голый должен здесь сидеть? - Сейчас машина ехать и вас больница, - твердо сказал врач. - Ну уж нет. У меня еще есть дела в городе, - он начал застегивать рубашку. - Ходить нельзя, уходить нельзя, - врач говорил все это, стоя со своим коллегой у двери, словно ждал удобного момента, чтобы выскочить наружу. - Мать твою, - разозлился Сухарев, - скажи ты мне, что со мной. Он вдруг вспомнил, что прибор затрещал, едва женщина вошла в комнату. Вспомнил и вчерашнее одеяло, его потрескивание, посмотрел на свои руки. - Ты почему меня про атомную станцию спрашивал? - нахмурился он. - У меня что-то не то, да? Ты мне скажи, что у меня не то? - Вы облучаться, - серьезно сказал врач, - вы сильно облучаться. Очень сильно. В западной медицинской практике не принято скрывать от больного его диагноз. Сухарев закрыл глаза. - Вот оно что, - задумчиво сказал он, - вот, значит, какой подарочек Сириец к вам в гости переправлял. Он поднялся, поправил рубашку, взял куртку. - Я ухожу, - строго сказал он. - Нельзя, - врач стоял в дверях, и его коллега кивал ему в унисон, - нельзя уходить. Вы сильно болеть. Вам больница, спасать. Вы сильно облучаться. Очень, очень сильно. Вам нужно больница. - Нет, - сказал Сухарев, - мне уже больница не поможет. Спасибо, друг, хоть сказал, что у меня. - Вы не уходить, - сделал последнюю попытку врач. - Иди ты... - Сухарев натянул шапочку, покачнулся и пошел к дверям. Оба врача испуганно отшатнулись от него, как от прокаженного. Очевидно, он буквально светился от радиоактивности. Сухарев вышел из кабинета, а врачи бросились звонить в полицию. Теперь он точно знал, что обречен. Он понимал, что не успеет добраться ни до Порво, который был в полутора часах езды, ни до этого проклятого прибора. Сухарев вспомнил про Надю и решил, что нужно позвонить ей. Он подошел к телефону, набрал киевский номер. На этот раз долго не отвечали. Наконец трубку сняла женщина. Она визгливо спросила, кого ему надо. - Тетя Клава, это я, Сухарев, - пробормотал он, - позовите Надю. - Ах ты бандит, ах ты зверь такой, - начала вдруг причитать женщина, - из-за тебя она в больницу попала. У нее на лице такой синяк. Бандит проклятый. Чтоб тебе пусто было. Это твои дружки вчера пришли резать мою семью. Чтоб ты провалился, проклятый. Из-за тебя чуть внука моего... Он положил трубку. Значит, Сириец нашел Надю в Киеве. Наверно, они ее мучили. Он закрыл глаза, прислонившись к стене. Они ее мучили. Он понимал, что обречен, понимал, что ничего изменить нельзя, понимал, что все кончено. Но где-то в глубине в нем все еще жил уголовник Сухой, который и кличку свою заработал не потому, что его фамилия была Сухарев, а потому, что с детства никогда не плакал, даже когда попадал в самые страшные переделки. Он достал из кармана все свои деньги. Теперь они были ему не нужны. Сухарев оставил себе двести долларов, аккуратно отложив их в один карман. Он зашел на почту и спросил, можно ли перевести остальные деньги в Россию. Ему долго объясняли, что нужно делать, но он ничего не понял. Тогда он купил пять конвертов, вышел из здания почты, надписал на каждом конверте адрес санкт-петербургской квартиры Нади, купил марки, не забыв их наклеить, разложил все деньги в пять конвертов, затем надписал адрес Нади и бросил конверты в несколько разных ящиков. Часы уже показывали половину пятого, когда он закончил возиться с деньгами. Сухарев даже не предполагал, что полиция уже ищет подозрительного русского, который облучен до такой степени, что представляет угрозу для окружающих, Все полицейские города получили указание не задерживать его, а лишь сообщить о нем в центральную службу, чтобы за больным выехала специально оборудованная машина. До такой степени он представлял собой опасность для жизни людей, которые могли, по несчастью, оказаться рядом с ним. Сухарев купил на оставшиеся деньги два хороших финских ножа. Один был с ручкой из козьей ноги и стоил почти семьдесят долларов. Он давно мечтал о таком, но все никак не мог собраться и купить его. Ровно в пять часов он появился у терминала, где должна была состояться встреча. Там его уже ждал Федор, один из боевиков Сирийца, выполнявший его особые поручения. Он был один. Но по его довольному лицу было видно, что он считает Сухарева фраером, попавшимся в собственную западню. Вокруг терминала находились около двадцати его людей, которые перекрыли все пути отхода, чтобы не дать возможности беглецу уйти во второй раз. В руках у Федора был "дипломат". - Здравствуй, Сухой, - сказал он, увидев подходившего Сухарева, - небось набегался, надоело. - Да, решил кончать, - отмахнулся Сухарев, подходя совсем близко. - Видик у тебя уставший, - довольным голосом сообщил Федор, - набегался, наверно, устал. И шапочка у тебя новая появилась. Сухарев теперь стоял совсем рядом с Федором, с усмешкой глядя на него. - Чего дыбишься? - вдруг заподозрил неладное Федор. - Где груз, говори. - Сначала деньги, - решительно сказал Сухарев. - Нет, - усмехнулся Федор, - так дело не пойдет. Ты нас за фраеров не держи. Сначала скажи, где груз? - А потом ты мне бабки дашь и отпустишь? - Сухому было почему-то весело. - Дам, - подтвердил Федор, - ты меня знаешь. - Именно поэтому я тебе и не скажу. Пошел ты... Давай телефон, я с Сирийцем говорить хочу. - Зачем тебе телефон? - подозрительно спросил Федор. - Давай, говорю, иначе передумаю. Я только ему скажу, где его ящик. Пусть сам за ним приедет и забирает. Сухарев все еще надеялся, что игра будет проходить по его правилам. Федор достал из кармана телефон, протянул его Сухому, недоуменно пожимая плечами. Сухарев взял телефон, набрал известный ему номер, когда почувствовал, как в спину ему уперся ствол пистолета. Это два боевика Федора подошли к нему сзади. - Кончай дурить, - сказал один из них, - говори, где груз. И отдай телефон. Нечего тебе с Сирийцем разговаривать. - Эх ребята, ребята, - медленно повернул к ним голову Сухарев, - хоть "пушку" уберите. Я ведь свой. - Был свой, - резонно заметил Федор, - а сейчас скурвился. Говори, где груз? - "Пушку" убери, - упрямо повторил Сухарев. Федор сделал знак рукой, боевик убрал пистолет. Сухарев повернулся к ним. Нет, он не знал этих двоих. Видимо, новички. - Где груз? - заорал Федор. - Говори, гнида. - Сначала деньги, - упрямо сказал Сухарев, - сначала деньги. - На, - злобно сказал Федор, протягивая "дипломат", - подавись. Здесь ровно пятьдесят "кусков", можешь не пересчитывать. Сухарев поднял голову. Было тепло, очень тепло и почти не было ветра. Жаль, подумал он, что нет ветра. - Я проверю, - упрямо сказал он. - Ты издеваешься? - разозлился Федор. - Говори, где груз? Один из боевиков, стоявших за спиной, сильно ударил Сухарева по позвоночнику, и тот с коротким стоном упал. У него теперь не было сил даже подняться. Он лежал на асфальте закрыв глаза. - Скажи, где груз? - наклонился Федор. - Сначала проверю, - упрямо прошептал Сухарев. Федор открыл "дипломат", показывая деньги. - Все тут, - сказал он, - пять пачек. Чего тебе еще нужно? - Я посмотрю, - упрямо сказал Сухарев, с трудом поднимаясь на ноги. Он открыл "дипломат", достал одну пачку, сорвал с нее обертку. Здесь было ровно десять тысяч. И он изо всех сил швырнул пачку наверх, чтобы она разлетелась на сотню бумажек. Пачка взлетела и разлетелась даже лучше, чем он ожидал. - Ты что делаешь? - заорал Федор. Стоявшие за спиной Сухарева боевики дрогнули. Они не понимали, почему этот странный тип позволяет себе подобное, но вид падающих денег действовал на них завораживающе. Сухарев поднял еще одну пачку, бросил ее ниже предыдущей. Он уже видел, как отовсюду к ним спешили боевики Федора, решившие собрать столь невероятный дар. И пока стоявшие за его спиной боевики колебались, Сухарев, резко развернувшись, всадил нож по самую рукоятку тому, который ударил его по спине. Тот взревел нечеловеческим голосом, оседая на землю. Не появилось ни капли крови. Это был страшный охотничий нож, вся кровь осталась внутри. Несчастный упал на асфальт и потерял сознание. Сухарев обернулся к другому и, собрав последние силы, нанес ему удар в лицо. Тот пошатнулся, но не упал. Однако этого было достаточно, чтобы он на мгновение потерял ориентацию, и Сухарев выхватил у него пистолет и еще раз ударил его. На этот раз тот упал плашмя. Сухарев обернулся к Федору, насмешливо улыбнулся. - Ну что, Федя, плакали твои денежки? - Ты что делаешь, мерзавец? - ошалел от всего случившегося бандит. - Совсем с ума спятил? - Спятил, спятил, - Сухарев подбросил левой рукой вверх еще одну пачку. И деньги на этот раз начали разлетаться по всему терминалу. - Кончай с ума сходить, - чуть не плакал Федор, - что ты делаешь? - Что я делаю? - Он увидел, как пытается встать второй боевик, и ударил его ногой под дых. - Что я делаю? - кричал он, не чувствуя, что плачет. - Вот что я делаю. - Он подскочил к Федору и, ткнув в него пистолетом, обнял его и поцеловал в губы. - Вот что я делаю, - сказал он довольным голосом, - вот что я делаю, - повторил он, - мне теперь ваши деньги по фигу. Открыл я тот ящик, ты так Сирийцу и передай, открыл я его г... Лучше бы не открывал. Все, Федор, теперь и ты заразный от того ящика. Облучился я на полную катушку. - Нет, - закричал Федор, пятясь назад. Раздался выстрел. Это стрелял один из боевиков Федора. Пуля просвистела рядом с головой Сухарева. Он выстрелил в ответ два раза. Раздалось еще несколько беспорядочных выстрелов, и он почувствовал, что его будто сильно ударили по колену. На правой ноге, выше колена стало расти большое красное пятно. Сухарев упал на одно колено и снова дважды выстрелил. Где-то вдалеке раздался крик, очевидно, он в кого-то попал. - Нет, - орал Федор, пытаясь остановить стрельбу, - подождите, не стреляйте! Раздалось еще несколько выстрелов. На этот раз стреляли сразу несколько человек. Сухарев был слишком хорошей мишенью, и одна из пуль попала ему в спину. Он знал, что это конец, но улыбался. И когда упал на спину, тоже улыбался. - Адрес, - подползая к нему под выстрелами молил Федор, - скажи адрес. - Сейчас скажу, - усмехнулся Сухарев. Все было ясно. Его беспутная, никому не нужная, неудавшаяся жизнь подходила к концу. Хорошо, что у них с Надей детей не было, мелькнула в его голове последняя горькая мысль. Все было кончено. А потом он поднял пистолет и выстрелил себе в голову. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 10 АВГУСТА Сириец ждал звонка, нервно поглядывая на часы и уже заранее предвкушая свой триумф, когда наконец найдут этот проклятый исчезнувший ящик. Он нетерпеливо прохаживался по квартире. После случившегося на даче он не стал возвращаться туда, хотя трупы боевиков были убраны и все было подчищено. Его не беспокоили тени умерших, он не верил в подобные глупости, но все же решил отправиться на городскую квартиру, где теперь и ждал известий от Федора. В пять часов вечера тот позвонил, сообщив, что видит направляющегося к терминалу Сухарева. Сириец боялся радоваться раньше времени. - Не трогайте его, когда он подойдет к тебе, - сказал он, - сначала пусть скажет адрес, по которому находится груз. А потом можешь делать с ним все что хочешь. - Понял, - ответил Федор. - И сразу позвони мне, - довольным голосом прокричал Сириец. - Как только узнаешь место, сразу позвони мне. Я ждать буду. Он еще раз подумал о том, как будет говорить с Законником после того, как найдет ящик. В комнату вошел его личный водитель, один из самых доверенных людей Сирийца, работавший с ним уже около четырех лет. Ему было около тридцати, и он приехал в Санкт-Петербург, освободившись по амнистии, не имея ни связей, ни денег. Сириец подобрал его, помог, а потом приблизил к себе. - Что там у тебя? - повернулся он к водителю. - Вы сказали, чтобы я машину готовил, - нерешительно сообщил водитель. Это был красивый парень, из тех, что нравятся женщинам. Сириец не раз подмечал, как реагируют некоторые его знакомые женщины на внешность молодого человека. Но парень всегда вел себя сдержанно и тактично, никогда не выходя за отведенные ему рамки. - Пока не надо, - махнул рукой Сириец, - я жду звонка из Хельсинки. Ты подожди, я скажу, если будет нужно. На всякий случай он держал автомобиль и боевиков внизу у подъезда, чтобы в случае необходимости сразу же отбыть в аэропорт и улететь в Лондон. В