Виталий Григорьевич Мелентьев. Чeрный свет
---------------------------------------------------------------
Издательство Детская Литература, Москва, 1970
OCR: Tuocs, 2001
Origin: Книжная полка В.Ершова http://vgershov.lib.ru ? http://vgershov.lib.ru
---------------------------------------------------------------
Глава первая. САМОЕ СТРАШНОЕ
Самым тяжким, самым страшным, наконец, самым невыносимым
обстоятельством для Юрия Бойцова оказалось то, что, возвратясь из своего
космического путешествия, он вынужден был молчать, то есть сохранять тайну.
Конечно, когда его отругала мать, а потом наказал отец, хранить тайну
не составило особого труда: если тебя ругают и очень обстоятельно
доказывают, что на всем белом свете нет ни одного человека хуже, чем ты, - в
этом случае своими тайнами делиться не хочется. Не та обстановка. Так что ни
родителям, ни бабушке Юрий Бойцов ничего не рассказал. Он твердо стоял на
своем:
- Пошел в лес, заблудился... Вот и все. Бабушка первой стала на его
сторону и, вспомнив, что она не только бабушка, но еще и мать Юркиного отца,
накричала на своего сына:
- Сам-то забыл, как пять дней пропадал?! Я за ним всю округу обегала,
отец-покойник сапоги в лесу стоптал, его разыскивая, всех дружков на ноги
поднял. А ты что тогда делал?
- Ну, мама... - поморщился отец.
- А что "мама"! Забыл? Так я тебе напомню. Переплыл на остров на нашей
реке и решил стать Робинзоном. Ну, выпороли тебя, и дело с концом. А ты, как
старик, зудишь и зудишь! Все воспитываешь ребенка. Ты ему всыпь по первое
число, чтобы понял, как в следующий раз пропадать неизвестно где, - на том и
делу конец. А то куда же это годится - сидит парнишка наказанный, никуда его
не пускают и целый день воспитывают. Не то что мне, а собаке и то тошно
стало.
Шарик смотрел грустными, преданными глазами на Юру и то печально вилял
обрубком хвоста, то неодобрительно вертел головой, словно желая сказать:
"Попадает тебе, хозяин? Попадает... А ведь если бы рассказал все, как было
на самом деле, может, и не ругали бы... Может быть, как раз наоборот - стали
хвалить. И мозговые косточки бы покупали, и гулять отпускали".
- Видишь ли, мама, - ответил отец бабушке, - настоящий мужчина не тот,
кто никогда не совершает ошибок. Настоящий мужчина тот, кто понимает свои
ошибки, умеет их исправлять, а когда из-за этих ошибок у него бывают
неприятности или даже наказание - он их стойко переносит. И не жалуется,
потому что понимает - сам виноват. Так вот... Я лично Юрия не держу. Если он
считает, что мое наказание - десять дней не выходить из дому - несправедливо
и он ни в чем не виноват, пусть идет куда хочет: у него каникулы. Но если он
понимает, что виноват, если он настоящий мужчина, то уж пусть не жалуется и
стойко переносит наказание.
И отец ушел на работу.
Конечно, отец прав... Стойкость есть стойкость, и сила воли есть сила
воли. Нужно уметь их воспитывать. И раз уж он и в самом деле пропадал
неизвестно где, а родители волновались, наказание справедливо.
Вот если бы он мог рассказать родителям, что случилось с ним и Шариком
на самом деле! Тогда все было бы по-иному. Но разве тебя поймут люди,
которые заняты твоим воспитанием. Выслушают и скажут: "Не выдумывай!"
А еще лучше, если бы рядом был настоящий друг, который все понимает,
всему верит и всегда готов разделить с тобой самые большие несчастья и самые
сложные приключения. Но таких друзей у Юрия не было, потому что каникулы еще
продолжались и товарищи разъехались по пионерским лагерям и родственникам.
А как нужен друг! С настоящим другом легче переносить все трудности
наказания.
Юрий прерывисто вздохнул и побрел в глубь сада, в малинник. Здесь
хорошо было лежать на мягкой стружечной подстилке, смотреть в небо, читать,
мечтать и лениво есть поспевающую малину - крупную и сочную.
Но в этот день Юра обнаружил, что малина с ближних кустов уже съедена,
и он передвинулся дальше, к самому углу сада. Только он поудобней устроился,
как вдруг ему показалось, что на него кто-то смотрит. Кто и откуда, Юра еще
не понимал, но чувствовал - за ним наблюдают. Он покрутился, привстал и
встретился со взглядом мальчишеских глаз.
За забором из еловых кольев сидел парнишка с книгой в руках, жевал
малину и смотрел на Юру.
Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Юра спросил:
- Ты давно здесь?
- Нет. Пятый день.
- А-а... Никуда не ходишь?
- Меня не пускают, - вздохнул парнишка. Оказывается, неприятности
бывают не только у Юрия Бойцова, но и у других. Это успокоило Юрия. В конце
концов, его неприятности такие, каким можно позавидовать, потому что никто
другой на всем белом свете не имел и не очень скоро будет иметь подобных.
- Натворил чтогнибудь? - покровительственно спросил он.
- Да нет. Просто...
- Ну, так просто ничего не бывает.
- Конечно, это не так просто, но я... я ничего особенного не
натворил... А ты почему сидишь дома?
Юрий помялся и понял, что он не в силах больше скрывать свою тайну. Но
открыть ее вот так, сразу, он тоже не мог и поэтому постарался оттянуть
время.
- А ты сюда насовсем приехал или в гости?
- У меня родители геологи, и потому мы никуда насовсем не приезжаем.
Сейчас приехали на несколько лет. - Он вздохнул. - Из-за меня.
- Ты что, больной, что ли?
- Понимаешь, сам не знаю... - вздохнул парнишка, и Юрий почувствовал,
что у того тоже есть какая-то невероятная тайна и что ему тоже хочется
поделиться с кем-нибудь этой тайной.
- Как это - не знаешь? Просто, наверно, не хочешь рассказывать. Или не
можешь, потому что - тайна.
Парнишка испытующе посмотрел на Юрия, потупился и опять вздохнул:
- Почти что так.
- Вот чудак, ты мне расскажи! - И скромно признался: - Я, знаешь... сам
тоже кое-что испытал.
Парнишка за забором помялся, повздыхал. И тогда Юрий понял, почему он
мнется: нельзя же открывать тайны через забор. Бойцов решительно потряс
старые колья, выдернул проржавевшие гвозди и сделал лаз. А когда он сел
рядом с парнишкой, тот сразу начал рассказывать:
- Со мной произошло нечто совершенно невероятное. Весной я поехал с
товарищем за мамонтовым зубом, провалился в старый шурф - это такая яма в
вечной мерзлоте - и не то замерз, не то заснул. А когда отмерз вместе с
мамонтом, то оказался в двадцать первом веке. Насмотрелся всего, а потом
опять заснул и вот... очутился в наших днях. Как это со мной произошло, я не
понимаю. Но родители очень за меня испугались и взяли перевод с Крайнего
Севера на строительство вашей гидростанции. И так как я здесь никого не знаю
и они не очень на меня надеются, то никуда одного не пускают.
Юра понял не все и потребовал объяснений. Парнишка рассказывал очень
обстоятельно и так подробно и детально, что не поверить ему Бойцов не мог. И
тогда, в свою очередь, Юрий рассказал о том, как он и Шарик встретились с
голубыми космонавтами с Розовой земли, как отправились с ними в космическое
путешествие, побывали на планете Красных зорь и вернулись домой. Вероятно,
он рассказывал достаточно убедительно, потому что парнишка сразу же поверил
ему и сочувственно отметил:
- Самое неприятное, что обо всем этом никому и рассказать нельзя - не
поверят.
- Вот в том-то и дело! - воскликнул Юрий. - Даже обидно... Тебя,
кстати, как зовут? Меня - Юрка.
- А меня - Вася Голубев...
Вот так и познакомились два человека, которые побывали в фантастических
переделках, узнали технику будущего и прикоснулись к самым невероятным
научным тайнам, о которых еще только мечтают самые ученые академики на
Земле.
На третий день их знакомства выяснилось, что мамы Юрия и Васи учились
когда-то в одной школе. На четвертый - что папы Голубев и Бойцов воевали на
одном фронте. А на пятый - сыновья получили амнистию и им разрешили
отправиться в лес.
Они взяли с собой корзины для грибов, завтраки и пошли прямо к той
самой земляничной полянке, на которой Юрий не так давно впервые обнаружил
космический корабль голубых людей.
Лес был торжествен и прекрасен. Недавние дожди обмыли его, яростное
солнце высушило, и теперь он источал запахи перегретой хвои, поздних цветов,
вошедших в силу папоротников и грибов.
Юрий заглядывал под елочки и березки, а Шарик носился по всему лесу.
Уши у него стояли торчком, обрубок хвоста повиливал, а темная пуговка носа
все время дергалась. Шарик принюхивался и пофыркивал.
Когда он в очередной раз вынырнул из лесной чащи, Бойцов увидел под
елкой красивый белый гриб. Он был так хорош, что Юрий вначале полюбовался
находкой и только после этого стал на колени, осторожно срезал гриб. Глубоко
в земле осталось белое пятнышко, словно в лесу кто-то обронил
двадцатикопеечную монету. Шарик посмотрел на хозяина и мысленно спросил:
"Ну что? Тебе такие нужны?"
Юрий кивнул и потрепал его по загривку.
- Ищи, ищи как следует.
Шарик радостно взвизгнул и бросился в лес. Подошел Вася Голубев, взял
гриб, покачал его на ладони и спросил:
- Вот это и есть белый гриб?
- Да. Белый гриб боровик, всем грибам полковник. А ты что, разве не
знаешь?
- Видишь ли, там, где я жил, грибы, конечно, имелись, но местные жители
их почему-то не собирали. И я не обращал внимания. Но недавно мама купила
грибов на базаре, зажарила, и я понял, как же это вкусно!
- Еще бы!
В это время совсем неподалеку раздался лай Шарика. Пес выскочил из-под
кустарника и требовательно потянул Юрия за штанину.
- Ты что, собака? - недоуменно спросил Юрий: такого с Шариком еще не
бывало.
Шарик тявкнул и побежал к кустам. Юрий пошел за ним, а когда прорвался
сквозь заросли, увидел Шарика, который стоял над огромным белым грибом.
Шарик довольно улыбался, так, как мог улыбаться только Шарик. "Ну что,
хозяин, я тебя так понял?" - лукаво глазами спрашивал он.
- Ну ты молодец! Молодчага! - закричал Юрий и присел над грибом.
Шарик отпрыгнул в сторону и залаял. Юрий посмотрел на него и увидел,
что он стоит возле второго гриба. Собака напала на грибницу, которая
распространяется под землей по кругу или овалу.
- Вася, давай! Срезай! - крикнул Бойцов. Но прежде чем Вася срезал
гриб, Шарик отскочил в сторону и опять залаял: там снова был гриб.
С этой минуты земляничная полянка, где приземлялся космический корабль,
была забыта. Оба мальчика только и успевали срезать грибы, которые находил
неутомимый Шарик. Он носился по лесу как угорелый, обнюхивал землю,
древесные пни и корни и безошибочно находил не только крупные, уже
поднявшиеся над землей грибы, но и совсем маленькие грибочки, которые еще
едва начинали проклевываться сквозь прелый лист, прошлогоднюю траву и хвою.
Но находил он только белые грибы, равнодушно пробегая мимо маслят,
подберезовиков и подосиновиков и, уж конечно, не обращая внимания на всякие
сыроежки и рыжики. И хотя, конечно, каждому грибнику было очень лестно
набрать одних белых грибов, Юрию показалось, что Шарик слишком легкомысленно
относится к лесному богатству. Поэтому, как только ему на глаза попались
другие съедобные грибы, он срезал их, а потом подозвал Шарика и дал ему
понюхать и подосиновики, и подберезовики, и рыжики, и разноцветные сыроежки.
Шарик недоуменно посмотрел на него.
"Это тоже может пригодиться, хозяин? А других не нужно? А то мне и
другие попадаются..."
- Других, Шарик, не нужно, а вот эти разыскивай.
Шарик работал исправно. Он разыскивал то целые колонии рыженьких липких
маслят, то грибницу белых грибов или подберезовиков, и корзины тяжелели с
каждой минутой. Уже через час пришлось возвращаться домой.
Глава вторая. ДРУГ ЧЕЛОВЕКА
Необыкновенные грибные успехи парнишек покорили и родителей и бабушек.
Из ненадежных людей ребята превратились в умников, которые, если захотят,
могут быть замечательными сыновьями и внуками. Такова логика взрослых. Если
ты сделал что-нибудь приятное для них - ты хороший. А если сделал приятное
самому себе, так ты неизвестно что: "горе горькое" или "горе луковое".
