дине августа Совет Камбера узнал, что
Эван набрал огромную партию рекрутов и разделил армию, состоявшую теперь  по
большей части из  людей, на  две части.  Меньшая направлялась  в  Ремут  под
непосредственное   командование  Мердока,  Таммарона   и   непосредственного
исполнителя   их   приказов  брата   Хуберта--Манфреда,   а   другая   часть
расположилась лагерем и вела военные учения на равнине к западу от Валорета.
     Никто не знал,  зачем их собрали  и  какого  противника  они  готовятся
победить, совершая маневры и  оттачивая  боевые навыки, но некоторые  дерини
кое-что  подозревали.  Эван на  деле  оказался  лишь  бездумным исполнителем
политики Регентского совета,  членом которого был и сам. А  Рун Безжалостный
мог стать только силой дальнейшего разрушения мира и справедливости.
     Однако большинство дерини игнорировали  знаки беды  и  утверждали,  что
ничего не случится.
     Единственным   источником  информации  для  Элроя   и  его  братьев  об
окружавшем Ремут мире были отчеты Эвана и Руна, которые поступали все реже и
реже.  Состояние  здоровья Элроя  никогда  не было так хорошо, как в  мягком
климате равнин, и больная ступня Джавана беспокоила  меньше обычного. Следуя
королевским  традициям, несколько раз в  неделю трое  мальчиков  выезжали на
равнину Кандор Ри, чтобы поохотиться, порыбачить или просто вместе с  ветром
поноситься на прекрасных  чистокровных  лошадях.  Иногда  они брали с  собой
соколов,  но   чаще  всего  компанию   им   составляли   красноухие  гончие,
преподнесенные  в  подарок  графом  Мердоком. Они  доставляли  много  хлопот
королевскому портному, который  не успевал подгонять по росту их одежду,--за
лето  917 года мальчики подросли на несколько  дюймов. А  близнецы,  которым
пошел тринадцатый  год, стали  приобретать черты сложения  юных  мужчин.  Во
многих отношениях это было самое счастливое лето в жизни братьев.
     Тела  мальчиков стали  много  сильнее  в то  лето,  но  они не  слишком
повзрослели умом. Король и его братья вывозились на всевозможные торжества и
церемонии,  регенты  регулярно   приносили   кипы  документов,   требовавших
королевской подписи,  но они  отговаривали его от участия в таких собраниях,
где действительно принимались важные решения, кроме тех случаев, когда  были
уверены в нужном для них исходе. Элрой был  на самом деле королем, но он был
и   двенадцатилетним   мальчиком,   напоминали   они   ему,  и   большинство
государственных дел слишком сложнее для  его понимания. Когда он вырастет, у
него  появится  предостаточно времени,  чтобы ломать  голову  над  подобными
вещами. Мердок и Таммарон были душою всех этих увещеваний.
     Достаточно  наслушавшись, Элрой понемногу поверил  в них. Ему всегда не
доставало силы  воли,  и  неукротимый  дух, вспыхнувший во  время коронации,
быстро  сменился  скукой. Лекарство для  регулярного питья,  прописанное ему
послушным дворцовым  лекарем под видом тонизирующего, делало  его еще  более
вялым. К  концу  лета  Элрой превратился  в тихого,  покорного принца, мечту
всякого  регента.  Рис Майкл  тоже оказался податливым,  послушным ребенком,
сохранившим, однако, веселость и беззаботность, которые всегда его отличали.
И  только Джаван,  единственный  из троих,  пытался смотреть  вглубь, сквозь
благочестивые  оболочки регентов, и  очень тщательно  скрывал  то,  что  ему
удавалось разглядеть.
     Разумеется,  первой  заботой  Джавана  после  суматохи  коронации  было
выздоровление  Тависа.  Хотя   его  физическое  состояние  улучшалось  самым
чудесным образом, теперь, когда никакой опасности  для  жизни  не  было,  он
погрузился в  глубокую  депрессию,  замкнувшись в  темнице  горя собственной
души. Часто он вообще не вставал с постели и  лежал, уставясь на стены или в
потолок своей крохотной спаленки. В такие минуты его царственный друг ужасно
волновался, принимался  читать вслух  или без  умолку говорил,  получая лишь
односложные  ответы.  Когда  Тавис  полностью выздоровел,  монологи  Джавана
наконец-то перешли в дискуссии и совместные прогулки по замку.
     Однако  Тавис никогда не вспоминал  о  своем ремесле, и  только когда в
единоборстве с одним  из сыновей  Мердока  Джаван сильно  подвернул  больную
ногу,  Целитель-калека  попытался  воспользоваться своими  способностями. Он
считал  холодный компресс,  предписанный  королевскими лекарями,  никудышным
средством  против  опухоли.  Джаван  со  слезами молил хотя  бы  попробовать
облегчить боль, Любовь к юному  подопечному наконец  пересилила  ненависть к
собственной участи, Тавис согласился.
     Это и принесло настоящее выздоровление.  Он почти сразу обнаружил,  что
отсутствие ладони не мешает установить контакт,  и он не менее чувствителен,
чем прежде. Энергетический баланс был другим, и  все манипуляции приходилось
выполнять только  правой  рукой,  но  он знал, как это  компенсировать.  Это
открытие представило  его будущее совершенно в ином  свете  и возвратило его
дружбе с Джаваном прежнюю доверительность.
     Теперь  Тавису оставалось  лишь  привыкнуть  к  реакции  окружающих  на
увечье, Поначалу  он старался скрывать свою покалеченную  руку  под одеждой.
Но,  возобновив исцеления, он  отказался  от этого  и  спокойно появлялся на
людях  с  пустым  рукавом.  Однако  большая  часть его  пациентов  брезгливо
относилась  к виду  и  прикосновению  покалеченной руки,  а  епископ  Хуберт
сварливо ворчал, что пустой  рукав неэстетичен.  Чтобы не раздражать Хуберта
еще  больше,  Тавис  попытался  носить  крюк,   который  клялся  никогда  не
использовать, но обнаружил, что железка мешает ему как Целителю. После этого
он  спокойно  вернулся  к  пустому  рукаву,  овладев  несколькими  приемами,
делавшими  увечье  менее  заметным.  В  те  дни  Джаван  стал  ему  огромной
поддержкой, настояв,  чтобы Целитель вернулся к своим обязанностям как можно
скорее и поделился знаниями с другими королевскими лекарями.
     Ко  времени  выздоровления Тависа Дэвин  уже служил в замковой  охране.
Дэвина-Эйдиярда  направили  в  непосредственное  распоряжение  сэра  Пидура,
который  теперь  возглавлял личную  охрану  принцев.  После соответствующего
обучения  и экзаменов ему позволили  приступить к  выполнению  обязанностей,
которые удерживали  его  около  принцев большую часть  времени. Дэвин  сразу
показал  себя превосходным наездником, воином и наставником, так что  вскоре
он стал лучшим другом мальчиков, и в особенности Риса Майкла.
     К  сожалению,  близость к  принцам  удерживала  Дэвина и  возле Тависа,
который был и  главной причиной его присутствия в  замке, и реальной угрозой
разоблачения. Чтобы  уменьшить ее, Рис  наделил  лже-Эйдиярда недоверием  к,
Целителям,  надеясь,  что это будет  удерживать  его подальше от  Тависа.  К
несчастью, обследование  Тависом мозга Эйдиярда было неизбежно, но случилось
это  спустя  всего несколько  недель  после вступления  нового  стражника  в
должность, когда деринийские способности Дэвина  были все еще блокированы, а
Тавис еще не освоился в роли Целителя.
     Объезжая нового жеребца Джавана,  Дэвин подпустил его слишком близко, и
животное  сильно  лягнуло  его в  колено. Боль была ужасной. Тавис и Джаван,
наблюдавшие за ним, подбежали немедленно, чтобы оказать помощь.
     Однако когда Целитель осматривал огромный, уже побагровевший синяк,  он
не  обнаружил  в  пациенте  ничего  подозрительного,  только  обычный  страх
человека, когда ему приходится иметь дело с дерини. Объявив, что кость цела,
Тавис залечил травму в несколько минут и забыл о ней. В  тот же день  поздно
вечером  Джеффрэй, наблюдавший за Дэвином, мог  только облегченно вздохнуть,
узнав об инциденте. Первый барьер удалось преодолеть.
     Возвращение Тависа О'Нейлла к привычной жизни  и любимому  делу не было
безоблачным. Его ожидали и неприятные встречи.
     По  настоянию   Таммарона,  регенты   назначили   регулярный   патруль,
объезжавший дороги и ловивший банды представителей  обеих рас. Это подливало
масла в  огонь  утверждений,  что дерини, напавшие на  Тависа, на самом деле
хотели схватить  принцев, и уверения Тависа  в обратном ничего не  меняли. С
пойманными из людей имели дело регулярные выездные суды, вынося приговоры за
вандализм,  неумышленные  повреждения  или  просто  непристойное  поведение.
Дерини  же  Хуберт повелел доставлять  на  суд  в Ремут,  ведь именно дерини
напали  на  Целителя  принца  Джавана.  Как  и предупреждал  Джеффрэй, Тавис
получил возможность найти среди пленников своих мучителей.
     Тавис,  особенно поначалу,  не нуждался  в дополнительных приглашениях,
страстно желая отомстить за нанесенное увечье. Он  не хотел предавать дерини
вообще, но  хотел выявить  среди пленников тех, кому он обязан изуродованной
рукой.  Он  прибегал  к  убеждения,  угрозам,  даже,  при  необходимости,  к
специфичным для дерини наркотикам, чтобы пробиться сквозь защиты.
     Едва узнав; что они не имели никакого отношения к нападению на него, он
терял к ним всякий  интерес и  не утруждал себя дальнейшим погружением  в их
сознание для неутомимого Хуберта, который искал любой предлог, чтобы казнить
или по крайней мере засадить в  тюрьму дерини.  Шли Недели, и огонь мщения в
Тависе поостыл, зато в Хуберте росло раздражение.
     Однажды Тавису удалось  проникнуть  в сознание пленного  дерини, прежде
чем  тот успел закрыть неприступные защиты. Его звали  Дафидд Лесли, он  был
племянником того самого Джоверта Лесли,  который до  своей  смерти несколько
лет  назад  был  членом  Совета  при  Имре   и  Синиле  и  другом  некоторых
высокопоставленных дерини, в том числе Дэвина и Энселя МакРори.
     Но Дафидд не был тем, кто отрубил Тавису руку, и даже тем,  кто  держал
его перед мясником. Тавис не успел вытянуть из него больше  ни слова--Дафидд
запаниковал,  чувствуя,  как  вторгаются в его мозг, и предпочел умереть, не
выдав своих друзей.
     Хуберт  тщетно  пытался  заставить  Тависа  применить  чтение  мертвых.
Епископ слышал о такой процедуре и был уверен, что Целитель со способностями
должен ей владеть. То, о чем  просил  Хуберт, было из  области тайных знаний
дерини, а Тавис всегда имел дело только с искусством Целителя.  Но даже если
бы он и  знал, как это делается, он  все равно  никак  не  был расположен  к
такому  методу  дознания.  Кроме  того,  Дафидд наверняка перед смертью стер
память. Даже дерини с такими навыками, о которых упомянул Хуберт, не смог бы
достичь хоть сколько-нибудь приемлемых результатов.
     Хуберт не  мог понять,  почему дерини-дворянин, баловень судьбы  Дафидд
Лесли готов ценой собственной жизни скрыть преступление другого.  Дафидд был
лишь свидетелем чинимых обид, пожелай он назвать имена своих сообщников, его
бы отпустили. Самоубийство  пленного только утвердило Хуберта в уверенности,
что тот был в какой-то тайной организации.
     Хуберт для  себя  все уже решил, а Тавис мало что выяснил, разве только
то, что после смерти Дафидда уже ничего не раскопать. Однако его энтузиазм к
допросам  пленников Хуберта заметно ослабел. Встреча с Дафиддом являлась ему
в  ночных  кошмарах. Просыпаясь, Тавис снова и  снова возвращался к ужасному
дню и ночи  после ранения и к  неоценимой  роли  Джавана,  который помог ему
пережить случившееся.  Это напомнило ему  о таинственных защитах Джавана и о
том, что могло произойти в ночь смерти Синила. По молчаливому соглашению они
не  обсуждали эту тему. Джаван,  вероятно, потому, что  чувствовал, что  для
физического и душевного исцеления Тавису требуется время, а Тавис -- потому,
что предпочитал не думать об этом.
     После смерти Дафидда Тавис несколько дней провел в размышлениях, решая,
как начать разговор об этом со своим юным хозяином. Однако сам Джаван сделал
первый шаг.
     В тот день зарядил дождь, не пуская  их  на прогулку к холмам,  поэтому
они  удалились  в  комнату  Джавана,  где  Целитель  думал  показать  принцу
сделанную им копию с  бюджетного отчета, который они обсуждали уже несколько
раз, и Тавис знал, что его молодой хозяин интересуется финансами.
     Джаван внимательно  просмотрел  первые  несколько  колонок,  написанные
убористым почерком, потом отложил свиток  в  сторону и посмотрел  на Тависа.
Из-за дверей слышался спор  братьев Джавана об игре в чашки и треугольники и
наставления отца Альфреда. На столе между ними горела тусклая свеча, которая
должна была разогнать полумрак дождливого дня, но ее свет  падал  только  на
выступающие скулы мальчика и превращал его глаза в два бездонных озера.
     -- Тавис, нам нужно поговорить,--тихо сказал он.
     --  Разве мы не этим  занимаемся?--спросил Тавис, приподняв темно-рыжую
бровь.
     -- Ты знаешь, я не это имел в виду,--зашептал Джаван.-- Что случилось в
ночь смерти моего отца?  Я не  спрашивал Раньше, потому что  думал, что тебе
нужно время, чтобы выздороветь.  Теперь ты здоров. Я хочу знать и то, что ты
со мной сделал в ночь нападения. Я хочу знать также и о моих защитах.
     Тавис вздохнул и потер глаза.
     -- Слишком много вопросов, мой принц.
     -- А ты от меня не многого просил, когда. лежал в Валорете при смерти?
     -- Да.
     Снова вздох.  Тавис поднялся и знаком попросил мальчика подойти к окну.
Они  сели--Тавис  у  серого  от  дождя окна,  Джаван  слева  от него.  Тавис
массажировал культю ладонью правой руки.
