Сатпрем. Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания --------------------------------------------------------------- Перевод с французского и английского А.А. Шевченко (sriaurobindo(a)mail.ru), В.Г. Баранова Издание 3е, переработанное и дополненное Date: 13 Sep 2005 --------------------------------------------------------------- Санкт-Петербург 2005 Сатпрем Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания. Пер. с фр. и англ. А.А. Шевченко, В.Г. Баранова. - СПб., 2005. - 352 с. Издание 3-е, исправленное и дополненное. Книга французского автора Сатпрема "Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания" известна как классическое введение в мировоззрение Шри Ауробиндо (1872-1950) - выдающегося индийского провидца, йогина, поэта и философа. Получив классическое образование в Англии, по возвращении в Индию он становится одним из лидеров национально-освободительного движения, а затем неожиданно оставляет политическую деятельность и полностью посвящает себя йоге и исследованиям человеческого сознания. Литературное наследие Шри Ауробиндо насчитывает 35 томов. Особое место занимает в нем шедевр мировой поэзии - эпическая поэма "Савитри", которую в Индии называют пятой Ведой. © А. Шевченко, перевод, 2005. ОГЛАВЛЕНИЕ Шри Ауробиндо и Мать - биографические справки............ Предисловие к новому русскому изданию.............................. Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания........... Введение........................................................... Совершенно западный человек.............. Вечный закон....................................... Конец интеллекта................................... Безмолвие разума................................. Ментальные построения....................... Активная медитация............................ Переходный период............................... Нисхождение Силы............................. Выход в новый способ познания ............. Всеобщий Разум............... Сознание................................. Центры сознания....................... Фронтальное существо............................ Индивидуализация сознания............................... Сознание-Сила, Сознание-Радость............................. Успокоение витального................................. Моральные узы....................... Привычка ответной реакции............................ Враждебные силы............................... Истинное витальное........................... Психический центр ................................. Психическое рождение Рост психического Независимость от физического Независимость от чувств Независимость от болезни Независимость от тела ............................ Сон и смерть.................................... Планы сознания. Сон-переживание Сон-действие 10 Йогин-революционер Проблема действия. Нирвана 11 Единство Космическое сознание. Центральное существо. Универсальная личность Познание через отождествление 12 Сверхсознательное Загадка. Условия открытия..................... Восхождение сознания Экстаз? Существа и силы Планы разума Обыкновенный Разум Возвышенный Разум Озаренный Разум Интуитивный Разум Надментальный Разум Поэзия мантр Под знаком богов Тайна Степени подсознательного. Пределы психоанализа..................... Темная полусфера истины Великий переход Тайна Супраментальное видение Супраментальная сила Человек, переходное существо Сочинения Шри Ауробиндо Мать Контуры эволюции Трансформация Перспективы будущего. Работа (первый период)..................... Фундаментальный Агни Второй период - тело Второй период - подсознательное Третий период - Ашрам Заключение: конец, который вечно начинается вновь........... Приложение I.............................. Ссылки на работы Шри Ауробиндо............ Сочинения Шри Ауробиндо ........... ШРИ АУРОБИНДО - БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Шри Ауробиндо (Ауробиндо Гхош) - выдающийся мыслитель, общественный и политический деятель, поэт-провидец, йогин - родился в Калькутте 15 августа 1872 г. в семье врача. С семилетнего возраста обучался в Англии; окончил Королевский колледж в Кембридже, специализируясь в изучении классической и современной западной литературы. С ранних лет проявил незаурядные способности в древнегреческом и латыни, а также в стихосложении. В 1893 г. в возрасте 21 года возвращается в Индию. В течение последующих 13 лет занимает различные посты в администрации штата Бароды, преподает английскую и французскую литературу в местном университете, а в 1906 г. переезжает в Калькутту, где становится ректором Национального колледжа. В эти же годы он включается в активную политическую борьбу за независимость Индии и становится одним из лидеров национально-освободительного движения. Одновременно он погружается в изучение священных индийских текстов и индийских языков. В 1904 г. он решает ступить на путь йоги, стремясь использовать духовную силу для освобождения своей родины. В 1908 г. Шри Ауробиндо был арестован по подозрению в организации покушения на одного из чиновников британского колониального правительства и оказался в тюрьме с обвинением, грозившим ему смертной казнью, однако по окончании следствия, длившегося целый год, был полностью оправдан и освобожден. Во время заключения он получил интенсивный йогический опыт - внутренние переживания и откровения, которые изменили внешний ход его судьбы. Он оставляет политическую деятельность и полностью посвящает себя йоге. В 1910 г., повинуясь внутреннему голосу, он удаляется в Пондичерри, французскую колонию на юге Индии, чтобы продолжить интенсивные занятия йогой. На собственном опыте реализовав высшие духовные достижения прошлого, Шри Ауробиндо смог превзойти их и осознал, что окончательной целью духовных поисков является полная трансформация человека, вплоть до физического уровня, и воплощение на земле жизни божественной. Достижению этой цели он посвятил оставшиеся сорок лет жизни. Шри Ауробиндо оставил физическое тело 5 декабря 1950 г. Его литературное наследие насчитывает 35 томов, среди которых мировоззренческие труды, обширная переписка с учениками, множество стихов, пьес и грандиозная эпическая поэма "Савитри", которая явилась действенным воплощением его многогранного духовного опыта. МАТЬ - БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА Мать (Мирра Ришар, урожд. Альфасса) родилась в Париже 21 февраля 1878 г. Ее отец был банкиром, выходцем из Турции, а мать принадлежала к египетской королевской семье. Начальное образование Мирра получила дома; она прекрасно рисовала, играла на фортепиано и делала успехи на литературном поприще. Уже в детстве Мирра получила ряд духовных опытов, которые, как она позднее говорила, заставили ее "осознать возможность соединения человека с Всевышним и всесторонней реализации Его в жизни божественной". В 1906-1907 гг. Мирра предприняла две длительные поездки в Алжир, где она изучала оккультизм. Постепенно вокруг нее сформировалась группа духовных искателей. В 1914 г. Мирра отправляется в Пондичерри (Индия), где встречает Шри Ауробиндо, узнав в нем того, кто многие годы направлял ее внутреннее развитие. Она пробыла рядом с ним около года и затем вернулась вместе со своим мужем Полем Ришаром в Японию. В 1920г. она приехала в Пондичерри насовсем. Постепенно вокруг Шри Ауробиндо и Мирры собралась небольшая группа учеников, которая со временем превратилась в Ашрам Шри Ауробиндо. Почти полвека Мирра, которой Шри Ауробиндо в 1926 г. дал имя "Мать", руководила Ашрамом, и за это время он вырос в огромную общину, насчитывавшую около 2000 членов. В 1951 г. Мать создала школу, которая затем превратилась в Международный образовательный центр. В 1968 г. она основала Ауровиль, международный город, расположенный недалеко от Пондичерри и насчитывающий сегодня около 1800 жителей - представителей всех народов земли, стремящихся воплотить мечту Шри Ауробиндо о едином человечестве. Но прежде всего Мать была первопроходцем в области духовного опыта; после ухода Шри Ауробиндо в 1950 г. она продолжила его работу. Ей удалось освоить такие уровни сознания, о существовании которых люди не догадывались раньше. В 1958 г. Мать уходит в уединение и полностью посвящает себя супраментальной йоге и интенсивным поискам, о которых мы можем узнать в "Агенде Матери" - ее беседах с Сатпремом, которые он записывал на протяжении последних 17 лет ее жизни. Мать оставила физическое тело 17 ноября 1973 г. ПРЕДИСЛОВИЕ К НОВОМУ РУССКОМУ ИЗДАНИЮ Впервые книга Сатпрема "Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания" вышла в русском переводе в издательстве Ленинградского университета в 1989 г. Переведенная на несколько европейских языков, она стала на Западе чем-то вроде классического введения в мировоззрение Шри Ауробиндо; в России же эта книга приобрела невиданную для подобного рода литературы популярность: первый тираж в сто тысяч экземпляров был распродан за считанные месяцы. Можно сказать, что благодаря этой книге Шри Ауробиндо известен сегодня в России больше, чем во всем остальном западном мире. Шри Ауробиндо, бесспорно - великая личность и поистине грандиозное явление, уже хотя бы в культурной жизни человечества. Он жил в ХХ веке и писал на самом распространенном сегодня в мире английском языке - и при этом мало известен на Западе и в действительности не прочитан ни как философ, ни как поэт. Один из величайших людей ХХ века - и совершенно не замечен, пребывает как бы вне культуры. Почему? Причин здесь несколько, и одна из них - особенности восприятия нашего сознания. Психологи утверждают, что наше восприятие реальности подчиняется некоему правилу, а именно: без концепции нет перцепции. Например, когда к острову, населенному дикарями, подходит современный океанский лайнер высотой с многоэтажный дом, аборигены просто не видят его! Их зрение привыкло оперировать более мелкими предметами, оно не настроено на такие гигантские объекты, как теплоход, для них это явление другого масштаба и потому они не способны его воспринять. Подобным явлением другого масштаба для современного сознания является и Шри Ауробиндо. Проблема не столько в том, что наше сознание слишком мелко и не способно вместить весь объем, предлагаемый нам Шри Ауробиндо, сколько в том, что оно просто не настроено на восприятие реальностей иного порядка. И достоинство книги Сатпрема, прежде всего, в том, что она настраивает наше сознание так, чтобы мы вообще смогли заметить Шри Ауробиндо. Таким образом, Стпрему так или иначе приходится адаптировать Шри Ауробиндо, делая его доступным для современного европейского ума. И делает он это очень вдохновенно и талантливо. Мать говорила: То, что в мировой истории представляет Шри Ауробиндо - это не учение и даже не откровение: это решительное действие, исходящее непосредственно от Всевышнего. Сатпрему удалось почувствовать и передать смысл этого действия, нащупать основную стезю, по которой двигался Шри Ауробиндо. Он описывает Шри Ауробиндо, прежде всего, как первооткрывателя и проводника нового принципа в эволюции земного сознания - Супраментального Сознания или Суперразума. И здесь следует обратить внимание на два момента. Первый: каким бы талантливым ни было описание Сатпрема, это только один человеческий (то есть ограниченный, не претендующий на всеохватность) взгляд на Шри Ауробиндо. И второй: книга является введением в мировоззрение Шри Ауробиндо, но никак не его исчерпывающим толкованием и тем более не самоучителем интегральной йоги. Это, скорее, некий указатель: напав на золотоносную жилу, до сих пор практически никем не открытую и сулящую несметные богатства, Сатпрем спешит поделиться своим открытием, возвещая нам: "копать здесь". Но для того, чтобы разработать эту жилу, нам нужно приложить собственные обширные и систематические усилия. Чтобы понять и по-настоящему открыть для себя Шри Ауробиндо, необходимо читать самого Шри Ауробиндо - казалось бы, это очевидно. Но здесь есть несколько проблем. Первая: до сих пор в России очень мало хорошо переведенных первоисточников. Из фундаментальных трудов Шри Ауробиндо (Жизнь Божественная, Синтез Йоги, Тайна Веды, Упанишады, Эссе о Гите, Человеческий цикл, Идеал человеческого единства, Письма о Йоге) на русском языке (в более или менее адекватном переводе) доступны лишь Тайна Веды, Упанишады, часть Писем о Йоге и Человеческий цикл. Вторая: у Шри Ауробиндо есть такие труды, которые в принципе не переводимы на русский язык. К ним относится, прежде всего, эпическая поэма Савитри, которую можно назвать квинтэссенцией его творчества. Она состоит из 12 книг (около 24 000 строк) и является наиболее полным и совершенным выражением духовного опыта Шри Ауробиндо. Он считал, что поэтическое слово лучше всего способно выразить реальности высших планов бытия и стремился создать не просто поэзию, но мантру, слово-откровение, слово-реальность. Причем эти мантры Надментального разума (Overmind) выражены им в английском языке. Все его поздние произведения в той или иной мере несут в себе силу мантры, но полностью эта цель реализовалась в "Савитри", в которой он поистине воплотил это "...