ени очевидной и просто самим законом существования. Ибо ни общество, ни индивид не могут иначе развиваться на пути самореализации. Каждый раз, когда общество подавляет или уничтожает индивида, оно наносит ущерб себе самому и лишает свою собственную жизнь бесценных источников энергии и роста. Также и индивид не может достичь расцвета одними лишь собственными усилиями; ибо универсальное - объединение и сообщество ему подобных - является в настоящее время его опорой и источником его силы; именно возможности универсального человек реализует индивидуальным образом, даже когда поднимается выше настоящего уровня универсального и сам в своем феноменальном бытии является одним из его выражений. Упадок общества в конечном счете подрывает основы жизни индивида, а подъем первого способствует подъему последнего. Вот чему учит нас истинный субъективизм: во-первых, наше "я" выше нашего эго или нашей низшей природы; во-вторых, в нашей жизни и нашем существе мы есть не только мы сами, но и все прочие; существует неявная общность людей, против которой наш эгоизм может восставать и бороться, но от которой нам никуда не уйти. Древней Индии принадлежит открытие того, что, во-первых, наше подлинное "Я" есть Верховное Существо, являющееся нашей истинной сутью, которое мы должны открыть в себе и которым должны сознательно стать, и, во-вторых, что это Существо, выраженное в индивиде и обществе1, едино во всем, и только признавая и осуществляя наше единство с другими, мы можем полностью реализовать наше подлинное внутреннее бытие2. Человечество имело смутное общее представление об этих двух истинах применительно к индивиду, хотя предпринимало очень слабые и разрозненные попытки считаться с ними на практике и в девяти случаях из десяти старалось отойти от них - даже когда внешне частично провозглашало их справедливость. Однако эти истины применимы не только к индивиду, но и к нации. И вот в чем крылась первая ошибка германского субъективизма. Рассуждая об Абсолюте, индивидуальном и универсальном, Германия обращала взор в себя и видела, что в действительности, в реальной жизни, Абсолют (как ей казалось) выражает себя как эго, и, опираясь на заключения современной Науки, она видела в индивиде просто клетку коллективного эго. Значит, коллективное эго является величайшим реально существующим организованным выражением жизни, и именно ему все должно подчиняться, поскольку это будет лучше всего соответствовать Природе и способствовать ее эволюции. Великое человеческое сообщество существует, но в зачаточном и неорганизованном виде, и скорейшего его прогресса можно достичь, развивая наиболее эффективную из уже существующих форм коллективной жизни, т.е. на практике через рост, совершенствование и господство наиболее прогрессивных наций или одной наиболее прогрессивной нации - коллективного эго, которое лучше всех осуществило замысел Природы, и чья победа и господство являются потому волей Божией. Ибо все формы организованной жизни, все обладающие самосознанием эго находятся в состоянии войны - временами явной, временами скрытой, временами полной, временами частичной, - и выживание достойнейших в этой войне обеспечивает наивысший прогресс человечества. А какая нация была - по общему признанию, равно как и в собственном понимании Германии, - самой достойной, самой прогрессивной, деятельной, высококультурной и наиболее полно реализующей себя, если не германская? Значит, реализация коллективного германского эго и обеспечение его роста и господства были одновременно верным законом разума, высшим благом для человечества и миссией великой и высшей германской расы1. Из этого эгоистического представления Германии о себе логически вытекал ряд положений, каждое из которых, взятое по отдельности, представляло ошибку ложного субъективизма. Во-первых, поскольку индивид является лишь клеткой сообщества, его жизнь необходимо полностью подчинить продуктивной жизни нации. Его необходимо сделать действительно полезным - нация должна позаботиться о его образовании, надлежащих средствах к существованию, тщательной профессиональной подготовке, об упорядочении его жизни и о контроле за его деятельностью - но как деталь социального механизма или послушное орудие Жизни нации. Инициатива должна исходить от сообщества, выполнение вменяется в обязанность индивиду. Но что представляет собой сообщество и каким образом оно может выразить себя не только как некая единица, обладающая самосознанием, но и как организованная и деятельная коллективная воля и самонаправляемая энергия? - Государство, вот в чем крылся секрет. Нужно сделать Государство совершенным, господствующим, всепроникающим, всевидящим, все-осуществляющим; только тогда коллективное эго сможет сконцентрироваться, обрести себя и достичь предельной силы, организованности и эффективности своей жизни. Таким образом Германия породила и упрочила ныне углубляющееся заблуждение, заключающееся в культе Государства, и систему постепенного подчинения индивида обществу, ведущую в конечном счете к полному его подавлению. Мы видим, чего она достигла: колоссальной коллективной силы, своего рода совершенства, научно обоснованного использования всех средств для достижения цели и высокого общего уровня экономической, интеллектуальной и социальной эффективности - не говоря уже о громадной единовременной силе, которую придает человеку или народу блистательное осуществление великой идеи. А то, что она начала терять, пока еще мало заметно: всю ту глубинную жизнь, духовное видение, силу интуиции, силу личности, душевную мягкость и широту, которые свободный индивид приносит в качестве дара человечеству. Во-вторых, поскольку Государство превыше всего, поскольку оно является представителем Божественного или высочайшей реально существующей формой организации человеческой жизни и имеет божественное право требовать послушания, безоговорочного повиновения и подчинять своим интересам всю деятельность индивида, служение Государству и сообществу является единственным абсолютным законом морали. Внутри Государства он может включать в себя и санкционировать все прочие нравственные законы, потому что здесь не допустим никакой мятежный эгоизм, поскольку индивидуальное эго должно раствориться в эго Государства или стать его частью, и любая возможность скрытого или явного противостояния должна быть устранена в согласии с соображениями общественного блага, определяемого общественной волей. Но в сфере отношений с другими Государствами, с другими коллективными эго, обычное состояние и действующий закон по-прежнему остаются состоянием и законом войны, борьбы между резко расходящимися эгоистическими интересами Государств, каждый из которых стремится осуществить себя, встречая препятствия и ограничения со стороны других на своем поле деятельности. Таким образом, единственная возможная позиция Государства в отношении других Государств - это состояние войны: войны вооруженной, войны торговой, войны идейной и культурной, войны коллективных личностей, каждая из которых жаждет господства или, по крайней мере, доминирующего положения и первенства в мире. Здесь не может идти речи ни о какой иной морали, кроме морали успеха, хотя претензия на мораль может оказаться полезной военной хитростью. В служении Государству, германскому сообществу, которое является высшим и подлинным "я" индивида, заключается дело каждого немца - не важно, на родине или в другой стране, - и все средства, способствующие достижению этой цели, оправданны. Безнравственны лишь неспособность, некомпетентность и неудача. В военное время оправдан любой метод действий, который ведет к военному успеху Государства, в мирное время - любой метод действий, который подготавливает военный успех; ибо мир между народами есть лишь состояние скрытой войны. И как война является средством физического выживания и господства, так и торговля является средством экономического выживания и господства; на самом деле это лишь другой род войны, другой способ борьбы за жизнь: в первом случае это война физическая, во втором - витальная. А жизнью и телом, как уверяет нас Наука, исчерпывается все существование. В-третьих, поскольку выживание лучших есть высочайшее благо для человечества и происходит оно за счет уничтожения слабых и ассимиляции менее слабых, покорение мира германской культурой есть прямой путь к прогрессу человечества. Но культура в таком понимании означает не просто уровень знания или систему убеждений, моральных и эстетических ценностей; культура есть жизнь, управляемая идеями, - но идеями, основанными на истинах жизни и организованными таким образом, чтобы сделать жизнь предельно эффективной. Поэтому все формы жизни, не способные воспринять эту культуру и достичь необходимой эффективности, следует уничтожить или подавить; все формы жизни, способные усвоить культуру, но не реализующие ее на практике, следует подчинить и ассимилировать. Но уровень способностей всегда определяется биологическим родом и видом, а в случае человечества - расой. Отсюда логически вытекает, что одна лишь тевтонская1 раса является полностью одаренной, и потому Германия должна поглотить все тевтонские расы и превратить их в часть германского сообщества; расы менее одаренные, но не вполне лишенные способностей, следует германизировать; прочие же, безнадежно деградировавшие (такие, как латинские народы Европы и Америки) или низшие по природе своей (как значительное большинство африканских и азиатских народов) необходимо, где возможно, переместить, как гереро, а где невозможно, поставить в зависимость, подвергнуть эксплуатации и обращению соответственно их низшей природе. Так будет осуществляться эволюция, так род человеческий будет двигаться к своему совершенству2. Не надо полагать, будто все немцы придерживались такой крайней точки зрения, как это слишком долго представлялось, или что большинство придерживалось ее сознательно; но достаточно того, чтобы активное меньшинство мыслителей и сильных личностей захватило власть над жизнью народа и внедрило в нее определенные тенденции, чтобы те восторжествовали на практике или по крайней мере вызвали общую тенденцию на уровне подсознания даже там, где сама мысль в действительности не внедряется в сознательный ум. Фактические события настоящего времени, похоже, показывают, что именно эти убеждения - частично сознательно, частично подсознательно или неосознанно - воспринял коллективный германский ум. Легко высмеять прямолинейность этой ужасающей логики или сурово раскритиковать ее доводы, опираясь на идеи и истины, которые она оставила без внимания,и еще легче отвернуться, испугаться, возненавидеть и резко отверг-нуть ее, в то же время на практике в собственных действиях руководствуясь - не столь явно, последовательно и смело - ее принципами. Но полезней начать с понимания, что за этой логикой стояла и стоит великая искренность, в которой кроется секрет ее силы, а в ее заблуждениях есть своего рода извращенная честность; то искренность, с которой Германия старается прямо смотреть на собственное поведение и явления жизни, и честность, с которой она провозглашает подлинные принципы этого поведения и не утверждает другие (за исключением случаев дипломатической необходимости) лишь на словах, вместе с тем пренебрегая ими на деле. И если этому германскому идеалу суждено рухнуть - не просто временно, на поле боя и в коллективном сознании нации или наций, его провозглашающих, как это преждевременно произошло в мировой войне, но в сознании человека и в жизни человеческой расы, то тем, кто придет к лучшему закону существования, потребуется равная искренность и неизвращенная честность. Совершенно очевидно, что германское учение имеет два аспекта, внутренний и внешний: культ Государства, нации или сообщества и культ интернационального эгоизма. В первом отношении Германия, пусть даже и потерпевшая временное поражение на поле боя, похоже, уже обеспечила себе победу в моральном сознании человечества. Тенденция к беспощадному принуждению (противоположная тенденции помощи индивиду со стороны Государства)1 - конечно же, ради его личного и общего блага, ибо кто открыто признает, что принуждает во вред? - почти повсюду либо преобладает, либо постепенно усиливается и