ывался  после обеда.  Поэтому  пришлось
покинуть   ярмарку   задолго  до   того,  как   было  удовлетворено  детское
любопытство. Синил никогда  не одобрял подобного легкомыслия, и мальчикам не
разрешалось  посещать  ни  ярмарки, ни  рынки. На  турнирах  они были всегда
только  зрителями,   хотя  обучались  верховой  езде  и  приемам   турнирных
состязаний. Турниры были  введены  только  в  самом  конце  правления короля
Блейна, отца Имра, с единственной  целью--тренировать воинов в мирное время.
Теперь все достижения военного искусства показывались для забавы.
     Поэтому  участие в  турнире детей  особенно  привлекало принцев.  После
церемонии  открытия  состоялись  состязания  взрослых  наездников,  а  потом
ровесников Элроя и Джавана.
     Король  подхватил легкую простуду, и  поэтому ему не разрешили садиться
на  лошадь,  однако  пообещали,  что  позволят  завтра,  если  его  здоровье
поправится. Зато  Джаван с  таким мастерством держался  в  седле,  накидывая
обручи  на  столб,  что  удивил  зрителей;  как ездок он был  не хуже любого
другого, а длинное  верхнее платье скрывало правый ботинок. Он даже завоевал
второе  место в  состязании  с шестом, за что был пожалован  венком  полевых
цветов из рук графини Картанской, жены Мердока.
     В  состязании  с  пажами   своего  возраста  Рис  Майкл   тоже  блеснул
мастерством, сумев накинуть на шест столько колец, что ему пришлось выдавать
дополнительные.  За него публика  особенно переживала, потому что лучезарная
улыбка  очень быстро сделала его всеобщим любимцем. С наступлением ночи  все
трое вновь заснули здоровым сном уставших мальчиков.
     На  третий   день   ограничения  были  еще  менее  строги.  Королевское
присутствие  требовалось   на  продолжавшемся  турнире,  и  Элрою  разрешили
участвовать в состязаниях. Его  братья сумели уговорить благоразумного графа
Таммарона,  который был мягок  и  со  своими  детьми,  и получить разрешение
посетить ярмарку в сопровождении Тависа и небольшой охраны.
     Мальчики были  так  возбуждены,  а их  энтузиазм  так  заразителен, что
Тавису пришлось уступить и разрешить им переодеться в платье пажей, чтобы на
ярмарке их приняли за обычных мальчиков. Поверх своей собственной туники  со
знаками Целителя и слуги короля он  накинул короткую серую накидку--день был
теплым, а событие неофициальным. Даже стражники прониклись духом приключений
и, маскируясь, надели поверх доспехов поношенные простые плащи, чтобы скрыть
форму королевской охраны.
     Джаван и Рис Майкл  получили возможность поиграть в свободу. Кое-кто из
стражников захватил  с собой своих детей,  и принцам  было  легко вообразить
себя пажами в компании мальчиков-горожан.
     Весь день  напролет  они  носились  по ярмарке, заглядывая  в лавочки и
палатки,  со  страхом  наблюдая  за  огнедышащим   человеком  и  фокусником,
вынимавшим из волос женщины живые цветы. Они смотрели, как плетут корзины из
гладкой, вкусно пахнущей лозы, раскрывая рты от удивления, когда под умелыми
женскими руками росли на глазах стенки корзин.
     В  середине  дня  пекарь  все  еще продавал  пирожные  и  зачерствевшие
коричневые хлебцы, так  непохожие на тот мягкий белый хлеб,  к  которому они
привыкли дома.,  У  лотка  сыровара  оба  выпили пахучего пенистого  молока,
которое со Вчерашнего дня хранилось в кувшинах, закопанных в землю, и потому
оставалось холодным.
     А еще  засахаренные фрукты,  которые можно было жадно съесть, и пахучие
травы, чтобы положить их  в  пояса  и больше  не обращать  внимания на менее
приятные  запахи  такого огромного  скопления людей, как,  например, у лавки
мясника, которую мальчики  избегали,  как  только узнали, что там  творится;
Насильственная смерть, пусть даже животных, все еще пугала их.
     В  палатке оружейника Рис Майкл нашел кинжал, сделанный  как раз по его
детской руке, и в конце концов заставил Тависа купить понравившееся оружие.
     Выбор Джавана пал  на  нечто более  изящное. Задержавшись на  некоторое
время у палатки  шорника,  чтобы  подобрать кинжалу  Риса  Майкла подходящие
ножны, старший брат наткнулся на тонкую белую шкуру теленка в ладонь шириной
и длиной с него самого. Сначала он  не обратил  на шкуру  никакого внимания,
просто  дважды обернул  ее  вокруг руки и  продолжал помогать  брату  в  его
поисках, и вскоре они отыскали кожаные плетеные ножны.
     Но когда Рис и один из стражников сэр Пидур стали прицениваться, Джаван
задумчиво погладил шкуру и отвел в сторону другого стражника, сэра Джейсона.
В  течение следующих  нескольких минут  эти двое  о  чем-то разговаривали по
секрету,  Тавис так и не  смог понять, о чем шла  речь. Но когда  Рис  Майкл
заплатил  за ножны цену,  на  которой они  с  хозяином  сошлись, Джаван,  не
торгуясь, заплатил запрошенную  цену  и  с  мрачной решимостью  уложил  свою
покупку в кошель у пояса. Только полчаса спустя Джейсон улучил момент, когда
оба  принца  наблюдали  за  работой  стеклодува,  и  рассказал  Тавису,  что
купленная  Джаваном  шкура  должна  была стать  рыцарским  поясом.  Джейсон,
пользовавшийся репутацией мастера по работе с кожей  и прирожденного рыцаря,
не мог рассказать мальчику о тщетности его мечты--если он не станет королем,
ему ни за что не получить звания рыцаря из-за своей уродливой ноги.
     Кроме слов благодарности Джейсону  за  его рассказ,  Тавис не сказал ни
слова.  Его сердце болело  за  принца--мальчик навсегда останется  для людей
тем,  чей благородный дух  неоспорим,  но кто  вечно  будет  нести  отметину
судьбы.  Уже не  в  первый раз  он  пожелал, чтобы его  дар  Целителя сделал
Джавана настоящим принцем. Он и был таким во всем, кроме тела.
     В тот  день мальчики нашли и другие  сокровища,  хотя им и не разрешили
купить  все.  Для своего царственного брата они  выбрали плеть  для верховой
езды.  Ее рукоять украшали таинственные  узоры  далекого Торента. Рис  Майкл
уверял,  что  плеть  составит  чудесную  пару  с  недоуздком   р'кассанского
жеребенка, которого Элрою подарили два дня назад.
     Для старой госпожи Лирели, которая в предыдущие годы была главной няней
мальчиков  и  все  еще заботилась  о  порядке  в  комнатах, они купили ленту
небесно-голубого  цвета,  в  тон  ее  мантии.  А Ботольфу,  ухаживавшему  за
лошадьми, они решили преподнести  батистовую рубашку с вышивкой на воротнике
и манжетах в стиле, его родного Форсинна.
     Каждый  из четырех  стражников  получил по кожаному кошельку, у них  на
глазах украшенному  его значком или ярко раскрашенному.  А  Тавису  мальчики
купили кожаную охотничью  кепку  зеленого цвета  Целителей. Польщенный Тавис
будет носить эту кепку до конца своих дней.
     Но  все  же  они  большей  частью  только  смотрели и дивились  товарам
ярмарки.  В приключениях и свободе день  прошел почти  незаметно, и мальчики
несколько раз сожалели, что Элроя не было вместе с ними.
     Один случай  чуть  не  испортил  веселья,  хотя  ничего  серьезного  не
произошло. После  полудня,  когда мальчикам пришлось на  время прервать свою
беспрестанную  беготню  по  ярмарке,  чтобы  поесть сыра  и  фруктов,  Тавис
расстегнул  правый  специальный  ботинок  Джавана,  пока  тот  грыз  яблоко,
устроившись на пустой винной  бочке. Целитель  присел на  корточки, массируя
ступню  мальчика и незримо  передавая энергию, но его едва  не сбила  с  ног
группа проходивших мимо богато одетых молодых  людей,  в которых Тавис узнал
дерини.
     Один из них зацепил его,  Тавис взмахнул руками, чтобы  не упасть, плащ
на  нем  распахнулся.   От  этого  движения  открылись  знаки   Целителя   и
королевского  слуги,  и Тавис  почувствовал, как  в мозгу одного из прохожих
вспыхнуло  презрение и тут же исчезло. Незнакомец подавил его и завернулся в
плащ, прежде чем Целитель обрел равновесие и решил, как ему поступить.
     Тавис успел увидеть только мелькающие спины, и они слились с толпой. Он
попытался  найти  их   при  помощи  своих  Деринийских  способностей,  чтобы
выяснить, почему тот молодой человек  так испугался его значка, но не сумел.
Должно  быть,  у них были  очень  надежные  защиты.  Так  же,  как  и  тела,
энергетические оболочки случайных прохожих пропали в толпе.
     Тавис в задумчивости застегнул ботинок Джавана, радуясь, что мальчик не
обратил внимания на инцидент. Возможно,  ничего необычного в нем не было. На
ярмарке  полно народу, и их  толкнули не  впервые. Сэр  Робэр  несколько раз
одергивал  грубиянов.  Тут  молодого   человека   отвлекла   от  размышлений
совершенно удивительная  девушка, танцующая  возле одной  из палаток ниже по
проходу.
     Тавис думать  забыл  о происшествии  и, взяв Джавана за руку,  двинулся
следом за  стражей. Энергия мальчиков  била через край, нужно было постоянно
приглядывать,  чтобы  они  не ушли,  не  поддались  новому  искушению  возле
какой-нибудь  палатки  или  лотка.  Впрочем, самого  Тависа  тоже привлекало
многое.
     На  закате они  отправились обратно  в замок, идя  узенькими улочками и
аллейками.  Единственной  заботой  Тависа было скорее уложить в постель двух
уставших, спавших  на ходу принцев. Джаван, чья больная нога наконец дала  о
себе знать, довольный и сонный, ехал на  плечах  Пидура, самого  крепкого из
стражников, а Рис Майкл, все еще оживленный, продолжал заглядывать в боковые
улочки и магазины, сопровождаемый Джейсоном, Робэром и Корундом.
     По  улицам  бродили  группы  веселящихся  людей,  некоторые  по  случаю
карнавала  были в масках,  К одной  из  проходивших  мимо групп, горланившей
походную песню, присоединился Пидур.  Тавис не заметил, как оказался в самой
гуще разношерстной публики, внезапно кто-то схватил его за руку и толкнул  в
боковую аллею.
     --  Дерини не должны помогать врагу!--услышал он шепот над самым ухом и
после удара в затылок потерял нить событий.

        ГЛАВА 14

     <i>Исторгну чародеяния  из  руки твоей, и гадающих  по  облакам не будет у
тебя.
     Книга Пророка Михея 5:12</i>

