Андрей Таманцев. Чужая игра


---------------------------------------------------------------
     © Таманцев А. Солдаты удачи-11
     <i>&copy; "Издательство "Олимп"", 2001
     &copy; "Издательство "АСТ", 2001</i>
     OCR: Sergius (s_sergius@pisem.net)

     Т17 Чужая  игра: Роман. --  М.:  "Издательство  "Олимп"", "Издательство
"АСТ"", 2001. -- 320 с. -- (Солдаты удачи).
     УДК 820/89-31:34
     ББК 84(2Рос-Рус)6
     ISBN 5-17-006915-4 ("Издательство "АСТ"")
     ISBN 5-8195-0423-2 ("Издательство "Олимп"")
---------------------------------------------------------------


     <img src=tamantsev11.jpg width=400 height=600>

     <i>В романах серии "Солдаты удачи" все события взяты из жизни. Мы изменили
только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их
работа.  Каждый из  них  всегда  на  прицеле,  вероятность  избежать  смерти
приближается  к  нулю...  Имеем ли мы  право лишать  таких  людей надежды на
завтрашний день?..</i>


     Снова читатель встречается с командой  бывшего капитана спецназа Сергея
Пастухова.  А начинается все с  того, что бывший  капитан медицинской службы
Иван  Перегудов, он  же Док, случайно  обнаруживает в кузове остановившегося
неподалеку КамАЗа  контейнер  с  бактериологическим  оружием.  Факт  вдвойне
тревожный:   во-первых,   Россия   согласно   международным   обязательствам
давным-давно  уничтожила все  запасы такого оружия, а во-вторых, владельцами
грузовика   оказываются  чеченские   террористы.   Наши   герои  оказываются
вовлеченными в новую цепь приключений.




     Вы все хотели жить смолоду,
     Вы все хотели быть вечными, --
     И вот войной перемолоты,
     Ну а в церквах стали свечками.
     <b>А.Чикунов</b>






     Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому
быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых.

