посаженные. Уна улыбнулась: - Влад, познакомься, это мой отец. Пап, это Влад... Моон сердито моргнул, уставившись на меня: - Кто это такой, Влад? - Папа, не сердись. Влад попал в неприятную историю. Лицо Моона передернулось. Он повторил так, будто ничего не слышал: - Уна, я спрашиваю: кто это такой? Я поклонился Моону и, стараясь отчетливо произнести каждую букву, сказал: - Меня зовут Влад Стин. Астронавт Влад Стин. Некоторое время Моон смотрел на меня в упор; наконец, глядя в пространство, хрипло произнес: - Некоторые думают, что у них очень красивые имена. Моон оглянулся с видом победителя, будто сделал удачный удар. - Па, зачем ты так? - Уна растерянно перевела взгляде отца на меня. - Я Влада хорошо знаю. Посмотри, у него же все лицо разбито... Моон, будто только и ждал этих слов, злорадно заметил: - Ну и что? Кого это волнует? - Он уперся в меня серо-зелеными глазками, явно надеясь вывести меня из равновесия. Я молчал. Моон отошел к воде, остановился, будто разглядывал море. Долго молчал, наконец вздохнул: - Хорошая погода, а? - Хорошая, - быстро ответила Уна. - То-то я смотрю, ветра нет и давление нормальное. - Моон снова подошел ко мне. - Вы из Сообщества? - Из Сообщества. - Я хорошо помнил наставления Щербакова, но сейчас совершенно не знал, как говорить с Мооном. - Недавно прилетели? - Недавно. - Чем вы занимаетесь? Я имею в виду вообще, что вы делаете? Ваше образование? - Высшая школа и академия. - Ай-яй-яй! Высшая школа! Академия... Быстро - структуру альфа-спирали ДНК? - Альфа-спирали ДНК? - Я помедлил. Требовать структуру ДНК в этой обстановке все равно что ударить обухом по голове. - Полностью? - Да, полностью! И не медлить! - Моон смотрел в упор, не давая думать. Собравшись, я все-таки выпалил тридцатидвухступенчатую формулу. Некоторое время Моон смотрел под ноги, будто проверял, нет ли в моем ответе ошибки. Прищурился: - Терпимо. Ладно, самый ценный вывод "Лао-цзы" [древнекитайский философский трактат]. Это был совсем уже запрещенный прием. Как можно спрашивать вообще что-то о "Лао-цзы" здесь, на Иммете? Да еще требовать самый ценный вывод? Да этого вывода наверняка не знал и сам Лао-цзы, если он и в самом деле существовал. Я посмотрел на Уну - она умоляюще прищурилась. Это, видимо, означало: ответь, пожалуйста, ответь. Глубоко вздохнув, я выдавил: - Наиболее ценный вывод "Лао-цзы": при истинном странствии не ведают, куда направляются; при истинном наблюдении не ведают, на что смотрят. Уна улыбнулась. Моон прошелся по песку, повернулся: - Забавно, забавно, молодой человек. Я бы даже сказал - более чем забавно. - Кивнул Уне: - Помажь, помажь ему раны, а то действительно не заживут. - Он как-то странно посмотрел на меня, шагнул в сторону и исчез в расщелине. Некоторое время мы с Уной молча смотрели друг на друга. Уна с улыбкой, я раздосадованно. Допускаю, что она лучше меня понимает и ДНК и "Лао-цзы", но все-таки не очень приятно, когда над тобой подсмеиваются. Вдруг вспомнил - Щербаков. Ведь он ждет наверху, в ракетолете. Задрал голову: сверху, со скал, медленно сполз ракетолет, мягко опустился на песок. Люк открылся, и Щербаков, выглянув, протянул Уне руку: - Поднимайтесь. Меня зовут Павел Петрович. Помедлив, девушка улыбнулась: - Вы товарищ Влада? - Товарищ. Поднимайтесь. Уна легко поднялась в машину. Забравшись следом за ней, я задраил люк и поднял ракетолет в воздух. Уна сидела рядом со мной, с интересом наблюдая в иллюминатор. Ракетолет постепенно набирал высоту, уходя к джунглям. Уна вдруг вздохнула, взявшись за щеки ладонями. Покачала головой, разглядывая море. - Здорово. Это же ни с чем нельзя сравнить. Я улыбнулся: - Ты первый раз в воздухе? Она кивнула: - Выгляжу смешно, да? - Что ты! Ты не представляешь, что было со мной, когда я первый раз поднялся в воздух. Павел Петрович подошел к Уне: - Уна, если вам не трудно, расскажите об отце. Я ведь много о нем слышал. Еще в дни молодости. - Об отце? - Уна замолчала. Вдруг улыбнулась чему-то. - Ну если вы хотите знать правду, отец - хозяин Имметы. - Как это понять? - Считайте, я сказала это в переносном смысле. Просто... отец отличный психолог, он раскусил Сигэцу с самого начала. Хозяином Имметы отец считает себя потому, что, оставшись здесь, он бросил все и начал заниматься ксиллом. Только ксиллом. Собственно, он из-за этого здесь и остался. Вместе с мамой. От Сигэцу же он откупался камешками. Для него, серьезно изучавшего ксилл, это ничего не значит. - То есть как? - Ну, за это время, за двадцать лет, отец узнал о ксилле практически все. Впрочем, все о ксилле, конечно же, узнать еще предстоит. - И все-таки, как нам показалось, настоящий хозяин Имметы скорее Сигэцу, чем Моон. - Сигэцу? - Уна хотела сказать что-то обидное, но сдержалась. - Сигэцу - временщик, он все равно долго не продержится. И потом... Что мог с ним сделать отец один? Он растил меня. Занимался ксиллом. Ну и ему нужно было покупать у Сигэцу различные вещи. Для меня. А отец - ученый, и борьба с бандитами не его дело. Этим пусть занимаются другие жители Имметы. - "Мстители"? - спросил Щербаков. - Вы... знаете о них? - Только Лайтиса, Вэна, Грайра, Кру. Уна нахмурилась, Щербаков улыбнулся: - Уна, Лайтис не назвал вашего имени. Но нам и так ясно, что вы действуете заодно. Уна возмущенно повернулась. Щербаков спросил: - Мне просто любопытно, Уна, почему вы не хотите об этом говорить? Некоторое время Уна бесстрастно разглядывала облака. Так как Щербаков ждал ответа, она проговорила: - Из-за отца, конечно. Если отец узнает об этом, он умрет. Он боится за меня и к тому же убежден, что я создана исключительно для науки. - А вы сами? В чем вы убеждены? Уна вздохнула: - Извините, Павел Петрович, но это уже к делу не относится. - Пожалуй, - согласился Щербаков. - А давно вы у "мстителей"? - Три года, - нехотя ответила Уна. - Значит, вас всего пятеро? - Да. Сейчас пятеро. - Вы пробовали затронуть эту тему с отцом? - Когда мне было шестнадцать лет, об этом и говорить было нечего, отца бы сразу хватил удар. А недавно, когда я затронула эту тему, он так накричал на меня... После этого мы разошлись. Целый месяц он жил без меня. Он же обидчивый, как... - Уна не договорила. Трещит костер. Обугленные сучья изредка вздрагивают, догорая, выбрасывают искры, стреляют. После этого в темноте, в струе теплого воздуха возникают, плывут, кружатся