Борис Майнаев. Тигр в стоге сена --------------------------------------------------------------- © Copyright Борис Михайлович Майнаев Email: mbm47(a)mail.ru WWW: Date: 01 Jun 2005 --------------------------------------------------------------- Роман В 16.00 в кабинете директора швейной фабрики Леонида Федоровича Чабанова зазвенела " вертушка ". - Через два часа я буду свободен,- раздался в трубке бархатистый голос губернатора области Моршанского,- у тебя все без изменений? - Да. - Тогда в 18.20. - Хорошо. Леонид Федорович положил трубку и тут же задребезжал сигнал городского телефона. - Да? - Леня,- голос жены был полон такой боли, что Леонид Федорович мгновенно покрылся испариной. - Что, что с тобой, Аннушка?! - У нас... Я... Приезжай,- едва проговорила она и с грохотом уронила трубку на рычаги аппарата. Чабанов рванул ворот рубахи и выскочил из кабинета. Секретарша вскинула голову, но директор уже скрылся за дверью приемной. Володя, шофер директорской машины, так был поражен видом шефа, появившегося на ступенях заводоуправления, что почти мгновенно сорвал с места и " швырнул " мерседес навстречу бегущему Чабанову. - Домой, гони; Они неслись, не разбирая сигналов светофоров, и через семь минут Чабанов уже был на пороге своей квартиры. Жена полулежала в кресле, у телефона. - Аня?! - Крикнул Леонид Федорович. Она подняла голову и, беззвучно открыв рот, махнула рукой в сторону секретера. Володя откинул крышку шкафа и стал искать велериану. Чабанов упал на колени перед женой. В ее ледяных руках была зажата какая-то бумажка. Он потянул ее к себе. На обрывке какого-то бланка было написано: " Уважаемый Леонид Федорович! Ваша внучка у нас. Мы готовы доставить вам радость общения с ней за двадцать пять тысяч долларов. Ждем деньги завтра в полдень за пристанью, у "Домика". И без шуток." - Анна Викторовна,- Володя протянул стакан,- вот валерианка, выпейте. Чабанов сжал бумагу в руке и сунул ее в карман. Жена открыла глаза. - Леня,- она потянулась к нему и слезы хлынули на ее щеки. Он обнял ее. - Как же ты меня напугала. Не нервничай,- его голос был полон нежности и волнения,- сейчас Володя привезет Исаака Львовича и все тут же пройдет. Она хотела что-то сказать, но муж, не отпуская ее головы, повернулся к шоферу: - Володя, пожалуйста. Тот кинулся к двери: - Я сейчас, мигом слетаю. Леонид Федорович подышал в холодные руки жены, поцеловал ее глаза. - Ну, как ты, Аннушка? - Леня, там,- она стала трогать руками колени,- тут написано. - Я прочел, не волнуйся, скоро Марина будет здесь. Только скажи: где ты ее подобрала или кто передал тебе бумажку и как ты потеряла внучку? - Господи, Леня, оставь меня, позвони в милицию. Эти бандиты, они ведь не шутят, а она такая маленькая... - Я сейчас же позвоню,- он вытянул руку из кармана и с трудом расправил сжатые в кулак пальцы. Мгновенье смотрел на посиневшую ладонь,- в ФСБ. - Может быть, лучше сразу отдать им эти несчастные деньги? Мы сможем продать дачу, машину, вещи,- голос жены потерял силу. Сдерживая рыдания, она вцепилась зубами в руку,- только бы внучку не тронули. Леня, надо сейчас же собрать деньги, слышишь? У них же нет ничего святого. Ленечка, почему ты возишься со мной, брось, главное - это Марина. - Успокойся, милая, успокойся, чтобы начать поиски, я должен, хотя бы, знать как это произошло. Ответь мне, пожалуйста. Женщина судорожно всхлипнула, отпила немного лекарства. - Она захотела персиков, и я побежала на рынок. Марина просилась со мной, но я уговорила ее остаться дома, не хотела таскать ребенка по жаре. Дала ей альбом с красками и побежала. Ну, сколько меня не было? Минут тридцать - бегом туда, бегом обратно. Зашла, зову ее, а она не откликается. Телевизор работает, а ее нигде нет. Я по-началу решила, что она спряталась, чтобы поиграть со мной. Потом пригляделась, а на экране приклеена эта записка,- женщина снова принялась искать бумажку. - Она у меня, ты рассказывай дальше. - Что рассказывать?! Я прочла и не знаю как добралась до телефона. Он погладил ее по голове. - Аннушка, ты точно помнишь, что закрывала дверь? - Конечно, только она уже открывает ее, подтаскивает стул и открывает. - Так,- он еще раз внимательно изучил записку,- у меня к тебе просьба: ляг в кровать, сейчас приедет Исаак Львович. Он тебя посмотрит и сделает все необходимое. От тебя требуется только одно - не волноваться. И еще - никому, никогда не рассказывать об этом случае. Она вскинулась всем телом. Леонид Федорович нежно поцеловал жену. - Аннушка, ты перестала верить в мои силы? Через пару часов Маринка будет дома, а сейчас иди в кровать, мне нужно позвонить. Он проводил жену в спальню и пошел в свой кабинет. Некоторое время Чабанов стоял, потирая лоб пальцем, потом резкими рывками стал крутить телефонный диск. - Сергей,- Леонид Федорович говорил спокойно, четко отделяя слова одно от другого,- нам нужно срочно встретиться. Нет, пока не надо. Там решим вместе. Жди меня в привокзальном ресторана через двадцать минут. Все. Чабанов дождался врача , улыбнулся жене и вышел из дома. Володю он попросил остаться здесь, а сам вывел из гаража свой " жигуль". Сначала Чабанов заехал в "Черемушки" к знакомой старушке. Он взял у нее небольшой бумажный пакет и только потом направился к ресторану. На стоянке он оставил в машине пиджак, снял галстук, расстегнул рубашку и, перебросив через плечо серую джинсовую куртку, вошел в ресторан. Зал был полон. Только у служебного столика стоял стул, на котором лежала большая пачка чистых скатертей. За этим столом сидел высокий блондин, стремительно уплетавший жаркое. Леонид Федорович решительно направился к этому столику. Он еще не прошел и половины пути, как скатерти исчезли и на столе появился новый прибор. Чабанов сел, плеснул в рюмку немного коньяка, но пить не стал. Он достал из кармана узкий листок с требованием выкупа и незаметно расправил его перед соседом. Тот окинул лист цепким взглядом и тут же встал. Поправляя стул, он прошептал: - Мне нужно два часа. - Час, подключи сколько угодно людей. - Хорошо. Часы показывали 17.20, когда блондин снова появился в дверях ресторана. Чабанов встал и пошел к выходу. Леонид Федорович шел немного впереди, а плечистый - чуть сзади. - Саня-волк,- блондин говорил, почти не открывая рта,- Сегодня он брал у одного из наших машину. Сам ездил за ней, наверное, предложил поиграть. Когда они выходили из машины, он что-то рассказывал , а она смеялась. Девочка у него дома. На днях его жену положили в больницу. Он попросил снова пригнать машину в 20.00, похоже, хочет залечь в какую-то берлогу. Псих, но авторитетен и не глуп. Видели пистолет. С оружием обращаться умеет - участвовал в вооруженных ограблениях. Триджы судим. Первый раз - за драку, потом - бандитизм. Живет на улице Суворова двадцать три, в сороковой квартире. Третий этаж, окна на юг, голубые шторы, на кухне кактус. Я вызвал ребят, решил брать сразу с трех сторон - дверь, спальня и большая комната. "Волк" и моргнуть не успеет... - Нет, я пойду один. - Он же псих, черт его знает, что может выкинуть. - Вот тогда вы и будете брать. Я думаю, что мне десяти минут хватит, засеки время, если не выйду, тогда иди сам. Блондин чуть прижался к боку Леонида Федоровича. Тот почувствовал на своем бедре твердый предмет. - Возьмете с собой? - Сдурел? - Газовый. - Нет, уж, уволь. Как его зовут? - Александр Васильевич Семенов. - Работает? - Числится слесарем в ДУ-12. Леонид Федорович направился к своей машине. Выворачивая со стоянки, он увидел, что Сергей сел в свою "хонду" " и, отпустив Чабанова метров на тридцать, тронулся следом. Улица Суворова была застроена небольшими частными домишками. Среди них выделялись три кирпичные громады пятиэтажных "хрущоб" . Двадцать третий дом стоял параллельно дороге . Чабанов прижал свою машину к бордюру и остановил ее. "Хонда" проехала вперед и встала за углом. Леонид Федорович заметил, что пожарные, мывшие машину-лестницу, проводили "хонду" внимательными взглядами и перестали смеяться. Чабанов аккуратно закрыл дверцу и, удобнее перехватив пакет, пошел к дому. Сороковая квартира не имела глазка. " Ну и прекрасно",- подумал Чабанов, нажимая кнопку звонка. Дверь распахнулась, и Леонид Федорович увидел, что у невысокого кряжистого мужчины, открывшего ее, брови полезли вверх. - Здравствуйте, Александр Васильевич,- уважительно произнес Чабанов и, решительно отодвинув хозяина, вошел в квартиру. Тот автоматически ответил на приветствие и теперь стоял, напряженно вслушиваясь в тишину на лестничной клетке. - Вы меня знаете,- Леонид Федорович стоял, не шевелясь, чтобы резким движением не вызвать хозяина на какой-нибудь отчаянный шаг,- поэтому представляться смысла нет. Тут он увидел в дверной щели карий глаз своей внучки и моргнул ей. Она с визгом выскочила из-за двери и кинулась к Чабанову. - Деда, а мы с дядей Сашей в прятки играем. Ты тоже будешь с нами играть? - Конечно,- Леонид Федорович одной рукой прижал к себе внучку, а другой протянул Семенову бумажеый пакет. - Здесь все, что вы просили. Мужчина взял пакет, опять прислушался к тому, что происходило на лестнице и покосился в сторону спальни. Его лицо было спокойным, но пальцы бились в мелкой дрожи. " Пистолет,- понял Чабанов,- в спальне лежит его пистолет и он вычисляет успеет ли к нему допрыгнуть." - Я пришел поговорить с вами, Александр Васильевич, хочу сделать вам интересное предложение.- Леонид Федорович отпустил внучку. - Пойди, лапочка, еще немного поиграй, мы тут с дядей Сашей поговорим. - Вы не возражаете? - Он повернулся к хозяину.- Только, может, в комнату пройдем, двери у вас больно тонкие. Семенов перевел дыхание и ткнул пальцем в сторону спальни: - Лучше сюда. В узкой комнате стояли большая кровать, старый платяной шкаф и трюмо. Хозяин, не спуская глаз с гостя, быстро прошел к кровати и сел. Он, сам того не замечая, сначала протянул руку к подушке, а уже потом - к стулу, стоящему у зеркала. - Садитесь. Здесь? - Он попытался пальцем проткнуть бумагу пакета. - Там в два раза больше, чем вы просили. Я предлагаю вам работу, поэтому заплатил за квартал вперед. От вас потребуется немного. С этого дня вы и самые верные и неболтливые ваши друзья станете вести себя незаметно и будете всегда готовы выполнить любое мое задание. Любое - Чабанов выделил голосом последнее слово. За это вы будете получать деньги. Я знаю, что ваша жена сейчас в больнице. Семенов рывком сунул руку под подушку. - Я думаю, что мы договоримся без оружия.- Леонид Федорович насмешливо смотрел в глаза своему собеседнику.- Говоря о жене, я хотел только спросить вот что: она читает ваши письма? Ну, какие-нибудь записки, которые вам присылают ваши приятели? - Нет,- буркнул Семеном, убрав руку из-под подушки,- она у меня не любопытна. - Вот и чудненько. Значит, когда вы понадобитесь, вам передадут письмо, подписанное любой фамилией, но неприменно с именем,- Чабанов прислушался к звонкому голосу внучки, что-то певшей в гостиной,- Марина. В память о вашей неудачной, но выгодной шутке. Вы сделаете все, что там будет написано. За выполнение задания оплата отдельно. Ясно? Леонид Федорович поднялся: - Марина, нам надо ехать домой. Он вышел в коридор, взял на руку внучку и уже за порогом опят повернулся к Семенову. - Я надеюсь, мы договорились? И еще, навсегда забудьте обо мне и моей семье. Договорились? - Заметано. Спускаясь по лестнице, Чабанов посмотрел на часы. У него в запасе оставалось еще две минуты. На улице он увидел, что пожарные уже развернули лестницу. Сергей, взглянув на Леонида Федоровича, бросил сигарету и пошел к своей "хонде". Лестница стала складываться, пожарные забрались в машину. Чабанов бережно усадил внучку на заднее сидение и поехал домой. Ровно в 18.20 он был на месте встречи с губернатором. Тот, еще со времен своей комсомольской работы, был дружен с Леонидом Федоровичем и тот час понял, что у него что-то произошло. - Как себя чувствует Анна Викторовна? - Сегодня был сердечный приступ, но все, слава богу, обошлось. Моршанский положил руку на плечо Чабанова и сочувственно вздохнул. Тот, чуть опустив уголки рта, спросил: - Петя, ты, по-моему, засиделся на области, пора бы и повыше перебраться,- Леонид Федорович, не моргая смотрел на губернатора. Моршанский смущенно кашлянул: - Я не против, но как решат в "Белом Доме" . - Положительно,- снова усмехнулся Чабанов и тронул машину. Он смотрел вперед и молчал. " Оказывается и меня можно схватить за кадык,- думал он,- а ведь все это время мне казалось, что во всем крае нет человека сильнее и могущественнее меня." Задумавшись, он проскочил перекрестрок на красный свет. Постовой милиционер поднес было к губам свисток, но узнав губернатора, бросил ладонь к козырьку. "Дурак,- усмехнулся Чабанов,- меня надо приветствовать, я тут главный. Подумал и одернул себя: Главный, а какой-то бандит не побоялся прямо из дома украсть внучку и чуть жену не убил. Может зря я этого Семенова к себе взял, может, вернуться, послать Сережку и вытянуть из этого подонка по капле его поганую жизнь...