     <i>Откровение Иоанна Богослова 13, 10</i>



     Пролог
     Сначала у меня в  мозгу будто раздался щелчок, и сразу вслед  за ним по
телу прошла волна проявляющихся ощущений: я был жив, и члены мои реагировали
на  проверочные  импульсы,  посылаемые мозгом.  Затем, почти мгновенно,  эту
волну поглотил полный,  всепроницающий мрак,  заполнивший  все  мое существо
каким-то  первородным  ужасом, и сознание  снова отказалось мне подчиняться.
Словно кто-то мгновенно набил мою голову вязкой  и холодной массой, которая,
постоянно пульсируя, не давала возможности ни видеть, ни слышать, ни дышать.
Только  где-то  вдалеке, на границе  сознания, упрямо  существовал  какой-то
глухой гул, который, проникая сквозь толщи этой черной массы, говорил о том,
что мое существование на этой грешной земле все еще продолжается...
     Казалось, прошла целая  вечность,  прежде чем я обнаружил, что сознание
полностью подчиняется мне. Правда,  мрак и холод по-прежнему остались, а гул
в ушах даже  усилился. Но это уже не  было то страшное ощущение замогильного
ужаса, которое сидело  внутри  меня, когда  ко  мне  только-только вернулось
сознание.
     Так. Теперь, когда темнота  -- это всего лишь  темнота, надо попытаться
понять, что  же  все-таки происходит. Я снова  мысленно  проверил свое тело,
провел ревизию,  поочередно  напрягая  все  мышцы.  Итак: кости  целы,  руки
скованы за спиной наручниками, на рот налеплена широкая полоса скотча, а сам
я лежу на холодном и сыром бетоне в каком-то то ли подвале, то ли бункере.
     Теперь хорошо  бы вспомнить, как я здесь  очутился. Те, кто бросил меня
здесь, видимо, постарались  на  славу:  все  тело  болело  от многочисленных
синяков  и  ссадин,  а  гул в голове говорил  о  том, что моим бедным мозгам
пришлось  выдержать  очередное  сотрясение.  И   все  же  память  потихоньку
возвращала  мне  те  кусочки мозаики, по которым я  смог бы составить  общую
картину случившегося.
     И я вспомнил все! Сначала  появилось острое ощущение боли от  ударов, и
сразу  вслед  за  тем  я  отчетливо увидел мелькание  рук  и ног. Били  меня
профессионально.  Какие-то  бородатые  отморозки   в   камуфляже  и  тяжелых
солдатских ботинках. Пятеро. Связанного. Оставалось надеяться, что я все  же
успел хорошо их достать, если они взялись за меня с таким остервенением...
     А  дальше память  начала,  без понуканий  и  запинок, раскручивать, как
кинопленку, события, предшествующие моему появлению здесь. В голове мелькали
обрывки все новых сцен:  вот я лежу на земле, почему-то опутанный веревками,
а неподалеку Боцман  и  Артист  отбиваются от  каких-то  наседающих  на  них
дураков.  Силы неравные: двое против семерых. Один  из  нападающих  гортанно
кричит,  его подельники расступаются,  следует выстрел из  какого-то оружия,
похожего  на  арбалет, и  на Боцмана, сцепившегося  сразу с  тремя  врагами,
летит, расправляясь,  сеть... Боцман опутан точно так же, как и я, и его тут
же сбивают с ног. Артиста постигает та же участь. Их нещадно бьют. Я пытаюсь
разорвать свои путы оставшимся при мне ножом, но на меня тяжело наваливаются
четверо  бородачей,  а еще  один бьет мне  кованым  тяжелым каблуком прямо в
лоб...  Последнее,  что зафиксировала  моя  память на этот раз, была тяжелая
смесь  запахов чеснока  и  давно  не мытого тела  --  именно  так разило  от
насевших на меня амбалов. Дальше -- провал.
     Ну что ж, неплохо, что хоть это вспомнилось. Еще бы понять, как и когда
появились эти бородачи в камуфляже, кто они. Впрочем, сейчас это было не так
уж и важно. Даст Бог -- разберемся. А пока надо действовать.
     Я несколько раз перекатился по  полу, пытаясь выяснить, насколько велик
подвал, в котором я очнулся.  Минут через пять мне стало ясно, что я катаюсь
по ничем не  заполненному  пространству  размером примерно  десять на  шесть
шагов. В одном месте я наткнулся на ступеньки  -- скорее всего, именно здесь
находился выход. Следующие минут двадцать ушли  у меня на то, чтобы обшарить
пол в поисках подручного материала: я совершенно не собирался лежать здесь и
покорно ждать, когда Мою участь  решит тот, кто уже был со  мной однажды  не
слишком любезен, если не сказать больше.
     Суки.
     Могли бы хоть в какую-нибудь подсобку  кинуть: там наверняка нашлось бы
что-то, что помогло бы мне избавиться от наручников...
     То, на  что я наконец наткнулся, было, скорее всего, обломком какого-то
ящика. Ощупав соединенные углом дощечки, я разодрал их, вытащил застрявший в
одной  из  них гвоздь,  повозился несколько минут  с  замком  и,  наконец, с
облегчением развел в сторону освобожденные руки, дав крови доступ к затекшим
мышцам. Едва в  пальцах  начало покалывать,  я, не обращая внимания на боль,
сорвал с  лица скотч, несколько  раз набрал полную грудь воздуха, каждый раз
медленно   выпуская   его,   --   это   дыхательное   упражнение   позволяет
сосредоточиться,  сконцентрировать  энергию и  быстро прийти в  себя.  Прямо
скажем, это было как раз то, что мне сейчас требовалось. Еще несколько минут
ушло  у меня на легкую разминку.  Я был уверен, что рано или поздно за  мной
придут, и хотел быть готовым  к бою. Во всяком случае, за здорово  живешь  я
свою жизнь отдавать не собирался.
     Ждать пришлось недолго. Скоро  я услышал  тяжелые шаги,  затем  звякнул
замок, проскрипел  дверной  засов и в раскрывшуюся дверь в мой подвал  вошел
мужик  За  мгновения, которые  ему  понадобились, чтобы сообразить, что меня
почему-то нет на полу, я успел его разглядеть. Бородатый детина в левой руке
держал  фонарик,  а  в правой  -- наготове ТТ. Я не стал ждать: с ходу выбив
ногой  пистолет, тут  же ударил надетыми, как  кастетом,  наручниками в  его
заросший жестким волосом кадык.
     Бородач был здоровущий, выше и сильнее меня, но у него тут  не  было ни
одного шанса:  такие  упражнения  с  применением  подручных предметов  мы  с
ребятами давно отладили до автоматизма...
     Дождавшись, когда бородач  перестанет хрипеть,  я привалил его  тело  к
стене, подобрал ТТ и вышел  из своей темницы. Фонарь я  включать  не стал: в
неизвестном   помещении  лучше  полагаться  на  собственные  органы  чувств.
Пообвыкнув в полумраке коридора,  я  осторожно пошел вперед.  Судя по всему,
отведенная мне камера  находилась в самом конце.  Я шел, едва касаясь стены,
убеждаясь, что по правую руку от меня в коридорчике было еще несколько таких
же дверей, как в моем узилище. Возможно, за одной из них томились Боцман или
Артист, но двери были заперты на большие амбарные замки, и голыми руками тут
сделать было  ничего  нельзя.  Я проверил  пару раз -- ключ от моего замка к
другим, к сожалению, не  подходил. Стало быть,  надо было  искать место, где
находятся остальные ключи.
     Коридорчик закончился поворотом, из-за которого сочился свет. Я ползком
добрался  до угла  и  выглянул. Это  было то  самое  место, которое мне было
сейчас  нужнее всего.  Здесь стоял  небольшой дощатый стол, за которым сидел
еще  один охранник. На  столе я  успел  разглядеть  пару алюминиевых кружек,
остатки еды,  доску с  не доигранной партией в нарды, и  тут же мне пришлось
отпрянуть  за  угол:  охранник,  оторвав взгляд от  доски,  поднял  голову и
посмотрел в сторону коридора. Он не заметил меня только потому,  что смотрел
выше, на уровне роста взрослого мужчины.
     -- Эй, Рустам! -- нетерпеливо крикнул он в темноту коридора.
     Я вскочил на  ноги  и  напрягся:  сейчас  все  зависело  от  того,  что
предпримет охранник. Если он уверен  в своих силах,  то, не  услышав отклика
напарника,  пойдет  разбираться  сам.  Если  он человек  осторожный, сначала
позовет подкрепление. Последнее сильно осложнило бы мои дальнейшие действия,
ну  да  ничего, у  меня  есть ТТ,  в узкой  горловине  коридора можно  будет
положить как минимум семерых. Ну а восьмой...
     Но  о том, куда послать последний  патрон, мне  додумать  не  довелось:
охранник все же понадеялся на собственные силы. Услышав за углом его шаги, я
прижался к стене, подняв руку с  пистолетом  над головой, и,  когда охранник
оказался возле меня, рубанул его рукояткой ТТ по виску. В удар  я вложил всю
свою  злость  и  силу. Охранник,  не  успев  издать  ни  звука, повалился  с
проломленной головой  на пол.  Я  забрал  его  оружие  -- тоже, кстати,  ТТ,
любимая игрушка у бандитов-шестерок -- и осторожно глянул  из коридорчика на
свет.  Больше  никого из охраны  не  наблюдалось. Зато  на  столе  я  увидел
остальные  ключи  --  целую  связку.  Так  что  дальнейшее оставалось  делом
техники...
     Боцмана я  обнаружил  в  подвальчике по соседству с моим. Артиста --  в
ближнем к повороту. Как я и надеялся, пропавшие сегодня днем Док и Муха тоже
оказались здесь  же, в  соседних  каморках.  Они  были  помяты, пожалуй,  не
меньше,   чем  мы,  но  бодрости  духа  не  потеряли.  Обыскав   вырубленных
охранников, я нашел ключи от  наручников и  освободил  ребят от браслетов. И
только  тут  заметил:  если Боцман  держался  нормально, что было,  в общем,
неудивительно при его-то комплекции, то Артист был  плоховат, да и соображал
с трудом: видно, ему мозги вправили куда основательнее,  чем мне или Мухе, у
которого,  кстати,  все  лицо было в сгустках  запекшейся  крови. Док  бегло
осмотрел Артиста и озабоченно свел брови к переносице.
     --  Типичный для деревенской потасовки случай,  -- констатировал он, --
сломанный  палец  плюс  рваная  рана  на  затылке.  Черепушка,  кажется,  не
проломлена. Остальное мелочи.
     -- Как, идти можешь? -- спросил я у Артиста.
     -- Да, --  прошептал он  разбитыми губами и, не подумав, кивнул головой
-- тут же сморщился от резкой боли.
     -- Чего там идти, когда нам бежать придется... -- хмуро заметил Боцман,
глядя на позеленевшее от боли лицо Артиста.
     -- Куда б-бежать? -- не понял Артист.
     --  Как  -- куда?  --  вскинулся Муха. --  Сразу  видно,  что  голова у
человека  пострадала.  На  свободу,  куда же  еще! Или  ты  думаешь тут  еще
погостить?
     -- Я сейчас чего-то совсем не думаю, ребята, -- криво улыбнулся Артист.
-- Шарик за ролик заехал, наверное.
     У меня немного  полегчало на душе: если Артист пытается шутить, значит,
оклемается скоро. В конце концов,  он  боец битый, потерпит, не в первый раз
по башке получает. Как бы то ни было, какое-то время, чтобы прийти в себя, у
нас пока есть. А дальше пойдем на прорыв. Хотя... Черт его разберет, где мы.
Что в подвале -- это ясно. А вот в каком доме и, главное, где, у кого?
     -- Давно вы  здесь? --  спросил  я у  Дока,  который, найдя  подходящий
лоскут, накладывал на голову Артисту повязку.
     -- Вас привезли сюда часов через пять после того, как мы тут очутились,
я слышал. Насколько я понимаю, вы оказались тут из-за нас?..
     -- ...И за это вам большое человеческое спасибо! -- с чувством  добавил
Муха.
     --  Конечно,  зачем  разбивать  такую  веселую компанию?  -- через силу
улыбнулся  Артист, как  будто и впрямь помощь Дока уже начала оказывать свое
действие. А всего-то кусок разорванной рубахи...
     --  Мы   тут   потому,  что  искали  вас,  --   сказал  я.  --  Давайте
рассказывайте,  как  это  вышло,  что  вас  прихватили,  и  что, собственно,
случилось.
     --  Да ничего  и не случилось.  -- Док пожал плечами. -- На любопытстве
погорели. Сунули носы кое-куда, так уж получилось, вот нас эти  бородатые по
носу и щелкнули. Хорошо еще сразу не прикончили!..
     -- И что, ваше любопытство того стоило?..
     -- Это с какой стороны посмотреть. Посуди  сам: едва сунули нос куда не
надо --  и  сразу нарвались  на группу вооруженных чеченцев,  переправляющих
куда-то контейнер  с  бактериологическим оружием.  Я думаю, хватило бы нам с
Мухой  и этого, правда, ни с чем  другим мы разобраться и не  успели  -- нас
почти сразу повязали...
     Давно  зная  Дока, я понял,  что  больше  ему сказать нечего: он всегда
предпочитал голые факты и  только  проверенную  информацию.  Но и то, что он
сказал, было, что называется, выше крыши.
     -- О чем они говорили, пока вас брали? -- спросил я. Честно говоря, мне
хотелось  узнать  хоть что-то,  что могло бы подтолкнуть меня к определенным
решениям.  Все-таки  мы   как-никак   на   рыбалке.  Одно  дело  --   сейчас
освободиться, накостыляв обидчикам. И совсем  другое -- вмешаться во всю эту
историю  всерьез:  что за вооруженные чеченцы посреди России, какое  такое у
них бактериологическое оружие...
     -- Нет,  не разобрал,  разговор  у  них  шел  не по-русски.  Скорее  на
чеченском, хотя ручаться за это не могу... В общем, эти люди -- с Кавказа. И
возможно,  у  них  тут неподалеку  есть  база, иначе  они бы так  свободно с
оружием   по   дороге  не   разъезжали;  об  остальном  пока  можно   только
догадываться.
     -- Интересно, что они тут, в Поволжье,  забыли? Они же, наверное, не на
