Клиффорд Саймак. Роковая кукла 1 Все вокруг было белым-бело, и белизна казалась враждебной, а город выглядел строгим и равнодушным. Город высокомерно взирал на нас, он был погружен в свои мысли, и ему как будто не было дела до мирской суеты и превратностей бытия. И все же, говорил я себе, над всем этим высятся деревья. Я вспомнил, что, когда корабль в пучке приводных лучей, пойманных нами в открытом космосе, уже спускался на посадочное поле, - тогда именно лес навел нас на мысль о загородном местечке. Наверно, мы опускаемся на деревню. Может быть, говорил я себе, на деревню, похожую на ту старую белую деревеньку в Новой Англии, которую я видел на Земле, на то селеньице, уютно расположившееся в долине веселого ручья, среди холмов, покрытых по-осеннему пламенеющими кленами. Теперь, оглядываясь вокруг, я был приятно удивлен новой встречей с райским уголком. Тихое, мирное местечко и, конечно же, здесь живут тихие и мирные существа, и их не коснулись причудливые нравы и диковинные обычаи, которых я в избытке навидался на других планетах. Но это не деревня. И ничего общего с деревней. Меня обманул лес, возвышающийся над белизной, он напоминал мне сельский пейзаж. Нельзя было и представить себе, что деревья могут парить над городом, причем городом, разросшимся вверх настолько, что увидеть его самые высокие башни можно, только запрокинув голову. Город врывался в небо, словно горная цепь без предгорий, резко возвышающаяся над плоской равниной. Он окружал посадочную площадку всей своей громадой, подобно высоким трибунам, овально окаймляющим спортивное поле. Когда мы смотрели на город из космоса, он был ослепительно белым. Но теперь блеск исчез, и белизна приобрела нежный бархатистый оттенок. Перед нами предстал город цвета фарфоровой безделушки, освещаемой тусклым огоньком свечи. Город был белым, и посадочная площадка была белой, и небо - таким бледно-голубым, что тоже казалось белым. Все абсолютно белое, кроме деревьев, венчающих невероятно высокий город. Я все еще изучал город и деревья, откинув голову, и от этого шея начала уставать. Я перевел взгляд на поле и только теперь заметил другие корабли, очень много кораблей. Кораблей даже больше - удивился и, - чем бывало на крупных и оживленных площадках, которые я встречал в галактике. Корабли всевозможных размеров и форм, и все - белые, вот почему я не заметил их раньше. Белый цвет, сливаясь с белизной самого поля, служит им камуфляжем. Все белое, думал я. Проклятая, целиком белая планета! И не просто белая, а особого белого цвета - кругом один и тот же фарфоровый отблеск. И город, и корабли, и само поле похожи на белые изваяния, вырезанные трудолюбивым скульптором из одной-единственной каменной глыбы. Ничего не происходило. Ничего не двигалось. Никто не встречал нас. Город стоял как мертвый. Вдруг сильный порыв ветра, одно сильное дуновение рвануло меня за куртку. И тут же я обратил внимание на то, что вокруг совсем нет пыли. Пыли, которую мог бы развеять ветер, или бумажных обрывков, которые бы он закрутил. Я потер ногой по земле, и трение не оставило следа. Посадочное поле было покрыто неизвестным материалом, на нем не скапливалась пыль. Поле выглядело так, словно его скоблили и чистили не больше часа тому назад. Я услышал, как за спиной заскрипел трап. По лестнице спускалась Сара Фостер, и было заметно, что дурацкая баллистическая винтовка, висевшая на ремне через плечо, причиняет ей неудобство. Оружие качалось в такт ее шагам, угрожая застрять между перекладинами. Я помог ей спуститься, и как только Сара оказалась на земле, она обернулась и изумленно уставилась на город. Изучая классические линии лица мисс Фостер и копну ее вьющихся рыжих волос, я вновь подумал, что Сара - по-настоящему красива. Только почему-то ее облику не доставало той нежной слабости, которая могла бы лишь подчеркнуть красоту. Сара подняла руку и откинула локон. Он все время падал ей на глаза, еще с тех пор, как я впервые встретил ее. - Я ощущаю себя муравьем, - сказала она. - Оно просто стоит там, глядя на нас сверху вниз. А вы не чувствуете взгляд? Я покачал головой. Нет, я не чувствовал никакого взгляда. - Каждую минуту, - сказала она, - оно может поднять лапу и раздавить нас. - А где другие? - поинтересовался я. - Тэкк собирает вещички, а Джордж слушает - и, как всегда, со своим тупым умиротворенным выражением. Он говорит, что он - дома! - О, Господи! - Вы не любите Джорджа, - сказала Сара. - Это не так, - заметил я. - Я не обращаю на него внимания. Меня раздражает сделка сама по себе. Она бессмысленна. - Но он привел нас сюда. - Верно. И надеюсь, теперь он доволен. А вот сам я не был доволен ничем. Ни величием города, ни окружающей белизной, ни спокойствием. Ни тем, что никто не вышел навстречу нам. Ни лучом, который привел нас на эту безлюдную посадочную площадку. Ни деревьями. Деревья не могут, не имеют права расти так высоко, как эти, возвышающиеся над городом. Над нами раздался топот. Это были монах Тэкк и Джордж Смит. Джордж, громко пыхтя, пятился из люка, а Тэкк, который спускался первым, помогал его трясущимся ногам нащупать ступеньки. - Он оступится и сломает себе шею, - сказал я, не беспокоясь особенно, если так и случится. - Он очень крепко держится, - отметила Сара, - да к тому же Тэкк помогает ему. Я завороженно наблюдал, как они спускаются по трапу, как монах управляет ногами слепого, как помогает ему найти ступеньку, когда тому случается ошибиться. Слепой, - твердил я себе. - Слепой, а с ним вольный монах и женщина, любительница большой охоты - ничего себе компания для погони за дикими гусями, для поиска человека, который, возможно, вовсе не человек, а нелепая легенда. Я, должно быть, сошел с ума, - говорил я себе, - взявшись за подобное дело. Джордж и Тэкк наконец спустились, и монах, взяв слепого за руку, повернул его лицом к городу. Сара была права относительно его глупого вида. Лицо Смита расплылось в блаженной улыбке, и это выражение в сочетании с его вялой и безучастной фигурой казалось просто неприличным. Сара слегка тронула слепого за руку. - Вы уверены, что это то самое место, Джордж? Вы не ошибаетесь? Блаженство на лице слепого сменилось исступленным восторгом, наводящим страх. - Ошибки нет, - пролепетал он, его писклявый голос снизился от волнения. - Мой друг здесь. Я слышу его, и благодаря ему, я вижу. Как будто я могу протянуть руку и коснуться его. Он вытянул толстую коротенькую ручку, словно хотел нащупать что-то перед собой. Но то, что он хотел тронуть, существовало только в его воображении. Я прав - судя по всему, это безумие. Безумно считать, что слепой человек, слышащий голоса - нет, не голоса, а один единственный голос, - способен провести нас через тысячи световых лет, сначала к галактическому центру, а потом за его пределы, в неизведанную область, на планету, известную ему одному. Всегда находились люди, которые слышали голоса, но до сих пор мало кто обращал на них внимание. - Здесь город, - объясняла слепому Сара. - Огромный белый город, а деревья - выше города, они уходят вверх и вверх на мили. Это то, что вы видите? - Нет, - ответил Джордж, весь зачарованно обратившись в слух. - Нет, я вижу не это. Я не вижу ни города, ни деревьев, он набрал воздух. - Я вижу, - сказал он, - я вижу... Джордж попытался найти слова, но в конце концов сдался. Он размахивал руками, и его лицо морщилось от усилия поведать нам о том, что он видит. - Я не могу объяснить вам, - прошептал он, - я не могу подобрать слова, я теряюсь в мыслях. - К нам идут! - сказал монах Тэкк, показывая на город. - Не разобрать, что там происходит... Какое-то мерцание. Как будто что-то движется. Я всмотрелся и действительно заметил мерцание. Но разглядеть что-либо еще было невозможно. Где-то там, у подножия городской стены ощущалось волнение, неотчетливое движение и блеск. Сара смотрела в бинокль, потом она передала его мне, стянув ремень с плеча. - Что вы думаете об этом, капитан? Я приблизил бинокль к глазам и начал настраивать его до тех пор, пока не засек движение. Сперва я увидел передвигающееся пятно, оно медленно увеличивалось, потом распалось. Лошади? Я был изумлен. Как ни странно, но это были именно лошади. К нам скакали белые лошади - ведь если здесь и есть такие животные, то они, конечно, должны быть белыми! - и, к тому же, очень забавные лошади. Они бежали необычно, не так, как бегают лошади, они двигались неустойчивым аллюром, забавно раскачиваясь. Когда они приблизились, я смог лучше разглядеть их. Это действительно были лошади. Настоящие лошади - изысканно стоящие уши, изогнутые шеи, раздутые ноздри, и даже гривы, хоть и неподвижные, но как будто вздыбленные ветром. Подобные изображения обычно помещают на календарях, где лошади застывают навеки в позе, выбранной для них художником. А их ноги? Нет же, не ноги, заметил я. Совсем не ноги, а полозья. Две пары полозьев - передняя и задняя, и когда лошади бежали, они поочередно касались ими земли - то раскачивались на передней, более узкой паре, то на задней. В недоумении я опустил бинокль, передал его Саре и продолжал наблюдать за приближающимися лошадьми. Их было восемь, и все они были белые, похожие друг на друга так, что их нельзя было различить. Сара убрала бинокль. - Карусель, - сказала она. - Карусель? - Вот именно. Такая хитрая механическая штуковина, на ярмарках, или карнавалах, или в луна-парках. Я отрицательно покачал головой. - Я никогда не был в луна-парке. Но когда я был ребенком, у меня был конь-качалка. Восемь лошадей стремительно приблизились и постепенно остановились. Даже на месте они продолжали слабо раскачиваться вперед и назад. Стоящая впереди лошадь начала вещать на межкосмическом жаргоне. Этот язык уже существовал, когда человек более двадцати веков назад появился в космосе. Он был составлен из терминов, фраз и слов, выбранных из сотни различных языков и в конце концов превратился в подобие тарабарщины, но при его помощи существа, не похожие друг на друга, все же получили возможность общаться. - Мы - лошади-качалки, - сказала лошадь. - Меня зовут Доббин, и мы пришли, чтобы забрать вас с собой. Пока Доббин говорил, не дрогнула ни одна частица его тела. Он просто стоял перед нами - уши стоймя, точеные ноздри, развевающаяся на несуществующем ветру грива. У меня даже сложилось впечатление, что слова, которые он произносил, исходили из его ушей. - Думаю, они очень милы, - восхитилась Сара, и это было в ее духе. Ей действительно хотелось думать, что они "очень милы". Доббин не моргнул и глазом в ее сторону. - Мы настаиваем на том, чтобы вы поторопились, - сказал он. - Для каждого есть оседланная лошадь, а четверо из нас помогут вам перевезти груз. Мы не располагаем временем. Все, что происходило, не нравилось мне, совсем не нравилось. Плевал я на эту качалку! - Мы не любим, когда нас подгоняют, - сказал я Доббину. - Если у вас нету времени, то мы проведем ночь на корабле и отправимся завтра утром. - Нет! Нет! - страстно возразила лошадка. - Это невозможно. С заходом солнца возникнет великая опасность. Вы должны быть спрятаны до захода солнца. - Почему бы нам не сделать так, как он говорит? - предложил Тэкк, поплотнее закутываясь в рясу. - Мне не нравится здесь. Если время поджимает, то мы можем вернуться и собрать вещи потом. Доббин ответил: - Мы возьмем ваш груз сейчас. Утром будет некогда. - Мне кажется, - заявил я Доббину, - вы спешите. И если это правда, то почему бы вам попросту не повернуться и не уйти туда, откуда вы явились? Мы сами можем позаботиться о себе. - Капитан Росс, - решительно сказала Сара Фостер. - Я не собираюсь идти пешком, если есть шанс двигаться верхом. Я полагаю, вы ведете себя глупо. - Очень может быть, - рассердился я, - но я терпеть не могу, когда мной командуют нахальные роботы. - Мы - лошади-качалки, - сказал Доббин. - Мы не роботы. - Вы человеческие качалки? - Я вас не понимаю. - Вас сделали люди? Я имею в виду - существа, похожие на нас? - Я не знаю, - ответил Доббин. - Как бы не так! - сказал я и обратился к Смиту. - Джордж! Слепой повернул ко мне одутловатое лицо. Восторженное