     Он вздрогнул, напрягся, но не мог даже упасть--так крепко его схватили.
Путаные ощущения говорили только об одном--его волокли все дальше по  аллее,
окружающие были в масках, его стража осталась на главной улице с принцами.
     -- Как нам поступить с дерини, который помогал врагу?-- услышав вопрос,
Тавис  попытался вырваться и проникнуть в мысли похитителей. И почувствовал,
как ставятся защиты. Его похитители--дерини!  Он хотел позвать на помощь, но
тщетно. Рот был зажат рукой, а голова крепко притиснута к бархату на чьей-то
груди.
     Влекомый  в темноту  аллеи, он  все еще пытался проникнуть в мозг своих
похитителей.  Однако  после второго удара  по  голове  единственное,  на что
оставался способен, это сохранять свое сознание.
     -- Этот дерини больше не будет помогать врагу!--сказал первый голос.
     И Тавис услышал, как меч покидает ножны,--звон  стали о густо смазанную
сталь.
     Теперь с улицы доносились крики--стражники спешили на помощь, но они не
могли просто оставить  своих высокопоставленных подопечных. Тавис понял, что
помощь придет слишком поздно.
     Он сделал еще одну отчаянную попытку  освободиться, хотя уже смирился с
полным поражением. Противники были слишком многочисленны и сильны, а он даже
не имел военной выучки.
     Он  ужаснулся, поняв, что его левую руку дернули в сторону  и прижали к
стене. Это  устрашило  даже  больше, чем неминуемая гибель,--мерцание меча в
кровавом свете факелов над его запястьем.
     О, Господи, нет! Только не рука!
     В исступлении его тело забилось, он снова пытался закричать, напрягся и
рванулся  из последней силы. Но те, что держали  его, были сильнее, их  руки
сдавливали тело, как стальные  тиски.  Тавис в ужасе издал звук, похожий  на
бульканье.
     Если твоя рука нанесла тебе обиду, отруби ее!--звучало в мозгу.
     Он почувствовал, как сталь чудовищной силой  обрушивается на кисть. Его
вывернуло наизнанку при виде отделяющихся костей и мяса. Но это было не все,
удар частью пришелся по стене и  не довершил дела. Когда  Тависа вырвало, до
его  сознания   донеслись  еще  два  удара  и  он  увидел,  как  при  каждом
оглушительном  толчке сердца  из  его  отрубленной руки  бьет  черная кровь.
Голоса королевской стражи раздавались все ближе, но было слишком поздно.
     Его голову отпустили, и он закричал что было силы, захлебываясь в крике
оттого, что  до  сих пор жив,  а не убит. Человек  в маске,  скрывающей все,
кроме глаз, поднес к нему  факел, и Тавис на всю  оставшуюся  жизнь запомнил
эти глаза.
     Последнее, что он помнил, прежде чем лишиться чувств, это тошнотворный,
приторно-сладкий запах паленого  мяса и  мучительную боль в кисти, которой у
него больше не было.
     Когда стражникам удалось пробиться сквозь толпу,  похитители мелькали в
противоположном ее конце. Двое из охраны погнались было за ними, но товарищи
окликнули  их--не осмелились  оставить своих господ,  да и  Тавис нуждался в
помощи.
     Погоня  была  бесцельной, и  руки  Тависа  спасти все равно  не  могла,
стражники вернулись и  нашли принца Джавана на  коленях подле лежавшего  без
сознания Целителя в окружении все увеличивающейся толпы  зевак. Мальчик сжал
раненую руку,  пытаясь остановить  кровь, которая  струилась между тоненьких
пальцев. Другой  рукой  принц пытался нащупать  артерию, чтобы зажать ее. Он
действовал умело, хорошо помня теорию, но ему не хватало сил.
     Стражники не стали  медлить. Пока один  побежал  за повозкой и  конными
констеблями,   второй   принялся  разгонять  толпу,  а  еще   двое  остались
присматривать за Тависом.
     Они ловко перетянули  руку  Тависа  там, где Джаван  пытался остановить
кровь, оторвали принца от раны и перевязали так туго, как только смогли. Рис
Майкл,  как громом пораженный, стоял у забрызганной кровью  стены и  наконец
истерически разрыдался. Когда его  уводили подальше  от  кровавой сцены, ему
пришлось переступить через лежащую на земле, отрубленную руку.
     Джаван безмолвно ожидал повозку, стараясь не путаться под ногами.  Пока
стражники укладывали Тависа в  повозку,  он молча поднял отрубленную кисть и
аккуратно  завернул  ее в оторванный от собственной рубашки рукав. На пути к
замку  он  прижимал ее к груди, надеясь  своим теплом удержать  в ней жизнь,
чтобы  другой  Целитель смог приживить ее. Сэр Джейсон хотел взять сверток у
мальчика,  но тот одарил  его  таким взглядом,  что отбил охоту  к следующим
попыткам. Не вытирал он и крови Тависа на своих руках.
     Найти  другого  Целителя  сразу   не  удалось.  Рис  выехал  из  замка,
выяснилось, что  он  живет  в другом конце города,  так  что за ним пришлось
посылать. По пути завернули к дворцу архиепископа, хотели узнать у Джеффрэя,
нет   ли  поблизости   Целителей.   Секретарь  архиепископа   порекомендовал
нескольких,  а потом вспомнил,  что Рис Турин  уехал на прогулку с епископом
Калленом, но скоро должен вернуться.
     Потом  стражники  решили, что  под прикрытием  замковых стен можно  без
опаски разделиться.  Так  и  сделали. После чего Робэр  и  Корунд одолжили в
конюшнях  архиепископа  лошадей,  поехали навстречу Рису, а Джейсон  и Пидур
отвезли Тависа во дворец  и по  суровому требованию Джавана  уложили  его  в
комнате рядом с покоями принцев.
     Потом собрали королевских лекарей, они делали все, что могли,  но  ведь
они были  только людьми. Чтобы  предотвратить  заражение крови, рану прижгли
каленым железом, уничтожив всякую возможность восстановить изувеченную Руку.
     Тавис оказался не  единственным пациентом. У Риса Майкла началась такая
истерика,  что его пришлось  уложить в постель с изрядной дозой снотворного.
Они бы сделали то же самое и с Джаваном, но старший принц этого не позволил.
С  королевским высокомерием,  которое оценили бы регенты, он  настоял, чтобы
ему разрешили дождаться  результатов  лечения его  друга,  и даже угрозы  не
заставили его покинуть комнату.
     Вскоре с турнира  вернулись  Элрой и регенты,  и им вкратце пересказали
случившееся. Регенты высказали приличествующие сожаления, но Мердок сразу же
внушил  себе, что нападение было направлено против принцев и являлось частью
деринийского  заговора.  А  епископ Хуберт заметил,  что это очень похоже на
бессердечных дерини--нападать на себе подобных  и  увечить  их, что, кстати,
было хорошим способом избавления от неугодных.
     Пришло известие,  что нашли  Целителя, и сейчас он в пути. Элрой просил
оставить его вместе  с  братом-близнецом, но  регенты и слышать  об этом  не
хотели. У короля был трудный день, и он должен беречься от простуды, которую
недавно перенес.
     Поэтому Элроя так  же уложили в постель с успокоительным. Когда  Мердок
попытался  заставить  Джавана  сделать  то  же самое, то  был встречен таким
холодным упорством, что даже обычно непреклонный Рун смягчился, предположив,
что принцу лучше оставаться у постели, пока состояние Целителя не улучшится.
     Мердок уступил только тогда, когда увидел, что кровь Тависа смыли с рук
принца.  Джавану  разрешили  сидеть за  дверью комнаты Тависа,  завернули  в
теплое одеяло, а потом перестали обращать на него внимание. Хуберт остался с
лекарями, а  другие регенты спустились вниз ужинать. Джавану казалось, будто
время остановилось.
     Наконец из  города прибыл Целитель, некий  лорд Ориэль,  еще безбородый
юноша,  только недавно  прошедший последнее  испытание  в монастыре  святого
Неота. Но, несмотря на  свое неоспоримое мастерство, он мало чем  мог помочь
своему  собрату  Целителю,  он  только  погрузил  Тависа  в  глубокий  сон и
постарался облегчить боль от прижиганий.
     Даже  если бы  рану  Тависа не  обработали  так  грубо, хотя именно это
спасло ему жизнь, все  равно прошло слишком много  времени, чтобы приживлять
кисть, столь ревностно охраняемую Джаваном.
     -- Работа мясника,--заметил  Хуберт,  прежде  чем  уйти,  когда  Ориэль
искоса взглянул на завернутый в рукав обрубок.
     Ориэль  дал Тавису успокоительное,  чтобы тот  наверняка не  проснулся,
пока Ориэль и  королевские  лекари  будут готовить  его к  дальнейшей работе
Целителя. Вскоре прибыли весь испачканный Рис, Эвайн и епископ Каллен, чтобы
проследить за приготовлениями Ориэля, получше  закрыть  рану  и приступить к
долгому процессу исцеления, чтобы в конце концов Тавис смог работать крюком,
как рукой.
     Королевские лекари с радостью отдали все в руки  Риса. Хирургия не была
их любимым занятием, особенно в данном случае, и их беспокоила необходимость
работать  с незнакомым  Целителем.  Прибытие Риса  было  отличным  предлогом
откланяться  и  оставить пациента заботам дерини. Так они и  сделали, однако
прежде  чем  удалиться, проверили  спящих  Элроя  и  Риса Майкла  и еще  раз
попытались уложить Джавана в постель.
     Но Джаван  не обращал на их  уговоры  ни малейшего внимания и  рвался в
комнату  к  Ориэлю  и Рису.  Только приход отца  Альфреда, духовника  детей,
предотвратил еще одну  сцену с его стороны. Камбер, вместе с Йорамом ждавший
снаружи,  где он  никому не мешал,  мог  только одобрить уговоры  Альфреда и
пообещал замолвить за него слово перед Джеффрэем. Менее всего Рис нуждался в
присутствии  принца,  готового  крушить все  подряд. Сейчас Целители  только
начали свою работу.
     Тем временем Рис настраивался на довольно печальные обязанности. Смыв с
рук  грязь и  осмотрев пациента, он  вошел  в контакт  с  Ориэлем  и выяснил
намерения  юноши, Он  обнаружил,  что Ориэль неопытен, но одарен  творческим
воображением,  с  таким  будет  легко  работать.   После   краткого   обмена
информацией и методами действия они сели подле пациента.
     Пока  Эвайн  следила за жизненно  важными центрами в организме Тависа и
поддерживала его сон, не удовлетворяясь действием снотворного  (это  удивило
Ориэля, ведь  Эвайн  не  была Целителем),  Рис контролировал  зону  действий
Ориэля. Он  также  останавливал кровотечение,  закреплял  мышцы, сухожилия и
связки, закрывал важнейшие нервные окончания. Ориэль удалил  осколки  кости,
сгладил ее конец и нарастил новые ткани и кожу там, где когда-то была  кисть
Целителя.
     Покончив с этим, они забинтовали  культю и вертикально закрепили  левую
руку Тависа, поставив ее на  локоть  и  привязав к придвинутому стулу. Чтобы
увечье  не  смущало  глаз,  стул  накрыли легким  полотенцем.  Тавис  должен
привыкнуть к своему новому облику.
     По состоянию заживленной раны они понимали, что этой ночью исцеление не
закончится.  Организм  должен  сам изменить  течение  крови, а  до  тех  пор
сохраняется опасность того, что кровь прорвет  заживленную рану и  повторную
операцию придется делать еще более ослабленному пациенту.
     Ориэль еще некоторое время  наблюдал за состоянием пациента и перенимал
опыт  старшего Целителя. После короткого обсуждения было решено, что раненым
займется Рис. После  пробуждения Тавису придется приучать себя  к  тому, что
отныне он--однорукий  Целитель. Лучше, если  в  эти минуты рядом с ним будет
знакомый ему человек.
     Около   полуночи  Ориэль   покинул  комнату,  и  взволнованный   Джаван
проскользнул внутрь. Мальчик очень  устал,  под  серыми халдейнскими глазами
обозначились круги. На лице остались грязные  потеки от слез.  Приближаясь к
кровати, он так сильно хромал, как никогда прежде Рису не случалось видеть.
     -- Он жив?--прошептал Джаван так, как будто пугаясь звуков собственного
голоса.
     -- Конечно, жив,--улыбнулся Рис.--Вы ведь  не думали, что  мы  позволим
ему умереть? Убить Целителя--трудная задача.
     --  Наверное,--мальчик  уставился под  ноги.--А  вы...  вы вернули  ему
руку?--спросил  он печально.--Я завернул ее так плотно,  как только смог,  и
старался сохранить ее тепло...
     Рис  медленно опустился на колени перед мальчиком, взял его тонкие руки
и попытался заглянуть в глаза.
     --  Боюсь, Джаван, это  было  невозможно. Мы умеем исцелять многое,  но
всему есть пределы. Можете рассказать, как это случилось? Стражники сказали,
что на вас напали.
     Джаван яростно выдернул  свои  руки из  рук Риса,  подошел  к  кровати,
коснулся  пальцев  на  невредимой руке Тависа, глотая выступившие  на глазах
слезы.
     --  Я ехал  на  плечах  Пидура,--он  заговорил  неровно.--  Вокруг  все
смеялись и  пели.  На  некоторых были маски по случаю карнавала.--Он шмыгнул
носом  и продолжал  более  уверенно.--Внезапно  Тавис куда-то делся.  Я стал
оглядываться и увидел, как двое мужчин держат его за руки, тащат в аллею. На
них были темные плащи и маски. Там были и еще люди, но они не держали его. Я