рыбалку сюда пожаловали, -- высказался Боцман.
     -- Да, Митя, у этих  ребят рыба --  не чета нашей... --  усмехнулся ему
Док.
     -- Да кто  они такие?! Почему они тут, в самом центре России, ездят как
у  себя дома? --  Боцман  все  никак  не мог  успокоиться: похоже, сам  факт
наличия у чеченцев оружия массового уничтожения его сильно напрягал.
     Вопрос  Боцмана повис  в  воздухе. Ни у  кого  из нас на него  не  было
ответа, да и  вообще, так  все было  запутано, что  голова раскалывалась.  С
какой стати Док  с  Мухой  понадобились этим бородатым  козлам  в камуфляже?
Похоже,  все  дело  в  контейнере  с  бактериологическим  оружием, о котором
упомянул Док.  Возможно, ребята,  сами  того  не  ожидая, влезли  в  историю
настолько глубоко, что вокруг них все сразу стало опасным... Пока можно было
строить лишь  предположения.  Ладно, вопросы мы не забудем,  а ответы на них
оставим на потом. Сейчас самое время прояснить обстановку.
     -- Док остается  здесь с Семеном, --  сказал я. --  Митя, Олег, держите
стволы! Идем втроем на разведку.
     Боцман привычно проверил ТТ и первым пошел  к лестнице, ведущей наверх,
к выходу из этого импровизированного зиндана -- подземной чеченской тюрьмы.
     Мы  поднялись  по каменным ступеням. Скорее всего, за дверью был первый
этаж этого дома.
     Боцман осторожно приоткрыл дверь, выглянул в эту щелку.
     -- Ну что? -- спросил я.
     -- Похоже, никого.
     Я жестом показал ему, чтобы закрыл дверь.
     -- Хорошо бы узнать, сколько здесь вообще народу. Кстати,  -- сказал я.
-- Если  найдем спальное помещение, можно вычислить по койкам. -- Наш захват
осуществляли  как  минимум десять человек.  Столько  же брали  Дока с Мухой.
Значит, если база у них тут, здесь должно быть не меньше десяти бойцов.
     -- Минус два внизу, -- напомнил Муха.
     -- Будем  считать, плюс-минус два. Значит, действуем  так:  мы с  Митей
ищем  "духов"  и  параллельно  прощупываем  все выходы из дома. А  ты, Олег,
останешься здесь для связи  --  если что, сразу предупредишь  ребят внизу. В
бой  пока  не  ввязываемся,  только  добываем информацию. Если  все  пройдет
спокойно, собираемся и уже тогда все вместе -- к выходу. Возражений нет?
     -- Лады, -- сказал Муха.
     Боцман  тоже  кивнул  в  знак  согласия  и  первым  осторожно пошел  по
устланному  ковровой дорожкой коридору в глубь дома. Я прикрывал его сзади и
одновременно  старался запомнить внутреннее расположение  помещений. Судя по
тому, что вокруг было  очень  уж тихо,  а свет горел только дежурный,  можно
было заключить,  что дом либо пуст,  либо  сейчас ночное время суток. Второе
было бы нам только на руку: уменьшалась вероятность нарваться на неожиданную
встречу.
     Дом был совсем новый и явно богатый -- о последнем можно было судить по
сортиру, в который я по  ходу заглянул: сортир был сооружен  по всем канонам
"новых русских" -- с евроотделкой и отличной итальянской сантехникой.
     Мы с  Боцманом  прошли  кухню,  две какие-то комнаты, в которых,  кроме
ковров  на полу  и стенах, ничего не  было, и  оказались  в огромном  холле.
Отсюда  наверх шла широкая  витая дубовая лестница. Справа по ходу виднелись
массивные резные створки огромной двери -- это,  надо  полагать, был главный
вход в дом.
     Мне сразу же  захотелось выйти через эту дверь на  улицу и осмотреться,
но  я поборол в  себе такое желание, понимая,  что делать этого пока нельзя:
снаружи наверняка должно быть выставлено охранение.
     -- Проверить, что там? -- показал Боцман подбородком наверх.
     -- Успеется,  --  остановил я его. --  Сначала давай осмотрим весь этот
этаж. Не может быть, чтобы тут никого не было.
     Мы продолжили  осмотр первого  этажа и довольно  быстро  убедились, что
решение это было правильным.
     В  одной из комнат, куда  сунулся  Боцман, нас ждал сюрприз: два спящих
как ни в чем не бывало бородатых охранника. На то, чтобы вязать их, у нас не
было времени,  поэтому пришлось надолго вырубить  бородачей.  Конечно, можно
было бы оставить одного  для дальнейшей беседы, но вряд ли у нас выдалось бы
время  для  разговора...  Через  десять  минут,  зачистив первый этаж  и  не
встретив больше никого  из  обитателей дома, мы с  Боцманом  снова сошлись в
большом холле.
     -- Ну  что, посмотрим,  что  на  втором?  --  полуспросил-полупредложил
Боцман.
     -- Не будем искушать  судьбу. Вдруг нас обнаружат и поднимется шум. Так
мы отсюда  никогда  не  выберемся.  Давай  иди за  ребятами, а  я  пока  тут
побуду...
     Боцман  ушел,  а я, осторожно подойдя  к  окну, отодвинул край  тяжелой
бархатной  гардины. За окном виднелся кусок огороженного  высоким  кирпичным
забором  двора. Метрах  в  двадцати  от  меня маячил  еще один охранник,  --
похоже,  присматривал  за  гаражом,  широкие  створки  которого  можно  было
разглядеть даже отсюда.
     "Значит, пробиваться  надо именно в эту сторону, -- решил  я, -- пешком
нам далеко не уйти, тем более что у хозяев этого дома наверняка есть машина,
и не одна..."
     Ребята появились почти неслышно.  Я снова порадовался за Артиста: Семен
держался молодцом, ничем не  выдавая  того,  что каждый  шаг сейчас  бьет по
мозгам, будто его палкой по голове колотят...
     --  Олежек, видишь гараж? -- спросил я, поманив Муху  к  окну.  -- Твоя
задача обеспечить нас транспортом.
     -- Выбери там чего получше, -- снова пошутил Артист, -- а то, боюсь, не
перенесу тряску.
     --  Ага, -- кивнул Муха. --  Если у них  там "линкольн" спрятан, обещаю
тебе в нем самое мягкое место. Рядом с баром.
     -- Годится, -- снова попытался пошутить Семен, и я решительно остановил
его:
     -- Так,  хлопцы, хватит  трепа, договорим  на  рыбалке!  План  действий
такой. Мы с Боцманом  идем первыми. Док смотрит за двором,  Семен, ты  -- за
лестницей на второй этаж. Митя, отдай ствол  Семе:  ты и без него  в  случае
чего обойдешься, а он сейчас боец аховый, так что...
     -- Жизнь  покажет, кто аховый, а кто какой! -- снова попытался пошутить
Артист, но скривился, молча забрал протянутый ему ТТ. По его лицу можно было
видеть,  что  ему  самому  в  тягость  быть  нам если  не обузой,  то лишней
проблемой.
     --  Все.  Пошли!  -- сказал я  и  первым  выскользнул через  незапертую
входную дверь.
     Охранника, маячившего у гаража,  Боцман оприходовал  как на тренировке:
неслышно возник за его  спиной, протянул к его небритому  горлу свои ручищи,
хрустнули  позвонки  незадачливого  часового  --  и  дорога  к  гаражу  была
свободна. Мы с Боцманом осторожно приоткрыли створку гаражных ворот, и  Муха
тут  же  юркнул  в  темноту  образовавшейся  щели.  Теперь  нам  с  Боцманом
оставалось ждать, когда Муха разберется с транспортом.  Мы прилегли на землю
у входа в гараж. Я сделал знак Доку: дескать, давайте ходу сюда! И вскоре он
вслед за Артистом пересек пустое пространство двора перед домом и оказался в
тени под стеной.
     В   гараже  заурчал   мотор.  Мы  с  Боцманом  распахнули  обе  створки
нараспашку,  и  во  двор  лихо  выкатил  роскошный  красавец  джип  -- белый
"лендровер". Его боковые дверцы были предусмотрительно распахнуты Мухой, так
что не прошло и пары секунд,  как  мы уже все разместились в обитом  светлой
кожей салоне.
     Муха врубил фары по полной программе, включая  те, что были установлены
на крыше на  дополнительной  раме. Свет этих мощных  галогенок мог не только
ослепить вероятных  нападающих,  но  и прекрасно  позволял видеть окружающее
пространство  на  многие  десятки  метров  вокруг. Муха резко развернулся по
двору в поисках выезда и, обнаружив наконец запертые на засов ворота,  нажал
педаль газа до упора.
     -- Где наша не пропадала! Ребята,  держись! -- восторженно закричал он,
устремляя джип на таран.
     Мы все как  могли уперлись руками во что было.  "Лендровер" был машиной
что надо: с ходу развив нужную пробойную скорость, он с треском выломал одну
из воротных створок и выскочил на оперативный простор.
     Если кто и оставался на тот момент в доме, могу спорить,  так толком  и
не сообразил,  что  же происходит.  Все  получилось так  стремительно -- рев
машины, треск ворот, --  что "духи" в лучшем случае могли увидеть исчезающие
в темноте задние габариты угнанного у них внедорожника.
     -- Куда теперь? -- спросил  Муха, лихо  управляясь с баранкой мчащегося
на ста пятидесяти "лендровера" и весело скаля свои отличные зубы.
     -- Давай  к  трассе,  там  разберемся... -- ответил  я  и посмотрел  на
Артиста, сидящего с Доком и Боцманом на заднем сиденье.
     На такой скорости  даже по хорошо  накатанной грунтовке трясло так, что
всем  постоянно  приходилось  упираться руками  в  потолок  салона.  Артист,
поскольку он  сидел  в центре, держался обеими руками  за передние кресла  и
только скрипел зубами при очередном ухабе.
     Через  пятнадцать минут этой  бешеной тряски мы выскочили на асфальт, и
пытка  для  Артиста  наконец  прекратилась.   Муха,  не   сбавляя  скорость,
по-прежнему гнал джип в неизвестность.
     Наконец   я   заметил   дорожный   указатель  и  попросил  его  немного
притормозить, чтобы толком разобрать, что на нем написано. Москва -- 508 км,
областной центр -- 54 км, какая-то Салтыковка -- 5 км.
     -- Мужики, кто-нибудь врубается, где мы находимся? -- спросил Артист.
     -- Наша стоянка была километрах  в двадцати отсюда, -- ответил  Док. --
Но я не советовал бы нам туда сейчас ехать...
     -- Ты что, Док! А наши вещи, документы? -- удивился Муха.
     -- Иван прав, -- поддержал  я Дока,  -- вряд ли нападавшие оставили наш
лагерь в целости и сохранности. Сейчас  нам надо избежать погони.  А то, что
машина  приметная и  любой глаз за  нее зацепится, -- сомнения нет. Ляжем на
дно  и постараемся выяснить,  какие к нам конкретные претензии  были у  этих
"духов" с бородами -- возможно, тогда будет ясно, как дальше действовать.
     -- Может, в милицию заявим? -- предложил Муха.
     -- Да? А они ментам скажут, что мы угнали их  джип и уложили пятерых...
-- Боцман аж заерзал на месте от такой перспективы.
     -- Лучше всего,  -- спокойно  сказал  Док, --  сейчас  было  бы бросить
машину, поймать  попутку  и добраться  до  ближайшего  большого  населенного
пункта, но...
     -- Но денег йок, --  подхватил Артист, -- морды в  крови и  неизвестно,
как подобраться к тем бородачам...
     Он явно  уже пришел  в себя: глаза блестели так лихорадочно весело, как
бывает у него только в моменты повышенной опасности. Я всегда, глядя на него
в  такие минуты, с удовольствием вспоминал старую морскую формулу: корабль к
походу и к бою готов...
     -- Ну так что решим? -- нетерпеливо спросил Муха. -- Вы как хотите, а я
такую тачку на  дороге не брошу. Вряд ли эти гады об угоне  будут  в милицию
заявлять.  Так  чего  же  мы  зря  ноги-то бить  станем? Найдем какую-нибудь
деревушку, переночуем, а дальше будет видно...
     -- Пока мы толком все не выясним, все равно нам покоя не будет, Олег...
-- сказал  я Мухе. -- Док, а тебе что твое чутье подсказывает? -- спросил я,
видя, что у  самого старшего по возрасту  члена  нашей группы уже есть свое,
вполне сложившееся мнение.
     -- Ты помнишь, где нас с тобой повязали? -- вместо ответа спросил Док у
Мухи.
     -- Да.
     -- Надо начинать оттуда,  командир.  --  Док выразительно посмотрел  на
меня.
     -- За сколько  времени мы  можем  отсюда добраться до  того  места?  --
спросил я.
     -- Минут за сорок -- сорок пять, -- откликнулся Муха.
     -- Тогда  поехали! --  Я сразу  решил  для себя, что  Док говорит дело:
начинать разборки надо  было с самого начала: с того самого места, где наших
друзей прихватили чеченцы.
     Ни слова больше не говоря, Муха развернулся  на шоссе в противоположную
сторону и погнал "лендровер" туда, куда предложил Док.
     -- Как думаешь  действовать,  командир?  -- спросил, не выдержав общего
молчания, Боцман.
     -- Думаю, что дом, в подвале которого нас держали, принадлежит хозяину,
--  ответил  я.  --  А мы сейчас едем  искать его  подчиненных.  Где-то  тут
неподалеку должна быть  их  база:  вряд ли  чеченцы стали бы  прятать  такой
опасный контейнер в жилом доме или возле него...
     -- Ничего себе рыбалочка у нас  получается!.. -- пробурчал  Боцман.  --
Опять к черту на рога лезть...
     --  Ага,  --  подмигнул  ему Артист, -- вот только  узнаем, откуда  они
растут...
     Настроение у всех было боевое, и это  меня  устраивало:  еще  вчера мы,
целые и невредимые, мирно ловили  рыбу на берегу Волги, не подозревая о том,
что нас ждет впереди,  а сегодня, вырвавшись из плена, уже мчимся  на поиски
тех, кто так бесцеремонно испортил нам праздник.
     Что  ж, видно, судьба у  нас такая: вечно влезать в истории, из которых
выходить потом -- большая проблема...