Чушь, вот если бы это было сделано на Центральной площади, тогда это урок и удовольствие, а так - это пошлое убийство. Нет, уж, пусть лучше в моей коллекции будет и профессиональный грабитель." Чабанов круто вывернул руль, объезжая землю, высыпавшуюся из кузова идущего впереди грузовика. Он выругался и посмотрел на своего пассажира. Тот дремал в углу салона. " Где-то за "бугром" можно было бы завести телохранителей, а тут это лишняя реклама, которая мне не нужна." Чабанов въехал в узкую улочку и через минуту остановился у маленького бревенчатого домика. Их тут ждали. Леонид Федорович заглушил мотор. - Вставай, засоня , приехали. - " Засоня",- передразнил, выбираясь наружу, Моршанский,- сам надулся и молчит, а я что должен делать? - Правильно - отдыхать? Они вошли в беленую русскую баньку. - Послушай, все давно парятся в саунах и только мы с тобой ездим в дедовскую баньку. - Петя, ты не прав. Влажный пар полезнее сухого. Ты еще скажи, что все возят сюда девочек и пьют с ними коньяк. - А что? - Нет, дорогой мой, для этого существуют загородные резиденции ответственных работников,- Чабанов коротко хохотнул, - а парная лечит душу и тело. Так что давай не будем смешивать удовольствие со здоровьем. Тебе разве мало Леночки, Кати и Заремы? - Да, нет, я просто тебя хотел завести. В парной пахло хлебным квасом. Чабанов сразу лег на верхнюю полку и попытался отделаться от неприятных мыслей, но воспоминания упрямо возвращали его в апрель восемьдесят третьего, когда он решил к деньгам добавить мощную Организацию. - Прошло больше пятнадцати лет,- задумавшись, он произнес эту фразу вслух. - Не понял, что ты сказал? - Моршанский стонал под руками молчаливого массажиста. - Тебе показалось, парься, парься... х х х Эта мысль пришла к нему на даче. Он приехал сюда, чтобы немного отвлечься от работы. Ковыряясь в земле, он отдыхал от всех городских дел и поэтому каждую субботу проводил за городом. В этот раз он успел порядком потрудиться и совсем было собрался перекусить, как к нему постучал бывший начальник областного управления внутренних дел, недавно вышедший на пенсию полковник Бегман. Этот большой и сильный человек никак не мог привыкнуть к своему новому положению, поэтому походил на мальчишку, потерявшего любимую игрушку. Чтобы хоть чем-нибудь занять себя, он перестраивал дачу. Сам перепланировал свой небольшой деревянный домик, перестелил крышу. Вот и сейчас, увидя у своего порога соседа, Чабанов решил, что тому нужен какой-нибудь материал, но старик молча прошел к столу, налил в стаканы принесенную с собой водку и один протянул Леониду Федоровичу. - Выпьем за здоровье хорошего человка, которого ныне начальствующие подонки довели до самоубийства. Только сейчас Чабанов увидел, что Бегман потрясен до глубины души. - То есть как до самоубийства, сколько ему было? - Почему было?! - Вскинулся бывший полковник.- Он жив и дай бог, будет здоров, хотя на такое решиться... Мужчина прикрыл глаза и опустил голову. Недобрая тишина повисла в комнате. Леонид Федорович выпил свою водку и поставил стакан на место. Бегман вздрогнул, вытер лицо и поднял голову. - Лет пятнадцать назад я взял в свою опергруппу двадцатилетнего мальчишку, из которого получился прекрасный сыскарь. Храбрый, решительный оперативник, несколько раз раненый, награжденный орденами... Бегман опять потянулся к бутылке, разлил оставшуюся водку, потом встал и отошел к окну. - А тут в угоду сыночку одного местного чиновника его смешали с дерьмом. Этот сопляк решил стать Шерлок Холмсом, но чтобы сразу - в начальники и присмотрел себе место Кости. Вот его и... Меня на пенсию отправили, а его - в петлю. Гады, гады! Чабанов неожиданно для себя почувствовал волнение, которое охватывало его перед приходом решения какой-нибудь ранее задуманной задачи. " Черт,- сжался Леонид Федорович,- вот это идея!" - А кто он,- Чабанов сохраняя видимое равнодушие, повернулся к Бегману,- расскажите мне о нем поподробнее, может быть, я ему помогу? Г Л А В А 2. Свое появление в городе известный рецидивист Кот отметил двумя выстрелами в постового милиционера, сержанта Виктора Величко. Начальник опергруппы областного управления внутренних дел капитан Беспалов узнал об этом через полчаса после происшествия. Когда он приехал в госпиталь, Величко готовили к операции. Офицер, молча отстранив, ругавшуюся медсестру, прошел в операционный блок. Он шел к лежащему на операционном столе сержанту и не замечал, что его ботинки оставляют черные отпечатки на ослепительно белых дорожках операционной. Главный хирург, держа на весу руки, на которые ему только что надели стерильные перчатки, направился было навстречу капитану, но на лице того было что-то такое, что врач, не дойдя пары шагов до Беспалова, остановился. - Извините, товарищ капитан, надо было вам позвонить, но я немного не достал до него. - Раненый заговорил, не дожидаясь вопроса офицера,- Я же не знал, что он сразу начнет стрелять. Беспалов, сдерживая дрожь в пальцах, смотрел в мутнеющие глаза сержанта и чувствовал растущую в груди боль. - Да,- как будто вновь удивляясь этому, добавил Величко,- пистолет был взведен, поэтому я не успел. Мне бы еще шаг, и он бы не ушел, извините... - Не волнуйся, Витя, в этот раз Кот от меня не уйдет. Скажи, я не понял, откуда он достал пистолет? Капитан сам не знал для чего задал этот вопрос. Ему вдруг показалось, что сержант будет жить до тех пор, пока чувствует себя на службе. - Из кошелки, обычной плетенной из вьетнамской соломки кошелки. Моя жена ходит с такой же. Хирург двинулся к столу, кивнув операционной сестре. Только тогда капитан понял, где он находится и пошел к двери. - Спасибо, солдат, я не казни себя, этого зверюгу взять трудно. Выздоравливай. Уже на пороге комнаты капитан обернулся и посмотрел на быстро чернеющие губы Величко. " Это уже третий человек, убитый Котом,- он глотнул комок,- если они и в этот раз дадут ему срок вместо "вышки", я сам шлепну его." Пять дней капитан мотался по всем злачным местам, разыскивая бандита. На шестой - в управление позвонила женщина: - Я его люблю,- заплетающимся голосом проговорила она,- а он с этой сучкой третий деннь возится, пугните его. Дежурный совсем было хотел отделаться обычным советом: " разойдитесь", как женщина крикнула: - Она же малолетка, зачем ей этот старый паскудник Кот? Едва дежурный понял, что она сказала " Кот", как взмок от неожиданной удачи. - А где он,- милиционер кашлянул и поправился,- они? - Да, тут, на Баха тридцать восемь, в двадцатой квартире, где живет ее сестра. Женщина что-то бормотала себе под нос, пересыпая слова бранью и подробностями деяний Кота. Дежурный говорил с ней, а сам давил кнопку телефонного вызова начальника опергруппы и боялся, что незнакомка сейчас поймет, что делает и кинется предупреждать бандита. - Извините, сами-то вы где? - Он был готов выслушать всю историю ее жизни, лишь бы незнакомка не бросила трубку. Беспалов ответил так, словно ждал этого звонка. - Кот,- дежурный не успел произнести адрес, как услышал, что капитан вызвал группу захвата. "Сам поедет",- позавидовал храбрости и силе Беспалова милиционер, но тут ему в голову пришла мысль об ошибке. - Господи,- сказал он вслух и обрадовался, услышав в трубке городского телефона заплетающийся женский голос, который продолжал что-то говорить.- Мы вам обязательно поможем, быстро поможем, только скажите: " Как его зовут?" Дежурный представил себе, что ему будет за ложный вызов опергруппы и даже закрыл глаза. - Микиша, Толька Микиша, я с ним еще в школе была, а он с этой соплячкой бодается... Дежурный перевел дыхание - это был Кот. Беспалов сам сидел за рулем оперативной машины. Он вел ее без звукового сигнала по осевой линии, надеясь на свое умение и реакцию. Через десять минут группа была у дома на улице Баха. Троих оперативников капитан поставил под окна квартиры. - Если спрыгнет с оружием, бейте его без слов,- приказал он,- Кот взбесился, и мы не имеем права с ним чикаться. К двери подошли тоже втроем. За спиной капитана стоял его новый заместитель, несколько месяцев назад пришедший в милицию бывший секретарь райкома комсомола, мастер спорта по самбо Сергей Морозов. - Его дружки - ваше дело,- Беспалов обернулся к товарищам.- Кота буду брать сам, разве только он сразу шлепнет меня, а так - не суйтесь и не путайтесь под ногами. Ну, что? На мгновенье он остановился перед дверью: - Церемониться времени нет, в крайнем случае новую поставим,- с этими словами капитан резким ударом ноги вышиб входную дверь и кинулся в квартиру. Из гостиной доносились стоны. На развернутом диване, покрытом сбившейся простыней, лежала худенькая, лет двенадцати - тринадцати, девчонка. Ее ситцевое платье было скомкано на шее, а над грудью качалась лохматая голова Кота. - Падла,- он узнал Беспалова и кинулся к брюкам. Капитан ударил его ногой. Бандит врезался в стену, но тут же снова кинулся к милиционеру. Тот, одновременно видя идиотскую от наркотического опьянения улыбку девчонки и белые от ярости глаза убийцы, представил себе на мгновенье, что все это может повториться и нажал на курок. Пуля швырнула Микишу к стене, он еще успел удивиться, но второй выстрел остановил сердце Кота. - Вот и встретились,- сказал Беспалов, поднял опрокинутый стул и сел. Кровь забрызгала стену и вычернила простынь, на которой с той же приклеенной улыбкой все еще лежала полуголая девочка. - Опустите ей платье,- заорал Беспалов, чувствуя, что сейчас произошло что-то неповторимое. Морозов резким движением прикрыл впалый живот и острые коленки последней партнерши бандита Анатолия Микиши и, не глядя на своего начальника, отошел к окну. Когда вернулись в управление, капитан сел писать отчет об операции по обезвреживанию опасного рецидивиста Кота, а старший лейтенант Морозов - рапорт о превышении командиром опергруппы разумной обороны. " Я бы взял его живым, чтобы судить советским, народным судом ",- закончил свое произведение молодой милиционер. Потом он встал, подошел к Беспалову и протянул ему бумагу. - Потом,- отмахнулся капитан,- дай закончить этот "роман" . - Нет,- возразил заместитель,- это касается вас. Беспалов, недоуменно глядя на молодого человека, взял лист, пробежал глазами ровные строки, поднял брови: - Не понял? - Он снова опустил глаза к бумаге, прочитал внимательнее, осмотрел со всех сторон и положил на край стола. - Больно ты прыток, комсомолец, у нас - война, и дерьмо сразу видно. Вот ты после первой крови и всплыл. - Я написал правду, вы вели себя не как советский милиционер, а как палач, убийца. - Ах, ты щенок,- поднялся в ярости Беспалов, но тут же сел назад,- что ты знаешь про Кота? На нем больше крови, чем в тебе мозгов. Если бы он достал из брюк пистолет, думаешь, он бы им орехи колол? Заместитель усмехнулся. Казалось, что ему доставляет удовольствие состояние капитана. - Не достал бы, а вы просто пристрелили его.