жал, но при этом сильно изменился в цвете и покрылся мелкими спекшимися пупурышками, не говоря уже о краске, выгоревшей без остатка и лишь продолжавшей напоминать о себе едким горелым запахом. - Ты только взгляни, - проныла Картограф, - это же как настоящий ожог на теле нашего малыша. Они пытались нас атаковать? - Прекрати гадать, - возмутился Штурман, - и хватит беспокоиться. Это была шаровая молния. И она никак не связана с глорианцами -- вернее, связана с их бездействием. Если бы глорианцы не попустительствовали, эта шаровая молния была бы уничтожена в зародыше и не смогла бы вообще появиться на свет, чтобы принести нам очередную неприятность. - Все равно, неприятности преследуют нас и здесь. - Чистая случайность. - Это не случайность! - Не спорь со мной, детка. Сизиф сказал, что через три часа Корабль будет как новенький. Ладно, пошли. - Иди один, а я пойду поброжу по окрестностям. - Послушай, Аи, мне не нравится твоя печаль. Ты ведь всегда была среди нас самой безмятежной, что с тобой происходит? Хочешь, я прогуляюсь вместе с тобой? - Хочу, - произнесла Картограф то слово, которое хотел услышать Штурман. Они пошли сначала к реке. Они подходили к ней медленно, осторожно, потому что от реки несло сильной прохладой, а грохот раздавался такой, что становилось жутко. Чуть выше по течению в эту реку с противоположной стороны впадал ручей. Картограф села на корточки у самой воды и вдруг воскликнула: - Посмотри какие красивые камни. Какие необычные цвет и узор. Ой, здесь много таких камешков. Штурман тоже присел на корточки. - Блестят, - произнес он. - Людвиг, а почему здесь такая необычная вода, яркая и непривычно пахнущая. Ой, она почти ледяная на ощупь. - Эта вода просто очень чистая. Очищенная. Посмотри какая она прозрачная. Готов поспорить, что где-то выше по течению установлен очень мощный многоуровневый водяной фильтр. Картограф щелчком двух пальцев брызнула на него несколько капель. - Ну! -- воскликнул Штурман. -- Шалунья... А я еще подумал, можно предложить Капитану поменять воду, циркулирующую в "Глинке" и одновременно пополнить запасы вот этой, отфильтрованной. - Холодно тут. Идем отсюда. Идем, идем, - сказала Картограф и потянула его за локоть. -- Вон туда. Нет, вон туда, где тропинка, поднимающаяся вверх по склону перегорожена поваленным стволом атмосферного регулятора. - А может подняться выше, на тот белокаменный утес, торчащий из склона словно вросшая голова? Пучки красного моха, торчащие из расщелин похожи на заросли щетины, а свисающие сверху и по бокам лианы напоминают челку и бакенбарды. Представляешь, если мы туда заберемся, какими маленькими мы будем казаться отсюда. - И каким маленьким оттуда будет казаться Корабль. - Ну нет, - отринул Штурман, - даже оттуда Корабль отнюдь не будет выглядеть маленьким. Они взбирались наверх по довольно крутому уклону. Штурман шел впереди, подтягивая Картографа за руку. Подошвы сильно скользили по траве, словно та вся была в масле. Тогда они приспособились наступать только на камни и скоро добрались до широченного поваленного ствола. На него можно было забраться, только подтянувшись на руках и помогая себе ногами, которые должны были при этом опираться на выпирающий рельеф коры и толстые иссохшиеся ветки. Наконец, они с трудом взобрались на этот ствол и с чувством удовлетворения, словно выполнили огромную работу, уселись на нем, свесив вниз ноги. - Скажи здорово? -- спросил Штурман. - Ой, - вскрикнула Картограф, - а я туфлю уронила. Штурман бросил взгляд и увидел как белая туфелька, быстро перекатываясь с боку на бок, скользит вниз. - Я тебе свои дам. А хочешь, я принесу тебе эту туфлю и мы поднимемся еще выше? - Еще выше? -- с сомнением в голосе переспросила Картограф. -- Хочу... Хотя нет, я и так устала. - Завтра Новый год... - Угу. - Мы будем праздновать. Достанем разноцветные игрушки, мишуру, фонарики и все это красиво развесим. - Угу. - Что угу? - Людвиг, мы дверь у Корабля забыли закрыть. - Точно! Ну ты даешь, с тобой все на свете забудешь. Ладно, нам отсюда хорошо наблюдать. Еще немного посидим. Он накрыл своей ладонью ее ладонь, но Картограф нетерпеливо выпростала ее и оказалось, что как раз в том месте ползла белая округлая гусеница с ярким пятнышком на месте головки. - Что это еще за ползающий микропроцессор, - сказал Штурман, хорошенько его разглядывая. - Фу, какая мерзость, - воскликнула Картограф и попыталась надавить на гусеницу пальцем. Насекомое изогнулось своими кончиками вверх и вдруг лопнула, звонко щелкнув и смачно брызнув в стороны белыми, отвратительно воняющими чернилами. "Зачем я к ней прикоснулась!" -- стала корить себя Картограф, оттирая листьями с руки этот белый липкий сок. - Я тебе помогу, - предложил Штурман. Он нарвал листьев и стал ей помогать оттирать пальцы. Потом они еще какое-то время сидели на дереве, небрежно разговаривая и глядя вниз. Они видели, как из Корабля выходил Капитан и что-то смотрел под днищем. Они кричали ему и махали руками, но Капитан их не заметил, видимо озадаченный своей проблемой и заглушенный грохотом перекатывающейся по валунам воды. Потом вышел Геолог, делал зарядку -- видимо он только встал, высыпался во время перелета, чтобы не отнимать время от работы, - подпрыгивал в воздух, умывался в реке, затем вывел робота и заставил его собирать вездеход. Наконец, потом они слезли с дерева, подобрали упавшую туфлю и спустились вниз, на поляну. - Тебя искал Капитан, - крикнул Геолог Штурману. - Иди, - подтолкнула его Картограф, а сама остановилась и вновь оглянулась на живописный склон горы. "Как было бы восхитительно, - подумала она, - сделать на этом фоне рекламу моей компании, но только так хитро, чтобы этого не узнала конкурентка. Подгадать когда она уедет в "турпоход" на своем вездеходе. Вот эта скала-утес выглядит просто "шик и блеск". Сверху на веревках можно спустить полотнище..." В это время Штурман, мягко ступая подошвами по ковровой дорожке, прошел по коридору и вошел в рубку. Капитан был там, стоял к нему спиной и смотрел в окно, а вот Инженера не было. - Ты меня искал, Всеволод? Капитан не торопился поворачиваться, что являлось плохим знаком. Он еще немного посмотрел в окно, затем прошел вдоль пульта управления, поправил поровнее накидку на кресле и только затем приблизился к Штурману, обнял своей рукой его плечо. - Эх, Людвиг, Людвиг, - вздохнул он. - Что-то произошло, Капитан? А я гулял на улице с Аи, мы тебе кричали, но ты не услышал. На улице прелестно. - Да, да, - сказал Капитан и вдруг всей ладонью прикоснулся к своему лбу, словно у него внезапно разболелась голова. -- Знаешь, Людвиг, у нас неприятность. - Очередная? - Не притворяйся наивным! На этот раз у нас произошла действительно -- первая настоящая неприятность. Когда робот под руководством Сережи менял предохранители в тамбуре перед реакторным отделением, он видимо неуклюже двинул манипулятором внутри щитка и под корень снес оба слота, к которым крепится шина данных. Штурман недовольно покачал головой. - Самое удручающее в этой ситуации то, что шлейфы, которые считаются уязвимыми и на складе у нас имеются в двойном запасном количестве, не пострадали, а вот самих слотов на складе нет. Я уже перерыл все. - Что же теперь делать? -- спросил Штурман. -- Без информации, которая передавалась по тем двум шинам Корабль, хотя и может взлететь, но становится неуправляемым... - Вот именно, - заметил Капитан. -- Сережа, в общем-то, придумал как выйти из положения, но для этого надо напрямую соединить, спаять дважды по пятьсот двенадцать проводков, каждый из которых очень тонок. - Плохо дело. Это кропотливая и очень длительная работа, требующая полного человеческого внимания. Робота сюда допустить нельзя. - Сизиф подсчитал, что на исправление потребуется 126 полных часов, где учтены вероятные неосторожные обрывы проводков. - Уйма времени! - Да -- и это не считая времени сна, еды и празднования Нового года. - Я мог бы подменять Сергея когда он устанет, - предложил Штурман. Капитан ответил: - Я передам ему твое предложение о помощи. Но прошу тебя, Людвиг, ни слова об аварии остальным. Пусть они делают свой план не нервничая и ни о чем не беспокоясь понапрасну. Хорошо? Об этом ведаем только мы трое и у нас, надеюсь, хватит времени все исправить до момента окончательного отлета. - Договорились, - сказал Штурман. А потом, уже вновь выйдя в коридор, пробормотал: "Охо-хо!" и, почувствовав нахлынувший упадок сил, пошел в спортзал, слегка отвлечься и подразмяться. Глава X Ксенобиолог рьяно приступает к работе. Астронавты наряжают Корабль к празднику. И освящают. Праздник начинается. Пиршество. Волшебная новогодняя ночь. "А теперь -- дискотека!" Новый год - самый священный из всех праздников. Самый яркий и желанный, он никогда не игнорировался никем из астронавтов, несмотря даже на то, что его современный антураж вконец оторвался от старинных обычаев празднования. Но так было даже интереснее. В этот день Капитан проснулся довольно рано и спросил Сизифа -- в котором часу наступит глорианская ночь? Здесь Капитан вдруг осознал, что с какого-то момента стал сверяться с местным временем, подстраиваться под него, вместо того, чтобы целиком полагаться на свои силу и власть и поступать так, как заблагорассудится. Тревожный симптом. С другой стороны, нельзя же было игнорировать, напрочь отвергать жесточайший прессинг "языческих" планетарных условий. Нет, не так. Скорее, подсознание Капитана работало в том направлении, как обратить неблагоприятные условия себе на пользу. Все дело в том, что Праздник предполагал не только и даже не столько стол, уставленный изысканными явствами, сколько ночные прогулки и ночные гуляния при ослепительной иллюминации огней и фейерверков. При дневном солнце это становилось нелепым и бессмысленным, теряло магическое воодушевление. - Так когда наступает ночь? - переспросил он Сизифа. - Темняет с трех часов дня по бортовому времени. - Вот и отлично. Начнем с трех. С этого момента, по мере того, как просыпались остальные пионеры галактических окраин, началась подготовка к празднику. Доставались хлопушки и петарды. Гостиная, каюты, коридоры, а также крыльцо Корабля украшались оживающими фонариками, шарами, серпантином, ленточками, игрушками - в общем, всеми доступными средствами создавалась праздничная атмосфера. Врач согласовывала с кухонным компьютером список блюд, которые будут приготовлены к ужину. Отсутствовали, то есть не принимали участия в этой круговерти, пожалуй, только двое: Инженер и Ксенобиолог. Инженер, понятное дело, возился с паяльным устройством и злополучными проводками в рабочем тамбуре, где его не смог бы найти никто из научной части экипажа, потому что они никогда сюда не заглядывали, за исключением, может быть, одного первого раза, да и то в виде экскурсии. Он и запомнился им таким неуютным: шумным и грязным -- и это при том, что они не стали заходить в само реакторное отделение, ограничившись лишь