по изменению внешности. Наложение внешности человека на по-настоящему опытного дерини намного проще, если оно проводится иначе, особенно когда дерини располагает временем для глубокого погружения в транс и возможностью удержать заклинание. Принятие Дэвином внешности стража Эйдиярда как раз пример того, о чем мы только что говорили. В данном случае процедура похожа на стенографический набросок того, что было сделано прежде с Кринаном и Рисом. Эйдиярд вводится в заговоренный круг, где Дэвин обменивается с ним одеждой. Затем эти двое встают рядом, и Эвайн берет на себя руководство операцией. -- Теперь ты понимаешь, как важно полностью открыться? -- Да. понимаю. -- Хорошо,--ответила Эвайн, обменявшись взглядами с Рисом, собираясь встать позади Дэвина.--Чем глубже ты сосредоточишься, тем шире ты сможешь открыться передо мной, тем лучшее изображение я буду способна наложить на тебя. А это очень важно, так как первое время ты не сможешь контролировать свою внешность, пока твои способности будут блокированы.--Она коснулась руками его плеч.--Теперь сделай глубокий вдох, и мы начнем. Хорошо. Теперь другой. Дэвин повиновался, позволив себе начать углубляться в знакомое состояние транса. Первые стадии не вызывали трудностей, но опустившись под чутким руководством Эвайн ниже, он почувствовал, достигнув новых глубин, что оставаться в состоянии пассивного раскрытия, которого требовала от него Эвайн, совсем не просто, хотя на прошлой неделе они проделывали это много раз. Он глубоко вдохнул, выдыхая, подталкивал себя вниз к другому уровню. Дэвин ощутил легкое прикосновение рук Риса, скользнувших с затылка ко лбу. Целитель уводил юношу еще глубже, так что вскоре он потерял ощущение реальности. Теперь глаза были закрыты. Он не мог ничего видеть, но его внутреннее зрение с каждым выдохом становилось все сильнее, а дыхание все реже и реже, в то время как тело, расслабившись, вошло в рецептивное состояние, к которому его вела, подбадривая, Эвайн. Он больше не был хозяином своих легких, но это его не волновало--Дэвин знал, что Рис следит за всеми функциями его организма. Теперь он не был уверен, что его сердце продолжало бы биться, если бы не целитель. Все его бытие теперь находилось меж рук, лежащих на его плечах и теперь соскользнувших с них, чтобы коснуться лба. С новым прикосновением что-то, казалось, стало на место--что-то, что оставило ему возможность распоряжаться своей судьбой. Теперь, даже если бы он захотел прервать взаимосвязь, он не смог бы, но это его не тревожило. Руки Эвайн покинули его на мгновение, и Дэвин смутно ощутил, что Эйдиярд был подготовлен точно так же. Он находился на грани знания и неведения в неустойчивом состоянии между руками Риса до тех пор, пока не почувствовал еще одно прикосновение Эвайн. -- Держи равновесие,--отдались в его сознании слова Эвайн, в то время как она находилась в точке баланса между ним и Эйдиярдом. Силы его стали таять, и для него не осталось ничего, кроме этого ощущения. Он чувствовал, как его члены покалывает от напряжения, жуткое ощущение, будто сотни крошечных насекомых ползали по его телу, но, как ни странно, чувство это не было неприятным; трепет охватывал каждую часть его тела. Он ощущал его как свое, хотя часть его не была таковой. Внезапно все кончилось. Его тело стало вновь послушно ему, все странные ощущения исчезли. Как только Эвайн убрала свою руку и освободила свой разум, он почувствовал, что всплывает на поверхность, слегка покачнувшись от головокружения от такого быстрого возвращения к сознанию. Но руки Риса поддержали его; разум Целителя отстранялся медленнее, по мере того как жизненные функции возвращались под контроль Дэвина. Когда он открыл глаза, Эвайн с приятной улыбкой, не отрываясь, смотрела на него, все еще держа одну руку на плече находящегося в трансе Эйдиярда. (Камбер-еретик.) Как заметила Эвайн, изменение внешности Дэвина намного сложнее, потому что изначально он не располагал средствами, усиливавшими его новую внешность, поскольку его способности были блокированы. В этом отношении он был более уязвим, чем Камбер, принявший внешность Алистера Каллена, хотя Дэвин, по крайней мере, располагал временем, достаточным для подготовки. В распоряжении же Камбера, находящегося в этот момент на краю поля битвы, было всего несколько минут. Было ли у него время, чтобы продумать все последствия того, что он собирался сделать, и мог ли он заглянуть в будущее, чтобы узнать, что оно приберегло для него; другой на его месте в это время думал бы о том, останется ли он в живых после этого. Но тем не менее он идет на это--история Гвинедда была бы совершенно иной и, вероятно, мрачнее, если бы он не сделал этого. Очевидно, Камбер располагает куда большим опытом, касающимся изменения внешности, чем какой бы то ни было другой дерини, которого мы встречали до сих пор. (Корем-Ридон, пожалуй, единственный его соперник на данном этапе нашей осведомленности о таких вещах.) Именно Камбер принимает решение наложить внешность Йорама и Риса на слуг. И именно Камбер решается поменяться местами с Алистером вопреки желаниям Йорама, который был не совсем уверен в нейтральности используемой магии, как и в случае со слугами. В конце концов Йорам соглашается. И он, и его отец используют вариацию одного и того же процесса. Йорам усиливает связь между своим отцом и умершим Алистером. Этот процесс также отличается от предыдущих, поскольку представляет собой двойное изменение внешности--Камбер фактически обменивается внешностью с Алистером Калленом. Не обращая внимания на слезы, Камбер склонился над Калленом, едва дотронувшись до кольца, лежащего на его груди. С его прикосновением кольцо начало светиться холодным белым светом. Камбер поднял левую руку и приложил ее, палец к пальцу, к правой руке Йорама, одновременно приложив правую ко лбу Каллена. -- Теперь вспоминай,--тихо прошептал он, узы любви, связывавшие их, легли в основу возникшей между ними нити. как это было в часовне в Кэррори два года назад.-- Соедини руку и сердце с моими и слей свет свой с моим, когда мы станем едины. Камбер видел, как помутился взгляд Йорама, его веки затрепетали, дрожа, слипаясь, когда он нехотя, но послушно погрузился в мирный, глубокий транс дерини. Он перевел взгляд на кольцо, лежащее меж ними, которое в призрачных сумерках сияло еще ярче. Спустя мгновение он позволил своим глазам закрыться и сосредоточился. Йорам был готов. Камбер теперь позволил соскользнуть своему сознанию. Йорам сам контролировал ситуацию, и если бы захотел прекратить процесс, мог бы это сделать, но не стал. Вместе с единением пришло и ощущение всей тяжести их удела, ответственности, о которой, теперь он понял это, его отец знал еще задолго, пусть даже подсознательно. Но страха не было, были решимость, уверенность и согласие. -- Узри,--прошептал голос Йорама, словно зеленые листья поплыли по волнам бьющей из-под земли воды.-- Узри суть своей внешней формы, о, мой отец, и формы того, кто был твоим другом.--Он спокойно вдохнул.-- Пусть обе сущности сольются в холодном огне, что покоится меж нами. Стань Алистером Калленом во всем внешнем облике. И пусть облик твоего друга стонет неотличим от облика графа Кулдского. И пусть будет так. Амен. Губы Камбера произнесли эти слова, но ни единого звука не вырвалось наружу, Йорам приоткрыл глаза, чтобы увидеть в благоговении, как дымка окутала лицо его отца. Как будто сквозь вуаль он видел, как менялись знакомые черты, быстро взглянув в лицо Каллена, он заметил, что в нем происходят подобные же изменения. Перстень, разделявший их, ярко вспыхнул, и Йорам взмахнул свободной рукой, прикрывая глаза. Когда же он снова обрел способность видеть, перед ним на коленях уже стоял не его отец, а у ног его спал Камбер вечным сном. Было слышно, как Йорам сглотнул, отдергивая руку от прикосновения незнакомца. (Святой Камбер.) Внешность, которую принимает Камбер, конечно же, не была внешностью незнакомца. Алистер Каллен им был хорошо знаком; то же, что они располагали в настоящий момент телом Алистера как непосредственной моделью, давало им значительное преимущество,--как и в случае с Рисом и Йорамом, являвшимися моделями для обликов, наложенных на слуг. Эвайн доводит процесс до иного уровня. Когда она принимает внешность "брата Джона", чтобы привлечь внимание Синила, пока Камбер завершает ассимиляцию воспоминаний Али стера, она не пользуется моделью. "Брат Джон" поднял молодое, обросшее юношеской бородкой лицо, взглянув на него дымчатыми черными, а не голубыми глазами. Эти невероятные глаза на мгновение простодушно блеснули из-под длинных черных ресниц, навсегда запав в душу короля своей несхожестью с кем бы то ни было, скромно опустившись долу. Губы, намного уже, чем губы Эвайн, нерешительно дрогнули, произнося слова голосом, который мало походил на голос Эвайн. (Святой Камбер.) И действительно, не только мы оставлены с отчетливым впечатлением, что такого человека, как брат Джон, никогда прежде не существовало, таким образом реакция Йорама и Риса дает возможность предположить, что изменение внешности при отсутствии модели и без помощи со стороны, по крайней мере, весьма необычна. "Ты изменила внешность?--с упреком спрашивает Йорам.--Но как? " "Так"--отвечает Эвайн, прежде чем начать объяснять, что она просмотрела в свитках Камбера раздел, касающийся изменения внешности наряду с ассимиляцией памяти. --Я думала, что может быть полезным, если мы поймем немного из того, как отец пришел к этому. И должна признаться, я никогда не думала, что мне придется воспользоваться этим заклинанием самой. (Святой Камбер.) Но ни одна из сторон не комментирует того, что Эвайн принимает внешний вид мужчины. Поразмыслив--чего, к счастью, никогда не имел причин делать Синил,--можно изумиться, как далеко может зайти изменение внешности. Было ли оно полным или касалось лишь черт лица? Тем не менее оно должно быть чем-то большим, нежели иллюзия, спроецированная на разум свидетелей, так как и Йорам, и Рис смогли бы распознать психические манипуляции, что, впрочем, мог сделать и сам Синил. Отсюда можно сделать вывод, что имела место реальная трансформация. Что же касается того, насколько далеко может зайти такая трансформация, то мы можем, вероятно, получить на это некоторый взгляд изнутри, вспомнив, что когда Камберу понадобились дублеры для Риса и Йорама, он выбирает слуг одного с ними роста и типа телосложения. Над своей схожестью с Алистером Калленом размышляет и сам Камбер, когда начинает понемногу привыкать к новой внешности. На практике нужно было изменить не так уж много, разве что лицо и руки, поскольку он и Алистер были практически одного роста, оба худые и высокие, хотя Алистер был, вероятно, выше примерно на пядь. Но замаскировать разницу в росте было достаточно просто, если в этом вообще была надобность, так как едва ли кто-нибудь заметит такую небольшую разницу. Если нынешний Алистер стал казаться чуточку ниже, это легко можно было приписать усталости и ответственности, свалившейся на него со смертью Камбера. Разница же в чертах лица и вовсе не представляла никакой трудности. Теперь, когда первичная трансформация была завершена, он мог даже, если бы пожелал этого, иногда обретать свою прежнюю внешность, особо не напрягаясь. Он уже предпринял необходимые шаги, чтобы быть уверенным, что для поддержания этого изображения ему не потребуется делать сознательных усилий, оно сохранится, даже если он будет спать или лишится чувств. Конечно, большая утечка энергии вызовет необходимость вернуться на некоторое время к своей прежней внешности, но такие моменты скорее всего будут случаться не часто, и, будем надеяться, в местах безопасных. Иначе говоря, его новый облик мог исчезнуть лишь по желанию самого Камбера. (Святой Камбер.) Все это дает основания предположить, что главное ограничение в использовании изменения внешности--разница массы тела и основных характеристик скелета. Наложение внешности миниатюрного оруженосца на громадного воина, по всей видимости, не увенчается успехом. Таким же образом кузнец не подойдет в качестве модели для щуплого, ведущего сидячий образ жизни писаря. Поверхностные