У взрослых есть одна особенность - они очень любят хвалиться. В
магазине и на рынке успехами внуков похвалились бабушки, на работе успехами
сыновей - папы и мамы. Весть эта мгновенно облетела небольшой городок, и на
следующий же день ближний лес превратился в шумный парк - везде бродили
грибники. Когда ребята опять собрались в лес, он был вытоптан и замусорен
обрывками газет и консервными банками. Шарик хорошо помнил свою задачу и
кругами носился по лесу, но почти все грибы были выбраны, и даже пес на сей
раз редко разыскивал белых красавцев.
Ребята все дальше и дальше углублялись в вековые чащи леса, как вдруг
перед ними открылась огромная чаша карьера, из которого совсем недавно
возили на строящуюся плотину чистейший песок.
Отсюда, от опушки, видны были необозримые дали реки, ее противоположный
крутой берег, на котором тоже синели леса. Можно было догадаться, что карьер
оставлен не случайно. В будущем, когда реку перекроют и она разольется
широким морем, его вода заполнит карьер и желтоватые обрывы его станут
берегами. Получится отличный затон.
Но как раз этого ребята не поняли; они только обратили внимание на
странное поведение Шарика, который остановился на самом краю обрыва и,
тревожно поднимая то одну, то другую лапу, старательно принюхивался к теплым
потокам воздуха, идущим от разогретого солнцем, выглаженного дождями
белесого дна карьера.
Ребята подошли к Шарику, долго смотрели на открывшиеся дали, а потом
сели и свесили ноги. Шарик то виновато терся о Юрино плечо, то тихонько и
тревожно повизгивал, бегая вдоль обрыва, принюхиваясь и прислушиваясь.
Когда он подбегал к ребятам, у него в глазах светились удивление и
растерянность.
"Ничего не понимаю... Чудится мне что-то очень знакомое и, кажется,
опасное, а что именно - понять не могу. Даже, может, и понимаю, но не могу в
это поверить!"
Он был так встревожен, так озабочен, что, кружась на кромке обрыва и
вокруг ребят, даже задел и чуть не опрокинул Васину корзину. Юра рассердился
и вскочил, чтобы отодвинуть корзину подальше.
- А то этот косолапый тумус все рассыплет... - еще успел сказать он.
Потом случилось непредвиденное. Видимо, от резкого толчка Юриных ног
кромка карьера дрогнула и высохший на солнце песок ручейками заструился
вниз. Верхний, дерновый слой стал оседать, и Вася Голубев, еще не понимая, в
чем дело, попытался ухватиться за выгоревшую на солнце траву...
Песок струился все стремительней и гуще, дерн оседал все быстрее и,
наконец не выдержав Васиной тяжести, обрушился песчаной лавиной. Голубев
покатился вниз, увлекая за собой новые глыбы песка.
Юрий успел только ахнуть, а Шарик громко залаял и смело бросился вслед
за Васей. Струящийся песок подхватил и его, несколько раз перевернул, а
потом заботливо, даже нежно доставил на дно карьера.
Все случилось так быстро, что Вася не успел ни испугаться как следует,
ни обратить внимание на самоотверженный поступок настоящего друга человека.
Когда он понял, что ничего страшного с ним не произошло, то радостно заорал
со дна карьера:
- Эх и здорово!
Юре, который сначала испугался за товарища, тоже очень хотелось
закричать или сделать для Васи что-нибудь необыкновенное. Поэтому он тоже
заорал страшным голосом и прыгнул с кручи на еще струящийся песок.
Песок принял его мягко и любовно, подхватил и понес прямо к ногам
Шарика и Васи.
- Эх и здорово! Давай еще разок? - сказал Юра, поднимаясь во весь рост
и отряхиваясь.
- Давай, - сразу согласился Вася, и они вскарабкались по осыпавшемуся
склону обрыва.
Разогнавшись, они прыгнули на сыпучий ослепительный песок.
Как и следовало ожидать, вся высохшая на солнце стена карьера пришла в
движение, обрушилась и понесла ребят на самое дно.
Когда они выбрались из шуршащих потоков, хохоча и отплевываясь, то
услышали тревожный лай Шарика.
- Что это он так разошелся? -спросил Вася и вдруг широко открыл глаза.
Юра, проследив за удивленным взглядом Васи, открыл рот и замер.
В стене обрыва, тускло поблескивая на солнце, виднелся не тронутый
ржавчиной какой-то огромный металлический предмет. Собственно, обнажена была
только часть предмета, потому что потихоньку осыпающийся песок медленно
открывал огромное сигарообразное тело этого таинственного предмета.
У Юрия сразу пересохли горло и язык, он прошептал:
- Послушай... Это... кажется...
- Что - кажется? - спросил Вася сдавленным голосом и тоже почему-то
шепотом.
- Я еще не знаю. Но мне кажется... Мальчишки переглянулись и, не
сговариваясь, бросились к металлическому предмету.
Они карабкались вверх, но песок на этом участке карьера осыпался как-то
особенно-стремительно, и они сползали вниз, потом снова карабкались, но
добраться до предмета так и не смогли. Поглядывая на грозно поблескивающий
металл, они не знали, что предпринять.
- Послушай, а может, это бомба? - наконец спросил Вася.
- Скажешь тоже! Бомбы всегда ржавые. Сколько ведь лет лежат...
- А может быть, она какая-нибудь особенная?
- Брось! Наш город никогда не бомбили. Может, до него даже и самолеты
не долетали. Откуда же взяться бомбе?
- Тогда... что же?
- В том-то и дело. Такой металл я видел только на космическом корабле.
- Бро-ось... - растерялся и даже как будто обиделся Вася, - не свисти.
- Как хочешь, можешь не верить, - пожал плечами Юрий и немного
обиделся: дружили-дружили, обсуждали-обсуждали, а Вася вдруг не поверил.
- Да нет, не в том дело... Корабль-то под песком.
- Ну и что, что под песком?
- А то, что как он туда попал?
Некоторое время Юрий пытался найти или в крайнем случае придумать ответ
на этот резонный вопрос, но в голове не оказалось ни одной сколько-нибудь
подходящей мысли.
- Надо разведать, - уклончиво сказал он.
- Как ты его разведаешь, если до него не доберешься!
- Сегодня не доберешься, а завтра?
- А до завтра сюда могут прийти другие... Юрий оглянулся. Оставленный
карьер был пуст. Даже следы на вымытом дождями песке исчезли. В его чистом и
светлом покое таилось нечто древнее и безжизненное. И Юрий уверенно сказал:
- Нет, другие сюда не придут.
Они взобрались на обрыв, подхватили корзинки и пошли домой.
Притихший Шарик то и дело останавливался и посматривал назад. Он как
будто предчувствовал, что их неожиданная находка может опять перевернуть всю
его жизнь, и не знал - радоваться этому или грустить.
На улицах их останавливали и заглядывали в корзину. Грибы едва
прикрывали дно, и знакомые и незнакомые прохожие сочувственно покачивали
головой:
- Жарынь... Ничего не сделаешь.
- Первый слой прошел, теперь жди второго, - уточняли знатоки.
А это значило, что делать в лесу грибникам нечего.
Глава третья. ДА ЗДРАВСТВУЮТ БАБУШКИ!
Операция "Неизвестность" продумывалась во всех деталях и подробностях в
малиннике. Она требовала осмотрительности, тайны и учета всех обстоятельств.
Для ее осуществления следовало взять лопаты, топорик, веревки, молоток
и гвозди, чтобы на месте сколотить лестницу (не с собой же ее тащить за
тридевять земель, да еще в лес), а также продукты, чтобы позавтракать и
пообедать. И Голубеву и Бойцову совершенно ясно представлялись все
трудности, которые им предстояло преодолеть. Сметка, мужество и физическая
выносливость у них, конечно, имелись, а вот время... Времени могло и не
хватить. Они потратили весь вечер на то, чтобы уговорить родителей разрешить
им заночевать в лесу. Собственно, уговаривать пришлось родителей Юры
Бойцо-ва. У Васи вопрос решился довольно быстро и хорошо; его родители -
геологи, сами привыкли к дальним странствиям в настоящих дебрях и пустынях.
Старшие Голубевы посовещались и не только разрешили ночевку, но еще и отдали
Васе свою старую, всю в почетных подпалинах, выцветшую на далеком солнце
палатку, котелок, в котором когда-то варилось мясо медведей и оленей или уха
из тайменей или ленков.
А вот у Юрия вышли осложнения. Возмутилась, конечно, мама:
- Что это еще за выдумки - два дня в лесу! И так пропадал неизвестно
где, и тебя даже не наказали за это как следует.
- Хорошо, - скромно ответил Юрий, - раз вам не нужны грибы, я никуда не
пойду.
После этих хорошо продуманных слов насторожилась бабушка:
- Почему это никуда не пойдешь? У меня маслята недомаринованы и для
белых грибов еще место есть. Нет уж, батюшка, ты идти-то иди, но только не
на два же дня.
- Я же вам русским языком объяснил - в ближнем лесу грибов нет.
- А в дальнем они выросли? - ехидно спросила мама.
- Конечно! Вчера мы нашли такое место, где они растут, а везде не
растут.
- Удивительные грибы!
- При чем здесь удивительные?! Просто поблизости народу знаешь сколько
набежало и все
грибы повыбрали, и потом, везде жара, а там... подальше...
- А там Северный полюс?
Тут уж Юрий обиделся всерьез и замолчал. Вмешалась бабушка:
- А что ты думаешь, может, как раз там и прошли дожди.
Юрина мама деланно рассмеялась И передернула плечами.
- Но так же не бывает. Дожди по заказу не вызываются.
- Ах, как ты все хорошо знаешь! - всплеснула руками бабушка. - Я сама
по телевизору видела, как их вызывают ракетой. Да и грозы ходят там, где им
вздумается. В одном месте может быть и сушь, а совсем рядом - проливной
дождь. Ты разве такое не видела?
- Не знаю... Не знаю, - поморщилась мама:
она всегда спорила с бабушкой по поводу воспитания сына.- А насчет Юры
пусть решает отец.
В трудных случаях мама всегда поступала именно так: перекладывала свои
решения на мужа, и если они оказывались неверными, он автоматически
становился виновным.
Юрин отец знал это и не всегда радовался такому доверию. Поэтому он
ответил неопределенно:
- Пропадать мальчику неизвестно где, по нескольку дней, совершенно
одному...
- Папа, ведь я собираюсь не один, а с Васей. С соседом.
- Очень хороший мальчик, - немедленно вставила бабушка. - Очень хороший
- тихий и вежливый. Всегда скажет "здравствуйте" и "до свидания". И родители
у него очень приличные.
Конечно, отцу нужно было выпутаться из довольно сложного положения, в
которое он попал, и он сразу понял, что бабушка подавала ему руку помощи.
Он, притворно нахмурившись, спросил:
- Нет, это совершенно точно, что ты идешь с соседом?
- Конечно точно!
- Гм... Ну, тогда это другое дело. Я и сам когда-то с удовольствием
ходил в лес с ночевкой. Или на рыбалку.
- Ты забываешь, что тогда было совсем иное время... - сейчас же
вставила мама. Но какое это было время, не уточнила.
- Время как время. Сейчас даже еще лучше, - уже окончательно успокоился
отец и посмотрел на маму ласково. - Я думаю, что вдвоем их отпустить можно.
Народ они уже взрослый, пусть привыкают к самостоятельности. И нечего над
ними трястись. Они мальчишки и, значит, будущие солдаты.
А солдату нужно быть крепким и мужественным...
На эту тему отец мог говорить много и красиво, поэтому мама вежливо
перебила его:
- Я же не против. Я просто так, как ты... И тут бабушка сказала свое
последнее слово:
- Надо ему харчишек собрать.
После таких слов Юрию очень захотелось закричать: "Да здравствуют
сознательные бабушки!"
Но он не сделал этого. Он пошел готовиться к походу.
Операция "Неизвестность" началась довольно успешно. Вышли на рассвете,
привалов не делали, несмотря на то что поклажа разъезжалась, рюкзаки были
тяжелыми. К обрыву пришли вспотевшие и злые.
- По-моему, ставить палатку не стоит, - сказал Юрий.
- Почему?
- А зачем терять время? Надо сразу приступить к работе.
- Потом, когда устанем, труднее будет.
- Вот когда устанем, тогда и поставим. Ведь спать-то все равно
захочется.
- Я бы не сказал, что это логично, - пожал плечами Вася, но спорить не
стал. Главное заключалось все-таки в том, чтобы немедленно начать работу.
И она началась с того, что ребята вырубили три тоненькие, обреченные на
засыхание елочки и, разрубив одну на части-перекладин-ки, сделали лестницу.
Спустив ее в карьер, на кучу песка, они спрыгнули вниз и, поспорив, кто
полезет первым вверх, решили вдвоем добраться до металлического предмета.
Шарик крутился внизу и повизгивал от нетерпения.
Лестница ходила ходуном и поскрипывала, но ребята мужественно орудовали
лопатами, обрушивая целые тонны песка, постепенно обнажая тускло и загадочно
поблескивающий металл.
Шарик, который сумел подобраться к месту раскопок, обнюхивал и
осматривал находку, отчаянно мешая ребятам. Наконец решили сделать перерыв.
