ем позволить им  совершить  это!--прошептал Джаван.--Это
вопиющая  несправедливость. Не дерини выбирали Алистера.  Нужно  было десять
голосов,  так  что семеро  из  них не могли быть  дерини. А  винить  во всем
деринийские Ордена--это... это... это просто возмутительно!
     --  Я  согласен. Однако они--хорошая  мишень, если ты умеешь ненавидеть
так же люто,  как регенты. Подумай. Джеффрэй мертв, значит, они  ничего  ему
сделать не могут,  но они могут  сделать кое-что  с  его Орденом. Это  месть
определенного рода. А Алистер...
     --   Забудь   об   Алистере!   Регенты   собираются    уничтожить   оба
Ордена,--прошептал Джаван,--Мы не можем просто  так смотреть, как убивают ни
в чем не повинных святых людей. Мы должны предупредить их!
     Тавис  задумался на минуту, потирая губы глянцевой  кожей  покалеченной
руки, потом посмотрел на Джавана.
     -- Хорошо. У меня есть идея, которая может сработать, в то же время она
разрешит еще одну проблему. Как ты себя чувствуешь?
     -- Что? Прекрасно, я понял.
     --  Нет,--ответил Тавис,  взяв  перо и пергамент,--ты  чувствуешь  себя
ужасно.--Он коснулся лба мальчика,  воскликнул громко и покачал головой.--Да
тебя трясет в лихорадке или  будет трясти к  тому времени, когда это попадет
по  назначению,--добавил  он,  слегка   улыбнувшись.  Он  обмакнул  перо   в
чернильницу и начал писать.
     -- В самом  деле я очень обеспокоен твоим здоровьем, Джаван, хотя ни за
что  не сообщил бы этого  нашим  драгоценным регентам.  Боюсь,  они  во всем
обвинили бы меня.  Но если  я пошлю Рису  информацию,  которую  мне  удалось
собрать  сегодня, прежде чем  я вернулся  и  нашел тебя тяжело  больным,  ты
думаешь, он откажется прийти на помощь?
     Джавана осенило, и он неспешно кивнул.

     * * *
     Когда часом позже королевский слуга  принес послание Тависа, Рис сидел,
запершись  с новым архиепископом и его  секретарем. Там  же  были Джебедия и
епископы Найэллан и Кай.  Вечерняя месса только что  закончилась,  и шестеро
дерини,  легко  поужинав,  принялись  за  обсуждение  нового сана Камбера  и
необходимых мер предосторожности.
     К  этому   моменту   возмущение  регентов  результатами  выборов  стало
очевидным.  К  вечеру доверенное лицо епископа  Эллина сообщило о событиях в
большом  зале.  А  все  дальнейшее  они  легко могли  представить. Следующие
двадцать   четыре  часа  станут  решающими.   Если  им  удастся   обеспечить
безопасность Алистера  при вступлении  на престол  примаса  и  водворении  в
Регентский совет в  соответствии с законом,  весь  деринийский народ получит
дополнительный шанс спастись или по крайней мере оттянуть развязку.
     Они были увлечены своей дискуссией, защищенные  от  вторжения  человека
или  дерини преградами  Камбера,  и  не заметили  приближения гонца,  только
осторожный стук в дверь прервал обсуждение.
     --  Кто  бы  это мог  быть?--Камбер говорил со страхом  и раздражением.
Одновременно он поднял свои защиты, проверил, что его собеседники сделали то
же самое, и мысленным приказом убрал преграды.
     Когда  Йорам пошел открывать, Камбер не встал и даже не  повернулся, но
использовал  свои  способности,  чтобы  установить,  кто  пришел. За  дверью
чувствовался мозг человека знакомого, но не связанного с какой-то конкретной
личностью. Йорам открыл дверь и отступил в сторону.
     -- Рис, он хочет говорить с тобой.
     Рис направился к двери, где ждал королевский слуга.
     -- Бертранд, не так ли?--спросил Рис. Бертранд нервно кивнул.
     -- Да, милорд.  Священник  внизу  сказал, что я могу найти  вас  здесь.
Надеюсь,  я не  помешал.  Прошу  меня  извинить, ваши  милости,--добавил он,
обращаясь к трем епископам, повернувшимся взглянуть на него.
     Рис подбодрил юношу улыбкой.
     -- Все в порядке, Бертранд.--Он заметил, что юноша  держит  свернутый и
запечатанный пергамент.--Это послание для меня?
     -- Да, милорд.  Меня прислал лорд Тавис  от имени своего хозяина принца
Джавана.--Он  посмотрел  на   остальных   и   смущенно  опустил  глаза.--Его
Высочество  очень болен, сэр,-- продолжал он тише.--У него  лихорадка.  Лорд
Тавис услышал, что сегодня утром вы прибыли  в  Валорет, и  надеется, что вы
придете к  Его Высочеству. Он поручил  мне отдать  вам вот это.--Он протянул
пергамент.--Он очень просит вас прийти.
     -- Он очень просит меня?--спросил Рис, беря юношу  за плечи  и проверяя
его мозг.
     В  то  же  мгновение  Камбер присоединился к зятю и увидел лицо Тависа,
принца, бьющегося в лихорадке  и  в бреду  раскидывающего одеяла,  Тависа  и
юношу,  вытирающих  горящее  тело  Джавана  водой  из  растопленного  снега,
Джавана, мечущегося и стонущего под руками Тависа.
     О, Боже, что случилось с Джаваном?
     Мгновение  спустя Рис взял пергамент, все еще  торчавший из неуверенной
руки  слуги, пробежал  пальцами  по печати,  убеждаясь,  что  послание  было
действительно от Тависа.
     Камбер  посмотрел  на остальных и установил  с ними  контакт, чтобы все
могли узнать  содержание письма,--сначала на  Йорама, потом--на  Джебедия  и
после секундного колебания--на Найэллана и Кая. Глазами Риса они видели, как
разворачивается пергамент, и с  растущим беспокойством взглянули на неровные
строки послания.
     "Из достоверных источников  мне стало известно, что  регенты  планируют
двинуться  против   гавриллитского  и  михайлинского  религиозных  домов  на
Лендорском  нагорье. Сейчас там находятся барон  Рун и его  войска,  которым
отдан приказ начать действия после избрания Алистера Каллена, детали мне  не
известны. Его Высочество так  ужаснула  мысль  о  возможном  убийстве святых
людей,  что  у  него  началась  лихорадка, с которой я не  могу  справиться.
Пожалуйста,  предупредите  архиепископа Каллена,  пусть позаботится  о своем
Ордене, и приходите помочь мне. Жизнь принца Джавана зависит от вас".
     Под посланием стояла печать и подпись: Тавис О'Нейлл.

        ГЛАВА 24

     <i>Они грабили храм Божий, словно и не было мстителя.
     Псалмы Соломона 8:10</i>

     -- Боже мой!--пробормотал Рис, опуская пергамент и ошеломленно глядя на
Камбера.
     В  его  мозгу еще звучали слова  послания, а  рука уже лежала на  плече
Бертранда, направляя его к выходу.
     -- Подожди за  дверью,  пожалуйста,--сказал он.--Я присоединюсь  к тебе
через минуту.--Он закрыл  дверь,  на  мгновение  прижался лбом к ее гладкому
дереву, потом повернулся и подошел к камину.
     -- Алистер, по-моему, нам лучше снова  установить  преграды,--прошептал
он,  опускаясь  на  колени  возле  камина  и  во  второй  раз  заглядывая  в
пергамент.--Если регенты дознаются, как  нам  стало известно об  этом, Тавис
О'Нейлл погиб.
     -- Если только не они отправили письмо,--заметил Йорам. Камбер  покачал
головой.
     -- Нет,  не думаю. Это противоречит словам Джеффрэя о  поведении Тависа
при дворе после смерти  Дэвина.  Прочти послание еще  раз и посмотри,  может
быть, найдешь аргументы против.
     С  этими  словами  он  закрыл  глаза  и  мысленным  приказом  установил
преграды.  Когда  он  огляделся,  снова  ощущая  защиту,  Йорам  и  Джебедия
устроились  по обе  стороны  от  Риса, чтобы  собственными  глазами  увидеть
предупреждение Тависа. Найэллан и  Кай  не  двинулись  с места,  ожидая  его
действий. Когда  Камбер встал, они тоже  поднялись.  Рис развернулся к ним и
оглядел всех троих, хотя обращался только к Камберу.
     -- Как по-вашему, это может быть ловушкой?
     Камбер медленно покачал головой, прижимая руки к груди.
     -- Он что, станет  рисковать жизнями стольких  наших людей? Нет,--мягко
ответил Камбер.--Боюсь, регенты замышляют именно то, о чем он пишет. Отчасти
это  и  моя  вина.  Мне  не  следовало  принимать предложение и  становиться
архиепископом.--Он шумно  вздохнул и посмотрел на Йорама.--Вот Йорам думает,
что  ничто на свете теперь не исправит содеянного, и он прав. Разрушение уже
необратимо, но  мы должны  уменьшить  его  последствия.  Найэллан  и Кай, вы
поможете нам?
     Старший из двух епископов быстро кивнул.
     -- Что мы должны делать?
     --   Пока,   если    возникнет   необходимость,    просто   прикрывайте
меня,--ответил  Камбер.--Йорам  и  я отправимся в аббатство святого  Неота и
предупредим  отца Эмриса. Джебедия, ты идешь в Гаут Эйриал и  убедишься, что
там никого из наших людей не осталось.
     Джебедия кивнул.
     -- Там и так  никого нет, но я проверю. Когда мы ушли, аббатство заняла
другая община. Войска Руна  могут  и не обратить внимание на различие  между
михайлинцами  и  другим  Орденом,  если они хотят только крови.  После  Гаут
Эйриала я отправлюсь в Моллингфорд. Это поблизости.
     Пока Джебедия говорил,  Йорам направился к  мечу,  которого не носил  в
относительно безопасном жилище Камбера.
     Теперь  он  в  возбуждении  покусывал  нижнюю  губу,  его  серые  глаза
превратились в холодную сталь.
     --  Милорд,  прошу меня извинить, но кое-что  пока  не  ясно.  Послание
звучит не вполне убедительно.
     -- Вы думаете, это простая уловка? Кая Дескантора прервал Найэллан.
     -- Мне кажется,  Кай,  я понимаю нерешительность Йорама. Весьма выгодно
вынудить Алистера двинуться против регентов.
     Камбер  обвел  взглядом двух епископов  и  своего  сына,  вопросительно
поднял пушистую бровь.
     -- Тебя это беспокоит, Йорам?
     -- Что-то похожее, ваша милость. Рис покачал головой и бросил пергамент
в камин, глядя, как тот сворачивается и занимается огнем.
     -- Я не слишком осведомлен о планах регентов,  но точно знаю, что принц
Джаван сильно болен.  Какие бы ни были у Тависа мотивы, чтобы отправить  мне
это  послание, Бертранд не может обмануть меня в этом. Вам самим решать, как
поступать, А мое место сейчас возле Джавана.
     --  Я  тоже  так  думаю,--согласился  Камбер,  поднимая   плащ  Риса  и
протягивая его  ему.--Когда  мальчик будет  вне  опасности, передай  ему мои
наилучшие пожелания, Рис. А мы будем молиться за то, чтобы болезнь оказалась
просто детской лихорадкой.
     --  Надеюсь,  вы  правы,--ответил  Рис,  взявшись  за  свою  сумку,   и
направился  к двери. Однако  такой Целитель, как Тавис, не станет  поднимать
панику  из-за ерунды. Может быть,  он более обеспокоен тем,  что узнал. Или,
может быть, он в конце концов вспомнил, что он тоже дерини. Преграды?
     Когда он остановился у двери, Камбер улыбнулся и снял Защиту.
     -- Удачи, сын мой. Наши молитвы будут с тобой.
     --  По-моему,  вы  в них нуждаетесь  больше  меня,--с _улыбкой  ответил
Рис.--Я могу не вернуться до утра. Не ждите меня.
     Когда  он  открыл  дверь,  Камбер  увидел,  что  Бертранд  взволнованно
взглянул  на Риса,  но  потом выражение на его  лице сменилось  облегчением,
когда Целитель что-то тихо сказал  ему. А затем  дверь закрылась  за обоими.
Пока Йорам и  Джебедия прицепляли свои  мечи, а  Камбер  возился  с тяжелой,
шитой  золотом  мантией,  Найэллан  и  Кай  бесстрастно  наблюдали,  как  их
архиепископ накинул на плечи свое тяжкое одеяние и расправляет его.
     --  Алистер,  что  вы   конкретно  хотите   от  нас  во  время   вашего
отсутствия?--спросил Найэллан.
     -- Если я не вернусь вовремя, отслужите за меня  раннюю мессу,--ответил
он.--Скоро  начнется  ночная  служба.  Если  вам  придется  прикрывать  меня
скажите,  что  я. нездоров и отдыхаю до утра. Мне говорили,  что архиепископ
Энском однажды использовал подобную отговорку, когда таким же рождественским
вечером венчал Синила и его королеву.
     Он заметил  улыбку Йорама: его сын вспомнил, что Камбер слышал об  этом
от самого Энскома.
     Найэллан согласно кивнул.
     -- Я понял. Мы сделаем все, что  в  наших силах. Я правильно понял,  вы
идете к Порталу?
     --  Да, он  в  комнатах Джеффрэя,  и  о  нем  мало кто  знает,--ответил
Камбер.--К   счастью,   Эйлину  не  пришла  в  голову  мысль   поселить  там
кого-нибудь--это,  знаете  ли, было бы слишком бесцеремонно,--так  что  дело
лишь  за  тем, чтобы  отпереть замок  и  пройти незаметно. Если нас все-таки
заметят, я скажу, что мы пришли помолиться в  часовню  Джеффрэя,  прежде чем
занять его место. Если повезет, необходимости оправдываться не будет.
     -- Надеюсь, вы правы,--пробормотал Найэллан, когда Йорам открыл дверь и
они с Джебедия выскользнули наружу.--Все же будьте осторожны, Алистер.
     --  Именно  так  я   и  собираюсь  поступить,--ответил   Камбер,  криво
улыбнувшись.--И пусть это будет нашим общим  намерением. Да поможет нам Бог,
друзья мои.
     Он хотел было  обнять обоих мужчин  за  плечи, но Найэллан ловко поймал
его руку  и, опустившись на колени,  прижал  ее  к губам.  Кай сделал  то же
самое.  На это Камбер  ничего  не мог ответить,  он  только положил руки  на
склоненные головы и благословил их.
