и возраставшая нехватка продовольствия для людей и лошадей подтверждала правильность выбора Келсона, решившего послать основную часть своей армии другим маршрутом. Известия, поступавшие от северной армии и становящиеся все более и более краткими, были ничуть не оптимистичнее. Дункан продолжал успешно бороться с встречавшимися на его пути отрядами -- в основном, церковными рыцарями и наемниками -- но Сикард продолжал ускользать от него, постоянно передвигаясь с основными силами меарской армии, местонахождение которых так и оставалось неизвестным. Если их стратегию на севере разрабатывает Сикард, то он -- действительно хороший командир , -- предупреждал их Дункан. -- Задержка движения даже хуже настоящего боя. Бандиты выскакивают из ночной тени -- им больше негде скрываться. Я был бы рад, если бы нам удалось вызвать настоящее генеральное сражение. Эта игра в прятки наносит ущерб нашим ударным отрядам. Небоеспособность ударных отрядов могла привидеться Келсону только в самом кошмарном сне, и именно этого он больше всего боялся, беспокойно опускаясь ночью на на свой топчан. Рано или поздно, меарцам придется принять сражение. Через неделю он окажется у ворот Ратаркина. Время от времени он задавался вопросом, что происходит дома, и удалось ли Коналлу и его подопечным спокойно добраться до Ремута. Он старался не думать ни о ком из этих подопечных, и с каждым днем это становилось все проще. Тем временем Коналл и его подопечные без происшествий добрались до Ремута, и принц, въезжая вместе с ними во двор через ворота башни, получил прием, достойный героя. Найджел, предупрежденный Ричендой, еще за несколько дней подготовил для них необходимые помещения, и монахини были немедленно размещены в комнатах, окна которых выходили в сад замка. Герцогиня Мерода, родившая неделю назад здоровую девочку, приняла бледную и безразличную принцессу Джаннивер под свое материнское крыло. Риченда, обрадованная воссоединением с родственницей. которую она не видела уже много лет, настояла, чтобы Ротана поселилась в ее собственных покоях. Джеана тоже заметила прибытие новых для двора людей, а, узнав, что это монахини, живо заинтересовалась ими. Но она смогла узнать очень немногое, поскольку все, кто знал о произошедшем, во второй половине дня исчезли из поля ее зрения, чтобы успеть ознакомиться с письмами, посланными Келсоном, до совещания, которое Найджел назначил на поздний вечер. Коналла, к его большому раздражению, на это совещание не пригласили, и он вскоре послал своего оруженосца в город со своим собственным посланием. "Похоже, мы мало что узнали нового о реальной стратегии меарцев," -- хмуро сказал Найджел, выслушав остальных. -- "К сожалению, случившееся в обители святой Бриджиды меня не удивило. Брайс Трурилльский всегда был бежалостен, но я думал, что Ителу Меарскому рановато становиться столь бессердечным. Мерода, принцесса хоть немного успокоилась после того, как она прибыла сюда?" Мерода, которая, воспользовавшись тем, что присутствующие были почти что родственниками, кормила дочку, только вздохнула и покачала головой. В комнате, помимо нее и Найджела, были только Риченда, Арилан и брат Мероды, Саер Трейхем. "Бедное дитя. Она уверена, что ее жизнь кончилась," -- сказала Мерода. -- "Когда она только приехала, она была спокойна, но, похоже, это было из-за того, что долгая поездка притупило понимание ею того, что произошло. Когда мои фрейлины помогли ей принять ванну и уложили ее в постель, она расплакалась и плакала до тех пор, пока не заснула. К ужину она даже не притронулась..." Риченда, покачав головой, вздохнула. -- "Бедная девушка. Я, конечно, не знаю, что было уже сделано -- я поговорю об этом с Ротаной утром -- но должна быть возможность стереть, по меньшей мере, часть ее воспоминаний. Я могла бы войти в ее разум сама и постараться облегчить ее состояние, но лучше, если это будет сделано кем-то из близких," -- заметив недоумевающий взгляд Саера, она улыбнулась. -- "Именно так, Саер. Ротана -- не просто родственница моего мужа. Я не видела ее с тех времен, когда она была маленькой девочкой, но теперь она, может быть, обучена даже лучше, чем я." "А, так она тоже Дерини," -- пробормотал Саер, который за несколько последних недель узнал столько, что его вряд ли что-то могло уже удивить. Теперь и он, и Мерода знали и принятии Найджелом способностей Халдейнов, и том, кто такой Арилан. А поскольку в замке были и другие Дерини, они оба разрешили Риченде заблокировать их возможность говорить об этом где бы то ни было, кроме как среди тех, кто сейчас присутствовал. Арилан фыркнул и затеребил свой нагрудный крест, гоняя его взад и вперед по цепочке с мелодичным звуком от трения металла о металл. "Тогда давайте подумаем об этом," -- сказал Найджел, беря несколько листов пергамента и перекладывая их в другую стопку. -- "Вряд ли есть смысл позволять ей слишком много размышлять о случившемся, если есть возможность облегчить для нее это бремя. И раз уж мы заговорили о Дерини, я хотел бы послушать, что Риченда сможет сказать нам о Мораг и Лайаме." На лице Риченды мелкнула улыбка. "Думаю, что с леди Мораг мы разобрались," -- сказала она, улыбаясь. -- "Ей понадобилось несколько дней, чтобы понять, что все люди, с которыми она общается, находятся под защитой, но она все-таки прекратила попытки взять их под свой контроль." "Похоже, она что-то замышляет," -- мрачно сказал Арилан. -- "Нам не стоит забывать, что она, в конце коцов, -- сестра Венсита." "О, она умна," -- согласилась Риченда. -- "Но, думаю, что не настолько. Она знает, кто я такая, но она даже не догадывается на Ваш счет." "А Лайам?" -- спросил Саер. "Он хорошо освоился," -- сказала Риченда. -- "Он скоро будет просто неразлучен с Пэйном и Рори." Найджел нахмурился. -- "Я уже это заметил. Вам не кажется, что он сможет влиять на них?" "Не думаю, что это возможно," -- ответила Риченда. -- "Когда Лайам оказался здесь, я в первую же ночь, пока он спал, слегка прочитала его мысли. У него очень хорошие способности, но он оказался обучен куда хуже, чем я ожидала -- скорее всего потому, что никто не подумал о том, что он может унаследовать трон после своего брата." Саер нахмурился. -- "А разве у него нет экранов?" "Конечно, есть. Причем очень крепкие, какие только и должны быть у племянника Венсита Торентского. Но даже сами экраны могут многое рассказать об уровне обучения и организованности ума. Я считаю, что любая его попытка повлиять на Рори или Пэйна может быть легко обнаружена. Но я все-таки решила на всякий случай заложить кое-что в разум обоих мальчиков. Если Лайам попробует применить к ним какую бы то ни было магию, кроме простого распознавания правды, они немедленно прибегут ко мне." Когда Арилан одобрительно кивнул, Мерода приложила своего младенца к другой груди и облегченно вздохнула. "Если бы я сказала, что мне не стало от этого легче, я, мягко говоря, слукавила бы," -- сказала она. -- "А не кажется ли Вам, что подобные предосторожности надо предпринять и в отношении Коналла?" "Это как раз мой следующий вопрос," -- сказал Найджел. -- "Если никто не возражает, то, раз уж Коналл здесь, я хотел бы, чтобы он участвовал в наших совещаниях. Ему будет полезно почувствовать ответственность." "При условии, что на его разум будут наложены определенные ограничения," -- сухо сказал Арилан. "Само собой. Риченда, ты можешь заняться этим?" Риченда задумчиво кивнула. -- "Конечно. Задача будет немного потруднее, чем в случае с мальчиками или Меродой с Саером, но он, похоже, доверяет мне -- и я знаю, что он просто восхищается нашими способностями. Возможность участвовать в обсуждении разных вопросов вместе с нами должна заставить его пойти нам навстречу. Вы, кажется, хотите. чтобы все было сделано как можно скорее?" "Будь добра. Я не думал об этом. но он, наверное, обижен тем, что его не пригласили на это совещание -- хотя я думаю, что после целого дня езды он должен быть дико уставшим. Он сказал, что сразу отправится спать и не хочет, чтобы его беспокоили." "Я займусь этим завтра или в ближайшие дни," -- сказала Риченда. -- "Пусть он отдохнет сегодня. Что-нибудь еще, милорд?" "Начиная со следующей недели, нам предстоят встречи с купцами," -- сказал Найджел. -- "Не думаю, что здесь возникнут какие-либо проблемы, но, прежде чем писать ответы Келсону, я хочу обсудить протокол таких встреч со всеми вельможами, которые сейчас в Ремуте. Думаю, что мы должны поговорить об этом завтра. Кстати, я хочу написать ему о том, как поживает Джеана. Что мне сказать? Я вижу свою драгоценную невестку только во время мессы." Риченда пожала плечами и провела пальцем по резному подлокотнику ее кресла. -- "Думаю, что Вы и дальше будете видеть ее только на церковных службах -- если, конечно, прибытие ко двору новых монахинь не пробудит ее от спячки. Она проводит все время или в беседах со своих духовником и сестрой Сесилией, или в молитвах. Боюсь, однако, что она не вызовет большого сочувствия у сестер из обители святой Бриджиды. Я не особо любопытствовала, но, как мне кажется, Ротана -- не единственная, в чьих жилах течет кровь Дерини." Саер еле слышно присвистнул и перекрестился, даже не осознав, что он делает, но тут же взял себя в руки и смущенно поглядел на Риченду и Арилана. -- "Прошу прощения. Я просто узнаю, что вокруг все больше Дерини." "Милорд, не стоит извиняться," -- посмеиваясь, сказала Риченда. -- "Прежде чем старые предрассудки отомрут, должно пройти время. Для человека, который еще несколько месяцев назад почти не сталкивался с "богопротивными Дерини", Вы держитесь очень неплохо." "Просто будьте терпимы ко мне. Я работаю над собой." "Саер, я делаю то же самое," -- усмехнувшись, сказал Найджел, заметив, как во взгляде Арилана появилась боль. -- "А теперь, если мы закончили ободрять друг друга, я хотел бы закончить наше совещание, иначе мы просидим здесь до глубокой ночи. Кстати, Риченда, я собираюсь отправить наши письма Келсону послезавтра, а тебе к тому времени надо будет определить, где находится Морган." "Я сделаю это завтра вечером," -- ответила Риченда. -- "Если хотите, можете поприсутствовать при этом. А в течение пары следующих дней я найду возможность поговорить наедине с Вашим сыном.." Сын Найджела, тем временем, в отличие от предположений отца и его соратников, не отдыхал. Получив положительный ответ на отправленное днем письмо, он готовился к долгожданной встрече. Его верный оруженосец спал у изножья кровати, чему в немалой степени способствовала добрая доза сильного снотворного, добавленного в вино, которое он, в отличие от своего господина, выпил после легкого ужина в гостиной принца. Коналл встревоженно присел возле спящего парня и приложил два пальца к артерии, бьющейся на его шее -- пульс был полным, ровным, хоть и замедленным -- потом, удовлетворенно улыбнувшись, поднялся и набросил на плечи темный плащ с капюшоном. Через мгновение он уже спускался по лестнице и, пройдя по освещенному факелами коридору, подошел к другой комнате. Это была комната, которую занимал Келсон, когда был принцем. Теперь она принадлежала Дугалу. Коналл очень жалел, что она не досталась ему. Дверь была заперта, но у Коналла был ключ. Ключ мягко повернулся в замке, дверь бесшумно отворилась и Коналл, проскользнув внутрь, закрыл за собой дверь и вновь запер ее. После яркого света факелов в коридоре комната казалось темной, только из-под двери пробивалась узкая полоска света, но этого было достаточно, чтобы Коналл мог отыскать кремень и огниво. Вскоре меж его сложенных рук уже билось пламя свечи. Подняв свечу повыше, он обошел комнату, чтобы убедиться, что в комнате никого нет, и спокойно направился к темневшему у стены камину, остановившись в нескольких шагах слева от него. Остановившись, он поднял правую руку и вытянутым указательным пальцем решительно начертил в воздухе древний символ. Часть стены беззвучно отошла, открыв темный проход. Не думая больше о том, что он сделал, он шагнул в проем, желая только одного -- встретиться с тем, с кем была назначена встреча. Пройдя по узкой, грубо сделанной лестнице и начертив в воздухе еще неколько знаков, чтобы открыть нужные ему проходы, он, наконец, оказался перед тем, что искал: перекрывавшей дорогу стеной из грубо отесанных бревен. Прежде чем открыть дверь, он погасил свечу и поставил ее в небольую нишу в стене, а выйдя в небольшую аллею, ведущую за пределы ремутского замка, запахнул поплотнее свой плащ, надвинул поглубже капюшон и положил руку на рукоять меча. Стараясь оставаться в тени, он направился к светившему впереди яркому фонарю, и, миновав небольшую площадь, он свернул в узкую улочку, потом в другую и вскоре добрался до таверны, называвшейся "Королевская голова". Там его ждали. Трактирщик, подскочивший к нему как только он переступил порог, отвел его в небольшую комнатку в задней части здания. В комнате, освещенной только пламенем камина, царил полумрак. Поначалу Коналлу показалось, что в комнате никого нет, и, когда за ним закрылась дверь, испуганно сдернул с головы капюшон, но тени, сгустившиеся около камина внезапно обернулись фигурой человека, который, улыбаясь, вышел на свет. Это был Тирсель де Кларон, и его глаза цвета миндаля казались прищуренными из-за улыбки на его лице. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ Я ... умножал видения -- Осия 12:10 "Похоже, мой любимый ученик уже вернулся с войны?" -- сказал Тирсель, сложив руки на груди и усмехнувшись, заметив облегченный вздох Коналла. -- "Что случилось? Может, ты сомневался, что я приду?" Коналл, сняв свой плащ и бросив его на стоявшую возле двери скамейку, усмехнулся и, по знаку Тирселя, уселся в кресло перед камином. "Конечно же, я был уверен, что Вы придете. Вы еще никогда не нарушали данного мне слова." "В этом ты можешь быть уверен," -- ответил Тирсель, отвечая ободряющей улыбкой на прозвучавшую в голосе Коналла нотку недоверия. -- "Я же постараюсь не давать тебе повода для сомнений в моих словах." Когда Коналл постарался расслабиться, миндалецветные глаза Тирселя потеплели. Благоухающий июньский вечер заставил Тирселя одется более свободно, чем обычно: на нем была желтовато-зеленая туника со свободным воротом, шедро украшенная по низу, манжетам и вороту шнуром из переплетенных красных, золотых и пурпурных нитей, легкие полотняные штаны тускло-красноватого цвета и невысокие сапожки с отворотами из мягкой кожи орехового цвета. В такой одежде он вряд ли смог бы ехать верхом -- во всяком случае, на большое расстояние -- что только подтверждало догадку Коналла, что этот Дерини или жил в Ремуте, или имел здесь свой Портал -- а, может быть, и то, и другое было правильным -- но Тирсель никогда ничего о себе не рассказывал. Когда тот взял с выской каминной доски два кубка и протянул один из них Коналлу, свет камина осветил распахнутый ворот его туники, и Коналл заметил как жилы на его шее расслабились. "Ладно, мой юный друг, расслабься и расскажи, почему ты так неожиданно вернулся в Ремут," -- небрежно сказал Тирсель. -- "Что, война уже закончилась? Совет ничего не сообщал мне." "Закончилась? Вряд ли," -- сказал Коналл, глядя как Тирсель усаживается на табурет между ним и камином, и заглянул в свой кубок. -- "Как только началось что-то интересное, Келсон отправил меня домой. Я так и не решил, как это следует понимать: то ли как комплимент, то ли как оскорбление. Если бы не возможность заниматься с Вами все лето, я, пожалуй, здорово обиделся бы на него." "Э-э, значит... Постой! О чем ты говоришь?" -- требовательным тоном спросил Тирсель. "Ну, об этом монастыре и этой принцессе..." "Так. Похоже, все гораздо сложнее, чем я думал," -- Тирсель поставил свой кубок на пол и, заметив вопросительный взгляд Коналла, потер руки. -- "Думаю, что тебе лучше показать мне, что произошло." Он положил одну руку на руки Коналла, сжатые вокруг кубка, а другую -- на его затылок. Коналл слегка вздрогнул, но заставил себя расслабиться. Они с Тирселем делали это уже давно, и Коналл уже давно потерял счет их контактам, но ему казалось, что он никогда не сможет избавиться от этого жуткой дрожи, возникавшей у него животе каждый раз, когда кто-то пытался войти в его разум. "Смотри на кубок и фокусируй свой взгляд на отражении на поверхности вина," -- пробормотал Тирсель, одной рукой пригибая пониже голову Коналла, а другой -- стискивая его руку. -- "А теперь опусти свои экраны и дай волю своим воспоминаниям. Хорошо..." Коналл почувствовал как разум Тирселя вошел в его, но не более того -- просто через мгновение он вспомнил день, когда они оказались в обители святой Бриджиды, о том, что там произошло, а в следущий миг он уже вновь оказался в темной комнате "Королевской головы", и почувствовал, как Тирсель массирует ему затылок. "Выпей вина," -- поднявшись, растерянно пробормотал Дерини, опираясь локтем на каминную доску и глядя на огонь в камине. Коналл, повинуясь приказу, отхлебнул вина и поглядел на своего наставника с отчужденностью, о которой он не мог и помыслить когда прошлой зимой они только начали свои занятия. Не чувствовал он и головокружения, которое обычно возникало после проникновения Тирселя в его разум. В течение нескольких недель они было отчаялись добиться способности к восприятию силы Халдейнов, но через какое-то время их настойчивость все-таки принесла свои плоды. Конечно, Коналла не льзя было считать полноценным Дерини, Халдейном или кем-нибудь еще -- во всяком случае, пока -- но он был уверен, что Тирсель доволен результатом. Разве не прекрасно было бы предстать перед Советом Камбера и явить ему доказательство того, что магическим наследием Халдейнов могут владеть несколько представителей династии одновременно? Коналл уже научился некоторым полезным вещам, вроде простейшего распознавания лжи и экранирования своего разума, а еще -- тайным знакам, открывающим проходы, которыми он воспользовался этим вечером. Он даже смог заставить своего оруженосца забыть, куда они ездили, когда тому пришлось сопровождать Коналла на очередное занятие с Тирселем. Этот придурок считал, что всякий раз, когда они под тем или иным предлогом скрываются из замка, они едут к подружке Коналла. Если бы не проблемы, которые могли возникнуть, Коналл просто заставил бы парня заснуть, но, не зная, как долго продлится их сегодняшняя встреча, ему пришлось применить более жесткие меры предосторожности. И он мог сделать в любое время, стоило только ему захотеть. Он уже начал было радоваться тому, что достиг нового уровня мастерства, когда Тирсель, обернувшись, посмотрел на него. Его красивое лицо помрачнело. Огонь камина за спиной Тирселя подсветил красноватым светом шапку его темных волос, которые окружили его аристократичное лицо подобием какого-то дьявольского ореола. Коналл внезапно испугался. "Похоже, у нас проблемы," -- сказал Тирсель. Коналл сглотнул и поставил свой кубок на пол, рядом со своим креслом, пить ему почему-то сразу расхотелось. "Какие... проблемы?" -- еле слышно сказал он, выдавая свой страх. "После того, как ты обретешь силу, при дворе будет слишком много Дерини. Ты знаешь леди Ротану, монахиню, которая ухаживает за принцессой Дженнивер?" У Коналла отпала челюсть, ведь эта девушка за время их долгой поездки из обюители святой Бриджиды начала ему нравиться. Он даже думал о том, что она, несмотря на свою верность данным обетам, может заинтересоваться им. Из-за ее скромной учтивости в разговорах с ним настоятельница даже сделала ей замечание, несмотря на то, что между ними не было ничего предосудительного. Честно говоря, он уже подумывал о том, чтобы слегка поухаживать за ней. В конце концов, она была новообращенной, и, кроме того, по словам Моргана, была принцессой. "Она... Дерини?" -- выдохнул он, внезапно осознав, что означала родственная -- пусть даже через мужа -- связь между Ротаной и Ричендой. "Не волнуйся. У нее нет никаких подозрений в отношении тебя. Я проник в ее разум достаточно глубоко, чтобы убедиться в том, что она ничего не знает про тебя. Она, кстати, была бы неплохой невестой для тебя..." "Черт Вас побери! Вы что, читаете мои самые сокровенные мысли?" -- выпалил Коналл. "Тише! " -- прошептал Тирсель еле слышно, но в голосе его звучала такая сила, что не повиноваться ему не было никакой возможности. -- "Извини. Я должен был удостовериться, что она ни в чем тебя не подозревает. А ты не сможешь ничего рассказать мне по этому поводу." "Но это вовсе не значит, что все это должно мне нравиться," -- пробормотал Коналл, понизив голос, в котором все еще слышалось раздражение. Тирсель глубоко вдохнул и терпеливо. -- "Я и не ожидал , что тебе это понравится. Мне не нравится, что ты теперь будешь находиться среди других Дерини: Ротаны, Риченды, Джеаны, к котрым потом, после своего возвращения, добавятся Морган, Дункан и Дугал, не говоря уж о Келсоне." "Дугал? " -- ахнул Коналл. -- "Он Дерини? Но как..." "Не знаю. Все, что я могу сказать, это то, что он -- Дерини, но явно необученный. Я сомневаюсь, что он смог бы заметить тебя, даже сидя здесь. Куда более серьезную проблему представляет твой отец." "Мой отец?" -- прошептал Коналл. -- "Что Вы имеете в виду?" "Прежде чем уехать, Келсон наделил его силой Халдейнов," -- спокойно сказал Тирсель. -- "А, тебе, похоже, не сказали об этом. Конечно же, он обладает не всеми способностями. Ему не передадут полную силу Халдейнов пока жив Келсон -- считается, что это невозможно сделать, но рано или поздно мы докажем, что это не так -- но кое-какими способностями он обладает. Как говорят... мои друзья, он может распознавать ложь, он, само собой, может связываться с другими Дерини и... может обнаруживать экраны. Для тебя это опасно." Коналл сглотнул. Вряд ли ему удастся избежать встреч с собственным отцом. "Что... что мы можем сделать? Тирсель, мы ведь так долго трудились, чтобы выстроить мои экраны. Они ведь основа всего, чему Вы меня научили." "Знаю. К счастью, все Халдейны в той или иной степени обладают экранами, даже если они никогда не пользуются ими. Твои экраны пока что находятся в зачаточном состоянии, так что даже хорошо обученные Дерини не смогут заметить их -- если , конечно, тебе удастся избежать глубокого проникновения в твой разум." "Какого проникновения?" -- поинтересовался Коналл. -- "Вы, похоже, чего-то недоговариваете. С чего вдруг кто-то из них может заинтересоваться мной?" "Ты -- сын Найджела, а он может частично пользоваться силой Халдейнов." "Но..." "Не требуй от меня подробностей," -- сказал Тирсель, поднимая руку в останавливающем жесте. -- "Если с Келсоном что-нибудь случится. Найджел станет королем, а ты станешь наследником." "Я знаю," -- еле слышно сказал Коналл. "А это значит, что твой отец, естественно, собирается вовлечь тебя в то, что будет происходить на высоких государственных уровнях." "Сегодня он этого не сделал," -- пробормотал Коналл. -- "В эту самую минуту он совещается со своими тайными советниками. А меня не пригласили!" "Я не имел виду сегодня. Но я уверен, что они будут обсуждать такую возможность." "И?" "И..." -- Тирсель вздохнул. -- "Коналл, при дворе есть Дерини, о которых ты не знаешь, и я не могу назвать их тебе. Но Найджел может рассказать тебе -- он даже должен сделать это, если хочет, чтобы ты мог действовать как его преемник. Но если он это сделает, личности этих Дерини должны быть защищены." "Что значит "защищены"?" Тирсель пожал плечами. -- "Не могу сказать точно, потому что сам не знаю, как они поступят, но, скорее всего, кто-то из приближенных к нему Дерини -- скорее всего, Риченда -- установит в твоем разуме некую блокировку. После этого тебе могут рассказать о других -- но ты не сможешь использовать свои знания об этих людях, если это может раскрыть их. Честно говоря, это очень тонкая работа." Пытаясь разобраться в сказанном, Коналл глубоко вздохнул и положил руки на подлокотники своего кресла. "Эта... блокировка... я правильно понимаю, что для нас это может быть опасно?" "Только ее установка, и то, если мы не будем ней готовы," -- ответил Тирсель. -- "К счастью, я хорошо представляю себе, чьи личности они захотят защитить, так что я могу прикрыть твои экраны, оставив нужные им области доступными и, в то же время, можно будет