же изменения, такие, как изменение цвета глаз и волос, типа лица и внешних черт, вполне возможны, как и некоторая, достаточно значительная реорганизация массы тела, например, при переформировке лицевых костей, за исключением увеличения или уменьшения физической массы. Поэтому Тавис не в состоянии заклинанием вызвать появление новой руки на месте обрубка, хотя он был способен поддерживать иллюзию руки, по крайней мере, для некоторых наблюдателей и на короткий промежуток времени. Что же касается изменения внешности Эвайн, то мы можем предположить, что как такового данного намерения у нее не было. Чтобы как-то на первое время изменить внешность и посредством этого получить вместе с Йорамом доступ в апартаменты Камбера-Алистера, она считает достаточным подобрать волосы, связать их в узел и, крепко прикрепив его к голове, спрятать под капюшоном рясы, скрыть свои женственные руки в объемных рукавах облачения михайлинцев. Вполне вероятно, что она стягивает себе и грудь, так как Рис не замечает ничего в ее наружности, что выдавало бы в ней женщину. Похоже на то, что изменяется лишь лицо Эвайн, прежде чем она осмеливается поднять глаза на Синила. Однако мы не должны забывать о ее изобретательности. К этому времени она уже выбрала себе мужское лицо для своего альтернативного образа. Насколько далеко мог бы зайти Синил при допросе, передав "брата Джона" профессиональным следователям, и кто знает, как долго она могла бы поддерживать иллюзию, и что допрашивающие нашли бы под одеянием михайлинца брата Джона? Другой основной недостаток заклинания, изменяющего внешность, помимо невозможности изменить массу, заключается в том, что энергия, поддерживающая заклинание, исходит от объекта. Таким образом, Камбер вынужден делать так, чтобы его слуги-люди спали большую часть дня, пока их внешность была изменена, дабы иметь возможность распоряжаться их энергией. И конечно же, смерть объекта прекращает действие заклинания. Возврат внешности Дэвина после его смерти достаточно типичен; может быть оспорено и то, что возвращение Камбера к своей внешности является результатом развития тенденции, хотя более правдоподобное объяснение заключается в том, что ему была необходима вся энергия, находящаяся в его распоряжении, чтобы попытаться использовать заклинание, не дающее приблизиться смерти. Иной облик может быть наложен и на тело умершего, как в случае с Камбером, когда он накладывает свою внешность на умершего Алистера, и Чариссой, которая меняет лицо мертвого Бриона (добавив к этому другое заклинание, чтобы удержать часть души короля), но это представляет собой несколько иное применение этой процедуры, со вводом энергии от оператора, чтобы поддерживать наложенный облик. Собственно, никакие изменения внешности, проводимые на умершем, не предназначаются для длительного использования. Камбер и Йорам хорошо осознают, что внешность Камбера на настоящем Алистере Каллене растворится ко времени, когда епископы перестанут ратовать за его тщательный осмотр; Чарисса, изменив внешность Бриона, не намеревалась поддерживать ее после коронации, когда смерть ее или Келсона уже не будет иметь никакого значения. ПРИМЕНЕНИЕ КОНСЕРВИРУЮЩИХ ЗАКЛИНАНИЙ НА УМЕРШИХ Помимо того, что на тело умершего Алистера Каллена оказывалось воздействие по поддержанию внешности Камбера, оно было магическим путем введено в терминальное состояние, при котором консервирующие или стазисные заклинания, приводимые в действие Рисом, не дают наступить распаду и разложению, что потребовало значительных усилий из-за жары затянувшегося лета. Фактически же промежуток в восемь дней разделяет смерть Алистера в Йомейре с его похоронами в Валорете плюс еще два или три дня, когда он, по-видимому, был, похоронен в склепе в Кэррори. Такое предохранение от разложения является специфической функцией Целителей, вероятно, не столь полезной по сравнению с самим целительством, хотя в эстетическом плане несколько утешающей тех, кто остался жить. Срок действия исходного заклинания обычно бывает достаточен, чтобы охватить период в несколько Дней, между смертью и похоронами. Как мы уже видели, он может быть увеличен, однако температура оказывает непосредственное воздействие на энергетические затраты, заставляя их возрастать с ходом времени почти в геометрической прогрессии. То, что Рис умирает зимой, объясняет, почему даже по прошествии полумесяца его тело не имело признаков разложения, тем не менее в его сохранении участвуют по крайней мере два Целителя, которые способны влить энергию, требуемую, чтобы не допустить смещения стазисного заклинания: Рикарт, личный Целитель епископа Найэллана, и Тавис О'Нейлл, который считал, что именно он отчасти виноват в смерти Риса. К этому можно добавить, что тело самого Камбера тоже не подверглось разложению, однако его сохранность, очевидно, была результатом действия иного, более загадочного заклинания, которое, по всей видимости, не позволяло смерти приблизиться к нему, или, может быть, это признак святости, на котором настаивали его приверженцы... ЗАПРЕТНОЕ ЗАКЛИНАНИЕ Одним из наиболее таинственных заклинаний, которое едва ли подпадает под какую-либо общую категорию, упомянутую нами, является заклинание, позволяющее отсрочить наступление смерти, типа заклинаний, сохраняющих жизнь, хотя они и считаются большинством из практикующих простым атрибутом легенд. Иногда это заклинание называют запретным. Впервые мы слышим о нем, когда Камбер и Йорам находят тела Алистера Каллена и принцессы Ариэллы и Камбер распознает следы попытки применения этого заклинания. Его первоначальное подозрение было вызвано мечом, пригвоздившим тело Ариэллы к дереву, головка эфеса которого была обуглена и изогнута прошедшим сквозь него зарядом огромной силы,--вид, который заставил его перекреститься во вселяющем благоговение осознании совершенного Калленом. Он был так поглощен этой деталью, что мысль приблизиться к Ариэлле пришла ему в голову слишком поздно. Но потом он взглянул более внимательно на ее руки. и увидел, что они не сжимают лезвие, мгновенно догадавшись, что она пыталась сделать. Теперь уже мертвые, руки по-прежнему сложены на груди, а пальцы согнуты так, как того требовало заклинание, существование которого большинство считало невозможным, относя его к легенде. Не удивительно, что Йорам был так потрясен. (Святой Камбер.) Ключом к разгадке, вероятно, является поза, в которой находились руки Ариэллы, сложенные вместе на груди, словно она баюкала что-то, не имеющее цены, даже не пытаясь отразить удар, пронзающий ее тело. Однако проведя руками над ней, Камбер понимает, что ее постигла неудача и что заклинание, сохраняющее жизнь, не сработало. Позднее, когда Камбер размышляет, ему кажется, что он понимает, почему ее заклинание не имело результата, но он не раскрывает нам этого. Ко времени же, когда он впервые подвергается искушению применить его на Рисе, он уже уверен, что знает, как преуспеть там, где Ариэлла потерпела неудачу, по крайней мере теоретически, однако он сомневается, имеет ли он право принять такое решение за другого. И пока он обдумывает все "за" и "против", Рис умирает. Отталкиваясь от мучительных поисков души Камбера, мы можем предположить, что данную процедуру можно приравнять к тяжелой подати. Камбер пытается дать рациональное объяснение, что фактически это является "чем-то немного большим, чем стазис, в состояние которого могут быть введены тела для предотвращения разложения, по-видимому, нечто немного большее, чем попытка сохранить узы, связывающие тело на грани жизни и смерти с душой". (Камбер-еретик.) В течение последовавших за этим нескольких недель он, очевидно, разрешает эту задачу. И когда он сам, умирая, должен принять последнее решение относительно этого заклинания, его наконец посещает прозрение. Теперь-то он действительно знает, почему Ариэлла потерпела неудачу и что его не постигнет этот же удел, и убеждается, что он не имел права принимать решение за Риса. Сам он, однако, может принять это решение: пойти на испытание, которое иногда встает перед адептами его уровня, достигшими своей духовной зрелости: ...отвергнуть смерть ради настоящего, но взамен войти в иное, сумеречное царство духа, где можно служить как Господу, так и человеку разными путями--но разнятся ли они? И ему было дано знание, посредством которого он мог принять это испытание, мог облечь себя в доспехи Господа и продолжать трудиться не покладая рук во имя Света. (Камбер-еретик.) В течение некоторого времени мы не знаем, удалось ли это Камберу. Однако вскоре, после того как Эвайн узнает, что он смог по-настоящему испытать на себе это заклинание, она и Йорам спорят, сработало ли оно и какие возможные последствия это повлечет за собой, если они не смогут вернуть Камбера назад. И Эвайн постепенно приходит к пониманию той цены, которую заплатил Камбер, так и не дойдя до желанной цели, и какова будет цена исправления его ошибки, которую придется заплатить, чтобы освободить его, открыв дорогу к заветной цели. Сами ощутив, что переживает Эвайн в своей душе, заключая сделку ради освобождения своего отца, мы получаем лишь мимолетное представление о том, что должно ожидать Камбера впереди, когда он займет свое место среди великих мастеров. С трудом Эвайн попыталась понять, лишь постепенно вникнув, что сделал ее отец. Его заклинание сработало. Камбер миновал смерть, но заплатил за это огромную цену. В обмен на свободу передвигаться между мирами, продолжая работу, которую более не было возможности выполнять в его поврежденном теле, по крайней мере на время, он поплатился вселяющим трепет экстазом единения со Всевышним. Он всегда умело обращался с чарами, подвластными ему, он имел доступ к обоим мирам как посланник и посредник Господа. Но Камбер все-таки не до конца понял заклинание, которое он привел в действие в миг надвигающейся смерти. Нет, смерти не удалось связать его своими путами. Но тем не менее он был связан. Лишь неимоверным усилием воли он изредка мог прорваться в наш мир и сделать свое присутствие ощутимым, но сделать он мог это очень редко и стоило это ему слишком многого, и постичь это могли лишь те, кому на мгновение открылся Лик Господа, или кому было отказано в этом. И до тех пор, пока равновесие не будет восстановлено беззаветной жертвой того, кто сознательно готов заплатить полновесной монетой, этот Лик должен остаться навеки скрытым от Камбера Кирилла МакРори. Таким образом, она должна открыть ему дорогу к той радостной цели, лежащей за пределами, очерченными жизнью, ради достижения которой готовы трудиться не покладая рук величайшие мудрецы, отрекаясь от Великого Возвращения ради особого предназначения, наставляя человечество в том, как приблизиться к Господу. Для нее самой этот выбор будет означать смерть ее тела, так как смертная плоть не в состоянии выдержать излияние энергии, требующееся, чтобы отослать его в следующее измерение, но она знала, что жертва необходима. Другие без страха пошли навстречу смерти, не побоится и она. Там же ее будет ждать Рис, ее любимый Эйдан, будут ждать другие друзья и товарищи по Великому Танцу, которые тоже пали во имя Света. Такой конец не постыден. Так как это вовсе не. конец. (Скорбь Гвинедда.) Ко времени, когда Эвайн завершает свою миссию, мы понимаем, что ее жертва не была напрасной, что она на самом деле позволила Камберу полностью войти в новое измерение, в котором он может свободно перемещаться между мирами. Сделало ли это его наконец святым? Скажет лишь время. Мы уже заметили, что дерини с их талантами могут воспроизводить многое из того, что, как полагают, могут творить святые. И деяния Камбера, выдающие его присутствие в Одиннадцати Королевствах, станут предметом, беспрестанно вызывающим удивление и пересуды. ГЛАВА 12 ЗАГОВОРЫ И ЗАГОВАРИВАНИЕ: СТРАЖИ ЧЕТЫРЕХ СТОРОН СВЕТА По Тирселю де Клэрону, заговоры являются "разновидностью магического покровительства и защиты". (В поисках святого Камбера.) Заговаривание в широком смысле этого слова обычно является процессом возведения защитного энергетического барьера вокруг охраняемого человека или места. И действительно, заговоры, приведенные в действие, могут очень пригодиться, как, например, тот, который устанавливает Тирсель у двери, ведущей в кабинет Дункана, чтобы не допустить нежелательного вторжения, или тот, который накладывает Камбер-Алистер вокруг своего жилища, чтобы избежать соглядатаев, покуда он разговаривает с делегацией епископов, пришедших предложить ему митру архиепископа (Камбер-еретик.)