квартире, кроме водителя, никого не было. Обычно он относил вниз чемоданы хозяина. Двое боевиков стояли на лестничной клетке, еще двое дежурили в подъезде, остальные сидели в автомобилях, припаркованных у дома Сирийца. Водитель кивнул и вышел из комнаты. Чаще всего, поджидая распоряжений хозяина, он сидел на кухне. Сириец еще раз посмотрел на часы. Чего они там тянут в Финляндии? Могли бы уже и позвонить. Он нетерпеливо поднял телефон, чтобы самому набрать номер, но потом все-таки решил подождать. Можно позвонить в самый напряженный момент и испортить всю встречу. Если через десять минут Федор не позвонит, он позвонит ему сам. И именно в этот момент раздался телефонный звонок. Он быстро подошел к столу, где лежал мобильный телефон, и взял трубку. Он был уверен, что это звонят из Финляндии. - Это ты, Федор? - нетерпеливо спросил он. - Нет, - раздался низкий голос Законника, который в этот момент был особенно неприятен Сирийцу, - это не Федор. - Перезвони через полчаса. - Сириец хотел отключиться, но его собеседник быстро произнес: - Поздно уже. Сириец. Тебе эти полчаса не помогут. В Хельсинки все сорвалось. Твои кретины начали стрелять, и он пустил себе пулю в лоб. Я только что говорил с Финляндией, с человеком, который стоял над трупом твоего Сухарева. "Неужели и Федор работал на него, - с ужасом подумал Сириец, - или он блефует?" - Ты чего несешь? - хрипло сказал он. - Там еще ничего не ясно. - Все ясно, - гневно перебил его Законник, - ты нам развалил самую дорогую операцию. И ты за это ответишь. Сириец. - Иди ты... - выругался он. - Совсем спятил. Говорю тебе - еще ничего не ясно. Мне должны позвонить... - Прощай, Сириец, - сказал Законник, - ты как был ничтожеством, так им и остался. Он отключился, а Сириец поднял телефон и быстро набрал номер Федора в Хельсинки. Тот ответил не сразу, но наконец в трубке послышался его голос. - Что там у вас случилось? - заорал Сириец. Потом можно будет разобраться, кто именно позвонил Законнику. - Он начал нервничать, пришил одного из наших ребят, - доложил, тяжело дыша, Федор, - сейчас здесь полиция, столько народу. Меня, видимо, возьмут... - Подожди. Что там Сухой? Где он? - Он застрелился, - прокричал Федор. Видимо, ему уже мешали говорить. - Подожди, подожди, - заорал Сириец, - как это застрелился? Где он находится? Видимо, в этот момент у Федора отняли мобильный телефон. Во всяком случае, в трубке раздался голос, говоривший на финском. Сириец отшвырнул трубку. Попытался сосредоточиться, но услышал голос водителя и вышел из комнаты. Парень сидел на кухне. Увидев хозяина, он вскочил, убирая свой телефон. У каждого из его людей имелся собственный мобильный. - Знакомой звонил, - чуть покраснев, сказал водитель. - Бери чемоданы, - приказал Сириец, - уходим. Быстрее. Улетаем в Лондон. - Понял. - Водитель бросился в комнату, где стояли чемоданы, а Сириец прошел в свой кабинет за сумкой, в которой хранились его документы. Он подумал, что напрасно потерял сутки. С самого начала нужно было переждать все в Лондоне. Впрочем, и теперь не поздно. Пока Законник что-либо сообразит, он будет далеко. Сириец вышел из кабинета и увидел стоявшего в коридоре водителя. Тот был все еще без чемоданов. - Ты чего медлишь? - закричал Сириец и вдруг с ужасом понял, кто именно звонил водителю. Он попятился назад, парень шагнул к нему. Сириец с ужасом подумал, что, как на зло, у него сейчас нет оружия. Он хотел крикнуть, позвать стоявших у дверей квартиры людей, но крик застрял в горле. Парень сделал к нему несколько мягких шагов и резко ударил ногой в живот. Потом еще и еще раз. От боли потемнело в глазах. Сириец хотел что-то сказать, но не смог, лишь усмехнулся, отталкивая от себя водителя. Как он раньше не замечал этого блеска в глазах парня, этой лютой ненависти. Он упал на ковер, задев стоявшую на столике антикварную вазу, которая с грохотом свалилась на пол. Кричать уже не было сил. Он зажал рукой рану, чувствуя, как из него уходит жизнь вместе с пульсирующей между пальцами кровью. Водитель наклонился над ним, вынимая нож, чтобы добить, и Сириец улыбнулся. Ему было тяжело дышать, но он увидел нечто такое, что заставило его улыбнуться. Несчастный убийца не видел, как открылась дверь и в коридор уже врывались боевики Сирийца. Водитель поднял нож, но тут загремели выстрелы, и Сириец почувствовал, как убийца рухнул на него. И больше он уже ничего не чувствовал. ПОСЕЛОК ЧОГУНАШ. 11 АВГУСТА Тело водителя Мукашевича было найдено в зарослях кустарника, совсем недалеко от поселка. Его нашли примерно в половине восьмого утра. Двое ребят, спозаранку отправившиеся на рыбалку, обратили внимание на неприятный запах. Мимо этих зарослей проходили не раз, когда искали исчезнувшего Мукашевича, но никому не приходило в голову, что труп убитого может оказаться в этом месте. Утром за завтраком Земсков и Ерошенко хранили ледяное молчание, словно ничего не случилось. Последним, уже традиционно, на завтрак явился Дронго. Он уселся рядом с Машковым, поздоровавшись со всеми. У генерала Ерошенко было не просто хорошее, а очень хорошее настроение. Найденное тело убитого невольно подтверждало тот факт, что военнослужащие непричастны к хищению, а все было спланировано заранее. Он с трудом сдерживался, ему хотелось немедленно позвонить в Москву и доложить о найденном водителе. Но в Москве в это время стояла глубокая ночь, и он решил подождать несколько часов, а затем лично информировать министра о найденном теле прапорщика. Он уже позвонил командующему военным округом и рассказал о находке. В его устах это звучало почти как личная заслуга его самого и его людей. Земсков, напротив, был в крайне подавленном и раздраженном состоянии. Во-первых, блестяще подтвердилась теория этого наглеца. Во-вторых, полностью рушилась версия о виновности исчезнувшего военнослужащего. Если Мукашевича убили, то его убийца находился где-то рядом, а это было опровержением версии самого Земскова о виновности Мукашевича, убившего двух ученых и сбежавшего из Центра. В общем, все рассыпалось как карточный домик. - Нашли тело Мукашевича, - тихо сообщил Машков севшему рядом с ним Дронго. - Угу. - Новость эта, кажется, не очень взволновала Дронго. Он невозмутимо продолжал есть. - Вы слышите? - удивленно сказал полковник. - Сегодня утром нашли тело Мукашевича. - Понятно, понятно, - спокойно кивнул Дронго, - у меня вчера был очень неприятный разговор с вашим генералом. Я просил разрешения ознакомиться с личными делами сотрудников Центра. - И он, конечно, отказал? - догадался Машков. - Разумеется. Пришлось звонить в Москву Потапову. Он ведь, кажется, первый заместитель директора. Представляю, как нервничал ваш генерал. Дронго действительно вчера целых тридцать минут уговаривал Земскова разрешить ему ознакомиться с личными делами сотрудников Центра, но генерал категорически отказал ему. Тогда раздраженный Дронго позвонил в Москву и предложил Потапову выбор: либо ему разрешают взглянуть на личные дела интересующих его людей, либо он уезжает из Чогунаша. Он не знал, о чем говорили после этого Потапов и Земсков, но наконец после пяти часов вечера ему разрешили подключиться к компьютеру и затребовать интересующие его данные. Именно поэтому Земсков сегодня нервничал больше других. После обнаружения тела Мукашевича получалось, что приехавший эксперт был прав, сумев определить, что водителя убили. Это было, пожалуй, скорее неприятное событие, и генералу очень не хотелось признавать свое поражение. Тем более что радость на лице генерала Ерошенко читалась весьма отчетливо. Завтрак уже заканчивался, когда Земсков громко спросил: - Вы уже знаете о найденном теле водителя? - Я слышал. - Дронго продолжал завтракать. Все смотрели в его сторону. - Может, вы нам расскажете, кто убил водителя и как вообще произошло хищение? - спросил Земсков. - Угу, - Дронго отпил чай из стакана, - сегодня вечером, думаю, у меня будут некоторые результаты. "Наглец, - с раздражением подумал Земсков, - он еще и хамит". - Я вас серьезно спрашиваю, - гневно произнес он вслух, - вы уже переходите всякие границы. - Господин генерал, - поднялся Дронго, - я же вчера утром говорил вам, что нужно искать тело убитого водителя, и искать где-то неподалеку, но вы мне не поверили. Потом я попросил допустить меня к банку данных на сотрудников Центра. Вы мне отказали. И наконец, сегодня утром вы кричите на меня, требуя результата. Я постараюсь до вечера изложить вам свои соображения. Он встал и вышел из столовой. Теперь все смотрели на генерала. - Он слишком высокого мнения о себе, - пробормотал Земсков. После завтрака Левитин поехал на станцию, где обычно грузили радиоактивные отходы, предназначавшиеся для вывоза и захоронения. Командир роты химических войск капитан Силин был отстранен от командования уже несколько дней назад. Пока никаких новых данных найти не удавалось. Ничего нового не сообщили и сопровождавшие груз офицеры и солдаты. Дронго в это время работал на компьютере. Он снова и снова просматривал запись, на которой было видно, как двое ученых выходили из хранилища. Сразу же бросалось в глаза, что пленка повторяется дважды. Он что-то пометил в своем блокноте и снова начал просмотр пленки. Еще раз сделал какую-то запись. Так он работал, когда к нему в кабинет, уже ставший своеобразным центром расследования, вошел Машков. - Что-нибудь есть? - спросил полковник. - Пока работаю, - ответил Дронго. - Вы знали, что у Шарифова есть брат, имеющий две судимости? - Знали. Раньше таких не пускали в Центр, но сейчас другие времена... Поэтому Земсков и подозревает его больше других. Но, по-моему, целесообразнее подозревать Кудрявцева. - Почему? - заинтересовался Дронго. У него было кресло на роликах, и он развернулся в сторону полковника. - Я много думаю о случившемся, - сказал Машков, - и мне с самого начала не нравилась версия о виновности этого водителя. Слишком явно все не совпадало. Задумавший такое преступление человек должен быть ученым, специалистом по ядерным проблемам как минимум. Кто мог предложить двум сотрудникам Центра пойти на подобное хищение? Только человек, пользующийся их безусловным доверием. - Занятно, - сказал Дронго, - у вас интересные замечания. - И наконец, зарубежные поездки Кудрявцева. Он единственный из руководства Центра жил и работал за рубежом, но затем неожиданно для всех вернулся домой. Более того, согласился работать в Чогунаше. Я понимаю, что это выглядит несколько наивно, но вы обратили внимание, как он одевается, как держится? Зачем ему Чогунаш? Зачем ему этот Богом забытый поселок? - А чисто творческий поиск, научный интерес? - спросил Дронго. - Разве это не столь важно? - Может быть, - согласился полковник, - а может, и нет. Но в любом случае мне кажется, что его странная забывчивость подозрительна. - Какая забывчивость? - Он забыл рассказать нам о том, что Глинштейн и Суровцев поменялись сменами. Они попросили у него разрешения работать именно в тот день, когда планировался вывоз радиоактивных отходов. И он разрешил им. Но потом забыл нам об этом сообщить. - Забыл сообщить, - задумчиво произнес Дронго. - Знаете, кажется, вы подсказали мне очень интересную идею. Простите, полковник, но мне нужно проверить некоторые данные. - Да, конечно, - кивнул Машков, - извините, что я вам помешал. - Наоборот, - улыбнулся Дронго, - вы мне только помогли. - Вы знаете, я столько про вас слышал, - сказал полковник. - Это так удивительно, что я встретил вас именно здесь, в сибирском поселке. Мне столько рассказывали про ваши уникальные методы, про ваши аналитические способности. Говорят, что вы работаете как компьютер. - Неправда, - засмеялся Дронго, - просто сейчас время компьютеров, поэтому меня и сравнивают с этим ящиком. Мне раньше было даже немного обидно, но после того как специалисты заговорили о возможности создания компьютерного интеллекта, стало как-то полегче. Но в принципе меня особенно хвалить не за что. Просто я умею находить взаимосвязь между разными фактами. Это как составление слов из различных букв. Можно ведь написать "Илиаду" Гомера, а можно просто набор слов. Согласитесь, что это разные вещи. Ведь писатели умеют составлять из букв слова, а из слов фразы. А потом они складывают фразы в книгу, и получается нечто цельное. Я думаю - это особая форма мышления. Как вы считаете? Например, шахматистов весь мир уважает за особый склад мышления, но это вовсе не значит, что они самые умные люди на свете, иначе почему тогда чемпионами мира по шахматам не становились Эйнштейн, Резерфорд, Бор и другие? - Убедили, - рассмеялся Машков, - теперь я буду считать, что вы самый способный человек в области расследования преступлений. - Это ближе к истине, но тоже сильно преувеличено. Я всего лишь способный человек, умело пользующийся данными мне возможностями. Вот и все. - Вы не ходили на обед, - заметил Машков, - и сидите здесь уже четвертый час. - Ничего, - пробормотал Дронго, - мне полезно немного похудеть. Вы же видите, какой я толстый. - Может, мне сказать, чтобы вам принесли обед прямо сюда? - предложил полковник. - Нет, спасибо, мне некогда. Мне нужно не только поработать с компьютером, но и опросить несколько человек. Машков вышел, а Дронго развернул кресло и снова впился взглядом в экран. Кудрявцев, подумал он. Интересно, что так думает не только Машков. Он набрал список из двадцати четырех человек и начал выводить фамилии по одной на дисплей, прибавляя к каждой несколько собственных строк. Затем убирал одну за другой фамилии, оставляя в списке лишь тех, кто был ему необходим. Еще через полтора часа у него остались только пятеро: Добровольский, Кудрявцев, Сырцов, Волнов и Шарифов. Он убрал все остальные записи, и теперь на дисплее были лишь фамилии пятерых интересующих его людей. Значит, пять человек. Он поднялся, прошелся по комнате и снова сел на стул, придвинул его к столу и продолжал работать. ПОРВО. 