скрыть то, что нам нужно. кто бы ни занялся этим, он просто войдет в твой разум, сделаеть свое дело и уйдет. Все остальное будет зависеть от тебя: ты должен сделать так, чтобы никто ничем не заинтересовался и не стал лезть слишком глубоко." "А это трудно -- прикрыть мои экраны, или как там Вы это назвали?" "Для меня -- не очень, а вот для тебя это может быть немного неприятно -- в основном, из-за того, что процедура займет некоторое время. Из-за этого я хочу дать кое-что, подавляющее рефлекторное сопротивление. Если ты согласен, то мы должны заняться этим этой же ночью. Я знаю, что уже поздно, но одному Богу ведомо, когда остальные захотят, чтобы ты участвовал в их делах, и решат принять соответствующие меры предосторожности." Коналл заставил себя глубоко вдохнуть и на несколько мгновений задержать дыхание. То, что предлагал Тирсель, пугало его, хоть и не так сильно, как вероятность того, что их поймают прежде, чем они достигнут своей цели. Когда он поднял свои глаза, Тирсель даже не пошевелился, изучающе глядя на него своими глазами цвета миндаля. Внезапно Коналл задался вопросом, а не читает ли Дерини его мысли. "Ну что, прямо сейчас?" -- прошептал Коналл. Тирсель кивнул. "Хорошо." Тирсель оттолкнулся от каминной доски и пошел к скамье на противоположной стороне комнаты. Там, под сброшенной бледно-коричневой накидкой, лежала маленькая сумка, которую он всегда приносил на их встречи. Тирсель несколько секунд рылся в ней, и Коналл решил встать и подойти к нему. "Налей себе с полчашки воды," -- сказал Тирсель, создавая у себя в ладони огонек, чтобы проглядеть несколько свитков, извлеченных им из сумки. -- "Я дам тебе дозу, большую чем обычно, а когда мы закончим, я дам тебе средство против первого зелья. Утром у тебя, пожалуй, будет болеть голова, но не больше, чем после обычного похмелья. В любом случае, это лучше чем возвращаться в замок под действием первого зелья -- вдруг, ты наткнешься на кого-нибудь, кому не стоит знать о том, чем мы тут занимаемся. Я не хочу тебя подставлять." Коналл принес воду и заметил, как Тирсель, высыпав в чашку содержимое какого-то пакетика, поморщился от резкого запаха, когда порошок растворился. Он был уже знаком с этим снадобьем, но не помнил, как оно называется. Даже половины пакетика было бы достаточно, чтобы не еле держался на ногах в течение нескольких часов. Пока Тирсель размешивал порошок лезвием своего кинжала, Коналл отстегнул меч, обмотал перевязь вокруг ножен, и, отложив оружие, задался вопросом, а не может ли человек умереть от того, что ему дадут слишком много этого зелья. Он понятия не имел, что с ним будет происходить. "Тебе лучше сесть, прежде чем ты выпьешь это," -- отвечая на незаданный вопрос, сказал Тирсель, указывая чашкой на кресло у камина. -- "Иначе ты можешь упасть еще до того, как допьешь чашку. Такая концентрация может здорово шибануть тебя. Но я могу гарантировать, что как только это снадобье начнет действовать, ты не почувствуешь вообще ничего.." "Слабое утешение," -- пробормотал Коналл, садясь и беря чашку. -- "Мне надо что-нибудь сделать?" "Все как обычно. Вдохни поглубже и постарайся расслабиться. Опусти свои экраны насколько сможешь. Потом выпей все до конца." "Вам легко говорить," -- пробормотал Коналл. Но он сделал все, как ему было сказано, глубоко вдохнув, расслабил свое тело и опустил экраны, затем медленно выдохнул. Сделав еще один вдох, он проглотил содержимое чашки одним большим глотком, стараясь не замечать противного вкуса. Он успел еще раз сглотнуть, закрыть глаза, готовясь к последующему, и почувствовать как Тирсель взял чашку из его руки. Потом комната начала вращаться и он вцепился в подлокотники кресла, чтобы не провалиться в никуда. Охнув, он зажмурил глаза поплотнее. Он почувствовал, как бестелесные руки сжимают его голову, по лбу, дрожащим векам и затылку разливается приятный холодок -- ободряющий, помогающий -- и в то же мгновение, почувствовал, как в его мозгу нарататет давление, которое, казалось, готово разорвать его череп. В ушах у него зашумело, а в горле почувствовался привкус желчи. Тут его окутала чернота, несущая его куда-то -- в ничто, засасывающее его, бестелесное и неосязаемое -- а затем пришло благословенное забвение. Повод для того, чтобы Коналл мог удостовериться в успехе их с Тирселем действий, возник не на следующий день, а лишь день спустя. Он мало что помнил из суток, прошедших между тем, как он выпил чашку, данную ему Тирселем, и моментом, когда он осознал, что его разум раздвоился: его самые сокровенные мысли прятались в каких-то укромных уголках его разума, а скучные повседневные мысли были на поверхности. Он направлялся к внутреннему двору замка. При нем была связка писем, которые его отец просил забрать этим утром, чтобы отдать их курьеру, который вот-вот должен был отправиться в лагерь Келсона. Когда он шел через сад, думая о том, что, может быть, ему удасться увидеть Ротану, возвращающуся с утренней службы, он столкнулся с Ротаной и Ричендой, внезапно появившимися из-за угла живой изгороди. Когда они поздоровались, Ротана задумчиво поглядела на него, как будто она действительно думала о нем, и Тирсель был прав в своих предположениях. "А, остаток писем для курьера," -- сказала Риченда, вытаскивая еще одно из своего рукава и протягивая его Коналлу. -- "Можно, я дам еще одно?" "Конечно, миледи." Засунув письмо под кожаный ремешок, стягивавший письма, он заметил, как Риченда посмотрела на Ротану. "Кстати, Коналл, не могу ли я ненадолго отвлечь тебя," -- сказала она. -- "Ты должен принести письма именно сейчас?" "Ну, курьер может подождать..." "Само собой, он подождет. Может, Вы позволит леди Ротане отдать их? Думаю, что Найджел не стал бы возражать." Он начал было отказываться -- теперь он был уверен. что Тирсель был прав -- но Риченда, положив руку на связку писем, слегка коснулась его пальцев, и это прикосновение заставило его забыть о каких бы то ни было попытках сопротивляться ей. "Ладно," -- сказал он, когда Риченда взяла письма и отдала их Ротана. -- "Благодарю Вас за помощь, миледи." Он удивленно смотрел, как Ротана уходит, и, повинуясь Риченде, прошел несколько шагов и свернул в небольшой просвет в живой изгороди. "Пожалуйста, не бойся," -- прошептала Риченда, разворачивая его лицом к себе и продолжая держать его за руку. -- "Твой отец просил меня поговорить с тобой. Он хочет, чтобы ты принимал участие в совещаниях наиболее узкого круга его советников, но, прежде чем это это произойдет, нам необходимо предпринять некоторые меры безопасности. Келсон наделил его частью силы Халдейнов, чтобы он, в отсутствие Келсона, мог более эффективно управлять страной и сообщил ему о некоторых своих придворных советниках-Дерини, о которых ты пока не знаешь." Он впервые почувствовал, как к его разуму прикасается другой, пусть даже на очень поверхностном уровне, оставленным Тирселем открытым. Поверхностный уровень его разума, казалось, не вызвал у Риченды никаких подозрений, и он, по-прежнему, мог чувствовать оба уровня своего разума, только вот поверхностный уровень отзвался некоторым любопытством и небольшим испугом, что было вполне объяснимым для человека в его положении. "Я... не понимаю, о чем Вы говорите, миледи," -- пробормотал он, не в силах оторвать от нее глаз. Она ласково улыбнулась и провела рукой по его лбу, положив кончики пальцев на его вздрагивающие веки. "В свое время, ты все поймешь," -- прошептала она. -- "Коналл, расслабься." У него закружилась голова, и он пошатнулся, но Риченда, продолжая держать его за руку, удержала его на ногах. Она продолжала держать свои прохладные пальцы на его закрытых веках. Через несколько секунд она убрала руки, и он вновь посмотрел на нее. Она улыбалась, ее синие глаза свеились удовлетворением, и Коналл понял, что и она, и Тирсель, сделали то, что они хотели сделать. "Ладно. Сделано. Найджел хочет, чтобы во второй половине дня ты был с нами. Как ты себя чувствуешь?" "Мне как-то... странно...," -- сказал он, вскидывая голову. -- "Что Вы со мной сделали?" "Я установила блокировку, защищающую информацию, которую ты получишь сегодня. Кстати, ты знаешь, что у тебя есть прекрасные экраны? Я, правда, не могу сказать, что удивлена. Ты ведь, все-таки, сын Найджела." "Экраны? О..." -- пробормотал Коналл. -- "Но, я..." "Не беспокойся," -- Она ободряюще погладила его руку. -- "Как я уже сказала, в свое время ты все поймешь. Ты, кажется, хотел проводить курьера? Я уверена, что еще не уехал." Его голова прояснилась и он полностью пришел в себя только после быстрой ходьбы к двору замка, радясь при этом, что Риченда не стала сопровождать его. Когда он дошел до двора, Ротана уже ушла. Стоя рядом со своим отцом, он смотрел, как Саер Трейхем отдает курьеру последние указания, и только небрежно кивнул, когда Найджел спросил, говорил ли он с Ричендой. Столь же небрежный ответ на приглашение поучаствовать в совещании во второй половине дня, казалось, убедило Найджела, что все идет так, как положено. Наблюдая за тем, как курьер, проехав через внутренний двор замка, скрылся за воротомаи, он подумал .что, может быть, стоит дать знать Тирселю о случившемся, но их следующая встреча должна была состояться лишь через несколько дней, и эти новости могли подождать. Кроме того, он подумал, что после совещания он сможет рассказать гораздо больше. Так что, вместо этого он стал думать о Келсоне, о том, что творится там, в походе, и часть его очень хотела быть там, чтобы покрыть себя славой. К этому времени армия Келсона должна была подходить к Ратаркину, а армия Дункана должна была блокировать город с севера. Ладно, если им повезет, все закончится быстро. Тянуть незачем, ведь Коналл все равно не сможет разделить эту победу. Он надеялся, что мятежники-меарцы получат от Келсона то, что заслужили -- особенно эта свинья, принц Ител! "Черт бы побрал этого Халдейна!" -- в это же время сказал Ител, оказавшийся несколько часов назад под защитой стен Ратаркина, но очень хорошо знающий о том, что Келсон, вместе со своей армией, находится всего лишь в дне пути от него, и только река и озеро могут замедлить его наступление. -- "Мама, мы мешали ему изо всех сил, теряли своих людей, шли за ним по пятам, но он все равно приближается! Я считаю, что мы должны отступить в Лаас!" Он выглядывал из маленького южного окна самой высокой башни дворца Ратаркина, чувствуя как у него за спиной суетится Брайс Трурилльский. Оба остались в доспехах, сняв лишь шлемы и кольчужные перчатки. Их покрытые пятнами пота подшлемники были сброшены назад, лица покрыты полосами грязи. Потрясенная Кайтрина стояла у самой двери, по обе стороны от нее стояли Джудаель и архиепископ Креода. На ней была корона, одетая по причине официальной встречи вернувшегося в Ратаркин сына, но и она, и епископы выглядели испуганными. Джудаель взял было ее за руку, пытаясь ободрить, но она отдернула ее и подошла к своему последнему оставшемуся в живых сыну. "Мы победим," -- сказала она, нежно касаясь его плеча, покрытого доспехами. -- "Сикард остановит МакЛейна на севере, и придет к нам на помощь. Мы можем пересилить Халдейна. Можем. Вот увидишь." "Это весьма рискованное заявление, Ваше Величество," -- устало сказал Брайс, успокаивающе кланяясь ей, когда Кайтрина, повернувшись, впилась в него взглядом. -- "Нам действительно лучше отступить к Лаасу. Мы окажемся на побережье. Нам будет проще получить подкрепление для наших наемников. Кроме того, там у нас не будет проблем с водой. Мы можем ловить там рыбу. Если дело дойдет до осады, мы сможем держаться там сколь угодно долго." "Он прав, мама," -- сказал Ител, дергая застежки своего доспеха, чтобы ослабить ворот. -- "Если мы останемся здесь, мы не сможем продержаться до тех пор, когда отец придет к нам на помощь. А отступление в Лаас поможет и нам, и ему выиграть время. Мы с Брайсом прикроем тыл и задержим войска Халдейна, чтобы ты с Джудаелем и епископами могла отправиться на запад." "И оставить тебя здесь?" Ител вздохнул и оперся руками об оконный проем, еще раз окинув взглядом расстилавшуюся перед ним