     -- По-моему, больше  всего вас интересует то,  что  случилось  с вами в
ночь  нападения,--спокойно  сказал он.--Обычно в общении  с  людьми я такого
себе не позволяю, но, кажется, вы именно этого и хотели. Вашу энергию я смог
использовать для себя, хотя ни на минуту не переставал думать о том, как это
возможно.  В  ту  ночь  вы упомянули  о  защитах и  были  правы.  Они у  вас
действительно  были и есть сейчас, похоже, вы можете опускать и поднимать их
по собственному желанию, Я никогда не слышал, чтобы люди могли делать такое.
     Джаван нахмурился.
     -- Эти защиты... Ты думаешь,  они как-то связаны с  ночью  смерти моего
отца?--спросил он после минуты задумчивости.
     -- Я не знаю. Возможно, у вас эти защиты уже давно, просто я об этом не
знал. Я помню,  что вы долго  не хотели  открываться  мне,  когда  я впервые
пришел  в  замок.   Когда  вы  поверили   мне,  в  вас  осталось  только  то
сопротивление,  которое можно  ожидать от мальчика, желающего делать то, что
считает нужным, а не то, чего от него хотят взрослые.
     Мимолетная улыбка озарила лицо мальчика.
     -- Я был для тебя просто бедой, Тавис?
     --  Только иногда,  мой  принц.  А  в ночь нападения  вы  были всем чем
угодно, только не бедой.--Он  опустил глаза и понизил голос.--Если бы не вы,
не  знаю, что бы со мной стало. Безо всяких  сомнений, мне бы не удалось так
быстро исцелиться и душой, и телом.
     -- Что я сделал?--спросил Джаван.
     -- На час  вы  отдали  свою  душу  в мои руки,--мягко ответил Тавис.--Я
просил позволения забрать у вас немного жизненной силы и  молился, что смогу
заставить себя не  забирать  слишком  много,  и вы  полностью отдались в мои
руки... или  нет, в руку. В ту ночь я мог убить вас, Джаван. Должно быть, вы
чувствовали  это.  Но у вас  не  было и  тени  сомнения. Вы  дали  мне  силу
исцеления и жизни.
     Пока Тавис  говорил, глаза Джавана становились все больше и больше,  он
наклонился и взял руку Целителя.
     -- Разве  не  ты проделывал со мной то  же  самое  множество раз?--тихо
спросил мальчик.--Я был  немного  испуган, но горд, что мог сделать это  для
тебя. И все-таки...
     -- И все-таки?
     -- И  все-таки,  Тавис,  по-моему,  люди не  могут сделать  такого ради
дерини. Почему же я смог?
     --  Я не знаю,--прошептал Тавис.--Я правда не знаю. Но мне кажется, что
так было не всегда. До смерти вашего  отца я готов был поклясться, что между
нами были отношения пациента и Целителя.
     --  Что  же  тогда случилось, что  изменило это?--спросил  Джаван.--Что
случилось в ту ночь, когда умер мой отец? Рис сам говорил, что сделал что-то
с тобой. Мы также  знаем,  что  в  ту ночь он  дал мне и  моим  братьям  так
называемое лекарство. Возможно,  он и со мной что-то сделал. Как думаешь, мы
сможем это выяснить?
     --  Не  знаю,--задумчиво  произнес Тавис.--Видит Бог, я старался  найти
что-нибудь в  своей  памяти,  но, может быть...--  Он  осторожно взглянул на
Джавана и сжал его руку.--Вы поможете мне, Джаван? Возможно, с вашей помощью
нам  удастся вернуться в  ту  ночь.  Чем больше  я  думаю о том времени, тем
больше убеждаюсь, что ключ к разгадке в нем.
     -- Что я должен  делать?--спросил  Джаван.--Ты же знаешь, я хочу помочь
тебе. Скажи, что я должен делать.
     -- Хорошо.
     Тавис  быстро  повернулся на диванной подушке  лицом к Джавану и поджал
левую ногу.  Джаван  сделал  то  же  самое и поджал правую. Тавис мягко взял
левую руку мальчика в свою правую и почувствовал, что  правая  рука  Джавана
легла На его левый локоть, закрепляя контакт. Он глубоко вдохнул и выдохнул,
видя, как Джаван следует его примеру.
     -- Хорошо,--мягко  сказал  Тавис.--Я хочу, чтобы вы расслабились, как в
ту ночь,  когда  помогли мне. Вы опять почувствуете, будто что-то тянет вас,
но теперь  вы  должны  оставаться  в  полном сознании. Возможно, вы  начнете
дремать,  но не засыпайте. Постарайтесь полностью сконцентрироваться  на той
ночи,  когда  к вам пришел Рис и дал  вина. Вы видите себя и  своих  братьев
снова в Валорете.
     Тавис  почувствовал, что мальчик  входит в состояние транса  так легко,
словно делал  это всю жизнь. Полдюжины вдохов  и выдохов--и он закрыл глаза,
погрузившись так же глубоко, как в ночь нападения на Тависа, и  точно следуя
движению Целителя.
     Тавис легко установил контакт, давая  Джавану сначала почувствовать его
просто как напряжение соприкосновения.  Он умело вел  свои мысли  к событиям
той ночи, ощущая,  что и Джаван перемещается во времени вместе с ним.  Тавис
закрыл  глаза,   воскрешая  в   памяти  картину  событий,   сплетая   ее   с
воспоминаниями мальчика.
     После ужина три принца  и их слуги собираются вокруг Риса, тот  достает
из  мешочка  пакет и высыпает его содержимое  в  кувшин со сладким фианнским
вином, которое приносит один из слуг. Тавис с любопытством наблюдает за этим
действом со своего места у окна, вино разлито по бокалам и выпито принцами и
слугами. Потом все молятся на ночь и сонные укладываются в постели.
     Теперь они читали воспоминания  Тависа:  Целитель  подходит к  столу  и
берет пустой кувшин, удивляется, что мог дать им Рис.
     -- Что это?--спрашивает Тавис.
     --  Я  же  говорил, лекарство  от  простуды. Так приказал  король. Если
хочешь, можешь попробовать.
     Тавис  качает головой, ставит  кувшин и  смотрит, как Рис идет к двери.
Зевнув,  Тавис  подобрал  свиток  и направился  к  шкурам, лежащим у камина,
почитал немного и стал засыпа... Нет!
     Тавис вернулся к самому началу.
     Вернись к тому  моменту,  когда  ты заснул,--приказал  он Джавану.--Рис
вернулся в общую комнату, но кувшин не был пуст.
     Джаван отзывался на вопросы мозга. И Тавис вспомнил.
     Вот он поднял кувшин, понюхал его содержимое и был потрясен.
     -- Ты лгал,--прошептал он.
     --Да?
     --  Это  было не средство против простуды.  Ты  усыпил  их.  Этой  дозы
хватит, чтобы они проспали до утра. Что ты собираешься делать?
     -- Собираюсь?  Я просто выполняю волю Его  Величества, наблюдая,  чтобы
сегодня ночью дети хорошо спали.
     Он  подозрительно  дотронулся  пальцем до  капли  на стенке  одного  из
бокалов и поднес его к носу.
     --  Скорее всего отдохнули  с  миром. Ты не против, если я спрошу у Его
Величества, действительно ли... что это?--Он  не мог  поверить себе,--Волчий
яд и мер... Рис, ты не мог?
     Его защиты закрылись мгновенно. Он почувствовал, что мозг Риса пытается
осторожно  пробраться  в  его, и  еще крепче  сжал  защиты,  решая, как  ему
поступить.
     Неожиданно  Рис ударил его кулаком в солнечное сплетение!  Когда  Тавис
упал на  пол,  хватая ртом воздух, Целитель  схватил кувшин с  вином, прижал
сосуд к его губам и заставил выпить.
     Какая боль! В  груди, старающейся  дышать, в горле, вынужденном глотать
снова и снова... Возмущение. А теперь настоящий страх. Хотя функционирование
организма начало восстанавливаться, его мысли стали путаться--зелье  оказало
действие.
     --  Прости,  что  пришлось ударить  тебя,  Тавис,--сказал Рис.--Но тебе
необходимо было это выпить, раз уж ты имел несчастье оказаться здесь сегодня
вечером. Я сомневаюсь, что ты сделал бы это по собственному желанию.
     В голове Тависа все перемешалось, и ему удалось только выдавить из себя
слова:
     -- Но  зачем? О, Господи, Рис! Ты  дал им м-м-мерашу! И...  и  ангалон,
Мераша и ангалон, а ведь они даже не дерини!
     --  Это  было  сделано  по  приказу  Его  Величества  и  с его  полного
согласия,--пробормотал Рис.--Кроме  этого,  я  больше  ничего не  могу  тебе
сказать. Но даже если бы я мог, ты бы все равно ничего не вспомнил... не так
ли?
     Но Тавис вспомнил сейчас и снова  почувствовал, что взор  туманится,  а
защиты становятся все более хрупкими  под действием  наркотиков  и открывают
его мозг для Риса.
     Теперь он знал, что изменил Рис, и знал, как вернуть это.
     Но  вернуть  можно  было   совсем  немного,  потому  что  беспамятство,
вызванное Рисом, нельзя повернуть вспять.  Нельзя вернуть память о том, чему
не был свидетелем.
     Оставалось только вернуть возможное и решить, что бы это могло значить.
Когда Джаван вышел из транса и посмотрел на Тависа, его глаза расширились.
     -- Почему он сделал  это?--пробормотал Джаван.--По  какой-то причине он
усыпил нас в ту ночь, а  тебя заставил забыть об этом.--Он помолчал  минуту,
потом взглянул  на  Тависа,  ужаснувшись своему  подозрению.--Тавис, как  ты
думаешь, он мог знать, что мой отец умрет?
     Тавис   рассеянно   посмотрел  на   принца,  не   отваживаясь   довести
предположение до логического заключения.
     -- Как он мог знать об этом, Джаван?
     Задрожав,  Джаван отвернулся и, не глядя на  Тависа,  прижал  колени  к
груди и положил на них подбородок.
     -- Нет, это невозможно. Он Целитель. Целители не убивают людей.
     --  По  крайней  мере,  не намеренно,--пробормотал  Тавис.--А если  Рис
заранее знал, что Синил умрет, то тут должно быть намерение.--Он раздраженно
стукнул кулаком  по диванной подушке.--Все это бессмысленно. Он сказал,  что
усыпил тебя и твоих  братьев  по приказу  короля. Если бы  он был участником
какого-нибудь  грязного  заговора  с  целью  убить  твоего  отца,  зачем ему
понадобилось,  чтобы  ты и  твои братья  проспали все это  время? Наркотики,
которые вам дали, были сильными, но не слишком.
     Джаван задумался на несколько секунд, потом тяжело посмотрел на Тависа.
     -- Тавис, а тут могло быть задействовано волшебство?
     --  Волшебство?--Он  удивленно  покачал  головой,--Что  привело  тебя к
подобной мысли?
     -- Он. дал нам  деринийские наркотики, которые, как  я понял, не должны
действовать на людей.
     -- На самом деле это была смесь. Некоторые из них действуют на каждого.
     --  Все равно. И  потом, мои  защиты. Я  получил  их  той ночью.  Может
быть... он и мой отец... сделали тогда с нами что-нибудь?
     -- Сделали что-нибудь? Что, например?
     -- Ох,  я не  знаю,--произнес мальчик,  вытягивая ногу  на подушке.--Ты
дерини, Ты скажи мне. Может, они собирались... я не знаю... дать защиты всем
нам и не хотели, чтобы ты знал об этом.
     -- Зачем? И кто такие--они? Я думал, мы говорим про Риса.
     -- Он  ведь не  мог  сделать это один, так? Может  быть, Эвайн помогала
ему.  Она его  жена.  Или епископ Алистер!-- Мальчик выпрямился.--С ним  Рис
разговаривал в ту ночь, когда я услышал  о том, что тебе что-то сделали. Так
что Алистер должен знать! Может быть, он тоже замешан!
     Тавис медленно кивнул.
     --  А это делает участником  и Йорама,  а возможно, и  графа  Джебедия.
Когда регенты привели нас к телу отца, они все, кроме Эвайн,  были там--Рис,
Алистер, Йорам  и  Джебедия.  И  все, кроме Джебедия,  были в комнате в ночь
нападения. Здесь должна быть связь.
     -- Но какая?
     -- Не знаю.
     -- Да и они не горят желанием рассказать нам об этом.
     -- Джаван задумался на мгновение.
     -- Каковы шансы, что я расскажу об этом?
     -- Что ты имеешь в виду?
     -- Что бы со мной ни произошло,--продолжал мальчик задумчиво,--я должен
был быть при этом. Ты не можешь заставить меня вспомнить?
     Тавис нахмурился, обводя спальню невидящим взглядом.
     -- Тебя усыпили. Не знаю, удастся ли мне справиться с этим.
     -- Тебя тоже усыпили, но ты с этим справился.
     -- Я дерини,--заметил Тавис с отсутствующим видом. Джаван нахмурился.
     -- Не  пытайся провести  меня  на этом,--пробормотал он.--Неужели ты не
можешь хотя бы попробовать?
     -- Не знаю,--Тавис склонил голову.--Если только ты не пришел в сознание
после того,  как уснул, и до  того,  как Джебедия  и регенты разбудили тебя,
сомневаюсь, чтобы что-то получилось.
     -- Но должно быть... что-то,-- его голос замер, и Джаван сосредоточенно
сморщился.--Была... темная комната, мой отец... Черт побери!
     -- Не ругайся,--механически произнес Тавис.
     --   Ничего   не  могу  поделать,--мальчик  кипел  от  злости.--  Здесь
действительно что-то есть. Может быть, мне  просто  приснилось это, не знаю.
Это длилось только секунду. Неужели нельзя попробовать разобраться?
     -- Прямо сейчас?
     -- Разумеется, прямо сейчас. Ты не причинишь мне боль.
     -- Знаю, что  не причиню.--Тавис вздохнул.--Я не  хочу изматывать тебя.
Ты не привык к такому.
     -- Черт побери, ты прав, я действительно не привык!
     -- Если ты собираешься загнать себя совсем...
     -- Я ни капельки не устал! Я...--Внезапно он замолчал, опустил глаза, и
на его губах заиграла несмелая улыбка,--Ты прав.  Я был уставшим. Но неужели
ты не можешь хотя бы попробовать?
     --Улыбнувшись  такой же  улыбкой,  как и Джаван, Тавис  оглядел оконный
альков, где они сидели, взял подушку и положил ее между собой и Джаваном.