11 АВГУСТА Летом в мотеле останавливалось множество народу, и Элизабет Оксинен привыкла к постоянному наплыву гостей. Мотель был расположен на краю города, но здесь всегда бывало много туристов, предпочитавших останавливаться в Порво, поскольку в финской столице цены на жилье гораздо выше, чем здесь. Она привыкла и к русским туристам, которые часто жили в ее мотеле, и даже немного выучила русский язык. Этот русский, приехавший несколько дней назад, с первой минуты вызвал у нее подозрение, когда он появился в мотеле со своим ящиком и шумел утром так, что на него даже пожаловались соседи. Элизабет хотела сделать новому постояльцу замечание, но он куда-то ушел, а затем опять появился, помятый, небритый и какой-то взъерошенный. Правда, деньги у него были, и он даже заплатил за три дня вперед. А потом снова куда-то исчез. Элизабет не стала бы обращать внимание на постояльца, если бы, в соответствие со строгими нормами проживания туристов, не нужно было менять белье и убирать в его комнате. Туда отправилась горничная и обнаружила какой-то непонятный предмет, накрытый одеялом. Когда она хотела поднять одеяло, оно все как-то странно заискрилось, и бедняжка в испуге выбежала из номера. В комнате вообще было заметно какое-то жутковатое свечение. Элизабет перепугалась. Ведь, помимо этого свечения, в крайнем по коридору номере искрились розетки, не работал пылесос. Элизабет вышла оттуда, чувствуя непривычную сухость во рту. Она позвонила своему соседу-пенсионеру, бывшему сотруднику полиции, и тот сразу приехал, чтобы лично осмотреть этот непонятный предмет, вероятно, какой-то прибор. Он вошел в комнату и довольно долго пробыл там, очевидно, разглядывая прибор и пытаясь понять его назначение. У Элизабет не было времени возиться с этим, в мотеле опять было полно постояльцев. Но когда она вернулась в комнату, обнаружилось, что осматривающий прибор сосед почувствовал головокружение и вообще ему стало плохо. Тогда Элизабет испугалась еще больше. Она решила закрыть комнату и вообще никого не пускать туда вплоть до приезда странного русского, срок проживания которого истекал через два дня. Она так и сделала, запретив горничной входить в эту комнату. Все было бы нормально, если бы вечером по телевизору не показали ее постояльца. Выступавшие врачи говорили, что все, кто видел этого человека, обязаны немедленно сообщить о местах его пребывания в полицию, так как этот человек оказался серьезно облучен и необходимо установить место, где это могло произойти. Элизабет перепугалась. Она поняла, что ее мотель может закрыться, если она позвонит в полицию. Но, с другой стороны, не позвонить она тоже не могла. Ей и в голову не могло прийти, что можно просто спрятать прибор. Правда, звонить ей очень не хотелось. Поэтому она решила все выяснить сама и отправилась к знакомому врачу, попросив его проверить ее мотель на радиоактивность. Тот долго объяснял, что у него нет приборов и для проверки нужен специальный санитарный врач. Элизабет не поленилась отправиться в другую больницу, но в конце концов все-таки нашла врача с дозиметром, который взялся измерить уровень радиации в ее мотеле. Утром одиннадцатого августа он приехал в мотель и начал обход. Уже в другом конце мотеля прибор ожил, но, когда врач стал подходить к комнате странного постояльца, дозиметр начало зашкаливать. Испуганный врач открыл дверь в комнату и, посмотрев на свой прибор, выскочил как угорелый. Через полчаса в мотель приехала полиция. Через полтора часа о страшной находке был проинформирован президент Финляндии. Еще через десять минут он позвонил в Москву, чтобы срочно связаться с Президентом соседнего государства, откуда и могли привезти столь страшный прибор, о существовании которого не подозревали ни местные политики и полицейские, ни финские врачи и ученые. Одиннадцатого августа в двенадцать часов сорок минут по московскому времени президент Финляндии растерянно рассказывал своему коллеге о случившемся, попросив срочно выслать группу специалистов для наблюдения и изъятия столь опасного предмета. И с этой минуты все стало разворачиваться по законам грандиозного межгосударственного скандала. ПОСЕЛОК ЧОГУНАШ. 11 АВГУСТА Вечером на ужин собрались все участники комиссии. К этому времени уже стало ясно, что Мукашевич был убит несколько дней назад ударом ножа. Убийца нанес ему два сильных удара и затем оттащил тело несчастного в кустарник. Убийца явно спешил, так как просто бросил тело водителя, даже не потрудившись его закопать, а лишь забросал листьями. На месте преступления никаких дополнительных следов обнаружено не было, и прокуратура возбудила очередное уголовное дело. К этому времени Земсков и Ерошенко начали допрос коменданта поселка, проводившего досмотр вокруг жилых домов и не обнаружившего труп водителя. Несчастный комендант клялся, что мимо кустарника проходили много раз, но никто даже не догадался в него заглянуть. К этому времени Земсков, потерявший за несколько дней весь свой столичный лоск, превратился в злобного, желчного человека, бросавшегося на всех с упреками и подозрениями. Вызвав на очередной допрос Шарифова, он обрушился на него с криками, упрекая в пособничестве двум погибшим ученым. Ильину удалось установить, что разрешение на работу в лаборатории иногда, в отсутствие Добровольского и Кудрявцева, давал сам Шарифов. Девятого июня, в момент возможного хищения, именно он дал Глинштейну и Суровцеву разрешение на работу в лаборатории. Земсков кричал, что Шарифов знал о готовящемся преступлении, а растерявшийся начальник лаборатории не понимал, в чем его обвиняют. Дело кончилось тем, что Шарифов был посажен под домашний арест, а Земсков продолжал неистовствовать. Позвонив в Москву, он доложил о найденном трупе убитого Мукашевича, чем вызвал понятное раздражение у директора ФСБ. Зато Ерошенко лично доложил о случившемся министру и выслушал его похвалу за быстрый розыск пропавшего военнослужащего. Никто, разумеется, не стал уточнять, что накануне подобную версию выдвинул прилетевший эксперт, а утром проходившие мимо кустарника дети случайно обнаружили труп водителя. Находка убитого Мукашевича выдавалась как очередное звено в успешной цепи расследований, проводимых совместной комиссией двух контрразведок. К восьми часам вечера, когда все собрались на ужин, Дронго опять опоздал. Он появился только через пятнадцать минут, когда многие уже заканчивали ужин. Земсков встретил его недовольным взглядом. - Явились наконец, - сказал генерал, - вы могли бы быть более точным. Здесь сидят люди, которые старше вас по возрасту. Извольте нас уважать. - Извините, - пробормотал Дронго, - просто я увлекся работой на компьютере. Очень интересные данные. И вообще, он значительно ускоряет мою работу. - Надеюсь, вы поделитесь с нами своими открытиями? - саркастически спросил Земсков. А то ведь вы работаете уже два дня, а пока нет никаких конкретных результатов. Дронго не стал напоминать генералу, что тот работает в Центре гораздо больше, но тоже пока не может похвастаться большими успехами. Он просто промолчал. - Завтра нужно будет еще раз допросить Шарифова, - продолжал громко рассуждать Земсков. - По-моему, он знает больше, чем говорит. И вполне вероятно, что связан с чеченцами. - Почему? - спросил Дронго. - Только потому, что он татарин? - Вы мне таких вопросов не задавайте, - вспылил Земсков, - я не обязан на них отвечать. - Он прав, - вдруг вмешался академик Добровольский. - Шарифов очень талантливый и порядочный человек. Зачем ему связываться с бандитами? Я не верю в его вину. - И хороший спортсмен, - добавил Кудрявцев, - он ведь мастер спорта по бегу. - И на этом основании я не должен его подозревать? - спросил Земсков. - У вас здесь все мастера. Вы тоже, кажется, занимались спортом? - обратился он к Кудрявцеву. - Да, - сказал тот, - я занимался боксом. - А мой заместитель - мастер спорта по пятиборью, - показал на Волнова полковник Сырцов. После того как был найден труп Мукашевича, Сырцов и Волнов, искавшие все эти дни водителя, снова появились в столовой вместе с высшими и старшими офицерами. Волнов кивнул, продолжая есть. Ерошенко оглядел собравшихся. - Олимпиаду можно устраивать, - сказал он приглушенно, - а тех, кто бомбы стащил, до сих пор не нашли. - Найдем, - уверенно заявил Земсков, - перевернем весь Центр, но найдем. Раз Мукашевича убили, значит, был кто-то еще, четвертый. И он до сих пор в Центре. Мы ведь заблокировали Центр и поселок, после убийства никто не мог отсюда уехать. А значит, убийца еще здесь. - Верно, - сказал вдруг Дронго, поддержав своего постоянного оппонента, - убийца все еще находится в Центре. И завтра утром я попытаюсь предложить свою версию. - Вы обещали сегодня вечером, - отмахнулся Земсков. - Знаю я ваши обещания. С исчезнувшим водителем вы оказались правы, это я признаю. А все остальное беллетристика. Вы никогда не сможете меня убедить, что можно вот так приехать, увидеть и сразу все определить. Это у Цезаря так получалось. А после Цезаря, по-моему, больше ни у кого. - Ничего, - улыбнулся Дронго, - я думаю, моя скромная лепта окажется кстати. - Но у вас есть хоть какие-то наметки, подозрения? - спросил Добровольский. - Я не хотел бы говорить о них раньше времени, - уклонился от прямого ответа Дронго. "Врет, - злорадно подумал Земсков, - наверняка врет". Он переглянулся с Ерошенко и прочитал в его глазах примерно те же сомнения. - Вы просили наш журнал, - сказал Добровольский, - но его изъяли ваши коллеги из ФСБ. - Мне можно будет его посмотреть? - спросил Дронго, обращаясь к Земскову. - Завтра вам его дадут, - неохотно кивнул тот. - Завтра приедут наши лучшие криминалисты из Москвы, - сказал прокурор Миткин, - я думаю, они должны сами осмотреть место убийства Мукашевича. Нам нужна квалифицированная помощь специалистов, которые могут... Он не договорил, потому что в столовую ворвался дежурный офицер. - Очень срочно, - сказал он, передавая сообщение Земскову. Тот прочел бумагу и не поверил своим глазам. Потом перечитал ее еще раз. - Они нашли один из ящиков, - растерянно сказал он во внезапно наступившей тишине. - Его нашли в Финляндии. - Где? - изумленно поднялся со своего места Ерошенко. - В Финляндии, - повторил Земсков. - Но как он мог туда попасть? - изумился Ерошенко. Земсков обвел всех безумным взглядом. Это был конец. Значит, заряды не просто похищены, но и вывезены за границу. Он чуть не упал от неожиданного удара. Такого он не мог себе даже представить. - Товарищ генерал, - ворвался в столовую другой офицер, - вас к телефону, срочно. - Конечно. - Привычка к дисциплине сказывалась во всем. Земсков положил телеграмму в карман и поспешил выйти из столовой. За ним поднялись все остальные. - Вы представляете, - возбужденно говорил Архипов стоявшему рядом с ним Финкелю, - теперь мы можем проверить возможности работы ЯЗОРДа, находившегося в течение столь длительного времени вне нашего контроля. Это так интересно. В этот момент Земсков с бьющимся сердцем поднял трубку телефона и услышал разгневанный голос директора ФСБ. - Из-за вас скандал на весь мир. Президент Финляндии уже позвонил нашему. Чем вы там занимаетесь? - Мы расследуем... - Завтра доложите об окончании работы, - зло выкрикнул директор, - а сегодня академикам Архипову и Добровольскому надлежит срочно вылететь в Москву. Они должны принять в Финляндии груз. Вы меня поняли? Срочно. И подумайте о собственной отставке. - Понял. - Земскову стало плохо. Видимо, сердце. До сих пор оно еще никогда не болело, но тут он вдруг почувствовал спазмы и схватился правой рукой за грудь. - Вам плохо? - бросился к нему дежурный офицер. Дверь была открыта, и он увидел, как пошатнулся генерал. - Ничего, - прохрипел Земсков, - найдите мне валидол. И попросите Добровольского срочно зайти ко мне. МОСКВА. 