---------------------------------------------------------------
     © Copyright Владимир Покровский, 2008
     Date: 15 Jul 2008
---------------------------------------------------------------




     Тучи летели на меня, как в кино - быстро, низко и страшно. Май - вообще
холодный  и мокрый  месяц в  наших  местах.  Слава Богу, хоть дождя не было,
просто тучи.  И, как в  кино про гражданскую войну полуторавековой давности,
по  перрону  сновали  люди  со  зловещим  выражением  лиц. Были  здесь  даже
комиссары, правда,  смысл этого слова сильно изменился за сто пятьдесят лет.
Эвакуация - вот еще одно неприятное слово! Просто ненавижу его!
     Подошел дядя Витя с пачкой каких-то бумажек и сказал:
     - Вот. Все, все, собирайтесь, лайнер уже подходит.
     Выражение лица у  него,  как  и  у всех  вокруг,  было  зловещим,  мама
испуганно  на него смотрела - она очень  боялась,  что он нас бросит, потому
все наши компенсации были положены на его банковский счет, и ей  было  очень
страшно,  что он  бросит  нас  без рубля. К  тому же  он явно  приложился "к
бокальчику" в местном ресторане "Лечебный", пока  ждал оформления документов
- глаза блуждали.
     - Мы готовы, - сказала мама.
     А я почему-то взорвался - тучи, что  ли, подействовали? Я сжал кулаки и
сказал дяде Вите, тоже придав лицу зловещее выражение:
     - Вот только попробуй нас бросить, ты даже не представляешь, что будет!
     (Честно говоря, я и сам не очень-то представлял)
     - Уйми своего щенка, - сказал дядя Витя. - И давайте, пойдемте.
     Мама погрозила мне пальцем,  нажала кнопку на  тележке-носильщике и  мы
пошли.
     На самом деле, я тут же пожалел о своих словах. К дяде Вите я относился
очень неоднозначно. Терпеть его  не мог, смерти ему желал, но одновременно и
уважал,  признавал за  ним  нехотя некоторые  достоинства. Я,  например,  не
боялся,  что он нас бросит,  я  даже хотел  этого, но  знал,  что  такого  в
случившейся  ситуации он  никогда  себе  не  позволит. Признавал  за  ним ум
редкостный, правда,  какой-то чересчур ядовитый, признавал за  ним  любовь к
чтению книг, мало  кто сейчас  этим увлекается,  а  напрасно. Насчет чувства
юмора  я не  знаю,  как  к  этому  относиться  -  у  дяди  Вити  было  очень
своеобразное чувство юмора,  и за это я  его не любил тоже. Но вот злобность
его, нахрапистость, совершенно  несъедобный характер,  да  и то, что он маму
под себя подмял,  как игрушку какую - вот за это я его ненавидел. И еще  эти
волосики рыженькие из носа!
     Подъехал лайнер. Это было не то, что я часто видел в компьютере. Лайнер
был, что да, то да, голубого цвета, но очень уж грязно-голубого, не мыли его
давно.  Бустер явно  скоростной,  мощный,  обтекаемых форм,  хотя  при таком
составе они  ему были вроде как бы и ни к чему. Вагоны совсем не такие, чтоб
на каждого человека по штуке или хотя бы по апартаменту в вагоне, то, к чему
я привык, сидя в своей  деревне и поглощая  виртуальный мир, будто это такие
семечки. Нет,  это  были  устрашающие двухэтажные  уродины с отвратительными
окошками  и единственной дверью. Вагоны  общего  пользования, слышал о них и
никогда о них не мечтал.
     Народ стал метаться туда-сюда в поисках своих  вагонов, кричали, где-то
вдруг стрельба  началась, а кого-то  прямо  перед  нами  ограбили - дядька с
кровавой мордой сидел на  перроне даже без пальто и  тяжело дышал, вытаращив
глаза.  Наш  носильщик  вежливо  останавливался  перед  каждой  преградой  и
наивежливейшим тоном бибикал, чтоб пропустили. Дядя Витя (наверное, он очень
хорошо  приложился "к  бокальчику") с  каждой  минутой все синел  и синел от
злости.
     Наконец, нашли свой вагон, встали в очередь, очередь вызывала ужас,  но
все молчали. А дядя Витя, конечно, заговорил.
     - Идиоты выбирают  идиотов,  себе под стать,  -  громко начал  он своим
самым скандальным тоном, - а те начинают выделывать всякие идиотства, но уже
не только  над идиотами, но и  над всеми остальными, кто хоть чего-то стоит,
например, такими, как я. А?
     Он  агрессивно  оглянулся,  с  жадностью  ожидая  возражений,  но  все,
конечно, молчали. На фоне всеобщих перронных  криков. Началось то,  что мама
почему-то   называла   кухонными   энциклопедиями,   ей   нравилось    слово
"энциклопедия".  Мы  с  мамой  испуганно  переглянулись,  раньше  дядя  Витя
позволял себе энциклопедии только  на кухне, получилось, что сорвался спьяну
наш дядя  Витя.  Кто-то от  греха подальше  сразу же ушел из очереди,  решил
подождать  в  сторонке,  контролер напрягся и  стал еще медленней  проверять
документы на проезд.