видел,  как  один  из  них  ударил его по голове,--продолжал  он с дрожью  в
голосе,-- тогда я закричал и показал  на них. Пидур увидел, что случилось, и
опустил меня  на землю.--Джаван  постарался справиться  с  собой.--Подбежали
другие стражники, но что было дальше, я  не видел. Отовсюду бежали и кричали
люди. Мне удалось прорваться сквозь толпу, но  было слишком поздно.  Т-тавис
лежал на земле, а вокруг была кровь, стражники стали преследовать людей.
     Я  п-пытался  остановить  кровь, но  у  меня  н-не  хватило  сил. Потом
вернулся Пидур  и помог мне, а  я... нашел кисть и завернул  ее в рукав.--Он
вздрогнул и уныло опустил плечи.--Но это оказалось ни к чему, не так ли?
     Камбера, стоявшего рядом, удивил и напугал рассказ мальчика.
     --  Мой бедный малыш, вы заблуждаетесь,--пробормотал он.--Если бы вы не
зажимали рану,  он бы мог умереть от  потери крови еще до того, как подоспел
Пидур. Возможно, вы спасли ему жизнь.
     Мальчик  не  поднял  глаз,  а  только  отступил  на   шаг  и  проглотил
подступивший к горлу комок. Слеза скатилась по грязной  щеке и упала на руку
Тависа. Лежавший  в беспамятстве Целитель  не очнулся,  но  Эвайн подошла  и
обняла ребенка за плечи.
     --  Я  не  пойду  в  постель,--испугался Джаван и  сразу  напрягся.--Не
сейчас.
     Эвайн мягко улыбнулась, придвинула  стул  с прямой спинкой  к изголовью
кровати и предложила принцу сесть.
     -- Вам вовсе не обязательно  идти спать, Джаван. Вы больше  не ребенок.
Сегодня вы доказали это. Оставайтесь вместе  с нами.  Ваши  хорошие мысли  и
молитвы  помогут  исцелить  его  быстрее.  В  этом  отношении каждый немного
Целитель.
     -- Правда?--прошептал Джаван, ободренный последним Утверждением и  тем,
что признана его зрелость.
     -- Конечно,--ответила  Эвайн,  Она  принесла одеяло и  укутала сидящего
Джавана, мягко поглаживая по волосам и стараясь контролировать его мозг.
     Очень  скоро Эвайн поняла,  что не  может  установить  контакт. В  мозг
принца  не удавалось  проникнуть.  Она  осознавала  его  как  некую  область
отгороженного сознания.
     Эвайн передала свое удивление и ощущения--или неощущения--другим. Ей не
хотелось действовать усерднее из-за боязни быть обнаруженной.
     Должно быть. Синил отдал ему  защиты,--заключил Камбер, узнав о заминке
дочери.--Как, вполне вероятно, и другим. Интересно, он понимал, что делает?
     Рис придвинулся к постели, чтобы снова осмотреть своего пациента, а тем
временем послал:
     По крайней мере, мы узнали об этом в некритической ситуации.  В будущем
это доставит  немало осложнений. Вполне логичный поступок,  но я  бы  хотел,
чтобы Синил не делал этого.
     А  как быть  с  Джаваном?  --спросила  Эвайн.--Он  очень  устал,  но не
позволит себе пойти спать.
     Пока  не  нужно  обращать  на  это  внимания,--ответил  Йорам.--Как  ты
сказала, он устал. К тому  времени, когда  Тавис  очнется, он  может заснуть
сам. Не стоит пытаться бороться, этим мы только настроим его против себя.
     Йорам прав,--вмешался Камбер.--Но сила  не единственный способ  усыпить
принца. Смотрите.
     Он зевнул, придвинул другой стул  и сел на него  с таким видом,  словно
сам сейчас заснет.
     --   Эвайн  права,--сказал   он  вслух,  глубоко  вздохнув   и   закрыв
глаза.--По-моему, нам всем  нужно немного отдохнуть.  Когда Тавис проснется,
ему потребуется наша помощь. И если мы отдохнем, то сможем лучше помочь ему.
     Остальные  последовали  его  примеру,  а Камбер  скрыл  улыбку, еще раз
зевнув, и увидел, что  Джаван тоже начал зевать, а его веки стали опускаться
все ниже и ниже.
     Вскоре  Джаван уже спал,  а  Эвайн и Йорам дремали  на  стульях рядом с
кроватью, в то  время  как Камбер и  Рис  дежурили. Прошло  несколько часов,
прежде чем Тавис наконец-то с еле слышным стоном повернул голову.
     -- Рис?--тихонько позвал он.
     Целитель  смешивал травы  с  новой порцией  снотворного,  но  мгновенно
вернулся к постели и положил пальцы на запястье здоровой руки.
     -- Он начинает приходить в  себя. Хороший знак. Я уже стал бояться, что
он потерял слишком много крови.
     Камбер положил руку на  лоб лежавшего в беспамятстве  Целителя, едва не
отшатнулся от того, что обнаружил.
     -- Боюсь,  что кровь--это самое меньшее из того, что он потерял,--мягко
сказал  он.--Рис, ты уверен, что он  готов принять случившееся?  Может быть,
лучше усыпить  его снова. Несмотря на то,  что  вы  с  Ориэлем сделали, есть
такой вид исцеления, который подвластен только его собственному телу, разуму
и времени.
     Тавис снова застонал, и Рис положил руки на его виски. Эвайн проснулась
и встала у изголовья кровати.
     --  Он должен  узнать  о случившемся, Алистер,--сосредоточенно  ответил
Рис.--Для Целителя это чем скорее, тем лучше. Тавис, ты меня слышишь? Тавис,
это  я, Рис.  Открой глаза, Тавис.  С тобой  все  в порядке. Ты будешь жить.
Открой глаза и дай мне знать, что ты понимаешь.
     Тавис медленно подчинился,  растущая  боль прорывалась  сквозь контроль
Риса  и введенные наркотики. Его взгляд задержался  на  лице Целителя, потом
обратился к Йораму,  стоявшему позади, к  Эвайн у кровати и  Камберу рядом с
ней. Потом Тавис  попытался  шевельнуть левой рукой.  Камбер остановил  его,
крепко схватив поврежденную руку ниже локтя. Рис  отвернул  искаженное болью
лицо Тависа от искалеченной руки.
     -- Не смотри. Еще рано,--велел он.
     -- Как  долго...--он с трудом  глотнул и повторил:--Как Долго ты здесь,
Рис?
     Рис сжал плечо Тависа и печально покачал головой.
     -- Боюсь,  мой друг, не слишком долго. Я  был  на прогулке  с епископом
Калленом.  Сначала  за  тобой  ухаживали  королевские лекари,  а  потом один
молодой Целитель по имени  Ориэль. На то, чтобы отыскать  его, ушло время. К
тому   времени,  когда   я   сюда   приехал....--Он   вздохнул   и   склонил
голову.--Тавис,  было  слишком  поздно, ни  один  Целитель не смог  бы  тебе
помочь.  В этом нет вины Ориэля. И даже  вины лекарей.  Они сделали все, что
могли. По крайней мере спасли. тебе жизнь.
     -- Они спасли мне жизнь,--эхом повторил Тавис,  поворачиваясь налево  и
безучастно  глядя  на стул с наброшенным  полотенцем,--но не мою  руку. Ради
чего они утруждали себя? Что толку в одноруком Целителе?
     -- То же, что и в Целителе с двумя руками,--растерянно начал было Рис.
     --  Нет!--воскликнул  Тавис.--Не  будет  равновесия,   неужели  ты   не
понимаешь! Я калека, дефек...
     -- Тавис!
     -- Нет! Выслушай меня! Даже в священном писании...
     -- Тавис!
     --  В  священном  писании говорится:  "И  положат они руки  на больных,
которые исцелятся". Руки, а не руку! И Adsum  подтверждает это. Cum  mabinus
consecratus--священными руками соединишь ты разбитое воедино...
     -- В Adsum  также говорится:  "Tu  es  manus  sanatic mea--ты есть  моя
исцеляющая  рука  в  этом  мире",--прервал его  Рис.--Все  твои  аргументы и
жалость  к себе напрасны.  В  священном писании  ничего нет о  том, что  для
исцеления  необходимы   обе  руки.  Иисус  протянул  руку,   чтобы  исцелить
прокаженного...
     -- Нет...--закричал Тавис почти в истерике.
     -- Тавис, прекрати!--резко сказал Рис.--Перестань убиваться о том, чего
у тебя нет, и подумай,  что у тебя  есть. Ты все еще  Целитель!  Сегодняшний
случай не повлиял на твой разум, а только на руку!
     -- Только на мою руку!
     Тавис  засмеялся смехом,  похожим  на всхлипы. Истерику  прервал  новый
приступ боли.  Рис  положил  руку  на  лоб  Тависа  и  постарался  уменьшить
страдания, покачал головой и поднес другую руку к виску пациента.
     Новый баланс? Возможно. Но никто не говорит, что новому  балансу нельзя
обучиться, но сейчас было неподходящее время давать Тавису уроки. Теперь Рис
должен  использовать все свои возможности,  чтобы  успокоить больного  и  не
отдать его во власть боли. Покалеченный Целитель осторожно открыл глаза. Рис
вздохнул и мрачно осмотрел собравшихся.
     -- Тавис, мы должны знать, кто это сделал.
     -- Не знаю.
     -- Но ты хотя бы знаешь,  за что?--спросил Йорам.--Тебе не  показалось,
что они охотились за принцами?
     --Нет,--прошептал  Тавис,  глотая  еще  один всхлип.--Они охотились  за
мной.
     -- За тобой?
     -- Но почему?--выдохнула Эвайн.
     -- Если твоя рука нанесла тебе обиду, отруби ее, сказал один  из них, и
еще: дерини не должен помогать врагу. Йорам нахмурился.
     -- Дьявол, что он  хотел этим сказать--дерини не должен помогать врагу?
Тавис, ведь они не были дерини, не так ли?
     Тавис дернул головой, воспоминания вызвали конвульсии. Тавис вскрикнул.
     Рис  отреагировал  моментально  и  постарался  облегчить  боль.   Ответ
обескураживал,  каждый из четверых думал об  этом.  Эвайн вдруг побледнела и
едва не  упала без чувств.  Йорам  поспешил  поддержать сестру, но даже  его
прочные  защиты  не могли  оградить  ее  от Тависа. Энергия,  вызванная  его
воспоминаниями, волнами расходилась по комнате, наконец Эвайн повернулась и,
покачиваясь, вышла из комнаты. Йорам последовал за ней.
     Секунду  Рис  смотрел  ей  вслед,  но  потом снова  вернулся  к  своему
пациенту.
     -- Надо было удалить  ее раньше,--тревожно прошептал он, поглаживая лоб
Тависа и облегчая боль.--Наша дочка будет Целителем, как и ее отец.
     -- Целителем,--прошептал Камбер.--Но Целители-женщины...
     -- Встречаются  очень редко. Знаю.  На сегодняшний  день я могу назвать
четырех,  еще живущих.  Эвайн стало плохо, потому что ребенок  уже чувствует
боль других и порывается  облегчить ее, хотя и не обладает пока  достаточной
для  этого силой.--Быстрая улыбка  озарила  его  лицо.--К тому же, чего  еще
можно ожидать от ребенка моего и дочери Камбера Кулдского?
     -- Но Тиэг...
     -- Тиэг--мальчик. Очевидно,  мужчины  менее  зависимы  от  своего дара,
хотя, когда Эвайн ждала его, у нее тоже были приступы резкой боли--пару раз.
Эта малютка...
     Он    посмотрел    на    дверь,   выражение    его    лица    сменилось
озабоченностью--Тавис застонал в бреду, и Рис снова переключился на него.
     --  Все  в порядке,  Тавис,--успокаивал  он,  целиком отдаваясь  своему
ремеслу.--Я помогу  тебе  избавиться  от  боли.  Позволь  ей  уйти.  Я  буду
принимать ее за тебя, и отец Алистер тоже.
     Под его  руками Тавис успокоился, и  Рис погрузился  глубже,  приглашая
Камбера  следовать  за ним, устраняя наконец физические страдания и погружая
измученный мозг  в лечебный  сон.  Выйдя  из  транса, Рис увидел, что Камбер
тяжело  склонился  над  кроватью, бледный  и  напряженный.  После нескольких
глубоких вздохов Рис успокоился и потянулся к Камберу рукой и мыслью.
     С тобой все в порядке?
     --  Все будет хорошо.--Камбер  глубоко  вздохнул и покачал головой.--О,
Господи, как ужасно! Наши же собратья сделали это с ним!
     -- Да. Если бы он хуже владел собой, эта мысль убила бы его.
     -- Мы можем чем-нибудь помочь?
     Рис пожал плечами и покачал головой.
     -- Не знаю. Он не особенно прислушивается к моим словам после того, что
я сделал с  ним в ту ночь, когда умер  Синил. Я блокировал память, но эмоции
после того случая у Тависа остались. Он обижен, сам не зная, почему. От тебя
тоже отчужден--слишком уж влиятельная персона. Кроме того, ты не Целитель.
     -- Кто дальше?
     -- Не Ориэль. Он довольно умелый  Целитель с большими способностями, но
у него нет жизненного опыта, хотя временами я начинаю желать,  чтобы и у нас
его не было.
     -- Да будет так!
     -- Думаю,  Кверон лучше всего,--сказал Рис после минутного раздумья.--А
может,  отец  Эмрис еще  лучше. По-моему, Тавис  учился у  Эмриса  некоторое
время.  Если  сегодня  ночью мы пошлем  сообщение,  то завтра  к полудню они
должны приехать. Не думаю, что  с  этим стоит  тянуть.  В любую  минуту  его
состояние может критически ухудшиться, я имею в виду физическое состояние.
     --  Согласен,--сказал  Камбер.  Он  было   направился   к   двери,   но
остановился.
     -- Как думаешь, сейчас  его можно  оставить одного? Рис положил руку на
лоб Тависа, кивнул и повернулся к спавшему Джавану.
     -- По-моему, ему нужно  проспать  до утра. Джавану тоже.--Он  приблизил
руку ко  лбу Джавана и пожал плечами.--Черт возьми, я не могу обнаружить эти
защиты. Должно быть, Синил понимал больше, чем мы думали.
     Рис склонился над принцем и подоткнул одеяло.
     -- Бедный  малыш. У него был очень  тяжелый день. Пусть останется спать
здесь. Пошли. Я хочу отправить послания Эмрису и Кверону.
     Когда они вышли из  комнаты  и  дверь  закрылась, юная  черная  головка
осторожно приподнялась.