- Морозов взял со стола свой рапорт и вышел. Беспалов со всего размаха грохнул кулаком по столу, выругался, потом опять принялся за свой отчет. Через неделю капитана Беспалова за дискредитаию партии исключили из рядов КПСС. Вечером к нему пришел начальник областного управления полковник Бегман. - Это я, Костя,- виновато улыбнулся он, когда Беспалов открыл дверь,- хочу немного посидеть у тебя. - Входите, Наум Аркадьевич,- капитан протянул руку в сторону гостиной. Полковник приложил палец к полным, резко очерченным губам: - Не будем мешать твоим, посидим на кухне. - Они уже спят, я один сижу у телевизора. Бегман тряхнул большой седой головой и прошел вперед. Когда Беспалов вошел вслед за ним в кухню, на столе уже стояли две бутылки коньяка. - Черный хлеб у тебя найдется? - Сейчас чего-нибудь соображу. - Не надо, давай хлеб и соль. Беспалов весь вечер соображал как ему лучше выстроить свою защиту на бюро райкома партии, которое на днях должно было утвердить решение первичной организации об исключении его из рядов КПСС. Капитан решил вспомнить все свои заслуги и драться до последнего, потому что это был бой не за маленькую красную книжечку, а за любимую работу. Он знал, что обычно после исключения из партии человека выгоняли и со службы. Приход умного и опытного начальника, которого Беспалов очень уважал, был кстати. Много лет назад именно он, тогда еще капитан, взял к себе в оперативную группу демобилизованного сержанта Беспалова. Все эти годы Бегман помогал и поддерживал его. Вот и сегодня Наум Аркадьевич был единственным человеком, который до последнего отстаивал капитана. Товарищи отмолчались, не желая портить отношения с парторгом, а тот, вместе с замполитом - настояли на исключении. - Я собрался завтра зайти к вам, чтобы посоветоваться,- Беспалов поставил на стол тарелку с черным хлебом и солонку. Полковник уже достал из серванта большие хрустальные фужеры и налил их до краев коньяком. - Давай выстрелим в желудок,- он поднял фужер,- выпьем за тебя. Ты, Костя, еще молод и можешь все начать с начала. За тебя. Большими глотками он опорожнил фужер, посыпал солью кусочек хлеба и стал медленно его жевать. Лицо полковника ничего не выражало, но Беспалов много лет работал с ним и, по некоторой суетливости движений, опустившимся уголкам рта, видел, что тот взволнован и чем-то сильно раздосадован. - Знаешь, Костя, когда мы с тобой бегали за урками, все было проще и чище,- Бегман витеевито выругался и снова наполнил бокалы.- А ты помнишь, как после удачной операции, мы брали по литру на брата и ехали на речку, к вязам? Помнишь, в любое время года, ночь или днем, берем гада без потерь и - к вязам? - Да. - Хорошо-то как было. А помнишь Штыря - Ваську Курилкина? Он из-за дерева сунул мне пику в бок, а ты перелетел через меня и одним ударом свалил его? Беспалов молча кивнул. Ему вдруг показалось, что они оба присутствуют на какой-то панихиде. Бегман снова выругался и поднял глаза на Беспалова. Они посветлели от выпитого, но не избавились от смертельной тоски. - Я сейчас с бюро обкома. Они сами, не дожидаясь бумаг из управления и райкома, утвердили твое исключение и требовали, чтобы я отдал тебя под суд, как будто ты завалил не бандита и убийцу, а ответственного партийного работника. Я поднялся и спокойненько объяснил им, чтобы сделал на твоем месте, попадись мне Кот. Тут встает заворг, взяточник этот прыщавый, и говорит, что если всякий милиционер станет по своему разумению стрелять в людей, то скоро в городе останется одна милиция. Тут меня и понесло, я ему отрезал: - Вам этого опасаться нечего, вы скоро будете молиться на небо в крупную клеточку. Вдруг смотрю, Первый усмехается и карандашиком по пепельнице постукивает. "Чувствую,- говорит,- что Наум Аркадьевич устал и ему пора подлечиться. Иначе он не стал бы защищать своего подчиненного, а отдал бы под суд, заменив молодым и более достойным человеком." - И только тут я, старый осел, все понял. Кто-то из них тянет этого бывшего комсомольского вожака, которого сделали твоим заместителем. А он, подлец, сразу твое место себе присмотрел и ждать не хочет. Бегман откусил хлеба, налил в фужеры остатки коньяка. - Костя, будь другом, внизу моя машина, скажи Коле, пусть еще литр привезет,- он привстал со скрипнувшего стула и полез в карман. - Да, что вы, Наум Аркадьевич, у меня в холодильнике есть пара бутылок водки. - Неси,- полковник опустился на стул и задумался, глядя в угол комнаты. - Да,- продолжил Бегман, когда Беспалов вернулся с лоджии с водкой,- я ехал сюда и все время думал - может быть, надо было как-то потоньше, помягче с ними, но уж больно разозлил меня этот торгаш машинами. Одним словом, не выбирая выражений, я рассказал им все, что думаю по этому поводу и о делах, какие творятся в обкоме за спиной Первого. А с тобой я и сейчас хоть на самого черта. Налей,- он двинул фужер,- да не смотри на меня так. Беспалову показалось, что в голосе полковника слышатся слезы. Он посмотрел в его глаза, но те были сухи - Слушай дальше. После моих слов о воровстве и коррупции в аппарате обкома, Первый опять постучал своим карандашиком и говорит: "Я думал, что коммунист Бегман болен, а он просто состарился и ему пора на пенсию. Как, товарищи, согласны?" Они, как пионеры, подняли руки. Вот так, Костя, с сегодняшнего дня я, можно сказать, на пенсии. - Товарищ полковник, Наум Аркадьевич, а как же министерство? Разве они в обкоме могут решать кому и когда из состава МВД России уходить на пенсию? - Против мнения обкома никто не пойдет. В лучшем случае могут перевести на другое место, но кому нужен старик? Никому.- Он опять задумался. Беспалов смотрел на лицо своего друга и начальника и впервые видел, что он стар. На лбу морщины, щеки покрыты сеткой склеротических сосудиков. - Да, зря я сунул палку в это осиное гнездо, похоже, Первый в курсе всех дел и имеет на этом свой процент, но ехать с этим в Москву, не имея твердых улик, бессмысленно. Хорошо, хоть они этого не поняли, иначе я не вырвал бы тебя из их пасти. Суда не будет, но из органов тебе придется уйти,- он положил руку на узловатые пальцы Беспалова, но тот этого не заметил. Капитан только сейчас понял, что одним выстрелом он уложил не только Кота, но и себя, и Бегмана. - Вот так, Костя, с завтрашнего дня ты в отпуску. У меня есть семейная путевка в Сочи, поезжай, отдохни, пока я тут все оформлю. Береги нервы и думай о том, что нам придется привыкать к новой жизни. У тебя, по-моему, высшая школа? - Да,- Беспалов выпил волку и не почувствовал ее вкуса. - Значит, можешь работать в школе учителем истории или где-нибудь юрисконсультом. - Я - оперативник и другому не обучен. Могу ловить бандитов, нападать и защищаться,- глаза капитана походила на траурные флажки и полковник отвернулся от друга... Вернувшись с курорта, изгнанный со службы капитан Беспалов долго не мог устроиться на работу. Складывалась странная ситуация: куда брали его - туда не хотел он, куда хотел он - не брали его. Он с удовольствием проработал целое лето в пионерском лагере, но в сентябре, выплачивая ему последнюю заработную плату, директор школы, руководившая лагерем, смущенно развела руками: - Извините, Константин Васильевич, я хотела, чтобы мы работали и дальше вместе - вы прекрасный педагог, но в РАНО о вас и слышать не хотят. Уж очень их пугает ваше исключение из партии,- она опустила глаза,- но я хочу поговорить о вас в горкоме. Там работает одна из моих бывших учениц. Беспалов представил себе, что ей скажут о нем и резко встал: - Спасибо, я уже нашел работу по душе. Опять начались хождения по предприятиям. Только зимой он устроился грузчиком на овощную базу и успокоился. Тут не надо было начинать с ученической должности и все было просто - разгрузил вагон, загрузил машину. Товарищи по бригаде сначала относились к нему настороженно, но убедившись, что бывшего капитана интересуют лишь мешки, да ящики с товаром, успокоились. Потихонечку в дом вернулся достаток. Только на душе у него было скверно. Беспалов продолжал видеть во сне погони и драки. Одно время он даже плохо спал - ему постоянно мерещился запах оружейного масла и сгоревшего пороха, но потом прошло и это. Домой он повадился ходить через товарную станцию. Неосвещенные пути, хрустящая тишина и безлюдье - давали ему возможность хотя бы в мыслях представлять себя на деле. Вступая в темноту, Беспалов по-привычке подбирался и начинал видеть, как в добрые старые времена, на все "сто". Иногда ему даже удавалось представить себе, что он крадется вслед за преступниками, и вот сейчас из-за катящегося с горки вагона на него бросится вооруженный грабитель... Так продолжалось до самой весны. Темной апрельской ночью на самом выходе со станции он, к своей радости , услышал тяжкий хруст дерева и настороженный шепот. - Кто там?! - Он рявкнул во весь голос, и сам удивился тому, как много радости прозвучало в нем. Невидимые люди замерли, потом кто-то прошептал: "уходим - менты ". Трое, как определил по звуку шагов Беспалов, кинулись через соседний путь в глухой угол станции, а один, осторожно ступая по гальке, пошел к нему. Ему хотелось по-настоящему схлестнуться с группой воров. " С одним и делать нечего",- решил Беспалов. Бегали они плохо, поэтому он скоро догнал шумно дышащую группу. На ходу сбрасывая куртку, бывший капитан скомандовал: - Стой! Ему показалось, что они немного сбавили скорость. Тогда он швырнул куртку, свернутую в комок, в середину бегущих. Один из них спотыкнулся и полетел на землю. Беспалов, не снижая темпа бега, догнал их и рубанул ладонью сгустившуюся темноту и, по тому как рука почувствовала каменную твердь, понял, что попал в плечо. Но человек вскрикнул и бегущие впереди остановились. - Да он один, сука,- произнес хриплый голос. Беспалов, ощущая спиной стенку вагона, приготовился к драке. Его смутило лишь то, что голос говорившего показался ему знакомым. И тут вышла луна. - Костя, ты? - Беспалов узнал своего бригадира. - Я же говорил, что он - гнида, мусор поганый,- капитан понял, что случайно поймал на месте преступления своих товарищей - грузчиков. - Гады, ворье,- прошептал он, чувствуя, что возбуждение ожидаемой схватки проходит. - Продаст ведь, паскуда. - Сунуть его под вагон,- глухо прозвучал голос бригадира,- и никто не узнает. Они кинулись на него. Беспалов бил нападавших, отражая удары и отклоняясь от новых. - Слабаки, дешевки,- ругался он, медленно отступая в сторону освещенного товарного перрона,- вам бы с детьми в кулачки играть, а не старого сыскаря щупать. Когда до границы света и тьмы оставалось метров пять, он скорее почувствовал, чем увидел, что у них в руках появилось оружие. Ныряя под взмах чего-то длинного в руках бригадира, капитан увидел сверкнувший штык лопаты и понял, что они наткнулись на инструмент дорожных рабочих. " Теперь в темноте против троих мне не устоять ",- решил он и, перекатившись под проходящим вагоном, выскочил на перрон. Беспалов увидел бегущих к нему дежурного по вокзалу и милиционера. Он вскинул руку, и тяжелый лом обрушился ему на плечи. Капитан успел упасть, чтобы смягчить удар и услышал над собой: - Остановись, засудят,- прохрипел бригадир, перехватывая руку грузчика с ломом в руках, - а станет болтать, валите все на него: мол ломал вагон, а мы увидели...Он в ментовке и не такого набрался, нам - рабочим, веры больше. - В чем дело? - Подбежавший милиционер нагнулся, чтобы помочь Беспалову встать и узнал его.- Вы, товарищ капитан? - Да вот, немного перебрали и повздороли с Костей,- выступил вперед бригадир, ты чего, сержант, не признал меня? Ваш-то капитан теперь у меня в грузчиках ходит. Беспалов стоял и не знал что делать. Сказать о вагоне - он не видел вскрыли они его или нет, да и они взаправду могли все свалить на него. Не сказать - стать соучастником. " Четвертый,- вспомнил он,- тот не дрался и может рассказать всю правду. Если захочет..." Лицо сержанта сморщилось, как от боли. - Что же это вы?! Дежурная из "вороньего гнезда " увидела вашу свалку и позвонила в линейное отделение: " человека убивают! " Вот мы и кинулись, а вы... Вы с ними, товарищ капитан...