     1
     Начало нынешней зимы для всего  нашего затопинского предприятия было на
редкость неудачным,  чего, честно говоря, я не ожидал. Я, конечно, надеялся,
что  у  моего ИЧП,  занимающегося  обработкой древесины  и  столяркой, будут
какие-никакие заказы от местных дачников и фермеров. В конце концов, заначка
на черный  день у меня имелась, на хлеб  с маслом еще надолго хватило бы, но
ведь не во мне же дело! Я и связывался со  своей столяркой только ради того,
чтобы  наши затопинские  мужики  людьми  себя  чувствовали,  а не  колхозным
быдлом,  которое только и способно, что  самогонку жрать,  прошу прощения за
резкость... А  кроме  того, известно  ведь,  кто  не  вкладывает  средства в
развитие,  быстро прогорает  -- поэтому очень  важно было  даже  для  такого
малого предприятия,  как  наше,  всегда держать дела хоть  с  маленьким,  но
стабильно положительным балансом.
     Однако в начале зимы, как назло, все  пошло  наперекосяк: сначала выпал
такой снег,  что  до  нашей  деревушки  только на  снегоходе  и  можно  было
добраться.  Раньше-то совхоз волокушу пускал, расчищал дорогу, а теперь кому
это надо?!  Потом на  районной  электроподстанции  возникли  свои  проблемы,
спасибо  товарищу Чубайсу  --  с  неделю  электричество  подавали  с  такими
перебоями, что, можно сказать, его  в Затопине совсем  не было. Так что даже
те заказы,  что имелись у нас в загашнике, нам пришлось отодвинуть на потом.
В общем, распустил я своих работников  по домам, строго-настрого приказав не
налегать на самогонку, а сам посвятил все время семье. И  то  --  когда  еще
такая возможность выдалась бы?
     Ольга, моя жена, приохотила нашу шестилетнюю дочку Настену помогать  ей
по хозяйству. Особенно они  полюбили  печь  пирожки, так что я  почти совсем
отвык  от хлеба,  пользуясь плодами трудов  моих любимых хозяюшек. Пока было
вынужденное затишье,  мы коротали наши дни дома: читали  вместе какую-нибудь
книжку -- вроде ранних  рассказов  Гоголя,  мало  кто  так  хорошо писал про
деревенскую зиму, про Рождество;  иногда я мастерил что-нибудь по дому (ведь
всегда найдется,  к чему руки приложить). Оля или шила, или помогала Настене
украшать дом всякими там вышивками и плетеными  салфеточками, на которые  та
была большая мастерица.
     Так,  в  тихом семейном кругу, справили мы и Новый год.  А сразу  после
Рождества  Христова будто  прорыв какой  произошел:  заказчики  как  с  цепи
сорвались,  пошли  к нам косяком  -- и я, к  огорчению моей Ольги, а  больше
всего Настены, начал пропадать на производстве с утра и допоздна.
     А  потом  вообще  случилось нечто из  ряда  вон  выходящее: в  Затопино
приехал представитель  одной подмосковной  строительной фирмы; ни  слова  не
говоря, прошелся  по столярному  цеху  туда-сюда, пощупал  наши  заготовки и
готовую  продукцию, затем кивнул  довольно  головой  и с ходу предложил  мне
заключить с ним договор на несколько тысяч оконных рам и дверей.
     -- Как срочно  вам это  понадобится?  -- только спросил я, понимая, что
такие  заказы на дороге  не валяются. -- Боюсь, что мы не  сможем быстро его
выполнить, сами видите, какие у нас мощности...
     -- Первый дом мы только  начали строить,  так что недели  три-четыре на
раскрутку у вас  еще есть, --  ответил тот. -- В случае чего  всегда сможете
нанять еще людей  и  расширить производство, потому как  за первую  партию я
готов заплатить вам живыми деньгами и сразу после подписания контракта...
     -- Грех от такого предложения отказываться, но...
     Честно говоря,  я просто морально не был  готов к такому  объему работ:
когда в обороте начинает крутиться столько денег и материалов, когда столько
людей зависит от тебя -- а тут уж речь шла бы чуть ли не обо всей округе, --
поневоле задумаешься, сможешь ли ты взвалить на себя такой груз. Ведь  когда
я организовывал  свое ИЧП,  мне и  в  голову  не  могло  прийти  становиться
настоящим предпринимателем -- так, мечтал кой-какие текущие проблемы решить.
Ну и выжить, конечно. Что ж я, не вижу, как в Москве бывшие офицеры с высшим
образованием,  с настоящими боевыми орденами в охранники нанимаются,  потому
как  больше ничем на  жизнь заработать  не могут... Тут  уж, как  говорится,
взялся за  гуж  --  не  говори,  что не  дюж.  Впрячься  было  легко, а  вот
вытянуть... А слово свое я привык выполнять.
     -- Почему вы приехали именно к нам? -- спросил я фирмача -- все пытался
оттянуть момент окончательного приема решения.
     --  О вас,  Сергей  Сергеевич,  и  вашей продукции  по всему Зарайскому
району  говорят  только  хорошее.  В  Москве  заказ  размещать  себе  дороже
обойдется:  цены, перевозка,  опять  же  качество  не  всегда  такое,  какое
хотелось бы. А  вы  местный, под боком, и цены у  вас божеские, и делаете на
совесть. Ну и потом, мне  вас  сам Николай Витальевич Саморядов настоятельно
рекомендовал. А я к его словам прислушиваюсь.
     Саморядов был известным московским предпринимателем, в прошлом году мои
мужички для его загородного  особняка  всю столярку поставили. Потом Николай
Витальевич,  несмотря  на свою  суперзанятость, лично приезжал  в  Затопино,
чтобы  поблагодарить меня за отличную работу. Он еще искренне удивлялся, что
мои с виду неказистые мужички не хуже финнов или немцев все сработали. Да  и
дешевле  раза  в два,  а  то и  в три... Как ни крути, но из  уст настоящего
московского миллионера такое выслушать  было оч-чень приятно. Значит, не зря
я столько  времени  своим втолковывал: на чем мы  можем  выплыть  при  нашей
бедности?  На  качестве  и  точь-в-точь  выдержанных сроках.  И  вот  теперь
Саморядов  снова  выгодный заказ нам,  можно  сказать,  подкидывает,  помнит
хорошее. Молодец мужик, спасибо ему на этом! Ну как тут откажешь?..
     --  Хорошо, я  согласен, -- махнул я рукой, -- сделаем вам все в лучшем
виде.
     -- Я на это очень надеюсь, -- улыбнулся фирмач.
     В тот же день мы подписали все бумаги, и я с головой окунулся в хлопоты
по  выполнению заказа.  Пришлось нанимать  новых  работников.  Ну  процедура
приема у  нас  по  обоюдному  согласию для  всех одна:  вывез их к знакомому
наркологу  в  Зарайск,  и тот  за пару дней привел  всех  новичков в  нужное
рабочее состояние. Проплаченного заказчиком аванса хватило на закупку леса и
кое-какого  дополнительного  оборудования;  я  арендовал  у  нашего  бывшего
совхоза еще одно подходящее помещение -- коровник с полусгнившей крышей, мои
орлы привели его  в божеский вид, -- и через  пару недель работа у нас пошла
на полную мощность.
     Несколько месяцев мы крутились как белки в колесе, но заказ был сделан,
как я и обещал, в срок  и  с гарантией качества. Получив деньги,  я выплатил
моим работникам щедрые премиальные и решил, что неплохо будет позволить всем
недельку  расслабиться   после   такого  аврала.  Срочной  работы  пока   не
предвиделось, так что я вполне мог отпустить своих  работяг на пару недель в
отпуск.
     Все про себя решив,  я выцыганил у  Ольги несколько дней на  отлучку  и
уселся на телефон -- вызванивать ребят. За всю прошедшую  зиму я ни  разу не
удосужился  пообщаться  с ними  -- так,  поздравил с Новым годом, и  все.  И
сейчас мне  было ужасно стыдно за  это:  боевых друзей,  с  которыми столько
всего пережито, забывать не след.  Да и, честно  признаться, работа работой,
но без настоящих приключений жить все-таки  скучновато... Вот  я и  придумал
совместить приятное  с полезным:  собрать своих ребят для очередного смотра.
Пообщаемся,  прошлое  повспоминаем,   тренировки   проведем,   чтобы   форму
проверить... А для конспирации и повод придумал: рыбалка.
     Известно, что смена обстановки --  лучший отдых. Стоял конец мая, самое
время вылезти на  природу, и, хоть в  нашей  речушке Чесне всегда можно было
наловить  достаточно рыбешки, чтобы заделать  неплохую  уху, мне  захотелось
вытащить  ребят  подальше от  Москвы, от  их семейных забот. К  примеру,  на
Волгу: знал я там  одно заветное местечко,  в которое  меня частенько тянуло
порыбачить...
     Итак, я сел на телефон.
     Артиста,  как  всегда,  днем  застать  дома было  невозможно,  пришлось
откладывать разговор на более позднее время.
     Жена бывшего морпеха  и спецназовца лейтенанта Дмитрия Хохлова, в кругу
друзей просто  Боцмана,  услышав мой  голос  в  телефонной  трубке,  вначале
обрадовалась:
     -- А, Сергей! Наконец-то объявился! Какими судьбами?
     --  Да  вот, появилось  свободное время, решил выяснить,  как  там  мой
старый боевой товарищ поживает. Он дома?
     -- Нет его, с сыном в цирк пошел.
     -- Эх, жаль, у меня тут одна идейка появилась...
     -- Ну вот, кто про что, а гуляка все про рассол, -- вздохнула Светлана.
-- Опять ты, Сережа, мужика моего утащить собрался?
     -- Да ничего особенного на этот раз, клянусь! Просто хотел что-то вроде
мальчишника устроить, собрать  ребят, поехать  на рыбалку,  что тут  такого?
Сколько раз друг друга в беде выручали -- неужели мы не можем хоть раз в год
пообщаться?
     -- Ну это другое дело, -- сразу успокоилась она и даже повеселела. -- С
этого бы сразу и  начал. Митя мой тоже последнее время совсем места себе  не
находит.  Я у  него спрашиваю:  Митя, ты чего  грустный  такой?  А он только
отмахивается в ответ: дескать, ты не воевала, не поймешь.
     --  Ну  вот  видишь! А рыбалка  с  него всю его  хандру снимет!  Он как
сейчас, свободен?
     --  Вроде да. Была  одна халтурка в марте, но уже закончилась.  У нас в
Калуге с нормальной работой туговато. Так, крутимся понемногу, не лучше и не
хуже других.
     Нравилась мне Светка. Настоящая боевая подруга.
     -- Ладно, передай ему, что я звонил. Как  придет, пусть  проявится. Или
нет, лучше я сам попозже еще раз звякну.
     --  Хорошо,  конечно,  передам.  Он  обрадуется! --  Она  на  мгновение
замолкла: бодрилась-то она бодрилась, но тревожные подозрения, видно, все же
не  отпускали ее, --  а потом спросила:  --  Пастухов,  скажи честно,  ты по
правде его на рыбалку тянешь?..
     -- Да точно на рыбалку, не волнуйся ты! Вот привезет тебе свежей рыбки,
какой ни в одном  магазине не купишь, тогда  сама  убедишься. А сейчас  могу
тебе только своим честным словом поручиться...
     -- Ладно, Сережа, твоему слову я верю. Извини, если что. Но и ты пойми:
Митя -- он один-единственный у нас с сыном...
     Бывший лейтенант спецназа Олег Мухин оказался дома. Как выяснилось,  он
только  что вернулся  в свою московскую однокомнатную квартирку  из похода в
очередное кадровое агентство.
     --  И  чего  ты,  Олежка,  в  этой Москве забыл?  -- спросил я его.  --
Перебирался бы к нам в Затопино: воздух, природа, работали бы вместе  бок  о
бок... А что тебе  в  том агентстве предложить могут? В  лучшем случае место
шофера-охранника у какого-нибудь бизнесмена или, хуже  того, у криминального
авторитета.
     -- Ну  почему  же, командир! В столице  вполне нормальную  работу можно
найти. Ты что, забыл, что я  с любым автомобилем на "ты"? Можно,  к примеру,
устроиться  консультантом  в  приличный автосервис  или крутые  иномарки для
модных журналов тестировать...
     --  Олег, я тебя  как  облупленного  знаю,  --  оборвал его я, -- каким
консультантом,  какое  тестирование!  Ты, наверное,  сейчас  инструктором  в
автошколе? Чайников натаскиваешь на вождение, угадал?
     -- Ну и что? Это временно, а потом, когда я найду настоящую работу...
     -- Ладно, мы на  эту тему с тобой еще поговорим. Только не по телефону.
Ты как, на  недельку из своей Москвы выбраться  в  силах?  Или без выхлопных
газов уже жизнь себе не представляешь?
     -- Ну могу. А что, в гости зовешь, что ли?
     -- Могу  и в  гости, но  позже. А  сейчас собирай свою  боевую укладку,
поедем на Волгу рыбачить. Помнится, ты вроде как любил свежую рыбку?
     -- А ребята?
     --  Считай, что едут. Боцман уже точно; правда, с ним я еще не общался,
но  его  жена  на моей стороне. Дока я  уговорю,  ну а  Артист, если сможет,
наверняка тоже захочет на природу выбраться.
     -- Лады, я -- за! Где будем встречаться?
     --  Можно у тебя через пару дней. Будь дома, я еще позвоню. Да,  у тебя
тачка-то на ходу?
     -- Обижаешь, командир! Неужели ты вправду думаешь, что я не  могу своей
машине уход обеспечить? Она хоть и старенькая, но...
     -- Все,  Олег, я все  понял. Жди звонка! --  Я  знал, что Мухин  начнет
сейчас  рассказывать,  как именно ему удается держать в  идеальном состоянии
"жигуль"  десятилетней давности,  и  поэтому быстро  распрощался: российской
техникой  я  интересуюсь постольку-поскольку и  совсем  не  так  плотно, как
Муха...
     Как  я  и  предполагал,  бывшего  капитана  медицинской  службы   Ивана
Перегудова уговаривать  долго  не пришлось. Док,  правда, почти  устроился у
себя в Подольске в местную больницу хирургом, но, как только услышал о  моем
предложении, сразу же согласился.
     -- Ничего, у меня куча отгулов накопилась за переработку, -- сказал он,
-- на неделю, я думаю, отпустят. Думаешь, нам недели на все про все хватит?
     -- Двое суток --  дорога, пять -- рыбалка. Должно  хватить. Мы ж за эти
пять дней столько рыбы можем наловить, что потом не увезти будет...
     -- Своя ноша не тянет,  -- резонно заметил Док. -- Давай уточняй, когда
общий сбор.
     Через час  я  пообщался  с  вернувшимся домой Боцманом. Впрочем, в  его
согласии  я  не  сомневался -- мне достаточно было и того, что его жена дала
добро на нашу мужскую вылазку.
     --  Проявляйся  послезавтра  у  Мухи, -- сказал  я  ему.  --  С вещами.
Резиновые сапоги у тебя есть? Возьми. Удочки и прочее я беру на себя...
     Оставался мой бывший сослуживец и подчиненный бывший лейтенант спецназа
Семен  Злотников.  Артиста  я  застал  дома уже  поздней  ночью,  где-то пол
третьего. Вообще-то сельский уклад диктует свой распорядок: кто рано встает,
тому Бог подает, --  поэтому я  за последнее  время и  ложиться привык рано,
часиков этак  в десять. Но чтобы поймать Артиста, пришлось сделать над собой
усилие и,  превозмогая зевоту, каждые полчаса прозваниваться до Москвы, пока
наконец Семен не удосужится заявиться со своих богемных тусовок домой.
     Как я сразу  понял, дозвонившись, заявиться-то он заявился, да не один.
Дело  молодое,  понятное:  скоротать  ночь  с  девушкой  одинокому  красавцу
мужчине, знающему наизусть десятки стихов (а Семен как  раз таким и был), --
самое милое дело. Вот только сейчас присутствие очередной его пассии  мешало
мне с ним нормально поговорить: по всей  видимости, подруга требовала к себе
внимания; наверное,  у  них вот-вот все должно было случиться --  а тут нате
вам...
     -- Извини, товарищ  командир, но нельзя как-нибудь по-быстрому?  Самый,
можно сказать, интимный момент... -- забормотал было Артист. --  Но тут же и
осекся, словно  просыпаясь:  -- Случилось  чего, командир? Да забудь, что  я
тебе говорил. Давай, если надо, сейчас и прикачу!..
     -- Ну  уж  -- прикачу! -- поддразнил я его. -- Да не мычи, не мычи. Ишь
обиделся он!  Ничего  серьезного,  Сеня.  Просто  соскучился я  по  тебе, по
ребятам,  а потому есть у  меня одно к тебе  предложение... Ну не  буду тебя
отрывать  от приятного времяпрепровождения, как только  проснешься завтра --
сразу же позвони мне, сюда, в Затопино. Усек?
     Но мои слова возымели совсем не тот эффект, на который я рассчитывал.
     --  Погоди!   --  рявкнул   вдруг  Артист   на  свою  подругу.  --  Что
случилось-то? -- встревожено спросил Артист.
     -- Да ничего, ничего,  говорю же! Просто мы  всей командой собрались на
рыбалку, тебя для полного комплекта  не хватает. Позвони завтра, обсудим все
на свежую голову.
     -- Обязательно! Извини еще раз, командир...
     -- Да все нормально, Семен! Девчонка-то хоть ничего?
     -- Отпад!
     -- Ну тогда желаю поменьше спать, побольше работать.
     -- Взаимно.
     Он  положил  трубку.  Я хмыкнул:  а  что, Артист  иногда  бьет в  самую
точку... Ну признайся себе честно, когда ты  со своей Ольгой в последний раз
вот  так вот, как  Артисту пожелал, не спал  всю  ночь?  Ох, и давно  же это
было!.. Пожалуй,  как  раз тогда,  когда мы  в  прошлом году  целехонькими с
последнего дела вернулись -- тогда мы  с Олей несколько ночей подряд друг от
друга отлипнуть не могли...
     От воспоминания о том сладком времечке у меня весь сон как рукой сняло.
Я посмотрел  на часы:  три  ночи. Я представил, как стану будить  Олю, чтобы
потушить зажегшийся внутри меня пожар, и мне стало  неловко самого себя: вот
ведь  дурак я  какой, она тебя каждый день ждет. А ты вместо этого забиваешь
себе голову какой-то столяркой, какими-то подрядами...
     Я  зашел в спальню, разделся  и  улегся  под  теплый бочок моей  сладко
посапывающей  женушки. Сердце мое  колотило по ребрам,  но  я не давал  себе
волю,  лишь позволил себе  легонько дотронуться губами до ее волос,  а потом
уткнуться носом в ее голое плечо. Но и этого было достаточно: Оля  повернула
ко  мне свое  сонное личико  и,  так и не раскрыв глаз, крепко-крепко обняла
меня за шею, прижимаясь ко мне всем своим ладным, горячим телом. По голове у
меня пошел  туман --  и  пожелание  Артиста в  этот остаток  ночи  сбылось в
точности...
     Назавтра утром, перед тем как отправиться на место нашего общего сбора,
я поцеловал на прощанье Олю, чмокнул спящую в эти ранние часы Настену, сел в
свой "патрол" и покатил с легкой душой в сторону Москвы. Но вначале завернул
в нашу сельскую церквушку -- есть у меня такой обычай: в  смутную минуту, да
и просто перед  тем, как  надолго  покинуть  Затопино, наведываться  сюда, в
Спас-Заулок.  Отец  Андрей,  настоятель  церкви,  готовил  храм к  заутрене,
поэтому  у   него   было   уже   открыто.   Я   вошел   в   храм,  купил   у
старушки-привратницы семь свечей, зажег их  и поставил у алтаря -- две свечи
за упокой, пять за здравие.
     -- Что, снова собрался куда? -- спросил, подходя ко мне, отец Андрей.
     -- Да нет... Так, с ребятами своими повидаться решил...
     -- Все мотаешься, места  себе не  найдешь...  -- неодобрительно покачал
головой  священник.  Но  все же  перекрестил меня, благословляя, и  ушел  за
царские врата, -- видимо, понимал, что сейчас мне хочется побыть одному...
     В чем-то отец Андрей был прав: спокойная затопинская жизнь оказалась не
по мне. Когда было много работы,  это становилось  не  так заметно, но когда
наступало затишье... В общем, что тут говорить, кто  на войне  побывал,  тот
навсегда порченый. Не хватало мне адреналина в крови. Как говорится, сколько
волка ни корми, он все равно в лес смотрит.
     "Господи!  -- подумал  я. -- Неужели я вправду как волк дикий?.. Нет, я
не волк  и не хочу быть им!  Я  знаю, что моя  жизнь  и жизнь друзей моих не
катится по  гладким рельсам, но  ни себя, ни их мне  не в  чем упрекнуть: мы
делаем то, что в наших силах, мы можем отличать  добро от зла, --  и Ты тоже
знаешь  это, Господи. Ну дай ответ  мне, почему, если  я  не волк, меня  все
равно так и тянет в сторону от нормальной, спокойной жизни?  Разве я виноват
в том, что умею только то, что умею? Сколько раз я и ребята мои,  за которых
я сейчас поставил Тебе  свечи, смертельно рисковали своими жизнями и убивали
сами -- а мир от этого лучше не становится.  Боже, за  что  такая ноша? Если
это  навеки, то хотя бы скажи, почему ты выбрал именно нас?  Если бы  я знал
это, мне бы было  легче... Я верю, что все  в наших жизнях  идет так, как Ты
хочешь. Но ответь мне, чего именно Ты хочешь?.."
     Пока  я подобным образом пытался  общаться с  Богом,  поставленные мною
тоненькие  свечки  догорели  чуть  не  до  середины.  Я,  конечно,  не  ждал
сиюминутного откровения свыше, но все же задержался в храме еще  на немного:
здесь, в этих  стенах, перед иконами, словно окутанными аурой тысяч  людских
радостей  и  печалей, в голову  приходят совсем не мирские мысли... И только
после того,  как я почувствовал,  что  так  и оставшиеся без ответа  вопросы
больше не нарушают в моей душе обычного равновесия, я вышел из церкви.
     А вскоре я действительно одного за другим обнимал своих ребят. И  я был
очень рад их всех снова видеть...
     До  Успения,  заброшенной  деревушки  на  самом берегу  Волги, почти  в
тридцати  километрах  южнее  крупного  приволжского  областного  центра,  мы
добрались без приключений. На рыбалку мы выехали на двух машинах.