выражение как будто прилипло к нему. - В чем дело, капитан? - Скажите-ка, Джордж, когда вы толковали о том о сем со своим приятелем, не упоминался ли в ваших беседах какой-нибудь конек? - Мой конек? Вы имеете в виду коллекционирование? - Нет, - сказал я. - Я подразумеваю конька, который качается. Вы говорили про коня-качалку? - Впервые слышу, - ответил слепой. - Но ведь у вас были игрушки, когда вы были ребенком? Слепой вздохнул. - Не такие, как вы думаете. Я слепой от рождения. Я никогда не был зрячим. Игрушек, обычных для других детей, не было... - Капитан, - Сара злилась, - вы нелепы. К чему все эти подозрения? - Я объясню, - сказал я столь же злобно. - И ответ прост... - Я знаю... Я знаю. Вы подозревали всех и каждого - и тем самым спасали свою шкуру. - Милостивая госпожа, - вмешался Доббин, - и прошу вас, поверьте: как только зайдет солнце, вам будет угрожать страшная опасность. Я умоляю вас, я заклинаю вас, настоятельно советую отправиться с нами, и как можно скорее. - Тэкк, - обратилась Сара к монаху, - иди и начинай спускать из корабля наши вещи, - она воинственно повернулась ко мне. - У вас есть возражения, капитан? - Мисс Фостер, - сказал я ей. - Корабль ваш, и деньги ваши. Музыку заказываете вы. Она взорвалась. - Вы смеетесь надо мной. Смеялись все время. Вы никогда не доверяли моим словам! Ни одному слову! - Я привел вас сюда, - твердо сказал я. - И выведу назад. Мы договаривались об этом. Я только прошу, чтобы вы не усложняли мою задачу. Но не успел я произнести эти слова, как тут же пожалел о них. Мы были на непонятной чужой планете, очень далеко от дома, и, чем затевать перебранки, лучше было бы поддерживать друг друга. Сара абсолютно права, признался я сам себе, я действительно вел себя нелепо. Но тут же я представил дело в более выгодном для себя свете. Да, быть может, я и нелеп, но только на первый взгляд. Я знал, что если уж оказался на чужой планете, надо действовать на свой страх и риск и доверять шестому чувству. У меня был богатый опыт, и я всегда выходил сухим из воды. Так же, впрочем, как и Сара, но во время путешествий ее всегда сопровождал отлично снаряженный отряд - я же всегда действовал сам по себе. При первом же указании Сары Тэкк подоткнул рясу и быстро вскарабкался по трапу. Вскоре он уже передавал мешки со снаряжением Саре, которая стояла посередине трапа и аккуратно бросала груз к его подножию. Ничего не скажешь - эта девица еще ни разу не увильнула от работы, она всегда была в центре событий и трудилась, наверное, больше, чем другие. - Ну, хорошо, - сказал я Доббину. - Где же ваши вьючные лошадки? И что делать дальше? - К сожалению, - сказах Доббин, - у нас нет рук. Поэтому навьючить лошадей придется вам. Сложите все вещи им на спины, и когда вы закончите, из их животов выскочат металлические подпруги и надежно стянут груз. - Как это просто, - удивился я. Доббин слегка качнулся вперед, как будто кланяясь. - Мы всегда, - сказал он, - к вашим услугам. Раскачиваясь, к нам приблизились четыре лошади, и я начал нагружать их. Тэкк уже вытащил вещи из корабля, и Сара стала мне помогать. Тэкк закрыл люк, и когда он спустился, все уже было готово к отправлению. Город на линии горизонта соприкасался с солнечным диском, и самые высокие башни вгрызались в светило, откусывая от него целые ломти. Это было ярко-желтое солнце, ярче, чем земное, возможно, звезда из серии "К". Конечно, корабль мог бы помочь и дать ответы на все вопросы. Ведь корабли работают на человека. Они проглатывают информацию целиком, потом расчленяют ее, затем вновь собирают воедино. Я понимал, что наш корабль знает все об этой планете и светиле. Он осведомлен о ее атмосфере и химическом составе, и он готов выдать информацию любому, кто ее запросит. Но я не сделал этого. Я все время собирался взять с корабля лист данных, но вышло так, что табун лошадей-качалок преградил мне путь. Хотя, говорил я себе, это не имеет значения. Я могу вернуться сюда утром. Но тем не менее оттого, что я так и не заглянул в лист данных, я испытывал чувство досады. - Доббин, - спросил я, - в чем заключается опасность? Что угрожает нам? - Я не могу ответить на ваш вопрос, - сказал Доббин, - так как я и сам не понимаю, но я должен вас заверить, что... - Ладно, хватит об этом! Тэкк, тяжело дыша, пытался подсадить Смита на лошадь. Сара уже сидела верхом, важно выпрямившись. Она воплощала образ женщины, предвкушающей грандиозное приключение; собственно, все, что с ней происходило, в любом случае было необычно. Вот так горделиво восседать в седле, с забавной древней винтовкой через плечо, в костюме, словно предназначенном для бурных событий, - чем не происшествие! Я мельком взглянул на посадочную площадку, обрамленную городскими постройками, и потому похожую на чашу. На поле не было заметно никакого движения. Солнце медленно заходило за дома, и с запада, из-за городской стены, выплывали тени. Белые здания постепенно темнели, однако огни не зажглись. Где же все? Где жители города? Где те, кто прибыл сюда на кораблях, которые до сих пор возвышаются над полем, подобно фантастическим надгробиям? И почему все эти корабли белые? - Высокочтимый господин, - обратился ко мне Доббин, не будете ли вы так любезны сесть верхом на меня? У нас мало времени. Повеяло холодом, и я признался себе, что мне становится страшновато, хотя и не понятно отчего. Возможно, меня пугал вид города, возможно, я предчувствовал, что это поле окажется ловушкой. Возможно, страх объяснялся тем, что вокруг не было ни одной живой души, кроме лошадей-качалок. Да и живые ли они? Но мне они казались вполне живыми. Я подошел к Доббину и, с лазерным ружьем наизготовку, запрыгнул к нему в седло. - Здесь оружие бесполезно, - явно неодобрительно сказал Доббин. Я не ответил. Черт возьми, это мое личное дело! Доббин тронулся с места, и мы двинулись к городу через поле. От скачки можно было сойти с ума: мы двигались спокойно, без резких толчков, но лошади под нами постоянно раскачивались. Казалось, мы перемещаемся не вперед, а только вверх и вниз. Мы не ощущали тряски, мы как будто пробивались сквозь бесчисленные волны. Мы двигались, но город не приближался, еще не приобретал ясных очертаний. Я понял, что на самом деле мы были дальше от него, чем казалось сначала. Да и посадочное поле - оно тоже на самом деле было гораздо больше. - Капитан! - завопил Тэкк. Я повернулся к нему. - Корабль! - пронзительно крикнул монах. - Корабль! Они что-то с ним делают! И верно, они - дьявол разберет, кто это, - суетились вокруг нашего корабля. Рядом с машиной возвышалось механическое устройство. Оно напоминало насекомое с коротким толстым телом и очень длинной и толстой шеей, увенчанной крошечной головкой. Из его пасти в сторону корабля вырывалась воздушная струи, и там, где она касалась его обшивки, корабль становился белым, как и другие корабли-надгробия, разбросанные по полю. Я взвыл от злости и сильно натянул поводья. С таким же успехом я мог бы попытаться остановить камнепад: Доббин настойчиво двигался вперед. - Разворачивайся! - заорал я. - Назад! - Возвращение невозможно, высокочтимый сэр, - спокойно проговорил Доббин, ничуть не запыхавшийся от скачки. - У нас нет времени. Нам надо спешить в город, чтобы обрести там спасение. - Клянусь Богом, время есть! - завопил я. Я сорвал с плеча ружье и, держа его над головой Доббина, направил дуло на дорогу впереди нас. - Закройте глаза! - крикнул я своим спутникам и нажал на курок. Я прищурился, но все равно вспышка лазерного света, отраженного от земли, чуть не ослепила меня. Доббин встал на дыбы и закружился волчком. Когда я открыл глаза, мы уже мчались к кораблю. - Вы погубите нас, - простонал Доббин. - Мы погибнем, безумец! Оглянувшись, я убедился, что все лошадки следовали по пятам. Оказывается, Доббин был их вожаком, и куда бы он ни направился, лошади послушно сопровождали его. Я заметил, что в том месте на дороге, куда попал лазерный заряд, не было даже отметины, хотя я ожидал увидеть дымящуюся воронку. Ведь след остается от любого, самого слабого выстрела. Сара ехала, прикрыв глаза рукой. - Вы в порядке? - спросил я. - Идиот! - закричала она. - Я предупредил, чтобы вы закрыли глаза, - сказал я. - Всегда бывает такая яркая вспышка. - Ты крикнул и сразу же выстрелил, - ответила Сара. - А мы не успели. Она отняла руку от лица и тут же зажмурила глаза, но я успел заметить, что - слава Богу! - она не пострадала. Просто был повод поблефовать, а она никогда его не упускала. Между тем существо, которое обливало корабль, уже удалялось от нас через поле. Оно мчалось, вытянув шею вперед, с безумной скоростью. Я даже решил, что оно продвигалось на колесах или гусеницах. - Пожалуйста, сэр, - молил Доббин. - Мы попросту теряем время. Вы ничем не поможете. - Еще одно слово, - сказал я, - и на этот раз ты тоже получишь. Мы приблизились к кораблю, и Доббин притормозил. Я не стал ждать, пока он остановится. Лошадка еще продолжала покачиваться, а я уже спрыгнул на землю и бежал к кораблю. Правда, я и сам не знал, что собираюсь предпринять. Я подбежал к кораблю и увидел, что он покрыт веществом, похожим на заиндевевшее стекло. Каждый дюйм машины был затянут белой оболочкой, из-под которой нигде не проглядывал металл. Это был уже не настоящий корабль, а просто макет. Уменьшенный в размерах, он мог бы сойти за сувенирный значок. Я прикоснулся к кораблю. Покрытие было гладкое и твердое. Теперь уже ничто не напоминало о том, что корабль сделан из металла. Я постучал по машине прикладом, и корабль зазвенел, как колокол. Звук отозвался по всему полю и эхом возвратился от городской стены. - Что с ним? - спросила Сара. Ее голос слегка дрожал. Это был ее корабль, и он не был ей безразличен. - Какое-то твердое покрытие, - объяснил я. - Кажется, корабль опечатан. - Вы хотите сказать, что теперь нельзя войти внутрь? - Не знаю. Возможно, удастся отколупать это кувалдой. Она сделала резкое движение, и вот уже - винтовка свернута, приклад прижат к плечу. Как бы нелепо ни выглядело ее оружие, но, точно скажу, обращаться с ним она умела. Прозвучал выстрел, и лошадки в страхе попятились. Но громче, чем выстрел, прозвучал другой звук - неприятное завывание, почти вопль. Наш молочно-белый корабль глухо загудел под ударом пули, которая, бешено крутясь, с пронзительным свистом отскочила от его поверхности. Но белизна корабля оставалась нетронутой; в том месте, куда попала пуля, не было и следа. Не было ни трещинки, ни пятнышка, ни отметины - от пули мощностью в две тысячи фунтов! Тогда я поднял лазерное ружье, но Доббин сказал: - Это бессмысленно, неразумный вы человек. Здесь уж ничего не поделать. Я со злостью обернулся к нему. - Кажется, я предупреждал, - почти провизжал я. - Еще одно слово - и получишь в лоб! - Насилие, - самоуверенно заметил Доббин, - не поможет. А вот пребывание здесь после захода солнца приведет к немедленной смерти. - Но наш корабль! - отчаянно крикнул я. - Корабль опечатан, - сказал Доббин. - Так же, как и все другие. И хорошо еще, что при этом вы оказались снаружи, а не внутри корабля. Я знал, что Доббин был прав, хотя мне было трудно признаться себе в этом. Вспомнив, что лазерный луч не оставил следов на поле, я вдруг понял, почему вокруг все было одинакового белого цвета. Конечно же, белое поле, белые корабли, белый город - все было покрыто одним и тем же сверхпрочным веществом, которое было невозможно разрушить. - Я скорблю вместе с вами, - сказал Доббин без сожаления в голосе. - Я разделяю ваше возмущение. Но однажды посетивший эту планету никогда не покинет ее. Хотя это не обязательно означает смерть. Я сочувствую вам и умоляю двинуться в путь, чтобы мы могли надежно укрыться. Я взглянул на Сару, и она незаметно кивнула. Я знал: она рассуждала так же, как я, и уже давно приняла решение. Оставаться было бесполезно. Корабль опечатан - и этим сказано все. Утром мы, возможно, вернемся и попробуем что-нибудь предпринять. С тех пор, как мы повстречались с Доббином, он не перестает говорить об опасности. Так или иначе - но проверить это было нельзя. И