--краткое заклятие, приведенное в действие без лишней суеты и церемониальности опытнейшим из адептов. Охранные заговоры обычно накладывают на место привала, во избежание физического или психического мародерства, пока армия спит. Постоянные же заклятия обычно встраивают в стены. Возведение барьера--основа заговаривания любого типа. Выражаясь словами классической церемониальной магии, заговаривание обычно включает в себя заклятие магического круга, чтобы не допустить проникновения внутрь вредных или враждебных сил извне. В соответствии с другим подходом круг предназначается для сохранения положительных и полезных сил внутри. В обоих случаях он является мостом между мирами, где находящиеся внутри пребывают "вне времени и вне земного пространства", как в буквальном, так и в переносном смысле. Подходя же к этой проблеме с позиций ритуала, можно сказать, что заговаривание является освобождением пространства для рабочего места. В общем, понимание процесса заговаривания дерини имеет тенденцию склоняться в пользу классической интерпретации как способа предотвращения проникновения в рабочую зону внешних сил и защиты тех, кто находится внутри хотя наряду с этим в процессе присутствует и аспект сдерживания. Тем не менее практически во всех ритуальных контекстах заговаривание включает в себя призыв сил четырех стихий--Воздуха, Огня, Воды и Земли--как персонификации Архангелов Четырех Сторон Света. Хотя охотно признается, что такие сущности не обладают действительной физической формой, каждая имеет свои атрибуты, более или менее общепринятые, для того, чтобы помочь практикующему в визуализации, необходимой для стабилизации концепта в его сознании. Если же это облегчает установку соответствующих связей на более высоком уровне, то практикующий и в самом деле будет способен увидеть то, что он вызывает. АРХАНГЕЛЫ ЧЕТЫРЕХ СТОРОН СВЕТА Призывать Архангелов начинают с востока, источника Света, что заставляет сделать некоторое отступление от темы, касающееся "ориентации". Сам по себе этот термин ведет свое происхождение от orior--"восходить", который имеет непосредственное отношение к восходящему солнцу. Солярные религии, одна из которых--Христианство (Христос считается Светом Мира, Солнцем Справедливости), инстинктивно ориентируют свои ритуалы и священные постройки по направлению к востоку. В общем же этот термин стал означать любую координацию объекта по отношению к сторонам света. В соответствии с некоторыми традициями, "orient" производят по отношению к северу как первичному фокусу, и даже в восточных традициях определенные магические интенции, особо относящиеся к некоторым природным атрибутам, обычно соотносятся с той стороной света, которая ассоциируется с данной стихией. Как только к культовым постройкам стали предъявлять особые требования по ориентации, строители стали предпринимать значительные усилия по координации церквей в соответствии с направлением восток--запад, с алтарем в восточной части здания. Однако, если пространственные соображения препятствуют точной ориентации, строители просто обозначают "литургический восток" для использования его в ритуальных целях. В некоторых случаях это общепринятое правило соблюдается даже в современных культовых сооружениях. Однако вернемся к процедуре созыва Архангелов. В соответствии с традицией, возвращенной к жизни дерини, фактически любое, носящее позитивный характер действие начинают, обернувшись к востоку, хотя затем внимание может быть перенесено и на само действие (как тогда, когда Эвайн должна была войти в Царство Стража Севера). Архангел востока Рафаил, который правит стихией Воздуха, обычно изображается в развевающихся одеждах, пронизанных воздухом, бледного золотисто-желтого цвета. Традиционная иудейско-христианская символика связывает Рафаила с милостью исцеления и идентифицирует его как ангела, волнующего воды источника в Тобите, откуда и берет начало его изображение с рыбой в руках. В классических эзотерических трудах стихию Воздуха связывают с мыслью, интеллектом и слухом. Символом его является Меч, который изначально, вероятно, был стрелой--очевидным атрибутом Воздуха. При заговаривании круга наиболее распространенный символ Воздуха--дым ладана. Вторым в пантеоне Архангелов является святой Михаил, Глава Небесных Воинств, который управляет стихией Огня и ассоциируется с югом. Основной цвет Михаила--красный; его обычно изображают вооруженным, держащим в руках огненный меч или пику. В соответствии с некоторыми традициями именно он сторожит ворота Эдема после изгнания Адама и Евы из Рая, и именно он будет держать весы во время последнего Суда. В общепринятой агиографии он чаще всего изображается с мечом или копьем в руке, одна нога стоит на шее закованного в цепи подобного дракону дьявола, которого он только что покорил; однако на фресках Ордена святого Михаила, чьим покровителем он является, он изображается стоящим свободно, исхудалые руки покоятся на поперечине рукоятки огромного меча; острие находится у его ног, доспехи сияют светом, который излучает расплавленное червонное золото, а огненные крылья сложены за его спиной, словно пламенная мантилья, что представляет собой архетип воина Света. В этом смысле он также считается покровителем всех воинов вообще. Стихия Огня ассоциируется с интуицией и зрением, но оружие его не меч святого Михаила, а волшебная палочка, иногда обожженная огнем трость или посох, используемый, чтобы повелевать огнем, например, покеров или факелов. В ритуальном круге символы огня--зажженные свечи и горящий ладан. Третий Архангел--Гавриил, Страж запада и Воды, обычно изображается в синих тонах или в тонах аквамарина. По установившейся традиции, Гавриила считают Ангелом Благовещения, что приносит новость о рождении Христа Благословенной Деве Марии, начинающуюся с бессмертного приветствия: "Приветствую тебя, Мария, исполненная благодати..." Гавриила также считают ангелом Последнего Суда, который будет дуть в свою небесную трубу, чтобы поднять мертвых. По ассоциации с этим, Гавриил--также небесный Герольд, к которому питают глубокое уважение как к отражению женского аспекта Самого Божества. Вода связывается с чувством, любовью и вкусом, символ ее-- Кубок, изначально--котел бессмертия, общая чаша, откуда исходит пища. По ассоциации, это становится также Святым Граалем. Святая вода, используемая для окропления круга, является ритуальным символом Воды. И, наконец, Архангел севера--Ариэль (по некоторым источникам--Уриэль, Ориэль), который управляет стихией Земли. В одном из своих обличий Ариэль--Ангел Смерти, однако смерти не как результата болезни, он выступает скорее как воплощение естественного цикла рождения, смерти и перерождения. Хотя его изображают мрачным и суровым, он может быть и милостивым, поскольку, отделяя души от того, что связывало их на земле, объединяя их в Царстве Мертвых, освобождает их от земных страданий. Лишь Ариэль обладает по-настоящему покрытыми перьями крыльями, обычно похожими на крылья сизых голубей, цвета воронова крыла или крыла сороки, либо переливающегося зеленого цвета крыла дикой утки. Стихия Земли связывается со знанием, ощущением и прикосновением. Ее символ--Щит или Пенакл, изначально--лопата, которой вскапывают землю, чтобы посадить семена, отсюда связь со священными камнями. Соль, добавляемая в святую воду, используемую для окропления круга, представляет собой ритуальный символ Земли. В соответствии с некоторыми традициями в этот ряд включают и пятый элемент, стихию Духа, которая часто ассоциируется с великим Ангелом Сандалфоном и Матерью Земли, Планетарной Сущностью, связывающей или объединяющей другие четыре. Мы будем иметь возможность узнать побольше об этих сущностях позднее, когда рассмотрим несколько способов их использования в контексте непосредственных магических процедур. Однако невольно задаешься вопросом: если присутствие Архангелов-попечителей, вызванных визуализацией набора атрибутов, по своей сути--явление положительное, нужно ли вообще накладывать заклятие? Способен ли находящийся в здравом рассудке практикующий сознательно вызвать нечто, что может обратиться ему во вред? Ответ заключается в том, что, хотя от этих могущественных Сущностей ждут добра и защиты, неподконтрольная энергетика самого их присутствия такова, что простым людям непосредственным контактом может быть нанесен невосполнимый урон. Поэтому круг считается защитной преградой их слишком близкому приближению, заставляющей их держаться на безопасном расстоянии. Неподдельная дрожь, которую испытывает Кверон в "Скорби Гвинедда.", когда Стражи Сторон Света собираются перед его вступлением в Камберианский совет, иллюстрирует, насколько могущественны могут быть "простые" ментальные визуализации для опытного оккультиста. Кверон ждет вне пределов заговоренного круга, на некоторое время защитив себя стазисным заклинанием, установленным между двумя колоннами, где он стоит, осознавая, что в конце концов он будет вынужден покинуть это убежище и войти в круг. -- Обрядами древними и могущественными мы подготовили это место,--тихо проговорил Грегори, вновь положив пальцы обеих рук на меч, но не поднял его.--Теперь мы призовем, приведем в движение и заставим приблизиться великие силы небесные. Обернувшись к востоку, Энсель откинул назад голову и воздел руки в мольбе, его проникновенный голос был тверд. -- Именем восстающего Света мы призываем Рафаила. стража Воздуха, Ветра и Бури,--произнес Он,--защитить нас и стать свидетелем клятв, что мы дадим. Приди, могущественный Рафаил, и удостой нас своим присутствием. Покуда он говорил, в его руке вспыхнул огонь--шар золотистого света, который поднялся над его головой и затем, по его повелению, стрелой пролетел сквозь тьму сводчатого потолка киилля, чтобы слиться с пламенем восточного факела вспышкой белого золота. Кверон был ошеломлен, он никогда не видел такого прежде. Защищенный вуалью заклинания, он не смог ощутить мгновенного появления Архангела, но видел, заглянув в лицо Энселя, что тот ощущает его присутствие. Постепенно Кверона охватило чувство, что сильный ветер, стеная, заполнил киилль, и он кожей ощутил этот стон. Порыв ветра растрепал его длинные волосы, вызвав ледяную дрожь, прошедшую вдоль спины, и он сильнее вжался в укрывающую его нишу, надеясь, что его не заметят, в то время как руки Энселя опускались, а Йорам, в свою очередь, поднимал руки. -- Именем Света разгорающегося, мы призываем Михаила, Защитника, Повелителя Огня, Главу Легионов Небесных,--произнес Йорам, и голос его эхом прокатился по подземелью, когда он откинул назад голову.--Охрани тех, кто собрался здесь, и отдай должное клятвам, которые мы дадим. Приди, могущественный Михаил, и удостой нас своим присутствием. Огненный шар Йорама с быстротой удара молнии пролетел по направлению к южному факелу, и, вернувшись к своему началу, ослепительно ярко вспыхнул. Когда Кверон вновь смог взглянуть на него, в сердцевине своей пламя окрасилось в кроваво-красный цвет. Внезапное, не вызывающее сомнений появление Архангела он мог лишь чувствовать: вдруг он возник из теней позади Йорама, ярко вспыхнув, но свет этот не был доступен глазам. Эвайн уже была готова вызвать Гавриила. -- Именем Света нисходящего,--произнесла Эвайн. вознося свои мольбы,--мы призываем Гавриила, Повелителя Вод, небесного Герольда, что принес радостную весть Благословенной Богоматери нашей. Охрани тех, кто собрался здесь, и стань свидетелем клятв наших. Приди, Гавриил, и удостой нас своим присутствием. Мягкий, цвета моря, свет, который вызвала Эвайн, был успокоительным бальзамом для неверящего ощущениям своим Кверона, и он тихонько и застенчиво поблагодарил Бога за то, что ему не нужно смотреть, чтобы видеть приближение Гавриила. Шепча про себя молитву, Кверон на некоторое мгновение закрыл глаза, чувствуя. что наконец-то погрузился во что-то, несущее успокоение, теперь, когда Гавриил был близок, чтобы поддержать его. Джесс призвал последнего свидетеля их обряда. Джесс, самый юный из них, немного усталый, но уверенный в себе, поднимал свои руки в мольбе, будто скрепляя все сделанное верной печатью. -- Именем Света возвращающегося, мы также призываем Ариэля, Темного Повелителя Земли, кто приводит в конце концов каждого на Берег Смерти,--тихо, но твердо прозвучал призыв Джесса.