     В  комнату  заглянул Йорам, позвал его, и Камбер вышел.  Они  быстро  и
бесшумно шли по коридору, навстречу никто не попался. Подойдя к апартаментам
Джеффрэя, Камбер склонился к замку, а  двое других оглядывались по сторонам.
Им  никто  не  мешал.  Несколько   секунд  спустя  они  оказались  в  покоях
архиепископа,  и  Йорам  зажег  маленькую  лампу" освещая  темную и холодную
комнату. Камбер сделал то же самое и велел своим спутникам следовать за ним.
     Часовня помещалась в довольно просторном алькове, выходившем в спальню,
от нескромных взглядов ее скрывала занавесь. Отодвинув ткань, Камбер увидел,
что алтарь был по-прежнему пуст, так  как  после смерти Джеффрэя святые дары
были перенесены в собор.  Тонкий слой пыли  покрывал пол,  скамью у алтаря и
сам алтарь, но слабый запах ладана еще витал в воздухе.
     Камбер нечасто бывал здесь, но это  место  вызывало  в  нем самые живые
воспоминания.  Задолго  до  того,  как  он  стал Алистером Калленом,  Камбер
приходил  сюда  на  помощь  Энскому  Тревасскому, предшественнику  Джеффрэя,
умершему  двенадцать лет назад. Энском спрятал  его  в  этой  самой комнате,
велел другому священнику  выполнять  его  обязанности, пока они  с  Камбером
будут венчать Синила и Меган, родителей нынешнего короля и его братьев.
     Камбер мысленно вернулся  по длинному коридору лет и вздохнул. Джебедия
стоял на квадрате Портала между скамьей и алтарем, его темные глаза тревожно
светились.
     -- С вами все в порядке?--забеспокоился он.
     --  Все  хорошо,--ответил  Камбер,  сжимая  руку  Джебедия  и  уверенно
кивая.--Просто  вспомнил  былые времена.  Договоримся, что тот, кто вернется
первым, будет ждать остальных?
     -- Хорошо. Вы будете осторожны, не так ли? Вы оба!
     -- Смотри, сам выполни свой  совет,--улыбнулся Камбер.--Да поможет тебе
Бог, Джеб.
     -- И вам тоже. Надеюсь, Тавис не сыграл с нами злую шутку.
     Согласно  кивнув, Камбер отступил и смотрел, как Джебедия положил  руку
на  рукоять  меча  и закрыл глаза. Через  мгновение  Джебедия  уже не  было.
Вздохнув, Камбер повернулся к Йораму.
     --  Рис  и  я уже  проделывали такое  путешествие,  только  из  другого
Портала. Мы вышли в ризнице аббатства святого Неота.--Он заметил стоявший  у
алтаря  посох Джеффрэя и осторожно поднял его.--Как ты  думаешь, Джеффрэй не
будет против?
     --  Почему он  должен  быть  против?  Это  твое,--ответил  Йорам,  взяв
расшитую митру  и,  протягивая  ее Камберу.-- Кроме того, если  понадобится,
посох станет прекрасным оружием. А теперь  нагнись, я надену на  тебя митру.
Когда мы без предупреждения  явимся к  отцу Эмрису и  его братьям, тебя ни с
кем нельзя будет спутать.
     -- А почему ты решил,  что  в этом я  не стану желанной целью для людей
Руна?--поинтересовался  Камбер, ступая  на  квадрат Портала  вместе с сыном,
который потушил лампу, жутким сиянием освещавшую их приготовления.
     Они  вошли в давно знакомый  контакт  и мгновение спустя  стояли  уже в
другой темноте, тускло освещаемой мерцающей лампадой под  красным стеклянным
колпаком.
     Было совершенно  тихо,  и они  не  спеша огляделись, встречая  знакомые
очертания  и вдыхая знакомые запахи. Не было никаких  признаков сражения, но
не было и ощущения ужасной тишины  свершившегося злодеяния.  Это скорее было
похоже на покой молитвы с беззвучным шепотом голосов, взывающих к Богу.
     Облегченно  вздохнув,  Камбер  направился  к  открытой  двери  ризницы,
сопровождаемый  Йорамом.  Он  немного  пригнулся,  чтобы  митрой  не  задеть
деревянный косяк  двери,  вышел  в коридор  с мозаичным изображением святого
Гавриила на стене и остановился. Если  не  считать тусклого света  лампад  и
свечей,  алтарь ничем  не освещался.  Повернувшись к хорам  в  нефе,  Камбер
увидел  спину  отца  Эмриса  у  нижней  ступени  хоров.   Где-то  перед  ним
располагался  источник  серебряного  сияния, освещавшего ряды  скамей позади
Эмриса.
     Вечерняя  служба  завершила уставные часы  молитв, и две ровные цепочки
монахов,  священников, Целителей и нескольких старших учеников  потянулись с
хоров  к  центру,  чтобы выразить свое  почтение аббату  и затеплить  свечи.
Камбер  и  Йорам видели,  как каждый  возвращается  с  зажженным огоньком  в
ладонях  и  опускается  на   колени:   молящиеся   все   полнее  уходили   в
самоотрешение, и серебристые огоньки в руках меняли цвет, у каждой свечи все
заметнее  становился собственный, неповторимый  оттенок. Это была уникальная
способность  дерини,  но  сейчас  Камберу  было не  до  любования  волшебной
картиной, и он нетерпеливо шагнул к Эмрису. Неужели все эти хорошо обученные
дерини не заметили его прибытия?
     Камбер увидел, что  один из священников наконец-то заметил его и что-то
шепнул  Эмрису на  ухо. Старый дерини кивнул, но не  повернулся  и продолжал
подавать огонь своим духовным детям, словно появление епископа  Грекотского,
а  теперь и  архиепископа  Валоретского на вечерней мессе в  Рождество  было
будничным делом.
     Камбер  ждал, размышляя,  солгал  или  сам обманулся  Тавис,  сообщив о
нападении.  Из-за стен  часовни  доносились  неясные звуки, но  предчувствия
чего-то  враждебного,  рокового  не  было,  хотя  где-то  на  краю  сознания
шевелилась тревога. Возможно, это был лишь плод воображения.
     Он  дождался,  пока  последний  гавриллит  зажжет свечу  от огня своего
наставника,  и  с  облегчением  вздохнул,  когда  Эмрис  обернулся  и  низко
поклонился. Подгоняемый нетерпением, Камбер подошел, быстро преклонил колени
перед лампадой и позволил Эмрису поцеловать свое кольцо.
     --  Вы все в  большой  опасности,--произнес он, знаком  веля  остальным
подойти  поближе  и собраться на ступенях вокруг.--Барон Рун и его люди идут
сюда,  чтобы  разрушить аббатство и убить  тех, кого найдут. Мы подозреваем,
что Гаут  Эйриал  и  Моллигнфорд  тоже в  опасности,  а  возможно, и  другие
крепости. Вы должны немедленно уходить.
     Эмрис кивнул, казалось, не ведая ни волнения, ни растерянности.
     -- Я опасался, что вы принесете  такие новости, ваша милость. В течение
нескольких недель  мы  видели  солдат  поблизости от  обители  и удивлялись,
почему люди короля так долго задержались на учениях. Теперь все ясно.
     -- Значит, Тавис не солгал,--пробормотал Камбер.--Отец Эмрис, вы готовы
защищаться?
     --  Защищаться?  Нет.  Несмотря   на  любое  сопротивление,  барон  Рун
уничтожит   центр  деринийского  обучения,  если  уж  он  вбил  это  в  свою
голову.--Он  обернулся  к братии.--Мы уходим  немедленно, дети  мои.  Каждый
знает, что ему делать. Идите в ризницу и уходите. Порядок вы знаете.
     Когда он замолчал,  люди начали строиться по двое, учителя  и  ученики,
все еще  со свечами  в  руках.  Три  священника  быстро  подошли  к  алтарю,
отодвинули завесу из венецианской парчи и стали выносить обрядовую священную
утварь.
     Через западные двери в церковь  ворвался  ученик  в сопровождении кучки
послушников и мирян и бросился к хорам.
     -- Отец  настоятель, нас атакуют! Там около пятидесяти  рыцарей и вдвое
больше  вооруженных людей. Они ломают внешние  стены. Брат Гиллис и лорд Дов
убиты!
     --  Да  поможет  нам  Бог,  мы опоздали!--прошептал  Камбер, до  боли в
пальцах сжимая свой посох.
     Эмрис  был  готов действовать,  однако лицо  старика  стало  белее  его
кипенной сутаны.
     -- Не так уж и поздно для кое-чего. Стивен,--обратился он к ученику  со
своей обычной Выдержкой,--пусть  братья опустят решетку на воротах,  а потом
возвращаются в храм. Через Портал должно уйти как можно больше людей.
     Юноша побежал исполнять приказ, а Эмрис  встал между Камбером и Йорамом
и взял их под руки, направляясь к двери ризницы. Камбер, ошеломленный только
что услышанным, взглянул на Эмриса.
     -- Вы не станете сопротивляться?
     -- Чего мы этим достигнем? Только  покажем, что  дерини используют свое
могущество,  чтобы убивать  людей?--ответил Эмрис,--Ваша милость,  мы  Орден
наставников, Орден Целителей, Мы  поклялись  не причинять зла  даже в  целях
самозащиты.
     Теперь в церковь  дюжинами  входили  монахи  и мирские  слуги,  странно
спокойные для мужчин, вынужденных безоружными противостоять силе.
     -- Идемте,  ваша милость,--Эмрис настойчиво стиснул  руку  Камбера.--Мы
готовы исполнить  то,  что должны, но солдатам нельзя видеть  здесь вас. Еще
некоторое время  высокий  сан сможет вас оберегать,  и еще многое вы успеете
совершить, но только если будете живы и на свободе.
     -- Они всех перережут, как ягнят!--воскликнул Камбер.
     --  Некоторых--да. Но, возможно, только убийство части из нас  сохранит
чистое имя Ордена святого Гавриила в истории. Ни один член  нашего Ордена не
причинил человеку вреда своим могуществом. Мы должны показать, что так будет
и теперь, когда угрожают нам.  А теперь, пожалуйста, идите! Ваше присутствие
задерживает тех, кто может спастись, потому что  они не станут  пользоваться
Порталом прежде вас.
     Большинство младших учеников уже  прошли мимо Камбера, присоединяясь  к
другим  монахам,   Целителям   и  священникам.   Несколько   дюжин  остались
баррикадировать двери, уже  затрещавшие  под натиском  с  другой стороны. На
западе небо полыхало багряным заревом, ярким, как закат.  Камбер понял,  что
солдаты подожгли замечательное здание аббатства святого Неота, превратив его
в факел.
     Подавив вздох, Камбер  позволил отвести себя в ризницу,  где  его  ждал
Йорам, стоя  у  Портала  и  нервно  поигрывая рукоятью  меча,--в  отличие от
гавриллитов, михайлинцам не запрещалось убивать,  если  это делалось в целях
обороны. Приближаясь,  Камбер видел, как расступаются гавриллиты, освобождая
для них с Йорамом путь к Порталу.
     В глазах Камбера стояли  слезы, когда  он  занял место рядом с сыном  и
поднял  свой посох в  прощальном благословении тем,  кого, вероятно, никогда
больше  не увидит.  Потом закрыл глаза,  склонил  голову  и  позволил Йораму
перенести их обратно через  головокружительную пустоту Портала. Первые крики
прорвавшихся внутрь храма солдат мгновенно оборвались, они снова оказались в
безопасных апартаментах Джеффрэя за многие мили от аббатства.
     А там,  в ризнице  святого  Неота,  старый и  слабый деринийский  аббат
готовился  предстать  перед солдатами,  убивавшими  его учеников  и братьев.
Соединяя  руки  и  мозг  с  Целителем  Кенриком,  Эмрис  оградился  прочными
защитами, препятствуя тем,  кто сейчас крался вдоль нефа. Он чувствовал, как
братья спешат мимо, чтобы затем исчезнуть в Портале по двое, по трое  сразу,
и знал, что никогда больше не увидит их, для него не будет спасения.
     До его ушей донесся сильный  шум и звон бьющегося стекла. Эмрис слышал,
как  вокруг с грохотом  ударялись  о  пол камни и  лопались  стекла окон. Он
уловил  хруст  тонкой деревянной  резьбы, уничтожаемой солдатами,  и  сквозь
закрытые веки почувствовал красные сполохи--храм святого Неота был подожжен.
И  все  же  деринийские защиты  Эмриса  и  Кенрика  действовали,  продолжали
поддерживать иллюзию,  которая заставила солдат  верить, что они пробираются
козьими тропами  и воображаемая липкая грязь  вынуждает  с  трудом поднимать
ногу для каждого шага.
     Гром разрушений тем не менее приближался. Эмрис открыл глаза, и иллюзия
пропала.  Теперь   захватчики  были   в  середине  нефа,   встречаемые  лишь
безоружными  учениками  и наставниками,  своими телами  преграждавшими  путь
солдатам.  Эмрис огляделся  по сторонам, увидел, что большинство братии ушло
через Портал, и подтолкнул к нему Целителя.
     -- Иди в Портал  Дассы, Кенрик. Отец Юрис  будет держать  его открытым,
пока ты не  попадешь туда. Потом Портал нужно превратить в ловушку. А у меня
осталась последняя задача.
     --  Хорошо, отец настоятель. Да поможет нам Бог,--пробормотал Целитель,
и слезы стекали по его щекам, когда он целовал руку старика.
     -- И тебе тоже, сын мой. А теперь иди!
     Как только Целитель вошел  в  Портал и исчез, Эмрис опустился на колени
рядом с ним, нащупывая камень под ковром. Он слышал тяжелые шаги  за стеной,
крики  людей, бегающих по  храму,  лязг  оружия.  Эмрис  не поднимал головы,
собирая все жизненные силы,  чтобы  разрушить Портал. За мгновение  до того,
как топор рассек ему затылок, он был уже мертв, а задача его выполнена.
     Еще от порога забрызганный кровью  Рун Хортнесский  увидел,  что старый
священник мертв, и скомандовал отбой-- аббат сделал свое дело, а он опоздал.
Рун хотел через Портал догнать хотя бы нескольких из ушедших дерини, а также
связаться с Валоретом.
