратился юноша,  и его ломающийся голос звенел
от напряжения.
     - Я - архиепископ  Лорис, а Варин де  Грей стоит рядом со мной.  Что вы
хотите нам передать?
     Юноша поклонился и, подняв голову, снова взглянул на них обоих.
     - Король поручил мне сообщить вам, что он желает вступить в переговоры.
Он просит,  чтобы  в  ознаменование перемирия  было поднято вот это  знамя и
чтобы  несколько его приближенных смогли подойти на  расстояние, позволяющее
вести переговоры. Удовлетворите ли вы эту просьбу?
     Лорис бросил многозначительный взгляд на Варина.
     - Я ее удовлетворю,  как полагается, -  ответил он.  -  Но  передай его
величеству,  что  пока  он  не  достигнет  примирения  с  Церковью,  которой
присягал, и не предаст нашему  суду двух Дерини,  которых укрывает, говорить
нам не о чем. Мы твердо настаиваем и будем настаивать на этом.
     - Я передам ему все, милорд, - поклонился юноша.
     С этими словами он повернул коня и  галопом помчался назад, белое знамя
развевалось за ним  на ветру. Варин и  Лорис  видели,  как он приблизился  к
фигуре в малиновом плаще, стоящей среди других полководцев. Лорис сжал  руку
в кулак и слегка ударил по зубцу каменной стены.
     - Не нравится мне это, Варин, - пробормотал он, - совсем не нравится. Я
бы на вашем месте послал лазутчиков проверить, что они  затевают. Боюсь, что
нашему королю доверять больше нельзя.

     Келсон  тоже  неотрывно  смотрел  на  две фигуры, стоящие на крепостной
стене:  одну  - в  епископском пурпурном одеянии,  другую  - в повстанческом
сером. Затем  он водворил  на место  свой  шлем, украшенный  короной,  и дал
знаменосцу-парламентеру  знак  двигаться.  Когда  юноша, бывший лишь  на год
моложе Келсона,  отъехал, король  тронул  коня  шпорами  и двинулся  следом,
сопровождаемый Морганом и епископом Кардиелем. Знаменосец, держа над головой
королевское  знамя,  скакал  впереди  всех.  Два  величественных  оруженосца
замыкали процессию. Лучи заходящего  солнца играли на золотых зубцах короны,
венчающей  боевой  шлем  Келсона,  на  шлеме  Моргана,  украшенном  зелеными
перьями, и на скромной митре Кардиеля.
     Келсон взглянул вверх,  на Гвинеддского Золотого льва  на  знамени,  и,
опустив  глаза,  увидел  такого  же льва  в  ажурном  узоре,  украшающем его
малиновый  плащ.  На  Моргане был изумрудно-зеленый  плащ  поверх кольчуги и
кожаной куртки. Кардиель, ехавший  по правую руку от  короля,  держал вместо
пики  епископское  распятие. Конал  -  кузен короля - по-прежнему  ехал чуть
впереди, с гордостью неся белое знамя парламентера.
     Когда  они  приблизились к стене, у которой раньше  уже побывал  Конал,
Келсон поднял глаза и встретил взгляд Лориса, который давно уже не спускал с
него глаз. Еще через мгновение, ощутив на себе взгляд Варина, молодой король
судорожно вздохнул.
     Подоспевшие знаменосцы  с  белым и малиновым знаменами  встали  по  обе
стороны  рядом с ним, как почетный караул. Множество глаз  уставились на них
из бойниц.
     Успокоив  дыхание  и  стараясь держаться как подобает, король  Гвинедда
обратил свой взор на духовного владыку Гвинедда и заговорил:
     - Приветствую  вас, архиепископ Лорис. Благодарю вас за то, что вы дали
согласие на переговоры.
     Лорис слегка наклонил голову.
     - Когда  король приходит  с чистосердечным  раскаянием, какой священник
может ему отказать?
     -  Раскаяние,  архиепископ?  -  Келсон  оглянулся на  Кардиеля и  снова
посмотрел на Лориса. - Впрочем, не будем спорить о словах. Я  принял решение
прекратить наши с вами  разногласия и вместе подумать о судьбе Гвинедда. Эти
распри между  нами должны прекратиться, и немедленно, поскольку нам угрожает
опасность, надвигающаяся с севера.
     Лорис скрестил руки на груди и еще выше задрал подбородок.
     -  Я  от  всей  души  желаю  примириться  с  вами,  государь,  если  вы
соблаговолите объяснить, почему вы общаетесь с еретиками и изменниками.  Или
вы забыли,  что привело нас сюда? Те, кто сейчас  рядом с вами,  понимают, о
чем я говорю.
     Кардиель откашлялся, тронул поводья, подвигаясь на шаг вперед.
     - Милорд, я  и мои  братья во  Христе признали, что герцог Аларик и его
кузен  Мак-Лайн искренне раскаялись и возвратились  в лоно Церкви. Тем самым
между нами установлен мир.
     - Это  абсурд, - возразил Лорис. -  Морган и Мак-Лайн  были отлучены на
законных основаниях Гвинеддской Курией. Даже сами  они это признают. И вы со
всеми  взбунтовавшимися   епископами  присутствовали   на  заседании.  -  Он
уничтожающе посмотрел на остальных епископов и сделал презрительный  жест  в
их  сторону. - Как  вы  можете  волей  семерых отменить решение Курии?  Я  и
слышать об этом не хочу.
     - Нас восемь, а  не  семь, милорд. И мы выяснили,  что Курия  допустила
ошибку.  А потому герцог Корвинский и отец Мак-Лайн вновь удостоились  нашей
благосклонности так же, как и его  величество, н все  его верные сторонники,
несправедливо осужденные нами.
     Лорис отвернулся в досаде.
     - Это же нелепо! Вы не можете изменить решения Курии. Да я даже слушать
вас не желаю. Вы с ума сошли!
     - Тогда, архиепископ, выслушайте  своего  короля,  - промолвил  Келсон,
гневно сузив глаза  и  всматриваясь  в Лориса.  -  У  меня  тоже  есть к вам
вопросы,  а  именно:  о  вашем сподвижнике  и  союзнике  Варине.  Банды  его
головорезов  уже  полгода  мародерствуют  по  всему  Корвину,  убивая   моих
подданных, сжигая поля и призывая к мятежу против меня.
     - Не против вас, - поправил вдруг Варин, - а против Дерини.
     -  А  разве я не  Дерини наполовину?  -  спросил Келсон.  -  И если  вы
выступаете против них, то не значит ли это, что и против меня?
     Варин уставился на Келсона холодными серыми глазами.
     -  Очень жаль, государь, что и в ваших жилах течет кровь Дерини, однако
мы предпочитаем не  помнить об этом, поскольку вы - наш  законный король. Мы
поднялись против истинных Дерини,  вроде тех, что стоят теперь рядом с вами.
Не годится вам быть в такой компании, государь.
     - Да как вы смеете  делать выговор вашему королю? - оборвал его Келсон.
- У меня нет времени, Варин, вступать с вами в спор. Венцит Торентский стоит
у наших  границ,  готовясь к  вторжению,  и вот он  действительно злодей,  и
неважно,  Дерини   он  или   нет.   Гражданская  же  воина,   которую  вы  с
архиепископами развязали, идет ему только на пользу.
     Лорис сердито покачал головой, горделиво выпрямившись.
     - Не пугайте нас Венцитом Торентским, государь. Речь идет не о Венците.
Ничто не может противостоять Воле Божьей, даже воля короля.
     - Однако вы должны выслушать  мою волю, - спокойно сказал Келсон. - Как
вы отметили,  я пока  законный король  Гвинедда. Вы же  сами и помазали меня
елеем на царство, и ни один человек не в силах изменить этого.
     Посему,  пользуясь  властью,   пожалованной   мне   Богом   через  ваше
посредство, я приказываю  вам сложить оружие и передать город его  законному
правителю. Позже, если  у нас  будет время, мы  обсудим  наши разногласия  в
вопросе о Дерини.
     Гул несогласия раздался за спиной Лориса, и прелат покачал головой.
     - Я признаю  вашу власть, государь, но,  к сожалению, не могу выполнить
ваш приказ. Я  не могу сдать этот город. Более того,  я настоятельно советую
вам  и  вашим  приближенным отступить  отсюда,  чтобы мои  люди в  гневе  не
навлекли на  всех нас позор цареубийства. С меня довольно того, что на  моей
совести  лежит неповиновение вам, не хватало еще, чтобы на моей совести была
кровь короля.
     Келсон секунд десять молча  глядел  на архиепископа, от гнева лишившись
дара  речи. Затем он резко развернул коня и  галопом помчался к лагерю.  Его
соратники  последовали  за ним, время от времени  посматривая  назад,  чтобы
прикрыть короля,  если вдруг какой-нибудь фанатик в самом деле  схватится за
оружие.
     Удалившись на достаточно  безопасное расстояние, Келсон остановился  и,
взяв  себя  в  руки,  заговорил. Он,  казалось,  не  замечал, что  остальные
военачальники столпились вокруг него, чтобы узнать, что случилось.
     - Ну так что, Морган? Что я должен был сказать этому наглому попу? - Он
сорвал с головы шлем и бросил его застывшему  в ожидании  оруженосцу.  - Так
говорите же, Поборник королевского престола! Что я должен был сказать? Какая
наглость, этот человек мне угрожал!
     - Успокойтесь, мой принц, - прошептал Морган.
     Конь  Келсона заржал и взвился на дыбы, чувствуя гнев хозяина, и Морган
взялся за поводья, чтобы  успокоить  его.  -  Милорды, прошу, простите  нас.
Никаких причин для беспокойства нет. Нигель, не  могли бы  вы проследить  за
устройством  лагеря,  и  вы, милорды епископы,  тоже.  А вы,  Дункан, и  вы,
Арилан, и  Кардиель, пожалуйста, останьтесь с нами. Его величество нуждается
в ваших советах.
     -  Я не ребенок, Морган,  -  пробормотал  Келсон.  Он  вырвал у Моргана
поводья, зло взглянув на него.  - Буду благодарен, если хотя бы вы не будете
мне угрожать.
     - Но  мой  сеньор,  я  уверен,  не  откажется  выслушать  своих  верных
советников, - продолжал Морган, оттесняя своим конем  короля и  уводя его от
офицеров к  королевскому шатру. -  Дункан, вам, конечно, известна планировка
Коротского замка?
     -  Разумеется,  -  подтвердил  Дункан, сознавая,  что  Морган  пытается
отвлечь всеобщее внимание от Келсона. - Мой принц, у Аларика,  я уверен, уже
есть план.
     Келсон, не сопротивляясь больше, позволил увести себя к  шатру, который
только что поставили солдаты. По дороге он снова взглянул на Моргана, уже не
так сердито.
     - Извините, я не хотел устраивать сцен, - тихо сказал он, -  этот Лорис
меня просто взбесил. Так у вас действительно есть план?
     Морган кивнул, чуть заметно улыбнувшись.
     - Есть. - Он окинул окрестности таинственным взглядом, затем соскочил с
коня  и сделал знак остальным последовать  его  примеру. Когда все  вошли  в
королевский  шатер,  он жестом пригласил их садиться  и  встал  перед  ними,
положив руки на пояс.
     -  До  наступления темноты мы  ничего делать  не можем, зато у нас есть
время подготовиться. Пока не стемнело, слушайте, что я придумал...