     --  Если  это так  важно,--сказал  он,  поглаживая  подушку,--ложись  и
устройся поудобнее. Войди в состояние транса так же, как делал раньше.
     С торжествующей улыбкой мальчик лег.
     -- Не думай, что все получил,--спокойно произнес Тавис, положив руку на
лоб  Джавана.--Просто я согласился с твоими доводами. Теперь закрой  глаза и
сконцентрируйся. Вернись к последней осознанной мысли той ночи.
     Джаван  повиновался. Он  почувствовал тепло  и  уют старой  кровати, он
вернулся  в Валорет  и февраль. Когда впечатление  стало более  реальным, он
повернулся  на  бок и  потерся  щекой о подушку,  лишь малой  частью  своего
существа сознавая, что рука Целителя  все еще лежит у него на  лбу. Потом он
Почувствовал, что начинает засыпать и видеть сны.
     По крайней мере в первые минуты он думал, что это было во сне. Там были
обычные вещи, которыми он занимался холодной зимой. Но затем замелькали едва
различимые  образы чего-то совершенно другого: лица, знакомые,  но  какие-то
странные;  полупрозрачная  дымка  и  золотистый,  красный  и  зеленый  свет;
ощущение,  что еще какого-то цвета не  хватает; чаша, закрывавшая  собой все
остальное--цвета,  чувства,  звуки, легкое вращение и скольжение,  и ничего,
ничего...
     Он  выбрался  из  странной  белой  темноты,  чтобы  увидеть  Тависа   с
удивленным  лицом.  Джаван  сел, тряхнул головой, чтобы освежить ее, и снова
посмотрел на Целителя, он боялся своего вопроса.
     -- Что ты видел?
     --  Это было  странно. Не могу сказать, сон или  реальность, искаженная
наркотиками.
     -- А на что это было похоже?
     Тавис покачал головой.
     -- Если честно,  то я не знаю, мой принц. Черт побери,  если б я только
знал!
     --  Не ругайся,--с ходу ввернул Джаван, вызвав у Тависа веселую улыбку.
--Тавис,--продолжал принц,--мы должны узнать, что это было.
     -- Да-да.
     -- Тогда сделай что-нибудь.
     Целитель задумался, потом посмотрел на Джавана.
     -- Хорошо. У меня есть идея, но ты должен пообещать не мешать мне, пока
я буду работать над деталями.
     -- Что это? |
     -- Тебя усыпили, потом произошло нечто. Думаю, стоит потратить  время и
приготовить тот же наркотик, который тебе дал Рис, потом ты выпьешь его, и я
попробую  пробиться  к твоей  памяти. Но  мне  придется  экспериментировать.
Большинство компонентов мне известны, нужно подобрать пропорции и дозу.
     Джаван сморщил нос.
     -- Еще одно "лекарство"?
     --  Да,  причем  очень похожее на оригинал.  По правде  говоря,  мне не
особенно нравится моя идея, но сейчас  ничего лучшего я предложить не  могу.
Прежде чем я начну, я хочу спросить. Ты действительно хочешь этого?
     Озадаченный Джаван, вздохнув, кивнул.
     -- Убежден.
     --  Именно это мне  и нравится  слышать--уверенность,--  сказал  Тавис,
дружески потрепав мальчика по плечу и поднявшись.--Не думаю, что ты захочешь
отказаться ото всего?
     -- И позабуду про мои защиты?--лукаво спросил Джаван.
     -- Ладно. Но денек нам придется усиленно поразмышлять. А  теперь пойдем
потревожим повара, я голоден.

        ГЛАВА 18

     <i>Глас вопиющего в пустыне:  приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в
степи стези Богу нашему
     Книга Пророки Исаии 40:3</i>

     Лето  близилось к концу, жара и напряжение возрастали, и Тавис и Джаван
были не  единственными,  кто предавался  беспрестанным  размышлениям.  После
бурных событий, которыми было отмечено начало нового царствования, наступила
видимость  затишья,  только оно  было не  похоже на  спокойствие, к которому
жители  Гвинедда привыкли  при  Синиле.  Обыватели  осторожно  относились  к
регентам и не очень надеялись на своего короля-ребенка.  От этого  бродило в
народе  предчувствие наступающей  беды, в особенности среди дерини, хотя все
имели незначительное представление о том, что происходило на самом деле.
     Ощущение опасности сказывалось и на действиях Совета Камбера. Грегори и
Джесс  продолжали патрулировать свои  владения  и  поддерживать порядок,  но
после  нападения  на Тависа  Грегори  делался  все более замкнут,  мрачен  и
задумчив.  Он  Никак  не  мог  прийти в  себя,  не  понимая,  как дерини  по
собственной воле могли напасть на дерини. Регулярно, в свой  черед, наблюдал
за   Дэвином,  посещал  заседания  Совета,  но  превратился  в  угрюмого   и
раздражительного  человека.  Камбер   узнал,  что  Грегори  купил  маленькое
уединенное  поместье  в Коннаите  и  собирается  перебраться  туда с семьей.
Камбер не мог упрекнуть его за это.
     Джеффрэй  тоже   выказывал   признаки  беспокойства.   Он   по-прежнему
информировал  Совет о действиях двора, занимая выгодную позицию в Регентском
совете, и  теперь поддерживал постоянный  контакт с Дэвином, пустившим в ход
свои  возвращенные  способности,   но  после   переезда  в  Ремут  буквально
разрывался. Обязанности архиепископа заставляли Джеффрэя регулярно  посещать
Валорет. Регентам  было  известно об этом, и  его занятость они использовали
как предлог, чтобы отстранить от  дел Совета. Между тем логические обобщения
Джеффрэя, его выводы и прогнозы стоили несравненно больше, чем  отрывочные и
нередко  искаженные впечатления, добываемые  Дэвином.  Пока Джеффрэй занимал
более или менее устойчивую  позицию в Регентском совете,  у  камберианцев по
крайней мере была возможность заранее узнать о решительных шагах регентов.
     Лихорадочная  деятельность  захлестнула  и  Джебедия, переезжавшего  от
одного  михайлинского храма к  другому  и  руководившего  приготовлениями  к
переходу  в подполье.  И  его помощник из  расы  людей  Креван Эллин  оценил
наконец  ситуацию  и  по-настоящему  испугался  очевидных   признаков  беды.
Разбросанный по всему Гвинедду Орден не решался на открытое противодействие,
даже  в деринийской  его части подозрения только зрели. Когда в  начале года
гвинеддская   армия  была  очищена  от   михайлинцев,   была  надежда,   что
антимихайлинское движение понемногу спадет, однако к августу стало ясно, что
их надежды были напрасны. По надуманным причинам были арестованы и  упрятаны
за решетку  несколько михайлинских  рыцарей и  воинов  обеих  рас.  Действия
других членов Ордена в защиту пленников могли еще больше распалить регентов.
     Учитывая  это,  вывод  михайлинцев из Гвинедда нужно было  провести еще
более  искусно, чем  во времена  правления  Имра.  Военную  базу  в  Аргоде,
например,  нельзя  было  закрыть,  не  вызвав подозрений,  однако  число  ее
обитателей  резко  сократилось; оставшиеся  братья  и  рыцари  готовились  к
военному отпору  в  случае атаки.  В  стенах Кьюэлтейна, единственной равной
Аргоду по мощи военной базе, осталось чисто символическое количество братьев
и рыцарей, все их усилия шли на то, чтобы число михайлинцев казалось больше.
     Многих  рыцарей  Джебедия   отослал  в  крепости  Ордена  за  пределами
Гвинедда--в  Брустракию  в Арьеноле, в  храм святого Элдрона  в Торенте  и в
пустыню Джелларду, там были корни Ордена.
     Даже братьев-наставников отозвали и отправили  в безопасные места. Лето
близилось  к  концу.  В  немногих школах,  где наставниками  еще  оставались
михайлинцы, произошли новые назначения братьев и священников других Орденов,
исключительно людей.  Джеффрэй,  епископ  Каллен и Трэй организовали быстрое
перемещение  братьев,  а  Дескантор  умудрился  еще   и  "потерять"   записи
нескольких маленьких, но стратегически выгодно расположенных  баз, которые в
случае нужды станут очагами сопротивления.
     Сам же Камбер все лето провел в Грекоте. Йорам продолжал споры с  отцом
Вилловином, пока Камбер, Эмрис и  Кверон  выясняли  вместе с  Рисом, как его
талант  можно  передать другим  Целителям. На  практике  никак не  удавалось
выявить механику этой способности, чтобы научиться ей. Несмотря  на то,  что
Эмрис  и  Кверон  были самыми опытными Целителями из знакомых Рису, они были
бессильны стать ему поддержкой.
     Не оставался без внимания  и Реван.  Его достаточно сложное положение у
виллимитов  заставляло  поторапливаться с приведением плана  в действие.  Ни
один член Камберианского  совета не видел Ревана и не  говорил с  ним с  тех
пор, как  он  перебрался из  Шиила, было известно  лишь  приблизительное его
местонахождение.  Все  надеялись, что его  не  раскрыли, они услышали  бы об
этом, но никто не знал наверняка.
     Ко всему прочему они понемногу утверждались в мысли, что для исполнения
плана Риса он сам должен взяться за дело. Возможно, никогда не удастся найти
Целителя,  которого можно обучить,  этой необъяснимой  способности,  поэтому
Рису пора включаться в работу с Реваном.
     И вот в жаркий  августовский полдень  Рис и Эвайн  отправились в лагерь
виллимитов  на  холмах  над  Валоретом.  Приблизившись  к границам  владений
отшельников, они присмирели  и испуганно  озирались  по сторонам--ни дать ни
взять  парочка крестьян,  пришедших  увидеть  святого  отшельника.. Это было
рискованной затеей,  потому что  великомученик Виллим пал жертвой волшебства
дерини,  и  его последователи уверовали,  что  дерини  есть  семя дьявола  и
заслуживают самой страшной  участи, если не отрекутся от  своего колдовского
наследия.  Было  известно,  что  в  общине  живут  раскаявшимися  грешниками
несколько   дерини   и   что   они   считывают   мысли,   проверяя   каждого
подозрительного,  Поведение Риса  и Эвайн не должно  было  ничем  возбуждать
подозрений.
     -- Прошу меня  простить, добрый  господин,--промямлил Рис,  приподнимая
шляпу,  когда они приблизились  к первому встречному.--Не подскажете ли мне,
как найти святого отшельника, который, по слухам, живет в этих холмах?
     Видавший  виды  худой  виллимит оценивающе оглядел неприметную парочку,
отметив их рваную  одежду  и уже заметную беременность женщины,  расслабился
немного и удостоил их натянутой улыбки и легкого поклона, благонравно сложив
руки.
     -- Ты сказал, святого отшельника? Хорошо.--В его голосе слышался  говор
Муринского нагорья.--Скажи поточнее. Среди нас живут несколько святых людей,
и все  они  поклялись бороться  со  злом  безбожных  дерини,  да  будут  они
прокляты!
     -- О  да,--пробормотал Рис,  серьезно  кивая  и выражая  свое  согласие
жестом,--Тот, кого  мы  ищем, по слухам,  молодой  человек. Он  хромает  при
ходьбе точь-в-точь, как юный Наследник. Говорят, что раньше  он был слугой в
доме дерини, а потом убежал. Говорят, что у него бывают...  видения... и что
Господь покровительствует ему, а еще, что его прикосновение приносит удачу.
     Виллимит многозначительно кивнул.
     --  О,  это наверняка брат Реван. Говорят, его бывший  хозяин  убил его
возлюбленную (а ведь его хозяин был Целителем!), после этого молодой человек
стал  немного  странным.--Голос виллимита  приобрел  оттенок  благоговейного
трепета.--Но рука Господа коснулась его! Так говорят все. Он разговаривает с
большим камнем на вершине горы,  и камень  рассказывает  ему,  что он должен
донести людям. Он  говорит,  что  дерини  ждет страшная  судьба,  что многие
погибнут, а спасутся только те, кто отречется от своего зла. Он говорит, что
Господь откроет,  как  можно освободить тех  дерини, которые  приблизятся  к
трону Всевышнего со смиренными и очищенными сердцами!
     Эвайн, притворившись,  что с  восхищением  ловит каждое слово виллимита
(что,  впрочем,  и  делала),  не  преминула  оглядеть  окрестности в поисках
возможной  опасности.  С напускной святостью на  лице она принялась теребить
его рукав.
     --  Хвала Господу, если  это действительно  так! Говорят,  что он может
даже  отпустить грех тем, кого  насильно заставили  служить дерини, что одно
его прикосновение очищает!
     -- О  да, это святой человек,--ответил виллимит, немного  удивленный ее
горячностью.--Он действительно дает благословение.
     --  Вы  отведете  нас   к   нему?--умоляла  Эвайн,--Пожалуйста,  добрый
господин. Вы не знаете, какая тяжесть  лежала  на наших плечах все эти годы,
что мы вынуждены были жить в деревне  деринийского лорда. А теперь мы...  мы
задумали убежать! Но ради моего неродившегося  ребенка  я  хочу, чтобы перед
побегом мы были очищены от скверны.  Я знаю, этот святой человек смоет пятно
позора!
     Рис застенчиво прочистил горло.
     --  Моя жена...  она слишком волнуется в своем положении,--произнес он,
отрывая пальцы Эвайн от рукава виллимита и виновато кланяясь.--Но если бы вы
были так добры, нам  бы очень  хотелось получить благословение брата Ревана.
Пожалуйста, ради моей жены...
     Своим разговором  им  удалось привлечь  к  себе внимание еще нескольких
мужчин  и женщин из виллимитской общины. Одна из них,  женщина со стрижеными
волосами и морщинистым лицом, почти  наверняка  была  дерини,  однако она не
пыталась  проникнуть в их сознание. Чтобы  еще больше обезопасить  себя, Рис
проник в мозг Эвайн и сдвинул рычажок, блокировав все, кроме того, что могла
знать женщина-крестьянка, роль которой она  играла. Держа ее под  руку,  Рис
почувствовал,  что  Эвайн  вздрогнула, затем  он  углубил  свое сознание  на
несколько уровней,  чтобы пробы женщины-виллимита  не  коснулись его  защит.
Когда встретивший  их  мужчина вел  их  через лагерь, остальные,  включая  и
деринийскую женщину, маленькой процессией следовали позади.