     Даже  если бы солдатский  топор удалось  задержать, все равно было  уже
поздно.  На  квадрате Портала  сломанной  куклой  лежало  безжизненное  тело
старого  аббата, и  тонкая струйка  крови стекала  на ковер,  указывая плиту
Портала.  Позже,  когда  его  люди  убили  всех,  кого  смогли  отыскать,  и
приступили к  методичному разрушению  самого  аббатства,  Рун убедился,  что
Портал окончательно выведен  из строя. Был приведен один из двух деринийских
пленников, которые  путешествовали  с ними в  цепях. Этот дерини смирился со
своей участью, потому  что  его жена  и сыновья оказались в заложниках,  но,
проверяя состояние Портала, он ползал по окровавленному ковру и плакал.
     Следующий час  захватчики ломали, крушили и  грабили.  Несмотря  на все
свои старания,  они  не смогли свалить  огромный главный алтарь,  но сломали
тонкую  резьбу по его  бокам, разбили каменную глыбу жертвенника  пополам  и
бросили на  нее  изуродованное тело  убитого  монаха, и снежно-белый  мрамор
оросила кровь.
     Не пощадили часовни  Богоматери  с ее прохладными  сверкающими панелями
синего стекла  по  стенам  и богатыми  украшениями, не  пожалели  и  часовни
святого Камбера в  северо-восточном  углу нефа.  Статую деринийского святого
сбросили  с  пьедестала и обезглавили,  откололи руки,  выламывая украшенную
драгоценными    камнями   корону    Гвинедда,    символизирующую    прозвище
Камбера--"Взраститель королей". Даже  по выложенной  мозаикой  полусфере, на
которой  стояла статуя, прошлись дубины и булавы. Позолоченная резьба алтаря
испытала особо  неистовую  ярость вандалов,  потому что  имя святого  дерини
Камбера  надлежало  стереть,  если  не из  памяти, то хотя бы с лица  земли.
Военные топоры  и дубины до тех пор крушили алтарь, пока  только воображение
могло подсказать, что раньше там было написано  "Jubilate Deo + + +  Sanctus
Camberus".  Изящные  деревянные створки,  которые  вырезались  годы, пылали;
скоро в угли должно было обратиться все, что не было уничтожено солдатами.
     Храм  пылал,  как огромный факел,  а разрушители, взглянув  на дело рук
своих, взобрались на лошадей  и  уехали.  Искры летели в полночное  небо. До
самой зари полыхал пожар в аббатстве святого Неота.
     Двое дерини в кандалах ехали вместе с Руном и его воинством, В одном из
этих двоих, в отличие от всех его собратьев, кроме негодования и ужаса, жила
в ту ночь и  мстительная радость. Пленник Руна никогда не  расскажет  своему
ненавистному  хозяину о послании  мертвого аббата на  разрушенном Портале, о
предупреждении Эмриса, которое будет жить до тех пор, пока жива эта земля.
     "Берегитесь, дерини!  Впереди  опасность! Из  сотни братьев  остался  я
один,  чтобы своими  слабыми силами попытаться разрушить этот Портал, прежде
чем  он будет  осквернен.  Скройтесь,  братья. Защитите себя,  дерини.  Люди
убивают  то,  что им непонятно.  Святой Камбер, спаси нас  от  страшного зла
слепцов!"

        ГЛАВА 25

     <i>"День нашего царя!"--говорят князья, разгоряченные до болезни вином,  а
он протягивает руку свою к кощунам.
     Книга Пророка Осии 7:5</i>

     Святой Камбер  таинственным  образом спас обитателей  монастыря святого
Неота,  послав предупреждение,  хотя живой Камбер считал это своей маленькой
победой. Так или иначе,  но  без вмешательства Алистера  Каллена мало кто из
гавриллитов  пережил  бы  ночь рождественского  сочельника. Когда  несколько
часов спустя Камбер попытался вернуться обратно в Портал аббатства, он нашел
только последнее послание Эмриса и понял, что предостережение  было правдой:
люди убивают то, что им непонятно.
     В Гаут  Эйриале и Моллингфорде, как обнаружил Джебедия, люди поняли еще
меньше.  Прежде чем  напасть  на аббатство святого  Неота, Рун  бросил своих
людей одновременно на две крепости михайлинцев. Это случилось еще на закате,
и в. обоих случаях сообщение Тависа опоздало.
     Михайлинцы давно отказались от обоих храмов в пользу других Орденов, но
солдаты Руна  не знали  об  этом  или  им  было все  равно.  Бедные  монахи,
считавшие  подарком судьбы земли и дома михайлинцев, были  атакованы и убиты
там,  где работали или молились. Когда Джебедия добрался туда,  он обнаружил
только дымящиеся руины,  пепел  и  вскрытые могилы, которые  он  не  решился
присыпать землей, чтобы  не быть  обнаруженным солдатами-мародерами, все еще
бродившими по окрестностям.
     Вернувшись  в Валорет  вскоре после  полуночи,  он застал там  Камбера,
ожидавшего его. Йорам отправился  в Шиил рассказать Эвайн и Энселю  о ночных
событиях,  пока оставался свободный доступ к Порталу. В ожидании возвращения
Йорама, Камбер, как мог, кратко рассказал о гибели аббатства.
     Рождения дочери Эвайн ожидала в конце января. Поэтому, когда она узнала
об избрании Камбера,  несмотря  на все  желание ехать с  Рисом, ей  пришлось
остаться   дома  с  Квероном,  Энселем,  двумя  младшими  детьми.  Полдюжина
преданных   слуг,  как  они   с  Рисом   считали,  обеспечит   относительную
безопасность.
     Теперь  Камбер  не  был уверен в  этом,  а еще  меньше--в  безопасности
первенца Эвайн и Риса Эйдана, который жил у внука сестры Камбера в Трурилле.
Если  безумие  этой ночи продолжится, любой  дерини, а особенно  родственник
святого Камбера, станет желанной целью регентских войск.
     -- И, к несчастью, с  Эйдрианом МакЛином можно связаться только обычным
способом,--объяснил Камбер,  меряя  шагами маленькую  молельню.--Моя  сестра
Айслин  никогда не  была замужем за дерини, поэтому в Трурилле  не построили
Портал.
     -- Ее мужу не нравилась такая идея?--спросил Джебедия.
     --  Нет,  просто не было  необходимости.  Когда  мы  были молодыми, она
пользовалась  старым Порталом  графства  Кулди, если хотела навестить нас  в
Кэррори,  но  она  бывала  у  нас  не  часто. У нее  была  своя  жизнь, трое
подрастающих сыновей  и обязанности графини и жены Иаина МакЛина. Но в любом
случае Портал в  Кулди больше недоступен. Ты знаешь, что земли семьи МакРори
переданы брату Хуберта МакИнниса, не так ли?
     Джебедия открыл рот и покачал головой.
     -- Я не  знал о графстве  Кулди,  даже  не думал об этом.  Достаточно и
того,  что  они забрали  Кэррори.--Он  задумался, потом  продолжал.--А  ваша
сестра, она еще жива?
     -- О да.  Она  была младшей из нас  пятерых, на пять лет младше меня. У
меня есть еще одна сестра, которой под восемьдесят. Она аббатиса в монастыре
святой Нильды в Картмуре. Прости, но я думал, ты знаешь.
     Джебедия снова покачал головой, озадаченная улыбка тронула его губы.
     -- Вы забываете, я не слишком  хорошо знал Камбера МакРори, пока он  не
стал  Алистером Калленом.  А эта Айслин, она не может  быть женой  нынешнего
графа Кирнского?
     -- Нет. Это ее старший сын,  его тоже зовут Иаин.  Двое братьев ее мужа
мертвы, хотя и у них остались дети.
     -- Значит, она живет со своим сыном и его семьей?
     --  Нет.  Со  своим внуком  Эйдрианом  и  его семьей. А сына  Эйдриана,
который на год старше моего внука, тоже зовут Камбер. Все зовут  его Камлин,
сокращенно от Камбера Эллина.
     --  Понятно.--Джебедия  задумался  на мгновение  и  опять  посмотрел на
Камбера.--Вы хотите, чтобы Эвайн забрала только Эйдана, или уйдет вся семья?
     --  Надеюсь, они все уйдут,--ответил Камбер.--Я  бы не стал утверждать,
что в Трурилле, особенно так близко от Кулди, будет безопасно.
     -- А где будет безопасно?
     Камбер  устало  опустился на  колени на  скамью перед  алтарем  и потер
глаза.
     -- За Кулдским нагорьем есть монастырь. Он  называется монастырь святой
Марии в горах. Более века назад слуги нашей семьи, недерини, основали его. Я
наказал  Йораму  послать  их  туда,.  Обитель  находится в епархии  епископа
Грекотского, так что я мог официально следить за делами в ней. Новый епископ
о  ней  знать  не  будет.  За  оградой   монастыря  мало  кто  знает  о  его
существовании.
     --  Ясно.--Джебедия  задумчиво  потер подбородок.--А вы  не  боитесь за
Эвайн? Путешествовать зимой по Гвинеддской равнине в ее положении...
     -- Конечно,  я беспокоюсь,  Джеб,--он  вздохнул.--Но пусть уж лучше они
будут там на свободе, чем  останутся здесь мишенью для регентов. Кроме того,
Энсель и  слуги  будут  оберегать Эвайн  и  детей,  Кверон  может  разрешить
акушерские  проблемы, а дороги  Гвинедда вполне сносны. Другого  выбора нет.
Эйдриан и Мэйри ни за что не отпустят Эйдана ни к кому, кроме члена семьи.
     --    Это    одновременно    и    успокаивает,   и   сулит    известные
неудобства,--произнес Джебедия, снова покачав головой.-- А как насчет Йорама
и Риса? Если уж дело дойдет до этого, разве и они не станут мишенями?
     -- А разве каждый из нас--не цель,  если дело дойдет до беды?--возразил
Камбер.--Нет, придется смириться со своей судьбой. Кстати, о Рисе, по-моему,
лучше вернуться в мои комнаты, на случай, если он уже вернулся. Меня волнует
принц  Джаван.  Кроме  того,  я  подозреваю, что теперь Найэллан  и Кай  уже
закончили  мессу и им  не терпится  узнать  о происходящем. Жаль, не в нашей
власти принести им хорошие новости.
     -- А как же Йорам?
     --  Я уверен, что он остался проследить за отъездом  Эвайн и остальных.
Как только сможет, он присоединится к  нам.  Сейчас меня больше волнует Рис.
Надеюсь, ему больше повезло, чем нам.

     * * *
     Покинув комнаты Камбера,  Рис следовал за Бертрандом к боковому  выходу
из резиденции  архиепископа. Держась  замковых  стен, они дошли до маленькой
калитки в огромных южных воротах, у юноши был ключ от нее. Оттуда они попали
в  заснеженный   замковый  двор,  пройдя  который,  оказались  у   перехода,
соединявшего западную стену большого зала  с  королевской башней. После чего
оставалось только миновать узкие переходы и подняться по лестнице к комнатам
Джавана. Когда паж отворил нужную дверь,  бледное лицо Тависа, склонившегося
над бившимся в лихорадке мальчиком, обратилось к Рису.
     --  Когда  это  началось?--спросил он, сбросил  плащ, поставил сумку  и
положил руку на горячий лоб Джавана.
     -- Около трех часов назад. Он весь горит. Рвота, судороги. Пару раз мне
казалось, что я теряю его. Если бы  я знал  наверняка, то сказал бы, что его
отравили.
     Рис тщательно осмотрел мальчика и покачал головой.
     -- Нет, прослеживается нарушение баланса, но это не отравление.  Что он
ел?
     Тавис  ополоснул тряпицу в чаше с холодной водой, которую держал слуга,
и стал вытирать содрогающееся тело.
     -- Ничего необычного, все, как в другие  дни. Прошлой ночью у него были
симптомы простуды, но утром он казался вполне здоровым и даже тогда, когда я
оставил его в зале сегодня днем.
     -- Сейчас он даже слишком нездоров,--произнес Рис, исследуя руками тело
Джавана и качая головой.--Бертранд, подай, пожалуйста, мою сумку.
     С этими  словами  Рис приподнял  сомкнутые веки  Джавана  и  заглянул в
зрачки, потом порылся в сумке.
     -- Итак, прежде всего нам нужно сбить лихорадку. У вас найдется немного
вина, чтобы высыпать туда вот это?
     -- Бертранд, налей, пожалуйста,--приказал  Тавис, указывая на  графин и
небольшие  бокалы на  маленьком  столе  рядом с  камином.--Это сладкое вино,
именно такое он пьет обычно. Если хочешь, я могу принести другого.
     -- Нет, это  совершенно все равно.  Это всего  лишь талисил. Я удивлен,
почему ты еще не давал его.
     -- Я  давал,--ответил  Тавис, наблюдая, как  Рис открывает пергаментный
пакетик  и  высыпает  содержимое  в   протянутый  Бертрандом   бокал.--Хотя,
очевидно,  мало.  К  некоторым лекарствам он  особенно  чувствителен. Боялся
переборщить.
     Покачав головой, Рис  взболтал вино в бокале, обмакнул палец, облизнул,
сморщившись, и велел Тавису приподнять голову Джавана.
     -- Оно горькое. Но попробуем. С талисилом трудно переборщить.  Вот так,
малыш,--произнес  он, когда Джаван машинально осушил бокал.--Хороший парень.
А  теперь  его  нужно  укрыть.  Посмотрим,  сможем  ли мы  сбить  лихорадку.
По-моему, он скоро начнет потеть.
     Следующие несколько минут ушли на то, чтобы укрыть Джавана кипой одеял.
Почти  час оба  Целителя ухаживали  за  больным,  передавая свою энергию для
борьбы с недугом. В конце  концов  на лбу  и верхней губе мальчика выступили
первые  капельки  пота,   потом   он   взмок  весь  и  наконец  заснул  сном
выздоравливающего. Когда Рис  и  Тавис  сменили влажные простыни и завернули
мальчика в более легкие одеяла, Тавис усталым  взмахом  руки  отпустил слугу
спать и опустился в кресло рядом с кроватью.
     -- Не знаю, как и благодарить тебя, Рис,--сказал  он, покачав головой и
проводя рукой по  глазам.--Я не скрываю, что был напуган. Не припомню, чтобы
когда-нибудь раньше так беспокоился за него.
     Слегка  улыбнувшись,  Рис  занял  кресло  возле  Тависа  и  со  вздохом
облегчения стал разминать шею.
     -- Ты просто не привык иметь дело с детскими болезнями,  Моего старшего
сына  нередко так  же вот лихорадило.  Теперь он это  перерос, хотя  немного
младше Джавана.
     Тавис недоверчиво фыркнул.
