оверчивы  и  неутомимы.  Они расхаживали и
громко удивлялись, почему Ривер до сих пор не послал им смену.
   С некоторым удивлением Дункан осознал,  что хочет есть и пить.
Жажду он мог еще понять,  но чувство голода удивило его. Человеку
в его положении явно должно быть не до еды.
   Сколько же времени прошло с тех  пор, как они вышли из Стендиш
Хауза? Кажется,  прошла целая вечность,  но нет -  всего пять или
шесть дней. Точно  он не знал, все эти дни  спутались. И за такое
короткое время столько тревог, а за такой большой срок они прошли
такое малое расстояние.
   Дункан услышал, как Робин сказал Эйнеру:
   - Давно должны были послать кого-нибудь. Небось, упиваются там
вином, которое вчера было выдано на всех нас. А нам и попробовать
не удастся.
   - Я  бы не прочь хлебнуть,  - согласился Эйнер. -  У нас редко
бывает  вино. Помню,  месяцами не  было выпивки,  кроме эля, а он
тяжел для желудка.
   - Я думаю, стоит пойти и взять  флягу для нас с тобой. Я через
минуту вернусь, - сказал Робин.
   - Ривер оторвет тебе уши, если ты оставишь пост.
   - Чтобы ты не говорил о Ривере, - возразил Робин, - он человек
разумный и  не заставляет своих людей  чрезмерно страдать. Если я
приду и скажу  ему, он пошлет кого-нибудь сменить  нас. Он просто
забыл, что мы уже давно торчим здесь.
   - А пленники?
   - За  последнее  время никто   из них  не пошевелился.  За них
нечего опасаться.
   - И все-таки мне это не очень нравится, - сказал Эйнер.
   - Я  схожу   и  принесу  вина,  -  настаивал  Робин,  - просто
некрасиво держать нас здесь, пока  они там пьянствуют. Ягненок не
успеет  хвостиком махнуть,  как я  уже вернусь.  Они там ведь под
парами, меня никто и не заметит.
   - Осталось ли еще вино-то?
   - Должно остаться. Там было три бочонка.
   - Ну  ладно, раз уж ты  решил. Но торопись. Все-таки  я думаю,
что ты делаешь глупость.
   - Я тут же вернусь, - пообещал Робин, повернулся и изчез.
   "Откуда у них вино?" - Подумал Дункан.
   Со стороны ив  донесся слабый шелест. Может лиса  все еще там?
Эйнер,  видимо,  тоже  услышавший  шорох,  хотел  повернуться, но
фигура, появившаяся  оттуда, уже кинулась на  него. Рука схватила
его  за горло,  блеснул металл  и погрузился  в грудь  стражника.
Эйнер упал на песок.
   Человек, вышедший из ивняка,  подбежал к Дункану, опустился на
колени. При свете луны Дункан увидел его лицо.
   - Седрик! - Прошептал он.
   - Я же вам говорил однажды, - так же шепотом ответил Седрик. -
Мелкие уколы то здесь, то там.
   В его  руке был нож, которым  он разрезал веревки, стягивающие
руки Дункана, затем освободил его ноги и протянул ему нож.
   - Возьмите, - сказал он. - Вам пригодится.
   Старый пчелиный мастер встал и подошел к ивняку.
   - Подожди! -  Дункан удержал его. - Пойдем  с нами. Если Ривер
узнает...
   - Нет.  Пчелы. Я еще  нужен пчелам. Они  без меня погибнут.  А
узнать - не узнают. Они все мертвецки пьяны.
   Дункан встал. Ноги одеревенели и  почти не держали его. Старый
Седрик уже изчез, растворился в ивняке. Дункан подошел к Конраду.
   - Что случилось, милорд?
   - Тихо! - Прошептал Дункан. Он быстро освободил руки Конрада и
подал ему нож.
   - Режь   веревки  на  ногах  и  освобождай  остальных.  Сейчас
вернется второй стражник, и я займусь им.
   Конрад схватился за нож.
   - Господи, благодарю тебя! - Прошептал он.
   Подбежав к ивам, Дункан услышал, как Робин неторопливо тащится
по песку. Дункан держал палаш Эйнера. Грубое тяжелое оружие плохо
ложилось в ладонь, онемевшие пальцы с трудом держали его.
   Робин еще издали закричал Эйнеру:
   - Я взял непочатый бочонок! Никто не заметил! Они все в лежку!
   Он крякнул, перекладывая бочонок с одного плеча на другое.
   - Нам  с тобой тут хватит  до утра и еще  останется, хоть ноги
мой, коли пожелаешь.
   Он  обогнул группу  переплетеных  ив,  и Дункан  быстро шагнул
вперед. Удару  не хватало изящества,  фантазии и мастерства,  что
должны быть  у меченосца: Дункан  просто ударил ребром  палаша по
темени Робина.
   Череп  разлетелся,  как  спелая  дыня,  и  сила  удара  больно
отозвалась в плече Дункана. Робин упал без единого звука.
   Бочонок, подпрыгивая,  покатился по земле.  Дункан взял оружие
Робина и побежал  к манускрипту. Подобрав его, он  сложил листы и
сунул под рубашку.
   Освобожденный  Эндрю покачивался  на нетвердых  ногах. Тут  же
стояла  и Мэг.  Конрад наклонился  над Тайни,  осторожно разрезал
веревки на  его морде, а Дункан  подбежал к Дэниелу, привязанному
между двумя  деревьями. Услышав его шаги,  конь попятился. Дункан
шепотом сказал ему:
   - Все хорошо, Дэниел. Легче, мальчик!
   Он   разрезал   веревки.   Лошадь   бросилась   вперед,  затем
остановилась, вздрагивая. К ней  подбежала Бьюти, волоча за собой
веревку.
   Подошел Конрад. Дункан протянул ему один из палашей, но Конрад
показал свою дубину.
   - Они оставили ее рядом со мной.
   - Что, черт побери, делается с Эндрю? - Спросил Дункан.
   Отшельник спотыкался,  оглядоваясь вокруг. Дункан  схватил его
за руку.
   - Пошли. Нам надо уходить отсюда.
   - Я   должен  найти  свой  посох,  -  ответил  Эндрю. Вдруг он
бросился вперед.
   - Ах, вот он!
   - Куда пойдем, милорд? - Спросил Конрад.
   - Назад в холмы. Это надежнее.
   Конрад обхватил Мэг и бросил ее на спину Дэниела.
   - Держись крепче и наклонись пониже, чтобы ветки тебя не били.
Цепляйся изо всех сил, потому что седла нет и я не знаю, куда оно
девалось.

                            Глава 16.

   Они  остановились на  вершине скалистой  гряды, где  в прошлую
ночь видели несущегося по небу дикого охотника. Луна висела низко
на западе, птицы уже начали  шевелиться в деревьях. Мэг сползла с
Дэниела, радуясь остановке, а Эндрю сел на камень.
   - Они  оба  измучены, -  сказал Дункан  Конраду. - Может найти
какую-нибудь нору и переждать? Посмотрим, что произойдет.
   Конрад огляделся.
   - Место  хорошее, - кивнул он.  - Мы можем стать  спиной к тем
скалам и отбиваться, если они  снова нападут. Это лучше, чем быть
схваченными в лесу.
   Он показал руки Дункану.
   - Все еще есть кровавые полосы от веревок. И у вас, я заметил,
тоже.
   - Туго связали. Если бы не Седрик...
   - Надо было ему идти с нами. Если Ривер узнает...
   - Вряд ли он узнает. Они  же все были мертвецки пьяные. Кто-то
дал им три бочонка вина, и  они, конечно, пытались выпить все. Но
кто мог дать им вино?
   - Может, нашли в какой-нибудь сгоревшей усадьбе.
   - Нет. Стражники говорили, что кто-то дал.
   - Вы приглашали Седрика идти с нами?
   - Конечно, но он отказался. Сказал, что он нужен пчелам.
   - Дух в последнюю ночь не показывался.
   - Может,  он  был тут,   увидел, что  случилось, и  со слезами
отправился искать Снупи.
   - Ему  бы  спуститься! Стражники  до смерти  перепугались бы и
удрали.
   Дункан покачал головой.
   - А что бы это дало нам? Ведь дух не мог освободить нас.
   - Да, это верно. Но что нам теперь делать, милорд?
   - Подумаем. Пока не знаю. Может, найдем нору, пока ситуация не
прояснится.
   - Если прояснится.
   - Что-то  надо делать. У нас  нет ни еды, ни  одеял, ничего. И
Ривер взял амулет.
   - Невелика  потеря,  -  отмахнулся  Конрад, -  просто приятная
безделушка.
   - Может, и  больше. Может, это могучий талисман,  и он защищал
нас.  Нам  удалось  уйти  от  чар,  мы легко победили безволосых,
оборотни бежали. Возможно, все это произошло благодаря амулету.
   - Он не защитил нас от Ривера.
   - Это  да, против Ривера он  нам не помог. Но  я уверен, что в
других случаях он помогал.
   Эндрю встал с камня и подошел к ним.
   - Я знаю, что вы думаете обо мне, - заявил он. - Тогда не было
времени,  а  сейчас  мы  на  свободе,  и  вы, наверное, хотели бы
наказать  меня  за  пренебрежение  долгом.  Вы  оставили  меня на
страже,  а я  задремал. Я  клевал носом  вместо того, чтобы нести
вахту, как положено, и вот они на нас и напали.
   - Именно так  и случилось! - Рявкнул Конрад.  - Я сначала было
удивился, а потом уже не было времени думать. Значит, ты спал. Но
почему тебе хотелось спать? Ты  спал всю прошлую ночь, согнувшись
в  седле Дэниела.
   - Это правда,  - согласиляся  Эндрю,  -  но ведь  это был  не
настоящий сон. Я просто дремал. А  тут в тишине заснул. Я даже не
предполагал,  что  так  устал.  Все  это  от  слабости тела. Мозг
приказывает телу  действовать, а оно падает.  Я не такой крепкий,
какими, вероятно, были мученики.
   - Ну, вот, а ты еще разеваешь рот, чтобы тянуться за ними.
   - Бросьте  об  этом, -  сказал  Дункан.  - В  конце концов,  у
каждого из нас свои слабости. Все обошлось.
   - Я постараюсь расплатиться за  свою слабость, - обещал Эндрю,
- и  быть  как  можно  тверже  в  исполнении обязанностей солдата
господа. Отныне клянусь, вы можете надеяться на меня.
   - Если  хочешь,  - предложил  Конрад, -  я с удовольствием пну
тебя  в  копчик.  Это  облегчит  твою  совесть,  которая, как мне
кажется, сильно омрачена.
   - Если вы действительно хотите,  сэр, дайте мне хорошего пинка
и не  сдерживайте  силу  из-за  того,  что  я  ваш  компаньон  по
путешествию.
   Он повернулся, наклонился и поднял рясу, выставив тощий зад.
   - Прекратите   буффонаду!  -   Сердито  прикрикнул  Дункан.  -
Хорошенькие манеры  у солдата господа  - показывать своим  добрым
спутникам костлявую  задницу. Оправь рясу  и встань как  мужчина.
Сэр  отшельник,  надеюсь,  впредь  вы  будете  вести  себя  более
прилично.
   Эндрю опустил рясу и выпрямился.
   - Милорд,  лучше  бы вы  позволили мне  несколько укрепить его
позвоночник,  дабы он  стал лучшим  солдатом. А  хороший пинок  в
корму всегда помогал виновному, - сказал Конрад.
   Дункан  поднял руку, призывая к молчанию.
   - Заткнитесь все и слушайте.
   Откуда-то  издалека  слышались  крики   и  вопли.  Иногда  они
становились громче, потом совсем затихли.
   - Это    со   стороны  дороги,   -  прошептал   Конрад.  Крики
продолжались, затихали  и начинались снова,  но, наконец, затихли
окончательно.
   - Это   люди   Ривера,  -  сказал  Конрад.  -   Они  с  кем-то
встретились.
   - Может, с безволосыми? - Предположил Эндрю.
   Они  некоторое   время  прислушивались,  но   все  было  тихо.
Показались первые лучи солнца.
   - Надо  узнать,  - сказал  Конрад. -  Если было  сражение и их
убрали с  дороги, мы можем спокойно  идти по ней, а  не лазать по
этим проклятым холмам.
   - Давайте я схожу, - предложил  Эндрю. - Я буду осторожен и не
покажусь  им.  Пожалуйста,  пустите  меня,  чтобы  я доказал свое
решение стать полезным членом вашей компании.
   - Нет, - решил Дункан. -  Мы останемся здесь. Мы не знаем, что
там  случилось. А  если нападут  и  на  нас, здесь  у нас  больше
возможностей защищаться.
   Мэг тронула Дункана за локоть.
   - Тогда,  дорогой   сэр,  пустите  меня.  Конечно, если на нас
нападут, вы  будете щадить мои слабые  силы. Но я могу  сходить и
принести вам сведения о случившемся.
   - Ты?  - Фыркнул Конрад. -  Едва ли ты доползешь  туда. За это
время,  пока ты  с нами,  ты только  и делала,  что берегла  свои
слабые силы.
   - Я могу, - запротестовала Мэг.  - Я проползу под кустами, как
спешащий паук.  Я могу пользоваться  маленькой магией, которая  у
меня осталась. Я схожу и вернусь с известием.
   Конрад вопросительно глянул на Дункана.
   - Пожалуй,  она сможет, -  согласился тот. -  Тебе хочется это
сделать, Мэг?
   - Я ничего  не делала, - пояснила она, -  и так долго была для
вас обузой.
   - Узнать нужно. Не сидеть  же нам тут бесконечно. Надо узнать,
мы  не можем  расщеплять наши  малые силы  и послать  на разведку
кого-то из нас.
   - Кабы дух был здесь, - вздохнул Конрад.
   - Но духа нет.
   - Значит пойду я, - сказала Мэг.
   Дункан кивнул.  Она быстро спустилась с  холма и исчезла среди
деревьев.
   Дункан подошел к  одному из камней и сел.  Эндрю и Конрад сели
по бокам. Тайни разлегся рядом с Конрадом. Дэниел и Бьюти паслись
на пятачке скудной травы.
   "Итак, мы здесь, - думал Дункан,  - в этой забытой богом дикой
местности нас всего трое, вокруг куча всяких неприятностей."
   У него сводило  живот от голода, а вряд  ли раньше завтрашнего
дня они найдут какую-нибудь пищу. Тайни может поймать кролика для
собственного пропитания, но едва ли найдет столько, чтобы хватило
и  им. Придется питаться корнями и  ягодами, но он не знал, какие
из них седобные. Мэг, наверное, поможет в этом, она должна знать,
что можно есть в лесу.
   Он думал  о предстоящем пути,  и его пробирала  дрожь. Они так
мало прошли,  а уже имели кучу  забот и опасностей. А  теперь они
пойдут без амулета.
   А действительно ли амулет помогал им, сейчас Дункан задумался.
Он вспомнил, что с безволосыми  они справились до того, как нашли
амулет.
   Но  это могло  быть и  случайностью. А  против чар и оборотней
амулет  явно дал  какую-то защиту.  Победа над  безволосыми могла
иметь  и  еще  одно  обяснение:  безволосые  не ожидали встречи с
Дианой и грифоном. Да, наверное, этим все и обяснлось
   Однако с талисманом  или без него, но они  должны идти в любом
случае, при  любых обстоятельствах. Выбора не  было. Долгая линия
наследственности  не давала  ему  другого  решения. А  пойдет он,
пойдут и другие. Собственно, у Мэг  не было никаких причин идти с
ними, но он был уверен, что она пойдет.
   Дункан заметил,  что клюет носом. Он  встал, глубоко вздохнул,
прогоняя сон, но через некоторое время снова задремал.
   Все его тело болело, желудок был  пуст, и о хотелось спать. Но
спать было не время.
   Конрад встал, поглядел вниз, на подножие холма и сообщил:
   - Она идет.
   Дункан  с трудом  поднялся и  увидел внизу  что-то движущееся.
Приглядевшись,  он  узнал  Мэг.   Она  почти  ползла  по  склону,
соскальзывала и снова поднималась.
   Конрад сбежал вниз, поднял ее на руки, внес наверх и осторожно
посадил перед Дунканом.
   Она посмотрела на них бусинками глаз и резко сказала:
   - Мертвые.
   - Мертвые? - Переспросил Дункан. - Люди Ривера?
   - Все,  -  прошептала она.  - Они  лежат на  дороге мертвые  и
окровавленные.