Участники операции "Неизвестность" спустились вниз, сели на дно карьера
и стали рассматривать дело своих рук. Отсюда, издалека, можно было увидеть
то, что не замечалось вблизи, особенно в пылу азартной работы. Обнаруженный
предмет лежал плашмя. Похоже было, что его основание находилось гораздо
глубже выработанного дна карьера.
Вася вздохнул:
- Тут не то что лопаты... Тут экскаваторы и те не сразу отроют.
- А что это все-таки, как ты думаешь?
- Не знаю... Может, и в самом деле космический корабль?
- Похоже. Но как он мог очутиться под песком?
Они помолчали. Вася высказал свое предположение:
- Взять, например, вечную мерзлоту. Ведь она только называется вечной,
а на самом деле там, где она существует, давным-давно были тропические леса.
А еще раньше там было море, , а до того, как образовалось море, тоже были
леса, только там были другие леса, а уж потом, мне рассказывал отец, тоже в
относительно давние времена, образовалась вечная мерзлота.
- И ты думаешь, что здесь когда-то было море?
- Конечно. Откуда же тогда взялся песок?
- Пожалуй. Ну и что?
- Вот я и думаю: когда-нибудь давным-давно жители другой планеты
завернули на нашу землю, сели неподалеку от берега и отправились обследовать
округу. А в это время случилась какая-нибудь катастрофа и корабль погрузился
в море. Потом прошли века, много веков... и море, а может быть, река,
которая впадала в этом месте в море, занесла корабль песком.
- А... а космонавты?
- Не знаю. Может быть, их спасла специальная экспедиция. А может
быть... - Вася на минуту задумался и решил: - Нет, этого не может быть.
- Чего не может быть?
- Я подумал, что если они остались на земле, то, может быть, их потомки
дожили до наших дней. Но вот этого-то и не может быть.
- А почему не может быть? Почему? - заступился за неведомых космических
гостей Юрий.
- Понимаешь, с того времени прошло много, слишком много лет. Были
катастрофы, смены материков и морей, оледенения... Даже ящеры не смогли
выжить, а люди, пусть даже очень умные, тем более.
- Но если они умные, так они же могли что-нибудь придумать и спастись.
- Не знаю, - задумался Вася. - Не знаю. Мне кажется, что, если их не
спасли, они, наверно, погибли, потому что сразу приспособиться к климату,
бактериям, воздуху новой планеты не так легко. Особенно к такой, какой была
в то время наша Земля. Это тебе не планета Красных зорь, на которой все тихо
и спокойно.
Что ж, с этим, пожалуй, можно было согласиться, хотя соглашаться никак
не хотелось. Все-таки лучше бы те неизвестные космонавты выжили...
Тут Юрий улыбнулся: он пожалел космонавтов, которых, возможно, и не
было. А ведь перед ними может быть совсем и не космический корабль. Значит,
прежде всего следовало установить, что это за таинственный предмет, а уж
потом делать предположения и выводы о том, что же в действительности
произошло с их находкой.
Он взглянул на могучие, все еще скрытые песчаной толщей очертания
металлического предмета и, переведя взгляд на уже очищенную от песка
блестящую гладь металла, заметил вдруг нечто необыкновенное, чего раньше они
с Васей не разглядели. Но что именно, Юра решить не успел, потому что
обратил внимание на Шарика, неистово копающего песок в одном и том же месте,
все больше и больше зарываясь под округлую стену таинственного предмета.
Шарик то стремительно работал передними и задними лапами, так, что
из-под них летел песок, то с головой влезал в вырытую им нору и замирал там,
наверняка нечто учуяв.
- Пошли! Шарик что-то учуял, - сказал Вася.
И в это мгновение Юрий наконец понял, что было то "нечто
необыкновенное", поразившее его при взгляде на металлическое тело корабля.
- Смотри! - подтолкнул он Васю. И тот сразу же увидел черту на глади
металла, ровную, едва заметную. Рядом с ней и летел песок из-под лап Шарика.
- Ты думаешь?..
- Копать! - крикнул Юрий и бросился на помощь Шарику.
Глава четвертая. КОНЕЦ ОПЕРАЦИИ "НЕИЗВЕСТНОСТЬ"
После нескольких часов работы Юра и Вася, еще не решавшиеся вынести
окончательный приговор вслух, оба про себя решили, что перед ними конечно же
настоящий космический корабль. Им казалось, что стоит поработать
еще часик-два, и, быть может, откроется его тайна.
Но на пути к тайне стоял Шарик. Он почему-то рвался в сторону от ясно
теперь обозначившейся линии двери или люка, и рвался так настойчиво и
упорно, что ребята перестали даже копать и наблюдали за странным поведением
умного Шарика. А Шарик не обращал внимания ни на окрики хозяина, ни даже на
его толчки. Ничто не могло остановить его. Как одержимый он работал
передними и задними лапами, обрушив на себя очередную порцию песка, выбрался
из-под нее, отряхнулся и стал тереть лапой нос и фыркать. Потом побежал вниз
и долго бегал там, принюхиваясь к стене карьерного обрыва. Наконец он
вернулся к раскопкам, тщательно обнюхал металл, исследовал песок вдоль всей
линии раскопок, и опять в воздух полетели облачка песка - он начал рыть на
прежнем, месте.
- Что бы это могло означать? - спросил Вася. - Ведь если рассуждать
логически, то за те тысячелетия, а может быть, и миллионы лет, что
корабль...
И тут Вася осекся. Ведь если перед ними действительно космический
корабль, то они не должны, не имеют права самостоятельно заниматься
раскопками. Одно неосторожное движение, один необдуманный поступок может
привести к непоправимым последствиям.
Кому известно, что таится в этом скитальце Вселенной? А может быть, в
нем смертоносные бактерии и вирусы? Сейчас, закупоренные в корабле, они
никому не опасны, но если их неосторожно выпустить в воздух... Даже страшно
подумать, что может произойти.
Или другое: еще никто не знает, какие двигатели на этом корабле, какое
горючее и каковы его запасы. А вдруг они при соприкосновении с окружающим
воздухом возьмут и взорвутся?
Наконец, самый простой, мирный вариант. Ничто не взрывается, никаких
вредных бактерий на корабле нет, потому что за время, пока он лежал под
слоем песка, они все подохли - им ведь тоже нужно чем-то питаться. Словом,
корабль совершенно стерилен, безопасен и миролюбив. Но ведь, кроме всего
прочего, это ценная находка для ученых...
Вася и Юра думали еще об очень многом, но вслух ничего не говорили -
так много мыслей и чувств вызывало у обоих это слово: "корабль". Но первым
все-таки высказался Вася:
- Я считаю, что нужно немедленно сообщить обо всем... Ну хотя бы
милиции. Дело чрезвычайно серьезное.
Юрий кивнул. Он, конечно, "за", но...
- Слушай, Вася, может быть, у тебя есть какие-нибудь другие
предложения?
- Какие тут могут быть другие предложения? Ясно, что мы не справимся с
раскопками. А если и справимся, так что из этого?
- Я тебя не понимаю.
- А чего ж не понимать? Ну, откопаем корабль. Ну, проникнем в него. А
дальше что? Ведь все равно о нем узнают, и нам же еще попадет. "Зачем
лазили, не вашего ума дело, вы были обязаны сообщить..." Ну и всякое такое.
Нет, нужно идти и сказать: нашли корабль, а что с ним делать - решайте сами.
- Если рассуждать логически, так это, конечно, верно, но вообще-то
жалко, что не мы первые узнаем, что там есть и кто к нам прилетал.
- Но корабль же никуда не улетает! Ученые все изучат, а потом напишут
книги или учебники, и мы с тобой будем изучать их в школе. И нам за это
будут ставить отметки... - Вася засмеялся. - Представляешь? Сидим мы на
уроке, а учитель спрашивает: "Кто расскажет об истории находки космического
корабля?" Ну, допустим, каких-нибудь серых людей. Мы с тобой молчим. Чего ж
нам рассказывать, когда мы сами его нашли. А учитель спрашивает:
"Бойцов, почему вы молчите?"
- Ну, положим, на "вы" он меня не называет.
- Почему? Ты же к .тому времени вырастешь, будешь старшеклассником. Ну
вот: "Почему вы молчите, Бойцов? Ведь у вас и так в журнале двойка.
Отвечайте". Ну ясно, ты встанешь и начнешь рассказывать: "Ходили мы с
Голубевым по грибы, прыгали с обрыва на песок и нечаянно сделали ценное
научное открытие: обнаружили космический корабль. Начали его откапывать..."
Учитель сейчас же скажет: "Садись, Бойцов. Два. Двойка. Нужно быть скромнее.
Открытия не делаются необразованными людьми. А тем более мальчишками". И ты
вынужден будешь согласиться, хотя тебе будет очень неприятна такая
несправедливость.
Юрий вздохнул и отвел глаза.
- Конечно, мне будет обидно. Но все-таки...
В это время Шарик вдруг взвизгнул и приник носом к едва заметному
выступу на совершенно гладкой обшивке. Потом он обернулся, как бы спрашивая
ребят: поняли ли они хоть что-нибудь?
Честно говоря, ребята ничего не поняли, и поэтому Юрий сочувственно
спросил:
- Ну что там, Шарик? Что ты обнаружил? Естественно, Шарик ничего
ответить не мог. Он только снова уперся черной кирзовой пуговкой носа в
странный выступ, собственно, даже не выступ, а маленькую выпуклость, и опять
требовательно и в то же время жалобно взвизгнул. Ребята переглянулись,
подошли к собаке и присели на корточки.
Шарик выразительно посмотрел на ребят, словно хотел сказать: "Неужели
вы такие пентюхи, что ничего не можете понять? Ну-ка, хозяин, пошевели
мозгами..."
И он опять с силой уткнулся носом в выпуклость и обиженно заскулил.
И в этот момент Юрий услышал мягкий шорох осыпающегося песка и невольно
оглянулся.
На том месте гладкой поверхности металла, где они обнаружили очертания
не то двери, не то люка, чернел провал, и в него, а значит, в чрево
космического корабля, сыпался песок.
Операция "Неизвестность" была окончена. И окончил ее Шарик. Он ее
начал, он и закончил. И тут ничего поделать уже нельзя. Даже если в корабле
и таилась какая-нибудь опасность для окружающего мира, предотвратить ее было
уже поздно.
Событие свершилось.
Глава пятая. СКИТАЛЕЦ ВСЕЛЕННОЙ
Прежде чем решиться войти в космический корабль, Вася и Юра долго
стояли перед люком и смотрели в темноту. Шарик нетерпеливо поднимал то одну,
то другую лапу и, навострив уши, тянулся к люку, тихонько повизгивал,
приседал на задние лапы и смотрел на ребят.
Вася и Юра переглядывались, каждый не решался сделать первый шаг. Что
ожидало их там, за порогом?
Там, внутри, полное и совершенное безмолвие. Ни скрипа, ни шороха, ни
потрескивания. Никакого запаха, никакого движения воздуха. Казалось, что они
стоят на пороге космоса. Вот-вот и они соприкоснутся, быть может, с частицей
древней цивилизации из иных миров.
И все-таки первый шаг сделали не люди, а Шарик. Он первый сунул голову
в люк, осмотрелся и принюхался, а потом нерешительно, бочком, спрыгнул вниз.
Теперь только мальчики поняли, что входная дверь-люк была ниже рушившегося
песка.
Шарик не возвращался долго, очень долго. Может быть, минуту, а может
быть, и пять - время вдруг как бы остановилось или пошло по иным, уже
неземным законам. И мальчишки не выдержали.
-- Пойдем? - спросил Юрий.
- Надо... - ответил Вася и заглянул внутрь корабля.
Юра решительно встал на порог корабля и сказал:
- Дай руку.
Вася подал руку, и Юрий спрыгнул внутрь корабля, прямо на груду
осыпавшегося туда песка. Спрыгнул, сделал три шага и вернулся назад -
нехорошо забегать вперед товарища. Он протянул руку Васе.
Теперь их обоих отделяла от земного солнечного мира металлическая стена
с отверстием-люком.
Они постояли некоторое время, не двигаясь с места, пока зрение не
привыкло к сумеркам, царившим внутри корабля.
Юрий подумал о том, что этот корабль был совсем другим, чем тот, на
котором он совершил путешествие к планете Красных зорь. Пока что ему
показалось, что голубые люди Розовой земли создали более совершенный
корабль, чем этот, в который проникли они с Васей.
На этом корабле сразу же бросалось в глаза обилие лестниц -
металлических и местами - вот убожество! - даже клепаных. В первое
помещение, куда они попали, выходило несколько дверей.
Вправо от двери-люка, почти у самой стены, стояла какая-то довольно
странная машина. Но ведь и Бойцов и Голубев недаром побывали в
фантастических передрягах и поэтому высказали предположение, что перед ними
вездеход или везделет, и притом не очень уж совершенной конструкции.
