азеркальную страну, обратный путь  из которой по определению не может  быть
легким.
     Но,  конечно  же,  это  было  не  так.  Воображение  рисовало  Штурману
очарование   и  волшебство  окружающих  пейзажей,   но   порой  какие-нибудь
бросающиеся  в  глаза   мелочные   детали,   свидетельствующие   о   наличии
элементарного беспорядка, разрушали эти картины до основания. Это и неровная
поверхность импровизированного "столика", когда некоторые банки валились  на
бок, а  из  одной  открытой банки  с консервированным  соком  после чьего-то
неосторожного движения ногой этот  самый сок пролился  и запачкал  роскошное
покрывало. Это и утренняя прохлада, явно свидетельствующая о разладке,  если
не об отсутствии системы климатизации и еще очень многое другое. Но с другой
стороны это и был тот самый шарм <i>"дикости"</i>, который уже стал ожидаем членами
экипажа. По крайней  мере, за себя Штурман мог ручаться, что ему нетерпеться
узнать, что же еще неожиданного, сюрпристического преподнесет им поездка.
     Этот благодушный ход мыслей  был  нарушен самым бесцеремонным  образом.
Только  собрался  было   Штурман   протянуть   руку  за  очередным  кусочком
бутерброда, завернутого  в целлофан,  как внезапно  почуял  неладное. И  тут
взгляд упал  к  собственной голени, чувствующей шероховатую  тяжесть.  Вдоль
ноги лежала... лежало  нечто,  похожее на  удлиненную резиновую  дубинку или
даже  шланг, пигментированный  радиальными  полутоновыми  полосами.  Штурман
замер.
     - Что это такое? - громко спросил он.
     Собеседники также лишь в этот момент заметили присутствие  на покрывале
постороннего предмета.
     Инженер хотел было взять его в руки, но Геолог остановил жестом.
     - Не трогайте! Изучайте глазами. Чем это может быть?
     "Шланг"  сделал незаметное для  глаз телодвижение  и оказался  на треть
метра  сдвинутым  вперед.  Переднее утолщение предмета,  наподобие  кулачка,
теперь  покоилось  на том самом бутерброде, который хотел поглотить Штурман.
Затем кулачок приподнялся в воздух и  стал плавно  покачиваться из стороны в
сторону.
     - Попытаюсь объяснить, почему я остановил вас, Сергей, - сказал Геолог.
- Накануне я размышлял, производит ли глорианская цивилизация оружие и может
ли в таком случае оно каким-либо образом нам угрожать.
     - Что такое оружие? - спросила Ксенобиолог.
     Инженер, конечно, знал  кое-что  об  оружии, но  которому до сих пор не
приходила в голову высказанная Геологом дельная мысль, поспешил объяснить:
     -  Оружие  - это  устройства,  процессы  или функции,  создаваемые  для
нанесения  вреда  человеку (как правило вреда  морального, психологического,
реже  материально-экономического).  Объектами   применения   оружия   обычно
становятся конкуренты по бизнесу и другие соперники.
     - А разве мы на Глории являемся кому-нибудь соперниками?
     -  Объективно - нет.  Но ведь невозможно прочесть мысли  туземцев и как
знать, может быть они видят в нас потенциальных конкурентов. Это в очередной
раз доказывает, что на порядок  более слабый соперник никогда не действует в
лоб, а всегда исподтишка, хитростью. И в этом нет ничего удивительного.
     Штурман  старался   по-прежнему  сильно  не  шевелиться.  Он   попросил
Инженера:
     -  Принеси, пожалуйста,  визиокамеру,  чтобы снять  это устройство.  Во
всяком случае, если это и  не будет уликой, то все  равно станет фактическим
материалом.
     Инженер  кивнул  и,  не  теряя  времени,  попытался резко встать. Но от
долгого  сидения  его  ноги  затекли, чего  он  не  чувствовал,  он  не смог
сохранить равновесия, замахал руками и чуть не упал. Но момент все-равно был
упущен и "шланг" таким же незаметным для глаз движением пополз задом наперед
и юркнул в заросли атмосферных регуляторов.
     -  Какой ты неуклюжий! -- разразилась Ксенобиолог. - Ну погляди что  ты
наделал! Оружие-то уползло.
     - Скажи  спасибо  еще что не  упал, а то  своим весом  передавил бы всю
имеющуюся еду, - огрызнулся Инженер.
     -  Еще чего не  хватало. Ну  ладно, все равно  неси визиокамеру.  А вы,
ребята,  кончайте жрать,  давайте немного пофотографируемся. Поглядите какие
интересные,  а  главное  необычные  пейзажи. Все  подруги от  зависти с  ума
сойдут.
     - Без сомнения, - кивнул Геолог.
     В  последующие  полчаса  они  позировали  перед  визиокамерой  на  фоне
вездехода, канала, луга, сменяя друг друга, а также вместе.
     При  этом получалось  так,  что  большую  часть  времени этих  "съемок"
мужчины  просто стояли  и дожидались, когда  же  Ксенобиолог переоденется  в
очередной новый костюм.
     - Я же не могу в одной и  той же одежде появиться в двух разных кадрах,
- кричала она им из вездехода.
     В перерыве, во время очередного переодевания Салли, у мужчин  произошел
следующий разговор. Начал его Геолог, закуривший ароматическую сигариллу.
     - Друзья, вы не забыли про надвигающийся Новый год?
     - Как можно его забыть?! Это святое.
     - Тогда  неплохо  было бы  заготовить какие-нибудь  сувениры для членов
экипажа, оставшихся на корабле. Что-нибудь эдакого, необычного.
     - А что можно придумать? Может быть вместе у нас что придумается.
     Они  перетаптывались  с ноги на ногу.  Стоять на  гладких, небольших по
размеру камнях было не очень удобно. Инженер, разведя ноги широко в стороны,
покачивался взад-вперед, чуть  сгибая в коленях.  Геолог просто прохаживался
вокруг, заложив большой палец одной руки за широкий ремень на поясе.
     - Коли  сразу ничего  не приходит в голову, давайте применим  системный
подход. Начнем с самого начала:  требуется - сколько?  -  семь, если считать
Салли,  новогодних подарков.  Это должны  быть  неодинаковые, вообще говоря,
желательно  с  индивидуальной  изюминкой  для  каждого  сувениры,  не  очень
объемные и желательно не  бесполезные безделушки. В конце концов, они должны
оказаться ценны для одариваемого.
     - Все  верно,  - кивнул Геолог. -  И с  учетом того, где мы  находимся,
может  быть имеет смысл  подыскать подарки глорианского  происхождения.  Ну,
фотографии и визиограммы, которые мы  сейчас  снимем само собой  разумеется.
Это могут быть необычные устройства или приборы, каких они еще не видели.
     - Было  бы хорошо, - заметил Штурман,  -  по пути встретить глорианский
универмаг и просто купить  там  необходимые  сувениры, тем более что  они по
определению были бы традиционно местными.
     Инженер хлопнул себя по бедрам.
     - И как  бы ты  расплатился с  ними? Совершенно  очевидно,  что они  не
смогут  списать сумму с твоего личного счета. И такая ситуация сохранится по
крайней мере  до  тех  пор,  пока здесь не  появится филиал одного из  наших
расчетных банков.
     - Паршивая ситуация.
     - Но разве мы не могли бы совершить натуральный обмен?
     - Что-то я такое слышал. Бартер?
     -  Ну да,  я  имею в виду  куплю-продажу  без посредства  универсальных
платежных единиц. Мы выступаем в  сделке не как продавец и покупатель, а как
два покупателя и два продавца одновременно по разные стороны сделки.
     -  Трудно  подогнать качество и количество товаров для  обеих сторон на
одинаковую стоимость.
     - Пустяки, - воскликнул Штурман. - В конце  концов, недостающую разницу
я готов оплатить из своего кармана.
     - И вот еще такой момент, - заметил Геолог. - Как  вы полагаете, что им
могло бы от нас понадобиться?
     Инженер вынул  из кармана расческу и стал  бережно водить  ею по  своим
жидким волосам.
     -  Чтобы  ответить на этот вопрос, надо одно из  двух: хорошо знать  их
общество, порядки, устои, либо провести практическую проверку.
     - Что мы, конечно же, делать не станем?
     -  Почему  нет? Форсировать  события,  тут я согласен, бессмысленно, но
если мимоходом подвернется удобный случай...
     - Я бы  мог  продать  им  часы! - неожиданно  заявил  Штурман. - Они  в
общем-то новые, им всего от роду несколько лет, только они мне надоели.
     - Уже иду, мальчики, - донесся до них голос Ксенобиолога.
     -  Ну-ка, дай  посмотреть  твои хваленые часики,  -  сказал  Инженер  и
Штурман протянул ему руку.  - Ба! Да такую дешевку не купит даже старьевщик!
марка никому неизвестная, все исцарапанные, словно побывали не скажу где...
     Штурман резко отдернул ладонь из рук Инженера.
     - Чтоб я тебе что-нибудь еще показал! Ни за что! Да это хоть знаешь что
за часы? Да это Seiko атомной точности! Да  столько, сколько они стоят, тебе
за год не заработать!
     - Пошутил я, пошутил, - рассмеялся Инженер и дружески похлопал Штурмана
по  плечу.  Затем  он  присел,  подпрыгнул  пару  раз вверх,  побоксировал в
пустоту,  чтобы разогнать  застоявшуюся в венах  кровь и  спросил: -  Вы мне
лучше  скажите, выйдет  ли наша  команда в плей-офф  чемпионата Галактики по
"Уличным боям"? Я уже несколько  дней не  получал новости спорта и пропустил
результаты -- подумать только! -- двух последних выездных игр. Самых важных,
когда борьба идет за каждое очко!
     Геолог сказал:
     - Я тоже за них всегда болею. Классная команда. Сплоченная.
     - Не то слово!
     - Хорошо играют  арендованные легионеры. "Звездным хулиганам" просто не
хватает чуть-чуть удачи в последнее время.
     Разговор  прервала  подошедшая Ксенобиолог  и  обратила их внимание  на
новую фирменную заколку.
     -  Какая  вы  красивая!  Даже меня  оторопь берет,  - в ответ сделал ей
комплимент Геолог.
     Салли заулыбалась, но это состояние продлилось не очень долго, ровно до
того момента, как она нечаянно спросила, нашли ли они новый ракурс и в ответ
услышала тройственное молчание.
     - Так мне еще приходится вас ждать?  -- совершенно искренне возмутилась
она.  -- Я и так  уже  устала  с вами  сниматься и  хочу спать, а еще вы тут
проявляете нерасторопность.
     Когда же наконец нашелся этот самый ракурс и все было готово, поступила
новая претензия.
     - А будет ли  видна моя заколка? --  чуть наивно  спросила Ксенобиолог,
внутренне убежденная,  что  ее  заколка  как  раз будет  ярчайшим  элементом
визиограммы  и  она  спрашивает  лишь  потому,  что  того  требует крохотный
червячок сомнения и она должна заткнуть его веским доводом, каким может быть
чужое, желательно женское, но за неимением пусть и мужское мнение.
     - Нет, - брякнул Инженер, - к сожалению твоя заколка не будет видна, да
и как она может быть видна, если вообще расположена сбоку.
     И как ни в чем не бывало продолжил свои приготовления.
     Салли готова была выкрикнуть: "Твои слова  -- преступление!",  но взрыв
негодующих эмоций был  слишком краток,  чтобы  успеть  что-то  выкрикнуть  и
поэтому она просто ненадолго ушла внутрь себя.
     Запечатлев последний снимок и отложив в сторону камеру, Инженер сказал:
     - Сейчас я буду купаться, - и стал стягивать с себя одежду.
     Салли  с  восхищением  разглядывала его  мускулы,  а  особенно  мускулы
брюшного пресса, которые Инженер долго тренировал и, наконец, которыми очень
гордился.
     Штурман с сомнением в голосе спросил его:
     -  Мы  знаем,  что  ты умеешь  плавать,  но все-таки может в  этом  нет
необходимости?
     - Почему вдруг? --  расхрабрился Инженер. -- Почему, если  я вижу перед
собой бассейн и имею желание поплавать, я не должен этого делать?
     - Не знаю, - ответил Штурман,  --  мне  трудно  распознать причину моих
сомнений. Может быть в канале не согрета вода.
     - Очевидно, не согрета, мы трогали ее пальцами.
     - Да, да, вода очень холодная, - подтвердила Ксенобиолог.
     - Ну так что?  --  спросил Инженер, уже успевший полностью  раздеться и
ожидавший лишь последнего слова Штурмана, чтобы  затем со спокойной совестью
шагнуть к воде.
     - Даже не знаю, - вновь неопределенно сказал Штурман. -- Тебе решать.
     - Ну  так я уже решил, -  воскликнул Инженер и, осторожно переступая по
камням, сухим и теплым сверху и влажным и коричнево-илистым с боков, зашагал
к кромке воды.
     Он  подошел  к  неподвижной издали глади,  в последний раз обернулся на
зрителей  и, резко сорвавшись с  места,  бурно  совершил несколько скачков и
сиганул в воду. Кажется, вода  действительно была холодной, потому что в тот
же миг  астронавты  услышали громкий  возглас, граничивший между  восторгом,
удивлением и может быть даже страхом. Но дальнейшего развития событий не мог
предположить даже  Штурман,  долгое время  и хорошо знавший Инженера. Голова
Инженера и время от времени появляющиеся всплески рук, которые только и были
им видны, удалялись  от них все дальше и дальше, как будто  Инженер поставил
перед собой задачу переплыть канал. Ширина канала, если оценивать навскидку,
была около полукилометра и преодолевать такое расстояние  в холодной быстрой
воде  было  абсолютным безрассудством, тем  более,  что  последний раз  этот
авантюрист плавал  никак не ближе нескольких месяцев назад и то  в спокойном
теплом  бассейне,  то есть  у него сейчас не  было  элементарной подготовки.
Затаенно замерев, зрители смотрели на его медленное удаление и заметный снос
по течению. Штурман  строил догадки  о том, что  творится  в  душе Инженера.