        ГЛАВА 15

     <i>Не постыжусь я защитить друга и не спрячусь от него.
     Книга Екклесиаста или Проповедника 22:25</i>

     Моргая от  огня свечи, Джаван осторожно  оглядел комнату, убедился, что
действительно остался один, но  не шелохнулся. Он хотел быть уверен, что они
не вернутся.
     Ему было интересно, о чем они разговаривали, когда думали, что он спит.
Он  действительно  вздремнул немного,  но  когда  они  работали  с  Тависом,
проснулся. Он слышал, как  Эвайн и Йорам покинули комнату, слышал  что-то  о
ребенке, ребенке Эвайн, который должен был стать Целителем.
     Джаван  выпрямился и постарался вспомнить что-нибудь  еще--сначала была
долгая  тишина,  а  потом  этот  странный  разговор двух мужчин--Целителя  и
епископа.
     "Наши  люди,--сказал епископ Алистер.--Наши люди  сделали это с ним!" А
потом  они  выразили беспокойство,  сможет  ли  Тавис  справиться со  своими
чувствами.
     Наши люди... Они  имели  в виду дерини? Джаван не мог понять. Как могли
дерини сделать такое с Тависом?
     Чудовищная мысль! Если дерини поступили так с его другом, то, возможно,
лорды регенты были правы. Дерини действительно коварны! И те, кто сделал это
с Тависом, должны быть наказаны!
     Несколько минут  он  просто  сидел,  придумывая  подходящие  пытки  для
дерини,  которые  нападают  в  аллеях на людей  и  отрубают им  руки,  потом
взглянул на друга.
     Рис говорил  что-то о том, что  Тавис перестал слушать его с той  ночи,
когда он сделал что-то  с Тависом  и когда умер  отец Джавана. Что это было?
Рис  блокировал память,  но  не  смог блокировать эмоции.  Рис упомянул, что
Тавис обижен на него. Что случилось той ночью?
     Задумчиво  наморщив  лоб,  Джаван постарался припомнить. Так много воды
утекло с той поры, что  все было как в тумане, но он помнил, что после ужина
Рис пришел их проведать и дал им средство от простуды, даже слугам.
     О, Господи, могло ли это быть большим, чем просто лекарство? Он помнил,
что  сразу  очень захотел  спать, и  его братья  тоже. Рис  говорил, что так
приказал их отец. Почему отец пожелал, чтобы они крепко заснули?
     И вообще, знал ли отец об этом? Может быть, Рис лгал!
     От этой мысли он вздрогнул и попытался найти мотив, но ничего не вышло.
Ему  не  сделали  ничего плохого, не  так ли? Если Рис и подмешал яд, он  не
сработал.
     Он покачал головой,  потер  глаза  и постарался повторить  все снова. И
сбился. Очевидно, Рис каким-то образом  участвовал в странных происшествиях,
но, кажется, никому не причинил вреда. И все же Тавис не доверял ему больше.
Рис  в  ночь смерти отца сделал что-то с  Тависом.  Джаван никак не мог ясно
вспомнить события той ночи.
     Как раз перед тем, как выйти из комнаты, они говорили что-то о защитах,
и о том, что отец Джавана понимал больше, чем они думали.
     Какие защиты? Каких знаний Рис и Алистер не ожидали от его отца?
     Он  посмотрел  на Тависа  и сполз  со стула.  Целитель  мирно  отдыхал,
бледный, но расслабленный. Однако после слов, Риса принц  не был уверен, что
сон этот был безопасным. Может, стоит  рассказать Тавису.  Если  Рис пытался
причинить Тавису боль,  правильно  ли доверять ему исцеление?  Теперь  Тавис
покалечен и беззащитен.
     Он приблизился к кровати,  пристально  глядя  в лицо друга,  и  наконец
осторожно протянул руку, чтобы коснуться руки Целителя. Тавис не шелохнулся.
Джаван  подтащил стул, сел и снова взял  друга за  руку.  Он долго  сидел  и
смотрел на спящего, не выпуская руки и пытаясь повторить то,  что Тавис  так
много раз  проделывал  с  ним,  передавая ему  силу.  Потом  он задремал  и,
очнувшись, увидел, что Тавис смотрит на него.
     -- Тавис?--прошептал он.
     Рука  Целителя  слабо сжалась,  а опухшие губы растянулись в изумленной
улыбке.
     -- Мой принц,--выдохнул Тавис.--Как вы сюда попали?
     --  Они думали, что  я  сплю,--ответил Джаван,  подавшись  вперед.--Они
сказали, что ты проспишь до завтра. Почему ты не спишь?
     Глаза  Тависа  забегали--он  искал ответ.  Но  потом  посмотрел  на  их
руки--одна в другой--и снова мальчику в лицо.
     --  Разве  вы  не  звали меня, мой принц?  Я помню,  был  далеко, очень
далеко,--он отвел взгляд  от Джавана.--Мне  казалось, я потерял вас, а потом
услышал, как вы зовете меня по имени, и понял, что должен возвратиться.
     Испуганный Джаван посмотрел на Целителя, даже не осмеливаясь поверить в
то, о чем догадывался.
     -- Ты... слышал, как я тебя зову?
     --Да...
     --  Но  я...  я звал  тебя только мысленно,--прошептал  он,--Я старался
передать тебе силы так же, как ты делал это со мной. Это была детская мечта.
Я думал...
     --  Детская...   мечта,--с  запинкой  повторил   Тавис.  Машинально  он
потянулся  к Джавану  левой рукой, но тут же вспомнил, что потерял ее и  как
это случилось. Оцепенев, он  видел кусок  ткани, скрывавшей то, что было его
рукой, и спинку стула, к которой это было привязано. Почти бессознательно он
хотел выдернуть здоровую руку и откинуть одеяло.
     -- Нет,--прошептал принц, вцепившись  еще  крепче.--Не надо смотреть. Я
должен спросить тебя кое о чем. Это важно.
     -- Важнее случившегося?
     -- Не знаю,--взгляд  Джавана скользнул по их соединенным рукам и  снова
вернулся к лицу  друга.--Тавис,  что причинил  тебе лорд  Рис в ночь  смерти
моего отца?
     Удивленный, Тавис посмотрел на мальчика.  Его губы, медленно разжались,
а рука напряглась.
     -- Что... заставляет тебя думать, что он мне что-то сделал?
     -- Он так сказал,--прошептал Джаван.--Он думал, что я сплю, но я просто
притворялся. Он сказал,  что "блокировал  память", но  не  смог  блокировать
что-то еще. По-моему, это  были эмоции.  Он  сказал, что  ты обижен на  него
из-за этого, но не помнишь, почему.
     Вспоминая, Тавис нахмурился.
     --  Он  блокировал  мою память. Не понимаю. Я помню, что в  ту  ночь он
пришел к вам в комнату и дал вам троим лекарство. Ваш брат болел всю неделю.
     --  Правильно,--согласился  Джаван.--Я  и   мои  братья  заснули  почти
мгновенно. А следующее, что я помню, это как лорд Джебедия будил нас, Потому
что лорды регенты хотели сообщить, что отец умер. Ты все еще спал и не хотел
вставать.
     -- Да, это я помню. Откровенно говоря,  я вообще-то немного помню о той
ночи, но  я  никогда об этом  не задумывался.--Он  внимательно посмотрел  на
Джавана.--Думаете, Рис в этом виноват?
     Джаван пожал плечами.
     -- Он  говорил, что  сделал что-то. Он думал, что я Сплю. Он думал, что
слушает  один  епископ  Алистер. Если бы  это  не было  правдой,  зачем  ему
рассказывать это епископу?
     --  Не знаю,--сказал Тавис,  озадаченно  качая головой.--. Не  имею  ни
малейшего представления о теме их разговора. О, Господи, меня слишком сильно
накачали наркотиками, чтобы можно было трезво рассуждать.
     -- Что случилось? Ты не можешь сохранить защиты на месте?
     Пораженный.  Тавис снова  посмотрел на  Джавана, выражение боли на лице
почти полностью сменилось изумлением.
     -- Что вы знаете о защитах?
     --  Ну я... Рис сказал,  что они у меня  есть, но  он не  может понять,
почему.--Мальчик   судорожно   глотнул,  ошеломленный   реакцией  друга.--Он
сказал...  он  сказал,  что   мой  отец  понимал  намного  больше,  чем  они
предполагали. Что он имел в  виду? Что понимал мой отец, что  это за защиты,
которые, по словам Риса, у меня есть?
     -- Хотел бы я знать,--пробормотал Тавис.
     Он медленно освободил свою руку и поднял к лицу мальчика. Джаван ничего
не понимал, но наклонился, чтобы Тавису было удобнее.
     --  О,  Господи,  как  болит   голова!--прошептал  Тавис.--Постарайтесь
расслабиться,  словно перед  исцелением.  Вас это  не  затруднит. По  правде
говоря, ужасно боюсь, что ничего не получится. Но давайте попробуем.
     Джаван  послушно  закрыл  глаза  и  перестал  думать,  почти  Мгновенно
почувствовав  утешительное прикосновение Тависа. Он кивнул, расслабляясь еще
больше,  но  удивленно  открыл  глаза,  когда Целитель  убрал  руку.  Тавис,
сжимавший и разжимавший пальцы правой руки, казалось, успокоился.
     -- По крайней мере, я  не полностью бесполезен,--с облегчением произнес
он.--В моем теперешнем состоянии это  чудесно. Сейчас  попробуем  что-нибудь
еще.  Я  хочу,  чтобы  вы представили,  будто  я не Тавис, а кто-то  другой,
скажем, Рис, и я пытаюсь усыпить вас. Теперь используйте свое  воображение и
остановите меня.
     -- Хорошо.
     Тавис снова потянулся рукой ко  лбу мальчика, встречая каменный взгляд,
хотя еще мгновение назад  он  был теплым. Джаван напрягся, представляя даже,
что видит лицо Риса, а не Тависа.
     Теперь   от  утешительного  прикосновения  не  осталось  ничего--только
тяжелый  взгляд  серых глаз,  устремленных  в  бледно-голубые.  Тавис не мог
выдержать слишком долго,  но и  краткого  соприкосновения  было  достаточно,
чтобы узнать нужное ему. Со вздохом он опустил руку на грудь.
     -- Мои поздравления, у  вас есть защиты, хотя я не могу сказать, откуда
они взялись, никогда прежде я не  видел человека с защитами. Когда я пытался
читать по вашему мозгу, что вы чувствовали?
     Джаван покачал головой.
     -- Ничего. Ты же сказал не пускать тебя.
     -- И вы ничего не чувствовали?
     -- Да нет же. А что, должен был?
     -- Если бы я знал,--прошептал  Тавис.--Для начала, у вас не должно быть
защит. Но они есть,  и я не  имею ни  малейшего  представления, должны ли вы
замечать  давление на  них. Если бы  вы были дерини,  я бы смог  ответить на
некоторые вопросы. Но вы не дерини. Если бы я только знал, кто вы такой.
     Ошеломленный, Джаван проглотил слюну и снова схватил Тависа за руку.
     -- Со мной... со мной что-то не так?--спросил он очень тихо.
     Тавис приподнялся, удивленно глядя на Джавана.
     --  Не  так? Нет, не думаю. По правде  говоря,  если Рис  действительно
что-то со мной сделал, вы поможете мне выяснить это. Не сейчас, конечно. Но,
в любом случае, он не может заставить вас сделать то, чего вы не хотите.
     -- И тебя тоже,--злобно прошептал  Джаван.--О,  Тавис,  он  боится, что
тебе  будет  трудно  свыкнуться  с тем, что случилось,  поэтому он  приведет
других Целителей.
     -- Других Целителей,--прошептал Тавис. Джаван кивнул.
     --  Да.  Двух  отцов--отца  Эмриса и  отца Кверона,  так,  по-моему, он
сказал.
     Тавис присвистнул.
     -- Эмрис и Кверон? Такие  могущественные  Целители ради меня. Некоторое
время Эмрис был моим учителем, а о Квероне я слышал.
     Он  замолчал,  глядя в потолок, пока Джаван, которому надоела пауза, не
дернул его за руку, которую все еще держал.
     -- Тавис, а что  если  они заодно с  Рисом?  Не для того, чтобы  помочь
тебе,  а сделать  то же, что  Рис  той  ночью. После короткой заминки  Тавис
ответил:
     -- В  таком случае, мы приходим к заключению,  что мне больше  не нужны
Целители, не так ли?--сказал он.--Вы хотите мне помочь?
     -- А я смогу, имея защиты?.
     --  Именно  потому, что у  вас  есть эти  защиты, мой принц,--прошептал
Тавис.--Предупреждаю,  от  этого  вы  очень устанете, но  мне  действительно
необходима ваша энергия. Я не причиню вам зла. Я бы никогда этого не сделал.
     -- Я верю тебе, Тавис,--ответил мальчик.--Мне все равно, что ты дерини.
Ты совсем другой.
     -- Надеюсь на это, мой принц,--пробормотал он.--Я надеюсь.
     Подняв голову, он огляделся, снова откинулся на подушку и отпустил руку
мальчика.
     -- Пододвиньте  стул  ближе, чтобы  было  удобнее.  Мальчик подчинился,
придвинув  стул вплотную к кровати. Он принес одеяло  и постелил на  стул, а
сам завернулся во второе, чтобы спастись от холода комнаты.
     --  Вот так,--пробормотал  Тавис, попросив мальчика положить  голову на
край постели.--Опуститесь еще немного, чтобы я смог коснуться вашей  головы.
А теперь дайте вашу руку и устройтесь поудобнее. Вам ничто не должно мешать.
     Джаван примостился, заткнув одеялом щель между стулом и кроватью. Заняв
наконец удобную позицию, он взял руку Целителя и прижал ее к щеке.
     --  Прекрасно,--прошептал  Тавис,  теперь  его   голос   был  почти  не
слышен.--А  теперь откройтесь  мне, как будто я собираюсь  вас  исцелять.  Я
попытаюсь  забрать у  вас энергию, как вы обычно забирали ее у меня. У вас в
голове должно  появиться  чувство  легкого давления, точно  что-то  проходит
через все тело  и выходит через голову, но бояться нечего, я начну, когда вы
почти  заснете.  Вот  так. Позвольте  мне  вести  нас  обоих.  Усните,  вы в
безопасности.
     Голос Тависа замер,  и Джаван почувствовал,  как прикосновение Целителя
постепенно овладевает его телом.  Он привычно ощутил  приближение дремотного
состояния. Почувствовал, как энергия теплой волной всколыхнулась  и забилась
под черепом, и это вовсе не было неприятно.
     В полусне в его сознании задвигались странные картины:
     он стоит в  мрачной  комнате, окруженный  людьми,  которые должны  быть
знакомыми, но он  не  узнает  их.  Тут  и его отец,  он  подносит  загадочно
поблескивающую  чашу  к  его  губам.  А  потом  все  перемешалось,  точно  в
калейдоскопе,--свет, звуки,  ощущение вращения, но от этого не было страшно,
просто очень непонятно.
     Рука Тависа успокоительно потрепала его  по щеке, и  он  вцепился в нее
покрепче. А  потом  все  пропало, Джаван заснул  по-настоящему,  и  когда он
проснется, то ничего не вспомнит.