                            Глава 17.

   Ветер с болота трепал лохмотья фигур, лежавших на песке - не у
всех,  потому что  часть мертвых  была безволосыми,  у которых не
было  лохмотьев. Крупные  птицы сидели  на телах  и прыгали между
ними.
   Тела лежали на небольшом пространстве.  Видимо,  банда  Ривера
собралась  в  кучу,  чтобы отразить атаку, шедшую, похоже, с трех
сторон, так что отступать они могли только в болото, а  оно  само
было смертью.
   Вещи -  седельные сумки, горшки  и сковороды, одеяла,  одежда,
пивные кружки и оружие - все было разбросано вокруг.
   Костер еще  слабо тлел, давая  тонкую струйку дыма.  Далеко на
дороге  стояли,  повесив  головы,  несколько  лошадей.  Остальные
лошади, вероятно, разбежались.
   У кучи хвороста валялись седла, покрышки и прочая сбруя.
   Дункан  остановился,  глядя  на  сцену  резни.  Он  чувствовал
горький вкус  во рту и  боялся, что его  вырвет. Хотя он  читал в
исторических  свитках  Стендиш  Хауза  страшные, вызывающие дрожь
отчеты о сражениях и мрачные  описания их последствий, он впервые
видел своими глазами такую бойню.
   Он  подумал,  что  странно  такое  воздействие  на  него этого
зрелища: ничего похожего он не  испытывал при битве с безволосыми
и вервольфами.  Всего  несколько  часов  часов  назад он развалил
череп  ничего  не  подозревающего  Робина,  но  это  была работа,
необходимая для того, чтобы выжить самому.
   А здесь - другое дело. Здесь не было ничего личного, он в этом
не участвовал.
   Тут лежали люди, грозившие насилием  и муками самому Дункану и
его товарищам, и он пытался  уверить себя, что рад случившемуся с
ними,  что это  освободило его  от них,  но, к  своему удивлению,
обнаружил, что в нем нет ненависти к мертвым.
   Не то, чтобы он никогда не видел мертвых. Ему было десять лет,
когда старый Уэлс пришел в его комнату и взял его в большой холл,
где лежал  умерший дедушка Дункана.  Там собралась вся  семья, но
Дункан не видел ни одного лица, кроме ястребиного лица, лежавшего
на ложе.
   Толстые высокие  свечи горели по четырем  углам кровати, будто
могли своим светом отогнать мрак  смерти от уже умершего старика.
Его  преосвященство стоял  рядом с  кроватью, одетый  в блестящую
сутану, и бормотал латинские молитвы для утешения и благословения
покойника. Но Дункан  смотрел только на деда и  видел его одного,
его хрупкое старое тело,  увенчанное сильной головой с ястребиным
профилем.
   Однако, несмотря  на всю силу лица,  человек казался восковым.
Ушедшего человека заменила восковая фигура.
   Конрад коснулся руки Дункана.
   - Милорд!
   - Да? Извини, я задумался.
   Они медленно, тяжело ступая,  пошли вперед. При их приближении
черные  стервятники  недовольно  закричали,  взмахнули крыльями и
подняли вверх свои тяжелые тела.
   Белые пустые лица непонимающе глядели на пришедших.
   - Нам остается  сделать только одно, - сказал  Конрад. - Найти
то,  что  они  у  нас  взяли:  меч,  амулет,  о  котором  вы  так
печалитесь, седло Дэниела и немного пищи. А затем спокойно уйдем.
   Дункан  остановился, а  Конрад  легко  пошел, обходя  по кругу
место смерти.
   Мег торопливо шла, наклонившись,  и в какой-то мере напоминала
стервятников,  которые  снова  слетели  вниз.  Эндрю  остановился
несколько  позади и  задумчиво оперся  о посох.  Тайни трусил  за
Конрадом, порыкивая на мертвецов.
   - Милорд, - позвал Конрад, - идите-ка сюда.
   Дункан поспешно поравнялся с  Конрадом. Тот показал пальцем на
одно из тел. Глаза тела были открыты и смотрели на него.
   - Ривер, - сказал Конрад. -  Этот сучий сын еще жив. Покончить
с ним?
   - Не нужно, - ответил Дункан. - Он не уйдет отсюда. Пришел его
последний час.
   Ривер с трудом заговорил:
   - Стендиш! Значит, еще раз встретелись...
   - При  несколько иных обстоятельствах,  чем в прошлый  раз. Ты
ведь собирался снять с меня кожу.
   - Они предали меня, Стендиш...
   Ривер закрыл глаза.
   - Они велели мне убить тебя, а я не убил.
   - Не должен ли я благодарить тебя за это?
   - Они  использовали  меня, Стендиш,  чтобы убить  тебя. У  них
самих кишка тонка для такой работы.
   - Кто это "они"?
   Глаза Ривера снова открылись.
   - Скажешь ли ты мне правду? Поклянешься ли на кресте?
   - Для умирающего - да, поклянусь.
   - Есть здесь сокровище или было когда-нибудь?
   - Нет сокровища и никогда не было.
   Ривер закрыл глаза.
   - Ну  и ладно. Я  просто хотел знать.  Теперь можешь позволить
своему самому большому увальню...
   Конрад поднял дубину, но Дункан покачал головой.
   - Не нужно. Это ничего не даст.
   - Кроме удовлетворения.
   - В этом нет удовлетворения, - возразил Дункан.
   Эндрю подошел и встал рядом.
   - Надо   бы  сказать  несколько  напутственных слов. Последний
ритуал для умирающего. Я не облечен властью делать это, но просто
несколько слов.
   Ривер снова хотел открыть глаза, но не смог.
   - Отгони   этого  ханжеского  недоноска,  -  прошептал он чуть
слышно.
   - Ты ему не нужен, - сказал Конрад Эндрю.
   - Последнюю милость, - прошептал Ривер.
   - Что тебе?
   - Разбей мою проклятую голову.
   - И не подумаю, - сказал Конрад.
   - Я лежу среди своих мертвых. Помоги мне умереть тоже.
   - Ты и так скоро умрешь, - ответил Конрад.
   Эндрю уронил  посох и выхватил у  Конрада дубину. Она взлетела
вверх  и опустилась.  Оторопевший Конрад  смотрел на  свою пустую
руку.
   - Это  напутственное  слово? -  Спросил Дункан.  - Таков  твой
последний ритуал?
   - Я оказал ему милосердие,  - сказал Эндрю, выпуская дубину из
рук.

                            Глава 18.

   Отойдя подальше от мертвых,  они сделали привал. Уже близилась
ночь. Со стороны болота доносились далекие причитания.
   Порывистый  ветер  раздувал  костер  и  уносил  искры далеко к
болоту.
   "Болото  - страшное  место, -  думал Дункан,  сидя у костра, -
страшное в  своей протяженности, уединенности  и дикости. Это  не
озеро,  но   и  не  болото,   место  многих  медленных   потоков,
разделенных болотной  тиной и камышами, с  пятнами окон и ивняка.
Попади в него - не выберешься."
   Конрад, сидевший по другую сторону костра, нарушил молчание.
   - Удачно вышло,  милорд. Мы не только спасли  наши шкуры, но и
вернули все наше имущество - меч, амулет и прочее.
   - Мне очень жаль старого Седрика, - сказал Дункан.
   - Надо было похоронить его, - отозвался Эндрю. - Он не то, что
другие. Он много сделал для нас.
   - Большой  услуги мы ему  все равно не  оказали бы, -  заметил
Конрад.  - Какую  могилу не  вырой, через  день-два волки до него
доберутся.
   - И нельзя было задерживаться, -  добавил Дункан. - У нас было
всего  два часа  до темноты,  а мне  хотелось успеть подняться на
дорогу.
   Появился дух.
   - Явился, наконец, - раздраженно сказал Эндрю. - Где ты шлялся
все это время? Мы попали в такую беду...
   - Я знаю, - ответил дух. -  Я вернулся ночью и видел все. Я не
показался,  потому что  я нематериален   и помочь  вам не  мог, а
немедленно полетел  искать Снупи или  кого-нибудь из его  народа,
чтобы позвать их на помощь. Но я никого не нашел.
   - Ох  уж этот Снупи,  - проворчал Эндрю.  - Ничего не  стоит и
такой  же безответственный,  как и  ты. Верить  ему нельзя,  и не
стоило труда искать его.
   - Он   помог   нам    однажды,   -   вступился   Дункан.  -  С
Иисусом-на-Холмах.  Он предупредил  нас, чтобы  мы ушли  оттуда и
показал нам дорогу.
   - Ну,  иной  раз он   может чуть-чуть  и помочь,  - согласился
отшельник, - когда захочет. Но надеяться на него нельзя. Положись
на него - сломаешь шею. В нем глубоко заложено озорство.
   - Счастлив сообщить, - сказал дух, - что сейчас опасности нет.
Однако за теми холмами все еще могут быть безволосые.
   - Они были здесь утром, - сказал Конрад, - и напали на Ривера.
   - Знаю. Но они не задерживались.
   - Ривер   и  его  люди   прятались,  видимо,  в  расщелине,  -
предположил Дункан,  - вот почему  их никто не  видел. Ты уверен,
что безволосые не прячутся там?
   - Уверен, - ответил дух. - Я  как раз оттуда. Мне пришла та же
самая мысль, и я пролетел по всей длине щели.
   Он вздрогнул.
   - Страшное место!
   - За  ней  должен быть  замок, по  словам Снупи,  - проговорил
Дункан.
   - Когда-то был замок, а теперь развалины, больше ничего. Груда
камней, не лучше могилы. Стоят деревья, заросшие мхом.
   Мег, скорчившись на своем месте у костра, в стороне от других,
что-то  бормотала про  себя. Она  подобрала несколько  камешков и
будто играла с ними.
   - Ты бросаешь руны? - С отвращением в голосе произнес Эндрю. -
Что они тебе говорят? Что ты в них видишь?
   - Новую беду, - ответила ведьма. - Большие неприятности.
   - У всех свои неприятности, бабушка, - сказал Дункан. - Такова
уж человеческая доля.
   - Не все имеют долю в непрятностях, - возразила Мег. - Беды не
поровну делятся. У одних только дорога да беды, а у других ничего
нет.
   - Ты не можешь сказать, какого  рода беда? - Спросил Конрад. -
Мы бы подготовились отразить ее.
   - Руны   не  говорят.  Только  то,  что  беда  лежит на дороге
впереди.
   - Это все обман, - сплюнул Эндрю. - Жульничество. У тебя же не
руны, а простые камешки. На каменных рунах магические знаки.
   - Нехорошо  ты  говоришь, -  сказал отшельнику  Дункан. - Надо
думать, женщина знает свое дело.
   - Хорошо сказано, - одобрила Мег. - Я благодарю вас, сэр. Тот,
кто  знает это  искусство, может  взять любой  камень, и он будет
служить как надо.  Секрет вовсе не в камне, а  в знании того, кто
их кидает.
   - Скажи мне одно, - попросил Дункан, - я думаю, ты это знаешь.
Что за плач мы слышали с болота? Печальные такие звуки.
   - Это и есть печаль.  Оплакивание мира, всех живущих на земле,
людей и всего остального, что есть или было на свете до людей.
   - Это кощунство, - возмутился Эндрю. - Я слышал это как-то, но
ничего  не сказал,  а сейчас  скажу. Библия  говорит нам,  что до
человека никакой  жизни не было,  что вся жизнь  была сотворена в
один день. Так написано в книге бытия.
   - Полегче, друг, - перебил  его Дункан. - Есть крупные ученые,
изучающие  горные породы.  Они  думают  по другому.  Они находили
отпечатки на камнях...
   - Об этом  я тоже  слышал, -  сердито возразил  Эндрю. - Но я
этому не верю. Все это софистика.
   - У  каждого свои убеждения,  - согласился Дункан.  - Не будем
спорить. Мег, ты говоришь -печаль. От кого же исходит эта печаль?
   - Не знаю.  Знаю только, что таких мест,  откуда идет плач, на
земле много. Печальные места,  покинутые, забытые. Там оплакивают
мир.
   Дункан сидел и слушал плач за  весь мир. Звук шел издалека, не
обязательно с  болота, но откуда-то  рядом с ним.  "Есть какое-то
тайное место, - думал он, - бедность и отчаяние собираются, как в
фокусе.  Плач  о  всех  событиях,   которые  могли  быть,  но  не
произошли,  потому  что  крестовый  поход  так  и  не состоялся и
Иерусалим до  сих пор в  руках неверных; об  Иберийских кораблях,
которым  не пришлось  рассекать океанские  волны чужих  портов, и
неизвестные страны все еще ждут их; о Европе, что все еще лежит в
застое, пашет землю плугами,  какими пользовались столетия назад,
а крестьянство  живет  в  темных   нездоровых  лачугах;  все  еще
существует  язычество, и  даже чуть  ли не  рядом с  великолепием
церквей,   воздвигнутых   трудами   и   молитвами   христиан  для
прославления господа."
   Силы зла, как говорил его преосвященство, кормятся и жиреют на
человеческих несчастьях и делают  упор на продолжение нищеты. Это
зло  в  прошлом  возникало  во  многих  местах,  в стратегических
точках. Теперь оно появилось в Британии.
   Какие факторы сделали Британию  стратегическим пунктом для его
возникновения? Британия  за всю историю  была местом спокойствия,
захолустьем мира, где бывали местные  раздоры и иной раз бряцание
оружия, но это никогда не распространялось далеко.
   - Дорогой сэр, - произнес дух,  витая над Дунканом, - я думаю,
что  сделал не  так уж  плохо. Я  верю в  свою разведку  и всегда
говорю вам правду.
   - Ты лоялен, - ответил ему Дункан, - хотя это меня удивляет. У
тебя нет никаких оснований быть лояльным по отношению ко мне.
   - Вы  однажды сказали, что не  приглашаете меня с вами,  но не
имеете возможности помешать мне в  этом. Я знаю, это не означало,
что  вы ко  мне плохо  относитесь, но  все-таки с  тех пор у меня
давит в груди.
   - Послушай,  ну что я  еще мог сказать?  Что я мог  дать тебе,
пригласив тебя  с собой? Но зато  теперь я могу сказать:  я очень
рад, что ты пошел с нами.
   - Вы и вправду так думаете, сэр?
   - Совершенно искренне, дух.
   - Тогда я  буду продолжать с легким сердцем.  Когда, по вашему
мнению, мы придем в Оксенфорд?  Я очень хочу найти там достойного
ученого и поговорить с ним о моем деле.
   - С такими темпами, как у нас, мы, пожалуй, никогда не дойдем.
   - Но вы же не думаете так, сэр?
   - Нет,  пожалуй,  не думаю.  Рано или  поздно, но  мы придем в
Оксенфорд.
   Говоря это Дункан сомневался.
   Они прошли не так уж  много, и если слишком задержаться, Бишоп
Вайс  может  умереть  до  того,  как  увидит  манускрипт. Другого
знающего человека так  же может не оказаться, и  их путешествие в
лучшем случае будет глупой ошибкой.
   Где же  сейчас разрушители? Возможно,  на севере. Сейчас  явно
пора  начинать  процедуру  омоложения,  потому  что  они  как раз
очистили   этот   район.   Может   быть,  разрушители  расставили
заграждения  на  своих  тропах  только  потому,  что  он, Дункан,
неосмотрительно шел прямо к их сборищу?
   Если бы он  знал, где разрушители, он со  своим отрядом обошел
бы их стороной, и те, возможно, оставили бы его в покое.
   Он  мысленно  вернулся  обратно  по  пройденному пути, надеясь
отыскать  какой-то  ключ  к   дальнейшему  продвижению,  и  снова
вспомнил о  Диане и ее  грифоне. Как он  ни пытался рассматривать
эту встречу  в качестве случайного дорожного  инцидента, его мозг
крепко  держался за  память о   ней, и  выкинуть Диану  из памяти
Дункан не мог. Он понял, что все время думал о ней, о их встрече,
которая  была  несколько  дней  назад,  а  кажется почему-то, что
страшно давно.
   - Милорд,  - сказал Конрад,  - начинается туман.  Нам придется
зорко следить ночью.
   Конрад  был  прав.  За  последние  несколько  минут  из болота
поднялся  туман и  теперь подползал  к ним.  И все еще раздавался
приглушенный туманом и расстоянием плач по миру.

