стула висел майорский пиджак. Удобно разместившись в кресле, мне удалось незаметно вытащить из кармана пиджака паспорт Стуся, быстренько ознакомиться с ним, держа его под столом, и затем вернуть на место. Вы думаете, зачем я так долго искал квитанцию? У меня быстрая зрительная память -- результат профессиональных тренировок. Нильский несколько расслабился. -- А остальные данные? -- Все остальное я добавил только для усиления эффекта. Цвет глаз я самым примитивным образом определил, глядя в ясные очи майора. Размер обуви определил бы даже Пятница, а рост человека, плюс-минус один сантиметр, он и сам толком с годами не знает. -- А псориаз? А пародонтоз? -- Псориаз -- маленькое пятнышко на коже, выглядывающее из-под рукава рубашки, пародонтоз -- неприятный запах изо рта бедного майора. Я слишком близко от него сидел, чтобы не заметить этого. -- Ну, хорошо, а как вы определили лечение от алкоголизма? -- Цвет лица -- это раз, а реакцию мгновенного потовыделения после стакана холодной воды дает только реополиглюкин, которым в наших краях тщетно пытаются лечить алкоголиков. Нильский с восхищением посмотрел на Остапа. -- Да, за исключением номера с паспортом, все действительно просто. -- Вы не представляете, президент, какие чудеса можно творить с помощью простой наблюдательности и небольшого объема знаний, -- сказал Остап. И добавил: -- Прошу вас только никому не рассказывать подробности состоявшейся вербовки, во избежание ненужной и преждевременной огласки. Пеленгасов не только знает, что мы близко, но уже начинает переходить в наступление. Сейчас он попытается убрать нас с пути самым простым и примитивным способом. Но когда у нас будут деньги, он начнет относиться к нам бережней. Надо форсировать последующие этапы, а то пропадем ни за цапову душу. Мне надо приблизиться к нему вплотную, хотя особого удовольствия от этой близости я не получу. За год и шесть месяцев до этого.... На календаре стояла дата 30 декабря 1996 года, и это значило, что завтра наступит последний день для покупки новогодних подарков. Жора достал из кармана последнюю десятку, оставшуюся после выдачи средств теще на праздничный стол, и с ненавистью посмотрел на разноцветные огни огромной елки, украшавшей привокзальную площадь. Как часто случалось с ним последнее время, его посетила мысль, что и хорошая погода с небольшим ласковым снежком, и эта елка, рождающая радостное, почти забытое детское чувство рождественского праздника, -- все это подарок сегодняшнего дня кому-то другому. А ты просто находишься в зоне действия чужого подарка. Жора в сердцах сплюнул в сторону стоящего к нему спиной милиционера. Из второго кармана он достал список подарков, написанный аккуратной рукой скрупулезной жены: теще -- отрез на платье, сыну -- конструктор и "тамагочи", жене -- цепочку с брелком, тестю -- домашний халат. Принимая список из жениных рук, Жора поморщился, но, уловив в ее глазах нехороший огонек, понял, что на этот год ему не удастся отвертеться. Жора спрятал список. -- У, гады, -- незлобно процедил он сквозь зубы, -- сожрете меня скоро с потрохами. Жора задумался. Надо было предпринимать что-либо. Он не мог просто так прийти, без подарков. Обстановка была и так накалена до предела, и он понимал, что его пребывание в квартире тещи уже полгода висит на волоске. Его басни о трудных временах уже никто не хотел слушать. Решение пришло неожиданно. Его просто осенило. Он быстренько мотнулся к прибывшему московскому поезду и за пять гривен приобрел у проводницы пачку использованных билетов. Затем позвонил своему приятелю, Сереге Бисяеву, и попросил его позвонить два раза подряд ему домой ровно в восемь вечера. Проинструктировав Серегу и купив в киоске бутылку ряженой русской водки с винтовой пробкой, он поспешил домой. Закрывшись в ванной, он отпил полбутылки, долил доверху водой и закрутил пробку обратно. Через пятнадцать минут бдения в засаде, в той же ванной комнате, Жоре удалось прихлопнуть здоровенного таракана, которого он спрятал в карман. Сделал он это аккуратно, чтобы не повредить хрупкое туловище насекомого, как того требовал план. Теща накрывала в кухне обед. Улучив момент, когда она вышла, Жора густо намазал подсолнечным маслом принесенную бутылку водки и поставил ее в глубине рабочего столика кухни. Затем он развернул вентилятор, который служил в качестве вытяжки, в сторону газовой плиты, а выключатель, болтающийся на проводе, аккуратно подсунул под дверцу шкафчика с лекарствами. После этих таинственных приготовлений Жора завалился на диван и включил телевизор. Вскоре жена позвала обедать. Зайдя в кухню, Жора уперся в выжидательный взгляд супруги. На губах тестя, уткнувшегося в газету, играла ехидная улыбочка. -- Ну, как у тебя дела? -- немного громче обычного спросила жена. -- Завтра, между прочим, уже Новый год. -- Отлично! -- выпалил Жора и достал из кармана пачку железнодорожных билетов. -- Вот! Гляди! Вона мой капитал! Вот здесь -- бессонные ночи, нечеловеческий риск и каторжный труд. Жора потрясал перед изумленными глазами тещи пачкой билетов и, как римский трибун, триумфально вышагивал по тесной кухне. -- Тут тысячи на две будет! А то и больше. На "московский" ведь. Оторвут сегодня же с руками. С одержимым и радостным, как у физкультурника тридцатых годов, лицом Жора сделал последний энергичный круг по кухне, положил билеты на столик возле плиты и плюхнулся на стул. -- Вот сейчас подрубаю маненько и на вокзал. Пару часов дел-то. А затем -- по магазинам. Будет вам и отрез, мама, и кулончик, Зин, и какава с чаем тестюшке, и конструктор малому. Лицо супруги расплылось в улыбке, сын визжал и хлопал себя по ушам, тесть отложил газету. Часы пропикали восемь часов. Как только смолк последний сигнал, раздался телефонный звонок. "Серега, -- подумал Жора, -- молодец, кореш, не подвел" (Жора не знал, что Серега с утра напился и проспал до поздней ночи). Тесть, около которого стоял аппарат, снял трубку. В наступившей тишине все отчетливо услышали мужской голос. Тесть в растерянности посмотрел на дочь. Жора рванулся со своего места и выхватил трубку. -- Алло! Вам кого?.. Зину? А ты кто? Как никто?.. Я кто? Слышишь, ты, таинственный незнакомец, ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?.. Да я... На другом конце бросили трубку. Жора, хмурый, как самурай, молча сел на место и протяжно посмотрел на бледную и растерянную жену. Гнетущую тишину разрезал повторный звонок телефона, заставивший тестя прямо подскочить на своем табурете. "Молодец, Серега!" -- подумал Жора и мрачно посмотрел на жену. -- Ну-ка, сыми трубочку, Зин. Посмотрим, кто тебя так домогается. Дрожащими руками супруга сняла трубку. Не успел мужской голос сказать и пару слов, как Жора подскочил к Зинаиде, вырвал трубку и заорал не своим голосом. -- Ты за кого меня держишь, поц! Я тебе дам Зину! Я тебе дам Зинулю, Зиночку, Зинчика и Зизи, всех сразу! Еще раз позвонишь, и я устрою ей гестапо, она выдаст тебя под пытками! А когда я до тебя доберусь, я тебе все ноги и головы повыдергиваю... На том конце бросили трубку. Жора вызверился на Зинаиду. -- Ну? Кто звонил? Говори! Может, Дед Мороз? Жена сидела с отвисшей челюстью и со страхом, как на заминированный, смотрела на телефон. Жора вернулся на место и, испепелив супругу взглядом, обратился к своему отпрыску: -- Ну-ка, сынок, подай папке бутылку, а то нервы чтой-то ни к черту. Перепуганный недавним гневом отца, наследник рванулся с места, схватил бутылку и обернулся в сторону стола. Вот тут-то хорошо смазанная маслом бутылка выскользнула из его рук и, ударившись о кафельный пол, разлетелась вдребезги. Жора аж крякнул от удовольствия. Благо, этого никто не заметил, поскольку все смотрели на осколки стекла и лужу, издающую явственный водочный запах. Когда все снова посмотрели на Жору, тот стоял над столом с искаженным болью лицом, далеко вытянув голову в сторону останков водки. Затем он очень медленно с остекленевшими глазами опустился на стул, обхватил голову руками и застонал. Сквозь рыдания, охания, стенания и прочие неразборчивые звуки просачивались горькие слова. -- Боже мой! И это мой сын... Надежда и опора... И так поступить с отцом... В праздник... Из последних сил... Все ради них... А жена рога наставляет, сын последней радости отца лишает... Рожай после этого этих оглоедов... Вырастут, вообще отца из дому выгонят на мороз, в снег... Жена начала гладить его по голове, пацан утирал сопли. Из-под руки Жора украдкой посмотрел на тестя и остался доволен. У того мелко дрожали руки и на левой щеке появилось яркое красное пятно. Жора шумно вздохнул и придвинул к себе тарелку с супом, в котором уже плавал убитый давеча таракан. -- Мама! Вы шо, погубить меня хотите?! -- закричал Жора нечеловеческим голосом. -- Да вы посмотрите, какого животного мне в суп засунули! Что, специально, да? Шо я вам плохого сделал? Жора схватил таракана за лапу и высоко поднял его, усеянного капельками жира, вверх. -- Да я же съесть мог его! Хорошо, хоть сметану не успел положить, Я же доверял вам, мама, как самому себе! -- Батюшки! -- простонала белая, как стена, теща и попыталась выхватить таракана из рук зятя. Но Жора ловко уклонился и продолжал голосить, не забывая при этом внимательно наблюдать за тестем. У того уже сильно тряслись руки и побелел нос. Жора решил, что надо добавить еще немного пурги. С силой шмякнув размокшим тараканом по столу, он изо всех сил заревел: -- Все, ну все против меня! Меня все тут ненавидят! Ну как же жить после этого? Вот тут-то тесть и не выдержал. Держась за сердце, он поднялся и неуверенно двинулся в сторону шкафчика с лекарствами. Подойдя к нему, он потянул на себя дверцу, чем защемил подложенный под нее выключатель вентилятора, который, соответственно, от этого включился. Мощная струя воздуха подхватила пачку билетов, лежащих на краю рабочего столика, и сбросила их прямо на пламя включенной конфорки газовой плиты, которая в целях отопления горела в доме круглые сутки. Все произошло точно так, как и рассчитал Жора. Первой огонь от вспыхнувших билетов заметила теща и сразу рванулась к печке. Но Жора был готов к этому. Ловким движением носка своего ботинка он заплел под столом ноги тещи и та, зацепившись левой конечностью за свою правую, смачно растянулась на полу. Пока жена оббегала распластанную мамашу, билеты уже пылали ярким пламенем. Когда супруга затушила огонь, полив билеты из чайника, от них остались только обгоревшие корешки, собранные скрепкой. На кухне повисла кладбищенская тишина. Тесть уже сидел на полу и тихо открывал и закрывал рот. Онемевший от горя Жора молча смотрел на него. Когда трагическая пауза стала совсем невыносимой, Жора шатающейся походкой подошел к жене, принял из ее рук остатки обуглившейся бумаги, "номинальной стоимостью в две тысячи" и, не проронив ни слова, в состоянии, близком к обморочному, ушел из дома. В Новогоднюю ночь без пяти двенадцать семья собралась за праздничным столом. Домочадцы со страхом смотрели на главу и кормильца. Тесть лежал на диване и смотрел вдаль. Жора, взявший слово, стоял над блюдом с винегретом, нависая над родней, как дамоклов меч, Он поднял бокал и обвел всех тяжелым взглядом. -- Ну что? С Новым годом, что ли? С новым счастьем. На душе у него было тепло и спокойно. На этот раз ему удалось устроиться всего в десять гривен, а до восьмого марта было еще больше двух месяцев. А там, как говорил Ходжа Насреддин, "или шах умрет, или ишак сдохнет". Глава 19 СЛУЧАЙНЫЕ ТЕЛЕФОННЫЕ СВЯЗИ Сотовая связь все-таки имеет больше отношения к деньгам, чем к пчелам Остап Крымов (На пасеке) Техническая сторона бизнеса, стоявшего в списке "Великого пути" под номером шесть, так до конца и осталась для Жоры, не искушенного в современной электронике, полной загадкой. В один из дней Жора снял с поезда, прибывшего из Ростова, несколько тяжелых ящиков с нарисованной на них рюмкой. Этот груз не имел к спиртному никакого отношения. В ящиках находилась дорогостоящая техника, взятая Остапом напрокат вместе со специалистами, ее обслуживающими. К ящикам прилагались два очкарика и один компьютер. Жора доставил весь комплект на заранее подготовленную квартиру, которая находилась на третьем этаже