---------------------------------------------------------------
     © Copyright Алексей Миронов
     Email: mironoff@mail.lanck.net
     WWW: http://www.mironof.spb.ru
     Date: 29 May 2003
---------------------------------------------------------------



     рассказ

     Утро пришло внезапно. Калыван  Сю, бизнесмен-одиночка, осторожно открыл
глаза и попытался припомнить свой сон,  стараясь не смотреть на  старательно
занавешенное окно.  Его  сосед  по  лестнице  Федот Иванович  Курултай  Ага,
большой  знаток древностей,  гаданий, и всякой  потусторонней литературы,  в
числе  которой была газета "На дне", как-то рассказывал, что во сне человеку
приходят посылы и предостережения из того мира. А  приходят они затем, чтобы
человека  предупредить. Присылают их всякие разные духи.  Увидел  ты во сне,
например  цветок распускающийся,  значит, будет сегодня радость какая-то.  А
если тебе черная корова  показалась  - жди беды или болезней.  А если корова
эта тебе еще  и  улыбнулась напоследок или хвостом махнула, - то  лучше и не
просыпаться.
     В  общем,  как  говорил  Федот  Иванович  Курултай  Ага,   если  ты  не
дурак-человек, то разберешься что к чему и сделаешь выводы - как  тебе вести
себя весь день. Только помнить надо, если  глаза  открыл,  в  окно  смотреть
сразу не  стоит,  враз  все забудешь.  Дневного света видения бояться. Ну, а
забыл, - так и мыкайся весь день, как турист в  лесу без карты. Большого ума
был  Федот Иванович, жаль, только,  помер  недавно, - хватил  лишний  стакан
"Тройного" и кони двинул от передозировки.
     Минут  пять Калыван  мысленно разбирался со знаками судьбы,  явившимися
ему  этой ночью  во сне.  Знаков  было немного,  но все они  показались  ему
судьбоносными,  предвещавшими скорые изменения к лучшему  в судьбе Калывана.
Это был ржавый паровоз, на котором Калыван в форме французского матроса ехал
в   Нижний  Тагил  на   проведение   промо-акции  "Кока-Колы",  лакированное
потрескавшееся пианино с сине-желтыми клавишами  и японский каратист, руками
коловший дрова на  его, Калывана, собственной даче под Питером. Причем,  сам
Калыван в это время спокойно  покуривал в  сторонке, периодически подкидывая
неутомимому каратисту  полешек  и  почесывая нывшую третий день поясницу. По
всему   выходило,  что  скоро   ждут  господина  Сю  дальнее   увлекательное
путешествие, во время  которого  шампанское  будет  литься  рекой,  а деньги
сыпаться дождем. И ради всего этого ему не придется пошевелить даже пальцем,
подтверждением чему был японский каратист.  Не укладывалась в прогноз только
нывшая поясница. Но Калыван решил, что это случайность.
     Придя к такому жизнеутверждающему для себя выводу, господин Сю вылез из
постели и, позевывая, побрел на кухню. Жена, уходившая на работу раньше, уже
испарилась,  оставив после себя запах духов и теплую сковородку,  на которой
еще недавно была яичница.
     Немного постояв  на кухне, Калыван принял  решение для начала  посетить
туалет и умыться.  С  наслаждением брызгаясь холодной  водой, он внимательно
разглядывал  в зеркале свою слегка опухшую после вчерашнего пива физиономию.
"Странный у меня какой-то цвет кожи, - решил, наконец,  Калыван, не здоровый
какой-то..."  Его   взгляд  сполз  на  грудь  и   живот.   "...и  эти  пятна
коричневые...много  их  что-то...говорят,  если много родинок, значит печень
больная..." Он приблизил лицо к зеркалу и обследовал зрачки. "Да и зрачки не
белые,   а  скорее   желтые   какие-то...желтые?!...О,   Боже...может  врачу
показаться?"
     Калыван  в ужасе отпрянул от  зеркала, замахал на себя руками, и  опять
пошел на кухню. По дороге его неотступно преследовала мысль, не болен ли  он
желтухой,  и как  долго  длиться у  этой болезни инкубационный период. Может
быть,  от  цыплят заразился?  В  дневной жизни  Калыван Сю  был бизнесменом,
торговал живыми  цыплятами оптом.  Иногда это у  него даже получалось, и  он
приносил домой деньги. Иногда даже  большие. Но чаще  он эти  деньги уносил.