Широкая, почти квадратная кабина, легкие, поставленные под углом гусеницы
натянуты на рубчатые колеса. По обе стороны машины выступали не то
стабилизаторы, не то усеченные крылья.
Ребята обошли машину со всех сторон. И Вася для верности, чтобы
убедиться, что она существует на самом деле, а не только во сне, похлопал ее
по стабилизаторам-крыльям и обнаружил, что они гораздо теплее, чем тот
металл, к которому они прикасались, когда откапывали корабль. Он не поверил
себе, пощупал стены помещения, потом машину и убедился, что он прав - машина
была теплее.
- Ты чего? - нарочито громко, пугаясь окружающей тишины, спросил Юрий.
- Пощупай сам.
Юрий, конечно, пощупал и сознался:
- Странно...
- Так, может... может, машина под напряжением? Может, у нее работает
двигатель?
- Ты с ума сошел! Сам же говорил, что корабль пролежал под песком,
может, миллионы лет. И выходит, мотор все время под напряжением, все время
работает?
- Логично...
- А все-таки она теплая. Почему?
Никто не успел ответить на этот вопрос и даже как следует подумать над
ним, потому что сзади явственно раздался слабый ритмичный цокот, как будто
где-то рядом, по шоссе, бежала маленькая лошадка или коза, а может быть, еще
какое-нибудь копытное существо. И это было так неожиданно и так
противоестественно - жизнь на безжизненном корабле - что ребята беспомощно
замерли и даже не успели переглянуться друг с другом.
Цокот крохотных копыт все приближался и, должно быть со страху, казался
все сильней и звонче. Вполне вероятно, что оба парнишки дали бы драпака, но
этого не случилось, потому что ноги у них стали словно ватными и как бы
прилипли к полу. Они ждали чего-то невероятного, может быть, даже появления
черта - ведь черти, как известно, тоже относятся к семейству копытных.
Первым пришел в себя Юрий, решив, что прежде всего нужно занять
оборону, разведать противника, а уж потом придумывать, как действовать.
Оборону можно было занимать и на одной из многочисленных лестниц, и за
какими-нибудь дверями, наконец, можно было просто выскочить из корабля в
карьер. Но до отверстия люка было порядочное расстояние, а квадратная
неуклюжая машина была рядом.
Вот почему Юрий, не спуская глаз с той приоткрытой двери, из-за которой
явственно слышался все приближающийся цокот, стал ощупывать машину и,
конечно, без особого труда нашел ручку, а под ней выпуклость. Он надавил на
нее и открыл дверь.
- Залазь, - шепнул он Васе и, когда тот юркнул в машину, хлопнул
дверью: теперь они были в относительной безопасности.
Некоторое время они прислушивались. Царила полная и совершенная тишина:
вероятно, у машины были прекрасные звукоизоляционные достоинства. Пришлось
открыть вторую, противоположную, дверь и прислушаться.
Тишина.
И все-таки чувствовалось, что поблизости кто-то есть - осторожный и
ловкий.
Сколько прошло времени, никто не знал. Но тут в дверь осторожно
просунулась черная пуговка носа, потом лохматая морда и уши Шарика.
Некоторое время Вася и Юрий молча смотрели на Шарика, а когда поняли, в
чем дело, громко рассмеялись, а радостный Шарик, ворвавшийся в машину,
пытался облизать Юрия. Ведь когда Шарик бежал по пустым коридорам корабля и
стучал своими коготками по металлу, он не думал, что пугает хозяина. Но
когда хлопнула дверца машины, он испугался не меньше ребят и теперь
обрадовался так же, как и они, - ведь все обошлось как нельзя лучше.
Так они и сидели втроем на переднем сиденье машины и рассматривали
пульт управления. Возле каждого тумблера[1], каждой рукоятки и
кнопки был чертежик-иероглиф, рассказывающий, что может произойти, если
нажать ту или иную кнопку, переключить тумблер или повернуть рукоятку.
Впрочем, и на земле почти все, особенно грузовые, машины снабжены такими
схемками-иероглифами.
У одной, например, рукоятки рисунок изображал машину в несколько
необычном виде - вытянутую и стройную, с округлыми крыльями по бокам.
Разгадать этот ребус не представляло труда: эта рукоятка переводила машину
из обычного, земного варианта в воздушный.
Юрий включил тумблер, возле которого были изображены разбегающиеся во
все стороны зигзаги. Под полом и чуть сзади сейчас же что-то сдержанно
загудело. Похоже, что машина и в самом деле стояла в полной готовности к
движению.
Невероятное свершилось. И это первым понял Шарик. Он беспокойно заерзал
на сиденье, оглянулся и стал настойчиво рваться к двери.
- Пусти его, - решил Вася. - Ему, видно, не терпится...
- В самом деле, пусть бегает по кораблю, ведет разведку. А мы пока
разберемся с управлением.
Они включали и выключали другие тумблеры и рукоятки, и
машина то вздрагивала, пытаясь сдвинуться с места, то удивительно
передергивалась, и все в ней приходило в движение, она даже едва заметно
приподнималась над полом.
Сомнений не было: машина оказалась чрезвычайно умной, чуткой,
универсальной - словом, такой, какой она и должна была быть для того, чтобы
неизвестные космонавты взяли ее на корабль.
Положение складывалось прямо-таки невероятное. Но оно как-то мало
волновало ребят, у которых после пережитых минут волнения наступила реакция
- их охватило легкомысленное, возбужденное настроение, и они чересчур смело
пытались овладеть этой техникой прошлого, которую, в сущности, как это ни
странно, можно назвать техникой будущего.
Шарик ворвался в приоткрытые дверцы машины и, перепрыгнув через колени
Голубева, прижался к Юре. Шарик вздрагивал, тяжело дышал и боязливо смотрел
в сторону одной из открытых дверей.
- Ты что, собака? - участливо спросил Юрий.
Шарик попытался лизнуть хозяина в лицо, потом коротко тявкнул и
потянулся в сторону двери. Казалось, он приглашал Юрия побывать там, где
только что был сам.
- Наверно, опять что-нибудь нашел, - рассмеялся Юрий. - Такой разведчик
да не разыщет...
Шарик нетерпеливо поерзал и, опять перескочив через Васю, выпрыгнул из
машины. Шерсть на нем топорщилась, уши и обрубок хвоста все время двигались.
Шарик был явно обуреваем противоречивыми чувствами - страхом и отчаянной
решимостью вернуться к тому таинственному, что так напугало его. Он
оглядывался, то ища защиты и поддержки, то, наоборот, словно приглашая ребят
следовать за ним.
- Может, сходим с ним? - спросил Юрий, очень гордясь Шариком.
Вася молча кивнул.
Они оставили машину и пошли за Шариком, который то забегал вперед, то
останавливался и оглядывался, словно проверяя, идут ли за ним его
руководители и покровители. Отличное настроение и уверенность в себе как-то
быстро покинули ребят, едва они очутились в длинном мрачном коридоре. Они
шли вперед, все чаще и чаще останавливаясь и прислушиваясь.
В какую-то секунду оба вдруг заметили, что откуда-то - может быть,
сверху, а может быть, из углов - лился ровный рассеянный свет. Значит,
корабль освещался?
Но ведь всякий свет - это прежде всего поток энергии. А энергия сама по
себе, из ничего, не возникает. Ее кто-то должен вырабатывать. Вернее, не
кто-то, а что-то. Генераторы атомные, ядерные, химические двигатели,
преобразователи - назови как хочешь эти машины или приборы. Словом, на этом
погребенном под слоем песка корабле вырабатывалась пусть самая
фантастическая, пусть еще неизвестная на Земле, но энергия, иначе помещение
не могло быть освещено.
Но ведь для этого требовались такие запасы горючего, что и представить
страшно. И просто не верилось, что все эти машины и приборы, быть может,
миллионы лет работали без всякого присмотра. Ведь какими бы ни были они
изумительными автоматами, а все ж таки могло же в них что-то сломаться,
выйти из строя. Нет, без разумного существа тут не обойтись. И, может быть,
это самое разумное существо было где-то рядом? И вот они идут на свидание с
ним! В какое-то мгновение оба подумали, что с подобным свиданием можно и не
спешить. Мало ли что может получиться... Они могут не понравиться или
сделать что-нибудь не так, не по правилам...
- Давай я пойду вперед, - великодушно предложил Вася, - а ты сзади,
шагов на десять. Если со мной что-либо случится... , - Нет, Вася, нет!
Впереди пойдет Шарик,.а я его знаю лучше, чем ты. Поэтому я пойду за ним, а
ты меня прикрывай с тыла.
И Юрий решительно двинулся вперед. Шарик удивленно посматривал на него,
но постепенно тоже заразился его уверенностью и, лихо задрав обрубок хвоста,
подбежал к одной из дверей.
Однако у самых дверей Юрий все-таки приостановился, перевел дух,
медленно переступил порог и заглянул за дверь. Заглянул - и несколько секунд
стоял как вкопанный, а потом пальцем поманил Васю.
Когда Голубев почему-то на цыпочках подбежал к товарищу, то увидел
большую полукруглую, уставленную слабо поблескивающими пультами комнату -
такие рисуют почти в каждом фантастическом романе. Не было сомнений, что
ребята стояли на пороге командного пункта корабля. Удивительного в этом
ничего не было - ведь на каждом или почти на каждом корабле такое место
имеется.
Поразительным было другое. В центре пульта, уронив голову на кнопки и
тумблеры, сидел человек. Оттого, что свет был тускл и рассеян, различались
лишь очертания туловища сидящего и бессильно опущенные руки. Можно было
подумать, что человек безмерно устал и уснул.
Ребята стояли потрясенные, не дыша и не в силах двинуться с места.
Тишина здесь царила полная. И в то же время не то что слышалось, а
чувствовалось, что где-то неподалеку есть какое-то скрытое, затаенное
движение. Казалось, что рядом происходит нечто. Но понять, что же это такое,
не представлялось возможным.
Какая-то смутная тревога вкрадывалась в сердце, сдавливала мозг.
Хотелось крикнуть, убежать, хотя бы пошевелиться.
Шарик несколько раз посмотрел снизу вверх на своих покровителей. Но те
не замечали его тревожных и недоумевающих взглядов и стояли как вкопанные.
Тогда Шарик решил, что пришла пора действовать, и, вздохнув поглубже, подал
голос:
"Гав! Гав-гав!.."
И тут произошло невероятное: человеческая фигура у пульта управления
явственно стала оседать и распадаться, как будто таять в полной недвижимости
и в абсолютной тишине.
Она таяла и опадала серой кучкой пыли или праха вокруг металлического
стула без спинки, похожего на такой, какой обычно стоит возле рояля или
пианино.
Это исчезновение человеческой фигуры, ее обращение в ничто было таким
страшным и противоестественным, что Юра, например, явственно ощутил, как
вдоль позвоночника у него побежал холодок. У Шарика дыбом встала шерсть. Он
присел на задние лапы, поджал хвост и отчаянно завизжал. Юркнув между ног
хозяина, пес помчался с командного пульта, громко лая и стуча когтями по
металлическому полу корабля. В то же мгновение Юра и Вася, как бы очнувшись
от оцепенения, тоже бросились бежать. Они неслись по коридору, ничего не
соображая, ничего не замечая, и не столько выпрыгнули из люка, сколько
вывалились на мягкий, прогретый солнцем песок и покатились кубарем вниз, на
самое дно карьера.
Они остановились только посреди карьера, когда от сумасшедшей гонки у
них перехватило дыхание.
Юрий хотел было сказать: "Я больше не могу", но слова не пробивались
сквозь сдавленное учащенным дыханием горло. Он только посмотрел на Васю и,
перехватив его взгляд, понял, что и Вася тоже больше не может. Не может - и
точка. Ничего не может: ни двигаться, ни говорить, ни даже бояться.
Из леса доносился безмятежный птичий щебет, со стороны стройки слышался
мирный машинный шум, а в небе, над бором, как горы, стояли важные кучевые
облака, очень белые и очень красивые.
Нет, мир не собирался рушиться. Все везде было таким, как и прежде. И
страх постепенно отступил.
- Послушай, а что, собственно, произошло? - отдуваясь, спросил Вася.
В самом деле, а что, собственно, произошло? Ответить на этот вопрос
было нелегко - прежде всего, требовалось разобраться во всем увиденном и
пережитом.
- Давай рассуждать логически. Начнем? Прежде всего...
- Прежде всего хорошо бы чего-нибудь поесть. И пить очень хочется.
- Точно. В конце концов, за нами никто не гонится, - тотчас согласился
Юрий, который сам еще не был уверен, какие логические рассуждения помогут
ему разобраться во всем том, что с ними произошло.
Они взобрались на обрыв и первый раз за этот трудный день поели как
следует, а главное, вдосталь напились.
- Везет нам с тобой, Юрка, - почему-то с сожалением протянул Вася. -
Обязательно попадем в какую-нибудь историю.
- Ты жалеешь об этом?
- А чего жалеть? Все это интересно. Только тут думать нужно.
- Ну что ж, давай думать.
