л гость, придвигая стул поближе к столу. -- Ее сделать просто: нужно из металлического листа соорудить подобие колпака и надеть на голову. Лист я прихватил с собой. Гость присел к столу, вытащил лист и принялся за дело. Федор отошел к окну. Нужно было собраться с мыслями, как того требовала неожиданная ситуация. Стояла глубокая ночь. Учебный полигон спал. Спала и облитая лунным сиянием тайга, окружающая со всех сторон строения полигона. Федор облокотился о подоконник. В глаза ему бросились два влажных следа на оконной доске. Похоже на следы ног. Кто мог их оставить? Профессор Ливен Брок? Что же он, на подоконник становился? Федор вспомнил, что, уходя играть в пинг-понг, оставил окно открытым. Что же, быть может, Ливен Брок впрыгнул в окно? Федор Икаров усмехнулся абсурдности этой мысли. Он выглянул в окно. Глубоко внизу мерцал огонек велосипедной фары -- кто-то возвращался с запоздалой прогулки. Федор посмотрел на плащ гостя, мокрый от дождя или ночной росы. К плащу прилипли травинки и желтый кленовый лист. Между тем гость закончил мастерить металлический конус. Он отодвинул его в сторону, любуясь делом своих рук. -- Прошу вас, Федор, на ночь надеть этот колпак, -- проговорил Ливен Брок. -- Он обеспечит, надеюсь, достаточную экранировку. Федор подошел к столу, и профессор снова сунул руки в карманы. Суматошный день и длительный перелет давали себя знать. Только теперь Федор почувствовал, как устал. -- Спите, молодой человек. А я займусь делом, -- услышал он уже в полусне. Вытянувшись под одеялом, засыпая, он услышал, как Ливен Брок настойчиво, с повторами произносит странные слова: "Только большой мозг сумеет познать Вселенную... Только большой мозг разрешит все загадки земли и неба... Ливен Брок, тебя ждет башня безмолвия..." Профессор сидел лицом к окну, низко склонившись над передатчиком, установленным на столе. Федор смотрел на его широкую ссутуленную спину и думал: "Зачем он повторяет свое имя? К себе обращается, что ли?" "Утром спрошу у профессора", -- подумал Федор и повернулся на другой бок. Последнее, что он услышал, был шепот, обволакивающий, как шум осеннего дождя: "Ливен Брок, Ливен Брок... Цель человечества -- вырастить большой мозг... Только мозг, равный по величине башне безмолвия, сумеет познать Вселенную..." ...А может, это уже сон? Ван Каро пришел в коттедж Ливена Брока вечером, когда все поисковые группы уже вернулись после безуспешных поисков пропавших. Только Алексей Волга с Володей Карбенко еще не возвратились из пещер, но шансы на то, что они обнаружат какие-то следы, были ничтожны. Ван понимал это. Он пришел в дом Брока, влекомый неясным чувством. Долго рылся в книгах, перебирал записи Ливена Брока. Но что новое мог он найти после тех, кто перебывал здесь сегодня? Устав до изнеможения, Ван сел за стол Ливена Брока и погрузился в раздумье. Учитель и Энквен исчезли, и не осталось в доме ни малейшей зацепки, которая помогла бы распутать клубок. Председатель координационного совета послал даже запрос в службу космического поиска. Оттуда ответили, что ни Ливена Брока, ни Энквена нет на спутниках и в кораблях ближнего космоса. Словно космические пришельцы похитили их! Нет, инопланетян лучше оставить для детских сказок. Разгадку нужно искать именно здесь, среди вороха записей и лабораторных журналов Ливена Брока. Ван перечитывал рабочий дневник Ливена Брока, изучал записи, сделанные в последние дни. В то время Ван находился на даче, в одиночестве решая задачу о большом мозге, сформулированную Ливеном Броком. Ван снова и снова сопоставлял факты, анализировал, размышлял. Ван морщил лоб, догадка ускользала. Не до конца понятны были последние записи Ливена Брока. Поговорить бы с ним, поспорить! Свои расчеты, уже ненужные, Ван положил в ящик письменного стола Ливена Брока. В последних записях Ливен Брок исповедовал взгляды, противником которых был всю жизнь. Даже почерк на последних страницах рабочего дневника изменился, стал неуверенным, ломким, словно чужая рука водила пером Ливена Брока. Но чья рука могла это быть? Полки -- хранилища информации уходили под потолок. Ван забрался на стремянку, на которой любил сиживать Ливен Брок, и принялся за полку, расположенную под самым потолком. Ливен Брок собрал хорошую библиотеку. В течение долгой жизни он увлекался многими вещами, и битком набитые стеллажи хранили следы каждого из этих увлечений. На полках блоки памяти соседствовали со старинными фолиантами, некоторые из них были напечатаны еще на бумаге и тем самым представляли собой музейную редкость. Ван с трудом вытащил запыленный блок, спрыгнул со стремянки, сел за стол, надел наушники и погрузился в изучение блока, посвященного соображениям Ливена Брока о внеземных цивилизациях. Внезапно дверь толчком отворилась. На пороге, занеся руку с садовыми ножницами, стоял Алексей Волга. -- Ван? -- прошептал Алексей и медленно опустил руку с ножницами. -- Можно подумать, что ты увидел привидение, -- заметил Ван. Оторопелый Алексей, не выпуская ножниц, сделал несколько шагов к столу. -- Нашли что-нибудь в пещерах? -- спросил Ван. Алексей покачал головой. -- В саду решил поработать? -- продолжал Ван.-- Хорошая идея, только время ты выбрал неподходящее. -- Ножницы для того, чтобы... -- А, понимаю, ты решил меня подстричь, -- подхватил Ван. -- Очень мило, но я предпочитаю робота-парикмахера. Волга махнул рукой и бросил ножницы на пол. -- Где Энквен? -- выдавил он. Ван отодвинул в сторону блок памяти. -- Друг мой Леша, -- сказал он, -- этот вопрос я как раз собирался задать тебе. Да что с тобой в конце концов? Когда Алексей рассказал, в чем дело, Ван против воли расхохотался, хотя ситуация была достаточно серьезной. -- Значит, Володя под окном? -- произнес Ван, что-то решив. -- Под окном. -- Ждет, когда Энквен выпрыгнет? -- Или когда я с ним договорюсь по-доброму. Занавеска на окне плотная, разобрать снаружи, кто находится в комнате, невозможно,-- сказал Алексей. -- Ладно, будет Володе Энквен, -- произнес Ван. -- Что ты придумал? Не отвечая, Ван подхватил стремянку и поднес ее к окну. -- Стремянка в сложенном состоянии равна примерно росту человека, -- подмигнул Ван. -- Соображаешь? -- Пока нет. -- А еще кибернетик! Толкни створки окна, а я выброшу стремянку. Проверим, какова скорость реакции у товарища Карбенко, -- пояснил Ван. -- Давай,-- согласился Алексей. Он распахнул окно, и стремянка полетела в сад. Глухой удар и выкрик Владимира потонули в дружном хохоте. Вскоре с обиженным видом в кабинет вошел Карбенко. Ван на правах завсегдатая в доме Ливена Брока отправился на кухню, где сварил крепчайший кофе. Дымящийся напиток распили в молчании. -- Вы, собственно, с какими идеями прибыли сюда? -- спросил Ван, отодвигая пустую чашку. -- Искать здесь разгадку,-- обвел Алексей широким жестом стеллажи. -- Именно здесь ее нужно искать,-- сказал Ван. Он встал из-за стола и подошел к стеллажам. -- А ты надумал что-нибудь? -- спросил Владимир. -- Други, у меня есть кое-какие соображения,-- сказал Ван. -- Давайте их обсудим. Ван пошарил глазами по полке, отыскал нужную книгу и уверенным жестом выдернул ее. Книга была старинной. Кожаный потрескавшийся переплет, пожелтевшая грубая бумага, еле заметные следы букв на корешке -- все хранило печать растаявших лет. -- Какой век? -- спросил Алексей. -- Ты знаток окаменелостей. Ну-ка, определи по внешнему виду, когда возник этот раритет,-- предложил Ван. Алексей внимательно осмотрел увесистый том, который Ван не выпускал из рук. -- Двадцатый век,-- сказал наконец Алексей. -- А точнее? -- попросил Ван. -- Думаю, тридцатые годы. -- Верно. Что еще ты можешь сказать об этой книге? -- спросил Ван. Карбенко с интересом следил за разговором, зная, что Ван слов на ветер не бросает. -- Чтобы сказать что-либо о книге, ее нужно прочесть, -- пожал плечами Алексей. -- Резонно. Но такого подвига от тебя пока не требуется,-- ответил Ван.-- Посмотри, в этом ряду стоят сплошь старинные книги. Ливен Брок в последнее время их не касался -- вон как запылились. Когда Лин отсутствует, пыль вытирать некому: эту ответственную работу Ливен Брок не доверяет никому, кроме внучки. А вот эта книга читалась. Ван провел пальцем по переплету и сказал: -- Видите? Пыли нет. Книгой усиленно пользовались. Владимир взял из рук Вана книгу, раскрыл ее на титульном листе и прочел вслух: "К. Э. Циолковский. "Биологическая радиосвязь"". -- Разве Циолковский занимался биологической радиосвязью? -- удивился Алексей. -- Как видишь,-- сказал Ван.-- Правда, тогда это называли задачей мысленной передачи информации. Циолковский бросил несколько идей... -- Их разработали? -- спросил Владимир. -- Столетие спустя,-- махнул рукой Ван.-- Интересно другое. Вот послушайте. Он взял книгу, быстро отыскал нужное место и прочел: "Убежден, что развитие биологической радиосвязи приведет к распознаванию сокровенных тайн живого микрокосмоса и к решению великой загадки существа мыслящей материи". -- Милый Ван, все это интересно. Но нам-то что до этой книги? -- произнес Алексей. -- Прошу обратить далее внимание на поля этой книги, -- сказал Ван и перевернул несколько листков. Поля книги были испещрены многочисленными пометками. -- Ты-то когда познакомился с этой книгой? -- спросил Владимир. -- Целый день сегодня штудировал. Нет худа без добра, -- ответил Ван. -- Чьи пометки? -- склонился над книгой Алексей. -- Почерк Ливена Брока, -- сказал Ван. Некоторые пометки были сделаны другим почерком -- ровным, прямым, почти печатным. -- Это, наверно, заметки человека, жившего в давно прошедшие времена, -- высказал предположение Владимир. Ван покачал головой. -- Двойная ошибка, Володя,-- сказал он.-- И не давно прошедшие времена, и... не человек. -- Ты хочешь сказать...-- начал Алексей. -- Вот именно,-- перебил возбужденно Ван.-- Книгу усиленно штудировал и Энквен. Только у белкового может быть такой почерк. Они внимательно просмотрели несколько пометок Энквена. -- Итак, Энквен был знаком с биологической радиосвязью,-- сказал Алексей и захлопнул книгу. -- Вот та печка, от которой я пытался танцевать,-- произнес Ван. -- Давайте танцевать вместе,-- предложил Владимир. -- Вот тут в одном месте Ливен Брок пишет на полях, что с помощью биологической радиосвязи возможно внушение на расстоянии,-- сказал Ван.-- Будем исходить из предположения, что Энквен мог прочесть эту запись. -- Допустим,-- согласился Владимир.-- Но для мыслеграммы нужен передатчик. У Ливена Брока, а следовательно и у Энквена, передатчика не было. -- Передатчиков всего-то на Земле раз, два -- и обчелся, -- сказал Алексей. -- Братцы, а не мог ли Энквен сам соорудить передатчик? -- спросил Ван.-- Принципиальная схема аппарата известна, нужные материалы в лаборатории Ливена Брока имеются... Алексей вскочил с места в сильном волнении. -- Мог! Мог Энквен это сделать! -- закричал он. -- Мне Ливен Брок с неделю назад говорил, что его Энквен что-то мастерит, целыми днями не выходит из лаборатории. "А что мастерит, я и сам не знаю", -- сказал тогда Ливен Брок. Я ему: "Смотрите, чтобы Энквен весь Зеленый на воздух не поднял!" А Ливен Брок рассмеялся и говорит, что он Энквену вполне доверяет. -- Что ж ты не сказал об этом раньше? -- спросил Ван. -- Не придал разговору никакого значения,-- виновато произнес Алексей. -- Допустим, Энквену удалось собрать передатчик,-- вмешался Владимир.-- Что же дальше? -- А дальше то, что Энквен мог попытаться внушить Ливену Броку, что люди обязаны вырастить в башне безмолвия большой мозг! -- закричал Ван. -- Откуда ты взял, что Энквен хочет этого? -- удивился Владимир. -- Да все оттуда же! -- хлопнул Ван по книге. -- Стоп, братцы,-- сказал Алексей.