равнину. Теперь, повзрослев раньше времени, он стал мужчиной, а не зеленым юнцом, который уверенно выехал из города несколько недель назад. "Мама, разве я не твой наследник?" "Зачем об этом спрашивать?" "Тогда дайте мне сделать то, для чего я был рожден!" -- выкрикнул он, умоляюще воздев кулак. -- "Если есть хоть один шанс на избавление нашей земли от узурпатора-Халдейна, я должен выстоять! Вы и Джудаель должны бежать. Мы с Брайсом последуем за вами, если сможем. Если понадобится, я выжгу Ратаркин дотла, лишь бы задержат тех, кто гонится за вами! Но мы не можем оставаться здесь, иначе нас загонят в угол, как собаки загоняют лису. Мы должны дать отцу время, чтобы он избавил нас от угрозы с севера!" "А вдруг Сикард не сможет придти к нам на помощь? Что тогда?" -- требовательно спросила она. -- "Я что, должна потерять вас обоих ? Ител, я не могу ... я не смогу жить, если тебя убьют как твоего брата! Мы должны спастись! Должны!" "Так оно и будет , Ваше Величество," -- успокаивающе сказал Креода, впервые осмелившись вмешаться в семейные споры. -- "Лорд Сикард обязательно придет к нам на помощь. Уже сейчас Лорис и Горони ведут МакЛейна, вместе с его армией, к неизбежной гибели. Лорис и Сикард присоединятся к нам, как только кассанская армия будет разбита. Но от их помощи будет мало толку, если мы останемся в Ратаркине и попадем в руки к Халдейну." Кайтрина, постукивая своей маленькой ногой по полу, выслушала его речь и, поджав губы, поглядела на Джудаеля. "Ладно, Креода выступил против меня. А что скажешь ты, Джудаель? Ведь если мы отступим, а Ител погибнет, именно ты станешь королем Меары после моей смерти. Ты этого хочешь?" Джудаель, побледнев, отвел взгляд. -- "Все, чего я хочу, государыня -- это служит Вам, а потом -- Вашему сыну," -- прошептал он. -- "Я получил все, чего я хотел. Но архиепископ Креода прав. Ради нашего общего дела, Вы должны отправиться в Лаас. Вы не можете допустить, чтобы Вас схватили." "Понимаю," -- Плечи Кайтрины внезапно поникли и она склонила голову. -- "Похоже, мне не переубедить вас." -- Она тяжело вздохнула и подняла глаза. -- "Ладно. Сын мой, я отдаю все в твои руки. Скажи мне, что я должна делать, и я это сделаю." При этих словах Ител посмотрел на Брайса; приграничный барон расправил плечи и упер руки в бока. "Ваше величество, Вы и епископы должны немедленно уехать," -- негромко сказал Брайс. -- "Для вашей безопасности, мы пошлем Ваших охранников и часть гарнизона замка вместе с вами. Остатки гарнизона присоединятся к нашим войскам. Они еще свежи и смогут прикрыть отсутпление." "И мы должны отправляться в Лаас," -- глухо сказала она. "Да. Там есть запасной отряд. Если мы... не сможем присоединиться к Вам, они смогут защитить Вас, пока к Вам на помощь не подойдут Сикард и Лорис." "Ладно," -- пробормотала она, не глядя на окружающих. -- "Но прежде, чем я уеду, я... хотела бы остаться на несколько минут наедине со своим сыном." Все немедленно вышли, оставив в комнате лишь Кайтрину и Итела, стоявших около узкого южного окна. Вздохнув, она сняла с себя корону и повертела ее в руках. "Я... не жалею о том, что я сделала," -- сказала она. -- "У наших мечтаний был шанс осуществиться... и я надеюсь, что этот шанс еще существует ." Отважно улыбнувшись, Ител ласково положил руки на то место, где несколько мгновений назад красовалась корона, и, нежно проведя пальцами по бороздке, оставленной на ее коже металлом короны, наклонился и поцеловал ее в лоб. "Мама, этот шанс просто должен быть," -- спокойно сказал он. -- "Ты -- законная правительница этой страны, и мы доживем до того дня, когда ты займешь место, принадлежащее тебе по праву." Когда он, глядя на нее, отодвинулся, она подняла корону, держа ее между ними, и потянулась к нему, чтобы одеть корону ему на голову. "Я молю, чтобы так оно и было, сын мой, и не смей отказывать мне!" "Корона принадлежит тебе, мама," -- прошептал он. -- "Не делай этого, пожалуйста." "Я немного подожду," -- сказала она, -- "чтобы ты мог носить ее, если..." Она не стала продолжать, но он понял, что она хотела сказать. Он медленно опустился на колени, позволяя ей опустить корону на его каштановые волосы, слипшиеся от пота. Почувствовав, как тяжелый металл опускается на его лоб, он вздрогнул и, схватив ее за обе руки, горячо расцеловал ее ладони в знак уважения. Она всхлипнула и прижала его к своей груди, не обращая внимания на ограненные камни короны, врезавшиеся в ее щеку. Когда они, спустя несколько минут, вышли из башни, корона опять была на голове Кайтрины, которая, как и Ител, шла с гордо поднятой головой. Спустя еще несколько минут королева Меарская и ее небольшая, но преданная свита выехали через ворота Ратаркина и направились на север, оставив Итела и Брайса Трурилльского прикрывать их отступление. Когда на землю опустились сумерки, остатки защитников Ратаркина растворились в холмах, окружавших город, готовясь к подходу неприятеля, в городе к тому времени не осталось ни следа пребывания королевских особ, а сам Ратаркин был охвачен пламенем. Пожар в Ратаркине был замечен, как только солнце скрылось за горизонтом Меарской равнины, а Келсон и его армия встали на ночь лагерем к югу от города. Келсон стоял на пригорке и глядел на северо-восток, куда указывал палец лазутчика, который заставил его и Моргана придти сюда, там, за далеким озером, лежал меарский город. В сумерках отсвет пламени был еле заметен, но с каждой минутой сатновился все ярче благодаря опускавшемуся на землю сумраку. "Похоже, это Ратаркин," -- с озадаченным вздохом сказал Морган, опуская подзорную трубу и передавая ее Келсону. -- "Джемет, в той стороне есть что-нибудь еще похожее по размерам?" Р'кассанский лазутчик покачал головой. -- "Нет, Ваша милость. Мы подобрались поближе, и никакой ошибки быть не может. Меарцы просто подожгли Ратаркин. Нам показалось, что около полудня из города выехал какой-то отряд, но это вполне мог быть обычный торговый караван. Когда мы их заметили, они были уже далеко на равнине -- слишком далеко, чтобы мы могли проверить, кто они такие." "Скорее всего, это была Кайтрина, бежавшая в Лаас," -- прошептал Келсон, изучая разгоравшееся зарево через подзорную трубу Моргана. -- "Но не могла же она забрать с собой всю свою армию. Такое количество людей вы не смогли бы не заметить." "Государь, это действительно так," -- сказал Джемет. -- "Нам кажется, что они остались здесь, чтобы задержать нас. Или, может быть, у них осталось слишком мало солдат. Мы все время пытались убедить Вас, что основная армия никак не связана ни с Ителом, ни с Брайсом." Келсон опустил подзорную трубу и, лязгнув латунью, одним хлопком сложил ее. "Тогда куда, черт побери, она подевалась. Дункан не видел их главных сил. Мы тоже." "Может, их вообще не существует," -- пробормотал Морган, забирая у Келсона подзорную трубу и кладя ее в чехол. -- "Может, Кайтрина хочет, чтобы мы потратили все лето, гоняясь за ней. Я избрал бы именно такую тактитку, если бы у меня была очень точная цель и очень небольшое количество солдат." Фыркнув, Келсон заложил большие пальцы за пояс и продолжил рассматривать пятнышко в северной части горизонта. "Вы бы избрали эту тактику, я -- пожалуй, тоже, но не Лорис. И мы знаем, что он не избирал такой тактики. Я думаю, что он просто прикрывает Сикарда и его главные силы. Может, Дункан ине видел саму меарскую армию, но он видел следы ее прохождения. Мне кажется, она должна быть где-то там," -- он вытянул руку на север, -- "между нами и Дунканом. Если мы отправимся в направлении Лааса, гоняясь за Кайтриной, Сикард сможет здорово навредить нам на севере." "Я полностью согласен," -- сказал Морган. "Хорошо, значит, мы вычистим тех, кого Кайтрина оставила под Ратаркином, чтобы задержать нас, а затем направимся на север, чтобы помочь Дункану," -- сказал Келсон, взмахом руки отпуская разведчика. -- "Спасибо, Джемет. Можешь идти. Если меарская армия существует , у нас есть шанс взять ее в клещи." Когда лазутчик, направившись вниз по холму, растворился в темноте, Морган кивнул в знак согласия. -- "Я думаю, что самая серьезная угроза для нас именно там ." "А пока," -- продолжил Келсон, -- "я хочу взять Итела и Брайса. Аларик, я дико хочу этого." "Я знаю." "Кроме того, я хочу взять живьем Лориса и Сикарда. Да, еще этого мелкого лизоблюда, Горони!" "Тогда вперед!" -- хохотнув, сказал Морган. -- "Правда, кое-кто из наших друзей может не согласиться с Вашим замечанием насчет священников-лизоблюдов. Кардиель, например, был бы очень расстроен. Кстати, я пригласил его поужинать с нами сегодня." "Учитывая растущие проблемы с продовльствием, я вряд ли назвал бы это ужином," -- усмехнулся Келсон, поворачиваясь к спуску с холма, -- "но, по крайней мере, будет неплохая компания. Кстати, Вы не хотите помыться? Я, например, очень хочу." Пока они спускались, наслаждаясь поднявшимся наконец вечерним ветерком, принесшим освобождение от дневной жары, их сопровождал серебристый смех Моргана, перемежавшийся бодрыми звуками разворачиваемого у подножия холма лагеря. Прежде чем направиться к стоящей отдельно королевской палатке, они прошли вдоль пикетов, выставленных у палаток командиров, перешли через ручей, вода в котором уже стала мутной из-за множества лошадей, приведенных сюда на водопой, и немного поболтали с оруженосцами и солдатами, ухаживавшими за лошадьми. Юный Брендан уже подготовил для них ведра с теплой водой и чистые полотенца, не забыв про охлажденные в ручье кружки с элем. Когда Брендан и Джатам, оруженосец Келсона, помогли им снять доспехи, подшучивание друг над другом перешло в фырканье и облегченные вздохи. За омовением последовали чистая одежда и прохладный эль, так что, когда Кардиель присоединился к ним, они чувствовали себя в форме и телом, и душой. Тем временем, далеко на севере, в другом лагере сторонников короля, Дункан, Дугал и дугаловские лазутчики говорили на ту же тему, что и Морган с Келсоном, но с куда меньшей уверенностью -- они весь день были заняты отражением атак отрядов коннайтских солдат и ударных отрядов церковных рыцарей под командованием Лоренса Горони на свои фланги. Их потери -- и убитыми, и ранеными -- были небольшими, но постоянные стычки и необычная жара брали свое, изматывая кассанцев. Лагерь Дункана был окружен кострами, по всему периметру были расставлены секреты, и многие солдаты оставались при оружии, готовые к отражению очередной ночной атаки, пока их товарищи посменно отдыхали. Дункан, на котором тоже были доспехи, кроме шлема и кольчужных перчаток, сидел на походном стуле в своей палатке -- внутри было не так жарко -- и мелкими глотками пил прохладную воду. Рядом с ним, на другом походном стуле, полулежал Дугал, наблюдая как Сайард О'Рвейн стучит по наголеннику его доспеха, пытаясь расстегнуть подколенную застежку, помятую во время недавней стычки. Когда Сайард еле слышно чертыхнулся и еще раз ударил по непослушному металлу рукоятью своего кинжала, застежка, завизжав искореженным металлом, расстегнулась, освободив сустав. "Получилось! " -- воскликнул Сайард, когда Дугал облегченно вздохнул. "Колено болит?" -- спросил Дункан. Дугал, расстегнув с помощью Сайарда остальные пряжки и сняв наголенник, несколько раз согнул и разогнул ногу и отрицательно помотал головой. Засунув палец за голенище сапога, доходившее почти до края наголенника, он отвернул его вниз. "Похоже, с ним все в порядке. Колено немного затекло от того, что я полдня не мог его согнуть, но мне кажется, что если я немного пройдусь, все будет нормально. Сайард, ты сможешь починить это к утру?" Сайард хмыкнул в знак согласия и, рассматривая помятый наголенник, ушел, а Дугал, слабо улыбнувшись, поднялся и, хромая и поглаживая затекшее колено, подошел к отцу. "На мой взгляд, довольно глупо чувствовать себя хромым по такой пустяковой причине," -- сказал он, когда Дункан, отставив свою чашку в сторону, нагнулся и принялся обеими руками ощупывать его колено. -- "Разве ты можешь чувствовать что-нибудь через штаны?" "Подожди немного," -- пробормотал Дункан, пытаясь с помощью магии добраться до ноги через кожаные штаны. На