единственный разумный выход - последовать за лошадкой. Поэтому я быстро вскочил в седло, и не успел я как следует усесться, как Доббин уже развернулся и начал свой бег. - Мы потеряли очень много времени, - сказал он. - Но мы приложим все силы и попытаемся наверстать упущенное. Мы еще можем успеть. Теперь уже почти все поле находилось в тени, только небо еще оставалось светлым. Из города надвигалась легкая сумрачная дымка. Итак, вырваться с этой планеты невозможно. Так сказал Доббин, но это только слова, и ничего более. Похоже, что кто-то действительно намеревается задержать нас здесь, - и именно по этой причине опечатал наш корабль. Но должен же быть какой-нибудь выход, говорил я себе, какой-нибудь способ покинуть планету, и нам необходимо воспользоваться им. Выход можно найти всегда. Мы приближались к городу, и он приобретал все более четкие контуры. У домов появилась форма. До сих пор они выглядели одним сплошным массивом и напоминали громадный утес на ровном поле. Здания казались высокими даже с середины поля, теперь же их крыши терялись из виду высоко в небе. Город был по-прежнему пуст. Нигде в окнах не горел свет если, конечно, в домах вообще присутствовали окна. Возле зданий не было никакого движения. И не было приземистых домишек, обычных для городских окраин: поле вплотную подступало к зданиям, устремленным в небесную высь. Лошади во весь опор мчались по направлению к городу, звонко цокая полозьями - точь-в-точь табун лошадей, спасающийся от бури. Мне стоило только приноровиться к езде на лошадях-качалках, как она мне понравилась. Просто надо было расслабиться и отдаться во власть непрерывной качки. Город все яснее маячил впереди, и теперь мы уже могли рассмотреть каменную кладку домов. Мы разглядели улицы, или по крайней мере нечто, отдаленно напоминающее улицы, - узкие пространства между домами, черные и пустые, похожие на трещины или щели в исполинской скале. Лошадки нырнули в одну из таких щелей, и темнота сомкнулась. Свет проникал на эту улицу, только когда солнце оказывалось прямо над ней. Дома обступали нас со всех сторон, их стены возвышались вокруг - и смыкались над нами в далекой невидимой точке. Одно из зданий стояло чуть в стороне, там, где расширялась улица. К его массивным дверям вел просторный пандус. Туда и направились лошадки. Они преодолели подъем и вбежали в здание через открытую дверь. Мы очутились в комнате, и прямо перед нами на стене я увидел огромные прямоугольные блоки, от которых исходил неяркий свет. Лошадки мягко подкатили к одному из блоков и остановились перед ним. Тут же у стены я заметил гнома - или его подобие - маленькое горбатое, похожее на человека существо. Гном возился с диском, закрепленным в стене за светящейся каменной плитой. - Капитан, посмотрите! - закричала Сара. Она могла бы и не кричать - я видел все не хуже ее. На светящемся блоке неотчетливо возникла картина. Это был пейзаж. Казалось, картина проступила со дна кристально-чистого моря и ее яркие краски скрыты под толщей воды, а очертания расплываются в легкой ряби на морской поверхности. Это был кровавый пейзаж. Красная земля сливалась с лиловым небом; на горизонте, над редкими темно-красными холмами бушевала стихия, а на переднем плане ядовито желтели цветы. Я попытался сопоставить увиденное с известными мне планетами, но картина изменилась. Теперь перед нами уже были джунгли - мир, утопающий в зелени, испещренный пронзительно яркими пятнами - наверно, тропическими цветами. Но за пышной растительностью таилось что-то враждебное. От одного только вида этого непроходимого леса я ощутил легкую дрожь. Потом картина опять растаяла - я успел лишь взглянуть на нее - и на месте леса уже была желтая пустыня, освещенная луной и мерцающими звездами. Лунный свет серебром отражался в небе, преломляясь, падал на песчаные дюны и превращал их в пенящиеся волны. Пустыня не испарилась из виду подобно другим картинам. Она наступала на нас, словно желая поглотить. Я почувствовал, как Доббин бешено рванулся вперед. Я сделал отчаянную попытку удержаться и протянул руку к седлу, где должна была находиться задняя лука. Но напрасно - ее не было и в помине - и тут же я кувырком вылетел из седла. Я упал - удар пришелся на плечо - проехал по песку и наконец остановился. Перехватило дыхание. Я с трудом встал и выругался - вернее, я только хотел выругаться, но не смог, потому что задыхался. И уже поднявшись, я увидел, что мы оказались в той самой пустыне, которая вырисовывалась на светящемся камне. Сара упала в стороне от меня. Неподалеку, пытаясь выпутаться из рясы, уже поднимался на ноги Тэкк. Рядом с монахом ползал на четвереньках Джордж. Он скулил, как щенок, которого ночью выпихнули за дверь в чужой непонятный мир. Вокруг простиралась пустыня, и не было ни травинки, ни капли воды, только белый свет огромной луны да мерцание звезд, разбросанных по безоблачному небу и похожих на лампочки. - Он исчез! - хныкал Джордж, все еще стоя на четвереньках. - Я больше не слышу его! Я потерял своего друга! Но друг Джорджа был не единственной потерей. Пропал город, да и сама планета, на которой он располагался. Мы были совсем в другом мире. Мне не следовало браться за это дело. Я и раньше отдавал себе в этом отчет. Я не верил в успех с самого начала. А ведь удача всегда только с тем, кто верит в нее! Если уж взялся нельзя сомневаться в успехе. Хотя, вспомнил я, у меня не было выбора. Я был обречен с того момента, когда в первый раз увидел на Земле великолепный корабль Сары Фостер. 2 Я возвратился на Землю в тайне от всех. Хотя слово "возвратился" здесь не совсем правильное. До тех пор я никогда не бывал на этой планете. Но именно на Земле я хранил свои деньги, и к тому же Земля стала единственным местом, где я не чувствовал за собой слежки. И дело не в том, что я нарушил закон или был не чист на руку. Просто вышло так, что многие из тех, с кем я был когда-то связан, в конце концов разорились до нитки и жаждали встретиться со мной. И, конечно, они бы добились своего, не попади я на Землю, где действовало право неприкосновенности. Корабль, на котором я приземлился, помог мне сбить этих людей с толку. Машина едва избежала участи быть похороненной на кладбище кораблей, хотя место ей было именно там. Залатанный, наспех отремонтированный, корабль больше был мне не нужен. Единственное, что от него требовалось - доставить меня на Землю. Я покинул корабль, и меня бы не огорчило, даже если бы он распался на куски. Я на Земле - и останусь здесь. Было очевидно, что мне предстоит встреча с Земным Патрулем. Земля гостеприимна и придерживается принципа "в тесноте, да не в обиде", но ей не помешает патруль, охраняющий планету от подозрительных личностей вроде меня. Итак, я вошел в Солнечную систему и оказался между Землей и Солнцем. Я надеялся, что компьютер не обманул меня при расчетах. Я выжимал из своего драндулета все, что было возможно, к тому же я воспользовался солнечным притяжением, и мимо Солнца мы промчались так, как будто за нами гнались черти. Был даже один рискованный момент, когда мне показалось, что, срезав путь, мы подошли к светилу слишком близко. Но спасла радиационная защита; я сбавил скорость наполовину, и Земля оказалась прямо впереди по курсу. Заглушив двигатель и отключив все системы, я летел по инерции в направлении к Земле. Слева, не более чем в пяти миллионах миль от меня, пронеслась Венера. Мне повезло, и Патруль не обнаружил меня. По правде говоря, им было бы непросто это сделать. Мой корабль не оставил энергетического следа, и все его электронные устройства были отключены. Единственное, что они могли засечь - это просто груду металла, да и то небольшую. Кроме того, мне удалось миновать Солнце, а солнечная радиация затрудняет обнаружение даже посредством лучших приборов. Конечно, с моей стороны это была безумная попытка, и на самом деле я подвергался большой опасности. Но я уже пережил множество межпланетных гонок с преследованием и, случалось, испытывал судьбу. Я рискнул и на этот раз. На Земле существует только один космодром. Для них этого вполне достаточно, потому что корабли курсируют здесь не часто. На Земле осталось мало людей, все они разлетелись по космическим далям. Те немногие, кто еще остался, считаются безнадежными мечтателями. Они полагают, что жизнь на планете, которая была колыбелью человечества, возвышает их над остальными. Теперь же эти идеалисты, а также люди, подобные мне, и являются обитателями Земли. Мне говорили, что сентиментальные чудаки с Земли не более чем сборище надменных лжеаристократов, но я не опасался их. Я не собирался иметь с ними дело. Возможно, я займусь экскурсионными кораблями, которые время от времени привозят на прародину человечества толпы паломников, или грузовыми кораблями - но не более. Я установил корабль и ушел от него прочь. С собой у меня были две сумки, и в них вмещалось все мое добро - то немногое, что я успел схватить, когда на меня были спущены собаки. Корабль не распался на части, он просто стоял, как загнанная лошадь, и являл самое жалкое зрелище, которое только можно представить. Недалеко от места стоянки моей развалюхи я увидел прекраснейшую из космических машин. Блестящий, изящный корабль, от которого веяло мощью, - он был похож на космическую яхту, страстно устремленную в небо. Конечно, разглядывая корабль со всех сторон, я не мог точно сказать, что скрывалось внутри. Но каждый корабль всегда говорит сам за себя, и что касается этого, то я был уверен: на него не пожалели средств. Стоя перед кораблем и изучая его, я почувствовал, как у меня чешутся руки к нему прикоснуться. Думаю, что желание дотронуться до корабля было тем сильнее, чем лучше я понимал, что мне больше не вернуться в космос. Я вышел из игры. Мне предстоит провести остаток жизни на Земле. Иначе меня сцапают. Я покинул посадочное поле и прошел через таможню - если это можно было так назвать. Таможенники просто выполнили необходимые формальности. Они не имели ничего против меня, как и против кого-либо другого. Все сходятся на том, что таможня - лучшее учреждение на Земле. Я остановился в гостинице при космодроме. Устроившись в номере, я спустился в бар. Я был немного навеселе, когда в бар вошел робот и пугливо уставился на меня. - Вы - капитан Росс? Неужели я снова влип в историю? - подумал я в тревоге. На Земле не было ни одной души, которая что-либо знала обо мне или о моем прибытии. Мои контакты здесь ограничились только общением на таможне и со служащим гостиницы. - У меня есть для вас письмо, - сказал робот, протягивая послание. Конверт был без марок и скреплен печатью. Я раскрыл его, вытащил записку и прочел: Гостиница "Хилтон". Капитану Майклу Россу. Буду очень обязана капитану Россу, если он поужинает сегодня вместе со мной. Моя машина будет ожидать у входа в гостиницу в восемь часов. И позвольте мне, капитан, первой поприветствовать вас на Земле. Сара Фостер. Я сидел, уставившись на листок бумаги. Робот-бармен, скользя вдоль стойки, подкатил ко мне и забрал пустой стакан. "Еще одну порцию?" - спросил он. - Еще одну, - ответил я. Кто такая эта Сара Фостер, и как она узнала обо мне спустя час после моего появления на Земле? Я мог бы, конечно, навести справки, но вокруг никого не было. Кроме того, мне почему-то казалось - я и сам не мог понять почему - что не стоит ни о чем выспрашивать. Возможно, это ловушка. Я знал: есть люди, ненавидящие меня настолько, что могут попытаться тайно вывезти меня с Земли. Конечно, им уже известно, что я приобрел корабль, но вряд ли кому-то пришло в голову, что подобная развалина доставит меня на Землю. И никто, естественно, не догадывается, что я уже на Земле. Я сидел в баре, тянул стакан за стаканом и, пораскинув мозгами, наконец решил рискнуть. Сара Фостер жила в просторном доме на вершине холма. Холм был окружен дикой местностью, которая простиралась на много акров и, в свою очередь, окружала акры тщательно ухоженных лужаек и аллей. Посреди всего этого расположился огромный дом, сложенный из обожженного кирпича, с широкими галереями, огибающими здание, и