укрепляется в общественном сознании; поборники индивидуальной свободы сегодня представляют собой потерпевшую моральное поражение редеющую армию, которая может сражаться лишь в надежде на будущую победу или в расчете спасти от гибели хотя бы часть своих принципов. Что касается внешнего аспекта - международных отношений, - то борьба идей по-прежнему продолжается, но она с самого начала не обещала ничего хорошего1; и теперь, когда физическая война с ее первыми психологическими последствиями, осталась позади, мы уже можем увидеть, какой оборот, скорее всего, примут события. Война - опасный наставник, и физическая победа зачастую ведет к моральному поражению. Германия, потерпевшая поражение в войне, победила после войны; германское учение, возродившееся в более суровом и яростном воплощении, угрожает распространиться по всей Европе. Если мы не хотим обманывать себя, необходимо заметить, что даже в этой области Германия просто привела в систему некоторые реально существующие сильные тенденции и принципы международной деятельности, исключив все, что либо пыталось противостоять им, либо действительно их видоизменило. Если международными отношениями должен управлять священный эгоизм (а выражение это сошло не с тевтонских уст), тогда трудно отрицать силу позиции, занятой Германией. Теория о низших и деградировавших расах была громко провозглашена иными, не немецкими, мыслителями и определила - с любыми оговорками, сделанными для успокоения совести, - общую практику военного превосходства и экономической эксплуатации слабых сильными; все, что сделала Германия, - это попыталась шире распространить и последовательней осуществить свою теорию и применить ее к европейским, а равно к азиатским и африканским народам. Даже суровость и беспощадность ее методов ведения войны, колониального подавления или внутренних политических репрессий, - если даже посмотреть на них с худшей стороны, ибо многие некогда выдвинутые против Германии обвинения оказались и были признаны умышленной ложью, сфабрикованной ее врагами, - лишь свидетельствовали о кристаллизации определенных новых тенденций возрождения древней и средневековой жестокости в человеческой расе. Массовые убийства и зверскую жестокость в войне (и даже оправдание их) под предлогом военной необходимости и в ходе торговой эксплуатации или подавления мятежей и беспорядков совсем недавно мы наблюдали на других континентах, не говоря уже о некоторых окраинах Европы1. С одной стороны, хорошо, что человечеству наглядно представлены жуткие последствия, порожденные этой логикой в ее предельном развитии: при виде зла, лишенного всех покровов, человеческая совесть вынуждена будет сделать выбор между добром и злом вместо того, чтобы колебаться между ними. Горе человечеству, если оно заглушает голос своей совести и оправдывает свой животный эгоизм старыми доводами; ибо боги уже показали, что с Кармой шутить не стоит. Однако корень всех заблуждений Германии кроется в том, что она ошибочно приняла свои жизнь и тело за свое "я". Говорят, что это учение знаменует собой просто возвращение к древней варварской религии Одина; но это неправда. Это новое и современное учение, появившееся в результате применения метафизической логики к выводам материалистической Науки и философского субъективизма - к объективистскому прагматическому позитивизму современной мысли. Точно так же, как в деле реализации своего общественного субъективного существования Германия воспользовалась индивидуалистической позицией, она воспользовалась и материалистической и виталистической мыслью последнего времени и вооружила ее субъективистской философией. Так она пришла к усеченному кредо - объективистскому субъективизму, - который не имеет ничего общего с подлинной целью субъективистского века. Чтобы выявить эту ошибку, необходимо понять, в чем заключается истинная индивидуальность человека и нации. Она заключается не в их физической, экономической или даже культурной жизни, которые являются лишь средствами и дополнениями, но в чем-то более глубоком, уходящем корнями не в эго, но в "Я" - с той разницей, что благо каждого субъекта, существующего в условиях равноправия, а не борьбы и превосходства, соотносится с благом всего остального мира. Глава VI. Объективистский и субъективистский взгляды на жизнь Принцип индивидуализма есть свобода человека как самостоятельного существа развиваться и осуществлять свою жизнь, реализовывать свои ментальные устремления, удовлетворять свои эмоциональные и витальные потребности и устраивать физическое бытие в согласии со своими желаниями, управляемыми рассудком; данный принцип не допускает никаких ограничений этого права и свободы человека, кроме обязанности уважать такую же индивидуальную свободу и право других людей. Равновесие между этой свободой и этой обязанностью является тем принципом, который принял индивидуалистический век в своем преобразовании общества. В качестве принципа организации как личной, так и общественной жизни он принял гармонию компромиссов между правами и обязанностями, свободой и законом, дозволенным и недозволенным. Подобным образом индивидуалистический век провозгласил идеал свободы и в жизни наций и стремился - пусть с меньшим успехом, чем в сфере индивидуальной жизни, - утвердить принцип взаимного уважения к свободе друг друга в качестве нормы межнациональных отношений. Согласно этой идее жизни, каждая нация, как и индивид, имеет неотъемлемое право свободно управлять своими собственными делами - или, если ей угодно, свободно пренебрегать ими - и не опасаться за свои права и свободы до тех пор, пока она сама не ущемляет прав и свобод других наций. Но на деле эгоизм индивида и нации не желает оставаться в этих рамках; поэтому общественный закон нации был призван укрепить нарушенный принцип в сфере межличностных отношений, и точно так же и с той же целью предпринимались попытки развить международное право. Влияние этих идей сильно до сих пор. В последнем межнациональном конфликте в Европе свобода наций была провозглашена идеалом, во имя которого и велась война, - вопреки тому очевидному факту, что она началась вследствие обычного столкновения интересов. Развитие международного права и превращение его в действенную силу, способную обуздать эгоизм наций, как общественный закон обуздывает эгоизм индивидов, является тем решением проблемы, которое по-прежнему кажется наиболее привлекательным и реальным для большинства наций, пытающихся найти способ разрешения конфликтов в будущем1. Тем временем современная Наука в ходе своего развития породила новые идеи и тенденции: с одной стороны - крайний индивидуализм, или, скорее, виталистический эгоизм, с другой - совершенно проти-воположный ему идеал коллективизма. В своем исследовании жизни Наука открыла, что в основе всякого существования лежит борьба за максимально выгодное использование окружающей среды с целью самосохранения, самоосуществления и саморасширения. Человеческая мысль, ухватившись в своей обычной произвольной и категоричной манере за этот аспект современного знания, основала на нем новые теории, которые возвели в ранг непреложного закона право каждого жить своей собственной жизнью, не просто используя других, но даже за счет других. Согласно этому взгляду, главная цель жизни для инди-вида заключается в том, чтобы выжить любой ценой, достичь силы, эффективности, могущества, подчинить своей власти окружающую среду и своих ближних, максимально развить свои способности, следуя этой жесткой и эгоистичной линии поведения, и извлечь из жизни все доступное наслаждение. Философские системы вроде ницшеанства, некоторых форм анархизма (не идеалистического философского анархизма, который является, скорее, старым индивидуализмом идеалистического разума, доведенным до своего логического завершения), а также некоторые формы империализма испытали значительное влияние такого рода идей и нашли в них поддержку, хотя в действитель-ности были порождены не ими. С другой стороны, в своем исследовании жизни Наука открыла и то, что наибольшую безопасность и эффективность индивидуальной жизни обеспечивают объединение с другими и подчинение закону общественного саморазвития, а не агрессивное самоутверждение, более того, Природа в действительности стремится сохранить вовсе не индивида, но род, и в ее системе ценностей стая, стадо, улей или муравейник важнее отдельного животного или насекомого, а человеческий коллектив важнее индивида. Поэтому, в согласии с подлинным законом и природой бытия, индивид должен жить для всех, постоянно подчиняться обществу и жертвовать собой ради роста, эффективности и прогресса всего человечества, а не жить ради собственного самоосущест-вления и подчинять жизнь человечества своим личным нуждам. Современный коллективизм черпает свою победоносную силу в понятиях, внушенных человеческому уму этим аспектом современного знания, противоположным первому. Мы уже видели, как германский ум воспринял обе эти идеи и объединил их на базе современных явлений человеческой жизни. С одной стороны, он утвердил принцип полного подчинения индивида сообществу, нации или Государству; с другой - с равной силой утвердил эгоистическую свободу отдельной нации отстаивать свои права в ущерб другим нациям, любому союзу наций или всем союзам, которые составляют человечество в целом. Но за этим конфликтом между идеей националистического и имперского эгоизма и старым индивидуалистическим учением об индивидуальной и национальной свободе и независимости зреет новая идея человеческого единства или мирового коллективизма, которая (если она сумеет стать действенной силой) скорее всего победит идею национального сепаратизма и свободы так же, как внутри сообщества она победила идеал индивидуальной свободы и независимого самоосуществления. Эта новая идея требует, чтобы нация подчинила свою свободу и независимость жизни более великой общности (если не слилась с ней и не принесла себя в жертву) - будь то имперский союз, объединение стран одного континента или культурный союз, как это предполагает идея объединенной Европы или объединенного человечества. Принцип субъективизма, утверждаясь в сознании и деятельности человека,обязательно должен сильно изменить наше видение, мотивацию и сам образ жизни, но поначалу эти изменения практически не заметны. Субъективизм и объективизм исходят из одних и тех же данных: это индивид и коллектив, их сложная природа, разнообразные силы ума, жизни и тела и поиск закона их самоосуществления и гармонии. Но объективизм, развиваемый аналитическим умом, придерживается поверхностного и механистического взгляда на проблему в целом. Он смотрит на мир как на некую вещь, объект, процесс, которые доvлжно наблюдать и изучать с помощью ума, который мысленно отделяет себя от составных частей и целого, подлежащих рассмотрению, и таким образом наблюдает их со стороны - как человек наблюдает за работой сложного механизма. Законы этого процесса объективизм сводит к множеству механистических правил или неизменных сил, воздействующих на индивида или группу, которые - когда они выявлены и распознаны разумом - следует волей человека или какой-либо иной волей упорядочить и применить к действительности точно так же, как применяет открываемые ею законы Наука. Эти законы или правила навязываются индивиду силой его собственного абстрактного разума и воли, отчужденных, как верховная власть, от других частей его природы, либо силой разума и воли других индивидов или группы; и они навязываются самой группе либо силой ее собственного коллективного разума и воли, воплощенных в некой системе управления и контроля, которую ум мыслит отдельно от жизни группы, либо силой разума и воли какой-нибудь другой группы, которая существует вне первой или включает ее в себя. Таким образом, современная политическая мысль видит в Государстве некий организм, существующий сам по себе, - словно оно существует отдельно от общества и составляющих его индивидов и имеет право диктовать им свою волю и контролировать их деятельность в ходе реализации некой идеи справедливости, блага или пользы, навязанной им силой ограничения и принуждения, а не развитой в них и через их усилия как цель, к которой всегда стремится в своем росте их