Видимо, с  самого  начала  в  ней  боролись два  желания,  одно  из  которых
требовало немедленно совершить  какой-нибудь необычайный, выходящий за рамки
обычного,  поступок, чтобы доказать всем,  а больше  самому себе собственную
значимость,  самодостаточность  и  независимость.  Второе  желание  наоборот
хотело предостеречь, осадить и даже заставить сдаться  и возможно поэтому не
было  плавцом услышано. А может быть, когда он заплыл уже  далеко, верх взял
некий  невесть  откуда  взявшийся испуг, что он не сможет  вернуться назад и
перед глазами остался  - как единственная достижимая цель -- противоположный
берег. В обычных условиях у Инженера никогда и ни за что не могло возникнуть
испуга, но теперь условия были экстремальны.
     Штурман,  наконец, вышел из  оцепенения. Он  видел, что Инженер проплыл
уже больше  половины  пути  и  не собирается возвращаться,  поэтому  крикнул
товарищам:
     - Скорее в машину. Кидайте внутрь все вещи и будем  преодолевать канал,
потом разберемся. Ведь у Сережи там не будет даже полотенца!
     Они схватили в  охапку  одежду Инженера,  покрывала вместе с оставшейся
едой, пуфы и побросали все это на ворсистый пол салона. Нисколько не мешкая,
Штурман завел двигатели и в  ручном  режиме  повел вездеход  к воде. Под его
колесами  и внушительным весом  зашуршали  камни.  Не сбавляя  хода,  машина
ворвалась в воду и компьютер  немедленно перевел ее  в надводный режим,  как
только вода пересекла определенную условную ватерлинию.
     Штурман стал направлять движение к почти  неразличимой голове Инженера,
которая  была  уже  почти у самого  противоположного берега. И конечно,  тот
вышел из воды  раньше них. Было видно, как он, пошатываясь, сделал несколько
слабых шагов и рухнул на землю.
     -  Он  с  ума сошел,  -  прошептала Ксенобиолог  и  замолчала,  не став
распространяться о причине своего столь резкого суждения. Было и  так вполне
ясно.
     Вскоре  и  вездеход  мощно  выехал  на  берег,  сливая  с  себя  потоки
выхваченной  из  канала  воды. Инженер,  услышав  рев машины,  сделал слабое
движение и все-таки приподнялся, сначала на четвереньки, а затем и в  полный
рост.
     Первой  выскочила  к  нему  Ксенобиолог и  стала  интенсивно,  докрасна
растирать полотенцем покрывшуюся пупурышками посиневшую кожу.  Инженер почти
не  сопротивлялся  и через некоторое время  кое-как пришел  в  себя.  Геолог
покрутил ему  у виска, показывая, что Инженер  своей выходкой "поставил всех
на уши", а потом отчаянно махнул на него рукой.
     - Побегай по полю, - строго сказал ему Штурман.
     Инженер лишь  удовлетворенно вздохнул  под приговаривание Ксенобиолога:
"Герой ты мой незадачливый", а потом ответил:
     - Мне уже... и так хорошо.
     По распорядку  дня астронавтам  давно пора  было ложиться спать.  И они
хотели уже было сделать это, как Штурман вспомнил:
     - А машину-то давайте, все-таки, помоем. Вся грязная. Айзек, достань из
багажника  ведерко  и...  четыре  тряпки.  Вместе  мы  за  пятнадцать  минут
управимся.
     Геолог принес ведерко и наполнил его  водой. Мужчины разобрали тряпки и
стали неумело смывать накопившуюся пыль и даже комья кое-где налипшей глины.
Только Ксенобиолог стояла в стороне и удивленными глазами взирала на них.
     - Салли! -- прикрикнул  Штурман. --  Давай,  тоже присоединяйся. Можешь
пока внутри протирать.
     Ксенобиолог не шелохнулась.
     - Ну ты чего!
     - Людвиг,  -  неожиданно сказала она. -- Чтобы  я мыла? Людвиг,  я тебя
сейчас убью.
     - Давай, давай, красавица, бери тряпку.
     -  Людвиг!  --  вскричала  Ксенобиолог   и   уставилась   на   Штурмана
укоризненным взглядом. --  Если я  сейчас начну мыть, я тебя  сразу  за  это
убью.
     Она так и не прикоснулась к тряпке. Правда, под  конец в ней проснулась
совесть и она прибрала разбросанные по салону вещи.
     Члены экспедиции так  устали  за  этот  день, как никогда в жизни и уже
очень скоро все свалились с  ног  и уснули  мертвым сном,  включая Штурмана,
который  забыл  не  только наметить следующий конечный пункт,  но  и  просто
завести машину.  А может быть он  элементарно  решил  дать  ей  отдохнуть  и
обсохнуть, хотя все-таки это было маловероятно.

        Глава VI

     <b><i>Новая идея Журналистки. Микробы.  Атмосферный катаклизм,  его причины и
последствия. Прибытие почты. Неожиданная неприятность.
     </i></b>
     В то время,  когда  вездеходная  экспедиция набирала обороты, жизнь  на
Корабле не останавливалась и текла своим чередом.
     Энергетику удалось в  конце  концов справиться с неожиданно  возникшими
трудностями  по  сборке   энергогенерирующей  станции  и  роботы  больше  не
артачились.
     Метеоролог  при  активной помощи все  тех  же роботов  почти заканчивал
сборку метеостанции.  Надо сразу отметить, что  профессия у Метеоролога была
довольно  редкой, так как во  всех обитаемых уголках Вселенной климат давным
давно  был  регулируемым  и  лишь  на  вновь  открываемых  базах, таких  как
глорианская,  которых тоже было  относительно  немного, его знания  как  раз
пригождались. Баз же, подобных глорианской, было относительно немного по той
причине, что расширение владений человечества в последние десятилетия сильно
замедлилось  и   экспедиции   посылались  лишь  на  избранные  планеты,  где
обеспечивалась 100%-ность успеха.
     Некоторые  социологи и  экономисты  критиковали  сложившееся положение,
называли его системным кризисом развития и даже аргументированно доказывали,
что человечество во  все века развивалось экстенсивным путем и без  подпитки
внешними ресурсами  безусловно  обречено на  резкое снижение  уровня  жизни,
вплоть до полного вымирания. Многие из политиков, находящихся в кардинальной
оппозиции к действующей исполнительной власти, брали расчеты таких ученых на
вооружение, но это им  не очень помогало.  Как бы  там ни было с  дальнейшим
развитием  всего человечества,  современная  ситуация  в  обществе  казалась
стабильной и многократно прочной и люди чувствовали эту  стабильность  и  не
собирались ничего менять.
     Итак,  в  месте  стоянки  Корабля  наступил  третий  день, совпавший со
светлым  временем суток  Глории. Это совпадение, как уже  упоминалось ранее,
ровным  счетом  никак  не  влияло  на темпы  запланированных  работ,  однако
существенно   улучшило   настроение  астронавтов,  которым  надоело   сидеть
"взаперти" и они перебрались на свежий воздух.
     Так, Журналистка,  расположившись в  шезлонге  под тенью тента, ощутила
небывалый прилив  вдохновения  и за  одно только  утро придумала  целых  три
дневных  репортажа. В завершение ко всему, ей пришла в голову восхитительная
идея организовать небольшой пляжный нудистский сезон на все дни до окончания
работ и она пошла обсудить эту идею с женой Капитана.
     Журналистка нашла Врача в  ее  кабинете за разглядыванием  капли росы в
электронный микроскоп.
     - Входи,  Джози, привет, - сказала она, делая какие-то пометки стилотом
в электронном блокноте.
     Журналистка подошла и обняла ее за плечи.
     - Вся в работе? Дописала научную статью?
     - Нет,  что ты!  Отложила. Как-нибудь потом, на обратном  пути  допишу.
Сейчас  надо  подготовить новые  материалы.  Хочешь  посмотреть  на  здешних
микробов?
     -  Хочу! -- воскликнула Журналистка и прильнула к окуляру. -- Ой, какие
хорошенькие. Смотри, шевелятся! Здорово! А наши такие же?
     -  Вообще-то  есть различия  и довольно  существенные.  Но  я  не  буду
вдаваться в подробности -- тебе это будет неинтересно.
     - Ира! --  обратилась Журналистка.  -- Я хотела с тобой посоветоваться.
Ведь  мы здесь пробудем еще несколько дней, может быть даже недели две.  Как
бы ты отнеслась к идее организовать  нудистский пляж? Я присмотрела отличное
место.
     -  Дай  подумать... Думаю это  было бы замечательно. Но где? Здесь ведь
кругом луга, все позаросло.
     -  Такое место есть,  только оно требует небольшой подготовки. Помнишь,
если спуститься  чуть ниже по холму,  там располагается бассейн под открытым
небом. Так вот, если расчистить его берег, вычистить дно, подогреть воду, то
как раз и получится подходящий пляж.
     - Я предложу Всеволоду, поди он согласится.
     - Конечно согласится! там всего делов-то!
     Они тут же позвонили Капитану и, узнав что тот не слишком сильно занят,
пригласили к себе.
     Капитан  вошел  как  обычно:  своим  легким элегантным шагом,  в чистой
светлой рубашке с галстуком. Прежде, чем войти, он постучался.
     - Привет, девочки. Как настроение?
     -  Замечательно,  но может стать  лучше и это зависит  только  от  тебя
одного.
     -  Даже так? --  обрадовался Капитан  тому  факту, что еще кто-то в нем
нуждается.
     Журналистка и Врач, иногда перебивая друг друга,  рассказали Капитану о
новой идее, способной по воплощении в жизнь растормошить, расшевелить и даже
чуть сблизить членов экипажа.
     Капитан стоял, уперев руки в бока и внимательно слушал. Потом сказал:
     - Звучит заманчиво. Знаете, я сам лично  займусь этим вопросом.  У  нас
как раз остается второй вездеход и мы приспособим его к расчистке. Бросим на
это дело  всех  резервных роботов.  Единственное, чего я не смогу пообещать,
это то, что вы уже сегодня вкусите прелести купания.
     -   Жалко.  Но   мы   попробуем   как-нибудь  пережить  это   печальное
обстоятельство.
     Журналистка  покинула   их   и  пошла  искать  кого-нибудь  еще,  чтобы
поделиться новостью.  Но  идя по коридору,  она наткнулась  взглядом  сквозь
прозрачную  дверь  на  пустующий спортивный зал  и  на нее  сразу  нахлынули
светлые образы Штурмана.  О Штурмане она думала все время и  особой связи со
спортивным  залом  здесь  не  было.   Так   уж  получалось...  В  этом  зале
тренировались  все  и редко бывало,  особенно  во время  перелетов, чтобы он
пустовал как  сейчас. Журналистка открыла дверь и тихонько вошла внутрь. Она
медленно  пошла вдоль  тренажеров,  проводя  по некоторым  из них  рукой. На
пальцах оставался легкий слой пыли. Наконец, она не выдержала, переоделась в
спортивную форму  и  стала  тренироваться.  В отличие  от  мужчин,  она чаще
прибегала к пассивной  форме  занятий - это были массажеры нескольких видов,
которые не требовали от  тебя изнурительного самоистязания, а в легкой, даже
непринужденной  форме возвращали тонус обмякшим, обленившимся мышцам, делали
их вновь по всему телу упругими и сильными.
     Как следует поразмявшись, Журналистка скинула с себя всю одежду и вошла
в душевую кабинку, где крепкие, щекочущие струи воды омыли ее уставшее тело,
а нежные руки  электронных манипуляторов терпеливо намылили и растерли кожу,
избавляя  от  всевозможной   мельчайшей  грязи.  Затем   тело  было  осушено
интенсивным теплым воздухом, а волосы на голове расчесаны и уложены в свежую
прическу.
     Освеженная  и окрыленная, она не вышла, а выскочила из  зала и сразу же
столкнулась нос к носу  в  коридоре с загадочным  флегматичным Метеорологом.
Загадочным  он  был в  том смысле,  что  несмотря на  долгое время  работы в
составе экипажа,  Метеоролог оставался  для всех  загадкой.  Он  всегда  был
немного скрытен и даже отстраненно-холоден во всем, что не  касалось работы,
свои эмоции  жестко контролировал и  астронавты иногда ловили себя на мысли,
что ничего о нем толком не знают.
     И вот  сейчас, когда разгоряченная Журналистка налетела  на него, он не
сделал  и  малейшей попытки поймать ее в  объятия или хотя бы отшутиться. Он
просто хотел  шагнуть  в сторону  с ее дороги,  но  не  успел  и  тогда тихо
произнес:
     - Пардон... -  и только через несколько секунд,  поняв что этого  мало,
добавил: - Куда так спешим?
     - Извини, Марсело, - воскликнула Джози и  сделала  движение рукой чтобы
поправить сдвинувшийся  галстук и лацкан пиджака Метеоролога,  но тот быстро
перехватил  ее руку  своей  рукой. Они  встретились взглядами.  Журналистка,
хорошо  знавшая  о своей молодой  женственной привлекательности, по привычке
хотела отыскать в его взгляде хоть краткую искру влюбленности, но сейчас там
ничего такого  не  было  и она  наткнулась  лишь  на  горделиво-скептическую
усмешку. Метеоролог  бережно  отпустил  ее руку, сам поправил свой галстук и
произнес:
     -  В  самом  деле,  не  будьте  такими  бесшабашными,  а  то  расшибете
когда-нибудь свой миленький носик.
     И  уже  хотел было пройти  мимо, как  остановился  и,  нацелив  на  нее
указательный палец, сказал:
     - Кстати, Джозефин, на  нас  надвигается циклон, так что к  вечеру  или
даже раньше нам может быть повезет увидеть настоящий дождь.
     - Правда? Как здорово! А дождь это что такое?  Это не то,  когда в душе
такими капельками воды брызжет - нет?
     - Да. Что-то вроде уличного душа с большой рабочей площадью.