--Спутник всех, отдавших свои жизни в защиту других, охрани тех, кто собрался здесь, и стань свидетелем наших клятв. Приди, могучий Ариэль, и удостой нас своим присутствием. Сразу же, как только огненный шар изумрудно-зеленого цвета Джесса слился с факелом рядом с нишей Кверона, покрытые темными перьями крылья засвистели в воздухе с внешней стороны стазисной завесы. Едва переводя дыхание, Кверон склонил голову, чувствуя, что это То Нечто, перед кем, он внезапно понял, он должен ответить, прежде чем завершится ночь. Теперь он был вынужден признать, что Камберианский совет имеет доступ к знанию и силам, намного более могущественным, чем огромное знание его Ордена, а школа гавриллитов считалась самой лучшей. Сегодня его жизнь по-настоящему была брошена на чашу весов. В течение нескольких ударов сердца он не мог унять дрожь, осознавая это, слишком хорошо представляя, какие вселяющие трепет Силы собрались в пространстве между этими колоннами и куполом, и видя, как смертные, находящиеся в киилле, вновь собрались вокруг алтаря, покуда Бессмертные неясно вырисовывались снаружи круга. И он должен пройти мимо них, даже просто для того, чтобы вымолить разрешение войти в спасительный круг! Просто чудо, что он укрыт стазисной завесой, но что он будет делать, когда она будет поднята? (Скорбь Гвинедда.) Приведенная выше сцена--вероятно, наиболее яркий пример формальной стороны созыва Стражей Сторон Света, которым мы располагаем на нынешний день,--в определенной мере дает понять причины, вызывающие необходимость использования защитного круга. Однако иногда данная функция может быть включена непосредственно в ритуал. Когда Синил намеревается наделить своих сыновей деринийским могуществом, Камбер и его родственники сообщают королю основные правила, которых следует придерживаться в заговаривании магического круга и при непосредственном приведении в действие процесса наделения могуществом, однако именно он должен направлять все это. Первая попытка Синила вызвать Присутствие Сил Стихий довольно непоследовательна, так как он не знает соответствующих слов. Он произносит слова, что идут у него от сердца, веря, что Те, Кто слушают его, распознают его доброе намерение. Мы можем противопоставить эти излияния тем, более напыщенным, что использовались в приведенном нами отрывке. -- Святой Рафаил, Целитель, Хранитель Ветра и Бури, храни и исцели наш разум, душу и тело нынешней ночью... -- Святой Михаил, Защитник, Хранитель Эдема, защити нас в час нужды нашей... -- Святой Гавриил, Герольд Небесный, отнеси молитвы наши Богородице Нашей... -- Святой Ариэль, Ангел Темный, тихо приди, если должен, и сделай так, чтобы страх покинул это место... (Камбер-еретик.) Однако с дальнейшим развитием ситуации Синил, очевидно, становится не совсем уверенным в силе своей визуализации, так как увеличивает свои усилия, приступая к подготовке чаши, которая приведет в действие процесс передачи потенциала его сыновьям. Король излагает свою мольбу в форме евхаристической молитвы, которая была ему знакома и в то же время ободряла его, соратники-дерини подхватывают ее структуру и усиливают, исходя из образности, избранной самим Синилом. Обратите внимание на то, как каждый требуемый элемент проявляет свое присутствие в каком-либо характерном признаке. Когда вновь стали рядом Йорам по левую руку, а Алистер--по правую, он бестрепетно принял чашу из рук Алистера и, обернувшись к алтарю, слегка приподнял ее, приветствуя присутствие Высших Сил. -- О, Господи, святы деяния Твои. С дрожью и смирением предстаем мы пред Тобой с нашими мольбами. Благослови и защити нас в том, что должны мы совершить этой ночью. Он повернулся к сыну, опустил чашу и накрыл ее рукой. -- Пошли своего Архангела Рафаила, о, Господи, чтобы дыханием своим освятил эту воду, дабы пьющие ее могли по праву владеть Воздухом. Аминь. Стук его сердца раздавался в тишине магического круга. Дрожа всем телом, он поддерживал чашу двумя руками и почувствовал, как на белой глазури дна шевельнулось и задрожало кольцо. Легкий ток воздуха всколыхнул складки одежды Синила, поиграл волосами, принес запах благовоний и, все ускоряясь, завертелся в круге. Когда ветерок превратился в вихрь, Синил заметил в глазах сына дикий взгляд, ветер прибивал одежды к телу, бросал волосы в лицо. У Эвайн с головы сдуло капюшон, волосы рассыпались каскадом, а на ковер попадали блестящие золотые шпильки. Волосы метались, точно живые, образуя нимбы над головами Йорама и Алистера,--пшеничный и серо-стальной, но они стояли неподвижно, скрестив руки на груди, спокойные и непоколебимые, хотя Синил успел заметить, как на краткий миг епископ прикрыл глаза. Прежде чем кто-нибудь успел защититься от вихря, буря прекратилась. Последний порыв подхватил струю дыма и превратился в крошечный смерч над чашей, которую все еще держал Синил. Он знал, что все взгляды устремлены на него, дерини удивлены его осмысленным поведением и уверенностью. И в то же время он чувствовал их молчаливое согласие и готовность следовать за ним как угодно далеко. Между тем во время бури в магическом круге он не отваживался дышать. Сейчас он видел только маленький смерч над чашей. Воронка вихря коснулась поверхности воды, подняв рябь, затем все стихло. Когда вода в чаше успокоилась и единственным движением в круге оставалась дрожь в его руках, Синил закрыл глаза и передал чашу Йораму. Йорам, нисколько не смущенный происходящим, торжественно поклонился, и непомерная глубина открылась в его серых глазах, глядевших из-под капюшона. Поднеся чашу к Элрою, он накрыл ее точно так же, как раньше делал Синил. -- О, Господи, священны деяния Твои. Молим Тебя, пошли Архангела огня, благословенного Михаила, чтобы вода эта зажглась Твоей любовью и стала священна, чтобы все, кто пьет ее, могли управлять Огнем. Аминь. Еще одно мгновение Йорам держал руку над чашей, затем отвел ее немного в сторону, хотя по-прежнему прикрывал большую часть поверхности. В открывшемся пространстве блеснуло пламя, превратившееся в огненный шар величиной с яйцо. Шар поднялся вверх на ладонь и повис. Пламя ревело, точно в кузнице, наполняя круг своей силой. Выждав немного, Йорам стал осторожно опускать руку и, казалось, прижимать огненный шар к поверхности воды. Над чашей с шипением взвился пар. но через мгновение все стихло--пламя превратилось в холодный огонь, который едва заметным голубым пятнышком проплыл над водой и, скользнув за край, пропал. Йорам повернулся к сестре и осторожно, с почтением передал чашу. Грациозным движением она откинула назад взлохмаченные ветром волосы, приняла драгоценную ношу и поднесла ее к груди, вглядываясь в воду. Затем Эвайн подняла чашу высоко над головой и, пристально глядя на нее, начала молитву. -- О, Господи, священны деяния Твои. Позволь своему Архангелу Гавриилу, Властелину бурных вод, обрушить на эту чашу дождь Твоей мудрости, чтобы те, кто пьют из нее, могли по праву повелевать Водой. Аминь. Воцарилась тишина, и в воздухе появилось свечение. Потом молния сверкнула над головами, послышались раскаты грома, и над чашей возникло маленькое темное облако. Синил тяжело вздохнул, решимость вдруг оставила его, но остальные не двинулись с места, и ему пришлось последовать их примеру. Лицо Эвайн пылало, а ее голубые глаза устремились на то, что она вызвала. Снова пророкотал гром, но теперь тише и не так угрожающе. Облако пролилось дождем. Почти все капли упали в чашу, лишь несколько--на участников обряда. Когда дождевая капля коснулась щеки Синила, он отшатнулся, преодолевая мучительное желание перекреститься, но дождь прекратился почти так же внезапно, как и начался. Чаша в руках Эвайн снова была просто чашей. По стенкам стекали капли и падали на дорогой келдишский ковер. Эвайн с поклоном передала чашу Алистеру. Когда Алистер заглянул в магический сосуд и поднял его к лицу, глядя туда, где несколькими секундами раньше висело облако, Синил снова тяжко вздохнул. -- О, Господи, священны деяния Твои. Позволь Ариэлю, Твоему посланнику Тьмы и Смерти, наполнить эту чашу силой и секретами Земли, чтобы все, кто пьет из нее, по праву смогли управлять Землей. Алистер произнес: "Аминь", и в то же мгновение чаша в руках епископа задрожала, кольцо со звоном билось о стенки, вода забурлила с такой силой, что грозила вот-вот выплеснуться через край. Сначала Синил подумал. что это неверные руки Алистера, как прежде его собственные, сотрясают чашу, но нечто совсем иное порождало тряску и грохот. Толчки усиливались, даже пол под ногами заходил ходуном, и Синил испугался, что попадают свечи на алтаре. Но тут же почувствовал под ногами неколебимую твердь. Все успокоилось в магическом круге. Алистер поднял чашу еще выше и в знак благодарности той Силе, что побывала в его руках, поклонился. Потом опустил чашу и взглянул на Синила. -- Чаша готова, сир,--произнес он тихим голосом.-- Остальное в ваших руках. (Камбер-еретик.) Теперь становится определенно ясно, даже Синилу, что Стражи круга реальны и существуют в действительности. Однако их реальность и действительность становятся очевидными лишь тогда, когда сам ритуал закончен, и душа перерожденного Синила готовится пройти сквозь ворота, которые открывает для него в Царство Мертвых Йорам. Тот поднял руку в прощальном привете, потом переступил черту и вышел из круга. Сияние обволакивало его, меняя знакомые Камберу черты. Он увидел рядом с удаляющимся Синилом двух мальчиков, похожих на него, какую-то красивую женщину с пшеничными волосами и другие образы, которые было не распознать в сиянии. Дуновение воздуха и шелест крыльев возвестили приближение Хранителей магического круга. И они явились. Существа, похожие на бесплотные, резко очерченные тени, исполненные могущества, безмерного, но не несущего угрозы. Первое--огромное, могуче", с черно-зелеными крыльями, закрывало своей тенью северный угол комнаты. Второе--сверкающее, словно само солнце, едва не ослепило Камбера. Оно появилось перед алтарем, выскользнув из-под золотистого стекла восточной свечи, или возникло из бликов света, отраженного гранями дарохранительницы. Третье--принеслось на огненных крыльях с рычанием преисподней. Языки пламени взметнулись над головой Синила, но тот бестрепетно продолжал путь. И наконец, четвертое существо предстало серебристо-голубым, переливающимся, словно волна. На Камбера обрушился неосязаемый, беззвучный и все же оглушающий вал титанической силы, заполняя каждую клеточку его существа. Стены круга начали сами собой распадаться на куски, будто неведомая музыка зазвучала на высокой ноте, и магическая преграда не смогла выстоять перед этим звуком. Ему явственно слышался этот звук, и Камбер понял, что единственным его спасением от неизлечимого безумия были и остаются Святые дары, и сейчас они были рядом, на ритуальном столе. Осколки купола продолжали падать на ковер и плиты, а Синил и его спутники начали таять, точно островки снега весной, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока наконец не осталось ничего, кроме блестящих лучиков, сложившихся в радугу. А потом и они исчезли. (Камбер-еретик.) Исходя из общей для всех реакции страха, выраженной оставшимися в живых свидетелями именно этого магического действа, мы можем заключить, что все это было не совсем обычным способом растворения круга. Однако этого достаточно, чтобы проиллюстрировать реальные ощущения от посещения Бессмертных, призванных в свидетели. Таким образом, заговаривания обладают весьма практической и иногда производящей значительные впечатления функцией, защищая тех, кто находится внутри от слишком близкой демонстрации сил, лежащих вне пределов выносливости