        ГЛАВА XIV

     <b>"Вот  отрок,  которого  я держу  за руку, избранный  мной,  к  которому
благоволит душа моя"<sup>[14]</sup>.</b>
     Той ночью тысячи огней горели на продуваемой всеми ветрами равнине близ
Корота,  словно тысячи глаз взирали на  осажденный город.  Возле королевской
палатки  ждали  специально  приготовленные  кони,  их  копыта и  сбруя  были
обмотаны тряпками, чтобы при  движении в  темноте их не было ни  слышно,  ни
видно.  Копал,  сын Нигеля,  присматривал  за  лошадьми,  ему же  предстояло
привести их обратно  из опасного путешествия.  Закутавшись в черный плащ, он
ковырял песок носком сапога, когда отдернулся полог палатки. На пороге стоял
его отец;  Конал  сделал шаг вперед  и увидел выходящих из  палатки Моргана,
Дункана, короля и, наконец, двух епископов.
     - Вы  поняли  мои указания на  случай  нашей неудачи,  дядя?  - спросил
король.
     - Понял, - кивнул Нигель.
     - А вы, епископ Арилан? - Молодой  король оглянулся. - Я знаю, что могу
на вас рассчитывать.
     -  Едва ли  в  моей помощи возникнет необходимость, государь, -  сказал
епископ, улыбнувшись. - Ваш план,  кажется,  удачен. Впрочем, в случае нужды
вы знаете, как со мной связаться.
     - Помолимся, чтобы такой необходимости не возникло, - сказал Келсон. Он
опустился на одно колено, то  же сделали  и  Морган  с Дунканом. Конал, чуть
замешкавшись, присоединился к ним, и Кардиель склонил голову.
     - Да будет с вами Господь,  мой принц, - прошептал Арилан, благословляя
их.
     Получив благословение, все четверо встали с  колен и, вскочив на коней,
поехали в гору - впереди Морган, за  ним Дункан. Арилан подошел к Кардиелю и
коснулся поводьев, попросив того наклониться.
     - Сохрани вас Господь, друг мой, - тихо сказал он. - Я с ужасом думаю о
том, что  с  вами  может что-то случиться. Слишком  много нам  предстоит еще
сделать вдвоем.
     Кардиель молча кивнул. Арилан улыбнулся.
     - Вы знаете, что едете вместо меня?
     -  Я понял, что  вы должны, если возникнет необходимость, помочь принцу
Нигелю.  Кто-то  должен  быть  с ним, если. Боже сохрани, что-то  случится с
Келсоном.
     Арилан улыбнулся и склонил голову.
     - Причина отчасти в этом. Ну а кроме того, вы не обратили внимание, что
из всех четверых вы один - не Дерини?
     Кардиель бросил мгновенный взгляд на собрата и опустил глаза.
     -  Я решил,  это потому, что я в своем роде глава мятежных епископов  и
другие прислушиваются ко мне. А есть и другие причины?
     Арилан ободряюще коснулся руки друга.
     -  Конечно.  Но ни у кого нет  дурных намерений, уверяю  вас. Я  просто
полагаю,  что  у вас будет  возможность  наблюдать  несколько очень  хороших
магов-Дерини  в  действии.  И  надеюсь, вы наконец  убедитесь  в том,  что я
говорил  вам о  Дерини, убедитесь на собственном опыте,  увидите все  своими
глазами и  поверите  всем сердцем в  то, во  что уже поверил  ваш  разум.  -
Кардиель поднял глаза и улыбнулся.
     - Спасибо, Денис. Я... я постараюсь, постараюсь...
     - О большем и не прошу, - кивнул Арилан.
     Кардиель повернул коня  и  последовал за  другими.  Вскоре он  исчез  в
густом ночном мраке; Арилан,  по-прежнему  улыбаясь, вернулся к  Нигелю, все
еще ожидавшему его у входа в королевскую палатку.
     Через  полчаса, а может быть, через час,  пять всадников достигли бухты
на юго-западе от Коротского замка и спешились.
     Сперва  они  ехали на  запад, потом повернули на юг  и некоторое  время
двигались вдоль каменистого морского  берега. Сейчас, примерно в полумиле от
передовых  городских укреплений, Морган остановился и,  держа поводья своего
коня, молча  наслаждался тихой  лунной ночью,  пока  не  подъехали остальные
четыре всадника.  Когда  все были  в сборе,  Морган связал коней в цепочку и
поводья первой лошади передал 1оному Коналу.
     - Смотрите, Конал, - прошептал он.  -  Не  сворачивайте с пути, пока не
доберетесь до того места, где свернули мы. Я не  хочу, чтобы вас  обнаружили
патрули мятежников.
     - Я буду осторожен, ваша светлость.
     - Что  ж,  тогда с  Богом, -  прошептал Морган, дружески  пожимая  руку
мальчика и отступая в сторону. - Дункан, милорды, идемте.
     Когда Конал повернул коня и поехал по берегу обратно,  Морган подошел к
каменной  гряде  у  самой  линии  прилива и  начал карабкаться вверх,  ловко
пробираясь между камнями.  Спутники безмолвно ждали,  закутавшись  в  темные
плащи, когда Морган взмахом руки даст им сигнал следовать за собой.
     Взобравшись наверх, они оказались у входа в узкую расщелину; подступы к
гряде со стороны дюн поросли густым кустарником, так что  здесь их  не могли
обнаружить.  Морган на  мгновение исчез из глаз.  Трое  остальных -  Дункан,
Келсон и  Кардиель -  переглянулись,  потом посмотрели вниз,  и вдруг Дункан
вздрогнул от неожиданности, обнаружив  лицо  Моргана  в нескольких дюймах от
своего.
     - Господи, ну и напугал ты меня! - воскликнул Дункан, сглотнув слюну. -
Мы не видели, где ты, такая тьма.
     Морган усмехнулся, и его белые зубы блеснули в лунном свете.
     - Идите за мной, здесь небольшая яма, глубиной примерно в ярд.  Сначала
вы, Келсон.
     - Я?
     - Скорее. Скорее. Дункан, помоги ему. Здесь не так глубоко.
     Когда Келсон спустился  в расщелину, Морган уже снова исчез, и  Дункану
пришлось  помогать молодому человеку, лицо которого в лунном  свете казалось
совсем белым, он никак не решался прыгнуть в темноту. Потом внизу раздалось:
"Ox!"  - и через  мгновение Дункан  увидел лицо  Келсона  там  же,  где  так
неожиданно увидел Моргана чуть раньше. С улыбкой  Дункан  пригласил Кардиеля
следовать за ним,  и вскоре все  четверо стояли почти в полном мраке. Морган
дал возможность их глазам привыкнуть к темноте и начал медленно продвигаться
вперед, в еще более глубокую тьму. Вернувшись, он подозвал к себе товарищей.
     -  Итак, все в порядке, я еще не все забыл. Пока не  минуем одного  или
двух  поворотов, огонь зажигать не будем - мало ли кто несет службу наверху.
Поэтому, пока пойдем в темноте, держитесь друг за друга.  Несколько десятков
ярдов пройдем на ощупь.
     Все четверо выстроились один за другим: Морган  впереди, за ним Келсон,
Кардиель  и  Дункан.  Когда  Морган ступил  во  тьму, Келсон, последний  раз
оглянувшись на смутный лунный серп, последовал за ним.
     Им  показалось,  что  прошли  годы, на  самом же деле - всего несколько
минут.   Наконец   Морган   остановился.   Темнота   теперь   была   полной,
беспросветной.
     - Все в порядке? - спросил Морган.
     Раздался утвердительный шепот.  Морган, опустив  руку Келсона, отступил
на шаг, и внезапно всю его фигуру охватило сияние. Келсон  услышал учащенное
дыхание Кардиеля,  и  тут  Морган повернулся  к  ним  лицом;  свет  испускал
кристалл, лежащий у него на ладони.
     - Спокойно, епископ, - прошептал Морган,  вытягивая руку в его сторону.
- Это только свет, в нем нет ни  добра, ни зла. Вот, смотрите, прикоснитесь.
Он холоден, и, в сущности, здесь нет особого волшебства.
     Кардиель не спускал глаз с лица Моргана, и только когда молодой генерал
шагнул  к  нему,  епископ перевел взгляд на  светящийся шар.  Свечение  было
холодновато-зеленым и походило на то, которое окружало Арилана в ночь, когда
он признался в том, что он Дерини.
     Наконец  Кардиель  протянул  руку.  Он  не  почувствовал ничего,  кроме
приятного холодка  в ладони. Коснувшись руки Моргана, епископ заставил  себя
улыбнуться.
     - Простите мое небольшое замешательство, но...
     - Конечно, - улыбнулся Морган. -  Идемте. Теперь недалеко. И у нас есть
свет.
     И  действительно до конца туннеля  было недалеко, однако выход оказался
заваленным камнями, а сразу за ними  они увидели настоящее подземное озеро -
этого Морган, похоже, никак не ожидал. Он подозвал  Дункана и Келсона, и они
втроем,  направив  руки на завал  и  закрыв  глаза,  сосредоточились,  чтобы
расширить проход с помощью магии. Но дальше пути не было.
     Морган, постояв в задумчивости над водой, стал снимать плащ и перчатки.
     - Что вы делаете?  - спросил Кардиель. Этот  вопрос  оторвал  Келсона к
Дункана от  поисков выхода, и они тоже  уставились на  Моргана, снявшего уже
кольчугу  и куртку и оставшегося лишь в льняной рубахе, перетянутой  поясом,
на котором остался кинжал.
     - Думаю, путь где-то там, - сказал Морган, входя Б воду. - Я сейчас.
     Он  сделал глубокий  вдох  и по-лягушачьи нырнул.  Все  трое с тревогой
ждали;  наконец  в нескольких  ярдах от  них раздалось бульканье  и из  воды
появилась золотистая голова Моргана. Откинув  закрывшие глаза  мокрые пряди,
он подплыл к ним.
     -  Я нашел проход, -  сказал он, вытряхивая воду из ушей. - Он всего  в
три фута длиной, но на глубине по меньшей мере шести или семи футов. Епископ
Кардиель, вы умеете плавать?
     - Вообще - умею... Но я никогда...
     -  Тогда  все  в порядке,  -  усмехнулся Морган. -  Келсон, может быть,
вперед? Тут темно, но расстояние-то небольшое. А там вы магией вызовете свет
и вернетесь, чтобы помочь Кардиелю. Я пока вместе с ним подожду здесь.
     Келсон кивнул.
     - А  как насчет наших мечей? - спросил он. -  Мы не  сможем взять  их с
собой, а там они могут нам понадобиться.
     -  В  моей башне мы  найдем другие.  А сейчас - идем, - ответил Морган,
помогая Келсону сойти в воду.
     - Ладно, покажите мне ваш подводный ход.
     Оба нырнули; через минуту Морган вновь показался на поверхности. Дункан
был готов, и  Морган показал  путь  ему.  Наконец бледный  Кардиель  в одном