продолжительное вдохновение, исходящее из Надментального разума" в пробуждающих строках могучей мистической поэзии. Из вышесказанного следует, что изучение английского языка является по всей видимости необходимым условием для глубокого понимания Шри Ауробиндо, своего рода пропуском в мир Шри Ауробиндо и необходимым инструментом его постижения. Вряд ли можно считать эту "жертву знанием" слишком большой, если учесть, какие сокровища мудрости открывает она перед ищущим. Следует сказать еще несколько слов о самом Сатпреме - скорее, в качестве послесловия: ибо после "Путешествия сознания" в России вышел целый ряд книг этого автора, в которых отражены его личные взгляды и особый путь, при этом люди часто воспринимают их как некое объективное продолжение "учения" Шри Ауробиндо. Взгляды, которые излагает Сатпрем в своих последующих книгах, в силу отсутствия первоисточников - переводов работ Шри Ауробиндо - часто отождествляются в сознании людей с "истинной" интегральной Йогой Шри Ауробиндо и Матери. Наряду со своими книгами-интерпретациями Сатпрем подготовил и издал один замечательный и очень важный труд, который можно отнести к фундаментальным источникам, освещающим работу Шри Ауробиндо и Матери. Речь идет об "Агенде Матери" - 13-томном документальном отчете о беседах с Матерью, которые он в течение семнадцати лет записывал на магнитофон. В них Мать говорит о йоге клеток, о трансформации тела на завершающих этапах своей Йоги и о переходе к новому, более высокому по сравнению с человеком, виду. Сатпрем не только заключил, что эта "трансформация тела на клеточном уровне" должна стать его целью как истинного последователя Шри Ауробиндо и Матери, но и, как заметил Джордж ван Фрекем в своей книге "За пределы человека", "создается впечатление, что он считает себя единственным преемником Шри Ауробиндо и Матери. В письме Сатпрема от 1983 года мы читаем: Я должен решиться уйти в уединение, ибо я уже не совершаю прогресса в своей работе, я кручусь на одном месте. Должен же быть хотя бы один человек, который докажет, покажет миру, что путь к новому виду практически осуществим для людей. Иначе какой толк в том, что Шри Ауробиндо и Мать сделали для человечества?". Стоит заметить, что ни Шри Ауробиндо, ни Мать не оставили после себя "преемников" и в их "традиции" нет ни "передачи учения", ни института гуру. Но на восприимчивой российской земле у Сатпрема нашлось много последователей "йоги клеток", ринувшихся "трансформировать материю" и забывших о том, что эту Йогу делаем не мы, но Божественное внутри нас, и что сама эта трансформация не может быть целью, а является следствием длительного внутреннего процесса, прежде всего, психического преобразования. Шри Ауробиндо, похоже, предвидел такую возможность искаженного видения его йоги и супраментальной трансформации и, понимая всю серьезность и опасность такого заблуждения, посвятил этому вопросу большую часть последней главы Синтеза Йоги, над которой он работал незадолго до ухода: Следует также помнить, что супраментальное преобразование -- многотрудное дело далекого будущего, это завершающая стадия [трансформации], и ее следует рассматривать как отдаленную перспективу; нельзя превращать его в первейшую задачу, неотступно преследуемую цель или первоочередное достижение. Ибо сама возможность его достижения может начать открываться лишь после длительных упорных усилий по самопреодолению и самопревосхождению, в конце множества долгих утомительных этапов эволюции природы. Прежде всего, необходимо войти во внутреннее йогическое сознание и заменить им наш обычный взгляд на вещи, естественные движения природы и мотивы жизни; необходимо осуществить революционное преобразование всей нынешней структуры нашего существа. Затем мы должны пойти еще глубже, открыть наше завуалированное психическое существо и в его свете и под его руководством психизировать наши внутренние и внешние части, преобразовать умственную природу, жизненную природу, телесную природу и все наши ментальные, витальные, физические действия, состояния и движения в сознательный инструментарий души. После этого или параллельно с этим мы должны полностью одухотворить все наше существо за счет нисхождения божественного Света, Силы, Чистоты, Знания, свободы и широты. Необходимо сокрушить пределы индивидуального ума, жизни и физического существа, устранить эго, войти в космическое сознание, достичь реализации высшего "я", одухотворить и универсализировать разум и сердце, жизненную силу, физическое сознание. Только после этого открывается возможность перехода к супраментальному сознанию, и даже тогда предстоит совершить сложнейшее восхождение, каждая стадия которого является отдельным многотрудным достижением. Йога -- это ускоренная концентрированная сознательная эволюция существа, но какой бы быстрой она ни была, пусть даже она позволяет осуществить за одну жизнь то, на что у Природы, предоставленной самой себе, ушли бы века и тысячелетия или же многие сотни жизней, тем не менее всякая эволюция должна совершаться через последовательность определенных стадий; даже величайшая скорость и концентрированность продвижения не предполагает перескакивания через все стадии или обращения вспять естественного процесса развития, когда завершающая стадия пути вдруг оказывается в самом его начале. Поспешный невежественный ум и слишком нетерпеливая, жаждущая результата сила забывают об этой неизбежной последовательности; они устремляются к суперразуму как к своей непосредственной цели и надеются запросто подцепить и стащить его вниз с его высочайших высей в Беспредельном. Такие упования не только абсурдны, но и исполнены опасности. Ибо вполне возможно, что витальное желание пробудит темные или неистовые витальные силы, которые посулят ему немедленное осуществление этого невозможного алкания; наиболее вероятным последствием будет погружение в самообман самого разного рода, подчинение лжи во всех ее видах и уступка искушениям, насылаемых силами мрака, охота за сверхъестественными силами, отход от Божественной природы и уход в природу асурическую, фатальное самовозвеличение, ведущее к образованию неестественной, нечеловеческой и небожественной громады раздутого эго. Если существо [человека] невелико, а его природа не отличается большой силой и не наделена особыми способностями, то такой масштабной катастрофы не происходит; но все равно это может привести к внутреннему дисбалансу, умственному расстройству и помутнению рассудка, либо к витальному расстройству и последующим моральным отклонениям, либо к той или иной патологии природы. Это не та йога, в которой какая-либо ненормальность, пусть даже возвышенная ненормальность, может допускаться как путь к обретению совершенства или духовной реализации. ... Есть еще одно заблуждение, которого следует остерегаться и к которому наш ум имеет естественную склонность: принимать какое-либо более высокое промежуточное сознание или даже какую-либо разновидность сверхъестественного сознания за суперразум. ... мы можем увидеть и охватить супраментальный свет и супраментальную силу, только достигнув самых вершин ментального бытия, войдя в надментальный разум и подойдя к границам верхней, более великой полусферы духовного бытия. Там эти невежество, несознание, изначальное беспросветное Неведение, медленно пробуждающиеся к полузнанию и представляющие собой основание материальной Природы, окружающие, проницающие и ограничивающие все силы и способности нашего ума и жизни, полностью исчезают; ибо там Сознание-Истина в своем беспримесном и ничем не искаженном виде составляет саму субстанцию всего бытия, его чистую духовную материю. Вообразить, что мы достигли такого состояния, пока мы еще движемся в динамике Неведения, пусть даже просветленного или озаренного Неведения - значит открыться опасности либо гибельного заблуждения, либо остановки в эволюции существа...3 Знающий читатель, вероятно, найдет в книге "Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания" некоторые неточности в изложении видения Шри Ауробиндо и несоответствия в терминах (например, описание планов сознания у Сатпрема не вполне соответствует их описанию Шри Ауробиндо в "Жизни Божественной"), а также некоторые другие моменты, требующие пояснений и комментариев. Но поскольку эта работа представляет собой емкое вдохновенно-поэтическое введение в мировоззрение Шри Ауробиндо, она не ставила целью да и не могла тонко проработать все его детали. Возможно, следует пояснить тот момент в книге, который намеренно подчеркнул сам Сатпрем: его пометка к главе об Ашраме Шри Ауробиндо. Конфликт Сатпрема с Ашрамом имеет долгую историю, его отношение к Ашраму было сложным даже в те времена, когда там находилась Мать: после нацистских концлагерей любые стены казались ему тюрьмой. В "Агенде" мы видим, как часто он порывался уйти из Ашрама. В 1973 году Мать оставила свое тело, Сатпрем очень сильно переживал ее уход и обвинил ашрамитов в том, что они способствовали этому - чуть ли не намеренно избавились от нее. Он искренне верил в это, не задумываясь о том, можно ли человеческими руками убить воплощенное Божество. После этого он настолько часто негативно высказывался об Ашраме, что Амаль Киран, один из ближайших учеников Шри Ауробиндо (и по сей день здравствующий в Ашраме: сейчас ему 100 лет), выдающийся поэт (единственный, кому Шри Ауробиндо в тридцатых годах посылал свои свеженаписанные строки "Савитри" и с кем серьезно обсуждал их, считая его духовным поэтом мирового значения) и бессменный редактор журнала Ашрама Mother India, в начале восьмидесятых годов вынужден был написать несколько статей против "антиашрамской пропаганды" Сатпрема,4 ибо сам Ашрам, следуя принципам Матери, никак не отвечал на нападки Сатпрема. Сегодня Ашрам - это весьма сложная организация, всю комплексность которого (включая его оккультный смысл и значение для эволюции человечества) вряд ли можно оценить обычным человеческим умом. Считается, что после ухода любого Мастера его община или ашрам неизбежно подвержены вырождению и ни одна религия или духовное учение не избежали такой судьбы. Но Ашрам Шри Ауробиндо с самого начала был необычным, нетрадиционным: прежде всего, он не был жестко обособленным и оторванным от мира. Это место концентрированной коллективной работы по трансформации, место действия самых разных сил, включая и темные силы, но, конечно же, Ашрам сегодня не является ни таким безнадежным "коммерческим предприятием", каким видит его Сатпрем, ни таким идеальным "оазисом йоги", каким видят его наши духовные искатели, стремящиеся вырваться туда из душной российской действительности. Все побывавшие там с определенностью утверждают, что и сегодня там осязаемо присутствует Мать и действует ее организующая Сила. Этот конфликт, вероятно, играл какую-то роль в личном пути Сатпрема, но совершенно не показателен для нас и не следует придавать ему большого значения. Когда пробуждается внутреннее видение, внешние конфликты