многочисленными трубами на крыше. Я предполагал, что у дверей меня встретит робот, но навстречу мне вышла сама Сара Фостер. На ней было нарядное зеленое платье, которое касалось пола и, создавая бешеный контраст, подчеркивало огненный оттенок ее растрепанных волос и непослушного локона, как будто навсегда упавшего ей на глаза. - Капитан Росс, - сказала Сара, протягивая руку, - как мило, что вы пришли. И вас не смутила моя невразумительная записка! Боюсь, я поступила необдуманно, но я слишком хотела увидеться с вами. В высоком зале, где мы встретились, было прохладно. Его стены покрывали свежевыкрашенные деревянные панели; паркетный пол был отполирован до блеска, а с потолка свисала массивная хрустальная люстра. От дома веяло богатством, эдаким земным аристократическим размахом - и все это мне очень понравилось. - Остальные в библиотеке, - сказала она, - давайте присоединимся. Она взяла меня под руку, и мы прошли через зал к двери, ведущей в комнату, которая отличалась от зала, как небо от земли. Комната могла сойти за библиотеку - несколько полок в ней были заставлены книгами, - но больше всего она походила на склад трофеев. Каждую стену украшали чучела, на застекленной полке хранилось оружие, на полу лежали шкуры животных, на которых еще сохранились головы с навеки застывшим оскалом. В комнате возле огромного камина сидели два человека, и, когда мы вошли, один из них поднялся. Это был долговязый изнуренный человек с длинным, худым и смуглым лицом. Не солнце и не ветер затемнили его лицо, подумал я, глядя на него, просто чувствуется, какие темные мысли шевелятся у него в мозгу. Он носил темно-коричневую рясу, опоясанную четками, и был обут в крепкие сандалии. - Капитан Росс, - сказала Сара Фостер. - Позвольте представить вам монаха Тэкка. Он протянул мне свою костлявую руку. - Официально, - сказал он, - меня зовут Хьюберт Джексон, но я предпочитаю, чтобы меня называли монахом Тэкком. Во время моих странствований, капитан, я много слышал о вас. Я пристально взглянул на него. - Вы много путешествовали? Надо признаться, я встречал таких типов и раньше, но никогда не питал к ним симпатии. Он кивнул. - Много и далеко, - сказал он. - И всегда в поисках истины. - Иногда, - заметил я, - истину найти совсем не просто. - А теперь, капитан, - быстро проговорила Сара, - познакомьтесь с Джорджем Смитом. Второй незнакомец неловко поднялся на ноги и вяло протянул руку в мою сторону. Это был маленький кругленький человек неопрятной наружности, с абсолютно белыми глазами. - Как вы догадались, - начал Смит, - я слепой. Вы, конечно же, простите меня за то, что я не встал, когда вы зашли в комнату. Я почувствовал себя неловко. Я впервые встретил человека, который так открыто заявлял о своей слепоте. Я пожал его руку, она оказалась совсем вялой - даже не верилось, что это рука живого человека. Слабое рукопожатие Смита вполне соответствовало его облику. Слепой нащупал стул и уселся. - Сюда, пожалуйста, - сказала Сара. - Сейчас подадут напитки. Вкус моих друзей мне известен, а вот ваш... - Если позволите, шотландское виски. Я занял указанное место, Сара тоже уселась, и мы, вчетвером, словно дружная компания, устроились вокруг камина, и со стен на нас взирали набитые чудища, привезенные с других планет. Сара заметила, что чучела привлекают мое внимание. - Я совсем забыла, - сказала она. - Прошу прощения. Вы ведь никогда ничего не слышали обо мне - пока не получили мою записку, конечно. - Мне очень жаль, сударыня. - Я - охотник, и охотник с баллистической винтовкой, - сказала она, и мне показалось, что она гордилась этим более, чем того заслуживало ее занятие. Мне не удалось скрыть свою реакцию, вернее, ее отсутствие. - Я использую только баллистическое оружие, - объяснила она. - То есть оружие, которое стреляет пулями. Лишь такой способ охоты, - добавила она, - является настоящим спортом, потому что он требует значительного мастерства во владении оружием и наличия крепкой нервной системы. Если вы промахнетесь и не убьете зверя с первого же выстрела, он может броситься на вас. - Понятно, - сказал я. - Вы предпочитаете спортивное состязание. Но ведь за вами всегда право первого нападения. - Это не обязательно так, - ответила она. Робот принес напитки, и мы, с бокалами в руках, почувствовали себя свободней. - Я подозреваю, капитан, - сказала Сара, - что вы не одобряете мое занятие. - Ни да, ни нет. Я недостаточно хорошо разбираюсь в этом вопросе, чтобы составить свое собственное мнение. - Но ведь вы убивали диких животных, не так ли? - Было дело, - сказал я, - но я ни разу не делал этого ради спортивного интереса. Иногда я убивал, чтобы прокормиться. Иногда - чтобы спасти себе жизнь. Я сделал несколько глотков из своего бокала. - Я не испытываю судьбу, - продолжал я. - Я стрелял из лазерного оружия. Я просто сжигал этих тварей. - Вижу, что вы не спортсмен, капитан. - Вы правы. Меня можно назвать космическим охотником. А теперь я вышел на пенсию. В течение всего разговора я не переставал гадать, к чему вела Сара. Я понимал, что она пригласила меня не ради компании. Я не вписывался в эту комнату, в этот шикарный дом; я был чужим среди людей, сидящих бок о бок со мной. Как бы то ни было, но они вполне подходили друг другу, и предположение о том, что они могут втравить меня в авантюру, не придавало энтузиазма. Похоже, она читала мои мысли. - Думаю, вам хотелось бы узнать, что происходит. - Сударыня, - сказал я. - Не скрою, я размышлял об этом. - Вам знакомо имя Лоуренс Арлен Найт? - Да, я слышал о нем. Его еще зовут Странником. О нем ходило много толков. Это - старая история. Она произошла задолго до моего рождения. - И что же вы слышали? - Обычная нелепица. Космические сказки. Герои, подобные Найту, всегда были и есть, но авторы небылиц оказались в плену у его образа. Может быть, все дело в звучном имени. Как, например, Джон Ячменное Зерно или Ланселот. - Но известно ли вам, что... - Что он был охотником? Естественно. Все они где-нибудь охотятся. - Однако он исчез. - Попробуйте побродяжничать, - объяснил я, - и если вы будете соваться в чужие дела и в чужие земли, вам суждено исчезнуть. Рано или поздно вы столкнетесь с тем, что прикончит вас. - А вы же... - Я вовремя завязал. Но мне ничего не угрожало. Единственное, что мне было нужно, так это новые планеты. Ни Семь Городов Сиболы, ни таинственный Эльдорадо, ни Сады Эдема... - Вы смеетесь над нами, - заявил монах Тэкк. - Мне не нравится это. - Я и не намеревался смеяться, - сказал я Саре. - Космос наводнен сказками. Я упомянул только несколько. Они развеивают скуку, когда нечего делать. И, кроме того, должен заметить, что я не в восторге, когда поп-шарлатан с грязными ногтями делает мне замечания. Я поставил стакан на стол и поднялся. - Спасибо за угощенье. Возможно, в другой раз... - Подождите минутку, - попросила Сара. - Пожалуйста, присядьте! Простите Тэкка. Вы имеете дело со мной, а не с ним. У меня есть для вас соблазнительное предложение. - Я в отставке. - Возможно, вы видели корабль недалеко от того места на поле, где вы приземлились. - Да, я видел его и восхищен. Так он - ваш? Сара кивнула. - Капитан, мне нужен кто-нибудь, кто мог бы управлять этим кораблем. Что вы скажете на это? - Но почему я? Есть ведь и другие... Она покачала головой. - На Земле? Сколько, вы думаете, настоящих астронавтов осталось на Земле? - Полагаю, не так уж и много. - Никого! - сказала она. - Или почти никого. По крайней мере, никого, кому бы я могла доверить корабль. Я снова сел к столу. - Давайте начистоту. Почему вы уверены, что можете доверить его мне? И вообще, что вы знаете обо мне? Откуда вам известно, что я прилетел? Сара взглянула на меня, чуть прищурившись. Наверно, она так же щурилась, когда прицеливалась в зверя. - Я доверяю вам, - сказала она, - потому, что вам некуда деться. В космосе вы - изгой. Пока вы будете на корабле, вам гарантирована безопасность. - Ну что же, достаточно откровенно, - признал я. - А как же мы выйдем в космос? Патруль... - Капитан, поверьте, ничто не способно остановить мой корабль. И если кто-нибудь осмелится сделать это, нам все равно не смогут помешать. Нам предстоит долгий сложный путь. Никакие трудности не сравнятся с ним. И кроме того, можно так устроить, чтобы никто и не узнал, что вы отправились в космос. - Это все очень интересно, - сказал я. - Не могли бы вы поведать мне, куда мы собираемся? Она ответила: - Я не знаю куда. Это была неудачная уловка, конечно. Нельзя отправляться в путь, когда не известна цель. Если она не хотела говорить, так почему бы не сказать об этом прямо? - Мистер Смит, - добавила Сара, - знает, куда мы направимся. Я повернулся к Смиту, подобно глыбе развалившемуся в кресле, и мое внимание снова привлекли его незрячие белые глаза на рыхлом лице. - Я слышу голос внутри себя, - объяснил Смит. - У меня есть связь кое с кем. Там, далеко, у меня есть друг. Ничего себе! - подумал я. - Вот, оказывается, к чему все шло. Он, видите ли, слышит голос внутри себя! - Спорим, что я догадался, - сказал я Саре, - мистера Смита к вам привел этот верующий джентльмен. Неожиданно она разозлилась. Она побледнела, ее голубые глаза сузились и казались блестящими льдинками. - Вы правы, - процедила она сквозь зубы. - Но это еще не все. Вы знаете, конечно, что Найта сопровождал робот? Я кивнул: - Знаю, его звали Роско. - А вам известно, что это был робот-телепат? - Таких не бывает, - сказал я. - Нет, бывает. Или были. Я все проверила, капитан. У меня есть техническое описание этого робота. Я получила его задолго до того, как возник мистер Смит. А еще есть письма Найта к своим друзьям. Я единственная, быть может, обладаю достоверными материалами о Найте и предмете его поиска. Все это появилось у меня еще до возникновения этих двух джентльменов, и из источников, о которых у них даже не было представления. - Но они могли случайно услышать... - Я никому ничего не говорила. Это было - как бы выразиться? - не более чем хобби. Или навязчивая идея. Я собирала информацию по крохам, то там, то здесь, и не предполагала, что из этого что-то выйдет... Такая захватывающая легенда! - Вот именно. Всего лишь легенда. Пронесенная сквозь годы, абсолютная, пусть и непреднамеренная, ложь. Берется один незначительный тактик, обсасывается со всех сторон, связывается с другими, такими же незначительными, и так до тех пор, пока цепочка всех этих тактиков не станет такой запутанной, что в конце концов исчезнет всякая возможность узнать, где правда, а где вымысел. - Но письма? И техническое описание робота? - Просто очередные факты. Если только они достоверны. - В этом не может быть сомнения. У меня есть доказательства. - И что вы прочли в письмах? - Я поняла, он искал что-то. - Я же говорил вам, они все ищут - все до одного. Некоторые верят в реальность своих целей. Некоторые заставляют себя в нее верить. Так было в старину, то же самое происходит и в наши дни. Они тем самым искупают вину за постоянное бродяжничество. Им надо скрасить бесцельное существование придуманной целью. Они обожают космос и новые, неизведанные миры, открывающиеся за горизонтом. Никто вокруг не понимает, отчего они порхают там-сям, вот они и стряпают всякие небылицы и... - Капитан, так вы не верите мне? - Ни одному слову. То, что два авантюриста предлагают ей охотиться вслепую, меня не касалось, но я не собирался составлять им компанию. Правда, когда я вспоминал корабль на поле, и испытывал сомнение. Но нет, это невозможно! Земля предоставляла убежище, а я в нем нуждался! - Я не нравлюсь вам, - сказал монах Тэкк. - Да и вы мне не по душе. Но позвольте мне честно признаться, что я привел моего слепого друга к мисс Фостер, не думая о материальной выгоде. Я выше денег! Все, что я ищу, - это правду. Я не ответил ему. Да и зачем? Я понимал, кто передо мной. - Я слепой, - сказал Смит, обращаясь не к нам, не к себе самому, а к какому-то собеседнику, которого никто ни разу не видел. - Я никогда не был зрячим, и я могу судить о форме предметов только по подсказке рук. В моем воображении живут образы, я вижу их, но