внутреннее "я" и природа. Жизнь следует направлять, приводить в гармонию и совершенствовать посредством регулировки, приспособления друг другу ее составных частей, механизации, в процессе которых она формируется. Закон, существующий вне и незави-симо от субъекта (даже тогда, когда его открывает или определяет индивидуальный разум и принимает или подкрепляет индивидуальная воля) - вот главная идея объективизма; механический процесс управления, организации, совершенствования - вот объективистская концепция практической жизни. Субъективизм исходит из внутреннего мира и рассматривает все с точки зрения всеохватывающего развивающегося самосознания. Закон находится внутри нас. Жизнь является процессом самосозидания, роста и развития, где нам сначала подсознательно, затем полуосознанно и наконец сознательно открывается то внутреннее "я" , которое мы собой представляем в потенции и которое содержим в себе; принцип развития этого процесса заключается во все более глубоком распознавании этого "я", его реализации и, на основании этого, самоформировании. Разум и воля являются лишь действенными орудиями внутреннего "я": разум есть процесс распознавания "я", воля есть сила его самоутверждения и самоформирования. Более того, разум и интеллектуальная воля являются лишь частью тех средств, с помощью которых мы познаем и осуществляем себя. Субъективизм склонен придерживаться широкого и сложного взгляда на человеческую природу и существование и признавать многие виды знания, многие реализующие силы. Мы видим даже, что в своем отходе от внешнего и объективного метода исследования на первых порах он не доверяет разуму и умаляет значение его деятельности, провозглашая главенство жизненного импульса или природной "воли к жизни" в противоположность притязаниям интеллекта, или же утверждая способность более глубокого познания, ныне получившую название интуиции, которая видит вещи в целом, в их истинной и сокровенной сущности и гармонии, в то время как интеллектуальный разум расчленяет, фальсифицирует, утверждает поверхностное и внешнее и способен привести все в гармонию только методом механического приспосабливания. Но в целом под интуицией субъективизм подразумевает скорее самосознание, ощущение, восприятие, постижение своей сути и разных ее аспектов, нежели умственный анализ своей собственной истины, природы и возможностей. Вся энергия субъективизма направлена на то, чтобы постичь свое "я", жить в этом "я", видеть через свое "я", осуществлять истину своего "я" в мире внутреннем и внешнем, всегда повинуясь внутреннему побуждению и глубинному импульсу. Но по-прежнему остается вопрос: что такое это "я", где оно пребывает на самом деле? И здесь субъективизму приходится иметь дело с теми же факторами, что и объективистскому взгляду на жизнь и бытие. С одной стороны, мы можем сосредоточиться на индивидуальной жизни и индивидуальном сознании, приняв их за "я", и видеть цель жизни в его силе, свободе, восхождении к свету, удовлетворении и радости - и таким образом прийти к субъективному индивидуализму. С другой стороны, мы можем взять за основу общественное сознание, коллективное "я"; мы можем видеть в человеке лишь выражение этого общественного "я", неизбежно неполное в индивидуальном или изолированном существовании и обретающее полноту только в жизни сообщества, и, возможно, мы будем склонны подчинить жизнь отдельной личности человечеству ради роста его силы, эффективности, знания, счастья, самоосуществления или даже принести личность в жертву и видеть в ней какой-то смысл лишь до той поры, пока она служит жизни и развитию общности или рода. Возможно, мы потребуем подвергнуть индивида справедливому притеснению и объяснить ему теоретически и на практике, что он не имеет никакого права на существование и самоосуществление, кроме как в сфере своих отношений с обществом. Следовательно, только лишь эти отношения и должны определять мысли, действия и бытие индивида, а его притязания на закон своего собственного существования, закон своей собственной природы, который он вправе реализовывать, а также его требование свободы мысли, неизбежно подразумевающей свободу заблуждаться, и свободы действия, неизбежно подразумевающей свободу оступаться и грешить, можно считать дерзостью и несбыточной мечтой. Тогда коллективное самосознание будет иметь право в любой момент вторгаться в жизнь индивида, отказывать ему в праве на уединенность и обособленность, на самосозерцание и самоизоляцию, на независимость и самоуправление и решать все за него, руководствуясь тем, что представляется ему разумнейшей мыслью и высочайшей волей общества, справедливо преобладающим в нем чувством, тенденцией, осознанной потребностью и стремлением к самоудовлетворению. Но мы можем также расширить идею "я" (подобно тому, как объективная Наука видит в универсальной силе Природы единственную реальность, а во всем остальном - проявления этой силы) и прийти в результате внутренних поисков к осознанию универсального Существа или Бытия, которое реализует себя в мире, а индивида и коллектив беспристрастно рассматривать как равноправные силы его самовыражения. Очевидно, именно такое самопознание, скорее всего, окажется правильным, поскольку оно наиболее широко охватывает и наиболее полно объясняет различные аспекты мирового процесса и тенденции, неизменно присутствующие в жизни человечества. В таком видении идеалом не может быть ни обособленный рост индивида, ни всепоглощающий рост коллектива - но равное, одновременное и, насколько возможно, параллельное развитие обоих, в ходе которого они помогают друг другу осуществиться. Каждое существо имеет свою истину не-зависимой самореализации и свою истину самореализации в жизни других и должно своим сочувствием, желанием, содействием - по мере роста своего сознания и силы - принимать все большее участие в гармоничном и естественном развитии всех индивидуальных и всех коллективных "я", составляющих это единое универсальное Существо. Индивидуальное и коллективное развитие при правильном подходе представляют собой не отдельные, противоположные или даже противодействующие друг другу тенденции, но порожденные единым импульсом одного общего существования родственные движения, которые разделяются только для того, чтобы вновь повернуть навстречу друг другу и к взаимной пользе образовать более плодотворное и великое единство. Подобным образом в своих поисках "я" субъективизм, как и объективизм, может преимущественно склоняться к отождествлению "я" с сознательной физической жизнью, поскольку тело является или кажется вместилищем ментальных и витальных сил и способностей, определяющим их развитие. Он может также отождествить "я" с витальным существом, с заключенной в нас жизнью-душой и ее эмоциями, желаниями, побуждениями, стремлением к силе и росту и эгоистическим самоосуществлением. Или же он может подняться до понимания человека как ментального и морального существа, поставить на первое место его внутренний рост, силу и совершенствование в индивидуальной и общественной жизни и объявить это подлинной целью нашего сущест-вования. Может возникнуть и некая разновидность субъективного материализма, прагматичного и занятого внешним миром; но здесь субъективистская тенденция не может сохраняться долго. Ибо природа субъективизма заключается в вечном движении от внешнего к внутреннему, и он только тогда начинает ощущать себя и получать удовлетворение от своей деятельности, когда приходит к внутренней полностью сознательной жизни и чувствует всю ее силу, радость и великие потенциальные возможности, требующие осуществления. На этой стадии развития человек сознает себя как глубинную витальную "волю к жизни", которая использует тело в качестве своего орудия, а силы разума - в качестве своих слуг и помощников. Это образец того витализма, который в разнообразных и ярких формах недавно играл столь важную роль в жизни и до сих пор оказывает значительное влияние на человеческую мысль. За этим витализмом мы приходим к субъективист-скому идеализму, ныне возникающему и набирающему силу, который утверждает осуществление человека как удовлетворение его глубочайшей религиозной, эстетической, интуитивной, высочайшей интеллектуальной и этической, сокровенной душевной и эмоциональной природы и, видя в нем полноту и весь смысл нашей жизни, старается подчинить ей наше физическое и витальное существование. Физиче-ская и витальная жизнь предстают здесь как возможные проявления и орудия субъективной жизни, выливающейся в определенные формы, и утрачивают самостоятельную ценность. Этому новому движению - новому для современной жизни после эпохи господства индивидуа-лизма и объективистского интеллектуализма - свойственна известная наклонность к мистицизму, оккультизму и поискам "я", не зависимого от жизни и тела; эта наклонность яснее обнаруживает истинное направление и характер данного движения. Однако и здесь субъективизм может пойти дальше и открыть подлинное "Я" в чем-то более великом, чем даже разум. Тогда разум, жизнь и тело становятся просто орудиями, служащими все более полному выражению этого "Я" в мире - орудиями не равноценными по значению, но равно необходимыми для целого, так что их абсолютное совершенство, гармония и единство как составляющих частей нашего самовыражения становятся существенно необходимыми для достижения подлинной цели нашей жизни. И все же цель эта будет состоять не в совершенствовании жизни, тела и разума ради них самих, но в их развитии таким образом, чтобы превратить их в прочное основание и идеальные средства для проявления в нашей внутренней и внешней жизни светоносного "Я", сокровенного Божества, которое едино и все же разнообразно во всех нас, в каждом существе и бытии, вещи и живом создании. Идеал человеческого существования - личного и общественного - будет заключаться в постепенном превращении жизни в сознательный расцвет радости, силы, любви, света, красоты трансцендентного и универсального Духа. Глава VII. Идеальный закон общественного развития Подлинный закон нашего развития и весь смысл нашей общественной жизни ясно предстанут перед нами лишь тогда, когда мы поймем не только то, что представлял собой человек в своей прошлой физической и витальной эволюции (как это сделала современная Наука), но и каковы его будущее ментальное и духовное предназначение и его место в циклах Природы. Именно по этой причине субъективистские периоды человеческого развития всегда бывают много плодотворней и созидательней прочих. В другие периоды человек либо сосредоточивается на какой-то внешней стороне, образе или форме внутренней реальности, которую старается проявить в нем Природа, либо механически следует ее движущей силе или формирует себя по некоему шаблону, заданному ее внешними влияниями; на этой же стадии развития в своем субъективном обращении к внутреннему миру человек вновь возвращается к себе, к основам своего существования и своим бесконечным возможностям, и перед ним постепенно открывается перспектива нового и совершенного самосозидания. Он видит свое истинное место в Природе и осознает величие своего предназначения. Существование есть бесконечная и потому не поддающаяся четкому определению и не имеющая границ Реальность, которая выражает себя во многих значениях жизни. Сначала она проявляет себя - по крайней мере в сфере нашего существования - в материальном образе, как облеченная в форму твердая субстанция, в пределах и на основании которой она может созидать, т. е. как миры, земля, тело. Здесь она прочно запечатлевает и устанавливает главный закон своего развития. Этот закон заключается в том, что все вещи едины в своем бытии и первооснове, едины в общем законе существования, взаимозависимы и едины в универсальной схеме своих взаимоотношений; но каждая реализует это единство предназначения и существования, следуя своей собственной линии развития и подчиняясь своему собственному закону вариации, тем самым обогащая универсальное бытие. В Материи вариативность ограничена; это вариативность типа, в пределах которого в целом сохраняется единообразие особей. Каждая особь следует своей независимой линии развития, но общее направление движения остается для всех одним; несмотря на некоторые незначительные отличия