- он сплюнул. - Сержант,- Беспалов протянул к нему руку. Тот отстранился, как от чумного. - Шагайте за мной, пусть лейтенант Шамсудинов разбирается. Шамсудинов недавно был переведен из городского отделения в линейную милицию. В управлении поговаривали, что он не чист на руку, но утверждать наверняка не брался никто. Беспалов никогда не сталкивался с этим офицером, но, почему-то, был уверен, что тот его недолюбливает. Лейтенант сидел в маленькой с облупившейся штукатуркой комнатке. Он внимательно выслушал своего сержанта, скрившись, осмотрел грязную, изорванную одежду Беспалова и приказал: - Этого - в камеру. А вы,- он повернулся к грузчикам,- садитесь и пишите объяснительные. - Ну, зачем так? - Сержант взмахнул рукой, пытаясь высказать свое мнение на счет помещения Беспалова в камеру. - Выполняйте! Милиционер вздохнул и повел бывшего капитана в камеру. Тот шел и ничего, кроме боли в плечах, не чувствовал. В голове было пусто, словно не его, как преступника, вели за решетку, а кого-то другого. Беспалов неожиданно услышал голос сержанта, но только когда за его спиной закрылась дверь, понял его слова: - Извините, Константин Васильевич. Беспалов огляделся. Сквозь забранное крупной сеткой окно в комнату светил уличный фонарь. В его лучах был виден топчан, стоявший в дальнем углу, цементный пол и темные, подмоченные чем-то стены. Капитан сел на топчан и тут до него донеслось: - Лейтенант, мы с вами не первый день знакомы,- гудел бригадир,- это все он, капитан ваш, мы-то люди маленькие... Беспалов представил себе, что будет завтра в управлении. " Услышал" как одноклассники его сына кричат: " папка-то у тебя вор ". " Увидел " сочувственные взгляды коллег жены... Теперь в камеру доносились голоса грузчиков, но капитан не слушал их. Он попробовал рукой один из крюков, на которых держалась сетка, потом снял с брюк ремень, сделал петлю и приладил ее к окну. В голове звенело и сильными толчками билась в висках кровь. Беспалов продел голову в петлю, сделал два шага вперед, чтобы ремень натянулся и, подогнув ноги, упал навзничь. Последней его мыслью было удивление - боли не было, но рот мгновенно наполнился слюной... Беспалов пришел в себя от резкого света. Он открыл глаза и увидел перед собой переплетения прозрачных трубок. " Капельница,- понял он,- меня к ней подключали после второго ранения, но сейчас, что со мной сейчас?" Капитан попробовал двинуть головой, но не смог. Тогда он скосил глаза и увидел рядом с собой Бегмана. - Где я? - Спросил Беспалов и понял, что едва шевелит губами. Полковник прижал его руку своей горячей ладонью. - Не двигайся, Костя, ты в госпитале, все нормально. Говорить тебе нельзя - повреждено горло. К тому же у тебя был сердечный приступ, и ты два дня был без сознания. Теперь все прошло. Жена и сын - в коридоре, это я, пользуясь старыми связями, пролез вперед их. Обо всем забудь, главное, что ты выкарабкался. Только сейчас Беспалов вспомнил полутемную комнату-камеру, но в его душе ничего не шевельнулось. Он и сам удивился своему спокойствию и подумал о том, что в его душе что-то умерло. Капитан посмотрел на Бегмана и увидел в его глазах слезы. " Жалко старика, хороший мужик ". - Я тут кое с кем переговорил,- Бегман поднялся со стула и украткой вытер глаза,- у тебя все будет нормально и помни, что я еще жив и друзей в беде не оставляю. Он вышел, а Беспалов вспомнил как шел с работы через станционные пути: " И чего я полез к ним, пусть бы воровали, тем более, что я уже не сыщик, а простой грузчик." Капитан прикрыл глаза и незаметно для себя заснул. Его разбудил чей-то вздох. Он скосил глаза и увидел жену с сыном, сидящих у кровати. В руках сына была сетка с апельсинами. - Откуда? - Попытался спросить Беспалов, но не смог. Ему опять стало зябко. Он вспомнил, что за время его безработицы жена и так продала немало вещей, чтобы залатать прорехи семейного бюджета, а тут еще его неудачное самоубийство. Капитан зашевелился, попытался встать. " Дома доболею,- решил он,- так, по крайней мере дешевле будет," - Не волнуйся и лежи спокойно,- поняла его движение жена,- апельсины, которых сейчас нет в магазинах, конфеты и всякие фрукты - чуть ли не целую машину, принес сегодня утром Леонид Федорович Чабанов. Ты должен помнить его. Он сказал, что твоя группа как-то сэкономила его фабрике кучу денег. Так вот, они там узнали о твоем,- она поджала губы, сдерживая слезы,- несчастье и на месткоме выделили тебе материальную помощь в триста рублей, а гостинцы - сам Чабанов, от себя привез. Он мне сказал, что берет тебя на работу. " Вот о ком говорил Бегман ",- подумал Беспалов. Он хорошо помнил серьезного и подтянутого директора швейной фабрики, с которым познакомился во время расследования двойного убийства - завсклада и стрелка охраны. Тогда капитан брал преступников и следователь, как и Беспалов, посчитал, что тут не обошлось без участия кого-то из администрации. Но, как оказалось, всем руководил заведующий складом, а в делах фабрики царил полнейший порядок. Более того, следствие, изучая документы, пришло к выводу, что очередная плановая ревизия легко бы обнаружила хищения. Убийство только ускорило раскрытие преступления. Это было отражено в документах, поэтому на суде администрацию фабрики только пожурили. Через несколько дней, когда Константин Васильевич уже говорил, к нему в палату пришел сам Чабанов. Он поставил стул так, чтобы свет из окна падал на лицо Беспалова. Тот, внимательно наблюдая за гостем, отметил этот факт, но не смог связать его со странным вниманием к своей персоне. - И угораздило же вас ввязаться в драку с этими грузчиками,- усмехнулся Чабанов,- они же настоящие бандиты. " Неужели все всплыло,- обрадовался Беспалов,- неужели правда восторжествовала?!" - Они же, подонки, потом вас оговорили,- продолжал, не спуская глаз с Бнспалова, посетитель.- И лейтенант этот, что вас задержал, вместо того, чтобы с каждым поговорить отдельно, позволил им не только договориться и слово в слово написать объяснительные, но и четвертого грузчика не нашел. Да и вас,- он сочувственно сморщил лицо,- просмотрел. Если бы не сержант, мы бы с вами не увиделись. Ох, уж, эта милиция,- он вновь усмехнулся. - Я к ней уже давно никакого отношения не имею,- ответил Беспалов,- так что все претензии и пожелания предъявляйте своему коллеге, подполковнику Завалишину. - Коллеге,- Чабанов удивленно поднял брови,- а, вы имеете в виду - обком? Точно, мы с ним иногда за одним столом сидим. Это хорошо, что вы не потеряли чувство юмора. Я, собственно, пришел к вам справиться о здоровье и рад, что нашел вас выздоравливающим. Хочу предложить вам место на фабрике. - Не боитесь, я ведь исключен из партии? - Ну и что? Он дернул широкими плечами, словно отбросил само понятие " партия ". - И кем вы меня берете? - Своим заместителем по режиму. Оклад приличный, больше того, что вы получали в милиции. Работа родственная вашей профессии,- он помолчал,- ну, и все блага, связанные с высоким положением. Беспалов ответил почти мгновенно. Он так устал без нормальной работы, что сейчас был готов на все. - Пойду. - Вот и чудненько, я, почему-то, уверен, что мы с вами сработаемся. Чабанов встал, еще раз внимательно посмотрел в глаза Беспалову, высматривая там что-то известное только ему, и пошел к двери. У самого порога он оглянулся: - Вы как, Константин Васильевич, будете бороться за правду? Беспалов замер: " Вот ради чего он пришел сюда,- понял капитан,- только зачем ему это, не может же быть, чтобы такой человек был связан с этими мелкими ворами? Но с другой стороны - откуда он знает о четвертом и делах, которые они делали на станции? Ведь веди наши розыск, уже бы весь порог обили. Значит он получил информацию из других рук, а использует ее для моей проверки." - Да-а-а,- к Беспалову вернулось безразличие, владевшее им все эти дни,- плевать я хотел на этих воришек. "Не все ли равно откуда Чабанов знает о происшедшем. Он-то в милицию, по-моему, не пошел и не пойдет. Только что ему от меня надо? " - Сейчас - только здоровья,- как будто подслушал мысли Беспалова Чабанов,- а там будет видно. Но вы не ответили на мой вопрос? - Нет, не буду. Где она, правда? - Ну, ну,- опять усмехнулся Чабанов,- я попрошу, чтобы вас на пару недель устроили в местное " хрустальное " отделение. Отдохните, наберитесь сил и постарайтесь забыть обо всем, что с вами произошло. Я верю вам, и с сегодняшнего дня вы вступаете в новую жизнь. В ней не будет ни ночных драк, ни утренних перестрелок,- он засмеялся и вышел. Через три дня Беспалова перевели в другой корпус. Он дважды после ранения лежал в этом госпитале, но даже не предполагал, что в дальнем углу яблоневого сада стоит уютный домик с несколькими малогабаритными квартирами. Ему отвели спальню с кабинетом и ванной. В квартире все было застелено коврами, в кабинете стояли телевизор, телефон и пишущая машинка. Вокруг царили тишина и аромат цветов. - Вы что больше любите,- спросила Беспалова молоденькая симпатичная медсестра, которая привела его сюда,- гвоздики, георгины, настурции? - Розы,- ответил ничего не понимающий Беспалов. - Чарующий ааромат роз,- повела бровью девушка и понимающе улыбнулась. Каждое утро в кабинете появлялись свежие розы. Вечером исправно звонил телефон и приятный мужской голос справлялся о том, что хочет завтра есть товарищ Беспалов. В первый раз он решил, что это розыгрыш и заказал на завтрак фрукты и виноград, на обед шашлык по-карски, а на ужин копченную осетрину с финским пивом. Когда утром Константин Васильевич собрался идти в столовую, в дверь постучали. Он открыл и удивился - вчерашняя девушка вкатила в комнату тележку с фруктами, белыми булочками, чаем, кофе и молоком. - Извините,- приветливо улыбнулась она,- в заказе ничего не сказано о питье, поэтому я решила предложить вам выбор. Капитан от удивления чуть не открыл рот: - Я не привередлив и пью, что подают. - Значит, вы выберете себе, что понравится,- медсестра склонила голову и вышла, пожелав ему приятного аппетита. Вечером позвонил Чабанов. - Вы там отдыхайте на полную катушку,- весело заговорил он,- я как-то лежал в этом раю, так поначалу чуть ли не шарахался от их услуг и доброты, но потом привык. Вот и вы расслабьтесь, подлечите нервы и не увлекайтесь таблетками, налегайте на бассейн, различные души и минеральные ванны. А девушки там,- он шутливо застонал,- до сих пор вспоминаю. Дерзайте, перед настоящим мужчиной не устоит ни одна крепость, тем более, что ради здоровья пациента они готовы капитулировать без сопротивления. - А-а-? - Беспалов хотел выяснить, что это за таинственное отделение, где так лечат. - Не волнуйтесь,- вздохнул Чабанов, поняв его без слов,- это своеобразный межзаводской дом отдыха. Наш профсоюз вам, как нашему будущему работнику, выделил бесплатную путевку. Отдыхайте и ни о чем дурном не думайте. Через две недели он снова позвонил. - Сегодня кончается срок вашей путевки, но если вы хотите, мы можем продлить ее еще дней на десять? - Не могу больше,- взмолился Беспалов,- хочу на работу. - Тогда собирайтесь, сейчас за вами придет ваша машина. Новую работу Беспалов начал с решительной перестройки всей системы охраны предприятия. Он упразднил посты и перевел весь периметр на электронику. Второе нововведение коснулось секретного делопроизводства. По настоянию своего нового заместителя Чабанов отменил гриф " Для служебного пользования " на всей внутренней документации. И в первом, и во втором случае высвободились люди, предприятие получило ощутимую экономию фонда заработной платы. Беспалова премировали месячным окладом, а вечером его квартиру посетил председатель месткома фабрики. Едва перейдя порог, он усмехнулся: - Двухкомнатная, двадцать семь квадратных местров? Не густо,- профсоюзный деятель что-то чиркнул в своем блокноте,- квартира осмотрена, комиссия согласна с директором о том, что его заместителю по режиму нужно новое жилье. Через месяц сдаем дом. Вам трех или четырехкомнатную? - Нас только трое,- чувствуя тяжесть в груди, произнес Беспалов. - Нам бы хватило трехкомнатной, - поддержала жена. - А кабинет? - Возразил мужчина, и Беспалов понял, что Чабанов уже все решил, а это посещение лишь элемент какой-то игры.- Нет, Леонид Федорович меня накажет, я пишу четыре.- Он повернулся и, попрощавшись, вышел из квартиры. - Ну, ты даешь,- удивилась жена.