11 АВГУСТА Скандал получился невообразимо громким. После звонка президента Финляндии состоялось срочное совещание Совета безопасности. На этот раз Президент не сдержал своего гнева. Он потребовал у руководителей ФСБ и Министерства обороны немедленно разобраться и наказать виновных. Манюков сидел в конце стола и слушал грозный рык Президента, съежившись от ужаса, - он еще никогда не видел патрона в таком состоянии. Директор ФСБ доложил, что комиссия сегодня завершает свою работу. Министр обороны сообщил о том, что найден исчезнувший военнослужащий. Он не стал уточнять, что Мукашевича нашли погибшим, впрочем. Президент не интересовался этим. - Пошлите немедленно людей в Хельсинки, - прохрипел Президент, - включите в группу и наших ученых. - Обязательно, - кивнул министр. - И срочно летите сами, - приказал Президент, - прямо сейчас. Я пообещал финнам, что вы будете у них через два часа. Представляете, как они всполошились, увидев такое оружие? Все подавленно молчали. Говорить было нечего. Скандал действительно разрастался до неприличных размеров. - Своими халатными действиями вы поставили всю нашу страну на грань ядерной катастрофы, - сказал, поддерживая Президента, премьер. - Это не просто халатность, это преступление. - Хорошо еще, что наш северный сосед сразу позвонил мне, - продолжал бушевать Президент. - А если бы он собрал журналистов и устроил пресс-конференцию? Нам еще повезло, что преступники решили вывезти груз именно в Финляндию. Вот только куда смотрели наши пограничники? Как они могли пропустить такое? Руководитель пограничной службы молчал. Он уже сделал для себя отметку - самому вылететь на российско-финскую границу и все проверить на месте. - Мы проанализировали ситуацию, - доложил директор ФСБ. - В принципе, существование подобного оружия уже не секрет. У американцев тоже имеются схожие с нами образцы, только наши более компактны. Сложность состоит лишь в том, что мы все время отрицали наличие его у нас. - Будешь теперь отрицать, - махнул рукой Президент. - Что ж, из всего случившегося надо сделать выводы. И принять меры! Завтра вы доложите мне о своих кадровых предложениях. Нужно обязательно почистить ваши организации. Министр обороны вылетел в Финляндию ровно через сорок минут после совещания. Находясь в состоянии шока, директор ФСБ позвонил Земскову и потребовал закончить работу комиссии, а самому генералу подумать об отставке. И затем, собрав коллегию, начал разбор случившегося в собственном ведомстве. В числе тех, кому предстояло получить строгий выговор, был и полковник Машков, хотя он принял объект в Чогунаше всего лишь неделю назад. Когда все вышли, директор предложил остаться своему первому заместителю. - Что там ваш эксперт? - зло спросил он. - Мало того, что теперь весь мир знает о нашем оружии, теперь мы еще пустили на секретный объект неизвестного человека. Вы ему разрешили просматривать личные дела сотрудников? Вам не кажется, что он не сумеет оказать нам никакой практической помощи? - Он - лучший аналитик, которого я встречал в жизни, - угрюмо сказал Потапов. - Лучший из всех известных мне. Лично мне он не нравится, более того, мы одинаково холодно относимся друг к другу. Но если мы хотим, чтобы в Чогунаше хоть что-то сдвинулось с мертвой точки, то должны дать возможность Дронго довести расследование до конца. - Поздно, - поморщился директор, - уже поздно. Завтра я отзываю комиссию. Достаточно и того, что они там нагородили. Как у вас обстоят дела с расследованием убийства Сиротина? - В принципе уже ясно, что убийство было преднамеренным и заказным, - ответил Потапов. - В апреле и мае погибший занимался как раз проблемами обеспечения безопасности транспортировки ЯЗОРДов. Теперь, когда мы обнаружили один из похищенных зарядов, ученые могут дать точное заключение: использовались ли наработки института Архипова при транспортировке груза. В частности, изобретение этого Сиротина. - Как могло получиться, что они оказались в Финляндии, - поморщился директор, - ума не приложу. Сегодня туда вылетел наш министр обороны. Я приказал, чтобы утром летели Архипов и Добровольский. Пусть посмотрят на этот заряд. Финкелю лететь не обязательно. Весь мир знает его в лицо. И чем он занимается, все тоже знают. Если он появится в Финляндии, то все газеты мира поднимут шум о наших новых разработках ядерного оружия. Летите и вы, посмотрите все на месте. Может быть, мы сумеем узнать что-нибудь новое. Займитесь этим со всей ответственностью. - Мы уже выслали туда группу сотрудников, - напомнил Потапов, - я вылечу сегодня вечером. - Правильно. И позвоните своему эксперту. Пусть закругляется. Вообще, это была не лучшая идея, использовать его. - Нам нужно дать ему время. Он может справиться. - Нет. Завтра они все закончат, - жестко отрезал директор. - Достаточно и того, что мы натворили. Секрет ЯЗОРДов теперь уже не секрет, его сейчас наверняка осматривают представители финских спецслужб и их ученые. - У них нет специалистов по ядерному оружию, - напомнил Потапов. - Найдут. Не нужно на это рассчитывать. Выйдя от директора, Потапов вернулся к себе в кабинет и позвонил в Чогунаш, где в это время было уже довольно поздно. Потребовав к телефону Дронго, он прождал пять минут, прежде чем тот взял трубку. - Как у вас дела? - нервно спросил Потапов. - Работаем, - невозмутимо ответил Дронго, - но если вы будете так часто дергать нас всех по пустякам, то это существенно затруднит работу. Ваш генерал уже слег с сердечным приступом. - Заканчивайте, - холодно предложил Потапов. - Завтра вы все должны закончить. - Это нереальный срок, генерал. Комиссия должна еще работать. - Заканчивайте, - твердо повторил Потапов. - Все и так ясно. Разберутся без вас. Это приказ. - Хорошо, - согласился Дронго, - если вы настаиваете, комиссия завтра закончит работу и вернется в Москву. А я останусь. - Вы не поняли, Дронго, - сказал Потапов. - Вы вернетесь вместе со всеми. - Что случилось? Неужели из-за этой находки в Финляндии? Ну так тем более мы должны узнать, кто был организатором этого преступления. - Мы и так все узнаем. Такие вещи не обсуждаются. Вы вернетесь со всеми. - А если завтра я найду убийцу? - Что? Вы шутите? - Нет. Я собираюсь завтра предъявить убийцу молодых сотрудников Центра. Думаю, что до завтра я успею. Потапов молчал. Он собирался сначала пошутить, потом разозлился, но вдруг понял, что это может оказаться правдой, и поэтому молчал. Наконец секунд через сорок он сказал: - Найдите убийцу. Я улетаю в Финляндию и завтра позвоню вам. Генерал положил трубку и подумал про себя с невольным восхищением: "Неужели найдет?" ПОСЕЛОК ЧОГУНАШ. 12 АВГУСТА Утром улетели Добровольский и Архипов, которых провожал Ерошенко. С самого утра у генерала Земскова сильно болело сердце, и врачи, работавшие в Центре, определили, что у него опасно поднялось давление. Земсков, однако, мужественно отказался госпитализироваться и, после того как ему сделали укол, направился в директорский кабинет. Он представлял все последствия опасной находки финнов. Это, конечно, неслыханный, грандиозный международный скандал. Мало того, что полностью рассекречивалась вся информация о возможности существования подобного ядерного оружия, но теперь еще и весь мир мог уличить официальные власти страны в намеренном сокрытии от мировой общественности фактов его создания. Он понимал, что уже ничего не сможет сделать, даже если комиссия каким-то невероятным способом сумеет решить все проблемы и отчитаться сегодня вечером, как того требовал директор ФСБ. Все равно отставка самого Земскова уже предрешена, и ничто не сможет изменить этого обстоятельства. Именно поэтому он мужественно вышел на работу и решил досидеть этот последний день в кабинете Добровольского. О своем разговоре с директором ФСБ он никому не рассказывал. Он даже не вышел к завтраку. Все было кончено, и его не особенно теперь интересовало проводившееся расследование. Они все равно уже полностью провалили дело, позволили ЯЗОРДам оказаться за рубежом, где их обнаружили финские власти. Земсков сидел, предаваясь тягостным раздумьям, когда в кабинет вошел дежурный офицер. - С вами хочет поговорить эксперт. Он спросил, сможете ли вы его принять. - Нет, - отмахнулся генерал, - не могу и не хочу. Офицер вышел и спустя минуту снова вошел. - Он настаивает. Говорит, что это срочно, и просит его принять. - Ладно, - поморщился Земсков, - пусть войдет. Офицер вышел, и Дронго вошел в кабинет. - Добрый день, - вежливо поздоровался он, - я слышал, у вас проблемы с сердцем? Зачем же вы вышли на работу? - Это не ваше дело, - взорвался генерал, - говорите, что вам нужно, и уходите. - У меня тоже иногда болит сердце, - вдруг признался Дронго, присаживаясь напротив генерала, даже не спросив разрешения, - я знаю, как это больно, генерал. Простите, что я так обращаюсь к вам. Вы не виноваты, что один ЯЗОРД оказался в Финляндии. - Кого это сейчас волнует, - скривил губы генерал, - все уже и так ясно. - Ничего подобного, - убежденно сказал Дронго, - я думаю, мы можем указать организатора преступления или, во всяком случае, одного из главных действующих лиц и постараться вернуть и второй ЯЗОРД в Россию. - Что? - ошеломленно посмотрел на него Земсков. - Вы можете сказать, кто был организатором этого хищения? - Во всяком случае, я могу сказать, кто был главным действующим лицом кровавой драмы, которая длится в Центре вот уже два месяца. - Кто? - забыв про сердце, вскочил генерал. - Кто это был? - Через полчаса все соберутся в вашей комнате. Мне осталось выяснить последние штрихи. Если вы разрешите, я все расскажу вам через полчаса. - Сегодня? - не верил услышанному Земсков. - Ровно через полчаса, - невозмутимо подтвердил Дронго. - Я пришел сообщить вам об этом первому, чтобы вы не так переживали. Возможно, сегодня мы узнаем еще какие-нибудь новости о случившемся. - Но вы мне сейчас можете сказать, кто именно? - настаивал генерал. - Не торопитесь. Я же сказал, что должен еще решить несколько вопросов. Я иду к прокурору Миткину, а вы соберите всех через полчаса у себя. - Хорошо, - согласился Земсков, подумав про себя, что этот эксперт, может, не так ненормален, как ему казалось до сих пор. И не такой уж наглый. Ровно через полчаса в кабинете директора Центра академика Добровольского собрались все, имевшие отношение к этой проблеме. Не было только академиков Архипова и Добровольского, вылетевших в Москву. Во главе стола сидел Земсков. Рядом привычно уселся Ерошенко. На стульях в кабинете расселись Ильин, Левитин, Машков. На диване устроился академик Финкель. Рядом с ним - Шарифов, которого пригласили сюда по просьбе Дронго. У дверей сидели хмурые Сырцов и Волнов. На стоявший около дивана стул сел Кудрявцев, исполняющий теперь обязанности директора Центра вместо улетевшего Добровольского. Все ждали Дронго, который появился позже всех вместе с прокурором Миткиным. Прокурор прошел к стулу, который ему уступил Машков. Сам Машков пересел за длинный стол заседаний. Дронго сел рядом с ним. Все выжидающе молчали. - Кажется, все в сборе, - кивнул Земсков. - Мы ждем ваших объяснений, - обратился он к Дронго. - Спасибо. - Дронго встал, собрал лежавшие перед ним