                            Глава 19.

   Они дошли до конца дороги,  когда солнце уже сильно склонилось
к западу,  и вошли  в узкую  щель между  двумя высокими  утесами.
Казалось, какой-то  гигант в далекие времена  разрубил гору одним
ударом тяжелого топора. С дороги в  щель надуло песку, и он лежал
там низкими дюнами, весь в  оспинах следов людей и лошадей скорее
всего,  банды  Ривера.  Но  метров  через  сорок-пятьдесят  песок
кончился, и под ногами остался голый камень.
   На  небольшом  растоянии  он был  ровным, как  пол, затем стал
местами  ребристым,   а  иной  раз   путь  почти  перегораживался
обломками осыпавшегося  со стен камня. Здесь  ничего не росло, не
было ни травинки, ни кустика.  Неутихающий ветер с болота свистел
в расселине, то  жалобно завывая, то спускаясь  до шепота и снова
поднимаясь до визга.
   Они  шли в  том же порядке: впереди Тайни,  но гораздо ближе к
группе,  чем  в  открытых  местах,  за  ним  Конрад потом Бьюти и
отшельник и, наконец, Дункан с Дэниелом по пятам. На спине лошади
сидела Мэг крепко держась за седло.
   В  расселине было полутемно. Дункану казалось, что они идут по
дну колодца, изолированные от внешнего мира, отрезанные от всего,
что  там  происходило,  но  отрезанные  не  ради защиты, а скорее
попавшие в западню.
   Они  просто  по привычке пошли обычной  цепью. Это было хорошо
для  открытых мест,  но  здесь,  подумал Дункан,  могло оказаться
ошибкой. На  открытом пространстве Дэниел,  находясь в тылу,  мог
быстро повернуться  к любой опасности позади,  здесь же места для
маневрирования  не  было.  Дункан  прижался  к  стене и пропустил
Дэниела  вперед.  Осторожно  ступая,  конь  прошел  мимо хозяина,
прижав его к стене большим телом.
   Идя  за  Дэниелом,  Дункан  положил  руку на  снова обретенный
поясной  мешочек  и  ощупал  пергамент  и  амулет, вернувшийся из
кармана Ривера. Что-то помогало им  пройти через все опасности, с
которыми они встречались. Это  явно не было случайностью. Амулет?
Наверное. Годы, которые амулет пролежал в могиле Вольферта, могли
усилить его  магию, как улучшается вкус  и букет хорошего бренди.
Как бы то ни было, думал Дункан, хорошо, что амулет снова у него.
   Время  шло.  Тьма  медленно  наползала  слева.  Конца  щели не
предвиделось. Кажется, Снупи говорил,  что здесь всего миль пять?
Если  гоблин был  хоть сколько-нибудь  близок к  правде, то и при
медленном темпе  они давно должны  были пройти это  растояние. Не
наложены ли здесь чары?
   Дункану  уже давно казалось,  что ветер стал больше напоминать
голоса, как будто хор проклятых душ выкрикивает непонятные слова.
   Наконец, ветер  утих, и  довольно долго стояла мертвая тишина.
Дункану  казалось, что  тишина эта  еще страшней  чем завывания и
визг.
   Снова  завыл ветер,  снова пришли  голоса -  если они  не были
только  в  воображении  Дункана.  И  теперь  над  воплями  агонии
поднялся голос, отчетливо произносивший одно слово: "святой!"
   Слово повторялось с жаром, с восторгом, как если бы осужденная
душа неожиданно поднялась от мук чистилища прямо к воротам рая.
   Дункан заткнул  уши, чтобы не  слышать этой победной  песни, и
когда несколько минут спустя опустил руки, услышал голос Конрада:
   - Свет! Я вижу свет! Мы подходим к концу!
   Дункан  не видел  света, но  это было  не так уж  удивительно,
потому что дорога  очень узкой и тело Дэниела  заполняло ее почти
целиком, блокируя видимость. Однако он заметил, что стены немного
посветлели. Экстатический  голос все еще кричал:  "святой!", Но с
увеличением  света слабел  и, наконец,  увял совсем.  Вопли ветра
превратились  в  бормотание,  погибшие  души  замолчали, и Дункан
увидел впереди приятную зеленую  местность, о которой говорил ему
Снупи.
   Это  и в самом деле  было приятное место: широко раскинувшаяся
долина  с холмами  на заднем  плане. Перед  ним лежали  развалины
замка, о котором предупреждал их гоблин.
   Замок  был  чуть  больше  могильного  холма.  Две  осыпавшиеся
башенки все еще  стояли на страже по обеим  сторонам его, а между
башенками лежала беспорядочная груда  камней. Края упавших камней
были сглажены ветром и дождями. Внимание Дункана привлекли широко
раставленные стоячие  камни. Правда, стояли  они не прямо,  а под
разными углами.  Когда-то, видимо, замок  был окружен оградой  из
массивных камней, вроде того, как по слухам, было в Стоунхендже и
кое-где в других местах.
   Но этот круг был шире, чем  в Стоунхендже - если верить словам
путешественников  -  потому  что  он  включал  в себя много акров
земли.  Вероятно,  в  прежние  времена  это  было  величественное
зрелище, но теперь замок был основательно демонтирован.
   Позади замка текла спокойная река. Над ней летела стайка уток.
   Дункан подошел к Конраду. Тайни бежал впереди, обнюхивая все.
   - Я думаю, мы спустимся к реке и разобьем там лагерь, - сказал
Дункан, - а утром пораньше двинемся.
   Конрад кивнул.
   - По открытому месту мы пойдем быстрее.
   - Нам это необходимо. Мы потеряли массу времени.
   - Жаль,  что мы не  могли взять часть  лошадей Ривера. Но  все
равно мы покажем хорошее время. Ноги у нас неплохие.
   - Нас может задержать отшельник.
   - Сунем  его на Дэниела вместе  с Мэг. Конь снесет  их обоих и
даже не заметит.
   - Посмотрим,  -  сказал   Дункан.  -  Отшельник  может поднять
дьявольский шум. Он хочет быть таким же, как ты и я.
   Они  спускались  с  холма  и  пошли  через  долину,  когда Мэг
завизжала. Оба круто обернулись.
   С лесистого холма на восток от расселины спускался длинный ряд
безволосых, а позади них тянулся  туман. Он колыхался и дергался,
словно внутри  него было какое-то смятение.  Из щелей крутящегося
тумана  временами показывались  отвратительные вещи:  впечатление
зубов, рогов, копыт, горящих глаз.
   Конрад свистнул.
    - Магия!
   Остальные  члены  отряда  добежали  до  Дункана  и  Конрада  и
выстроились в линию лицом  к подходящим безволосым, которых сзади
прикрывало облако дымного тумана.
   - Останемся здесь? - Спросил Конрад.
   - Отступать некуда,  - ответил Дункан. - Если  мы побежим, они
нас догонят.
   - А  развалины?  Если  мы  встанем  спиной к этому  могильному
холму,  безволосые могут  напасть только  спереди или  сбоку. Они
кинутся, как волки.
   - Мы не  успеем добежать.  К тому  же Снупи  предупреждал  нас
насчет этого замка.
   Дэниел  стоял справа  от Дункана,  Эндрю слева,  Бьюти и Мэг в
следующем ряду, Конрад и Тайни замыкали левую сторону.
   - Мэг, ты-то что тут делаешь? - Спросил Дункан. - Беги отсюда,
спасайся.
   Она хихикнула.
   - Я  могу  кусаться  и  царапаться.  Я  могу пинаться.  Я могу
призвать немного магии.
   - На фига твоя магия! - Буркнул  Эндрю. - Те, что идут на нас,
сами с магией.
   Безволосые  шли медленно,  подняв дубины.  За ними  шел туман,
казавшийся теперь простреленным вспыхивавшими искрами.
   Внутри   ворочались  устрашающие   фигуры,  появлявшиеся   при
вспышках и снова изчезавшие за витком дымного облака.
   Дункан  держал  меч наготове и радовался,  что не боится, хотя
надежды  устоять  перед  такой  силой  не  было вовсе. Безволосые
нападут,  произойдет   быстрая  схватка,  затем   вступят  в  бой
чудовища, и  все будет кончено.  Но что делать?  Бежать, чтобы за
ними охотились, как за животными?
   Упасть на  колени и просить  пощады, хотя известно,  что ее не
будет? Просто стоять  и ждать смерти? Нет, он  будет сражаться и,
по крайней мере, не уронит чести Стендиш Хауза. На минуту всплыло
воспоминание, как  стоял перед стариком  - отцом, смотрел  на его
прямую фигуру,  на суровое лицо  с коротко подстриженными  усами,
седыми волосами и ясными, честными серыми глазами.
   Может ли он опозорить такого человека?
   Дункан  поднял  меч,  когда  подходил  первый безволосый. "Еще
шаг", - подумал он.
   Безволосый сделал  этот шаг, поднял  дубину, но Дункан  ударил
мечом и скорее почувствовал, чем увидел, что лезвие вошло в тело.
   На место упавшего безволосого  встал другой. Меч влетел снова.
Удар  был  отклонен  дубиной,   однако  рука,  державшая  дубину,
оказалась отрубленной  выше локтя. Рядом  закричал в дикой  битве
Дэниел, как кричат только боевые  кони. Он стоял на задних ногах,
разбивал  черепа и  топтал упавших  безволосых. Эндрю  вытаскивал
свой посох из живота нападавшего.
   Другой взмахнул  над ним дубиной,  но Дункан тут  же перерубил
безволосому глотку.
   Счет времени  был потерян. Не  было ни прошлого,  ни будущего,
только залитое кровью настоящее. Безволосые, как в дурацкой игре,
выстроились в одну линию, чтобы можно было убивать их по одному.
   Дункану  казалось  невероятным,  что  он  еще  держится, но он
держался.
   Перед  ним  вдруг  не  стало  безволосых,  а  появилось что-то
черное, омерзительное,  все в когтях  и зубах, изрыгавшее  адскую
злобу,  и  Дункан  во  вспышке  слепой  ненависти,  которой он не
испытывал  к безволосым,  бросился на  это нечто  и разрубил  его
пополам.
   Что-то толкнуло его в бок и он упал.
   Поднявшись, он увидел, кто  его толкнул: разяренный грифон бил
крыльями по крутящемуся облаку, рвал его когтями и острым клювом,
раздирая  то,  что  находилось  внутри  облака.  На спине грифона
сидела  Диана  в  кожаном  костюме.  Красно-золотые волосы трепал
ветер,  в  руках  ее  сверкал  боевой  топор, испачканный красной
кровью и  черными чернилами, которые  вытекали из злобной  твари,
убитой Дунканом.
   Дункан услышал  гром копыт в небе,  звук охотничьего рога, лай
собак, шагнул вперед и  споткнулся о лежащего отшельника. Впереди
ковылял на кривых ногах  безволосый, направляясь к Тайни, который
систематически раздирал  на части воющий и  визжащий ужас. Дункан
бросился на  безволосого. Острие меча вонзилось  в горло врага, и
его дубина ударилась о землю, чуть не задев Тайни.
   Стук копыт  и хриплый лай,  казалось, заполняли всю  долину, и
сквозь дымный  туман, все еще  имевший какую-то субстанцию,  люди
увидели  черные  силуэты  всадника  и  собак.  От них несся такой
ветер, что Дункан еле удерживался на ногах.
   Дикий охотник и его свора внезапно устремились через свернутый
край туманного облака, содержавшего отвратительных чудовищ, снова
возникли в небе и снова повернули к облаку.
   Высоко подняв топор, Диана крикнула Дункану:
   - Бегите к замку! Спасайте жизнь!
   Дункан  повернулся, чтобы  поднять  Эндрю,  но тот  уже встал,
опираясь  на посох.  На щеке   его была  ссадина, кровь  капала с
бороды на разорванную рясу.
   - К замку! - Крикнул ему Дункан. - Беги как можно быстрее!
   - Бегите  все  к замку!  Это ваш  единственный шанс! - Кричала
Диана.
   Дункан подбежал к Дэниелу и схватил его за гриву.
   - Пошли, Дэниел.
   Безволосых  больше  не  было.  Край  тумана  был  в лохмотьях,
светящиеся  стрелы исчезли,  а масса  темных фигур  выскакивала и