друг от друга, все особи типа имеют характерные, присущие всем черты и общий для всех набор качеств. Разнообразие в пределах типа (если оставить в стороне отдельные несущественные отклонения от нормы) достигается за счет вариации подтипов - групп, относящихся к одному общему классу, т. е. видов и подвидов одного рода. В эволюции Жизни, пока ум не достигает самосознания, господствует тот же закон; но с развитием жизни, и особенно с появлением разума, индивид также обретает более широкую и более витальную способность вариации. Он получает свободу развиваться в согласии с общим законом Природы и общим законом своего типа, но также и в согласии с индивидуальным законом своего существования. Человек, ментальное существо Природы, особенно отличается от ее менее развитых творений - большей способностью сохранять индивидуальность, способностью высвобождать ментальное сознание, которое в конце концов дает ему возможность все больше и больше понимать себя и свой закон существования и развития, способностью высвобождать ментальную волю, дающую ему возможность под незримым управлением универсальной Воли все более эффективно распоряжаться средствами и контролировать направления своего развития, и способностью в конечном счете выйти за пределы самого себя, своей ментальной структуры и открыть свое сознание тому началу, из которого происходят ум, жизнь и тело. Он может даже прийти к максимально возможному достижению - обрести, пусть в настоящее время и не в полной мере, некое сознание Реальности, которая является его подлинным существом, и столь же сознательно овладеть (что недоступно больше никаким творениям земной Природы) "Я", Идеей, Волей - составными частями своего существа - и, следовательно, стать хозяином собственной природы, а со временем - властителем Природы, а не просто борцом с ее подавляющим влиянием, каким является ныне. Сделать это, прийти через ум, и выйдя за пределы ума, к "Я", Духу, который выражает себя во всей Природе, и, объединив с ним свое бытие, силу, сознание, волю и знание, овладеть одновременно на человечес-ком и божественном уровне (согласно закону и природе человеческой жизни, но человеческой жизни, реализуемой в Боге и реализующей Бога в мире) и самим собой, и миром - вот предназначение человека и цель его индивидуального и общественного бытия1. Это осуществляется прежде всего через индивида; именно для этой цели человек стал индивидуальной душой2 - чтобы Единое могло найти и проявить Себя в каждом человеческом существе. Конечно, индивиду не достичь этой цели одной своей ментальной силой, не получающей поддержки. Он нуждается в помощи сокровенного Божественного, находящегося за пределами его ментальной сферы, в его сверхсознательном "я"; он нуждается также в помощи сокровенного Божественного, присутствующего вокруг него в Природе и окружающих людях. Все в Природе служит для человека поводом развить свои божественные силы, и он имеет известную относительную свободу использовать или упустить эту возможность, хотя в конечном счете результатами и должного, и недолжного использования им своих ресурсов универсальная Воля распоряжается таким образом, чтобы в конце концов содействовать развитию его закона существования и реализации его предназначения. Вся окружающая человека жизнь помогает ему в движении к скрытой в нем божественной цели; каждый человек является его товарищем по работе и помогает ему - либо в качестве единомышленника и союзника, либо в качестве соперника и противника. Он выполняет свое предназначение не как индивидуальный Человек, действующий ради одной лишь своей индивидуальной души (ибо личным спасением души не исчерпывается его идеал), но как Человек, работающий также и для всего мира или, точнее, для Бога в мире, Бога во всех, равно как и надо всеми, а не только для Бога исключительно в нем одном, независимо от других. Причем это предназначение осуществляется на самом деле не напряжением личной обособленной индивидуальной Воли, но через усилие универсальной Воли в ее движении к конечной цели циклов развития. Следовательно, целью для всякого общества должно стать - и будет становиться по мере приближения человека к полному, а не частичному, как ныне, осознанию своего истинного существа, природы и предназначения - во-первых, создание таких условий жизни и роста, при которых индивидуальный Человек (не отдельная группа, класс или привилегированная раса, но каждый индивид в соответствии со своими способностями) и весь род человеческий (через рост составляющих его индивидов) смогут двигаться к этому божественному совершенству. И, во-вторых, когда все человечество в целом по мере своего роста будет все полнее воплощать некий образ Божественного в жизни, и все больше и больше людей будет приходить к этому (ибо циклов развития много, и каждому циклу свойственно свое представление об образе Божественного в человеке), эта цель будет заключаться в том, чтобы выразить в общей жизни рода человеческого свет, силу, красоту, гармонию, радость того "Я", которое достигнуто и широко изливается в более свободное и более благородное человечество. Свобода и гармония суть два необходимых принципа разнообразия и единства - свобода индивида, группы, расы, согласованная гармония сил одного индивида и усилий всех индивидов, составляющих группу, все группы расы и все расы человеческого рода, - и эти принципы являются двумя условиями здорового прогресса и успешного достижения цели. На протяжении всей своей истории человечество предприни-мало бессознательные и полусознательные попытки выполнить эти условия и объединить их - поистине сложная задача, если учесть, насколько несовершенно человек ее понимает и насколько неуклюже и механистически пытается ее решить на основе разума и желаний; она не получит удовлетворительного разрешения, пока через самопознание и обретение господства над собой человек не достигнет духовного и психического единства с себе подобными. Чем яснее мы будем сознавать необходимые условия развития, тем более светоносным и спонтанным будет наше продвижение к цели, и чем отчетливей будет вырисовываться перед нами наша цель, тем лучше мы будем сознавать необходимые условия развития. Человеческое "Я", несущее все большие знание и свет и приводящее волю в гармонию с ними, чтобы осуществить в жизни все, что постепенно открывается человеку в его видении и мысленном образе "Я", - вот источник человеческих сил, закон человеческого развития и тайна человеческого стремления к совершенству. Человечество на земле является единым главным самовыражением универсального Существа в Его космическом самораскрытии; человек выражает - в условиях земного мира, в котором он обитает, - ментальную силу универсального существования. Все человечество едино по своей природе - физической, витальной, эмоциональной, ментальной - и всегда было единым, несмотря на все различия в интеллектуальных уровнях - от неразвитого бушмена и негроида до представителя высокоразвитых культур Азии и Европы; и как единая человеческая общность все человечество имеет одно предназначение, которое оно стремится осуществить и к выполнению которого неуклонно приближается, совершая цикличное движение - то восходящее, то нисходящее - на протяжении бесчисленных тысячелетий истории. Ни одно блистательное свершение отдельной расы или нации, ни одна их победа в смысле новых завоеваний, духовных озарений, интеллектуальных достижений или установления власти над окружающей средой не имеет какого-либо непреходящего значения или ценности, пока не добавляет, не возвращает или не сохраняет что-то полезное для человечества на этом пути. Движение к цели, которую древние индийские писания провозглашают подлинной целью всякой человеческой деятельности, - локасанграха, поддержание целостности человечества в ходе его циклической эволюции, - всегда остается смыслом всех наших действий, понимаем мы это или нет. Но в пределах этой общей природы и общего предназначения человечества каждый отдельный человек должен двигаться к общей цели путями, предопределенными его собственной природой, и достигать своего максимально возможного совершенства через внутренний рост. Только таким образом сама человеческая раса сможет достичь какой-либо подлинной, живой и глубокой реализации. Этого нельзя добиться грубым, тяжеловесным, механическим принуждением масс; коллективное "я" не имеет права рассматривать индивида как всего лишь клетку своего тела, кирпичик своего здания, пассивное орудие своей общественной жизни и роста. Человечество устроено иначе. Мы не постигнем божественную реальность в человеке и тайный смысл человече-ской жизни, если не увидим, что каждый отдельный человек является этим "Я" и в своем собственном существовании заключает все потенциальные возможности человечества. Эти потенциальные возможности он должен выявить, развить и осуществить изнутри. Никакое Государство, законодатель или реформатор не вправе безжалостно кроить человека по некоему идеальному образцу; никакая Церковь или священнослужитель не могут дать ему автоматического спасения; никакой строй, классовая жизнь или идеал, никакая нация, цивилизация или доктрина, никакая этическая, социальная или религиозная Шастра не вправе постоянно говорить ему: "Таким-то образом, мной указанным, ты будешь действовать и до такого-то уровня будешь развиваться, а действовать иначе и развиваться дальше тебе не позволено". Все они могут временно помогать человеку или сдерживать его; и по мере своего роста он сначала использует, а потом превосходит их, воспитывает и обучает благодаря им свою индивидуальность, но в конце концов всегда утверждает ее в ее божественной свободе. Он вечно странствует по виткам циклов, и путь его ведет вверх. Действительно, его жизнь и становление совершаются во имя всего мира, но помогать миру своей жизнью и становлением он начинает только по мере того, как все более свободно и широко отождествляется со своим подлинным "я". Действительно, человек должен использовать идеалы, учения, системы взаимодействия, которые встречает на своем пути; но по-настоящему - верным способом и по подлинному их назначению - он сможет воспользоваться ими лишь в том случае, если они являются для его жизни средствами движения к некой цели, лежащей за их пределами, а не грузом, который доvлжно нести ради него самого, или некими деспотическими системами контроля, которым он должен подчиняться как раб или послушный подданный; ибо, хотя законы и учения имеют особенность быть тиранами человеческой души, единственное их назначение состоит в том, чтобы быть ее орудиями и слугами, и когда необходимость в них отпадает, их следует отвергать и уничтожать. Правда и то, что человек должен набираться опыта, обращаясь к уму и жизни окружающих людей, и извлекать наибольшую пользу из опыта человечества прошлых веков, а не ограничивать себя узкими рамками собственного мировоззрения; но пре-успеть в этом он сможет лишь тогда, когда сделает все найденное своей собственностью, усвоив его и приведя в гармонию с собственной природой и подчинив зову будущей жизни, все шире раздвигающей свои горизонты. Свобода, которой требовал мятежный человеческий ум для индивида, есть не просто эгоистический вызов и бунт, каким бы эгоистическим путем эта свобода порой ни достигалась и сколь бы однобоко и неверно ни использовалась - это божественный инстинкт человеческой природы, закон "Я", его требование пространства и единственное главное условие его естественного самораскрытия. Индивид принадлежит не только человечеству в целом, его природа представляет собой не только вариацию человеческой природы в целом - он принадлежит также к определенной расе, определенному классу, определенному ментальному, витальному, физическому, духовному типу, и в этом отношении он сходен с одними и отличается от других. По принципу этого сходства человек стремится объединиться с себе подобными в церквях, сектах, общинах, сословиях, товари-ществах, ассоциациях, жизни которых он помогает, и с их помощью обогащает как свою жизнь, так и жизнь крупной экономической, социальной и политической группы или общности, к которой принадле-жит. В нынешнее время такой общностью является нация. Своим вкладом в национальную жизнь (хотя и не только