бумаги. - Все дело в том, - начал он, - что это преступление было действительно прекрасно организовано и спланировано. С самого начала было ясно, что такой ценный груз, как ядерные заряды ограниченного радиуса действия, не могли украсть просто так, как крадут понравившуюся вещь в магазине или даже деньги в банке. Она нужна определенному заказчику, который находит людей, могущих ему помочь. Очевидно, что все было продумано до мелочей, но как раз мелочи часто подводят организаторов, так как нельзя спланировать преступление и предусмотреть абсолютно все. "Что за лекция?" - раздраженно подумал Земсков, но благоразумно промолчал. - Свое расследование я начал с того, что сразу поверил в возможность хищения зарядов, вывезенных из Центра под видом радиоактивных отходов. Обратите внимание, что Глинштейн и Суровцев попросились работать как раз десятого июня, когда вывозились отходы. Некоторые из вас путали эти даты. Девятого они не просились на работу. Они просто получили разрешение начальника лаборатории Шарифова и спустились в хранилище якобы для продолжения работ, связанных с изоляцией ядерных зарядов. Конечно, Шарифов не должен был так часто нарушать правила, давая им возможность работать внизу. По-моему, вы даже подписывали им чистые бланки, - сообщил Дронго. - Я обратил внимание, что на одном бланке текст допечатан почти на самой подписи. Все посмотрели на Шарифова. - Да, - кивнул тот, опустив голову, - я иногда это делал. "Я его правильно подозревал", - с удовлетворением подумал Земсков. - Девятого июня двое молодых ученых спустились в хранилище. Они, очевидно, подготовились заранее, так как вынесли оттуда оба заряда. Дежурный, разумеется, ничего у них не спросил, а пленка, на которой фиксировались все передвижения, была затем подменена. Десятого июня они попросились в другую смену, и заместитель директора Кудрявцев разрешил им такую замену. Жаль, что вы не вспомнили об этом сразу же после их смерти, на следующий день, когда они погибли. Машков, видя, как Дронго смотрит на Кудрявцева, невольно повернулся. Тот снял очки, протер их и снова надел. - Верно, - глухо согласился он, - я, без сомнений, виноват. Мне, наверно, нужно было вспомнить про это, но я не придал этому значения. - Десятого июня, - продолжал Дронго, - заряды были погружены в машину и вывезены из Центра под видом радиоактивных отходов. Академик Финкель, столь блестяще решивший эту задачу, конечно, прав - другим способом заряды было просто не вывезти. Но вот затем начинается нечто непонятное. Вы решили, что раз Мукашевич был охотником и, кроме того, водителем в том рейсе, то именно он стрелял в машину ученых, которая сорвалась со скользкого обрыва. Оба сотрудника Центра погибли. Если бы не прокурор Миткин, это преступление оставалось бы еще долго не раскрыто, если раскрыто вообще... "Кто убийца?" - хотел перебить эксперта Земсков, но опять сдержался. Он только достал таблетку валидола и положил ее под язык. - Убийца сделал то, что он и должен был сделать, - устранил двух главных свидетелей. Но он почему-то не убрал Мукашевича. Не убрал сразу после того, как заряды были вывезены из Центра. Откуда такая нелогичность? И это у убийцы, который так умело все спланировал. Он, очевидно, считал, что Мукашевич не представляет особой опасности. Из этого следует вполне очевидный вывод, что водитель вообще ничего не знал. Он просто делал свое дело. Психологически это полностью оправдано, вряд ли Глинштейн и Суровцев стали бы договариваться обо всем с обычным прапорщиком-водителем, который даже не знает, что именно он вывозит. Ему это просто не положено знать. Дронго прошелся по комнате, остановился в углу, чтобы видеть всех сидящих в кабинете. - У убийцы было не так много времени, когда вскрылось хищение. Он понял, что на него могут выйти через Мукашевича, и решил принять меры. Он заманил несчастного в кустарник и там нанес ему два удара ножом. Затем он присыпал тело убитого листьями и ветками. Мне кажется, что я даже знаю, почему убийца раньше не трогал Мукашевича. Он ждал сигнала о том, что заряды благополучно пересекли границу, и только после этого собирался исчезнуть из Центра. Он оставался вне подозрений. Следующая плановая проверка должна была состояться только в сентябре, и у убийцы было время. Однако приезд комиссии спутал его планы. Вы сразу стали работать по всем направлениям, и преступник почувствовал себя неуютно. К тому же произошло неожиданное. Академик Архипов рассказал об убийстве своего сотрудника Сиротина, занимавшегося проблемами обеспечения безопасности ЯЗОРДов. В мае были убиты Сиротин и его супруга. Стало ясно, что это убийство имеет непосредственное отношение к событиям в Центре. "Когда он закончит? - нетерпеливо думал Земсков. - Пусть наконец назовет имя". - Мне оставалось только изучить личные дела сотрудников Центра и сделать некоторые выводы. Десятого июня академик Добровольский весь день провел в третьей лаборатории. Он не выходил оттуда, значит, его я сразу отбросил. Преступление мог спланировать только человек, имевший доступ к магнитным карточкам-ключам, открывающим хранилище. Он должен был гарантировать Глинштейну и Суровцеву получение магнитных карточек и кода для открытия дверей, иначе бы все сорвалось. У Шарифова такой возможности не было. Кроме академика Добровольского, это могли быть только три человека - Кудрявцев, Сырцов и Волнов. Все почему-то посмотрели на Кудрявцева. Тот опять смутился, тронул галстук, поправил очки и немного нервно спросил: - И что из этого следует? - Сейчас объясню, - кивнул Дронго. - Только три человека, если не считать самого Добровольского, могли оказаться организаторами этого преступления. Я проверил список, который мне дали. Ни один из руководителей Центра, даже Шарифов, не смог бы одновременно обеспечить получение карточек-ключей, получение кода для прохода в хранилище, замену пленки в видеокамере и, наконец, беспрепятственный выезд машины с радиоактивными отходами! Значит, это могли быть только эти трое. Я пошел дальше - проверил, кто именно несколько раз появлялся на проходной десятого июня, и выяснилось, что Сырцов вообще никуда не выходил в этот день. Но трижды выходили Кудрявцев и Волнов. На этот раз все посмотрели на подполковника Волнова, но тот сидел спокойный, словно ничего особенного не происходило. - Наконец, самое важное, - продолжал Дронго. - Я понимал, что появление Финкеля и Архипова в составе комиссии - это та неожиданность, которую убийца не мог предусмотреть. Но еще я понимал и другое. Организатор этого преступления обязательно должен был находиться в Москве именно в мае, когда произошло убийство Сиротина и его супруги. И снова совпадение. В мае уходил в отпуск только заместитель директора института Кудрявцев. Земсков, уже не сдерживаясь, мрачно посмотрел на исполняющего обязанности директора института. Кудрявцев опустил голову, уставившись на свои дорогие туфли, снова нервно поправил галстук и почему-то сильно покраснел. - Однако мне удалось выяснить, что примерно в эти же дни в командировке в Москве находился и Волнов. Но он пробыл там всего несколько дней. Дронго замер, остановившись около стола, за которым сидели два генерала, и, глядя на них, произнес: - Убийца, наносивший удары Мукашевичу, очень торопился. Он бил очень сильно, стараясь нанести свои удары как можно точнее и быстрее. Экспертиза подтвердит, что это мог сделать только очень сильный физически человек. - Вы ведь занимались боксом? - закричал Земсков, вскочив со своего места и глядя на Кудрявцева. Тот поднял голову, растерянно снял очки и хотел что-то ответить, но его опередил Дронго. - Вы правильно подумали, генерал. Вы решили, что это мог сделать только Кудрявцев. Да еще подмененная пленка, ведь для того, чтобы изменить программу компьютера, нужны как минимум некоторые знания. Но у меня еще есть самое убедительное доказательство, генерал. С этими словами Дронго шагнул к Кудрявцеву и почти выхватил у него из рук очки. Кудрявцев даже не пытался протестовать. - Какие у вас очки? - Минус пять, - выдавил Кудрявцев. - Неужели это тоже ставится мне в вину? - Нет. Возьмите, - вернул ему очки Дронго. - В день убийства молодых ученых, генерал, лил сильный дождь, и человек с таким зрением, как у Кудрявцева, просто не сумел бы прострелить шину с большого расстояния. Но зато это мог сделать другой человек, тот, кто был мастером спорта по пятиборью и стреляет профессионально, - и Дронго эффектным жестом указал на подполковника Волнова. Тот начал медленно подниматься. - У вас техническое образование, подполковник, и вы хорошо разбираетесь в компьютерах, - продолжал Дронго, - кроме того, лучше вас никто в Центре не стреляет, а вам нужно было попасть в колесо автомобиля с довольно большого расстояния. И наконец, вы были в мае в Москве, и вы дежурили десятого июня на воротах. Стольких совпадений просто так не бывает. - Вы с ума сошли, - Волнов побледнел. - Нет. На пуговицах одежды убитого найдены ваши отпечатки пальцев. Об этом мне только что сказал прокурор Миткин, он... - Дронго не договорил, потому что Волнов ринулся к нему. - Сукин сын! - кричал он в бешенстве. - Будь ты проклят! Ильин и Левитин не успели перехватить его. Сырцов бросился за ним. Дронго подождал, пока подполковник достигнет пределов досягаемости его кулака и нанес правой рукой сильный удар ему в лицо. Тот покачнулся, и в этот момент его схватили. - Будь ты проклят! - орал Волнов. - Будь ты проклят!.. - Сдать оружие! - закричал подскочивший к нему Сырцов! - Ты арестован! - Вот и все, - Дронго повернулся к Земскову. - Вот он и был главным организатором этого хищения и убийцей всех троих сотрудников Центра. Я думаю, он был и организатором убийств в Москве. Офицеры вывели продолжающего бесноваться Волнова в коридор. Кудрявцев, все еще не понимая, что произошло, беспомощно вертел головой. Модный галстук съехал в сторону, но он не обращал на это никакого внимания. - Вы действительно нашли его отпечатки пальцев? - спросил Ерошенко. - Конечно, нет, - улыбнулся Дронго, - последнее я сказал, чтобы вывести его из себя. Это было для него самое страшное доказательство. - Здорово, - не удержался от возгласа Ерошенко. - Спасибо... Дронго, - Земсков впервые назвал его этим прозвищем, под которым его знали во всем мире. Генерал протянул ему руку и удовлетворенно кивнул. - Да, - раздался голос академика Финкеля, - я думал, подобное бывает только в кино. У вас феноменальные аналитические способности, молодой человек, просто феноменальные. Вам нужно было идти в физику. - Нет, - засмеялся Дронго, - мой учитель физики считал, что мне нужно работать фокусником. - Почему? - Я всегда умудрялся переписывать контрольные по физике. И даже когда он посадил меня за первую парту, я умудрился исписать два двойных листа, хотя он следил за мной, чтобы я не пользовался шпаргалкой. На следующий день учитель объявил, что он ставит мне четверку. В ответ на мой нахальный вопрос - почему четверку, он честно признался, что поставил бы и "пять" за столь безупречно написанную работу, но не может, так как, переписывая из учебника, я увлекся так, что в одном месте написал: смотри рисунок двести тридцать один. Все расхохотались. Финкель встал с дивана и подошел к Дронго. - У вас очень благородная задача, молодой человек. Наказывать негодяев и оправдывать невиновных людей. Но это еще не все. Теперь нужно найти второй исчезнувший ЯЗОРД. - Теперь найдем, - торжествующе-победно пообещал Земсков. - Пусть только Волнов попробует не рассказать нам все. Теперь мы все узнаем. Впервые за все эти дни он был по-настоящему счастлив. ** ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. НАХОДКА ** МОСКВА. 