     -- А  вот у Элроя, несмотря на его  слабое  здоровье, никогда не бывает
такого.--Он   потянулся,   зевнул,   взял   кувшин   с   вином    и   открыл
крышку.--Чувствую себя  так, будто я из себя выгонял лихорадку. Хочешь вина?
Обычно я не пью сладкого, но сейчас нет сил посылать за другим.
     --  Пойдет  и сладкое,--сказал Рис, кивая  Тавису  и  вспоминая  другой
вечер. Тогда вино пили принцы, слуги и Тавис, причем  последний не по  своей
воле.
     Он  помнил,  что и тогда вино  было сладким  фианнским.  Размышляя,  он
смотрел,  как Тавис  отставил свою чашу и поднялся, чтобы проверить Джавана.
Рис выбрал именно это вино  отчасти, чтобы угодить детям,  а  отчасти, чтобы
скрыть запах и цвет  наркотиков, которые  он подмешал  в вино.  Возможно,  у
этого  вина  букет даже богаче и тоньше,  решил он,  делая  глубокий глоток,
потом еще один.
     После  второго глотка,  продолжая смаковать  вино  во рту,  он  обратил
внимание,  что Тавис сел, но к своей чаше не притронулся. Он, кажется, вовсе
не  собирался  пить.  Сидел,  откинувшись  на  спинку  кресла,   и  довольно
поглядывал на Риса.
     Рис опустошил чашу и только теперь заметил едва  ощутимый металлический
привкус в этом фианнском вине. Внезапно он понял, чем был так доволен Тавис.
     -- Что ты мне  дал?--прошептал он, поставив чашу на подлокотник кресла,
и сделал неудачную попытку справиться с легким шумом в затылке.
     Тавис  приподнял бровь, встал на  ноги, подошел к своему Плащу,  достал
маленький стеклянный пузырек и склонился к Джавану.
     --  Это  причинит тебе  не  больше  вреда,  чем  то,  что  ты  дал  мне
однажды,--произнес   он,  приподнимая  голову  спящего  Джавана  и   выливая
содержимое флакона ему в рот.
     -- А что я  дал тебе?--едва выговорил Рис, зная, что Тавис  имел в виду
ночь смерти Синила, и опасаясь предполагать, что Тавису слишком многое стало
известно.--Что ты имеешь в виду? И что ты даешь Джавану?
     --  Это частичное  противоядие  того,  что пил  ты,--ответил  Тавис.--К
несчастью для тебя,  это все, что  у  меня  было.  Как раз достаточно, чтобы
избавить  его от  того,  что мы... что ты  имел неосторожность  однажды дать
ему.--В конце концов он сел на край  кровати.--Я помню, что случилось в ночь
смерти Синила,  Рис.  Я не помнил раньше,  но помню сейчас. И  этот  мальчик
помог мне.
     Он указал на Джавана, веки которого начинали подрагивать, он приходил в
себя.
     --  И теперь  принц хочет знать, что случилось тогда с ним. Я помогаю в
этом.
     --  Ты, должно быть, сошел с ума!--прошептал Рис, стараясь выбраться из
кресла, но только опрокинул свою чашу-- ноги не держали его.
     Чаша разлетелась на куски, а он  упал на четвереньки, перед глазами все
плыло. Теперь он удивлялся, как не понял  этого раньше. Болезнь Джавана была
подделкой, выдумкой  Тависа, чтобы заманить его сюда.  Рису уже трудно  было
мыслить  связно,  тело отказывалось повиноваться.  Добраться  до целительных
точек в сознании не удавалось.
     Рис  чувствовал,  что  его  защиты  рассыпаются даже  без вмешательства
Тависа,  и  знал,  что  очень  скоро  все  его существо  будет  открыто  для
досконального  осмотра  Тависа,  Он  был   не  в  силах  сдвинуть  секретную
информацию  на  более глубокие  уровни,  одним  из первых  наркотики  Тависа
разрушили механизм сообщения между уровнями.
     Воспоминания о  смерти Синила  были спрятаны, но не слишком глубоко для
Тависа,  знающего,  что искать.  Вероятно,  личности  членов  Камберианского
совета было не установить, но  нельзя было скрыть факт его существования.  А
информация  о новом  таланте  Целителя была  вообще  наверху.  Из  всех  его
секретов, возможно, только правда о Камбере была похоронена так надежно, что
Тавис не отыщет ее.
     Изо  всех сил  стараясь  удержаться и продолжая следить за Тависом, Рис
увидел, как тот склонился над Джаваном,  который застонал и попытался сесть,
ухватившись  за  тунику  Тависа.  Когда  он встретился взглядом с холодными,
обретающими ясность глазами принца, то понял, что обречен. В этом ребенке не
было жалости. Рис чувствовал, что мышцы все менее  послушны и он не  в силах
сохранять ясность в голове.
     -- Тавис, ты  сделал  это,--прошептал  Джаван, стараясь сесть повыше  и
глядя на Риса.--Он засыпает?
     Тавис закутал мальчика в меховую  накидку,  подошел к Рису  и  принялся
втаскивать его обратно в кресло.
     --  Он  не  совсем  спит,  это  больше  похоже  на  полубессознательное
состояние. Он слышит нас, но реагировать не может. Его защиты разрушены.
     Заинтригованный,  Джаван просунул руки в рукава  и придвинулся  к  краю
кровати. Тавис с сомнением посмотрел на мальчика, свесившего с кровати ноги,
но оказалось, он мог довольно твердо держаться на  ногах.  Джаван добрел  до
кресла, осторожно протянул руку и коснулся левой руки Риса.
     -- Он совсем холодный, Тавис. С ним все в порядке? Я не. хочу причинять
Рису вреда.
     -- Наркотики немного понижают температуру,--ответил  Тавис, стягивая  с
кровати  одеяло и укрывая им беспомощного Риса.--Я постараюсь быть как можно
осторожнее, но, видимо, придется причинить боль, если мы хотим выяснить все,
что ты желал узнать.  Усаживайся в кресло напротив него. Уверен, что с тобой
все в  порядке? Разумеется, наркотики  на человека действуют не так  сильно,
но...
     -- Беспокоиться не о чем.  Меня совсем немного мутит.-- Джаван забрался
в  кресло и наблюдал, как хлопочет Тавис, он приподнял  веко своей жертвы, и
одобрительно кивнул сам себе,--Теперь ты сможешь читать его память?
     -- Да, думаю, он уже готов.
     Тавис, не торопясь, обошел кресло и остановился за спинкой, поддерживая
затылок Риса. Он потрогал  лоб Целителя, прижал  голову к своему  животу,  а
покалеченную руку положил на шею с левой стороны.
     Под  действием  наркотиков  ровный  пульс  стал  реже.  Тавис  уверенно
установил   контроль  Целителя   над  телом  Риса,   не  испытывая  никакого
сопротивления. С  глубоким вздохом он  ушел  из обыденного  сознания и начал
поиск в мозгу Риса. Обычно неодолимые защиты разлетались, как клочья тумана,
и он все глубже и глубже уносился в лорда Риса Турина.
     События  той ночи Тавис  нашел  по своему  присутствию в них,  вызвав к
жизни историю с  вином по собственным воспоминаниям  о ней.  На  поверхность
всплывали подробности и  рецептура снадобья Риса. Тут Тавис обругал  себя за
то, что пропустил один важный компонент.
     При этом он был все-таки более Рисом, чем Тависом.  Открылся и еще один
существенный факт. Оставив  Тависа спящим у  камина и проверив принцев,  Рис
пошел к гардеробу, где за потайной дверью скрывался Йорам МакРори!
     Тавис увидел, как Йорам поднял Джавана, а  Рис--Элроя, и последовал  за
священником по узкому темному коридору, освещенному единственным зеленоватым
огоньком, плывшим перед  ними.  Они  вошли в личную  часовню Синила, где Рис
опустил спящего  Элроя  на келдишский ковер, лежавший в центре комнаты возле
маленького столика. Он узнал,  что  Йорам, положив Джавана  у  стены,  снова
исчез в потайном коридоре, но он не видел этого, потому что в то время Рис с
закрытыми глазами стоял  на коленях возле Элроя, положив руку ему на голову,
и  касался  контрольных  точек, которые были  неизвестны  Тавису.  Когда Рис
открыл глаза, Эвайн  протягивала ему  влажную губку, распространявшую резкий
знакомый запах. Протерев мочку  Элроя и проткнув ее иглой, переданной Эвайн,
он вдел знакомую рубиновую серьгу, которую подал... Синил!
     Теперь  Рис был на коленях возле Джавана  и делал  то же  самое, только
серьга была из золотой крученой проволоки, ее Джаван не снимал. Странно, что
раньше Тавис не обращал внимания на то, откуда она взялась...
     Со  спящим Рисом Майклом все было проделано в третий раз.  После  этого
Рис вернулся к  Элрою, положил руку на  его лоб и  передал контроль  над ним
Йораму.
     Епископ Алистер тоже  был  в центре  комнаты  и, подойдя совсем близко,
обменялся несколькими  словами  с  королем.  Однако  в  это  время  Рис  был
самоуглублен  и не  обращал  внимания  на  то, о чем  они  говорили.  Спустя
мгновение Элрой открыл сонные, помутневшие глаза, а Рис  и Йорам помогли ему
сначала сесть, потом подняться.
     Рис быстро  подошел к Эвайн, стоявшей со свечой в руке,  она поцеловала
его и отпустила к двум спящим мальчикам. Когда Рис уселся между ними,  Тавис
понял,  что теперь  события  в  центре  комнаты воспринимались  Рисом  через
какой-то  барьер,  это Йорам замкнул магический круг  вокруг тех,  кто был в
центре комнаты.
     Ошеломленный,  Тавис  едва  не потерял  контакт. Раньше  он  никогда не
думал, что в ту ночь могло произойти вмешательство  волшебства.  Ему никогда
не приходило в голову, что другой Целитель может иметь иной, отличный от его
собственного взгляд на применение магических ритуалов.
     Однако, наблюдая за тем, что случилось дальше, он  понял, что это  было
не обычным  магическим ритуалом, но высшим деринийским волшебством.  Четверо
дерини, Синил  и его сыновья  собрались той  ночью  именно с  этой  целью, и
мальчиков  заставили  забыть  именно об  этом.  Не  удивительно, что  они  с
Джаваном не могли восстановить память!
     Над  каждым  принцем  поочередно  внутри магического  круга совершалось
какое-то странное  действие,  и каждому  мальчику Синил  клал  руки на  лоб,
словно  благословляя, и делал...  что-то. После  этого  его  сыновья  теряли
сознание, и их выносили из магического круга к Рису.
     Джаван  вторым прошел  обряд, но  о  нем  Тавис узнал не больше, чем  о
совершенном над его братьями. С каждым разом Синил становился слабее, и Рису
приходилось  вливать энергию  в  его  тело, они  оба  знали,  что приближают
кончину  короля. Синил  в третий раз упал  без сил, и Рис уже  ничем  не мог
помочь, Король умирал и хотел, чтобы только Алистер и Йорам были рядом.
     Когда  в круге  остались  два священника и  умирающий Синил,  епископ и
Йорам служили над Синилом последний обряд. Алистер и Синил говорили недолго,
и Алистер приказал Йораму прорубить в круге ворота, а потом круг исчез, и он
понял, что Синил мертв.
     Эта последняя часть была какой-то  странной,  словно  в дымке. У Тависа
появилось чувство, что не хватало чего-то  очень существенного.  Он вышел из
сознания  Риса  и покачал  головой, встревоженный  и  испуганный странностью
того, что ему удалось узнать. Все это было волшебством и все-таки...
     -- Что это было,  Тавис?--прошептал  Джаван. Тавису пришлось прочистить
горло, прежде чем он вымолвил только одно слово.
     -- Магия.
     -- Магия?--воскликнул принц.--Что ты имеешь в виду?
     ---- Я  имею в виду,--произнес Тавис,  глубоко и осторожно вдыхая,--что
те, кого мы  подозревали,--Рис,  Эвайн,  Йорам и  епископ  Алистер--вместе с
твоим отцом совершили магический ритуал в ночь его смерти.--Он снова глубоко
вдохнул.--В  этом  участвовали  вы все: ты, Элрой и Рис Майкл. Поэтому вам и
дали наркотики, чтобы вы стали более  восприимчивыми и забыли об этом до тех
пор, пока не придет время,
     Джаван с  шумом проглотил  слюну  и  еще  более  испуганно  взглянул на
Тависа.
     -- Время для чего?
     Вздохнув, Тавис пожал плечами.
     -- Не могу  сказать тебе  этого. Даже в  его памяти я не сумел отыскать
значения всего  совершенного с вами. Другие проделывали  это, Рис  находился
вне   магического  круга,  присматривая  за  тобой  и  твоими  братьями.--Он
посмотрел на спокойное, неподвижное лицо Риса, чье сознание пребывало во сне
под действием наркотиков,  и снова покачал  головой.--К сожалению, что-то не
верится, чтобы нам удалось узнать у него дополнительные подробности.
     -- А почему нет? Ты не можешь проникнуть глубже?
     -- Только с риском  для  нас  обоих. Читать  воспоминания-- это одно, а
искать ответы, принципы, идеи--совсем другое. Ты  же говорил, что не хочешь,
чтобы зло, причиненное ему, было необратимо.
     -- Нет, не хочу. Но как мы  узнаем, что случилось  со мной,  если он не
может или не хочет сказать этого?--раздраженно спросил Джаван.
     Тавис задумчиво потер подбородок покалеченной рукой.
     -- Возможно, воспоминания Риса не так уж важны,--ответил он.--Разве  ты
не  видишь?  Я  прочитал его  воспоминания, но  ты один  из тех,  с  кем это
случилось. Он  находился вне круга и  был занят другими вещами. Он не  видел
подробностей, и от него нельзя узнать о них.
     -- Но, Тавис, я не могу вспомнить...
     -- Теперь  нет,--ответил Тавис.--Но, может быть, сейчас  я догадываюсь,
как помочь вспомнить. Кто лучше тебя самого знает, что произошло.
     Джаван уставился на Целителя, потом выбрался из кресла и схватил Тависа
за руку.
     -- Когда, Тавис? Когда мы сможем сделать это? Сейчас?
     -- Нет, позже.  Через несколько  дней, когда наркотики выйдут из твоего
организма.
     --  Но  с  Рисом  наркотики  помогли  тебе,--пробормотал  Джаван, снова
опускаясь на край кресла, и надул губы.--Я не понимаю.