этим) человек помогает общей жизни человечества в целом. Но следует заметить, что он не ограничен и не может быть ограничен рамками ни одного из этих сообществ; он является не просто аристократом, купцом, воином, священнослужителем, ученым, художником, земледельцем или ремесленником, не просто религиозным, общественным или политическим деятелем. Равно он не может быть ограничен рамками своей нации; он является не просто англичанином, французом, японцем или индийцем; если одной частью своего "я" он принадлежит нации, то другой частью превосходит ее и принадлежит человечеству. Но даже тогда остается часть его "я", величайшая из всех, которая превосходит и человечество; благодаря ей он принадлежит Богу, миру всех созданий и божествам будущего. Человеку действительно свойственна тенденция к самоограничению и подчинению окружающей среде и общности, но ему также свойственна и равно необходимая тенденция к росту и выходу за пределы окружающей среды и любых объединений. В животном мире индивид находится в полной зависимости от своего рода и, если собирается в стаю, подчиняется своей стае; человеческий ин-дивид уже отчасти начал причащаться бесконечности, сложности, безграничной многоликости того "Я", которое мы видим проявлен-ным в мире. Или, по меньшей мере, у него есть такая возможность, даже если в его упорядоченной поверхностной природе пока признаков этого незаметно. Здесь речь идет не о принципе простой бесформенной текучести; речь идет о стремлении человека обогатить себя по возможности большим материалом, который постоянно привносится, постоянно усваивается и перерабатывается в средство его роста и божественного развития в согласии с законом его индивидуальной природы. Таким образом, общность занимает промежуточное положение между индивидом и человечеством и существует не только ради себя самой, но также ради первого и второго, помогая им осуществить друг друга. Индивид должен жить в человечестве, равно как человечество - в индивиде; но человечество является или являлось слишком крупным сообществом, чтобы средний ум мог его и осознавать как свое, и глубоко чувствовать; даже если человечество превратится в поддающуюся управлению единицу жизни, промежуточные группы или общности должны будут по-прежнему сохраниться, чтобы выражать различия в общей массе и сосредоточивать и объединять разнообразные тенденции в пределах единого человеческого сообщества. Поэтому на какое-то время общность должна оставаться для индивида заменой человечеству даже ценой того, что она будет стоять между первым и вторым, сдерживая стремление человека к универсальности и всеобъемлющей любви. И все же категоричное притязание общности, общества или нации на то, чтобы сделать свой рост, совершенствование и величие единственной целью человеческой жизни или существовать только ради себя в ущерб индивиду и остальному человечеству, установить деспотичную власть над первым и провозгласить законом своих действий в мире враждебное самоутверждение (неважно, агрессивное или защитное) в ущерб второму - а не временной необходимостью, какая, к сожалению, есть в наше время, - такая позиция обществ, рас, религий, общин, наций и империй является явным заблуждением человеческого разума точно так же, как требование индивида жить эгоис-тически ради себя самого является заблуждением и искажением истины. Истина, ныне искаженная и превращенная в это заблуждение, едина для общности и для индивида. Нация или общность являются формой коллективной жизни, которая выражает "Я" согласно общему закону человеческой природы, а также способствует развитию и частично реализует предназначение человечества в своем собственном разви-тии и осуществлении своего собственного предназначения - согласно закону своего существования и природе своей коллективной индивидуальности. Так же, как индивид, нация или общность имеет право быть самой собой и справедливо требует-выступая против любой попытки другихнаций установить над ней господство или против любой излишне сильной тенденции к единообразию в рамках всего человечества и строгой регламентации жизни, представляющей угрозу для ее независимого развития, - права защищать свое существование, быть самой собой и настаивать на развитии согласно сокровенной Идее, в ней содержащейся, или, как мы говорим, согласно закону собственной своей природы. Это право она должна утверждать не только ради себя самой и даже главным образом не ради себя самой, но в интересах всего человечества. Ибо единственным подлинным нашим правом является право требовать тех условий, которые необходимы для нашего свободного и здорового роста, и, опять же, это является нашим правом потому, что так необходимо для развития всего человечества и для осуществления его предназначения. Это право быть собой не означает для нации или общности (как и для индивида), что она должна свернуться в клубок, подобно ежу, замкнуться в своих догмах, предубеждениях, ограничениях, несовершенствах, в формах и шаблонах своих прошлых или современных достижений и отвергать ментальное или физическое общение и взаимодействие, как и духовное или физическое слияние с остальным миром. Ибо в этом случае нация не сможет развиваться и совершенствоваться. Как индивид живет в жизни других индивидов, так нация живет в жизни других наций, принимая от них материал для становления своей собственной ментальной, экономической и физической жизни; но для того, чтобы обеспечить себе безопасное существование и здоровое развитие, она должна усвоить этот материал, подчинить его закону собственной своей природы, преобразовать в субстанцию своего су-щества и обработать собственной своей свободной волей и сознани-ем. Принцип или закон чуждой природы, навязанный ей силой или принуждением, стирающим индивидуальные черты, - это угроза су-ществованию нации, ущерб для ее жизни, оковы, затрудняющие ее движение. Как свободное развитие индивида внутри самого себя является наилучшим условием роста и совершенствования общности, так и свободное развитие общности или нации внутри себя самой являет-ся наилучшим условием роста и совершенствования всего человечества. Таким образом, для индивида закон заключается в том, чтобы совершенствовать свою индивидуальность изнутри, но уважать то же самое свободное развитие в других, содействовать ему и получать ответное содействие. Его закон заключается в том, чтобы привести свою жизнь в гармонию с жизнью общества и свободно выразить себя в человечестве как силу, ведущую к общему росту и совершенствованию. Точно так же для общности или нации закон заключается в том, чтобы совершенствовать свое коллективное существование свободно развиваясь изнутри, поощряя и наилучшим образом используя в своих интересах свободное развитие индивида, но уважать такое же свободное развитие других общностей и наций, содействовать ему и получать ответное содействие. Этот закон должен привести жизнь нации в гармонию с жизнью всего человечества и свободно выразить себя в человечестве как силу, необходимую для общего роста и совершенство-вания. Для человечества закон заключается в том, чтобы следовать путем восходящей эволюции к раскрытию и выражению Божествен-ного в человеческой расе, максимально используя в своих интересах свободное развитие и достижения всех индивидов, наций и общностей; упорным трудом приближать тот день, когда человечество сможет стать в действительности, а не только в мечтах, одной божественной семьей; но даже тогда, когда оно успешно объединится, уважать свободный рост и деятельность составляющих его индивидов и общностей, содействовать их становлению и получать от него ответное содействие. Естественно, это - идеальный закон развития, который несовершенная человеческая раса в действительности никогда еще не осущест-влялаи, возможно, осуществит еще не скоро. Человеку, который не пос-тиг, но только стремился постичь свою суть, не обладал сознательным знанием, едва только начал подчиняться, подсознательно или полусознательно, велению закона собственной своей природы-оступаясь, со-мневаясь и отклоняясь от истинного пути, совершая насилие над собой и другими, - приходилось продвигаться вперед через хитросплетения истинного и ложного, верного и неверного, через принуждение, мятеж и грубые компромиссы; и до сих пор у него нет ни широты знания, ни гибкости ума, ни чистоты нрава, которые позволили бы ему следовать скорее закону свободы и гармонии, нежели закону дисгармонии, насильственной регламентации, принуждения, компромиссов и борьбы. И тем не менее истинная задача человека в субъективистском веке - веке, когда знание растет и распространяется с беспрецедентной скоростью, когда индивидуальные способности становятся достоянием всего человечества, когда люди и нации сближаются и частично объединяются (пусть в еще плохо организованные сообщества со сложными и запутанными связями), когда они вынуждены узнавать друг друга и более глубоко познавать себя самих, человечество, Бога и мир, когда идея самореализации для людей и наций становится сознательной силой, - естественное стремление, работа и осмысленная надежда человека в таком веке должны состоять в том, чтобы по-настоящему познать себя, найти идеальный закон своего существования и развития и, если даже тогда эгоистическая природа воспрепятствует человеку неуклонно следовать найденному закону, постоянно ориентироваться на него и с течением времени найти способ постепенно превратить этот закон в принцип, формирующий его индивидуальную и общест-венную жизнь. Глава VIII. Цивилизация и варварство Когда мы установили, что принцип совершенной индивидуально-сти и совершенной взаимозависимости - это идеальный закон для индивида, общности и расы и что целью этого закона является их совершенное объединение и даже единство в свободном разнообразии, нам следует попытаться понять более ясно, чтоv мы имеем в виду, когда говорим, что смысл - тайный или явный - индивидуального и социального развития заключается в самореализации. До сих пор нам не приходилось иметь дело с расой, человечеством как единой общностью; самым крупным цельным и живым организмом для нас по-прежнему остается нация. И лучше всего нам будет начать с индивида - и потому, что его природу мы знаем лучше и ближе, чем природу общественной души и жизни, и потому, что общество или нация, даже при всей их сложности, являются просто более масштабным и многосоставным индивидом - коллективным Человеком. Следовательно, все законы, действительные для первого, скорее всего, в общем своем принципе, будут верны и для более крупного организма. Более того, развитие свободного индивида является, как мы говорили, главным условием развития совершенного общества. Поэтому нам следует начать с индивида: это наша исходная величина и отправная точка. Человеческое "Я" есть нечто сокровенное и тайное; это не тело человека, это не его жизнь и даже - хотя в эволюционной иерархии он является ментальным существом, Ману, - не его ум. Поэтому совершенство его физической, витальной или ментальной природы не может быть ни последним условием, ни подлинным критерием его самореализации; все это лишь средства проявления, второстепенные признаки, основы процесса самопознания, некие эквиваленты, практические выражения ценности его "я" - все что угодно, но не само то существо, которым он является по сокровенной сути своей и которым пытается слепо и бессознательно или открыто и сознательно стать. Человек, как и человечество, не овладел этим истинным знанием своей сути и не владеет им и поныне - оно проявляется лишь в видении и личном опыте тех немногих, по чьим стопам не способен пойти род человеческий, хотя люди могут поклоняться им как аватарам, провидцам, святым или пророкам. Ибо Сверхдуша, направляющая нашу эволюцию, имеет свои собственные протяженные единицы Времени, свои собственные великие эпохи, периоды медленного и быстрого развития, которые преодолеть единым махом может сильный полубожественный индивид, но не человечество, все еще пребывающее в полуживотном состоянии. Процесс эволюции от растения к животному, от животного к человеку начинается в последнем с дочеловеческого уровня; человек должен вобрать в себя животное и даже минерал и растение; они составляют его физическую