рассказал о том, что случилось. Оцепенелого Лльювелла он поручил заботам стражника, чтобы того отвели в его жилище. Келсона он проводил обратно в королевские апартаменты, где его ждали Морган, Дугал и Найджел. Затем он и Келсон рассказали им о достигнутом соглашении, и король распорядился начать приготовления. ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ Веселое сердце -- благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости. -- Притчи Соломоновы 17:22 Следующие полторы недели Келсон избегал любых встреч со своей будущей невестой, надеясь, что время поможет ей принять то, что они оба должны сделать, с меньшей болью. Продолжавшееся присутствие Риченды оказалось удачным, поскольку Сидана явно предпочитала ее общество обществу любой другой придворной дамы, несмотря на то, что всем было известно, что Риченда была женой Дерини. Келсон не спрашивал, пыталась ли Риченда помочь их отношениям каким-нибудь сверхъестественным путем; ему было достаточно того, что его сватовство обошлось без применения его способностей Дерини. В любом случае, Риченда смогла справиться с этим, и припадки почти истеричного плача Сиданы постепенно сменились каменной стойкостью, покорным послушанием и даже застенчивой радостью, когда свадебные одежды были скроены и примерены, и Риченда начала осторожно рассказывать своей юной подопечной о привилегиях и обязанностях, которые вскоре у нее появятся. Единственное серьезное происшествие случилось в середине недели, когда приватная встреча Сиданы и ее брата закончилась криками и приступам плача. Узнав об этом, Келсон запретил все дальнейшие контакты с братом до конца дня, на который была назначена свадьба, и попросил, чтобы в оставшееся до свадьбы время Риченда оставалась с принцессой днем и ночью. Морган грустил о том, что его ложе пустует, но изменения, происходившие в Сидане, были столь значительны, что он посчитал такую жертву стоящей. Однажды, когда он проходил мимо солярия королевы, он даже услышал как Сидана пела с Ричендой. Когда он рассказал об этом Келсону, тот весь вечер просто светился. По мере приближения Крещенской ночи, продолжались и приготовления на военном и церковном фронтах. Наутро после Рождества архиепископы сделали следующий шаг для того, чтобы опустить Лориса на колени, расширив отлучение мятежных епископов и королевского семейства Меары до полного отлучения всей Меары. Келсон сомневался в долгосрочной пользе этой меры, поскольку было очень маловероятно, что Лорис подчинится этому, но он разрешил отправить извещение об этом вместе с формальным объявлением войны с наступлением весны. Дабы соблюсти правила приличия, он также сообщил о своих намерениях в отношении Сиданы: просто официальная копия объявления о браке, сделанного в Ремуте тем же утром, засвидетельствованная почти дюжиной епископов и лордов, как и женихом и невестой. У меарцев не было ни единого шанса помешать свадьбе, поскольку никто не мог успеть доехать до Ратаркина и вернуться прежде, чем свадьба состоялась бы; что же касается остального, то все решится весной. "Ее родители, наверное, предпочли бы, чтобы она была мертва,"--мрачно сказал Келсон, потягивая дорогое фианнское вино вместе с самыми близкими друзьями в ночь накануне свадьбы.-- "Может быть, она тоже. Я думаю, что Лльювелл думает так же. Я уверен, он жалеет, что я жив." Дугал, на котором выпитое за вечер сказалось гораздо сильнее, чем на короле, покачал головой и хихикнул, усиленно подмигивая Моргану и Дункану. "Конечно, Лльювеллу жаль, что Вы не мертвы, Сир,"-- сказал он.-- "Лльювелл -- ее брат. Какой брат когда-либо подумает, что кто-то другой может быть достоин его сестры?" "Однажды моя сестра нашла себе достойного,"--ответил с грустной, задумчивой улыбкой Морган, глядя поверх своего кубка на Дункана. Это замечание удивило обоих парней -- и Дугала, который не имел понятия, о чем говорит Морган, и Келсона, который слишком хорошо знал об этом. Когда Келсон опустил глаза, явно опечаленный воспоминаниями, Дугал перевел озадаченный взгляд на Дункана, который вздохнул и приподнял свою чашу. "За Кевина и Бронвин, соединившихся навечно." Он поморщился и осушил свой кубок, не глядя, как Морган и Келсон пьют вслед за ним. Дугал, еще более заинтригованный, обернулся к Келсону. "Они умерли или как?"--прошептал он, мгновенно протрезвев. Келсон откинулся на спинку стула и закрыл глаза.-- "Или как." "Что это значит?"--настаивал Дугал.-- "Они были... Дерини?" Вздохнув, Морган поднял кувшин с вином и, избегая взглядов остальных, снова осторожно наполнил кубки. "Бронвин была. Она была моей единственной сестрой. Кевин был единокровный брат Дункана, но человек. А при дворе герцога Джареда был молодой архитектор по имени Риммель, который увлекся Бронвин, но в то время никто об этом не знал, и тем более -- сама Бронвин. В общем, Риммель дико ревновал к Кевину. За два дня до того, как Бронвин и Кевин должны были пожениться, Риммель, по всей видимости, решил устранить своего конкурента." "Вы хотите сказать, что он убил Кевина?"-- выдохнул Дугал. Морган замер с кувшином вина в руке и невидящим взглядом посмотрел на огонь. "Нет... не совсем так,"--сказал он, немного помолчав.-- "Он заполучил от старой ведьмы, жившей на холмах, любовный талисман. Она сказала ему, что талисман заставит Бронвин разлюбить Кевина и полюбить его. Но талисман был плохо сделан. Произошел откат энергии. Бронвин... попыталась прикрыть Кевина. Они оба погибли." "Какой кошмар!" Еще раз вздохнув, Морган тряхнул головой и продолжил наливать вино королю, явно пытаясь изменить общий настрой. "Извини. Я думал, что все знают. И я прошу Вас, мой принц, извинить меня."--Он поставил кувшин на камин и поглядел на Келсона.-- "Вряд ли это подходящий разговор для вечера накануне Вашей свадьбы. Нам стоило бы поговорить о менее несчастных союзах: Ваши тетя и дядя, Ваши родители..." "Может быть, Ваш собственный брак?"-- спросил Келсон со слабой улыбкой, его губы были красными от вина, которого он только что хорошенько отхлебнул. Когда Морган заколебался, на лице его мелькнули не поддающиеся прочтению эмоции, а Дункан вежливо хмыкнул, Дугал пьяно хихикнул и приветственно поднял свой кубок, пошатываясь при этом. "Вот, вот, Ваше Сиятельство! Вы -- единственный из нас, кто женат. Расскажите моему девственному брату, чего ему ждать от первой брачной ночи!" "Я... сомневаюсь, что нашему государю нужны какие-то серьезные инструкции в этом вопросе,"-- сказал Морган после небольшой паузы, подозревая, что Келсону они могут понадобиться, но не желая обсуждать слишком интимные подробности в присутствии более опытных людей, которые к тому же немало выпили. "Но суть брака -- не в первой брачной ночи,"--продолжил он,-- "а в том, что происходит позже. Я подозреваю, что брак Келсона будет похож в этом отношении на любой другой брак. Вне зависимости от того, насколько он и его невеста будут заботиться друг о друге -- дай Бог, чтобы действительно полюбили друг друга -- у них будут хорошие дни... и дни, не слишком удачные."--Он пожал плечами и улыбнулся.-- "Он сам разберется." Келсон удивленно посмотрел на него.-- "Это что, голос опыта, Аларик?"-- тихо сказал он.-- "Странно, но мне никогда не приходило в голову, что Вы и Риченда не были безумно счастливы. Вы казались так сильно влюбленными..." "И мы все еще влюблены,"-- сказал Морган, задумчиво поднимая брови.-- "Но это не значит, что никаких проблем не возникает. Келсон, она -- умная, настойчивая женщина, а я... наверное, я -- самый упрямый человек, какого Вы когда-нибудь можете повстречать. Я не хотел бы обманывать Вас и говорить, что у нас не бывало дурных дней, но могу Вас уверить, что ночи наши почти всегда превосходны." "Готов поспорить, что так оно и есть,"--хихикнул Дугал, приветствующе подняв чашу, когда Келсон удивленно посмотрел на него.-- "Я слышал про Вашу жену, Ваше Сиятельство!" "Правда?" Сухой, оскорбленный тон Моргана был несерьезен, поскольку он знал, что слова Дугала означали не то, как они прозвучали, но испуганным выражением лица парня, осознавшего что он сказал, нельзя было не воспользоваться. Пусть он лучше узнает о последствиях выпивки в компании друзей, а не среди незнакомцев, которые могли бы оскорбиться на самом деле, и Бог знает, к чему это могло бы привести. "Ваше Сиятельство, извините!"-- сумел прошептать парень, его глаза расширились настолько, что Морган задумался, а видит ли тот хоть что-нибудь вокруг.-- "Я имел в виду..." "Что Вы имели в виду, граф Траншский?"--негромко спросил Морган.-- "Что моя жена красива?" "Да! И все!" Прямо у них на глазах Дугал позеленел, причем столь быстро, что даже сам был застигнут врасплох. "Кажется, я перепил!"-- смог прохрипеть он, пошатнувшись, и, спотыкаясь, выбежал из комнаты, чтобы исчезнуть в гардеробной, откуда вскоре раздались звуки рвоты. Келсон, не менее пьяный чем Дугал, но все-таки державший себя в руках, подавил смущенное хихиканье и икнул. "П-п-пардон. Я не должен смеяться. Думаю, что я тоже перебрал. Кто-нибудь, посмотрите, как он там." "Я пойду,"-- сказал Дункан, вставая, чтобы присмотреть за несчастным Дугалом. Морган оглянулся на выходящего епископа, затем опять перевел взгляд на все еще хихикающего короля. "Вы уверены, что с Вами все в порядке?"-- спросил он Келсона. Келсон покачал головой и закрыл глаза, прижимая ко лбу прохладный кубок. "Нет. Я чертовски боюсь завтрашнего дня. Я женюсь, Аларик! А я ей даже не нравлюсь. Что я делаю?" "Вы нашли лучший способ решить проблему, как и всегда в вопросах, с которыми имеете дело,"--ответил Морган.-- "Что же касается того, нравитесь Вы ей или нет, то почему бы не дать ей шанс, прежде чем говорить, что Вы ей не нравитесь? Вы убедитесь, что она сильно изменилась с того дня, когда Вы видели ее прошлый раз. А Вы уже признали, что она привлекательна. Пусть это сработает. Влюбиться вовсе не сложно. Я влюблялся много раз." Келсон фыркнул и открыл глаза.-- "Я знаю про один раз... что с Вами произошло? Аларик, что, между Вами и Ричендой что-то не так? Может, я чем-нибудь... что за чушь я несу!"-- Он еще раз быстро отхлебнул из своего кубка и посмотрел на удивленного Моргана.-- "Ну вот, я, перепуганный предстоящей женитьбой, спрашиваю взрослого женатого человека могу ли я чем-нибудь помочь ему. Да я пьян как Дугал!" "Нет, если Вы имели в виду то, что сказали,"--ответил Морган, задумчиво глядя на короля. "Что я пьян? А... что я хочу помочь,"--ответил Келсон, повторяя терпеливый кивок Моргана. "Да". "Очень хорошо. Что?" "Что?" "Что Вы хотите, чтобы я сделал, чтобы помочь Вам?"--сказал Келсон, делая свободной рукой жест, торопящий Моргана.-- "Давайте, говорите." С коротким, решительным вздохом Морган наклонился ближе, обеими руками поигрывая кубком, и пристально посмотрел на короля. "Я бы хотел, чтобы Риченда осталась при дворе, когда весной мы начнем войну." "Вы имеете в виду здесь, в Ремуте?" "Да". "А как насчет детей? Они все еще в Короте?" "Я могу привезти их сюда, как только позволит погода. Зимой им там будет лучше. Мать Дерри стала их гувернанткой. И мои люди в любом случае справятся с делами." Келсон поморщился, явно будучи не в силах следовать за логикой Моргана. "Значит, весной дети присоединятся здесь к Риченде и останутся здесь на время всей кампании. Я все еще не понимаю зачем." "Ну, с одной стороны, как Вам хорошо известно, ваша будущая королева подружилась с моей женой,"--ответил Морган.