     --  Для  этого нужны  твои  осознанные  усилия  и контроль. Я  обеспечу
поддержку тебе, когда придет время, но  это  совсем  другая работа. А теперь
посиди  спокойно. Я хочу  проверить еще кое-что, прежде чем его защиты снова
поднимутся.
     Снова погружаясь в мозг  Риса, Тавис обратился  к  его  воспоминаниям о
Дэвине  МакРори,  который приходился  Рису племянником  со  стороны жены,  и
выяснил, что Рису было известно о смене  ролей Дэвина.  Однако, как Тавис ни
старался, он не узнал, кто еще участвовал в этом.
     Зато  именно Рис  сделал Дэвина не похожим  на дерини! Рис нашел способ
блокировать деринийские способности в любом дерини!
     Тавис выяснил все  о  многочисленных попытках  обучить  этому других  и
столь же многочисленных неудачах, а потом... Ухватил неуловимый ключ!
     Он  вышел из контакта и опробовал находку, подбирая необходимое усилие.
Он обнаружил нужный рычажок у  себя в мозгу и, еще не коснувшись его, понял:
он может повторить то, что умел только Рис.
     Но  еще важнее была причина, по которой Рис хотел обучить  других своей
способности. Он  узнал о Реване, живущем с  виллимитами в ожидании Целителя,
который сможет осуществить план Риса  и... каких-то  других, неясных;  план,
возникший  после  смерти  Синила:  спрятать  хотя  бы  часть  расы дерини от
преследований,  начавшихся разгромом  деринийских религиозных Орденов. Тавис
сам дал знать  об  этом Рису. Епископ Алистер, Йорам и Джебедия должны  были
передать остальным. Только ни Рис, ни Тавис еще не знали, успела ли  кому-то
помочь эта горькая весть.
     Оставалось еще много, так много...
     В конце концов Тавис окончательно покинул сознание Риса, оставив его во
власти сна. Открыв глаза, он  увидел Джавана, стоящего  босиком возле  него.
Касаясь его  руки, мальчик своими  серыми  глазами с  тревогой вглядывался в
лицо своего друга.
     Руки Тависа в  изнеможении опустились. На вопрос Джавана  он  толком не
смог ответить, а только заверил,  что все удалось, и велел мальчику ложиться
спать, оставив объяснения на утро.
     А сам провел ночь в кресле рядом с Рисом и наблюдал за Целителем.

        ГЛАВА 26

     <i>И сказал: возложите  на  голову его  чистый кидар,--и возложили  чистый
кидар на голову его и облекли его в одежду; Ангел же Господень стоял.
     Книга Пророка Захарии 3:5</i>

     Рождественский день года 917 начался серым и холодным рассветом. Легкий
снег кружился над  Гвинеддской равниной. Стоя у  окна своей  комнаты, Камбер
смотрел на светлеющий горизонт и думал о своей дочери, совершавшей свой путь
среди снегов к монастырю святой Марии в горах и к безопасности.
     Сознание того,  что Энсель и Кверон могли в случае нужды защитить ее  и
оказать медицинскую помощь, его успокаивало.  Но  он не завидовал ее зимнему
пути, отягченному ее беременностью и снежными бурями, которые вот-вот должны
были начаться. Если бы она могла родить прежде, чем  обстоятельства заставят
ее бежать. Если бы бегство можно было отложить до весны.
     Если бы  только, если бы только...  Он снова играл в  эту старую  игру.
Если бы только Синил жил дольше; если бы только король выбрал менее алчных и
тупых  регентов для своих несовершеннолетних сыновей; если бы только регенты
обнаружили больше понимания и терпимости.
     Но  он этого  не сделал,  и  они  не сделали.  И теперь  Камбер  и  его
сподвижники вынуждены были выделывать сумасшедшие  па в  жутком  танце, зная
заранее  о неизбежности столкновения (оно неотвратимо, как очередной вдох) и
конечном триумфе регентов.  Правители действуют от имени  законной власти, в
борьбе  против  дерини  им  повинуются  огромные  силы.  Трагическая  судьба
аббатства святого Неота и двух крепостей--это начало? Только Богу и регентам
известен ответ. А вдруг он ошибается, считая, что про монастырь святой Марии
все забыли, и с ним случится то же самое,  что и с аббатством святого Неота?
Может, Камбер послал свою дочь и внуков на смерть?
     Размышляя  об  этом,  он смотрел  сквозь  замерзшее  окно  на  Валорет.
Несмотря  на ранний  час, на  соборной площади  стояла  внушительная  толпа.
Людские ручейки втекали под  своды храма. Следы множества ног  пятнали снег,
превращали  его  в  грязь.  Гвардейцы  архиепископа,   возглавляемые  теперь
Джебедия,  заняли  места у входа  в  резиденцию, и по обе стороны  дороги от
главных ворот до собора. Где-то там был и новый начальник стражи. Йорам тоже
проверял охрану собора, он занялся этим, как только вернулся из Шиила.
     Рис еще не вернулся,  хотя Камбер и Йорам ждали его к  заутрене. Камбер
заставил  себя  вздремнуть  в  последние  предрассветные  часы,  деринийской
тренировкой восполнил то, чего не  принес  короткий  сон, и все  же не обрел
хорошего  самочувствия.  Он  ждал, что  Рис пошлет  хотя  бы  весточку, если
сказал, что не следует его  ждать. Неужели Джаван был так болен? А  ведь  он
наследник престола.
     Качая головой, Камбер отвернулся от окна, причиной опоздания Риса могли
быть и враждебные происки  и его захват. До полуденной мессы  у архиепископа
не  было официальных обязанностей--Роберт Орисс и Дермот О'Бейрн  предложили
провести  две первых службы, как это  сделал Найэллан в  полночь,--но он  не
решился начать  розыски.  Апартаменты  наследника  престола  недоступны  для
деринийского епископа, который занял место, предназначенное Хуберту.
     В  соседней комнате послышался  шорох, и вскоре появился  Йорам с кипой
документов, требовавших подписи  перед возведением  на архиепископский трон.
После этого они с Йорамом должны  были заняться утренним туалетом без помощи
слуг--Энселя  теперь   не   было,  а  внимание  посторонних  они  не  хотели
привлекать.
     Все  время находились  какие-то  дела, время  близилось  к  полудню,  а
известий  от Риса так и не было. Камберу становилось все  более  не по себе.
Рис никогда прежде не был легкомысленным. Он знал,  что Камбер и Йорам будут
беспокоиться. Почему же не подал о себе весть?
     В  то время когда  Камбер  любовался  рассветом, Рис  начинал  медленно
приходить в себя--это было  какое-то туманное, двухмерное состояние,  прежде
не  знакомое и  тревожное. Его шея не гнулась, а голова тяжело клонилась  на
грудь и набок. Когда он постарался поднять  ее, одновременно поднимая  руки,
ничего не получилось. Запястья  были прижаты к креслу, в котором он сидел, и
словно невидимая веревка привязывала  его  на уровне  груди. Воспоминания  о
прошлой ночи вернулись так быстро,  что он едва не застонал от ужаса, однако
стон удалось подавить.
     Притворяясь  спящим  и  стараясь дышать размеренно,  Рис приказал  телу
расслабиться и начал оценивать свое состояние.  Он  сразу понял, что  еще не
избавился от действия наркотиков,  которые дал ему  Тавис. В  голове шумело,
внутри все болело, но он  больше не  был во власти зелья.  Если только Тавис
очень  не  постарается, защиты снова нерушимы, однако  это вовсе не значило,
что Рис в состоянии предпринять активные действия. И, разумеется, если Тавис
даст новую дозу...
     Обуздав  моментальную  вспышку паники,  он постарался  как можно точнее
определить, что Тавис с ним сделал. Его способности Целителя первыми исчезли
под  действием наркотиков и  восстановятся  последними, для  них  требовался
особенно  прочный  баланс.  Он  знал  также,  что на время  его  способность
двигаться была потеряна, зато восстановились простые уровни сознания, Но Рис
не  мог выяснить,  к  каким  воспоминаниям обращался  Тавис;  и  это пугало.
Учитывая  то,  что   другой  Целитель  проник  в  его  мозг  с  единственной
целью--читать его память, Рису  приходилось признать, что попытка удалась, и
Тавис  узнал  всю историю с  вином и наркотиками,  а  значит, и о  ритуале в
часовне.
     Об этом он беспокоился  меньше, из всех участников событий той ночи Рис
был  единственным, кто  не  точно  представлял  себе происходившее в  круге.
Разумеется,  он  догадывался, но  защитная  дымка  почти  скрывала  то,  что
творилось внутри,  и не пропускала звуков.  Еще большее  облегчение принесло
ему  сознание  того,  что  Тавис,  вероятно,  не  понял  огромного  значения
действий,  увиденных  в  памяти Риса,  хотя  участие  Джавана в конце концов
подтолкнет его искать ответы на свои вопросы  в  принце. Рису  потребовалась
вся  сила  воли, чтобы  признать--сейчас он во  власти Тависа, решавшего его
участь.
     Неожиданно он  почувствовал  прикосновение  к  виску  и  даже  в  своем
сумеречном  состоянии  понял,   что   это   Тавис.  Рис  не  реагировал   на
прикосновение, притворяясь спящим, но знал, что не сможет обмануть Целителя.
Веселый смешок Тависа известил, его притворство раскрыто. Рис открыл глаза и
приподнял голову.  Оказалось,  смотреть  прямо  на  Тависа  труднее, чем  он
предполагал.
     --  Я  рад,  что  ты  решил  не  играть  со мной,--произнес Тавис.--Как
самочувствие?
     Облизывая  губы языком, который казался непомерно большим,  Рис смотрел
на  Тависа,  казавшегося таким далеким; во рту была  отвратительная сухость,
его тошнило.
     --  Черт  бы  побрал  тебя и  твое  вино!--с  трудом выдавил  Рис.  Его
внезапная бледность заставила Тависа поднести чашу с водой к его подбородку,
предупреждая приступ рвоты.
     На  мгновение  Рис потерял  сознание,  придя  в  себя, он  почувствовал
прикосновение салфетки, которой Тавис вытирал его рот. Он  сидел с закрытыми
глазами, стараясь справиться с тошнотой и ужасным металлическим привкусом во
рту.  Наконец  Рис  ощутил  уверенную руку  Тависа  на  своей  шее и  что-то
прохладное у губ.
     -- Что это?--Рис открыл глаза и отстранился от протянутого бокала.
     Бледные глаза двумя аквамаринами сверкали на  усталом лице королевского
Целителя, его губы шевелились, складывая неожиданно добрые слова.
     -- Это просто средство от тошноты и ничего больше. Даю слово.
     -- Ну разумеется,--прошептал Рис.--А ночной напиток был просто вином.
     -- Я ничего не обещал тебе насчет того  вина. А если ты не станешь пить
это по собственной воле, я применю те отличные  приемы,  которым  научился у
тебя, чтобы заставить. И мне даже  не придется для начала бить тебя в живот.
Ну, что ты выбрал? У меня вовсе нет настроения вытирать за тобой еще раз.
     Тавис был  готов  выполнить свое  обещание, в  этом Рис не  сомневался.
Новый  спазм в желудке подсказал,  что умнее всего  подчиниться, поэтому  он
едва заметно кивнул, подался вперед и заставил себя выпить содержимое бокала
четырьмя  решительными глотками. Слегка  мятный привкус показался  знакомым,
эти травы издавна применялись Целителями.
     Рис закрыл глаза и  сосредоточился, заставляя  желудок усвоить выпитое.
Когда он снова открыл глаза, обнаружив, что вздремнул, Тавис и Джаван стояли
у  окна. Принц, видимо, недавно  проснулся, волосы  его были взлохмачены,  а
глаза, выглядывавшие из  меховой  накидки,  в которую  он  кутался, были еще
сонными. Тавис что-то  выразительно доказывал ему, но  слов еще не отошедший
от наркотиков Рис не разбирал. Мальчик оценивающе поглядывал на Риса.
     Спустя несколько минут Джаван, а за  ним и Тавис подошли  к нему. Принц
взглянул на Риса с безразличием  совсем не мальчика, словно  за одну ночь он
повзрослел. От этого взгляда Рису стало не по себе.
     --  Итак,  в ту  ночь  вы  и остальные  совершили  надо мной магический
ритуал,--сказал Джаван.
     Рису не  было нужды  спрашивать, какая  ночь имеется в виду.  Он только
надеялся убедить мальчика в отсутствии злого умысла и в том, что со временем
тот поймет их побудительные причины.
     -- Неужели это так плохо? Мы не хотели ничего дурного. Ваш отец никогда
бы этого не позволил.
     --  А что он  позволил?--мягко произнес  Джаван.--Тавис сказал,  что вы
были вне круга, и он не смог прочитать, что там творилось и зачем. Я... стал
другим, Рис, Я считаю, к этому причастны Йорам, Эвайн и Алистер.
     --  И  ваш  отец,--напомнил  Рис, не  решаясь отводить  взгляд  от лица
мальчика,  чтобы  не потерять тот неполный контроль над  собой, который  ему
удалось обрести.
     Мгновенная вспышка нерешительности мелькнула на лице Джавана.
     -- Мой отец. Да, я знаю, он был там. Но мне интересно, он действовал по
собственному желанию или по вашему?
     Рис не понял, что насторожило Тависа, но тот внезапно указал Джавану на
дверь. Принц подошел к ней, ни о чем не спрашивая, постоял, прислушиваясь, и
кивнул, когда послышался звук приближающихся шагов.
     В  то  же мгновение  Тавис сжал  виски Риса руками, глядя  ему прямо  в
глаза.
     --  Прости, что приходится так поступать с тобой, но у меня нет выбора.
Если Рис Майкл хочет войти сюда, я  не  могу запретить этого, а тебе не могу
позволить  поднять тревогу. Я научился и этому твоему умению и использую его
против тебя, согласись, такого ты не ожидал.
     Рис  понял Тависа, и одна часть его существа застыла от ужаса, а другая
сделала  бесстрастный  логический  вывод--  перед  ним  еще  один  Целитель,
овладевший прежде неуловимой способностью.
     В одно мгновение все деринийское, что с таким трудом восстанавливал Рис
все  утро,  пропало,  и  он  стал   обыкновенным  человеком.  Оцепенев,   он
чувствовал,  как  его  тонкий  высокоорганизованный  мозг покрывает короста.
Сознание  Риса  среагировало  на  еще  одно  прикосновение Тависа,  а  потом
погрузилось  в  состояние,  похожее  на  сон,  но  со  способностью  слышать
происходящее вокруг.