-- Какая-то ниточка прощупывается. Давайте строить версию. У нас уже есть кое-какие улики. -- Улики, версия... -- язык криминалистов, -- бросил Ван. -- Энквен не преступник. -- У него нет ограничителей,-- напомнил Владимир. -- Но у него есть такой воспитатель, как Ливен Брок, -- отрезал Ван. -- Ладно, будем строить рабочую гипотезу, -- примирительно произнес Алексей. -- Итак, Энквен соорудил передатчик и, спрятавшись в безопасном месте, загипнотизировалЛивена Брока. Но где же он мог укрыться? И где сам Ливен Брок? -- Каков радиус действия биопередатчика? -- спросил Владимир. -- Едва ли больше двадцати километров, -- ответил Алексей. Ван хлопнул в ладоши. -- Предположим, Энквен удалился от Зеленого на максимальное расстояние -- двадцать километров,-- сказал он.-- На какую высоту ему нужно забраться, чтобы осуществить биопередачу? Владимир схватил листок и карандаш. -- Сейчас прикину,-- произнес он. Алексей, подойдя сзади, наблюдал за выкладками. -- 150 метров,-- сказал Владимир через несколько минут и швырнул карандаш на стол. -- 150 метров...-- повторил Алексей, что-то соображая.-- Есть у нас сооружения такой высоты? -- Башня безмолвия,-- подсказал Владимир. -- Если б Энквен залез на башню, его бы сразу там обнаружили,-- покачал головой Ван.-- А забраться внутрь, как вы знаете, он не мог. -- Я чувствую себя, как два часа назад, в подземной пещере, -- признался Владимир. -- Полная тьма, бредешь на ощупь и всюду натыкаешься на стены. -- Там хоть фонарик был,-- сказал Алексей. -- У Ливена Брока в гостиной висит карта, -- сказал Ван. -- Какая карта? -- спросил Владимир. -- Топографический план окрестностей Зеленого городка, -- пояснил Ван.-- Туристские маршруты. Они вошли в гостиную, включили свет и долго проверяли карту. Ни одно из сооружений в окрестностях Зеленого не имело нужной высоты. -- Может быть, какой-нибудь холм или скала... -- сказал Владимир. -- В окрестностях Зеленого нет таких скал и холмов, -- перебил Алексей. -- Посмотрите сюда,-- указал Ван на группку коричневых кубиков в углу карты. -- Что это? -- спросил Владимир. -- Учебная база Звездной академии,-- сказал Ван. -- Только там может быть сооружение нужной высоты. -- Летим на учебную базу,-- сказал Алексей.-- Нельзя терять ни минуты. -- Может быть, радируем в совет? -- предложил Владимир. Ван покачал головой. -- А вдруг ложная тревога? -- Сами справимся,-- решительно произнес Алексей. Когда они вышли из дома Ливена Брока, восток еле-еле зарозовел, обозначая рассвет. Федору Икарову снился странный сон. Будто бы он подружился с профессором Ливеном Броком -- чудаковатым стариком. Они идут по берегу Оби. Солнце, ясное небо, жара. Только почему Ливен Брок в плаще? И рук из карманов не вынимает. Берег крут и высок, и река сверкает так, что глазам больно. -- Давай прыгнем вниз,-- предлагает Ливен Брок. -- Здесь глубоко,-- предупреждает Федор. -- Тем лучше. Ты меня научишь плавать. -- Хорошо,-- соглашается Федор,-- только плащ нужно снять. Старик упрямо мотает головой. -- Хоть руки выньте из карманов, -- говорит Федор. -- Не могу. -- Как же вы плавать будете? -- Научи. Резкий стук в дверь разбудил Федора. Он сел в постели, машинально пробормотал: "Войдите!" Дверь распахнулась, в комнату вошли три человека. Ночной гость Федора, сидевший у стола, вскочил с места, схватил передатчик и неуловимым движением вскочил на подоконник. -- Энквен! -- выкрикнул странное слово тот, кто вошел первым. Профессор прижал к груди передатчик и толкнул оконные створки. Кто-то из вошедших успел схватить его за руку, но Ливен Брок резко вырвался и наклонился над бездной. -- Профессор! -- закричал Федор. Его крик словно послужил толчком. Подняв над головой руки с передатчиком, будто неумелый пловец, гость выпрыгнул из окна. -- Упустили, -- с досадой произнес крепыш, потирая ушибленную руку. -- Вырвался. -- Кто вы такие? Кто дал вам право... -- грозно начал Федор. Он стоял во весь рост, обернувшись простыней, словно тогой. -- Теперь далеко не уйдет, -- перебил Федора самый высокий, обращаясь к своим товарищам. -- Он убился, -- сказал Федор. -- Что ты, курсант,-- произнес крепыш.-- Для белкового сорок этажей -- сущие пустяки. Все четверо сгрудились у окна, глядя вниз и стараясь чтонибудь разобрать. Глава 4 БАШНЯ БЕЗМОЛВИЯ Жизнь рождают звездные реторты, Бьются беспокойные аорты -- Кровь бежит по жилам голубым, И кружась несется по вселенным, По раздутым, опьяненным венам Шар земной наш тельцем кровяным. Когда Федор и три его неожиданных гостя, спустившись на лифте, выбежали во двор, там уже успела собраться небольшая толпа. -- Неужели это профессор Ливен Брок? -- Что случилось? -- слышались взволнованные голоса. -- Я сам видел, как он выпал из окна. По-моему, с самого последнего этажа, -- повторял молодой человек, придерживавший велосипед. -- Разбился! Разбился! -- повторяли голоса. Федор, запахивая на голой груди куртку, с трудом протиснулся сквозь гудящее людское кольцо вслед за коренастым незнакомцем. Гость Федора полулежал на асфальте. Рядом валялись обломки разбитого вдребезги биопередатчика. Опустившись на колени. Май пыталась нащупать пульс пострадавшего. Тот силился что-то сказать, но изо рта вылетали лишь невразумительные звуки: -- Ба... ба... ба... -- Я должен внести ясность, -- громко сказал коренастый и коротко пояснил толпе, что перед ними не профессор Ливен Брок, которого, к сожалению, до сих пор не разыскали, а его воспитанник, белковый робот Энквен. К удивлению, Федор обнаружил, что о чрезвычайном происшествии в Зеленом городке знали все, кроме него. Очевидно, он из-за пинг-понга прослушал всеобщее оповещение. Увещеваемые комендантом, люди медленно разошлись. Курсанты обсуждали необычное происшествие. Последней ушла Май. Оглянувшись, она улыбнулась Федору. Трое стояли подле лежащего Энквена, о чем-то тихо переговариваясь. -- Я помогу вам,-- сказал Федор, и тот, что стоял поближе, кивнул, выражая согласие. Федор уловил уже, что его зовут Ван, а двух остальных -- Володя и Алексей. -- Центр равновесия сместился,-- сказал Ван. -- И речь нарушена,-- добавил Алексей. Владимир вызвал машину. Помахивая крыльями, она опустилась рядом. Вчетвером они еле-еле погрузили Энквена. -- Какой тяжелый! -- удивился Федор. Они остановились, чтобы отдышаться. -- Будем считать, что познакомились,-- сказал Владимир и хлопнул Федора по плечу.-- Приходи в Зеленый, в шахматы сразимся... -- У меня к тебе вопрос, Федор,-- сказал Алексей.-- Когда ты обнаружил в комнате постороннего, он назвал себя Ливеном Броком? Федор пожал плечами. -- Энквен не сделал в сущности ничего плохого,-- произнес он, почувствовав вдруг необъяснимую симпатию к могучему, лишенному страха Энквену. -- Дело не в этом,-- сказал Алексей. -- А в чем же? -- спросил Федор. -- А в том, что белковый робот Энквен не имеет права лгать, -- пояснил Ван. -- Понимаю: у него такой ограничитель? -- решил блеснуть Федор своими познаниями в биокибернетике. -- Нет, у него такое воспитание, -- сказал Владимир. -- У Энквена нет никаких ограничителей, -- сказал Ван. -- Разве так бывает? -- растерянно спросил Федор. -- Бывает, -- подмигнул неожиданно Владимир. -- Нам очень важно, Федор, чтобы ты рассказал, как было, -- сказал Ван. Федор задумался. -- Когда я после пинг-понга вернулся к себе, -- начал он, -- то с порога заметил в комнате постороннего. Я сразу узнал его... -- Узнал? -- поднял брови Алексей. -- У меня есть фотография Ливена Брока, -- пояснил Федор. -- Ясно, -- кивнул Ван. -- Дальше. Федор переступил с ноги на ногу. -- Ну, я и обратился к гостю, назвав его Ливеном Броком, -- произнес он. -- Значит, именно ты назвал Энквена Ливеном Броком, а не он сам себя? -- переспросил Ван. -- Вспомни, это очень важно, -- добавил Алексей. -- Я назвал Энквена Ливеном Броком, -- твердо сказал Федор. -- Уф, гора с плеч! -- произнес Ван. -- Спасибо, друг, -- сказал Алексей. Владимир молча обнял на прощанье Федора. Федор подождал, пока машина поднимется в воздух. Когда орнитоптер превратился в слабо светящуюся звездочку, Федор пробормотал: "Вверху одна горит звезда, мой взор она манит всегда". Федор любил стихи, сам пробовал их писать и в минуты волнения часто вспоминал строки Лермонтова. Когда орнитоптер лег на курс, Алексей вызвал координационный совет и кратко рассказал председателю обо всем происшедшем. -- Ваши выводы? -- спросил председатель, когда Алексей умолк. Алексей посмотрел на Вана и Владимира. -- Мы считаем, что нити сходятся к башне безмолвия, -- сказал он, переведя взгляд на распростертое тело Энквена. -- Похоже, -- согласился председатель. -- Однако же, если бы в башню безмолвия кто-то проник, немедленно сработал бы сигнал защиты. Но такого сигнала не поступало. Как же сумел Ливен Брок проникнуть в башню? К мембране пригнулся Ван. -- Энквен тоже проник в курсантский корпус,-- сказал он. -- Хорошо, займитесь башней, -- решил председатель после паузы. -- Помощь нужна? -- Нет,-- почти одновременно ответили все трое. -- Добро. Жду радиограмм, -- сказал председатель, и мембрана щелкнула, отключаясь. Орнитоптер чуть вибрировал, мчась к Зеленому городку на предельной скорости. Мысли всех троих были поглощены теперь башней безмолвия. Башня не поражала размерами. Земля знала сооружения и побольше. Однако по сложности с башней вряд ли могло бы сравниться любое другое творение землян. Ван нарушил молчание. -- Этой ночью я познакомился с мыслями Ливена Брока о внеземных цивилизациях, -- сказал он. -- Прочел на полях книжки Циолковского? -- спросил Владимир. -- Нет, эти соображения содержатся в одном блоке памяти Брока,-- ответил Ван.-- Я прослушивал этот блок как раз перед тем, как в кабинет профессора ворвался какой-то черт с садовыми ножницами... Алексей улыбнулся. -- Я еще постригу тебя, Ван,-- пообещал он. -- Вернемся к блоку памяти,-- напомнил Владимир. -- Ливен Брок говорит там в одном месте,-- произнес Ван: -- "Если бы я повстречался с представителем инопланетной цивилизации и он спросил меня: "Чем ты, землянин, можешь гордиться?" -- я ответил бы: "Башней безмолвия". -- Брок несколько пристрастен: он отдал башне полжизни,-- заметил Алексей. -- А я согласен с Ливеном Броком,-- задумчиво произнес Ван. Он подумал о гроздьях биологических реакторов, в сокровенных глубинах которых выращивались самые совершенные счетно-логические устройства: там синтезировались клетки серого вещества -- головной мозг белковых роботов. С легкой руки Ливена Брока их называли еще белковыми братьями. -- Я часто думаю о белковых братьях, -- будто угадав его мысли, сказал Алексей. -- Чтобы создать человека, эволюции понадобились миллионы лет. Возникали и рушились горы, мелели моря, а хрупкий белковый комок, возникший некогда в древнем море, жил, размножался и набирал силы. Через какие только испытания не прошла земная жизнь, прежде чем стала она разумной! Белковый комок прошел через все мытарства, перешагнул через все ступеньки эволюции, прежде чем превратился в человека разумного. А белковые братья? Они выходят готовенькими из камеры синтеза. Эволюция, оказывается, ни при чем. -- Ты забываешь, что каждый белковый получает длительное воспитание,-- заметил Владимир. Алексей махнул рукой. -- Воспитание -- это не то,-- сказал он.