подряснике подошел к кромке воды. Он теребил простое деревянное  распятие на
груди, когда Морган протянул ему руку.
     - Уже? - покорно пробормотал Кардиель.
     Морган  кивнул,  и епископ  со  вздохом  сел, спустил  в  воду  ноги  и
вздрогнул  всем телом; в его серых  глазах отражался зеленоватый  свет,  что
излучал кристалл Моргана. Кардиель нервно осмотрелся и глотнул воздуха.
     - Ну как, сможете? - тихо спросил Морган.
     - У меня нет выбора.  - Епископ был бледен как мел, но его голос звучал
твердо. - Скажите, что я должен делать.
     Морган кивнул.
     - Отверстие на глубине шести футов, прямо под нами. Видите?
     - Смутно.
     - Хорошо. Теперь я попрошу  вас нырнуть, как  это делали  мы. Я буду  с
вами. Главное - помните: не надо дышать, пока мы не вынырнем с той  стороны.
Поняли?
     - Я постараюсь, - неуверенно сказал епископ.
     Помолившись всем святым, что покровительствуют епископам, Морган усилил
исходивший от камня свет и  коснулся плеча  Кардиеля. Закрыв глаза и сдержав
дыхание, епископ нырнул. Морган последовал за ним.
     Но  увы, первая попытка оказалась неудачной. Хотя Кардиель старался как
мог,  ему не удалось нырнуть достаточно глубоко, он был беспомощен в воде, и
в конце концов Моргану пришлось поднять епископа наверх.  Свет погас,  когда
они нырнули, и теперь здесь царила полная темнота.
     - Мы уже перебрались, Аларик? - спросил, тяжело дыша, Кардиель.
     Морган был рад, что епископ не видит во тьме его лица.
     -  Боюсь, что нет,  мой  друг,  - ответил он бодрым тоном. -  Но сейчас
пройдем, не беспокойтесь. Я надеюсь, вы живы?
     Наступила пауза. Кардиель кашлянул - и это был единственный звук, кроме
плеска воды.
     - Извините, Аларик. Я предупреждал вас, что плохо плаваю. Думаю, мне не
нырнуть так глубоко.
     - Постарайтесь, - сказал Морган. - Не могу же я бросить вас здесь.
     - Нет, наверное, не получится, - тихо ответил Кардиель.
     Морган вздохнул.
     - Хорошо, попробуем еще  раз. Только  не набирайте полную грудь воздуха
перед тем, как нырнуть, так будет лучше. В остальном положитесь на меня.
     - Но если я выдохну, вдруг  мне не хватит воздуха? -  Епископ, судя  по
всему, страшно испугался.
     -  Не  беспокойтесь, доверьтесь  мне.  Теперь  не дышите,  -  прошептал
Морган, касаясь плеча Кардиеля. - Выдыхайте и вперед!
     Он слышал  вздох  епископа - и вот Кардиель вместе с  ним погрузился  в
темноту. Держа епископа за плечо, он увлекал его вниз, к отверстию, но когда
они достигли прохода и Морган протолкнул туда Кардиеля, он почувствовал, как
того  начинает охватывать  паника. Он  подталкивал  епископа, заставляя  его
продвигаться вперед, но  когда  они достигли другого конца прохода, Кардиель
перестал сопротивляться, тело  его обмякло. С  помощью Келсона и  Дункана он
поднял Кардиеля на поверхность, молясь, чтобы епископ не захлебнулся.
     И все-таки Кардиель был без  сознания, хотя под водой они находились не
так долго.
     Морган  выволок  его на  берег и, уложив  на  живот,  стал ритмическими
движениями откачивать епископа. Вода хлынула изо рта и носа Кардиеля.
     - Черт! - прошептал Морган. - Я же говорил ему, что нельзя дышать.  Кем
он себя возомнил - рыбой, что ли?
     Он повернул Кардиеля вверх лицом, но  грудь  епископа  по-прежнему была
неподвижна. Еще раз помассировав его грудь, Морган  стал хлопать Кардиеля по
щекам, а тем временем Дункан  пытался вдуть воздуху в  его легкие через рот.
Грудь Кардиеля шевельнулась, и они удвоили усилия. Наконец судорожный кашель
сотряс тело Кардиеля, он перевернулся на бок  и изрыгнул остатки воды. Затем
епископ открыл глаза и удивленно осмотрелся.
     - Вы уверены, что я жив? - прохрипел он. - Я пережил такой кошмар...
     -  Ну,  почти  что  живы, - сказал,  усмехаясь,  Морган и с облегчением
покачал головой. - Видимо, кто-то на небесах очень вам благоволит.
     - Дай  Бог, чтобы  так было всегда, - прошептал, крестясь,  Кардиель. -
Спасибо вам всем.
     Он  с помощью  Дункана вновь  откашлялся и  жестом попросил помочь  ему
встать  на  ноги.  Без слов, с растроганной улыбкой Морган  подал ему  руку.
Через несколько минут все четверо стояли у разветвления каменного  коридора.
В  левом коридоре  царила тьма, правый  был  завален камнями.  Морган  вновь
прибегнул к  помощи  магии, выясняя, можно ли  пройти правым  коридором.  Он
выпрямился и сложил руки на груди.
     - Да,  не везет.  Я хотел провести вас этим  путем в свои покои, там мы
нашли бы одежду и оружие.
     - А здесь не пройти? - спросил Келсон.
     - Пройти можно. Но отсюда  мы попадем в открытые коридоры замка, а  там
нас могут поймать. Что ж, пойдемте. Будем осматриваться на каждом шагу. И  -
тихо, как только можете!
     Немного погодя  они вошли в  длинный, узкий  проход -  только-только  в
ширину  человеческих  плеч,  который  вскоре  свернул  направо;  этот  ход с
холодными  каменными  стенами, казалось,  вел наружу. Морган знаком  призвал
спутников к молчанию. В его ладони вспыхнул мягкий слабый свет, и они прошли
еще  шесть шагов. Послышались обрывки чьей-то тихой  фразы, которой  они  не
смогли разобрать, на  мгновение свет заиграл на стенах, резко очертив фигуру
Моргана, и Аларик повернулся к ним. Перед  ними  распахнулась  дверь, и  они
вошли  в  "башенную  комнату" - домашнюю молельню  Моргана, куда допускались
только близкие ему люди.
     Здесь  было темно и тихо, и только  звездный и лунный свет, проникавший
сквозь зеленые  стекла семи окон, ложился  на стены. Морган, неслышно пройдя
по ковру, задернул  шторы на окнах и зажег свечу.  Свет отразился в янтарном
кристалле,  что лежал на столе,  осветив золоченую фигуру грифона.  Кардиель
затаил дыхание, увидев шар,  и в  изумлении двинулся к нему,  но Дункан тихо
окликнул его, остановив.
     Потом они направились к сундукам и шкафам, чтобы переодеться в чистую и
сухую одежду. Когда они покончили с этим,  только Морган  и Дункан оказались
одеты нормально. Келсону короткая туника  Моргана доходила до колен,  а полы
плаща вообще волочились по полу. А Кардиель, хотя он старался одеться во все
черное, мало походил теперь на духовное лицо. Туника была ему тесна, башмаки
-  узковаты,  но  длинный  черный  плащ скрывал  все  эти  недостатки.  Свое
деревянное распятие он  тщательно обсушил, протер он и епископский перстень,
полюбовавшись  его  сверканием. Морган  и Дункан тем временем выбирали  себе
мечи и кинжалы - в башне хранилось немало оружия. Наконец Морган  призвал их
к  молчанию и двинулся к  тяжелой  дубовой двери, на которой  был  изображен
зеленый грифон. Он приник глазом к отверстию, совпадающему с глазом грифона,
и,  убедившись, что  за дверью никого нет,  открыл ее.  За  ней была  другая
дверь; прислушавшись к шуму за ней, Морган отступил и закрыл за собой первую
дверь.
     - Там охранник, как  я и предполагал. Дункан, пойдем  послушаем вместе?
Если он достаточно восприимчив, мы сможем подействовать на него через дверь.
Иначе нам, похоже, придется убить его.
     - Давай попробуем, - кивнул Дункан, следуя за Морганом.
     Они поднесли ко второй двери руки и так некоторое время стояли,  закрыв
глаза  и почти не дыша. В конце концов Морган покачал  головой, открыл глаза
и, достав тонкий стилет, попробовал лезвие кончиком пальца.
     - Готов? - прошептал он  Дункану. Священник печально кивнул  и  обратил
взор на дверной замок.
     Когда Келсон и Кардиель подошли ближе, они увидели, как Морган, став на
колени, ищет пальцами левой руки щель в двери. Наконец, отыскав щель, Морган
одним резким движением вогнал туда стилет; потом он медленно  достал клинок,
лезвие  было  в  крови.  Дункан, огорченно  покачав головой,  открыл  дверь.
Снаружи  лежал,  распростершись  на полу, воин в сером  одеянии;  из-под его
спины   вытекала   струйка   крови.   Он  не   двигался;  после  мгновенного
замешательства Морган затащил  его в комнату. Лицо Кардиеля потемнело, когда
он увидел лежащего на ковре человека;  он перекрестил мертвеца и пошел прочь
вместе со всеми.
     -  Сожалею,  но  это  было  необходимо,  епископ, -  прошептал  Морган,
закрывая  за  ним дверь и  приглашая его следовать за собой.  Кардиель молча
повиновался.
     Минут через пять они подошли к резным панелям, украшавшим стены в конце
перехода. Там Морган, взяв одной рукой  факел, пальцами другой быстро провел
вдоль  панели,  стена сдвинулась, открыв достаточный для  них проход; Морган
пропустил всех, вернул панель на место и повел спутников дальше.
     -  Теперь  слушайте меня,  слушайте  внимательно, потому  что у меня не
будет  времени повторять.  Мы  находимся  в  начале сети  тайных  переходов,
которые  пронизывают  все  стены замка.  Сейчас мы  рядом  с  моими  личными
покоями, а там, я думаю, расположился либо Варин, либо архиепископы. Поэтому
никаких разговоров, пока я не разрешу. Хорошо?
     Никто не спорил, и  все четверо  двинулись по  глухому  коридору; через
какое-то время Морган, передав  факел Дункану, подошел к стене и заглянул  в
смотровое отверстие. Он из безопасного укрытия рассматривал знакомую комнату
-  еще  несколько  месяцев  назад  принадлежавшую ему. Как он и предполагал,
здесь расположился Варин де Грей, и сейчас он держал совет со своими людьми.
Морган попросил  Дункана погасить  факел, подозвав к себе остальных.  Теперь
все  увидели   и   услышали   вождя   мятежников,   освещавшего   со  своими
приближенными, не догадывавшегося, что рядом враги.