тем, что поглядели внутрь через небольшое оконце. Впрочем, Капитан тоже старался пореже навещать Инженера, чтобы не отвлекать его чересчур часто. Работа была слишком тонкая и слишком важная. Ксенобиолог же - неожиданно и для себя самой -- ощутила прилив вдохновения к научной работе. Для начала она принесла в лабораторию пробы местного грунта, распределила его по ящичкам, оборудованным иглами-анализаторами и высадила в них привезенные семена. Выставив все ящики в нишу климатизатора и накрыв прозрачной крышкой, она оставила их так до появления всходов, а сама принялась за другую, более сложную, но очень важную задачу - выявить местные формы растений, пригодных для употребления человеком в пищу. Следовало изыскивать именно растения с наибольшей питательной массой, а уже затем рассматривать вкусовые качества, коэффициент накопления полезных веществ и так далее. Ксенобиолог превосходно понимала, что современная селекция происходит отнюдь не с помощью поиска культур в открытой природе, а с помощью планомерного субклеточного программирования, однако ей грели душу несколько ранних примеров, как это было с зерновыми, пасленовыми, с дрожжами и некоторыми другими исторически важными видами. Как ученому, ей не терпелось, чтобы ее имя прозвенело по всему миру. Открытая природа Глории могла дать богатейшую основу, как впрочем с той же вероятностью могло оказаться совсем наоборот. Ее охватил зуд поиска. Осознав тот факт, что у нее не получится взять у автохтонов все и сразу, по крайней мере до момента их обнаружения, она вооружилась нехитрым инвентарем и вышла на улицу. Близился вечер и для начала Ксенобиолог решила ограничиться осмотром близлежащих окрестностей. Энергетик на площадке устанавливал и подключал динамики. - Как дела, Патрик? - спросила его Ксенобиолог. - Салли? Готовлю музыку для дискотеки. Тебя можно будет пригласить потанцевать? - Хм, - хмыкнула Ксенобиолог. - Посмотрим. Попробуй. Кстати, если что, я скоро вернусь. - Ты в лес? не боишься? - Нет, - отмахнулась та и пошла в сторону подъема склона. Выйдя за пределы площадки, она стала время от времени нагибаться и рассматривать то или иное растение, его строение, форму листка, цветка, корня. Особенно интересные экземпляры она клала в сумку. Когда Энергетик закончил подсоединять колонки, он оглянулся и отметил, что Ксенобиолог все еще находится в пределах видимости, правда далеко, уже метрах в ста. Уже собравшись вернуться в Корабль, он наткнулся на сидящего на крыльце Геолога. - А ты, Айзек, чего бездельничаешь? -- строго спросил он. -- Мы ведь только из-за вас двоих собственно и прилетели в это поганое место. Даже Салли вон старается, а ты сидишь. - Любуюсь закатом, - флегматично ответил Геолог. - Красиво... А насчет меня ты не беспокойся. Сегодня праздник, официальный выходной, так что я имею право делать все, что угодно. Мне угодно любоваться закатом. - И все же, - не отставал от него Энергетик, - имей чувство ответственности. Мы сидим в этой дыре единственно из-за вас двоих. А праздник мы могли бы отметить хоть в космосе. - Ошибаешься. Мы находимся здесь по совершенно иной причине. Мы думаем, что Глория нам нужна как форпостная база и как источник ресурсов, а она не хотит перед нами раскрываться. Она до сих пор для нас белое пятно и черная комната и так будет до тех самых пор, пока мы не умерим спесь и не уменьшим свой гонор. - Сдается мне, приятель, тебе напекло голову. Ты говоришь, а я тебя совсем не понимаю. Займись каким-нибудь полезным делом. Ведь это твоя прямая задача разузнать имеются ли на планете природные ресурсы и в каких именно количествах, такие как германий, металлы, минералы, углеводороды, тяжелая вода. Без этих данных нам попросту нельзя возвращаться. А их у нас до сих пор нет. - Все верно, Патрик, - ответил Геолог. Он поднял руку и показал вдоль ущелья. - Посмотри какое приятное сочетание зеленых цветов. Переливами. - Тьфу тебя. Энергетик махнул на него рукой и вошел в Корабль. Коридор был наряден. Вдоль плинтусов сверху и снизу тянулись цепочки помигивающих разноцветных фонариков. Он поднял глаза на движение и увидел в закутке коридора поднимающегося по лесенке Штурмана. - Ты куда? -- недоуменно спросил он его. - Там же машинное отделение? Штурман шел проведать Инженера и совсем не планировал, чтобы Энергетик прознал об аварии. Спасла неожиданная находчивость: - В машинном отделении ведь тоже должно быть нарядно, - притворно радостно ответил он Энергетику и продемонстрировал рулончик серпантинной ленточки, который еще не успел выложить из кармана комбинезона, - пойду и там повешаю. - А, ну-ну, - буркнул Энергетик и пошел своей дорогой. Штурман перевел дух. "Вот истоки лжи - слабость и стремление избежать худшего". Он открыл дверь в тамбур, на которой со вчерашнего дня стояла блокировка от всех астронавтов, кроме трех заговорщиков, и вошел внутрь. Прежде всего в нос ударил запах испарений специального паяльного масла. Вентиляция не успевала его устранять, даже работая с надрывным звуком. Инженер сидел сильно сгорбившись за низеньким столиком и лудил очередной тончайший проводок. - Есть не хочешь? - поинтересовался Штурман. Инженер защемил соединение в паз паяльного устройства, затем закрыл крышку, нажал кнопку, чтобы по канавке протек расплавленный металл, вынул соединение и несколько раз осторожно на него подул. - Что? - наконец оторвался он от занятия. - Ты не голоден, Сережа? - повторил Штурман. - Нет. - Ты не забудешь к нам присоединиться перед Новым годом? Украшения развешаны, меню готово. - Нет, не забуду. На всякий случай, напомни мне потом по телефону, а теперь не отвлекай. - Хорошо, сейчас уйду. Теперь ты понимаешь какая здесь царит неустроенность: вместо того, чтобы купить новую запчасть или, на худой конец, отнести поломанную деталь в ремонтную мастерскую, мы маемся, опираясь только на собственные силы. - Да, я давно знал. Плохо быть в авангарде человечества, - в твоем смысле, разумеется. Но ничего, ничего, скоро мы переделаем этот мир под себя. Каждая пылинка здесь будет плясать под нашу дудку. Хотя знаешь... внутри души я мечтаю поскорее отсюда убраться и вспоминать этот неухоженный мир только как дурной сон. Ситуация все хуже и хуже. И зачем только мы садились во второй раз, болваны!... - Ты прав. Ладно, не буду тебе мешать. Штурман покинул тамбур и на лестнице громко прочистил ноздри носа, который першило от резкого запаха. "Бедный Инженер!" Тем временем, близился момент начала праздника. Любая душа отчего-то возвышалась, светлела, очищалась от всего дряхлого, чтобы без отслужившего балласта, без грехов, без страхов и предрассудков принимать новые впечатления. Штурман над этим задумался. Объективно праздников в природе не существовало. Не было никаких хронологических рубежей, все текло плавно. Праздник был выдуман обществом - со всеобщего согласия и одобрения - чтобы поделить бесконечно тянущееся непрерывное время, раздробить на небольшие кусочки, которые было легче объять разумом, сравнить друг с другом, проследить динамику изменений. Праздники были очень важны именно для понимания сущности - а не для отдыха. Отдохнуть человек мог в любое время, в любой день когда бы это ему заблагорассудилось, по мере накопления усталости. Штурман прошел в гостиную и обнаружил здесь большинство астронавтов. В углу сияла наряженная елка. Из разных комнат сюда были снесены несколько раздвижных столов и, будучи приставлены друг к другу, были накрыты общей скатертью. Робот-официант неторопливо курсировал между столовой и гостиной, наполняя праздничный стол блюдами и сервировкой. - Вот и Людвиг! - воскликнула Журналистка. - Почти все в сборе, кроме Салли и Сережи. Иди сюда, Людвиг. Штурман прошел к ней ближе и со всех сторон в несколько голосов ему объяснили, что Журналистка откопала интересную информацию в одной книге и сейчас они все предпримут кое-что необычное. - Что же именно? - поинтересовался Штурман. - Представляешь, мы освятим Корабль. В книге доказывается, что эта процедура стопроцентно успешна, что подтверждено многочисленными свидетельствами. - Для этого, - подхватила инициатор идеи, - следует особым образом приготовить воду, затем нашептать над ней несколько так называемых молитвенных выражений и побрызгать веничком этой водой как снаружи, так и у "врат" и внутри "Глинки". В результате Корабль будет защищен оболочкой, сквозь которую не сможет проникать стохастичность внешнего мира. - Чушь собачья, - прокомментировал Штурман, немало удивленный тем, какой ахинеей заразились его друзья. - Зато как романтично! Надо всего лишь в это поверить. Просто поверить что это действует и больше ничего. - Вода готова, - сказал Геолог, принимая у робота чашу с замороженной и оттаявшей водой. Журналистка приняла из его рук чашу, поставила на стол и прикрикнула: - А теперь все тихо, я буду шептать молитву. Отойдите подальше, к двери, чтобы не мешать мне сосредоточиться и не смущать меня. Давайте, отходите. Она поправила наушники и, попросив Сизифа диктовать ей найденный текст молитвы, стала шепотом повторять вслед за ним, склонившись над самой водой и производя рукой что-то вроде театральных пассов. "Ну-и-ну!" -- только покачал головой Штурман и побрел вслед за астронавтами, которые во главе Журналистки стали двигаться к выходу на улицу. Ассистировал ей Геолог. Он держал чашу, а Журналистка, за неимением веничка, пульверизатором неумело брызгала туда-сюда, иногда попадая струйками на столпившихся зрителей. Но на нее никто не роптал, все понимали - так надо. Процессия обошла вокруг Корабля, затем двинулась внутрь, заглядывая во все подряд каюты. Святая вода кончилась как раз перед столовой. - Все, - воскликнула Журналистка. - Теперь мы спасены. Хотя все-таки какие мы непрактичные. Так надо было поступить с самого начала. - Но мы обошли не все комнаты, - пискнула Картограф. -- Могла бы расходовать поэкономнее. - Хватит столько! Главное - объем истраченной святой воды. Неважно, что где-то набрызгано больше, а где-то меньше. В любом случае испарения, весь этот святой дух будет парить над всем Кораблем. - Мне ужасно понравилось, - высказался Геолог. - Приедем домой, я налажу массовое производство святой воды. То-то люди будут рады. - Ага, - пробурчал Штурман, - раскатал губу. Держи карман шире. Метеоролог глянул на часы и ахнул: - Друзья мои - поигрались и хватит. Смотрите, уже два часа, пора подсаживаться к праздничному столу. Зовите всех и собираемся в гостиной. Заиграла нежная музыка - кто-то из астронавтов попросил об этом Сизифа. Штурман отошел в сторонку, чтобы его никто не услышал и позвонил Инженеру. Тот долго не отвечал и, наконец: - Ну чего тебе! - Выходи к нам, Серж, праздник начинается. - Некогда. Не могу. - Да ты чего! Выходи, а то они заподозрят неладное. Только вымойся хорошенько, а то поди пропах весь мерзким дымом. - Нормальный запах. Я его почти не чувствую, привык уже. Ладно, сейчас. Штурман кивнул и вернулся обратно