        x x x

     В  моем красавце  "патроле" ехали Док и Боцман. Артист залег  на заднее
сиденье "шестерки" Мухи и, как  потом рассказал нам  Олег, проспал почти всю
дорогу.  Видно,  подруга  перед отъездом  ему попалась  боевая, и  теперь он
отсыпался за предыдущие двое суток.
     Нынешнее  место я знал: когда-то давно, еще до училища,  меня сюда  уже
вытаскивал один мой бывший  приятель, одноклассник. Можно сказать, я тогда в
первый  раз по-настоящему понял, что такое  настоящая рыбалка и как выглядит
настоящая рыба.  Потом  были  другие рыбные  места,  но  сюда мне  постоянно
хотелось вернуться. Однако вот только сейчас подвернулась такая возможность,
и я благодарил  судьбу за то, что мое давнее желание осуществилось. А уж то,
что я приехал сюда со своими  лучшими  друзьями,  придавало нынешней поездке
радостное ощущение настоящего праздника.
     Для конца мая погода была не слишком теплой. По ночам все еще холодило,
и  только  к  полудню становилось тепло, и  можно было  скинуть  с себя наши
походные бушлаты.  Так что в первую же  ночь мы убедились в том, что не  зря
взяли  с  собой  вместительную  армейскую палатку  и  отличные спецназовские
спальники  на гагачьем  пуху -- такие мы брали в горные рейды в Чечне, когда
уходили на несколько суток в свободный маршрут.
     Первый  день  ушел  у  нас  на  обустройство  и  разговоры.  На  второй
проверили,  на что мы  еще  способны после зимней  спячки.  Оказалось,  что,
несмотря  на  все  наши  обычные  заботы,  боевую  форму  всем  нам  удалось
поддержать  на вполне приличном уровне. И только после  того, как мы  в этом
убедились, решили, что пора и порыбачить.
     Клев  был сказочный:  после  ледохода  оголодавшая за  зиму рыба  клюет
буквально  на  все. Время было  подходящее:  весенний  паводок давно  сошел,
берега успели подсохнуть и  можно было не  волноваться, что  мы  останемся с
пустыми руками. В первое же  утро Боцман ухитрился поймать  громадного  леща
килограмма  на три. Мы с Доком  тоже не  подкачали, за час выловив с десяток
отличных подлещиков, каждый из которых был под  пол кил о весом. Артист вяло
наблюдал за  происходящим:  как выяснилось, к  рыбалке  он был равнодушен  и
поехал с нами  просто за компанию.  А Муха возился со своей  "шестеркой": за
время дороги что-то там у него все же барахлило.
     --  Я  еще наверстаю, --  говорил он  нам,  --  а  пока я лучше  тачкой
займусь. А для удовлетворения  наших  низменных запросов о  пропитании и вас
троих хватит...
     На  уху  хватило.  Даже  с избытком. Часов  в  десять мы  остановились,
вовремя  сообразив,  что пойманную рыбу  негде  хранить  и  мы не  успеем ее
обработать. У меня  в  багажнике  лежала коптильня, в которой мы  собирались
доводить рыбу до нужной кондиции. Но коптильная камера по нашему  улову была
небольшой, за один раз  в нее помещалось от силы четыре-пять рыбешек  -- тем
более  если  речь шла  о  таких внушительных, как  наши  нынешние,  трофеях.
Скажем, лещ-рекордсмен Боцмана еле-еле вместился  туда. Жаль было его резать
--  ведь  какой  это кайф потом продемонстрировать  такую солидную копчушку,
выловленную некогда собственными руками!
     Поэтому Док  с  Боцманом занялись разделкой рыбы,  Артист отправился  в
деревню за топливом для костра, я возился с коптильней, а Муха был у всех на
подхвате и скорее мешал, чем помогал нашей работе.
     Часам к трем,  когда  от большого котла  с готовящейся  на  костре ухой
повалил  такой вкусный запах, что мы не  успевали  сглатывать слюну,  Боцман
начал  накрывать  на  стол. Мы  ребята простые,  так  что  все  у  нас  было
по-походному, без затей:  раскинули брезент неподалеку от костра  и вывалили
на  него  все, что взяли с собой. И тут неожиданно  выяснилось, что на нашем
роскошном  столе не  хватает самого важного -- хлеба. Вообще-то  мы в дорогу
конечно  же брали кое-какой  запас. Но, видать, чего-то с непривычки (или  с
отвычки) до конца не додумали -- хлеба у нас оставалось всего ничего, и надо
было срочно кому-то отправляться на  его добывание. Что, впрочем,  в здешних
хлебных краях да при наличии двух машин проблем не должно было составить.
     -- Ну, ребята, кто у нас самый быстрый? -- Ответа мне не требовалось, я
его и  так знал. -- Олежек, ты  помнишь то место, где  мы к деревне с трассы
съехали? Там  вроде  магазинчик стоял.  Ты  все  равно без дела  слоняешься,
сгоняешь?
     -- Нет проблем! -- кивнул Муха.
     --  Боцман,  тебе присматривать за ухой, -- сказал  Док, -- я с  Олегом
прокачусь за компанию.
     Он незаметно подмигнул мне: дескать, поеду  контролировать  ситуацию, а
то Муха затормозится возле какой-нибудь местной красотки лет двадцати -- жди
его тогда до второго пришествия... Я согласно кивнул:
     -- Давайте, только мигом. Через двадцать минут уже все готово будет.
     Они сели в Мухин "жигуль" и укатили.
     Прошло  пятнадцать  -- двадцать  минут. Затем  еще  полчаса,  час... Мы
втроем сидели у раскинутого на земле  брезента, заменяющего  собой стол, и с
нетерпением ждали появления наших гонцов. Уха  вкусно парила  над остывающим
костром, вынутая из реки водка успела согреться, а их все не было и не было.
Боцман  уже  места себе не находил, да и  мне  с Артистом как-то  не по себе
было, с ребятами явно что-то случилось.
     -- Так, -- сказал я, -- вы оставайтесь тут, а я поеду за ними. Может, у
них что с машиной. Ждите. Я мигом!
     Я вскочил в свой "патрол"  и уже  через пять  минут  был у придорожного
магазинчика. Рядом с палаткой стоял "жигуленок" Олега, но ни его  самого, ни
Дока  поблизости  не  наблюдалось. Я подошел  к палатке,  постучал в  обитую
жестью дверь.
     -- Чего надо? -- спросил из палатки недовольный мужской голос.
     -- Выйдите, поговорить надо.
     -- Ходят тут всякие... Иди к окошку, там и поговорим!
     Я  обошел  ларек и нагнулся  к узкой  прорези в  металлической решетке.
Продавца  можно было  понять: на дороге  лихих проезжих  предостаточно, а  в
своем железном ларьке он как в крепости...
     -- Вы не видели, куда делись мои друзья? -- спросил я у продавца.
     -- Какие друзья? Откуда я знаю!  -- Глаза у продавца тревожно забегали;
и дураку было ясно, что он врет.
     --  Но вот  же их машина стоит. Они к вам поехали за  хлебом, куда  они
делись?
     -- Не знаю, я ничего не видел...
     Лицо ларечника исчезло внутри палатки. Я понял, что по-хорошему от него
ничего не добьюсь.  Что  ж, он сам виноват... Я обошел палатку, примерился к
двери  и без особого труда одним  ударом вышиб дверь. Зайдя в  ларек, я взял
испуганного продавца за шиворот и вытащил его на воздух.
     -- Рассказывай, сволочь, что случилось  с моими друзьями! Или я  сейчас
вышибу тебе мозги, как эту дверь!
     Для пущей острастки я как следует  тряхнул его. Зубы у мужика клацнули,
он сглотнул слюну и быстро-быстро заговорил:
     -- Их  чечены замели. Ваши и вправду тут хлеб  у меня брали. А тут  как
раз грузовик остановился, оттуда один черный вылез -- сигареты купить... Как
у них началось, я не видел. Только уже когда один из  ваших кому-то, видать,
здорово врезал и тот заблажил, -- ну я и выглянул. А там...
     Он замолчал.  Его  кадык  бегал вверх-вниз по худой  шее, как  будто он
взахлеб пьет воздух.
     -- Что -- там? -- Я снова встряхнул его.
     --   Чеченцы,  с  автоматами...  Били  этих  ваших  друзей  прикладами,
ногами...  Я думал, их убьют  сейчас, испугался: они же звери, кавказцы эти,
всем известно...
     -- Много их было?
     -- Человек десять, не меньше...
     -- И что потом?
     -- Потом... потом они  их связали и бросили в грузовик. Один чеченец  к
ларьку подошел,  сунул мне дуло в окно  и сказал, чтобы я молчал, если живым
хочу остаться... Потом они уехали.
     Что-то в рассказе продавца  не  стыковалось, я это  чувствовал, но пока
никак не мог определить, что именно.  Ну,  допустим, Док с Мухой по каким-то
причинам сцепились с проезжающими мимо чеченцами... Хотя  и Док и  Муха вряд
ли стали  бы нарываться на случайный дорожный  конфликт,  значит, их  к тому
вынудили... Возможно, чтобы  не лечь под пулями  здесь же, в  пыли,  ребятам
пришлось позволить  избить себя. Но зачем чеченцы  взяли их с собой? Они  же
могли  их запросто  пристрелить  --  и  все, конец... Банальная  разборка на
дороге,  разбирайся потом,  кто, чего  и  как. А тут ребят сперва  избивают,
потом связывают,  похищают... Нет, это не  похищение: если  бы  эти  чеченцы
промышляли  похищением людей, они бы и Мухину машину заодно взяли. Ну а если
эти чеченцы  не банальные похитители, то  подавно  не стали бы оставлять  за
собой следов: угнали бы "жигуль" от этого места, а  потом где-нибудь бросили
или сожгли... Вот, нашел! Машина! В машине нестыковка!
     -- А почему они моих друзей забрали, а машину их оставили? -- спросил я
продавца.
     -- Тот чеченец сказал,  чтобы  я  машину  не трогал, они  за ней  скоро
вернутся.
     "Это уже что-то... -- подумал я, -- хоть какая-то  зацепка... Хорошо бы
предупредить Боцмана с  Артистом... Но уедешь сейчас -- а чеченцы как раз за
мухинской  машиной и заявятся!  Оставаться  здесь  и  действовать  самому --
ребята  на  берегу будут  беспокоиться... Остается  только один  выход: надо
сделать так, чтобы чеченцы сами к нам на берег заявились".
     --  Так,  слушай внимательно... -- сказал  я продавцу. -- Когда чеченцы
появятся, скажешь  им, что я приезжал и искал своих друзей. Скажи, что я был
на крутой тачке и  что поехал за двумя своими корешами, которые  остались  в
Успении. Если  у тебя спросят, кто мы  такие,  ответишь, что  мы  рыбаки  из
Москвы. И еще скажи, что ребята  крутые и своих  друзей в  беде не  оставим,
найдем этих чеченцев даже под землей... Ты все понял?
     -- Да... Может, вам лучше в милицию обратиться? Они же с оружием...
     -- Это успеется. А пока сделай так, как я прошу, очень выручишь...
     Для  верности  я сунул в  потный кулак  продавца пятьдесят долларов. Он
немедленно спрятал купюру в карман.
     -- А что, если они со мной и говорить не захотят? -- спросил продавец.
     -- А  ты постарайся... Если чеченцы  к нам  в Успение приедут, получишь
еще столько же.
     Я направился к своей машине,  а продавец  немедленно  начал приводить в
порядок покореженную дверь.

        x x x

     Вернувшись на берег, я рассказал Боцману  и  Артисту обо всем,  что мне
удалось выжать  из хозяина палатки. Реакция ребят была точно такая,  как я и
ожидал, обдумывая по дороге складывающуюся ситуацию: оба немедленно захотели
поехать к магазину и встретить чеченцев прямо там, у мухинского "жигуленка".
Я их понимал, но идея выйти на прямой контакт с десятком вооруженных "духов"
не казалась мне плодотворной.
     --  Во-первых,  слишком  много  всяких  "но",  --  остудил я ребят.  --
Во-вторых, это ни к чему не  приведет. Ну  даже если накостыляем мы чеченцам
за  милую душу, то  парням это не  поможет! А потом, где  гарантия,  что нам
расскажут, куда они Дока с Мухой утащили?
     --  Как это  -- не  расскажут, --  психанул Артист.  --  Да  я  из  них
самолично всю душу вытрясу!
     -- Может быть, у тебя это и получится, Семен...  А  если эти, посланные
за нами  сами ничего не знают? Где нам  тогда  ребят  искать? Нет,  тут надо
действовать наверняка...
     У меня уже сложился план дальнейших действий, но я заранее  был готов к
тому,  что ребятам  он  может  не  понравиться,  и поэтому подводил  к  нему
издалека. Все дело было в том, что я по-прежнему оставался  командиром своей
группы  --  группы  отличной,  лучшей  в  мире,  но,  во-первых,  совершенно
невооруженной. Во-вторых, -- группы, оказавшейся здесь ради рыбалки, а вовсе
не ради  того, чтобы кто-то из моих орлов отправился вот так, ни с того ни с
сего, на тот  свет.  В ушах у меня  так и звенели  слова  боцмановой Светки:
"Митя -- он у нас с сыном единственный..."
     -- Так что ты надумал? -- не выдержал, поторопил меня Боцман.
     -- Чеченцы сами нас привезут к  ребятам, --  ответил  я. -- Надо только
помочь им в этом.
     -- Это как же? -- поинтересовался Артист.
     --  А мы  позволим им  взять  нас  в плен. Помашемся с ними немного для
виду, потом они нас повяжут и отвезут куда нам и надо. А уж там...
     -- Это-то как раз  понятно,  -- сказал Артист, -- но скажи,  ты уверен,
что твой план реальнее моего?
     -- Да. По крайней мере, так хоть появляется шанс остаться в живых...
     -- Ладно, командир, тебе решать... -- согласился Артист.
     -- А ты, Митя? -- спросил я у хмуро молчащего Боцмана.
     --  Я  --  как  прикажут...  Надо  сдаться  этим  чурекам,  --  значит,
сдадимся... -- ответил он и тоскливо вздохнул.
     Тоже, значит, не лежала душа.
     Мы уселись рядом с остывшей ухой и стали ждать гостей.

        x x x

     -- Едут! -- первым заметил их  Артист  и указал на легкий  столб  пыли,
движущийся в нашу сторону.
     К нашему импровизированному  столу, обдав пылью и нас, и нашу уху, лихо
подкатила белая "Волга". И тут же  из  нее высыпало пятеро "чехов", одетых в
камуфляж. При  виде их наглых бородатых рож у меня сразу аж руки зазудели от
желания сбить  с них эту спесь  -- не зря  говорят, что кулаки,  мол, иногда
чешутся...
     Я поднялся с земли. Артист и Боцман встали рядом  со мной --  теперь мы
все трое прикрывали друг другу спины. Кто-то считает -- пассивная позиция. Я
повторюсь: драться не входило сейчас в наши планы, как  бы ни чесались у нас
кулаки. Нашей целью была оборона.
     А  дальше началось то,  что началось. Откуда-то  сзади, из-за пригорка,
выскочила  еще одна машина --  "Жигули"  -- и точно так  же,  как и "Волга",
окутав   нас  клубом   пыли,  резко  затормозила  перед  самым  брезентом  с
разложенной на нем едой и посудой. Из машины вылезли еще пятеро.
     -- Боцман, -- шепнул я, -- только не перебарщивай...
     Начать махаловку спровоцировал их Артист.
     -- Эй,  ты, поосторожнее  там!  -- сказал  он  одному  слишком  резвому
"чеху", наступившему на наш стол грязным сапогом.
     А спустя мгновение бородач пнул наш котел  с ухой  ногою,  и когда она,
аппетитно  паря  в  воздухе,  разлилась  по брезенту, это послужило сигналом
перестать изображать удивление от неожиданного визита, а начать действовать:
ведь  такого  хамства  настоящий  мужчина прощать не может, потому что после
такого любые разговоры -- всего лишь бесполезное занятие.
     Я ринулся на  ближайшего  же  бородача и,  не мудрствуя  лукаво, провел
левый отвлекающий,  а когда "чех" немного  сдвинулся  в сторону, без особого
усилия влепил ему правой прямо в солнечное сплетение. Но влепил качественно:
чеченец захрипел, согнулся в три погибели, затем упал на  бок и покатился по
земле к  брезенту, давя приготовленную  нами закуску. Пока первый  падал,  я
успел достать боковым ударом локтя в челюсть второго противника. Его  голова
мотнулась,  широко разбрызгивая кровавую  слюну,  он дико завыл, отступая от
меня назад, и мне  стоило большого  усилия сдержать себя  и не добить его до
конца. На меня уже летели еще двое. Но это ничего, главное, что они  пока не
схватились за оружие. В  чем тут дело? Не успели еще сообразить, что к чему?
Не  ждали отпора? Или среди них нет настоящих  вояк, а так  -- одни пастухи,
как любит говорить генерал Шаламов?
     Я увидел краем глаза, как Боцман схватил за шкирку одного из нападавших
и  с размаху  въехал  лбом  ему  в  рожу.  Тот  упал, и  Димка  потянулся за
следующим. Семен, крутясь как  юла  между трех  нападавших на него чеченцев,
устроил целое представление, развлекая себя, раз не имел права оттянуться по
полной:  он умудрялся отбивать  удары всех  троих и одновременно наносить им
довольно ощутимые, обидные удары -- в нос, ниже пояса...
     Среди чеченцев, как правило,  не встречалось хороших рукопашных бойцов,
это я  знал по своему  боевому опыту. Они  могли хорошо знать различные виды
стрелкового оружия  и  отлично  стрелять  из него,  некоторые из них неплохо
разбирались в  подрывном деле; единицы владели холодным оружием и всеми теми
штуковинами, которые использует в своей работе  спецназ, ну а в единоборстве
они, конечно, нам явно уступали. Да  в принципе им это умение не было нужно:
им хватало умения сбить  "стингером"  или "иглой" вертолет,  подбить  из РПГ
танк  или  бээмпэшку,  поставить  фугас,  снять  зазевавшегося  солдата   из
снайперской  винтовки  или  умения  владеть своим  "калашом"  не  хуже,  чем
столовой  ложкой...  Даже  пресловутым  профессионалам-наемникам, которые со
всего мусульманского  мира съезжались  на заработки в Чечню, далеко было  до
настоящих  диверсантов, какими были мы. Поэтому, положа руку на сердце,  нам
троим не составило  бы труда справиться с десятком пусть даже  и вооруженных
"чехов", если бы не та задача, которую мы перед собою поставили.
     Так  что приходилось себя  сдерживать: я, к примеру, каждый раз,  когда
мог навечно  вырубить  любого из  своих противников,  или  останавливал  уже
идущий в цель удар, или просто не наносил его, уходя в глухую защиту.
     Видя,  что нарвались  на  серьезное  сопротивление,  нападавшие  решили
изменить свою тактику. Они  отступили на несколько шагов и встали вокруг нас
полукругом,  перекрыв  нам  возможность  отхода  к моему стоящему неподалеку
"патролу". Все это они проделали в  абсолютном молчании. Слышно было  только
мычание  одного  из  них  --  того,  кого  приложил, насадил на  калган, как
говорили  раньше дворовые специалисты, Боцман. Видимо,  он  сломал ему  нос.
Один из бородачей нырнул в "Волгу" и появился оттуда, держа в руках какой-то
продолговатый  предмет,  похожий на толстое  и  короткое  ружье. Я  знал эту
штуку:  такие  ружья  на  Западе  используют егеря,  чтобы  ловить  дичь;  в
напоминающем  гранатомет  стволе  размещается капсула  с прочной  капроновой
сетью  три метра на три.  На тыльной стороне  капсулы -- небольшой пороховой
заряд, позволяющий  выстреливать  эту  сеть метров на двадцать --  тридцать.
После  выстрела  капсула  разваливается,  сеть  расправляется  в  полете   и
накрывает того,  на кого было  направлено  ружье.  При определенной сноровке
такое ружье может быть чрезвычайно эффективным.
     Что  и  было нам продемонстрировано.  Ну что  ж, мы  ведь знали, на что
идем. Первой жертвой стал я. Меня накрыло сеткой, и она сковала мои движения
почти полностью.  Единственное,  что  я  мог, топтаться  на  месте,  пытаясь
достать  висящий  <i>у</i> меня на поясе нож,  чтобы  разрубить им путы. Но  пока я
топтался, меня, беззащитного, сбили с ног. Боцман и Артист еще отбивались от
нападавших, стремясь прийти  ко мне на  помощь, но  бородач перезарядил свою
пушку -- и моя участь постигла сначала Боцмана, а потом  и Артиста, который,
впрочем, успел  хорошо  достать двоих боевиков.  Связав и  от  злобы испинав
ногами до бессознательного состояния, нападавшие  побросали  нас в багажники
машин и, как я и планировал, отвезли туда, где  мы  встретили наших друзей и
откуда, как я уже рассказывал, сбежали на белом джипе хозяина виллы.
     Как позже выяснилось, Док и Муха сразу поняли, что судьба вынесла их на
боевиков -- но, увы, это знание помочь нашим ребятам никак не могло...