старинного дома, стоящего на самой центровой улице города -- Сумской. Окна этой "малины" выходили на самое оживленное место в городе -- станцию метро "Университет", с прилегающими офисами, магазинами и толпами праздной публики. Прибыв на "базу", очкарики сразу же засуетились вокруг техники, и через четыре часа на столе, примостившемся возле окна, громоздилась какая-то сложная аппаратура, увенчанная довольно массивной тарелкообразной антенной, обращенной на улицу. Окно было завешено полупрозрачной пыльной шторой. Когда сборка была закончена, старший из очкариков включил питание и нажал зеленую кнопку. Зашумел трансформатор, загорелись желтые, синие и красные лампочки, задергались нервные стрелки многочисленных умных приборов, замелькали непоседливые значки цифровых счетчиков. Разговаривая на каком-то специальном птичьем языке, очкарики деловито суетились вокруг аппаратуры -- один около антенны, другой около компьютера, подключенного к основной принимающей технике. Через полчаса непонятной для Жоры суеты, которая заключалась в подкручивании каких-то переключателей и регуляторов, выкрикивании научных ругательств и ненаучных матюков, очкарик, сидевший за компьютером, закричал: -- Есть код! Все, работает! А ты, старик, говорил, что на этой частоте не возьмет! И за что тебе дали доктора наук? Второй очкарик, который был, по-видимому, старшим, подскочил к монитору, окинул взглядом несколько цифр, хлопнул своего коллегу по затылку и, обернувшись к Жоре, сказал: -- Ну все, зовите вашего шефа -- принимайте работу! Установка техники и ее запуск заняли всего четыре часа. По потертостям и царапинам на корпусах приборов Жора смутно догадался, что аппаратура используется не впервой. Об этом же свидетельствовали слаженные действия головастых техников, которые называли друг друга "доцентом" и "профессором". Жора, который пропьянствовал последние два дня и потратил остатки денег, выданных ему Нильским на ремонт "малины", с неохотой пошел звонить начальнику. По вызову мгновенно явился Остап. Крымов, по горло загруженный религиозной сектой и дворянами, первый раз попал на конспиративную квартиру и провел детальный осмотр производственных площадей. Кухней он остался недоволен. -- Жора, зачем вы поставили на краны эти фильтры -- для очистки совести? Жора промолчал, потому что его совесть, как и вода в кране, была не очень чиста. -- Пятница, где вы были вчера вечером? -- спросил Крымов, подозрительно оценивая помятый вид завхоза. -- Я звонил вам два часа подряд. Уже начал волноваться. -- Я был в бессознательном состоянии, -- несколько конфузливо, но честно признался Жора. -- Что, спали, как убитый? -- Нет, лежал. Передвигал холодильник и задел косяк двери головой, а сверху с антресолей посыпались банки с консервацией. Остап сочувственно посмотрел на бугристую голову завхоза. -- Больную голову меч не сечет. Ну ладно, показывайте главный зал. Познакомившись с "доцентом" и "профессором" и осмотрев убранство комнаты радиоперехвата, Крымов остался доволен кадрами и техникой. Посмотрев результаты пробной пеленгации, Остап похвалил ребят и увлек Жору в другую комнату. -- Жора, -- начал Остап, крепко держа Пятницу за лацканы куртки, -- никому ни слова об этой работе. Напрягите все ваши конспиративные таланты. Будете брать у Нильского сотовые телефонные аппараты, приносить сюда к ребятам и забирать на следующий день, после кодировки. Запомните новый термин -- эвакуация по сигналу "ноль". Это значит, что вы должны за пять минут разобрать всю технику, упаковать ее в ящики и вместе с ребятами отправить ближайшим поездом в любом направлении России или Украины. -- Я могу не успеть это сделать за пять минут, -- возразил Жора. -- Тогда это успеет сделать кто-то другой, но об этом я должен позаботиться заранее, -- сказал Остап с вопросительным выражением лица. -- Ладно, я прорепетирую, -- сказал Жора. Ему не хотелось терять непыльную работу. -- Хорошо, только репетируйте на ящиках с бутылками, каждая минута работы этой техники приносит деньги. Вопросы есть? Жора так громко почесал в затылке, что спугнул таракана, высунувшегося из-под наличника двери подышать свежим воздухом. Его мучил вопрос, и он не знал, тактично ли проявить свою неосведомленность в нем. -- Ну, вы что-то хотели спросить, Пятница? Не тяните, наше дело не терпит недомолвок, -- подбодрил его Остап. -- А когда может возникнуть этот сигнал "ноль"? -- спросил Жора. Остап недовольно поморщился. -- Он всегда возникает без предупреждения, в этом его вековая специфика. Могу вам привести пример. Первый: старушка-соседка по этажу, которую вы можете ущипнуть за место ниже спины, спросит вас: "А что это у вас там жужжит в комнате днем? Уж не пеленгатор ли это?" Второй пример: старичок, проходящий внизу, останавливает вас и говорит: "Молодой человек, у меня плохое зрение. Это что там торчит в окне? Антенна, что ли? Постойте, покараульте здесь, а я позвоню, куда следует". В общем, Жора, сигнал "ноль" -- это любой тончайший намек на неприятность с официозом, в том числе милицией. Если отряд спецназа начинает выламывать дверь кувалдой, то это верный признак того, что сигнал "ноль" уже подходит к концу. -- А что, такое может быть? -- в ужасе прошептал Жора. -- Все когда-нибудь может быть, Жора. В этом городе даже было однажды землетрясение, так что приход милиционера при таком их количестве в Харькове, -- это не такое уж редкое явление. -- А почему, маэстро? В чем криминал? Я ведь имею право знать, раз я ответственный за это предприятие. Может быть, если я буду знать, я уложусь при сигнале "ноль" и в две минуты. Остап миролюбиво тронул Жору за плечо. -- Хорошо, я вам скажу. Вот эта антенна ловит сигналы сотовых телефонов из стоящих перед светофором машин, а также у деловых людей, тасующихся по этому центровому месту города, Вы заметили, что те, у кого есть сотовые телефоны, очень любят доставать их в самых людных и скученных местах? Дальше, вот та техника обрабатывает радиосигналы и переводит их в цифровые коды. А вот этот компьютер после того, как цифровые сигналы по этим проводкам попадают в ЭВМ, расшифровывает код. А вот этот ящик с лампочками -- это шифратор. Он перенастраивает радиотелефон на другой цифровой код. Вот и все. -- А в чем же заработок? -- недоуменно воскликнул Жора. -- Заработок, как всегда в моем случае, -- в жадности людей и их пристрастии к халяве, -- ответил Остап. -- Объясните, маэстро, я пока не понимаю, -- честно сознался Жора. -- Хорошо. До конца осталось совсем немного. Но сперва вопрос. У вас был когда-нибудь сотовый телефон? -- Никогда! -- с таким жаром ответил Жора, как будто отвечал на вопрос: "А вы продавали когда-нибудь Родину?" -- И правильно. Чтобы оплатить счета за разговоры и сам аппарат, вам пришлось бы спекулировать железнодорожными билетами в три смены и еще подрабатывать на выгрузке угля. И вам бы не хватило. Как вы думаете, вот те парни внизу в "Тойоте" испытывают материальные затруднения? Жора глянул вниз и сплюнул. -- У, рожи! Да этим сотку на телку выкинуть -- раз плюнуть. Если бы у меня была сотка, так я бы... -- Вот именно, Пятница, у вас нет пока сотки. Эти ребята платят за свою беспрерывную болтовню по сотовому телефону по триста -- четыреста долларов в месяц, а на кабаки и рулетку выбрасывают в четыре раза больше. Но, что удивительно, если я предложу им возможность звонить бесплатно, они бросят все и побегут ко мне, как ручные. Экономия -- раз. Это арифметика. Халява -- два. Это уже просто приятно. -- Так что, эта техника дает возможность звонить бесплатно? -- заревел Жора, больно ударив себя кулаком по лбу. -- Почти, -- улыбнулся Остап. -- Мы же не можем из этой комнаты организовать мобильную связь для сотен абонентов. Просто мы перекодируем их сотовые телефоны, и за наших клиентов будут платить их братья-сотовики из Киева, Львова, Москвы и других городов, где действует эта система. Все номера начинаются на 050. -- Как это, будут платить другие? -- хотел понять Жора то, за что один из очкариков получил звание профессора. -- Просто на счета других клиентов будут автоматически начисляться суммы за разговоры харьковских халявщиков. Жора улыбнулся во весь рот. -- Вот это здорово! Высший класс! Никогда бы не подумал, что из одной комнаты с четырьмя ящиками с лампочками можно зарабатывать бабки. Послушайте, маэстро, а что это вы говорили насчет сигнала "ноль"? -- Дело в том, дорогой мой Пятница, что перехват и раскодирование сотовой связи по международной конвенции приравниваются к фальшивомонетничеству. Наша страна еще не состоит в этой конвенции, так же, как и во многих других. Поэтому у нас безнаказанно процветают видеопиратство и другие виды бизнеса, типа нашего. Да это же срок какой! -- ужаснулся Жора. Остап поморщился. Послушайте, Пятница! Как у вас называют, когда человек ничего не зарабатывает? Я лично знаю несколько вариантов. Среди них есть -- "сосать лапу" или еще кое-что. Так вот, уж лучше быть фальшивоМОнетчиком, чем фальшивоМИнетчиком. К тому же, телефонная компания не несет убытков, просто происходит перераспределение материальной ответственности. Конечно, рано или поздно поднимется скандал, и долго этим заниматься нельзя. Но на безрыбье и рак с пивом сойдет за омара с шампанским. Ну, теперь, надеюсь, вы понимаете, что если решите соблазнить старушку-соседку, то изо всех сил старайтесь не проговориться в оргазме об этой военной тайне. Впрочем, проговориться можно о том, что знаешь. Поэтому забудьте, что слышали. Тем более, что это будет вам не сложно. -- И еще, -- продолжил Остап -- В конце мы восстановим справедливость в этом деле, и обиженных не будет, но об этом после. А сейчас я поехал к Нильскому, надо начинать организацию заказов. К сожалению, в этом деле мы не можем пользоваться рекламой. А жаль. Ведь реклама заставляет человека нуждаться в тех вещах, о которых он не имел ни малейшего представления. -- А как же мы будем искать клиентов? -- спросил Жора, и Остап не мог не признать, что этот вопрос -- по существу. -- Мы воспользуемся старым испытанным способом -- "сарафанной почтой". Вы же ведь знаете, что реклама из уст в уста распространяется со скоростью звука. Главное, запустить информацию. Хочешь, чтобы тебя услышали, -- шепни. Я позвонил вчера нашей знакомой Тамаре Ивановне Чугуновой. Вскоре она станет баронессой, и к ней уже будет не подступиться. А пока я попросил ее помочь нам с начальной клиентурой. Среди завсегдатаев ее фирмы около полусотни отборных голов бандитов и середнячков-бизнесменов. И у всех, представляете, у всех есть сотовые телефоны. Я обещал баронессе пять процентов. Она уже ждет начала работы. В связи с высылкой очередного десанта за рубеж и предоплатой за титул, она сейчас на мели. После первого десятка ее постоянных клиентов все покатится по нарастающей, как снежный ком. Думаю, что среди наших клиентов опять окажется бизнес-система Гены Нанайцева. Жора, я не представлял, что Харьков -- такой тесный город. Вы знаете, что самый последний титул был продан Нанайцеву? Учитывая его очередное фиаско с перевыборами, мы с княгиней дали ему десятипроцентную скидку. Это еще не все. Кто-то надоумил Гену организовать профсоюз речных грузчиков. В Харькове, оказывается, сразу две реки, и я даже видел один пароход, Я веду сейчас переговоры с Геной о передаче в ведение его профсоюза Фонда Буйного. Но поскольку в нем очень мало речных грузчиков, я предложил переименовать профсоюзы и назвать их свободными профсоюзами "МЖ" -- москалевских жителей. Жора вернулся к подведомственному ему предприятию. -- Маэстро, а что вы говорили насчет справедливости? Можно подробней? Остап, уже собиравшийся уходить, вернулся и сел в продавленное кресло. -- Хорошо, я постараюсь объяснить. Через пару-тройку месяцев справедливость и в этом вопросе будет, так или иначе, восстановлена. Если не вдаваться в технические подробности, то телефонная компания очень скоро определит номера абонентов-халявщиков и, в случае жалоб со стороны пострадавших, произведет перерасчет по оплате. Таким образом, то, что будем иметь мы в конечном счете, называется беспроцентный кредит от владельцев сотовых телефонов. Нам бы только начать, а там раскрутимся. Теоретически, мы могли