ы уже сидели в самолете, поднимающемся над Парижем, и темнокожая симпатичная стюардесса предлагала мне хороший коньяк и мартини. В общем, эту вторую ночь мы тоже не очень отдыхали. Не знаю, как другие, но я не люблю спать в самолетах. Ни ровный гул моторов, ни большие кресла меня не убаюкивают. Может, потому, что я не люблю спать в компании посторонних людей. Это сильно действует на нервы. Когда ты знаешь, что можешь заснуть, а рядом вдруг окажется специалист по ликвидации профессионалов, как я. Хорошо еще, если он послан чужой спецслужбой. Обиднее, когда рядом другой специалист будет из моего ведомства. Только не говорите, что так не бывает. Убирают обычно своих. Они всегда гораздо опаснее чужих агентов, потому что знают собственные, а не чужие секреты. И если даже твое собственное руководство не захочет посылать специального агента-ликвидатора, то с удовольствием сдаст тебя чужой разведке. Чтобы тебя прикончили другие. Или еще изощреннее. Чтобы они тебя взяли, а ты бы молчал, изображая такого примерного героя. А потом получил бы за свой героизм двадцать лет тюрьмы и продолжал верить в тюрьме, что Москва делает все, чтобы тебя вытащить. Я не циник, я прагматик. И знаю, что говорю. Поэтому в самолете, да и вообще в любом людном месте, я никогда не сплю. Дремлю часто, это бывает, но никогда не сплю. Вот и в этот раз я сидел в кресле, закрыв глаза. И слышал все, что происходит вокруг меня. По-моему, Миронова также не спала. Это как-то меня успокоило. Во всяком случае, ее просто так не возьмут. Это несколько облегчает мою заботу о сохранении ее тела. Так мне, во всяком случае, показалось. Лучше бы этот связной из посольства посоветовал нам, где раздобыть хорошее оружие. Там, на Маврикии, мы будем беспомощны против любого, у кого в руках будет хотя бы рогатка. Правда, если этот любой сумеет воспользоваться своей рогаткой лучше, чем я владею своими руками. Ведь убить человека можно по-разному. Для этого совсем необязательно шумное огнестрельное оружие. Мы, "ликвидаторы", знаем это лучше других. Кроме того, у меня в запасе всегда есть несколько неплохих цирковых номеров, применив которые можно отправить на тот свет любого человека. Честное слово, я не такой циник, как вам может показаться. Но просто это моя форма защиты. А что мне еще делать? Как выкручиваться из подобного идиотского положения, когда меня отправляют охранять агента без оружия и без снаряжения? А я ведь специалист. И если попробую вернуться один, без Мироновой, никто даже не вспомнит, что у меня не было оружия. Меня в лучшем случае просто уволят из органов за профнепригодность. А в худшем, ( хотя не знаю, - может, это даже лучше,чем просто гнить на пенсию) - меня просто уберут. Этот вариант более вероятен, так как я знаю слишком много неприятных подробностей, а после августа девяносто первого у пенсионеров КГБ появились вредные привычки писать свои мемуары, вспоминая разные тайные операции своего ведомства. Представляю, как бесится начальство, читая эти мемуары. К каждому пенсионеру своего человека не приставишь, каждое издательство не проконтролируешь. А после выхода книги в свет убирать автора уже поздно и глупо. Только создашь для его книги бесплатную рекламу. Поэтому гораздо выгоднее и дешевле убирать агента сразу после отставки, когда он только начинает диктовать первые главы своих воспоминаний. Интересно, как будет работать Миронова? Неужели она получила подполковника в таком возрасте за особые заслуги? Или все-таки иногда ложилась в постель? Думаю, все сразу проясниться после нашего приезда на остров. Глупость и отсутствие опыта сразу видны. Их не скроешь, как ум. На то она и глупость. Сели мы ранним утром, когда яркое солнце уже взошло над горизонтом. После кондиционированной прохлады самолета воздух на Маврикии показался мне чересчур влажным и тяжелым. Или это был просто резкий перепад давления. Я обратил внимание на свою "супругу". На ней перелет почти не сказался. Она выглядела уверенной и собранной леди. Причем знающей себе цену. Я вспомнил, что "де ла Мендоса" должен быть привычен к любой жаре, и даже попытаться улыбнуться. Таможенные и пограничные формальности отняли лишь несколько минут. Получив наши два чемодана, мы уже через полчаса ехали в отель, где нам были заказаны апартаменты. Судя по всему, господин Халлер будет ждать нас именно там. Глава 9 Полученное известие о смерти Риддля меняло всю картину происшедших событий. Получалось, что Риддль был не просто убит при нелегальной попытке перехода границы, а сознательно застрелен восточногерманской контрразведкой из этого "волнореза". Именно поэтому сообщение о работе Риддля на западногерманскую разведку было зашифровано и не подлежало оглашению. Но это делало смерть Риддля еще более загадочной и непонятной. Теперь следовало уточнить, кто именно мог убить его и по каким причинам. Поверить в то, что агент разведки был случайно застрелен на границе, было невозможно. Крюгер был для этого слишком хорошим профессионалом. И пока Мюллер отрабатывал все версии с погибшем Штенгелем и убитым Вайсом, сам Крюгер поехал в местное отделение БНД попытаться выяснить обстоятельства гибели Риддля. Клаус Хоффман был его давним и хорошим знакомым, именно он в прошлом году стал заместителем начальника местного управления БНД по Баварии и теперь мрачно слушал Крюгера, честно рассказавшего, как именно Гертруда проникла в компьютер. Он только не назвал ее имени, посчитав, что это необязательно говорить сторль высокому руководителю контрразведки, как Хоффман. Давний знакомый был старше его на десять лет и почти всю свою жизнь трудился в органах БНД - сначала на севере, в Гамбурге, а затем перебрался в Мюнхен, где и работал последнюю четверть века. Именно благодаря его непосредственной помощи Крюгеру удалось пробить кандидатуру Нигбура для работы в своем отделе. Хоффман имел идеальный формы чистый череп и резкие, тяжелые черты лица, словно вылепленные из глины. Он привычно курил трубку, слушая Крюгера. - Значит, тебе нужно знать, кто мог стрелять в Риддля? - уточнил он в конце. - Да, - подтвердил Крюгер, - понимаешь, я не верю в случайную гибель Риддля. Его застрелил кто-то из профессионалов с той стороны. И теперь это оружие всплыло. Именно из него стреляли в автомобиль Штенгеля. Представляешь, через сколько лет всплыло это оружие? - ужен проводили экспертизу? - Конечно. Эксперты уверены, что это тот самый "скорпион". Я понимаю, что он мог за эти годы поменять своего владельца, но уж слишком профессионально была срежиссирована смерть Штенгеля. Значит, действовал профессионал. - Бывший профессионал, - машинально уточнил Хоффман. - Может быть, - согласился Крюгер, - но я должен на него выйти. Три убийства подряд. Это слишком много. - Я все знаю, - недовольно признался Хоффман, - нас просили тоже подключиться к этому расследованию. Все-таки Штенгель был довольно известным человеком в Мюнхене ит так нелепо погиб. Но у нас не было никаких подозрений. Он был кристально честным человеком. Мы проверяем всю его жизнь, день за днем. Он не мог быть связан с погибшей женщиной из России. - Мне самому так кажется, - уныло кивнул Крюгер, - но именно он заказал номер для фрау Шварц в отеле. У меня есть даже свидетели. А вот почему он это сделал, я тоже понять не могу. Что у них общего? - Я пошлю запрос в Берлин, - согласился Хоффман, - может, они что-нибудь нам дадут по поводу смерти Риддля. Но на особую удачу не надейся. Все-таки столько лет прошло. - Понимаю, - согласился Крюгер, - но мне нужно знать, как погиб Риддль. Мне нужно знать, кто был его убийцей, какая служба в ГДР, кто стоял за этим убийством. Так легче будет выяснить, кто именно стрелял в Штенгеля. - Конечно, "Штази", - пробормотал Хоффман. - Может, человека они тебе и не назовут. Но скажут, какой отдел вел операцию против нашего агента. Тебя устраивает это? - вполне. В отделе были люди, многие из которых еще живы. - Тогда договорились, - согласился Хоффман, - я пошлю запрос в Берлин, постараюсь узнать какие-нибудь подробности гибели Риддля. - Да, это нам очень поможет, - благодарно кивнул Крюгер. - Как там наш протеже? - вдруг спросил Хоффман. - Тебя не очень подводит этот бывший коммунист с Востока? - Нигбур никогда не был коммунистом, - терпеливо объяснил Крюгер, - просто служил в криминальной полиции. - Помню, помню, - добродушно взмахнул трубкой Хоффман, - не нужно сразу так бурно реагировать. Ты, кажется, отправил его в Москву? - Вы и об этом знаете? - А как ты думаешь? Он бывший полицейский режима Хонеккера. Думаешь, мы можем оставить его без должного контроля? - Он хороший полицейский, - мрачно заметил Крюгер. И без того плохое настроение стало просто отвратительным. - На здоровье, - согласился Хоффман, - пусть работает. Но мы будем держать его в поле зрения. Как и всех остальных бывших "специалистов" с Востока. Возвращаясь в свой офис, Крюгер чувствовал какой-то неприятный осадок от этого разговора. Позвонил Мюллер. Ему не удалось ничего найти за весь день, и он сильно нервничал. Повторная экспертиза подтвердила, что автомобиль Штенгеля врезался в грузовик после выстрела, произведенного неизвестным снайпером. После него в кабинет Крюгера вошел Дитц и долго рассказывал о результатах проверки показаний фрау Виммер. Ничего нового обнаружить не удалось. Все, о чем говорила фрау Виммер, полностью подтвердилось. Расстроенный Крюгер попросил Дитца пригласить для завтрашнего допроса герра Хетгесса и фрау Вальман из Интерпола. Может, они все-таки сумеют объяснить, что связывало примерного полицейского Штенгеля и такого человека, как Ирина Шварц. Через пять часов после их разговора, уже совсем поздно вечером, наконец позвонил Хоффман. Голос у него был обычный - спокойный и глуховатый. - Мои ребята кое-что нашли, - сообщил он Крюгеру. - Ты можешь прямо сейчас приехать ко мне? - Прямо сейчас? - изумился Крюгер. - А что случилось? - Я не могу говорить об этом по телефону, - услышал он в ответ и сразу согласился. - Дитц, - закричал Крюгер, выбегая из кабинета, - будет звонить из Москвы Нигбур, пусть оставит свой телефон. - Хорошо, - кивнул его помощник. До здания местного отделения БНД Крюгер добрался довольно быстро. В этот раз повезло, было меньше машин, чем обычно. Запыхавшись, он поднялся в кабинет Хоффмана. - Что-нибудь узнали новое? - спросил он, открывая дверь. - Кое-что, - ответил в своей обычной невозмутимой манере Хоффман. Крюгер подошел к столу, взял стул, опустился на него, приготовившись слушать собеседника. - В общем, так, - сказал Хоффман, зажигая свою трубку, - Йозеф Риддль не сотрудничал с нашей разведкой... - Крюгер замер. Хоффман неторопливо раскурил трубку и продолжил: - Он не сотрудничал. Он был сотрудником нашей разведки. И против него действовало особое подразделение "Штази" С-21". У нас есть предположение, что при переходе границы его застрелили именно сотрудники этого подразделения. Практически он был уже на нашей стороне. Пограничники ГДР в таких случаях не стреляли - боялись международных скандалов. Они стреляли, когда беглец был либо на их территории, либо в нейтральной зоне. Но вот так нагло они не действовали. Эксперты тогда посчитали, что Риддль имел довольно секретную информацию, о которой не должно было узнать руководство нашей разведки. Поэтому его и убили уже на нашей стороне. Но выстрел был произведен с другой стороны. Это видно по характеру ранений самого Риддля. - Что это за отдел "С-21"? - изумился Крюгер. - Насколько я знаю, у них в разведке было двадцать отделов. - Это было специальное подразделение, занимавшееся устранением неугодных свидетелей и агентов. - Самостоятельная группа "ликвидаторов"? - не поверил своим ушам Крюгер. - Точно. И возглавлял ее полковник Гюнтер Оверат. После объединения Германии он вместе с Хонеккером и руководителем "Штази" Маркусом Вольфом бежал в СССР. Хонеккера потом выдали, а Вольф, вернувшись в Австрию, перешел границу и сдался властям. Правда, он до сих пор ничего существенного не сказал. Считает, что в те времена шла настоящая война и он не может выдавать своих бывших товарищей. Но существование отдела "С-21" он признал. И