     Метеоролог кивнул ей напоследок и прошел дальше, а Журналистка вышла на
улицу.  Возле  спущенного  трапа  грузового  лифта  два  робота,  словно  из
какого-нибудь  детского конструктора, собирали  вездеход, тщательно подгоняя
элементы  друг к  другу.  Она  прошла  к  своему  шезлонгу  и  выпила  бокал
свежеприготовленного коктейля. Делать  было  нечего и  она  надела наушники,
заказала любимую музыку  и легла на шезлонг, чтобы в удобной  позе наблюдать
за  ведущимся  вдалеке  строительством Базы.  И  вначале  она  действительно
наблюдала, но потом ее разморило и Журналистка незаметно уснула.
     Проснулась  она  от внезапного раската  грома и звука частой барабанной
дроби дождевых капель о ткань тента. Ей было холодно и она почувствовала как
вся кожа съежилась от этого холода, а ноги непроизвольно подогнулись ближе к
животу.  В таком скукоженном  состоянии она  пыталась прогнать  наваждение и
вновь заснуть, но ей это  не удалось, потому что непогода была  явью.  Тогда
Журналистка быстро открыла глаза.
     Дождевые струи хлестали невпопад со всех  сторон и брызги от них иногда
долетали до  оголенных лодыжек  Журналистки.  Время  от времени били молнии,
разрывая пелену  дождя  ярким светом и  спустя  короткое  время  докатывался
грохочущий вал грома, заставляя астронавтку испуганно вздрагивать.
     Почти тут  же под тент ворвался  вымокший  Энергетик у которого с волос
стекали струйки капель и с ходу закричал:
     - Джо, поднимайся!
     Она недовольно  посмотрела на него,  словно  спрашивая:  "В  чем  дело?
Почему ты беспокоишь меня этим громким криком?"
     -  Какая-то авария! - вскричал  Энергетик,  хватая ее за  руку. -  Надо
скорее укрыться в Корабле.
     - А Марсело сказал что это дождь...
     - Может быть, не буду спорить. Но этот дождь так ужасен! Повсюду вода -
нам может быть даже нанесен ущерб.
     И  они, держась за руки, побежали к  открытому входному люку Корабля. В
ближайшем   окне-иллюминаторе   Журналистка   разглядела   удивленное   лицо
Картографа. Вбежав внутрь, они остановились и отдышались. Оглянувшись назад,
можно было  увидеть как оставленные на улице брошенные впопыхах вещи нещадно
заливало водой, однако роботы не прекращали своей работы.
     К ним навстречу вышел Метеоролог.
     - Промокли? Разбушевалась стихия.
     - Откуда она взялась? - раздраженно спросил Энергетик.
     - Кто?
     - Стихия!
     Метеоролог пальцем прочертил в воздухе эллипс в их сторону.
     - Вам надо переодеться, а потом пойдем обедать. Там я все расскажу.
     Но в столовой все собрались еще не скоро. То один, то  другой подходили
к выходу и глазели  на косую  шрапнель  дождя, удивленно подставляли под нее
ладошки. У  порога  отскакивающие  рикошетом  капли  образовывали  лужицу  и
робот-уборщик  весь перенервничал, раз за разом возвращаясь  к  этому месту,
чтобы  навести  чистоту. Он ведь не мог  устранить  причину этой  натекающей
воды, этого дождя. И потом, уже собравшись  в столовой, долго не отходили от
окон, глядя как взрывы молний на миг освещают мир за стеклом, а приглушенный
обшивкой Корабля гром будоражит их сердца.
     Наконец, астронавты уселись обедать. Было очевидно, что настал коронный
час  Метеоролога  -  все  зачарованно  поглядывали на него,  ожидая когда он
начнет рассказывать. Метеоролог же особо не спешил и хотя прекрасно понимал,
что все только и ждут повода накинуться на  него  с расспросами, неторопливо
ел свое первое, а затем второе блюдо.
     Первым не выдержал Энергетик.
     - Ну? - напористо спросил он.
     Метеоролог оторвался от тарелки.
     -  А что вы хотели?!  Я  не  собираюсь  отвечать за  огрехи туземцев! А
поскольку мое оборудование  еще  не заработало в полную силу, значит еще нет
человеческой гарантии  за благополучие климата, значит здесь может произойти
что угодно.
     - Пусть происшедшее и неприятно, но мы вас не виним, Марсело, -  сказал
Капитан. - Тогда зачем эти оправдания?
     Метеоролог вскипел:
     - Это же не оправдания! Ведь моей вины нет - значит это объяснения.
     Тут вмешалась Журналистка и поддержала его:
     -  Кто  это вдруг решил,  что происшедшее неприятно?! Было  очень  даже
интересно. Тем более,  Марсело,  я прекрасно помню, предупредил  меня насчет
феномена, только я  не  придала должного значения его словам. Единственное о
чем  мы просим -- это рассказать побольше об этом таинственном  явлении, как
часто оно происходит, периодично ли, откуда в небе берется вода, известны ли
науке занимательные истории, связанные с дождем, анекдоты и так далее. Вот я
уже и микрофон включила, может быть  мне  удастся использовать  рассказанную
метеорологом информацию в своих репортажах  о  нашей  экспедиции на Глорию и
тогда  весь   Космический  Город  узнает   что  творится  на  самой  границе
человеческих владений. Хотя я  прекрасно осознаю, что за многие  десятилетия
благополучия изменился сам характер людей и теперь большей  благосклонностью
зрителей пользуются как раз не криминальные и не катастрофичные  картинки, а
наоборот,    подтверждающие    незыблемость    достигнутой     стабильности,
равнопоступательности общественного и научного прогресса вперед. Но в данном
случае,  полагаю,  раз глорианская база еще нами  не  освоена,  то рассказ о
климатической  неустроенности  не  вызовет  у  зрителей  отторжения, а может
оказаться даже любопытен.
     - Так, так, - сказал Энергетик. -- Ага! Но почему я посчитал, что дождь
является последствием какой-нибудь  аварии в управлении климатом у туземцев?
Мне трудно  отказаться от  первого  впечатления, а теперь мне уже приходит в
голову и  та мысль,  что дождь мог быть вызван на нашу базу целенаправленно.
Вредительски. Это ведь возможно, Марсело?
     -  Да, это несложно при том  уровне  развития, который мы допускаем для
глорианцев.
     -  Вот!  А  это   уже  чем  попахивает?  Провокацией,  враждебностью  и
ксенонетерпимостью.
     -  Ну  ты,  Патрик, до  чего договорился! -- воскликнул Капитан. -- Это
очень  сильные  слова  и  их быть может преждевременно  применять  в  данном
случае. Давайте лучше послушаем профессионала.
     - Да, давайте меня послушаем, - улыбнулся Метеоролог, успевший за время
разговора доесть второе  блюдо и  принявшийся за  мороженое  с  шоколадом  и
фруктовый  коктейль. -- Одним словом, во-первых,  я  решительно отвергаю все
нападки  на  себя. Во-вторых,  что  касается возможности аварии, высказанной
Патриком...
     Энергетик  при  упоминании  его имени  самодовольно,  если  не  сказать
злорадно ухмыльнулся.
     -  ...  то данный  вариант  исчезающе  маловероятен.  Я не  знаю  какой
технологией  пользуются глорианцы  --  во  всяком  случае  наша  аппаратура,
разработанная не  то чтобы даже гигантами типа "Дженерал Электрик", "Сименс"
или  "Asean  Brown Boveri",  но  и  более  слабыми, отстающими  по  качеству
продукции конкурентами, прежде  всего  гарантирует абсолютную, не менее  чем
троекратную (как это и принято везде в космосе) надежность. А пока у нас нет
оснований  думать,  что  у  глорианцев  это  не так.  Теперь,  в-третьих,  о
высказанном  Патриком  предположении   о  специально  устроенном   туземцами
климатическом катаклизме в виде дождя на нашу базу...
     Энергетик  вновь в  душе залюбовался собой --  какой он  эрудированный,
высказывает  цитирующиеся идею за  идеей -- и  даже с  надеждой  взглянул на
Журналистку.
     - С этой версией  чуть  сложнее. Как я уже  сказал, дождь  организовать
довольно просто, но одна мысль вертится у меня в голове -- зачем?
     - Правильно! Как передовые представители,  мы  находимся под протекцией
всей необъятной человеческой мощи, -  воскликнул Капитан, - одной миллионной
части которой хватит чтобы сокрушить любую вздорную планету!
     - Всеволод! -- недовольно  пробурчала  его жена. -- Сколько раз  я тебе
говорила  быть  выше  низменных  дрязг  и мелочных  проблем. Будь  терпимее,
снисходительнее, соблюдай, наконец, свое достоинство!
     Капитан  сжег ее взглядом, но  ничего  не  произнес в ответ. Каково ему
было  чувствовать себя, когда  собственная  жена  как ребенка  отчитывает  в
присутствии  всего коллектива. Впрочем,  Ирочке,  тем более еще состоявшей в
ранге относительно красавиц и относительно умниц  можно было быстро простить
и не такое. И Капитан простил.
     - Так  вот, - после паузы  продолжил Метеоролог. -- Возникает  резонный
вопрос  "зачем?" <b><i>им</i></b> может  быть  нужна  такая провокация? Предупредить нас о
своем нежелании контактировать и сотрудничать? Прозондировать  нашу ответную
реакцию и  возможные последствия от противостояния? Короче, этот вариант сам
по себе довольно нелеп, но от него нельзя отмахиваться  просто так. В данный
момент  он  находится вне  моей профессиональной компетентности, но в  конце
концов к этому вопросу еще можно будет вернуться впоследствии.
     -  И   осталось  последнее  возможное   объяснение,  -  напомнила  всем
Картограф.
     -  Причем самое наинелепейшее! Последнее объяснение предполагает вообще
отсутствие у глорианцев как таковой климатической регуляции, по крайней мере
в том месте, где мы находимся.
     -  Без  комментариев.  Это  даже  трудно  вообразить,  - развел  руками
Капитан. -- Скажите как специалист, Марсело, разве такое вообще возможно?
     Наступила пауза.  Потягивая коктейль  через трубочку, Метеоролог возвел
глаза к потолку.
     -  Да, - наконец вымолвил он. -- Принципиально это возможно... Но тогда
что мы должны  подумать  о глорианцах,  коль  скоро у  них  не дошли руки до
благоустройства собственного климата? А?
     - А вдруг им это не нужно, - медленно проговорила Журналистка. -- Вдруг
они настолько непохожи на нас, что... - она замолчала.
     - Фантастические версии мы не  рассматриваем,  - строго отмел Капитан и
после этих слов разговор вскоре перетек в другое русло.
     Но пока они обедали, дождь кончился  и из-за облаков  выглянуло прежнее
ласковое солнце. Члены экипажа  высыпали на улицу, дабы лично удостовериться
в  том,  что   в  связи  с  атмосферным  катаклизмом  не  произошло  никаких
отрицательных последствий и не  было нанесено никакого материального ущерба.
Это оказалось  в  точности так -- за исключением  быстро  высыхающих луж  на
поверхности площадки и вымокших тентов, что  скорее  можно  было  отнести  к
моральному  ущербу, никаких других последствий  люди не обнаружили и поэтому
довольно  скоро вернулись  к  своему  прежнему -- вряд  ли  легкомысленному,
скорее обычному и нормальному расположению духа.
     И чтобы уж подвести окончательную  черту под сегодняшним происшествием,
закрыть этот вопрос, Метеоролог сказал:
     - Вот  погодите, позвольте только достроить метеорегулирующую станцию и
тогда-то уж мы не  будем ни от чего зависеть. Наша база будет "под колпаком"
абсолютной, фирменной гарантии.
     И ему легко поверили.
     Однако наивно было бы полагать, что экспедиция  "Глинки" обошлась всего
одной неприятностью в день, тем более на такой -- что теперь уже не вызывало
никаких   сомнений   --  и   настолько  неустроенной   планете  как  Глория.
Неприятности накатывались морскими  волнами, одна за  одной, но  не  слишком
часто, чтобы только суметь огорошить астронавтов, но не напугать их.
     Спустя  непродолжительное время  после обеда, у экипажа  вновь появился
весомый  повод  собраться  всем  вместе.  Вышло  так,  что  Капитан  вздумал
проверить  накопившуюся  за последние пять или шесть дней почту.  Он  послал
запрос в Космический Город на  готовность принять пакет информации и в ответ
получил столько корреспонденции, что просто не смог не сообщить всем об этой
новости.  Почти  каждому члену экипажа  пришло по несколько писем, а также в
целом на Корабль поступило почти семь десятков электронных газет и журналов.
Разумеется,  большинство  из  них были присланы бесплатно,  точнее  за  счет
информационных агенств в качестве  рекламных  экземпляров.  Но  это не имело
особого  значения.  У Капитана  приятно  защемило  сердце от  этого весомого
напоминания,  что никто из  них не забыт обществом,  не  брошен  на произвол
судьбы, не оставлен один на один с неизведанными трудностями. Они всего лишь
отправились  в краткосрочную  командировку  и скоро благополучно возвратятся
назад.
     И никто  из людей не  смог отказать  себе в немедленном получении этого
нежданного подарка, каждый немедленно нашел свободное время, вынес  на улицу
личный  "экран"  из  своей   каюты  и  разлегся   в  удобном  шезлонге   под
автоматически  раздвигающимся  и  располагающемся  в  оптимальном  положении
тентом, чтобы ознакомиться с письмами друзей и последними известиями.
     Состояние безмерной эйфории  прервал сигнал видеофона  и  Капитан сразу
подумал о  группе, уехавшей на вездеходе полтора дня назад. И действительно,
звонил Штурман. Его лицо выглядело каким-то растерянным и Капитан недовольно
нахмурил  брови. Несмотря на  то,  а скорее  тем  более  что он был основным
ответственным лицом Корабля, ему совершенно естественно  не нравилось, когда
на него ни с того, ни с сего сваливали неприятности.
     - Здравствуй, Всеволод. У нас Сергей умирает, - в лоб врезал Штурман.
     - Что-что он делает? -- не сразу понял Капитан.
     - Умирает. Мы пришли к такому общему выводу.
     Капитан  спиной почувствовал,  как к нему сзади подошли любопытствующие
астронавты и присматриваются к разговору.
     -  Постой, -  сказал Капитан  Штурману.  --  Что-то я  так и не разберу
толком. В чем выражается его умирание? И скажи сразу -- это не розыгрыш?