предстают в ином свете: они тоже играют свою роль в божественной Игре и служат нашему развитию. "Всевышний Дипломат" искусно использует все, чтобы направлять человека и человечество к возрастающей единой гармонии. Как говорил Шри Ауробиндо: Вся окружающая человека жизнь способствует его продвижению к скрытой в нем божественной цели; всякий человек является его товарищем по работе и помогает ему - либо в качестве единомышленника и союзника, либо в качестве соперника и противника.5 Так или иначе, нам очень мало известно об индивидуальном пути Сатпрема и не нам о нем судить. Мы можем только выразить ему искреннюю признательность и благодарность за этот труд, который открыл для нас Шри Ауробиндо и продолжает открывать его все новым и новым читателям. Андрей Шевченко ПРЕДИСЛОВИЕ Век путешествий и приключений прошел. Даже если мы отправимся к далеким галактикам, облаченные в скафандры и вооруженные компьютерами, то это ничего не изменит, мы обнаружим, что мы - все те же: дети, беспомощные перед лицом смерти, живые существа, которые не слишком уверены в том, как и зачем они живут или куда они идут. Что же касается земных путешествий, то ясно, что времена Кортеса и Писсаро прошли. Все та же машина окружает нас, ловушка сжимается со всех сторон. Но, как всегда, самые тяжелые испытания оказываются для нас самыми лучшими возможностями, а темный переходный период - лишь переходом, ведущим к более великому свету. Итак, мы стоим, как перед стеной, перед последним исследованием, которое нам осталось, перед последним путешествием, последним приключением - перед самими собой. Знаков тому множество, они просты и очевидны. Важнейшие события 60-х годов - не путешествие на Луну, а "путешествия" за наркотиками, студенческие волнения в мире и переселения хиппи - но куда им податься? Нет больше мест ни на кишащих людьми пляжах, ни на перегруженных дорогах, ни в растущих муравейниках наших городов. Выход следует искать где-то в другом месте. Но существует множество этих "других мест" самого разного рода. Наркотики - вещь неопределенная и полная опасности, главное же - они ставят в зависимость от внешних средств, тогда как истинное переживание должно быть осуществимо по желанию и где угодно - и в продуктовом магазине, и в уединении в собственной комнате - в противном случае это не переживание, а аномалия или порабощение. Психоанализ в настоящее время подобен тускло освещенной пещере, а самое главное - ему не достает того рычага сознания, который дает человеку возможность вольно двигаться, сохраняя полный контроль, вместо того, чтобы быть бессильным свидетелем или несчастным пациентом. Религиозные пути несут гораздо больше света, но они слишком зависимы от бога или от догмы; главное же то, что они заключают нас внутри одного типа опыта, ибо можно так же легко стать пленниками иных миров - на самом деле, это даже легче, - чем быть пленником этого мира. Ценность переживания измеряется в конечном счете его способностью преобразовывать жизнь- в противном случае это просто пустая мечта или галлюцинация. Шри Ауробиндо ведет нас к жизненно важному открытию, двойственному по своему характеру: оно не только позволяет нам найти приемлемый смысл тому душному хаосу, в котором мы живем, но и преобразовать наш мир. Следуя за ним шаг за шагом в этом удивительном исследовании, мы приходим к самому важному открытию, к порогу Великой Тайны, которой суждено изменить лицо этого мира, а именно, что сознание есть сила. Загипнотизированные современной научной обстановкой, в которой мы родились и от которой, кажется, никуда не уйти, мы думаем, что единственная наша надежда - это все большее распространение машин, которые будут лучше нас видеть, лучше нас слышать, лучше нас считать, лучше, чем мы, лечить, - и, наверное, в конечном счете, жить лучше, чем мы живем. На самом же деле нам следует для начала осознать то, что мы можем действовать лучше, чем наша техника, и что чудовищной Машине, которая душит нас, суждено рассыпаться так же быстро, как она и возникла, - при условии, что мы завладеем рычагом истинной силы и низойдем в свое сердце методично и строго, подобно исследователю с ясным умом. Затем мы можем прийти к открытию, что наш блестящий двадцатый век в отношении психологии является веком каменным, что несмотря на все наши науки мы еще не вступили в истинную науку жизни и не приблизились к подлинному господству над миром и над самим собой и что перед нами открываются горизонты совершенства, гармонии и красоты, в сравнении с которыми наши самые великолепные открытия подобны грубой заготовке подмастерья. Сатпрем Пондичерри, 27 января 1970 г. Сатпрем ШРИ АУРОБИНДО, или Путешествие сознания Посвящается Матери Я становлюсь тем, что я прозреваю в себе. Я могу сделать все, что внушает мне мысль; могу стать всем, что мысль открывает во мне. Это должно стать непоколебимой верой человека в себя, ибо Бог пребывает в нем.1 ВВЕДЕНИЕ Жил на свете злой махараджа, для которого была нестерпима сама мысль, что кто-то может быть выше его. Созвав всех пандитов царства, как было принято в важных случаях, он задал им такой вопрос: "Кто из нас более велик - я или Бог?" Пандиты задрожали от страха. Будучи людьми мудрыми, как к тому их обязывала профессия, они попросили отсрочки, чтобы подумать - в силу привычки они цеплялись за свое положение и свои жизни. Но они были достойными людьми и не желали гневить Бога. Они очень сокрушались по поводу постигшего их несчастья, и тогда их утешил самый старый пандит: "Предоставьте все мне, завтра я поговорю с государем". На следующий день, когда весь двор был собран для торжественного приема, пришел и этот старик. Он был спокоен, руки его были смиренно сложены, лоб был натерт белой золой. Низко поклонившись махарадже, он произнес: "О господин, ты, несомненно, более велик". Правитель трижды закрутил свои длинные усы и высоко поднял голову. "Ты более велик, о царь, потому что ты можешь изгнать нас из своего царства, а Бог - не может, ибо поистине Его царство - это все вокруг, и некуда уйти от Него". Эта индийская легенда, место происхождения которой - Бенгалия, где родился Шри Ауробиндо, наверняка была известна ему - тому, кто говорил, что Он - это все: боги, бесы, люди, земля, а не только небеса, и чей весь опыт ведет к божественной реабилитации Материи. На протяжении последних пятидесяти лет психология занимается лишь тем, что реинтегрирует демонов в человеке; вероятно, задачей следующего полувека будет, как полагал Андре Мальро, "реинтегрировать в человеке богов", или, точнее, говоря словами Шри Ауробиндо, реинтегрировать Дух в человеке и в Материи и создать "жизнь божественную на земле": Потусторонние небеса - велики и удивительны, но гораздо более велики и более удивительны небеса внутри вас. И эти Эдемы ожидают божественного труженика.2 Есть много путей, чтобы начать эту работу - по сути дела, каждый из нас имеет свой собственный подход: для одного это может быть красиво исполненное изделие или хорошо сделанная работа, для другого - возвышенная идея, завершенная философская система, для третьего - гармония музыки, течение реки, отблеск солнечного света на поверхности моря; все это - дыхания Бесконечного. Но это лишь краткие мгновения, а мы хотим постоянства. Эти неуловимые мгновения обусловлены многими обстоятельствами, которыми мы не способны управлять, а мы ищем то, что нельзя было бы отнять, нечто, не зависимое от условий и обстоятельств - некое окно внутри себя, которое, раз открывшись, уже никогда не закрылось бы вновь. Из-за того, что здесь, на земле, трудно осуществить эти условия, мы говорим о "Боге", о "духовности", о Христе или о Будде, или о целой цепи основателей великих религий - и все это пути поиска постоянства. Но, может быть, мы люди вовсе не религиозные и не мистики, а просто устали от догм, верим в землю и подозрительно относимся к громким словам. Возможно, и наши заумные рассуждения тоже достаточно утомили нас и все, чего мы хотим - это найти свою маленькую речку, впадающую в Бесконечность. В Индии жил один великий святой, который в течение многих лет, прежде чем достиг великого покоя, задавал каждому встречному такой вопрос: "Видел ли ты Бога?.. Видел ли ты Бога?.." И всякий раз он уходил разочарованный и сердитый, ибо люди рассказывали ему всякие небылицы. А он хотел видеть. Ведь не виноват же он в том, что с этим словом, как, впрочем, и со многими другими, люди связывают столько ложного. Когда мы увидим, мы сможем рассказать об этом - но, скорее всего, мы будем хранить молчание. Нет, мы не хотим обманывать себя словами; мы хотим начать с того, что мы имеем, прямо оттуда, где мы находимся, с грязью, прилипшей к нашим башмакам, и маленьким лучом света наших лучших дней, ибо в этом состоит наша простая вера. Затем мы видим, что мир вокруг нас не так уж велик, и нам хотелось бы изменить его, но мы стали слишком скептичными по отношению к универсальным панацеям, всяким движениям, партиям и теориям. Вот поэтому-то мы и начинаем с самого близкого, с самого начала, т. е. с самих себя; это немного, но это все, что мы имеем. Мы попытаемся изменить этот маленький кусочек мира прежде, чем отправиться спасать других. И, может быть, в конце концов это не такая уж глупая мысль, ибо, кто знает, не является ли изменение самих себя самым эффективным способом изменения других? Чем может помочь нам Шри Ауробиндо на таком невысоком уровне? Есть Шри Ауробиндо философ, Шри Ауробиндо поэт, кем он, по сути, и был, и провозвестник эволюции, но далеко не каждый из нас философ или поэт, а еще менее - пророк. Возможно, мы были бы вполне удовлетворены, если бы он просто дал нам средство поверить в свои собственные возможности, не только в человеческие, но и в сверхчеловеческие и божественные возможности и не только поверить в них, но и раскрыть их в себе шаг за шагом, увидеть себя и стать бескрайними - бескрайними, как земля, которую мы любим, и как все страны и моря, которые находятся внутри нас. Ибо есть Шри Ауробиндо исследователь, он же - йогин; разве не говорил он, что йога - это искусство сознательного обретения себя 3? Именно это исследование сознания хотим мы предпринять вместе с ним. И если мы пойдем спокойно, терпеливо, со всей искренностью, храбро встречая лицом к лицу все трудности пути, - а Бог знает, что путь этот довольно каменист, - то однажды окно обязательно откроется и солнце осветит нас навеки. На самом деле, открывается не одно окно, а несколько, одно за другим, с каждым разом раскрывая перед нами все более широкую перспективу, новые измерения нашего собственного царства; и каждый раз это означает изменение сознания такое радикальное, как скажем, переход из сна в бодрствование. Мы проследим основные этапы этих изменений сознания так, как их пережил Шри Ауробиндо, и описал ученикам в своей интегральной йоге - до того момента, когда они поведут нас к новому, до сих пор не изведанному опыту, который, возможно, обладает силой изменить саму жизнь. Ибо Шри Ауробиндо - не только исследователь сознания, он - строитель нового мира. В самом деле, какая польза в изменении собственного сознания, если мир вокруг нас остается все тем же? Мы уподобились бы королю из сказки Андерсена, который разгуливал нагишом по улицам своей столицы. И действительно, после того, как Шри Ауробиндо исследовал самые дальние границы миров, известных и древней мудрости, он открыл иной мир, не нанесенный ни на одну карту. Он назвал его Суперразумом, или Супраментальным, и стремился низвести этот мир вниз, на землю. Он предлагает нам немного напрячься, приложить усилия и принять участие в этой прекрасной сказке, если мы любим сказки. Ибо Суперразум, говорит нам Шри Ауробиндо, вносит радикальные и драматические изменения в эволюцию сознания на земле; именно это изменение сознания будет обладать силой преображения нашего физического мира, и оно преобразует наш мир - мы надеемся, к лучшему, - так же основательно и необратимо, как сделал это Разум, впервые появившись в живой Материи. И тогда мы увидим, каким образом интегральная