-- Разве можно подменить эволюцию? -- Мы не подменяем эволюцию, Леша, -- произнес Ван. -- Мы только используем ее законы. Разве физики подменяют законы природы? Они открывают их, чтобы заставить служить человеку. Возьми, например, гравитацию, о которой столько теперь говорят. Когда человек познает ее законы, он сможет их использовать, и могущество его удесятерится. Что же касается белковых братьев, то в настоящее время... Энквен едва ли слышал разговор людей. Из окна Федора Икарова он выпрыгнул, повинуясь внезапному импульсу. Воспитатель называл это качество самостоятельностью, Лин -- строптивостью. Высота в сорок этажей была для Энквена не страшна, но, рассчитывая силу толчка, Энквен упустил из виду вес передатчика. В результате робот приземлился неудачно. Поломки вызвали жгучую боль, но сказать об этом подбежавшим людям Энквен не мог: он даже пошевелиться был не в состоянии. К счастью, протиснувшийся сквозь толпу Ван Каро сразу же сообразил, в чем дело, и, не мешкая, отключил регулятор ощущений Энквена. Ван поспел вовремя: не сделай он этого -- и робот мог погибнуть. Сильная боль могла привести к шоку и необратимой смерти. Как только Ван отключил регулятор, боль начала утихать, и по сильному телу Энквена волнами растеклось онемение. "Ощущение сродни невесомости" -- такова была последняя мысль, которую зафиксировал засыпающий мозг белкового робота. Не получая никакой информации извне, клетки мозга Энквена одна за другой погружались в спячку. -- Прилетели! -- воскликнул Владимир, выглянув в иллюминатор. Аппарат повис над землей, и все трое выпрыгнули. Ранняя заря окрасила башню безмолвия в розовый цвет, но людям было не до красот. После краткого совещания решили, что Ван направится внутрь башни на поиски Ливена Брока. Что касается Владимира и Алексея, то они повезут Энквена в киберцентр -- это дело тоже не терпело отлагательств: ткани Энквена могли атрофироваться. В башню безмолвия, святая святых, имели доступ лишь несколько человек в Зеленом городке -- альфа-ритмы их головного мозга были записаны и усвоены чуткими анализаторами башни. Только эти люди и руководили (на расстоянии, из зала, пользуясь дистанционным управлением) процессом синтеза головного мозга для белковых братьев. Остальных людей башня "не признавала". Для экстренных случаев имелся манипулятор -- самоходная рабочая кабина, в которой можно было перемещаться по лабиринтам башни безмолвия. Впрочем, залом с дистанционным управлением, тем более кабиной-манипулятором биокибернетики пользовались крайне редко: автоматика башни безмолвия работала безукоризненно. Многотонная глыба автоматической двери беззвучно закрылась за Ваном. Зал управления встретил его первой неожиданностью: внешняя сигнализация башни оказалась отключенной. Это значит, что контроль над реакциями синтеза, протекающими в камерах, был снят. Кто мог решиться на это? Ливен Брок? Но ему лучше, чем кому-либо другому, известно, что неуправляемые реакции синтеза легко могут отклониться от равновесного состояния, сместиться насколько угодно в сторону, вплоть до взрыва. Ван торопливо сел в манипулятор, способный перемещаться в специально созданном силовом поле башни, надел шлем, опустил на виски клеммы, служащие для передачи манипулятору мысленных приказов. Говорят, такими манипуляторами будет оснащен новый фотонный звездолет, заложенный на Лунных стапелях... Сейчас не время думать о постороннем, нужно сосредоточиться для мысленного приказа. Ван отдал команду, и кабина медленно тронулась с места, словно пузырек воздуха в толще воды. За прозрачными стенками кабины поплыли бесчисленные установки, в разнокалиберных трубках пульсировали разноцветные жидкости, один блок сменялся другим. В привычной обстановке, известной по экрану дистанционного зала до мельчайших подробностей, Ван немного успокоился. Башня продолжала работать, и каждый блок ее был для Вана открытой книгой. Он уже не думал о том, что каждую секунду может взлететь на воздух -- мало ли что задумал тот, кто отключил защиту и проник в башню. То ускоряя, то замедляя движения манипулятора, Ван продолжал продвигаться вперед, пристально всматриваясь в белые нити, пронизывающие все установки башни и связывающие их между собой в единый гигантский организм. Пока что повреждений не находилось. Приближаясь к центральному индикатору башни, Ван не смог унять волнения. В результате поток мысленных команд исказился. Кабину залихорадило, она начала вибрировать. Несколько раз, вильнув в сторону, она сильно ударилась о стену. "Взять себя в руки!" -- приказал Ван. Кабина пошла ровнее. Повинуясь команде Вана, она мчалась теперь к сердцу башни безмолвия. Люк впереди плавно отворился. Кабина влетела в круглый зал и повисла в воздухе, слабо покачиваясь. В зале было полутемно -- больше света здесь не полагалось. Когда глаза привыкли, Ван приблизился к сфере, наполненной голубоватой светящейся жидкостью. В разных направлениях сферу то и дело пронизывали золотистые искорки. В центре ритмично пульсировала треугольная масса темного цвета. Одного взгляда Вану было достаточно, чтобы определить, что сердце башни работает как положено. Значит, синтез клеток мозга роботов проходит нормально. Почему же тогда на пульте манипулятора не перестает мигать красная лампочка -- сигнал неблагополучия в башне? Отвратительное чувство собственной беспомощности охватило Вана. Связаться с координационным центром, вызвать подмогу? Но дорога каждая минута. А кроме того, кто лучше, чем он, знает все звенья башни безмолвия? Разве что исчезнувший профессор Ливен Брок -- один из ее создателей. Неужели все-таки придется, вызвав помощь, поставить под удар нормальную работу башни? Ван Каро обладал счастливой способностью на лету схватывать то, на что другому потребовались бы месяцы и годы. Но что значит здесь, сейчас эта его способность? Башня безмолвия имеет миллионы блоков и секций, и все они работают независимо друг от друга. Иначе нельзя. Чем выше автономность отдельных блоков, тем большей живучестью отличается мозг робота. Предположим, белковый попадет в беду -- осколок метеорита пробьет ему голову. Пусть даже три четверти головного мозга выйдут из строя, оставшаяся часть все равно будет работать нормально. Остальные клетки, оставшиеся неповрежденными, примут на себя все функции головного мозга, и робот останется в строю. Сидя в неподвижном манипуляторе, Ван раздумывал. Проверять все секции подряд? На это уйдет несколько дней. Установить с помощью сигнализаторов, в каком именно блоке находится Ливен Брок или кто там еще, нельзя. Если бы кибернетики Зеленого городка установили в башне безмолвия такую аварийную систему, мозг робота, выращиваемый здесь, уже не мог бы обладать такой поразительной живучестью. Единственное место, которое вне подозрений, -- это центральная камера высшего синтеза. О том, что заключительный этап выращивания головного мозга белковых роботов проходит без отклонений, говорил тот факт, что сердце башни безмолвия работает, как обычно. Сидя в манипуляторе, который покачивался, словно лодка на волнах, Ван продолжал соображать, что же делать дальше. Мысли его вновь и вновь возвращались к странному, ни с чем не сообразному поступку Энквена. Какое коленце выкинут завтра Энквен и другие белковые роботы? Вдруг эти добрые силачи, способные завязать багор узлом и вспрыгнуть на сороковой этаж, взбунтуются? Какая ирония судьбы: именно Ливен Брок, первый пострадавший из людей, настоял на том, чтобы новая партия белковых, самым развитым из которых был Энквен, воспитывалась без ограничителей. А вдруг человек вырастил себе врагов, страшных в своей беспощадности? Ван бросил взгляд на часы. Время шло. Ван решил уже было, махнув рукой, начать свои поиски с самой нижней, первой камеры. Манипулятор дрогнул и тихо, осторожно набирая скорость, скользнул вниз по вертикальному переходу. Но вдруг, неожиданно для самого себя повинуясь какому-то шестому чувству, Ван решил, не доверяя ритмичной работе башенного сердца, собственноручно проверить работу центральной камеры синтеза, своими глазами убедиться, что Ливена Брока там нет. Ван не мог отдать себе отчет, на чем основано его решение. Повинуясь новому приказу, манипулятор замер на месте, затем резко рванулся в противоположную сторону. Через несколько минут Ван воочию увидит картину, доселе знакомую только по экрану в зале, откуда осуществляется дистанционное управление процессом синтеза. Высокое помещение, представляющее собой круг, равный поперечному сечению башни безмолвия. Сетка, состоящая из одинаковых ячеек, которые издали напоминают медовые соты. И в каждой ячейке зреет серый комок -- будущий головной мозг белкового робота... Залетев под купол центральной камеры синтеза, манипулятор остановился. Уже начав досадовать в душе, что зря теряет здесь время, Ван сверху оглядел камеру. С того момента, когда он в последний раз наблюдал по экрану за камерой, чтото тут изменилось, что-то резало глаз. Но что? Стены, сходящиеся сверху в одну точку -- вершину купола, светятся как обычно. Их ровный зеленоватый свет говорит о том, что процесс синтеза мозговой ткани проходит нормально. По краю круга с "медовыми сотами", окаймляя его, мерно, в заданном ритме сердца башни колышутся трубы -- сосуды, которые питают растущую мозговую ткань. Они подобны лианам тропических джунглей. Ван спустился пониже... и не поверил своим глазам: перегородок между ячейками не было. Круг, где проходил высший синтез мозговых тканей, был теперь сплошным. Кто мог разрушить и убрать перегородки? Наспех вырванные, сломанные перегородки валялись тут же, у кругового барьера, небрежно сваленные в кучи. План созрел мгновенно. Прежде всего нужно обыскать "тропики" -- так назвали заросли питательных трубок еще те, кто вместе с Ливеном Броком монтировал башню безмолвия. Манипулятор в "тропиках" бесполезен: он запутается в трубках, застрянет на первом же метре. По команде Вана машина опустилась на обод, окаймляющий круг. Ван снял ненужные уже клеммы, сорвал шлем. Откинув прозрачный люк и выйдя из кабины, он сразу же ощутил жаркое дыхание сырой, насыщенной специальными составами атмосферы. Психрометр на барьере показывал, как обычно, стопроцентную влажность, необходимую для синтеза. Ван сразу взмок. Если Ливен Брок где-то здесь, то каково ему?.. Осторожно раздвигая свисающие, перевитые трубки, Ван продвигался вперед. Неожиданно впереди в полутьме мелькнула неясная фигура. Сердце Вана забилось. Он сделал еще несколько шагов и наткнулся на Ливена Брока. Старый профессор стоял, прислонившись к толстой трубе, словно к стволу дерева. Он тяжело дышал, глаза его блуждали. Появление Вана, кажется, не удивило Ливена Брока. -- Ван... я ждал... тебя, -- отрывисто произнес Ливен Брок, стараясь вздохнуть поглубже. Душный, тепличный воздух, насыщенный химикалиями, не приносил облегчения. -- Пойдемте к манипулятору, профессор, -- сказал Ван. -- Там есть кислород. -- Да... кислород... -- согласился Ливен Брок и, сделав шаг, пошатнулся. Не подхвати его Ван, Брок упал бы. Вана поразило странное выражение лица Ливена Брока. Таким он его не видел никогда. Похоже, что Ливен Брок спал или грезил наяву. Кое-как они двинулись к кабине, останавливаясь чуть не через каждые два шага. -- Зачем вы здесь, профессор? -- спросил Ван. Ливен Брок не ответил, словно не расслышав вопроса. Они прошли еще несколько шагов. Молчание нарушил Ливен Брок. -- Я допустил ошибку, Ван, -- вдруг произнес он негромко. Ван споткнулся. -- Впрочем, ошибся и ты, -- продолжал Ливен Брок. -- Наши расчеты ничего не стоят. Объем головного мозга у белковых роботов слишком мал. -- Я заново пересчитал... -- Ошибка, -- перебил Ливен Брок. -- Ты говоришь о расчетах, которые я поручил тебе произвести? -- Да, учитель, -- обрадовался Ван. -- Где же они? -- Я пришел с ними к вам домой, но не застал вас, -- сказал Ван. -- Когда это было? -- Вчера утром. Ливен Брок остановился. -- Вчера утром? Не помню. Ничего не помню, -- нахмурился он. Ван осторожно потянул Брока за руку. -- Пойдемте, учитель, -- тихо сказал он. -- В Зеленом встревожены вашим исчезновением... -- Сначала нужно закончить дела здесь, в башне безмолвия, -- махнул свободной рукой Ливен Брок. -- Хорошо, что ты пришел. Вдвоем мы справимся быстрее. -- Осторожно, -- сказал Ван и схватил Ливена Брока за руку. Профессор шагал, не разбирая дороги, как лунатик, и едва не провалился в люк. -- Послушай меня, мальчик, -- вдруг произнес Ливен Брок торжественно. -- Мы с тобой должны здесь вырастить большой мозг. Большой, понимаешь? Он должен быть величиной с башню безмолвия. Только большой мозг даст человеку могущество, поможет разгадать тайны Земли и неба,-- закончил он скороговоркой. Знакомые слова! Именно их повторял Энквен ночью, в комнате у Федора Икарова. Курсант запомнил эти слова. Значит, учитель до сих пор находится под внушением, действие которого оказалось необычайно сильным. Может быть, таково действие биопередатчика, собранного Энквеном и погибшего в результате неудачного прыжка робота? Передатчик расшибся вдребезги, над Энквеном, потерявшим сознание, колдуют сейчас биологи и кибернетики, но Ливен Брок продолжает выполнять его волю... Как снять внушение? Нужно попытаться воздействовать на Ливена Брока логикой (последовательность мышления всегда была сильной стороной старого воспитателя). Ливен Брок дышал тяжело, словно карабкался по крутому склону.. -- Разве у нас плохие получаются роботы, учитель? -- нарушил паузу Ван. -- Они могут быть в сто раз лучше,-- отрезал Ливен Брок. Ван покачал головой. -- Нет, не могут,-- сказал он. -- У наших роботов слишком малый объем головного мозга, -- заметил Ливен Брок. -- Мы исходили из объема человеческого мозга. -- Ну и что? -- Вы же сами говорили, учитель, что природа за миллионы лет эволюции создала человеческий мозг, объем которого является оптимальным. Ливен Брок вытер лоб. -- Я говорил? -- Не только вы... Опыты и расчеты подтвердили этот факт, -- сказал Ван. -- Будущее Земли -- большой мозг,-- упрямо повторил Ливен Брок.