даже назвал фамилию Оверата. К сожалению, у нас нет ни единого фотопортрета этого человека. - А где он сам? - Исчез. После августа девяносто первого его никто не видел. Говорили, что он бежал на Кубу. Были слухи, что прячется в Китае. Но никто точно ничего не знает. Мы его так и не нашли за эти годы. - Поразительные успехи вашей службы, - ядовито заметил Крюгер, - и это нельзя было сказать мне по телефону. Вы все заражены ненужной шпиономанией. - Ты не дослушал до конца, - возразил Хоффман. - Мы так и не смогли найти Оверата, но мы смогли установить несколько офицеров его отдела. В том числе и некоего Вебера. Вот его фотография. Райнер Вебер, полковник разведки ГДР, работал в отделе "С-21" Крюгер с интересом посмотрел на фотографию. - Ну хотя бы его вы нашли? - спросил он. - Лучше бы не находили, - мрачно пошутил Хоффман, - сумели установить, что он перебрался в Лейпциг и последние четыре года жил там у дочери. - И все? - Не все. Несколько дней назад он почему-то приехал в Кельн. Буквально в канун твоих убийств. Приехал рано утром, а уже через несколько часов его расстреляли из какой-то автомашины прямо рядом с вокзалом. Убийцы до сих пор не найдены. Мы уже послали запрос насчет убийства Вебера. Все сходится. Его убрали почти одновременно с твоими покойниками. Идет очень крупная игра, Крюгер. Боюсь, что в ней принимают участие сразу несколько сторон. И результат пока не в нашу пользу. - Где можно получить документы по убийству Вебера? - понял все Крюгер. - Может, мне послать запрос в полицию Кельна? - Уже послали, - успокоил Хоффман, - все материалы они передадут нам. Но подобные совпадения невозможны. Значит, ты был прав - тот "скорпион", из которого в восемьдесят восьмом убили Риддля, заговорил именно сейчас. И, боюсь, в руках по-прежнему очень хорошо подготовленного профессионала. Я уже получил данные о смерти Штенгеля. Там был безупречный расчет. Расчет в том числе и на нашу невнимательность и некомпетентность. - Не думаю, - пробормотал Крюгер. - Почему? - заинтересовался Хоффман. - Есть основания? - Убийца должен был знать, что после смерти Ирины Шварц мы сразу выйдем на того, кто из местных жителей заказывал для нее номер в отеле. И мы действительно сразу вышли на Штенгеля. Я думаю, что все наоборот. Убийца или убийцы только делали вид, что хотят замаскировать смерть Штенгеля. А на самом деле дело обстоит несколько иначе. Они знали, что мы выйдем на Штенгеля, и убрали того, чтобы мы шли по этому следу. Убрали нарочито расчетливо, прекрасно осознавая, что мы рано или поздно обязательно выйдем на убийц герра Штенгеля. - Интересное рассуждение, - произнес Хоффман, - но пока у нас нет никаких доказательств. - Поэтому я и отправил Нигбура в Москву, - заметил Крюгер, - думаю, там он обязательно что-нибудь найдет. - Посмотрим, - уклонился от его оптимизма Хоффман. - Данные о смерти Вебера ты получишь уже завтра утром. Полиция в Кельне подготовит и передаст их тебе по факсу. - Это было бы здорово, - признался Крюгер, - спасибо тебе, Хоффман. Ты нам здорово помог. - Иногда нужно помогать и полиции, добродушно заметил Хоффман, - хотя вы обычно гордые, от любой помощи всегда отказываетесь. - В этот раз не откажемся, - твердо пообещал Крюгер, вставая со стула и протягивая руку. К себе в кабинет он вернулся поздно вечером. На столе лежала записка от Дитца. Тот писал, что Нигбур уже дважды звонил из Москвы, но не мог застать самого Крюгера. Отдельно был записан телефон гостиницы, где остановился приехавший в Москву Нигбур. Пододвинув к себе телефон, Крюгер принялся быстро набирать цифры кода России, Москвы и гостиничный номер Нигбура. Попал с первого раза и стал напряженно ждать, когда ответит Нигбур. Тот почти мгновенно снял трубку. - Слушаю вас, - сказал он по-русски. - Добрый вечер, Нигбур, - улыбнулся Крюгер. Хорошо, что он решил позвонить сам. Любой из сотрудников мюнхенской полиции был бы в шоке, узнай, что Нигбур - этот бывший полицейский из ГДР - еще и говорит по-русски. - Что у вас произошло? - спросил он. - Узнал что-нибудь новое? - Узнал самое главное, - возбужденно ответил Нигбур, -узнал, где сидела Ирина Шварц и почему ее так быстро выпустили. - Ну, и где она сидела? - В Нижнем Тагиле, - торжествующе сказал Нигбур. Крюгер ничего не понял. - Ну и что? - спросил он. - Какая разница, где именно она сидела? - В этот лагере, - терпеливо объяснил Нигбур, - сидели только сотрудники прокуратуры, милиции и партийные чиновники, осужденные за свои преступления. Ирина сидела вместе с ними. Она была осведомителем либо МВД, либо КГБ. Или, еще хуже, их бывшим сотрудником. Поэтому ее так быстро и отпустили. - Слишком много агентов, - прошептал он. - Что? - не понял Нигбур. - Это точные сведения? - уточнил Крюгер. - Она работала на КГБ? - Так получается. В лагере под Нижним Тагилом сидели только сотрудники правоохранительных органов. И ее послали именно туда. Может, она тоже была сотрудником КГБ? Поэтому и визы получала не в Калининграде, где могли узнать о ее неблаговидной деятельности, а в Москве. - Понятно, - растерянно сказал Крюгер, - постарайся узнать про нее все, что только можно. Он положил трубку телефона и минут пять просидел молча. Затем снова поднял трубку, набрал знакомый номер. - Хоффман, это я, - сказал он, - нам удалось установить, что Ирина Шварц была таким же сотрудником, как и Йозеф Риддль. - Слишком много шпионов, - заметил Хоффман, - во всяком случае, теперь прорисовывается какая-то стратегия. Мы знаем, кого и как искать. Глава 10 Я объездил весь мир, побывал во многих странах, но подобного отеля не видел. Уже у входа в эту "Океаническую лагуну" нас встречал менеджер отеля Жан-Пьер Чаумер. Нужно было видеть его лицо. Оказывается, лимузин, который нас привез в отель, был лимузином гостиницы, специально предназначенным для гостей отеля. Нас сразу повели в наши апартаменты. Океанические террасы, выходившие на Индийский океан, придавали комнатам вид какой-то капитанской рубки, но чертовски привлекательной рубки. О специальных кондиционерах, телефонах, мини-барах я не буду говорить. Это само собой разумеется. Но какая ванна "джакузи"! Какие поля для гольфа! Потом я узнал, что здесь целых три поля для гольфа. Гостям подают не только специальные лимузины, но по их желанию могут быть предоставлены и вертолеты. Сауна, массажный салон, косметический, есть даже свободный от таможенной пошлины ювелирный салон. В общем, не отель, а сказка вокруг лагуны. И всего пятнадцать апартаментов и один королевский номер, который уже заняла приехавшая пара из Италии - Серджио и Джина Минальди. А, как только увидел женщину, подумал, что сойду с ума. Почему все итальянки такие красивые? Может, это влияние солнца? А какая фигура! Теперь придется загорать на пляже или в бассейне, чтобы не пропустить момент, когда она появится в купальном костюме. Если учесть, что костюмы сейчас более чем откровенные, представляю, какое удовольствие я получу. Да и муж ее, честно говоря, мне понравился. Симпатичный, сравнительно молодой человек, с очень красивыми прямыми черными волосами и ослепительной улыбкой. Неужели у него свои зубы? Им лет по тридцать - тридцать пять. Говорят, она дочь какого-то "макаронного короля". Это меня немного успокоило. Значит, муж почти альфонс, можно будет поухаживать за его женой. Если молодой человек приехал отдыхать в такой отель на деньги своего тестя, то о его нравственных принципах лучше помолчать. Соседние апартаменты рядом с ними занимает Гектор Монбрен. Вечером случайно узнал, как его зовут, когда его позвали к телефону. Все время молчит, уткнувшись в газету. Ему лет пятьдесят пять. И у него какой-то нездоровый землистый цвет лица. Он вполне может быть самим господином Халлером. Поэтому я приглядываюсь к нему особенно внимательно. Как вы думаете, куда пошла "моя жена" перед ужином? На теннисный корт. Мне пришлось тащиться за ней и смотреть, как она в короткой юбочке носится по корту. С ней в паре играл Антонио Мелендес, с которым она любезно познакомила и меня. Этот Мелендес, длинный, тощий, вечно улыбающийся тип с лошадинными зубами, мне совсем не понравился. И тем более потому, что ему с первого взгляда понравилась моя собственная "супруга". Представляю, как я буду злиться, если она изменит мне с этим ослом. Честное слово, я стану настоящим Отелло, пусть только попробует к ней приставать. Конечно, если бы это была моя настоящая жена, тогда совсем другое дело. Тогда на здоровье. Мне не жалко. Но если учесть, что я сам еще не спал со своей собственной "женой" ни разу, то у этого типа будут очень большие неприятности, если подполковник вдруг окажется в его постели. Она уверяет меня, что он предприниматель, а по-моему, он больше похож на эстрадного конферансье. Во всяком случае, к ужину он вышел, нацепив бабочку. Кажется, я понял, почему она так поспешила на корт. Хотела сразу познакомиться с нашими будущими соседями. Самолет из Парижа летает на острова ежедневно, но почти все гости обычно приезжают сюда отдохнуть дней на десять-пятнадцать. Добраться до отеля достаточно сложно, до города довольно далеко, и здесь ходят лимузины отеля или летают два вертолета, предназначенные для постояльцев отеля. Словом, тут все предназначено исключительно для гостей, чтобы никто не отвлекался от полноценного отдыха. Против Нины и Менделеса играла пара, имен которых я так и не узнал. Потом подполковник мне сказала, что против них сражалась австралийская журналистка Патриция Диксон и английский теле ведущий Самюэль Митчелл. Он довольно сильный человек, у него мощная подача. Да и внешне похож скорее на секретного агента, чем на теле ведущего. А вот Патриция, наоборот, худая, тощая, словно высохшая швабра, почти без грудей, а конечности - словно приделанные палки. Но по корту она бегала довольно резво и смело. Уже вечером мы познакомились со всеми. А на следующий день из города приехал Ханс Кнебель. Типичный немец с рыжеватыми усами и мохнатыми бровями. Редкие волосы на его квадратной голове какого-то выцветшего цвета, словно старые занавески, потерявшие свой первоначальный вид. Он уверял всех, что вчера прилетел на нашем самолете, но задержался в городе, и поэтому его не нашел посланный за ним лимузин. Интересно, почему мы его не видели в самолете? Хотя это вполне похоже на немца с его расчетливостью и пунктуальностью. Отдыхать он будет в самом лучшем месте, заплатив за это громадную кучу денег. Ведь речь идет о его здоровье. А здоровье - это тоже деньги. Что касается самолета, то он вполне мог прилететь эконом классом, такие типы стараются экономить на мелочах, не понимая, как смешно и глупо они выглядят. И наверняка он не садился через VIP-зал, чтобы не тратить лишние франки в Париже. Этому типу отвели номер прямо под нами. Я подумал, что ему незачем наслаждаться океанскими просторами. С таким характером лучше смотреть в стену или вообще никуда не смотреть. Почему я так отношусь к немцам, даже сам не знаю. Может, из-за войны? Или из-за убийства в Кельне? А может, я просто заранее не люблю этого Халлера? Не знаю. Но ненависть переношу на всех немцев. Этот Кнебель вполне может оказаться бывшим агентом "Штази". Ему лет пятьдесят. И он такой непоколебимо уверенный в себе идиод. Или выдающий себя за такого типа. Я-то хорошо знаю, что психотип разрабатывался в КГБ -с учетом личностных оценок будущего агента. И даже внешность сотрудника в таком случае подгонялась под его легенду, под соответствующий тип поведения. И нашли, что роль хама мне привычнее всего. Может, поэтому я стал хамом не только по легенде, но и в жизни. Наши психологи редко ошибались, они знали, что делали. Если бы я не был настоящим хамом, разве я посмел бы полезть ночью в постель к Нине Мироновой? И даже получив отпор, снова пытался продемонстрировать этот трюк. Думаете, я не пытался наладить наши отношения в первую ночь приезда? Светила луна, внизу играла музыка, на небе были звезды. Она стояла на балконе. Я стоял недалеко, настроение было прекрасное. Вот сейчас, казалось мне, она вспомнит, что я мужчина, а она женщина. И мы оба - агенты одной службы. Это ближе, чем муж и жена. Это