в гостиную. Там уже было шумно и опять не хватало лишь Инженера и Ксенобиолога. - Где Сережка? -- напала на него Картограф. - Куда подевался? - Он отдыхает, просил не беспокоить, - поспешил успокоить ее Штурман, зарубить волнение в самом зародыше. -- Сейчас придет. Скажи лучше, где Салли? - Ребята, а где Салли? - выкрикнула излишне беспокойная сегодня Картограф. Энергетик положил ей тяжелую ладонь на плечо, но затем оглянулся на Журналистку и с сожалением убрал эту ладонь. - Я ее видел - пестики-тычинки, палки-копалки. Она пошла в лес собирать свои... - Что же ты молчал! А вдруг с ней что случиться, ведь на улице начало темнять. - Да что с ней может случиться! - воскликнул Энергетик. -- Какие же вы все стали боязливые-пугливые. Даже стыдно за вас. - А мне от тебя тошно, бездушный, жестокосердечный Патрик, - стукнула она его кулачком в грудь. Энергетик распрямил грудь и широко развел руки в стороны. - Ну, не ожидал. А я-то думал скажешь: смелый, бесстрашный, хладнокровный. Картограф показала ему фигу, вложив в нее всю свою душу, хотя эта фига все равно осталась миниатюрной и смешной, как и сама Картограф. - Я сказала то, что сказала... - и на полуслове прервала свое гневное выражение, потому что в проеме двери появилась сама Ксенобиолог с пучком выкопанных растений в руке. Другой рукой она придерживала низ целлофанового пакета, куда были помещены корни вместе с землей. В гостиной воцарилось непродолжительное удивленное молчание. - Вот видишь! - в следующий момент укорил Энергетик Картографа. - Живая вернулась? - спросил, не подумав, Геолог и тут же поплатился за невежливость. Ксенобиолог высвободила руку и импульсивно щелкнула пальцами по его губам. - Не смей! - и тут же, совершенно оттаяв, забалабонила в своем привычном стиле. - Стемняло, ничего не видно. Да еще кроны сверху затеняют... Ага, все готово, ну я пойду переоденусь. Она ушла. Вскоре-таки пришел и Инженер, всем видом напоминая блудного сына, которого Штурман с Капитаном уже не чаяли дождаться. Они заговорщицки переглянулись друг с другом. Войдя в гостиную, Инженер сразу же устало плюхнулся за стол. Картограф погладила его по голове. - Выспался, мой хороший, отдохнул. Только, похоже, дружок, ты во сне бетон месил. - Ага, - мотнул головой Инженер. - А вы еще телевизор не включали? - Тебя ждали, - сказал Капитан, а затем объяснил всем: - Мы не пожалели денег, потому что праздник все-таки есть праздник, никуда не денешься, и накануне скачали телевизионные программы новогодней ночи, приготовленные телекомпаниями Города. Так что для нас это будет выглядеть почти как прямой эфир, мы сможем чувствовать себя так, словно находимся у себя дома и никуда не улетали. - Здорово, - сказала Картограф. - Сизиф, включай с начала. На экране появились знакомые лица ведущих, артистов, эстрадных исполнителей, которые стали дурачиться и поздравлять. Полились музыкальные хиты уходящего года. Астронавты расселись за столом, послышались хлопки пробок и шипение разливаемого шампанского. Привычно смурной Метеоролог, расположившийся ближе всех к экрану, улыбнулся удачной шутке ведущего, затем переключил канал и они услышали краткую поздравительную речь председателя Городского Совета и сразу же за ним спичи мэра Космического Города и Директора Звездного Порта. Робот едва успевал шевелить руками, подкладывая в опустошаемые тарелки еду. - Все не так уж плохо, - пробормотал про себя Капитан, натыкая на вилку котлетную дольку. Произносились шикарные тосты. Фужеры хрустально звенели своими боками. Чуть приглушили свет, чтобы обстановка стала еще более раскрепощенной и еще более таинственной. Огоньки на елке загорелись еще ярче, а ароматизатор излучал насыщенный, правдоподобный хвойный запах. На душе становилось воздушнее и радость ощущалась девственно чистой, словно нарождающийся младенец нового года, без каких-либо омрачающих примесей горечи. Все было хорошо, по крайней мере в текущий момент, и этим следовало сполна наслаждаться, что люди с успехом и делали. Насытив свои желудки по первому разу, но далеко не последнему в эту ночь, встретив во всеоружии (точнее, во всебокалии) бой часов -- смещенное время никого не смущало, ибо в человеческой жизни существовали условности куда более серьезные - они выбрались из-за стола и решили проветриться на свежем воздухе, а некоторые даже лелеяли надежду приятно потанцевать и уже присматривали себе партнеров. Так, к примеру, Энергетик, сам себе удивляясь, все чаще поглядывал не на Журналистку, а на более молодую Картографа, хотя она была совсем не в его вкусе. Но он даже не пытался притормаживать себя, потому что продолжалась волшебная новогодняя ночь, а противиться волшебству напоминало бы, во-первых, чересчур самоуверенное чванство, а, во-вторых, напоминало бы сопротивление мыши орлу, уже схватившего ее в беспощадные когти. Словом, наслаждение текущим моментом стало главным тезисом сегодняшнего дня. Если сказать, что глорианская ночь была чудесна, это значит сказать то же самое, что "бумага белая". Это значит ничего не сказать. Глорианская ночь была пышная. Звезды сияли чисто и ясно, словно стеклышки. Луна сдабривала темноту до той меры, что высящиеся горы ничуть не казались грозно нависающими, а всего лишь жирными весомыми мазками дополняли грандиозную панорамную картину. Сначала астронавты просто бродили в ночной прохладе, разбившись на группы так, кто как и с кем хотел бродить. Разговаривали и о том, и о сем. Врач взяла Капитана под руку и они медленно пошли к реке, отливающей вороненым серебром и червонным золотом под отражением огней Корабля. - Ты сегодня какой-то уставший, - говорила Врач. - Все правильно, на тебе лежит вся ответственность за благополучие этой утомительной экспедиции. Как после этого начальство еще смеет торговаться насчет оплаты! - Хуже другое. После возвращения меня могут уволить. Безработица, сама понимаешь, семьдесят пять процентов. - Знаешь, Сева, постарайся - нет, приложи максимум усилий, чтобы добиться рейсового маршрута. Экспедиционный полет ведь, хоть и оплачивается хорошо, зато единичен и за его рамками у тебя нет никакой гарантии. А ты же ведь ценный специалист, это все понимают. Опытный - не в пример многим. Ты еще многих из молодежи можешь за пояс заткнуть и приличную фору им дать... Штурман, Геолог и Метеоролог никуда не брели, а просто стояли кружком чуть поодаль от крыльца. Геолог пояснял: - Название "Глория" со старинного английского языка можно перевести как триумф или слава. - Чей триумф? - удивленно поинтересовался Штурман. - Уж не намек ли это на наше псевдотриумфальное пришествие? Метеоролог тронул Штурмана за плечо. - Название случайно, Людвиг, в нем отсутствует какой-либо символизм или скрытый смысл. Даже более того, я расскажу как трагикомично придумывают и утверждают названия. Дело все в том, что различных объектов, которые следует как-то оригинально обозначить по количеству намного превосходит число более-менее подходящих названий. Это касается как чиновника-астронома, инвентаризующего звезды и планеты, так и чиновника-архитектора, ломающего голову над тем, как назвать очередную, вновь открытую трассу-улицу... Ксенобиолог и Журналистка, полуобнявшись, покачивались на площадке под плавными музыкальными ритмами. - С моей точки зрения, - полупьяно объясняла Ксенобиолог, - на свете существует только один вопрос: где взять деньги? Как их иметь в достаточном количестве? - Чтобы потом ни в чем не нуждаться, ни в чем себе не отказывать? - Естественно. "Где-взять-деньги?" - вот в чем вопрос! - Скажи, Салли, по возвращении ты будешь брать отпуск? - Ну конечно, милая. - А где ты его проведешь? - извини за нескромный вопрос. Ты же не станешь дома сидеть. - Хм. Пока не думала. А ты где? - Мечтала бы на курорт Сен-Симони, да только... - Губа не дура! Хотя, почему бы и нет! Мы же можем позволить себе раз в жизни, ради этого и живем, подруга. Вот погоди, вернемся. Знаешь, Джози, если не найдешь себе попутчика, позвони мне и я скорее всего дам себя уговорить составить тебе компанию. Я ведь тоже там не бывала. - Хорошо, позвоню. - Но погоди! А что у вас с Патриком? Ладится? Не ладится? Я думаю, он составил бы тебе прекрасную пару. Он ведь в душе замечательный парень и я думаю тебе по силам раскрыть спящий в нем потенциал. Конечно, есть и недостатки. Некрасив - так ведь ты с лихвой это скомпенсируешь. Мужчина и должен быть таким - чуть страшнее обезьяны. - А еще какие недостатки? - поинтересовалась Журналистка. Хотя ей больно было слушать, тем не менее она уважала мнение коллеги, которая в этой области была в своем роде авторитетом. - Пожалуй, вспыльчив, обидчив... А сам Энергетик тем временем стоял в тени, за границей света, очерченной прожектором и шептал ласковые слова Картографу, одной рукой поглаживая ее спину. - Ты такая маленькая, хрупкая, - шептал Энергетик, - как кукурузная палочка. Ты еще не представляешь, а мне со стороны хорошо видно, что тебе нужна защита, нужно сильное мужское плечо, на которое ты в любой момент могла бы опереться... - Ты немножко болен, это пройдет, - отвечала Картограф. -- Одно скажу точно, я не смогу тебя утешить в том смысле, как может быть ты себе сейчас представляешь... Тут их вдвоем заметила Ксенобиолог и указала на это Журналистке. - Джози, смотри, как бы не увели твоего возлюбленного. Журналистка растерянно прекратила танцевать. Ей не нравилась ситуация и она быстро соображала, что же предпринять. Наконец, она придумала. Она попросила Сизифа поставить живую, энергичную музыку и включить на большую громкость. - Все сюда! - закричала она. - Давайте порастрясем животы, устроим дискотеку! Глава XI "Похмельный синдром". Двое астронавтов уходят в горы. Великолепные виды. Геолог обосновывает необходимость объявления планеты заповедной зоной. Покорение вершины. Непостижение непостижимого. Как всегда после бурного празднования, утро следующего дня началось с похмелья. Разница между похмельным состоянием и нормальным была не очень велика, но все-таки ощущалась - в основном пониженным настроением. Чувствовалась легкая разбитость, а работоспособность была предельно низкой. Астронавты вынуждены были принимать слабые психостимуляторы, нельзя же было позволить плохому самочувствию отнимать от жизни целый кусок времени. Поэтому к завтраку все были "как огурчики". После завтрака Геолог подсел к Метеорологу и принялся, что называется, "обрабатывать" его - уговаривать пойти с ним в пеший поход в горы на несколько дней. - Тебе будет любопытно, - соблазнял он. - Одному-то мне идти несподручно, а тебе я доверяю больше всех из членов экспедиции. Ты настоящий, суровый, серьезный мужчина, а не какой-нибудь инфантильный хлюпик. - И что я там буду делать? - Вот смотри, обрисую ситуацию. Я сегодня утром получил со спутников собранную информацию об интересующих нас ресурсах планеты. На основе этих данных я поручил Сизифу составить карты месторождений и запасов, а также вычислить