оранжево-лиловые блестки. Они быстро тают, но после короткого перерыва вслед за ними летят новые. Несмотря на все уговоры и предупреждения, что где-то рядом могут быть и резидент и Сигэцу, ночевать в ракетолете Уна категорически отказалась. Сказала, что привыкла спать на открытом воздухе и изменять своей привычке не собирается. Мы договорились дежурить по очереди: Щербаков остался в ракетолете, я вытащил надувные матрасы и лег здесь. Джунгли, как и в ту страшную ночь, хохотали, выли, кричали. И все-таки теперь я воспринимаю звуки джунглей Имметы по-другому. Уна покосилась на меня и заговорила: - Хороший он у тебя, Щербаков. Какой-то открытый, доверчивый. - Понимаю. - Некоторое время мы молчали. - Неужели на тебя не действуют эти звуки? - Какие звуки? Я кивнул на джунгли. Уна откинула волосы: - Я ведь тут родилась. - Она усмехнулась, удивившись моей мысли. - Для меня это... Ну все равно что шум ветра. Плеск воды. Уна некоторое время разглядывала тлеющий пепел костра. Я помедлил и вдруг сказал: - Понимаешь, я не смогу оставить Иммету без тебя. И вообще, Уна, я не смогу без тебя. Она посмотрела мне в глаза очень серьезно. В зрачках мелькнули искры: - Знаешь, Влад, и я ведь не смогу без тебя. Она не договорила что-то, а я ждал. Уна тронула палочкой пепел: - Пойми, я не знаю, что делать. - В чем дело, Уна? - Ведь ты же не можешь остаться здесь, на Иммете? Вижу, не можешь. А я не могу улететь. - Почему? - Из-за отца. Он никогда не оставит Иммету. Из-за ксилла. - Но ведь твой отец сможет заниматься ксиллом и в Сообществе? Причем именно там ему и нужно этим заниматься. Я уверен, ему, как минимум, дадут институт. Если не целый комплекс. Ты знаешь, что такое комплекс? - Знаю. Но... Ну, во-первых, отец отвык от людей. - Отвык - привыкнет. Потом его никто не будет заставлять жить в городе. Дадут коттедж, он и видеть никого не будет. - Может быть, ты и прав, Влад. Только ты все это сам ему и объясни. - И объясню - мне важно знать другое... - Я понимал: сейчас решалась моя судьба, и поэтому повторил: - Хочешь или нет? Она вдруг разозлилась. - Неужели ты еще не понял? И вот что, хватит лезть с расспросами. Я хотел возразить что-то еще, но она отвернулась. Разбудил меня писк. Сквозь сон я почувствовал: еще очень рано. Попытался отмахнуться от писка, заглушить его. Нет - зуммер пищал прямо под ухом, тонко, настойчиво, по-комариному. Вдруг я понял - это же авральный вызов, доносящийся из открытого люка ракетолета. Что-то случилось у Иана. Я вскочил, огляделся, пытаясь как можно скорее прийти в себя. Рассвело, костер погас; рядом, прижавшись щекой к матрасу, спит Уна. Тут же услышал голос Щербакова: - Влад, Иан обнаружил Сигэцу. Немедленно вместе с Уной в ракетолет. Я повернулся, увидел: Щербаков стоит в люке. Когда аппарат уже плыл над джунглями, Щербаков взглядом показал на кресло, я сел рядом: - Где Сигэцу? - Иан сообщил, где-то рядом с ним. Он только что засек поле твоего излучателя. - Интересно. Где же это поле было раньше? - Вот и я об этом думаю. Включи бортовую. Я повернул тумблер и тут же услышал голос Иана: - Алло? Борт? Вы меня слышите? Я отозвался: - Слышим. Какие новости? - Держу поле. Оно близко, километрах в трех. - Почему не под тобой? - А зачем? Так мы его спугнем. Пусть думает, что мы не знаем, где он. - Твои предложения? - спросил Щербаков. - Мои? - Иан помедлил. - А какие могут быть предложения? Высадиться с двух сторон и окружить его. Только осторожно. Там какие-то странные вещи происходят. - Какие странные вещи? - Что-то очень быстро он перемещается. Будто кто-то его переносит. Мои приборы никаких транспортных средств не фиксируют. А у него точки меняются, сами увидите. - Хорошо. Подлетим - разберемся. Я посмотрел на приборы: счетчики инерции показывают, как неуклонно сближаются аппарат Иана и наш ракетолет. Щербаков снизил высоту и скорость; теперь мы почти ползем метрах в двух над деревьями. Я подумал: что могут означать "странные вещи"? Щербаков кивнул, я тут же увидел: на поисковом дисплее пляшет синусоида. Мой излучатель? Да, это его поле. Пока перемещений Сигэцу не видно, он с излучателем или излучатель без него на одном месте, километрах в пяти от нас. Я посмотрел на Щербакова: - Павел Петрович? Начинаем? - Вот что, Влад. И ты, Иан, слышишь меня? - Слышу, - отозвался Иан. - Не мне вам объяснять, какую опасность представляет излучатель в руках такого человека, как Сигэцу. Сейчас делим секторы: Иан начинает поиск с отметки десяти градусов, мы - здесь. Нам с Владом придется оставить машину: таким образом, подстраховываем возможный уход Сигэцу. Иан же на своем ракетолете действует мобильно, накрывая объект по нашему пеленгу. Сходимся синхронно, условно держа Сигэцу в центре. Связь сводим до минимума. Уна остается в ракетолете под нейтронной защитой. Всем помнить, что боевое излучение запрещено. Крайне важно захватить Сигэцу живым: в его руках жизни десятков людей. Все ясно? - Щербаков опустил машину. Я повернулся к Уне: - Мы оставляем тебя здесь и включим нейтронную защиту. Щербаков отдраил люк, улыбнулся Уне, спрыгнул. Я показал Уне на пульт. Спрыгнув, увидел, что Уна закрыла люк. Щербаков ждал чуть в стороне, на свободном пространстве. Показал направление: "Расходимся, тебе туда". Войдя в джунгли, некоторое время я шел, протискиваясь между стволами, потом начал прорубаться тесаком. Пеленгатор показывает, что до Сигэцу два с половиной километра, так что не услышит. И все же, пройдя метров пятьсот, я вдруг услышал взволнованный голос Щербакова: - Влад, сколько у тебя до объекта? - Около двух километров. - Приборы исправны? - А в чем дело? - Только что мы связывались с Ианом. Его приборы показывают, что объект прямо около меня. Совсем близко, метрах в сорока. - А ваши приборы? - По моим объект в полутора километрах. - Что это значит? - Если бы я мог объяснить. - Тогда... Может быть, у Иана барахлят приборы? - Один прибор может барахлить. Но все? Эфир некоторое время молчал. Потом я услышал вздох: - Вот что, Влад. Думаю, дело здесь не в приборах. Это тот самый парадокс. Ты ближе к ракетолету, поэтому немедленно возвращайся. - Но... - Пререкаться не время. Возвращайся к ракетолету и сразу же поднимайся в машину. Включи ближний пеленг и накрывай объект. Парализующим. Ты понял? - Связь с вами держать? - Обязательно. Особенно когда поднимешься на борт. И с Ианом