Поэтому семейный  бюджет  состоял  на восемьдесят процентов  из  тех  денег,
которые   приносила   домой   жена,   работавшая   менеджером  по  связям  с
общественностью и не претендовавшая на гордое звание бизнесмена. Как однажды
Калыван определил эту жизненную ситуацию в разговоре с почившим от одеколона
Федотом   Ивановичем  _  "Я,  Федот,  бизнесом  занимаюсь,  а  жена   деньги
зарабатывает".
     Как ни надеялся господин Сю в глубине души на чудо, - завтрака на столе
так и  не появилось. Он  вздохнул,  отогнал мысли про желтуху и,  чтобы хоть
как-то развеселить желудок,  стал варить себе кофе. Вдыхая пары африканского
зелья,  господин Сю вдруг вспомнил об ужасном вреде  этого напитка. На днях,
ожидая  машину  с  новой партией цыплят,  он  вычитал  в  одном  медицинском
журнале,  что  кофе  вызывает   ишемическую  болезнь  сердца,  атеросклероз,
остеопороз  и  повышает   уровень  холестерина  в   крови.  Более  подробной
информации  о болезнях в журнале почему-то  не  оказалось,  поэтому  Калыван
вынес  для себя из статьи  только то,  что если  пить кофе, то сердцу  будет
плохо из-за холестерина.  Хотя  что-то его  в  этом  смущало, ибо в обширной
памяти бизнесмена хранилась информация о том, что холестерин как-то связан с
яйцами,  а яйца с  сальмонеллезом.  Ну  а  сальмонеллез  имеет  отношение  к
коровам. Что же в конечном итоге вредно, и для какого органа больше, из этой
логической цепочки понять пока не удалось.
     Немного поколебавшись, Калыван все же налил вредный напиток в чашечку и
разбавил  сливками,  предварительно  их  понюхав, _  как  никак хранились  в
холодильнике  уже  целую неделю,  мало ли что там могло завестись.  Бактерии
кругом.   Телевизор   ежедневно   предупреждал   о  новых   атаках   вредных
микроорганизмов, предлагая бороться с ними различными видами мыла и новейших
пылесосов, уничтожавших все живое в радиусе пяти километров.
     Пора было выбираться на работу. Офис господина Сю располагался в задней
части  одного  из складов  в промзоне Парнаса. На этом  же  складе  в случае
необходимости хранились  живые цыплята, до тех пор, пока за ними не приезжал
покупатель.
     Чтобы отвлечься от  разных  странных  мыслей  Калыван  включил  радио и
попытался  подумать  о   приятном.  Самым  приятным  пока  были  сегодняшние
предзнаменования во сне, согласно которым скоро случится много хорошего. Эти
мысли быстро  настроили господина  Сю на  лирический лад,  но неожиданно  из
радиоприемника  прозвучали  загадочные и потусторонние сигналы  -  начинался
гороскоп. Как  вскоре выяснилось, стартовали пятьдесят седьмые лунные сутки,
в течение  которых всем следовало больше пить  жидкости, поменьше заниматься
делами,  избегать кактусов и чаще  смотреть  под  ноги.  "Весам",  к которым
относился Калыван, ни в коем случае не следовало ходить на работу,  ибо там,
или по дороге туда, они могли внезапно заболеть инфекционным заболеванием. А
в остальном, как всегда, день складывался благополучно.
     Калыван посмотрел на свои  руки,  ему показалось, что кожа на руках уже
начинала  желтеть.  Господи  Сю  послушал  свое  сердце,  _  оно  тоже  явно
пошаливало,  пытаясь  сбиться  с  привычного  ритма.  "Ну,  что  ж, _ сдался
Калыван,  подумав  о партии  цыплят,  которая через пару часов  должна  была
прийти  на  склад,  _ придется сходить к  врачу,  работа  подождет, здоровье
дороже".
     В поликлинике народу было больше чем в метро в час пик. "Странные люди,
думал Калыван, пробиваясь  к кабинету  кардиолога сквозь  агрессивную  толпу
бабулек,  дедулек  и  разношерстной  молодежи, чего  они все  здесь  делают?
Столько энергии  тратят зря, работать  надо или дома сидеть, а  они все сюда
приперлись, как будто заняться больше нечем".