-- "Это само по себе является достаточным поводом. Кроме того, она может помогать Вашей тете. Мерод придется принять на себя обязанности смотрителя замка, а ведь она ждет еще одного ребенка; а пока Вы не будете уверены, что Сидана полностью лояльна Вам, Вы не сможете доверить эти обязанности ей." Келсон глубокомысленно кивнул.-- "Вы правы. И я уверен, что тетя Мерод будет рада компании Риченды. Но разве во время Вашего отсутствия Риченда не будет нужна в Короте?" Морган склонил голову и потеребил ножку его кубка, отчаянно желая, чтобы это было так. "Нет,"-- прошептал он. "Нет? Но ведь она -- Ваша герцогиня. Кто еще может управлять делами, когда Вы так долго отсутствуете?" "Не бывшая жена изменника,"-- спокойно сказал Морган. "Что?" "Они не доверяют ей, Келсон. Я думаю, что хотят добра, но мне кажется, они боятся, что она предаст меня. Может быть, они думают, что она может мстить мне за смерть Брэна." "Но Брэна убил я... и отчасти именно для того, чтобы никто не мог сказать, что Вы убили Брэна, чтобы заполучить его жену." Морган вздохнул.-- "Я знаю. Но есть кое-что еще. Хиллари говорит, что их беспокоит то, что она является одним из опекунов Брендана, и, если со мной что-нибудь случится, то Корвин и Марли будут в ее распоряжении до тех пор, пока не вырастут Брендан и Бриони. И если она решит предать Вас..." "Аларик, это безумие!"-- выпалил Келсон.-- "Она верна и Вам и мне! Она никогда не предаст никого из нас! Должно быть какое-то другое объяснение."-- Он задумался.-- "Думаю, что это вина Хамильтон и Хиллари, которые не желают терять власть, которую они имели все эти годы, пока Вы были неженаты. Вряд ли можно винить их за то, что они ревнуют." Морган покачал головой.-- "Хотел бы я, мой принц, чтобы все было настолько просто. На самом деле, она очень понравилась Хамильтону и Хиллари. Они удивлены так же, как и я. Но некоторые из их офицеров отказались подчиняться и сказали, что они не могут ручаться за поведение людей, если я возложу ответственность за нее, и что-то пойдет не так, даже если она будет не при чем."--Он вздохнул.-- "Поэтому я не дал ей никаких полномочий и не мог заставить себя объяснить ей почему. Это выглядело бы так, как будто я соглашаюсь с ними." Слушая Моргана, Келсон быстро трезвел, а когда тот закончил, отставил свой кубок в сторону с гримасой отвращения. "Вам надо было рассказать мне об этом раньше." "Я не хотел беспокоить Вас. Пока не умер Карстен Меарский и все закрутилось, я думал, что проведу всю зиму дома и смогу разобраться с происходящим. А теперь похоже, что я не смогу оказаться дома раньше чем в конце лета. Я не знал, что она приедет на Рождественский прием при дворе, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я доволен, что она это сделала. Ремут -- самое подходящее место для нее, пока я не разберусь." "И все-таки Вы должны были рассказать мне. Дункан знает об этом?" "Нет. Больше никто."--Он замолчал, заметив появившегося в дверях гардеробной Дункана, поддерживающего ослабевшего и стонущего Дугала. "С ним все будет в порядке,"-- усмехаясь сказал Дункан, помогая Дугалу пересечь комнату и помогая ему осторожно усесться на прежнее место.-- "Он уже не так пьян, как несколько минут назад, не так ли, сын мой? Я думаю, он получил хороший урок." "Да. Больше никогда,"-- несчастно кивнул головой Дугал.-- "А что это было за вино? Я никогда не чувствовал себя настолько ужасно." Морган лениво поднял кубок и понюхал его содержимое.-- "Красное фианнское. Оно, на самом деле, неплохое. Голова болит?" "Как будто в голове у меня кузница,"--пробормотал Дугал, закрывая глаза ладонью и откидывая голову на спинку стула.-- "Я умираю." Дункан, небрежно взгромоздясь на подлокотник стула Дугала, положил одну руку ему на затылок и стал массировать основание черепа, положив вторую руку ему на плечо; Дугал вздохнул и расслабился. Морган, догадавшись, что делает Дункан, и чего Дугал не замечал, поглядел на Келсона и приготовился и дальше отвлекать внимание Дугала. По крайней мере, Дугал мог извлечь кое-какую пользу из этого вечера. "Ну, я думаю, что это чувство нам всем хорошо знакомо,"--сказал он с улыбкой, мысленно сообщая королю о своих намерениях.-- "Вдобавок, красное вино -- страшная вещь. Я помню, как однажды в Дженнан Вейл мы с Дерри -- это было задолго до того как Вы, Келсон, стали королем -- так набрались местным вином, что я думал, что нам обоим придет конец. Хотя Дерри действительно умеет пить. Он вскочил на стол и пел..." Он болтал еще несколько минут, наблюдая вместе с Келсоном, как Дугал все сильнее расслабляется под воздействием Дункана, руки его медленно опускаются ему на колени, складки на лбу разглаживаются, и он засыпает. Еще через несколько минут Дункан слегка передвинул руку, чтобы накрыть ею закрытые глаза Дугала. Взглянув на Моргана и Келсона, он усмехнулся. "Неплохо сделано. Он не совсем под контролем, но спит. Я не хотел слишком сильно полагаться на удачу. Его экраны все еще на месте. И если ему казалось, что у него болела голова, давайте посмотрим, что он скажет утром!" "Я бы предпочел не думать об этом,"-- пробормотал Келсон. "Ну, у Вас есть выбор,"--сказал Морган, откидываясь на спинку своего стула и, усмехнувшись, отставил свой кубок в сторону.-- "Одним из побочных эффектов дара целительства является способность облегчить следующее утро. Мы, наверное, могли бы помочь и Дугалу тоже, но, из-за того, что нам надо обходить его экраны, это -- гораздо тяжелее. Может быть, это послужит для него стимулом научиться опускать их." "Я надеюсь, что это произойдет скоро!"--пробормотал Келсон. Вздохнув, он встал и пригладил рукой волосы.-- "А сейчас, я думаю, нам всем надо немного поспать. Дункан, не могли бы Вы перенести Дугала в мою комнату; моя кровать более чем достаточна для двоих, по меньшей мере, до наступления завтрашней ночи, и надеюсь, что Вы и Аларик сможете облегчить мои страдания." Слегка пошатываясь, но отказавшись от предложенной Морганом помощи, король проследовал в спальню и сбросил одежду. "Аларик, позаботьтесь, чтобы все было в порядке, когда я проснусь,"--прошептал он, когда он улегся, и Морган присел возле него.-- "Пожалуйста". "Закройте глаза и спите, мой принц," -- мягко сказал Морган. Когда Келсон повиновался, он вошел в транс и положил руку на лоб Келсона, касаясь большим и средним пальцем закрытых век и нежно соединяя свое сознание с сознанием короля. Спустя несколько мгновений Дункан вошел с ним в связь, и два Дерини начали постепенно исцелять короля, успокаивая его душу разум, как и тело. Крещенский рассвет был холодным, но ясным, и вполне подходящим для королевского бракосочетания. Вскоре после рассвета Морган уже занялся немногими остающимися деталями, которые должны были быть урегулированы до начала свадебной процессии, которая пойдет от Ремутского замка до собора. Он не возражал вставать рано, поскольку его кровать все равно была пуста, пусть и по существенной причине. Риченда провела всю ночь с нервничающей королевской невестой. За два часа до начала свадебной церемонии, он, направляясь по коридору к жилищу Келсона, столкнулся с Дунканом, шедшим ему навстречу. "Как он?"-- спросил Морган, когда они вдвоем двинулись по коридору. Дункан улыбнулся.-- "Неплохо. Он только что исповедался... и он такой нервный, каким я его никогда не видел... но он в хорошем расположении духа. Пожалуй, самым подходящим словом, чтобы описать его состояние, будет "надеющийся". "Ну, это успокаивает,"--сказал Морган.-- "А что насчет Дугала?" "Не знаю. Он ушел переодеваться до того, как я пришел. Но мне показалось, что ему сейчас не очень понравились бы резкие движения и громкие звуки. Бедный парень." "Ну, нам всем приходится учиться, не так ли?"--ответил Морган.-- "Кстати, ты знаешь, что Лльювелл согласился вести лошадь своей сестры этим утром и выступить свидетелем бракосочетания?" Дункан усмехнулся.-- "Я не удивлен. Мне сказали, что вчера он исповедался Брейдену. Думаю, ему есть в чем покаяться." "Скорее, Найджел поговорил с ним о том, что на самом деле означает быть пленным принцем,"--фыркнул Морган.-- "Но... о, смотрите, кто несмотря на похмелье смог выжить!"--добавил он весело, заметив как в конце коридора из-за угла появился Дугал и пошел в их направлении. Этим утром на парне был официальный наряд Приграничья: яркий клетчатый плед клана МакАрдри облегал его плечи и был заколот серебряной застежкой, волосы были сплетены в косичку, как это было принято в Приграничье, и перевязаны черной шелковой ленточкой. Когда они встретились, он слегка поклонился, но это движение явно было болезненным. Морган по-дружески положил руку ему на плечо и, любопытствующе улыбаясь, склонился к нему. "Что-то не так, Дугал?" "Это не смешно, сэр,"--морщась, прошептал Дугал.-- "И, кроме того, это нечестно. Келсон чувствует себя так, как будто он вообще не пил вчера вечером. Я же чувствую себя так, словно моя макушка хочет оторваться." Морган поднял бровь и сочувственно поцокал языком.-- "Ну, когда ты научишься опускать свои экраны, мы сможем лечить и твое похмелье, так ведь, Дункан?"--съязвил он. Но лицо Дункана было застывшим и ничего не выражало, его разум внезапно полностью закрылся, чем немало удивил Моргана. Морган не мог понять, что было не так, но что-то явно случилось. Почувствовав, что оба смотрят на него, Дункан моргнул, как будто избавляясь от чего-то мрачного и потрясшего его до глубины души. "Дункан?" "Извини. Я отвлекся. Что ты спросил?" "Я просто подразнил Дугала насчет похмелья,"--сказал Морган, пытаясь угадать причину столь неожиданной перемены в настроении Дункана.-- "Ты забыл что-то сделать?" "Да, забыл,"--ответил Дункан, принимая причину, предложенную Морганом.-- "Мне надо на несколько минут вернуться к себе. Не мог бы ты дать мне руку?" "Конечно. Думаешь, это займет много времени?" "Нет. Просто ты мне нужен кое для чего."-- Дункан оглянулся на Дугала.-- "Дугал, я думаю, что мы освободим тебя от некоторых твоих обязанностей. Однако, должен сказать, что мне приятно снова видеть при дворе официальный наряд Приграничья. Ваша застежка для плаща -- это традиционный узор МакАрдри?" "Это?"-- Дугал большим пальцем оттянул застежку и поглядел на нее.-- "Нет, я так не думаю. Когда я был мальчиком, это принадлежало моему отцу. Я не знаю, откуда она у него. Он подарил ее моей матери в день свадьбы, а она оставила ее мне, когда умирала. Я нечасто ношу это застежку, но Келсон посчитал, что она очень подходит для свадьбы. Она прекрасна, не так ли?" "Несомненно."--Дункан еще многозначительнее поглядел на Моргана.-- "Но, я действительно должен позаботиться кое о чем. Аларик, Вы идете?" Епископ-Дерини не сказал больше ничего, ведя Моргана не к своему жилищу, а к маленькому кабинету, в котором они встретились после его посвящения. Все это время он держал свои экраны закрытыми. Только когда они оказались в кабинете, он немного расслабился, но, поспешив к молитвенному коврику в углу возле окна и упав там на колени, он все еще был похож на сжатую пружину. Морган, стоя в центре комнаты, с любопытством наблюдал за ним, но не пытался установить контакт. Наконец, Дункан перекрестился и встал, повернув посерьезневшее лицо к янтарному стеклу окна. "Я должен объяснить кое-что из только что случившегося,"-- тихо сказал он, подзывая Моргана подойти поближе.