Они лежали под вековыми соснами, смотрели в синее небо - высокое и
просторное, по которому все так же неторопливо плыли белые облака, и думали.
- Вот тебе первая загадка, - сказал Юрий, который любил во всем
разбираться логически. - Прежде всего, откуда Шарик мог узнать, что под
слоем песка находится как раз та кнопка, которая открывает двери?
- Чутье... - пожал плечами Вася. - Чутье на энергию.
- А почему ты думаешь, что к кнопке подведена была энергия?
- Такую толстенную дверь открыть пружиной наверняка невозможно. Ясно,
что кнопка включала двигатель, открывающий дверь. Может, к этой кнопке
подведена энергия, и даже не электрическая, а какая-нибудь такая, про
которую не только мы с тобой, но и никто на Земле еще ничего не знает.
- Так-так. А как же ее учуял Шарик?
- Понимаешь, почти всякий источник энергии дает излучение. Возьми
телевизор. Сидишь смотришь, и все идет преотлично. А потом вдруг на экране
полосы. Оказывается, неподалеку прошла электричка. Или проехала машина.
Мы-то ничего не замечаем, а телевизор замечает. Почему? А потому что от
машины или электрички полетели помехи. Они, как волны от брошенного в воду
камня, бегут во все стороны.
- Значит, у Шарика в носу свой телевизор?
- Ну не телевизор, конечно, но пес явно чувствует, когда на него
накатываются волны энергии. В общем, известно, что животные, птицы, рыбы и
даже насекомые чувствуют электромагнитные колебания. Вот Шарик и учуял их.
- Честно скажу, Вася, я этого представить не могу. Но факт есть факт -
Шарик нашел кнопку. Значит, может быть и так, как говоришь ты. А может быть
по-другому... Но меня... меня сейчас волнует другое - почему фигура, что
сидела за пультом, рассыпалась, распалась?
Вася задумался, припомнил странные сумерки внутри корабля, беспомощную
фигуру в странной позе за столом пульта и ее исчезновение. И таким холодом,
таким дремучим безмолвным страхом пахнуло на него, что ему и в самом деле
стало не по себе. И он честно признался:
- Мне даже думать об этом не хочется.
- А нужно! - неожиданно властно решил Юрий. - Если мы не додумаем
сейчас, то от этого могут произойти другие неприятности.
- Какие еще неприятности?
- Суди сам. Космонавт, который сидел... вернее, умер возле пульта,
пробыл на корабле сотни тысяч, а может, и миллионы лет. - Юрий помолчал и
сказал значительно: - Ничто в мире не исчезает бесследно и ничто не
возникает из ничего.
Вася с тревогой посмотрел на товарища.
- Ты думаешь, что на корабле зародились какие-нибудь невероятные формы
жизни?
- А почему бы и нет - ведь за это время на Земле они зарождались.
- На Земле... На Земле все время менялись обстановка и условия. А в
корабле, как в консервной банке, ничто не менялось.
Теперь задумался Юрий.
- Во всяком случае, нужно признать одно, - вздохнул Вася, - что мы не
слишком предусмотрительные люди.
Юра засмеялся.
- Просто мы перетрусили. А теперь нужно вернуться и проверить, есть там
что-нибудь или нет. А самое главное - закрыть все двери. Мало ли что оттуда
может выползти.
Они вернулись на корабль, плотно закрыли все двери, что выходили в
первый отсек, сели в машину и стали не спеша, с удовольствием осваивать
пульт ее управления.
Глава шестая. ВРАЖДЕБНЫЕ ВИХРИ
Она двигалась, она жила своей неясной жизнью. Она, кажется, просто
жаждала подчиняться хоть какой-нибудь разумной воле.
Она была еще подхалимски покорна. Но по тому, с какой легкостью она
выполняла все, что ей приказывали мальчишки, чувствовалось:
в ней заложены огромные и еще неизведанные силы, и неизвестно еще,
какие могут быть последствия, если машина эта начнет работать.
Но мальчишки не знали об этом и поэтому действовали смело и решительно.
Казалось, что им все доступно и все понятно. Их усыпляла вкрадчивая
покорность машины.
А тут еще Шарик перебрался на заднее сиденье, свернулся клубком и
уснул. И это удивительно спокойное и почти домашнее поведение собаки еще
более подбодрило Юрия.
Несколько неожиданно для себя он вдруг предложил:
- Слышь, давай немного прокатимся.
- На этой машине?
- А что? Мы же с тобой не такое видели. Замечаешь, она же слушается.
Совершенно непонятно стремление конструкторов создавать такие машины,
которыми может управлять всякий, кто захочет. Все-таки в управлении техникой
нужны какие-то барьеры для слишком самонадеянных и чересчур легкомысленных.
Смелость, она тоже требуется не всегда. Иногда полезнее осмотрительность...
Обо всех этих правильных и мудрых вещах Вася подумать не успел, а может
быть, и не сумел. И он легко, слишком легко согласился:
- Давай попробуем. А то, когда придут взрослые, они поставят машину под
стеклянный колпак и нас к ней даже на пушечный выстрел не подпустят.
Юра кивнул и сразу стал серьезным и даже
строгим. Он включил двигатель и нажал педаль подачи энергии.
Машина осталась верной себе - покорной и ласковой. Тихонечко тронулась
с места, развернулась где нужно и стала как раз против дверей. И стала
вовремя, потому что пройти в дверь она не могла. Но ведь недаром ребята
осваивали ее столько времени и знали, как им показалось, каждую рукоятку и
каждый тумблер.
Бойцов смело повернул одну из них, переключил тумблер, и с машиной
произошли невероятные изменения. Собственно, невероятными они были с точки
зрения всех, кто не был знаком ни с этой машиной, ни с техникой будущего.
Просто в машине что-то произошло, и за несколько секунд она неуловимо
изменила свои габариты, как бы "перестроилась" - стала узкой и длинной.
Бойцов возвратил тумблер в нормальное положение, повернул рукоятку - и
превращение окончилось.
Машина осторожно приблизилась к открытому люку, несколько секунд словно
принюхивалась или присматривалась к окружающему, а потом, смело, но
несколько неуклюже клюнув носом, сползла на песок. Впервые, может быть, за
многие века гусеницы под ней бодро крутились, и, должно быть, от этого
плавность хода казалась необыкновенной - ни толчка, ни рывка мальчишки не
ощутили.
Они вдосталь накатались по песчаному дну карьера. И тут высказался
Вася:
- Послушай, а ведь, по идее, она же должна еще и летать.
Что ж, Васю Голубева можно было понять. Он, конечно, в свое время
пережил необыкновенные приключения. Но в ходе всех этих приключений летать
ему не довелось. Как-то не попадалось такой техники. А тут техника была под
рукой, и не воспользоваться ею казалось просто невозможным. Даже неумным.
Правда, Юра на мгновение вспомнил свои приключения на планете Красных
зорь, посуровел и поэтому излишне строго взглянул на товарища. И тогда Вася,
как бы понимая всю необычность своего предложения, уже готов был пойти на
попятную:
- Нет, если, конечно, это опасно, то... При этом он и сам не знал, что
умудрился польстить Бойцову. Ведь из его слов можно было понять, что он во
всем доверяет Юрию. Он как бы признавал, что у Бойцова отличная летная
подготовка, опыт и знания. Юрий как можно скромнее пожал плечами:
- Ну что ж, если тебе хочется... Что ни говорите, а всегда приятно,
когда люди признают твое мастерство хоть в чем-нибудь: хотя бы в
раскалывании орехов или в умении плевать дальше всех. А в этом случае
признавалось мастерство вождения невероятной машины.
Нажали на нужные кнопки, повернули необходимые рукоятки и переключили
тумблеры. И все произошло именно так, как и предпола-, гали ребята. По бокам
выдвинулись стреловидные, как на реактивных самолетах, крылья. И только
после всех этих преобразований была наконец нажата педаль подачи энергии.
И вот тут-то машина впервые показала свой нрав. Вместо того чтобы
плавно подняться в воздух, она резво, как молодой козел, подпрыгнула так,
что у ребят что-то подкатило к горлу и мускулы стали тяжелыми и негнущимися.
Безмятежно спавший Шарик проснулся и с тревогой огляделся.
- Скоростной... разгон, - нашелся Юрий, но Вася недоверчиво посмотрел
на него.
- Может, ты не то включил?
- Все то, что нужно. Просто пережал педаль.
Как будто все было правильно, машина выровнялась и легко и спокойно
парила над карьером. Парила так, как, например, стрекоза или вертолет.
- Здорово! - улыбнулся Вася.
- Куда уж лучше.
- Давай поднимемся повыше?
- Попробуем.
Юрий осторожно нажал педаль - и машина поднялась над лесом.
Странно и немного смешно было видеть деревья сверху. У многих сосен,
оказывается, совсем крохотные, как деревца-первогодки, вершинки. И на
самой-самой вершинке, упрямо тянущейся вверх, ярко-зеленая веточка -
последний годовой отросток ростовой почки. От этого бор сверху казался
нежным и несколько беззащитным.
Но попадались такие места, где вместо нежно-зеленых побегов торчали
засохшие вершинки, смотреть на них было немного грустно: здесь стояли
обреченные на гибель деревья. Ведь все живет до тех пор, пока растет. Вот
почему над одним из таких участков, как говорят лесники, перестоявшегося
леса Вася предложил:
- Поднимайся выше. Все идет хорошо. И нужно же попробовать...
И Юра послушно поднял машину метров на десять выше сосновых верхушек.
Потом еще выше. И еще...
И тут открылся такой простор, такая красота, что ребята забыли обо всем
на свете. Ни страха, ни робости не было и в помине.
И лес, и река, на которой вдалеке виднелась дуга плотины, и ползущие по
дорогам машины, и даже дымы недалекого городка отсюда, с высоты, казались
игрушечными и очень милыми - может быть, оттого, что вечерний синий сумрак
постепенно скрадывал их очертания. И только река все явственней из
серебристо-серой становилась розовой, а местами фиолетово-багровой.
Летний день кончался, а на западе все разгорался и разгорался закат.
Горизонты расширились, и очень хотелось, чтобы они стали еще шире, - не
терпелось увидеть всю рабочую площадку возле плотины, весь городок и вообще
все-все... Если этого не сделать сейчас, то через полчаса будет поздно.
Стемнеет.
Юрка решительно поднял машину еще на несколько сот метров...
На западе было еще совсем светло, а на востоке издалека наступали
огоньки. Они вспыхивали вразброс, независимо друг от друга, но постепенно
образовывали целые созвездия - городки, заводы, села...
Дух захватывало от этой красоты, и ребята не сразу заметили, как машина
вначале нерешительно, а потом уверенно задрала нос, подергалась, словно в
ней происходили какие-то сложные внутренние перестройки, и вдруг понеслась
вверх. Круто вверх. Почти отвесно вверх.
Ребят прижало к сиденьям, но Юрий быстро справился с перегрузкой и
дотянулся до руля и пульта управления. Он пытался подчинить себе неожиданно
взбунтовавшуюся машину, но из этого ничего не получилось. Она неслась все
вверх и вверх.
Земля скрылась в темно-сиреневой дымке, огни уже не пробивались сквозь
нее. Вокруг расстилалось только небо. Одно небо - огромное,
зеленовато-фиолетово-розовое небо стратосферы в закатные часы.
Потом исчезло и оно. Начинался самый настоящий космос. Темный,
таинственный, усыпанный каплями блистательных крупных звезд. И где-то вдали
в неподвижной черноте космоса машина вдруг прекратила свой стремительный
взлет, выровнялась, и ребята увидели справа от себя огромное, серебрившееся
в отблесках далекого заходящего солнца, неторопливо вращающееся вокруг своей
оси бревно.
Встретить бревно в космосе само по себе невероятно, да еще если это
бревно с чувством собственного достоинства вращается и покачивается, словно
оно живое, - и того невероятней. Вася и Юра только переглянулись, а машина
пристроилась к этому бревну и поплыла рядом с ним, почти касаясь его
серебристой поверхности.
Теперь рассмотреть нового космического скитальца было не так уж трудно.
И тут Юрия осенило:
- Это же ракетоноситель!
Конечно, это был ракетоноситель. Совсем такой или почти такой, какие
провозят в дни парада на Красной площади. Только у этой ракеты отсутствовала
головка. И это вполне понятно.
Могучая ракета вынесла какой-то очередной искусственный спутник Земли в
космос, вытолкнула его на орбиту, а сама отсоединилась от него и теперь
продолжала самостоятельное путешествие, медленно и неотвратимо снижаясь.
Пройдет некоторое время, плотность атмосферы будет возрастать, и
ракетоноситель потеряет свою скорость, войдет в плотные воздушные слои
атмосферы и сгорит.
Все это было совершенно ясно и понятно. Но только зачем машина
пристроилась к этой блуждающей ракете, что ей потребовалось от обреченной на
сгорание трубы? Понять этого ребята не могли и пока только радовались, что
вышедшая из повиновения машина не занесла их куда-нибудь дальше.