     Отстояв около  часа  в  очереди,  измученный  и  уставший, господин  Сю
ввалился в кабинет к врачу и рухнул на стульчик рядом с пожилым  человеком в
белом халате. Врач посмотрел на карточку, затем на господина Сю и спросил:
     _ Сколько вам лет?
     _ Двадцать семь.
     Врач  снова посмотрел на карточку Калывана, которая была толщиной около
двух сантиметров, и уточнил:
     _ Болеете?
     _  Не  знаю, доктор, _  ответил  Калыван со вздохом, посмотрев  на свои
руки.
     _ На что жалуетесь? _ спокойно продолжал доктор.
     _ Мне кажется,  что у меня больное сердце, доктор, _ заговорил Калыван,
_ как-то оно стучит не так.
     Доктор еще раз смерил посетителя внимательным взглядом и пробормотал:
     _ Угу, значит не так. Курите?
     _ Нет.
     _ Пьете? Одышка есть? Головокружения?
     Калыван задумался.
     _  Пью,  иногда  конечно,  а   одышка...не   знаю.  А  как  она  должна
проявляться?
     _ Вы, на каком этаже живете? _ зашел кардиолог с другой стороны.
     _ На десятом.
     _ Отлично. Лифт всегда работает?
     _ Почти совсем не работает.
     _ Ну и что вы чувствуете, когда наверх поднимаетесь?
     Калыван подумал немного, вспоминая ощущения.
     _ Чувствую, что мне хочется убить электромонтера.
     _  Ну,  это  милейший  не  ко  мне,   _  сказал   кардиолог,  _  это  к
психотерапевту. Сорок третий кабинет налево по коридору.
     _  Устаю сильно,  _ вспомнил  Калыван,  _ особенно когда рюкзаки по  30
килограмм перетаскивал, теща попросила. И есть после этого очень хочется.
     _ Понятно, _ кивнул кардиолог, снова бросив взгляд на толщину карточки,
_ типичный случай. Придется сделать кардиограмму.
     Когда через десять минут все было кончено, и Калыван получил назад свою
карточку с  прикрепленной  к ней лентой "ЭКГ", то с  удивлением обнаружил на
ней штампик "ЭКГ без патологий". Он взглянул на доктора и спросил.
     _  Как же так, доктор,  а что  же  у меня с утра...сердцебиения  и  так
далее...?
     Пожилой доктор посмотрел на господина Сю поверх очков и проговорил:
     _  Пейте валерьянку,  милейший, побольше бывайте на воздухе  и поменьше
думайте всякие гадости. Все, следующий!
     Ничего не  понимая, Калыван стоял в коридоре поликлиники и озирался  по
сторонам. "Как же так, "без патологий"! _  думал он, _ этого просто не может
быть. Я  же точно ощущал...Или,  врут все про кофе?". Его блуждающий  взгляд
наткнулся  на  табличку "Дерматолог".  Калыван  с надеждой взглянул на  свои
руки, подумал  "Ну,  раз уж я здесь"  и  шагнул в очередь. Через  полчаса он
открыл дверь в кабинет и вошел.
     _  Что  с  вами?  _  спросил  Калывана бородатый  дерматолог,  заполняя
направление предыдущему посетителю, уныло смотревшему сквозь окно.
     Калыван протянул вперед свои руки.
     _ Вот, _ сообщил он, _ мне кажется, что они желтеют.
     Врач на секунду  оторвался от  заполнения направления и  скосил глаз на
руки Калывана.
     _ И давно?
     _ С утра.
     _ В таком случае у вас еще осталось немного времени.
     Калыван моргнул и вспотел.
     _ Доктор, это серьезно?
     Дерматолог  неожиданно  расхохотался  и кивнул  на  унылого посетителя,
смотревшего в окно.
     _  Вот у него серьезно,  да и то  жить будет.  А  вот  вы  бы лучше  не
отнимали у меня время и не  совали мне под нос свои нормальные белые руки. А
шли бы себе работать.
     Калыван опешил.
     _ Как же белые, доктор, когда они желтые?
     Доктор помолчал несколько секунд и ответил.
     _  Да  Вы  ошиблись дверью, товарищ,  вам, по-моему, к окулисту. Вы  же
дальтоник. Это я вам и без окулиста скажу. Но для точности - его дверь почти
рядом.
     _ Доктор, _ не сдавался Калыван, _ а может на анализы?