больше, чем любовники. Может, она наконец поймет щекотливость ситуации. Но она посмотрела на звезды и, повернувшись ко мне, весьма хладнокровно сказала. - Спокойной ночи, Филипп, - и отправилась в спальню. Конечно, мне, как обычно, придется ночевать в гостиной, черт бы побрал ее дурацкую принципиальность. И ничего даже не скажешь. В подобных случаях можно просто приказать. Раздеться и в постель! Была у меня старший лейтенант из контрразведки. Мы тогда с ней одного типа из Болгарии должны были вычислить. Так эта старший лейтенант тоже кокетничала, сопротивлялась. Я разозлился и заорал на нее: - Раздеться, тебе говорят! И что вы думаете? Разделась. Потом оказалось, что ей просто нельзя было в этот день. Всю простыню и полотенце испачкали. Но подполковнику не прикажешь. И не может быть, чтобы у нее была схожая причина. Это безобразие ведь не может длиться уже четыре дня. Ничего не понимаю. Любая женщина - это такая загадка. Может, поэтому я не люблю иметь с ними дело. Гораздо спокойниее работать с мужиками. Тут все просчитано и целесообразно. Мужчина - профессионал - это опыт, знание, эрудиция, неожиданные решения врамках поставленной задачи. А женщина, работающая в разведке, - это непонятная интуиция, эмоциональный срыв и в любой момент выход из операции по своим, не понятным для любого нормального человека, мотивам. Работать с женщинами просто невозможно. Если бы не те маленькие удовольствия, которые они нам иногда доставляют, их существование на Земле вряд ли было бы оправданно. Нет, я не забыл про деторождение. Эта функция самая главная. Но она производная от другой. От греха. Вообще-то лучше нужно знать классику и мифологию. Ведь первой женщиной на Земле была не Ева, а Лолит. Но она не поладила с Адамом, и поэтому Господь, уничтожив ее, создал из ребра Адама Еву, которая и вкусила сразу запретного плода. Так что Адам был многоженец, и именно женщина виновата в том, что всех потомков человека выгнали из рая. Это хотя бы о чем-то говорит? На следующее утро за завтраком появились еще два персонажа этой групповой драмы. Мойра Маршалл, сорокалетняя блондинка, старающаяся выглядеть молодой девочкой, тугими ядрами своих грудей и большим нижним этажом произвела приятное впечатление. Я люблю таких женщин в соку. Эти обычно не сопротивляются и готовы получать удовольствие с кем угодно и когда угодно. Она уверяет, что вчера спала и поэтому не вышла к ужину. Последним за завтраком появился Давид Келли, маленький, юркий толстячок из Канады. По-моему, он говорит на всех языках мира. С менеджером он говорил по-французски, с нами - по-английски, с Монбреном перешел на французский и даже сказал несколько слов по-немецки Кнебелю. Этот Келли работал в какой-то крупной издательской фирме. Неужели его издательство так богато, что оплачивает ему пребывание в нашем отеле? Но, во всяком случае, он был здесь и жил рядом с Мойрой. Может, поэтому они и опоздали вчера на ужин. Большая лысина Давида указывает на его явное неравнодушие к женскому полу. Никогда не встречал лысых импотентов, если, конечно, не от старости или болезни. А вот лысых бабников или начинающих лысеть - сколько угодно. Видимо, для того чтобы как-то компенсировать их чрезвычайную энергию внизу, на верхнем этаже идет процесс деградации. Но это касается только внешней части головы. Бабники, как правило, люди сообразительные, умные и талантливые. Из сказанного выше вы уже догадались, что я тоже начинаю лысеть. Правда, не так сильно и не так заметно. После того как мы все собрались на завтрак, я набросал себе в уме небольшую схему. Супруги Минальди, Гектор Монбрен, Анетонио Мелендес, журналисты Патриция Диксон и Самюэль Митчелл, Ханс Кнебель, Мойра Маршал, Давид Келли. Итого, девять человек, не считая нас. Так сказать, светское общество. И все приехали сюда дней на десять-двенадцать. После завтрака я сумел поговорить с любезным мистером Чаумером и выяснить у него, что вся наша компания будет здесь по меньшей мере неделю. И никого больше они в ближайшее время не ожидают. Значит, через три дня, когда должна произойти наша встреча с Этим Халлером, он окажется одним из девяти. Теперь уже можно не сомневаться. Но это автоматически означает, что, кроме самого мистера Халлера, сюда прилетел и его представитель. И они наверняка знают друг друга. Самое неприятное, что среди девяти гостей может вполне оказаться и посланец из Лэнгли. А лишний специалист нам не нужен. Не говоря уже о том, что этот сотрудник ЦРУ может очень серьезно помешать нашим переговорам. И еще об одной опасности я обязан помнить. Те, кто убирал нашего связного в Кельне, были явно не из ЦРУ. Американцы не стали бы стрелять в кого попало и как попало. Если уж они хотели нас убрать, сделали бы это аккуратно и чисто, без ненужной пальбы. И потом, зачем нас убирать? Не лучше ли постараться просто одурачить? Это ведь вполне в традициях ЦРУ. Давно прошли те времена, когда мы и американцы стреляли друг в друга. Это ничего не дает, только вредит делу. Противника нужно переиграть за счет более умелой, тонкой игры. Автомат всегда самый последний аргумент в споре. Я ведь не напрасно считаюсь одним из лучших "ликвидаторов" в нашем управлении. Думаете, я всегда убирал только американцев? Ничего подобного, я вообще не стрелялв них. В основном стрельба велась со своими, отстреливали возможных перебежчиков, нежелательных свидетелей, болтунов и просто провалившихся агентов. В этих случаях пуля - очень веский аргумент для дальнейшего молчания любого человека. Такдействуют все. Конечно, это самый большой секрет всех разведслужб мира. Разве посмеет кто-нибудь признаться, что имеет в своем составе специальных "ликвидаторов", действующих против собственных сотрудников и агентов, граждан собственной страны? Да за такое признание закроют любую разведку мира. С огромным скандалом. Но вы мне поверьте, что в данном случае я знаю, что говорю. Мы действуем в первую очередь против своих и отстреливаем своих. И это наша самая большая тайна, которую мы стараемся скрыть ото всех. И теперь, глядя на всех приехавших сюда гостей, я пытался вычислить, кто есть кто? И сомнения, поселившиеся у меня, были сомнениями профессионала, хорошо представляющего, что любой из этой милой девятки может оказаться самим герром Халлером, и его непонятным связным, и представителем американской разведки,и даже посланцем неизвестной организации, так быстро и грубо убравшей человека в Кельне. Мне нужно было вычислить всех. И каждого из них. И ни в коем случае не ошибиться в своем выборе. Очень может быть, что четверо из присутствующих приехали сюда как раз не под своими именами. Они такие же "де ла Мендоса", как и мы. Может, Минальди тоже не супруги. Хотя я не представляю себе, что может делать ночами Серджио в моем положении. Нина, конечно, сохранилась неплохо, но ей уже тридцать пять, и это годы, проведенные в основном в нашей стране. Хотя бы первая половина, это точно. А вот Джина Минальди, если она, конечно, не врет, выросла в огромном доме своего отца. Но если даже и врет, то все равно выросла в Италии, а это две большие разницы, как вы сами понимаете. Нужно видеть, как она двигается, как откидывает голову, чтобы понять, какой великолепный экземпляр самочки мы получили на своем острове. И чтобы Серджио ничего с ней не сделал! Даже если бы она была генералом, а я сержантом и мне за изнасилование грозило бы пожизненное наказание после возвращения, я и тогда бы не удержался. Я и так с трудом подавляю естественные порывы в отношениях с Ниной, а теперь представьте себе, если бы вместо нее была Джина Минальди. Я бы точно умер в своей постели. Теперь этот неприятный Монбрен. Интересно узнать, чем он занимается у себя во Франции? Если он, конечно, на самом деле француз и из Франции. Про Антонио я говорил, он мне не понравился с самого начала. И продолжает откровенно ухаживать за моей "женой" у меня на глазах. По-моему, сеньора де ла Мендоса нравится и этому альфонсу Серджио Минальди. Красивый парень имеет такую жену и ухаживает за моей. Вот сукин сын. Но, может, интерес у него не чисто романтический, а практический? Может, он тоже подозревает в этой красивой сеньоре совсем не того человека, за которого она себя выдает? Мойра и Давид все время о чем-то весело болтали, и к ним подключилась Патриция. Это еще одна проблема. Среди одинадцати человек прибывших гостей четверо женщин. Если бы со мной не было подполковника Нины Мироновой, я бы наверняка стал вычислять, кто из оставшихся мужчин прилетел сюда для встречи с Халлером и кто является на самом деле Халлером. Но присутствие Мироновой все меняет. Среди оставшихся трех женщин вполне могут быть и сотрудники ЦРУ, и посредники, и их преследователи. И даже сам загадочный мистер Халлер. Никто ведь не давал нам гарантий, что это не фрау Халлер, а герр Халлер. В такой схватке, как наша, козыри хорошо попридержать до лучших времен. А вот Ханс Кнебель, наоборот, сидел словно на поминках. Почему он приехал на остров? Сидит, уткнувшись в свою тарелку, и делает вид, что его ничего вокруг не интересует. С мистером Монбреном они могут составить неплохую пару мертвецов. Оба мрачные и недовольные, словно их насильно послали в этот райский уголок. Или это просто видимость мрачности? К завтраку немного опоздал Самюэль Митчелл. Он типичный англичанин, высокий, подтянутый, хладнокровный и абсолютно лишенный чувства юмора. Вообще у англичан юмор всегда какой-то особенный. Про их гостеприимство не говорю - это какая-то особая статья. Однажды в Лондоне, на Оксфорд-стрит, я спросил в одном из магазинов, как пройти к центру города. Английский продавец долго смотрел на меня и потом сказал: - Это совсем недалеко, мистер. Я решил, что он меня неправильно понял, и повторил свой вопрос. - Мне нужно в центр, - нетерпеливо объяснил я этому идиоту. Продавец улыбнулся. - Здесь центр, - сказал он. - Трафальгарская площадь, - сумел еще спросить я, - как туда пройти? В ответ он смотрел на меня и улыбался. - В центр города. Мне нужен Вестминстер. Как попасть туда? - задал я следующий вопрос. Он опять смотрел и улыбался. Тогда я уже начал беситься. Букингемский дворец. Может, это ты знаешь? В какую сторону мне идти? Идиот, конечно, не знал. И когда я вышел из магазина и зашагал влево, он вышел следом и, извинившись, сказал: - Боюсь, вы идете не совсем правильно, сэр. Это к вопросу об их юморе и гостеприимстве. Когда мы летели в самолете, я прочел гениальное высказывание Мориса Дрюона об особенностях обоих народов. Он сказал, что они, французы, стараются получить из каждого человека блестящую личность, а англичане пытаются сделать из любого хорошо воспитанного джентльмена. По-моему, лучше не скажешь. Вот Митчелл, хотя он и теле ведущий, - подобный образец хорошо воспитанного джентльмена. Во всяком случае, он выдает себя за такового, и нужно отдать ему должное - у него получается. После завтрака некоторые пошли к бассейну искупаться. Я заторопился в номер взять свой купальный костюм. В Париже моя спутница все-таки купила мне плавки. Я понимаю, что это смешно, но в таких штанах ходил еще мой дедушка. Они начинаются на пупке, а кончаются почти у колен и называются плавками. При этом вместо резинки какие-то белые тесемочки, а сами плавки разрисованы, словно тропический лес. На мое гневное замечание, что такое безобразие носить нельзя, подполковник строго заметила, что сейчас все мужчины в Европе носят подобные плавки. Может, мужчины и носят, но во мне все еще крепко сидит наше родное советское воспитание. Но все равно придется надевать это безобразие. Хорошо еще,что фигура у меня не совсем упадочная. Все-таки при моей профессии нужно сохранять форму. Брюшка почти нет, а грудь и мускулатура соответственно развиты. Я, конечно, не Аполлон, но раздетым произвожу даже лучшее впечатление, чем в одежде. Нужно будет обязательно посмотреть на Джину Минальди. Представляю это зрелище. Фантастика. Миронова уже громко договаривается об очередном реванше. Проклятый Мендес хочет быть ее партнером, но, кажется, выразил готовность и Серджио Минальди. Он пойдет с ними на корт. Господи, пусть они там побудут