оценочную трудоемкость, а значит рентабельность добычи по каждому виду ресурсов. Дополнительно к этому я попросил его просчитать экономический эффект от комплексной добычи ископаемых по каждому месторождению, а также ожидаемый совокупный эффект в денежном выражении от промышленной разработки Глории. Это будут те данные, которые я передам начальству вместе с отчетом об экспедиции. Но мне кажется этого недостаточно. Не хватает непосредственного, близкого контакта. Я хочу лично пойти в горы, посмотреть что из себя представляют породы. Будет чудесно, если нам встретятся глубокие срезы - изучить как они выглядят послойно. Можно, конечно, вести добычу, опираясь лишь на данные со спутника, - и это будет добротная консервативная работа, но все же нельзя сбрасывать со счетов, что глядя лишь издали мы можем упустить что-нибудь важное. Настолько важное, что оно может дорого обойтись Корпорации. Помнишь известный случай на Джессике-Джей? - Нет, а что там произошло? - Ну да, ты мог его пропустить. Это было в... лет двадцать шесть назад. Не помню насколько широко эта катастрофа освещалась средствами массовой информации, да только в Корпорации слетело немало голов, это точно. - И что же там произошло? - Дело обстояло примерно так: на упомянутой планете выстроили Базу над гигантским месторождением природного газа. И только успели смениться две или три вахты газовиков, как вся База, вместе с людьми, с энергостанцией, с маяком, с несколькими газоконцентраторами - все это за несколько мгновений ушло под землю. - Болотистые почвы? - Комиссия, расследовавшая причины, пришла к заключению, что под Базой странным образом осталась незамеченной крупная пустота, которая и лопнула под давлением значительной массы газа в концентраторах. - Странно. Но здесь-то вряд ли может произойти нечто подобное. - И все же я хочу пойти. Ты полюбуешься видами, получишь положительный заряд энергии. - Хорошо, Айзек, давай сходим - мне все равно делать нечего. Только мое условие - к походу отнестись максимально серьезно. Взять еду на несколько дней, палатку. - Займемся подготовкой сейчас же? - Да. Они известили Капитана о своем намерении, на что тот только пожал плечами. - Боюсь, скоро мне придется тут одному остаться. Вон, Салли, Аи и Людвиг тоже собрались покинуть нас, только не пешком, а на колесах. - Для них это игры, - поморщился Геолог, - а для меня этот поход важен на самом деле. - Важен так важен, - кивнул Капитан. - Какой разговор. Только уходя, возвращайтесь. Они вышли сразу после обеда. Их провожали не так, как первую экспедицию на вездеходе, может быть налет романтики уже успел выветриться. Вместе с ними вышли только Капитан и Картограф, да и те не слишком долго глядели им вслед. - Куда двинем? - спросил Метеоролог и, поправив весомый рюкзак, чуть подал корпусом вперед, чтобы не опрокинуться. - Ты веди куда тебе надо, а я следом. - Салли намекнула, что мы с тобой свихнулись, - усмехнулся Геолог. - Она права. То, что мы сейчас делаем - высшая степень глупости. - Все может быть. Они медленно взбирались в густом подлеске по скользящему склону, опираясь подошвами на, словно отвисшие женские груди, кочки дерна и струящиеся из земли многочисленные узелки и плети корневищ. Руками можно было цепляться за тонкие жерди молодняка, упруго прогибающиеся под человеческим весом. - Телефон взял? - Взял. - А то вдруг потеряемся в этой чащобе. - Ты что, думаешь они пойдут нас искать? Хотя, вообще-то, пойдут, но будут проклинать на чем свет стоит. Но потеряться здесь невозможно с нашим масштабным мышлением. Как ни петляй, а уж к реке-то завсегда выйдешь. - А тебе никогда не хотелось потеряться? - То есть как это потеряться? Спрятаться? - Ладно, это я просто так ляпнул, не обращай внимания. А теперь тебе назвать настоящую причину того, почему я выманил тебя в поход? - Так и знал, что ты все-таки меня надул. - Я хотел посмотреть первозданную природу до того, как она попадет в человеческие жернова. И хотел чтобы ты посмотрел вместе со мной. Ты будешь свидетелем. Они поднялись уже достаточно высоко, но лес все еще продолжался, хотя стал разреженнее и светлее. - Я хотел с тобою поговорить, - сказал Геолог. Он стал часто дышать, сказывалась слабая физическая подготовка, да и давал о себе знать приличный возраст. Метеоролог еще держался. Вскоре перед ними открылась каменистая полянка. На краю обрыва лежали огромные камни, с которых можно было обозревать, глядя вниз, всю долину и даже небольшой отрезок реки в просвете между кронами деревьев. Укрытый лиственным покровом, склон был похож на кучерявую бороду циклопа. - Передохнем здесь? - предложил Геолог, стягивая с себя рюкзак. - Что-то я быстро выдохся. Они взобрались на камни. Было тепло, солнечные лучи за длинный день раскалили поверхность камней, но в тех местах где рос мох - длинными прядями волос, - накопленный жар скрадывался. Поддувал легкий ветер, особенно на самом краю обрыва. Метеоролог расстегнул комбинезон и обнажил сильную волосатую грудь. - Не поскользнись вниз, - предупредил его Геолог. - Наоборот, здесь удобно сидеть. Если никто не помешает, то сам я не упаду. - Красиво? Посмотри какое великолепие! - Да, здесь поинтереснее, поживее местность, чем та, где мы приземлились сначала. - Тебе нравится здесь, Марсело? - Скажу откровенно, когда мы только прилетели, у меня не было никакой симпатии к этой планете. Я относился безразлично, хотел всего лишь выполнить поставленную передо мной задачу. Отчасти я разделял общее мнение экипажа о том, что здесь недостает элементарного порядка. С течением времени эти представления изменились и теперь мне Глория стала ближе, чем-то роднее. - И у меня те же чувства. Вот мы скоро улетим и сюда прилетят другие, третьи люди, которые уже не будут видеть себя первопроходцами, а будут смотреть на все через утилитарную точку зрения: как бы что куда приспособить, где что урвать. Понимаешь? Как только сюда начнется нашествие колонистов, планета будет погублена, независимо от того, для каких целей она станет использоваться. Или станут добывать ресурсы, изъязвляя Глорию шахтами и вышками или приспособят под курортную зону, что менее вероятно, но тоже не сулит ничего приятного. Геологу казалось, что вот-вот наступит прозрение, откроется третий глаз и он увидит истинную картину в реальных красках. У него было такое предчувствие, что он играет написанную кем-то другим роль. И что планета скрывает какую-то тайну, что ее значение и ее величие намного шире, чем они могли себе представить вначале. Теперь ему казалось, что мощная длань человечества, протянутая в космосе, и посланниками которой выступали астронавты, соткана из миллионов неверных предположений, в сумме своей давших некоторое случайное направление движения и случайное конечное состояние. Может быть что-то они упускают из виду... но что? Оно ускользало от Геолога, не оставляя за собой ничего, за что могла бы уцепиться его мысль. - Ты хочешь, как я понял, выступить против промышленной разработки Глории? - уточнил Метеоролог. - В ее защиту? - В защиту? - Геолог попробовал это слово на вкус. - Да, пожалуй. Только не ассоциируй меня с этим смешным движением "салатно-зеленых", которые требуют построить в Космическом Городе как можно больше новых оранжерей, оборудованных по последнему слову техники, а также произвести глубокую реконструкцию старых. Они требуют увеличить защиту электрокабелей, приводя в пример уже набивший оскомину случай с мальчиком, которого убило током. Они требуют еще более глубокой переработки отходов с постепенным сокращением конечного остатка с 0,003% до 0,001% и перехода к глубокому захоронению их на необитаемых планетах, вместо того, чтобы хранить их в космосе, замораживать и прочее. То есть, как ты понимаешь, "салатно-зеленые" ратуют в конечном счете за усиление технологического воздействия на максимально современном уровне и отказ от устаревших технологий. Геолог помахал перед лицом рукой, разгоняя стайку крохотных мошек. - На Глории есть дыхание Жизни. Не жизнедеятельности в человеческом понимании, а природного многообразия жизни. Теперь мне кажется, что здесь надо незамедлительно объявить заповедник. Метеоролог покачал головой. - Это очень сильное и политически трудное решение. Насколько я понимаю, общественный интерес в сохранении нетронутости планеты должен многократно превосходить экономический эффект от ее промышленной разработки. А Глория совсем не бедна ресурсами. - Глория чрезвычайно богата ресурсами - особенно на случайно брошенный взгляд дилетанта. Исключительно одних экономически эффективных природных ископаемых вполне достаточно, чтобы зарубить любую аргументацию защитника планеты. - Заповедник, - протянул Метеоролог. - Н-да, вот оно что... Геолог вынул из кармана небольшой геологический молоток и стал постукивать им по поверхности камня. Метеоролог подтянул к себе ноги, обнял руками голени, положил подбородок на колени и стал смотреть вниз, где над плотными кронами деревьев трепыхались существа, которые с натяжкой можно было назвать птицами. Издали они чем-то напоминали колибри с бабочкиными крыльями. Метеоролог очень удивился, когда разглядел как они ими машут: не вверх-вниз, а вперед-назад. - Ну что, пошли дальше, наверх, - поднялся Геолог. - Мы поднимемся на вершину этой горы, а там посмотрим. - Как скажешь, - ответил Метеоролог, спрыгивая на выступ, где лежали рюкзаки. - Давай руку, я тебя придержу... осторожнее. Хорошо. Они помогли натянуть друг дружке на плечи лямки тяжелых и не очень удобных рюкзаков и стали взбираться дальше. Кое-где на пути им попадались вздымающиеся стены и в таких случаях приходилось искать длинную обходную дорогу. По мере продвижения наверх, деревья становились все менее рослыми и все более корявыми, но травы и моха было по-прежнему навалом. Здесь стали попадаться и необычные растения с широкими ворсистыми листьями, плоды которых, похожие на колючие палицы, тянулись к солнцу, поддерживаемые снизу длинными прочными тростинками. Когда они впервые с ними столкнулись, с Геологом произошел неприятный случай. Чтобы поддержать равновесие, он взялся рукой за одну такую тростинку и в его руку тотчас впились с два десятка тонких иголочек, выпущенных "палицей". Геолог взвыл скорее от неожиданности, чем от боли. - Погоди, - попросил он Метеоролога, присел так, чтобы не покатиться вниз и стал вытаскивать иглы. Несколько из них проткнули рукав комбинезона насквозь и воткнулись в кожу. В двух местах выступила кровь. Он не сразу ее заметил, а лишь некоторое время спустя по красно-коричневым проступившим сквозь ткань пятнам. - Ты поосторожнее. Наверное это была защитная реакция, - прокомментировал Метеоролог. - Защищаться от меня? - расхохотался Геолог, хотя ему было вовсе не до смеха. - Я совершенно мирный человек. Я в детстве ни одной игрушки не сломал. Он выдернул последнюю иголку и переломил ее пополам. - Вот так тебе, - мстительно проговорил он, а затем, уже серьезно