     Дерматолог был опытный и  не  стал  спорить.  Он выписал  направление и
счастливый  Калыван побежал сдавать  все, что надо.  Сдав все это и уточнив,
что  ответ будет  уже завтра,  господин  Сю,  уже собирался  покинуть  стены
лечебного  заведения,  как  наткнулся  на  дверь  с  табличкой  "Окулист"  и
остановился как вкопанный. Посмотрев  на свои руки, а потом снова на  дверь,
Калыван  призадумался.  Дверь была белая, табличка  синяя. Народу всего  три
человека. Господин Сю  заколебался. Но, решил что здоровье дороже, а цыплята
подождут, устроился четвертым в очередь, благо пускали без номерков.
     Наконец,  когда из двери  показалась древняя  бабуля в огромных  очках,
Калыван  нетвердой  походкой  шагнул  через  порог  и  оказался  в  кабинете
окулиста.   Справа   на   стене  висела   с   детства  знакомая  таблица  из
разнокалиберных букв, слева  у стола сидела пожилая женщина в  белом халате.
Бегло взглянув на Калывана, она уточнила строгим тоном:
     _ Мужчина, если вы на шоферскую комиссию, то она по пятницам.
     Калыван робко оглянулся еще раз по сторонам.
     _ Да нет, я так, зрение проверить. Что-то оно у меня расфокусировалось,
кажется. Цвета путаю.
     Женщина-врач   отложила  свою  писанину,   и  пристально  взглянула  на
Калывана.
     _  Что  у  вас расфокусировалось?  Так  вы  видите  плохо  или цвета не
различаете?
     Калыван пожал плечами, протягивая карточку.
     _ Да я и сам не знаю.
     _ Садитесь  на  стул  напротив  стены  и закройте  правый глаз рукой, _
приказала женщина-врач, _ читайте самую нижнюю строчку.
     Калыван опустился на стул,  закрыл рукой глаз, и попытался прочесть то,
что было написано на белом листке, приклеенном в самом низу таблицы.
     _ "Не забыть купить помидоры, килограмм огурцов и курицу..."
     _  Ой,  _ всполошилась женщина-врач, _ это я  себе прилепила  на видное
место, чтоб не забыть. Извините!
     Она подбежала к  таблице и  оторвала  белый листок, испещренный  мелким
корявым почерком.
     _ Вообще то, не хорошо читать  чужие письма, _ пожурила она посетителя,
сев на свое место, _ Но, могу вас успокоить, со зрением у вас все в порядке,
раз вы смогли мои каракули разобрать с такого расстояния. Я сама их часто не
понимаю. Напишу, а потом сижу, и прочесть не могу. И что это я написала?
     _ Если хотите, _ предложил услужливый Калыван, _ я могу перевести.  Там
у вас еще про хлеб было и папиросы...
     _ Спасибо, не  надо,  _ покраснела женщина-врач,  _ Вы  надеюсь,  не до
конца успели прочесть?
     _ Нет, _ грустно согласился Калыван.
     _  Продолжим.  Вы  там еще на  дальтонизм  жаловались. Какого цвета это
яблоко? _ спросила она, продемонстрировав посетителю  большое  спелое яблоко
из своей сумки.
     _ Красное, кажется, _ неуверенно проговорил Калыван, быстро взглянув на
свои руки, _ хотя, я, конечно, могу ошибаться.
     _   Можете.   Но,  не  ошибаетесь,  _  уверила  его  докторша,   _  это
действительно большое красное яблоко. Так что у вас и с этим все  нормально.
Ешьте побольше морковки и не читайте по ночам под одеялом с фонариком. Тогда
будет все хорошо.
     _  Доктор, _ посетовал  напоследок  сильно разочарованный Калыван,  уже
стоя  в дверях, _ а  еще у  меня иногда двоиться в глазах. Кажется. И  мушки
черные летают, когда я на солнце смотрю.
     Женщина-врач вперила в него строгий прощальный взгляд.
     _ Вы что, ненормальный? Ну,  кто же смотрит прямо на  солнце? Вам после
этого  не  только мухи покажутся.  Никогда не  смотрите на  солнце и  мух не
увидите. А если  в  глазах двоится, так это к ортопеду или  хирургу. Хандроз
лечите.  Он  сейчас  заразный  пошел.  У  всех  есть. Все.  Ешьте  морковку.
Следующий!