     Невидимые  веревки  соскользнули  с его запястий и груди,  а  тело  еще
глубже  провалилось в  кресло. Он не  мог  понять, почему Тавис сохранил ему
слух, почему  выбрал сходство с  нормальным сном, вместо того,  чтобы лишить
сознания. Если  бы  только  удалось закричать,  если бы  он  мог  двигаться,
видеть. Его зрения не было.
     -- Джаван, тебе лучше?--зазвенел, голосок.--Доброе утро, лорд Тавис.
     Голос принадлежал Рису Майклу. Рис услышал "тес" старшего принца и шаги
на цыпочках его брата.
     -- Да, все прекрасно. Лорд  Рис пришел прошлой ночью помочь Тавису, они
вылечили меня. Сейчас он спит, постарайся  не беспокоить его. Тавис говорит,
что он просидел со мной всю ночь.
     --  О,  знаешь,  мы  подумали, что ты  все  еще нездоров, и сходили  на
утреннюю мессу без тебя, а потом позавтракали. Ты знаешь, что они творят?
     -- Кто это они?
     -- Епископ Хуберт и другие  регенты. Они не стали. говорить  об этом со
мной,  но  Элрой сказал после  завтрака, что как только  начнется полуденная
месса, солдаты окружат собор.  Если  епископа Алистера  будут  возводить  на
престол,  Элрой и  регенты  возьмут  всех в плен и  заставят  провести новые
выборы. А меня туда  не пустят. Элрой говорит, я еще маленький. Если регенты
узнают, что  он рассказал мне, то сойдут с ума.--  Он вздохнул,--Они никогда
ничего мне не позволяют.
     Следующие несколько минут Рис Майкл болтал о пустяках, но Рис почти  не
слышал его. Он старался решить, как отсюда выбраться и предупредить Камбера.
Перед  уходом Риса Майкла  Джаван  предусмотрительно сообщил, что  чувствует
себя не очень хорошо и весь день пробудет в постели. А мозг Риса, задубевший
и неповоротливый, отказывался думать и не подсказал никакого выхода.
     --  Ну что, Рис,  ты слышал?--Тавис коснулся его лба,  позволил открыть
глаза   и  вернул  ограниченную  способность   двигаться,  хотя  деринийских
способностей не возвратил.
     Рис осторожно  приподнялся в  кресле  и  посмотрел на второго Целителя.
Джаван тоже смотрел на своего друга, словно не  был  уверен  в  его  планах.
Внезапно  Рису  пришло в голову, что его страдания нелепы,--он, обыкновенный
человек, мучается от  отсутствия  способностей дерини,  которых  у  человека
никак не может быть. Это было похоже на бред.
     --  Тавис, не играй со мной.--Он старался говорить как можно ровнее.--Я
правильно понял, регенты собираются атаковать собор  во время провозглашения
Алистера архиепископом?
     -- Я так понял.
     -- И ты собираешься позволить? Неужели ты не понимаешь, что это значит?
     Внимательно следивший за диалогом Джаван нахмурился.
     --  А  что  еще  это может  значить, кроме  того,  что  епископы должны
исполнять   волю  короля?   Мой   брат   дал   понять,  кого  желает  видеть
архиепископом. Епископы не смели идти против.
     Рис  покачал головой и сразу  же пожалел  об этом, стараясь  преодолеть
волну головокружения, вызванную неосторожным движением.
     -- О, Боже, как они вас вышколили,--произнес  он.--Джаван, если регенты
сказали  так,  то они солгали. Король высказывает пожелание,  и очень  часто
епископы принимают предложения короны, но ни королевский, ни церковный закон
не обязывает синод. Вы тоже считаете, что Хуберт МакИннис должен стать новым
примасом Гвинедда?
     -- Нет! Я ненавижу его,--прошептал Джаван.--Но король имеет право...
     --  Это  не право  короля!--с отчаяньем в голосе  прервал Рис.--Регенты
могут заставить вас поверить в это, но только ради своей личной выгоды, а не
в интересах королевства. Обратитесь к закону, Джаван!
     Джаван опустил глаза, потом нерешительно взглянул на Тависа.
     -- Он говорит правду? Таков закон?
     Тавис  смотрел на  Риса.  Королевский  Целитель,  должно быть, считывал
мысли в мозгу собрата, но Рис не чувствовал этого. Так  вот как быть слепым.
Слава Богу, он говорил правду.
     --  Он  так и думает,--ответил  Тавис.--А  вопрос с епископом  Хубертом
довольно важен. Несколько недель назад  ты сам сказал, что не хочешь,  чтобы
его избрали архиепископом.
     -- Но слово короля...
     -- Пусть прозвучит оно  для того, кто избран,--прервал его Рис, впервые
с  тех пор, как  он очнулся; перед  ним забрезжила надежда.--Хуберт МакИннис
вовсе не сдержанный  человек. Вы знаете это. Я догадываюсь, чья идея громить
деринийские религиозные дома, и сильно удивлюсь, если Хуберт не  имеет к ней
отношения, Если сегодня  вы позволите  регентам  переступить  закон,  то  не
сможете воспрепятствовать тому, что случится завтра. Если король, обладающий
всей  полнотой  власти  в мирских делах, не  приемлет решений  духовенства в
делах церковных, наша вера очень скоро превратится в пустую скорлупу, маску,
которая будет прикрывать деспотию.
     -- Мой брат не деспот!--горячо возразил Джаван.
     -- Нет, но регенты таковы. И еще  больше года они будут  держать бразды
правления  в  своих  руках,  Если  Элрою  улыбнется  удача;  то  королевство
сохранится до его совершеннолетия.
     Джаван посуровел.
     -- Тавис, это правда?
     Во  время  всей речи Риса Тавис был сосредоточен. Он протянул  руку  и,
закрыв глаза, коснулся лба Риса.  Он снова считывал мысли, забираясь на этот
раз еще глубже. Рис не шелохнулся  под рукой Целителя, только горячо молился
о том, чтобы  не  осталось в тайне его  искреннее  желание  открыть  истину,
важную для каждого из  них.  Тавис открыл  глаза,  скрестил руки на  поясе и
резко вздрогнул.
     -- О,  Боже, как  бы я  хотел, чтобы он лгал, но он не лукавит, Джаван.
Если регентов не остановить сейчас,  то в будущем их уже ничто не остановит.
Рис считает,  что они намерены уничтожить всех дерини до последнего. Прошлая
ночь  даже не  была  началом.  Перед  этим  они  предпринимали более  тонкие
маневры.
     -- Мы можем остановить их?--спросил Джаван. Тавис покачал головой.
     -- Я не знаю, как.
     -- Я знаю,--ответил Рис.--По крайней мере я знаю, как попробовать.
     -- Как?--выпалил Джаван, даже не давая Рису договорить.
     --  Разрешите   мне  пойти   и  предупредить  Алистера,--произнес  Рис,
подаваясь  вперед.--Возведение  на  престол  нельзя  остановить,   но  можно
устроить  так,  что  народ узнает  правду  и  регенты  не  отважатся открыто
выступить против Алистера. Епископы выбрали полуденную мессу, потому что она
самая многолюдная. Если епископов предупредить заранее, мы сможем выиграть.
     Когда Рис говорил, губы Джавана сжались в ниточку.
     -- Вы просите слишком многого, Рис Турин, фактически вы хотите, чтобы я
предал своего брата.
     --  Это  не предательство,--возразил  Рис.--Элрой  не  виноват. У  него
скверные  советчики.  Если Алистер получит  возможность  взойти  на  престол
архиепископа Валоретского и  примаса Гвинедда,  он займет место в Регентском
совете, и другие четверо не посмеют этому воспрепятствовать. Ваш отец хотел,
чтобы  он был регентом.  Неужели  вы забыли, как его вышвырнули? Алистер был
канцлером при  вашем  отце. Вы считаете,  что он будет  хуже служить  вашему
брату?
     -- Как услужил при помощи магии?--вмешался Тавис.-- Рис, я все еще хочу
знать, что в действительности произошло в ночь смерти короля Синила.
     -- Ты же видел...
     --  Нет! Я видел твои воспоминания. Я все еще не могу судить, чему стал
свидетелем и зачем это было нужно. Если бы ты рассказал нам...
     --  Почему  бы  просто  не выжать это  из моего мозга?--воскликнул Рис,
негодуя от дотошности Тависа.--Напичкай меня наркотиками,  которые ты клялся
применять только для лечения, а  потом смело ныряй в мой мозг! Возможно,  ты
найдешь, что ищешь!
     Рис  понимал, что с этой минуты  ему нечего рассчитывать на  милосердие
того, кто  убил  в нем дерини, но ничего не мог с  собой  поделать.  Джавана
ошеломила  метаморфоза  их  пленника.  А  Тавис  молчал,  и бесполезно  было
надеяться прочесть что-то в его лице.
     Только одним мог утешиться Рис:  если  взбешенный Тавис  последует  его
совету  и  грубо  вторгнется в  мозг, лорд  Турин  очень  скоро покинет этот
опасный и  жестокий  мир. Но  он  недооценил Тависа.  Королевский  Целитель,
оставаясь  незаметным  Рису,  неотрывно  читал  в  его  сознании и не  видел
расхождения  слов  и  мыслей. Спокойно, словно  ничего  не случилось,  Тавис
обернулся к Джавану и церемонно, как подобает царедворцу, обратился к нему:
     --  Мой принц,  до  сегодняшнего  дня  я вводил вас в заблуждение.  Рис
говорит правду.  С вашего  позволения я  освобожу  его и отпущу предупредить
епископов.
     -- Прямо так и поступишь?--прошептал Джаван.
     -- Так и сделаю.
     Джаван сдержанно кивнул,  а Тавис повернулся к Рису и  протянул  к нему
руки. Рис устало откинулся в кресло и позволил коснуться себя.
     -- Надеюсь, ты знаешь, как все вернуть на свои места,-- пробормотал он,
закрывая глаза. Рис падал в темноте.
     Внутри возник голос Тависа. Казалось, он шел откуда-то издалека.
     -- Сейчас мы это проверим, не так ли?
     А  потом  внезапно  появилось  внутреннее   зрение,  восстановилось  до
прежнего уровня.  С  недоверчивой  улыбкой, которая  переросла в  смешок, он
открыл глаза и увидел, что Тавис в испуге  отступает назад. Джаван  наблюдал
за ними, и выражение его лица описывалось лучше всего словом "потрясение".
     -- Все  в  порядке?--вымолвил  принц. Кивнув, Рис  выпрямился  и  начал
вставать, потом, подумав немного, уселся обратно.
     -- Мне пока далеко до нормы. Не худо  приготовить противоядие вчерашним
порошкам.  Ты  не  обманывал меня, Тавис, когда  поил им Джавана? Больше  не
осталось?
     -- Нет, но я успел  смешать еще  порцию.  Хотя разом  это  снадобье  не
исцелит.
     -- Но состояние улучшит. Сделай все, что можешь. Кстати, сколько сейчас
времени?
     -- Третий колокол отзвонил,--ответил Джаван, с интересом наблюдая,  как
Тавис роется в своей сумке.--Значит, около одиннадцати. По-моему, прежде чем
зайти к нам, Рис Майкл слегка передохнул после мессы и завтрака.
     -- Но еще не полдень? Джаван покачал головой.
     -- Я уверен, что нет.
     Повисла  тишина, нарушаемая звяканьем бутылочек  Тависа, работавшего со
своими порошками. Закончив, он подал готовую смесь Рису. Используя  все свои
стесненные  наркотиками  способности, Рис постарался проверить лекарство, но
убедился, что пока ему придется  полагаться на Тависа. Одним  жадным глотком
он осушил чашу и, сморщившись, отдал Тавису.
     -- О, Боже, это просто отвратительно. Неужели ты не мог  сделать ничего
получше?
     -- Прости, это замешано  на воде. Мне не хотелось посылать за вином,  а
то, что здесь  есть, совершенно не подходит. Ты  вроде говорил, оно пришлось
не по вкусу тебе прошлой ночью.
     Средство Тависа уже  действовало, возвращая в голову легкость, разгоняя
туман в сознании. Это был прямо-таки чудодейственный препарат. Рис исцелился
настолько, что смог оценить последнюю шутку Тависа.
     -- Пожалуйста, налейте  воды, надо запить это,--сказал Рис,  протягивая
чашу.
     Джаван  до  краев наполнил ее из графина, а потом,  когда Рис проглотил
первую, налил вторую порцию. Тавис сидел на краю постели и наблюдал за ними.
Увидев,  что  Рис уже  достаточно окреп,  он предусмотрительно  закрыл  свое
сознание от проникновения. Джаван поставил графин и  подошел  к креслу,  где
сидел  его недавний пленник, растирая лоб и собираясь с  мыслями. Когда  Рис
поднял глаза, ему показалось, что принц хочет спросить о чем-то.
     -- У вас есть вопрос, мой принц?
     --  Рис,  я...  Я  прошу извинить  нас за то,  что  мы сделали с  тобой
сегодня. Но, черт побери, ты так и не сказал нам, что случилось в ту ночь!
     -- Я не могу, Джаван. Я дал слово.
     -- Кому?--настаивал принц.--Моему  отцу? Если я  никогда не  узнаю, что
хорошего это принесет? Мне никогда не узнать об этом?
     Рис  протянул  руку,   провел  кончиками  пальцев  по  лбу  мальчика  и
обрадовался, увидев, что тот не отстранился.
     -- Возможно, когда-нибудь узнаете.  Если так, то, по-моему, все вышло к
лучшему, даже прошлая ночь и это утро.
     -- Но вы не можете рассказать прямо сейчас?
     -- Нет.
     Рис снова попытался встать с кресла, на этот раз удачно. Пока ему  было
трудно  сохранять  равновесие,  стены  вокруг  покачивались,  но  теперь  он
чувствовал себя гораздо лучше.
     -- Ладно, по крайней мере  я снова держусь на ногах.  Кто-то должен мне
помочь выбраться из замка. Тавис, ты не пойдешь со мной?
     -- Я пойду!--вызвался Джаван. Тавис покачал головой.
     -- Нет, пойду я. Ты слишком  заметная личность. Я не хочу, чтобы ты был
рядом, если случится стычка.
     -- Я согласен,--кивнул Рис и осторожно  наклонился, чтобы  поднять свой
плащ Целителя. Тавис удержал его.
     --  На твоем месте  я  бы обошелся без плаща.  В это утро дерини  будут
желанны в соборе, как волки в овечьем стаде.