бы даже вернуть аванс, взятый с клиентов, но вряд ли у нас хватит потом мужества отдать уже отобранные деньги. Я уверен, что проблем у нас с обиженными клиентами не будет. -- Почему? -- поинтересовался Жора, смутно догадываясь сам. -- Да все потому же, почему укравший не будет заявлять в милицию о пропаже краденного. -- Согласен, -- закивал Жора, вспоминая из своей жизни аналогичные моменты, -- но ведь могут просто морду набить. -- Вероятность этого есть, но очень невелика. За каждый перекодированный телефон мы будем брать с клиентов всего сто долларов. При этом он будет звонить абсолютно бесплатно в течение нескольких месяцев. Из-за того, что вас надули на сто долларов, в наше время, когда умудряются надувать на все оставшиеся деньги, вероятность скандала очень невелика. По моим подсчетам, с рекламациями придут не более десяти процентов клиентов. Из них больше половины захотят забрать аванс и только незначительная часть захочет еще набить вам, Жора, как ответственному лицу, морду. Но поверьте мне, имея дело с проходимцами, этого практически нечего бояться. В большой дружной семье жуликов есть даже понятие профессионального уважения, -- если жулик обдурил жулика, это ставится ему в заслугу. Лишь бы сделка прошла по взаимному согласию сторон. Но охрану мы, конечно, усилим. Остап расслабился и откинулся на спинку кресла. -- Да, Жора, жульничество -- это целая философия. Мы живем в государстве, где обман возведен в принцип жизни. Мы с детства впитываем в кровь дух обмана со стороны столпа нашей жизни -- государства. Великая цель построения коммунизма -- это обман, с которым страна прожила восемьдесят лет, и несколько поколений родилось и умерло в этом обмане. Мы привыкли жить в царстве кривых зеркал и притворства. Государство сейчас делает вид, что можно прожить на двадцать долларов в месяц, что является на самом деле необходимой нормой всего на один -- два дня. Как же мы живем целый месяц с двухдневными ресурсами? Это обман, в который государство играет с нами. А мы играем с ним в дурака, делая вид, что работаем и платим налоги. Ладонь Остапа непроизвольно приобрела форму дули. Эта была универсальная символика текущего момента нашей жизни. -- Вы заметили, как нас обувают в общегосударственном масштабе? Они забрали наши вклады и взамен предложили приватизацию, в которой нажились еще один раз. Придумывая различные разрешительные системы, нас гоняют по кругу за различными справками, при этом вводят систему их оплаты. Чиновники плодятся, как грибы, потому что есть благодатная почва для их питания -- бюрократическая волокита, от которой мы все беззащитны. Отдельные законы, выходящие явно под заказ, -- настолько с душком, что чувствуешь, как тебя обманывают скопом, покрывая сразу миллионами. Просыпаясь утром и включая телевизор, я сразу чувствую, как меня надувают с рекламой, как лгут политики и чиновники. В такси, поезде, на работе и в постели с женой мы чувствуем, что нас хотят все время надуть. В ответ весь мир получает от нас ответную реакцию, и мы должны понять только, что надувательство -- это естественный образ жизни для людей и всей этой страны, доживающей по этому принципу уже век. Остап пропел рукой по лицу, но немногочисленные морщины -- следы усталости от человеческой глупости, -- не разгладились. -- Отъем денег -- это основа основ нашего общества, это та бесконечная игра, где не поймешь, что было раньше -- курица или яйцо. Мы отнимаем у государства, затем отнимаем друг у друга, и в конце государство отнимает у всех. В развитых процветающих обществах этот отъем цивилизованно называется налогами и зарплатой. И это верно. Там люди живут настолько хорошо, насколько хорошо они работают. У нас ты живешь настолько хорошо, насколько хорошо ты отнял. И происходит это потому, что работать при таких законах честно невозможно. И это знают те, кто эти законы придумал. Да, это говорит о том, что общество серьезно больно. Но и больные должны жить, кушать и размножаться. У всех у нас нет другого выбора. И что смешно, у государства его тоже нет, если оно не отнимет у нас последнее, ему тоже нечем будет питать свой аппарат. Это замкнутый круг обмана и отъема, и в нем действуют правила, по которым живу и я, ваш покорный слуга. Остап ткнул себя в грудь. В этот момент он был похож на памятник неизвестному аферисту. -- Но здесь у меня свои принципы. Я никогда не отнимал у людей последнее -- это раз. Я никогда не прибегаю к грубым силовым приемам -- это два. И, наконец, я всегда зарабатывал, эксплуатируя два человеческих порока -- глупость и жадность. Именно эксплуатация этих двух черт, присущих большинству из нас, лежит в основе моего бизнеса. Обман, как человеческая ценность, вечен, как вечно стремление человека к мечте. Да, именно мечта -- это то, что я дарю человеку. Человек мечтает быть хитрее и умнее всех. Он мечтает ничего не делать и жить хорошо. И я дарю ему эту мечту. Пусть ненадолго, но все-таки. Кто ему еще ее подарит, не государство же. Человек мечтает иметь дома вещь знаменитого человека, бесплатно говорить по сотовому телефону, получить беспроцентный кредит, разменять двухкомнатную квартиру на четырехкомнатную без доплаты, чтобы у него дома не крутился электрический счетчик. Человек мечтает переспать с женщиной по любви. Боже мой, о чем только ни мечтает человек! И есть люди, которые дают человеку подержать свою мечту в руках хотя бы некоторое время. За мечту надо платить, и я не отказываюсь от этого гонорара. На секунду Крымов замолчал. На его лице застыло мечтательное выражение, как будто он умножил в уме десять долларов, которые каждый готов был бы дать ему за осуществление своей мечты, на количество жителей Земли. -- История обычно имеет свойство повторяться. Мой тезка Остап Бендер работал во времена, очень похожие на наши. Это был период мельтешения человеческих страстей после великого перелома -- большевистского переворота. Сейчас, после тихой революции в обратную сторону, точно так же происходит брожение и утряска жизни народа, согнанного, как наседка, с насиженного места. Если глупость распределена по истории человечества равномерным слоем, независимо от стран и континентов, то возможность заработать на ней имеет очаговые всплески в зависимости от исторических и политических коллизий. Войны, революции, перевороты и следующие за ними периоды стабилизации всегда влияли на главный фактор -- желание людей честно работать. Когда это желание -- в силу причин, не зависящих от самих народов, -- убивалось на корню, возникали эпидемии халявы. Одну из таких эпидемий мы переживаем сейчас у нас. И тогда глупость, которая была, есть и будет, просто вопиет и хочет дать тебе заработать денег. Что мне еще остается делать, как не взять их? Если уж я родился и живу в этой стране в такое время, когда из ничего делают капиталы и состояния, глупо стоять на обочине. Вообще, глупость -- это огромная индустрия, не меньшая, чем военно-промышленный комплекс или сельское хозяйство. Возьмите, к примеру, МММ. Как лихо Мавроди собрал свои миллионы за рекордные сроки! Я не одобряю его методов, поскольку он забрал у многих последние деньги. Но жернова его машины не имели функции избирательности. Он не мог отсеять толпы тех, кто нес последнее в надежде на быстрый халявный заработок. -- А чем вы отличаетесь от Мавроди, маэстро? -- спросил Жора. -- Как чем?! -- возмутился Остап. -- Я не работаю с пенсионерами, студентами и прочими неимущими слоями населения. Я отнимаю деньги у тех, у кого они есть. Можете считать меня пушкинским Дубровским. Правда, я не раздаю денег неимущим. У всех свои недостатки и, к сожалению, чужие достоинства. Жора, немного смущаясь, спросил: -- Остап Семенович, скажите, а вы сидели когда-нибудь? -- Нет, сидеть -- не сидел. У меня принцип -- ни сумы, ни тюрьмы. У всех могут быть свои принципы, ведь верно? Вот уходить по сигналу "ноль" приходилось, это да. У меня остро развито чувство приближающейся опасности, оно не раз выручало меня по жизни. Остап замолчал, решив, что и так слишком расфилософствовался. -- Да, теория у вас крепка, но чего вы достигли, маэстро? -- спросил Жора. -- Где результаты? Может, я и не совсем тактичный вопрос задаю? -- Жора, я видал такие деньги, которые не уместились бы в вашем воображении. Но что поделаешь! Я слишком добр, чтобы не доверять людям, и жизнь меня уже ничему не научит. К тому же деньги -- это вторичное. О деньгах, о их количестве и о их запахе уже много сказано до меня. Ни их спорный запах, ни их большое количество пока не сделало меня счастливей. А даже наоборот. Вы не представляете, Жора, насколько жизнь становится тягостной, когда деньги и желание их сохранить давят на мозги. Перестаешь спать, много работаешь и часто боишься. С большими деньгами надо уходить в политику, но для этого надо быть прохиндеем. Вы будете смеяться, но в свое время я жертвовал небольшое количество денег сиротам до тех пор, пока не понял, что нужно тратить еще столько же на контроль, чтобы эти деньги не разокрали. Только не подумайте, что я сумасшедший. Я сентиментален, это -- да. Приходится это скрывать. Отсутствие денег в данный момент -- это не результат моей филантропии. У меня их тоже отобрали, и я должен признать, очень некрасиво. Если бы у меня их забрали мастерски и тактично, я бы аплодировал. Но когда кто-то несправедливо получает от жизни подарки -- это обидно. Исправление таких моментов я могу отложить на время, но забыть -- никогда. Остап сделал короткое, но такое решительное движение кулаком сверху вниз, что окажись на его пути с десяток сложенных кирпичей, им бы не поздоровилось. -- Кстати, иногда даже плохие обстоятельства дают возможность вернуться к прошлой несправедливости. Основная моя цель сейчас -- не телефонные деньги и, даже не весь "Великий путь". Я тут для того, чтобы восстановить справедливость. Есть человек, для которого деньги заменяют все. Это его счастье, и скоро он узнает, что и несчастье тоже. За шесть лет до этого... Глядя через щелку занавеса, Магистр подумал, что чудеса есть не суть потустороннее, чудеса -- это чистое искусство. С этой мыслью согласилась бы вся многоликая братия белых и черных магов, его коллег, конкурентов и товарищей. Отгадать будущее может каждый, отгадать прошлое -- только избранные. Но одно не идет без другого. "Можно слегка отгадывать будущее, но не стоит сильно опережать время. Иначе придется подождать его в местах не столь отдаленных", -- подумал он. Маэстро внимательно изучал публику. Потом, когда выключат свет, уже не будет такой возможности -- действие потребует полной отрешенности и беспрерывного нагнетания напряжения и темпа. Малейшие мелочи откладывались в его натренированной памяти, складывая по крупицам лицо сегодняшнего зала. Прежде всего, надо выяснить, есть ли сегодня повторные зрители. Потом надо сразу же выявить тех, кто пришел сюда с целью сорвать представление или просто посмеяться. Вот тот ветеран с косматыми седыми бровями и наградными планками на пиджаке -- ярый атеист, какой-нибудь бывший замполит роты. Надо сразу поставить его на место. Маэстро дал указание своему менеджеру быстренько подсадить к правдолюбцу опытную "утку". "Обманывать людей на самом деле очень просто. Все мы исключительного самомнения. Самый легкий путь быть обманутым -- считать себя умнее других". Сегодня был аншлаг, и Магистр задействовал на этот раз пятнадцать ассистентов. Семеро сидят в зале и ничем не отличаются от остальной публики. Они уже непринужденно беседуют с соседями, узнавая их имена, здоровье супругов и детей, род занятий и насущные проблемы. Максимум данных будет собрано уже через десять минут и передано на центральный диспетчерский пункт. Двое из этой семерки выступят первыми людьми из зала, беседа с которыми послужит разминкой и позволит разогреть публику для основного действия. На них уйдет минут десять -- достаточное время для того, чтобы собрать всю остальную информацию. "Если пророчество не сбылось, его следует считать прогнозом. Абсолютная точность людям всегда была ни к чему. Их всегда больше привлекает шоу. К тому же, даже стоящие часы два раза в сутки показывают точное время". Двое ассистентов работают в гардеробе. Публика, пришедшая