     Они  пересекли поселение  виллимитов  с  пестрыми шатрами и  навесами и
стали подниматься в гору мимо пожелтевших и высохших кустов навстречу ветру,
который дул все сильнее. Они достигли маленького плато на полпути к вершине.
Ветер  освежал  их  потные  лица  и  приносил запах  немытых тел и давно  не
стиранной одежды. На противоположном краю плато, у входа в небольшую пещеру,
стоял  почти неузнаваемый  Реван, а  рядом  полукругом расположилась  дюжина
мужчин и женщин.
     Он  был одет в длинную,  до  лодыжек,  домотканую ризу, поношенную и  с
множеством  заплат, однако  значительно более чистую,  чем  одеяния тех, кто
собрался вокруг; на локте левой  руки Ревана было намотано нечто, похожее на
кору оливкового дерева. Со времени их последней  встречи его волосы  отросли
на несколько дюймов, а выросшая  с той  поры борода  казалась почти  русой в
ярком солнечном  свете. С первого взгляда они поняли, что Реван проповедует.
По мере приближения стали доноситься слова.
     --  Приближается  тот  день,  когда шедшие  во тьме окажутся в  кузнице
времен  и  все  несовершенное  будет  уничтожено пламенем.  Как  говорил наш
Господь, зерно будет отделено от плевел, доброе семя от плохого. Но я говорю
вам,  что даже те,  кто шел  в кромешной тьме, смогут еще увидеть и  познать
Свет. Тому, кто  искренне отречется от зла и  тьмы навсегда,  Господь дарует
знак своей милости. Люди  тьмы  изменятся,  пустая порода будет отделена  от
настоящего золота, и королевство испытает рею полноту Господней любви.
     По слушателям прокатилось бормотание  и смолкло,  когда заговорила одна
из женщин.
     --  Но,  Учитель,  как может  случиться такое?  Вы  говорите, что  даже
проклятые дерини могут быть спасены?
     --  Так мне  дали  понять,--ответил Реван  так тихо, что Рис  и  Эвайн,
по-прежнему приближавшиеся, едва расслышали его слова. Рис проверил, были ли
среди слушателей еще дерини, единственной оказалась женщина, шедшая позади и
все еще не пытавшаяся пустить в ход свое могущество.
     -- ...Сказали, как это случится,--говорил Реван,--но я верю, что, когда
настанет время, мне скажут, и как это сделать. Владыка над владыками сделает
все так, как и было предсказано.
     --   Да   будет  благословенно  имя  Господне!--провозгласил  один   из
слушателей поднимаясь с колен и восторженно сжимая руки.
     -- Аминь!--воскликнул  другой.  Третий, привалившийся к  скале рядом  с
Реваном, упал на колени у его ног и со светлой надеждой запрокинул голову.
     -- Учитель, очистите нас своим благословением.
     --  Не  моим,  а  благословением Господним,--пробормотал  Реван,  кладя
правую руку на голову мужчины.
     --Да  благословит  и сохранит  вас Господь,--произнес  он,  переходя от
одного к  другому и поочередно возлагая руку на голову каждого.--Да  подарит
вам  Господь мир, отдохновение и уверенность  в том, что вы будете  с Ним  в
день великих перемен.  Да простит Он  вам грехи ваши,  да  ляжет на  вас Его
благословение  и милость, и  да  очиститесь вы от того, что тревожит вас. Во
имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
     Закончив,  он  осенил  себя  и слушателей  крестным знамением,  склонил
голову, закрыл глаза и  положил одну руку на посох, а вторую прижал к груди.
Те,  кто  получил  благословение,  медленно  поднялись,  собрали  пожитки  и
вереницей потянулись вниз по тропинке мимо Эвайн, Риса и их провожатых.  Рис
повел Эвайн вперед,  но  Реван,  казалось,  не замечал  их, он развернулся и
направился в пещеру.
     -- Брат  Реван, эти люди  пришли  к вам,--сказал виллимит,  почтительно
кланяясь,  когда  Реван обернулся  к  нему.--Они  хотят  убежать  от  своего
хозяина-дерини, но прежде просят благословить их.
     Терпеливо выслушав, Реван  перевел  усталый взгляд  своих  бледно-карих
глаз на них, и даже внимательный Рис не  смог заметить, что Реван узнает их.
Он посмотрел, моргнул и  кивком  пригласил  следовать за собой в  чернильную
темноту  пещеры. Виллимит,  удивленно взглянув  на  них обоих, последовал за
Реваном и подтолкнул Риса  и Эвайн к  пещере. Остальные развернулись и пошли
за теми, кто только что покинул плато. Можно было наконец снять блокирование
с Эвайн, и,  пока  они  шли  в  прохладной темноте, он  передал ей  все, что
случилось, пока она не была дерини.
     Когда глаза привыкли к сумраку, они увидели, что Реван запалил глиняную
масляную лампу и теперь знаком просит  их присесть. На  песчаном полу вокруг
гладкой  каменной  глыбы, по  вероятности,  стола,  лежало  несколько  серых
овечьих, шкур, Реван уселся на ближайшую.
     -- Брат Иохим, садитесь между нашим братом и нашей сестрой и помолитесь
со мной за них,--смиренно  сказал Реван, обращаясь к виллимиту.--Я чувствую,
что они орудие  Господне, хотя,  возможно, сами  пока  не знают об этом.  Мы
будем молиться вместе.
     По его поведению  все еще  было  непонятно, узнал  он их или  нет.  Рис
заметил, что Реван своей спиной загородил от Иохима огонь в  очаге;  а свет,
проникавший  от входа, перекрывает  Эвайн. Единственным источником освещения
для виллимита был огонек масляной лампы, теплившийся перед ним.
     Реван протянул  руку Рису, сидевшему слева от него,  и Эвайн  справа. С
первого  мгновения  контакта  они  поняли, что  Реван  установил  его  таким
образом,  чтобы Иохим  попал под  контроль их способностей  дерини. Когда он
тоже взял их за руки и контакт стал полным, Рис и Эвайн расслабились.
     --   Помолимся  Господу,--пробормотал  Реван,   запрокидывая  голову  и
закрывая глаза,--Позволим Святому Духу спуститься к  нам и направлять нас. В
молчании ждите, когда Дух снизойдет к нам.
     Настала тишина, нарушаемая только их дыханием. Из-под прикрытых век Рис
наблюдал  за  сидевшим  рядом  Иохимом. В  его сознание они с Эвайн проникли
одновременно  и  так  тонко  установили  контроль,  что виллимит, ничего  не
подозревая,  из  молитвенной  отрешенности соскользнул в  глубокое  забытье.
Когда это было сделано и голова Иохима свесилась на грудь, Эвайн вздохнула и
с улыбкой взяла руки Ревана в свои,, глядя ему в глаза.
     -- Реван, прошло слишком много времени.
     --  Думаю, мы правильно  поступили с  Иохимом,--осторожно произнес  он,
переводя  взгляд с одного на другого.--Я и не  мечтал, что вы придете ко мне
сюда. А  когда  он явился вместе с вами, мне показалось, что его присутствие
можно   использовать  с  выгодой.--Он  с  сомнением  посмотрел   на  спящего
виллимита.--Он ведь не может слышать нас?
     Рис отрицательно покачал головой.
     --  Нет,  а  чтобы  заполнить время пребывания здесь,  мы  наделим  его
какими-нибудь безобидными воспоминаниями.  Не знаю,  сколько  у нас времени,
пока не явился кто-нибудь еще. Тут есть по крайней мере одна дерини, которая
знает, что  мы  здесь,  хотя  и  не  знает,  кто  мы  такие,  так  что стоит
поторопиться.
     -- Разумеется. Чем я могу помочь?
     -- Прежде всего мы хотели рассказать тебе  о. прогрессе в наших делах и
посмотреть,  что  сделал  ты,--ответила Эвайн.--Мы  слышали  твою проповедь.
Похоже, в этом отношении ты на правильном пути. Есть проблемы?
     Реван кисло улыбнулся.
     -- Боюсь,  два дерини не  могут помочь этому,  если только вы не хотите
стать нашими первыми наглядными пособиями.--Он посмотрел на Риса.--Вы будете
один или вам удалось научить этому кого-то еще?
     --  Пока  еще нет,--ответил Рис.--Однако  у нас остается  надежда.  Как
думаешь, скоро ты будешь обязан предъявить первые реальные результаты?  Если
нет  другого  выхода,  я  стану жертвой.  Но  если  можешь  потянуть  время,
постараемся найти другого Целителя.
     Тихо рассмеявшись, Реван покачал головой.
     --  Думаю, можно потянуть еще немного,  Пути Господни  не всегда прямы.
Кроме того, я еще не сказал им, чего ждать, так что могу сделать что угодно.
Только теперь моя известность  начинает  выходить за границы этой области. К
зиме пойдет на спад. Когда выпадает снег, здесь становится мрачно.
     -- Мы  постараемся держаться в зоне досягаемости,--сказал Рис.--Значит,
ты полагаешь, что сможешь протянуть до весны?
     --  По-моему,  да.   А  вы?  Думаете,  вы  найдете  кого-нибудь?  Эвайн
вздохнула.
     -- Сейчас остается только  гадать. Однако мы  теряем драгоценное время.
Рис, ты,  кажется,  собирался быстро проверить, все  ли так,  как  должно, у
Иохима. Наш друг не должен быть без сознания слишком долго.
     -- Верно. Посмотри за ним, пожалуйста, и приглядывай за входом.
     Эвайн  переключила  внимание  на все еще  спящего Иохима, а Рис положил
руку  Ревану  на плечо  и кивнул. В  ответ  Реван  закрыл  глаза  и  глубоко
вздохнул, входя в тесный контакт с Целителем. Обмен длился несколько секунд,
Рис погрузился в сознание Ревана и прочитал все его воспоминания, осмотрел и
защиты, которыми они с Эвайн вооружили  его против случайной проверки других
дерини.  Преграда была  по-прежнему прочна  и хорошо  скрыта, если только не
знать, где ее искать.
     На вздохе Рис вышел из транса,  прикосновением  руки подбодрил молодого
человека.  Эвайн  улыбнулась  обоим  и  протянула  руки,  чтобы  возобновить
контакт.
     -- Кто-то идет по  тропинке,  хотя и  не наша знакомая. Возвращайтесь в
образ, брат Реван.
     Кивнув, Реван склонил голову и полузакрыл глаза, чувствуя поддержку рук
Риса и Эвайн.
     -- Хвала  Владыке владык,  ибо Он дал вам смелость покинуть пути тьмы и
искать  новую жизнь,--забормотал  он,  глядя  на них снова немного безумными
глазами евангелиста.--Иохим, вы хорошо сделали, что привели ко мне этих двух
заблудших  овец.--Услышав  свое  имя,  Иохим,   слегка   удивленный,  поднял
голову.--Святой Дух говорил со мной и даровал вам прощение, дети мои.
     --  И  мы  можем быть свободны  от позора  дерини, Учитель?--прошептала
Эвайн,  уставившись  на него остекленевшими глазами.--Мы можем получать ваше
благословение?
     --  Не  мое,  а  благословение  Господне,--назидательно  сказал  Реван,
возлагая  свои руки на их  макушки.--Склоните  свои головы и  молитесь о Его
благословении и защите. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
     -- Аминь,--прошептали  в  ответ  муж  и жена,  снова  превратившиеся  в
забитых крестьян. Иохим с трепетом взирал на происходящее.
     --  А  теперь   ступайте  с  миром,  чтобы  любить  Господа  и  служить
Ему,--произнес  благоверный  Реван  и  высоко   поднял  лампу,  чтобы  гости
ненароком не опрокинули ее.
     Недвижимый, он смотрел на пламя, а Рис и Эвайн встали и в сопровождении
Иохима  покинули  пещеру. Остальные ждали  снаружи.  Иохим велел садиться  и
ждать,  объяснив,  что  сейчас Учитель немного устал,  но скоро выйдет. В то
время как он возбужденно ходил между своими, ощущая на себе отблеск святости
благоверного  Ревана,  Рис и Эвайн  спокойно  спустились вниз по  тропинке и
покинули, лагерь виллимитов, Дерини им больше не встречались.

        ГЛАВА 19

     <i>Нет врачества  для  раны твоей,  болезненна язва твоя. Все,  услышавшие
весть  о  тебе,  будут рукоплескать о  тебе,  ибо  на кого  не  простиралась
беспрестанная злоба твоя?
     Книга Пророка Наума 3:19</i>

     Несмотря на очевидную удачу,  визит Риса и  Эвайн к Ревану  не  слишком
ободрял. Реван  отлично справился со своим поручением, стал своим в страшной
компании  виллимитов, и они возвысили его. Легкость,  с которой юноша принял
роль  пророка отшельников, скорее вызывала беспокойство. Он не сознавал еще,
во  главе каких сил оказался. Рано  или поздно он оценит их мощь. Сможет  ли
тогда  устоять от искушения  властью,  устрашающей  властью  главного  врага
дерини?  Готовы  к  этому  творцы  благоверного Ревана?  Прекрасно,  если их
замысел в конце концов спасет дерини. Но не повторится ли случай с движением
"святого" Камбера, вышедшим  из-под  контроля? Смогут ли они управлять своим
детищем?
     Рис  и Эвайн поведали Совету о своих  надеждах и  опасениях. Джеффрэй и
Дэвин  продолжали вести наблюдение за регентами и придворными в  Ремуте. Все
шло к тому, что лето так и закончится без всяких перемен к лучшему.
     Развитие  событий в Ордене  святого  Михаила  только  добавляло  печали
камберианцам  и  наполняло  их  души  предчувствием неумолимо надвигающегося
удара  судьбы.  К  середине сентября Джебедия  понял,  что  не может  дольше
оттягивать, и вынужден был сообщить неприятную новость:
     Креван Эллин  распускал Орден. Большинство братьев секретно перевезли в
безопасные места. Похоже, что прошедшее лето стало последним летом Аргода, в
течение последних тринадцати лет служившего главной военной базой.
     Решение  было  принято  несколько  недель  назад.  После  августовского
разделения армии  между Валоретом и Ремутом  даже самым  наивным михайлинцам
стало понятно,  что регенты умножают военную  мощь для того, чтобы держать в
руках весь  Гвинедд. Возводились укрепления,  в городах ставились гарнизоны,
новые  крепости  вырастали  за  ночь.  Никакой  видимой  причины  для  такой
активности не  было,  границам королевства  никто не угрожал, но регенты еще
весной ясно показали  свое отношение к рыцарям  михайлинского Ордена, изгнав
их из армии.