-- "Я могу сказать только, что даже в самых безумных своих мечтах я не осмеливался подумать об этом. К этому... к этому надо привыкнуть." Остановившись рядом с Дунканом, Морган нахмурился, боясь коснуться его. "Ты про что? Что не так? Ты выглядишь так, как будто увидел привидение." "Думаю, что вроде того."-- Дункан пожевал губу и вздохнул.-- "Аларик, когда я расхваливал приграничный наряд Дугала и спрашивал его про застежку на плаще, это была не простая вежливость. А когда он сказал мне, откуда она у него..." Он снова вздохнул, опустив взгляд на фиолетовые сандалии, выглядывающие из-под его сутаны. "Эта застежка, Аларик, когда-то была моей. Я подарил ее сестре Дугала много лет назад, и в точности при тех обстоятельствах, которые он описал."--Он помолчал и с трудом сглотнул. "Только...теперь я думаю, что "брат", родившийся чуть позже, может быть, вовсе не был ее братом. Я... думаю, что Дугал может быть ее сыном... и моим." ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ Еще наследника приведу к тебе... -- Михей 1:15 Когда Дункан посмотрел Моргану в глаза, ему не требовались никакие способности Дерини, чтобы заметить шок и удивление, отразившиеся в них. Он знал, что он сам должен выражать сходные чувства. Он, как и Морган, думал, что в это сложно поверить, но застежка говорила сама за себя, и Дугал был как раз подходящего возраста. В его мозгу стали всплывать воспоминания о давно прошедших днях, но Дункан постарался не поддаваться им, указывая на стулья, стоящие перед камином. Когда он заставил свои ноги двигаться к стульям, он старался держать свои экраны закрытыми, да и вообще не думать, а, дав воспоминаниям заполнить его разум, никак не мог решить, что именно он испытал: то ли восторг, то ли дикий ужас, угрожавший поглотить его. Он сел, глаза его невидяще уставились в камин, и только смутно заметил, как Морган сел возле него, поставив свой стул перед ним так, что их колени почти соприкасались. "Может, ты расскажешь мне об этом,"--мягко сказал Морган.-- "Я не священник, но я думаю, ты знаешь, что мое обещание хранить тайну так же крепко как тайна исповеди." Дункан криво усмехнулся.-- "Если то, о чем я думаю -- правда, то я вряд ли смогу долго хранить это в тайне,"-- сказал он тихо.-- "Если бы я мог выбирать себе сына, он был бы очень похож на Дугала. А если он на самом деле мой сын, то он имеет право знать об этом." "Иногда лучше не знать,"-- предположил Морган.-- "Если он -- незаконно..." "Мой сын -- не незаконнорожденный!"-- решительно сказал Дункан.-- "Его мать и я тогда имели право жениться, мы обменялись клятвами, которые мы считали обязывающими. В наших глазах и в глазах Бога, она была моей женой." "А в глазах закона?" Дункан покачал головой и вздохнул.-- "Этого я не знаю. По меньшей мере, это очень тонкий вопрос церковного права. Это называется..."-- Он заставил свой разум успокоиться, пытаясь вспомнить подходящий термин.-- "Я думаю, что это называется per verba de praesenti -- клятва перед свидетелями, в отличие от церемонии, проведенной священником. По меньшей мере теоретически, такая клятва столь же сильна, как обручение, которое имеет силу брака." "У тебя есть свидетели?"--спросил Морган. Дункан опустил голову, вспоминая ту давнюю ночь, оставшуюся в его воспоминаниях где-то между ребенком и взрослым человеком -- он и Марис, стоящие в полночь на коленях в часовне, боящиеся, что в любой момент их могут прервать, молящиеся перед единственным свидетелем, на понимание которого они могли рассчитывать, пока люди ее отца готовились на рассвете покинуть двор отца Дункана. "Пред Тобой как Высшим Свидетелем, Господь мой и Бог мой, приношу я эту святую клятву,"--сказал Дункан, обратив взор к лампаде, горящей над алтарем,-- "что я беру эту женщину, Марис, в свои законные жены и отказываюсь от всех других, пока смерть на разлучит нас." Застежка его плаща стала вдруг душить его, и, расстегнув ее, он снял застежку и положил ее на руку невесты, глядя на нее со отчаянием человека, которому суждено вскоре расстаться со своей любимой. "Я дарю тебе это в знак своей любви и беру тебя в жены, и подтверждаю это своим словом." "Свидетели,"--тихо подсказал Морган.-- "Они у тебя есть?" Плечи Дункана резко опустились, и он покачал головой.-- "Мы произнесли свои клятвы только перед Святым Причастием, Аларик,"--тихо сказал он.-- "Мы не могли доверять больше никому. Как я уже сказал, законность такого брака очень неясна." "Понимаю."--Морган вздохнул.-- "Ладно, давай пока не будем думать об этом. Ты можешь узнать наверняка, что застежка, которую носит Дугал -- та самая, что ты дал... как ее звали? Марис?" "Да,"--Дункан сглотнул.-- "Застежка, которую я подарил в знак своей любви, была уникальна. Мастер, который ее изготовил, сделал тайник в ее тыльной стороне. Если не знаешь, что ищешь, то ее вряд ли можно заметить. Если эта застежка моя, то в тайнике будет мой волос, переплетенный с ее. У нее были очень светлые волосы -- почти белые." Морган снова вздохнул, даже более тяжело чем прежде. "Очень хорошо. Что ты собираешься делать? Ты хочешь рассказать Дугалу прямо сейчас, или ты подождешь до окончания свадебной церемонии?" "Не думаю, что я могу ждать, Аларик,"-- ответил Дункан, впервые за время этого разговора посмотрев в глаза своего кузена.-- "Я знаю, что сейчас, через столько лет, это может выглядеть странным, но я должен знать. Не думаю, что я смогу стоять рядом с ним, и праздновать свадьбу Келсона, не зная, принес ли мой краткий брак плоды или нет." Морган медленно кивнул.-- "Я понимаю тебя, поскольку теперь я сам отец,"--тихо сказал он и странно усмехнулся.-- "Если Дугал -- действительно твой сын, представляешь как перепугаются меарцы? Если у тебя есть наследник, который наследует права в отношении Кассана и Кирни, то им остается только мечтать о воссоединении этих земель с Меарой." Дункан фыркнул.-- "Честно говоря, я не думал об этом, но ты прав. Вот тебе еще одна причина, чтобы все выяснить, а затем подумать, как можно признать его так, чтобы его право на титулы было неоспоримо."--Он снова поглядел на огонь.-- "Хотел бы я, чтобы время было более подходящим. То, что у епископа есть сын, заставит удивиться многих." "Но в то время ты не был не только епископом, но даже и священником." "Нет. Но это все еще попахивает чем-то вроде заговора." "Полностью согласен. Хочешь, я пойду и поищу его? У нас немного времени, но я сделаю все, что смогу." "Будь добр,"--прошептал Дункан.-- "Только не говори ему, зачем я хочу его видеть. Я... должен сделать это сам." "Поверь мне, это последняя вещь, о которой я стал бы ему говорить,"--пробормотал Морган, поднимаясь и выходя из комнаты. Дункан несколько мгновений оставался неподвижным. Закрыв глаза рукой, он попытался изгнать из себя надежду, ведь он мог просто ошибиться. Он говорил себе, что застежка могла попасть к Дугалу разными путями -- если это вообще была та застежка. Он пытался убедить себя, что этого не может быть. Но где-то глубоко внутри он знал, что это та застежка, и как она попала к Дугалу. Хотя ни он, ни Марис не думали о возможности такой проблемы, во время того единственного, краткого, болезненного и неуклюжего объединения невинных тел, сейчас перед его закрытыми глазами пронеслись картины того как это могло быть: несколько месяцев спустя Марис, находясь в безопасности в Транше, пока ее отец и старшие братья вместе с королевскими войсками отправились воевать, обнаруживает, что она беременна. Поначалу она боится рассказывать об этом кому бы то ни было, потом, когда это стало невозможным скрыть, со слезами рассказывает обо всем матери, которая тоже вынашивает ребенка -- и они вдвоем вырабатывают план, как Марис может тайно выносить ребенка и передать его матери, выдав его за брата младенца, который должен был родиться примерно на месяц раньше. Когда перевалы были закрыты зимой, мужчины зимовали в Меаре, кто мог узнать об этом? А потом, когда Марис умерла, то ли от сложных родов, то ли от лихорадки, которая была объявлена причиной ее смерти, кто мог узнать об этом? Конечно, узнав следующим летом о ее смерти, Дункан не мог сложить два и два. Известие о ее смерти просто заставило его вернуться к своим первоначальным планам принять сан и стать священником. Те, давно ушедшие, дни в Кулди оставили по себе только воспоминания о мечтах, которые не могли сбыться. Он никогда ничего не рассказывал об этом никому, кроме своего исповедника, который уже давно умер, даже Моргану. Сморгнув слезы, Дункан поднялся и подошел к столу под янтарным окном, вынимая кристалл ширала, висевший на тонком кожаном шнурке. Это был ее подарок, и пусть невольно, но он использовал его, чтобы убедиться в том, что их сын унаследовал способность к магии, в существовании которой больше не было никаких сомнений. Он взял кристалл за шнурок, вернулся к своему стулу и сел, держа его перед глазами как талисман, каковым тот и стал. Ширал. Сжав его в руке, он снова мысленно вернулся в ту часовню и вспомнил клятвы, принесенные ими. "Я беру тебя в мужья,"-- сказала она.-- "Я дарю тебе это в знак своей любви и подтверждаю это своим словом." Она сняла камень со своей шеи и повесила ему на грудь, камень все еще хранил тепло ее тела. Внутренне трепеща, Дункан снова повесил кристалл себе на грудь и прижал камень к губам, вздрогнув, когда стук в дверь вырвал его из власти воспоминаний. "Войдите,"--сказал он, пряча камень в свою сутану. Когда Морган в сопровождении заинтригованного Дугала вошли в комнату, Дункан поднялся. "Вы хотели видеть меня, Отец Дункан?"-- спросил парень. Знаком приглашая Дугала сесть, Дункан не мог заставить себя вымолвить хоть слово. Морган выглядел очень неуверенным, но Дункан кивнул ему тоже, прося остаться. "Садись, пожалуйста... ты тоже,"--сказал Дункан, и тоже сел, когда Дугал послушался.-- "Я... понимаю, что сейчас не время, но я не думаю, что это может подождать. Потом... время может оказаться еще более неподходящим." "Я не понимаю,"-- ответил Дугал, опасливо присаживаясь на краешек своего стула,-- "я что-то не так сделал?" Дункан улыбнулся, несмотря на свои опасения.-- "Нет, ты ничего такого не сделал. Ты можешь уделить мне несколько минут?" "Конечно." "Очень хорошо. Я хотел бы, чтобы ты, не спрашивая меня зачем, снял застежку своего плаща и посмотрел на ее тыльную часть." Озадаченно глядя на Моргана, Дугал повиновался, молча возясь с застежкой. Быстро глянув на заднюю часть застежки, он вопросительно посмотрел на Дункана. Епископ пристально глядел в камин, пламя которого отражалось в его светлых глазах. "Что я должен там увидеть?"--прошептал Дугал после некоторого колебания. Дункан сглотнул.