несколько мгновений он объял сустав целительным теплом, чтобы восстановить циркуляцию крови, и ощутил как разум Дугала отозвался нежностью и благодарностью, облегченно вздохнул, выпрямился и посмотрел на своего сына. "Ничего серьезного," -- сказал он, -- "хотя, если бы на тебе не было доспехов, я вряд ли смог сказать то же самое. Мне кажется, что, несмотря на жару, тебе стоит носить доспехи попрочнее." Дугал еще раз согнул колено, и, убедившись, что сустав стал гнуться гораздо лучше, улыбнулся и придвинул поближе складной стул, чтобы сесть подле отца. Усевшись, он вытер потное лицо краем грязного полотенца, висевшего у него на шее. Дункан заметив, в каком состоянии находится полотенце, протянул ему свое, почище, которое висело у него на на плече. "Как ты думаешь, что будет дальше?" -- тихо спросил Дугал, расстегивая свой кожаный панцирь, чтобы вытереть пот с шеи и подставить вечернему ветерку свою промокшую от пота тунику. Дункан, снова беря чашку и отхлебывая из нее, покачал головой. -- "Хотел бы я знать. Хочешь воды?" Усмехнувшись, Дугал взял чашку и вылил ее содержимое себе на голову, наслаждаясь прохладными струйками, стекавшими с его волос под доспехи. Когда Дугал снова вытер свое лицо, Дункан хохотнул и, забрав чашку, снова наполнил ее из оловянного кувшина, стоявшего у его ног. "Ты зазря тратишь хорошую воду," -- сказал он, когда Дугал вздохнул и развалился на своем походном стуле. -- "Ты ведь весь сырой!" "Теперь я такой же сырой, как раньше был пропотевший," -- смеясь, ответил ему Дугал. -- "А ты сам не хочешь попробовать?" "Нет уж, спасибо." "Раз нам не суждено снять сегодня доспехи, то это, все-таки, лучше, чем ничего," -- бросил Дугал. Дункан усмехнулся и покачал головой. -- "Дугал, ты же знаешь, что я терпеть не могу ходить грязным. Днем это еще куда ни шло, но не помыться на ночь -- фу! "И ты еще называешь себя приграничником!" "Я не называю себя приграничником; хоть я и возглавляю приграничный клан, но я все-таки герцог, причем потомственный, а кроме того, я -- священнослужитель," -- якобы негодуя, сказал Дункан. -- "а никто из герцогов, или иерархов не согласится пребывать в грязи после того, как он целый день бился за своего короля," -- он усмехнулся. -- "С другой стороны, нам не особо приходится жаловаться, правда?" -- Его голос внезапно стал серьезным. -- "Боже правый, как я хочу узнать, где прячется армия Сикарда! Я бы многое отдал за то, чтобы встретиться с врагом, который примет открытый бой." "Знаю," -- уныло сказал Дугал, опираясь локтями на колени и подпирая кулаком подбородок. -- "Происходящее вокруг уже начинает надоедать, правда? Может, нам стоит связаться с Морганом? Вдруг они уже столкнулись с Сикардом там, на юге?" "Ну, ты же знаешь, что это не так. В любом случае, я слишком устал, чтобы пытаться установить контакт этим вечером," -- он зевнул и, поднимаясь на ноги, потянулся. -- "Кроме того, они не ждут от нас попыток выйти на связь в течение еще нескольких дней. Слушай, а ты не знаешь, смог ли Джодрелл отыскать что-нибудь на ужин? Не знаю, как ты, а я просто умираю от голода." "Думаю, что он нашел кое-что. И еще..." "Что "еще"?" -- спросил Дункан, уперев руки в бока и глядя на Дугала, который тоже поднялся на ноги. "Ну, мне стало интересно, что ты будешь делать, если нам будет надо связаться с Морганом, а он не будет ожидать попытки контакта с ним." "Хм, ну это будет гораздо труднее, чем установить контакт, который был запланирован," -- сказал Дункан, оглядываясь, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. -- "Если бы я был уверен в необходимости контакта, я бы дождался поздней ночи, когда он будет спать. Спящие гораздо восприимчивее к ментальным контактам. Вот тогда мы могли бы связаться с ним," -- он вопросительно поднял голову. -- "Я ответил на твой вопрос?" "Думаю, что да," -- тихонько сказал Дугал. -- "У нас пока нет необходимости выхожить на связь с ним, правда? Мы ведь и так знаем , что последние пару недель на нашем пути стоят Лорис и Горони." "Верно," -- согласился Дункан. -- "А когда мы встретимся с ними, я хочу задать им хорошую трепку за каждую ванну, которой я был лишен в этом походе. А теперь пойдем, поищем свой ужин. Мне достаточно того, что придется спать в доспехах. И будь я проклят , если я соглашусь уснуть на пустой желудок!" ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ И вот, ко мне тайно принеслось Слово, и ухо мое приняло нечто от него. -- Иов 4:12 "Angelus consilii natus est de virgine, sol de Stella ," -- сказала занятая тканием гобелена Риченда Ротане, вместе с которой они читали друг другу стихи этим утром. -- "Вещий ангел девой рожден, как солнце от звезд. Sol occasum nesciens , Беззакатное Солнце, звезда, что сияет всегда, ярко повсюду..." Ротана, читая лежащий на коленях свиток, от радости чуть не подпрыгнула в своем кресле. "О да! Я знаю эти стихи. Sicut sidus radium, profert virgofilium, pari forma . Звезда дарует свой луч, и дева дарует сына таким же..." Кроме них, в солярии никого не было. Ротана, скрестив ноги, сидела под окном, скромно подоткнув свое светло-синее одеяние вокруг своих колен и босых ног. Здесь, в покоях, отведенных для женщин, она сняла свою вуаль, и перебросила через плечо свою отливавшую черно-синим отблеском косу, кончик которой стелился по рукописи, расстеленной у нее на коленях. Ее пальцы выразительно трепетали, как крылья голубей, свивших свое гнездо на карнизе окна, ее лицо, казалось, мечтательно светилось от восторга, вызванного древними стихами. "Neque sidus radio, neque mater filio fit corrupta . Звезда не утратит чести, даруя свой луч, и мать, сына даруя, подобна ей." Когда-то Риченда тоже испытывала этот юношеский восторг. Теперь же, воспринимаясь с мудростью и опытом возраста женщины вдвое старше Ротаны, слова эти приносили глубокое удовольствие. В течение пяти лет, пока она была замужем за Брэном Корисом, она была оторвана от учебы, которой она так наслаждалась, будучи юной девушкой, поскольку Брэн считал, что женщине просто неприлично быть слишком образованной. После смерти Брэна она продолжила учиться, и Аларик не просто мирился с этим, но и всячески поощрял ее в этом, а Дункан и Келсон всегда живо интересовались тем, что она узнавала, и о чем она им рассказывала. Свиток, который сейчас держала Ротана, умудрился найти именно Дункан, и Аларику пришлось выложить совершенно умопомрачительную сумму, запрошенную за этот свиток. "Помнится, в Писании есть подходящие слова," -- сказала Ротана, нетерпеливо водя пальцем по каллиграфически выписанны буквам. -- "Я -- породительница любви, и страха, и знаний, и надежды на Бога... и воспоминание обо мне слаще меда, и наследие мое приятнее медового сота." Риченда ободряюще улыбнулась и, не отрываясь от гобелена, буркнула что-то в знак согласия, а Ротана вновь погрузилась в чтение. В солярии было уже жарко, хотя только что миновал Терц, "Третий Час" по древней терминологии, когда Дух Святой нисходит на апостолов. Прежде, чем вечер принесет желанное облегчение, в комнате станет еще жарче. Вернувшись с заутрени, Риченда, по примеру Ротаны, сняла свою вуаль, страстно желая ощутить благодатную прохладу озер Анделона, где родилась ее мать, или хотя бы свежий морской ветерок коротского побережья. Она ненадолго оторвалась от гобелена, чтобы поправить шпильку в своих огненно-золотых кудрях. В знак уважения лазурных одежд Ротаны и других монахинь, Риченда этим утром одела не свое любимое синее платье, а нежно-розовое. Ей очень шел этот цвет, подчеркивавший вызванный жарой румянец на ее щеках и огненный оттенок ее волос. А в Меаре, наверное, еще жарче, -- подумала Риченда, когда ее пальцы вернулись к привычной ритмичной работе, заставляя костяной челнок порхать взад и вперед по вышиваемому ею узору. Беспокоиться об Аларике смысла не было; ни ему, ни ей от этого легче бы не стало. А стихи, которые читала Ротана, приносили наслаждение, их ритм полностью соответствовал заклинанию, спрятанному между строк. Она почувствовала, как под воздействием слов, звучавших в утреннем воздухе подобно гальке, падающей в тенистый пруд, она как будто впадает в легкий, приятный транс, радуясь про себя, что они пришли сюда пораньше, до того, как кто-нибудь из остальных девушек решил присоединиться к ним. "Здравствуй, небес королева, здравствуй, ангелов госпожа," -- продолжала Ротана. -- "Привет тебе, ибо есть ты основа всего и светоч, давший жизнь миру..." Нитка запуталась и Риченда, распутывая узел, склонилась над своим полотном, но часть ее разума продолжала следить за заклинанием, которое продолжала плести Ротана, читая стихи, и тут она внезапно поняла, что в комнату вошел кто-то еще, стоявший сейчас, прислушиваясь, за резной ширмой, стоящей перед дверью, и этот кто-то был Дерини, плотно закрывший свои экраны и не дающий вступить в контакт.. Любопытствуя, она оглянулась -- войти сюда, в женские покои, без стука могли только два человека королевской крови -- и, заметив как за ширмой мелькнул край белой одежды, убедилась, что ее подозрения оказались правильными: это ьыла Джеана, которая явно не узнала Риченду из-за того, что на той было не привычное синее, а розовое платье. Интересно, что будет, если королева решит подойти поближе. Не останавливайся , -- мысленно приказала она Ротане, когда девушка заметила, что к ним кто-то пришел, хоть и не узнав посетительницу. Ротана, слегка подвинув лежащий на коленях свиток и еле заметно запнувшись, продолжила чтение. Риченда, заметив выходящую из-за ширмы Джеану, склонилась над своей вышивкой пониже, пряча лицо. "Прошу прощения," -- негромко сказала Джеана, когда Ротана, подняв на нее свой взгляд, перестала читать. -- "Я просто была очарована красивыми стихами, и я... Вы, часом, не одна из недавно прибывших монахинь? Вы так молоды." "Миледи, боюсь, на мне нет моего обычного одеяния," -- застенчиво улыбнувшись, сказала Ротана, подбирая со скамьи свою вуаль и вставая, чтобы поприветствовать королеву вежливым реверансом. -- "Сейчас жарко, и, учитывая, что я всего лишь послушница, мои сестры снисходительно относятся к моим ребяческим ошибкам." "Да, дитя мое, здесь и вправду жарко. Я никому ничего не скажу," -- улыбнувшись в ответ, сказала Джеана и только тогда взглянула на Риченду, которая тоже поднялась при ее приближении. "Вы! " -- ахнув, прошептала она. Риченда склонила голову и присела в почтительном реверансе. "Ваше Величество..." "Величество?" -- отозвалась Ротана, вопросительно глядя на Риченду. "Джеана Бреманская, мать нашего короля," -- негромко сказала Риченда, не отрывая глаз от королевы. -- "Ваше Величество, разрешите мне представить свою родственницу Ротану, дочь Хакима, эмира Нур Халладжа, новообращенную послушницу обители святой Бриджиды." Когда онемевшая Джеана перевела взгляд с Риченды на выглядевшую испуганной Ротану, которая поспешила одеть свою вуаль, Риченда жестом пригласила королеву сесть рядом с Ротаной. Она была уверена, что королева откажется, но, предлагая королеве сесть, испытывала от этого удовольствие, граничащее с извращением. "Ваше Величество, если хотите, можете присоединиться к нам," -- сказала она. -- "Вам, похоже, хочется послушать стихи. Помимо обычных стихов, Ротана читала сегодня стихи великого Орина. Он, как и все мы, трое, был Дерини." Джеана шумно сглотнула и побледнела под стать своей одежде; казалось, что она вот-вот сбежит, ее зеленые глаза испуганно бегали между молчаливой Ротаной и Ричендой. "Она же монахиня!" -- прошептала она, тряся головой. -- "Она не может быть Д-д-д... просто не может ! Или не может быть монахиней..." Риченда сдерживалась изо всех сил, чтобы не выказать свой гнев. -- "А почему нет? Вы ведь хотите быть Дерини, правда? Так почему Вы думаете, что Вы -- единственная?" "Это -- совсем другое," -- еле слышно отозвалась Джеана. -- "И вы знаете это. Я обратилась к Церкви, чтобы изгнать таящееся во мне зло. А вы торжествуете , поддавшись ему!" "Нет, госпожа! Мы торжествуем из-за того, что бы гораздо ближе к Создателю," -- ответила Ротана. -- "Вам ведь понравились стихи Орина..." "Деринийские