природу, они господствуют над его витальным существом, они контролируют его ум и интеллект. Его склонность к инертности во всех ее видах, предрасположенность к бездействию и, с одной стороны, привязанность к земле и цепляние за свои корни, за любые безопасные формы существования, а с другой - кочевничес-кие и хищнические инстинкты, слепая приверженность традиции и закону толпы, стадное чувство и восприимчивость к подсознательным внушениям коллективной души, его одержимость гневом и страхом, его потребность в наказании и вера в действенность наказания, его неумение думать и действовать самостоятельно, неспособность к подлинной свободе, недоверие к новому, медлительность в интеллектуальном постижении и усвоении знания, его низменные наклонности и поглощенность земным, зависимость его витального и физического существа от закона наследственности - все это, и не только это, человек получил в наследство от дочеловеческих элементов своей природы, в которых берут начало его жизнь, тело и физический ум. Именно это наследство заставляет человека полагать, что преодоление себя и выход за пределы своей природы является самым непосильным делом и самым неосуществимым предприятием. И все же, именно преодолевая свое низшее "я" и поднимаясь над ним, совершает Природа широкие шаги на пути эволюции. Понять все, чем он был и что он есть, но одновременно познавать все, чем он может стать, и восходить к этому - вот задача, стоящая перед человеком как ментальным существом. Этот цикл развития цивилизации, когда для сознания всего человечества было возможным полное отождествление "я" с телом и физической жизнью, неотвратимо (будем надеяться) близится к концу. Подобное отождествление есть основная характеристика воплощенного варварства. Считать тело и физическую жизнь единственно важными, судить о зрелости человека по его физической силе, физическому развитию и отваге, пребывать во власти инстинктов, которые поднимаются из физического бессознательного, презирать знание как признак слабости и неполноценности или видеть в нем отклонение от нормы, а не неотъемлемую часть концепции зрелости, - все это свойственно менталитету варвара. Этот менталитет может возвращаться к человеку в атавистическом периоде отрочества - когда, заметим, наибольшее значение имеет развитие тела - но для зрелого представителя цивилизованного человечества это уже невозможно. Ибо, прежде всего под давлением современной жизни, меняется даже витальная направленность человеческой расы. Человек перестает быть до такой степени физическим и становится куда больше витальным и экономическим животным. Он не то чтобы исключает или собирается исключить тело, его развитие и правильное содержание, уважение к своей животной природе и ее совершенство из своей идеи жизни; совершенство тела, его здоровье, крепость, живое и гармоничное развитие необходимы для достижения полной зрелости и становятся предметом более осмысленной и разумной заботы, чем прежде. Но тело уже не может иметь первостепенного значения, а тем более того абсолютного превосходства над прочими частями человеческой природы, какое приписывал ему менталитет варвара. Кроме того, хотя человек еще по-настоящему не услышал и не понял призыв мудрецов "Познай себя", он внял призыву мыслителя "Образуй себя" и вдобавок понял, что полученное образование налагает на него обязанность делиться своим знанием с другими. Мысль о необходимости всеобщего образования означает, что человечество признало: человек есть не жизнь и тело, но ум, и без развития ума он не достигнет подлинной зрелости. В этой идее образования первое место по-прежнему уделяется развитию интеллекта, умственных способностей и познания мира и вещей, но на втором месте уже стоит нравственное воспитание и, пусть еще очень несовершенное, развитие эстетических способностей. Разумное мыслящее существо, обладающее нравственностью, управляющее с помощью воли и разума своими инстинктами и эмоциями, посвященное во все необходимое знание о мире и своем прошлом, способное с помощью этого знания разумно организовать свою социальную и экономическую жизнь, правильно упорядочить свои телесные привычки и физическое существование - вот концепция, которой ныне руководствуется цивилизованное человечество. В сущности это означает возвращение к идеалу Древней Греции и дальнейшее его развитие, только ныне акцент перенесен на развитие умственных способностей и на практическую пользу, а значение красоты и утонченности сильно умаляется. Однако мы можем предположить, что это только переходная стадия: утраченные элементы обязательно обретут былое значение, как только завершится коммерческий период современного прогресса, и с их восстановлением, еще отдаленным, но неизбежным, мы получим все элементы, необходимые для развития человека как ментального существа. Древняя эллинистическая или греко-римская цивилизация погибла среди прочего еще и потому, что лишь неглубоко внедрила культуру в собственное свое общество и была окружена огромными массами человечества, которое по-прежнему сохраняло варварский склад ума. Цивилизация всегда остается в опасности, пока, делая культурный менталитет достоянием лишь незначительного меньшинства, заключает в своих недрах колоссальную массу невежества, толпу, пролетариат. Знание либо должно распространиться сверху, либо будет постоянно находиться под угрозой погружения во мрак невежества, царящий внизу. Еще боvльшая опасность грозит цивилизации, если она позволяет существовать за своими пределами огромным массам людей, не просвещенных ее знанием и полных природной варварской энергии, которые могут в любой момент воспользоваться физическим оружием людей цивилизованных, не претерпев интеллектуального перерождения под влиянием их культуры. Греко-римская культура погибла по причинам внешним и внутренним: внешняя причина заключалась в нашествии тевтонского варварства, внутренняя - в утрате витальной силы. Эта цивилизация дала пролетариату известную долю жизненного комфорта и удовольствий, но не подняла его к свету. И свет пришел в массы извне - в форме христианской религии, которая выступала как враг старой культуры. Обращаясь к бедным, угнетенным и невежественным, она стремилась пленить душу и этическое существо человека, но мало заботилась или не заботилась вовсе о мыслящем уме, позволяя ему оставаться во мраке невежества, если при этом сердце могло исполниться чувством религиозной истины. Когда варвары захватили западный мир, эта культура довольствовалась обращением их в христианство, но не ставила перед собой задачи просветить их разум. Не доверяя даже свободной игре ума, христианские церковность и монашество стали врагами интеллекта, и возродить начала научного и философского знания в полуварварском христианском мире выпало на долю арабов, а окончательное возрождение свободной интеллектуальной культуры во вновь пробудившемся разуме Европы произошло благодаря полуязыческому духу Ренессанса и долгой борьбе между религией и наукой. Знание должно быть агрессивным, если оно хочет выжить и сохраниться в веках; позволить глубокому невежеству существовать под собой и вокруг себя - значит подвергать человечество постоянной опасности возвращения в варварское состояние. В современном мире уже невозможно повторение этой угрозы в былой форме или былом масштабе. Этому воспрепятствует Наука. Она вооружила цивилизованное общество такими средствами самосохранения, агрессии и самозащиты, которыми не сможет успешно воспользоваться ни один варварский народ, пока сам не станет цивилизованным и не добудет знание, которое может дать одна лишь Наука. Она поняла также, что невежество - это враг, которого нельзя игнорировать, и начала уничтожать его везде, где только находила. Именно такому пониманию обязан идеал всеобщего образования (по крайней мере в смысле первичного просвещения ума и воспитания способностей) если не своим рождением, то все же многими своими практическими возможностями. Он распространился по миру с неудержимой силой и пробудил жажду знаний в менталитете трех континентов. Он сделал всеобщее образование неотъемлемым условием национальной силы и успехов и таким образом заставил стремиться к нему не только все свободные народы, но и каждую нацию, которая желает обрести свободу и выжить - так что повсеместное распространение знания и рост интеллектуальной активности являются теперь для человечества лишь вопросом Времени; им препятствуют только некоторые политические и экономические обстоятельства, преодолеть которые уже стараются и мысль, и тенденции века. И, если говорить в общем, Наука уже раз и навсегда расширила интеллектуальные горизонты человечества и повысила, развила и значительно усилила интеллектуальные способности человечества в целом. Пусть первые тенденции Науки были материалистическими, а ее неоспоримые победы ограничивались знанием физической вселенной, тела и физической жизни. Но этот материализм очень сильно отличается от прежнего, отождествлявшего "я" и тело. Какими бы ни были его кажущиеся тенденции, на самом деле он провозглашал человека ментальным существом и утверждал верховную власть интеллекта. Наука по самой природе своей есть знание, интеллектуальность, и вся ее деятельность сводилась к деятельности Ума, который обращал взор на свою физическую и витальную структуры и окружающую среду, чтобы узнать, завоевать и подчинить своей власти Жизнь и Материю. Ученый есть Человек-мыслитель, который овладевает силами материальной Природы путем их познания. В конечном счете Жизнь и Материя - это наш фундамент, низший базис нашей природы, и знание их процессов, их собственных возможностей и возможностей, которые они дают человеку, является частью знания, необходимого для того, чтобы выйти за их пределы. Жизнь и тело необходимо превзойти, но также использовать и совершенствовать. Мы не сможем полностью познать законы и возможности физической Природы, пока не познаем также законы и возможности Природы надфизической; поэтому после того, как наше физическое знание достигнет совершенства, должно начаться развитие новой и возрождение старой ментальной и психической науки - и эта новая эра уже начинает открываться перед нами. Однако совершенное развитие физических наук было главным необходимым условием; именно в этой сфере происходило первичное становление человече-ского разума в его новой попытке познать Природу и овладеть миром. Даже в ходе своей негативной деятельности материалистическая Наука выполняет задачу, результаты которой в конце концов пригодятся человеческому уму в его стремлении выйти за пределы материализма. Но Наука, переживающая расцвет победоносного Материализма, презрела и отвергла Философию; преобладание Науки позитивистского и прагматического характера подавило дух поэзии и искусства и вытеснило их с передовых позиций на фронте культуры; поэзия вступила в эпоху упадка и декаданса, приняла форму и размер ритмической прозы, утратила очарование и лишилась поддержки всех своих поклонников, за исключением крайне немногочисленной аудитории; живопись повернула в сторону абсурдного кубизма и отдалась уродливым образам и плодам воображения; идеал отступил, и вместо него на престол взошла реальная действительность и стала поощрять безобразный реализм и утилитаризм; в своей борьбе против религиозного мракобесия Наука почти преуспела в истреблении религии и религиозного духа. Но философия превратилась в слишком абстрактную дисциплину и занялась скорее поиском абстрактной истины в мире идей и слов, нежели тем, чем должна заниматься - постижением подлинной реальности вещей, позволяющей человеку понять закон, цель и принцип совершенствования своего существования. Поэзия и искусство стали слишком утонченными занятиями, чтобы относиться к украшениям и орнаментам жизни, ибо скорее упивались красотой слов, формы и плодов воображения, нежели стремились к конкретному пониманию и глубокому воплощению истины, красоты, живой идеи и божественной сути бытия, сокрытых за ощутимой поверхностью вселенной. Сама религия закоснела в догмах и обрядах, сектах и церквях и в основном утратила для всех, за исключением единиц, непосредственную связь с живыми источниками духовности. Появилась необходимость в эпохе отрицания. Искусство, философия