- Вот это работа, не то, что в милиции, где если и дадут премию, то после ранения. - Что ты понимаешь? - Взвился Беспалов,- там я был на своем месте, я - сыщик, а не чиновник. Хочешь, чтобы я сдох в этой бумажной пыли?! Жена тоскливо посмотрела на Беспалова. - В четырехкомнатной квартире, с таким окладом и персональной машиной выживешь. Костя, хотя бы годик продержись, дай немного денег подкопить, да чуть-чуть по-человечески пожить, а там видно будет. Он кивнул головой, все еще не понимая, что он такого сделал, что Чабанов так щедр с ним. - Нет, похоже, вся работа еще впереди,- незаметно для себя произнес вслух Беспалов. - Вот и работай,- обрадовалась жена,- а то скис совсем. Через неделю она позвонила ему на работу и счастливым голосом сообщила, что ей предложили перейти в кардиологический центр. - Ты помнишь, сколько я просилась туда? - Звенел от радости ее голос,- я тут сам директор позвонил и предложил выбрать себе место. Ты слышишь, каменный человек? Не иначе, как твой Чабанов постарался. Только откуда он все это узнал? - А сама, что дура? - Разозлился ничего не понимающий Беспалов. - Не дура, ты просто забыл - туда принимают только по великому блату. Он хмыкнул и положил трубку. В пятницу, после вечерней летучки, Чабанов попросил Беспалова задержаться. - Я знаю, что вы большой любитель и мастер стрельбы,- он пригласил заместителя в комнату отдыха. - Да, когда-то я неплохо стрелял, но теперь,- развел руками Беспалов. - Что вы пьете - коньяк, водку, пиво? - Чабанов сел в кресло и открыл свой бар. - Водку и от хорошего пива не откажусь. Хозяин кабинета достал бутылку посольской водки, несколько банок пива, закуску, два хрустальных бокала. Выпили. - Мне нравится ваш стиль работы,- Чабанов закурил сигарету,- я хотел бы, чтобы мы подружились. - Он сощурил глаза,- вот так, по-мужски. Вы не против? - Нет, только я трудно схожусь с людьми. Чабанов рассмеялся. - Это вам только кажется. Все ваши подчиненные хвалят вас, но не об этом речь. Что вы делаете завтра? - Ничего особенного. - Вот и прекрасно, поедем на охоту в Лесной парк. - В заповедник? - Мы будем охотиться по лицензии и с любовью к природе. Согласны? - Леонид Федорович прикоснулся своим бокалом к бокалу Беспалова. - У меня нет ружья. - Там есть все. Завтра, часиков в пять, за вами зайдете мой шофер.- Чабанов поднялся.- Да, еды брать не надо,- он широко улыбнулся,- сапоги у вас еще сохранились? - Конечно. - Тогда - до завтра. День прошел незаметно.Охота на кабана потребовала большого напряжения сил и внимания. Беспалов даже забыл, что все утро ломал голову над тем, для чего Чабанов так опекает бывшего сыщика? Только вечером, когда они вдвоем сели за стол, где вместе со свежатиной громоздились такие явства, которые Беспалов видел только в кино, Леонид Федорович начал разговор. - У меня к вам просьба. Беспалов почувствовал сердцебиение, во рту пересохло. Чабанов заметил состояние своего собеседника и прижал его руку своей ладонью. - Что это вы сразу напряглись? Не ждите от меня подвоха. - Да нет,- попытался улыбнуться Беспалов,- это я так слушаю, чтобы чего-нибудь не пропустить. - Ну, ну. Дело простенькое, но я хотел бы, чтобы о нем никто не знал - засмеют. Итак, я собрался написать небольшую детективную повесть и рассказать в ней об одной неуловимой банде. Для этого мне нужно, чтобы вы расписали мне подобную организацию. Лучше всего, опираясь на свой опыт, придумать что-нибудь сверхестественное. - Он налил в свой стакан коньяк, выпил и громко захрустел косточками молодого кабана. - К примеру - боевые группы, связь, разработка и доведение операции до исполнителей, пути и варианты отхода. Одним словом, представьте себе, что вы решили создать подполье и опишите его структуру. Беспалов бессмысленным взглядом окинул стол, взял ложку черной икры, поднес ко рту, потом отложил в сторону. Он не заметил как в его руке оказалась бутылка водки. Чабанов подставил ему пустой стакан. Беспалов наполнил его, выпил, сунул в рот икру. - Шутите? - Почему? - Странное желание, но я могу рассказать об одной группе... - Послушаю с удовольствием, но вы, все-таки, сделайте то, о чем я вас прошу. " И чего я испугался,- подумал Беспалов,- ведь ему это действительно нужно, как мертвому припарки. Директор, член обкома, жена, дочь. Черт, и чего только не придет в голову после двух стаканов водки. " - Хорошо, через три дня я представляю на ваше утверждение свой вариант неуловимой бандитской организации, похожей на сицилийскую мафию. - Но - советскую,- рассмеялся Чабанов. - Договорились. В среду Беспалов позвонил Чабанову и сказал, что у него все готово. - Что? - Спросил тот, но тут же понял,- приходите, я вас жду. Брови Леонида Федоровича полезли вверх, когда Беспалов вошел к нему с большим рулоном ватмана. - Схема? - А как же без нее? - Дома чертили? - Жена у меня не любопытная, да и чертил я ее сегодня ночью, а утром принес с собой и запер в сейф. - Ну, ну. Хозяин подошел к двери, запер ее на ключ и включил селектор: - Вера,- проговорил он, услышав голос секретарши,- меня ни для кого нет. Потом Чабанов повернулся к Бесплову. - Итак? Беспалов развернул на столе чертеж и укрепил его по углам книгами. - В серьезных организациях о структуре и ответственных функционерах знают всего несколько человек, а лучше всего - один. Итальянцы сделали свою мафию по родственному признаку. Это значит, что глава фамилии знает все о своей ветви. Если же несколько родов объединяются, тогда создается своеобразный Совет руководителей, юридическаяя группа. Там строгой тайной являются лишь банки и номера счетов, об остальном же члены семьи либо знают, либо догадываются. Я думаю, что все это уже морально устарело. Сегодня нужна организация с жесткой централизацией руководства в одних руках, только тогда она будет жизнеспособна. При руководстве создается мозговой центр, разрабатывающий операции, их оперативную, юридическую и финансовую обеспеченность. Центр знает только руководителя, хотя и это можно исключить, работая по письменным, телефонным или электронным указаниям. Тогда все вообще замкнется только на одном человеке. - А что это за "резидент"? - Коммуникабельный человек, хорошо разбирающийся в людях, который будет подбирать руководителей пяти - шести боевых групп. Они же будут знать только его и своих подчиненных. - Как с оружием? - Создается несколько независимых складов, держатели которых никого не знают. Их дело привезти в указанное место необходимое количество стволов и боеприпасы, а потом забрать их и снова спрятать. Даже если кто-то проследит эту цепочку, то в лучшем случае Организация лишается склада, его держателя и одной боевой группы. - Это "СБ", чтобы это значило? - Чабанов потер нос,- погодите, сам попробую разобраться. Служба безопасности? - Да,- усмехнулся Беспалов,- контрразведка, она же, при необходимости, исполняет приговоры. Ее командира должен знать только руководитель всей Организации. Он же и никто другой командует им. Чабанов расправил рукой ватман и, склонившись над схемой, негромко проговорил: - Получается - руководитель знает всех, а его - мозговой центр, командир "СБ" и резиденты? - Лучше ограничиться мозговым центром и службой безопасности, а еще лучше, чтобы между ними было бы какое-то неодушевленное звено, которое всегда можно разорвать простым отключением телефона или компьютера. - Интересно,- Чабанов сел в кресло, в другое пригласил Беспалова,- а как же с оплатой? - Я бы выдавал твердую ставку. И отдельно - за проведенные операции. Кроме того, на мой взгляд, это немаловажно - каждый член Организации волен в любой момент выйти из нее. - И поведать о ней миру? - Он же почти ничего не знает, а вот добровольность и уверенность в будущем дадут не просто исполнителей, а думающих людей. Это, помноженное на инстинкт самосохранения, далеко не последнее дело. К тому же нельзя лишать человека мечты о свободе. - Мечты? - Чабанов всем телом повернулся к Беспалову.- Значит вы имеете в виду то, что нам не придется выполнять своего обещания? - Почему же,- Беспалов отметил про себя, что Чабанов сказал "нам".- Как раз в этом смысле я считаю, что умный руководитель сделает все честно. А слово "мечта" я использовал в прямом смысле. " Черт, неужели все это нужно ему для настоящего дела? - Константин Васильевич облизал пересохшие губы, потом прикусил нижнюю.- Себе-то не ври. Ты еще в лесной избушке понял, что он задумал что-то серьезное. Организатор он настоящий, но, чтобы удержать бандитов в руках, нужна железная воля." Он посмотрел на широкие ладони своего собеседника. В них чувствовалась немалая сила. - Что-то мне захотелось чая,- Чабанов встал с кресла и подошел к столу. - А мне кофе. Леонид Федорович свернул ватман и, нажав кнопку селектора, попросил секретаршу принести им чаю и кофе. В этот вечер Беспалов впервые напился до бесчувствия. Он сидел на узкой лоджии в продавленном кресле и плакал. Жена, никогда не видевшая его в таком состоянии, с трудом решилась переступить порог комнаты. Он поднял голову и, отвернувшись, вытер слезы. - Извини, я что-то ослаб душой, устал жить. - Что ты говоришь?! - Она присела у его ног.- Ведь только-только все налаживается. Он скрипнул зубами и застонал. - Костя, ну чего ты так убиваешься? Не нравится кабинетная работа, уходи, только душу себе не мотай. Ты же знаешь, я к роскоши не привыкла, проживем, как получится. Лишь бы ты был здоров, да Витька хорошо учился. - Эх, ты не знаешь, ты не видела, как они на меня смотрели. - Кто? - Ребята из управления. - Да, что ты? - Стоило мне снять погоны, и я стал для большинства из них вошью, комаром, которого каждый может прихлопнуть. Ведь никто даже руки не подал по-человечески. Это было не так. Ему звонили товарищи по опергруппе, приходили бывшие сослуживцы, но это только ранило мужа. Она заметила, что он стал тяготиться их посещениями, особенно, если они говорили о делах, захватах, следствии. Ему казалось, что они жалеют его. Может быть, из-за этого он и в грузчики пошел, а там этот страшный случай...В остальном же все было и так, и не так, как сейчас говорил Костя. Только она, зная его, не решалась сейчас ему возразить. С мужем творилось что-то непонятное, но она привыкла во всем полагаться на его силу и разум. - Только старик Бегман меня понимал,- продолжал, уставясь в угол, Беспалов,- и того, как меня, вымели из управления. Ты знаешь кто сейчас занял его место, знаешь? - Нет, ты расскажи, расскажи, только на сердце не держи. Он прижал ее голову к своей груди и погладил по волосам. " Господи,- подумала она,- он так не трогал меня лет десять. Все работа, работа, да и сейчас - тоже какое-то горе." - Вор и подонок. Мы с Бегманом поймали его на подтасовке фактов. Он пытался два дела спихнуть на одного уркагана. Обещал ему скостить половину срока. А для чего? - Беспалов скривился и сплюнул,- чтобы показатели были лучшими в городе. Тогда ему вкатили неполное служебное соответствие, потом я узнал, что он и взятками не брезговал. А сейчас подполковник Завалишин - начальник управления внутренних дел области. Бегман на даче, а я...- он замер, поднял голову, осмотрелся.