12 АВГУСТА Когда сообщение о страшной находке в Финляндии достигло Москвы, Манюков впал в депрессию. Он присутствовал на заседании Совета безопасности, где Президент грозно распекал министров и руководителей силовых ведомств. Хотя президент Финляндии заверил своего российского коллегу, что о находке не будет сообщено журналистам и история останется закрытой для всех, кроме ее непосредственных участников, Манюков отчетливо понимал, что это невозможно. Не сегодня-завтра все финские газеты, а за ними и все мировые агентства затрубят о существовании у Москвы подобного оружия и по всем информационным каналам будут показывать помощника Президента, который на своей пресс-конференции в Вашингтоне утверждал, что Москва не желает разрабатывать новые виды ядерного оружия, и отрицал возможность существования подобного оружия. Манюков не сомневался, что скандал получится настолько грандиозным, что он должен будет как минимум уйти со своей должности. И его вряд ли после этого возьмут даже на преподавательскую работу. Он не знал, что в этот день мистер Кларк получил конкретные указания из Вашингтона проверить сообщение, переданное резидентом ЦРУ из Финляндии. Тот информировал о появившихся в правительственных кругах слухах о якобы обнаруженном в Порво ядерном заряде, который был доставлен туда российскими террористами. Об этом говорили пока вполголоса, но и этого было достаточно, чтобы не только Кларк, но и все задействованные в России агенты многочисленных спецслужб США и других стран получили конкретные указания узнать, что именно произошло в Финляндии и как на это реагируют в Москве. Именно поэтому Кларк все это утро настойчиво звонил Саше в институт и, наконец поймав того в полдень, потребовал, чтобы Саша немедленно приехал в клуб, где у них должна состояться важная встреча. Саша не понимал, чем была вызвана такая спешка, но дал согласие. Он подъехал к клубу и не успел еще выйти из машины, как увидел спешившего к нему Кларка. - Не нужно выходить, - сказал американец. - Я бы сегодня хотел побеседовать с вашим тестем. - С кем? - изумился Саша. - С вашим тестем, - невозмутимо повторил мистер Кларк. - У меня к нему очень важное дело. Вы не могли бы позвонить ему и пригласить его вечером в наш клуб? - Нет. Он не ходит в такие места, - решительно сказал Саша. - Тогда поедем к нему домой, - предложил мистер Кларк. - Поймите, Саша, что у меня очень важное дело к мистеру Манюкову. - Я ему позвоню, - нерешительно предложил Саша. - Прямо сейчас, - невозмутимо согласился Кларк. Еще не понимая, что происходит, Саша достал свой мобильный телефон и позвонил Манюкову. - Алло, Виктор Федорович, здравствуйте, это Саша говорит. - Что-нибудь случилось? - удивился Манюков. Зять обычно не звонил ему во время рабочего дня. - Нет-нет, все нормально. Просто я хотел предложить вам вечером вместе поужинать. - Приезжай к нам, - Манюков продолжал удивляться. - Нет, спасибо. Я бы хотел, чтобы мы встретились где-нибудь в другом месте. - Почему? - все еще не понимал тесть. - Что случилось? - Ничего особенного. Просто с вами хочет поговорить один мой знакомый иностранец. - Иностранец? - тревожно переспросил Манюков. - Мне не хотелось бы сейчас встречаться с иностранцами. - Но это не чужой человек. Это мой друг, мистер Кларк, - продолжал убеждать его Саша, - вы ведь его хорошо знаете. - Ладно, - согласился Манюков, - приезжайте вечером к нам домой. Там мы и поговорим. - Что он говорит? - спросил Кларк. - Предлагает заехать к нему домой, - ответил Саша, убирая телефон. - Я ведь вам говорил, что он не любит ездить по ресторанам. Он типичный домосед. - Хорошо, - согласился мистер Кларк, - я заеду за вами в шесть часов вечера. - Он приходит домой не раньше девяти, - возразил Саша, - поэтому приезжайте ко мне в девять. Он в это время уже должен быть дома. В половине десятого они приехали к Манюкову, который ждал гостей в своем кабинете. После недолгого обмена положенными любезностями мистер Кларк осторожно начал: - Информационное агентство и газета, которые я представляю в Москве, очень интересуются положением дел в современной России. Мне хотелось бы сделать большое интервью с вами, мистер Манюков. - Я должен получить согласие своего руководства на подобное интервью, - любезно улыбнулся хозяин дома. - Конечно, конечно, - согласился мистер Кларк, - но мне интересно сделать не официальное интервью, а, так сказать, узнать ваше личное отношение ко многим проблемам, ваши личные пристрастия. - Боюсь, что это мало кого интересует. - Вы ошибаетесь. Ваши политические взгляды хорошо известны в Америке. Вы ведь убежденный демократ, а это очень ценится в нашей стране. И личное мнение такого человека, как вы, будет интересно многим. Манюков, не скрывая своего смущения, склонил голову. В то же время ему была приятна такая оценка его личности. - Я всего лишь противник тоталитаризма, - пояснил он, - в любом его виде, независимо от того, как он проявляется. - Мы хорошо помним вашу пресс-конференцию в Вашингтоне, когда вы показали себя убежденным сторонником разоружения и ратификации договора об ограничении ядерных вооружений. Манюков мгновенно насторожился. Все, что касалось ядерного оружия, теперь отзывалось тревогой в его сердце. Почему иностранец говорит об этом? Но Кларк продолжал беседу, словно не заметив внезапно изменившегося лица помощника Президента. - Мы считаем, что вы являетесь одним из тех, кто определяет современную международную политику России. Нам известно о вашем влиянии на Президента. - Кларк продолжал говорить, наблюдая за собеседником. Он видел, как встревожили Манюкова его слова о ядерном оружии. Неужели сообщения финского резидента могут подтвердиться? - Извините меня, - сказал Виктор Федорович, - я что-то плохо себя чувствую. Гость понял, что нужно уходить. Он встал и тепло попрощался с хозяином дома, выпросив разрешение позвонить ему в ближайшее время. Саша был доволен, встреча прошла нормально. Он не знал, что, вернувшись в посольство, его "иностранный друг" сразу же сообщил о своих собственных подозрениях. Русские явно что-то скрывают, передал Кларк. И в Финляндии, очевидно, произошло нечто очень серьезное. МОСКВА. 13 АВГУСТА Когда поздно ночью директора ФСБ разбудил звонок генерала Земскова, он не сразу понял, что произошло. Но когда Земсков, задыхаясь от счастья, сообщил ему об аресте подполковника Волнова, организатора хищения и виновника убийств, у директора сразу же пропал сон. Он прижимал трубку к уху и слушал радостный доклад Земскова, все еще не веря в случившееся. - Вы убеждены, что правильно арестовали Волнова? - на всякий случай уточнил директор. - Убежден, - ответил Земсков, - в его разоблачении сыграл важную роль присланный вами эксперт. - Какой эксперт? - не сразу понял директор. - Который прибыл к нам по вашему поручению, - пояснил Земсков. - Это он нашел убийцу? - Да. Он совершенно уникальный эксперт, - восторженно сказал генерал. - Ясно. - Директор хотел еще что-то спросить, но передумал. Только сказал: - Поздравляю. Постарайтесь узнать, где находится второй заряд. Директор медленно положил трубку. Теперь он уже не мог заснуть. Разумеется, он не станет звонить Президенту в столь поздний час, но уже сейчас ясно, что его служба добилась выдающихся успехов. Если военные прошляпили хищение, то его сотрудники сумели раскрыть это преступление. Неважно, кто именно, главное, что преступление раскрыто. Конечно, плохо, что виновным оказался подполковник Волнов, но и это не столь существенно. Если удастся быстро отыскать и второй заряд, то можно будет говорить о несомненной удаче. Он приехал на работу в семь часов утра, так и не сумев заснуть в эту ночь. На столе уже лежало сообщение из Финляндии, полученное поздно ночью. Академики Архипов и Добровольский дали заключение о том, что обнаруженный ЯЗОРД принадлежал Научному центру в Чогунаше. Правда, он был разукомплектован и открыт, но это уже не так важно. Важнее было то обстоятельство, что во время транспортировки груза использовались пластины тяжелого металла, созданные в институте Архипова. А отсюда следовал несомненный вывод о том, что Сиротин и его супруга погибли именно из-за этих пластин, которые Сиротин, очевидно, передал перед своей гибелью злоумышленнику. Следующее сообщение касалось визита министра обороны России в Хельсинки, где он провел очень трудную и очень неприятную беседу со своим финским коллегой, заявившим ему, что Финляндия потрясена существованием подобного оружия у своих ближайших соседей. И хотя президент Финляндии при встрече и пытался всячески сгладить неприятный осадок, оставшийся от беседы с министром обороны, уверяя, что никто не узнает о случившемся и этот печальный инцидент не повредит финско-российским отношениям, тем не менее в двух центральных финских газетах уже появились намеки на случившееся, а центральный канал телевидения показал фильм о ядерном противостоянии двух сверхдержав во времена "холодной войны". Директор понимал, что это только начало. За этими акциями последуют и следующие. Он подумал, что необходимо связаться с посольством и службой внешней разведки. Не пожалеть денег на журналистов, лишь бы сбить тему, лишь бы не дать им раскрутить эту версию до конца, когда ее подхватят не только финские газеты, но и вся мировая пресса. Он был профессионалом и знал, как можно формировать общественное мнение. Достаточно двух-трех статей в крупных газетах, неясных намеков на телевидении, и вся Финляндия будет обсуждать наличие секретного ядерного оружия своих соседей, переправленного в страну неизвестными террористами. Директор с нетерпением посмотрел на часы. Еще рано, и никого из нужных ему сотрудников не было на службе. Он взял ручку и начал быстро что-то писать четким, ровным почерком. ПОСЕЛОК ЧОГУНАШ. 13 АВГУСТА После своего разоблачения Волнов неистовствовал так сильно, что пришлось вызывать врача, чтобы тот сделал ему укол. Подполковник несколько успокоился, но весь вчерашний день не отвечал ни на один вопрос. По настоянию Дронго его не трогали, дав ему возможность прийти в себя. На следующий день, уже за завтраком, когда Дронго, опоздав, как водится, вошел в столовую, сидевшие за столом офицеры и ученые, обычно сдержанные в своих чувствах, начали аплодировать. Дронго, не ожидавший подобной встречи, несколько растерялся и, смущенно поклонившись, прошел к своему месту. Генерал Земсков сиял от счастья. После вчерашнего доклада директору, когда он сообщил об успехе комиссии, вопрос о его отставке отпал как бы сам собой. Он даже забыл про болевшее вчера сердце. Сейчас он чувствовал себя помолодевшим, словно все проблемы были решены. Теперь он не сомневался, что все самое страшное позади. После находки в Порво оставалось всего лишь обнаружить второй ЯЗОРД и на этом закончить расследование. В это утро он готов был признать заслуги Дронго, который сумел совершить невероятное и раскрыть преступление за несколько дней. - Я доложил о вас директору, - счастливым голосом сообщил генерал, - думаю, что вас отметят особо. - Да, - несколько равнодушно ответил Дронго, - вообще-то, меня вряд ли наградят. Я ведь эксперт, нанятый на работу. В лучшем случае мне выплатят гонорар. Или просто выдадут командировочные. - Вы сделали очень важное дело для всей страны! - патетически воскликнул Земсков. - Может быть, - Дронго не любил патетики. - Впрочем, у нас еще много работы. Вполне вероятно, что Волнов не захочет рассказать о всех подробностях этого дела. - Захочет, - убежденно сказал Земсков. - Пусть только попробует не рассказать. Я теперь из него всю дурь вытрясу. - Нет, - возразил Дронго, - если начнем давить на него, он сразу же замкнется. Разрешите, я с ним поговорю. Речь идет о времени. Он, конечно, рано или поздно начнет давать показания, но в том-то и дело, что это может произойти слишком поздно. - Что вы хотите сказать? - встревожился Земсков. Он теперь впал в другую крайность, обращая внимание на каждое слово эксперта. - Судя по событиям в Финляндии, они только недавно переправили свой груз за рубеж. Я, собственно, так и думал. Очевидно, что идея академика Финкеля была с самого начала верной. Груз вывезли из Центра под видом радиоактивных отходов. Затем спрятали заряды на некоторое время, а вывезли только недавно, очевидно, подготовив себе "окно" на границе. И второй ЯЗОРД нужно искать там же, в Финляндии. Если, конечно, его еще не успели отправить дальше. - Вы думаете, что второй заряд тоже вывезли за рубеж? - испугался Земсков. - Без всяких сомнений. С первым произошла какая-то накладка, и по чистой случайности он оказался у вас. Но со вторым зарядом так не будет, не рассчитывайте на это, иначе все было бы слишком хорошо. Нужно обязательно поговорить с Волновым, но сделать это без лишнего давления. Пусть поймет, что его молчание может отрицательно сказаться на его судьбе. - Я ему все объясню, - нахмурился генерал. - Он за все