     Воспрянувший   духом  Калыван  всего   за  пятнадцать  минут  умудрился
пробиться  к  хирургу,  который  по  совместительству  был  ортопедом и  еще
курировал лечебную физкультуру. Это был невысокий седовласый крепыш.
     _ Доктор,  _ радостно сообщил Калыван,  врываясь  в  кабинет, _ у  меня
болят ноги и руки.  А еще двоится  в глазах и голова кружится,  когда в  шее
покалывает.
     _  Угу, _ пробормотал  доктор себе под нос, _ снимайте обувь, рубашку и
постарайтесь встать прямо. Ноги в месте. Угу.
     Калыван  выполнил все  требования, и  теперь  стоял босой и  счастливый
посреди  кабинета. Хирург  обошел  его кругом, что-то  рассматривая.  Провел
пальцем по спине сверху вниз.
     _  Угу, _ подытожил он свои  наблюдения,  _ закройте  глаза и коснитесь
кончиком пальцев своего носа.
     Калыван осторожно, боясь попасть себе в глаз, дотронулся до носа.
     _ Угу, _ сказал доктор и теплым шершавым пальцем потрогал шею Калывана,
_ вы часом, милейший, дверные косяки не задеваете?
     Калывана прошиб холодный пот надежды.
     _ Регулярно, доктор. Я  в дверь не могу войти с первого раза.  То одним
плечом ударюсь, то другим.
     _  Угу.  Бывает, бывает, _ сказал доктор, _ возможно, у  вас  одна нога
чуть короче другой.  Но, это пока  только гипотеза.  Хотя у всех  нас что-то
одно короче другого.
     _ Доктор,  _ уточнил Калыван, _ а это опасно?  Это что же получается, я
тогда  должен все время по кругу  ходить? То есть  мне теперь, что бы  прямо
ходить, придется все время курс контролировать?
     _  Угу. Хотя не обязательно. Вы  довольно прямо  просочились в дверь  и
косяк наш пока в порядке, так что у вас это не смертельно. Можно жить и так.
Тем более, что в организме человека много метаморфоз. Вот, например, за день
наш скелет  укорачивается от ходьбы,  а  за ночь восстанавливается. Вот так.
Угу. Подумаешь одна нога короче. Хотите, можем вторую подрихтовать до нормы?
     Последние  слова  хирург  произнес   с  большой  теплотой  и   любовью,
поглядывая на блестевшие в металлическом ящичке инструменты.
     Калыван мгновенно оделся.
     _ Спасибо, доктор, _ ответил он, пятясь задом из дверей, _ я как-нибудь
так перконтуюсь. Пока вроде не плохо выходило. До свидания.
     _  Заходите,  милейший, _  попрощался с ним  седовласый  крепыш,  снова
бросив взгляд на инструменты.
     _ Угу, _ кивнул Калыван, закрыв за собой дверь.
     Уже  минут  десять  Калыван стоял на  лестнице  у входа в  поликлинику,
осторожно  щурился  на солнце, и колебался по поводу дальнейших  действий. С
одной стороны посещение  хирурга вселило  в него уверенность, что  пока жить
можно,  несмотря  на ногу. С другой  стороны  оставались  недообследованными
печень,   почки,   легкие   (там   слышались   какие-то   хрипы,   кажется),
ухо-горло-нос, ну и, конечно, желудок. Не стоило забывать также  о внезапных
напастях: артрите, артрозе,  склерозе, гангрене, туберкулезе, сальмонеллезе,
остеохандрозе и прочих,  названия которых были такими сложными, что  Калыван
не мог вспомнить их сразу.
     _  Мужик, дай закурить,  _ в двух шагах  от  него остановился  какой-то
занюханный бомж, опиравшийся на костыль.
     _  Не курю,  _  отрезал в задумчивости Калыван,  пытаясь  заткнуть нос,
чтобы не впитывать благоухание нежданного соседа. Он размышлял о том идти ли
завтра за результатами анализов. Поскольку выходило, что руки-то все же были
белые, а не желтые, то и смысла особого в этом уже не было.
     Бомж  прикурил у  другого  ханыги, проходившего  мимо,  пыхнул  дымком,
прищурился на солнце, и снова обратился к одиноко стоявшему  Калывану, хитро
подмигнув ему.
     _ Здоровье бережем? Кто не курит и не пьет...