наверняка неправильно, потому что я не представляю себе, что такое цвет. Хотя мне говорили, что предметы бывают цветные. "Красное" что-то значит для вас, а для меня это бессмысленное понятие. Слепому человеку невозможно описать цвет. Изучить предмет на ощупь - пожалуйста, но это не означает, что предмет действительно изучен. Я пью воду, но как она выглядит? Виски подают в стакане со льдом, но на что похоже виски? Лед - тот тяжелый и гладкий и дает ощущение, называемое холодом. Я знаю, лед - это вода, которая превратилась в кристаллы, и я понимаю, что он белый. Но что такое кристалл, что значит "белый"? Наш мир существует для меня только в виде пространства, в котором я двигаюсь, и, кроме того, передо мной раскрыты мысли людей. Но как я могу быть уверен, что я правильно толкую чужие мысли? Что я верно понимаю происходящее? Да, от этого мира мне досталось немного, но я обладаю совсем иным миром, - Смит постучал пальцами по макушке. - Иной мир, - сказал он, - здесь, в моей голове. И это не воображаемый мир, но мир, врученный мне другим существом. Я не знаю, где обитает это существо, хотя мне было дано понять, что очень далеко. Больше я не знаю ничего - только об огромном расстоянии, разделяющем нас, и в какой стороне расположен тот мир. - Теперь все понятно, - сказал и, обращаясь к Саре. - Он будет служить компасом. Мы отправимся в указанном им направлении и будем двигаться, пока... - Именно так, - ответила она. - И так же было с Роско. - С роботом Найта? - С роботом Найта. Об этом говорится в письмах. Найт сам немного обладал такими способностями - достаточно для того, чтобы ощутить существование далекого голоса. И для него был специально изготовлен робот. - Заказной робот? Робот с телепатическим управлением? Сара кивнула. Это было невозможно осознать и абсолютно неправдоподобно. Такое видится только в бреду. - Здесь кроется истина, - заявил Тэкк. - Истина, о которой можно лишь догадываться. Я готов рискнуть жизнью, но отправиться на поиски. - Вы правы, - сказал я, - вам придется рисковать жизнью. И даже если вы отыщите истину... - Если она действительно существует, - сказала Сара, - кто-нибудь когда-либо найдет ее. Почему не мы? Я огляделся вокруг. На нас смотрели диковинные животные, фантастические свирепые существа с различных далеких планет. Некоторые из этих тварей встречались мне, а о других я знал только понаслышке, но были там звери, которых никто никогда не упоминал даже во время пьяных бесед между одинокими, измотанными космосом людьми, когда мы собирались вместе на планетах, названия которых были известны отнюдь не многим. Все стены заняты чучелами. Для новых уже нет места, подумал я. - И, кроме того, охота и погоня за трофеями, возможно, теряют прелесть и остроту. И не только для Сары Фостер, охотницы на крупного зверя, но и для окружающих ее людей, в глазах которых приключения на далеких планетах придавали ей некоторый престиж. И, разумеется, было бы вполне логично изменить объект охоты, принести домой непохожее на прежних чучело, пережить новое и более чудесное приключение. - Никто, - сказала Сара, - никогда не узнает, что вы покинули Землю и находитесь в космосе. Вы сможете вернуться сюда когда-нибудь, а ваш двойник исчезнет. Он будет похож на вас, как две капли воды, но это будете не вы. Он будет жить на Земле вместо вас, а вы отправитесь в космос. - И у вас достаточно денег, чтобы оплачивать подобное предприятие? - спросил я. - Чтобы купить молчание такого человека? Сара пожала плечами. - На свои деньги я могу купить все, что угодно. И, кроме того, если мы окажемся в космосе, не все ли равно, будет ли он здесь разоблачен? - Отнюдь нет, - ответил я. - Я бы хотел и сам вернуться сюда с кораблем, если кораблю суждено возвратиться. - Это можно будет устроить, - сказала Сара. - Я позабочусь обо всем. - Может быть, - спросил я, - мой двойник погибнет в результате несчастного случая? - Ни за что! Это не для нас. Существует много способов установить подлинную личность погибшего. Мне показалось, Сара была огорчена невозможностью воспользоваться таким простым решением. Затея претила мне. Мне не нравились эти люди и не нравился их план. Но вся история предоставляла мне небольшой шанс принять участие в судьбе прекрасного корабля Сары и вновь оказаться в космосе. Земля губит людей, - подумал я, она выпивает из них все соки. Я не успел хорошо изучить Землю, а то немногое, что я видел, мне понравилось. Но моих симпатий хватит ненадолго, и очень скоро я начну ненавидеть здесь все. Любовь к космосу у меня в крови. Я теряю покой, когда подолгу не бываю там. Космос проникает в душу, становится частью тебя. Заполненное звездами пространство, безмолвие, ощущение того, что ты ни к чему не принадлежишь, что волен отправиться куда и когда тебе угодно... Но не только это. Существует что-то еще, чему пока не удалось подыскать название. Может быть, как это ни банально, ощущение истинности бытия. - Подумайте об оплате, - сказала Сара, - потом удвойте цифру. Вы не встретите непонимания. - Но как же так? - спросил я. - Неужели вы не жалеете денег? - Конечно, жалею, - ответила Сара. - Но деньги научили меня, что надо платить за то, что имеешь. А мне нужны вы, капитан Росс. Вы никогда не пользовались проторенными космическими дорогами, размеченными и безопасными. Вы продвигались впереди других и исками новые планеты. Мы можем довериться вам. В дверях показался робот. - Стол накрыт, мисс Фостер. Она с вызовом посмотрела на меня. - Я подумаю о вашем предложении, - пообещал я. 3 И мне бы следовало получше подумать над ним, говорил я себе, разглядывая утопающую в лунном свете пустыню. Мне не надо было лететь. Смит все еще ползал на четвереньках и скулил. Его белые незрячие глаза блестели, как глаза кошки, завидевшей добычу. Тэкк выпутался из своей смехотворной рясы и заковылял к ноющему Смиту. Что же все-таки, - подумал я, - связывает этих людей? Они, конечно, не гомосексуалисты, потому что ничего подобного я за ними не замечал в течение всего путешествия. Должно быть, они душевно очень близки друг другу. Естественно, Смит радуется, что кто-то заботится о нем, и, наверно, Тэкк рассматривает слепого и его способности как выгодное капиталовложение, но секрет их дружбы в ином. Возможно, двух этих ни к чему на свете не приспособленных людей объединяют похожие страдания, и они испытывают друг к другу сочувствие. В пустыне было светло, как днем, и, глядя на небо, я понял, что свет шел не только от луны. Небесный свод был опален звездным огнем. Я никогда раньше не видел столько больших и ярких звезд. Они выглядели теперь иначе, чем когда лошади-качалки вышвырнули нас в пустыню. Над нами были звезды, которые очутились так близко, что, казалось, можно было протянуть руки и собирать их, как яблоки с дерева. Сара была уже на ногах, она так и не выпустила винтовку и теперь крепко держала ее наперевес. - Я следила, чтобы она была дулом вверх, - сказала она. - Да здравствует мисс Фостер! - воскликнул я. - Главное правило, - объяснила она мне, - всегда держать оружие дулом вверх, чтобы оно не засорилось. Если бы я не проследила, в ствол бы забился песок. Джордж продолжал ныть, но теперь сквозь завывания можно было различить слова. "Что случилось, Тэкк? - стонал он. - Где мы? Что случилось с моим другом? Он исчез. Я не слышу его больше". - Ради Бога, Тэкк, - сказал я с отвращением, - поднимите Смита, стряхните с него грязь и вытрите ему нос! И объясните своему товарищу, что происходит! - Я не могу ничего объяснить, - ответил Тэкк, - пока мне самому не растолкуют, что происходит. - Я помогу вам сделать это, - пообещал я. - Мой друг, мы в плену. Нас обвели вокруг пальца. - Они вернутся! - простонал Джордж. - Они придут за нами. Они не оставят нас здесь! - Конечно, не оставят, - сказал Тэкк, ставя его на ноги. - Они возвратятся с восходом солнца. - А есть ли солнце на небе сейчас, Тэкк? - Нет, - ответил Тэкк. - Только луна. И множество звезд. А я был в недоумении. Я был выброшен на незнакомый берег в компании с двумя простофилями и белокурой Дианой, которая заботилась лишь о том, чтобы удержать ружье в правильном положении. Я огляделся вокруг. Мы упали на пологий склон дюны по обе стороны к ночному небу вздымались песчаные холмы. На небе виднелись только луна и звезды, не было ни облачка. А на земле ничего, кроме песка, - ни деревца, ни кустика, ни травинки. В воздухе ощущался легкий холодок, но я понимал, что и он исчезнет с восходом солнца. Было очевидно, что нам предстоит провести длинный жаркий день без капли воды. На песке были отчетливо видны места, где наши тела пробороздили его. Мы были брошены со стороны другой дюны, и мне пришло в голову, что точная информация о том, откуда нас выбросили, нам бы пригодилась. Я прошел назад и прикладом ружья провел на песке длинную линию и несколько неровных стрел, ведущих от нее. Сара внимательно наблюдала за мной. - Вы думаете, мы можем вернуться обратно? - спросила она. - Я бы не рискнул утверждать это. - Там была какая-то дверь, - продолжала она. - И лошадки вышвырнули нас в нее, а когда мы упали, здесь уже не было никакой двери. - Они держали нас на крючке, - сказал я, - с той минуты, как мы появились. Они не цацкались с нами с самого начала. У нас не было шансов. - Но мы уже здесь, и нам стоит подумать о том, как выбраться отсюда. - Если вы последите за двумя нашими шутами и позаботитесь о том, чтобы они не наделали бед, - предложил я, - я бы мог пойти на разведку. Сара внимательно посмотрела на меня. - Вы что-то задумали, капитан? Что-нибудь определенное? Я покачал головой. - Только взглянуть, что вокруг. Возможно, мне удастся наткнуться на воду. Сегодня нам понадобится много воды. - Но если вы потеряетесь... - Я буду ориентироваться по своим следам, - объяснил я. - Если только внезапно не поднимется ветер и не сотрет их. Но если что-нибудь случится, я выпущу вверх луч, а вы стрельнете один-два раза, и звук выстрела укажет мне путь обратно. - А вы не думаете, что лошадки вернутся за нами? - А вы? - Мне кажется, нет, - ответила она. - Но в чем же их цель? Чего они добивались? Вряд ли их привлек наш груз. - Зато они избавились от нас. - Но они сами заманили нас к себе! Если бы не приводной луч... - Вы забываете о корабле, - сказал я. - Возможно, им нужен был корабль. Видели, сколько у них кораблей на поле? Наверно, они сцапали многих. - И всех выбросили сюда? Или на другие планеты? - Я допускаю все, - ответил я. - Наша задача сейчас найти более подходящее место, чем это. У нас нет ни пищи, ни воды. Я повесил ружье на плечо и начал карабкаться вверх по склону песчаного холма. - Я могу как-нибудь помочь? - спросила Сара. - Хорошо, если бы вы позаботились о том, чтобы те двое не затоптали линию, проведенную мной. Если подует ветер и песок заметет линию, попытайтесь оставить отметки. - Вы возлагаете большие надежды на эту линию? - Она, надеюсь, поможет выяснить, где мы находимся. - Но может ничего не означать, - сказала Сара. - Мы, вероятно, оказались в ином временном измерении, и определять наше местонахождение бесполезно. - Согласен, - заметил я. - Но пока у нас нет других шансов вырваться. Я поднимался по дюне, и это оказалось нелегким делом. Ноги глубоко вязли в песке, я все время скользил вниз. Я едва продвигался вперед. Когда я, наконец, почти добрался до гребня холма, я остановился на минутку отдохнуть и оглянулся. Все трое стояли у подножия дюны, наблюдая за мной. И меня охватило необъяснимое чувство: я ощутил, что люблю их - и вечно копошащегося дурачка Смита, и мошенника Тэкка, и Сару - черт ее возьми с ее непослушным локоном на лбу и дурацкой старомодной винтовкой! Несмотря ни на что, они - люди, и так или иначе мне надо вытянуть их отсюда. Потому что они надеются на меня. Для них я был человеком, "исколесившим" космос и пережившим различные приключения и неприятности. Я фактически возглавлял экспедицию и действовал грубо и сурово. Но я был капитаном, а когда встает вопрос жизни и смерти, именно от капитана экипаж ждет спасения. Проклятые идиоты, бедные доверчивые простаки - они и не