йога ведет к йоге супраментальной, или йоге земной трансформации, контуры которой мы попытаемся здесь набросать, потому что сказка еще только делается, и дело это и новое, и сложное; мы пока не знаем, куда это приведет нас, и завершится ли все это успехом. На самом деле это немного зависит и от каждого из нас. ГЛАВА 1 СОВЕРШЕННО ЗАПАДНЫЙ ЧЕЛОВЕК С точки зрения человеческой Шри Ауробиндо близок нам. Преклонившись перед "мудростью Востока" и перед необыкновенными аскетами, которые, кажется, игнорируют все известные нам законы, мы находим, что пробудилось лишь наше любопытство, но не жизнь - нам нужна практическая истина, которая могла бы вынести наши суровые зимы. Эти зимы были хорошо известны Шри Ауробиндо, он пережил их, будучи студентом - с семилетнего возраста и до тех пор, пока ему не исполнилось двадцать. Он переезжал из одних меблированных комнат в другие в зависимости от расположенности более или менее доброжелательных хозяек, довольствуясь лишь одной трапезой в день и не имея даже возможности накинуть себе на плечи пальто, но всегда нагруженный книгами: французские символисты, Малларме, Рембо - он читал их в оригинале задолго до того, как прочел Бхагавадгиту в переводе. Для нас феномен Шри Ауробиндо являет собой уникальный синтез. Он родился в Калькутте 15 августа 1872 г., всего на несколько лет раньше Эйнштейна; Рембо уже написал свои "Озарения"; современные физики (Макс Планк в том числе) уже появились на свет, а Жюль Верн занимался исследованиями будущего. То было время, когда королева Виктория собиралась стать императрицей Индии, а завоевание Африки еще не было завершено - это был поворотный пункт, означавший переход от одного мира к другому. С исторической точки зрения кажется, что рождению нового мира всегда предшествуют периоды испытаний и разрушений, но это, возможно, лишь неверное истолкование: именно потому, что семена нового мира уже живы, неистовствуют силы разрушения (или рассеяния). Так или иначе, Европа в то время была на вершине своей славы; казалось, что "игра" делается на Западе. Именно так полагал отец Шри Ауробиндо, доктор Кришнадхан Гхош. Он изучал в Англии медицину и вернулся в Индию законченным англоманом. Он не хотел, чтобы его сыновья - у него было трое сыновей, Шри Ауробиндо был самым младшим - хоть как-то попали под пагубное влияние "чадного и отсталого" мистицизма, в котором его страна, казалось, катилась к гибели. Он не хотел даже, чтобы они знали что-нибудь о традициях и языках Индии. Поэтому Шри Ауробиндо получил не только английское имя Акройд, но и английскую гувернантку, мисс Паджет, а затем, по достижении им пятилетнего возраста, был отдан в ирландскую монастырскую школу в Дарджилинге вместе с сыновьями английских чиновников. Двумя годами позже все трое мальчиков Гхошей уехали в Англию. Шри Ауробиндо было тогда семь лет. До двадцати лет он не узнает своего родного языка, бенгали; не увидит он и своего отца, который умрет как раз перед возвращением сына в Индию, и лишь мельком увидит свою мать, которая будет больна и не узнает его. Итак, это был ребенок, который вырос абсолютно независимым от влияния семьи, страны и традиций - свободный дух. Может быть, первым уроком, который дает нам Шри Ауробиндо, является как раз урок свободы. Шри Ауробиндо и его двух братьев поручили англиканскому священнику в Манчестере со строгими наставлениями, которые запрещали им заводить знакомства среди индийцев или подвергаться какому бы то ни было индийскому влиянию1. Доктор Гхош в самом деле был очень странным человеком. Он распорядился также, чтобы пастор Друитт не давал его сыновьям никаких религиозных наставлений с тем, чтобы они могли сами выбрать религию, если пожелают, по достижении совершеннолетия. Затем он предоставил их своей судьбе на тринадцать лет. Доктор Гхош может показаться жестокосердным человеком, но это совсем не так; не только свои силы на докторском поприще отдавал он бедным бенгальским крестьянам, но и свои деньги (в то время, когда его сыновьям в Лондоне было почти нечего есть и не во что одеться), а умер он от удара после того, как получил ложное известие о том, что его любимый сын Ауробиндо погиб во время кораблекрушения. Просто он считал, что его дети должны иметь характер мужчин. Первые годы, проведенные в Манчестере, сыграли определенную роль в жизни Шри Ауробиндо, ибо там он изучил французский язык (английский был, конечно, его "родным языком") и там же проявилось его неожиданно возникшее влечение к Франции: Была некоторая привязанность к английскому языку и к европейской мысли и литературе, но не к Англии как стране; с нею меня ничто не связывало... Если и была какая-то привязанность к какой-нибудь европейской стране как ко второй родине, то это было интеллектуальное и эмоциональное тяготение к стране, которой я не видел и в которой не жил в этой жизни - не к Англии, а к Франции2. В нем начал пробуждаться поэт; он уже прислушивался к шагам невидимых явлений [invisible things], как он писал в одном из своих ранних стихотворений. Его внутреннее окно было уже открыто, хотя религия не производила на него особого впечатления, как это явствует из описания Шри Ауробиндо своего "обращения". Было очевидно - и так оно и случилось - что мать священника Друитта предпримет попытку спасти души трех еретиков или, по крайней мере, душу самого младшего из них, которого она взяла однажды на собрание священников-"нонконформистов". После того, как кончились молитвы, - писал Шри Ауробиндо, - почти все разошлись, но особо благочестивые немного задержались. Именно в это время совершались обряды обращения. Мне было ужасно скучно. Потом ко мне подошел один священник и задал несколько вопросов (мне тогда было около десяти лет). Я не отвечал. Тогда они все закричали: "Он спасен, он спасен", стали молиться за меня и возносить хвалу Богу3. Шри Ауробиндо, провидец, никогда не думал становиться религиозным человеком ни в Индии, ни на Западе и очень часто подчеркивал, что религия и духовность - не обязательно синонимы: Истинная теократия, - писал он позднее, - это царство Божие в человеке, а не царство Папы, духовенства или сословия жрецов4. В начале своей жизни в Лондоне, в возрасте двенадцати лет, Шри Ауробиндо уже в совершенстве овладел латынью и французским. Директора школы Св. Павла, куда был зачислен Шри Ауробиндо, так поразили способности ученика, что он сам стал с ним заниматься греческим языком. Через три года Шри Ауробиндо смог перескочить через половину школьного курса, что позволило ему проводить большую часть времени за своим любимым занятием - чтением. Ничто, казалось, не ускользало от этого ненасытного юноши (кроме, конечно, крикета, который интересовал его так же мало, как и воскресная школа); Шелли и "Раскованный Прометей", французские поэты, Гомер, Аристофан, а скоро и вся европейская мысль в целом - ибо он быстро овладел немецким и итальянским языками в такой степени, что мог читать Данте и Гете в оригинале - заполняли его одиночество, о котором он ничего не говорит. Он никогда не искал связей, тогда как Манмохан, средний брат, разгуливал по Лондону в обществе своего друга Оскара Уайльда и намеревался сделать себе имя в английской поэзии. Каждый из трех братьев жил, по сути дела, своей собственной жизнью. Однако в Шри Ауробиндо не было никакой строгости и, конечно, ничего пуританского (развратники5 [the prurient ] - так называл он пуритан*) - просто он находился "где-то в иных сферах" и мир его был полон. Он даже шутил всегда с бесстрастным выражением лица, которое никогда не покидало его. Чувство юмора? Это же соль существования. Без него мир давным-давно бы полностью утратил равновесие - а он уже и так достаточно расшатан - и устремился бы в ад6. Ибо есть также Шри Ауробиндо юморист, и этот Шри Ауробиндо, может быть, важнее, чем Шри Ауробиндо философ, о котором с такой торжественностью рассуждают университеты Запада. Для Шри Ауробиндо философия была лишь средством общения с определенным типом людей, которые ничего не понимают без объяснений; это был только язык - точно так же, как поэзия была для него еще одним языком, более ясным и истинным; но юмор был самой сутью его существа - не саркастический юмор остряка, не остроумие, но некая радость, которая не может не танцевать везде, где бы она ни появлялась. Бывают моменты, когда во вспышке молнии, изумляющей нас, мы умеем почувствовать за самыми трагичными, самыми скорбными ситуациями и случаями в жизни людей некий смех, как если бы ребенок разыгрывал трагедию и вдруг сам себе состроил гримасу, потому что ребенок создан для смеха и потому, что в конечном счете никто и ничто в мире не может завладеть тем маленьким укромным убежищем внутри нас, где мы навеки - цари. Может быть, в этом и заключается основная черта юмора Шри Ауробиндо: это отказ видеть вещи в трагическом свете и даже более того - чувство неотъемлемого царского величия. Мы не знаем, оценили ли в школе Св. Павла его чувство юмора, но там, конечно, оценили его поразительные познания. Ему предоставили стипендию для продолжения обучения в Кембридже (как раз вовремя - помощь из дому практически прекратилась), которая была, однако, слишком мала для того, чтобы избавить его от холода и голода, ибо старшие его братья с радостью воспользовались этой неожиданной удачей. Шри Ауробиндо исполнилось восемнадцать лет. Ради чего он пошел в этот инкубатор джентльменов? Только ради одного - он исполнял волю своего отца. Но продолжалось это недолго. За первый год своего пребывания в Королевском Колледже он получил все призы за стихосложение на греческом и латыни, но греческий и латынь уже не увлекали его так, как раньше. Жанна Д'Арк, Мадзини, американская революция - вот что интересовало его, и это понятно: он думал об освобождении своей Родины; позже он станет одним из борцов за независимость Индии. Это политическое призвание, которое было трудно предвидеть, будет владеть им в течение почти двадцати лет и владело им уже тогда, когда он даже точно не знал, что собою представляет индиец, не говоря уже об индусах! Но он узнал это очень быстро. После изучения западной культуры ему удалось изучить и усвоить индуизм вдвое быстрее; по сути дела, настоящим Шри Ауробиндо он станет лишь после того, как усвоит обе культуры и найдет ту точку, где эти два мира сходятся внутри того, что не является ни тем, ни другим, ни даже их синтезом - того, что Мать, продолжившая работу Шри Ауробиндо, называет третьим состоянием, "чем-то иным", в чем мы, не являясь ни узкими материалистами, ни чистыми идеалистами, отчаянно нуждаемся. Затем он стал секретарем Индийского Меджлиса - ассоциации индийских студентов Кембриджа, выступил с множеством революционных речей, а потом, отказавшись от своего английского имени, присоединился к тайному обществу "Лотос и Кинжал" - вот так! (Хотя такая романтика и может привести вас на виселицу.) В конце концов, его имя было занесено в черный список Уайтхолла*. Тем не менее он получил степень бакалавра, но не явился на церемонию вручения диплома, так как был сыт всем по горло. Так же ни о чем не заботясь, он сдавал приемные экзамены для поступления на службу в Индиан Сивил Сервис, которая открывала ему двери индийского правительства и возможность продвижения по служебной лестнице в качестве британского государственного чиновника. Экзамены он сдал блестяще, но не счел нужным явиться на экзамен по верховой езде - в тот день он пошел на прогулку, вместо того чтобы скакать рысью в Вулвиче - и таким образом провалился. В это время старший преподаватель Кембриджа писал властям: "То, что человек такого масштаба будет потерян для индийского правительства только из-за того, что он отказался сесть на лошадь или не явился вовремя на экзамен, кажется мне, признаюсь, непревзойденной близорукостью чиновников. ... Последние два года он жил тяжелой и беспокойной жизнью. Помощь из дому почти прекратилась, и он должен был содержать двух своих братьев и себя самого. ... Я несколько раз писал отцу от его имени, но, как правило, безуспешно. Лишь позднее мне удалось вытянуть из него сумму, достаточную, чтобы заплатить лавочнику, который в противном случае отдал бы его сына под суд..." 7 Ходатайство не помогло; в Министерстве колоний были убеждены, что Шри Ауробиндо - это опасное предложение. Они были не далеки от истины. Когда Шри Ауробиндо возвращался морем в Индию, ему было двадцать лет. Только что умер его отец; у него не было ни положения, ни титулов. Что сохранилось в нем после четырнадцати лет, проведенных на Западе? Невольно вспоминается очень точное высказывание Эдуарда Эррио о том, что образование - это то, что остается в нас, когда все позабыто; если это так, то в человеке, покидающем Запад, остаются не книги, не музеи и не театры - но стремление воплотить в жизнь то, чему научила его теория. Возможно, именно в этом заключается истинная сила Запада. К сожалению, Запад слишком интеллектуален, чтобы иметь истинное видение сути вещей и воплощать это видение в жизнь, а у Индии, слишком погруженной внутрь, нет должной устремленности, необходимой для того, чтобы привести в гармонию то, чем она живет, с тем, что она видит. Этот урок не пропал даром для Шри Ауробиндо. ГЛАВА 2 ВЕЧНЫЙ ЗАКОН Пролетариат у нас погряз в невежестве и подавлен отчаянием! 