на сеанс ясновидения, уже привыкла, что с приходом независимости державы и демократии стало нормой сидеть одетыми в лекторских аудиториях, театрах и торжественных собраниях: во-первых, везде почти не топят, во-вторых, экономия на зарплате гардеробщиков. Сегодня публика приятно удивлена. В зале тепло, гардероб работает, любезное обслуживание, приятный свет. Скоро, когда представление начнется, от служителей гардероба (двух ассистентов) поступят данные, почерпнутые из карманов одежды, оставленной своими хозяевами. Документы, забытые письма, квитанции, клочки использованных билетов, рецепты, фотографии, ключи от автомобилей и квартир -- все может очень много рассказать о своих хозяевах. Для них это будет просто ошеломляющим. "Нет, с людьми работать -- одно удовольствие. В отличие от нашего государства, которое имеет не только непредсказуемое будущее, но и непредсказуемое прошлое, люди цепко охраняют свою личную историю и не позволяют корректировать свою память. Все политики -- это те же предсказатели, только с небольшой спецификой. В отличие от традиционных гадалок, для них необязательно точно предугадать будущее. Для них главное -- это убедительно объяснить, почему это не произошло". Двое ассистентов обрабатывают радиоинформацию, поступающую от "жучков", натыканных по всему залу. Еще два ассистента скоро будут раздавать по залу блокноты тем из публики, у кого нет чистой бумаги. На листке публика будет записывать вопросы и контрольные фразы, которые затем отгадает Магистр. Прикрываясь от соседей, хитрый обыватель нацарапает что-то на листке, оторвет его и спрячет глубоко в карман, чтоб ни одна душа не прочитала. А блокнот отдаст обратно ассистенту. А текст уже продублирован на третьей специальной странице и, переданный в центральный пункт, под ультрафиолетовым светом передаст тайные мысли кого угодно, будь то хоть убежденный атеист, хоть замполит батальона смерти... "Когда начинаешь играть с материальным миром, то люди, еще со школы уверовавшие, что материя первична, просто не подготовлены к тому, что лежит за пределами их понимания. Хотя закон сохранения материи может опровергнуть любой кладовщик ткацкой фабрики". Мысли Магистра прервали сигналы микроскопического приемного устройства, спрятанного глубоко в ухе. -- Главный! Главный! Это -- Первый. Внимание, пошла информация. Диктую, запоминайте. Последнее, о чем подумал Магистр, прежде чем сконцентрироваться на информации, была мысль: "Нет, чудеса и ясновидение -- это, прежде всего, искусство и, как любое искусство, -- это работа. И никто не догадывается, какой это тяжелый труд". Глава 20 УМОМ РОССИЮ НЕ ПОНЯТЬ... Иногда то, чего не можешь понять, начинаешь просто чувствовать, и становится еще противней. Остап Крымов (Проснувшись под гимн страны) Жора сидел в углу комнаты и в задумчивости грыз ноготь. Его чело было хмуро. Сегодня днем в отсутствие шефа Жора обнаружил в офисе "жучка". Электронное устройство было вмонтировано в электрическую розетку. Пятница ничего не сказал Крымову об этом, надеясь самостоятельно выяснить, завелась ли в конторе "крыса" или это происки извне. Теперь он жалел о том, что не открылся. И чем дольше шло время, тем больше совесть грызла его. "Жучок" остался на месте. Жора постепенно приходил к решению изъять завтра подслушивающее устройство и провести тайное расследование. В его мозгу выстраивалась редкая шеренга подозреваемых и шаткий карточный домик мотивов и улик. -- Глупость, просто глупость! -- в сердцах воскликнул Нильский, отшвыривая от себя газету и гневно сверкая очками. -- Вы читали эти последние указы? Ну, как можно не понимать очевидного! Президент возмущенно схватил за горло начатую бутылку хереса и опрокинул в себя ее содержимое. Крымов взглянул на Сан Саныча и заметил, что тот похож на суслика, который умеет говорить. -- Нет, мой дорогой президент, это не глупость, -- сказал Остап, усаживаясь поудобней в кресло и вытягивая ноги. -- Знаете, ведь еще классик говорил: "Если звезды на небе зажигают, значит это кому-то нужно". То же самое относится и к тому, что вы называете политической глупостью. Наших руководителей можно обвинить в чем угодно, но только не в глупости. Эти постановления, призванные остановить всеобщий хаос, подобны столбам, вбитым в дно океана с целью зафиксировать движение волн. При всем при этом данные столбы приносят большие деньги тем, кто их так бестолково забивает. За каждым таким постановлением стоит большая подготовительная работа и миллионы наших денег, попадающих в заранее подготовленные места. А что делать? Государство устаревших технологий и законов не в состоянии прокормить всех. Нас, как корабль, потерявший управление, несет неведомо куда, и только хитрая команда во главе с мудрым капитаном знает, как спускать спасательные шлюпки. Хотя, судя по тому, что все крысы на месте, наш корабль еще плывет. Остап мягко отобрал херес у агрессивно настроенного Нильского и наполнил свой стакан. -- Вы напрасно так нервничаете по всякому случаю проявления глупости на общегосударственном уровне. Конечно же, это есть глупость в глобальном масштабе, но вы ведь понимаете, что через пару лет или раньше сегодняшнего руководства уже не будет. Они сами это понимают лучше всех остальных. Это же психология временщиков. Ведь эта стратегия так же мудра и примитивна, как поведение муравьев в муравейнике. Главное сейчас, пока у власти и у ответа, -- заткнуть дыры и глотки. Пусть даже ценой возникновения больших брешей в других местах. А там хоть трава не расти. Последствия расхлебывать уже не им. Так где же здесь глупость? Если это и что-то, то, скорее всего, ограниченность. А ограниченность, как известно, не знает границ, то есть она безгранична. Если есть хоть горстка здравого смысла в этой несчастной стране, то это постановление, которое вас так взволновало, отменят, но сам факт его появления в цивилизованной стране, населенной далеко не папуасами, наводит на грустные размышления. Это уже макрополитика, где нет и не может быть здравого смысла. Ничто на свете не происходит случайно. Кстати, ждите в скором будущем всплеска непредсказуемых декретов. -- Почему? -- поинтересовался Нильский. -- Грядут президентские выборы. Тут в ход пойдут все средства. Остап говорил спокойно и грустно, как человек, понимающий, что через пропасть, если ты не Бэтмен, не перепрыгнешь. -- Конечно, я говорю грубо и цинично о наших политиках, и кое-кто мог бы на меня обидеться. Но если я говорю хоть слово неправды, то пусть каждый из них, как говорил мой тезка, кинет в меня камень. Если Кису Воробьянинова и можно было бы, при большом желании, спутать с мальчиком, то нашего политика не спутаешь ни с кем. -- Да, печально, -- грустно заметил Нильский. Жора издал утробный протяжный звук в знак согласия с президентом. -- Еще бы, -- согласился с их пессимизмом Крымов. -- Это голая истина. А голая истина -- это гораздо более отвратительная вещь, чем голая женщина. Остап отпил маленький глоток терпкого насыщенного южным солнцем хереса и ласково посмотрел на Нильского. -- И еще. Любой факт глупости подтверждает мою теорию, что глупость -- это огромная индустрия для стран третьего мира, к коим по всем показателям мы относимся. Вы думаете, что наши умельцы не изобретут способ, как обойти это мерзкое постановление, которое вас так раздосадовало, Сан Саныч? Чего стоят умники, если нет дураков? Когда большинство будет охать и ахать, не зная, что делать, когда остальные окончательно решат уйти в теневой бизнес, когда коррупция чиновников получит дополнительную подпитку этой тщательно подготовленной "глупостью", появятся короткие объявления в газетах, типа: "Финансовая компания поможет сэкономить вам 90 % того, что вы уже собрались отдать". Кто-то башковитый всегда заработает на глупости большие деньги. Как ни хитро правительство, на него всегда найдется болт с левой резьбой. Изобретательность нашего народа в неравных азартных играх с государством настолько безгранична, что начинаешь верить в сказочных героев типа Левши или Иванушки-дурачка. Только мелкие аферисты, типа нас с вами, зарабатывают друг на друге. Настоящие аферисты стабильно зарабатывают на глупости одного субъекта -- руководства государства. Вы посмотрите на наше правительство (Все посмотрели на правительство). Это простой расчет. Когда руководство считает нас всех лохами, то это тоже расчет. И если вы поймете это, то увидите так называемую вами глупость совершенно в другом свете. Но они просто не понимают, что на любой расчет есть расчет встречный. И если и есть здесь глупость, то только в том, что они не понимают последнего факта. Глупость вообще, как магнит, притягивает к себе. Даже в зоопарке у вольера с ослом в три раза больше народу, чем около лошади Пржевальского. И вообще, глупость -- это хорошо скрытая форма счастья. -- Так когда же это кончится? -- простонал нетерпеливый Нильский, сжимая в отчаянии горло ни в чем не повинной бутылки. -- На мой взгляд, у нашей страны есть два варианта: реалистический и фантастический, -- задумчиво начал рассуждать Крымов. -- Реалистический -- это когда прилетят инопланетяне и помогут нам организовать все как следует. Фантастический -- когда мы сделаем это сами. Но вы спрашивали -- когда? Если я скажу вам, что никогда, то вы, пожалуй, не будете спать и промучаетесь всю ночь, а вы мне нужны на завтра свежим, как огурчик. К тому же, я буду не прав. Все имеет свой конец, несмотря на то, что глупость бесконечна. Я могу дать вам сейчас лишь приблизительный прогноз. Падение может быть остановлено в двух случаях: либо когда падать будет уже некуда, либо власть предержащие почувствуют, что взлетать будет выгодней. Для кого-то, пока что, выгодней падать. Плюс ко всему, тот инструмент контроля, которым во всех развитых странах является парламент, здесь практически бездействует. Депутаты заняты сейчас очень важным делом -- перетягиванием одеяла. Не надо им мешать. Они столько сил затратили во время выборов, пусть теперь потешат душеньку. Жаль, но в этой стране хорошо живется только жуликам. Это милицейский факт. А все потому, что мутная, ох, мутная страна! Неудивительно, что дети так часто путают проституцию с конституцией. -- Так кто же, по-вашему, должен прийти к власти? Уж не коммунисты ли? -- добивался своего Нильский. -- Зачем? -- удивленно посмотрел на него Остап. -- Это несправедливо. Им уже был предоставлен испытательный срок в семьдесят лет. Дайте, товарищи, другим попробовать. Только не надо проветривать тухлятину! Гангрену надо отрезать и выбрасывать в мусоропровод. Ведь положа руку на сердце, надо признать, что захудалый у нас был быт. Развал Союза был закономерен. Беда в том, что при перестройке они нам устроили из огня полымя. К тому же Маркс и Ленин писали свои теории сто лет назад, стоит ли сейчас основываться на столь застарелой идеологии? Когда-то давно я пытался для себя понять, что же все-таки такое есть коммунизм. Забавная штука, Нильский. Пока я говорил на экзаменах учебными штампами, я получал пятерки. Когда я пытался понять и объяснить что-либо логически, я запутывался и получал двойки. Как сейчас оказалось, коммунизм -- это то, что построили у себя немцы и шведы, которые боялись коммунизма, как черт ладана. На самом деле, коммунизм -- это еще один альтернативный инструмент прихода к власти. Ведь не важно, кто будет править и под каким знаменем. Всякая тоталитарная власть одинакова. Главное, чтоб у тебя была альтернатива, опирающаяся на широкие слои масс. Маркс придумал, а Ленин воплотил идею коммунизма, как инструмент прихода к власти и ее удержания. Кстати, сегодняшние коммунисты продемонстрировали на этих выборах, что не плохая-таки для этой цели теорийка. И вообще, президент, не трогайте меня с Лениным. Эта слишком больная и большая тема не для коротких июньских ночей. Я очень уважаю старика -- это вам не Кашпировский. Говорю это вам как специалист по предсказаниям и массовому гипнозу. В Ильиче умещается целая эпоха зла и гения. Жаль, что через сорок лет вообще не с кем будет поспорить на эту тему. Нашим детям уже сейчас по фигу и Ленин, и Сталин. А правнуки вообще будут говорить только ходячими цитатами из голливудских боевиков. Ленин -- это папа Сталина и Гитлера, Фиделя Кастро и Муссолини, Мао и Пол Пота. -- Остап Семенович, ну как вы можете ставить в один ряд таких разных людей? -- возмутился Нильский. -- Почему разных, Сан Саныч! Если у Сталина усы были другого покроя, чем у Гитлера, а у Мао, в отличие от Кастро, вообще не росла борода, это значит -- разные? Если Пол Пот уничтожил три миллиона камбоджийцев, а Муссолини -- всего один миллион итальянцев, то последний лучше, чем первый, в отношении три к одному? Нет, Папа научил их главному -- превращать большое количество личностей в большую обезличенную толпу безмозглых баранов. Гитлер даже создал фабрики по производству чистокровных типовых немцев. Папа научил их еще считать, что каждый из них умней своего народа. Остап слегка покраснел, и невооруженным взглядом было видно, что начинал нервничать. -- Значит демократов надо выбирать, -- резюмировал Нильский монолог Остапа. -- Демократов!? -- иронично воскликнул Остап. -- А что у них есть демократического, кроме названия? Демократия -- это понимание того, что лучшего способа существования для народа, чем демократия, нет. А я уверен, что в каждом из сегодняшних так называемых демократов, рвущихся к власти, сидит глубокое убеждение, что лучшей политики для нашего народа, чем кнут и пряник, нет. Жора, внимательно слушавший разгорячившегося оратора, решил, скорее не для поиска истины, а чтоб не отстать в споре, подкинуть новую версию. -- Богатых надо у власти ставить, они красть не будут. Остап убил Жору коротким взглядом и обратился к Нильскому. -- Вот этот не по годам развитый юноша считает, что управлять должен тот, кто уже накушался. Бред пьяного опоссума! Ну, во-первых, с чего вы решили, что они уже накушались? Если у вас в кармане рубль, а у него десять тысяч, вы думаете, что ему хватает? Во-вторых, меня очень берет сомнение насчет их морального облика. Все великие состояния наживаются нечестным путем. Это цитата, молодой человек, -- кинул Остап в сторону Жоры. -- Я это по себе знаю. Власть у таких людей не поменяет их сущности. Люди для них -- это тот же материал, что и прежде, только в больших масштабах. Жора, подпрыгивая на стуле, потянул руку, как ученик за партой. -- Я знаю! Ученых надо ставить, -- ему казалось, что последняя версия заведет Остапа в тупик. Короткий саркастический смех сразу поставил крест на свежей гипотезе Пятницы. -- Не надо лепить марки на почтовых голубей! Ну, что вы скажете на этот лепет, Нильский? А кто выдумал отравляющие газы, кто вырезал для продажи у людей почки, печень и даже гениталии? И потом, вы заметили, что хорошие ученые, художники и -- я предваряю ваш вопрос насчет композиторов, -- и композиторы ни разу не приходили к власти? Как вы думаете, почему? Да потому, что кишка тонка! Власть надо уметь не только брать, но и защищать. Крепкими диктаторами всегда были лавочники и военные, а не люди творческие. -- А что вы скажете насчет священников, служителей церкви? -- спросил Нильский, сощурив глаза. -- И это говорите мне вы, самый научный из младших научных сотрудников!? А инквизиция! А крестовые походы! Половина всех войн современности происходит на религиозной основе. Эти бородатые и усатые мужи в рясах всех покроев и стилей толкуют, по сути, одни и те же истины об одном и том же Боге, но за каждую мелкую интерпретацию готовы горло друг другу перегрызть. Та же борьба за власть, через борьбу за умы. -- А женщины? -- неожиданно для себя предложил Жора. -- Ха! Как известно, Смольный был институтом благородных девиц, а стал штабом революции, набитым матросней и еврейской интеллигенцией с маузерами. Женщина у власти -- это временный вариант. К тому же, находя принципиальные анатомические различия между мужчиной и женщиной, я должен отметить, что в политике все равны, как шарики в подшипниках. -- Аристократия! -- предложил Нильский. -- Римская империя, лень, гниение и распад, -- коротко ответил Остап. -- Националисты, -- неуверенно пискнул Нильский. -- Гитлер, -- увесисто возразил Крымов. -- Человек из народа! -- ударил себя в грудь Жора. -- Батька Махно! -- не удостоив Жору даже взглядом, сказал Остап. -- А что вы скажите насчет собственной кандидатуры? -- спросил ни в чем не уверенный Нильский. -- Боже упаси! Зачем мне такие соблазны? Я сочетаю в себе скрытые пороки всех вышеперечисленных групп, поскольку живу уже пятую жизнь. Нильский и Жора вспотели и глубоко дышали, как будто только что убегали от носорога. -- Хорошо, маэстро, -- сдался Нильский. -- Ну, кто тогда? Вы знаете ответ? Остап обвел всех взглядом, полным идейного превосходства. В комнате воцарилась нерекламная пауза. -- Конечно, -- спокойно сказал Крымов, -- но это мое мнение, и я на нем не настаиваю. Я -- не пророк. Золотых ключиков много, дверь -- одна. -- Скажите, Бога ради! Мы уже всех перебрали! -- взмолился Нильский. -- Не всех. Вы забыли одну, но очень заметную фигуру. Почему-то сейчас почти никто не помнит о ней. А ведь века жили вместе. -- Вы про кого? -- спросил Жора, не собираясь напрягать и без того скудные умственные способности. -- Я про царя, -- сказал Остап и поднял вверх указательный палец. -- Да, да. Я имею в виду именно этот институт совести российского народа, который уничтожили большевики, чтобы отобрать у нас совесть вообще. Вы заметили, что царь -- это единственный человек в истории этого государства, который не крал. Крали все -- генералы, бояре, премьеры и придворные портные. А он не крал. Хоть ты его убей! Да, Ильич знал, как рубануть под корень. Разве можно было лишать эту страну с таким стойким халявным менталитетом такого светлого ориентира? Но лишили. Царь не вписывался в ленинскую теорию оболванивания масс. -- А Ленин? А Сталин? Вы думаете, они украли хоть копейку? -- спросил Нильский. -- Зачем им было красть, если они знали, что все будет принадлежать им до самой смерти? К тому же царь полагал, что народ дан ему Богом, а вожди считали народ завоеванным. Наш монарх был редким случаем сочетания в одном лице и слуги, и правителя народа. Без национального стержня государство разрушается. Есть народы, которые увядают и чахнут без монарха. Вы думаете, Монако за какие заслуги кормит своего принца? Вы думаете, Англия напрасно содержит королевское семейство? Я думаю, величайшей трагедией России было истребление царской династии. Да, царь мог быть слабым, нерешительным и недальновидным. Но своим наличием он объединял народ вокруг идеи гордости за державу, вокруг веры в то, что есть хотя бы один не ворующий человек на Руси, который примет решение по совести... Еще в школе я, помню, сочинил две строчки: И в красном царстве октября Шуты остались без царя. Отбросив нахлынувшие воспоминания, Крымов печально взглянул на Нильского. -- Конечно, сейчас царь для этой страны -- это пустая формула. Он никому из правящих здесь не нужен. И народ о нем уже окончательно забыл, сам не осознавая, что глубоко в генах в нем сидит потребность в царе. Угробив одного самодержца, наш народ тут же придумывает себе нового. Вначале в лице Сталина, потом -- Хрущева и Брежнева. Вот только последние десять лет болтаемся без царя в государстве и в голове. Утомились, видно, от самозванцев. Крымов замолчал, и серые глаза его, налившись свинцом, погасли, скрывая от окружающих только ему видимое и понятое. В обозримом прошлом... Умирать можно долго, но, умерши, бесполезно стучаться обратно в жизнь. Убитая совесть умирает навсегда, как навсегда умирает человек. И призванная обратно в жизнь, она, как ожившее человеческое тело, как зомби, с загустевшей в венах кровью и неподвижными глазами, ходит по земле. Лишенная души и слов, холодной тенью бродит она среди живых людей, пугая их своей чужеродностью и вызывая жалость старомодным вкусом. О совесть! Самая одинокая из всех женщин! В глазах твоих застыла Луна, в душе твоей -- осень, сердце молчит, как черное звездное небо. Песочные часы твоего завода пусты. Ты сидишь одна на потрескавшейся скамье пустынного летнего кинотеатра, и над головой твоей бушуют в ночном ветре верхушки тополей. На экране -- черно-белая глухонемая хроника... 1912 год. Плавно и величественно движется праздничный кортеж во главе с царской семьей. Развеваются белые перья великолепных дамских шляп, сверкает золото эполет, серые в яблоках исполинские жеребцы колышут серебристыми плюмажами. Сквозь яркие вспышки, черные и белые полосы старой пленки, как в слепом дожде, идет, припадая на больную с детства ногу, царевич, влекомый за руку отцом... Ленточки матросской бескозырки, трепещущиеся на ветру... Белоснежные кружевные гольфы бесполого ангела... Беспокойное детское личико смотрит прямо с экрана, завораживая своей чистотой и святостью. Ясные голубые глаза восьмилетнего ребенка всматриваются сквозь слепой дождь изношенной пленки, сквозь шквал пронесшихся лет в усатое лицо недочеловека в кожаной куртке, целящегося через шесть лет в нижнем этаже дома Ипатьева в его розовый чистый лоб. Добрые всепрощающие глаза мальчика пытаются всмотреться в озабоченные лица матросов и солдат, второпях стреляющих в недоумевающее сердце его отца, в теплую грудь его матери, в девственные животы его сестер. На лице его -- детский страх перед болью и детское удивление от открытия новых жутких истин. На лице его -- печать неотвратимой смерти и милосердная покорность принять ее, чтобы искупить великий грех этих по-воровски суетливо стреляющих людей. И их родителей, и их детей, и всех людей, убивающих и молчащих, равнодушных и лживых, алчных и беспощадных... Царский эскорт проплывает мимо. Бледная ладошка царевича Алексея белеет на фоне смуглой руки задумавшегося отца, и худое личико смотрит неотрывно в зал пустого кинотеатра, и его святые глаза, кроткие и мудрые, как у старца, простившие своим убийцам кровь, ненависть и скотство, только вопрошают: "Ради чего?..". Но только пустой зал, и лишенная плоти тень совести, и глаза ее, опущенные долу... Кортеж удаляется, и "маленький принц" оборачивается последний раз, и старая пленка кинохроники не АН силах скрыть слезы величия святости над подлостью, слезы всепрощения на его глазах. И тоска в них, что за столько лет ни одного взгляда навстречу... Отец тянет мальчика за руку, и тот, бросив прощальный взгляд, устремляет свое лицо вперед и делает следующий шаг навстречу великому и бессмысленному предательству своего народа, навстречу страшной и беспомощной смерти, поставившей на столетие кровавую печать позора на вооруженную часть нации, убивающей свою слабую половину. Глава 21 ЦЕННАЯ ИНФОРМАЦИЯ С тех пор, как человек произошел от обезьяны, это бедное животное несет моральную ответственность за все гадости, которые он творит. Остап Крымов (В зоопарке) Душным июльским вечером Нильский и Жора попивали чай, сидя во дворе в недавно построенной беседке. Сан Саныч говорил шепотом: -- Послушайте, Жора, я не пойму действий Крымова. Зачем он заплатил такие деньги за эту аппаратуру? А взятки! Это просто неслыханно! Я не думаю, что в этом городе живут такие глупые люди, чтобы не заняться таким очевидным бизнесом. Скажите, какой толк в платной справке по сортам декоративных растений? Хорошо, может быть, еще кто-то позвонит, чтобы узнать свой гороскоп. Но какому кретину взбредет в голову брать справку по истории Египта второго века до нашей эры? Компаньоны уже целый час обсуждали первые шаги нового раздела "Великого суконного пути". Жора протирал тряпочкой какую-то латунную мотоциклетную деталь и сочувственно качал головой. Лично ему очень нравилась идея секса по телефону, но Крымов сказал, что Горздрав этого не пропустит. Действительно, по мнению Жоры, Крымов потерял нюх. Жора понимал, что можно экспериментировать, но не такой дорогой ценой. Младшие компаньоны, уже час сидевшие в садике рядом с будкой Барона, не могли сложить в единую логическую цепь разрозненные указания и действия Остапа. Кобель переводил взгляд с одного компаньона на другого, как будто слушая и разделяя скепсис говорящих. Остап договорился с руководством "Телекома", крупнейшей городской телефонной компании, о совместной деятельности по платной справке. Вначале руководство категорически заявило, что в городе уже есть несколько справочных телефонных служб, а телефонного