-- "Вдоль верхнего края должна быть тонкая щель. Если ты подденешь ее ногтем, то она должна открыться. Если внутри что-то есть, то я бы хотел, чтобы ты не говорил, что там, пока я не скажу. Хорошо?" Пожав плечами и озадаченно взглянув на Моргана, сидящего с каменным лицом, Дугал хмыкнул в знак согласия и завозился с застежкой. Когда что-то щелкнуло, он чуть не подпрыгнул, затем пристально вгляделся в только что обнаруженный им тайник. "Что... как Вы узнали? Как Вы узнали, что там есть тайник?" Дункан подавленно вздохнул и сел обратно в кресло, прикрыв глаза рукой и опершись локтем на подлокотник. "Дугал, можно я расскажу тебе небольшую историю?"-- спросил он шепотом. Заинтригованный, Дугал кивнул и сел обратно на стул, время от времени поглядывая на застежку в своей руке. "Первый звонок прозвенел для меня, когда ты рассказал, откуда у тебя эта застежка,"--тихо сказал Дункан.-- "Как твой отец подарил ее твоей матери, когда они поженились. Я никогда никому раньше не рассказывал про это, но примерно то же произошло со мной, когда я был чуть моложе тебя. Я влюбился в красивую и молодую девушку, которая ответила мне взаимностью, и я оставил мысль о том, чтобы стать священником. Она была из твоего клана, и мы собирались просить наших родителей разрешить нам пожениться, как только наши отцы вернуться из похода, в котором они участвовали. Тем временем, она, ее мать и сестры были в замке моего отца. "Но во время похода случилось кое-что, испортившее отношения между кланами. Ее старший брат был убит в пьяной ссоре с одним из солдат моего отца, и возник повод для кровной мести, несмотря на то, что виновный солдат МакЛейнов был, как и положено, казнен. Ее отец и его отряд вернулись в Кулди только для того, чтобы забрать женщин и детей, и должны были на рассвете уехать." "Во всяком случае, мы поняли, что при этих обстоятельствах наши отцы никогда не позволят нам жениться, по крайней мере, это произойдет очень нескоро, и мы обменялись брачными клятвами в темной часовне. Она подарила мне кое-что в знак своей любви, а я подарил ей застежку, которая очень похожа на ту, что ты держишь в своей руке. На самом деле, она может быть как раз той самой." Дугал следил за рассказом со все возраставшим изумлением, и тут он снова поглядел на застежку в его руках, в его мозгу стало зреть подозрение. "Могу... Могу ли я спросить как ее звали?"-- выдохнул он. "Марис МакАрдри,"-- прошептал Дункан.-- "Пусть только в глазах Господа и нас самих, но она была моей женой в ту короткую ночь." "Но... Марис звали мою сестру. Она умерла той же зимой, когда я родился." "Да, я узнал об этом следующим летом,"--сказал Дункан,.-- "как и про то, что ее мать родила близнецов примерно в то же самое время. Пока я не увидел на тебе эту застежку для плаща, мне и в голову не приходило, что один из этих детей мог быть моим." "Вы имеете в виду меня?"-- спросил Дугал очень слабым голосом. Дункан опустил руку, чтобы заглянуть в глаза Дугала. "Хочешь, я скажу, что ты нашел в тайнике внутри своей застежки?"--спросил он. Испуганный и серьезный Дугал кивнул. "Днем, еще до того как мы обменялись клятвами, Марис взяла по пряди наших волос и вплела их в кольцо, сделанное из волос, взятых из хвостов наших пони. Я знаю, что ты не помнишь ее, даже если когда-нибудь видел ее, но ты, наверное, видел ее портрет. Она была платиновой блондинкой, ее волосы были даже светлее чем у Аларика. Конские волоски были черные. Я думаю, что если ты вынешь то, что находится внутри застежки, то ты увидишь именно это." Почти не дыша, Дугал порылся в застежке и достал именно то, о чем говорил Дункан: почти черное кольцо из волос, ставшее овальным от сдавливания внутри застежки, в которое была вплетена прядь серебристых волос. Когда Дугал, не в силах произнести хотя бы слово, сжал его между большим и указательным пальцами, Морган наклонился вперед и впервые заговорил. "Если один из этих волос принадлежит Дункану, я смогу обнаружить это, Дугал,"--сказал он спокойно.-- "А если это не так, я все равно скажу Вам об этом. Можно я подержу это?" Не говоря ни слова, Дугал положил волосяное кольцо в протянутую ладонь, испуганно глядя при этом на Дункана. Морган на несколько секунд закрыл глаза, слегка сжав кольцо в кулаке, затем отдал его Дункану. "Один из этих волос -- твой,"--сказал он тихо.-- "Но это не доказывает, что Дугал -- твой сын, а только подтверждает, что ты действительно имел описанные тобой отношения с Марис. Дугал же может быть ребенком Колея. Дугал, у тебя ведь есть сестра-близнец, не так ли?" "Похоже, что меня есть еще одна тетя или племянница,"-- прошептал Дугал.-- "в зависимости от того, кто из нас является ребенком Марис." "Это правда,"-- пробормотал Дункан.-- "Но я могу поспорить на все, что считаю для себя дорогим, включая возможность спасения своей души, что ты -- ребенок Марис. Сказать почему?" Дугал кивнул. "Потому, что если ребенок Марис был от меня, то он должен быть частично Дерини... и я думаю, что именно об этом говорит то, что мы выяснили после того, как ты вернулся сюда с Келсоном,"--уверенно сказал Дункан.-- "Я думаю, что та ночь в Транше, когда ты помог Келсону связаться с Алариком, оказалась катализатором, который неудачно сработал. Твои способности Дерини впервые были затронуты, но ты испугался и попытался их остановить. Кстати, это объясняет, почему, когда мы снова попытались проникнуть в твой разум, ты чувствовал себя комфортно, когда это делал я. Помнишь?" По мере того, как Дункан продолжал, глаза Дугала становились все больше, руки его задрожали. Он быстро соединил их вместе, пытаясь остановить дрожь и не смея оторвать взгляд от Дункана. "Я... хочу верить, что Вы правы,"--смог, наконец, прошептать он.-- "Я не хочу быть непочтительным по отношению к моему от... к лорду Колею, но если... если Вы -- мой отец, то это многое объясняет." Дункан медленно сделал глубокий вдох. Пришло время использовать последний шанс. "Помимо того, что уже было сделано, я знаю единственный способ доказать это тебе, Дугал,"--тихо сказал он.-- "Если я -- твой отец, то ты тоже Дерини. А если ты Дерини, то -- если, конечно, ты хочешь -- я должен быть в состоянии установить между нами мысленную связь и показать тебе в точности все, что я помню о твоей матери и себе. Я очень любил ее, Дугал, и за эти годы я немало позаботился о тебе, даже не подозревая, что ты можешь оказаться моим сыном. Я не могу восполнить все те годы, которые ты жил, не зная этого, и в этом некого обвинять, но я могу постараться восполнить этот пробел теперь, когда я знаю, что к чему. Ты веришь мне?" "Да,"-- выдохнул Дугал. "Нет, ты действительно доверяешь мне?"--настаивал Дункан.-- "Ты верил мне и раньше, но не пускал меня. Как ты думаешь, сейчас ты готов?" "Дункан, я не уверен, что у нас есть время,"-- пробормотал Морган. "Если все пойдет нормально, то это не займет много времени,"--ответил Дункан, не отрывая глаз от парня.-- "Если Дугал действительно хочет этого, то мы найдем время." Дугал сглотнул и кивнул.-- "Он прав, Морган,"--выдохнул он.-- "Мы должны попытаться. Не могли бы Вы пойти к Келсону и сказать, что я приду прямо туда? Не говорите ему, что произошло. Ему есть о чем сейчас подумать." "Дункан?"-- спросил Морган. "Делайте, как он просит,"-- ответил священник.-- "С нами все будет в порядке." ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Я буду Ему Отцом, и Он будет Мне Сыном -- К Евреям 1:5 Как только дверь за Морганом закрылась, Дункан поглядел на Дугала. "У нас нет лишнего времени,"--тихо сказал он.-- "Если ты хочешь получить свои доказательства, то ты должен делать в точности то, что я говорю, не требуя объяснений, которые тебе хотелось бы получить." Дугал медленно покачал головой.-- "Я не хочу ждать, О..."-- он опустил глаза.-- "Я только что понял, что, может быть, все эти годы я называл Вас так, как должен был,"--продолжил он негромко.-- "Странно, но сейчас я почему-то чувствую себя спокойнее, чем когда я называл своим отцом Колея." "Он и был твоим отцом со всех сторон, которые имеют значение для подрастающего мальчика. Жаль, что я не мог видеть, как ты растешь. Конечно, я познакомился с тобой, когда ты оказался при дворе... но мне кажется, что я относился бы к тебе по-другому, если бы знал, что ты -- мой сын." "Может быть, все именно так и должно было быть,"--застенчиво ответил Дугал.-- "Может быть, я должен был потерять одного отца, прежде чем найти другого. Если бы я узнал про Вас, пока Колей был жив, я не хотел бы причинить ему боль." "Я тоже. И я надеюсь, что ты всегда будешь чтить его память."-- Дункан улыбнулся, положив руку на плечо Дугала.-- "Он дал тебе свое имя и защиту, пока ты был наиболее уязвим. Теперь, когда он ушел, а ты стал мужчиной, правда никому не причинит боли." "Тебе надо учесть, что есть по меньшей мере одна возможная проблема... ну... по меньшей мере, затруднение. Если я признаю тебя своим сыном, а именно так я и собираюсь сделать, то кое-кто будет называть тебя не только Дерини, но и незаконнорожденным." Дугал улыбнулся.-- "Вас и Моргана называли полукровками годами. Но я не думаю, что это имеет какое-то отношение к тому, что Вы -- мой отец." "Нет,"--Порывшись в сутане, Дункан достал кристалл ширала на кожаном шнурке, поднялся и поставил свой стул перед стулом Дугала и сел. "Ты помнишь это,"--сказал он, кладя камень на руку Дугала.-- "Это принадлежало твоей матери. Она подарила его мне в ту ночь, когда я подарил ей застежку." Дугал провел пальцем по грубо отполированному камню и медленно кивнул.-- "Что я должен сделать на сей раз?" "Большую часть из того, что надо сделать, я сделаю сам. Все, о чем я прошу, чтобы ты старался быть открытым для меня и не боялся. Мы попробуем использовать кристалл, чтобы установить связь между нами. Ты можешь испытывать странные ощущения, может быть, даже некоторое неудобство, но я обещаю, что не причиню тебе боли. Чтобы начать, я хочу, чтобы ты просто сконцентрировался на камне и попытался увидеть Марис своим мысленным взором. Ты когда-нибудь видел ее портрет?" Дугал зажал кристалл в кулаке и снова кивнул. "Один, маленький. Правда, это было давным-давно". "Тогда позвольте мне самому нарисовать ее изображение в вашем разуме,"--тихо сказал Дункан, накрывая своей рукой руку Дугала, которая держала камень, и кладя вторую руку ему на голову, как будто благословляя.-- "Закрой глаза, и постарайся увидеть ее как можно подробнее. Старайся не прикладывать усилий. Постарайся увидеть ее светлые волосы, похожие на расплавленное серебро, текущее ей до середины спины, перехваченные на лбу узким ободком из крошечных металлических цветов, кажется, первоцветов." Он почувствовал как Дугал расслабляется под его прикосновением и тоже закрыл глаза, видя образ давно потерянной любви. "В центре каждого цветка был крошечный золотистый камень, в точности воспроизводящий оттенок ее глаз, почти такой же как у тебя,"--спокойно продолжил Дункан.