организма смертных. Кроме чисто защитных функций, заговоры могут служить средством концентрации позитивных энергетических потоков как при ясновидении, так и при намерении установить телепатическую связь или произвести коммуникацию с кем-либо, находящимся вне пределов заговоренной зоны. Примеры последнего использования включают заговаривание, осуществленное перед сеансом ясновидения, проведенное с колье Ариэллы, перед изменением внешности Дэвина МакРори и перед попыткой Моргана и Дункана найти Келсона и Дугала посредством телепатических уз. Однако какими бы не задумывались заговоры--защитными, сдерживающими или защитными и сдерживающими одновременно--они могут быть наложены либо посредством ритуала, либо при приведении в действие определенного ментального состояния, либо используя магические кубы. ГЛАВА 13 МАГИЧЕСКИЕ КУБЫ: ОСНОВЫ Магические кубы являются физическим вспомоществованием для воздвижения магических защитных барьеров, хотя в действительности компетентный практикующий маг в таком снаряжении необходимости не испытывает. Как говорит Коналу Тирсель: "В конце концов ты научишься использовать их в своей магии наряду с другими заклинаниями. Хотя не всегда необходимо использовать физические матрицы, чтобы наложить заклятие, но это помогает, особенно в начале". (В поисках святого Камбера.) Мы уже видели, как кратковременные защиты могут быть возведены вокруг какого-либо места простой психической операцией, хотя обычно они возводятся при помощи какого-нибудь физического ключа, например, жеста руки. Заклятия могут быть также встроены в стены комнат и находиться в инертном состоянии, пока их не приведут в действие. Такую комнату мы видим в рабочих апартаментах Эмриса в аббатстве святого Неота (Камбер-еретик.), сюда же можно отнести и спальню Риса и Эвайн в Шииле. (Архивы дерини.) Так что же такое магические кубы, выражаясь точнее? Вкратце--они являются удобными символами, которые несут определенную мнемоническую информацию, которая, если ее активизировали, запускает весьма специфические психические процессы и имеет результатом трансформацию энергии в защитный "купол". Внешний вид кубов принял уже довольно стандартные формы. В общем, магические кубы представляют теперь набор из четырех белых и четырех черных кубов размером примерно с игральные кости, но без точек. Фактически же, на что обращает внимание Конала Тирсель, обучая последнего пользоваться кубами, изначально они, вероятно, и были игральными костями или "их делали похожими на игральные кости, чтобы не привлекать внимания, когда быть дерини стало опасно. Я как-то видел кубы с точками, и они действовали ничуть не хуже". (В поисках святого Камбера.) И действительно, создается впечатление, что Дерри убежден, будто кубы Моргана на самом деле лишь какие-то необычные игральные кости. (Возвышение дерини.) Традиционные и наиболее распространенные материалы--слоновая кость и эбеновое дерево, органическая природа обоих материалов, вероятно, благоприятствует нанесению узора, который должен быть помещен на новый набор кубов, прежде чем они могут быть использованы впервые. (В действительности первый набор магических кубов, непосредственно известных автору, был вырезан из куска волокнистого бальзового дерева размером в полдюйма, половина из которых была окрашена в черный индийскими чернилами. Впоследствии этот изначальный набор был заменен черной и окрашенной в цвет слоновой кости пластмассой--эстетически, вероятно, не столь оптимальной, однако, по крайней мере, они выглядят как эбен и слоновая кость, и лучше передающей внешний вид слоновой кости и эбена, нежели крашеное дерево, так как пластмасса хотя бы единообразно передает цвет. В конечном счете, то, из чего они сделаны, значит не так уж много, если цвета двух наборов четко различимы, символизируя понятия светлого и темного, положительного и отрицательного, мужского и женского и передавая отношения между этими парами противоположностей, так как единственная функция магических кубов--помогать в достижении определенного ментального состояния. До сих пор одной из имеющих глубокие корни традиций эзотерического церемониала остается то, что магические принадлежности должны быть сделаны из наиболее дорогих материалов, какие только может позволить себе практикующий маг, хотя кубы, сделанные из дешевого дерева, специально предназначенные для этой цели и используемые прилежно, будут действовать ничуть не хуже, чем самые дорогие, сделанные из полудрагоценных камней. В реальности кварц, мрамор и белый опал неоднократно пытались использовать для белых кубов, а обсидиан и слезу апачи (камень чистого дымчато-черного цвета), черный опал и даже малахит--для черного набора. Кубы Тирселя описываются как "белые, чуть желтоватые, точно старая слоновая кость... черные же, скорее серые, цвета древесного угля, чем цвета настоящего эбенового дерева или обсидиана". (В поисках святого Камбера.) Создается впечатление, что при активации все белые кубы светятся молочно-белым светом или светом, который обычно исходит от белого опала. Черные же кубы, как Тирселя, так и Моргана, принимают черный цвет с зеленоватым отливом, хотя кубы Камбера при активации становятся "темными, мерцающими иссиня-черным непроницаемым огнем опала". (Камбер-еретик.) Нам также известно, что магические кубы по мере их использования приобретают "подпись", свойственную их владельцам, которая может способствовать либо противостоять их использованию другим практикующим магом в зависимости от отношений между ними. Мы также можем предположить, что на некоторые наборы магических кубов может быть наложена такая телепатическая информация, что они не смогут применяться никем, кроме тех, кому владелец разрешит их использовать, хотя мы не видели еще примеров этого. Наше первое краткое знакомство с магическими кубами происходит в "Возвышении дерини", когда Морган использует набор, чтобы наложить общее заклятие вокруг спящего Келсона. Создается впечатление, что ко времени появления на свет Моргана использование таких кубов ограничивается лишь защитной функцией, которой и воспользовался Морган. И действительно, он и его современники, кажется, не знают ни о каких других функциях магических кубов, за исключением наложения заклятия вокруг чего-либо. Тем не менее утверждается, что большинство детей дерини начинают свое формальное обучение именно с этих кубов. На практике магические кубы могут представлять собой первое, действительно серьезное орудие ритуальной магии, с которым сталкиваются самые юные дерини в процессе их формального обучения, и являются первым, по-настоящему магическим "инструментом", умение пользоваться которым они приобретают. Создается впечатление, что Тирсель де Клэрон не испытывает особого энтузиазма по поводу перспективы обучения Конала пользованию ими, хотя значительно оживляется, когда Конал оправдывает надежды как ученик, схватывающий на лету. (В поисках святого Камбера.) Мы не станем останавливаться на том, как преподает эту науку Тирсель, лишь упомянем, что он пропускает несколько интересных моментов, которые могут помочь нам понять, как действуют магические кубы. Цвета кубов--светлый и темный,--по всей видимости, символизируют равновесие, которое должно быть достигнуто при обращении с потоками энергии, используемыми кубами для обеспечения протекционной функции. В действительности, равновесие, очевидно, является жизненно важной принадлежностью всей магии дерини. Когда Тирсель просит Конала поменять руки с черными и белыми кубами, Конал ощущает разницу--вероятно, противоположность правого и левого, светлого и темного, положительного и отрицательного, отражение которого мы затем увидим в "Скорби Гвинедда" в образности кубического алтаря в подземельях Грекоты. Кубы там составлены так, чтобы образовать колонны храма с телом Орина, лежащим вдоль них, словно средняя колонна, Человек между силами Добра и Зла. ОБЩЕЕ ЗАКЛЯТИЕ Ключом к непосредственному использованию кубов для наложения заклятия является хорошая концентрация--причина, по которой Тирсель заставлял Конала практиковаться всю зиму. Называние кубов в определенной последовательности приводит оператора к особому ментальному состоянию, служа для концентрации сил и создавая определенное равновесие, при достижении которого названный компонент светится. Сначала четыре белых куба складывают в квадрат, вводя их в соприкосновение, черные располагают по четырем диагональным углам. Затем кубы называют по именам или номенам, каждого куба касаются после того, как оператор произносит номен именно этого куба. (Номены берут свое начало от восьми защитных выпадов с мечом--еще одна из символических связей, высоко чтимая михайлинцами.) Мы можем отнести иомены к мнемоническим пусковым механизмам, которые необходимы для инициации ментального состояния при манипулировании и уравновешивании потоков энергии, которые образуют матрицу заклятия. Белые кубы называются первыми, удерживая в фокусе позитивные потоки энергии, в следующем порядке. Каждый начинает светиться белым изнутри, как только его активизируют. Затем называют черные кубы, смещая баланс к отрицательным полюсам--отрицательным не просто в общем, неопределенном смысле этого слова, а отрицательным по отношению к белым, уже названным кубам. Теперь названные кубы должны быть уравновешены, каждая пара приводится в соответствие не только непосредственно друг с другом, но и по отношению к остальным трем парам. Удерживая на этом свое внимание, оператор теперь противопоставляет белому кубу черные в следующем порядке и дает каждой паре свой патроним. Эти патронимы являются сбалансированными мнемоническими приемами, приводящими в действие психические процессы, происходящие в разуме оператора. Слияние противоположностей дает четыре серебристо-серых "ректоида", или двойных куба, которые Тирсель относит к компонентам заклятия. Некоторые магические системы соотносят компоненты заклятия с Повелителями Стихий и их Сторожевыми Башнями или Архангелами Четырех Сторон Света. Некоторые предпочитают символику колонн. И это--все еще действующие обычаи. (В поисках святого Камбера.) То, что следует затем, является по-настоящему магической частью процедуры. Так как теперь, после установки четырех активированных "башен" вокруг заклинаемого человека или места, оператор должен запустить последний процесс, который соединит эти башни во времени и пространстве. Непосредственные очертания охраняемого башнями поля будут определены их расположением-- обычно они располагаются в четырех точках окружности или эллипса, причем первой выставляется восточная. Поле обычно ограничивается горизонталью пола, что означает, что в теории опасность может подкрасться снизу, однако протяженность поля может быть увеличена и включать в себя и то, что лежит вне этой горизонтали. Обратитесь к заклятию Грегори, которым он заговаривает круг в киилле перед введением Кверона в состав Камберианского совета, когда для Кверона становится ясно, что купол круга возведен как над ним, так и под ним. (Скорбь Гвинедда.) Активация заклятий, таким образом, является заключительной частью акта балансировки, хотя физическая сторона этой процедуры достаточно проста. Оператор просто указывает на каждую из башен по очереди, называя их по патронимам--"Primus, Secundus, Tertius et Quartus"--и завершает все приказом: "Fiat lux!" Да будет свет! Если все было сделано правильно, то моментально возгорается свет. После чего, если оператор желает изменить площадь наложения заклятия, он должен лишь переместить башни либо внутрь, либо за круг. Или направить потоки энергии либо внутрь либо вовне фокусом ладоней своих рук. Активация может быть произведена как изнутри, так и снаружи заговоренной зоны. Хотя обычно лишь оператор, который накладывает заклятия, способен контролировать или снять их. Здесь нужно сделать важное замечание относительно того, что порядок счета кубов (или ректоридов) не повторяет непосредственное обращение часовой стрелки, начиная отсчет с восточной точки, чего следовало бы ожидать, но скорее имеет Z-образный характер или "форму молнии", конфигурацию, аналогичную направлению роста "Дерева Жизни" или направлению движения солнца с востока на запад. Она также соотносится с порядком наименований геральдических четвертей счета. Таким образом перемещение от Primus до Quartus происходит так, что Primus представляет восток, Secundus--юг, как и ожидалось, Quartus соответствует западу, Tertius--северу. Для заключительного закрепления они именуются по патронимам в должном порядке: Primus, Secundus, Tertius и Quartus, Fiat lux--в порядке, не соотносящемся с более обычными заклинаниями сторон света. Демонтировать или "снять" общее заклинание намного проще, чем наложить его--данная процедура фактически не представляет никакого интереса и описывается впервые лишь в "Королевском правосудии", где Морган снимает заклятие, которое он использовал, чтобы защитить себя и Келсона, по ходу создавая коммуникационную нить, связующую его с Дунканом. Качая головой, чтобы избежать дальнейшей дискуссии до тех пор, покуда он не будет готов, Морган задул свечу, помещенную на походный стол между ними, и надел кольцо-печатку, которым только что воспользовался как точкой для концентрации. Вещи вокруг них были едва различимы в красноватом свете фонаря, свисавшего с верхушки палатки. Купол заклятия, который он воздвиг, чтобы укрыть себя и Келсона, светился холодным, чуть серебристым светом. На некоторое время он засветился ярче, когда он поднял обе руки на высоту плеч с раскрытыми ладонями вверх, делая медленный, уводящий в себя вдох. -- Ex tenebris te vocavi, Domine,--прошептал Морган, медленно поворачивая ладони книзу.