     - Всеволод, только  спокойнее! Мы  и  сами тут  все перегрызлись  из-за
этого Сергея.  Он тоже  хорош гусь  -- полез  купаться  в никому неизвестный
канал и хотя  точно  не установлено по этой или  нет  причине (а по какой же
еще!), но  только  с  самого утра он  начал  кашлять, из  носа беспрестанным
потоком текут густые сопли и он как-то странно стал говорить - не говорит, а
хрипит.  И  с  каждым  часом  все хуже  и хуже.  От него жаром  прет  как от
масляного  радиатора.  Мы поехали было  дальше -- но  куда там,  человек  на
глазах чахнет и все  стонет, стонет. Денлать  нечего, развернулись и на всех
парах мчимся домой, может быть бортовой медосмотр что подскажет.
     - Хорошо, мы вас ждем. Ну-ка, дай мне самого Инженера...
     Пока  там перемещалась камера, Капитан обернулся и увидел,  что рядом с
ним собрались все члены экипажа, до этого преспокойно читавшие свои газеты.
     - Он умирает? -- шепотом спросила Картограф. --  Ни разу не видела  как
умирают. Интересно. Пускай расскажет что он чувствует.
     - Всеволод, - позвал хриплый до неузнаваемости голос Инженера.
     -  Привет, Серж, - с трудом пересилив себя, улыбнулся  Капитан.  -- Как
самочувствие?
     - Хрр. Плохо, - прохрипел Инженер.  -- Не знаю что происходит, какое-то
недоразумение.  Я  ведь еще молодой, чтобы уходить в мир  иной. Я ведь этого
еще не хочу... Как у вас там дела?
     - Прекрасно, Сержик! Мы все тебя любим и ждем, - прокричала из-за плеча
Капитана Журналистка.
     -  Сергей!  -- сказал Капитан.  --  Хоть  нам и любопытно узнать  какие
ощущения  ты  испытываешь,  однако, зная как тебе  сейчас  тяжело,  не будем
слишком  утомлять. Держись молодцом! Приедешь,  Ирина  и мы  все  что-нибудь
придумаем. Давай.
     - Пока, друзья! Будь я в порядке, всех бы прям взял и расцеловал. Хрр.
     Они  в последний  раз  взглянули  на  опухшее,  обложенное  несколькими
мокрыми  полотенцами явно нездоровое  лицо Инженера,  ослабевше лежавшего на
всем заднем сиденье вездехода и камера вновь вернулась к Штурману.
     Врач   немедленно   успокоила  Штурмана,  а   затем  попросила  позвать
Ксенобиолога,  которая  могла  быстрее  сообразить  в  подобных   вещах   и,
посоветовавшись с Сизифом, на  основе имеющихся симптомов,  сообщила ей  что
они могут предпринять для облегчения положения больного и какие лекарства из
аптечки пока могут ему дать.
     После сеанса связи с  вездеходом и такой печальной новости, почти никто
не  смог вернуться  к  разбору  почты.  Врач  пошла подготавливать  в  своем
кабинете  медкамеру.  Опечаленная Журналистка пошла  прогуляться куда  глаза
глядят.   Метеоролог   и  Энергетик  вернулись  к   своей  работе.  Капитан,
наткнувшись  взглядом на второй вездеход с прицепленным бульдозерным ножом и
двух бездействующих  роботов, вспомнил о своем обязательстве обустроить пляж
и  вплотную  занялся этим делом, проработав до позднего вечера. Прежде всего
он проделал дорогу до самых зарослей, растущих по эту  сторону озера и чтобы
не  удлинять  путь  до  естественно открытого  пространства  почти на  целый
километр, решил проделать в  зарослях просеку прямо  здесь, напрямую. И пока
роботы занимались этой  трудоемкой работой, срубали атмосферные регуляторы и
отвозили  в  сторону, он проработал  план еще предстоящих  работ:  выровнять
берег  и  очистить  дно  озера,  воду  профильтровать  и  немного подогреть,
выложить  проделанную  до  озера  дорогу  плитами,  а  на  берегу  придумать
какой-нибудь настил,  чтобы было приятно лежать -- да хоть  насыпать тот  же
песок, который можно  достать  со дна озера и провести его обеззараживание с
помощью кварцевания. После того, как план был подробно  составлен, оказалось
что, как Капитан и  предполагал, работы не так уж много и ее вполне по силам
закончить  к завтрашнему  вечеру --  при условии,  конечно, что роботы будут
работать усердно, без взбрыков и без остановок.


        Глава VII

     <b><i>Досрочное возвращение  экспедиции.  Инженер временно  выходит  из игры.
Один  из  роботов выходит  из  строя. Пляжный сезон.  Схватка  с  чудовищем.
"Кто-то побывал на Корабле в наше отсутствие!!"</i>
     </b>
     Они вернулись грязные, уставшие - и безмерно радостные. Нет, конечно же
по поводу болезни Инженера ими была внесена определенная доля печали в общий
котел, но радость от самого факта возвращения из  этой "дурацкой и бездумной
поездки по  буеракам", как  выразилась  Ксенобиолог, невозможно было  скрыть
никакой  маской  печали. Ведь  они  вернулись к родному и  понятному  образу
жизни,  словно какой-нибудь шарик  на резинке возвращается к отпустившей его
руке. Это  было закономерно.  И все же,  дележ впечатлениями и сопереживания
были  на  какое-то  время  отодвинуты в сторону,  чтобы  прежде всего решить
проблему Инженера.  Передвигаться сам  он уже мог  лишь с  большим трудом  и
тогда, взяв под мышки с обеих сторон, его отвели в медицинскую кабинку в его
личной каюте. Что означает  сказанное сейчас "не  мог  идти сам"? Ну конечно
же,  он мог идти,  если  бы пересиливал свое ослабленное болезнью состояние.
Однако Инженер, впервые в своей жизни столкнувшийся с серьезным недугом,  не
был  готов к  нему психологически  и испытывал теперь  некое  подобие  шока,
сковавшего его  и волю, и самостоятельность. Каждый из остальных астронавтов
также  сталкивался  с  подобным  в первый  раз, однако они  чувствовали, что
Инженеру  крайне  нужна  помощь и  поддержка  и  они,  по мере  возможности,
старались предоставить ему это.
     Медицинская  кабинка  как  всегда  обстоятельно  обследовала  состояние
организма Инженера, проанализировала результаты и, оказав первую медицинскую
помощь,   выдала  ожидаемую  всеми  рекомендацию  --  поместить  больного  в
медицинскую камеру. В отличие от кабинки, предназначенной только для частого
профилактического  осмотра,   медицинская   камера  должна  была   проводить
оптимальное лечение  до  полного  выздоровления  пациента.  Она представляла
собой  небольшую  герметичную  комнату  с кроватью  и столиком, откуда никак
невозможно было выйти до полного излечения. Камера действовала в  автономном
режиме, обеспечивала пациента только тем, что считала необходимым, назначала
лекарства,  от  принятия которых в точный срок  никак  нельзя было улизнуть.
Одним словом, создавала довольно жесткие  условия,  целиком направленные  на
решение единственной задачи - как можно скорее вылечить пациента.
     Инженер  находился в  подавленном состоянии и  на его  слабый  протест:
"Может  не надо" никто не прореагировал.  Его провели в кабинет Врача,  куда
выходила  единственная  дверь медкамеры,  а затем  и в  саму камеру, которой
через  Сизифа  были  уже  известны  результаты  диагностики  Инженера и  она
просчитывала курс лечения. После того, как Инженера  уложили  в кровать и за
астронавтами защелкнулась дверь, программа  лечения  немедленно стартовала и
ее уже нельзя было отменить. Никаких контактов с больным не допускалось,  за
исключением видеофонной связи и поэтому получалось так, что Инженер на время
как бы  выпадал  из коллектива. Осознавая это,  а  также то, что  их товарищ
находится  под  самой  надежной  опекой,  остальным  астронавтам  ничего  не
оставалось, как  отставить в сторону беспокойство  о  больном и вернуться  к
своим делам, что они тотчас и сделали.
     Тем временем наступал глорианский рассвет и прожекторы на стройплощадке
постепенно  тускнели  и  гасли  один  за  другим,  заканчивая теми,  которые
освещали самые затемненные места.
     Штурман по приезде чувствовал себя разбитым. Но стоило ему принять душ,
освежиться,  надеть чистую  одежду, пообедать свежей горячей пищей, как  все
отвратительное  состояние как  рукой сняло  и  у него даже  возникло желание
поработать,  принести  пользу,  чтобы наверстать несколько бесцельно (ну, не
совсем бесцельно, конечно)  потраченных  дней. Подходящая работа  нашлась  и
Штурман,  немного  переоборудовав вездеход  на  котором  они  приехали, стал
помогать  Капитану делать пляж.  Такая  работа оказалась ему по душе, потому
что конечная цель была вполне и достаточно быстро достижима и, без сомнения,
полезна. Штурман  был  уверен,  что  следует  идти  именно таким  путем  для
удовлетворения возникшей  потребности, чем тем,  которым  необдуманно  пошел
Инженер и поплатился за это.
     Вдвоем дело пошло бойчее.
     А на Энергетика, напротив, навалилось очередное несчастье. Он словно бы
сгущал несчастья вокруг себя и делал это нечаянно и с пугающей легкостью.  А
в  этот раз  произошло  вообще  что-то  невообразимое  -  поломался один  из
роботов,  работавших  под  его началом.  Поломки  роботов в обычных условиях
являлись чрезвычайно  редким  событием и даже  у  бывалого  Энергетика такое
происходило прежде всего единожды. Когда он пошел инспектировать подходившую
к самому концу  -  до  окончания  работ оставалось не больше суток -  сборку
энергостанции, он не сразу заметил ЧП. Издалека казалось, что все три робота
работают  в  нормальном режиме. Энергетик подходил все ближе  и у него вдруг
стало  закрадываться  подозрение,  что  один,  ярко-синей  расцветки  робот,
находившийся на карнизе нижнего яруса конструкции, слишком копошится.
     Энергетик некоторое время  просто стоял и смотрел на него и в  какой-то
момент  с  удивительной ясностью обнаружил,  что этот робот занимается  черт
знает чем.
     -  Эй,  Синий!  --  осторожно  позвал он,  но робот  никак  на  это  не
отреагировал. Энергетик в сердцах топнул ногой и полез к нему по лестнице.
     Так  и есть,  Синий  целеустремленно закручивал  до упора один и тот же
винт,  затем  выкручивал  его,  повертев  в руке,  снова  вставлял в  паз  и
закручивал и так повторялось без конца.
     - Тебе что, урод, делать  нечего? -  закричал на него Энергетик и опять
робот никак не прореагировал.
     Это было уже совсем плохо. Тогда  астронавт  вынул дистанционный  пульт
управления  и  вообще  отключил  Синего,  а  затем  вновь   включил,   чтобы
перезагрузить  операционную  систему  робота.  И  на  пульте   почти   сразу
загорелась  красная  лампочка  неисправности.  На экран  посыпались  десятки
ошибок  и  в  какой-то  момент  загрузка вообще прекратилась.  Теперь  стало
очевидно,   что  робот  неисправен  и  Энергетик,  безуспешно   попытавшийся
испробовать робота  в разных функциональных  режимах,  бросил  эти попытки и
насовсем отключил его. Робот был неисправен до такой степени,  когда человек
своими  силами  и  знаниями  и оперативно  не мог  устранить  неисправность.
Энергетик почувствовал досаду.  Досаду вообще:  и  на себя,  и  на  стечение
обстоятельств, и на жизнь. Ну почему именно у  него все валится из рук? Ведь
ни у кого ведь не валится!
     Убедившись, что аварийный робот  закреплен двумя страховочными тросами,
он с  помощью крана  опустил того на землю. Потом  поправил усик телефонного
микрофона и, может быть немного нервничая, с дрожью в голосе сказал:
     - Капитан! У меня тут робот сломался.
     - Хорошо, Патрик, сейчас подъеду.
     Он  подъехал   минут  через  пять  на  вездеходе,  вылез  и  подошел  к
Энергетику, задумчиво сидевшему на земле возле неподвижно лежавшего Синего.
     - Перезагружал? -  спросил Капитан,  отлично понимая, что  Энергетик не
станет звать помощь просто так, не перепробовав все возможности.
     Энергетик сердито кивнул. Потом спросил:
     - Ну и куда его? Тут поблизости нет  ни мастерских, ни приемных пунктов
подержанных вещей, ни даже самых обычных утилизаторов! Что нам с ним делать?
     Капитан подумал.
     -  Ну во-первых,  у  нас  нет  запасных блоков, потому  что из запасных
блоков мы собрали  резервных роботов и они сейчас  в  работе. Во-вторых, как
ты, Патрик,  правильно заметил, поблизости нет утилизаторов, а оставлять его
здесь  валяться было бы  форменным безобразием. Мы ведь культурные люди и не
будем мусорить где попало. Остается одно  -  отвезти этот хлам на  Корабль и
бросить в грузовой отсек. Вернемся в Город, тогда разберемся.
     - Как скажешь, - сказал Энергетик. - Ты начальник, тебе виднее.
     Они подняли  довольно тяжелого  Синего за руки  и  ноги  и  забросили в
багажник. Капитан тут же уехал, а Энергетик вернулся к своей работе.
     Во время  второго  обеда,  когда весь экипаж собрался  вместе,  Капитан
сообщил радостную весть. Они  со Штурманом доделали пляж и теперь  его можно
опробовать.
     - Есть! - вскричала Журналистка. - Как здорово!
     - Молодцы, мальчишки, - похвалила даже скупая на похвалы Ксенобиолог. -
Мы его обязательно сейчас же опробуем.
     - Сейчас же? - пробурчал Энергетик.
     - После обеда, разумеется. Патрик, что с тобой?
     -  У  него  робот  крякнул,  -  кивнул  Капитан. -  Но  ты,  Патрик, не
расстраивайся.   Резервные-то   теперь   освободились   и   ты  можешь   ими
воспользоваться.
     - Их тоже можно ломать? - попытался мрачно пошутить Энергетик.