-- Мы с тобой должны вырастить его, соединив вместе все камеры башни безмолвия. Они вышли к кольцу, охватывающему круг, внутри которого свершалось таинство синтеза. Ливен Брок пнул ногой груду вырванных перегородок, затрепетавших, словно крылья. -- Видишь? -- сказал Ливен Брок.-- Я вырвал проклятые перепонки.-- Пусть отдельные массы стыкуются, срастаются между собой. Получится единый мозг. -- Учитель, единый мозг не получится, -- сделал Ван еще одну попытку воззвать к логике. -- Отдельные части мозга такой огромной величины (обвел он рукой круг) будут как бы погашать друг друга, взаимно уничтожаться. По моим расчетам, биологические клетки... -- Оставь, мальчик, -- хитро улыбнулся Ливен Брок. -- Лучше приступим к делу. Время не терпит. То, что я сделал, убрав перегородки, слишком мало. Нужно перестроить всю башню. Для начала необходимо остановить сердце башни. Я пытался до него добраться, но...-- улыбка Брока стала жалкой,-- заблудился... Ведь я был тут в последний раз, когда тебя еще на свете не было. Они подошли к манипулятору. Ван достал из кабины кислородный баллон и подал его Ливену Броку. После нескольких глубоких вдохов глаза Брока заблестели, он выпрямился. -- А теперь к сердцу башни, -- сказал он. -- Отключив сердце, мы погубим башню, -- произнес Ван. -- Принцип непрерывности. Мы рискуем... -- Без риска нет победы. -- Отключив сердце, мы погубим башню,-- повторил Ван. Ливен Брок прислонился к манипулятору. -- Я считал тебя своим помощником, Ван,-- сурово сказал Брок. Ван сделал шаг к Ливену Броку. Неожиданно Брок ударил Вана по голове кислородным баллоном. Ван пошатнулся, Ливен Брок оттолкнул его и вскочил в кабину манипулятора. Четкими движениями натянул шлем, опустил клеммы. Повинуясь мысленному приказу, манипулятор рванулся вперед, словно камень, пущенный из пращи. Однако люк Ливен Брок забыл опустить. Отчаянным усилием Ван успел ухватиться за край люка. Манипулятор вылетел из камеры синтеза, непрерывно наращивая скорость. В ушах Вана запел ветер. Едва только кабина тронулась, Ливен Брок забыл о Ване. Этот молодой человек был только досадной помехой на пути к достижению великой цели, мысль о которой безраздельно владела Ливеном Броком. Кабина, не снижая скорости, ворвалась в центральный ствол. Еще полсотни метров -- и финиш... -- Остановитесь! Остановитесь, учитель! -- кричал Ван. Перед глазами бешено мелькали слабо светящиеся панели приборов, занимающих стенки центрального ствола. Кабина начала вращаться вокруг своей оси, и панели слились в сплошные белые круги. Уже не отдавая отчета в своих действиях, Ван, держась одной рукой за кромку люка, другой сорвал шлем с головы Ливена Брока. Полукружья клемм соскочили с его седых висков, и манипулятор, лишенный потока команд, дико заплясал на месте. Затем его завертело, словно осенний лист под порывом ветра, и швырнуло на стенку... Придя в себя, Ван со стоном разжал онемевшую руку, которой продолжал держаться за борт манипулятора. Похоже, он лишь на несколько минут потерял сознание, ударившись о стенку центрального ствола. Между тем Ливен Брок вылез из обтекаемого, как капля, манипулятора и с изумлением озирался вокруг. -- Ван! Что все это значит? -- спросил он. -- Сейчас объясню, учитель. Но сначала нужно дать радиограмму в координационный совет,-- сказал Ван и вытащил из кармана передатчик. Когда Ливен Брок и Ван Каро вышли из башни безмолвия, стояло раннее утро. Над Зеленым городком проплывали легкие облака. -- Отвык от света,-- сказал Ливен Брок, жмурясь на солнце. В огороженный двор башни, развернувшись, въехала машина -- это прибыл аварийный отряд биологов и кибернетиков, присланный координационным советом. Были здесь и Карбенко с Волгой, наотрез отказавшиеся от отдыха. Приехавшие выскочили из машины и взяли Ливена Брока в плотное кольцо. -- Как самочувствие, профессор? -- спросил Карбенко. -- Мое самочувствие не тема для разговора,-- ответил Ливен Брок, ворчливым тоном стараясь замаскировать смущение.-- Лучше скажите, что с Энквеном? Алексей и Владимир переглянулись. -- Говорите,-- устало произнес Ливен Брок. Его выдал голос -- севший, надтреснутый. -- Пока ничего определенного,-- сказал Алексей. -- Смерть? -- посмотрел на него Ливен Брок. Алексей пожал плечами. -- Я еду к Энквену,-- решил Брок. -- Сейчас нельзя,-- сказал Владимир.-- Биологи поместили Энквена в вакуум-камеру. -- Остается ждать,-- вздохнул Алексей. -- Остается ждать,-- словно эхо повторил Ливен Брок. Биологи и кибернетики двинулись к башне безмолвия. Их ждал зал с дистанционным управлением и долгая, кропотливая, ювелирная работа по восстановлению перегородок между ячейками в зале высшего синтеза. Ливен Брок пошел домой. Ван решил проводить его. Шли молча. Первым заговорил Ливен Брок. -- Энквен, мой благонравный воспитанник, ничего не воспринимает на веру,-- произнес он, тяжело опираясь на руку Вана.-- Он должен сам все попробовать, пощупать собственными руками. Иначе чем бы он отличался от обычной запоминающей машины? -- И вы любите Энквена по-прежнему? -- Больше прежнего,-- сухо ответил Ливен Брок. Ван улыбнулся. -- Энквен чуть не погубил вас,-- сказал он. -- Чуть не считается. Ван замедлил шаг. Он решил высказать учителю мучившую его все время мысль: -- Из ворот Зеленого городка партия за партией выходят белковые роботы. Они попадают во все уголки Солнечной системы, а мы остаемся в приятном сознании, что белковый робот никогда не сможет причинить вред человеку. Такая уверенность была еще вчера. Сохранится ли она завтра? Брок пожал плечами. -- А почему бы и нет? -- бросил он. -- Неужто вы забыли, профессор, что с вами проделал Энквен? Брок посмотрел на Вана. -- А что такого сделал Энквен? -- медленно произнес Ливен Брок.-- Всего-навсего попросил меня об одной услуге. -- С помощью гипноза. -- Да, Энквен попросил меня не очень-то вежливо, -- согласился Ливен Брок. -- Но другой возможности у него не было: ведь белковый робот не может проникнуть в башню безмолвия. И потом, заботился Энквен не о себе, а обо всем человечестве. Ни больше ни меньше. Ты сам понимаешь, Ван, если б Энквен без гипноза попросил меня пойти в башню и уничтожить перепонки в зале высшего синтеза, я вряд ли согласился бы. Ван кивнул. -- Откуда что берется? -- пробормотал он. -- Тут арифметика простая,-- сказал Ливен Брок.-- Энквен каждый день слышал и от меня, и от других людей, и по видео, какие грандиозные задачи ставят перед собой люди. А размышлять над задачами -- любимое занятие Энквена. -- Знаю,-- оживился Ван,-- мне Лин рассказывала, как Энквен помог ей по курсовому проекту, еще когда не научился решать задачи без программирования... -- Помню,-- кивнул Ливен Брок.-- Итак, Энквен ежедневно слышит об освоении космоса, о перестройке планет Солнечной системы. Он знает о городах, которые воздвигаются на дне океана, даже сам побывал в глубоководной впадине в районе острова Энергии. Много читает о космических первопроходцах, которые исследуют новые планеты, перестраивают их природу, ищут полезные ископаемые. Готов часами смотреть на экране репортаж с Лунных стапелей, где монтируется фотонный звездолет "Пион". А сколько он наслушался разговоров наших физиков, которые вот уже много лет бьются над загадкой тяготения! Они свернули на улицу, ведущую к дому Ливена Брока. Прохожих в этот час было немного. Встречные, здороваясь, с любопытством поглядывали на Ливена Брока, но в расспросы не вступали. -- Подумай-ка, Ван, что было бы,-- продолжал Ливен Брок,-- если бы вся эта информация вводилась в кибернетическую машину? Машина добросовестно запоминала бы все, что ей сообщают, и делу конец. А как поступает Энквен? Как самый настоящий друг людей. Создав большой мозг, он хочет принести им пользу. Во имя этого Энквен рискует собой... Он готов расшибиться в лепешку... -- В буквальном смысле,-- докончил Ван. -- Он здорово расшибся? -- Честно говоря, да. -- В чем причина? -- Не рассчитал лишний вес передатчика, с которым прыгал. Возле дома Ливена Брока они остановились. -- Учитель, когда вы исчезли и все занялись поисками,-- сказал Ван,-- я много часов провел у вас дома. Спускался в лабораторию, изучал лабораторный журнал, перерыл библиотеку... -- Так ты и должен был действовать,-- заметил Ливен Брок. -- На верхней полке я обнаружил одну старинную книгу...-- Ван запнулся. -- Ты нашел книгу Циолковского? -- с живостью спросил Ливен Брок.-- О биологической радиосвязи? Ван кивнул. -- У тебя нюх сыщика,-- похвалил Ливен Брок.-- Что же дальше? -- Я просмотрел книгу, увидел пометки на полях. Ливен Брок окинул взглядом коттедж, залитый лучами утреннего солнца. -- Книга Циолковского -- одна из самых моих любимых,-- сказал он.-- Еще с юности я зачитывался ею. И потом, когда строил башню безмолвия, эта книга мне очень помогла. Брок поймал недоумевающий взгляд Вана и пояснил: -- Нет, даже не идеями своими помогла мне книга, а какой-то широтой подхода, логикой и ясностью мышления. Ну, в течение многих лет на полях книги накапливались мои пометки. Это были критические соображения, замечания, новые мысли, словом, все то, что возникает при чтении хорошей книги. Потом у меня появился Энквен. Когда я научил его читать, он начал усваивать все, что было в моей библиотеке. Она пришлась ему по вкусу. Дошел черед и до книги Циолковского. -- Но вы направляли чтение Энквена? -- Конечно. Я следил за его интересами, ничего не навязывая,-- сказал Ливен Брок.-- У Энквена, когда он усваивал информацию, возникало много вопросов, я старался на них отвечать. Ван поправил волосы. -- Есть вопросы, которые кого угодно могут поставить в тупик,-- заметил он. -- Бывало и такое,-- согласился Ливен Брок.-- Помню, как я растерялся, когда Энквен спросил, что означает действие поцелуя... -- Лин рассказывала мне эту историю,-- сказал Ван. -- Однажды я заметил, что на полях книги Циолковского рядом с моими пометками появляются пометки Энквена,-- продолжал Ливен Брок. -- Как вы реагировали на это? Ливен Брок улыбнулся: -- Конечно, меня только радовало, что интересы Энквена совпадают с моими. Не забывай, Ван, что у него было право выбора. По этим пометкам я понял, в каком направлении работает его мысль. -- Пометки Энквена сослужили еще одну службу,-- сказал Ван.-- Они оказались зацепкой, которая помогла вас разыскать. -- Могу признать, что без тебя мне пришлось бы туго,-- произнес Ливен Брок. -- Я был не один,-- сказал Ван.-- В поисках принимал участие весь Зеленый городок. А в разгадке пометок Энквена на полях книги мне помогли Алексей и Володя. -- Ну, конечно. Три мушкетера! -- улыбнулся Ливен Брок. -- Еще вопрос, учитель. -- Да? -- Откуда Энквен взял идею большого мозга? Неужели сам додумался? -- спросил Ван. -- Ни за что не догадаешься! Энквен вычитал эту идею в каком-то научно-фантастическом романе. "Мозг-гигант" или что-то в этом роде. Ну, и загорелся этой идеей. -- И скрыл ее от вас? -- Боже упаси! -- энергично замотал головой Ливен Брок. -- Энквен упрямый -- это точно. Но не скрытный. Он всегда делится со мной, хотя никто его к этому не понуждает. -- Когда же началась эта история с большим мозгом? -- спросил Ван. -- Две недели назад. Вечером после уроков Энквен вдруг заявил мне, что в башне безмолвия необходимо вырастить большой мозг. Ну, и растолковал, зачем это нужно людям. -- А вы? -- Я объяснил Энквену, что этот вопрос обсуждался давно. Кибернетики, мол, доказали, что идея большого мозга ложна, существуют оптимальные размеры мозга, подсказанные еще эволюцией, и так далее. -- В общем, разбили его доводы в пух и прах. -- Разбил,-- кивнул Ливен Брок.