обратился к спутнику: - Вот обувь у меня совершенно не приспособлена для таких экзотических условий. В ней где-нибудь в музее прохаживаться, до уборной и обратно пройтись, а никак не по горам лазить. Мне мало того, что уже ноги натерло, а того и гляди они вообще лопнут. - Надеюсь, все же, этого не произойдет, - сказал Метеоролог, - материал как никак прочный, не в таких условиях испытывался. - Подозреваю, Марсело, нет более весомой проверки, чем испытание в реальных условиях. - Точнее, в нереальных. - Согласен. В обычных условиях необычной среды. Они продолжили свой путь к вершине. Теперь Метеоролог шел первым, а Геолог, наступая за ним почти след в след, размыщлял вслух: - Никак не могу понять, почему мы проявляем неадекватную реакцию под влиянием этой самой необычной среды? Инженер ни с того, ни с сего кидается в реку с холодной и быстрой водой. Мы с тобой без подготовки, без ясно высказанной цели идем в горы. И это вместо того, чтобы просто выполнить намеченную работу и поскорее лететь домой отдыхать, смотреть телевизор, голосовать. Может быть в местном воздухе содержатся, условно говоря, некие флюиды, воздействующие на наше сознание, на наши поступки? В противном случае мне трудно объяснить наше нерациональное поведение. Но если эта гипотеза правдива, это означает одно - нами манипулируют без нашего ведома и нашего согласия. Это прямое нарушение международной конвенции "Согласие ради благополучия". Марсело, ты меня слушаешь? У меня не бред? - Конечно, бред. Лучше сэкономь силы и дыхание, а то до вершины, хотя она и кажется напрямик такой близкой - еще топать и топать. - Осторожнее! - вскричал Геолог, когда нога Метеоролога соскользнула, но тот все-таки удержал равновесие. - Ничего, ничего, - сказал он. - Вперед! Скоро склон выровнялся и стал более пологим. - Давай-ка отдохнем, Марсело, - предложил Геолог, помещая свой рюкзак в удобную выемку. - Знаешь что, достань еды, только немного, по половинной порции, а я сейчас. - Он взял в руки молоточек и спустился немного вправо, где метра на четыре вверх вырастала стена скалы. Метеоролог устало присел на землю и поболтал икрами, чтобы расслабить мышцы ног. Он понаблюдал за Геологом, как тот рассматривает скальную породу, откалывая в некоторых местах по кусочку камня. Потом перевел взгляд на небо. Небо здесь было густое и слегка туманное, словно бы подернутое салатно-серой дымкой. Книзу дымка становилась плотнее и наоборот, чем выше, тем небо становилось яснее, контрастнее и насыщеннее. И оно манило к себе, обещая свободу. Где-то там была родина. Неожиданно Метеоролог понял, что его всегда существовавшее убеждение о том, что человек - существо космическое, свободное во всех направлениях полета - это убеждение ошибочно. Вот как раз сейчас он оказался прикованным к двумерной (да еще неудобно наклонной) поверхности земли и не в силах вырваться из этих рамок, разве что прыгнуть с обрыва вниз. А их восхождение на гору не более чем иллюзия движения вверх - они все также двумерно следуют изгибам капризной поверхности. "Хочу домой, - внезапно подумал он. - Здесь не отпускает это проклятое ощущение прижатости, придавленности к земле и широкие открытые пространства сторон. Я боюсь этой манящей широты. Мы отвыкли от нее, ограниченные замкнутыми помещениями до той степени, что широта стала нам безмерно чуждой". Геолог закончил осмотр скалы и теперь возвращался к нему, подбрасывая в ладони камешек. - Я думаю, этой планете семь-восемь миллиардов лет навскидку, даже без исследования остаточной радиоактивности. - Возраст почтенный, - ответил Метеоролог. - Ну-ка, покажи что за камешек ты отколол, а сам садись, перекуси пока немного, я тут разложил... Ого, здесь блестящие вкрапления - это металл? - Да, цинк, но в этом нет ничего особенного. Он достал фотоаппарат и сделал несколько снимков окружающей природы и прекрасных видов на горы противолежащего хребта. - Смотри-ка, - только сейчас заметил он, указывая пальцем на далекое светлое пятнышко. - "Снежная шапка" у горы. Я знал что такое бывает, смотрел визиоматериалы, но сроду не думал, что мне придется столкнуться с этим вживую. Как все-таки интересно. Я хочу туда! - Перехочется. Ешь быстрее. Возбужденный Геолог стал беспорядочно хватать куски еды, откусывать, бросать, снова хватать, не переставая зачарованно глядеть на покрытую снегом остроконечную вершину недосягаемо далекой горы. - Ты еще не надумал возвращаться? - спросил его Метеоролог. - Рано. Я еще не постиг последнего, чего-то самого главного. - Ну хорошо, пошли дальше. Они вновь собрались, правда уже не с таким энтузиазмом как вначале, чтобы пройти последний отрезок пути до вершины. Сейчас именно вершина была их целью в тактическом плане и как поступят дальше они могли сказать лишь после восхождения. Буйство растительности медленно, но верно сходило "на нет" по мере увеличения высоты. Вначале прекратились деревья. В какой-то момент затяжной подъем прервался большим, почти плоским плато, которое целиком занимал луг с неожиданным высокотравьем. И если бы не знать где они находились на самом деле, можно было подумать о затапливаемой местности, с которой совсем недавно сошла вода. Растения здесь были сочные, состоящие из высоких одиночных палашей листьев. Иногда попадались пучки широко раскинувшихся папоротникообразных лап, из центра которых на ножке обязательно поднимались светлые волосистые шары, скорее всего являющиеся подобием плодов. Геолог хотел было оторвать один из таких шаров, чтобы расколоть и посмотреть как он устроен внутри, но Метеоролог ему этого не позволил. - Что ты осторожничаешь! - возмутился в ответ Геолог. - Сам ничем не интересуешься и другим не даешь. - Капитан хотел бы видеть тебя вернувшимся на Корабль, - ответил Метеоролог, - и я всего лишь выполняю его пожелание. - Лучше бы я не стал брать тебя с собой, - шутливо вздохнул Геолог. -- Мой ангел-хранитель. Еще на этом лугу росли цветы. На фоне трав всех оттенков коричневого цвета они выглядели миллионами пестрых пятнышек: белых, красных, желтых. Путники назвали их цветами исключительно из-за отличительной цветовой окраски. При близком же рассмотрении они совсем не походили на цветы в привычном понимании. Это было что угодно, но только не цветы. Они пересекали луг очень долго. Во-первых, все расстояния на взгляд оказывались сильно приуменьшенными, чем было на самом деле. Во-вторых, не происходил быстрый подъем в высоту, расширяющий границы обзора и создающий иллюзию быстрых изменений. И в третьих, упругие былки трав не давали ногам легкого прохода. Приходилось буквально проламываться сквозь эти хрустящие заросли. Когда же они вновь вышли к склону, трава внезапно иссякла и остались только камни, шуршащие и сыплющиеся под ногами. Как видно, камнепад здесь не был таким уж редким явлением. Это была финишная прямая. До вершины оставалось "рукой подать". Путники пошли рядом, параллельно друг другу, чтобы иногда катящиеся из под ног камни не мешали вслед идущему. - А я знаю, - проговорил Геолог, - что люди, живущие на таких планетах как Глория - а в других галактиках подобное практикуется нередко - и люди, которые жили на планетах еще у истоков человеческой цивилизации всегда, когда рядом были горы, совершали на них восхождения. Только это выглядело не так как у нас с тобой. - У нас с тобой это выглядит несерьезно? - Этих людей называют альпинистами. Перед ними встают горы намного выше чем эта, и все покрытые злым снегом, как вон та, видишь. Иногда снега бывает так много, что из него складываются целые ледники. Покорять вершины считалось рискованным делом, потому что человек мог упасть и пораниться, в то время как медицинская помощь была развита слабо, она не могла прибывать быстро и в любое место происшествия. Не дождавшись помощи, человек мог без собственного желания уйти в небытие. Поэтому перед восхождением альпинисты долго и тщательно готовились, тренировались, причем заниматься этим делом мог далеко не каждый, а только самые отчаянные. - Мы с тобой значит отчаянные, - довольно заметил Метеоролог. - Мы с тобой почти у цели. Но погляди как жестоко дует ветер. Мне это не нравится. Посмотри как вздулись рукава у комбинезона. - И у меня. Эй-ей, не опрокинься назад. Я не хочу лишних проблем. - Держусь, держусь. Дай руку. И так, держась за руки, они поднялись на оконечное плато, открытое всем ветрам и возвышающееся над всем миром. Все на свете было внизу. Выше же них не было ничего, кроме разве что нескольких более высоких гор на горизонте. - Покорили, - прошептал Геолог. - Мы сделали это слишком небрежно, слишком нехотя, и, зная предел наших физических возможностей, надо полагать, что гора была не слишком высокой, так что не следует обольщаться. - Да брось ты. Мы настоящие герои. Погляди на пройденный нами путь -- все отсюда выглядит таким маленьким и крошечным. - А вон смотри-ка, по другую сторону, в естественной впадине располагается горное озеро. Пойдем туда? - Обязательно. Только дай сполна насладиться этим опьяняющим состоянием. Дай обнять тебя, дай сфотографировать окружающий мир, дай надышаться чистейшим горным воздухом. - Даю, - уступил Метеоролог. Побыв еще некоторое время на вершине и неожиданно для себя продрогнув там от пронизывающего ветра, они продолжили свой путь. Они спустились к озеру и, так как час наступил довольно поздний, решили там и заночевать, подумав что более подходящего места им не найти. И хотя чужое солнце еще ярко светило, ломая привычный ритм жизнедеятельности, организм чувствовал накопившуюся за день усталость, решительно требовал отдыха. Разбив палатку, поужинав, побродив немного по бережку озера, повыискивав любопытные камешки, астронавты отправились спать. Первым в палатку залез Метеоролог и моментально уснул. Геолог же еще постоял на воздухе, разглядывая черную зеркальную гладь воды с отражающимися в ней окружающими их со всех сторон скалами и небом. Глядя в близкое небо, он никогда еще не чувствовал себя таким умиротворенным и ясным, таким сливающимся с окружающим миром. С такой всепоглощающей любовью к природе. Наконец, он ополоснул лицо и руки холодной живой водой из озера и также отправился спать. Он был очень уставшим. И все-таки с час или даже больше не мог уснуть. Волна за волной в его полудрему накатывались и проникали неотчетливые образы и неясные мысли. Планета прекрасна, беспорно, думал он. И очень стара. Старее поповой собаки, - пошутил Геолог сам с собой и мысленно ухмыльнулся. Но что-то мешает ощутить картину во всей полноте. Что? Нет завершенности. В этой картине мира, которую он составил себе за время пребывания на Глории, не доставало чего-то очень важного. Но чего именно? Может быть того, что они до сих пор не повстречали ни одного глорианца? Это действительно было сверхстранным и этот факт легче всего можно было объяснить одной причиной... Отсутствием цивилизации... Но при этом никуда не девались многочисленные следы этой самой