предполагают, что я и сам не могу разобраться в происходящем, что у меня нет ни планов, ни надежд и что я обеспокоен, растерян, потрясен так же, как и они. Но нельзя было допустить, чтобы они поняли это. Я должен играть роль человека, который может в любой момент при помощи хитроумных фокусов сохранить всех целыми и невредимыми. Я поднял руку и помахал им, и как я ни старался сделать это весело и беспечно, у меня не получилось. Потом я вскарабкался на самую вершину дюны и увидел, что передо мной простиралась пустыня. В любой стороне, куда бы я ни посмотрел, открывалась одна и та же картина - песчаные волны, дюны, похожие друг на друга, везде одно и то же и ни намека на дерево, а, значит, и на воду, абсолютно ничего, кроме песчаной россыпи. Увязая в песке, я спустился по склону дюны, взобрался на другую, с нее пустыня выглядела такой же. Я могу идти и идти, понял я, перебираться с дюны на дюну, и не встречу ничего нового. Вся проклятая планета, возможно, состоит из пустыни, и здесь не найти оазисов. Лошади-качалки знали, что делали, когда выбросили нас сюда через дверь, или ворота, или Бог знает что еще. Если они хотели избавиться от нас, они не могли придумать ничего лучшего. Лошадки (или тот мир, к которому они принадлежали) не тратили усилий даром. Они заманили нас приводным лучом, вынудили оставить корабль, опечатали его, а потом, не дав нам ни подумать, ни воспротивиться, вытолкнули в этот мир. Выпихнули людей под зад коленом, - подумал я, - и проделали это не в первый раз. Я вскарабкался на другую дюну. Все же есть шанс, - твердил я себе, - что где-нибудь между дюнами найдется что-нибудь заслуживающее интереса. Например, вода - это нам нужнее всего. Или дорога, которая могла бы вывести нас к более приятным краям или к местным жителям, способным помочь нам. Хотя сложно представить себе, чтобы кто-нибудь мог жить в стране, подобной этой. Честно говоря, я ни на что не надеялся. Среди песчаных волн пустыни ничто не поддерживало надежду. Но когда я почти достиг вершины дюны и увидел пространство за ней - я заметил что-то на гребне соседнего холма. Какая-то штуковина, похожая на птичью клетку, наполовину утонула в песке, ее металлические прутья поблескивали в свете луны и звезд и походили на скелет доисторического животного, которое было загнано на дюну и корчилось от страха, пока смерть не прервала его мучений. Я сдернул ружье с плеча и приготовил его к бою. Песок подо мной заскрипел и протащил меня вниз по дюне. Больше я уже ничего не видел из-за гребня холма. Тогда я развернулся влево и вновь начал подъем, пригнув голову. За двадцать футов до вершины дюны я лег на песок и, распластавшись, пополз вверх. Когда мои глаза оказались над гребнем, и я снова увидел клетку, я замер, уткнувшись носками в песок, чтобы не скользить вниз. Я увидел, что песок под клеткой был взрыхлен и песчинки тонкими струйками все еще неслись по склону. Должно быть, подумал я, - клетка приземлилась не так давно, - следы на песке еще совсем свежие, они даже не приняли окончательную форму. Приземлилась - не совсем подходящее слово для клетки, но все же я считал, что она именно приземлилась, потому что вряд ли кто-то просто положил ее туда. Конечно же, это корабль какой-то незнакомой мне марки, с необшитым каркасом. А если, как я предполагал, это был действительно корабль, то в нем наверняка находилось нечто одушевленное, и это живое существо либо погибло внутри корабля, либо находилось поблизости. Я внимательно обшарил взглядом дюну и далеко справа заметил глубокую борозду, похожую на санный след, исчезающую в тени между двумя дюнами. Я напряг зрение и попытался различить что-нибудь в темноте, но так ничего и не разглядел. Мне надо было приблизиться к санному следу. Пятясь, словно паук, я начал спускаться с дюны и все время стремился держаться правее. Я двигался очень осторожно, стараясь, чтобы песок скользил и падал по склону дюны бесшумно. Наверно, там, по другую сторону холма, притаилось что-то и прислушивается к малейшему шуму. Когда я поднял голову, я был еще далеко от санного следа, но все же немного поближе, чем раньше. Мне удалось услышать, что из ложбины между дюнами доносился монотонный скрежет. Я прищурился и, как мне показалось, заметил, что во впадине кто-то шевелится. Но я мог и ошибиться. Монотонный скрежет прекратился, затем зазвучал вновь, и опять мне почудилось еле уловимое движение. Я направил ружье вперед, с тем чтобы в любой момент прицелиться в сторону ложбины. Я ждал. Звук исчез, возник опять, что-то там, внизу, шевельнулось (теперь я был в этом уверен) и простонало. Потом все замолкло. Ожидание становилось бессмысленным. - Эй, там, внизу, привет! - позвал я. Ответа не последовало. - Привет! - крикнул я еще раз. Возможно, - подумалось мне, - я имею дело с представителем мира, настолько удаленного от привычного мне сектора галактики, что межкосмический язык неизвестен ему, и у нас не будет возможности понять друг друга. Но в ответ раздался прерывающийся свистящий голос. Сначала я воспринял его просто как шум, но, прислушавшись, я понял, что это было слово, скорее, один просвистанный вопрос. - Друг? - вопрошало слово. - Друг! - ответил я. - Испытываю необходимость в друзьях! - заявил свистящий голос. - Просьба приблизиться без опасений: не имею оружия. - А я имею, - заявил я устрашающе. - Нет нужды, - донесся голос из тени. - Слаб и беспомощен. - Этот корабль там, наверху - твой? - Корабль? - Я имею в виду средство передвижения. Оно твое? - Именно так, друг. Пришло в негодность и стало неуправляемым. - Я спускаюсь, - предупредил я. - Ты под прицелом. Учти, одно движение - и... - Иди сюда, - просвистело существо. - Буду лежать как мертвый. Я встал во весь рост и быстро пересек вершину дюны. Пригнувшись, я стал спускаться по склону. Я пытался вести себя так, чтобы в меня было нелегко выстрелить. Дуло моего ружья было направлено в ту затененную точку, откуда шел скрипучий голос. Я соскользнул в ложбину и скрючился там, стараясь разглядеть все вокруг. И наконец я увидел его - темное неподвижное пятно. - Эй! - позвал я. - Теперь приблизься. Пятно вздулось, потом приняло прежнюю форму и вновь замерло. - Подойди! - ответило пятно. - Я не могу. - Хорошо. Лежи спокойно. Не вздумай шевелиться. Я побежал вперед и остановился. Пятно не двигалось. Оно даже не дрогнуло. Я придвинулся еще немного, не спуская с него глаз. Теперь я мог лучше разглядеть существо, распластавшееся передо мной. Из его головы - если только это была голова - во все стороны торчали щупальца, безжизненно лежавшие на земле. Голова переходила в суживающееся книзу туловище. Я заметил, что у него были короткие ноги без ступней. Рук не было. Вероятно, с такими щупальцами уже нет нужды в руках. На нем не было ни одежды, ни снаряжения. В щупальцах я не увидел никакого оружия или инструмента. - Что у тебя стряслось? - спросил я. - Чем я могу помочь? Щупальца поднялись, извиваясь подобно клубку змей. Изо рта, окруженного щупальцами, раздался сиплый голос: - Ноги слишком коротки. Не могу передвигаться на них. Только взрыхляю песок под собой и тону в нем. Двое щупалец с глазами на кончиках были направлены в мою сторону. Существо оглядывало меня с ног до головы. - Я могу поднять тебя. - Не принесет пользы. Песок вновь затянет. Щупальца, на которых были глаза, двигались вверх и вниз, как бы примериваясь ко мне. - Новый друг большого роста, - проквакало существо. - Но есть ли в нем сила? - Чтобы перенести тебя? - Только на твердую поверхность. - Я не знаю, где найти такую. - Ты не знаешь... Так друг не местный? - Нет, - ответил я. - Я надеялся, что, может быть, ты... - Как ты мог подумать? Представитель моего рода счел бы для себя унизительным даже справить нужду на подобной планете. Я сел на корточки и пригнулся к нему. - А твой корабль? - спросил и. - Если бы я смог отнести тебя туда... - Это не поможет. Там ничего нет. - Но ведь что-то должно остаться. Пища или вода... А я был особенно заинтересован в воде. - Мне ничего не требуется. Путешествую в своем втором образе и не испытываю ни голода, ни жажды. Защита в открытом космосе и немного тепла - вот все, в чем я нуждаюсь. Господи Боже мой, подумал я, что происходит? Он находится в своем втором образе. И, хотя я не знал, что это означает, я все же не решался уточнить. Я догадывался, что может последовать за расспросами. Сначала удивление, или ужас, или любопытство при мысли о существе настолько беспомощном и неосведомленном, что оно само не осознает себя. Потом - неуверенная попытка объяснить суть явления, за которой последуют пространные рассуждения о преимуществах самосознания, и затем - чувство жалости к тем, у кого оно отсутствует. А может быть, об этом вообще нельзя говорить, и даже намек на недоумение оскорбит странное создание. И его боязнь холода. Кажется, тепло играет в его жизни немалую роль. А на самом деле все шло нормально. Тот, кто путешествует в космосе, часто сталкивается с непонятными существами, но если обычно их можно обойти стороной или перехитрить, то в этот раз я не мог сделать ни того, ни другого. Мне надо было каким-нибудь образом вызволить попавшее в беду живое создание - пусть я даже не имел ни малейшего представления о том, как это сделать. Я мог бы поднять его и перенести туда, где остались мои спутники, но это не изменит его положения. Однако просто так повернуться и уйти, оставив его одного, было тоже невозможно. Существо, по крайней мере, стоило того, чтобы кто-то позаботился о нем и дал ему понять, что его жизнь что-нибудь да значит. Когда я увидел его корабль и понял, что он потерпел крушение не так давно, во мне зародилась надежда: вдруг на борту окажется пища или вода, или другие полезные для нас предметы. Но теперь я знал, что мои надежды не оправданы. Я был не в силах помочь незнакомцу, а он был бесполезен для нас и мог оказаться еще одной ношей, дополнительной головной болью. - Не знаю, что и предложить тебе, - сказал я. - Нас всего четверо, со мной трое моих товарищей. У нас нет ни воды, ни пищи - абсолютно ничего. - Как сюда попали? - спросило существо. Я попытался объяснить, но, подбирая слова, почувствовал, что зря теряю время. В конце концов, не так уж и важно, как мы оказались на этой планете! Но он, тем не менее, понял меня. - Ах, вот как, - заметил он. - Итак, ты сам видишь, что мы немногим способны помочь тебе. - Взялся бы перенести меня туда, где разбили лагерь? - Да, пожалуй. - Не имеешь ничего против? - Нет, конечно, если тебя это устраивает. Естественно, я был против. Семь потов сойдет, пока потащишь его через дюны до цели. Но я не представлял себе, что возможно, оценив серьезность ситуации, послать все к черту и бросить потерпевшего. - Более чем устраивает, - ответил он. - В компании лучше, одиночество вредно. Кроме того, вместе - легче. Никогда не угадаешь, как сложится дело. - Между прочим, меня зовут Майк, - представился я. - Я с планеты, которая называется Земля. Она расположена в направлении созвездия Карина Сигнус. - Майк, - проговорил он, приноравливаясь к непривычным звукам. Он просвистел это слово так, что его можно было принять за все, что угодно, но только не за мое имя. - Нравится. Доступно для голосовых связок. Твоя планета - загадка. Ориентиры ничего мне не говорят. Если опишу, где находится моя планета, ты тоже не поймешь. А мое имя? Сложная основа - описание структуры моего организма. Понятно только моему народу. Пожалуйста, выбери для меня имя по вкусу. Короткое и простое, прошу. Конечно, было смешно вообще затевать разговор об именах. Как это ни забавно, но я даже не собирался представляться. Мое имя вырвалось у меня само собой, почти инстинктивно. Назвав себя, я удивился этому. Но теперь, когда знакомство состоялось, я почувствовал себя спокойней. Отныне мы уже не чужаки, повстречавшиеся на узкой тропе. Казалось, мы больше сблизились. - Что, если я буду звать тебя Свистуном? - спросил я, но тут же прикусил язык. Я предложил не самое подходящее имя, и он имеет право отвергнуть его. Но это было не так. Он пошевелил похожими на змей щупальцами