1 - воскликнул Шри Ауробиндо вскоре по прибытии в Индию. Его волновали не метафизические вопросы, а вопрос действия. Действовать, ведь мы находимся в миру, чтобы действовать. Но какие действия избрать и, главное, какие средства будут наиболее эффективны? Этот вопрос практического действия будет занимать Шри Ауробиндо с первых дней его пребывания в Индии и до его высочайших йогических реализаций. Я вспоминаю (да простится мне отступление) одну поездку в Гималаи, где я прекрасно провел несколько замечательных дней в обществе святого человека - среди сосен и олеандров, в окружении сверкающих снегов между небом и долиной. Это было чудесно, и я, помню, сказал себе: легко иметь божественные мысли, даже видения на этих высотах, но каково там, внизу? И я не был далек от правды, хотя позднее узнал, что можно действовать и работать для мира в тишине и неподвижности своего тела. (Мы часто полагаем, что возбуждение и действие - это одно и то же, но это совсем не так.) Но, все-таки, что остается от наших божественных мгновений, как только мы выходим из нашего одиночества и спускаемся вниз, на равнину? Это - иллюзия, мираж, что должны понять рьяные поборники индуизма на Западе, ибо если мы хотим просто уйти от мира, то можно найти укромное место в Альпах или удалиться в Йосемитскую долину, или даже просто в небольшую выбеленную келью. "Паломничество к истокам"* если имеет, то очень отдаленное отношение к Гангу или Брахмапутре. Что в таком случае собиралась преподнести Шри Ауробиндо Индия? Обладает ли она секретом действия в жизни? Читая книги об индуизме, можно подумать, что это некий вид духовной палеонтологии, насыщенной многосложными санскритскими словами, как будто индусы - это сплошь внушающие страх философы и нераскаявшиеся идолопоклонники. Но если мы взглянем на духовный мир Индии просто, изнутри, не пытаясь делить ее на параграфы индуизма, то обнаружим, что Индия - это страна исключительной духовной свободы, которой в этом смысле нет равных. А делить на параграфы - это все равно, что уподобиться путешественнику, который отправился в Дели в мае и заключил, что Индия - жаркая, знойная страна; но если бы он поехал на юг Индии или на восток в ноябре или марте или вообще в какую угодно сторону, то он нашел бы там погоду одновременно то холодной, то бурной, то влажной, то сухой, как в пустыне, то по-средиземноморски мягкой; Индия - мир такой же неопределенный, как и ее "индуизм", которого фактически не существует, потому что индуизм - это не вера, не духовная долгота, и нет надобности определять точный азимут, чтобы попасть туда, потому что куда бы вы ни двигались, вы уже там. Так называемый индуизм - это выдумка Запада; индусы говорят только о "вечном законе", санатана дхарма, который они не считают своей монополией, но который существует и для мусульман, негров, христиан и даже для анабаптистов. То, что кажется человеку Запада самой важной частью религии - а именно, структура, которая отличает ее от всех других религий и устанавливает, что человек не является католиком или протестантом, если он не считает себя тем или другим и не соглашается с такими-то и такими-то параграфами веры, - является для индуса самым несущественным аспектом, ибо он инстинктивно стремится отбросить все внешние различия с тем, чтобы вновь обнаружить всех там, где все сходится в одной центральной точке. Такая непредубежденность не есть "терпимость", которая является обратной стороной нетерпимости; это положительное понимание и того, что каждое человеческое существо имеет внутреннюю потребность, которую можно назвать Богом или любым другим именем, и того, что он испытывает потребность любить то, что он понимает как Бога на своем уровне и на своей стадии внутреннего развития, и того, что путь Ивана - не путь Петра. То, что каждый должен любить, например, распятого бога, кажется неестественным среднему индусу, который почтительно склонится перед Христом (с тем же благоговением, для него естественным, которое он чувствует, поклоняясь своему образу Бога), но увидит лицо Бога и в улыбке Кришны, и в ужасной Кали, и в нежности Сарасвати, и в тысячах и тысячах других богов, которые пляшут, разноцветные и усатые, веселые и ужасные, озаренные и сострадательные, на затейливо изрезанных башнях индийских храмов. Бог, не умеющий улыбаться, не смог бы создать этой забавной вселенной, 2 - говорил Шри Ауробиндо. Все - это его лицо, все - его игра, ужасная или прекрасная, такая же причудливая, как и сам наш мир. Ибо страна эта, Индия, так изобилующая богами, является в то же время страной монолитной веры в Единство: "Единый, господствует он над всеми лонами и сущностями, сам являясь лоном всего" (Шветашватара Упанишада, V.5). Но не каждый может сразу слиться с Абсолютом, Восхождение состоит из множества ступеней. Тот, кому близка маленькая Лолита с лицом ребенка, которой он приносит благовония и цветы, может быть, не сможет обратиться к Вечной Матери в мире и покое своего сердца. Другой предпочтет отринуть все формы, чтобы погрузиться в созерцание Того, что не имеет формы. "Кто как ко мне обращается, того я так и принимаю. Моим путем следуют все люди", - говорится в Бхагавадгите (IV, 11)*. Как мы видим, существует так много путей постижения Бога, - в трех лицах или в трех миллионах лиц - что лучше нам отказаться от догм, иначе мы все уничтожим, не оставив в конце концов ничего, кроме бога Декарта, единого и универсального лишь благодаря своей узости. Возможно, мы до сих пор еще путаем понятия единства и единообразия. Именно в духе этой традиции Шри Ауробиндо вскоре напишет: Совершенство интегральной Йоги придет тогда, когда каждый человек сможет следовать своему собственному пути Йоги, занимаясь развитием своей природы, направляя ее рост к тому, что превосходит природу. Ибо свобода - это конечный закон и последнее свершение3. Индиец никогда не спросит: "Веришь ли ты в Бога?" Этот вопрос показался бы ему таким же ребяческим, как вопрос "Веришь ли ты в СО2?" Он просто скажет: "Попробуй сам; если ты будешь делать это, получишь такой результат; если же сделаешь то, результат будет другим". Всю изобретательность, искусность и точность, которые мы прикладываем в течение последнего столетия или двух к изучению физических явлений, Индия направляет с не меньшей тщательностью на протяжении четырех или пяти тысяч лет на исследование явлений внутренней жизни. У народа "мечтателей" есть для нас сюрпризы. И если мы хоть немного честны по отношению к себе, то нам придется признать, что наше изучение внутреннего мира, т. е. психология и психоанализ, наши знания о человеке находятся еще на эмбриональном уровне - просто потому, что самопознание требует аскетизма такого же методического и упорного и порой такого же утомительного, каким является длительное изучение, требуемое для овладения ядерной физикой. Если мы хотим вступить на этот путь, то читать книги или собирать клинический материал о всех неврозах потерявшего равновесие общества недостаточно - мы должны полностью посвятить себя пути. В самом деле, если к изучению внутреннего мира мы приложим всю ту искренность, тщательность и настойчивость, которые мы проявляем при чтении наших книг, то мы будем быстро продвигаться и далеко пойдем. У Запада тоже есть свои сюрпризы. Но для начала он должен избавиться от своих предубеждений: ведь и Колумбу для того, чтобы начертить карту Америки, пришлось покинуть Палос! Видимо, стоит напомнить об этих простых истинах, поскольку Запад, как представляется, зажат между двумя видами ложных построений - между довольно серьезной ложью последователей религий и духовных учений, которые уже разрешили проблему Бога, оформив его в виде нескольких непогрешимых параграфов, и более легковесной ложью недоразвитых оккультистов и разных там "ясновидящих", которые свели невидимое к образам больного или помраченного воображения. Индия мудро отсылает нас к прямому опыту и к экспериментальным методам. В скором времени Шри Ауробиндо воплотит в жизнь этот фундаментальный урок экспериментальной духовности. Но каких людей, какой человеческий материал найдет он в не известной ему тогда Индии? Если даже оставить в стороне экзотическую яркость и странные (для нас) обычаи, которые забавляют, интригуют туристов, все равно в индийцах останется что-то необычное, странное [trange]. Сказать, что это мягкий, мечтательный, фаталистичный народ, отрешенный от мира - значит описать следствие, а не причину. "Странное" - очень точное слово*, ибо по своей физической сути, естественно, без малейшей "мысли" или даже "веры", индийцы погружены своими корнями глубоко в иные миры, они не принадлежат только этому миру. И эти иные миры постоянно поднимаются в этих людях на поверхность - при малейшем касании рвется завеса3, - замечает Шри Ауробиндо. Этот физический мир, для нас такой реальный, абсолютный и уникальный, кажется индийцам лишь одним способом существования среди многих других, одним из множества видов совокупного существования, одним словом - маленькой, хаотичной, возбужденной и полной боли границей на краю необъятных континентов, которые лежат, неисследованные, по ту ее сторону4. Эта существенная разница между индийцами и другими народами особенно ярко проявляется в их искусстве (впрочем, искусство Египта и, вероятно, Центральной Америки заметно выделяются на общем фоне мировой культуры). Если мы оставим наши светлые и открытые соборы, стремящиеся ввысь, символизирующие торжество божественной мысли в человеке, и вдруг окажемся перед Сохмет** в тишине Абидоса ни Ниле или лицом к лицу с Кали за перистилем Дакшинешвара*, то мы вдруг что-то почувствуем - какое-то неизвестное измерение - и остановимся в изумлении перед "чем-то", что ошеломляет нас, лишает нас слов и что совершенно отсутствует в нашем западном искусстве. В наших соборах нет тайн! Все там чисто и аккуратно, открыто всем ветрам, доступно каждому - но на самом деле и там много тайн... Здесь ведь речь не о том, кто чего достиг, не в этом дело, просто мы что-то забыли. Если столько цивилизаций, которые были когда-то такими же великолепными и утонченными, как и наша - давайте скромно признаем это - и чьи элитарные прослойки были не менее "интеллектуальны", чем лучшие умы наших университетов, видели и знали по опыту невидимые иерархии (не видимые для нас) и великие психические ритмы, которые выходят за рамки короткой пульсации отдельной человеческой жизни, то как же нам до сих пор не пришло в голову, что это, наверное, не глупое суеверие и не умственное заблуждение - было бы странным считать заблуждением то, что встречается в местах, удаленных друг от друга на тысячи миль, в цивилизациях, которые были абсолютно неизвестны друг другу. Да, время Мистерий прошло: все сейчас чудным образов декартизировано, прагматично, но все-таки чего-то не хватает. Новым