     - Так  что  ж - это все, что  он  может супротив нас? - спросил один из
людей Варина. - Не думал я,  что  придется тягаться  с Дерини. Я ж не смерти
боюсь - ну,  пришел час, что  поделаешь,  а если этот  герцог наведет на нас
чары? Тут уж мы ничегошеньки не сделаем, будьте уверены.
     -  Может, хватит? - прервал его Варин, сидевший  у  очага, отвалясь  на
спинку стула и скрестив пальцы.
     - Ну хорошо, но...
     -  Верь в правоту нашего дела, Маркус, -  сказал  второй  человек. - Не
оставил  же  нас  Господь,  когда Варин захватил  Дерини  в гробнице Святого
Торина? И магия ему тогда не помогла.
     Варин покачал головой и посмотрел на огонь.
     - Не торопись. Пол. Морган тогда,  в гробнице Святого Торина, был опоен
одной отравой.  И  скорее  всего,  он  тогда  сказал  правду,  что  не может
пользоваться своим могуществом,  пока не пройдет действие этой отравы. Не то
бы его кузен не стал выдавать себя.  Слишком  долго  Дункан Мак-Лайн  хранил
свой секрет, чтобы так, за здорово живешь, раскрыть его.
     -  Выходит,  никто  знать  не  знает,  что  этот  герцог-чародей  может
наделать, - стоял на своем Маркус. - Вот возьмет и обрушит  на нас эту  свою
крепость, если захочет. Уж он сможет,
     - Нет, он хоть и Дерини, а не дурак. Не будет он разрушать свой дом без
крайней надобности. Он...
     Тут раздался громкий стук в дверь,  повторившийся несколько  раз,  пока
Пол не подошел и не открыл. Сержант охраны Варина почти ворвался в комнату.
     - Лорд, лорд, помогите! - крикнул он, кидаясь через всю комнату к ногам
Варина. - Мои люди носили камни к северному бастиону, и там случился обвал.
     Варин выпрямился в кресле и напряженно посмотрел на вошедшего.
     - Кто-то пострадал?
     -  Да,  лорд,  Оуэн  Матиссон.  Все сумели  увернуться,  а Оуэн  -  ему
придавило ноги. Ему их раздробило.
     Варин встал. Четыре  человека  внесли  изуродованное  тело  несчастного
Оуэна.  Когда  они  вошли,  сержант  прижал  к  губам  полу плаща  Варина  и
прошептал:
     - Помоги ему, лорд. Если ты захочешь, ты спасешь его.
     Четверо со  своей ношей  остановились посреди  комнаты, и Варин кивнул,
распорядившись  положить раненого на кровать в другом  ее конце.  Уложив там
пострадавшего, они по  знаку Варина покинули комнату. Велев  Маркусу закрыть
дверь, Варин подошел к постели, с жалостью глядя на искалеченного солдата.
     Оуэн был сильным человеком, но когда обрушилась груда камней, он ничего
не мог сделать. Верхняя  часть его  тела была  в  полном порядке, зато ноги,
прикрытые кожаным покрывалом, превратились в месиво из костей и мяса. Варин,
попросив Пола поднести свечу, мягко провел рукой по искаженному от боли лицу
Оуэна.
     - Слышишь меня, Оуэн?
     Глаза Оуэна удивленно и восторженно заблестели: он узнал Варина.
     - Извините меня, лорд. Я мог бы быть поосторожнее.
     Варин окинул взглядом неподвижное  тело солдата, потом посмотрел на его
лицо.
     - Очень больно, Оуэн?
     Тот кивнул  и  тяжело  сглотнул,  потом  сжал зубы от боли, но  глаз не
опустил. Он с  такой надеждой, с  такой  мольбой  смотрел  на Варина, что не
нужно было никаких слов.
     - Дайте кинжал.
     Пол   поднял   клинок,  и  глаза   Оуэна   расширились,   он  попытался
приподняться, но Варин мягким движением удержал его на месте.
     - Спокойно, мой друг. Ну, не повезло. Это будет стоить тебе штанов, но,
надеюсь, не жизни. Успокойся.
     Уложив удивленного человека и  отбросив покрывало,  Варин  начал резать
кожаную  штанину -  снизу  доверху,  сначала  одну,  затем  другую,  обнажая
кровавое  месиво, оставшееся  от ног. При  первом  его прикосновении раненый
закричал, но потом обмяк и благодарно затих.
     Варин положил кинжал на кровать рядом с Оуэном и несколько минут  стоял
неподвижно, глядя на  изувеченные  конечности. Потом  он попросил Маркуса  и
Пола помочь  ему  выпрямить искалеченные ноги,  и  когда это  было  сделано,
задумался еще на минуту и тихо вымолвил:
     - Плохо  дело. Если  ему  не оказать помощь  немедленно,  он умрет. - И
после долгой  паузы продолжил: -  С таким серьезным увечьем я прежде дела не
имел. - Он опять помолчал. - Помолитесь со мной, друзья мои. Даже если на то
Божья воля, чтобы он исцелился, мне нужна ваша поддержка.
     Пол, Маркус и  сержант как один преклонили  колена. Варин еще мгновение
стоял, опустив глаза  в  пол, будто в комнате больше никого  не было,  потом
посмотрел на раненого и воздел руки:
     - In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, Amen. Oremus.
     Когда Варин начал молиться, закрыв  глаза,  вокруг его головы появилось
свечение. Он шептал, тяжело дыша, так что  подсматривавшие из потайного хода
не  могли  расслышать  слов. Но в том,  что  за  сияние возникло вокруг  его
головы, что за  силы идут  от его  рук к ногам раненого,  они  ошибиться  не
могли.
     Они  видели,  как руки Варина движутся вдоль ног солдата, как  страшные
раны  исчезают на глазах,  затягиваясь  от  его еле заметных  прикосновений.
Прошептав последние слова,  вождь  мятежников  приподнял сначала  одну  ногу
Оуэна, потом  вторую.  Ноги  были целы - словно  и не их  недавно раздробило
обвалившимися камнями.