--Те vocavi, et lucem dedisti. Из тьмы я воззвал к Тебе, о Господи. Я воззвал к Тебе и Ты даровал свет. Nunc dimitis servum tuum secundum verbum tuum in pace. Fiat voluntas tua. Amen. Позволь теперь слуге Твоему уйти с миром согласно воле Твоей. Да будет исполнена воля Твоя... Как только он опустил руки, свет, окружавший их, стал понемногу слабеть и вскоре угас, оставив после себя лишь четыре пары кубов размером с игральные кости, поставленные друг на друга, белые на черные, напоминая башни, в четырех точках, соответствующих сторонам света, позади стульев, на которых они сидели. Как только Келсон нагнулся, чтобы убрать их, две из четырех башен опрокинулись, слишком случайно расположившись на соломе, покрывающей пол внутри палатки, чтобы стоять устойчиво на ребре, не покачиваясь, как это обычно случается во время сеанса магии. Морган сел в свое кресло и вздохнул, устало потирая переносицу большим и указательным пальцами, пока Келсон складывал магические кубы в футляр из красной кожи. (Королевское правосудие.) Хотя мы не знали об этом ко времени, когда впервые упоминали о магических кубах в "Возвышении дерини", стало известно о существовании в нашем мире эквивалента общему заклятию, в котором используются синие и белые свечи вместо черных и белых кубов. Выражаясь кратко, защитные барьеры поднимаются, как только свечи будут освящены, связаны красной шелковой нитью по две, зажжены и расставлены по краям заклинаемого места. Защитные барьеры существуют до тех пор, пока горят свечи. В весьма доверительной манере несколько читателей, которые увлекаются "картами Таро", рассказали мне, что, расставив магические кубы на столе, где должно произойти гадание, можно уменьшить помехи, вызываемые внешними энергетическими потоками, что помогает усилить спокойное сосредоточенное ментальное состояние, благоприятно сказывающееся на результатах. АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ МАТРИЦЫ Как мы знаем из исследований магии времен Камбера, общее заклятие не единственный способ, в котором могут быть использованы кубы. Когда Камбер впервые демонстрирует одну из разновидностей их применения Йораму (Святой Камбер.), подчеркивая возможную связь, которую он проводит между маленькими магическими кубами и огромным в форме куба алтарем в подземелье Грекоты, ясно из контекста, что он уже давно готов к тому, чтобы испытать действие хотя бы нескольких других пермутаций--эта идея повергает в ужас консервативного Йорама. Эта необычная демонстрация начинается со стандартной начальной расстановки кубов--четыре белых в центре и четыре черных по углам, но затем Камбер переставляет Prime с Quinte и Quarte с Octave. Впоследствии Камбер складывает кубы один на другой, передвигая их скорее извне внутрь, чем изнутри наружу (как это делают, когда складывают обычное общее заклятие), в следующем порядке и с определенным конечным результатом: Йорам находит, что вначале трудно обнаружить связь, но Камбер настаивает на продолжении до тех пор, пока его сын не приходит к требуемому заключению. -- Я понимаю--куб состоит из восьми чередующихся черных и белых кубов,--наконец прошептал Йорам.--И алтарь тоже сделан из восьми черных и белых кубов.--Он старался встретить взгляд отца.--Ты говоришь, что кубы, составляющие алтарь,--часть гигантской матрицы общего заклинания? Камбер вздохнул и сгреб ладонью кубики в черный бархатный мешочек. Он не поднял глаз и не заговорил, пока не завязал мешочек и не спрятал его в тунике. -- Этого я не знаю. Я не думаю, что это имеет отношение к общему заклинанию. Но я начинаю догадываться, что это действительно какая-то матрица. По крайней мере, я думаю, что алтарь может быть символом тех кубов, которые мы использовали. По сути, то, что мы прибегаем к кубам общего заклятия, отклонение от нормы. Я уже отыскал наброски целой дюжины других, и наверняка существуют еще варианты. К сожалению, я еще не понял, как они действуют. -- Дюжину разных матриц?--присвистнул Йорам.-- Ты попробовал уже какие-нибудь из них? Камбер покачал головой. -- Я побаиваюсь. Я не имею понятия, что может произойти. С этим в особенности.--Он вновь положил на алтарь свою руку.--Если алтарь--символ какого-то определенного заклинания, вводимого в силу этим вариантом, что, я думаю, весьма вероятно, то тогда эффект от его использования должен быть по-настоящему грандиозным и затрагивать, по-видимому, самую суть наших способностей дерини. Очевидно, что этот алтарь обладает могучей силой, если мы все еще способны различить ее следы по прошествии сотен лет. Кто знает, что мы выпустим на волю, если будем экспериментировать без соответствующих приготовлений? Нам не следует торопиться. (Святой Камбер.) ГЛАВА 14 МАГИЧЕСКИЕ КУБЫ: УСЛОЖНЕННЫЕ ПЕРМУТАЦИИ. В следующее десятилетие Камбер и его родня, очевидно, набрались достаточной смелости, чтобы испытать по крайней мере некоторые пермутации, о которых уже упоминал Камбер, так как они на самом деле обнаруживают физические постройки, начатые таинственным братством Эйрсид, так и не завершенные, которые впоследствии превратили в место собраний Камберианского совета. (Каким образом они узнали о теоретическом существовании Портала внутри легендарного комплекса и набрались мужества, чтобы осмелиться на слепой прыжок к Порталу, неизвестному никому из них, история отдельная, которая когда-нибудь будет рассказана.) В любом случае, вновь обретенные знания продолжали накапливаться в течение следующих десяти-двенадцати лет, так что ко смерти Дэвина в конце сентября 917 года, по крайней мере одна дополнительная пермутация кубов стала обычной и ничем не примечательной частью процедуры, имевшей место в Камберианском совете, проводимой для того, чтобы воздвигнуть и вновь убрать черный с белым кубический алтарь (очень похожий на тот, что находился в подземельях Грекоты), установленный в центре киилля, ритуальной комнаты Совета. Как только весть о смерти Дэвина разнеслась в округе, члены Совета собрались вместе. Камбер использовал процесс возведения алтаря в качестве средства, позволяющего ему взять под контроль свое горе. Камбер сделал глубокий вдох и заставил свое сознание стереть слова архиепископа, положив палец на грань верхнего левого белого куба, прежде чем мысленно произнести номен. Prime! Он не произнес ни слова вслух, но мгновенно куб засветился изнутри, сияя холодным белым светом. Seconde! Правый верхний куб тоже замерцал. Tierce! То же произошло и с кубом, лежащим под первым. Quarte! Активация последнего превратила их в единый неярко сияющий квадрат белого света, белее, чем плита, на которой они лежали. Мгновение Камбер помедлил, чтобы переместить свое восприятие к другой стороне баланса, с белой на черную, и потом прикоснуться к черному кубу рядом с Prime. Голос Джеффрэя казался не имеющим смысла гулом. Камбер произнес имя первого черного куба: Quinte! В ощутившем прикосновение кубе зажглась искра жизни, иссиня-черное мерцание темнейшего огня опала, как только Камбер перешел к следующему. Sixte! Пламя, казалось, мгновенно перепрыгнуло от первого черного куба к пальцу Камбера, к другому и следующему, как только он быстро, друг за другом касался оставшихся кубов. Septime! Octave! Как только огонь внутри последнего куба успокоился, Камбер сделал глубокий вдох и разрешил своему сознанию возвратиться к словам Джеффрэя, едва вздрогнув, словно то, на чьем пути он воздвиг преграду, ворвалось внутрь со всей силой, заполняя брешь его короткого психического отсутствия... Встряхнув головой, Камбер вновь поднял защитные поля и преградил путь словам Джеффрэя, на мгновение остановившись, чтобы уравновесить белое и черное, когда он положил два первых пальца на Prime и Quinte и мысленно произнес фразу. Prime et Quinte inversus! Он поменял положение этих кубов и ощутил, как слегка деформировались потоки энергии. Quarte et Octave inversus! Вновь перестановка, переплетение, скручивание потока. Он положил кончики своих пальцев на Septime и поменял его местами с Prime. Prime et Septime inversus! Sixte et Quarte inversus! Последняя фраза--прямое соответствие между действием и словом. Теперь кубы лежали в форме Андреевского креста, одна диагональ пылала насыщенным иссиня-черным, другая мерцала белым на белой мраморной плите. Эту работу и их перестановку он сделал, непрерывно привлекая все больше и больше энергии, прокладывая новые нити, при помощи которых он осуществит задуманное. Он возвратился к остальным, их слова, произнесенные за прошедшие несколько секунд, потоком устремились в его сознание, заставляя его вздрогнуть от силы, сопровождающей их эмоции... Постепенно он завладел взглядом каждого. -- Это будет нечто новое для некоторых из вас,--сказал он твердым голосом, в то время как порядок занимал место потока простых эмоций.--Энсель, Джесс, сейчас вы увидите одну из немногих двухуровневых конфигураций, которые у нас хватило духу испробовать, и одну из еще более немногих, которые мы заставили работать. До сегодняшнего дня казалось, что применение ее ограничено, но мы все еще исследуем ее. И поблагодарить за это мы должны Эвайн. Эвайн чуть улыбнулась. Камбер осторожно поднял куб, называемый Septime, и поместил его на Quinte, черный на черный. Quintus!--проговорил он про себя и почувствовал всего на мгновение, прежде чем он перешел к Quarte, взгромоздив его на Seconde, белый на белый, как поток энергии омывает его пальцы. Sixtus! -- Еще немного энергии, соединяя с первыми,--пробормотал он, жестом давая понять, чтобы они сами почувствовали это. Он ощутил их поддержку и всевозрастающее любопытство Энселя и Джесса, когда он поставил Prime на Tierce, а Sixte на Octave. Septimus! Octavius! Камбер не знал, важны ли слова сами по себе--он подозревал, что нет,--но потоки ментальной энергии за ними были, и он мог чувствовать, как они струятся вокруг его пальцев, когда он держал руку над кубом, имя которого он только что произнес. "Колонны Храма"-- так Порам назвал эту конфигурацию, когда впервые увидел ее. Она напоминала им разбитый алтарь в подземелье Грекоты. Осторожно вставая, Камбер уверенно положил руку на его верхнюю грань... Потом он привел в движение потоки энергии. Он чувствовал, как они щекочут его руку и поверхность ладони, и даже его мозг, словно рука и кубы слились в вибрирующее целое. Как только он объял своим разумом потоки энергии и сплел их в решетку, он мог ощутить растущий потенциал, и когда он начал медленно поднимать руку, куб и мраморная плита двинулись за ней, почти беззвучно, лишь со слабым шорохом двигающегося полированного камня. Плита продолжала подниматься без труда, будто это было перышко, а не мрамор, подпираемый четырьмя большими кубами чередующегося черного и белого. Камбер стоял, все еще склонившись над меньшим кубом, чью силу он использовал. Затем стал появляться второй уровень белых и черных кубов, расположенных в противовес с первыми, под конец открыв черное основание. В четырех углах открывшихся кубов стояли колонны размером с человеческую руку перемежающегося белого и черного, как те, разбитые в подземелье Грекоты. Когда нижняя плита стала такой же толщины, как и верхняя, рост прекратился, Камбер с легким вздохом убрал руку и согнул пальцы, бросив взгляд на заинтригованных зрителей, затем сгреб кубики и уложил их в мешочек. -- Их собственный вес вернет их на место, когда мы закончим,--сухо произнес он.