тоже, непрерывно. Понял? Я еще не знал, что слышу голос Щербакова в последний раз. Я быстро пошел назад по собственным следам. Теперь прорубаться не приходилось, можно было говорить на ходу. Я вызвал Иана и сразу же спросил: - Иан, что происходит? У тебя приборы барахлят? - Показывают: объект около Щербакова. А что у тебя? - Возвращаюсь к ракетолету. Павел Петрович велел ждать его там. - Черт... Иан вдруг замолчал. Я тут же снова вызвал его: - Иан, ты слышишь меня? Иан? Что случилось? - Чертовщина какая-то... По приборам объект уже рядом со мной, но я его не вижу. Ладно, Влад, обо мне не думай. Давай в машину, я сам свяжусь со Щербаковым. - Хорошо. - Я прошел около сорока метров и увидел ракетолет. Предупредил Уну. Люк открылся тут же, как только я подошел. Вывалилась лестница. Поднявшись, я прежде всего задраил люк, сел к управлению. Взял небольшую высоту. Сверился - поле излучателя там же, где и было, в трех километрах. Нажал кнопку связи: - Павел Петрович? Алло? Павел Петрович, это борт. Щербаков не отвечал. Я снова нажал вызов: - Павел Петрович, вы меня слышите? Павел Петрович? Алло, борт вызывает Щербакова! Борт вызывает Щербакова! Эфир молчал. Я взглянул на пеленгатор: по импульсам Щербаков оставался там же, где был. В полутора километрах от поля излучателя. Вызвал Иана: - Иан? Иан, это борт, ты слышишь меня? Иан? Ты где, Иан? Алло? Борт вызывает Сайко! Борт вызывает Сайко! Иан тоже не отзывается. Я поймал растерянный взгляд Уны. Ждать помощи больше неоткуда, но мне сейчас так нужна подсказка, именно подсказка. Я совершенно не представляю, что могло случиться. Кто-то блокировал эфир, но кто? Я закрыл глаза. Надо собраться, собраться и... оставаться спокойным. И прежде всего выполнить приказ Щербакова. Я взглянул на прибор: до излучателя пятьдесят метров. Хорошо: для верности включу рассеивающий луч. Развернул правое орудие, довел шкалу радиуса до ста и дал парализующий. Теперь все живое в радиусе ста метров от точки должно быть обездвижено. Включил аварийный вызов: - Борт - Щербакову и Сайко. Борт - Щербакову и Сайко. Приказ выполнен, спускаюсь к объекту. Потом лечу к Щербакову. Подождал. Никто не отзывается. По прибору - излучатель прямо подо мной. Я проверил защиту. - Уна, спущусь ненадолго, оставайся на месте. Экран включен. Выбросил лестницу, спустился и почти тут же увидел собственный излучатель. Рядом никого не было, но на всякий случай я осмотрел заросли. Везде застыла парализованная живность: неподвижные насекомые, ящерицы, раскрывшие крылья птицы. У излучателя присел: никаких следов. Ощущение, будто оружие просто бросили. Вдруг я услышал голос Иана: - Влад? Влад, ты где? - Иан? Я здесь, в точке, а ты где? - Преследую Сигэцу. Подожди, я не успею сказать. С трудом тебя нашел, кто-то закрыл эфир. Почему не отвечает Щербаков? Лети к нему. Сейчас я его возьму. - Кого? - Сигэцу. Меня выбросило. - Как - выбросило? - Я... - И тут связь оборвалась. - Алло, Иан! Иан! - крикнул я. - Иан! Сайко! Иан, где ты? Никто не отзывался. Я подхватил излучатель и бросился к ракетолету. Судя по последним словам Иана, Сигэцу обнаружен. Если Иан сказал, что накроет его, значит, так оно и будут. Но происходит что-то непонятное... Иан прав: мне нужно срочно лететь к Щербакову. Забравшись в ракетолет, я взглянул на Уну. Она покатала головой: все так же, здесь ничего не произошло. Я сел, нажал кнопку, поднял аппарат. До Щербакова лететь несколько секунд; мелькнули, сливаясь, верхушки деревьев, ракетолет завис над точкой. Я включил громкоговоритель: - Павел Петрович, я над вами. Вы слышите меня? Спускаюсь. На земле я оказался почти мгновенно. Спрыгнул вниз прямо из люка и тут же увидел Щербакова. Он лежал метрах в десяти, в кустах, лицом к земле. Поза его мне сразу же не понравилась. Я вгляделся: ожогов как будто нет. Ранен? Нет, следов пуль не было. Парализован? Кинулся к нему, присел. Вдруг понял: я не решаюсь переворачивать тело. Щербаков лежит не шевелясь, правая рука вытянута вперед, левая подогнута. Дотронулся до щеки - холодная. Услышал стук собственного сердца. Щербаков умер? Этого не может быть, этого просто не может быть, чтобы он был мертв. Я пригнулся. Было похоже, что Щербаков спит, только с открытыми глазами. И вдруг я увидел на его шее, слева, толстый синий рубец. Сразу вспомнилось: "орэй" - поклон. Прием японской борьбы. Точно такой же след оставил Сигэцу на шеях Щуплого и Куцего. Выходит, Иан был прав: Сигэцу действительно находился рядом со Щербаковым. Но Щербаков его не заметил, почему не заметил - это уже другой вопрос. - Влад? Что случилось? Что с тобой? Это спустилась Уна. Осторожно подошла, покосилась на тело. Вернулась и принесла мешок. Мы спрятали в него тело, перенесли в ракетолет. Я поднялся в воздух и включил аварийный вызов. Нет, эфир по-прежнему молчал. Развернул машину по пеленгу, и в это время Уна тронула мое плечо: - Смотри. Я взглянул вниз. Чуть поодаль, километрах в пяти, горел лес. Над джунглями стелились клубы серо-черного дыма, изредка прорывалось пламя. Пока участок пожара небольшой, но наверняка он расширится. Я сверился: точно, это то место, где стоит аппарат Иана. Через несколько секунд мы зависли над пожаром и увидели старый ракетолет. Он внизу, по виду с ним все в порядке. Стволы вокруг повалены так, будто их снесло ураганом. Вдруг я понял, что здесь совсем недавно произошла схватка. Именно схватка. На боевых излучателях. Поэтому и повалены стволы, ведь боевой луч срезает, как спички, самые толстые деревья. Я влез в скафандр, выбросил трап, спустился. Подошел к ракетолету Сигэцу. Люк открыт, трап спущен. Забравшись в машину, осмотрел отсеки - пусто. Спустился вниз, пошел по пожару, разгребая носками вспыхивающие головни. Мертвое тело. Рядом блеснули металлические шарики. Кажется, остатки приборов; так расплавить металл может только боевой разряд. Человек поражен боевым излучением, вот только кто это? Иан? Сигэцу? Огляделся. Вдали, у груды сваленных стволов, еще одно тело. Подошел. Лицо осталось нетронутым. Сигэцу. Он смеется, обнажив зубы. Да, я хорошо помню его резцы: крупные и у десен пожелтели. Рядом, у правой руки, короткая трубка с рукояткой, похоже, излучатель Иана. Непонятно только, как он оказался у "президента"? Значит, там лежит Иан? Все-таки нужно взглянуть правде в глаза. Сайко убит. Погиб второй мой товарищ, лучший