подольше. Хоть какой-нибудь прок от "моей жены" должен быть или нет? Я даже согласен на замену. Пусть изменяет мне с Минальди. А я в это время займусь его женой. Это даже большее удовольствие, чем получать каждый раз по морде от подполковника. Четвертым согласился быть Митчелл. Он так неохотно согласился, словно оказывал этим великую услугу остальным троим теннисистам. Краем уха слышу, что Мойра и Давид собираются идти гулять в соседнюю деревню. Там сегодня большая рыбалка. Кажется, они уговорили и мистера Монбрена. Какой он француз? Угрюмый и меланхоличный тип, скорее похожий на немца. Может, он и есть господин Халлер? А вот немец Ханс Кнебель собирается купаться в бассейне. Туда уже пошли Патриция и Джина. Кажется, мне нужно быть у бассейна. И в этот момент все портит подполковник. Она заходит в наш номер и говорит своим строгим, красивым голосом: - Филипп, я хочу вас кое о чем попросить. Я настораживаюсь, это наша условная фраза. Значит, что-то произошло. - Мне кажется, я видела раньше мистера Самюэля Митчелла, - говорит она, и я сажусь на диван, чтобы переварить ее сообщение. Глава 11 В этот день рано утром Крюгеру позвонил Хоффман. - Мне звонили из Пуллаха. Там очень интересуются твоим расследованием. Крюгер помрачнел. Только этого ему не хватало. Обязательно всплывает, что в расследовании, связанном с русскими, участвует бывший полицейский ГДР Нигбур. А ребята из Пуллаха всегда отличались особой настырностью и наглостью. В этом местечке под Мюнхеном была расположена штаб-квартира германской разведки, самого засекреченного учреждения Германии. - Что им нужно? - Оказывается, Ирина Шварц была у них под контролем. Они дапвно ведут на нее разработку. - Кому она нужна? - удивился Крюгер. - Какие секреты она могла знать в своем магазине? - Может, она с кем-то связана. В общем, я тебя предупредил. Не влезай слишком глубоко. Занимайся только поисками убийцы Шварц. Вполне может оказаться, что это чисто уголовное дело. Может, ее ограбили. - И потом для компании убили Штенгеля и Вайса? - съязвил Крюгер. - Мне нужно в это поверить? - До свидания. - Хоффман раздраженно положил трубку. Крюгер долго сидел в своем кабинете, пытаясь понять, почему оружие, убившее Риддля, всплыло именно теперь. Кто стоит за всеми этими убийствами? Что связывало Штенгеля с приехавшей из России женщиной? Если Шварц была каким-то образом связана с КГБ, тогда становится ясно, почему этим делом занимаются ребята из Пуллаха. Позвонил Дитц: - Мы проверили все предыдущие поездки Шварц в нашу страну. Некоторые сведения, которые она давала в нашем посольстве, не совсем верны. - Что это значит? - Она несколько раз прилетала в Мюнхен, и каждый раз в отелях ей бронировали места по просьбе герра Штенгеля. Раньше она останавливалась в "Хилтоне". - Там кто-нибудь ее помнит? - Я уже там был, - сказал аккуратный Дитц. - Рассказывай. - По документам ей все время заказывал номера Штенгель. Но я нашел девушку, которая помнит убитую. Она вспоминает, что дважды вместо получаемого факса приезжала молодая женщина, заказывавшая номера для фрау Шварц. - Какая женщина? - быстро спросил Крюгер. - Этого она не знает. Но она помнит, что однажды эта женщина сама привезла фрау Шварц в отель. - Она дала описание женщины? - Да. Говорит, действовала от имени Штенгеля. - Может, это была секретарь Штенгеля, - вспомнил чувственную женщину Крюгер, - ее, кажется, зовут Луиза Вальман. - Я проверял. - "Все-таки у него толковые помощники", - подумал Крюгер. - Приезжавшая была блондинкой, а фрау Вальман - шатенка. - Может, она перекрасилась, - устало сказал Крюгер, чтобы просто что-то сказать. - Возьми фотографию Вальман и покажи своей знакомой в "Хилтоне". Запроси данные на Вальман через наше управление. Там должна быть и ее фотография, и ее биография. И пришли мне. Я тоже хочу посмотреть. Он раздраженно положил трубку. Ему не понравилось, когда расследование выходило из-под его контроля. Что могла знать эта приехавшая Шварц, что убили не только ее, но и еще двоих людей? Что такого она могла знать? Поверить в обычных уголовников, как советует Хоффман, значит, быть полным идиотом. Бандиты не умеют так быстро подделывать магнитные карточкив отелях, устраивать инсценировки аварий на дорогах и так быстро убивать свидетелей. Здесь чувствуется явный почерк спецслужб. Но почему они влезли в это дело? Крюгер позвонил Мюллеру. Тот почти сразу снял трубку. - Есть что-нибудь новое? - спросил Крюгер. - Ничего, - в голосе его коллеги было нескрываемое раздражение, - не нравится мне все это, Крюгер. Очень продуманные убийства. Мне кажется, нужно подключить к расследованию БНД. Они только этого и хотят, - пробормотал Крюгер. - Пока у нас не будет данных, позволяющих это сделать, мы ничего не будем предпринимать. Мы еще не продвинулись ни на шаг. И этот тоже, подумал он, бросив трубку. Если даже Мюллер подозревает, что все убийства были слишком хорошо спланированы и проведены, то это значит, что его предположения слишком верны. Он отправился обедать, а когда вернулся, его уже ждал торжествующий Дитц. По его виду Крюгер понял, что случилось что-то невероятное, но приятное. - Я показал фотографию женщины, - возбужденно сказал Дитц. - Вы были правы. Это была Луиза Вальман. Она приезжала с убитой в "Хилтон". Но тогда была перекрашенной блондинкой. Или надевала парик. Девушка ее сразу узнала. Крюгер вспомнил красивую женщину из Интерпола. - Это уже лучше, - задумчиво проговорил он, - а ее биография у нас есть? - Вот, - протянул листок бумаги Дитц. Крюгер взглянул на записи. И изумленно посмотрел на своего помощника. - она из Восточной Германии? - В том-то все и дело. - Как же ее взяли на работу в местное бюро Интерпола? Или она тоже скрыла свои данные? Быстро машину! Поедем к ней на работу. Хотя нет, подожди. Нужно срочно установить за -ней наблюдение. Распорядись, чтобы работали очень аккуратно. Там действуют профессионалы, и нам лишние неприятности ни к чему. Дитц, кивнув, поспешил в свой кабинет. Крюгер подошел к телефону, набрал номер. - Герр Хетгесс, - он вспомнил, как звали заместителя Штенгеля, - это говорит Крюгер. Вы не могли бы приехать ко мне? - Что-нибудь нашли? - спросил Хетгесс. - Мне хотелось бы с вами поговорить, - уклонился от ответа Крюгер. - Когда вы сможете приехать? - Прямо сейчас, - сказал Хетгесс. - Тогда я вас жду. - Крюгер положил трубку. Будем надеяться, что хотя бы Хетгесс не имеет к этим убийствам никакого отношения. Хетгесс приехал через полчаса. Как и предполагал Крюгер, разговор получился достаточно осторожным. Хетгесс ничего не знал, а Крюгеру не хотелось раскрывать карты раньше времени. - все-таки нам нужно будет еще раз встретиться, - сказал на прощание Крюгер, - может, у нас появятся какие-нибудь новые факты по убийству вашего бывшего шефа. - Конечно, - кивнул Хетгесс. - И, наверно, нам придется побеспокоить секретаря герра Штенгеля. Кажется, ее зовут фрау Вальман? - сделал вид, что вспоминает ее имя, Крюгер. И вдруг Хетгесс сказал: - Думаю, она не сможет встретиться с вами в ближайшее время. - Почему? - изумился Крюгер. - Она ушла в отпуск, - спокойно ответил Хетгесс, - и завтра уезжает куда-то в Америку. Во всяком случае, я подписал ее документы. Крюгер ошеломленно кивнул на прощание, даже забыв протянуть руку. Как только Хетгесс вышел, он бросился к телефонной трубке. - Дитц, это я. Усилить наблюдение. Сегодня вечером мы нанесем визит вежливости фрау Вальман. Глава 12 Я был прав. Такого тела, как у Джины Минальди, я не видел давно. Это было просто фантастическое зрелище. Ровные прямые ноги, безупречные линии спины, подчеркнутая талия, полное отсутствие живота, упругие груди, - словом фантастика. За исключением того, что в отличие от Мойры, показавшей все свои громадные груди, она не сняла бюстгальтера и прикрыла свои очаровательные соски изящной черной полосой, хотя при желании все можно было разглядеть. Мойра, конечно, в деревню не пошла. Как только она узнала, что обе молодые женщины собираются идти купаться, она поменяла свое мнение. Колониальный загар - это сейчас так модно. Вот она и появилась у бассейна вместе с Патрицией и Джиной. Почему обнажилась Мойра, я тоже знаю - это не секрет, обычно такие блондиночки уже перед самым падением с дерева готовы пойти на все, чтобы упасть в нужную корзину. Ей лет под сорок, а в это время женщина похожа на перезрелый плод вишни. Кажется, вот сейчас лопнет. Не важно, замужем она или нет. Если замужем, значит, начнет изменять. Чтобы никто не мог придраться к моим словам и чтобы не подводить чужих жен, мужья которых могут прочитать эти опасные строки, скажу: в девяноста случаях из ста. А вот если не замужем, то начинаются судорожные поиски подходящего партнера. Осталось не так много времени, и пышные груди Мойры скоро завянут. И тогда никто не посмотрит на нее, даже если она голой пройдет по Пятой авеню в Нью-Йорке. Значит, нужно демонстрировать груди прямо сейчас. Зрелище приятное, но и только. Это, конечно, не Джина, никакого сравнения. Та настоящая роза, эта -уже готовая слететь с дерева вишня. Хотя вишня все еще спелая и довольно сочная. Признаюсь, мне понравились взгляды, которые она на меня кидала. Нужно будет подумать и об этой даме. Хотя, если у меня будет Джина, я плюну на всех остальных. Впрочем, вру. Не плюну даже в этом случае. Мужчины - авантюристы по натуре. Может, поэтому нам так нравится все новое. И даже имея в своей постели самую красивую женщину в мире, мы готовы пуститься в рискованное путешествие, с менее очаровательной, но новой, а значит, и таинственной незнакомкой. Ох, как мне это знакомо! А вот Патриция, раздевшись, явно выиграла. У нее оказалось сильное, мускулистое тело спортсменки, два маленьких холмика грудей, - в общем, она похожа на подростка, тем более что прическу делает в таком "тифозном" стиле. Так, кажется, он называется, когда женщины коротко стригут свои волосы. Но все равно это не мой идеал. Мне нравится, когда есть на что посмотреть. Если Джина - богиня Кристиана Диора или Ив Сен-Лорана, то Мойра - явно персонаж Рубенса или Тициана. А вот Патриция напоминает мне угловатого подростка. Есть любители таких девиц и такого стиля, ноя к ним не отношусь. Хотя каждый имеет право на собственный вкус. Нужно отдать должное и моей "супруге", прыгающей сейчас на корте. Она ближе к Джине. Конечно, ей больше лет, и я пока не видел ее в бассейне, но, судя по всему, она нечто среднее между спортивной фигурой Патриции и изяществом совершенных линий Джины. Вол всяком случае, при подготовке она всегда бывала в спортивных костюмах. Перед тем как уйти в теннис, она мне сообщила, что, кажется, знает Самюэля Митчелла. Она видела его несколько раз в выпусках новостей по британскому телевидению. Это не значит, конечно, что он не может быть американским или бывшим немецким шпионом. Просто это значит, что сюда, на Маврикий, он прибыл под своим собственным именем, а это уже само по себе совсем неплохо. Значит, он персона достаточно известная. В этот раз мне повезло. Вместе с нашими дамами были только мы двое - Кнебель и я. Немец аккуратно разделся и долго разминался у бассейна в своих красно-желто-черных плавках, начинавшихся от заросшего рыжей шерстью живота и кончавшихся у его выпуклых коленок. И только потом я увидел его влезающим в наш бассейн, мне сразу стало плохо. Такой тип может испортить любое удовольствие. А оно, судя по всему, вполне может состояться. Джина бросала на меня многообещающие взгляды. Господи, в нашей профессии бывает много приятного. Мойра тоже бросает подобные взгляды, но ею я могу заняться только в отсутствие Джины. А вот Патрицию я даже не смотрю. Ну, не нравится мне такой тип. Хотя допускаю, что есть много любителей и таких женщин-"подростков". Мне нравятся исключительно соблазнительные формы Джины Минальди или, на крайний случай, пышные формы Мойры Маршалл. Я скромно держался с женщинами, когда ко мне подплыл неприятный Кнебель. - Вы впервые на Маврикии? - угрюмо спросил он, словно допрашивал меня. - Это так заметно? - пошутил я. - Нет, просто я вас здесь раньше не видел, - сказал он, переворачиваясь на спину. А вот