     Итак, в  начале  сентября  Креван Эллин  начал исход членов  Ордена  из
Гвинедда.  Большинство монахов уже  было вывезено  из страны, теперь уходили
рыцари,  в  большинстве  своем  перебирались  в  Джелларду  на  крайнем  юге
Форсинна. Один  из принцев Форсинна страшно боялся муринского вторжения  (на
то была своя причина) и  обещал защиту, земли  и службу  тем рыцарям Ордена,
которые осядут  на  границах  его  владений.  В  каком-то  смысле  это  было
возвращением домой, ведь истоки Ордена шли именно отсюда, с окраины огромной
пустыни, названной Божьей Наковальней. Когда михайлинцы получили приглашение
от  Гвинедда,  маленькая крепость  была  превращена в  заграничное  подворье
Ордена,  а  штаб-квартира переместилась в  Челттхэм  по  приглашению  короля
Бэрэнда. Вскоре Джелларде придется восстановить свой давешний статус.
     В Гвинедде  оставалась  лишь горстка михайлинцев. Кроме троих в составе
Камберианского  совета,  это были.  люди, рассеянные  по  всей территории от
Аргода  до Кьюэлтейна, чтобы создать видимость Ордена, живущего  под властью
регентов.  В конце лета  Гаут  Эйриал и Моллингфорд, так и не восстановившие
былого процветания  после падения  Имра, были  переданы местным епископам. А
епископы, никогда  не  пренебрегавшие  даяниями  в виде земли  или строений,
разместили там общины монахов. Новые хозяева даже не заметили изменений, для
них  люди по-прежнему уходили  и приходили.  Когда  настал праздник  святого
Михаила, членов Ордена и его последователей осталось совсем немного.
     К концу лета михайлинцы оказались не единственными, к кому регенты явно
выразили свое отношение. Дерини чувствовали На себе все более сильные удары,
особенно  трудным их положение было  в городах.  Дерини-дворяне  не лишились
своих  земель и титулов,  однако новые назначения делались исключительно  из
людей.  Если  дерини,  занимавший  какой-либо  пост, умирал,  его  место  не
наследовалось,  а переходило  к недерини. Деринийские ремесленники и  купцы,
раньше находившиеся  под покровительством короля,  обнаружили, что больше не
нужны стране.  К началу  сентября,  пожалуй,  единственными дерини,  которые
занимали  должности в государстве, оставались  архиепископ Джеффрэй  и Тавис
О'Нейлл.
     О Тависе регентам пришлось хорошенько подумать. Он мог  быть  смещен  и
мог остаться как пример другим. Дерини следовало сделать более сговорчивыми.
Многие из  них, например Целители, сделались бы чрезвычайно  полезными, если
бы можно было поручиться в их лояльности властям.
     Не  все  регенты  были  сторонниками   такой   политики.   Рун  и  Эван
раззадоривали  друг  друга  рассказами о  тайных заговорах дерини. Однако по
здравом размышлении вынуждены  были  признать:  если  решить  избавиться  от
опасности дерини раз  и навсегда, нужно научиться безошибочно распознавать и
выявлять  дерини.  Конечно,  были наркотики,  чтобы решить эту проблему, они
выводили из строя или убивали  дерини, но не могли привести мятежную расу ни
к покорности  регентам, ни  к  добровольной службе у них.  Необходимо  было,
чтобы  дерини  обнаруживал себе  подобных, умел  принудить  их,  разумеется,
только так, чтобы силовые методы не повлияли на способности дерини.
     В   результате  в  начале  сентября  было  решено   начать  работу   по
ограниченной  "вербовке"  дерини.  Миссия была  возложена  на Руна,  так как
регенты решили,  что он, Обладая исключительной подозрительностью ко  всему,
сможет повести дело наилучшим образом. Итак, однажды ночью он  и его офицеры
двинулись по  деревушкам и городам  и взяли в  заложники несколько известных
деринийских   семей,  используя  женщин   и   детей   для   более  глубокого
взаимопонимания с мужчинами. Такие рейды  повторялись еженощно, пока регенты
не "завербовали"  более пятидесяти "агентов". Несколько дней узников держали
в заключении, разлучив с семьями и  накачав их  специфическими  наркотиками,
чтобы они не могли использовать свои способности и попытаться бежать.  Затем
им изложили условия службы у регентов.
     Через  неделю у  каждого отряда  и в  каждом военном формировании, даже
небольшом,   появился   "ищейка-дерини",   который   подлежал   немедленному
уничтожению вместе, со всей семьей, если с командиром  что-то случится.  При
неповиновении  мужчин  связывали,  опаивали наркотиками  до беспомощности, а
затем у них на глазах убивали всю  семью, включая детей и грудных младенцев,
после чего  их  самих пытали и убивали.  О  казнях незамедлительно  узнавали
другие   пленники  и  не   могли  не  смириться.   Оправдались   и   надежды
Хуберта--среди дерини нашлись искатели наград  или прощения, готовые служить
по собственной воле.
     О существовании предателей на службе регентов  не было широко известно,
но  слухов  и  подозрений  хватило, чтобы  подтолкнуть  дерини  к  отчаянным
поступкам. Возможно,  одним  из них было  то,  что произошло  неподалеку  от
Ремута накануне Михайлова дня и крепко задело королевскую семью.
     День выдался ясным,  с утра был  легкий морозец. Три принца  собирались
проехаться  верхом и поохотиться  с соколами,  но утром в  Ремуте открывался
суд, требовавший присутствия Элроя, поэтому его не отпустили с братьями.
     Итак, их было девять, в то утро покинувших замок:
     Джаван  и Рис Майкл, лакей  при каждом, чтобы прислуживать на привале и
составить  партию  в  игре,  четверо  стражников,  включая Дэвина,  и  Тавис
О'Нейлл.  Единственной  охотничьей забавой, доступной теперь  Целителю, была
охота  с  ловчими птицами, она его  очень развлекала, и в тот день на  плече
Тависа  сидел  кречет.  Джаван,  которого  положение  обязывало  иметь более
представительную  птицу,  выбрал свою  любимую  пустельгу,  которая была его
первой действительно хорошо выученной. Рис Майкл не  любил  птиц--от  них он
начинал  чихать,--поэтому просто  воспользовался возможностью  вырваться  из
замка. Он и Эйдиярд очень сдружились. Принц, чьей страстью были лошади, весь
последний месяц упрашивал Эйдиярда дать ему уроки  верховой езды,  в которой
стражник блистал мастерством.
     Все утро они скакали. Рис Майкл забавлялся ездой наперегонки со слугами
и охраной, а Джаван и Тавис с успехом  пускали своих  соколов. К полудню они
нагуляли  такой  аппетит,  с  которым  можно  было  уничтожить  внушительные
припасы,  захваченные  с  собой. После  короткого  обсуждения  было  выбрано
удобное  место на  берегу  ручья,  и  слуги  начали  раскладывать  еду. Пока
стражники  расседлали лошадей, отвели их  на  водопой  и  отпустили  пастись
немного  ниже по  ручью,  Корунд  устроил  птиц  на удобной  ветке,  Джаван,
извинившись, исчез среди деревьев и кустов  на холме и через несколько минут
вернулся. Его лицо горело от возбуждения и стремительной смены мыслей. Принц
подскочил к Тавису, едва дождался, пока  тот снимет с  плеча кожаный  фартук
для соколиной охоты, и потащил в сторону.
     -- Тавис, пойдем со мной, пожалуйста.
     Он  говорил  тихо,  чтобы  другие  не могли услышать, и  что-то  в  его
интонации заставило Тависа обеспокоиться сильнее, чем следовало.
     -- В чем дело, мой принц?
     -- Пойдем  со мной. Ты увидишь,--настаивал  мальчик, ухватившись за его
рукав и увлекая его в том направлении, откуда появился.
     Они прошли совсем немного вверх по тропинке между кустами и деревьями и
вышли на открытую, поросшую травой площадку.
     -- Посмотри. Там маленькая пирамида, это очаг. Как ты думаешь, лилипуты
могут приходить сюда?
     Тавис раскрыл рот и попытался сделать все, что было в  его силах, чтобы
не засмеяться.
     -- Лилипуты?
     --  Прекрати  смеяться и  не  смотри  на  меня  так,  будто я  сошел  с
ума!--важно произнес Джаван.--Я слышал разговор  солдат. Они точно танцуют в
день  смены  сезонов и зажигают костры на вершинах  холмов? Посмотри же.--Он
показал  на другую сторону площадки, где холм  спускался  к равнине.-- Огонь
виден  отсюда  на  несколько миль.  Тавис,  это правда?  Лилипуты  выходят и
танцуют вокруг костров?
     Чтобы скрыть удивление, Тавис подошел поближе  к  костру, поддел носком
сапога давно потухший уголь и наклонился над холодным пеплом.
     Он знал,  что среди населения  деревень все  еще сильны  такие странные
обычаи. Как было известно, в день смены сезонов зажигались костры. Учитывая,
что  осеннее равноденствие было только неделю  назад,  было вполне возможно,
что Джаван действительно наткнулся на остатки такого костра.
     Кроме   того,  присутствовала   сила,  неопасная,  но  реальная.  Тавис
чувствовал ее  остатки в  пепле,  незначительные, но неоспоримые. Любой, кто
обладал  внутренним  зрением, не мог не заметить этого. Но у Джавана не было
зрения. Как ему удалось заметить? И эти лилипуты?
     -- Джаван, почему ты думаешь, что это нечто большее, чем  просто костер
пастуха?--наконец спросил Целитель, поднимая глаза на мальчика.
     Джаван покачал головой.
     --  Это  не  костер  пастуха.  На  прошлой  неделе  был  день  осеннего
равноденствия. Тогда простые люди зажигают огни, а они... они танцуют вокруг
костров. Я читал про это. Почему они так делают, Тавис?
     -- Ну, это связано с очень древними повериями,--начал Тавис, удивляясь,
как мальчик смог откопать такие сведения  в библиотеках Валорета или Ремута,
не  отличавшихся ни  величиной  собрания, ни полнотой.--Это должно  улучшать
здоровье людей и  скота. Говорят, что иногда селяне  прыгают через  огонь  и
заставляют делать то же самое своих коров и овец.
     -- Говорят... Это должно... Они так делают или нет?--требовал Джаван.
     -- Я действительно ничего не знаю про животных,--ответил Тавис, склоняя
голову.--Это   очень   древние  обычаи.   Насколько  известно,   теперь  они
распространены только  среди крестьян. Я помню  кое-что  о  значении танцев,
что-то связанное с выращиванием...  А  почему ты спрашиваешь, Джаван? Почему
это так важно?
     Джаван пожал плечами.
     -- Не знаю. Просто это место какое-то странное. Волшебное, что ли.
     -- Волшебное?--Тавис улыбнулся и  потрепал подбородок  мальчика.--И как
вы об этом  узнали, мой  маленький принц-человечек? Кто забивает тебе голову
сказками о волшебстве?
     -- Это не  смешно,  Тавис,--обиделся Джаван.--Я что-то  почувствовал. И
теперь чувствую. После стольких раз, что я помогал тебе, я подумал, что и ты
это понял!
     Разгневанный Джаван развернулся на  каблуках и захромал вниз  с  холма,
раздраженно хлопая охотничьей рукавицей по бедру. Растерянный Тавис наблюдал
за  ним, не  зная,  что  и  думать, затем пошел следом.  К  месту бивака они
подошли вместе, и  для стражи и слуг  мальчик изобразил на лице радость,  но
Тавис чувствовал--под маской все еще бушуют страсти.
     Охотники привели  одежду в  порядок, очистив  от  пыли, плотно  поели и
устроились  на  послеобеденный  отдых.  Стражники  расположились  поближе  к
лошадям,  скучающий  Рис Майкл развалился под деревом, а слуги бродили вдоль
ручья.
     Джаван  выбрал  место  так,  чтобы  его  разговоры не  долетали до ушей
остальных.  Чуть  в  сторонке  он,  прислонившись  к валуну, кидал  в  ручей
камешки. Посмотрев,  где  остальные,  Тавис  не  спеша  подошел  к  Джавану,
опустился на колени и следил за кругами на воде.
     --  Мне  очень жаль, я легкомысленно  отнесся к  твоему  вопросу,--тихо
сказал он,--и отвечал,  не  подумав. Ты  же знаешь, я готов  отдать  за тебя
жизнь.
     -- Жизнь, да. Но ты больше не доверяешь мне.
     -- Я... Что?
     -- Я  помог тебе  в  ночь  нападения  или  нет?--прежним  тоном спросил
Джаван,  но  теперь  в  его  голосе  слышалось  больше  силы.--Я  помог тебе
вспомнить, что  случилось в ночь смерти моего отца,  или нет? Ты  обещал мне
помочь вспомнить или нет?
     -- Джаван, ты же знаешь, я пы...
     --  Не нужны мне эти  отговорки  взрослых! Несколько недель  я вел себя
спокойно. Я  сдержал свое обещание,  не  приставал к  тебе. Что  хорошего из
этого вышло? Тавис, я должен знать. Что случилось  со мной в  ту ночь, когда
умер мой отец?
     Подавляя  дрожь,  Тавис исподтишка  огляделся вокруг. Робэр был немного
музыкантом, он достал  свою лютню и теперь тихо  наигрывал.  Корунд  дремал,
Джейсон и Эйдиярд  играли в кости. Слуги Дорн и Томэйс ушли вверх  по ручью,
иногда  ветер  доносил  обрывки разговора. На другом конце поляны  лежал Рис
Майкл  и наблюдал, как у горизонта облака выстраиваются в подвижные  фигуры.
Следовало говорить потише, чтобы младший Халдейн ничего не услышал.
     -- Прости, Джаван,--зашептал Тавис.--Ты же  знаешь, я работаю над этим.
По-моему, осталось совсем немного. Я думал, ты понимаешь. Пока я  не уверен,
что нашел именно те компоненты, которые  использовал Рис. Не  хочу рисковать
твоей безопасностью больше одного раза.
     --  Что тебя может убедить?--высокомерно спросил Джаван.--Понимаешь,  я
не могу ждать вечность.
     --Знаю,--прошептал  Тавис, склонив голову.--Я  собирался  поговорить  с
тобой об  этом позже. Я полагаю,  что придется снова возвратить  тебя  в тот
вечер и снова прочитать твои  воспоминания о запахе и вкусе. Я  должен  быть
уверен, что все совпадает с моим рецептом. Возможно,  нам удастся  проделать
это сегодня вечером.