-- Но мой милый Энквен упрям, как тысяча чертей. Или как ребенок, у которого хотят отнять любимую игрушку. Медленным шагом они шли через сад. -- Отдохну,-- сказал Ливен Брок.-- Нужно привести в порядок мысли и бумаги. Кстати, как твои расчеты? -- Я их закончил. -- Где они? -- У вас в столе, профессор... Я их привез вчера утром,-- сказал Ван. -- Хорошо,-- кивнул Ливен Брок.-- Просмотрю. А тебя попрошу набросать свои соображения обо всем происшедшем. У будущего воспитателя обязана быть своя точка зрения. Только учти одно. Можно поставить белковому ограничители -- и дело с концом. Мы получим исполнительного, сильного, но тупого помощника. -- Такие на "Пионе" не нужны. -- И нигде не нужны. Когда испытываешь новую сложную машину, возможны всякие неожиданности. Но разве конструктор выбрасывает свое детище на свалку из-за того, что оно капризничает? Нет, он ищет причины неполадок и устраняет их. Так должны поступать и мы, конструкторы и воспитатели белковых. Из Энквена получится помощник, которым сможет гордиться любой звездный капитан. Ливен Брок увидел в кустах под окном стремянку для книг и молча покачал головой. Ван улыбнулся. Когда дверь за профессором закрылась, Ван направился в координационный совет, где его ждали с подробным отчетом о происшедших событиях. Глава 5 ОЗЕРО СРЕДИ ГОР Когда созреют гроздья звезд, Расправит плечи Млечный мост, Тогда раскроется душа, Читай ее, листай страницы! И из небесного Ковша Тебе захочется напиться. Федор Икаров не любил передоверять управление автопилоту, неважно, летишь ли в соседний город или в другую часть света. Когда включен автопилот, чувствуешь себя в кабине, как пассажир, словно кто-то ведет за тебя машину. А ты можешь заняться чем угодно: любоваться проплывающими внизу пейзажами, интересный биоблок послушать, а то и сферофильм посмотреть. Автопилот свое дело знает. Но Федор не любил чувствовать себя пассажиром. Вот и теперь он вел машину сам, прокладывая по карте курс. Пульт корабля чем-то походил на систему управления учебной ракеты, в которой Федор за годы учебы в Звездной академии провел немало часов, и трудных, и радостных... Федор улыбнулся: воспоминания о первом тренировочном полете на Луну привели его в хорошее настроение. С детства Федор усвоил, что человеку в любых обстоятельствах не пристало быть просто пассажиром. Теперь под машиной проплывали предгорья древнего Кавказа. Скоро покажется озеро Отдыха -- искусственный водоем, созданный высоко в горах лет полтораста назад. Одинокая тучка, в которую влетел аппарат, чем-то напомнила Федору облака, которые он наблюдал, впервые подлетая с группой учлетов к Зеленому городку. По какой ассоциации? Быть может, потому, что и тогда, и теперь он находился в полете, мчась над землей на небольшой высоте. Все, что так или иначе связано с полетами, Федор запоминал накрепко. Вообще в воздухе он чувствовал себя увереннее, чем на земле. "Врожденное чувство полета" -- так сказал о нем председатель медицинской комиссии, которая отбирала в Звездную академию будущих космокапитанов, отсеивая тысячи страждущих попасть туда. Облака, облака... Машина, вынырнув из одинокой тучи, спустя недолгое время снова погрузилась в сплошную серую пелену грозового облака, которое нависло над Казбеком. На прозрачном пластике кабины, словно пот, показались снаружи капельки влаги. Облаку, казалось, не будет конца. Федор знал, что именно облака, эти бесформенные, податливые образования, определяют погоду над планетой. Много веков глядели люди на облака. Глядя на зорьке в небо, задумывались: что будет завтра? Холод или жара? Ураган или тишь? Ливень или сушь? Погода в значительной мере определяется характером облачности. Нелегко уследить за облаками, разгадать их тайны. Непросто предсказывать погоду, но во сто крат сложней управлять ею. Постепенно люди пришли к мысли, что погода в различных точках их планеты взаимосвязана. Друг от друга зависят, определяют друг друга штиль на экваторе и буря на Оби, мороз на полюсе и жара в Патагонии, дождь в Зеленом городке и засуха в Эфиопии. Отсюда оставался один шаг до того, чтобы все метеорологические явления изучать в их взаимосвязи. Но шаг этот был необычайно труден. Сделать его наука смогла лишь после того, как люди проникли в космос. Служба погоды получила на вооружение искусственные спутники Земли. Федор припомнил, как он еще мальчишкой в школе поразился, когда учитель на его вопрос: "Что изучает наука о погоде?" -- лаконично ответил: "Облака..." Облака -- пульс погоды. Пульс может быть спокойным и лихорадочным, четким и аритмичным. Опытному врачу пульс говорит очень много о состоянии пациента. Точно так же хороший синоптик по состоянию облаков может "прощупать" характер погоды над планетой. Уметь точно предсказывать погоду крайне важно. Поэтому едва человек шагнул в небо, как десятки и сотни трудолюбивых спутников ринулись ввысь, со всех сторон пронизывая воздушный океан: они собирали информацию, передавая ее на землю. Облака, облака над Кавказом!.. Федор включил инфравизор. Тяжелые тучи -- показал экран -- застыли над горными отрогами. Только над озером Отдыха, в самом сердце Кавказа, небо чистое. Синоптики для изучения облаков придумали даже специальный термин. Федор наморщил лоб. Как бишь его?.. Нефо... Да, нефоанализ. Но, конечно, облаками наука о погоде не исчерпывается. Климат планеты -- хитрая штука. Он определяется балансом лучистой энергии, которой небесное тело обменивается с окружающим пространством... Но долой мысли о метеорологии! Сегодня -- отдых, отдых, отдых! Федор задумался, нахлынули воспоминания. Врезалось в память: отец, высокий, седой, держится очень прямо. Они вдвоем спускаются к реке. Небольшая пристань, летнее солнце дробится и пляшет на воде, глазам больно. У причала покачивается прогулочный катер. -- Пассажиров просят пройти на палубу,-- приглашает рупор. Федя виснет на руке отца: -- Покатаемся, папа! -- Нет,-- качает головой отец. -- Почему? -- Скучно быть пассажиром, сынок,-- загадочно отвечает отец. Они выбирают весельную лодку канареечного цвета. Федя садится на корму, горячую от солнца. Отец опускает весла на воду. -- Когда-то все люди нашей планеты были пассажирами,-- сказал отец, когда они отплыли немного.-- Пассажирами корабля под названием Земля. Они не могли ни покинуть Землю, ни приостановить или изменить ее бег. -- Но потом люди перестали быть пассажирами,-- произнес Федя. -- Верно, сынок. Но не все. Отец греб размеренно, широко, и след за кормой оставался прямой. Федя опустил пальцы в воду. -- Я не пассажир! -- сказал он. -- Это нужно доказать,-- улыбнулся отец. Они плыли долго по прихотливым речным изгибам. Пристань давно скрылась из виду. О многом они переговорили, много песен спели. За бортом проплыл длинный низкий остров, поросший ивняком. Отец посмотрел на часы. -- Пора поворачивать,-- сказал он и слегка притабанил, переводя дыхание. -- Ты обгорел,-- произнес Федя. Отец тронул пальцем кожу на плече. -- Похоже,-- согласился он.-- Отвык за четыре года от земного солнца. -- А кварц? -- Не то,-- махнул рукой отец. Неугомонным запомнил его Федор. В первый же день после возвращения на Землю он взвалил на себя кучу дел. Были тут и лекции, и рассказы по видео, и в перспективе даже океанографическая экспедиция в Индийский океан. Прошло всего несколько месяцев после возвращения, и отец снова затосковал по звездам. "Тот, кто однажды побывал в дальнем космосе, вечно будет стремиться туда" -- так говорили отец и старые космические волки, его друзья. Ну, а когда находишься на корабле, то, по их же словам, нет ничего желаннее и дороже Земли... Федя любил вспоминать ту далекую речную прогулку с отцом. Повернув лодку, отец бросил весла и сидел, скрестив руки на груди. -- Пусти меня на весла,-- попросил Федя.-- Не хочу быть пассажиром. -- Хорошо,-- согласился отец. Они поменялись местами. -- Устанешь -- скажешь,-- произнес отец и растянулся на корме, закрыв глаза. Весла, которые в руках отца выглядели такими послушными, неожиданно оказались строптивыми. Они вели себя, как живые существа: вырывались из рук, норовили то нырнуть поглубже, то выскочить из воды. Лодка вертелась. Отец, казалось, не замечал ничего. Прикусив губу, Федя разом изо всех сил бросил весла на воду. Радужные брызги захлестнули лодку. -- Спокойнее, сынок,-- сказал отец, не поднимая век.-- Не торопись. Следи, чтобы весла не погружались глубоко. И дыхание береги... К Феде пришло спокойствие, и лодка подчинилась ему. Линия берега медленно двинулась назад, за кормой установился тающий след. Но неприятности Феди на этом не кончились. Вскоре начала саднить спина. Едкий пот заливал глаза. Весла вновь стали непослушными и тяжелыми, как гири. Но Федя продолжал грести. -- Поменяемся? -- предложил отец. -- Нет, -- мотнул головой Федя. -- Долго ты намерен грести? -- До пристани. Солнце палило нещадно. Федя подумал, что время застыло, как застывает оно в быстро летящей ракете. Ладони горели. Когда, обернувшись, Федя увидел, что вдали показалась пристань, у него уже не было сил закричать от радости, да и горло пересохло. -- Ты упрямый парень,-- сказал отец.-- А главное -- ты уже не пассажир! Миновал еще год, и отец улетел, для Феди -- навсегда: если его ионолет и вернется, на Земле пролетит не одно столетие... И до сих пор, покоряя межзвездные пространства, люди не научились обуздывать течение времени. Это станет возможным только тогда, когда человечество постигнет природу тяготения. "Я не пассажир", -- подумал Федор и включил обзорный экран. Позади остались Зеленый городок, трудные переводные экзамены, капризные белковые, которые никак не желают слушаться команд юного астронавигатора, бессонные ночи, бдение над книгами и блоками памяти, когда голова пухнет от бесконечных параллаксов, моментов инерции, дефектов массы и прочих вещей, важных для будущего капитана. Впереди -- отдых. Недаром же именно так назвали озеро, куда лежит теперь его путь. Вглубь провалилась массивная цепь Уральского горного хребта. По экрану проносились тени облаков. Где-то сейчас отец? Земля давно уже перестала получать радиосигналы с его корабля. При субсветовых скоростях, которых научились достигать люди, связь с астронавтами стала самым больным местом: как могли сигналы достичь Земли, если скорость их едва превышала скорость корабля, бегущего прочь от материнской планеты? Отдавшись течению мыслей, Федор не заметил, как пролетело время. Светящаяся точка на карте почти слилась с голубым озерным пятнышком. Можно заходить на посадку. Он глянул вниз. Безмятежная сталь озера Отдыха тускло поблескивала под осенним солнцем. Вокруг теснились горы, увенчанные снеговыми шапками. Федор сделал два круга, чтобы осмотреться -- он был здесь впервые. Озерную гладь бороздили яхты. Они скользили, накренившись так, что мачты едва не касались воды, и Федору сразу же захотелось сбросить куртку, встать на борт и вцепиться в трос, подставив грудь ветру. Машина причалила к розовой ноздреватой скале. По еле заметной тропинке, цепляясь за узловатые ветки боярышника, Федор спустился к воде. Только тут он понял, что отыскать Ливена Брока будет не так-то просто. Погоду на сегодня заказали жаркую, и едва ли не весь Зеленый городок прилетел сюда, к огромному водному зеркалу, брошенному среди гор. Полоса пляжа казалась узкой только сверху. Обрывки песен, смех, восклицания волейболистов -- все смешалось в веселой