- Да плевать я хотел на эту трижды проклятую жизнь. Пусть Чабанов меня хоть на бан голым водит, лишь бы уважал, да деньги платил. Одену тебя в шелка, жить будешь, как человек, отпуска будет на Средиземном море проводить. Беспалов тяжело задышал, рванул рубаху на груди. - Тебе плохо? - Испугалась жена. - Меня из-за какого-то бандита, перестрелявшего кучу людей, с работы выкинули, а этого слюнявого щенка, паскуду, на мое место? Ну, я вам крови попорчу... - Тебе плохо? - Опять спросила жена, испуганно вглядываясь в бледное, с закушенной губой, лицо мужа. - Нет,- оскалился он,- теперь мне всегда будет хорошо, мне и тебе. Я понял как надо жить в этом мире. Он поднял ее с пола и крепко, как в молодости, поцеловал в губы. Утром их поднял телефонный звонок Чабанова. - Послушай,- из трубки донесся его веселый голос,- пока ты спал, я тебе новую квартиру выбил, слышишь, в горкомовском кирпичном доме. Сам будешь вещи перевозить или грузчиков прислать? Ключи и ордер у меня, могу сейчас же тебе подослать. Ну, так как, что молчишь или коньяка жалко? Беспалов отнял трубку от уха, оглянулся. Жена. Привстав, смотрела на него испуганными глазами. - Присылайте ключи, съезжу, покажу жене, а переехать можно и завтра... Г Л А В А 3. Эмиль Абрамович Шляфман был последним и самым любимым ребенком в большой семье известного на весь край гинеколога Абрама Михайловича Шляфмана. Тысячи женщин слагали о старшем Шляфмане легенды. Так, например, говорили, что к нему на прием приезжают даже жены ответственных работников Кремля. Было это так или нет ни подтвердить, ни опроворгнуть никто не мог, но только из кабинета этого врача все посетительницы выходили с улыбкой на устах. И в семейной жизни у него все было в порядке. Он до умопомрачения любил свою " маленькую Басю ", которая через год дарила ему по девочке. Когда их стало пятеро, Абрам Михайлович собрал добрую сотню своих друзей и поклонниц. Он напоил их всех до бесчувствия и громогласно объявил: "Род Шляфманов под угрозой. В следующем году мы с Басей попытаемся в последним раз родить наследника. Первому, кто сообщит мне весть о сыне, я подарю тысячу рублей / по тем временам это было около тысячи долларов США /, а в день, когда мне скажут, что он напился пьяным, я напою коньяком полгорода." Через три года главврач родильного дома, сама помогавшая жене своего шефа разрешиться от бремени, сообщила ему о сыне. Шляфман не только выполнил обещание о денежном подарке, но и привез в больницу два ящика шампанского и, как донской казак, щедро лил его в предусмотрительно захваченные с собой стаканы всем, кто в это время находился во дворе родильного дома. Миля, как звали дома мальчика, рос ребенком сообразительным и шаловливым. Ни родители, ни сестры не отказывали ему ни в чем и смотрели на его поступки сквозь пальцы. Учителя не могли нарадоваться на примерного и отличного ученика. Самое удивительное было то, что мальчика никто не заставлял днями сидеть за учебниками. Ему самому было интересно все, что было в них написано. Может быть, это было связано с тем, что его самым большим увлечением было чтение. Годам к четырнадцать он не только перечел все книги в доме, но и каждую неделю носил их пачками из трех библиотек. " У нас в доме растет новый Ломоносов ",- любил говорить Абрам Михайлович. " Не нужны нам Ломоносовы,- возражала жена,- у моего сына талант поэта. Он станет знаменитым писателем. " Миля писал прелестные сочинения и даже пару раз печатался в местной газете, но не стал ни тем, ни другим. После школы юноша решил поступать в МГУ на юридический факультет. Мама, узнав о решении сына, схватилась за сердце. " Я не для того отдала всю свою жизнь, чтобы мой сын попал в тюрьму,- зарыдала она,- он не может зарывать свой талант среди отбросов общества!" " При чем здесь тюрьма?!- Абрам Михайлович обнял жену и украдкой вытер слезы,- мой мальчик будет новым Плевако ". Он сказал это, чувствуя свою вину. Ведь это он принес в дом книгу речей Плевако и Кони. Ведь это он долгими зимними вечерами любил рассказывать сыну о деле Бейлиса и сетовал на то, что в нынешние времена исчезли настоящие адвокаты, способные одним взмахом руки, заставить рыдать весь зал суда. Старому врачу было и страшно, и приятно, но его сын решил воплотить в жизнь то, о чем он в тайне от всех мечтал в далекой молодости и не рассказывал об этом даже своей жене. Может быть, это было смешно, но даже дожив до седин и став знаменитым врачом, Шляфман, замирал при виде любого милиционера. Если же ему приходилось встречаться с ними в городе, то он всегда старался , завидя синюю форму, перейти на другую сторону улицы. Но, узнав о решении сына, он тут же сел в самолет и кинулся в Москву, чтобы помочь ему с поступлением в университет. Пока папа искал в столице своих пациенток, Миля сдал вступительные экзамены без посторонней помощи. Ему повезло. На первом же экзамене он отвечал самому декану факультета. Тот был так приятно поражен знаниями абитуриента, что сам проследил, чтобы на всех остальных экзаменах к юноше отнеслись объективно. Шляфман отлично проучился целый год и влюбился. Это было, как удар в лицо. В тот день Миля задержался в деканате и немного опоздал на лекцию по психологии. Он подошел к двери в аудиторию и осторожно потянул ее на себя, надеясь незамеченным проскочить мимо старичка-профессора, но взглянув в сторону кафедры, замер от неожиданности. Чуть в стороне от возвышения, с которого обычно читалась лекция, стоял стул, на котором сидела девушка. Первое и единственное, что увидел Миля, были длинные, ослепительно белые ноги. У него еще хватило сил провести взглядом от тоненьких красных туфелек до края высоко открывавшей бедра черной юбки, но дальше все было в тумане. Девушка сказала что-то и все вокруг засмеялись, но Миля ничего не слышал и не двигался. Тогда она встала, спустилась по ступеням, подошла к нему, взяла его за руку и подвела к ближайшему свободному месту. Только здесь он увидел напротив себя ее смеющиеся глаза. Она подняла руку и провела по его щеке. Миля вздрогнул и пришел в себя. - Вот уж никогда не думала, что обладаю гипнотическими способностями,- услышал он незнакомый мелодичный голос,- может мне оставить кафедру психологии и перейти в цирк? Шляфман, как вы считаете, это будет разумно? - А я? - Глупо, как ему потом рассказывали, спросил Миля и сел. Вокруг стоял громоподобный хохот. - Пожалуйста, потише,- подняла голову девушка,- не то штукатурка осыпется. Но раз наш знаменитый Миля хочет, чтобы я осталась в МГУ, то мне возразить нечего. Кончилась лекция. Она попрощалась и вышла. Шляфман сидел, как оглушенный. К нему подошли товарищи. Кто-то, смеясь, тряс его за плечи, кто-то взъерошил его густые волосы, но юноша почти ничего не понимал. Щека еще чувствовала прикосновение незнакомки, а в ушах по-прежнему звучал ее голос. - Да он втюрился в Шамаханскую царицу,- дурашливо запищал кто-то, и Миля пришел в себя. Вокруг плотным кольцом стояли смеющиеся сокурсники. - Дураки,- совсем по-детски выкрикнул Миля и выбежал из аудитории. Он весь день ходил вокруг университетского корпуса в надежде встретить девушку. Только вечером, когда стало темно, он понял всю бессмысленность своего поступка. - Дурак, он и есть дурак,- сказал Миля вслух и продолжил беседу с самим собой.- Она, наверное, подменяла нашего старичка-боровичка, значит перед лекцией представилась. С этого и надо было начинать, а не бегать вокруг здания. Пойду домой, спрошу ребят, узнаю как ее зовут. Утром пойду на кафедру и скажу ей: " Я вас люблю и не могу без вас жить! " Она, конечно, посмеется и ответит: " Вы, юноша, сначала молоко на губах оботрите, потом университет закончите, тогда и говорить будем, к тому же, у меня муж- академик и двое прелестных детей " - Плевать,- вскинулся Шляфман и не заметил, что от него шарахнулся прохожий,- пусть хоть трое, а я все равно люблю ее. Мужчина оглянулся и, заметив, что юноша смотрит на него, покрутил пальцем у виска. Миля никак не отреагировал на этот выразительный жест. Он сейчас видел перед собой длинные ноги девушки и представлял, что они идут рядом по улице, а все прохожие оглядываются на них и страшно завидуют ему. Юноша вскинул голову и, торжествующе, огляделся, но на него никто не смотрел, как никого не было и рядом. В комнате все спали. Но на стене висел огромный плакат. Лохматый, горбоносый субъект, с кривой надписью на впалой груди " Миля ", стоял на коленях перед восточным шатром, из которого выглядывала полуобнаженная нога в ярких шароварах. Вокруг лежала побитая рать, а из-за шатра выглядывал старик в еврейской ермолке. Вместо пейс с его ушей стекали кривые слова: " Милин папа ". - Гады,- выпалил Шляфман и одним рывком сорвал ватман со стены. " Спящие " мгновенно проснулись и принялись хохотать. - Ты точно сдвинулся,- сгибаясь от смеха, просипел Коська Ягужинский, с которым дружил Шляфман,- это известная пожирательница сердец. Вот только я не встречал ни одного живого человека, который мог бы похвастать тем, что хотя бы проводил ее до дома. У нее свой "жигуленок" под номером 32-44, но она ездит в нем одна. По сторонам не смотрит. Разве только, если ты ляжешь под ее колеса, тогда, может быть, она шевельнет трешку на твой гробик. - Скотина,- вскинулся Шляфман,- я сейчас тебе "чайник" начищу. Его удержали и со смехом положили на кровать. - Отдохни,- Коська протянул ему кусок хлеба с колбасой,- похоже, тебе понадобятся силы. Ночью, когда все заснули, Миля встал и тихо подобрался к кровати Ягужинского. - Коська,- он тронул друга за плечо. Тот открыл глаза,- скажи как ее зовут и где ее можно искать? - Ты действительно чокнулся,- недовольно прошептал Ягужинский.- Она доцент, кандидат наук, на хрена ты ей нужен? - Я тебя, как человека спрашиваю, а ты,- отвернулся Шляфман. Друг протянул руку и положил ее ему на плечо. - Ладно, брось, не буду. Расима Саитовна. Ей тридцать два года. Говорят, что замужем не была, но единственная вольность, которую она себе позволяет - это сидеть в мини перед аудиторией. Мне говорили, что это ее метод приковывать к себе внимание студентов. Все ее зовут Шамаханская царица. Ты можешь видеть ее каждый день - она ведет курс в параллельной группу. Только прежде чем выставлять себя на посмешище и ее - в неловкое положение, подумай нужен ли ей студент? На следующий день рано утром Миля прибежал к учебному корпусу. Она приехала только к десяти часам. Юноша шагнул к машине, но как только она подняла голову и открыла дверцу, он почувствовал головокружение. Расима Саитовна закрыла дверцу машины и, покачивая бедрами, пошла в университет. Шляфман едва нашел силы, чтобы тронуться за ней. Так продолжалось до самой весны. Миля сильно похудел. Каждую ночь, вспоминая ее, он клялся себе, что утром неприменно подойдет и признается ей в любви, но на следующий день все повторялось. Товарищи уже привыкли к этому и не смеялись над ним. Лишь в ее глазах, изредка встречавшихся с его, иногда вспыхивали какие-то жаркие огоньки. В феврале Миля написал отцу отчаянное письмо с просьбой прислать ему пятьсот рублей. Деньги пришли через день. Получив их, Шляфман понесся в ювелирный магазин. Он там давно присмотрел небольшое кольцо с бриллиантом, которое решил подарить ей на Восьмое марта... Пахло весной. Улицы были пустынны, лишь дворники гоняли лужицы вчерашнего дождя от стен домов к краю тратуаров, да бродяга ветер посвистывал из-за балконных решеток. Ее "жигуленок" стоял, как всегда, наискось приткнувшись к углу дома. Миля подошел к машине, потрогал ручку дверцы, которой вчера касалась ее рука и почувствовал озноб. Так бывало всегда, когда она должна была появиться на ступенях своего дома. Во время встреч в университете, он горел от жара в груди, а тут всегда мерз. Он боялся, что губы начнут дрожать, и она увидит его слабость. В подъезде зашумел лифт, Миля задержал дыхание, чтобы чуть-чуть унять дрожь. Вздохнула кабинка лифта и по кафелю застучали каблучки. " Она! " Сердце сильными толчаками забилось в груди. Он сжал в кулаке коробочку и шагнул к двери. Она, увидя его, чуть прищурила глаза и дернула краем губы. - Я, я поздравляю вас с праздником,- он протянул перед собой раскрытую ладонь с красной коробочкой на ней. Расима Саитовна удивленно подняла брови, стянула с руки перчатку и откинула изящную крышечку. Луч солнца сверкнул и рассыпался сверкающими брызгами, отразившись от граней камня, обправленного в золото. Она нахмурилась, взяла кольцо, внимательно осмотрела и примерила его на безымянный палец. - Ты и размер узнал,- женщина улыбнулась, шагнула вперед и чуть прикоснулась губами к его щеке. Потом отодвинулась и внимательно посмотрела в его глаза. - Ты любишь меня? Он открыл рот, но звуки не проходили через горло. - Идем,- она взяла его за руку и повела назад в подъезд. Миля чувствовал крепкую ладонь, но ничего не соображал, только в груди по-прежнему гудел бубен. В лифте они стояли рядом. Пахло духами. Он видел ее пухлые, четко очерченные губы и небольшую складку в углу рта, но не решался поднять глаза выше. Юноша не заметил, когда они подошли к двери ее квартиры. Тонко звякнули ключи. - Ну, что же ты,- она подтолкнула его в плечо,- входи. В квартире было немного сумрачно. Миля увидел себя в зеркале прихожей. Она стянула с плеч свой белый плащ и требовательно тронула молнию его куртки. - Ну, ну. Миля скинул туфли, куртку и