        x x x

     Муха   под  сочувственным  взором  Дока  стоял   у  витрины  небольшого
придорожного магазинчика на развилке и с сомнением разглядывал лежащий перед
ним хлеб, по которому лениво  ползали жирные, одуревшие от  майского  солнца
мухи.
     -- Давно он у вас лежит? -- наконец спросил Муха у продавца.
     -- Кто,  хлеб-то? Не бойтесь, хлеб свежий,  сегодняшний, --  усмехнулся
продавец и нехотя смахнул мух с ближайшей к окошку буханки.
     Пока  Муха  философски  прикидывал, стоит брать  такой хлеб  или  лучше
обойтись  совсем без него, Док бесцельно  бродил вокруг ларька, рассматривая
местные  достопримечательности.  Вообще-то  таковых здесь не наблюдалось:  и
влево и вправо тянулась  волжская степь,  правда в это время уже покрывшаяся
зеленью и разноцветьем. Кое-где степные равнины пересекали весело зеленеющие
лесополосы.
     Вот  этим-то  пейзажем  и  любовался Доктор, когда  к развилке подкатил
КамАЗ. Шофер остался  сидеть  в кабине,  а  из грузовика показался плечистый
кавказец в черной турецкой  кожанке  и,  грубо  отодвинув  плечом невысокого
Муху,  навис  над окошком  --  ему  нужны  были  сигареты.  Муха  недовольно
поморщился, но  возмущаться не стал -- перетерпел, помня, что уха уже готова
и дело лишь за ними с Доком, то бишь за хлебом. Док, заметив возникшее возле
ларька  перемещение, подошел  к  Мухе,  чтобы быть к нему  на  всякий случай
поближе.  Обходя  КамАЗ,  он  машинально,  по старой  разведческой привычке,
скользнул взглядом по задравшемуся от встречного  ветра чехлу грузовика -- и
то,  что мелькнуло  у  него перед глазами,  заставило  его остановиться. Он,
оглядевшись  по сторонам, подошел ближе к борту и, стараясь сделать это  как
можно незаметнее, распахнул чехол и заглянул в глубину кузова. На это у него
ушла буквально  секунда, но Доку и ее было достаточно. Он с задумчивым видом
подошел к Мухе.
     -- Док, как думаешь, этого хватит? -- Муха показал охапку купленных  им
буханок.
     -- Под уху все  уйдет...  -- занятый  своим,  пробормотал Док и схватил
Муху  за рукав.  --  Погоди  ты  с  хлебом,  Олег,  надо  бы  тут  одну вещь
прояснить... -- Док оглянулся  на грузовик. -- Эй,  постой! --  окликнул  он
идущего к КамАЗу кавказца с сигаретами.
     --  Ну ты даешь, Док! -- удивленно сказал  Муха. --  Какая вещь? Ребята
ведь ждут!
     -- Подождут!.. -- отмахнулся Док  и,  видя, что кавказец остановился на
его оклик, хищно двинулся к нему.
     Муха,  сокрушенно покачав годовой, понес хлеб к "жигуленку"  -- случись
что, не стоять же среди заварухи с буханками в руках, верно?
     -- Откуда у тебя это?  --  спросил Док у  кавказца и кивнул  головой  в
сторону кузова.
     -- Что -- это? -- спросил кавказец, мгновенно напрягшись. По всему было
видно, что вопрос Дока ему очень не понравился.
     Док,  откинув  полог,  отвел его в  сторону,  словно давая  и  кавказцу
возможность увидеть то, о чем он его спрашивает.
     Кавказец что-то гортанно крикнул шоферу  и попытался вырвать брезент из
рук  Дока.  Но  Иван  легонько, но профессионально  пихнул  того  локтем,  и
кавказец,  оступившись,  неожиданно для  себя оказался  на дороге на четырех
точках.  Муха, до  сих  пор наблюдавший за происходящим  издали,  на  всякий
случай заспешил к грузовику.
     --  Что  случилось? --  спросил  он  у Дока,  подбегая. -- Чего ты  там
углядел?
     -- А вот видишь?
     Док закинул брезентовую полу на крышу фуры и показал Олегу на стоящую в
глубине кузова бочку еще не виденного Мухой стандарта. Бочка была окрашена в
светло-зеленый  цвет,  а  по  боку  ее  трафаретными  большими  буквами  шла
какая-то, скорее всего армейская, маркировка.
     -- Бочка как бочка... -- хмыкнул Муха. -- Мало  ли у нас такого барахла
в войсках!
     --  Олег,  эта  бочка  не какое-то там  барахло.  Это,  чтоб  ты  знал,
контейнер  из-под  бактериологического  оружия.  И,  возможно,  он  даже  не
пустой... Понимаешь, к чему  это я? Без охраны, в  гражданском  грузовике, с
какими-то подозрительными людьми... Но даже если этот контейнер и пустой, он
никак не должен быть здесь!  Между  прочим, бактериологическое  оружие давно
запрещено, есть специальная конвенция ООН...
     -- Ни хрена себе! -- почесал, затылок Муха. -- А ты уверен, что это бак
-- бактериологическое оружие? Может, это какая-нибудь другая маркировка?
     -- Нет, Олег, это  оно. Ты не  забывай,  что  я  в  свое  время  прошел
спецподготовку... Так что тут ошибки быть не может...
     Пока  друзья  разглядывали  контейнер,  кавказец,  покупавший сигареты,
залез в кабину.
     -- Выходи! -- приказал ему Док, подойдя к дверце и дергая ее. Но дверца
не открывалась, -- похоже, кавказец заблокировал замок.
     -- Ну и что мы должны дальше делать? -- Муха полез в затылок.
     --  Этого  еще  не знаю... -- ответил  Док. -- Но  одно знаю наверняка:
нельзя давать им возможность  уехать. Знаешь что, давай-ка подгони пока сюда
свою тачку, поставь перед грузовиком, а дальше видно будет...
     Как ни  странно,  шофер, видя  эти их  маневры, даже  не делал  попыток
завести грузовик и двинуться с места; казалось, он чего-то ждал...
     И дождался: на шоссе далеко впереди показался еще один КамАЗ, он быстро
приближался к магазину  у развилки; вот он поравнялся с ним, затормозил -- и
грузовик, окутанный шлейфом пыли,  остановился бок о бок  с первым.  Это был
точно такой же фургон, с точно таким же пологом. КамАЗ еще не остановился, а
из кузова уже посыпали на землю вооруженные автоматами бородатые люди.
     Теперь Доку  стало понятно, почему шофер  первого КамАЗа не уезжал:  он
вызвал  подкрепление.  Как  -- по рации или мобильному телефону -- было  уже
неважно:  главным было то, что  на  безоружных Дока  и Муху  вдруг свалилась
целая орава вооруженных людей...
     Друзья  прижались спинами  к борту  грузовика и  начали  отбиваться  от
наседающего  на  них  противника.  Перед  ними  стеной  стояли  разъяренные,
размахивающие  автоматами,  как дубинами, бородатые бугаи. Конечно, какое-то
время ребята держались. Муха, отбиваясь, смог  вырубить одного ударом своего
сапога в голень, другому провести боковой удар в висок, но тут на его голову
откуда-то  сверху обрушился  страшный удар приклада,  от  которого  в глазах
потемнело -- и Муха потерял сознание.
     Дока взяли не так скоро. Сначала он успел смачно отметиться на одном из
нападавших: стоя спиной  к  борту,  Док  подтянулся  и что есть  силы влепил
согнутыми ногами каблуки прямо в лицо  стоящего перед ним боевика. Этот удар
резко отбросил бородача назад,  и, падая, он сбил с ног еще двух стоящих  за
ним  нападавших. В следующее мгновение Док  уже  снова  был на  ногах и даже
успел достать ударом кулака следующего противника. Но тут один из нападавших
бросился,  как кошка, Доку  под  ноги, и Док, подгоняемый ударами прикладов,
рухнул на землю. На него кинулись сразу несколько человек --  его продолжали
бить и  связанного и в какой-то момент особенно сильно ударили по голове  --
похоже,  старались, чтобы и  он потерял сознание.  Потом вслед за Мухой  его
закинули в  кузов грузовика  и  куда-то повезли. Очнулся Док уже в  какой-то
комнате. Рядом с ним на полу валялся связанный Муха.
     --  Кто вы?  Зачем  пристали  к  моим людям? --  с  сильным  кавказским
акцентом  спросил у  Дока сидящий  перед ним бородатый мужчина  с лежащим на
коленях "Калашниковым".
     Док промолчал. Бородач ногой ударил Муху в живот и повторил свой вопрос
уже ему. Муха зло выругался, но тоже отвечать не стал.
     --  Считаю до трех, -- сказал  допрашивающий, -- первым умрешь ты... --
Он указал на Дока. -- Один, два...
     Док   понял,  что   молчать   глупо.  Надо   было  быстро   выкладывать
правдоподобную легенду.
     -- Мы рыбаки, --  сказал он -- Глупо, конечно, получилось...  А все вот
он, -- кивнул Док на Муху. -- Обиделся на вашего человека, тот толкнул моего
друга, ну мы и решили, что надо его проучить.
     Бородач  что-то  гортанно приказал одному  из своих людей. Тот  вышел и
вскоре вернулся с толкнувшим Муху кавказцем.  Сидящий перекинулся парой фраз
на своем  языке  с  только  что пришедшим, затем кавказец в турецкой кожанке
вышел.
     --  Врешь  ты  хорошо,  --  сказал бородач Доку, -- я  даже  почти тебе
поверил. Но если все было так, как ты говоришь,  зачем стали совать свой нос
в кузов?  Как  мой человек говорит, ты сразу понял, что там...  Знаешь,  для
обычного любопытного  это как-то  слишком  профессионально,  не  находишь? А
может, вы  из ФСБ?  Лучше ответь мне честно, я  пощажу тебя, если ты скажешь
мне правду. И советую не молчать: у нас найдутся способы развязать язык даже
немому.
     -- Я  уже  сказал правду. Мы  рыбаки.  Наши друзья послали  нас  купить
хлеба.  А с маркировками  я знаком потому,  что  когда-то  служил  в армии в
химвойсках. Если  бы мы были из ФСБ и следили за вами специально, у нас было
бы с собой оружие...
     -- Хороший боец не всегда тот, кто вооружен...
     По тому, как бородач расставлял акценты в своих вопросах, по реакции на
его  ответы Док  понял,  что  имеет  дело  не  с  простым  командиром,  а  с
профессиональным контрразведчиком.
     -- Ты можешь не опасаться нас, мы с другом никому ничего не  расскажем,
-- осторожно сказал Док.
     -- А  вы и так ничего  не  расскажете, -- усмехнулся  бородач. -- Я  не
обязан  тебе  верить.  Пока  ты  меня  не  убедил,  что  говоришь  правду...
Посмотрим, как ты заговоришь в другом месте.
     Бородач снова отдал какой-то приказ  своему бойцу. Из  всего сказанного
Док  уловил только одно имя  -- Султан.  Затем на их  с  Мухой головы надели
плотные  темные мешки, снова  закинули в кузов  грузовика и куда-то повезли.
Спустя час  друзья оказались  лежащими  в глухом подвале  на  полу, каждый в
своей каморке.
     Как оказалось, чеченец  решил  не  принимать  самостоятельных решений и
передал Дока с Мухой в руки своего командира, Султана.
     А командир,  после недолгого размышления, послал  за  "жигуленком" Мухи
двоих боевиков:  он решил, что, каким бы ни было решение Султана, машину  он
все равно заберет себе -- за причиненное беспокойство.
     Спустя  час боевики  вернулись.  Одному  из  них  продавец,  давясь  от
возбуждения словами, сказал все то, о чем его попросил Пастух.
     -- Командир, у  тех двоих были  друзья... -- Боевик был обеспокоен тем,
что он узнал от ларечника. -- Они точно станут искать своих...
     -- Ты спросил, откуда они и что тут делают? -- спросил командир.
     --  Да, узнал.  Они москвичи,  приехали на  рыбалку. Кажется, крутые...
Может, они из  какой-нибудь московской бригады? Те  двое очень  хорошо умели
драться...  Может, они  спортсмены  какие-нибудь типа каратистов? Надо бы их
остановить, пока они шум не подняли...
     -- Ты прав, Рустам, надо нейтрализовать и остальных. Бери людей и езжай
на то место. Только пока не надо их убивать -- пусть Султан сам  решает, как
с ними поступить. Разборки --  его дело, а наша забота --  выполнять главное
задание и беречь лагерь, а не возиться с не в меру любопытными...
     Так   все  пятеро  оказались  в  доме  известного  чеченского  полевого
командира  Султана  Аджуева, который  по  разработанному  советом  чеченских
полевых командиров плану еще за год до второй чеченской войны обосновался  в
самом центре России -- в Поволжье.