секса областное начальство не пропустит. Сочувственно глядя на Крымова, руководство намекнуло ему, что эта область уже монополизирована и, кстати, не приносит больших дивидендов. Остап возразил, что главное -- это правильный выбор справочной информации. -- Мы будем нацелены на узкие группы специалистов, -- сказал Остап и развернул перед руководством перечень предлагаемых тематик. Если бы не служба составления гороскопов, то руководство "Телекома" могло бы подумать, что Крымов -- полный идиот. Здесь были справки об инструментах по резке и шлифовке драгоценных камней, каталог редких декоративных растений, справочная телефонов в Стокгольме, график футбольных игр в Перу и еще парочка экзотических справок, о которых трудно было даже догадаться. Начальство посоветовалось за закрытыми дверями и решило, что либо этот пройдоха тонко чувствует конъюнктуру, либо его надо показать врачу. Был вызван самый большой начальник. -- Послушайте, любезный, как вы собираетесь заработать на такой справке? Если объясните, мы дадим добро, -- говорил он тихо и ласково, как главврач психической клиники. По его глазам можно было догадаться, что он имеет дело с полоумным. -- Дело в том, -- обстоятельно начал излагать Остап, -- что, во-первых, справок много; во-вторых, человек скорее позвонит по узкому вопросу, чем пойдет для этого в библиотеку и угробит массу дорогого времени. В-третьих, невысокая цена. И в-четвертых, я не ставлю перед собой цель заработать миллионы. Вы же не находите ничего плохого в тяге людей к источникам знаний? Особенно молодежи. Я же не собираюсь распространять по телефону порножурналы и боеприпасы. Начальство решило, что, несмотря на долю логики в словах посетителя, он все же не в себе, и попыталось технично избавиться от Крымова, сказав, что у них нет соответствующей регистрирующей аппаратуры. Остап заявил, что сам купит оборудование и готов оплачивать услуги телефонного узла, независимо от доходов. А в случае неудачи и убытков даже оставит оборудование "Телекому". Предложение оказалось беспроигрышным, и был составлен договор. Решив главный вопрос, Остап раздал указания своим подчиненным и укатил на два дня в неизвестном направлении. Тем временем, следуя намеченному плану, Нильский начал развозить по пятидесяти нанятым надомницам-телефонисткам справочную литературу. Девушкам было поручено вызубрить все назубок. Для тех, кому плохо давались археология Египта или анатомия бразильских крокодилов, были напечатаны удобные иллюстрированные каталоги. На обучение было дано десять дней. В это же время "начканц" Быкадоров этапировал из Риги сложную электронную автоматическую аппаратуру, которую техники телефонного узла установили для Крымова в кредит. Вскоре вся система была приведена в рабочее состояние. Электронная многоканальная связь позволяла переводить запрос на любой свободный телефон из пятидесяти телефонов надомниц, разбросанных по всему городу. В последнюю минуту Остап предложил усилить справочную службу платной услугой, за обращение к которой также надо было оплачивать телефонный звонок, о чем, естественно, заранее предупреждались клиенты. Жора в это время занимался вопросом, совсем не связанным с телефонной справкой. Ему было дано указание организовать сеть продажи китайских товаров ограниченного наименования. Не найдя указанного бизнеса в списке "Великого пути", Жора решил, что Остап просто начал импровизировать, потеряв контроль над ситуацией. Но, поставленный шефом в жесткие временные рамки, он все же исправно выполнял порученную работу. Были наняты молодые энергичные ребята, всего триста человек. В их обязанности входило отлавливать где угодно покупателей, представляться сотрудниками канадской фирмы, быть хорошо одетыми и пытаться до последней возможности всучить свой товар. Поскольку потенциальный покупатель, идущий по улице, мог легко убежать от представителей канадской фирмы, запрыгнув в трамвай или скрывшись в подворотне, то ребятам предлагалось брать клиентов врасплох в их офисах. По расчету Остапа, с рабочих мест бежать было некуда, а когда решат выгнать, то в запасе еще останется две-три минуты для небольшой, но напористой рекламы. Получив указание работать только по офисам, Жора засомневался и спросил Крымова: -- А к частным лицам, что же, вообще не обращаться? Остап не долго думал над ответом: -- К частным? К частным лицам приставать только в самолетах, там они пристегнуты ремнями. Жора был разочарован. На его взгляд, это было пустой затеей. А Нильский, давно знакомый с этим бизнесом, уверял, что от травм этих ребят спасает только высокий уровень культуры населения и свойственное душе нашего народа вековое чувство сострадания к нищим и юродивым. Жора предостерегал, что народ нынче зол и не стоит испытывать его терпение. -- Наш народ стерпит и не такое, -- уверял он Крымова. -- Это-то ладно, но где же тут заработок? Это же воши. Когда Жора узнал, что Крымов положил ребятам гарантированную зарплату, он заподозрил неладное. Он не спал всю ночь, ворочаясь с боку на бок. Ему приснился плохой сон, в котором он по рассеянности передал Крымову вместе с дневной выручкой и свою заначку. Под утро нехорошая мысль пронзила его до мозга костей. Ворвавшись рано утром в комнату к Нильскому, он затряс сонного президента за плечи. -- Сан Саныч! Я все понял. Крымов хочет нас кинуть. Сколько денег в кассе? Надо срочно брать свою долю и сматывать удочки. Я не такой простак, чтобы дать облапошить себя, как последнего олуха. Окончательно проснувшись, Нильский стал вникать в суть сказанного. Жора долго и путано начал объяснять коварный замысел их шефа и идейного руководителя. Кроме того, что Остап хочет забрать все их деньги, Нильский ничего не мог понять. Сан Саныч, вообще склонный к компромиссам, занимал промежуточную позицию. -- Я бы с удовольствием поддержал вас, Жора, в этом начинании, но все деньги в банке. В наличной кассе после Москвы осталось всего две тысячи. Хотя это тоже хорошие деньги, -- добавил Нильский, вспомнив вокзал. -- Но объясните мне, дорогой, в чем дело? В комнате было очень жарко. Трясущимися руками Жора открыл окно, впустив в комнату три мухи, запах газовой заправки и немного пыли. На улице оказалось еще жарче. Жора заставил себя успокоиться, закрыл окно, сел рядом с заспанным Нильским и стал загибать пальцы. -- Он потратил в Москве десять тысяч на это электронное оборудование -- какое-то железо, которое обещал подарить впоследствии "Телекому". Вы помните, сколько мы за него отвалили? Это раз. Он определил почасовую зарплату для надомниц и студентов, независимо от выработки. И довольно приличные деньги. Это два. Он заставил закупить меня триста комплектов этой ерунды -- блокнотов, фонариков и игрушек, -- которую уже никто не покупает. Это три. Знаете, Нильский, что теперь последует? -- Что? -- вжав голову в плечи, спросил Нильский, ожидая самого ужасного ответа. -- Теперь он спишет все деньги на зарплату, расскажет нам басню, что закупил целый склад этого мусора, и растворится в неизвестном направлении. Во, хитрый волчара! Он мне сразу не понравился. Вы помните его наглую рожу? Тоже мне -- маэстро! Нильский сидел, как убитый. Весь опыт прожитой им жизни подсказывал, что Пятница был прав. Все шло к тому, что их использовали, как болванов. Это был крах всех надежд. Ему почудилось, что терпкий носочный запах зала ожидания вокзала начал заполнять комнату. -- Что же делать, Жора, что делать? Надо немедленно делить наличность и бежать отсюда. А то и того не останется. Я сегодня должен был оплатить объявления. -- Какие объявления! Какая справка! -- закричал Жора, закипая, как чайник. -- Не смешите меня, Нильский. Не говорите, как идиот! -- Я говорю всегда так, чтобы меня понимали, -- гордо заявил Нильский. -- Я всегда знаю, с кем разговариваю. Ладно, не будем ссориться. Тем более, что я солидарен с вами. Я не могу не согласиться, что все это похоже на кидалово компаньонов. Без этого сейчас немыслим ни один совковский бизнес. И вообще, какой нормальный человек сможет понять логику Крымова? Вы посмотрите на эти услуги, на эти объявления. Вот, к примеру, послушайте этот перл: "Считаю до трех. Цена договорная". Это же полнейший бред! Или вот: "Рожу ребенка мужского пола. Сезонные скидки для недоношенных". Почему мужского? Какие скидки? Это же просто издевательство! А как вам эта услуга: "Узнаю прикуп. Полная гарантия". Шарлатанство! А что он имел в виду под этим сервисом: "Возвращаюсь за вознаграждение. Владельцев домашних животных просьба не беспокоить". Ну, скажите мне, какие животные? Кто-то один из нас, или он, или я, -- идиот. И я догадываюсь кто. Во всяком случае, я не позволю делать дурака именно из меня! Нильский бросил короткий изучающий взгляд на Жору и с пылом продолжил свой монолог, возбуждаясь от фразы к фразе и переходя на фальцет: -- Когда человек хочет позадрачивать публику, его с трудом, но можно понять. Но не за такие же деньги! Мы втюхали в электронную аппаратуру без малого десять тысяч. Да за такие деньги я загоняю до смерти стаю воробьев в чистом поле! Или я полный кретин, или Крымов знает о людях что-то, чего не знает больше никто. Жора махнул рукой. -- Неужели вы не видите, что это блеф? Я не хочу быть самым последним лохом! Я не думаю, что вас интересует, сколько дней может перевариваться мясо антилопы гну в желудке у нильского крокодила. К черту его справочную услугу и сервис для умалишенных! К черту его любезных студентов с китайским дерьмом в сумках! За нами еще наши законные десять процентов от суммы. А учитывая такое поведение, я вообще забрал бы все! После этой фразы, сказанной Жорой сгоряча, -- он и в мыслях не мечтал забрать все, в его планы вначале входило раскрутить Нильского только на кассу, -- воцарилась гнетущая тишина. Нильский чувствовал себя подобно Герингу, получившему от Гиммлера неожиданное предложение свергнуть фюрера. "Это провокация, -- в панике подумал Нильский. -- Как поступить?" Сан Саныч начал говорить, но никак не мог сдвинуться с первой буквы. -- Э-э-э... -- подбирая разбежавшиеся мысли, начал он. -- Что вы мычите! -- рявкнул Жора, решив, что после сказанного назад пути нет. -- Надо забирать деньги. Другого такого момента может больше и не быть. Собираем бебехи и рвем когти. Пока шефа нет, мы все успеем провернуть. -- Что вы такое говорите, Жора? Как можно, в самом деле? -- отделался ничего не значившим вопросом президент. -- Надо забрать у него печать и снять бабки! Вспомнив бицепсы Остапа, Нильский подумал, что его берцовая кость не выдержит даже половинной силы удара маэстро. -- Это невозможно! -- выдохнул он. -- Возможно! Еще и как возможно. Вот! -- и Жора достал из кармана пузырек с бесцветной жидкостью. -- Это клофелин. Крымов всегда пьет рюмку коньяку перед обедом, я знаю, где стоит его бутылка. Мы усыпим шефа и отнимем печать. Нильский со страхом посмотрел на Жору. -- Вы что, давно это задумали? -- Да нет же, у Клавки с Новых домов сегодня как раз забрал. Еще б немного, и вляпалась бы, зараза. Нильский уронил голову на руки и затих, сидя в ночной рубашке. Изобразив позу отчаяния, он лихорадочно соображал, как поступить. На секунду он заглянул в себя и вышел оттуда с чувством омерзения. -- Делайте, что хотите, -- сказал в очередной раз ушибленный жизнью президент и опять замолк. Жора метнулся к серванту и обнаружил там пустую бутылку из-под молдавского коньяка. -- Это вы вылакали? -- злобно выпалил Жора, зная привычку Остапа всегда держать дома спиртное. Нильский, не поднимая головы, виновато пискнул. -- Ладно, дайте денег, я смотаюсь за новой бутылкой. Скоро Крымов должен вернуться. Нильский скорбно махнул рукой в сторону своей одежды Жора схватил брюки за штанины и с энергией, достаточной, чтобы вытрясти из штанов самого Нильского, встряхнул несколько раз. Из кармана посыпались мелочь, мелкие купюры и несколько фотографий с голыми девицами. -- Эх, вы, Сан Саныч! У вас только одно на уме. Если вы мне не поможете... -- Жора, не найдя продолжения, бросил на Нильского испепеляющий взгляд, показал кулак и убежал. Через двадцать минут, тяжело дыша, Жора ввалился в комнату. -- Эй, вы, фельдмаршал, покажите, сколько вчера оставалось? Нильский подошел на