симфонии отдыха. Стараясь ни на кого не наступить, Федя брел по теплому песку и жмурился от солнца. Дорогу ему пересекла девушка, которая несла на плече прозрачную байдарку, сверкавшую так, что глазам было больно. Узкое тело байдарки плыло в воздухе, слегка покачиваясь. -- Можно вам помочь? -- неожиданно для себя произнес Федор. Девушка подняла на него глаза и улыбнулась. Федор, не дожидаясь ответа, подставил плечо под ее ношу. -- Спасибо, -- сказала девушка, когда байдарка заколыхалась на воде. Откинув за спину тяжелую косу, она шагнула к воде. Вот сейчас сядет в байдарку, взмахнет веслом, и они расстанутся, так и не успев познакомиться. Федор переступил с ноги на ногу. "Думай, думай, капитан. У тебя ровно две секунды. Ты в открытом космосе, корабль попал в беду. Не решишь задачу -- погибнешь. Задача -- завязать знакомство. Итак... на вид ей лет семнадцать. Взгляд серьезный. Возможно, учит детей в интернате. Примем за рабочую гипотезу. Вывод: нужно стать объектом, нуждающимся в обучении. Кстати, байдарка двухместная..." -- Разрешите прокатиться с вами на байдарке? -- сказал Федор. -- Вы хотите грести или править? -- сощурилась девушка. -- Я хочу научиться править байдаркой, -- сказал Федор. Девушка улыбнулась. -- В другой раз. Оттолкните байдарку, когда я сяду, -- сказала она. -- Хорошо? Но у Федора был такой несчастный вид, что она смягчилась. -- Сядете за руль, -- решила она. -- Вот ножной рычаг, видите? Оба наклонились так, что золотистые волосы коснулись Фединой щеки.. -- Старайтесь, чтобы за кормой оставалась прямая линия. А кроме того, ни на кого не налетайте. Девушка откинула крышку со второго места. -- Садитесь! Главное -- удерживать равновесие... И слушать мои команды. Смутное чувство вины шевельнулось в душе Федора. Нужно отыскать профессора и Энквена, они же договорились... -- Вода в озере холодная, -- сказала девушка, неверно истолковавшая колебания своего добровольного помощника, который помог ей справиться с байдаркой. "Разыщу их попозже, только покатаюсь немного", -- решил Федор, отталкиваясь от берега. Теперь задача -- правильно сыграть роль ученика, впервые севшего в байдарку, чтобы его учительница не догадалась об обмане. Неуверенные движения, робость в обращении с рулем и вопросы, побольше вопросов! Умница! Она делает вид, что не замечает напряженного состояния новичка, впервые севшего в байдарку. Девушка гребла, что-то напевая. Будущий капитан прислушался -- песня была незнакомой. Снова пришла Белая мгла, По-над Донцом пролетела, Лето, налив Белый налив, Сделало черное дело... Может быть, эта песня из глубокого прошлого? Много таких песен привез с собой когда-то отец, вернувшийся из звездной экспедиции. Федя заставлял его тогда все время петь их, пока не выучил наизусть. Он знал немало старых песен, но эту слышал впервые. Федор резко надавил ногой на рычаг, и легкое суденышко послушно вильнуло в сторону. Бронзовый купальщик, едва не проткнутый острым носом байдарки, остался справа по борту. Он поднял руку и крикнул что-то Федору. -- Вы делаете успехи, -- улыбнулась девушка. -- Учусь. -- Способный ученик! -- Еще я хотел бы научиться песне, которую вы пели, -- сказал Федор. -- Нравится? -- Нравится. -- Я сама ее придумала, -- сказала девушка. -- Когда живешь на Луне, очень по Земле тоскуешь. Разговор иссяк. Мимо, совсем близко, промчалась яхта, обдав их тучей брызг. Федор старательно изображал роль неуклюжего новичка, впервые севшего за руль байдарки. Но в какой-то момент он переиграл. Земля и небо поменялись местами, перед глазами мелькнуло испуганное лицо девушки, и Федор почувствовал как холодная вода обожгла тело. Дело довершила его учительница. Когда они кое-как выбрались на берег, она сказала: -- Спасибо за купание! -- и провела ладонями по мокрому платью, прилипшему к телу. На берегу стояли Ливен Брок и очень похожий на него Энквен. Девушка подбежала к Ливену Броку, который обнял ее. -- Здравствуйте! Я прилетел... -- сказал подошедший Федор, за ним по песку тянулась мокрая дорожка. -- Оно и видно, -- усмехнулся Ливен Брок. -- Переоденься, Лин. -- Мне не во что, дедушка! -- Что же ты будешь делать? -- Сброшу платье и буду загорать,-- решила Лин и побежала к павильону для переодевания. Ливен Брок подмигнул Федору. -- Парень ты не промах,-- заметил он.-- Моя внучка первый день на Земле, а ты уже успел познакомиться с нею. -- Первый день? -- удивился Федор. -- После годичного отсутствия,-- уточнил Энквен. Он стоял, расставив ноги, несокрушимый, как скала. Голову украшал ежик седых волос, которые представляли собой антенны. -- Верно, Энквен. Я только сегодня утром, как говорится, с Луны свалилась,-- улыбнулась Лин, запыхавшаяся от бега. -- Ты изменилась, Лин,-- заметил робот. -- Ты тоже, Энквен! -- воскликнула девушка.-- Я ведь помню тебя, когда ты совсем... -- Первый выход в открытое пространство,-- пророкотал Энквен. -- Да,-- кивнула Лин,-- и потом еще задача, которую ты -- помнишь? -- решил без программирования... -- Я ничего не забываю,-- сказал Энквен. Ливен Брок тронул Лин за косу. -- Как первый день? -- спросил он. -- Отвыкла я от Земли,-- пожаловалась Лин.-- Быстро устаю с непривычки. -- И все тяжелым кажется? -- добавил Ливен Брок.-- Ничего не поделаешь, разная сила тяжести. Но это скоро пройдет. -- Еле байдарку подняла,-- сказала Лин.-- Спасибо рыцарь нашелся, помог. Федор смущенно отвел взгляд. -- Пойдемте в тень,-- предложил Ливен Брок и, взяв Лин за руку, двинулся первым. Под тентом собрались те, кому надоело не по-осеннему щедрое солнце. Перед Ливеном Броком расступались, давая дорогу. За столиком сражались шахматисты. Белыми играл приятель Федора Володя Карбенко. Его партнером -- Федор определил это с первого взгляда -- был белковый. Федор уже не путал, как раньше, людей и роботов. В первые дни пребывания в Зеленом городке Федор не мог отличить человека от белкового, что несколько раз ставило юного курсанта в смешное положение. Долго помнили друзья и происшествие с беглецом Энквеном, которого Федор принял за профессора Ливена Брока. Федор знал, конечно, что белковые роботы имеют шестипалые конечности, но где там считать пальцы, особенно на расстоянии? Однако со временем пришел опыт. -- Вечные партнеры,-- пробормотал Ливен Брок, оценивая позицию. Володя потер переносицу. Его партнер в раздумье переводил взгляд с фигуры на фигуру, размышляя. Он то поднимал, то вновь опускал на колени массивную руку. Энквен, стоявший рядом с Федором, замер, анализируя шансы сторон. Партнер Володи Карбенко склонился над доской, будто пловец, готовящийся нырнуть. -- Присядем,-- предложил Ливен Брок. Что-то в его голосе заставило Энквена насторожиться. -- Что с тобой, воспитатель? -- Устал,-- ответил Ливен Брок. Люди сели в шезлонги, Энквен сделал несколько шагов и остановился на границе солнца и тени. Вдали, за озером, вздымались горы. К одной из синих круч, подобно ласточкину гнезду прилепилось селение. Аккуратные белые соты зданий казались невесомыми. -- Что там? -- спросил Федор. -- Служба погоды,-- ответил всезнающий Энквен, не оборачиваясь. -- Ходят на лыжах,-- сказала Лин. -- Охотятся,-- добавил Федор. -- Хорошо там, в горах,-- вздохнул Ливен Брок.-- Дышится легко. Лин тряхнула косой. -- Давайте пойдем в горы,-- предложила она. Ливен Брок покачал головой. -- Нет уж, горы не для меня. Вот ему они по плечу, -- кивнул он на Федора. -- Почему не видно Вана? -- спросил Карбенко.-- Он собирался лететь на озеро. -- У Вана срочная командировка,-- ответил Ливен Брок. -- На Марс,-- уточнил Энквен, повернувшись к сидящим людям.-- Ван Каро повез туда новую партию роботов-строителей. Карбенко поднялся. -- Пойду сыграю еще партию,-- сказал он. -- Желаю удачи, Володя,-- махнула ему рукой Лин. Энквен наблюдал за яхтой, вырисовывающей на озерной глади замысловатую фигуру. Его аналитический ум бился над формулой математической кривой, по которой движется судно. Построив формулу, Энквен тут же придумал, как проверить ее: нужно посчитать, в какой точке очутится яхта, допустим, через тридцать секунд. Получилось -- возле того покачивающегося буйка с флажком. Через полминуты яхта пронеслась мимо буйка, едва не коснувшись его. Робот издал звук удовлетворения. -- Денек-то какой, -- сказал Ливен Брок. -- Даже Энквен доволен. Постаралась служба погоды, хорошо выполнила наш заказ... Федор глянул на лицо Ливена Брока. Возраст старого профессора выдавали только две глубокие складки у губ. Кожу покрывал ровный загар. Ливен Брок был одет по-пляжному, и Федор едва сдержал искушение -- вытащить из кармана фотографию, которую после памятного эпизода, случившегося в первый день его пребывания на учебной базе, всегда носил с собой. Ему захотелось сравнить фотографию с оригиналом, но Федор ограничился тем, что похлопал себя по карману. Яхта, за которой наблюдал Энквен, пристала к берегу. Из нее выпрыгнул на песок человек. Он улыбнулся Ливену Броку и помахал ему рукой. -- Энквен! -- позвал Ливен Брок. Сделав огромный прыжок, робот очутился рядом с воспитателем. Ливен Брок задумался. Энквен терпеливо ждал. Кучка шахматистов, стоящая поодаль, оживленно загудела. -- Посмотрю, как дела у Володи,-- сказал Федор, поднимаясь с шезлонга. -- И я! -- произнесла Лин. Ливен Брок посмотрел на две удаляющиеся фигуры, затем перевел взгляд на своего воспитанника. -- Видишь человека, который причаливает яхту? -- спросил Ливен Брок, нарушив паузу. Энквен кивнул. -- Это мой старый приятель. У него золотые руки, -- сказал Ливен Брок. -- Инженер? -- Хирург. Сейчас ты пойдешь к нему. Он тебя знает. -- Знает? -- Да, я говорил ему о тебе, Энквен. И пригласил его сюда, на озеро, чтобы он дал тебе несколько уроков хирургии. -- Хорошо,-- сказал Энквен.-- Можно идти? Ливен Брок кивнул. Оставшись один, Ливен Брок задремал. Когда подошли Федор и Лин, он открыл глаза. -- Как там Володя? -- спросил Ливен Брок.-- Не выиграл? Федор только рукой махнул. -- Так я и знал,-- сказал Ливен Брок. -- Он ничего не мог поделать, дедушка,-- произнесла Лин. -- А где же Энквен? -- спросил Федор, оглянувшись. -- Держу пари, ты успел дать ему какое-нибудь задание, -- улыбнулась Лин Ливену Броку. Тот кивнул. -- Ну, а я сама себе даю задание! -- сказала Лин. -- Загорать на песочке? -- зевнул Ливен Брок. Лин покачала головой. -- Пойду в горы,-- сказала она,-- поброжу по склонам. -- Тебе будет тяжело. Ты отвыкла от земной тяжести, -- заметил Ливен Брок. Лин улыбнулась. -- Так я быстрее привыкну к ней,-- сказала она.-- Заодно и с растительностью кавказской поближе познакомлюсь. Ливен Брок вздохнул. -- Тебя не переубедишь. Только будь осторожной, в горах обвалы... Лин беспечно махнула рукой. -- И пораньше возвращайся, непоседа,-- попросил Ливен Брок.