вирши!" -- бросила Джеана. "Эти "вирши" очень даже нравились Вам, пока Вы не узнали, кто их написал," -- возразила Риченда. -- "Вы что, боитесь оскверниться, слушая их? Могу Вас заверить, что если бы чтение стихов, написанных Дерини, могло бы привести к тому, что за нашей расой признали бы право на существование, завтра со всех окрестных холмов звучали бы стихи Орина! Увы, это не так просто для тех из нас, кто должен каждодневно доказывать свою набожность и верность тому же Господу, которому Вы посвятили свою жизнь." "Ты богохульствуешь! Я не хочу слышать этого!" -- отворачивыаясь, прошептала дрожащая Джеана, одновременно зажмурившись. "А, госпожа, не можете взглянуть в лицо правде!" -- явно рассердясь, продолжила Риченда. -- "Но Вы не можете отвернуться от Него, сотворившего и людей, и Дерини!" "Он не мог хотеть этого!" -- всхлипнула Джеана. "Если бы Он не хотел этого," -- припечатала Риченда. -- "нас бы просто не было. Ни Вас, ни меня, ни Вашего сына -- не было бы даже Бриона Халдейна, женившегося на Вас! Джеана, зачем Вы преследуете нас? Зачем Вы гоните себя от себя ?" Эти слова переполнили чашу терпения Джеаны. По щекам ее заструились слезы, и она выскочила из комнаты, чуть не сбив с ног Коналла, который как раз собирался постучать, чтобы войти. Удивленно оглянувшись, Коналл, слыша как торопливые шаги королевы стихают в коридоре, вытянув голову, заглянул за ширму и постучал по ней, спрашивая позволения войти. На нем был кожаный дорожный костюм, а в руках он держал пакет с красной печатью. Удивление в его взгляде сменилось пониманием, стоило лишь ему заметить Риченду, все еще стоявшую возле своего ткацкого станка у окна. "Господи, что Вы такого сказали моей тете, чтобы она так припустила отсюда?" -- с легким поклоном сказал он, усмехаясь. -- "Можно было подумать, что за ней черти гонятся!" "Разве что черти, созданные ею самой," -- еле слышно сказала Риченда. -- "Иногда мне кажется, что мы сами создаем себе ад, так что никакие черти в загробном мире просто не нужны. Ладно, хватит об этом. У тебя, кажется, какое-то официальное письмо ко мне?" "А, да -- а заодно и гонец, который его привез. Я прошу прощения за вторжение, но во дворе стиот торговец, который заявлет, что привез Вам письма от Вашей кузины, Рохисы. Хотите верьте, хотите нет, но он называет себя Людольфусом. Честно говоря, выглядит он как настоящий разбойник -- насколько я понимаю, он из Мурина -- но он сказал, что Вы должны узнать печать на пакете," -- с этими словами он, улыбаясь, передал ей письмо, которое держал в руке, и, заметив сидевшую за спиной Риченды Ротану, еще раз поклонился. "Он все равно не дал мне забрать остальные письма, которые он привез Вам," -- продолжил он, уже более застенчиво, зная о присутствии Ротаны. -- "Он сказал, что должен передать их лично. Вы хотите его видеть?" Риченда, вновь усевшись у своего ткацкого станка, провела кончиком пальца по печати, и улыбнулась, заметив, как Ротана все больше смущается от застенчивых взглядов Коналла. Печать на письме действительно принадлежала Рохисе, но.... Людольфус, ну, конечно же! Учитывая, от кого пришло письмо, Риченда догадалась, кем может оказаться этот гонец от Рохисы. Разумеется, это никакой не торговец, и зовут его совсем не Людольфусом! Кстати, Ротана будет рада увидеть его не меньше, чем она сама, и, кроме того, это поможет ей выйти из все более неудобного положения, в котором она оказалась. "Спасибо, Коналл, я встречусь с ним. Я ждала его прибытия. Не мог бы ты сделать так, чтобы нам никто не мешал?" "Конечно, если вы так хотите. И..." -- он с надеждой поглядел на Ротану, -- "мне, наверное, стоит проводить леди Ротану в другое помещение? Вы ведь, наверное, хотите встретиться с ним наедине." "Нет-нет, в этом нет никакой необходимости," -- Риченда, сломав печать, подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как Коналл старается скрыть разочарование на своем лице. -- "Рохиса -- родственница не только мне, но и Ротане," -- объяснила она, разворачивая жесткий пергамент, из-за чего ей на колени посыпались обломки красного воска. -- "Кроме того, если гонец -- действительно разбойник, как ты сказал, то мне может понадобиться чья-нибудь помощь." Ротана задумчиво-облегченно улыбнулась и, застенчиво поправляя свою вуаль, села у окна. "Хорошо," -- с сомнением в голосе сказал Коналл. Стоило принцу поклониться и выйти из комнаты, как Риченда, лукаво поглядев на Ротану, еле подавила смешок и прикрыла лицо развернутым письмом. чтобы скрыть свою улыбку. "Ротана, скажи, ты специально привораживала Коналла?" -- шепотом спросила она. -- "Он еле оторвал от тебя свой взгляд! Похоже, твоя дорога сюда, в Ремут, была очень интересной." "Нет, Риченда, я всего лишь была вежлива с ним," -- сильно покраснев, возразила Ротана, охватывая руками колени. -- "Он, конечно, недурен собой, но... Господи, я же дала монашеские обеты !" "Ну, я не думаю, что ты способствовала такой реакции с его стороны, правда?" -- улыбаясь, ответила Риченда, начиная читать письмо. "Нет," -- очень тихо сказала Ротана. -- "Просто, может быть, я так действую на Халдейнов." Риченда, будучи не уверена, что ей не послышалось, удивленно воздела бровь. "Ты говоришь о ком-то еще из рода Халдейнов?" Риченда вспыхнула и еле заметно кивула, одновременно теребя юбку. "Да. Я не хотела говорить Вам об этом," -- прошептала она. -- "Мне, наверное, только показалось... Я надеюсь , что мне просто показалось." "Продолжай," -- тихо сказала Риченда, опуская письмо. "Ну... я говорю про короля," -- призналась Ротана. -- "Он... хотел считать мысли Джаннивер, чтобы узнать, кто напал на нее. Я не дала ему сделать это. Тогда он попросил, чтобы я считала ее мысли и показала ему то, что я увижу." "И ты?.." Она еще раз неохотно кивнула. -- "Я согласилась. Риченда, я была в ярости! Я знаю, что я должна прощать тех, кто причинил боль мне и моим близким, я была разгневана тем, как солдаты обошлись с Джаниивер и другими монахинями, и... и я чувствовала себя виноватой в том, что избежала их участи. И я... я излила свой гнев на короля. А когда я показала ему то, что он хотел знать, я... я сделала так, чтобы он почувствовал, что случилось с ней , когда... когда ее так... использовали ." "Понимаю," -- ласково сказала Риченда. -- "А теперь ты считаешь, что король не должен был знать этого?" "Думаю, что так," -- с еле слышным удивленным вздохом сказала Ротана. -- "Но тогда я считала это правильным. Но... прямо перед тем, как я разорвала контакт, случилось кое-что еще... контакт вдруг стал почему-то гораздо более глубоким, чем я хотела... и гораздо сильнее." "С чьей стороны? Твоей или его?" "Кажется, с обеих," -- прошептала она. -- "Но я должна была не допустить этого. Все должно было быть под моим контролем. Я не знаю, почему так случилось...." "Может, потому что ты -- женщина, а он -- мужчина?" -- спросила Риченда. "Риченда, хватит!" -- охватив себя руками, броисла Ротана, вскакивая на ноги и отворачиваясь к окну. -- "Я не завлекала ни его, ни Коналла!" "Никто и не говорит, что ты их завлекала," -- ответила Риченда. -- "А если учесть, что если бы ты не решила посвятить свою жизнь Церкви, то тебе пришлось бы куда труднее, чем кому бы то ни было из парней..." "Риченда!" "Ладно! Забудь, что я вообще говорила об этом," -- весело сказала Риченда, пригибаясь и подняв руки в знак поражения, когда шокированная Ротана обернулась к ней. -- "Только не забывай, что ты -- не только душа, но и тело. И не позволяй стихам Орина заставить тебя забыть об этом." Все возражения Ротаны были прерваны стуком в дверь, после чего над ширмой, закрывавшей вход, появилось лицо Коналла. "Ваша милость, разрешите войти? Миледи?" Кивнув в знак согласия, Риченда и Ротана встали, а Коналл отошел в сторону, пропуская в комнату стройного жилистого мужчину в черном, ростом примерно с Коналла. Его экраны были столь искусны, что даже Риченда, которая знала, что надо искать, не могла обнаружить даже намека на то, что этот мужчина -- Дерини. Она не успела рассмотреть его лицо. На нем, как и ожидала Риченда, выслушав описание, данное ему Коналлом, была ниспадающая складками свободная накидка, на левом плече висела на кожаном ремешке пухлая черная сумка. До того как он склонился в поклоне, приветствуя ее на восточный манер -- коснувшись кончиками пальцев поочередно сердца, губ и лба, под витками его головного убора, намотанного на голову на манер тюрбана, Риченда смогла разглядеть только темные глаза и коротко подстриженные уси и бороду. Выпрямившись, он опустил глаза и прижал руку к сердцу. Оружия при нем, казалось, не было, но Риченда знала, что он в нем просто не нуждался. "Ваша милость, это -- торговец Людольфус," -- неуверенно сказал Коналл. -- "Если я Вам понадоблюсь, я буду рядом." "Хорошо, Коналл, спасибо," -- отпуская его кивком головы, тихо сказала Риченда и жестом подозвала визитера поближе. -- "Добро пожаловать, господин Людольфус. Поведайте, как поживает моя кузина." Только когда за Коналлом снова закрылась дверь, Риченда, приглушенно вскрикнув, бросилась к приехавшему и радостно обняла его. "Людольфус, Людольфус, что это за ерунда, милорд?" -- прошептала она, мысленно отвечая на мысленное же приветствие. -- "Ротана, разве ты не видишь, кто это?" Стоило Ротане присмотреться к его лицу, как она изумленно ахнула, но их посетитель приложил палец, к губам, призывая ее к молчанию, и произнесенное ею "Дядя Азим! ", когда он подошел к ней, чтобы обнять, прозвучало больше в мыслях, а не в ушах. Обе женщины ощутили ласковое прикосновение его разума, но до тех пор, пока они не отошли от двери к окну, где их было труднее подслушать, он не произнес ни слова. "Дети мои, не стоит слишком явно выражать свою радость по поводу моего приезда," -- усмехнувшись, предостерег он, кладя свою сумку на одну из стоявших у окна скамеек и жестом приглашая их сесть напротив него. -- "Боюсь, что если о том, кто я такой на самом деле, узнают за пределами этой комнаты, меня будет ждать здесь куда менее теплый прием. К счастью, Людольфус, мое второе "я", вызывает только обычные подозрения, возникающие всякий раз, когда муринский торговец просит о встрече с госпожой-христианкой." "Нет, милорд, Вы не правы!" -- возразила Риченда. "Дитя, не стоит лгать, чтобы пощадить мои чувства," -- сверкнув белыми зубами, усмехнулся Азим, стараясь смягчить упрек, прозвучавший в его словах. -- "торговец Людольфус вызывает только обычные опасения, а вот Азим, брат эмира Хакима Нур Халладжа и регент ордена Рыцарей Наковальни слишком хорошо известен тем, что привечает Дерини и ищет новых рекрутов из их числа. Но несмотря на это, я приехал бы сюда открыто, чтобы встретиться с вами, если бы Келсон был здесь. Но сейчас, когда король на войне, мне кажется, что у здесь хватает Дерини или почти Дерини, с которыми, пока не вернется король, управляться придется вам." "Думаю, что я знаю всех Дерини," -- сухо сказала Риченда, сложив руки на груди и подозрительно глядя на него. -- "Вы, наверняка, слышали про наших торентских заложников и про королеву Джеану. Но, интересно, кого Вы имели в виду говоря о "почти Дерини"?" Азим уклончиво пожал плечами и, раскрыл свою сумку, копаясь в кожаных футлярах со свитками. -- "Ну, например, ваших принцев-Халдейнов, которых Келсон оставил здесь править в его отсутствие: Найджела и молодого Коналла, который стоит вон там, в коридоре, надеясь еще раз увидеть мою прекрасную племянницу," -- заметив как Ротана залилась краской, он улыбнулся. -- "Скажи, много ли времени он проводит в компании ваших торентских заложников?" "Да он почти не встречается с ними," -- ответила Риченда, удивленная легкой ноткой раздражения, прозвучавшей в его вопросе. -- "Двое младших братьев, конечно, играют с Лайамом -- мы все знаем, что мать Лайама явлет собой угрозу, так что мы предприняли необходимые меры предосторожности в этом отношении -- а кроме того я наложила на мальчиков заклинание, которое сразу жек предупредит нас о любой попытке Лайама что-нибудь предпринять. Вы беспокоитесь так, в общем, или есть что-то, о чем мне стоит знать? Это из-за этого Вы приехали сами, а не прислали кого-нибудь из слуг? Ведь письма и свитки может привезти кто угодно." Азим пожал плечами и, задумчиво глядя на Риченду, передал ей небольшой футляр. -- "Дитя, давай поговорим об этом чуть позже. Скажи сначала, не собирается ли на следующей неделе, или что-то вроде того, принц Найджел встречаться с торговцами из Торента?" "Не знаю," -- тихо сказала Риченда, внезапно ощутившая странную тяжесть в животе. -- "А почему Вы спрашиваете?" "Расскажу чуть позже. Он собирается встречаться с кем-нибудь этим утром?" "Нет". "Хорошо. Значит, у нас есть немного времени. Но сначала прочитай письмо," -- Он показал на кожаный футляр. -- "Должен сразу предупредить, что это -- только копия письма, которое, насколько я знаю, было действительно отправлено. Я не знаю, кому было послано это письмо, и у меня нет никаких подтверждений тому, что говорится в этом письме. Могу только сказать, что письмо получено из крайне надежного источника. А решать, что нужно сделать, придется тебе... и Найджелу." Не теряя времени, Риченда дернула за конец кожаного футляра и вытряхнула его содержимое. Пробегая глазами угловатые строчки, она почувствовала как тяжесть в ее животе превращается в комок в горле. ...