     * * *
     Рис  и  Камбер  застали  ту  же картину полчаса  спустя,  но приняли за
обычный  сон. Камбер взял спящего мальчика и перенес  его в его собственную,
соседнюю комнату, Рис остался приглядывать за больным.
     Тавис мирно  спал,  Рис не стал беспокоить его  и  сел на оставшийся  у
постели  стул Джавана.  Вернулся  Камбер, но  Рис  заверил,  что  в  течение
следующих нескольких часов Делать нечего и можно поспать. Камбер подчинился,
захватив с собой  Йорама и Эвайн во дворец  архиепископа,  где брат подыскал
сестре временное пристанище в нижнем этаже, в одной из  комнат для монахинь.
До рассвета все проспали сном смертельно уставших людей.
     Тавис  проснулся  с  первым светом, вызвав  недоумение  Риса.  К  своей
радости, Рис заметил, что  после сна больной  посвежел (по правде говоря, он
выглядел лучше, чем Рис мог надеяться), но когда Целитель положил прохладные
пальцы на запястье пациента, то почувствовал, как мгновенно закрылись защиты
Тависа.  Рис буркнул  "доброе  утро" и,  спросив, разрешения, осмотрел  его.
Тавис был настроен почти  враждебно.  Рис удивился,  но не решился  показать
удивление. Сейчас менее всего Тавис  нуждался в дополнениях к ноющей ране  и
душевному упадку.
     -- Ну  что  ж, сон  снова сотворил  чудо,--сказал  Рис, закончив  общий
осмотр.--Острая боль тебе теперь не грозит. Как себя чувствуешь?
     Тавис  медленно повернул  голову, чтобы посмотреть на Риса.  Его  худое
лицо ничего не выражало.
     -- А как я должен себя чувствовать? Я, Целитель, потерявший руку.
     Голос  был  безразличным и ровным, и Рис  решил, что  это эмоциональный
спад.
     -- Ты должен переживать потерю. Но у  тебя  осталась жизнь, ты все  еще
дерини и  Целитель. Без сомнения, есть  еще  множество занятий, которые тебе
под силу.
     -- Правда? Возможно, ты прав.
     Рис   не  знал,  как  продолжить  разговор.  Он   откинул   покров  над
поврежденной  рукой,  и  стал  отвязывать  ее  от   спинки  стула.  От  вида
забинтованного  обрубка,  который был  слишком мал, чтобы походить на  руку,
Тавис побледнел, задрожал и отвернулся.
     Быстрыми движениями Рис разматывал бинты, намереваясь только сменить их
и, возможно,  чуть-чуть  поработать,  но когда  последний слой был снят, Рис
замер.  На ткани  остались  только  засохшие пятна крови, не  было ни одного
свежего. Раны, которая должна была только  начать подживать, не было. Культя
была совершенно гладкой, лишь  там,  где  старая  кожа  соединялась с новой,
виднелись бледные шрамы.
     Не  переставая  удивляться,  Целитель потребовал  теплой  воды, очистил
покалеченную руку от остатков запекшейся крови и  вымыл ее, по ходу проверяя
свои впечатления. Кожа была здоровой и гладкой, такой же, как и на остальной
части  руки. Ему  с трудом  верилось, что повреждение было  получено  только
вчера. Рис перебинтовал запястье.
     -- Тавис, тебе что-нибудь об этом известно?--мягко спросил он.
     Тавис не повернулся.
     -- Что-нибудь о чем?
     -- Об  этом,--ответил Рис, немного  крепче  сжав  больную руку  Тависа,
чтобы обратить на  себя  внимание.--Она  исцелена. Я предполагал, что даже у
Целителей на это уйдут дни или недели. Сегодня тебе можно ставить крюк.
     Тавис уткнулся в подушку.
     -- Я не буду ходить с крюком,--глухо проговорил он.
     --  Нет?--Рис  пожал плечами.--Решай сам. Сейчас можно не торопиться. Я
хочу  знать,  что  произошло. Может  быть, ночью  приходил другой  Целитель?
Или...--Перед глазами встала картина и Тависа  и Джавана, сидевших  рядом, и
тут же исчезла.--О, Господи, Тавис, это не Джаван сделал?
     Тавис медленно повернул лицо к Рису, избегая смотреть на свою руку.
     --  Что  ты этим хочешь сказать? Что он мог  сделать?  Джаван--человек.
Кроме того, я бы ни за что не причинил ему вреда, и ты это знаешь.
     -- Я... не знаю,--задумчиво произнес Рис.--Но я... мы нашли его  спящим
у твоей постели, и  твоя  рука была прижата к  его щеке. Он тебе ни о чем не
говорил?
     --    Я   был   без.   сознания,--прошептал   Тавис,    уставившись   в
потолок.--Должно быть, он хотел облегчить мои страдания.
     --  Понятно.--Тавис,  конечно,  беспокоился,  но  не  слишком   сильно.
Поразмыслив  минуту,  Рис  принялся прилаживать больную  руку  к "лечебному"
стулу, чтобы снова закрепить.
     --  Что бы он ни  сделал, это пошло  тебе  на  пользу.  Хочешь  немного
поесть?
     Тавис не ответил, и Рис, пожав плечами, направился к двери.
     -- Тебе следует поесть.  Я скоро вернусь. А пока распоряжайся  временем
по своему усмотрению и привыкай к новой жизни.
     Как ты  это узнал?--Горько  вопрошал Тавис,  но только мысленно,  когда
дверь за Целителем уже закрылась.
     Несколько  минут  он  разглядывал  дверь, но  потом отказался  от этого
занятия--слишком  утомительно.  Раздосадованный, он  вертелся  на  подушке и
неожиданно замер, когда его взгляд упал на то, чего он так тщательно избегал
с  тех пор,  как проснулся. Слева от него, привязанная к  спинке стула, была
его рука, бинты слегка прикрывали то место, где прежде начиналась  ладонь. В
вертикальном положении ее удерживала только одна петля.
     Тавис медленно потянулся правой рукой через тело, коснулся этой петли и
перевел  взгляд  на  бинты.  Чтобы не  поперхнуться,  он  проглотил слюну  и
заставил себя не отводить взгляда.
     Наедине с  самим собой,  безо  всякой напускной  гордости,  придававшей
храбрости, и  без воли, побуждавшей быть решительнее, он начал по-настоящему
чувствовать  горечь.  потери, чего не позволял себе прошлой ночью,  В  своем
тогдашнем  состоянии Тавис убеждал себя, что все  было  лишь дурным сном  и,
когда он проснется, кисть будет на месте.
     Но его страшный сон продолжался, и  никогда он не проснется полноценным
человеком. Кисти не было, Еще долгое время придется жить, осознавая это.
     Еще мгновение  Тавис медлил, глотая слезы злости. А потом его  рука уже
теребила лоскут,  поддерживающий  раненую  руку.  Освободившись, он  бережно
опустил обрубок на грудь.
     Некоторое  время молодой Целитель лежал  с  закрытыми глазами, прижимая
покалеченную руку и готовя себя к. встрече с ожидавшим его. Тавис постепенно
разбирался  в  ощущениях  поврежденной  области. В  руке  дрогнула мышца,  и
показалось,  что  ощущается  движение пальца, однако  он отлично  знал,  что
такого уже не  будет. Отныне  этой  руке  могут  служить только воображаемые
пальцы.
     При этой мысли мышцы  снова  дернулись так, словно  воображаемые пальцы
сжались  в кулак. Чувство было таким реальным, что Тавис открыл глаза, и его
непреодолимо потянуло посмотреть на забинтованный обрубок.
     Подкатил приступ тошноты. Несколько секунд  Тавис в  Ужасе и оцепенении
смотрел на бинты, заставляя  себя глядеться в каждую складку  чистой  ткани.
Потом он скользнул рукой по бинтам и одним быстрым движением снял их.
     Отвращение  охватило  его, но силой воли он заставил себя  не  отводить
взгляд и исследовать каждую деталь.
     Это  не   заняло   много  времени.   Тавис  сбросил  маску   холодного,
бесстрастного  Целителя  и зарыдал, свернувшись  калачиком на  правом  боку,
прижимая воображаемую кисть к груди и оплакивая свою невосполнимую потерю.
     Вскоре  вернулся Рис с завтраком, нашел  Тависа  спящим в той же позе и
все понял. Ему  было жаль  собрата, он оставил еду рядом с кроватью и вышел.
Пока не прибыли Эмрис и  Кверон, больной может отдыхать. В настоящий  момент
сон был лучшим лекарством для Тависа О'Нейлла.
     Сон, кажется, сотворил еще одно чудо. Когда Рис снова заглянул к Тавису
около полудня, то увидел,  что поднос с  едой  почти  пуст,  а  его  пациент
беседует со  слугой, пришедшим убрать остатки  завтрака. Вернувшись  немного
позже с  Камбером  и  двумя Целителями  Ордена  святого  Гавриила,  он нашел
больного  сидящим на  кровати. Когда они вошли,  увечная  рука  Тависа  была
скрыта одеялом, и он выглядел совершенно  здоровым и  отдохнувшим.  Вернулся
даже здоровый цвет лица, это казалось невероятным при большой потере крови.
     --  Ты  прав,  он выглядит хорошо,--сказал  Эмрис,  вошедший в  комнату
последним.--Как  ты  себя чувствуешь,  Тавис?  Сын мой,  я  очень огорчился,
услышав о  твоем несчастье.  Это  отец  Кверон  Кайневан,  по-моему,  вы  не
встречались.
     Равнодушно,  но  все  же с теплотой Тавис оглядел облаченного  в  белое
Эмриса и едва кивнул Кверону.
     --  Добрый день, отец  Эмрис, ваша милость,  отец  Кверон, я наслышан о
вас.  Меня  удивляет, что  Рис  потревожил таких занятых господ из-за  моего
небольшого затруднения.
     --  Небольшого  затруднения?--повторил  Эмрис.--Мне  говорили  как  раз
обратное.--Он и Кверон встали по обе стороны кровати.--Можно осмотреть руку?
Нам сказали, что ты исцелился каким-то чудесным образом.
     Тавис напрягся, слегка подергивая рукой под одеялом, но не вынул ее, а,
словно защищаясь, накрыл здоровой рукой поверх одеяла.
     -- Я бы не сказал, что это было чудесное исцеление,--воинственно заявил
он.--Ночью со  мной работали  двое Целителей,  как вы уже знаете. К тому же,
несмотря на мою... потерю, я сам все  еще остаюсь Целителем. Тело  Целителя,
правильным образом выученного, исцеляет себя значительно быстрее, чем другой
Целитель. Отец Эмрис, вы сами  учили  меня  этому. Вы спросили потому, что я
был хорошим учеником?
     Бледный, почти прозрачный в своем белом одеянии, с  бесцветными глазами
на призрачном лице,  Эмрис мягко опустил  руку на плечо  Тависа, оставив без
внимания его резкий рывок в сторону.
     -- Нет, сын  мой, ты  всегда  был примерным учеником. Но иногда  ученик
обходит  учителя,  и об этом  мы всегда хотим узнать. Если  тебе нужна  наша
помощь, ты, может быть, сам поможешь нам, показав, как тебе удалось добиться
такого скорого заживления.
     --  Мы  понимаем   ваше  стремление  закрыться   ото  всех,--  вмешался
Кверон,--но в конце концов придется  смириться с  потерей. И лучше  начинать
делать  это среди тех,  кто вас поймет. Вы  сможете научиться компенсировать
потерю.
     Со  злостью, которую он  кое-как  пытался  сдержать, Тавис откинулся на
подушки  и, с напряжением поджав губы, уставился в потолок.  Через несколько
минут он  вздохнул  и извлек  левую  руку из-под  одеяла.  Тавис  безропотно
следил, как Эмрис разматывает светлый  шелк. Под  бинтами открылась  ровная,
белая,  точно  младенческая   кожа  без  шрамов   от  прижиганий.   Запястье
оканчивалось гладким бугорком.
     -- Удивительно!--Кверон  чуть  не  ахнул.--Если  бы  я не  видел  этого
собственными глазами, не поверил бы. Кивнув, Эмрис коснулся запястья.
     -- Можно обследовать, Тавис? Я буду осторожным.
     --   Если  хотите,--коротко  бросил   Тавис.--И   не  обязательно  быть
осторожным.  Я ничего не  чувствую, только иногда мне кажется, что кисть все
еще на месте и я могу пальцами коснуться предметов.
     Кверон кивнул.
     --  Обычное ощущение после ампутации. Военные Целители  часто встречают
подобное, Воображаемые конечности Даже болят.
     Эмрис переключился  на роль Целителя, прижал свою руку к  руке Тависа и
знаком пригласил Риса присоединиться. Рис последовал приглашению, а за ним и
Кверон  вошел  в контакт. Через  мгновение все трое открыли глаза и вышли из
контакта.
     -- Просто  удивительно,--произнес Эмрис.--Я  видел  подобное  только  у
людей с  врожденным отсутствием конечностей.  Конец кости сгладился, а мышцы
перераспределились,  словно  так  и  надо.  Тебе  также   удалось   каким-то
образом--и  не  спрашивай  нас,  каким--почти восстановить  объем крови.--Он
обратился к Рису.--Ты уверен, что потеря крови была значительной?
     Рис пожал плечами.
     -- Нет,  не  уверен, я  не  видел его в момент ранения и в первые  часы
после этого. Но  его состояние  минувшей ночью  указывало на большую  потерю
крови. Того, что мы наблюдаем сейчас, я не могу объяснить.
     Озадаченный, Эмрис снова повернулся к Тавису.
     --  А  ты можешь  объяснить  это?--спросил старик.  Тавис  отрицательно
покачал головой.--В таком случае, ты  позволишь  мне осмотреть тебя на более
глубоких  уровнях? Твои защиты  почему-то очень  прочны,  Тавис.  В этом нет
нужды со мной, твоим старым учителем. Я надеюсь, ты понимаешь.
     -- Я... не могу, сэр,--прошептал Тавис, отворачиваясь.-- И, пожалуйста,
не заставляйте меня.
     -- Но я не пони...
     -- Тогда поймите это: они пытались  сломить мои защиты!--воскликнул он,
прижимая  покалеченную руку к  груди,  а затем  пряча обе  под  одеяло,--Они
пытались одолеть мой мозг! Представители  моего же народа отрубили мне руку!
Они сказали, что я помогаю врагу! Разве Джаван похож на врага?
     Вряд ли можно было что-то ответить на это, Извинившись, Эмрис и Кверон,
сопровождаемые  Рисом и молчаливым Камбером,  вышли  за дверь. Возвращаясь в
комнаты  Камбера   во   дворце   архиепископа,   четверо  мужчин  не   стали
разговаривать. В  тот вечер  они несколько  часов  кряду обсуждали состояние
Тависа О'Нейлла с Эвайн и Йорамом.
     --  Он словно затворился в самом себе,--сказал Рис.--От его  горечи мне
делается не по себе. Не знаю, что предпринять.
     -- Хотелось бы мне, чтобы я  не знал, что делать,--после длинной  паузы
сказал Кверон.--Когда я преподавал в монастыре  святого Неота, мне  пришлось
встретиться с  подобным  случаем. Помните, Эмрис? У нас был очень  одаренный
послушник-Целитель. Его звали Ульрик.
     Эмрис  кивнул, вздохнул и печально покачал головой, слушая  продолжение
рассказа.
     --  Ив  один  прекрасный  день  он  начал  просто  буйствовать.  Вызвал
наставника послушников на дуэль и, несмотря на отсутствие опыта, убил его! А
ведь  тот   был   специалистом   высшего  ранга,  Целителем  и   талантливым
практикующим врачом!
     -- Но как бы там ни было, Ульрик тоже выставлял очень прочные защиты до
того, как сошел  с  ума,  так  что  проникнуть в  его  мозг не было  никакой
возможности. Он называл нас дьяволами и богохульниками  и старался возмутить
обитателей аббатства.  Прямо  во  внутреннем дворе Эмрис пустил ему в сердце
стрелу, в противном случае  пришлось бы совсем туго.  Он восстал против себе
подобных.
     --  Вы  думаете, Тавис  способен  на  такое?--после  тяжелого  молчания
спросила Эвайн.--Он всегда казался таким мягким.
     Кверон медленно покачал головой.
     -- Не знаю, моя  дорогая. И не уверен,  что  хочу это выяснять. Рис, не
думаю, что вы находите уместным применение вашей маленькой уловки на Тависе?
Блокировать его способности и держать в руках?
     -- Это противоречит нашей этике,--ответил Рис.--Кроме того, может быть,
уже слишком поздно. Мы установили, и вы знаете, что никогда он не согласится
сотрудничать. Его защиты как-то странно вибрируют; я не уверен, что хотел бы
попробовать и получить ответный удар. В голове этого человека творится нечто
весьма странное.
     --  Нам что,  просто сдаться?--спросил  Камбер.--Рис,  он  потенциально
очень опасен, и не только для себя, но и для нас, как единственный дерини на
службе короля. Если  он разочаруется в  нас и примет сторону регентов,  то с
Тависом они смогут выслеживать дерини по всей стране.
     -- В  том случае, если  никого нельзя  научить блокировать  способности
дерини,--произнес Рис.
     -- Но кого ты собираешься учить? Вот в чем вопрос, Эмрис. Кверон, видит
Бог, ты старался но что если этому нельзя научиться?  Рис, ты  действительно
хочешь пойти и работать с Реваном? Ты готов  к необходимым  жертвам? Уверен,
что результат будет стоить  усилий?  Кроме  того,  разговор идет  о немногих
дерини, защищенных таким образом. И не обязательно  самых лучших, потому что
лучшие должны быть готовы передать наше наследие детям!
     Удивленный Кверон  откинулся  на спинку  стула и посмотрел на  Камбера.
Всегда спокойный Эмрис с сомнением покачал головой и  положил  руку на  руку
Камбера.
     --Алистер, Алистер,  не  разочаровывайте нас! Вы,  который  всегда  был
сосудом спокойствия и мужества. Неужели вы  действительно думаете, что никто
больше не сможет научиться этому?
     Камбер опустил голову на ладони и устало покачал головой.
     --  Не знаю. Прошу  прощения,  Эмрис.  Именно  за  это  каждый  из  нас
по-своему  боролся  в течение долгих лет, а  теперь с  каждым днем ситуация,
вместо того, чтобы становиться лучше, только ухудшается. По-моему, я  поднял
серьезный вопрос: если нам придется блокировать лучших, чтобы спасти лучшее,
кто же  тогда  станет  учить наших детей? Помышляя о том, что  все это может
сработать, мы ничем не отличаемся от вашего сумасшедшего Ульрика.
     Взволнованный,  Рис  коснулся плеча Камбера и  одновременно  послал ему
сообщение:
     Мужайся! Не  следует так  себя вести перед Эмрисом и  Квероном! Или  ты
хочешь рассказать им все?
     Удивленный,  Камбер  внутренне  подобрался  и медленно  поднял глаза на
Риса. Видит Бог, он не  собирался ничего  рассказывать. Они считали  Камбера
давно умершим и  причисленным  к  лику  святых,  лучше  пусть  остается  все
по-прежнему. Но Рис был прав.  Если он не  возьмет себя  в руки, он  в конце
концов выдаст себя помимо воли.
     -- Прошу прощения, -- прошептал он,  снова склоняя голову.--О, Господи,
укрепи  меня  в моей вере!  Возможно, это и  сработает.  Может быть,  другой
Целитель?  Как  насчет Ориэля? Рис,  он не мог способствовать  выздоровлению
Тависа?
     Они  обсудили  эту  возможность,  однако работавший с  Ориэлем  Рис  не
обнаружил в нем никаких  особенных талантов. Он  также  не мог бы  вернуться
незамеченным.
     О  своих  догадках  относительно  принца Джавана,  его  нечеловеческого
могущества,  скорее  всего  полученного  от Синила,  и  участии  мальчика  в
исцелении Тависа Рис и Камбер не сказали.