-- "На ней было розовое платье, того же оттенка, что и румянец на ее щеках... бледная, очень бледная кожа..." По мере того как он говорил, вместе со словами мягко передавая ему свои мысли, он видел, как в мозгу Дугала, как и в его собственном, формируется образ, поначалу только на поверхности, а затем начал ослаблять пульсирующие, болезненные экраны. "Ее смех был похож на серебряный колокольчик... прозрачный и глубокий как озеро в Шаннис Меер..." Как только Дункан замолчал, он усилил поток мысли и прошел сквозь экраны Дугала в его разум, передавая по неосознанным связям в сознании Дугала свои воспоминания, удерживая связь, когда Дугал осознал, что происходит и, поддавшись панике, попытался отодвинуться. Он почувствовал, как Дугал охнул, это показалось ему чем-то вроде щелчка в мозгу, отозвавшегося острой болью, но он подавил ее и притянул Дугала поближе. В одно мгновение барьеры исчезли, Дугал оказался вместе с ним, вспоминая те дни, когда он был с Марис. Застенчивые встречи в коридоре и зале замка, конные прогулки вокруг замка, привалы под навесом из ветвей неподалеку от Алдуина, нежные взгляды и застенчивые, целомудренные поцелуи, когда они стояли между их пони, прикрывавших их от любопытных глаз... Затем возвращение кланов домой страшные новости: Ардри МакАрдри, наследник предводителя клана МакАрдри, поссорился с одним из слуг МакЛейнов из-за кабацкой шлюхи... пролитая кровь МакАрдри... петля для убийцы и мрачный, молчаливый эскорт, везущий оба тела назад, в Кулди, достаточно медленный, чтобы МакАрдри мог успеть забрать остальных членов семьи и уехать прежде, чем разгорелась родовая вражда. Паника Марис, когда они поняли, что означает случившееся для них обоих... отчаяние Дункана... дерзкая договоренность встретиться ночью в часовне... сама встреча -- испуганный обмен клятвами перед лицом одного только Господа... А затем плотское воплощение брачных уз в теплом укромном уголке на чердаке конюшни -- поспешное, суетливое, только частично удовлетворенное, но, тем не менее, радостное... и такая скорая разлука... следующее утро, когда Дункан наблюдал как они покидают Кулди и его жизнь, и никому из их не приходило в голову, что она уже несла в себе плод их любви... Эмоции, вызванные воспоминаниями Дункана, хлынули в разум Дугала с такой силой, что им было невозможно сопротивляться, но как только ментальные каналы открылись, Дугал больше не испытывал ни страха, ни дурных предчувствий. Дункан уловил тот самый момент, когда Дугал, сделав осознанный выбор, позволил их разумам соединиться... и ментальная волна, всколыхнувшаяся, когда Дугал, открывшись разуму своего отца, дающая новый толчок к объединению их воспоминаний и дум. Оставив закрытыми только те области, которые он не мог открыть никому -- его священнические секреты и обязанности, исповеди других людей -- Дункан выплескивал воспоминания о годах, потерянных им и Дугалом, переплетая их с собственными воспоминаниями Дугала -- более редкими по количеству, но не менее сильными и дорогими его сердцу. И Дугал, ощутив это однажды, радостно продолжил делить воспоминания. Ни один из них не мог потом вспомнить, в какой момент Дугал, покачнувшись, обнял Дункана обеими руками и заплакал, и когда из глаз Дункана хлынули слезы радости. Все, что они могли вспомнить, это то, что, когда их воспоминания стали размываться, и они вернулись в сознание, Дугал оказался сидящим на колене своего отца, а Дункан нежно поглаживал волосы сына, а когда Дункан разорвал ментальный контакт, все барьеры, разделявшие их, исчезли. "С тобой все в порядке?"-- прошептал Дункан через мгновение. Довольно сопя, Дугал отодвинулся, чтобы посмотреть на Дункана, и кивнул, вытерев глаза рукавом. "Голова немного болит, но это, наверное, просто похмелье. Ничего страшного." "Давай посмотрим, могу ли я что-нибудь сделать с этим,"--пробормотал Дункан, кладя руку на лоб Дугала и прикасаясь большим и средним пальцам к мгновенно закрывшимся глазам.-- "Глубоко вдохни, выдохни... почувствуй, как боль уходит. Хорошо." Потребовалось еле заметное целительное касание, чтобы боль ушла. Дункан мог понять это по легкому контакту между ними, который установился между ними так же просто, как это бывало у него с Морганом, когда они что-то делали вместе. Когда он убрал руку, Дугал открыл глаза, чтобы испуганно посмотреть на него. На сей раз в его янтарно-миндальных глазах не было и тени нездоровья. "Это было Ваша целительская магия?"--спросил Дугал. "Самую малость,"--улыбнулся Дункан.-- "Но если ты немедленно не сойдешь с моей ноги, то мне придется исцелять мышечную судорогу,"-- добавил он, сдвигая Дугала со своей ноги и вздрагивая, когда кровь вновь заструилась по жилам.-- "Боюсь, что мы не очень хорошо все это спланировали. Мне надо было усадить тебя поудобнее." Немного смущенный и неуклюжий Дугал встал на ноги, слегка покачиваясь, пока Дункан не усадил его снова. "Меня просто немного пошатывает,"--возразил Дугал.-- "Со мной все будет нормально. Но нас ждет Келсон. Мне не терпится рассказать ему." "Я... думаю, что лучше подождать с этим до окончания церемонии,"--сказал Дункан.-- "Я понимаю тебя, но сейчас ему есть о чем подумать и без этого. Это подождет." "А мы не опоздаем?" Дункан покачал головой.-- "То, что мы сделали, заняло гораздо меньше времени, чем ты думаешь. У тебя есть время отдышаться." "О,"-- застенчиво улыбнувшись, Дугал немного расслабился, затем внезапно схватил руку Дункана и прижал ее к своим губам. "Отец,"--прошептал он удивленно.-- "Вы на самом деле мой отец... значит, я -- тоже Дерини."--Он замолчал, чтобы сглотнуть.-- "Вы знаете, что когда я первый раз увидел как Келсон использует свои способности, я захотел, чтобы я хотя бы частично был Дерини? Он усыпил человека, чтобы я мог спокойно зашить руну на его руке. Я просто помечтал тогда, но, может быть, уже тогда я начал о чем-то догадываться?" "Может быть,"--негромко ответил Дункан.-- "Я думаю, что твои способности в отношении лошадей, скорее всего, тоже происходят от этого. Бронвин умела вызывать птиц. Может быть, ты даже станешь когда-нибудь целителем." "Я? Целителем? О, я никогда не смогу изучить все это. На это потребуются годы." "Теперь у нас есть эти годы,"--прошептал Дункан.-- "У нас будут и время, и учителя. Ты удивишься, как быстро приобретаются некоторые навыки, когда ты знаешь кто ты. И Аларик, и я можем научить тебя тому, что знаем сами... и Риченда." "Леди Риченда -- Дерини?" "Да, и обучена в совсем других традициях нежели Аларик и я. Она тебе понравится." Дугал покраснел.-- "Если она когда-нибудь станет разговаривать со мной. Ты думаешь, герцог Аларик рассказал ей о том, что я сказал про нее вчера? Честно говоря, я имел в виду совсем не то как это выглядело." "Я знаю, сын. И если Аларик сказал ей, я уверен, что она не была оскорблена. Однако, что касается Аларика, то я думаю нам пора присоединиться к нему и Келсону." "Да, и увидеть как наш король женится!"--согласился Дугал. Поднявшись, он вспомнил о ширале и почтительно поднес его к губам, а потом протянул его Дункану. "Вот. Наверно, ты должен получить это обратно." "Нет, храни это, в память о твоей матери. " "Но... тогда у тебя от нее ничего не останется,"-- начал Дугал. "У меня останется все,"-- ответил Дункан, касаясь кончиками пальцев щеки Дугала.-- "У меня есть ее сын." А в другой комнате, недалеко от этой, другой, духовный сын Дункана готовился с своему бракосочетанию, раздражаясь и изнывая от нетерпения, пока портные окончательно заканчивали его свадебный наряд. Бархат длинной малиновой мантии Келсона был усыпан множеством крошечных золотых слитков с выгравированными халдейнскими львами, его туника была разделена на четыре поля, два из которых были украшены так же как мантия, а два оставшихся были обратными -- на золотой ткани алым шелком были вышиты крошечные львы. В знак уважения к горскому происхождению своей невесты, он перевязал свои волосы на затылке золотистым шнурком, но не стал сплетать их в косичку, как это принято в Приграничье. Из подвалов казначейства принесли большую золотую корону из переплетенных крестов и листьев, которую, как говорили, носил Малкольм Халдейн, когда, почти сто лет назад, женился на другой меарской принцессе, и, когда портные, закончив свое дело, собрали свои инструменты и ушли, Келсон осторожно провел пальцем по одному из листков короны и поглядел на Моргана. Некоторые даже говорили, что эта корона когда-то принадлежала Синилу Халдейну, и, может быть, даже предшествовавшему ему печально известному Фестилу. Если это было так, то ее, возможно, видел и даже касался сам Святой Камбер. "Как Вы думаете, я правильно поступаю?"-- спросил Келсон Моргана, когда они, наконец, остались наедине.-- "Видит Бог, это совсем не то, о чем я всегда мечтал -- брак во имя интересов государства, с девушкой, с которой я едва знаком, а люблю еще меньше." "Вам надо еще раз объяснить причины, по которым этот брак должен состояться?"-- возразил Морган. "Боже, нет! Мы рассуждали о них так много раз, что я могу повторить их наизусть, и причем голосами членов Совета, которые находили эти причины."--Келсон вздохнул.-- "Я хотел Вас спросить, как по-Вашему, есть хоть какой-нибудь шанс на то, что из всех этих государственных причин может появиться настоящая любовь. Я знаю, что для короля сердечные причины должны быть на втором месте после его обязанностей, но я не могу не завидовать отношениям между Вами и Ричендой." Морган улыбнулся, вспомнив свои собственные страхи в день своей свадьбы, несмотря на то, что он и Риченда любили друг друга как могут любить только Дерини, способные объединять свои умы, мечты и страхи. Он сомневался, что Келсон когда-нибудь сможет настолько же слиться душой с Сиданой, в которой не было ни капли крови Дерини, но как знать? Нередко любовь возникала у пар уже после свадьбы, но они дорастали до взаимной заботы. Если Келсон и Сидана приложат некоторые усилия, их союз должен быть не слишком обременителен для них. А учитывая, что этот брак может привести к миру... "Я не буду говорить Вам, что я уверен, что вы будете жить счастливо, как нас уверяют барды,"-- сказал он через мгновение.-- "Это будет непросто. С другой стороны, Риченда говорила мне, что ваша принцесса все чаще задумывается о Вас. Конечно, Сидана ни за что не признает, что она хоть немного радуется приближающемуся браку с Вами -- она слишком горда для этого. Но она -- красивая, здоровая молодая девушка, а Вы -- самый подходящий, могущественный и привлекательный принц во всем христианском мире. Как она может не возжелать Вас?" Келсон ужасно покраснел.-- "Аларик, хватит! Вы сводите это на такой... плотский уровень! Если она сможет полюбить меня, я хочу, чтобы наша любовь была... ну, духовной, как любовь между Вами и Ричендой." "Духовная?"--Морган фыркнул.-- "Келсон, Вы что, думаете я и Риченда проводим все время, обсуждая духовные аспекты наших отношений?" "Ну, я..." "Не без этого, конечно,"--продолжил Морган,-- "но ручаюсь, что "плотский уровень", как Вы изволили выразиться, очень даже неплох. Не надо недооценивать свое тело. Оно -- часть того, кем и чем Вы являетесь. Возвышенная любовь хороша для монахов, и может неплохо послужить укреплению брака, дать ему новое измерение, но, имея жену-человека, с которой Вы не можете объединить свой разум, Вы обнаружите, что физическая любовь, сама по себе -- это особое средство общения и объединения. И, конечно, на очень практическом уровне, это необходимо для порождения наследников. " "Да, ну..."-- Келсон повернулся и несколько раз прошелся взад и вперед, нервно сжав руки перед собой и цепляя плащом за свои каблуки. Когда он, наконец, остановился и поглядел на Моргана, его лицо было лишь немного бледнее его малинового одеяния. "Аларик, я... никогда не..." "Я знаю,"-- сочувственно пробормотал Морган, но Келсон продолжал, как будто не слышал его. "У меня... просто не было времени... чтобы сделать это так, как я хотел,"--прошептал король.