бежала, ползла, извиваясь по холму.
   Дункан огляделся,  ища Конрада. Тот бежал  к развалинам замка,
таща за ошейник  разяренного Тайни. Мэг Бьюти со  всех ног бежали
туда же. Эндрю ковылял за ними, злобно ударяя посохом в землю.
   - Пошли, Дэниел, - повторил Дункан.
   Он побежал широким шагом. Конь поскакал за ним.
   Оглянувшись через  плечо, Дункан увидел,  что дикий охотник  и
собаки резко  набирают высоту. Он  услышал свист крыльев,  увидел
Диану и грифона, также направлявшихся к замку.
   Наклонившиеся стоячие  камни были уже  близко. Дункан бежал  к
ним, недоумевая,  какую защиту можно  тут найти. Если  силы зла и
оставшиеся  безволосые  нападут  снова,  а  они,  вероятно, так и
сделают, как только соберутся вместе,  он и его отряд снова будут
сражаться. На этот раз их  спины будут защищены могильным холмом,
но и в этом случае им долго не продержаться.
   Им и  так удивительно повезло,  что они еще  живы. Если бы  не
вмешательство Дианы и дикого охотника, они все уже погибли бы.
   "Кстати, - подумал Дункан, - а почему дикий охотник ввязался в
это дело? Ему-то какой интерес?" Дункан быстро огляделся и увидел
мертвых  безволосых.  Другие  тоже  лежали  -  и то, что разрубил
Дункан, и та визжащая тварь, которую рвал Тайни, и прочие.
   Дункан и  Дэниел прошли между двумя  стоячими камнями, и вдруг
обычная  луговая трава  под  их  ногами превратилась  в ухоженную
бархатистую лужайку.  Дункан ошеломленно поднял  глаза и чуть  не
задохнулся  от  изумления:  развалины  изчезли,  вместо них стоял
роскошный  замок в  прекрасной местности,  новенький, сияющий.  К
высоким входным  дверям вели каменные  ступени, вход был  освещен
свечами, из некоторых окон также лился свет.
   На лужайке сгорбился грифон, а Диана, все еще держа топор, шла
к Дункану. В нескольких шагах от  него она остановилась и сделала
глубокий реверанс.
   - Добро  пожаловать в замок колдунов, - сказала она.
   Остальные тоже собрались на лужайке  и, как видно, были так же
ошеломлены увиденным, как и Дункан.
   Дункан  все  еще  держал  обнаженный  меч.  Он машинально стал
вкладывать его в ножны, но Диана остановила его.
   - Сначала вытрите его как следует вот этим.
   Она поднесла руку к шее и сняла белый шарф.
   - Но...
   - Давайте вытирайте, - сказала она.  - У меня полно их. А этот
уже старый.
   Он взял из ее рук длинную полосу тонкой шелковистой ткани.
   - С вашего разрешения, мадам...
   Он тщательно протер лезвие, пока оно не заблестело.
   - Дайте и мне кусок, - сказала она.
   Он нерешительно разорвал шарф, и она стала вытирать топор.
   - Хороший спорт, - проговорила она. - Добрая охота.
   Он смущенно пожал плечами.
   - Да, дело обернулось хорошо. Но нам приходилось туго, пока не
появились вы и  охотник. Скажите, ему-то зачем все  это? А вам? И
еще этот замок?...
   - Я же  говорю, это замок колдунов. Как  только вы переступили
магический круг, вы оказались в очарованной местности.
   Конрад, прихрамывая, подошел к ним. Следом шел Тайни.
   - Что с тобой? - Спросил Дункан.
   Конрад медленно повернулся и показал кровавую рану на бедре.
   - Кто-то  хватанул  меня.  Наверное,  та  тварь, которую  рвал
Тайни. А с вами все в порядке, милорд?
   - Сбит с ног грифоньим крылом, вот и все.
   Он вытер со лба подсохшую кровь.
   - Простите, - сказала Диана, - Хуберт иной раз бывает неловок,
но это, по правде говоря, не его вина: он очень стар.
   Она обернулась к Конраду.
   - Вам лучше пройти в замок, потому что ваша рана...
   - Пройдет, - отмахнулся Конрад. - Хуже бывало.
   - В рану  мог попасть яд. У нас  есть обеззараживающая мазь. Я
училась составлять лекарства.
   - Спасибо, - сказал Конрад, - но не стоит того.
   Оглянувшись на круг стоячих камней, Дункан увидел, что все они
стоят прямо,  новые, белые, поблескивающие в  слабом свете, будто
их вытесали только вчера.
   - Не понимаю,  - сказал  он  Диане.  - Все  камни  стоят,  как
полагается, новехонький замок, лужайка, каменные скамейки на ней,
кусты и деревья - все так живописно.
   - Это  очарованное  место, особое.  С той стороны  все кажется
развалинами,  как это  и должно  быть, потому  что замок построен
много столетий назад, но внутри  круга он всегда будто только что
создан.  Когда-то здесь  жило много  сильных колдунов, обладавших
великими знаниями. Они могли править временем и миром...
   - Вы сказали - когда-то. А теперь?
   - Один колдун все еще живет здесь. Последний.
   Дункан чуть было  не задал еще один вопрос,  но вовремя закрыл
рот.
   Она засмеялась.
   - Вы собирались спросить насчет меня?
   - Я не имею права, миледи.
   - А я скажу. Во мне есть кровь колдунов.
   - Вы колдунья?
   Она покачала головой.
   - Нет. Я пыталась стать ею. Я очень хотела, но обнаружила, что
не могу. Помните, я спрашивала о Вольферте?
   - Помню.
   - Вольферт  был моим прадедом.  Но мы стоим  и болтаем, а  нам
нужно  войти  в  замок.  Вашему  другу  нужна  помощь. У вас тоже
царапина на лбу. И вы все, я полагаю, умираете с голоду.
   Конрад просиял.
   - Я был  бы непрочь поесть и чуточку выпить,  если у вас есть.
Сражение вызывает жажду.
   - Простите  его,  - попросил   Дункан. -  У  него  нет никакой
совести.
   - У  нас  нет  обслуживающего  персонала,  - сказала  Диана. -
Когда-то здесь было множество слуг, но теперь они, в сущности, не
нужны,  да  и  трудно  найти  верных  людей.  Дела здесь немного:
приготовить  еду,   постелить  постели,  немного   прибрать.  Все
остальное делает магия места.
   - На  худой  конец, -  сказал Конрад,  - мы  с милордом  можем
готовить. Думаю, и Мэг тоже. Насчет отшельника не знаю.
   -  Ну,  пошли,  -  позвала  Диана.  -  В  кладовой  достаточно
припасов, она всегда полна, так что голодать вам не придется.
   Они пошли по широким ступеням к входу в замок.
   - Для собаки  мясо найдется, - заметила Диана,  лошадь и ослик
могут пастись на лужайке.
   - Спасибо от  всех нас, миледи, - поблагодарил  Дункан. - Ваше
гостеприимство  выше всяких  похвал. Да  вы еще  так помогли  нам
сегодня...
   - Помощь была  взаимной.  Вы   сделали для  нас с  Хубертом не
меньше, чем  мы для вас:  вы отвлекли зло  и нанесли ему  хороший
удар. Кутберт будет рад. Кое-что он мог бы сделать и сам, не будь
он так стар, слаб и одинок.
   У  него никого  нет, кроме  меня. Все  его бывшие товарищи уже
умерли.
   - Кто это - Кутберт?
   - Колдун,  о  котором  я  говорила,  последний  могущественной
группы  колдунов.  Он  растерял  большую  часть  своей силы из-за
недостатка  компаньонов, хотя  он станет  это отрицать,  если ему
скажешь. Я уже стараюсь не упоминать об этом.
   - Вы сказали, что он стар и болен. Я не знал...
   - Колдуны  -  не сверхестественные  существа. Это  просто люди
большого знания определенных тайн и поэтому могущие сделать много
удивительных вещей,  но им так-же свойственны  болезни и горести,
как и всему человеческому роду. Я предполагала еще раз побывать в
той  деревенской церкви,  где мы  с вами  познакомились, но когда
прибыла  сюда,  увидела,  что  Кутберт  очень  плох,  и  осталась
заботиться о нем.
   - А как он сейчас?
   - Спасибо,  ему  много  лучше.  Он  заболел,  скорее всего, по
собственной вине. Когда я уехала,  он забыл о еде, погрузившись в
работу. Он очень стар и нуждается в уходе.
   Они стали  подниматься по высокой лестнице.  На полпути Дункан
оглянулся и увидел за кругом стоящих камней рощу.
   - Этих деревьев раньше не было.
   - Каких деревьев? - Спросила Диана.
   - За оградой.
   - Вы  не понимаете: отсюда  вы видите все  таким, как было  во
времена постройки замка.
   Наконец, они  вошли в большой  холл. Пол был  сделан из хорошо
пригнанных цветных каменных плит. Несколько коротких лестниц вели
из холла в другие части замка.
   В канделябрах  по стенам  горели толстые восковые свечи, давая
холлу мягкое освещение.
   В  центре  холла  стояла  шестифунтовая  колонна  трех футов в
диаметре. Увидев то,  что скорчилось на ее вершине,  Дункан и все
трое остановились в изумлении.
   - Пошли, - нетерпеливо сказала  Диана. - Это Скрач. Не бойтесь
его, он ручной и совершенно безвредный.
   Они  медленно  двинулись  дальше,  а  создание  на  колонне их
внимательно разглядывало. Затем оно сказало:
   - Она говорит - только Скрач. Презрительно говорит. Она всегда
говорит правду, потому что  она правдивая и даже благожелательная
особа. Вы видите перед собой демона из колодцев ада и можете либо
жалеть, либо презирать его.
   - Он   всегда  драматизирует,  -   проговорила   Диана.  -  Он
останавливает  каждого, кто  придет в  гости и  рассказывает свою
историю. Конечно, здесь никто не  знает, правдива она или нет, но
он  все равно  рассказывает. Дайте  ему возможность,  и он совсем
заговорит вас.
   - А что он такое? - Спросил Дункан.
   - Он же сказал вам: он демон из ада. Он был здесь привратником
почти столько же времени, сколько стоит замок.
   - Они назвали  меня привратником, - возразил Скрач,  - но я не
при входе. Я прикован к этой  колонне, чтобы смешить людей, но не
все они смеются.  Мне кажется, чаще я внушаю  им глубокую жалость
как самое несчастное создание, беглец  с места своего рождения, а
не настоящий жилец этого пышного и славного дворца. Посмотрите на
меня,  пожалуйста, и  вы увидете,   вру ли  я. Посмотрите  на мои
помятые  рога,  на  горб   на  спине,  на  изуродованную  ступню,
покалеченные руки, скрученные артритом - результат грязи, сырости
и холодного климата этой самой что ни на есть варварской страны.
   - Скрач, заткнись! - Резко приказала Диана.
   - И пожалуйста,  - продолжал Скрач, - взгляните  на мой хвост,
который,  как   и  рога,  составляет   гордость  всякого  демона.
Посмотрите  и скажите,  можно ли  им гордиться.  Он сломан в трех
местах и  не исправлен как  следует, хотя поправить  его - пустяк
для любого хирурга.
   - Скрач, - сказала Диана,  - я велела тебе замолчать. Прекрати
болтовню. Нашим гостям ты вовсе не интересен.
   Дункан видел,  что все сказанное  Скрачем - правда.  Последняя
часть хвоста  выглядела удивительным зигзагом,  как будто перелом
не пытались укрепить для срастания,  а если и укрепляли, то очень
плохо. Левая  нога была перебита  по меньшей мере  трижды, копыто
приросло неправильно.  К этой ноге была  прикреплена цепь, другой
конец которой крепился к тяжелой металлической скобе, утопленой в
камень. Уродливый горб поднимал его острые плечи. Левый рог был в
порядке   -  короткий,   но  крепкий.   Зато  правый  искривился,
потрескался  и  склонился  к  самому  лбу.  Руки с полусведенными
пальцами болтались.
   Конрад  подошел  поближе  и  дотронулся  до  искалеченной руки
демона.
   - Ах ты, несчастный сукин сын! - Сказал он сочувственно.
   - Давайте  пойдем,  - холодно  заметила Диана.  - Не  стоит он
вашей жалости.

                            Глава 20.