прошел в комнату. Шторы были задернуты. Он увидел большой книжный шкаф, какую-то картину на стене, два кресла у журнального столика. - Иди в ванну,- раздался у самого уха ее шепот. - Что? - Он не понял и повернулся к ней. - Там есть халат, оденешь его, когда помоешься. Ее огромные глаза завораживающе мерцали перед ним. Он стоял, не двигаясь, тогда она легко погладила его по щеке: - Иди, Миля, я жду тебя. Горячая вода хлестала его по плечам, но мелкая дрожь продолжала прокатываться по спине. Вдруг ему показалось, что она позвала его. - Сейчас, сейчас,- проговорил юноша и полез из ванны. Полотенце крутилось в руках и несколько раз падало на пол. Он стал натягивать брюки, но вспомнил, что она говорила про халат. Тот был очень большим, и Миля почти завернулся к него. Дрожь не проходила. Он распахнул дверь и пошел в комнату, в которой уже был. - Я здесь,- то ли почувствовал, то ли услышал он, проходя мимо спальни. Миля сдвинул шторы и замер у порога. Она лежала на широкой кровати из белого дерева. Легкое покрывало очерчивало крутое бедро и острую грудь. Мгновенье женщина смотрела на него, потом вскочила. Миля увидел гибкое смуглое тело. Она дернула его за руку и он упал на ее кровать. Острые ноготки пробежали по его животу, и он увидел перед собой ее алые губы. - Да ты еще мальчик,- они дохнули невиданным жаром и впились в его рот. Ему показалось, что комната завертелась. Из полумрака выплыл твердый шарик соска, а под руками забились горячье бедра, вскрикнула и сладостно застонала женщина. Жаркая волна перехватила дыхание, и Миля забыл обо всем. Его отрезвила боль в плече. - Хватит, Миля, я больше не могу,- прошептала она, легкими укусами приводя его в чувство... На следующий день он ждал ее около университета. Женщина вышла из машины, щелкнула дверца. - Росинка,- Миля кинулся к ней, но Расима Саитовна удивленно вскинула брови, обошла его и спокойно пошла к учебному корпусу. Он, потрясенный и ничего не понимающий, остался у дороги. Несколько дней Шляфман пытался поговорить с Расимой Саитовной. В университете она была, как всегда приветлива и улыбчива, но дальше разговоров о студенческих делах не шла. На улице и около дома вообще не разговаривала. Лишь один раз, когда отчаявшийся Миля преградил ей путь к лифту, она резко хлопнула его по руке и обронила сквозь зубы: - Юноша, не забывайтесь. В пятницу Миля пришел к выводу, что ему нужно опять попробовать что-нибудь подарить ей. Он продал все, что мог, занял денег у сокурсников. Когда набралось чуть больше двухсот рублей, Шляфман опять пошел в магазин. В этот раз он приобрел золотую цепочку. Расима вернулась домой лишь в начале одиннадцатого ночи. Миля спрыгнул с подоконника и пошел ей навстречу. Она, как всегда, скользнула по нему взглядом, улыбнулась и остановилась, увидя на его ладони атласную коробочку. - Какой знак своей любви ты приготовил в этот раз? - Ее глаза лукаво сверкнули, а пальцы ласково пробежали по потемневшей щеке юноши. - Цепочку,- прошептал он, вновь чувствуя дрожь в губах. Она открыла коробочку. Длинные ногти, выкрашенные алым лаком, зацепили ажурные звенья. В слабом освещении коридора золото потеряло свой блеск. - Миля, ты просто прелесть, я давно мечтала купить эту вещицу. Она поцеловала его в уголок рта: - Пойдем ко мне, я покормлю тебя ужином. Все было, как в прошлый раз. Только сегодня Миля, боясь, что она быстро прогонит его и он больше не увидит ее тела, без устали целовал и гладил ее кожу. Когда он добрался до маленьких, нежных пальчиков на ее ногах, Расима Саитовна засмеялась: - В тебе уже проснулся настоящий мужчина, способный не только порадовать женщину подарком, но и возбудить в ней страсть. Незаметно для себя он заснул. Сколько продолжалось его забытье, юноша не знал. Он подскочил от того, что ему привидилась его Росинка. Она, укоризненно качая головой и оглядываясь, уходила от него к горизонту. Миля в ужасе кинулся вслед за ней, но не смог и пошевелиться. Он собрал все силы, дернулся и сел. Юноша, ошелело ощупал кровать и, наткнувшись на шелковистую кожу бедра лежащей на боку женщины, принялся осыпать его поцелуями. Он целовал ее прохладную кожу, острые ногти, твердые шарики грудей до тех пор, пока не почувствовал, что в ней заполыхал жар. - Включи торшер,- произнесла она, задыхаясь,- я хочу видеть тебя и себя,- и отбросила в сторону покрывало, укрывавшее их. В начале шестого она подняла его. - Нельзя так долго спать, иначе ничего в этом мире не добьешься, завтракай и иди домой. Он потянулся к ней. Ее тонкие пальцы пробежали по его губам. - Все, Миля, у меня больше нет времени. Вот тебе моя визитная карточка, решишь чем-нибудь порадовать меня, звони. И хватит меня преследовать. На кафедре уже дурно шутят. Теперь никто не знал как и когда Шляфман успевает готовиться к занятиям. Большую часть суток он искал работу. Разгружал вагоны, мыл машины и окна, писал контрольные - делал все, за что платили деньги. Набрав достаточную сумму, бежал в магазин, покупал какую-нибудь драгоценность и звонил Расиме Саитовне. Она сама назначала день и час их свиданий. Встреч было так мало, что каждая из них подолгу снилась юноше. А когда он начинал стонать и кричать во сне, его будил неизменный друг Коська и, подавая стакан холодной воды, говорил: - Во всей Москве нет женщины страшнее Шамаханской царицы. Она высосет из тебя все соки... Постепенно Милю стали узнавать в лицо различные дельцы, крутившиеся вокруг магазина радиотоваров на Садовом. Они стали давать ему небольшие поручения и платили неплохие деньги. Весной за две ходки в Серпухов с видиотехникой один барыга отвалил Шляфману целую тысячу. Тот купил на них серьги с бриллиантами и без звонка кинулся к Расиме. Она открыла дверь и замерла перед Милей в раздумье. - Расима,- неожиданно прозвучал из комнаты уверенный мужской голос,- если это мужчина, пусть входит, все веселее будет пить. - Входи,- она призывно мазнула рукой по щеке юноши. В комнате за накрытым столом сидел крупный мужчина. На его плечах Миля увидел халат, который она, обычно, давала ему и понял кому принадлежит эта вещь. - Ну, наконец, бог послал собутыльника,- приветливо улыбнулся мужчина.- Будем знакомы - Леонид Федорович. - Миля,- Шляфман пожал руку незнакомца и тут же поправился,- Эмиль. - Прошу,- Леонид Федорович указал рукой на стул напротив себя,- а нашу восточную красавицу мы посадим в серединку, чтобы никому не было обидно. Он взял со стола бутылку французского коньяка. - Извините, Эмиль, я привык пить из большой посуды, а вы? - Как вы,- ответил юноша, чувствуя, что место ревности занимает расположение к этому большому и шумному человеку. Тот налил два полных бокала и чуть-чуть плеснул в рюмку хозяйки. - Не знаю, как вы, а я не люблю пьяных женщин. Вы где трудитесь? - Спросил он, когда они выпили, и Миля, оглушенный таким количеством спиртного, схватился за вилку. - Четвертый курс юридического,- просипел юноша сквозь еду, забившую рот. - Даже так,- Леонид Федорович повернулся к хозяйке,- и как учится наш студент? - Прекрасно, из него выйдет отменный юрист. Я думаю, что его место в адвакатуре. У Мили природный дар красноречия и феноменальная память. Адвокат - это лучше, чем следователь или прокурор. И тот, и другой так завалены работой, что не замечают ни рассветов, ни закатов, а защитник - человек свободный и независимый. Леонид Федорович насмешливо хмыкнул. - Конечно, - кивнула головой хозяйка,- относительно. - Может быть, может быть,- задумчиво произнес Чабанов, с интересом глядя на Шляфмана. Они пили часов до трех. Миле временами казалось, что он сидит один, а Леонид Федорович с хозяйкой уходят в спальню, но утверждать этого юноша не мог, потому что каждый раз его, засыпавшего за столом, будил громкий голос собеседника, по-прежнему что-то пившего и предлагавшего это же и молодому человеку. За вечер Шляфман все рассказал о себе и своих родителях, но не помнил об этом. Его разбудил яркий солнечный луч, падавший в окно спальни. Рядом, на широкой кровати хозяйки, тяжело стонал во сне Леонид Федорович. Миля, стараясь не задеть его, встал. Расимы Саитовны в квартире не было. Шляфман пошел на кухню и, чувствуя дурноту и легкое головокружение, поставил на плиту кофейник. - Глупости,- раздался за его спиной голос Леонида Федоровича,- после пьянки пить кофе вредно. Мы поправим здоровье холодным шампанским. Если им не увлекаться, то все будет хорошо. Когда они сели, выпили и Миля почувствовал, что голова перестала кружиться, а комок в горле исчез, Леонид Федорович сказал: - Ты мне понравился, я поговорю в ректорате, пусть распределят тебя в наш край. Поработаешь в прокуратуре, а там посмотрим. Заработок, продвижение по службе и все остальное я беру на себя. От тебя потребуется... Он пригубил шампанского и заговорил о другом. - Расима - женщина дорогая, избалованная. Тебе, по всему видно, нелегко дается ее любовь? Шляфман пожал плечами, но ничего не ответил. Он неожиданно для себя вдруг понял, что каждый раз, переступая порог этой квартиры, приносит сюда не знаки любви, а плату за встречу и обслуживание. От этой мысли ему стало зябко и неуютно. - Сделаем так,- Леонид Федорович встал и прошелся по комнате,- каждый месяц я буду высылать тебе по тысяче рублей в счет будущей работы. На пять посещений нашей красавицы тебе хватит, а больше и не надо - нужно не только здоровье беречь, но и голову наполнять. Хватит учиться, выезжая на умной голове - ей и информация нужна. И чтобы никаких барыг и подсобных работ. Тут не долго до уголовки дойти. Тебе это не к чему, согласен? Миля кивнул и почувствовал необыкновенную легкость. Как оказывается хорошо, когда кто-то думает и заботится о тебе, предлагая гарантированное будущее. Г Л А В А 4. Самой большой любовью Сережки Боляско были фильмы и книги о войне. Все началось с того дня, когда он, шестилетний малыш, нашел на чердаке дедова дома какие-то непонятные переплетения кожаных ремешкой с поржавелыми колесиками, внутри которых что-то звенело. - Шпоры,- как-то незнакомо улыбнулся дед,- это мои парадные шпоры. По праздникам я носил их на сапогах. Он взял в руки ремешки, расправил их и встряхнул. - Звенят. А знаешь, когда-то, в свободные вечера, мой коновод надраивал их мелом и я шел к какой-нибудь молодице.- Он смутился, подмигнул внуку,- потанцевать, песни попеть. Идешь по улице, а шпоры, как колокольчики, звенят. Все оглядываются, останавливаются - офицер идет, красота. Старик сел на стул, дрожащими руками достал сигареты. - Если бы не этот дурак, Хрущев, который решил сократить нашу армию на миллион двести тысяч, я бы сейчас, может быть, генералом был. А так,- он махнул рукой, закурил,- токарь шестого разряда. Сережке показалось, что дед сейчас заплачет, и он прижался щекой к твердому дедовому плечу. - Самое страшное, Серега, оказалось, не в окопах дохнуть и в атаки ходить, а в сорок лет начинать жизнь сначала. Мальчик не понимал ни смысла сказанного, ни состояния старика, резкими рывками курившего сигарету, но ему до слез было жалко деда. - Вот подрастешь чуток,- тот справился с волнением,- я тебя в Суворовское училище определю, тогда и доделаешь то, чего мне не дали. С того времени Сергей все свои мечты связывал только с военной профессией. Он с отличием окончил воздушно-десантное училище, с гордостью надел погоны старшего лейтенанта и приехал в отпуск домой. Дед был уже совсем стар и почти слеп. Он с волнением ощупал погоны внука и, припав к его широкой груди, заплакал от радости. Через четыре года капитан Боляско во главе роты десантников принял свой первый бой в "зеленке" под Кандагаром. А еще через два - провалявшись полгода в госпитале, он был демобилизован из армии и вместе со вторым орденом Красной Звезды получил удостоверение инвалида второй группы. Быший майор Боляско, не успевший до ранения жениться, вернулся в старый дедовский дом, где стал жить вместе с матерью и бабушкой. Он никак не мог отвыкнуть от войны и чувствовал себя в родном городе чужаком. Сергей так и не научился спать ночами. Он спал днем, а ночью выходил в город. Мужчина ходил по улицам и никак не мог привыкнуть к тишине спящего города. Ему все время