планы выполняются... освободить королевских пленников... безопасность короля прежде всего.., спасательный отряд под видом торговцев... добраться до Халдейна-регента... убийство... Она узнала уже достаточно. Передав письмо Ротане, чтобы та тоже прочитала его, она ошеломленно поглядела на своего старого учителя. "Они хотят попытаться убить Найджела?" -- прошептала она. -- "Когда?" "Этого я не знаю. Во всяком случае, не сегодня. Ты, похоже, даже не задумывалась о такой возможности." "Нет". "Но ты же разрешила леди Мораг и посылать и получать письма?" "Келсон разрешил ей написать Махаелю, чтобы известить его о том, что она останется в заложниках, по меньшей мере, до конца лета. Я сама диктовала текст." "Ты уверена, что она не передала что-нибудь еще, в печати на письме или еще где-нибудь?" Риченда покачала головой. -- "Я узнала бы об этом, даже если бы не смогла прочесть сами сообщения. Кроме того, у них не было времени, чтобы договориться обо всем." "Тогда, заговор должен быть хорошо срежиссирован," -- предположил Азим. -- "Поскольку она -- сестра Венсита, ее неплохо обучили. А Махаель Ардженольский, пожалуй, даже искуснее своего брата Лионела." "Вы думаете, что это Махаель подстраивает покушение?" -- спросила Ротана, поднимая глаза после того, как сама прочла письмо. "Он, или кто-то из его приближенных," -- согласился Азим. -- "Но если это действительно Махаель, то план заговора может оказаться куда более сложным, чем нам кажется. Маленький Лайам может быть в опасности." "Лайам? " "Риченда, вспомни, чему я тебя учил," -- глядя ей в глаза, прошептал Азим, кладя руки ей на плечи и сплетая пальцы на ее шее. -- "Махаель считает, что он ничего не потеряет, если с маленьким королем что-нибудь случится, пока тот будет в заложниках, ведь следующий наследник находится в его полной власти, но вот потеря Мораг -- это уже совсем другое дело. Допустим, что кто-то намекнул ему, что он может укрепить свое собственное положение, женившись на жене своего брата, которая, в случае гибели обоих оставшихся сыновей, становится наследницей торентского трона. Если бы Махаель женился на Мораг, то все, что ему оставалось бы сделать -- это укрыться в своем Ардженоле лет на десять-пятнадцать и постараться произвести на свет наследников, точно так же как поступила меарская узурпаторша; Келсон никак не сможет помешать ему. А если с его пасынками неожиданной произойдет очень удобный для него "несчастный случай"..." "Вроде случившегося с королем Алроем," -- подхватила Риченда, уловив мысль Азима, -- "то Махаель будет править Торентом вместе с Мораг, а после них трон перейдет к его сыновьям. Боже правый, Вы думаете, что он замыслил именно это?" "Не знаю," -- ответил он, отпуская ее руку и садясь на свое место. -- "Тебе придется разобраться в этом самой. Я предупредил тебя и рассказал тебе, что считаю Махаеля способным на подобный заговор, вне зависимости от того, участвовал ли он в разработке данного плана. Но план освобождения торентских заложников и убийства Найджела действительно существует. Этим ты должна заняться в первую очередь. С остальным надо еще разбираться." "Я сейчас же пойду к нему и все расскажу," -- сказала Риченда, собираясь встать. Азим улыбнулся и, покачав головой, схватил ее за руку. -- "Еще рано. Он пока в безопасности. Ты ведь уже сказала мне, что он не собирается ни с кем встречаться этим утром, а я не смею оставаться здесь надолго. Кстати, я еще не сделал то, из-за чего я сюда приехал. Ты все еще хочешь прочитать свитки, которые я привез тебе, правда?" "Да, конечно." Вспомнив, как много лет назад Азим учил ее как нужно снимать накопившееся напряжение, Риченда снова села и помогла ему разгрузить его сумку, вытащив еще с полдюжины футляров со свитками, некоторые из которых были настолько длинными, что их концы вылезали из сумки. "Прежде всего, должен сказать, что мне не удалось найти бумаг, которые ты просила," -- сказал Азим, -- "но я все-таки надеюсь их разыскать. Во всех архивах, включая наш собственный, мало что сохранилось о святом Камбере, и может оказаться, что найти документы, касающиеся его канонизации, просто невозможно." "Но Вы все-таки что-то нашли?" "Ну, самое интересное, пожалуй, вот это," -- сказал он, передавая ей самый потрепанный футляр. -- "Это протокол заседания Рамосского Совета, он, правда, весь в пятнах и неполный -- он, похоже, был неполным уже к тому времени, как попал к нам -- но, я надеюсь, что он пригодится тебе. Один только Господь ведает, как этот протокол попал в архивы Джелларды, особенно, если учесть как наши предшественники-михайлинцы относились в те времена к церковным иерархам." Риченда, взглянув на пометки, сделанные на футляре, передала его Ротане и взяла у Азима другой. "Мне не хочется читать это, но Арилан будет просто в восторге... как и Дункан. А у Вас нет ничего, касающегося Камбера?" "Его самого -- нет, но есть кое-что, касающееся его детей," -- ответил Азим. -- "Вот распоряжение заплатить каменщикам за работу в часовне, подписанное сыном Камбера, Джорамом, который был священником и рыцарем-михайлинцем. Правда, этот документ датируется правлением короля Риса Майкла Халдейна, то есть не меньше чем пятнадцатью годами позже предполагаемой смерти Камбера. Что интересно, так это то, что остатки печати сохранили следы заложенного в него сообщения, что делает этот документ куда более важным, чем простое распоряжение заплатить каменщикам за их работу. Наверное, они строили что-то особенное." "Может, что-то вроде часовни для упокоения останков Камбера?" -- сказала Риченда, вопросительно подняв бровь. "Я уже думал об этом," -- сухо сказал Азим, -- "но я не смог прочесть ничего из того, что было скрыто в печати. Может, тебе повезет больше." "А что в остальных?" -- спросила Риченда, когда Азим передал ей оставшиеся свитки. "Кое-какие стихи, которые, как мне кажется, должны тебе понравиться, и, похоже, часть древнего руководства для Целителей. Зная, что твой Аларик пытается развить свою способность исцелять, я подумал, что этот документ может показаться интересным. Может быть даже, что это -- документ гаврилитов. Я, правда, должен предупредить тебя, что гаврилиты любили скрывать истинный смысл множеством двусмысленностей. Вы обе можете весело провести остаток лета, пытаясь разобраться в этих бумагах. "И последнее," -- сказал он, вручая ей небольшую пачку писем. -- "вот письма от Рохисы и управляющих твоими поместьями в Анделоне. Мне сказали, что весенние работы прошли успешно, но им нужны инструкции в отношении ремонта крыши в Эль-Ха'ите." "Эль-Ха'ит..." -- Риченда улыбнулась и отложила письма в сторону, чтобы прочитать их позже. -- "Если бы я могла, я бы перенесла тамошнее озеро сюда, в Ремут, хотя бы на лето. Очень сложно противостоять искушению повлиять на погоду, когда стоит такая жара." Азим закрыл свою сумку и, улыбнувшись, поднялся. "Если бы я поверил, что это искушение действительно сильно, то я бы отругал тебя, как это делала твоя мать, когда ты была ребенком," -- тихо сказал он, -- "но я знаю, что ты -- моя настоящая ученица -- как и ты, Р'тана," -- проведя кончиками пальцев по щеке Ротаны, добавил он; взгляд его смягчился от любви к ним. "А теперь я должен идти. Риченда, подумай хорошенько, как воспользоваться тем, о чем я рассказал тебе. Помешать торентским планам кажется нетрудным делом, но мы не знаем, насколько к ним причастна Мораг, а она очень сильна! Будь осторожна." "Конечно, учитель," -- пообещала она, поочередно с Ротаной целуя ему руку в официальном прощании ученика и учителя. Выходя из солярия, тот снова стал казаться скромным торговцем Людольфусом. За дверью его встретил Коналл, чтобы проводить обратно, во двор замка, но несмотря на присутствие Коналла, свидетельствующее, что этот муринский торговец имел законное право находиться в замке, те, кто попадался им на их пути, почему-то испытывали смутное беспокойство. Когда они были уже почти у самого выхода во двор замка, в них чуть не врезался спешивший в том же направлении молодой священник, который так увлекся просмотром своих конспектов, что даже не заметил их. Ловя падавшую книгу, Азим случайно коснулся его руки и инстинктивно прочитал его мысли. Каково же было его изумление, когда он обнаружил, что этот священник -- духовник королевы Джеаны! Искушение было слишком велико. Несмотря на то, что их руки лишь слегка соприкоснулись, он на мгновение установил контроль над разумом священника, помещая в его подсознание приказ, которого невозможно было ослушаться, и который мог принести свои плоды. Священник, прижав книгу к груди, вздрогнул и, поспешив пробормотать слова благодарности, побежал через двор к часовне, опаздывая к службе. Учитель-Дерини, выйдя во двор замка, сразу же забыл о нем. Вежливый, но не проронивший ни слова Коналл шел за ним по пятам, пока тот не оседлал свою каурую и не направился вместе с нагруженным вьюками мулом к сторожевой башне. Принц, сопровождаемый своим оруженосцем, державшим в поводу оседланных лошадей, проводил его до городских ворот, чтобы убедиться, что он действительно покинул город. Азим мог легко отвести им глаза, если бы захотел, но он все равно собирался покинуть Ремут, так что не стал этого делать. Пусть молодой Халдейн поиграет в рьяного защитника женщин, находившихся под защитой его отца; если подозрения Азима насчет Махаеля подтвердятся, то Коналлу очень скоро придется столкнуться с весьма серьезным испытанием. Азим, направившись вдоль реки на юг, к точке встречи, где ночью его должен был забрать более подходящий транспорт -- одна из галер, принадлежащая его ордену, которая вышла из Хартата, но здесь, в водах Гвнедда, плыла под фианнским флагом -- размышлял о задаче, которую он поставил перед Ричендой, сожалея о том, что эта задача досталась именно ей, но он ни на мгновение не усомнился в том, что его ученица с ней справится. Он должен пристально следить за происходящим. На кону стояла не только честь его семейства, но и честь всех Дерини Гвинедда. Он уже не в первый раз удивлялся, насколько странная компания подобралась в Ремуте, где сейчас не было ни Келсона, ни Моргана, ни Дункана, ни юного МакАрдри. Риченда выдержит, она все-таки была подготовлена именно для этого -- стать проводником Дерини в землях, населенных, в основном, людьми -- Ротана тоже; Арилан, пусть даже иногда излишне суетливый, поддержит их своей силой и мудростью; Найджел же, несмотря на то, что никто не знал, насколько он владеет силой Халдейнов, всегда был умным, осторожным и выдержанным человеком. Если единственным Дерини, противостоящим им, окажется Мораг, то, действуя вместе, они легко одолеют ее. Кроме того, он не мог полностью сбрасывать со счетов Джеану -- хотя ее обладание силой Дерини, честно говоря, вызывало куда больше вопросов, чем обладание силой Халдейнов Найджелом -- но Азим очень сомневался в