ватных ногах и царапнул ногтем на бутылке в районе одной трети. Жора запрокинул бутылку и залпом влил себе в горло лишнюю жидкость. Выдохнув пары коньяка, распространившиеся по носу, ушам и прочим полостям его тела, Жора начал рыться в кармане, ища пузырек со снотворным. В это время открылась дверь, и в комнату вошел Крымов. Младшие компаньоны застыли, как гусеницы, прикидывающиеся веткой при виде синицы. У Нильского сперло дыхание. У Жоры с противным звуком откуда-то вышли остатки коньячных паров. Остап был в хорошем настроении. Он благодушно взглянул на застывших подчиненных и весело спросил: -- Ну что, орлы, наверное, уже задумали заговор против меня? Делу время, интриге час. Нильский почувствовал, как у него вспотели ладони и с шумом выпало с десяток волос. Жора, мгновенно решивший, что, пока он бегал за коньяком, Нильский успел заложить его, затянул гнусноватым голосом: -- Вам, наверное, наговаривают на меня, Остап Семенович, всякую чушь... -- Вы что, диктофон, что ли, чтоб на вас наговаривали? -- резонно поинтересовался Крымов и, рассмеявшись собственной шутке, пошел к вешалке, чтобы избавиться от пиджака. Воспользовавшись тем, что маэстро повернулся спиной, Жора резким движением кинул в открытую форточку флакон, который, казалось, нестерпимо жег ему руку. Нарушенная коньяком координация подвела Жору. Пузырек ударился о раму и отскочил обратно в комнату. У Нильского мелко затрусились коленки. У Жоры закрутило в животе, и он подумал, что коньяк оказался ряженым. Остап наклонился, поднял пузырек и посмотрел его на свет: -- Это что -- клофелин? Компаньоны ответили одновременно: Жора сказал "нет", Нильский -- "да". -- Очень модная штука, -- сказал Остап, выбрасывая пузырек в окно. -- Хотя мне лично известны более действенные препараты. Вся эта пошлятина -- для такого контингента девиц, как ваши знакомые, Жора. Дорогой Пятница, вы занимаетесь сомнительными вариантами. Халява у вас в плоти. Особенно крайней. Не позволяйте инстинктам вести вас по жизни за ваши слабые места. Остап сел в кресло и с довольным видом посмотрел на соратников. -- Как говорили древние, только тот, кто не имеет слуг, не может быть обманут. Ну что же, президент, отчитывайтесь о проделанной работе, а вы, Жора, налейте коньячку. -- Все в полном порядке, -- затараторил Нильский, не веря чуду легкого избавления от расплаты за заговор. -- Осталось только оплатить объявления, и уже послезавтра можно начинать. Я поражаюсь вашей дальновидности, маэстро, это замечательная идея, просто великолепная. Жора тоже считает, что с канадской фирмой -- это здорово. Он набрал мировых ребят. -- Да, да, -- подхватил Пятница, -- ребята нахальные и выносливые. Удар великолепно держат, прямо как Тайсон. В помещения проникают, как воздух, без подручных средств, на одном дыхании, так сказать. -- Я рад, что вам понравилась моя идея. -- Остап устало потянулся. -- Есть еще пара дополнений. Запишите, Жора. Чтобы наши дистрибьюторы не волынили -- оплата ведь почасовая, -- приказываю докладывать о проделанной работе оперативно. Поговорили с клиентом, получили результат, не важно, какой -- звонить, докладывать, где находятся, что продано, что нет, куда дальше стопы держат. Докладывать не реже, чем каждые пятнадцать минут. Мы не можем позволить им относиться к работе с прохладцей, они должны быть все время под контролем. Звонки регистрировать. Вести учет по каждому парню. Сачков увольнять. В день обходить сорок организаций каждому. К частным лицам на улице не приставать, бесполезно, все равно убегут. -- Маэстро, цены бы сбавить. Не купят ведь ни хрена, -- вставил рационализаторское предложение Жора. -- Цены не сбавлять, будем брать массовостью, напором и хорошими манерами, -- сказал Остап и повернулся к Нильскому. -- Вопросы есть? -- Выделите мне, пожалуйста, статью в смете на телефоны-автоматы для наших студентов. Я разменяю мелочь и буду раздавать ребятам. -- Нет, мы так вылетим в трубу, -- отрезал Остап. -- Пусть звонят из организаций, в которых будут предлагать товар. Я думаю, что им разрешат, лишь бы не надоедали. -- А что по "справке"? Что дамам делать? Персонал уже готов, -- спросил Нильский, держа наготове блокнот, чтобы записывать. -- Дамам объявить подъем с восьми и -- за телефон. На время кормления детей, уборки квартиры и походов в магазины ставить автоответчик с переадресацией. Каждая минута будет приносить нам деньги. На еду, стирку и секс с мужем -- всего не более часа в день. Организовать соцсоревнование среди женщин. Передовиков -- на Доску почета и бесплатные путевки на Багамы. Развернуть стахановское движение. Возродить отечественных Паш Ангелиных. За неподнятую трубку увольнять на месте без суда и следствия. Все. Свободны. Когда соратники вышли из комнаты, Жора, придя в себя, на всякий случай ткнул в темном коридоре Нильского локтем в живот. Сан Саныч, проглотив обиду, дал себе слово не участвовать больше ни в одном дворцовом заговоре. Оплачивая объявления в сберкассе, Сан Саныч продолжал недоумевать. Почему Крымов, потративший уйму денег на аппаратуру, набор людей и установивший высокие заработки, так экономил на рекламе? Для платных справок Остап дал указания выбрать самые дешевые газеты и мелкие шрифты. "Мы должны экономить на всем, чем сможем", -- учил он. Жора, собрав дистрибьюторов, провел последний инструктаж, проверил состояние белых воротничков, белозубых улыбок и цветастых галстуков. Раздав всем сумки с товаром, Жора благословил ребят, лично перекрестив каждого. А вечером, даже не проверив ловушки-сигнализаторы, он напился и уснул тяжелым потливым сном бизнесмена. Наступил первый день работы. Остап объявил соревнование между Жорой и Нильским, чей бизнес принесет больше прибыли. Жора подшучивал над Сан Санычем: "Ну что, президент, у меня ребята хоть у кого-нибудь отнимут десятку, а вот какой придурок будет узнавать о сроке прорастания кукурузной семечки или периоде овуляции яйцеклетки носорога?" Но результаты первого дня просто ошеломили младших компаньонов. Удивительное было не в том, что Нильский выиграл у Жоры. Канадским ведомством был продан один фонарик и один блокнот. Удивительное было в невероятно большом размере прихода по телефонной справке. Поступило около двух с половиной тысяч звонков. Средняя продолжительность разговора составила тридцать секунд. Поскольку минимальная оплата равнялась доллару за минуту, то общий дневной доход составил четыре тысячи. Через два дня, вызвав Жору на ковер и услышав неутешительный доклад, Остап разрешил ему менять номенклатуру товара канадской фирмы, слегка снизить цены и направить ребят бомбить повторно места, где уже были ранее. Второй день принес следующий результат: двадцать баксов против трех тысяч девятьсот шестидесяти в пользу Нильского. Через три недели выработалась четкая тенденция преимущества ведомства Нильского над бизнесом, возглавляемым Жорой. Преимущество было подавляющим -- телефонная справка давала доход в двести раз больше. Остап подбадривал Жору: -- Старайтесь, Пятница, старайтесь! Все равно вы -- молодец. Я награжу вас обратной стороной медали. Я присвою вам звание заслуженного мастера отдыха, и если ситуация будет сохраняться, то вам придется получать столько, сколько вы заслуживаете. -- Я не согласен работать за такую мизерную оплату, -- протестовал Пятница. Но Крымов был неумолим. Жора пытался улучшить показатели, введя драконовские меры. Ребятам была увеличена нагрузка и введены штрафы. Но все это неожиданно привело к тому, что показатели Нильского увеличились еще на десять процентов. Жора собрался заняться увольнением, но Остап запретил. Мало того, он не только отменил штрафы, но и дал указания выплатить ребятам небольшие премиальные. -- Нет, Жора, студентов надо подбодрить и поощрить, -- говорил Остап. -- Они и так улыбаются из последних сил. Объективности ради, надо признать, что товар -- завалящий. Но зато в кредит. Следите, чтобы ребята хорошо кушали, и исправно им платите. Введите понедельную оплату, как у наших американских братьев-капиталистов. Расходы пока покроем из доходов Сан Саныча. В принципе, мы ведь одно дело делаем, а там, где одному нечего делать, то двое и подавно справятся. Через две недели Нильский был переброшен Остапом на подготовку следующего этапа "Великого пути" и почти совсем перестал уделять внимание своему ведомству. Ему хватало времени только на то, чтобы выдавать Быкадорову зарплату для надомниц и вести учет многочисленных расходов фирмы, которые накатывали, как снежный ком. Сан Саныч недоумевал о причинах столь сильного успеха "справки", и ему ничего другого не оставалось, как поражаться мощному интеллекту маэстро. Учитывая многопрофильность предприятия, Крымов переименовал фирму в концерн и дал ему тенденциозное название "РИО", что расшифровывалось как Региональное Инвестиционное Общество. В концерне появился главный бухгалтер -- седой сухопарый мужчина в возрасте, с резкими полковничьими чертами лица. Звали его Петр Ильич Костомаров, и походил он на председателя тройки ревтрибунала. Он был строгий, как военный устав, и устаревший, как театральный реквизит двадцатилетней давности. Жора с самого начала побаивался Ильича. В его представлении главбух должен быть невысоким полнеющим занудой с плешью и в очках. Нильский очень страдал из-за высокой зарплаты главбуха. Крымов успокоил компаньонов. -- Бухгалтерия -- это основа основ. Это адаптация полета фантазии нашего предпринимателя к могильным канонам наших законов. Без легальности сейчас нельзя. Друзья мои, полная законность или хотя бы ее полная видимость. Вы что, Сан Саныч, хотите в тюрьму? Нильский сплюнул, постучал по дереву, перекрестился и заверил Остапа, что никогда не имел даже малейшего желания. Через две недели работы анализ состояния дел показал устойчивый и ошеломляющий успех телефонной справки. Бизнес давал доход в будние дни около четырех тысяч в день, в субботу -- полторы тысячи и в воскресенье -- всего двадцать баксов. -- Все правильно, -- сказал Остап, ознакомившись с результатами анализа. -- С точки зрения менеджмента, здесь практически уже делать нечего. Мой расчет оказался верным. Каждый трудовой день будет множить наш капитал. Сан Саныч, надо все силы бросать на следующий этап. А вот вам, Пятница, надо подтянуться. Если хотите, могу предложить вам процент от выработки вашего бизнеса, иначе дело не сдвинется с мертвой точки. Жора мгновенно покраснел. -- Эту фигню не я придумал, -- с обидой сказал он. -- Давайте лучше я поменяюсь с Нильским. Ишь, стоит, улыбается. Да он же палец о палец не ударил! Да еще к тому же высказывал пораженческие настроения. Нильский заерзал на стуле, собираясь сказать Жоре что-нибудь едкое, но Остап прервал его. -- Ладно, Жора. Это случай. Если бы знать, где упадешь, соломку постелил бы. В общем, я погорячился, будем делить, как и раньше, -- из общего котла. А вы, президент, -- молодец. Хвалю. Я куплю вам пальму первенства. Благодарный, что его не выкинули из общей кормушки, Жора решил внести рацпредложение. -- Давайте закроем это дистрибьюторство. Одни убытки ведь. Зарплата, барахло, транспортные расходы. Продали всего три фонарика, два калькулятора и четыре блокнота. -- Ни в коем случае, -- отрезал Остап и, улыбнувшись, посмотрел на Жору. Компаньоны не понимали, почему Крымов все время ходит лукаво-довольный и посмеивается над ними. Доход, правда, превышал все допустимые ожидания и разумные нормы, но китайский товар приносил постоянные убытки. Нильский догадывался, что есть что-то, что просто веселит Крымова в поведении его и Жоры вокруг вопроса о соцсоревновании. Действительно, в том, что "справка" давала такой несуразный доход, крылась какая-то загадка. Здесь был какой-то дальновидный и коварный замысел Крымова. Но в чем он заключался? Почему вдруг полгорода бросилось за редкой информацией? Почему, когда ни позвонишь, все телефоны подолгу заняты? Нильский начал задумываться над ситуацией, и смутные догадки стали пробивать узкую тропинку к истине. Младший научный сотрудник начал просыпаться в давно не тренированном мозгу Сан Саныча. Как-то утром Нильский исчез где-то на полдня и только к обеду заявился в контору. Жора сидел за столом, склонившись над новым