     Тавис раскрыл сундук, стоявший у кровати Джавана, и достал два  тяжелых
шерстяных плаща, один черный, а другой темно-синий. Оставив черный себе,  он
бросил синий плащ Рису. Плащи обтягивали плечи и едва доставали до колен, но
все же были менее подозрительны, чем зеленые мантии Целителей.
     --  Пошли,--сказал Тавис, направляясь к двери.--Джаван,  жди здесь. Или
держись  поблизости,  не покидай верхних этажей центральной башни и поменьше
попадайся на глаза. Если регенты тебя заподозрят, мы все пропали.
     Рождественский полдень был не ярче рассвета.  Снег повалил еще гуще, но
не  остановил верующих,  собравшихся  на  праздник  Рождения  Царя  Царей  и
возведение на престол  их нового архиепископа. Новость  быстро облетела  все
закоулки Валорета,  вспышка  зла  и  враждебности, смерть Джеффрэя--все  это
отступило в  прошлое.  Те самые  люди, что  пламенели  ненавистью  к дерини,
избрание еще одного  дерини  архиепископом встретили  как  искупление  своих
грехов.  У  Алистера  Каллена  была  прочная  репутация  одного из  наиболее
здравомыслящих и притязательных  представителей  его расы, он  был верным  и
мудрым канцлером.  Если король Синил столько лет находил нужным  держать его
возле себя, значит, его советы были не так уж плохи.
     Ненастный  день внутри собора  Всех Святых оборачивался  сумраком. Храм
был стар, немногочисленные окна высоко от пола, с темными цветными стеклами,
пропускали совсем  немного света. Теперь строили иначе, особенно  ярким  был
контраст  между  этим старым собором  и  более  поздним в Ремуте. Свечи,  во
множестве зажженные по случаю праздника в шандалах и паникадиле, отбрасывали
густые тени,  скакавшие  в  боковых нефах и хоронящиеся по  углам.  Стечение
народа  было необыкновенным.  Пожалуй, никогда прежде в провозглашении главы
церкви не виделся так явно перст Божий.
     Находившийся  за хорами  алтарь был  единственным  пятном яркого света.
Полчаса  назад  на  помост поднялся  новый архиепископ  Валоретский и примас
Гвинедда,  известный  миру  под именем  Алистера  Каллена.  Сидя  на  троне,
принадлежавшем Джеффрэю и  Энскому, Камбер  получил  кольцо  и  митру из рук
архиепископа Роберта Орисса и с молитвой поднял большой крест--символ своего
сана--и передал на хранение верному Йораму.
     Сидя  на троне,  он  принял выражения почтения  и  верности  от  девяти
поддержавших  его епископов, еще надеясь, что по крайней  мере  некоторые из
оставшихся  отцов   церкви  сумеют  вырваться   из-под  власти   Хуберта   и
присоединятся к своим собратьям.
     Рождественская месса служилась под руководством Камбера, Орисс и  Эйлин
прислуживали  ему.  Все  это  время он не  переставал  беспокоиться о  Рисе,
который не вернулся и не дал о себе знать.  Прежде чем покинуть  свои покои,
Камбер пытался с помощью Йорама дотянуться до мозга Целителя  и  попробовать
вызвать его на контакт. Ничего  не вышло, только  добавилось уверенности его
предчувствиям   смерти   зятя.  Если  только   Рис  не   заглушал  намеренно
распространение своих мыслей. Это могло  понадобиться, например, для лучшего
взаимодействия с Тависом и Джаваном и Бог весть для чего еще.
     Но оставалась  вероятность  того, что случилось  нечто  страшное,  нет,
скорее всего  не смерть, но что-то немногим лучше. В  прежние времена Камбер
не сомневался бы, что  Тавис не представляет  никакой опасности для Риса, но
теперь времена были далеко не прежние.
     Камбер  снова  опустился  на  трон  примаса,  пока священники и  служки
уносили обрядовые предметы, а монахи пели рождественский антифон. После того
как  закончится   движение   у  алтаря,   оставались  только  архипастырское
благословение и  обращение к  верующим. Оглядывая хоры и неф,  Камбер  видел
коленопреклоненных  людей, лица, обращенные  к нему  в ожидании его  первого
слова  к прихожанам. Все затихли,  даже обычный  в людском  скоплении  шорох
шагов, кашель и шепот не нарушали возвышенной гармонии песнопения.
     Йорам подошел к отцу с украшенной драгоценными камнями митрой,  которую
новый архиепископ снял на время мессы, и Камбер  слегка нагнул голову, чтобы
Йорам мог  надеть  ее.  В левой руке  Камбер  держал архиепископский  посох,
прекрасный образец мастерства человеческих рук, украшенный золотом, слоновой
костью  и редкими жемчужинами  неправильной  формы, обрамлявшими  миниатюры,
резаные по кости, с  изображениями жития святых. Стоя справа от трона, Йорам
держал  на  украшенном  золотыми  листьями жезле  крест  примаса.  Не  желая
дополнительно  испытывать  чувства людей к дерини, Йорам надел белый стихарь
вместо  синего   михайлинского.   Для   одного   дня   было   достаточно   и
архиепископа-михайлинца.
     Джебедия проталкивался сквозь толпу, облаченный в темно-серый  плащ, он
тоже на  время отказался от  вызывающего  синего. На добродушном  лице  была
тревога.  Взглянув на сына,  Камбер понял, что и Йорам  заметил Джебедия.  У
старавшегося не  слишком привлекать внимание  Джеба уйдет несколько минут на
то,  чтобы  добраться  до  помоста.  Неужели что-то  случилось? Может  быть,
Джебедия имеет  известие от Риса? Камберу хотелось использовать способности,
но он  знал, что не осмелится сделать это--собор  не комната  Камберианского
совета. Придется ждать Джебедия.
     А в соборной ризнице возникли над Порталом Тавис и Рис. В первый раз за
последние сутки удача сопутствовала  Рису:  ризница была пуста. Покачнувшись
на пушистом келдишском ковре, он ухватился за руку Тависа, чтобы не потерять
равновесие, и с опаской огляделся вокруг.
     -- Должно быть,  мы сошли с ума!--проворчал Тавис.-- Что если  бы здесь
кто-нибудь был?
     --  Но  ведь никого нет,--ответил Рис, глубоко вздыхая и направляясь  к
двери.--А другого способа попасть сюда вовремя не было.
     Узкий  коридор за дверью ризницы был пуст,  звуки,  долетавшие  сюда из
базилики, подтверждали, что времени осталось в обрез.  Монахи пели последние
евангельские строки.  После этого  все поднимутся и, получив благословение и
напутственное  слово нового архиепископа, попадут прямо  в раскрытые объятья
регентов и солдат.
     У дверей толпились священники и диаконы, так что Рису  пришлось изрядно
повертеть головой, прежде чем он  увидел Камбера  на троне. Тот был поглощен
тем, что  высматривал кого-то в глубине нефа. Рис продвинулся еще  на  шаг к
дверям, если бы Камбер посмотрел в  его  сторону, то обязательно заметил бы.
Архиепископ по-прежнему не переводил взгляда. В отчаянии Рис  поднял руку  и
стал медленно махать из-за спин священников, надеясь в конце концов привлечь
внимание Камбера или Йорама. Наконец Йорам посмотрел в его сторону.
     Рис  облегченно  вздохнул,  увидев,  что Йорам наклонился  к Камберу  и
шепчет  ему  на  ухо. Архиепископ Валоретский неторопливо  повернул голову и
наконец-то посмотрел туда, куда  указывал Йорам. В  глазах Камбера сверкнуло
облегчение, но не  пропала тревога.  Он еще раз взглянул на кого-то в нефе и
снова на Риса, искоса, вопросительно.
     Рис, что  случилось? Ты невредим?--мысль стучалась в мозг Риса, едва ли
не причиняя боль.
     В  ответ  Рис  только  покачал  головой  и  закрыл  глаза,  не в  силах
противостоять настойчивости Камбера и ответить, Когда он снова открыл глаза,
Камбер, казалось,  был готов вскочить со своего трона и броситься прямиком к
нему.
     Он должен делать  совсем не то!  В отчаянии Рис тряс  головой, не зная,
как  добраться до Камбера, не  привлекая  всеобщего внимания. Тавис опередил
его в этом и сдернул с него короткий плащ.
     --  Что ты  делаешь?--прошептал Рис  и заметил  висевшую на левой  руке
Целителя белую ткань.
     -- Вот, надень,--ответил Тавис, бросив плащ на пол и поднимая церковное
облачение  над  его  головой.--В  общей  сумятице  ты  сойдешь  за  клирика.
Торопись.
     Без  лишних слов Рис, как рубаху, поспешно натянул стихарь,  не отрывая
глаз от Камбера, и Тавис подал ему орарь. Теперь оставалось пересечь храм.
     Но прежде  Рис хотел быть уверен, что Тавис  благополучно  выберется из
собора.
     -- Послушай,  ты  не должен оставаться  здесь,--прошептал  он.--Тебя не
должны видеть и узнать, если хочешь в будущем быть полезным Джавану.
     -- Но я не могу оставить тебя вот так, без защиты,--обиделся Тавис.--Ты
еще не восстановил силы, Как ты справишься?
     --  Если я доберусь  до них,  со  мной  будут Алистер и Йорам,--ответил
Рис.--Если попадемся, так по крайней мере вместе. А теперь обещай убраться в
безопасное место. Ты знаешь, где  в апартаментах  Джеффрэя находится Портал.
Отправляйся туда и постарайся как можно скорее вернуться к Джавану.
     -- Хорошо,--мрачно буркнул Тавис.
     -- Дай слово!--настаивал Рис.
     Сняв руку Риса со своего плеча, Тавис стиснул ее здоровой рукой.
     --  Хорошо,  даю  слово.  А теперь ступай и предупреди их, пока еще  не
поздно.
     Рис кивнул,  снова повернулся к двери, прочел короткую молитву, глубоко
вздохнул и  сложил  руки  на  животе.  Священники  и  диаконы  расступались,
пропуская  его,  но  духовенство уже покидало хоры, и встречный  поток мешал
продвижению.  Рис  остановился,  чтобы поклониться алтарю,  подошел  к трону
Камбера, опустился  на колени, взял его  правую руку обеими руками и  горячо
поцеловал, пряча лицо.
     -- Снаружи ждут регенты, чтобы захватить  вас,--прошептал он.--Я не мог
предупредить раньше.
     Камбер,  казалось, не слышал, так напугало его состояние зятя, когда он
поспешно установил контакт.
     Бог  мой,  что  случилось?--мысленно  спросил  он,  глядя  туда, откуда
появился Рис, и на  Тависа, притаившегося в тени.--Это Тавис сделал  с тобой
такое?
     Да, но сейчас нет времени на  объяснения,--Рис уже не прибегал к помощи
слов.--Как ты собираешься выпутываться?
     Процессия уже выстроилась на ходу, и архиепископ Орисс, епископы Дермот
и Найэллан  направлялись  к Камберу,  чтобы сопровождать  его.  Растерянный,
Камбер вошел  в  сознание Риса, опустившего  защиты и  готового  перелить  в
другой мозг все известное в мгновение ока.
     В  сложившихся обстоятельствах  для осторожного  обдумывания  у  них не
осталось  ни минуты.  И  когда  Камбер прервал контакт, ужасаясь  тому,  что
узнал, Рис пошатнулся,  по-прежнему стоя на коленях. Камбер быстро подхватил
Целителя  под правую  руку,  помог  ему подняться  и  встал сам.  Он был так
обеспокоен  состоянием  Риса, что  с  трудом  мыслил  здраво. У Йорама, тоже
получившего информацию Риса, так же не появилось идей.
     Следовало немедля переломить ситуацию. Если регенты  осмелятся  войти в
собор, чтобы захватить примаса, народ все увидит. Пока Камбер не обнаруживал
никаких признаков вторжения в стены храма.
     Люди стояли  плечом  к  плечу,  ожидая  благословения,  когда процессия
пойдет по собору. Снова опустившись  на трон, поддерживаемый с одной стороны
Рисом,  а с  другой  стороны--архиепископом Ориссом, он увидел, что Джебедия
наконец-то поднимается по ступеням хоров, Под  звуки  заунывного псалма  ход
начался. Камбер и Джебедия поравнялись посредине хоров. Голова процессии уже
сошла со  ступеней, по  которым  только  что  взошел  Джебедия, и ступила  в
центральный проход нефа. На лице Джебедия при  виде Риса в облачении диакона
отразилось удивление.
     -- Алистер, весь двор полон вооруженных людей,--произнес он так громко,
чтобы  услышали стоявшие  рядом епископы.--С ними Мердок, Таммарон и Эван на
лошадях,  несколько офицеров. Мне кажется, я видел Хуберта и короля. Прости,
но нам не удалось остановить стольких сразу.
     --  Значит, противостояние,--тихо сказал  Камбер, еще крепче  сжал свой
посох,--Рис говорит, они собираются взять в плен всех епископов  и заставить
их провести новые выборы.
     --  Скорее  всего, убить вас всех,--шепнул Джебедия.--По крайней мере я
не  удивлюсь,  что  этим  людям  дали  приказ не церемониться  с  некоторыми
епископами. Епископ Найэллан, Дермот, по-моему, вы, как и Алистер, входите в
число главных целей.
     На речь Джеба каждый реагировал по-своему, Камбер мрачно кивнул.
     --  Боюсь, ты  прав. Полагаю, это требует от нас  решительных действий.
Милорды   епископы,--произнес  он,  возвышая   голос   и  посох,--остановите
процессию и следуйте за мной. Быстрее.
     После его слов те, кто  был ближе,  толчками в спины шествовавших перед
ними передали  приказ  архиепископа, и  наконец вся процессия  остановилась.
Шепот  удивления   и  любопытства  прокатился  по  толпе,  стройный  порядок
нарушился, священники и  миряне сгрудились  вокруг  архипастыря на  ступенях
хоров.  Епископы  расположились по обе  стороны от него. Те, кто  не  слышал
предупреждения Джебедия, с удивлением взирали на нового примаса,  недоуменно
восклицая,  а те,  кто  слышал, просвещали толпу.  Наконец новый архиепископ
поднял руку, требуя тишины. Йорам встал справа от Камбера с крестом примаса,
подчеркивая его сан. Камбер начал говорить:
     -- Добрые жители Валорета, я прошу у вас несколько минут внимания.
     Почти мгновенно в храме воцарилась тишина.