и несколько раз повторил имя. - Отлично! - сказал он в конце концов. - Подходяще! - и добавил: - Привет, Майк! - Привет, Свистун! Я повесил ружье на плечо, зарылся ступнями в песок и наклонился, чтобы обхватить Свистуна обеими руками. Мне удалось поднять его на другое плечо. Он оказался тяжелее, чем я ожидал, а его туловище было таким круглым, что удержать его было очень трудно. Но все же я приноровился и начал подниматься вверх по дюне. Я даже и не пытался идти вверх напрямик, но двигался к вершине холма под углом. Песок рассыпался под моими ногами, засасывая их по щиколотку; мне приходилось бороться за каждый дюйм - и поэтому подъем оказался труднее, чем я предполагал. Наконец я достиг гребня дюны и позволил себе расслабиться; осторожно опустил Свистуна на землю и упал на песок, тяжело дыша. - Слишком много хлопот из-за меня, - сказал Свистун. - Потратил на меня столько сил! - Мне надо чуть-чуть передохнуть, - объяснил я. - Нам уже не далеко. Я перевернулся и уставился в небо. Звезды, мерцая, смотрели вниз. Прямо над моей головой сиял голубой гигант, похожий на драгоценный камень, а рядом тускло, как красный уголек, поблескивало еще одно светило, наверно, супергигант. А вокруг сверкали миллионы других звезд, словно волей художника разбросанных по небу. - Где мы, Свистун? - спросил и. - В каком месте галактики? - Сферическое созвездие, - ответил он. - Я думал, знаешь. Это было похоже на правду. Планета, на которую мы приземлились, куда нас привел идиот Смит, находилась выше уровня галактической плотности, далеко от ее центра - в области сферического созвездия. - Твоя родина где-то здесь? - Нет, далеко, - ответил Свистун. И он проговорил это так, что у меня пропала охота продолжать расспросы. Если ему не хотелось говорить, откуда он родом, то я не настаивал. Может быть, он в бегах, или эмигрант, или изгнан. Все было возможно. Космос полон бродяг, которым нельзя возвратиться домой. Я лежал, глядя на звезды, и пытался представить себе, где мы находимся. Сферическое созвездие, как сказал Свистун. В галактике таких много, и это могло быть любым из них. Расстояние не играет роли, когда приходится перемещаться из одного места в другое. И вообще, какая разница, где мы? Если мы не обнаружим воду, мы не продержимся долго. Без пищи нам тоже придется туго, но все же найти воду куда важнее. Тем не менее, я не был особенно удручен. Возможно, объяснял я себе, я так часто попадал в передряги в незнакомых местах и каким-то чудом выбирался из них, что уверовал в собственную неуязвимость. Или во мне созрело ощущение, что удача наконец отвернулась от меня, что мне пора уже было сдаться смерти, которую я столько раз обманывал, - ощущение, что в какой-то момент кто-нибудь покончит со мной самым заурядным способом. И, осознав это, я решил, что беспокоиться не о чем, раз этому моменту суждено так или иначе прийти, и преждевременное волнение не поможет. Я старался представить себе, как это произойдет, когда кто-то легко тронул меня за плечо. Я оглянулся и понял, что это Свистун дотронулся до меня одним из своих щупалец. - Майк, - просвистел он. - Посмотри. Мы не одни. Я резко повернулся, схватив ружье. Над той самой дюной, на которую упал корабль Свистуна, висело колесо. Это было большое блестящее колесо с зеленой точкой в центре, ярко сверкающей в лунном свете. Я не мог видеть весь круг, а только одну гигантскую дугу, светящуюся над дюной на высоте ста футов. Обод колеса достигал десяти или более футов, блестел, как шлифованная сталь, и был соединен с зеленым блестящим пятном в центре сотней серебрящихся спиц. Колесо не двигалось. Оно парило в воздухе над дюной. Освещенный луной остов корабля Свистуна казался раздавленной игрушкой по сравнению с исполинским колесом. - Живое? - спросил Свистун. - Возможно, - ответил я. - Тогда лучше приготовиться к бою... - Мы будем спокойно ждать, - выпалил я. - И не поднимем на него руки. Я был уверен: оно наблюдает за нами. Что бы оно из себя ни представляло, оно, скорее всего, пытается исследовать остатки корабля Свистуна. Ничто не говорило о том, что колесо живое. Но казалось, в зеленом пятне скрывается жизнь. Возможно, колесо покружит и улетит. Но если даже этого не случится, мы были не в том положении, чтобы лупить по всякому двигающемуся предмету. - Лучше-ка спрячься внизу, - сказал я Свистуну. - Если нам придется бежать, я подниму тебя. Он пошевелил щупальцами, выражая несогласие. - Есть оружие, можно бы воспользоваться. - Ты сказал, что безоружен. - Враки, - весело просвистел он. - Ты мог напасть на меня, - рассерженно сказал я, - в любой момент. - Нет, - ответил он. - Пришел как друг. Если бы я сказал правду, ты бы не подошел. Я решил пропустить это мимо ушей. Он был хитрый, дьявол, но на моей стороне, и я был рад этому. Кто-то позвал меня, и я резко повернул голову. На вершине соседней дюны стояла Сара, а слева от нее я увидел две торчащие над гребнем головы. Она стояла с винтовкой наперевес, и я замер от страха, когда подумал, что она может разрядить ее в небо. - Все нормально, капитан? - спросила она. - Я в порядке. - Вам помочь? - Да, - ответил я. - Захватите моего дружка с собой в лагерь. Я назвал место, где оставил их, лагерем, потому что, как ни старался, не мог придумать ничего лучшего. Я посмотрел на Свистуна и проворчал сквозь зубья "Хватит молоть языком и скатывайся вниз". Я вновь обратил внимание на колесо. Оно находилось на прежнем месте. Не отпускало чувство, что оно смотрит на меня. Я пригнулся и напряг ноги, чтобы в случае необходимости сразу рвануть вперед. Я слышал, как Свистун скользит вниз по склону дюны. Через мгновение меня окликнула Сара. - Что это такое? Где вы нашли это? Она стояла над Свистуном, уставясь на него. - Тэкк, - воскликнул я, - спустись и помоги мисс Фостер. Скажи Смиту, чтобы он оставался на месте. Я боялся, что этот слепой идиот пойдет за Тэкком и испортит все дело. - Но, капитан... - начала Сара жалобным и все же строгим голосом. - Он заблудился так же, как и мы, - объяснил я. - Он нездешний и попал в беду. Просто отнесите его в лагерь. Я опять взглянул на колесо. Оно наконец начало двигаться. Колесо медленно вращалось, почти завораживающе, и поднималось все выше и выше над дюной. - Убирайтесь отсюда, - крикнул я Саре и Тэкку, не оборачиваясь. Колесо остановилось. Теперь оно было над гребнем, и дюна не мешала рассмотреть его. Оно маячило высоко в небе. Самое удивительное, что странный предмет действительно оказался колесом. Его обод, шириной десять футов и толщиной не более чем фут, был сделан из необычайно блестящего материала. Несмотря на громадные размеры, колесо казалось изящным. Пока оно медленно крутилось над дюной, к ободу поднимался песок, а потом высыпался из него. Зеленое пятно плавало посреди колеса. Именно плавало - потому что тонкие спицы, невзирая на их многочисленность, не могли удержать его в центре. И вдруг я увидел, что между спицами были протянуты еще более тонкие провода (если это были провода), они заполняли все пространство между центром колеса и его ободом паутиной. Однако, зеленое пятно ничуть не походило на паука. Это была просто какая-то сфера, висящая в центре. Я поднялся на ноги, оглянулся и никого не увидел. Склон дюны был покрыт глубокими следами в том месте, где мы взбирались. Я встал, соскользнул со склона и поднялся на соседний песчаный холм. На его вершине я остановился и посмотрел назад. Колесо все еще было на прежнем месте. Я спустился и возобновил подъем вверх по дюне, за которой я оставил своих спутников. Они все уже собрались там, а колесо, заметил я, так и не двигалось. Может быть, этим все и кончится, понадеялся я. Наверное, колесо появилось, чтобы посмотреть на нас, и теперь, удовлетворившись увиденным, может заняться своими делами. Я спускался к лагерю, а навстречу мне с торжественным видом поднималась Сара. - У нас есть шанс, - сказала она. - Шанс выбраться отсюда? - Вы рассказали этому свистуну, что случилось, а он, кажется, может чем-то помочь. Я удивился. - Я даже не был уверен, что он понимает меня. - Он не все понял, и у него есть вопросы. Сейчас они обсуждают это. - Они? - Ему помогают Тэкк и Джордж. Джордж очень полезен в таких случаях. Он, кажется, умеет найти общий язык со всеми. - Еще бы не уметь! - Жаль, что вы продолжаете недолюбливать Джорджа. Не время выяснять с ней отношения, подумал я и пошел взглянуть на них. Три моих спутника сидели в ряд на корточках, вернее, двое из них, а что касается Свистуна, то он лежал, зарывшись ногами в песок. Тэкк напряженно смотрел вперед, а вялое лицо Смита казалось возбужденным. Все щупальца Свистуна были вытянуты вперед, и кончики их дрожали. Я посмотрел туда, куда уставился Тэкк, но ничего не увидел, кроме склона дюны, вздымающейся к небу. Я тихо стоял позади них. Подошла Сара и встала рядом. Мы замерли. Я ничего не понимал, но что бы ни происходило, мне не хотелось вмешиваться. Если они думают, что есть шанс смыться, я был только за. Неожиданно щупальца Свистуна стали вялыми и безжизненно повисли. Тэкк и Смит упали ничком на землю. Похоже было, что у них что-то не получалось. - Недостает силы, - сказал Свистун. - Может быть, если все... - Все? - спросил я. - Боюсь, я вам здесь не помощник. Для чего столько стараний? - Вспоминаем дверь, - ответил Свистун, - чтобы открыть ее. - Она все еще рядом с нами, - добавил Смит. - Я ощущаю ее. - Мы можем попробовать, - сказала Сара. - Больше ничего мы все равно не в силах сделать. Она присела на корточки рядом со Свистуном. - Что делать? - спросил я. - Попробуйте представить себе дверь, - сказал Тэкк. - Открой ее, - сказал Свистун. - Открыть как? - При помощи воображения, - продолжал Тэкк. - Иногда, капитан, громкий голос и крепкие мускулы оказываются бессильны. - Монах Тэкк, - строго сказала Сара, - ваши слова неуместны. - Это все, чем он примечателен, - заявил Тэкк. - Он только и делал, что орал на нас да погонял. - Брат, - сказал я, - если вы так считаете, то, когда мы выберемся отсюда... - Успокойтесь оба! - велела Сара. - Капитан, пожалуйста... Она разгладила песок рядом с собой, и я покорно сел на корточки бок о бок с остальными. Я ощущал себя кретином. За свою жизнь я не видел столь откровенной глупости. Да, конечно, есть космические народы, которые могут творить чудеса при помощи умственной энергии, но люди не отличаются таким умением. Хотя, подумал я, стоит связаться с чудаками вроде Тэкка и Смита, и всякое может случиться. - Теперь прошу, - сказал Свистун, - все вместе распахнем дверь. Свистун так стремительно вытянул щупальца вперед, что казалось, он выстрелил ими. Щупальца выпрямились, их кончики дрожали. Господь свидетель, я старался сосредоточиться, я старался увидеть дверь со светящимся ореолом вокруг, и когда я ее увидел, я сделал попытку открыть ее. Но на ней не было ничего, за что удалось бы схватиться, и поэтому ее вряд ли вообще было возможно открыть. Но я все равно снова и снова пытался открыть. Я даже чувствовал, как мои руки стараются ухватиться за гладкую скользкую поверхность, но в конце концов сползают с нее. У нас никогда ничего не получится, подумал я. Казалось, что дверь немного приоткрылась и полоска света вокруг нее стала шире. Но дело продвигалось слишком медленно, мы бы не смогли распахнуть ее настолько широко, чтобы пройти. Я почувствовал страшную усталость - не только физическую, но и умственную. Я понимал, что другие чувствуют себя не лучше. Мы, конечно, будем пытаться еще и еще, лезть из кожи вон, но с каждым разом будем слабее и слабее, и если только мы не сможем добиться ничего с первых попыток, мы выдохнемся. Итак, я прикладывал все силы, и мне показалось, что я ухватился за дверь, тогда я потянул за нее что было мочи и чувствовал, как все остальные тоже тянут. И дверь начала открываться, поворачиваясь в нашу сторону на невидимых петлях. И вот она уже открылась настолько, что в щель - если дверь существовала в действительности - можно было просунуть руку. Но даже когда, обливаясь потом, я мысленно открывал ее, я знал, что на самом деле никакой двери нет, и человек