     -- Зачем ждать до вечера? Давай сделаем прямо сейчас.
     -- Сейчас?
     -- Ну да, сейчас. Все остальные спят или чем-нибудь заняты. Войди в мой
мозг и посмотри. Мы довольно часто повторяли это. Не будет никакого шума.
     -- Но твой брат...
     --  Тебе  мешает мой  брат!--воскликнул  Джаван,  по-прежнему  стараясь
говорить  тихо.--Если  его близость беспокоит тебя, усыпи его. Можешь  пойти
принести мне вина, а на  обратном пути остановись поговорить  с  ним. Другие
ничего дурного в этом не усмотрят, да и он не узнает.
     -- Но Джаван...
     -- Ты  мне  друг или нет?  Ты сделаешь это? С улыбкой (он надеялся, что
она выглядела  не  совсем  уж  вымученной), Тавис кивнул и поднялся на ноги,
направляясь к стреноженным лошадям. Когда  он проходил мимо Риса Майкла, тот
поднял на него глаза.
     -- Вы с Джаваном ссоритесь?
     Тавис мгновенно остановился и присел рядом с мальчиком.
     -- Ссоримся? Нет, конечно. У него болит нога.  Я собирался принести ему
немного вина и  поработать со ступней.  Почему бы вам не поспать?--предложил
Тавис мальчику, пожатием руки готовя его Ко сну.--Вы, верно, устали за день.
Вечером будете веселее, если сейчас немного поспите.
     -- Думаю,  ты  прав,--Рис Майкл зевнул,  прислоняясь к Дереву.--С ногой
Джавана не будет проблем?
     --   Разумеется,--Тавис   улыбнулся,   погладил  мальчика   по   лбу  и
встал.--Просто нужно немного поработать, вот и все.
     На другом конце поляны  молодой  солдат с  вьющимися светлыми  волосами
краем  глаза  видел,  как  Целитель  поднял бурдюк  с вином и  направился  к
старшему принцу.  Частью  мозга Дэвин по-прежнему следил за костями, которые
встряхивал его партнер. Но другую половину интересовало, о чем разговаривали
Целитель и принц,  когда Тавис дал мальчику вина, опустился на колени и снял
ботинок с правой ноги. Дэвину хотелось воспользоваться своими способностями,
но Тавис мог обнаружить это, особенно вступив в роль Целителя.
     Ботинок был снят, Джаван облегченно вздохнул и улыбнулся, откупорил мех
с  вином  и сделал небольшой глоток. Когда Тавис стянул с него чулок, Джаван
отложил бурдюк, повернулся на левый бок и положил голову на согнутую в локте
руку.
     --  Ты очень  рискуешь,--Целитель говорил, опустив полотенце в воду, он
хотел вначале  остудить  больную  ступню.--Кроме того,  ты  заставляешь меня
сильно рисковать.
     --  Что  ты   делаешь  такого,  чего  они   не  видели  добрую   дюжину
раз?--возразил Джаван.--Они люди, Тавис. Что они знают?
     -- Разве ты не человек?
     -- Не такой, как они. У меня есть защиты. Ты сам знаешь.
     -- Это верно,--ответил Тавис, вытирая ногу и начиная массировать ее.--А
если  бы у тебя их не было? Я бы оказался перед  огромным  искушением задать
тебе хорошую трепку. Ты ведешь себя, как избалованное дитя.
     -- Как ты смеешь!--вскипятился мальчик.--Я прошу тебя о помощи, а ты...
Тавис, ты поможешь мне или нет? Неужели ты не понимаешь? Мне нужно знать!
     Тавис опустил глаза.
     --   Может,  хватит?--с   испугом  прошептал   он,  сдерживая   желание
оглядеться.--От  тебя  расходятся энергетические  волны  по  всей поляне. Да
поможет нам Бог, если здесь окажется кто-то со скрытыми способностями...
     -- Ты  имеешь  в  виду, что  я посылал свои  мысли  тебе?-- прервал его
мальчик, садясь и в удивлении хватая Тависа за руку.
     -- Прошу прощения, мой принц,--громко сказал Тавис, наклоняясь к ноге и
начиная  тщательно  массировать  ее.--Я  не  хотел  причинить  вам  боль.--И
продолжил шепотом:--Ты хочешь, чтобы сюда сбежались все? Ложись, я посмотрю,
что можно сделать.
     Угомонившись, покорный Джаван лег, как было приказано.
     Взглянув  на стражников,  Тавис начал окружать сознание мальчика своим.
Он испытал  странно знакомое манящее чувство и  одновременно  отметил,  что,
вероятнее всего, стражники не заметили ничего, выходящего за рамки обычного.
     Но Дэвин заметил. Больше того, он уловил энергетические волны  Джавана.
Продолжая  играть  с  Джейсомом  в  кости,   он  старался  изготовиться  для
проникновения  в  мозг,  хотя  и  опасался  столкнуться с  защитами  Тависа.
Некоторые  люди имели врожденную  способность сопротивляться изучению своего
мозга, и  Дэвин старательно имитировал это свойство,  но и привлекать к себе
чересчур  много внимания  было  нельзя. Целитель остался  единственным,  кто
сможет  раскрыть  его,  если  заподозрит  что-то  и  заинтересуется  мыслями
солдата, известного под именем Эйдиярд.
     Сейчас  между  Целителем  и  принцем  происходило  нечто,  отличное  от
обыкновенного общения  Целителя и пациента. У Дэвина появилось чувство,  что
уловленные им энергетические волны исходили от мальчика, а не  от Тависа. Он
наконец  обнаружил то, зачем был послан сюда, и об этом нужно было известить
друзей.  Он  послал вызов в  комнату  Совета,  выяснил, что  сейчас.  за ним
наблюдает епископ  Алистер, и заколебался. Было условлено,  что  Дэвин может
вступать в контакт  при первой необходимости, но сознание епископа Каллена в
этот  момент  было  сосредоточено  на  другом--он разбирал  какой-то древний
манускрипт--;и Дэвин не стал  ему мешать. С  каждым днем епископ  все больше
нравился юноше. Старик был похож на деда, о котором он помнил так немного.
     Дэвин отказался  от контакта  и  снова обследовал  лагерь.  Джейсон был
целиком поглощен жалкой кучкой медных  монет--своим  выигрышем у  сослуживца
(стража редко  играла по-крупному), Робэр  тихо  наигрывал песню  пастуха, а
Корунд продолжал дремать, привалившись к дереву.
     Лошади паслись неподалеку. Рис Майкл тоже спал, только сомнительно, что
его  сморило и  он  задремал  по  собственной воле. Слуги плескались в  воде
немного  выше по ручью. Подошел его черед бросать,  и Дэвин взял  у Джейсона
кости.  В этот  момент  испуганно  заржала лошадь. Дэвин замер с костями  на
раскрытой ладони.
     -- Ты слышал?--спросил он своего партнера.
     -- Слышал что?
     Дэвин пустил в ход свои способности,  вглядываясь  в  стену деревьев на
другом  краю  поляны  и  прислушиваясь. Его  импульс  столкнулся  со  спешно
поднимаемыми защитами.
     Дерини!
     Он ударился не о защиты Тависа!
     Он нагнулся и схватился за меч,  когда первая стрела вонзилась в дерево
за  его  спиной, а  вторая принесла  смерть  так и не проснувшемуся Корунду.
Выругавшись, Джейсон вытащил меч, разбросав кости и  деньги,  и увернулся от
третьей стрелы, нацеленной ему в голову.
     -- К принцам! --крикнул Робэр, когда из-за деревьев выскочили полдюжины
хорошо вооруженных  людей и  бросились  на них.  Стрелы продолжали  сыпаться
вокруг.
     Тавис уже тащил Джавана за ближайшее дерево, но Рис  Майкл выпрямился и
застыл на месте, охваченный ужасом. В этот момент в четырех шагах от ребенка
вырос  из-за  куста воин с  обнаженным  мечом, Дэвин  бросился  на  помощь и
оказался  перед  нападающим,  прежде  чем  его  меч вонзился  в принца.  Они
сошлись, обмениваясь  выпадами,  оружие звенело, высекая искры. Дэвин  мощно
ударил слева и только тут  спохватился (весьма своевременно), что  у него не
было щита.
     Противник,  к счастью,  оказался не  настолько  опытным, чтобы  извлечь
выгоды из забывчивости Дэвина,  и секундой позже он повалился с разрубленным
черепом. На его месте немедленно возник другой и стал сильно теснить Дэвина,
но не заставил отступить ни на шаг к сжавшемуся в комок Рису Майклу, который
весь был немым криком ужаса.
     Кольцо битвы  сжималось. Стрелы по-прежнему рассекали воздух, но теперь
противники оказались лицом  к лицу,  и лучникам было  куда труднее целить. В
первые секунды схватки Робэр своей любимой лютней остановил одну из стрел, а
потом окончательно погубил инструмент, грифом отбив  удар меча. Теперь они с
Джейсоном  отчаянно  защищались,  прыгая на останках лютни.  За свою  потерю
Робэр  отомстил,  отрубив  руку одному из  нападавших. Джейсон прикрывал  их
отход к седлам и другой поклаже--там был верный лук Робэра.
     Им удалось добраться до цели. Пока Робэр доставал лук из чехла, одна из
стрел едва не впилась ему в руку.  Джейсон рубился с наседавшим противником.
Слуги, поспешившие на звуки сражения, оказались весьма кстати. Они напали на
атакующих с  кинжалами и охотничьими копьями,  другого оружия у них не было.
Дорн,  младший из слуг, держал оборону  против  грузного мужчины чуть  ли не
вдвое больше себя, ему помогал борзой щенок величиной с ладонь.
     Даже  Тавис участвовал  в  стычке,  хотя  не  обученный  военному  делу
Целитель  вступал  в  соприкосновение  с  противником  только  тогда,  когда
оборачивался на бегу, чтобы отмахнуться кинжалом от меча преследователя. Тем
не менее ему  удалось отвлечь нападающего  от  Джавана.  Смертельно  бледный
принц с кинжалом в  руке  укрывался за  деревом, более  всего  надеясь,  что
крепко зажмуренные глаза спасут его от удара меча или шальной стрелы. Верхом
на лошади он  мог оказать сопротивление, но пеший,  без своего спасительного
ботинка был небоеспособен.
     Дэвин  понял  затруднительное положение принца и еще яростнее  атаковал
своего противника.  Он  должен  пробиться к Джавану! Он нанес  точный удар и
оставил слугам добивать  врага, но тут услышал за спиной отчаянный крик Риса
Майкла  и, обернувшись,  увидел,  что мальчик захвачен. Его  держал  воин  с
боевым топором, готовый в  любую секунду пустить свое  оружие  в ход.  Дэвин
рванулся  туда  и  с ходу почти перерубил бандита,  прежде  чем топор  успел
обрушиться на кричащего в смертной  муке ребенка. Оружие лишь  скользнуло по
бедру  Риса Майкла, и тот, плача, повалился рядом с мертвецом,  зарыдав  еще
громче, когда вокруг посыпались стрелы. Одна из них угодила Дорну в живот.
     Дэвин  сражался  с  новым врагом. Робэр  добрался-таки до своего лука и
вслепую палил  по кустам, надеясь  убить или хотя бы  спугнуть  засевших там
стрелков. Пока он  не слишком  в этом  преуспел--град стрел не  прекращался.
Несколько  отскочило  от  кольчуги Дэвина,  а  одна  вонзилась  в  икру  его
противника.
     Изрыгая проклятия, раненый  упал  на колени, стараясь выдернуть стрелу,
но  он  не  принял в расчет Джавана, скрывавшегося за деревом. С  криком, от
которого  стыла кровь,  тот прыгнул  на  спину  врагу, намертво  вцепившись.
Обхватив одной рукой голову в шлеме, он запрокинул ее и с ловкостью, которая
делала честь  его учителям в военном  деле,  вонзил  кинжал  в  незащищенное
горло.  Оба  окровавленные,  они рухнули наземь, а Дэвин  метнулся на защиту
Риса  Майкла  и  принял  на себя  стрелу,  предназначавшуюся принцу.  Острие
вонзилось в поясницу, отозвавшись мучительной болью во всем теле.
     У него хватило сил ударить под колено, и подрубить сухожилие противнику
Джейсона,  но  его  ноги уже плохо  повиновались,  и, хватая ртом воздух, он
опустился  на землю,  прикрыв собой Риса Майкла.  В кустах,  куда  продолжал
стрелять Робэр, кто-то вскрикнул, и  ответная стрельба  прекратилась. Легкий
шорох листьев говорил, что другой лучник обратился в позорное бегство. Когда
Робэр направил лук на  двух оставшихся на  ногах нападавших, один из которых
все  еще  отбивался от  охотничьего  копья Томэйса,  они  бросили  оружие  и
сдались.
     --  Ладно!  Хватит!--кричал  Джейсон,  покалывая  мечом  последнего,  с
перерезанным сухожилием, пока и тот не попросил пощады.
     Приподнявшись  на   локте,   Дэвин   услышал  стук  копыт   удалявшейся
лошади--без  сомнения,  это  был  вовремя  сбежавший  лучник.  Корунд  лежал
бездыханным на том месте, где уснул. Дорн умер там, где поразила его стрела,
четверо нападавших  тоже  были недвижимы. Пока  Робэр с помощью  слуги вязал
руки двух  бандитов  за спиной  в  локтях и запястьях, Джейсон  управился со
своим покалеченным, пленником и пошел к кустам поискать убитого лучника. Рис
Майкл, освободившийся  из-под  защиты  Дэвина,  смотрел на  свою  ссадину  и
тихонько скулил.
     -- Мой  брат! Он ранен!--Джаван  устремился  к  брату, позабыв  о своей
хромоте.--Тавис, помоги ему! У него кровь!
     Когда Джаван подбежал,  Дэвин  перекатился  на бок,  чтобы  испачканный
кровью  принц не увидел торчавшей  из спины стрелы.  Над  Рисом Майклом  уже
хлопотал Целитель.  Из-за кустов появился  Джейсон, волоча за собой лучника,
который был еще жив, и  передал его Робэру. Подойдя к  Дэвину сзади и увидев
стрелу, Джейсон побледнел.
     -- Эйдиярд! О, Боже мой, мальчик!
     --  Это  подождет,--прошептал  Дэвин,  однако принял  помощь  Джейсона,
устроившего его поудобнее.