     - Если сумеешь. Кстати, по приезде надо уточнить, не стоял ли он еще на
гарантии? Но страховку в любом случае получим.
     Итак,  после  обеда  состоялось  событие,  которого  ждали  с  огромным
нетерпением - открытие пляжа, а, следовательно, и купального сезона. Вначале
кое-кто предложил было доехать до  бассейна на  вездеходе, но в конце концов
решили прогуляться пешком по вновь проложенной дорожке, а вездеход загрузили
всем необходимым, как-то:  раскладными столиками,  стульчиками,  шезлонгами,
полотенцами, огромным количеством еды и пустили его следом за собой.
     - Вот это совсем другое дело! - восхищался Метеоролог.  -  Цивилизация!
Вот если бы так стало везде.
     - Нас слишком  мало,  чтобы  переделать  так  много, - резонно  ответил
Капитан.
     Журналистка  не  верила своим  глазам, настолько  все изменилось с того
первого  дня,  когда  она здесь побывала одна. Тогда здесь  была непролазная
чаща, какие-то  переплетения,  первобытная дикость, грязь. Сейчас она шла по
пристойной ровной  дорожке с высоким ровным бордюром по бокам и лишь за этим
бордюром начиналась  та  самая  чаща.  Дорожка  (а  точнее  коридор-просека)
идеальной  прямой пролегала  в  рощице и  полого  спускалась к выровненному,
засыпанному  дезинфицированным  песком  пляжу.  Правда,   цвет  этого  песка
оставлял желать лучшего, был  каким-то подозрительным, грязно-коричневым, но
что  такое   подозрительность,  когда  ты  всю   жизнь   чувствовал  себя  в
безопасности. Ведь  не станешь  же  изменять привычке  по  пустякам. В общем
говоря,  место всем  понравилось, а  Геолог  даже  нашел его живописным. Они
повытаскивали из вездехода, которому для того, чтобы  развернуться, пришлось
выезжать к самой воде, весь свой скарб и портативную мебель и разместили все
это по бережку как кому было удобно.
     Картограф первая  скинула свою одежду, уже  начинавшую стеснять  ее  от
накопившегося  нетерпения,  и ее  заразительному примеру тотчас  последовали
остальные и сразу ринулись  в  воду, кроме, пожалуй, благоразумного Геолога,
который вспомнил что где-то в вездеходе лежал мяч и полез его доставать.
     Вода  была  удивительно  мягкой  и  теплой. Они плавали  и  плескались,
веселились и загорали на расстеленных полотенцах, играли  в мяч и потягивали
прохладную  газировку,  и  чувствовали  себя  совершенно  безмятежно.  После
последних  дней,  проведенных  в  каком-то  стягивающем  напряжении,   такой
безмятежный отдых был крайне полезен и необходим.
     Штурман с  грустью и чуть отстраненно  бросал  взгляды на свое растущее
брюшко.  Он  вдруг  обнаружил, что по  прилете на  Глорию перестал регулярно
заниматься спортом.  Однако  при сравнении с  другими,  да  хоть  с  тем  же
Метеорологом  или Энергетиком, сравнение оставалось  в его  пользу, что  его
совершенно  удовлетворило  и больше он к  этому  вопросу  не возвращался. Но
совсем другие чувства,  чувства светлой радости  и  завороженного восхищения
вызывало любование прекрасными телами женщин. Штурман  еще подумал: есть  не
так много  вещей в мире, которые  были бы лучше вещей,  сделанных человеком.
Одно из них  было женским телом. Но он тут же предостерег себя от абсолютных
суждений, потому что в данном случае мог быть и даже точно был необъективен.
Но здесь  уже играли роль совсем другие факторы, неясные по природе и зыбкие
для понимания.
     Он глубоко вздохнул. О какой это неясности и зыбкости идет речь? Звучит
словно какое-нибудь  оскорбление.  Ведь затрачено  немало людского времени и
усилий,  чтобы  разрешить все  проблемы, развеять все туманности, ан поглядь
нет.  Но  стоп,  это  ведь  зона разрешенной зыбкости, область,  которую  по
взаимному умолчанию  решено было оставить  в  первозданном виде.  Заповедник
зыбкости.   Неразрешенность   некоторых  вопросов  оставлена  для   создания
элементов игры в межличностных отношениях. Чтобы уж не было слишком просто и
скучно.
     Да, женщины бесподобно красивы. Причем каждая по-своему. И молоденькая,
играющая  образ самой  невинности и неопытности, Картограф. И  чуть смуглая,
цепкая,  словно  дикая  кошка,  внешне всегда самодостаточная Ксенобиолог. И
добрая, душевная умничка Журналистка.
     Штурман еще раз вздохнул, пригубил сока и пошел искупнуться.
     Ветра почти не было и спокойную воду тревожили разве что веселые  блики
солнца и  рыхлые волнышки,  создаваемые другими купальщиками. Все астронавты
плавали  превосходно.  Несмотря  на то,  что в Космическом Городе плавание в
бассейне было  достаточно  дорогим  удовольствием,  в  нем  обычно  себе  не
отказывали.
     "Доплыву  ли  до  середины озера?" - спросил  он сам себя  и, ничего не
ответив, медленно поплыл вперед, загребая воду вытянутыми узкими ладонями. С
каждым  взмахом  руки  перед  его  глазами  стали  возникать  яркие  образы,
увиденные  как  будто  чужим взглядом  и он  сразу  догадался  даже  - чьим.
Взглядом Инженера, переплывающего канал. Раз за разом он  ставил себя на его
место  и каждый раз  мелькали картины  с одним единственным исходом, что  он
тонет.  Что он  тонет, выбившись из сил где-то  как раз  в середине пути,  в
самой  глубокой  точке  и на самом  удаленном от берега  расстоянии. Что  он
тонет,  нечаянно  угодив  в  коварный водоворот.  Даже что тонет оттого, что
какие-то  мерзкие  существа  хватают  его  за  ноги  холодными  конечностями
(ластами?  щупальцами? пальцами?) и с  диким гоготом с вырывающимися  наверх
стаями  пузырей,  увлекают  его в  черную пучину.  И в  то  же  самое время,
возвращаясь  к  реальности, он  не мог  пересилить этого влечения  вперед  и
просто повернуть  назад.  Ему казалось,  что  он не  может допустить  своего
малейшего поражения перед  ничтожнейшей преградой. Ничто не  сможет помешать
ему  покорить пространство водной глади  и доказать неоспоримое преимущество
своей мощи, упорства, целеустремленности...
     - Людвиг!
     -  Людвиг, сзади! Обернись! - услышал Штурман выкрики своих товарищей и
только это  одно смогло вывести его  из галюциногенного  ступора, он  нехотя
обернулся и увидел как неподалеку от него на воде держится мяч, а астронавты
на берегу нетерпеливо ждут его возвращения, а также, по возможности, чтобы и
Штурман включился  в  их  игру.  Штурману ничего не  оставалось  делать, как
оправдать их чаяния и он быстро поплыл к мячу.
     Журналистке,  напротив,  хотя  в   целом  всем  было  довольно  весело,
наскучило играть и  она  отошла  в  сторону и  легла на  покрывало, выставив
нежные  груди  навстречу  солнцу.  Солнце   поджаривало,  усиливая  какое-то
непокидающее чувство тревожности. Несколько  раз она  переворачивалась то на
живот, то снова на  спину и  под палящими лучами совсем  расслабилась и даже
чуть  не уснула. В какой-то  момент что-то  пробудило ее и, дернувшись,  она
приподнялась, опираясь  сзади  на  локти,  а  затем  совсем  встала и из-под
непроходящей сонливости начала снимать на видзио своих беззаботно отдыхающих
друзей.
     Потом они снова купались, и снова загорали, и снова ели, и снова играли
в мяч. Спустя часов пять или шесть после прихода на пляж, это буйство отдыха
надоело, видимо, уже всем и кое-кто от безделья начал заниматься  совсем  уж
откровенной ерундой. Так, например, Метеоролог стал  дразнить собаку палкой,
а потом  закидывал палку далеко в воду, науськивая пса  бежать за  ней. Кант
подскакивал к  воде,  но, словно обжегшись,  резко тормозил, и,  оглянувшись
назад, вдруг замечал в руках Метеоролога новую палку и радостно бежал к нему
обратно.
     И  только после того,  как жена Капитана произнесла вслух: "Я устала!",
все  потихоньку  начали  закругляться. Журналистка  бросила свою  одежду  на
кресло вездехода и заявила:
     - А я так пойду, в Корабле переоденусь.
     - Я тоже, - поддержала ее Картограф.
     Астронавты  собрали  все  свои  стульчики  и  покрывала  и  вразвалочку
двинулись к Кораблю.
     Журналистка  с удивлением обнаруживала, что  продолжительный  отдых  ее
основательно изнурил и  морально  готовилась  к тому,  чтобы по  приходе  на
Корабль немедленно завалиться  спать. Они шли  по дорожке с Ксенобиологом  и
Врачом и  о чем-то  лениво болтали. Впереди всех  в  одиночестве  вышагивала
Картограф и  Журналистка бесстрастно, безэмоционально смотрела на ее упругие
ягодицы,  лишь отметив про себя заметно покрасневшую от загара кожу девушки,
а  затем  вела  взглядом  по  бордюру  из  термозитопены.  Сзади   о  чем-то
неинтересном балабонили мужчины  и шуршали шины  вездехода. В небе по  слабо
изумрудному  фону  плыла вата белых облачков.  Стояла тишь и гладь,  и  даже
ветер куда-то запропастился.
     Вдруг Кант  ощетинился, зарычал и с лаем стремглав кинулся вперед. В ту
же секунду раздался вопль ужаса Картографа и когда Журналистка перевела туда
взгляд,  то прежде  всего  не  поверила  своим глазам.  На спине Картографа,
обхватив  ее, словно  рюкзак, несколькими гибкими  плетьми  висело  выпуклое
мохнатое   грязно-коричневое  существо,  отчего  Картограф,  не  переставая,
истошно вопила.
     "Какая наглость!" - успела подумать шокированная Журналистка.
     Мужчины  опомнились и поспешили  на  помощь.  Тем временем в  отчаянные
крики Картографа проникли нотки  озлобленности и  Журналистка  увидела, как,
исхитрившаяся  каким-то  образом  снять туфлю с  ноги,  Картограф  бьет этой
туфлей из-за плеча по  мохнатому  телу  безобразного и нахального  существа.
Кант, яростно  подпрыгивая,  старался цапнуть прилипшее  существо за одну из
плетей и  в какой-то момент ему  удалось, вобрав в свою пасть густую шерсть,
вцепиться в  нее  зубами.  Существо,  наверное  расчувствовав  резкую  боль,
раскрутило одно из  своих щупалец и, крепко обхватив  им  туловище собаки, с
легкостью  оторвала  ее  от  хватки,  оставив  в пасти  Канта  клок  шерсти,
выдранный вместе с куском кожи, а затем пару раз мощно хватанула его головой
о твердое покрытие  дорожки.  Кант, как-то сразу обмякнув,  перешел на  едва
слышимое поскуливание, и,  отброшенный щупальцем  в  сторону,  так и остался
лежать на боку.
     Подоспевшие мужчины  стали  молотить  кулаками по  выпуклому  туловищу,
пытаться  оторвать  вызывающие животное  отвращение  щупальца  от несчастной
Картографа и вся эта  борьба  продолжалась несколько секунд, пока  существо,
наконец, не признало своего поражения. Тогда оно  молниеносно  скрутило свои
плети  и, каким-то образом  оттолкнувшись ими от людей, в  несколько  мощных
прыжков очутилось на ближайшем дереве, а затем оттуда  окончательно скрылось
в гуще ветвей.
     Астронавты  сбились  в  кучу вокруг усевшейся  от  пережитого  ужаса  и
наступившей  усталости на землю  Картографа и пытались осознать случившееся.
Видимых  существенных ранений на  ней не было,  за  исключением  вздувшегося
волдыря под левой лопаткой с едва различимой посреди него ранкой.
     -  Я этого  робота  не  виню,  -  нервно взмахнула  рукой  пострадавшая
Картограф и всхлипнула. -- И не буду подавать в суд. Он, наверное, нечаянно.
Это какая-то ошибка. Это случайность.
     - Это точно был робот? -- дважды переспросил Капитан. - Мы не ошиблись?
     - Ну а кто же еще это мог быть! - заверил всех Энергетик.  -- Разве что
привидение.
     - Привидение? -- взметнула бровями вверх Ксенобиолог. - Тоже мне, нашел
время шутить.
     -  Может  это какой-то  взбесившийся,  неисправный робот? - предположил
Штурман.
     - Еще как исправен, - сквозь слезы всхихикнула Картограф.
     - Почему же он так себя повел? Весьма странно.
     Картограф очухалась от пережитого волнения, но чувствуя  себя в  центре
внимания,  про  себя решила,  что еще пока рано  подниматься.  Журналистка с
опаской поглядывала на заросли, не выскочит ли оттуда еще невесть что, такое
же сумасшедшее. В ее душе стали зарождаться смутные сомнения.
     - Нам надо выяснить всего один-единственный  вопрос, - наконец произнес
рассудительный Метеоролог. - Угрожала ли жизни Аи реальная  опасность.  Если
да,  то  придется  принимать  ответные  меры,  если же  нет,  то  с согласия
Картографа мы сочтем случившееся крайне неудачным розыгрышем. Ну так что?
     - Скажи, Аи, тебе угрожала опасность? - переспросил Капитан.
     Картограф внимательно оглядела  себя всю, провела  рукой  спереди  шеи,
дотронулась сзади до волдыря.
     - Больно, - сказала она.
     Потом помолчала, огляделась вокруг и, приподнимаясь, добавила:
     - Нет, совсем не угрожала. Если бы так было на самом деле, то  со  мной
могло быть тоже, что с бедным Кантом.
     Она подошла и подняла бездыханное тельце собачки в свои руки, прижала к
груди.
     - Смелый  мой защитник,  -  произнесла  она  и  разрыдалась,  продолжая
гладить ладонью его смятую шерсть.