-- Я еще не рассмотрел тебя как следует. -- Хорошо, дедушка. "Решай, решай, капитан. У тебя считанные секунды". Федор шагнул к Лин. -- Лин, можно с вами в горы? Лин погладила косу. -- Вы знакомы с техникой альпинизма? -- спросила она, прищурившись. -- Немножко... -- Учтите, это не совсем то же самое, что управлять байдаркой, -- сказала она. -- Энквен с нами, дедушка? -- повернулась Лин к Ливену Броку. Ливен Брок покачал головой. -- Энквен не пойдет. Занят, -- произнес он негромко. -- В таком случае анализатор понесете вы, -- обратилась Лин к Федору. Федор поспешно согласился, хотя понятия не имел, о чем идет речь. Глава 6 МОЙ ВЗОР ОНА МАНИТ ВСЕГДА... Звезду распирает лава идей, Как мысли, теснятся вихри огня, Как будто немыслимый Фарадей Здесь опыты ставит, подручных браня. Завтра погода переменится. Завтра, заранее запрограммированные, одновременно сработают тысячи реле блуждающих аэростатов, отключая метеорологический кордон, и массы холодного воздуха со всех сторон хлынут к озеру Отдыха, неся с собой туманы и дожди -- извечные атрибуты осени. Но сегодня на озере и в его окрестностях жарко. Нагретый скалами воздух дрожит и переливается, искажая синюю перспективу. Лин шла впереди, размахивая геологическим молотком. За ней, чуть приотстав, шагал Федор. За плечами его топорщился рюкзак, руку оттягивал анализатор. Время от времени она останавливалась. Если она нагибалась к цветку или растению, Федор осторожно опускал на землю анализатор, включал его и направлял на увядший цветок узкий пучок голубого света, еле заметного днем. Через несколько мгновений на экране анализатора появлялась информация: род, вид и семейство, к которому относится растение, продолжительность жизни, основные свойства, приспособляемость... Последнее качество интересовало Лин больше всего. Они подошли к кустику ярко-желтой эрцеллы, стреловидные листья которой были нацелены в небо, источавшее зной. Эрцелла любит жару. Гостье Земли кавказские горы пришлись по нраву. -- Вернусь на Луну и займусь эрцеллой, -- сказала Лин, всматриваясь в цифры и символы, проплывающие по кофейной поверхности экрана. -- Хотите приспособить эрцеллу к лунным условиям? -- спросил Федор. -- Нет, к марсианским. Мне кажется, она должна прижиться в марсианских песчаных пустынях. Кончу учиться -- и полечу озеленять Марс, -- мечтательно произнесла Лин. -- А я-то решил, что вы будущая учительница! -- признался Федор. Лин пожала плечами. -- Я с детства мечтала о профессии озеленителя планет,-- сказала она.-- Увлекалась астроботаникой. Дедушка мне не препятствовал, это его принцип, как вы, наверно, заметили. -- Особенно в применении к Энквену,-- улыбнулся Федор. Лин срезала образчик эрцеллы, и они снова двинулись в путь. Федор поправил лямку рюкзака. -- Первый раз вижу эрцеллу,-- признался он.-- Раньше только читал о ней. -- Эрцеллу вывели всего несколько лет назад, на Оранжерейном спутнике,-- сказала Лин.-- Это полезное, но на Земле еще редкое растение. Вчера, спеша с Луны на Землю, я пролетала мимо Оранжерейного спутника. Представьте себе ярко-желтое переливающееся озерцо, а вокруг -- черная космическая ночь! Глубоко внизу осталось озеро Отдыха. Дорога становилась все труднее. Колючий кустарник, сквозь который приходилось продираться, цеплялся за одежду. То и дело надо было обходить в беспорядке разбросанные каменные глыбы. Лин по-прежнему шла легко. Похоже, она не ведала, что такое усталость. А ведь здесь она была в шесть раз тяжелее, чем на Луне. Хотя, правда, теперь пассажиры на новых кораблях Луна -- Земля проходят частичную акклиматизацию во время полета. Лин успевала еще орудовать геологическим молотком. Заметив интересующий ее минерал, она отбивала образчик и совала его в рюкзак Федора. Федор облизнул пересохшие губы. -- Хорошо бы найти родник или горный ручей,-- сказал он. -- Найдем,-- откликнулась Лин.-- Горы-то ведь не лунные, а земные. Вот у нас, на Луне, если в походе иссякнет запас воды -- дело плохо. Неожиданно Лин остановилась, опустилась на колени, разглядывая какой-то минерал. Федор, не снимая рюкзак, прислонился спиной к сосне, перевел дух. Лин ловко взмахнула геологическим молотком и отбила от скального выступа очередной образчик. -- Похожий минерал есть у нас, на Луне,-- сказала она, вертя в руках обломок. -- Он у вас ценится? -- Очень. Лин поднялась с колен и спрятала образчик в разбухший рюкзак. -- Из этого минерала добывают драгоценные металлы? -- поинтересовался Федор. Лин улыбнулась. -- Воду, обыкновенную воду, -- сказала она. -- Вода у нас встречается только в связанном состоянии. Федор кивнул. -- Знаю. Я читал, что, когда на Луне появились первые поселенцы, вода стала одной из главных проблем. Доставлять ее с Земли было бессмысленно. -- Вот и стали ее добывать из лунных минералов,-- докончила Лин. Перед мысленным взором Федора промелькнули тысячи раз зубренные страницы учебников селенологии и селенографии. Старый преподаватель, читавший в Звездной академии курс луноведения, отличался суровостью на экзаменах и умел заставить курсантов относиться с уважением к своему предмету, несмотря на то что помыслы их были устремлены к звездам. Путь Лин и Федора преградил огромный ствол поверженного дуба. Излом уже потемнел, но ветви все еще боролись за жизнь. Федор скинул рюкзак, прыгнул на ствол и, протянув руку, помог Лин перебраться через него. В горах вечереет рано, особенно осенью. День уходил. На каменные скулы обветренных скал неслышно наползали тени. Казалось, они появлялись из ущелий, множились, заполняя собою мир. -- Неужели вы умеете на глаз определять, какой минерал содержит воду в связанном виде? -- спросил Федор, нарушив долгое молчание. Лин замедлила шаг. -- Говорят, в старину были люди, которые могли чуять под землей воду или руду, -- сказала она. -- Остановится такой человек, ткнет палкой: "Копайте здесь!", отроют яму -- и, пожалуйста, артезианский колодец. Ткнет: "Ройте здесь!" -- и точно, в скважине обнаруживают руду. -- И вы верите в это? Лин подумала. -- Нет,-- сказала она,-- не верю. Знахарство, дикость, средневековье. Федор промолчал. -- Вы не согласны, Федя? -- спросила Лин. -- Видите ли,-- ответил Федор,-- Земля имеет собственное магнитное поле. На границах рудных месторождений оно искажается. Почему же не представить себе человека, который улавливает эти изменения магнитного поля? -- Без помощи приборов? -- Да. Лин усмехнулась. -- Шестое чувство! -- произнесла она.-- Месмеризм, разоблаченный как шарлатанство еще Французской академией наук бог знает сколько лет назад. -- К таким разоблачениям надо относиться с осторожностью, -- возразил Федор. -- Разве не та же Французская академия наук объявила, что камни с неба падать не могут? И на этом основании было решено, что метеориты -- это вздорная выдумка!.. Так что поиски средневековых рудознатцев, возможно, когда-нибудь приобретут научную основу. Лин и Федор упорно карабкались вверх, цепляясь за карликовые сосны и выщербленные непогодой валуны. Наконец они оба как по команде остановились, достигнув небольшой площадки, поросшей горным мхом, С одной стороны над площадкой возвышалась гора, с другой -- была пропасть. Над краем пропасти навис большой валун. Они сложили свою ношу. Лин подошла к валуну и заглянула вниз. -- Далеко мы забрались,-- сказала она. Федор подошел и встал рядом. -- Знаете, о чем я подумала? -- произнесла Лин, глядя на скалы, по пояс погруженные в туман.-- Горы, как люди. У каждой свой характер, свой норов. Вот эта -- угрюмая... Видите, как нахмурилась? А вот та, рядом, наоборот, так и лучится добродушием. Правда? Федор что-то ответил. Он смотрел на Лин, не очень вникая в смысл ее слов. -- Вереск! -- воскликнула Лин, переведя взгляд. -- Высоко забрался. Внизу, на почти отвесном склоне, серебрился маленький одинокий кустик. -- Живучий! -- сказала Лин. Она нагнулась, пытаясь дотянуться до кустика. Оставался пустяк -- какой-нибудь десяток сантиметров. Лин ухватилась за острый край скалы и в тот же миг поскользнулась, потеряв равновесие. Федор успел схватить ее за руку. Валун, задетый им, сорвался, увлекая за собой в пропасть целый поток мелких камней. Еще не веря своему спасению, Лин виновато улыбнулась Федору. Улыбка перешла в гримасу боли. Лин разжала руку, сжатую в кулак. Ладонь пересекала глубокая рана. -- Это когда я схватилась за край скалы, -- тихо сказала девушка. Федор перевязал порез своей майкой, предварительно разорвав ее на узкие полосы. Снизу доносился затихающий гул обвала. Они сели рядом на гранитный обломок. Лин посерьезнела, может быть, просто устала. -- Больно? -- спросил Федор. Она кивнула, затем сорвала травинку и принялась жевать. Вровень с площадкой величаво проплыл орел. Не обращая внимания на непрошеных гостей, он сделал круг, затем, высмотрев что-то внизу, камнем ринулся в пропасть. Стемнело. Федор развел небольшой костер, натаскав валежника. Лин, сложив руки на коленях, неотступно смотрела, как пляшут пламенные языки. В костре что-то щелкнуло. Один уголек откатился в сторону, но долго еще тлел, борясь с темнотой, прежде чем подернуться пеплом. -- Словно умирающая звезда...-- прошептала Лин.-- Федя, звезды умирают? -- Умирают, но не так, как человек. Лин вздохнула. -- Звезды гаснут, как угольки,-- тихо сказала она. Федор покачал головой. -- Остывший уголек можно потрогать, -- сказал он. -- Когда умирает большая звезда, от нее ничего не остается. Для нас, конечно, для наблюдателей. -- Значит, погасшая звезда рассыпается в пыль? -- спросила Лин. -- Нет, она остается на месте. -- Вы разыгрываете меня, Федя! -- воскликнула Лин. Она поднялась с валуна, сделала несколько шагов.-- Если звезда остается на месте, пусть даже погасшая, то почему ее нельзя обнаружить? -- По очень простой причине, Лин,-- сказал Федор.-- Если звезда достаточно велика... Она не отпускает от себя ничего, вырваться от нее невозможно. Ни один луч, ни один квант света не может покинуть такую звезду. Любая частица, как бы скоро она ни мчалась, если и попытается оторваться от звезды, то тут же упадет обратно,-- указал Федор на пропасть. Лин посмотрела в сгущенную тьму пропасти расширенными глазами. -- Звезда -- черная темница,-- негромко произнесла она.-- Страшно... Звезда, берущая навеки в плен все, что к ней приблизится. Вечная тюрьма в шапке-невидимке... -- Именно в шапке-невидимке,-- подхватил Федор.-- Астрофизики называют ее сферой Шварцшильда. -- А что это за сфера? -- оживилась Лин. -- Условная величина, рассчитываемая отдельно для каждой звезды,-- пояснил Федор.-- Если звезда занимает пространство большее, чем сфера Шварцшильда,-- она сияет для нас в небе, как обычная звезда. Однако достаточно ей, сжимаясь, стать меньше сферы Шварцшильда -- и звезда исчезнет с небосклона, превратится в черную дыру, бесконечную воронку, попав в которую, уже не выберешься. -- Знаете, Федя, я однажды побывала на Марсе,-- произнесла задумчиво Лин,-- и повидала там бальсанч -- песчаную бурю. -- Слышал о бальсанче,-- кивнул Федор,-- но видеть его еще не приходилось. -- Во время бальсанча небо смешивается с землей, становится сразу темно, как ночью,-- продолжала Лин.-- Поднимаются тучи песка, и песчинки жалят, как пчелы. Огромные обломки скал летают легко, словно перышки. Горе тому, кто не успеет спрятаться: пространство пронизывают фиолетовые стрелы молний, которые испепеляют все на своем пути... Но мертвая звезда, о которой вы рассказали, больше потрясает воображение. Потому что, попав даже в такую передрягу, как бальсанч, можно надеяться спастись... А Черная звезда...-- не договорив, Лин смолкла. Костер погас, лишь несколько углей еще тлели. Пахло увядшей травой. -- Послушайте, Федя, а если человек попадет в плен к Черной звезде? -- спросила Лин. -- Трудно будет вырваться, преодолеть притяжение звезды, -- сказал Федор. Лин кивнула. -- Понимаю. Но он сможет жить там, в плену? -- Этот вопрос еще не выяснен,-- нахмурился Федор.-- Чтобы ответить на него, нужно полететь к Черной звезде. Из-за дальней снеговой шапки выглянула Луна. Лин посмотрела на нее. -- Тянет туда? -- спросил Федор, показывая на Луну сломанной веткой. -- Конечно. Луна -- моя родина. -- Я недавно читал о первых поселенцах на Луне,-- сказал Федор. -- Хроника? -- Фантастика. Автор пытается представить себе, как будут жить люди, впервые прилетевшие на Луну. -- И как они там у него живут? -- поинтересовалась Лин. -- Неважно живут. Вся беда, по мнению автора, заключается в том, что человеческий организм за миллионы лет эволюции приспособился к земному тяготению... -- Сейчас только и говорят о тяготении, -- заметила Лин. -- По-моему, гравитация во все времена была злым роком человечества. -- Автор дальше описывает, как люди, попавшие на Луну, начали вырождаться. Оттого что притяжение было гораздо меньше земного. -- Чем же дело кончилось? -- От поколения к поколению люди мельчали и в конечном счете превратились в карликов, злобных, завистливых и слабоумных,-- сказал Федор. -- Мрачная фантазия,-- задумчиво произнесла Лин. В потемневшем небе проступила первая звезда. -- "Вверху одна горит звезда, мой взор она манит всегда", -- прочел Федор. -- Я тоже люблю Лермонтова,-- сказала Лин.