человеком, наверное, будет тот, кто вдруг остро осознает ужасную нехватку чего-то, которую не могут заполнить ни его наука, ни церкви, ни наслаждения. Человека нельзя безнаказанно лишить его тайн. Это также стало живым уроком, который Индия преподнесла Шри Ауробиндо, если только он уже не познал этого раньше на собственном опыте. Однако если мы полагаем, что Индия - страна, где древние Мистерии продолжают свое существование - даст нам практическое решение, которое мы ищем, то мы, вероятно, будем разочарованы. Шри Ауробиндо очень скоро оценил свободу, духовную широту и огромные экспериментальные познания, которые Индия предлагает ищущему, но отнюдь не согласился принять все в том виде, в каком это предстало перед его глазами - не потому, что оттуда надо было что-то отбросить. Не нужно ничего удалять ни из так называемого индуизма, ни из христианства, ни из любого другого человеческого стремления, но нужно все расширять, расширять до бесконечности. То, что мы принимаем за окончательную истину, является чаще всего лишь частичным переживанием Истины - ибо всеобъемлющего, тотального Переживания, очевидно, не существует ни во времени, ни в пространстве, ни в каком-то месте и существе, каким бы озаренным оно ни было; ведь Истина бесконечна, она всегда находится в движении. Но человек всегда взваливает на себя бесконечную ношу, - говорила Мать в беседе о буддизме. - Он не хочет позволить уйти тому, что относится к его прошлому, и таким образом сгибается все больше и больше под тяжестью бесполезных накоплений. Пусть на каком-то отрезке пути у вас был руководящий принцип, но как только вы прошли этот отрезок, оставьте и его, и то, что руководило вами, и идите дальше. Это люди делают с большой неохотой. Однажды овладев принципом или учением, которые им помогли, они цепляются за них и не позволяют им уйти. Те, кто продвинулся с помощью христианства, не желают оставить его и несут на своих плечах; те, кто продвинулся с помощью буддизма, не желают оставить его и несут на своих плечах. Это ужасно отягощает и тормозит вас. Как только вы прошли какую-то стадию, оставьте ее, позвольте ей уйти! И идите дальше! Да, есть вечный закон, но это закон вечно юный и вечно развивающийся. Индия хотя и была способна понять, что Бог в своей космической поступи вечно разрушает традиционные верования людей и их представления о нем, не всегда имела силу справиться с собственной мудростью. Безбрежное невидимое, наполняющее собой эту страну, намеревалось взять у нее двойной выкуп - человеческий и духовный. Человеческий - потому что народ ее, пронизанный потусторонним, сознающий великую космическую Игру и внутренние просторы, где наша маленькая поверхностная жизнь представляет собой лишь точку, которая периодически то расцветает, то вскоре угасает вновь, кончил безразличием к миру - инерцией, равнодушием по отношению к прогрессу, покорностью, которая часто надевает маску мудрости. Но она заплатила и духовный выкуп (и это гораздо серьезнее), потому что во всей этой безмерности, слишком большой для нашего настоящего ограниченного сознания, судьба земли, нашей Земли, теряется где-то в далеких галактиках или в неизвестности, вновь погружаясь в Брахмана, откуда в конце концов она, может быть, никогда не появлялась, кроме как в наших мечтах - таким образом, и учение об иллюзии, и трансы, и закрытые глаза йога тоже часто были всего лишь масками Бога. Поэтому очень важно четко определить цель, которую имеет в виду религиозная Индия; тогда мы лучше поймем, в чем она может помочь нам, ищущим всеобъемлющей, интегральной истины, а в чем - нет. Прежде всего, мы должны признать, что мы поставлены перед удивительным противоречием. Индия - это страна, которая сделала великое открытие: "Все есть Брахман", - говорит она. Все есть Дух, этот мир - тоже Дух, так же, как и эта земля, эта жизнь, эти люди - не существует ничего вне Него. "Все есть бессмертный Брахман, и нет ничего другого; Брахман - перед нами, Брахман - позади нас и к югу от нас, и к северу, и под нами, и над нами; повсюду простирается Он. Все, вся эта великолепная вселенная - это только Брахман" (Мундака Упанишада, II, 12). Наконец-то разделение, раздирающее этот бедный мир на части между Богом и Дьяволом, устраняется раз и навсегда - как будто человек всегда должен был выбирать между небесами и землей и не мог быть спасен иначе, кроме как изуродовав себя. На практике, однако, в религиозной истории Индии в течение последний трех тысяч лет господствует мнение, что есть как бы истинный Брахман - трансцендентный, неподвижный, вечно находящийся по ту сторону этого бедлама, и Брахман ложный, или, лучше сказать, второстепенный (есть несколько школ), для промежуточной и более или менее сомнительной действительности (т. е. для жизни, земли, для нашей жалкой земной неразберихи). "Отринь этот иллюзорный мир", - восклицал великий Шанкара*. "Брахман - реален, мир - обман", - говорит Нираламба Упанишада: брахма сатьям джаган митхья. Как мы ни старались, мы все-таки не поняли, каким образом, в силу какого искажения "все есть Брахман" превратилось во "все, кроме мира, есть Брахман". Если мы отложим в сторону Писания - ибо человеческий разум так изощрен, что и на обелиске может увидеть пасущихся овец - и взглянем на практические учения Индии, то противоречие становится еще более поразительным. Индийская психология основана на очень тонком наблюдении, что все во вселенной от минерала до человека состоит из трех элементов, или качеств (гун), которые находятся повсюду, хотя называть их могут по-разному в зависимости от рассматриваемых объектов или явлений: тамас - инерция, темнота, бессознательность; раджас - движение, борьба, усилие, страсть, действие; саттва - свет, гармония, радость. Ни один из этих трех элементов не существует в чистом виде, мы всегда представляем собою смесь инерции, страсти и света. Мы можем быть саттвично-тамасичными - хорошими, но немного туповатыми, доброжелательными, но немного несознательными, или саттвично-раджасичными, страстными в высоком смысле слова, или тамасично-раджасичными, с низменными страстями. Чаще же всего мы являем собою превосходную смесь этих трех качеств. В самом темном тамасе также сияет свет, но, к сожалению, истинно и обратное. Иными словами, мы всегда находимся в состоянии неустойчивого равновесия; боец, аскет и животное весело владеют в разных пропорциях нашим существом. Поэтому различные индийские учения стремятся к тому, чтобы восстановить равновесие, помочь нам выйти из игры трех гун, которая бесконечно бросает нас от света к тьме, от энтузиазма к опустошению, от серой апатии к мимолетным удовольствиям и повторяющимся страданиям, и к тому, чтобы обрести это равновесие наверху - иными словами, вновь обрести божественное сознание (йога), которое является состоянием совершенного равновесия. Для достижения этой цели все эти учения пытаются вывести нас из состояния рассеянности и бесполезной траты энергии, в котором мы проводим день за днем всю нашу жизнь, и создать в нас концентрацию настолько мощную, чтобы она могла разрушить обычные ограничения и в положенное время вывести нас в другое состояние. Эта работа по концентрации может быть проделана на любом уровне нашего существа - физическом, ментальном или витальном. В зависимости от выбранного нами уровня мы обращаемся к какой-нибудь одной йоге - хатха-йоге, раджа-йоге, мантра-йоге или к другим бесчисленным йогам, которые мы выбираем сообразно нашим устремлениям. Мы не будем здесь обсуждать ценность этих методов или замечательные промежуточные результаты, к которым они могут привести; мы исследуем только их цель, их окончательное предназначение. Истина заключается в том, что это "равновесие наверху" не имеет, по-видимому, никакого отношения к жизни - прежде всего потому, что конечной их целью является состояние транса или йогического экстаза, самадхи - абсолютное равновесие, невыразимое блаженство, в котором полностью растворяется, поглощается восприятие этого мира. Из этого следует, как кажется, что Брахман, Дух, не имеет никакой связи с нашим обычным бодрствующим сознанием. Он - вне всего, что мы знаем, Он - не от мира сего. Не одни индийцы говорили об этом. По сути дела все религии мира говорят об этом. Говорим ли мы о "спасении" на Западе или об "освобождении", или мукти, на Востоке, скажем ли мы "рай" или "окончание цикла перерождений", здесь нет существенной разницы, так как в конечном счете целью является уход из этого мира. Однако не всегда это было так. Где-то между последними временами Мистерий и появлением великих религий как на Западе, так и на Востоке, была допущена какая-то ошибка. Знание, которое не делало этого непреодолимого различия между Богом и миром, скрылось - все традиции, все легенды свидетельствуют об этом. Конфликт между Материей и Духом - это создание сегодняшнего дня; так называемые материалисты на самом деле - дети, законные или нет, идеалистов, последователей духовных учений (так у скупых отцов часто бывают расточительные сыновья). Где-то между временами первых Упанишад, написанных три или четыре тысячи лет тому назад, наследниц Вед, которые видели Бога везде в этой "чудесной вселенной", и временами последних Упанишад Тайна была утеряна - она была утеряна не только в Индии, но в Месопотамии, Египте, Греции и Центральной Америке. Именно эту Тайну готовился вновь открыть Шри Ауробиндо - может быть, потому, что в его существе соединились утонченнейшие западные традиции и глубокая духовная жажда Востока. У Востока и Запада два взгляда на жизнь, которые являются противоположностями одной реальности. Между прагматической истиной, с одной стороны, на которую такое сильное и исключительное внимание обращает витальная мысль современной Европы, очарованная энергией жизни и пляской Бога в Природе, и вечной, неизменной Истиной - с другой, к которой, в свою очередь, очарованный покоем и равновесием индийский разум любит обращаться с той же страстью к уникальным открытиям, нет тех раздоров и противоречий, о которых ныне заявляют пристрастный ум, рассудок, разделяющий все на части, и всепоглощающее страстное желание добиться своего любой ценой [the absorbing passion of an exclusive will of realisation]. Единственная вечная и неизменная Истина есть Дух, а в отсутствие Духа у прагматической истины самосоздающейся вселенной не будет ни истока, ни основания; она будет лишена значения и внутреннего руководства, потеряется в своем окончании, как фейерверк, выпущенный в пространство лишь затем, чтобы развалиться и исчезнуть в воздухе. Но и прагматическая истина - это не мечта несуществующего, не иллюзия и не долгий приступ бесплодной лихорадки творческого воображения; это значило бы считать вечный Дух пьяницей или мечтателем - жертвой своей собственной гигантской галлюцинации. Истины вселенского существования бывают двух видов: первый - это истины духа, которые сами вечны и неизменны - великие истины, которые сами вызывают свое становление и постоянно реализуют в нем свои силы и значения, и второй - это игра сознания с этими истинами - диссонансы, музыкальные вариации, звучание возможностей, восходящие каденции, возвращения, повторы и постепенные переходы в более высокие сферы гармонии; и из всего этого Дух сотворил и всегда творит свою вселенную. Но он творит в ней себя, он сам есть создатель и энергия созданного, причина, метод и результат работы, механик и машина, музыка и музыкант, поэт и стих, суперразум, разум и жизнь, и материя, душа и Природа5. Но для Шри Ауробиндо недостаточно было примирить Дух и Материю на бумаге. Имеет ли Дух связь с этим миром или нет - здесь, в конце концов, нет большой разницы, если знание о Духе в жизни не сопровождается властью над жизнью: Ведь истина и знанье лишь отблеск пустой, Когда Знанье бессильно мир изменить. 