     Оуэн  открыл глаза и  сел. Он  с удивлением осмотрел свои ноги и ощупал
их,  явно  не  веря  себе.  Варин  мгновение молча  наблюдал  за ним,  потом
перекрестил его и прошептал:
     - Deo gratias.
     Чудо свершилось.
     Морган  тем  временем  приготовился  действовать.  Подозвав  Дункана  и
Келсона,  он  прошептал  несколько слов  и вновь посмотрел  в  щель. Дункан,
обнажив  меч, затих где-то в темноте слеза. Морган закрыл щель и подозвал  к
себе Кардиеля.
     - Ваше  преосвященство,  мы сейчас войдем туда.  Следуйте  во всем моим
указаниям.  Они, так сказать, приготовили  сцену  для  нашего  появления,  и
желательно сохранить атмосферу, царящую там, сколько это возможно.
     Кардиель покорно кивнул.
     - Келсон?
     - Я готов.
     Пока  Варин и его  приближенные рассматривали исцеленного  Оуэна, возле
очага  послышался какой-то шум.  Пол, обратив на это внимание, обернулся, да
так и замер на месте с расширившимися от ужаса глазами.
     - Милорд!
     Варин и  все остальные  оглянулись и увидели, как раздвинулась стена  у
очага.  Из  проема ударил луч  света, и в этом  сиянии  перед  ошеломленными
мятежниками  появилась фигура  юного Келсона  - при таком  освещении  его не
трудно  было  узнать; рядом  с ним возникла высокая,  увенчанная  золотистой
шевелюрой  фигура  Моргана. Третьего человека, показавшегося в проеме, Варин
узнать не мог: его серебристые волосы слишком блестели на свету.
     Варин оглянулся на  своих людей -  все они с ужасом в глазах забились в
угол;  а  у входной двери  стоял Дункан,  с  обнаженным мечом, но в довольно
миролюбивой  позе.  Варин, припомнив  обстоятельства,  при  которых он видел
этого гордого молодого Дерини, похолодел и закрыл глаза на мгновение,  чтобы
собраться с силами. Лишь  после этого он повернулся, чтобы взглянуть в глаза
своему королю и своим врагам.

        ГЛАВА XV

     <b>"Даже в мыслях своих не порочь царя"<sup>[15]</sup>.</b>
     -  Варин,   скажи   своим  людям,  чтобы  не   сопротивлялись.   Теперь
распоряжаться здесь буду я, - произнес Келсон.
     -  Я не могу этого  допустить,  государь. - Карие глаза Варина без тени
страха встретили взгляд короля. - Пол, зови стражу.
     - Не подходи  к двери, Пол, - сказал  король, прежде чем тот двинулся с
места.
     Помощник  Варина  замер,  услышав  свое  имя, произнесенное  королем, и
взглянул на  своего предводителя в ожидании распоряжений. Дункан по-прежнему
стоял возле двери, священник на минуту сжал рукоятку обнаженного клинка - он
готов был пустить его в ход по первому знаку.
     Варин  быстро взглянул на  дверь, затем  на  лицо  Пола,  испуганное  и
нерешительное,  затем  - в  непроницаемые глаза  Моргана, стоящего  рядом  с
королем. Со вздохом он потупил взор, и плечи его удрученно поникли.
     - Делать нечего, друзья мои, - устало произнес он, - бросайте оружие  и
отойдите в сторону. Простая сталь не одолеет чародейства Дерини.
     - Но, милорд... - возразил было один из его людей.
     - Хватит, Джеймс. - Варин снова посмотрел в глаза  Келсону. - Известно,
что ожидает того,  кто  восстал  против своего  короля и потерпел поражение.
Однако умрем мы с  мыслью о  том,  что сражались за Божье дело. А вы,  о мой
король, на том свете сполна заплатите за наши жизни.
     Невнятный испуганный гул раздался со стороны тех четверых, что стояли у
него за спиной,  но затем  все они начали  отвязывать перевязи  с  мечами. В
освещенной огнем камина комнате некоторое время слышался только приглушенный
звон оружия, падающего на ковер. Побросав оружие, мятежники собрались вокруг
своего главаря, но даже теперь выглядели они весьма угрожающе.
     Келсон, заметив и это, и многое другое, знаком попросил Дункана собрать
оружие. И  пока пленники смотрели на  Дункана, Морган  неуловимым  движением
указал Келсону на низкое кресло у камина. Кивнув, Келсон приблизился к этому
креслу, уселся в него и поправил царственным жестом полы плаща. Когда Келсон
занял  свое место, Морган встал по  правую руку от него,  немного  позади, а
Кардиель предпочел  остаться  в  тени. Казалось,  что  король просто устроил
небольшой, не очень пышный прием прямо  в одной  из спален замка. Это совсем
сбило  с толку  люден  Варина,  с опаской ожидавших, что  еще  выкинет  этот
самоуверенный король-мальчик.
     - Нам  не нужна ничья смерть - ни твоя, ни твоих людей, -  обратился  к
Варину Келсон, машинально переходя на королевское  "Мы".  - Мы желаем только
верности с этой минуты и навсегда. Или  чтобы ты хотя  бы выслушал по доброй
воле то, что Мы тебе сейчас скажем.
     - Я  освобождаю себя  от верности  какому-то  королю-Дерини, - возразил
Варин, -  и вы  меня больше не запугаете, ваш сан для меня ничего не  значит
отныне. Все вы, Дерини, смелые, когда надеетесь на вашу магию.
     - В  самом деле? - спросил Келсон, приподняв бровь. -  Кажется, генерал
Морган однажды попал к вам  в руки совсем беззащитным, лишенным даже большей
части  своих  человеческих  сил.  Разве  люди,  когда  на  них нападают,  не
защищаются так же, как и Дерини?
     - Я не желаю  иметь  ничего  общего  с  теми, кто занимается магией,  -
ответил Варин, упрямо выставив бороду и отвернувшись.
     Морган сдержал улыбку:
     - Вот как?  А как  же вы ухитряетесь доверять  самому себе,  Варин? Дар
исцеления, в конце концов, это тоже магия, не правда ли?
     - Что? - Варин вздрогнул и уставился в лицо Моргану - Это богохульство!
Да  как  вы  смеете  сравнивать  священный дар  исцеления со  своим  грязным
богомерзким  могуществом?  Сам  Господь  был  целителем.  Да вам  даже одним
воздухом с ним дышать заказано!
     - Возможно,  возможно, -  спокойно  ответил Морган.  - Не нам судить об
этом. Но скажите, что такое, по-вашему, дар исцеления?
     -  Исцеления...  - Варин  заморгал  и обвел  присутствующих  торопливым
взглядом, подозревая, что в вопросе заключена ловушка, и не находя ее. - Ну,
в  Священном Писании  сказано,  что  больных  исцеляли и сам Господь, и  его
ученики после того, как он ушел от нас. Даже вам следовало бы это знать.
     Морган кивнул.
     - А вы, епископ Кардиель, можете ли вы оспорить это заявление Варина?
     Кардиель, который до этого предпочитал оставаться в тени, встрепенулся,
услышав свое имя, и,  поколебавшись немного, вышел на  свет  и встал рядом с
Морганом. Его  епископский  перстень  сверкнул  багровым  светом в  пляшущих
языках  пламени,  когда  он  дотронулся  пальцем  до  деревянного  распятия,
висящего у него на шее, и строго посмотрел на главаря мятежников.
     -  Я  всегда  верил,  что Господь наш и ученики его исцеляли больных  и
увечных, - осторожно сказал он.
     - Отлично, - кивнул Морган,  снова оборачиваясь к Варину. - Так вы  оба
согласны, что дар исцеления есть дар Божий, а не что-нибудь еще, правильно?
     - Да, - отозвался Кардиель.
     - Разумеется, - не моргнув глазом, согласился Варин.
     - И ваша, Варин, способность исцелять - это что, тоже дар Божий?
     - Моя...
     Келсон  раздраженно  махнул  рукой  и скрестил ноги,  всем  своим видом
выказывая нетерпение.
     - Не скромничайте, Варин. Мы же знаем, что вы можете исцелять.  Мы сами
это видели  минуту  назад.  Еще  мы точно знаем, что вы  исцелили раненого в
Кингслейке прошлой весной. Вы же не будете отрицать этого?
     - Я?  Конечно, нет,  - ответил Варин, слегка покраснев,  выпрямившись и
расправив  плечи.  - Раз  Господь выбрал  меня своим пророком, кто я  такой,
чтобы противиться его воле.
     - Да, понимаю, - согласился Морган, нетерпеливо кивнув, и поднял  руки,
призывая к тишине.  - Так  вы  считаете, что  дар исцеления  -  всегда  знак
благодати Божьей?
     - Да.
     -  А  теперь  представьте  себе,  что  этим даром  обладают  Дерини,  -
спокойным голосом продолжил Морган.
     - Дерини?
     - Я могу исцелять, Варин. А вы хорошо знаете, что я Дерини. Выходит, мы
вправе сказать, что дар исцеления - часть могущества Дерини?
     - Могущества Дерини?
     Варин оцепенел и  побледнел, став белее снега, на  его застывшем  лице,
казалось, живыми  оставались только ничего  не понимающие глаза. Люди Варина
встревоженно  зашептались,  заметив,  как  подействовали  эти  слова  на  их
главаря.  Но они  сразу  же смолкли,  как только Варин пошатнулся и протянул
руку, ища поддержки.
     Немного погодя он все-таки пришел в  себя,  кровь  опять  прилила к его
лицу, и он недоверчиво и с явным ужасом уставился на Моргана.
     - Вы с ума  сошли! - прошипел он,  когда дар речи  наконец  вернулся  к
нему. - Ваша ересь совсем затмила мне разум. Дерини не могут исцелять!
     - Прошлой осенью в Ремуте я  спас Дерри, когда он,  умирающий, лежал со
смертельной раной,  -  спокойно  возразил  Морган. - Позже  на коронации,  в
соборе, я исцелил собственную рану. Я  говорю о том, что было, Варин, хотя и
не могу объяснить, как мне это удалось.  Но  я смог  исцелить и человека,  и
Дерини.
     -  Это невозможно,  - пробормотал Варин себе под нос,  - этого не может
быть. Дерини - сатанинское отродье, нас всегда так учили.
     Морган сцепил пальцы и рассматривал ногти.
     - Я  знаю. Иногда  я  сам готов был в это  поверить,  вспоминая,  какие
страшные  страдания  пришлось  перенести многим  Дерини в последние века. Но
меня тоже учили, что исцеление - от Бога, и если я могу своими руками... Что
ж, значит. Он со мной, хотя бы когда я делаю это.
     - Нет, вы лжете, - покачал  головой Варин. -  Вы лжете и меня пытаетесь
запутать своей ложью.
     Морган  вздохнул, поглядел  на Келсона, Кардиеля, на Дункана и заметил,
что  кузен  вытаскивает меч из ножен с  какой-то странной  улыбкой  на лице.
Священник повел бровью и пересек комнату, присоединившись  к своим  друзьям.
Варин  и  его  люди  с  подозрительным  видом  отпрянули  назад, с  надеждой
поглядывая на никем не охраняемую дверь.
     - Аларик  не  лжет,  - просто  начал Дункан.  -  И если вы  согласитесь
выслушать меня, вместо того чтобы пытаться  бежать,  то я готов доказать вам
это.
     Люди  Варина  уставились  на  Дункана, а  их главарь  смерил священника
недоверчивым взглядом.
     - Что, он кого-нибудь при нас исцелит? - пренебрежительно процедил он.
     -  Именно  это я  и хочу  предложить,  - ответил Дункан,  снова  слегка
улыбнувшись.
     Морган  нахмурился,  а  Кардиель,  как  заметил   Дункан,  встревоженно
переступил  с ноги на ногу, нащупывая распятие, Келсон сидел  с зачарованным
видом, так  как  он  тоже  никогда  раньше  не видел,  как Морган  исцеляет.
Внимание всех обратилось на Дункана.
     - Ну что, Варин?
     - Но... кого же он исцелит?
     Дункан снова таинственно улыбнулся.
     - Вот мой план,  Варин. Вы не хотите нас слушать, если Аларик не убедит
вас, что  говорит  правду. Аларик, в свою очередь,  не может представить вам
убедительных  доказательств, пока не исцелит кого-нибудь. Я предлагаю, чтобы
кому-нибудь из нас нанесли легкую рану, чтобы ты,  Аларик, мог показать, что
владеешь этим даром, и  Варин  удовлетворился бы. Так как  я это придумал, я
согласен, чтобы и опыт произвели на мне.
     - Что? - переспросил Келсон.
     - Об этом и речи быть не может, - твердо сказал Морган.
     - Дункан, вы не должны!.. - одновременно с ним воскликнул Кардиель.
     Варин и его соратники только переглядывались в крайнем недоумении.
     -  Но  почему  же?  -  спросил Дункан.  - Если  никто  из вас не  может
придумать  ничего лучше,  мне кажется, другого выхода  у нас нет. Мы зашли в
тупик, из  которого  не  выбраться,  сколько  ни  препирайся.  И  потом,  не
обязательно наносить опасную рану.  Простой царапины будет достаточно, чтобы
доказать нашу правоту. Что вы скажете, Варин? Вас это удовлетворит?
     - Я... - Варин лишился дара речи.
     -  И  кто же, ты  полагаешь,  нанесет  тебе эту "царапину"?  -  спросил
наконец Морган. В его серых глазах стояло явное неодобрение.
     - Ну, ты или Келсон, какая разница, - ответил Дункан, стараясь говорить
непринужденно.
     Кардиель непреклонно покачал головой.
     -  Я  никак  не  могу  этого  позволить. Вы  же  священник,  Дункан.  А
священнику не пристало...
     - Я отлучен, ваше преосвященство. И вы знаете, что кроме меня некому...
     Он мгновение  поколебался,  затем  вытащил из ножен,  висящих на поясе,
кинжал и протянул его рукояткой вперед.
     - Возьмите же. Пусть один из вас решится, и покончим с этим. А то я уже
начинаю нервничать.
     - Нет,  -  вдруг заговорил Варин. Он приблизился  ко  всем четверым  на
несколько шагов и остановился в напряженной позе, с опаской глядя на них.
     - У вас есть возражения?  -  спросил  Келсон, медленно приподнимаясь со
своего места.
     Варин сцепил  руки и начал возбужденно шагать по комнате, качая головой
и перемежая свою речь резкими жестами.
     - Это западня, западня. Я вам не верю!.. Откуда мне  знать, что  вы все
это не нарочно подстроили? Вы и раните этого человека понарошку, и  исцелите
его тоже понарошку. Этим вы  мне ничего не докажете. У Сатаны в запасе много
всяких трюков и обманов.
     Дункан посмотрел на своих друзей и вдруг протянул кинжал Варину.
     - Ну так  пустите мне кровь вы, Варин, - спокойно сказал он. - Нанесите
мне рану, исцеление которой убедит вас в нашей правдивости.
     - Я... - Варин запнулся. - Но я никогда...
     -  Что, никогда не  проливали  ничью кровь,  Варин?  - хмыкнул  Морган,
становясь рядом с Дунканом, чтобы  поддержать его.  - Сомневаюсь. А если это
правда, то даже и лучше, если это сделаете именно вы. Хотите доказательств -
получите их, но уж и потрудитесь для этого.
     Варин некоторое время колебался, с недоверием поглядывая на кинжал.
     - Ну хорошо,  я сделаю это. Но не его кинжалом. Я возьму один из наших,
который точно не заколдован.
     - Как хотите, - сказал Дункан,  пряча свой кинжал, а Варин тем временем
подошел  к  груде  оружия, брошенного его людьми,  к, став  на  колено, стал
выбирать  что-нибудь  подходящее.  Он  остановился на тонком  крестообразном
кинжале  с рукояткой из слоновой кости. Лезвие блеснуло, когда Варин обнажил
кинжал и благоговейно поцеловал его. Потом он поднялся и застыл на месте.
     - Прошу вас, - начал Дункан, -ограничиться раной, которую вы сами могли
бы исцелить. - Он расшнуровал ворот рубашки и отстегнул пояс. - Должен также
сказать, что,  если  вы  нанесете  смертельную  рану, это  будет  не  совсем
благородно с вашей стороны. Я не хотел бы расставаться с жизнью прежде,  чем
Аларик успеет привести в действие свои силы.
     Варин неловко огляделся, сжимая  в  потной  руке  рукоятку  из слоновой
кости.
     - Я не нанесу раны, какую не мог бы вылечить сам.
     - Благодарю. - Дункан стащил через голову рубаху  и передал ее Моргану,
который  повесил ее  на  спинку  кресла,  где  недавно  сидел  Келсон.  Лицо
священника,  стоявшего перед  Варином, побелело, но страха в  его глазах  не
было.
     Варин приблизился, держа кинжал на  уровне пояса, осторожно,  неохотно,
словно  боялся,  что  враг  вот-вот,  к  его  ужасу, просто исчезнет. У него
мелькнула мысль, что он имеет возможность убить хотя бы этого одного Дерини,
но тут же отбросил эту мысль; нет, ему нужно убедиться, что эти Дерини лгут,
не могут они владеть даром исцеления.
     Подойдя к  Дункану на  расстояние  вытянутой  руки, он остановился  и с
трудом заставил себя посмотреть в спокойные голубые глаза,  а затем  оглядел
священника  с  ног до головы.  Дункан редко бывал на солнце, и тело у  него,
словно у  женщины,  было бледное, как  слоновая  кость, но на  этом сходство
кончалось.  Он  был крепок, широкоплеч, с лоснящимися тугими  мышцами. Слева
под  грудью виднелся  небольшой шрам, и еще  один -  на бицепсе правой руки;
очевидно, эти шрамы были получены им в юности, во время учебных боев.
     Варин медленно поднял кинжал  до  уровня глаз и слегка коснулся клинком
левого  плеча Дункана. Священник не  вздрогнул  от прикосновения  стали,  но
Варин больше не смог заставить себя посмотреть ему в глаза.
     - Делайте же то, что должны сделать, -  шепнул Дункан, готовясь принять
удар.