-- А знаете, Федор, о чем я сейчас думаю? -- вдруг улыбнулась она, глядя на звезду. Федор развел руками. -- Я думаю, что насчет Черной звезды вы все придумали. Я права, признайтесь? Это такая же мрачная фантазия, как того автора, который писал о первых поселенцах на Луне. -- Нет, это не фантазия,-- покачал головой Федор.-- Одна такая звезда, уже известна человечеству. К счастью или к несчастью, не знаю. -- Странно...-- сказала Лин. -- История начинается давно,-- произнес Федор.-- Один инженер -- дело было в первой половине XX века -- занимался изучением радиопомех. Настроил он однажды свой приемник, и вдруг на волне пятнадцать метров поймал необычные сигналы. Дальше дело разворачивалось, как в хорошем детективе. Сигналы проверили -- оказалось, что это не могли быть обычные атмосферные помехи... А самое удивительное -- что таинственные сигналы повторялись с периодичностью 23 часа 56 минут! -- Звездные сутки. Федор кивнул. -- Шумиха поднялась невообразимая, -- продолжал он. -- Как же: братья по разуму протягивают руку! Инопланетная цивилизация желает вступить с землянами в контакт! Обитатели космоса шлют привет! И прочее в таком духе. Подобные заголовки украшали в те дни газеты всего мира. Доводы газетных авторов выглядели убедительно. "Ясно, что только разумные существа могут посылать сигналы через равные промежутки времени", -- вещали статьи. -- Чем же все кончилось? -- Дело оказалось проще простого,-- сказал Федор.-- За время, равное периоду сигналов, наша планета совершает полный оборот вокруг своей оси. А это означает, что сигналы, принятые инженером-радистом, исходят из одного и того же небесного участка. Этот участок уточнили -- оказалось, что он расположен в созвездии Стрельца. Шумиха умерла, дав начало замечательной науке -- радиоастрономии. Одновременно были открыты новые небесные объекты -- радиозвезды... Ну, а потом уже открыли Черную звезду -- "дырку" в небе... Лин улыбнулась -- в темноте ровно блеснули зубы. -- Похоже, дело кончится тем, что я предам астроботанику и подамся в звездочеты,-- сказала она.-- Вы, наверно, будущий астроном, Федор? -- Нет. -- Кто же? -- Угадайте. -- Попробую. Глаза Лин озорно блеснули. -- Рулевой на байдарке? -- Это моя побочная специальность. -- А основная? -- Я курсант Звездной академии,-- сказал Федор.-- Буду, как отец. Он звездопроходец. Лин знала, что такое звездопроходец. Улетая в дальний космос, к звездам, человек навсегда прощается со своим поколением. Когда он возвращается на Землю, его встречает новое поколение. Каждое возвращение со звезд приносит благо человечеству, делает его могущественнее и мудрее. Звездопроходцы помогают остальным обживать звездный дом. Немного таких людей, идущих впереди других землян в освоении пространства. Земля окружает их -- редких гостей! -- почетом и уважением. Жить по нескольку лет в разных веках и эпохах непросто. -- Есть такая исландская сага,-- тихо сказал Федор, будто угадав мысли Лин.-- Воины сидели в длинной хижине, греясь у костра. Двери с обеих сторон были распахнуты, чтобы выходил дым. В дверь влетела птица. Она покружилась над костром и улетела прочь. "Вот наша жизнь,-- сказал вождь.-- До -- небытие, и после -- небытие, а посреди -- несколько мгновений света и тепла". -- Зато те, кто покоряет пространство, живут как бы несколько жизней,-- произнесла Лин.-- Они имеют возможность познакомиться с различными поколениями землян, увидеть, чего они достигли. Федор посмотрел на Лин. -- Эта возможность дается недешево,-- сказал он. Лин вздохнула. -- Разве нельзя отказаться от таких полетов? Федор покачал головой. -- Когда-то пионеры осваивали нашу планету, бредя по топям, прорубаясь сквозь джунгли, пересекая прерии,-- ответил он.-- Благодаря им Земля принадлежит людям. Ныне пионеры должны прокладывать путь к звездам. -- Нужно посылать в пространство автоматы! -- нарушила Лин паузу. -- Автоматы не заменят человека. Рядом, в кустарнике, резко прокричала какая-то птица. -- Ужасно... -- прошептала Лин. -- Ужасно, когда люди навсегда прощаются со своим поколением, улетая к звездам. Мы их никогда не увидим. Значит, для нас они умирают... Недалеко от института, где я учусь, расположены стапели, где строятся звездные корабли. -- Вы были там? -- с живостью спросил Федор. Лин кивнула. -- Недавно,-- сказала она.-- Там сейчас строится фотонный звездолет "Пион". Представляете, Федя, это не корабль, а целый город! Там столько отсеков, что без карты не разберешься. Наверно, экипаж корабля будет состоять из сотен, тысяч людей. Целого выпуска Звездной академии не хватит! Разве можно свыкнуться с мыслью, что все они умрут для нас? -- "Пион" уйдет в пространство с одним человеком на борту, -- сказал Федор. -- С одним человеком? -- Лин показалось, что она ослышалась. -- С одним,-- подтвердил Федор. -- Одному человеку без экипажа там делать нечего,-- сказала Лин. -- На "Пионе" будет экипаж,-- произнес Федор.-- Но не из людей, а из белковых роботов. -- Из Зеленого городка? -- Да. -- И Энквен полетит? -- Конечно. -- А я никогда не интересовалась судьбой белковых братьев,-- сказала Лин.-- Почему-то думала, что их используют только на работах в пределах Солнечной системы. -- Так было до последнего времени. Только последняя группа белковых воспитывается для звездных рейсов,-- сказал Федор. -- Но Энквен-то каков! Уж он-то мог бы мне рассказать,-- заметила Лин. -- А разве вы спрашивали его об этом? -- резонно возразил Федор. Снова прокричала птица -- резко и протяжно. -- Интересно, куда полетит "Пион"? -- задумчиво произнесла Лин. -- У нас в академии все уверены, что к Тритону, -- сказал Федор. -- А что это за объект? -- Та самая черная дыра, о которой я вам рассказывал. -- Воронка в небе? -- Да. Лин зябко передернула плечами. -- Разве мало в небе других звезд? -- спросила она. -- Только Тритон с его чудовищным притяжением поможет людям решить одну из величайших загадок природы, -- сказал Федор. -- Раскрыть тайну гравитации. Разгадка ее даст ключ человечеству ко многим явлениям природы. Научившись управлять гравитацией, человечество обретет крылья, антигравитационные паруса понесут корабли землян к новым, еще более далеким мирам. А главное... -- Что? -- Главное, есть надежда, что, разгадав гравитацию, человек научится покорять время, так же как он покоряет пространство. -- Покорять время... -- повторила Лин и посмотрела на своего рослого, немного сутуловатого спутника. Говоря о звездах, он преображался. Его мысли были там, на загадочном и смертельно опасном Тритоне. Когда Федор рассказывал о дальнем космосе, лицо его становилось одухотворенным. В широких плечах легко угадать недюжинную силу. А как он тащил рюкзак, с которым и двое с трудом бы справились! Вначале, во время короткой встречи на берегу, этот парень показался ей чуть диковатым, но теперь она поняла, что первое впечатление было ошибочным. Просто Федор жил напряженной внутренней жизнью, которую временами выдавали глубоко посаженные, пытливо светящиеся глаза. Пора было возвращаться на озеро, но уходить совсем не хотелось. Лин осторожно поправила перевязанную руку. -- Силы тяготения есть и на Земле,-- сказала она.-- Зачем же лететь так далеко, чтобы их изучать? -- Здесь эти силы слишком малы. -- А на Тритоне? -- Там гравитация настолько велика, что она-то, собственно, и убивает звезду. Чудовищное притяжение как бы стягивает звезду к центру. Ломая любые внутренние преграды, звезда сжимается до тех пор, пока в поле тяготения не начнет заметно изменяться ход времени. Лин кивнула. -- Теория относительности,-- сказала она. Законы Эйнштейна, которые на лекциях в институте казались ей такими абстрактными, вдруг в рассказе Федора начали приобретать реальные очертания. -- Представьте себе, что в поле тяготения Тритона попал какой-нибудь корабль, скажем, тот же "Пион",-- произнес Федор.-- Любой предмет (неважно, пылинка ли это или корабль) под действием сил притяжения начнет падать к центру звезды, причем скорость падения будет все время возрастать, пока не приблизится к скорости света... -- И "Пион" погибнет! -- вскрикнула Лин. -- Не обязательно,-- покачал головой Федор.-- Во-первых, у "Пиона" будет начальный импульс, с которым он подлетит к Тритону, благодаря чему корабль сможет, если повезет, стать искусственным спутником звезды. Во-вторых, благодаря высокой скорости время на корабле замедлится, оно как бы застынет... -- С земной точки зрения? -- Конечно. Лин представила себе, как "Пион" вращается вокруг Черной звезды, ежеминутно рискуя сорваться в бушующую пропасть. Экипаж ставит эксперименты, накапливает факты, шаг за шагом разгадывая тайну гравитации. Но допустим, задача решена. Как же вырваться из плена Черной звезды? -- Как же вырваться из плена Черной звезды? -- вслух повторила Лин. -- Это дело того человека, который поведет "Пион", -- ответил Федор. -- Дело капитана. Лин поднялась. -- Поздно,-- сказала она. -- Пора возвращаться,-- откликнулся Федор, тоже поднимаясь. Благодаря полной луне спускаться было легко. Каждый камешек, каждая травинка были щедро облиты желтым сиянием. Над молодыми людьми мерцали звезды. -- Послушайте, Федя,-- сказала Лин,-- но если Тритон не светится, то есть, я хочу сказать, если он сам втягивает в себя весь свет, который излучает, то ведь обнаружить его в телескоп невозможно? -- Невозможно. -- Как же "Пион" обнаружит звезду, к которой летит? -- Для того чтобы обнаружить умершую звезду, которая, сжавшись, стала меньше собственной сферы Шварцшильда, существует только один способ,-- сказал Федор.-- Поле тяготения этой звезды. Если в полете силы гравитации начнут возрастать, это и будет означать, что корабль... -- Падает на Черную звезду! -- Приближается к Черной звезде,-- поправил Федор. Долгое время они спускались молча, погруженные в свои мысли. -- Мне не дает покоя одна мысль,-- сказала Лин, когда они вышли на дорогу, ведущую к высокогорному озеру.-- Кто будет тот смельчак, который один, с экипажем из белковых роботов, полетит на "Пионе" к умершей звезде? Осень со всех сторон наступала на маленький островок тепла, затерявшийся в сердце Кавказских гор. За поворотом открылось озеро. Оно блестело, рассеченное надвое лунной дорожкой. Лин и Федор молча дошли до башни радиомаяка, антенна которого бессонно вращалась днем и ночью. От черной башни внезапно отделилась невысокая фигура. Федор шагнул вперед, заслоняя собой Лин. Черты лица разобрать было трудно, потому что фигура двигалась в тени, отбрасываемой башней. -- Дедушка! -- громко сказала Лин. Она быстро отвела назад руку, чтобы Ливен Брок не успел заметить повязку. -- Бессонница,-- сказал Ливен Брок,-- решил немного прогуляться. Они двинулись втроем к палаточному городку. Палатки были разбиты на песке, у самого берега озера. Быстро раздевшись, Федор вытянулся под одеялом, но уснуть, против обыкновения, долго не мог. В памяти проплывали события прошедшего дня, как никогда, яркого и насыщенного. Стремительный рассветный полет... Утренние облака, подцвеченные зарей... Леса, поля, горы, города, проплывающие внизу... Кавказ, величавый Казбек... Высокогорное озеро Отдыха, по воле синоптиков превратившееся на несколько дней в крохотный островок тепла и лета... Ливен Брок, Энквен... Лин, байдарка... И снова Лин. Вылазка в горы и их долгий разговор, внешне, быть может, и бессвязный, но исполненный для Федора глубокого смысла. Иначе почему бы он теперь, ворочаясь на узкой койке, все время возвращался к нему, вспоминая каждую реплику, каждую интонацию длиннокосой девушки? Федор говорил ей о сокровенном. О мечтах. О звездах. Да, и звезды -- это тоже сокровенное. О Тритоне, о загадочной Черной звезде, о таинственной дыре в небосводе Федор привык думать постоянно. Повернувшись, Федор нагнулся, приподнял край брезента. Неужели скоро рассветет? Несмотря на то что сон не приходил, ночь промелькнула, словно единый миг. Да, на востоке намечалась заря. Вершины гор зарозовели. Он отпустил край брезента, улегся поудобнее и закрыл глаза, пытаясь уснуть. Полежав несколько минут, он рывком под