казалось, что сейчас засвистят пули, завоют снаряды, но вокруг была тишина. Страх перед ней Сергей пытался залить водкой. Однажды утром он пришел домой весь в крови с разбитыми руками и пустыми ножнами из-под кинжала, который неизменно носил на поясе, под курткой. Мать закричала, а бабка кинулась обтирать многочисленные ссадины на руках и лице внука. Тот, придя в себя, нащупал пустые ножны, задумался и сказал: - Кажется, я все-таки прирезал эту падаль. - Кого, как?! - Мать всплеснула руками,- они же тебя в тюрьму посадят?! - Куда? - Сергей поднял голову. Кажется только в этот момент он отрезвел и впервые за три месяца по-настоящему увидел дом, в котором жил,- в тюрьму-то за что? - Ты же говоришь, что убил человека,- дрожащим голосом произнесла мать. Он еще раз пощупал ножны, осмотрел разбитые пальцы. - Афган научил меня точности,- от его застывшего лица повеяло чем-то таким, что обе женщины замерли от ужаса,- промахнуться я не мог. Туда этому гаду и дорога. - А ты?! - Опять вскрикнула мать. Бабушка поднялась, подошла к зеркалу, поправила волосы, повязала косынку и направилась к двери. - Из дома не выходите, дверей никому не открывайте. Я схожу к одному умному человеку, посоветуюсь. Она вышла из калитки, проехала на автобусе до фабрики, на которой проработала сорок лет и, степенно кивнув секретарше, вошла в кабинет к Чабанову. - Что случилось, тетя Катя? - Леонид Федорович поднялся из-за стола и пошел навстречу этой немолодой женщине. Много лет назад, когда после техникума он пришел на фабрику, она была его первым наставником. С тех пор оба сохранили уважительное отношение друг к другу. - Горе у меня, Леня, вот и пришла посоветоваться. Чабанов усадил ее в кресло, сел рядом, а когда она все рассказала, поднялся: - Жаль, мальчишку, война его покалечила, тюрьма - добъет. Ты никому ничего не говори и дочери накажи, чтобы все забыла. Отвезу его на свою дачу, а там решим, как твоему внуку помочь. Может, ему с пьяных глаз что и померешилось? - Не похоже. Они вышли из ворот фабрики. Чабанов отправил водителя обедать, а сам сел за руль машины. Когда они подъехали к дому, женщина кинулась из автомобиля. - Погоди,- остановил ее Леонид Федорович,- я заходить не буду. Дочери и внуку о том, кто я не говори. Пусть он выйдет сюда, сразу и поедем. Если кто-нибудь будет его искать, говори, что с самого утра не видели. - Хорошо, хорошо, Леня, все сдалаю, как скажешь. Женщина скрылась в доме, а Чабанов остался за рулем. Он внимательно смотрел по сторонам, но не заметил, как появился Сергей. Леонид Федорович вздрогнул от легкого щелчка автомобильной дверцы. Он поднял глаза на зеркальце заднего обзора. А нем виднелся мощный, широкоплечий парень. - Приляг на сидение,- резко скомандовал Чабанов и спи, когда приедем, я тебя разбужу. Здоровяк молча подчинился. Чабанов резко тронул машину и, выбирая окольные пути, повел ее за город. К даче они подъехали уже в темноте. Леонид Федорович взглянул на застывшее лицо спящего парня, осторожно прикрыл дверцу, растворил ворота и подвел машину к самому крыльцу. - Вставай,- он открыл заднюю дверцу и наткнулся на острый взгляд молодого человека,- проходи в дом. Чабанов отметил про себя широкую, но совершенно бесшумную походку своего гостя. Тот очень легко и собрано нес свое большое тело. "Хорош,- удовлетворенно хмыкнул Леонид Федорович,- если еще и покладист, и сообразителен, и поймет меня, то сегодня мне повезло." Они вошли в прихожую. Гость, не поворачивая головы, быстрым взглядом окинул помещение и, как показалось Чабанову, перевел дыхание - Тебе здесь ничего не угрожает,- сказал Леонид Федорович, потом уточнил,- пока я во всем не разобрался. Иди в ванну, сполоснись, а я тут выпить и поесть соображу. За столом обо всем и поговорим. Гость мылся долго и шумно, с удовольствием плескаясь в воде. Когда сели за стол и Чабанов налил коньяк, Сергей, коротко взглянув в глаза хозяину, усмехнулся: - Вот, уж, не знал, что у бабушки есть такие знакомые. - Какие? - С черной "волгой" и шикарной дачей. - Ты меня знаешь? - Нет. - Ну, и ладно, главное, чтобы мы оба хотели бы познакомиться друг с другом. Выпьем, я хочу, чтобы ты рассказал мне о себе. - Понятно. Гость много ел и пил, но не пьянел. - Мне нравится, что ты нормально держишь спиртное,- сказал Леонид Федорович. Сергей улыбнулся и отложил в сторону вилку. - А мне, что вы не торопитесь,- он чуть отодвинулся от стола, пригладил короткие волосы и спросил: - Скажите, почему мои мальчики там, за речкой, дохнут от пуль и болезней, а тут куча всякой сволочи жирует от безделья? - Это нелегкий вопрос, Сережа, и каждый отвечает на него по-своему, отталкиваясь от образования, ума, может быть, массы подлости или честности, накопившейся или оставшейся в душе. Если бы его решение зависило от меня, то никогда бы ни один русский солдат не перешел бы границ нашей страны. Но,- он развел руками и усмехнулся,- добраться до правительственных вершин мне пока не удалось, не пустили всякие подонки. К тому же, в стране жирующих мало. Миллионы человек едва сводят концы с концами. Просто у нашего народа неимоверное терпение. Но ты, конечно, имел в виду те сотни, может быть, тысячи остолопов, ничего не делающих и совершенно не способных думать, которые занимают высокие посты в Москве.. Это от них, от их тупости - и слабая экономика, и мальчики в Африке, Вьетнаме и Афганистане. Наверное, что-то сломалось в нашей системе и ее надо либо серьезно чинить, либо переделывать, чтобы избавиться от того, о чем ты говоришь. Чабанов откупорил новую бутылку. - К примеру, возьми меня. Когда-то мне казалось высоким счастьем умереть за народ где-нибудь на гражданской или отечественной, и я жалел, что родился слишком поздно. Потом я уверовал в то, что должен принести людям пользу своей отменной работой, но, как оказалось, если это и нужно кому-то, то только для того, чтобы подняться по моему хребту ближе к кормушке. А чтобы меня оценили и взяли с собой во власть, нужно было уметь шаркать ножкой, иметь связи, быть подлецом. Тогда я пришел к выводу, что с этой сволочью надо бороться по-другому. - Их надо стрелять и резать,- Сергей сжал кулаки.- Эх, если бы здесь были бы мои ребята, мы бы за день "причесали" этот городок. У меня была десантура, что надо. Парни прошли такие передряги, что каждый мог против троих-четверых выйти и голову за друга положить, не глядя. Чабанов, не спуская глаз с гостя, молча слушал. - Первый бой я принял под Кандагаром. Там "духи" не только хорошо вооружены, но и натасканы дай бог каждому. Пехтура два дня не могла влезть в "зеленку", вот нас туда и бросили. Я только-только из Союза прилетел, пороха не нюхал. Так один дембель, сержант Васька Полуянов, сам вызвался со мной идти. Там так - за три месяца до дома ребят на "боевые" не берут - берегут для граждански. Я ему говорю: "Ты че, сержант, дуришь, под пули лезешь?" А он: " Кто-то же должен тебя войне научить?" Я, дурак, обиделся, а он пошел. Сержант меня, капитана, войне учить, а?! А он пошел. Всю ночь Васька от меня, как нянька, не отходил. И на землю кидал, и вперед выскакивал, и через голову стрелял. Боляско задумался, глядя куда-то вдаль. Чабанов опять налил коньяку и чуть дотронулся своим бокалом до бокала Сергея. Тот посмотрел на него отсутствующими взглядом и разом выпил. - Там, ближе к утру, когда в первых лучах солнца они принялись обстреливать нас из минометов и я увидел ошметки человеческого тела, я впервые по-настоящему испугался. Васька заметил и подполз вплотную: "Спокойно, капитан, ты, я вижу, мужик, что надо. Все будет путем..." Он у меня потом на сверхсрочную остался, прапором. Я потерял его через год, в кишлаке Сурхи Дарваз.- Голос Сергея задрожал. Он встал, подошел к раковине, пустил воду, вымыл лицо. - Надо было срезать эту ведьму вместе с "духом", а я промедлил. Дрогнуло что-то в душе - старуха все-таки. А "дух", как оказалось, всунул автомат ей под мышку и шарахнул по мне. Васька меня с ног сбил, а сам очередь в грудь поймал. Я, как увидел, что он руки раскинул и валится на спину, срезал и бабу эту, и гада за ее спиной. Потом мы весь кишлак с землей смешали, только поздно - Ваську он убил. Слезы лились по впалым щекам Сергея. Чабанов давно не видел мужских слез и ему стало не по себе. Леонид Федорович встал, открыл холодильник и долго выбирал из банки соленые огурцы. За спиной звякнула бутылка. - Давайте выпиьем,- уже спокойным голосом проговорил собеседник.- Я по ночам почти не сплю, отвык за два года. Там на "боевые" больше ночами ходили, вот и не могу перестроиться. Мне иногда кажется, что я все еще там, а Афгане. Стоит чуть зазеваться, как "духи" тут же прикончат. Вот и вчера, когда этот подонок взвыл, что он плевал на дураков, дохнуших где-то за речкой, я даже не заметил, как ударил его.- Боляско посмотрел на свои руки, пощупал пояс. - Жаль, что нож в шее этого гада оставил, такой нож был... - Так ты и нож там оставил?! - Пьяным был. Чабанов встал, открыл окно, послушал кваканье лягушек и повернулся к своему гостю. - Уже поздно, иди спать, спальня наверху. Утром из дома не выходи, а в городе я постараюсь все уладить. Я, почему-то, уверен, что мы поладим.- Он проводил взглядом Сергея, поднимающегося по лестнице и спросил: - Ты кем был в армии? - Командиром разведроты. Леонид Федорович еще немного посидел, покурил, потом поднялся и вышел из дома. Он осторожно вывел машину из ворот и медленнно, как ездил пьяным, поехал домой. У порога своей квартиры он услышал, что в гостиной работает телевизор. Жена, так и не привыкшая к его поздним возвращениям, спала в кресле у накрытого стола. Чабанов выключил телевизор и повернулся к жене. Сон разгладил морщинки под ее глазами и вместо них проступили какие-то белые круги. Пышные золотистые волосы, так поражавшие в молодости воображение Леонида Федоровича, поредели и были обильно прорежены сединой. Некогда длинные пальцы жены припухли и раздались в суставах. Чабанов смотрел на нее и думал, что во всем свете нет человека, любящего его так, как она. Да и сам он заметил, что с годами, место горячего, страстного чувства заняла глубокая любовь. Леонид Федорович никогда не был ханжой и знал немало женщин, но уже много лет образ жены в его понятии сливался с самой жизнью. Это была не громкая фраза, он вообще не любил выспренности, это было сутью его отношений с женой. Сейчас, глядя на спящее лицо Аннушки, он вспомнил, что все его промахи, ошибки и огрехи он воспринимает, как свои. А сейчас он впервые в их жизни решился на Дело, о котором не мог не только рассказать, но и даже намекнуть ей. Он вступал в новую жизнь, в которой оставался один на один против всего привычного им мира. Сегодня еще можно было повернуть назад, остановиться, но среди болота подлости и всегосударственного обмана он нашел единственный, приемлимый для его натуры выход - создать Свое Государство, свою систему ценностей. В окружающей его пустоте, среди мерзости, в которую превратились его вчерашние идеалы и представления о Добре и Зле, Чести и Справедливости, Народе и Правительстве - он чувствовал себя Человеком, способным не только создать свои Законы, но и заставить других жить по ним. "Должен же в Советском Союзе быть хотя бы один Робин Гуд,- сделал он вывод.- А жена?.. Даст бог, придет время и она все поймет." Леонид Федорович присел перед креслом и осторожно, чтобы не разбудить, поднял жену на руки. - Леня,- она обняла его и уткнулась лицо в шею,- милый. - А я хотел отнести тебя в кровать и молил бога, чтобы ты не заметила бы этого до самого утра. Открываешь глаза и удивляешься: "Как это я в кровать попала?" - Мальчишка, пятидесятилетний мальчишка,- она поцеловала его в мочку уха,- отпусти меня, я покормлю тебя. Они сели за стол напротив друг друга. - Мы, тут с ребятами немного коньяка выпили, но я сильно проголодался,- Чабанов знал, что жене будет приятно услышать это. - Что же вы,- она усмехнулась,- рукавом закусывали? - Перехватили по куску хлебца с колбасой, но есть хочу, как волк. Он ел все, что она подкладывала на его тарелку. Жена рассказывала о школьных новостях дочери. Чабанов слушал ее и не мог отделаться от мыслей о