-- "О, у меня могло быть несметное количество связей со шлюхами, служанками, и даже придворными дамами. Вряд ли кто-то может жить вблизи замка или в полевом лагере, не видя и не слыша достаточно для того, чтобы знать о том, что там творится. Если все, о чем мы говорим, это -- физическое влечение, то любой паж и любой сын крестьянина очень быстро узнают, как его удовлетворить. Принцы не являются исключением. Но я -- нечто большее чем мое тело, Аларик. И даже при том, что я никогда... не был с женщиной, я знаю, что любовь -- это не только физическое удовлетворение." Когда Морган умудренно кивнул, чувствуя, что словесный ответ не требуется, Келсон помолчал, чтобы набрать воздуха, в нем смешивались логика и оправдания, эмоции и дурные предчувствия, вполне естественные для сексуально непосвященного. "Есть еще кое-что,"--выпалил король, возвращаясь к разговору.-- "Я -- король. А вдруг будут дети? Меньше всего мне нужно усложнять и без того запутанные фамильные отношения в Гвинедде незаконнорожденными наследниками, которые лет через двадцать начнут мутить воду или когда-нибудь окажутся заложниками в руках моих врагов. Кроме того, Аларик, я -- Дерини. Мои дети тоже будут Дерини. Одного этого достаточно, чтобы обеспечить их смерть, как и их матерей. Так что мне казалось... более безопасным, если я буду воздерживаться и избегать риска." "Наверное, Вы правы,"--согласился Морган. "Таким образом, я оказываюсь в очень неуклюжем положении девственника во время своей первой брачной ночи,"-- закончил Келсон.-- "Это хорошо для женщины, это необходимое условие для женщины, на которой я женюсь. Но... что, если я не знаю, что делать, Аларик? Что, если она будет смеяться надо мной?" Морган изо всех сил старался не рассмеяться. Был ли на свете хоть один мужчина, которого не посещали подобные страхи, по крайней мере, поначалу? А некоторые так и не могли избавиться от этих страхов, хотя Келсон, с его мягкостью и истинным беспокойством за других людей, вряд ли столкнется с этой проблемой. Тогда Морган с заботливым пониманием положил руку на плечо Келсона и постарался успокоить его, напомнив ему, что его невеста будет в положении, схожем с его, и заодно предложил королю несколько способов доставить удовольствие невесте. Келсон даже и подумать о них не мог. К тому времени как в дверях появился Дугал вместе с остальной свитой короля, Келсон уже расслабился и смог даже перешучиваться со своим более искушенным кровным братом, потом одел корону и отправился навстречу своей невесте. * * * Лошади и свита невесты ожидали во дворе замка под бледно-голубым зимним небом, Сидана, в одежду чуть темнее неба, сидела на молочно-белой кобыле с бело-синей сбруей. Ее плащ из тонкой шерсти лазурного цвета, расшитый внизу золотыми яблоками, накрывал круп ее лошади и свисал сзади чуть не до земли. На голове у нее был венок из белых роз, ее длинные каштановые волосы струились по спине, почти скрывая накидку. Лльювелл, стоявший у головы ее лошади, нервно теребя поводья затянутыми в перчатку пальцами, казался задумчивой тенью в синем, щурящейся на солнце. Риченда и три придворных дамы, сидевшие на светло-серых кобылах чуть позади, были готовы присоединиться к невесте. Остальные королевские слуги тоже уже сидели в седлах. Дерри держал под уздцы черного жеребца короля. В стороне четыре рыцаря готовили шелковый навес небесного цвета, который будут нести над невестой. Ни один из четверых не был ниже, чем сын графа. "Нам повезло с подходящей погодой для нашего бракосочетания, миледи,"--сказал Келсон, склоняя голову в вежливом приветствии, когда он, Морган и Дугал прошли мимо лошадей и кланяющихся им придворных и остановились перед ней.-- "Я думаю, что мои люди надлежаще приветствовали Вас и Вы остались довольны произведенными приготовлениями." "Довольны?"--сказал Лльювелл прежде, чем Сидана смогла ответить.-- "Какое может быть удовольствие, когда мы -- пленники?" "Я думаю, что ваша неволя не была тяжелой,"-- пробормотал Келсон, отчаянно надеясь, что Лльювелл не собирается устраивать сцену. -- "С вами неплохо обращались." "А ты не считаешь, что принуждение моей сестры к этой свадьбе -- это достаточно плохое отношение?"-- спросил Лльювелл. Я думал, что он согласился сотрудничать, -- мысленно сказал Морган Келсону, заметив, что Сидана выдохнула с ужасом, а зубы Келсона сжались.-- Хотите, я его усыплю? Нет, просто встряхните его немного. Сидана хочет, чтобы он сопровождал ее. Как скажете. Без малейшего предупреждения Морган схватил Лльювелла за плечо и сжал его будто тисками, не меняя вежливого выражения лица. "Леди согласилась на почетный брак,"-- сказал он мягко. "Теперь ты заткнешься, или мне надо хорошенько попинать ногами испорченного, невоспитанного молодого хама, каковым ты являешься?" "Ты не посмеешь!" "Уверен?" "Лльювелл, пожалуйста..." "Не лезь, Сидана!" "Мой принц,"--прорычал Морган, его рука сжалась на руке Лльювелла,-- "с Вашего позволения, я отведу этого молодого дурня туда, где он не причинит вреда никому, в том числе и себе." "Подождите пока. Лльювелл,"--спокойно сказал Келсон,-- "я до сих пор вел себя необыкновенно терпеливо. Вы можете убедиться в этом хотя бы по тому факту, что Вы до сих пор живы, несмотря на то, что Ваша мать предательски убила моего епископа, а Вы сами стоите между Вашей сестрой и меарской короной. Беспокоясь о своей невесте, я на многое закрываю глаза. Но я не потерплю Вашей дерзости, и я не потерплю, если Вы попытаетесь помешать свадьбе и коронации Вашей сестры. А теперь скажите, Вы уверены, что хотите продолжать сопротивляться?" Глаза Лльювелла сверкнули нескрываемой ненавистью, но через несколько секунд он отвернулся. "Если бы я только попробовал, ты бы просто использовал свою черную магию,"--пробормотал он в гриву лошади. "Что ты сказал?"--выдохнул Келсон. Морган, разозлившись еще больше, рывком развернул Лльювелла лицом к ним, а Келсон, не веря своим ушам, придвинулся ближе. "Я... сказал, что если бы я не согласился сотрудничать, то ты просто околдовал бы меня своей чертовой магией!"-- сказал, запинаясь, Лльювелл, все еще дерзя, и вздрогнул от вцепившихся в его бицепс пальцев Моргана.-- "Как твой священник-Дерини уже раз сделал." "Ты пытаешься подтолкнуть меня к тому, о чем мы оба будем сожалеть?"-- прошептал Келсон. "Лльювелл, пожалуйста!"--взмолилась Сидана.--"Ради меня. Ты не можешь предотвратить свадьбу. Ты обещал быть рядом со мной. Если тебя не будет, я останусь в полном одиночестве!" Тяжело, обреченно вздохнув, Лльювелл выпрямился со всем достоинством, какое он только смог найти в себе в этой ситуации, хотя его рука оставалась зажатой Морганом. "Вижу, что я в одиночестве,"-- он сказал спокойно.-- "Но я не лишу сестру сопровождения, подходящего ей по рангу. Я... выполню роль отца и передам невесту жениху, если Вы, Келсон Гвинеддский, хотите именно этого. Но я все равно буду каждую секунду ненавидеть Вас!" "А-а, ненавидите меня,"-- Келсон поднял бровь и облегченно улыбнулся.-- "Ну, я думаю, что это я как-нибудь вынесу, если Вы будете делать то, что Вам скажут. Морган, можете отпустить его. Миледи, прошу прощения, что Вам пришлось быть свидетелем этого." "Пожалуйста, простите моего брата, милорд,"-- прошептала Сидана.-- "Он просто хочет защитить меня." "Сидана, мне не надо прятаться за юбками!" "Ты когда-нибудь заткнешься?"-- прорычал Морган. Лльювелл поспешно отодвинулся, поскольку Морган угрожающе поднял свою руку в латной перчатке. "Хватит, Морган!"-- сказал Келсон.-- "Он молод и горд, и ему больно. Давайте не будем делать роковых ошибок. Однако, я хочу сделать Вам одно предупреждение, Лльювелл Меарский,"-- продолжал он, снова обращая свой пристальный взгляд на меарского принца.-- "Я желаю напомнить Вам, что Морган и прочие лояльные мне друзья и вассалы во время церемонии будут рядом со мной. На тот случай, если произойдет что-то незапланированное и в этом будет ваша вина -- хоть какая-нибудь -- Я здесь и сейчас даю им полное разрешение предпринять любые действия, которые они посчитают нужными. Разумеется, если сначала Вами не займусь я. Я ясно изложил?" "Да,"--пробормотал Лльювелл, задыхаясь. "Не слышу." "Совершенно понятно, даже чересчур,"-- угрюмо повторил Лльювелл. "Хорошо. Значит, мы поняли друг друга. Моя госпожа?" Он снова поглядел на Сидану, подавая ей руку, и она, к его удивлению, ответила ему. Проникшись, он склонился и прижал ее пальцы к своим губам. Когда он выпрямился, он чувствовал себя гораздо более уверенным, и отпустил ее руку. "Моя госпожа, я снова прошу прощения. День свадьбы для женщины должен быть радостен и беззаботен. Боюсь, я не уделил этому должного внимания." "Вы сделали то, что Вы должны были сделать, мой господин,"--прошептала она,-- " и я тоже должна еще раз попросить прощения за своего брата." "Сидана!" Не обращая внимания на вспышку Лльювелла, Келсон покачал головой.-- "Сейчас неподходящее время и это неподходящее место для дальнейшего обсуждения этого вопроса, моя госпожа. Позже, после того как мы поженимся, у нас будет достаточно времени для чего угодно. А сейчас архиепископы, как и весь народ, ждут увидеть как их новая королева проследует к своему замужеству и коронации. Я могу распорядиться начинать?" "Вы спрашиваете моего разрешения, милорд?"-- сказала она, пораженная. "Конечно. Ведь Вы -- моя госпожа и моя королева. " Одного взгляда на брата, свирепо глядящего на нее, следя за каждым ее жестом и выражением ее лица, оказалось достаточно, чтобы Сидана лишилась дара речи, но, тем не менее, она застенчиво кивнула. Келсону показалось, что это было нечто большее, чем покорное согласие. Отойдя в голову процессии, где его ожидала лошадь, он подал сигнал рыцарям принести покров из синего шелка, усыпанный крошечными звездами и полумесяцами, но, как только он повернулся спиной к меарской принцессе и ее брату, на его лице отразилось ликование. "Аларик, Вы видели?"-- прошептал он, пока Морган, придерживая стремя, помогал ему сесть в седло, а Дугал расправлял малиновую мантию на крупе лошади.-- "Я думаю, что действительно нравлюсь ей. Кто знает, что может произойти когда мы вырвем ее из-под власти ее брата! В конце концов, это может сработать." Когда они выезжали, Морган поглядел назад на маленькую, одинокую фигурку на белой лошади, ведомой к своей судьбе под шелковым покровом; все их надежды о мире сосредоточились в одной маленькой девочке. Он очень надеялся, что Келсон был прав. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ Ибо Господь благоволит к тебе, и Земля твоя сочетается -- Исайя 62:4 Келсон, чувства которого и без того были обострены, был просто оглушен яркой брачной процессией: приветствующие толпы, флаги всех цветов радуги, развевающиеся над улицами, поток подснежников и прочих зимних цветов, устилавших их путь... приветствия и цветы для темноволосой принцессы, ехавшей следом за ним. Все эти звуки и цвета ободряли его, и он улыбался Моргану и Дугалу, которые ехали по его бокам. Улицы были узкими и извилистыми, между ним и невестой вклинивались празднующие, но иногда, когда они ехали по прямой или проезжали через площадь, он мог, оглянувшись, видеть ее увенчанную короной из роз голову под шелковым покровом. Однажды их глаза встретились, и ему почудилось, что между ними проскочило нечто вроде электрического разряда, будоража его разум и разжигая его чресла. Он сказал себе, что он фантазирует, что во время их прежних встреч он придавал слишком большое значение словам и взглядам, но не в его характере было отступать, давши слово. Его тело стремилось объединиться с ее телом, но, кроме того, он был настроен сделать все, что возможно, чтобы их союз стал союзом не только земель, но и сердец. Он старался не слишком задумываться о приближающейся брачной ночи. Когда они, наконец, добрались до собора, и он смог обратиться как разумом, так и телом к своим намерениям, которые имели гораздо меньшее отношение к плоти, ему стало легче. У главного входа в собор его встретил архиепископ Кардиель, его золотая риза и митра, ослепительно сверкающие под полуденным солнцем, резко контрастировали с малиновой мантией Келсона и его золотой короной из крестов и листьев. Когда они оба обменялись формальными приветствиями, архиепископ -- поклонившись, король -- склонившись, чтобы поцеловать кольцо епископа, к ним присоединились Арилан и Дункан, на обоих поверх лиловых сутан были надеты новые стихари, белоснежные епитрахили сверкали золотом. Келсон принял их поздравления как будто в тумане, и, возбужденно разговаривая с епископами, протянул свой разум к Моргану и постарался зачерпнуть его спокойствия, пытаясь привести свои мысли в соответствие со священными клятвами, которыми он и Сидана должны были вскоре обменяться. Когда во двор собора въехала невеста со своей свитой, король и его эскорт заняли место позади трех прелатов и вошли в собор. У западного портика их ожидало духовенство -- крестоносец с праздничным распятием Кардиеля, служки со свечами, кучка певчих -- опрятные мужчины и мальчики в белых и алых стихарях и два подростка-кадильщика. Когда архиепископ и королевская свита вошли в собор и процессия двинулась к нефу, с верхней галереи, на которой находились музыканты, раздался звук фанфар, приветствующих короля. Келсон, гордо подняв голову и не обращая внимания на взгляды собравшихся, шел по проходу, сосредоточив взгляд на закругленной верхней части ризы Кардиеля. В гимне, исполненном хором, он узнал торжественный Te Deum. С обеих сторон он чувствовал уверенное, успокаивающее присутствие Моргана и Дугала: Морган, как всегда, был его опорой, его разум слегка касался разума Келсона, чтобы оказать моральную поддержку, и даже Дугал казался более уверенным, его присутствие ощущалось почти так же как присутствие других Дерини, но он не реагировал на попытки Келсона установить с ним ментальный контакт то ли не чувствуя, то ли не осознавая этих попыток. Они прошли через трансепт, пройдя по плите с именем Камбера, и Келсон подумал, а что сказал бы святой Дерини о том, что он собирался сейчас сделать. Насколько он помнил, Камбер еще до Реставрации организовал брак между своей подопечной и Синилом Халдейном. Он не помнил имя королевы Синила, но ему подумалось, что ее, наверное, короновали той же золотой диадемой, которая сейчас лежала на алтаре перед ними, мерцая в свете свечей. Он задумчиво посмотрел на нее, проходя следом за епископами к алтарю и замечая, как свадебные гости занимают места на хорах. Найджел и Мерод стояли на почетном месте справа от него, ближе всех к алтарю, стоя вместе со своими тремя сыновьями вдоль первого ряда сидений. Остальные толпились за ними и с другой стороны от короля: Эван с Дени, Джодрелл, Сайер Трейхем -- все старшие придворные -- их лица отражали их различные ожидания от этого брака. За мгновение до того, как Келсон подошел к алтарю, он заметил успокаивающую улыбку Найджела, и полный любви, одобрительный кивок своей тети. Прости меня, Господи, если я приду к твоему алтарю с сомнением в сердце,--молился Келсон, останавливаясь позади епископов у подножия лестницы и преклоняя колени.-- Сделай так, чтобы я полюбил эту женщину, которую беру себе в жены, и так, чтобы она полюбила меня. Помоги мне, Господи, быть для нее мудрым и сострадательным мужем. В этот момент епископы повернулись, чтобы встретить его, а он и сопровождавшие взяли правее, чтобы развернуться и встретить невесту. Келсон заметил, как над западными дверями снова взметнулись трубы -- их серебристые звуки казались фанфарами, приветствующими Сидану, милыми и тягучими. Хор запел Псалом, приветствуя королеву. Когда она показалась в распахнувшихся наружу дверях, то, казалось, она плывет в облаке солнечного света, такая невесомая, что если бы не рука ее брата, она бы могла просто улететь. Когда закрытая покровом Сидана в сопровождении Лльювелла медленно вошла внутрь, белые розы в ее волосах, казалось, засветились сами по себе, смотрясь почти как деринийская аура. O, Господи, она просто дышит миром! -- думал он, наблюдая как она приближается к нему, скромно глядя в пол. Он не замечал ни поджавшего губы Лльювелла, ни Риченду, ни прочих присутствующих, шедших позади. Прошу тебя, Господи, пусть будет мир между нами и нашими странами. Я не хочу убивать ее народ. Я больше не хочу никого убивать. Я хочу нести жизнь, а не смерть. Прошу тебя, Господи... В этот момент она и Лльювелл преклонили колени у ступеней алтаря, прежде чем встать рядом с ним. Лльювелл, стоявший между ними, хмурился. Кардиель, стоявший между Ариланом и Дунканом, подождал, пока покровом невесты отделят место, где должен быть совершен обряд венчания. Морган и Дугал остались за пределами покрова, Риченда и прочие присутствующие расположились с другой стороны, а Кардиель начал читать, обращаясь к бледному, внимательно слушающему королю. "Kelsonus, Rex Gwyneddis, vis accipere Sidanam hie praesentem, in tuam legitimam uxoremjuxta ritum sanctae Matris Ecclesiae?" Келсон, Король Гвинеддский, желаешь ли ты взять присутствующую здесь Сидану, в свои законные жены перед лицом нашей Святой Матери Церкви? "Volo"-- выдохнул Келсон, не осмеливаясь посмотреть в ее сторону. Желаю. Торжественно поклонившись, Кардиель обратил свое внимание на невесту, задавая ей тот же вопрос. "Sidana, Princepessa Mearae, vis accipere Kelsonum, hie praesentem, in tuum legitimum maritum juxta ritum sanctae Matris Ecclesiae?" Затаив дыхание, Келсон быстро взглянул налево, на свою невесту, стоявшую рядом со сжавшим зубы Лльювеллом. Прядь ее блестящих волос упала ей на правую щеку, подобно завесе, так что он не мог видеть ее глаз, но после легкой паузы ее губы вымолвили. "Volo"-- прошептала она. Келсон почти услышал как Лльювелл мысленно застонал от отчаяния, но заставил себя не обращать на это внимания. Парень был воспитан в определенных правилах, так же как и Келсон. Зачем Келсону нарушать спокойствие, если он сейчас обменяется брачными клятвами со своей королевой? "Кто отдает эту женщина под венец?"-- спросил Кардиель. Лльювелл механически положил правую руку своей сестры на руку архиепископа, позволив себе только холодно взглянуть на Келсона, быстро отступив назад. Когда Кардиель соединил руки Сиданы и ее жениха, Келсон тихонько вздохнул от облегчения. "Повторяйте за мной,"-- сказал Кардиель.-- "Я, Келсон, беру тебя, Сидану..." "Я, Келсон, беру тебя, Сидану..."-- твердо сказал Келсон. "В законные жены..." "В законные жены..." Произнося древние слова, он пристально смотрел на нее, не осмеливаясь использовать свои способности Дерини, боясь того, что он может узнать, и потому, что ему показалось, что он чувствует, как в нем растет какая-то обнадеживающая теплота. Когда он закончил, она на мгновение подняла свои глаза на него -- и то, что проскочило межу ними, было подобно летней молнии, ярким и жарким, затрагивающим каждый нерв и каждую жилку. Темные глаза быстро опустились -- может, она тоже почувствовала это? -- но это же ощущение возникло вновь, когда она повторила свою брачную клятву голосом, спокойным как священный колодец в Кандор Ри, ее слова журчали обнадеживающе и обещающе. Когда она закончила, Келсон взял ее руку в свою, и она не вздрогнула, и не попыталась отдернуть ее, когда они оглянулись на Кардиеля, ожидая благословения кольца. Но рука Дункана достала кольцо, а рука Арилана благословила его, окропив святой водой и пронеся его через дым от воскуренного ладана с особой молитвой. Кольцо было изготовлено знакомым Арилану ремесленником, который каким-то образом был связан с Советом Камбера; об этом епископ сам поведал Келсону с глазу на глаз, в редкий момент откровенности об этой, весьма специфичной, стороне своей жизни. На плоском навершии кольца мастер выгравировал гвинеддского льва, в глаза которого были вправлены крошечные рубины -- очень подходящее напоминание о связи между новой королевой и ее мужем и страной. Рука Келсона еле заметно дрожала, когда он, повторяя слова вслед за Дунканом, коснулся кольцом кончика большого пальца, потом -- указательного, среднего, и, наконец, одел его на ее безымянный палец. "In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, Amen." Кардиель соединил их руки, обвязав их епитрахилью, снятой с шеи Дункана, затем все три епископа положили свои руки на соединенные руки Келсона и Сиданы, и Кардиель объявил о подтверждении брачных клятв: "Ego conjungo vos in matrimonium: In nomine Patris, et Filii, et Spiritis Sancti." В это святое мгновение, убаюканный великолепным "Аминь", исполненным хором, разум Келсона не мог и помыслить об опасности. Его голова склонилась, глаза закрылись, рука замерла на руке невесты, и он был слишком поглощен переполнявшими его ощущениями, чтобы почувствовать как подавленный Лльювелл перешел от размышлений к смертельным действиям. Он понял это только когда Сидана вздохнула и попыталась вырваться от него -- слишком поздно, чтобы предпринять что-либо! Слишком поздно, чтобы кто бы то ни было смог предотвратить это! Будучи связан одной рукой с Сиданой, он не смог обернуться вовремя чтобы остановить Лльювелла или кинжал, который неизвестно как и непонятно откуда извлек меарский принц. Острая сталь сверкнула как молния, сопровождаемая красным дождем, когда Лльювелл одним отчаянным ударом перерезал своей сестре горло. Келсону казалось, что все кроме Лльювелла оказались помещенными во что-то густое и липкое, двигаясь слишком медленно, чтобы сделать что-то кроме как открыть рот от ужаса, вызванного страшным поступком Лльювелла. Даже кровь, брызнувшая из смертельной раны его жертвы, казалось, повисла в воздухе, губы Сиданы застыли в немом "О", карие глаза уже начали гаснуть, когда в соборе раздался вопль Келсона -- и физический и психический: "Нееееееееееет!.." Все вдруг пришли в движение. Крики ярости и тревоги разорвали тишину, когда Дугал и рыцари, державшие покров, набросились на Лльювелла и бросили его на пол, стараясь при этом избежать его ножа и не дать ему заколоть себя. Келсон, ошеломленный ужасом случившегося, прижал обмякшее тело Сиданы к груди и бережно опустил его на пол, тщетно пытаясь зажать ужасную рану на ее горле рукой, пока он разыскивал взглядом Моргана и Дункана, а его разум взывал к ним, умоляя спасти ее. Когда они столпились вокруг нее, кровь из ее горла била фонтаном, моча синеву ее платья, накапливаясь в ее волосах, рассыпавшихся вокруг головы подобно мантии, и пятная белые розы. Белый стихарь Дункана практически мгновенно стал красным, и когда он и Морган попытались остановить кровотечение из раны, их руки стали скользкими от ее крови. "Не убивайте его!"