   Первым делом Диана осмотрела  раны. Она смазала целебной мазью
рану  Конрада,   очистила  ободранное  лицо   Эндрю,  смазав  его
смягчающей  мазью,   промыла  ранки  на  лбу   Дункана.  Мег,  не
получившая ни  одной царапины, села на  стул, слишком высокий для
нее и с хихиканьем рассказывала о своем участии в битве.
   - Поверьте, старая девка знала, что делала. Я легла на землю в
стороне от вредного  пути. Я никого не могла  убить, потому что у
меня нет для этого силы, но  мешала я им здорово. Я нашла крепкую
ветку  от колючего  дерева и  издали хлопала  безволосых по голым
ногам. Они не видели, кто их бьет,  а я щелкала их изо всей силы,
сколько ее есть в моих тощих руках. Они подпрыгивали и отступали,
а милорд в это время рубил их мечом, отшельник пронзал посохом.
   - Всегда в  брюхо, -  гордо добавил  Эндрю. -  Брюхо мягкое и
легко протыкается при точном ударе.
   - Прямо не знаю, как  вы справились, - покачала головой Диана.
- Я неслась туда со всей возможной скоростью, но...
   - Наше  оружие  крепко, -  ханжеским тоном произнес  Конрад, -
потому что наше дело правое.
   После   лечения  они   исследовали  длину   и  толщину  хорошо
прожаренного  бычьего бедра,  большой каравай  хлеба, круг  сыра,
блюдо  жареной птицы,  оставшейся со  вчерашнего дня,  и корзинку
сочных груш.
   - Когда  Кутберт  не забывает  о еде,  - сказала  Диана, -  он
первоклассный  едок.  Он  любит  хорошую  птицу,  причем почаще и
побольше, и понимает в ней толк.
   Они сидели  за столом в  кухне, там же,  где Диана их  лечила.
Лекарства были отодвинуты в один конец стола, а еда поставлена на
другой.
   - Я  прошу  извинения,  что  подаю  вам в таком  неблагородном
месте, но столовая наша черезчур пышна. Мне в ней как-то неловко.
По-моему, она излишне  роскошна, и вы, я думаю,  сказали бы то же
самое.  После еды  там нужно  перемыть, высушить  и поставить  на
место кучу фарфора и серебра. Слишком много работы.
   - Когда мы сможем поговорить  с Кутбертом? - Спросил Дункан. -
И сможем ли?
   - Конечно сможете, но только  не сегодня. Было время, когда он
засиживался за письменным столом до полуночи, но в последние годы
он  привык  ложиться  спать  с  петухами.  Старику нужен отдых. А
теперь  расскажите,  что  случилось  с  вами  после  нашей первой
встречи. Правда,  сюда доходили слухи  о ваших делах,  но вы сами
знаете, как верить слухам.
   - Ничего особенного не было, - ответил Дункан.
   Мы, похоже, попадали из одной беды в другую, но каждый раз нам
удавалось унести свои шкуры.
   Они рассказывали, а она  внимательно слушала, наклонив голову,
и пламя свечей играло на ее блестящих волосах.
   Об одном только не сказал ей Дункан, а другие то ли забыли, то
ли не обратили внимания на то, что он умолчал о находке амулета в
могиле Вольферта. Глядя на Диану, Дункан думал, не вернуться ли в
рассказе  назад и  не сказать  ли об  амулете, но  в конце концов
удержался.  Он,   конечно,  понимал,  что   эта  вещь  ее   очень
заинтересует, и она, собственно, имеет право знать, если Вольферт
приходился ей родней.
   Когда рассказ кончился, она сама заговорила о Вольферте.
   - Вы  помните, что я искала  записи о нем. Вы, сэр, отшельник,
кажется, говорили, что слышали о нем, но наш разговор был прерван
безволосыми. Вы ничего не обяснили, но, кажется, расстроились.
   Эндрю поднял голову и поглядел в строгое лицо Дианы.
   - Я  слышал только одно, миледи,  - мягко сказал он,  - что он
был похоронен на деревенском кладбище. А огорчен я был тем, что в
деревне  его  считали  святым,  и  для  меня оказалось прямо-таки
ударом узнать, что он колдун.
   - Для вас это было оскорблением?
   - Миледи, мы в деревне люди простые, невежественные. Мы ничего
не знали о колдунах. Мы думали...
   - Я  догадываюсь,  что  вы  думали,  -  прервала Диана. -  Вы,
кажется, говорили, что ему построили гробницу, потому что считали
его святым.
   - Правильно.  Но  упал  дуб  и  разбил  гробницу.  Наверное, в
сильную грозу.
   - Говорили -  может, это просто легенда - что  он унес с собой
удивительную магическую вещь. Вы не слышали об этом?
   - Нет, мэм, не припомню такого.
   - Он, наверное,  хранил ее  в  тайне  от  всех.  И теперь  она
пропала. Ах, какая жалость!
   - А почему жалость, мэм? - Спросил Конрад.
   - Легенда  говорит,  что  она  была предназначена  против орды
дьявола, известной здесь под названием разрушителей.
   - И  вы, - сказал Дункан, - надеялись найти ее?
   - Да, надеялась. Она нужна здесь теперь.
   Дункан чувствовал, что остальные смотрят на него.
   - Даже  если бы вы ее нашли,  - сказал он, - она вряд ли имела
бы ценность. Надо знать, как ею пользоваться.
   - Не  думаю.  Я  считаю,  что  одно  обладание  ею  уже вполне
достаточно. Магия в самом талисмане, а не в использовании его.
   - Может,  вам следовало обыскать могилу,  - сказал Конрад, идя
по тонкому льду.
   - Вероятно,  -  согласилась  Диана.  -  Я  думаю  об  этом.  Я
собиралась  туда  еще  раз,  но  после  инцидента  с  безволосыми
почувствовала  вдруг, как  я  нужна  Кутберту, и  бросилась прямо
сюда. Он  и в самом  деле очень нуждался  в уходе. И  с тех пор я
здесь. И  то сказать, я  сомневаюсь, что поиски  в гробнице дадут
какие-нибудь  результаты. Когда  гробница разрушилась  от падения
дерева,  могила, наверное,  оказалась открытой  для каждого,  кто
хотел  ее  осмотреть.  А  в  деревне  могли  быть  люди  с такими
дьявольскими мыслями.  Если талисман и был  там, его давным-давно
украли.
   - Может и так, - согласился Эндрю, - но я никогда не слышал ни
о каком талисмане.
   - Тот,  кто  грабит  могилы,  -  сказала  Диана,  - не  станет
выдавать себя и болтать об этом.
   - Думаю, да, - согласился Эндрю.
   Дункан заметил, что никто на него больше не смотрит. Дело было
сделано.
   Правильно  или нет,  но  ложь  была сказана.  Людьми,  которые
защищали его тайны.
   Только Мег ничего не сказала, но Дункан был уверен, что она не
пойдет против всех.
   Тайни, проглотивший  здоровый кусок жаркого, лег  спать в углу
кухни, но сейчас Дункан обратил внимание, что собаки нет.
   По всей  вероятности, Тайни отправился  на разведку.  В  замке
было  множество укромных  уголков и  закоулков, которые следовало
обнюхать.
   - Меня  заинтересовала  еще одна  вещь, -  обратился Дункан  к
Диане.  - Я  вас спрашивал,  но вы  не ответили. Насчет охотника.
Зачем он ввязался в это дело?
   - Он  ненавидит зло, как  многие из нас.  Из маленького народа
очень мало, кто симпатизирует злу. В своей основе маленький народ
не  злой:  они  просто  другие.  Конечно,  есть естественные злые
существа,  как,  например,  вервольфы,  вампиры  и прочие, охотно
идущие с разрушителями. Они смотрят на разрушителей с почтением и
считают себя близкими им. Но маленький народ - люди порядочные, и
охотник тоже.
   - Я подумал,  - сказал Дункан, - не следил  ли он все время за
нами? Мы видели его несколько дней  назад, и я уверен, что слышал
и раньше, как он ехал по небу.
   - Возможно.
   - Но какое ему дело до нас?
   - Охотник - свободный дух. Я мало о нем знаю, но несколько лет
назад  у  нас  была  короткая  встреча.  Он,  кажется,  родом  из
Германии.   Может  быть,   когда-то  в   прошлом  был  свидетелем
опустошения, произведеного  разрушителями, и с тех  пор следит за
ними.
   - Крестовый поход за справедливость?
   - Нет, я бы так не сказала.
   - Во  всяком  случае,  -  заметил  Эндрю,  -  мы  оценили  его
сегодняшнее участие.
   - Хотел бы я знать, - проговорил Дункан, - насчет этого зла...
Что оно, в сущности, такое?
   - Если  вы спросите Кутберта, он  ответит вам лучше, чем  я, -
отозвалась Диана.
   - Наш  архиепископ  считает, что  некоторые создания  питаются
нищетой  мира  и  будут  распространяться  во  все стороны, чтобы
сохранить эту нищету.
   - Я слышала такое, но Кутберт  - знаток зла. Он потратил много
лет  на его  изучение, и   у него  большая документация  по этому
вопросу. Вот его и надо спросить.
   - Но  захочет  ли  он  разговаривать  с нами? Многие эксперты
испытывают какую-то ревность к своим знаниям и не делятся ими.
   - Думаю, что захочет.
   Издалека  данесся страшный лай. Конрад вскочил.
   - Это Тайни. Я пойду к нему. Иной раз он теряет здравый смысл.
   Он бросился к двери. Остальные поспешили за ним.
   - Ату его, парень! - Завизжала Мег.
   - Нет! - Рыкнул Конрад. - Не поощряй его!
   Они  спустились вниз  и  через  великолепную столовую  вышли в
большой холл и там увидели Тайни. Он стоял против колонны демона,
припав  на  передние  лапы  и   высоко  подняв  зад  и  полушутя,
полузлобно облаивал Скрача.
   Конрад сбежал по лестнице в холл.
   - Тайни,  проклятый  дурак, прекрати!  - Крикнул  он. - Оставь
дьявола в покое.
   - Я  не дьявол, - запротестовал  Скрач. - Дьявол -  это совсем
другой демон,  вполне развившийся бес.  Меня назвали Скрачем  для
смеха.  Те, кто  поймал меня,  катались по  полу от хохота, когда
называли меня  Скрачем. Я так и  не понял, почему их  так смешило
это.  Правда,  они  называли  меня  Юнг  Скрач,  чтобы  отличить,
понимаете  ли, от  Олд Скрача  ( SCRATCH  - царапина,  закорючка,
небрежная  подпись. OLD  SCRATCH Старый  Скрач -  дьявол, сатана.
YOUNG SCRATCH -  Молодой Скрач. ) Но потом я  стал просто Скрач и
таким остался. Я  не в восторге от этого имени,  но привык к нему
за те годы, что вынужден был жить здесь.
   Конрад схватил Тайни за ошейник и поставил пса на ноги.
    - Стыдись! - Упрекнул он. -  Этот бедняга прикован к камню, а
ты бегаешь на свободе. Постыдился бы лаять.
   Тайни помахал хвостом, но пристыженным не выглядел.
   Подошел Дункан.
   - Он пытался укусить тебя? С тобой все в порядке?
   - Ничуть не  пытался, - ответил демон. -  Он просто разыгрывал
какую-то  собачью шутку.  Я на  него не  в обиде.  Он даже, как я
полагаю,  не  собирался  напугать  меня,  а  только играл со мной
по-своему, по-собачьи.
   - Ты великодушен.
   - Спасибо, сэр. Очень благородно с вашей стороны сказать так.
   - Так,  значит, ты демон  из настоящего ада?  Как же ты  попал
сюда?
   -  Это  долгая  и  печальная   история,  -  ответил  Скрач.  -
Как-нибудь, когда у вас будет время, я вам расскажу ее полностью.
Я был учеником демона, назначен в передние адских районов учиться
своему ремеслу,  но боюсь, что делал  я это весьма плохо.  Я, так
сказать,  неудачник.  Я  никогда  ничего  не  делал по-настоящему
правильно. Видимо, я так и не вник  в суть работы. Я всегда был в
немилости. Меня вечно ругали за недостаток рвения.
   - Видимо, ты не создан для роли демона.
   - Вполне возможно. Но стать демоном было выгодно. Открылось бы
несколько  других  занятий.  Могу  вас  заверить,  что  я  всегда
старался быть мужественным.
   - Так что же случилось?
   - Я убежал.  Я не мог больше терпеть, взял  и сразу отрезал. А
вы знаете, сэр, это самое плохое дело - обрезать все. Я не думаю,
чтобы они стали утруждаться ловить меня и водворять обратно.
   - Здесь с тобой хорошо обращаются, если не считать цепи?
   - Если не считать цепи, то я сказал бы - да. Во всяком случае,
мне здесь несколько лучше, чем человеку, попавшему в ад.

                            Глава 21.