патрульный Орбитальной, весельчак, никогда не унывающий шутник. Как и обещал, он все-таки настиг Сигэцу, но и сам сражен. И все же кто сжег Иана? "Президент"? Но ожоги на его теле очень похожи на следы работы излучателя. Значит, излучатели были пущены в ход одновременно? Такое вполне могло случиться. Могло, но все-таки это маловероятно. Скорее сначала Сигэцу поразил Иана. Он опередил его, каким-то образом захватив излучатель. А потом? Потом сам получил заряд. Но, может быть, первое тело - не Иан? Тогда кто? Тот, кого мы ищем, резидент Корпорации? В таком случае где Иан? Нет, пока я не могу разобраться, что произошло. Так что, может быть, Иан все-таки жив? Я включил аварийный вызов: надежды никакой, но так хотелось верить, что Сайко жив. Прошла минута, другая - никто не отзывается. Да, вероятнее всего, если рассудить, Иан все-таки убит. Может быть, резидент и Сигэцу убил? Потом подбросил излучатель. Для того, чтобы запутать, посеять сомнения. Пока, по крайней мере, он своего добился. Если это так, теперь я один против резидента, профессионального разведчика, отлично оснащенного технически. Может быть, он сейчас наблюдает за мной, даже находится где-то рядом. Я встал, огляделся: на выжженной пожаром пустоши догорают деревья, трещат и вспыхивают головешки. Два ракетолета стоят чуть поодаль, рядом, на открытом пространстве. Пламя далеко, метрах в сорока за ними. Кажется, мне здесь больше делать нечего. Я подошел к Сигэцу, взял излучатель, взглянул последний раз на "президента". Подойдя к ракетолету, подхватил выброшенный Уной трап. Ясно, старый ракетолет можно передать Лайтису и его людям. Надо будет с ними связаться. Поднявшись, задраил люк, стал снимать скафандр. Уна помогла отвинтить шлем, спросила тихо: - Они что - друг друга? Почему ты молчишь? Это Сигэцу и Иан? - Да, мне кажется, их убил тот, кого мы ищем. Резидент Корпорации. - Что он собою представляет? - Я его не видел, хотя все время ощущаю его руку. Он может становиться невидимым, может перемещать предметы, может закрывать эфир. В каких-то случаях мои приборы оказываются бессильными. Уна все еще смотрела мне в глаза, покусывая губы. - Вот что, Влад, надо срочно лететь к отцу. Филипп Моон по-прежнему был небрит, на нем была та же майка-безрукавка. Кажется, он недавно ел: в рыжих усах застряли крошки. Моон провел рукою по усам. - Подождите. Я не очень хорошо понял, чего вы от меня хотите? В пещере, оборудованной одновременно как кабинет и спальня, сухо и прохладно. Жужжит кондиционер. Может быть, настоящего уюта нет, но обставлена пещера вполне прилично. Моон разместился в надувном кресле, Уна на ящике с книгами, я на стуле. Уна, вздохнув, уперлась ладонями в колени: - Он просит помощи. - Уна права: я прошу помочь нам. - Кому именно "нам"? - Моон поднял бровь; она была густой, темной, с редкими седыми волосками. - Мне. - Чем именно помочь? - Я должен найти резидента. - Мне казалось, Моон сейчас опять что-то выкинет. - Резидента? - Да, резидента Корпорации. Я обращаюсь к вам, потому что создалась критическая ситуация. Я потерял товарищей. Мне нужна ваша помощь. - Вот что, молодой человек. Не хочу на вас сердиться. Не хочу, вы понимаете? Вы мне понравились прошлый раз. Ну и... - Моон помолчал. - По-моему, моя дочь к вам неравнодушна. Все это так, но... Во-первых, сильно сомневаюсь, чтобы здесь, на Им мете, мог быть какой-то резидент. Но даже если он и есть, почему я должен его выявлять? Занимайтесь этим сами. Что же касается Сигэцу - он практически безопасен. Сумасшедший, только и всего. Буйный ли, тихий, но обыкновенный сумасшедший. Пусть себе тешится, вреда планете он не причинит. Рано или поздно он все равно умрет. А не умрет - им займутся психиатры... - Сигэцу мертв... - Уна встала. - Опасность угрожает не только Иммете. Она угрожает ксиллу. Этот человек оснащен, понимаешь? - Интересно, чем это он может быть оснащен? - Всем! У него блокада пространства. - Ну, ну, не пугайте меня. Не нужно. Слава богу, человечество до этого еще не дошло. И вряд ли когда-нибудь дойдет. К счастью. Ну-ка, ну-ка, Влад, - он впервые назвал меня по имени. - Ну-ка, объясните мне, что там было? Только, пожалуйста, коротко. Не нужно подробностей, только о самом главном. Я коротко рассказал о непонятных перемещениях поля излучателя, о Сигэцу, блокаде эфира. И закончил описанием смерти Щербакова, Иана и Сигэцу. После моего рассказа Моон долго молчал. Вдруг стукнул кулаком по ящику: - Н-да... Втравили вы меня в историю. - Встал, сделал несколько шагов по пещере. - Ничего интересного здесь, конечно, нет. И блокады никакой нет - ни времени, ни пространства. Но... - Он покачал головой. - Занятно все это. Ум чувствуется. Сложный человеческий ум. Такой, что даже я - я, Моон, - не могу ничего понять. - Он резко повернулся. - Что, думаете, за печенку меня взяло? Разобраться хочу? Да нет! Нет! - Он сел в кресло, взялся за голову. - Опасность... Настоящая опасность. Влад, мне плевать на резидента, но я чувствую опасность. Для себя, для вас. Но прежде всего - для своей дочери. И зачем вы меня во все это втравили? Ведь разбираться придется. Тратить серое вещество. А жаль... Жаль его тратить на эти пустяки. - Папа, это не пустяки. Это - ксилл. - Ты права. Совершенно права. Это - ксилл. Поэтому придется разбираться. Вот что, Влад, давайте-ка обо всем сначала. И подробно. Вы понимаете - подробно, ничего не упуская? Я рассказал все подробно. Выслушав, Моон хмыкнул: - Давно не приходилось заниматься такими пустяками. Ладно. У вас есть дела? Я вспомнил: надо связаться с Лайтисом. Уна посмотрела на отца: - Папа, может быть, я покажу ему? А? Ну, пап, пожалуйста? Моон нахмурил брови, подумал. - Хорошо, покажи. Все равно он должен это знать. Но главное - оставьте меня одного. По крайней мере, до завтрашнего дня. Тут есть кое-какая работа. Мы с Уной шли, прижимаясь к скальной стене. Внизу пенилось море. Уна остановилась около одной из впадин, которые изредка возникали в сплошном гранитно-базальтовом массиве. Я всмотрелся: обычная впадина, таких здесь много. Трехметровое углубление, небольшое ущельице. Лишайники, мох. - Место, которое я тебе сейчас покажу, знают только двое: я и отец. Запомни это и считай, что тебе повезло. Тут вход, вернее, начало входа. - Уна спрыгнула. - Давай, здесь невысоко. Спрыгнув следом, я увидел, что ущельице переходит в узкую, не