ответит, - поддержал его Ерошенко. - Подождите, - прервал их Дронго, - я же вам сказал, что на него нельзя давить. Он придумал такую сложную комбинацию, сумел все так здорово устроить и - проиграл. Вы понимаете его нынешнее состояние? Он ведь считал свою комбинацию абсолютно выигрышной. Поэтому он даже не уехал из Центра после хищения и убийства обоих ученых, помогавших ему. Он был убежден, что все продумал до конца. Убийство Мукашевича тоже укладывалось в рамки его схемы. Он знал, что Мукашевич был охотником, и выстрел в колесо автомобиля обязательно припишут ему. Все было рассчитано до мелочей. И тем не менее он проиграл. - Мне нет дела до его психологических потрясений, - раздраженно произнес Земсков, - вполне достаточно, что мы его разоблачили. Теперь он обязательно все нам расскажет. - Надеюсь, что вы не собираетесь применять пытки? - усмехнулся Дронго. - Впрочем, учитывая то, какой он сильный и волевой человек, это абсолютно не поможет. Нет, генерал, нужен другой подход. Я повторяю свою мысль. Он чувствовал себя победителем и проиграл. Это как в шахматной партии, когда ты зажимаешь противника в угол и уже готов принять его капитуляцию, но тот вдруг неожиданным ходом разрушает все задуманное тобой и выигрывает. Нужно понять его чувства. И отнестись к нему, как к проигравшему, но равному по силам игроку. - Этого еще не хватало, - буркнул Ерошенко, - он сукин сын, и ничего больше. Пускай теперь ответит. - В таком случае мы ничего не добьемся, - разочарованно сказал Дронго. - Я думал, вы ко мне прислушаетесь. - Хорошо, - неохотно выдавил Земсков. - Делайте как знаете. Что, по-вашему, должны делать мы? - Ничего. Постарайтесь не вмешиваться, когда я буду разговаривать с Волновым. - По-моему, вы ошибаетесь, - вмешался Ильин. - Может, вы-то как раз и будете для него главным раздражителем. Мы ведь вчера с трудом удержали его, когда он набросился на вас. - Поначалу, да. Но ему будет интересно беседовать с человеком, который переиграл его. С другими он не будет чувствовать себя на равных. Вы понимаете, как это важно? - Вы хотите говорить с ним один на один? - понял наконец Земсков. - Если вы разрешите, - кивнул Дронго. - Хотя можно сделать так, чтобы вы слушали нашу беседу из соседней комнаты. Но я должен встретиться с ним один на один. - Хорошо, - теперь, после вчерашнего успеха эксперта, генерал верил ему безоговорочно. - И еще одна просьба, - Дронго чуть запнулся, потом медленно сказал: - Я понимаю степень его вины и думаю, что он, безусловно, заслуживает смертной казни. Но вы должны дать мне слово, что его не приговорят к смертной казни, если он добровольно согласится на сотрудничество. Я должен пообещать ему это. - Нет, - решительно сказал Земсков. - Он убил троих людей и поставил на грань ядерной катастрофы всю нашу страну. Что там, весь мир! Нет и еще раз нет! Такого мерзавца нужно расстрелять. Не забывайте, что он к тому же и офицер. - Россия вступила в Совет Европы, - напомнил Дронго, - а это означает отмену смертной казни. Мне жаль погибших людей, но мы их все равно не вернем, а если вы не сможете пообещать мне, что его не казнят, то я не смогу договориться с ним. - Я должен получить согласие Москвы, - все еще колебался Земсков. - У нас пока есть время. Если хотите, я буду допрашивать его после обеда, когда в Москве уже будет утро. Это даже лучше, у него будет больше времени, чтобы успокоиться. - Хорошо, - согласился генерал, - а я пока позвоню в Москву. Хотя мне очень не хочется что-либо обещать этому мерзавцу. Это был ваш заместитель, полковник, - обратился он к Сырцову. - Я правильно сделал, что отстранил вас от работы. Я с самого начала подозревал этого Волнова. Никто не стал напоминать генералу, что он отстранил и Сырцова, и еще нескольких офицеров, в том числе и командира роты, отвечавшего за погрузку отходов на железнодорожной станции. - Кто мог знать, что он такой подлец? - угрюмо отозвался Сырцов. - Он ведь хорошо нес службу, я ему так доверял. - И правильно делали, - заметил Дронго, - сразу видно, что он человек честолюбивый и инициативный. Очень даже инициативный. Продумать и осуществить такое преступление... Для этого нужна сильная воля и неплохая голова. Другое дело, что именно его толкнуло на это преступление. Думаю, причины должны быть очень серьезны. Он ведь сравнительно молодой человек, с блестящей перспективой. Уже скоро должен был получить звание полковника. Что именно толкнуло его на это преступление? В этом надо разобраться. - Наверно, деньги, - зло предположил Сырцов. - Не уверен, что только деньги. Он достаточно честолюбив. - Зачем вам это нужно, Дронго? - спросил Земсков. - Какая разница, что именно толкнуло его на это преступление. - Иногда важнее всего понять человека, решившегося на такие действия, - задумчиво произнес Дронго. - В конечном итоге это всегда оказывается самым важным в моих расследованиях. ПАРИЖ. 13 АВГУСТА В ресторане "Амбассадор", расположенном справа от входа в отель "Крийон", всегда много посетителей. Ресторан считается одним из самых известных в Париже. Сюда приезжают насладиться настоящим французским искусством кулинарии, отведать изысканные блюда, приготовленные искусными поварами. Мистер Абдель заканчивал свой обед, когда в ресторане появился синьор Ревелли. Он сразу же направился к столику, за которым сидел Абдель со своей очаровательной спутницей. - Простите, мадам, - галантно извинился синьор Ревелли, - я заберу у вас вашего спутника всего лишь на пять минут. Женщина улыбнулась. Абдель поднялся и направился вслед за своим неприятным гостем. Они прошли в холл, и Ревелли быстро сказал: - Вчера груз прибыл в Париж. - Я уже все знаю, - кивнул Абдель. - Где второй ящик? - Мы ждем сообщений из России. - Вы слишком долго ждете, Ревелли. И я жду слишком долго, - сдерживая раздражение сказал Абдель. - Вы, надеюсь, не забыли, какую сумму получили? Почему мы опять должны ждать? Выборы состоятся через десять дней. Мы должны успеть к этому времени, Ревелли. Потом вы можете взять себе этот ваш груз. Он нам уже не понадобится. - Мы делаем все, что можем, - угрюмо ответил Ревелли, - с этими русскими никогда нельзя иметь дело. Они говорят одно, делают другое, а придумывают третье. Никогда не знаешь, что они могут выкинуть в самую последнюю минуту. - Меня это не интересует, Ревелли. - Абдель наклонился к итальянцу и зло прошептал: - Мне говорили, что вы лучший специалист в таких вопросах. Но теперь я вижу, что вы всего-навсего дилетант. Я думаю, вы понимаете, что должны будете вернуть половину денег, если мы не получим груз? - Я же вам все объяснил, - скрипнул зубами Ревелли. - Нас очень сильно подвели русские компаньоны. Мы не думали, что все так получится. - Когда прибудет второй ящик? - злым шепотом спросил Абдель. - Скажите наконец, когда? - Мистер Абдель. - Из ресторана вышла его спутница. Она была высокого роста, с немного удлиненным, породистым лицом. Впечатления не портили даже крупные зубы, заметные, когда она улыбалась. Молодая женщина была прекрасно сложена. - Сейчас иду, - улыбнулся он, оборачиваясь к ней. После чего строго сказал напоследок итальянцу: - Узнайте, где наш второй друг. И передайте всем, что мы его очень ждем. Мы его очень ждем, мистер Ревелли! Он повернулся и, взяв свою спутницу под руку, снова вернулся в зал ресторана. Ревелли едва слышно выругался и поспешил к выходу. ПОСЕЛОК ЧОГУНАШ. 13 АВГУСТА Когда Волнова привели в кабинет, Дронго сидел один. Он даже не поднял головы, когда убийца вошел в комнату и сел на стул напротив него. Лишь когда двое офицеров, которые привели арестованного подполковника, вышли из кабинета, Дронго взглянул на Волнова. - Вы не боитесь? - зло спросил Волнов. - Ведь вы остаетесь со мной один на один. Я могу расквитаться с вами за ваш вчерашний удар. - Глупо, - тихо произнес Дронго, - хотя бы потому, что в соседней комнате полно людей, и они сразу ворвутся сюда. В Центре нет наручников, здесь они не предусмотрены. А за вчерашний удар я прошу прощения. Это было непорядочно с моей стороны, и я прошу меня извинить. Волнов изумленно посмотрел на сидевшего перед ним человека. Покачал головой. - Вы поразительный человек, - сказал он с некоторым сомнением в голосе, - я таких никогда не встречал. Вы извиняетесь передо мной? - Конечно. С моей стороны очень некрасиво бить проигравшего. Это не в моих правилах, Волнов. - Почему вы решили, что я проигравший? - даже покраснел подполковник. - Я не решил, так оно и есть. После вчерашних событий - вы проигравший, Волнов. И этого факта уже ничем не изменить. - Вам повезло, - с горечью прошептал подполковник. - Нет. Стечение стольких обстоятельств не бывает простым везением. Я бы все равно вас вычислил рано или поздно. Список из двадцати четырех человек - это профанация. Такое преступление могли продумать и осуществить только непосредственные руководители Центра. Подозревать академика Добровольского я бы не стал, даже если бы против него и были какие-то улики. Он старый человек и вряд ли пошел бы на такое преступление. Кудрявцев, который был главным подозреваемым, тоже отпадал. Из-за его зрения. Я сразу понял, что он не мог так метко выстрелить во время дождя. К тому же он никогда в жизни не стрелял и не знал, что такое винтовка. Значит, стрелять мог только офицер. Только человек, хорошо владеющий оружием. Оставались вы двое - Сырцов и Волнов. Ваш руководитель мог вызвать большее подозрение. Формально у него было больше причин для недовольства. Ему много лет не присваивают звание генерала, он давно служит на этой должности, неплохо стреляет, на него никто бы не подумал. Но целый ряд улик был против вас. В мае именно вы были в Москве. Именно вы дежурили десятого июня, именно вы занимались пятиборьем и хорошо стреляли. Я побывал на том обрыве, Волнов. Чтобы точно выстрелить, нужно быть очень уверенным в себе стрелком. Сырцов таким явно не был. Оставались только вы. Или вы со мной не согласны? Волнов молчал. Потом нехотя сказал: - Ладно. Вы меня убедили. Ну и что из этого? - Ничего хорошего, подполковник, - печально вздохнул Дронго. - Судя по тем преступлениям, которые вы совершили, вы заслуживаете как минимум смертной казни. - Мне теперь уже все равно. - Нет, не все равно, - убежденно произнес Дронго, - у вас ведь есть маленький ребенок? Или вам все равно, что с ним будет? - Не нужно об этом, - нервно сказал Вол-нов, - это не ваше дело. - Нет мое, - возразил Дронго. - Я всю жизнь буду чувствовать свою ответственность. И за вашего ребенка, и за ребенка погибшего Суровцева. Я в таких случаях чувствую как бы свою личную вину за все случившееся. - Вам нравится страдать за других? - зло усмехнулся Волнов. - Не убеждайте меня, что вы такой сердобольный альтруист. Я вам все равно не поверю. Это вы-то, со своим холодным и расчетливым умом... - Сегодня генерал Земсков говорил с Москвой. - Дронго смотрел прямо в глаза Волнову. - Если вы согласитесь пойти на сотрудничество с нами, то смертную казнь вам заменят... - ...