-- скомандовал Арилан, когда Дугал и рыцари в конце концов скрутили Лльювелла и бросили его, растрепанного и избитого, на пол.-- "Это удовольствие не для вас!" Морган и Дункан все еще боролись, чтобы спасти смертельно раненную принцессу, Келсон оцепенело смотрел на кровь, Кардиель начал выпроваживать с хоров перепуганных очевидцев, а Арилан помогал ему. Два Дерини продолжали свои лихорадочные усилия еще несколько минут, но, в конце концов, Морган взглянул на Келсона и покачал головой, воздев руки в беспомощном жесте поражения. Дункан тихо молился о душе Сиданы, творя крестное знамение над ее окровавленном лбом, затем вздохнул и тоже поднял глаза на Келсона. Его когда-то белый стихарь был пропитан ее кровью, его руки, красные от нее, и он мог только беспомощно смотреть на Келсона, не в силах предложить какое-то утешение. "Келсон, мы старались,"-- прошептал он. "Боже, как мы старались! Но это произошло так быстро... она потеряла так много крови, так быстро..." Прежде чем Келсон смог ответить, взгляд Моргана перескочил на задыхающегося, торжествующего Лльювелла, окровавленного после грубого обращения, который стоял на широко расставленных ногах в окружении беспощадных рыцарей и Дугала с окровавленным кинжалом в руке. Одним движением Морган вскочил на ноги, схватил Лльювелла за горло его туники и рывком заставил опуститься его на пол; серые глаза Моргана были холодны и колючи как море, покрытое льдом. "На колени перед королем, меарское дерьмо!"-- прорычал он сквозь зубы.-- "Каким животным надо быть, чтобы убить собственную сестру в день ее свадьбы?!" "Морган, не убивайте его!"-- резко бросил побледневший Келсон, поворачиваясь к ним и поднимая руку, чтобы остановить встревоженное движение Кардиеля.-- "Все видят, что он сделал. Я хочу знать почему."-- Не вставая, он направил на схваченного принца свой пристальный взгляд Халдейна. "Я жду ответа, Лльювелл. Почему Сидана? Почему не я? У тебя был шанс." У Лльювелла от напряжения на шее выступили жилы, но он даже не шелохнулся под пристальным взглядом Келсона. "Убить Дерини?"-- высокомерно бросил тот и впился взглядом в Моргана и Дункана.-- "Так или иначе, они остановили бы меня. И даже если бы они не смогли, и я убил бы тебя, это не спасло бы Сидану от брака с Халдейном. Он стал бы королем после тебя,"--он дернул головой в сторону потрясенного Найджела, стоявшего за спиной Келсона, -- "а у него есть три маленьких жадных сына. Я не хотел, чтобы моя сестра была осквернена руками Халдейна." При этих словах Келсон начал вставать, его гнев начал заглушать скорбь, но Дункан схватил его за рукав и остановил. "Келсон, нет!" "Если ты не собираешься его убивать, то предоставь это удовольствие мне!"-- пробормотал Морган, в руке которого появился стилет, крепче перехватывая воротник Лльювелла и умоляюще глядя на короля. "Нет!"-- вмешался Кардиель. С большей смелостью, чем Келсон когда-либо наблюдал у него, архиепископ схватил Моргана за запястье и встал между пленником и королем.-- "Не дайте совершиться новому кровопролитию в этом Храме Божьем! Почему Вы не дали свершиться этому браку, Лльювелл?"-- добавил он, покачав головой от сожаления, когда Морган отпустил глотку меарца и убрал свой клинок.-- "Она была бы Королевой Гвинедда и Меары. Это могло бы положить конец почти столетнему кровопролитию. Вы понимаете, что вы наделали?" "Я вернул своему брату шанс получить корону,"-- упрямо сказал Лльювелл.-- "При новом союзе между Меарой и Халдейном его права всегда были бы под сомнением. Пусть король Гвинедда найдет другую королеву. Моя сестра была предназначена для лучшей пары. Сейчас она с ангелами." "И ты никогда уже ее не увидишь,"-- спокойно сказал Арилан, подходя к Кардиелю.--" В аду есть особое место, уготованное для убийц, Лльювелл." Лльювелл только покачал головой.-- "Ад будет желанен для меня, если я спас свою сестру от того, что Вы уготовили для нее, Епископ. Для нее лучше умереть, чем быть королевой проклятого короля-Дерини." "Я желаю тебе того же,"-- сказал Келсон в наступившей тишине.-- "Но проклятый или нет, я был готов любить и уважать твою Сидану, и я думаю, что она хотела, по меньшей мере, попытаться полюбить и зауважать меня." Лльювелл фыркнул: "Она никогда не любила тебя!" Келсон только печально покачал головой, а Морган схватил окровавленную епитрахиль, которой были связаны руки пары, и приказал одному из рыцарей заткнуть ею Лльювеллу рот. "Может быть, ты прав, Лльювелл,"-- прошептал король. "Ты, в самом деле, можешь быть прав. Но она была моей королевой, пусть и недолго, и она должна быть удостоена королевских почестей, хотя бы в ее вечном сне". Он поглядел на Моргана, смаргивая слезы, затем опустил глаза. "Уберите этого... человека отсюда, Аларик. Я не хочу видеть его до тех пор, пока моя королева не будет упокоена. Тогда я буду его судить. Не может быть никаких сомнений касательно решения, но даже в отношении Лльювелла закон должен действовать." "Да будет так, мой принц,"-- пробормотал Морган, подавая рыцарям знак выполнять приказ. "А теперь, если не возражаете,"-- продолжил король слабеющим голосом,-- "я хотел бы побыть наедине с ней несколько минут. Дядя, пожалуйста, уведите заодно остальных родственников." Вскоре на забрызганных кровью хорах со скорбящим королем остались только Морган, Дункан и Дугал. Найджел и его семья остановились около боковой двери, оставаясь в поле зрения, но вне пределов слышимости, не желая уходить. Мерод и Риченда тихонько плакали на плече друг у друга, и даже три королевских кузена выглядели подавленными: Коналл был по-настоящему расстроен, двое младших, с расширившимися глазами, все еще были охвачены ужасом от того насилия, свидетелями которого они стали. Вздыхая, Морган присел рядом с молчащим королем и Дунканом, тоже опустившимся на колени. Побледневший и онемевший Дугал стоял позади своего отца, не в силах предложить хоть какое-то утешение. "Мой принц, хотите ли Вы, чтобы я сделал что-то еще?"-- спросил Морган, сочувственно касаясь застывших плеч. Келсон только нагнул голову и закрыл глаза, плотно закрыв свой разум от других. "Идите к жене, Аларик,"-- прошептал он.-- "Пожалуйста. Вы сейчас нужны ей, а мне надо побыть одному." "Очень хорошо. Дункан, Дугал, вы идете?" "Через минуту,"-- ответил Дункан. "Мы встретим вас в ризнице." Вздохнув, Морган поднялся и присоединился к ожидавшим его, обнимая на несколько секунд Риченду, позволив ей затем поддержать его пока он выпроваживал Найджела и его семью через боковую дверь. Келсон открыл глаза, когда Дугал тихонько опустился рядом с Дунканом, но так и не поднял на них взгляд. "Келсон, мы должны многому научиться,"-- мягко сказал Дункан.-- "Мы пытались, Аларик и я, но мы просто не успели. Если бы мы были лучше обучены... Но кто теперь знает как обучать целителей?" "Никто не смог бы спасти ее,"--прошептал Келсон.-- "Она не должна была остаться в живых. Это было бы слишком просто. Идеальное решение: король женится на законной принцессе и объединяет две страны, принося мир..." Дугал громко сглотнул, на его глазах выступили слезы.-- "Это моя вина,"-- сказал он.-- "Я должен был внимательнее наблюдать за Лльювеллом. Если бы я..." "Это не твоя вина,"-- тупо пробормотал Келсон.-- "Никто не мог знать, что Лльювелл предпочтет убить собственную сестру, чем видеть ее вышедшей замуж за смертельного врага. Но когда мы обвенчались, я подумал, что он принял это." "Келсон прав, сын,"--мягко сказал Дункан.-- "Ты не мог знать. Я сомневаюсь, что даже Лльювелл знал до какого-то момента. Один из нас мог бы что-то уловить." Келсон пожал плечами и тяжело вздохнул. "Это все равно уже неважно. Мы сделали все, что могли, с самыми лучшим намерениями -- и этого оказалось недостаточно. Очевидно, судьба готовит нам что-то еще." "Возможно", сказал Дункан. Наступила глухая тишина. Дугал неосознанно потянулся к отцу в поисках утешения, но Келсон не обращал ни них никакого внимания. Через мгновенье Дункан медленно поднялся, держа в руках свой залитый кровью стихарь и жестами показывая Дугалу, чтобы тот присоединился к нему. "Сир, мы оставим Вас одного на несколько минут," -- тихо сказал он. "Я вернусь, когда переоденусь. Дугал, Вы не поможете мне?" "Через минуту," -- прошептал Дугал, не двигаясь. "Хорошо." Без дальнейших слов, Дункан медленно поднялся по ступенькам алтаря и вышел через дверь ризницы, оставив Дугала, который продолжал стоять на коленях возле короля. "Келсон, мне так жаль,"-- сумел прошептать Дугал. "Я знаю. Мне тоже". "Ты... ты действительно любил ее?"--спросил Дугал. "Любил?"-- подавленно пожал плечами Келсон. -- "Откуда мне знать? У меня никогда не было времени, чтобы это узнать. Я думаю, что я убедил себя, что я мог бы полюбить ее, и я был готов сделать все что смогу для того, чтобы быть для нее хорошим мужем. Может быть, король не имеет права ожидать чего-то большего." "У мужчины есть такое право,"--с негодованием сказал Дугал.-- "Что, король чем-то отличается?" "Да, черт тебя побери! Король действительно отличается. Он..." -- Келсон опустил глаза, борясь со слезами. "Мне жаль,"--прошептал он. "Я мужчина и король, и сегодня я горюю о моей невесте в обоих качествах. Эта девочка, которую я мог бы полюбить и как жену и как королеву -- и разрушенное объединение двух наших стран, которое могло бы принести мир немного раньше. Я..." Его голос сломался, угрожая перерасти в рыдания, он отложил свою корону и закрыл лицо окровавленной рукой. "Пожалуйста, оставь меня, Дугал,"-- смог вымолвить он сквозь душившие его слезы. Он даже сумел сохранять контроль над собой до тех пор, пока Дункан не поднялся и ушел. Посмотрев еще раз на неподвижное тело, лежащее перед ним, он покачал головой от безнадежности: "O, Боже, они желают мне добра, но разве они могут понять?"--думал он оцепенело.-- "Все кончилось еще до того как получило шанс начаться". В глазах у него потемнело, дрожащим пальцем он слегка коснулся ее локона, который остался неокровавленным. Он поднял его к своим губам со слезами на глазах, но пытаясь сопротивляться всхлипываниям, чтобы не превратиться в рыдающую развалину. Сидана... -- мысленно прошептал он.-- Сидана, моя милая принцесса. Я хотел попытаться сделать тебя счастливой. Ты могла бы быть ... Он нежно подсунул свои руки под ее плечи и поднял ее, прижав к своей груди, не замечая крови, прижал ее голову к своему плечу, и, покачивая ее, шептал ее имя, а слезы слепили его и рыдания сотрясали оба тела. Сидана... И, отделенный от всех и своей кровью, и своей короной, каковым он будет всегда, Келсон Гвинеддский припал к земле в окружении своих разрушенных мечтаний, стирая горькие слезы и держа в своих дрожащих руках погибшую надежду на достижение мира. На этом заканчивается Первая Книга Хроник Короля Келсона. ВТОРАЯ книга, Королевское Правосудие, продолжит рассказ о борьбе Келсона против заговора Архиепископа Лориса и Кайтрины Меарской, расскажет о возвращении Джеаны, матери Келсона, и о новых приключениях молодого короля и его советников.