и религия должны были вернуться к себе, обратиться к своей глубинной сути, к своим вечным началам. Теперь, когда период всемерного отрицании остался позади, мы видим, как они возрождаются к жизни и ищут свою собственную истину, вновь обретают силу благодаря возвращению к себе и новому открытию своей сути. На примере Науки они научились или учатся сознавать, что Истина есть тайный источник жизни и силы и что с открытием собственной своей истины они должны стать на службу человеческому существованию. Но хотя Наука таким образом подготовила нас к веку более широкой и глубокой культуры и, несмотря на свой материализм и отчасти даже с его помощью, сделала невозможным возрождение истинного материализма, присущего варварскому менталитету, она в некотором смысле поддержала и первый, и второй как своим отношением к жизни, так и тем, что открыла (это нельзя назвать иначе) варварство другого рода, т. е. варварство индустриальной, коммерческой и экономиче-ской эпохи, которая ныне приближается к своему апогею и к своему завершению. Это экономическое варварство, по сути дела, присуще витальному человеку, который ошибочно принимает свое витальное существо за свое "я" и считает его удовлетворение главной целью жизни. Характерные черты Жизни - это желание и инстинкт собственно-сти. Как физический варвар делает совершенство тела и развитие физической силы, здоровья и отваги нормой и целью своей жизни, так витальный или экономический варвар нормой и целью своей жизни делает удовлетворение потребностей и желаний и накопление собственности. Идеальный человек в его представлении - не культурный, благородный, мыслящий, нравственный или религиозный, но преуспевающий человек. Достичь, преуспеть, произвести, накопить, обладать - вот смысл его существования. Постоянное накопление богатства, постоянное приумножение собственности, изобилие, показная пышность, удовольствия, громоздкая низкопробная роскошь, избыток удобств, лишенная красоты и благородства жизнь; опошленная или холодно формализованная религия; политика и государственное управление, превращенные в ремесло и профессию; самая радость, превращенная в бизнес, - вот что такое эпоха коммерции. Для обычного, непробудившегося экономического человека красота есть нечто бесполезное или неудобное, поэзия и искусство - нечто легкомысленное или показное, служащее целям рекламы. Его идея цивилизации - это комфорт, его идея морали - выполнение светских условностей, его идея политики - поощрение индустриального развития, открытие новых рынков и следующая за этим эксплуатация и торговля; его идея религии в лучшем случае сводится к формальному благочестию или удовлетворению определенных витальных эмоций. Он ценит образование за его полезность в подготовке человека к успеху в проникнутом духом соперничества или, возможно, обобществленном индустриальном государстве, науку - за полезные изобретения и знание, комфорт, бытовые удобства, механизацию производства, которыми она его обеспечивает, за ее способность организовывать, регулировать, стимулировать производство. Крупный плутократ, преуспевающий капиталист и промышленник - вот герои коммерческого века и подлинные, зачастую тайные, правители общества. Сущность этого варварства заключается в погоне за витальным успехом и удовольствием, в стремлении к производительности, накоплению, обладанию, наслаждению, комфорту, удобству ради них самих. Витальная часть существа является таким же элементом целостного человеческого существования, как и часть физическая; у нее есть свое место, но она не должна претендовать на большее. Полнокровная и хорошо обустроенная жизнь желательна для человека, живущего в обществе, но при том условии, что это также жизнь истинная и прекрасная. Ни жизнь, ни тело не существуют ради себя самих, но являются проводником и орудием некоего блага, которое выше их собственного. Их следует подчинить более высоким потребностям ментального су-щества, очистить и обуздать высшим законом истины, блага и красоты, прежде чем они смогут занять должное место в целостном и совершенном человеческом бытии. Поэтому в коммерческом веке - с его вульгарным и варварским идеалом успеха, витального удовлетворения, производительности и собственности - человеческая душа может задержаться ненадолго для того, чтобы приобрести некоторые полезные знания и опыт, но не может оставаться постоянно. Если она останется там слишком долго, Жизнь засорится, запрудится и погибнет от собственного переизбытка или лопнет от перенапряжения в стремлении расширить свои пределы. Как слишком массивный Титан, она рухнет под тяжестью собственного веса, mole ruet sua. Глава IX. Цивилизация и культура Природа начинает свою эволюцию из Материи, проявляет и развивает сокрытую в ней Жизнь, затем высвобождает из жизни погруженную в нее бесформенную субстанцию Разума и, когда оказывается готова, обращает Разум на него самого, Жизнь и Материю в великой попытке понять на ментальном уровне все три в их феноменальном бытии, постичь их зримое действие, их скрытые законы, их нормальные и сверхнормальные возможности и силы так, чтобы их можно было использовать с максимальной пользой, наилучшим и наиболее гармоничным образом, предельно развить, а также максимально раскрыть их предназначение при участии той силы, которой из всех земных существ безусловно обладает один человек, - т.е. разумной воли. И только на четвертой стадии своего восхождения Природа доходит до человека. Атомы и элементы организуют грубую Материю; растение развивается, подготавливая появление живого существа; животное подготавливает и доводит до определенного уровня структурную организацию бесформенной субстанции Разума, но решить самую последнюю задачу - познать все эти вещи и научиться управлять ими, а также познать себя и научиться управлять собой - было предназначено Человеку, ментальному существу Природы. Чтобы он смог лучше выполнить поставленную перед ним задачу, Природа заставляет его снова проходить на физическом и до некоторой степени на ментальном уровне через стадии своей животной эволюции, и, даже когда он овладевает своим ментальным существом, она постоянно побуждает его сосредоточиваться с интересом и даже своего рода одержимостью, на Материи, Жизни и на своем собственном теле и витальном сущес-тве. Это необходимо для максимально полного осуществления цели, поставленной Природой перед человеком. В его начальной естественной поглощенности телом и жизнью проявляются его ограниченность и неразумность; по мере роста разума и ментальной силы человек в какой-то степени высвобождается из этих пут и обретает способность подняться выше, но по-прежнему привязан потребностями и желаниями к своим витальным и материальным корням и вынужден вновь возвращаться к ним - уже с более глубоким интересом, распо-лагая новыми возможностями их использования, преследуя в своем возвращении к этим началам все более ментальную и в конечном счете все более духовную цель. Ибо циклы становления человека - это циклы растущих, но еще несовершенных гармонии и синтеза, и Природа насильно возвращает его назад к своим первоосновам, порой даже к чему-то вроде первобытного состояния, с тем, чтобы он мог начать новое движение на более широком витке восходящей линии прогресса и самоосуществления. На первый взгляд, поскольку человек является существом преимущественно ментальным, кажется, что развитие ментальных способно-стей и богатство ментальной жизни должно стать высочайшей его целью - даже единственно важной целью, как только он избавится от одержимости жизнью и телом и обеспечит необходимое удовлетворение грубых потребностей, навязанных нам нашей физической и животной природой. Знание, наука, искусство, мысль, этика, философия, религия - вот подлинное призвание человека, вот настоящее его дело. Быть означает для него не просто родиться, вырасти, вступить в брак, добывать средства к существованию, содержать семью, а потом умереть - т.е. жить витальной и физической жизнью, описать на человеческом уровне животный круг существования, чуть расширить маленький сектор животного существования в божественном круге бытия - но совершать ментальное становление и рост и жить со знанием и силой, заключенными внутри, а равно направленными изнутри наружу - вот что такое человеческая зрелость. Но здесь обнаруживается двойственный мотив Природы - двойственность, неизбежная при осуществлении ее замысла в человеке. Человек должен научиться у нее управлять и созидать; но Природа явно предназначила ему не только управлять самим собой, сотворять и постоянно преобразовывать в новые и более совершенные формы себя самого, свое внутреннее существование, свой менталитет, но в согласии с этими изменениями уп-равлять также окружающей его средой и преобразовывать ее. Человек должен обратить Разум не только на него самого, но и на Жизнь, Материю и физическое существование; это с полной очевидностью явствует не только из закона и природы земной эволюции, но из истории человека, из его прошлого и настоящего. Если принять во внимание это обстоятельство и высочайшие стремления и побуждения человека, неизбежно возникает вопрос, а не предназначено ли ему не только расширять пределы внутренней и внешней жизни, но и расти вверх, чудесным образом превосходя человеческую природу, подобно тому, как он превзошел свое животное начало, и превращаться в существо более чем ментальное, более чем человеческое - в существо духовное и божественное? Даже если человек не способен на это, все же он может открыть свой разум тому началу, которое находится за его пределами, и все больше и больше управлять своей жизнью при помощи света и силы, которые он черпает в чем-то, превосходящем его самого. Осознание человеком божественного начала, присутствующего в нем самом и мире, является величайшим фактом его существования, и вполне возможно, что человеческой природе предназначено развиваться до божественного уровня. В любом случае явная цель человека - полнота Жизни, самая широкая и высокая жизнь, какая только доступна ему, будет ли он представителем совершенного человечества или новой и божественной расы. Мы должны признать и потребность человека в целостности, и его внутреннее побуждение превзойти себя, если хотим правильно определить смысл его индивидуального существования и совершенную цель и критерий его общества. Стремление к ментальной жизни ради нее самой - вот что обычно мы понимаем под словом культура; однако при таком подходе смысл слова остается слегка расплывчатым, поскольку мы можем понимать его более широко или более узко в зависимости от наших представлений и пристрастий. Ибо наше ментальное существование очень сложно и состоит из многих элементов. Во-первых, есть его нижний, фун-даментальный план, который на эволюционной лестнице находится ближе всего к витальному. На этом уровне наше существование имеет две стороны: это ментальная жизнь чувств, ощущений и эмоций, где преобладает субъективный мотив Природы, хотя с объективным в качестве причины, и активная, или динамическая, жизнь ментального существа, связанная с физической деятельностью и полем поведения, где преобладает объективный мотив, хотя и с субъективным в качестве причины. На следующей ступени эволюционной лестницы находится более возвышенное существо, с одной стороны, моральное, с его этической жизнью, а с другой - эстетическое; каждое из них старается захватить и подчинить своей власти фундаментальный план разума и обратить опыт и деятельность последнего к своей собственной выгоде: первое - во имя культуры и поклонения Справедливости, второе - во имя культуры и поклонения Красоте. И над всеми ними стоит интеллектуальное существо, которое использует их в своих интересах, помогает им, формирует их, часто пытается забрать над ними полную власть. Высочайшая достигнутая человеком ступень эволюции - это жизнь разума, или упорядоченного и приведенного в гармонию интеллекта, с присущей ему динамической силой разумной воли, - буддхи, который является или должен быть возничим, управляющим колесницей человеческой жизни. Однако человеческий разум состоит не единственно и исключительно из рационального интеллекта и рациональной воли; в него входят более глубокие, более интуитивные, более