        ГЛАВА XVI

     <b>"Ты испытал меня и знаешь..."<sup>[16]</sup></b>
     Дункан почувствовал острую, жгучую боль в левом плече, а затем судорога
сотрясла  все его тело. Он еще был в сознании, и  от него  не ускользнули ни
безумный блеск в глазах Варина, ни  встревоженный вскрик Келсона, ни то, как
заботливо поддержал его за плечи Аларик, когда он начал тяжело оседать.
     Потом Дункан впал  в  забытье и  не видел, как Морган резко подскочил к
Варину,  гневно  сверкая  глазами,  как  Варин  отшатнулся,  поняв,  что  он
натворил.
     Дункан  пришел  в  себя  и  почувствовал  пальцы  Аларика  на  кинжале,
пронзившем его плечо, почувствовал  надежную  руку друга, поддерживающую его
голову. Все отступили от них, кроме Варина  - он  по-прежнему  стоял  рядом.
Аларик наклонился, заглянул в глаза кузену, шепча что-то при этом, но Дункан
не мог разобрать слов.
     -  Дункан?  Дункан,  ты  меня  слышишь?  Черт  вас  подери,  Варин,  вы
перестарались. Дункан, это я, Аларик. Послушай меня!
     Усилием воли Дункану удалось сосредоточиться и разобрать эти обращенные
к нему  слова.  Он моргнул  и, как ему  казалось, целую вечность  смотрел на
кузена, а затем слабо кивнул. У  него не было сил отвернуть  голову, а перед
глазами  торчала  украшенная слоновой  костью  рукоятка  небольшого  кинжала
Варина, и Дункан стал рассматривать завитки и бороздки на ней.
     Тут Аларик опять заглянул ему  в глаза, и Дункана  охватил покой, когда
кузен положил руку ему на лоб.
     - Рана  тяжелая, Дункан, -  прошептал золотоволосый Дерини, глядя ему в
глаза. - Мне понадобится твоя помощь. Если можешь,  то я бы хотел,  чтобы ты
все это время был в сознании. Я не уверен, что справлюсь один.
     Дункан  слегка повернул голову и снова  посмотрел на кинжал, прижавшись
щекой к руке кузена.
     - Начинай, - шепнул он. - Я постараюсь.
     Он  увидел,  как Аларик утвердительно прикрыл  глаза, почувствовал, как
руки кузена приподняли его так,  что голова  его оказалась на груди Аларика.
Морган приготовился остановить  кровотечение левой рукой, как только  правой
вытащит  из раны клинок. Дункан поднес здоровую руку к левой ладони Аларика,
готовый  в  меру сил  помочь  ему, и приготовился к  новому  всплеску  боли,
который, он знал, последует, как только извлекут кинжал.
     - Ну давай же, - пробормотал он.
     Вдруг Дункан почувствовал,  как  металл царапнул  по  кости,  как сталь
обожгла мышцы, сухожилия,  нервы, плечо его залила кровь, хлынувшая из раны.
Аларик быстро зажал рану  ладонью, Дункан наложил свою ладонь сверху и сразу
ощутил, как  сквозь пальцы сочится горячая кровь. В это время  его  сознание
соприкоснулось  с сознанием кузена - смягчающим,  успокаивающим, поглощающим
боль.
     Боль отступила, Дункан смог открыть глаза и заглянуть в бездонные серые
глаза Аларика. Связь  между ними установилась в  одно мгновение, и их  мысли
переплелись между собой крепче, чем могли бы переплестись руки.
     Затем  оба  -  и  Аларик,  и   Дункан  -  снова  закрыли  глаза,  чтобы
сосредоточиться, и вскоре у- Дункана возникло ощущение, что он слышит, но не
ушами, а как-то иначе, глубокий мелодичный звон.  Их взаимосвязь  окрепла, и
всепроникаюшее  чувство покоя  охватило  его,  словно некая призрачная рука,
бесформенная  и  бесплотная, легла  на  его  воспаленное чело.  На  какое-то
мгновение  ему показалось, что к их  с Морганом  усилиям  присоединились еще
чьи-то усилия того, кого он никогда раньше  не видел и не слышал. Потом боль
совсем прошла, кровотечение остановилось. Дункан открыл глаза и сразу увидел
склонившуюся над ним золотую голову Аларика, и почувствовал, что связь между
ними  растаяла. Слегка тронув руку Моргана,  когда  тот открыл глаза, Дункан
приподнял голову, чтобы  видеть свое  плечо, залитое кровью. Аларик все  еще
прижимал окровавленную ладонь к руке кузена. Наконец  он убрал ее - раны  не
было!
     Там, где вошло лезвие, на коже осталась тонкая,  еле заметная линия, да
и та быстро исчезала.  Даже кровь, что  так обильно текла  из раны,  куда-то
пропала, в крови были только ладони того и  другого. Дункан  поднял  голову,
взглянул  на  Аларика и  снова  уронил голову  ему на  плечо, чтобы  впервые
взглянуть на  окружающих их зрителей. Ближе  всех стоял  Варин -  бледный, с
лицом,  искаженным благоговейным страхом,  за ним  - Келсон и Кардиель,  а в
стороне толпились люди Варина с испуганными  лицами. Дункан устало улыбнулся
и, медленно опустив исцеленную руку, снова взглянул на кузена.
     - Ну спасибо, - пробормотал он.
     Аларик улыбнулся и поддержал Дункана, помогая ему сесть.
     - Ну что, Варин, - заговорил он, - довольно с вас того, что вы  видели?
Согласитесь,  если  дар  исцеления  и впрямь даруется Богом, то  от Него  он
достался и Дерини?
     Бледный Варин изумленно покачал головой.
     - Не  может  быть! Дерини  не могут исцелять.  Да,  но  ты-то  исцелил.
Значит, этот дар подвластен могуществу Дерини. А тот, кто исцеляет...
     Голос  его прервался,  потому что  Варин окончательно запутался,  и  он
побледнел  бы, наверное,  еще  больше,  если бы  это было  возможно.  Морган
увидел,  что  наконец  достиг  того  результата,  к  которому  стремился.  С
понимающей улыбкой он помог Дункану подняться и приблизился к Варину.
     - Да, Варин, вы должны взглянуть правде в глаза, - спокойно сказал  он.
- Если бы то, что я скажу, вам сказали раньше, вы  бы и слушать не стали. Но
теперь-то вы, может быть, сможете трезво оценить услышанное. Мы думаем, что,
возможно, вы тоже Дерини.
     - Нет, этого не  может  быть, -  удивленно пробормотал Варин,  -  я  не
Дерини.  Я всю жизнь ненавидел Дерини. И я знаю, что их не было в моем роду.
Это невозможно!
     - Может быть, и  так, -  согласился  Келсон, глядя  на  Варина  так  же
пристально, как и Морган. -  Многие из нас  в чем-нибудь уверены всю  жизнь,
пока волей случая эта уверенность  не разрушится. Вы, возможно, слышали, как
моя матушка обнаружила, что ее предки были  Дерини. А кто  мог предположить,
что Джеанна Гвинеддская - Дерини?  Она ведь держалась тех же взглядов, что и
вы, Варин, причем во многих отношениях еще тверже вас.
     -  Но  как же, как можно узнать правду о себе? - слабым голосом спросил
Варин. - Как узнать точно?
     Морган улыбнулся.
     - Джеанна узнала, когда у нее не осталось другого выхода, и ей пришлось
воспользоваться  своими силами, о которых она и не  догадывалась.  Но есть и
другой способ. Если заглянуть в ваш  мозг, можно наверняка узнать, Дерини вы
или  нет. И  это  - единственное, что  может  дать  полную уверенность. Если
хотите, я вас проверю.
     - Заглянуть в мысли?..
     - Вы сами настроитесь и позволите  моему сознанию  войти  в  ваше. Я не
могу объяснить, как, слившись с вашим разумом, узнаю, Дерини вы или нет,  но
что узнаю - это точно. Поверьте, я могу это сделать. Вы согласны?
     -  Что?  Войти  в  мое  сознание?  Я...  -  Он  взглянул  на  Кардиеля,
неосознанно ища поддержки епископа. - А можно, ваше  преосвященство? Я... не
знаю, как мне поступить. Научите меня, умоляю вас.
     - Я верю Моргану, - негромко произнес Кардиель,  -  хотя  тоже не знаю,
как он это делает, но  я принимаю его слова на веру. И хоть  я и  никогда не
соприкасался с его сознанием, мне кажется,  в  этом нет  ничего дурного.  Вы
должны осознать свои прошлые  ошибки и  присоединиться  к нам, Варин. Только
наше  единство  поможет Гвинедду  выстоять  против  Венцита  Торентского.  Я
уверен, вы это понимаете.
     - Да, но позволить Моргану... - Голос его прервался, когда он посмотрел
на генерала-Дерини, а Морган понимающе кивнул в ответ.
     - Я разделяю ваши опасения на сей счет. Вы знаете, что я не испытываю к
вам теплых чувств. Но больше некому это сделать. Келсону не  хватает  опыта,
каким бы способным он ни был,  а Дункан,  боюсь, слишком ослабел. То, что мы
собираемся   проделать,  требует  слишком  много  сил,  Дункану   это  может
повредить. Так что, если вы хотите узнать истину, выбора у вас нет.
     Варин  потупил  взгляд и несколько секунд глядел себе под  ноги,  затем
медленно обернулся к своим соратникам.
     - Скажите мне  честно,  - спросил  он полушепотом,  -  вы верите, что я
Дерини? Пол? Оуэн?
     Пол оглядел остальных и переместился на несколько шагов вперед.
     - Я... Поверьте, я говорю от имени  всех нас, лорд, так вот, мы даже не
знаем, что и думать.
     - Что же мне делать? - прошептал Варин себе под нос.
     Пол взглянул на остальных и снова заговорил:
     - Узнайте все разом, лорд. Может быть, мы и ошиблись в Дерини. Конечно,
если  вы  из  них, то  зла в  них быть не может. Да мы за вами в Преисподнюю
спустимся и обратно вернемся, вы же знаете. Так что лучше бы уж все узнать.
     Варин  тяжело  опустил  плечи,  признавая  поражение,  и  повернулся  к
Моргану, не глядя ему в глаза.
     -  Кажется,  я вынужден вам  подчиниться, - сказал он.  -  Мои собратья
хотят знать, кто я такой, и, признаюсь, я - тоже. Что я должен делать?
     Морган протянул Дункану его рубашку и развернул кресло к огню.
     - Не нужно никому покоряться, Варин, - сказал он, давая знак рукой всем
остальным отойти.  Он вспомнил  на  мгновение, как они с Варином стояли друг
против друга в гробнице Святого Торина. - Мы оба останемся в полном сознании
и  действовать  будем сообща. Если  вы  вдруг  испугаетесь чего-нибудь  и не
захотите  продолжать, то в любой момент можете прервать нашу  связь. Обещаю,
что ничего не сделаю против вашей воли. Сядьте, пожалуйста, сюда.
     Тяжело вздохнув, Варин посмотрел на кресло, повернутое теперь к огню, и
осторожно присел на самый его край. Морган встал позади, положил руки ему на
плечи и притянул его к спинке кресла.
     Все остальные  тоже сгрудились за креслом, так что видели только  спину
Моргана  и  плечи  Варина.   В  полумраке   голос   Моргана  звучал  тихо  и
успокаивающе.
     - Расслабьтесь, Варин. Сядьте и смотрите в  камин, на огонь. В том, что
мы  делаем,  магии   очень   мало.  Расслабьтесь   и   смотрите   на  огонь.
Сосредоточьтесь на моем голосе и на прикосновении моих рук. Я обещаю, что не
принесу вам вреда, Варин. Расслабьтесь и погружайтесь в себя вместе со мной.
Пусть  для  вас изо  всей  вселенной останется  только  это  мягкое мерцание
пламени. Расслабьтесь и погружайтесь в себя.
     Монотонный  голос Моргана продолжал  гудеть то громче, то тише, в  такт
мерцанию языков пламени,  и  вскоре Варин на  самом деле расслабился. Морган
все слабее сжимал его за плечи,  и Варин не вздрогнул, когда он совсем убрал
руки,  - хороший знак. Медленно, по мере  того как Варин все больше и больше
попадал под чары его монотонного голоса, Морган сосредоточивал свои мысли на
его  особе,  поглядывая  на свой перстень  с грифоном и начиная первый  этап
мысленного  контакта. Варин  уже пребывал  к этому времени  в легком трансе,
дыхание его с каждой минутой замедлялось и делалось глубже; наконец веки его
затрепетали и сомкнулись.
     Морган легко коснулся его висков,  и  Варин не  шелохнулся в  ответ; со
вздохом  облегчения  Морган  позволил  себе еще  более  глубоко проникнуть в
сознание Варина. Слегка прижав голову Варина  к своей груди, он сам  прикрыл
глаза и затем склонил голову. Теперь он целиком проник в сознание Варина.
     Прошло,  наверное, минут пять, прежде чем он  пошевелился  и, приподняв
голову, со все еще закрытыми глазами повернулся к Келсону и Дункану.
     - У него удивительно упорядоченный разум - при всех этих предрассудках,
- прошептал он. - Однако я почти уверен, что он не Дерини. Хотите убедиться?
     Келсон  и  Дункан  безмолвно  приблизились и  склонились  над  Варином,
возложив руки ему на голову. Через несколько секунд они отошли.
     - Морган прав. Он не Дерини, - шепнул Дункан.
     -  Но он же владеет даром исцеления, - удивленно пробормотал Келсон.  -
И, судя по всему, он даже делал какие-то попытки читать мысли.  Согласитесь,
изо  всех искусств Дерини эти  два наиболее полезны человеку,  возомнившему,
что он обличен пророческой миссией.
     Морган кивнул и снова посмотрел в лицо Варину.
     - Совершенно  верно.  Сейчас я ему  поведаю кое-что об истинной природе
Дерини, чтобы помочь  ему  преодолеть то, что он затвердил раньше, а затем -
выведу из транса.
     Он  ненадолго закрыл глаза и,  открыв их, снова положил руки Варину  на
плечи, ободряюще  сжав их. Варин вздрогнул, открыл глаза и, повернув голову,
удивленно взглянул на Моргана.
     - Я не Дерини, - благоговейно выдохнул  он, - и я как будто разочарован
этим. Я не думал...
     - Но теперь вы все поняли, правда? - устало вздохнул Морган.
     - Просто не  понимаю, как это я так  заблуждался  в отношении Дерини? И
это мое призвание: что это было на самом деле?
     - Ваше могущество исходит не от Дерини,  -  тихо сказал Дункан. -  Быть
может, вы и были призваны, но неверно поняли, для чего.
     Варин  посмотрел  на  Дункана, переваривая  его  слова, но заметив, что
позади  него  стоит Келсон,  спохватился и вскочил,  не  понимая, как он мог
сидеть в присутствии короля.
     -  Простите меня, государь  за то, что я наговорил  вам сегодня, за то,
что я совершил против вас в  прошедшие месяцы, - как мне искупить  свою вину
перед вами?
     - Будьте моим верным подданным, - просто ответил Келсон. - Помогите нам
убедить архиепископов в том,  что вы сами поняли, и  я прощу  вас. Мне нужна
ваша помощь. Варин.
     -  Буду  счастлив послужить вам, государь, - сказал Варин, припадая  на
одно  колено и  почтительно  склоняя  голову.  Его  соратники,  благоговейно
взирающие на них, также опустились на колени.
     Келсон  признательно коснулся его  плеча и дал им всем знак подняться с
колен.
     - Благодарю вас, джентльмены. Но у нас нет времени на церемонии. Варин,
теперь  мы должны подумать, как  нам оповестить  ваших  людей  о том, что вы
теперь на нашей стороне. У вас есть какие-нибудь предложения?
     Варин на мгновение задумался и кивнул.
     - Я  вот как думаю,  государь.  Раньше  в серьезные минуты у меня часто
бывали видения. Мои люди знают  об этом и верят в  то, что я им рассказываю.
Вот  я  и  объявлю, что этой  ночью  ко мне явился ангел и сказал,  что  мне
надлежит ради спасения Гвинедда явить вам свою  преданность. Придет время, и
мы  скажем  им  всю  правду.  Причем,  если  мы  распространим  эту  новость
немедленно да  еще  приукрасим как-нибудь, то к  утру никого не  удивит ваше
присутствие здесь и все будут на вашей стороне. Вы одобряете это?
     - Морган? - спросил Келсон.
     - Ну, Варин, вы прирожденный интриган, - улыбнулся Морган, - а могут ли
ваши помощники заняться этим?
     Главарь мятежников кивнул.
     -  Отлично.  А когда вы  кончите,  я  хотел  бы  встретиться с  вами  у
лестницы, ведущей в башню. Да, и освободите из заточения моих  офицеров. Они
ведь в темнице?
     - Увы, боюсь, что так, - отозвался Варин.
     - Не важно. Я знаю, как их оттуда вывести. Так мы встречаемся в два?
     - В три уже светает, - напомнил Пол де Гендас.
     Морган пожал плечами.
     - Что ж делать. Нам  все равно  нужно время.  Так значит  в два  часа у
лестницы, ведущей в башню, согласны?