     _ Блин, да пью  я, иногда и побольше чем ты, _  оборвал его Калыван Сю,
раздосадованный  тем, что никак не мог принять судьбоносное решение идти  ли
завтра за анализами.
     _ А чего ж ты тогда здесь делаешь, мил человек? А ли болит чего?
     Калыван  внимательно  послушал свое сердце,  потом  посмотрел  на руки,
медленно опустил взгляд на ноги в черных ботинках.
     _  Да  вроде бы  все в норме,  _  разочарованно пробормотал  он, _ даже
целюллита нет.
     _  Был  бы больной, _ рассудительно заметил бомж, _ а болезнь найдется.
Ты бы принял сто грамм и на душе веселее станет.
     _  Отвали алкоголик, _  сказал Калыван и зашагал в сторону дома. Пройдя
двадцать шагов, он остановился, обернулся к  балдевшему  на крылечке бомжу и
сказал, _ а знаешь, мужик, ты, кажется, прав.
     По дороге домой Калыван Сю принял судьбоносное решение.









     22 августа 2002 года.





     После возвращения из района Церпании, мы с Элей должны были пожениться.
"Не  делай  этого,  парень",  -  говорил  мне   мой  напарник  Кастинс.  Он,
двухстолетний  заядлый холостяк  в шестом поколении, не мог понять таких как
я, молокососов,  которых, едва окончив звездный корпус,  тянет надеть  хомут
себе на шею.
     Лейтенантам  нельзя  жениться,  повторял мне Кастинс  каждое утро после
тренировочных полетов  на  "Годзилле",  лучшем  челноке компании, Ты  еще не
разменял и первую сотню, а уже отрекаешься от всех удовольствий. Перед тобой
только  что открылись  тысячи  дорог. Лети на  Шаруз,  потусуйся на  дальних
орбитах, подпиши контракт на полеты в район Йо, послоняйся в космосе в  свое
удовольствие, он огромен, а ты ничтожество. Ты, слабак! Ты - сразу сдался.
     В ответ я чаще всего молчал. Что я  мог  ему сказать? Кастинс был почти
втрое старше меня и опытнее. В наш век живут долго, почти до трехсот лет. Он
облетал  на  кораблях  "Объединенной горнорудной  компании"  половину  нашей
галактики, побывал  в  сотнях потерянных картой миров.  Его любимой планетой
был Марс. Он уже знал жизнь. А я, едва став лейтенантом, и обмыв свои первые
золотистые нашивки на левом  рукаве, сразу повстречал  Элю. С тех пор  жизнь
для  меня раздвоилась. Я  много лет мечтал провести свою молодость на орбите
Плутона  или  еще  дальше, годами  не  вылезать  из-за  штурвала скоростного
корабля, лезть в самое пекло, гоняться за кометами, добывать ценные минералы
с Богом забытых планет, воевать с арберонами, если придется, в конце концов,
превратиться  в космического волка,  состариться и  умереть  где-нибудь там,
среди звезд.
     О такой судьбе я мечтал. Но теперь жизнь моя потеряла смысл и четкость.
Ее  ясная цель  смазалась,  растворившись в сомнениях.  Нет, Элю  я  конечно
любил. Но,  я хотел,  чтобы  она  вышла замуж за  героя,  за  прославленного
генерала или, как минимум, крутого  пилота,  рубаку-парня. И  я стал жаждать
подвигов  и  приключений,  я  рвался  в  бой.   Но  пилоты  в  "Объединенной
горнорудной компании" хоть и получают отлично, но пашут почти без выходных и
особой романтики, кроме планет-рудников там не встретишь. И все-таки это был
космос,  о котором я мечтал. Я решил, что совершу все свои подвиги  попозже,
после того, как уволюсь отсюда, то  есть, отработав  положенные по контракту
десять лет,  в тот самый день, когда  стану совершеннолетним.  Хотя  и здесь
меня  не  переставали  одолевать  сомнения:  успею   ли?  До  этого  момента
оставалось  не так уж долго  ждать. Оставалось почти  семьдесят лет,  но что
можно сделать за такое ничтожное время?
     Через неделю  мы  с  Кастинсом  должны  были улетать  в  дальний  рейс.