это очень интересно. Я поплыл за ним. - А вы часто здесь отдыхаете? - Почти каждый год. - И эта компания сюда все время приезжает? - кивнул я в сторону женщин. - Не все, - буркнул этот неприятный тип и отплыл от меня. Ой, как интересно. Вместо того чтобы бегать, как моя "супруга", по теннисному корту, лучше поговорить с этим Кнебелем. Вот не думал, что он заинтересует меня больше, чем три купающиеся рядом женщины. Я снова догнал его. - А вам нравится здесь отдыхать? Он нырнул и, только вынырнув, наконец произнес: - Нравится. Ну как разговаривать с таким типом? Я снова поплыл за ним, заметив удивление в глазах Джины и Мойры. Им явно хотелось, чтобы я уделял больше внимания женщинам. Но я упрямо плыл за Кнебелем. Так меня заинтересовали его слова. - А кто сюда обычно приезжает? - спросил я, криво улыбаясь. - Наверно, вы уже давно знакомы друг с другом. - Нет. Если он будет продолжать отвечать так же односложно, я его просто утоплю. И, словно поняв это, он добавил: - Супруги Минальди были в прошлом году. И Антонио тоже отдыхал с нами вместе. - Вы уже знакомы? - Да. - А остальные? - Остальных я не видел. Хотя нет, в конце нашего отдыха прилетела женщина, похожая на Патрицию. Они, кажется, знакомы с Мелендесом. Он повернулся на спину и поплыл в другую сторону, а я чуть не ушел на дно. Значит, Патриция Диксон и Антонио Мелендес знакомы. И они вместе с супругами Минальди былиздесь в прошлом году. Это интересная информация. Нужно будет сообщить ему моему "церберу". Господи, как я нервничаю из-за этой Мироновой. Послал Бог партнершу. Хотя в данном случае в роли Богавыступает наш генерал. Ну почему она себя так ведет? Ничего, после возвращения я всем ребятам расскажу, что с этой сукой нельзя никуда ездить. А может, она лесбиянка? Это меня как-то успокоит. Всегда приятно знать, что тебе отказали в силу других причин. Вы встречали мужчину, который так легко смиряется с подобным положением дел? Я - нет. Но что поделаешь. Не насиловать же мне ее, на самом деле. А вот Серджио ей, кажется, понравился. Прекрасное разделение. Я займусь его женой, а она - мужем. Почему альфонсы так нравятся женщинам? Наверное, в них есть что-то беззащитное, пробуждающее в каждой женщине материнские чувства. Может, поэтому. Я больше не стал плыть за Кнебелем, а, поднявшись, сел рядом с Патрицией. Кажется, она удивленно посмотрела на меня. И правильно удивилась. В присутствии Джины и Мойры она меня никак не могла заинтересовать своими женскими прелестями. Нет, конечно, если никого не будет, то я согласен и на Патрицию. На безрыбье и рак - рыба. Но когда здесь столько красивых женщин! Меня интересует другое. Она прилетела в прошлом году сюда. И была на острове. Может, загадочный господин Халлер - кто-то из этих пятерых. И поэтому он назначил встречу именно здесь. Она прилетела позже других. Очень может быть, что господин Халлер был уже здесь, а она прилетела потом именно к нему. Может, она и есть тот самый посредник, которому удалось выйти на ЦРУ? А господин Халлер один из троих - Джина, думаю не в счет. Тогда кто он: альфонс Серджио, этот "симпатяга" Кнебель, которого я все-таки один раз утоплю, или неприятный Антонио Мелендес, в котором есть что-то от гниды, особенно когда он ухаживает за моей "женой"? Если это Кнебель, зачем он мне все рассказал? Если альфонс Серджио, зачем он привез сюда свою жену, понимая, что будет достаточно сложно? Хотя для альфонса подобное зарабатывание денег вполне естественно и объяснимо. Получается, что Мелендес. Нет, этим типчиком нужно заняться более внимательно. Хотя вполне может быть, что в основе моих рассуждений есть ошибка. Зачем господину Халлеру второй раз прилетать туда, где его уже видели? Не лучше ли выбрать более удобное место для переговоров. Тогда получается, что Халлера нужно искать среди другой группы. Гектор Монбрен, Самюэль Митчелл, Мойра Маршалл и Давид Келли. Кто из них? На шпиона скорее похож Монбрен, вечно чем-то недовольный и спокойный. Такого трудно утопить в бассейне. А может, это Митчелл, его популярность в таком случае легко объяснима - он, возможно, был лучшим разведчиком бывшей ГДР и скрывался под своим имиджем телеведущего. Хотя вполне возможно, что это Келли. И тогда его вчерашняя неявка к ужину вместе с Мойрой вполне объяснима. Может, мне пересесть к Мойре? И она представляет здесь ЦРУ? Я взглянул на нее. Американцы вполне могут позволить себе пользоваться услугами такого пышного тела. У них ведь это идиотское равноправие. Они еще пожалеют о своем выборе. Когда мне сказали, кто прошел в президенты, я понял: Америка пропала. Сначала пропал Советский Союз, потому что Горбачев не мог руководить в таком случае всей страной? Его любезная Раиса Максимовна, появлявшаяся со своей прикленной улыбочкой на приемах и в нарядах от французских модельеров на картофельных полях, смотрелась в нашей стране как инопланетянка. Хотя сам Горбачев мне нравился, - ну, не повезло мужику с женой, попалась слишком самостоятельная, бывает такое. Еще меньше повезло дураку Клинтону. Вы представляете себе их в постели? Мне почему-то кажется, что его насилует Хиллари. Достаточно посмотреть на ее отработанные жесты рук, на ее мощные ноги, на ее взгляд. И добавьте расслабленную походку и женский подбородок Клинтона. И еще умение говорить. Оба президента - и Горбачев, и Клинтон - отличаются завидным умением говорить. Оба - болтуны. И оба - подкаблучники. Но если в нашей стране это был нонсенс, который и воспринимался как нонсенс, то в Америке это постоянная практика. У нас все-таки можно хлопнуть иногда жену по голове, когда слишком много болтает, или отправить ее на кухню. Поэтому Горбачев со своей семьей просто разрушил наши традиционные семейные ценности. А вот Клинтоны, наоборот, - типичная пара Америки. Ах, равноправие! Не подходи к женщине ближе, чем на пять шагов, не делай ей комплиментов, не щипай ее за попку, не говори, что она красива, не помогай ей выйти из автомобиля, не дари ей цветов, не держи пальто в ресторанах и даже не пропускай первой в помещение. Это все оскорбляет феминисток. Дкмаете, я шучу? Поезжайте в Америку и убедитесь сами. И как апофеоз этого феминистского движения появление Хиллари в Белом доме. Барбара Буш, жена бывшего президента, мне более симпатична. Она была типичной женой и бабушкой в нашем понимании этого слова. А вот с Хиллари Америка еще намучается, если, конечно, Клинтон пройдет второй срок, в чем я лично сомневаюсь. Должна же быть хоть какая-то мужская солидарность. А женщины просто обязаны голосовать против Клинтона, хотя бы из зависти к ловко устроившейся Хиллари. Но я отвлекся. Что мне делать, я не знаю. Как мужчине мне хочется ухаживать за Джиной Минальди. Как шпиону - сидеть рядом с Патрицией Диксон. Как аналитику - не смейтесь, я ведь иногда и соображаю - пойти к Мойре Маршалл. Я скоро стану шизофреником из-за такого разделения. Патриция, наконец, посмотрела в мою сторону. - Кажется, ваша супруга очень любит теннис. Она там уже второй день. - Может быть, это лучший способ избавиться от жены, - пошутил я, и Патриция тонко улыбнулась. Так. Это очень многообещающе. Улыбка более чем приятная и сексуальная. По улыбке женщины сразу можно определить, какая она в постели. Не замечали? Проверьте и убедитесь. Если улыбка все понимающая - значит, перед вами опытная женщина; если робкая - сами понимаете, лучше с ней не ложиться; если показывает зубы - значит, просто развратница; если улыбается уголками губ - у вас будет интересное приключение. А когда смеется, просто открыв рот, лучше сразу убегайте - перед вами законченная дура. Посмотрите, как столько лет улыбается Джоконда Леонардо да Винчи. Ведь по уголкам губ сразу видно, что перед вами достаточно зрелая женщина, хотя и без глупостей. Такая, разумеется, не будет слишком фантазировать в постели, но охотно примет любые ваши предложения. Может, в этой улыбке и секрет долголетия картины великого Леонардо. Вы никогда не думали об этом? Патриция была опытной женщиной, и это меня взволновало. - Вы и раньше отдыхали здесь? - спросил я у нее, не сомневаясь в ответе. И вдруг услышал: - Нет, я здесь впервые. А почему вы спрашиваете? Интересно, почему она мне врет? Это очень интересно. Я подвинулся ближе. - Кнебель говорил, что вы были в прошлом году. - Он меня с кем-то спутал. Хотя, - она вдруг рассмеялась, - может, и была, но разве об этом нужно говорить вслух? - И вам нравится? - Ничего, - односложно ответила она, - могло быть и лучше. Мне столько рассказывали об этом месте. Вот мерзавка. А сама приезжала сюда в прошлом году. Или Кнебель мне соврал? Лучше спрошу у нашего метрдотеля. Этот будет знать наверняка. Со стороны моря возвращались Давид Келли и Гектор Монбрен. Они о чем-то оживленно говорили. Как Дон-Кихот и Санчо Панса. Высокий тощий Монбрен и маленький полный Давид. Мы проводили их взглядами, когда они входили в отель. - В таком случае вам должно быть скучно, - сказал я. Более тонкого намека и быть не может. Она посмотрела на меня. - И что вы предлагаете? В таких случаях нужно смотреть на женщину и просто молчать. Она все поймет сама, если действительно хочет. И Патриция понимает. - А как ваша жена? - Мы доверяем друг другу, - я улыбнулся, - кроме того, она не скоро вернется с корта. - Хорошо, - ответила Патриция, - идите первым. Я поднимусь к вам в номер через десять минут. Черт дернул за язык. Лучше бы я подкатил к Джине, пока ее муж на корте. Ох, как обидно. Просто приходится жертвовать собой во имя общего дела. Бросаюсь на амбразуру, как Матросов. - Хорошо, - печально сказал я, - буду ждать вас у себя в номере. - нет, - вдруг возразила она, - так не годится. Ваша супруга может неожиданно появиться. Лучше поднимитесь ко мне в номер. Я пойду первой, а вы поднимитесь потом. - Договорились. Кажется, Мойра о чем-то догадывается. Она слишком часто смотрит в нашу сторону. Когда Патриция уходит, я перебираюсь поближе к Джине. Работа работой, однако надо думать и об удовольствиях. Я улыбнулся молодой женщине. - Вы красиво плаваете. - А мне показалось, что вам больше понравился стиль Патриции, - язвительно замечает Джина. - Рядом с такойпрекрасной женщиной все блекнет, - сказал я, усаживаясь совсем близко. Но какое тело! Почему не он сам господин Халлер? Я бы "допрашивал" ее три дня подряд. Кнебель собирает свои вещи. И уходит почти сразу вслед за Патрицией. Теперь и мне нужно уходить. Я делаю вид, что не очень тороплюсь. Мойра снова прыгает вбассейн. - Синьора Джина, может, нам тоже нужно иногда ходить на теннисный корт, - сделал я последнюю попытку перед уходом, - а то наши половины, кажется, слишком увлекаются. - Вас это очень беспокоит? - посмотрела она на меня. Бесподобная женщина! - Меня волнует, как к этому отнесетесь вы. - Я доверяю своему мужу, сеньор де ла Мендоса. - Ятоже доверяю своей жене. - Тогда нам нечего бояться, - сказала она, демонстрируя ослепительную улыбку, - если, конечно, вы не боитесь. - Что вы, сеньора, - бормочу я и, взяв свои вещи, направляюсь к внутреннему входу в отель, провожаемый взглядами Джины и Мойры. Посмотрим, что нам предложит Патриция Диксон. Через полчаса я уже ни о чем не думал. Я был прав. Улыбка Патриции обещала слишком многое. Она меня здорово измотала. Это было зрелище, достойное более подробного описания. Когда мы услышали крики, не сразу сообразили, в чем дело. Но когда начался бег по коридору сразу нескольких людей, я понял: там происходит нечто необычное. Я наскоро оделся и выбежал в коридор. - Что произошло? - мне навстречу бежал Серджио. - А вы не знаете? - изумился он. - Монбрена убили. - Его нашли мертвым в номере. Глава 13 Вечером к дому Вальман подъехали Крюгер и Дитц. У небольшого двухэтажного домика стояли два автомобиля с сотрудниками полиции. Увидев начальство, полицейские в штатском быстро вылезли из автомобилей. - Сидите, - махнул рукой Крюгер, - как там дела? - Она в доме одна, - сообщил полицейский, - кажется, собирает вещи. - Очень хорошо. - Крюгер проверил свое оружие и обратился к Дитцу: - До моего сигнала ничего не предпринимать. Я хочу поговорить с ней наедине. Я возьму с собой "клопа", так что вы