        ГЛАВА XVII

     <b>"И даст знак живущему на краю земли..."<sup>[17]</sup></b>
     К  рассвету  лишь немногие в  Коротском замке  не  были  осведомлены  о
странном и удивительном  видении, посетившем лорда Варина этой ночью. Войско
Варина, -  а это  была основная сила защитников Корота, - целиком поддержало
своего обожаемого вождя,  даже не  пытаясь понять этого  странного изменения
его  взглядов. А та  горстка солдат, что пришла в  Корот  с  архиепископами,
предпочитала не спорить с людьми Варина, которых было куда  больше.  Правда,
рано  утрем  некоторые из них совершили большую ошибку, попытавшись  все  же
выступить против,  но это кончилось  тем,  что  их схватили верные соратники
Варина и бросили в темницу.
     Рассвет  застал обеспокоенных  епископов  Лориса,  Карригана  и  еще  с
полдюжины  их  сторонников  в герцогской  часовне,  где  они  собрались  под
предлогом совершения  заутрени, но на  самом деле - чтобы обсудить  истинное
значение  ночных событии. Никто из них ни на минуту не поверил,  что  Варина
посетило видение,  однако никто  не мог  понять и  того,  что же произошло в
действительности.
     - Говорю вам, все  это ни  с  чем не сообразно, - твердил Лорис. - Этот
Варин слишком далеко зашел. Какие могут быть видения в такое время! Нет, это
просто неслыханно!
     Священнослужители столпились по одну сторону нефа  часовни, в  передней
его  части.  Лорис,  не  находя себе места,  шагал по ковру  взад и  вперед.
Карриган осунулся и выглядел сейчас гораздо старше своих шестидесяти лет. Он
сидел на  маленькой скамеечке немного в стороне от других священников, как и
подобает второму  человеку после  Лориса.  Остальные  -  де Ланей, Креода из
Карбура,  Карстен Меарский, Ивор  и двое странствующих  епископов - Моррис и
Конлан  - сидели  лицом к  ним  обоим с  весьма озабоченным видом. Больше  в
часовне, запертой снаружи, никого не было. Самый молодой  из присутствующих,
епископ Конлан, гулко откашлялся.
     - Вы можете говорить, милорд, что это неслыханно,  но, к сожалению, это
так. И это  очень меня беспокоит. Отныне, судя по тому,  что стало известно,
Варин  переменил  свое отношение к Дерини.  А  что будет,  если он поддержит
короля?
     -  Вот-вот, -  согласился  Ивор,  -  я даже  слышал,  будто  он  так  и
собирается  поступить. Если  это  правда,  да  еще сейчас, когда королевская
армия у самых стен Корота, - нам несдобровать.
     Лорис проницательно посмотрел на обоих епископов и покачал головой.
     - Он не посмеет. Не так-то просто ему будет переубедить своих людей. Не
может же он изменить все свои взгляды за одну ночь.
     - Может быть, и так, - прохрипел Креода. Его старческий голос, тонкий и
пронзительный,  время от  времени прерывался  кашлем. -  Но только  все утро
происходит  что-то странное.  Это просто в  воздухе  носится. Двое  из  моей
личной охраны,  преданные  нам  люди,  куда-то  исчезли.  На  многих  постах
появились какие-то незнакомые лица.
     - Хм! - сказал Лорис. - Я подозреваю, никто не знает наверняка,  что же
именно привиделось Варину?
     - Не совсем так, - ответил ему де Лацей. - Мой капеллан рассказал, что,
по словам стражников, к Варину явился ангел.
     - Ангел?
     - Это нелепо! - раздраженно заметил Лорис.
     Де Лацей пожал плечами.
     - Мне так сказали. Ангел, трубящий в рог огненный, явился во сне Варину
и предупредил его, что ему нужно действовать по-другому.
     -  Да будь он проклят со  своим  видением! - воскликнул  Лорис. - Он не
может  разрушить все, на чем  стоял, из-за того, что ему привиделся какой-то
сон. За кого он нас...
     Тут в дверь  постучали,  и все в  часовне застыли. Стук  повторился,  и
взгляды присутствующих оборотились на Лориса. Лорис дал знак, и Конлан встал
и подошел к двойным дверям. Взявшись за засов, он спросил:
     - Кто там?
     После недолгого молчания послышался ответ:
     - Это Варин. Что это значит? Почему двери заперты?
     По знаку Лориса Конлан откинул  засов  и незаметно скользнул в сторону,
весь насторожившись, а тем временем Варин со своими ближайшими соратниками и
небольшим отрядом  вооруженных воинов  вошел в  часовню. Солдаты выстроились
вдоль стен; один из них оттеснил Конлана к остальным  епископам, поднявшимся
со своих мест.
     - Что это значит? - возмутился Лорис, выпрямившись во весь рост, словно
вспомнил вдруг о своей духовной власти.
     Варин с торжеством на лице поклонился ему в пояс.
     - Доброе утро, милорд, - произнес он, уткнув руки в бока. - Надеюсь, вы
и собратья ваши хорошо спали?
     - Довольно шутить, Варин, - фыркнул  Лорис. -  Почему  вы  с оружием  в
руках ворвались сюда и прервали заутреню? Оружию не место во Храме Божьем.
     - Иногда это необходимо, архиепископ, - ровным голосом ответил Варин. -
Я пришел сюда просить вас об отмене отлучения.
     - С вооруженным отрядом? - возмущенно начал было Лорис.
     -  Я  здесь,  архиепископ.  И я  хочу,  чтобы  вы  отменили  отлучение,
наложенное вами на Аларика Моргана, Дункана Мак-Лайна, короля и весь Корвин.
     - Что? Да вы с ума сошли!
     -  Нет, архиепископ, я в  своем  уме. Но  я очень  рассержусь, если  вы
будете упрямиться.
     В Лорисе все закипело от возмущения.
     - Да вы - безумец! Конлан, позовите стражу. Мы не позволим...
     - Пол,  запри  дверь, - отрывисто  приказал  Варин,  обрывая Лориса  на
середине фразы, - а вы, милорд архиепископ, придержите язык и слушайте. Ваше
величество, не изволите ли войти?
     Услышав  эти  слова,  прелаты  ахнули;  дверь   ризницы  позади  алтаря
открылась, и вошел Келсон, весь в красном. За ним  следовали Морган, Дункан,
Кардиель и несколько освобожденных Морганом офицеров замковой охраны. Поверх
иссиня-черных волос Келсона был надет золотой обруч.  Король был великолепен
в малиновом плаще  поверх  туники  из золотой парчи и батиста. Морган  надел
свою тунику с  грифоном на  груди, вышитым  по  шелку золотом и  изумрудами.
Дункан  был в черном, яркий плед  расцветки  его рода был  перекинут  у него
через  плечо  и  приколот массивной серебряной брошью.  Кардиель  тоже был в
черном; на  нем была  великолепная расшитая серебром  риза, а  седую  голову
покрывала высокая белая с серебром митра.
     Впечатление  было  таким  сильным,  что прелатам понадобилось несколько
минут, чтобы прийти  в  себя.  Некоторые торопливо перекрестились, Конлан  и
Карриган заметно побледнели, а Лорис от гнева просто лишился дара речи.
     Варин и  его люди, все  как один, почтительно пали на  колени, а  воины
приветствовали короля, приложив к груди руки в стальных боевых перчатках.
     Келсон едва взглянул на застывших  в немом изумлении епископов и знаком
попросил  Варина и  его  людей  подняться.  Вместе  со своими спутниками  он
пересек  часовню и присоединился к Варину. Епископы в ужасе отпрянули назад.
Поравнявшись с  Варином, Келсон повернулся лицом к Лорису и остальным, а его
спутники встали у него за спиной, демонстрируя свое единство.
     - Так что же, Лорис, помните ли вы, как  присягали на  верность нам?  -
Келсон холодно посмотрел на него своими серыми глазами.
     Лорис встал еще прямее, пытаясь сохранить остатки своего достоинства.
     -  При всем уважении к вам, государь, должен напомнить, что вы отлучены
от Церкви. Отлучение  снимает все королевские  прерогативы,  в  том  числе и
право отдавать приказы. Вы для нас мертвы, государь.
     -  Да,  но  я  жив, архиепископ, -  возразил Келсон.  - Ни  Морган,  ни
Мак-Лайн,  ни   кто-либо  другой  из  тех,  кого  вы  на   основании  одного
нерасследованного происшествия предали анафеме, не мертвы. Даже Варин теперь
признал нашу власть.
     - Варин  - изменник! - воскликнул  Лорис.  - Он попался на какую-нибудь
уловку Дерини. Вы подкупили его!
     - Напротив,  - перебил  его  Келсон. - Варин -  неподкупен, как я  имел
честь убедиться.  Он просто понял, что заблуждался, и добровольно перешел на
нашу сторону.  Так что вопрос о происшествии в гробнице Святого  Торина,  на
котором вы, похоже, главным образом основывали свои  обвинения, закрыт. Если
вы и при этих обстоятельствах продолжите упорствовать в своем неповиновении,
то  нам придется прийти к  выводу, что  некие особые  причины  побуждают вас
восстать против своего короля. И  предатель  здесь  не Варин. Он  сам сделал
выбор.
     -  Вы  с  ним что-то сделали!  -  вскричал Лорис,  трясясь от  злости и
указывая на Варина. - Вы воспользовались вашими подлыми чарами и затмили его
разум. Без вашего вмешательства он бы никогда не сделал такого выбора!
     Морган шагнул вперед и бросил на Лориса угрожающий взгляд.
     - Не  забывайте, с кем разговариваете, архиепископ,  - сказал он тихо и
холодно. - Даже королевское терпение имеет предел.
     - Ax! - Лорис в досаде поднял  руки и  возвел глаза к небу. - Почему мы
должны слушать этого еретика? Мне нечего  больше сказать  вам.  Мы  не можем
изменить своим убеждениям.
     - Тогда  вы будете  пребывать в  заточении  здесь, в  Короте,  пока  не
измените свое решение,  -  спокойно  сказал Келсон.  - Мы  не  можем  больше
терпеть вашего неповиновения. Стража, возьмите  архиепископа Лориса. Епископ
Кардиель,  мы временно назначаем вас действующим  примасом Гвинедда,  до тех
пор, пока Курия не утвердит это назначение либо не заменит вас более для нее
приемлемым,  но  верным  короне  священнослужителем.  Архиепископ  же  Лорис
утратил наше доверие.
     - Вы не  можете этого сделать, ваше  величество, - бушевал Лорис, когда
его схватили двое стражников. - Это же нелепость!
     -  Успокойтесь,   архиепископ,  или  вам  заткнут  рот.   Что  касается
остальных... Кто не хочет последовать за его преосвященством, должен сделать
выбор. Если вы чувствуете, что не можете  с чистой совестью присоединиться к
нам  для  борьбы  с  Венцитом,  я отпускаю вас,  дабы  вы удалились  в  свои
почтенные  епархии,  при   условии,   что   вы  поклянетесь   придерживаться
нейтралитета до конца войны.
     Но если вы не сможете дать  подобную клятву, Мы просим  вас не  кривить
душой. И лучше вам остаться под стражей здесь, в Короте, чем оказаться перед
лицом Нашего гнева, когда Мы узнаем, что вы нарушили свое слово.
     Те же из вас, кто,  о чем Мы молимся,  найдет в себе  силы  отречься от
всего, содеянного за последние месяцы, вернут  себе  свои добрые имена. Если
вы  теперь  же  преклоните  перед  Нами  колена  и  вновь  подтвердите  вашу
преданность короне,  Мы соизволим даровать  вам прощение за все прошлое  и с
радостью  примем  вас  в наши  ряды.  Ваши  молитвы  понадобятся  Нам  через
несколько дней, когда Наша армия сойдется в битве с воинством Венцита.
     Он еще раз обвел взглядом лица прелатов.
     -  Ну  что,  милорды? Что  вы выберете? Темницу, монастырь  или  службу
королю? Решайте.
     Эти слова Келсона еще больше разъярили Лориса.
     - Нет у  вас никакого выбора! - напыщенно произнес  он. - Не может быть
выбора, когда  дело  касается  ереси.  Карриган, вы  же  не  предадите веры,
правда? Креода, Кон-лан, я уверен, что  вы не дрогнете  перед этим нахальным
колдуном, или я ошибаюсь?
     Келсон  подал знак, и один из  стражников начал  затыкать  архиепископу
рот, оторвав для этого лоскут от его же плаща.
     -  Я вас предупреждал, - сказал Келсон,  холодно и  пристально глядя на
него; затем он обвел взглядом остальных. - Ну что  вы решили?  У нас с  вами
нет времени на долгие размышления.
     Епископ Креода нервно кашлянул, взглянул  на  своих собратьев  и сделал
шаг вперед.
     - Я не могу сказать за всех братьев  моих,  но я не могу последовать за
вами. Если ваше величество не  против, я намерен вернуться в Карбур на время
войны. Я... я даже не знаю, во что мне теперь верить.
     Келсон коротко  кивнул и оглядел  оставшихся. После недолгих  колебаний
Ивор и Карстен  шагнули вперед, и Ивор  слегка поклонился, прежде чем начать
говорить.
     - Мы  просим у вас прощения, государь. Мы принимаем  ваше предложение и
возвращаемся в наши обители. Мы даем вам слово, что не будем мешать вам.
     Келсон кивнул.
     - А что же остальные? Я уже сказал вам, что у меня мало времени.
     Епископ Конлан решительно вышел вперед и упал на колени.
     -  Я снова  преклоняю перед вами  колена, государь. Я  не  желаю больше
поддерживать то,  что началось с  событий в гробнице Святого Торина. Если вы
верите  в невиновность Моргана  и Мак-Лайна,  то этого для  меня достаточно.
Всех нас ввели в заблуждение. Умоляю, простите меня, государь.
     -  С радостью  прощаю вас, епископ Конлан. - Келсон склонился над ним и
коснулся его плеча. - Так вы поедете с нами на север?
     - О да, государь.
     - Хорошо, - Келсон  посмотрел на остальных,  на Лориса, извивающегося в
руках стражников, на Креоду,  Ивора  и Карстена,  собирающихся отправиться в
уединение, и на двоих оставшихся прелатов, еще не сделавших выбор.
     - Де Лацей, что скажете вы?
     Де Лацей  потупил  взгляд, затем  выпрямился  и  медленно опустился  на
колени.
     - Простите, государь, мою  кажущуюся нерешительность, но я  старик, мне
уже не  измениться. Не  привык я перечить  ни  архиепископу  моему, ни моему
королю.
     - Да, но сейчас вы,  кажется,  вынуждены  не подчиниться одному из нас.
Кому же?
     Де Лацей склонил голову.
     -  Я поеду с вами, государь. Но  я бы хотел ехать  в  повозке,  а не на
боевом коне - я слишком стар для верховой езды.
     - Капитан,  приготовьте экипаж для его  преосвященства. А вы, Карриган?
Почему мне  приходится спрашивать  каждого в отдельности? У вас  было  время
подумать.
     Карриган  был мертвенно-бледен,  его  важное круглое  лицо  блестело от
пота.  Он  долгим  взглядом  посмотрел  на  своих  соратников  и  на  своего
ближайшего собрата Лориса, которого держали стражники, затем вытащил большой
носовой платок и, прежде чем обернуться к Келсону, промокнул им лицо.
     Потом он  приблизился к королю на  несколько шагов, взглянул напоследок
на Лориса и склонил голову, уставясь себе под ноги.
     -  Простите,  государь,  но  я  слишком стар  и  слишком  устал,  чтобы
продолжать борьбу. Несмотря на  то,  что я  с вами не согласен, у  меня  нет
больше  сил  вам  противоречить.  И,  боюсь,  я не  выживу  в  вашей узнице,
государь. Поэтому я прошу  разрешения возвратиться в Ремут, в мое  имение. И
мне... мне нехорошо...
     - Так, - спокойно произнес Келсон. - Вы даете мне слово,  что не будете
выступать против меня; что ж. Идите с миром.  Благодарю вас, милорды, что вы
не  внесли о это  дело никаких дополнительных сложностей. А теперь,  Морган,
Варин,  лорд  Гамильтон,  я  хочу, если  это  возможно,  выступить отсюда  в
полдень. Подготовьте, пожалуйста, все, что может понадобиться в дороге.