     - Хорошая была собака, - сказала Ксенобиолог и обняла Картографа. -- Но
в конце концов, не  стоит относиться  к  ее поломке так болезненно, ведь это
всего лишь электронное устройство, тем более не такое уж дорогое...
     - Не говори так, - ответила Картограф.  -- Это была самая лучшая собака
на свете.
     -  Теперь это всего лишь несколько  микросхем  и кусок  органики...  Не
горюй, Аи. Нет ничего вечного и все когда-нибудь ломается. Мы заведем  новую
собачку...
     - Он меня защищал! -- упрямо сказала Картограф и, поплакав еще немного,
перестала. Она так и  продолжала  нести тельце бывшей собаки в  руках, когда
астронавты возобновили путь к Кораблю.
     - А  я оказывается перезагорела! -- вдруг заявила Журналистка. - У меня
всю спину и ноги сводит, кожа аж сжимается.
     - И у меня!
     - И я  тоже перезагорел,  -  подтвердили другие,  а  предусмотрительный
Геолог,  проведший  большую  часть  сегодняшнего  дня  под  тенью,  злорадно
усмехнулся:
     - Вечно торопитесь, молодежь! Хотите  все  с наскоку получить,  сразу и
много -- так не бывает! Так что теперь расплачивайтесь.
     - Айзек, так эта боль будет продолжаться всего лишь до тех пор, пока мы
не дойдем до медкабинок. Недолго уж можно вытерпеть.
     - Не жалко, - даже сказал кто-то.
     За  этими разговорами они и дошли  до  Корабля. И вдруг,  когда они уже
были почти у порога, Метеоролог положил руку на плечо Капитана и обратил его
внимание:
     - Посмотри, Всеволод.
     Капитан взглянул в сторону входного люка и обомлел.
     - Боже мой! -- почти в тот же миг  воскликнула Ксенобиолог и теперь уже
все увидели нечто сверхъестественное, выходящее за рамки всякого понимания.
     До  того,  как  астронавты ушли  на  пляж,  над  порогом  висела  очень
красивая,  переливающаяся  всеми  цветами  радуги  гофрированная  занавеска.
Теперь  эта  занавеска была  варварски  оборвана,  а  ее  разодранные клочья
валялись тут  и  там. Кроме этого, теперь казалось, что и  внутри Корабля не
все в порядке.
     - Неужто мы оставили дверь открытой? -- покачал головой Капитан. -- Так
никуда не годится.
     - Эта безалаберность может нам дорого обойтись, - кивнул Геолог.
     Журналистка всплеснула руками:
     - Какое зверство! Ну кому мешала эта занавеска?
     -  Пойдемьте  посмотрим еще что  внутри,  -  проговорил  Метеоролог. --
Только будьте осторожнее.
     - Почему?
     - Не знаю. Вдруг хулиган никуда не ушел и продолжает находиться ТАМ.
     - Тем более! Его  действия по меньшей мере являются правонарушением. Он
должен быть наказан законом.
     - По-моему, Патрик, ты заблуждаешься.
     - Что?! -- гневно вскричал Энергетик. --  Заблуждаюсь? Разве не  должен
всякий провинившийся понести заслуженное наказание?
     Метеоролог остановил его взмахом руки.
     -  Мне  кажется,  мы  все   немного   заблуждаемся,  переоценивая  свои
возможности. Не так ли, Всеволод?
     - Может  быть,  -  буркнул  Капитан  и  первым шагнул к  двери. За  ним
потянулись все остальные, кроме Штурмана, принявшегося разгружать вездеход.
     Еще  поднимаясь  по  трапу, астронавты почуяли  неладное.  Из  дверного
проема  тянулся резкий  неприятный запах. Ветер  колыхал ободранные  полоски
занавески.  Капитан ступил через порог, обмер и  побледнел --  посреди холла
дьявольской  полоской  тянулись катышки бордово-коричневых, распространяющих
вокруг  ужасное  зловоние,  экскрементов, а  чуть  поодаль,  раздавленный  в
лепешку, валялся робот-уборщик.
     - Свинство какое-то! -- злобно воскликнул Капитан и, зажимая нос рукой,
выбежал на улицу, вслед за невытерпевшими вони остальными.

        Глава VIII

     <b><i>"У нас где-то должен быть запасной робот-уборщик!" Заколдованное место?
Привет Инженеру. Землетрясение. "Все хорошо, маленькие мои пампусики".
     </i></b>

     Капитану было  труднее всего.  Он впервые  в жизни  попал  в  настолько
дурацкую  ситуацию и при этом все  остальные ждали от него быстрого принятия
верных решений.
     - У  меня вся  кожа от загара  скукожилась! --  бубнила  Картограф.  --
Нельзя ли побыстрее что-нибудь предпринять!
     Астронавты  собрались на площадке  перед  Кораблем и  пытались  оценить
обстановку.
     - <b><i>Он</i></b> может быть еще там, внутри, - пугал всех Метеоролог.
     - Я хочу в гальюн, в  конце концов,  - воскликнула  Ксенобиолог. -- Что
это за шутки!
     Капитан сделал последнюю попытку вырваться из психологического капкана.
     - Это действительно не шутка кого-нибудь из присутствующих? --  спросил
он.
     - Ты еще скажи все это больной Инженер подстроил.
     Капитан был  ужасно  растерян  и  поэтому даже такую невероятную версию
принял всерьез и чтобы удостоверить ее, повернулся к жене.
     - Нет,  - отрезала Врач. --  Сергей не сможет самостоятельно выйти пока
не станет совершенно здоров. А он таким пока не стал точно.
     Тогда Капитан решился на краткий спич.
     - Господа,  - обратился он. -- Призываю вас к спокойствию. Не произошло
ничего   экстраординарного,   кроме   небольшой   провокации.    Мы   должны
рассматривать  оставленные или  (уж не знаю)  принесенные непрошенным гостем
экскременты  как  оставленную  улику  на  месте  правонарушения.  Конечно, в
известном смысле это вызов,  даже  оскорбление наших человеческих чувств, но
все же  отнесемся  к  этому терпимее, пока  не узнаем всей  подоплеки  такой
выходки  нашего  незнакомца. Мы не станем устраивать  самосуда, мы  ведь  не
дикари. Безусловно, невыносимо  трудно  смириться  с  потерей универсального
робота-уборщика,  к которому  мы все привыкли  и  в свое время мы испросим с
возмутителя порядка  материальное возмещение за причиненный  ущерб.  Если не
ошибаюсь,  на складе  Корабля  все-таки  должен  иметься  запасной экземпляр
такого робота.  С другой  стороны, нам представляется уникальная возможность
научного исследования этих самых улик...
     Капитан  с надеждой посмотрел  на Ксенобиолога.  Ксенобиолог  отпрянула
назад.
     - Я не собираюсь <B>ЭТО</B> исследовать!! Они ужасно воняют и я вся провоняла,
даже секунду постояв в  холле рядом с ними. Всеволод, ты меня вообще за кого
принимаешь, а?
     Врач одернула Капитана за  руку  и когда он повернулся к ней, постучала
кулаком себе по лбу и прошипела:
     -  Ну-ка, перестань  паясничать!  Я  тебе  еще  потом,  в  спальне  все
растолкую.
     - Ну хорошо, - громко согласился Капитан.  -- Если <B>ЭТО</B> никому не нужно,
мы просто уберем его и тем самым закроем вопрос. Хорошо?
     - И кто будет убирать? -- с издевкой спросил Геолог.
     Капитан вынужден был посмотреть на Штурмана.
     -  Людвиг, пошли пошаримся  на  складе.  Я точно помню,  что  страховой
уборщик был.
     Картограф передала им  из  рук  в руки  поломанную  собаку  и они ушли.
Оставшимся астронавтам ничего не  оставалось  делать как  ждать,  потому что
никто  из  них не рискнул  пройти внутрь Корабля через провонявший холл. Да,
впрочем,  и  через  складское помещение, из которого также  был ход  внутрь,
особо  идти  не  хотелось до окончания  полной  уборки.  Поэтому  они  снова
разобрали  по  стульчику  и  расселись  что-то вроде полумесяца  с видом  на
Корабль. Уже сейчас чувствовалось, что многие хотят выговориться и лишь ждут
удобного случая.
     -  Слушай-ка, приятель,  - подозвала Ксенобиолог обслуживающего робота.
-- Сделай мне ванильное мороженое.
     Издалека  могло  бы  показаться,  что  экипаж  живет   прежней  жизнью,
состоящей   из  потягивания   соков  через   трубочку,  ленивых  разговоров,
выполнения рутинной, но неутомительной запланированной работы, переругивания
с роботами, которые не умеют  понимать с полуслова, купания, чтения  почты и
так далее. Но  это было не так.  Очень  сильно  не так. За последние два дня
произошли события, не просто повлиявшие, а радикальным образом потребовавшие
пересмотра многих  прежних  убеждений,  взглядов, привычек  астронавтов. Эти
события,  в  основном  неприятного   и  непривычного  характера,   казалось,
накатывались  на  них  снежным  комом  -- сгущались,  учащались  и тяжелели.
Конечно, это могло  оказаться только субъективным  человеческим восприятием,
но даже  Журналистка,  старавшаяся не  просто быть объективной, а объективно
жить находила, что с каждым часом как будто нарастало какое-то напряжение, а
преследующие их  неудачи стали наступать на  самые пятки.  Очевидно, все это
влияло и на  обстановку в коллективе  и при нормальных-то условиях далеко не
благостную.  Так  не  могло  продолжаться  слишком  долго.  С  учетом  резко
ухудшающейся   тенденции,  срочно  требовался  <i>выход   из  ситуации</i>.  Причем
предпочтительно такой <i>выход</i>, чтобы  было "сохранено лицо" и, по возможности,
статус кво. Вот такой был контекст беседы.
     - Итак, господа, - сказал Геолог, - какие поступят предложения?
     - Здесь полный  бардак!..  --  начал было Энергетик, но Ксенобиолог его
перебила:
     - Это мы уже в курсе. Будь посвежее...
     Энергетик эмоционально повернул голову в ее сторону и хотел было все ей
высказать: "Салли! Ты кто здесь такая, чтобы быть в каждой бочке затычкой?",
но ничего такого не сказал и отвернулся. Видимо, представил последствия.
     - Ребята!
     Энергетик вновь дернул головой на ее звонкий голос и вновь отвернулся и
даже для успокоения прикрыл глаза.
     - Ребята! Если  хорошенько подумать,  то мы все здесь, похоже, попали в
глубокую задницу.
     - Ну зачем же так драматизировать. Наша сила в том, что мы не бросаемся
в крайности.
     - Скажу вам  по секрету,  - громко сказала Журналистка. --  Я пришла  к
умозаключению, что  вот это место,  куда  мы  приземлились наугад,  является
заколдованным.  Только не  надо смеяться,  я  прекрасно осведомлена о  ваших
возражениях и обо всем, что вы думаете по поводу магии.
     Энергетик фыркнул.  Метеоролог, сидевший слева  от Журналистки,  накрыл
своей ладонью ее ладонь.
     - Смелее, - сказал он.  -  Мы должны высказаться,  чтобы не  оставалось
недомолвок и каждый представлял себе полную картину. В нашей ситуации опасно
отвергать даже самые экзотические предложения.
     - Да-да, это место определенно является заколдованным. Ничем другим уже
просто невозможно объяснить  все это кошмарное нагромождение неприятностей в
одном месте.  Сейчас люди ни во что не верят, а ведь в прошлые века нашей же
истории жили не полные кретины, а нормальные люди, почти такие же как мы...
     - Ничего себе "почти".
     -  ... И  они не  по  наслышке знали  что  такое сглаз, порча и  другие
элементы магии.
     - И что ты предлагаешь, Джози?
     - Всего-навсего перелететь в другое, более "чистое" место.
     Это предложение вызвало замешательство среди некоторых астронавтов.
     - А как же наши  постройки: метеостанция,  энергогенерирующая станция и
радиомаяк?
     - Все зависит от степени их готовности.
     -  Ну, допустим,  - сказал  Метеоролог, - метеостанция будет  готова  к
утру.
     - А у тебя как дела, Патрик? -- спросили Энергетика.
     Энергетик возмутился:
     - Уж не хотите ли вы  сказать, что я один вас всех задерживаю? Если  не
нравится, то помогите, а нет, так убирайтесь во все четыре стороны.
     -  Патрик,  мы всего лишь  спросили сколько времени тебе требуется  для
окончания работ.
     - Я все сказал, - сказал Энергетик.
     - Ты пойми, Патрик, что когда  вы  с Марсело закончите свои работы,  то
вдруг  обнаружится,  что я, Аи  и  Салли даже не приступали к своим работам,
потому что <i>здесь</i> у нас не  оказалось для этого возможностей. Для того, чтобы
мы выполнили  свой  план, нам как минимум  надо перелететь  в другое,  более
интересное место. А то,  что Джози принялась фантазировать насчет колдовства
-- просто напросто пропускай мимо ушей.
     - Ну вот еще! -- обиженно воскликнула Журналистка.
     Энергетик нервно постучал подушечками пальцев по ручке кресла.
     - Как я могу сказать  когда закончу. Вот когда сооружения будут  готовы
на 100%, я подойду и скажу -- все сделано. А до этого момента  -- я уже стал
осторожничать  -- никаких прогнозов не  будет. Вдруг окажется, что уважаемые
роботы еще что-то забыли смонтировать  где-нибудь в районе фундамента  и все
придется переделывать.  Вдруг окажется, что  уважаемые  роботы все сдохнут к
чертовой матери.  Вдруг у нас еще что-нибудь...  - Энергетик покрутил кистью
руки - ... произойдет.
     - А если ничего сверхъестественного не произойдет? -- уточнил Геолог.
     - Тогда, может быть, завтра закончу  Станцию и еще часов через тридцать
смонтирую радиомаяк. Все  наши  сооружения должны располагаться в комплексе,
они зависят друг от друга, и самое  большое значение имеет именно радиомаяк,
который поддерживает  связь со спутником  на орбите.  Собственно говоря, эта
связка: "радиомаяк-спутники" является стержнем закладываемой на Глории Базы.