сможете услышать и записать нашу беседу. Дитц кивнул, и Крюгер пошел к дому. Он довольно долго звонил в дверь, пока наконец ему открыли. На пороге стояла фрау Вальман в темном свитере и легких серых брюках. Увидев Крюгера она не испугалась. Даже не удивилась. Это его слегка насторожило. - Герр Крюгер, - у женщины была хорошая память, - чем могу вам помочь? - Мне хотелось бы с вами поговорить, - улыбнулся Крюгер. - Прямо сейчас? - засмеялась женщина. - Проходите в гостиную. Я к вам выйду. У меня в доме такой беспорядок. Он прошел в гостиную, обставленную в стиле "технополис", столь модном в Европе в начале девяностых годов, и сел на сооружение, представляющее собой скорее хорошо выполненную геометрическую фигуру в виде сжатого треугольника, чем традиционный диван. На стенах висели картины из пересекающихся линий и полос. Стояли светильники, более подходившие на вытянутые металлические жалюзи, с мощным светом. Через пять минут появилась хозяйка дома. - У вас довольно уютно, - лицемерно произнес Крюгер, не понимавший этого стиля . - Вам нравится? - Она села напротив. - Будете что-нибудьпить? - Мартини, - попросил Крюгер, и она, пододвинув к себе столик с напитками, достала бутылку мартини. Положив несколько кусков льда, плеснула светлую жидкость и передала бокал Крюгеру. Себе она налила какой-то ликер. - Я вас слушаю, - улыбнулась женщина. Она чувствовала себя очень уверенно, и это смущало Крюгера. Ведь не могла не догадываться, почему он приехал к ней так поздно, но судя по ее поведению, ее ничего не беспокоило. - Я приехал по нашему делу, - начал Крюгер. Кажется он смущался больше нее. - У нас появились некоторые новые данные, фрау Вальман. Она сидела, откинувшись на спинку дивана. - Вы помните, что я приезжал к вам в офис, - продолжал Крюгер, - тогда мы выяснили, что герр Штенгель заказывал номерв отеле "Рафаэль" для фрау Шварц. Был передан факс. - правильно, - чудовищно спокойно сказала Луиза Вальман. Или это ей так удавалось играть. - Я сама передавала этот факс. - Да, вы говорили. Но у нас появились некоторые другие факты. Фрау Шварц и раньше приезжала в наш город. Она насторожилась, или это ему показалось? - Раньше, во время своих приездов, она останавливалась в отеле "Хилтон". - Он следил за выражением ее глаз. Все-таки она дрогнула. И поставила свой бокал на столик. - Мы выяснили, что по просьбе герра Штенгеля раньше ей заказывался номер в "Хилтоне". Все-таки ему удалось пробить брешь в ее невозмутимом поведении. Фрау Вальман ощутимо занервничала. - Дежурные в отеле показали, что однажды ее встречала красивая женщина, блондинка, которая и привезла ее в отель. Догадываетесь, кто была эта женщина? Она смотрела ему в глаза. Теперь в них был вызов. Но она молчала. - Мы показали вашу фотографию, фрау Вальман, служащая в отеле узнала вас. - Ну и что? - спросила женщина. - Вы сказали мне неправду. Вы знали убитую Ирину Шварц. - Знала. Что это доказывает? Мне не хотелось вам об этом рассказывать, чтобы не подводить погибшего Штенгеля. - В каком смысле? - он был женатый человек. Я встречала фрау Шварц по его просьбе, - тихо сказала женщина. За годы работы в полиции Крюгер научился определять, когда человек врет. И теперь он чувствовал, что она лжет. Он поставил свой бокал на столик. - Вы заказывали для фрау Шварц номер по просьбе Штенгеля? - Да. И он просил никому об этом не говорить. Как бы хорошо женщина ни владела собой, она не могла быть готовой к подлым полицейским провокациям, когда допрашивающий блефует, применяя этот нехитрый прием для получения нужной информации. И Крюгер применил свой "фирменный" метод. - Возможно, - сказал он, улыбаясь, - но дело в том, что мы проверяли по срокам. Во время приезда фрау Шварц вашего шефа вообще не было в городе. Он не мог вас просить встретить фрау Шварц, - убежденно закончил Крюгер. И почувствовал, что попал в цель. Женщина замерла, как-то сразу обмякнув. Словно он наконец пробил брешь в ее защите, и теперь перед ним сидел действительно напуганный и взволнованный человек. - Вы не хотите мне ничего сказать? Она отвернулась. Потом, достав бутылку виски, плеснула себе довольно большую порцию и глотнула, не разбавляя. Громко закашлялась. Он налил стакан воды и протянул ей. Она с невольно выпустившими слезами кивком поблагодарила его. Он дал ей возможность отдышаться. - Кто поручил вам встретить фрау Шварц? - мягко спросил Крюгер. Она молчала, видимо, что-то решая для себя. - Вы дали факс от имени Штенгеля. И его убили. Убили также водителя, который стал невольным свидетелем. Я уже не говорю о самой фрау Шварц. Вы понимаете, что это значит? Против вас могут быть выдвинуты достаточно серьезные обвинения. - Вы ничего не понимаете, - вздохнула она. - Может, тогда вы мне объясните? - попросил он. - Напрасно вы так настаиваете, - вздохнула она. Он нахмурился. Уже второй человек говорил ему эту фразу. - Я вас слушаю, - произнес он. - Мне приказали. Я встречалась с фрау Шварц и заказывала ей номера в отелях, встречала ее в аэропорту, выдавала номера от имени Штенгеля, чтобы не вызывать ненужных расспросов. - Сам Штенгель знал об этом? - Конечно, нет. - Но почему от его имени? Вы ведь рисковали: он мог узнать. Почему не от своего, почему просто не заказывали номера на вымышленную фамилию? Почему? - Я не знаю. - Кто вам приказывал? Она промолчала. Потом вздохнула и сказала: - Они меня не пощадят. - Мы сумеем вас защитить. Она улыбнулась: - Вы идеалист. - Вы не ответили на мой вопрос. - Я из Восточной Германии, - сказала наконец хозяйка дома, - мне нужно было закрепиться в Мюнхене. Мне предложили работать на них. Сначала я отказывалась, но потом вынуждена была дать согласие. И начала работать. - На кого? - На БНД. Он ошеломленно посмотрел на нее. Она кивнула головой. - Я же вам говорила. Мне давали сначала мелкие поручения. Потом устроили в местное бюро Интерпола. И прикрепили к этой Шварц. Она часто прилетала в Мюнхен. - С кем она встречалась? - Этого я не знаю. - С кем встречались вы? - Они не говорили мне своих фамилий. Но я знала, из какой они организации. Одного из них звали герр Шмидт. - Это они встречались с убитой? - Да. Может, она и права, подумал он. Для БНД изготовить магнитную карточку, открывающую дверь, совсем нетрудно. Это единственное объяснение. - Как вы с ними встречались? - Я им звонила. У меня есть телефон. Они мне приказали собрать свои вещи и завтра улететь в Америку. Сказали, что завтра заедут за мной и дадут билеты, деньги. - Почему они ее убили? - Этого я не знаю. - Но вы догадываетесь, для чего им нужна была эта русская? - Она была немкой. - Ну да. Правильно, немка из России, - раздраженно поправился Крюгер, - меня интересует, почему они все это делали? - Я не знаю. Я встречалась с двумя господами. - Откуда вы знаете, что они из контрразведки? - А кто еще мог исправить мне документы, устроить меня в Интерпол и помочь с работой? Да и с деньгами тоже. Они знали, что я из Восточной Германии. - По какому телефону вы звонили? Она назвала номер. Он задумался, потом громко сказал: - Дитц, мне нужна ваша мощь. Сейчас у нас будут гости. Приготовьтесь к встрече. И найдите Хоффмана. Мне понадобиться его помощь. Она изумленно смотрела на него. Он подвинул телефон к ней: - Звоните. Она колебалась. - Звоните, - строже сказал он, и женщина наконец подняла трубку. Набрала номер. - Это я, - сказала она, - нам нужно срочно встретиться. Я вас буду ждать. - Он сейчас приедет сам, - сказала она, положив трубку. - Вы обещали меня защитить. - Дитц, - громко позвал Крюгер, - вы установили, куда она звонила? - Конечно. Я уже посылаю группу. - Будь осторожен. Они профессионалы. - Хорошо. - И чтобы никого вокруг не было. Нам могут помешать. - Понимаю. Ожидание было долгим. За это время она успела подробно рассказать ему свою историю, поведав, как трудно пришлось перебираться из Восточной Германии в Мюнхен. - Как они вас нашли? - уточнил Крюгер. - Раньше, - женщина явно смущалась, - я работала на "Штази". Ничего особенного. Была просто информатором, работала в библиотеке. Тогда многие работали на "Штази". Эти люди знали о моем прошлом. - И они вас шантажировали? - понял Крюгер. Она кивнула. В дверь позвонили. Она тревожно посмотрела на него. - Откройте, - разрешил Крюгер. Она пошла открывать дверь. В дом вошел неизвестный. - В чем дело, - быстро спросил он, - почему ты меня вызвала? И тогда Крюгер шагнул в комнату. - Это я вас вызвал, - глухо сказал он, сжимая в руках оружие . Глава 14 Япобежал по коридору. Кажется, у нас начались веселые дни. После убийства в Кельне я предполагал нечто подобное на Маврикии. Но почему убили Монбрена? Очень надеюсь, что это не господин Халлер, иначе нам придется убираться с острова, и я забуду, как выглядит Джина Минальди и Мойра Маршалл. И хотя нужно отдать должное Патриции, в постели она была великолепна, как может быть великолепна стройная женщина с таким тренированным телом спортсменки, тем не менее мне не хотелось покидать райскую землю, не отведав и других "даров природы". У номера Монбрена столпились все гости. Нужно было видеть, как они сожалели о смерти несчастного Монбрена. А ведь среди них наверняка был убийца. Я смотрел на каждого из них. Больше всех подозрение у меня вызвал Давид Келли. Этот толстячок из Алабамы. Он делал скорбное лицо, но в глазах я видел ненависть. Может, мне это казалось, во всяком случае, Келли первый, на кого падает подозрение. Они ведь вместе гуляли по берегу моря, а потом вместе вернулись в отель. И хотя Келли утверждает, что он отправился к себе в номер, это не доказательство. Скорее, наоборот, - полное отсутствие всякого алиби. Следующий из подозреваемых - Ханс Кнебель. Зачем он мне рассказал о том, кто именно приезжал в прошлом году на остров? Хотел отвлечь мое внимание? Или навести на кого-то? Ведь он ушел из бассейна раньше всех. Потом выяснилось, что вскоре вернулись и остальные две молодые женщины - Джина и Мойра. И наконец, за ними - наши "уимблдонцы", мастера игры в теннис, с которыми была и моя напарница. Ей я, разумеется, исключил - не потому, что она не могла убить, это она как раз наверняка умеет, а потому, что она бы просто мне об этом сказала. Но с ней вернулись трое мужчин - альфонс Серджио Мелендес и спортсмен Самюэль Митчелл. Подозреваемых слишком много, чтобы делать определенные выводы. Приехавший полицейский идиот пытался что-то выяснить. С такой физиономией нужно нырять за рыбами, а не искать убийцу. Интересно, куда делся пистолет убийцы? И как его удалось провезти на остров? У меня такого оружия нет, хотя думаю, что наше с Мироновой снаряжение вызывает уважение. Если понадобится, мы сумеем перебить всех гостей. И это не одни слова. Но кому понадобилась смерть Мо7нбрена? После обеда мы поднялись к себе в номер. И вышли на болкон. - Как вы думаете, - тихо спросила Миронова, - кто это мог сделать? - Келли или Кнебель, - пожал я плечами, - наиболее вероятно, что они. - Я слышала эти разговоры. Но инспектор подозревает и вас. И еще Патрицию Диксон. Вы ведь тоже вошлив отель сразу после прихода Монбрена. - Последних двоих можно вычесть. - Ох, как приятна моя маленькая месть этой стерве! - Почему? - Нужно вычесть, - дипломатично повторил я. Пусть мучается. Она удивленно посмотрела на меня. - Мы были вместе, - разъяснил я. Иногда женщины бывают потрясающе тупы. - Поздравляю, - взглянула она на меня несколько другими глазами, - кажется, вы не теряете времени зря. Вы действительно сексуальный маньяк. - Оскорбление - не лучший довод, - сухо замети я. - Разве это оскорбление? Это скорее признание ваших заслуг. Ну как возражать такой женщине? Я отвернулся. - Мы пока еще ничего не выяснили. - Она подвела итог. - Мне удалось кое-что узнать, - недовольным голосом сообщил я. - Говорите. - Она даже не замечала моего настроения. Вот женщина! Даже не ревнует по-настоящему. А ведь любую должно было оскорбить подобное невнимание ее партнера. - Мне сообщил Ханс Кнебель, что в прошлом году здесь, вместе с ним, отдыхали супруги Минальди, - сообщил я. - Ну и что? - Значит, они вне игры. Господин Халлер не стал бы приезжать вторично в одно и то