И в это время прямо над их головами медленно проплыл в воздухе
удивленный и сконфуженный Шарик. Он беспомощно шевелил лапами и крутил
обрубком хвоста. Шарик ударился о ветровое стекло и поплыл обратно. Юрий
схватил его за лапу и потянул к себе. Но... вдруг явственно ощутил, что сам
тоже поднялся над сиденьем и висит в воздухе. Начиналось парение в состоянии
невесомости.
В первое мгновение стало страшно, потом они вспомнили, что космонавты
свободно переносили состояние невесомости, и успокоились. А уж потом поняли,
что можно было даже спокойно плавать и кувыркаться в воздухе. Жаль только,
что они то и дело стукались то о стекла, то о потолок, то о борта кабины.
В это время без всякого приказания с их стороны машина сама медленно
отошла от ракетоносителя и опустила нос. Началось стремительное падение.
Состояние невесомости исчезло. Пассажиров опять прижало к сиденьям, и им
навстречу понеслись далекие, проступающие сквозь дымку созвездия городов,
фиолетово-красно-желтое закатное небо и сверкающий в просветах между
облаками океан.
Впрочем, возможно, это был не океан, а море, но оно показалось таким
огромным и бескрайним, что Юра решил, что они падают прямо в океан. Он
грустно посмотрел на Васю. Но тот от перенапряжения прикрыл глаза. Тогда
Юрий посмотрел на Шарика и встретился с его страдающим взглядом.
Шарик сейчас же подался вперед и состроил такую гримасу, будто хотел
сказать: "Давай, хозяин, подождем бояться. Пока что мы еще летим, и ничего
страшного не случается. Мало ли мы с тобой летали? Мало ли какие невероятные
приключения испытали? И все-таки живы и здоровы. Может быть, обойдется и на
этот раз".
А машина все летела вниз и вниз, прямо в поблескивающий под луной
океан. И когда, казалось, спасения быть уже не могло и они должны были
булькнуть на самое океанское дно, машина выровнялась и, прижимаясь почти к
самой поверхности воды, помчалась догонять уходящую от нее вечернюю зарю.
Глава седьмая. ПОЛЕТ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ
Все было так призрачно и так необычно и в то же время
безмятежно-спокойно, что уже не верилось, что машина летит, а не стоит на
месте, что где-то существует Земля, а на ней города, леса, реки...
Ребята лежали на сиденьях, медленно приходя в себя после бешеных
перегрузок. Болели наливавшиеся свинцовой тяжестью мускулы. Даже внутри
костей и то что-то болело и ломило, а может быть, ныло, как, наверное, у
стариков перед ненастной погодой. Юре наконец надоело их беспомощное, как у
новорожденных, состояние. Он взялся за руль и попытался развернуть везделет.
Но, как он ни крутил руль, как ни жал на педали, как только ни щелкал
тумблерами и рукоятками, машина летела все, так же ровно и независимо. Она
не обращала никакого внимания на своих пассажиров. И Юрий чуть не заплакал
от обиды.
- Чертовы роботы!
- При чем здесь роботы?
- Вася, я же тебе рассказывал... Если машина действует без наших
команд, значит, тут виноваты роботы. Взбунтовались и плюют на нас.
Вася помолчал, вспоминая все, что ему рассказывал Юрий, а потом
спросил:
- А как ты думаешь, могут роботы взбунтоваться сами по себе?
- Откуда ж я знаю! Наверное, могут.
- А ты сейчас выключил тумблеры?
- Факт! По всем правилам машина должна плюхнуться в этот самый океан, а
она летит да еще и держит такую скорость, что мы никак не обгоним ночь и не
влетим в вечер.
- Или наоборот - не отстанем так, чтобы попасть наконец в утро.
- Все равно. Важно, что машиной, помимо нас, кто-то руководит. А делать
это могут только роботы. Я-то их знаю! Они могут быть какие хочешь - и
доносчики, и шпионы, и -полезные роботы. На что они запрограммированы, то
они и делают.
- Вот видишь - они запрограммированы... А кто их запрограммировал
летать с выключенной системой управления?
- Н-ну... - поморгал Юрий, - может, их бывшие владельцы. Допустим,
пассажиры хотят поспать. Они устанавливают определенный режим, и машина
летит сама по себе. Такое и у нас есть: например, автопилот на самолетах или
авторулевой на судах. Вот так и на этой машине.
- Логично. Ну а кто их запрограммировал на наш полет? Причем, заметь,
точно на юго-запад. И не только по курсу, но еще и точне-хонько по времени -
не обогнать вечер и не отстать от ночи. Ты об этом подумал?
Юрий повернулся к товарищу. До такого он додуматься, конечно, не мог.
Вот что значит логическое мышление! Лицо его стало очень озабоченным.
- Значит, ты думаешь, что мы летим не по своей воле?
- Ну, это и так ясно. Важно понять, по чьей воле мы летим.
- Ну да... ну да... конечно, - залепетал Юрий. - Ведь те далекие
владельцы этой колымаги не могли запрограммировать такой полет: машина ведь
стояла в гараже и, пока стояла, наша Земля изменилась... Наконец, вначале
она же нам подчинялась. А вот потом... Но только непонятно одно - кто смог
это сделать?
- Вот в этом-то весь вопрос. Именно это меня и пугает больше всего, -
торжественно сказал Вася. - Ты же сам видишь, что по" лучается. Мы не должны
лететь - ты же все выключил, а мы летим. И летим по плану. Может быть, нас
ведет какая-то неведомая нам станция. Она не дает нам сбиться с нужного ей,
а не нам курса. Она нас тянет, как магнит железную крупинку, и мы ничего не
можем сделать.
- Ужасно глупо! Попались так, что и придумать невозможно!..
Бойцов рассердился не на шутку. Он бушевал, искал в машине какие-то
скрытые приборы или хотя бы рукоятки или кнопки, с помощью которых можно
было бы прекратить полет.
Возможно, он и натворил бы что-нибудь необыкновенное, но в это время
Шарик потянулся, зевнул и, примостившись к Юрию, тявкнул. Это было несколько
неожиданно, и Юрий с недоумением посмотрел на него.
А когда посмотрел, то вдруг понял, что последние минуты, исчерпав запас
проклятий на русском языке, он вдруг стал думать на языке голубых людей. И
вот Шарик рассердился на своего хозяина.
Опять эта невероятная загадка: каким образом Шарик узнает его мысли,
если он, Юрий, не может узнать собачьи? Что же это за такое существо -
обыкновенная дворовая собака, правда побывавшая в космических полетах и по
ошибке обученная языку голубых людей? Но ведь говорить-то она не умеет. А
вот понимать - понимает.
- Я - тумус?
И Шарик не только кивнул, но еще и улыбнулся. Он явно издевался над
хозяином.
- А что же делать? - на том же не ведомом никому, кроме Бойцова и
Шарика, языке спросил Юрий.
И Шарик. не то что пожал плечами, а так перебрал лапами и покачал
головой, что Юрий понял его мысли: "Не трусь, хозяин. Я тоже побаиваюсь. Мне
тоже многое непонятно. Но поживем - увидим. А увидим - найдем, что делать, и
поймем, как делать".
- Может быть, ты и прав... - задумчиво сказал Юрий. - Нужно попробовать
бороться.
Вася не видел безмолвного обмена взглядами хозяина и собаки, а вопросы
Юрия на языке голубых людей принял просто за новые Юрины ругательства. Но
последние слова он, конечно, понял преотлично.
- Говоришь ты правильно. Нужно попытаться найти какие-то такие кнопки
или тумблеры управления, которые должны были обеспечить космонавтов
средствами защиты, если вдруг что-нибудь случится. Но где искать эти
средства - вот в чем вопрос.
Но тут Юрия осенила гениальная мысль. Он собрался с духом, повернулся к
Шарику и, слегка выпучив глаза, уставился на него, а сам в это время
мысленно стал приказывать ему на языке голубых людей: "Ищи, Шарик, ищи
кнопки. Ищи! Понимаешь, от этого зависит наша жизнь".
Шарик понял его не сразу, а Вася не понял совсем.
- А чего ж тут не понимать? - удивился Юра. - Ведь если он отыскал
кнопку на корабле, так он наверняка найдет кнопки или тумблеры здесь. Ведь
если они есть, так к ним идет та же самая энергия, что и на корабле, и Шарик
ее обязательно учует.
И Шарик действительно начал поиск. Он совался под сиденья, обнюхивал
стены, пол и даже потолок, и открытия посыпались как из рога изобилия.
Оказалось, что под верхним пультом управления находится еще по крайней
мере три десятка самых разнообразных кнопок и тумблеров, что кнопки есть и
на потолке, и на стенах, и под сиденьями, и даже в шкафчике, который
впопыхах ребята как-то не успели осмотреть на корабле.
И конечно, все эти средства управления были снабжены
иероглифами-значками. Юрий осторожно переключил первый же тумблер, возле
которого был значок, похожий на сноп молний. И молнии вспыхнули - могучий,
пронзительный сноп света вырвался из носовой части везделета и унесся вдаль,
кажется к самому горизонту, что слился с узенькой полоской вечернего заката,
который машина так упорно не хотела догонять.
Так был найден свет. Потом ребята нашли и кое-что другое - что именно,
они не знали, но отжали вперед тумблер, возле которого был странный значок,
похожий на треугольник с очень острым углом, - и впереди машины образовалось
розовато-голубоватое клубящееся облачко, в котором резво и зловеще заплясали
маленькие молнии. Они не то чтобы сталкивались, а как бы дополняли и
догоняли друг друга, образуя странный не то круг, не то спираль - живую,
несущуюся перед машиной...
Было в этом щите нечто такое, что заставило Юрия немедленно выключить
тумблер. Розовато-голубоватое облачко исчезло, и ребята, посовещавшись,
решили включить тот же тумблер вправо. Справа от машины тоже появилось такое
же облачко. И слева тоже. И сзади оно метало круговорот молний, особенно
ярких и зловещих на фоне черного, теперь уже тропического неба.
- Что это, как по-твоему? - не без трепета спросил Юрий.
- Не знаю... Но, наверно, это оружие.
- Лучи смерти?
- На лучи не похожи. Скорее это... плазма.
- Чего-чего?
- Н-ну... такое состояние вещества. В плазме температура может быть в
миллионы градусов. Вот, например, водородная бомба - тоже плазма. Вернее,
при ее взрыве получается плазма.
- Ну, а здесь она зачем?
- А ты попробуй подойди к машине, которая окружена плазмой... Наверно,
это и есть защита от злых и, значит, глупых существ.
- Слушай, а нет ли здесь другого оружия? - спросил Юрий и стал
обследовать найденные Шариком пульты.
Но никакого оружия они не обнаружили. Наверно, это был очень мирный
везделет очень мирных космонавтов.
И это почему-то огорчило ребят. Все-таки приятно иметь какое-нибудь
невероятное оружие, с помощью которого можно было бы драться с любым, самым
невероятным врагом в самых невероятных условиях. Это придавало бы
уверенность, и не пришлось бы не то что трусить, а все-таки быть излишне
осторожным.
Выполнив задание, Шарик свернулся крендельком и уснул, тихонько
посапывая, на заднем сиденье, совершенно не интересуясь тем, что делается
вокруг и куда несет его необыкновенная судьба. Вероятно, он просто верил в
своего хозяина и в его друга, а может быть, верил и в свои силы - как-никак,
а он был самой умной, самой образованной и поэтому самой уважаемой собакой в
подлунном мире.
Первым не выдержал Вася. Он смотрел на засыпающего Шарика и чувствовал,
как у него слипаются веки, глаза теряют зоркость и в них пляшут какие-то
странные радужные шарики. Вася еще пытался убедить себя, что он не имеет
права спать, когда Юрий бодрствует, но сделать этого не успел - он уснул.
Уснул быстро, как говорится, на ходу. Впрочем, в данном случае вернее было
сказать - на лету. Уснул крепко и безмятежно.
В это время окружающий мрак стал розоветь, потом желтеть, и наконец
откуда-то снизу, из-под туч, выплыла полная луна. Она казалась такой
близкой, добродушной и важной, так ясно вырисовывались на ней все ее "горы"
и "моря", что смотреть на луну казалось сущим наслаждением. Внизу лениво
вздыхал океан.
Юрий долго сидел, радуясь покою и тишине:
он очень устал за этот суматошный день. Но именно тишина тревожила его.
До сих пор в машину прорывался свист встречного ветра, она иногда
вздрагивала. Все это заставляло ощущать и понимать полет. А теперь царила
тишина. Пропала и полоска вечерней зари, за которой они следовали столько
времени.
Все это значило, что машина сбросила скорость. Она давала возможность
Земле не только догнать себя, но и перегнать. Это тоже показалось и
странным, и тревожным.
Юрий несколько раз потряс Васю, но тот только помычал во сне и так и не
проснулся. И вот тут-то вдалеке показалась темная масса, возле которой
обрывались поблескивающие воды океана.
Машина взмыла над спустившимися к самой воде деревьями и помчалась над
их верхушками.