шире метра, щель. Уна кивнула мне - смелей! - и вошла в щель. Лаз петлял, в нем были свои тупики, скрытые ходы. Два раза траншею пересекал ручей. Метров через двести скалы наверху сдвинулись, образовав тоннель. Уна обернулась: - Ничего не чувствуешь? - Что я должен чувствовать? - Мы войдем в ксилловую пещеру. Там мощное излучение, целые пласты минерала. Привычки у тебя нет, поэтому приготовься. Будет легкое головокружение, может быть, даже обморок - ты ведь не привык. Не бойся, это недолго, минут пятнадцать, потом пройдет. Во второй раз уже легче, а в третий ничего не почувствуешь. Излучение целебное, просто организм не сразу привыкает к концентрации. Я так и не понял, с какого момента потерял сознание. Когда открыл глаза, все вокруг по-прежнему плыло и кружилось. Голубые стены, искры на них, рассеянный свет. Уна, сидящая передо мной на корточках. Увидев, что я пришел в себя, она вздохнула. - Ну как? В порядке? - Вроде. - Я огляделся. Передо мной была небольшая пещера, около пяти метров в диаметре и трех в высоту. Изредка в изломах минерала вспыхивали блестки. Я посмотрел на Уну. - Это ксилл? - Ксилл. - Но это же... Это же несметное богатство. Я взял один из камней: он был тяжелым, около двух килограммов. Посмотрел сквозь него на свет: в глубине тлели угольки. Да, это ксилл. Но я и не представлял, что встречаются такие крупные куски. Уна прошлась по пещере, тронула стену. - Проблема ксилла - в его обработке. Минерал очень твердый, ничего тверже в природе пока не встречалось. Так вот, отец рассчитал, что ксилл можно расколоть обычном вибратором, вставив туда карат ксилла. Надо только найти в пластах особые участки, отец назвал их "слабыми точками". Сначала он все обосновал теоретически, а потом... - Она тронула носком один из камней. - Все эти камни отколол отец. Я прошелся по пещере, осматривая и трогая стены. Изредка я останавливался, вглядываясь в переливающиеся голубыми окалинами изломы, и шел дальше. Казалось, время остановилось, я бесконечно изучал то сплошной монолит, то сверкание голубых и белых искр в выступавших кристаллах, то вдруг меня начинали привлекать крохотные щербинки и трещины. Наверное, я ходил бы так без конца, до вечера, до ночи, если бы не осторожный кашель Уны. Мы вышли из пещеры, пробираясь по траншее к карнизу. В моих глазах еще долго вспыхивали и гасли голубые и белые светляки. Ракетолет стоял наверху, на скалах, над самой бухтой. Поднявшись в воздух, я отбросил колебания, включил бортовую связь и стал вызывать Лайтиса на условленной волне. Если резидент знает и эти частоты, это будет уже за гранью реального. Лайтис не отзывался. Уна кивнула: - Смотри. Пожар погас. Внизу, среди сплошной зелени, километрах в ста чернело пятно овальной формы. Дыма по краям не было. В полном молчании мы долетели до самого черного пятна. Пока мы летели, наступили сумерки, пришлось включить бортовые прожекторы. Снизившись, я высветил край выгоревшего овала и сразу же увидел, что ракетолета Сигэцу нет. Уна вглядывалась в темноту, за край освещенного пространства, но я хорошо понимал: если аппарата нет на старом месте, мы вряд ли его найдем. Я облетел пустошь, вернулся и завис над местом, где ракетолет стоял раньше. Там что-то было. Я опустился до метра и увидел следы. Несколько клочков зеленой травы, сохранившихся под шасси. Да, ракетолет исчез. Мы с Уной вернулись к бухте. Оставив свой ракетолет на обычном месте, на скале, спустились вниз. У берега я увидел Моона, он стоял у самой воды. Когда мы подошли ближе, Моон покосился в нашу сторону, скривился и отошел. Уна молча показала рукой: подожди. Подошла к отцу, я услышал, как она спросила: - Что, пап? Ничего? - Плохо дело, - негромко ответил Моон. - Опасность есть, а я ничего не могу понять. Он вжал голову в плечи, задрал подбородок, будто изучал звезды. Кашлянул, посмотрел в мою сторону. Отвернувшись, постоял немного и ушел. Утром я спустился к морю. В бухточке было пусто, по песку ходила чайка. Увидев меня, покосилась, нехотя перелетела на один из громоздившихся над водой камней. Я разделся, быстро зашел в воду, наспех окунулся. Тут же вышел, косясь на лежащее у воды оружие. Неплохо, конечно, поплавать и понырять хотя бы у берега, но хватит сюрпризов. Довольно того, что было. Натянул комбинезон и услышал шаги по песку. Моон вышел на берег, кивнул мне, вошел в воду, присел на корточки. Стал шумно умываться. Пригоршнями зачерпывал воду, бросал ее в лицо, отфыркивался. Посмотрел на море, с хрустом потянулся. Вышел на берег и некоторое время стоял, греясь под солнцем. Посмотрел на чайку - она все сидела на камне. - Я слышал, вы были в пещере? - Был. - Но Уна как будто вам ничего не объяснила? Так ведь? - Да. Она сказала, что вы... - Она сказала, она сказала! У вас она все время что-то говорит... Ладно, идем. Моон стал карабкаться наверх, привычно находя уступы и ловко хватаясь за ветки. Подождав, я полез за ним. Взобравшись на знакомый карниз, мы двинулись к ущельицу, дойдя до него, спрыгнули. Потом, углубившись в лаз, долго петляли по траншее. Перед входом в грот Моон оглянулся: - Как вы перенесли это в прошлый раз? Терпимо? - Терпимо. - Сейчас будет легче, потом вообще адаптируетесь. Давайте. Мы вошли в пещеру. Предупреждая воздействие ксилла, я присел и через несколько минут почувствовал привычную слабость. На этот раз я постарался прийти в себя как можно скорей. Обморок был коротким. Открыв глаза, я увидел Моона. Он сидел на корточках и, зажав коленями большой кусок ксилла, настраивал анализатор. Заметив, что я очнулся, бросил: - Вообще, можно и без анализатора, смотря какой у вас коэффициент интеллекта. - При чем тут коэффициент? - Но с анализатором верней, вдруг у вас с воображением туго. - Вы о чем? - Сейчас поймете. Положив анализатор у ног, Моон прошелся по гроту. Остановился, поднял камень, протянул мне: - Посмотрите. Постарайтесь увидеть в нем что-нибудь. - Где - там? В камне? - Да, в камне. Я старательно вглядывался в излом ксилла. В камне только вспыхивали искры, и ничего больше. Кажется, сейчас я думал о том, какой у меня коэффициент интеллекта, а не о ксилле. - Ну как, Влад? Я почувствовал досаду. Неужели у меня ничего не получится? - Н-не знаю... - Видите что-нибудь? - Пока ничего. - Забудьте обо всем. Станьте самим собой. В эти минуты все постороннее мешает. Я вглядывался еще около минуты, но