     * * *
     Джаван терзался смутными подозрениями о последней ночи своего отца, его
интересовала странная  связь между ним  и  Тависом.  Однако  в  разговоре  с
братьями в тот вечер он не упомянул об этом. Когда он ужинал с Тависом, он и
с ним не заговорил о той ночи, как бы следуя молчаливому соглашению.
     Только  перед вечерней молитвой Джаван, присоединившись к  Элрою и Рису
Майклу,  чтобы  рассказать  о  состоянии  Тависа,  перевел  разговор  на  их
воспоминания о  ночи  смерти их отца. Элрой не  припомнил ничего интересного
для  Джавана, а Рис Майкл, будучи чрезвычайно занятым со своими солдатиками,
не мог долго участвовать в разговоре. Элрой беспокоился о Тависе,  и новость
о том, что  Целителю лучше, действительно обрадовала его,  но о нападении он
считал лучшим не вспоминать.
     -- Нам  необходимо об этом поговорить,--шептал  Джаван, увлекая брата в
стенную  нишу.--На  него  напали  дерини!  Дерини  отрубили ему  руку,  руку
Целителя, Элрой!  Моего Целителя! А если бы он был твоим другом? Тогда бы ты
принял меры!
     -- Что я могу сделать?
     -- Ты король! Прикажи их арестовать!
     -- Но, Джаван, я даже не знаю, кто они! Кроме того, я просто ношу титул
короля. Если регенты не согласны, я ничего не могу.
     -- Тогда заставь их  согласиться!--резко возразил Джаван.--Послушай, ты
сам  рассказывал  мне,  на  Совете  докладывали  о  бандах  дерини,  которые
разъезжают по дорогам и нападают на людей. Те, кто атаковал  нас, могли быть
из их числа. Они были одеты, как дворяне. На этот раз они покалечили личного
слугу короля. Я и Рис Майкл тоже могли быть убиты или  покалечены! Ты можешь
что-нибудь сделать?
     Элрой вздохнул и кисло посмотрел на своего близнеца.
     -- Джаван,  ты все усложняешь. Ты, как и  я, просто мальчик. Нам не под
силу изменить мир.
     --  Ты не просто мальчик,  ты  король!--отрезал  Джаван.--  И  если  ты
позволишь подобному продолжаться, то в следующий  раз  они могут напасть  на
тебя! По крайней мере хотя бы попроси регентов что-то сделать. Они ненавидят
дерини. Они с большой охотой поймают нескольких, чтобы Тавис  их опознал. Он
обязательно узнает.
     Элрой выпрямился и посмотрел на брата.
     -- Точно?
     -- Конечно.
     -- А  он скажет  нам об этом?--спросил  Элрой.--В конце концов  он тоже
дерини. Согласится ли он выдать своих же сородичей?
     Джаван сжал зубы.
     -- Он выдаст тех, кто покалечил его,--мягко сказал он.--Поверь мне!
     Элрой надолго задумался, потом неторопливо кивнул.
     -- Хорошо. Я попрошу их. Но не жди чудес. Они недолюбливают Тависа. Они
позволили ему остаться только потому, что ты устроил сцену.
     --  Если  они  не  сделают  этого,  им придется стать  свидетелями  еще
одной-двух сцен,--пробормотал Джаван.--Мне  нужны те люди, которые так с ним
обошлись, брат! И  прежде чем они умрут, я хочу, чтобы они страдали так  же,
как  страдал из-за  них  Тавис.  Они  должны  узнать,  что со  слугами  дома
Халдейнов шутки плохи!

        ГЛАВА 16

     <i>Определенная гармония установилась в них.
     Мудрец Соломон 19:18</i>

     Несколько  дней   спустя  Совет  Камбера  собрался  в  полном  составе,
присутствовали  также   Эмрис,   Кверон,   Дэвин   и   Энсель.  Единственный
вопрос--Тавис.
     ----   Я   все   еще   считаю,   что   вы   преувеличиваете   опасность
ситуации,--сказал  Грегори.--  Тавис О'Нейлл  --  добросовестный Целитель  и
хороший друг принца Джавана.  Он  защищает мальчика от регентов. И даже если
он не один из нас, то он единственный дерини в замке. Понадобись нам помощь,
его можно смело вызывать сюда, я так думаю.
     -- Ты думаешь.  Но ты уверен?--спросил Камбер.--Вот в чем вопрос. После
нападения прошло  около недели, а Тавис так и не позволил, проникнуть в него
глубже  физического уровня. Через его сильные защиты ничто и никто не сможет
пробраться, не применив силу, а это сломает его.
     --  Можно  использовать наркотики,--заметил Рис,--Если  всех интересуют
его планы, я найду возможность подсыпать их.
     --  Звучит  заманчиво,--ответил  Камбер.--Мне  интересно,  как  ты  его
заставишь, ведь  с некоторых пор  он относится к нам очень подозрительно, но
чем  дольше  мы  ждем,  тем  крепче он  становится и  тем  меньше  шансов на
осуществление твоей затеи. Еще есть мнения?
     --  По-моему, все  это  просто  глупость!--ответил  Грегори.--Тавис  не
предатель, он жертва. Если только вы чего-то не  договариваете,  я  не  вижу
поводов к беспокойству.
     Эвайн, понимая, куда может пойти разговор, если не вмешаться, вздохнула
и покачала головой.
     -- Мы  знаем,  что он  жертва,  Грегори. Но  он  близок с  принцами,  в
особенности  с Джаваном.  А сегодня  мы узнали,  что кто-то  из  них--скорее
всего, это  Элрой, хотя,  возможно, Джаван его уговорил--заставил Регентский
совет  начать  охоту  на юных  забияк из деринийских  банд.  Джеффрэй, ты не
рассказал  ему,  что  случилось  сегодня в  Совете?  Джеффрэй  утвердительно
кивнул.
     -- Эвайн  права.  Короля  сегодня  не  было,  и  с этой  идеей выступил
Таммарон.  Теперь  регенты утверждают, будто  нападавшие  охотились за двумя
принцами, но, не добравшись до детей, взялись за Тависа. Они утверждают, что
Тавис  поможет опознать нападавших, что, вне всякого сомнения, он и сделает.
Если  бы я прошел через все это в столь же юном возрасте, что и Тавис, я бы,
не колеблясь, захотел отомстить.
     Джебедия, всю последнюю неделю проведший на михайлинской военной базе в
Аргоде, водил указательным пальцем по завиткам золотой инкрустации на крышке
стола.
     -- По-моему, кто-то должен получше  приглядывать за Тависом. Плохо, что
всех моих людей выгнали из охраны. Готов поспорить, что этим летом обитатели
замка переберутся в Ремут,  тогда правильно подобранный  охранник извещал бы
нас о ситуации.
     -- Человек?--спросила  Эвайн.--Да, для  этого необходим именно человек,
потому что дерини Тавис быстро выявит при малейшем подозрении.
     Джебедия задумчиво кивал.
     -- Верно. Но если мы найдем человека и обеспечим ему  хорошую защиту от
разоблачения,  то  наша  обратная   связь  будет  невозможна.--Он  вздохнул,
задумался на мгновение, затем снова поднял голову.--Рис, а  как насчет нашей
маленькой уловки? Ведь можно послать дерини с блокированными способностями.
     Йорам поднял бровь.
     -- Та же проблема.  Если все  его способности будут блокированы, чем он
будет отличаться от человека? Мы бы  смогли наблюдать за ним отсюда, если бы
он помнил, что за ним собирались наблюдать, но в таком случае и  Тавис может
узнать об этом.
     Дэвин поднял руку.
     -- Может, стоит рискнуть. У Тависа О'Нейлла забот  хватает и без  того,
чтобы проверять каждого стражника в замке. А поэтому можно послать дерини  с
блокированными  способностями.  А  затем,   когда  он  приобретет  репутацию
надежного человека, его снова можно разблокировать. Камбер кивнул.
     --  Это  мне  нравится.  У тебя острый  ум,  Дэвин.--Он  обвел взглядом
остальных.--Разумеется, следующий  вопрос:  где найти подходящего кандидата?
Он  должен  быть  неизвестен при дворе, но регенты должны доверять ему.  Это
значительно сужает выбор.
     --Вот именно,--согласился Джеффрэй.--Эмрис,  Кверон,  ваши предложения?
Кверон, из слуг святого Камбера никто не подходит?
     Кверон покачал головой.
     -- Среди  нас очень мало дерини, ваша милость.  А военную выучку прошли
еще  меньше.  Хотя,  по-моему, идея выбрать  такого  кандидата из  монастыря
заслуживает внимания.--Он  повернулся к Эмрису.--Может  быть,  кто-нибудь из
гавриллитских послушников,  Эмрис? Или вы, Джебедия? Еще  лучше.  Как насчет
молодого михайлинца?
     Настал черед Джебедия покачать головой.
     -- Те, кто  получил  соответствующее  обучение,  еще  недавно  занимали
довольно высокие посты. Нет, нам нужен хорошо выученный дерини со стороны.
     -- Я подхожу?
     Это сказал  Дэвин, и  все оглянулись на него.  Эвайн  испуганно  трясла
головой, не желая слушать, но Дэвин поднял руку и оглядел собравшихся.
     -- Послушайте. Логика безупречна. У меня военное образование,  я связан
с Советом, я...
     -- И куда бы ты ни пошел,  всюду узнают тебя, граф  Кулдский,--вмешался
Камбер.--Нет, не хочу даже слышать об этом.
     -- Простите, епископ Алистер,--мягко произнес Дэвин,-- но вы  не совсем
правы.  Дядя Йорам, разве  вы не  рассказывали мне как-то,  что после смерти
моего отца мой дед преобразил двух слуг в вас и Риса, чтобы они могли спасти
принца Синила?
     Грегори лихо присвистнул, за  столом раздались вздохи, и Йорам медленно
кивнул. Камбер, ценою больших усилий сдерживавший испуг, видел, как на виске
его сына задергалась жилка.
     -- Разве вы не рассказывали мне об этом, дядя?--повторил Дэвин.
     Йорам взял себя в руки, ослабил мертвую хватку, с которой он вцепился в
стол, и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.
     -- Да, рассказывал.
     --  А вы, дядя Рис,--продолжал  Дэвин.--Вы были там.  Вы тоже  испытали
это. Я  уверен,  что  тетя  Эвайн знает,  как  это  делается.--Он поочередно
посмотрел на них, стараясь предугадать их реакцию.
     -- Разве вы не  видите? Это превосходное  решение. Один из вас изменяет
мой  облик,  а Рис  временно блокирует  способности. Вы  даете мне фальшивое
свидетельство, что я новый солдат-человек, принятый в охрану.  Нет, даже еще
лучше,  вы  задерживаете  только что принятого  стражника, а я  занимаю  его
место.  Потом,  когда  я  войду  в  доверие, Рис снимает  блокирование  и  я
регулярно  посылаю  отчеты по заранее установленной  связи,  возможно, через
Джеффрэя. Или по контакту разума. Я уже говорил, это превосходное решение.
     Юноша решительно оглядел всех, а Грегори посмотрел на Йорама.
     -- Ты можешь это сделать?
     -- Нет.
     -- Йорам!--упрекнула его Эвайн.--Ну конечно, ты можешь.
     -- Но не  буду. Это слишком опасно,--ответил  он  упрямо.--Я знаю,  что
сейчас это необходимо.--И в другое время тоже, про себя добавил он.--Но пока
это очень опасно. Что если его обнаружат? Он ведь и твой племянник, Эвайн.
     -- Знаю.
     Эвайн спокойно посмотрела на мужа. В глубине души она понимала: ее отец
потрясен, он снова не в состоянии уклониться от неотвратимого.
     --  Рис, твое  мнение?  Блокированный и с измененной  внешностью  Дэвин
подходит для этого? Если хочешь, остальным я займусь сама.
     Рис вздохнул, зная, что Камбер против, но не нашел причин для отказа.
     -- Я смогу блокировать его. Мне было бы  спокойнее, если бы  кто-то еще
мог  делать  это,  на  случай,  если  со  мной  что-то  случится. Но  должен
согласиться, Дэвин кажется единственным, кто  подходит для этого дела, оно в
самом деле нужное. С тех пор как мы заговорили об этом, я пытался что-нибудь
придумать, но, к сожалению, не нашел иного способа приглядывать за  Тависом,
принцами и еще более внимательно за регентами. Если хочет, пусть попробует..
     --  А вдруг у него ничего не получится,  тогда его кровь будет на твоих
руках?--резко спросил Йорам.--Можем мы себе позволить так рисковать одним из
нас?
     -- Наши руки и без  того в крови,--сказала  Эвайн, вспомнив о многих  и
многих, кто умер.--И если потребуется еще, так пусть это будет кровь лучших,
чем риск тех, кто обладает меньшими способностями.
     -- Да будет так,--прошептал Джеффрэй.
     --  Тогда  мы  решили?--спросила Эвайн.--Я  согласилась,  Рис  тоже,  и
Джеффрэй, и Дэвин, конечно. Йорам говорит "нет". Слово за тобой, Грегори.
     -- Да.
     -- Отец Алистер?
     Камбер почувствовал ее печаль и готовность покориться и понял,  что она
была права. Он степенно, кивнул, не решаясь встретиться взглядом с сыном. Он
знал, что дочь одобряет его, затем повернулся к Джебедия.
     -- А ты?
     -- Он прав. Никого больше нет. Я говорю "да".
     -- Да будет так,--пробормотала Эвайн.--Мне очень жаль, брат,--прибавила
она, когда Йорам, понурив голову, закусил губу.
     Нарушить длительное молчание отважился Дэвин.
     -- Итак, решено. Когда мне начинать?
     -- Через неделю примерно,--быстро ответил Джебедия.--Нам придется найти
офицеров охраны,  которые знают  нашего  подопечного,  потом  тебе  придется
просмотреть  документы охраны,  чтобы  получить  представление  о  дворцовой
службе. Это  немного отличается от  жизни графа. Я говорю,  по крайней  мере
неделю. Эвайн, Рис, вы согласны?
     Оба одновременно кивнули.
     --  Нам  нужно отработать  блокирование и  подготовить  передачу Дэвину
чужой  памяти,--сказал  Рис.--После   окончания  проверки  ему  нужно  будет
появиться  там,  где я  смогу снять блокирование и восстановить его  память.
Там,  куда охрана может пойти в  свободное время. Уверен, что  Эвайн захочет
несколько раз повторить процесс перемены облика.