Пожизненным заключением, - продолжил Волнов. - Какая разница? По-моему, смертная казнь даже предпочтительней. - И для вашего ребенка тоже? - Перестаньте спекулировать моим ребенком! - взорвался Волнов. - Это, в конце концов, не ваше собачье дело. - Не кричите. Вы прекрасный офицер, у вас имелась неплохая перспектива, отличные возможности для карьеры, но вдруг вы решили все поменять и стать убийцей. По существу, вы предали всех, кто с вами работал, свою семью, своих друзей. И вы еще хотите, чтобы я молчал. Почему вы это сделали, Волнов? - Идите к черту! Я вообще не хочу с вами разговаривать. - Не хотите говорить, не нужно. Я ведь не спрашиваю, кто и зачем предложил вам сделать такое. Я хочу только знать - почему? - Слушайте, - зло ответил Волнов, - я ведь не мальчик. Я ведь все эти номера знаю. Хотите влезть ко мне в душу? Ничего у вас не выйдет. У нас в Центре есть прокурор, вот он пусть и ведет расследование. А вам я больше ничего не скажу. - И даже не расскажете, как убивали жену Сиротина, которая вообще ничего не знала, ни о чем даже не подозревала? - Не давите меня своей дешевой моралью, - Волнов отвернулся. - Пять трупов, - выставил пятерню Дронго, - подумайте, подполковник. Вы лично виновны в гибели пятерых людей. - Зачем вы меня позвали? Для душеспасительной беседы? Я не хочу с вами разговаривать. - Уходите. - Дронго снова опустил голову и принялся что-то писать. Волнов не шевельнулся, продолжая тяжело сидеть на своем месте. - Вы останетесь в тюрьме на всю жизнь, - сказал Дронго, не поднимая головы, - а кто-то заработает неплохие барыши на вашем несчастье. И на несчастье вашей семьи. И на несчастье стольких людей. Разве это справедливо? Волнов молчал. Он лишь нервно дернул головой. - Когда убили Сиротина и его супругу, кто-то ограбил их квартиру, - продолжал Дронго. - Догадываюсь, что грабили не вы. Но из-за подонков оставаться всю жизнь в тюрьме. По-моему, это глупо, подполковник. Он наконец поднял голову и прямо посмотрел на сидевшего перед ним Волнова. - Что вы хотите? - спросил тот. - Скажите сразу. - Вы же игрок, Волнов, - сказал Дронго, - вы же азартный игрок, раз решились на такую немыслимую комбинацию с хищением ЯЗОРДов. Вы ведь понимали, что рано или поздно вас раскроют, но все-таки пошли на это. Значит, ждали условного сигнала. И я даже знаю, какого. Через несколько дней вы должны были уехать отсюда. Вы ведь все подготовили, верно? - Я не обязан отвечать на ваши вопросы. Можете вызывать офицеров, пусть меня уведут. И вы не профессиональный следователь, чтобы я отвечал вам. У вас, по-моему, нет даже нормального допуска к столь секретной работе. Поэтому я отказываюсь с вами разговаривать. Сидевшие в соседней комнате Земсков и Ерошенко переглянулись. - У него ничего не выйдет, - убежденно сказал Ерошенко, - нужно взять этого мерзавца с собой в Москву. Там он наконец заговорит. "У эксперта действительно нет права допрашивать арестованного, - тревожно подумал Земсков, - нужно подождать еще немного, а потом прекратить эту беседу". - Смотрю я на вас и думаю, какой вы хитрый, - усмехнулся Волнов, - хотите так или иначе, но заставить меня говорить. - Уже нет, - улыбнулся Дронго. - Давайте заключим пари, Волнов. Я вам расскажу, как вы пытались переправить груз, а вы мне скажете, кто вам помогал. Хотите? - Мне всегда нравилось, когда начинают блефовать, - улыбнулся Волнов. - Но сейчас у тебя ничего не получится. - В таком случае рискнем. Я скажу тебе больше, Волнов, ты взял себе в напарники кретинов, которые ничего не соображают. Они провалили все дело. Ты ведь слышал, что первый ЯЗОРД найден в Финляндии и туда уже улетели Добровольский с Архиповым. Они перешли на "ты", даже не заметив, как это получилось. - Там только один заряд, - усмехнулся Волнов, - я все слышал. - Нет. Сегодня утром передали сообщение, что найден и второй. Ты потерял все свои деньги, Волнов. У тебя отнимут даже те, которые тебе уже перевели. - Какие деньги? - испугался подполковник. Первый раз за все время беседы. - Я иногда работаю на компьютере. Ты ведь знаешь, это очень удобная штука. Мне пришло в голову послать запрос в Москву, чтобы ФСБ проверило несколько коммерческих банков, в которых могли быть твои счета. - И что? - Ничего. Там нет денег. Но ты ведь тоже не альтруист. И не мог работать бесплатно. Значит, деньги у тебя в другом банке. Но ты ждал сигнала и сразу после него должен был уехать. Ждал сигнала о том, что заряды дошли до места. Мне было интересно, куда ты собирался уехать. Тебе ведь нужно было уехать из страны, чтобы получить там свои деньги? - Ты не сказал, как мы переправляли груз. - Волнов начал нервничать, и это чувствовалось по его голосу. - Вы вывезли его вместе с отходами и спрятали. До условного сигнала. Твои компаньоны готовили проход через границу. Потом вы взяли оба заряда и отправили их на финскую границу, чтобы затем переправить в Финляндию. - Интересно, - напряженно усмехнулся Волнов. - И что ты хочешь этим сказать? - Ничего. Если мы нашли и второй заряд, то это значит, что твои деньги из банка уже изъяли, и ты напрасно рассчитываешь их когда-либо получить. - Какие деньги? - тихо спросил Волнов. - Те самые. Не нужно уверять меня, что ты убил столько людей и устроил такой спектакль из любви к чистому искусству. Ты ведь умеешь все просчитывать, Волнов. Подумай о том, что я тебе говорю. - Заткнись, - не выдержав, закричал подполковник. - Я не хочу больше с тобой разговаривать. Не хочу тебя видеть, не хочу тебя слышать. - А Мукашевича ты убил не потому, что он помогал вам. Он и не подозревал, что грузят в его машину. Просто он мог вспомнить и рассказать, что именно ты помогал погибшим ученым десятого июня, когда они поменялись дежурством с другой парой. Ты ведь стоял около автомобиля, подстраховывая их. Верно? - Он его раскрутит, - восторженно сказал Земсков в другой комнате, - он его обязательно раскрутит. - Ты ведь согласился за большие деньги. Волнов, - продолжал Дронго, - за очень большие, верно? - А ты сколько получаешь, эксперт? Сто долларов? Двести? Мы в прошлом году с женой первый раз в жизни поехали за границу. В Италию. Собирали деньги три года, чтобы купить дешевый тур и отправиться туда, жить в вонючих маленьких номерах, питаться бутербродами и ездить в засранных автобусах. Ты бы видел, как там ведут себя наши. При мне один парень из России купил понравившийся ему автомобиль. Вот так просто вошел в магазин, вынул из кармана пиджака деньги, много денег, и купил автомобиль. Ты бы видел, как они живут. Понимаешь? Они живут по-настоящему, а я облучаюсь в этом Центре. Всю жизнь вкалываю на зарплату, которую мне месяцами не платят. А потом получаю вшивый отель с тараканами. У них женщины носят платья, которые стоят столько, сколько мне за всю жизнь не заработать. Ты это понимаешь? - Нет, - закричал в ответ Дронго, - твою мать, сукин сын. Я этого не понимаю. Ты из-за своей жадности оставил ребенка Суровцева без отца. Ты будешь на пляжах загорать с нарядно одетой куклой, а ребенок будет расти без отца. Кто ты такой, чтобы решать, кому жить, а кому умереть? Кто ты такой, что посмел угрохать столько людей и из-за своей жадности подставил еще сотни тысяч людей? Кто? Он вскочил со стула и, глядя на Волнова, сжал кулаки. - Набить бы тебе морду, сукину сыну, еще раз. За ребят, погибших из-за твоей жадности. Ты ведь им тоже, наверно, деньги предложил. Вот они и согласились. Молодые ребята, тоже месяцами денег не получали. У Суровцева жена сбежала из-за этого в Финляндию. - Дронго вдруг замер. Сел на стул. Закрыл глаза. Помолчал. Потом вдруг сказал: - Черт тебя возьми, Волнов. Вот так можно и не заметить элементарных вещей. Я ведь обязан был вспомнить об этом факте. Обязан. Таких совпадений просто не бывает. Я даже не думал, что и ты всего лишь пешка в этой игре. - Кончай издеваться, - огрызнулся Волнов. - Кто передал тебе заказ? Кто? Я кажется, все понял, подполковник. Как это глупо... Я только сейчас все понял. - О чем ты говоришь? - Она ведь в Финляндии. Известно, что жена Суровцева со своим другом уехала в Финляндию. Она сейчас в Финляндии, как же я мог об этом забыть... - медленно сказал Дронго, глядя на арестованного офицера. - Как же я об этом забыл? Это она тебе предложила двойное убийство? Она? Волнов вскочил. У него тряслись руки, он явно нервничал. - Я не понимаю, о чем ты говоришь, не понимаю. - Она сейчас в Финляндии, - сжал руку в кулак Дронго. - Я все время думал, что сам ты не мог предусмотреть все. Ты должен был знать, когда они поедут назад, какой дорогой. Она тебе все рассказала, правильно, да? Подполковник сел на стул, закрыл лицо руками. Дронго стоял рядом. Потом очень тихо спросил: - Вы были близки? - Что? - Волнов поднял голову, опустил ее и тяжело кивнул. Наступило долгое молчание. Потом подполковник нехотя выдавил: - Она была из столицы... Дронго молча смотрел на него. Он вдруг почувствовал, что ему становится плохо, и сел на стул, тяжело дыша. Сердце болело сильнее обычного. - Она была из столицы, - продолжал Волнов, - сводила всех с ума. У нас здесь не было таких женщин. Никита был просто так - ширма, для отвода глаз. Она его никогда не любила. И не уважала совсем, вечно над ним издевалась. Она здесь всех сводила с ума. - Это она тебе предложила такой вариант? Волнов снова кивнул, не в силах произнести ни слова. На этот раз он молчал долго, очень долго. Минуты две, словно вспоминая, что именно произошло. Дронго не тревожил его, понимая, что в такие минуты нельзя теребить человека ненужными расспросами. - Она сама предложила мне такой вариант. И про обрыв сказала. - Волнов глядел перед собой стеклянными глазами. - Никита всегда этой дорогой возвращался домой. Она знала, что обычно за рулем автомобиля Эрика сидит ее муж. Вот она и подсказала эту идею с оврагом. - У нее ведь был ребенок от Никиты, - нахмурился Дронго. - Как только она могла? - Она его ненавидела. Считала размазней, загубившим ее жизнь и красоту. Они ругались практически каждый день. А потом она решила уехать. Но сначала изложила мне свой план. - Когда это произошло? - В марте. - И она предложила убить своего мужа? - Да. Не веришь? Я тоже не поверил, когда она мне в первый раз все рассказала. Он бы ни за что не решился на хищение, если бы она не уехала. Второй-то был готов на все, его и уговаривать не нужно было. А Суровцев все колебался. Она его бросила и уехала, а он запил. Потом я долго его уговаривал, и он наконец согласился. Он, по-моему, знал про наши отношения с Машей и хотел таким образом доказать всем, и ей в том числе, что он настоящий мужчина. Мы договорились, что она будет ждать в Финляндии, куда должен был прийти груз. Там у нее был свой парень. Крутой такой, из "новых". - Ты был в мае в Москве? - Был. Вместе с ее парнем. Он все и устроил. Она и его обманывала, однажды ночью ко мне прямо в гостиницу приехала и через два часа уехала. - Сколько тебе обещали? - Она сказала, что уйдет ко мне. Обещали миллион долларов. Маша говорила, что мы сможем жить где-нибудь на Западе и даже помогать моей семье. - Поэтому ты так спокойно и стрелял в машину, где сидел Суровцев? - Мне было жалко его, но я уже не мог ничего изменить. - Это она все придумала? - Да. Она ведь тоже кончала технический вуз, но здесь ей не нашлось работы по специальности. - Кто ходил с тобой к Сиротину? - Какой-то хромой тип. И с ним еще двое парней. Я даже не знаю их имен. Но хромой был главным. - Как его звали? Волнов помолчал. Потом посмотрел на Дронго. - Думаешь, что я слизняк? - Не думаю. Напрасно ты с ней связался. Теперь я знаю и твою причину. - Его звали Димой. Хромой Дима. Я знаю, где он живет в Москве. - А кто стоял за всем этим? Кто был хахалем Маши в Москве? - Об этом можешь не спрашивать, - усмехнулся Волнов, - он слишком высоко сидит. До него ты все равно не достанешь. - Как его имя? - Я же тебе сказал, что он сидит очень высоко. - Ну ладно, это мое дело. - Тогда попробуй возьми его, - усмехнулся Волнов. - Все равно Маша уже не будет со мной. Пусть она не будет и с ним. - Ты не назвал его. - Хорьков. Его фамилия Хорьков. Он глава акционерного общества "Уралнефтегаз". Слышал про такого? Говорят, что он один из самых богатых людей в России. Вот к нему Маша и ушла. Ей всегда нужен был такой Хорек, - с неожиданной злостью произнес подполковник. - Ты тоже хотел доказать ей, что можешь быть мужчиной не хуже, чем этот Хорьков? - спросил Дронго. - Думал, с деньгами тебя больше уважать будут? - Ничего такого я не думал. Я к тому времени уже понимал, какая из Маши подруга. Есть такие женщины-стервы, готовые в любую секунду предать тебя. Вот она была такого же плана. В общем, к тому времени я уже крепко завяз, и деваться мне было некуда. - Ты еще хуже, чем я о тебе думал, - грустно произнес Дронго, - ты ведь не ради Маши решился на такое. И не ради своей семьи. Деньги Хорькова тебе по ночам спать не давали. Думал, что станешь таким же, как он. Твой идеал - этот самый Хорьков. - Нет, - прошептал Волнов, закрыв глаза. - Нет. Нет. ХЕЛЬСИНКИ. 14 АВГУСТА Ждать дальше не имело смысла. Он разослал людей по всей стране, проверил каждое место, где мог появиться Сухарев, все склады на терминале, все места, где он когда-либо останавливался. Сделали даже запрос через телефонную компанию и послали машину в тот город, откуда с автобусной станции звонил Сирийцу Сухарев. Все безрезультатно. Вдобавок сразу шесть человек были арестованы у терминала, причем у троих изъяли незаконное оружие, и они сидели в тюрьме, ожидая приговора финского суда. А потом Сухарева начали показывать по телевизору и объяснять, чт