в куске минерала опять лишь слабо вспыхивали блестки. Я слышал, как рядом дышал Моон. Кажется, он переживал сейчас больше, чем я сам. Спросил: - Ну что? Не видно? Я опустил камень. - Не видно. - И все-таки, Влад, мне очень не хочется прибегать к анализатору. Я снова взял камень и стал вглядываться, стараясь забыть обо всем. Разглядывая монотонные блестки, я уже потерял надежду, как вдруг что-то увидел. Очертания лица, глаза, брови. Кажется - человеческое лицо. Да, точно - это было человеческое лицо. Мелькнув на секунду, оно тут же исчезло. - Ну как? - спросил под ухом Моон, но я, захваченный тем, что увидел, лишь сказал хрипло: - Подождите... подождите, Моон... - Жду, жду... - Эти слова я еле расслышал. В глубине камня опять возникло лицо, мутно проступающее сквозь блестки. Сначала это было просто лицо, глаза, нос, рот, овал. Потом блестки ушли, детали прояснились. Я увидел свисающий углом колпак с шариками. Попытался уяснить, кто же это все-таки, и наконец понял. Это же клоун. Да, у изображения все, что полагается клоуну: огромная нарисованная улыбка, круглые пятна щек, грустные брови уголком. И - глаза. Я вдруг понял, что главное в этом лице глаза. Печальные, полные боли. Изображение было неподвижным, но мне вдруг показалось: глаза непрерывно всматриваются в меня. Да, клоун будто пытается что-то объяснить, сказать. Пытается - и не может. С трудом оторвавшись от камня, я посмотрел на Моона. Он кивнул: - Что вы там увидели? Башню? - Прищурился. - Взрыв? - Нет, не взрыв... - Я выдавил это с трудом. - Клоуна. - А, клоуна. Тогда... Тогда... - Моон поднял другой камень. - Посмотрите вот этот. - Потрясающе... - Я не мог прийти в себя. - Что, изображение в каждом камне? - В каждом, если точнее - в каждом достаточно большом камне. Смотрите, смотрите... Я взял кусок ксилла, стал всматриваться, теперь уже зная наверняка: что-то увижу. Сквозь блестки проступили линии, значки, буквы незнакомого алфавита. Похоже - чертеж. Пока еще ничего не понимая, я услышал ворчание Моона. - Будьте глубже, Влад, будьте глубже. Во-первых, замените алфавит, не думаете же вы, что у них был наш. И значки тоже. А, точно, значки - цифры. Я сопоставил последовательность. Кажется, фазовая диаграмма атома. Посмотрел на Моона: - Фазовая диаграмма? Угадал? - Фазовая, но чего? - Как чего? Атома? - Похоже на фазовую атома, но нет. Посмотрите еще. Я вгляделся, услышал выдох Моона: - Фазовая четвертного нейтрино. Это же так просто. Просто, если не считать, что фазовая четвертного нейтрино еще не открыта, она только разрабатывается. Я положил камень, растерянно сел. - Но это же... Это же чудо. Откуда все это? - Откуда... - Моон задумался. - Знаете, Влад, то, что я вам сейчас расскажу, слышал только один человек, моя дочь Уна. Вы будете вторым, кому я объясню некоторые принципиальные, изученные пока только мной, свойства ксилла. Вы спросите, почему эти свойства до сих пор остаются тайной для научного мира как Сообщества, так и Корпорации? Свойства ксилла лучше всего проявляются в крупных изломах. Осколки и камешки, выпавшие на поверхность, слишком малы, чтобы отразить сложные свойства. А как вы знаете, у ученых есть только они. По-настоящему изучить ксилл я смог лишь после того, как нашел крупные пласты. Но найти крупные пласты мало, они бесполезны, если не научиться их раскалывать. Еще раз повторяю: качества минерала, которые вы только что заметили, лучше всею проявляются в крупных изломах. Значит, нужно уметь колоть ксилл. А колоть трудно, минерал необычайно тверд. Бытует мнение, что Иммета девственна, разумной жизни на ней не было, и до ее зарождения естественным путем планету отделяют миллиарды лет. Но это не так. Ксилл тому подтверждение, и я сейчас вам это продемонстрировал. На Иммете уже была разумная жизнь. Но потом что-то случилось, и это что-то вернуло планету к нулевому циклу. Есть и другие подтверждения происшедшей на Иммете катастрофы. Вы заметили, у Имметы нет естественного спутника? - Заметил. - Видимо, планета как-то приспособилась и сейчас обходится без него. Но спутник был, я нашел тому множество подтверждений, все они у меня описаны. Был спутник, огромный шар, влиявший на жизнь планеты, действующий на приливы и отливы. Ночью он слабо светился, отражая солнечные лучи. Но случилась катастрофа, о которой я говорил. Не знаю, какая именно. Распад, взрыв - и спутник исчез. Это исчезновение было по времени близко к началу второго нулевого цикла. Иммета вновь опустела. Может быть, о существовании на ней разумной жизни никто так бы и не узнал - если бы не ксилл. - Ксилл... - наконец я все понял. Конечно же, ксилл запечатлел в себе все знания былой цивилизации Имметы. Застывшие, спрессованные временем, миллиардами лет. Как они это сделали - пока не ясно. Главное... Моон повертел камень. - Да, ксилл. Это действительно чудо. Видите, у меня в руках? Здесь четырехмерная структура белка. Никогда не слышали о подобной? - Усмехнулся, положил камень, взял другой. - Здесь, например, подробный атлас кванта. - Кивнул: - В той глыбе, видите, у вас под ногами - охлажденный концентрированный термояд. Насколько я понял, этот термояд можно разливать по каплям, как лекарство. Теперь вы понимаете, что скрывается в ксилле? Вся цивилизация, которая была здесь когда-то и, кажется, далеко обогнала нас. Все поиски, находки, открытия. Вся необъятная культура. Живопись, мифы, симфонии. Вы понимаете? То, что еще только предстоит открыть нам с вами. А кое-что и не нам, а нашим детям, внукам, правнукам. Я оглядел пещеру. Да, сейчас даже трудно осознать все значение открытия Моона. Я почувствовал необыкновенный подъем, я весь дрожал. Он же устало вздохнул, потянулся. - Хватит, Влад, этим мы еще займемся. Давайте вернемся к нашим баранам. - К каким баранам? - К резиденту. К скрывающемуся на Иммете резиденту Корпорации. - А, к резиденту... - Я еще не мог прийти в себя. - Да, к резиденту, которого, к сожалению, так и не смог выявить Щербаков. Но он был близок к этому... Близок... Влад, извините. Часто ли употреблялось слово "парадокс"? - Парадокс? Мной? - Не вами, Щербаковым. Часто ли он его употреблял? - Да. Не один раз. - "Не один раз" не годится. Вспомните, он употреблял это слово в связи с разгадкой? Или в связи с резидентом? - Употреблял. - Когда? Когда точно? - Последний раз - когда мы окружали Сигэцу. Я вам