том, что она изменит свою точку зрения, несмотря на уловку, проделанную им с ее молодым духовником. Понукая свою лошадь, он подумал, что он должен был проводить больше времени в Бремани, когда был помоложе. Если бы он в то время встретился с Джеаной и смог бы заставить ее разобраться в себе самой, то сейчас ему не пришлось бы думать о многих проблемах. Но он не собирался тратить время на размышления вроде "а что, если". Эти размышления все равно ничем не помогут никому из принадлежащих к его расе. Вместо этого он решил заняться новой головоломкой, о которой ему рассказал гроссмейстер ордена во время их последней встречи в Джилларде. Рокейл сказал, что ее придумал р'кассанский мудрец Сулиен, но Азим был уверен, что это творение самого Рокейла -- тем более, что ему это было вполне по силам. Да, неплохо придумано... А пока Азим развлекался умственной гимнастикой, тихонько насвистывая что-то, что очень нравилось его лошади и идущему вслед за ней вьючному мулу, одна из тех, о ком он только что размышлял, стояла на коленях, закрыв лицо руками, в небольшой часовне в замке Ремута. После столкновения с Ричендой, которое потрясло ее до глубины души, Джеане так и не удалось найти сестру Сесилию. Вокруг нее на своих молитвенных скамеечках, установленных ровными рядами, стояли, склонив головы, монахини из обители святой Бриджиды, но для них это была первая церковная служба сегодня, а для Джеаны -- вторая. Стоящий на алтаре отец Амброс, одетый в честь поминаемого в этот день мученика в красные ризы, начал читать входную. "Scio cui credidi, et certus sum, quid potens est depositum meam servare in ilium diem, Justus judex... " -- Ибо знаю я, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой на оный день... В качестве входной сегодня читали Поминовение святого Павла -- не самое любимое чтение для Джеаны, и, поскольку она уже слушала его сегодня, она могла позволить себе подумать о сегодняшнем конфликте с Ричендой. Как она могла не заметить свтловолосую женщину-Дерини, занятую гобеленом? И как могла оказаться Дерини явно набожная Ротана, которая, зная о греховности их расы, приняла монашеские обеты, обрекая тем самым себя на проклятье Господне? Молитва закончилась, и отец Амброс, перелистывая плотные страницы своих конспектов, готовился к проповеди. "Dominus vobiscum ." "Et cum spiritu tuo ," -- автоматически ответила Джеана вместе с остальными. "Sequentia sancti Evangelii. In diebus illis: Saulus ad hue spirans minarum, et caedis in discipulos Domini... " Савл же, еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить... Джеана, мысленно переводя для себя латинские слова, неожиданно поняла, что читают совсем не тот отрывок из Священного Писания, который читали утром; вместо отрывка из Послания к Галатам , который она ожидала услышать, она слышала Деяния Апостолов . "Et cum iter facer et, contiget, ut appropinquaret Damasco: et subito circumfulsit eum lux de caelo.... " -- Когда же он шел и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл, что ты гонишь Меня? Она в ужасе зажала руками уши. Что отец Амброс читает? Он должен был читать Поминовение святого Павла, а не его Знамение. Как он мог так ошибиться? Но часть ее разума уже увидела в этом руку Провидения и даже причину для его вмешательства. А когда она попыталась избавиться от наваждения, тряся головой и закрыв глаза, стараясь не видеть и не слышать священника, перед ее мысленным взором, заслоняя собой образ отца Амброса, появилась фигура Другого, серые одежды которого заслонили посвященные мученику красные ризы. Нет! Этого не может быть! Она всегда старалась избегать даже упоминания в своем присутствии о давно низвергнутом святом, который посвятил себя защите расы Дерини -- к которой принадлежал сам -- но тут каким-то образом поняла, что это был именно он, и он протянул к ней руки свои и воззвал к ней в ее видении, вызванном ее измученным разумом. Савл, Савл, что ты гонишь меня?.. Но в ее загнанном в ловушку разуме раздавались упреки не Савлу, а ей самой, и голос был не голосом Христа, а ужасного еретика-Дерини -- святого Камбера! Когда он протянул к ней руку и коснулся ее брови, она не могла ни увернуться от него, ни заставить его замолчать и только слушала его слова. Джеана... что ты гонишь меня...? А голос отца Амброса, продолжавшего невозмутимо читать, витал в воздухе, подобно гласу ангела, и только усиливал охвативший ее ужас. "'Et tremens, ac stupens, dixit: Domine, quid me vis facere...? " -- Он в трепете и ужасе сказал: Господи! Что повелишь мне делать? И Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ ты страшишь меня снами, и видениями пугаешь меня, -- Иов 7:14 "Извините, что опоздал," -- сказал Коналл, когда он и его оруженосец прискакали на поляну в лесу неподалеку от Ремута. -- "Вы получили сообщение, которое я послал вчера?" "Получил. Похоже, мы вовремя предугадали действия твоего отца." Подойдя, как будто невзначай, поближе, Тирсель де Кларон положил руку на уздечку лошади оруженосца и посмотрел ему в глаза. -- "Слезай, юный Джован, и отдохни немного," -- приказал он, привычно подхватывая парня под локоть, когда тот, уже наполовину заснувший, чуть не свалился с седла. Пока Коналл слезал с седла и привязывал обеих лошадей к каштану на противоположной стороне поляны, Тирсель проводил еле стоявшего на ногах Джована к тенистому участку под березой и помог тому опуститься на землю. Когда Коналл вернулся с противоположной стороны поляны, парень уже храпел. Тирсель, вставая и глядя на Коналла, потер руки и удовлетворенно вздохнул. "Значит, Риченда, как мы и подозревали, ставит блокировку, так? И она не заметила ничего из того, что мы сделали, чтобы подготовиться к ее действиям?" "Ничего! Я почувствовал, что она делает что-то -- я, правда, не могу сказать, что именно -- и, само собой, я не мог помешать ей. Но я знаю, что есть часть моего разума, которую она даже не заметила!" "Правда?" -- спросил Тирсель, тон которого явно выражал интерес в подробностях. "И в тот же день, только попозже," -- нетерпеливо продолжил Коналл, -- "отец впервые позволил мне присутствовать на секретной встрече членов тайного совета. Я имею в виду не заседание тайного совета, а именно секретную встречу его членов! Они мне рассказали столько интересного, но... кое о чем я не могу рассказывать. Я хочу сказать, что я физически не могу рассказать о них. Похоже, что мое знание о них находится на каком-то тайном уровне моего разума, созданном Ричендой." "Скорее всего, просто за той блокировкой, которую она поставила," -- сказал Тирсель, приглающе махнув в сторону другого дерева, под которым был уже расстелен плащ, на котором лежал небольшой бурдюк с вином и его вездесущая сумка. -- "Чуть позже я посмотрю, что она сделала. А почему ты опоздал? Сейчас уже почти полдень." "Мне надо было отнести письмо Риченде," -- сказал Коналл, садясь на расстеленный плащ. -- "От какой-тог кузины в Форсинне... Жаль, что я не мог прочесть его." Проворчав что-то себе под нос, Тирсель сел рядом с Коналлом. "А зачем? Из простого любопытства, или по другой причине? Коналл, в женские дела, вообще-то, лучше не лезть. У них -- свой мир. Кроме того, мне очень не хотелось бы давать Риченде повод поглубже залезть в твои мозги." "Ладно," -- Коналл смущенно сморщил нос. -- "Но Вам стоило бы повидать человека, который это письмо привез. На самом деле, он привез ей несколько писем. И он утверждал, что должен передать их лично. Он сказал, что он -- торговец из Мурина, и одет был соответствующе, но я не уверен, что он был тем, за кого себя выдавал." "Да? А почему ты так считаешь?" Тирсель полулег, опираясь на локоть, открыл бурдюк и направил струю вина себе в рот. "Хм, ну, в нем было что-то такое..." -- медленно ответил Коналл. Прислонившись к стволу дерева, он задумчиво положил руки на согнутые колени. -- "Честно говоря, я думал, что она не примет его, ведь он -- из Мурина, и вообще... Тем более, что в солярии, кроме нее и Ротаны никого не было. Но она, даже еще не распечатав письмо, сказала, что ждет его, и что они с Ротаной хотят поговорить с ним наедине. Но когда я проводил его внутрь, он был больше похож на придворного, а не на торговца. Видели бы Вы как он ей поклонился! Может, он ее тайный любовник или что-нибудь вроде того?" Тирсель, рот которого был полон вина, улыбнулся, а стоило ему только проглотить вино, его улыбка обернулась хохотом. -- "Я очень сомневаюсь в этом. Кстати, торговцы часто используются знатными дамами в качестве курьеров. Их занятие заставляет их бывать в самых разных местах. А сочетая профессию торговца с доставкой посланий, тем более от знатных дам, они, как правило, очень быстро учатся придворному этикету. Да, а как он выглядел?" "Ну, смуглый, как и положено муринцу, примерно моего роста, но очень жилистый, худощавый. Потом, когда я провожал его обратно, мне показалось, что у него большой военный опыт. У него невероятно быстрая реакция.." "Как, ты сказал, он назвался?" "Я не говорил... Людольфус." Тирсель чуть было не подавился вином. "Sancta Dei Genetrix , похоже, я знаю, кто это был," -- прошептал он, придя в себя. -- "Что он делает в Ремуте? А... Он не касался тебя? Покажи мне, как он выглядел." Удивившись реакции Тирселя, Коналл вскинул голову и изумленно заметил, как его учитель рывком сел и в то же мгновение коснулся его лба, даже не дав ему времени подготовиться к контакту. Коналл даже и не думал сопротивляться, но тут ему пришла мысль, что если он не просто подчинится проникновению Тирселя в его разум, как это было прежде, а сам покажет ему, что тот хочет увидеть, то это будет еще лучше. Ощутив, что Тирсель проник в его разум, он вздрогнул, но не потерял сознания и даже не стал закрывать глаза, а просто передал Тирселю изображения человека. которого он так недавно видел. Освободив разум Коналла, удивленный Тирсель, на губах которого играла легкая улыбка, приветственно хлопнул его по колену. "Так," -- пробормотал себе под нос Дерини, -- "кто-то решил пустить в ход тяжеловесов. А ты, мой юный друг, сам по себе представляешь вес не больше бабочки, так ведь?" -- добавил он, глядя на Коналла. -- "Послушай, ты ведь раньше никогда не организовывал встреч со мной таким образом." Коналл улыбнулся и слегка качнул головой. внезапно застеснявшись чего-то. "Это показалось мне важным," -- вновь глядя на Тирселя. -- "И мне впервые подумалось, что, в отличие от предыдущих встреч, я могу понадобиться Вам. А кто это был? Судя по Вашей реакции, это явно был Дерини... и, может быть, даже более искусный, чем Вы." "Он... ну... мой знакомый," -- уклонился от прямого ответа Тирсель. -- "Он -- не враг, я гарантирую," -- добавил он, заметив испуг на лице Коналла, -- "но больше я ничего не могу сказать тебе. Он, скажем, старый приятель и учитель Риченды, и хватит на этом, хорошо?" "Ладно." "Хорошо. А тепрь," -- продолжил Тирсель, похлопывая по голенищу сапога Коналла, чтобы вновь привлечь его внимание, -- "я хотел бы вернуться к тому, что ты только что сделал. Похоже, ты совершил настоящимй прорыв. Ты прошел от пассивного подчинения до активного участия. Я очень надеялся, что это произойдет." Довольный Коналл улыбнулся. -- "Так, значит, я все сделал правильно? Мне кажется, что все началось после того, как во время нашей последней встречи Вы подготовили меня к блокировке Риченды. Я чувствовал, что что-то произошло." "Конечно произошло," -- Тирсель на мгновение задумался и решительно хлопнул Коналла по сапогу. -- "Думаю, нам стоит заняться кое-чем, о чем ты уже говорил. Ты хотел бы научиться читать то, чего не видишь? Например, сегодняшнее письмо Риченде, которое ты хотел прочитать." Коналл сглотнул, глаза его расширились. -- "Вы можете научить меня этому?" "Думаю, что да -- теперь. Один мой слепой знакомый постоянно пользуется этим. Конечно, это не так быстро, как читать глазами, но в этом есть свои плюсы -- кроме того, если ты сможешь овладеть этим, то, значит, ты сможешь научиться и кое-чему еще. Все эти способности могут очень пригодиться принцу," -- с этими словами Тирсель вынул из-за голенища кинжал и