   Кутберт лежал  в постели на  высоко поднятых подушках.  На нем
был  пронзительно-красный  ночной  колпак   и  ночная  сорочка  с
кружевными манжетами  и воротничком. Он был  очень худ. Глаза под
белыми  кустистыми бровями  глубоко ввалились.  Очень худое  лицо
было туго обтянуто сухой кожей.  Крючковатый нос походил на клюв,
щелка  рта пряталась  между носом  и загнутым  вверх подбородком.
Тощие плечи  поднимались узловатыми костями.  Живот под простыней
был таким впалым, что вырисовывались тазовые кости.
   Он улыбнулся Дункану и скрипучим голосом произнес:
   - Так. Диана говорила, что ты расколотил их вдрызг.
   Это единственный язык, который они понимают.
   - Не я один. Со своим отрядом.
   - Позже  вы увидете и других,  - пообещала колдуну Диана.  - У
них очень пестрая группа.
   Она повернулась к Дункану.
   - Вы не обижаетесь, что я назвала их пестрой группой?
   - Полагаю,  вы  можете так   назвать ее,  - ответил  Дункан не
слишком любезным тоном.
   - Ты  говорила мне о  них, - сказал  Кутберт Диане. -  Собака,
лошадь и ослик. Я бы хотел увидеть и их тоже.
   - Собаку можно, - заметила Диана, - но не лошадь.
   - Я  хочу  видеть все  племя, -  настаивал Кутберт.  - Я  хочу
посмотреть на этот маленький  отряд, который переломал кости этим
злыдням.  Ей-богу приятно  узнать, что  есть еще  в стране  такие
люди, которые не бегут с визгом, а сражаются и побеждают.
   - Лошади и ослику трудно подняться сюда по лестницам.
   - Тогда я спущусь вниз.
   - Вы знаете, сэр, что вам нельзя напрягаться.
   Кутберт что-то проворчал и повернулся к Дункану.
   - Вот   что  бывает,  когда   человек  стареет.   Вам   нельзя
напрягаться,  вам нельзя  пойти в  сортир, вы  должны садиться на
горшок.  Вы должны  есть мягкую  пищу, потому  что ваше  брюхо не
переваривает честного мяса. Вы должны быть в ссоре с вином. Вы не
должны делать ничего, что вам приятно, делайте только то, что вам
не нравится.
   - Ненадолго, -  утешил Дункан. - Надеюсь, что  вы снова будете
делать то, что доставит вам радость. Но вы должны беречься...
   - Ну, вот, ты в один голос с ней, - обвинил его Кутберт. - Все
с ней  в  сговоре.  Она  может  обвести  вокруг  пальчика  самого
сильного мужчину.
   Посмотри на нахальную девку, на  ее золотые волосы, на то, как
она стреляет глазами.
   - Вы  знаете, сэр, что  я никогда не  стреляю глазами. И  если
ваше  поведение не  изменится к   лучшему, я  наварю вам  на ужин
зелени и прослежу, чтобы вы ее сели.
   - Вот  видишь, - сказал  Кутберт Дункану. -  У мужчины никаких
шансов. Особенно если он стар. Старайся не переходить за тридцать
лет. А теперь расскажи-ка мне  о своем маленьком отряде и большой
битве.
   - Мы  не  выжили бы  в битве,   если бы  не Диана  и не  дикий
охотник...
   - О, дикий охотник - крепкий парень. Я помню...
   Он остро глянул на Дункана.
   - Не говори мне, что  ты охотник. Какой-нибудь его родственник
- возможно,   но,  конечно,   не  охотник.   Ты  мне   сказок  не
рассказывай. Я знаю охотника. И не вкручивай...
   - Сэр, - перебила Диана, - я говорила вам об этом джентльмене.
Он  не охотник,  и не  выдает себя  за него.  Вы спутали.  Дункан
Стендиш - отпрыск великого дома на севере.
   - Да,  - сказал Кутберт, -  теперь я вспомнил. Стендиш.  Да, я
слышал  о Стэндишах.  Но если  ты из  того дома,  что ты  делаешь
здесь? Почему ты не сидишь у себя на севере за крепкими стенами?
   - Я иду с поручением в Оксенфорд, - ответил Дункан.
   - Оксенфорд?  Да, я знаю  Оксенфорд. Большая группа  известных
ученых. У меня там есть друзья.
   Он   опустил   голову  на  подушки  и   закрыл  глаза.  Дункан
вопросительно взглянул на Диану. Она сделала ему знак подождать.
   Через  некоторое  время   колдун  зашевелился,  открыл  глаза,
приподнялся и посмотрел на Дункана.
   - Ты здесь, - сказал он. - Я думал, что ты мог уйти. Я чуточку
вздремнул. Ты уж прости меня. Иной раз со мной случается.
   - Теперь вы чувствуете себя лучше, сэр?
   - Да,  гораздо  лучше. Диана   говорила мне,  что у  тебя есть
вопросы.
   - Да. Насчет орды зла. Наш архиепископ говорил...
   - Какой архиепископ?
   - Его преосвященство аббатства Стендиш.
   - Ретрограды. Пустая болтовня. Ты не согласен?
   - Иногда я тоже так думаю.
   - И что же он знает об орде?
   - Очень мало, сэр. Он не знает, что это такое. Он считает, что
зло питается человеческими несчастьями  и что разрушения, которые
производятся   через  правильные   интервалы  времени,  являются,
возможно, периодами омоложения злых сил.
   - Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что есть зло?
   - Если вы знаете, сэр.
   -  Конечно, знаю.  Как ты  думаешь, что  я и  моя группа  ныне
умерших  собратьев  делала  все  эти  годы?  Конечно,  мы  решали
множество других  задач и докапывались до  истины. В рамках своей
работы мы не игнорировали зло. Что ты хочешь о нем знать?
   - Что это такое, сэр, откуда оно взялось и куда направляется?
   - Оно  пришло  со звезд,  - ответил  колдун. -  Это мы  знаем.
Зачем? Не ясно. Может, его выгнала  со звезд более мощная сила, с
которой  оно  не  могло  бороться.  Может,  из-за его неукротимой
жадности там не осталось больше пищи, и им пришлось искать другой
мир, чтобы не умереть с голоду. Случайно - а может, и не случайно
-  оно  появилось в  нашем  несчастном  мире, где  нашло изобилие
жизни и смогло обеспечить нищету, нужную ему для питания и роста.
Здесь  ему, по-видимому,  хорошо. С  увеличением бедности  в этом
мире зло  растет в силе и  количестве за каждое столетие.  Если в
ближайшее время  не случится чего-нибудь, зло  поглотит всю жизнь
на земле и  тогда, вероятно вынуждено будет снова  уйти к звездам
искать другой мир. Оно пришло  сюда в незапамятные времена. Когда
появился человек  со своей великой  способностью к нищете  - куда
большей способностью,  чем у наших  друзей - животных,  хотя и те
могут страдать от нищеты -  зло начало собирать богатый урожай и,
следовательно,  росло  и  жирело,  и  теперь,  похоже,  почти нет
надежды остановить  его или противостоять  ему. Вот почему  я так
рад,  что ты  боролся с  силами зла.  Это означает,  что есть еще
люди, которые  твердо встанут против  зла, в сердцах  которых нет
страха.
   - Но вы ошибаетесь, - возразил Дункан, - я очень боялся.
   - Однако ты устоял.
   - Сэр, ничего другого не оставалось. Нам некуда было бежать.
   - Ты  правдивый и храбрый человек.  Только правдивый и храбрый
признается в  том, что он  чувствовал страх. Но  тогда ты могучий
воин.
   - Нет. Конечно, меня учили  управляться с оружием, но до этого
путешествия я ни разу не поднимал меча всерьез, в гневе. Я скорее
фермер,  меня гораздо  больше интересовало,  как вырастить лучших
быков и овец, собрать лучший урожай...
   - Это  хорошо,  - поддержал   Кутберт. -  Британия и  весь мир
нуждаются  в  таких  фермерах  больше,   чем  в  тех,  кто  может
размахивать мечом. А ты к тому же искусен в обращении с мечом.
   Он повернулся к Диане.
   - Зелень, говоришь? Не стану я ее есть. Зеленый супчик, кашица
- вот и все, чем ты меня  кормишь. Как ты считаешь, может мужчина
сохранить свою силу на таких свиных помоях? - Спросил он Дункана.
   - Может быть ваш желудок...
   - Что такая  кокетка понимает  в мужском  желудке?  Мне  нужно
мясо. Не хрустящее, пережаренное, а розовое, с кровью в разрезе!
   - Я давала вам мясо, а вы его выкинули.
   - Плохо   приготовлено,  очень  плохо.  Дай  мне  как  следует
приготовленную бычью ляжку или баранье седло и я...
   Его мозг как бы сделал скачок, и он обратился к Дункану:
   - Ты, кажется, спрашивал еще о чем-то..
   - У меня  несколько вопросов, но я еще не  задавал их вам. Наш
архиепископ...
   - Ну, вот, опять мы вернулись к этой старой бабе церковнику.
   - Он  говорил,  что  опустошения,  производимые   силами  зла,
возможно, служат целям омоложения, что силы эти останавливаются в
разоренных областях, чтобы никто  не мог помешать процедуре этого
омоложения.
   - Я слышал  об этой  теории, -  ответил колдун.  -  В какой-то
степени  она,  вероятно,  справедлива,  но  более  вероятно,  что
опустошение  служит другой  цели -  блокировать развитие, которое
может  в конце  концов улучшить  судьбу человечества.  Теперешнее
опустошение,  я  уверен,  предназначено  не  для омоложения, если
вообще  этот  факт  имеет  место.  На  этот  раз  силы  зла очень
испуганы. Они  боятся того, что должно  случиться. Они собираются
вместе, чтобы  предупредить эту случайность.  По какой-то причине
зло  в   смущении,  в  неуверенности  в   себе,  словно  какое-то
непредвиденное  событие  сведет  на  нет  все  их планы. Скажу по
совести,  я обрадовался,  когда опустошение  дошло до  этих мест,
потому что, как я думал, легче будет изучать зло, видя его своими
глазами,  а не  читая старые  сведения и  наблюдения других,  тем
более, что неизвестно, насколько  те наблюдатели были аккуратны в
своих записях. Для меня это было бы самой великой удачей в жизни,
но мне очень  мешала нехватка моих верных товарищей  по работе. Я
сказал  себе,  что  могу  работать  и  один,  поскольку много лет
занимался этой работой. И я работал...
   - Вы  слишком много работали,  - добавила Диана,  - поэтому вы
теперь и больны.
   - Мы говорили насчет охотника.  Ты знаешь, однажды он провел у
нас неделю.  Нас тогда было несколько  человек, и у нас  иной раз
бывали гости на уик-энд и  дольше. Но охотник явился незваным. Он
приехал вечером на своей лошади  и со сворой собак. Они ввалились
в большую столовую, где мы  как раз приканчивали отличное жаркое.
Собаки бросились в буфетную, вытащили оттуда блюдо с куропатками,
ветчину  и  горшок  жареной  оленины  и  тут же разодрались между
собой, потому  что каждая хотела  урвать свою долю  добычи. Мы за
столом окаменели,  а охотник тем  временем поднял бочонок  пива и
вылил  содержимое прямо  в глотку.  Клянусь, я  слышал, как  пиво
булькало  в   его  желудке.  Но   после  первого  нападения   все
выправилось, и  мы провели веселую неделю  с собаками, обедавшими
нас,  и  охотником,  выпившим  все,  что  у  нас  было.  Но мы не
обижались,  потому  что   охотник  рассказывал  нам  всевозможные
выдумки,  и  мы  впоследствии  пересказывали  их  другим  и снова
радовались им.
   - У вас, как видно, были хорошие времена.
   - О, да. Ты, наверное,  хочешь спросить насчет той ночи, когда
банда пьяниц  привела к нам  демона. Он им  надоел, и они  решили
подшутить  над нами,  принеся его  нам в  подарок. Ты  видел его,
когда шел сюда?
   - Видел.
   - Как демон  он неплохой парень. Он уверяет, что  в нем нет ни
крошки злобы. Не знаю, так ли это, но...
   - Сэр, - ласково сказала Диана. - Вы говорили насчет орды зла.
   Кутберт удивился.
   - Разве? Мы говорили о них?
   - Думаю, да, сэр, - подтвердил Дункан.
   - А  что я говорил?  Не помню.  Во  всяком случае, думаю,  что
большинство людей  не представляет, как  живет конгресс колдунов.
Наверное,  люди  считают,  что  замок  колдунов  -  все равно что
монастырь,  где  монахи  идут   себе  потихоньку  через  лабиринт
теологических доктрин, от которых  сжимаются их душонки, и боятся
дохнуть, чтобы  не впустить в  легкие дымок ереси.  А может, люди
думают, что в таком замке,  как этот, куча тайных ходов, зловещие
фигуры  в   черных  мантиях  прячутся  в   углах  и  за  оконными
драпировками, в коридорах страшно завывает ветер, а из колдовских
лабораторий волнами  исходит зловоние. Ничего  похожего, конечно,
нет. Сейчас замок тих из-за недостатка жильцов, а в былые времена
здесь царили веселье и смех.  Мы составляли веселую группу, когда
откладывали  работу в  сторону.  Работали  мы крепко,  потому что
ставили перед собой нелегкие задачи,  но мы умели и отдыхать. Как
сейчас вижу  своих старых товарищей. Кейлин  и Артур, Эдельберт и
Редвальд,  Эдвин  и  Вольферт  -  мы  все  были  друзьями,  но по
отношению к Вольферту меня мучит  совесть, потому что мы, правда,
по необходимости, поступили с ним плохо. Мы выгнали его.
   - Сэр,  - заметила Диана, -  вы забываете, что Вольферт  - мой
родственник.
   - Да, -  согласился Кутберт,  - я  опять забыл  и  заболтался.
Похоже, я многое стал забывать.
   Он показал большим пальцем на Диану и сказал Дункану:
   - Все правильно.  Она из  племени колдунов, хотя ты, наверное,
об этом уже знаешь. Она наверняка сказала.
   - Да, говорила, - ответил Дункан.
   Колдун  притих на  подушках и,  казалось, кончил  разговор, но
вдруг снова зашевелился.
    - Да, Вольферт.  Он был  мне как  брат, но  когда  выносилось
решение, я принял сторону других.
    Он помолчал и продолжал:
    - Высокомерие.  Да,  это его  высокомерие. Он противопоставил
себя всем нам. Он считал, что  его знания и умения выше наших. Мы
говорили,  что он  зря тратит  время, что  его талисман  не имеет
силы, но он  плевал на наше мнение и на  нашу дружбу и настаивал,
что в его  талисмане великая сила. Он сказал,  что мы говорим так
из зависти. Мы пытались урезонить его, говорили, что он для нас -
любимый брат,  но он не  слушал нас и  упрямо встал против  всех.
Согласен,  талисман   этот  был  красивой   вещицей,  больше  чем
красивой, потому что Вольферт был искусным мастером и знал многие
таинства, и он создал не только красоту...
   - Вы в этом уверены? - Спросила Диана.
   - Уверен,  милая.  Вероятно,  небольшая  сила  в нем была.  Он
уверял, что с этим дурацким  талисманом он может выступить против
орды зла, и это, конечно, было чистым безумием. Ограниченная сила
была, но и только, и уж конечно она была ничто против зла.
   - Почему вы никогда не говорили мне об этом? - Спросила Диана.
- Вы  же знали,  что я  искала сведения  о Вольферте  и надеялась
найти талисман.
   - Зачем  было  причинять тебе  боль? Я  и сейчас  не собирался
говорить об этом, просто это  вылетело у меня из-за моей глупости
и слабости.  Я  бы  не  стал  говорить,  потому  что знаю, как ты
предана  ему, вернее,  его памяти,  потому что  он наверняка  уже
умер. Надо думать, ты говорила мне об этом.
   - Сто раз говорила. Я нашла место, где он похоронен. В деревне
за холмами... В последние годы жизни  он слыл там святым. Если бы
в деревне узнали, что он колдун, они выгнали бы его.
   Старческие  глаза  затуманились.  По  щекам  покатились слезы.
Колдун махнул рукой.
   - Оставьте меня теперь. Идите. Оставьте меня с моей скорбью.

                            Глава 22.