говорил. - Нет! Вы мне об этом не сказали! - По-моему, сказал. - Не сказали, Влад, не отпирайтесь! Зачем, вы думаете, я трачу серое вещество? Оно же эквивалент, поймите - эквивалент всего! И потом, на что вы сами? Неужели это слово, "парадокс", вам ничего не подсказало? - Подсказало. - Что оно вам подсказало? Что-о? - Парадоксальность перемещений резидента. Сдвигов. Блокады эфира. - Перемещений! Блокады! - Моон вжал голову в плечи, накрыл ее ладонями. - Бесподобно. И это говорит человек, имеющий высшее академическое образование, специальную подготовку! Влад, да разве в перемещениях парадокс? - А в чем? - Но не в перемещениях же! - Тогда объясните, в чем парадокс? - В чем? Он еще спрашивает. Да парадокс в другом! В другом! Здесь действовал опытный, надежно внедренный, отлично подготовленный профессионал. Ясно, в перспективе он был ориентирован на ксилл. На Иммету. Этот профессионал рассчитал, что прорываться на Иммету сразу, сквозь хорошо налаженную патрульную систему, рискованно. Гораздо надежней это сделать поэтапно Поэтому сначала он все свои усилия приложил к тому, чтобы внедриться на Орбитальную в качестве патрульного-добровольца. - Патрульного-добровольца? - Влад, мы же договорились не перебивать? Да, именно, патрульного-добровольца, Иана Сайко. Второй этап - высадка на Иммету - также был разработан им более чем тщательно. Сначала - выброс на Иммету радиокомпьютера. Этот выброс Сайко осуществил с помощью завербованного им, а затем им же устраненного второго пилота Стефана Микича. Далее - задержание специально организованной разведслужбой Корпорации группы прорыва, якобы направляющейся на Иммету для связи с якобы находящимся там резидентом. Вспомните, как Сайко вышел на нарушителей? Как говорится, святым духом, по точечному радиолучу. Конечно, на Орбитальной у него была репутация сверхаса, но все мы знаем, что такое точечный радиолуч. В космосе он - иголка в стоге сена. Однако расчет сработал. В тот момент Щербакову были нужны люди. Ваши кандидатуры подошли ему идеально. Я хотел было перебить, но Моон поднял руку: - Безусловно, в деталях о том, что происходит на Иммете, Сайко не знал. Но вполне резонно предположил, что радиокомпьютер, выброшенный в наиболее вероятном месте обитания людей, должен заинтересовать кого-то. Так и случилось: Сигэцу организовал около компьютера дежурство. В ночь вашей высадки дежурил Тун. Подобравшись в темноте к Туну, Сайко сначала спровоцировал его нападение на себя, чтобы остались "следы борьбы". Затем, имитировав схватку, просто-напросто задушил Туна. Радиокомпьютер он бросил в одну расщелину, тело Туна - в другую. Естественно, найти Туна инфралучом было уже невозможно. Так возникла и была поддержана Сайко версия об "особых возможностях" резидента. Далее, Влад, утром, разойдясь с вами, Сайко попробовал выйти на кого-нибудь из местных жителей и выяснить обстановку. Не без вашей подсказки он нашел людей Сигэцу, выведал, что к чему, и, приписав убийство Туна вам, просто вас предал, рассказав о датчике и условных фазах. Сигэцу он предложил сотрудничество, что-то пообещав взамен. Вас захватили. Рано утром, когда пант уже был готов выделять желудочный сок, Сайко перехватил сигнал микрорации, закопанной Уной у колоды, и сообщил Щербакову, что нашел вас, заработав тем самым дивиденды. Сигэцу он, естественно, предупредил. Думаю, он предложил Сигэцу спрятаться где-нибудь поблизости, может быть, даже в собственном ракетолете. Понятно, почему, прочесывая джунгли, вы никак не могли нащупать поле вашего излучателя - он был в ракетолете Сигэцу, на котором Сайко якобы вместе с вами свел поиск". Он нашел интересный ход, искусно сбивая вас с толку сообщениями о мнимых перемещениях Сигэцу и поля излучателя. Именно в это время Щербаков и произнес слова о парадоксе. Думаю, в этот момент Щербаков подозревал или почти знал, что Сайко - резидент. Но по иронии судьбы именно это обстоятельство и было использовано Сайко, чтобы вплотную приблизиться к Щербакову. Предлог мог быть простым, скорее всего Сайко предложил Щербакову защитить его от Сигэцу, который якобы, невидимый, находится с ним рядом. Думаю, сам Сигэцу к тому времени был уже мертв. Щербаков, чтобы еще раз проверить свои подозрения, так сказать, при прямом контакте, принял предложение. И ошибся: резидент успел его опередить безжалостным приемом "орэй". Думаю, остальное разъяснять не нужно. - Не нужно. Спокойно, профессор. И ты, Влад. Здесь девочка. Это был голос Иана. Я резко повернулся: у входа стоят Уна и Сайко. - Влад, ведь это твой товарищ? Он сказал, ты ему срочно нужен. Эти слова Уна произнесла - и тут одна рука Сайко охватила ее горло. Другая с самого начала направила на нас с Мооном излучатель. На Сайко шлем, он все слышал, а Уна - нет. Сдавил он ее прочно, отработанным приемом. Уна пыталась вырваться - тщетно. Сайко покачал головой: - Влад, к твоему счастью, ты мне еще понадобишься. Так же, как Моон и его дочь. Только... Глаза Иана внезапно поплыли, ушли вбок. Почуяв, что он может нажать кнопку, я упал - и напрасно. Нажать кнопку Сайко не успел - его зрачки полезли вверх, под веки, он мягко осел. Уна высвободилась, подхватила тело. Моон вздохнул: - Влад, давайте снимем с него ремни, для профилактики. Как минимум... - Моон присел над Сайко, приподнял пальцем веко. - Да, у нас как минимум десять минут. Десять-пятнадцать. И все-таки лучше не тянуть, кто его знает. Уна села на выступ, вытерла пот со лба. - Ну, папа. - Что - папа? - Нет, ничего. - Ну-ну. - Моон стал неторопливо освобождать Сайко от ремней и приборов. Отодвинул в сторону излучатель. - Слушайте, Влад, вы мне не поможете? Я перехватил ремень, стал притягивать загнутые назад руки Сайко к щиколоткам. Уна покачала головой: - Ну и дела! Так вот почему ты запретил распространяться о воздействии ксилла? Моон улыбнулся: - Именно поэтому. Переносить Сайко в ракетолет помогал Моон. Руки пленника были привязаны к ногам, и его пришлось нести на носилках, в кабину же втаскивать волоком. Во время переноса Сайко молчал, только изредка морщился. Как ни странно, во время процедуры мне было уже не до него, я думал о неизбежном разговоре с Мооном. Я должен убедить его лететь на Орбитальную. Должен - во что бы то ни стало. Когда я спустился, Моон стоял на скале около ракетолета. Уна сидела рядом, поджав колени и глядя на море. Сказала, не поднимая