     Насколько Дэвин мог судить, его рана  была тяжелой, даже очень тяжелой.
Такому  опытному  Целителю,  как  Рис,  придется  немало  потрудиться.  Ниже
обжигающего  наконечника. он ничего не чувствовал  и,  чтобы убедиться,  что
стрела  сидит  в  позвоночнике,  потрогал  ее  оперение.  И  понял,  что  не
существует на  свете  Целителя, способного  вернуть  ему утраченную половину
тела.
     Теперь,  когда  бой был  кончен,  Дэвин  уловил едва различимый  вопрос
Алистера. Облокотившись на  колено  Джейсона,  он  закрыл глаза  и  позволил
епископу увидеть его повреждения, а сам молился  о том, что страх и боль его
обманывают и он вовсе не безнадежен.
     Но ответ был  неутешителен.  Зазубренный наконечник  стрелы  не  только
пробил позвоночник, он достиг одного из важных кровеносных сосудов--артерии,
получающей  кровь  прямо  от  сердца, и  острие уже  повредило  артериальную
стенку. Любое случайное движение может довершить дело. Нужна срочная  помощь
опытного  Целителя,  способного  залечить  раны  и  предотвратить  опасность
заражения  и  смертельной потери крови. Требовалась пара  хороших рук, а  не
только опыт, у Тависа  О'Нейлла было только второе, но и этого шанса не было
у  Дэвина.  Перед  Целителем дерини должен опустить все свои защиты, чтобы в
исцелении можно было свободно обмениваться энергией.
     Тогда  Тавису откроется и то, кого он врачует,  и вся подноготная графа
Кулдского, но  Целитель  на службе регентов не должен  знать  ничего.  Из-за
того,  что шальная стрела превратила одного  из  членов Совета  в умирающего
калеку, сам Совет и его планы не могут подвергаться опасности.
     Когда  Джейсон  тронул  стрелу,  стараясь  разглядеть рану, Дэвин  едва
сдержал  крик,  ощущая,  как шевельнулось  острие, приблизив  его  к  порогу
вечности.  Теперь  он  знал,  что ему  делать,  и  сообщил о  своем  решении
Алистеру. Ответ старика  был исполнен скорби. Камбер вместе с Дэвином шел по
пути печальных размышлений и тоже видел логическую точку. Зрению  людей было
недоступно  происшедшее следом. Дэвин исповедался епископу Алистеру, получил
отпущение грехов и благословение. Во время  миропомазания он чувствовал, что
масло проникает в  его кожу так явственно, как будто епископ, был подле него
на лужайке и в самом деле чертил священными маслами знаки честного креста на
его умирающем теле.
     Когда Тавис закончил  исцеление  бедра Риса Майкла,  поднялся с колен и
перешел к Дэвину, обряд был уже совершен.
     -- У него в  спине стрела, милорд,--выпалил Джейсон,  прежде чем  Тавис
успел коснуться раненого.
     Веки  Дэвина  приподнялись, и  он  увидел страх  и внезапную  бледность
Джавана, когда они оказались лицом к лицу.
     -- О,  Боже,  Джейсон, почему ты  молчал?--воскликнул  принц,  взглянув
туда, куда указывал рыцарь.--Рис Майкл  мог  и подождать.  Тавис,  сделай же
что-нибудь!
     Целитель  приблизился к его  сознанию, и Дэвин стиснул его покалеченную
руку.
     --  Нет!  Лорд  Тавис,  если  вы  попытаетесь  вытащить  наконечник,  я
мгновенно умру. Ничего не поделаешь. Мои ноги уже отнялись.
     Тавис снова постарался установить контакт, высвобождая руку.
     -- Может быть, ты разрешишь мне самому сделать заключение, Эйдиярд?  Ты
не Целитель и не де... ты дерини!
     Ошеломленный,  он отдернул  руку. Лицо Джавана  посуровело. Казалось, и
принц определил  в  солдате дерини. Джейсон стоял  позади  своего  товарища,
совершенно  обескураженный, Дэвин удерживал его сознание--стражник  еще  мог
понадобиться.
     --   Да,   я  дерини,--прошептал   он.--Но   клянусь,   что   ко   злу,
приключившемуся  с вами,  не имею  никакого  отношения.  Я  не  из числа тех
свиней, которые пытались убить нас только что. Вы должны Поверить мне.
     --  Кто  ты? Как  ты  можешь быть  дерини?--удалось  выдавить  из  себя
Тавису.--Я  проверял  тебя!  Сразу после того как ты поступил, когда  лошадь
ударила тебя, я тебя исцелял! Готов поклясться, ты не был дерини!
     --  Меня  послали  охранять  принцев   и  наблюдать  за  вами,--  Дэвин
заторопился, чувствуя растущее желание Тависа проникнуть в  его мозг и зная,
что  не  должен  этого  допустить.  Частью  сознания  он  приказал  Джейсону
придвинуть одну из рук, поддерживавших его спину, ближе к стреле.--Поверьте,
Тавис, я не  из числа  этих бандитов и не из мясников,  которые отрубили вам
кисть. Я друг...
     -- Ты обманул нас...
     -- Так  было нужно,--ответил Дэвин, он намеренно тянул время, проверяя,
все ли сделал, чтобы после разрушения защит по его  мозгу ничего нельзя было
прочесть.--Не будь  меня  здесь, никто не предупредил бы вас о нападении.  А
стрела, которая отправляет меня в могилу, поразила бы Риса Майкла.
     -- Ты лжешь,--негодовал Тавис.--Ты должен лгать. Кто послал тебя? Зачем
ты явился?
     Тавис изо  всех сил  стремился в  этот мозг,  всякий  раз  пасуя  перед
защитами, даже тогда, когда его рука  и обрубок сжимали виски Дэвина. Защиты
стояли, но Дэвин знал, что выдержит не долго.
     В Твои руки. Господи,--зазвучала в  его  мозгу последняя молитва. И  он
заставил руку Джейсона тронуть стрелу.
     Зазубренное острие сдвинулось,  но боли он  не ощутил,  только теплоту,
разлившуюся в животе, и пульсацию крови, заполнявшей все его тело.
     Он  беззвучно  вскрикнул,  взор  его  туманился,  по  лицу  Тависа было
видно--Целитель   понимает  происходящее   и   пытается  бороться.   Но  его
живительная энергия уже ничем не могла помочь Дэвину. Он снова закрыл  глаза
и в  последний  раз обратился  к тому, кто  сидел в  комнате Совета и тщетно
пытался передать свою энергию по затухающей связи.
     Времени,   отпущенного   Дэвину,   оставалось   только  на   то,  чтобы
почувствовать эту заботу  и еще раз удивиться, как  епископ Алистер похож на
его  деда Камбера. А  потом прикосновение  самого  Камбера  пронзило все его
существо и окутало любовью.
     Его дед в слезах простирал к нему руки. А потом было нечто, наполненное
ослепляющим, невыразимо  прекрасным  светом,  смешавшим  в себе  все  краски
времени.
     Тавис понял, что раненый умирает, и хотел  прочесть хотя  бы  последние
вспышки сознания,  но вдруг испуганно вскрикнул и  в панике  отпрянул. Менее
всего  ожидал  он  столкновения со святым  Камбером.  Очень  скоро  Целитель
оправился от шока, но было поздно. Дэвин скончался, его память умерла вместе
с ним. Уничтожение воспоминаний было исполнено безупречно.
     Стараясь скрыть  непрошеные слезы,  причины которых  он  не знал, Тавис
вышел  из  контакта,  со злостью  стукнул  кулаком по  земле и,  испуганный,
задержал  дыхание  --  лицо  покойника светилось изнутри.  Светлые волнистые
волосы  медленно  выпрямлялись,  делаясь  еще   светлее,  подбородок  рос  и
выдавался вперед,  лицо менялось, и на  земле  лежал уже  не Эйдиярд.  Тавис
осторожно приподнял веко, глаз оказался светло-серым, а у молодого стражника
были карие глаза.
     -- О, Господи!--перепуганный Джейсон отодвинулся подальше, вытирая руки
о штаны.-- Это не Эйдиярд!
     -- Я знаю его!--шептал Тавис, прижав руки к груди, чтобы не дрожали.--Я
видел его прежде, но не могу вспомнить...
     --О,  Боже, это  граф  Кулдский!--Робэр, только  что присоединившийся к
остальным, недоумевал.--Но это доспехи Эйдиярда и...
     Потрясенный Джаван, стоя на коленях возле уснувшего брата, раскачивался
и повторял:
     -- Почему, Тавис? Почему?

        ГЛАВА 20

     <i>Посмотрим, правда ли его слова и что случится с ним в конце.
     Мудрец Соломон 2:17</i>

     -- Я скажу вам,  почему!--бушевал епископ Хуберт, когда они вернулись в
Ремутский  замок.--Он  был одним из  них!--  Он  гневно  указал  на  четырех
коленопреклоненных пленников.--Разве все они не дерини?
     Как  только королю и  регентам  позволили дела, в главном зале собрался
весь двор. Принцам дали время, чтобы умыться и сменить окровавленные одежды.
Теперь мальчики  сидели в  креслах  справа и слева от брата, представлявшего
верховную  власть.  Тавис  с озабоченным видом стоял  у кресла Джавана. Трое
ремутских регентов  окружали  трон.  Епископ Хуберт  переходил  от  Элроя  к
Джавану,  потрясая епископским посохом, как талисманом против  дерини. Слева
от трона Элроя расположились графы  Мердок и  Таммарон в графских коронах  и
длинных придворных мантиях из богатых темных тканей, отделанных мехом.
     Присутствовали  также архиепископы  Джеффрей  и  Орисс, констебль  граф
Адаут и несколько менее  значительных  персон,  занимавших места  справа  от
трона и  дальше  вдоль  стены.  Несколько писцов неутомимо  скребли перьями.
Джеффрэй,  единственный,  кроме  Тависа,  дерини,  который  был в  состоянии
воспользоваться своими способностями (пленников  напоили  наркотиками еще до
того, как они покинули место стоянки, чтобы избежать  подвоха), желал только
находиться как можно дальше от всеобщего внимания. Сегодня принадлежность  к
расе дерини будет основным пунктом обвинения.
     Ему  бы  хотелось  больше  услышать  об  инциденте.  Судя  по  обрывкам
сведений, добытых во дворце, складывалась такая картина: сегодня королевская
свита  была  атакована, часть  нападавших  стоит сейчас здесь, среди  убитых
оказался и Дэвин,  к нему после смерти  вернулся прежний  облик. Отсюда  мог
следовать только один логический вывод: Дэвин--ключевая фигура  деринийского
заговора. Иначе как объяснить, что дерини столь высокого положения поступает
на службу под видом простого солдата?
     В том,  что Дэвин умер,  сомнений не было.  Его безжизненное  тело было
представлено на  обозрение  двора.  Оно  лежало на носилках рядом  с  телами
четырех  мертвых  бандитов,  слуги  и  стражника.  Рядом стояли  на  коленях
захваченные  живьем,  связанные и накаченные  наркотиками  пленники,  позади
каждого стоял стражник. Они действительно были  дерини  (Джеффрэй убедился в
этом, как  только их ввели, хотя их защиты были  изломаны  наркотиками), но,
кроме Дэвина, архиепископ Валоретский никого не знал.
     --  Из  этого  я  делаю  обоснованный  вывод,--вещал  Мердок,--что  эти
дерини,--его негодование било  через край,-- помышляли убить  братьев Вашего
Величества и угрожали бы  вашей жизни, если бы в последний момент неотложные
дела  не  оставили вас в Ремуте. Ваше  Величество  изволит  помнить,  это не
первый  случай  деринийского заговора против династии Халдейнов. Теперь один
из королевских, охранников убит, а другой,  которому  доверили  безопасность
короны, оказался предателем.
     Он отступил на шаг и злобно указал на тело Дэвина.
     -- Вот лежит  граф Кулдский, который при  помощи волшебства, несомненно
нечестивого, принял  облик другого и обманул  вас и  ваших братьев и который
был  раскрыт  только  когда смерть воспрепятствовала продолжению его  темных
деяний.
     -- Он  спас  жизнь  Рису Майклу,--возразил  Джаван.--Он принял  на себя
стрелу, предназначавшуюся моему брату. Мердок в раздражении развел руками.
     -- Ваше Высочество, как могли вы так обмануться? То, что стрела угодила
в него, чистая  случайность, вот и все!-- Он снова резко  указал на  тело.--
Его сообщники просто промахнулись.  Еще один был ранен таким  же образом.  В
горячей битве не  всегда  удается попасть точно  в цель,  в особенности если
лучник трусливо скрывается среди кустов.
     Он  вытянул  указательный  палец  с  кольцом  в  направлении  человека,
которого убил Джаван, из его ноги все еще торчала стрела.
     --  Все  эти   дерини   в   заговоре,--закончил  он.--Ясно,  кому   они
служат--черному повелителю проклятий и разрушения!
     Джеффрэй  едва сдержал себя и остался на месте, он знал, что не решится
бросить  вызов  Мердоку  и отвлечь внимание регентов на себя.  От последнего
заявления Мердока Тавис побледнел, сжал губы и уставил горящие глаза в пол.
     Элрой,  на  протяжении  речи  Мердока   все  более  бледневший,  сжимал
позолоченный  скипетр  как  ключ  к  государственной  мудрости и  смотрел на
четырех пленников, повергнутых к его ногам.
     -- У вас есть что сказать нам?--тихо, но уверенно спросил он.
     Узники  угрюмо поглядели  на  него,  от  принятых наркотиков  глаза  их
блуждали. Ни один не выказывал желания говорить.
     -- Мы не  хотим,  чтобы  наш приговор сочли  необоснованным,--продолжал
Элрой почти умоляюще.--Ваше преступление доказано.  Не делалось ничего,  что
могло  бы  спровоцировать  ваше  нападение.  И  все  же,  если  у  вас  есть
оправдания...
     Епископ  Хуберт дважды  ударил своим посохом о деревянный пол  помоста.
Для коленопреклоненных это был голос рока.
     -- Ни одно оправдание не может умалить вины того, кто поднимает руку на
миропомазанного  короля,  ваша  милость!--в  гневе  пророкотал он.--А  удар,
нанесенный братьям короля, есть удар, направленный против самого короля! Эти
дерини замышляли святотатственное убийство и измену родине. Их пример должен
показать,  что  ни  одна  душа не сможет безнаказанно  поднять руку  на нашу
королевскую династию!