        x x x

     Когда Док вкратце изложил историю их с Мухой пленения, у меня больше не
было вопросов, все сразу стало на свои  места. Нам еще повезло, что нас всех
не прикончили сразу на месте: видимо, их пахан Султан (из дома  которого, по
всей  видимости, мы и сбежали так эффектно) предупреждал своих  людей, чтобы
они  не поднимали  лишнего шума.  А  шум бы наверняка поднялся, если  бы  мы
неожиданно  исчезли. Можно,  конечно,  сделать так,  чтобы  от пяти  заезжих
рыбаков не  осталось ни малейшего следа. Но  для  этого  "чехам" вначале как
минимум надо было бы убедиться  в том, что мы  не  контактировали  с местным
населением. Все-таки они не в своей Ичкерии, и, похоже, этот контрразведчик,
который допрашивал ребят, решил подстраховаться, -- видимо, думал, что время
у  него еще  есть. А вышло  по-нашему: ведь противник не ожидал от нас такой
прыти...
     Хорошо, что  мы внешне совсем не выглядим как какие-нибудь голливудские
супербойцы. Это  только в кино командос,  как на  подбор, высокие и все  как
будто только  что  вышли из тренажерного  зала.  А на самом деле в  спецназе
таких бугаев единицы. В нашей команде разве что один Боцман под  этот шаблон
подошел бы. А, скажем, Муха -- юркий, малорослый и щуплый -- не боец с виду.
Но это очень обманчиво.  А, кроме  того, он стреляет как  бог, с обеих  рук,
любой транспорт водит, а уж по части взрывного дела просто незаменим.
     Док, само собой, у нас не только врач: после того как он побегал с нами
по горам в  Чечне, прошел курс  спецподготовки  в диверсионном  лагере,  его
статус в группе  -- выше не бывает. Он молчун, просто так ничего говорить не
станет. Но иногда он всех нас удивляет познаниями. К  примеру, так,  как он,
оружие разных стран и модификаций не знает никто.
     Артист другим берет:  он хитрый, жуть!  В  разведку с  ним ходить  одно
удовольствие: он так владеет искусством перевоплощения, что иногда в упор на
него смотришь и  не можешь понять,  кто стоит  перед  тобой... Вот повеселел
уже. Слава богу, что башка не пробита...
     Боцман -- надежность и еще раз надежность: будь то дозор, ночной рейд в
тыл врага или просто глупая  драка у пивного ларька. И  вообще, порой Боцман
-- клад  для командира: что  скажешь, то и сделает. И сделает хорошо. Док из
серии надежных во всем мужиков. Он и  старше всех и опыта жизненного  ему не
занимать, и умен изрядно. Я к его мнению часто  прислушиваюсь  --  не  имеет
никакого значения, что я числюсь  его командиром, а он  -- моим подчиненным.
Главное -- чтобы дело делалось и люди оставались целы.
     Ну  а я сам... Одним словом, Пастух. Но ребята  мои не бараны, а друзья
мне по жизни. Поэтому в группе нашей  давно повелось:  куда один, туда и все
-- иначе давно бы не ходить нам по этой земле... А носило нас  -- не дай Бог
другому такой жизни. Иногда  казалось,  что все,  хватит:  устали от запахов
крови и пороха. Но мы, я уже это давно понял,  Псы Господни: словно где-то в
вышних сферах  назначено  нам  охранять добро от зла, не становясь  при этом
такими же озлобленными и кровожадными, как те, с кем мы сражаемся.
     Кому-то  ведь надо быть и  Псами Господними. А коли от судьбы  не уйти,
значит, так тому и быть...

        x x x

     Сейчас мы  мчались в роскошном трофейном джипе  туда, где чеченцы взяли
Дока с Мухой. Все правильно, узел надо  начинать развязывать там, где торчит
кончик.
     "Куй железо,  пока горячо". Хорошая пословица,  как  раз для  спецназа.
Нельзя  дать  этим  "чехам"  опомниться, собрать  свои манатки и убраться  в
другое логово; так что сейчас  время решало все. Надо обязательно  найти тот
КамАЗ  с пресловутым контейнером: если  он и  вправду с  тем содержимым, что
указан  на его маркировке,  то никаким чеченцам нельзя позволять иметь его в
своих  руках. Конечно,  по-хорошему  нужно  было  бы  связаться  с  местными
спецслужбами...  Да  и  Константину  Дмитриевичу  Голубкову, нашему  старому
покровителю   и  работодателю  из  Управления  специальных  мероприятий  при
президенте,  небезынтересно  было бы  узнать о  том,  что  творится  тут,  в
волжских степях. Но...  сейчас не до  того. Пока суд да дело,  чеченцы могли
замести следы -- и ищи их тогда на бескрайних просторах родины...
     Знакомый магазинчик  на  развилке был закрыт. Я для верности постучал в
дверь, но оттуда  не доносилось ни звука, -- наверно, продавец по-настоящему
перетрусил и  счел,  что его  жизнь  дороже,  чем  этот  ларек со  всем  его
содержимым. "Жигуленка" Мухи уже не было. Я поглядел на  подходящего  ко мне
Дока -- он обошел палатку с другой стороны.
     -- Ну, есть соображения? -- спросил я у него.
     --  Знаешь,  командир, мне тут пришло в голову, что  второй  грузовик с
чеченцами  пришел на помощь своим как-то слишком быстро,  и пятнадцати минут
не прошло... А это значит...
     -- Это значит, что у них где-то рядом своя базовая точка, -- досказал я
мысль Ивана. -- Допустим, КамАЗ  шел под  сто километров в  час. Задача  для
первого  класса: сколько  километров прошел грузовик  за... Ну  пока  "чехи"
собрались, пока то да се... Стало быть, за десять минут?
     -- Километров пятнадцать -- максимум  двадцать, -- быстро прикинул Док.
-- Не такой уж большой радиус для поиска... А если учесть, что  мы  знаем, с
какой стороны  грузовик  сюда  приехал,  нам остается прочесать все дорожные
развилки  на  ближайших   пятнадцати   километрах.  Эх,  карту  бы   здешней
местности...
     -- Олег! -- крикнул я Мухе, который с интересом изучал приборную панель
трофейного "лендровера". -- Глянь в бардачке, нет ли там карты?
     -- Сейчас! -- откликнулся он.  -- Черт, тут закрыто... -- Муха вылез из
машины, пошарил вокруг киоска в придорожном  мусоре,  затем  поднял какую-то
ржавую железку и  снова исчез в  джипе.  -- Есть! --  радостно  закричал  он
минуту спустя. -- Да тут не только карта... Гляньте, ребята!
     Мы  с  Доком  подошли  к  машине  и  вслед за остальными  заглянули  во
вместительное нутро  бардачка.  Там  под атласом  российских дорог и  картой
здешней   области   лежал   шестизарядный   кольт   42-го   калибра  и   две
гранаты-лимонки. Наличие  такого  арсенала  конечно  же радовало.  Но сейчас
карта была нам гораздо нужнее.
     Я  развернул  местную  крупномасштабку  и разложил  ее  на  капоте. Все
сгрудились вокруг, склонив головы над картой.
     -- Так, мы сейчас вот здесь... -- ткнул  я пальцем в точку на карте, --
а грузовик, скорее всего, приехал отсюда...
     Севернее того  места, в котором мы сейчас находились, дорога шла прямо,
ни с чем не пересекаясь. Лишь  парой сантиметров выше -- а по масштабу карты
это было  как раз двенадцать километров -- с востока подползала к ней тонкая
линия, обозначающая грунтовую дорогу. Линия была короткой; во всяком случае,
на карте она была отмечена небольшим прямым отрезком, теряющимся в степи.
     -- Надо  проверить вот  это место,  --  сказал  я.  -- Поехали! Ребята,
смотрите внимательно по правую руку, не пропустить бы съезд с шоссе...
     Как  оказалось,  не заметить грунтовку  было  трудно: метрах  в трех от
шоссе она была  перегорожена ржавым шлагбаумом; Муха без  лишних напоминаний
направил джип прямо к нему.
     Боцман  вышел из  машины  и без особого  напряга приподнял шлагбаум. Мы
проехали  по  грунтовке  еще  километра  полтора,  пока  наконец  впереди не
показались какие-то строения.
     -- Олег, тормози!  --  приказал  я. --  Дальше двинемся  пехом,  машина
слишком заметная.
     Мы  рассредоточились  в  цепь и осторожно  двинулись  вперед. Местность
здесь еле заметно  шла на подъем, поэтому обзор вдаль был сильно  ограничен.
Наконец, когда мы выбрались  на  вершину этого  взгорка, сразу  стало хорошо
видно  все до горизонта и много ближе.  Мы  увидели, что  грунтовка  ведет к
ограде из колючей проволоки, за которой виднелись несколько дощатых строений
и четыре покосившихся ржавых цистерны. Из трубы над одним из щитовых домиков
шел прозрачный дымок, что указывало на присутствие здесь людей.
     Мне не надо было командовать "ложись" --  все и так уже вели наблюдение
за  поселком  с  земли, убедившись,  что людей  за  колючкой  не  видно,  мы
потихоньку  поползли  к  ограждению.  Достигнув его,  мы  направились  вдоль
колючки: в одном месте колючка проходила совсем недалеко от строений.
     --  Смотри,  командир,  да  тут  никак у них стрельбище!  --  удивленно
прошептал Муха,  двигавшийся  метрах  в двадцати впереди  -- сейчас он  даже
остановился, чтобы  сообщить мне  об этом. -- Вон,  видишь, мишени  вкопаны?
Куда это черти нас занесли?
     С виду вроде как база геологов. Ну, может, нефтяников...
     -- Скорее, база какой-нибудь банды... -- сказал я сам себе под нос.
     И, как будто в подтверждение моих слов, из дома вышел бородатый человек
в камуфляже и спокойно  направился к стоящему  неподалеку  сараю. Все  сразу
стало на свои места: в руках у бородача был автомат Калашникова и сам он как
две капли воды был похож на одного из тех "чехов", что брали нас на волжском
берегу...
     --  Теперь разделимся, -- сказал  я,  -- не хватало еще, чтобы нас всех
вместе накрыли.  Пойдем тремя группами: Артист с  Мухой левее,  Боцман и Док
правее, ну а я -- прямиком Задача одна: нейтрализовать всех, кто находится в
лагере. Действуем  по обстановке. На всякий  случай, если  у  нас  что-то не
получится,  точка аварийного  сбора  --  у машины  через час. Вопросы? --  Я
оглядел ребят.  Все были  сосредоточенно-молчаливы  и готовы к самым жестким
действиям. -- Вопросов нет? Действуем!
     Меня не смущало, что  у нас на  пять человек всего три  ствола  да пара
гранат.  Идти  на  вооруженных  автоматами  и,  наверное,  хорошо  обученных
боевиков с такой экипировкой вовсе  не было безрассудством: ведь за нас были
внезапность и наш опыт.
     Подождав, пока  ребята разойдутся в стороны, я медленно  пополз вперед.
Сейчас торопиться было нельзя.