глаз: - Извини, я еще не спросила, берешь ли ты меня. Я сел рядом с ней, попробовал заглянуть в глаза, но она отвернулась. - Уна... Я ведь никогда без тебя не улечу. Никогда. - Улетишь, - она вдруг всхлипнула. - Уна? Ты что? Уна! - Ладно, буду верить, что это так... Я увидел, что она плачет - молча, слизывая с губ слезы. - Уна? Что случилось? Перестань! Уна! - Н-но... Если... - Она говорила через силу, вздрагивая. - Если уж ты действительно хочешь... Чтобы я улетела... Поговори с отцом. Я встал. Моон посмотрел на меня, сорвал травинку. Повертел ее, показал: - Видите? Это травинка Имметы. Планеты, с которой у меня связано все. Все, вы понимаете? Работа над ксиллом. Любимая женщина. Ее дочь Уна. Лучшие годы жизни. Бессонные ночи. Счастливые рассветы. Запахи. Сны. Как вы думаете, мне легко оставить все это? - Подождите, Моон. Я посмотрел ему в глаза. Я не знал, что скажу сейчас, но понимал одно: я должен его переубедить. Моон обязательно должен улететь с нами, со мной и Уной. Его место в Сообществе. Но что сказать ему сейчас, я не знал. - Подождите, Моон. Я ни разу не спрашивал вас, как вы здесь остались? Почему? Моон усмехнулся. Осторожно прихватил травинку губами, прикусил. - Как я здесь остался... Это было давно, планета была открыта для колонистов, я был молод, полон честолюбивых замыслов. Мы прилетели сюда с женой, поставив целью изучение ксилла. Не знаю, почему меня так потянуло к ксиллу - ведь тогда я практически ничего о нем не знал. Но обосновались мы здесь прочно. Я привез прекрасные приборы, огромный информационный запас. А потом... Вы знаете: осложнения, закрытие Имметы, заключение Договора. Ну вот, а я уже был влюблен в ксилл. Я не мог уже уехать, вы понимаете? Просто решил рискнуть, бросить все и остаться на этой планете. Потом появилась Уна. Потом... Ну потом прошло двадцать лет. - Он хмуро улыбнулся. - И вы знаете, я не жалею. Как вы считаете, у меня есть основания жалеть, что я здесь остался? - Моон. Я вас очень прошу, выслушайте меня. И поймите правильно. Во-первых, Иммета для меня тоже значит много, и прежде всего - потому что здесь я встретил вашу дочь. Моон, поверьте - я восхищен вами. Я преклоняюсь перед вами как ученым. Вы сделали так много, что... Впрочем, что я буду вам объяснять? Вы сами все отлично знаете. Но, Моон, мне кажется, за эти двадцать лет вы оторвались от людей. Вы нужны людям, понимаете, Моон? Нужны науке. Нужны Сообществу. Моон все еще покусывал травинку. - Науке - да. Но всему остальному... - Наука неотделима от всего остального. Вы не можете не согласиться с этим. Вы должны сейчас улететь, Моон. Должны. Не мне вас убеждать, что ксилл - огромная проблема. Но разработку этой проблемы в Сообществе сможете возглавить только вы, и никто другой. Значит, ваше место сейчас там. И потом, уверен, мы все очень скоро вернемся на Иммету. Вы, я, Уна. Ну, Моон? Решайте. У нас мало времени. - Мало времени... Действительно, Влад, времени у нас в обрез, но ведь есть еще целый ряд проблем. - Проблем? - Да, проблем. В своем запале вы о них забываете. Как быть, например, с Договором? Я не сразу понял, о чем он. - Договор? - Да, Договор о нейтральной Иммете, подписанный правительствами Сообщества и Корпорации. Ведь уехать с вами сейчас, чтобы, как вы говорите, изучать затем ксилл, я смогу, лишь захватив все запасы ксилла из пещеры... Договор строжайше запрещает это. Я вглядывался в Моона. Что же ему сказать? Что же... Посмотрел на Уну и вдруг понял. Это аргумент. Весомый, неоспоримый аргумент. Да, я скажу именно это. - Постойте, Моон. Постойте... Вы ведь последние двадцать лет изучали главным образом ксилл? Так? - Так. Но что вы хотите этим сказать? - Подождите. Для изучения ксилла в Сообществе вам будет достаточно запасов, находящихся в пещере? - Да, но... - Никаких "но"! Все просто: ксилл, находящийся в пещере, с полным основанием можно считать вашим лабораторным материалом. Ученый усмехнулся. - Влад, вы крючкотвор. - Неважно, кто я. Далее. Секретное пребывание группы Щербакова на Иммете было вынужденным? Не так ли? - Если вы хотите сказать, что его спровоцировала Корпорация в лице своего резидента Сайко, то да. - Я хочу сказать именно это. Значит, у Корпорации не будет никаких оснований, ни формальных, ни фактических, предъявлять нам претензии. - Но есть еще один важный фактор, который заставляет меня задуматься. Раньше я не придавал ему значения, считая, что исследование ксилла важнее. Но сейчас, после всего, что случилось... - Что за фактор? - Люди. Пребывание на Иммете людей, многие из которых находятся в бедственном положении. - Но все эти люди были когда-то членами Сообщества. Раньше считалось, что они укрылись на Иммете по своей воле. Теперь же мы точно знаем, что им мешали вернуться, по крайней мере, мешали самим решить свою судьбу. Мы вынудим Корпорацию приостановить действие Договора, пока эти люди не будут спасены. - А потом? - А потом правительство Сообщества поставит перед всем человечеством вопрос о проблеме ксилла. И будет настаивать на категорическом исключении какого бы то ни было использования ксилла в целях насилия и наживы. Ксилл должен служить лишь одному: справедливости, гуманности и прогрессу. Моон посмотрел на Уну. Перекусил травинку. - Влад, какой все-таки у вас запал! Да вы кого угодно сможете убедить, кого угодно. - В чем же дело? - Ваши слова о науке - чистейшая правда. Но... Есть еще Уна. Уна встала, обняла отца. Долго молчала, бережно поглаживая его по затылку. Шепнула: - Пап, спасибо. Но... у нас все уже решено... После того как мы перенесли из пещеры весь ксилл, я связался с Лайтисом. Посовещавшись с друзьями, Матт сказал, что, если можно, они останутся до следующего ракетолета. - Ведь ты помнишь, Влад, здесь еще люди. - Да, помню, - ответил я. - Очень хорошо помню. Убедившись, что перенесенный из пещеры ксилл надежно уложен в грузовом отсеке, я включил режим подготовки к старту. Рядом Моон и Уна закрепляли привязные ремни, делая это не очень умело, но в конце концов справились. Моон показал большой палец: порядок. Я включил антигравитатор, нажал стартовую кнопку... Ракетолет плавно поднялся, на несколько секунд завис над бухтой, я глянул вниз: там, то мельтеша, то пропадая на сером фоне океана, кружились белые точки чаек. Сказал беззвучно, сам себе: "До свидания, Иммета". До свидания... И включил разгон.