--Кубы нужны лишь для того, чтобы поднять что-нибудь. (Камбер-еретик.) Данный отрывок, без сомнения, дает наглядную иллюстрацию проведения процедур этого типа--если, конечно, обыкновенные слова могут быть достаточными, чтобы описать психические процессы,--однако мы можем извлечь пользу из этого, разбив на стадии данную процедуру. 1. Кубы расставлены традиционным образом--белые в центре и черные по углам. 2. Кубы называются, как обычно. 3. Первые две пары черных и белых кубов переставляют так, как это сделал Камбер во время своей первой демонстрации с соответствующей фразой: Prime et Quinte inversus! Quarte et Octave inversus! И затем неожиданно: Prime et Septime inversus! Sixte et Quarte inversus! Что дает нам вышеописанную конфигурацию, благодаря которой Камбер возводит "Колонны Храма" следующими перестановками извне--внутрь: В качестве дальнейшего комментария относительно расположения магических кубов мы должны рассмотреть вариацию, которую раскрывает Кверон, лишь постепенно складывающуюся из почти забытой практики гавриллитов. Увидев процесс ее сложения на обычном алтаре, представлявшем собой куб из голубого камня, в палате собрания в аббатстве святого Неота, Кверон пришел к пониманию, что это является всего-навсего ритуалом очищения, однако примененная к кубическому черному с белым алтарю данная процедура оказалась чем-то значительно большим. Воспоминания Кверона относительно этого пробуждаются, когда Эвайн собирается поделиться с ним знанием, которое недавно открылось ей благодаря поискам. -- Этот новый материал, кажется, имеет отношение к усложненным техникам заклинания,--сказала она, выкладывая четыре белых и четыре черных кубика, которые составляют набор общего заклятия.--Большая часть его была скрыта под маской аллегории, как обычно и поступают с такими вещами, однако я думаю, что я выделила по крайней мере одну новую конфигурацию. Теперь большинство дерини, прошедшие хотя бы какое-нибудь обучение, знают основное заклинание для возведения общего заклятия. Она сдвинула четыре белых куба в плотный квадрат в центре и теперь расставляла черные по диагонали. -- Это отправная точка для него и для дюжины других конфигураций различной сложности, самая могущественная из которых, как вы знаете, может поднять эту алтарную плиту, чтобы открыть черный с белым кубический алтарь, поддерживающий ее. -- Что мы обычно называем Колоннами Храма,--проговорил Йорам. -- Верно. Не утруждая себя названиями кубов или активацией их при помощи магии, она коснулась пальцами первого белого куба и черного, расположенного на его диагонали, и передвинула их, потом проделала то же самое с двумя диагонально-противоположными; центральный квадрат стал похож на шахматную доску с кубами противоположных цветов по четырем углам. Однако, когда она должна была сделать следующий шаг, Кверон вдруг схватил ее за запястье. -- Постой! Пока не делай этого! -- Почему? Что случилось? -- Просто подожди! -- Кверон, кубы даже не активированы,--проговорил Йорам, украдкой взглянув в испуге на Эвайн, чье запястье Кверон все еще держал.--Ничего не произойдет. -- Я знаю. Голос Кверона был напряжен и неестественен, давая понять, что дальнейшие дискуссии бессмысленны, и оба--Йорам и Эвайн--умолкли, не отрывая взглядов от священника-Целителя, продолжавшего смотреть на кубы. Когда спустя несколько секунд Кверон тихо выдохнул и отпустил запястье Эвайн, он казался немного смущенным и специально провел рукой по глазам. -- Извини. Я совсем не ожидал, что это воспоминание всплывет на поверхность. -- Ты можешь рассказать нам это?--тихо спросила Эвайн. -- Я... это как раз то, в чем я не уверен.--Он стесненно сглотнул.--Боже милостивый, я никогда не думал, что буду поставлен в ситуацию, когда должен буду серьезно подумать над тем, чтобы нарушить мой обет. Йорам в удивлении поднял голову: -- Твой священный обет или тайну исповеди? -- Не совсем,--Кверон глубоко вдохнул и сделал полный выдох, на какой только был способен, словно старался подготовить себя к чему-то неприятному либо опасному.--Это придется вынести, и это еще одна традиция, отличная от традиций гавриллитов, о которой мы недавно говорили. Вы помните, я упоминал вскользь, что я надеялся, что мне не придется делать этот выбор. -- Ты не должен нам рассказывать этого,--сказала Эвайн. -- Нет, я думаю, мне нужно сделать это,--ответил Кверон.--Это очень важно. Нечто, что некогда не давало себя почувствовать, часть прежней традиции, которая приобрела совершенно иной вид, как только ты начала передвигать эти кубы. Существовал некий ритуал, который обычно проводил Мастер несколько раз в год во время утренней медитации. Нас всегда учили, что в нем заключен некий символический смысл, в чем же он заключался, никогда не разъяснялось, и я никогда не задавал вопросов по этому поводу. Но... позвольте мне показать часть его, и сами посмотрите, есть ли в этом какой-нибудь смысл. Если я всего лишь покажу вам, как это делается, думаю, не нарушу моего обета, и если это ничего не скажет вам, мы можем просто оставить все это, словно ничего не было. -- Кверон, это вовсе не обязательно,--начал было Йорам. -- Нет, это необходимо, по крайней мере до некоторой степени,--перебил его Кверон. Сделав глубокий вдох, он поднял четыре куба, лежащих у углов черного с белым квадрата, сложенного в центре, и поменял их местами, сложив знакомый орнамент кубического алтаря.--Это, конечно, должно сопровождаться соответствующим ритуальным действием, в результате которого мы должны прийти к конфигурации, которая повторяет орнамент кубического алтаря под этой плитой. Эвайн кивнула. -- Само расположение кубов довольно логично. Отец всегда подозревал, что это должно сопровождаться какой-то магической процедурой, однако мы так и не смогли найти достаточно сведений, чтобы пойти на риск попробовать сделать что-либо. -- Мм-м... Я не совсем уверен относительно того, с каким намерением все это делалось,--заговорил Кверон.-- Что же касается Мастера, то, обычно он, складывал эту конфигурацию в нужной последовательности и затем читал особую молитву, держа руки над серединой--чуть согнув ладони, словно освящая вино и хлеб евхаристии. Спустя некоторое время поток энергии начинал изливаться из куба прямо к краю алтаря.--Задумчиво он поднял голову.--По сути, я всегда полагал, что все это делалось для очищения алтаря, но теперь, мне кажется странным, что он всегда делал это лишь на кубическом алтаре нашей Палаты Собраний, никогда не используемом в культовых целях--кубический алтарь использовался только лишь для медитаций. Эвайн кивнула. -- Помню, Рис рассказывал мне об этом алтаре--куб из голубого камня, не так ли? И отец считал его силовой линией некоторого рода. По правде говоря, он даже задавался вопросом, не существует ли какой-либо связи между ним и черно-белым алтарем в подземелье Грекоты. -- Интересно, что сделал бы Мастер Кверона с этим алтарем?--задумчиво произнес Йорам.--И если это было нужно лишь для очищения, почему это никогда не проводилось на обычном алтаре? Подняв бровь, Эвайн встряхнула головой. -- Это мысль, если ты не возражаешь, Кверон. -- Попробовать это на обычном алтаре?--предположил Кверон. -- Нет, на черно-белом алтаре.--Она похлопала по плите, на которой лежала горка кубиков.--Попробуй это прямо здесь. Кверон, казалось, сначала был несколько обескуражен этой мыслью. Однако затем выражение его лица изменилось. -- Сомневаюсь, что я смогу. И каков скрытый смысл всего этого, я не представлял себе благодаря моему юношескому невежеству. Возвращаясь к этой мысли теперь, я думаю, что смысл всего этого заключался не просто в очищении, хотя оно и составляло часть этой процедуры. -- Мне кажется, что мы на пороге открытия очень сильного заклятия,--тревожно произнес Йорам.--Кроме того, то, о чем вы говорили, очевидно, предназначалось держать в тайне от тех, кто не является членом вашего Ордена. -- Я могу наложить и более сильное заклятие,--ответила Эвайн несколько раздраженно.--Для этого я и привела вас сюда, хотя новое очистительное заклинание может быть тоже полезно--если оно не совсем таково. Оно не кажется столь уж опасным, во всяком случае. Кверон кивнул несколько неохотно. -- Ты прав в обоих случаях, Йорам. Однако я не уверен, что тайное братство нашего Ордена все еще существует--мы использовали его в своих специфических целях. Кроме того, признаюсь, меня это тоже заинтересовало. Боже милостивый, я не помышлял об этом годы.--Его лицо исказилось.--Мне все еще неловко показывать это вне Ордена, ну да ладно. Я сделаю это. Клятвы, которыми мы обменялись, так же серьезны, как все то, чем я клялся гавриллитам. Давайте попробуем. -- Ты уверен?--спросила Эвайн. -- Да, уверен. Кверон ловко разобрал матрицу из кубиков и расставил их в первоначальное положение. Четыре белых образовали квадрат в центре с четырьмя черными по диагонали. Он сжал пальцы и быстро выгнул их назад, пока суставы не хрустнули. Потом разжал и повертел ими, покуда он приводил в порядок свои мысли, а Эвайн и Йорам подступили к нему с обеих сторон. -- Я думаю, сначала нужно воздвигнуть алтарь,--тихо сказал Кверон, подняв свою правую руку над кубами.-- Мастер всегда проводил особые процедуры стоя. Я не знаю, есть ли какая-то разница, но думаю, что нам следует соблюсти все изначальные условия по мере наших возможностей. -- Я согласна,--сказала Эвайн, в то время как Йорам неодобрительно, но тем не менее покорно взглянул на нее. -- Итак, я называю составляющие. Prime!--сказал он, касаясь указательным пальцем белого куба в верхнем левом углу квадрата и произнося его номен. (Скорбь Гвинедда.) Кубы активизируются обычным способом и относительно баланса, достигаемого благодаря конфигурации, делается следующее замечание: ...черный и белый на диагонали, сила, сдерживаемая в равновесии Добром. Доведение операции до ее логического конца приведет к появлению Колонн Храма, но лишь в трех измерениях, в противовес самому алтарю, заложенному как Средняя Колонна, промежуточная сила, которая может способствовать достижению еще более грандиозных результатов. (Скорбь Гвинедда.) Как мы видели, Кверон продолжает, воздвигая особые колонны, и возводит алтарь. Затем он переходит ко второй части процедуры, которая в конце концов позволит получить маленький алтарь кубической конфигурации, относительно которого спустя годы будут сделаны многие предположения. -- И так далее, и тому подобное...--проговорила Эвайн.--Ручаюсь, тебе придется начать сначала. Это последний шаг, насколько я понимаю. Вновь вдохнув, Кверон кивнул, разобрал сложенный куб и расставил кубики в их первоначальное положение--белые в центре образовывали квадрат, черные стояли по углам. -- Ты все еще уверен, что хочешь сделать это?