никогда не сможет прикоснуться к ней. И в конце концов, лишь только дверь приоткрылась, произошла осечка. Попытка провалилась. И дверь исчезла. Перед нами не было ничего, кроме дюны, поднимавшейся до неба. За спиной что-то щелкнуло, я подпрыгнул и резко повернулся. Колесо висело высоко над нами и, скрежеща, понемногу теряло скорость. А по серебряной паутине, натянутой между ободом и центром колеса, из зеленого сгустка опускалось, сползало на нас нечто, похожее на каплю. Форма капли и особенно способ стекания по паутине, напоминали паука. Но это был не паук. Паук показался бы красавцем по сравнению с тем уродом, который спускался по паутине. Вниз сползало трясущееся, безобразное существо, похожее на омерзительного слизняка. У него было с дюжину рук и ног, и на одном конце непонятной капли я разглядел то, что можно было назвать лицом. Нет слов, чтобы описать чувство ужаса, ощущение гадливости, которые вызывало это лицо. Меня охватило единственное острое желание - держаться подальше от этого чудовища, я боялся, что оно приблизится и коснется меня. Слизняк с нарастающим шумом спускался по паутине. Хотя у него и было лицо, но на нем не было рта, и кричать ему было нечем. Тем не менее урод издавал шум, от которого у нас звенело в ушах. В этом шуме слышался и скрежет зубов, размалывающих кости, и чавканье шакала, жадно раздирающего гниющий труп, и озлобленное рычание. Все эти звуки раздавались одновременно, а не поочередно, или, может, одновременно напоминали и то, и другое, и третье: я думаю, если бы мы слушали дольше, наверняка бы расслышали и новые ноты. Жуткий монстр достиг обода колеса, спрыгнул на дюну и замер над нами, широко расставив ноги. Отвратительная слизь текла с его тела на песок, и там, куда падали капли слизи, песок скатывался в маленькие мокрые шарики. Он стоял, уставясь на нас, издавая звуки, которые заполняли всю пустыню от земли до неба. И за страшным шумом, как будто закодированное в самих звуках, звучало одно-единственное слово. И в жуткой какофонии я, казалось, смог почувствовать - именно почувствовать, а не услышать - это самое слово. - Убирайтесь! - кричало нам существо. - Убирайтесь! Убирайтесь! Убирайтесь! Откуда-то из лунной ночи, из страны вздымающихся дюн, на нас налетел ветер, или другая сила, подобная ветру, которая закрутила нас и отбросила назад. Хотя, если хорошенько подумать, ничего общего с ветром не было, ведь ни одна песчинка не шелохнулась, и мы не слышали гула ветра. Но нас как будто ударили со всего размаху, толкнули и опрокинули, отшвырнули назад. Мерзкая тварь все еще стояла на дюне и неистовствовала, а я, отшатнувшись под напором ветра, вдруг сообразил, что у меня под ногами уже не песок, а что-то вроде мостовой. А потом, неожиданно, из виду исчезла и дюна, а вместо нее перед нами была стена. Все произошло так, словно невидимая дверь распахнулась прямо перед нами. И в то же мгновение приступ ярости уродливого существа закончился, и воцарилась тишина. Но недолгое молчание было прервано возгласом Смита, который начал кричать как сумасшедший: "Он снова вернулся! Мой друг с нами опять! Он вновь в моем мозгу! Он вернулся..." - Заткнись! - заорал я. - Кончай нытье! Он утихомирился, но все же продолжал негромко бормотать, сидя с вытянутыми вперед ногами. На его лице появилось знакомое выражение безумного восторга. Я быстро огляделся и обнаружил, что мы находимся в том месте, откуда начали свое путешествие, в той же комнате с картинами, и на каждой картине изображены непохожие друг на друга миры. Мы вернулись живыми и здоровыми, подумал я с чувством облегчения, но в том нет нашей заслуги. Возможно, если бы у нас было время, мы в конце концов распахнули бы эту дверь сами. Однако это было сделано за нас. Появился монстр из песчаного мира и вышвырнул нас из своей страны. Ночь, опустившаяся на город, уже сменилась днем. За просторным дверным проемом светило солнце, и на фоне желтого света я увидел возвышающиеся городские кварталы. Я не приметил ни лошадей-качалок, ни того гномообразного существа, по воле которого мы оказались в пустыне. Я отряхнул одежду и снял с плеча ружье. Мне нужно было кое с кем свести счеты. 4 Мы обнаружили их в большом зале, этажом ниже комнаты, ведущей в другие миры. Похоже, это был склад. Маленький гном раскидал наши вещи по полу и теперь просматривал их. Несколько тюков уже прошли через его руки. Он изучал очередной мешок, а оставшаяся часть груза была аккуратно сложена в стороне и ожидала своей очереди. Лошадки собрались в полукруг и наблюдали за происходящим. Они спокойно покачивались, и хотя их морды ничего не выражали, мне показалось все же, что я заметил на них удовлетворенные ухмылки. Они явно были довольны собой. Все в комнате были настолько поглощены своим занятием, что никто не обратил на нас внимания, пока мы не вошли внутрь и не приблизились к ним. Увидев нас, лошадки откатились назад, а гном начал медленно распрямляться. Наверно, пока он стоял, склонившись над нашими вещами, у него затекла спина. Все еще полусогнувшись, он уставился на нас сквозь взлохмаченный чуб, падающий ему на глаза. Он был похож на скотч-терьера. Мы остановились и встали плечом к плечу. Мы не проронили ни слова. Мы выжидали. Гном наконец-то выпрямился, сантиметр за сантиметром, очень осторожно и медленно. Лошадки стояли неподвижно, откатившись назад, насколько это было возможно. Гном всплеснул неуклюжими ручонками. - Мы собирались, господин, пойти за вами. Я указал ружьем на наш груз, разбросанный на полу. Гном посмотрел на нас и покачал головой. - Формальность чистой воды, - заявил он. - Таможенная проверка. - Чтобы вытянуть пошлину? - поинтересовался я. - И, наверно, высокую? - Ни в коем случае, - сказал он. - Просто некоторые предметы запрещены к ввозу на нашу планету. Однако, если вы не против, речь может идти о чаевых. У нас почти не бывает возможности отобрать что-нибудь стоящее. Ведь мы оказываем нужные услуги. Я имею в виду укрытие в случае опасности и... Я осмотрел склад. Он был весь заполнен коробками, корзинами, какой-то другой неизвестной мне тарой. Меня окружали различные предметы, аккуратно сложенные в груды. - Кажется, - заметил я, - ваши дела идут не так плохо. У вас и в мыслях не было возвратить нас. Будь ваша воля, мы бы остались в пустыне навсегда. - Клянусь, - сказал он, - мы вот-вот хотели открыть дверь. Но слишком увлеклись вашим замечательным багажом и потеряли счет времени. - Почему вы, ответьте прежде всего, выбросили нас туда? - спросила Сара. - В эту пустыню? - Почему? Чтобы защитить вас от смертоносной вибрации, - объяснил гном. - Мы и сами прячемся в укрытии. Каждый раз, когда приземляется корабль, происходят эти колебания. Обычно они случаются по ночам в предрассветные часы, на следующий день после приземления корабля. - Землетрясение? - спросил я. - Планета трясется? - Не планета, - ответил гном. - Происходит сотрясание чувств. Мозг свертывается, а плоть разрывается. Не остается ничего живого. Именно поэтому мы поместили вас в другой мир - чтобы спасти ваши жизни. Он лгал. Я был уверен в этом. Или, по крайней мере, он обманывал, говоря, что они намеревались привести нас из пустыни обратно. Он был провокатором, больше никем. Он добился всего, чего хотел, и ему не было смысла спасать нас, возвращая из того мира, куда он сам нас вышвырнул. - Послушай, приятель, - сказал я. - Я не верю ни одному твоему слову. С какой это стати приземление корабля должно вызывать вибрацию, о которой ты рассказал? Он потер скрюченным пальчиком бесформенный нос. - Этот мир закрыт для всех, - объяснил он. - Тут никого не ждут. Когда все-таки гости наведываются, требуется убедиться, что все они погибли, не успев покинуть город. А если им удается ускользнуть, корабль опечатывается, чтобы они не смогли воспользоваться им вновь и разнести по вселенной информацию об этой планете. - И все же, - сказал я, - существует мощный направленный луч, или приводной луч, распространяемый на огромные расстояния в космосе. Луч-приманка. Вы заманили нас сюда, потом избавились от нас, бросив в пустыню, а потом вы забрали все, что мы взяли с собой с корабля. Вы получили все, кроме корабля, и, возможно, вы заняты тем, что пытаетесь овладеть и кораблем - и нашим, и другими, опечатанными на взлетном поле. Не удивительно, что лошади настаивали на том, чтобы мы ничего не оставляли. Они знали, что произойдет с кораблем. Очевидно, вы еще не изобрели способ распечатывания. Он кивнул. - Таковы порядки на закрытых планетах, сэр. Возможно, секрет можно разгадать, но пока это не удалось. Я попал в точку. Он понял это и больше не пытался отпираться. Он признался во всем или почти во всем и надеялся спасти свое положение, подкупая нас честностью и откровенностью. Отчего, подумал я, многие человекообразные, где бы я их ни встречал, оказываются дерьмом? - Еще я не могу понять, - сказал гном, - каким образом вы вернулись. Никому не удавалось возвратиться из другого мира. Если только мы сами не помогали им. - И ты заявляешь, что собирался вызволить нас? - Да, клянусь в этом. И вы можете забрать все свои вещи. У нас не было намерения присваивать их. - Хорошо, - сказал я. - Ты становишься благоразумнее. Нам надо еще кое-что. Гном напрягся. - Что же это? - спросил он. - Информация, - ответил я. - Она касается другого человека. Гуманоида, очень похожего на нас. С ним должен был быть робот. Он отвел взгляд, пытаясь принять решение. Я поднял ружье, и это помогло. - Давно, - сказал он. - Очень давно. - Появлялись ли еще такие, как мы? Или он был единственным? - Нет. До него здесь побывали подобные вам. Их было шестеро или семеро. Они вышли за черту города и больше я их не видел. - А разве вы их не отправили в другой мир? - Конечно, отправили, - ответил гном. - Мы поступаем так со всеми, кто прибывает. Это необходимо. Каждое приземление вызывает новую смертоносную волну. Как только она уходит, мы снова в безопасности до появления следующего корабля. Всех прибывших мы перемещаем в другие миры, но мы всегда возвращаем их. Может быть, думал я, он говорит правду. Хотя, очевидно, только частично. Или он снова готовится поймать нас на удочку. Однако теперь я был абсолютно уверен, если у него и есть приманка, он остережется воспользоваться ею. Он был в наших руках. - Но ведь всегда следует другая смертоносная волна, - напомнил я, - когда прибывает новый корабль. - Но только в городе, - объяснил он. - Если вы оказались за его границами, вы в безопасности. - И никто из прибывших не остается в городе? - Никто. Они всегда покидают его. Они охотятся за чем-то и думают найти это что-то вне города. Они всегда за чем-нибудь охотятся. О Боже, он прав, подумал я, каждый из них идет по чьему-нибудь следу. Кто знает, сколько разнообразных мыслящих существ слышали голос, который слышит Смит, и были заворожены им? - Они когда-нибудь рассказывали вам, - спросила Сара, - что именно ищут? Он криво усмехнулся. - Они держат это в тайне. - Но тот гуманоид, - не отставала Сара, - тот самый, который прибыл один в сопровождении робота... - Робота? То есть металлического гуманоида, похожего на него? - Не придуривайся! - прикрикнул я. - Ты знаешь, что такое робот. Эти лошадки - роботы. - Мы не роботы, - заявил Доббин. - Мы честные лошадки. - Заткнитесь-ка! - сказал я. - Да, - продолжал гном. - Был один с роботом. Он тоже ушел и не вернулся. Однако робот позже возвратился. Хотя он мне ничего не объяснил. Он не сказал ни слова. - И робот все еще здесь? - спросила Сара. - У меня есть одна часть от него, - сказал гном. - Мне очень жаль, но та часть, которая управляла им, пропала. Мозги, по-вашему. Так вот, его мозги пропали. Я продал их диким лошадям, которые обитают в плохо изученных районах. Они очень просили и много заплатили. Я не мог отказать им. Это была выгодная сделка. - Дикие лошади? - переспросил я. - Где мы можем найти их? Гном пожал плечами. - Трудно сказать, - ответил он. - Они живут на больших и отдаленных территориях. Чаще всего их можно обнаружить к северу отсюда. Там действительно очень дикие места. - Зачем же им понад