6 For truth and knowledge are an idle gleam If Knowledge brings not power to change the world. Утерянная Тайна была не просто истиной теоретического порядка, это была реальная власть Духа над Материей. Именно эту практическую Тайну Шри Ауробиндо собирался заново отыскать - шаг за шагом, путем опыта, отважившись отправиться как за пределы западного мировосприятия, так и за пределы индусской религиозной традиции. Ибо поистине когда забывается все, возникает подлинная сущность. ГЛАВА 3 КОНЕЦ ИНТЕЛЛЕКТА Четырнадцать лет понадобилось Шри Ауробиндо для того, чтобы пройти путь Запада; почти столько же времени он затратит на то, чтобы пройти путь Индии и достичь "вершины" традиционных йогических постижений - отправной точки его собственной работы. Самым интересным для нас является то, что Шри Ауробиндо прошел этот традиционный путь, который мы будем рассматривать как подготовку, вне всех привычных правил, словно вольный стрелок, или, еще вернее, как исследователь, не заботящийся о предосторожностях и картах и не прибегающий к обходным путям просто потому, что имеет смелость идти прямо вперед. Итак, не в уединении, не в позе лотоса, не под руководством просвещенного Учителя предпринял Шри Ауробиндо это путешествие, а так, как могли бы это сделать и мы, - без специальных знаний, прямо в гуще повседневной жизни (жизни, не менее загруженной и напряженной, чем наша) - и совсем один. Он принял твердое решение не делить жизнь надвое (отличительная черта йоги Шри Ауробиндо), на действие и медитацию, на внутреннее и внешнее и на все прочие выдуманные нами ложные противопоставления. С того дня, как он задумался о йоге, он вложил в нее все - высокое и низкое, внутреннее и внешнее, все целиком - и отправился в путь, ни разу не оглянувшись назад. Шри Ауробиндо пришел не для того, чтобы продемонстрировать исключительные особенности в исключительной среде, - он пришел для того, чтобы показать нам, на что способен человек, и доказать, что исключительное есть не что иное, как нереализованная потенциальная возможность, точно так же, как сверхъестественное есть то, природа чего нами пока еще не постигнута, не познана или силами чего мы еще не овладели.1В конечном счете все в этом мире - это вопрос правильной концентрации: нет ничего, что бы в конце концов не поддалось примененной должным образом концентрации. Когда Шри Ауробиндо сошел на берег на набережной Apollo Bunder в Бомбее, его охватило спонтанное духовное переживание: им овладел безбрежный покой. Но ему нужно было позаботиться о другом - прокормить себя, как-то прожить. Ему было двадцать лет. Он нашел место преподавателя французского языка у махараджи Бароды, затем преподавал английский в государственном колледже, где стал вскоре заместителем директора. Кроме того, Шри Ауробиндо был личным секретарем махараджи. И хотя у него было много работы при дворе и в колледже, более всего занимала его судьба Индии. Он много раз ездил в Калькутту, следил за политической ситуацией, написал несколько статей, которые вызвали скандал, ибо он не только называл королеву, императрицу Индии, вежливо выражаясь, старой леди, 2 но и убеждал своих соотечественников избавиться от британского ига и остро критиковал политическое попрошайничество партии Индийский Конгресс: никаких реформ, никакого сотрудничества. У него была цель: собрать и организовать все силы нации для революционных действий. Для этого нужна была определенная храбрость, тем более, что дело было в 1893 году, когда британские владения занимали три четверти территории земного шара. Но у Шри Ауробиндо был свой, весьма особый подход к проблеме: он возлагал вину не на англичан, но на самих индийцев. Наш настоящий враг - это не какая-то там внешняя сила, но наша вопиющая слабость, наша трусость, наша тупая сентиментальность. 3 В этих словах - один из главных принципов Шри Ауробиндо, который как в политической, так и в духовной борьбе, при всех обстоятельствах настаивает на том, что нужно прежде всего посмотреть внутрь себя, чтобы выяснить причину собственных несчастий и страданий в миру, а не искать ее вовне или еще где-нибудь. Внешние обстоятельства - это лишь развертывание того, что мы собою представляем, - скажет Мать, разделившая и продолжившая его работу. Шри Ауробиндо скоро понял, что газетных статей недостаточно, чтобы пробудить страну; он начал подпольную работу, которая привела его на порог виселицы. В течение тринадцати лет Шри Ауробиндо будет играть с огнем. Однако в этом молодом человеке не было ни излишней суетливости, ни фанатизма. "Его улыбка была простой, как у ребенка, и такой же прозрачной и нежной", - писал его учитель бенгальского языка, который жил вместе с ним в течение двух лет (Шри Ауробиндо, естественно, начал изучать свой родной язык). С трогательным простодушием он добавляет: "Прежде, чем я встретил Ауробиндо, я представлял его рослым, безупречно одетым с ног до головы на европейский манер, со строгим взглядом из-под очков, ужасным акцентом (из Кембриджа, конечно!) и очень трудным характером... Кто бы мог подумать, что этот смуглый молодой человек с мягкими мечтательными глазами, длинными волнистыми волосами, разделенными посередине и ниспадающими на шею, одетый в обычное грубое ахмедабадское дхоти и облегающую индийскую куртку, обутый в старомодные туфли с загнутыми носками, чье лицо было слегка отмечено оспой, был ни кто иной, как господин Ауробиндо Гхош, живое вместилище французского, латыни и греческого?" На самом деле Шри Ауробиндо еще не покончил с книгами, интеллектуальный импульс, полученный им на Западе, еще не исчерпал себя; он поглощал книги, заказанные из Бомбея и Калькутты. "Ауробиндо, бывало, сидел за своим столом, - продолжает его учитель бенгальского, - и читал при свете масляной лампы до часу ночи, безучастный к нестерпимым укусам москитов. Я наблюдал, как он часами сидит в одной и той же позе, с глазами, устремленными в книгу, как йогин, захваченный созерцанием Божественного, не сознающий ничего, что происходит вокруг. Случись в доме пожар, он не прервал бы своей концентрации". Он читал английские, русские, немецкие и французские романы, а также во все возрастающем количестве священные книги Индии - Упанишады, Бхагавадгиту, Рамаяну, хотя он никогда не был в храме или был только как наблюдатель. "Однажды, вернувшись из колледжа, - вспоминает один из его друзей, - Шри Ауробиндо сел, взял наугад первую попавшуюся книгу и стал читать, в то время, как Х. с друзьями затеяли шумную игру в шахматы. Через полчаса он отложил книгу в сторону и выпил чашку чая. Мы уже много раз наблюдали, как он делает это, и с нетерпением ждали случая, чтобы проверить, читает ли он книги от корки до корки или просто кое-как просматривает несколько страниц. Испытание началось. Х. открыл книгу, прочел вслух одну строчку и попросил Шри Ауробиндо вспомнить, что следует дальше. Шри Ауробиндо сосредоточился на секунду, а затем воспроизвел по памяти всю страницу без единой ошибки. Если он мог прочесть сто страниц за полчаса, то нет ничего удивительного в том, что он смог прочесть уйму книг за такое невероятно короткое время". Но Шри Ауробиндо не удовлетворился чтением переводов священных текстов; он начал изучать санскрит, причем - характерный для него факт - изучать самостоятельно; когда о каком-либо предмете было известно, что его трудно или невозможно изучить, он обычно отклонял любую помощь, отказываясь принять от кого-либо хоть одно слово - будь то грамматик, пандит или священник - всегда пытаясь овладеть предметом без посторонней помощи, непосредственно. По-видимому, метод этот имеет свои достоинства, ибо он не только изучил санскрит, но и несколькими годами позже смог постичь утерянный смысл Вед*. Однако пришел день, когда Шри Ауробиндо почувствовал, что с него достаточно интеллектуальных упражнений. Вероятно, он осознал, что можно бесконечно накапливать знания, читая книги и изучая языки, но даже изучив все языки и прочтя все книги на свете, можно при этом не продвинуться ни на шаг. Ведь ум, на самом деле, стремится не к познанию, хотя и кажется, что это так - ему нужно перемалывать что бы то ни было. Его потребность в знании - это, прежде всего, потребность в чем-то, что можно перемалывать, пережевывать. Если бы вдруг вся эта машина остановилась из-за того, что знание было бы достигнуто, то ум сразу бы восстал и нашел какой-нибудь новый объект, который бы он мог перемалывать - просто ради самого перемалывания. Такова его функция. То, что в нас стремится к знанию и прогрессу - это не ум, а нечто, что находится за ним и пользуется им: Основным периодом моего интеллектуального развития, - говорил Шри Ауробиндо ученику, - было время, когда я мог ясно видеть, что положения, на которых настаивает интеллект, могут быть как верными, так и неверными, что положения, которые интеллект подтверждает - истинны, но истинны и им противоположные. Я никогда не принимал умом какую-либо истину, не оставляя при этом его открытым для ее противоположности. ... И первым результатом такого подхода стало то, что престиж интеллекта упал! 4 Шри Ауробиндо подошел к поворотной точке своего развития: храмы не интересовали его, а книги были для него пусты. Один приятель посоветовал ему заняться йогой; Шри Ауробиндо отказался: Йога, которая требует отречения от мира - не для меня, 5 я чувствовал чуть ли не отвращение к спасению собственной души, которое предоставляет мир его судьбе.6 Но однажды Шри Ауробиндо стал свидетелем любопытной сцены, которая для Индии не представляла собой чего-то необычного (однако обыденность часто бывает лучшим толчком для пробуждения внутренних движений). Его брат Барин страдал тяжелой лихорадкой (Барин родился, когда Шри Ауробиндо находился в Англии, он стал тайным агентом Шри Ауробиндо в период организации индийского сопротивления в Бенгалии), когда к ним в дом вошел один из тех полунагих бродячих монахов, вымазанных золой, которых называют нага-саньясинами. Вероятно, он ходил от дома к дому, выпрашивая пищу согласно своему обычаю, когда заметил закутанного в одеяла Барина, трясущегося в лихорадке. Без единого слова он попросил стакан воды, начертил над ним какой-то знак, пропел мантру и дал выпить воду Барину. Через пять минут Барин был здоров, а монах исчез. Шри Ауробиндо, конечно, слышал о необыкновенных силах этих аскетов, но на этот раз он видел это своими глазами. Он понял, что йога может служить не только спасению. А ему нужна была сила, чтобы освободить Индию: Во мне был агностик, во мне был атеист, во мне был скептик, и я не был абсолютно уверен, существует ли Бог вообще... Я чувствовал, что где-то в этой йоге должна заключаться могущественная истина... Поэтому, когда я обратился к йоге и решил практиковать ее и выяснить, верна ли моя мысль, то вот в каком духе и с какой молитвой, обращенной к Нему, я сделал это: "Если Ты существуешь, Ты знаешь мое сердце. Ты знаешь, что я не прошу Мукти [освобождения], и я не прошу ничего, что просят другие. Я прошу только дать мне силу поднять эту нацию и позволить мне жить и работать для этого народа, который я люблю..." 7 Так вступил на путь Шри Ауробиндо. ГЛАВА 4 БЕЗМОЛВИЕ РАЗУМА Ментальные построения Первым этапом в йоге Шри Ауробиндо и главной задачей, решение которой послужит ключом ко многим постижениям, является установление безмолвия в разуме. Могут спросить: зачем нужно это безмолвие ума? Очевидно, если мы хотим открыть новую страну внутри себя, то для начала нам необходимо покинуть старую, и все зависит от решимости, с которой мы делаем этот первый шаг. Иногда это похоже на вспышку. Что-то кричит в нас: "Довольно этой болтовни!", и мы сразу оказываемся на пути и идем, не оборачиваясь назад. Другие говорят "да", затем "нет" - они колеблются до бесконечности между двумя мирами. Еще раз подчеркнем, что мы не стремимся оторвать от себя то, что у нас уже есть и что досталось нам тяжелым трудом, во имя Мудрости-Мира-Просветленности, и постараемся избегать слов высоких и пустых; мы стремимся не к святости, а к юности - вечной юности вечно растущего существа, мы стремимся не к ущемленному бытию, но к существованию более совершенному и прежде всего более широкому: Не приходило ли вам когда-нибудь в голову, что если бы они действительно стремились к чему-то холодному, темному и мрачному, то они были бы не мудрецами, а ослами? 