   Дункан задумался  над своей проблемой,  которая была для  него
очень неприятна.
   Таких проблем  у него еще  не бывало, потому  что он по  своей
натуре  не  следовал  курсу,  ведущему  к  ним.  Всю жизнь он был
искренен и  правдив, говорил только то,  что действительно думал,
не утаивал  правды, не говорил лжи.  А то, что он  сделал сейчас,
было хуже, чем ложь. Это было бесчестно.
   Амулет не  принадлежал ему. Он принадлежал  Диане, и все фибры
души Дункана  кричали, что он  должен вернуть талисман  ей. А он,
Дункан, ничего не  сказал о том, что талиман у  него, и, глядя на
него, члены его отряда тоже ничего не сказали.
   Кутберт  говорил, что  талисман  почти  не имеет  силы. Однако
Вольферт, прапрадед  Дианы, предпочел быть  изгнанным с конгресса
колдунов, но не признать талисман бессильным.
   Именно   из-за  навязчивого   чувства,  почти   уверенности  в
потенциальной мощи талисмана Дункан и сделал то, что сделал.
   Даже   если  в   талисмане  есть   какая-нибудь  сила,  дающая
минимальную защиту, он нужнее  Дункану, чем кому-либо другому, не
для себя,  конечно, а ради  манускрипта. Дункан должен  доставить
рукопись в  Оксенофорд, и нет ничего,  что могло бы помочь  ему в
этом деле.
   Не  ради себя  он стал  бесчестным. Там,  в Стендиш Хаузе, его
преосвященство   говорил,   что   в   этом  манускрипте  заложена
величайшая  - и,  может быть,  единственная надежда человечества.
Если это правда, а Дункан в этом не сомневался, тогда бесчестие -
небольшая  цена  за  то,  что  записи  неизвестного последователя
Иисуса будут переданы в руки ученого.
   Но  все-таки  Дункану  было   неприятно.  Он  чувствовал  себя
замаранным грязью обмана, укрывательства, воровства.
   Правильно   ли  он   поступил?  Граница   между  правильным  и
неправильным  была  затенена,  запятнана,  и  он  не видел ее. Он
всегда инстинктивно знал, что правильно, а  что - нет, и все было
чисто  и  отчетливо  видно.  Но  тогда  он  имел  дело с простыми
решениями,  не имевшими  осложняющих обстоятельств,  а здесь  они
были.
   Он  сидел внизу  каменной  лестницы,  ведущей к  дверям замка.
Перед ним растилалась зелень  парка. Вокруг были каменные скамьи,
фонтаны,  розовые  кусты,  цветущие  клумбы,  деревья  с  пышными
кронами.
   "Красивое  место,  -  подумал  Дункан,  -  но  не природной, а
искусственной красотой, созданой не обычными людьми, как в других
замках и парках, а колдовством конгресса знающих и умелых." Здесь
был мир  и покой, какие, казалось  бы, не свойственны колдовству.
Впрочем, почему?
   Ведь  колдуны не  обязательно должны  быть злыми,  хотя бывали
такие,  что поворачивали  свои знания  во зло.  "Искушение делать
зло,  - думал  Дункан,  -  всегда преследовало  людей, обладавших
такой большой  силой, однако зло  не было им  присуще. Лишь очень
немногие  поворачивали  ко  злу.  Может,  колдунов  считали злыми
только из-за  их громадных знаний.  Люди, как правило,  смотрят с
подозрением и недоверием на тех, кто имеет великую силу и знание,
на все то, чего не понимают,  а знания колдунов были, конечно, за
пределами понимания остального человечества."
   У ограды из стоячих камней Конрад играл с Тайни, бросая палку,
и Тайни с восторгом бежал за ней и приносил обратно.
   Это как-то даже не вязалось с характером боевого пса. Дэниел и
Бьюти стояли  в стороне и  наблюдали за игрой.  Дункану казалось,
что Дэниел  смотрит неодобрительно, а  Бьюти вроде и  сама охотно
побежала бы за палкой, если бы Конрад играл с нею.
   Недалеко от  Дэниела и Бьюти лежал  грифон, по кошачьи обернув
вокруг тела длинный шиповатый хвост и подняв голову.
   Дункан услышал шорох позади и оглянулся. С лестницы спускалась
Диана, но  какая Диана! На  ней было тонкое  облегающее платье до
пят,   с  поясом.   Ее  огненные   волосы  резко   выделялись  на
светло-зеленой ткани.
   Дункан вскочил.
   - Миледи, вы прекрасны и очаровательны.
   Она улыбнулась.
   - Благодарю вас, сэр. Кто,  я вас спрашиваю, может быть красив
в кожаных штанах?
   - Даже  в них вы  излучали очарование. Но  в этом платье...  У
меня нет слов.
   - Не часто  бывает, чтобы я одевалась таким  образом или имела
причины для этого. Но раз в доме гости...
   Она села на ступеньку, и он сел рядом с ней.
   - Я смотрел, как Конрад играет с Тайни.
   - Они хорошая пара. Вы давно их знаете?
   - С Конрадом мы неразлучны с детства, а Тайни я знал щеночком,
когда он был в самом деле крошкой.
   - Мэг  на  кухне, -  сказала Диана,  - готовит  свиные ножки с
кислой капустой. Она  говорит, что много лет не  ела этого блюда.
Понравится ли вам?
   - Конечно. А что отшельник? Я весь день не видел его.
   -Он ошалел. Стоит, опершись о посох, и смотрит в пространство.
Беспокойный человек.
   - Одурманенный. Неуверенный в  себе, раздираемый вопросами. Он
сам  не знает,  что ему  нужно. Много  лет он  пытался различными
способами стать  святым, теперь решил  стать солдатом господа,  а
эта профессия нелегка для него.
   - Бедняга, -  вздохнула Диана. - Сам по  себе он очень хороший
человек,  но   не  показывает  этого.  А   как  насчет  Кутберта?
Понравился он вам?
   - Исключительно. Только  иной раз  его  трудно  понять, трудно
следить за его мыслью.
   - Он одряхлел, и его разум тоже.
   Дункан с удивлением взглянул на нее.
   - Вы так думаете?
   - Разве  вы  не видите?  Острый блестящий  разум его отупел от
возраста и  болезней. Он не может  довести до конца свою  мысль и
иной раз бывает нелогичным. Я  слежу, чтобы он не повредил самому
себе.
   - Похоже, что он чем-то расстроен.
   - Он последний из  длинной цепи, которая держалась столетиями.
Все  уже умерли,  кроме  него.  Они пытались  сохранить конгресс,
набрав молодых учеников, но ничего не получилось. Здесь было мало
сколько-нибудь известных колдунов. Не каждый может им быть. Нужна
способность  глубоко погружаться  в  тайные  знания и  работать с
ними.  Возможно,  и  еще  что-то.  Инстинкт колдовства, наверное.
Особая направленность. С таким складом ума во всем мире наберется
лишь горсточка людей.
   - А как насчет вас?
   Она покачала головой.
   - Женщины  редко  могут заниматься  колдовством. Не  тот склад
ума,  наверное.  Мозг  мужчины,  возможно,  сформирован и наведен
чуточку в другом направлении, чем женский. Я, конечно, старалась,
и они позволяли мне это, потому что они хоть и выгнали Вольферта,
но питали глубокое уважение к нему. Он был самым знающим колдуном
среди  них.  Я  ухватывала  некоторые  концепции, могла выполнять
кое-какую мелкую  магию, комбинировать простые  манипуляции, но я
не создана для колдовства. Они мне этого не говорили. Со временем
сказали бы, но я поняла и сама, без их слов, что никогда не пойду
дальше жалкой ученицы. А для несостоявшихся учеников во всем мире
нет крова.
   - Но вы живете в колдовском замке.
   - Из милости.  Из искренной и сердечной милости.  Потому что я
из рода Вольферта. Когда мои родители умерли от чумы, пролетевшей
по сельской местности, Кутберт в  первый и единственный раз вышел
из замка и взял меня  как потомка своего лучшего друга, которого,
как я теперь  знаю, в то время уже  не было в живых. Все  это мне
потом рассказал  Кутберт, потому что  тогда я была  слишком мала,
чтобы  что-нибудь помнить. Он привез  меня сюда. Я любила их всех
и пыталась научиться  их мастерству, но не  смогла. Они не только
взяли меня  сюда и заботились  обо мне, но  и отдали мне  старого
Хуберта,  грифона,  который  принадлежал  Вольферту.  Мой  прадед
оставил его здесь, поскольку не мог взять с собой.
   - Настанет день, когда Кутберт  умрет, - тихо сказал Дункан. -
Что будет тогда с вами? Вы так и останетесь здесь?
   - Не знаю.  Я стараюсь  не думать  об этом.  Без  Кутберта мне
здесь будет очень  одиноко. Не знаю, что я  буду делать. Для меня
нет места в мире,  я не привыкла к миру и не  знаю, что мне в нем
делать. И я не смогу долго скрывать, что во мне кровь колдунов, и
боюсь, что внешний мир не  будет дружелюбен ко мне, когда узнает,
кто я.
   - Да, мир  бывает жестоким, - согласился Дункан.  - Хотел бы я
сказать обратное, но не могу.
   Она наклонилась к нему и быстро поцеловала его щеку.
   - Мир  может быть и  добрым. Вот  вы  были добры ко  мне. Вы с
таким чувством говорили о моих проблемах.
   - Спасибо, миледи, - серьезно сказал Дункан, - за ваши слова и
за поцелуй. Он был очень милым.
   - Вы смеетесь надо мной!
   - Ничуть,  Диана. Искренняя благодарность за  то, чего я вовсе
не заслужил.
   - Кутберт выразил желание увидеть вас, - сказала она, переводя
разговор в другое русло.
   - Только  поскорее.  Мы  слишком  задержались здесь.  Нам надо
продолжать путь.
   Она почему-то заволновалась.
   - Зачем  так  скоро?  Отдохните  несколько  дней.  У  вас были
нелегкие минуты, вам нужен отдых.
   - Нас   и  так  задерживали  многие  неприятности, а мы должны
добраться до Оксенфорда.
   - Оксенфорд подождет.
   - Простите, миледи, но я думаю иначе.
   Она быстро встала.
   - Надо  посмотреть,  как  там  Кутберт.   Его  нельзя  надолго
оставлять одного.
   - Я пойду с вами. Вы говорили, что он хотел меня видеть.
   - Не сейчас. Я позову вас,  когда он будет готов встретиться с
вами.

                            Глава 23.

   Когда Дункан шел по большому холлу, его окликнул Скрач.
   - Вы не торопитесь, сэр? Не  уделите ли мне немного времени? С
вашей стороны было бы благодеянием, если бы вы поболтали со мной.
   Дункан изменил курс и подошел к колонне демона.
   - Леди  Диана  пошла посмотреть,  как поживает  колдун, а  мои
товарищи, видимо, заняты своими делами,  так что я могу потратить
немного времени на тебя.
   - Вот  и  прекрасно, -  обрадовался демон.  - Но  вам вовсе не
обязательно стоять и вытягивать шею, чтобы смотреть на меня. Если
вы поможете  мне спуститься, мы  сядем на каменную  скамью в двух
шагах отсюда. Моя цепь достаточно длинна.
   Дункан  протянул руки.  Демон наклонился,  Дункан взял  его за
талию и помог опуститься.
   - Кабы  не  искалеченная нога,  я бы  сам спустился,  - сказал
Скрач. - Вообще-то я часто это делаю, но как - смотреть противно.
   Он показал сведенные артритом руки.
   - Они тоже не держат.
   Они  уселись рядом  на скамью.  Скрач дергал  копытом, и  цепь
звякала.
   - Я вам обяснял однажды, что меня зовут Скрач - официально юнг
Скрач, но ни в коем случае не олд Скрач, поскольку это вульгарное
наименование его  милости, ведающего адскими  операциями. Имя мое
мне не  нравится. Собачье какое-то.  Даже грифон получил  честное
имя Хуберта, это вам не Скрач. Много лет сидя на своей колонне, я
думал, какое имя я хотел бы носить, и в конце концов нашел такое,
которым  мог бы  гордиться: Вальтер.  Отличное имя  и звучит  так
округло. Солидное честное имя, подходящее для солидного существа.
   - Вот, значит, как ты проводишь время: придумываешь себе новое
имя. Неплохой способ.
   - Я  думаю не только  об этом, -  возразил Скрач. -  Я думаю о
том, что  было бы, если  бы события пошли  иначе. Отработал бы  я
учеником и  был теперь старшим  демоном, а может  быть, и младшим
дьяволом. Может, стал бы потолще, но вот в росте вряд ли прибавил
бы. Я,  знаете, коротышка, наверное,  от этого все  мои беды. Что
путного может сделать коротышка? Ему предопределен провал.
   - Ты, похоже, философски относишься  к своему положению. Ты не
накопил горечи, а многие накопили бы. И ты не скулишь, чтобы тебя
жалели.
   - А что изменится, если я  стану злиться и скулить? Меня и так
не  очень любят,  а хнычущих  совсем уж  не терпят.  Впрочем, что
говорить о любви? Кто станет  любить демона? Некоторые жалеют, но
жалость - это не любовь. А большинство смеются над моим сломанным
хвостом и прочими уродствами.  А смех, милорд, тяжело переносить.
Если бы  они чувствовали страх  или даже отвращение,  мне было бы
легче.
   - Я  не смеюсь над  тобой, - сказал  Дункан, - и  не испытываю
чрезмерной жалости, но и не уверяю, что люблю тебя.
   - Я  этого и не ожидаю,  - отозвался демон. -  Если бы человек
говорил, что любит меня, я подозревал бы какую-то тайную причину.
   - Поскольку я  признаюсь, что не испытываю любви  к тебе, и ты
не  ставишь мне  этого в  вину, могу  я задать  тебе один честный
вопрос?
   - Буду рад.
   - Что  ты  можешь сказать  мне об  орде зла?  Я думаю,  что ты
кое-что слышал от колдунов.
   - Слышал. Мне кажется, вы кое-что  знаете и сами. Вы же не так
давно сражались с ордой.
   - Лишь с небольшой частью, в основном, с безволосыми, хотя там
были и другие. Я не знаю, много ли их и сколько видов.
   - Безволосые, если я правильно  понял суть вашего выражения, -
пояснил  Скрач, -  это пехота,  стражники для  грязной работы.  В
каком-то смысле они не подлинное зло,  не члены орды. Это кости и
мышцы, в них очень мало, а может быть и вовсе нет магии.
   - А остальные?  Я говорил с одним типом,  который видел их. Он
рассказывал о бесах и демонах, но думаю, он пользовался знакомыми
названиями, общими  для злых сил.  В нашей схватке  по ту сторону
стены я убил  одного из таких, а Тайни убил  другого. Они не были
ни бесами, ни демонами, но я не знаю, кто они.
   - Вы совершенно правы, - подтвердил  Скрач, - они не бесы и не
демоны. Бесы и демоны из нашего  мира, а эти пришли со звезд. Это
отродье других миров, которые как я подозреваю, не похожи на наш.
Отсюда вывод, что зло, которое они сеют, не похоже на земное зло.
У них немыслимое  количество форм. Самые чуждые  - просто сгустки
живой  крови.  Их  мотивы,  привычки  и  образ  действий  тоже, я
полагаю, не соответствует земным злым существам. Вы столкнулись с
таким  созданием,  какого  не  могли  вообразить,  да  и  вряд ли
возможно вообразить такое.
   - Мне сказали, что это не орда, а улей. Что это значит?
   - Не знаю. Я, как вы понимаете, знаю о них только по слухам.
   - Понимаю.   Но  вот  насчет  улья.  Как-то  я  разговаривал с
почтенным  пчелиным  мастером,  и  он  рассказал  мне, как роятся
пчелы. Есть тут что-то похожее?
   - Мне  посчастливилось  слышать один  разговор, правда,  очень
короткий.  Вполне  возможно,  что  он  относится  к  этому делу о
роении.
   - Расскажи, пожалуйста.
   - В  то время, когда  орда опустошала этот  район и собиралась
разорять Северную Британию, члены  орды иной раз складывались как
бы в одну живую массу. Вроде  как пчелы. Те, кто говорил, слышали
об  этом от  различных наблюдателей  и были  в большом недоумении
относительно этих действий орды. А в другое время отдельные члены
орды, когда  не занимались разрушением,  держались по отдельности
или очень  небольшой группой. Но перед  разрушением, как говорили
наблюдатели, они обязательно собираются в большой рой...
   - Постой,  погоди минутку. Мне  говорили, что орда,  опустошая
местность, создает себе условия для процесса омоложения.
   - Знаете, - возбужденно сказал Скрач, - пожалуй, в этом что-то
есть. Я никогда  не слышал о ритуалах омоложеения,  но они вполне
возможны. Общий сбор всего зла,  личный контакт каждого с каждым,
и  из   этих   контактов   может   возникать   неизвестная  сила,
обновляющая их. Как вы считаете? По-моему ,звучит резонно.
   - Я тоже так думал и рад, что ты разделяешь мое мнение.
   - Это обясняет роение.
   - Пожалуй. Хотя  тут так много факторов, так  много того, чего
мы не понимаем и вряд ли поймем.
   - Правильно,  -  согласился Скрач,  - но  все-таки это хорошая
гипотеза. Ее  стоит разработать. Вы говорили  с Кутбертом. Что он
думает об этом?
   - Мы  не говорили о  роении. Я высказал  теорию омоложения, но
он,  кажется, мало  об этом   думал. Он  сказал, что  орда боится
чего-то  и, возможно,  собиралась воедино,  чтобы ударить,  но по
каким-то причинам не решилась. Скажи  мне вот что, Скрач: если бы
тебе пришлось принимать чью-то сторону  в этом деле и нельзя было
бы уклониться, чьей стороны ты стал бы держаться?
   Демон подергал копытом.
   - Вам покажется странным, но  если бы я был вынужден выбирать,
я стал  бы на  сторону людей.  Может, я  унаследовал зло,  но зло
человеческое или,  по крайней мере, земное.  Об'единиться с чужим
злом я просто  не в силах. Я их  не знаю, они меня не  знают, мне
было бы неуютно с ними. Зло  есть зло, но у него разные варианты,
которые не всегда можно совместить.
   Послышались  шаги. Дункан обернулся.
   Диана,  все еще  в зеленом  платье, как  бы плыла  по ступеням
лестницы.
   Дункан встал. Скрач тоже поднялся
   - Скрач, -  осведомилась Диана,  - зачем   ты сошел  со своего
столба?
   - Миледи,  -  обяснил  Дункан,  -  я  просил его  спуститься и
посидеть со  мной. Для меня  это удобней, иначе  я должен был  бы
стоять, задрав голову, чтобы видеть его.
   - Он не надоел вам?
   - Отнюдь нет. Мы приятно побеседовали.
   - Полагаю, что мне лучше вернуться обратно, - заметил Скрач.
   - Подожди, - повернулся к нему Дункан, - я тебе помогу.
   Он поднял демона, чтобы  он мог держаться своими искривленными
руками и забираться наверх.
   - Мы с тобой хорошо поговорили, - сказал Дункан, - спасибо.
   - Вам спасибо, милорд. Мы еще поговорим?
   - Почти наверняка, - ответил Дункан.
   Он повернулся к Диане. Она стояла у входной двери, ожидая его.
   - Я  подумала,   не  пройтись   ли  нам.  Я  показала  бы  вам
окрестности.
   - С наслаждением. Очень мило с вашей стороны.
   Он  предложил  ей  руку,  и  они  стали спускаться по ступеням
высокого крыльца.
   - Как чувствует себя Кутберт? - Спросил Дункан.
   - Хуже,  чем  вчера. Я  беспокоюсь о  нем. Он кажется каким-то
неразумным. Сейчас он уснул.
   - Может быть, мой визит...
   - Нет, вы тут ни при  чем. Его нездоровье усиливается с каждым
днем. Случаются хорошие дни, но  не часто. По-видимому, ему стало
плохо, когда я уезжала. Я бы не оставила его, но он сказал, что с
ним все в порядке и он обойдется без меня.
   - Вы его очень любите?
   - Он был  для меня отцом с тех пор,  как я была младенцем. Нас
только двое.
  Они шли по тропинке парка позади замка.
   - Вы,  конечно,  считаете, что  я груба  со Скрачем, - сказала
Диана.
   - Мне  кажется,  чуточку   грубы.  Неужели  он  не имеет права
спуститься со столба и посидеть на скамейке?
   - Он всем надоедает. Теперь посетители у нас редки, но в былые
времена в замок приезжали многие,  и он всегда приставал ко всем,
чтобы  они  слушали  его  глупую  болтовню.  Кутберт считал - да,
наверное, и не он один - что Скрач не в себе.
   - Понятно. Но он, в сущности,  в полном порядке. Конечно, я не
знаток в демонах...
   - Дункан...
   - Да?
   - Давайте  бросим  этот  дурацкий  разговор. Мне  надо кое-что
сказать вам, и если я не скажу сейчас, потом у меня не будет сил.
   Она остановилась у поворота тропинки.
   Он встал перед ней и увидел бледное и осунувшееся лицо.
   - Надеюсь, ничего плохого?
   Он был испуган ее видом.
   - Как сказать.  Помните, час  тому назад   вы собирались скоро
уходить, а я ответила - не торопитесь, отдохните.
   - Да, помню.
   - Я должна была сказать вам  тогда, но не смогла и ушла, чтобы
собраться с духом.
   Он хотел что-то спросить, но она жестом остановила его.
   - Я  не могу ждать.  Я должна сказать  сейчас. Дункан, дело  в
том, что вы не можете уйти. Вы никогда не выйдете из замка.
   Он  слушал,  но  слова  не  доходили  до  него,  он  не мог им
поверить.
   - Этого не может быть, - проговорил он. - Я не могу...
   - Я не могу обяснить. Но вы  не сможете уйти. И никто не может
вам помочь. Это часть колдовства, и его нельзя разрушить...
   - Но вы же говорили, что у вас бывали гости. И вы сами...
   - С помощью магии, личной  магии, а не чьей-нибудь другой. Это
тайное знание, которое каждый держит в себе. Наши гости имели это
знание, эту магию, и у меня есть немного этого личного знания...
   - А поскольку ни у кого из нас этой магии нет..
   Она кивнула. На глазах ее выступили слезы.
   - И вы не можете помочь нам? И колдун не поможет?
   - Никто не может помочь. Только ваши личные способности.
   В нем внезапно вспыхнула злоба и ослепила его. Он закричал:
   - Какого  черта вы тогда  зазвали нас в  замок? Вы знали,  что
случится. Вы знали, что мы попадем в западню. Вы знали...
   Он остановился,  потому что усомнился, слышит  ли она его. Она
открыто плакала, опустив голову, одиноко стояла и плакала.
   Затем она подняла заплаканное лицо и, рыдая, закричала:
   - Вы  были  бы убиты!  Вы разбили  строй разрушителей,  но они
собрались бы  снова. Это было только  минутное затишье. Они снова
стали  бы  охотиться  на  вас,  как  на  диких зверей! Понимаете?
Пожалуйста, поймите!
   Она  сделала шаг  к нему.  Он обнял  ее и  прижал к  себе. Она
опустила голову на его грудь, все ее тело тряслось от рыданий.
   - Я не спала прошлую ночь, все  думала об этом и не знала, как
я скажу вам. Я  хотела просить Кутберта, чтобы он  вам сказал, но
потом решила -  это не дело. Я виновата, и  должна сказать вам. И
вот я...