блистательные и мощные, но при этом гораздо менее проявленные, менее развитые и пока что едва ли способные управлять собой сила и свет, которым мы даже не имеем названия. Так или иначе, эта сила устремляет человека к некому озарению, которое есть не холодный свет рассудка, не теплый и текучий свет сердца - но сверкание молнии и сияние солнца. Конечно, эта светоносная сила может занять подчиненное положение и просто помогать рассудку и сердцу своими вспышками; но ею движет иное побуждение - изначально присущее ей побуждение, выходящее за пределы рассудка. Она стремится осветить интеллектуальное существо, осветить существо этическое и эстетическое, эмоциональное и активное, осветить даже чувства и ощущения. Она предлагает в словах откровения, она озаряет как будто сверканием молний, она являет в некоем мистическом или духовном великолепии или извлекает на ровный, но почти сверхъестественный для ментального человека свет Истину более великую и подлинную, чем знание, которое дают Разум и Наука, Справедливость более высокую и божественную, чем моралистский перечень добродетелей, Красоту более глубокую, универсальную и чарующую, чем эстетическая или художественная красота, которой поклоняется художник, радость и божественные восторги, перед которыми меркнут и бледнеют все обычные эмоции, Чувство, превосходящее все чувства и ощущения, возможность божественной Жизни и деятельности, не доступную импульсам и видению человека в рутине повседневной жизни. Очень разнообразны, очень фрагментарны, зачастую очень неясны и обманчивы результаты воздействия этого силы-света на все части человеческой природы, находящиеся ниже разума; но в конечном счете именно к этому он стремится, претерпевая сотни искажений. Формальные вероучения и религиозные ритуалы захватывают и истребляют или по крайней мере ослабляют и подавляют его; вульгарные конвенциональные религии безжалостно торгуют им и разменивают его на жалкую мелкую монету; но он по-прежнему остается светом, к которому стремятся религиозный дух и духовное начало человека, и бледное мерцание его живет даже в полностью выродившихся формах религии. Именно многосоставная природа ментального существа наряду с отсутствием какого-то единого принципа, который мог бы уверенно преобладать над другими, отсутствием какого-либо надежного и постоянного света, который мог бы направлять разум и разумную волю, удерживая от колебаний, является главным препятствием, камнем прет-кновения на пути человека. Все непримиримые противоречия, противостояния, антагонизмы, борьба, обращения к новому, возвращения к старому, искажения в пределах его менталитета, все хаотические столкновения идей, импульсов и тенденций, затрудняющие его усилия, есть результат естественного взаимного непонимания и противоречивых требований различных частей человеческой природы. Разум человека - это судья, принимающий противоречивые решения, которого просители могут подкупить и на которого могут оказать давление; его разумная воля - это правитель, обеспокоенный конфликтами между разными княжествами своего королевства и сознанием собственной пристрастности, а в конечном счете некомпетентности. Все же, несмотря на все это, человек сформировал известные широкие понятия культуры и ментальной жизни, и его противоречивые представления о них соответствуют некоторым четким линиям, определенным различными частями его природы и оформленным в общую систему кривых развития на основе его многочисленных попыток достичь либо некого окончательного критерия, либо всеобъемлющей гармонии. Прежде всего, существует различие между цивилизацией и варварством. Цивилизация в обычном, общепринятом смысле этого слова означает состояние развитого общества - управляемого, контролируемого, организованного, образованного, обладающего знанием и технически оснащенного - в противоположность обществу, которое не имеет (или принято считать, что не имеет) этих преимуществ. В известном смысле краснокожий индеец, басуто или островитянин с островов Фиджи имели свою цивилизацию; у них было жестко, пусть и просто, организованное общество, общественный закон, некоторые этические идеи, религия, своего рода система воспитания; в их жизни было много достоинств, которых мы, к сожалению, не видим в цивилизованном мире; но мы условились называть их дикарями и варварами, похоже, главным образом из-за их незрелого и ограниченного знания, примитивной грубости технических приспособлений и неприкрытой простоты общественного устройства. Более развитые состояния общества мы обозначаем эпитетами "полуцивилизованный" и "полуварварский", которые цивилизации разных типов применяют по отношению друг к другу - и цивилизация, добившаяся временного господства и видимого успеха, естественно, высказывается в этом смысле громче и самоувереннее всех. В былые времена люди были более прямодушны и бесхитростны и открыто выражали свое мнение, давая всем народам, культура которых отличалась от их собственной, презрительное прозвище варваров или "млеччха". При подобном употреблении слово "цивилизация" начинает приобретать весьма относительное значение и едва ли вообще сохраняет сколько-либо определенный смысл. Поэтому мы должны оставить в стороне все преходящие или случайные его значения и определить его смысл на основании главного отличия цивилизации от варварства: если варварство есть состояние общества, в котором человек почти полностью поглощен своим телом и жизнью, своим экономическим и физическим существованием (поначалу обеспечивая их минимальные запросы и пока еще не заботясь об их развитии и достижении более высокого уровня благосостояния) и имеет мало средств и желания развивать свой менталитет, то цивилизация есть более развитое состояние общества, в котором к достаточной социальной и экономической организации добавляется активная жизнь менталитета в большинстве его частей, если не во всех них; ибо порой некоторые из этих частей игнорируются, не встречают поддержки или временно атрофируются вследствие своей бездеятельности, но при этом общество может быть явно цивилизованным и даже высокоцивилизованным. В подобном понимании смысловой объем этого слова охватывает любую цивилизацию, историческую или доисторическую, и исключает любое варварство, будь то варварство африканцев, европейцев или азиатов, гуннов, готов, вандалов или туркменов. Совершенно очевидно, что в варварском обществе могут сущес-твовать примитивные зачатки цивилизации; очевидно также, что в цивилизованном обществе может существовать огромное количество варварства или бесчисленные его пережитки. В этом смысле все общества являются полуцивилизованными. На сколь многие явления современной цивилизации более развитое человечество будущего будет смотреть с удивлением и отвращением как на суеверия и звер-ства малоцивилизованного мира! Но самое главное - это то, что в любом обществе, которое мы можем назвать цивилизованным, человек должен жить активной ментальной жизнью, поощрять ментальный поиск, а управление человеческой жизнью и ее совершенствование при помощи ментальной силы сделать ясно осознанной концепцией. Но в рамках цивилизованного мира по-прежнему остается различие между частично, мало, условно цивилизованным обществом и обществом культурным. Поэтому, вероятно, простого пользования обычными благами цивилизации недостаточно для того, чтобы человек поднялся до должного уровня ментальной жизни; для этого необходимо дальнейшее развитие, более высокое восхождение. Последнее поколение установило четкое различие между культурным человеком и обывателем и составило совершенно ясный его образ. Грубо говоря, в их понимании обыватель - это человек, который внешне живет цивилизованной жизнью, обладает всеми ее атрибутами, имеет и громогласно провозглашает весь набор расхожих мнений, предрассудков, условностей, взглядов, но не восприимчив к новым идеям, не обнаруживает свободного разума, лишен чувства красоты, не понимает искусства и опошляет все, к чему прикасается, - будь то религия, этика, литература или жизнь. Обыватель есть в действительности современный цивилизованный варвар; зачастую это полуцивилизованный физиче-ский и витальный варвар, в невежестве своем привязанный к жизни тела, витальных потребностей и импульсов и считающий идеалом человека просто семейное и экономическое животное; но обычно и по существу он является ментальным варваром - средним человеком, живущим жизнью чувств. Иными словами, его ментальная жизнь происходит на нижнем плане разума; это жизнь чувств, жизнь ощущений, жизнь эмоций, жизнь практического поведения - низший уровень ментального существа. Во всех этих отношениях человек может быть очень активным, очень энергичным, но он еще не управляет своей ментальной жизнью с помощью более высокого света и не пытается поднять ее на новый уровень, облагородить и сделать более свободной; наоборот, он скорее низводит свои высшие способности до уровня своих чувств, ощущений, непросвещенных и неочищенных эмоций, своей грубой утилитарной практичности. Эстетическая сторона его существа развита слабо; он либо ни во что не ставит красоту, либо имеет самый грубый художественный вкус, который способствует снижению и опошлению общего критерия художественного творения и притуплению эстетического чувства в обществе. Зачастую он является ревностным поборником нравственности и обычно уделяет куда больше внимания нравственному поведению, чем человек культуры, но его моральное существо столь же примитивно и неразвито, как и все прочие; оно шаблонно, неочищенно, невежественно, состоит из множества симпатий и антипатий, предрассудков и расхожих мнений, привязано к общественным обычаям и условностям и чувствует смутный протест - порожденный не разумом, но умом ощущений и чувств - против любого открытого пренебрежения общеприняты-ми нормами поведения или отступления от них. Его этические воззрения отражают привычки ума чувств; это нравственность среднего человека, живущего чувствами. Он обладает разумом и видимостью разумной воли, но это не его собственные разум и разумная воля, а часть коллективного ума, полученного от окружения; если же они являются его собственными, то это просто практические, чувственные, эмоциональные разум и воля, выражающиеся в механическом следовании привычным представлениям и правилам поведения, а не в свободном проявлении подлинной мысли и разумной воли. Их использование превращает человека в развитое ментальное существо не больше, чем ежедневное передвижение из дома на работу и обратно превращает среднего лондонца в развитое физическое существо или ежедневное участие в экономической жизни страны превращает банковского служащего в развитого экономического человека. На ментальном уровне он не действует активно, но только реагирует - а это совершенно разные вещи. Обыватель не умер, напротив, он заполонил мир - но уже не правит им. Сыны Культуры еще не одержали окончательную победу, но они избавились от старого Голиафа и заменили его новым великаном. Это человек, живущий чувствами, который по крайней мере осознал необходимость более или менее разумного использования своих высших способностей и пытается стать ментально активным. Его столько ругали, критиковали и образовывали, что в конце концов он вынужден становиться активным, и, кроме того, оказавшись в водовороте новой информации, новых интеллектуальных течений, новых идей и новых движений, он уже не может упрямо их игнорировать. Он открыт для новых идей, он может хвататься за них и беспорядочно и бестолково распространять их; он может правильно или неправильно понимать идеалы, воплощать их в жизнь и даже, по всей видимости, бороться и умирать за них. Он знает, что должен задумываться над этическими и социальными проблемами, проблемами науки и религии, приветствовать новые политические течения, смотреть со всем возможным пониманием на все новые философские, научные и общест-венные движения, которые соревнуются или сталкиваются друг с другом в пространстве современной жизни. Он - читатель поэзии, равно как и страстный любитель беллетристики и периодической литературы; в нем вы найдете, вероятно, знатока Тагора или поклонника Уитмена; вероятно, он имеет не очень ясное понимание красоты и эстетики, но он слышал, что