--спросил Йорам. Кверон кивнул. -- Безусловно. Теперь я знаю намного больше, чем тогда, когда был послушником. И мне интересно, с каким намерением старый Мастер делал это. Я помню, что это всегда проходило в полнолуние или новолуние, и послушников воодушевляли на то, чтобы они бодрствовали всю ночь в часовне Богоматери за ночь до этого--хотя это в общем-то было не обязательно. Достаточно странно, потому что нам редко предоставляли право делать выбор. Он сделал еще один вдох, будто отряхая тяжесть давивших его воспоминаний, подержав затем некоторое время руку над кубами. -- Отлично. Она начинается точно так же, как и другие вариации, с наименования восьми компонентов. Я помню, что Мастер никогда не произносил вслух номенов. он полагал, что это мешает поддержанию должного ментального состояния. Так что я буду поступать так, как он. Не дожидаясь их ответа, он быстро провел указательным пальцем над восемью кубами в том же порядке, как и прежде, начиная с четырех белых и затем называя четыре черных. И в каждом загоралась искра жизни, как только он касался их, Эвайн и Йорам с легкостью следовали за ним от Prime до Octave. -- Первая половина следующей части проходит точно так же,--прошептал Кверон. Он положил большой и указательный пальцы на Prime и Quinte и нараспев произнес знакомый патроним, поменяв их местами: Prime et Quinte inversus! Затем последовали Quarte и Octave, их патроним был едва ли не пропет. -- Quarte et Octave inversus! Когда он переставил вторую пару, в результате получился квадрат с перемежающимися черными и белыми полями с кубами противоположного цвета на каждом углу. И теперь, вместо того, чтобы переместить Prime и Septime, Sixte и Quarte, как это было сделано прежде, он поднял белый Prime с верхней левой диагонали и осторожно поместил его на Quinte--верхний левый черный куб--с приветствующим распевом одного из жутковатых волшебных хоралов гавриллитов. -- Primus est Deus, Primus in aeternitate. Amen. Касаясь правой рукой груди, он сделал низкий поклон в сторону алтаря и затем подобрал черный Sixte, осторожно положив его на белый Seconde, распевая следующий салютус: -- Secundus est Filius, Coaeterus cum Patre. Amen. Он снова низко поклонился, прежде чем взять черный Septime и поместить его на Tierce. -- Tertius est Trimitas: Pater, Filius, et Spiritus Sanctus. Amen. Еще один поклон, прежде чем взять последний куб, Quarte, чтобы положить его на Octave и завершить черно-белый алтарь. -- Quattuor archangeli custodes quadrantibus sunt. Quattuor quadrant coram Domino uno. Amen. Сложенный куб сиял мягким опаловым светом своих составляющих, словно драгоценная миниатюра больших кубов белого и черного мрамора, что поддерживали белую алтарную плиту, на которой он покоился. Кверон поднял сложенные руки к кубам, на некоторое время закрыв глаза, пока он старался сконцентрироваться, чтобы продолжать далее. Затем разъял руки, повернув ладони внутрь друг к другу, и начал произносить заклинание. -- De profundis clamavi te, Domine: Domine, exaudi orationem meam. Adorabo te, Domine.. Молясь, он воздел руки над кубом, чуть согнув ладонь, словно в благословении, плотно сжав пальцы. И все почувствовали, как нарастает напряжение--упругое покалывающее ощущение, которое охватило голову и мгновенно дошло до пальцев ног. -- Fiat lux in aeternam. Fiat lustratio, omnium altarium Tuorum,--прошептал Кверон.--Да будет свет в вечности, и пусть очистятся все алтари Твои... Под ногами Кверона загорелся свет, исходя от матрицы кубов. Как только он раскрыл свои ладони и воздел руки, свет потоком вырвался вверх меж них--столб огня, поднимавшийся над матрицей, толщиной и высотой с предплечье мужчины. Продолжая петь, он на мгновение поднес руки, к глазам, затем скрестил их на груди и низко поклонился. -- Quasi columna flammae me duces, Altissime, in loca arcana Tua... Подобно столбу огня, веди меня, Всевышний, в Твои сокровенные покои... Он закончил читать псалом. Столб огня продолжал висеть в тишине. Без страха Кверон протянул свою правую руку к вершине столба, опустив ее в пламя. -- Gloria in excelsis Deo... Но пламя, казалось, не жгло. а лишь отступило под его прикосновением. Столб утолщился, растекаясь шире и шире из матрицы по мере того, как рука Кверона опускалась все ниже и ниже, живой свет разливался по поверхности алтаря вплоть до самых его краев и затем переливался каскадом через них и исчезал у черного основания плиты. Рука Кверона коснулась верха матрицы, как только свет достиг края плиты, и, поддавшись напору, сам алтарь начал погружаться, продолжая светиться. -- Иисус непорочный, куда он уходит?--прошептал Порам. -- Вниз, в кафедру,--раздался полный благоговения ответ Эвайн.--Хотя мне почему-то кажется, что заклинание Мастера никогда не приводило к этому. По лицу Кверона было видно, что он и сам удивлен результатом, но он продолжал петь Славу, и алтарь все погружал--и погружался до тех пор, пока белая плита не оказалась на уровне пола кафедры, опускаясь ниже него до тех пор, пока коленопреклоненный Кверон более не мог держать свою руку на меньшем кубе. Он не остановился, пока верх плиты не погрузился на всю свою высоту и еще примерно наполовину ниже пола кафедры, как раз, когда пение Кверона прекратилось. Эвайн и Йорам тоже стояли на коленях, беспокойно глядя в провал, образовавшийся в результате погружения алтаря. -- Почему он опустился?--прошептал Йорам, когда Эвайн вызвала заклинанием огненный шар и послала его в отверстие. У Кверона перехватило дыхание, когда свет позволил увидеть глубину провала, он откинулся назад по направлению к северу и упал на живот, чтобы рассмотреть все получше, в то время как другие двое не отрываясь смотрели вниз. -- Там есть проход, это может быть лестницей, ведущей вниз! (Скорбь Гвинедда.) Осмотрев пустую палату, что лежала внизу, Эвайн продолжает дальше размышлять о возможном значении процедуры, только что проведенной Квероном. -- ...Когда ваш Мастер читал это заклинание, ты говорил, что он всегда проделывал это у алтаря из голубого камня в вашем Доме Собраний. -- Да, именно. -- И он проводил это как медитацию и ритуал очищения алтаря. Правильно? Кверон кивнул. -- Полагаю, этот ритуал берет начало от более древней традиции, которая использовала скорее черно-белый кубический алтарь, чем алтарь из голубого камня,--начала Эвайн.--Вполне возможно, что данный ритуал не только очищает алтарь, но и приводит в действие механизм открытия пути, ведущего в другое, еще более сокровенное внутреннее святилище. Йорам многозначительно кивнул. -- И если изначальная традиция была передана не полностью, что иногда случается, то об этом никто и не догадывался. Или, может быть, дополнительное значение его было потеряно в слиянии различных направлений дисциплины, которая составляла традицию гавриллитов. -- Вполне вероятно,--согласился Кверон.--Однако, если существовали потаенные палаты под черно-белыми алтарями, Боже праведный, что же говорить об алтаре в подземелье развалин? Он находится как раз в середине древних останков. Может быть, под ним находится другая палата? Что если варнариты спрятали там наиважнейшие архивы? (Скорбь Гвинедда.) В дополнение к тому, что этот отрывок иллюстрирует и на что намекает относительно гавриллитов, становится ясно к его завершению, что продемонстрированное Квероном--всего лишь один из способов проработки конфигурации кубического алтаря, по поводу которого Камбер и Йорам строили догадки в течение многих лет задолго до этого. Ко времени, когда Эвайн берет в руки кубы отца и просто складывает из них две башни--черную слева и белую справа в качестве символов Колонн Храма,--мы знаем, что по крайней мере этот дерини прошел весь цикл, возвратившись в точку, где в физической экипировке более нет необходимости. Итак, перед ней был символ того, что она должна сделать, детский в своей простоте--символическое изображение задачи, для которой все остальное было всего лишь прологом, исполненным тщательно, чтобы подвести ее к пониманию этого. Лишь благодаря усилию ее воли и ради человека, который научил ее использовать эту силу воли, она теперь должна сделать из крошечных символический колонн настоящие, неколебимые Колонны Храма--храма Духовных Мистерий, чьи коридоры ведут к самому Божеству, жизни и смерти, на глубины, лишь изредка открываемые смертным, все еще связанным физическими формами. И меж этими колоннами она должна пройти, в буквальном смысле, пройти за сам Пурпурный Занавес, если только она еще не потеряла надежду вернуть этого человека... Сделав глубокий вдох и погрузившись еще глубже в ни на что не похожий реквизит, необходимый для процедур этого типа, Эвайн обратила свой взгляд на Колонны, наблюдая, как они растут, становясь больше, тянутся к потолку--конечно, дойдя лишь до границ круга--остановившись, заполнив его пространство. В мире теней, к которому теперь она обратилась помыслами, она знала, Колонны будут так же реальны, как и пол под ее ногами, неколебимыми благодаря силе, которая преступила пределы времени и пространства физического мира. Туман меж Колоннами, казалось, стал еще гуще как раз в то самое время, когда Колонны приобрели реальные формы, и она поднялась в своей астральной форме, чтобы лучше оглядеться, покинув тело, что продолжало мирно сидеть. (Скорбь Гвинедда.) ГЛАВА 15 ЦЕЛИТЕЛИ И ИСЦЕЛЕНИЕ Когда мы говорим о Целителях в контексте дерини, мы не имеем в виду обыкновенных врачей, но индивидов, которые силой воли и разума способны катализировать и акселерировать природные наклонности тела по направлению к целостности и здоровью. Таким образом, создается впечатление, что исцеление--весьма специализированное направление в пределах общего спектра способностей, доступных всем дерини, то есть не все дерини являются Целителями, но, все Целители--дерини. В противовес другим способностям дерини, которые постепенно выходят на поверхность и раскрываются еще в раннем детстве, талант Целителя обычно начинает проявлять себя лишь с наступлением половой зрелости, хотя изредка в ответ на острую необходимость созревший дар может выйти на поверхность спонтанно в более раннем возрасте. Такая необходимость позволила Целительским способностям Риса Турина достичь уровня, на котором его можно было использовать к одиннадцати годам,--совершенно неожиданно, так как ничто в его родословной не давало возможность предположить, что он может быть в будущем Целителем--и даже раньше, если бы его будущий целительский потенциал был бы предсказан. (Архивы дерини.) Примерно двадцать лет спустя Рис был способен различить подобный же потенциал в двух своих детях почти с момента их зачатия. Мы еще не знаем, как Джеруша пронесет свой дар Целителя, однако Тиэг уже считается необычайно рано развившимся даже среди Целителей--хотя пользы от силы Целителя, проявившейся в три с половиной года, было бы не много, если бы не способность его матери направлять ее. Сама Эвайн не была Целителем, однако значительный опыт работы с Рисом дал ей умение фокусировать способности Тиэга. (Камбер-еретик.) Если бы она была рядом, когда Рис лежал, умирая, кто знает, может быть, она смогла бы тоже использовать и направить его силу, сохранив ему жизнь? Очень раннее раскрытие, или конфирмация потенциала Целителя, однако, не обязательно является нормой. Даже среди детей, чья родословная предполагает наличие возможного потенциала Целителя--Целитель отец или дед,--обычный возраст формального отбора--шесть-восемь лет, тогда, когда начинают формироваться черты личности, так как успех Целителя предопределен не одним лишь простым потенциалом. (Учившийся у варнаритов Тавис говорит о своем бывшем однокашнике, коллаборационисте Урсине О'Кэролле как о неудавшемся Целителе. Говорят, что Целитель-новичок Урсин сломался под тяжестью обучения гавриллитов.) СВЯЗАН ЛИ ДАР ЦЕЛИТЕЛЯ С ПОЛОМ? Одна из интересных характеристик Целителей заключается в том, что большинство из них мужчины. Мы знаем лишь о нескольких Целителях-женщинах. Рис вскоре пойле зачатия его дочери Джеруши может назвать лишь четырех живущих в это время женщин-Целительниц и говорит Камберу, что "мы знаем, что мужская линия передает дар с большей легкостью, нежели женская". (Камбер-еретик.) В подтверждение этому мы узнаем, что хотя Эвайн и испытывала "приступы боли", вынашивая Тиэга--реакции на его внутриутробное восприятие нужд и боли других,--чувствительность Джеруши была даже выше, что вынудило Эвайн оставить комнату, когда Рис работал с отрубленной рукой Тависа. Данное наблюдение позволяет сделать несколько предположений относительно генетики дерини в том смысле, в каком она связана со способностями Целителей. Прежде всего, какие бы генетические факторы не сочетались для того, чтобы в результате получить пугающую массу талантов, необходимых для формирования Целителя, по крайней мере некоторые факторы,