же место. Вот теперь я действительно произвел на нее впечатление. Она придвинулась ко мне. - Ваш довод довольно убедителен. Кто еще? - Кнебель утверждает, что потом приезжала Патриция. Но она это отрицает. Хотя он сам тоже не уверен. - Почему? - Он говорит - была похожа на Патрицию. И, кажется, была знакома с Антонио Мелендесом, вашим постоянным партнером по корту. Она проигнорировала мои последние слова. - Интересно, - сказала она, - очень интересно. И больше мы на эту тему не разговаривали. Вечером за ужином все сидели подавленные и молчаливые. Смерть Монбрена потрясла. Ему выстрелили прямо в сердце, четко и аккуратно. Выстрела явно профессиональный. И это мне очень не понравилось. Патриция сидела недалеко от меня, уткнувшись в тарелку. Она даже не реагировала на мои взгляды. Черт бы ее побрал. Чтобы познать женщину, мне мало одного раза. Нужно хотя бы три-четыре. А она, кажется, совсем не готова разделить мое мнение сегодня ночью. Джина Минальди, наоборот, несмотря на смерть Монбрена, улыбается, хотя чувствуется, как она напряжена. А подлец Серджио по-прежнему соревнуется с Антонио за право ухаживать за моей "женой". Набить бы им морду. Интересно все-таки, кто из них убийца? Келли или Кнебель? Оба сидят как ни в чем не бывало. Но мы-то с Патрицией знаем, что у обоих было достаточно времени, чтобы совершить убийство. А вот Мойра очень подавлена. Кажется, убийство Монбрена ее потрясло. Она так сильно нервничает, что нам приходится успокаивать ее всей компанией. Черт возьми, ну как здесь определить, "кто есть кто"? Кто господин Халлер, кто его посредник, а кто представитель ЦРУ? "Все смешалось в доме Оболонских". Я иногда читаю классику. Каждый шпион несчастлив по-своему, а все счастливые шпионы похожи друг на друга. После ужина несколько человек уходят в бар, а еще несколько остаются в холле отеля. Джина, конечно, в холле, а вот ее глупый муж увязался за Мироновой. Пусть посидят там подольше, я совсем не тороплюсь. Сидеть рядомс Джиной - это наслаждение. Хотя, кажется, она догадывается о нашей сегодняшней встрече с Патрицией. Впрочем, это к лучшему. Никто не вызывает у женщин такого болезненного интереса, как успех мужчины у других женщин. В таких случаях ей хочется соответствовать. Нужно знать сволочной характер любой красивой женщины, чтобы это понимать. В холле остались я, Джина, Мойра которую все успокаивают, Давид Келли и Самюэль Митчелл. Остальные пятеро сидят в баре: Миронова, Серджио, Кнеберь, Патриция, Антонио Мелендес. Патриция идти не хотела, ее увел подлый Антонио. Хотя мне показалось, что она довольно благосклонно отнеслась к этому мерзавцу. Не знаю, почему он мне так не нравится. Кажется, этот стареющий импотент понимает, как мало у него шансов против Серджио, и решил переключиться с моей "супруги" на Патрицию. Подлец и не подозревает, что он уже опоздал. Почему никто не убьет противного Антонио? Может, мне сделать это из спортивного интереса? Конечно, я этого не сделаю, он очень хочется. Впрочем, если ему удастся охмурить Патрицию, убийца не понадобится. Она загоняет его в постели до инфаркта. Пусть ухаживает за ней, он даже не подозревает, чем это кончится. Давид сидит рядом со мной, и я слежу за его руками. Маленькие цепкие руки мистера Келли. Неужели это он выстрелил в Монбрена? Кто такой Мнбрен и кто такой сам Келли? Неужели все-таки мы опаздали, и господин Халлер убит? Нет, этого точно не может быть. Если убит Халлер, значит, остров должны покинуть по крайней мере два человека - посредник и сотрудник ЦРУ. Тогда им нечего делать на острове. А насколько я знаю, никто покидать наш остров не собирается. Мойра по-прежнему в трансе. Почему она так переживает смерть Монбрена? Молчаливый Монбрен вызывал у меня скуку. Неужели ей так нравился Гектор? Или это личное? А если это личное, то, возможно, они были знакомы и раньше. А по нашим сведениям, только два человека могут прилететь на остров вместе, если они, конечно, не муж и жена, - это сам Халлер и его посредник. Мы сидим в холле и говорим и чем-то неинтересном. Убийство Монбрена все подействовало на нервы. Отсюда просматривается бар, и я вижу вторую пятерку. Серджио, конечно, сидит рядом с Мироновой, Антонио любезничает с Патрицией, а Кнебель сидит перед большой кружкой пива. Ему, кажется, наплевать на всех женщин в мире. В свою очередь, наша пятерка тоже выглядит не особенно веселой. Я устроился рядом с Джиной и даже чувствую запах ее духов. Не знаю, чем она душится, нов сочетании с ароматом ее тела запах действует одуряюще. Вы никогда не обращали внимание, что духи дают эффект в сочетании с запахом тела? Поэтому одни и те же духи пахнут совсем по-разному на разных людях. Как бы вы ни купались, даже если вы вообще не вылезаете из душевой, то и тогда вам присущ только ваш специфический запах тела. Это хорошо знают собаки и такие мужчины, как я. Для этого нужно переспать с легионом женщин. И уверяю вас - вы сразу начнете различить их запахи. Келли сидит с другой от меня стороны. Напротив - Мойра и Самюэль Митчелл. Этот парень довольно молчалив для ведущего теленовостей. Хотя, может, так и должно быть. Мой старый ленинградский знакомый был вхож в семью великого сатирика Аркадия Райкина. Так он уверял, что дома Райкин был скучным и замкнутым человеком. По-моему, это нормально. Он так выкладывался на работе, что не мог оставаться сатириком и у себя дома. Может, поэтому Митчелл такой молчаливый и внешне равнодушный. Мойрва опять попросила стакан воды, и он пошел в бар. Официант разносит там заказанный Серджио местный коктейль. От него не отказывается даже Кнебель. Митчелл взял стакан с водой, чтобы принести его Мойре. Почему он сам побежал в бар? Мог бы попросить официанта. Митчелл возвращается к нам и протягивает воду Мойре. И в этот момент из бара раздаются крики. Мы все смотрим в ту сторону. Опрокинув стакан, головой на столик упал Кнебель. Я бросаюсь туда. Одного взгляда достаточно, чтобы понять - он больше никогда не будет наслаждать своим любимым пивом. Местный коктейль оказался для него роковым. Глава 15 Услышав слова Крюгера, незнакомец стремительно обернулся. - Что вам нужно? - нервно спросил он. - Кто вы такой? - Инспектор криминальной полиции Мартин Крюгер, - спокойно сказал Крюгер, - я думаю, нам есть о чем поговорить. Незнакомец посмотрел на Луизу Вальман. - Ах ты, сука! - Попридержите свой язык, - посоветовал ему Крюгер и громко сказал: - Дитц, все в порядке. Можете войти. Через минуту в комнате было полно полицейских. Обыск приехавшего незнакомца ничего не дал. Кроме оружия, у него ничего не было, в том числе никаких документов, даже водительских прав. Незнакомец криво усмехался, отказываясь отвечать на вопросы, но, когда через десять минут приехал Хоффман и вошел в комнату, он побледнел и явно потерял самообладание. - Здравствуйте, Кюхнер, - сказал Хоффман своему старому знакомому, - кк вы здесь оказались? Кюхнер отмахнулся. - Вы же все понимаете, Хоффман, - сказал он. - Я вас всегда подозревал. - Хоффман посмотрел на Крюгера. - Вы все здорово поработали, ребята. Ведь мы тоже вели расследование, только со своей стороны. Мы уже давно подозревали этого типа. - Они приказали ей завтра убираться из Германии, - показал на хозяйку дома Крюгер, - видимо, хотели убрать и ее. - Они бы пошли на что угодно, - заметил Хоффман, - все три убийства на их совести. Конечно, главным был Кюхнер. Кстати, познакомься, ты его не знаешь, а он из скромности ничего не скажет. Это начальник нашего отдела в БНД. Крюгер изумленно посмотрела на Хоффмана - Не удивляйся, - сказал Хоффман, - мы давно ищем эту группу. Где списки, Кюхнер? Куда вы их дели? Кюхнер молчал. Крюгер не понимал о каких списках идет речь. - У нас в БНД давно существовала тайная агентура восточногерманской разведки. Мы никак не могли на них выйти. После падения Берлинской стены кто-то сумел похитить документы, - рассказывал Хоффман, - кто-то из русских. А Ирина Шварц была посредником в этой операции. Твой Нигбур просто молодец. Конечно, она раньше работала на КГБ. И они снова хотели задействовать свою бывшую агентуру, шантажируя Кюхнера и его группу. Но только недавно выяснилось, что документов у русских нет. Их успел забрать начальник группы "С-21" Гюнтер Оверат. Русские просто водили за нос Кюхнера и его людей. А Оверат в это время предложил документы американцам. Узнав об этом, Кюхнер приказывает избавится от нежелательного свидетеля. И участь Ирины Шварц была решена. Заодно, чтобы скрыть преступление и помешать вам выйти на фрау Вальман, они убирают Штенгеля и Вайса. Судя по всему, именно люди из группы Кюхнера убрали еще одного бывшего связного КГБ, который пытался с кем-то встретиьтся в Кельне. Теперь они знали, что документы у Оверата и тот через своего посредника пытается продать их американцам. Кажется, я ничего не спутал, герр Кюхнер? Тот молчал, сидя на диване, и кусал губы. Потом, подняв голову, с вызовом сказал: - Мы не собирались ни на кого работать. Мы хотели просто уничтожить документы. Купить и уничтожить. - Охотно верю, - кивнул Хоффман, - тем более что деньги у вас были. Вам ведь хорошо платили за информацию. Это чувствовалось по нашим потерям. Кюхнер отвернулся. На эту тему он говорить не хотел. - А где сейчас документы? - спросил Крюгер. - Это пока нам неизвестно, - развел руками Хоффман, - но мы очень интересуемся этим. Вы не знаете, Кюхнер, куда девался Оверат и его документы? Может, вы сумеете нам помочь? Кюхнер молчал. Потом махнул рукой. - Не нужно издеваться, Хоффман. Вы ведь знаете, что документов у нас нет. - И вы не знаете, где сейчас Оверат? - Знаю. - Я никогда не сомневался в ваших профессиональных возможностях, - сказал Хоффман. - Так где он? Кюхнер молчал. - Мы послали туда своего человека, - наконец выдавил он, - нашего специалиста. Он сумеет забрать документы у Оверата. - Не сомневаюсь, но лучше бы вы мне сказали, где он находится. - Он не в Германии, - выдавил Кюхнер. - Конечно, нет. Я приблизительно представляю, какие это могут быть списки агентуры. Такие документы просто опасно хранить в нашей стране. Так куда он улетел? В Китай? В Америку? В Австралию? - Мы хотели вернуть эти документы сами. Крюгер слушал с усталым удовлетворением. Он вдруг подумал, что все расследование зависело от настойчивости и пунктуальности его помощников Нигбура и Дитца. И, подумав так, улыбнулся. Все-таки у него подобралась хорошая команда. Сидевший напротив него Кюхнер воспринял улыбку как неверие инспектора в его последние слова. - Мы хотели их вернуть в Германию, - зло подтвердил он, - нам казалось, что мы сможем, ничтожив там наши имена, выявить остальных. Мы ведь давно ни на кого не работаем, несмотря на давление русской разведки. Нам хотелось вернуть документы. - Думаете, русские за ними не охотятся? - нахмурился Хоффман. - Или об этом вы не подумали? - Они тоже ищут Оверата, - согласился Кюхнер, - мы оба это знаем. В Кельне именно русские агенты хотели встретится с бывшим связным. И мы помешали этой встрече. - Но вы не сможете помешать русской разведке взять документы у самого Оверата. Или просто купить их, - щзаметил Хоффман, - если он хочет продать, то ему все равно кому. А русские могут заплатить даже больше, чем американцы. В таких вопросах они обычно не скупятся. Так где находится сейчас Оверат? Отвечайте, Кюхнер, у нас нет времени. - Он на Маврикии, - вздохнув произнес Кюхнер, - у них там назначена встреча. Он и его посредник. - И ваш человек? - Да. - Представляю, какая там будет мясорубка после того, как туда приедут еще американский и русский агенты, - пробормотал Хоффман, - придется нам срочно вылетать на Маврикий, пока они все не поубивали друг друга. Глава 16 Второе подряд убийство за один день - это много даже по нашим понятиям. Так обычные разведчики не поступают. Кажется, среди нас есть еще один "ликвидатор" кроме меня. Убивать так быстро и профессионально может только "ликвидатор". Достаточно понюхать стакан глупого Кнебеля, чтобы понять, как его отравили. Цианистый калий с запахом горького миндаля. И крики женщин. Хотя нет, кричала скорее одна Молйра. Остальные молча, смотрели на