     -- Сегодня  меня возвели на трон архиепископа  и  примаса. Как вы,  без
сомнения,  знаете,   выбор  преемника   Джеффрэя  Кэрберийского  был   делом
непростым. После многих недель безуспешного голосования, когда я даже не был
претендентом, двое  из кандидатов  на  пост пришли ко мне и  попросили стать
соискателем сана. Они сказали,  что и они,  и  те,  кто  голосовал  за  них,
поддержат меня, обеспечив  число голосов, достаточное  для  избрания  нового
архиепископа.
     Я не хотел принимать  предложение, зная, что другие наши  братья ни  за
что  не поддержат мою кандидатуру.  Но в конце  концов  я  обещал,  что если
следующее  голосование  подтвердит их  слова, я приму миссию, которую  они и
Святой Дух возлагают на меня.
     Со  двора  донеслись  крики  и перестук  подкованных  сталью  копыт  по
каменной  мостовой,  и  Камбер  понял,  что в его  распоряжении  не остается
времени.
     -- Я  не  отступаюсь от  моего пастырского долга, готовый  как и прежде
служить народу Гвинедда.  Но сейчас, собираясь  благословить вас  и покинуть
собор,  я  узнал,  что  нашлись  те,  кто  собирается  оспорить право  ваших
епископов выбирать примаса.
     В храме нарастал  испуганный  ропот,  но  Камбер  поднял руку и повысил
голос, перекрывая шум.
     -- Они не  только оспаривают это право, они  хотят  принудить епископов
Гвинедда избрать своей главой того, кого назначили они.
     -- Кто это сделает? Кто? Кто? Назовите имена?--раздались крики.
     В тот момент  главные  двери храма  распахнулись,  и в  проеме  Портала
появились всадники,  черные на  белом фоне за дверью. У передних  были цвета
дома Халдейнов, а следом въехали люди Мердока Картанского.
     --  Алистер  Каллен,  выходите!--закричал   Мердок,  осаживая   лошадь,
скользившую на плитах пола.
     -- Вот мой ответ, люди добрые!--воскликнул Камбер и указал на Мердока.
     В запале Мердок не мог справиться с конем, крутившимся на месте.
     --  Епископы  Гвинедда,  именем короля  приказываю  вам схватить  этого
сумасшедшего! Ваш король будет милостив, если вы покоритесь его воле!
     --  С  каких пор синод  епископов обязан выполнять  волю короля в делах
духовных?--закричал  в  ответ Дермот.--Или  скорее  волю  регентов!  Алистер
Каллен--наш законно избранный и возведенный  на престол архиепископ. Регенты
не имеют права...
     --  Регенты  имеют   все   права  защищать  королевство  именем  своего
короля!--прервал   его   Мердок.--Со   своим   деринийским   могуществом   и
деринийскими  наклонностями в управлении делами государства  Алистер  Каллен
представляет угрозу для спокойствия в стране. Он неприемлем для короны!
     Юстас, обычно такой веселый и добродушный, выступил вперед.
     -- Это король так сказал? По-моему, нет!
     -- Значит, он скажет так!--ответил  Мердок, не давая Юстасу продолжать.
Он направил свою лошадь к дверям.--
     Дорогу  его  Королевскому  Величеству!  Вы  все,  расступитесь!  Дорогу
королю!
     Солдаты  позади Мердока  расступились, и в собор  на белом коне  въехал
облаченный в пурпур король Элрой. На голове покоилась уменьшенная в размерах
корона из  переплетенных крестов и листьев,  накидку украшал  геральдический
лев  Халдейнов,  на  шее  и  запястьях выглядывала кольчуга.  У седла  висел
вложенный в ножны меч Гвинедда,  за  королем  следовал конный  оруженосец  с
развернутым королевским знаменем.
     Волной страха обдало всех  в соборе,  и Камбер понял,  что проиграл. Он
никак  не ожидал,  что  Элрой  будет заодно с регентами.  Присутствие короля
узаконивало действия  его советников, народ привык безотчетно верить предкам
этого мальчика, тут была, наверное, какая-то древняя халдейнская тайна.
     -- Жители Гвинедда,--произнес Элрой чистым звонким голосом,--наш регент
говорил истинную правду.  Алистер Каллен был избран на высший церковный пост
вопреки  нашему  желанию.   Поэтому  мы  объявляем  выборы  незаконными.  Мы
повелеваем нашим епископам собраться снова и на этот раз принять во внимание
наше пожелание. Если и на этот раз кто-то не подчинится, того  мы повелеваем
нашим регентам и солдатам взять под стражу и ожидать нашего суда.
     На  несколько секунд  после  речи  Элроя все  оторопели.  Затем  Дермот
О'Бейрн выступил вперед, его темные глаза гневно сверкали.
     -- Сир, вы  не можете так говорить!--воскликнул  он,  усиливая значение
своих  слов  стуком окованного  железом  посоха  о  мраморные  ступени.--Это
противозаконно  и  не соответствует  древним  обычаям.  Выборы  архиепископа
Каллена были проведены по всем правилам. Даже король не...
     --  Король,--прервал   его  Мердок  властно,--может  делать  все,   что
пожелает! Ваше упрямство очень опасно, епископ О'Бейрн!
     -- А если вы посоветовали королю принять такое решение,  то еще опаснее
ваш Совет, граф Мердок! Народ не потерпит...
     -- Народ  не  потерпит  неуважения к своему  королю!--  вступил  Мердок
снова.--А  те,  кто продолжает противиться королевской воле, будут объявлены
изменниками!
     Последнее слово звучало особенно веско. Мердок рассчитанно бил наповал.
Удар  был  точен,  епископы  растерянно  переглядывались,  но Камбер, высоко
подняв голову, в упор смотрел на Мердока--именно этот своим гнусавым голосом
или  знаком подаст сигнал  к избиению. За графом Картанским теснились конные
рыцари  и  солдаты,  готовые  в любую секунду обнажить  мечи. За  их спинами
снаружи еще сотни вооруженных людей ожидали  приказа ворваться в храм. Перед
лицом  неисчислимого  противника  он  один не  должен  был  смириться.  Ради
достоинства  Матери-Церкви  он  обречен  стоять  на  своем  и  заплатить  за
несокрушимость духа жизнями своей паствы, своих братьев и собственным земным
существованием.
     --  Милорд  граф,--Камбер поднял руку,--Под  этим. святым  кровом,  тем
более среди  моих  братьев  епископов,  нет изменников. Каждый из нас принес
клятву верности Его Величеству на коронации и готов неукоснительно следовать
королевской воле и быть оплотом  своему монарху.  Ни один из нас ни в чем не
преступил своей клятвы.
     -- В таком случае покоритесь!--рявкнул Таммарон.
     -- Не смею. Это противоречит закону. Мы дали клятву покорности королю в
мирских  делах.  В  свою  очередь  Его  Королевское  Величество  и  вы,  его
правители,  клялись  быть  опорой нашей святой церкви и  уважать  ее законы.
Отчего сейчас законное решение церковных иерархов по избранию своего примаса
вы требуете отменить?
     Камбер нашел самое слабое место  в позиции  регентов.  Несколько секунд
Мердок  яростно скрипел  зубами, лицо его  пунцовело. Таммарон и Хуберт тоже
откровенно  злились, только Эван, отличный солдат, ничем не выдавал истинных
чувств.
     На мгновение Камберу показалось, что победа склоняется на его сторону и
регенты отступятся хотя  бы на время. В это время Мердок повернулся в седле,
нагнулся к Элрою и принялся что-то нашептывать ему.  Юный король  побледнел,
потом  сдержанно  кивнул  и  высоко  подняв  голову, замер.  Лицо, осененное
крестами и листьями короны, было величественно и бесстрастно.
     -- Взять их!--произнес он негромко, но стены  старого собора отозвались
эхом.

        ГЛАВА 27

     <i>Их магия стала причиной захвата, а мудрость их была оспорена.
     Мудрец Соломон 17:7</i>

     Все остолбенели, слово короля  грянуло  громом  среди ясного  неба,  но
оцепенение  длилось  недолго.  Мердок  и  Элрой направили  своих  лошадей  в
стороны, а  рыцари и солдаты двинулись  по главному нефу вглубь  собора.  По
случаю  торжественной  церемонии пол устилали ковры,  они  указывали  дорогу
всадникам. Люди  бросились врассыпную  из-под  копыт, началась давка, вокруг
раздавались  вопли. Когда  ужас происходящего  дошел  до  сознания прихожан,
солдаты  проделали  около  четверти пути  в  сплошном  человеческом  месиве.
Епископы отступили на хоры.
     --  Боже  мой,   не   думал,  что  они  способны   на   такое!--крикнул
Дермот.--Алистер, вы должны уходить. Не дайте им захватить себя!
     -- Найэллан?--окликнул Камбер.--Вы найдете нам пристанище?
     Найэллан кивнул, не останавливаясь, он спешил к ризнице.
     --  Да, позвольте мне уйти  первым.  Дасса  только что  превратилась  в
Портал-ловушку.
     -- Я иду с вами,--сказал Дермот,--они слышали меня сегодня, теперь я не
лучше вас.  Они наверняка отберут у меня Кашин. Уйду в изгнание, но останусь
свободным.
     -- Идемте же!--поторопил Найэллан уже от дверей ризницы.
     Войска преодолели половину пути к  алтарю.  Среди храмовых  колонн  и в
аркадах  нарастали панические крики и стоны раненых. А в ризнице потрясенный
Тавис О'Нейлл прятался за кипой одежды  и  следил, как епископы уходят через
квадрат Портала. Стоявший  позади Найэллана Дермот заметил его  и  прошептал
что-то па ухо деринийскому епископу, но Найэллан только взглянул в последний
раз на эти древние стены, покрепче обнял Дермота... и оба исчезли.
     Тавис,  дрожа, выбрался из своего укрытия и направился  к Порталу. Он и
так слишком  здесь задержался.  Пора было  выбираться,  пока  кто-нибудь  не
заметил его.
     Он на  всякий случай выглянул за дверь и едва не столкнулся с Джебедия.
Меч старого  вояки был обнажен, на  лице застыла гримаса  ужаса, он  схватил
Тависа за руку и встряхнул, как щенка.
     -- Черт возьми, что ты здесь делаешь? Немедленно ступай к Джавану!
     --  Я  уже  иду,--кое-как  пробормотал  Тавис.--Я...  я  только   хотел
рассказать Джавану, что случилось. И вам, вам мог потребоваться Целитель!
     -- У нас есть Рис!--отрезал Джебедия,--Не мешкай. Если тебя схватят или
просто заметит кто-то из регентов, Джавану ты больше не послужишь!
     -- Но сейчас Рис не может исцелять!--чуть не плача выкрикнул  Тавис.--И
я виноват в этом!
     -- Если Джаван останется один, ты будешь виноват и в этом. Уходи сейчас
же, иначе я так ударю тебя, что ты лишишься сознания, и унесу тебя!
     Услышав  о такой возможности, Тавис больше не  сопротивлялся. Торопливо
кивнув  и  испуганно  оглядываясь на дверь,  он  ступил на  квадрат Портала,
Джебедия  оставил  Целителя   и  отвернулся  к  двери,  его  внимание  снова
приковывал храм,  там всадники и  пехотинцы уже  хватали священнослужителей.
Некоторые сдавались добровольно,  среди  них оказались и самые нерешительные
епископы--Турлог, Джавет и Уллиэм, остальные продолжали сопротивляться.
     В полуоткрытую дверь из-за спины  Джебедия можно было увидеть немногое.
Тавис  вытянул шею.  Йорам наносил удары направо и налево тяжелым крестом, а
новый  архиепископ ткнул  своим  посохом в морду  лошади, которая  с  испугу
вздыбилась, поскользнулась и упала, сбросив своего седока.
     Тут  же появился другой всадник,  наехал прямо  на Риса  и  толкнул его
своим боевым конем. Скользя в кровавой луже, Целитель не удержался на ногах,
оступился и упал навзничь, ударившись о мраморный выступ алтаря.
     Тавис  вскрикнул  и  хотел броситься  в собор, но  побелевший  Джебедия
поднял свое оружие с намерением пустить его  в  дело, если Тавис моментально
не  исчезнет.  Всхлипнув,  крепко  обхватив  себя  руками  и  закрыв  глаза,
королевский  Целитель  через  силу  послал  себя   в  безопасный   Портал  в
апартаментах епископа.
     А в  соборе,  у  самого входа в ризницу,  Камбер  увидел падение Риса и
услышал тупой звук удара. Орудуя  своим  посохом, как алебардой, он атаковал
кавалериста,  сбившего Риса, и  опустился рядом  с телом,  которое  оберегал
Йорам. К  ним сквозь беспорядочные стычки прорывался Джебедия, Йорам рубился
архиепископским посохом, а Камбер силился отогнать жуть, которую испытывал с
момента падения Риса, Он  нежно тронул  рукой лоб Целителя,  отбросив посох,
снял белую  ризу, шитую золотом, завернул в нее  Целителя и поднял на руках.
На обратном пути Камбера и его ношу с двух сторон защищали Йорам и сумрачный
Джебедия.
     В ризнице  скрывалось  около полудюжины  священников  и диаконов,  хотя
каждый понимал, что  рано или поздно солдаты доберутся  и сюда. Святые  отцы
расступились,  как пучина  вод,  не  решаясь  подать  помощь  или  о  чем-то
спросить. Камбер нетвердо шагнул на квадрат Портала.
     -- Все уходите!--удалось произнести  ему,  сгибаясь  под тяжестью своей
ноши.
     Когда,  в комнате никого не  осталось, он опустил  Риса  на пол у своих
ног, прижимая к  себе его бессильно виснущее тело в складках архиепископской
ризы, и мысленно перенесся в Дассу.
     В  маленькой боковой  часовне  в  Дассе  к нему потянулись руки,  желая
принять его  Ношу, но Камбер только покачал головой, сделал несколько  шагов
за выложенные мозаикой границы Портала, опустился на колени перед  алтарем и
осторожно положил Риса  на ковер. Через мгновение Йорам и Джебедия стояли на
коленях  возле него, Джебедия  успел снять свой  серый плащ, чтобы подложить
его под голову Риса.
     -- Для  этого им  даже  не потребовалось  оружие,  --печально прошептал
Камбер, сжимая голову Риса рукам и,--Он упал и ударился головой о ступеньку.
     -- Он  все еще  дышит, но совсем слабо,--встрепенулся  Йорам,  погружая
пальцы  в рыжие  волосы и  закрывая  глаза.--О,  Господи,  да у  него  такая
вмятина, ч