отсутствующей цивилизации: атмосферные регуляторы, каналы, радиоретрансляторы и многое другое в превеликом множестве. Все это могли создать только умелые человеческие - нет, человекоподобные разумные руки. Но куда они потом подевались? По какой причине исчезли высокоразвитые существа, оставив свой мир приходить в упадок и запустение? Неразрешимые загадки стучатся в дверь. А были ли хозяева планеты? А может быть их никогда не было? Но тогда с этим моментом трудно было примирить древний возраст самой планеты. Мысли становились все более расплывчатыми и наконец Геолог уснул, ничего не прояснив и оставив все загадки загадками. И он никогда еще в свою жизнь не спал более глубоким и приятным сном, чем теперь. Глава XII Вторая вездеходная экспедиция. Ксенобиолог наряжается. "Стой, машина!" Аборигены. Попытка начать переговорный процесс. "В погоню". Нелепая смерть и похороны. Ксенобиолог окончательно сходит с ума? В то время, как Геолог с Метеорологом неприметно от остального экипажа ушли в горы, на Корабле более тщательно готовилась новая вездеходная экспедиция в составе Штурмана, Ксенобиолога и Картографа, чтобы отправиться вниз по ущелью в поисках пригодных для употребления в пищу человеком образцов биомассы. Маршрут поездки был обговорен и составлен заранее и собственноручно утвержден заказчиком экспедиции -- Ксенобиологом. - Увозишь свой гарем? -- хитро прищурившись, пошутил Капитан над Штурманом. -- Покидаешь нас в обществе двух девушек? - Ох, Всеволод! Ты не представляешь как тяжело мне будет одному с ними управляться. - Ладно уж, поезжай -- мы от вас хоть чуть-чуть отдохнем. Надоели вконец. - Надоели? Все шутишь! - Куда деваться. Должностная обязанность. Штурман напоследок проведал Инженера, продолжавшего безвылазно работать в тамбуре, и пошел готовить машину к поездке. Собственно говоря, готовить машину к поездке вовсе не означало проверить уровень масла в каком-нибудь фильтре, работоспособность всех узлов, достаточное количество топлива, уровень износа шин и тому подобное. Это даже не означало завести и прогреть двигатель. Бортовой компьютер вездехода сам тестировал качество рабочего состояния всех своих элементов и при необходимости заменить какой-либо блок сигнализировал об этом. Готовить машину к поездке могло означать одно: проверить, все ли вещи, которые могут пригодиться в пути, были уложены роботами в багажник. Если это условие было соблюдено, то можно было смело отправляться в дорогу. (Здесь: в бездорожье). Проверив, все ли на месте, Штурман прикрыл багажник и забрался в салон, поближе к теплому телу Картографа. - Где Салли? -- спросил он. Картограф улыбнулась. - Делает прическу. - Все ясно. Как обычно. В салон заглянул Капитан. - Вы еще не уехали? Где Салли? - Делает прическу, -- хором ответили Штурман и Картограф и переглянулись между собой. - Понятно, - кивнул Капитан. -- Ну ладно, вам ни пуха ни пера, а я пошел в Корабль. - Счастливо оставаться. Капитан ушел. Наконец, выряженная словно пава, нарисовалась Ксенобиолог. Приподнимая подол кружевного платья, она неуклюже залезла в вездеход и плюхнулась в кресло, утонув в разноцветных бантах и ярко-желтой гофре. Штурману больших трудов стоило сохранить на лице невозмутимое выражение. - Почему мы не едем? -- капризно дернула пальцем Ксенобиолог. - В самом деле, - согласилась с ней Картограф. -- Поехали, Людвиг. Штурман кое-как пришел в себя. - Салли, - сказал он. -- Ты ничего не перепутала? Мне кажется, ты собралась не в поездку, а на бал. - Дорогуша! -- воскликнула Ксенобиолог. -- А с чего это тебя так заботит? Еще не было такого человека, который бы указывал как мне одеваться. И потом, когда у меня хорошее настроение, я всегда надеваю самый лучший наряд. А сейчас у меня очень хорошее настроение. - Это заметно, - огорошенно пробормотал Штурман, одновременно показывая вездеходу, чтобы тот потихоньку двигался вперед по намеченному маршруту. - А что! -- воскликнула раззадоренная Ксенобиолог. -- В конце концов, я ведь еду навстречу моим глорианским милашкам и разве я могу показаться им иной, нежели в костюме королевы? Разве не так? - Так, так, - смиренно кивнул Штурман. Он уже все понял. Никакой это был не малиновый гарем, а театр одного актера, в котором ему отводилась роль зрителя, сидящего в партере. А еще вернее, это был сумасшедший дом. Точно-точно. Он надел очки и стал тоскливо смотреть на удаляющуюся громадину "Глинки". Она притягивала к себе взгляд и давала ощущение единственного родного предмета на фоне чужеземного пейзажа, было единственным ярким пятном среди тяжелой, темной палитры глорианских красок. Словно нимб вокруг головы святого, так и серебристый купол Корабля жизнеутверждал и осветлял всю картину. Казалось, он говорил: "Не бойтесь, летите птенцы мои, я никуда не денусь. Прочнее любого оплота я буду стоять здесь и дожидаться вас, дети всемогущего человечества". В его лоснящихся плечах отражалось все небо, вместе с горной грядой, вместе с танцующими облаками и вместе со слепящим глаза солнцем. А вездеход бойко катил вниз по ущелью. Недисциплинированная река вихляла из стороны в сторону, кидалась ему под колеса, а машина знай себе неслась по прямой, нисколько не обращая внимания на эти заигрывания и в течение часа езды по меньшей мере несколько раз пересекала бурлящий, необузданный поток воды. Потом хребты гор раздались далеко вширь вместе с густыми лесами и впереди открылась широкая долина. - Ничего себе лужайка! -- воскликнула Картограф. -- Может быть поиграем в гольф? - Ага, - язвительно кивнул Штурман. -- Самое время... Погодите!.. Стой, машина! Вездеход взвыл и рывком остановился, хорошенько встряхнув пассажиров. Ксенобиолог, в отличие от своих спутников, сидела по ходу движения и к тому же не была пристегнута ремнями безопасности, поэтому, словно блин со сковородки, скользнула с кресла на пол. - Ты чего делаешь! -- задохнулась она от гнева и непонятно к кому обращаясь. - Эй, девочки, смотрите скорее! -- быстро сказал Штурман, протягивая им очки. -- Вон, правее. - Где? - Прямо и правее. - Есть! -- победно пискнула Картограф. -- Мы нашли их. Ведь это глорианцы? - Ох, боже ж ты мой, - ныла Ксенобиолог, выпутываясь из своих кружев. -- Ты мне все помял, Людвиг. Все: и платье, и бока. - Да ты только взгляни на секунду, Салли, ты не пожалеешь. - Ну давай, давай очки. Где смотреть? Впереди, метрах в пятистах стояли несколько, а если точнее, пять существ, с тревогой озиравшиеся в сторону вездехода. Увеличенное изображение позволяло астронавтам хорошенько разглядеть их телосложение, их лица. - Вот это да! -- произнесла Ксенобиолог. -- Милашки. Наконец-то мы встретили наших милашек. Ну я, конечно, ждала что они не будут на нас похожи, но чтобы настолько... Они были совсем не похожи на людей. Если только очень-очень отдаленно -- да и то, наверное, нет. Невозможно было подыскать такую натяжку, чтобы представить этих субъектов будущими партнерами. Легкими подпрыгиваниями они переминались с ноги на ногу, часто дотрагивались друг до друга длинными гибкими руками. Головы их были подвижные и, похоже, опирались на телескопические шеи, потому что длина их легко и часто варьировалась в широких пределах. Хотя, если присмотреться повнимательнее, это могло также напомнить работу насоса. Лица сильно выдавались вперед, напоминая скорее мордочки с маленькими выпученными глазами на углах головы. - Редкостные уродины, - пробормотал Штурман. -- А может это все-таки роботы? - Какое там! -- оживленно воспротивилась Ксенобиолог. -- Я сразу поняла, что это они, наши автохтончики. Посмотри, они собрались в коллективе и обсуждают какую-то проблему. - По-моему, они нас заприметили, - сказала Картограф. - Но только, похоже, относятся к нам с недоверием. - Еще бы! А ты думала встретят с распростертыми объятьями, хлебом-солью? Наивная девчонка. - Сам ты девчонка. Ты лучше придумай как с ними поговорить, раз уж мы их встретили. - Как-как! Подъедем, я вылезу: "Здорово живете, мужики! Не признали? Долго проживете. Кто над вами сейчас губернатором будет, нам с этим пареньком переговорить бы надо. Кто из вас самый смелый, дорогу укажет..." - Что за ерунду ты городишь! -- воскликнула Картограф. - Ерунду? Я это вполне серьезно. Можно сказать, речь тренирую. - Отставить, солдат, - твердо сказала Ксенобиолог. -- Говорить с ребятами буду я. Во-первых, когда я вылезу, они просто обомлеют от счастья, что собственными глазенками лицезреют свою королеву... - А во-вторых... - Эй, послушайте, они же удаляются! Что за наглость, они убегают от своего счастья!! Поехали за ними, машина!.. - Вперед, вперед, - подтвердил Штурман и вездеход сорвался с места прямиком в карьер. - От нас не уйдете, голубчики, - приговаривала Ксенобиолог, от азарта даже прихлопывая в ладоши. Существа удалялись длинными, выстрельными прыжками, во время некоторых прыжков как бы оглядываясь назад проверить, оторвались ли они от незнакомых преследователей. И наверное неприятно удивлялись, увидев что вездеход медленно, но верно сокращает расстояние. Скорость в восемьдесят километров в час для него отнюдь не была пределом. У астронавтов между тем появилось время понаблюдать за существами. Издалека, в отсутствие ориентиров это было трудно, но Штурман все же на глазок оценил рост аборигенов в два с половиной метра. При этом подпрыгивали они, наклонив туловища вперед и прижав руки к телу, иногда взмахивая ими как стабилизаторами, гораздо выше своего роста. - Красиво идут! -- оценил Штурман. -- Вот только жаль, что они оказались такого робкого десятка. Но ведь это простые жители, разве их реакция могла быть иной? Еще слабо развита гражданская сознательность. Учиться быть сильным и свободным гражданином надо многие века. Другое дело, если бы мы столкнулись с силами правопорядка, силами МЧС или официальным руководством. Уж эти бы не спасовали, не наложили в штаны. - Надеюсь, ты не окажешься чрезмерным оптимистом, - заметила Ксенобиолог. - И все же, давайте придумаем как их поймать, - сказала Картограф. -- Хотя бы одного, самого-самого замухрышку. Мне уже не терпится их кой о чем расспросить. Посигналь, в конце концов. Их надо как-то привлечь, заинтересовать. Может врубить им музыку, что-нибудь крикнуть в громкоговоритель? - Ну что, посигналить? -- спросил Штурман. - Давай, - властно одобрила Ксенобиолог. Казалось, она вся с макушки до кончиков пальцев была возбуждена этим необычным преследованием. Штурман посигналил и зычный трубный звук разнесся по всей округе. Ответная реакция существ не заставила себя долго ждать, но вот только оказалась почти противоположной ожидаемой. Они бросились врассыпную. - Куда, куда вы! -- закудахтала Ксенобиолог. -- Ну уж нет, теперь вам от меня не уйти. Давай гони вон за теми двумя, которые продолжают двигаться прямо. Людвиг, выбери какого-нибудь одного из них, вон того, который поярче и скажи чтобы машина ориентировалась на него, чтобы ее постоянно не поправлять. - Смотри-ка, а они