     * * *
     Спустя две  недели они были  готовы.  Неделя  ушла  на то, чтобы  Дэвин
привык  к манере поведения солдата, потому что теперь  он  играл роль воина,
стоявшего рангом  куда ниже, чем граф. А  вторую неделю он работал с Эвайн и
Рисом,  учился полностью расслабляться, что было совершенно  необходимо  для
достижения  приемлемого  результата. В это  время  Джебедия искал  офицеров,
которые смогли бы помочь Дэви ну  в его новой роли.  Солдат, которого должен
был  подменить  граф  Кулдский,  тоже  был найден--некий  Эйдиярд  Клюрский,
стройный молодой  человек,  примерно одного с Дэвином сложения. Юноша только
недавно был принят на службу и еще не значился в списках, предоставляемых ко
двору. В  назначенный вечер весь Совет, за исключением Джебедия,  собрался в
киилле как раз под залом заседаний.
     Термин киилль обозначал часовню или храм,  а этот киилль считался очень
древним еще во времена первых Халдейнов, которые три века назад основали то,
что впоследствии  стало Гвинеддом. Это  помещение и  те,  что над ним,  были
надежно  спрятаны   под   высокогорным   плато  в  горах  Рэндалла.  Древнее
деринийское  братство, известное под именем эйрсидов, заявило свои  права на
киилль и  собиралось  там,  где  теперь сидели  члены  Совета, но,  не успев
обустроить свою обитель, братья пропали, и никто не знал, куда.
     Теперь  и киилль,  и комната Совета были доступны  только через Портал.
Существование этих сооружений  было открыто чисто  случайно.  О нем вскользь
упоминалось в одном из манускриптов, которыми Эвайн по-прежнему занималась в
свободное  время. После  этого  прошло  немало времени, прежде  чем  удалось
разыскать описанный Портал и рискнуть воспользоваться им.
     В  конце концов  они все-таки  решились. Открытие  частично завершенной
комнаты  Совета  и  киилля  давало  тайное  место  встреч  и  святилище  для
совершения   ритуальных   обрядов.  Здесь  единомышленники  Камбера  были  в
безопасности.
     Массивные тяжелые стены киилля образовывали круг вместо восьмиугольника
комнаты Совета. Двенадцать грубо обтесанных каменных колонн располагались по
всей  окружности, пространства между ними хватало, чтобы мог пройти человек.
Единственная бронзовая дверь с северной стороны открывалась как  раз в такой
промежуток.  Четыре  бронзовые  подставки  поддерживали  факелы, разгонявшие
дымный  мрак  четырех  секторов  комнаты  и отбрасывавшие дрожащие  тени  на
колонны  и  стены.  Пожалуй,  единственной завершенной  частью  комнаты  был
потолок,  отделанный геометрическими фигурами  из серо-голубого камня, слабо
поблескивавшими в свете факелов.
     В центре  помещался  серо-черный помост из  известняка, первая  из семи
ступеней  которого  начиналась  в  пяди  от  тяжелой  громады колонн.  Точно
посередине  помоста  лежала глыба белого  мрамора с плоскими гранями,  почти
кубической  формы.  Вокруг этого  монолита  стояли  на  коленях Эвайн, Рис и
Дэвин, выглядевший очень напряженным. Эти трое в последний раз прикасались к
тому, что они знали как Главного хранителя. Теперь все его составляющие были
у края помоста, требовался только толчок.
     Остальные ждали,  стоя между колоннами, Джеффрэй и Грегори--в восточном
и южном секторе,  Камбер и  Йорам--  около двери на севере (однако Йорам все
еще не мог  смириться с тем, что  должно  было  произойти).. Когда  трое  на
помосте стали  расставлять  компоненты Главного хранителя по  местам,  дверь
распахнулась,  чтобы  пропустить  Джебедия и  юношу  со  значком королевской
охраны  Гвинедда,  шагающего словно  во сне. Джебедия закрыл за собой дверь,
повернулся  к  Камберу и  Йораму,  держа  руку в  перчатке  на  плече своего
спутника.
     -- Ты же знаешь, Йорам, что это необходимо, --сказал он.
     -- Так утверждаете вы.
     -- Но ты не веришь?
     Йорам пожал плечами.
     -- Просто мне кажется, что мы снова ввязываемся в обман.
     -- Однако с прежними ты смирился,--пробормотал Камбер.
     -- Те были совсем другим.
     -- Как понять другим?
     --  Это  просто случалось. И  в том  не  было  преднамеренности. А  это
жестоко.  Ваша  жертва  ничего  не может  возразить.  А  раньше участие было
сознательным решением.
     Камбер задумчиво кивнул.
     --  Правда, но Кринан  и  Вульфер согласились помогать нам.  Эвайн сама
выбрала  свое  занятие.  А с Алистером  это не имеет никакого  значения,--Он
посмотрел  на  Эйдиярда,  его невидящие  глаза  и  квелое лицо, потом  снова
перевел взгляд на Йорама.
     -- Но этого юношу не спрашивали. Это беспокоит тебя?
     --Да.
     -- То, что мы делаем, не причинит  ему вреда. Мы просто  изолируем его.
Это будет очень почетное заключение.
     --  Вся его жизнь пойдет  прахом,  особенно в случае неудачи,--возразил
Йорам.--Даже  если  мы изменим решение и отзовем Дэвина  прежде,  чем что-то
случится,  военная карьера этого  человека рухнет. Вам ни за что не  удастся
выполнить обратный размен так, чтобы он вернулся на прежнее место.
     --  Не  удастся,--согласился  Джебедия.--Но  мы можем  поставить его на
другое  место. А даже если  и нет, что ж, солдаты не всегда занимаются своим
прямым делом. Так будет и с ним.
     -- Ему не предоставляли право выбора,--сказал Йорам.
     -- Нет, не предоставляли. Но так нужно.
     Йорам ничего  не сказал в ответ, а просто скрестил руки на груди и безо
всякого интереса проводил глазами Джебедия. Тот поднялся  вместе с Эйдиярдом
на  семь ступеней помоста и передал  контроль над ним Эвайн.  Потом Джебедия
вернулся,  чтобы  присоединиться к Камберу  и Йораму,  Рис на помосте поднял
руки и произнес слова, вызвавшие к жизни Главного хранителя.
     "Primus, Secundus, Tertius, et Quartus, fiat lux!"
     По   всему  периметру  помоста   засверкали   искры,  превращавшиеся  в
бело-голубой   свет   звезды    в   пространстве,    обозначенном   четырьмя
кубами--составляющими  Главного  хранителя.  Эвайн слегка  коснулась  висков
Эйдиярда и погрузила его в еще более  глубокий транс. Через несколько секунд
он  закачался и упал бы, если бы Рис не поддержал его. Эвайн опустила руки и
посмотрела на Дэвина, который до  этого времени  наблюдал  за происходящим в
напряженном молчании.
     -- Он ничего не узнает. А теперь поменяйся с ним одеждой.
     Под серо-стальной верхней одеждой, которую Дэвин снял, на нем оказались
простая туника и  штаны,  которые обычно носят  солдаты. Они  с Рисом  стали
молча снимать с Эйдиярда его боевые доспехи, тишину  комнаты нарушало только
тихое позвякивание  скрепленных  кожей  латных  пластинок  и  пряжек.  Когда
стражник остался в той  же  одежде,  что и Дэвин,  Дэвин облачился в доспехи
Эйдиярда.
     Облегающие  кожаные  бриджи темно-коричневого  цвета,  кожаная  куртка,
кольчуга с металлическими пластинами величиной  с ладонь,  защищающая плечи,
торс и доходящая до середины бедер, поверх всего пурпурная накидка с вышитым
на плече львом Халдейнов.
     Потом он  обулся в тяжелые  сапоги  до колен,  прицепил стальные шпоры,
пояс коричневой кожи  с плоским мечом и,  наконец,  пристегнул видавший виды
кинжал и заткнул за пояс перчатки. Плащ и шлем  Эйдиярда были  оставлены  за
пределами круга Главного хранителя.
     --  Посмотрим,--сказала  Эвайн,  пока Рис помогал племяннику застегнуть
последнюю пряжку.--Встань  рядом с ним. Да, сходство  велико до  странности,
даже без изменения облика. Что ж, тем лучше для нас.
     Дэвин поправил кольчугу на плече и попытался почесаться сквозь доспехи.
     --  Рад, что вам нравится,--он говорил, морщась.--Хотя мне бы хотелось,
чтобы перевоплощение было не таким полным. В кожаной куртке полно клопов.
     --  Добро пожаловать в жизнь обыкновенного солдата,-- улыбнулся Рис. Он
весело посмотрел на Эвайн.--Мы готовы?
     -- Вполне.
     Она мягко взяла Эйдиярда за руку  и ввела его  в центр круга, направляя
его к глыбе белого  мрамора. Потом она повернулась к Дэвину и пригласила его
встать рядом с человеком, в которого  он должен был превратиться. С глубоким
вздохом Дэвин повиновался.
     -- Ты понимаешь, насколько важно, чтобы ты полностью открылся?
     -- Понимаю.
     -- Отлично,--ответила Эвайн, обмениваясь  взглядами  с Рисом,  вставшим
подле Дэвина.--Чем  больше ты откроешься мне, тем легче будет  изменить твой
облик. Это очень важно, потому что в первые  недели,  пока твои  способности
будут блокированы, ты не сможешь стабилизировать свой образ,-- Она  положила
руки на  его плечи.--А теперь глубоко  вдохни, и  давай начнем. Вот так. Еще
раз.
     Дэвин  подчинился, погружаясь в знакомое ему бессознательное состояние.
Сначала  трудностей не возникало,  он  уходил  все  глубже и  глубже,  мягко
ведомый Эвайн, но почувствовал, что достигает таких  глубин, когда не так-то
легко было оставаться открытым, даже после недельной подготовки.
     Дэвин  вдохнул,   на  выдохе  преодолел  еще  один  уровень  и   смутно
почувствовал,  что  руки Риса  мягко  скользят  по его затылку, что Целитель
уводит его еще глубже, а потом обычное сознание перестало служить Дэвину.
     Однако  его  внутреннее  зрение расширялось с  каждым  вдохом,  а  тело
расслаблялось и становилось более восприимчивым.
     Дыхание  больше не  подчинялось  Дэвину, да это  было и  не  важно--Рис
следил за этим. Он даже сомневался, продолжало бы его сердце биться, если бы
не руки Целителя. Теперь все его существо было заключено  меж двух этих рук,
которые сейчас  касались  его лба. С  этим  новым прикосновением что-то  как
будто встало на место. Если бы он захотел прервать контакт, то вряд ли сумел
бы, да он и не пытался.
     Эвайн  убрала   руки,  и  Дэвин   ясно  почувствовал,  что   и  Эйдиярд
подготовлен.  Он  стоял  на  грани  полного  беспамятства,  удерживаемый   в
равновесии руками Риса, и снова перед его внутренним взором мелькнула Эвайн.
     Держись,--прошептал  ее  мозг,  когда  она  остановилась  между  ним  и
Эйдиярдом.
     Потом  в  него стала вливаться энергия, и  Дэвин полностью открылся для
нее. Он  почувствовал, как покалывало  руки и ноги,  все тело,  словно сотни
крошечных  насекомых  копошились в  нем,  но, как  ни  странно, это не  было
неприятно. У  Дэвина  появилось чувство раздвоенности--ощущение  покалывания
вроде бы было, а вроде и нет.
     Внезапно все закончилось. Его тело снова принадлежало ему, и непонятное
ощущение пропало. Когда Эвайн  отстранилась от него, Дэвин почувствовал, что
выныривает   на.  поверхность  из  глубины.  От  стремительного  возвращения
сознания его слегка покачивало. Руки Риса поддерживали его, а  мозг Целителя
удалялся по мере того, как восстанавливалось нормальное состояние организма.
Дэвин открыл глаза. Эвайн смотрела  на него, довольно улыбаясь, одна ее рука
лежала на плече все еще бесчувственного Эйдиярда.
     Рис повернулся  к северной границе  круга Главного  хранителя и  открыл
Джебедия ворота. Эвайн положила одежду  Дэвина на плечо Эйдиярда и повернула
его  к Джебедия. Когда тот  вывел  юношу.  Рис  опять замкнул  круг, а Эвайн
повернулась к Дэвину.
     По  ее  глазам  он видел, что  изменился. Судя по движению  за  кругом,
которое  различалось  сквозь  защитную   дымку,   остальные  находились  под
впечатлением только что совершенного. Дэвину вдруг захотелось посмотреться в
зеркало, но тут же стало неловко от этой праздной мысли.
     Чтобы  узнать,  как  он  теперь  выглядел,  не нужно было  зеркала.  За
последнюю неделю  с  помощью Эвайн он  не раз менял облик. Кроме того, самое
трудное было  еще впереди.  Это было поистине страшное превращение, хотя  он
знал, что  не  вспомнит  о  нем.  Всю  последнюю  неделю  они  работали  над
блокированием множество раз,  и каждый  раз Рис позволял сохранить память  о
случившемся. Но на этот  раз  он ничего не  будет помнить о своем  настоящем
облике  и имени. Даже для дерини  он  будет всего лишь стражником-человеком,
нанятым в охрану принцев.
     Перед ним  стоял Рис и  улыбался  той улыбкой, которой должны улыбаться
Целители,  если  предстоит  очень  трудное или  необычное исцеление, правда,
кроме  улыбки,  ничто  сейчас не  имело  к  исцелению  отношения.  Несколько
следующих  недель граф Дэвин не  будет существовать.  Был  ли он уверен, что
хочет пройти через это?
     Все понимали: его жертвенный порыв был следствием  импульса,  и  потому
мотивы  поступка Дэвина и вероятность  выполнения  им опасной миссии не  раз
тщательно взвешивались. Особенно  возражали против  его участия  в этом деле
отец Алистер и Йорам. Но в конце концов стало ясно, что нет более подходящей
кандидатуры, а дело не терпит отлагательства.
     Успокаивая вздохом свои бурные переживания, Дэвин  криво улыбнулся Рису
и протянул  ему руки.  Рис  сжал их,  и, не говоря ни слова, они  вступили в
четко отработанный за две недели контакт.
     Руки Эвайн лежали на его плечах, и Дэвин знал, что теперь она наблюдала
за ним подобно  тому, как Рис наблюдал в начале работы. Ему сразу же удалось
уйти на достаточную глубину, но  потом  он  забрался еще  глубже,  полностью
полагаясь на Риса, шедшего совершенно другими путями, чем Эвайн.
     Теперь  контроль  Целителя,  не  грубый,  но  неодолимый,  управлял его
организмом.  Последней  мыслью  графа Дэвина в момент  операции блокирования
было то, что он  умирает, но это было уже не важно.  Он был готов провести в
сомнамбулическом  состоянии хоть целую вечность, уступив всего себя  Рису  и
Эвайн. Его жизнь была в их руках.
     В это  время Рис  коснулся критической точки  и  почувствовал  ответный
толчок в мозгу--блокирование было установлено.  Он начал осторожный выход из
контакта.
     Эвайн сняла контроль с организма и просто поддерживала готового рухнуть
на мрамор преображенного Дэвина. Пока она разрушала круг Главного хранителя,
Рис продолжал внедрять в голову лежащего юноши сознание солдата Эйдиярда.
     Когда Рис наконец поднял глаза,  Дэвин-Эйдиярд безмятежно  спал под его
руками. Выйдя из контакта и оглядевшись, он глубоко вздохнул.
     -- Это  все, что я могу сделать,  думаю, он выдержит считывание мыслей.
Если хотите, можете проверить. Вы его не разбудите.
     Последовавшие  приглашению Целителя  согласно  кивали  головами. Только
Камбер и Йорам не участвовали в проверке--Камбер не нуждался в этом, а Йорам
не хотел. Джебедия  тоже уверился  в успехе преображения,  встал и перчаткой
почистил колени своего костюма для верховой езды.
     -- Итак,  все сделано. Я отведу  Дэвина к лошади Эйдиярда и отправлю  к
условленному месту.  Там ждут несколько михайлинцев,  они отвезут настоящего
Эйдиярда обратно в Аргод. Они дерини, так что проблем не возникнет.
     -- По-моему,  отлично,--сказал Рис,--С  сегодняшней  ночи один  из  нас
должен неотлучно находиться наверху в комнате  Совета  и наблюдать  за  ним,
готовый  в случае опасности увезти  Дэвина и известить Джеффрэя. Джеффрэй, с
тобой будут связываться только гонцы. Джеффрэй кивнул.
     -- Ясно.
     -- Если не возражаете, я буду  первым на  очереди,--произнес Камбер.--Я
не  могу позволить  себе  отсутствовать  днем.  Отец  Вилловин  ревностно...
охраняет Грекоту, словно это его собственность. А когда не может найти меня,
начинает прямо-таки беситься.
     --  Отличительная  черта  хорошего  декана,--с натянутой улыбкой сказал
Джеффрэй.--Там ты или  нет, он будет отличным  стражем. Завтра буду дежурить
я.
     Часом позже  все разошлись. А Камбер сидел за большим столом  в комнате
Совета и думал о том, что они сделали этой ночью.
     Еще один обман, сказал Йорам,  сказал без околичностей. Камбер вынужден
был  согласиться,  все  именно  так. Со  времени  подмены  Алистера  они  не
производили на свет такой огромной лжи.
     Теперь это начиналось снова, сейчас внук Камбера был  в опасности, даже
толком не зная, зачем все это нужно.
     Разумеется,  на  то  были  свои  веские  причины.  Но   факт  оставался
фактом--события сегодняшней ночи  возникли из того,  что случилось много лет
назад, были тесно  связаны  с  обманом Камбера, принявшего  облик  Алистера,
чтобы сохранить влияние на королевскую династию, которую они сами вернули на
трон.
     Если  во времена правления Синила  положение было шатким--только слепой
мог  этого  не  видеть,--то  каким  оно  было  теперь,  когда на троне сидел
ребенок, а  алчные регенты  контролировали каждый  его  шаг  и стерегли  его
братьев?
     Не  то,  чтобы дети  полностью  находились  под  влиянием  регентов,  в
последние недели Джаван показал удивительное мужество. Его  поддержка Тависа
О'Нейлла,  совершенно  неожиданная  для  человека,  выходила за рамки просто
сострадания.
     Никто не мог подобраться к Джавану настолько близко,  чтобы разузнать о
происшествии. Но  и  короткого контакта  Камбера и  Риса с  Джаваном в  ночь
нападения хватило, чтобы понять--в  мальчике что-то изменилось, Камберу было
неизвестно, было это  следствием событий  в ночь смерти  Синила или  общения
мальчика  с Тависом.  Если  это  произошло из-за  того,  что  они  сделали с
принцем, их и надо винить. Человек, обладающий защитами, поистине опасен.
     Еще нужно было наблюдать за Дэвином, а теперь, когда Камбер возвращался
в Грекоту, его и там ждала уйма дел.
     Интересно, где теперь Дэвин? Ах, да,  там, где  Джебедия его только что
оставил,  на лошади. Внутреннее  содержание Дэвина осталось прежним,  но оно
было  так  глубоко  спрятано, что Камберу постоянно  приходилось  напоминать
себе, за кем он следил.
     В голове Дэвина,  направлявшего  лошадь  по главной  дороге  в Валорет,
роились только мысли солдата. Ему нравилось его новое положение, он страстно
желал служить королю и был польщен тем, что командование сочло его достойным
новой должности.
     Этого одинокого всадника посещали и другие похожие мысли, но он не знал
о  краткости своего  пребывания  в  оболочке  Эйдиярда и  не  находил ничего
необычного в том, что размышляет как простой служака.
     А  Камбер,  частью  своего   мозга  лениво  следивший  за   Дэвином,  с
наступлением рассвета  позволил себе погрузиться в размышления о  совершенно
иных материях.