                            Глава 24.

   Выслушав  Дункана,  все  долго  сидели  молча.  Мэг заговорила
первая, пытаясь подбодрить остальных.
   - Ну,  не  знаю, это  не так  уж плохо.  Есть куча  куда более
скверных мест,  где старый мешок  вроде меня мог  прожить остаток
своих дней.
   Никто не взглянул на нее. Конрад зашевелился и сказал:
   - Вы  говорили, что она  кое-что понимает в  тайном искусстве.
Может, и мы можем научиться?
   - Я  не очень хорошо понял,  - ответил Дункан, -  но, кажется,
это специфическое знание. Не каждый  из нас может научиться этому
искусству, а  возможно, и никто.  И кто будет  нас учить? Кутберт
стар и чуть жив. Диана сама знает слишком мало. Я бы даже сказал,
что  у нее  не знания,  а врожденные  способности, позволяющие ей
приходить и уходить.
   - Наверное,  так, - согласился Конрад.  - Да и в  любом случае
это заняло бы слишком много времени, а у нас его нет.
   - Да,  у нас его  нет. Двое умирающих  - один здесь,  другой в
Оксенфорде.
   - А  как  насчет  Тайни,  Дэниела  и  Бьюти?  Они же  не могут
научиться, а мы не оставим их здесь. Они - часть нас.
   - Мы, вероятно, могли бы взять их с собой, - ответил Дункан. -
Не знаю, конечно, но ведь  грифон может улетать и возвращаться, а
он тоже не знает искусства.
   - Если  здесь  некому учить  нас, -  сказал Эндрю,  - то  есть
книги. Я сегодня обнаружил  библиотеку. Громадная комната, и уйма
написанного.
   - Это  слишком долго, - возразил  Дункан. - Мы будем  рыться в
куче  свитков, не  зная что  искать. И  вести нас  некому. И  еще
проблема  языка.  Я  подозреваю,  что  многие  книги  написаны на
древних языках, которые теперь мало кто знает.
   - Для меня лично, -  проговорил Эндрю, - такой поворот событий
не великая  трагедия. Если не будет  другой возможности, я охотно
останусь тут.  Место приятное, и  я могу заниматься  своим делом,
как и  в любом другом месте.  Но вот у вас,  я знаю, дело великой
важности, и вам надо идти в Оксенфорд.
   Конрад ударил дубиной об землю.
   - Мы должны уйти. Должен быть какой-то способ, только я его не
вижу.
   - И я тоже, - отозвался Дункан.
   - У меня  было предчувствие, - сказал Эндрю,  - не точно этого
события,  но  того,  что  дело  неладно.  Когда  я  увидел птиц и
бабочек...
   - При чем тут, к дьяволу, птицы и бабочки?
   - В  лесу,  сразу  за   стоячими  камнями,  птицы на ветвях не
шевелятся, сидят, как мертвые, а с  виду живые. И бабочки сидят и
не двигаются. А  потом я заметил, что на  них тонкая пленка пыли.
Значит,  они  здесь  очень  давно.  Я  подумал,  что  лес - часть
очарованного  мира и  время  здесь  остановилось для  всех, кроме
людей и Хуберта. Все здесь точно такое, как было, когда замок был
построен с помощью колдовства.
   - Остановка  времени,  - проборматал  Дункан. -  Да, это может
быть. Замок новенький, стоячие камни тоже.
   - Но  снаружи, - возразил Конрад,  - из того мира,  который мы
оставили, замок весь разрушен, камни  повалены. Что вы думаете об
этом, милорд?
   - Колдовство, - отозвалась Мэг. - Очень сильные чары.
   - Но  мы разбили чары,  наведенные на нас  у болота, -  сказал
Конрад.
   - То  были  слабые  чары,  -  пояснила Мэг, -  предназначенные
только  для того,  чтобы смутить   нас, сбить  с дороги.  А здесь
настоящее крепкое колдовство, тщательно, мастерски сделанное.
   Дункан понимал, что  она права. Такие чары им  не разбить. Они
сидели  на  нижней  ступени  крыльца.  Перед  ними тянулся бархат
лужайки.
   Дэниел  и Бьюти  недалеко  от  стоячих камней  набивали животы
сочной травой.
   Грифон все еще лежал на том же месте, где и раньше. Отяжелев с
годами, он старался не двигаться зря.
   - Где Тайни? - Спросил Дункан.
   - Где-то здесь.  Я недавно  видел  его,  он выкапывал  мышь, -
ответил Конрад.
   "Вот  и мы  в мышеловке,   - подумал  Дункан. -  Манускрипт не
только не  попадет в Оксенфорд,  но и пропадет  для человечества.
Только и  останется, что две  копии, сделанные в  аббатстве." Его
отец и  архиепископ будут ждать  известий о нем  и о Конраде,  но
никогда  не  получат  их.  Хотя  нет,  есть  способ  доставить им
известие,  Диана может  отвезти  словечко  в Стендиш  Хауз, может
отвезти и манускрипт.
   Может, кто-нибудь  еще успеет съездить  с ним в  Оксенфорд. Не
через разоренные земли, этот путь  чересчур опасен и мало надежды
по нему пройти, а морем, хоть там и пираты.
   Может  быть,  еще  хватит   времени  собрать  флотилию  боевых
кораблей, набрать воинственных матросов  и пройти через пиратские
заставы.
   - Милорд! - Позвал Конрад.
   - Да?
   - Не знаю, как и сказать...
   - Какие церемонии между нами? Говори, в чем дело.
   - Орда  не хочет пустить нас  в Оксенфорд. Ну, может  быть, не
именно в Оксенфорд, а вообще куда бы то ни было.
   Они  пытались  задержать  нас  на  каждом  повороте,  и вот мы
задержаны всерьез и больше им не мешаем.
   - Это правда. И что ты думаешь?
   - Леди Диана.
   - Что леди Диана?
   - Может, она связана с ними и это был всего лишь хитрый трюк?
   Дункан вспыхнул, открыл было рот, но вовремя прикусил язык.
   - Не думаю, - быстро сказал  Эндрю. - Не может этого быть. Она
дважды  помогала нам  в сражении.  Она не  стала бы этого делать,
будь она в сговоре с ордой.
   - Пожалуй,  ты  прав,  -  согласился  Конрад,  -  но это надо
рассмотреть со всех сторон.
   В наступившем  молчании Дункан опять вернулся  мыслями к плану
отправить манускрипт в Оксенфорд какой-нибудь другой дорогой. Да,
Диана  без лишних  вопросов  отвезет  манускрипт в  Стендиш Хауз,
расскажет там, что случилось с Дунканом и Конрадом, но как насчет
отправки манускрипта морем? Отец и архиепископ рассматривали этот
вопрос  и, похоже,  признали  это  дело невыполнимым.  "Постой, -
сказал он себе,  - если Диана может отвезти  манускрипт в Стендиш
Хауз,  она  точно  так  же  может  слетать  в Оксенфорд, передать
манускрипт Вайсу и привезти ответ."
   Нет, это все фантастические попытки найти решение проблемы. Он
не может отдать манускрипт Диане и никому вообще, кроме Конрада.
   Кому, кроме Конрада, он мог здесь доверять? Диана заманила его
и его  отряд в  этот колдовской  круг, а  теперь уверяет,  что ей
очень жаль,  даже плачет. Но  выражение печали легко  изобразить,
слезы тоже.
   Но дело не только в этом. Манускрипт был отдан на хранение ему
и должен  у него  оставаться.  Он  один несет  ответственность за
документ и  ни с кем не  может делить ее. В  поисках выхода он на
минуту   забыл   о   священной   клятве,   которую   он  дал  его
преосвященству, получая из его рук пергамент.
   - Вот  еще  что -  сказал Конрад.  - Не  поможет ли нам демон?
Может, у него за пазухой есть пара трюков? Если обратиться к нему
и обещать в уплату освобождение...
   - Я  не  стану иметь  дело  с  демоном, -  отказался Эндрю.  -
Мерзкая скотина.
   - А по-моему, - возразил Дункан, - он вполне приличный малый.
   - Ему нельзя верить, - настаивал Эндрю. - Он обманет вас.
   - Ты  говорил,  что  и  Снупи  нельзя  верить, - напомнил  ему
Конрад,  - однако  если бы  мы обратили  больше внимания на слова
Снупи,  мы не  были бы  здесь. Он  предупреждал нас насчет замка,
говорил, чтобы мы и близко не подходили к нему.
   - Делайте,   как    хотите.  А   меня  увольте.   Я  не  стану
сговариваться с демо