вроде как уставать стали. Как мы быстро сближаемся. Замечаете? - Невооруженным глазом. Тут устанешь -- немудрено. - Дурачки, - ласково проговорила Ксенобиолог. -- Ну зачем же было убегать, мы же вас не тронем. Стойте, кому говорю! Она выдернула микрофон из гнезда и поднесла ко рту. - Там у головки кнопка, - пояснил Штурман, - нажимай на нее большим пальцем. Она нажала и по долине разлился непривычный для этих мест женский человеческий голос. - Друзья мои! -- обратилась она. -- Куда вы так спешите? Не бойтесь. Мы всего лишь хотели вас немного порасспросить. Как вы здесь живете: сыты ли, довольны ли жизнью, не обижают ли вас властьимущие? От каждого ее слова существа вздрагивали и только упорнее двигали мышцами. Но силы были слишком неравны. Вскоре вездеход уже катил буквально вслед за ними, выровняв скорости. Наконец, один из двух беглецов не выдержал, сбавил скорость и ушел куда-то в сторону, так что астронавты сразу потеряли его из виду. Оставался один. Ксенобиолог налила сок в бокал и отпила несколько глотков. - Обижаешь, друг, - вновь сказала она и тут существо грохнулось оземь, так что вездеход, чуть вильнув в сторону, сразу оказался впереди и пришлось ему возвращаться к лежащему на земле существу задним ходом. Ксенобиолог поперхнулась соком. - Чего это он? -- недоумевала она. Когда машина остановилась, люди вылезли и подошли к бездыханному телу загнанного аборигена. - Ну и ну, - вздохнул Штурман. - Сам виноват -- не надо было убегать. Вблизи и скорченный он оказался не таким уж большим -- едва ли достигал в длину пары метров, включая мясистые ноги и мощные когтистые ступни. - Бедный крестьянин, - с предельной жалостью в голосе проговорила Картограф. - Кто? -- удивился Штурман. -- Ага, но почему именно крестьянин? - Не знаю. Может быть инженер, слесарь, учитель. Кто теперь разберет. - Отмучился, бедняга. Я догадалась: он не знал нашего языка, вот и не понял меня. Может подумал про нас что нехорошее. В любом случае, сам виноват. - Ты лучше предложи что нам теперь делать, - сказал Штурман. -- Он умер собственной смертью, по собственному желанию. Мы до него даже не дотрагивались, да и не было у нас никакого злого умысла... Он подошел совсем близко и присел на корточки рядом с тушей. Дотрагиваться до коричневой, ворсистой кожи, которая издалека была принята за меховой комбинезон, не хотелось. Да и он брезговал, потому что знал, что потом надо будет обязательно мыть руки, а это затруднительно в полевых условиях. - Скажи, Людвиг, это теперь труп? -- обратилась к Штурману Картограф. - Ну конечно. А разве нет? - Я слышала, что трупы сжигают в печах при высокой температуре. Иногда растворяют в сильной кислоте. - Очень остроумные предложения, - повел головой Штурман. -- Может быть ты еще предложишь его закопать? - Это был бы разумный и наиболее дешевый поступок, - заключила Ксенобиолог. -- Только ужасно антисанитарный. - Вот именно! Хотя... - Штурман почесал затылок. -- Хотя мы так и поступим. Ведь не оставлять же его валяться -- что мы, живодеры какие. Скажут еще -- сбежали с места... - Преступления? - Тьфу тебя, Аи, скажешь тоже! Короче, достаем робота, пусть он закопает этого несчастного аборигена. - С глаз долой? -- вновь дополнила Картограф. У нее сегодня был день черного юмора. -- Людвиг! Ну что я могу поделать, если меня начала мучить совесть! Все-таки это нас они испугались. Хорошо, что хоть один оставался, а то сколько времени мы бы угрохали на их закапывание. Ксенобиолог медленно обошла вокруг горы тела, покачивая своим пышным ярко-желтым платьем. Потом подняла взгляд на Штурмана. - Людвиг! А может быть это такая мимикрия? Может быть он только притворяется мертвым, чтобы уйти от наших, видимо нежелательных для него вопросов? Штурман с сомнением посмотрел на Ксенобиолога -- в своем ли она уме. Она уже не первый раз за сегодняшний день подает повод в этом усомниться. Потом дотянулся рукой до камушка и этим камнем потыкал в кожу плеча существа. - Да ну что ты в самом деле. Разве можно так натурально притворяться. - Можно-можно, - со знанием дела подтвердила Ксенобиолог. -- Мы ведь в сущности так мало о них знаем. Эх, жаль все-таки, что не удалось у него узнать где расположены их фермы или теплицы. Собранный Штурманом робот в течение получаса похоронил труп. Причем на этом процессе присутствовал только сам Штурман, потому что у Картографа разболелась голова и она ушла в прохладу вездеходного салона и, кажется, даже уснула. Ксенобиолог ни с того, ни с сего принялась изучать растущие на лугу растения, а некоторые даже выкопала и поместила в специальные ящички. Эти ящички, если их закрыть крышкой, превращались в миниоранжереи с регулированием воздуха, влажности, питания и освещенности. После того, как похороны были закончены, астронавты, вновь собравшись вместе, легко пообедали и стали думать как поступить дальше. На самом деле, выбор был невелик, но сложен. Особенно после того, что они испытали. Теперь их троих связывало нечто такое -- не тайна, не секрет, но обстоятельство, от которого нельзя было отмахнуться. Они словно побывали в бою. Они прошли через смерть, столкновение с которой для всех троих было первым в жизни. И неважно, что то была смерть другого человека (точнее, существа). Это не меняло сути. - Мы можем продолжить движение вперед, вниз по ущелью, вернувшись к реке, от которой мы удалились, - подытожил Штурман. - Мы также можем вернуться на Корабль. И в третьих, мы можем устроить привал с тем, чтобы Салли могла собирать свои образцы. - Только не здесь! -- возмутилась Картограф. -- Как вас еще не тошнит от всего этого. Меня всю наизнанку выворачивает. Давайте скорее убираться отсюда, а там решим что делать дальше. - В самом деле. Вон уже и предметы всякие в небе кружат. Как знать, может это видеокамеры. Штурман повелел роботу забраться в багажник и там отключил его от питания. Потом астронавты дружно залезли в вездеход, машина развернулась и продолжила движение. - Давайте попробуем поймать еще одного аборигена, - мрачно пошутил Штурман и в ответ услышал, как одна девушка на него цыкнула, а другая нервно хохотнула. - Ну тебя! -- махнула на него рукой Картограф. - Все! -- помахала ладошками Ксенобиолог. -- Все-все-все. Финита ля комедиа. Я как можно скорее собираю растения и пора уматывать с этой негостеприимной планеты. Она мне надоела до самых чертиков! - Может быть планета живет своей обычной жизнью, - предположил Штурман, - а мы сами создаем себе дурацкие ситуации и потом не знаем как из них выпутываться? Может быть это мы чего-то недорабатываем? - Ты, Людвиг, словно из чужого лагеря! -- воскликнула Ксенобиолог. -- Все сошлись во мнении, что планета отвратительно гадская, а ты один начинаешь перечить. Как это называется? Штурман знал, что Ксенобиолог по натуре такой резкий и немного циничный человек и все же обиделся на нее. Он надел очки и стал глядеть на дорогу. Он подумал, что если еще раз заметит вдали глорианцев, то больше не станет к ним подъезжать. Хватит с нас одной попытки, - подумал он. -- ("Попытка - не пытка?"). Пейзажи природы действовали умиротворяюще. И все-таки, что-то томило душу. Вот что, понял Штурман. В следующий момент он сбросил свои очки, поднялся, открыл в потолке люк и, забравшись туда по лесенке, уселся на крыше. Это стало совсем-совсем другое дело. Лукавый ветер нежно щекотал его кожу, проникал в рукава и за ворот, теребил волосы. Запахи свободы раздували ноздри. Впереди далеко и так близко поднималась туманная гряда, прикрытая лесным подолом. Солнце слепило не размором, а напротив, какой-то свежестью. "Мы едем, едем, едем, - подумал Штурман. -- Хорошее это состояние -- быть в пути. Романтичное, рождающее надежды и будоражащее воображение". Он мечтательно закрыл глаза и попытался представить совершенно иную, может быть лелеемую, а может быть абсолютно фантастическую картину. ... кортеж представительских машин двигался по выскобленному с мылом шоссе. Первыми двигались, открывая рев толпы, напирающей на прогибающиеся под их давлением заграждения, полицейские на мотоциклах поразительно идеальным строем три на три. Сразу вслед за ними горделиво и предупреждающе, мол: мы тут контролируем и впредь собираемся контролировать ситуацию, катили мощные, нарочито угловатые, словно прикрытые доспехами воины, автомобили с мигалками. Они шли одна за одной, непрекращающейся вереницей. Наконец, пошли сверкающие бездонной чернотой лимузины официальной власти. Представителей власти, вплоть до не совсем крупных чиновников, желающих принять участие в этой уникальной процессии было столь много, что в кортеже собрались, видимо, все когда-либо выпущенные на свет лимузины. Их было нескончаемо много -- до той степени, что смотреть на них приедалось. Но как когда-нибудь кончается все на свете, так закончились и они, открыв беснующейся толпе темно-зеленый, покрытый маскировочными пятнами вездеход землян, на крыше которого в обнимку сидели Штурман и Президент Глории, лениво и с неизменной улыбкой на устах помахивая руками народу, как будто выражая с ним солидарность и делясь с ним чувствами искренней радости. Замыкали шествие все те же "мигалки" и опять же мотоциклы, как будто служа ажурным украшением этой бесконечной колонны... Штурмана чувствительно дернули за ногу и он очнулся от своей феерической полудремы. - А? Что? -- спросил он. - Ты там как, Людвиг, еще не заснул? Скоро река? - Скоро, скоро, - вздохнул Штурман и помассировал шею. -- Вон, она уже видна. Он спустился вниз и, плюхнувшись в эргономичное кресло, спросил: - Ну так что, как поступим дальше? Спускаемся вниз или возвращаемся к Кораблю? Ты что думаешь, Аи? - А скажите, как сильно зависит решение от моего мнения? - Это целиком зависит от качества приводимых аргументов и твоего ораторского искусства. - Хорошо, тогда я просто констатирую, что поехала с вами поглазеть, но после этого несчастного случая, который все никак не лезет из головы, я прямо не знаю что со мной творится. Как будто до сих пор жила в равновесном состоянии, а теперь кто-то сильно раскачал лодку. Короче говоря, я не знаю. Я ощущаю нехорошее беспокойство. - А ты, Салли? - А что? Разве произошло что-то необычное? Если уж перед нами встретилась преграда, мы должны ее преодолеть и прежде всего внутри нас самих. А такая проблема возникла. Мы почему-то ни с того, ни с сего стали чувствовать вину перед чем-то, кем-то и за какое-то деяние, в котором нас объективно трудно упрекнуть. Не вешайте нос, друзья, веселее! Мы поехали за образцами растений, так давайте двигаться дальше, искать их. Ведь не произошло ничего экстраординарного. Можно даже включить музыку. Из наружных динамиков вездехода тотчас раздалась энергичная ударная музыка. Ксенобиолог высунула голову из люка и во весь голос прокричала, словно назло кому-то. - Улю-лю-лю-лю! Вперед, моя конница! Вперед! Вперед! Как мы вас всех уделали!.. Она невидящим взглядом взирала на мир и думала о чем-то своем. Она