     2
     ...Первого боевика я поймал на противоходе, как раз  возле того  самого
КамАЗа,  с которого все и  началось:  он  быстрым  шагом  вышел из  сарая, в
котором  стоял  грузовик, и  тут как-то неудачно наткнулся  на  мой  локоть.
Хрустнули,  ломаясь,  ребра,  боевик  на  последнем  вздохе  успел удивленно
посмотреть на меня; из его рук выскользнул автомат, я успел его перехватить,
чтобы он не загремел, и потащил бородатого назад, в сарай.
     Судя по  отдельным признакам,  то дощатое  продолговатое строение,  что
притулилось рядом со ржавыми баками от горючего,  было чем-то вроде казармы.
Там  наверняка  был  кто-то  еще   из  боевиков.   И,  как  следует  оглядев
пространство вокруг,  я потихоньку  начал движение  к этому бараку. Слева от
меня, так же крадучись, к казарме выдвигались Артист и  Муха. Дока и Боцмана
мне не было видно -- барак закрывал их от меня.
     Выждав еще немного, я решился, резво рванул  вперед, ко  входу: теперь,
когда передо мной было  только открытое пространство, пересечь его надо было
как можно быстрее. И уже на бегу я заметил, как неожиданно за стеклом одного
из окон казармы мелькнул темный силуэт. Слава богу, что я успел это увидеть,
иначе лежать бы мне в залитой соляркой пыли. Я метнулся на  несколько  шагов
левее,  под  прикрытие  ржавого  бака,  и тут  же  по  нему гулко  хлестнула
автоматная  очередь.  Слева в ответ  прозвучали  два  одиночных выстрела,  а
впереди и справа отозвалась куцая очередь из "калаша".
     Теперь  ситуация осложнялась: наше  присутствие было обнаружено.  Стало
быть, о преимуществе внезапности  больше речь не  шла. Оставалось полагаться
только на свой опыт...
     Я обошел бак и, выглянув из-за него, посмотрел на окно, в котором видел
силуэт.  Окно  было разбито, в нем,  перевалившись через раму по пояс, висел
труп одного из боевиков -- кто-то из моих ребят снял его,  когда он начал по
мне палить. Автомат этого "духа" валялся под ним, на земле.
     -- Ты как?  --  спросил Артист, вырастая рядом со мной как будто из-под
земли.
     -- Я в норме. Голова твоя как?
     -- А чего голова, -- притворно удивился Артист. -- Это же кость!
     -- Не болит?
     -- Не!  --  расплылся  Семен в  улыбке.  -- На мне все раны  --  как на
собаке.
     -- А где Олег? -- спросил я.
     --  Сейчас подойдет, -- кивнул куда-то влево  Артист.  -- Гляди, какого
красавца   я   себе   добыл!  --  Артист  повертел   передо  мной   отличной
автоматической   девятимиллиметровой  "береттой".   --   Игрушка  настоящего
мужчины!
     -- По мне,  "калаш" лучше... -- Я не склонен  был сейчас уделять  много
внимания трофеям,  пусть и боевым. -- По крайней мере, к нему патроны всегда
достать можно. А к этой игрушке, пожалуй, только по спецзаказу...
     -- Ничего, у меня еще две обоймы! -- отмахнулся Артист.
     Наконец появился и Муха. За это время он успел обзавестись автоматом.
     -- Какие наши дальнейшие действия? -- спросил он.
     -- Думаю, все  оставшиеся боевики там,  -- сказал я, кивая на дом перед
нами.  --  Если их много, долго нам  еще придется их  выкуривать, а нам  это
сейчас -- как нож острый.
     -- Ничего,  у  нас  ведь есть кое-какой запасец... -- Муха подбросил на
ладони Ф-1, в просторечии "лимонку".
     -- Маловато будет... -- засомневался Артист.
     -- Увидим... -- усмехнулся Муха, -- ну-ка прикройте меня...
     Он  отложил в  сторону  автомат,  достал  из-за  пояса  кольт,  которым
разжился в  "лендровере", и  быстро пополз  к дому. Мы  с Артистом, выставив
из-за баков стволы "калашей", с удовольствием наблюдали, как Муха сноровисто
приближается к казарме.
     И  тут я вздрогнул: неожиданно  за баком  вспыхнула стрельба.  Стреляли
сразу из нескольких  стволов, не жалея  патронов;  так могли стрелять только
чеченцы. Впрочем,  Мухе, похоже, эта стрельба помешать  не могла,  напротив.
Скорее всего, это  кто-то из наших  -- или Док, или Боцман, поняв, что у нас
тут случилась заминка, решил отвлечь внимание на себя...
     Муха,  тем  временем  благополучно  оказавшийся  под  окном  с  мертвым
боевиком, осторожно заглянув сбоку в проем  окна, тут же отпрянул  в сторону
и, сняв  чеку, кинул гранату внутрь. И едва это  произошло, я,  прикрываемый
Артистом, короткими перебежками достиг соседнего окна и вот тут рвануло.
     Взрывной волной вышибло стекла из окон -- они со свистом разлетелись по
всему двору.  Переждав,  когда развеется  дым,  я дал  знак,  и мы  с  Мухой
одновременно сунули каждый в свое  окно по "калашу" (Муха, естественно, ушел
подобрать  автомат, валявшийся под  окном) и для страховки дали  по очереди.
Вот теперь можно было лезть внутрь казармы.
     В большой комнате, где  мы оказались, на полу,  среди  раскуроченных  в
щепы стола и  скамеек, лежало два трупа.  Еще один боевик шевелился в углу у
двери, пытаясь дотянуться посеченными гранатными  осколками руками до своего
автомата, лежащего неподалеку.  Муха  ударил его рукояткой кольта по затылку
-- и боевик ткнулся любом в пол.
     Дверь была покорежена взрывом гранаты и висела на одной петле.
     -- Давай! -- показал я на нее Мухе.
     Муха  рывком  открыл  мне  дверь,  я  бросил  в коридор  нашу последнюю
гранату.  Прогремел  взрыв,  оттуда в комнату  пахнуло  гарью. Я выглянул  в
коридор. Он был длинный  и совсем неосвещенный, лишь в  глубине  его на полу
что-то  тлело,  и в  этом неярком свечении мне почудился промельк бородатого
силуэта где-то в дальнем конце.  Я дал короткую  очередь, и оттуда, из конца
коридора, донеслось рычание,  похожее на рев загнанного зверя; темный силуэт
рухнул на тлеющие тряпки, и  тут  в коридор влетел Муха и, опередив меня, от
бедра  уложил  еще одного боевика, выскочившего из  противоположной комнаты.
Вот теперь коридор, похоже, был чист.
     Мы с Мухой пошли вперед.  Артист пятился за нами, прикрывая наш тыл. Не
успели мы сделать и пяти шагов, как в одной  из комнат справа по ходу от нас
два раза подряд гулко ухнули выстрелы.
     -- ТТ,  -- шепнул  Муха. -- Наверняка Боцман орудует. Как  бы  он нас в
запарке не определил... Боцман! -- закричал он. -- Давай к нам!
     Дверь туг же  распахнулась,  и в светлом проеме  двери показался мощный
силуэт Боцмана.
     -- Целы? -- улыбнулся он.
     -- Док с тобой? -- спросил я.
     -- Тут он,  в доме где-то воюет. Когда с вашей стороны громыхнуло, мы с
ним в разные окна полезли. Давай проверим все комнаты...
     -- Расслабься, я уже проверил. В коридоре появился Док.
     -- Жаль, не было  здесь того,  кто нас допрашивал, -- сокрушенно сказал
он. -- Я бы его голыми руками взял да задал пару вопросов по существу...
     --  А ты  все трупы осмотрел? -- спросил я его. -- А то я там  у КамАЗа
еще одного положил...
     -- К  грузовику я уже сходил, -- поморщился Док. --  Там его  тоже нет.
Наверное, он за  нами к Султану поехал. Что ж, не судьба... А здесь мы имеем
в наличии двенадцать трупов... Судя по количеству  коек  в казарме, боевиков
тут   должно  было  кантоваться  значительно  больше.  Или  для  них  только
подготовили место? Надо бы, командир, выяснить это на всякий случай. Я здесь
одного тепленьким взял.  Тут неподалеку, в соседней комнате,  лежит. Но вряд
ли  он что-нибудь  толком нам расскажет: судя по всему,  он простой рядовой,
ему много знать не положено... Мы забрали  пленного, который то ли от страха
за  свою  жизнь, то ли просто от грязи  вонял  хуже барана, вышли из дома  и
направились  к КамАЗу. Самое время было расставить точки над "и".  Боцмана я
отправил  собирать  трофеи,   оружие   еще  могло  нам  понадобиться:  вдруг
находившиеся тут боевики успели запросить  помощь. Муха с Артистом встали на
стреме, контролируя подъезды к лагерю, а мы с Доком и пленным вошли в сарай,
где стоял грузовик.
     -- Кто вы? -- спросил я у боевика.
     -- Слуги  Аллаха, --  усмехнулся  он,  неприятно обнажая  свои  длинные
желтые зубы.
     -- А это откуда? -- спросил Док, откидывая брезентовый полог грузовика.
В  кузове стояла с  виду  ничем не примечательная бочка  салатового цвета  с
незнакомой мне маркировкой.
     -- Не знаю, -- пожал плечами боевик, -- это не мое дело...
     -- С тобой  все ясно, -- жестко сказал Док. -- Пошли! -- Он  передернул
затвор своего автомата.
     -- Подожди! -- Боевик  не на  шутку  испугался, что Док сейчас отправит
его на тот свет. -- Что знаю, все скажу, клянусь Аллахом!
     -- Говори, -- сказал я ему. -- Соврешь -- получишь пулю.
     --  Здесь  полевой лагерь  Аслана  Бораева. Я  тут  недавно, всего  три
месяца. Остальные были больше,  самые  первые приехали  год  назад. Это  все
Аслан,  это он  приказал  вас  взять,  -- зачастил  боевик,  -- это его люди
пригнали сюда КамАЗ. Только у него связь с Султаном.
     -- Это Аслан нас допрашивал? Для  чего  ему понадобилось привозить сюда
этот груз? -- По интонации Дока мне показалось, что он  и не ждет от боевика
ответов на свои вопросы, а просто выполняет некую формальность.
     -- Да, это Аслан говорил с  вами. А КамАЗа у нас раньше не было, откуда
он,  что в нем --  я не знаю, клянусь,  ничего об этом не знаю! Нам сказали:
охранять машину и не совать  свой  нос под брезент. Я эту бочку в первый раз
увидел, клянусь!
     -- Ладно, садись. -- Док ткнул его автоматом в плечо.
     Боевик послушно  сел на землю и прислонился спиной к скатам  грузовика.
Сидеть ему  было  неудобно,  так как мы связали его  руки за спиной, но  он,
сознавая  свое положение,  старался  сделать  все, чтобы  нас лишний  раз не
напрягать.
     Видя, что Док надолго задумался, я  потянулся к  бочке, чтобы повернуть
ее и как следует рассмотреть маркировку.
     -- Ты что!  Осторожнее!  -- одернул меня Док. -- Лучше к  ней вообще не
прикасаться голыми руками. Вообще говоря,  и стоять рядом с ней не следовало
бы...
     -- А что там? -- спросил я.
     -- Бубонная чума, -- как-то очень буднично ответил Док, -- в этой бочке
сорок литров штамма едва ли не  самого убойного бактериологического оружия в
мире. Этого штамма, а проще культуры чумной бактерии, которую закатали в эту
бочку  сорок  лет  назад  --  видишь  год выпуска? --  он  показал  на цифры
маркировки, -- хватит на все Поволжье...
     --  Ни хрена  себе... --  Я невольно полез в затылок. -- Слушай,  а  ее
того...  Ее в  таком виде перевозить-то можно? Может, пока ее "чехи" таскали
по ухабам, так растрясло, что сейчас эти чумные бактерии наружу лезут?
     -- Вряд  ли... -- почесал себе  переносицу Док. --  Нам тогда не с  кем
было бы тут воевать, если бы такое произошло. Но береженого Бог бережет.
     -- Почему боевики везли ее в таком виде? Они что, идиоты,  не понимали,
что везут? И откуда они могли взять эту бочку? -- удивился я.
     -- Везли они ее  так, чтобы не привлекать к себе  внимания. Наверняка у
них  в  сопроводительных документах эта  гадость значилась  как какое-нибудь
удобрение. А  милиция  вряд ли  в маркировках  могла разобраться,  ведь  это
оружие мало кто из обычных смертных видел... Не будь я в прошлом военврачом,
я бы тоже не знал.  Между прочим, бактериологическое  оружие запрещено еще в
двадцать  пятом году, что  подтверждено конвенцией ООН.  По идее, сейчас его
вообще в природе не должно существовать. А поди ж ты, вот оно, пожалуйста!..
     Док, читая мне эту лекцию, все больше мрачнел. Видно было,  что ему все
происходящее очень и очень не нравится. Плененный нами боевик, кажется, тоже
кое-что усвоил из лекции Дока. Он вскочил на ноги и испуганно попросил:
     -- Можно я  в  другом  месте буду сидеть? Не  хочу чумы,  лучше стреляй
сразу.
     --  Ладно, иди  сядь у  входа в сарай, -- разрешил  я.  Еще не хватало,
чтобы он закатил тут истерику...
     Боевик резво вскочил на ноги и выбежал из сарая. Мы вышли вслед за ним.
Навстречу нам шел Артист.
     -- Сема, давай зови сюда всех, -- попросил я, -- есть разговор...
     Я собирался рассказать ребятам  о бочке и посоветоваться, как нам лучше
действовать дальше.  Дело складывалось намного хуже, чем я ожидал, и, честно
говоря, я в одиночку не был готов решать возникшую вдруг проблему.
     Обсуждение много времени не заняло: я знал своих ребят как облупленных,
до того, что почти наверняка мог наперед сказать, кто и что станет говорить.
Как я и ожидал, вначале  было два взгляда на  проблему бочки со смертоносным
содержимым: Артист, Муха  и Боцман, узнав кое-какие подробности из очередной
лекции  Дока о  бактериологическом  оружии, сразу высказались  за  то, чтобы
бочку немедленно закопать и побыстрее сделать из лагеря  боевиков ноги: ведь
опасность   возвращения  боевиков  существовала  реально.   Мы  же  с  Доком
предложили  другое:  часть  из  нас  добирается до  кого-нибудь  из  местных
силовиков, а другая часть, дождавшись их прибытия, передает им  бочку с  рук
на руки, а  до той поры охраняет ее, чего  бы это ни стоило. Лично мне очень
не  хотелось  оставлять  чуму без присмотра,  не было никакой  гарантии, что
кто-нибудь  не обнаружит бочку со  штаммом,  пусть  даже  случайно,  и тогда
последствия могут быть самые непредсказуемые...
     -- Командир, а что нам  мешает просто вызвать местных спецов и спросить
у них, как они смотрят на нашу проблему? -- неожиданно спросил Артист.
     --  Что,   предлагаешь   смотаться   до   ближайшей  почты?  --  ехидно
поинтересовался Боцман.
     -- Да нет,  почему же, можно наладить связь и отсюда... --  ухмыльнулся
Артист.  -- Я там в доме полевую  рацию углядел. Если она в порядке -- связь
устроить не проблема.  Пойдем,  Олег, посмотрим на рацию, -- сказал он Мухе.
-- Ты же у нас дока в этом деле...
     И вопросительно взглянул на меня.
     -- Ты  прав, связь нужна, -- согласился я, -- пошли все вместе, а  то и
вправду как-то не по себе рядом с этой бочкой...
     Мы двинули к  бараку. И я заметил, что, не сговариваясь, двинули к нему
как-то уж слишком быстро...
     "Нервничают ребята..." -- подумал я.
     Конечно,   нервничают...   Да   и  как   иначе?   С   таким  злом,  как
бактериологическое  оружие, мы столкнулись впервые  в жизни; никто из нас --
даже всезнающий Док -- не представлял до конца, что  может подкинуть нам эта
безобидная  с  виду  бочка.  И что  самое  гадкое во  всей  этой истории  --
случиться этот сюрприз мог в  любую минуту,  а у нас  в запасе не было не то
что  ОВЗК  (общевойсковой защитный комплект  --  костюмчик  такой  из  литой
резины, килограммов  пять весом, для надежности), но  даже самого завалящего
противогаза...
     Рация оказалась в  полном порядке. Муха быстро настроил ее на диапазон,
в котором работают милицейские передатчики, и протянул мне микрофон:
     -- Ну что, командир, давай вещай, ты в прямом эфире!
     -- Всем, всем, всем! --  начал я. Честно говоря, я и  сам еще  не знал,
что буду  говорить в следующий момент, слова сами выскакивали и складывались
в  нужные  фразы. Вообще-то  я  говорить  не любитель:  иногда нужное  слово
спрячется где-нибудь в подкорке,  так и запнешься на ходу -- а тут я молотил
как  по бумажке... -- Говорит  капитан запаса Сергей  Пастухов.  Нахожусь  в
пятидесяти  пяти километрах южнее областного центра на тайной базе чеченских
--  предположительно --  террористов. Мною  и  моими друзьями у  террористов
отбит  контейнер с бактериологическим  оружием.  Повторяю:  сейчас под нашей
защитой  находится бочка с  бубонной  чумой. Есть  опасность, что террористы
попытаются  отбить эту  бочку.  Я вызываю кого-нибудь  из силовых  структ