     - Хорошо. Тогда через двое суток совершим перелет на новое место, чтобы
и мы делали  свой план,  и экипаж начал жить с чистого листа, без каких-либо
предубеждений насчет злокозней планеты и ее жителей.
     - Не получится с чистого листа, - сказала Врач. -- Мы уже все... как бы
это  выразить...  запачканы,  испорчены.  Мы  сможем  избавиться   от  этого
комплекса  ожидаемости чего угодно только  лишь после того, как окончательно
покинем  планету, и то  время от  времени будут проявляться  психологические
рецидивы. Этот синдром -- я бы назвала  его глорианским синдромом -- нам еще
предстоит  ощутить  и  пережить  в  полной  мере  и  не  раз  столкнуться  с
профессиональными психологами.
     - Откуда  такие ужасы, - воскликнул Метеоролог.  -- Как же много в  нас
накопилось дурного, его не просят, а оно лезет как сорняки.
     На него посмотрели укоризненно, но  в следующий момент в проеме входной
двери Корабля показался Капитан. Он радостно помахал рукой и крикнул:
     - Эй, ну вы чего там сидите. Здесь уже все чисто.
     Журналистка, как наверное и все ее товарищи, ощутила  волну облегчения.
Может быть на самом  деле  не  произошло ничего  страшного и все остается  в
порядке?  Хоть  бы  это оказалось  так  и  тогда  можно  было бы  продолжать
трудиться  на  благо общества.  Она встала и  вслед за  другими астронавтами
пошла  в  Корабль.  Проходя  холл,  она  как-то  настороженно  озиралась  по
сторонам,  но здесь и  впрямь  все  было чисто и  безопасно, за  исключением
остающегося  легкого  отвратительного  попахивания,  которому  суждено  было
пережить еще с десяток уборок и проветриваний. Идя  замыкающей,  Журналистка
решила   больше   не  испытывать  судьбу  экспедиции,  она  сорвала  остатки
занавесок,  бросила  их  в  угол, куда сразу же  бросился трудяга-уборщик  и
сказала Сизифу закрыть входную дверь.
     После  этого  она первым  делом  прошла  в  свою  каюту  и  подлечила в
медкабинке обгоревшую  кожу.  Затем  надела  свежий  вечерний  наряд.  После
проведенных  полдня безо всякой  одежды  теперь  казалось, что ее  постоянно
что-то сковывает,  в каком-то месте стягивает, давит. Лишь приятный для глаз
цвет платья и  то,  что она не стала надевать нижнее белье,  скрадывало  это
странное впечатление.
     И хотя Журналистка  знала,  что  все  астронавты  должны были  на  ужин
собраться в столовой, она не сразу  пошла туда, а вначале решила заглянуть в
кабинет Врача,  чтобы проведать  как там поживает Инженер.  Однако  не у нее
одной возникло такое желание и она нашла здесь, помимо Врача, еще Капитана и
Картографа.
     - Вы все здесь? -- удивилась она. -- Ну и как Сережа?
     -  Спит, - сообщила Врач. -- Заметно идет на поправку. Пока нас не было
на Корабле, он трижды порывался связаться с кем-нибудь по видеотелефону, но,
разумеется, тщетно. Программа  лечения  всякий раз запрещала обратную связь.
Вот его последняя запись.
     Она  включила  запись  и  в  тиши  кабинета  раздался  хриповатый голос
Инженера, умоляющего вызволить его из этой медкамеры.
     - Мне уже лучше, братцы, -  жаловался он, а потом, после тяжкого вздоха
спрашивал: "Как  у вас <b><i>там</i></b> дела, на воле? Мне  так не терпится узнать. Вы не
представляете как мне плохо. Я раньше никогда не думал что бывает так плохо.
Я понял что  болезнь словно тюремная камера сковывает человека, ограничивает
одна  за  одной  его  степени  свободы.   А  здоровый  организм,   наоборот,
предоставляет полную свободу  воли и  остается только ею распорядиться. Чего
мы, за  редким исключением, никогда не делаем. Сказать  прямо,  мы просираем
свое лучшее время. Вот так вот. Ну  ладно, всем привет, а то этот урод опять
укладывает меня в постель и отбирает ми... микрофон...
     Когда  запись,  прокрученная, специально  для  Журналистки, в четвертый
раз, окончилась, Журналистка предложила:
     -  А  давайте  мы ему  тоже  сообщение оставим.  Только  чур что-нибудь
радостное. У нас было сегодня какое-нибудь радостное событие?
     - Не было, - уныло покачал головой Капитан.
     - Ну вот опять! -- оживилась Врач. -- Сколько я тебе раз говорила,  что
как лидер экипажа ты должен быть всегда бодр, жизнерадостен и оптимистичен.
     - Но могу я хоть один раз...
     - Не можешь! И  чего  тут  раздумывать  -- можно  передать  ему  просто
привет. Он ведь -- посмотрите на табло  -- выйдет здоровым как огурчик через
тринадцать  часов  двадцать  минут. Он, в  отличие от  нас,  сейчас в  очень
надежных руках.
     - Пожалуй, ты права, - согласилась Журналистка.
     Они сделали  запись  с приветствием  и  поручили  Сизифу  передать  его
Инженеру, когда  тот проснется, а  сами  пошли ужинать. И хотя по времени на
часах пора было ложиться  спать, вряд  ли кто-то из  астронавтов добровольно
отказался бы от ужина, тем более  совсем легкого.  С другой стороны и нельзя
было  утверждать что легкий ужин перед  сном являлся сложившейся  традицией.
Нет,  скорее  это  было простым человеческим  удовольствием. Астронавты  бы,
пожалуй, согласились с  поговоркой, что в жизни  не так  много  относительно
безопасных и дешевых удовольствий, чтобы от них отказываться.
     Итак, они прошли в столовую и уселись на свои места.
     - Трудный был день, - зевнула Журналистка и потерла уставшие глаза.
     - Да, не из легких. Но мы его пережили.
     - Вот  это-то  меня  настораживает! -- заметил  Капитан.  --  <b><i>Пережили!</i></b>
Словечко-то  какое  уничижительное.  И  произносите его так, словно живете в
нищите  далеко за чертой  бедности и едва  сводите  концы с  концами. Так не
годится.
     -  Капитан! -- прервала  его  Ксенобиолог. -- Мы  решили  через два дня
перелететь на другое место.
     И она вкратце рассказала  причины такого  решения,  принятого сообща на
улице. В ответ Капитан только пожал плечами.
     - Что  ж. Мне не  пристало  быть суеверным, но если  большинство из нас
полагает, что это поможет избавить нас от череды... недопониманий, то почему
бы нет. В  худшем  случае, если  все начнется сначала, мы, по-крайней  мере,
будем знать что планета вся "порченная".
     - Хорошая шутка, - раздался короткий смешок.
     Журналистка откинулась на  спинку стула и оглядела  богато обставленную
столовую.  Отделка  стен,  потолка,  а  также  многочисленные  мелочи  вроде
шикарной люстры, уголков и завитушек на  дверцах мебельного комплекса -- все
было выполнено из дорогих и долговечных материалов. Обычно привыкший к этому
богатому  убранству  взгляд  в редкие  моменты  словно  просыпался  и  тогда
Журналистка  с упоением любовалась этой  красотой. "Неужели  эту  красотищу,
этот  бриллиант  можно  когда-нибудь  потерять?  --  подумала  она.  --  Это
невозможно и  недопустимо.  Как  только эта  мысль  смогла прийти  в голову.
Наверное, сказывается нервное напряжение".
     Насколько же велика стоимость Корабля в  целом тогда, если его под силу
арендовать лишь  на  время  экспедиции.  С  другой  стороны, как  же  велико
богатство  человеческое, коли оно имеет и распоряжается  миллионами подобных
кораблей  и они совсем не считаются  какой-то роскошью. Напротив,  все это в
порядке вещей,  а, следовательно, повсюду  масса штампов,  норм, стандартов.
Стандарты Космического Города, Стандарты Галактики, Стандарты  Конфедерации,
Международные Стандарты. Просто ужас какая бюрократия.
     Капитан что-то сказал ей. Она догадалась об этом по выражению его лица.
     - Что? -- спросила она. -- Прости, не расслышала.
     - Я спросил, все ли у тебя в порядке?
     Журналистка резко вскинула голову и проговорила.
     -  Я вот сейчас подумала, не связаться ли нам с Космическим Городом. Мы
расскажем им о своих проблемах и испросим совета.
     - Смешно,  Джози. Неужто ты думаешь,  что  серьезные  люди,  занимающие
серьезные должности  будут  вникать  в  тонкости  нашей конкретики?  А? Ведь
ничего экстраординарного не произошло...
     - Разве?
     -  Это тебе,  отсюда  кажется, что что-то  такое есть  или  было. Им же
издалека  будут видны  только тишь и  гладь. Еще  невзначай подумают  о  нас
что-нибудь нехорошее. Что мы шутим,  например.  Там ведь  совсем не понимают
шуток.
     - Но, Всеволод, мы же не собираемся ни капельки шутить.
     Капитан взглянул на нее очень строго.
     -  Не притворяйся,  что ты  ничего  не понимаешь.  Нам  придется своими
силами выпутываться из паутины,  в которой мы запутались. И при этом на 100%
выполнить поставленные перед экспедицией задачи. Вопросы будут?
     - Нет, Капитан, - бойко ответила Журналистка.
     В разговор  вмешался  Геолог,  медленно  дожевывающий  третий  эклер  и
запивающий его ароматизированным чаем.
     -  Господа, - нехотя  заметил он. -- А ведь мы все  заметно изменились.
Чувствуете? Мы ежечасно становимся другими.
     - А я не хочу изменяться! -- громко заявила Ксенобиолог. -- А изменение
меня против моей воли есть насилие! Избавьте меня от насилия.
     - Надо что-то придумать, чтобы  противостоять неблагоприятному стечению
обстоятельств.
     -  Но почему  нам  обязательно  приходится  противостоять  чему-то!  --
возмутился  Энергетик.  -- Пора  прекращать это безобразие. И для этого есть
два пути: либо вовсе  не замечать перемен, либо повернуть  давление  извне в
нужное созидательное русло.
     -  Первый  из названных  тобой  путей  не является таковым,  -  пояснил
Капитан.  --  Во  всяком  случае  наши  принципы,  человеческая  гордость не
позволят словно страусам сунуть голову в песок.
     - Действительно, годится  только  второй путь, - подтвердил Штурман. --
Мы  не  обязаны приспосабливаться  под внешнюю среду, пускай внешняя  среда,
какой бы уродливой она не была, подстраивается под наши привычки и обычаи.
     -  Вот  это  другой  разговор,  -  обрадовался   Капитан.  --  Это  уже
оптимистичная  нота.  Значит  мы  договорились,  что  в  ближайшие  два  дня
достраиваем наши сооружения, а затем перелетаем в другое место. Тем временем
вы, Салли и Айзек, совместно с Аи ищете оптимальное место для новой посадки,
чтобы потом не было нытья.  Ведь это нужно именно вам, а остальным начхать в
какое место мы сядем в следующий раз. Хорошо?
     - О'кей, - кивнула Ксенобиолог. -- Но что-то я устала, пойду спать.
     Она поднялась и уже хотела было уходить, как под ее  ногами поплыл пол.
Послышался  легкий хрустальный  звон  и Журналистка увидела как покачивается
люстра.
     - Вы ничего не замечаете? -- спросил Энергетик. -- Меня как будто стало
подташнивать.
     - Я знаю, знаю что это такое! --  радостно вскричал Геолог. -- Ура! Это
землетрясение -- наконец-то, я хоть раз в жизни увидел его своими глазами.
     -  Это  очередная  неприятность? -- резко  обернулась  Ксенобиолог.  --
Опять?
     - Совсем даже нет! Это знаете...  считайте это моим маленьким шоу, хотя
и не я его устроил. Потом будете с гордостью рассказывать своим друзьям, что
присутствовали при настоящем землетрясении и все будут вам завидовать.
     Толчки повторились  еще несколько раз и все  затихло. Журналистка  тоже
встала.
     - Ну все, хватит на сегодня приключений. День был ужасно насыщенным.
     И все члены экипажа с нею внутренне согласились.
     Уже  выйдя  в коридор,  Журналистка  услышала,  как Врач  своим  мягким
сильным контральто запела народную песню, которую тут  же подхватили Капитан
и Геолог. И  пока астронавт шла до своей каюты,  она  все слышала их дружный
хор. После  же того, как она  вошла  в каюту и за  ней закрылась  дверь, все
звуки  словно  обрезало.  Звукоизоляция  переборок   была  удивительной.   И
Журналистка,  оказавшись  в  полной  тишине  после гама  столовой,  замерла,
прислушиваясь к стуку сердца.
     -  Все  хорошо,  -  медленно проговорила  она вслух. Голос  подвел. Она
громко  кашлянула  и  произнесла  еще  раз:  -  Все  хорошо,  маленькие  мои
пампусики.
     И, раздевшись, с легким сердцем моментально уснула.

        Глава IX

     <b><i>Облака:  вид сверху. НЛО? Посадка на  новом  месте -- смена обстановки.
Взрыв шаровой молнии приводит к маленькой аварии. Красивая прогулка Штурмана
и Картографа. Маленькая авария приводит к большой проблеме.</i>
     </b>
     Энергетик рассчитывал  пофотографировать  Глорию с высоты  их  перелета
через огромный, практически во всю  стену иллюминатор гостиной, но ничего не
вышло.  Как оказалось, Корабль летел  на  достаточно большой  высоте,  чтобы
облака  густой  молочной ватой перекрывали  всякую  обзорность.  Из-за этого
Энергетик весьма огорчился  и  даже  рассердился, -  словно его обида  могла
исправить  положение.  Впрочем,  все-таки  могла  бы,  если  бы  он попросил
Штурмана лететь пониже,  только  вот Энергетик ни за какие коврижки не хотел
обращаться  к Штурману с какими бы то ни было просьбами. "Лучше останусь без
желанных  фотографий, но не стану к нему обращаться", - подумал он, с тоской
вглядываясь  за  толстое  стекло.  Небо  было  иззелена-черное,   а  солнце,
полуприкрытое закрылком,  било яркими насыщенными лучами и этот мощный свет,
на  который   было   больно   смотреть,   рождал   странную  смесь   чувств:
возрождающейся надежды и смертельной тревоги.