Компания посылала нас на разведку в район Церпании, остывавшей звезды класса
"А",  осмотреть  две  подходящие  для  новых  разработок   планеты.  Тусклая
звездочка мерцала неподалеку от темной туманности Угольный Мешок. Я  смотрел
карты  мрачноватое  местечко.  Оттуда  до  Плеяд,  где находилась  ближайшая
перевалочная  база  компании  -  двести  световых  лет. Наша  "Годзилла",  -
корабль, конечно,  отличный, и быстроходности  ему  не занимать, но все-таки
Церпания находилась далековато от основных торговых путей.
     "Церпания, подумал  я, и кто только придумал ей такое убогое название".
Хотя, наверное, оно прекрасно подходило к той местности.
     Но, самое главное было  не  в этом. Неожиданно  для себя  самого  перед
полетом я принял  решение жениться.  Да, я лейтенант, неопытный, молокосос и
еще  не  герой.  Но  Эля  была  согласна.  Я  сделал  ей предложение,  и она
согласилась! Почему-то она согласилась и  не стала дожидаться, пока я завоюю
для  нее космос и  стану  героем  и  еще,  может  быть  (а,  почему  бы нет)
генералом. В принципе  она не отказывалась от космоса, но если его не будет,
то и Бог с ним. Ее, по непонятным для меня причинам, интересовал я сам.
     Все это  произошло так  стремительно, что я  и  опомниться не успел.  А
Кастинс  сказал  только  одно  слово "Дурак!",  после чего  молчал  два дня,
обидевшись.  На   свадьбу,  которая  должна  была  состояться  после  нашего
возвращения  из рейса, он прийти отказался. По всему  выходило, что я предал
его звездное  братство,  которое  по  его  неписаным  законам,  должны  были
населять только  опытные холостяки. Самое неверное  решение в моей жизни  он
принял  за свою ошибку и  с  горя напился. Даже  на старт он явился в летном
комбинезоне, из каждого  кармана которого торчал  пузырек с  виски.  В таком
виде он напоминал мне  передвижной бар. "Он все-таки  неплохой парень,  этот
Кастинс, хоть и ворчун. Не всем же быть молодыми и счастливыми", - подумал я
тогда, а потом не раз вспомнил эти слова.
     Мы разбились. Жестоко и глупо. Не верно рассчитали маневр облета второй
планеты и столкнулись с астероидом. Он был не самый большой, но нам хватило.
Астероид  изуродовал  главный  двигатель.  "Годзилла"  потеряла  управление,
зависнув  на орбите, словно огромная  свечка,  а, спустя  несколько месяцев,
вторая  планета притянула  нас  к себе, мы  упали на высокогорное  плато.  К
счастью наша малышка была рассчитана и на такие "посадки", аварийная система
сделала все, что смогла. Мы выжили, но повредили и второй двигатель. Система
регенерации воздуха, еда, запасной источник энергии  на  пятьдесят  лет, все
каким-то чудом уцелело.
     Гравитация  у Церпании  была  бешенная. Не зря компания  интересовалась
этим  районом:  обе  планетки,  сплошные  полезные  ископаемые. Большие люди
заработают  большие  деньги,  если,  конечно, когда-нибудь  узнают  то,  что
недавно узнали мы. Связь тоже вышла из строя.
     От удара я получил сильное сотрясение, а Кастинсу перебило позвоночник,
но он был  еще жив. Когда  я немного оклемался  и меня перестало  тошнить, я
отнес его в кормовой отсек. Там я поселился и сам, в надежде отремонтировать
второй  двигатель,  на котором можно было  добраться  хотя бы до  Плеяд. Но,
сначала я попытался восстановить связь.
     На установку новой антенны на внешней обшивке корабля у меня ушло почти
три месяца,  но  зато теперь нас могли услышать корабли,  пролетавшие в паре
световых лет от района Церпании.
     Вечером,  после  того,  как  я закончил  работы  с антенной,  я  кормил
недвижимого Кастинса разведенными в воде сублиматами. Неожиданно он  перевел
со стены на меня какой-то странный и долгий взгляд.
     Наверное, я не понял его, потому что спросил:
     Так ты придешь ко мне на свадьбу?
     Он медленно закрыл глаза, потом открыл, а потом закрыл насовсем.  В его
карманах  я  нашел  горстку мелочи,  грязный носовой  платок, спички,  мятую
полупустую   пачку   "Золотой  Явы"  и  бурый  ноздреватый  камень  -  кусок
марсианского грунта.




Популярность: 11, Last-modified: Thu, 29 May 2003 18:38:12 GMT