кроссвордом, и, сжимая голову руками, решал непосильную задачу -- что делать? Еще немного, и Остап выкинет его из дела. Канадская фирма приносила одни убытки, и Жора не знал, доколе хватит терпения Крымова. За окном бушевал грозовой ливень. От сплошных свинцовых туч в помещении было сумрачно, как в погребе. Неожиданно комната наполнилась светом. Жора оторвался от бумаг и повернулся. Это сиял Нильский. -- Жора, я все знаю! -- Вот и отлично, -- мрачно заметил Пятница. -- Тогда скажите мне слово из семи букв на... -- Нет, Жора, все-таки Крымов -- это голова! -- с восхищением промолвил Нильский и опустился на стул. -- Я все понял. Все гениально, как все простое, и просто, как гениальное. -- Что вы поняли? -- зло спросил Жора. Он ненавидел Нильского за место под солнцем, доставшееся ему на шару, и его веселье злило Пятницу. -- Я объездил сегодня наших телефонисток. -- Ну и что, они объяснили вам, за сколько суток вы сможете высидеть яйцо страуса? -- Нет, Жора. Я просто спросил их, кто им звонит. Действительно, они не успевают ни поесть, ни погладить, ни поругаться с соседкой. Заброшенные мужья пьют, дети получают двойки, тараканы блаженствуют на немытой посуде. Звонок за звонком. И знаете, кто звонит? Жора напрягся, как мог, но кроме слова "милиция", ничего не приходило в голову. Нильский хлопнул себя по ляжкам: -- Да ваши ребята, Жора, звонят! Каждые две минуты. Докладывают, где находятся, что не продано и куда идут дальше. -- Ну и что? -- недоуменно спросил Пятница. Нильский захохотал и упал на кровать. От лишней кинетической энергии сетка прогнулась, и Нильский больно ударился задом о пол, но только засмеялся еще больше. -- Подумайте, Жора, почему Крымов заставлял нас все время работать параллельно и почему, когда вы нагнетали страсти вокруг своих ребят, это только приносило мне дополнительный прирост по "справке"? Мысли теснились в голове Жоры, давя друг друга. И вдруг острая догадка пронзила огненной стрелой мозг Жоры, ударилась о чугунный лоб завхоза и отрикошетировала в ноги, отчего тот вскочил. -- Понял! Во, черт, запутал как! Ну, хитрюга! Вот мозух! -- кричал Жора, озаряясь идиотской улыбкой и вращая глазами, как "однорукий бандит" барабанами. -- Дотумкал! Ведь телефоны, по которым докладывают дистрибьюторы, и справочные телефоны, -- одни и те же. И только теперь соратники поняли замысел маэстро. Девушки-телефонистки напрасно зубрили свои талмуды -- было всего несколько звонков из психбольницы, таможни и института судебной экспертизы. Зато беспрерывно звонили юноши-дистрибьюторы с краткими докладами об очередных фиаско. Ни студенты, получившие от Жоры номера телефонов для докладов, ни девушки-телефонистки не знали, что каждый звонок автоматически включал таймер, который, не разбираясь, кто, зачем звонил, пересчитывал секунды в местную валюту. Хозяева телефонов -- занятые начальники и их мелкие подчиненные -- были рады избавиться от надоевших юношей и разрешали сделать им короткий местный звонок с телефона офиса. Через месяц начальникам приходили длинные списки телефонных счетов, в которых мизерные суммы за минутный разговор по телефонной справке не поражали воображения. Те же начальники, которые были подотошней и которые докапывались до назначения звонка, решали, что, как всегда водилось на Руси, подчиненные просто звонили по своим нуждам за счет фирмы. И ушлые начальники собирались сделать угрожающие предупреждения своим подчиненным. Но мелочность суммы откладывала массовую экзекуцию до следующего месяца, когда в счете опять мелькали номера телефонов платной справки. Но все мы -- дети этой страны и привыкли всегда находить доказательства того, что воровство в ней неистребимо. В городе было сорок тысяч мелких, средних и крупных фирм, в некоторых из них находились телефоны в каждой комнате. Остап правильно рассчитал менталитет клиентуры. Для того, чтобы ринуться в чреватое бюрократической волокитой разбирательство из-за трех рублей, мы слишком ленивы. Если бы это был счет на частный телефон, перед офисом "Телекома" выстроилась бы манифестация протеста. Но чужой счет не заботил никого, кроме его хозяина. Допустить, что кто-то на дармовщинку позвонил, можно было с вероятностью девяносто девять к одному. Допустить, что кто-то признается -- сто к нулю. Начальники кряхтели, потирали в расстройстве затылки, но счета оплачивали. Вечером того же дня компаньоны допоздна обменивались впечатлениями. Жора, вспоминая свои расстройства, весело ржал. Нильский хихикал над тупостью Жоры. Остап, хоть и уставший от сегодняшней проповеди для "Христиан Новой Эры", весело шутил над соратниками. Когда тема начала выдыхаться, а повторяющиеся шутки начали приобретать противный оттенок, из часов выскочила кукушка, каркнула один час ночи и от греха подальше заскочила обратно. -- Все, друзья, давайте подведем итог, -- сказал Остап, уютно поместившись в кресло и вытянув ноги. -- Я думаю, сроку нашему справочному бизнесу -- месяца три-четыре, от силы. Потом надо потихоньку закрываться. Этот город слишком мал и беден для любого бизнеса, дающего тысячу процентов прибыли, и длительностью более трех месяцев. Сейчас всем спать, а завтра, Сан Саныч, доложите мне о готовности следующего этапа. Мы должны полностью уложиться до ноября, а впереди очень трудоемкие работы. Вечером Остап уехал к Вике. Ее родители отдыхали на юге, оставив квартиру в распоряжение влюбленных. Впрочем, Вика так до сих пор терялась, как же все-таки можно было назвать их отношения с Остапом. Можно ли было их назвать влюбленными? Крымов очень редко оставался ночевать, и даже после акта любви он торопился к себе, ссылаясь на холостяцкую привычку спать одному. Он всегда был весел и нежен с ней. Только иногда тень какой-то мысли или воспоминания затуманивала его глаза, и, застывшие, они смотрели как будто сквозь Вику, и была в них какая-то неземная глубина, как у человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы. Этот взгляд пугал ее, и она, испугавшись этой глубины, начинала сразу же тормошить Остапа. Он мгновенно возвращался в себя и становился таким же ироничным и веселым, как обычно. Сегодня Крымов остался у нее на ночь. Во время любви Вика ощутила всем телом какую-то решимость, напор и даже злость в уверенных и сильных движениях Крымова. Успев изучить Остапа, она женским нутром почувствовала, что это -- состояние души. Это было не сексуальное возбуждение сверх нормы, которое периодически просыпается у мужчины к своей постоянной женщине. Это была внутренняя свобода и решимость, которая окрыляет дух мужчин в жизни вообще, проявляясь, естественно, в сексе. Из своего опыта мудрая Вика знала, что у хорошего любовника должна быть или совсем пустая голова, или, если она забита мыслями, то они должны быть в полной гармонии. Сегодня он был великолепным любовником, и Вика подумала, что вдохновение при нормальной потенции -- это великая вещь. Или Крымов сбалансировал свой внутренний статус, или дела стремительно шли к какой-то развязке. А это всегда возбуждало игрока, коим был Крымов, более, чем, к сожалению, может возбудить женщина мужчину сорока лет. Когда Остап откинулся на подушку, еще не отдышавшись полностью, Вика заглянула ему в глаза. -- Ты сегодня был великолепен. Неужели ты так соскучился за мной за эти два дня? -- И соскучился тоже, -- ответил Остап, переворачиваясь в ее сторону. -- А чего бы и нет! Дела идут, контора пишет. -- У меня такое чувство, что ты что-то решил, -- сказала Вика осторожно. -- Да, ты права, я решил. При всем том, что внешне я выгляжу вполне уверенно, мой внутренний самоанализ не дает мне покоя. Мои планы меняются во мне ежеминутно. Моя ирония в первую очередь направлена внутрь себя. Это общая беда интеллигенции, к коей я себя с небольшими натяжками отношу. А насчет того, что я что-то решил... Я решил, что пора мне встретиться с Пеленгасовым. Это этап, и его надо закрыть. Чувствую даже какое-то внутреннее волнение. Как спортсмен перед прыжком с шестом. -- Я уже почувствовала на себе этого спортсмена с шестом, -- иронично мурлыкнула Вика. -- А я уже подумала, было, что ты заметил во мне дополнительные сексуальные детали, о которых я и сама не догадывалась. -- Это само собой. Хотя, запомни, никогда никто не будет тебя знать лучше, чем ты сама. Все мы -- лицедеи. И чем умней, тем лучше угадываем, каким нас хотят увидеть тот или иной человек. Тот или иной, но только тот, кто интересует нас самих. Меня сейчас, как это ни примитивно, интересует Пеленгасов. Просто я весь день продумал об этом. Самое время. Иначе он может сделать какую-то свою очередную подлость и испортить мне игру. Уже ведь присылал ментов. В мои планы не входит борьба с топорными методами. Это не мой стиль. В нем я проигрываю. -- Ты не боишься? -- спросила Вика. -- Конечно нет. Мне надо посмотреть, в какой он форме. И все. Вика сделалась серьезной. -- Признаться, я часто не могу тебя понять. А иногда мне кажется, что я не знаю тебя совсем. -- Это потому, что я понимаю и знаю всех. От этого очень устаешь. Вика поежилась. -- Я боюсь потерять тебя. Ты слишком много стал значить для меня. -- Многие люди замечают солнце только в момент его затмения, -- иронично произнес Остап. -- Мне до этого еще далеко. Я твердо намерен посмотреть, что будет двадцать лет спустя. -- Зачем тебе так долго ждать, ты ведь предсказатель? Скажи мне, что будет через двадцать лет? Остап задумался на минуту и затем заговорил, обращаясь к потолку: -- Молодость и старость смотрят на жизнь как бы с разных сторон бинокля: для одних она кажется слишком длинной, для других -- слишком короткой. Скажу тебе точно, что будет через двадцать лет. Во-первых, в помине не будет этих двадцати лет. Во-вторых, весь твой огромный, разноликий, непознанный и влекущий мир превратится в маленький островок, состоящий из тех, кто останется с тобой навсегда. И, наконец, через двадцать лет ты поймешь, что на свете есть всего две трагедии: первая -- не обладать тем, что тебе хочется; вторая -- получить это и лишиться цели. Двадцать лет спустя... Себя остановив на миг, я вижу на своей руке людей огромный материк, и только ты на островке. Твой пульс безудержно стучит, секунды превращая в дни. Твой знак таинственно молчит, в потухшем доме мы одни. В глазах играет огонек воспоминанием о том, что твой забытый островок когда-то был материком. На нем носились поезда, над ним витал веселый гам, огнем дышали города, и пели птицы по утрам. Он жил под праздничной звездой, над ним была такая высь! И от любви почти святой на нем тогда рождалась жизнь. Он так беспечен был и пьян, что потерял себя в годах, и безымянный океан уже лежит в пяти шагах... Случайный и незваный гость дорожкой лунною пройдет и, зачерпнув песчинок горсть, на этом острове найдет твой след от завтра до вчера, и снимки незнакомых лиц. И сон, уснувших до утра, ручьев и рыб, цветов и птиц. Глава 22 ПЕЧКИ-ЛАВОЧКИ Если в споре рождается истина, то в пьяном споре рождается сразу двойня. Остап Крымов ("Философские записки") Когда мужчины собираются в количестве больше двух и начинают пить, они говорят о деньгах. Когда они уже напились, говорят исключительно о женщинах, что вытекает, естественно, из первой темы и является ее продолжением. Судя по всему, трое мужчин, расположившиеся за столиком кафе "Дубрава", пили уже давно, потому что говорили о женщинах. -- Многие циники стали ими только потому, что женились по первой любви, -- говорил Нильский, обращаясь к Гиршману, который оставался самым трезвым из всех. -- Брачный союз -- это игра на алименты. И выигрывает этот приз всегда женщина. Ничьей не бывает. Как говорит Крымов: свято место стало вдруг невестой. Какое бы ни было золотое сердце у мужа, женщина все равно предпочтет железный член соседа. -- Да, точно, -- подхватил захмелевший главбух Костомаров, -- женщина, как водка, -- вначале согревает, а затем делает дураком. -- Почему при разводе спрашивают причину, а при регистрации брака -- нет? -- стукнул Нильский кулаком по столу. -- Тише, Сан Саныч, не надо так горячиться, -- попытался успокоить его Гиршман. -- Если любовь слепа, то супружеская жизнь -- гениальный окулист. Моя Песя всегда ошибочно считала, что даже камень в сердц