убитого. В том, что его убили, нет никаких сомнений. Наверняка это не несчастный темнокожий бармен, уже спрятавшийся от ужаса под стойку. Значит, опять кто-то из нас. Но Давид Келли, которого я подозревал, явно не подходит. Он сидел рядом со менойвсе время, я видел его руки. Может, Мойра специально послала Митчелла за водой? Они ведь и в первый день не спускались к ужину. Нам нужна была пара, кажется, мы ее имеем. Она послала его за водой, и в этот момент произошло убийство Кнебеля. Кому мешал глупый самодовольный немец? Почему его убили? Может, он и был Халлером? Единственный среди нас, признавшийся, что он немец? Не верю. Он бы не стал рассказывать мне про свой приезд в прошлом году. Я подошел к Мироновой. Она стояла нахмурившись, - кажется, тоже начинала понимать, какой убийца оказался среди нас. Осталось всего семеро, не считая нас двоих. Кажется, мы можем просто вычислить убийцу. На этот раз полиция нас всех так просто не отпустит. Придется давать развернутые объяснения. Но полиция предет только утром. Значит, до утра нам нужно что-то придумать. Господин Халлер, если он еще живой, тоже не будет ждать. Он попытается договориться с представителем ЦРУ, если, конечно, Монбрен и Кнебель не были этими посланцами. Мы отходим с Мироновой в угол. Я делаю вид, что помогаю своей "жене" прийти в себя. Серджио остается рядом с Джиной. Какая гениальная идея! Может, нам на одну ночь обменяться женами? Я не против, тем более что с этой стервы ничего не получишь. Серджио, кажется, по-настоящему влюбился в нее, да и она, думаю, ответит согласием. Остается Джина, но тут особых проблем быть не должно. Какая прекрасная идея! Кажется, американцам нравится спать в одной постели, обменявшись таким образом женами. Может, нам стоит попробовать. Заодно увижу со стороны, на что способна эта фригидная женщина. Нина Миронова. Или она проявляет подобное холодное отношение только ко мне? - Что вы об этом думаете, Филипп? - спрашивает Миронова меня. - Ужас, - делаю я страшные глаза, но натыкаюсь на ее взгляд и понимаю, что не время паясничать. - Среди нас действует профессиональный убийца, - тихо говорю я, - и, кажется, неплохой специалист. Мне нравится его чистая работа. Практически на глазах у всех убрал Кнебеля. Это просто высший класс. Так рискнуть мог только настоящий "ликвидатор". - Думаете, в обоих случаях действовал один и тот же человек? - спрашивает Миронова, хотя я вижу ответ в ее глазах. Безусловно. Это ясно по почерку - дерзкому и нахальному. - Но почему его убили? - недоумевает Миронова. - Что делал в это время Келли? -Сидел рядом со мной, не двигаясь. Это не он убил Монбрена. - Но и не Кнебель. Хотя, может, Кнебель убил Монбрена, а теперь этот третий убил самого Кнебеля. - Это уже из области фантастики. Второй убийца не стал бы действовать так быстро, как первый. Он хотя бы подождал до утра. Что-то взволновало убийцу, если он решился нанести свой удар таким образом. - Мы были рядом, - задумалась Миронова. - Рядом со мной сидели Серджио, потом Кнебель, потом пара Антонио - Патриция. Хотя нет. Патриция сидела рядом с Кнебелем. - Он она не могла убить Монбрена, - терпеливо напомнил я. - Может, у вас были перерывы? - нахально спросила Миронова. - Нет, у нас не было перерывов, - нервно замечаю я. Под сомнение ставятся мои мужские достоинства. - Тогда остаются Серджио и Антонио. - И Самюэль Митчелл. Он как раз в это время подошел к стойке бара, - напоминаю я. - Нам нужно что-то придумать, - вдруг говорит Миронова, - до утра нам нужно что-то придумать. - В каком смысле? - Если Халлер еще жив, он до утра решит все проблемы. После двух подряд убийств он тянуть не будет. Здесь появился кто-то третий, мешающий ему встретиться с ЦРУ. И этот третий готов убивать всякого. Значит, нужно сначала вычислить убийцу, потом Халлера. - Но каким образом? - Нужно заставить убийцу ошибиться. И заодно выявить Халлера. - Кроме меня, здесь четверо мужчин. Серджио, Антонио, Самюэль и Давид. Если один из них Халлер, второй - его посредник, третий - представитель ЦРУ, то четвертый - убийца. Получается, что все четверо в чем-то виноваты. - Вы неправильно считаете, - возражает Миронова, - а женщины? - При чем тут женщины? Какой из них сотрудник... - по инерции говорю я и вдруг испуганно смотрю на Миронову. - Вы думаете, кто-то из женщин тоже может входить в эту четверку? Она кивает. - Об этом я как-то не думал, - честно сознаюсь я. - Что вы предлагаете? - Заставить убийцу действовать. Тогда легче будет вычислить Халлера. Я скажу, что видела, кто именно положил яд в стакан Кнебелю. Я действительно могла видеть, ведь он сидел совсем рядом с нами. - А вы действительно ничего не видели? - Перестаньте. Я намекну, что видела. Убийце не останется ничего другого, как убрать меня. А вы должны ночью "уехать" в город. Якобы за билетами для нас. Если здесь есть сотрудник ЦРУ, он тоже начнет нервничать, так как наш отъезд автоматически означает распад всей компании, и никто не может гарантировать, что среди уехавших не будет самого Хзаллера. - Кажется, я понял, - восхищенно говорю я, - вы гений! Мы возвращаемся к остальным. Миронова демонстрирует мне свое артистическое мастерство. - Я больше так не могу, - нервно кричит она, - ни одного дня здесь больше не останусь! Два убийства подряд! Филипп, мы уезжаем. Поезжайте в город и купите нам билеты. - Но уже очень поздно. - Идите в их офис, они работают круглосуточно, - говорит Миронова. - Они действительно не работают, - встревает в беседу Антонио, - может, лучше подождать до утра? - Он снимет деньги, - говорит Миронова, - я не могу здесь больше оставаться. И здесь нам очень помогает Чаумер, менеджер отеля. - Вы видели, миссис, кто именно бросил яд в стакан мистера Кнебеля? Она молчит, потом наконец выдавливает: - Мне кажется, да, но я лично ни в чем не уверена. Какая она молодец, быстро перестроилась. И смогла дать понять, что знает об убийстве больше чем все думают. Может, теперь убийца зашевелится. Снять деньги - это еще лучше. Может, мы их берем не для удовольствия, а для того, чтобы расплатиться с Халлером. Я вижу удивление в глазах у всех. Кажется, все поняли, что мы действительно собираемся покинуть их компанию. - Я тоже уеду с вами, - произносит Мойра, и все понимают, что она на грани нервного срыва. Я иду собираться в дорогу, попросив мистера Чаумера предоставить мне один джип. Через пятнадцать минут я выезжаю из отеля. Еще через пятнадцать минут все расходятся по номерам. Я дал водителю сто долларов и попросил до утра не появляться. После чего вошел осторожно через запасной выход и поднялся к нам в номер. На этот раз меня впустилив спальню. Миронова сидит на постели. Она вдруг поднимает на меня взгляд и задумчиво говорит: - Кажется, я действительно знаю, кто это мог сделать. Кроме того, пять минут назад мне звонил Серджио, он хочет со мной встретиться. - Я должен радоваться? - сухо спрашиваю я. - Во всяком случае,лед тронулся, - говорит она. - Когда вы с ним должны встретиться? - Еще есть пятнадцать минут. - А если он убийца? - Не думаю. Убийца не стал бы появляться здесь вторично. В этом вы были правы. - Вы согласились на встречу? - Да, конечно. - Это может быть опасно. - Выбудете рядом. - Где будет встреча? - Здесь. Я киваю и иду искать свой чемодан. Мне понадобятся некоторые вещи. Через двадцать минут в дверь осторожно стучат. Я стою за занавеской в соседней комнате. - Войдите, - говорит Миронова, и входит Серджио Минальди. Знала бы его жена, чем он занимается. - Вы хотели меня видеть? - довольно спокойно спрашивает Миронова. - Мне нужно вам кое-что сказать, - торопливо говорит Серджио, - я тоже видел, кто положил яд в стакан. Это Самюэль Митчелл. - Почему вы так решили? - натурально удивляется Миронова. - Он как раз в этот момент подошел к нашему столику, - поясняет Серджио. Мне не нравится его воркующий тон, он сейчас совсем другой. Или он тоже хочет выяснить,где господин Халлер? - Это ничего не доказывает. А почему не Милендес? - Он не подходит. Антонио презжает сюда отдыхать каждый год. Как и покойный Кнебель. Мы видели их в прошлом году, - поясняет Серджио. - У вас была интересная компания, - соглашается Миронова, - вы отдыхали здесь впятером. - Вчетвером, - возражает удивленный Серджио. - А Патриция? - Ее не было, - твердо говорит Серджио. Значит, она мне не врала. Хотя потом она сказала, что была с другом. Пойди разберись, когда она говорит правду. - Была женщина, похожая на Патрицию, - поясняет Серджио, - ее привез Антонио. Он всегда привозит сюда женщин, чтобы с ними тайком отдохнуть. Он находит в этом удовольствие. Причем женщины, как правило, замужние. Антонио признался мне, что это его возбуждает. - на этот раз он, кажется, приехал один, - улыбнулась Нина. - Нет, - еще больше удивляется Серджио, - он привез Мойру. Я чуть не упал на пол. Все мои рассуждения коту под хвост. Пышная Мойра была любовницей подлеца Антонио. Но как после этого верит женщинам? Хотя, с другой стороны, я тоже был прав. Когда женщинам под сорок, они начинают сходить с ума. Нужно быть сумасшедшей, чтобы изменить своему мужу из-за гниды Антонио. - Она замужем и поэтому особенно психует, - добавил Серджио, - мы все за них переживаем. - Как интересно, улыбнулась Нина. - Ваш муж, наверное, скоро приедет, - заметил Серджио. - Не скоро, - возразила Нина, - часа через три. - Да? - Серджио берет ее за руку и начинает осторожно целовать ее пальцы. А я должен на все это смотреть. Хотя действует он достаточно искусно. Через минуту он уже поднимается наверх, а еще через минуту они сливаются в поцелуе. Или она делает это назло мне? Правда, она пытается как-то от него оторваться. - Только не сегодня, - шепчет она, - только не сегодня. Он уже задрал ей юбку. Ножки у нее очень даже ничего. Кажется, я получил то, что хотел. У меня на глазах сейчас будут спать с Ниной, а я вместо Джины получил свою занавеску. Какая глупость! Впрочем, мне не нужно вмешиваться. Если Миронова захочет, она срежет этого щенка одним ударом. В дверь раздается громкий стук. Серджио замирает. - Негодяй, -кричит кто-то за дверью, и мы узнаем голос Джины, - подлец выходи немедленно! - Она сломает дверь, - говорит Нина, оправляя юбку. - Куда мне спрятаться? - бормочет Серджио. - Уходите по балкону, - предлагает Нина, - с этой стороны свободный номер. Серджио почти сразу исчезает на балконе, а Нина идет открывать дверь. - Что случилось? - спрашивает она удивленно. - Этот подлец у вас, - кричит Джина, - Митчелл мне все рассказал! Где он? - Кто? - очень натурально удивляется Нина, и в этот момент сзади, в коридоре, появляется вышедший из другого номера Серджио. Влюбленные женщины всегда немного дуры. Он зовет Джину, и она, повернувшись, видит своего мужа. На их горячую встречу Нина уже не желает смотреть. Она просто закрывает дверь. Потом говорит, обращаясь ко мне: - Вы слышали? Ей рассказал Митчелл. Ему нужно, чтобы я оставалась одна. Хотя, по-моему, это не он. Убивал другой человек. Он был со мной на корте, когда убили Монбрена. - Кто? - Я думаю, мы скоро узнаем. - У вас красивые ноги, - говорю я из-за занавески. - Спасибо, я думала, вы хотя бы отвернетесь. - Я же не идиот. - Или дадите ему пощечину. - Я пока не ваш муж. Честное слово,она засмеялась. Потом сказала: - Ладно, Богданов, я вижу, вы не отвяжетесь. Если все пройдет нормально, вы получите одну ночь в качестве утешительного приза. Но только одну ночь. Договорились? Я выскочил из-за занавески. - Можно сбегаю? - Куда? - удивилась она. - Нанесу тысячу пощечин Серджио. - Идите на место, - махнула Миронова рукой. Она потушила свет и легла на кровать. Луна светила достаточно ярко, и я даже разглядел, что она была в шелковом белье. - Вы меня слышите? - спросила тихо она. - Конечно. - Знаете, в чем ваша ошибка? Вы слишком мужчина. У вас это превалирует. И часто мешает выполнению ваших профессиональных обязанностей. - Что вы имеете в виду? - Увидите. Потом мы молчали. Минут через сорок с балкона послышался шум. В номер осторожно вошел незнакомец. По его гибким и плавным движениям я понял, кто передо мной. Это был "ликвидатор". Незнакомец подошел к крова