была похожа на загнанного в ловушку зверя, который еще полон сил и надежды выбраться из нее, хорохорится и не хочет ведать о том, что назад хода нет. Такой она и врезалась в память Штурмана -- жалкой в своих попытках быть сильной и всемогущей. Глава XIII "Эврика!" - Капитан находит злополучный запасной слот. "Ты мне мстил?" -- "Лучше тебя нет никого на свете!" Прощание с Глорией и отлет. Капитан с Врачом шли по коридору Корабля, держась под ручки. Стояла удивительная тишина, какой здесь давно не слыхивали. Корабль казался опустевшим -- опустевшим, но ни в коем случае не брошенным. - Послушай как везде тихо, - обратил на это внимание Капитан и нежно поцеловал жену в губы. -- А представь как если бы мы оказались вообще одни. - Похоже, дело идет к тому. Скоро некому будет улетать. Он прикрыл ее рот ладонью, а затем притянул к себе Ирину и вновь поцеловал. - Больше не говори так, - сказал он. -- Даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств мы не станем терять расположения духа. Ты ведь так мне всегда говорила? Они вошли в рубку. Капитан усадил ее в кресло, а сам, чтобы чем-то занять руки, стал шарить в бесчисленных ящичках стеллажа, ища сам не зная что. - Сева, - неожиданно громко сказала Врач. - Что? - Ты стал каким-то другим. У тебя столько морщин. А помнишь, ты пригласил меня в ресторан, когда мы только начали с тобой ходить... Как давно это было. Давно и неправда. - А почему ты вдруг именно сейчас об этом вспомнила? - Не хочу тебя обидеть, но ты стал как-то безразличен ко мне. Не улыбаешься, слова лишнего не скажешь. Может я тебе уже не нравлюсь? - Как ты можешь так говорить, Ирочка! Для меня нет большей ценности в мире, чем... Неожиданно Капитан осекся и как-то странно замолчал. Врач сидела к нему спиной и не видела как резко он изменился в лице. - Чем что? -- переспросила она. Капитан медленно, словно сделанный из хрусталя, вытащил из открытого ящичка запасной слот -- точь в точь такой же, какой сейчас пытался восстановить, находясь в дыму и всеми покинутый Инженер. Капитан не верил своим глазам. - Ну вот бывает же так! -- наконец медленно проговорил он вслух. -- Черт возьми, разрази меня гром! - Что там такое? -- повернулась Врач. - Ирочка, подожди немного, я сейчас приду, - бросил, не поворачивая головы, Капитан и стремглав выскочил из рубки, сжимая в руке драгоценную находку. Врач положила ногу на ногу и откинулась глубоко в кресло. - Все дела, дела, - сказала она таким голосом, словно начинала монолог. -- Скоро они нас сожрут с потрохами и не подавятся. Неужели нельзя найти минутку для простых человеческих отношений? Эх, истинная суета сует. А Капитан уже ворвался к Инженеру. - Серж! -- ужасным голосом вскричал он, отчего Инженер сильно вздрогнул и выронил из руки фиксатор. - Что-то еще поломалось? -- растерянно спросил он, поднимая на Капитана уставший взгляд. - Напротив! -- радуясь словно ребенок, закричал Капитан. -- Я нашел, нашел запасной слот, тот самый который ты чинишь... Инженер выключил паяльное устройство, медленно поднялся и недоверчиво принял из рук Капитана запчасть. Потом хлопнул кулаком по стене. - Так выходит я тут трахался зря?!! -- заорал он на Капитана. -- Всеволод! Кто мне оплатит это траханье?! - Не будь мелочным, Серж, - все так же победно улыбаясь, ответил ему Капитан. -- Главное то, что мы все-таки нашли выход из самой паршивой ситуации. Нашли, понял! Он изначально существовал, необходимо было лишь слегка пошевелить мозгами, поплутать в потемках и немного веры и удачи. - Ну спасибо, друзья! Уж увольте меня от таких кроссвордов. Инженер стянул с себя пропахший рабочий комбинезон, молния которого от волнения заела и отбросил его шуршащей кучей под стол. Потом они оба затянулись сигарами. - Надо скорее улетать отсюда, пока еще что-нибудь серьезное не поломалось, - философски сказал Капитан. - Позвоню-ка я сейчас Людвигу, чтобы по-возможности скорее возвращались назад. Да тут еще эти двое, строящие из себя туристов, некстати ушли в свой поход. * * * Журналистка по-барски лежала на диване, а Энергетик стоял на корточках на полу рядом с ней и нежно ласкал это бесценное для себя существо как умел. На этот раз Журналистка позволила ему это делать. Она лежала совершенно расслабленно, не то, чтобы наслаждалась каждым выпавшем на ее долю счастливым мигом, а просто из какой-то апатии, как будто уже приняла ключевое решение сдать все позиции и теперь безучастно наблюдала за тем, как враг вползает в ее город. Каково же было ее разочарование, когда враг не стал все крушить на своем пути, стремясь захватить город одной нарастающей атакой, а замешкался у отверзтых ворот, а потом и вовсе отступил, продолжая нести свою странную осаду, как будто от долгого ожидания это состояние у него стало привычным. А может быть он боялся в очередной раз обмануться, потому что с каждым разом выход из охватывающего его после этого ступора становился все труднее и болезненней. В какой-то миг Журналистка даже мысленно закусила губы (на ее лице не дрогнул ни один мускул, не отразилось ничего, кроме загадочной блуждающей улыбки), но потом поняла, что на самом деле все так и оказалось как она раньше думала. Не стоит полагаться на их (т.н. мужскую) самостоятельность, которой не было и не будет. Кукловодом является она и только она. Все произойдет именно так, как она захочет и исполнит, а если даже отклонится на йоту в сторону, то от совершенно случайного дрейфа и ее попустительства. Журналистка свободной рукой потеребила прямые жидкие волосы Энергетика. - Скажи, Патрик, это ты мне мстил, когда на Новый год что-то там круть-верть с этой девчонкой? - Ну перестань, - дернулся Энергетик, но Журналистка настойчиво придержала его рукой. - Ну так что? У Энергетика на мгновенье пронесся вихрь мыслей. "Вне всякого сомнения, хоть она и делает вид, что умна, это не так. Женщина по определению никогда не может правильно понять мужчину. Мне ведь на самом деле неважно что она там думает о своей красоте. Мне важно, чтобы рядом было нежное, слабое существо, пушистый комочек, которому бы я мог сказать: "Ничего не бойся, пока я рядом". Красота -- всего лишь фактор привлекательности. Если она отказывается быть таким существом, я приложу все силы, чтобы найти другое. Но у меня ни в коем случае нет короткой памяти -- я помню каждый жест, каждый миг с любым существом, которое поверило в меня и доверилось мне. И если ты скажешь, что я тебе снова нужен, я обязательно приду, по крайней мере если буду свободен. Но конечно, ты никогда не сможешь понять как сильно ты меня обижаешь всякий раз когда отворачиваешься и я знаю что тебе не в силах этого понять никогда и поэтому всегда прощаю тебя, хоть и обливается мое сердце жгучей кровью. Откуда это пошло, что мужчины и женщины так далеки друг от друга? Это нечто из области вне нашего понимания. Я прощаю тебя, я смиряюсь перед тобой потому что я сильнее и выше всей этой ребяческой мелочности. Балуйся, уж если тебе так хочется показать самой себе, что ты управляешь мною. У тебя будет не так много таких моментов в жизни, а я дам тебе фору и все козыри. Когда рядом ты, глупенькая, мне все становится безразлично, кроме одного этого факта". - Ты лучше, - убедительно кивнул Энергетик и притянул ее к себе. -- Вообще нет никого на свете лучше тебя. - То-то же, - самодовольно и самоуверенно воскликнула Журналистка и, смешно выпятив губы, чмокнула ими Энергетика. * * * Через день вернулись с гор Геолог с Метеорологом. На их лицах сияли загадочные улыбки, и сами они светились от тихого счастья, обремененные какой-то высшей мудростью и общей тайной. Во всяком случае, экипажу они так и сказали, что никогда себя не чувствовали светлее и свежее, чем теперь, несмотря на известную усталость. Через два дня чернее тучи и ужасно обозленные приехали на вездеходе оставшиеся астронавты. - Полетели домой! -- едва успев выскочить из машины, заявила Ксенобиолог. Их стали расспрашивать: что произошло? выполнили ли они запланированную работу? почему такая спешка? и так далее, но путешественники замкнулись и отвечали скупо и крайне неохотно. В конечном итоге никому так и не удалось узнать у них что же произошло во время поездки. - Эта планета меня достала! -- громче всех кричала Ксенобиолог. - В каком смысле? - Во всех смыслах, черт тебя подери! Давайте, собирайтесь, пора сматываться отсюда и чем скорее, тем лучше. Мы здесь засиделись. Делать нечего, под таким жестким прессингом со стороны Ксенобиолога, астронавты стали подсобирываться и уже к вечеру все было готово к отлету Корабля домой, к Космическому Городу. Астронавты собрались в просторной рубке и встали у огромного окна, чтобы попрощаться с Глорией, так врезавшейся в их судьбу. Каждого обуревали свои собственные, разные и непохожие мысли. - Сизиф, проведи взлет в автоматическом режиме, - попросил Штурман и тоже подошел к окну. Появилась легкая вибрация и Корабль стал медленно подниматься над землей. - Мы ничего не забыли? -- спросила Журналистка. - Какое счастье, что мы летим домой! Наконец-то. Нас ждут наши заработанные потом и кровью денежки. - Но разве мы плохо провели время, чтобы настолько радоваться отлету? -- спросил Геолог. -- По-моему, было хорошо, получили массу новых, причем реальных впечатлений. - Но ведь мы иногда были в опасности! -- возразила Картограф. - Разве? Ведь мы могли улететь в любое, в совершенно любое время, не так ли, Всеволод? - Да, - неопределенно кивнул Капитан. -- Одно я точно могу гарантировать всем нам: вряд ли мы когда пожалеем, что согласились участвовать в экспедиции. - Точно. Это было незабываемо. Прощай, моя любимая Глория, - воскликнула Журналистка и даже швыркнула носом. -- Издалека я тебя буду любить намного сильнее. Ксенобиолог презрительно обвела товарищей глазами. - Что вы тут мелете? Побывали в какой-то параше и радуются как дети малые. Да мы здесь, скажите "спасибо", чуть с ума все не посходили. Хорошо, вовремя с этой помойки, андеграунда "ноги уносим". Я так и расскажу во всех отчетах -- абсолютно злачное место. - Что ты такое говоришь, Салли? -- сказал Капитан. -- Тебе нужно обязательно посетить комнату психолога. - А пошел ты знаешь куда! Ксенобиолог резко дернулась и вышла из рубки, попытавшись громко хлопнуть дверью. Но так как автоматика ей этого не позволила, то тогда она от злости изо всей силы пнула по этой двери каблуком. Капитан вздрогнул, словно это ударили его самого. - Вот бешенная баба. Сущая мегера. Инженер отошел от окна, за которым уже потянулись вниз облака, закрывая белесой пеленой поверхность планеты, и сел в свое кресло. Затем он отыскал на мониторе среди звезд яркую точку, обозначавшую Космический Город. - Самое главное, - примирительно сказал он, - это то, что мы все же, несмотря ни на что, без потерь возвращаемся домой. - Сомнительное высказывание, - возразила Картограф, также отворачиваясь от окна. Геолог потянулся. - А знаете что. А пошел-ка я отсыпаться. к о н е ц