        ГЛАВА 17

     <i>Преданный  друг--что  хорошая защита,  и тот,  кто найдет такого друга,
найдет сокровище.
     Книга Екклесиаста или Проповедника 6:14</i>

     Сменялись  дни и недели,  наступило и прошло летнее солнцестояние. Весь
первый месяц после коронации Валорет был погружен в атмосферу  подозрений  и
вражды. Нападение на  Тависа объявили попыткой дерини отнять жизни двух юных
принцев.
     То необычно жаркое лето принесло с собой  изнуряющую холеру, которая по
какой-то  причине  поражала  людей значительно чаще,  чем дерини,  и это еще
более ухудшало  положение. Из обеих рас  умерли  совсем  немногие, не считая
стариков  и  младенцев, но  жертвы  болезни из людей  по месяцу проводили  в
постели,  мучимые  тяжелыми  приступами  рвоты  и  поносом,   нередко  после
выздоровления  кожа  у  них  была усеяна  рубцами--следами  множества  белых
гнойников, высыпавших на коже больного. Дерини же  либо не заражались вовсе,
либо выздоравливали через две недели, безо всяких видимых последствий.
     Появились слухи, что  к распространению напасти приложили  руку дерини,
иначе  какое  еще  объяснение можно найти тому, что  дерини страдают  меньше
людей? Кое-где даже утверждали, будто деринийские Целители вовсе не лечат, а
только  разносят болезнь,  и  будто  для  свержения нового режима используют
волшебство. Хуберт произнес гневную  проповедь, показывавшую  все  опасности
черной  магии, перед  лицом которой  он,  священник, неустанно  молящийся  о
здоровье короля, должен был теперь молить об избавлении от волшебства.
     Лето заканчивалось.  Элрой и Джаван  закончили  годовой курс обучения в
начале июля,  и сразу  же  королевский двор начал  готовиться  к переезду  в
Ремут. Реконструкция древней  столицы,  затеянная в последние годы правления
Синила, после его смерти пошла еще быстрее. В середине  июля, когда король и
двор прибыли  в  город, архитекторы и старшины каменщиков  объявили, что  по
крайней мере центральная часть замка и  дом у ворот вполне приспособлены для
жизни в них. Они пообещали, что еще до первого снега весь старый замок будет
полностью  восстановлен.  Регенты  были  уверены,  что  переезд  в старинную
крепость  Халдейнов со всеми его  ассоциациями со старым режимом значительно
укрепит новое правление, Таким образом, прогресс во всем был впечатляющим.
     Массивная восьмиугольная центральная башня, сердце замка,  превратилась
в  надежное  укрытие  от  непогоды  еще  до  прибытия  короля  из  Валорета;
коническую  крышу покрыли новыми листами  свинца, а на  двух  верхних этажах
окна  были застеклены  прекрасным  гризайлевым стеклом.  Однако  в башне,  в
отличие   от  апартаментов  в   Валорете,  постоянно   гуляли  сквозняки  от
бесчисленных дымоходов и  вытяжных труб туалетов. Специфические неприятности
последних  не ощущались,  покуда ими не пользовались,  и можно было  наглухо
закрыть эти комнаты, но чтобы выгнать из башни сырость,,  постоянно топились
восстановленные  к  приезду  короля  камины.  Толстые   гобелены  и   ковры,
привезенные из Валорета, делали комнаты более гостеприимными.
     Графы Таммарон  и  Мердок с женами занимали верхний этаж  с  отдельными
спальнями и общей гостиной. Через гостиную открывался  доступ на галерею под
крышей, опоясывавшую  верх башни и соединенную с комнатами  постельничего на
южной стороне  здания. Галерея соединяла  и  с. пока необитаемыми покоями  в
западной  части башни. Первым проектом, за который  строители взялись  самым
рьяным  образом,  как  только  Синил  приказал  начать  реконструкцию,  было
обновление надвратной  башни,  заброшенной во времена Фестилов. Надвратная и
центральная башни сами по себе, даже  без стен и  системы  вторичной защиты,
представляли собой почти неприступную крепость.
     Король  и   его  братья  разместились  этажом  ниже  регентов,  занимая
отдельные спальни,  но,  как и  прежде,  пользуясь  общей  дневной комнатой.
Комнаты Тависа, слуг и отца Альфреда, духовника мальчиков, находились на том
же этаже, соединенные с апартаментами каждого принца, однако годились только
для сна и хранения небольшого количества личных вещей. Под комнатами принцев
располагался бывший холл в два  этажа,  но теперь его  отдали в распоряжение
поваров и  телохранителей.  Самый  нижний  этаж  занимали  всяческие  писцы,
следившие за деловыми  бумагами нового короля. Три подземных  этажа занимали
колодец, арсенал и погреба с  зерном,  мукой,  винами  и  другой  провизией,
достаточной на целую зиму.
     Среди  новых построек выделялся возведенный  у северной  стены и крытый
черепицей огромный  холл,  соединенный переходом с  центральной  башней, для
приемов  и всевозможных торжеств. Во дворе  были конюшни, меньший по размеру
холл  с комнатами для слуг и кладовыми на втором этаже, который соединялся с
кухней.  Замковая  часовня, мастерская и кузница были почти готовы. Во дворе
располагалась  тренировочная  площадка для  конных  и пеших воинов. В Ремуте
было не так просторно, как в Валорете, но старый замок понемногу обживался.
     Пожалуй,   лучшие   помещения   в  Ремуте   были  в   распоряжении  его
архиепископа,  того  самого Роберта Орисса, который  был  настоятелем короля
Синила   в  Ordo  Verbi  Dei.  За  тринадцать   лет,  прошедших  со  времени
восстановления  архиепископства, резиденция  отстроилась и  была  безупречно
отделана. Из ее окон духовенство наблюдало, как по приказу Синила начинается
восстановление  древней  столицы.  Собор  святого  Георгия,  выстроенный  на
фундаменте старинной Церкви и приютивший  в своей усыпальнице  останки почти
всех  королей династии  Халдейнов, стал первым из  множества  величественных
зданий, задуманных для обогащения  и  прославления бывшей столицы Халдейнов.
Резиденция   архиепископа   была   отличным   дополнением   этой   жемчужины
архитектурного искусства.
     Поняв, что житье в Ремутском замке было, в сущности, самым примитивным,
Хуберт, не теряя времени, обратился к архиепископу как  одно духовное лицо к
другому   за  одолжением.  И   вскоре  обрел  кров  в  роскошных  и  удобных
апартаментах Орисса,  польщенного  и  немного робевшего оттого, что  один из
регентов почтит своим августейшим присутствием его дом.
     В то  лето граф Эван стал герцогом Эваном--его отец, герцог Сайхир, был
из тех  самых старцев, которых сразила  холера.  Вскоре  после того как двор
перебрался в Ремут,  он и Рун, чтобы следить за армией, вернулись в Валорет,
где Эван привыкал к обязанностям главнокомандующего, а Рун помогал ему.
     Регентский совет  распался надвое, и это ослабило  влияние на короля  и
его братьев, зато помогло Эвану и Руну войти в близкие отношения с офицерами
и солдатами  Гвинеддской армии. В  сере