Юрий вцепился в руль, откинулся на сиденье и, сжав губы, смотрел прямо
перед собой. А там творилось нечто невообразимое.
Прямо перед машиной возникали какие-то смутные, неясные тени, очертания
не то деревьев, не то гор, а может быть, и мертвых неведомых городов, но все
это почти немедленно ныряло под днище и пропадало... Пропадало бесследно и
бездумно. Постепенно привыкнув к безмолвию^ исчезновению того, что
вырывалось из темноты, к чередованию теней, и поняв, что везде-лет прекрасно
ориентируется в этой путанице, Юрий расслабился и обмяк, силы быстро
покидали его, глаза слипались все крепче и крепче.
Глава восьмая. ПЛАМЯ ЧЕРНОЙ ОРХИДЕИ
Юрий проснулся потому, что его трясли с двух сторон. За плечо его тряс
Вася, а за штанину теребил Шарик да еще и рычал при этом. Может быть, от
этого двойного трясения, а может быть, и оттого, что спал он очень крепко,
Юрий проснулся как-то сразу и так же сразу понял, что машина стоит на месте
и вокруг ясный, даже, пожалуй, слишком ясный день - в машине было жарко и
Вася то и дело вытирал пот.
Везделет стоял на поляне, неподалеку от берега не слишком широкой, но,
видно, очень глубокой и полноводной реки - вода в ней была темного,
какого-то кофейного цвета, она, казалось даже, выгибалась на стрежне и то и
дело вспучивалась оспинами водоворотов и воронок.
Поляну окружали деревья...
Впрочем, даже не деревья, а какая-то невероятная смесь кустарников,
ветвей, стволов, цветов, каких-то уродливых, похожих на змей воздушных
корней, лиан, мхов и папоротников. Вокруг не было ни малейшего просвета -
так густо и буйно обступила поляну растительность. И все-таки из каких-то
непонятных отверстий в этой стене выпархивали разноцветные птицы - то
крохотные, как бабочки, то огромные, невероятно яркие, с длинными
разноцветными хвостами, а некоторые были гладко-черные, с голыми,
морщинистыми шеями и огромными белыми клювами. Все это, сверкая на солнце,
пролетало, кружилось, дралось и снова пропадало в незаметных отверстиях в
растительной стене.
Только после того, как Юрий немного разобрался в окружающем, он увидел
насекомых. Они ползали по стеклам - муравьи, богомолы, жучки и паучки; они
летали - огромные стрекозы и бабочки, мотыльки и сбившиеся в дымчатые столбы
комары.
От всего этого невероятного количества пестрой экзотической живности
веяло таким чужим и далеким, что Юрий сразу понял - они в джунглях.
Оставалось только уточнить - в каких именно. Может быть, это индийские
джунгли, а может быть, африканские или индонезийские, а возможно, и еще
какие-нибудь...
Но, прикинув все, что с ними происходило, он догадался: сидят они в
южноамериканских джунглях. И как только он подумал об этом, то сразу стал
узнавать кое-кого из летающих и ползающих. Например, маленькие птички - это
колибри. А огромные бабочки - это махаоны. А вот те цветы, что уселись на
стволах и корневищах, - это орхидеи, самые прекрасные и самые опасные цветы
во всем мире. Их несколько тысяч разновидностей: одни пахнут так нежно и
одуряюще, что у человека сладко кружится голова, но сами цветы серы и
некрасивы. Другие прекрасны на вид, но пахнут падалью, а третьи и
необыкновенно красивы, и чудесно пахнут.
Словом, как бы то ни было, а машина стояла на земле где-то в тропиках
Южноамериканского материка. Этого было достаточно для того, чтобы понять:
пока что ничего страшного не случилось. Они живы, знают, где находятся, и
это главное.
Несколько успокоившись, Юрий огляделся внимательней и вдруг понял,
почему Вася и Шарик теребили его с такой настойчивостью.
В тени деревьев сидели люди. Длинные черные волосы свободно рассыпались
по голым плечам. Люди казались толстыми и лоснились так, словно их
загорелые, смуглые тела были смазаны жиром. Впрочем, это мог быть не жир, а
обыкновенный пот.
Лица людей казались страшными - на щеках горели ярко-красные полосы,
носы покрыты белой краской, а на лбах выделялись лазурно-голубые насечки,
сходящиеся к переносице, над которой чернело пятно с желтыми точечками -
точь-в-точь как цветы орхидей на окружающих поляну деревьях.
- Послушай, - шептал Вася, - они ведь вооружены. Они...
Действительно, люди были вооружены. В руках они держали легкие копья -
дротики и длинные палки.
"Наверно, духовые ружья", - решил Юрий про себя, а вслух сказал:
- А ты чего хочешь? Чтоб они были совсем безоружными?
- Да... но... - начал было Вася и сейчас же замолк.
Ведь если ребята не знали, как их могут встретить незнакомцы, то и эти
смуглые татуированные люди тоже не знают, с какими намерениями прибыла эта
странная машина и что могут принести с собой ее белые обитатели. Так что их
осторожность вполне оправданна.
Эти рассуждения успокоили ребят. В конце концов, щиты и дротики этих
полуголых людей просто бессильны перед броней их машины, а тем более перед
плазменным облаком, которым она может закрыться от любого неприятеля. А раз
так, то следовало прежде всего произвести разведку наблюдением, или
визуальную разведку, как сказал бы Бойцов-старший.
Шарик вскочил на сиденье и устроился между Васей и Юрием, испытующе
поглядывая то на одного, то на другого.
Неизвестные люди с черно-желтыми пятнами на лбу сидели неподвижно,
положив ноги на какие-то странные серо-буро-зеленые бревна. Вначале никто из
троих не обратил внимания на эти бревна, и только когда одно из них вдруг
явственно пошевелилось и сменило место, они рассмотрели его как следует.
И когда они пригляделись, то только и смогли, что раскрыть рты от
изумления. Юрий пробормотал:
- Не может быть...
- Ну, рассуждая логически...
- Как ни рассуждай, а я точно знаю: крокодилы дрессировке не поддаются.
- А это племя, видно, сумело.
Спорить показалось смешным - в ногах у странных молчаливых людей
действительно лежали крокодилы. Огромные, бурые, с зеленым отливом, с
поблескивающими алым злым светом крохотными глазками и огромными мордами.
Кривые ножки, прижатое к земле брюхо и длинный, уныло распластавшийся хвост
- все выглядело зловеще опасно.
- М-да, с такими телохранителями и дротиков вполне достаточно, - вслух
подумал Юрий.
Шарик повертелся и посмотрел на хозяина так, словно спрашивал: "Слушай,
хозяин, а ведь эти крокодилы чем-то похожи на тех зверей, что мы встречали
на планете Красных зорь. Верно?"
Может быть, это было и верно, но тогда, на той планете, машина
подчинялась воле голубых людей, а теперь...
Вот тут снова встал тот самый важный вопрос, который спросонья забылся:
кто же все-таки провел везделет через океан, в эти южноамериканские джунгли?
Сделать это мог только тот, кто располагает очень могущественной техникой.
Такой, о которой не только эти полуголые дрессировщики крокодилов, но даже
современные конструкторы могут только мечтать.
Значит, где-то рядом должен быть именно тот или те, которые навязали
свою волю вез-делету и посадили его на полянку над полноводной рекой.
Ребята приглядывались к людям с особым вниманием и конечно же вскоре
увидели нечто такое, что заставило их переглянуться.
Под большими пальмовыми листьями одиноко сидел на стуле какой-то
полуголый и смуглый, как и все, человек, но только без татуировки, без копья
и щита. Он сидел, небрежно закинув ногу на ногу, и медленно, равнодушно
что-то жевал, размеренно и безостановочно двигая челюстями.
Человек этот был мускулист и, по-видимому, высок ростом, и у его ног
лежали два самых больших и, кажется, самых свирепых крокодила.
Когда Юрий встретился взглядом с этим человеком, тот прекратил жевать,
улыбнулся и приветливо помахал рукой. В этот момент он показался симпатичным
и даже добрым.
Но Юрий недоверчиво пробурчал:
- Ладно, улыбками ты нас не купишь!
- А откуда ты знаешь, что он хочет нас купить? - спросил Вася.
- Ну а как же? Притащил нас сюда...
- Ты уверен, что это именно он?
- А кто же еще?
- Слушай, а ты видел космонавтов с крокодилами? И чтоб они сидели в
одних трусах или в плавках каких-то и жевали как заведенные? И вообще, как
ты думаешь, можно заставить нашу машину лететь помимо своей и нашей воли без
всяких приборов и устройств?
- Н-ну, если, конечно...
- Вот то-то и оно. А где ты видишь эти самые приборы или устройства?
- Может, они где-нибудь там... - неопределенно махнул рукой Юрий в
сторону джунглей.
- Допустим. Но, может, тогда там же сидят другие люди. А эти только
так... для торжественной встречи.
- Хватит рассуждать! - вдруг рассердился Юрий. - Давай решим, что
делать.
- А что делать? Прежде всего проверим - можем мы взлететь или нет.
И они попробовали включить двигатели, сдвинуть везделет с места.
Везделет только гудел жалобно и растерянно, но с места не трогался.
- Вот тебе и решение: взлететь не можем, с места тронуться не можем.
Значит, нужно устанавливать контакт с местным населением - с теми, кто вышел
нас встречать.
Юрий тоскливо посмотрел по сторонам и, вспомнив все, что с ним уже
бывало, решил, что даже в такой совершенно непонятной обстановке он должен
вести себя так, как советовал когда-то отец: "Если человеку очень плохо,
пусть вспомнит что-нибудь смешное, попробует пошутить - и сразу станет
легче".
- Видал, какую торжественную встречу устроили, почетный караул
выставили, - мрачно сказал Юрий. - Только оркестра не хватает.
Наверно, Вася думал примерно о том же, потому что он сразу же
откликнулся на шутку и тоже мрачно ответил:
- Действительно, прибыли два министра и сопровождающие их лица. - Он
потрепал Шарика по загривку. - Сейчас начнем выяснять, кого они будут есть
первыми - министров или сопровождающих лиц.
- Значит, выходим?
- А что делать? Сколько бы времени мы ни сидели, а ничего не высидим.
Нужно знакомиться...
- Тем более, что они настроены как будто миролюбиво. Если бы они хотели
нас слопать, они бы уже давным-давно попытались, например, поджарить наш
везделет и выкурить нас наружу. А они сидят и смотрят.
И тогда они открыли двери и вышли на незнакомую землю неизвестного
племени, сделали несколько шагов и почему-то поклонились. В конце концов,
при такой встрече нужно прежде всего вести себя вежливо.
По всем правилам хорошего тона встречающие тоже обязаны были бы
ответить им или поклоном, или так, как принято в этом племени: например,
потереться носами об их носы или похлопать по плечу, пожать руки, попрыгать
на одной ноге - словом, как-то выразить свое отношение к прибывшим. А
представители этого раскрашенного, как орхидеи, племени сидели неподвижно,
будто неживые, и даже не смотрели на ребят. Они смотрели на того, кто сидел
в корзине из воздушных корней.
Человек этот широко улыбнулся, сверкнув великолепными белыми зубами, и,
по-видимому, хотел что-то сказать, но тут, как всегда в самые сложные минуты
жизни, вмешался Шарик.
Он не спеша вылез из машины, обошел ребят и, став перед ними,
осмотрелся. Ничто не предвещало неприятностей, и он, вдохнув терпкий, жаркий
воздух джунглей, потянулся и зевнул. На солнце блеснули его клыки, а над
поляной пронесся добродушный вздох выспавшегося Шарика:
"Аауав!.."
Пока Шарик потягивался и зевал, все на поляне затихло и насторожилось.
Появление неведомого черно-белого лопоухого существа на четырех лапах с лихо
вздернутым обрубком хвоста было встречено с должным вниманием.
Но уже в следующую секунду у крокодилов исчезла сонливость. Их
маленькие глазки вспыхнули яростным огнем, кривые ножки и тяжелые,
распластанные хвосты нервно дернулись.
Смутились, по-видимому, и люди. Они приподняли стоявшие возле них
раскрашенные щиты и сжали боевые копья-дротики.
Шарик не заметил этих сдержанных приготовлений. Он добродушно и
благожелательно, склонив голову набок, рассматривал окружающее до тех пор,
пока какой-то мотылек довольно легкомысленно не уселся ему на нос. Шарик,
естественно, чихнул и обиженно посмотрел на несерьезного шутника.
Оказывается, над ним уже кружился целый рой каких-то мушек, комаров и
бабочек. Некоторые даже пытались атаковать его, но сейчас же запутывались в
густой собачьей шерсти.
И тут крокодилы пришли в движение. Неуловимо быстрыми, змеиными
движениями они стали передвигаться к безмятежно рассматривающему мошкару
Шарику.
Ребята сразу заметили это опасное движение и не столько от страха,
сколько от отвращения подались назад, к машине. А Шарик не видел этого и
остался один. Совсем один на чужой поляне чужого материка. Крокодилы
обступали его со всех сторон, надвигаясь бесшумно, неуловимо, но в общем-то
довольно быстро.