     - Все молчат! - злобно щерясь, накручивал себя дядя  Витя. -  Все так и
надо!  Всем  дали по копейке  и отправили  черт те куда из родных  мест,  от
родных  могил, а они стоят и молчат. А почему?  Вот вы скажите  мне, почему?
А?! Так ясно же, у нас же с  вами глобальное потепление! Вот, глядите, какой
у  нас с  вами  май  жаркий вышел,  шапку  не снимешь!  Мы,  дескать, чем-то
поступиться должны ради этого ихнего глобального потепления, нам мир спасать
надо!
     Ярым глазом он оглядел мертво  молчащую очередь. Мама смотрела умоляюще
и качала  головой,  почти плакала  - боже, боже. Подступиться к нему в таком
его состоянии было нельзя. А он продолжал:
     - А вот нет никакого глобального потепления, я  лично его не вижу! Есть
глобальное охренение, и его я на собственной шкуре чувствую да-воль-на-та-ки
отчетливо. Вы что, не понимаете, что  происходит?  Они  всех  эвакуируют,  а
тундру нашу забросают  атомными бомбами,  чтоб на шарике наступила маленькая
ядерная зима, и тогда, мол,  глобальное  потепление  кончится. Есть оно, это
потепление или нет,  им  до этого никакого дела, у них свои, па-лли-ти-чские
соображения. Они  его  вместо внешнего  врага  выставили, чтоб  всех идиотов
сплотить, на какую-нибудь цель направить... Они...
     Тут дядя Витя осекся.
     Толстый дядька с окладистой бородой и  встревоженными глазами вел к нам
двоих - по коричневым кожаным шляпам было видно, что комиссары. И пальцем им
на дядю Витю показывает. Те стремительно к дяде Вите. Грозно так ему:
     - Господин, на секундочку отойдемте!
     Мама закрыла  рот  руками,  глаза  - круги. Было  видно, что дядя  Витя
перепугался. Даже пьяный, он очень быстро соображал.
     - Шт... Шт... А в чем дело?
     - Отойдемте на секундочку, поговорить надо.
     И  повели  его  под руки  за  вокзал.  Мама  сказала очереди:  "Мы  тут
стояли!", - и побежала за  ними. Я  тоже.  Носильщик покатил следом, вежливо
обходя  встречных.  Мама  что-то умоляюще  говорила  комиссарам, но  они  не
слушали.
     Завели за угол, там моментально опустело.
     Тот комиссар, что постарше, развернул дядю Витю к себе лицом.
     - Документы, пожалуйста.
     Дядя Витя, бледный и трезвый, отдал ему с перепугу все бумажки, какие у
него были. Он все пытался что-то объяснить, но голос не слушался.
     Комиссар поглядел на них, сунул себе в карман и сказал:
     -  Короче, так, Виктор Никитович. Вы нарушили пункт пятый Чрезвычайного
установления. Сами  понимаете, какие времена, человечество спасать надо,  не
что-нибудь. А вы клевету разводите, панику. Отвечать надо.
     - Я... - сказал дядя Витя и беспомощно посмотрел на маму.
     Комиссар кивнул второму, тот  со спины обхватил дядю Витю правой рукой,
а левой полез в карман.
     - Но послушайте, погодите, я все объясню!
     - Именем спасения человечества, - скучно сказал комиссар, глядя вбок.
     Без всякого выражения дядя Витя почему-то  бросил взгляд на меня, не на
маму.
     Второй  достал какую-то черную  штуку наподобие телефона и провел ею по
дядивитиной шее. Голова отвалилась.  Ребята  говорили, но  я не верил, а тут
убедился - действительно,  крови совсем не было. Мама страшно крикнула, дядя
Витя упал.
     Комиссар постарше обернулся к нам с мамой.
     - Вам что?
     Мама  еще  не пришла  в  себя  после  страшной сцены,  мотала  головой,
плакала, но она была сильная женщина, поэтому сказала ему:
     - Там у него на счету... наши компенсации положены были. Как бы их...
     - Теперь они конфискуются  как деньги родственников врага человечества,
- сказал комиссар.
     - Но мы не родственники. Мы не женаты!
     -  Еще  хуже  тогда.   Тогда  вы  проходите  как  пособники.  Проездные
документы, кстати, мы тоже изымаем. И личные вещи также.
     - Но... да что вы! Так нельзя. На что же мы будем жить? Здесь же нельзя
оставаться! Здесь же... скоро...
     - Вас отвезут  на  другом лайнере.  Не таком комфортабельном, как этот,
зато бесплатно. Вам надо будет подождать в зале ожидания, за вами придут.
     - Ох,  -  сказала мама  и с ненавистью посмотрела на дядю Витю.  Я тоже
посмотрел - с жалостью.
     Носильщик  скрипнул  и  без  всякой  команды быстро  покатил в  сторону
багажного отделения.





Популярность: 21, Last-modified: Tue, 15 Jul 2008 03:02:42 GMT