     Объединенное войско было готово тронуться в путь только ближе к вечеру,
но Келсон  все  равно отдал приказ  выступать. Если двигаться  всю ночь  без
остановки  до полудня следующего  дня, то можно  пройти почти  весь  Корвин.
Затем, после  короткого привала,  они  могут  двинуться  вновь и  к  полудню
второго  дня  прибыть  в Дхассу.  Таким  образом,  уже  через  два  дня  они
соединятся с  войском,  разбившим  лагерь  под  стенами Дхассы. В  общем, на
встречу с  Венцитом на севере можно было рассчитывать  не  раньше, чем через
неделю. Келсон надеялся, что они не опоздают.
     Было  уже довольно  поздно, когда войско вышло из Корота, но никому  не
приходило  в  голову роптать на столь  поздний выезд.  Передовые отряды  уже
покинули  крепость и держали путь на  северо-запад.  Знамена  с  королевским
львом  плескались  на  ветру  рядом с серыми  штандартами повстанцев Варина,
рядом с пурпурными флагами отборных войск епископа Кардиеля. Обозные  телеги
скрипели  вдоль дорог, кавалерия  грохотала  по свежей зелени полей, вьючные
животные фыркали и пронзительно кричали, подхлестываемые погонщиками. Богато
украшенные  камзолы освобожденных  офицеров  Моргана  смешались  с мундирами
королевских  уланов,  яшанской  пехоты, халдейнских  лучников.  Всех их,  от
знатного  лорда  до  простолюдина,  объединяла  преданность  своему  королю,
который гордо ехал во главе войска.
     Вернувшись  в  свой  лагерь,  Келсон  облачился  в  сверкающую  золотом
кольчугу  короля Гвинедда, укрепил  на сапогах золотые шпоры, опоясал тонкий
стан  белоснежной,  расшитой золотом  перевязью  с  боевым мечом  в  золотых
ножнах.  С этим самым мечом  его  отец шел в  бой в столь же юном  возрасте.
Золотой  шлем  Келсона блестел  на  солнце, украшенный  короной,  сверкающей
драгоценными  камнями, развевалось на ветру малиновое перо. На плечи его был
наброшен алый плат, на руках были перчатки из алой замши. Белоснежный боевой
конь под ним пританцовывал,  готовый  пуститься вскачь,  но Келсон сдерживал
его, твердо  сжав в руках красную кожаную  уздечку.  Рядом с Келсоном  ехали
Морган, Дункан, Кардиель с Ариланом, Нигель со своим сыном Коналом,  офицеры
Моргана и многие другие знатные лорды.
     Таков был боевой порядок войска, выехавшего  в  этот день из Корота,  и
таким  он останется,  когда они  через  несколько дней  вступят  в  битву  с
Венцитом. Но сейчас главным было то,  что они объединились наконец для этого
похода  и спешили навстречу другим,  верным королю  войскам. Мысль о  первой
победе - о моральной победе, одержанной в Короте, - вдохновляла их сердца.
     Впереди  у  Келсона,   короля   Гвинедда,   будут   другие,  не   менее
блистательные дни, но вряд ли еще какой-нибудь запомнится ему так, как этот,
на  долгие-долгие годы, ибо  в этот  день он  одержал  свою  первую  военную
победу, несмотря на то, что ни один меч при этом не был обнажен.
     Когда двумя  днями  позже они  достигли ворот Дхассы, настроение у всех
было все еще таким же приподнятым.

        ГЛАВА XVIII

     <b>"Даже человек мирный со мной, на которого  я полагался, который ел хлеб
мой, поднял на меня пяту"<sup>[18]</sup>.</b>
     Они прибыли в Дхассу как предполагали и оставались там в течение суток,
составляя  план  Кардосской  кампании.  От армии с  севера  не было  никаких
новостей.  Более  того,  уже неделю  известий  не  поступало  ниоткуда,  что
вызывало большую тревогу.
     Сейчас, когда все армии Гвинедда были наконец вместе, появилась надежда
на благополучный исход войны,  но неизвестность весьма тяготила приближенных
короля. Отсутствие  вестей  с севера  выглядело  более  чем странно. Моргана
вдобавок сильно беспокоило то, что он никак не может связаться с Дерри.
     Он пытался сделать это не однажды. Вот и минувшей ночью они с Дунканом,
объединив усилия,  пробовали связаться с Дерри посредством медальона, как не
раз делали это раньше.
     Однако все их усилия оказались тщетны. Морган  был уверен,  что  сможет
хотя  бы  определить  местоположение  Дерри,  но,  как  ни старался,  он  не
обнаружил даже следа  молодого лорда.  И все-таки Морган не верил, что Дерри
мертв; оставалось думать, что с ним приключилось  что-то такое, что он никак
не может ответить  на его зов. Эта  мысль отравляла радость нелегкой  победы
последних дней.

     В  ночь перед выступлением на Кардосу свечи долго горели  в епископском
дворце Дхассы.
     Епископ Кардиель  скромно сидел в стороне, дабы не мешать Келсону и его
военным советникам работать. И пока здесь обсуждался  план военных действий,
за городскими стенами в долине близ озера у тысяч костров спали солдаты.
     Военный  совет был в самом разгаре. В зале Курии несколько часов  назад
убрали  остатки  ужина, и теперь весь  стол  был завален военными картами  и
чертежами. Здесь  гудело полсотни голосов; на картах появлялись новые  яркие
линии,  стрелки,  указывающие  перемещение  войск,  направление ударов;  шла
нелегкая работа.
     Слуги внесли в зал фрукты и  сыр, но мало кто  обратил на это внимание.
Хотя на столе  стояли кувшины с вином и время  от  времени офицеры наполняли
кубки, обстановка была весьма трезвой. Военачальники работали плечом к плечу
с  князьями  Церкви,  которые  порой давали  столь  удачные советы,  что это
поражало даже  бывалых воинов. По мере  необходимости сюда вызывали  младших
офицеров  пехоты или  артиллерии, если нужно было  решить конкретный вопрос.
Подкованные  сапоги стучали по  мраморному полу, хлопали тяжелые  деревянные
двери - и все эти звуки в просторном и высоком зале усиливало эхо.
     Король в эту ночь  держался в стороне, не привлекая к себе внимания.  В
простой  малиновой тунике, с  непокрытой  головой,  он  провел большую часть
времени в  обществе  клириков  и младших придворных,  стараясь  справиться с
волнением,  охватившим его. Передав все важнейшие  вопросы  в руки  Моргана,
Нигеля и  других генералов, Келсон решил провести  эти часы среди людей, чья
безграничная  преданность  придавала  ему  сил  и  уверенности,  -   события
последних дней слишком потрясли его.
     Когда  это было  необходимо, Келсона  приглашали к  столу,  за  которым
обсуждались  стратегические планы, чтобы принять то или иное решение, однако
он прекрасно  понимал, что  его генералы и военные  советники  разбираются в
военных вопросах куда лучше него, хотя он и был сыном Бриона.  Понимал  он и
то, что его задача - это  сохранять спокойствие и не отказываться ни от чьей
помощи,  ибо их сила - в единстве, без которого нет надежды  одолеть Венцита
Торентского.
     Келсон  не  одинок был в своих  усилиях  объединить  людей  Гвинедда  и
примирить между  собой дворян.  В другом  конце зала Морган и епископ Конлан
беседовали с  тремя баронами, прибывшими в Корот с запада. Несколько молодых
лордов,  среди которых был и сын Нигеля  Конал,  слушали их с расширившимися
глазами. Нигель тоже некоторое время принимал участие в разговоре, но сейчас
вернулся к главному столу и обсуждал  детали операции с  Варином  и герцогом
Даноком.
     Только Дункана, кажется, не волновала всеобщая суматоха нынешней  ночи.
Он печально смотрел в окно, думая о чем-то своем. Конечно, Дункан весь вечер
держался в тени, потому что  не разбирался в  военных вопросах,  хотя Келсон
знал, что он - неплохой боец и, несомненно, получил некоторые начатки знаний
по стратегии в доме отца, пока не принял сана.
     Когда  два других епископа, получив задание, покинули Келсона, он решил
выяснить, что же беспокоит Дункана, - тот был не похож на себя.
     Дункан  вздохнул и оперся на  подоконник,  кутаясь  в плед. Его голубые
глаза вглядывались в темноту, окутавшую горы к  востоку от Дхассы, а длинные
тонкие пальцы выбивали беспрестанную дробь по каменному подоконнику.
     Если бы его спросили, то он, вероятно, не смог  бы ответить, почему так
мрачен сегодня. Конечно, нескончаемая борьба истощила его силы; кроме  того,
он беспокоился о Дерри, и еще больше - о  том, как его исчезновение скажется
на Моргане. Немногим  Морган доверял так, как  ему. Если он  погиб, выполняя
задание  Моргана,  -  хотя  идея  послать  Дерри в  этот  раз и принадлежала
Келсону, о чем Дункан знал, - все равно Аларик не сможет этого забыть.
     И не меньше  этого Дункана тревожил вопрос  о его сане; он размышлял  о
том, может ли оставаться священником сейчас, когда  все знают о  том, что он
Дерини.
     Туман