Еще б мгновение - и Шарик, возможно, погиб, но Юрий не выдержал
недоброй тишины и крикнул:
- Шарик!
Шарик с перепугу высоко подпрыгнул и растерянно, удивленно гавкнул.
Крокодилы прижались к земле и застыли, люди качнулись - возможно, они
видели собаку в первый раз. И он сразу поразил всех - даже того человека,
который в одиночестве сидел в корзине из древесных воздушных корней.
Если бы никто не испугался. Шарик, наверно, попросту сбежал в машину и
там бы его никто не достал. Но он увидел, как все вокруг испугались, и,
вспомнив бой на планете Красных зорь, решил, что ему теперь все позволено.
Он лихо подлетел к морде самого большого крокодила, того, что отполз от ног
одинокого человека, и тявкнул ему прямо в пасть:
"Гав! Гав! Гав!.."
Крокодил отвернулся и даже, кажется, прищурился от неожиданности, и
Шарик мог бы торжествовать победу.
Однако крокодилы тоже оказались на высоте. Они быстро пришли в себя, и
сосед самого большого крокодила вдруг ринулся вперед и лязгнул огромными
челюстями. Этот костяной лязг стал сигналом. Все остальные тоже кинулись в
атаку.
Конечно, если бы на месте Шарика была какая-нибудь комнатная собачонка,
которую держат только для увеселения хозяев, тогда крокодилы безусловно
выиграли бы битву. Но Шарик был благородным потомком русских дворняжек,
которые всему миру известны как самые преданные друзья человека, как первые
исследователи неведомых космических высот, наконец. Шарик уже бывал на
другой планете и сражался там не с такими чудовищами! Поэтому он не
растерялся, не пал духом. Он, как истый потомок бойцов и охотников, с
яростным заливистым лаем бросился на крокодилов.
Не зря говорят: смелость города берет! Шарик, не рассчитав разгона,
лихо перескочил через крокодильи разверстые пасти и вскочил одному из них на
спину. К нему немедленно бросились другие. Но Шарик перепрыгнул на третьего,
успев при этом довольно ощутимо оцарапать морду одного из своих
бронированных врагов.
Так и закружилась эта невероятная карусель. Шарик прыгал по крокодильим
спинам, крокодилы лезли друг на друга и лупили соседей своими сильными,
тяжелыми хвостами, а Шарик успевал при этом то укусить кого-то, то
оцарапать.
Когда дерущиеся приближались к полуголым людям, те отступали, прятались
в джунгли, а когда Шарик и крокодилы удалялись от них, тогда люди опять
высовывали из зелени свои ослепительно сверкавшие белые носы.
Только один человек не тронулся с места. Он только крикнул что-то на
непонятном языке, и крокодилы, тяжело дыша, стали расползаться по своим
местам. Постепенно возвращались в строй и белоносые люди с черно-желтыми
рисунками орхидей на лбах.
Шарик прекрасно понимал, что он вышел победителем из этой
необыкновенной схватки. Его не оставил боевой азарт, он несколько раз обежал
машину, принюхался к полянке, а потом торжествующе улегся у ног ребят.
Человек, сидящий на стуле, строго оглядел поляну и, дождавшись, пока
все остальные соплеменники рассядутся по местам, а крокодилы расправят как
следует свои могучие хвосты, на чистейшем русском языке произнес:
- Добро пожаловать, молодые люди! Здравствуйте, дорогие гости!
Если бы крокодилы начали танцевать вальс или, как говорят, грянул гром
среди ясного неба, ребята удивились бы не так. Но русский язык в джунглях,
да не какой-нибудь московский, с "аканьем", или волжский, с "оканьем", а
самый чистый русский язык, на котором говорят артисты и дикторы!
- Здравствуйте, - вежливо ответил Вася. Но Юре почему-то показалось,
что в данном случае нужно ответить иначе. И он сказал:
. - Приветик! - и помахал рукой.
Вася почти с ужасом посмотрел на него и прошипел:
- Ты с ума сошел! В чужой стране...
- А что особенного? Может быть, я его обидел?
- "Может быть"! - передразнил Вася. - Ведь он, видимо, отлично знает
русский язык.
- Тогда он поймет, что так тоже можно приветствовать, - сказал Юра и,
расхрабрившись, пошел к корзине из висячих корней.
Однако дойти до нее ему не удалось. Остальные люди вдруг поднялись со
своих мест и стали окружать ребят. Откуда-то из глубины джунглей раздался
прерывистый глухой барабанный звук. Белоносые люди с черной орхидеей на лбу
стали подергиваться в такт этому ритму.
Вначале ребятам, конечно, было страшновато: мало ли зачем тебя окружают
незнакомые да еще вооруженные люди. А может быть, это охотники за черепами,
которые, убив врага, высушивают его голову. И хотя, говорят, делают они это
необыкновенно искусно - такое искусство почему-то не всем нравится.
Но потом, когда белоносые стали дергаться и вертеться на месте, Юрий
шепнул другу:
- Ты знаешь, по-моему, они танцуют. Вася критически посмотрел на
странных, дергающихся и вертящих бедрами людей и не очень охотно, но
согласился:
- Возможно... - Он решил не удивляться. Ведь когда на аэродроме
встречают какого-нибудь высокого иностранного гостя, так перед ним
обязательно проходит почетный караул, и высокий иностранный гость стоит и
смотрит. Вот теперь и эти вооруженные люди демонстрируют высший класс своей
боевой подготовки.
Все, что происходило на поляне, и успокаивало, и в то же время
волновало ребят.
Юрий на всякий случай выпрямился, сурово и неприступно нахмурил брови и
скрестил руки на груди, приняв гордую и независимую позу.
- Ты чего? - удивился Вася.
- Солидности набираюсь! - буркнул тот. - И тебе советую. Как-никак, а
для нас выставили почетный караул, танцы всякие устроили...
Вася недоверчиво посмотрел на него, на танцующих воинов и решил, что в
таком рассуждении есть доля правды. Он не стал скрещивать рук на груди, а
заложил их за спину и чуть выставил вперед ногу. Поза получилась очень
красивая и независимая, не хуже, чем у Юрия.
Как раз в этот момент воины стали расступаться, открывая как бы коридор
к человеку в корзине из висячих корней, который сидел все в той же позе и
все так же медленно что-то жевал.
Крокодилы остались на своих местах - с виду очень ленивые, сонные и ко
всему равнодушные. Ребята не спеша и тоже, по возможности, очень солидно
двинулись по этому, коридору. Впереди них бежал легкомысленный Шарик,
дружелюбно помахивая кургузым обрубком хвоста.
Когда они подошли к одинокому человеку, он встал, выплюнул жвачку и
радушно развел руки:
- А теперь я приглашаю вас в мою резиденцию.
И они прошли сквозь зеленый коридор джунглей и вышли на другую поляну,
почти скрытую окружающими ее пальмами, с огромными перистыми листьями. В
центре поблескивал проточный пруд, а вокруг него сгрудились хижины.
Чуть в стороне стояла особенно красивая и довольно большая хижина с
верандой и большим навесом, под которым виднелась какая-то странная машина.
Вася и Юра переглянулись и даже чуть замедлили шаг.
- Слушай, она поломанная, что ли? - шепнул Юрий.
- Не знаю... Может, такая конструкция... Но рассмотреть ее они не
успели - одинокий человек обогнул веранду и провел ребят в дом.
Глава девятая. ИСТОРИЯ АНАБРАДГОНОМЕ
1
- Садитесь, - сказал одинокий человек, показывая на легкие стулья и
хлопая в ладоши. - Сейчас мои слуги подадут обед.
Все это показалось странным - человек говорит по-русски, а толкует о
слугах. Неужели он дореволюционный? Но по виду он молодой. Шутит, что ли?
Но вслух ребята ничего не сказали. Они с достоинством уселись на
стулья, поерзали, устраиваясь поудобней, и стулья под ними зашелестели,
заскрипели и зашатались.
Но тут действительно стали появляться слуги - тоже с черно-желтыми
пятнами на лбах, с белыми носами и татуировкой на лицах, небольшого роста,
упитанные, похожие скорее на сытых и благополучных лакеев, чем на отважных
воинов какого-нибудь малоизвестного племени.
- Ну-с, давайте знакомиться. Меня зовут Анабрадгономерат из рода
Симлодатоинчена. [*]Но поскольку вам выговаривать такие слова
трудновато, называйте меня просто Ану. Итак, меня зовут Ану. А вас?
Пока белый человек произносил эти слова, ребята настороженно
рассматривали его.
Странное у него лицо - как будто молодое и в то же время старое.
Красивое, но чем-то неприятное. И тело у него было молодое, сильное, а на
шее почему-то явственно проступала сетка глубоких морщин.
- Так как же мне вас называть? - повторил Ану.
Ребята назвались.
- Ну вот и чудесно... Прошу подкрепиться. Кухня у нас, естественно, с
некоторыми странностями, но в общем ничего, терпеть можно. А привыкнешь -
даже найдешь некоторую прелесть.
Рассмотреть как следует все, что принесли и поставили на стол слуги,
было трудно - все покрывала мелко нарезанная зелень. Но запах от всего шел
действительно ни на что не похожий. Пахло то ли перцем или луком и в то же
время какими-то неизвестными духами, а может быть, и карамелями. Впрочем,
если вечером не поужинаешь, то утром за завтраком съешь все, что угодно.
И ребята начали есть. Вначале какие-то травки и корешки или побеги,
потом очень вкусную рыбу, наконец, нежное и странно сладковатое мясо. Оно
было вкусным, ничего не скажешь, но каким-то уж чересчур странным.
Ану улыбнулся:
- Вам нравится мясо анаконды? Анаконда! Самая большая змея на свете,
гигантский удав, гроза джунглей.
- Да-да, не удивляйтесь. Это именно анаконда. - Ану перестал улыбаться
и заговорил серьезно: - Местные племена давно употребляют в пищу и змей, и
всяких там кузнечиков, но делают это в высшей степени бессистемно. Я,
естественно, не мог этого допустить. Поэтому в моем племени неплохая
анакондная ферма, есть прелюбопытные экземпляры.
Ану заметил недоумение ребят, опять улыбнулся - на этот раз, пожалуй,
даже несколько злорадно - и хлопнул в ладоши.
Слуги немедленно принесли фрукты и ягоды, а хозяин сказал:
- Ну-с, не будем терять времени. В конце концов, чем бы я вас ни угощал
и что бы ни говорил, вас прежде всего волнует один вопрос: каким образом
против своей воли вы очутились на этой земле и в этой хижине? Отвечу сразу:
виноват в этом я. Это моя воля и моя программа заставила вашу машину не
слушаться вас и прилететь туда, куда хотел я. А я, скажу честно, очень этого
хотел.
- А... а зачем вам это нужно? - спросил Вася.
- Вот в этом все и дело. Мне не хочется вас обманывать - вы люди из
самой интересной, на мой взгляд, страны. Я просто расскажу ват мою
довольно-таки печальную историю, и вь сами сделаете вывод: прав я или не
прав.
Все трое устроились поудобней, то есть поскрипели и пошелестели
стульями, взяли по банану, но тут Юрий вспомнил, что на этот раз Шарика не
приглашали к столу, и беспокойно огляделся.
Ану понял его сразу.
- Не беспокойтесь. Ваш четвероногий друг накормлен вместе с моими
четвероногими друзьями.
Юрий смекнул, с кем кормили Шарика, и не без опаски спросил:
- А ваши четвероногие друзья не... того? ?
- Нет, не беспокойтесь. Они достаточно дрессированы и не едят никого
без моего разрешения.
- Ну ладно... - не очень уверенно согласился Юрий. -Посмотрим и...
послушаем.
2
- Так вот, - начал Ану, - родился я, по вашему летосчислению, почти
двести десять лет назад на планете Саумпертон, в третьем подразделении
семнадцатой Галактики. Родители мои были довольно состоятельны и, стремясь
расширить свое дело (они владели неплохими комбинатами по производству и
переработке морских продуктов), отдали меня в космическое начальное училище,
которое я окончил без особых отличий, но благодаря связям был все-таки
принят в среднее космическое учебное заведение, где неожиданно для себя
полюбил биологию. Родители согласились с этим увлечением - оно было связано
с их основным делом. Начальство же поощрило меня - ведь на нашей планете
было не так уж много молодых людей из хороших семей, желающих заниматься
биологией. Это, знаете ли, иногда не очень приятно пахнет, - улыбнулся Ану.
Ребята смотрели друг на друга, на Ану и, честно говоря, стали
побаиваться: уж не сумасшедший ли перед ними?
Получалась явная несуразица.
Ну что у него такой возраст - это его личное дело. Мало ли чего не
бывает на других планетах. Это они понимали. А вот что там, где умудряются
жить так долго, оказывается, есть состоятельные родители, владеющие
собственным делом... Это что ж? Это ж выходит, что перед ними сидит самый
обыкновенный капиталист, толь