1 - как-то шутя заметил Шри Ауробиндо. Действительно, когда останавливается машина ума, человек делает разного рода открытия и, прежде всего, он понимает, что если способность думать - это замечательный дар, то способность не думать2 - дар гораздо более великий. Пусть ищущий попытается не думать хотя бы в течение нескольких минут - он быстро увидит, с чем имеет дело! Он поймет, что живет в невидимом хаосе, в изматывающем непрестанном вихре, заполненном исключительно его мыслями, его ощущениями, побуждениями и реакциями - "я", всегда "я" - гном-переросток, который во все вмешивается, все затемняет, видит и слышит только себя, знает только себя (если вообще знает!), гном, чьи неизменные темы создают иллюзию новизны лишь благодаря тому, что они постоянно сменяют друг друга. В определенном смысле мы есть не что иное, как сложный сгусток ментальных, нервных и физических привычек, удерживаемых вместе несколькими управляющими идеями, желаниями и ассоциациями - амальгама из многих самоповторяющихся сил и нескольких основных вибраций. 3 К восемнадцати годам мы как будто сформировались, сформировались наши главные вибрации. А затем вокруг этой первичной структуры все более плотными слоями, слоями все более изысканными и утонченными непрестанно наращивается одно и то же - то, что имеет тысячу лиц и что мы называем культурой или нашим "я". В действительности мы заключены в какую-то конструкцию - она может быть совершенно непроницаемой, без малейшего отверстия, или изящной, как минарет, но так или иначе мы замурованы - в гранитной ли оболочке или в стеклянной статуе. Мы без конца повторяем самих себя, жужжим всегда одно и то же. Первая задача йоги - это научиться свободно дышать. И разрушить, конечно, эту ментальную завесу, которая пропускает лишь один вид вибраций, раскрыть, наконец, многоцветную бесконечность вибраций, увидеть мир и людей такими, каковы они есть в действительности, и найти внутри себя другое "я", которое невозможно оценить на ментальном уровне. Активная медитация Когда мы сидим с закрытыми глазами с тем, чтобы установить молчание ума, вначале мы оказываемся затопленными потоком мыслей. Они появляются отовсюду, подобно испуганным или даже агрессивным крысам. Есть только один путь как их утихомирить: пытаться делать это вновь и вновь, терпеливо и настойчиво, а главное - не допускать ошибки: не бороться с умом ментально - необходимо сконцентрироваться на другом. У всех у нас над умом или глубоко внутри есть стремление - то самое, что привело нас на путь, некий пароль, который имеет для нас особое значение. Если мы придерживаемся этого стремления, то работать становится легче, из отрицательной работа превращается в положительную, и чем больше мы повторяем наш пароль, тем более действенным он становится. Можно также использовать образ, например, безбрежный океан, гладкую поверхность без зыби, на которой мы лежим, по которой мы плывем, становясь этой спокойной беспредельностью. Так мы учимся не только успокоению ума, но и расширению сознания. На самом деле, каждый должен найти свой путь, и чем меньше напряжения вкладывается в эти поиски, тем быстрее придет успех: Бывает, человек начинает тот или иной процесс, стремясь достичь цели, которая обычно требует длительной работы, и при этом происходит, даже вначале, некое стремительное вмешательство, или же на него нисходит Безмолвие, что производит результаты, несоизмеримые с теми средствами, которыми он пользовался вначале. Он начинает практику некого метода, но работу принимает на себя Милость свыше, нисходящая от Того, к чему стремятся, - или же, это другой случай, она свершается внезапным вторжением бесконечности Духа. Именно таким путем я сам пришел к абсолютному безмолвию ума, о котором не мог иметь представления прежде, чем получил реальное переживание.4 Действительно, это чрезвычайно важный момент. Ведь можно подумать, что все эти красивые и интересные йогические переживания находятся далеко за пределами обычных человеческих возможностей: куда уж таким, как мы, достичь этого. Наша ошибка заключается в том, что по нашему нынешнему "я" мы судим о возможностях другого "я". При этом в ходе йоги автоматически, вследствие одного лишь факта, что человек встал на путь, пробуждается целый ряд скрытых способностей и невидимых сил, которые во всех отношениях превосходят возможности нашего внешнего существа и могут делать за нас то, чего при обычных условиях мы делать не можем: Нужно расчистить проход между внешним разумом и чем-то во внутреннем существе, ... ибо они (йогическое сознание и его силы) уже находятся внутри вас, 5 и лучший способ "очищения" этого прохода - заставить замолчать ум. Мы не знаем, кто мы есть, и еще меньше знаем о том, на что мы способны. Но одни медитации не являются подлинным решением проблемы (хотя вначале они могут быть необходимы для того, чтобы сообщить нам начальный импульс), потому что даже если мы достигаем относительного безмолвия ума, мы теряем его сразу же за порогом нашего убежища, попадая в привычную суету, подвергаясь привычным разделениям на внутреннее и внешнее, на жизнь внутреннюю и жизнь мирскую. Нам нужна жизнь во всей ее полноте, мы хотим жить в истине нашего существа каждый день, каждую минуту, а не только по праздникам или в уединении. И достичь этого блаженными медитациями в идиллической обстановке просто невозможно. В нашем духовном уединении мы можем закостенеть и обнаружить позднее, что нам трудно во всей полноте излить себя вовне и применить к жизни наши достижения, относящиеся к высшей Природе. Когда мы обратимся к внешнему, чтобы присоединить и это царство к нашим внутренним завоеваниям, окажется, что мы слишком привыкли к чисто субъективной деятельности, которая на материальном плане неэффективна. Преобразовать внешнюю жизнь и тело будет чрезвычайно трудно. Или же мы обнаружим, что наши действия не соответствуют внутреннему свету; они продолжают следовать привычными ложными путями и подчиняться старым несовершенным влияниям; Истина внутри нас по-прежнему отделена болезненным разрывом от невежественного механизма нашей внешней природы. ... Все происходит так, как если бы мы жили в другом мире, мире более широком и более тонком, не имея никакого не только божественного воздействия, но и никакого иного, даже самого малого, влияния на материальное и земное существование6. Поэтому единственное решение - практиковать успокоение ума там, где это кажется труднее всего: на улице, в метро, за работой - везде. Вместо того, чтобы проходить четыре раза в день по бульвару Сен-Мишель, вечно спеша, как будто за нами кто-то гонится, мы можем идти, сознавая все внутри и вовне, как и подобает ищущему. Вместо того, чтобы жить от случая к случаю, рассеянными во множестве мыслей, которые не только не приносят никакого удовольствия, но и выматывают, как испорченная пластинка, мы можем собрать разбегающиеся нити нашего сознания и работать - работать над собой - каждую минуту. И тогда жизнь становится удивительно увлекательной, потому что малейшее обстоятельство становится возможностью для победы - мы сосредоточены, мы куда-то идем вместо того, чтобы идти в никуда. Ибо йога - это не способ действия, но способ существования. Переходный период Итак, мы заняты поисками иной страны. Но нам следует знать о том, что между той страной, которую мы покидаем, и той, которой мы еще не достигли, лежит ничейная земля, прохождение через которую может доставить множество неприятностей. Это период испытания, продолжительность которого зависит от нашей собственной решимости. Но, как известно, история духовного восхождения человека с незапамятных времен - от восточных, египетских или орфических инициаций и до поисков чаши Грааля - всегда сопровождалась испытаниями. Может быть, эти испытания и поражали воображение своей необычностью и таинственностью, но, в конце концов, что особенного в том, чтобы заключить себя в саркофаг под звуки флейт или отметить у погребального костра собственные похороны? Сегодня ритуалы с саркофагами стали публичными, а жизнь некоторых людей подобна похоронам. Поэтому имеет смысл применить некие усилия, чтобы выбраться из всего этого. А, кроме того, если вглядеться пристальнее в окружающее, то и терять-то нам почти нечего. Основная трудность переходного периода - это внутренняя пустота. После того, как мы долго жили в ментальном возбуждении, мы вдруг начинаем чувствовать себя так, как чувствует себя выздоравливающий после серьезной болезни - немного растерянными, со странным шумом в голове; мир кажется нам ужасно шумным и утомительным. Мы становимся чрезвычайно чувствительными - создается такое впечатление, будто мы ударяемся обо все на свете: о серых и агрессивных людей, о тяжелые предметы, об отвратительные события; весь мир представляется нам сплошным абсурдом. Это верный признак начала погружения вовнутрь. Однако если мы пытаемся с помощью медитации сознательно нисходить внутрь себя, то находим там все ту же пустоту - что-то вроде темного колодца или аморфного безразличия; если мы настойчиво продолжаем наше нисхождение, то можем даже погрузиться в сон - на две секунды, десять секунд, две минуты, иногда больше; на самом деле, это не обычный сон: мы лишь переходим в другое сознание, но пока еще нет связи между ним и нашим обычным сознанием и кажется, что мы выходим из него не более просвещенными, чем вошли. Такое состояние, характерное для переходного периода, может привести к своего рода нигилизму, довольно нелепому: нет ничего вовне, но и внутри - тоже ничего. И по ту, и по эту сторону - ничто. И именно здесь мы должны быть очень осторожны, чтобы после того, как мы разрушили наши внешние ментальные построения, не стать пленниками иной конструкции, обладающей ложной глубиной и несущей в себе абсурдность, иллюзорность, скептицизм, даже какую-то мятежность. Мы должны идти дальше. Раз мы взялись за йогу, нам нужно идти до конца - неважно, до какого именно - ибо если мы потеряем нить, то можем уже не найти ее никогда. И это, действительно, испытание. Просто ищущий должен понять, что он рождается к другой жизни, и его новые глаза, новые органы чувств еще не сформировались; он подобен новорожденному, только что явившемуся на свет. На самом деле, это не умаление сознания, но переход к другому сознанию: Чашу нужно вычистить и опустошить для того, чтобы божественный напиток мог наполнить ее7. Единственным средством, к которому мы можем обратиться в данных обстоятельствах - это держаться нашего стремления, позволить ему расти и расти именно потому, что мы ощущаем ужасную недостаточность всего вокруг, расти подобно огню, в который мы кидаем все наши старые одежды, нашу старую жизнь, наши старые идеи, наши чувства; просто мы должны иметь непоколебимую веру в то, что за этим переходом откроется дверь. И вера наша не безрассудна, это не глупость доверчивости, но предчувствие - что-то, что знает раньше, чем мы, видит раньше нас и посылает свое видение и знание на поверхность как стремление, искание, необъяснимую веру. Вера, - говорит Шри Ауробиндо, - это интуиция, которая не только ожидает опыта, подтверждающего ее, но и ведет к опыту8. Нисхождение силы Мало-помалу пустота заполняется. У нас появляется целый ряд наблюдений и переживаний значительной важности, но их невозможно представить в виде логической последовательности, потому что с того момента, как мы покидаем старый мир, мы обнаруживаем, что все возможно и прежде всего что не бывает двух одинаковых случаев - нам открывается ложь всех духовных догматов. Здесь мы можем дать лишь несколько основных направлений опыта. Прежде всего, когда в уме довольно прочно установилось если и не абсолютное безмолвие, то во всяком случае покой, когда наше стремление, наша потребность выросли и стали постоянными, когда они стали подобны незакрытой ране внутри нас - чувству внутренней пустоты, которую ничто не может заполнить, - мы наблюдаем феномен, имеющий огромные последствия для всей нашей последующей йоги. Вокруг головы, и особенно в