     От  хубертовой речи  Элрой несколько  скособочился на троне, еще крепче
вцепившись в свой  скипетр,  а  Джаван  казался  готовым  вот-вот  упасть  в
обморок. Только Рис Майкл спокойно смотрел на пленников с окаменевшим лицом.
Спустя  несколько  полных  напряжения  секунд  Элрой  повернулся  к  Тавису,
готовому подхватить Джавана.
     -- Лорд Тавис, возможно,  вам удастся пролить свет  на мотивы поступков
других дерини.
     Целитель  несмело взглянул на короля,  потом  на  пленников, поднялся и
скрестил  руки на груди так, чтобы  отсутствие  кисти  было скрыто  здоровой
рукой.
     --  Из  просьбы Вашего Величества я делаю  вывод, что сомнений  в  моей
преданности короне нет,  несмотря на мое  деринийское  происхождение,--начал
он.--Если  так,  я могу утверждать, что Ваше Величество просит меня провести
считывание мыслей этих пленников?
     -- Если ты сумеешь.
     --  С  полным уважением  к Вашему Величеству  я прошу  уволить меня  от
этого.
     --   Среди   них   могут   оказаться   нападавшие  на   вас,--предложил
Мердок.--Неужели  вы не желаете оказать такую маленькую услугу своему королю
и себе, Тавис?
     Тавис взглянул на Мердока и, тихонько вздохнув, отказался.
     -- Не заставляйте  меня  приказывать вам,  Тавис. На мгновение Джеффрэю
показалось, что  Целитель  снова бросит вызов Мердоку.  Стиснув  зубы, Тавис
оглядел Джавана, Элроя,  потом резко кивнул  и  спустился с  помоста. Даже в
полузабытьи   пленники  поняли,   что  их  ждет,  и  отшатнулись  в  объятия
стражников.  Они  были  не  в  силах  избежать  прикосновения  Целителя,  он
останавливался  перед   каждым,  чтобы,  положив  руку  на  лоб,  хорошенько
обследовать его  мозг. Закончив, он  снова  взошел  на  помост  и поклонился
Элрою.
     -- Никаких особых  причин у них не было,  Ваше Величество. Они одни  из
тех юных дворян,  банды которых с недавних пор  появляются на наших дорогах.
Они слишком молоды и  глупы, чтобы  быть заговорщиками,  и не  меньше нашего
удивлены, что в свите принцев оказался граф Дэвин.
     Джаван поднял голову, румянец возвращался на его щеки.
     -- В таком случае Дэвин не лгал. Его кто-то послал, чтобы охранять нас.
     -- Вот именно, кто-то послал,-- насмешливо  возразил Хуберт,--но не  за
тем, чтобы  защитить вас, Ваше  Величество. Он  обманул вас.  Он обманул нас
всех.  Он принял обличие  другого человека.  А где теперь  настоящий Эйдиярд
Клюрский? Без сомнения, зверски убит, чтобы юный МакРори смог заменить его и
осуществить свой план.
     Джаван  ничего  не  мог  ответить на это, Тавис тоже. Спустя  мгновение
Элрой снова посмотрел на Целителя.
     -- Ты считаешь, что никакого заговора не было?
     -- Между ними, конечно, был  сговор, потому  что они были  до крайности
озлоблены, Ваше Величество. Но он не  выходил за  рамки  банды,  это не  был
общедеринийский заговор. Несмотря на все уверения графа Мердока, это не так.
Я не  могу судить о  мотивах графа  Дэвина,  но все остальные  оказались под
влиянием обыкновенных человеческих слабостей.
     -- Они оказались под влиянием,--поджав губы,  повторил Мердок.--В таком
случае вы  признаете, что может существовать такое, обоснование их действий,
о котором вам не удалось узнать?
     Тавис пожал плечами.
     -- Я  не  могу  читать  в  их  душах, милорд, но, насколько мне удалось
выяснить,  нападавшие  действовали против  всех,  кто  олицетворял  для  них
ограничение их возможностей и перспектив.
     --  А   если   попробовать   что-нибудь   посильнее,   чем   считывание
мыслей?--спросил Таммарон.
     -- Они умрут.
     -- Что?!
     -- Они  договорились между собой, что будут самоубийством противостоять
более  глубокому исследованию. Епископ МакИннис  помнит  подобный  случай  в
начале  лета,  когда  пленник  предпочел смерть моему  обследованию.  Теперь
известны  имена  живых  и мертвых,  и  того,  который  убежал.  Большего  не
требуется.
     Хуберт кивнул, розовые губы на ангелоподобном личике сжались.
     -- Он прав. Я припоминаю.
     --  Понятно.--Мердок зацепился большими пальцами за кожаный пояс и стал
раскачиваться на  каблуках.--Значит,  если  кто-нибудь  еще  из  вашей  расы
попытался бы читать по их мозгу, то все равно столкнулся бы с тем же самым?
     -- Без сомнения, милорд.
     -- Даже архиепископ Джеффрэй,--продолжал Мердок,--  которому  данные им
обеты запрещают убивать?
     Джеффрэй затаил  дыхание,  молясь, чтобы  ему не выпало это  испытание.
Тавис, утвердительно кивнул.
     --  Можете сами попробовать, милорд. Несмотря на  то,  что Джеффрэй  не
Целитель, он был моим  учителем. Вполне возможно, у  него  есть способности,
которыми я не обладаю, но я не думаю, что ему удастся обойти зону смерти.
     Мердок повернулся к Джеффрэю.
     -- Ну как, милорд архиепископ, вы готовы послужить королю?
     Джеффрэй поднялся.
     -- Ваше Величество,--он поклонился Элрою, сидевшему с широко раскрытыми
глазами, прежде чем обратиться к Мердоку.--Лорд Тавис действительно был моим
учеником, и если он утверждает, что никто не сможет уклониться от этой зоны,
то я уверен, это именно так.
     --  Я бы  все-таки  проверил, архиепископ,--ответил Мердок.--Однако  не
стану оскорблять ваш сан и не буду приказывать вам. Сэр Пидур.
     Капитан гвардии,  стоявший у  боковой  двери неподалеку от  Джеффрэя  и
Орисса, повернулся.
     -- Ваше Превосходительство.
     -- Попросите лорда Ориэля предстать перед Его Королевским Величеством и
не рассказывайте ему о том, что здесь только что обсуждалось.
     -- Сию секунду, Ваше Превосходительство.
     -- Мы  подождем Ориэля, а вы,  Тавис, пойдите  к  писцам и  продиктуйте
список имен, которые вы узнали.
     Когда Пидур вышел, а Тавис сошел с помоста, Джеффрэй тяжело опустился в
кресло  и  сложил  руки.  Осуществились  худшие  из  опасений  дерини--Тавис
отправился предавать своих собратьев. В последний  месяц архиепископу не раз
приходилось слышать о вербовке регентами  деринийских агентов, использовании
для  этого посулов или угроз, и теперь он видел воочию--это были не сплетни.
Разворачивалось великое противостояние--дерини против дерини!
     Тавис заканчивал диктовать. Он стоял, мрачно сложив руки на груди, и не
отваживался  взглянуть на то, что  записано с его  слов. Зато Джеффрэй через
плечо писца отлично видел весь список и с тяжелым чувством узнавал на бумаге
древнейшие фамилии Гвинедда. Закончив диктовать, Тавис вернулся на помост  и
сел у ног Джавана. Изобразив на лице свою обычную мрачную полуулыбку, Мердок
положил  руку  на  спинку  трона Элроя и  по  очереди  обратился  к Тавису и
Джеффри.
     --  Мы благодарим вас.  лорд Тавис,--слащаво произнес он.--Я думаю,  вы
помните лорда Ориэля по ночи нападения на вас?
     Тавис коротко кивнул.
     -- Хорошо.  А вы, архиепископ, вы знаете его? Как вы, наверное, поняли,
он теперь работает у  нас.  У него, кажется, есть жена и  маленькая дочурка,
которых  он просто  обожает. Но  я не слышу вашего ответа.  Вы знаете  лорда
Ориэля?
     -- Только  по  слухам,--пробормотал Джеффрэй. Он поднял  глаза и увидел
кривую усмешку Мердока, в это мгновение ему  хотелось расквасить это важное,
надменное лицо.
     --  Что ж, скоро вы его увидите,--сказал Мердок.--Но предупреждаю, вы с
Тависом должны быть совершенно откровенны. Если  вы попытаетесь  повлиять на
действия  Ориэля или заставить избирательно осматривать бандитов, он  скажет
мне, и  я узнаю, кому вы преданы на самом  деле.--Усмешка сменилась  мрачным
оскалом.--Я достаточно ясно выразился?
     Джеффрэй  покорно  кивнул  и  увидел,  что в  зал  возвратился Пидур  в
сопровождении молодого светловолосого  человека с небольшой рыжей  бородкой,
который казался слишком юным, чтобы носить зеленую мантию Целителя. Описание
Риса,  сделанное  на  Совете, оказалось очень точным.  Тавис, сидящий  возле
кресла Джавана,  брезгливо сощурил глаза. Джеффрэй догадывался:  неразлучный
друг  принца не  простил Ориэлю неумения  приживить отрубленную кисть, хотя,
видит Бог, это было не во власти Целителя.
     Мердок снова кисло  улыбнулся и благонравно сложил руки, его локоть так
и остался на спинке трона.
     --  Лорд  Ориэль,  сейчас  мы  столкнулись  с   важной  государственной
проблемой  и  необходимостью  проверить   кое-кого.--Он  кивнул  на  четырех
коленопреклоненных пленников.--Эти  негодяи были схвачены  за  нападение  на
принцев Джавана и Риса Майкла  во  время охоты. Они убили охранника и слугу,
которых вы видите здесь же, остальные убитые--из их  банды. Еще один  бежал.
Нам известно, что они Дерини. Прежде всего я хочу знать имена заговорщиков.
     Ориэль холодно посмотрел на пленников и снова повернулся к Мердоку.
     --Можно задать лорду Тавису один вопрос?
     -- Задавайте. А я скажу вам, может он ответить или нет.
     -- Как  пожелаете. Лорд Тавис,  даже  без  глубокого осмотра ясно,  что
пленников поили наркотиками. Это обычная комбинация порошков?
     Тавис дождался поощрительного кивка Мердока и обернулся к Ориэлю.
     -- Да, комбинация обычная,--неохотно признал он.--Дозировка--из расчета
обезопасить окружающих и ослабить защиты.
     -- Очень  хорошо. Граф  Мердок, у вас нет никаких  пожеланий? Кого  мне
следует проверять, или вы хотите, чтобы я проверил всех?
     -- Вон того  слева, лучника,--ответил Мердок, скрестив руки  на груди и
теребя себя за бороду.
     Он больше ничего не  собирался говорить, и Джеффрэй  догадался,  что он
намерено не сказал Ориэлю о зонах смерти. Хотел выяснить, сможет ли Целитель
сам обнаружить их. Что  произойдет дальше, было не  предсказать, но Джеффрэй
верил--юноша не станет убивать даже по приказу регентов.  В конце концов  он
давал клятву Целителя.
     Ориэль развернулся и оглядел четырех дерини, потом медленно приблизился
к  лучнику. Из  правого  плеча у  того все еще торчала сломанная стрела,  но
крови почти не было. Когда стрелок поднял глаза на Целителя, в них светилась
мука.  Ни  наркотики, ни ослабленные способности дерини  не могли  облегчить
боль  в накрепко связанных  руках,  ноющей ране  и в  мозгу  от  неизбежного
грубого вмешательства.  Ориэль  поднял  руки к  вискам  лучника, тот  крепко
зажмурил  глаза и постарался уйти  от прикосновения  Целителя, но охранявший
его стражник покрепче сжал его плечо и подтолкнул к рыжебородому.
     Джеффрэй  не  решался выяснять, что  именно делает  Ориэль,  но  вскоре
пленник  задрожал, и  его веки  задергались в нервном  тике.  Ориэль  тут же
открыл глаза, очевидно, частично прервав контакт, так  как дрожь  его жертвы
прекратилась,  и   полуобернулся  к  Мердоку,  одновременно  приглядывая  за
лучником.
     -- Называйте,--приказал Мердок.--Писец, проверяй по своему списку.
     -- Этого  зовут Дензиль Кармайкл. Вот эти трое  -- Фулберт де  Морриси,
Рэнальд  Джилстрачен и Иво Лорат, младший сын  барона  Фризелля.--Два  писца
сверялись со своими записями и, находя нужное  имя,  кивали.--Убиты Дилан эп
Томас,    Шау    Фаркьюэрсон,    Амиот    и    Трефор    Морландские.   Двое
последних--двоюродные братья. Имя сбежавшего-- Шолто МакДугал.
     Последний кивок  старшего писца  указал на  верность  списка,  и Мердок
прошептал:
     -- Превосходно.
     -- А что с графом Кулдским?--спросил Хуберт. Глаза Целителя устремились
куда-то  вдаль,  он  снова читал воспоминания. Потом  он озадаченно  покачал
головой.
     --  Ваша  милость,  Кармайкл  никогда прежде  его  не видел.  По правде
говоря, этот  человек  считал его стражником  до тех  пор, пока  граф  не...
изменил облик?
     С  этими  словами  он  поднял  глаза,  не  прерывая  контакта,  но  ища
подтверждение только  что прочитанному в лице Мердока.  Мердок побагровел, а
Джеффрэю  не было нужды  использовать свое зрение,  чтобы  понять,  что  все
регенты раздосадованы.
     -- Он  лжет,--прошептал Мердок,--  Он  должен  лгать. Нам известно, что
МакРори был участником огромного деринийского заговора против  короны. Читай
глубже!
     Обеспокоенный  их  реакцией, Ориэль  всмотрелся  в  лицо  между  своими
ладонями, на мгновение закрыл глаза, задрожал и снова повернулся к Мердоку.
     --  Милорд, я не решаюсь  двигаться глубже.  У этого человека  какая-то
непреодолимая преграда. Если я еще сильнее нажму на защиты, это убьет его.
     -- Тогда  убей его!--закричал  Мердок.--Я хочу  знать про заговор,  и я
узнаю!
     -- Но  никакого  заговора  нет,  по  крайней  мере  МакРори  в  нем  не
участвовал,--прошептал  Целитель.--Они задумали  отомстить  за смерть своего
друга, упомянутый вами граф Кулдский не участвовал в этом.
     -- Читай глубже, Ориэль!--приказал Мердок, угрожающе  надв