     После  утомительных  споров,  они  решили сменить обстановку  настолько
кардинально,  что  выбрали  новое  место  посадки  аж  на  другом  материке.
Разумеется, слово  "аж" здесь не  следует понимать так, как будто перелететь
на  другой  материк  для  них   являлось  сколь-нибудь  значимой  проблемой.
Наоборот,  для них гораздо проще и привычнее  было пролететь треть галактики
или даже  сигануть с материка на материк, чем проехать на вездеходе какую-то
несчастную треть  мегаметра.  Конечно  же, все  дело  было  в  доступном  им
инструментарии,  а  точнее  в соотношении  имеющихся  транспортных  средств,
масштабов  расстояний  и   времени,   затрачиваемого  на  преодоление  этими
средствами этих  расстояний.  Астронавты  могли пешком пройти от Корабля  до
пляжа.  Пролететь  на  "Глинке"  от  Космического  Города   до   Глории.  Но
исследовать  то, ради чего они, собственно говоря, прилетели, у них -- увы -
не  имелось сподручных средств. И  все из-за  какой-то ничтожной  таможенной
неразберихи. В голову иной раз закрадывались подозрения, что бюрократические
препоны   в   собственном  стане  создаются  некими  загадочными  вражескими
диверсионными  группами, пятыми колоннами, внедренными агентами и так далее.
Иначе как  можно  было  ответить  на  вопрос,  что  с  течением  лет  вместо
оптимизации  человеческого   бытия  происходит  разоптимизация,  усложнение,
нанизывание каких-то странных, иной раз противоречащих законов друг на друга
и  вдобавок все  это  нагромождение  скрижалей  в  основной своей  массе  не
поддается  разумению здравого смысла.  Можно в  ответ  лишь восхищаться  или
удивляться по поводу  того, что накладки и недоразумения,  вроде упомянутого
таможенного конфуза,  происходят всего лишь  так редко,  вопреки  ужасающему
давлению  всех этих законодательных  сводов. Но самое главное, с увеличением
масштабов  человеческой деятельности,  от  конкретного  человека  обстановка
зависит все  меньше  и  меньше и пускай  он  хоть стократ старается улучшить
положение,  у  него все равно ничего не получится, потому что двести человек
рядом с ним делают прямо противоположное. Словно  муравьи, тянущие соломинку
каждый в свою сторону. Или "лебедь, рак и щука".
     Незаметно  мысль  повернула  в   другое  русло  --   к  тем  счастливым
мгновениям,  когда  он приводил к  жизни свое  детище  -- радиомаяк. Это он,
Патрик  Вудфорд собрал  его,  чтобы тот  столетиями  указывал  дорогу другим
космическим  кораблям. А  если  сюда  будут прибывать колонисты или вахтовые
смены геологодобытчиков,  то тепло  и  свет  им будет  давать энергостанция.
Пожалуй, жаль только одного.  Ему самому  больше никогда  не вернуться  в то
прекрасное место, не позагорать на милом пляже, не испить коктейля, глядя на
порхающих в воздухе радиотрансляторов. Что ж, такова жизнь. Он выполнил свою
миссию и впереди его ждут другие успехи.
     Итак,  Корабль быстро летел к  югу. И только при самом подлете к району
предполагаемой  посадки,  он начал  медленно  сбрасывать  высоту.  Энергетик
продолжал стоять  у окна  и  смотреть как облака  красиво падают  вверх.  По
движению  воздуха,  принесшему  предельно  знакомый   аромат  духов  он,  не
оборачиваясь знал, что к нему сзади подошла Журналистка.
     - Скучаешь? -- спросила она.
     -  Нет,  смотрю  куда  нас  угораздит  на этот раз. Хотел  сделать пару
снимков, да мешает сильная облачность.
     Он  наконец  повернулся  к  ней  и  пристально  взглянул   в  ее  лицо.
Журналистка между тем продолжала смотреть в иллюминатор и  в какой-то момент
выражение ее лица стало стремительно изменяться с безучастно-нейтрального на
обескураженно-удивленное.
     - Смотри,  - прошептала  она, показывая  пальцем. Энергетика  буквально
обожгло образом этого  жеста, накрепко вплавившегося в его память. Для  него
это был очень характерный и в то же время очень важный  жест, ведь именно из
таких кусочков,  словно мозаичную картинку, словно мазками  маслом на холсте
он  складывал единственный образ своего идеала,  единственный, который хотел
видеть рядом с собой до самой... В  общем столько,  сколько это будет нужно.
Движение  длинного, удлиненного острым безупречным ногтем на конце  изящного
пальца было плавным и властным. В нем проглядывала вечная слабость красоты и
вся  сконцентрированная  женская  настойчивая натура.  Энергетик отвел от ее
пальца  взгляд, задержавшийся  так  долго, на целую секунду, и  оглянулся  в
окно.
     И пришла его очередь удивляться.
     Параллельно "Глинке", ориентировочно  метрах  в двухстах, чуть отставая
от  него  летел ярко-оранжевый огненный шар.  Было  неясно, как  он мог  там
появиться незамеченным, хотя  Энергетик и поймал  себя на мысли, что он вряд
ли смотрел под таким острым углом, да еще в обратную сторону.
     Да, в его характере было всегда  глядеть вперед, по  ходу  движения,  а
теперь  вдруг  выясняется,  что  таким  образом  он  мог  пропустить  что-то
существенное. Впрочем, так ли уж  существенно то, что  находится сзади? Ведь
победителей не  судят,  а  стремящиеся  к  победе  всегда  устремлены только
вперед. Поэтому нет смысла корить себя, надо и впредь поступать как поступал
раньше,  а  теперь  можно  полюбоваться  этим  странным   явлением,  которое
привлекло внимание. Такого он еще никогда не видел.
     -  Что  это?  -- спросила  Журналистка.  -- НЛО? Неопознанный  летающий
объект?
     - Все шутишь, - осклабился Энергетик.
     - Нет, а правда, что это такое?
     -  Трудно  сказать,  пока  не разглядишь  поближе.  Может  какой-нибудь
автономный осветительный  прибор.  А  еще  это похоже знаешь  на  что? Прошу
прощения -- на неконтролируемый плазменный пучок.
     - Как же ты различаешь -- контролируемый он или неконтролируемый?
     - Видишь ли, насколько мне позволяют мои познания, я знаю, что подобные
вещи, - я имею в виду вот такие  плазменные пучки -- мыслимы исключительно в
составе реактора.  Но чтобы это  было  независимо!  Конечно, можно  спросить
Сизифа, может ли такое быть в принципе -- да нет, наверное может, уж если мы
это  наблюдаем,  но поверь мне,  это очень необычное  явление.  Но  если это
устроили глорианцы -- а кто же еще кроме них! -- то этому беспорядку суждено
доживать  последние дни. Стоит лишь добраться  сюда длинной руке МАГАТЭ с ее
лицензированием.
     - Смотри -- оно отстает...
     -  Действительно. Наверное, это  все-таки какой-нибудь радиоуправляемый
прибор слежения. Видно, не хотят нас оставлять  в покое. Ну погодите, мы еще
с вами разберемся. Дайте только закрепиться.
     Корабль вырвался из облаков и плавно замедлил снижение, так как был уже
почти у самой поверхности. Энергетик поскорее вытащил фотоаппарат из футляра
и начал фотографировать. Открывшийся вид был просто восхитительным и гораздо
сочнее места их первой посадки. Конечно,  вид воспринимался  таким  красивым
может быть потому,  что астронавты уже провели на планете  какое-то  время и
успели   свыкнуться   с   ее   неповторимым   своеобразием,   очаровательной
индивидуальностью  глорианских пейзажей.  Совсем другое восприятие было  бы,
если они увидели бы  такое впервые. Нормальный человеческий глаз отверг бы и
эту ужасную  палитру  цветов, и  непривычную контрастность  и  встречающиеся
только, да и то  редко, в  фантастических блокбастерах  омерзительные  формы
предметов.  В общем  говоря, первый взгляд  нормального человека  ответил бы
решительным  "Нет!"  дружбе  с Глорией.  Подобные  чувства испытали  и  наши
астронавты еще при первой  посадке, но  тогда  они были  сглажены  скудостью
полустепного пейзажа, а  сейчас  эти  чувства нахлынули вновь,  теперь уже в
полной мере.  Здесь были и  корявые горы,  пышным  цветом покрытые зарослями
атмосферных  регуляторов, с пробивающимися частыми речушками;  и водопады; и
строптивая река, бегущая по ущелью, полная бурунов и водоворотов; и залысины
некоторых, самых высоких  гор;  и  еще много  чего, что  настораживало  и  в
некотором роде даже пугало.
     В каком-то месте на каменистом берегу реки,  как раз делающей капризный
изгиб,  открылась широкая  поляна  и Энергетик  сразу решил, что  они  будут
опускаться  туда. И точно,  Корабль  направил свое сопельно-силовое днище на
эту поляну и медленно опустился.
     -  Прекрасно,  -  молвила  Журналистка.  --  Попробуем познакомиться  с
госпожой Глорией еще раз.
     Энергетик что-то невнятно пробурчал в ответ  и вдруг, быстро притянув к
себе   Журналистку,   страстно   поцеловал.   Девушка  напряглась,   но   не
сопротивлялась, а только произнесла:
     - Зачем?
     -  Не  знаю,  - воскликнул  Энергетик. -- Глядя  вместе  с тобой на эту
восхитительную посадку, я как будто -- не то  освободился от чего-то, не  то
возбудился. Во всяком случае, мне чего-то сейчас решительно недостает.
     - Может быть того же, что и  мне? Если  да,  то пойдем заглянем  в  мою
каюту.
     - Правда? Не могу поверить. Трижды "Да!".
     Энергетик обнял Журналистку и еще раз упоительно поцеловал.
     А в это время в  рубке Штурман отстегивал ремни безопасности и подходил
к  окну,  где уже  стоял  Капитан, разглядывая  сквозь  стекло подрагивающий
огненный шар.
     -  Чертова шаровая  молния!  --  воскликнул  сидящий  в третьем  кресле
Инженер. -- Она так и летела за нами, нигде не отстала.
     -  Да, - подтвердил Капитан.  --  Я-то вначале не понял  что это такое,
пока  спектр  его  излучения не проанализировал  Сизиф. Сережа, ты не забудь
проследить за процедурой выравнивания Корабля и далее по порядку.
     -  Эй,  ты  куда!  --  воскликнул  Штурман  огненному   шару,  который,
флуктуационно подрагивая, подплыл ближе, а затем нырнул вниз и исчез из поля
зрения.
     И  вдруг раздался  оглушительный треск, все экраны и лампы одновременно
вспыхнули  и   погасли  и  Корабль  погрузился  в  полную  темноту.  Лишь  в
иллюминатор продолжал проникать непривычный свет глорианского утра.
     - Вот это фокус! -- воскликнул Инженер.
     - Сережа, переведи Корабль на аварийную ветку.
     Инженер  откинул чехол с  тумблера,  щелкнул  им  и все лампы  зажглись
вновь.
     - Попали в переделку, - раздраженно  произнес Капитан. -- Этот паршивый
шарик  выбил  у нас уйму  предохранителей. Сережа, возьми роботов и  займись
устранением неполадок.  Сизиф, выяви месторасположение всех неисправностей и
скажи сколько времени потребуется для их устранения.
     -  Минуточку  внимания,  -  обратился Капитан в следующий момент уже  в
микрофон.  -- Прошу не  беспокоиться, не произошло ничего  страшного, просто
перегорели несколько  предохранителей. Прошу всех заниматься своими текущими
делами. Единственное пожелание, с учетом полученного нами негативного  опыта
-- не  забывайте  следить,  пожалуйста, чтобы  за вами  закрывалась  входная
дверь, когда будете выходить наружу и возвращаться. Спасибо за внимание.
     - Около  трех с половиной часов, - ответил Сизиф про время необходимого
ремонта. - Сообщить интервал ошибки подсчета?
     - Нет. Отлично. Ладно,  друзья, я пойду прилягу, а то что-то устал и  к
тому  же  сегодня  ночью ни  с  того, ни  с сего  долго не  мог уснуть,  все
ворочался. Так и не выспался. Следите, чтобы все было в порядке.
     - Представляю, какая на тебе нагрузка ответственности, - посочувствовал
Штурман. -- А я пойду, прогуляюсь.
     Штурман переоделся в своей каюте в  более практичный комбинезон и вышел
из Корабля.  На небольшом крыльце  перед коротким пятиступенчатым трапом уже
сидела  Картограф, болтала ногой и с необъяснимой тоской  глядела на шумящую
реку.
     - Чего пригорюнилась, детка? -- спросил ее Штурман.
     - Людвиг, - сказала она, - зачем мы сюда прилетели? Я боюсь.
     - Боишься?  --  удивился Штурман.  -- Но ты ведь знаешь, что  Айзеку  и
Салли надо здесь поработать. А что конкретно тебя пугает?
     - Этот доносящийся до нас шум. Эти вздымающиеся, словно глядящие на нас
с высоты горы. Эти подступающие коряги атмосферных регуляторов. Мне кажется,
мы попали в окружение.
     - И это все?
     - Нет, не все. Скажи правду, Людвиг, что это было?
     -  Где? -- Штурман  неторопливо спустился по ступенькам. Картограф тоже
встала и последовала за ним.
     -  Зачем  делаешь вид, что не  понимаешь? Это  был светящийся оранжевый
шар, преследовавший нас добрую  четверть пути, а потом взорвавшийся почти на
моих  глазах,  где-то  под  днищем  Корабля.  Это ведь  он вызвал  аварию  в
освещении, да? Это была военная ракета?
     Штурман взял ее за руку и повел к предполагаемому месту взрыва.
     - Давай посмотрим где это... Ага, вот...
     Это  произошло   у  самого  кожуха,  прикрывавшего  узел  электрической
разводки, немного в стороне, но все же  в опасной близости  от  трубопровода
подачи  хладоагента.  Тугоплавкий  материал  обшивки выдер